Алькар. Воскресшие тени бесплатное чтение

Говорят, когда ощущаешь дежавю — ты на своем пути,

Значит, девочка с лиловыми волосами на верной дороге.

Каждую ночь она видит один и тот же сон, слившийся в

Бесконечную фантасмагорию.

Говорят, что сон длиться всего несколько минут,

Но ей кажется, что проживает в нем целую вечность.

Черные тени подобно хищным птицам кружат вокруг обессиленного воина, отчаянно размахивающего мечом. Они нападают скопом, сбивая его с ног, обвивают темной дымкой. Шипящие змеиные звуки вырываются из их ртов — щелей, черные глаза смотрят не мигая.

Воин с размахом пронзает тени мечом, но клинок со свистом проходит сквозь их бесполые тела. Тени перетекают друг в друга, опутывают воина плотным кольцом, сжимаясь тугим арканом на его крепкой шее. Воин хрипит, задыхается и его меч в очередной раз разрезает воздух. Тщетно. Вдруг тени расступаются, сдерживающие оковы рушатся, позволяя воину взглянуть своей смерти в лицо.

И появляется она.

— Сегодня не твой день, Артур, — говорит Повелительница теней.

Тени вьются около хозяйки, как щенки, стекаются в общую массу и образуют меч. Женщина и воин смотрят друг на друга как старые, кровные враги. В голубых глазах мужчины спокойствие, отвага и понимание неизбежности, в глазах женщины жгучая тьма. Она этого ждала столько лет. Лиловые заслужили смерти.

Повелительница теней заносит меч и одним сильным ударом пронзает грудь воина. Воздух сотрясает стон. Стон умирающего зверя. Меч мужчины с лязгом падет, и он медленно оседает наземь. Его стальная кираса заливается расползающимся алым пятном, во рту булькает кровавая пена. Короткие, седые волосы, отмеченные лиловым пятном, постепенно погружаются в вязкую лужу крови. Воин в последний раз смотрит на небо и умирает.

1

Стрелки часов показывали три часа ночи.

Тяжело дыша, Соня открыла глаза и вытерла россыпь капель пота с лица. Опять этот кошмар. Неужели до конца дней ей суждено лицезреть смерть своего деда? Последний раз она видела дедушку, когда ей исполнилось четыре года. Тогда он ей подарил большого медведя в клоунском колпаке. После этого они больше не встречались.

Голова раскалывалась, да еще эта сухостью во рту. Так всегда, бывало, после кошмара, который к ней приход вот уж целый год. Соня встала с постели и пошла на кухню выпить таблетку от головной боли. Она тихонько проскользнула мимо двери старшей сестры Лары, которая была плотно закрыта, особенно для нее. Лунный свет, холодным серебром освещал аккуратно убранные комнаты небольшой трехкомнатной квартиры. Соня запила таблетку большими, жадных глотками воды, будто стараясь смыть изнутри то, что увидела во сне.

В проеме двери показалась мама, потирая кончиками пальцев сонные глаза.

— Снова кошмар?

Соня кивнула, устало облокотившись на кухонную столешницу. Сейчас начнется допрос. В последнее время мать взяла привычку яро оберегать свою младшую дочь как какую-то опасную преступницу или умалишенную. От ее заботы веяло снисходительным покровительством и ощущением, что она обладает особенными знаниями начет нее, но не хочет их озвучивать. Соня — папина дочь и всегда была ею, с самого детства. Даже внешне она походила на него: русые волосы, худощавое телосложение, глаза цвета стали и чуть вздернутый нос. Да и у мамы была любимицей не она, а старшая дочь. Лара — мамина гордость, круглая отличница, занимающая первые места по художественной гимнастике и несколько лет подряд носившая титул самой красивой девочки в школе. Лара — тот самый ребенок, кем хвалятся родители при встрече со старыми знакомыми и на кого возлагают большие надежды. Соня была другой.

— Тебе подогреть молоко? — участливо спросила мама.

— Не надо, спасибо, мам, — ответила Соня и быстро, во избежание дальнейших вопросов прошмыгнула в дверной проем.

Идти в свою комнату не хотелось и она угнездилась в старое плетеное кресло-качалку, стоявшее в гостиной. Накрывшись пледом, Соня закрыла глаза и вспомнила отца. Где он сейчас? Жив ли?

Облупившийся от времени подлокотник из ивовой лозы, точно повторял изгиб лежащей на нем руки. Ее отец, Александр, очень любил это кресло, он мог часами сидеть в нем, размышляя о чем — то своем, находившемся за пределами этой комнаты. Когда она была маленькой, то забиралась к нему на колени, и они могли говорить до самого утра. Иногда они просто молчали. Это молчание не было тягостным, как с чуждым сердцу человеком. Зачем разговаривать, когда понимаешь друг друга с одного взгляда?

У этого кресла был еще один неоспоримый плюс: в нем не снились кошмары.

Проснувшись от сильной встряски, Соня едва не вылетела из кресла. Рядом стояла старшая сестра и давилась от смеха.

— Вставай, малявка, — усмехнулась Лара, поправляя каштановые локоны, уложенные в замысловатую прическу.

— Еще раз так сделаешь, я тебе… — Соня не успела договорить, как в комнату вихрем влетела мама.

— Поторопись, Ларочка, у тебя сегодня важный день. Все должно быть высоте. Ты с нами? — мамин взгляд пробежал по макушке младшей дочери.

Соня покачала головой. Лицо женщины выражало разочарование и искреннее недоумение.

— Этот конкурс очень важен для твоей сестры, ты должна ее поддержать.

Но Соня была непреклонна, она уже предвкушала как эти двое уйдут из дома, дав ей возможность спокойно попить кофе. К счастью, ни мама, ни Лара не стали настаивать на обязательном присутствии ее персоны и Сонино желание приблизилось к своему исполнению. Щелкнув двумя замками входной двери, она плюхнулась на диван и на всю громкость включила Billi Eilish на телефоне. Как хорошо. Соня любила находиться дома одна, когда никто не дышал в затылок, не указывал, что делать, не бесил своей кислой и надменной физиономией.

Теплый, по-весеннему свежий воздух настойчивыми волнами пробивался в приоткрытую створку окна, вздымая и без того беспокойную органзу. Соня сварила кофе в старой любимой турке, перелила в кружку и посмотрела в окно. Весна. Она во всем: в каждом лепестке сирени, что нарядными гроздьями обрамляли старый двор, в набухших почках еще не пробудившихся от зимы деревьев, в лужах после проливного дождя с грозой, в стуке каблуков легких ботильонов, сменивших зимние сапоги, в мыслях, во взглядах. Соня с наслаждением, полной грудью вдохнула пьянящий майский воздух и отхлебнула терпкий кофе. Протяжное скрипучее «мяу», доносившееся с улицы выдернуло ее из мимолетной нирваны и вернуло в крохотную кухню с противными желтыми обоями. Кислотно — розовые клематисы, вальяжно раскинувшиеся на желтом фоне каждый день, высокомерно взирали на девочку. Конечно, эти обои выбирали Лара с мамой.

К жалобному мяуканью прибавилось несколько участников и соло превратилось в душераздирающую какофонию звуков. Ругнувшись на кошачьи свадьбы, Соня плотно закрыла окно, но шум никуда не делся, более того, он усиливался. Протяжные напевы, сменились дребезжащими звуками, словно тысяча маленьких хрустальных колокольчиков зазвонили разом. Странно, но казалось, звук шел из ее комнаты.

Поставив чашку с недопитым кофе на столешницу, Соня осторожной поступью двинулась на шум. От волнения ее дыхание стало сбивчивым, а ноги чугунными. Заглянув в комнату, она не нашла никаких признаков разрушения, все было цело и невредимо. Неожиданно воздух снова сотряс оглушающий звон, льющийся из зеркала. Соня с опаской взглянула в овальное настенное зеркало и оцепенела от ужаса. Там кто-то находился! Темная фигура женщины озиралась по сторонам, высматривая кого-то.

— Ты здесь, Соня? — спросил женский голос из зеркала.

Соня прижалась к стене, стараясь не выдать себя.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — продолжил голос, — ты Соня Киль верно? Твоего отца зовут Александр, мать Анной, а дедушку Артур. Пожалуйста покажись, мне нужно сказать тебе что-то важное.

Ноги сами шагнули вперед. Вместо собственного отражения на Соню смотрела черноволосая женщина с бледным угловатым лицом и большими зелеными, глазами. Они с минуту глядели друг на друга, наконец женщина улыбнулась и ее строгие черты лица смягчились.

— Твои волосы… Все как говорится в Белой Книге Преданий.

Соня машинально поправила лиловую прядь, ярким пятном выделяющуюся на ее светлых волосах. Такой она родилась. Отец всегда говорил, что в этом ее исключительность, только вот какая именно умолчал

— Предания не врут, ты и впрямь из рода Лиловых, — проговорила женщина, изучающие разглядывая Соню, — внучка великого воина Артура.

— Вы знакомы с моим дедушкой?

— И с твоим отцом тоже.

У Сони перехватило дыхание.

— Откуда вы их знаете?

— Трудно не знать тех, кто сражался с тобой бок о бок, — изумрудные глаза незнакомки смотрели напряженно. — Ты много не знаешь, Соня Киль.

— О чем вы говорите?

Женщина замолчала, словно раздумывая говорить или нет.

— Ты из рода Лиловых воинов, та самая, отмеченная лиловой меткой.

— Какой еще меткой?

Сонино сердце бешено колотилось, и она непонимающе сверлила глазами странную женщину, говорившую не менее странные вещи.

— Той, что на твоих волосах. У меня мало времени, перейдем к главному. Ты хочешь спасти своего отца?

Сонин папа пропал год назад, а сейчас женщина из зеркала предлагает его спасти?

— Я понимаю, все сказанное мной кажется немыслимым, но поверь это так и есть. От твоего решения зависит очень многое. Твой отец не в том мире, где ты живешь, он здесь за зеркалом. Сейчас Александр в большой опасности и если ты хочешь помочь ему, то тебе нужно попасть в наш мир.

Соня ошарашено замотала головой.

— Это полный бред, я, наверное, сплю.

— К сожалению или счастью, ты не спишь. Если все же решишься, то завтра я жду тебя в девять утренних потоков в вещевом магазине «Мери Сью» на углу соседнего дома. Не забудь, девять утренних потоков, по — земному девять утра, примерочная кабинка под номером четыре, запомнила?

— Я, я…

Она хотела еще расспросить незнакомку о своем отце, но зеркало вспыхнуло ярким серебристым светом, и женщина исчезла.

2

Несколько минут Соня как парализованная простояла перед зеркалом, не в силах пошевелиться. Как такое может быть? Она больно ущипнула себя за руку, чтобы удостовериться, что это не сон.

Так, ей нужно собраться с мыслями, а еще ей нужен воздух, много свежего воздуха. Вылетев пулей из квартиры, Соня галопом понеслась по ступенькам, проскакивая лестничные пролеты один за другим. Когда дыхание окончательно сбилось, и правый бок прострелила жгучая боль, она остановилась. Упершись влажными ладонями в колени, она стала жадно глотать воздух.

Выйдя из подъезда Соня, направилась в сторону центрального парка, куда она часто ходила с папой гулять. Издалека показались фонтаны в форме гигантских грибов и медленно плывущее колесо обозрения. Она так любила на нем кататься и в отличии от своей старшей сестры совсем не боялась высоты. Сев на свободную лавочку, Соня попыталась переосмыслить произошедшее.

Что это было? Как такое вообще возможно? То, что случилось, напоминало излишне реалистичный сон или виртуальную игру, в которую она оказалась вовлечена. А может быть, она сошла с ума? Недаром Лара называет ее кукукнутой. Что если действительно у нее «поехала крыша» и ее место в психушке?

Оглушительный вой сирены заставил Соню содрогнуться. Санитары уже в пути? Нет, это всего лишь «скорая помощь» пронеслась на желтый свет. Внезапный удар мячиком в правое ухо оборвал смутные мысли и вернул в парк на лавочку.

— Ой, простите, — виновато промямлила молодая мамаша, ловко юркнув под лавочку за мячом, — Сынок, отойди от тети, не нужно приставать к незнакомым людям, — добавила она.

Странно в свой адрес слышать «тетя», когда тебе четырнадцать лет, вот Лара кроме как малявка и не обращалась к ней. Розовощекий малыш послушно одернул тянувшуюся к Соне пухлую ручонку, и весело помчался гонять голубей. Мамашка еще некоторое время косилась на девочку, а точнее на ее лиловую прядь волос, но ей не было до этого никакого дела. Кто — то родился с оттопыренными ушами, кто-то с кривым носом, кто-то полным, кто-то субтильным, а Соня с лиловой прядью волос, расположенной с правой стороны головы. Все просто. Или нет? Что если она не сошла с ума и женщина из зеркала реальна, так же, как и этот шустрый карапуз, атакующий недовольных голубей. Так же, как и тот мир, про который она упоминала. Что если Соня и впрямь из рода Лиловых воинов и ее место там, по другую сторону зеркала?

Если все правда, и она решится перейти в тот неизведанный мир, то снова будет рядом с отцом, который всегда ее понимал и принимал такую какая она есть, без глупых условностей. С отцом, которому не нужны ее первые места, грамоты, признание знакомых и родственников. Он видел в ней личность, верил в нее, порой больше, чем она сама. При мысли о папе сердце забилось быстрее. Неужели, у нее появился шанс его увидеть?

После его внезапного исчезновения прошел год, самый тяжелый год в ее жизни. Полиция только разводила руками, мол, как сквозь землю провалился. Но где же он? Как мог оставить ее? Жив ли вообще? Каждый день Соня задавалась этими вопросами. Вопросами, на которые не знала ответов. В отличие от младшей сестры Лары, которая быстро нашла всему объяснение, обвинив отца в предательстве.

«Такова мужская натура», — с сознанием дела заявила она, — небось нашел какую-то мымру, и я даже не удивлюсь, если у него сейчас новая семья.

Но Соня не верила в это, она знала как отец любил маму, ее и Лару. Скорее всего и сама Лара не верила в свои слова, по крайней мере не хотела верить. Плохо скрываемая боль и обида читались в ее глазах, когда она с силой клацала по сенсорному экрану телефона, удаляя все снимки, с его изображением. После этого она закрылась в своей комнате и на всю громкость включила музыку. Лара всегда выглядела дерзкой и безразличной, точнее, хотела такой казаться. И только хлюпающий плачь, прорывающийся между музыкальными треками говорил об обратном.

Так продолжалось несколько дней. А потом, прожив эту боль, Лара старалась больше никогда не упоминать отца в разговорах

С мамой обстояли дела куда хуже. После того как пропал Александр, она полгода ходила с припухшими от слез глазами и почти не вставала с постели. Ее прикроватная тумбочка стала больше походить на аптекарский столик, заставленный блистерными упаковками, вонючими пузырьками и мензурками. Если она и поднималась с кровати, то обязательно задерживалась у окна, вперив в него туманный взгляд. Соня с Ларой стали переживать за ее здоровье и даже на время объединились, предпринимая совместные попытки вытащить маму из депрессии.

Соню не покидало ощущение, что мама что-то знает, но не хочет об этом говорить. Или не может. Это знакомое выражение осведомленности, прикрытое завесой тайны, она наблюдала еще с детства, с тех самых пор, когда пропал ее дедушка. Родители были уверены, что выглядят вполне искренними, отвечая на вопросы дочек, касающиеся его исчезновения. С чего бы им догадаться о лжи, они ведь всего лишь дети, но даже далекая от проницательности Лара, и та чувствовала подвох.

Соня плохо помнила своего деда Артура. Когда он исчез, ей едва исполнилось четыре года, но зато сон с его гибелью она видела почти каждую ночь. Первый раз этот кошмар ей приснился чуть больше года год назад. Сновидение произвело на нее такое сильное впечатление, что она решила поделиться им с отцом. Именно после того, как она во всех подробностях рассказала отцу свой ужасный сон, он и исчез. Возможно, это совпадение, но отца нет рядом уже как целый год, а один и тот же кошмар продолжает мучить ее каждую ночь.

3

После промозглой и серой зимы всем хотелось тепла. В парки и на улицы повылазил народ, выглядевший, да и чувствовавший себя как сонные мухи. В зеленеющих клумбах, усыпанных желтыми одуванчиками, под теплыми весенними лучами грелись бездомные собаки, на деревьях щебетали птицы. Дети с визгом рассекали на велосипедах и самокатах, периодически наезжая на ноги нерасторопным прохожим. Тогда молодые мамашки неохотно отрывались от своих телефонов, делали штампованные замечания отпрыскам и снова утыкались в плоский экран, захваченные виртуальной жизнью. Скопище голубей и воробьев яростно расталкивали друг друга за сухую краюшку хлеба, найденную в кустах.

Небо, бледно- васильковым покрывалом расстилалось над головами, белые кучевые облака, как исполинские дирижабли плыли по нему, цепляясь за стройные высотки. Новые кирпичные дома с закрытыми придомовыми территориями и подземными парковками высокомерно поглядывали на панельные домики- муравейники с облупившимся фундаментом. В одном из таких домов и жила Соня. Несмотря на его ущербный вид, он не был ей противен. Она любила этот район, старый двор, школу, в которой училась и даже магазин в подвале соседнего дома с потрепанной вывеской «Мери Сью». Скорее всего, именно его имела ввиду, та странная женщина из зеркала. Интересно, в нем и впрямь существует зеркало — портал, через которое можно попасть в другой мир?

Соня усмехнулась собственным мыслям. Желудок жалобным урчанием оповестил о необходимости подкрепиться. За чередой происшествий Соня и забыла, что кроме кофе да дольки печенья умнее во рту не было ни крошки. Она поспешно двинулась в сторону грязно — серых панелек, отмечая про себя, что уже наступил вечер, а значит, времени на раздумье оставалось все меньше.

В квартире по-прежнему царило безмолвие. Пузатый будильник показывал шесть тридцать, а значит, мама с Ларой скоро придут. Поужинав в окружении уродливых клематисов, Соня почувствовала, как ее потянуло в сон. Внезапная усталость исполинской глыбой свалилась на ее худенькие плечи. Сегодняшний день вымотал ее, будто она разгружала вагоны с мешками цемента. Соня легла на кровать, закутавшись в одеяло, и закрыла глаза. Вскоре послышались возбужденные голоса мамы и Лары, смех и бурное обсуждение прошедшего конкурса красоты. Скорее всего, Лара заняла первое место, впрочем, как всегда.

Ее мысли снова вернулись к произошедшему. А может, стоит рискнуть? Если все, что сказала женщина из зеркала правда, что она теряет? Ее близкая подруга, с кем она дружила много лет, три месяца назад переехала в другой город, ее отец военный и их семья подолгу не задерживалась на одном месте. С Ларой у них давно напряжённые отношения. Когда именно они испортились Соня даже и не могла вспомнить. Когда они были маленькими, то все время проводили вместе, но, когда стали старше их отношения разладились. Лара не упускала возможности подколоть сестру, Соня отвечала ей тем же. Как-то раз, Лара в сердцах высказала ей что ее бесит Сонина мнимая избранность, ее лиловая прядь и высокомерие. Кем — кем, но высокомерной Соня точно не была, а вот некая отрешенность и любовь к уединению, что Лара и воспринимала за высокомерие, были ей присущи. Единственный человек, которого Соня не хотела терять — это мама.

«Александр в большой опасности и если ты хочешь помочь ему, то тебе нужно попасть в наш мир», — звучали в голове слова женщины из зеркала. Они становились все тише и тише, пока полностью не растворились.

Кошмар, являющийся Соне в течении года, не сделал исключение. В очередной раз она проснулась в холодном поту с гнетущим ощущением смерти. Смерти дедушки, которую видела каждую ночь. За окном бледно — оранжевой полосой разгорался рассвет, молодая заря приходила на смену чернильному небу. Сейчас наступит новый день, новая жизнь и станет легче. И действительно, когда первые лучи прогоняли темень, становилось немного легче.

Соня поплелась на кухню, хоть как — то скоротать остановившееся время. Налив в кружку воды, она не успела сделать и глотка как на пороге объявилась Лара.

— Опять бродишь ночами как привидение?

— Что тебе нужно? — не отрывая глаз от кружки с водой, спросила Соня.

— Хотела поговорить, мы все-таки сестры.

— Неужели?

— Тебе еще снятся кошмары? — спросила Лара.

Соне показалось, сто ее голос подрагивал.

— А тебе — то что?

— Да так, — Лара замешкалась, размышляя рассказывать или нет. — Мне тоже сегодня приснился страшный сон.

Соня наконец оторвала взгляд от кружки и посмотрела на сестру.

— С чего это ты решила со мной поделиться?

Лара заерзала на месте.

— Я видела тебя.

— Вот как? И что же я делала в твоем сне?

— Тебя убили. — В глазах Лары стоял неподдельный ужас.

От слов старшей сестры Соне стало не по себе.

— И … и как же это произошло? — спросила она как можно спокойным голосом.

— Тебе правда интересно?

— Ну да, — кивнула Соня. — это же меня убили.

— Зря я затеяла этот разговор, — Лара встала со стула и направилась было к выходу.

— Стой! Нет уж расскажи мне, если начала! — остановила ее Соня.

Лара выглядела бледной и какой-то осунувшийся, ее красота как будто испарилась.

— Я видела женщину с ужасными глазами. Она… убила тебя, — тихо сказала она.

По Сониной спине пробежала дрожь.

— У этой женщины были белые волосы? — уточнила она.

— Да — ошеломленно ответила Лара, — откуда ты знаешь?

— Я вижу ее во сне каждый день, — сказала Соня, чувствуя, как ее сердце сжалось от страха. — Ладно, я пойду к себе.

Она быстро вышла из кухни и зайдя в свою комнату закрыла за собой дверь. Дрожь не унималась, ее буквально трясло от страха и неопределенности. Что если сон Лары окажется пророческим? А если это всего лишь обычный кошмар? Соня посмотрела на свой будильник с Поночкой из мультфильма «Утиные истории». Этот будильник ей подарил папа на десятилетие, видимо для него она всегда будет малышкой. Стрелки часов приближались к восьми. Оставался час до возможно, самого важного момента в ее жизни. Да, она сделает это, сделает. Иначе и быть не может. Решение принято. Правильное оно или нет, покажет только время, а сейчас пора собираться.

Что ей взять с собой? Что обычно берут, когда отправляются в другой мир через портал в зеркале? От таких вопросов Соня непроизвольно усмехнулась, мысль, что эта чья-то глупая шутка продолжала крутиться в голове.

Вынув из школьного рюкзака тетради с учебниками, Соня запихнула в него толстовку, футболку, джинсы, носки, расческу, телефон с зарядкой (хотя это вряд ли пригодиться). Ее взгляд упал на бархатный потрепанный фотоальбом, стоявший в ряду со старыми дисками, которые рука не поднималась выкинуть. В этом фотоальбоме у всех были счастливые лица. Выудив две фотокарточки, с которых улыбались ее родители, Соня аккуратно вложила их между страницами тома «Властелина колец» и застегнула рюкзак. Закинув его за спину, она неуверенными шагами двинулась к выходу. Перед тем как взяться за ручку двери она еще раз окинула комнату прощальным взглядом. Криво заправленная кровать, наполненная ночными кошмарами, платяной шкаф со скрипучей дверцей, бесхозный велотренажер в углу комнаты, служащий сушилкой для вещей, письменный стол, заваленный тетрадями, засохший фикус на окне и дедушкино овальное зеркало. Несколько раз периферическим зрением она замечала в нем странные темные силуэты, пугающие ее до паралича. После этих случаев Соня пыталась снять зеркало, но оно словно вросло в стену.

Квартиру по-прежнему наполнял сонный морок, хоть уже и было половина девятого утра. Лара скорее всего сидела в своем планшете, а мама по воскресеньям раньше девяти не вставала. Соня не могла уйти не увидев ее.

Подойдя на цыпочках к маминой комнате, она заглянула внутрь. Плотные задернутые шторы не давали солнечному свету разгуляться, в комнате продолжал властвовать Морфий. Мама крепко спала, ее каштановые волосы волнами растекались по подушке, а усталые веки, испещренные тонкими розовыми капиллярами, беспокойно подрагивали.

— Прощай, мам, — прошептала Соня, чувствуя, как к горлу подкатывает ком, — прости меня, — добавила она про себя и быстро зашагала к входной двери.

Лишь бы мама не открыла глаза, иначе она не сможет бросить ее. Анна не проснулась, в это утро она спала как никогда крепко.

Двери магазина «Мери Сью», про который говорила черноволосая женщина из зеркала, только открылись для посетителей. Внутри никого не было и Сонино появление сразу же привлекло внимание сонной продавщицы. Оглядев девочку недовольно — оценивающим взглядом и решив, что на нее не стоит тратить свое время, девушка вальяжно продефилировала к стойке, за которой ее ждала чашка утреннего кофе. Соня растерянно прошла мимо модно одетых, безликих манекенов, с гордо поднятыми головами и остановившись у кронштейна с одеждой принялась для вида перебирать наряды.

— Это новая коллекция, — протянула продавщица, все — таки соизволив подойти, — не хотите глянуть на что — нибудь со скидками?

— Нет, спасибо, — скороговоркой ответила Соня, посматривая в сторону примерочных.

Ее взгляд упал на кабинку под номером четыре. Вот она, та самая примерочная с зеркалом- порталом. Звучит безумно. В рюкзаке булькнула эсэмэска. Мама интересовалась, куда она подевалась в такую рань. Смайлики с улыбочкой означали, что у нее хорошее настроение. Пусть оно таким и остается. Ответив картинкой, изображающей пульсирующее сердце, Соня взглянула на дисплей телефона, и ахнула. До девяти часов оставалось три минуты! Она опрометью кинулась к четвертой кабинке, но к ее большому удивлению примерочная оказалась занята.

— Проходите в другую, там свободно, — предложила девушка.

— Мне нужно именно в четвертую! — воскликнула Соня, отчего скучающий взгляд продавщицы сменился недоумевающим.

Почему когда нужно, чтобы время шло быстрее, оно замирает, а когда остановилось — начинает лететь? До назначенной встречи оставалась всего одна минута. Пятьдесят девять секунд, пятьдесят восемь… Наконец — то, бархатная шторка сдвинулась в сторону, и из примерочной неспешно выплыла тучная дама с ворохом одежды в руках. Рванув вперед, со скоростью гепарда Соня в два счета оказалась в нужной кабинке.

Хоть бы успеть, хоть бы успеть…

Как только она задернула за собой плотную шторку, пыльная люминесцентная лампа, висевшая над продолговатым зеркалом, судорожно замигала. Откуда — то издали послышался треск бьющегося стекла, с каждой секундой звук нарастал, сдавливая барабанные перепонки. Инстинктивно прикрыв уши ладонями, Соня крепко зажмурила глаза, ее сердце билось о грудную клетку как сумасшедшее. Когда звук стал совершенно невыносимым, в магазине погас свет. Лишь тусклое серебристое сияние, исходившее из зеркальной поверхности, освещало примерочную под номером четыре.

— Дай мне руку! — раздался знакомый женский голос, звучавший будто в голове.

Дрожа всем телом, Соня протянула руку. Едва ее ладонь коснулась зеркальной глади, амальгама завибрировала, растекаясь градиентными волнами. Зеркало плавилось, бурлило, засасывая Соню, подобно гигантскому пылесосу. Рука по другую сторону портала крепко схватила девочку и с силой дернула на себя. В этот момент словно сотня стальных обручей сжало Сонино тело, не давая сделать вздох. Казалось, еще немного и ее расплющит. Перед глазами замелькали яркие белые вспышки, они то сливались воедино, то рассыпались на крошечные огоньки. Потом все померкло.

4

Соня лежала на ковре, уткнувшись носом в длинный ворс.

— Я знала, что ты решишься, земное дитя, — улыбнулась черноволосая женщина и помогла девочке встать на ноги. Женщина стояла рядом, такая же реальная, как и сама Соня, как и этот необычный язык, который она почему — то понимала. Более того, Соня могла на нем говорить.

— Господин Тиарман Дуберт — правитель Тиберлоу, — женщина указала на невысокого, коренастого мужчину в темном камзоле.

— Добро пожаловать на Алькар, Соня Киль, — глубоким басом проговорил мужчина. Он изучающе с неким недоверием глядел на Соню чуть выпуклыми, белесыми глазами. — Я и госпожа Сальвина Севеллин рады, что ты приняла верное решение. Очень надеюсь, что твое пребывание в нашем мире окажется не напрасным. Присядем?

Мужчина указал на пухлый кожаный диван. Соня села на краешек, озираясь по сторонам. Напротив дивана, поблескивало овальное зеркало в позолоченной витиеватой оправе (видимо, через него — то она и попала сюда). Рядом с зеркалом висел герб с выгравированным на нем белоснежным орлом. Голову птицы венчала корона, а из широко открывшегося клюва, орел изрыгала огонь. По правую сторону от дивана и стоявших около него двух кресел находился письменный стол из темного дерева. Рядом с ним в полукруглых нишах в стене сверкали металлические кубки, награды и что-то напоминающее макет вселенной в миниатюре.

— Вы говорили, что мой отец здесь? Я, я бы хотела его увидеть, — запинаясь сказала Соня.

Господин Тиарман Дуберт и госпожа Сальвина Севеллин переглянулись.

— Дело в том, что мы не знаем где твой отец, — сказал правитель города Тиберлоу.

Соня растерянно захлопала глазами.

— Он жив? — спросила она.

— Мы не можем дать точного ответа на твой вопрос, последний раз Александра видели защищавшим Тиберлоу. Это было во время второй Кровопролитной битвы, когда Повелительница теней напала на наш город. Тогда много кто пропал без вести, много было убитых и раненых. Морения со своими приспешниками морганами не пощадила никого.

— Морения… — протянула Соня, словно пытаясь вспомнить это имя. — Это она убила моего дедушку?

— Откуда ты знаешь? — настороженно спросила Сальвина Свеллин.

— Видела во сне. Я уже целый год вижу во один и тот же кошмар, как женщина с белыми волосами убивает моего дедушку.

Сальвина Севеллин тихонько ахнула, а на лице Тиармана Дуберта проступила испарина.

— Лиловые всегда имели особые отношения со сновидениями, — тихо проговорила женщина. — Ваш род наделен редкой отвагой и внутренней силой, способной противостоять злу.

«Отвага и внутренняя сила уж точно не про меня, — подумала Соня. — Она даже родной сестре противостоять не в силах».

— Понимаю, земное дитя, для тебя это все в новинку, ты много не знаешь, и, следовательно, не понимаешь, — добавила Сальвина Севеллин, внимательно разглядывая Сонино лицо. — Ты здесь по велению Белой Книги Преданий. Она выбрала тебя как самую сильную из рода Лиловых, отмеченную цветной прядью.

— Но чем же я могу помочь? — Соня непонимающе дернула плечами.

— Придет время, и ты это узнаешь, — ответил правитель города Тиберлоу, подойдя к панорамному окну, растянувшемуся на всю стену, и уставился в мутную серость. — Белая Книга Преданий поможет нам в этом.

— А как же мой отец? Вы ведь говорили, что я смогу ему помочь. Вы… вы обманули меня?

— Помогая нам справится с Моренией, ты тем самым поможешь и своему отцу, — сухо проговорил Тиарман Дуберт.

— Но я хочу найти его сейчас! Я ведь только из-за него согласилась на вашу … авантюру! — вспыхнула Соня.

— Это не наша авантюра, а твое предназначение. Не стоит форсировать события, иногда это приводит к печальным последствиям, — отчеканил мужчина, не отрываясь от окна. — А пока госпожа первая советница поможет тебе освоиться, — добавил он, тем самым дав понять, что разговор окончен.

– Мы делаем все, что в наших силах, — мягко сказала женщина, — пойдем со мной, земное дитя, — она приобняла девочку за плечи.

Соня послушно двинулась следом. Сальвина Севеллин остановилась перед аркой, из которой ниспадал непрерывный поток воды, заслоняя выход из комнаты. Лишь после того, как господин Тиарман Дуберт оторвался от окна и провел рукой по струящейся пелене, водная преграда исчезла. Длинные, высокие коридоры с мраморными светлыми стенами прорезывали вытянутые арочные окна, за которыми проглядывалась сизая мгла. Сейчас на Алькаре ночь? Или в этом мире вообще нет солнца?

Под сводчатым потолком в воздухе парили круглые светильники, отбрасывая мягкий золотистый свет. Светильники медленно покачивались, отчего тени вокруг казались живыми. Коридоры то сужались, то снова расширялись, поворачивая под разными углами. Пройдя анфиладу комнат, украшенную фресками и гобеленами, повествующими о временах сражений, Сальвина Севеллин и Соня свернули направо и вышли к мраморной лестнице с позолоченной балюстрадой. Под куполообразным потолком, возвышающимся на сотни метров над головой, роем кружили сверкающие фонарики, подобно светлячкам. Остановившись посреди лестничного пролета, Соня подняла голову любуясь завораживающим зрелищем.

— Это центральный купол Белой башни, самый высокий в городе, — осведомила ее Сальвина Севеллин, тоже посмотрев вверх.

— Очень красиво, — восхищенно проговорила Соня, переведя взгляд на барельефы на стенах.

Воины в шлемах и защитных латах намертво скрестили мечи с со своими противниками. Одни воины восседали на огромных птицах, а другие гигантских летающих собаках

— Нам нужно торопиться, к вечеру ветер усиливается, — отметила женщина, спускаясь по ступенькам. Соня торопливо засеменила следом, стараясь не отставать.

Нарядное фойе с вычурной лепниной и зеркалами жужжало от запрудившего его народа, одетого в одинаковые серые плащи, с которых ручьями стекала вода. Влажные лица людей, с налипшими на них волосами выглядели озабоченными и безрадостными.

— Подожди меня здесь, — сказала Сальвина Севеллин и быстрыми шагами направилась к гардеробной стойке. Соня послушно осталась на месте, разглядывая мозаичный пол, с серо — белыми волнами.

— Вот, надень, — женщина протянула серый плащ с капюшоном, — к сожалению, без этого здесь не обойтись, — добавила она и подождав пока Соня облачиться в непромокаемый плащ, направилась к выходу.

С обеих сторон громоздкой двустворчатой двери возвышались два стражника, одетые в кожаные костюмы с нагрудными сверкающими латами. С широких ремней свисали массивные палицы, окованные металлом. Один из стражников внимательно посмотрел на Соню, задержав взгляд на ее волосах. Надвинув капюшон до самых бровей, и посильнее укутавшись в плащ, она спешно вышла из Белой башни вслед за своей спутницей.

5

За дверью свирепствовала непогода. Ни солнца, ни звезд, ни луны, сплошная серость. Они прошли мимо могучих колонн, подпирающих портик, подобно атлантам, державшим небосвод. Сильные порывы ветра хлесткими пощечинами били по лицу, с неба лилось с таким неистовством, будто кто-то наверху опрокидывал бочки с ледяной водой. Хорошо, что плащ непромокаемый, чего нельзя сказать о тряпочных кедах. Если бы Соня знала, какая здесь погода, то первым делом взяла бы резиновые сапоги. Сальвина Севеллин шла плавно, словно плыла, но при этом стремительно, отчего Соне приходилось практически бежать. Вскоре они вышли на широкую площадь, вымощенную светлым камнем. В центре площади возвышалась высокая стела, ее пик увенчивал белоснежный орел с распростертыми крыльями и короной на голове. За аркой, в которую они нырнули простиралась длинная аллея со скульптурами. Трехметровые воины, высеченные из серого камня, смотрели угрюмо и в тоже время печально.

— Это Аллея павших героев, — сказала Сальвина Севеллин — здесь запечатлены те, кто сражался в Кровопролитных битвах и не вернулся домой. — Узнаешь? — вкрадчиво спросила женщина, остановившись перед каменной фигурой мужчины с мечом в руках. — Это Артур Киль, твой дед.

Соня мало общалась со своим дедушкой, ведь он исчез, когда она была еще совсем маленькой, но сейчас почему — то сразу узнала его. Она видела это лицо во сне много раз, видела его последний бой.

— Он был хорошим человеком, я знала его лично. Можно даже сказать мы дружили. — Сальвина Севеллин кинула на девочку сочувствующий взгляд. — Нужно идти, ветер усиливается.

Соня еще раз взглянула на каменное изваяние и пошла по аллее, за своей спутницей.

— Куда мы идем? — поинтересовалась она.

Действительно, куда ее так целенаправленно ведет эта «женщина из зеркала»? Ведет как послушную овечку на привязи. И можно ли ей вообще доверять? Вопрос о доверии в данный момент был уже не актуален, даже комичен, им нужно было задаваться перед тем, как сделать шаг в портал, связывающий миры.

— Мы направляемся ко мне домой, — ответила Сальвина Севеллин, — сегодня переночуешь у меня, ты не против?

«А у меня есть выбор»? — хотела ответить Соня, но сказала, что, конечно, не против.

Аллея павших героев казалась бесконечной, как и застывшие воины, бесстрастно взиравшие на проходившую мимо них пару. Улицу, на которую вышли первая советница и Соня, окантовывали купы зеленых кустарников повисших на уровне глаз.

— Дорогу! — рявкнул мужской голос за спиной, смешиваясь со звуками громыхающей телеги, цоканья копыт и звяканьем колокольчиков.

Вжавшись в живую изгородь, Соня с интересом уставилась на необычных животных, запряженных в повозку. Похожие на карликовых оленей, с необычным зелено-голубым окрасом, они важно подергивали головами, увенчанными извилистыми рогами, на которых позвякивали бубенчики. Соня подумала, что была бы не прочь забраться на телегу, ее тряпичные кеды, давно насквозь промокли и теперь в них хлюпала ледяная вода.

Пройдя длинное трехэтажное здание, состоявшее из нескольких корпусов в глубине двора, они свернули направо, осторожно ступая на потрескавшуюся тротуарную плитку с крупными расщелинами, в которых оседала мутная вода. За густыми парящими кустарниками показались дома. Одноэтажные, двухэтажные, продолговатые серые коробки с пурпурными черепичными крышами, были похожи друг на друга как инкубаторские цыплята одной породы. Перед некоторыми домами были разбиты разноцветные клумбы, которые как показалось Соне умели дрожать, звенеть и даже хлюпать (хотя это могли быть и ее кеды). Около одного из таких домов с небольшой овальной клумбой они и остановились.

— Вот мы и пришли, — сказала Сальвина Севеллин, доставая из кармана фигурный металлический ключ с длинным стержнем без бородки. Как только шейка ключа дотронулась до личинки, замок тут же щелкнул и ворота приоткрылись.

— Прошу, — обратилась она к Соне, замявшейся у входа.

Внутри двора под шатким навесом, трещавшим от ветра, покачивался круглый светильник. Сальвина Севеллин, тем же странным способом открыла входную дверь и пригласила гостью в дом.

— Располагайся, — сказала она, снимая верхнюю одежду.

Соня стянула с себя непромокаемый плащ, к тому же не плохо греющий. Вот бы ей еще раздобыть непромокаемые кеды. Избавиться от ледяной мокрой обуви уже было счастьем, а облачиться в мягкие домашние тапочки, которые ей любезно предоставила хозяйка дома настоящим блаженством.

Сальвина Севеллин провела гостью в небольшую светлую кухню и поставила чайник на печь, щелкнув необычной штуковиной, напоминающей деревянную прищепку. Искра, вылетевшая из нее, тут же разгорелась ярко — салатовым пламенем. Чайник вскипел мгновенно, и уже через несколько минут Соня наслаждалась горячим напитком. Дурманящий аромат разнотравья, напоминающий мяту, сирень и цитрус разносился по кухне, успокаивая и согревая. Уже после первого глотка она почувствовала, как ее тело налилось приятным теплом и ноги тут же согрелись. После того как она выпила полную чашку этого приятного напитка, все невзгоды и волнения поблекли. У нее даже проснулся аппетит, и Соня угостилась сладкими рогаликами, которые Сальвина Севеллин поставила на стол.

— Умиротворяющий чай из диких васильков к концу дня просто необходим, — устало проговорила женщина, откинувшись на стул с мягкой спинкой, — выпей еще, он поможет расслабиться.

Соня поняла это еще с первых глотков, после которых ей стало лень шевелиться, и даже моргать.

— Для тебя сегодня не простой день, земное дитя, — сказала женщина, изучающее глядя на девочку, — ты очень смелая. Впрочем, ничего удивительного, с такими — то дедом и отцом…

— Вы, наверное, меня с кем — то путаете. Я совсем не такая как вы думаете, — смущенно проговорила Соня.

— Ты многого о себе не знаешь, о своей силе. А страхи… они есть у всех, главное, как ты с ними справляешься. Лишь глупец не ведает страха или тот, кому нечего терять. — Сальвина Севеллин сделала глоток умиротворяющего чая.

— Я так надеялась, что встречусь с папой, — тихо проговорила Соня, — так надеялась.

— Я бы тоже этого очень хотела, поверь мне. Я уверена, что после того, как Повелительница теней будет повержена, нам удастся спасти твоего отца.

— Вы что ни будь знаете о нем? Где он сейчас?

— К сожалению, ничего, — покачала головой Сальвина Севеллин, — господин Тиарман Дуберт прав, не нужно торопить события. Нам остаётся только ждать.

— Но чего именно ждать? Пока эта Морения убьет моего папу, если он, конечно, еще жив. — От собственных произнесенных слов Соне стало не по себе.

— Следующего послания Белой Книги Преданий. Она наш путеводитель и наставник, — ответила первая советница.

— Книга — наставник? А если от нее не будет посланий целый год? Тоже сидеть и ждать?

— Да, сидеть и ждать. И это не просто книга, — строго заметила Сальвниа Севеллин. — Это магический проводник знаний между людьми и самой Диввой — праматерью Алькара. То, что было, есть и будет, все подвластно Белой Книге Преданий. О некоторых вещах, особенно в которых ничего не смылишь, не стоит говорить в пренебрежительном ключе.

— Простите, — пискнула Соня, чувствуя, как заливается краской.

Женщина доброжелательно улыбнулась и сказала:

— Постарайся без надобности не выходить из дома и не заводить никаких знакомств, хорошо?

— Почему? Мне грозит опасность?

— Учитывая некоторые обстоятельства — да, — понуро кивнула Сальвина Севеллин.

По спине Сони пробежал холодок.

— Все дело в первом послании Белой Книги Преданий. Оно оказалось катализатором, именно после него Повелительница теней встала на тропу войны, — взволнованный взгляд женщины блуждал по чаинкам, плавающим на дне чашки с синеватой жидкостью.

— Что же было в этом послании? — с придыханием спросила Соня.

— Иногда незнание приносит большую пользу. Просто будь осторожна, земное дитя, вот и все, что я могу тебе сказать, — резюмировала первая советница, — Давай сменим тему, если ты не против.

Легко рассуждать, когда это тебя не касается. Наверняка, этой высокой красивой женщине с плывущей походкой ничего не угрожает. Она у себя дома, в безопасности, пьет умиротворяющий чай из диких васильков, не обремененная тревогами и душевной болью.

По окну дождь стучал с такой силой, будто тысяча барабанных палочек все разом заколотили по тугой мембране. И без того расшатанный навес во дворе заскрипел еще жалобней.

— Вон как ветер разыгрался, — безрадостно отметила Сальвина Севеллин, — тебе нужно отдохнуть, а завтра я отведу тебя домой.

— У меня есть свой дом? — Соня не могла поверить в услышанное. Раньше — то у нее была только маленькая комнатка, в которую периодически вламывалась старшая сестра (без стука, разумеется), а теперь собственный дом!

— Конечно, у вашей семьи есть родовой особняк в Серебряной рощи. Твой дедушка прожил здесь более десяти лет, понятное дело, он обзавелся собственным жильем, — невозмутимо ответила женщина. — Тебе нужно выспаться, земное дитя. Время все расставит по местам, ты сама поймешь, что нужно делать дальше. А сейчас постарайся забыть все что тебя волнует, этот вечер тебе не помощник.

Она проводила Соню в гостевую комнату и пожелав ей добрых снов, закрыла дверь. Маленькая комната со стенами фисташкового цвета и низким потолком, под которым порхал старый светильник, испуская тускло-ржавые лучи света, выглядела вполне уютной. Рядом с окном стояла бархатная тахта с овальной подушкой и сложенным рулоном пледом. В дальнем углу возвышался встроенный шкаф с резными дверцами.

Сняв с себя джинсы и толстовку, и оставшись в одной футболке, Соня легла на тахту. Накрывшись пледом до самого подбородка, она свернулась калачиком и посмотрела в окно. Она всегда любила дождь, монотонный стук капель убаюкивал ее, но сейчас все было по — другому. От непогоды, свирепствующей за окном, внутренняя тревога только возрастала, этот дождь ее не успокаивал. Тревожные размышления об отце вновь зароились в голове. Она так надеялась увидеть его, обнять, но вместо этого столкнулась с неопределенностью. Проворочавшись несколько беспокойных часов, Соня закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать. Мысли, обуревавшие ее, постепенно отступили, и она погрузилась в приятное забытье.

Глухой стук в дверь заставил открыть глаза. Какой же странный и до мурашек реальный сон привиделся ей сегодня: зеркало-портал, Алькар, правитель Тиберлоу, черноволосая женщина из зеркала. Сонин взгляд задержался на круглом светильнике, зависшем под потолком; по окну барабанил дождь. Это не сон. В дверь снова постучали. Она вскочила с тахты, подошла к двери и приоткрыв ее ойкнула от неожиданности. На нее смотрел высокий симпатичный парень с короткими смоляными волосами, уложенными в идеальную прическу. Его светлая кожа была невероятно гладкой, словно из мрамора.

— Привет, — сказал он и улыбнулся.

— Привет, а где женщина из зеркала, точнее Сальвина Севеллин?

— Ее сейчас нет дома и …

— Минуту, — перебила его Соня, вспомнив, что стоит в одной футболке.

Захлопнув перед носом незнакомца дверь, она второпях натянула на себя джинсы, толстовку, и вышла из комнаты.

— Я не хотел тебя напугать, — сказал молодой человек, внимательно разглядывая Соню.

— А ты меня и не испугал. Просто я не ожидала увидеть кого-то кроме Сальвины Севеллин.

— Мою тетю срочно вызвали в Белую башню. Сегодня городской совет собирается полным составом, а она первая советница как — никак, — с некой важностью добавил он.

— Значит, госпожа Сальвина Севеллин твоя тетя? — уточнила Соня.

— Да, она младшая сестра — близнец моей мамы. Кстати, меня зовут Нарциус, можно просто Нарц.

Изумрудные глаза парня пробежались по Сониным волосам, остановившись на лиловой пряди.

— Моя тетя кое-что о тебе рассказала.

— И что же?

— Что тебя зовут Соня Киль, тебе четырнадцать лет, а главное, что ты из рода Лиловых.

— Почему главное? — удивилась Соня.

— Ну… — задумался Нарц, — в нашем мире вы пользуетесь большой известностью.

— Поэтому мой дедушка мертв, а папа пропал без вести.

— Мне жаль, что так получилось, — молодой человек замялся. — Может быть, пойдем на кухню?

Соня кивнула, и они прошли в небольшую светлую кухню. За окном было все так же сумрачно, как и вчера.

— Как тебе на Алькаре? — после недолгого молчанья спросил Нарц.

Соня пожала плечами.

— Мокро.

— Эта мерзкая погода меня жутко бесит, — он сделал недовольную гримасу.

— Здесь всегда так пасмурно?

— Уже целый год. После того как Повелительница теней выкрала Лиловый камень стало так темно, да еще этот дождь… Это ведь не просто вода, а настоящие помои, — Нарц брезгливо поморщился.

— А зачем она выкрала этот камень?

— Это не простой камешек, его еще называют камнем Созерцания и Разрушения. У всех он ведет себя по — разному. Когда камень находился у правителя города, все было нормально, но как только Повелительница теней завладела им, весь Алькар накрыла тьма.

— Но как Морении удалось выкрасть Лиловый камень? Ведь Белую башню охраняют, я сама видела стражей, — удивилась Соня.

Нарц повел густыми черными бровями.

— Скорее всего эффект внезапности. Меры безопасности города усилили только после первого нападения. Никто не думал, что Повелительница теней на такое решиться.

— А зачем Морении понадобился Лиловый камень? Неужели только ради дождя и сумрака? — продолжила допрос Соня.

— Он дает силу своему хранителю, — Нарц понизил голос до шепота, будто в комнате кто-то еще находился. — Если его разбить то, сила исчезнет, разрушив того, кому он принадлежит.

В Сониных глазах сверкнули огоньки надежды.

— То есть, если разбить Лиловый камень, то Морения потеряет свою силу?

— Скорее всего, — кивнул Нарц, — только она вряд ли захочет им поделиться. Говорят, она очень сильная ведьма, — с трепетом в голосе добавил он и Соне показалось, что парень побледнел.

— Но… неужели никто не может с ней справиться?

Нарц как — то неуверенно дернул плечами.

— Насчет уничтожить не знаю, но вот ослабить точно можно. Многие пытались это сделать, но только твоему деду удалось ее ранить. Ты что, не знала? — он заметил обескураженное лицо своей визави.

Соня замотала головой.

— Я был на церемонии прощания с ним, — сказал молодой человек, — и видел там твоего отца.

— Ты видел моего отца? — она аж подпрыгнула на стуле.

— Да, — кивнул Нарц. — Тетя сказала, он появился в нашем мире, чтобы проститься со своим отцом. Я не знаю, всех подробностей, откуда он узнал о его смерти, кто ему все рассказал.

Разбросанные пазлы в Сониной голове теперь складывались в единую картинку. Значит именно после того, как она рассказала отцу свой сон, в котором видела смерть дедушки, он и отправился на Алькар. По сути, это она, сама того не желая, стала причиной его исчезновения. Ах, если бы она могла знать, чем все это обернется…

— Что тебе еще известно о моем папе? — спросила Соня, впившись в нового знакомого глазами.

— Не много. Знаю, что он пропал после того, как Повелительница теней второй раз напала на Тиберлоу. Началась паника. Многие кинулись защищать город, видимо, и твой отец был в их числе. После того, как нам удалось отстоять город, его больше никто не видел.

Соня слушала затаив дыхание, казалось, она слышит стук собственного сердца.

— А почему Морения напала второй раз? Ведь Лиловый камень был уже у нее?

— Кто его знает, говорят, искала что-то ценное. Она всю городскую сокровищницу разворошила, — Нарц резко замолчал, повернув голову к дверному проему.

Булькающий щелчок замка возвестил о прибытии хозяйки дома.

— О, вы уже познакомились? — Сальвина Севеллин приветливо улыбнулась, — сегодня ветер не такой сильный, как вчера, это радует. Нарциусик, поможешь мне с вещами?

От такого обращения молодой человек заметно смутился и видимо, готов был провалиться сквозь землю.

— Хорошо, тетя, — сказал Нарц и взял у Сальвины Севеллин тяжелую сумку.

— Как спалось тебе, земное дитя? — поинтересовалась первая советница.

— Прекрасно, — Соня вежливо улыбнулась. И действительно, ей первый раз за долгое время не снились кошмары.

— Чудненько, — кивнула женщина, — Это все умиротворяющий чай, не зря я добавила его в список нужных вещей. Я распорядилась обеспечить тебя самым необходимым на первое время. Сегодня тебе домой доставят контейнеры с продовольствием и средствами гигиены.

Соня уже и забыла, что у нее имеется собственный дом. Интересно, какой он?

— Ты должна немного освоиться в нашем мире, так скажем, обжиться, а дальше мы решим, что делать с твоей учебой, — сказала Сальвина Севеллин.

— Я буду учиться? — Почему- то ей казалось, что в этом мире это ее минует.

— Конечно, — голосом, не терпящим противоречий, ответила хозяйка дома, и смягчив тон добавила, — поверь, это необходимо, иначе ты не сможешь понимать элементарных вещей. Без определенных знаний очень трудно ориентироваться в нашем мире. Тебе ведь уже исполнилось десять лет?

— Мне четырнадцать, — уязвлено буркнула Соня. Светлокожая, невысокая, и хрупкая как фарфоровая кукла, она всегда выглядела младше своего возраста.

Женщина призадумалась, поправив длинные, собранные назад волосы.

— Думаю, тебя удастся определить в учебный центр. Конечно, в основной корпус уже поздно, там учатся дети от пяти до пятнадцати лет, а вот в дополнительный самый раз, — ее лицо вдруг оживилось, точно она решила сложную задачу. — А пока, если вдруг у тебя возникнут какие-нибудь вопросы, ты смело можешь их задать мне или моему племяннику. Он у нас в этом году выпускник, правда, Нарциусик?

Парень бросил на тетю укоризненный взгляд.

— Ах, уже двенадцать дневных потоков! — воскликнула Сальвина Севеллин, взглянув на настенные часы, висевшие около окна, — нужно столько успеть. — Тебе, небось, не терпится увидеть свой новый дом? — обратилась она к Соне.

Соня кивнула. Ей действительно, хотелось поскорее его увидеть.

— Осталось только отыскать ключ, — пробормотала женщина себе под нос. — Куда же я его подевала? — Она несколько минут в задумчивости постояла посреди кухни, а потом с озадаченным видом пошла в другую комнату.

Хлопающий звук открывающихся и закрывающихся дверцей шкафа говорили об активном, но безрезультатном поиске. В конце концов, Сальвине Севеллин пришлось позвать на помощь. Соня вошла в светлую, просторную комнату. Вдоль одной стены растянулся грузный шкаф, напоминающий картотечный. Рядом с окном, над надутым, как пузырь креслом висел портрет улыбающейся Сальвины Севеллин и светловолосого мужчины в темно- синем камзоле с золотыми галунами.

— Подойди ко мне, земное дитя, — позвала хозяйка дома, роясь в многочисленных шкафчиках — карманах. Как только Соня приблизилась к стеллажу, одна дверца тут же громко заклокотала.

— Вот ты где, — женщина открыла дергающийся ящик, выудив из него металлический ключ с изогнутой филигранной головкой, изъеденной ржавчиной. — Чувствует хозяйку, — отметила она, протянув его Соне.

Как только ключ коснулся Сониной руки, то тут же озарился искрящимся светом, преображаясь на глазах. Ржавчина, покрывавшая его исчезла, сменившись серебристым блеском, теперь он выглядел как новый. Устроившись на ладони своей хозяйки, ключ постепенно успокоился, его трепыхания стали более вялыми, пока и вовсе не прекратились. Затаив дыхание, Соня уставилась на «живой ключ» боясь пошевельнуться.

— Хватит его гипнотизировать, — сказала Сальвина Севеллин, направляясь в прихожую, — погода может поменяться в любой момент.

— Ты не против, если я тоже пойду? — спросил Нарц у Сони.

Она пожала плечами.

— Как хочешь.

Надев непромокаемый плащ и тряпичные кеды, высохшие за ночь, девочка вышла во двор, где ее уже дожидались Сальвина Севеллин с племянником.

6

На улице господствовали сумерки, но все, же было светлее, чем вчера, да и ветер поутих. Шагая по узкой улице, Соня изо всех сил старалась не угодить в водяные кляксы, разбросанные под ногами, точно капканы. Свернув влево, троица двинулась по широкой мостовой с парящими кустарниками, лениво покачивающимися в воздухе. Впереди показалось зеленоватое здание, подслеповатыми глазами взиравшее на прохожих. В большинстве окон мерцал тусклый свет, а из нескольких выглядывали люди, как показалось Соне бледные и изможденные. Около открытых ворот толпился народ, пропуская внутрь двора карликовых оленей, запряженных крытыми кибитками.

— Что это за здание? — поинтересовалась Соня.

— Лечебница семейства Горринг, — тихо ответил Нарц, почему — то посмотрев на Сальвину, вышагивающую впереди.

Свернув на перекрестке налево, они оказались на длинной улице с нарядными, как на подбор особняками. Выстроившись будто по шеренге, дома щеголяли своими роскошными фасадами и вычурными парящими цветниками. Фигурные фонтаны, расположившиеся посреди улицы, монотонно журчали мутной водой, непрерывно вытекающей из водяного жерла. Каменные изваяния причудливых существ, взобравшиеся на фасады домов и столбы ворот, равнодушно взирали на прохожих.

— Если мне не изменяет память, то мы почти на месте, — сообщила женщина, оглядываясь по сторонам.

Пройдя несколько домов, она остановилась перед двухэтажным особняком, густо увитым плющом. Дугообразные кованные ворота, как и большие вытянутые окна, обрамленные фигурным орнаментом, смотрелись нарядно, но не ухожено. Сразу было понятно, что дома никто не живет.

— Ого! — вырвалось у Сони. Кто бы мог подумать, что у дедушки, прожившим всю жизнь в крохотной комнатушке коммунальной квартиры, может быть такой роскошный дом.

— Чтобы попасть внутрь, желательно воспользоваться ключом, — сказала Сальвина Севеллин кинув многозначительный взгляд на Соню.

— Ах, да, — она достала из кармана фигурный ключик и протянула его женщине.

— Нет, нет. Это ведь твой ключ, и слушаться он будет только тебя, — замотала головой первая советница.

Соня неуверенно дотронулась тонким стержнем до личинки, как это делала Сальвина Севеллин. Раздался щелчок и ворота гостеприимно отворились. Внутренний двор, как и фасад дома утопал в плюще, пустившим свои зеленые пальцы во все направления. За миниатюрной ротондой, просматривался просторный вольер, обтянутый ржавой металлической сеткой.

— Тебе не помешает нанять садовника, чтобы убрать всю эту гадость, — Нарц с неприязнью оторвал вьющуюся лозу, щекотавшую ему нос.

— Я подумаю, — Соня бережно провела пальцами по узорчатым листьям и гибкому стволу, так жадно цепляющимся за жизнь.

Проделав аналогичные манипуляции с входным замком, она открыла дверь в дом. Внутри царили темнота и сырость. В холле на обувной полке выстроились в ряд несколько десятков безжизненных светильников, которые Сальвина Севеллин тут же привела в чувства с помощью «зажигалки». Неприветливое помещение сразу же озарилось мягким золотистым светом. Светильники взмыли под потолок и полетели вглубь дома, самостоятельно распределяясь по комнатам.

— Это огневик, очень нужная вещь. Пусть будет у тебя, — женщина протянула Соне «прищепку-зажигалку».

Поблагодарив за подарок, она засунула огневик в задний карман джинсов и неуверенными шагами пошла по молчаливым комнатам.

Светлые стены, мраморный пол графитового цвета, все покрывал толстый слой пыли. Она была повсюду, в каждом уголке дома: на окнах с грязными разводами, на широкой лестнице с узорчатыми балясинами, на Сониных руках. Пыль господствовала здесь целый год, являясь полноправной и единственной хозяйкой. Растревоженные сизые облака завихрились по дому, оседая на тех, кто посмел нарушить их покой. Просторный холл плавно перетекал в гостиную с большим диваном и двумя креслами, закрытыми чехлами. На полу простирался длинноворсовой ковер со сваленными друг на друга пуфиками, в дальнем углу виднелся камин из темного камня. Соня поежилась, потирая озябшие руки.

— Смотри, как это делается, — обратилась Сальвина Севеллин к новоиспеченной хозяйке дома, подойдя к камину.

Женщина достала из кармана платья еще один огневик и открыла задвижку на трубе. Взяв несколько поленьев, аккуратно сложенных в кованой поленнице у камина, она соорудила из них пирамидку и щелкнула огневиком. Тонкие щепки, разбросанные вокруг поленьев, с треском вспыхнули ярким зеленым пламенем.

— Ну что, жить можно, — протянул Нарц, проведя рукой по пыльному чехлу дивана, и тут же брезгливо ее одернул.

Несмотря на промозглые стены и общую заброшенность дома, Соне он уже нравился. Нравился тем, что здесь жил ее дедушка, ее папа…

Громкий металлический звон сотряс затхлый воздух дома.

— О, это скорее всего контейнеры доставили, я открою, — оживилась Сальвина Севеллин и хлопнув дверью, вышла во двор. Через пару минут дом заполнили топот и гомон. Несколько крепких мужчин в коричневых плащах затаскивали объемные коробки, стопками укладывая их в холле.

— Как я и говорила, там самое необходимое, — довольно потирая руки, сказала Сальвина Севеллин, пересчитывая коробки, — думаю, ты разберешься, — добавила она.

— Конечно, — улыбнулась Соня, — не беспокойтесь за меня.

— Тогда мы не будем тебя отвлекать, — женщина кивком указала Нарцу на выход.

Поблагодарив Сальвину Севеллин за заботу, Соня проводила гостей до ворот. В доме стало теплее и уютнее, благодаря камину, разгоревшемуся в полную силу. Смахнув с волос сизое облако, она направилась в кухню-столовую, по размерам не уступавшую гостиной. Посредине стоял массивный стол из темного дерева и дюжина стульев с резными спинками. Вдоль стены тянулась длинная столешница с необычной круглой печкой и рукомойником, при ближайшем рассмотрении, напоминавшем питьевой фонтан.

На противоположной стене угрожающим блеском переливалось холодное оружие. Изогнутые кинжалы, охотничьи ножи с зазубринами, мечи, топоры, секиры кидали воинственные взгляды на новую хозяйку дома. Вот уж чего она точно не ожидала увидеть на кухне! Поглазев еще несколько минут на целый арсенал оружия, Соня пошла на второй этаж. Поднимаясь, она оставляла за собой длинную цепочку следов на грязных мраморных ступенях и широких перилах, которые поддерживали пузатые, похожие на кегли, балясины. Ее руки покрылись серыми разводами, как и все в этом доме. Но Соня не обращала на это внимание, она хотела почувствовать его, пропитаться им, стать его частью.

Второй этаж состоял из четырех спален с ванными, уборными и гардеробными. Зачем одинокому человеку четыре спальни? Возможно, дедушка верил, что их семья каким — то образом воссоединиться. На втором этаже, куда пока не дошло тепло от камина, было прохладно и особенно одиноко, поэтому Соня, захватив мягкое покрывало, вернулась в гостиную. Она подошла к пылающему огню и протянула к нему перепачканные пылью руки. Тут ее взгляд остановился на картине, висевшей над камином. Через плотный слой пыли едва различались черты родных лиц. Соня провела ладонью по холсту и изображение стало четче. Молодые родители выглядели счастливыми, их глаза улыбались. Одной рукой мама обнимала маленькую Лару с двумя белыми бантами, а другой отца, державшего на руках маленькую Соню, зажавшую в ручонках плюшевого зайца.

Тягостное ощущение одиночества накатило внезапно. Неужели теперь настала ее очередь сменить дедушку? Впредь она будет сидеть у камина и всматриваться в призрачные лица своей семьи. Возможно, ее ожидает та же участь, что и бывшего хозяина этого дома.

Треск горящих поленьев нарушил тишину, жуткую, противную, удушливую. Совсем недавно Соня мечтала о ней, сейчас же она на нее давила и вместо ощущения долгожданной свободы, сердце сжимало чувство одиночества. Завывающий ветер за окнами, исполнял свой жуткий танец, заставляя листья плюща извиваться и трепетать. Похоже, погода снова испортилась.

Что она делает в этом мире? Где ее отец? Жив ли он вообще? Что за послание Белой Книги Преданий скрывают от нее Сальвина Севеллин и правитель города? Уйма вопросов и ни одного ответа, даже намека на него.

Соня бросила равнодушный взгляд на гору контейнеров, дожидающихся в холле, и накинув плащ, вышла из дома. Сгустившийся сумрак тотчас поглотил ее и, если бы не покачивающиеся светильники над головой, она бы точно уткнулась носом в ротонду или споткнулась об поребрик.

В этом мире Соня знала всего несколько улиц, по которым уже проходила, и как ей казалось, направилась по одной из них. Пройдя нарядные дома и фонтаны, она свернула на мостовую, по которой позвякивая колокольчиками плелся карликовый олень, запряженный повозкой.

— Горячие булочки, масло, молоко, мясная фасоль, липучки — вкуснючки! — во все горло орал возница.

Несколько человек судорожно замахали руками, и повозка с продуктами остановилась. Соня сглотнула голодную слюну и свернула в неприметный проулок, подальше от продуктовой повозки, чтобы не подвергать желудок испытаниям. Она не ела с самого утра и была бы не прочь подкрепиться.

Широкая мостовая сменилась узкой, размякшей в грязи дорогой, а парящие кустарники высокими деревьями, нависающими над головой темными силуэтами. Густые кроны смыкались плотным пологом, отчего становилось еще темнее. Ни звезд, ни луны, ни парящих светильников, дающих хоть какой-то свет, только сизая мгла да окутывающие тени деревьев. Соне сделалось не по себе, и она уже много раз пожалела, что не осталась дома. Ведь говорила ей Сальвина Севеллин, быть осторожней, так нет же… Все же иногда стоит прислушиваться ко взрослым. Вздрагивая от каждого шороха, она продолжала углубляться в лесную чащу, даже не представляя, как ей выбраться из нее.

Через некоторое время, которое показалось вечностью, послышались еле уловимые звуки разливающейся мелодии. Соня ускорилась, стараясь идти в ту сторону, откуда исходила музыка. С каждым шагом звуки делались громче, ритм отчетливее и вот, сквозь темные силуэты деревьев стали прорисоваться мерцающие огоньки, по мере приближения, трансформирующиеся в здания. По улице освещенной круглыми, парящими светильниками, сновали люди, громко разговаривая и смеясь. Наконец — то, выбравшись из лесного лабиринта, Соня пошла по оживленной улице, с интересом глазея по сторонам. Яркие вывески, гласившее что-то на непонятном ей языке, зазывающее помигивали. Впереди два человека, без плащей, крепко сцепившись, толкали друг друга до тех пор, пока оба не завалились в глубокую лужу. Вокруг драчунов быстро собралась толпа, разделившаяся на два лагеря. Люди кричали, делали ставки, подбадривая раздухарившихся бойцов. Видимо, не только на Земле любили зрелища.

Соня как раз обходила взбудораженную толпу, как ей вслед донесся кряхтящий голос.

— Кхе, кхе… Тебе что дома не сидится, земная?

Соня растерянно обернулась. Перед ней стоял низкий, ростом с первоклашку, старик с широкими бакенбардами и растрепанными седыми волосами, выбивающимися из — под капюшона. Его маленькие водянистые глазки сурово глядели ей в лицо.

— Вы, наверное, ошиблись, — отозвалась она, обескуражено глядя на незнакомца.

— Это ты ошиблась, земная, решив появиться на Алькаре. Тебе что жить надоело?

От возмущения у Сони пропал дар речи.

— Хватит приставать к людям, Пульф, — проговорил сутулый мужчина, остановившись рядом.

— А, это ты вардан… — с неприязнью процедил старик. — Не пора ли тебе в лягушатник?

— Не указывай что мне делать, норник. И хватит уже везде совать свой дряхлый нос.

На секунду Соне показалось, что они сейчас сцепятся, как те, двое, которые на радость зрителям катались по лужам. Но седой старик, что — то буркнул себе под нос и захромал прочь, опираясь на массивную трость.

— Не обращай внимания. Этот норник порой не в себе, — обратился к Соне незнакомец. — Ах, я забыл представиться, Ливс Салиман, — он учтиво склонил голову.

Соня продолжала смотреть вслед уменьшающейся фигуре неприятного старика, чьи слова не выходили у нее из головы.

— Откуда он про меня знает? — спросила она, задавая вопрос то ли себе, то ли собеседнику.

— О, важные новости в нашем городке разносятся со скоростью ветра, а появление внучки Лилового воина как раз из таких.

Вот уж чего не ожидала Соня, так это известности. Кто бы мог подумать, что в этом мире ее появление будет расцениваться как важная новость.

— Прошу прощения, что отвлекаю от нахлынувших мыслей, но посмею спросить, что ты делаешь на Бурлящей улице?

— Кажется, я заблудилась, — честно ответила Соня, — я вышла из дома немного прогуляться, а потом видимо, не туда повернула. Забрела в какой-то лес, и вот оказалась здесь…

— Ты шла через Заброшенные сады? — мужчина округлил отливающие янтарным цветом глаза. — Говорят, там сейчас завелись жуки-мясоеды. Если уж вопьются в ногу, ничего не поможет, можно с ней попрощаться. Хотя, возможно, это просто страшилки, — добавил он, глядя на бледнеющее лицо собеседницы, — в любом случае, это не лучшее место для прогулки. И не советую здесь находиться одной, — сказал новый знакомый, покосившись на увеличившуюся в два раза толпу. — Если хочешь, я могу вывести тебя из этой злачной улицы.

Соня растерялась, не зная, что и ответить. Этот человек ей был совершенно не знаком, но оставаться здесь тоже было не лучшей затеей.

— Ты знаешь дорогу домой? — спросил Ливс Салиман.

Соня уныло покачала головой, все еще не решаясь составить компанию незнакомцу. Мужчина понимающе улыбнулся.

— Ладно, предлагаю сделать так: я пойду впереди, а ты если хочешь, иди за мной. Я сейчас собираюсь в лягушачий питомник. Ты знаешь где находится Сизая улица?

— Нет.

— А Млечный переулок?

— Нет.

— Ну хоть лечебница семейства Горринг тебе знакома?

— Да, там неподалеку поворот на мою улицу! — оживилась Соня.

— Вот и отлично, — с облегчением выдохнул мужчина и двинулся вперед.

Соня пошла за ним следом. Из дверей помещений, которые то и дело впускали и выпускали очередную порцию развеселившихся посетителей, доносились оглушающая музыка, громкий смех и звон бокалов.

— Подскажите, а кто такие варданы и норники? — поинтересовалась она, минуя очередное питейное заведение. Она некоторое время шла чуть сзади, но потом осмелев, поравнялась с новым знакомым.

— Ну как тебе объяснить… — Ливс Салиман сделал паузу, призадумавшись, — это обитатели нашего мира. На Алькаре живет много народов: варданы, кстати, я один из них, — отметил он с особым удовольствием, — норники, отары, болотниики, русалки.

— Русалки? — оборвала его Соня, — настоящие русалки?

Мужчина хмыкнул, обнажив острые зубы.

— Самые что ни наесть настоящие. Утянут на дно, и глазом не успеешь моргнуть.

За разговорами они вышли на широкую мостовую, приближаясь к длинным корпусам лечебницы, в которых тоскливо светились окна-глазницы. От нового знакомого Соня узнала, что все норники жулики и лгуны, русалки опасные рыбешки, отары тупоголовые истуканы, а варданы поистине совершенные создания, одаренные сверхчувствительным обонянием, слухом и зрением.

— В питомнике, мимо меня не одна лягушка не проскочит незамеченной, а они знаешь ли очень тихие, — похвастался мужчина, когда они подошли к повороту на Серебряную рощу.

— Спасибо, что проводили, — поблагодарила Соня.

— В следующий раз, прежде чем отправляться дышать свежим воздухом не забудь захватить карту города, — посоветовал Ливс Салиман.

— Попробую где-нибудь раздобыть ее.

— У меня в лягушатнике валялась одна, могу подарить. Заодно и с лягушками познакомишься, они прелесть, — предложил вардан.

— Спасибо, конечно, но я пойду домой, — ответила Соня.

Ливс Салиман понимающе кивнул и уже было двинулся дальше, как Соня ему прокричала вслед:

— Подождите, я с вами!

— Все же решили познакомиться с лягушками? — улыбнулся мужчина.

— Лучше с картой, — поморщилась Соня, никогда не питавшая особую любовь к пресмыкающимся.

— Уверен, они тебе понравятся, — заверил ее вардан.

Пройдя Млечный переулок, они вышли на Сизую улицу, осторожно ступая по грязной брусчатке. Покачивающиеся на ветру кустарники, обрамлявшие мостовую, напоминали гигантских дикобразов, навостривших свои иглы. В мутных лужах отсвечивались золотые огни парящих фонарей. Новый знакомый легко лавировал между грязных клякс, чего нельзя было сказать о Соне. Ее кеды снова хлюпали, вобрав в себя, весь холод воды.

— А вот и лягушачий питомник, — Ливс Салиман показал на выглядывающий из-за парящих кустарников стеклянный вольер. Он толкнул неприметную дверь в стене, которую Соня в жизни бы не разглядела и пригнувшись, юркнул внутрь.

Соня в нерешительности остановилась в проходе.

— Заходи, они не кусаются, — улыбнулся вардан, откидывая капюшон с головы. Его волосы, сосульками свисавшие на глаза, брови и щетина были грязно-рыжего цвета, точно ржавчина.

Соня вошла в вольер, с опаской поглядывая по сторонам. Вокруг никого не было, только шум дождя, да мутные ручейки, стекающие по прозрачным стенам. Ливс Салиман присел на корточки и мелодично присвистнул. Из круглых норок, зияющих в земляном полу, неспешно стали показываться существа, напоминающие морских свинок. Круглые, пушистые животные неуклюже перекатывались с ноги на ногу.

— Это и есть лягушки? — Соня не могла поверить своим глазам, — какие симпатяги.

— Я был уверен, что они тебе понравятся. Вы пока познакомьтесь, а я схожу в дом, поищу карту города, — засуетился вардан и выскользнув в стеклянную дверь, направился к покосившейся хибарке, расположившейся неподалеку от питомника.

Как только Соня присела на корточки, ее тут же обступили необычные существа с черными глазами — бусинками и шерстью, отливающей серебром. Самые смелые и отчаянные лягушки, пытались запрыгнуть ей на колени, но их неуклюжесть и медлительность, мешали им осуществить задуманное. Тогда она взяла несколько пушистых комков в руки и посадила к себе на колени. Вскоре в проеме двери питомника показался вардан, с помятой бумажкой в руке.

— Обрати внимание, мы сейчас находимся здесь, — Ливс Салиман ткнул длинным пальцем в карту Тиберлоу, — а вот Бурлящая улица, где ты мы встретились. Видишь, тебе не нужно было блуждать в Заброшенных садах, достаточно выйти на Млечный переулок, дойти до Сизой улицы, затем пройти лечебницу семейства Горринг и вот, ты уже на месте.

— Спасибо, теперь я надеюсь, не заблужусь, — улыбнулась Соня, пряча карту во внутренний карман плаща. Из-за промокших ног ее нос покраснел, а тело била мелкая дрожь.

— Ты я смотрю, совсем продрогла, — сокрушенно покачал головой вардан, — хочешь угоститься морсом из водяной вишни?

От такого заманчивого предложения, Сонин желудок, давно жаждущий чего-нибудь съестного, требовательно заурчал. Пройдя за новым знакомым в его старенькую хибарку, она очутилась в крохотной, унылой кухне с обшарпанными стенами.

— Прошу, — Ливс Салиман поставил на засаленный стол горячую кружку морса и тарелку сухарей с цедрой.

Сев на шаткую табуретку, которая так и норовила хрустнуть в любую секунду, девочка с жадностью накинулась на еду. Ей показалось, что таких вкусных сухарей она в жизни не ела, а морс из водяной вишни мог смело конкурировать с карамельным какао. Съев целую тарелку угощения и выпив две чашки морса, Соня ощутила себя почти счастливой, по — крайней мере, уж точно счастливее, чем час назад. Она посмотрела в кухонное окно. Там, за мутным стеклом пушистые клубки безмятежно гуляли в своем стеклянном домике.

— Хорошие существа эти лягушки, много пользы от них, — проговорил вардан, поймав Сонин взгляд.

— Пользы? Какой именно? — поинтересовалась Соня.

— Они выделяют особые ферменты, необходимые для создания целебных снадобий. В алхимическом институте их просто боготворят, — с важным видом отметил Ливс. — Особо ценной считается их кровь, она исцеляет от многих недугов.

— Вы что их убиваете?

— Нет, мы не убиваем серебристых лягушек. Альянс Восьми Башен еще несколько лет назад запретил их истребление, — ответил Ливс Салиман. — Саблезубые зайцы, призрачные цапли и другие редкие твари тоже ценные, но их не так легко поймать. Тем не менее, многим браконьерам удавалось это сделать, тогда — то их численность и сократилась. Но после объявленного табу многие уже не решаются устраивать на зверюшек охоту, разве что Повелительница теней….

Услышав это имя, Соня невольно напряглась.

— И что же Морения делает с ними? — спросила она.

— Насколько мне известно, принимает ванны, наполненные кровью серебристых лягушек. Хотя, кто его знает, лично я с ней не знаком, — вардан испуганно задергал головой. — Что-то мы засиделись, тебе не кажется? Да и живность пора кормить, — добавил он, поглядывая на выход.

Не став злоупотреблять гостеприимством нового знакомого, Соня поблагодарила его за помощь и направилась к выходу. Около двери Ливс Салиман еще раз показал ей на карте города дорогу к Серебряной роще. Его старания оказались не напрасными, и Соня без происшествий добралась домой. Первым делом она сняла с себя мокрые кеды, плащ и с благодарностью вспомнив СальвинуСевеллин, натянула на озябшие ноги вязаные носки, которые обнаружила в верхнем контейнере.

Разгоревшиеся поленья в камине потрескивали зелеными языками пламени, укутывая в свои теплые объятия весь дом. Сняв с мягкой мебели пыльные чехлы, Соня легла на мягкий, невероятно удобный диван и накрывшись теплым покрывалом со второго этажа, забылась сном.

7

Землисто-серое лицо ведьмы, испещренное глубокими морщинами, находилось так близко, что Соня чувствовала его старческий запах. Седые, спутанные волосы старухи трепал разъяренный ветер. Он был такой силы, что казалось сейчас собьет с ног. Старуха крепко схватила Соню за запястье и притянула к себе. Она попыталась одернуть руку, но не тут-то было. Неимоверный страх током прошиб все ее тело. Достав сверкающее кольцо из складок плаща, ведьма быстрым движением надела его Соне на палец. Внутри черного ромбовидного камня что-то пульсировало, подобно бьющемуся сердцу. Это кольцо завораживало, манило и забирало рассудок. Неожиданно все вокруг закружилось, сливаясь в единую смазанную картинку и резкий порыв ветра, подхватив девочку, словно пушинку унес в небо.

Открыв глаза, Соня обнаружила, что лежит на полу. Видимо, она так сильно крутилась, что упала с дивана. Интересно, кто эта старуха из сна? Может быть, та самая Повелительница теней? И что это за необычное кольцо с пульсирующим камнем?

Оглушающий звон дверного колокольчика, окончательно рассеял сон и заставил покинуть теплое местечко. Решив в самое ближайшее время сменить этот противный дверной колокольчик, на более благозвучный, она побрела к воротам. Утренней гостьей оказалась Сальвина Севеллин, да не одна, а с группой людей, в коричневых костюмах.

— Я решила, что тебе необходима помощь, — заявила она с порога. — Здесь столько нужно сделать, вряд ли ты сама со всем справишься. Ты ведь, не против, Соня?

Не дождавшись ответа, она стала объяснять уборщикам, тянувшим за собой огромный пылесос с множеством насадок и трубок, план предстоящей работы.

— Только не трогайте плющ, мне с ним больше нравиться, — успела предупредить Соня, прежде чем загудел пыхтящий агрегат, напоминающий жуткого кракена.

Сальвина Севеллин вошла в дом, и по — хозяйски осмотрелась по сторонам.

— Да ты еще ничего не разбирала! Ты, наверное, очень голодная. Не есть почти сутки, — цокнула она, покачав головой.

Подхватив контейнер с продуктами, женщина направилась на кухню. Соня ради приличия тоже взяла коробку и поплелась следом. Как можно быть такой активной и жизнерадостной ранним утром? Загадка.

Кексы, печенье, рулеты, конфеты в шуршащих обертках, разноцветные леденцы, стручки похожие на фасоль алого цвета, сосиски в прозрачной банке, что-то напоминающее мандарины, все было аккуратно выложено на стол.

— Не беспокойтесь, я не голодная, — успокоила ее Соня, — меня накормил Ливс Салиман, мы вчера познакомились.

Она решила не вдаваться в подробности, о том, как умудрилась заблудится в лесу, а потом разгуливала по злачной улице. По строгому, безмятежному лицу Сальвины Севеллин скользнула тень тревоги.

— Видимо, мое напутствие быть осторожней, ты решила проигнорировать. Вардан Ливс Салиман… — женщина призадумалась, — а это тот, кто присматривает за серебристыми лягушками. Ничего плохого о нем не слышала. Насколько мне известно, он держится от всех особняком, ни с кем особо не общается. Ее слова заглушил жужжащий пылесос из соседней комнаты, и Соне с Сальвиной Севеллин пришлось перебраться на второй этаж.

— Я разговаривала с господином Фаридом Дуером — директором учебного центра. Он готов принять тебя в ближайший месяц, — сообщила первая советница жизнерадостным тоном. — Ты ведь рада?

Соня тоскливо кивнула.

— Там ты будешь изучать основы точных наук, историю Алькара, книжное наследие великих талантов, галактикум, хотя нет, его скорее в следующем году, но в первую очередь тиберлойский язык, без него никак не обойтись.

— Госпожа Сальвина Севеллин, — обратилась к ней Соня, — помогите мне найти моего папу, пожалуйста.

Женщина осеклась и обреченно вздохнула.

— Мы ведь обсуждали эту тему, земное дитя. Было послание Белой Книги Преданий….

— Да, но что было в этом послании? Почему вы не говорите мне? Это касается моего отца?

Рядом снова зажужжал назойливый пылесос, чему женщина несказанно обрадовалась.

— В такой обстановке невозможно разговаривать, — притворно сокрушаясь сказала она и быстрым шагами выпорхнула из комнаты.

Вокруг все жужжало и шумело как в улье. Уборщики тщательно натирали каждый сантиметр дома, оставляя за собой сверкающую поверхность.

— Куда прешь? — угрожающе прогорланил женский голос, когда Соня спускалась по лестнице на кухню, — здесь же чисто, ты что не видишь?

Решив не путаться под ногами, она (к большой радости уборщиков) последовала примеру Сальвины Севеллин и прихватив карту города покинула дом. Густой сумрак немного рассеялся и теперь, в просветлевшем воздухе все смотрелось по — другому. Шпиль Белой башни, который накануне утопал во мгле, сейчас отбрасывал серебристые блики, а дремучий лес, в котором она умудрилась заблудиться оказался заброшенными садами.

Перепрыгивая кляксообразные лужи, Соня неспешно прогуливалась по Млечному переулку, пока не уперлась в заляпанный грязью указатель с шестью стрелками. Одна из стрелок показывала наверх. Соня подняла голову и обомлела. Высоко в небе, кружила огромная белая птица, а на ее спине сидел человек. Любопытство, доходящее до безрассудства, было присуще ей с детства. Сколько раз она, с дворовой ребятней, уходила на поиски пиратского клада или снежного человека, появившегося в соседнем лесопарке. Конечно, никаких сокровищ они не находили, разве что бутылки с клюквенной настойкой, спрятанные местным егерем, так сильно походившего на снежного человека. Сколько седых волос добавила Соня своим родителям, пока они искали юную исследовательницу в ближайшей роще.

«Когда дух авантюризма в крови, его искоренить невозможно», — пытался оправдать отец проступки младшей дочери. Но его слова не останавливали мать, и она получала хорошую взбучку.

Захваченная чарующим зрелищем, Соня и не заметила, как ноги сами понесли ее к исполинских размеров стадиону, стены которого упирались в облака. Около широких чуть приоткрытых ворот стояли трое мужчин и о чем-то так оживленно разговаривали, не замечая никого вокруг, что она без труда прошмыгнула мимо них. Внутри гигантского сооружения никого не было, бесконечные ряды мест для зрителей, ступенчато расположенных вокруг поля, уползали ввысь. Не отрывая взгляд от птицы, танцующей в небе как белоснежный ангел, Соня встала около заграждения. Едва она подумала, в какое чудесное место ей удалось попасть, как воздух сотряс громкий скрипучий визг. Огромный орел, взявшийся неизвестно откуда, воинственно растопырив крылья, несся прямо на нее! Соня в ужасе попятилась к выходу. Откуда — то издалека послышались крики людей.

— Стой! Не двигайся!

Но как тут не двигаться, когда разъяренная птица, волочившая на одной ноге порванную цепь, хочет разорвать тебя в клочья?

Все произошло стремительно. Не успела Соня сделать и шаг к отступлению, как орел бросился в атаку. Резкая боль от ударов крыльями пронзила все тело. Она инстинктивно закрыла лицо руками, едва устояв на ногах. Сквозь растопыренные пальцы она видела, как подоспевшие на помощь люди пытаются оттащить сорвавшуюся с привязи птицу. Паривший в небе орел, тут же стрелой устремился вниз, грубо приземлившись на скользкой траве. Парень, управлявший им, ловко спрыгнул с его спины, и помчался к Соне.

— Тяни, тяни цепь! — раздавались мужские голоса, смешиваясь со скрипучим визгом птицы.

Орел резким взмахом крыльев вырвался из удерживающих его оков, и с новой силой кинулся на свою жертву, выставив изогнутые когти вперед. Острые лезвия жгучей болью прошлись по рукам, прикрывавшим лицо. Еще один удар крыльями и Соня повалилась навзничь, больно ударившись затылком. Огромный силуэт птицы повис над ней, готовый растерзать свою добычу. Соня крепко зажмурила глаза, ожидая нового нападения. Но его почему-то не последовало. Орел жалобно пискнул и обездвиженным мешком повалился наземь.

— Оттащите его в загон, пока он не очнулся, — скомандовал молодой человек, держа в руках лук со стрелами.

Соня попыталась пошевелиться, но боль с новой силой пронзила все тело. Плащ был разорван, с рассеченной ладони капала кровь. Пред глазами все расплывалось, словно она смотрела сквозь мутную воду. Вдруг она почувствовала, как кто — то взял ее на руки и понес.

— Ты как? — спросил парень с размытой физиономией.

— Живая, — как можно бодрее ответила Соня. Она терпеть не могла, когда ее жалеют. Жалеют только слабых, а таковой она себя не считала.

— Это радует. Когти орлианов опасная штука.

Он занес ее в небольшое, светлое помещение, аккуратно положил на кожаную кушетку. Голова раскалывалась на тысячи кусочков, перед глазами мелькали серые точки, и Соня почувствовала, что ее мутит. Сквозь боль и шум в ушах она с трудом понимала происходящее. Кажется, объявился лекарь, стал ощупывать пульс, осматривать раны, затем он поднес к носу жутко вонючий пузырек, от которого все вокруг потемнело и ее сознание отключилось.

Соня очнулась в узкой кровати с подлокотниками, напоминающую больничную койку. Она попыталась поднять голову, но не тут — то было: кажется, голова весила больше тонны. Плотная, прохладная повязка сдавливала череп, глубокие ссадины темно-бордовыми рытвинами тянулись от кистей до самых плеч. Ног она не чувствовала совсем, зато точно ощущала мятный аромат, бьющий прямо в нос. Кое — как повернув голову влево, Соня увидела прикроватную тумбочку, на которой стояла круглая ваза, доверху наполненной синими бутонами. Вот он, источник аромата. Справа от нее вытянулась бутыль в виде извивающейся змеи, из горла которой валил белый пар.

Глядя на маленькое квадратное окошко, зияющее в стене, Соня догадалась что находится в больнице или как здесь величают это место — в лечебнице. Ну, это же надо умудриться загреметь на больничную койку, пробыв в новом мире всего несколько дней! Лара бы даже не удивилась, она всегда считала, что у ее младшей сестры врожденный дар попадать в неприятности. Дверь тихонько приоткрылась и в палату бесшумно вплыла тучная дама в светло-зеленом халате и берете такого же цвета. В руках она держала поднос с лекарствами. Заметив, что пациентка проснулась, женщина улыбнулась и спросила:

— Как самочувствие? В глазах не рябит?

— Вроде нет, — ответила Соня, пытаясь приподняться.

— Лежи, лежи, тебе нужен полный покой, — остановила ее дама, поставив поднос на тумбочку. — Вот сейчас поменяю повязку, обработаю раны, и ты будешь дальше отдыхать. А чуть позже тебя навестит господин Феликс Медд, главный лекарь корпуса интенсивной терапии. Она смочила ватный тампон желтой жидкостью и стала водить по порезам.

— Немного будет пощипывать, — ласково сказала дама.

Немного? Жгло так сильно, что Соня скривилась, стиснув зубы. В этот момент, она заметила, что на нее смотрит светловолосый парень, стоявший около двери. Вот черт, это еще кто такой?

— Юноша, посещение больных в верхней одежде строго запрещено! — возмутилась женщина, тоже заметив его, — немедленно наденьте халат и беретку.

Молодому человеку пришлось повиноваться. Он неохотно накинул на себя халат и спрятал свои взлохмаченные волосы под беретом. Соня невольно улыбнулась.

— Только недолго, юноша, пациентке нужен покой, — напоследок бросила сиделка, и прихватив поднос, скрылась за дверью.

Парень тут же снял с себя берет и скомкав запихнул в карман халата.

— Привет, я просто хотел удостовериться, что с тобой все в порядке, — сказал он, усаживаясь на стул, стоявший в изножье кровати.

— Это ты был на стадионе? — Соня узнала его по голосу и по светлым волосам, торчавшим в разные стороны. Каким — то образом она успела их разглядеть.

— Да, это был я, кстати меня зовут Макс, — молодой человек подвинул стул ближе к Соне, и теперь она могла получше разглядеть его лицо. У него был крупный нос с горбинкой, чуть обветренная кожа, особенно на щеках и серо-голубые глаза.

— Зачем ты вообще пошла на стадион? В этот день он был закрыт для посетителей. Ты разве не заметила на двери табличку с надписью: «Вход воспрещен»? — поинтересовался новый знакомый.

— Я бы с радостью ее заметила и даже прочитала, да вот только незадача, я на Алькаре всего три дня…

— Новенькая, — улыбнулся Макс.

Соня изумленно уставилась на молодого человека.

— Погоди, так получается я не одна такая? Ты тоже… тоже с Земли?

Парень кивнул, продолжая улыбаться.

— Невероятно… — только и могла проговорить Соня, — а здесь, на Алькаре много таких как мы?

— Лично я знаю троих, а в Ивтаре их целое поселение. Правда, они уже смешались с местными.

— Все равно невероятно, — восхищенно проговорила девочка, сделав попытку приподняться.

— Давай помогу, — молодой человек заботливо подложил ей под спину две подушки, задержав взгляд на перемотанную Сонину голову и порезанные руки. — Видимо, после того, что с тобой сделал орлиан, не стоит спрашивать нравится тебе на Алькаре или нет. Кстати, я тебе тут кое-что принес. — Макс достал из кармана брюк продолговатый тюбик и протянул Соне.

— Что это?

— Очень крутая заживляющая мазь, такой уж точно в лечебнице Горринг нет, — заверил он. — Она под запретом.

— Интересно, где же ты ее взял если она под запретом? — Соня подняла брови насколько позволяла повязка.

— Есть места, — парень лукаво прищурился, — советую не медлить с лечением, иначе могут остаться шрамы. Когти орлианов это не шутки.

— Да, я заметила, — буркнула она.

— Серьезно, тебе еще повезло, могло быть намного хуже. Вообще, орлианы не агрессивные.

— Ага, видимо тот дружелюбный орлиан, что на меня напал, просто захотел познакомиться. Кстати, что с ним, он жив?

— С ней все хорошо. Это дикая птица, не облетанная, к тому же самка, — объяснил Макс, тут же поймав на себе непонимающий взгляд. — Если самка взбесится, даже цепи бессильны.

Соня не стала спорить.

— Значит ты дрессировщик этих милых ни разу не агрессивных птичек?

Он многозначительно улыбнулся.

— Можно и так сказать. Я облётчик, а еще помогаю в орлианнике по — хозяйству: кормить там, чистить, убирать.

— А как же учеба?

— Да и учусь тоже, — уже без особого энтузиазма протянул молодой человек, — хожу на занятия в дополнительный корпус. Тебя тоже, скорее всего туда определят, — добавил он. — Лучше расскажи о себе. Как тебя вообще занесло на Алькар?

Соня глубоко вдохнула, раздумывая как ей поступить. С одной стороны, этот Макс совершенно посторонний для нее человек, и с чего ради она будет ему все рассказывать? А с другой стороны, ей почему-то нестерпимо хотелось с ним поделиться историей своей жизни.

— Это долгая история, — уклончиво ответила она.

— У меня есть время, подозреваю и у тебя тоже, — он поудобней устроился на стуле, всем видом показывая готовность к прослушиванию увлекательного рассказа.

Какой напористый этот Макс. Соня задумалась, решая с чего бы начать свой рассказ.

— Все началось с того, что много лет назад исчез мой дедушка. Мы думали, с ним что-то случилось, а он оказывается все это время жил здесь на Алькаре. Чуть больше года назад он погиб, его убила Повелительница теней. А потом…исчез и мой отец. Он появился в этом мире, чтобы проститься с ним и… — она запнулась, — и сам исчез.

— И никто не знает где он?

— Нет. Он пропал, после того как Морения второй раз напала на Тиберлоу.

— Я помню этот день. Это было ужасно, — Макс заерзал на стуле, — просто ужасно, тогда столько людей погибло. В тот день убили моего дядю Влада, он прожил на Алькаре больше пятнадцати лет.

— Соболезную, — сказала Соня, не сводя глаз с нового знакомого. Он был коренастый и жилистый, на его шее и руках виднелись легкие ссадины.

— Благодаря ему, я здесь, уже три года, — добавил парень.

— О, так ты здесь с родителями? — оживленно поинтересовалась она, решив перевести разговор в более приятное русло.

— Нет, я живу один. Моя семья… их больше нет, — Макс встал со стула и взъерошив волосы подошел к окну.

Сонина чугунная голова, кажется, стала еще тяжелей, а раны разболелись с новой силой.

— Прости, — сдавленным голосом пролепетала она, — мне очень жаль, я..

— Тебе не за что извиняться, ты ведь не знала.

Тут дверь палаты распахнулась, и проем двери заполнила тучная дама, со столиком-подносом в руках.

— Вы еще здесь, юноша? — нахмурилась она, — сейчас время обеда.

Макс скинул с себя халат для посетителей и пожелав больной приятного аппетита, быстро ретировался. Соня незаметно спрятала тюбик с заживляющей мазью под подушки и улыбнулась сиделке.

— Чтобы быстрее выздороветь, ты должна хорошо питаться, — напутственно сказала женщина, поставив перед девочкой столик с едой.

Дождавшись, когда сиделка выйдет из палаты, Соня выудила из — под подушек подаренный тюбик и открутила колпачок. Белая густая мазь, с виду, ничем не отличалась от зубной пасты, но как только она нанесла ее на продолжавшие саднить порезы, стало гораздо легче. Боль поутихла, жжение и вовсе прошло. Чудеса! Соня попыталась намазать волшебной мазью и голову, но залезть под плотную повязку было не так — то просто.

8

Белоснежный цветок, высотой с одноэтажный дом, переливался в ярких лучах лилового света. С его гигантского бутона, с пышными лепестками, по стеблям и листьям струилась серебристая вода. Казалось, что цветок плакал. Искрящиеся капли неспешно стекали в ручеек, опоясывающий растение. Соня стояла около необычного цветка и любовалась им. Через изогнутые стебли и крупные размером с шортборд листья, она заметила человеческую фигуру. В ней она узнала своего дедушку Артура: красивого и статного ни смотря на возраст. В одной руке он держал золотой скипетр, а в другой камень цвета утренней фиалки. Он неотрывно смотрел на свою внучку, силясь ей что-то сказать, но его слова заглушал рокот неожиданно разбушевавшегося ручья. Вдруг резко все потемнело и воздух сотряс пронизывающий женский крик

Когда Соня открыла глаза, несколько минут ее не покидало ощущение, что она находится там, у белоснежного цветка, рядом со своим дедушкой. Но желтые тусклые стены, по которым прыгали блики от парящего под потолком светильника, говорили другое. Для чего дедушка держал в руках эти странные вещи? И что он хотел ей сказать? В дверях показался чей — то силуэт. Высокая женщина с длинными волосами угольно — черного цвета, приветливо улыбнулась.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Сальвина Севеллин, ее большие, зеленые глаза с сочувствием смотрели на Сонины ранения.

— Уже лучше, особенно после… — она чуть не проговорилась про чудесную мазь, которую ей подарил Макс. — После сна.

— Это хорошо, господин Феликс Войт сказал, что ты идешь на поправку, — взгляд женщины сделался строгим. — Мы за тебя очень переживаем. Пойми, ты не должна одна разгуливать по городу. Обязательно попрошу Нарца, чтобы в следующий раз, когда ты куда — ни будь соберешься, составил тебе компанию.

— Не нужно, — Соня замотала головой. Еще ей не хватало дружбы по принуждению.

— Для Нарца это не в тягость. Он сегодня уже заходил к тебе, ты как раз спала.

Соня торопливо поправила сбившееся в сторону одеяло. Хорошо, что она в пижаме и не храпит, когда спит, хотя все равно почувствовала себя неловко. Проведя рукой по ссадинам на руке, Соня поразилась: надо же, они больше не болели, но зато стали сильно чесаться.

— Бедное земное дитя, и как тебя угораздило попасть на стадион в тот самый момент, когда там находился дикий орлиан?

В этот момент в палату вошли два человека в длинных накидках фисташкового цвета и избавили Соню от необходимости отвечать. Сухонький мужчина с закрученными вверх усами и молодая розовощекая женщина в странном, если не сказать чудаковатом головном уборе, из которого торчали жгутики. Лекари поздоровались с присутствующими, мужчина представился господином Феликсом Войтом, а дама госпожой Полексией Парс.

— Не буду вас отвлекать, — резонно сказала Сальвина Севеллин и оставив на прикроватной тумбочке книгу с красочной обложкой, выпорхнула из палаты.

— Как ваше самочувствие? Головокружение не беспокоит? — спросил лекарь, внимательно осматривая Сонины ссадины. А ну ка попробуйте встать.

— Мне гораздо лучше, — ответила Соня и слезла с больничной койки, встав босыми ногами на ледяной пол.

— Посмотрите вот сюда, — сказала госпожа Полексия Парс, указывая на жгутик с красной лампочкой на конце, торчавший из ее головного убора.

Соня с интересом уставилась на странный прибор, напоминающий членистоногое насекомое.

— Не отвлекайтесь, смотрите только на красный огонек, — строго проговорила женщина и нажала кнопку на каске сбоку. Проводки тут же пришли в движение, «насекомое» зашевелило лапками, лишь только фронтальный жгутик с красной лампочкой застыв на месте, сканировал Сонину голову. Раскрыв потрепанный блокнот, господин Феликс Войт стал что-то быстро в него записывать необычной ручкой похожей на колпачок, который он надел себе на указательный палец.

— Вам несказанно повезло, что вы не получили более серьезные травмы, — вынес вердикт лекарь, — к тому же, вы удивительно быстро идете на поправку. Вот что значит поставить нужный диагноз и назначить правильное лечение, — самодовольно добавил он, поглаживая свои тараканьи усы.

— Так значит, мне можно собираться домой? — с надеждой в голосе спросила Соня, переминаясь с ноги на ногу (пол был жутко холодным).

— Конечно, нет, — возразила госпожа Полексия, Парс, не снимая с головы странную каску. — Мы планируем понаблюдать за вами еще дня два, возможно три. Нам нужно полностью удостовериться, что полученные травмы не представляют угрозы для вашей жизни и ее качества. Кстати, вы можете ложиться, — женщина кинула взгляд на подушку, из-под которой выглядывал уголок тюбика с чудесной мазью.

Обреченно вздохнув, Соня села на больничную койку. Видимо, у нее был такой нечастный вид, что господин Феликс Войт разрешил ей ненадолго выйти из палаты. Хоть что-то хорошее. Круглосуточно лежать на больничной койке не самое приятное занятие.

Как только лекари покинули палату, их тут же сменила сиделка, по имени Батильда. В руках, как обычно, она держала поднос-столик с завтраком.

— Как поживает моя отважная пациентка, решившая усмирить дикого орлиана? — спросила она.

Соня кисло улыбнулась.

— Ах, ты вся в своего дедушку. Те же волосы, та же смелость…

— Вы знали моего дедушку? — удивилась Соня.

— Ну как знала… Если мне не изменяет память, он попал к нам три года назад, с колотым ранением в ногу, — ответила Батильда, — я еще тогда обратила внимание на его волосы. С правой стороны они были лилового цвета, прям как у тебя.

Доев кашу-размазню, оказавшуюся на удивление вкусной, Соня надела замызганные грязью (но главное сухие) кеды и накинув зеленый халат с беретом, вышла из палаты.

Длинные коридоры утопающие в тусклом свете помигивающих светильников, казались ржаво — желтыми, опасными, кричащими: «Беги отсюда при первой возможности». Из некоторых палат доносились громкие стоны и кашель. Соня всегда боялась больниц, в них пахло болью, страданиями и смертью. В конце коридора показались люди в зеленых халатах, они везли каталку с лежавшим на ней человеком. Соня быстро вжалась в стену, пропуская лекарей. В теле еще ощущалась слабость, но раны на руках почти затянулись, да и голова не болела, хоть ее и продолжала «украшать» повязка. Пройдя пендельтюр, ведущий на лестницу, оборудованную пандусом, она заковыляла вниз по ступенькам.

Не сказать, что ей сильно нравилось бродить по лечебнице, но лежать в палате было еще мучительнее. Преодолев один пролет, она свернула на нижний этаж, и двинулась вглубь длинного желтобрюхого коридора. Здесь было более оживленно, чем на третьем этаже: снующие посетители то и дело заглядывали в палаты, шелестя гостинцами и цветами. Неожиданно, перед самым носом открылась белая, облупившаяся дверь палаты и показались две женщины: одна — низкая седовласая в фисташковой накидке, а вторая — высокая и черноволосая. Соня сразу же узнала первую советницу правителя города. Дамы так увлеченно о чем-то беседовали, что не замечали никого вокруг. Встречаться с Сальвиной Севеллин при таких обстоятельствах у нее не было никакого желания, и она быстро попятилась к выходу. Спрятавшись за створку двери, Соня замерла на месте. Послышались приближающиеся шаги и женские голоса, стали более отчетливые.

— Нельзя терять надежду, госпожа первая советница. Бывали и такие случаи, когда после многолетней комы, человек приходил в себя.

— А на вашей практике было подобное? — голос Сальвины Севеллин был напряжен.

— Нет, но наш лучший лекарь Баренс Польт встречал нечто похожее.

Старые створки пендельтюра приоткрылись, выпустив женщин. Соня еще сильнее вжалась в стену, умудрившись стукнуться злосчастной горловой о дверь.

— Ах, если бы я могла чем-нибудь ему помочь, — с придыханием проговорила Сальвина Севеллин.

— Вы уже сделали все, что могли, теперь остается только надеяться.

Дамы стали медленно спускаться по ступеням, пока не скрылись из виду. Интересно, о ком они говори? Кому Сальвина Севеллин хочет помочь?

Влекомая любопытством, Соня нырнула в коридор второго этажа и направилась к той самой палате, из которой вышла первая советница. Убедившись, что ее никто не видит, она быстро юркнула внутрь. Гнетущее безмолвие полутемной комнаты с задернутыми шторами нарушали жалобные пиканья мигающего прибора, расположенного в изголовье койки. На койне лежал мужчина с открытыми глазами. Соня невольно ойкнула, но человек не отреагировал. Тогда она сделала несколько шагов к койке и собравшись с духом взглянула ему в лицо. Светлые волосы, прямой нос, это был тот самый мужчина, изображенный на портрете вместе с Сальвиной Севелилн. На прикроватной тумбочке стояла круглая ваза с голубыми бутонами, и маленькая фотография в рамке в форме сердца. Скорее всего, он приходился ей мужем или братом, в любом случае близким человеком.

Соня сильно ошиблась, когда сделала поспешные выводы о Сальвине Севелин, решив, что у нее в жизни все безоблачно. От увиденного у Сони резко разболелась голова, и она как можно скорее покинула палату. Да, она утолила свою жажду любопытства, но вместо удовлетворения получила тошнотворную тяжесть на сердце, словно прочитала чей-то личный дневник, исписанный просьбами о помощи. Помощи, которую она не в силах дать.

Вылетев пулей в коридор, Соня поднялась по ступенькам с немыслимой для больной скоростью. Какого же было ее удивление, когда в своей палате она обнаружила Макса.

— А я уже решил, что ты сбежала.

— Я так и сделаю, если они меня не выпишут в ближайшее время, — все еще тяжело дыша сказала она.

— Ты что привидение увидела? У тебя такой вид…

Соня не стала ничего рассказывать о том, что видела, зачем ему это? К тому же Макс вряд ли знает кто такая Сальвина Севеллин. Она устало плюхнулась на край больничной койки и показав Максу свои руки с зажившими ссадинами проговорила:

— Спасибо тебе за мазь, это волшебство какое — то.

— Скоро будет вообще незаметно, — улыбнулся он и достал из картонной коробки, лежащей на подоконнике шоколадное пирожное. — Это тебе. В лечебнице такое не жалуют, поэтому, советую съесть поскорее.

Соня не стала заставлять себя долго уговаривать и смачно откусила половину пирожного.

— Очень вкусно, — промурлыкала она, быстро расправившись с десертом. Сейчас она напоминала кошку, съевшую целую банку сметаны.

— Это «Волчья радость», мое любимое. Так, когда тебя выписывают?

— Обещают в ближайшие два- три дня, — ответила Соня с обреченным видом, — я уже не могу здесь находиться.

Макс понимающе кивнул.

— Я бы тоже сошел с ума от скуки.

— Тут дело даже в скуке. Просто…

Ей вдруг захотелось выговориться, рассказать о своих переживаниях.

— Если честно, я ничего не понимаю, что происходит. Моего дедушку убила Морения год назад, отец исчез примерно в тоже время, я оказывается из рода каких-то Лиловых воинов…

— Лиловых воинов? — перебил ее Макс, — мой дядя рассказывал о таких. Что в них особая сила.

Соня растерянно покачала головой.

— Мне тоже так сказали, но я в это не верю, посмотри на меня, — она кинула взгляд на свои ссадины, покрытые корочкой. — А еще, мне сказали, что было какое-то послание Белой Книги Преданий, после которого Повелительница теней напала на Тиберлоу. И все это как-то связано со мной.

— И что было в этом послании? — заинтриговано спросил Макс.

— Не знаю, в том-то и дело. Они мне ничего не говорят. Аж, бесит! — Соня в негодовании скрестила руки на груди.

— Кто они?

— Правитель города и его первая советница Сальвина Севеллин, Она как — то упомянула о первом послании, якобы оно стало причиной для развязывания войны.

— Послание, из-за которого Повелительница теней напала на город? — уточнил молодой человек.

— Вроде. Но на мой вопрос, что именно было в нем, Сальвина Севеллин ничего не ответила, только сказала, что мне нужно быть осторожней.

— И ты конечно же ее послушала, решив прогуляться по Тиберлоу — арене, где дрессируют диких орлианов, — улыбнулся Макс.

Соня кинула на него укоризненный взгляд и проговорила:

— Сейчас не до шуток. Я не знаю, что мне делать, но точно не сидеть сложа руки.

— Давай для начала ты выйдешь из этого чудесного заведения, а потом мы решим, что делать.

— Мы? — переспросила она.

Макс немного замялся, нервно взъерошив волосы.

— Не могу же я, после того, что ты мне рассказала, остаться в стороне.

Раньше Соне никто не предлагал своей помощи, не предлагал разделить ее проблемы. Что-то теплое и сладкое разлилось в районе желудка, «это что — то» мурлыкало как котенок, которого подобрали с улицы и вкусно накормили.

Тут в палату вошла госпожа Батильда за своим подносом. Увидев пустые тарелки и несколько крошек, оставшихся от сдобной булочки, она одобрительно, с чувством выполненного долга посмотрела на Соню, как бабушка, досыта накормившая внучку. Расчувствовавшись, она даже не сделала замечание Максу, который снова не надел халат с беретом, а просто молча взяла свой поднос и выплыла из палаты.

Избежавший гнева сиделки, он поудобней устроился в изножье Сониной койки, чему она была совсем не против. Наоборот, хорошо, что он остался, и не дал ей сойти с ума в этом пренеприятнейшем месте. Соне хотелось побольше узнать о нем, о его жизни, семье, друзьях. И по-видимому, это желание оказалось взаимным.

Макс был старше ее на год и учился в дополнительном корпусе (без особого энтузиазма). Большую часть своего времени он проводил в орлианнике или на Тиберлоу — арене, в роли оплётчика. Как только разговор заходил об орлианах, его глаза тут же загорались страстным огнем, полным азарта, чего не скажешь о темах, связанных с учебой. Про свою семью он мало что рассказал, Соня поняла одно: его мама, папа и младший братик погибли в автомобильной катастрофе несколько лет назад.

— В самое ближайшее время я тебя познакомлю со своими друзьями: Финтом и Леоной, — заявил Макс. — Финт хоть и кажется занудой, но на самом деле отличный парень, а Леона — она просто классная.

Неизвестно, сколько времени они бы еще проговорили, если бы в палате вновь не объявилась госпожа Батильда, заявившая, что пациентка нуждается в перевязке, отдыхе и приеме пищи. Не желая гневить важную сиделку, Макс исчез как короткий дождик в солнечную погоду. После того, как все процедуры были закончены, суп-пюре съеден, и госпожа Батильда закрыла за собой дверь с обратной стороны, Соня встала с кровати и обув кеды подошла к окну. Уткнувшись носом в темный квадрат окна, она наблюдала, как к главным воротом лечебнице семейства Горринг подъезжают и уезжают карликовые олени, запряженные крытыми кибитками, как санитары в зеленых накидках, подхватывают раскладные каталки и несутся во внутреннее крыло лечебницы. Скорее всего, с ней происходило так же. Она совершенно ничего не помнила.

Взяв с прикроватной тумбочки книгу, которую ей оставила Сальвина Севеллин, Соня поудобней умостилась на больничной койке, предвкушая захватывающую историю. Только взглянув на форзац, она вспомнила, что совсем не умеет читать по-тиберлойски. В отличии от нее, первая советница учла этот важный нюанс и выбрала книгу с множеством красочных иллюстраций и минимальным количеством текста. Скорее всего, это была детская книжка. Двуглавые быки, зайцы с клыками как у вепрей, русалки с жуткими зелеными лицами, смотрели на Соню со страниц книги, склоняя в сон. Вскоре, им это удалось.

Первую половину дня она провалялась в постели, продолжая рассматривать картинки с изображением обитателей Алькара. В этот день, похоже, ее никто навещать не собирался, не считая госпожи Батильды, решившей своим долгом заглядывать к ней в палату каждые десять минут. К вечеру к Соне зашли господин Феликс Войт и госпожа Полексия Парс. Они еще раз осмотрели ее полностью зажившие ссадины, (которые она не забывала обрабатывать чудо — мазью), просканировали голову каской со жгутиками и вынесли вердикт, что завтра пациентку можно выписывать.

Едва сдержавшись, чтобы не запрыгать от радости, Соня ограничилась благодарственным кивком и снова юркнула в свою больничную койку, которая уже не казалась такой угрюмой.

— Ваши родители придут завтра на выписку? — спросила Полексия Парс.

От ее вопроса у Сони едва не выступили слезы, и она молча замотала головой. Когда лекари ушли, она уткнулась лицом в подушку и тихо заплакала.

Как там сейчас мама? Лара? Когда они обнаружили ее исчезновении и что почувствовали при этом? Скорее всего, Лара нашла разумное объяснение и этому происшествию. Бедная мама… Соня знала, что своим исчезновением добавила ей новой боли. Сначала исчез любимый муж, потом и младшая дочь. Оставалось надеяться, что Лара скрасит ее дни.

Перед сном сиделка Батильда сняла с Сониной головы повязку (жутко липкую изнутри) и принесла ей ужин. Склеенные волосы, с засохшей слизью на макушке, топорщились перекосившейся тюбетейкой. Вид у нее был просто ужасающий. Хорошо, что сегодня нет посетителей.

Настал долгожданный день выписки. Уже с раннего утра Соня была в полной готовности: больничную пижаму она с радостью сменила на джинсы и толстовку и с нетерпением ждала появления лекарей. Вскоре в палату вошли сухонький мужчина с тараканьими усами и молодая дама в шлеме (интересно, она его, когда ни будь снимает?).

— Вот ваша выписка, — господин Феликс Войт протянул Соне плотный лист бумаги, исписанный корявым, небрежным почерком (видимо проблема каллиграфии докторов актуальна и в этом мире). — И постарайтесь больше не попадать под когти орлианов, — добавил лекарь, поглаживая свои усы. Видимо, эта шутка очень понравилась госпожи Полексии Парс и она кокетливо захихикала.

— Постараюсь, — пообещала Соня, поглядывая на дверь.

К счастью, лекари не стали долго задерживаться в палате. Как только они вышли, она достала из узкого платяного шкафа свой израненный плащ, а точнее то, что от него осталось и накинула на себя. Кусочки ткани безжалостно разорванные орлианом, угрюмо свисали с плеч, а рукава, казалось, кто-то пропустил через бумагорезку. Как только она вышла из палаты, то тут же столкнулась с Нарцем.

— О, привет, Соня. Чуть не опоздал, — сказал он, уставившись на нее прическу.

— Привет, — промямлила она, чувствуя, что начинает краснеть. Соня судорожно попыталась поправить волосы, но они упорно держали форму покосившейся тюбетейки.

— Моя тетя попросила принести тебе вот это, — Нарц протянул бумажный пакет. — Там новый плащ, этот вряд ли спасет тебя от дождя.

Соня смущенно приняла презент.

— Передай своей тете огромное спасибо. Она столько для меня делает.

— Просто она чувствует ответственность за тебя. Говорит, что твоя судьба ей не безразлична. Ты не против, если я тебя провожу? — предложил молодой человек, когда они подошли к выходу.

— Об этом тоже тебя тетя попросила? — хмыкнула Соня.

Нарц удивленно-обиженно покачал головой.

— Нет, это моя личная инициатива.

— Тогда ладно, — согласилась она, остановившись перед зеркалом в фойе.

Ну у нее и вид: под глазами залегли тени, на голове какое-то осиное гнездо. Надев капюшон плаща, хоть частично скрывающий «неописуемую красоту», она вместе со своим спутником вышла в больничный двор. На улице накрапывал противный, нескончаемый дождь. Да, в старом плаще она не продержалась бы сухой и пары минут. Они шли молча, подгоняемые сильными порывами ветра. Вскоре пара свернула на широкую улицу с нарядными белоснежными особняками, выглядевшими после обшарпанной лечебницы семейства Горринг еще более роскошными.

Соне не терпелось принять горячий душ, смыть с себя весь этот больничный налет и наконец, привести себя в порядок. Если бы ее сейчас увидела Лара, то наверняка бы покатилась со смеху. Вся такая красивая и утонченная, она всегда подтрунивала над внешностью младшей сестры и ее нелюбовью наряжаться. А увидев Соню с гнездом на голове, скорее всего у Лары бы случился приступ истерического смеха. Она бы так сильно смеялась, что потеряла бы равновесие и возможно даже, упала бы в лужу. Непременно, упала в лужу, самую грязную и глубокую. Эта сцена, так красочно возникшая перед внутренним взором, настолько рассмешила Соню, что она, забыв о своем спутнике, тихонько захихикала. Нарц кинул на нее непонимающе — встревоженный взгляд, видимо, решив, что удар головой не прошел без последствий.

— Спасибо, что проводил, — сказала Соня, когда они подошли к кованным дугообразным воротам особняка семьи Киль.

— Мне не сложно, к тому же я живу через три дома от тебя, — ответил он, кивнув в сторону своего дома. — Если вдруг решишь прогуляться, зови меня, я составлю тебе компанию.

Видимо, Сальвина Севеллин все-таки провела беседу со своим племянником.

— Да, и вообще, если станет скучно, заходи в гости, я познакомлю тебя со своим Вихрем. Это мой орлиан, — уточнил Нарц.

Соня поморщилась.

— Ты знаешь, знакомство с этими милыми птичками, мне особого удовольствия не доставило.

— Мой питомец хорошо воспитан, а еще красив и галантен, как и его хозяин, — он лучезарно улыбнулся. Соня нашла его слова отчасти правдивыми: Нарц действительно, был на редкость красивым. С такой внешностью как у него она видела парней только в журналах или кино.

Пообещав своему знакомому подумать над его предложением, Соня открыла ворота необычным ключом, тут же ожившим в ее руках, и вошла во двор. Все вокруг утопало в зарослях густого плюща, придававшему дворику некий уют и аутентичность. Зайдя в холл, Соня чуть не вросла в пол от удивления. Дом изменился до неузнаваемости: все сверкало чистотой. Мраморный пол отражал не хуже зеркал, грязно — серый ковер с волнообразным рисунком оказался однотонным стального цвета, а окна, словно и вовсе исчезли. Она прошла на кухню. Темный массивный стол отсвечивал золотистые лучи повисших над потолком светильников. В растянувшемся на всю стену панорамном окне, новоявленная хозяйка смогла разглядеть проем двери, ведущий на летнюю террасу, который раньше не замечала. Она дернула за ручку, открыв дверь настежь. Прохладный свежий воздух ворвался в комнату, отчего круглые светильники, выглядевшие как новые, затрепыхались. Рядом с кухонным окном Соня обнаружила дверцу в погреб, заставленный всевозможными съестными заготовками.

Приняв горячую ванну с ароматной пеной, которую так и хотелось попробовать на вкус, Соня почувствовала себя обновленной, пот стать дому. Заварив карамельное какао, она укуталась в теплый плед и вышла на террасу. По крыше монотонно барабанить дождь. Соня отметила, что ей очень хорошо в этом доме, таком новом, но уже ставшим родным. Вдруг умиротворяющую дождевую медитацию нарушил резкий звон дверного колокольчика. Кто это может быть? Скорее всего, Сальвина Севеллин по поводу предстоящей учебы. Накинув плащ, девочка пошла открывать ворота.

— Макс?

— Не ожидала, да? — улыбнулся он, неуклюже переминаясь с ноги на ногу. — В лечебнице мне сказали, что тебя уже выписали. Так что я опоздал.

Соня удивленно повела бровями.

— Опоздал?

— Ну да, — буркнул он, сверля глазами ее новый плащ и грубо смял сверток, который держал в руке, словно тот был в чем — то виноват.

Соня догадалась, что в свертке находится плащ, отчего ей сделалось приятно и в тоже время неловко.

— Ты знаешь, я так часто рву плащи, что было бы не плохо иметь про запас еще один, — сказала она, искоса поглядывая на сверток.

— Тогда это тебе, — он протянул смятый пакет. — Не хочешь познакомиться с моими друзьями? Как раз подумаем, что тебе делать дальше.

— Ладно, только мне надо собраться. Заходи, что мокнуть под дождем.

Макс неуверенно шагнул во двор.

— Я подожду здесь, — сказал он, остановившись около входной двери в холле.

Соня не имела привычку насильно затаскивать гостей в дом и насильно поить их чаем, поэтому оставив своего знакомого в холле, пошла переодеваться. Через несколько минут она заявила, что полностью готова.

— Советую надеть тебе вот это, — отметил Макс, когда Соня стала обувать свои тряпочные кеды. — Они хоть и не совсем женские, зато непромокаемые.

Он достал из мятого пакета слегка поношенный плащ и ботинки, напоминающие военные берцы.

— Просто класс, спасибо! — улыбнулась она, с превеликим удовольствием сменив кеды на ботинки-вездеходы.

Когда они вышла на улицу, Соня не смогла удержаться и словно шкодливый карапуз и несколько раз наступила в лужу.

— Ну что прошли проверку? — поинтересовался Макс.

— На сто процентов. Кстати, а куда мы идем?

— В «Тусклый фонарь», там нас ждут Финт и Леона. Уверен, вы подружитесь, Пушистый хвостик уже вся в нетерпении.

— Почему Пушистый Хвостик? Она что кошка? — удивилась Соня.

— Ты догадливая. Мои друзья варданы.

— Варданы… А чем они отличаются от людей?

— Да почти ничем, они такие же, как и мы, если не считать примеси какого-нибудь животного.

Соня аж, остановилась от удивления.

— Но как такое возможно?

— В этом мире и не такое возможно, — с сознанием дела проговорил Макс. — Здесь много необычного, позже сама убедишься. Хотя, это для нас необычное, а для местных жителей в порядке вещей.

Шелест листьев парящих кустарников, трепещущих от малейшего дуновения ветра, постепенно заглушили доносившиеся издалека звуки музыки. Вскоре, пара оказались на шумной улице, напичканной увеселительными заведениями. Маленькие кафе, похожие на бунгало, покосившиеся трактиры с гремящей музыкой, двухэтажные домики, напоминающие скворечники, изысканные рестораны с белоснежной лепниной, все ютилось рядом, образуя разномастный, но в тоже время единый организм.

— Кажется, я здесь уже была, — отметила Соня, оглядываясь по сторонам.

— На Бурлящей улице? — глаза Макса немного округлились.

— Я знакомилась с городом.

Макс покачал головой, едва заметно закатив глаза.

— Ты бы еще по Заброшенным садам прогулялась.

Об этом Соня решила умолчать.

— Нам сюда, — Макс остановились перед неприметным кафе, напоминающем землянку, с покосившейся вывеской.

Внутри заведение выглядело намного симпатичнее, чем снаружи. Над плетеными круглыми столиками вальсировали круглые светильники, в воздухе витал пряный аромат выпечки, тихо журчала фоновая музыка. Помещение было полупустым, видимо местный народ предпочитал более шумные заведения. В самом дальнем углу у окна, за столиком сидели парень и девушка. К ним то и направился Макс.

— Познакомьтесь, это Соня, а это Финт и Леона, — он показал на миловидную девушку с кудряшками морковно- медного цвета, и тощего парня с вытянутым лицом.

Как показалось Соне, кожа молодого человека приобрела оттенок стула, на котором сидел.

— Финт, хватит пугать людей, — шикнула на него девушка и лучезарно улыбнулась Соне, обнажив острые клыки.

Она улыбнулась в ответ и села на свободный стул.

— Как тебе в нашем мире? Нравится? — поинтересовалась Леона, внимательно рассматривая прибывшую лаймовыми глазами с продолговатыми зрачками.

— Я пока не разобралась, я здесь всего несколько дней.

— Здесь ужасно, по крайней мере, сейчас, — скривилась девушка, — грязь, сырость, темнота, никаких развлечений. Я так больше не могу.

— Ты жалуешься на скучную жизнь, Пушистый Хвостик? — удивился Макс, — я думал, твои младшие родственники не дают тебе грустить.

Леона фыркнула и снова обратилась к Соне.

— А у тебя есть брат или сестра?

— Есть старшая сестра, но она, к счастью, осталась на Земле, — ответила она, на что Леона понимающе закивала.

К столу подошел очень неторопливый официант (что могло служить одной из причин немногочисленных посетителей) и компания сделала заказ.

— Значит, ты здесь одна… мечтательно протянула новая знакомая, — завидую.

— На самом деле, я очень хочу найти своего папу. Ради него — то я и попала на Алькар.

— Да, нам Макс рассказал твою историю, — кивнула Леона, отчего ее кудрявые локоны запрыгали как пружинки, — это действительно, странно. Не мог же он просто раствориться в воздухе? И почему от тебя скрывают первое послание Белой Книги Преданий?

— Скорее всего, в нем есть информация, которую Соня не должна знать, — предположил Макс.

— Возможно так и есть, — согласилась она. — Мне нужна хоть какая — то зацепка, любая информация сгодится.

— Бо-больше всего информации в Подземной библиотеке, — подал голос Финт.

— Ты еще предложи в учебный центр заглянуть, — усмехнулась Леона.

— А ведь, он прав, — отметил Макс, — в Подземной библиотеке можно много найти полезностей, особенно в Закрытом секторе, — чуть тише добавил он, покосившись на приближающегося официанта с их заказом. Карамельное какао, аппетитные пирожные зазывающее посматривали на ребят.

— Не уверен, что нам удастся про-проникнуть туда, — Финт покачал головой, провожая взглядом удаляющегося официанта, — недаром, этот сектор называется За-закрытый.

— Пока не попробуешь, не узнаешь, — заявил Макс, откусив свою любимую «Волчью радость».

— Ну не знаю… — замялся парень, — это может иметь не — неблагоприятные последствия.

— Не будь занудой, Финт, — сказала Леона, — Макс верно говорит: не попробуешь, не узнаешь, — она выжидающе посмотрела на Соню.

— Я согласна, — живо кивнула она. — А вдруг и правда там можно найти что-нибудь полезное? — Только я не хочу, чтобы из-за меня у вас были проблемы, поэтому я пойду сама.

— Не смеши, ты одна не справишься. Ты ведь даже читать не умеешь по- тиберлойски. Мы пойдем все вместе, правда, Финт? — Макс кинул взгляд на друга.

Тот обреченно кивнул.

— Я же говорил, он отличный парень, — улыбнулся Макс.

— А про меня, про меня что ты сказал? — заерзала на стуле Леона, сверкнув кошачьими глазами.

Макс отмахнулся:

— Что ты такая же зануда, как и Финт.

Леона изобразила свирепое лицо и шикнула.

— Он сказал, что ты классная, — Соня подмигнула новой знакомой.

— Это больше похоже на правду, — согласилась Леона и расплылась в острозубой улыбке.

Доев пирожные, компания стала собираться. Дольше всех копошился Финт, видимо, не теряя надежды незаметно улизнуть. Он нехотя натянул на себя плащ и медленно, подталкиваемый Леоной вышел последним из кафе.

9

— Твой друг и правда умеет менять цвет кожи или мне показалось? — поинтересовалась Соня у Макса, когда они шли по Бурлящей улице.

— Еще как умеет. Он же вордан — хамелеон.

— А Леона? Она девушка — кошка?

— Почти угадала, вордан — леопард.

Леона, которая шла впереди тут же повернула голову в их сторону.

— Что это вы про меня там шепчитесь?

— Да, слух и зрение у нее тоже как у леопарда, — подметил Макс.

— И коготки, — добавила она, продемонстрировав свои заостренные ногтями.

Пройдя Млечный переулок, ребята вышли на Сизую улицу, и вскоре добрались до протяженной Аллеи павших героев. Смешки и пререкания Финта с Леоной, тут же прекратились. Все шли молча, лишь хлюпанье шагов да шелест плащей разбавляли повисшую в воздухе тишину. Соня снова уставилась в каменные изваяния, отражавшие чью-то боль. Финт и Леона шли впереди. На фоне высокой и грациозной Леоны, Финт, напоминающий вытянутый самокат казался еще более нескладным. Пройдя метров двадцать, пара остановились перед одной из скульптур.

— Это брат Финта, Дамин, — прошептал Макс, Соне на ухо. — Он погиб в первой Кровопролитной битве, защищая наш город. Ему было двадцать шесть лет.

Худощавое телосложение, узкое лицо, более мужественное чем у Финта, но тем не менее имеющее сходство с братом. Он стоял с гордо поднятой головой и как будто хотел что-то сказать.

Менее через двести метров, Соня снова остановилась, на это раз перед дедушкиной скульптурой. Лицо, застывшее в камне, смотрело грубоватого, с неким вызовом. Во сне, который она видела накануне, лик дедушки было мягче, там его голубые глаза светились надеждой. Здесь, же все было иначе. Впрочем, что можно ожидать от холодного камня.

— Это твой дедушка? — тихо спросил Макс.

Соня кивнула. Сзади шуршали плащи Финта и Леоны. Все молчали. Кажется, даже неугомонный ветер усмирил свой нрав, замерев на несколько мгновений.

Подземная библиотека находилась сразу за Главной площадью, между городской сокровищницей и алхимическим институтом. Свернув направо, четверо молодых людей направились к узкой арочной двери, обрамленной облупившимся барельефом. Каменная лестница с высокими ступенями лихо вела вниз, внутри было сыро и промозгло, даже холоднее, чем на улице. Вытянутые тени, отбрасываемые горящими факелами, вставленными в скобы на стене, бежали за ребятами как призраки. С каждым шагом ступеньки, становились еще круче, наклон лестницы сильнее, а перила, за которые можно было в случае чего ухватиться и вовсе исчезли.

— Каким же нужно быть чокнутым, чтобы ходить сюда читать, — проворчал Макс.

— И выносливым, — прокряхтела Соня, едва не грохнувшись со ступеньки.

— Финт сюда частенько заглядывает. Правда, Финт? — Леона озорно улыбнулась, подмигнув своему другу.

— Вам не по-понять, — отмахнулся он, тяжело дыша.

Спустившись по лестнице, компания уперлась в ржавую металлическую дверь с изображением уродливого существа с двумя головами на толстой шее.

— Это Баф, хранитель всех подземелий, — объяснил Финт, повернувшись к Соне.

— Симпатичный, — хмыкнула она.

— Им пугают детишек, — добавила Леона. — Свою мелочь я только так могу уложить спать. Говорю им: если не уснете, то придет Баф и съест вас.

— А родители знают о твоих ва-варваских способах? — поинтересовался Финт.

— Им некогда. Они вечно на работе, — отмахнулась Леона.

Наконец то ступеньки закончились, и ребята вошли в просторный зал, со сводчатыми потолками, тускло освещенный плавающими в воздухе светильниками. Доверху забитые полки с книгами, высокомерно посматривали на редких читателей, бродивших в лабиринте стеллажей. На пути к книжному царству, словно собачья будка возвышалась кафедра, за которой кажется, никого не было. На ее столике лежала раскрытая книга, а ее страницы переворачивались сами собой. Соня поближе подошла к кафедре и вытянув шею загнула за нее. На стуле с высокими ножками, сидел маленький человечек и листал книгу. Длинный крючковатый нос на пол лица, седые бакенбарды и маленькие глазки, с нескрываемым раздражением смотрели на нее. Это был тот самый неприятный старик, которого она встретила на Бурлящей улице.

— Что вам здесь нужно? — рявкнул норник, резко захлопнув свою книгу.

— Вот пришли почитать, — непринужденным тоном ответил Макс, — у нас сильная тяга к знаниям.

Старик скептически оглядел четверку молодых людей.

— И что же конкретно вы хотите почитать?

— Что-нибудь о горных отарах, — нашелся Макс. Его лицо выражало крайнюю степень серьезности.

— Неужели? — недоверчиво переспросил старик.

— Да, нам это задали по живознанию, — добавил он.

— А по — моему, здесь кто-то лжет, — процедил норник хриплым голосом, — вот ты, земная, — старик указал узловатым пальцем на Соню, — ты ведь еще не ходишь в учебный центр.

— Я эээ… — замялась Соня.

— Да, она еще не учиться, но ей страсть как хочется побольше узнать о горных отарах, — ответил за нее Макс.

Пульф еще раз окинул четверку недоверчивым взглядом, но все — таки слез со своего стула, который был выше его в два раза, и опираясь на трость заковылял к стеллажам с книгами.

— Ладно, пойдемте, я провожу вас к нужному сектору, — прокряхтел он, тут же скрывшись за книжными полками. Ребята кинулись за ним следом, стараясь не отставать от юркого не по годам старика, так ловко лавировавшего между стеллажами.

— А кто такие горные отары? — поинтересовалась Соня у Леоны.

— С ними лучше не встречаться, — скривилась девушка.

Полутемное помещение выглядело мрачно и неприветливо, под стать библиотекарю. В лабиринте стеллажей, ломящихся от наваленных на них книг, было легко потеряться, но норник, находящийся в своей стихии, двигался быстро и уверенно.

— Здесь все о горных отарах, — старик указал на полку с разноформатными книгами.

Ребята поблагодарили его за помощь и с заинтересованным видом стали перебирать стопки книг. Понаблюдав еще несколько минут за жаждущими знаний молодыми людьми, Пульф демонстративно зевнул и заковылял на свое место.

— Соня, откуда этот норник знает про тебя? — спросил Макс, когда библиотекарь скрылся из виду. — Вы что, с ним знакомы?

— Можно и так сказать. Он подошел ко мне на улице и стал задавать странные вопросы. Спросил, что мне жить надоело?

— Одним словом — чокнутый старикашка, — резюмировала Леона присоединившись к Финту, который рылся в соседнем стеллаже, посвященному великим сражениям.

— Вряд ли здесь будет что-то полезное, — нахмурился Макс. — Нужно пробираться в Запретный сектор.

Финт обреченно цокнул, видимо до последнего надеясь избежать нарушений.

— А где находиться этот Запретный сектор, кто — нибудь знает? — поинтересовалась Леона, обводя друзей взглядом.

— Если ве-верить одному изданию из исследовательского центра, то за стойкой с любовными романами, есть люк. — Финт многозначительно повел бровями, — он то и ведет к За-запретному сектору. Но я в этом не совсем уверен.

— Стоит попробовать, — решительно сказал Макс, — еще бы найти стойку с любовными романами.

— Финт, ты случайно не подскажешь? — с елейной улыбочкой поинтересовалась Леона.

Он что — то буркнул себе под нос, и двинулся по узкому проходу между рядами с книгами. В библиотеке практически никого не было, не считая двух подростов, уткнувшихся в громоздкий фолиант, и одной пожилой дамы, заснувшей на стопке с книгами.

— Где эти дурацкие любовные романы? — прошипела Леона, — мы уже всю библиотеку перелопатили вдоль и поперек.

— Тише, — шикнул Финт, заметив норника, блуждающего в своем царстве книг. — Они чуть да-дальше, стразу за кровавыми три- триллерами. — Он беззвучно засеменил от одного стеллажа к другому. Остальные последовали его примеру.

— Во-вот он! — радостно и в тоже время испуганно прошептал Финт, показывая на пол, в котором виднелась круглая, едва заметная дверца люка.

Сев на корточки Соня потянула за ручку — кольцо, но дверца и не думала сдвигаться.

— Давай я, — предложил Макс и одним рывком отворил крышку люка.

Как только он это сделал, Подземная библиотека тут же наполнилось пронзительным воем сирены. Соня закрыла уши ладонями, но это совершенно не помогало, противный звук, пробирал до самых мозгов. Какого же было сейчас бедной Леоне, с обостренным кошачьим слухом?

Уже через несколько минут перед взором ребят нарисовалась разъяренная физиономия норника.

— Слово Запретный вам не о чем не говорит? — вопил он, перекрикивая сирену. — И, о чем вы только думали, когда полезли в этот сектор?

— О горных отарах, конечно, — пожал плечами Макс.

— Не строй из себя идиота, хотя вряд ли тебе это нужно, — гневно бросил норник, — чую, вы что — то задумали… — костлявый палец старика оказался перед Сониным носом.

Она невольно сделала шаг назад. Да что ему от нее нужно?

— Ты, ты лучше сидела бы дома и не высовывалась, земная!

— Господин Пульф, она тут не при чем, — Макс встал между ними, — это была моя затея и только моя.

Норник нехотя перевел взгляд с Сони на ее заступника. Сморщенное лицо старика, напоминавшее сухой инжир, выражало крайнюю степень негодования.

— А ну кыш отсюда или моя трость найдет себе новое применение, — рявкнул он напоследок.

Друзья не стали испытывать судьбу и пулей вылетели из библиотеки. Подниматься оказалось намного тяжелее, чем спускаться. Уже после первой дюжины ступенек Соня согнулась пополам, тяжело дыша. Компанию ей составил Финт, такой же «спортивный», как и она. Зато Макс с Леоной легко порхали по ступенькам, даже умудряясь давать ценные советы отстающим. Выбравшись наружу, Соня подняла лицо к небу, позволив холодным каплям дождя остудить разгорячённую кожу.

— Бедные мои уши! Я думала точно оглохну, — возмущалась Леона, — да еще этот противный норник… Мой дед в его возрасте уже ничего не слышал, а хотя ведь из семейства кошачьих.

По лицу Мака пробежала лукавая улыбочка, в глазах сверкнули огоньки азарта.

— Спасибо за идею, Пушистый Хвостик.

— Ты о чем? — она не понимающе уставилась на него, как и все остальные.

— Конфеты глухоты, — торжественно объявил Макс, с таким видом, словно решил наитруднейшую задачу. — Если нам удастся подсунуть их норнику, и он их слопает, то считай Запретный сектор в нашем распоряжении.

— Да… только есть одна не-небольшая загвоздка, — отметил Финт, — мы вряд ли их ку-купим на Цветном базаре. Они уже как два года под за-запретом, на них наложены са-санкции после того, как один из советников правителя города съел два ки-килограмма таких конфет и оглох на одно ухо.

— Ничего страшного, значит полетим на Недозволительный рынок, — будничным тоном ответил Макс, — думаю, там их навалом.

Финт тут же издал звук похожий на жалобное мычание.

— Ты что, Макс! Нам туда не-нельзя!

— Почему? — поинтересовалась Соня.

— Во — первых, у нас нет ра-разрешения на посещение Недозволительного рынка и на право ку-купли-продажи в нем, — начал объяснять Финт с расстановкой, — во — вторых это место с ду-дурной репутацией, а в третьих, если об этом узнают …

— Мамочка поставит тебя в угол, — хмыкнула Леона.

— Нет, Леония Бикс, у нас бу-будут крупные неприятности в учебном центре, а у меня совсем нет желания терять свои б-баллы в год выпуска!

Леона на удивление ничего не возразила, более того, согласилась, что затея весьма рискованная.

— У меня мама сегодня работает в ночную смену, а папе рано вставать, поэтому я дома за главную, — сообщила она, виновато поглядывая на друзей.

— Нет проблем, Пушистый Хвостик, мы и сами справимся, — Макс посмотрел на Соню, которая в ответ кивнула.

Договорившись о завтрашней встрече в десять утренних потоков около входа в Подземную библиотеку, ребята разделились по парам. Леона и Финт направились в сторону учебного центра, а Макс и Соня спешно зашагали по Главной площади под пристальным взглядом каменного орлиана, венчавшего монументальную стелу.

Название Недозволительный, говорило само за себя. О желание раздобыть хоть какую — нибудь полезную информацию, которая бы помогла найти отца, побеждало любые запреты.

— Давно я там не был, — сказал Макс, — кстати, заживляющую мазь я купил именно на Недозволительном рынке.

— Я догадалась, — отозвалась Соня. — Странно, что такая классная мазь и под запретом.

— В ее состав входит кровь серебристых лягушек, которых нельзя убивать, — стал объяснять он, как раз в тот момент, когда они проходили мимо лягушачьего питомника.

За стеклянными стенами, по которым мутными ручейками стекала дождевая вода, безмятежно разгуливали светлые комочки, совершенно не подозревая, о том, что их кровь обладает целебными свойствами. Вскоре на горизонте стали прорисовываться очертания огромного стадиона, навевающего безрадостные воспоминания. Пройдя метров двести по уводящей вправо дорожке, они приблизились к вытянутым прямоугольным вольерам, обтянутым сеткой со всех сторон. Воздух сотрясли скрипучий визг и хлопанье мощных крыльев, от чего Сониной сердце забилось сильнее, а ноги врасти в землю.

— Не бойся, — ободряюще сказал Макс, взяв Соню за руку, — они не опасны, к тому же находятся за сеткой.

— А она крепкая?

— Наикрепчайшая, — заверил он.

Соня с опаской покосилась на вольеры. Крупные птицы с белоснежным оперением, горделиво поглядывали на проходивших мимо ребят, провожая их зоркими взглядами. Некоторые из орлианов, вальяжно расхаживали по вольеру, кто-то отдыхал на полу, растянувшись струной, а большинство спали, спрятав головы под мощное крыло. Макс подошел вплотную к сетке и свистнул. Все птицы, даже те, кто спали, мигом повернули головы в его сторону.

— Крепыш! — позвал Макс.

Не прошло и десяти секунд, как около него, по ту сторону сетки выросла исполинская, белоснежная птица, радостно повизгивая как щенок, встретивший хозяина.

— Привет, дружище, — парень погладил изогнутый, отливающий металлом клюв орлиана, через просветы в сетке. Крепыш снова издал радостный визг и энергично замахал крыльями, подняв клубы пуха с пола. — Я тебя тоже рад видеть, а теперь бегом к выходу.

Орлиан сделал несколько кивков и помчался вглубь вольера, по узкому переходу, скрываясь за перегородками.

Соня смотрела на происходящее с удивлением и восхищением.

— Неужели он тебя понимает?

— Конечно. Они очень умные. Орлианы это… — он призадумался, — некая помесь лошади и собаки, понимаешь? Так-то, конечно, они птицы, но в душе настоящие овчарки, — с воодушевлением проговорил Макс, — пойдем, я тебе кое-что покажу.

Они обогнули вольер по периметру, и подошли к длинным строениям, состоящим из нескольких секторов.

— Вот здесь самки несут и высиживают яйца, — он показал на просторный вольер, разделенный ширмами. В каждой ячейке на воздушном, словно вата гнезде сидела наседка. В отличие от беспечных самцов, самки орлианов выглядели настороженными, даже угрожающими. — А тут — он кинул взгляд на смежный вольер, — тут мелюзга.

Пушистые птенцы с оперением неопределенного цвета напоминали неуклюжих бройлеров с маленькими, растопыренными крылышками. Противно пища, и толкая друг друга, они с жадностью разрывали на куски что-то кровавое, похожее на мясо.

— Не советую этого делать, — предупредил Макс, заметив, как Соня, просовывает в прореху сетки свой палец.

Они подошли к третьему корпусу. В отличие от остальных, он был обтянут колючей сеткой.

— Это карантинный сектор для буйных.

— Ты же говорил они миролюбивые, — припомнила ему Соня, с опаской глядя на визжащих птиц, пытающихся сцепиться между собой, но колючая сетка не давала им это сделать

— Просто многих из них предавали, обращались как с бездушной вещью, били, издевались. Частенько такие орлианы попадаются на Недозволительном рынке. С ними труднее всего, даже дикие, не облётанные и то намного быстрее поддаются дрессировке. Орлианы ведь очень верные создания, того, кто их воспитывает, кормит, они считают своим хозяином, доверяют ему, и когда «черные заводчики» перепродают их по несколько раз, то они теряют веру, становятся озлобленными, болеют. Многие из них умирают.

Соня, с сочувствием поглядела на птиц в карантинном секторе и двинулась за Максом. Пара свернула в узкий проход, за сетчатой дверью уже топтался Крепыш, готовый к полету.

— Привет, Макс, — поздоровался долговязый парень с поцарапанными руками, — решил полетать немного?

— Да, вот хочу показать девушке город сверху.

— Отлично вам провести время — парень многозначительно улыбнулся.

Сразу же за вольерами раскинулась широкая площадка, покрытая зеленым травяным настилом с круглыми разметками и мигающими фонариками посередине.

— Это взлетно-посадочное поле, — объяснил Макс, подводя своего питомца к одному из очерченных кругов. Орлиан вплотную приблизился к мигающему фонарю и присев, вытянул крыло, подобно трапу.

— Хватайся за крыло и закидывай ногу, — скомандовал он.

Легко сказать закидывай ногу! Соня вообще едва держалась на ногах, лишь дотронувшись до крыла птицы.

— Ну, давай же, не бойся! — Макс обхватил ее за талию и приподнял.

Бешено бьющееся сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Она сидела на спине орлиана неподвижно, боясь шелохнуться. Макс же одним отработанным движением, легко запрыгнул на своего питомца, и ласково погладив его по шее, что-то шепнул птице на ухо.

— Я попросил Крепыша лететь помедленнее, без резких поворотов, — сообщил он, повернув голову к Соне, — но все — же держись за меня покрепче.

Через мгновение тело орлиана напряглось подобно пружине, и птица взмыла в небо, взмахивая мощными крыльями. Соня крепко ухватилась за спину Макса и ее сердце замерло.

Этого не может быть! Она летит на огромной птице!

Невероятная сила несла ее по небу, как маленького муравья, который до этого жил в своем муравейнике, на крохотной поляне, а теперь его взору представился весь лес. Орлиан поднимался все выше, прорываясь сквозь покрывало грязно-лиловых облаков. Под ними расстилался Тиберлоу с крохотными домиками, изгибами улиц, парками, площадями, газонами, все это казалось нереальным, словно игрушечным. Впереди раскинулись покатые зеленые горы, с множеством расщелин и углублений.

— Это Орлианские холмы, — сквозь свист ветра послышался голос Макса, — севернее от них будет Недозволительный рынок.

Плотные облака темно-сизого цвета, словно исполинский шатер заполняли небо, зияя редкими просветами. Орлиан летел ровно, плавно покачиваясь от взмахов собственных крыльев.

Встречный ветер мигом сорвал капюшон с Сониной головы, растрепав волосы. Мокрые пряди, больно хлопали по щекам, но ей было все равно. Она крепко держалась за своего нового друга и просто дышала. Дышала каждой клеточкой своего тела и вдруг ощутила ее… свободу! Свободу, ради которой стоит жить.

Где — то через час орлиан начал плавно снижаться. Сквозь плотный слой облаков просматривались многочисленные павильоны и толпы людей, казавшиеся маленькими букашками. Приземлившись на щербатой площади, утопающей в грязных озерцах луж, друзья спрыгнули с Крепыша и направились к обшарпанному зданию, откуда доносились повизгивания орлианов. Перед тем как войти в помещение, Макс достал из кармана мутную монетку и протянул ее человеку на входе. Тот, в ответ отдал ему рифленый жетон с номером и открыл шлагбаум. Макс завел своего питомца в стойло с соответствующим номером и погладив его по голове дал указание:

— Веди себя прилично, Крепыш. Мы скоро вернемся.

Орлиан послушно склонил голову и улегся на грязный пол с сеном. Пара вышла из здания и направилась к ржавым воротам, с настежь открытыми створками.

— Не отходи от меня ни на шаг, — сказал Макс, строго посмотрев на Соню.

Она заметила, что он сильно взволнован и теперь поняла почему. У ворот гигантскими истуканами возвышались два амбала, напоминающие горилл. Приплюснутый нос с широкими ноздрями, узкий лоб, мощный подбородок, выдвинутый вперед как у бульдога, все было покрыто короткой шерстью. На них не было плащей, только длинные балахоны, подпоясанные бечевкой да потрепанные штаны. Ступни размером с тазик покрывала густая шерсть, а в массивных ручищах мелькал длинный хлыст, рассекавший воздух.

— Нам нужно слиться с толпой, — прошептал Макс Соне на ухо, и взяв ее за руку стал бесцеремонно протискиваться в толчею людей, намеревавшихся пройти через ворота.

Один из амбалов перекинув свой хлыст через плечо, о чем — то толковал с высоким парнем, показывающим ему сложенные в стопку бумаги. Руки парня дрожали, как парящие кустарники на ветру, отчего бумажки то и дело падали на землю. Второй бугай был занят другой жертвой, пытавшейся провезти в телеге огромную бутыль с вязкой жидкостью.

— Это что разрешение на продажу? — взревел он, одной рукой подняв плюгавого мужичка за грудки, — Оно стоит пятьдесят кровтов, а не пять, что ты заплатил, олух! Вздумал меня дурачить? — он так затряс несчастного, что казалось, еще немного и тот испустит дух.

— Побежали, — шепнул Макс, и пользуясь моментом, юркнул через ворота, потянув за собой онемевшую от страха подругу.

Удачно проскочив мимо громил, они тут же затерялись в снующей толпе, стараясь не привлекать к себе внимание.

— Кто это такие? — спросила Соня, у которой до сих пор дрожали колени.

— Отары, — скривился Макс. — Частенько промышляют разбоями, браконьерством и грабежами. Они основные сбытчики этого рынка, поговаривают и его основатели.

— Такие огромные и страшные, — отметила она.

— Да не самые приятные существа. Они живут здесь неподалеку, сразу за Орлианскими холмами начинаются их пещеры. Туда лучше не соваться.

Недалеко от ворот возвышалось огромное здание, напоминающее многоярусную автомобильную парковку. Груженые повозками орлианы, то и дело подлетали к своим отведенным местам, а затем, уже пустые, улетали за новым товаром. Они кряхтели и пыхтели как старые телеги, перетаскивая тяжелую поклажу, забитую разной всячиной.

Заковыристая паутина торговых рядов, пестрила бесчисленными павильонами и лотками, торчавшими из земли подобно гигантским грибам. Люди бродили от прилавка к прилавку, периодически озираясь по сторонам, видимо опасаясь, быть замеченными.

— Бодрящие сардельки! Яйца мужества! — выкрикивала продавщица, как заведенная.

— Торт для похудения! — пыталась перебить ее другая торговка, тучных размеров, что явно не способствовало покупательской способности.

За ларьком с тортами расположились круглые аквариумы, в которых резвились розовые креветки. Потряхивая крылышками, они легко перелетали с одного резервуара в другой. Рядом вытянулся просторный аквариум, заполненный самыми разнообразными рыбками: светящимися, мигающими как лампочки, прозрачными у которых просматривались все внутренности и даже с мехом вместо чешуи. Соня только и успевала вращать головой во все стороны, открыв от удивления рот. Сразу за аквариумами на длинном прилавке рдели разделанные туши животных. Среди них были и лягушки, сверкающие своей белоснежной шкуркой.

— Их же запрещено убивать! — Соня воскликнула так громко, что несколько продавцов с недовольством покосились в ее сторону.

— Запрещено, — согласился Макс, — но это ведь Недозволительный рынок, здесь можно купить и продать то, что находится под запретом. Это и плохо, и хорошо.

Он был прав, заживляющая мазь помогла ее ранам зажить в считанные дни, но мысль о том, что для этого понадобилось убить невинное существо, вызывало угнетающее чувство.

Миновав мясной, меховой и кожгалантерейный отделы, ларьки с рыболовными снастями и магазин с говорящим названием «Рай браконьера», пара вышла к крытому павильону со сладостями.

— Обольстительные ириски, усыпляющий шоколад, будоражащий зефир, карамель страсти! — выкрикивал мужчина в блестящем синем плаще как у фокусника.

— А конфеты глухоты у вас есть? — поинтересовался Макс.

— Конечно! — оживился продавец, — какой длительности? Сутки, двое, неделя?

— Несколько часов вполне достаточно.

— С вас сорок кровтов, — мужчина протянул шелестящий сверток со сладостями, а Макс ему горсть звонких монет.

— Теперь остается надеяться, что Пульф не сидит на диете, — сказал он, отдав Соне конфеты. — А хочешь, я тебе покажу такой классный магазин, там столько прикольных штуковин…

Но Соня уже не слышала его, все ее внимание было приковано к странному существу, барахтающемуся в высоком аквариуме с мутной водой. Она словно загипнотизированная направилась в его сторону, расталкивая образовавшуюся вокруг аквариума кучку зевак.

— Это же маленький тритон! Настоящий детеныш русалки! — шептала толпа.

В тесном аквариуме с грязной водой ютилось необычное существо, похожее на человека, только вместо ног у него поблескивал массивный рыбий хвост. Все его тело, размером с крупного мужчину, покрывала изумрудная переливающаяся чешуя. Забившись в угол аквариума, маленький тритон закрыл лицо ладонями с перепончатыми пальцами и дрожал.

— Купи мне его, па, купи, — канючил толстый мальчуган, дергая своего отца за руку.

Солидного вида мужчина с животом-барабаном неприязненно оглядел несчастное существо и скривился.

— А он не заразный? — брезгливо спросил он, постучав позолоченной тростью по стенке аквариума, отчего тритон задрожал еще сильнее.

— Конечно же, нет, уважаемый господин, — заверил его низкорослый продавец, подобострастно улыбаясь. — Вы только посмотрите на его блестящую чешую и гибкий хвост. Он совершенно здоров! А ну, помаши хвостом, безмозглая рыбина, — обратился он к детенышу русалки.

Мальчишка запустил свои полные руки в воду, видимо, желая погладить и без того запуганное существо.

— Осторожно, он кусается, — предупредил продавец, подергивая забинтованным пальцем.

Пузатый мужчина сурово нахмурился.

— И зачем тебе эта дикая рыбешка, сынок? С ним даже не поиграешь. Лучше я куплю тебе новых серебристых лягушек, а то старые еле ползают.

Как только потенциальные покупатели отошли в сторону, мужчина тут же обрушился на маленького тритона гневной тирадой:

— Тупая, неблагодарная рыбешка! Ну, ничего, вот поголодаешь несколько дней, сразу станешь послушным.

Он со всей силы ударил детеныша русалки по спине, отчего тот стукнулся головой о стенку аквариума.

— Не трогай его! — воскликнула Соня, — ее голос дрожал, но страха в нем не было.

Продавец кинул ядовитый взгляд в ее сторону.

— Это моя рыбина, что хочу то и делаю, — процедил он сквозь зубы.

— Я, я куплю его! Сколько он стоит?

Взгляд коротышки приобрел некую заинтересованность. Он бесцеремонно осмотрел Соню, видимо выискивая в ее внешности признаки материальной состоятельности, но не найдя таковой, снова принял разочарованно-раздражительный вид.

— Для тебя он слишком дорогой, девочка, — бросил продавец.

— Сколько он стоит? — повторила Соня, даже не представляя, где она возьмет нужную сумму.

— Двести фалексей, — язвительно протянул мужчина.

Макс, стоявший рядом, выгреб из кармана все оставшиеся деньги, что у него имелись и протянул продавцу.

— Семьдесят кровтов! Ха! — надменно засмеялся продавец, — этого хватит лишь на его плавник. Отрезать? — Он явно наслаждался ситуацией и Сонин дрожащий голос, и надежда, появившаяся в глазах тритона, его только раззадорили.

— Я найду деньги, — утвердительно сказала Соня.

Наверняка, у ее дедушки, где — то припрятаны эти фалекси… Просто она еще не искала. А может быть, нужно спросить у Сальвины Севеллин? Скорее всего, в городской сокровищнице у ее него имелась личная ячейка с деньгами.

— Вы могли бы немного подождать? Мы мигом… — попросила она, чуть ли не со слезами на глазах.

— Исключено, — отрезал продавец, — рынок уже закрывается, мне не нужны неприятности.

— Но… — Соня не могла отвести взгляд от больших глаз детеныша русалки, умоляюще глядевших на нее.

— Пойдем, ничего не поделаешь, — упавшим голос проговорил Макс, потянув ее за локоть. Соня закрыла лицо руками и тихо всхлипнула.

— Эй, девочка, погоди, — остановил ее продавец. Его взгляд сверлил лиловую прядь, прилипшую к Сониной щеке. — Ты могла бы снять капюшон? — Глаза продавца загорелись хищным огнем, словно он увидел нового тритона, более ценного, чем прежний. — Ты случайно не из рода Лиловых воинов?

— Какое это имеет значение? — насупилась Соня.

— О,о… Огромное! — продавец мерзко улыбнулся, — если ты действительно принадлежишь к роду Лиловых, то… — он кинул брезгливый взгляд на детеныша русалки, — то возможен бартер. Это рыбешка взамен на твои волосы, — он протянул руку к Сони, желая дотронуться до ее лиловой пряди.

— Руки прочь! — прорычал Макс, схватив продавца за запястье.

— Я согласна, — решительно заявила Соня, — давайте ножницы.

Коротышка ухмыльнулся и протянул инструмент.

— Только предупреждаю, если надумаешь меня обдурить, ему же будет хуже, — он стукнул кулаком по аквариуму.

Соня одарила продавца презрительным взглядом и обрезала лиловую прядь под самый корень.

— Вот, — она протянула пучок волос мужчине.

Его глаза пылали огнем наживы, а руки в нетерпении тянулись вперед.

— Только сначала проверим на подлинность, — заявил продавец и поднес к волосам огневик с вырывающимся из него пламенем.

Соня в недоумении замерла не месте. Что он делает? Этот же вопрос пронесся по окружившей их толпе, которая заметно возросла.

Зеленоватый огонь, вдоль и поперек прошел сквозь волосяную прядь, не причинив ей не малейшего вреда.

— Чудеса! — заохали люди, хлопая в ладоши, будто находились на представлении.

По лицу мужчины пробежала алчная победоносная ухмылка. Он кивнул, бурча себе под нос, что урвал целое состояние, аккуратно положил лиловую прядь в кожаный кисет, который в свою очередь, спрятал в нагрудный карман, и повернувшись к Соне бросил:

— Ну что стоите? Можете забирать свою рыбешку, — он протянул ребятам большой черный мешок, — аквариум не отдам.

— Но он умрет без воды! — возмутился Макс.

— Это не мои проблемы. Потерпит, за пару часовых потоков с ним ничего не случиться, — равнодушно отмахнулся продавец. — Так! Все расходитесь! Шоу закончилось! — заорал коротышка собравшейся толпе.

10

Осторожно уложив тритона в непромокаемый мешок, друзья потащили его к выходу. Основная тяжесть ноши пришлась на Макса, взвалившего поклажу себе на плечи, а Соне оставалось только придерживать мешок, чтобы он не соскользнул со спины. Недозволительный рынок заметно поредел, многие прилавки опустели, засидевшиеся продавцы в спешке запаковывали свои товары. Покупателей тоже заметно поубавилось, что было явно не на пользу ребятам. Чем ближе они походили к воротам, тем сильнее у Сони колотилось сердце. Два отара, непреклонной стеной продолжали стоять на своих постах, стараясь не упустить никого из виду. Сейчас, когда народу стало меньше, им это вполне удавалось. Прибившись к небольшой группе людей, Соня и Макс, который весь покрылся испариной, снова попытались незаметно проскочить через ворота.

— Стоять! — перед ребятами выросла гигантская фигура отара. — Что в мешке? — пробасил он, наматывая хвост плети на свой мощный кулак.

— Просто рыба, — невозмутимо ответил Макс.

— Открыть мешок, — прохрипел второй амбал, присоединившись к допросу.

Вот черт! Только этого не хватало!

Они осторожно опустили детеныша русалки на землю, и Макс нехотя приоткрыл мешок. Все, им конец! Мало того, что по ним сейчас пройдутся розгами, так еще и пострадает ни в чем неповинное существо.

— Это же тритон, — прохрипел первый отар, — ты что мне голову морочишь, сопляк?

Раскрасневшееся лицо Макса тут же стало белым как холст.

— Ну да, я и говорю, просто рыбешка, — как можно небрежнее сказал он, хотя его голос заметно дрожал.

Проверяющий громила смерил ребят оценивающим взглядом.

— Разрешение на покупку, — он протянул свою широченную ладонь, размером со сковородку.

— Да, сейчас, — кивнул Макс и закопошился в карманах плаща, в которых конечно же, никакого разрешения не было. Он исподлобья покосился на Соню, и его губы беззвучно прошептали:

— Беги…

В этот момент какой-то рассеянный мужичок, не справившись с доверху груженой телегой, наехал на ногу первому отару. Овальные арбузы, с треском посыпались наземь, разрываясь на куски, подобно снарядам. Кашеобразные куски ягод, розовыми ошметками с головы до ног облепили всех, кто находился поблизости.

— Сейчас ты у меня попляшешь! — взвыл амбал, на ступне которого продолжала стоять телега.

Второй громила медленно снимал со своего лица липкое месиво, и по его разъярённому взгляду стало ясно: у мужичка с телегой наступила черная полоса в жизни.

Зато для Сони с Максом это был шанс. Схватив тритона, они опрометью кинулись в ворота, едва не растянувшись на арбузной каше. Они бежали без оглядки, вплоть до самого стойла, где их дожидался Крепыш.

— Чуть не попались, — выдохнул Макс, по лицу которого стекал пот.

Достав детеныша русалки из мешка, они только с третьей попытки взвалили его на спину орлиана, такой он был тяжелый. Выпуклые рыбьи глаза смотрели на них просящим взглядом, широко открытый рот требовал воды, изумрудная чешуя потускнела. Было понятно: маленький тритон умирает.

— Летим к Елейному морю, до Слезного, боюсь, он не дотянет, — сказал Макс, выводя своего питомца из стойла. На этот раз, ему даже не пришлось помогать Соне взбираться на орлиана. Она резво запрыгнула на спину Крепыша, одной рукой ухватившись за Макса, а второй придерживая тритона. Как только все оказались на местах, орлиан резко взмыл в небо, покидая пределы Недозволительного рынка.

Птица летела так быстро, что свистело в ушах, и трудно было разлепить глаза. Не прошло и получаса, как холодный воздух, бьющий в лицо, стал более плотным, соленым. Даже с закрытыми глазами Соня поняла, что они подлетают к воде. Вскоре перед ними раскинулось море: рокочущее, искрящееся, живое.

Сильно накренившись, орлиан пошел на снижение, казалось, еще немного и волны поглотят птицу с его пассажирами. Но перед самой поверхностью воды, он выровнялся и полетел гладко, как по рельсам. Детеныш русалки вдруг оживился. Резко дернув хвостом, он слетел со спины орлиана и плюхнулся в воду, обдав своих спасителей россыпью ледяных брызг. Маленький тритон погружался все глубже в морскую пучину, а Соня смотрела ему вслед и думала о том, что наконец ее «особенные волосы» действительно пригодились.

Обратный путь прошел спокойно и размеренно. Орлиан уже не несся выпущенной стрелой, поэтому Соня не стала упускать возможность полюбоваться окружающим ее миром. Мутно-серые облака немного рассеялись и вдалеке, сквозь легкую занавесь тумана стал проглядываться огромный полуостров, омываемый с трех сторон. Высокие стены города Тиберлоу выглядели непреступными, сторожевые вышки мигали зелеными огнями, а серебристый шпиль Белой башни безжалостно прорезал свинцовое небо. Этот город, такой причудливый и неразгаданный, как и его жители, за столь короткое время успел проникнуть в самое сердце Сони. Казалось, она давным-давно знакома с ним. Наверное, это и есть самый настоящий дом и не важно, в каком мире он находится.

Едва Соня ступила на травянистую поверхность взлетно-посадочной площадки, как тут же на нее обрушилась вселенская усталость.

— Я домой, — пролепетала она, сжимая в руках сверток с конфетами глухоты.

— Тебя проводить? — спросил Макс, выглядевший не менее утомленным.

Соня отрицательно покачала головой устало улыбнувшись.

— Ладно, пойду кормить Крепыша, пока он не оттяпал кому-нибудь палец, — сказал Макс, поглаживая клюв орлиана. — Завтра в десять утренних потоков у Подземной библиотеки, не забудь!

Соня ответила беззвучным кивком и поплелась в сторону дома. Сегодня она заснула, едва коснувшись подушки.

Извилистые коридоры вели вперед, петляя из стороны в сторону. Соня зашла в светлую комнату, совершенно пустую как огромная коробка. Ей что — то нужно найти… То, что в дальнейшем поможет разъяснить ситуацию.

Книга, ей нужна Белая Книга Преданий.

Соня потрогала стены комнаты, они холодные и гладкие как стекло. Вдруг послышались шаги, а затем стук, сильный и требовательный. Откуда он? Соня внимательно огляделась. В комнате нет двери, лишь широкая арка из которой лилась вода. Звуки ударов стали усиливаться, казалось, они раздаются у нее в голове. Ей нужно избавиться от этой водной преграды. Только как? Что — то подсказывало достать из кармана фамильный ключ и провести им вдоль арки. Соня так и сделала. Как только она провела ключом по арке, поток воды тут же исчез и в воздухе, прямо перед ее лицом появилась сияющая книга.

Белая Книга Преданий.

Соня изумленно уставилась на толстый фолиант в белом кожаном переплете, с изображением овальной эмблемы, с заключенной в ней буквой «А». От него исходило легкое серебристое свечение.

Она взяла книгу в руки и в нетерпении открыла ее. Взвизгнув от испуга, Соня отшатнулась в сторону. Клубок извивающихся змей с шипением выпрыгнул из раскрытой книги и накинулся на нее, обвиваясь кольцами вокруг шеи. Соня попыталась сбросить с себя удавку, но у нее ничего не вышло. Крепкие мышцы змеиных тел сжимались все сильнее, затрудняя дыхание. Сейчас они ее задушат! Белая Книга Преданий, парящая в воздухе вдруг, вспыхнула, испуская сноп золотого огня. Пламя, вырвавшееся на волю, охватило все вокруг: и Соню, и змей. Удушающая хватка резко ослабла, змеи шипя и извиваясь, растворились в воздухе как ночной морок.

Тяжело дыша, Соня открыла глаза, продолжая держать себя за шею. Она дома, на своем полюбившемся диване, в камине мирно потрескивают непрогорающие поленья, и ей ничего не угрожает. Встав с дивана, она побрела на кухню смочить иссушенное горло, которое, казалось, до сих пор сжимали тугие кольца змеиных тел. Осушив залпом полную кружку воды, Соня вытерла ладонью влажный лоб и приоткрыла стеклянную дверь летней террасы. Прохладный утренний ветерок ласково прокатился по лицу, прогоняя образ душивших ее змей. Стразу стало легче. Часы, висевшие на кухонной стене, показывали шесть утренних потоков. Снова ложиться спать не имело смысла, поэтому она подкинула в камин поленьев, которые могли тлеть целые сутки, заварила карамельное какао и словно привидение стала бродить по сонным комнатам дома. В холле около входной двери на нее с упреком поглядывали не до конца разобранные контейнеры, с «самым необходимым».

Пройдя мимо гуманитарной помощи, Соня обратила внимание на резную дверь, которую сначала приняла за дверцу встроенного шкафа. Она дернула за ручку. Закрыто. Плотно запертая дверь не желала впускать новую хозяйку дома. Странно, почему эта комната заперта на замок? Она скрывала какие — то тайны или была слишком личной? Соня походила еще немного около запертой двери, словно та могла сжалиться над ней и открыть свои засовы, но потом бросила эту затею. Жуткий сон со змеями окончательно выветрился из головы, уступив место новому дню. Взяв сверток с конфетами глухоты, она вышла из дома.

На голову сыпалась постылая морось, напоминающая плотный туман, отчего все вокруг было едва различимым. Соня бодро (ведь теперь ее обувь не боялась воды) зашагала по мокрой тротуарной плитке, размышляя о предстоящем деле. Главное, чтобы Пульф клюнул на их удочку, и тогда… Ее кто-то окликнул, прервав поток мыслей.

— Привет, Соня, — с ней поравнялся Нарц, — ты куда так спешишь с утра пораньше?

— Есть одно незаконченное дело, — чуть замявшись, ответила она.

— В Запретном секторе?

Соня уставилась на него округлившимися от удивления глазами.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Весь учебный центр знает, по крайней мере, вчера об этом только и говорили. Что ты там хочешь найти? — парень замедлил шаг, вглядываясь в Сонино лицо.

— Не важно, — отмахнулась она.

— Ты мне не доверяешь?

— Нет, то есть, просто… — Соня запнулась. Она не знала, стоит ли ему все рассказывать. Хотя, почему бы и нет, он не давал повода не доверять ему. — Понимаешь, мне нужна информация, чтобы найти отца, хоть какая-нибудь зацепка, за что можно ухватиться.

— И ты собираешься найти эту зацепку в Запретном секторе? — со скептицизмом в голосе поинтересовался он.

— Только не рассказывай об этом своей тете, — попросила она.

— Хорошего ты обо мне мнения, — кисло улыбнулся Нарц, — я вообще — то, хотел помочь.

Соня удивленно вскинула бровями.

— Помочь? Будешь уговаривать норника Пульфа отведать конфеток глухоты?

— Это бесполезное занятие.

— Норник не ест сладкое?

— Дело не в нем. Если даже вам удастся пробраться в Запретный сектор, то это вряд ли поможет. Пустое занятие. Конечно, если тебя не интересуют архивы боевых сражений или доклад кого-нибудь заумного историка о раздоре Тиберлоу с севитами.

Соня резко остановилась, изучающее вглядываясь в темно-зеленые глаза своего знакомого, которые под капюшоном казались почти черными.

— И что ты предлагаешь? Опустить руки?

— Я не предлагал опускать руки, — насупился Нарц, — я предлагаю действовать более обдуманно. Например, дождаться пока я поговорю со своим старшим братом, он, между прочим, начальник службы безопасности и надзора нашего города. Возможно, он подскажет что — ни будь дельное.

Соня не очень хотела, чтобы Нарц распространялся о ее планах, но, с другой стороны, если это поможет делу…

Миновав Млечный переулок, пара двинулась по Аллее павших героев, приближаясь к Главной площади города. Соня шла быстро, не глядя на холодные статуи, которые смотрели им вслед. Вскоре показался темный проем арочной двери Подземной библиотеки, около которого стояли Макс, Леона и Финт. Заметив рядом с Соней Нарца, они тут же отвернулись.

— Удачи, — пожелал на прощание Нарц и свернул на дорогу, ведущую к учебному центру.

— Привет. Вы что такие кислые? — спросила Соня присоединившись к компании.

— А ему что здесь нужно? — фыркнул Макс, провожая Нарца взглядом быка, увидевшего красную тряпку.

— Это мой сосед Нарц. И возможно, он сможет помочь, — пожала плечами Соня.

— И чем же? Очарует всех своих своей улыбкой?

Соня бросила на него укоризненный взгляд.

— Нарц считает, что здесь мы ничего стоящего не найдем.

— Нарц считает… — передразнил ее Макс, — кто он вообще такой и что ему от тебя нужно?

— Да что с тобой? — взвизгнула Соня фальцетом, — мне нужно спрашивать у тебя разрешения с кем общаться, а с кем нет?

— Ты можешь общаться с кем хочешь, но рассказывать о наших планах не самая умная идея.

Соня почувствовала, как к ее лицу приливает кровь, она стиснула зубы, и уже намеревалась ответить какой — ни будь колкостью, но Финт ее перебил.

— С-слушай, Макс, о том, что произошло вчера в По-подземной библиотеке, кажется, знает весь Тиберлоу. Даже до моей мамы дошли с — слухи.

Макс ничего не ответил, лишь желваки на его челюсти заиграли сильнее.

— Давайте уже займемся делом или мне придется самой съесть эти конфеты глухоты, лишь бы вас не слышать, — закатила глаза Леона и дернула за круглую ручку двери.

Снова уходящие вниз ступени, узкий коридор, запах сырости, двуглавый Баф, уже не казавшийся таким страшным, а больше гротескным и вот она, тихая книжная обитель с вездесущим норником во главе. Он как обычно восседал за кафедрой на высоком стуле-троне, и лишь шелест переворачивающихся страниц говорили о его присутствии. Увидев ребят, он так подскочил на месте, что чуть не свалился со стула. Удивление, блеснувшее в его глазах, тут же сменилось раздражением и злостью.

— Вы!? — завопил он на всю библиотеку, — да как вы смеете сюда являться после того, что сделали? — Бедный норник, аж, закашлялся от переполнявшего его возмущения.

— Господин Пульф, — учтиво начал Макс, — мы бы хотели попросить у вас прощение.

— Да, нам очень стыдно, — вставила Леона, облокотившись на кафедру, отчего та опасно накренилась.

— И в качестве извинения, мы бы хотели преподнести вам этот сладкий презент, — торжественно продолжил Макс, отодвигая Леону от кафедры.

Соня незаметно сунула сверток с конфетами приятелю в руку, и отошла в сторону на несколько шагов, боясь все испортить своим присутствием.

— Угощайтесь, — улыбнулась Леона, самой искренней улыбкой.

Пульф с нарочитым равнодушием заглянул в сверток и снова уткнулся в книгу.

— Все равно в библиотеку не пущу, — прокряхтел он, но уже не так противно, как обычно.

Четверо друзей послушно побрели к выходу, делая вид, что очень огорчены.

— Надеюсь, этот старикашка любит конфеты, — с надеждой в голосе прошептала Соня, закрывая за собой дверь.

— С-скоро узнаем, — Финт засек время на своих наручных часах, — минут через десять должно по-подействовать.

Целых десять минут…Почему ожидание всегда так мучительно? Соня случайно задела взглядом Макса, отчего тот сразу опустил глаза и стал старательно изучать свои потрепанные жизнью ботинки. Почему он так себя вел при встрече с Нарцем? У них давняя вражда или это что-то другое?

— П-пора, — Финт многозначительно постучал по квадратному циферблату своих часов. Макс осторожно открыл дверь и первым нырнул в мрачное царство норника. Остальные рысью последовали за ним. Замыкавшая группу Соня, старалась как можно тише ступать на пол, только вот дверь придержать забыла. Глухой удар хлопнувшей створки двери прорезал безмолвную тишину. Только бы не услышал! Все резко остановились как вкопанные, не сводя испуганных глаз с Пульфа, готовые броситься наутек в любую секунду. К счастью, норник даже и носом не повел, с упоением продолжая читать свою книгу. Он смачно причмокивал конфетами из свертка, рядом с которым образовалась целая горка блестящих фантиков.

Подействовало!

На полусогнутых ногах, друзья проскочили библиотечного надзирателя и помчались между стеллажей к заветному сектору. Найдя замаскированный под напольную плитку, люк, Макс с силой дернул за ручку-кольцо, и дверца сдвинулась с места. Как и в первый раз, библиотеку накрыл пронзительный вой сирены. Предусмотрительная Леона сразу же надела защитные наушники, которые прихватила из дома, но звук был таким сильным, что они едва спасали. Видимо противостоять оглушительной мощи сирены могли только конфеты глухоты.

— Спускайтесь сюда, — послышался еле различимый голос Макса, который уже полностью скрылся под полом.

Друзья гуськом последовали за ним, спустившись по вертикальной лестнице с шаткими ступеньками. Небольшая комната с двумя плавающими в воздухе светильниками напоминала обычный погреб, только вместо банок с заготовками, все полки занимали вереницы книг. В промозглом воздухе клубами витала пыль, так и норовившая забиться кому ни будь в нос. Но все же, здесь был и неоспоримый плюс: звук разрывающейся сигнализации заметно поубавился.

Многие книги имели пожелтевшие корешки и потертые переплеты, некоторые же выглядели совершенно новыми, словно нетронутыми. Соня взяла в руки небольшую брошюру в мягком переплете и стала листать. Непонятные символы, напоминающие старославянские руны, прыгали со одной страницы на другую. Она снова пожалела, что не знакома с местным языком, хотя, глядя на напряженные лица Макса и Леоны, убедилась, что они тоже ничего не понимают.

— Что это за знаки такие? — хмуря брови, буркнула Леона.

— Древнетиберлойский язык, — не отрывая глаз от книги, ответил Финт. Он внимательно изучал фолиант, размером с норника. — Я, конечно, кое-что могу прочесть, но многого и не понимаю. Странно, по этому предмету у меня всегда были высшие баллы, — он снова углубился в книгу, недоуменно потряхивая головой.

— Нам нужно искать белую книгу с овальной серебристой эмблемой, — заявила Соня, вспомнив свой сон.

Макс и Леона удивленно посмотрели на подругу, даже Финт оторвался от книги.

— Так выглядит Белая Книга Преданий. Я видела ее во сне, — немного смутившись, пояснила она.

— И что же в ней было? — блеснув своими лаймовыми глазами спросила Леона.

Рассказывать про змей, душивших ее, Соне не хотелось, поэтому она ответила, что в этот момент проснулась.

— Как не вовремя, — цокнул Макс, — но хоть какой-то ориентир.

Соня не могла с ним не согласиться. А если этот сон не имеет никакого отношения к реальной Белой Книге Преданий? Если этот так, то получается, она всем только морочит голову.

— Вы слышите, звук сирены поутих, — подметила Леона, навострив уши, — действия конфет глухоты может скоро закончится.

Действительно, стало заметно тише, лишь шорох страниц в руках Финта заполнял маленькую комнатку.

— Ка-кажется, я что-то нашел, — радостно воскликнул он, тыча пальцем в раскрытую книгу.

— Это Белая Книга Преданий? — с надеждой в голосе спросила Соня.

— Нет, легенды д — древнего Алькара. Здесь есть кое — что интересное… Представляете, Ве-венценосный орлиан вылупляется раз в тысячу лет и последний раз такое было на День Вечного Обновления в т-три тысячи шестьсот пятьдесят пятом году. По-понимаете?

— Не совсем, — честно ответила Соня.

— А сейчас четыре тысячи шестьсот пятьдесят пятый год, — начал догадываться Макс, — через месяц наступит День Вечного Обновления, а значит…

— Если ве-верить легендам скоро должен появиться на свет са-самый сильный орлиан во всем Алькаре, — закончил за него Финт. — Но это еще не все, в-вот слушайте, — прокашлявшись, он начал читать:

Ве-венценосный орлиан родится, все вокруг преобразится,

Силу, мощь в сердца в-вселяет, дарит власть, оберегает.

Кто по-поймает мощь струи, станет избранным судьбы,

Только род Лиловых сможет Зо-золотой огонь размножить.

Закончил Финт и озадаченно уставился на Соню.

— И что это означает? — она растерянно дернула головой, — ничего не понимаю, какой еще огонь?

— По легендам Ве-венценосный орлиан извергает Золотой огонь, — объяснил Финт, снова уткнувшись в книгу.

— А что означает: род Лиловых сможет Золотой огонь размножить?

Финт лишь пожал плечами, лица Леоны и Макса тоже выражали полнейшее непонимание. Противная сирена окончательно перестала верещать и лишь изредка попискивала, как ленивый котяра, которому наступили на хвост.

— Сколько уже времени прошло? — спросил Макс.

Финт взглянул на часы и его глаза мгновенно расширились.

— Т-три с половиной дневных потока!

— Черт! Смываемся! — Макс рванул к лестнице.

Соня с Леоной помчались за ним, а Финт начал раскладывать книги по полочкам.

— Быстрее! — зашипела на него Леонына голова, торчавшая из открытого люка.

Уже через несколько минут друзья прятались за стеллажами, крадучись пробираясь к выходу. В библиотеке никого не было, кроме трех ботаников, увлеченно беседовавших с Пульфом.

— Собачий ты прихвостень, — рыкнул Макс, увидев норника и тут же прикрыл рот ладонью.

— Говори громче, а то тебя плохо слышно, — укоризненно покосилась на него Соня.

Норник тут же прервал беседу и пристально посмотрел туда, где прятались ребята.

— Он идет сюда, — взвизгнула Леона, — бежим!

Друзья стрелой рванули с места и галопом понеслись между книжными стеллажами под угрожающие вопли норника, размахивающего своей тростью. На особо крутых поворотах, Соню заносило в сторону, и она несколько раз больно ударилась о полки, но тут же вскакивала на ноги и бежала к спасительному выходу. Наконец-то прошмыгнув в дверь, четверо приятелей с вываленными языками, поднялись по ступеням и выползли на улицу.

Соня согнулась пополам, стараясь не выплюнуть сердце, которое стучало где-то в районе горла. Рядом с ней, тоже согнувшись, тяжело дышали Макс и Леона. На Финта же было жалко смотреть: казалось, еще немного и он потеряет сознание

— Предлагаю все обсудить в кафешке, заодно и перекусим, — едва восстановив дыхание проговорил Макс.

— У меня еще за-занятия, — чуть слышно прохрипел Финт, чья кожа приобрела зеленоватый оттенок.

— Мне тоже нужно в учебный центр, а потом как обычно, я подменяю маму, — Леона изобразила кислую гримасу.

Макс неуверенно взглянул на Соню и получив утвердительный ответ, едва заметно улыбнулся.

11

Решив сократить путь до Бурлящей улицы они свернули на тропинку, пролегающую через Заброшенные сады, те самые в которых Соня умудрилась заблудиться. Густые кроны деревьев уже не внушали ей страх, а их шелест больше не заставлял ее сердце судорожно сжиматься. Это был просто сад, укромный и даже вполне симпатичный.

Макс всю дорогу молчал, угрюмо пиная мелкие камни и куски коряг, попадающиеся под ноги. Вскоре лесную тишину нарушили звуки гремящей музыки и гомон веселящегося народа, разгулявшегося около одного из кафе. Серые плащи украшали блестящие венки, одетые на шею, а на головах молодой пары, вокруг которой преимущественно суетился народ, сверкало что-то похожее на диадемы.

— День соединения, — объяснил Макс, — по-нашему свадьба.

Соня покосилась на молодоженов, оравшим в унисон с гостями залихватскую песню, и вошла в галантно приоткрытую своим другом дверь кафе. «Тусклый фонарь встретил гостей ванильным ароматом и клубами теплого пара, просачивающегося из кухни.

Повесив плащ на напольную вешалку с торчащими крючками, Соня отметила про себя как здесь хорошо. Ее не покидало ощущение, что она уже много раз была в этом кафе, все было знакомым, уютным и каким-то родным, впрочем, как и все в этом мире.

Макс заказал карамельное какао и огромную пиццу с напыщенным названием «Пик гедонизма».

— Расскажи о своем сне, — неожиданно попросил Макс, — там ведь было что-то еще.

Соня невольно скривилась.

— Это был не самый приятный сон в моей жизни. Хотя, кажется, мне уже нужно привыкнуть к кошмарам.

— Так это был кошмар? Ты говорила, что нашла Белую Книгу Преданий.

Она тяжело вздохнула.

— Нашла, но когда я ее открыла … — Соня невольно дотронулась до своей шеи. — На меня накинулись змеи и стали душить, — она сделала глоток горячего напитка, который только что принес официант.

— Может это какое — то предупреждение? — призадумался Макс, взъерошив себе волосы.

— Не знаю, но я бы очень хотела узнать, что в этой книге. Вот только где ее искать? — Соня поникшим взглядом посмотрела в окно, по которому длинными дорожками стекали грязные капли. Дождь снова усилился. Без особого аппетита, просто за компанию, она съела немного пиццы, которая оказалась очень вкусной.

— Приятного аппетита, — послышался голос рядом.

Высокий черноволосый парень, уже снимал с себя мокрый плащ, с которого ручьями скатывалась вода.

— Нарц? — от неожиданности Соня чуть не поперхнулась.

— Я тебя еле нашел, — не дождавшись приглашения и полностью игнорируя присутствие Макса, он сел на свободный стул. — Хорошо, что в учебном центре я встретил Леону и Финта, они — то и подсказали, где ты.

Макс, сидевший рядом с непроницаемым лицом, чуть слышно фыркнул.

— Мне нужно с тобой поговорить, — обратился Нарц к Соне, — наедине.

Неторопливый, но вполне улыбчивый официант поставил на стол еще один прибор.

— Приятного дня, — доброжелательно проговорил он, словно насмехаясь над напряженной обстановкой.

— А тебе не пора дрессировать своих птичек? — спросил Нарц у Макса, — или после нападения одной из них, теперь тебе доверяют только убирать за ними помет?

Ходившие ходуном желваки Макса говорили о том, что он сдерживается из последних сил.

— Ты говорил, что хочешь поговорить, — напомнила Нарцу Соня.

Он покосился на Макса и перешел на шепот:

— Я пообщался со своим братом, и он мне кое-что рассказал, — Нарц оглянулся по сторонам и продолжил, — Белая Книга Преданий находиться в кабинете правителя города, в потайной комнате за зеркалом- порталом.

— Откуда у твоего брата такие сведения? — с недоверием поинтересовался Макс.

— По долгу службы, — протянул Нарц, презрительно окинув его высокомерным взглядом, — не всем же подтирать орлианьи задницы.

С каждым его словом, дыхание Макса учащалось, и Соня отчетливо слышала, как воздух входит в его ноздри и выходит обратно.

— Лучше давайте подумаем, как нам добраться до Белой Книги Преданий, — предложила она.

— Есть один способ, — Нарц с ловкостью фокусника вытащил из кармана брюк круглую баночку серебристого цвета и поставил на стол, — это пыль невидимости, одна щепотка пыли и тебя нет.

Он артистично взмахнул рукой.

— Ого! Здорово! — восхитилась Соня.

Макс, сидевший рядом, искоса поглядел на баночку, но вида в заинтересованности не подавал.

— Скоро в Белой башне начнется совещание, оно обычно проходит в обвальной комнате, так мне Лавр сказал, — прошептал Нарц, — так что кабинет правителя города будет в нашем распоряжении.

— Отлично, значит, будем действовать, — с горящими глазами проговорила Соня.

— Ты предлагаешь отправиться туда прямо сейчас? — в голосе Макса слышалось сомнение.

— Нет, сначала дождемся, пока твои ноги перестанут трястись от страха, — ухмыльнулся Нарц.

Макс кинул на него угрожающий взгляд.

— Если ты сейчас не заткнешься, я помогу тебе это сделать, — прорычал он, встав из — за стола.

— Прекратите, прошу вас, — воскликнула Соня, и несколько посетителей повернули в ее сторону головы, — оставьте свои любезности на потом, — чуть тише добавила она.

После ее слов повисло недолгое молчание.

— Сколько у нас времени? — поинтересовался Макс, не глядя на своего визави.

— Час, от силы полтора, — ответил Нарц, тоже не глядя в его сторону.

— Тогда нужно торопиться, — заключила Соня, накидывая на себя плащ.

Погода испортилась окончательно. Парящие кустарники, натужно гнущиеся от сильного ветра, казалось, взмоют в небо. Они шли молча и быстро. Кажется, за эти несколько дней Сонины мышцы получили больше нагрузки, чем за всю ее жизнь на Земле. Ну что можно взять с человека, который целыми днями сидел за компьютером, уткнувшись в плоский экран, или взахлеб поглощал книги, растянувшись на кровати?

Перед тем как зайти в Белую башню, троица свернула в прилегающий сквер заднего двора замка. Нарц, достал серебристую баночку и открутил крышку.

— Вообще — то, она рассчитана на двоих, — он покосился на Макса, — поэтому, кое — кому может не достаться…

— Я с кое — кем поделюсь, — сказала Соня, не сводя глаз с перламутровой пыли, — ну, что я первая?

Нарц кивнул в ответ и с головы до ног окатил ее переливающимся облаком. По мере того, как пыль невидимости оседала на одежде, Сонин облик стал претерпевать метаморфозы. Сначала ее тело потеряло насыщенность и контраст, будто бы все краски размыло дождем, затем она стала походить на призрак, через который просматривались окружающие предметы, а потом и вовсе исчезла. Лишь капли дождя, стекающие по ней, создавали смутное очертание человеческого силуэта.

— Круто! — послышался восторженный голос прозрачной Сони.

— Да, необычные ощущения, — согласился Нарц, — я когда первый раз попробовал, то вообще не хотел возвращать себе видимость. Два дня ходил невидимым, пока не истратил все припасы брата. Ему тогда на работе сильно влетело.

Пока Нарц разглагольствовал о заслугах своего братца, Макс взял (немного насильно) у него баночку и осыпал сам себя волшебной пылью.

— Такое даже на Недозволительном рынке не найдешь, — сказал он, с трудом скрывая восхищение.

— Ясное дело, — снисходительно протянул Нарц, к большой радости Макса растворяясь в воздухе.

Теперь в красивом ухоженном сквере с аккуратно подстриженными кустарниками не было ни души. И лишь изредка перешептывающиеся голоса, да шлепающие шаги по лужам наводили мысль о чьем — то присутствии. Белая башня, представляла собой высокое здание из белоснежного, словно их сахара камня. Монолитные колонны поддерживали глубокий портик с треугольным фронтом, раскинувшимся перед входной дверью. Главная остроконечная башня, обрамленная замысловатым орнаментом, устремлялась ввысь, прячась за облаками. Подойдя вплотную к парадной двустворчатой двери, Соня в ступоре уставилась на ручку — молоток с изображением головы орлиана.

Чего бояться — то? Их все равно никто не видит, главное, ни с кем не столкнуться. Кто — то из мальчиков дернул дверь и на мозаичном серо — белом полу появились грязные следы, ведущие к лестнице. Стражи, дежурившие у входа, к счастью, на это не обратили никакого внимания. Две пары ребристых следов двигались практически в унисон, третья же, с более изящным рисунком подошвы заметно отставала. Соня хоть и была в кабинете господина Тиармана Дуберта один раз, но вспомнить, где он находится, не смогла бы при всем желании. Благо, чья-то рука (кажется, Макса) направляла ее в нужную сторону.

Поднявшись на несколько лестничных пролетов, ребята повернули налево, углубляясь в недра широкого коридора, чьи стены были увешаны гобеленами и фресками с изображениями батальных сражений. Впереди показались две дамы и паренек, державший в руках высокий ворох скрученных пергаментов. Они так широко растянулись по проходу, что Соне пришлось влипнуть в фреску, прямо в скопище раненых норников, истекающих кровью. Как только делегация прошла к лестнице, ее снова кто-то потянул за руку, продолжая вести вглубь длинного коридора, перетекающего в анфиладу комнат. Это место она почему — то, хорошо запомнила, значит, они скоро будут на месте. Действительно, через несколько минут три невидимки подошли к арке, из которой бурным потоком вытекала вода, и не долетая до пола растворялась в воздухе. Макс (в этом не было сомнений) первым протянул руку к водной преграде, и тут же отшатнулся назад.

— Черт, бьется как током!

— И что теперь делать? — заволновалась Соня, — Нарц, твой брат ничего об этом не упоминал?

— Вот об этом я у него забыл спросить.

Соня вдруг вспомнила недавний сон, как она открыла своим ключом такую же преграду. Может стоит попробовать? Достав из кармана фамильный ключ, который также приобрел невидимость, она провела им по ниспадающему водному потоку. Как только ключ коснулся воды, водопад тут же остановился, открыв проход.

— Что это было? — спросил Макс.

— Это я, точнее мой ключ такое умеет, — восторженно отозвалась Соня, заходя внутрь

В кабинете правителя города все было так же, как и в день ее появления на Алькаре. Тот же стол, стулья, обитые темным бархатом, стеллажи со сверкающими мини — планетами, кружившими в миниатюрной галактике, светлый диван, напротив которого висело зеркало- портал в позолоченной раме. Странное чувство охватило Соню, когда она не увидела собственного отображения в зеркале. Изумление, восторг и толика страха. Страха, что ее уже нет. Шорохи и кряхтения, раздающиеся рядом, говорили о том, что ребята пытаются сдвинуть зеркало с места.

— Не получается! — послышался раздраженный голос Нарца.

— Соня, может, попробуешь свой чудо-ключ? — предложил Макс.

Она провела ключом по блестящей поверхности и зеркало, подобно раздвижной створки на рельсах, послушно съехало в сторону, открыв узкий проход в потайную комнату.

Комнату из сна.

Голые, светлые стены комнаты высокомерно взирали на взломщиков даже, не смотря на их невидимость. Вокруг ничего не было, только белая, ровная поверхность, да три учащенных дыхания.

«Где же Белая Книга Преданий?» — подумала Соня и словно по мановению волшебной палочки в воздухе материализовался толстый фолиант в белом кожаном переплете. Он парил над головами ребят излучая легкое серебристое сияние. Протянув к нему руки, Соня дотронулась до обложки. Книга была теплой, будто живой. Казалось, внутри нее стучит сердце, и она дышит. И тут книга открылась. Соня непроизвольно отпрянула назад, но вместо змей, из фолианта вырвалось густое, переливающееся облако. Словно тысяча бенгальских огней засверкали под потолком, затем облако трансформировалось, и в нем прорисовались слова, вслед за которыми полился журчащий голос.

Темные мысли, черные плащи, сумрак развеется от чистой души,

Сила Лиловых сможет помочь, выстоять битву, поменять день и ночь,

Только она способна убить, Владыку теней навсегда победить,

Девица с прядью лиловых волос

Встанет стеной, пустит зло под откос.

Лишь одной из них судьба остаться в живых,

Повергнув врага в полымя Низовых.

Как только утих последний звук, книга резко захлопнулась, сверкающее облако со словами растаяло, а затем исчез и сам фолиант. Ошарашенная Соня еще несколько минут таращилась на то место, где только что парила Белая Книга Преданий.

Первым подал голос Нарц.

— Это и есть первое послание?

— Скорее всего, — надтреснувшим голосом проговорила Соня. Вдруг она почувствовала, как кто-то дотронулся до ее плеча.

— Нарц! — в ужасе закричала она, — твои руки, я их вижу!

— О нет! Только не это! — послышался его испуганный голос.

Троица мигом кинулась к проему, забыв задвинуть за собой зеркало, и уже была в полуметре от входной арки, как послышались приближающиеся к кабинету голоса. Через несколько мгновений голоса преобразились в небольшую делегацию из трех человек: правителя города, первого вошедшего в свой кабинет, высокого черноволосого мужчины с острой бородкой и тучного, лысого господина.

Соня, Макс и Нарц тут же прильнули к стене около арки.

— Что происходит? — насторожился господин Тиарман Дуберт, кинув взгляд на сдвинутое вбок зеркало.

— Здесь кто-то был, — прохрипел бородач, похожий на огромного коршуна с черными, впалыми глазками, — а может и сейчас здесь. — Словно пес-ищейка он стал обшаривать зорким взглядом каждый сантиметр кабинета, все ближе подбираясь к прижавшимся к стене ребятам. Чтобы не мешать ищейки, полный господин, испуганно озираясь по сторонам, прислонился к стене, именно в то место, где стояла Соня. От навалившихся на нее более ста килограмм, она громко завопила и что есть мочи оттолкнула толстяка.

— На меня напали! Напали! — завизжал он как боров.

Пользуясь общей суматохой, троица рванула к арке, которую благополучно забыл закрыть правитель города.

Бородач тут же бросился к тому месту, где находились ребята и стал прытко ощупывать стены руками. К тому времени, когда ему дошло, что взломщикам удалось сбежать, они уже преодолели половину пути к выходу. Пробегая по коридорам со скоростью спринтеров, ребята не на шутку пугали попадающихся им на пути несчастных. Если Сонина невидимость проходила равномерно, сделав ее похожей на бледный призрак, то болтающиеся из стороны в сторону руки Нарца и плывущая в воздухе голова Макса, могли довести до инфаркта кого угодно. При виде таких «монстров» люди отпрыгивали в стороны, кто-то падал в обморок, другие верещали так, что им могла позавидовать сирена из Подземной библиотеки. До выхода оставалось совсем немного, последний лестничный проем и пустое фойе с прижавшимся по периметру испуганным народом были преодолены. Нарц уже протянул свою видимую руку, чтобы открыть дверь, как вдруг на него обрушилась вся мощь палицы.

— Стоять! — взревел страж, заламывая ему руку.

Раздался протяжный стон Нарца, и в этот миг Соня почувствовала, как кто-то схватил ее сзади за волосы. Отчаянно брыкаясь и размахивая руками и ногами, она попыталась вырваться из захвата, но стражник держал крепко. Он так сильно дернул ее за волосы, чуть приподняв над полом, что у Сони выступили слезы и она громко закричала. Неожиданно его хватка ослабла, страж разжал ладони и грузно упал на пол. Рядом с ним болталась в воздухе тяжелая палица, которую крепко держал Макс. Его тело уже начало проявляться, как и тело Нарца. Второй стражник уже скручивал парня, периодически одаривая его затрещинами, как палица Макса остудила его пыл.

В фойе раздался крик и топот стражников, спешащих на подмогу. Быстро подняв Нарца на ноги, друзья выскочили в дверь и бросились бежать в сторону Заброшенных садов.

Они неслись галопом, без оглядки, не останавливаясь пока лапы деревьев не стали хлопать их по лицам. Только среди густых зарослей, укрывавших от посторонних глаз, беглецы смогли перевести дух. Вернувшийся облик у всех троих был просто ужасающим: ноги, руки и лица покрывали налипшие куски грязи, а обувь и полы плащей вовсе превратились в мутное месиво. С нижней губы Нарца стекала клякса крови, а рука, по которой прошлась дубинка стража покрылась бардовыми пятнами.

— Чуть не попались, — тяжело дыша проговорил Макс, крутя в руках отобранную у стражника палицу.

— Надеюсь, нас никто не узнал, — сказал Нарц, дотронувшись до разбитой губы и скривившись. — Я твой должник, — обратился он к Максу, но тот лишь отмахнулся, пробурчав себе под нос, то он поступил бы так же.

— Тебе нужно обработать рану, Нарц. Пойдемте ко мне, хоть отдышимся, — предложила Соня.

Никто не был против, и троица устало поплелась в сторону Серебряной рощи. Соня посильнее надвинула капюшон на лицо, стараясь не встречаться взглядом с прохожими, которых, как назло, прибавилось. Казалось, что все вокруг знают, кто они такие и что только что натворили. Наконец показались знакомые ворота и возвышающийся за ними дом, густо увитый плющом.

— Какой огромный дом, здесь столько места! — восхитился Макс, проходя в гостиную.

— Слишком большой для одного человека, — отметила Соня, — я на второй этаж даже не поднимаюсь.

— Как может дом быть слишком большим? — искренне удивился Нарц. — Я живу в таком же, может даже попросторней.

Оставив ребят в гостиной, Соня пошла за заживляющей мазью, которой у нее осталось больше половины тюбика. Смочив ватный диск в воде, она подошла к Нарцу и промокнула его рану. Нарц айкнул и зажмурился от боли.

— Потерпи немного, скоро перестанет жечь, — ласково проговорила Соня, кружа над ним, словно пчела над цветком.

— Может быть ему лучше обратиться в лечебницу семейства Горринг? — участливо поинтересовался Макс, — там ему окажут первую необходимую помощь, возможно даже положат в отдел интенсивной терапии.

Ничего не ответив, Нарц лишь сильнее скривился, а Соня одарила Макса уничтожительным взглядом. Тщательно обработав распухшую губу друга, она пригласила парней на кухню. Как только они зашли в комнату, так тут же в изумлении замерли перед стеной с оружием.

— Ого! Да здесь настоящий оружейный склад! — восторженно проговорил Макс, снимая со стены охотничий нож в потертых ножнах. Он обнажил клинок. На широком лезвии с зазубринами и кровотоком, отражался золотой блик светильника, покачивающегося над головой.

Нарц, в свою очередь заинтересовался коротким мечом, с элегантной рукоятью. Изогнутый эфес меча украшала россыпь темно — синих камней.

— Клинок из многослойной стали, — с сознанием дела сообщил он, — на эфесе филигрань, похожая на гумерскую работу. Это лучшие оружейники на всем Алькаре.

— Я смотрю, ты разбираешься в оружии, — отметила Соня.

— Есть такое, — Нарц взмахнул мечом, со свистом прорезая воздух. — Мой отец коллекционирует холодное оружие. Гумерские мечи его самые любимые, хотя и норничьи вполне нормальные.

— Что значит норничьи?

— Оружие, созданное норниками, — Нарц повесил меч и достал серповидный кинжал, с серебряными ножнами, украшенными волнообразным орнаментом. — Вот, это работа норников, может не такая изящная как у гумеров, но тоже ценная.

Соня взяла кинжал в руки, внимательно осматривая его со всех сторон.

— А я и не знала, что норники умеют делать оружие, — сказала она, вспомнив библиотечного надзирателя Пульфа.

— Они в этом знают толк. Мой отец периодически выбирается в Крофт. Конечно, так просто к ним в город не попадешь, но у него везде есть связи, — с ноткой самодовольства добавил Нарц.

— Видимо, мой дедушка тоже был не равнодушен к оружию, — задумчиво проговорила Соня.

— Или ждал нападения, — предположил Макс, встретившись с озадаченным взглядом подруги, — или готовился к нему сам.

Соня наполнила вазу сладостями, оставшимися от гуманитарной помощи первой советницы, и разлила по пиалам дымящийся чай из диких васильков.

— То, что мы узнали от Белой Книги Преданий, многое объясняет, — сказала она, глядя на кружащиеся в пиале чаинки. — Теперь понятно, почему Морения охотится за нашим родом.

— Точнее за тобой, ведь сказано было девица с прядью лиловых волос! — раздосадовано воскликнул Макс. — Наш правитель со своими советниками знали, что, вызвав тебя на Алькар, подвергают смертельной опасности, но все — равно сделали это! Если Морения слышала именно это послание, она будет искать тебя, чтобы… — он запнулся — убить.

Соня сделала несколько глотков и призадумалась. Ее взгляд скользил по дедушкиной коллекции оружия, словно говорившей, что до мирного времени еще далеко. Неожиданный звон дверного колокольчика, разнесшийся по дому, заставил компанию подскочить на месте.

«Нас вычислили!» — первое, о чем подумала Соня. Ребята, видимо, подумали о том же, их побледневшие лица были тому подтверждением.

— Пойду открою, — обреченно пролепетала она, вставая из-за стола.

— Я с тобой, — мрачно добавил Макс.

К счастью, вместо стражей, за воротами топтался низкий худощавый человек в синем плаще.

— Это вам, — равнодушно оповестил посыльный, показывая на объемную коробку, перетянутую бечевкой. — Распишитесь в получении, — он протянул Соне необычную ручку — колпачок, такую же как в лечебнице семейства Горринг.

Расписавшись на непромокаемом пергаменте, Соня попыталась поднять коробку, но она оказалась слишком увесистой. Благо рядом стоял Макс, он подхватил посылку и пыхтя потащил ее в дом. Уже через пару минут все содержимое коробки было аккуратно разложено на ковре. Стопка книг, с яркими обложками, блокноты в кожаных переплетах и несколько разноцветных колпачков — ручек, призывно смотрели на будущую ученицу.

— Это всего лишь набор для учебного центра, — выдохнул Нарц, — смотри, тут еще письмо.

— Прочитаешь? — попросила она, вскрыв конверт.

Нарц развернул плотный лист бумаги, сложенный втрое, и стал зачитывать:

— Киль София Александровна, вам выпала честь быть зачисленной в дополнительный сектор учебного центра города Тиберлоу. В связи с этим, убедительная просьба явиться завтра в кабинет господина директора Фарида Петро Дуроса к десяти дневным потокам без малейшего опоздания. Иметь при себе тонко пишущий колпачок синего цвета и непромокаемый блокнот.

— Поздравляю с началом учебы, — протянул Макс, скорчив кислую физиономию.

— Спасибо, конечно, — ответила она, рассматривая учебники. Из головы не выходило послание Белой Книги Преданий, гласившее, что только она способна справится с Повелительницей теней и только одной из них суждено остаться в живых. Зачем же тогда Морения убила ее дедушку, почему так ненавидит их род?

В этот момент в воздухе что-то заблестело. Фамильный ключ семьи Килей самовольно покинув каминную полку, куда его положила хозяйка, безмятежно летал по комнате.

— Первый раз вижу такое! — удивился Макс, пытаясь поймать неугомонную вещицу. Но не тут-то было, ключ выпорхнул у него перед самым носом и полетел в холл. — Стоять! — крикнул ему вдогонку Макс, словно тот собирался его слушать.

Покружив немного над обувницей, ключ подлетел к запертой двери и замер.

— Соня, кажется, твой ключ хочет открыть эту дверь! — послышался голос Макса из холла.

Она подскочила как ошпаренная и ринулась к двери, которую никак не могла открыть. Как только шейка ключа коснулась резного полотна, замок щелкнул и дверь открылась. Просторная комната была полностью заставлена книгам, аккуратно сложенными стопками на многочисленных полках, тянувшихся с пола до самого потолка. К стене с окном, примыкал письменный стол из темного дерева и мягкое кресло с подлокотниками. На столе в рамочке стояла фотография семьи Киль, именно с нее была написана картина, висевшая в гостиной около камина. Совсем молодые родители с улыбками на устах взирали на Соню, подбадривая своим взглядом и даже маленькая Лара не вызывала обычного раздражения. Рядом стояла еще одна фотография, там, они с сестрой были постарше. Соня помнила этот день, когда их отец сделал снимок. Тогда они всей семьей выехали на пикник, много смеялись, играли в мяч и были по-настоящему счастливы.

— Это твоя семья? — поинтересовался Макс, подойдя к Соне из-за спины. Она и не заметила, как ее друзья зашли в комнату.

— Да, мои родители и моя старшая сестра Лара.

— Вы совершенно не похожи, — отметил Нарц, внимательно вглядываясь в снимок, — глаза и волосы у нее другие. Кстати, а где твоя лиловая прядь?

— Пошла на нужное дело, — улыбнулась Соня.

Он непонимающе повел бровью.

— Поподробнее, пожалуйста.

Пока Соня рассказывала Нарцу о недавнем путешествии на Недозволительный рынок и спасении тритона, Макс усердно копошился в бесконечных стопках книг.

— Кажется, я кое — что нашел! — он взмахнул двумя потрепанными пергаментами.

Соня с заинтригованным видом подошла поближе.

— Что это?

— Похоже на карту Алькара и еще план какого-то замка, — предположил Макс.

— А ну — ка, — Нарц, взял вторую карту и стал ее внимательно рассматривать. — Вы только посмотрите, — он показал на пиктограмму в виде змеи, заключенной в спираль. Похоже на знак Повелительницы теней, — озадаченно протянул он.

— Ты уверен? — с недоверием спросил Макс.

— Да, мне про такой знак рассказывал Лавр. У него курсовая была по темной магии.

— Интересно, зачем моему дедушке эти карты? — стала размышлять Соня.

— Возможно затем, зачем нужно и оружие, — отметил Макс. — У твоего дедушки явно были какие-то планы.

— Конечно, он знал о послании Белой Книги Преданий, — догадалась Соня, — и был готов встретиться с Моренией. Возможно, как и мой папа…

В комнате повисла мертвая тишина, все понимали к чему она клонит.

12

Громкие возгласы, доносившихся с улицы, могли поднять даже мертвого. Продавец, желающий как можно быстрее сбагрить свой товар, навязчивым образом (если не сказать насильственным) оповещал весь квартал о имевшихся у него свежих булочках, воздушном сыре, парном молоке и самых сочных в городе мясных бобах. Все перечисленное было Соне недоступно, ее карманы не знали, что такое кровты, не говоря уже о фалексях.

Оторвав лицо от рифленой обложки блокнота, которая точным образом отпечаталась на ее щеке, Соня вышла из дедушкиного кабинета, где проспала всю ночь. Голова, да и все тело гудели так, будто она и вовсе не ложилась спать. Сегодня ей нужно было явиться в учебный центр к десяти утренним потокам, поэтому быстро позавтракав засохшим рулетом и бодрящим карамельным какао, Соня привела себя в порядок и вышла из дома. Не успела она сделать и шаг за ворота, как чуть не наступила на что-то круглое и пушистое. Маленькая серебристая лягушка сидела прям около ее ног, испуганно хлопая глазами — бусинками.

Что она здесь делает? Потерялась, наверное, сообразила Соня, взяв мягкий комок в руки и направившись к лягушачьему питомнику. Погода выдалась на редкость чудесная: без ветра и дождя, что не могло не радовать. Хотелось просто бродить по улицам, вдыхая свежий воздух. Видимо, сбежавшая лягушка считала так же. Еще на подходе к лягушачьему питомнику, Соня заметила за прозрачными стенами сутулого, рыжеволосого вардана, разливающего воду в прямоугольные поилки.

— Здравствуйте, — поприветствовала Соня Ливса Салимана, уткнувшись носом в стеклянный барьер, — вот принесла беглянку.

Мужчина тут же расплылся в улыбке. Его щетина, брови и глаза, казалось, слились в единое пятно, цвета осенней листвы.

— Благодарствую, благодарствую, — он открыл стеклянную дверь, впустив Соню с лягушкой в руках. — Я один ничего не успеваю, вот чуть не проморгал животинку, — качая головой, пожаловался он, — хороший помощник мне бы точно не помешал.

— Я бы могла вам помогать, — тут же нашлась Соня.

— Это было бы отлично, — расстроенное лицо вардана тут же просветлело. — Ты правда готова ухаживать за лягушками? — спросил он, словно не веря своему счастью.

— Конечно, я давно хотела найти подработку после учебы, еще на Земле, — успокоила его Соня.

Ливс понимающе кивнул.

— Очень похвально. Работать это всегда во благо, к тому же и платят здесь вполне прилично.

— Это то, что мне нужно, — немного смутившись, добавила Соня.

— Тогда я не буду затягивать с этим вопросом, — засуетился вардан. — Вот тебе первое задание: насыпать сухой мясной горох по кормушкам, а я пока принесу необходимый бланк для заполнения.

Пока Соня кормила серебристых лягушек, обступивших ее со всех сторон, и тихо радовалась скорому заработку, будущий работодатель вернулся в питомник, держа в руке, сложенный пополам лист бумаги.

— Вот, подойди с этим бланком к господину Норту Даренту, это по его части. Он работает в Белой башне на втором этаже, кабинет двести пятьдесят шестой, если мне не изменяет память.

— Хорошо, — кивнула Соня, с трудом представляя, как она будет возвращаться в Белую башню после вчерашнего инцидента. А вдруг, ее призрачно-бледное лицо все же удалось запомнить стражникам?

— У тебя появились какие — то сомнения? — проницательный взгляд Ливса Салимана задержался на лице девочки.

— Нет, что вы, — отмахнулась она.

— Тогда до встречи на новом рабочем месте, коллега, — улыбнулся вардан и продолжил кормить своих питомцев.

До учебного центра Соня добралась без приключений. По пути ей никто больше не попался, ни друзья, ни серебристые лягушки, бросающиеся под ноги. Только ветер немного усилился, но главное, не было дождя. Найти учебный центр не составило никакого труда, он находился неподалеку от Белой башни, чуть восточнее к городской стене. Четырехэтажное здание, выстроенное амфитеатром, встретило Соню шумным сквером с нарядными газонами и многочисленными лавочками, забитыми учениками. От некоторых компаний доносился громкий смех, многие ученики, отключившись от внешнего мира, занимались зубрежкой, уткнувшись в учебники, а влюбленные парочки мило ворковали в сторонке. Соня поднялась по каменным ступеням и остановилась перед резными двустворчатыми дверьми. У нее появилось странное чувство неловкости, когда тебя переводят в другой класс или знакомят с новым коллективом. Побороть это чувство и все — таки войти внутрь здания, ей помогли ученики, опаздывающие на занятия. Попав в их плотный поток, уже не было возможности вырваться из него. В просторном вестибюле, украшенным изящным орнаментом, напоминающим арабески, Соня столкнулась с низеньким старичком, облаченным в длинную серебристую мантию.

— Простите, вы не подскажите, где находится кабинет директора школы, точнее учебного центра? — поинтересовалась она.

— Вы здесь впервые? — старик остановил свой взгляд на Сониных потертых джинсах, — вижу, что да.

Все ученики были в форменной одежде: черный верх и низ светло-стального цвета, (что было весьма опрометчиво в такую-то погоду).

— Вам нужно подняться на четвертый этаж, свернуть направо и за цветком дознания, вы увидите позолоченную дверь кабинета господина Фарида Петро Дуроса, — объяснил пожилой мужчина.

Поблагодарив его, Соня бодро зашагала по ступенькам, меняющим свой цвет, как только на них наступали. На стене вдоль лестницы висели портреты дам и господ со строгими лицами. Они зорко следили за табунами шумных учеников, носившимися по радужным ступенькам и судя по их выражению лица явно их осуждали. Поднявшись на четвертый этаж, Соня свернула направо и едва не угодила в объятия жуткого растения, протянувшего к ней свои широкие листья с колючками. Вовремя отскочив в сторону, она благополучно миновала цветок дознания (теперь понятно, почему он так называется) и подошла к позолоченной двери с прикрепленной на ней именной табличкой. С правой стороны двери поблескивал маленький колокольчик, державшийся на ажурном кронштейне. Не успела она протянуть руку к язычку колокольчика, как дверь плавно открылась настежь, приглашая ее войти.

За овальным столом из-за высоких стопок бумаг, выглядывала седая шевелюра, напоминающая пушистый одуванчик. Пухлые щеки директора, мягким желе, распластавшись на сдерживающим их воротнике — жабо из плотной ткани подрагивали от каждого его движения. Встретившись с Соней взглядом, мужчина никак не отреагировал, и только демонстративно дописав оставшиеся документы, выплыл из-за своего стола и протянул короткопалую кисть.

— Киль София Александровна, — официально обратился он к Соне, сжав ее руку в своих влажных ладонях. — Прошу, — он указал на невысокий стульчик для посетителей, а сам сел в кресло, больше напоминающее царский трон.

На стене, за его спиной, в нарядной раме с вензелями, красовался портрет стройного мужчины в серебристой мантии с белым воротником-жабо. В отличие от оригинала он не напоминал жабу, восседающую на троне.

— Меня зовут Фарид Петро Дурос и я директор этого замечательного центра. Хочу обратить ваше внимание, одного из лучших на всем Алькаре, — добавил он с напыщенным видом, причмокнув губами, словно только что доел вкусный десерт. — Вы уже получили учебный набор?

— Да, вчера, — ответила Соня.

— А вы уже выбрали дополнительный предмет, которым будете заниматься после основных? — поинтересовался директор.

— Я… — Соня запнулась, — мне бы хотелось подрабатывать после занятий.

Господин Фарид Петро Дурос снова причмокнул, многозначительно подняв брови.

— Весьма недурное желание, — проговорил он, — главное, чтобы это не мешало основной учебе. Вы ведь жаждите получить знания, не так ли, София Киль?

— Конечно, я очень жажду, — кивнула она.

По лицу директора разлилась одобрительная улыбка, отчего его пухлые щеки еще сильнее разъехались в стороны.

— Артур Киль никогда не принижал значимость знаний и был одним из лучших наших учеников, хоть как вы понимаете, начал учебу в достаточно зрелом возрасте. Он отлично знал Тиберлойский язык, уж получше многих тиберлойцев, а живознание мог и сам преподавать, если бы имел желание. Ох, давно это было, — протянул мужчина, прищурившись, отчего его маленькие глазки превратились в две складки. — Я тогда только начинал свою карьеру в нынешней должности, был юн и амбициозен. Артур Киль сразу впечатлил меня своими способностями к быстрому, я бы сказал моментальному усвоению учебной программы. И конечно, своими дальнейшими делами военного характера. Недаром, про ваш род Лиловых воинов ходят легенды, — он прытко пробежал взглядом по Сониным волосам, но не найдя на них и толику лилового цвета, отвернулся с разочарованным видом.

— Я буду стараться не подвести наш род, — сказала Соня, теребя в руках блокнот с тонкопишущей колпачком.

— Старайтесь, это пойдет вам только на пользу. Освоиться в учебном центре и ознакомится с предметами вам поможет господин Риккардо Пьяцо, он тоже с Земли, как и вы, — добавил директор. — Вы можете найти его в преподавательской на первом этаже. Успехов в учебе, Соня Киль.

— До свидания, господин Ферид Патрон э, э…

— Можно просто директор, — устало выдохнул мужчина, снова уткнувшись в ворох бумаг.

Соня быстро засеменила к двери, надеясь, что не сильно исковеркала имя директора. В коридорах учебного центра было тихо и немноголюдно, видимо начались занятия. Она спустилась на первый этаж и двинулась по широкому коридору в поисках преподавательской. Из одной приоткрытой двери, доносился монотонный гул голосов. Постучав для приличия, Соня заглянула внутрь. В вытянутой комнате, за длинным столом, сидели несколько человек, и пили чай. Заметив Сонину голову в проеме, одна из преподавательниц, сидевшая ближе всех к двери поинтересовалась, чем она может помочь.

— Я ищу господина Риккардо Пьяцо. Господин директор сказал, что он в преподавательской.

— Господин Риккардо… — призадумалась дама.

Нежели она опять напутала с именем? Может все — таки Репардо?

— Если я не ошибаюсь, он сейчас в общей библиотеке, — подключился к диалогу лысоватый мужчина, — подождите его в коридоре, он скоро освободиться.

Сонина голова кивком поблагодарила за помощь и скрылась за дверью. Сев на подоконник, она посмотрела в окно, по которому барабанили дождевые капли. Эх, снова пошел дождь. Почему-то именно сейчас Соня вспомнила Лару. Как они в детстве бегали по лужам в ярко-розовых сапожках, которые им подарили родители. В тот день им сильно влетело, потому что они пришли домой насквозь мокрые и грязные. А еще что Соня никогда не забудет, то, что Лара покрывала свою младшую сестру, сказав родителям, что это была ее идея прыгать по лужам

— Ciaa. Ti chiami Sonia? — спросил смуглый мужчина с волнистыми волосами.

— Простите, я вас не понимаю, — Соня покачала головой.

— Вас зовут э Сониа? — повторил мужчина, активно жестикулируя руками.

— Да, это я, — тоже жестикулируя руками, ответила она.

— Замлечательно, я Риккардо Пьяцо, — улыбнулся мужчина, — идти за мной, — сказал он, проходя в преподавательскую.

Он устроился на потертом диване с деревянными подлокотниками, а Соне предложил расположиться в кресле напротив.

— Господин директор сказал, чтобы я обратилась к вам, — начала разговор Соня, теребя в руках непромокаемый блокнот.

— Si si, — кивнул мужчина, — господин Фарид Петро Дурос меня обо всем предупреждать. Я тоже с Земли, мой дом Верона и я хорошо понимать русский.

В этом у Сони были некоторые сомнения, но по крайней мере он сможет ей хоть что-то объяснить.

— Я уже составлять расписание занятий на ближайшие полгодов. — Он протянул Соне два листа бумаги, на которых заковыристым подчерком, (но главное по-русски) были выведены основные дисциплины.

Соня взяла листы в руки стала зачитывать:

Тиберлойский язык, история Алькара, живознание, книжное наследие великих талантов, мирознание, основы точных наук, самопозание. Ого, сколько всего!

— И это замлечательно, — с воодушевлением в голосе проговорил преподаватель. — На втором листье указаны дополненные занятия, но это уже по возжеланию. А теперь, возьмите свой блокнот, тонкопищащий колпачьок и отметьте для себя список непроходимой литьературы, которую вы можете найти в обобщьей библиотеке на втором этаже. Она вам понадобается уже в самое ближайшее времия, потому что уже со следующей неделья вы накопец-то приступите к долгожданной учебье.

Все, сделав как сказал господином Рикардо Пьяцо, Соня покинула учебный центр с тягостным ощущением предстоящего визита в Белую башню.

Народ, сидевший на лавочках, заметно поредел, оно и понятно, кому приятно мокнуть под дождем? Соня накинула капюшон на голову и зашагала по не просыхающим лужам. Мысль о том, что ее вчерашняя выходка могла оказаться распознанной, моментально вгоняла в ступор. А если ее сейчас узнают стражи? Чем ближе она приближалась к исполинским колоннам Белой башни, тем отчетливее ей представлялась картина ее позорного задержания. Потоптавшись в нерешительности перед входной дверью, Соня все же шагнула внутрь и тут же наткнулась на одного из вчерашних стражей. Его левый глаз украшал бордово — сизый фингал, а нос кусок лейкопластыря. Здоровый правый глаз стража пробежал по Соне словно сканер. Кажется, узнал!

— Вы по какому вопросу? — спросил он, приблизившись к Соне, отчего ее сердце ушло в пятки.

— Я… я …мне нужен господин Норт Дарент, — она протянула сложенный бланк.

Страж развернул бумажный лист и стал читать.

— Это вам нужно подняться на второй этаж, в кабинет двести пятьдесят шесть, — подсказал он вполне дружелюбно.

Поблагодарив стража (особенно, за то, что он ее не узнал), Соня торопливо засеменила вверх по мраморной лестнице. Навстречу ей спускался тучный мужчин, тот самый, который оперся на нее в кабинете правителя города. Толстяк посмотрел на девочку равнодушным взглядом и поковылял дальше, тяжело пыхтя как пароход. Поднявшись на второй этаж, Соня даже растерялась, казалось, она попала на выставку скульптур. Белые гипсовые и мраморные фигуры, искусно сотворенные скульпторами, выстроились вдоль длинного коридора, словно немые надзиратели. Засмотревшись на нарядную даму в громоздкой короне, Соня чуть не сбила другую скульптуру, которая стала опасно раскачиваться. Обхватив низенького человечка с коротким мечом в вытянутой руке, так и норовившего грохнуться на пол, ей все же удалось избежать порчи имущества. Только она собралась двинуться дальше по коридору, (подальше от этих шатких скульптур), как вдруг услышала знакомый голос.

Сальвины Севеллин и какой — то высокий мужчина с белокурыми волосами до плеч неспеша шли по коридору и довольно-таки громко что-то обсуждали. Спрятавшись за широкой драпированной юбкой гипсовой дамы, Соня навострила уши, пытаясь производить как можно меньше шума.

— Отарам нельзя доверять, ради своей выгоды они готовы на все, — утвердительно сказала первая советница.

— Но им не выгодно лгать, они, как и все опасаются захвата власти Повелительницей теней.

Мужской голос звучал резко и непоколебимо.

— Тем не менее, они никогда не вступят с ней в открытую борьбу, а как всегда, засядут в своих пещерах, делая вид, что это их не касается. И откуда у отаров сведения насчет яйца Венценосного орлиана?

— Они утверждают, что видели яйцо в недрах расщелин Орлианских холмов. Трое отаров, которым я предпочитаю верить видели, как слуги Повелительницы теней похитили его оттуда.

Соня замерла на манер окружавших ее скульптур, стараясь не упустить не единого слова.

— Вы знаете, господин Дарс Гил, как я отношусь к россказням отаров, — в голосе Сальвины Севеллин сквозило явное недоверие, — эпосы севитов и то более правдоподобные.

Мужчина с белокурыми волосами до плеч, чуть склонил голову набок.

— Я их тоже не жалую, но эта история похожа на правду. К тому же она хоть как-то объясняет, почему Александр Киль до сих пор жив, хотя Морения давно ведет за Лиловыми охоту.

Сонины ноги стали медленно подкашиваться, и ей пришлось ухватиться за ближайшую скульптуру, чтобы удержать равновесие.

— Мы не знаем, насколько достоверны сведения по поводу Александра Киля, — угрюмо проговорила Сальвина Севеллин.

— Мои источники никогда не врут, — в голосе мужчины появились металлические нотки, — они утверждают, что Повелительница теней держит его в своем замке, в темнице на нижнем уровне.

Первая советница на этот раз ничего не сказала, лишь тяжело вздохнула.

— Вы забыли, что было сказано в старом предании? Скорее всего Повелительница теней ждет, когда вылупиться Венценосный орлиан, чтобы потом обвенчаться Золотым огнем с Лиловым воином. После того, как это случиться, Александр Киль ей будет не нужен.

— Или продолжит держать его как приманку для девочки, ведь ей нужна именно она, — добавила Сальвина Севеллин.

— Возможно, — согласился господин Дарс Гил.

— В любом случае, мы сейчас ничем не сможем помочь Александру Килю. Да, он в большой опасности, но отправиться на его спасение все равно, что подписать себе смертный приговор, — резюмировал мужчина.

— Бедная девочка, — покачала головой Сальвина Севеллин, — что ее ждет?

— За девочкой нужен глаз да глаз, — заявил мужчина, — в последнее время она творит много глупостей, а мы не можем потерять еще одного из рода Лиловых раньше времени. Белая Книга Преданий ясно дала понять, что она нам нужна.

Беседующая пара исчезла в глубине коридора, оставив Соню наедине с новостью, оказавшейся для нее подобно разорвавшейся бомбе. Ее отец жив! Жив! И это главное. Значит, есть шанс спасти его. Только как это сделать Соня не имела не малейшего понятия. Хотя… Кажется, у нее появился план.

Она направилась к орлианнику в надежде встретить там Макса. Парень, кормивший орлианов, сообщил, что сегодня у него выходной и скорее всего он отсыпается дома.

— А где он живет не подскажешь? — поинтересовалась Соня.

— Где — то около оврага в Низкой балке, точно не знаю, — пожал плечами сменщик Макса.

Знать бы еще, где это находится. Решив подключить к делу Нарца, она направилась в сторону Серебряной рощи. В голове продолжал звучать подслушанный разговор. Значит, Сальвина Севеллин и правитель города с самого начала знали, где ее отец, но не посчитали нужным сообщить. Как сказала бы первая советница «ради ее же блага». Недаром, Соня чувствовала, что он нее что-то скрывают.

Вскоре показались красивые особняки с журчащими посреди улицы фонтанами. Пройдя фамильный дом Килей, она остановилась около высоких нарядных ворот, украшенных позолоченными гроздьями вьющейся лозы. За ними возвышался роскошный особняк с идеально выстриженными газонами, парящими на уровне глаз. Соня дернула за металлический язычок колокольчика, и из дома донеся отдаленный звон. Через пару минут ворота медленно отворились, и перед ней предстал высокий парень с жесткими чертами лица и надменным взглядом.

— Вам кого? — спросил он с легким раздражением.

— Здравствуйте. Мне нужен Нарц, — быстро проговорила Соня, отчего получилось слегка неразборчиво.

— Что? — молодой человек изогнул бровь.

— Я бы хотела увидеть Нарца.

— Я понял. Зачем? — В изумрудных глазах парня так и читалось: кто она ему? Подруга? Одноклассница? Очередная поклонница?

— Нам нужно поговорить, — подняв подбородок, ответила Соня.

Лицо парня, выражавшее заинтересованность, приобрело хищные черты.

— Это ко мне, Лавр, — послышался знакомый голос. — О, Соня, привет, — удивленная физиономия Нарца, выплыла из — за ворот, чуть потеснив в сторону старшего брата. — Вот уж не ожидал…

— Не отвлекаю? — уточнила она, поглядывая на Лавра, который продолжал стоять в дверях, сверля ее взглядом.

— Нет, — закачал головой Нарц, — зайдешь?

— Спасибо, не сейчас. Мне с тобой нужно поговорить. Наедине, — добавила она.

Нарц поплотнее укутался в плащ и поспешил за подругой, рванувшей подальше от ворот.

— Что-то случилось? — встревожено он, пытаясь догнать Соню.

— Случилось! Я все расскажу, но…но сначала мне нужно увидеть Макса. Ты поможешь мне найти его дом?

От такого вопроса Нарц встал в ступор.

— Я нужен тебе лишь для того, чтобы найти твоего дружка? — в его голосе звучала обида.

— Не время выяснять отношения, Нарц. Просто помоги мне, если, конечно, хочешь, — попросила Соня.

Он замялся, растерянно хлопая глазами.

— Скажи мне в чем дело? Ты выглядишь так, будто увидела привидение.

— Можно и так сказать. Так ты мне поможешь?

— Попробую…

— Тогда нам нужно в Низкую балку, к обрыву. Где-то там живет Макс.

— Ладно, пойдем, — Нарц с кислым лицом зашагал по тротуару, старательно обходя каждую лужу, в отличие от Сони, которая неслась на всех парах, не глядя под ноги.

С каждым шагом дорога становилась все более разухабистой и непроходимой. Покосившиеся хибарки с залатанными крышами недовольно взирали на проходивших мимо молодых людей, будто бы те, их чем-то обидели. На размытых от непрекращающихся дождей дорогах, лежали каменные плиты, по которым и передвигались местные жители, перепрыгивая с одного островка на другой.

— Как здесь вообще можно жить? — Нарц брезгливо огляделся по сторонам.

— Не у всех есть обеспеченные родители, — отозвалась Соня, — мой район на Земле тоже был не самым благоустроенным.

— Я бы не стал здесь находиться не дня, это же гадюшник какой- то! — заявил Нарц и вдруг оскользнувшись на каменной плите угодил в кашеобразную лужу по самое колено. — Вот гадость! — фыркая и кривясь, он запрыгал на месте, дергая промокшей ногой.

Метров через пятьсот, дорога, расстилающаяся впереди, резко пошла под откос. В нос ударило запахом тухлых яйца и разлагающимися отходами. Дома, жавшиеся друг к другу как запуганные зверьки, поредели. У самого края обрыва, за которым зияла пропасть, притаился маленький домишка с облупившимся забором.

— Скорее всего, это дом Макса, — предположила Соня и позвонила в ржавый колокольчик, болтавшийся у деревянной калитки.

По сравнению с тем, что она сейчас услышала (и с удовольствием бы расслышала обратно), звук, дверного колокольчика ее дома напоминал журчащий ручеек. Не прошло и пяти минут, как щелкнул замок, и из калитки показалась голова Макса. Торчавшие в разные стороны волосы и заспанные глаза говорили о том, что хозяин дома мирно сопел на подушке. Хотя по его растрепанным волосам судить было бы опрометчиво, подобная прическа у Макса была всегда.

— Соня? — он затряс головой, словно пытаясь избавиться от наваждения.

— Хватит дрыхнуть, — улыбнулась она, наблюдая как ее друг пытается расчесать волосы растопыренными пальцами.

— Ты? — выпучил глаза Макс, обменявшись с Нарцем не самым дружелюбным взглядом.

— Мне нужно вам кое-что рассказать, — быстро заговорила Соня, пытаясь предотвратить очередную перепалку, — двоим, — добавила она.

— Добро пожаловать в мой скромный замок, — нарочито великосветским тоном проговорил Макс, открыв калитку настежь.

Соня шагнула в открытую дверь, потянув за собой Нарца, напоминающего упрямого мула, не желающего идти за хозяином. В доме было вполне уютно и даже убрано, чего точно не ожидала Соня. Напротив темного раскладного дивана, на котором еще зияла вмятина, поблескивали стеклянные стеллажи, забитые всяким барахлом. Коробки, банки, колбы, клапаны, винты, заглушки, тут же лежали поношенные кроссовки, боксерские перчатки и стопка журналов. На самую верхнюю полку гордо водрузились два кубка с грамотами, припорошенные плотным слоем пыли.

— Это твои награды? — спросила Соня, тут же отметив, нелепость вопроса.

— Нет, я их украл, — хмыкнул Макс.

Она взяла в руки статуэтку с изображением серебристого орлиана и стряхнула с нее пыль.

— Это второе место в «Турнире пяти стихий», — небрежно бросил Макс, — а это, — он указал на позолоченную голову орлиана, — первое место в состязании «Золотое седло».

Послышалось громкое цоканье. Конечно, это был Нарц.

— Городские состязания не более того, — скучающим тоном проговорил он.

Макс кинул на него насупившийся взгляд.

— Так поучаствовал бы, в чем дело?

— Мне это не интересно.

— Понятно, мамочка не велит.

Ноздри Нарца, заметно зашевелились.

— А твоя мамаша одевает тебе подгузники пред каждым полетом? — ухмыльнулся он.

На этот раз Макс ничего не ответил. Убрав одеяло с подушкой с дивана, он пригласил спросил у Сони:

— Ты хотела поговорить. Что-то случилось?

Она сначала села на диван, но разволновавшись встала и заходила по комнате.

— Мой отец, он жив! Он сейчас находится в замке Морении.

Образовалась немая пауза.

— Но… откуда ты это знаешь? — удивился Макс.

— Я сегодня была в Белой башне и случайно подслушала разговор Сальвины Севеллин с каким — то мужчиной, — она кинула быстрый взгляд на Нарца. — Так вот, тот мужчина сказал, что мой отец находиться в темнице замка Морении. Представляете?

— Может быть, мне поговорить с тетей? — спросил Нарц.

— Зачем? — резко спросила Соня.

— Ну, …вдруг она сможет чем — то помочь.

Соня покачала головой.

— Нет, ни твоя тетя, ни другие в правительстве города не будут это делать, — обреченно сказала она, — я слышала это своими ушами. Я должна спасти папу пока еще есть время.

— Пойми, эта затея обречена на провал. Это очень опасно. Очень. — Макс сделал ударение на последнее слово.

— И это мне говорит человек, делающий покупки на Недозволительном рынке? — хмыкнула Соня скептически.

— Это разные вещи. Одно дело слетать за конфетками для норника, где самое опасное, два громилы на входе, не отличающиеся особой сообразительностью, а другое — логово Морении!

Неожиданно на сторону Макса встал и Нарц.

— Из замка Повелительницы теней еще никому не удавалось возвратиться живым, — мрачно сказал он. — Там на каждом углу жуткие морганы, готовые кого угодно стереть в порошок.

— Вы меня тоже поймите, — Соня окинула взглядом друзей, — я не смогу спокойно спать, ходить в учебный центр, в кафе и вообще жить, зная, что не сделала не малейшей попытки спасти папу. Я не призываю вас лететь со мной, просто прошу помочь мне сделать это. — Она обессилено плюхнулась на диван, закрыв лицо руками.

— Все это очень серьезно, — проговорил Макс, — к этому полету нужно хорошенько подготовиться.

— У меня нет на это времени, — покачала головой Соня, — я не могу терять не минуты. Оказывается, яйцо Венценосного орлиана сейчас у Морении, и она ждет не дождётся, когда вылупится птенец.

— Для чего? — не понимающе спросил Нарц

— Для того, чтобы обвенчаться с моим отцом. Ведь он из рода Лиловых, а это значит, что, обвенчавшись с ним Золотым огнем, Морения станет сильнее.

— Обвенчавшись? — переспросил Нарц.

— Да, так было написано в одной из книг, которую мы нашли в Подземной библиотеке, — кивнула она. — Получается он ей нужен живым только до тех пор, пока не вылупиться Венценосный орлиан и не случиться венчание! — На глазах Соне выступили слезы, которые она тут же смахнула рукой.

В комнате повисла напряженная тишина.

— Что бы вы сделали на моем месте? — всхлипывая спросила Соня.

— Не знаю, — задумчиво протянул Нарц.

— Я полетел бы, — Макс сел рядом с Соней на диван и посмотрел на фотографию в строгой рамке. — Это мои родители и младший брат Альберт, — сдавленным голосом проговорил он. — Сейчас ему было бы десять.

Соня наклонилась к круглому журнальному столику и взяла в руки чуть выцветшую фотографию, на которой не было не единой пылинки. Мужчина со смеющимися глазами и торчащими во все стороны волосами, был словно повзрослевшей копией Макса, только более возмужалой. На руках миловидной женщины с короткой стрижкой сидел розовощекий малыш и любовно держал своего старшего брата за указательный палец. Маленький Макс с капельно-белыми как лен волосами улыбался всему миру озорной, щербатой улыбкой.

— Уже три года прошло, а я до сих пор не могу прийти в себя, — еле слышно проговорил Макс, не отрывая глаз от фотографии.

Соне хотелось сказать, какие — то слова поддержки, что ей очень жаль, что она его понимает, но в результате не смогла вымолвить ни слова. Она взяла ладонь своего друга и сжала в своей руке.

— Я полечу с тобой, — проговорил Макс.

Соня посмотрела на него изумленным взглядом.

— Но… ты не обязан это делать. Там же сам говорил, что там очень опасно.

— Так и есть, — кивнул он. — Просто, я тоже не смогу спокойно жить, зная, что не помог тебе.

Соня еще крепче сжала его ладонь.

— Спасибо, — прошептала она.

— Так, когда мы отправляемся в замок Повелительницы Теней? — нарочито непринужденным тоном поинтересовался Нарц, будто бы шла речь о походе в кафе.

— И ты полетишь? Я …я не ожидала….

— Честно говоря, я и сам от себя не ожидал — хмыкнул Нарц.

Макс снисходительно покосился на него.

— Это будет опасное путешествие, весьма опасное.

— Ты думаешь, я не понимаю? — насупился Нарц, — или ты думаешь, я трус?

— Я этого не говорил, просто предупреждаю.

— Мальчики, не начинайте, пожалуйста. Я так благодарна вам обоим, — Соня посмотрела на друзей благоговейным взглядом. — Предлагаю полететь как можно раньше, да хоть сейчас! — Ее голос был взволнован, и в то же время полон решимости.

— Нам нужно немного подготовиться: собрать вещи, обдумать траекторию полета, — резонно отметил Макс.

— И не забыть две карты: Алькара и план замка Повелительницы теней, — добавил Нарц.

— Это все находится у меня дома. Не будем терять время, — оживленно заявила Соня, в нетерпении топчась на месте как орлиан перед взлетом.

13

Дождь немного ослаб, но ветер продолжал свирепствовать. Прохожих по пути встречалось немного, тем не менее Соне постоянно мерещилось, что за ними кто-то следит. Это давящее ощущение, взгляда на себе не покидала ее до самого дома, до которого они дошли в полном молчании. Видимо, каждый думал о своем, возможно, кто-то уже жалел о том, что ввязался в опасную авантюру. Разложив карту Алькара прямо на полу гостиной, друзья тут же погрузились в бурное обсуждение предстоящего полета. Проведя пальцем от буквы «Т», обозначающей город Тиберлоу до пиктограммы в виде змеи, заключенную в спираль, Нарц предложил лететь через Соянские горы, огибая Болота печали.

— Так мы меньше будем находиться в Мертвой пустоши, — заключил он.

— Но все равно, от этого никуда не деться, — возразил Макс, — лучше уж, не рисковать и полететь через Тихий лес.

— За которым тут же начинается Мертвая пустошь, — мрачно подметил Нарц.

— Соянские горы тоже не безопасны. А нам, скорее всего придется сделать привал, возможно даже переночевать, — парировал Макс.

— Я слышал, что Тихий лес сейчас тоже стал беспокойным, — не отступал Нарц.

Пока ребята спорили, Соня достала из погреба (как хорошо, что он есть) консервы и сложила в рюкзак, затем заполнила водой несколько бутылей и упаковала их в непромокаемую сумку. Туда же положила теплый плед, огневик, вату и наполовину использованный тюбик заживляющей мази.

— Мы полетим через Тихий лес, а на границе с Мертвой пустошью свернем к Соянским горам, — сказал Макс, показывая ей предполагаемый путь полета на карте.

Соня с умным видом кивнула, хотя ничего и не поняла. Да и как тут поймешь, когда на нее смотрели незнакомые закорючки.

— Я никогда не летал дальше Тихого леса, — задумчиво произнес Макс.

— Я тоже дальше Отарских пещер нигде не был, — вдруг вполне дружелюбно сказал Нарц. — Я еще возьму пыль невидимости, без нее нам не пробраться в замок.

Макс кивнул и добавил:

— Постарайся взять побольше, чтобы и на орлианов хватило.

Соня слушала разговор друзей и чувствовала, как волнение накатывается на нее с новой силой. Это не шутка, не игра, они действительно завтра полетят в логово Морении. Именно сейчас до нее стало доходить, во что ввязывается и самое главное, тянет за собой друзей. Четкое осознание, что это путешествие может стать последним в их жизни, пронзило молнией.

— Вы не должны рисковать своей жизнью ради меня, — с жаром проговорила Соня, — я сама не знаю, зачем вас втянула во все. Давайте отложим эту затею. Я…я для начала научусь управлять орлианом, похожу на курсы самообороны…и уж тогда сама со всем разберусь. Вы чего улыбаетесь? — разозлилась она, глядя на друзей, смотревших на нее как на взбалмошного ребенка, возомнившим себя верховным главнокомандующим.

— Завтра нам предстоит тяжелый путь, нужно хорошенько выспаться, — Макс, показательно зевнув.

— Да, давайте расходиться, — согласился Нарц, проявляя небывалое единодушие с человеком, с которым он, кажется, только и умел спорить.

Кинув побежденный взгляд на временную коалицию, Соне не оставалось ничего делать, как согласиться. Договорившись о завтрашней встрече, мальчики разошлись по домам. Лечь сейчас на диван, закрыть глаза и уснуть не представлялось возможным. Хотя очень хотелось как можно скорее отключить голову, не думать о завтрашнем дне, не давать страху расползтись по телу. В камине еще догорали поленья, убаюкивая своим монотонным треском. В голову без конца норовили пробраться ужасные картинки, которые могли ожидать ее в ближайшем будущем, да что там, в будущем, буквально через несколько часов.

Почему, когда пытаешься заснуть и прилагаешь к этому усилия, получается ровно наоборот? Полночи Соня ворочалась с одного бока на другой, делая тщетные попытки уснуть, наконец, судьба сжалилась над ней, и уже под утро она погрузилась в сон, короткий, нервный, тревожный. Ей снились мама с сестрой, которых постоянно уносило волной в море, потом прибоем возвращало обратно. Как только Соня протягивала руки, чтобы вытащить их из воды, маму с Ларой снова утаскивало на глубину.

Проснувшись, Соня побрела на кухню. Настенные часы показывали шесть тридцать утренних потока. Как же гудит голова, и слипаются глаза. Хорошо же она подготовилась к опасному путешествию, ничего не скажешь. Соня подошла к зеркалу, висевшему в холле, и посмотрела на себя заспанными глазами. Да уж, от одного только ее вида враги должны разбежаться. В голове медленно рассеивался сон, с отдаленными криками мамы и сестры, которые звали на помощь.

Выпив бодрящее какао, от которого понемногу прояснялась голова, Соня приняла контрастный душ и отметила про себя, что потихоньку возвращается к реальной жизни и человеческому обличию. Неожиданно, по дому пронесся ушезакладывающий звон дверного колокольчика, к которому она никак не могла привыкнуть.

— Ну что ты готова сократить ряды морганов? — с напускной веселостью спросил Макс. Его лицо было бледное, голос непривычно высок, а левый глаз дергался.

— Тебе бы не помешало выпить чего-нибудь успокоительного, — подметила Соня.

— Со мной все нормально, — сказал он, протягивая ей широкий кожаный ремень с несколькими петлями, — возьми, очень удобная штука.

Макс снял со стены давно облюбованный кинжал в кожаных ножнах, и вставил его в петлю с болтающейся на ремне увесистой палицей, отобранной у стража Белой башни. Соня сначала выбрала острую рапиру с изящной рукоятью, но потом повесила ее на место и взяла охотничий нож. Он был не новый, наверняка, побывавший в бою, возможно даже убивавший.

— Откроешь? — попросила она, когда зазвенел дверной колокольчик, — я еще раз все проверю, чтобы ничего не забыть.

Макс кивнул и вышел из дома. Вскоре, в холле послышалась очередная перебранка.

— Ты еще не передумал?

— Ты это о себе?

— Привет, Нарц, — поздоровалась Соня, — ты пыль невидимости не забыл?

— Все на месте, я взял все необходимое, и даже больше, — он показал на короткий меч, с витиеватой рукоятью и метательные ножи, спрятанные в подкладке плаща.

— Смотри не поранься, — хмыкнул Макс, тут же встретившись с холодным взглядом своего визави.

— Присядем на дорожку, — предложила Соня, умостившись на пуфик перед входной дверью. — Это такая традиция на Земле, — пояснила она Нарцу, — чтобы сопутствовала удача.

Макс нервно взъерошил себе волосы и первым направился к выходу. Погода стояла безветренная, отчего парящие кустарники, зависли в воздухе, словно в летаргическом сне. В городе царили безмолвие и тишина.

«Затишье перед бурей», — подумала Соня. Ощущение, что за ними следят усиливалось. Ей казалось, что она слышит шаги и видит скользящую тень.

Вскоре, показался орлианник, многие птицы еще спали, поджав под себя ноги и прикрыв голову крылом. Макс с Нарцем негромко свистнули, отчего двое орлианов тут же подняли головы и увидев своих хозяев подскочили к сетке. Питомец Нарца был чуть крупнее Крепыша, его белоснежные крылья окантовывали серые разводы, подобно растекшейся акварели на холсте.

— Кто в такую рань? — проворчал недовольный голос. — О, Макс, привет. Решил полетать с утра пораньше?

— Да, вот хочу дать уроки мастерства новичкам.

Нарц громко фыркнул.

— Это ты правильно, — подхватил парень, широко зевнув, — сейчас столько развелось недоучек, не могут даже толком на птицу запрыгнуть, а все туда же, — он снисходительно покосился на Нарца.

В предвкушении полета, орлианы радостно повизгивали, то и дело поддевая клювом своих хозяев. Когда ребята погрузили всю поклажу на спины птиц, какое-то внутреннее чутье подсказало Соне обернуться. Она взглянул в сторону парящих кустарников и ахнула: из-за застывших зеленых листьев на нее смотрел большой нос библиотечного надзирателя.

— Там норник Пульф! — воскликнула Соня, но ее голос утонул в шумных взмахах крыльев орлианов.

Птицы плавно взмыли в небо, оставляя за собой уменьшающийся город и норника Пульфа, спрятавшегося в парящих кустарниках. Что ему нужно? Зачем он за ней следит? Яркие эмоции от полета вытеснили мысли о норнике и охватили ее целиком. Чувство легкости и свободы снова овладели Соней, как в первый раз, когда она поднялась в воздух на спине орлиана. Каждый взмах птицы она ощущала всем нутром, словно эти крылья принадлежали ей.

Город Тиберлоу, похожий на смазанную карту, оставался за спиной, а впереди расстилалось Елейное море. Орлианы взлетали все выше. Свежий воздух резал носовые пазухи до боли и жутко слезились глаза. В облаках, представлявших собой плотные лиловые сгустки, ничего не было видно. Крепыш летел плавно, осторожно и Соня так осмелела, что позволила себе раскинуть руки в стороны, подобно распахнутым крыльям. Вскоре облака стали рассеиваться и показались зеленые островки, парящие по небу. На травяных лугах безмятежно паслись белоснежные стада животных.

— Это воздушные барахи, — кивнул Макс, в их сторону.

Соня восторженно ахнула, не сводя глаз с забавных существ, похожих на овечек с миниатюрными крыльями.

Завидев приближающихся орлианов, воздушные барахи тут же бросились врассыпную. Взмахивая своими короткими крыльями, они ловко перескакивали с одной лужайки на другую. Впереди сочной зеленью расстилался бескрайний Тихий лес. Вот по холмистым лугам пронеслись рыжеватые существа с длинными ушами, а между деревьями затаились темные силуэты, похожие на могучих волков. Затем показались обширные поляны с множеством норок, усеянные бело — серебристыми комочками. При виде пролетающих над ними орлианов, серебристые лягушки, как и воздушные барахи бросились наутек, прячась в норки.

Вскоре мелкий дождь перешел в ливень и по Сониному лицу потекли ручейки воды. Как же хотелось пить и есть. Словно услышав ее мысли Макс предложил сделать привал. Он жестом показал Нарцу, что снижается, на что тот ответил кивком. Крепыш приземлился на небольшую лужайку у водоема с мутной водой. Грязные потоки, льющиеся с небес, убивали все живое, к чему прикасались, превращая в такую же грязь и зловоние. Ребята расстелили широкое покрывало под густой кроной раскидистого дерева и достали провизию из непромокаемых мешков. Консервы, бургеры с котлетой из мясного гороха, кексы, печенья, сардельки в лаваше, Соне казалось, что такую вкуснятину она в жизни не пробовала. Все уплетали за обе щеки, будто не ели целые сутки, хотя полет длился не более пяти часов.

На дереве звонко щебетали птицы, пересвистывая друг друга, из густых зарослей доносился стрекот, напоминавший звук цикад. Влекомая ароматами еды огромная бабочка размером с гуся бесстрашно подлетела к ребятам, и усевшись на покрывало, стала беззастенчиво поглощать сардельки. Нарц, ближе к которому находилась бабочка брезгливо покосился на нее и тихонько подозвал своего орлиана. Крылья бабочки нежно изумрудного цвета с черными и белыми вкраплениями, были настоящим произведением искусства. Соня могла бы еще долго любовалась этой красотой, если бы питомец Нарца, бесшумно подкравшийся из-за кустарников, ее не проглотил.

Макс разложил карту Алькара на покрывале и внимательно всмотрелся в нее.

— Мы еще не пролетели и половины пути, — отметил он, — сейчас мы где-то здесь, на северо — западе Тихого леса.

— Скоро начнется самое противное, — мрачно добавил Нарц.

Соня непонимающе покачала головой.

— Что ты имеешь ввиду?

— Мы приближаемся к Болотам печали, гиблое местечко я тебе скажу, а сразу за ними начнется Мертвая пустошь, — он поежился.

Мертвая пустошь, да звучит, не очень жизнерадостно. Соня посмотрела на карту, которую продолжал гипнотизировать Макс.

— Почему она так называется? — спросила она.

— Там ничего не выживает, а если выживает, то становится добычей, — Макс поднял на нее глаза. — Это запретная зона. Условная граница, пресечение которой строго карается. Они не суются к нам, мы не лезем к ним.

— Значит, мы нарушаем закон.

Макс кивнул, его лицо выражало тревогу.

— Но это не самое страшное. Говорят, там водятся вьюны — духи леса и приспешники Повелительницы теней. Там мало живого, недаром Морения именно в том месте построила свое логово. Все, что находится в Мертвой пустоши, принадлежит ей.

От таких слов у Сони мурашки побежали по коже. Неподалеку, у кромки озера резвились два орлиана, весело щебетали птицы, вокруг кружили прожорливые махорейки, пахло зеленью. Ничего не предвещало опасности, но она существовала, и Соня чувствовала ее. Порывы ветра стали резче, словно удары плетью, засиживаться не было резона, и уже через несколько минут друзья продолжили путь.

Мрак то рассеивался, то снова сгущался, казалось, небо заволокло грязно — серым покрывалом. Постепенно сочная зелень Тихого леса стала тускнеть, жухнуть на глазах, образуя проплешины голой земли. В воздухе потянуло гнилью. Болота печали подобно живым организмам, дрожали, булькали, пузырились, убивали. Из них выглядывали существа, похожие на гигантских опарышей, скользких, белых, с человеческой головой и руками. Даже сквозь сумрак были различимы их извивающиеся тела, выползающие на поверхность, в надежде поживиться. По Сонной коже пробежал холодок омерзения. Закрыв глаза, она посильней прижалась к Максу.

— Это болотники, — сквозь свист ветра послышался его голос.

Птицы летели быстро, легко справляясь с воздушными потоками. Внутреннее волнение усиливалось, Соня чувствовала опасность буквально каждой клеточкой. Вдруг Крепыш так сильно накренился, что она чуть не слетела с его спины. Макс резко потянул на себя поводья, пытаясь сбалансировать полет, но птица продолжала заваливаться набок. Мимо пролетело что-то круглое, похожее на грязный сгусток, и тут же оросило их тягучими брызгами.

Не успела Соня, убрать с лица налипшую грязь, как Крепыш резко спикировал, увильнув от громадной, черной тучи. Вихрь, летевший рядом, последовал его примеру. Как только поток из грязных сгустков миновал, орлианы заняли свой излюбленный эшелон. Постепенно тьма рассеялась, и показался бескрайний частокол темного леса, за которым проглядывались острые пики горных вершин. Начиналась Мертвая пустошь. Мгновенно похолодало, дождевые капли, словно острые ледяные иглы резали и без того болезненную от промозглого ветра кожу. Вокруг что-то незримо изменилось. Словно дыхание чего-то жуткого и неизвестного коснулось путников.

Пронзительный визг орлеанов рассек воздух. Соня мертвой хваткой вцепилась в плечи Макса. Перед глазами все плыло и кружилось, как в центрифуге. Шум хлопающих крыльев, вопль Макса и ее собственный крик, все перемешалось. Соня почувствовала, как ее пальцы разжимаются, и огромная воронка затягивает ее в свои недра. Разъяренный смерч поглощал в себя все, что попадалось ему на пути: орлианов, людей, деревья, камни, куски грязи. Все стало единым организмом.

Соня лежала на траве, пропитанной скользкой грязью. От противного гнилостного смрада, к горлу подкатывал тошнотворный ком. Попытавшись встать, она испытала жуткую боль. Тело болело так, будто по нему били кувалдой, голова звенела. Схватившись за торчащую корягу, ей все — таки удалось подняться на ноги.

— Макс! Нарц! — позвала Соня, — Макс! Нарц! Где же вы?

Ее окружали высокие деревья, словно гиганты с раскинутыми руками. Безмолвный лес наблюдал за незваной гостьей. Темные силуэты парящих сорняков, проскальзывали между стволами деревьев и растворялись в сумраке. Рядом послышался шорох. Соня затаила дыхание, боясь пошевелится. Два ярко-желтых овала смотрели на нее из темноты. Через мгновение из зарослей показалась волчья морда, хищно скалясь и обнажив смертоносные клыки. На дрожащих ногах, она попятилась к лесной чащобе. Волк двинулся следом. Из его вздымающейся шерсти стекало что-то густое и липкое, похожее на кровь.

Сделав резкий рывок, Соня галопом понеслась в заросли леса, в надежде забраться на первое попавшееся дерево. Она неслась вперед что есть силы, не замечала, как ее царапали ветви деревьев и жалили колючие сорняки.

Бежать! Бежать без оглядки!

Она чувствовала дыхание волка кожей, видела его желтые как янтарь глаза. Когда до спасительного дерева оставалось всего несколько шагов, Соня угодила в болото. Кашеобразная тина цепко ухватила свою жертву, не давая возможности даже поднять ногу. Соня попыталась было выбраться, но вместо этого еще сильнее погрязла в тине. Только не это! Два янтарных глаза смотрели на нее не моргая. Волк приблизился к краю болота и воинственно оскалил зубы. Сейчас волк разорвет ее как глупую овечку, попавшую в капкан. Соня закрыла глаза и тихонько всхлипнула. Вдруг послышался металлический лязг, и волк пронзительно взвыл.

Дрожа всем телом, девочка разлепила глаза. В передней лапе зверя торчала металлическая рукоять ножа. Волк люто рыкнул и всей мощью кинулся на нападавшего. Снова раздался свист и зверь, жалобно взвизгнув, мешком упал перед Соней. В его шее поблескивал метельный нож.

— Хватайся скорее! — в густых зарослях показался силуэт Нарца, протягивающий ей длинную палку.

Тяжело дыша, она крепко обхватила колючую ветвь. С ее ладоней сочилось кровь, но это было не важно, главное, она жива. Нарц спас ее. Сонины глаза наполнились слезами, еще минуту назад она попрощалась с жизнью.

— Выпей воды, — Нарц протянул бутыль.

— Если бы не ты… — Соня сделала жадный глоток. — Спасибо тебе. — Вытерев рукавом стекающие слезы она с ужасом посмотрела на болото, неспешно поглощающее тело мертвого волка. На его месте могла быть она.

Нарц помог ей подняться на ноги. Все тело била крупная дрожь.

— А где Макс? — спросила Соня.

— Я его не видел. Услышал твой голос, и пошел на него, ну а дальше ты знаешь.

— А где орлианы? Улетели? — она подняла голову, но неба не было видно. Его закрывал полог извилистых ветвей.

— Вряд ли. Скорее всего, кружат над лесом, под деревьями нас трудно отыскать, я бы сказал невозможно.

Он был прав. Густые кроны исполинских деревьев, словно панцирь закрывали непрошенных гостей от чьих-либо глаз. Кто попадал в Мертвую пустошь, принадлежал только ей.

— Макс! — закричали Соня и Нарц в унисон, но их голоса тут же поглотил сумрачный лес. Жуткая тишина была страшнее любого чудовища, этот лес мог только забирать, ничего не давая взамен. Буквально на секунду Соне показалось, что она слышит голос своего друга, но всепоглощающая тишина вновь окутала свои владения. Ее интуиция подсказывала что Макс находится где — то рядом и если они его не спасут сейчас, то им это не упасться сделать никогда.

— Мы отсюда никогда не выберемся, никогда, — ворчал Нарц, следуя за Соней, которая направлялась в самые дебри Мертвой пустоши.

Вдруг в воздухе пронесся еле слышный голос Макса. Далекий, гулкий, сдавленный.

— Макс! Макс, ты где? — Соня старалась уловить направление, откуда доносился звук.

— Кажется, он идет с левой стороны, — предположил Нарц, целиком подавшись вслух.

Без единой тропки и просвета, лес оказался совершенно непроходим. Чем дальше друзья в него забредали, тем сложнее было идти. Они то и дело натыкались на ползучие сорняки с острыми как лезвие шипами. Ветви деревьев тянулись к путникам, подобно мерзким, извивающимся змеям. Соня нечаянно коснулась одной ветви, и она тут же обвилась вокруг ее запястья. Резкая боль пронзила руку, как если бы в нее вошел десяток маленьких ножей. Громко, всхлипнув, Соня достала свободной рукой нож, висевший на поясе, и рубанула по хищному растению. Сжимающееся кольцо ветви тут же ослабло, выпустив свою жертву. Бедные ее руки, кажется, на них не осталось живого места.

Голос Макса, раздавался все ближе. Превозмогая боль, Соня ускорила шаг, расчищая себе дорогу ножом, подобно мачете. Нарц поступил так же, схватившись покрепче за рукоять своего меча, он с силой рубил извилистые ветви, преграждающие путь.

Сдавленный голос Макса, с приступами кашля звучал совсем рядом, но его самого видно не было.

— Макс! — надрывно прокричала Соня, оглядываясь по сторонам.

Впереди что — то затрепыхалось, очень похожее на огромный улей. Оно дышало, дергалось именно оттуда и исходил приглушенный голос Макса. Соня и Нарц в спешке принялись разрубать «улей», но его стенки оказались слишком прочными, чтобы поддаться с первого раза.

— Он сейчас задохнется! — испуганно воскликнула Соня, прильнув ухом к улью.

Из его недр прослушивались тяжелое дыхание и хрип.

— Потерпи! Сейчас мы тебя вытащим, — причитала она, чуть ли не зубами вгрызаясь в тугие переплетения.

Нарц ничего не говорил, он пыхтел, обливаясь потом, проделывая путь к свободе человеку, с которым так любил вступать в перепалки. Послышался сильный треск и Макс камнем упал на землю. Схватившись за горло, он тяжело дышал и кашлял.

— О, Макс! — всхлипнула Соня, снимая с него куски налепленной на тело пленки. — Как я испугалась.

— Держи, — Нарц протянул ему бутыль с водой.

Сделав несколько жадных глотков, Макс с новой силой зашелся кашлем.

— Я думал все, мне крышка, — сиплым голосом прохрипел он, — что это было?

— Смертельный кокон, или как его еще называют удушающая ладонь, — ответил Нарц, покосившись на разрубленный «улей», — я читал о таком, но думал это просто страшилка.

— Оказалось, что нет, — угрюмо подметил Макс, задержав взгляд на перемазанной в тине подруге.

— Вы — то как?

— Я сегодня могла стать волчьим ужином, но меня спас Нарц, — Соня с благодарностью посмотрела на него.

Макс никак не прокомментировал ее слова, лишь пристально посмотрел на всеобщего спасителя каким — то новым взглядом, с примесью благодарности.

— Нам бы сейчас не помешала заживляющая мазь, да и воды осталось на пару глотков, — устало проговорил Нарц, — надо искать орлианов.

— Согласен, — Макс огляделся по сторонам, затем посмотрел наверх. — Только здесь это делать бесполезно, нужно выбираться на открытую местность. Если я не ошибаюсь, правее, к востоку должны быть холмы, — он встал на ноги и чуть пошатываясь, двинулся вперед.

Соня с Нарцем, без лишних вопросов последовали за ним. Ноги ребят то и дело проваливались в вязкую почву, острые шипы сорняков продолжали царапать открытые участки их тел, выглядывающие из-под порванных плащей. В дополнение ко всему произошедшему зарядил сильный дождь и передвигаться стало еще сложнее.

— А ты уверен, что мы идем в нужном направлении? — поинтересовался Нарц, по лицу которого струились капли грязи, смешанные с собственной кровью.

— Нет, — ответил Макс, не сбавляя хода.

14

Вскоре, частокол деревьев поредел, а сорняки и вовсе исчезли. Друзья вышли на широкую лесную прогалину, перетекающую в предгорье высокого хребта Соянских гор. Макс с Нарцем стали громко свистеть с надеждой вглядываясь в темное небо, затянутое чернильными облаками. Вряд ли при такой видимости их обнаружат орлианы, возможно они и вовсе отправились обратно в Тиберлоу. Противные щупальца обреченности вновь потянулись к Соне.

Вдруг мертвую тишину разорвали знакомые визги. Это были орлианы! Верные птицы заметили их. В сумрачном шатре небосклона прорисовались два белесых пятна, с каждой секундой становясь все более различимей. Приземлившись, около ребят они радостно взмахивали крыльями, утыкаясь клювами в своих хозяев.

— Теперь мы все в сборе, — Макс обнял Крепыша за шею, — даже провизия на месте. Голодная смерть нам не грозит, по крайней мере, сегодня.

— Очень оптимистично, — хмыкнула Соня, ежась от холода. Ее плащ, местами разодранный в клочья, не спасал от обрушившегося ливня. Все тело била ледяная дрожь и порезы на руках нещадно саднили.

Впереди возвышались темные скалистые горы, испещрённые гротами и друзья решили укрыться в них. С каждым шагом земля становилась тверже, все чаще попадались острые валуны, щебень и раздробленные камни. Ветер свистел особенно протяжно, стало нестерпимо холодно, и у Сони снова мелькнула мысль, что они отсюда никогда не выберутся. Сначала подъем был не столь заметен, но когда дорога пошла под крутым наклоном, идти стало гораздо тяжелее. На помощь пришли орлианы, буквально вытягивая ребят подобно мулам.

Через некоторое время, показавшееся Соне вечностью, они набрели на пещеру с широким проходом. Внутри никого не было. Макс поднял сухую ветку, валявшуюся под ногами, и поджег огневиком, осветив найденное убежище. В каменных, темных сводах пещеры растянулось пять подрагивающих теней. Пахло жухлой травой и сыростью, но главное, на голову ничего не капало, и это было главным плюсом. Пока Нарц снимал вьюки со спин орлианов, Макс разжигал костер. Соня помогла ему собрать сухие ветки, листья, кору и вскоре промозглую пещеру оживили зеленые всполохи огня.

Как же приятно было протянуть озябшие руки к теплу. Несмотря на то, что от дыма слезились глаза, она не отходила от костра не на шаг, тая под его теплым дыханием. Тепло проникало внутрь, принося с собой успокоение и пошатнувшуюся веру в предстоящее дело. Казалось, еще немного, ее веки сомкнуться, и она плюхнется на мягкую листву, но сжимающийся от голода желудок и ноющая боль ссадин не давали погрузиться в сон. Соня расстелила скрученное покрывало, выложив на него оставшиеся продукты из походных рюкзаков. Все с жадностью накинулась на еду, с трудом заставив себя не прикончить все припасы разом. Орлианы тоже получили свой заслуженный ужин, и теперь, сытые и довольные необычным путешествием, устроились у входа в пещеру, словно сторожевые псы. Яркое пламя, похожее на большой искрящийся цветок, трещало и вздымалось, создавая причудливые силуэты.

— Нужно обработать раны, — устало проговорила Соня, достав из опустевших рюкзаков заживляющую мазь.

Макс откинул назад голову, обнажив свою израненную шею. Взглянув, на окольцованную розово-синими полосами с запекшейся кровью, шею друга, она невольно ахнула.

— Так все плохо?

— Не хуже, чем мои руки.

— Спасибо, что спасли меня, — осипшим голосом сказал Макс, глядя на Нарца, который в задумчивости сидел у костра. — Попался как какой — то несмышленыш в ловушку.

— Я тоже чуть не погибла, и, если бы не Нарц… — она посмотрела в сторону своего спасителя.

Его всегда идеально уложенные волосы, сейчас напоминали разворошенное гнездо, исцарапанное лицо покрывала грязь, смешанная с кровью. Такого Нарца Соня даже не могла себе представить и скорее всего он тоже. Тщательно обработав раны на шее Макса, она подошла к Нарцу. От каждого ее прикосновения он вздрагивал, прищуриваясь и сжимая зубы.

— Потерпи немного. Будет очень обидно, если испортится такое красивое лицо, — проговорила она и тут же осеклась.

Измученная физиономия Нарца, только что выражавшая вселенское страдание тотчас озарилась. Как хорошо, что в пещере полумрак и не видно ее побагровевших щек.

— А теперь моя очередь, — сказал Нарц, взяв из рук Сони наполовину использованный тюбик аккуратно провел по ранам.

Растянувшись на пледе Макс демонстративно отвернулся, усиленно изображая из себя глубоко спящего. Хотя, возможно, он действительно резко заснул, всякое бывает. После того, как все раны были обработаны, Соня расстелила свой плед и свернувшись клубком, накрылась мягкой тканью. В ее глазах отражались всполохи зеленого пламени, продолжавшего исполнять свой странный первобытный танец. Она смотрела на него не отрываясь, пока отяжелевшие веки не сомкнулись.

Казалось, прошло всего несколько минут, после того как Соня снова открыла глаза. Чернильное небо немного посветлело, превратившись в растекшийся холст с темно- фиолетовыми мазками.

Макс и Нарц стояли около орлианов, скармливая им мясную тыкву.

— Я перед тобой в долгу, — послышался голос Макса.

— Мы квиты, ты спас меня, а я тебя.

— Спасибо, что спас Соню.

— Она моя подруга, как и твоя, — отметил Нарц.

Соня прикрыла глаза, делая вид, что спит. Она лежала тихо, не шевелясь, чтобы не привлечь к себе внимания.

— Вы с ней слишком разные, — бросил Макс.

— Не сильнее, чем вы с ней, — парировал Нарц, — она с благородной семьи Лиловых воинов, не то, что ты…

— Теперь понятна твоя внезапная симпатия.

— Ты что хочешь этим сказать?

— Если бы она не была из семьи Лиловых, стал бы ты с ней общаться? — Макс закончил кормить Крепыша и принялся ворошить золу в костре.

Крупные куски древесины почти полностью сгорели, превратившись в мерцающие угольки. Соня притворно зевнула и разлепила глаза.

— Сколько сейчас времени? — спросила она.

— Уже одиннадцать потоков. Я решил тебя не будить, ты так сладко храпела, — Макс улыбнулся.

— Храпела?

— Шучу. Как твои руки?

Не успела она ответить, как он тут же добавил:

— Главное, лицо Нарца в порядке, верно?

Значит, все он слышал, ну и пусть.

Соня посмотрела на свои руки: все порезы словно стерло ластиком. С кожей ребят произошло тоже самое, она полностью восстановилась всего за одну ночь.

— Как спалось? — поинтересовался Нарц. Присев рядом, он протянул ей печенье из оставшихся съестных запасов.

— На удивление хорошо и даже без кошмаров, — она приняла печенье, откусив кусочек.

— Кошмары нас ожидают впереди, — мрачно проговорил Макс.

— Я смотрю, ты полон боевого настроя, — отметила Соня, бросив на него скептический взгляд.

Макс развернул карту Алькара, просчитывая окончательный путь до точки назначения.

— Нам осталось не так уж и много, большую часть пути мы уже преодолели, — сказал он, проведя пальцем по их траектории полета. — Скоро начнется Сумеречная роща, а уже за ней и замок Морении.

Соня смотрела в развернутую карту и думала о том, что сегодня, скорее всего, увидит отца. Но возможно… эти мысли вились вокруг нее как рой жалящих ос, возможно, сегодня будет последний день ее жизни. Мрачные мысли нарушил неожиданно возникший шум. Снаружи пещеры что-то пронзительно засвистело. Нечто похожее на смерч, остановилось в проеме грота, словно раздумывая что ему делать дальше. Все замерли, боясь шелохнуться. Казалось, смерч сейчас залетит внутрь и разнесет все в дребезги, но к счастью, покружив перед входом, он полетел дальше.

— Что это было? — шепотом спросила Соня.

— Вьюны, — отозвался Нарц, — те самые, в которые мы вчера угодили, они здесь повсюду.

— Приспешники Морении, — добавил Макс, сложив карту и спрятав ее в нагрудный карман своего плаща.

Соня обвела друзей взглядом.

— Они что могут видеть?

— Скорее всего, чувствовать, — ответил Макс, — но лучше себя обезопасить. Давайте уже использовать пыль невидимости.

Нарц быстро полез в рюкзак.

— Я взял побольше, чтобы хватило на несколько раз, — сказал он, открывая банку с пылью невидимости, — ну, кто первый?

— Давай я, — откликнулась Соня.

Нарц ловким движением фокусника осыпал подругу мерцающей пылью, тут же сделавшей ее невидимой. Следующим был Макс, у которого упорно не хотела исчезать правая нога, но все же, спустя несколько минут, она нехотя растворилась в воздухе. Следом за ногой Макса и Нарц благополучно исчез из поля зрения.

Осталось дело за орлианами, совершенно не изъявлявшими желание терять свой облик. Пришлось применить настойчивость и хитрость, чтобы осыпать пылью невидимости нахохлившихся птиц, враждебно растопыривших крылья. Когда два могучих орлиана, к собственному же их удивлению полностью сделались прозрачными, друзья приготовились к полету. Залезть на невидимого Крепыша оказалось задачей не из легких, благо на помощь подоспел Макс, подтолкнув свою нерасторопную подругу на широкую спину орлиана. Соня снова почувствовала восторг и волнение перед предстоящим полетом.

— Мы с Вихрем на старте, — раздался голос Нарца.

— Тогда вперед, — скомандовал Макс и потянул за поводья.

Крепыш, резко взмахнув прозрачными крыльями взмыл в небо. У Сони в очередной раз перехватило дыхание. Они летели над вздутыми холмами, плавно переходящими в темные равнины, наполненные хищными растениями, перекатывающимися сорняками с острыми шипами, и местными обитателями, желающими сделать из нечаянно забредших путников сытное пиршество.

В этот раз полету ничто не мешало, даже попутный ветер подталкивал в спины. Сумеречная роща не видела их. Было странно и не привычно лететь на невидимой птице, с невидимым другом, к тому же в невидимом теле. Соня ощущала себя частичкой неба, бесплотной сущностью и только резкие крены развеселившегося орлиана, (видимо, на него так подействовала невидимость) возвращала ее в действительность. Пролетев череду мутных водоемов и выжженную огнем равнину, путники приблизились к высокому дворцу из темного камня. Логово Морении, ее верное пристанище, выглядело зловеще, как огромное чудовище, выжидающее свою жертву. Мрачное здание с острыми пиками, вспарывающими небо, окружало несколько рядов рвов, наполненных водой. В них плескались уродливые существа, напоминающие гибрид змеи и рыбы.

— Это гимены, — прошептал Макс, когда они приземлились на небольшой участок суши между стеной замка и водными каналами.

Услышав шелест крыльев птиц, гимены заметно оживились, высунув приплюснутые головы из воды. Их маленькие вращающиеся зрачки рьяно выискивали источник шума, пять пар растопыренных лап, нервно подергивались на извивающихся продолговатых телах. Несколько гимен выбрались на сушу и словно слепые кроты стали оглядываться по сторонам, яростно щёлкая крючковатыми зубами. Не найдя виновника шума, чешуйчатые стражи снова нырнули в воду.

Как можно тише спустившись с орлианов, ребята на цыпочках подвели их к стене замка, подальше от рва с гименами. Дав указания своим питомцам оставаться на месте, они направились ко входу в замок. Громоздкие ворота, открытые настежь, охранялись двумя огромными псами. Их шесть отливала металлическим блеском, а за спиной покоились сложенные, массивные крылья. С приоткрытых пастей, сверкающих острыми клыками, тонкой струей стекали тягучие белые слюни. Пройти мимо таких зверюг не представлялось возможным, и друзья застыли перед воротами, как три изваяния.

Один из псов повернул голову в их сторону и старательно заработал носом, обнюхивая воздух. Сердце Сони так сильно стучало в груди, что казалось, его звук можно было услышать на другом конце замка. Когда пес поднялся со своего места и шагнул прямо к остолбеневшей троице, ее тело и вовсе предательски пошло дрожью.

Неожиданно раздавшийся глухой удар камня о тротуарную плитку, заставил собаку поменять свое направление. Соня поняла, что кто-то из мальчишек придумал этот отвлекающий манёвр. Она почувствовала, как чья — то рука сжала ее ладонь и потянула к воротам. Второй пес продолжал восседать на своем посту, настороженно шевелив ушами. Пока удача благоволила ребятам, и им удалось незамеченными прошмыгнуть во внутренний двор замка Морении.

Тяжело дыша и натыкаясь, друг на друга, они засеменили по просторной площади, скудно освещённой громоздкими факелами. Их пламя тускло отражалось на глянцевых камнях, выложенных в незамысловатые узоры. Темный силуэт замка, угрожающе навис над ребятами, его черные прорези — окна презрительно взирали на чужаков, словно говоря, что они пожалеют о своей самонадеянности.

С одной стороны площади простирались металлические вольеры, в которых мелькали силуэты гигантских собак. Их лай, напоминающий рык дикого зверя, переходил в пронзительный вой, в котором было столько жестокости, тревоги и в тоже время безнадежности. Хотелось закрыть уши, но Макс крепко держал Соню за руку, а она в свою очередь Нарца. Один из минусов невидимости: большая вероятность потеряться, поэтому друзья, старались держаться вместе, не отпуская друг друга.

Лёгкий порыв ветра ударил в нос гнилостным тошнотворным смрадом. За собачьими вольерами возвышалось несколько контейнеров, доверху наполненных убитыми животными. Тела серебристых лягушек бледно мерцали на фоне других искореженных тел, в которых проглядывались животные похожие на оленей с обломанными рогами, зайцев, лестных кошек, самых разнообразных птиц и даже одной русалки. Словно груда ненужного мусора, они ждали своей участи в виде корма для железнокрылых псов. От увиденного Соню замутило, сердце сжала едкая горечь, и стало трудно дышать. Ноги отказывались идти, глаза наполнились слезами.

— Нам нельзя останавливаться, — прошептал ей голос Макса.

Он прав, нельзя останавливаться, пути к отступлению нет.

Приблизившись вплотную к главному входу замка, друзья поднялись по каменным ступеням, и остановились перед массивной входной дверью. Позолоченные ручки, в виде скрученной кольцами змеи шевелились, издавая шипящие звуки. Соня с омерзением отпрянула назад.

— Что будем делать? — послышался шёпот Нарца и змеиные кольца задвигались ещё быстрее.

Вдруг одна створка входной двери медленно отворилась, и показались три высокие фигуры морганов в чёрных плащах. Откинутые капюшоны позволили увидеть их лица: мертвенно — белые, с неестественно вытянутой формой, как жуткие карнавальные маски. Их глаза, без радужки и белков напоминали чёрных, блестящих жуков. Морганы передвигались тихо, почти бесшумно, казалось, они не идут, а плывут по воздуху, не касаясь земли.

Дождавшись, пока прислужники Морении скроются в глубине внутреннего двора, Соня, преодолев брезгливость и страх, двумя руками схватилась за шипящую ручку — змею и с силой потянула на себя. Дверь поддалась. Друзья вошли в широкий холл, заставленный чучелами зверей и птиц. Словно заведённые игрушки они совершали повторяющиеся движения, смотря вперед мертвыми стеклянными глазами. Сразу за холлом простирался огромный зал, стены которого инкрустированные черными драгоценными камнями отливали мерцающим блеском. В его центре, на круглом постаменте возвышался трон с высокой спинкой украшенной пиктограммой в виде змеи, заключенной в спираль. Пляшущее пламя факелов, расставленных по периметру, затрепетало еще сильнее, когда Соня Макс и Нарц вошли в тронный зал. Их не было видно, но замок чувствовал незваных гостей, пусть даже и невидимых.

Пройдя тронный зал, они уперлись в три двери, за которыми могло быть все что угодно. Им нужно было двигаться дальше, но какую дверь выбрать? Карта замка Морении, которая лежал у Макса в нагрудном кармане, вместе с картой Алькара, конечно же стала невидимой. О чем они только думали, осыпая карту пылью невидимости? С другой стороны, одиноко плывущая бумажка по воздуху вряд ли осталась бы незамеченной.

Куда все же им идти?

Соню непреодолимо тянула средняя дверь. Доверившись интуиции, она решительно потянула ручку двери на себя. Полотно двери бесшумно отворилось, и друзья оказались в длинном коридоре, увешанном богатым арсеналом оружия и гравюрами с изображением пыток, казней и свежевания. Коридор казался бесконечным, он поворачивал то вправо, то влево, то шёл под наклоном, и в конце концов закончился тупиком с двумя дверьми.

— Как же не хватает карты, — раздосадовано вздохнул Нарц, — мы так в жизни не найдем подземелье. Пока он сокрушался, Соня уже поворачивала ручку правой двери, к которой ее так и влекло.

Что за обостренная интуиция у неё сегодня? Складывалось такое ощущение, что ее кто-то ведёт, а может быть, это замок заманивает в ловушку?

Комната, в которую они вошли, сияла помпезностью. Первое, что бросилось в глаза, это огромная позолоченная кровать с балдахином, воздушная ткань которого мягкими волнами ниспадала на ковёр, сотканный из шкурок серебристых лягушек. Соне показалось, что в комнате кто-то есть, уловив периферийным зрением движение. Она не ошиблась, одна из стен спальни представляла собой мозаичное панно, от которого мурашки бежали по коже. Панно вибрировало, дышало, двигалось, создавая причудливые силуэты. Буквально на секунду Соне померещился отец, а вот сейчас промелькнул дедушка, затем мама и Лара. Крохотные частицы панно беспрерывно двигались, создавая новые образы. Оно манило, завораживало, сводило с ума.

— Альберт! — послышался взбудораженный голос Макса.

По его шаркающим шагам было понятно, что он подходит к магическому панно.

— Стой! — испуганно закричала Соня, — не походи!

— Там мой брат, я видел его, — дыхание Макса стало сбивчивым, и он снова сделал попытку приблизится к панно.

Соня резко схватила его за руку и потянула на себя.

— Отпусти!

— Я тоже видела родных, но это обман, Макс! Уловка, колдовские чары, понимаешь? — она продолжала держать его за руку, буквально повиснув на ней.

Он чуть сник и уже никуда не рвался, но и не сдвигался с места, вглядываясь в манящие видения.

— Нужно быстрее уходить, — умоляюще прошептала Соня, — пожалуйста, Макс.

К счастью, он послушал ее. Закрыв за собой первую дверь, ребята нырнули во вторую.

По красным бархатным стенам плясали блики от длинных свечей, паривших в воздухе. Посреди комнаты стояла круглая ванна, доверху наполненная багряной жидкостью. В ванной кто — то находился. Неужели Повелительница теней? Приглядевшись, Соня выдохнула. Это была красивая, светловолосая дама, с точеными чертами лица. Сомкнув глаза и приоткрыв рот от удовольствия, она выглядела безмятежной. Вряд ли это Повелительница теней. Злобная ведьма, желающая подчинить себе весь Алькар, просто не могла иметь такую внешность. Она представлялась Соне уродливой старухой, подобно той, что явилась к ней во сне, а не миловидной дамой с озорными локонами цвета спелого льна.

Женщина склонила голову на бок и прядь волос, выскользнув из собранной высокой прически, медленно погрузилась в багровую жижу. Она смахнула локон с лица и открыла глаза. Соня беззвучно ахнула. Черные глаза женщины, такие же у морганов, представляли собой сплошной мрак. Темно — красная жидкость в ванной колыхнулась, и Соня почувствовала тяжёлый, железистый запах крови. Ей сразу же вспомнились слова Ливса Салимана, о том, что Повелительница теней любит принимать ванны с кровью серебристых лягушек.

Морения (а в этом уже не было сомнений) подняла руку и щелкнула пальцами. Из дальнего угла комнаты показалось яйцо, размером с бейсбольный мяч и медленно полетело по воздуху к вытянутой руке Повелительницы теней. Ее чёрные глаза с вожделением воззрились на поблескивающее золотом яйцо, и на лице проступила зловещая улыбка. Ведьма любовно провела пальцами по блестящей скорлупе, оставив на ней кровавый след.

У Сони, как назло, запершило горло, словно там кто — то завёлся и так не вовремя щекотал его изнутри. От попыток сдержать подступающий кашель, у неё непроизвольно потекли слёзы, а дыхание стало напоминать хрип.

Только не сейчас, что за закон подлости!

Вдруг Морения резко повернулась в сторону ребят, чёрные пятна глаз глядели на троицу, словно она могла их видеть. Повелительница теней смотрела в упор, не мигая, как змея, готовая напасть на свою жертву. Соня закрыла рот руками, стараясь даже не дышать. Одно неверное движение, один малюсенький хрип и им всем конец. Покосившись ещё некоторое время на то место, где замерли окаменевшие, как истуканы ребята, ведьма выдохнула, закрыла глаза, и с головой погрузилась в кровавую жижу. Лишь несколько льняных локонов остались плавать на поверхности, напоминая о своей хозяйке.

Отливающее золотом яйцо продолжало парить в воздухе, покачиваясь из стороны в сторону. Это оно самое, яйцо Венценосного орлиана. Именно благодаря ему Александр еще жив, дожидаясь своей участи в церемонии венчания.

Кто-то из мальчиков потянул Соню за руку. Когда она уже подошла к двери, то почувствовала, как до нее что-то дотронулось. Резко обернувшись, Соня от неожиданности отпрянула в сторону. Перед ее лицом находилось яйцо Венценосного орлиана.

— Кыш, отсюда, — прошипела Соня, отталкивая рукой яйцо, но оно тянулось к ней как магнит.

Как только она коснулась гладкой блестящей поверхности, вокруг все изменилось. Пламя свечей неистово задрожало, по бархатным стенам пробежали тени, гладкая поверхность кровавой жижи колыхнулась. Друзья выскочили из комнаты за мгновение до того, когда лицо Морении вынырнуло из кровавой гущи и черные глаза, увидев пропажу, сверкнули яростью. Ребята мчались галопом в обратном направлении, одна дверь, вторая, третья… Впереди отчетливо слышались шаги и гомон взбудораженных голосов. Значит, туда дорога закрыта. Пришлось свернуть в узкий неприметный проем, за которым тянулись заковыристые тоннели замка. Они бежали, скользя и падая на поворотах, спотыкаясь и перепрыгивая через ступеньки. Замок запутывал их, уводя все глубже в свои недра.

Им не выбраться из него. Они навсегда останутся в логове Повелительницы теней, а их тела скормят железнокрылым псам.

Ко всему прочему чары пыли невидимости стали терять свои свойства. Правая нога Макса, снова обрела свой прежний вид, а у Нарца стала видимой вся верхняя часть тела. Звуки погони постепенно стихли, и друзья решили перевести дух. Опершись о холодную стену, Соня открыла рот, ее дико бьющееся сердце, казалось, сейчас выпрыгнет наружу. Рядом парило яйцо Венценосного орлиана.

— Оно выбрало тебя, — запыхавшимся голосом прохрипел Макс, уставившись на сверкающее яйцо.

— Теперь у нас ещё на одну проблему больше, — виновато отозвалась Соня.

— Главная проблема сейчас, это то, что нас стало видно, — отметил Нарц, потянувшись за серебристой баночкой с пылью невидимости.

— Тщщ, — Соня прижала большой палец к губам. Тихие, острожные шаги раздавались совсем рядом. — Морганы, — прошептала она, заметив скользнувшие по стенам тени.

Две высокие фигуры, словно выросли из — под земли. Первый морган стремительно накинулся на Нарца, стоявшего ближе всех к выходу, и тут же сбил его с ног. Макс среагировал мгновенно. Резко взмахнув палицей, он оглушил приспешника Морении, но пропустил удар в живот от второго моргана с повязкой на глазу. Издав протяжный стон Макс, согнулся подполам, но все же сумел удержаться на ногах. Еще удар и он с треском влетел в каменную стену и безжизненно рухнул на пол.

— Макс! Нарц! — вскрикнула Соня, кинувшись на помощь друзьям, но одноглазый преградил ей путь.

Морган сделал шаг в ее сторону и его рот, похожий на уродливую щель исказился злобным оскалом. Соня шагнула назад. Периферическим зрением она видела, как Нарц, сцепившись с противником, пришедшим в чувства, катался по полу, издавая хрипящие звуки.

Нужно действовать незамедлительно иначе будет поздно.

Она плавно опустила руку на ремень, нащупывая рукоять ножа, но достать его не успела. Сделав резкий выпад, морган крепко схватил Соню за горло широкими ладонями, словно созданными для удушья. Что есть силы, она попыталась разжать хватку противника, но его пальцы словно металлические змеи продолжали сжимать ее шею. На секунду, Соне показалось, что все вокруг остановилось, замерло. Замок стал уменьшаться в размерах, сдавливая ее. В глазах все потемнело, тело обмякло, а яйцо Венценосного орлиана перекочевало в руки приспешника Морении. Вдруг вражеская хватка ослабла и послышался взволнованный голос Макса, доносившийся словно из длинного туннеля.

— Соня! Ты цела?

Одним рывком он поставил ее на ноги, около которых распластался обездвиженный морган, мгновеньем ранее пытавшийся убить ее. Окинув подругу беглым взглядом и убедившись, что она в безопасности Макс бросился на помощь Нарцу. Силы у противников были явно не равны. Морган, крупнее Нарца в несколько раз, всей своей массой навалился на парня, зажав его словно в тисках. Прежде чем дубинка Макса обрушилась на голову врага, в его руках блеснул острый клинок.

— Нет! — Соня бросилась к своему другу, но кинжал моргана уже пронзил его предплечье.

Скорчившись от боли, Нарц истошно завопил, схватившись за рану. Его ладонь тотчас окрасилась в алый цвет.

— О боже, ты ранен…

— Нам нужно выбираться отсюда, иначе нас всех перебьют! — Макс помог Нарцу подняться на ноги. — Сможешь идти? — спросил он, придерживая его.

В ответ послышалось вымученное «Угу».

Они снова помчались по запутанной сетке коридоров. Яйцо Венценосного орлиана, словно приклеенное полетело за Соней. Тоннели замка то сужались, то расширялись, то шли под резким наклоном и казалось им не будет конца. Логово Повелительницы теней поглощало непрошенных гостей. Оно давило, загоняло в тупик, шумело отдаленным гомоном, неминуемо приближающихся морганов.

Они в западне, сегодня облава на трех зверьков кончиться удачей.

— Посмотрите сюда! — Соня показала на неприметную расщелину, едва различимую в темных стенах замка.

Это был шанс, маленький, но все же шанс. Выдернув горящий факел из сдерживающей его скобы, ребята нырнули в проем. Первой шагнула Соня, а следом за ней двинулся Макс, придерживающий раненого Нарца. В темноте, выхваченные пятном света, проглядывались узкие коридорчики, и очертания лестничных проемов. Каменные ступени круто вели вниз, резко похолодало, запахло плесенью и сыростью. Тишина, господствующая здесь не радовала, а напротив, угнетала, она была жуткой, отдающей нежитью и болью.

Звуки преследующих их морганов исчезли, уступив место монотонной капели, стонам раненого Нарца и чавкающим звукам, исходящим от стен. Соня протянула руку с горящим факелом к одной из них и тут же отпрянула назад. По стенам медленно ползли чёрные слизняки, оставляя за собой влажный след. Они были повсюду: на стенах, полу, потолке.

Брезгливо поморщившись, Соня быстро накинула капюшон на голову себе и друзьям. Нарц продолжал стонать, держась за рану. Белый как льняная скатерть, он еле держался на ногах, казалось, ещё немного и он потеряет сознание

— Нужно срочно перевязать рану, — сказал Макс, тяжело дыша. Он продолжать крепко держать Нарца под руку.

— Все осталось в сумках, с орлианами, — чуть не плача отозвалась Соня.

Макс выудил кинжал из ножен и обрезал подол своего плаща. Аккуратно стянув с Нарца окровавленный плащ, он смазал рану заживляющей мазью (благо они взяли ее с собой) и наложил самодельный жгут. Все его действия сопровождались приглушённым стоном Нарца, еле сдерживающимся, чтобы не закричать. Его предплечье превратилось в кровавое месиво, и Соня невольно отвела глаза, не в силах сдержать слезы. Это все из-за нее, только она виновата в его страданиях.

— Простите, это я во всем виновата. — Всхлипнула она, закрыв лицо руками.

Недолгую тишину нарушил гул приближающихся морганов, становившийся с каждой секундой все отчётливее. Смахнув слёзы, Соня помогла Максу поднять на ноги раненного Нарца, и они все вместе двинулись вглубь подземелья. Но путь к бегству оказался отрезан. Это тупик. Их окружали только влажные стены, облепленные слизняками, да груда камней, сваленных в углу.

Им отсюда никогда не выбраться.

15

Прижавшись друг к другу, они достали оружие, готовясь к последнему бою. Даже еле стоявший на ногах Нарц, вытащил из ножен короткий меч.

— Идите сюда, — вдруг послышался тоненький голосок из угла комнаты с грудой камней.

Соня просунула в расщелину факел и заглянув внутрь. На нее смотрела тощая женщина, ростом с семилетнего ребенка, на ее грязном, истощенном лице отчетливо выделялись огромные, блестящие глаза.

— Забирайтесь скорее! Отсюда есть выход, — сказала женщина уже чуть громче.

Осторожно подхватив Нарца под руки, друзья пролезли в зияющую дыру в стене и оказались в тесной камере, ограждённой крепкой решёткой, диаметром не менее дюйма. Узница испуганно отползала в сторону и забилась в угол, не сводя огромных глаз со спасённых ею людей. Женщина выглядела изможденной с затравленным взглядом, при малейшем движении на ее босых ногах позвякивали металлические кандалы, спаянные с тяжелой цепью, уходящей под земляной пол. Соня открыла было рот, чтобы поблагодарить спасительницу, как тут же осеклась. Шаги преследователей звучали совсем близко.

Макс быстро впечатал факельный остов в пол, отчего тот пошёл едким дымом. Едва он успел потушить огонь, как послышались отчетливые шаги морганов, нахлынувшие шумной волной. Их мертвенно — бледные лица стали заглядывать в самые укромные уголки подземелья, чёрные глазницы обшаривали каждый миллиметр стен.

— Они где-то рядом, — послышался шипящий голос одного из прислужников Морении. Морган с шумом втянул носом воздух, пытаясь найти след как собака-ищейка.

Затаив дыхание и держа нож на изготовке, Соня прижалась к стене, с другой стороны которой, стоял этот самый морган, жаждущий ее крови. Справа от неё находился Макс, застывший как каменное изваяние, слева Нарц. Опершись о подругу, он практически лежал на полу, еле сдерживаясь от боли. Соня подняла глаза и встретилась взглядом с норницей, сидевшей напротив нее.

Кто эта женщина? И почему решила помочь им?

Она отвела взгляд от узницы, которая тут же опустила голову, и огляделась. Ее внимание привлекла соседняя камера, смежная с той, в которой они находились. На грязном матрасе спиной к ней, лежал человек. Внутри у Сони что-то екнуло. Она смотрела на этого человека не в силах отвести глаз, и мысленно просила повернуться. Неужели это ее отец? Неужели счастье улыбнулось ей? Соня снова мысленно попросила его повернуться.

Ну, пожалуйста, пожалуйста…

Минуты ожидания казались долгими часами, тягостными, мучительными. Когда мужчина поднялся на ноги и подошёл к смежной, решетчатой стене, Сонино сердце вспыхнуло. Это был ее отец! Ее папа так близко! Не в силах сопротивляться эмоциям, она кинулась вперёд, схватившись руками за решётку, и протяжно всхлипнула.

— Кто здесь? — прошипел морган. В расщелине показался темный силуэт.

Черные глаза-жуки жадно ощупывали камеру, пытаясь хоть что-то разглядеть в кромешной темноте. Если он сейчас осветит камеру факелом или шагнёт внутрь, им конец. Напряженную тишину нарушил звук гремящих цепей, и крохотная женщина засеменила прямиком к моргану.

— Это я, Нора, — сказала она.

— А это ты, — пренебрежительно цокнул прислужник Морении, — я и забыл про вас нахлебников.

— Где моя сестра? Что вы с ней сделали? — требовательно спросила она.

— Молчать! — рявкнул морган, — ещё звук и отправишься на корм железнокрылым псам! Уходим, — он обратился к своим соплеменникам, — это всего лишь норница.

Высокие фигуры, шелестя плащами, потянулись к выходу. Когда шум, исходящий от них, окончательно стих, подземелье снова погрузилось в безмолвие.

— Папа! Папа! — воскликнула Соня, прильнув к решётке. — Это же я! — Но мужчина смотрел сквозь неё.

— Он тебя не слышит и не видит, — сказала норница.

— Почему? — Сонин голос дрожал, как и она сама.

— Его камера окутана чарами, которые не пробить. Сама Морения постаралась…

Этого не может быть!

Соня обреченно смотрела на отца, такого близкого и в тоже время такого далекого. Его серые глаза казалось, сейчас увидят ее, обязательно увидят, стоит только громче позвать его и все чары рухнут…

— Папа! — истошно закричала она, захлёбываясь слезами, — услышь меня, пожалуйста…

— Тише, прошу тебя, — взмолился Макс, чуть встряхнув ее за плечи. — Тебя сейчас услышат морганы, — но Соня, как безумная продолжала звать отца, содрогаясь всем телом.

С каждой секундой ее голос становился все тише, она билась в исступлённой, но абсолютно беззвучной истерике, сидя на холодном земляном полу. Послышался металлический лязг цепей, и к Соне подошла норница.

— Ну, ну, не убивайся так, — ласково проговорила она, вытерев слёзы с Сониного лица. Ее руки были холодными, костлявыми, ладони маленькие как у ребёнка.

Соню утешала узница, заточенная в кандалы.

— Это твой отец, я тебя понимаю. Но поверь, сейчас ты ему ничем не сможешь помочь.

— Я так надеялась, что спасу его…

Женщина обняла ее за плечи и добавила:

— Вам нужно бежать пока морганы не вернулись.

— Отсюда есть выход? — с надеждой в голосе спросил Макс.

— Мне удалось сделать небольшой подкоп, — норница подняла груду грязного тряпья, сваленного в углу камеры, под которой зияла дыра.

— Куда ведёт этот подкоп?

— Он примыкает к тоннелю, ведущему наверх. Куда точно он выведет, я не знаю, — узница пожала костлявыми плечами, — я рыла его насколько мне позволила цепь. Вы должны торопиться.

— Для начала мы вас освободим, — решительно сказал Макс, дернув металлическую цепь, уходившую в пол.

— Вряд ли у вас получится, — вздохнула норница, протянув ногу, облаченную в металлический браслет.

Оковы немного сдвинулись, оголив растертую до крови лодыжку. Соня тут же полезла в карман за тюбиком с заживляющей мазью, пытаясь хоть как-то облегчить боль несчастной узницы.

Макс постарался разжать оковы, но все его попытки потерпели неудачу. Металлическое кольцо не разогнулось не на миллиметр.

— Черт! — прорычал он, весь покрывшись испариной.

Тогда он достал кинжал и размашисто ударил по цепи. На металлических звеньях даже не появилось малейшей зазубрины.

— Я же говорила, это невозможно, — обреченно вздохнула норница, — спасайтесь, ну же…

— Мы не можем вас бросить, — Соня замотала головой. Слёзы снова наполнили ее глаза.

— Спасайтесь, прошу! — огромные глаза норницы смотрели умоляюще, — они сейчас вернутся.

Женщина была права, морганы возвращались. Их топот и разгневанные голоса уже доносились до ушей. Макс бережно обнял женщину, и прошептав тихое «спасибо» нырнул в круглое отверстие, помогая спуститься раненому. Нарц заметно слабел, его ноги еле передвигались, повязка на ране полностью пропиталась кровью. Звуки приближающихся морганов усиливались, а Соня продолжала стоять рядом с узницей, спасшей им жизнь, но которой они ничем не смогли помочь. Толпа морганов гурьбой ввалилась в камеру. Одноглазый схватил узницу и принялся яростно трясти ее. В последний момент Соня успела нырнуть в вырытое отверстие, оставив за собой вопли преследователей, лязг цепей и глухие удары о пол.

Внутри тоннеля было тесно и катастрофически не хватало воздуха, к тому же на голову сыпались мелкие камни. Метров через двести, вертикальный спуск плавно перешел в горизонтальный, и ползти стало сложнее. По спине и лицу бежал пот, заливая глаза, воздух все тяжелее входил в легкие. Впереди копошились мальчишки, Нарц был практически без сознания, и Максу пришлось тащить его волоком. Он тянул за собой своего вечного визави, насколько ему хватало сил, а они были на исходе.

— Не сдавайся, Нарц, осталось совсем чуть-чуть, — взмолилась Соня, подталкивая его сзади.

На самом деле она не знала, сколько им еще предстояло ползти, возможно, им суждено задохнуться в этом тоннеле, оккупированном морганами. Она не знала, что их ждет наверху, но все же, старалась не поддаваться панике, уже готовой охватить ее с головой.

Вскоре подкоп упёрся в широкий тоннель с каменными выступами. Круто изогнувшись, он поднимался вверх. Впереди забрезжил тусклый свет, а значит, появился шанс на спасение. Внутри Сони вспыхнул слабый огонёк надежды, разгорающийся с каждым сантиметром, приближающим ее к выходу. Уставшие и измученные, ребята с новыми силами стали карабкаться вверх, даже Нарц немного оживился, завидев путь к спасению. Тусклый свет становился все ярче, очерчивая стены тоннеля, сложённые из тёмного камня с зазубринами. Вскоре свежий воздух разбавил тяжелую духоту, блаженно наполняя легкие и над головой, бледным диском показался проем с металлической решеткой.

Тяжело дыша, друзья остановились перед люком, пытаясь хоть немного прийти в себя. Но расслабляться нельзя, морганы могли появиться в любой момент. Разделив между собой оставшуюся воду, Соня, Макс и Нарц осыпали друг друга (и яйцо Венценосного орлиана) пылью невидимости, оставив лишь пару щепоток для своих питомцев. Как только их тела стали прозрачными, Макс дернул за решетку, но она даже не сдвинулась с места. Неужели и здесь не обошлось без чар Повелительницы теней? От таких мыслей стало не по себе.

— Давай я помогу, — прозвучал безжизненный голос Нарца.

— Лучше я, — спохватилась Соня.

— На счёт три, — сказал Макс.

Соня кивнула (очень разумно в данной ситуации).

— Раз, два, три!

Пыхтя и заливаясь потом, она надавила на металлическую решетку. Выход приоткрылся на дюйм.

— Ещё раз! — тяжело дыша, прохрипел Макс, — Раз, два, три!

Что ест силы, они налегли на металлические прутья. Получилось! Противно скрипя, решетка вылетела из насиженного места, как старая пробка из бутылки.

Задний двор замка встретил удушающим смрадом и разрывающимся лаем псов. Ослабший Нарц с трудом передвигал ноги, и Максу с Соней пришлось тащить его на себе. Они старались как можно тише и незаметнее пробраться через площадь к воротам. К счастью, по пути им встретилось всего несколько морганов, видимо большая их часть находилась в замке, разыскивая беглецов. Странно, но около ворот тоже никого не оказалось.

Куда же подевались железнокрылые псы, охранявшие вход? Проскочив ворота, друзья свернули в ту сторону, где оставили Крепыша и Вихря. Чем ближе они приближались к птицам, тем отчётливее раздавались визг, рычание и взмахи хлопающих крыльев. Орлианы, снова ставшие видимыми и два железнокрылых пса, сцепились друг с другом в яростном бою.

Оставив Нарца на Соню, Макс бросился помогать орлианам. Разъярённые собаки пытались прокусить птицам шеи, а те в свою очередь били их клювами и царапали когтями. Не известно сколько бы длился этот бой, но невидимая дубинка Макса остановила его.

Жалобно заскулив, железнокрылые псы попятились к воротам. Их шесть, больше напоминавшая металлические стружки была местами испещрена кровавыми бороздами. Орлианы тоже пострадали: оперение в области шеи заметно поредело, на голой коже багрились царапины.

— Я полечу с Нарцем, а ты садись на Крепыша, — сказал Макс Соне, осыпав птиц оставшейся пылью невидимости.

Едва он помог взобраться Нарцу на частично исчезнувшего Вихря, как из ворот замка шумной волной вытекла орда вооружённых морганов. Соня и Макс в спешке запрыгнули на прозрачных орлианов, и взмыли в небо. Их было не видно, а значит, есть шанс на спасение. Как управлять Крепышом Соня не имела ни малейшего представления. Поэтому она просто крепко схватилась за поводья, стараясь не упасть. Пролетая над водным рвом, она услышала жалобные стон и крики о помощи. В воде, окрашивающейся в алый цвет, гимены яростно терзали двух отаров. Соня не могла их бросить. Резко потянув за поводья, она направила орлиана вниз.

— Спаси их, Крепыш! — попросила она.

Орлиан все понял, камнем кинувшись к воде. Отары, отчаянно боровшиеся за свою жизнь, были на последнем дыхании. Схватив мощными лапами два окровавленных тела, Крепыш стремительно взмыл в небо.

Морганы заметно оживились. Торопливо седлая железнокрылых псов, они готовились к погоне. Раскатистый лай усилился, и приспешники Морении, вооруженные арбалетами, взмыли в воздух. Стрелы, направленные в спины ребят, с шипением вырвались на свободу. Одна из них, пролетела так близко, что Соня почувствовала ее свист и вибрацию. Крепыш резко ушел в крутое пике, стараясь сбросить с хвоста преследователей, но это оказалось не так — то просто. Отары, весившие более четырехсот фунтов каждый, являлись прекрасной мишенью, даже на расстоянии нескольких сот метров.

Собачий лай и воинственные кличи морганов, казалось, заполонили собой все пространство. Все перемешалось в калейдоскопе звуков: шум ветра, взмахни крыльев, свист пролетающих стрел, стук собственного сердца. Впереди расстилалась Мертвая пустошь с ее болотами, колючими сорняками, острым частоколом деревьев и пещерами. Морганы были у себя дома, на своей территории, которая помогала им. Вдруг поднялся сильный ветер и в небе показались вьюны.

Соня понимала, что, не сбросив «балласт» им не уйти от погони. Спустившись как можно ближе к покатым холмам, так чтобы отары могли коснуться твёрдой поверхности, она попросила Крепыша их отпустить. Орлиан послушно разжал сильные, когтистые лапы и два окровавленных тела плюхнулись на каменный пласт холма. Почувствовав под собой твердую почву, они юрко поползли по склону, скрывшись в его расщелинах.

Стрелы морганов продолжали разрезать сизое небо, но теперь, потеряв мишень, они превратились в хаотичные выстрелы отчаянья. Морган с повязкой на глазу, тот самый который едва не убил Соню, гневно рыкнул и резко развернувшись, полетел в обратную сторону. Вся армия прислужников Повелительницы теней, зависшая в воздухе, на железнокрылых псах, последовала его примеру. Они улетали прочь, растворяясь в мутных облаках.

Соня знала, что это не конец, ее отец так и остался в замке Морении. Она не смогла спасти его.

— Уматываем с этого гиблого местечка, — послышался голос Макса.

Услышав заветное слово «домой», орлианы полетели с новой силой. Опустив голову на широкую шею Крепыша, Соня закрыла глаза, потеряв связь с реальностью. Весь полет проходил как в тревожном сне, где не понятно, где явь, а где сновидение. У Сони совсем не осталось сил, ее сердце, за последнее время так часто сжималось и разжималось, что сейчас ничего не чувствовало. Так и было, оно осталось, там с отцом, в сырой камере с чёрными слизняками.

Когда Соня открыла глаза, они уже пролетали над Елейным морем. Действие пыли невидимости давно прошло и сейчас она видела, как по подернутой рябью поверхности воды бегут огромные тени Крепыша и Вихря. Скоро они будут дома. Она провела ладонью по гладким, нежным словно шелк, перьям орлиана, чьи взмахни крыльев стали более натужными. Рядом летел Вихрь, тяжело взмахивая широкими крыльями. На нем полулежал его хозяин, которого сзади придерживал Макс. Нарц выглядел ужасающе: глаза закрыты, мертвенно-бледное лицо походило на маску. Он совершенно не двигался и со стороны напоминал тряпичную куклу. Соня мысленно попросила его не сдаваться, чувство вины медленно расползалось по ее телу, сжимая и без того покалеченное сердце.

На горизонте, сквозь грязно — лиловые облака рваными штрихами прорисовывались очертания Тиберлоу. Через несколько минут уже отчетливо виднелись изгибы улиц, разноцветные крыши домов, зелёные шапки деревьев и парящие кустарники. Как только орлианы пересекли городскую стену, сторожевые вышки, заверещали пронзительной сиреной. Наверное, их искали. Нарца точно потеряли родители. Интересно, что их ожидает за такое самоволие? Скорее всего наказание. Соня старалась не думать об этом. Сейчас главное, спасти жизнь Нарцу. Вопреки всем установленным правилам они направлялись в лечебницу семейства Горринг. Вихрь, летевший впереди, первый приземлился у подъездной дорожки вытянутого зеленоватого здания. Аккуратно спустив обездвиженного Нарца со спины орлиана, Макс, поволок его к дверям лечебницы, где тотчас появились люди в зеленых халатах. Через несколько минут приземлилась и Соня, тут же помчавшись к главному входу.

— Стоять на месте, — рявкнул чей-то голос за спиной.

Она медленно развернулась, уставившись на мужчину с зализанными назад черными волосами и острой бородкой. Его взгляд источал угрозу. Из главной двери лечебницы, показались двое стражников, скрутившие Макса. Он пытался сопротивляться, отчаянно брыкаясь и кидая угрозы.

— Ещё одно лишнее движение и мы применим оружие, — сказал мужчина, поглаживая длинную рукоять палицы обитую металлом. — За мной!

Соне и Максу пришлось подчиниться. Их повели по улицам, как каких-то преступников. Конвоиры, облачённые в чёрные костюмы с кожаными защитными вставками на руках и ногах и металлическую кирасу, то и дело подпихивали ребят, будто те пытались сбежать. Черноволосый уверенной поступью вышагивал во главе процессии, бесцеремонно расталкивая попадавшийся на пути народ. Люди с охами и ахами провожали их испуганными взглядами, качая головой и причитая. У них были такие сожалеющие лица, что на секунду Соне показалось, будто ее ведут на эшафот.

— Куда вы нас ведёте? — спросил Макс, словно прочитав ее мысли.

— Никаких вопросов, — отрезал главный.

— Мы несовершеннолетние. Вы не имеете права…

— Молчать! — главный конвоир резко развернулся, и вперился черными ястребиными глазами в Макса.

Соне показалось его лицо знакомым, она его где-то видела. Точно, он был в кабинете правителя города, когда они ворвались в поисках Белой Книги Преданий. Его хищное лицо с пронизывающим насквозь взглядом ей еще тогда не понравилось.

— При не соблюдении дисциплины, ваше наказание будет увеличено вдвое, всем ясно? — отчеканил конвоир.

Ответом была яростная тишина, которую так и норовил нарушить не к месту разговорившийся Макс.

— Так — то, лучше, — хмыкнул черноволосый, продолжая шествие, в сторону Заброшенных садов.

Наказание. Чего и следовало ожидать. А что она ещё хотела? Благодарности? Ведь ей ясно дали понять, что очень нежелательно покидать черту города, а уж пересекать границу с Мертвой пустошью и подавно. Никто не мог предположить, что Соня на такое решиться, к тому же потянет за собой друзей.

Они шли по грязной брусчатке, все сильнее удаляясь от жилых домов, пока не уперлись в высокую стену из темного камня. Над всей поверхностью стены мерцали зеленоватые блики, издававшие едва слышное жужжание. «Похоже на ток», мелькнуло в Сониной голове. На столбцах высоких ворот, словно горгульи восседали орлианы, зорко следившие за прибывшими. Их лапы были закованы в цепи, что невольно напомнило бедную норницу из темницы в замке Морении.

Металлические ворота дёрнулись и со скрипом поползли вверх, обнажая острые зубья. Соня, подталкиваемая стражами, зашла внутрь, незаметно приблизившись к Максу.

— Ты не знаешь, где это мы? — как можно тише спросила она.

— Похоже на Чёрный Мотылёк. Я здесь никогда не был…

— Что с нами будет?

Макс пожал плечами, пытаясь взять Соню за руку, но стоявший рядом конвоир так резко отпихнул его в сторону, что он едва удержался на ногах. Впереди простирался огромный полигон, с установленными по периметру арбалетами на высоких подставках и оружием, напоминающим гаубицу. Вдалеке полигона виднелись жилые корпуса с круглыми выпуклыми окошками. Но их вели не корпусам, а в другую сторону, туда, где возвышалась серая башня, имевшая форму вытянутого конуса. Ее вершина, расплывалась в мутных облаках, подобно полутеням на холсте и не была подвластна взгляду.

— Я столько раз пролетал над городом и ни разу не видел эту башню, — прошептал Макс Соне на ухо.

— Уведите горластого, — сквозь зубы процедил главный конвоир, смиряя Макса раздражённым взглядом.

Двое стражников тут же подхватили парня под руки и потащили к торцу здания, прилегающего к серому зданию.

— Отпустите его, он не в чем, не виноват! — воскликнула Соня.

— Сейчас разберёмся, кто виноват, а кто нет, — сказал мужчина, указав рукой на неприметную металлическую дверь. — Сюда ее.

Холодные и мрачные коридоры вызывали чувство дежавю. Двое стражников отвели Соню в тесную камеру и громко лязгнув решетчатой дверью, скрылись из виду.

Она теперь узница? Ей тоже оденут кандалы на ноги как другим подневольным?

Соня села на корточки, опершись спиной на стену, и закрыла глаза. Накопившаяся усталость отнимала последние силы, погружая в длинный, страшный кошмар. Кошмар, в котором все переплелось в жуткую фантасмагорию. Где-то вдалеке, словно в другой реальности послышались голоса. Они, то монотонно бубнили, то рьяно спорили, повышаясь на несколько октав, доходя до крика.

— Вы не имеете права, господин Сивояр Рован. Они ещё дети, Максиму пятнадцать лет, а Соне всего четырнадцать! — возмущался женский голос.

— Эти ваши так называемые детишки, госпожа Сальвина Севеллин, нарушили ряд законов, — возражал мужской голос, вызвавший у Сони целый спектр негативных эмоций. Это был голос главного конвоира. — Теперь по их милости наша и без того шаткая ситуация, может окончательно усугубиться. Нарушен договор о не пересечении границы. Эти глупые малолетки развяжут нам новую войну. Теперь у нас нет неприкосновенности, и Повелительница теней в любой момент может напасть на Тиберлоу.

— Неприкосновенности? О чем вы говорите? Морения никогда не с кем не считалась и ваши договорённости ей …

— Господа, прошу вас, — прервал спор новый участник дискуссии, — Совет Непредвзятых Слушателей готов к рассмотрению дела. Слушание начнётся через четверть одного потока.

После этих слов, спор резко оборвался, и в коридоре послышались приближающиеся шаги. Громыхнул засов и Соню снова повели по коридорам, растревожив пламя факелов, свысока глядящее на новую гостью. Поднявшись по лестнице, казавшейся бесконечной, она остановилась перед массивной дверью, с изображением герба города Тиберлоу и Венценосного орлиана, изрыгающего золотое пламя. Запустив руку в порванную подкладку плаща, девочка нащупала яйцо. Оно было целое и неповрежденное.

16

Войдя в дверь, Соня очутилась в просторном помещении, выполненном в форме амфитеатра. Вокруг круглой арены, на которой одиноко стояли два стула, возвышались ступенчатые ряды, заполненные людьми в лиловых накидках. Они вполголоса переговаривались между собой, создавая жужжание как в улье. Около двери Соню тут же подхватил другой страж и повёл к металлическим стульям, выглядевшим весьма устрашающими. Как только она вошла в зал, шум снизился на несколько децибелов, все внимательно глядели на неё, ловя каждое движение. Соня же в свою очередь старалась ни на кого не смотреть, ощущая себя обезьянкой на арене цирка.

— Садись, руки на подлокотники, — проговорил страж, указывая на стул. Пока она взбиралась на довольно-таки высокое сиденье, в зал ввели Макса.

— Я сам, — буркнул он своему конвоиру, и запрыгнув на стул, посмотрел на Соню.

Когда их взгляды встретились, Макс ободряюще подмигнул и хотел даже что-то сказать, как вдруг воздух сотряс пронзительный удар гонга. Все разом стихло, будто кто-то по щелчку отключил звук.

— Уважаемые дамы и господа, имею честь приветствовать вас на слушание дела пятьсот восемьдесят девять, — торжественно проговорил тучный, пожилой мужчина, напоминавший моржа, — Я, Рольфорд Ван Баллон, Верховный судья города Тиберлоу, объявляю его открытым.

Снова раздался пронзительный удар гонка, от которого по телу пошла вибрация.

— Сегодня мы будем разбирать дело о нарушении целого ряда законов, принятыми судейством города Тиберлоу и Альянсом восьми башен, — продолжил верховный судья, окидывая взглядом присутствующих. — По поручению правителя города, господина Тиармана Дуберта Эланда, слушание и его заключение будут проводиться в срочном порядке, не выходя за пределы данного заведения. Согласно фактам, было совершено: — несогласованный вылет из города, — мужчина загнул один палец, — пересечение границы с Мертвой пустошью, — загнул второй, — проникновение в замок Повелительницы теней, — на последних словах его голос чуть дрогнул.

— Прошу прощения, господин Верховный судья, но вы забыли упомянуть о манипуляции со стороны этой «земной», — раздался вкрадчивый голос с первого ряда.

— Спасибо за ремарку, господин Лавр Милон, — сказал Рольфорд Ван Баллон и тут же повернувшись в сторону, добавил, — запротоколируйте. — Госпожа София Киль, — Верховный судья сдвинул брови, — вы признаёте свою вину по всем перечисленным пунктам, в том числе и последнему: манипуляция неосведомлённых лиц, повлёкших за собой тяжёлые последствия?

Соня растерянно кивнула.

— Прошу отвечать чётко, да или нет, — ещё сильнее хмурясь, отметил господин Рольфорд Ван Баллон.

— Да, — как можно громче проговорила Соня. Ее осипший голос напоминал карканье.

— Это не правда! — вдруг воскликнул Макс.

— А тебе слово никто не давал, — процедил сквозь зубы Лавр.

— Господин Верховный судья, позвольте ему высказаться. — Послышался голос Сальвины Севелин, сидевшей в первом ряду, — он имеет на это право.

— Просьба принимается, мы слушаем вас, — нехотя согласился господин Рольфорд Ван Баллон, переведя взгляд на Макса.

— Мне и Нарцу все было известно, куда мы летим и зачем. Никто нас не принуждал.

— Мой брат, который в отличие от вас сейчас находится в лечебнице, не мог добровольно согласиться на такую глупость. Это исключено! — Лавр вперился глазами в Соню, — ты заставила его это сделать, хитростью втянула в свою авантюру!

— Протестую! — снова раздался голос Сальвины Севеллин, — я хорошо знаю своего племянника и могу точно утверждать, что он действовал по доброй воле.

Лавр, сидящий неподалёку от неё, кинул на свою тетю негодующий взгляд, но крепко стиснув зубы, ничего не выдал в ответ. В зале поднялся гомон, все жарко перешептывались.

— Протест принят, — сказал Верховный судья, выпив воды из изящного фужера, стоявшего на трибуне.

Соня непроизвольно сглотнула слюну, она тоже хотела пить, в ее горле простиралась пустыня.

— Продолжим так и есть, — господин Рольфорд, Ван Баллон повысил голос, и в зале сразу воцарилась тишина. — Госпожа София Киль, поведайте всем присутствующим истинную причину вашего неблагоразумного поступка.

— Я… я хотела спасти папу…

— Вам удалось это сделать?

Она покачала головой, добавив натужное «Нет».

— Значит, вы подвергали опасности собственную жизнь и жизни своих друзей совершенно напрасно?

— Возможно… не совсем…

— Конкретней, госпожа Киль.

Соня достала из складок плаща яйцо Венценосного орлиана, и показала всем присутствующим. По залу волной пронёсся восторженно — удивленный возглас, все изумленно смотрели на ценную реликвию. Сальвина Севеллин, Лавр и даже Сивояр Рован, находившийся по левую руку от Верховного судьи, вытаращились на яйцо, приоткрыв рты.

— Передайте его мне, — господин Рольфорд Ван Баллон протянул ладонь.

Молодая девушка, которая вела протокол, резво вскочила со своего места и едва не спотыкаясь, понеслась к Соне. Обхватив яйцо трясущимися руками, она засеменила к судейской ложе, в которой застыл Верховный судья.

— Пожалуйста, господин Рольфорд Ван Баллон, — она передала ему реликвию.

Он бережно взял поблескивающий золотом овал в руки, не сводя с него ошеломленных глаз.

— Яйцо Венценосного орлиана, — прошептал Верховный судья в возникшей тишине, — как вам это удалось? — он обратился к Соне. В его взгляде читалось крайнее удивление, смешенное с недоверием.

Она лишь пожала плечами, растерянно озираясь на незнакомые лица, не сводящие с нее глаз.

— Яйцо само выбрало ее, — ответил за Соню Макс, после чего новая волна перешёптываний пролилась по залу. Нотки восхищения превалировали над укором.

Лавр, оправившись от замешательства, снова обрёл надменное выражение лица, и с недовольством косился на сверкающий овал, находившийся в руках господина Рольфорда Ван Баллона.

— Господин, Верховный судья, — обратился к нему главный конвоир, — позвольте и мне взглянуть.

Получив желаемое, Сивояр обхватил яйцо цепкими руками, словно коршун добычу. Его маленькие глазки хищно забегали по глянцевой скорлупе. Казалось, он сейчас проглотит яйцо целиком.

— Вы не против, если и я полюбуюсь, господин Сивояр Рован? — нарочито вежливым тоном обратилась к нему Сальвина Севеллин.

Главный конвоир нехотя выполнил ее просьбу. Восторженный взгляд Сальвины заскользил по гладкой поверхности, отсвечивающей золотом, в глазах сверкнул торжествующий огонек надежды.

— Уважаемые дамы и господа! — церемонно начала она свою речь, поднявшись с места. — Благодаря этим отважным молодым людям, подвершим себя огромной опасности, яйцо Венценосного орлиана у нас! А значит, Повелительнице теней не удастся им воспользоваться, как она намеревалась!

Зал снова ожил. И Сальвины Севеллин пришлось повысить голос, чтобы ее услышали.

— В Белой Книге Преданий говориться: венчанные Золотым огнём Венценосного орлиана, получают дополнительную защиту и становятся практически неуязвимыми перед врагом. К этому-то, и стремилась Морения, похитив Александра Киля — отца этой смелой девочки. Внучки великого Артура из рода Лиловых стражей, положившим жизнь за нас с вами, которая сейчас находиться в роли обвиняемой. И так мы поступаем со своими героями?

— Но, они нарушили закон! — пророкотал господин Сивояр Рован, — они заслуживают наказания, чтобы другим неповадно было.

— Наказания? За то, что предприняли хоть какую-то попытку ослабить нашего врага? Да, они нарушили закон, пересекли границу, но это было сделано во благо!

— Может быть, им ещё и награды выдать? — ядовитым голосом прошипел Лавр, сверля свою тетю взглядом.

— Думаю достаточно не мучить их допросами и отпустить домой, — выдержав взгляд племянника, ответила она.

Зал зашумел сильнее. Мнения Совета Непредвзятых Слушателей разделились, одна часть совета требовала немедленно отпустить задержанных, вторая пересмотреть дело, а третья настаивал на жестком наказании.

— Тишина! — взревел Верховный судья, стуча кулаком по столу. Но зал его не слышал, возмущённый гомон усиливался и лишь после нескольких ударов гонга тишина частично возобновилась.

— Заседание суда прерывается, — все ещё тарабаня кулаком по столу, прокричал господин Рольфорд Ван Баллон. — Совет Непредвзятых Слушателей рассмотрит дело в закрытом порядке и вынесет вердикт в самое ближайшее время. — Он нервно выдохнул, и перестав стучать добавил, — уведите задержанных.

Около Сони тут же вырос стражник и повёл ее к выходу, указывая жестом дорогу. Снова узкая лестница, мрачные коридоры, трепыхающийся отблеск света от редких факелов, торчащих из стен, и камера с решетчатой дверью. Накатившая слабость, охватившая все тело, казалась мелким недоразумением по сравнению с невыносимой жаждой. Через час, а может быть два, в камеру вошла Сальвина Севеллин и протянув ей руку, помогла подняться на ноги.

— Пойдём отсюда, — ласково сказала она.

— А где Макс? Что с ним? — с тревогой в голосе поинтересовалась Соня, когда они пересекали военный полигон.

— Им сейчас занимается мой коллега. Не беспокойся, Максим Романовский скоро отсюда выйдет.

— С ним точно все будет в порядке?

— Не переживай, дело закрыто, — подбадривающим тоном сообщила Сальвина Севелин. — Вы обошлись выговором, да запретом на вылет, который истечёт через полгода.

— Понятно, — безрадостно проговорила Соня, — а что с яйцом?

Женщина застопорилась, внимательно рассматривая острые зубья металлических ворот, нависшие над ними.

— Его конфисковали, мне очень жаль.

Конфисковали, ну, конечно. Наивно было полагать, что ей вернут яйцо Венценосного орлиана.

На улице как обычно хлестал холодный, промозглый до самых костей дождь.

— Простите меня, что так вышло с Нарцем, — сказала Соня после продолжительного молчания, — я не послушала вас…

Они как раз вышли из Заброшенных садов на широкую аллею, за которой сквозь мутную пелену дождя проглядывалась лечебница семейства Горринг. Сальвина Севелин чуть замедлила шаг, затем остановилась, повернувшись лицом к Соне.

— В этой лечебнице находиться мой супруг, — проговорила она. — Я знаю, как тяжело терять близкого человека. Когда он с тобой и в тоже время, его нет рядом. Я не оправдываю тебя, но уж точно не осуждаю.

Быстро заморгав, она дотронулась до влажных глаз руками.

— Ну, вот и все, — как-то растерянно сказала Сальвина Севелллин, — теперь пойдёшь одна, у меня ещё есть дела в Белой башне, — она резко развернулась и бодро зашагала по аллее.

Соня смотрела вслед этой красивой и гордой женщине, пытающейся всегда казаться сильной. В голове, словно злые осы жалили мысли о раненном Нарце, Максе, находившемся до сих пор в Черном Мотыльке, отце, которого ей так и не удалось спасти, о несчастной норнице, вероятно уже мертвой.

И слезы потекли по ее щекам, смешиваясь с холодными каплями дождя.

Время тянулось как мёд с горчинкой: терпкий, ароматный, но не приторный. Прошло четыре недели с того момента как Соня появилась на Алькаре. За это время. она многое узнала. Оказывается, здесь нет солнца, луны, звёзд, рассветов и закатов. Две лиловые сферы, окутывающие планету Алькар серебристо- лиловым сиянием, светили постоянно, лишь к ночи чуть приглушались в своей яркости, излучая легкое мерцание. Должно быть, это невероятно красивое зрелище.

Соня сидела за длинным столом в просторной аудитории, заполненной учениками, и внимательно слушала преподавателя по мирозданию. Господин Геруций красноречиво описывал свойства хаотичных систем, и естественные циклы на Алькаре, сопутствующие им изменения в природе и мире целом. Сонино воображение с каждым его словом добавляло нужные краски в композицию, прорисовывающуюся перед глазами. Возможно, придёт время, сизая мгла, захватившая своими щупальцами весь мир, отступит, и тогда, она сможет все это увидеть воочию. Но пока предвестников к столь радостному событию не наблюдалось.

Для Сони время замерло с той самой минуты, как она увидела отца, заключённого в подземелье замка Повелительницы теней. Он до сих пор там, в сырой, покрытой слизняками камере, если, конечно, ещё жив. Возможно, лишившись шанса на венчание Золотым огнём Венценосного орлиана, Морения избавилась от Александра Киля, как от ненужного хлама, отдав на растерзание железнокрылым псам. Соня несколько раз дернула головой, пытаясь прогнать страшные мысли, и потёрла пальцами виски.

— С вами все в порядке, Соня Киль? — поинтересовался господин Геруций.

— Да… все хорошо, — рассеяно кивнула она и уткнулась в учебник.

— Тогда двигаемся дальше, — преподаватель мироздания, погладил свою жидкую бородку, которую все за глаза называли козлиной и продолжил. — Даже минимальное вмешательство в прошлое, может стать причиной серьезных изменений в будущем.

— Что голова болит? — участливо поинтересовался Макс, сидевшей рядом.

— Немного.

Запрет на полёты, для него действительно оказался наказанием, тяжелым и болезненным. Тем лишением, которого он не заслуживал. Макс продолжал много времени проводить в орлианнике, по словам Финта, даже больше, чем раньше. У Сони складывалось ощущение, что он избегает ее. Чувство вины перед друзьями и отцом, которого она не смогла спасти и не отпускало. И чем сильнее оно ее поглощало, тем усерднее Соня погружалась в учебу, с головой зарываясь в книги.

— Ваша тяга к знаниям достойна похвалы, — отметил директор школы, увидев ее недавно в библиотеке, — все преподаватели вами чрезвычайно довольны.

Леона, с которой они каждый день встречались в учебном центре, а после занятий просиживали в шумном кафе, расположенном на крыше здания, была иного мнения. Сегодня они как обычно зашли в кофейню, запруженную учениками. В отличие от подруги, перед которой одиноко лежал помятый блокнот, Соня со всех сторон обложилась учебниками и высокой стопкой блокнотов, в которые уже начинала делать первые записи на тиберлойском языке.

— Ты скоро станешь как Финт, — цокнула Леона.

— Хамелеоном?

— Скорее заучкой. Он кроме своих книг ничего вокруг не замечает. Я не спорю, знания — это конечно, замечательно, но ведь есть и другие интересы, — в ее голосе сквозила обида.

Теперь ясно в чем дело.

— Ты преувеличиваешь. Это же очевидно, ты ему нравишься.

Леона сделала удивленную гримасу, через которую, как радуга сквозь туман пробивалась счастливая улыбка.

— Ты серьезно так думаешь? — уточнила она, продолжая сиять, словно начищенная монета.

— Я в этом уверена.

Ну как Леона может кому-то не нравиться? Это же просто невозможно. Если Финт и впрямь, не замечает такой красоты, то он слепой. Кошачьи желто- зелёные глаза с длинными изогнутыми ресницами и ямочки на щеках могли свести с ума кого угодно. К тому же Леона обладала необыкновенной грациозностью и изяществом. Словно в опровержении Сониным мыслям, «изящная подруга» широко зевнула, обнажив острые клыки, и громко икнув, потёрла кулаком прослезившиеся глаза с красной сеточкой сосудов.

— Опять не выспалась? — с сочувствием поинтересовалась Соня.

— Как обычно, — обреченно сказал Леона. — Родители работают в две смены, а у Инжер, моей младшей сестрёнки сейчас режутся зубы, — она закатила глаза, — я всю ночь с ней возилась. А когда под утро она успокоилась, и я попыталась уснуть, Марсия врубила музыку на весь дом и настала очередь вести в садик Остара.

Девушка прикрыла глаза, положив подбородок на сложённые на столе руки, и снова зевнула.

— Счастливая, — протянула Соня, отчего у Леоны широко распахнулись глаза.

— Счастливая? Да они меня с ума сводят!

— Зато они рядом, вся твоя семья…

Леона покачала головой, словно усомнившись в ее словах.

— Ой, не знаю… Порой мне хочется сбежать на край Алькара и где-нибудь спрятаться, чтобы меня никто не трогал, не орал, не выносил мозг…

Соня понимающе улыбнулась.

— В последнее время, я часто вспоминаю свою сестру Лару.

— Скучаешь по ней?

— Не знаю, у нас сложные отношения. Мы уже давно не близки как в детстве.

— Я уверена, она тебя любит. Сейчас, наверное, места себе не находит.

Соня бросила на подругу недоумевающий взгляд.

— Откуда такая уверенность?

— Знаю и все. Иногда мне кажется, что я готова голыми руками придушить эту мелочь, особенно Марсию, которая вечно роется в моих вещах, но как представлю, что с ними может что- то случиться, — она зажмурилась, замотав головой, — я понимаю, что ради них готова на все.

Соня поймала себя на мысли, что продолжает кивать каждому ее слову.

Дождь снова усилился и через густые ветви парящих кустарников, выполняющих функцию полога, стали просачиваться ледяные капли, падая прямо на голову. Из-за толчеи, образовавшейся перед выходом из кафе, Соня опоздала на урок по живознанию. К счастью, господин Беккенд сам явился не вовремя и не заметил отсутствия половины учеников.

— Наш Алькар населяет множество народов, образующих большие города, как наш, и поселения поменьше. На прошлом уроке, мы начали изучать подземный город Крофт, — отметил преподаватель живознания.

— Господин Беккенд! — краснощекий парень поднял руку.

— Да, я вас слушаю.

— А правда, что город Крофт — родина всех норников?

— Предполагается, что так и есть, — кивнул он.

— А правда, что норники и отары приняли сторону Повелительницы теней? — спросил мальчик, ещё больше раскрасневшись.

— Э, э, э, — растерянно протянул преподаватель, — я не владею подобными сведениями, и считаю, что данное утверждение более чем ошибочное. Смею предположить, что город Крофт принял нейтралитет, впрочем, как и многие другие народы, в том числе и жители Отарскихских пещер.

— Но мне папа рассказывал, что отаров видели в Мертвой пустоши, это ведь неспроста? — не унимался парень.

Нос господина Беккенда, имевший в начале урока светло сиреневый оттенок, сейчас стал похож на спелый баклажан.

— Насколько мне известно, никто из участников Кровопролитной битвы, не пересекал запретную границу с Мертвой пустошью, — его взгляд остановился на Соне, как и еще несколько десятков глаз.

Сделав по возможности непринужденный вид, она с обострившимся интересом окунулась в изучение учебника. Немного покашляв для некой важности, господин Беккенд прикрепил карту Алькара к учебному стенду и начал рассказывать про Севитскую долину, находившуюся на северо — востоке. Все это время Соня продолжала периферийным зрением ловить на себе любопытные взгляды учеников. Интересно, что они о ней думают? Безумная, которая нарушила все правила и подвергла город опасности, а одного из друзей и вовсе чуть не лишила жизни? Благо, что Нарц пошёл на поправку и хорошо себя чувствовал, иначе она бы точно сошла с ума.

Соня решила, что после занятий обязательно навестить своего друга. Главное, не встретиться с его родителями, на которых она недавно наткнулась у дверей палаты Нарца. Госпожа Цетилия и ее супруг господин Брайсон как воспитанные люди, конечно, ответили на ее приветствие слабым кивком, но если бы взгляд мог убивать, то Сони бы уже не было. Впрочем, их можно понять, ведь именно из-за неё их сын мог погибнуть или лишиться руки. И теперь вместо того, чтобы заниматься подготовкой к поступлению в отдел Высших знаний, где пропадает сейчас Финт, их сын вынужден «наслаждаться» всеми прелестями лечебницы.

Хоть Сальвина Севеллин и утверждала, что ее старшая сестра не держит на нее зла, но Соня не слепая, она видела, как при встречи с ней, глаза женщины вспыхнули гневом. Если бы не злобная гримаса, исказившая ее лицо, Цетилию ее легко можно было бы спутать с сестрой.

— Сегодня мы отправимся на северо — запад Алькара, — продолжал вести урок господин Беккенд, расхаживая перед картой, — откройте учебник на десятой странице и найдите там Слезное море и Русалочий залив.

Аудитория наполнилась шуршанием, все усердно листали учебники. Слезное море Соня нашла без труда, оно обозначалось пиктограммой в виде русалки, выглядывающей из воды.

— Русалки… — угрюмо проговорил преподаватель, будто шла речь о морганах. — Этот народ со своей культурой и обычаями очень своенравен. Несомненно, русалок стоит опасаться, они хитры, коварны, скрытны и настроены весьма враждебно.

Соне с трудом верилось в услышанное. Ну разве спасённый тритон с Недозволительного рынка мог кому — нибудь причинить зло?

— Известно немало случаев непонимания между нашими народами, вплоть до полнейшего раздора, — господин Беккенд поднял вверх палец, — более того, в Кровопролитной битве, они приняли нейтралитет, хотя многие считают, что полностью перешли на сторону Повелительницы теней.

Соне вспомнилось мертвое тело русалки в контейнере для кормления железнокрылых псов, и ее сомнение в словах преподавателя стало еще сильнее. Если это так, как он говорит, то зачем Повелительницы теней убивать своих союзников?

Как и следовало ожидать домашняя подготовка, оказалась связана с русалками и местом их обитания. На сегодня это был последний урок и купив горячих пончиков в кафетерии, Соня направилась из учебного центра в лечебницу семейства Горринг.

Дождь продолжал лить, не думая сбавлять обороты. Соня так привыкла к падающим с серого неба каплям, что уже и забыла какого это: солнечная погода без единой тучи на небосклоне.

Нарца в палате не оказалось, и Соня спустилась на второй этаж, в надежде его там встретить. По больничному крылу торопливо шаркали люди в зелёных халатах, не обращая на девочку никакого внимания. Где носит этого Нарца? Не может же он гулять на улице под проливным дождем? Подойдя к палате той самой палате на втором этаже, она заглянула внутрь. Вдруг Нарц здесь? Но вместо него обнаружила Сальвину Севеллин, меняющую цветы в вазе.

— Ой, простите, — пискнула Соня, чувствуя себя жутко неловко, будто она вероломно вторглась во что-то чужое и сокровенное. Быстро закрыв дверь, она поспешила к лестнице.

— Соня! — окликнула ее первая советница. — Ты меня избегаешь?

— Нет, что вы…

Женщина одарила ее грустной улыбкой.

— Хорошо, что мы встретились. Мне нужно с тобой поговорить.

Соня почувствовала подкатывающую волну беспокойства.

— О чем именно?

— Если не возражаешь, давай это обсудим завтра после твоих занятий. Ты ведь знаешь, где находиться мой кабинет?

Соня ответила кивком.

— Ты, наверное, ищешь Нарца? — догадалась Сальвина Севеллин, заметив свёрток с пончиками у нее в руках.

— Да, его нигде нет…

— Я видела своего племянника на улице. Готов мокнуть под дождем, лишь бы не находиться в палате.

В этот момент к ним подошёл пожилой лекарь и Сальвина Севеллин полностью на него переключилась. Быстро с ней попрощавшись, Соня помчалась к выходу, обгоняя по пути нерасторопных пациентов.

Грустные лавочки больничного двора пустовали, никто в здравом уме не имел желания сидеть на них под промозглым дождём. Около входа в лечебницу суетился народ: медицинский персонал, пациенты (видимо, такие же неугомонные как Нарц) и навещавшие их друзья и родственники. К подъездной дорожке время от времени подкатывали рогачи, запряженные кибитками. Тут она боковым зрением увидела приближающуюся фигуру, в которой узнала своего друга. За последнее время Нарц заметно похудел: щеки впали, под глазами пролегли синеватые тени, но как не странно это его совершенно не портило, а наоборот придавало некую аристократичную утомленность.

— Это тебе, — Соня протянула свёрток.

— О, спасибо, — Нарц достал пончик и жадно откусил.

— Тебя что здесь не кормят? — спросила она, на что Нарц брезгливо скривился.

Видимо, это и был ответ.

— Не лучшая погодка для прогулок.

— Уж лучше здесь, чем в палате.

Соня его прекрасно понимала.

— Как твоя рука? Шевелить можешь?

— С трудом, — вздохнул Нарц, — рана уже полностью затянулась, но осталась слабость. Короче говоря, в ближайшее время вряд ли мне удастся полетать на орлиане.

— В любом случае ты не сможешь это сделать.

— Почему?

— Нам запрещены полёты. Сроком на полгода, это такое наказание.

Нарц громко цокнул, сделав кислое лицо.

— Странно, что тебе родственники не сообщили…

Он растерянно повел плечами.

— Видимо, не хотели меня расстраивать. Они сказали, что все уладили…

Уладили? Перед глазами Сони тут же возник тот день и ужасные часы, проведённые в Чёрном Мотыльке. Судя по настрою Лавра, он был бы не против посадить ее в карцер на недельку — другую. Соня ничего не сказала Нарцу об обвинениях его старшего брата в ее адрес. В этом она оказалась солидарна с родителями друга, которые не хотели лишний раз тревожить сына.

Нарц съел все пончики и теперь выглядел чуть более довольным.

— Как твои занятия в учебном центре? — поинтересовался он.

— Я уже начинаю кое — что понимать, это так здорово не чувствовать себя бестолковой.

— Ты все время чувствовала себя бестолковой? Я не знал.

Соня громко цокнула, укоризненно зыркнув на Нарца.

— Мне тетя рассказала о твоих успехах в учебе, ты молодец, правда. Ещё немного и сможешь поступить в отдел Высших знаний.

— Издеваешься?

— Да нет, серьезно. — хмыкнул он. — Вот выйду отсюда и вместе пойдем готовиться к поступлению. Лавр говорит, что поможет мне с этим, в смысле подтянет по нужным предметам.

— Ты хочешь пойти по его стопам? — с неким скептицизмом в голосе поинтересовалась Соня.

— Почему бы и нет? — Нарц повёл бровью, его взгляд стал более суровым.

В этот момент, Сонино внимание привлекла еле слышная мелодия, доносившийся из глубины сквера. От ее плавных, чарующих переливов, похожих на перезвон хрустальных колокольчиков и журчащей воды, по телу побежала дрожь.

— Ты это слышишь? — спросила Соня, снимая капюшон.

Нарц весь подался вслух, тоже опустив капюшон.

— Теперь слышишь? — прошептала она, ловя каждый звук.

— Кажется, я понял откуда это. Пойдём, — нырнув в проем, между парящими кустарниками, он зашагал по узкой дорожке, утрамбованной гравием.

С каждым шагом переливчатый звук усиливался, заполняя собой все пространство. Растревоженные парящие кустарники, обиженно бросали на пробирающуюся через них пару ледяные капли мутной воды. Вскоре тропинка привела их на просторную поляну, посреди которой раскинулся гигантский цветок, размером с высокое дерево. Напоминая невесту в белом подвенечном платье, он источал завораживающую мелодию, из самых недр раскрытого бутона. Со стеблей, медленно струилась мерцающая вода, стекая в ручей, опоясывающий необычное растение.

— Это Цветок Памяти, — сказал Нарц, — считается, что он хранит частицу всех ушедших из этого мира.

Соня изумленно смотрела на цветок. Эти белоснежный бутон, листочки, стебли, переливающиеся жемчугом, она уже где-то видела. Точно, во сне. Подойдя к цветку поближе, она протянула к его стеблям руки. По пальцам потекла прозрачная вода, и никакие грязные капли, сыпавшиеся сверху, не могли испортить ее чистоты. Внутренняя чистота, оберегаемая безграничной любовью людей, помнивших о своих близких, была неподвластна темных силам.

Набрав в ладони воды, Соня коснулась своего лица. Ей вдруг стало так легко и хорошо, словно тяжёлые оковы, сдавливающие сердце, раскололись, превратившись в пыль.

— Спасибо, что привёл меня сюда, Нарц.

— Честно говоря, я это не планировал. Ты сама услышала мелодию Цветка Памяти.

Соня непонимающе потрясла головой.

— Погоди, а ты разве ее не слышишь?

— Нет, ее вообще мало кто слышит. Я читал, что Цветок Памяти сам решает, кто услышит его, а кто нет. Видимо, ты ему приглянулась…

Соня улыбнулась.

— Дотронься до него, это что-то невероятное, — посоветовала она, находясь до сих пор под впечатлением.

Нарц с неким скептицизмом, протянул руки к стекающим каплям воды.

— Ну как?

— Ничего, — ответил он с долей разочарования. — Видимо, Цветок Памяти предпочитает особенных, таких как ты. И под словом особенная, я имею ввиду не только, что ты из рода Лиловых…

Соня почувствовала, как ее щеки заливаются краской и посильнее надвинула капюшон, спрятавшись в нем как в домике.

— Кажется, мне пора, — заторопилась она, выискивая глазами дорожку, по которой они сюда пришли.

— Ты куда — то опаздываешь? Снова встречаетесь с Максом в кафе? — голос Нарца стал слегка раздражённым.

— Нет, другое, — отмахнулась Соня, — нам столько всего задали… Ты же понимаешь, пока я во все вникну. Ну, пока.

17

Все время пока она шла домой, слова Нарца продолжали крутиться в голове. Какая ему разница, что они с Максом часто проводят время в кафе? И неужели он и впрямь, считает ее особенной? Скорее всего, он хотел сказать, что она странная, но из вежливости выразился иначе. Но больше всего ее волновал другой вопрос: почему ей так это все важно? Почему она сбежала от него, как от чумы? Почему она вспоминает его слова, лицо, эти зеленные глаза… Может быть, Цветок Памяти так повлиял на нее? Скорее всего. Ведь Нарц, впрочем, как и Макс просто друг, никто более.

За размышлениями, Соня и не заметила, как добралась до дома. Долгогорящие поленья полностью оправдывали своё название, больше суток потрескивая зеленоватым пламенем в камине. Благодаря им, холод ещё не овладел домом, распространившись лишь на второй этаж, в царство безжизненных спален. Она до сих пор продолжала обитать на первом этаже, преимущественно на мягком диване в гостиной. Кухня- столовая, просторная ванная, размером с ее комнату в квартире на Земле и полюбившейся дедушкин кабинет тоже не оставались без внимания. Соня могла часами сидеть на стуле с мягкими подлокотниками, смотреть на семейные фотографии и вдыхать запах книг.

На днях в одном из томов, она обнаружила две фотографии. На первой были она и Лара, две маленькие девочки крепко держались за руки, словно боясь, что их может кто-то разлучить. Тогда они были очень близки. Как же так получилось, что со временем между сестрами образовалась трещина, увеличивающаяся с каждым годом?

Со второй черно-белой, чуть выцветшей и потрепанной по краям фотографии широко улыбался мальчик. Его серые миндалевидные глаза, знакомые до боли в груди, казалось, ничуть не изменились. Такие же глаза были и у неё.

Умостившись на дедушкин стул, Соня попыталась сделать домашнее задание по живознанию, стараясь прочитать хоть что-то про русалок, но пока это у неё плохо получалось. Хорошо, что ей помогал господин Риккардо на дополнительных занятиях, иначе она бы так и не разобралась со сложным тиберлойским алфавитом, напоминающим славянские руны. Решив больше не мучиться, Соня переместилась в гостиную, поближе к своему любимому дивану, и накрывшись теплым пледом, сразу же погрузилась в крепкий сон.

Родные лица, калейдоскопом сменявшие друг друга всю ночь радовали ее. Она не запомнила, о чем они говорили, что обсуждали, но, когда проснулась, на душе теплилась сладкая грусть. Собрав учебную папку с невыполненным домашним заданием по живознанию, она помчалась в учебный центр. Перед основными занятиями у неё была назначена встреча с господином Риккардо Пьяцо, спасающим ее от мрака невежества и плохих отметок.

Стараясь не опоздать к занятию, назначенному на девять утренних потоков, она заблаговременно явилась в учебный центр, не успев даже позавтракать. Когда Соня заглянула в преподавательский кабинет, он уже находился на своем рабочем месте и с наслаждением потягивал карамельное какао. При каждом глотке его брови, которые, казалось, жили своей собственной жизнью, так и подпрыгивали от удовольствия.

— О, Сонья Киль! Заходьить, заходьить, — воскликнул Риккардо Пьяцо, заметив русоволосую голову в проеме двери.

— Вы ободрались с тем, что я вам задал? — поинтересовался преподаватель книжного наследия.

— Я выучила десять символов, но теперь не пойму, как их склонять, — честно ответила Соня, доставая учебный блокнот, — а ещё, у меня невыполненное домашнее задание по живознанию, — со вздохом добавила она.

— Сейчас будем обдираться, — не теряя оптимизма, сказал он и уткнулся в Сонин блокнот.

Час занятий пролетел незаметно. Полученные частички знаний, складывались с предыдущими, словно пазы, и в голове начинала прорисовываться более точная картинка. Господин Риккардо Пьяцо доходчиво, спокойно и без нервов объяснял любые затруднительные вопросы по учебному материалу. Если бы он ещё не отвлекался на постоянные разговоры, о времени, проведённом на Земле, Сонина картинка имела бы более ясные очертания.

Погрузившись в домашнее задание про русалок, она чуть не опоздала на основы точных наук или танец чисел, как любила величать свой предмет госпожа Амелия. Тучная дама с пышной прической, похожей на извергающийся вулкан и противным визгливым голосом никогда не упускала возможности подчеркнуть его значимость и первоочередность. Соня же напротив, считала этот предмет абсолютным не интересным, к тому же он давался ей с большим трудом. Не смотря на своё предвзятое к нему отношение, она с завидным упорством продолжала заучивать все правила, пытаясь вникнуть в их суть. Макс, с которым они периодически пересекались, даже не пытался этого сделать (неудивительно, что он до сих пор не мог сдать экзамен по данному предмету).

— Как насчет сегодня посидеть в кафе с Леоной и Финтом? — предложил он Соне.

— С удовольствием, но лучше у меня дома.

Ей катастрофически не хватало денег, а просиживать в кафе за счёт друзей, которые и так в последнее время за неё платили (особенно это порывался сделать Макс) было унизительным.

— Замётано, — кивнул он.

Соня только сейчас заметила, его довольную улыбку и светящиеся от счастья глаза.

— Ты чего такой радостный? — спросила она, придвинувшись к нему поближе.

— Я сегодня летал на Крепыше, — продолжая улыбаться, сообщил Макс.

Соня тихонько цокнула, закатив глаза.

— Ты дождёшься, что тебя уволят с работы, — буркнула она.

Макс скривился, одарив подругу укоризненным взглядом.

— Да ладно тебе, лучше расскажи, есть какие — нибудь новости?

Соня угрюмо покачала головой.

— Все делают вид, что ничего не было. Не полета, не яйца Венценосного орлиана, видимо которое я больше никогда не увижу.

Макс раздраженно фыркнул, чем привлёк внимание преподавательницы.

— Но оно само выбрало тебя. Это ведь, неспроста. Как наши правители не понимают таких вещей? — громко возмутился Макс, отчего госпожа Амелия покосилась в его сторону.

— Это кто тут у нас такой шумный? — ее взгляд скользнул по аудитории. А вы, Максим Ро… — женщина запнулась, видимо забыв его фамилию (что было неудивительно, судя по его посещаемости).

— Романовский, — закончил за неё Макс.

— Не соблаговолите ли вы и нас посвятить в свою увлекательную историю, господин Романовский? — язвительным голосом поинтересовалась она.

— Вряд ли она вам понравится, — ответил Макс, чем окончательно вывел из себя преподавательницу.

— Ещё одно замечание и я вам ставлю неуд! — прыснула она.

Остаток урока друзья старались не разговаривать, мастерски изображая, увлеченность предметом.

Следующие два занятия пролетели незаметно быстро. Господин Гальд, преподаватель истории Алькара от сотворения мира до наших дней, рассказывал так увлекательно, что даже Макс, не отличавшийся усидчивостью, сидел тихо, не упуская ни слова. Последним уроком было книжное наследие великих талантов, которое, по мнению господина Риккардо Пьяцо являлось неиссякаемым. Впрочем, как и словарный запас преподавателя, пытавшегося как можно больше знаний вместить в головы своих учеников. Театрально жестикулируя руками, он стал наизусть декламировать поэму некого Гликория Валдарро… Заслушавшись трогательную историю о любви и предательстве, Соня только к концу урока заметила исчезновение своего друга, по-видимому, не являющегося поклонником данного творчества.

Встреча, назначенная Сальвиной, Севеллин не выходила у Сони из головы весь день. Интересно, о каком таком важном деле она хочет поговорить, что даже вызвала ее к себе в кабинет? Скоро все выяснится, осталось сделать всего несколько десятков шагов до парадной двери Белой башни, а затем до кабинета первой советницы. Проходя портик с мраморными колоннами, Соня обратила внимание на группу людей, стоявшую у входа в здание. Они о чем — то оживленно беседовали, кроме одного человека, который не сводил с неё зорких ястребиных глаз. Это был тот самый конвоир, возглавлявший позорное шествие к Чёрному Мотыльку. От его взора у Сони внутри все сжалось, нарастающая тревога, смешанная с неприязнью, охватили ее. Она быстрыми шагами направилась к двери, желая как можно скорее освободиться от едкого взгляда.

Стражники, дежурившие на своем посту, жарко спорили с тремя мужчинами, в странных широкополых шляпах. Те в свою очередь, активно жестикулируя, размахивали шелестящими пергаментами, указывая на печати и дату. Беспрепятственно миновав стражей, Соня уже была готова взойти на первую ступень широкой лестницы, ведущей наверх, как за ее спиной прогремел мужской голос:

— Соня Киль!

Она замерла на месте.

— Опять пытаетесь проскочить незамеченной? — Сивояр Рован в несколько шагов догнал ее.

Соню распирало от желания сказать ему что- то язвительное, но она сдержалась.

— Я решила не отвлекать стражей от более важных дел.

— Неужели? Отвечайте, по какому вопросу вы находитесь в Белой башне?

— У меня назначена встреча.

Мужчина вопросительно повёл бровью, буравя ее испытывающим взглядом.

— И кто этот несчастный, согласившийся встретиться с вами?

— Я направляюсь в кабинет госпожи Сальвины Севеллин, она всегда рада меня видеть, — с вызовом отчеканила она, выдержав ядовитый взгляд главного конвоира городской стражи.

Возможно, это прозвучало слишком самонадеянно, но точно произвело эффект. Каменное лицо мужчины, вдруг исказилось кислой гримасой, будто он откусил кусок лимона.

— Придётся потратить на вас немного своего драгоценного времени и лично проводить до кабинета первой советницы, — протянул он, снова вернув себе невозмутимый вид.

— Спасибо, конечно, — как можно мягче проговорила Соня, отчего ее голос приобрел ехидность, — но я и сама в силах добраться до кабинета госпожи Сальвины Севеллин.

Проигнорировав ее слова, Сивояр Рован стремительными шагами стал подниматься по ступенькам. Соне ничего не оставалось, как пойти за ним следом. Он что теперь всегда будет дышать ей в затылок? Или он до сих пор, считает ее преступницей, которую нужно вести под конвоем? До кабинета первой советницы правителя города, мужчина не произнёс ни слова, лишь искоса поглядывал на плетущуюся за ним девочку. Подойдя к нужной двери, он порывистым движением позвонил в хрустальный колокольчик.

Дверь кабинета беззвучно отворилась, представив взору просторную комнату, наполненную приятным цветочным ароматом. Заметив рядом с Соней конвоира, Сальвина Севеллин на миг растерялась, округлив и без того не маленькие глаза и жестом предложила гостям пройти внутрь. Но мужчина не сдвинулся с места.

— Чем обязана вашему визиту, господин Сивояр Рован? — поинтересовалась она вполне доброжелательно, хотя ее взгляд выражал явную обеспокоенность.

— Моему долгу оберегать наш город от незаконопослушных господ. Киль ведь, новенькая в нашем мире, вдруг свернёт не в ту сторону или чего хуже забредёт в чужой кабинет…

Соню словно обдало ледяной водой. Неужели ему известно, что она с друзьями пробиралась в кабинет правителя Тиберлоу?

— Я благодарна за вашу заботу, господин, Сивояр Рован, — нарочито мягко проговорила первая советница, пристально глядя в глаза собеседнику. — Теперь вам не за что беспокоиться, моя подопечная под моим присмотром.

— От этого не легче, — бросил он, напоследок и резко развернувшись, пошёл прочь.

Соня заметила, как Сальвина Севеллин буквально на секунду подкатила глаза, закрывая за ним дверь.

— Располагайся, — сказала она, кинув взгляд на изящную софу, заваленную мягкими пуфиками.

Светлые стены кабинета прорезывали высокие арочные окна с воздушными занавесками, в углу комнаты журчал комнатный миниатюрный фонтан. Рядом с софой висела внушительных размеров картина с изображением прекрасной молодой девушки. Ее лицо озаряли лучи света, исходившие из лилового камня, зависшего в воздухе. Они мягко струились по белоснежной одежде и длинным, пшеничным волосам. Умиротворённо улыбаясь, девушка, в одной руке держала что-то похожее на скипетр с невершием в виде звезды, а на пальце другой руки сияло чёрное кольцо с ромбовидным камнем.

— Это Дивва, праматерь всего Алькара, — с благоговейным трепетом сказала Сальвина, заметив с каким интересом Соня рассматривает картину.

— Она такая молодая… — подметила Соня.

Сальвина Севеллин едва заметно улыбнулась.

— Это ее прообраз, созданный по притчам и легендам. Никто и никогда не видел Дивву, она безгранична и в тоже время находится в каждой крупинке этого мира, во всех нас. По преданиям, праматерь может принять любой образ: дерева, птицы, старухи, девушки и даже стихии.

Соня зачарованно продолжала любоваться картиной, было в ней что-то особенное, манящее и очень знакомое. И тут ее словно осенило.

— Это кольцо… кажется, я его уже видела!

Лицо Сальвины Севеллин тут же сделалось сосредоточенным, даже складка прорисовалась между бровей.

— Видела?

Соня кивнула и во всех подробностях рассказала свой сон, в котором седовласая старуха надевала ей на палец кольцо.

Напряженное лицо женщины приобрело растерянно-обеспокоенный вид, она подошла к софе, сев рядом с Соней.

— Даже не знаю, что и думать, — покачала она головой, глядя на девочку каким-то изучающим взглядом, — это кольцо Сансары или как его ещё называют бессмертия. Кто обладает им не подвластен смерти.

— Его нельзя будет убить?

— Тело можно уничтожить, но дух будет существовать. За кольцом Сансары всегда велась охота, уж слишком могущественной силой оно наделено. Именно его разыскивает Повелительница теней, в этом нет сомнений.

— Поэтому она второй раз напала на Тиберлоу? — догадалась Соня.

Сальвина Севеллин мрачно кивнула головой.

— Да, земное дитя, она искала кольцо. Камень разрушения и созидания был не главной ее целью, ей нужно кольцо Сансары. Как выглядела старуха из твоего сна?

— Ну… — Соня призадумалась, пытаясь вспомнить сон во всех деталях, — она была седая с длинными растрёпанными волосами и жуткими белыми глазами.

— Седая, белые глаза… это Серая ведьма, — еле слышно пробормотала Сальвина Севеллин. — Неужели она хочет помочь? — женщина встала с софы и подойдя к окну, задумчиво уставилась в тёмное арочное окно, по которому мутными дорожками скатывались дождевые капли. Неизвестно, сколько бы она ещё так простояла (видимо напрочь забыв о своей гостье) если бы по кабинету не пронёсся металлический звон настенных часов.

— Уже шесть вечерних потоков! — воскликнула первая советница, словно выйдя из транса.

Соня была рада, что она вернулась в реальность, потому что ей уже надоело сидеть, а улечься на софе (кстати, очень удобной) было бы не совсем прилично.

— А теперь о самом главном, для чего я тебя, собственно, и пригласила, — суетливо проговорила Сальвина Севеллин и принялась рыться в одном из ящиков своего рабочего стола.

Спустя несколько минут она с торжественным видом протянула девочке коробку, перевязанную золотой лентой.

— Это мне? — удивилась Соня. Вроде бы до ее дня рождения ещё далеко, да и вряд ли кто-то вообще знает точную дату.

Она потянула за позолоченную ленту и сняла крышку с коробки. Уютно угнездившись на мягкой бархатной подложке, на нее взирало яйцо Венценосного орлиана.

— Оно принадлежит тебе по праву, земное дитя, — с победным видом проговорила первая советница.

Такого Соня точно не ожидала. Неужели ей и впрямь вернули яйцо?

— Благодаря этому яйцу мой папа был жив, а теперь…

— Ты не виновата, будущий Венценосный орлиан сам выбрал тебя.

Дрожащей от волнения рукой Соня провела по гладкой, золотистой поверхности, отчего яйцо встрепенулось.

— Ой! Я что-то не так сделала? — испугалась она, одернув руку.

— Просто из него скоро вылупится птенец, вот оно так и реагирует. И вот ещё что, советую держать яйцо в тепле, желательно около камина. Позаботься о нем, хорошо?

— Да, только я не знаю, как ухаживать за птенцом, чем его кормить и вообще.

— Спроси у своего друга, если я не ошибаюсь он хорошо знаком с орлианами, — сказала Сальвина Севеллин. — Я уверена ты справишься.

Женщина многозначительно посмотрела на часы, тем самым дав понять, что время их встречи истекает. Поблагодарив первую советницу, Соня крепко обхватила коробку с яйцом Венценосного орлиана и зашагала по длинным коридорам Белой башни, направляясь к выходу. Скоро у неё будет свой собственный орлиан. Она давно хотела завести домашнего питомца, но она больше склонялась к хомячку, а тут такое… Чем его кормить? Где он будет спать? Она ведь не должна высиживать яйцо? В голове роилась масса вопросов, один каверзнее другого.

18

Соне не терпелось обо всем рассказать друзьям, посмотреть на их ошеломленные лица. Ждать оставалось недолго, примерно через два часовых потока они придут к ней в гости. Зайдя домой, она первым делом аккуратно положила яйцо Венценосного орлиана в мягкий плед и подвинула самодельное гнездо как можно ближе к пылающему камину.

— Надеюсь, тебе удобно, — прошептала Соня, тут же почувствовав себя глупо. Дожилась, теперь она уже разговаривает с яйцом.

Убрав учебные блокноты в кабинет дедушки, она стала готовиться к приходу гостей. Соня уже отлично освоилась на кухне и даже несколько раз готовила на огненной плите сладкие оладьи, почти такие же как у ее мамы. Когда в кармане свистел ветер как за окном, приходилось выкручиваться. Консервированные запасы из погреба, сладкие оладьи, карамельное како и уже можно пировать.

Едва Соня успела накрыть стол, как раздался первый звон дверного колокольчика. Это пришёл Макс, держа в руках небольшую картонную коробку с пирожными «Волчья радость».

— Проходи на кухню и никуда не ходи, — скомандовала она с порога, буквально силком усадив его за массивный стол.

Макс непонимающе покосился на решительно настроенную подругу, но спорить с ней не стал. Соня хотела, чтобы все ее друзья были в сборе, и только тогда показать им сюрприз, греющийся у жаркого камина. Леону с Финтом не пришлось долго ждать, через пару минут после прихода Макса, они уже топтались в холле. Финт принес пачку карамельного какао, а Леона блестящий свёрток с конфетами. Что за день сегодня такой: сплошные презенты?

— Быстрее снимайте плащи и идите за мной. Я вам сейчас такое покажу… — от нетерпения Соня стала притопывать на месте.

Переглянувшись между собой, Макс, Леона и Финт двинулись следом. Не став томить и без того заинтригованных друзей, Соня подошла к камину (зачем-то на цыпочках) и осторожно расправила складки пледа. Позолоченная скорлупа ярко сверкнула, отражая блики танцующего пламени в камине.

Реакция друзей, которую она хотела увидеть, превзошла все ожидания. Такие физиономии необходимо фотографировать, а при плохом настроении смотреть на сделанные фотографии.

— Яйцо Ве-венценосного орлиана, — чуть слышно пролепетал Финт.

— Ого… — протянул Макс, — но откуда оно у тебя?

— Залезла в кабинет правителя города и под покровом ночи выкрала его, — как можно правдивее ответила Соня, еле сдерживая смех.

— Что? — Три пары вытаращенных глаз смотрели на неё, почти не мигая.

Соня прыснула от смеха.

— Да шучу я, где ваше чувство юмора?

Послышались выдохи облегчения. Взъерошенные волосы Макса ещё сильнее встали дыбом, а на лбу появилась испарина.

— Мне его отдала Сальвина Севеллин. А вы, действительно решили, что я способна проникнуть в чужой кабинет и что-то стащить? — она хоть и обращалась ко всем, но смотрела преимущественно на Макса.

— А что разве не способна? — хмыкнул он и подойдя к импровизированному гнезду провел ладонью по гладкой поверхности. Яйцо тут же затрепыхалось.

— Мне кажется, ты его нервируешь, — отметила Соня.

— Просто будущему орлиану уже тесно и к тому же жарко, — возразил Макс, отодвинув плед от камина.

— Сальвина Севеллин сказала, что ему нужно тепло, — она подвинула плед на прежнее место.

— Тепло, а не раскалённая духовка, — парировал Макс, — или ты хочешь, чтобы твой орлиан был слегка поджаренным? — он снова отодвинул плед.

— Хватит спорить, лучше подвиньтесь, — Леона растолкала пару и взяла предмет раздора в руки. Устроившись на диване, она стала внимательно рассматривать яйцо, нежно поглаживая золотистую скорлупу. К ней тут же подсел Финт.

— Никогда бы не по-подумал, что увижу яйцо Ве-венценосного орлиана. Это ведь такая ре-редкость, настоящее чудо, — зачарованно проговорил он.

— Как здорово, что тебе отдали яйцо, Соня, — едва не хлопая в ладоши воскликнула Леона, — теперь у тебя будет свой собственный орлиан. Да не простой, а Венценосный!

— С чего это вдруг правитель города стал таким щедрым? — задумчиво проговорил Макс. — Сначала они забирают яйцо, потом отдают. Странно все это.

— Люди иногда меняют свое мнение, — пожала плечами Соня.

— Или им помогают его поменять, — отметил Макс.

— Что ты имеешь ввиду?

— Возможно, они специально это сделали.

Друзья выжидающе посмотрели на Макса, казалось, даже будущий орлиан, перестал барахтаться внутри своего временного убежищ

— Чтобы именно Соня повенчалась золотым огнём. Посудите сами, — он обвёл всех взглядом, — ведь по посланию Белой Книги Преданий, именно ты можешь противостоять Повелительницы теней. Они хотят сделать тебя сильнее, Соня.

— Тогда зачем препятствовать мне? Ограждать глупыми запретами? И что, кстати, означает полымя Низовых? — спросила она, вспомнив слова предания.

— Место куда по-попадают души умерших, чи- чистилище, — ответил Финт. В его глазах проскользнул страх.

— Может быть, они что-то выжидают, — предположил Макс, — например какой-то подсказки, или нового послания Белой Книги Преданий.

Соня слегка дернула плечами, отметив про себя такую возможность. В этот момент разразился дребезжащий звон дверного колокольчика.

— Ты кого — то ещё ждёшь? — спросила Леона.

— Да вроде никого.

Дверной колокольчик продолжал настойчиво трезвонить, вынудив Леону закрыть уши руками.

— Или откройте кто-нибудь дверь или дайте мне оглушающих конфет, — взмолилась она.

— Уже иду, — Соня направилась к двери, прикидывая, кто бы это мог быть. А вдруг, правитель города передумал, и у нее снова заберут яйцо Венценосного орлиана?

— Я с тобой, — предложил Макс.

За воротами стоял мужчина в длинной синей накидке, с эмблемой на груди в виде запечатанного конверта.

— Вам письмо, — торжественно сообщил он, обрадовавшись, что к нему наконец-то вышли. — Распишитесь в бланке получателя.

Получив от Сони размашистую роспись, он отдал ей запечатанный плотный конверт.

— А от кого письмо? — подозрительно оглядывая посыльного, спросил Макс.

Тот пожал плечами и не обращая внимание на лужи, зашагал по улице.

— Кто это был? — с порога накинулась на друзей Леона.

— Посыльный принёс какое-то письмо, — ответила Соня пытаясь распечатать конверт, но он не поддавался. — Мне нужно что- ни будь острое…

— Дай мне, — Леона ловко выдернула конверт из рук подруги и аккуратно провела острым ногтем по его краю. — Готово!

У Сони вырвалось восхищенное «Ого!» Внутри конверта поблескивая серебристыми виньетками, дожидались четыре карточки, исписанные заковыристым подчерком.

— А ну- ка, — Леона взяла одну из карточек и тут же радостно заверещала, прыгая на месте. — Это же приглашение! Не могу поверить!

Финт демонстративно прикрыл уши руками, делая вид, что оглох от ее воплей. Соня в полнейшей растерянности, не понимая о каком приглашении идет речь, изумленно смотрела на ликующую подругу.

— Приглашение? Но куда?

— На бал, конечно! — восторженно пропела Леона.

Макс взял карточку в руки и стал разглядывать ее с таким видом, будто — то это мерзкая жаба.

— Кто мог прислать эти приглашения? — хмуря брови, спросил он.

— Да какая разница? — махнула рукой Леона, — главное, мы идём встречать день Вечного Обновления в Мраморный зал Белой башни! О высшие силы, я так долго об этом мечтала!

Макс продолжал испытывающим взглядом гипнотизировать карточки, словно они могли ответить ему, кто их заказчик.

— Кому это нужно, чтобы мы присутствовали на празднике в Мраморном зале? — не унимался он.

Леона раздраженно фыркнула.

— Почему ты постоянно во всем видишь подвох? И вообще, не хотите идти, не надо, мы сами пойдём, — они кинула на подругу взгляд, требующий поддержки.

— Я надеюсь, мы пойдём все вместе, — сказала Соня, пробежав взглядом по каждому из друзей, — возможно, что-то и выясним о загадочном отправителе.

Макс ничего не возразил, но при этом и не согласился. Когда друзья разошлись по домам, она обнаружила в гостиной небрежно брошенное и благополучно проигнорированное приглашение Макса.

Всю следующую неделю, после занятий, Соня провела в лягушачьем питомнике.

— Ты так нравишься серебристым лягушкам, что они стали чаще размножаться, — сказал Ливс Салиман, явно довольный текущими делами в питомнике.

Соне, конечно, льстила такая реакция серебристых лягушек на ее персону, но теперь ей приходилось все чаще задерживаться на работе и отказывать себе в удовольствии лишний раз встретиться с друзьями.

— Этот вардан — лис со своими лягушками занимают все твое время, — заявил на днях Макс.

— Разве его вина, что скоро на свет появятся несколько десятков лягушат? — возразила Соня.

Макс нахмурился, досадливо покачав головой.

— Ты целыми днями пропадаешь в своем питомнике.

— Как и ты в орлианнике, — парировала она.

Сегодня на уроках, которых было всего два, Соня была крайне неусидчива, все ее мысли летали в районе лягушачьего питомника. По подсчётам Ливса Салимана, именно в этот день должны вылупиться на свет лягушата. Как только госпожа Ливория объявила, что ее урок закончен и ученики могут спокойно собираться, Соня, подобно спринтеру на старте вылетела из класса. Директор учебного центра, который как раз, пыхтя поднимался по центральной лестнице, едва успел отпрянуть в сторону, чтобы избежать столкновения с бегуньей.

— Прошу прощения, господин директор, — протараторила Соня, — меня ждут яйца, точнее лягушки, то есть я хотела сказать…

— Хорошо, ступайте, — снисходительно махнул рукой господин Фарид Петро Дурос, — обескураженно глядя на нее.

Быстро кивнув, (что означало «спасибо за понимание») Соня продолжила свой спринтерский забег. Домчав до лягушачьего питомника за рекордно короткое время, она пулей влетела в стеклянную дверь, и угодив ногой в одну из нор, грациозно растянулась вдоль кормушки.

— Ещё не вылупились? — тяжело дыша, спросила она у изумленного вардана.

— Нет. Может воды?

— Угу, — кивнула Соня, стряхивая с лица лягушачий помет.

Чтобы ничего не пропустить, она села поближе к дюжине будущих серебристых лягушек, помещенных в неглубокую ямку, с ограждением. Круглые яйца, похожие на мыльные пузыри, с плотной оболочкой, через которую проглядывались очертания скрюченных тел, пошли первыми трещинками. Одно за другим яйца- пузыри стали трескаться, выпуская в мир крохотных, размером с цыплёнка лягушат. Мокрые, перемазанные в прозрачной слизи, они делали первые неуклюжие прыжки по отведённому для них вольеру. При малейшем шуме, лягушата прижимались к Сониным ногам, видимо решив, что она их мама.

Тем временем вернулся Ливс Салиман с водой.

— Я же говорил, что ты нравишься этим существам, — улыбнулся он, протягивая кружку.

— Они такие смешные, беззащитные и так громко пищат, — с блаженной улыбкой проговорила Соня, поглаживая маленькие комочки.

— Это они просто голодные. Специально для них я отварил кашу с ягодами и орехами, — вардан всучил Соне небольшое ведёрко с ложкой. — Вот тренируйся. Орлианы тоже любят такую кашу, особенно если ягоды и орехи сменить на мясной горох.

Соня внимательно слушала своего учителя, внимая каждому его слову, ведь скоро ей это пригодится. Вдоволь наевшись, серебристые комочки, сгруппировались в кучку, и сладко заснули.

— Пока в детском саду тихий час, предлагаю немного перекусить, — прошептал Ливс Салиман, кивнув в сторону своей покосившейся хибарки.

Соня не стала возражать. Оказывается, от нервов и забегов жутко хочется есть. Расположившись в затхлой кухоньке, которую, кажется, сроду никто не мыл, смотрители серебристых лягушек наконец-то смогли перевезти дух. Хозяин дома предложил гостье свой фирменный морс из водяной вишни и засохшие печенья, одиноко лежавшие в засаленной вазочке на кухонном столе.

— Как поживает твой будущий орлиан? — поинтересовался Ливс Салиман.

— Ждет своего часа. Я очень переживаю, что не справлюсь.

— Справишься, я в тебе уверен. На крайний случай обращайся ко мне или своему приятелю оплётчику. Я полагаю, он не плохо ладит с живностью и даже не удивлюсь, если ему удаться приручить железнокрылого пса.

При одном воспоминании о железнокрылых псах, по Сониной спине побежала дрожь. Эти раскрытые пасти, сверкающие клыки, вязкие слюни, стекающие на землю…

— Тебе очень повезло, что ты осталась жива, — подметил Ливс Салиман, видимо догадавшись, о чем она сейчас подумала. — На моей памяти это единственный случай, когда кому-то удалось сбежать из замка Повелительницы теней.

— Да, но мне не удалось спасти моего папу, — вздохнула Соня. — Все оказалось напрасным.

— Значит, надо пробовать снова и снова. Нельзя сдаваться.

— Не буду, — кивнула она. — Я сделаю все, чтобы спасти моего отца.

— Ты большая молодец, — улыбнулся вардан и тут его взгляд устремился в сторону парящих кустарников. Соня тоже посмотрела в то направление и заметила чей-то небольшой силуэт, промелькнувший около лягушачьего питомника.

— Кажется, за тобой следят, — Ливс Салиман не отрывал глаз от стеклянной стены.

— И я даже знаю кто это.

— Норник Пульф?

— Он самый, — кивнула она.

— Что ему от тебя нужно? — янтарные глаза вардана вспыхнули.

— Хотела бы я знать.

Мужчина призадумался, поглаживая свою рыжую щетину.

— Ты, наверное, идти домой, отдохни. А я попробую потолковать с этим старым пронырой, если что-то выясню, то сразу дам тебе знать, — спустя некоторое время сказал он.

Попрощавшись с хозяином дома, Соня бесшумно пересекла все еще спящий питомник (взрослые особи тоже решили вздремнуть, попрятавшись в норках) и вышла в стеклянную дверь.

19

С каждым днём все сильнее чувствовалось приближение праздника. Народ все меньше говорил о насущных делах, проблемах, а все больше о предстоящем мероприятии. В учебном центре, кафетерии, даже в очереди за горячими пончиками витали такие слова как: подарки, наряды, праздничный стол, танцы, золотой пух.

— Осталось ждать совсем немного, — прошептала Леона, Соне на ухо во время урока по тиберлойскому языку. — В день Вечного Обновления с утра до вечера сыпется золотой пух! Такая красотища, ты даже не представляешь!

— Прям с неба? — удивилась Соня.

Она так громко задала свой вопрос, что госпожа Ливория повернулась в ее сторону.

— Ну да, откуда же еще.

— Так интересно это все увидеть…

— И я жду не дождусь. Наряды, подарки, танцы, о высшие силы поскорее бы! — Леона аж, причмокнула от удовольствия.

— София Киль и Леония Бикс, — не выдержала преподавательница, — если вы не прекратите разговаривать, вам никакие высшие силы не помогут сдать экзамен по моему предмету!

Подруги тут же умолкли, пытаясь вернуться мыслями на урок. По всей видимости, не только они далеко находились от аудитории. Во всем учебном центре только и шли обсуждения предстоящего праздника.

— Мне нужна твоя помощь, — с серьезным видом заявила Леона, как только закончился урок.

— Что — то случилось?

Леона понуро кивнула.

— Случилось. Я совершенно не знаю, что надеть.

Соня громко выдохнула, подкатив глаза

— Не пугай так больше, я думала, что — то серьезное…

— Это и есть серьезное, — Леона выглядела оскорбленной, — я не могу определиться с нарядом. Это ведь будет особенный день Вечного Обновления, в самом Мраморном зале!

Поняв, что спорить с подругой бесполезно, Соня согласилась помочь.

— А ты решила в чем пойдёшь на праздник?

— Я ещё об этом не думала.

— Как не думала? — казалось ещё чуть — чуть и по медным кудряшкам Леоны побегут искры. — До праздника осталась всего неделя!

— Неделя? — переспросила Соня.

— Ну да.

Значит, по земному календарю, точнее григорианскому сегодня двадцать третье декабря. От осознания этой даты, Соню словно током прошибло.

— С тобой все нормально? — поинтересовалась Леона, заметив перемену в подруге.

Соня неопределенно качнула головой, быстро заморгав влажными глазами.

— Просто… просто у моей мамы сегодня день рождения, — выдавила она, — я так … скучаю.

Леона порывисто обняла ее за плечи.

— О, дорогая. Заставлю тебя слушать о каких-то тряпках, а тут такое… Все, я обещаю, о нарядах не слово, — она демонстративно закрыла свой рот ладонью.

— Нет, наоборот. Лучше говори, — возразила Соня, шмыгнув номом.

— Ты уверена?

— Да, так будет лучше. Я хоть отвлекусь, — заверила она, — а ещё лучше, пойдём прямо сейчас выбирать тебе наряд.

— Ладно, — неуверенно согласилась Леона, и они двинулись в сторону Низкой балки. Обычно в этот день мама пекла торт или сладкий пирог, и они всей семей собирались вечером на кухне. Сейчас из всей семьи рядом с мамой остались только Лара, да засевшие в душе воспоминания и возможно, надежда на лучшее.

Всю дорогу Леона тараторила как заведенная, перескакивая с одной темы на другую. Трудности с младшими родственниками, учеба, нехватка свободного времени. все шло в ход лишь бы отвлечь Соню от грустных мыслей. Но больше всего разговоров было о Финте, к которому как показалось Соне у Леоны накопилась уйма претензий.

— Мне кажется он никогда не сделает первый шаг. Эта неопределенность меня убивает, я до сих не пойму нравлюсь ему или нет.

— Конечно нравишься, — заверила подругу Соня. — Возможно, он просто стесняется. Это же Финт…

— В том то и дело, — обреченно вздохнула Леона. — Он весь из сплошных загадок, — с особой нежностью в голосе добавила она, — умный, таинственный, красивый…

На последнем слове Соня невольно усмехнулась, но тут же, попыталась преподнести это внезапно нахлынувшим кашлем. Несомненно, Финт умный, возможно, в чем — то таинственный (хотя в чем именно, трудно сказать), но красивый? Вот Нарца, действительно, можно назвать красивым: высокий, с правильными чертами лица, весь такой идеальный, одет всегда с иголочки.

Низкая балка встретила девочек непроходимыми дорогами и сильным ветром, который здесь казался особо резок. Каменные пластины, по которым в прошлый раз пробиралась Соня покрылись скользкой жижей. И если раньше главной опасностью было только испачкать обувь, то сейчас, большая вероятность погрузиться в грязь целиком.

— Когда нет дождя и этой дурацкой грязи, здесь вполне симпатично, — сказала Леона оправдывающимся тоном.

Было заметно, что ей неловко из-за своего местожительства, но Соне было совершенно не важно, в каком районе живет ее подруга. Они шли по узкой улочке, заросшей парящими кустарниками, по большей части сорняками, вдоль кособоких домиков, подпирающих друг друга словно старички. Среди этой разрухи и тусклости отчетливо выделялся один дом с идеально ровными стенами и сверкающей лиловой крышей. Перед его окнами парила ухоженная клумба из бело- розовых бутонов.

— Угадай, кто здесь живет? — Леона лукаво улыбнулась.

— Ты?

— Неа.

Соня удивленно повела бровями.

— Может быть лесная фея?

— Почти угадала, здесь живет Финт.

— Ого! — только и смогла проговорить Соня.

— Финт не перестаёт удивлять, — в голосе Леоны звучало восхищение. — Ну как ему удалось вырастить благородные лилии в нашем районе? Ведь здесь кроме сорняков ничего не уживается.

— Ну вот видишь, пример нашего друга показывает, что все районы города не так уж и отличаются друг от друга, — живо подметила Соня, стараясь не обращать внимания на ноги, погрязшие в грязи по самые щиколотки.

На лице Леоны заиграла еле заметная улыбка, и даже шаг стал бодрее. Через два квартала они остановились перед большим, слегка покосившийся домом с залатанной крышей. Пройти через двор, плотно засаженный многочисленными кустарниками и саженцами в несколько ярусов, оказалось весьма затруднительно. Соня несколько раз чуть не свалилась в объятия нижнего яруса мясной фасоли, благо Леона, с отменной реакцией подхватила ее прямо на лету.

— Здесь нужна сноровка и ежедневная практика, — подметила она, отворяя дверь в дом. Узкая прихожая была полностью завалена вещами, на разноцветных крючках висели плащи, а с нижних полок выглядывала обувь всевозможных размеров и цветов. Пахло выпечкой и влажным бельём.

— Пойдём, я познакомлю тебя с мамой, — Леона взяла Соню за руку и повела в комнату, откуда доносились голоса.

За вытянутым деревянным столом с разрисованными ножками сидела худощавая женщина и перебирала ягоды. Рядом с ней крутилась маленькая девочка, с волосами как у старшей сестры и со всех сил старалась помочь маме, но вместо этого только роняла ягоды на пол.

— Аккуратно, Инжер, — женщина нахмурила лоб, отчего на нем проступило несколько горизонтальных морщинок.

Заметив в дверях гостью, она немного растерялась, поправив свою растрепанную прическу, из которой вынырнуло несколько медных локонов — пружинок.

— Мам, это Соня, — Леона показала на подругу, — а это моя мама Элья и та, кто не дает нам спать по ночам, — она подмигнула своей младшей сестренке, которая тут же кинулась ее обнимать.

— Добро пожаловать, — улыбнулась женщина и на ее щеках показались ямочки, — ну проходите, что вы встали в дверях?

Соня улыбнулась в ответ и прошла на кухню вслед за Леоной, которая уже успела набить рот ягодами.

— Вы учитесь в одной группе? — поинтересовалась женщина.

— Не совсем, я новенькая, — ответила она, присаживаясь на стул рядом с подругой.

— Она родилась на Земле, ну помнишь, я тебе рассказывала? — вмешалась Леона, на шее которой висела ее младшая сестра.

Женщина призадумалась, видимо вспоминая разговор.

— Так ты внучка Артура Киля? — ее глаза цвета лайма с неподдельным интересом всматривались в гостью.

— Да, но я почти не помню своего дедушку.

— Мой супруг знал его, и всегда был о нем самого высокого мнения, — отметила госпожа Элья.

Она поставила чайник на печь, а на стол круглую тарелку с пирогом, от которого шёл такой аромат, что у Сони заурчало в животе.

— Он тоже воин? — поинтересовалась Соня.

— Нет, мой муж работает в теплицах, но во время Кровопролитной битвы одним из первых вызвался добровольцем и встал на защиту нашего города, — ответила она с нотками гордости. — Так вышло, что отряд, в который его зачислили, возглавлял твой дедушка. Он был очень отважным и у меня есть подозрения, что ты на него похожа, — добавила госпожа Элья. — Я наслышана про незаконный вылет и пересечение границы с Мертвой пустошью.

Соня заметно напряглась, ожидая услышать порицание и нравоучительные наставления в свой адрес.

— Бедная девочка, — покачала головой женщина. — Даже трудно представить какое отчаянье и боль толкнули тебя на такой поступок. — Ее голос был полон сострадания.

Пока обескураженная Соня, молча, хлопала глазами, госпожа Элья отрезала огромный кусок пирога (его треть) и положила на ее тарелку.

— Поешь, — предложила она, ласково улыбнувшись, и на ее лице снова показались ямочки.

Неловкость первого знакомства отступила, и Соня с большим удовольствием уплела вкуснейший пирог с кисло- сладкими ягодами. Леона, маленькая Инжер и господа Элья тоже присоединились к трапезе, буквально в считанные минуты опустошив блюдо, на котором находился пирог.

На печи у хозяйки дома что-то шкворчало, и по кухне разносились аппетитные ароматы, смешиваясь между собой. Над деревянным потертым столом парил фонарь, одетый в забавный абажур оранжевого цвета.

— Как тебе у нас на Алькаре? — размешивая кухонной лопаткой дымящееся блюдо в чане, поинтересовалась мама Леоны, — ты уже хорошо освоилась? Тебе не нужна помощь?

— Нет, спасибо. Иногда у меня складывается такое ощущение, что я здесь родилась.

Госпожа Элья понимающе кивнула.

— Значит, это твой истинный дом, ты на своём месте. А это очень важно быть на своём месте. Некоторые его так и не находят в течение всей жизни. — Она открыла духовку, и достала противень с чем-то, очень похожим на запеченный картофель.

— Попробуй, это очень вкусно, — переложила хозяйка дома.

Пока Соня застенчиво ерзала на стуле, маленькая Инжер и Леона схватили обуглившиеся кругляшки и принялись их чистить своим острыми ноготками. Сестра Леоны, которая была ее уменьшенной копией, то и дело поглядывала на гостью, особенно на ее отросшую сиреневую прядь волос.

— У тебя волосы как у моей куклы, — звонким голоском сообщила она, спрыгнув с колен сёстры и подойдя к Соне, погладила ее по голове.

— Инжер, так не прилично себя вести, — сделала ей замечание госпожа Элья, но девочка уже взобралась на Сонины колени, продолжая с любопытством теребить ее волосы.

— А у тебя есть братик или сестричка? — спросила она, хлопая длинными ресницами, окаймлявшими выразительные глаза желто-зеленого цвета.

— Есть, ее зовут Лара. Она осталась там, на Земле, как и моя мама.

— А ещё, у Сониной мамы сегодня день рождения, — вставила Леона.

Госпожа Элья всплеснула руками.

— Ах, если бы я только знала об этом пораньше, то испекла бы настоящий праздничный пирог! — воскликнула она, глядя на Соню с жалостью.

Той самой жалостью, которая не унижала, не делала уязвимой, а укутывала своей заботой. Маленькая Инжер окончательно угнездившееся на Сониных коленях, даже под страхом наказания за неподобающее повеление, не желала покидать насиженное место. Именно сейчас, в окружении Леоныной семьи, сидя за старым щербатым столом, заставленным простыми, но невероятно вкусными яствами, Соня почувствовала себя чуточку счастливее.

Госпожа Элья, видимо решив, что она непременно голодает, заставила Соню съесть все приготовленные ею блюда и выпить несколько чашек карамельного какао. Когда она удостоверилась в сытости гостьи, то засыпала ее самыми разными вопросами.

— Мам, она ведь не на экзамене, — влезла в разговор Леона, когда госпожа Элья расспрашивала Соню о стиральных машинах. — Так она к нам никогда в гости приходить не будет и вообще у нас много дел…

— Ну хорошо, не буду вас задерживать, — нехотя согласилась женщина, — только в следующий раз ты мне расскажешь про штуки, которые сами собирают мусор.

— Конечно, кивнула Соня.

Леона тут же схватила подругу за руку и пока мама не передумала потянула из кухни. Пройдя по скрипящим половицам, они зашли в небольшую проходную комнату, с разрисованными обоями. На мягкой разномастной мебели с потертой обивкой и выцветшем ковре с проплешинами валились старые игрушки. Среди них была потрепанная кукла с облезлыми фиолетовыми волосами (видимо, та самая, на которую похожа Соня).

Комнату Леоны с лёгкостью можно было принять за кладовую или чулан. Соне пришлось, буквально перепрыгивать через разбросанные по полу ободки, разноцветные шарфы и учебные блокноты. Стены комнаты украшали плакаты с изображением странных то ли людей, то ли отаров.

— Я их обожаю, — с благоговением в голосе сказала Леона, глядя на лохматых существ с безумными лицами. — Вот «Носки печали», «Кусок твоей души», «Призрачные сердца», и конечно же «Искушенные псы», — с нежностью добавила она, проведя рукой по кривляющемуся парню с высунутым языком. Плакат тут же разразился металлическим скрежещем звуком, от которого у Сони свело зубы.

— Ну как тебе?

— Душераздирающе, — честно ответила Соня.

— Я знала, что тебе понравиться, — просияла Леона, ещё раз обводя влюблённым взглядом свои сокровища.

Вдруг, ее счастливое лицо исказилось негодованием.

— Я не вижу «Одиноких болотников»! — Ее глаза цвета лайма вспыхнули огнем. — Это моя любима группа!

— Возможно, она где — то затерялась, — предположила Соня, поглядывая на ворох разбросанной одежды.

— Вряд ли, — отмахнулась Леона, — я вчера прибиралась. Скорее всего, ко мне в комнату заглядывала Марсия. Ох, и задам я ей, когда она вернётся с учебы! Вот что за манера лазить в чужих вещах без разрешения, да ещё и брать их? — возмущалась она, пока не обнаружила пропажу под своим письменным столом.

Как это было все знакомо. Только Лара, в отличие от Марсии, которая не имела отношения к временной пропажи плаката, действительно без разрешения брала Сонины вещи.

— Теперь, перейдём к самому важному, — торжественно объявила Леона и открыла шкаф, из которого волной хлынула одежда.

Соня обреченно вздохнула, уже предвкушая многочасовой модный показ.

— Давай сначала тебе выберем наряд, — предложила Леона, копошась в длинной веренице вешалок. — Отказ не принимается. Ты же не собираешься идти на бал в джинсах? — она протянула платье с леопардовым принтом.

— Нет, нет, — Соня испуганно замотала руками.

— Тогда может это блестящее с длинным шлейфом?

— Мне бы, что-нибудь такое… ну не знаю, чтобы я не грохнулась в нем. Вот, например, — она показала на прямое чёрное платье с кожаным ремешком.

Леона скептически покосилась на выбранный наряд.

— Скучновато, но, если тебе нравится… Теперь моя очередь выбирать наряд, — прощебетала она, от нетерпения затанцевав на месте.

Беззвучно простонав, Соня покорно устроилась на кровати в ожидании модного дефиле. Пережив с десяток примерок, она стала с тоской поглядывать на дверь. К счастью, идиллию между Леоной и ее гардеробом нарушила госпожа Элья, объявившая, что уходит на работу. А значит, настаёт очередь Леоны присматривать за младшей сестренкой. Вскоре, на пороге дома объявилась Марсия, держа за руку розовощёкого мальчугана.

— Ну все, конец моей счастливой жизни, — обреченно пролепетала Леона, складывая свои наряды обратно в шкаф.

В подтверждении ее слов, в дверь ворвалась безумная троица и чуть не сбив с ног прижавшуюся к стене Соню, стала носиться по комнате.

— Вот видишь никакой личной жизни, — простонала Леона, закатив глаза, — и так каждый день…

Вырвавшись из детско — вещевого плена, Соня направилась в сторону Серебреной рощи. Мысли о маме, ненадолго затихшие в голове, снова ожили. Интересно, она сегодня празднует свой день рождения? Вряд ли. Придя домой, Соня первым делом проверила своего будущего питомца, трепыхнувшегося от ее прикосновения, а затем легла на диван, продолжая думать о родителях. Под эти мысли она погрузилась в яркий сон, в котором увидела маму и маленькую, смеющуюся девчушку лет шести. С веснушками на лице и вечно разбитыми коленками и локтями, она выглядела невероятно счастливой.

— Мам, смотри как я умею! — весело щебетала маленькая Соня, лихо выруливая на двухколесном велосипеде.

— Только не упади, прошу тебя, — сказала Анна, но как только она это произнесла, ее младшая дочь с грохотом растянулась на земле.

На этом месте Соня проснулась. Как бы она сейчас хотела вернуться в то время, когда вся их семья была еще вместе, когда между ними с Ларой не пролегла ледяная стена, когда главной проблемой в жизни были разбитые коленки. Девочка подошла к позолоченному яйцу и окинула его взглядом. Когда уже из него вылупиться маленький орлиан? На миг ей показалось, что по блестящей скорлупе, пошла тоненькая трещина, словно экватор, разделяющий планету пополам. Но присмотревшись, убедилась, что ошиблась. Маленький птенец, сидящий внутри своего домика, видимо не спешил покидать уютное местечко.

Сегодня учеба начиналась поздно, в три дневных потока, поэтому до занятий Соня решила навестить Нарца, который до сих пор находился в лечебнице. Еще она планировала заглянуть в лягушачий питомник, в надежде получить свою первую зарплату (которая была ей просто необходима). Припасённые продукты в погребе стремительно заканчивались, к тому же ей так хотелось порадовать своих друзей подарками на день Вечного Обновления.

Выйдя на улицу, Соня оторопела. Первый раз за все время, ее пребывания на Алькаре не было дождя. По случаю этого события весь город кишел людьми, с растерянными и счастливыми лицами они бродили по улицам, радуясь мимолетному счастью. Сумрак и мгла рассеялись, отчего небосвод приобрел чистый лиловый оттенок. Казалось, зло отступило, дало слабину, а возможно, это было просто затишье перед бурей. Соня с большим удовольствием стянула с себя плащ, отметив, что для большего счастья ей не хватает наушников с любимой музыкой и легких кедов вместо прорезиненных берцов, которые ей подарил Макс.

Город словно ожил, делая неуверенные вдохи. В каждом лотке, павильоне, даже передвижных продуктовых телегах, продавались поблескивающие серебром, ветви праздничного дерева Шиу — символа дня Вечного Обновления. Они были повсюду, их пышные бутоны, похожие на снежные хлопья, разбавляли ту серость и мрачность, которая так надолго поглотила Тиберлоу. Соне это напомнило суетливое и самое приятное время перед Новым годом и Рождеством. Сказочные дни, наполненные волшебством, чудом, которое можно потрогать руками. Это же чувство охватило ее и сейчас. Улыбнувшись совершенно незнакомым людям, она подошла к лечебнице семейства Горринг.

На одной из лавочек, в окружении двух смеющихся девушек сидел Нарц. Увидев Соню, он встал и приветственно помахал ей рукой.

— Я начинаю думать, что тебе здесь нравится, — сказала она, подходя поближе.

Нарц улыбнулся. Его исхудавшее лицо, казалась почти прозрачным.

— Меня завтра обещают выписать.

— Наконец-то, а то я уже решила, что ты здесь останешься навсегда.

— Не хочешь прогуляться? Такая погода не часто бывает.

Соня кивнула. Они вышли через внутренние ворота лечебницы, за которыми разветвлялись узкие переплетающиеся между собой, словно паутина дорожки. За ухоженным сквером тянулась длинная, уходящая за горизонт аллея, выложенная светлой плиткой. Пахло сыростью и в тоже время сладким, дурманящим ароматом. По одну сторону от аллеи тянулись ряды лавочек, а с другой, протирались водоемы, из которых то и дело, выпрыгивали розовые креветки, размером с воробья. Отчаянно взмахивая, прозрачными крылышками, они изо всех сил старались долететь до парящих над лавочками кустарников, с сиреневыми благоухающими цветами.

— Как здесь красиво! — ахнула Соня.

— Это Пруды признаний, — сказал Нарц, задержав на ней взгляд.

Каких конкретно признаний она не стала уточнять, оно и так было понятно по влюблённым парочкам, заполонившим все лавочки.

— Скоро день Вечного Обновления. Не хочешь его отметить вместе? — неожиданно спросил Нарц.

Соня обескуражено уставилась на своего друга.

— Вдвоём?

— Не совсем. Со мной и моей семьей, — немного замявшись ответил он. — У нас заказан стол в Мраморном зале. Я, правда, ещё не говорит про тебя родителям, но думаю, они будут не против.

Сделанное ей предложение, лишило Соню способности к устной речи. Странные ощущения: с одной стороны было приятно, что Нарц пригласил ее отметить вместе такой значимый праздник, да ещё и со своей семьей, а с другой стороны его семья…

— Дело в том, что я иду туда с друзьями…

— Ах, ну да. С друзьями… Я вдруг вообразил себе, что мы тоже друзья, представляешь?

— Я хотела сказать, что меня уже пригласили. И конечно же, ты мой друг, как и Макс и Леона и Финт, и Ливс Салиман.

— Ливс Салиман? — брови Нарца удивленно поползли вверх, — вардан — лягушатник такой же твой друг, как и я?

Соня быстро замотала головой.

— Нет, конечно же, нет. Ты для меня значишь гораздо больше, чем все остальные.

Лицо Нарца, словно озарилось внутренним сиянием.

— Это правда?

Чувствуя, что ее лицо начинает наливаться краской, Соня в спешке отвернулась от парня, так и не ответив ему. Более того, она покрепче сомкнула с губы, чтобы ещё чего — нибудь не взболтнуть. Соня буквально кожей ощущала взгляд Нарца на себе, и не удержавшись повернула голову. С последнего раза, когда она его видела, он ещё сильнее похудел и побледнел, отчего стал казаться старше, чем есть на самом деле. Его глаза, обычно темно — зеленого цвета посветлели, и стали бледно- малахитовыми с изумрудной окантовкой по краю радужки.

Нежный, расслабляющий аромат цветов, словно любовный эфир окутывал местность и всех, кто там находился. Только на розовых креветок, облюбовавших сиреневые бутоны, расслабляющие чары не действовали. Ради своего лакомства, они были готовы на все: даже прыгать по головам возмущённых прохожих, чтобы добраться до цветов. Что, собственно, они и сделали, приземлившись целым скопом Нарцу на голову. Романтическая атмосфера, возникшая вокруг пары, тут же разбилась в дребезги. Раздосадованный парень со злостью смахнул с себя наглых креветок, грозя сварить из них суп.

— Они такие забавные, — улыбнулась Соня, усадив одну из креветок себе на ладонь.

— Не советую этого делать, — предупредил Нарц. — Они кусаются, — добавил он, но было уже поздно.

Подобно крохотному аллигатору, креветка вцепилась в Сонин палец, стараясь как можно сильнее его заглотнуть. Палец тут же покраснел и опух. Маленькая, но очень крепкая челюсть креветки продолжала тисками сжимать свою добычу. Взвыв от боли, Соня инстинктивно затрясла рукой, пытаясь сбросить «забавное существо», но от этого стало только хуже.

— У твоей подруги припадок? Или это естественное ее состояние? — раздался насмешливый голос за спиной.

Раздирающа боль в пальце не шла ни в какое сравнение с давящим чувством неприязни, от вида человека, стоявшего рядом. Соня снова стала заливаться краской, на этот раз от злости и обиды. Теперь они с креветкой, вцепившейся в ее палец, стали одного цвета. Ну почему среди сотни прогуливающихся по аллее людей, им встретился именно Лавр? Все — таки закон подлости существует.

— Лучше бы помог, — сказал Нарц, безуспешно пытаясь избавиться от креветки.

— Ну ладно, — без особого энтузиазма согласился Лавр, покосившись на распухший палец, ставший сине — бардового цвета. — Ей нужно просто свернуть голову.

«Кому свернуть голову? Мне или креветке?» — подумала Соня.

— Дай руку.

Она нехотя протянула ладонь. Лавр с невозмутимым видом (словно это делал каждый день) сдавил креветку большим и указательным пальцами, отчего она разжала свою маленькую пасть, а затем резко дёрнув, открутил ей голову.

— Познакомься, это мой старший брат Лавр, — с торжественным видом сообщил Нарц. — А вы же знакомы… — вдруг дошло ему с опозданием.

— Верно, — язвительно заметил Лавр, — мы даже успели немного пообщаться, — его глаза, такого же цвета, как и у младшего брата отливали изумрудной зеленью, но она была другой, холодной, ядовитой.

Соня сжала челюсти, подобно той креветки, оставшейся без головы.

— Твой брат присутствовал на слушание моего дела.

— Да, именно тогда, когда мой младший брат попал в лечебницу, истекая кровью. Ещё немного, и он бы здесь больше не стоял. — Лавр кинул на Соню презрительный взгляд. — Зато подружке помог.

Нарц выглядел сконфуженным, растерянно поглядывая с одного лица на другое.

— У неё уже есть один клоун, Максом зовут вроде. Ты тоже хочешь побороться за это звание, братишка?

— Не смей так говорить! — рявкнула Соня, чувствуя, как вскипает изнутри.

— Не нравиться слушать правду? А ты я посмотрю, не так проста, как кажешься. С виду блеклая, недалекая простофиля, а на самом деле прекрасный кукловод, а?

— Что?

— Любишь интриги, смуту, что бы за тебя поборолись? — продолжал издеваться Лавр, — только я не позволю манипулировать моим братом, ясно!

— Прекрати, Лавр! Мной никто не манипулирует, — нахмурился Нарц.

— Ты слишком доверчив, братишка, — Лавр покровительственно положил ему руку на плечо, — да и вкус у тебя не самый изысканный.

Нарц демонстративно сбросил его руку и отчеканил:

— Нам пора.

— Мне тоже, — ухмыльнулся Лавр, и ядовито подмигнув Соне, зашагал прочь.

Нарц стоял как вкопанный, провожая его взглядом. Вид у него был подавленный, взгляд опустошенный, на лице не кровинки, зато уши горели огнём. Кажется, даже с кинжалом, торчащим из предплечья, он выглядел поживее.

— Не бери в голову, — попыталась утешить его Соня, хотя внутри неё разливалась злость подобно жёлчи.

Нарц громко сглотнул, как глотают обиду.

— Не пойму, что на него нашло, — пробурчал он, — обычно он не такой.

— Ты в этом уверен?

— Что ты хочешь сказать?

— Ты его очень любишь и не совсем объективен…

Брови Нарца резко сошлись на переносице, отчего его лицо приобрело некрасивую резкость, и он стал похож на своего старшего брата.

— Да, он бывает грубоват, но это не со зла.

Соня натянула скептическую улыбку.

— Вам нужно поближе познакомиться, я уверен, что вы найдёте общий язык, — в голосе Нарца зазвучали нотки надежды, — приходи завтра ко мне на выписку, там будет Лавр и мои родители.

— Ой, нет, — вырвалось у Сони, — как — ни будь в другой раз. Ну, ты понял, что я имею ввиду, — быстро поправилась она.

С погодой стали происходить изменения. Бледно-лиловый небосклон резко заволокли сизые тучи, готовые в любую секунду выплеснуть порцию дождя. Люди спешно кутались в плащи, прячась кто куда.

— Если хочешь, можем завтра отметить твою выписку у меня дома, — предложила Соня, — где-то в шесть — семь вечерних потоков. Я приглашу Леону, Финта и Макса.

— А без них никак нельзя? — с надеждой в голосе спросил Нарц, на что Соня отрицательно замотала головой.

Ветер, ненадолго сдав свои позиции, видимо решил наверстать упущенное, и стал с удвоенной силой хлестать по щекам. Следом за ним подоспел и дождь, серой пеленой обрушившись на город. Друзья галопом бросились под парящие кустарники, пытаясь укрыться под их густым пологом.

— Вот и закончилась наша прогулка, — с сожалением в голосе проговорил Нарц, поправляя Сонин капюшон.

— Все было чудесно, если не считать креветки, — она подняла вверх все еще распухший палец, на котором рядом с ногтем виднелась бордовая зазубрина от укуса.

— И моего брата, — угрюмо добавил Нарц.

— Не будем об этом.

— Я с ним поговорю, обещаю, — заверил он, на что Соня кисло улыбнулась.

Дождь продолжал лить нещадно, не собираясь сбавлять темп. Почти все прохожие разбежались, а кто остался, те спрятались под парящими кустарниками. По воздуху, вместе с оторванными листьями, ветками и другим мусором проносились розовые креветки, уносимые разъяренными порывами ветра.

— Мне нужно ещё на занятие, — вспомнила Соня, нащупав учебный блокнот, припрятанный в плаще.

— Тогда побежали, — сказал Нарц, и они вынырнули из — под цветочного навеса.

20

Добравшись до учебного центра, первым делом Соня нашла Леону, с которой у нее проходил совместный урок по самопознанию. Его вёл господин Кудей Волд, такой же своеобразный, как и сам предмет, вдоль и поперёк сплетенный из шарад и загадок. Вечно взлохмаченный с удивленными, чуть на выкате глазами, он имел привычку спорить сам с собой вслух, нервно грызя при этом пишущий колпачок.

По мнению Леоны, он так углубился в познание самого себя, что стал немного чокнутым.

— Сегодня мы не станем изучать новую тему, — сообщил господин Кудей Волд, чем вызвал в аудитории всеобщее одобрение. — Это будем напрасной тратой времени и сил. Все равно вы ничего не запомните, сейчас ваши мысли далеко отсюда и совершенно не связаны с моим предметом.

У Сони давно сложилось впечатление, что этот странноватый человек умеет читать чужие мысли. То ли высочайший профессионализм, то ли особые знания, но он точно был непревзойденным провидцем человеческой натуры и даже недалекого будущего.

— Кто — то из вас сейчас страдает от неразделенной любви, кто-то обдумывает наряд на предстоящий праздник, а у кого-то все мысли о подарках, — прошуршал он вкрадчивым голосом, вглядываясь в лица собравшихся. — На вашем месте, я бы заглянул в магазин госпожи Маврики, — прошептал он, дотронувшись до Сониного плеча.

Господин Кудей Волд оказался прав, Соня как раз думала о подарках, а точнее о средствах, на которые их можно купить. Сложив в уме все найденные в доме монеты, она пришла к неутешительному выводу, что дары с ее стороны, пожалуй, будут самыми скромными. Оставалось надеяться, что сегодня она получит зарплату.

— Я смотрю, ты тоже в предвкушении праздника, — прошептала Леона заметив Сонин отстранённый взгляд.

— Ага, в предвкушении, — вздохнула она.

— А я уже всем купила подарки, — сообщила Леона с торжественным видом, — вот только с платьем до сих пор не определилась…

Предпраздничная суета полностью поглотила Алькар. Казалось, даже воющий ветер с проливным дождём, обсуждали предстоящее мероприятие. Вспомнив о завтрашней выписки Нарца, Соня пригласила Леону к себе домой.

— Если встретишь Финта и Макса, передай им, чтобы тоже приходили, — попросила она.

— Финту точно скажу, мы как раз встречается после занятий, — лицо Леоны тут же озарилось. — А вот насчёт Макса не уверена…

— Он снова забросил учёбу?

— Напрочь. Финт говорит, что он все время проводит в орлианнике или на Тиберлоу — арене. Сейчас взялся тренировать двух диких орлианов.

— Макс в своём репертуаре, — цокнула Соня, — завтра же загляну к нему, и как раз приглашу в гости.

— Я думаю, ему будет приятно, а то в последнее время ты все больше проводишь в компании лягушатника, да этого Нарца, — ее кошачьи глаза чуть сузились.

— Просто я беспокоюсь за его здоровье, ведь это он по моей вине оказался в лечебнице. И вообще… Он тоже мой друг, — насупилась Соня.

Леона многозначительно улыбнулась и переключилась на преподавателя, как раз рассказывающего о внутренних конфликтах индивидуумов.

После занятий Соня направилась в лягушачий питомник, в надежде получить свою первую зарплату. На улице как обычно было сумрачно и немноголюдно, особенно на контрасте с первой половиной дня. Лишь веточки праздничного дерева Шиу, продававшиеся на каждом углу, делали город живым и нарядным. Это снова напомнило Соне ту приятную предновогоднюю суету, которую она так любила. Новый год, Рождество… Она всегда так ждала эти праздники, даже больше, чем собственный день рождения. Соня непроизвольно улыбнулась, вспомнив папу, который наряжался дедом Морозом и в полной уверенности, что его никто не узнаёт, поздравлял любимых дочурок. Он так забавно кряхтел и охал, что Соня едва сдерживалась от смеха, но продолжала, подыгрывать ему. Войдя в роль, отец громко, раскатисто смеялся, поглаживая ватную бороду, доходившую ему до середины накладного живота. За всей этой мишурой, только его глаза оставались прежними: лучезарными и молодыми. Сейчас они уже были другие, и неизвестно, станут ли когда — ни будь прежними.

Господин Ливс Салиман находился в дальнем углу питомника и кормил своих подопечных сушеными гусеницами — их любимым лакомством. Увидев Соню, вардан улыбнулся и сказал:

— А я уже решил, что ты забыла про свою зарплату.

Он суетливо отряхнул руки от приливших к ним сухих гусениц, и пошарив по карманам, протянул ей чёрный мешочек с монетами.

— Двадцать пять фалексей и шестьдесят три кровта, — торжественно проговорил он, — подправляю, с почином тебя.

— Спасибо, — улыбнулась Соня в ответ, сжимая в руках мешочек с деньгами.

— На что потратишь свой первый заработок? Если не секрет, конечно, — поинтересовался вардан.

— Куплю подарки друзьям, — не задумываясь, ответила Соня, поглаживая прильнувших к ее ногам серебристых лягушек.

— Вот это правильно, друзья — это прекрасно, — кивнул он. — А как твой будущий орлиан? Ещё не вылупился?

— Пока все без изменений. Хотя, нет, мне кажется, яйцо стало чаще дергаться и подпрыгивать.

— Значит, уже скоро все случиться, — с сознанием дела сказал Ливс Салиман. — если нужна будет помощь обращайся, — добавил он и продолжил наполнять кормушки сухими гусеницами.

Когда Соня пришла домой, то обнаружила, что поленья в камине прогорели (неудивительно, они ведь тлели уже двое суток). Она поспешно развела огонь, опасаясь, что переохлаждение может навредить ещё невылупившемуся птенцу. Когда разгоревшееся пламя, вновь обдало жаром гостиную, яйцо, лежавшее в пледе, так сильно дернулось, что едва не выпало из импровизированного гнезда. Соня взяла его в руки и прижала к себе.

— Что надоело сидеть на одном месте? — спросила она, погладив по золотистой скорлупе.

Со стороны это, казалось, довольно — таки глупым: взрослый человек разговаривает с яйцом, как с разумным существом, способным его понять. Но это было единственное живое существо, находившееся с Соней в большом, пустом доме, и от этого ей делалось чуточку уютнее.

Сегодня был выходной, а значит не нужно идти в учебный центр. Зато Соню ждали другие дела, не менее важные и ответственные: купить всем друзьям подарки и подготовиться к выписке Нарца.

Выйдя из дома, она приятно удивилась: на улице второй день подряд стояла сухая, безветренная погода с проблесками лиловых лучей, пробивающихся сквозь сизую небесную навесу. Прогулка на свежем воздухе при отличной погоде, без дождя и ветра, казавшаяся раньше обычным делом, сейчас воспринималась как настоящее чудо.

Решив сначала навестить Макса, Соня направилась к длинным корпусам орлианника. К сожалению, его там не оказалось, и как сообщил его сменщик, он находился на Тиберлоу — арене. Ну конечно, как же она сама не догадалась, Макс же взял на облёт двух новых птиц. При мысли о стадионе и диких орлианах, Соне стало немного не по себе. Неудивительно, память о днях, проведённых в лечебнице, еще не покрылась пылью. Взяв себя в руки, она направилась по уже знакомой дороге, стараясь не обращать внимания на подрагивающие колени. Рядом со стадионом Соня заметила высоко в небе орлиана, брыкающегося как необъезженный жеребец. Он рвал и метал, пытаясь скинуть с себя человека, словно приклеенного к его спине.

— Посторонним вход запрещен, — пробубнил стражник, преградив ей проход на стадион.

— Я бы хотела встретиться с Максом Романовским, он оплётчик, работает здесь.

— Я знаю, кто такой Макс, — сказал страж. — Он сейчас занят. Я могу передать ему, что нужно.

Соня замялась.

— Это личное…

— Вы его девушка?

— Угу, — кивнула она, чувствуя себя жутко неловко.

Мужчина призадумался.

— Так уж и быть пущу, только к спорт ядру не подходить ближе, чем на пятьдесят метров.

— Хорошо, — обрадовалась она, отметив про себя, что меньше всего желает приближаться к разделительной ограде.

Страж приоткрыл ворота, и Соня засеменила по широкой дорожке между пустыми трибунами, тянувшимися ввысь. Ее взгляд снова устремился в небо, где строптивый орлиан, выделывал вращательные пируэты, не покидая надежды сбросить с себя всадника. Это был настоящий танец: дикий, свирепый, отчаянный и безумно красивый. Соня наблюдала за ним зачарованно, с восторгом, даже не моргая. Через какое — то время, ей показалось, что прыть орлиана поутихла, его движения стали более сглаженными и он начал слушаться. Да, Макс подчинил его. Поток внезапной радости и гордости за своего друга так охватили Соню, что она, победно вскинув руку, закричала:

— Так держать, Макс!

Заметив свою подругу, он приветственно замахал руками, видимо забыв, что под ним не верный Крепыш, а дикая птица, готовая скинуть его в любой момент. Так и произошло. Резко накренившись, орлиан сделал стремительный выпад вперёд, отчего Макс кубарем слетел со спины птицы. Все случилось в считанные секунды. Вот Макс в воздухе, отчаянно размахивая руками, еще мгновение и он уже распластался на траве.

— Макс! Макс! — Соня стремглав бросилась своему другу. Не обращая внимания на предупреждающие выкрики людей, она выскочила прямо на поле.

В этот момент к ним подбежало двое спасателей с носилками в руках. Быстро осмотрев пострадавшего, они попытались уложить его на носилки.

— Не нужно носилок, я сам, — прохрипел Макс. Ухватившись за спасателей, придерживающих его, он встал на одну ногу. Вторая нога, слегка подогнувшись, безжизненно волочилась по траве.

Освободившийся от наездника орлиан, на бешеной скорости кружил над стадионом. Его лапы были крепко пристегнуты к тросу, который сдерживал птицу на пути к свободе. Чем сильнее орлиан дергал трос, тем сильнее он, врезаясь ему в лапы и причинял боль. Птичий визг становился все более пронзительным, душераздирающим. Спустя несколько минут в небо взмыли два облетчика, тянувшие за собой длинную сеть. Растянув сетку, они куполом накрыли дикого орлиана, который тут же прекратил сопротивляться.

В просторной светлой комнате лечебного корпуса, спасатели уложили Макса на кушетку для более досконального осмотра.

— Тебе очень повезло, что отделался лишь растяжением связок голеностопного сустава, — с серьёзным лицом проговорил спасатель, — если бы ты упал с чуть большей высоты, то все было бы намного хуже.

Стоявшая рядом Соня, еле слышно пискнула. Спасатель, видимо, забывший о ее существовании резко повернулся к ней и строго сказал:

— Попрошу вас покинуть помещение.

Соня кивнула, но продолжила стоять на месте, не сводя взволнованных глаз со своего друга.

— Макс, я … … — замялась она, поглядывая на двух спасателей, которые тоже внимательно ее слушали, — я хотела пригласить тебя в гости. Сегодня выписывают Нарца (на его имени Макс громко простонал) из лечебницы вот я и решила… В общем, если есть желание приходи …

Последнее слово звучало как издевательство.

— Хорошо, я подумаю, — простонал Макс.

— Я буду тебя ждать, — сказала Соня напоследок, и пулей вылетела из стадиона.

Ну почему у неё вечно все выходит наперекосяк?

«Лузер — твое второе имя», вспомнила Соня слова старшей сестры, любившей так ее величать. Интересно, это навсегда или все же лечиться какой-нибудь волшебной таблеткой, от хронического лузерства?

Цветной рынок гудел подобно разворошенному муравейнику. Соня уже была здесь несколько раз, но такого ажиотажа раньше не наблюдала. Видимо, предпраздничная истерия вконец охватила Тиберлоу. Мужские смокинги, женские платья всевозможных фасонов и цветов, многочисленные шляпки, меховые накидки, муфты, горжетки сыпались на покупателей со всех сторон.

— Это великолепное болеро создано специально для вас! — продавец ловко накинул на Соню ярко зелёную накидку, подобно хомуту.

— Просто прелестница! — рукоплескав проахала его соседка, торговавшая головными уборами. — А вот так ты станешь королевой бала, — добавила она, водрузив на голову Соне шляпу размером с тазик.

— Нет, спасибо, мне это не нужно, — замотала головой Соня, пытаясь стянуть с себя пушистую накидку, напоминающую застиранный коврик и шляпу, под тяжестью которой ее голова склонилась набок.

— Зачем тогда примерять? Только время наше тратить, — недовольно буркнула женщина.

— Что с них взять? — поддакнул ей продавец болеро, — молодежь… сплошные бездельники.

Соня быстро нырнула в соседний ряд, грустно позвякивая двадцатью пятью фалексями и шестьдесят тремя кровтами в кармане. Отовсюду разносились зазывающие возгласы, предлагающие свои услуги и товары.

— Хотите стать самым сильным? Курсы по выживанию ждут вас! — скандировал громила, размером с отары.

Броские вывески с изображением зеленоволосых русалок обещали научить плавать не хуже рыб.

— Хватит быть блеклой болотницей, превратись в прекрасную махорейку! — Выкрикивала девушка с разноцветными волосами, приглашая посетить пестрое двухэтажное здание, куда толпами устремлялись дамы разных возрастов, в надежде преобразиться.

Пройдя мимо цитадели красоты, Соня наткнулась на широкий прилавок, заставленный музыкальными кружками. Они вращались вокруг своей оси и издавали мелодии, сливающиеся в несвязную какофонию.

— Лучшие песни и мелодии этого года. Огромная коллекция исполнителей, — оживился продавец, заметив интерес к своему товару.

— А «Носки печали» у вас есть? — поинтересовалась Соня.

— Ну конечно! У вас отличный вкус. Всего двадцать фалексей и чудесное музыкальное настроение вам гарантировано.

Двадцать фалексей…дороговато… Потоптавшись на месте, Соня отказалась от покупки, чем сильно раздосадовала продавца, уже успевшего упаковать пару кружек.

— А что вы хотели? — бросил он ей вслед, — это лицензионные кружки, а не какие-то подпольные подстаканники, которые сразу же ломаются.

Тут Соня вспомнила про магазин госпожи Маврики, который ей посоветовал преподаватель по самопознанию. Расспросив особо разговорчивых прохожих, она без труда нашла его. В высоком, облупившимся трёхэтажном здании было столько народу, что приходилось передвигаться боком. Людской гомон, блеяние музыкальных кружек и жужжание заведенных подарков, заглушало декламирование дудочки, установленной при входе.

— Забегай! Покупай! Пять подарков по цене одного!

Дудочка не обманывала. В магазине госпожи Маврики действительно все оказалось гораздо дешевле, чем на всем Цветном базаре. И откуда только господин Кудей узнал, что именно Соне нужно? Неужели он и впрямь умеет читать мысли? Здесь можно было купить все: книги, сладости, украшения, музыкальные товары, даже экипировку для экстремальных полетов на орлеане. Все это многообразие звенело, брякало, свистело и подмигивало.

Накупив подарков, Соня с чувством удовлетворения двинулась к выходу. Она шла мимо торговых палаток, где мирно соседствовали блестящие вечерние наряды и мясные помидоры, и вдруг почувствовала то самое предпраздничное настроение, наконец — то настигшее и ее. Теперь, когда подарки были у неё в руках, Соне как никогда захотелось приблизить этот праздник, окунуться в него с головой.

Когда она пришла домой, часы, висевшие на кухне, уже показывали пять вечерних потоков, а значит скоро придут гости. Выложив на стол ягодный пирог, шоколадные печенья и заварные биточки, которые она купила в любимой пекарне, недалеко от поворота в Серебряную рощу, Соня стала ждать гостей. Утренний инцидент с Максом не выходил из головы. Она все испортила. А ведь хотела просто его увидеть, поддержать. Да уж, поддержала… Возможно, этот опарыш Лавр прав, она действительно подвергает друзей опасности и с ней лучше ограничить общение. Удачливые люди притягивают удачу, а лузеры… одни неприятности.

Около семи вечерних потока затрезвонил дверной колокольчик, оповещая о прибытии гостей. Первыми явились Леона и Финт, которые только что посетили художественную выставку живописцев с города Эфрона. Взбудораженная Леона с восторгом принялась воспевать чудесные картины, поразившие ее в самое сердце, чего нельзя было сказать о Финте с кисловато- скучающей физиономией.

— Нам обязательно нужно сходить на выставку дургонских скульпторов, — сказала она, сверкая счастливыми глазами, — она скоро откроется в Культурном центре.

Финт лишь покорно кивнул, хотя его лицо и выражало смирение, граничащее с вселенскими муками. Вскоре объявился и виновник торжества, размахивая своей выздоровевшей рукой.

— Наконец-то я на свободе, — выдохнул он, закатывая глаза.

— А Макс сегодня придёт? — спросила Леона.

Соня не знала, что ответить, этот вопрос она задавала себе уже тысячу раз. Пожав плечами, она пригласила всех на кухню, где был накрыт стол.

— Думаю, нет смысла ждать Макса, — выдавила из себя Соня, — сегодня кое-что произошло…

— Что случилось? — испугались Леона и Финт.

И Соня во всех подробностях рассказала друзьям об утреннем происшествии.

— Ну и ну, — покачал головой Финт, с набитым ртом, — ве-вефный Макф.

— Какой ужас… — протянула Леона, застыв с куском пирога в руках, — нужно завтра же его навестить.

Лишь только Нарц сохранял полную невозмутимость, не промолвив не слово. На предложение Сони угоститься пирогом он ответил отказом, объяснив, что сыт.

— Мои родители устроили званный ужин, в честь моей выписки, — с некой важностью проговорил он, — сейчас дома полно народу, все празднуют, гуляют…

— А ты здесь, — подметила Соня, — и вряд ли твои родственники от этого в восторге.

— Это мой выбор, что хочу, то и делаю, — заявил Нарц, словно убеждая самого себя в этом.

В этот момент по дому разнесся звон дверного колокольчика, заставив всех присутствующих подскочить на месте.

— Неужели Макс? — с надеждой в голосе спросила Леона, заёрзав на стуле. Финт тоже заулыбался, подмигнув Соне, которая в спешке накинула на себя плащ и выбежала во двор.

За воротами, вместо ожидаемого Макса, стоял незнакомец. Человек в синей накидке посыльного вручил ей объемную коробку, которая оказалась весьма тяжелой. С трудом дотащив ее до входной двери дома, Соня тут же принялась ее распаковывать.

— Это что посылка? От кого? Что там внутри? — сыпала вопросами Леона.

Острым как бритва ногтем она провела по стыку коробки. Внутри посылки, за ворохом стружек, поблескивало что — то металлическое, очень похожее на бейсбольную биту с круглым навершием.

— Ох, ничего себе! — восхищенно пробормотал Нарц, выудив из коробки странный агрегат, — это же огненная булава!

Финт чуть слышно хрюкнул. То ли от восторга, то ли от с испуга.

— Я чи-читал о них, — с придыханием проговорил он, — в разделе сме-смертельного оружия. Без них мы бы не смогли вы-выстоять Кровопролитную битву.

Соня с некой опаской взяла из рук Нарца оружие и повертела его в руках. Тяжелое, холодное. Длинная рукоять с выемками для пальцев отлично «укладывалась» в ладонь, подобно пазлу.

— А это что за штуки? — она показала на затвор и круглую кнопку, расположенные на рукоятке.

— Смотри, — Нарц нажал на кнопку и из шарообразного навершия булавы выскочили острые шипы.

— Ого! — разнеслось по комнате.

— А вот с этим нужно быть поаккуратнее, — он показал на затвор с несколькими уровнями нажатия. — Этот огненный луч бьет на расстоянии до тридцати метров, в зависимости от степени нажатия.

— Серьезная штуковина, — восхищенно проговорила Леона, — интересно глянуть на неё в действии.

— Для этого нужно специальное место, например полигон, — сказал Нарц.

— А ещё ра-разрешение на использование, ко-которое выдаётся только со-совершеннолетним и тем, кто прошёл обучение по вла-владению огненными бу-булавами, — подметил Финт, с опаской поглядывая на оружие.

— Не будь занудой, — отмахнулась Леона, одарив его насмешливым взглядом.

— Вообще-то это эле-лементарная техника бе-безопасности, если не хочешь быть поджаренной, — буркнул Финт.

Прения Финта и Леоны прервало новое дребезжание дверного колокольчика.

— Ещё одна посылка? — удивилась Соня, поглядывая на дверь.

— Давай я открою, — вызвался Нарц и направился к выходу.

Через несколько минут в дом вошли двое. Первый Нарц с кислым лицом, а за ним прихрамывающий Макс, усердно сверлящий впередиидущему затылок.

— Ты пришёл! — на выдохе воскликнула Соня.

— Точнее доковылял, — улыбнулся Макс, протягивая ей коробочку с пирожными.

Леона с Финтом тут же обступили своего друга, наперебой расспрашивая о его самочувствии.

— «Волчья радость», — протянула Соня, глядя на аппетитные пирожные в коробочке, — не стоило…

— Тебе же они нравиться, к тому же… — слова Макса заглушил лающий кашель, внезапно вырвавшийся из Нарца, стоявшего рядом.

— Прошу прощения, — нарочито извиняющимся тоном поговорил он.

— Макс, иди сюда, ты сейчас обалдеешь, — Леона схватила его за руку и потащила в гостиную. — Ты только посмотри на это! — она торжественно показала на раскрытую посылку.

Макс заглянул в коробку и его рот сам собой открылся от удивления.

— Это что, огненная булава?

— Она са-самая, — кивнул Финт, — представляешь?

— Где вы ее взяли?

— Снова таинственная посылка, — развела руками Соня.

— Кто это все шлёт? — взгляд Макса скользнул по Нарцу, как бы удостоверяясь, что это не его рук дело.

— Скорее всего, тот, кто прислал и пригласительные на праздник, — предположила она.

— Кто бы это не был, он явно озабочен твоей безопасностью, — резюмировал Макс.

— И не только Сониной, — отметила Леона, роясь в коробке, — посмотрите, здесь ещё четыре штуки! — ее глаза сверкнули хищным огнем. — Для всех нас, даже для Финта.

Все кинулись к коробке, доставая свои персональные огненные булавы. Восторженные возгласы заполнили и без того жаркую комнату с разгорячившимся от пылающего камина воздухом. Напрочь забывший о больной ноге Макс, стал активно размахивать своей огненной булавой подобно мечу. Он так увлёкся уничтожением мнимых врагов, что и не заметил, как сдвинул затвор, открывающий основной клапан. Салатовый огненный луч с треском вырвался на свободу, заполнив собой все ближайшее пространство. Благо, что этим пространством оказалось рядом стоявшее кресло, на котором тут же образовалось тёмное прожженное отверстие, а не друзья, бросившиеся врассыпную. Через несколько секунд, Максу все же удалось совладать со своим оружием и закрыть клапан.

— Все нормально, — заверил он, виновато озираясь по сторонам. — Хорошо, что никто не пострадал.

— Скажи это моему креслу и пуфику, — прорычала Соня, отобрав у него огненную булаву.

— Зато проверил на пригодность, — кисло улыбнулся он.

— Лучше отойди от коробки подальше!

Макс не стал с ней спорить, тем более, Соня только что заметила прожжённые пятна на ковре.

— Сморите! — воскликнула Леона, показывая на трясущееся яйцо Венценосного орлиана.

По его позолоченной скорлупе тянулись мелкие трещины, сходясь между собой в паучий узор. С каждой секундой трещины становились все крупнее и вот послышался треск ломающейся скорлупы под натиском новой жизни. Ещё пару мгновений и напряжённую тишину разрезал пронзительный писк новорождённого птенца. Его тело, покрытое мокрым пухом неопределённого цвета, было полностью перемазано в кровянистой слизи. Слегка пошатываясь, маленький орлиан выбрался из своего временного жилища и ещё раз наполнил комнату скрипящим визгом.

— Привет, малыш, — прошептала Соня, сев на корточки и протянув к новорожденному птенцу руки.

Он сделал несколько неуверенных шагов в ее сторону и тут же завалился набок.

— Какой он маленький и беззащитный, — ахнула Леона, умилительно глядя на маленького орлиана.

Соня взяла птенца в руки и подошла поближе к камину, чтобы он обсох. Через несколько минут его мокрый скомканный пух превратился в белоснежный. Взмахнув маленькими крылышками-обрубками новорожденный орлиан, стал неуклюже бегать по комнате, чем вызвал всеобщее веселье. Спустя пару часовых потоков он так хорошо освоился, что стал самостоятельно запрыгивать на диван и пуфики.

— Весело тебе будет с ним, — отметил Макс, как раз в тот момент, когда птенец забрался к нему на колени.

Соня улыбнулась и погладив своего питомца по белому, как снег пуху, села рядом. Как только она это сделала, орлиан резко встрепенулся, встал на ещё не окрепшие лапы и широко раскрыл клюв. Со стороны могло показаться, что он чем — то подавился и теперь пытался избавиться от застрявшей пиши в горле. Все случилось так быстро, что никто не успел и шевельнуться.

Искрящееся золотом пламя, гейзером вырвалось из раскрытого клюва орлиана и обвилось вокруг Сони и Макса. От неожиданности и страха, они кинулись в разные стороны, пытаясь вырваться из охватившего их огня, но кокон был слишком прочный. Золотые языки пламени, поглотившие их, не обжигали, не сдавливали, не причиняли боль. Наоборот, Соня вдруг почувствовала необъяснимую силу, наполняющую ее тело, словно в ней открыли потайной клапан с заполненным доверху резервуаром нерастраченной энергии. И вдруг все прекратилось, так же неожиданно, как и началось. Пламя исчезло, оставив после себя обескураженных ребят да едкий запах гари в воздухе.

— Ве — венчальный огонь, — едва шевеля языком, пролепетал Финт.

Остальные видимо, были пока не в силах разговаривать.

— И что это значит? — настороженно поинтересовалась Соня.

— Не знаю, — замялся Макс, — мы типа повенчались…

Соня вытаращила на него округлившиеся глаза.

— Что значит повенчались? — она с укором посмотрела на него, будто бы это он все устроил.

— Ерунда какая — то, — бросил Нарц. Поджав губы, он злобно глядел на Макса, его желваки на лице ходили ходуном, казалось, еще немного и он кинется в драку.

— Кто по-поймает мощь струи, станет избранным су-судьбы, только род лиловых сможет, золотой огонь ра — размножить, — процитировал Финт.

Все разом замолчали, словно только сейчас до них дошла суть послания. Один Нарц продолжал скептически ухмыляться.

— Здесь какая — то ошибка. Там сказано, избранным, — он многозначительно повел бровью, — Соня, да, особенная, но Макс… — он презрительно хмыкнул, — уж точно не тянет на избранного.

— Венценосному орлиану лучше знать, кто избранный, а кто нет, — парировала Леона, буравя Нарца недобрым взглядом.

Соне были не приятны разговоры подобного рода, она не считала себя какой-то избранной. Да, она принадлежит к роду Лиловых, которые как оказывается, обладали особой силой, но это лишь добавляло ей ответственности не более того.

— Странные ощущения, будто меня запихнули в баню, а потом бросили в прорубь, — поделился Макс. — Интересно, что теперь изменится? Мы сможем противостоять Морении?

— Соня всегда могла ей противостоять, она ведь из рода Лиловых воинов, — отозвался Нарц, видимо не в силах оставить данную тему.

— И огненные булавы у нас теперь имеются, — подметила Леона, — я чувствую, удача на нашей стороне.

Соня не знала, верны ли предчувствия ее подруги, она до сих пор пребывала в некой прострации. Нахлынувшая сила, охватившая ее, стала постепенно рассеиваться, сменяясь слабостью.

Что это все значит? Венчание золотым огнем, огненные булавы… Кто их прислал? Кто этот тайный союзник? Почему он беспокоится о ней и ее друзьях? И почему не сделал подарок лично? Вдруг промелькнула мысль, что это кто-то из близких, возможно, тот кто хорошо знал ее деда, отца. Отец… Какая — то подсознательная часть ее «маленькой Сони» говорила, что это он помогает ей. Глупости. Этого не может быть. От таких мыслей становилось только больнее.

Вечер был в полном разгаре. Все играли с маленьким орлианом, носившимся по гостиной галопом. Даже Нарц вовлекся в процесс, то и дело подкидывая ему сладости, которые птенец ловил на лету. Горка шоколадных конфет, лежавшая в вазочке на круглом журнальном столике, заметно поубавилась. Маленькому орлиану они так пришлись по вкусу, что он умудрялся их заглатывать с обертками, которые тут же срыгивал. Это всех сильно забавляло, кроме Сони, которая, устроившись на диване, задумчиво наблюдала за происходящим.

— Только пожалуйста, не корми его конфетами, это вредно, — сказал Макс, присаживаясь рядом. — Я завтра принесу тебе специальный корм для птенцов орлианов.

— Спасибо и прости меня, за сегодняшнее утро. Из-за меня ты получил серьезную травму.

Он небрежно отмахнулся.

— Это всего лишь растяжение связки, зато не придётся танцевать на празднике.

— До него осталось совсем недолго, — задумчиво проговорила Соня.

— Два дня, — раздался голос Нарца, — не помешал?

— Нет, конечно, — ответила она, хотя выражение лица Макса говорило обратное.

Нарц сел на диван рядом с Соней, и стараясь игнорировать соседа, с другой стороны, безмятежно проговорил:

— Как хорошо, что меня успели выписать до дня Вечного Обновления.

— Не терпеться выгулять свой новый наряд? — тоном светской беседы поинтересовался Макс.

— Нет, сделать подарок девушке, которая мне нравится, — подражая тону собеседника, ответил Нарц.

Лицо Макса исказилось недовольной гримасой, он громко хмыкнул, кинув на вечного оппонента злобный взгляд. Почувствовав неловкость, Соня встала с дивана и быстро ретировалась на кухню, ощущая, как ее изнутри обдало жаром.

О какой такой девушке сейчас говорил Нарц? Неужели о ней? Скорее всего, иначе зачем бы он стал упоминать другую девушку? Или все — таки он мог это сделать, ведь они просто друзья?

Заварив умиротворяющий чай из диких васильков, она выпила сразу две чашки, понимая, что без него ей вряд ли сегодня удаться уснуть. Слишком много всего за один вечер: огненные булавы, подаренные инкогнито, появление на свет Венценосного орлиана, венчание Золотым огнём с Максом, недвусмысленное заявление Нарца.

21

Следующие два дня Соня провела дома, нянчась со своим новорождённым питомцем. Сейчас, она как никто понимала Леонины жалобы на непослушных сестер и брата, которые не давали ей свободно вздохнуть. Маленький орлиан всего за два дня умудрился превратить первый этаж дома в свалку, с разорванными в клочья подушками и филигранно оборванными по краям портьерами. Благо на помощь пришёл Макс, установив в холле небольшой вольер, ненадолго спасший ситуацию (пока птенец не научился открывать затвор).

Приближалось то событие, которое все ждали. Укутавшись в любимый плед, Соня вышла на летнюю террасу и посмотрела в небо: чистое, светлое, бездонное море из позолоченных вихрей. Сумрак и мутные дождевые потоки, ненадолго уступили своё место волшебству. Казалось, сама вселенная, усыпанная звездной пылью, разверзлась над городом, слившись с ним воедино. Все вокруг замерло, затихло, словно боясь спугнуть это ранимое чудо. Маленький Смерч, названный в честь своих деяний, вышел на террасу за своей хозяйкой и стал с энтузиазмом ловить клювом пролетающие мимо пушинки. Соня посмотрела на него и улыбнулась. За столь короткое время она успела привязаться к этому маленькому, глупому существу, с удивительной способностью к разрушению. Время бежало и стояло одновременно, словно поломанные часы: стрелки стоят на месте, но жизнь продолжается.

Пригласительный билет, лежавший на каминной полке, напоминал, что предстоящее мероприятие начиналось в девять вечерних потоков. Нарядное платье, одолженное Леоной, лаковые туфли (которые были Соне велики), большущий пакет с подарками для друзей, все ждало своей очереди. Это первое ее торжество, которое она отмечает вне дома, не в семье, не с родителями. Здесь, на Алькаре, у неё все было впервые…

Облачившись в чёрное платье с поясом — бантом и встав на каблуки, Соня подошла к зеркалу. Это зеркало, расположенное в холле, исполняло роль смотрителя- наблюдателя, протоколировавшего все происшествия в доме, и сейчас оно наверняка сильно удивилось. Неужели это она? Длинные русые волосы, тонкая шея, горящие глаза, румянец, так своевременно проступивший на заострившихся скулах. Вроде бы все было по — прежнему, но в тоже время, в ней что-то изменилось, что-то еле заметное, едва уловимое. Звон дверного колокольчика оторвал ее от собственного отражения и мыслей, связанных с ним. В полной уверенности, что это пришел Нарц Соня открыла ворота, пошатнулась от увиденного. Перед ней стоял элегантно одетый молодой человек в чёрном смокинге с бабочкой — галстуком. Его волосы, были уложены, а начищенные туфли сверкали до блеска, и лишь налипшая грязь с примесью позолоченного пуха окантовывала подошву.

Соня и Макс несколько секунд смотрели друг на друга не отрываясь, будто виделись в первый раз.

— Отлично выглядишь, — немного замявшись, сказал Макс.

— Спасибо, — улыбнулась Соня, — ты сегодня похож на настоящего джентльмена.

— Только сегодня? — он улыбнулся.

— Сегодня особенно. Подождешь минуту, я быстро.

Выхватив едва не пострадавший пакет из клюва Смерча, она ещё раз взглянула на себя в зеркало и выпорхнула за дверь.

Золотистый пух продолжал сыпаться с неба, образуя высокие сугробы переливающейся ваты. Соня шла медленно, осторожно, почти крадучись. Она аккуратно переставляла ноги с одной плиты на другую, боясь ненароком угодить в лужу или золотистый сугроб. Ясное дело, туфли на высоких каблуках и Соня, явления не совместимые. Парящие фонарики, ветви праздничного дерева Шиу, грозди цветов, хрустальные колокольчики, украшавшие улицы, все в купе создавало ощущение сказки, бесконечной сцены с дивными декорациями. Совершенно незнакомые люди, встретившиеся по пути, поздравили пару с праздником, а другая компания, и вовсе пожелала им любви и счастья на долгие годы.

По мере приближения к Белой башне все становилось ярче, светлее и красочнее. Смех людей, взрывы хлопушек, ритмичные мелодии, целая какофония звуков залпом ударила по барабанным перепонкам. На Главной площади, около сцены, которой ещё вчера не было, собралась огромная толпа с музыкальными плакатами в руках. Под неблагозвучный гомон, вытекающий из включённых плакатов, многие умудрялись подпевать и даже пританцовывать. Среди этого скопища нарядных людей, заметно выделялась высокая девушка в длинном блестящем платье. Ее волосы — пружинки, подпрыгивающие в унисон музыки были припорошены золистым пухом, отчего выглядели ещё более кукольными. Рядом с ней мялся худощавый парень с мученическим выражением лица, видимо ставшим для него привычным. Заметив Соню и Макса, Финт энергично замахал руками, словно призывая спасти его.

— Привет! Как вы во — вовремя, — с надеждой в голосе воскликнул он, — по-пойдёмте уже отсюда.

— Но концерт ещё не начался! — возмутилась Леона. — Сегодня выступают «Призрачные сердца» и «Одинокие болотники», — с нежностью добавила она, подмигнув Соне, будто бы та была их заядлая фанатка.

— Вот — вот, концерт ещё не начался, а уже такая су-суматоха, — пробурчал Финт, — не легче ли ку-купить музыкальную кружку или плакат и слушать п-преспокойно дома.

Леона громко фыркнула.

— Ты ничего не понимаешь. Дома не будет той энергетики, которая есть на концерте.

— За-зато дома никто не будет тебя толкать и ды-дышать в затылок, — упорствовал Финт.

— Ерунда, — стояла на своём Леона, — нужно быть ближе к людям.

В этот момент в неё с силой врезалась развеселившаяся дама, размером с откормленного отара.

— Ах, чтоб тебя болотники сожрали! — взвыла Леона, потирая ударенное плечо.

— Да уж, куда ещё б-ближе, — подметил Финт, тут же получив негодующий взгляд от подруги.

— Предлагаю, зайти внутрь, там, наверное, уже все расселись, — сказала Соня, обняв пострадавшую подругу.

На этот раз Леона не стала спорить. Пропустив Макса вперед, вся компания двинулась к Белой башни, хотя это оказалось не так — то просто, учитывая то, что с каждой секундой людей все становилось больше. К главному входу тянулась длинная очередь, образовавшаяся из — за проверки пригласительных билетов. Некоторые люди, невзирая на отсутствие приглашений, все же пытались проникнуть внутрь, но проскочить мимо охраны, было провальной затеей.

Наконец — то протиснувшись в фойе, украшенное хрустальными колокольчиками, друзья сдали свои плащи в гардероб и направились к широкой арке, ведущей в Мраморный зал.

— Наш столик под номером пятьдесят четыре, — прочитал Макс только что появившуюся цифру на пригласительном билете и зашел в зал. Все устремились за ним, стараясь не потеряться в толпе.

Такой величественной красоты и помпезности Соня ещё в жизни не видела. Мраморные стены, полы, потолок, даже круглые столики, расставленные вдоль стен, были настоящим произведением искусства. На светлом камне со стальными прожилками отражались тысячи огней, мерцающих над головами. Под потолком бескрайнего зала замерла многоярусная люстра с тысячью горящих свечей. Словно гигантский дирижабль она зависла над головами людей, едва заметно покачиваясь. Многие из собравшихся были весьма необычно одеты, будто сошли с подиумов футуристических показов моды. Конусообразные шляпы, воротники- стойки, доходящие до затылка, юбки- пачки, утрировано широкие рукава блуз, все это было припорошено претенциозностью и изысканными манерами.

Соня робко огляделась по сторонам в поисках своих друзей, но они как сквозь землю провалились. Вокруг сплошь незнакомые лица, многие из которых смотрели на неё с любопытством. Неуклюже лавируя между изысканно сервированными столами, Соня шаг за шагом продвигалась к середине зала. Как же тяжело идти на каблуках, особенно когда ты на них не умеешь ходить. К тому же здесь столько длинных платьев со шлейфами, которые так и просят, чтобы на них наступили. Так и получилось. С кусками налипшей на обувь грязи, Соня наступила на струящийся по полу шлейф какой — то дамы, стоявшей к ней спиной. Когда дама повернулась, Соне показалось, что ее ударило током. Это была госпожа Цетилия Милон, мать Нарца. Он стоял неподалёку и наблюдал за происходящим.

— От тебя как обычно, одни неприятности, — прошипела женщина.

— Прошу прощения, — заливаясь краской, пролепетала Соня.

Мать Нарца громко цокнула и демонстративно отвернувшись, продолжила вести разговор со своим супругом.

К Соне тут же подошел Нарц и с удрученным видом проговорил:

— Всякое случается, ты ведь не специально.

— Нет, я это планировала две недели, — резко сказала она, но тут же смягчив тон добавила, — прости, я не хотела испортить вам праздник.

— Забудь, — он покосился на мать, которая, заметив с кем разговаривает ее сын, грозно нахмурилась.

— А ты ещё хотел пригласить меня за ваш столик… — саркастически хмыкнула Соня.

— Все нормально, — не совсем уверенно проговорил Нарц.

Выглядел он крайне растерянно. Чтобы и дальше не смущать своего друга, которого сверлила глазами мать, Соня решила быстро ретироваться. Среди людей, сидевших за столиками, друзей не наблюдалось, и она продолжила их поиски, стараясь никому впредь не наступить на ногу или длинный шлейф платья. В дальнем углу зала Соня наткнулась на круглый бассейн с плещущимися в нем рыбками. Их тела покрывала непромокаемая шерсть, которая топорщилась во все стороны. Будто махровые живые варежки, они выпрыгивали из воды, делая двойное сальто в воздухе.

— Вот ты где, а я тебя везде обыскался, — раздался голос Макса прямо под ухом.

Соня облегченно выдохнула и покрепче взяла своего друга за руку, чтоб еще раз не потеряться. Их столик, оказывается, находился неподалёку от бассейна с рыбками, но его загораживала компания людей с первых рядов. Леона и Финт, сидевшие за столом напоминали двух хомяков, с набитыми защёчными мешками.

— Здесь так все вкусно, — с довольным видом проговорила Леона.

— Угу, — кивнул Финт, с набитым ртом, — иква ме мефофых ыб — нафоящий де-деликафеф, — сказал он, смачно намазывая зеленоватые горошинки на пышный ломтик багета.

— А жевательный шоколад? А ягодный пунш? — Леона любовно обвела взглядом изысканные яства, разложенные на столе. — Не знаю, кто этот таинственный незнакомец, подаривший нам пригласительные, но я его уже обожаю.

По залу, фоном разливалась тихая приятная мелодия, многие гости уже расселись по своим местам, разговоры стали чуть тише и сдержаннее. Вдруг под сводом куполообразного потолка, будто из воздуха возникли огромные круглые часы, стрелки которых приближались к двенадцати. На середину сцены вышел господин Тиарман Дуберт и весь зал разразился аплодисментами, приветствуя его. Облаченный в белый дублет, расшитый золотой нитью, он выглядел нарядно и чем-то напоминал деда Мороза, только без бороды и посоха.

— Дорогие жители города Тиберлоу! Вот и наступил долгожданный день Вечного Обновления. Прежде чем часы пробьют двенадцать ночных потоков, хочу вспомнить наших доблестных воинов, наших героев, положивших жизнь за свободу каждого из нас. Мы в неоплатном долгу перед ними, без них, у нас не было бы настоящего и будущего. Так давайте же будем достойны их, не предавая свою душу скверне, жестокости и унынию. Только добродетель, неравнодушие и отвага помогут нам справиться со злом, которое не дремлет. И я желаю каждому из нас не растерять тот огонёк веры, который поможет преодолеть все жизненные невзгоды и осветить дальнейший путь. С праздником! С днём Вечного Обновления! — он поднял фужер, и все присутствующие вторили его жесту.

— Пять, четыре, три, два, один! — скандировал общий голос зала, в унисон громыхающим курантам. Звон бокалов, смех, поздравление, радостное «Ура», все смешалось в единую симфонию звуков.

— Тут всем по ин — интересам, — Финт всучил каждому из друзей по увесистой книге.

Леона сразу же разорвала блестящую обертку, внимательно рассматривая свой подарок. С каждой секундой ее взгляд, имевший радостно — нетерпеливое выражение трансформировался в разъярённо — разочарованный.

— Инструкция по уходу за непослушными волосами? — взревела она.

— А те-тебе разве не нужно? — удивился Финт.

Желто — зеленые глаза Леоны стали наполняться искрами праведного гнева. И пока она окончательно не разозлилась, Соня быстренько всучила подруге набор музыкальных кружек. От Леоны ей достался наряд, в котором она находилась, от Финта пособие по уходу за птенцами орлианов, а Макс презентовал перламутровую заколку в форме сердца. Честно говоря, Соня никак не ожидала от него такого сентиментального подарка. Судя по довольной физиономии Макса защитное обмундирование для облетчика пришлось ему по вкусу. «Заботиться обо мне, переживает»— тихонько сказал он.

Праздник был в полном разгаре. Зазвучала ритмичная музыка и многие пары вышли на танцпол. Танцы, как и каблуки были для Сони параллельной вселенной, с которой она не пересекалась. Хорошо, что ей не придется танцевать. Словно в опровержении ее мыслей, Макс встал со своего места и галантно протянув ей руку, пригласил на танец.

— А как же твоя нога? Я думала, ты не любишь танцевать, — опешила Соня.

— Так и есть, но сейчас решил сделать исключение, — улыбнулся он.

Через несколько минут к ним присоединились Леона с Финтом, на лице которого снова стало проступать мученическое выражение. Вскоре, вся сцена заполнилась танцующими парами, кружившими словно парящие фонарики. Макс и Соня двигались ничем не хуже остальных, что удивительно, учитывая больную ногу одного партнера и полное отсутствие танцевальных навыков у второй.

Праздничная атмосфера окончательно заполнила мысли, ненадолго вытеснив из головы все переживания. Соня улыбнулась Максу, окружающим ее людям, даже темным, впалым глазам, смотревшим на неё в упор. Нет, им улыбаться ей не хотелось. Господин Сивояр Рован, как всегда с каменным лицом, не выражавшим ничего хорошо, сидел за праздничным столом по правую руку от светловолосого мужчины, которого звали Дарс Гил. Следом за ним, восседала семья Милонов. Странно, с чего это вдруг госпожа Цетилия Милон стала ей улыбаться? Соня непонимающе уставилась на женщину, одаривающую ее лучезарной улыбкой. И тут ей наконец-то дошло: это же не мать Нарца, а Сальвина Севеллин. До чего же они похожи, такие одинаковые и в тоже время, совершенно разные.

Вернулись к своему столику, чтобы освежиться ягодным пуншем, Соня как раз жадными глотками осушала бокал, когда к ней подошёл Нарц и громко поздравил с днём Вечного Обновления. От неожиданности она поперхнулась и тут же зашлась кашлем. Нарц испуганно принялся стучать ее по спине, отчего стало ещё хуже. К счастью, кашель длился не долго, и Соня смогла вздохнуть.

— Все нормально? — обеспокоенно спросил Нарц.

— Да, было все нормально пока ты не пришел, — ответил за Соню Макс, тоже сев за стол.

Нарц пренебрежительно ухмыльнулся, поправив лацкан черного фрака, который сидел на нем идеально.

— С праздником, — он протянул Соне миниатюрную коробочку и тут же получил ответный подарок.

— Значок Службы Безопасности и Надзора? Спасибо, он почти как настоящий, — сказал он, разглядывая сувенир.

— Ты ведь хочешь там работать, вот будешь приближать свою мечту. Я решила, что тебе понравится.

Снисходительно кивнув головой, Нарц покосился на презент, который преподнёс Соне.

— Теперь твоя очередь открывать подарок, — его глаза горели нетерпением.

Макс, сидевший рядом, старательно делал вид, что этот разговор ему совершено не интересен. Со скучающим видом он разглядывал танцующих людей, время от времени закидывая в рот какой — ни будь десерт. Когда Соня раскрыла коробочку, а затем достала ее содержимое, он громко цокнул и показательно отвернулся.

— Какая красота! — восхитилась она, крутя в руках элегантные наручные часы.

Корпус и циферблат часов украшали сверкающие лиловые камни, а изящные стрелки, перевалившие за двенадцать ночных потоков, были из чистого золота.

— Ну как? — с неким самодовольством поинтересовался Нарц, — тебе нравится?

— Да, очень, но я не могу их принять… — Соня покачала головой, — они слишком дорогие.

— Пустяки, — отмахнулся Нарц.

Но Соня уже укладывала часы обратно в подарочную коробочку.

— Послушай, ты мне ничего не должна, — не отступал он, — это просто знак внимания. К тому же для меня это ничего не стоит.

— Тебе что, не доходчиво объяснили, что не нуждаются в твоих подачках? — не выдержал Макс.

— Забыл у тебя спросить, — хмыкнул Нарц.

— Прошу вас, только не сегодня, — взмолилась Соня, но ее просьба осталась проигнорированной.

Парни смотрели друг на друга в упор, с нескрываемой неприязнью.

— А где твой подарок? Случайно не этот? — Нарц кинул взгляд на детские рисунки в исполнении младшей сестры Леоны, которые она презентовала друзьям, в довесок к основным.

Ноздри Макса раздувались в такт играющей музыки. Казалось, ещё слово, и они сольются в схватке, как два бойцовских пса. Их лица горели, глаза не моргали, желваки ходили ходуном.

— Пока вы здесь меряетесь своими мужскими эго, я, пожалуй, прогуляюсь, — заявила Соня, прервав их поединок под названием «самый долгий и суровый взгляд».

Она порывисто встала со стула, и оставив на столике подаренные ей Нарцем часы, нырнула в тут же поглотившую ее толпу.

У входа в Белую башню что-то происходило. Судя по испуганным перешептываниям людей, в здание ломился разъяренный отар, вооружённый ножом и секирой. Под натиском толпы зевак Соня очутилась практически у главного входа, где и разворачивалось основное действие. Сквозь возмущенные голоса и угрозы стражей она расслышала своё имя.

— Мне нужно увидеть Соню Киль! Дайте дорогу! — басил низкий голос, похожий на рычание.

— Немедленно уходите или мы будем вынуждены примерить силу! — кричали в ответ стражники.

— Я просто хочу поговорить! Мы с ней знакомы!

— Мы вас предупредили!

Послышались возня, хлопки и вопли.

— Стойте! Это я! — закричала Соня, пробираясь через расступившуюся перед ней толпу.

Стражники с недоверием покосились на нее.

— Вы знакомы с этим отаром? — один из мужчин указал рукой на громилу, которого с трудом удерживали четверо стражников.

Массивная челюсть, маленькие глазки, огромные ручище, достающие до колен, туловище, напоминающее раздутую бочку, это был один из тех спасённых отаров, буквально выдернутый из пастей гимен.

— Это я, Борх! — воскликнул отар, увидев Соню.

Одним рывком он скинул с себя стражников, словно надоедливых мух и радостно замахал ручищами.

— Да, мы знакомы. Можно он войдёт? — попросила Соня.

— Не положено! — отчеканил страж, опасливо поглядывая на отара.

Забрав свой плащ из гардероба, Слоня спустилась к отару, который дожидался ее у подножия лестницы. С босыми, покрытыми шерстью ногами, одетый в чёрный смокинг, трещавший на нем по швам, он смотрелся весьма впечатляюще. Увидев Соню, отар с детской непосредственностью помчался ей навстречу, наступая на ноги всем несчастным, кто не успел отпрянуть в сторону. Широко улыбнувшись и обнажив при этом неровный частокол желтых зубов, громила заключил Соню в свои объятия, от которых у неё что-то затрещало в позвоночнике.

— Отойди от нее! — требовательно проговорил Макс, взявшийся непонятно откуда. За ним семенили испуганные Финт и Леона.

— Все хорошо, это Борх, — успокоила его Соня, — ну помнишь, тех отаров, которых мы спасли из замка Морении?

Макс, Леона и Финт настороженно покосились на громилу.

— Ага, если бы не Соня, я бы того, ну этого… — сказал он, жестикулирую огромными ручищами.

Ребята продолжали настороженно смотреть на отару, сохраняя дистанцию.

— Для чего ты меня искал? — поинтересовалась Соня у Борха.

— Мне надобно это самое, тебе кое-что передать, — он полез во внутренний карман своего смокинга и показал помятый конверт.

Макс взял конверт, повертел его в руках и стал зачитывать:

«Уважаемый Борх, вам выпала честь поучаствовать в спасительной миссии. Передайте этот конверт Соне Киль и будьте готовы ей во всем помогать. П. С. Ищите ее в Белой башне в день Вечного Обновления».

Повисла немая пауза. По ушам били звуки разрывающихся фейерверков, хлопушек, и отзвуки песен, доносившихся с Главной площади.

— Где ты его взял? — спросила Соня у отары.

Борх немного замялся, выпрямившись в струнку, словно его вызвали к доске.

— Так дома, я это того… глядь, а там конверт, лежит …

— А кто его подложил ты успел разглядеть?

— Ну, я шибко не глядывал, — пожал плечищами отар, — видал только удирающего коротышку.

— Коротышку… — задумчиво повторила Соня.

— Ты думаешь это норник Пульф? — спросил Макс.

— Скорее всего, — кивнула она.

— Давайте же быстрее откроем конверт, — с нетерпением в голосе предложила Леона.

— Здесь слишком много людей. Лучше это сделать в более тихом месте, — предложил Макс. — Пойдемте за мной.

Вся компания двинулась через Главную площадь, заполненную разгулявшимся народом. Ты мое сердце, ты мое счастье,

Когда ты ушла, мир поблек в одночасье.

В одночасье, в одночасье, а, а…, — доносилось со сцены.

— Это же «Одинокие болотники»! — завизжала Леона, громче самих музыкантов. — Я их обожаю, особенно солиста!

— Этого ло-лохматого уродца? — Финт покосился на исполнителя.

— Ты ничего не понимаешь! И не смей обзывать моего любимчика, — огрызнулась Леона, замерев перед сценой.

Оттащить ее откуда не было никакой возможности, поэтому всей компании пришлось наслаждаться главными хитами «Одиноких болотников». Наконец-то, вдоволь натанцевавшись под песни любимых исполнителей, Леона соизволила сдвинуться с места и ребята продолжили свой намеченный путь. Пробраться через скопище танцующего народа было делом не простым, но вышагивающий впереди отар, значительно облегчал задачу.

Тихий сквер, с ухоженными выстриженными кустарниками, с радостью принял гостей, скрыв их в одной из своих беседок. Макс распечатал конверт, внутри которого лежал сложенный пергамент и карта Алькара с выделенными обозначениями.

Он несколько минут крутил лист, исписанный корявым подчерком, видимо пытаясь разобрать слова, потом прокашлялся и стал читать:

«Под сводом небес вершины горы Аверлайм, что за Орлианскими холмами, скрыто спасение Алькара. Две пелены страха и печали окружают его. Как только девица из рода Лиловых, на пятые сутки со дня Вечного обновления пробьётся сквозь толщу мрачных широт, свет снова вернется на круги своя. Свет, который избавит всех от напасти».

Друзья обескуражено переглянулись между собой.

— Какая — то несуразица, — фыркнул Макс, — однозначно, старикашка Пульф развлекается.

— А если это правда? — в Сонином голосе зазвучала надежда, — если действительно, все так, как там написано? Ведь кто-то прислал нам огненные булавы, значит, у нас есть союзник. Вдруг и это письмо прислал он?

— А если нет? — голос Макса напрягся, — к тому же Борх видел норника, верно? Ты же сам сказал, что видел коротышку, — он повернулся к отару, устремив на него выжидающий взгляд.

— Ну, я это, того… — громила растерянно захлопал глазами, — я сам не знаю, кого видел…

— Вот видишь, это мог быть кто угодно! — ухватилась Соня за его слова, с надеждой поглядывая на друзей.

Но все как в рот воды набрали. Даже у Леоны неожиданно иссяк словарный запас.

— А если это подвох? Ловушка? — не унимался Макс.

— Есть только один способ узнать, — со спокойной твердостью ответила Соня, — полететь туда.

— Это же глупо и очень опасно! Тебя как глупого зайца заманивают в капкан, а ты и рада!

— Макс вскочил с лавочки, взлохмачивая себе волосы.

— Я не прошу лететь со мной. Пойми, это мой шанс спасти папу!

На последнем слове ее голос перешёл на фальцет, и Соне показалось, что она сейчас расплачется. Взяв себя в руки, она глубоко выдохнула, остановив подступающие слезы.

— Я так понимаю, меня никто не поддерживает, — потухшим голосом проговорила Соня.

— А как же я? — искренне удивился отар, — я это… всегда готов. Если бы не ты, мы бы с братом того самого …крякнулись.

Соня грустно улыбнулась.

— Спасибо, Борх, но мне нужен кто-нибудь более компактный, — как можно мягче пояснила она, — и к тому же с собственным орлианом.

— Я это… добуду нам птицу, чесслово, — затараторил отар, обрадовавшись, что может принести хоть какую — то пользу.

— Я подумаю, — кивнула девочка, решив про себя, что действительно подумает над его предложением.

— Никуда ты не полетишь! — решительно заявил Макс.

Соня хищно прищурила глаза.

— Ты мне запрещаешь?

— Считай, как хочешь, но я не позволю тебе погибнуть по своей наивности.

— И что ты сделаешь? Привяжешь меня к дивану? — она картинно рассмеялась, хотя ей было совсем не до смеха.

Безграничная самонадеянность Макса, вдруг вызвала в ней, целую гамму негодования. Соня даже и не знала, что может испытывать такое сильное раздражение к близким людям (Лара не в счет). Он ведь должен понять ее, должен… Но видимо, не захотел, или у него были какие-то другие причины.

— Да- давайте, не будем ру-ругаться, — напутственным тоном мудреца проговорил Финт, — п-предлагаю, все обсудить за-завтра, в «Старом фо-фонаре» и …

— Здесь нечего обсуждать, — резко оборвал его Макс, — она никуда не полетит и точка.

Соня раздраженно хмыкнула.

— Ты что, решил взять надо мной шефство?

— Да, решил. Если у кого-то не хватает мозгов, — он осекся. — Опыта, — поправился Макс, но было уже поздно.

— Ты много на себя берёшь, Макс Романовский! — воскликнула Соня, срывающимся голосом, — и вообще, кто ты мне такой? — ее глаза блестели от слез.

Она резко вскочила с лавочки и помчалась прочь. Все уговоры друзей вернуться, Соня категорично отвергла, попросив оставить ее одну.

С Главной площади доносилась тихая минорная музыка, призывая всех на медленный танец. Золотой пух, сыпавшийся с неба, умудрялся залетать в нос, уши, за воротник. Радостная шумиха сбавляла свой темп, гуляющий народ заметно поредел. Праздник подходил к своему завершению. Соня шла по припорошенным золотом дорожкам настолько быстро, насколько ей позволяло умение держаться на каблуках. По ее щекам текли слёзы обиды, она все — таки не смогла их сдержать. И если до спора с Максом, Соня еще раздумывала, лететь ей или нет, то сейчас, после его высказываний, решение было принято окончательно.

22

Следующий день начался привычным дождем, бесцеремонно стёршим последние штрихи праздника. Золотой пух, постепенно смешиваясь с мутными каплями, превращался в будничную грязь и серость. Настоящая реальность в виде грязных потоков и порывистого ветра с новой силой вступила в свои права, убирая с лица Алькара мимолётного гостя под названием праздник.

Соня посмотрела в окно, по нему медленно стекали дождевые дорожки, похожие на траншеи, обрамлённые жухлой желтизной. Грязные капли, комки бывшего праздничного пуха, все вместе образовывали причудливый калейдоскоп узоров. Волнение, ожившее внутри ощущалось каждой клеточкой. Возможно, Макс прав, и она действительно слишком доверчива и глупа. Возможно. Но упустить шанс спасти отца, было бы непростительно.

Словно чувствуя тревогу своей хозяйки, маленький орлиан то и дело ластился к ней, подобно щенку, хоть с виду и напоминал откормленного поросенка. С момента вылупления орлиан заметно подрос, его пух стал более плотным и гладким, похожим на перья. Главной задачей птенца (по его мнению) было как можно быстрее и тщательнее превратить дом в руины, чем он активно и занимался. Больше всего пострадали напольные вазы, волшебным образом превратившиеся в черепки, и диван, на котором образовалась такая вмятина, словно на нем резвилась толпа отаров. Все Сонины попытки приструнить своего питомца и посадить его в вольер, терпели крах ещё в самом начале. В лучшем случае, орлиан убегал во двор и там занимался «облагораживанием» территории.

Ближе к обеду в дверной колокольчик кто-то позвонил. Скорее всего, это Макс. Этот упрямый индюк понял, что не прав и теперь пришел извиниться. К большому удивлению Сони за воротами стоял Нарц.

— Я не могу оставить тебя без подарка, — сходу заявил он и протянул продолговатую коробочку, перевязанную бантом.

— Я же сказала, что не приму от тебя такой дорогой подарок, — покачала она головой.

— Ты сначала посмотри, что внутри.

Поняв, что спорить с ним бесполезно, Соня открыла коробку. Вместо наручных часов на неё смотрел флаер с изображением зелёного пламени, безудержно вырывающимся из огненной булавы.

— Мастер — класс по владению огненными булавами, — сообщил Нарц с торжественным видом.

Соня чуть не захлопала в ладоши. Вот что ей сейчас было действительно нужно. На радостях она крепко обняла своего друга, выглядевшего жутко довольным.

— Надеюсь, хоть этот подарок ты примешь?

— С удовольствием! Спасибо тебе, — Соня расплылась в улыбке, уже представляя, как ловко управляет огненным оружием. — А сегодня ещё можно успеть на занятие?

— К чему такая спешка?

Тяжело вздохнув и пообещав все объяснить она пригласила Нарца в дом. Маленький орлиан так обрадовался новому гостю, что с порога стал клевать ему пальцы. Пришлось, заперев птенца в вольер, из которого он тут же выбрался. Соня во всех подробностях рассказала Нарцу о вчерашнем инциденте: о Борхе, послании в конверте, ссоре с Максом.

— Странно все это, — задумчиво проговорил он, уже раз десять перечитав послание, — но, с другой стороны, вдруг, это правда?

Соня издала радостный возглас.

— Хоть кто-то поддерживает меня! Если ты ещё и Вихря мне одолжишь, то я буду тебе безмерно благодарна.

— Одолжу? — Нарц удивленно вздернул бровями, — я думал мы полетим вместе.

От его слов, Соня на несколько секунд потеряла дар речи.

— Но… ты не можешь… Ты только выписался из лечебницы и твои родственники… Они тебя убьют, и меня тоже…

— Они не о чем не узнают, — сказал он, не совсем уверенно, словно сам сомневался в своих словах. — Вершина горы Аверлайм находится за Орлианскими холмами, — он провел пальцем по карте, — а до них, лететь — то всего пару часовых потоков. Главное, чтобы, — Нарц запнулся, — чтобы не случилось ничего непредвиденного.

Его только что распылившиеся глаза, резко потеряли блеск бунтарства, стали серьезными и обеспокоенными.

— В это раз, у нас есть отличное оружие, — отметила Соня.

— Точно, оружие! — воскликнул Нарц, словно вспомнив что-то важное, — на флаере написано, что занятия начинаются в пять вечерних потоков. Мы ещё можем успеть!

— Мы? — Соня лукаво прищурилась.

— Конечно, — Нарц достал из заднего кармана брюк, сложенную бумажку, с изображением пылающей огнем булавы.

Стрелки часов подбирались к четырем вечерним потокам, а значит до занятия оставался час. Соня и Нарц понеслись по мокрым улицам, где повседневная грязь окончательно поглотила остатки праздничного настроения. Подобно завистливой подруге, она с неистовым усердием сметала с лица Тиберлоу последние проблески красоты и изысканности. И пусть грязью никто не восхищался, но она победила, она снова здесь главная.

Полигон для занятий огненными булавами находился в тренировочном комплексе, за Цветным базаром и промышленной зоной, огороженной высокой стеной. Озираясь по сторонам Соня и Нарц, вошли внутрь.

— Вы на мастер — класс по владению огненными булавами? — остановила их на входе мужеподобная девушка с синеватой кожей.

Они показав ей флаеры.

— Занятия сейчас начнутся. А вот и ваш тренер, — девушка кивком головы указала на мускулистого мужчину с таким же оттенки кожи как у нее.

— Новенькие? Проходите, — пробасил мужчина, показав на дверь.

В просторном крытом манеже на длинном столе, сверкали выложенные в ряд огненные булавы. Они были такие же, как и те подаренные неизвестным союзником, только более изношенные на вид, с закоптившимися навершиями. Чуть поодаль виднелись мишени, в виде человеческих силуэтов с мигающими сердцевинами.

Кроме Сони и Нарца на занятиях присутствовали еще двое: тучный мужчина и конопатый мальчуган лет десяти. Они изумленно оглядывались по сторонам, будто удивляясь, как их сюда занесло.

— Значит так, — начал синекожий, — меня зовут Дортан Зорр, я ваш тренер по владению огненными булавами. Слушаем меня внимательно и не перебиваем. В бою главное — ваша внутренняя сила. Направь ее в нужное русло, и ты победишь, — проговорил мужчина, ловко вертя огненную булаву в руке, словно это была невесомая тросточка. — Вот ты, — он указал на полного мужчину, — в чем твоя сила?

— Моя сила? — переспросил тот испуганно, — не знаю…

— Вот именно! — Дортан Зорр, поднял указательный палец, — в этом вся проблема. Вы сами не знаете, в чем заключается ваша сила, вы не чувствуете ее.

Он ещё раз оглядел всех присутствующих, видимо оценивая их силу.

— Разум, это ваше главное оружие, а пальцы, спускающие затвор, лишь инструмент. Но этим инструментом нужно научиться пользоваться.

Обхватив рукоять огненной булавы, он подался всем корпусом вперёд. Согнув левую ногу, он сделал на неё упор, а правой зафиксировал свою боевую стойку.

— Представьте, что это оружие — продолжение ваших рук, — он медленно провёл ладонью по рукояти, надавив на затвор. Из круглого навершия булавы, с шумом вырвалось зеленое обжигающее пламя. Мощная струя огня, долетевшая до одного из манекенов, тут же превратила его в горку пепла.

— Теперь ваша очередь, — он всучил оружие Соне. — И запомни, смотрим только в цель, думаем только о ней. Ты и огненная булава — одно целое.

Соня шагнула вперёд выстроившийся шеренги и попыталась повторить боевую стойку тренера, крепко сжимая в руках оружие.

«Мишень и я — одно целое. Моя голова- продолжение булавы. Точнее все наоборот!»

В голове все смешалось, превратилось в кашу. Вытянув огненную булаву, подобно мечу, Соня неуверенным движением пальца, сдвинула затвор. Зеленый луч с гулом вырвался наружу, отчего огненная булава сильно завибрировала, и Соню отбросило назад.

— Включай голову! Слейся с оружием! — выкрикивал господин Дортан Зорр.

Что бы удержать огненную булаву пришлось применить не малое усилие. Соня чувствовала, как ее руки дрожат, вибрируют вместе с оружием, рвущимся в бой.

— Направляй струю на мишень! Бей в цель, — командовал тренер, но бушующее пламя не желало подчиняться. Оно подобно вырвавшемуся из клетки зверю, металось из стороны в сторону, так и не долетая до заданной цели.

— Все, хватит! — замахал руками ментор, едва увернувшись от обжигающей струи. — Следующий.

Им оказался Нарц. Он лучше справился с заданием, ему даже удалось задеть мишень с левой стороны. У конопатого мальчика дела обстояли хуже всех, он даже не смог толком сдвинуть затвор, не то, что попасть в цель. Так или иначе, Соня была не на последнем месте, и это уже вселяло надежду.

Три часовых потока, выделенных на первое занятие, пролетели незаметно. Следующие два дня промчались так же быстро. Соня с Нарцем целыми днями пропадали в полигоне, стараясь подчинить себе строптивое оружие. К концу второго занятия появились первые результаты: Соня научилась правильно держать оружие, и оно перестало трястись в ее руках, словно под высоковольтным напряжением. Ей даже удалось задеть огненной струёй голову мишени и при этом не обжечь тренера.

— Уже лучше, — сказал Дортан Зорр, — но в твоей голове много не нужных мыслей. Они мешают тебе сосредоточиться. Выкинь их! — он артистично махнул рукой, показывая пантомимой как именно это нужно сделать.

Спустя несколько упражнений Соне все же удалось уничтожить мишень, попав ей в самое сердце.

— Можешь ведь, когда постараешься, — удовлетворительно проговорил тренер. Немного подумав, он добавил, — хотя, только слепой мог не попасть с расстояния в пятнадцать метров. Завтра увеличиваем дистанцию в два раза.

На третьем занятии, Соня обнаружила на своих ладонях мозоли. Ей показалось, что ее руки и впрямь научились сливаться с оружием, действуя с ним в унисон. С первого же выстрела, мишень, отодвинутая на пятнадцать метров, была повержена! Сонин результат стал лучшим в группе, даже лидирующему Нарцу, удалось поразить цель лишь со второй попытки.

Странное ощущение охватило ее, эта и была та сила, о которой она раньше и не догадывалась. Эта сила нравилась ей, нравилось ею управлять, ощущать себя ее хозяйкой. Да, это грубая сила, разрушительная, и конечно же не самая могущественная на Алькаре, но она принадлежала ей.

Шли четвёртые сутки со дня Вечного Обновления, а от друзей не было ни весточки. Даже Леона куда-то запропастилась, не говоря уже о Максе. В голове пронеслась мысль найти его и спросить, нет крикнуть: «Мы больше не друзья? Ты меня бросил? Вот так вот просто взял и бросил?» Соня тут же отмела эту мысль, спрятав в чулан глупый идей.

На днях она встретила Сальвину Севеллин. Они пересеклись в кондитерской, на углу Серебряной рощи, где продавали самые вкусные булочки в городе.

— Тебя вчера искал какой-то отар, — сообщила первая советница. — Он пытался пробраться в Белую башню, утверждал, что знает тебя и хочет о чем-то поговорить.

— Это, наверное, Борх, — догадалась Соня, — он безобидный.

— Ну как сказать, пострадало два стражника, — отметила Сальвина Севеллин. — Я его встретила на входе в Белую башню и посоветовала поискать тебя в кафе «Тусклый фонарь». Ведь это ваше любимое кафе, я не ошиблась?

Соня растеряно кивнула. Откуда ей все известно? Скорее всего, Нарц разболтал, а может быть, она их там видела, ведь это общественное место.

— Что ему от тебя нужно? У вас какие — то общие дела? — взволнованно спросила женщина.

На этот вопрос Соня не была готова отвечать, по крайней мене, сейчас.

— Да так, ерунда, — как можно беззаботнее сказала она, но в зелёных глазах женщины зародилось сомнение.

— С отарами нельзя иметь дело, — зашептала она, — они доказали это не раз и не два. К тому же, у них имеются свои счёты с людьми, — Сальвина Севеллин насупилась, — отары считают нас врагами, — она взяла Соню за руку и отвела в сторону.

— Не доверяй никому, прошу. Я чувствую вину перед тобой, я не должна была просить тебя перейти в наш мир. В первом послании …

— Мне оно известно, — оборвала ее Соня. — Морения хочет убить меня, потому что думает, что именно я могу противостоять ей.

— Верно, — кивнула женщина, весь ее вид выражал раскаянье. — Когда Алькару стала грозить реальная опасность, Белая Книга Преданий приняла решение обратиться к тебе. Ты единственная отмеченная лиловой меткой. Ваш род всегда являлся истинным защитником нашего мира. Вы нутром чувствовали опасность и появлялись в нужный момент, даже рискуя собственной жизнью. Ваша кровь зовет вас защищать Алькар, и вы ничего не можете с этим поделать. Это ваше предназначение.

— Пока нам не сильно удается исполнять его, — потухшим голосом проговорила Соня.

— Так или иначе, ты здесь для того, чтобы противостоять Повелительницы теней. Но я не хочу, чтобы с тобой случилась беда. Будь осторожна, не верь никому, — она порывисто обняла Соню и громко всхлипнула. Немногочисленные покупатели, стоявшие у витрины, обернулись в их сторону.

— Я постараюсь, — пообещала Соне первой советнице перед тем, как та вышла из кондитерской.

В последние дни перед полетом только занятия по владению огненной булавы да серебристые лягушки отвлекали Соню от тревожных мыслей. Она не могла оставаться дома одна и все свое свободное время проводила в лягушачьем питомнике. Господин Ливс Салиман конечно же был доволен такой активностью своей помощницы и даже стал шутить, что скоро передаст свои полномочия ей. Каждый раз, когда Соня приходила в питомник он угощал ее морсом из водяной вишни. Напившись сладкого ягодного напитка, она рассказывала вардну о своей жизни на Земле, о сестре, родителях и даже ссоре с Максом.

— Никуда он не денется этот твой Макс, — уверенно сказал мужчина, перебирая мясные бобы.

Они уже несколько часовых потоков отделяли подпортившиеся бобы от свежих, раскладывая их по разным мешкам. Тут Соню окликнул знакомый голос. Эти медные кудри, выбивающиеся из — под капюшона, можно было заметить за километр. Соня тут же бросила на вардана умоляющий взгляд, который он совершенно, верно, истолковал.

— Можешь идти, я сам все доделаю, — понимающе кивнул Ливс Салиман.

Сказав быстрое «Спасибо», она как можно скорее ретировалась, закрыв за собой стеклянную дверь с обратной стороны.

— Как начет сходить в кафе? — предложила Леона, на что Соня ответила согласием.

— Я так рада тебя видеть, — сказала она, обняв подругу.

— Это тебе от мамы, — девушка протянула пузатый контейнер, в котором лежал большой кусок орехового рулета.

Соня расплылась в благодарной улыбке.

— Передай ей огромное спасибо.

— Она за тебя переживает, — сказала Леона, — как и все мы.

— Все мы? Кто именно?

— Ты знаешь. Я, Финт, Макс.

На последнем слове Соня громко фыркнула.

— Ты зря, — возразила Леона, с неким укором. — Он два раза ко мне приходил, все про тебя спрашивал.

Злой смешок снова вырвался наружу.

— Если он так переживает, то почему бы ему лично не пообщаться со мной? — Соня вперила в подругу такой возмущённый взгляд, будто под ее личиной скрывался сам Макс.

— Вы вроде повздорили, — чуть замявшись, ответила Леона, — и вообще, ты же его знаешь…

— Все дело в том, что он упрямый осел, — буркнула Соня.

Кафе «Тусклый фонарь» встретил девочек сладким, ванильным ароматом. Уединившись за излюбленным столиком в дальнем углу кафетерия, подруги сделали заказ. Уже знакомый официант, такой же неторопливый как обычно, всего — то через полчаса принёс им карамельное какао и несколько десертов. «Волчью радость», любимое пирожное Макса, Соня отвергла категорически, словно тем самым могла нанести ему страшный удар.

— Ты знаешь, — начала Леона, — я полностью поддерживаю Макса. Этот полёт… Забудь о нем, прошу тебя.

— Все уже решено, — резко ответила Соня, хотя не хотела, чтоб так это прозвучало. — Я лечу завтра, в девять утренних потоков. Мы с Нарцем обо всем договорились, — мягче добавила она.

Леона громко цокнула, покачав головой.

— Опять этот Нарц… Пойми же наконец, это все очень рискованно. Не известно, что вас может ожидать.

— У нас есть оружие, — напомнила Соня, снимая ложечкой пышную пену с какао.

— Ага, — хмыкнула Леона, — оружие, которым ты даже не умеешь пользоваться.

Соня с победным видом достала из бокового кармана плаща, висевшего на спинке стула, помятый сертификат о прохождении мастер — класса по владению огненной булавы. Леона с ошарашенным видом, взяла сертификат в руки и перестав жевать застыла с куском пирожного за щекой.

— Подарок Нарца, — пояснила Соня, — мы вместе ходили на занятия. Это было подобно контрольному выстрелу в голову.

В ответ Леона лишь что-то невразумительное промычала, подёргивая головой как при нервном тике.

— Ты ещё упрямее, чем Макс, — наконец-то она выдавила из себя и резко замолчала, уставившись на приближающуюся фигуру. — Это кажется, к тебе…

Соня повернула голову, и увидела отара, неуклюже подбирающегося к столику. Его грубое лицо, словно вытесанное из камня, с широким носом и массивным подбородком тут же расплылось в добродушной улыбке, лишь встретившись с ней взглядом.

Кафе «Тусклый фонарь» напряженно замерло, видимо сюда не часто заходили отары. Все смотрели на необычного гостя: посетители, официанты, даже повара высунулись из кухни.

— Я тут это… — замялся Борх, переминаясь с ноги на ногу, — хотел поговорить.

— Привет, — улыбнулась Соня, — присаживайся.

Отар грузно плюхнулся на свободный стул, отчего тот жалобно заскрипел под его тяжестью.

— Ты любишь карамельное какао, Борх? — поинтересовалась она

— Я это… я не пробовал, — громила дернул плечами, и многострадальный стул накренился.

— Нам ещё одно какао и тех вкусных пирожных с десяток! — прокричала Соня официанту, который не решился подойти поближе.

— Ты очень добра ко мне, — проговорил отар смущенно, — я бы тоже хотел… ну, это… причинить тебе много добра.

Видимо, решив наглядно показать размер добра, он так сильно махнул своей ручищей, что смел со стола все, что на нем находилось. Коричневые лужицы какао, смешавшись с десертами, бесформенными кляксами потекли по белоснежной скатерти, капая на пол.

— Ой, простите! Я это. Я не хотел, — Борх ещё сильнее зарезал на стуле, отчего тот, в конце концов сложился под ним.

Сероватая кожа отара, сидящего на полу, в окружении обломков стула тут же приобрела темно — бардовый оттенок.

— Предлагаю пойти прогуляться, — тихо сказала Соня, чему Борх оказался несказанно рад (да и все присутствующие в кафе тоже).

Отменив новый заказ, и даже не расплатившись за испорченное имущество (владелец кафе наотрез отказался брать деньги), компания, под пристальные взгляды всего кафетерия прошествовала к выходу.

Вышагивая по сумеречным, полупустым улицам, отар заметно оживился, его кожа снова приобрела сероватый оттенок, а виноватый вид сменила мнимая грозность.

— Ты вроде хотел со мной поговорить, — напомнила ему Соня.

— Ага, — кивнул он, — завтра же это… ну это… пятые сутки после этого обнуления, — начал он.

— Я помню, — живо отозвалась она, приготовившись к тому, что ей снова начнут рассказывать про риски.

— Полетели вместе, а? Я буду тебе это…помогать. Я твой должник…я хочу причинить тебе добро и …

— Борх, — с неким раздражением в голосе оборвала его Соня, — во-первых, ты мне ничего не должен, а во-вторых, я лечу с Нарцем. Не обижайся.

И так не маленькая челюсть отара ещё сильнее отвисла вниз. Он громко хмыкнул носом, как маленький ребенок, высморкался в ладонь и вытер ее о свою рубаху.

— Ну, я правда, я это …хочу помочь…

Соня устало вздохнула.

— Я тебе верю, и очень благодарна, но все уже решено. Мы летим вдвоём с Нарцем.

С каждым ее словом Борх выглядел все более несчастным. Соня даже не выдержала и погладила его по плечу, предварительно встав на носочки.

— Меня они тоже не взяли, — решила утешить отара Леона, незаметно подмигнув подруге, — говорят, кто без орлиана, тот сидит дома. Представляешь, как будет тяжело бедной птице тянуть троих? А тебя так и подавно…

Слова Леоны как чай из умиротворяющих васильков подействовали на Борха. После них он немного повеселел, хоть и продолжал выглядеть несчастным.

— Ну, раз я не нужен, то я это… пойду обратно домой, — пробубнил он, громко шаркая ножищами.

— До Отарских пещер ого-го как далеко, а скоро ночь, — поежилась Леона.

— Если хочешь, оставайся у меня ночевать, а завтра утром отправишься домой, — предложила Соня, решив сделать хоть что-то приятное Борху.

От ее слов отар в изумлении застыл на месте, хлопая своими маленькими глазенками.

— Это правда? Ты это… не шутишь?

— Я вполне серьезно, оставайся.

— Спасибо! — он издал радостный рык, от которого мимо проходившие люди заметно ускорили шаг, — я не займу много места. Точнее ну это… я не буду путаться тебе под ногами.

Соня хотела сказать, что при всем желании такое невозможно, но вместо этого просто улыбнулась.

Вскоре и Леона засобиралась домой. Она крепко, как — то по — особенному, обняла подругу, словно это было последнее их объятие. На ее глазах заблестели слезы, и что бы не расплакаться при всех, она быстро зашагала по дороге, ведущей в Низкую балку.

Дома, как обычно Соню ждал маленький орлиан, продолжавший свою разрушительную деятельность. На этот раз его жертвами стали шторы на втором этаже. Теперь на их подоле зияли замысловатые прожжённые дыры.

— Ой, а это кто такой? — растянулся в щербатой улыбке отар, растопырив огромные ручищи.

— Смерч, — покачала головой Соня, — он скоро снесет дом, а потом подожжет его.

— Подожжет? — непонимающе замотал головой Борх. Он присел на корточки, чтобы получше рассмотреть птенца, который уже избавился от последнего пуха и приобрёл белоснежное оперение с лёгким золотистым отблеском.

— Да, он недавно начал изрыгать огонь, сейчас это похоже больше на искры, но он быстро учится.

— Огонь? Это же … это…

— Венценосный орлеан, — закончила за него Соня и погладила своего питомца по голове.

— Но как это? Как это возможно? — забормотал отар, широко открыв рот и покачав головой. Он смотрел на маленького орлиана, с восторгом и неким испугом, не сводя глаз, пока тот не опалил ему волосы на ступнях.

— Ах, вот зачем вы это… летали в замок Повелительницы теней, — высказал свое предположение отар, потряхивая обожженной ногой.

Соня угрюмо покачала головой.

— Совсем не за этим…была другая причина, — проговорила она, потухшим голосом.

Борх устремил на нее испытующий взгляд. Его маленькие, чуть впавшие глазки, кажется, даже увеличились в размере.

— У Морении мой отец, — тихо сказала Соня.

Перед ее глазами снова всплыл образ отца, заключённого в камере. На глаза навернулись предательские слёзы.

— Я хотела его спасти, но не смогла…

Тут большая теплая ладонь дотронулась до ее лица и словно гигантская губка, впитала в себя всю боль, вылившуюся со слезами.

— Уже поздно, завтра рано вставать, — шмыгнув носом, пробормотала Соня. — Второй этаж в твоем распоряжении.

Борх понимающе кивнул и тяжелой поступью зашагал по лестнице наверх. Через несколько минут по дому разнесся раскатистый храп, от которого вздрагивал даже маленький орлиан.

23

От накатившего лавиной волнения Соня долго не могла уснуть. Пугающая неизвестность предстоящего дня тяготила ее и лишала надежды выспаться. Порой она проваливалась в сон, но тут же, открывала глаза, тяжело дыша, словно пробежала стометровку. И снова проваливалась в сон.

Соня летит на Смерче, волшебным образом, преобразовавшимся во взрослую птицу. Впереди она видит своего отца и протягивает к нему руки. Ещё немного и они будут вместе. Десять сантиметров, пять, один…Она касается чего-то гладкого и холодного. Прозрачная как стекло преграда разделяет их друг от друга. Соня знает, что стена тонкая и хрупкая, стоит только ударить по ней и она разобьется. Со всей силы она бьет по преграде, отчего стена тут же покрывается мелкими трещинами. Ещё удар и стена рассыпается на мелкие кусочки. Александр улыбается, и они берутся за руки.

Вдруг родная папина улыбка перерождается в звериный оскал, лающий смех сотрясает все его тело. Соня пытается выдернуть свою руку из его ладони, но все напрасно. Блестящие, чёрные глаза смотрят на нее не мигая, холодные руки с длинными как черви пальцами крепко удерживают ее. Дёрнувшись что есть силы, она вырывается из цепкого захвата, но тут же срывается с орлиана и летит вниз.

— Ты это в порядке? — послышался встревоженный голос Борха, стоявшего рядом с диваном, — я слыхал как кто-то кричал…

— Это тебе показалось, — отмахнулась Соня, делая голос как можно непринуждённее.

— Нет, я точно слыхал, — упорствовал отар.

— Наверное, это Смерч, — она кивнула на своего питомца.

— Ах, ты ж балагур такой! — пожурил его Борх, грозя пальцем — сосиской, — не даёшь своей хозяйке выспаться, — ну-ну…

Видимо, решив, что с ним играют, маленький орлиан радостно встрепенулся, стараясь поймать палец отара.

— Иди поспи ещё, — предложила Соня отару, глядя на часы, показывающие пять утренних потоков, — у нас вылет в девять.

Борх не стал возражать и медленно поплелся на второй этаж, широко и сладко зевая. За ним вприпрыжку помчался и орлиан, похоже, вообразив, что игра продолжается.

Подкинув несколько поленьев в камин, Соня побрела на кухню. Как и в прошлый раз перед полетом она плохо спала, да ещё этот сон. Соня никогда не уделяла особое значение сновидениям, хотя отец всегда говорил, в них больше смысла, чем нам кажется. Может быть этот сон — предупреждение? Или просто ничего незначащий кошмар, вылившийся из скопившихся переживаний и страхов?

Она заварила себе бодрящий чай из лимонника. С первым же глотком ночной кошмар стал рассеиваться, теряя свою парализующую силу. В душе, где-то в ее далеких недрах, забрезжила слабая надежда на успех. Возможно, именно сегодня все измениться, пойдёт в другом направлении.

Разбудив сладко сопящего Борха, на голове которого уютно угнездился Смерч, Соня позвала его завтракать. Проглотив с десяток печений и выпив несколько кружек чая, отар выглядел вполне счастливым, хоть и немного смущенным. Он снова попытался завести разговор про добро, которое жаждал причинить своей спасительнице, но Сонин суровый взгляд точно дал понять, что подобные разговоры нужно заканчивать. Достав из футляра огненную булаву, при виде которой у отара открылся рот, она сказала:

— Нам пора.

На улице завывал ветер, да так гулко, что делалось жутко. Дождевые капли, холодными сгустками падали вниз, заставляя прохожих посильнее кутаться в плащи и ускорять шаг. Лишь одному Борху дождь не доставлял никаких проблем. Без плаща и обуви, он шлепал по лужам своими огромными ступнями, размером с детскую ванночку. Вскоре показался орлианник, за которым простиралось взлётно — посадочное поле. С круглых разметок поднимались в воздух орлианы, борясь при взлёте с сильными порывами ветра. Ещё трое готовились к влету, их хозяева поправлялись поводья, накинутые на могучие шеи птиц. Среди них Нарца не наблюдалось. Скорее всего он просто опаздывает или его задержал кто-то из родственников. А может быть он передумал?

— Ваш пропуск на вылет, — долговязый парень, подобно стене вырос перед Соней, перегородив проход.

Он с опаской покосился на Борха, стоявшего за Сониной спиной, но с места не сдвинулся.

— Она со мной, Гек, — раздался знакомый голос.

— Макс? — опешила Соня.

— Я просто не мог не прийти.

Он махнул рукой, чтобы она следовала за ним. Второй рукой он держал за поводья Крепыша. Соня ласково погладила птицу по острому изогнутому клюву. В ответ на ее приветствие орлиан разразился противным скрипучим визгом и игривым подёргиванием головы. На широком ремне Макса, одетом поверх плаща, болталась огненная булава, а с другой стороны, виднелся кинжал в потрепанных ножнах. Соня, до сих пор не зная, как реагировать на неожиданное возвращение своего друга. Одна ее часть ликовала, готовая кинуться ему на шею и заключить в объятия, другая же хотела его прибить, ну хотя бы ударить чем — ни будь тяжёлым.

— У меня плохое предчувствие, — мрачно проговорил Макс, задержав на Соне взгляд, дольше обычного, — знай, я против этого полёта.

— Так почему же ты здесь? — Все — таки желание огреть его чем-то тяжелым стало лидирующим.

— Не могу бросить тебя одну, — покровительственно сказал он.

— Она не одна, — вмешался в разговор Борх, — с ней это я…

Макс одарил отара озадаченно- удивленным взглядом, будто только его заметил.

— А ты что здесь делаешь, Борх?

— Я это… я пришёл проводить…Хотя очень хочу причинить добро…

— Откуда ты узнал время вылета? — спросила Соня, исподлобья глядя на Макса, — Леона сказала? А откуда у тебя пропуск на вылет?

Макс кисло улыбнулся.

— Это что, допрос?

Около выхода из орлианника на взлётно-посадочное поле, стал доноситься радостный птичий визг. Виновником шума оказался Вихрь, которого хозяин вел под уздцы. Свирепый взгляд Нарца прожигал на Максе дыру не хуже огненной булавы.

— Ты!? — от возмущения он даже не поздоровался с Соней, и полностью проигнорировав присутствие Борха.

— Тебя что-то смущает? — холодно поинтересовался Макс, окидывая подошедшего таким же «доброжелательным» взглядом.

Нарц в ответ громко хмыкнул.

— Только твоё сильно переменчивое настроение. Может у тебя ПМС?

— Начинается… — прорычала Соня, встав между ними, — только не сейчас, пожалуйста. И так не по себе…

Обменявшись многоговорящими взглядами, ребята занялись подготовкой орлианов к полету. Вдруг Макс резко повернулся в сторону парящих кустарников и замер, вглядываясь в колыхающиеся заросли.

— Ты чего? — спросила у него Соня, поглядывая в ту сторону, куда смотрел ее друг.

— У меня такое ощущение, что за нами следят.

— Это скорее всего, Пульф, — будничным тоном проговорила она, уже привыкшая к соглядатаю. Раз она что — то замышляет, значит, рядом рыщет норник.

— Ну, мы это… летим или нет? — не выдержал Борх.

— Ты точно нет, — высокомерно отрезал Нарц, помогая Соне взобраться на Вихря.

В эту же секунду Макс подвёл отара к Крепышу и что-то ему прошептал.

— Это … ты это серьезно? Ты возьмешь меня? — не веря своему счастью, воскликнул Борх.

— Залазь быстрее, пока не передумал, — кивнул Макс, бросив победный взгляд на растерянного Нарца.

— Зачем ты это делаешь? — возмутилась Соня, — он же как большой ребенок …

Но Борх уже карабкался на спину орлиана, который под его тяжестью немного присел.

— Если нас убьют, то знай, я был против этой затеи, — напоследок сказал Макс, прежде чем Крепыш взмыл в воздух.

Грязные потоки, льющиеся с небес, застилала горизонт. Лишь через редкие просветы кряжистых облаков можно было разглядеть крохотный город с его игрушечными улочками и домами.

Вихрь летел резче Крепыша, он круто кренился в разные стороны, заставляя Соню сильнее ухватиться за спину Нарца. Рядом летел Крепыш, на спине которого восседали Макс с Борхом. Последний выглядел невероятно счастливым, даже сквозь мглу можно было разглядеть его довольную физиономию, особенно в сравнении с сидящим рядом Максом.

За городской стеной стали проглядываться Орлианские холмы, напоминавшие исполинские волны. В конце горной гряды виднелся самый высокий пик — вершина горы Аверлайм. Словно острая зазубрина на клинке, она гордо смотрела в небо, окружённая непроницаемыми облаками ярко бардового цвета. Казалось, что это пылающее пламя, расползающееся по небосводу. Соня не имела ни малейшего представления как действовать дальше, когда они залетят в недра облака и подберутся к самой вершине. Вскоре орлиан Нарца чуть замедлился, и Макс вышел на передовую, погрузившись в беспросветную мглу. Следом за ним нырнули и Соня с Нарцем.

Темнота поглотила их, окутала, стала облизывать со всех сторон. Внезапно наступила тишина, в которой даже не было слышно взмахов крыльев птиц. Воцарилось пугающее, всепоглощающее безмолвие. Страх сидевший внутри начал усиливаться, пытаясь прорваться наружу. Соне показалось, что ее сердце, бешено бьющееся в груди, сейчас выскочит из горла.

Неожиданно мертвую тишину нарушил свист пролетающих стрел. Затем раздались дикие крики морганов. Это засада! Они в ловушке! От понимания этого кровь стыла в жилах. Соня посильнее сжала рукоять огненной булавы, положив палец на затвор. Новый шквал стрел пролетел так близко, над самой головой, что она почувствовала их вибрацию. Вместе с ними послышались и шипящие звуки, усиливающиеся с каждой секундой. И вот уже через несколько мгновений из багряного облака стали выныривать слуги Повелительницы теней.

Более дюжины морганов, восседавших на железнокрылых псах, зависли в воздухе, окружая ребят. Соня смотрела на себя словно со стороны: девочка в сером плаще с туго завязанным хвостом на затылке достала оружие и направила его на темные фигуры в развивающихся плащах. Руки ее не дрожат, как дрожали бы раньше, нет, это новая Соня уверенно сдвигает затвор и выпускает ярко- зелёный луч. Яростное пламя тут же прореживает шеренгу врагов. Несколько морганов вылетают с железнокрылых псов и кубарём летят вниз. Их тела напоминают тряпичных кукол, безвольных и молчаливых. Разъярённые морганы ещё с большим остервенением метают стрелы, не давая ребятам пути к отступлению. Еще одна зеленая вспышка и Макс почти пробивает спасительную брешь. Почти… Полет Крепыша вдруг становится не ровным, порывистым. Он сильно кренится, по его белоснежным перьям тянется алая струя.

Дымовая завеса разрастающегося пламени ослепляет. От едкой гари слезятся глаза, к горлу подкатывает ком. Слуги Повелительницы теней продолжают окружать. Вот они: раскрытые пасти железнокрылых псов с острыми как ножи клыками. Они так близко, что Соня чувствует исходящий от них жар и зловонный смрад. Холодные глаза морганов, напоминающие чёрные спины жуков, смотрят не моргая. Все происходит как во сне, в ее очередном Сонином кошмаре. Белые руки, длинные как черви пальцы… Только они не тянутся к ней, а медленно натягивают тетиву арбалета. Будто загнанное животное Соня замирает перед нацелившимся на неё охотником, вглядываясь в острие стрелы, предназначенной для нее. Вдруг вспыхивает зелёный свет и пальцы моргана разжимаются. На окровавленном крыле Крепыша висит Борх, готовый сорваться вниз в любую секунду. Орлиан издаёт истошный визг и начинает падать. В это же мгновение Нарц направляет Вихря за ним следом.

Через алые сгустки облаков проглядываются зазубрины горы Аверлайм. Катастрофа неизбежна. Они сейчас разобьются. Когда до столкновения остается не больше тридцати метров, Вихрю удается обогнать Крепыша и подхватить Борха прямо в воздухе. Перекувыркнувшись, орлиан резко взмывает в небо и несколько морганов, преследовавших их, на всей скорости впечатываются в гору. Собачьи взвизги, крики боли, вся какофония звуков резко бьет по ушным мембранам. Встретившись взглядом с Максом, Соня чувствует все отчаянье, охватившее его.

— Давай к нам! — крикнула она, — быстрее!

— Орлиан не выдержит! — послышалось в ответ.

Тут Нарц делает то, что от него никто не ожидал, он снижается вплотную до поверхности горы и приказывает Вихрю сбросить ношу. Кажется у Сони дежавю. Отар, весь перепачканный в крови (на этот раз не своей) мешком падает на каменные плиты и уползает прочь.

— Макс, прыгай! — кричит Соня, когда Вихрь приближается к Крепышу на расстоянии вытянутой руки.

Крепыш не выдержит своего хозяина и вообще вряд ли сможет выдержать эту схватку. С простреленным крылом далеко не улетишь. На этот раз Макса не пришлось долго уговаривать, и он что есть силы, прыгает с одного орлиана на другого. Как только он это делает, Крепышу заметено становится легче, он даже делает попытку взмахнуть раненым крылом. Зато вот Вихрь заметно напрягся: три пассажира для одного орлиана многовато.

Морганы продолжают наступать, спускаясь сверху единым фронтом. Чёрно — багряное небо прорезывают десятки арбалетных стрел, пущенных в сторону ребят. Только чудо может помочь им спастись от неминуемой смерти.

— Стреляем! Вместе! — выкрикивает Макс, взяв оружие наизготовку.

Два огненных луча, выпущенных Соней и Максом вдруг переплетаются, видоизменяются, превращаясь в золотистый кокон. Этот волшебный кокон, окутывающий двух орлианов с их всадниками, не может пробить ни одна вражеская стрела.

Что это такое? Как так получилось? Соня не имеет ни малейшего представления, но понимает лишь одно — это их спасение. Воспользовавшись замешательством морганов, зияющей в их строю брешью и надежной защитой в виде золотистого кокона, ребята ныряют в образовавшийся тоннель.

Вихрь летит впереди, грузно взмахивая крыльями. За ним следует Крепыш, едва двигая окровавленным крылом.

Если он погибнет, это будет на ее совести, как, впрочем, и все что здесь произошло.

Внезапное затишье длится недолго, разъярённые морганы с новой силой, бросаются в погоню. Сзади снова раздается гвалт выкриков, смешанных с рычанием псов. Орлианы несутся подобно пулям, на пределе своих возможностей. Вокруг по — прежнему, ничего не видно, лишь предательский сумрак и срывающаяся с неба морось.

Соня чувствует тяжелое дыхание Макса, жарящее ей затылок, руки друзей, крепко сцепившиеся воедино и собственное биение сердца. Только сейчас она догадалась, откуда взялся волшебный кокон — все благодаря венчанию Венценосного орлиана. Когда они с Максом вдвоем золотой огонь будет защищать их.

Постепенно мрак рассеялся, и все вокруг посветлело. Сквозь грязно — лиловые облака стала проглядываться зелень, ковром стелющаяся под ними. Ещё немного и показалась россыпь крыш домов, отблеск Белой башни и надежные стены Тиберлоу.

Неужели им удалось спастись? Даже в пределах города, оставив за спиной сторожевые будки, Нарц продолжал гнать Вихря, не снижая скорость, словно не веря в чудесное спасение. И даже когда они приземлились на взлётно — посадочном поле и обессиленные сползли с птиц прямо на мокрую траву, Соне продолжало мерещиться, что в их спины летят стрелы.

— Простите меня, — дрожащим голосом прошептала она, глядя на Макса, который осматривал рану Крепыша. — Такого больше не повториться, обещаю.

— Главное, что все живы, — холодно отозвался он. В его голосе просачивался укор, он будто говорил: «Я знал, я же предупреждал тебя».

— Могло случиться непоправимое, — из Сониных глаз брызнули слезы, и она закрыла лицо руками. Сквозь пальцы она видела своего друга, уводившего Крепыша в лечебный блок.

— Ты не могла знать, — вкрадчиво проговорил Нарц.

Соня громко шмыгнула носом.

— Не пытайся оправдать меня, Нарц, не надо. От этого мне только хуже… Из-за меня вы все могли погибнуть. Крепыш, Борх… бедный Борх. Что с ним теперь будет?

— Он выживет. Это же отар, у них шкура почти как у железнокрылых псов.

— Но я видела, как он упал. Он был весь в крови, он скорее всего разбился…

В ее ушах до сих пор стоял шипящий рокот морганов и разрывающийся собачий лай.

— Нарциус! — голос с каждой секундой становился все звонче и настойчивее.

Соня резко дернулась, убрав ладони с лица.

— Нарциус, я требую объяснений! — высокая женская фигура в плаще с длинным шлейфом, волочившимся по грязным лужам, стремительно приближалась.

— Мама? — пролепетал Нарц, приоткрыв рот, — что ты здесь…

— Здесь я буду задавать вопросы. — Перебила она, кинув свирепый взгляд на Соню. — Ты что, летал на орлиане? Ты покидал пределы города?

— Это неважно, — с неким вызовом ответил он, стараясь не смотреть в глаза матери.

— Неважно? — дребезжащим от возмущения голосом процедила госпожа Цетилия Милтон.

Ее рот превратился в узкую полоску, дыхание стало тяжёлым, почти как у Вихря, казалось, ещё немного и ее начнёт трясти.

— Ты… ты летал с ней? — пренебрежительным тоном спросила она, скользнув глазами по Соне, сидевшей на траве.

— Это мое личное дело, — выпалил Нарц, постепенно покрываясь красными пятнами.

Было видно, что вся это бравада даётся ему с большим трудом. Даже в бою он выглядел гораздо мужественней и увереннее чем сейчас. Неужели родная мать может быть страшней морганов и железнокрылых псов? На Нарца было жалко смотреть и Соне стало жутко неловко, что она оказалось свидетелем этого разговора. Она встала на ноги и поспешила поскорее ретироваться, но властный женский голос, буквально пригвоздил ее к месту.

— Тебя ожидают в Белой башне, Киль, — отчеканила госпожа Цетилия Милтон. — Не нужно заставлять правителя города ждать тебя, у него есть дела и поважнее, чем ты.

Соня открыла было рот, чтобы узнать подробности, но тут же передумала.

— Тебе ещё раз повторить или лучше позвать стражей? — узкая полоска губ женщины стала еще тоньше.

Молча проглотив ее слова, как прокисшее молоко, которое хотелось тут же выплюнуть, Соня переглянулась с Нарцем обреченным взглядом и быстро зашагала прочь. Проходя мимо орлианника, она остановилась у лечебного блока. Вокруг Крепыша суетилось несколько человек, которые обрабатывали его рану. Там же находился и Макс, но он не заметил Соню, слишком был занят своим питомцем.

А если бы увидел, что сказал бы ей? Спасибо, что не послушала меня. Благодаря тебе крыло Крепыша пробито насквозь стрелой, и возможно, он больше никогда не сможет летать. С этой секунды все свои проблемы она будет решать сама не ввязывая своих друзей. Она приносит всем лишь одни несчастья и должна нести наказания в одиночку. Ведь за этим ее вызвали в Белую башню? Огласить наказание. Интересно, каким оно будет? Штраф? Заключение в Чёрном мотыльке? А может позорное изгнание из Алькара? Возможно, Нарца и Макса тоже ждет наказание. От этих мыслей становилось тяжко. Она не допустит этого, скажет, что манипулировала друзьями (вот Лавр обрадуется).

Белая башня, как обычно охранялась стражниками, которые некстати оказались особо дотошными.

— Где документ, свидетельствующий о назначенной встречи?

— У меня его нет, но …

— По какому делу вас ожидают? — лицо допрашивающего стража приобрело недоверчиво-настороженное выражение.

— Я еще не знаю. Вот хотелось бы это выяснить, — заметно раздражаясь, ответила Соня.

— Кто — ни будь может подтвердить ваши слова?

— Я могу, — знакомый мелодичный голос раздался совсем рядом. За высокими спинами стражей Соня увидела женщину так прохожую на мать Нарца: те же изогнутые брови, прямой нос, вот только глаза были совершенно другими. — Эта девочка со мной, — сказала Сальвина Севеллин и стражи тут же расступились.

— Простите меня, я не хотела, чтобы так все вышло… Я одна понесу наказание, только я, — затараторила Соня.

— Ты сейчас о чем? — первая советница удивленно повела бровью, — бедное земное дитя, ты выглядишь такой измученной.

Неужели, она ничего не знает о полёте? Или только делает вид?

Женщина участливо обняла Соню за плечи, вглядываясь ей в лицо.

— Ты должна кое-что услышать…

— Есть новости о моем отце?

— Сейчас ты все узнаешь, — сказала она, поднимаясь по лестнице.

В кабинете господина Тиармана Дуберта, помимо самого правителя города находились ещё трое людей: пожилая дама с буклями на голове, Дарс Гил, и Сивояр Рован. Глава обеспечения порядка со злорадным высокомерием оглядел Соню, когда она вошла в комнату. Ее точно отправят под арест, посадят в одиночную камеру в Чёрном Мотыльке.

— Мы вас приветствуем, Соня Киль, — официально проговорил правитель города.

Лицо мужчины выглядело озадаченно — угрюмым. Его седые брови, устремленные к переносице, соединялись в единую полосу. Господин Тиарман Дуберт подвёл ее к двери, за которой хранилась Белая Книга Преданий и предложил пройти внутрь. Соня зашла в небольшую светлую комнату, посреди которой в воздухе парил белоснежный фолиант.

— Я ещё не представляю, чем нам может помочь данное послание, но, раз уж в нем идёт речь о тебе, ты имеешь право знать…

За Сониной спиной послышался тяжелый вздох, видимо означавший ошибочность его взглядов. Она не сомневалась, что этот вздох принадлежал Сивояру Ровану.

— Дотронься до книги, — шепнула Сальвина Севеллин, стоявшая рядом.

Как только Сонина ладонь коснулась мягкой обложки, книга сразу же ожила и резко распахнувшись, зашуршала страницами. В серебристой дымке, полусферой, окутавшей фолиант, прорисовались искрящиеся слова, и комнату наполнил мягкий голос:

На острове Мертвых завет ты найдёшь

Перед Эфиром себя обретёшь,

Там, где встречается смерть и жизнь

За настоящее крепче держись,

Призраки прошлого подскажут ответ

Где Серая ведьма хранит свой секрет,

Кольцо Сансары нашёл мертвец

Темным силам наступит конец,

Девочка с цветом лиловых волос,

Это твой путь, хоть он и не прост,

Миссия ждёт, она по силам тебе

Так лети же скорее, повинуясь судьбе.

Слова, подобно бабочкам, продолжали порхать над книгой и исчезли лишь тогда, когда фолиант громко захлопнулся. Все находившиеся в комнатке в напряженном молчании буравили девочку глазами.

— Кольцо Сансары… — ошеломлённо произнесла Соня, глядя исключительно на Сальвину Севеллин.

— Оно самое, — подтвердила женщина.

— Ты уже слышала о нем? — уточнил господин Тиарман Дуберт.

Соня кивнула. Она кожей чувствовала на себе взгляд главы обеспечения порядка, он словно прожигал ее. Хищные глаза мужчины смотрели с осуждением и недоверием.

— Это я ей рассказала, — отозвалась первая советница, тем самым ответив на вопросительные взгляды, которые тут же перекинулись на неё.

— И много вы ещё рассказали из того, что не должны были делать? — процедил сквозь зубы Сивояр Рован, нахохлившись как старый коршун.

— Столько, сколько считаю нужным, — непринуждённо ответила Сальвина Севеллин, но глаза ее блеснули злым огоньком.

— Не вам решать, какую информацию выдавать этой земной, — он говорил так, будто Сони не было в комнате, — это исключительно в компетенции городского Совета.

Зелёные глаза Сальвины Севеллин, ставшие почти чёрными хищно сузились.

— Позволю вам напомнить, что я вхожу в его состав.

— Как и другие, — рявкнул мужчина, — все вопросы вы должны согласовывать с остальными членами городского Совета.

Тут правитель города вскинул обе руки на манер дирижера, громыхнув басом:

— Господа, давайте оставим разногласия на потом, а сейчас вернёмся к делу, — и тут же повернувшись к Соне спросил, — что вам известно об острове Мертвых?

— Мне? Я первый раз о нем слышу, — опешила она.

— И как добраться до него тоже не знаете? — по лицу господина Тиармана Дуберта сквозило неверие.

— Понятия не имею, — спокойно ответила Соня, — я ведь родом с другой планеты.

— Верно, верно, — закивал правитель города. — Просто, упоминание вашего имени, земное дитя, сбивает с толку…

Он вынырнул из маленькой комнатки, в которой все до сих пор ютились, и взяв миниатюрный макет Алькара, непрерывно вращающегося вокруг своей оси, сел за письменный стол. Все присутствующие вышли за ним следом.

— Если нам удастся добраться до кольца Сансары первыми, Повелительница теней будет повержена, — задумчиво проговорила Сальвина Ссевеллин.

— Ваши речи не для лишних ушей, госпожа советница, — сказал глава обеспечения порядка, покосившись на Соню.

— Это ее касается непосредственно. Если вы не разучились различать слова, в послании было сказано про девочку с лиловыми волосами, — парировала она, после чего мужчина чуть сник.

— Я готова! — вырвалось у Сони, — я готова отправиться на остров Мертвых, если это поможет уничтожить Морению, — она посмотрела на правителя города, обескуражено хлопавшего глазами.

В кабинете повисла напряженная тишина, все смотрели на Соню. Градиент взглядов перетекал от восхищенно — удивленных до снисходительно — жалостливых.

— Дело в том, — прервал тишину господин Дарс Гил, первый раз за все время подавший голос, — никому не известно точное расположение острова Мертвых. Есть предположение, что он находится в Русалочьем заливе, но туда никто никогда не добирался. Поговаривают, что остров Мертвых — миф.

— Но если это миф, то почему Белая Книга Преданий упомянула о нем? — спросила Сальвина Севеллин.

— В этом — то и загвоздка, — задумчиво ответил мужчина.

Правитель города, продолжавший гипнотизировать уменьшенную копию Алькара, тяжело вздохнул, окинув утомленным взглядом присутствующих, и пробасил:

— Нужно собрать коллегию в полном составе. Завтра, в восемь утренних потоков, — обратился он к пожилой даме, записавшей его указ в блокнот, — а сейчас все свободны.

Попрощавшись с присутствующими, Соня повернулась к открытому дверному проему, и медленно перебирая ногами, которые, кажется, весили по тонне каждая, двинулась к выходу. Как же ей тяжело идти, как же ей не хватает рядом дружеской руки, которая подхватит, не дав упасть на полпути. Ее бил озноб. В голове калейдоскопом проносились картинки прожитого дня. Наконечники стрел, проносившиеся совсем рядом, черные глаза морганов, железнокрылые псы, спасительный золотой щит, новое послание…

Соня ойкнула от раздирающего холода в ногах. Надо же умудриться наступить в лужу по самые лодыжки. Как противно хлюпают мокрые ботинки, но еще противнее было на душе. От обмана, лжи, предателя, который знал о каждом ее шаге. А ещё это новое послание… Ее охватило непреодолимое желание рассказать о нем всем друзьям, но она сразу же осеклась, вспомнив о своём обещании. Хватит впутывать друзей в свои проблемы. От этого становится всем только хуже.

Кольцо Сансары, кольцо Сансары… крутилось в голове.

Соня плелась в сторону дома, ее ноги окончательно перестали что- либо ощущать. Слабость, подобно ядовитой, парализующей смеси расползалась по телу. И вот она уже не чувствует рук, спины, горла, ее ноги предательски подкосились, и Соня упала на мостовую.

— Держись, — словно сквозь закрытую дверь раздался приглушённый голос, и кто-то подхватил ее.

У Сони не было сил, чтобы произнести хоть слово. Она напоминала тряпичную куклу, из которой забрали все силы.

24

— Пей, пей… Станет легче.

Соня почувствовала сладкий ягодный аромат, проникающий в ноздри. Она лежала в постели, накрытая колким, тёплым покрывалом. Рядом с ней, на стуле сидел Ливс Салиман и держал в руке дымящуюся кружку. Поднявшись на локтях, она сделала небольшой глоток. Приятное обволакивающее тепло полилось по пищеводу. Соня сделала ещё один глоток и ещё. Как же хорошо.

— Ты меня сильно напугала, — покачал головой вардан, заботливо поправив подушки.

— Я не знаю, что со мной произошло, — честно ответила она.

Ей стало неловко за произошедшее. Это же надо потерять сознание прямо на улице.

От горячего морса ее тело стало превращаться в невесомое облако, как и все проблемы.

— Ты бредила, — ошарашил ее спаситель. — Все повторяла про кольцо Сансары…

Соне сделалось ещё более неловко, насколько это вообще возможно. Пролепетав, что — то невнятное про глупый сон, она постаралась перевести разговор на другую тему

— Я слышал, что кольцо Сансары ещё называют кольцом бессмертия, — заговорщическим тоном поговорил Ливс Салиман, — кто его обретает, становится бессмертным.

— Я тоже слышала об этом. И что Морения охотится за ним. Хотела бы я добраться до этого кольца. Тогда этой ведьме придет конец! — прорычала Соня.

— О да, мы все бы этого хотели, — закивал мужчина. — Вот только никто не знает, где находится кольцо Сансары.

— Пока не знает. Ответ на острове Мертвых.

Худое лицо Ливса Салимана стало еще вытянутее.

— Но… откуда у тебя такие сведения?

— Новое послание Белой Книги Преданий, — сказала Соня. — В нем говорилось, что я найду ответ на острове Мертвых.

Вардан смотрел на неё недоверчиво — изучающим взглядом, будто прикидывая, она бредит или говорит всерьез.

— Но… острова Мертвых не существует, — проговорил он после некоторого молчания.

— А вдруг существует? Ведь Белая Книга Преданий не может врать.

— Не может, — согласился Ливс Салиман, отхлебнув остывший морс из своей кружки, стоявшей на обшарпанной прикроватной тумбочке.

— Я должна туда попасть и как можно скорее, — решительно заявила Соня.

От ее слов мужчина поперхнулся морсом, зайдясь кашлем. Придя в себя, он посмотрел на Соню странным взглядом, как на человека с не вполне здоровым рассудком. Он взял пустые кружки с тумбочки и напутственно проговорил:

— Тебе нужно поспать, утро все расставит по местам. А я тем временем подумаю над тем, что ты сказала, — прихватив с собой тусклый фонарь, болтающийся над головой, Ливс Салиман вышел из комнаты.

Обволакивающее чувство невесомости продолжало убаюкивать, смыкая глаза и останавливая круговорот мыслей. Соня сладко зевнула и погрузилась в глубокий сон.

Высокие волны, словно пощёчины, больно били по лицу. Вокруг никого, ни одной живой души. Вдруг из бурлящих волн показались русалки. Десятки, сотни поблёскивающих чешуей лиц с рыбьими глазами неотрывно смотрели на Соню. Из их ртов с огромными, мясистыми губами вырывались слова, складываясь в рифму.

В Слезном море мы живем,

Остров Мертвых скрывается в нем.

Отправляйся одна, добирайся вплавь,

Свой род Лиловых навеки прославь.

Прославь, прославь…

Соня резко подскочила на кровати. Комнату наполнял сизо — лиловый сумрак, за окном, как обычно, накрапывал мелкий дождь. Интересно, сколько она проспала?

Слова русалок до сих пор звенели в ушах.

Она должна полететь на остров Мертвых, должна добраться до кольца Сансары первой. Только как это сделать? Снова подвергать опасности своих друзей? Не за что. А значит, придется просить о помощи Ливса Салимана. Если он согласится ей помочь, то все сложится лучшим образом.

Соня осмотрелась по сторонам, в надежде найти часы, но вместо этого наткнулась на паутину, ажурным узором свисающую со стены. Встав с кровати, она двинулась по потрескивающим деревянным половицам к двери, которая открылась с протяжным скрипом. Пройдя темный коридор с затхлым запахом и ответвляющуюся от него кухню, девочка вышла на крыльцо.

Вардан с сосредоточенным видом раскладывал по кормушкам рыхлую кашу, что-то мурлыча себе под нос. Увидев Соню, он улыбнулся и спросил:

— Как самочувствие? Выглядишь уже бодрее.

— Мне гораздо лучше.

— Я же говорил, что сон исцеляет и…

— Мне нужно с вами срочно поговорить, — перебила его Соня.

Ливс Салиман резко выпрямился, заметно напрягшись.

— К чему такая срочность? Что могло случиться за ночь?

Он, не спеша досыпал оставшуюся кашу по кормушкам, и отряхнув руки от налипшей на них крупы, вошёл в дом.

— Я знаю где находится остров Мертвых! — огорошила его Соня, прямо с порога.

— Не понимаю, — растерянно затряс головой вардан, — ничего не понимаю… Откуда ты берешь такие сведения?

— Я узнала это из своего сна.

Мужчина громко фыркнул и с недоверием покосился на Соню.

— Вы должны мне помочь, — ее голос дрогнул, — пожалуйста.

Лицо Ливса Салимана выражало гамму чувств от растерянности и недоверия, до сочувствующего взгляда.

— Пойми меня правильно, — он осторожно дотронулся до Сониной руки, будто успокаивая взбесившегося зверя, — мне тоже снятся разные сны, но это вовсе не означает, что им нужно верить…

— Послушайте же наконец! — вскричала Соня, выходя из себя, — это не просто сон, это… Это нечто большее, я чувствую и так всегда… Впрочем, если вы не хотите мне помочь, что ж…

Она схватила свой плащ, висевший на настенном крючке, и выскочила в дверь. Неповоротливые серебристые лягушки с недовольством расступились перед ней, освобождая дорогу.

— Стой! — послышался за спиной голос Ливса Салимана, когда Соня уже подходила к стеклянной стене, — я помогу тебе.

От его слов с сердца будто свалился булыжник. Ей помогут! И при этом никто из ее друзей не пострадает. Она непременно узнаёт, где хранится злосчастное кольцо и тогда… Наконец — то ей удастся спасти отца, а Морения… Ей придёт конец. Воображаемая картинка так ярко и реалистично нарисовалась перед глазами, что Соня невольно улыбнулась.

— До Слезного моря лететь по меньшей мере три часовых потока, а то и четыре если ветер будет встречный, — отметил Ливс Салиман после того, как Соня рассказала ему свой сон во всех подробностях. — Ты точно готова к полету?

Она утвердительно кивнула, хотя, на самом деле, даже не представляла каким образом он осуществиться. Неужели у Ливса есть собственный орлиан? Соня об этом никогда не слышала, да он и не рассказывал.

Вардан закрыл стеклянную дверь лягушачьего питомника на замок, и они двинулись к орлианнику. Всю дорогу Ливс Салимна выглядел задумчивым и притихшим, он что-то бурчал себе под нос, словно споря сам с собой. Когда они уже приблизились к птичьим вольерам, то встретили того, кого Соня точно не ожидала здесь увидеть: Финта. Обхватив руками учебную папку, трескавшуюся по швам от книг, он чуть не налетел на нее.

— Со-соня? — его лицо выглядело крайне изумленным, особенно когда он заметил Ливса Салимана, стоявшего рядом.

— Привет, Финт, — промямлила она, даже не представляя, что сказать дальше.

— Мы тебя обы-быскались, — парень подозрительно покосился на вардана, — Макс, Леона, даже этот На-нарц…мы по всему городу ры-рыщем в поисках тебя.

Его слова вызвали у Сони двоякое чувство. Конечно, не хорошо заставлять друзей нервничать, но, с другой стороны, так приятно, что они о ней беспокоятся и возможно, даже простили за то, что она всех подвела. Подавив раздирающее желание обо всем рассказать, она виновато проговорила:

— Я … прости, Финт. Мне сейчас некогда. Давай чуть позже поговорим… Сегодня вечером в нашем кафе. Я все объясню, обещаю, — сбивчиво протараторила она, и не дождавшись ответа двинулась к сетчатым дверям орлианника, у которых ее поджидал вардан.

— Все хорошо? — поинтересовался он, не обращая внимания на ошарашенного Финта.

Соня кивнула, кисло улыбнувшись.

Орлиан по кличке Сумрак взлетел мягко, покорно, словно боялся что-то сделать не так. Погода стояла безветренная, с неба сыпался мелкий дождь, на который Соня давно перестала обращать внимание.

Елейное море переливалось глубокими красками от насыщенного аквамарина до лавандового, затем тут же окрашивалось цветом индиго, перетекающего в бледную лазурь. Вскоре показался длинный хребет Соянских гор, напоминавший вытянувшегося в струнку дракона с острым частоколом на спине. Воздушные барахи, обитавшие в этих краях, безмятежно щипали траву на парящих лугах. Мигрируя с одного пастбища на другое, они смешно и юрко подпрыгивали, взмахивая маленькими крылышками. Соня снова поразилась их забавной внешности, как тогда, в первый раз, когда они с Максом летели к Елейному морю, чтобы выпустить на волю спасённого тритона. Интересно, как он поживает? Узнаёт ли ее при встречи?

Встречи… Кажется, только сейчас до Сони стала доходить вся суть происходящего. Возможно, ей придётся встретиться с русалками. Существами, по мнению преподавателя живознания, ненавидящих всех двуногих, в особенности людей. Скорее все так и будет. Что они с ней сделают? Утопят?

Недавняя эйфория от приближающегося счастья стала гаснуть и чем ближе они подлетали к Слезному морю, тем сильнее ее охватывало волнение. Белоснежный туман, словно взбитые сливки на торте, непроницаемым слоем накрывал всю поверхность Слезного моря. Ничего не было видно совершенно.

— Не представляю, как можно здесь что-то найти, — сокрушенно проворчал Ливс Салиман, — не пойму в какую сторону нам лететь… Ох, говорил я тебе, глупая эта затея, глупая…

— Видимо, придётся прыгать, — сказала Соня.

— Ты уверена?

— Другого выхода нет.

Она должна это сделать. Должна отправиться одна.

Поборов свой страх, она сделала глубокий вдох и прыгнула в воду. Пронзительный холод тут же охватил ее тело. Будто тысячу острых иголок вонзились в нее. Стало трудно дышать, и Соня широко открыла рот, подобно рыбе, выброшенной на берег. Потяжелевшая одежда сковывала движение и без того окоченевшего тела. Нужно было двигаться, чтобы окончательно не замерзнуть, и Соня поплыла. Плотный туман, лежавший на поверхности воды, медленно покачивался на волнах. Вокруг стояла сплошная молочная пелена. Казалось, что во всем Алькаре существуют только бескрайнее Слезное море и она.

Соня продолжала грести в неизвестность, но от неслаженных движений и неумения хорошо плавать, быстро выбилась из сил. Тяжело дыша, она перевернулась на спину, и растопырив конечности стала болтаться на волнах, подобно поплавку.

— Ты ещё живая? — послышался насмешливый голос.

От неожиданности, Сонино сомнительное умение держаться на плаву исчезло напрочь, и она тут же начала тонуть, громко фыркая и размахивая руками.

— А ты забавная, — раздался тот же булькающий голос, будто в горле перекатывалась жидкость. Он усмехнулся, и несколько других голосов разразились заливистым смехом. Вокруг Сони, словно стая акул, кружили три русалки с жуткими лицами, и длинными волосами илистого цвета.

С неподдельным интересом они рассматривали непрошеную гостью, посмевшую забрести в их владения. Русалки продолжали хихикать, обнажив мелкие и очень острые зубы, как у пираньи. От одного взгляда на них сердце сжималось в крохотный комок.

— Ты откуда взялась? С неба, что ли свалилась? — утробным голосом спросила другая русалка.

Ее чешуйчатое тело, отливающее мутным изумрудом, было раза в два крупнее человеческого.

— Я… я кое — что ищу, — пролепетала Соня, стуча зубами от холода.

— И что же ты, двуногое существо, потеряло в нашем море? — спросила русалка, ядовито улыбнувшись.

— Я ищу остров Мертвых. Вы …вы не могли бы мне помочь найти его?

Выпуклые рыбьи глаза русалок, смотрели в упор. Что было в этом взгляде, трудно разобрать, но на миг, буквально на долю секунды Соне почудилось, что они ей помогут. Внезапный взрыв глумливого смеха разбил все надежды вдребезги. Видимо, преподаватель по живознанию оказался прав.

— Остров Мертвых — очень странный выбор, — давясь от смеха, пророкотала первая русалка, — что ты там забыла, глупое двуногое существо? Не терпится присоединиться к своим предкам?

— Меня там ждут, — тяжело дыша, прохрипела Соня, барахтаясь как щенок, которого кинули в воду.

— Это верно, тебя там ждут, — русалка снова залилась раскатистым смехом, который тотчас подхватили ее подруги.

Веселясь и плескаясь, они закружились вокруг Сони, напевая странную песню:

В салки с нами ты сыграй

И загадку отгадай

Если крупно повезёт

Смерть тебя не заберёт,

А иначе тьма пучин поглотит навеки

Оставляя в жизни жалкие прорехи.

Русалки снова залились жутким смехом.

— Ну что, ты готова сыграть с нами? — поинтересовалась третья русалка, таким жизнерадостным тоном, будто бы предложила сходить в кафе.

— Разве у меня есть выбор?

— Ты права, у тебя его нет, — подтвердила русалка. — Загадка первая, — она подняла вверх перепончатый палец с длинным заострённым когтем. — Кто глупее всех на свете? Злей, уродливей, жадней? Деньги лишь в приоритете и сундук чужих камней?

— Что? Я … я не знаю, — покачала головой Соня, — послушайте, я…

— Не верный ответ, — отметила русалка. — Загадка вторая, заключительная, — продолжила она, сделав ударение на последнем слове.

— Смерть сеете повсюду, мрак сгустился в небесах, кровь рекою льётся всюду, наш Алькар погряз в слезах. Ну? Кто же это? — выпуклые глаза смотрели выжидающе.

— Морения, — задыхаясь от собственного бессилия пролепетала Соня.

Русалка снова обнажила острые как лезвие зубы.

— Почти угадала. Это двуногие существа. Вы, люди! — в ее голосе было столько боли, злобы и обиды.

— Вы убиваете все живое, разрушаете созданное не вами, отнимаете то, что принадлежит не вам! Вы украли у нас Лиловый камень! И теперь все обречены на гибель, все кроме морганов и самой Повелительницы теней. И это все из-за вашей алчности и жажды власти, жалкие людишки. Вы и есть зло! — выкрикнула вторая русалка.

Их жабры, выделявшиеся на шее, раздувались, рыбьи глаза, не выражавшие ничего до этой минуты, пылали ненавистью.

— А теперь сыграем в салки, — злорадно улыбнувшись, побулькала третья русалка.

— Прошу вас… — Соня чувствовала, что силы покидают ее. Еще немного и она пойдет ко дну. — Послушайте… — она снова сделала попытку к переговорам, но русалки проигнорировали ее.

Они играли с ней, словно кошка с мышкой, перед тем как убить. Одна из русалок подплыла к Соне на расстояние вытянутой руки и сказала:

— Видишь, там, вдали водоросли, торчащие над водой, — она указала рукой направо. — Правила очень простые. Если ты успеешь доплыть до них быстрее, чем мы доберёмся до твоих ножек, то… — она сделала паузу, — тебе повезло. А если нет — повезло нам.

Она резко подпрыгнула, хлопнула мощным хвостом об воду и выбила сноб брызг.

— Считаю до десяти, — весело проговорила русалка, — один, два, — словно последние удары собственного сердца зазвучали у Сони в голове, — три, четыре…

Из оставшихся сил Соня забарахталась в воде, не имея не малейшего шанса на спасение.

— Десять! — раздался ликующий вопль и через несколько мгновений три пары сильных рук схватили ее за ноги и потащили под воду.

С каждой секундой становилось труднее дышать. Соня попыталась вырваться из сжавшей ее мертвой хватки, тянувшей в морские глубины, но силы были не равны.

Темная вода поглощала ее. Она растворялась в ней, становилась ею…

— Очнись! Ну же, давай! — призывал взволнованный голос.

Соня открыла глаза. Чешуйчатое лицо с изумрудным отливом и выпуклыми рыбьими глазами склонилось над ней так близко, что она почувствовала едкий запах тины. Эта русалка была крупнее своих предшественниц и видимо гораздо старше. Ее длинные волосы, коснувшиеся Сониного лица, поблёскивали россыпью опаловых камней.

— Меня зовут Норелла. Я хранительница Слезного моря, — русалка провела ладонью по Сониным волосам, уделив особое внимание лиловой пряди, отросшей сантиметров на десять. От ее прикосновения Соня невольно дернулась.

— Не бойся, тебе больше никто не причинит вреда, — заверила Норелла. — Они молоды, глупы, легкомысленны и многого не знают, — ее гортанный голос приобрёл жёсткость, — прости их, — добавила она, кинув уничижительный взгляд на трёх русалок.

От их прежней спеси и веселости не осталось и следа. Виновато опустив головы, как нашкодившие дети, они смотрели куда угодно, только не на Соню.

— Вы чуть не утопили девочку из рода Лиловых воинов! — грозно пророкотала Норелла, продолжая буравить взглядом своих соплеменниц. — Ее дед сражался с Повелительницей теней! Сражался за мир на Алькаре и умер за это! Возможно, именно она, это двуногое дитя избавит нас от гнёта Морении и ее приспешников.

— Простите нас, хранительница Норелла, — пролепетала одна из трёх повинных русалок.

— Мы этого не знали, — добавила другая русалка, не поднимая головы.

Хранительница Слезного моря осуждающе покачала головой и продолжила:

— Ваша беспечность могла закончиться большой трагедией для нас всех. К тому же, да будет вам известно, именно она, — русалка кивнула в Сонину сторону, — спасла нашего Оливса.

Шум плещущихся волн заглушил внезапный шёпот, разлившийся по поверхности моря. Соня оглянулась по сторонам. Оказывается, туман уже рассеялся, и из воды, словно грибы торчали десятки, а может быть и сотни чешуйчатых лиц с рыбьими глазами. Среди них находились мужчины, женщины и даже дети. Они смотрели на неё с недоверием, смешанным с любопытством.

— Да, да, именно она вместе с другим двуногим спасла нашего Оливса от ужасной участи. Только благодаря ей, он сейчас жив!

Усиливающийся гул все больше приобретал одобрительный характер. Соня внимательно вглядывалась в окружающие ее лица, выискивая того самого тритона, но его нигде не было. Она только сейчас заметила, что сидит на огромном хвосте спасшей ее русалки, словно на стуле. Резко дёрнувшись, Соня чуть снова не угодила под воду, но крепкая рука Нореллы ловко удержала ее на месте.

— Чем я могу помочь тебе, двуногое дитя? — обратилась к ней главная русалка.

— Мне нужно попасть на остров Мертвых, — решительно сказала Соня.

Буквально на миг выпуклые русалочьи глаза стали ещё больше, в них промелькнул страх, она замерла, будто увидела призрак.

— Никто ещё добровольно не стремился попасть туда, где встречаются живые и мёртвые, — каким-то потусторонним голосом проговорила она, — но видимо, у тебя есть на это причины.

Соня кивнула, глядя на хранительницу Слезного моря просящими глазами.

— Тогда держись за меня, двуногое дитя. Да покрепче.

Едва Соня успела ухватиться за плечи русалки, как та резво сорвалась с места и понеслась по волнам, оставляя за собой пенную борозду. Русалочий народ всем скопом последовал за своей предводительницей, отчего водная поверхность забурлила, засверкала изумрудным отблеском. Маленькие русалчата, совсем крошки, шумной гурьбой следовали за старшими, резво подрыгивая в воздухе, подобно дельфинам. Все вокруг снова залилось звонким смехом и радостным хохотом.

Сонино тело трясло от пронизывающего холода, соленые брызги резали глаза, заливались в нос, рот, не давая вздохнуть полной грудью. Руки то и дело соскальзывали с чешуйчатого тела русалки, такого сильного и мощного. Уткнувшись лицом в густую копну сверкающих волос, она вдыхала их едкий запах тины. По Сониным ощущениям они плыли целую вечность. Ей стало казаться, что ее тело приросло к широкой спине русалки как большой плавник. Слёзное море казалось бескрайним, без малейшего намёка на остров или что-то подобное. А может быть, острова Мертвых действительно не существует? Но тогда куда так несутся русалки?

Вдруг Норелла снизила скорость, и Соня рискнула открыть глаза, которые нещадно жгло от соленой воды. Впереди, за легкой искрящейся дымкой прорисовывались мутные очертания острова, раскинувшегося в море, подобно призрачному миражу. Вокруг него сверкало переливчатое марево, накрывающее остров гигантским куполом. Воистину заворачивающее зрелище.

— Вот он, остров Мертвых, — властный голос Нореллы приобрёл трепещущие нотки, — в глубине него ты увидишь Эфирный водопад. Говорят, он показывает того, кого нет в живых.

Соня оробело смотрела на сияющий купол, скрывающий в себе остров, которого не существовало, и не могла вымолвить ни слова.

— Мы дождёмся тебя, — утвердительно сказала русалка, так близко подплыв к берегу, что ее хвост упёрся в каменистое дно.

Разжав онемевшие пальцы, Соня осторожно сползла со спины Нореллы. Вода, достававшая ей до пояса, была маслянистой, почти зеркальной, словно и не вода вовсе, а совершенно другая субстанция. Казалось, что этот остров и все, что к нему прилегает, находится в другом измерении. Тишь, гладь и покой царили вокруг, захватывая в свои владения и новую гостью.

— Не теряй бдительности, — послышалось напутствие хранительницы Слезного моря, — помни кто ты и для чего ты здесь.

Чем ближе Соня подходила к острову, тем сильнее погружалась во внутреннюю безмятежность и настораживающее спокойствие, граничащее с отрешенностью. Она шла по скользким каменистым глыбам, отточенным морским прибоем. Ее одежда, промокшая насквозь, чудесным образом высохла за считанные минуты. Плоские валуны, раскрошенные камни, галька да песчаник являлись главными и единственными соглядатаями острова. Вокруг не было ни одной живой души; ни птиц, ни зверей, ни травинки, ни насекомых. Шум волн, оставленный за спиной, притих, и его сменил гудящий, бурный, нескончаемый гул. Эфирный водопад. Поток искрящейся воды, низвергался прямо с неба. Как такое возможно? Хотя, чему можно удивляться в мире, где обитают русалки, железнокрылые псы и воздушные барахи.

Соня заворожено уставилась на искрящие струи воды, забыв для чего она сюда явилась, и вообще, как ее зовут. Эфирный водопад — магическая граница между миром живых и мертвых, притягивал к себе, звал, манил. Она сделала несколько шагов вперёд и миллионы брызг, будто крошечные разряды, прошлись по ее телу. Несмотря на это, Соня не остановилась, а продолжила двигаться к самому сердцу острова. Она так близко подошла к водопаду, что казалось, ещё шаг и ее снесет мощным напором воды. Ниспадая из белоснежных клубов тумана и разбиваясь миллиардами брызг о камни, он тут же исчезал. У него не было, ни начала, ни конца.

Тут Соня заметила, как за водным потоком что-то промелькнуло. Это «что-то» было похоже на силуэты людей. Размытые, бледные, словно растекшиеся акварельные зарисовки, они перетекали с одного образа в другой. Вот показалась фигура воина в доспехах, вот промелькнула дама в пышном платье, затем ребёнок, сгорбленный старик. Образы людей продолжали меняться, плавно переходя друг в друга. Некоторые тянули к Соне руки, кричали, приглушенно, будто из закрытой банки, кто-то звал с собой. Вдруг череда смены силуэтов остановилась на крупном мужчине с седыми волосами и морщинистым лицом. Его образ не растекался как все остальные, а с каждой секундой становился все отчетливее. Это был ее дедушка. Он стоял перед ней настоящий, реальный как она сама. Его голубые глаза, окаймленные морщинками — лучиками, смотрели на внучку с нежностью и тревогой.

— Ты стала такая взрослая, — дедушкин голос звучал как будто в ее голове, — ты просто красавица, к тому же очень смелая. Я горжусь тобой.

Соня молча продолжала таращиться на дедушку. Речь, которую она заготовила во время полёта, застряла у неё в горле.

— Ты не должна сдаваться, слышишь, — дедушка чуть склонил голову, — никогда. Запомни, всегда иди к намеченной цели. К тому же она так близка.

От этих слов внутри Сони что-то встрепенулось, воспрянуло, расправило крылья.

— Кольцо Сансары спрятано в мире земных людей. Оно там, где ты жила. Кольцо в сейфе, — разливался дедушкин голос в голове. Теперь он стал жестче. — Это кольцо особенное, оно не должно попасть в руки врагов, иначе быть беде…Не доверяй…

Последние слова дедушки растворились как бьющиеся о камни брызги водопада. Его образ, стал расплываться на глазах, сначала он превратился в смазанное облако, мгновение — и его не стало.

— Не уходи! — воскликнула Соня.

Сколько слов так и остались несказанными…

Она протянула вперёд руку, коснувшись водного потока, и тут же получила удар, подобно току, отбросившему ее назад. Упав навзничь на каменную плиту, Соня застонала как раненое животное. Болело все: голова, руки, ноги, шея, но больше всего болело внутри, и камни тут были не причем. Она лежала на спине, глядя в мерцающее марево, обволакивающее остров. Ей было тяжело пошевелить даже краешком пальцев, хотелось остаться здесь навсегда.

«Не теряй бдительности, помни, кто ты и для чего ты здесь» — звучали слова Нореллы в голове.

Собравшись с силами, Соня кое — как встала на ноги и поплелась к прибрежной зоне, где ее дожидались русалки. Перед тем как войти в воду, она ещё раз оглянулась на Эфирный водопад, с мизерной надеждой увидеть знакомый силуэт. Но там никого не было, лишь только непрекращающийся поток воды, льющиеся с небес, да безмолвные камни вокруг.

С берега продолжали доноситься задорный смех и веселые голоса русалочьего народа, численность которого заметно прибавилась. Видимо, многим захотелось воочию взглянуть на двуногое существо, решившееся отправиться на остров Мертвых.

Как только Соня вошла в воду, гул частично стих, и всеобщее внимание переключилось на нее.

— У неё совсем нет хвоста! — послышался изумлённый детский голосок.

Взрослая русалка тут же принялась что-то нашептывать малышу на ухо, периодически озираясь на объект обсуждения.

— А ты действительно из рода Лиловых воинов? — спросил крупный тритон с вьющимися волосами.

— Зачем ты отправилась на остров Мертвых? — раздался следующий вопрос.

— Это правда, что ты можешь сразиться с Повелительницей теней?

— А что ты видела на острове Мертвых?

— Почему ты решила спасти нашего Оливса?

Вопросы сыпались на Соню со всех сторон. Сотни чешуйчатых лиц с выпуклыми глазами были устремлены к ней.

— Прекратите немедленно! — разразился громом Норелла.

Опаловые камни в ее волосах сверкнули перед Соней так же ярко, как и глаза главной русалки, оберегающей Слёзное море.

— Садись, нужно убираться подальше от этого места.

Как только Соня взобралась на спину русалки, она тут же понеслась прочь от мифического острова, оказавшегося реальностью. Холодная вода вновь окатила ее, облизав с головы до ног. Она не знала, куда плыла Норелла, — но знала лишь одно: русалка ей не враг.

«Всегда иди к намеченной цели, к тому же она близко».

Теперь она знает, где кольцо бессмертия! Удача так близко и уж на этот раз Соня не позволит ей ускользнуть.

Пока она копошилась в своих мыслях, на горизонте показались высокие остроги Соянских гор.

— Вот и суша, — сказала хранительница Слезного моря, подплыв впритык к крутому берегу.

Соня соскользнула со спины русалки, чуть не наглотавшись воды.

— Спасибо за все, Норелла, — поблагодарила она, вставая на носочки, — тебе и твоему народу, — Соня окинула взглядом темную воду, из которой на неё внимательно смотрели зеленоватые лица с рыбьими и уж точно не холодными, как она решила вначале, глазами. Да, они были опасными, возможно, сильно обозленными на людей, но точно не бесчувственными.

— Удачи тебе, — пожелала на прощание Норелла, и перекувыркнувшись, хлопнула хвостом о воду и исчезла в морской пучине.

Ее примеру последовали и остальные, скрывшись из виду за считанные секунды.

Берег оказался крутым и обрывистым и Соне пришлось приложить не мало усилий, чтобы вскарабкаться на него. Уцепившись за торчавшую корягу, она из последних сил подтянулась на руках и перекатилась на мягкую траву. Поляна, принявшая ее в свои объятия, была усыпана белоснежными цветами, зависшими в воздухе в метре от земли. Они напоминали гигантские снежинки, застывшие в полёте. Цветы источали чудесный аромат, от которого тут же закружилась голова. Все резко поплыло перед глазами: высокие горные хребты, которые, казалось, находились близко, но на самом деле были очень далеко, парящие цветы, грязно- лиловое небо, все смешалось. Обессиленная, уставшая, выжатая как фрукт, потерявший все свои соки, Соня тяжёлым мешком упала на зелёный ковёр травы и отключилась.

25

Пружины старого матраца больно впивались в ребра, сладковатый аромат ягодного морса бил в нос и это колючее покрывало… Скорее всего, она у Ливса Салимана. Словно в подтверждении ее догадок, в комнату вошёл сутулый рыжеволосый мужчина с чайником в руках.

— Наконец-то ты пришла в себя, — выдохнул он, — заставила же ты меня понервничать.

— Что случилось? Я снова потеряла сознание? — Соня присела на кровать, потирая глаза. Чугунная голова раскалывалась.

— Не просто потеряла, а заснула на поляне с дурманным белоцветом! Эх, ну и выбрала ты себе место для отдыха, — покачал вардан головой, — найди я тебя позже потоков на шесть, ты бы не проснулась уже никогда.

От такой информации Сонина голова разболелась ещё сильнее.

— Выпей морс, — предложил Ливс Салиман, наливая ягодный напиток в кружку, — это тебе поможет восстановить силы.

— Спасибо, — Соня сделала глоток.

Уже после третьего глотка приятное чувство легкости разлилось по телу. Она попыталась вспомнить, что с ней произошло. Вода, холод, русалки, смертельная пучина, Норелла, остров Мертвых, Эфирный водопад, дедушка, снова русалки, белоснежные парящие цветы … Все походило на сон, дивное видение.

— Ты что-то видела? — поинтересовался вардан.

Соня многозначительно вздохнула.

— Многое…Своего дедушку…

Мужчина, заметно нервничая, заёрзал на месте.

— Он сказал, где кольцо Сансары?

Соня победно кивнула, отчего Ливс Салиман тихо ахнул.

— Расскажи мне все по — порядку. Что было после того, как ты прыгнула в воду?

— Сначала, меня чуть не утопили русалки, но потом все обошлось. Норелла, хранительница Слезного моря спасла меня.

— Замечательно, что русалки соизволили помочь. Такое редко встретишь, — удовлетворительно кивнул вардан.

Выпив половину чашки тёплого напитка, Соня почувствовала, что ее язык заплетается, а головная боль сменилась туманом. Мысли путались, рвались наружу, как птицы, сидящие в клетке.

— Кольцо там, где я раньше жила, — сказала она, — в сейфе.

— Значит скоро всему наступит конец, — Ливс Салиман улыбнулся.

— Вы мне поможете? — с надеждой спросила Соня.

— Конечно помогу, мы вместе справимся с врагами, отчистим наш мир от скверны. Только ты должна кое-что сделать. Что бы у нас все получилось, кто-то из твоих родных должен перейти в наш мир, с кольцом Сансары, разумеется, — объяснил он, взволнованным голосом.

Соня смотрела на вардана непонимающим взглядом, пытаясь переварить услышанное.

— Но как мы это сделаем?

— Я обо всем позабочусь, — заверил ее Ливс Салиман, — твоя задача, уговорить кого — то из родственников помочь нам. Они ведь согласятся?

— Надеюсь, — не совсем уверенно кивнула она, вспомнив о Ларе.

— Тогда не будем терять время, — он помог Соне встать с кровати, и крепко взяв за руку, повел по коридору.

Остановившись перед потрепанным ковриком, Ливс Салиман сдвинул его в сторону, обнажив квадратную дверцу в полу. Потянув за шнурок, он открыл горловину погреба, зияющую чернотой.

— Спускайся за мной, — сказал он Соне, застывшей перед темным квадратом, словно открытым ртом чудовища, жаждущего поглотить ее.

Комната, в которой она оказалась, разила спертым запахом плесени. В кромешной тьме ничего не было видно. В отличает от застывшей на месте как истукан Сони, Ливс Салиман отлично ориентировался в пространстве. Он громко чиркнул огневиком и зажег свечи в громоздком канделябре, парившем в воздухе. Пространство тут же озарилось мутно- зеленоватым свечением.

В дальнем углу комнаты возвышалась высокая стопка коробок. На противоположной стене виднелось овальное накрытое чёрной полупрозрачной тканью зеркало размером с человеческий рост.

— Это портал? — спросила Соня, поглядывая на зеркало.

— Он самый, — кивнул мужчина, — и оно намного сильнее того, что находится у правителя города в кабинете.

— Откуда оно у вас?

— У меня много исключительных вещей, о которых никто не догадывается.

— Вы о чем? — Соня заметно напрягалась.

— Не беспокойся, я все тебе покажу, но чуть позже, — он подошёл к зеркалу, — ты готова?

Мысль о том, что она может увидеть маму, или даже, обнять ее, заставила сердце биться сильнее.

— Ты готова? — повторил свой вопрос Ливс Салиман. И как только Соня сказала твёрдое «Да», смахнул воздушную ткань.

Комната наполнилась серебристым сиянием, льющимся из зеркала.

— Не переживай, у тебя все получится, — подбодрил ее вардан.

Он взял девочку за руку и подвёл к зеркальной поверхности, в которой перекатывались темные волны, отдаленно напоминающие клубок змей.

— Не уверена, что поступаю правильно, — Соня остановилась перед зеркалом, не решаясь подойти поближе. Чувство тревоги, пробивающееся через пелену внезапного доверия, усиливалось.

— Если ты действительно хочешь уничтожить Повелительницу теней, спасти своего отца, и обнять мать, то точно поступаешь правильно, — слова Ливса Салимана звучали более чем убедительно.

— Да, я хочу этого больше всего на свете.

Вардан понимающе улыбнулся и шагнул к зеркалу. Он приблизился к нему так близко, что кончик его носа коснулся блестящей поверхности. Быстро что-то шепча, Ливс Салиман стал делать пассы руками. Соня смотрела на все происходящее с тягостным смятением, вслушиваясь в незнакомые слова, которые мужчина повторял словно мантру.

Постепенно жидкие сплавы, волнами растекающиеся по поверхности, слились воедино, образуя что-то подобие воронки. Шипящие звуки, исходящие из зеркала, стали громче, отчего по телу побежала дрожь. Они не были похожи на звон бьющегося хрусталя, которые сопровождали ее при переходе на Алькар. Эти звуки напоминали шипение змей. Целого скопища змей. Неожиданно воронка исчезла, открыв обзор на Сонину спальню.

Аккуратно заправленная постель, письменный стол со сложенными в стопку книгами, платяной шкаф, фотографии на стене в рамках в виде сердечек, гироскутер, одиноко стоявший в углу. Соня не могла поверить, что действительно видит это. Она продолжала зачарованно, с щемящей сердце тоской вглядываться в свою комнату. В какой-то момент ей захотелось перешагнуть исчезнувшую преграду и снова оказаться там, где она выросла, где все было таким знакомым, родным и понятным. Но она уже не была прежней Соней, и этот мир, в котором она находилась сейчас, тоже стал ее домом.

— У нас мало времени, связь может оборваться в любой момент, — взволнованный голос вардана поставил точку в ее потоке мыслей. — Ты должна дать о себе знать. Позови кого-нибудь.

Соня нерешительно окликнула маму. В ответ тишина.

— Мама, Мама! — продолжала звать она.

Может быть, никого нет дома? Или мама крепко спит?

— Мама! Мама! — каждое последующее слово вылетало все с большим отчаянием.

Буквально на миг Соня зажмурилась, а когда открыла глаза, то перед ней стояла мама. Она смотрела на дочь изумленными глазами, боясь пошевелиться, словно та была миражом.

— Мам, это я… — дрожащим голосом пролепетала Соня, чувствуя, как ее глаза наполняются слезами.

Женщина продолжала смотреть на дочь, содрогаясь всем телом, обхватив лицо ладонями.

— Какое счастье, что ты жива… Я так боялась, что … — она громко всхлипнула, — что тебя больше нет. Ты так внезапно исчезла…

Дрожащими руками Анна коснулась зеркала, и по его поверхности тут же пошли мутные разводы. Как только движение темных волн остановилось, Соня вновь увидела маму, мечущуюся около зеркала с безумными глазами.

— Соня! — кричала она, смахивая слёзы с глаз, — если ты снова исчезнешь, я этого не переживу.

— Мама… — прошептала Соня.

— К делу, ну же! — послышалось раздраженное шипение Ливса Салимана.

Анна кинула беглый взгляд на вардана, которого, казалось, до этого момента не замечала.

— Мама, мне очень нужна твоя помощь, — сказала Соня, глядя в ее карие глаза, — я тебе все объясню, обещаю, но немного позже. …

— Скажи, что от меня требуется, я все сделаю, — женщина прильнула лицом к зеркалу, едва не касаясь его.

— Папа… он здесь, в этом мире… Он в беде, но мы можем его спасти…

Анна громко ахнула, прикрыв рот руками.

— У нас дома спрятано кольцо. Кольцо Сансары, ты должна его взять.

— Кольцо Сансары? — женщина непонимающе вскинула плечами.

— Да, такое с большим чёрным камнем, — уточнила Соня.

Анна призадумалась, с недоверием поглядывая на рыжеватого мужчину, стоявшего рядом с ее дочерью. И вдруг, ее как будто осенило.

— Да, я поняла, о каком кольце ты говоришь! — просияла она, — оно…

— Оно в сейфе! — подсказала Соня, вспомнив слова дедушки. — Мама, мне очень нужно это кольцо.

Анна кивнула, медленно пятясь от зеркала, словно это давалось ей с большим трудом. Возможно, она опасалась, что стоит ей выйти за дверь, как ее дочь снова исчезнет.

— Я быстро, — сказала она и вынырнула из комнаты.

Буквально на миг Соне показалось, что в дверном проеме мелькнула физиономия ее сестры: копна каштановых волос и любопытный нос. Хотя, возможно, это ей просто померещилось.

Не прошло и пары минут, как в поле зрения снова появилась Анна. В руке она торжественно, словно знамя, несла кольцо с ромбовидным камнем темно- грифельного цвета.

Именно это кольцо Соня видела в своём сне. Именно это кольцо ей на палец надела Серая ведьма. Именно за этим кольцом охотится Морения.

Ливс Салиман в спешке начал делать пассы руками около поверхности зеркала, нашептывая заклинание.

— Пора! — торопился он, — связь может оборваться в любой момент!

Вардан коснулся зеркальной поверхности, отчего она снова пошла волнами, растекаясь подобно маслу.

— Что происходит? — заволновалась Анна.

— Мам, ты должна перейти в этот мир, чтобы передать кольцо. Просто дай руку и шагни в зеркало, — пояснила Соня. — Доверься мне, — добавила она.

Женщина неуверенно протянула руку к вардану, устремившегося к ней с другой стороны зеркала. Когда ладони Анны и Ливса Салимана слились, все вокруг задребезжало, наполняясь змеиным шипением. Зеленые языки огня в парящем канделябре затанцевали, по зеркалу пробежала чёрная тень и вдруг все прекратилось. Шипение стихло, свечи погасли, комнату поглотила безмолвная тьма.

Раздалось чирканье огневика и зеленоватое свечение разлилось по стенам. Соня бегло пробежалась глазами по сторонам. Мамы рядом не было. Ее не было и в зеркале, в котором по — прежнему просматривалось мутное очертание собственной комнаты.

— Где моя мама? — дрожащим голосом спросила Соня.

Зловещая улыбка проступила на вытянутом лице вардана. Почему она раньше не замечала этот оскал?

— Она там, где ей самое место.

— Что вы с ней сделали?

— Разве я один это сделал? — Ливс Салиман театрально вскинул брови. — Вернее будет сказать, мы вместе это сделали. Разве не ты уговорила пройти ее через зеркало? Доверься мне… Ой, как трогательно…

Соня не могла поверить в услышанное. Как она могла так обмануться? Ведь какое-то внутреннее чутье подсказывало ей об опасности.

— Я доверяла вам…

— Да, обидно, — с издёвкой в голосе согласился вардан. — А кто тебя просил это делать? Вокруг столько доверчивых, что даже становится скучно, — он сделал протяжный вдох и продолжил. — Сначала этот олух отар так легко попался на крючок, потом ты… Хотя, с тобой мне пришлось потрудиться. Без морса доверия, который может заставить разоткровенничаться кого угодно, я бы так просто не получил желаемое. Даже Пульф, этот пронырливый норник, снабдивший тебя и твоих друзей — идиотов огненными булавами и то пошёл мне на пользу.

— Пульф? Так это он помогал мне?

— А кто же ещё? Это он бегал за тобой хвостом, пытаясь уберечь от всего, и тем самым, только сыграл мне на руку. Все подозрения пали на него, — Ливс Салиман злорадно ухмыльнулся.

— Какая же я глупая, — Соня обхватила голову руками.

— Да уж, умной тебя не назовёшь, — согласился вардан. — Норник и тот стал обо всем догадываться. Он хотел меня разоблачить, но боялся спугнуть, видимо, по — этому и предпочёл остаться в стороне. И пока старый дурень искал доказательства моей верности Повелительнице теней, я его с легкостью обхитрил. Думаешь, кто его опоил морным напитком, что он до сих пор отлёживается в лечебнице? Кто пустил слух, что тебя утопили русалки? Порой русалки очень жестокие, к тому же они действительно хотели тебя утопить. — Рот Ливса Салимана растянулся в глумливой улыбке. — Из-за тебя сейчас весь город переполошился. Все заняты поисками девочки из рода Лиловых воинов

— Какой же вы… — Соня крепко сжала кулаки.

— В любом случае хитрее вас всех, — самодовольный оскал не желал сползать с лица вардана, — пока половина города разыскивают бесценную Соню Киль, я получил желаемое. Но расслабляться рано, нам нужно спешить. Скоро моя ложь откроется…

Девочка стала оглядываться по сторонам, ощупывая глазами предметы, которые помогли бы ей выбраться из комнаты. Подошло бы что угодно, палка, метла, или что потяжелее, все, чем можно было бы огреть предателя. Заметив, Сонин шарящий по комнате взгляд, вардан напрягся.

— Тебе отсюда не сбежать. Скоро ты отправишься к самой Повелительницы теней. Твой мертвый папочка уже наверняка заждался свою любимую дочурку.

— Мой отец мертв?

— Уже давно, после того как исчезло яйцо Венценосного орлиана, — с холодным равнодушием ответил Ливс Салиман.

Сонины ноги предательски задрожали, и она сползла по стенке, на холодный пол.

— Этого не может быть… Не может.

Вардан с притворным сочувствием покачал головой, глядя на бьющуюся в немой агонии девочку.

— Ты знаешь, я даже успел немного к тебе привыкнуть, у меня даже возникали мысли действительно помочь тебе, но… — он глубоко вздохнул, пути обратного нет. Ни у тебя, ни у меня.

— Зачем вам все это? — спросила Соня, глядя заплаканными глазами на мужчину.

Ливс Салиман кинул на нее горящий взгляд, граничащий с безумием.

— Странный вопрос…

Он застопорился на несколько мгновений, видимо внутри него шла борьба. Тщеславие и самолюбование победили осторожность. Подойдя к коробкам, стоявшим в углу комнаты, он стал в них копошиться. Хлопнула крышка резного ларца, и вардан что-то извлек из него.

— Ты видишь это? — Ливс Салиман показал на зажатый в ладони камень, размером с теннисный мяч. — Знаешь, что это за камень?

Соня молчала, хотя уже догадалась, что у него в руке. На занятиях по живознанию они проходили значимые реликвии Алькара, в том числе и Лиловый камень.

— Это камень созидания и разрушения, — торжественно проговорил вардан, не дожидаясь ответа, — знаешь, почему он у меня?

Соня продолжала хранить молчание, не сводя глаз с предателя.

— Сама Повелительница теней дала его мне. Мне, а не кому-то другому! — его голос наполняла нескончаемая гордость. — Ты, наверное, уже слышала о магических свойствах Лилового камня. Стоит его разбить… Бах! И все вернётся на круги своя…Мрак тут же рассеется, все чары, наложенные Повелительницей, исчезнут… Ты удивлена, почему такое сокровище находиться у меня?

Соня не повела даже мускулом, ее лицо словно окаменело.

— Потому что она доверяет мне, выделяет из всех остальных. Ведь это я помог украсть Лиловый камень из-под носа Тиармана Дуберта, который в свою очередь украл его у твоих любимых русалок. Я помогу своей Повелительнице и сейчас…Я стану ее правой рукой, я, а не Зорт или кто-то другой!

Теперь Сонин взгляд был устремлён не на вардана, а на резной ларец. Тот самый, в который Ливс Салиман минуту назад положил Лиловый камень. Мысли в голове хаотично крутились, придумывая новый план.

ОНА ДОЛЖНА ДОБРАТЬСЯ ДО КАМНЯ, ДОЛЖНА. ЭТО БЫЛ ЕЕ ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАНС НА СПАСЕНИЕ.

Соня медленно поднялась на онемевшие ноги и сделала шаг вперед. Вардан ощетинился как дикий зверь, в его глазах блеснул страх.

В голове крутилось только одно: ЛИЛОВЫЙ КАМЕНЬ. Девочка стремглав рванула к стопке коробок, увенчанной заветным ларцом.

— Стой на месте! — взревел Ливс Салиман. В руках он зажал деревянную крышку одного из ящиков. — А теперь сделай шаг назад, и без глупостей, — добавил он, продолжая держать крышку ящика наготове.

В Сониной комнате, все ещё просматриваемой в зеркале, казалось, пробежала тень. Неожиданно, в зеркале, что-то звякнуло, и вардан повернул голову.

Уловив момент, Соня кинулась к ларцу. Но не успев к нему прикоснуться, она получила удар по голове сзади. Перед глазами сразу же все потемнело, и она пошатнулась. Ещё удар и Соня потеряла сознание.

26

Холод мраморного пола пронизывал все тело, отдаваясь мелкой дрожью в каждой клеточке. Темные стены, инкрустированные драгоценными камнями, отражали подрагивающее пламя факелов. Высокие фигуры в чёрных плащах, смотрели на Соню как стая хищных птиц, готовая в любой момент растерзать свою добычу. Их вытянутые лица с мертвецки бледной кожей напоминали гротескные маски. Черные глаза-жуки не мигали, и лишь мерзкие ухмылки, растянувшиеся в хищный оскал, говорили о том, что это живые лица.

Крепкая рука одноглазого моргана цепко схватила Соню за ворот и волоком потащила через весь зал. На возвышающемся троне восседала Повелительница теней, около ее ног толпились многочисленные подданные, среди которых находился и Ливс Салиман. Он с раболепным обожанием смотрел на свою хозяйку, стараясь не пересекаться глазами с той, которая ему доверяла.

— На колени! — прогремел Зорт и одним рывком склонил голову Сони.

Морения улыбнулась и чуть подалась вперед.

— Хочу получше рассмотреть знаменитую девочку с лиловыми волосами, которая может противостоять мне.

На Соню презрительно смотрели два глаза, вместо радужки и зрачков, заполненные чернотой. Диссонанс белоснежного кукольного лица с жуткими глазами и звериным оскалом, производил тошнотворный эффект. Она напоминала большого бледного паука в черном балахоне. За ее спиной кружили вытянутые тени, принимавшие любую форму.

— Ты только посмотри на себя, ничтожное, глупое существо, которое так легко обвести вокруг пальца. Мой верный Ливс Салиман прекрасно сыграл свою роль, — ведьма одарила вардана снисходительно — благодарным взглядом, от которого он затрепетал. — Тебе ведь известно первое послание Белой Книги Преданий? Оно гласило, что именно ты, отмеченная лиловыми волосами, можешь встать у меня на пути. Каким — то странным образом ты представляешь для меня опасность, и даже гибель, — она презрительно фыркнула, — так гласит Белая Книга Преданий. Это послание напомнило мне давнюю клятву, которую я дала самой себе. Тебе ведь интересно, что это за клятва?

Морган несколько раз дернул Сонину голову в подобии кивка. Повелительница теней ядовито улыбнулась и продолжила.

— Так вот, я пообещала себе стереть весь род Лиловых с лица Алькара. Убить вас всех, как твои предки когда-то убили моих родителей. Удивлена? Ведь все считают вас такими добросердечными, правильными, а на самом деле вы лицемерные убийцы. Лиловые воины взяли на себя слишком много, провозгласив свой род защитниками Алькара. Им было позволено устраивать самосуд над теми, кто им не угодил. И они его устраивали… Мои родители никого не трогали, жили тихонько в Сумеречной роще, держали воздушных барах…. Но Лиловым воинам они показались странными, опасными и их объявили выродками, якобы владеющими черной магией. А потом их просто убили. Убили у меня на глазах! Мне тогда было лет двенадцать, примерно, как тебе. Я видела, как моих маму и папу проткнули мечами, слышала их последний вздох.

Взгляд Морении источал ненависть, которую она копила годами.

— Теперь, когда Лиловый камень и кольцо Сансары у меня, я стала поистине непобедимой. Бессмертие, заключённое в этом кольце, принадлежит мне и только мне. Тело не вечно, а вот дух будет жить всегда, пока кольцо Сансары на моем пальце. А ты, отмеченная лиловой меткой, помогла раздобыть мне его. Спасибо. Без тебя мне вряд ли бы удалось до него добраться. К сожалению, ни я, ни мои верные подданные не смогли проникнуть в ваш мир людей. Сила лиловых не давала нам это сделать. Конечно, эта захватывающая история не обошлась без Серой ведьмы, решившей помочь твоего деду Артуру. Она всегда лезет куда ее не просят. Да, Серая ведьма хитро придумала, спрятать кольцо там, откуда ты к нам явилась, но я перехитрила ее. Впрочем, как всегда.

Подобострастный смешок морганов разлился по залу, заставив сильнее колыхаться языки пламени. Повелительница теней три раза хлопнула в ладоши, и несколько теней выскользнули из-за ее спины и растворились в воздухе.

— Сейчас начнется самое интересное, — промурлыкала она и ее черные глаза сверкнули багрянцем.

По воздуху, подхваченная тенями, словно канатами плыла маленькая женщина, ростом с пятилетнего ребёнка. Это была та самая узница, которая помогла Соне выбраться из замка Морении. Большие, стеклянные глаза норницы смотрели на мир безмятежным, отстраненным взглядом. Нора была мертва.

— Мерзкая Морения, — прохрипела Соня, пытаясь подняться на ноги. Но одноглазый морган с такой силой сдавил ее шею, что у нее все потемнело перед глазами.

— Не убей ее раньше времени, Зорт, — безмятежно проговорила Повелительница теней.

Хватка немного ослабла и Соня, схватившись за шею, стала глотать воздух ртом, а потом зашлась сильным кашлем. Мрачные тени длинными змеями поползли по стенам замка. Они извивались, расширялись, перетекали друг в друга, снуя вокруг своей хозяйки. Стоявшие рядом с троном морганы, боязливо поглядывали в их сторону.

— Смерть этой норницы полностью на твоей совести, Соня Киль, — холодно заметила Морения, — как и смерть твоих родителей, — она весело ухмыльнулась и звонко хлопнула в ладоши.

Через несколько минут в тронный зал вплыли по воздуху, словно их держали невидимые руки, два человека, в которых Соня узнала родителей. Она протяжно всхлипнула, содрогаясь от ужаса и раздирающей все ее тело душевной боли. От взгляда на них у нее остановилось дыхание, будто ее снова стали душить. Их каменные лица были бледны, безжизненный взгляд напоминал глаза норницы Норы.

Леденящий ужас сковал Сонино сердце. Она завопила от ужаса, но он не сорвался с ее губ, а устремился внутрь. Колючий комок, сдавливающий горло, стал рваться наружу. Соня смотрела на своих мертвых родителей и не верила глазам.

Морения торжествующе улыбнулась, откинув голову назад.

— Да я их убила, всех до одного. Сначала Артура на поле битвы, надо отдать ему должное он бился до последнего, потом твоего отца, по чистой случайности попавшегося в мои руки и милую мамочку, как ее звали? Анна? Ее смерть произошла, конечно, только по твоей глупости.

Повелительница теней наслаждалась триумфом. Ее темная душа ликовала, как и все вокруг: стены, потолок, пляшущий огонь, скользящие тени, морганы. Лишь раздирающий лай железнокрылых псов нарушал всеобщий восторг. Послышался отдаленный гул, хлопанье крыльев и визг орлианов. За стенами замка что-то происходило. Шум нарастал, крики становились истошнее, лязг оружия ожесточеннее. Победное ликование было явно преждевременным. Теперь оно сменилось растерянностью, нарастающей паникой и страхом.

Лицо Повелительницы теней перекосилось от гнева. Она резко встала с трона и вздернула руки. Тени, кружившие по залу, длинными змеями стали стекаться к ней. Они уплотнялись, сжимались, на глазах преобразовываясь в увесистый меч. Морения взяла оружие в руки, обнажив черный клинок. Он зловеще сверкнул от падающих на него факельных огней.

Шум за стенами нарастал, уже всем стало понятно, что там шёл бой. Морганы все как один выхватили кинжалы и приняли боевые позиции. Одноглазый Зорт, удерживающий Соню тоже вытащил оружие и приставил его к горлу пленницы. Повелительница теней в два прыжка, будто пролетев по воздуху, оказалась рядом с девочкой. Сверкающее лезвие меча безмолвной гильотиной, зависло над Сониной головой. Одно мгновение и все закончиться.

Внезапно зелёный луч огненной булавы, направленный на Морению, прорезал тронный зал. Черные тени, кружащие вокруг своей хозяйки, тут же образовали плотный щит, отразив смертельное пламя. Багряные глаза ведьмы сузились, устремившись в толпу. Защищаемая черным щитом, она сделала несколько шагов назад. Морганы, подобострастно расстилающиеся перед своей повелительницей, уступили ей дорогу, и она взошла на трон.

— Зря стараетесь — бросила она, обращаясь к Дарсу Гилу, возглавляющего ворвавшееся войско.

Повелительница теней, обвела вторгнувшихся в ее владение снисходительным взглядом и указала острием меча в Сонину сторону.

— Я убью ее. И если не хотите той же участи, советую развернуться обратно.

— Ты не тронешь ее! — выкрикнул чей — то голос.

Дрожащий, напористый и такой знакомый… Воины, стоявшие плотным строем, расступились, и тут показалась Лара. Она вышла вперёд, ее поднятая рука что — то крепко сжимала.

— Ты не тронешь ее, — повторила Лара и разжала ладонь. Переливающийся лиловым сиянием камень заставил ахнуть всех присутствующих.

Соня с трудом верила в происходящее. Как ее сестра могла здесь очутиться? И откуда у нее Лиловый камень?

— Если я его разобью, тебе придёт конец, — выкрикнула Лара, вперив взгляд в ведьму. Ее дыхание было тяжелым, рука, державшая камень, предательски подрагивала.

Морения молчала, застыв подобно своим любимым чучелам.

Лара посмотрела на Ливса Салимана, стоявшего у подножия трона своей хозяйки и с презрением в глазах проговорила:

— Ты так все подробно рассказал, только вот про зеркало совсем забыл. Да, да ты оставил его открытым, предатель.

На вардана было жалко смотреть, казалось, он сейчас грохнется в обморок. Бледный, испуганный, содрогающийся всем телом, он прильнул к ногам Повелительницы теней, моля о пощаде.

Каменное лицо Морении не выражало ничего, кроме ненависти. И лишь тяжело вздымающаяся грудь говорила о том, что она взволнована.

— Еще одна из рода Лиловых, — наконец проговорила она. — На этот раз ее голос не источал самодовольство, — теперь все семейство в сборе.

— Отпусти ее, — отчеканила Лара.

Такой дерзкой, отважной и красивой Соня ещё никогда не видела свою сестру. И хоть ее рука, удерживающая камень, и исходила мелкой дрожью, широко распахнутые глаза наполняла непоколебимая решимость. Лара слегка дернула рукой, отчего Повелительница теней подскочила на месте. Весь замок дрогнул, вторя своей хозяйке, а затем все замерло в ожидании. Соня почувствовала, как лезвие кинжала ещё сильнее вгрызлось в ее горло, ощутила, как по шее течёт тёплая струя крови. Казалось, это было единственное движение во всем зале.

— Я отпущу ее, но сначала, отдай мне Лиловый камень, — тихо сказала Морения и шагнула вперёд.

Лара вздрогнула, но с места не сдвинулась.

Вытянув руку с пальцами, напоминающими тонких белых змей, Повелительница теней все ближе и ближе продвигалась к застывшей девушке. Тени, окружающие ее плотным кольцом, потянулись к Ларе.

ОТДАЙ КАМЕНЬ… ОТДАЙ!

На секунду Соне показалось, что Лара поддалась чарам ведьмы.

ОТДАЙ КАМЕНЬ, — шипел замок.

Повелительницу теней и Лару разделяло чуть более тридцати метров. Тридцать метров, которые Морения преодолела в один прыжок и накинулась на свою жертву подобно кобре.

— БРОСАЙ! — не обращая внимания на боль, выкрикнула Соня.

И Лара бросила.

Как только камень раскололся на несколько частей, замок содрогнулся. Яркий столб лилового света, заключенный в камне, вырвался на свободу. Все вокруг озарилось ослепительным сиянием. Чары Морении рушились на глазах. Грязные потоки, убивающие все живое, сила замка, тени, оберегающие свою хозяйку, все теряло свою силу. Казалось, что разорвалась бомба. По стенам поползли трещины, из которых хлынула тягучая кровь вперемешку с чёрной вязкой слизью и драгоценными камнями. На голову посыпались штукатурка, камни, пыль. Одноглазого моргана, удерживающего Соню, отбросило в сторону, и она, наконец — то смогла выбраться из-под его конвоя.

Амплитуда колебаний нарастала. Началась паника. Слуги Повелительницы теней, готовые минуту назад выполнить любой приказ своей хозяйки в спешке покидали рушившиеся здание. Меньшая же часть подчиненных, видимо самых верных продолжала толпиться возле своей госпожи.

Вдруг Соня почувствовала, как кто-то коснулся ее плеча. Вздрогнув, она резко обернулась. Перед ней, вся перемазанная в пыли и грязи стояла Лара.

— Моя малявка… Я и не сомневалась, что ты попадёшь в какую- ни будь передрягу, — улыбнулась она и заключила Соню в объятия.

Только сейчас, находясь внутри рушившегося замка, Соня вдруг поняла, как оказывается, сильно любит свою сестру. Неужели для этого обязательно нужно было пройти весь этот ужас?

Раздался грохот и над головами пролетел шквал стрел. Тут же сизые клубы дыма прорезали несколько полосок зеленого огня. Вокруг ничего не было видно, замок зловеще трещал, издавая последние вздохи.

Пока Повелительница теней была жива, (а в этом Соня не сомневалась) всем грозила смертельная опасность. Острие меча, уткнувшегося в спину, явилось тому подтверждением. Соня медленно развернулась. За эти несколько минут ведьма заметно изменилась: ее лицо уже не было кукольным, теперь его покрывали синие прожилки, паучьим узором растекаясь по телу, в алых глазах пылало инферно, квадратный рот застыл в жутком оскале. Она с такой лютостью уставилась на девочек, что казалось, испепелит их одним взглядом.

Повелительница теней щёлкнула пальцами и Сонины конечности вмиг онемели. Вокруг кружили вязкие тени, смыкаясь все плотнее. Соня уже ощущала их мертвецкий холод, пронизывающий до самых костей. Ещё щелчок и над ее головой повис тот самый меч, решивший взять реванш после первой неудачи. Его лезвие зловеще сверкнуло черным отблеском. Парализованная как живое чучело из коллекции Морении, Соня безвольно смотрела собственной смерти в лицо.

Вдруг что-то сверкнуло и золотой кокон, тот самый кокон, который уже спасал Соню от смерти, накрыл сестер с головой. Золотой огонь, вновь пробудился. Повелительница теней вздрогнула и ее лицо исказилось до неузнаваемости. Мощный всполох зелёного огня прошёл сквозь ее тело, пробив броню из теней. Они больше не могли защитить свою хозяйку, сила, вырвавшаяся из Лилового камня, разрушала их. Новый залп огненных булав заставил Морению пошатнуться. Она с трудом подняла меч, силясь занести его над Сониной головой, но ее тело снова пронзило несколько зеленых лучей, ставших для ведьмы роковыми. Меч растворялся в воздухе подобно туману, как и тени, пытающиеся ускользнуть от смертельного для них лилового света. Воздух заполнило предсмертное шипение, вырывающееся из каждого уголка замка.

— Я уничтожу вас, лиловые. Я вернусь, помните это! Пока кольцо Сансары у меня, я бессмертная. Бессмертная…

Морения плавилась на глазах, подобно восковой свечи. Рот, нос, глаза, и шея ведьмы медленно перетекали друг в друга, создавая жуткую сюрреалистическую картинку. Ее верные слуги, в ужасе крича припадали к уродливому существу, расплывшемуся по полу. Ливс Салиман, упавший на колени, пытался собрать останки своей Повелительницы, похожие на бледную слизь.

И тут, сквозь пелену пыли, осколки стекла и завалы обвалившихся стен, Соня увидела два родных силуэта. Держась за руки, они пробирались через груды камней, с трудом поднимая ноги в густой кроваво — слизистой жиже.

Родители!

Не веря своему счастью, Соня кинулась к ним в объятия. Лара бежала следом. Да, это были мама и папа! Измученные, едва стоявшие на ногах, но главное, живые!

— Папа…мама… — не переставая шептала Соня, вглядываясь в изможденные, но невероятно счастливые лица родителей.

Их руки сплелись воедино, а глаза застилали слёзы. Слёзы счастья. Неужели все происходило наяву? Казалось, что это сон, странный, жуткий и в тоже время чудесный. Несомненно, это был самый счастливый день в ее жизни. Кто бы мог предположить, что он настанет здесь, в цитадели зла. Отец, которого Соня так долго искала, сейчас был рядом и обнимал ее. Рядом с мамой и папой находилась еще одна знакомая фигура, в которой Соня узнала норницу Нору. Маленькая женщина испуганно оглядывалась по сторонам, не понимая куда ей идти. Соня бережно взяла ее за руку и прижала к себе.

Потерявший хозяйку замок содрогнулся с новой силой. Все трещало и гремело, пыль повисла непроглядной стеной. Все помчались к выходу. Соня бежала сразу за отцом, не отпуская руку Норы, Лара и мама немного отставали. С потолка летели куски камней, падая на головы мечущейся толпы. Один из таких кусков грузным пластом приземлился рядом с Соней, едва не зацепив ее. В последнюю секунду Нора успела оттащить ее в сторону, но сама спастись не успела. Ее намертво придавило камнями, сжавшими маленькое тельце словно тисками.

— Нора, нет! Нора… — Соня держала худенькую ручку норницы, во второй раз спасшую ей жизнь.

По лицу женщины потекли слезы, и она прошептала:

— У меня к тебе есть просьба.

— Все что угодно…

— Если встретишь мою сестру Таиру, то … — норница чуть запнулась, — скажи, что я люблю их с Атиком.

— Нора… — по Сониному лицу бежали слезы, но Нора уже не могла их видеть.

— Нужно идти, — Александр потянул дочь за руку, — сейчас все рухнет.

Ужас и страх обуяли морганами после того, как их Повелительницы не стало. Больше никто не сражался, все подались в бегство. Уже около дверного проема, сейчас больше напоминавшего огромную дыру, через которую все пытались протиснуться наружу, Соня увидела Ливса Салимана. Он лежал на полу в кровавой слизи и тихонько постанывал. Его нижнюю часть тела придавило куском гранита, а правая сторона лица была обожжена. Увидев, Соню он протянул к ней руки, пытаясь что-то сказать, но вдруг сильно закашлялся, затем его тело обмякло и больше не двигалось. Соня в последний раз посмотрела на худое лицо с рыжей щетиной, и навсегда заставшие глаза янтарного цвета. В этот момент она не ощутила никакого злорадства или чувства отмщения, лишь тоску и безграничное разочарование

— Скорее! — рука отца, вынырнувшая из клубов пыли, потянула Соню к выходу.

Замок трещал, обещая рухнуть в любой момент. Частично обвалившиеся стены опасно раскачивались, набирая скорость. Все вокруг сотрясалось и гудело.

Соня и Александр успели выбежать из замка за несколько секунд до того, как он, испустив протяжный треск, словно предсмертный выдох, исчез с лица Алькара. Всех, кто находился внутри, оказались погребены заживо. Соня смотрела на руины, на повисший в воздухе купол из пыли и смога и думала о том, что эта победа достигнута только благодаря общим усилиям. Благодаря Ларе, Максу, Нарцу, Норелле, норнице Норе, Сальвине Севелин, тайному помощнику. Всем. Даже Ливсу Салиману, который случайно сам того не желая помог победить Повелительницу теней.

Она снова взглянула в исхудавшее с ввалившимися щеками лицо отца и улыбнулась. Рядом стояли мама с Ларой, и это было счастьем.

Вокруг рухнувшего замка началась сумятица: морганы, перемазанные в грязи и крови, подобно крысам бежали с тонущего корабля. В спешке седлая железнокрылых псов, они покидали своё логово — обитель зла и смерти. Длинная вереница улетающих приспешников Повелительницы теней заполонила горизонт. Соня смотрела им вслед, продолжая сжимать ладони родителей, и не могла насытиться их теплом. Она боялась отпустить их руки, чтобы они снова не исчезли. В этот момент она ощущала себя маленькой девочкой, как на тех фотографиях, найденных в дедушкином кабинете.

Прижавшись к отцу, она заглянула в его серые, наполненные влагой глаза. В них отражалось небо. Такого дивного неба Соня еще в жизни не видела. Она знала, что это не конец, и Повелительница теней выполнит свое обещание. Но сейчас ей не хотелось об этом думать.

Соня была счастлива. Посильнее прижавшись к маме и сестре, она поцеловала их, а потом повернулась к отцу. Она должна столько ему рассказать, но все это будет потом, а сейчас она не могла произнести ни слова. Сейчас она хотела просто молчать и наслаждаться осознанием того, что их семья воссоединилась.

Они вместе, они дома, на своём Алькаре.