Нижнебург. Академия Теней бесплатное чтение

Предисловие:

Майя Сазонова шестнадцать лет своей жизни прожила вместе с бабушкой Агнией Францевной в Петербурге.

Она даже и не догадывалась, что родом из Подземельного мира, пока однажды к ним не вломилась подземельная мафия – ядоязыкие. Ядоязыкие хотели убить Майю, но ей удалось ускользнуть. Следуя советам бабушки, изложенным в прощальном письме, Майя отправилась в глубь Петербургского метрополитена в столицу Подземельного мира – Нижнебург. Бабушка поручила Майе охранять таинственный изумруд, за которым многие годы охотились ядоязыкие. Дальнейших инструкций не прилагалось.

Бредя тайными ходами в сторону портала между двумя мирами, Майя встретила диковинную ящерицу, которая не только её слышала, но и, казалось, понимала её слова. Ящерица задержала ядоязыких, пока Майя пересекала портал. Так девочка оказалось в Подземельном мире.

Однако здесь её ждал сюрприз. С той стороны портал тоже пытались пересечь – её ровесница Катрина Л’Горностаева хотела сбежать из женского пансиона строгого режима.

Правила перехода между мирами были нарушены, и девушки срослись телами и душами. Тела их удалось разделить с помощью особой машины Делителя-делючек, расщеплявшего всё на молекулы. Чтобы разделить души нужно было две недели – на это время семья Катрины, главенствующая семья Подземельного мира, Л’Горностаевы приютили девочку в своём особняке Руся.

Здесь в особняке Л’Горностаевых Майя повстречала Сонечку Серебрянскую – агента губернатора Полуночника, которая под прикрытием горничной шпионила за Л’Горностаевыми, подозревая их в государственной измене. Сонечка ожидала встретить Агнию Францевну, её союзника, но та отправила к ней только внучку.

За две недели Майя умудрилась завести новых друзей и приобрести врагов. Она познакомилась с братом Катрины – Никитой. Сперва они не поладили, а потом не заметили, как влюбились друг в друга. За это Майя заслужила ненависть бывшей девушки Никиты – Селесты Л’Норкиной. Её удалось даже немого поучиться подземельной науке минералике у известного профессора Веромаха.

Другой интересной фигурой в доме Л’Горностаевых была Элен Л’Калинова, оказавшаяся матерью Майи. Она работала на Л’Горностаевых, и теплых чувств к дочери не питала. Элен служила интересам ядоязыких, и тоже пыталась заполучить изумруд.

Отцом Майи оказался сам губернатор Подземельного мира Эрлик блэк Полуночник, личность мерзкая и двуличная. Днём – бесстрастный правитель, ночью – кровожадный мстительный глава подземельной мафии под псевдонимом Господин Э.

Майя и сама оказалась не простым жителем Подземельного мира. Много лет назад здесь существовал особый народ – масколикие – существа, способные «воровать» чужие лица и перевоплощаться в других. Они были признаны опасными и практически полностью перебиты. Единицы скрывали свою сущность, продолжая жить среди других подземельцев. Такими оказались и Майя, и её мать, и её бабушка.

Майя оберегала изумруд как могла, однако под воздействием ряда экспериментов Катрины, он расплавился. Оказалось – изумруд всего ли оболочка, внутри которой спало в анабиозе сверхумное существо подземельного мира – изумрудный червь Мудрус. Он стал союзником Майи, поселившись в её голове и став персональной шизофренией. Мудрус часто спасал Майю из всяких передряг.

Сонечке почти удалось найти доказательства что Л’Горностаевы государственные изменники, как её взяли в плен и заперли в ГСС – в главном корпусе строительной компании Л’Горностаевых. Майя отправилась на поиски своей напарницы, но спасти её не смогла – Сонечка погибла от укуса шеехвата.

В смерти Сонечки губернатор Полуночник обвинил Майю. Сперва её хотели казнить, скормив огненному демону. Но затем пощадили. Профессор Веромах заступился за Майю и заключил с ней сделку – он поможет ей отыскать её бабушку, которую Майя считала мёртвой, а она взамен отыщет его пропавшего внука Илью в царстве Полоза. Майя согласилась – выбора у неё не было.

Майю отправили в изгнание, а Мудрус попал к губернатору. В царстве Полоза Майя познакомилась с Ильёй, а в последствии узнала, что он и есть тот самый внук профессора Веромаха Мастерова.

Майя все же вернулась в Нижнебург за Мудрусом, но её ждал сюрприз. Губернатор Полуночник оказался персоной двуличной – днём бесстрастный губернатор Подземельного мира, ночью – Господин Э. – глава подземельной мафии ядоязыких. Кроме того, он оказался и отцом Майи. Девочка всё же одолела Полуночника, вернув магическое существо из изумруда, а также хитростью заполучила приглашение в Академию Теней – особую престижную школу Подземельного мира.

Теперь Майя с Ильёй отправлялись в Академию Теней, чтобы отыскать сердце губернатора Полуночника и остановить его план тенефикации – превращение всех жителей Подземельного мира в теневиков – существ, которые не испытывали ни чувств, ни эмоций, подчинялись губернатору и четко следовали правилам. Единственной зацепкой в поисках была таинственная фраза: «секрет хранит неизвестность».

Глава 1:

Тайное собрание

Ночь на 31 августа выдалась на редкость холодной, чувствовалось приближение осени. Хотелось закутаться в плед, заварить термос с кофе и никуда не вылезать из кровати. Тем не менее в эту промозглую ночь студенту 3-го курса Академии Теней грей Воронову, пришлось выбраться из постели.

Воронов прокрался по коридорам Академии, скрываясь от охранников (в столь поздний час появляться в коридорах запрещалось) и стараясь не попадать в зону видимости глаз и ушей. Академия, как и любое здание подземельного мира была огромным живым домом с желудком, мозгами, легкими и кровеносной системой – всё это было спрятано внутри стен, но что-то все-таки выходило наружу. У Академии даже было собственное имя – Зерцелла – стены её были сплошными зеркалами.

Спустя пятнадцать минут Воронов уже ходил по залу, как разъяренный тигр по клетке. Он то и дело поправлял очки в роговой оправе, хрустел костяшками пальцев, теребил галстук-бабочку. Парень мерил шагами комнату, на каждый четный шаг выдавая многоэтажное ругательство.

Зеркальные стены зала множили его отражение. Воронов был небольшого роста, метр семьдесят, не больше. Светлые серебристые волосы, короткая стрижка. Его зеленые глаза смотрели через очки в роговой оправе. Внешний вид был очень пантовый: кожаные штаны с цепями, подтяжки, галстук-бабочку. На правой скуле плавно обводя глаз красовалась татуировка полумесяц. Татуировки покрывали его шею, выступали из-под рукавов белой блузы, проступали темными силуэтами под одеждой на спине и на груди. Он весь был покрыт татуировками – не только из-за любви к рисункам.

В зале он был не один. Была еще и девушка, одетая в черные брюки, жилет и белую кружевную блузку с рукавами-фонариками. Её продолговатое с острым подбородком лицо делало её похожей на собаку-борзую. А кудрявые волосы, выкрашенные в неестественный мандариновый оттенок, были собраны на макушке. Она, игнорируя стулья, сидела прямо на стеклянном столе, скрестив ноги по-турецки и с опаской исподтишка косилась на Воронова.

– Нет, ну ты подумай! Уйму раз просил не предпринимать ничего без моего ведома. Так в два счета можно запороть всё. Я третий год планирую революцию в Академии Теней, а они без моего ведома расписывают памятник ректора из баллончиков цветной краской и сносят бейсбольной битой ему башку…

Воронов со всей силы стукнул кулаком по стеклянной поверхности. Стекло разбилось вдребезги на сотню маленьких осколков. Девушка-борзая и ухом не повела:

– Если тебя это успокоит, моё расследование показало, что они делали это не в здравом уме и рассудке. А выпив по шесть эспрессо каждый. Я удивлена, что им ума хватило одеть мантии ТОППа, так хотя бы не понятно, кто из них, кто.

– Мантии ТОППа… – взвыл Воронов, – я собственноручно расчленю Маркуса грей Сорокина.

– Кстати на счет грей Сорокина… Его следовало бы убрать из ТОППа… как-то деликатно. Или ты не видишь, что происходит? Ты же понимаешь, что все эти действия без твоего ведома неспроста.

– Вижу, но не могу убрать этого камнедолба. Первое, что он сделает, покинув ТОПП – отправиться докладывать ректору: «Господин Полуночник, я состоял в тайном студенческом обществе Академии Теней, которое собирается Вас свергнуть…», и назовёт имена всех участников, о которых знает.

– Ну на этот случай мы защищены. Большая часть наших не снимают на собраниях свои мантии.

– Мы? – выгнул бровь Воронов – Меня он знает в лицо, как лидера. Тебя как мою правую руку. И еще с десяток студентов. Он из тех, кто, утопая утащит на дно всех, кого сможет…

– А что на счет записных книжек ТОППа с полным перечнем планов, действий и расчетами? Ты же не прячешь их в камере хранения Академии?

– Нужно быть камнедолбом, чтобы хранить записи о тайной организации там, где каждую ночь проходят обыски. Их не найдут, с этим можно быть спокойным… Или я, по-твоему, полный камнедолб… извини, Вик – опомнился он, вспомнив что разговаривает с девушкой.

Воронов считал неприемлемым ругаться в присутствии девушек, но частенько забывал о том, с кем находится в данную минуту. Вика лишь отмахнулась. Она сама ругалась почаще и похлеще Воронова.

Воронов замолк, сверля взглядом вход в вентиляционную шахту – единственный способ попасть в этот секретный зал.

– И где их черти носят?

– В душе не костопыжу! Я раскидала наши перчатки-указатели везде, где можно… – все должны прийти.

Воронов с Викой находились в огромном зале с зеркальными стенами и потолком. Окон здесь не было, только выходы нескольких вентиляционных шахт. Зеркальным в зале было всё: квадратные столы и стулья с гнутыми спинками, барная стойка и плафоны для ламп.

Тут из вентиляции послышались голоса. Решетка отъехала в сторону и в зале оказалось по меньшей мере три дюжины студентов. На них были накинуты серые фланелевые плащи с фигурными пряжками на груди. Литые узоры пряжек причудливо извивались, складываясь в надпись: «ТОПП». Головы пришедших скрывали вытянутые колпаки-капюшоны, а лица были полностью закрыты пришитой к краям капюшона черной матовой вуалью. Из уважения к собравшимся Воронов и Вика тоже накинули свои мантии.

– И зачем ты нас вытащил сюда? – спросил чей-то дерзкий и заносчивый голос из-под капюшона.

– Хотел напомнить, чтобы вы сидели тихо и не рыпались в лишний раз. Участились случаи попадания студентов на факультет Воров. У меня уже восемнадцать дебютантов, я не знаю, что с ними делать… а приём в Академию еще не окончен. Кто знает, сколько их привалит сегодня днём.

– Так и пусть идут, – хмыкнул тот же заносчивый мальчишка – чем больше лишних рук…

– Тем больше у меня проблем, – прошипел Воронов, – каждого надо водить за ручку, объяснять, что нельзя высовываться и спасать, когда они вляпываются в неприятности.

– Тебе же это нравится… – хмыкнул его заносчивый собеседник.

Воронов проигнорировал сказанное.

– Короче, будьте аккуратны, – Воронов помедлил и добавил смягчившись, – пожалуйста.

– А как же ночная вылазка и взлом редакции студенческой газеты? – сказал чей-то расстроенный голос.

– В другой раз, – отрезал Воронов.

– Но…

– Я – говорю, ТЫ – делаешь!

– Это диктатура – скинул капюшон с головы Маркус грей Сорокин, обладатель того заносчивого голоса, который противоречил каждой фразе Воронова – ты заявлял, что ТОПП – демократичная организация, где каждый в праве высказывать свое мнение, где решения принимают подземельцы. А сейчас – ты не лучше Полуночника, отдаешь приказы и требуешь полного подчинения. Смысл нам за тобой идти, если ты нас не слушаешь?

– Если бы лидером был ты, то ТОПП бы давно рассекретили и разогнали.

– Ты просто боишься. Боишься, что я окажусь лидером лучшим, чем ты. И сдвину тебя с пьедестала.

– Говори, да не котопыжься – фыркнула Вика, закатывая рукава пиджака – а то я тебе…

– Вика, стоять! – вмешался Воронов.

Он знал, что вспыльчивая Мглинская – страшнее урагана. В первую встречу она ударила ему под нос ребром ладони. Этому трюку учил её отец. Будь удар половчее и удачливее, она сломала бы Воронову нос. С тех пор удары Вики стали точнее, а синяков у коллег прибавилось.

Вика шумно вздохнула, но осталась стоять на месте. Она редко кому-то подчинялась. Не будь здесь зрителей, она бы показала Воронову язык и делала бы всё, что сама посчитала бы нужным. Но подрыв авторитета лидера, закончился бы плачевно для самого ТОППа.

– Только посмей сделать что-то без моего ведома, – пригрозил Воронов Маркусу.

– Вот и посмею – фыркнул Маркус.

Воронов его не услышал.

Глава 2:

Факультет Воров

Семь часов утра считалось в Нижнебурге ещё ранним утром. Сейчас всё выглядело сонным, только туда-сюда колесили бурмашины для чистки улиц. В шестиэтажных домах, похожих на расписные пряники, с магазинчиками и бутиками на первых этажах не горел свет. Пахло сыростью и кофе. На брусчатке, как всегда, разливались огромные лужи – последствия вечно протекающего болота, находящегося над головой подземельных жителей. От протечки не спасло даже искусственное солнце, ни любые другие примочки – вечные дожди, вечные наводнения, вечные потопы. На улице, припаркованные к тротуару, стояли самые разнообразные бурмашины – на них подземельцы чаще всего передвигались на длинные расстояния. Когда же болото затапливало столицу – жители горестно вздыхали и переходили на резиновые лодки с мотором.

Пока все в городе ещё спали, по пустынным улицам шли парень и девушка.

Девушке в сиреневой толстовке на вид было лет шестнадцать, в такой одежде она неестественно смотрелась в Подземельном мире. Её глаза были похожи на два огромных миндальных зерна. Волосы цвета жженой корицы крупными локонами спускались ниже плеч. Но необычнее всего были разноцветные глаза – один зеленый, словно камень малахит, другой выцветший, безжизненный и серый. В Подземельном мире это считалось плохим предзнаменованием, намёком на несчастную судьбу.

Парень был одет как подобает подземельцу: на нём была чистая белая блузка с вышивкой из шестерёнок, кожаные подтяжки и черные брюки со стрелками. Русые волосы обрамляли высокий лоб. На шеи висел необычный кулон, похожий на оберег, три маленьких перышка белое, черное, рыжее, туго перетянутые синей ниткой. Как всегда, что-то в его облике завораживало – взгляд его серых глаз. Илья смотрел на все окружавшее его так, будто чудеснее в мире ничего не было. В этом взгляде было что-то завораживающее и гипнотическое, глаза в которых хотелось утонуть и раствориться.

Они направлялись в Академию Теней, которая располагалась за крепостной стеной Нижнебурга на берегу кипяточной реки Аквопрак. Чтобы добраться до нее нужно было пересечь центр города – Облачный остров, названный так в честь Облачной Фабрики, здания правительства.

– Держись правой стороны дороги, пока тебя не сбил бур, – сказал Илья с издевкой в голосе.

– Спасибо за заботу, – фыркнула Майя, – но как идти и какой стороны держаться – решать мне.

– А ты умеешь что-то решать? Удивительно. Сама. И без бабушки?

– Ну, это ты у нас самостоятельный. Самостоятельный настолько что не принимаешь помощь своего деда Веромаха. Вечно отталкиваешь его.

– У меня на это есть причины.

– Ты поступаешь с ним жестоко. Какими бы не были причины – он не заслужил такого отношения. Он любит тебя.

Если бы Илья мог взорваться, то взорвался бы от возмущения.

– Меня не нужно любить. Любовь – это мерзкое слово, не находишь? От него в принципе глупеют и тупеют. Она мешает думать. Да и по природе своей любовь – эгоистична. Все что делает Веромах – он делает для себя, каким бы предлогом не прикрывался.

Майя хотела возразить, но спотыкнулась о торчащий из дороги кусок брусчатки. Она чуть не расквасила себе нос о камни, но Илья во время её подхватил.

– И после этого ты утверждаешь, что ты не проблемная? – выгнул бровь парень, широко улыбаясь.

– Знаешь что?! – вспылила Майя, до Академии Теней ведут несколько дорог. Я, пожалуй, доберусь туда без тебя.

– Ты уверена, что доберешь в целости? А не по частям.

Майя не ответила, свернув в туннель Аркадия блэк Найтова (В Нижнебурге не было улиц, были лишь лазы, туннели, шахты и ходы). В каких-то районах города располагались городские кристалловые парки, где-то – кристалловые аллеи (деревьев в Подземельном мире тоже не было).

Майя самостоятельно добралась до Академии Теней, даже без приключений.

Академия Теней располагалась на территории в несколько гектаров с видом на крепостную стену Нижнебурга. Она представляла собой несколько корпусов разной высоты и размеров из темного серого кирпича, с простыми лаконичными арками и тонкими фабричными трубами, которые объединялись в одно здание. Территория была ограждена высоким забором из черных зеркальных кристаллов – смотри не смотри что происходит по ту сторону стены все равно не увидишь. Острые кристаллы будто частокол выглядели зловеще – всем своим видом давали понять – проникшие на территорию Академии посторонние будут жестоко наказаны.

Однако стоило Майе подумать о том, что добралась она без приключений, как она услышала легкое змеиное шипение.

– Скучала по мне? – окликнул её знакомый пугающий женский голос с хрипотцой.

Майя медленно обернулась. Перед ней стояла дамочка в леопардовых лосинах и куртки из кожи питона. На глаза её была натянута змеиная маска, губы изумрудным пятном выделялись на фоне бледного лица, черные волосы были заплетены в жидкую косицу. Она опиралась на трость с рубиновым набалдашником – при первой встрече Майя вонзила в Гадюку свой нож-бабочку, с тех пор ядоязыкая не могла передвигаться без поддержки. Это Гадюка, правая рука подземельного мафиози Господина Э.

– Мой агент доложил, что ты пойдешь другой дорогой.

«Агент? – пронеслось в голове Майи – ах ты ж, предатель! – Майя возненавидела Илью до чертиков.»

Она нервно сглотнула.

– Я тебе сказала все еще в прошлый раз – я никак не причастна к тому, что Л’Калинова отравила твою мать.

– Я тебе тоже еще в прошлый раз сказала – она наклонилась почти к самому лицу Майи так что та почувствовала дыхание Гадюки – мне плевать!

Гадюка выхватила из-за пояса нож-крис и попыталась вонзить его Майе в плечо. Но девушка успела увернуться. Нож вошел в щель между двумя кристаллами стены Академии Теней и плотно застрял там. Пока Гадюка пыталась вытащить нож из стены, упираясь ногами в брусчатку, Майя вывернулась под её рукой и бросилась бежать.

Но ни тут то было. Гадюка бросила нож висеть в стене и схватилась за револьвер.

Раздался выстрел. Майю что-то ужалило, разорвав белую блузу и царапнув плечо. Пуля прошла мимо, из неглубокой царапины выступила кровь. Майя тихо взвизгнула и шлепнулась на брусчатку. Гадюка, растянув изумрудные губы в улыбке, перезарядила револьвер и направила его прямо в лицо Майи.

«Если что, я написал завещание – раздался в голове Майи голос Мудруса, того самого волшебного существа из изумруда»

Гадюка нажала на курок. Осечка.

«Я все же жив!!! – обрадовался Мудрус, – можно спеть победную песню про рыбий жир!»

«Ненадолго – ответила ему Майя»

Тут откуда-то вне зоны видимости Майи прилетел нож, он вонзился в руку нависающей над Майей Гадюки, заставив ядоязыкую отступить на шаг назад. Майя обернулась. В десяти метрах от нее стоял Илья. Выражение его лица было сосредоточенным. Брови враждебно сведены к переносице. В руке он крутил еще один нож, с такой непринуждённостью, будто это было развлечение.

– Уйдёшь сейчас или мне украсить тебе и вторую руку?

– Ты не сможешь защищать её вечно, мальчик, – Гадюка гневно перевела взгляд с Ильи на Майю. Поднесла правую руку ко лбу, будто отдавая честь, – до скорой-скорой встречи.

Она скрылась.

– Не надо было её отпускать. Она вернётся.

– Нужно быть самоубийцей, чтобы прикончить ядоязыкого. За жизнь одного своего, они заберут десяток. Эта первая женщина-ядоязыкий, которого я встречал, а я их много повидал. Кого и нельзя было отпускать так это тебя – покачал он головой.

– Знаешь в Академии Теней на факультете героев есть кафедра принцесс. Туда как раз попадают особы, которых вечно надо спасать.

– Смотри сам туда не угоди.

– Героев видно за километр, – самодовольно пожал плечами Илья, – считай, что поступление я уже прошел успешно. А если еще попаду в ряд двенадцати агентов губернатора, то выпущусь из Академии «на вес золота».

– Скромность – доминирующая черта твоего характера?

– Скромность красит тех, кому больше себя украсить нечем.

Майя хотела осмотреть пораненное пулей плечо, но, к своему удивлению, обнаружила, что кожа её была цела. Майя готова была поклясться, что чувствовала боль и кровь, но сейчас видела только опаленную по краям дырку.

– Ну, вот допустим. – размышляла Майя, – Ну, стал героем. Ну, агентом губернатора. А дальше что? Зачем это тебе? Ты до восемнадцати лет скрывался в царстве Полоза, познавал жизнь, чтобы вернутся и начать все сначала. Ты со своим опытом и знаниями мог стать хорошим шпионом на той стороне.

– Наигрался. Я не хочу безвестности. Стоит шпиону умереть, на его место поставят нового. Он как пешка, как кусок конструктора – ему быстро находят замену. А у героев есть всё: есть слава, есть почести, есть подвиги, награды, признание.

– И зачем?

Илья не ответил. Майе показалось он сам над эти задумался. Бывают такие непостижимые мечты, дальше которых мы не думаем. А достигая, не понимаем, что с ними делать.

У него были возвышенные мечты. Он знал (через семь «а»), что однажды станет великим.

Майя рассматривала здание Академии, напоминающее фабрику-мануфактуру времен викторианской Агнии, выкрашенную в черно-серую гамму.

– Такое красивое… – восхищенно сказала Майя.

– Ему больше 500 лет. Раньше оно было королевским дворцом дека Змеевиков, масколиких. Это такие существа, которые…

– Я знаю кто такие масколикие, – перебила Майя.

Майя сама была масколикой и тщательно скрывала ото всех свои особые способности.

Вход в Академию Теней был лишь один, ворота закрывались огромным подвесным мостом, который опускали лишь дважды в год. 31 июня, чтобы выпустить студентов-выпускников, и 31 августа, чтобы запустить студентов-дебютантов.

Преодолев мост, Майя и Илья будто очутились в ином мире. Этот мир был мрачным, серым, блеклым. Он не был таким ярким и сочным как столица, не освещался светом самоцветов. Все на территории Академии Теней было серым, черным или чисто-белым. Даже трава на идеальном, будто стриженном по линейке, газоне была выкрашена с серый. То там, то тут мелькали одинокие белые головки цветов. Они опадали, оставляя свои белые лепестки на черной как уголь земле.

Майя кинула тревожный взгляд на цветной мир позади, желая в последний раз насладиться цветом, и подвесной мост со скрипом закрылся до прихода следующих студентов-дебютантов.

Внутри Академии Теней все было в такой же черно-белой гамме: мышиного цвета пол. Белоснежный потолок и чернеющая на его фоне люстра из кристаллов. Будто покрытый копотью ворс ковровой дорожки. И так далее. Единственным исключением были стены – ни черные, ни серые, ни былые – сплошные зеркала, которые множили отражения по всей Академии, позволяя губернатору-ректору наблюдать за каждым студентом прямиком из своего ректорского кабинета в бурмашине.

Пять минут нахождения в Академии вызывали тоску, депрессию и желание свести счёты с жизнью у всех. У всех кроме истинных теневиков.

В холлах Академии Теней висели портреты в рамах из чистого серебра, изображавшие Полуночника и важных лиц политики и культуры: писатели, артисты, художники, учёные, министры. На одном из портретов Майя узнала деда Ильи Веромаха шмидт Мастерова. Профессор минералики выглядел моложе, портрету было не иначе лет двадцать. В некоторых местах картины так плотно прилегали друг к другу, что стены за ними было невозможно разглядеть.

Майе с Ильей удалось получить приглашения в Академию Теней. Илью устроил дедушка. Майя получила своё обманом от Полуночника лично. Но без посвящения Академия никого не принимала в свои ряды.

Посвящение проходили в крыле администрации Академии, за глаза называемой Террариумом, – особой стеклянной комнате, где сидели заместитель ректора, приемная комиссия, личные ассистенты Полуночника, охрана Стражи Мрака и прочие «пресмыкающиеся».

– Я рада личной встрече – стеклянная дверь распахнулась и оттуда выскочила высокая девушка с длинными до пояса выпрямленными платиновыми волосами, у корней они были темнее – было видно, что она не была натуральной блондинкой. Её темные глаза окружали веера пушистых ресниц – таких длинных ресниц Майя еще никогда не видела, они доставали до густых темных бровей теневицы. Она сама была очень худенькой, но полные неестественные губы, напоминавшие вареники, намекали на хирургическое вмешательство. Майя не могла назвать её красивой, только пластиковой. Девушке было около двадцати четырёх, она явно только недавно закончила Академию. Одетая во все белое, в руке она сжимала связку пышных белых страусиных перьев.

– Меня зовут Мария Сергеевна, моя задача проконтролировать ваше посвящение. Каждый из вас получит по перу. Вы обдадите его своим чихом и положите на пустую чашу весов в Зале Менделя. Эти весы и определят – кто из вас на какой факультет и поступит. Кто первый?

– Девушки вперёд. – лучезарно улыбнулся Илья Майе.

– Я иступлю. Я же проблемная.

Илья улыбнулся.

– Уела.

Мария Сергеевна попыталась втиснуть ему в ноздрю кончик пера. Но Илья чихнул раньше. Он перехватил у теневицы перо и толкнул черную в белую шашечку дверь Зала Менделя, скрываясь в темноте. Майя нервно ёрзала на диване ожидания – это были самые томительные минуты её жизни.

Наконец дверь открылась, и Илья вышел. На его лице читалась досада.

– Ну как? – у Майи в глубине закралось дурное предчувствие, – Какой факультет?

– Герои.

– Чего тогда такой расстроенный, зайчик? – спросила Мария Сергеевна.

– 99,9 из 100 возможных баллов – насупился Илья. Майя вначале подумала, что он прикалывается над ними, но лицо парня было серьёзным.

– Зато есть куда расти – улыбнулась теневица.

У Майи от волнения вспотели руки – она боялась провалить распределение по факультетам. Девушка взяла себя в руки и толкнула гладкую в чёрно-белую шашечку дверь внутрь.

В Зале Менделя не было ничего. Голые выпиленные из серого мрамора стены, такой же серый потолок. Лишь посреди стояли серебряные весы-коромысло с шестью чашами. На одной чаше была выгравирована голова Медузы-горгоны, на второй – свирепое чудовище, третья была обычной, четвертая изображала трагикомедийную маску, отдельная чаша была предназначена для страусиного пера. Была еще одна цепь – только чаши там не было. Майя положила перышко, обданное ее чихом в нужную чашу, и чаша поднялась вверх, а вниз опустилась пустая цепочка без чаши. На ножке весов была небольшая панель, на которой и высветился результат Майи.

Майя вглядывалась в результат и ничего не могла понять. На панели показывалась цифра: 100/100. Но что означала эта пустая цепь весов, покрытая многолетнем слоем пыли и паутиной. Она не попалась никуда?

Вдруг где-то под потолком что-то скрипнуло, и вниз на пол спрыгнул парень.

На вид ему было лет шестнадцать. Он был немного взлохмачен и походил на пса-хаски. Одет он был в черную форму Академии и белую рубашку. В Зале было слишком темно, она не смогла разглядеть его имя, фамилию и факультет на именном воротнике. Удивительным для Майи были глаза парня – они не были серым, как все вокруг, они отливали зеленым. Либо Майе так показалось.

– Ты шестая за этот учебный год, кто попадает на факультет Воров.

Лицо парня приняло озадаченное выражение.

– Сколько же вас недовольных государственным устройством развелось.

– Что значит «факультет Воров»? – не поняла Майя.

– Ничего не значит. Нет больше такого факультета. Полуночник ликвидировал его. Всех прогнал и внес в черный список всех таких студентов. Нельзя говорить, что ты с факультета Воров, ясно?

– А как учится?

– На другом будешь учится.

Парень подошёл к весам и со всей силы оттянул чашу весов с маской комедии и драмы. Табло замигало, показав результат: 0/100.

– Отправишься на факультет свободных искусств.

– И что я буду там делать?

– Все что хочешь. Искусства там свободные, – в его интонации прозвучала издёвка.

– Нет, так не пойдет!

– Раз ты попала на факультет Воров – то запомни одно правило: Я – говорю, ТЫ – делаешь! Всё возвращайся, а то они заподозрят неладное.

– Как тебя зовут? – на прощанье спросила Майя, – и где тебя искать?

– Я – никто, имя моё – никак. А искать меня не нужно – я сам тебя найду, если ты мне понадобишься.

– Но…

– У стен есть уши, а у потолка – глаза.

Майя помедлила и обернулась, парень к тому времени уже скрылся под потолком. На полу лишь осталась лежать, выпавшая из его кармана перчатка с серебряными инициалами Ф.В.

Глава 3:

Душащие пиджаки

Илья и Мария Сергеевна смеялись и пили чай, сидя на диване и ожидая Майю. Глаза Ильи светились таким счастьем, будто на свете не было собеседника прекраснее чем заместитель ректора. Настроение Майи упало ещё ниже, она молча подошла и налила себе воды в стакан из хрустального графина в виде лебедя.

– Ну что? – Илья явно ждал, что Майя попала на тот же факультет что и он.

– Ноль – буркнула Майя.

– Что ноль? – не понял парень.

– Ноль баллов – проскрипела зубами Майя, ей не хотелось повторять всё снова – факультет свободных искусств.

– Да не может такого быть.

Мария Сергеевна, тоже удивлённая данным фактом, подошла к пульту управления и вывела на большой экран последние результаты. Майя крепко молча пила, глядя в пол. На экране светились буквы «Майя Л’Сазонова – 0/100 баллов». Мария Сергеевна даже залезла в мозги программы и посмотрела результаты всех характеристик Майи. Ум, конфликтность, смелость, хитрость, беспристрастность и т. д. – всё по нулям. Лишь напротив графы «креативность» стояли жалкие 0,05 балла.

– Как? – удивился Илья в непонимании глядя на Марию Сергеевну – Это ошибка? Она же не полная дурочка.

Майя поперхнулась водой. Мария Сергеевна лишь развела плечами: «мол, весы не ошибаются».

– У тебя очень редкая специальность – закивала головой Мария Сергеевна – направление чихающая музыка.

– Э… Зато есть куда расти – ободряюще повторил Илья слова Марии Сергеевны.

– Ну спасибо – буркнула Майя в стакан.

– Илья, есть еще одна важная вещь, – сказала напоследок Мария Сергеевна, Майю она не замечала, будто та была балластом или довеском к парню.

– Поскольку вы не истинные тени, а студенты в рамках проекта «Темный мир», то вам придется соблюдать некоторые особые правила. Например, – теневица открыла выдвижной ящик своего стола и вытащила две идентичные белые баночки для таблеток, – принимать это.

– Что это? – спросила Майя растерянно разглядывая белые таблетки.

– Это не важно, – сладким голосом пропела Мария Сергеевна – Просто нужно их принимать и пополнять баночку раз в неделю в лазарете. Вам всё понятно? Илья?

Мария Сергеевна так и наровилась в лишний раз назвать парня по имени и улыбнутся ему.

– Понятно – улыбнулся в ответ Илья, посмотрев на собеседницу своим фирменным взглядом – так будто на свете не было человека прекраснее. Он умел так смотреть.

Майе самой под взглядом Ильи хотелось сесть напротив, подперев руками подбородок и выложить ему все свои секреты. Такой эффект парень производил на всех окружающих без исключения. Но девушка всегда сдерживалась.

– Есть ещё кое-что… – сказала теневица, – еще один пункт договора с Академией. Вы же понимаете, что не можете ходить по ней вот так, цветными. Необходимо соответствовать.

Мария Сергеевна щелкнула пальцами, подзывая к себе свою помощницу. Та выдала им часть формы Академии, остальная черно-белая одежда уже ждала их в их комнатах. Кожу их покрыли толстым слоем белой пудры, волосы тоже перекрасили: локоны Майи цвета жженой корицы теперь стали черными как смоль, а русые волосы Ильи стали пепельно-белыми.

Кроме того, на левой руке Майи наконец-то появилось цветочное клеймо – незабудка. Цветочное клеймо было аналогом свидетельства о рождении или паспорта в Подземельном мире, и помогало перемещаться в пространстве при помощи особого минералистического кода – набора минералов, которые соответствовали чертам характера. Ни один код, ни один цветок никогда не повторялся. Однако в пределах Академии Теней оно было бесполезно – здесь было запрещено перемещаться, рассыпаясь на молекулы.

Илья с Майей вышли из Террариума, напоследок Илья бросил всем «пока». Сидящие на своих местах девушки-теневицы тут же оторвались от своей работы и расплылись в нежных улыбках. Кто-то даже тихо вздохнул.

– А здесь не так уж и плохо – заметил Илья, идя по зеркальному коридору – все такие вежливые, к себе располагают.

– Ну конечно – фыркнула Майя, – они из кожи вон лезли, глазки тебе строили, особенно эта… как там её… ну главная.

– Мария Сергеевна? – в интонации Ильи послышалось недоумение.

Майя аж остановилась и заглянула Илье в глаза – она не поверила, что парень не в курсе, какое магическое воздействие производит на окружающих. Илья растерянно хлопал глазами и явно этого не понимал.

– Она втюрилась в тебя после пяти минут разговора с тобой, – Майе казалось, что это шутка – Там весь Террариум в тебе души не чаял.

Илья мигом переменился в лице, его губы презрительно скривились.

– Все влюбленные – полные дуры. У них голова не работает, и они на глазах тупеют. Идиотки. Терпеть не могу отсутствие мозгов.

После посвящения пути назад не было – все студенты отправлялись в крыло-общежитие Студенческого Зоопарк, где начинали готовится к новому учебному году. Илье с Майей выпала особая честь – их пригласил в свой кабинет ректор-губернатор. Майя не хотела знать зачем и желала скорее закончить эту пытку.

Бурмашина губернатора располагалась в центре небольшой площади между корпусами Академии. Она была настоящим особняком на колёсах, который мог передвигаться даже по непроходимым подземельным туннелям при помощи колёс с гусеницами, или вовсе пробуривать новые ходы в каменных породах своим острым конусовидным резцом.

Внутри бурмашины было два этажа. На первом расположились: каюта управления, гостиная, кухня, кладовая с запасом еды на две недели, и винтовая лестница-спираль. На втором: три спальни, кабинет, гардеробная и закрытая терраса с противоударным стеклом.

Майя с Ильёй поднялись по ступенчатому трапу в бурмашину, по винтовой лестнице к кабинету ректора. Не успел Илья схватиться за круглую серебристую ручку, чтобы отворить дверь, как та сама распахнулась, чуть не размазав парня по стенке.

Из кабинета выскочила высокая почти двух метров роста девица с темной кожей и серебристой косой, конца которой не было края. Бездонные черные глаза девицы метали молнии, полные губы были гневно сжаты, ноздри широкого приплюснутого носа вздымались. Она была одета в белое платье до колен, украшенное перьями павлина-альбиноса. Её стройные икры оплетали ленты высоких сандалий. Не смотря на атлетическое телосложение, она была величава и грациозна, точно амазонка.

– Лина! – прокричал ей вслед Полуночник, но девица не хотела его слушать, – вернись сейчас же! Мы ещё женаты!

Лина, не оборачиваясь, сложила пальцы левой руки в непристойный жест.

Говорят любовь живет три года. Но в случае Полуночника и Лины любовь жила 3 месяца. Узнав о феминистическо-настроенной натуре Лины, которая планировала строить карьеру, а не рожать маленьких Полуночников, губернатор решил сдать её отцу Полозу Сильвер-Голду обратно. Сдать обратно не вышло – Лина умела кусаться.

Кабинет губернатора представлял собой круглую комнату, стены которой были сплошными зеркалами. Слухи не врали, отсюда можно было увидеть любой уголок Академии посредством оптической иллюзии. Вдоль стен стопками лежали стопки бумаг и писем, законом и приказов, вес туго перемотанные бечёвками. Поверх них стояли узорчатые канделябры на шесть свечей, воск, стекавший с них, капал прямо на письма. В кабинете было единственное круглое окно в пол, металлические дуги которого складывались в пугающий узор, напоминавший глаз. В центре стоял письменный стол самого губернатора, и два кресла для посетителей.

Полуночник – рослый джентльмен за шестьдесят восседал на почетном ректорском месте облаченный в пиджак с наплечниками цвета растаявшего снега с рисунком из черных бесформенных спиралей. На носу его сидели хрупкие очки-ромбики – одна линза была молочной, другая черной. Полуночник был невысокого роста. Из-за этого губернатор комплексовал, тщательно скрывая это, а также яйцевидную форму головы и лысину цилиндром с чучелом грозного орла.

Полуночник вскочил уже, чтобы догнать жену, но завидев посетителей плюхнулся на место. Он машинально улыбнулся вошедшим. Но улыбка на измятом бумажном лице была неприятная – неестественная.

Лина давно выскочила из бурмашины, а ее серебряная коса все еще прыгала по полу, не в силах поспевать за своей хозяйкой.

Полуночник сложил ладони домиком и внимательно посмотрел в лица Ильи и Майя. Оба новых студента вызывали у него недоверие, особенно Майя. Полуночник мечтал от неё избавится, но этого нельзя было делать на людях и лично – это намочило бы его репутацию беспристрастного правителя. Он фыркнул и взял из стопки досье своих дебютантов папки Майи и Ильи, желая иметь представление, кто перед ним.

– Обучался кристалловой алхимией в одной из государственных тайных лабораторий – задумчиво промолвил ректор, пробегая по характеристики Ильи, – знаком с основами подземельной медицины… А, ты тот самый внук…

Полуночник умолк, явно пытался вспомнить имя профессора Веромаха или как-то выкрутится.

– Профессора Мастерова.

– Да… Я помню тебя, тебе лет пять было, когда я приезжал во Временштерн-Виссеншафт в под-Антарктиду. Неприятный инцидент тогда произошёл в лаборатории. Машина вышла из-под контроля, двое погибли… Мужчина… и женщина…

– Мои родители, – в голосе Ильи слышался металл, парня коробило от того, как легко Полуночник говорит об этом.

– Соболезную. Они умерли за правое дело. Уверен, ты сможешь достичь в Академии таких успехов, и не опозоришь их фамилию. Ведь герой – самая подходящая профессия для того, чтобы войти в историю.

Майя физически чувствовала, что Илья еле сдерживался чтобы не взорваться. Напряжение между ним и ректором можно было резать ножом.

– Ну а ты, – Полуночник скользнул по специальности Майи и, озадаченно, выпучил глаза – чихающая музыкантка…

Илья еле подавил смешок, из-за чего Майя на него грозно зыркнула.

– Редкая. Редкая наука. Такой специальности у нас ещё не было – продолжал Полуночник – что ж ежегодно на факультет свободных искусств попадают новые таланты и дарования. Искусство безгранично, особенно если оно свободное. Уверен, твои родители ТОЖЕ будут гордится тобой.

Майя так и чувствовала, что он наслаждается своими издевками.

– Мои родители – Майя уперлась взглядом в Полуночника – Я с любой профессией буду лучше них. Хоть с чихающей музыкой, хоть с кашляющим танцем.

Ректор скептически выгнул брови.

– Однако, я дал слово – интонация ректора-губернатора приобрела мрачные тона – я дал слово сделать тебя своим агентом.

Полуночник подошёл к платяному шкафу и вынул оттуда черный, упакованный в хрустящий прозрачный пакет, плащ и кинул Майе. Та, дрожа разорвала пакет и развернула свою форму. На плече виднелась вышитая серебряная цифра.

– Восемь – её передёрнуло.

Номер, который ей выдали был номером Сонечки, агента, которая помогала Майе в особняке Л’Горностаевых. Единственный человек, который понимающе искренне относился к ней, который действительно нежно её полюбил и погиб из-за неё. Образ Сонечки с тех пор продолжал беспокоить Майю во снах, она частенько просыпалась в холодном поту, обливаясь слезами и переживая смерть агента вновь и вновь.

– Но для Вас, к сожалению, у меня пока нет свободного места в рядах агентов – ответил Полуночник Илье, – если вдруг – он заговорщически подмигнул парню – с кем-то из моих что-то случится. Я рассмотрю Вашу кандидатуру.

Тут в ногах под письменным столом ректора-губернатора что-то звякнуло. Этот звук был Майе знаком – звук почтовых холодильников, система связи между подземельцами. Полуночник наклонился, открывая дверь. Послышался смачный чмок – дверной хлопок. Полуночник выудил из холодильника, пришедший ему конверт. Прочёл и вышел прочь, никому ничего не объяснив. В глубине бурмашины Майя слышала губернаторские шаги по винтовой лестницы.

Илья нервно прошёлся по кабинету и взгляд его упал на узкую деревянную дверь, на поверхности которой красовались, выложенные из кусочков зеркала, пионы. Дверь была слегка приоткрыта и вела в гардеробную Полуночника. Илья не сдержал любопытство, заглянув во внутрь.

– Ты куда? – строго шикнула на него Майя, косясь на дверь-кабинета, ожидая, что Полуночник вот-вот вернётся. Но Илья лишь отмахнулся, втискиваясь в гардеробную.

Это была небольшая овальная комната со встроенными в стены открытыми шкафами. В них висели одни пиджаки: всех оттенков серого (для роли ректора Академии) и всех оттенков цветного (для роли правителя Губернии Ночи). Пиджаков здесь было больше, чем дней в году – Полуночник никогда не появлялся на публике в одном пиджаке дважды. Все пиджаки были одинакового фасона, все с наплечниками, все на двух черных пуговицах. Различалась лишь расцветка, узоры и вышивка. В центре комнаты стояла высокая шестиугольная призма, поверхности которой заменяли в гардеробной зеркала.

Илья прошёлся вдоль шкафов, поглаживая рукава, словно они были корешками на книжной полке, и фыркнул. Он не был любителем пестрых кричащих вещей – а большинство пиджаков ректора-губернатора были на грани вульгарности. Однако один пиджак привлёк внимание парня. Черно-фиолетовый с яркими голубыми, словно звёзды вкраплениями. Издалека он смотрелся как частичка далёкой галактики.

Илья снял пиджак с плечиков вешалки, примерил на себя и посмотрел в одно из зеркал. В глубоком детстве он мечтал стать губернатором Подземельного мира, хоть и понимал, что это невозможно – губернаторами становились только теневики.

Внезапно горло Ильи сковала какая-то сухость. Парень закашлялся, но сухость не проходила. По рукам и спине его побежали мурашки, через секунду всё тело атаковал страшный зуд, а затем пиджак начал нагреваться, словно печка. Илья попытался скинуть его с себя, но не тут-то было. Пиджак будто прирос к телу. Ноги Ильи подкосились, и он упал, схватившись за горло и начиная задыхаться.

Услышав что-то неладное в гардеробной, Майя плюнула на приход Полуночника и распахнула узкую дверь с пионами. Илья бился в судорагах на ковре, а изо рта его шла пена.

Майя вскрикнула и бросилась к дверям за подмогой в коридоре

– Там Илье плохо,

– А мне какое дело? – пожал плечами ректор-губернатор, – убери его труп, когда захлебнется собственной пеной окончательно. Руки пачкать неохота.

Майя аж начала заикаться от страха и паники, подступивших к горлу, она понеслась обратно к Илье. У парня уже не осталось сил, чтобы бороться с пиджаком, его лицо побледнело, а шея пошла фиолетовыми пятнами. Девушка пыталась держать себя в руках – слезы здесь помочь не могли.

«Мудрус, помоги – мысленно обратилась Майя к своему изумрудному книжному червю – самому умному живому существу во всем Подземельном мире, который пару недель назад выбрался из вечного заточения в бабушкином изумруде и теперь поселился в голове Майи. Он мог жить веками, питаясь умными и не очень мыслями, а взамен мог поделиться с хозяйкой любой известной ему информацией. Выглядело это как голоса в голове.

«Ему так даже больше идёт. Благородная бледность так сказать. Лепота.»

«Мудрус!»

«Рыбий, рыбий, рыбий жир,

Он вкуснее, чем инжир… – завёл Мудрус свою любимую песню»

«Мудрус!»

«Что? – наиграно удивился червяк – ладно, спасу я твой стол дубовый, если скажешь, что Мудрус – самый умный, а Майя – дурище».

«Мудрус – самый умный, а Майя – дурище. Всё, доволен?»

«Трижды – настаивал червяк»

«Мудрус! Я тебя выкорчую из своей головы и уничтожу, если ты…»

«Ножницы возьми… – фыркнул червяк – тоже мне гроза всех изумрудных книжных червей»

Майя бросилась к письменному столу губернатора и схватила длинные серебряные ножницы с завитушками на кольцах.

«Что теперь?»

«Вознеси ножницы вверх, помолись богине Временики, перекувырнись через собственную голову семь раз, лизни свой левый локоть правой стороной языка и… и нади мне рыбий жир…»

«Мудрус!»

«Да, разрежь пиджак просто. А то этот стол дубовый задохнётся.»

Майя не верила ушам. Просто разрезать пиджак. Тот пиджак, который Илья не смог с себя снять, разорвать или попросту выбраться. Его не могли взять простые ножницы. Мудрус или издевался над ней или… или она просто не знала.

Майя на удивление с легкостью просунула острое лезвие ножниц за воротник пиджака и разрезала его по спине. Лицо Ильи приняло нормальный оттенок, перестав быть пепельно-серым. Точно также Майя поступила с рукавами и манжетами, пока весь пиджак не превратился в лоскутья, разбросанные по полу.

«Жаль его, – горько сказал Мудрус.»

«Кого? Илью?»

«Да кому нужен твой стол дубовый. Я про пиджак. Он был таким хорошим. Никого не задирал. Получал только хорошие оценки.»

«Почему Илья – дубовый стол?»

Майя зыркнула на Илью, который сидя на полу никак не мог надышаться. Он, конечно, сейчас был не в лучшей форме, но не на столько, чтобы обзывать его предметом мебели.

«Да потому что ума у него как у деревянного, – пояснил червяк, – Нуль. Кто его лезть-то сюда просил. Задохнулся бы разок, может в следующей жизни поумнее бы стал»

– Ты как? – Майя наклонилась и заглянула в лицо Ильи.

– Н… нормально, – дрожащим голосом выговорил тот, – спасибо.

– Пожалуйста – выдохнула Майя.

– Нет, я серьезно. Спасибо.

Они оба вышли из кабинета ректора невредимыми на удивление Полуночника. Губернатор ненавистно посмотрел на Илью, перевел взгляд на Майю, громко шикнув.

– Лучше бы ты умерла от этого пиджака.

Илья растерянно проводил Полуночника взглядом и перевел глаза на Майю.

– Как ты это сделала? Разрезала пиджак. Он так впился в меня, будто… будто стал второй кожей.

– Не знаю – ответила Майя.

«Я знаю, – ответил за нее Мудрус, хоть Илья и не мог его услышать – они не нападают только на Полуночника, потому что он их сделал. И на тебя, потому что ты наполовину Полуночник. Жалко их. Не видят, ни слышат. Они лишь осязают. У них больше нет тел. А кожи без тела плохо, вот они и ищут себе новое тело. Так сильно его хотят, что убивают нового хозяина. Они и сами страдают.»

«Кто? – не поняла Майя»

«Пиджаки – простодушно пояснил Мудрус»

Если бы Майя не знала, что в любом бреду изумрудного червя есть доля правды – то посчитала бы Мудруса чокнутым. Но тот всегда говорил умные вещи пусть и глупыми словами.

Майя с Ильёй, решив, что на сегодня приключений и попыток убить достаточно, отправились в сторону корпуса Студенческого зоопарка – общежития студентов. Непростительно быть убитым до начала учебного года.

– Прости, что считал тебя проблемной, – сказал Илья, опустив глаза вниз, ему было стыдно, – Ты не проблемная. Я… Я недооценивал тебя.

– Мы все по-своему проблемные, – закатила глаза Майя, – я рада, что ты не умер.

– Боишься без меня не справится с поиском сердца губернатора Полуночника? – хитро прищурился парень.

– Боюсь, что со скуки умру, спасать будет некого.

Майя захотела обнять Илью напоследок, но тот её опередил, протянув руку для прощального пожатия. Они расстались. Илья отправился в сторону своей квартирки, Майя в сторону своей.

Лампочки в коридоре Студенческого зоопарка по очереди хронически икали. Все двери, выходившие в зеркальный коридор, были черными, на каждой висели одинаковые серебристые таблички с номерами и названиями: «Сонный удав», «Бешенный носорог», «Сумчатый питон», «Драчливый мангуст» и так далее и тому подобное.

Майя отсчитала нужную квартирку №8, на черной двери которой серебрилась табличка с названием: «Заблудившийся ёжик». И выдохнула с облегчением, хоть её квартирка была с терпимым названием, а то попался бы какой-нибудь «Лысый кролик» и живи с этим четыре года обучения.

Квартирки в Студенческом зоопарке состояли из небольшой уютной кухни с барной стойкой и обеденным столиком, узкого коридорчика, ванной, уборной и двух жилых комнат. Странным было то, что замков в Академии не было. По мнению ректора замки нужны лишь тем, кому есть что скрывать.

В жилой комнате не было ничего примечательного. Платяной шкаф соседствовал с книжным. Прикроватная тумбочка стояла рядом с кроватью. У окошка расположился письменный стол с двумя стульями, а в углу – лампа для чтения и одно мягкое кресло. На котором даже лежала приготовленный комплект формы Академии – съёмный белый воротничок с вышитыми именем и фамилией студента и черный плащ с серебряной пряжкой-звездой. Количество звёзд соответствовало статусу факультета. На пряжке Майе значилась одна звезда.

Майя ради интереса заглянула во вторую комнату. Она оказалась идентична её, только там всё располагалось зеркально. Хозяйки не было. На кровати лежал раскрытый чемодан. Оттуда торчали футболки, блузки, расческа, брюки и юбки – всё в черно-белой гамме как было и принято.

Над кроватью висел на двух кнопках постер некого Ивана Л’Филинова. Это был парень лет двадцати пяти в костюме в серо-белую полоску с дерзко вздернутым носом и зачесанными назад взъерошенными пепельными вихрами. Он, боком сидя на высоком табурете, упирался одной ногой в стену и вызывающе смотрел прямо в объектив камеры через оправу черных очков. Всем своим видом он походил на воробья.

На прикроватном столике стояла стопка книг авторства того же Иван Л’Филинова: «Полная история Подземельного мира, том 1», «Мои исторические исследования», «Как стать крутым и успешным до 20-ти», а также стопка номером главной газеты Подземельного мира «Оттеняемый» с Иваном на первой полосе и пару глянцевых журналов опять-таки с Иваном на обложке. Все они были зачитаны до дыр.

Дверь в квартирку хлопнула, Майя обернулась в сторону дверного проёма.

На пороге стояла девушка. На вид она была не старше Майи. Белесая кожа, белоснежные волосы, светлые брови, даже ресницы, казалось, припорошило снегом – она походила на призрака. Такая же бледная, хилая и тонкая. Казалось, что кто-то закинул её в стиральную машинку и хорошенько простирал с отбеливателем. Только глаза её были яркие – глубокие и черные. Она была теневицей – жителем Подземельного мира, который по слухам не знает радости, горя, отчаяния – тем, которому чужды любые эмоции.

– Привет, – радостно замахала она рукой, – ты моя новая соседка?

Девушка кивнула, но не назвала себя.

– У тебя есть имя?

Теневица молчала.

– Тебе нельзя отвечать на этот вопрос? – Майя почти смеялась.

Теневица отрицательно замотала головой и положила руку на свое горло.

– Почему тогда молчишь?

Теневица вновь положила руку на горло и попыталась жестами что-то объяснить Майе. Но в блеклом свете канделябров Майя не могла четко разглядеть, что показывает девушка-призрак.

– Ладно… – это казалось Майе очень странным.

Теневица молчала, продолжая пальцами что-то чертить в воздухе.

«Если ты еще не поняла, дурище, твоя подружка немая – зевнул в голове Майи Мудрус.»

«Эм – Майя не знала, как ей на это реагировать, – ты понимаешь её?»

«Я понимаю даже камни!»

«Тогда переводи!»

«А что мне за енто будет? – Мудрус был существом вредным и корыстным, а если ничего не угрожало его жизни, то он превращался в страшного лентяя.»

«Мудрус, выселю на улицу!»

Мудрус тяжело вздохнул.

«Злая ты хозяйка, Майя Л’Сазонова. Как же ты без меня выживешь? Без мозгов-то… Всегда надо иметь запасной план, особенно, когда дело касается престола – Мудрус изменил голос до писклявой интонации шестилетней девочки и начал переводить: Меня зовут Мида блэк Найт»

«Мудрус – не смешно. Прекрати валять дурака»

«Тебе не стоит ей доверять, – сказал Мудрус, видя, что из кармана Миды высовывается зеленая бархатная ленточка – атрибут подземельной мафии ядоязыких.»

«Почему?»

Однако Мудрус не ответил. Он знал всё, но редко говорил об этом. Открывал он рот только когда его просили, да и то не всегда.

Глава 4:

Теракт

Первый день в Академии Теней никогда не был учебным. В День Мудрости и Знаний в Академию по особому приглашению губернатора съезжались почетные профессора со всех уголков Подземельного мира. Ректор стремился дать своим студентам всё самое-самое. На деле же эти профессора были для поднятия самомнения самого ректора. С почетными гостями Полуночник фотографировался и вывешивал совместные портреты в коридор, а затем почетные гости вновь разъезжались по своим неотложным делам.

Собрание, которое чем-то походило на школьную линейку было запланировано на десять часов утра, вопреки тому, что сегодня было воскресенье. День Мудрости и Знаний никогда не отменяли и не переносили. Его всегда отмечали 1 сентября.

Майя проснулась без десяти девять от боя главных часов в центральном холле Академии. Они напоминали огромное металлическое лицо, каждый раз как часы должны были пробить, металлические губы распахивались и наружу высовывался огромный металлический язык, он ударял о противоположную стену нужное количество раз и прятался обратно. Эти часы отбивали подъём, начало и конец занятий, обед, ужин, библиотечное время и отбой. И так день за днём. Отдыха не было даже на выходных. Полуночник считал важным культурное просвещение своих студентов. И по воскресениям в Академию Теней приезжали театры, оркестры, известные личности (о которых кроме Полуночника никто не слышал), лектора из других учебных заведений и даже музейные экспонаты. За несколько дней концертный зал имени Петровского превращался в музейный зал. Там даже были красные ленточки-ограждения, за которые нельзя было заступать.

Сквозь тюлевые занавески в окно проникал свет искусственного подземельного солнца, на территории Академии даже солнце было серым. Её заслонял специальный прозрачный серый купол так, чтобы не мог проникнуть ни один лучик цвета.

Миды в квартирке не было, она встала в шесть утра и унеслась по своим делам. Мида была не просто студентом, она была членом Комитета Созвездий – особой студентческой организации, которая в данный момент занималась подготовкой площади к предстоящему торжеству.

Майе было лень готовить что-либо на кухне. Она откупорила белую баночку с пилюлями, данными Марией Сергеевной и приняла одну таблетку. Таблетка на вкус была безвкусной. Но стоило Майе выйти за дверь своей квартирке как у неё закружилась голова, мысли поплыли в разные стороны, голова не хотела думать, а все слова, приходившие в голову будто, продирались сквозь дебри её мыслей. Через пару минут все вновь пришло в норму, хотя голова все еще наливалась свинцом. Майя позавтракать решила в кафетерии.

Кафетерий Чашечка располагался в главном холле Академии, его панорамные окна в пол выходили на как раз на площадь предстоящего торжества. Там туда-сюда сновали студенты, расстилая ковровые дорожки, украшая все белыми лентами и черными шарами.

Еда в кафетерии, естественно, не была цветной. Майя попыталась выбрать что-то более-менее съедобное на внешний вид, потому ограничилась тостом с яйцом, круассаном и чаем с бергамотом. Выбрав один из свободных одинаковых серых столиков с одинаковыми серыми стульями, она уселась, взяла в руки тост и откусила кусочек.

Такого невкусного тоста Майя еще не ела. Ни разу в жизни. Дело было даже не в цвете и не в текстуре. Тост был в меру прожаренным. Вот только абсолютно безвкусным. Казалось, что ешь вату. Майя отбросила его и надкусила круассан – вкус был точно такой же. Вернее, вкуса не было вовсе. Дрожащими губами Майя попробовала чай – и ничего не почувствовала.

Майя вернулась к стойке с едой, прилежно отстояла очередь и вежливо попросила у буфетчицы соль, ну или хотя бы сахар.

– Какой сахар, деточка? – округлила глаза буфетчица, – ты в своем уме? У нас нет ни сахара, ни соли – это приказ ректора Полуночника. Есть только прессия.

Буфетчица протянула Майе стеклянную солонку с прозрачными гранулами-кристаллами. Майя повертела солонку в руках, вернулась к своему столику и сыпанула прессию на тост с яйцом. Вот только от прессии тост, казалось, стал еще более ватным и безвкусным. Майя высыпала горсточку гранул себе на ладонь, лизнула языком и начала отплёвываться. Язык у неё онемел, стал неповоротливым, как будто зубной врач в него вколол обезболивающее-ледокаин.

– Ты так не усердствуй с прессией – убьешь собственные вкусовые рецепторы, – сказала Майе девушка за соседним столиком.

Она была высокой, почти на голову выше Майи. Её короткие остриженные под каре светлые волосы пушились, так что с ними явно не справлялась ни одна резинка. Чем-то она напоминала одуванчик. В её телосложении было что-то атлетическое. Грудь, на которой висело множество самых разных значков, она гордо выпячивала колесом. Каждый раз, когда она что-то произносила значки звонко перезванивались друг с другом, будто колокольчики.

– Через неделю привыкнешь – ответила девушка-одуванчик – потом у еды даже появится вкус. Немного. Но появится. Я – Пенна, кстати. – она протянула руку для пожатия, – Пенна грей Куликова.

– Майя.

– Прессия нейтрализует любой вкус. Потому её и так сыпят куда можно и нельзя, даже в воду.

– А если не добавлять прессию, что будет?

– Попробуй не добавляй. Полуночник ох как не хочет, чтобы его студенты испытывали эмоции. А еда, особенно вкусная – способна вызвать такой спектр эмоций, лучше любого кофейного напитка.

– Кофе тоже запрещен?

Пенна заговорщически улыбнулась.

– Кофе нет и кофейные зерна тоже. Но вот только есть и пить это в кафетерии запрещено, даже на собственной кухне. Не дай ВремеНика, тебя застукают за этим делом в неположенном месте. Тут – Пенна обвела взглядом всю Чашечку – студенты только и выживают что за счёт кофе.

– И где такое положенное место?

– Я тебе покажу – ответила Пенна, доедая свой сэндвич.

Майя догадывалась, что конструкции, похожие на большие телефонные будки, стоящие по коридорам всей Академии не просто украшения. В них все время толпились студенты, будки никогда не были пусты, а к ним стояли огромные очереди. Стены этих будок были стеклянные, и все происходящее внутри было видно.

– Как в аквариуме – буркнула Майя, когда им с Пенной удалось попасть внутрь.

– Идея ректора-губернатора. Он не одобряет кофе, но запретить его не может. Как никак это символ и традиционный напиток Подземельного мира. Однако он все же надеется, что такие будки и распитие кофе на виду у всех пристыдит кофеманов.

Майя, до этого никогда не любившая кофе, взяла приготовленный кофемашиной напиток в керамической чашке с гербом Академии теней – серебристой чайкой и черным вороном, которые летали по кругу, будто пытались поймать друг друга за хвосты. Майя вдохнула запах кофе так, будто ничего вкуснее в жизни не чувствовала. В Академии Теней в принципе ничем не пахло – ни преподавательским парфюмом, ни штукатуркой, ни краской, ни ремонтом. Полная пустота.

Пенна кофе пить не стала, она взяла из специального отсека кофемашины крафтовый пакетик пепельного оттенка и принялась жевать, лежащие там кофейные зерна, будто они были конфетами.

– Майя, привет, – окликнул её знакомый голос.

Майя обернулась. Это был Илья. Он тоже пил кофе в компании каких-то девиц с факультета катастрафологии – специалистов по созданию катастроф и несчастий. Девицы то и дело хихикали между собой, кидали многозначительные взгляды на Илью и перешептывались.

Майя протиснулась к парню и попыталась приветственно его обнять, но в который раз он её опередил, протянув руку для пожатия. Пришлось пожать.

Когда они закончили пить кофе, время уже подбиралось к десяти и все студенты потихоньку начали собираться на украшенной шарами и лентами площади. Представители Комитета Созвездий, который организовывал все мероприятия, помогали студентам расходится по своим местам, отведенным для каждого факультета.

– Не боишься? – хитро прищурившись спросил Илья, когда они с Майей оказались рядом, проходя через стеклянные двери холла на площадь.

– Если ломать ноги, то с Эвереста.

Часы Зерцали пробили десять, а почетные места для гостей ректора, обтянутые бархатом смоляного оттенка, все еще пустовали. Все студенты уже стояли выстроившись, играла нейтральная электронная музыка, не вызывающая никаких эмоций – готово было всё, кроме самого важного. В таком томительном ожидании начальства прошло пол часа. И только когда у всех ожидающих затекли ноги, музыка прервалась.

Парадные двери распахнулись и на площадь словно приведения выплыли почетные профессора Академии, которых сами студенты видели один раз в год. Теневики были одеты в черные мантии, теневицы в белые и на всех сияли острые звезды цвета стали. Когда почетные гости расселись вошёл сам губернатор-ректор Полуночник. Его мантия тянулась за ним следом метра на четыре.

Мария Сергеевна, которая была ведущей всех подобных мероприятий, стоя у стойки-кафедры посреди площади, представляла ректора-губернатора, стараясь не забыть все его титулы. За подобную оплошность можно было в два счета вылететь с работы.

– Заведующий кафедрой героев и катастрафологов, член-корреспондент Подземельной академии наук, академик Подземельной академии образования, доктор безликих наук, профессор заслуженный деятель науки Подземельного мира, заслуженный свободный артист Подземельного мира, двадцать четвертый губернатор Нижнебурга Эрлик грей Полуночник.

Под всеобщие шумные аплодисменты к кафедре вышел ректор.

– Здравствуйте, дорогие студенты… и вы, девушки, – девушек за студентов он явно не считал.

Полуночник начал свою длинную монотонную речь про новый полный перспектив год в Академии. Чуть ли не каждое его предложение было приправлено его собственной историей из жизни. И речь, которую можно было бы уложить в пять минут, растянулась на долгих пол часа. Здесь важно было не спать – любое закрытие глаз каралось отчислением. А нежелание слушать историю из жизни ректора воспринималось Полуночником как личная обида.

Двое опоздавших студентов с факультета катастрафологов протискивались через толпу героев к своим, стараясь как можно меньше толкаться. Однако попали в зону видимости ректора.

– А кто будет опаздывать на занятия – превращу в один из своих пиджаков, пополните мою коллекцию.

Многие присутствующие засмеялись, этому высказыванию, будто остроумной шутке. Ректор тоже засмеялся. Вот только его смех не был добрым.

– Если вас не устраивают правила Академии, то идите работать мусорщиками. Или идите в другую академию, – Полуночник помолчал, – что, по сути, одно и то же.

Тут произошло нечто непредвиденное. Майя была уверена – этого точно не могло быть в программе.

Стеклянные двери Академии с грохотом распахнулись от удара ноги и на площадь высыпала группа людей в цветных пестрящих красками одеждах, на их лица были надвинуты черные маски в неоновых кляксах. Если присмотреться – неоновые пятна превращались в глаза, улыбки и ухмылки. На фоне черно-белой Академии банда выглядела кричащей и вызывающей.

Почетные профессора в страхе повыскакивали со своих мест, и разбежались по углам. Полуночник побледнел то ли от недоумения, то ли от злости.

Тем временем группа в цветных одеждах выбежала в самый центр площади, выхватила из-за пазухи баллончики с краской и принялись что-то писать прямо на серых гранитных панелях, из которых была сложена площадь. Другие их коллеги вытаскивали из карманов цветные ленты и конфетти и разбрасывали их вокруг. Кто-то зажег дымовой факел, и всю площадь обволокло розовым дымом.

Майя протиснулась сквозь толпу любопытных студентов, чтобы увидеть, что творится на площади. Когда розовый дым рассеялся – она увидела инициалы Ф.В. – баллончиками нарисованные на граните.

Эти люди в цветных одеяниях были заодно с тем парнем, который отправил её с факультета воров на факультет свободных искусств.

Тут вмешались Стражи мрака. Справившись с шоком, Полуночник распорядился послать за охраной. Очень скоро набежали люди в плащах цвета воронова крыла и зеркальных масках, они ворвались на площадь стремительно спугнув весь бунтарский дух. Группа в цветных одеждах побросала баллончики и бросилась врассыпную, пытаясь смешаться с простыми студентами.

Один из цветных толкнул Майю, волосы его (или скорее её) рыжими кудрями прыгали на затылке.

– Подожди – крикнула ей вслед Майя и бросилась вслед за девушкой, но люди, возникавшие у неё на пути, помешали ей.

– Что ты делаешь?! – кто-то грубо схватил Майю за плечо.

Она обернулась, это был тот самый парень, которого Майя встретила в зале Менделя, похожий на пса-хаски, теперь он был в очках в роговой оправе. А глаза перестали отливать зеленью.

– Я… Я просто пыталась понять. Разве… Разве ты не должен быть с ними.

– Беги, Ник – крикнул парню в очках кто-то из цветных.

– Тебя зовут Ник… – сказала Майя скорее себе, чем ему.

– Я просил – не высовываться, – парень-хаски продолжал крепко сжимать руку Майи, – пока я тебе не дам распоряжений. Если тебя поймают….

К ним приближались Стражи мрака. Ник с силой толкнул Майю в ближайшую толпу, так чтобы она затерялась. Стражи мрака не заметили Майю, скрутив мальчишку.

Ник всегда знал о своих слабых сторонах, которые вечно выходили ему боком. Во-первых, он всегда очень не вовремя забывал зонтик, выходя на улицу. Во-вторых, с самого первого дня переезда семьи в столицу его постоянно останавливали на улице за слишком мрачный и подозрительный вид (а ему было всего восемь) – регулярно, трижды в месяц в нём видели террориста и отправляли писать заявления на Облачную Фабрику. Там он был как родной. Но самым отвратительным было «в-третьих» – его «комплекс рыцаря на белом коне». Нику вечно нужно было кого-то спасать – чаще всего в ущерб себе. Без этого он не чувствовал себя счастливым.

Ника приволокли в Террариум вместе со всеми вещами, где его уже ожидала Мария Сергеевна Храпнева. На этот раз она не была доброй и приветливой, на её лице выражалась максимально-возможная строгость.

– И что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Ничего, – спокойно ответил Ник, – разве я нарушил правила Академии, соблюдая правила эвакуации?

– Не дерзи!

Тут взгляд Храпневой скользнул по холщовой сумке, которая висела на плече Ника.

– Открывай сумку! Тебя нужно обыскать.

– Вы не имеете права! Агенты Полуночника неприкосновенны!

Но Стражей мрака это не интересовала. Они стащили с парня сумку, чуть не оборвав ему лямку. Ник был спокоен – в его сумке не могли найти ничего, что как-то было бы связано с ТОППом. Безликие перерыли всю сумку, однако не нашли ничего подозрительного, не считая связки стальных заточенных ножей разного размера.

– Это еще что такое?!

– Финка. Ну, несколько финок.

– В Академии Теней запрещены драки.

– Я их даже не доставал.

Страж Мрака выудил из рюкзака парня кухонный топор для мяса. С одного конца блестело наточенное лезвие, с другого – тяжелая ребристая насадка для отбивания стейков. Марина Сергеевна вопросительно посмотрела на Ника.

– Ну а что?! – развел плечами парень – Знаете, какая полезная вещь!

– Я обязана доложить об этом Полуночнику. Это жесткое нарушение правил безопасности Академии Теней. Карается вплоть до отчисления.

Мария Сергеевна быстренько написала короткую записку, сунула её в почтовый холодильник и принялась ждать ответа. Эти шесть минут были самыми мучительными в жизни Ника. Парень ёрзал на диване, нервно играл со своими подтяжками, оттягивая и отпуская лямки, отбивал ботинками-оксфордами дробь об пол. Он переживал не сколько за вылет из рядов агентов – Ник давно понял, что Академия не самое престижное в Подземельном мире учебное заведение. Ника волновало то, что уход из рядов агентов, усложнит жизнь ТОППу.

«И всё из-за глупой девчонки – фыркнул он».

Наконец ответ Полуночника пришёл – холодильник пикнул, Храпнева достала письмо в черном конверте и пробежалась по нему глазами. Стоило ей дочитать его до конца – как её лицо озарила неприятная улыбка.

– Ректор принял решение.

На секунду Нику показалось, что его отчисляют из Академии. В его голове в этот момент носилась лишь одна мысль: «Что будет с ТОПП без него.»

– Ректор распорядился поставить тебе семь из восьми возможных волкодавов.

Радость на лице Храпневой сменилась озадаченностью.

– Проступок серьёзный, но у тебя слишком много заслуг перед академией, чтобы Полуночник не мог не дать тебе второй и последний шанс.

Ник выдохнул от облегчение, пусть виду и не подал. ТОПП был спасен. Только потом до Ника дошло что ему поставят семь несмываемых позорных клеймо на ладонь – семь псовых голов.

Стражи Мрака подняли Ника на ноги и провели в соседнюю с Залом Менделя дверь. Дверь эта была полностью черная, будто намёк на страшные вещи, которые там происходили. Внутри находилась машина, собранная из грубых металлических деталей. Пахло дешёвой краской, будто в комнате протекла сотня глеевых ручек.

Стражи Мрака усадили Ника на стул и оттопырили его левую руку ладонью вверх так чтобы она помещалась на специальную подставку. Мария Сергеевна опустила рычаг с каким-то наслаждением маньяка. Иголка с чернилами впилась Нику в ладонь. Парень отвернулся и закусил губу, чтобы не смотреть на это. От боли хотелось кричать. Иголка с чернилами вышла из ладони, передвинулась на один миллиметр и вновь вошла в кожу. Рука Ника дернулась, но Страж Мрака её удержал. На глазах Ника выступили слезы.

«Просто думать о ТОППе. Просто думать о ТОППе – повторял Ник словно мантру.»

После пятнадцатого укола иглой парень отупел от боли и уже ничего не чувствовал. Спустя пятнадцать минут пытки на его покрасневшей от раздражения коже красовалось семь черных псовых голов. А самого Ника понизили из агентов губернатора, пообещав отдать его форму с номером девять более достойному студенту.

Никто так и не смог доказать, что Ник виноват в попытки срыва Дня Мудрости и Знаний. Вечером вышел экстренный выпуск студенческого двухнедельника «Мрак», газеты, которая печатала все студенческие новости. На всех четырех полосах в своем интервью Полуночник хвастал, что уволил всех работавших в этот день Стражей Мрака, обещал, что в скором времени поймает группу нарушителей и всех поголовно отчислит:

«Вы думаете, что это цветочки? Нет, это только начало. Сегодня они позволяют себе врываться и пытаться сорвать праздник. Завтра они поднимут бунт на занятиях. А потом они начнут истреблять других студентов. Это сегодня они для вас – герои, только когда ваши герои возьмут в руки оружие – прибежите вы обратно ко мне! Это не герои – это террористы»

Ректор не знал истиной цели организации с инициалами «Ф.В.», не знал и то, что она называется ТОПП, но четко понимал, что цели их идут в разрез с его.

****

– Как ты не понимаешь – Май чуть ли не прыгала вокруг Ильи, – нам необходимо отыскать этих людей. Обыскать все углы Академии начиная с подвалов и кончая…

Илья подавился смехом.

– … кончая… – передразнил он, – ты уверена, что думаешь о поисках сердца?

– Свои пошлые шутки оставь при себе… Нам нужно понять на кого они работают, чем занимаются, где заседают. Возможно, они тоже ищут сердце Полуночника и знают какой секрет хранит неизвестность. А может даже знают, где сердце спрятано. Тут и слепой увидит – что они против него.

Майю распирало от желания, пойти их искать – хоть что-то динамичное за эти два дня. О том, что с Ником она уже знакома Майя не сказала. Она дала ему обещание молчать.

– Ты закончила? – Илья зевнул – Я не хочу и тебе не советую лезть на рожон. Нельзя идти их искать в то время, как они подняли на уши всю Академию. Если нас поймают, то сочтут соучастниками. А я еще хочу доучится в этом учебном заведении.

Илье удалось выставить Майю за дверь своей квартирки №9 «Чокнутый страус» и приступить к своим делам. Первым делом он понёсся в библиотеку и взял почитать все книги, которые нужны были начинающему герою. Он перезнакомился со всеми на своем и на старших курсах. Составил расписание личных внеучебных занятий. Записался на все дополнительные факультативы. У него горели глаза – так он хотел доказать всем, чего он стоит. Книгами по геройству был заставлен весь прикроватный столик, весь письменный стол. Книг было так много, что Илье пришлось перебраться на кухню, чтобы продолжить чтение за чашкой чая. От кофе он решил отречься – желая быть прилежным студентом, потакать всем прихотям Полуночника, и попасть в ряды агентов губернатора, когда подвернётся такая возможность.

Возможность подвернулась слишком быстро даже по меркам амбициозного Ильи. В районе семи часов вечера в его квартирку постучали. К нему вошла Мария Сергеевна и расплылась в радостной улыбке.

– Илья, у меня хорошие новости – теневицу так и разрывало от довольства – Теперь ты – новый агент губернатора.

Она протянула ему черный плащ, завернутый в хрустящую пластиковую пленку, с серебряной цифрой девять на левом плече.

– Я тебя поздравляю, Илья.

Её так и распирало сказать, что это отчасти её личная заслуга.

Илья помедлил, прежде чем принимать плащ. В его голове всё крутились слова Майи про влюбляющихся в него окружающих. Парень попытался придать своему лицу бесстрастное выражение, хотя внутри него закипала волна неприязни.

И тут до него дошло. Эта мысль вихрем пронеслась в его голове и изменила все на корню. Если окружающие готовы во всем ему помогать, то это явно упрощает ему путь к геройским вершинам.

Илья взял плащ из рук Марии Сергеевны, как бы невзначай касаясь её руки. А в голове ему представился постамент из белого мрамора с выгравированными буквами «Илья шмидт Мастеров – великий герой».

Глава 5:

Фердинанд Волкодав

Говоря о том, что тени не выпендриваются, Полуночник либо врал, либо откровенно заблуждался.

На следующее утро – 2 сентября, в первый учебный день, Майя обнаружила в коридорах Академии – не иначе показ мод. Каждый из студентов, в особенности теневицы, стремились выделится из-за всех сил. Например, высокая моделеподобная Ива грей Дрёмова с факультета катастрафологов буквально плыла по коридорам в пышной юбке из серой тюли, напоминающей облако или дымовую завесу.

Лиса блэк Мельникова, подпольно читавшая романы-ужастики писателя Стивена Л’Львова, каждый день наносила на лицо ычерные блестки, формирую на лбу и щеках затейливые узоры. Она имела на ладони семь из восьми волкодавов, но ничего не боялась.

Майя пыталась относится к пребыванию в Академии Теней как к временной пытке, но морально тяжело относится к чему-то как к пытке, если находишься там 24/7.

Весь предыдущий вечер Майя раздумывала о масштабах организации, которая устроила «террористический акт». На утро, выпив злосчастную таблетку, от которой ей опять стало плохо, отправилась на их поиски самостоятельно. Миды в квартирке уже не было – она отправилась на срочное собрание Комитета Созвездий, в котором состояла.

Готовить на кухне Майе вновь было лень, потому поглядев на карту Академии, Майя решала позавтракать во втором кафе «За зеркалом».

Кафе «За зеркалом» располагалось в самом дальнем крыле Академии Теней. Забредали сюда только заблудившиеся. Кафе располагалось на стыке двух коридоров, а на углу его находился настоящий глаз, камера наблюдения.

Такие глаза располагались по всей Академии, чередуясь с ушами, устройствами для прослушки. В Подземельном мире все дома были живые – имели уши, сердца, глаза и другие органы. Помимо этого, у них били даже души.

Однако глаз около кафе «За зеркалом» не походил на те, что располагались по всей Академии. Его закрывала пелена запекшейся черной крови, а с боку был вогнан обломленный кусок палки – глаз был ослеплен. Зрелище жуткое.

Майя подошла к двери кафе, взялась за ручку и дернула на себя – дверь не поддалась. Майя дергала снова, снова и снова, пока не убедилась, что кафе было закрыто.

«Это… это невозможно, – думала Майя продолжая дергать»

«Рыбий, рыбий, рыбий жир, – завёл опять Мудрус, – Он вкуснее, чем инжир… Хватить дергать – сломаешь собственность Академии – сама оплачивать будешь»

«Кафе не может быть закрыто. Оно не на ремонте и на карте обозначено, как работающее».

«Я не знаю его вкус, – пел Мудрус, – но он лучше, чем арбуз… Значит тем, кто там сидит – есть что скрывать, а если ты простоишь здесь ещё хотя бы пять минут, то опоздаешь на первый урок.»

Майя вздохнула, кинула грустный взгляд на зеркальную дверь и отправилась на занятие.

Все студенты факультета свободных искусств обучались в одном кабинете, где разбивались на небольшие кружки по своим кружкам. Каждый из них сидел за мольбертом, который мог перестраиваться и в стол, и в подставку для музыкального инструмента. Мольберты танцоров складывались в станки. Кружок художников, писателей, поэтов и музыкантов были самыми большими. Кружок чихающей музыки, которая появилась благодаря Майе состояла из неё одной.

Прейдя на свое первое занятие Майя честно пыталась подружится со всеми в зале, но студенты факультета свободных искусств не горели желанием заводить дружбу вообще.

Первая девушка, которую заметила Майя была Ириса уайт Сизова. Она сидела за своим столом-мольбертом и маялась от скуки. Но стоило Майе к ней подойти – Ириса томным взглядом поэтессы посмотрела на Майю и устало попросила не подходить к ней ближе, чем радиусом два метра.

– Своим присутствием ты пугаешь вдохновение – заявила та, склонившись над листом пустым бумаги.

К слову сказать за последние два года Ириса не написала ни одного четверостишия. А на все предложения преподавателей читать стихи других поэтов и пройти курсы стихосложения, она отвечала, что это убьёт её индивидуальность, и продолжала дальше страдать.

Артём уайт Меланхоли, напротив, считал, что душевная боль, депрессия и разочарование в жизни – краеугольный камень любой поэзии. Герои его поэм думали о смысле бытия, много пили и чаще всего сводили счёты с жизнью. Артём ко всем своим бедам ещё увлекался и масляной живописью.

Была здесь и группа скульпторов, которые почему-то могли хорошо лепить только ноги. Все что находилось выше голеней они не удостаивали своим вниманием.

– Вы же понимаете, что так нельзя, – возмущался их преподаватель Френсис уайт Зеликин, – Вот ты опять слепил новую пару ног. Вот что мне делать с этими бетонными ступнями? Солить?

За спиной у Зеликина и правда высилась пирамида из сотен одинаковых мраморных, глиняных, гранитных ступней.

– Зато они красивые – сказал один из горе-скульпторов, Рут уайт Уров – и выглядят как живые.

Зеликин вздохнул.

– А вы не вздыхайте, – возмутился Рут, – я всю жизнь намерен лепить ступни. Ступни и больше ничего. Я буду главным подземельным ступня… ступне… степнелипом… тфу… ступнелепком… нет, не так… ступне…

Весь остаток урока Рут потратил на то, чтобы правильно произнести свою новую только что выдуманную профессию.

В общем и целом, общество факультета свободных искусств утомляло Майю. Она раскисала от высокомерия и сумасбродства людей, считавших себя гениями и будущим подземельного искусства.

На перемене Майе удалось встретится с Ильей – тот явно наслаждался пребыванием в Академии, но поговорить о впечатлениях им с Майей толком не удалось – Илья буркнул ей «привет» и унесся в другом направлении. Майя даже не была уверена, что Илья заметил с кем говорил.

Илья был похож на кота. Он приходил, когда вздумается, уходил, когда хотел, и делал только то, что ему было интересно. Он любил свободу и страдал, когда не чувствовал её. Рядом с Ильёй, которого вечно буквально разрывало, Майя чувствовала себя мёртвой.

Обеденная перемена так и прошла бы для Майе в гордом одиночестве, если бы она не заметила Миду. Соседка Майи шла по коридору, держа в руках целую стопку толстенных учебников из библиотеки, она училась на факультете безликих – готовилась к работе в правительстве.

– МИДА! – Майя еще ни разу в жизни не была так рада знакомому лицу как сейчас.

Ни медля ни секунды, Майя бросилась к Миде, чуть не выбив пирамиду учебников у неё из рук. Мида в ответ замычала что-то нечленораздельное, так громко будто Майя бросилась её не обнимать, а жалить. Учебники выпали у Миды из рук, она из-за всех сил начала отпихивать и толкать соседку по квартирке. Когда Майя наконец осознала, что явно творит что-то не то, к ней уже подскочили двое Стражей Мрака.

Стражи схватили Майю под руки и поволокли за собой. Они, как всегда, были грубы и молчаливы.

Упавшая на пол Мида, встала, потирая ушибленную коленку. Девушка сочувственно посмотрела вслед Майи и попыталась что-то ей сказать при помощи жестов, но Майя была уже так далеко, что не могла различить количество пальцев Миды и поворот её руки.

Майя видела свое лицо полное ужаса в отражении серебряных масок охраны, в отражении стен. Сердце её громко колотилось в груди. Её волокли в Террариум, точно не с целью похвалить.

Стражи грубо втолкнули Майю в Террариум, где во время обеденной перемены Мария Сергеевна сидела на белоснежном диване, скрестив лодыжки как на приеме у монарха, и пила чай в окружении своих подружек-теневиц из приёмной комиссии. Увидев Майю, Мария Сергеевна удивленно посмотрела сначала на неё, а потом перевела взгляд на Стражей.

– Она – агент губернатора, – фыркнула Мария Сергеевна, даже не вставая с дивана, – Вы чего, мрачные мои, вам головку солнышко напекло. Агенты губернатора – это самые лучшие студенты, они никогда не нарушают правил.

Один из Стражей подошёл к ней, слегка отодвинул вбок маску и что-то зашептал ей на ухо. Улыбка Марии Сергеевны сменилась сосредоточением, теперь она уже строго смотрела на провинившуюся.

– М-да – протянула Мария Сергеевна, когда Страж встал опять за спину Майи, – не думала я, что ты проколешься на элементарном правиле. Неужели так сложно держать руки при себе? Никого не лапая?

– Я никого и не лапала – для Майе это слово имело весьма специфический характер.

– По правилам Академии, касаться других студентов каким-либо образом запрещено: обниматься, целоваться, сидеть на коленях…

Мария Сергеевна встала и достала с полки маленькую книжечку в черном бархатном переплете. Обложка была украшена серебряными звездами, кометами и очертаниями планет. Надпись с засечками на буквах гласила, «Правила Академии Теней».

– Ты же была у Полуночника, я точно помню, что после посвящения ты отправилась с Ильёй в ректорский бурмашину.

– Полуночник мне ничего говорил по поводу правил.

Это замалчивание даже не удивило Майю. Полуночник ясно дал понять, что избавится от неё легальными способами.

– Значит, ты должна была сама всё узнать. У нас в подземельном мире система заявительная… Уверена, если прийти и разбудить Илью посреди ночи, он назовёт все правила в любом порядке.

– А я так понимаю, вы только и делаете, что мечтаете прийти к нему посреди ночи? – съязвила Майя.

– Это тоже запрещено в Академии – Мария Сергеевна с бумажной улыбкой на лице грубо пихнула Майе книгу с правилами, – просто помни, что в Академии спасение утопающих, дело рук самих утопающих.

Мария Сергеевна неспешно допила чай, крепко ухватила Майю за плечо и подтолкнула в сторону полностью черной двери, где, в пахучей дешёвой краской, помещении острая игла выгравировала на ладони Майи первую голову пса-волкодава.

Майя вышла обратно в Террариум, успокаивая всхлипы и утирая слёзы, но Мария Сергеевна не спешила её отпускать.

– Раз уж это твой первый волкодав, то по правилам, я должна тебе кое-что показать. Так. На будущее. Чтоб неповадно было снова проказничать.

Террариум не зря так назывался. Одна его застекленная сторона выходила в холл с лекториями, другая во внутренний дворик Академии. Туда-то и повела Майю Мария Сергеевна.

Во внутренний дворик Академии вела только одна дверь из Террариума. Сюда редко кто захаживал, да это было и незачем. Мрачного вида площадь, сложенная из плит черного камня, наполовину была затоплена темной водой.

– Мы тонем? – спросила Майя.

– Нет, Академия Теней стоит на небольшом подземном озере, которое находится под охраной государства. Око Ночи. Слышала о нём что-то?

Майя отрицательно покачала головой, а Мария Сергеевна лишь ухмыльнулась.

Только сейчас Майя заметила, что большинство плит исписаны какими-то надписями. В каменных клеточках были выдолблены буквы. Это были имена.

– Это имена студентов – Мария Сергеевна будто прочла мысли Майи, – бывших студентов, которым не удалось окончить свое обучение. Они получили восемь волкодавов и были отчислена, а их имена навеки остались выдолблены на площади «позора» или площади Фердинанда Волкодава, называй как хочешь.

– Фердинанд Волкодав – пролепетала Майя, – Ф.В… Фердинанд Волкодав – какой-то учёный? Героическая личность?

Мария Сергеевна залилась смехом. Её мерзкий смех отразился от стен Академии и похож был на крик вороны.

– М-да, мне многое что отвечали на вопрос о том, кто такой Фердинанд, но такое впервые. Героическая личность? Среди прогульщиков и двоечников возможно. Он – преступник, его и всю его банду отчислили из Академии и отправили в изгнание в Царство Полоза, но это было давно. Почти пятьдесят лет назад.

– Из-за факультета Воров – догадалась Майя.

Мария Сергеевна внимательно на неё посмотрела.

– Откуда ты знаешь? Кто тебе это сказал?

И тут Майя поняла, что прокололась. Не хватало, чтобы Ник пострадал от её выходки вновь.

– Никто, – соврала она, – в библиотеке прочла.

– В библиотеке этого нет. Все упоминания стерты, а страницы заклеены. Ты слишком много знаешь, девочка, – Мария Сергеевна пристально вглядывалась в лицо Майи.

– Вам не кажется, что тот, кто получил 0/100 баллов не может слишком много знать? – Майя воспользовалась своим главным козырем. Легко вести свою игру, когда твои силы недооценивают.

– Наверное.

Только сейчас Майя заметила, что площадь затоплена не совсем водой. Вода эта отливала чёрным и на вид была вязкой. Этот глубокий темный цвет гипнотизировал.

– Какая густая – Майе не очень хотелось касаться этой «воды», казалось, что одного прикосновения достаточно, чтобы она тебя поглотила.

– Естественно, это же нефть. Кровь Академии. Как и все живые здания в Зерцале течет домовая кровь. Не думаешь ли ты, что Око Ночи – обычное озеро. Это сосуд. Сердце Академии.

Внезапно Мария Сергеевна поняла, что наговорила лишнего. Она развернула Майю к выходу и выпихнула в холл Академии.

– Отправляйся на занятия, обеденная перемена кончится через три минуты. Иначе получишь второго волкодава на этот раз за опоздание.

Майя даже не знала, кому задать вопрос, который мучил её сегодня весь день, и она рискнула.

– Если в Академии так блюдут правила, то почему кафе «За зеркалом» закрыто?

– Ты, я смотрю, не только слабоумная, но и хилая. Кафе открыто – сильнее за ручку дергай.

Майя решила во что бы то ни стало, узнать побольше о Фердинанде Волкодаве. Никто не называет целые тайные организации в честь простых преступников.

Но после всех занятий на пол пути в библиотеку Майю поймала Пенна Куликова. Все студенты уже были в курсе проступка Майи – прилюдного показа чувств.

– Ты, конечно, рисковая – губы Пенны вытянулись как по струнке – у нас так не принято. Мы обычно делаем так: «Псс, иди сюда» – она заговорщически подмигнула Майи, схватила её за именной воротник и настойчиво потащила за собой – «Идём в музейную уборную – обниматься». Обе расхохотались.

Каждый обходил правила по-разному. Пенна грей Куликова по прозвищу Обнимашка приносила с собой плющевую панду и ходила с ней в обнимку. Стражи Мрака бесились, но поделать ничего не могли – Пенна не нарушала ничьего личного пространства.

– Боюсь, если ты меня утащишь в уборную за воротник, Стражи Мрака тебя неправильно поймут, – сказала Майя.

Она попрощалась с Пенной и добрела в библиотеку. Сейчас там было не очень много студентов – было всего два часа дня. По правилам Академии обязательными библиотечными часами считалось время с 16:00-18:00.

Библиотека Академии Теней была поистине легендарной. Она входила в топ самых красивый и огромных библиотек Подземельного мира. В ней можно было найти как книги надземных авторов, так и подземельную литературу. Библиотека Академии имела два этажа. На первом располагался зал, где выдавали книги с собой. Там несколько старушек-теневиц сидели за столиками и разбирали формуляры приходивших к ним студентов. Доступ к книгам был только у сотрудников. Зато второй этаж позволял самостоятельно выбирать книги для чтения, однако выносить из зала их было запрещено. Это каралось волкодавами.

Майя поднялась по широкой лестнице на второй этаж. Здесь ряды столов с настольными винтажными лампами-кристаллами, чередовался с книжными шкафами. Дверцы шкафов были застеклены, но это не мешало искать нужную книгу читая названия на серых корешках.

Майе нужно было что-то про историю Академии Теней. Подходящая книга нашлась только на четвертой полке, по счастливому совпадению её автором был Иван Л’Филинов, на обороте была уже знакомая фотография автора. Этот парень похожий на воробья, уже начинал бесить Майю количеством своего присутствия.

Майя вздохнула, но взяла книгу Л’Филинова. В содержании было пусто, однако замазанные вручную пункты заинтересовали Майю. Долистав до нужной страницы Майя убедилась в правдивости Марии Сергеевны – страницы были вырваны с корнем.

Вторая книга, которую взяла Майя была авторства главного историка подземельного мира Иосифа блэк Мракова. Там факультет воров значился в содержании, но страницы опять-таки отсутствовали. Майя пролистала десяток книжек – везде нужные главы были вырваны с корнем.

– Что ты делаешь?! – над ухом Майе раздался тихий испуганный шёпот.

Майя обернулась. Перед ней стояла очень худенькая теневица. Она была похожа на лисицу-альбиноса – хитрые темные глаза обрамляли ровные нарисованные подводкой стрелки, кучерявые волосы, завязанные в хвостик на затылке, обнажали острые скулы. В лице её было что-то от борзой собаки. Майе даже почудилось, что в выбеленных волосах теневицы поблескивают рыжие прядки.

– Что ты тут делаешь?! – повторила свой вопрос девушка-борзáя.

– Я ищу…

– О, поверь я в курсе, женщина! Я десять минут за тобой наблюдаю. Не найдёшь. Только беду на себя накликаешь. Все в курсе твоего сегодняшнего «подвига». Решила побить рекорд Академии по количеству проступков за день?

– Ты в курсе про Ферди…

Девушка- борзáя закрыла Майе рот рукой и прижала к книжному стеллажу.

– Тихо! Воронов говорил, что ты без тормозов и инстинкта самосохранения, но чтоб настолько…

– Бу-бу-бу-муп-муп – промямлила Майя в руку девушки-борзо́й.

Та поморщилась, но отпустила.

– Воронов… Воронов – это ваш главный?

Вика не ответила, лишь посмотрела на нее возмущенно.

– Хорошо, я не буду произносить это вслух.

Майя не сдалась, лишь на время отступила. Теперь она должна была найти какого-то Воронова. Всего лишь какого-то Воронова среди двух тысяч студентов.

– Вот и умница!

Девушка-борзáя уже собиралась уходить, как Майя её остановила.

– А кафе «За зеркалом» тоже ваших с Вороновым рук дело? Оно из-за вас закрыто?

– Так! – девушка-борзáя разозлилась не на шутку, – Воронов может и мягкий по натуре. Но я – нет. Женщина, если ты сейчас же не прекратишь под нас копать… – девушка- борзáя провела ребром ладони по своему горлу, – Доходчиво?

– Да – ответила Майя.

Но стоило девушки-борзо́й выпустить её из виду, Майя выскочила свернула в сторону кафе «За зеркалом». Она обещала бабушке найти сердце – она сдержит своё слово вопреки всем угрозам.

Глава 6:

Чокнутый Страус

Убедившись, что Мария Сергеевна ошибается и кафе «За зеркалом» действительно закрыто, Майя мигом бросила к Илье, в квартирку №9 «Чокнутый страус».

Квартирка Ильи была идентична квартирке Майи и Миды.

Ильи на месте не было, зато на кухне копошилась какая-то девушка-теневица. Половина её волос была серебристой, вторая половина – черными как смоль, обе половины она заплела в простые косицы, перевязав на концах белыми лентами. Она сидела на барной стойке, болтая ногами, не достававшими до пола, в руках она держала прозрачную миску с жидким тестом и активно помешивала в ней венчиком, так что кляксы от теста покрывали собой пол, все полки, потолок и даже кристаллы в кадках на подоконнике. Несмотря на сосредоточенное лицо девушка выглядела очень миловидной, особый шарм ей придавали пухлые щечки, делая её отчасти похожей на старинную керамическую куклу викторианской эпохи.

Майя простояла на кухне добрых три минуты, но девушка даже ухом не повела, продолжая сосредоточенно помешивать тесто.

– Привет, – окликнула её Майя, – ты не знаешь куда ушёл Илья?

– Нет, он мне не докладывает.

– Ясно… – Майя сомневалась, что в мире был кто-то кому Илья что-то докладывал, – а где, ну например, его сосед.

Только сейчас Майя поняла, что никогда не задумывалась о том, с кем соседствует Илья. У парня было такое раздутое самомнение, что он в мире вряд ли нашёлся бы тот, кто ужился бы с этим.

– Я.

– Что «я»? – не поняла Майя.

– Я – сосед Ильи.

– Не может этого быть, – Майя обошла вокруг девушки викторианской куклы насколько позволяла барная стойка, – Ты же теневица!

– А ты нет, – спокойно ответила она.

Из неё всё нужно было вытягивать кусачками. В этом она была похуже Мудруса.

– Нет, я не хотела тебя обидеть…

– Я и не обиделась. Это факт. Факты не могут быть плохими или хорошими. Факты не могут никого обидеть.

– Я хотела сказать, что студентам разного пола запрещено жить в одной квартирке.

– Ну да.

– Вы… – Майя не знала, как спросить – Вы с Ильёй вместе?

Василика фыркнула.

– Только через мой труп. Мы по отдельности!

Наступила тишина, в которой раздавалось лишь позвякивание венчика в миске с тестом. Девушка викторианская кукла даже ничего не отрицала, но и объяснить не стремилась. Майя стояла и думала, как продолжить разговор, но тут дверь квартирки открылась и, к облегчению Майи, вернулся Илья.

– О, вы уже познакомились.

– Не совсем.

– Майя – это Василика уайт Темноградова тоже с факультета свободных искусств, со стихосложения. Василика – это Ма…

– А это кристалловые кактусы – сказала Василика, кинув взгляд на подоконник, – но вас я знакомить не буду, все равно они не запомнят твое имя.

– Кто не запомнит моё имя? – не поняла Майя.

– Кристалловые кактусы – закатил глаза Илья, – не переживай так, – он хмыкнул – меня с ними тоже не познакомили. Все равно, я думаю, Василика у меня надолго не задержится.

Василика переезжала каждую неделю, потому что за это время все вдохновение в новом месте жительства исчерпывалось и писать там стихи было уже невозможно.

Василика еще секунду сидела задумавшись, пытаясь вспомнить что-то важное, а потом резко вскочила и зашагала прям по кухонной столешнице к верхнему ящику. Оттуда она выудила два белых листа с таблицами.

– Пришли счета за Студенческий Зоопарк.

– Мы же уже заплатили за этот год – не понял Илья.

– Заплатили – согласилась Василика – Это за последующие. У тебя три, у меня один. Говорят, Полуночник опять повышает цену. И если мы оплатим сейчас, то по старой цене.

Илья взял свою квитанцию и выпучил глаза.

– Здесь ошибка. Это уже повышенная стоимость. На 200.000.000 пылифиров больше, чем за этот год. – он заглянул в квитанцию Василики, у той стоимость тоже была завышена.

– Это доплата.

– За что?

– За комнаты с видом на памятник Полуночнику, – Василика махнула рукой в сторону окна.

Квартирка Ильи и Василики действительно выходила на небольшой гипсовый бюст ректора-губернатора, который только недавно отмыли и отреставрировали, после того как мародеры его расколотили и раскрасили краской из баллончика. Однако этот вид не стоил того, чтобы повышать цену.

Илья скорчил рожу, он явно не считал, что за комнату с видом на памятник тщеславному губернатору надо доплачивать.

Мимо него с беспечным видом проскакал неоновый таракан-альбинос. Илья попытался его прихлопнуть, но Василика вовремя спасла беднягу и засунула в кухонный шкаф, откуда тот и сбежал.

– Как ты думаешь, а за тараканов на полке мы тоже доплачиваем? – поинтересовался Илья.

– Это же Академия Теней – пожала плечами Василика – здесь за всё доплачивают.

Она достала парочку серых крекеров и сунула их в щель между дверцами кухонного ящика, подкармливая своих питомцев.

– Тогда раз уж ты решила взять их под свою опеку, будь добра пометить их маркером, чтобы отличать своих от чужих. А то Террариум ещё пару тысяч пылифиров добавит за содержание чужих тараканов.

– Ты краску принёс, экономист? – уточнила Василика.

Илья поставил перед Василикой десятилитровое ведро с черной масляной краской. Девушка отставила в сторону миску с тестом.

– Блины отменяются, объявляется ремонт.

Василика откупорила банку с черной краской и улыбаясь макнула в неё малярную кисть. По лицу Василики было видно, что это окунание кисточки в банку приносит ей неименованное наслаждение. Она умела так жить, наслаждаясь каждым мгновением, словно бисквитным тортом.

– Не путайся под ногами – буркнул Василика, чуть не сбив Майю с ног банкой с краской – лучше возьми чёрную краску и что-нибудь покрась.

– Зачем что-то красить?

– Потому что сегодня будет ежемесячная проверка Студенческого Зоопарка. Мы узнали об этом по нашим тайным каналам. И если у нас в комнате найдут что-то цветное, то вышвырнут.

Василика достала из-под кухонного дивана деревянный ящик с разноцветным чайным сервизом: чашками ручной работы, фигурными блюдцами и фигурным ножом для торта.

– Так надо побежать и сказать всем остальным. У них же тоже есть цветные вещи – Майя уже успела возомнить это своей священной миссией, как Илья прервал её мысли:

– Нет, нельзя. Рейды придуманы для того, чтобы ловить нарушителей. Если нарушителей не будет – правила усложнят. Все не могут быть идеально послушными. Кого-то должны поймать и отчислить, чтобы остальным жилось спокойнее.

– Это жестоко!

Илья проигнорировал Майю, крича Василике:

– Слушай, а эту твою… как там… Ванильский орхидейный кристалл тоже перекрашивать?

– Ванильный! – поправила Василика – Ага. Жёлтый тоже входит в список запрещённых цветов.

Список запрещённых цветов висел где-то в подсобке Академии, заваленный всяким хламом. За прошлый год Василика бегала туда по несколько раз в неделю, надеясь обнаружить цвет, которого бы не было в списке. Но в списке отсутствовали только серые, белые и черные оттенки. Василика даже придумала свой собственный цвет – оранжебух, но узнав о его существовании, теневики вписали его в список запрещённых. Систему было не обойти.

Пока Илья и Василика носились с кисточками по квартирке, перекрашивая все цветные вещи в черные, Майе стало плохо. У неё кружилась голова, мысли путались, темнело в глазах. Ноги стали ватными и будто больше ей не принадлежали. Она не понимала, что с ней творится. Язык прилип ку нёбу. От подступившей к горлу паники хотелось плакать.

– Что с тобой? – округлил глаза Илья, оторвавшись от покраски каминных часов и внимательно глядя на Майю.

– Номально осё охошо – пролепетала она, покачиваясь.

Илья успел подхватить Майю под руки и помог ей добраться до его комнаты.

– Приляг пока – он кивнул головой на кровать, – пока звезды в глазах не перестанут плясать.

На удивление у Ильи в комнате был идеальный порядок. Все книги стояли по линеечки, на заправленной кровати не было ни одной пылинки. На стене над рабочим столом висело расписание. Свиток был прикреплен кнопками к потолку и спускался до самого пола. Корявым не самым аккуратным подчерком (единственное, что было в этой комнате неаккуратно), написанным в спешке и походившим на врачебный рецепт, были выведены слова:

ПОНЕДЕЛЬНИК:

5:30 – подъём и завтрак (не забывать будить к началу занятий Василику)

6:00-8:20 – история Нижнебурга, Губернии Ночи и Подземельного Мира

8:30-10:05 – подвиг

10:15-11:50 – занятия в Академии

11:50-12:30 – обед

12:30-15:50 – занятия в Академии

16:00-18:00 – библиотека

18:00-19:00 – помочь Василике с уборкой (возможно)

19:00-20:00 – Заседание у Полуночника

20:00-22:00 – дурацкое домашнее задание

22:00-22:40 – повтор истории, пройденной утром

23:00 – отбой

Общие решения:

Не валять дурака (и найти время учить языки)

Лучше относиться к Веромаху

Во время ежедневных подвигов не спасать «прекрасных дам» (через чур влюбчивые)

Не ссориться с Василикой больше 2 4 раз на дню

И так расписаны все семь дней недели. Это был идеально выстроенный презентабельный график, если бы не одно «но». От скуки Василика раскрасила его цветными фломастерами, отчего расписание стало выглядеть комичным и нелепым.

Между бровями Ильи образовалась задумчивая складка.

– Где бутылёк с таблетками, которые тебе дала Мария Сергеевна?

Майя слабо кивнула в сторону своей сумки с учебниками и чуть не рухнула с кровати на пол. Илья порылся в её сумке и вытащил бутылёк с таблетками. Он скривился от отвращения и откупорил крышку. Майя решила, что таблетку надо принять. Но Илья пошёл и высыпал всё содержимое в сливное отверстие раковины, смыв водой.

– Не принимай больше эту гадость – сказал он, вручая Майе бутылёк назад – продолжай ходить в лечебницу, но не пей их. Выкидывай. Это никакое не лекарство, это отрава, замедленного действия.

– К вопросу о гадостях… – Василика, открывшая почтовый холодильник Чокнутого страуса, читала пришедшее письмо, – тебя – она кивнула на Илью, Полуночник вызывает на обязательное собрание в этот четверг, с утра.

– Читать чужие письма может быть вредно для твоего физического здоровья, – сказал Илья, пытаясь перехватить у Василики письмо, – не боишься, что твой бок случайно наткнётся на мой кулак?

– А ты не боишься, что я тебя напою своим особым чаем? Успокаивающим. Он успокаивает окончательно и навсегда.

Илья прекратил пытаться перехватить у соседки письмо.

– И тебя кстати тоже просят прийти… – сказала Майе Василика, дочитав письмо ректора до конца.

Глава 7:

Шесть подвигов Плутона

В четверг 5 сентября вся администрация Академии ходила гордыми как индюки. Они гордились собой и своими придуманными рейдами.

– Вчерашний рейд Стражей Мрака выявил семнадцать студентов нарушителей – гордо объявили агентам на утреннем собрании.

Полуночника не было на месте, потому честь разглагольствовать досталась Марии Сергеевне, как проректору и его главному заместителю.

Студенты, входившие в ряды двенадцати агентов губернатора, были либо с факультета героев, либо с факультета катастрафологов. Майя была единственным свободным художником среди них и единственной девушкой. Своих агентов Полуночник подбирал будто специально одинаковых. Все они были под метр восемьдесят, широкоплечие, спортивного телосложения, все черноволосые (кроме Ильи). Если бы не черные плащи с серебряными номерами на левом плече, Майя бы никогда их не отличила друг от друга.

Собрания двенадцати никогда не проводились в бурмашине. Для этого была отведен отдельный треугольной формы зал. Он был выложен мозаикой из перламутровых плит, которые покрывали пол и стены. Вместо потолка зал накрывал стеклянный купол, разбитый металлическими перегородками на тысячи маленьких окошек. В центре располагалось небольшое углубление, похожее на небольшой бассейн, но ни воды, ни резиновых уточек там не было, зато был один неудобный стул. Майе было знакомо это место, так в Подземельном мире выглядели залы суда и назывались они залами Серебренных Лун. К счастью, сегодня никого не судили. Агенты губернатора расселись на свои места в атриуме.

Помимо агентов и Марии Сергеевны Храпневой здесь были двое охранников Стражей Мрака у входа и высокий, под два метра ростом гость, завернутый в серый плащ. Черные пышные волосы завивались так, будто секунду назад он сунул палец в розетку, местами в них проглядывала седина. Лицо его было очень вытянутое, похожее на морду жирафа, на носу сидели очки, а рот и нос закрывала маска с респиратором. Он молчал, говорила Мария Сергеевна.

В Академии Теней ежегодно проходило испытание шести Подвигов Плутона, участие в котором могли принять только избранные – агенты губернатора, имевшие помимо всего массу привилегий.

– Правила не изменились – Мария Сергеевна встала и достала из раздвижного ящика стола двенадцать стальных кинжалов с лунками-углублениями на лезвии, – Каждый герой использует нож, и совершая подвиг, получает огонёк. Таких огней нужно шесть. Если хоть один огонёк не будет получен, кандидат не сможет стать великим героем. Все шесть подвигов строго регламентированы в легенде.

– Что за легенда?

Мария Сергеевна хотела заметить, что перебивать не вежливо, но поняв, что это говорит Илья, лишь расплылась в улыбке.

– Легенда о шести Подвигов Плутона гласит:

Произошло это давно,

Существовало лишь ядро.

Богам принадлежала власть —

В бессмертии купались всласть.

Помимо них Божены были,

Бессмертья нет, зато есть силы.

Боженом жизни был Плутон,

Мог исцелить любой урон.

Корысти в сердце не имея,

Он был несчастнее злодея.

Желание одно имел —

Он смерти избежать хотел.

Легенда древняя была:

Мечом волшебным из стекла,

Кто подвигов шесть сотворит,

Кто их огни поймать сумеет

Того не смеет смерть настичь,

Бессмертье сможет он постичь.

Плутон потратил жизнь свою,

Огнями завладел шестью.

Оленье сердце – подвиг раз.

Второй – в регалиях топаз.

Погибшей яблони плоды,

Они сошли за номер три.

Четвёртый – книжная страница,

В библиотеке та хранится.

Достать перо, как подвиг пять,

И птицу чудную поймать.

Последний подвиг – больший труд,

Ведь вырвать церберьера зуб

Сложней всего взятого вместе,

Отвлечь одну – не много чести.

Попробуй три главы отвлечь,

Которым надлежит стеречь

Проход незримый в смерти царство,

Ведь там бессмертие-богатство.

Он стал бессмертным божеством,

Но недоволен колдовством.

Он верховенства захотел —

Оставить мать богов без дел.

И боги решили его наказать,

Но жизни дар нельзя забрать,

Однако наизнанку можно

И вывернуть его возможно.

Теперь Плутон внушал лишь страх —

Одно касанье обращало в прах.

Отправили на край вселенной

Вглубь планеты всем забвенной.

Теперь властитель тьмы Плутон,

И вечность проклят будет он.

Заполучить рискни бессмертье,

Не провинись лишь на столетья.

Илья сидел всё собрание ужасно гордый. Он и не догадывался, что сможет переквалифицироваться из простых студентом в агенты так быстро. Некоторые ждали такой возможности по два-три года. А иногда возможность стать агентом не выпадала им даже на протяжении всех четырех лет учебы.

Всё бы было прекрасно, если бы не какой-то парень, Майе из-за плеч агентов не удалось его рассмотреть.

– А где Полуночник? – спросил озадаченно он.

– Ректору-губернатору срочно понадобилось отправится на Облачную Фабрику. Совмещать ректорство и губернаторство не так-то просто…

– У нас встреча с ректором без ректора – прокомментировал двухметровый гость в респираторе, – в роле ректора Мария Сергеевна Храпнева.

– Профессор Знариус грей Пыльелюб, – нахмурила темные брови Мария Сергеевна – Вы хотя и гость Академии, но не позволяйте себе лишнего. Особенно насмешек в адрес ректора. Иначе наше гостеприимство быстро закончится.

– Мария Сергеевна, – расплылся в добродушной улыбке Знариус – не стоит дразнить того, кто считается одним из самых выдающихся профессоров своего времени, особенно того, у кого есть познания в катастрофологии. Останетесь без ушей.

Майя бы никогда не приняла Знариуса за катастрофолога. Тот, кто смотрел такими ясными глазами на этот мир, говорил бархатным голосом и добродушно улыбался глазами не мог знать о злодейских искусствах.

Катасторофология – была одна из самых новых наук Подземельного мира. Слишком большое количество выпускаемых героев превышало спрос на них. Проблем у мира было гораздо меньше, чем желающих его спасть. Потому многие герои либо оставались безработными, либо работали не по профессии: кристаллособирателями, бетонщиками, разнорабочими – всеми теми, кому не нужен был диплом Академии. Это заставило тогдашнего девятнадцатого губернатора Эндрю блэк Планетова о создании особого факультета, где учили бы на злодеев, катастрофологов. У злодеев в Подземельном Мире были свои дипломы и магазины спецоборудования. Их практически никогда не наказывали за их проступки, не ссылали в Царство Полоза и не пытались скормить огненному демону Огневику. У них даже была своя злодейская пенсия. Однако решение одной проблемы влечет за собой рождение нескольких. Герои выпускались, злодеи торжествовали, только спасать и похищать было некого. Тогда для баланса во вселенной Эндрю блэк Планетов создал кафедру принцесс на факультете героев. Круговорот проблем в природе замкнулся.

Мария Сергеевна закипела, схватила незваного гостя за шкирку и выволокла из зала Серебряных Лун, чтобы поговорить ним тет-а-тет.

– Ну-с, – потёр руки Знариус, оставшись с агентами наедине – давайте знакомится, пока заместитель вашего святила культуры не вернулся.