Рухнувший Рай бесплатное чтение

Не знаю, что бы делала без этой песни —The Weeknd – High For This – она вдохновляла меня на протяжении всей книги

Читайте продолжение фантастического романа «Рухнувшие небеса»!

Спи, мой ангел, спи…

Ночь стоит за окном.

Крылья свои подогни,

Чтобы я мог лечь с тобой.

Спи, мой ангел, спи.

Не стоит меня охранять,

Просто позволь в хмурые дни

Тебя покрепче обнять.

Спи, мой ангел, спи…

Мне ль одному и не знать,

Как ты видишь те сны,

Где еще можешь летать.

Спи, мой ангел, спи,

Ночь стоит за окном.

Крылья свои подогни,

Чтобы я мог лечь с тобой…

Пролог

Хмурые небеса нависали над нами одним темным полотном, освещаясь лишь вспышками ослепительных молний, струйками разлетающихся по нему. Крупные капли падали на лицо, смешиваясь со слезами – дождь набирал обороты вместе с буйным сокрушительным ветром, разбросавшим мои волосы. Я не знала – плачу ли теперь, когда вода попала в глаза. Этого и не знали ребята, стоявшие неподалеку от меня. Их лики выражали боль, от которой мое сердце и до того обливающееся кровью, грозило захлебнуться в ней. Я чувствовала, как это неприятное чувство, разрастающееся внутри, будто сорняк, скоро охватит меня полностью, и я больше не смогу сдерживать в себе тяжелую лавину эмоций.

Это слишком тяжело.

Это слишком трудно.

Слишком трудно принять и отвергнуть.

И отпустить…

Я никогда не думала, что вскоре смогу к кому-то так сильно привязаться, а потом – потерять. Вроде бы я не ценила того, что было, не видела самого главного, на что должна была открыть глаза, а сейчас, когда я все осознала, слишком поздно что-то менять. Для меня. Для Мюррена. Для Габриеля…

Это конец, который настал слишком рано и неожиданно. Никто не думал, что это может произойти. Никто не думал, что одна жертва сменится другой. И этих жертв будет целых две.

Я сжала губы, стараясь не разразиться в громком крике – нельзя показывать своих эмоций перед всеми. Я тот… человек, который желает скрывать все чувства, способные разрушить даже этот чертов мир, от посторонних глаз.

Ноги утопали в грязи. Дождь, прекрасно выражавший мое состояние, нещадно стучал по лицу. Он был такой холодный, что каждый миллиметр моего тела содрогался, не переставая. Ветер лишь усиливал дрожь. Я не противостояла этим двум явлениям. Ничто не могло меня заставить обнять себя руками или уйти в укрытие – в сухое, теплое место. Пусть я заболею. Пусть промокну до ниточки – до чего недолго. Плевать уже на все.

Я не должна быть здесь.

Я не должна дышать этим воздухом.

Я должна была погибнуть, чего не произошло.

Но никак за место меня не должны были уйти другие.

Я походила на отшельника – ребята стояли поодаль от меня, отчего я чувствовала себя еще больше виноватой в том, что случилось. Их можно было понять: некоторые просто не желали приближаться, так как «благодаря» мне не стало их друзей. Некоторые же (а если быть точнее – близнецы Стив и Джош) не стояли здесь, так как находились возле… мертвого Мюррена, лежавшего на высоком пьедестале из палений – его тело мы смогли вынести оттуда, где все произошло, в отличие от…

Я судорожно вдохнула – ледяной воздух обжег легкие. В мой день рождения погибли двое. Сразу двое. А тело нашли только… одно, потому что другое… сгорело.

Грудь сжало в тугие тиски – я чувствовала, что задыхаюсь. Неожиданно кислород перестал поступать внутрь. Лицо Мюррена – парня, который буквально недавно светился от счастья, жил, шутил, имел свои мечты и тайны, отныне не имело никаких эмоций. Впалые щеки, голубовато-белый оттенок кожи, черные, как смоль, ресницы, обрамлявшие когда-то искрящиеся от радости голубые глаза и свежие порезы, которые больше никогда не заживут – вот каким, отныне, был Мюррен Рэй. Он спас меня. И я никогда не забуду его отвагу и смелость. Этот парень в хоккейной маске совершил настоящий геройский поступок. К сожалению, я не смогу его отблагодарить. Никогда. И если бы мне предстала такая возможность, мне бы целой жизни не хватило, чтобы показать, насколько его жертва не была напрасной, как и… жертва Габриеля.

– Пора, – скорбно объявил Джош, опустив голову. Его рука медленно соскользнула с худых пальцев Мюррена, сжимавших чудаковатое оружие-швабру, которым тот любил производить на нас впечатление.

Я заглотнула воздух, когда увидела, что Джош поднял деревянный канделябр. Его брат, сомкнув веки, отдалился подальше, не желая на это смотреть, а Леа, стоявшая в паре шагах от Мюррена, резко шагнула вперед, вытянув руку.

– Стой, – попросила она – тихо, но так, что мы все смогли ее услышать, несмотря на шум дождя. – Можно с ним попрощаться еще раз?

Я ей завидовала в некой степени – в том, что она могла напоследок увидеть того, с кем больше не сможет никогда встретиться, в отличие от меня. Но… я не могла на нее злиться за это и вообще – злиться на кого-то, кроме себя. Из-за меня не стало Мюррена и Габриеля. Из-за меня…

Джош медленно опустил канделябр и кивнул. Он отошел к брату, когда девушка прильнула к мертвецу, плотно сжав пухлые губы. Я не хотела смотреть на то, как она будет прощаться с ним последний раз. Попытавшись приковать стеклянные глаза к земле, я поймала себя на том, что не в силах оторвать от этой разрывающей сердце картины взгляд. Внутри защемило – Леа, откинув мокрую шаль с лица, пригнулась к Мюррену. Подол ее черного платья утопал в грязи. Траур отражался не только в ее вещах, но и в этих светлых глазах, в которых надолго не задерживались слезы. Девушка провела тоненькой рукой по бледной щеке Мюррена и застыла, словно уверенная, что он ответит на ее прикосновение. Но… ее ожидания не оправдались – парень продолжал лежать, не шевелясь. Он больше никогда не очнется.

Никогда.

– Ты всегда все делал не зря, Мюр, – прошелестела она, опуская тоненькие пальчики на его розовые сомкнутые губы. – Ты был для меня кем-то больше, а я… не осознавала этого, пока… тебя не стало. – Она сжала кисть в кулак и сомкнула веки. Светлые локоны прилипали к фарфоровой коже, которые она не спешила убрать, как и вытирать размазанную под глазами тушь. – Клянусь всеми архангелами, я никогда тебя не забуду. Ты принес в мою жизнь… – она распахнула глаза и горько ухмыльнулась – … принес в нее смысл. Хоть какой-то. Ты смешил меня, даже когда мы влипали в самые… паршивые в мире ситуации, и ты никогда не унывал. Ты ценил жизнь. Ценил меня. А я… я в то время вела себя как полная стерва и не пыталась признать, что ты для меня тоже что-то значил. – Леа сжала его руку – крепко, неуверенно и наклонилась к его губам, судорожно вздохнув. – Мы были отличной командой, Мюр. Ты был отличным. – Девушка нежно поцеловала Мюррена и в последний раз посмотрела на него. Я застыла – в этом взгляде было столько боли, любви и одновременно раскаяния. Я знала, сколько Леа не успела сказать ему, и осознание того факта, что моя ситуация очень схожа с ее – просто убивало. – Прощай…

Леа отступила на пару шагов, сжимая маску, когда-то принадлежавшую Мюррену. Она не расставалась с ней ни на секунду. Я не видела, чтобы она позволяла ее подержать кому-то. Этот символ всегда будет напоминать ей о том, к кому она питала неоднозначные чувства, которые почему-то скрывала долгое время. У Леи осталось хоть что-то о Мюррене, а у меня от Габриеля не осталось… ничего. Совершенно.

Я хотела кричать, что это все несправедливо, но мне не хватало сил. Леа повернула голову в мою сторону, и прошло несколько секунд, прежде чем она отвернулась. Что это значило, я прекрасно понимала. Девушка в какой-то степени винила меня за смерть Мюррена и, возможно, – Габриеля. Если бы тот, кто был так дорог ей, не кинулся меня защищать, она бы не оплакивала его потерю, ведь он был бы жив. Я не злилась на Лею – ее нынешнее отношение ко мне было объяснимо, но я не понимала одного: почему она смотрела на меня, как на истинного убийцу? Знаю, из-за меня не стало Мюррена и Габриеля. Знаю… Но я не убивала их. Я не хотела их смерти…

– Начинать? – Джош подошел к Лее и неуверенно взглянул на нее.

Девушка, не поднимая головы, обхватила рукой канделябр, который он сжимал.

– Можно это сделаю я?

Парень сглотнул, но не стал возражать. Он отдал Леи все необходимое и снова встал возле брата, печально наблюдая за происходящим. Предстоящая «процедура» была одной из неприятных. Кремация. Близнецы сказали мне, что после смерти тело каждого падшего ангела сжигают. Это традиция, которую нарушают лишь немногие. В земле – по их словам – души ангелов не находят покоя, а так, когда их оболочки обращаются в пепел, ветер уносит его высоко-высоко – к самому небу, раньше приходившемуся им домом. Говорят, там они обретают умиротворение. Вспоминая то, что случилось с Габриелем, я всем сердцем надеялась на правдивость этой «легенды».

Мы все попрощались с Мюрреном. Я не знала его так хорошо, как ребята, и, наверное, это к лучшему. Расставаться всегда больно. Особенно, когда знаешь о человеке больше, чем другие.

Я знала две стороны Габриеля: ту, которая ужасно меня бесила и ту, которую я никак не могла понять, но чувствовала, что в ней крылось что-то светлое… что нравилось мне. Причем очень нравилось. И я скучала по ней. По ним двоим.

Габриель… погиб.

Погиб, спасая меня.

Его не стало.

Это осознание жестокой реальности было для меня слишком сложным, как и то его последнее признание.

– А моя миссия – защищать тебя ценой своей жизни, Скайлер Грейс. И, знаешь, то, что я делаю сейчас, происходит не только по тому, что я обязан это выполнить. Кажется, ты сделала со мной то, что не удавалось еще никому…

Габриель что-то чувствовал ко мне?

Определенно. Ведь как по-другому понять смысл его слов?

Прежде, чем я начала винить себя за то, что тогда, несколько дней назад, не восприняла его признание всерьез, от мыслей, в которых я готова была себя задушить или утопить, например, вон в той луже, меня отвлек яркий огонь. Поставив маску над канделябром, чтобы вода не тушила пламя, Леа склонила голову и долго смотрела на огонь. Погода оплакивала утраты вместе с нами – дождь усиливался, ветер поднимался, заставляя задуматься, как все это не разрушит наши планы.

– Мы будем скучать, чувак. – Джош обнял Стива, захлебывавшегося в слезах. Я переминалась с ноги на ногу, когда его брат тоже сказал последнюю пламенную речь, тронувшую меня до глубины души. Одна я не могла произнести ничего подобного, чувствуя в горле невыносимую горечь. Да и что бы я сказала? Я знала Мюррена не так давно. Единственное, что удалось мне прошептать, с трудом слетело с губ:

– Мне… жаль.

Леа снова посмотрела на меня, и на сей раз ее взгляд не был наполнен всепоглощающей злостью. Я не посчитала этот за знак прощения. Жизнь Мюррена угасла слишком рано. Если бы он не кинулся защищать меня по просьбе Габриеля, был бы сейчас жив. Все обязаны были в тот момент оберегать мою «золотую» задницу. Лее есть за что меня ненавидеть.

– Прощай, Мюррен Рэй.

Девушка прислонила пламя к паленьям – по ним мгновенно расползлись клочки огня. Я закрыла глаза, когда услышала смачный треск – стихия разрасталась. Воздух наполнился теплом, а дождь, будто позволяя пламени усиливаться, почти перестал лить – я чувствовала, что он больше не ударял по мне.

Опустошенная с головы до пят, я стояла в грязи, не представляя, что будет дальше. Как жить после этого? Мюррен… Габриель.

Ох, Габриель.

Я разлепила веки – не хотелось этого делать, но из-за какого-то шума пришлось. Тело падшего ангела полыхало, растворялось и постепенно рассыпалось на мельчайшие голубоватые крапинки, которые взлетали ввысь – пепел? Если да, то очень необычный.

Леа взглянула в мою сторону, а затем сунула дымящийся конец канделябра в лужу – раздалось шипение, после чего тусклый огонек погас.

– Надеюсь, он обретет покой.

Я хотела, чтобы так было.

Мой взгляд провожал яркие пылинки, взмывшие в темное небо. От прежней оболочки Мюррена ничего не осталось. Я не сразу заметила, что некогда ярко-красное пламя превратилось в бирюзовое – такое чистое и красивое, что дух завораживало. Я посмотрела на ребят, чтобы проверить, видят ли они то же, что и я – оказывается, видят. Необычное явление не мерещилось мне: все внимательно следили за крапинками, похожими на блестящую пыль, которая стремительно отдалялась от нас. Спрашивать, что тут происходит, не было смысла – да и было бы неудобно, но мой мысленный вопрос словно услышал Джош, после чего ответил:

– Ангельские оболочки полны сверхъестественного.

Голубой огонь потрескивал, постепенно угасая. Не знаю, был ли кто-нибудь свидетелем этой картины, кроме нас, но я думала, что кому-то на вряд ли взбредет в голову пробраться в чащу леса, тем более, после недавней грозы.

Леа первая зашевелилась. Отдав канделябр в руки Джошу, она вытерла лицо от мокрых капель – дождя или слез и, подняв подол платья, не спеша направилась к тропинке – единственному беспрепятственному выходу отсюда. Близнецы тоже пришли в движение, но только они не спешили покидать лес: братья принялись разбирать пьедестал из обгоревших веток. Импровизированное оружие, принадлежавшее Мюррену, упало в ноги Стиву, когда он легонько вытащил из-под него рассыпающееся бревнышко. Нагнувшись, блондин поднял рукой подпаленный предмет и плотно сжал губы. В его глазах словно промелькнуло миллион воспоминаний, прежде чем он решил забрать с собой единственное напоминание о Мюррене.

Леа остановилась возле меня. Я не надеялась, что она сейчас начнет со мной болтать, но тут мои ожидания не оправдались: склонив голову к хоккейной маске, она искренне прошелестела:

– И мне жаль. Насчет Габриеля.

Ком разрастался в моем горле, как сорняк. Я ничего не ответила, ибо – не успела: Леа скрылась за деревьями, а следом за ней направились близнецы. Парни похлопали меня по плечу и оглянулись на то место, где возложили искусственную могилу Габриелю, возле которой лежала россыпь ярко-красных роз – его любимый цвет.

– Он в лучшем месте, Скай.

Я заставила себя кивнуть и выдавить что-то вроде благодарной улыбки. Стивен и Джош, несмотря ни на что, всеми силами старались поддерживать меня, но, правда, у них это не особо получалось – они сами еле-еле держались.

Все, что случилось, было несправедливо. А особенно было несправедливо то, что произошло с Габриелем… Он погиб. И от него ничего не осталось. Ничего… Цветы лежат на пустой могиле, и на ней нет никакого признака, что она принадлежит Габриелю Эйнсфорду – парню, который отдал свою жизнь, чтобы не дать мне погибнуть.

Я склонила голову. Джош прикусил губу и, остановившись, мягко спросил:

– Ты с нами?

– Я… еще немного побуду здесь. – Я не готова была уйти отсюда.

Парень пригладил мокрые пряди и вздохнул.

– Ты сможешь добраться до дома?

– Да. Не переживай за меня. – Я взглянула в его лицо. – И… спасибо.

Джош печально кивнул.

– Мы с ребятами пойдем туда, где… все случилось: поищем кое-какие ответы и кое-что проверим. Если хочешь, присоединяйся к нам, но… – Он проследил за моим взглядом, который переместился на могилу Габриеля… – прости. Это была бредовая идея. Тебе не следует туда идти. Я не знаю, что происходило между вами двоими, но это не мешает мне сделать вывод, что он был очень тебе дорог, Скай.

Так и было. Когда не стало Габриеля, я осознала, что он что-то значил для меня. И я скучала по нему. Я хотела, чтобы он сейчас был жив. Я бы простила ему все колкости, что он говорил в мой адрес, да даже бы разрешила подшутить надо мной… лишь бы он был здесь.

– Мы будем поблизости, если тебе понадобится помощь или ты забудешь маршрут. – Джошу было неудобно меня бросать – он пару минут постоял рядом, а потом нехотя ушел, напоследок обняв меня. Его теплые жесты и столь трепетное волнение удивили.

С Габриелем ребята попрощались все, кроме… меня. Я не готова была отпустить его. Он ушел слишком рано, а признался мне во всем слишком поздно, когда его жизнь висела на волоске.

Я присела возле могилки и дотронулась до нежных лепестков.

– Я вообще не думал, что это когда-нибудь случится. Я не думал, что когда-то смогу прикоснуться к тебе. Я мечтал о тебе, как только увидел. Целых два года я наблюдал за твоей жизнью, и – как бы банально это ни звучало – мне казалось, будто пролетала целая вечность – долгая, мучительная. Изначально я боролся с идиотским чувством, поселившимся во мне, но потом перестал, когда понял – оно никогда не уйдет из меня. Ты – никогда не покинешь приделов моей головы. Скай… я не знаю, что делать с собой, когда вижу тебя. Меня к тебе влечет, и это никак не предотвратить. Я хотел. Пробовал. Пытался заглушить то, что не дает мне покоя. Я знал, что это будет мешать выполнять мне поручение, но не смог справиться с бурей внутри себя.

Тогда я отвергла признание Габриеля, посчитав его напускным. Я игнорировала его наполненный чувствами взгляд, когда предположила, что такой парень, как он, не может питать подобную страсть к такой девушке, как я. Ну и дурой же я была! Габриель не был одним из тех, кто готов повторять все по два раза… Он признался мне в своих чувствах, хотел со мной поговорить насчет нас, а я… просто избегала этой темы. Тупо. Избегала. Хотя… что-то чувствовала к нему. Что-то такое, что возродило меня изнутри.

Я подцепила нераспустившуюся розочку и смотрела на нее, пока не ощутила, что по щекам стекают… слезы. Провела рукой по ним – действительно слезы. И недавний дождь здесь был не причем.

Ветер разбрасывал мои влажные волосы. Прижав цветок к груди, чтобы буйная стихия не тронула его, я направилась к тропинке. В голове играла та песня, которую мне когда-то пели мама и… Габриель. Вспоминая знакомые слова, я тихо нашептывала ее, всем сердцем надеясь, что знакомый до боли низкий, красивый голос неожиданно раздастся и запоет со мной в унисон, но ничего так и не произошло.

1

Белые ровные зубы впились во внушительный бифштекс. Жир потек по тоненьким рукам, устремляясь на красный стол и… в мой сок, к которому я теперь не желала притрагиваться.

– Скай, я не понимаю, – пробурчала Карен, в замешательстве глядя на меня. Кусок умершего животного, который она грызла, рухнул в полупустую тарелку, разбрызнув соус. Я не успела увернуться, и капли оказались на моей белоснежной майке. Чудно. – Что мы делаем не так?

Райан и Брэндон замерли. Их взгляды переместились на меня. Я тоже решила изобразить статую, боясь посмотреть на Карен – их сюрприз, устроенный для меня, не был причинной моего дерьмового настроения. Дело здесь крылось совершенно в другом. И мои друзья, тем более – их подарок – шикарный обед в пабе «У Джозеффа» с морем выпивки и наивкуснейшими блюдами, – были здесь не при чем.

– Ребят, все супер. Правда, – попыталась убедить я, хотя мой печальный взгляд и переполненное блюдце с едой – говорили обратное.

Карен осмотрела стол и выгнула густую бровь.

– Это все из-за того, что мы заказали мясо?

Я бы ухмыльнулась, но нынешнее состояние не позволяло этого сделать, даже – микроскопически улыбнуться.

– Нет.

Райан откинул светлую прядь волос и открыл рот – настала его очередь выдвигать версию, почему у меня вид, как у висельника.

– А-а-а, я, кажется, понял, – протянул он, затем развернулся к Брэндону, который с самого начала этого «пира» не сводил с меня глаз, где плескалась безграничная тревога: меньше всего мне хотелось, чтобы он беспокоился за меня. Резкий толчок другу вбок, который Райан нанес, натянув глупую улыбку, заставил Брэндона подавиться напитком. – Вот, кто выжрал все пиво и ничего не оставил Скай!

– Что?! – опешил Брэндон, со стуком опустив кружку со спиртным на стол, отчего тот пошатнулся. – Я выпил всего ничего!

Карен закатила глаза, всем своим видом показывая, что сейчас начнется не самая приятная часть – спор. Я бы тоже повторила ее жест, но боялась, что слезы, застывшие в уголках глаз, могут потечь по щекам и выдать меня с потрохами – а я этого не хотела, пусть и была уверена, что ребята не смогут догадаться, в чем заключается мое паршивое состояние.

– Охо-хо, – Райан легонько стукнул по животу друга, – а твое торчащее пузо доказывает обратное!

– Вообще-то у меня нет пуза! Если ты не знал, у меня несколько кубиков…

– Или один шарик, – ухмыльнулся блондин. Ой, зря он это сказал. Месть Брэндона за такую клевету в его сторону была жестокой – в Райана полетела куриная косточка, которая в конечном итоге нашла приятное место для посадки в зеленом размашистом свитере. Райан, взвизгнув, сунул руку за шиворот и подскочил с места, прыгая вокруг своей оси и надеясь, что останки бедного животного вывалятся на пол.

Карен придвинула к себе стол, который чуть ли не снес Райан.

– Идиоты.

Я была полностью согласна с ней, пусть и не показывала всего этого. В моей жизни наступила черная траурная полоса, растянувшаяся до бесконечности, и я не могла позволить себе даже отвлекаться на что-то другое, кроме того, что изменило мою жизнь навсегда…

Брэндон, сфотографировав отплясывающего что-то вроде джиги-дрыги Райана, с довольным видом убрал телефон обратно в карман и встретился со мной взглядом. На его лице пропала улыбка, и причиной тому была я. Кажется, все, кто хотя бы раз глядел на меня сегодня, впадал в состояние фрустрации.

– Эм… – Брэндон замешкался и, растерянно осмотрев стол, придвинул ко мне кружку с пивом. – Вот. Осталась еще одна.

Серьезно? Он думал, что я не в настроении из-за недостатка алкоголя?

Даже если это было так, я бы все равно не смогла напиться, как следует.

Я чертов нефилим.

Причем «особенный».

Чтобы напиться, мне нужно немного меньше спиртного, чем Габриелю.

Ох, Габриель…

Я отодвинула кружку с пивом, испытывая при этом желание утолить ее содержимым свое горе. Несколько глотков этой жижи навряд ли помогут мне в данной ситуации.

Брэндон и Карен были в крайнем замешательстве. В число тех, кто наделял меня жалким и одновременно непонимающим взглядом, прибавился Райан, прекративший борьбу с косточкой за шиворотом.

– Заказать коктейлей? – Брэндон уже приподнялся с места, но я его остановила жестом руки. И мне не нравилось, что со мной обращались, как с капризной принцессой.

У Карен сдали нервы. Сложив руки на груди, она наградила меня пытливым взглядом, мол, выкладывай все здесь и сейчас.

– Грейс, что происходит? Может быть, ты хотела отметить вчера?

– Нет, – слишком резко и… дерзко выпалила я, подняв на нее голову.

Подруга округлила глубокие карие глаза, удивляясь моему тону. Вообще, я не хотела отмечать свой день рождения, особенно вчера, но пришлось пойти на эту провокацию, чтобы не обидеть друзей и не вызвать у них подозрения. Хм, а с последним у меня хреновенько получается… То, что произошло вчера, не давало мне покоя. Я не могла смириться с тем, что это случилось. И восседать сейчас здесь, празднуя тот день, когда мне исполнилось восемнадцать и когда погибло сразу двое… моих друзей, было неправильно.

Я отодвинула тарелку с едой подальше, чувствуя тошноту, подступающую к горлу. Брэндон сел обратно, настороженно наблюдая за мной. Райан, похоже, решил не участвовать в играх в гляделки – он стал набивать щеки едой, и его смачное чавканье было единственным шумом в полупустом пабе.

Карен стукнула по столу кулаком, отчего Райан подпрыгнул с куском мяса в зубах.

– Прекрати жрать, когда я злюсь!

–А то что? – блондин выгнул бровь.

– Хочешь узнать, где на этот раз окажется куриная косточка? —Дождавшись испуганного отрицательного жеста от Райана, подруга продолжила, к удивлению, нежно обхватив мою руку. – Скай, может быть, ты скажешь причину? Как-то не особо горю желанием смотреть на твою кислую мину весь вечер.

Я понимала ее. Прекрасно понимала. С одной стороны, мне не хотелось идти сюда, чтобы портить настроение друзьям – но куда там! – я все-таки приперлась, когда совесть и многочисленные телефонные звонки вынудили меня выйти за порог дома.

– Это не относится ни к вам, ни к вашему подарку.

– Тогда к чему? – раздался слегка грубый голос Брэндона. – Все дело в этом козле Габриеле? Он обидел тебя?

Прежде, чем мне бы удалось остановить гневный поток своих слов, вызванный тупой болью внутри – где-то в зоне сердца, он сорвался раньше, и, того не понимая, я подорвалась.

– Не смей о нем так говорить! Слышишь?! Не смей! Ты не понимаешь, какой он был! И ты не знал его так, как знала я!

Все застыли, пораженные моей вспыльчивостью.

Карен округлила глаза.

– Почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? – осторожно спросила она, страшась ответа.

Ребята не знали о событиях, произошедших той ночью. Они не были в курсе, где я была, что сделала и чему не дала произойти. В основном здесь надо говорить не о моем «подвиге», а о том, что сделали Мюррен и Габриель…

Но… я не могла ни говорить, ни думать об этом.

Слишком больно.

Я схватила рюкзак. Слезы застилали глаза. Картинка перед взором расплывалась, и лица друзей приобретали размытые черты. Пусть я и не видела, что на них было написано, зато предполагала, какие эмоции они выражали.

Я дала задний ход. Стул врезался в копчик – противный скрип пронесся по заведению. Кто-то резко поднялся из-за стола – я не знала точно, кто это был, но фигура, кажется, мужская.

Брэндон.

– Скай?

– Н… не важно. – Я отпрыгнула от него, словно от огня, когда он попытался поймать мою руку – не дождется. Я не останусь в этой коморке допроса. – П-просто оставьте меня в покое. Пожалуйста.

Я юркнула к двери. Раздался скрипящий шум стульев, сопровождающийся с какофонией голосов, где неоднократно слышалось мое имя. Это было для меня словно знаком, что пора бы перейти к бегу – что я и сделала. Конечно, выглядело довольно дико и глупо, но что поделать? – нужно было немедленно уносить отсюда ноги, пока меня не принялись допрашивать обо всем.

До того, как покинуть паб, я поймала обреченный вздох и очередное предположение Карен:

– Думаю, это все из-за мяса.

***

Я была рада, что папа сейчас на работе, и ему не взбредет в голову вновь расспрашивать, понравился ли навороченный телефон, который он мне подарил вчера, точнее – всучил, вопреки моим бесконечным отказам. Что я и хотела сделать в данный момент, лежа на кровать лицом в подушку, так это долбануть новенький гаджет о стену, чтобы он прекратил разрываться от звонков друзей – зная их характер, я на всякий случай заперла все двери и окна. Визит ребят сюда только ухудшит мое состояние, и я окончательно слечу с катушек.

Закрыв слезящиеся глаза, я обхватила себя руками. Мысли о том, что случилось вчера, не давали покоя.

Силы… они проснулись вчера. В полночь. Их влияние было слишком опасно для меня. Нефилимские оболочки не способны выдерживать огромный процент сверхъестественных способностей, а у меня их тогда был явно переизбыток: я практически сгорала. Температура моего тела достигла невероятного пика. До этого я просто испытывала невыносимый жар, жжение в правой руке и головокружение, после чего все переросло в нечто гораздо похуже. Согласно пророчеству, силы пробудились вовремя, и они сделали то, что должны были: загнали всех демонов в Ад и, если верить писанине Бога, бросившего нас в самую дерьмовую минуту, теперь любые способы попасть в Нижний Мирок или выбраться из него – неэффективны. Не знаю, правда ли все это – не проверяла лично, но очень хочется надеяться, что это так.

В пророчестве говорилось о моей печальной судьбе. Я, если вспомнить, что со мной происходило, должна была погибнуть, как ни прискорбно. Я должна была отдать свою жизнь за светлое будущее людей. Габриель – мой хранитель – не дал этому случиться. Но почему он посчитал, что моя жизнь дороже его? Почему он пожертвовал собой ради меня?

«Потому что ты была ему небезразлична, идиотка», – напомнило сознание, и я почувствовала жжение в глаза.

Или он поступил так благородно, так как это было его святой обязанностью. Я неоднократно слышала, как он говорил о «ценности» своей работы и о том, что он серьезно относится к охране моей жизни. Но до вчерашнего момента я не знала, насколько серьезно…

– Знаю, ты мой… хранитель и все такое, но разве ты не боишься за свою жизнь? Не боишься отдать ее за мою?..

– Я не чувствую страха за то, что должен сделать.

– С чего ты так уверен, что умрешь?

– Думаешь, моя участь закончится хеппи-эндом? Нет.

Он предполагал, что погибнет. За меня. Его работа была самой опасной для падшего: на меня вели охоту не два-три демона – их было толпище! И, думаю, Габриель был не в восторге, убивая очередную тварюгу возле моего дома. Он много раз спасал мою шкуру, даже когда я того не подозревала.

Два года. Целых два года он оберегал меня от демонов, иногда, наверное, лишал себя собственных дел, чтобы приглядеть за мной. Я и тогда подозревать не могла, что у меня завелся личный телохранитель. Причем он наверняка видел все мои действия, начиная от нелепых, заканчивая – странными, и это его никак не смущало. Несмотря на мой несносный характер и на невзрачную внешность, я приглянулась ему – до сих пор гадаю, чем это было вызвано.

Габриель не спешил признаваться мне в своих чувствах – рассказывать правду тоже не торопился. Прошла почти целая вечность, прежде чем он посвятил меня в сверхъестественные дела, а потом, спустя какое-то время решил сказать, что я дорога для него. Мне не казалось это серьезным; я думала, что он очередной раз решил поиздеваться или охмутать меня для вполне привычных для него целей с девушками. Как оказалось, мои стандартные мысли являлись ложными: Габриель на самом деле питал ко мне какие-то чувства. Того не замечая, я тоже… привязалась к нему, и мне было невыносимо от одного только осознания, что он может серьезно пострадать…

Габриель пытался со мной заговорить после того случая, когда я убежала, ошарашенная его наглым – как в тот момент казалось – враньем. В итоге, ничего у него не вышло. Мы остались по разным сторонам баррикад, так и не найдя момент переступить границу и поговорить… серьезно поговорить.

Все же, Габриель первым ступил через черту: он признался мне, уже не первый раз, что я была ему небезразлична. Признался тогда, когда его жизнь угасала на моих глазах.

Слезы пропитывали подушку. Я перевернулась на спину, когда тяжесть в груди стала невыносимой – это не помогло от нее избавиться. Интенсивная боль внутри, взявшаяся неизвестно откуда, растекалась по всему телу, которое почти пылало – наверное, это происходит из-за того, что я не перестаю винить себя в случившейся трагедии с Мюрреном и Габриелем. Парни погибли, спасая меня. А я не хотела, чтобы тот случай кончился чьей-то смертью, кроме моей. В тот момент я готова была умереть – звучит странно, но это действительно так. Я смирилась со своей дерьмовой участью и готова была отдать жизнь. Но я не была готова к жертве Габриеля…

Вчера все подошло к концу, причем печальному. Пророчество сбылось, и я не помню, чтобы где-то видела хоть одного демона. Не знаю, может быть, я была не слишком внимательной, так как особо на этом не зацикливалась. У меня была другая проблема: Габриель. Одержимая его поисками я даже забыла спросить, уцелели ли ребята: я искала того, кто превратился в пепел. У него не было шансов выжить. Просто не было.

Я вцепилась в волосы и зарыдала во все горло. Благо, что папа был на работе, а то счел бы мое состояние не совсем нормальным, учитывая еще то, что я ему не объяснила, где пропадала вчера до самого обеда. Слезы жгли глаза.

Габриель…

Я должна была его оттолкнуть, когда он прижал меня к себе! Я не должна была позволить ему исцелить меня – ни в коем случае.

Пальцы правой руки обожгли кожу головы. Прошипев, я убрала их от лица. Здорово. Кажется, поднялась температура.

Ну а с одной стороны это отлично – вдруг я, наконец, умру, и мои мучения кончатся?

Я не переставала мыслить суицидально – это в какой-то степени успокаивало меня. Нежно взяв розочку – ту, которую забрала с «могилы» Габриеля, я села на кровати и стала ее тщательно рассматривать – для чего? – не знаю. Возможно, у меня совсем поехала крыша, но я не могла не заметить, что вчерашний цветок распустился. Я вперилась в него сильнее – в самом деле распустился. Я не помню, чтобы ставила его в вазочку с водой… Что за чертовщина?!

Ладно. Чертовщина началась потом: кожа на моей правой руке засветилась, и когда я почувствовала жар и покалывание, розочка… буквально испепелилась. Я взвизгнула и юркнула в сторону, труся кистью. Что происходит? Яркий свет прекратился спустя секунды, и я была несказанно рада этому. Аккуратно разомкнув пальцы, сжатые в кулак, я уставилась на ладонь. Знак. Он стал… ярко-красным, хотя недавно был… светло-коричневым.

Светло-коричневым? Стоп! Он ведь был черным?

Нехорошо. Оооочень нехорошо.

Я вытянула руку, словно она вновь покрылась светом. Вчера метка Каина поменяла цвет, и мне было далеко не до нее. Я не придала этому никакого значения. Ну или подумала просто, что раз пророчество исполнено, то знак должен исчезнуть. Я верно мыслю?

Судорожно вздохнув, я отлепила мокрую футболку от груди. Повышение температуры вызвала метка. Мне… стоит волноваться? Я взглянула на свою белую майку, усыпанную пятнами от жирной закуски Карен и большими следами пота. Определенно стоит бить тревогу.

– Здорово…

Я нервно заметалась по углам, ища хоть какую-нибудь тряпку, которой можно обвязать руку. Кожа возле знака обугливалась. Я не чувствовала никакой адской боли, кроме легкого жжения. Да вдобавок было очень жарко. Я будто стояла возле жерла действующего вулкана… – дотронулась до плотных джинсов, которые покрылись мелкой россыпью пятен… – или упала в этот чертов вулкан. Быть не может, чтобы я просто так неожиданно обливалась потом! Теплая погодка на улице или что-то другое – были здесь не виноваты сто процентов.

Паника свалилась на меня, как снег на голову. Кожа постепенно испепелялась, и я уже подумала, что точно сгорю, но тут все прекратилось. Метка также оставалась ядовито-красной, зато ладонь больше не обугливалась. Поразительнее всего было то, что я ощущала боль в меньшей степени, чем вчера в лесу, когда моя сила высвободилась. Могу заметить, что это было ничто по сравнению с тем, какую ужасную агонию испытала тогда. Помню, в тот момент я тоже светилась и… это как-то связано с пророчеством или чем-то другим? Вдруг силы… остались во мне?

Безумные мысли вызвали во мне ком страха, который постепенно разрастался. Я обвязала ладонь темной небольшой шалью с изображением черепов – да-а, подаренные Карен вещи всегда пригождались мне, только немного для иных целей, и настороженно опустилась на кровать. Фактически, если бы силы остались во мне, они бы убили меня. Что вчера было? Я умирала. Мое тело сжигалось. Мне было чертовски больно. И, учитывая, какое состояние у меня сейчас, смею предположить одно: способности остались во мне. Точнее, меньший процент способностей, который еле-еле уничтожает меня. И исходит все это с чертова знака, как тогда…

«Ты не такая, как все. В этом твое преимущество и проклятье», – всплыли слова мамы в голове, и я поморщилась. Она знала, что все так обернется? Что если мне удастся как-то выжить, то кошмар не кончится?

Вопросы давили на черепную коробку. Ответов как всегда – ноль. Я легла на кровать и выставила правую руку перед собой. Ткань не светится и не сжигается – уже хорошо. Но почему тогда розочка превратилась в прах? Силу как-то можно контролировать?

Треск неподалеку отвлек от мыслей. Подорвавшись на кровати, я заметила едкий красноватый свет в углу комнаты, а следом – дым, который растворялся. Неужели это…

Надежда спонтанно зацвела в моем сердце и также – завяла: вместо каштановых волос появилась копна чьих-то светлых прядей, аккуратно откинутых на плечи, а ожидаемая мужская подтянутая фигура превратилась в женскую. Леа изящно покинула растворяющийся дымок и уставилась на меня так, словно это я внезапно телепортировалась в ее спальню.

– Леа? – я недоуменно огляделась – это не сон? С чего бы это Леи появляться тут? Мы не друзья и, тем более, не хорошие знакомые. Все, что она когда-либо сказала мне, было колкое. Ну, почти все.

Леа остановилась посреди спальни. Под ее глазами пролегали глубокие мешки – наверняка она, как и я, не могла уснуть после вчерашнего. В какой-то степени я жалела ее, хоть и не питала к ней особой симпатии.

– Я не вовремя? – Она обвела взглядом комнату, и когда я отрицательно покачала головой, продолжила: – Мы одни?

– Угу. – В горле запершило. У меня едва ли не пропал дар речи. Девушка села рядом со мной. Ее сладковатый аромат перебивал запах моего пота, но я не надеялась, что это скроет вонь, которой я пропитала почти все. От меня кошмарно смердело. Не надеясь на то, что у нее с обонянием некоторые проблемы, я отодвинулась подальше и задала самый волнующий вопрос: – Что ты… тут делаешь?

Еще надо было спросить, как она узнала, где я живу.

Леа прикусила пухлую губу, опуская взгляд к сцепленным на худеньких коленях руках. Ее наряд сегодня был поскромнее обычных: темные брюки, легкая футболка… Куда делся образ дерзкой девчонки? Я переместила взгляд вниз – и каблуки пропали. Думаю, это как-то связанно с гибелью Мюррена, ибо… с чем-то другим.

Когда она открыла рот, я почему-то приготовилась к плохим новостям и застыла.

– Я пришла поговорить и отдать тебе кое-что.

Леа поморщилась, и это определенно было как-то связано с моей удивленной физиономией. Я не могла выдавить улыбку или показать, что рада ее появлению, особенно когда она вынула что-то и протянула мне. Блеск, который я изначально увидела, мог бы быть причиной моей тревоги. Я не думала, что она высунет что-то другое, кроме ножа, которым же укокошит меня, но Леа превзошла мои ожидания.

– Ключ?

Я неуверенно приняла предмет.

Леа вздохнула.

– Это от квартиры Габриеля. Я подумала, он должен быть у тебя. Тебя и его что-то связывало. Вы… – она остановилась, чтобы посмотреть в мои глаза, – …были странной парочкой. На тренировках Габриель частенько выражал свои намерения к тебе, и, – блондинка горько ухмыльнулась; я вспомнила наши с ним занятия, которые всегда оборачивались чем-то больше, – он никогда ни к кому не относился так. Ты – единственная.

Ее слова прогремели в моей голове несколько раз. Сложно поверить, что за все свое существование Габриель ни к кому не был так привязан. На концертах в «Мо» его постоянно облепляли всякие модели, и кладу на кон, любая из них была бы счастлива провести с ним целую вечность, как и… он с ними. Почему Габриель выделял меня среди моря красоток – остается загадкой по сей день. Я не была и близко похожа на тех, с кем он любил тусоваться после выступления. Скорее, я относилась к разряду серых мышек, которых обычно не выбирают такие парни.

– Как думаешь, он мог выжить? – неожиданно спросила я и сжала ключ в руке.

Молчание Леи давало вполне ясный ответ. Я опустила голову. Слезы заполнили глаза.

– Скай, – прошептала девушка и положила ладонь на мою руку, – я не… не знаю, что случилось. Ты…

Я отдернула руку, даже не раздумывая, что тем самым могу показаться грубой или неблагодарной: все-таки, Леа хочет меня успокоить. Но ей не стоит прикасаться ко мне, учитывая недавние события.

– … должна была сгореть, – закончила я и горько кивнула – самой себе. – Именно. – Слезы скатились по щекам. Я не спешила их вытирать. – А сгорел Габриель. Конечно, он не выжил. Глупо надеяться, что это не так.

Может быть, я была эгоисткой, что поставила Лею в неловкое положение, ведь она тоже переживала утрату, и ей было ничуть не легче, чем мне. Решив не распускать нюни, глубоко вздохнула и сунула ключ в карман.

– Спасибо. – Я попыталась благодарно улыбнуться – вышло наверняка дерьмово. – Правда.

– Не стоит. Он бы хотел, чтобы ключ был у тебя. – Леа посмотрела на дверь, а затем снова на меня. – Квартира в твоем полном распоряжении. Ты можешь жить там, а если что, мы с ребятами поможем тебе с переездом. – Пожала изящным плечом. – Все-таки, телепортировать предметы будет быстрее, чем таскать через весь город. А вещи Габриеля… можем увезти оттуда.

– Не нужно. – Эта идея не прельщала мне. – Пусть они будут там.

– Как пожелаешь. В любом случае, квартира теперь твоя…

Леа поднялась с места и неуверенно зашагала в центр комнаты. Она выглядела такой печальной, что я подумала, будет несправедливо, если и я не поговорю с ней о том, кто ей был очень дорог.

– Ты скучаешь по нему?

Леа медленно повернулась. Слезы застыли в ее глазах.

– Что?

– Мюррен, – прошелестела я, сжимая крестик на шее. – Ты скучаешь по нему?

Вопрос глупый, но… зато он заставил Лею не уходить. Девушка переминалась с ноги на ногу, раздумывая, делиться ли со мной самым сокровенным. Все же, она сделала свой выбор:

– Безумно скучаю.

– В любом случае, Мюррен и Габриель вместе, Леа. Вдвоем им ничего не страшно. Ты же их знаешь… – я поймала крошечную улыбку падшей и осторожно добавила: – Они смогут друг за друга постоять.

– Это точно, – подтвердила она, ухмыльнувшись. Ее радость долго не продлилась. Опустив взгляд вниз, Леа собрала брови на переносице: – Ты ранена?

Рука.

Ох…

Я лихорадочно зашевелилась, убирая ладонь подальше от ее глаз.

– Пустяки. Ничего серьезного.

Пока я не разберусь с этим самостоятельно, никому не следует знать об изменившейся метке Каина. Возможно, Леа сможет понять, что происходит, но я посвящу ее в свои проблемы только тогда, если не найду нужные ответы на кое-какие вопросы.

Леа приблизилась ко мне. Меньше всего хотелось, чтобы она сняла повязку и ужаснулась.

– Скай, не забывай, что я – ангел. Падший, правда, но это не меняет дела. Я могу помочь.

Она потянулась ко мне. Мгновение – и я уже стою в другом конце комнаты. Леа в замешательстве выгнула бровь. Ей нельзя прикасаться ко мне. Вдруг я нечаянно сотворю с ней тоже, что и с розочкой?

– Я не кусаюсь. – Леа подняла руки, словно признавая поражение.

– Знаю. Просто… хочу заняться этим сама. Ладно?

Весьма неубедительно, зато это сыграло свою роль: Леа не стала подходить. Наградив меня подозрительным взглядом, она кивнула.

– Хорошо.

Кажется, она что-то унюхала. Я напряглась, стараясь не выглядеть напуганной.

– Не беспокойся. Я сама займусь этим. Иди. У тебя наверняка много дел, – я поспешно уселась в кресло, сцепляя сзади руки, чтобы Леа не могла их видеть. Если эта чертовщина повториться снова, я сойду с ума.

Девушка откинула золотистый локон, упавший на лицо.

– Скай, я знаю, что мы далеко не подруги, но я на твоей стороне. Ты можешь мне доверять, окей? – Леа начинала меня пугать еще больше. Не понимая, откуда у нее взялся такой настрой, какого не наблюдалось прежде, я мотнула головой в знак согласия. Она вздохнула. – И если у тебя есть какие-то проблемы, ты всегда можешь обратиться ко мне, независимо от того, кем я для тебя являюсь.

– Почему ты ко мне так… добра? – я выгнула бровь.

Леа помялась, прежде чем ответить: похоже, она подбирала правильные слова, но в какой-то степени я подозревала, почему девушка сменила свое отношение ко мне. У нас с ней похожие ситуации: мы пережили гибель дорогих для нас людей, и, кажется, это нас «объединяет» в каком-то роде.

– Мы с тобой похожи. – Ее глаза искрились светлым кобальтом. К счастью, они не опускались ниже моего лица. – Береги себя, Скай.

– Э-э-э… и ты, – пробормотала я, отмечая в планах пересмотреть свое отношение к Лее.

Красный свет унес ее далеко отсюда. Я закрыла глаза, чтобы не ослепнуть от яркой вспышки и когда открыла их, ядовитый дым уже растворился. В сегодняшнем дне было достаточно странностей, и я не надеялась, что им наступит конец…

Слишком много вопросов.

И ноль ответов.

Кажется, я в западне.

Я вынула серебристый ключик и вздохнула – может быть, в квартире Габриеля найдутся какие-то ответы?

2

По запомнившемуся маршруту я прибыла к дому, где жил Габриель. Стараясь не думать о том, что иду в квартиру своего хранителя, в которой очень многое напоминает о нем, я забралась на нужный этаж и остановилась напротив двери. Ручка в виде кисти скелета вызвала на моем лице микроскопическую улыбку: Габриель любил необычные вещи.

Я вошла тихо. Сунув ключ в карман, прикрыла за собой дверь и окунулась в игру разнообразных цветов и красок. Даже сейчас в квартире витал запах Габриеля: терпкий слегка мятный аромат, навсегда отложившийся в моей голове. Я оглянулась, словно здесь мог бы быть хозяин этой квартиры, но никого так и не увидела. Я одна. К несчастью.

Когда я в последний раз была тут, ничего не изменилось. Все было на прежних местах. Красивые статуэтки, декоративные растения, вазы, необычные картины с ангелами… Я подошла ближе, чтобы получше разглядеть произведения искусств. В позолоченных – или золотых? – рамах красовались внушительные холсты с изображением крылатых созданий. В первый раз пребывания тут я не заметила главного: на всех картинах ангелы падали с небес. Доспехи на их плотных могучих телах рассыпались, а от крыльев… ничего не осталось, кроме темно-алого пятна.

Габриель был падшим ангелом, и я знала, что его тоже лишили крыльев, но не помню, чтобы он рассказывал, за что это сделали. Обстановка в квартире навевала на меня ностальгию, от которой невозможно было отделаться. Отойдя подальше от картин, я наткнулась на бар – когда-то из него Габриель предложил мне выпить сок. Я опустила пальчики на стойку и проделала ими дорожку до полупустого стакана – наверняка он не допил его содержимое. Я взяла напиток – кажется, это «Джек Дэниэлс» – и, как самая настоящая ненормальная опустила туда нос, а потом… глотнула. Ну и гадость! Я переборола желание выплюнуть алкоголь, когда вспомнила, что стакана касались губы Габриеля. Отложив напиток, я закрыла глаза, вспоминая наш первый сумасшедший поцелуй, закончившийся молочным конфузом. Ощущал ли Габриель что-нибудь, когда целовал меня тогда? Было ли это естественным желанием или выражением его чувств?

В любом случае, ответы на эти вопросы мне не удастся узнать никогда.

Грудь словно сжали в тиски. Возникло такое ощущение, будто на мое сердце повесели тяжелый булыжник. Хотелось плакать, крушить все вокруг, но здесь я не могла себе позволить такого. Любое разрушение могло нанести урон и мне: каждый предмет в этой квартире напоминает о Габриеле. Если что-то тут сломаю, не прощу себе никогда.

Я подплыла к книжной полке, вытирая появившиеся слезы. Кроме того, что пару книг с альтернативной фантастикой, в которых лежали закладки, вызвали у меня грустную улыбку – Габриель их в самом деле читал, один сборник с множеством всяких сверхъестественных штучек стер с моего лица какое-либо выражение.

Книга Теней.

Та самая книга, откуда многое можно узнать…

Не колеблясь, я высунула ее. Красная книга с чудаковатыми узорами не переставала вызывать у меня восхищения. Вздохнув, я провела ладонью по корочке и уставилась на надпись на совершенно неизвестном для меня языке. Недавно с помощью этой «энциклопедии» я узнала о Чистилище, а потом и побывала в нем, когда Габриель открыл портал через обычную воду в ванне. Честно, процедура была одной из неприятных, особенно когда меня на время… утопили. Единственный плюс был лишь в том, что проводила еще какие-то секунды своей жизни с Габриелем – пусть и не самые замечательные. На тот момент падший казался мне невероятным козлом, и тогда я готова была выколоть ему глаза за то, что он видел меня в нижнем белье, но сейчас… скучала даже по этим моментам. Я поздно поняла, что Габриель был мне слишком дорог…

Воспоминания не переставали терзать мою и до того искалеченную душу. Я старалась не поддаваться им, когда открыла книгу и осторожно опустилась в кожаное кресло. Правая рука продолжала зудеть. К счастью, она не светилась и не заставляла меня обливаться потом с головы до ног. Несмотря на это, я все равно заклеила метку большим пластырем – ну, на всякий случай. Вдруг произойдет что-нибудь ужасное вновь? Мне нужно быть осторожной, и пока не желательно прикасаться к кому-то.

Я перелистала книгу от корки до корки и все, что получила – не ответа на нужные вопросы, а сплошное разочарование с примесью негативных эмоций. Почти все «энциклопедия» была посвящена демонам и ангелам, а о метке Каина говорилось совершенно немного, что я и так знала: знаком наделяли избранных Богом, бла-бла…

И все.

Больше ничего.

Не написано о сумасшествиях с изменившейся меткой и о том, как она стала буйствовать.

Я положила книгу обратно и встала. Гостиная казалась слишком огромной и одинокой без Габриеля. Мое воображение неутолимо рисовало его высокую фигуру, маячившую возле барной стойки, и тщательно прорисовывала эти небесно-голубые глаза и мальчишескую улыбку, по которым я чертовски скучала.

Когда я застала себя на мысли, что мне здесь нечего делать, если не хочу поворошить прошлое, направилась к двери. Только не к той двери, где был выход… Я поплелась в комнату Габриеля – для чего? – наверное, чтобы сделать себе в триллион раз хреновее, чем сейчас.

Его спальню я не видела еще ни разу, поэтому меня удивила скромная и одновременно изящная обстановка, царившая в ней. На стенах болталась всего одна картина с непонятным моему мозгу узором. Размашистая кровать, застеленная шелковистыми темно-синими простынями, разместилась на невысоком пьедестале, вокруг которого рассыпались фонарики. Окно, выходившее на балкон, было завешано тяжелыми шторами – они оставляли немного места, чтобы тонкая полоска света проникала в комнату. В углу стояла гитара, подле которой покоился компьютерный стол с удобным сидением-мешком.

Я неуверенно подошла к кровати. Улыбка растянулась на моем грустном лице: на подушке я заметила еще одну книгу, повернутую вверх обложкой. Судя по тому, что довелось увидеть, Габриель очень любил читать. По нему и невозможно было подумать, что такой парень обожал погружаться в мир фантазий.

Я осторожно села на край постели, боясь ее помять. Габриель как-то говорил, что не подпускал к ней и близко никого, кроме себя, и если бы он поймал меня за тем, что я взгромоздила свою пятую точку на его кровать, он бы пришел в бешенство.

Меня заинтересовала обложка книги и автор – Стивен Кинг. Хм. Неплохо. Но когда я перевернула книгу, чтобы увидеть, на каком моменте остановился Габриель, меня привлекло не вовсе ее содержание, а кое-что другое – выпавший листочек.

Я отложила роман и взяла клочок бумаги. Кажется, это песня или… Я замерла в удивлении. Или это кое-что другое. Нечто покруче.

Я не знаю, что творится со мной,

Почему я теперь изменился.

Ты перевернула мой мир собой,

И я с жизнью прежней простился.

Я не мог больше пыткой жить,

Я держал в себе все эти чувства,

Я не тот, кого стоит любить,

И от этого становится грустно.

Для тебя я не принц и не рыцарь.

Я не мальчик со светлым прошлым.

Для кого-то я – гад или царь,

Для кого-то – придурок пошлый.

Я другой, но и также – прежний,

Как цветок в поле жизни увядший.

Для тебя я могу быть и нежным,

Я ведь ангел… но, знай, только – падший…

Я застыла. Листочек в моих руках задрожал. Это стихотворение. Стихотворение, которое написал Габриель. Обо мне. По строчкам я догадалась, что повествование шло обо мне, и здесь он писал о… своих чувствах.

Слезы обожгли глаза. Я отложила стихотворение и легла на кровати, всхлипывая.

Габриель целых два года скрывал свое существование, а особенно – чувства ко мне. Он долго оставался в тени, и мама прежде ни разу не упоминала о нем – она доверила меня ему. Она знала, что Габриель… жизнь за меня отдаст, если потребуется.

И он это сделал.

Темно-синяя подушка пахла Габриелем, и я уткнулась в нее носом, втягивая этот аромат, вызывающий в сердце невыносимую боль – создавалось ощущение, словно кошки запустили свои острые коготки в мою искалеченную душу. Почему он не говорил мне раньше, что… питал ко мне нечто такое? Боялся моей безответной реакции? Я прикусила губу, вздрогнув от очередного всхлипа. Если так, то он мог бы сложить о себе немного иные отношения, а не вести себя, как идиот. А так… он был со мной иногда не очень дружелюбным, отчего я питала к нему некую… неприязнь что ли. Габриель не казался для меня хорошим парнем, что он и писал в своем стихотворении.

Слезы пропитывали подушку. Мне было далеко плевать, что я уделала ее не только этим, но и соплями – все равно за это никто меня не поругает. Увы. Сжав подушку так, словно это был сам Габриель Эйнсфорд, я зарыдала сильнее. Наверное, со стороны я выглядела глупо, валяясь кверху задом в обтягивающих лосинах с изображением котят и пачкая красивые простыни своими выделениями. Пусть это так и есть, к счастью, кроме меня нет свидетелей этой отвратительной картины.

Как только я собралась дать волю всем своим эмоциям и действиям, красивый низкий голос с хрипотцой, который я не думала еще когда-нибудь услышать, заставил внутренности сжаться в один тугой узел.

– Конечно, это выглядит невероятно сексуально, что ты – в обтягивающих вещах, лежишь на моей кровати, но я не могу понять до сих пор: что ты на ней делаешь одна, без меня?

Кажется, я нанюхалась терпкого одеколона, источающего подушкой, иначе, что сейчас случилось, – не должно было произойти. Ошарашенная, я разлепила заплаканные глаза и приподнялась на локтях, не думая и поворачиваться. Может быть, послышалось? Вполне вероятно, что после такого стресса у меня могут начаться глюки.

Шуршание сзади насторожило – оно сто процентов происходит в реальности.

Что за черт?

– Если ты пытаешься меня соблазнить таким образом, знай, что котята… меня не заводят, но для нас это может не быть проблемой, если ты снимешь лосины.

Это произошло вновь.

Голос. Он… похож на голос, который…

– Ты пошевелишься, или мне помочь тебе с этим? – кто-то порхнул сзади меня. Сексуальный тон, прошедший вибрацией по всей моей коже, принудил меня выпрямиться стрункой, и прежде чем незнакомец подошел, я перекатилась на спину и поджала под себя ноги.

Мое лицо побледнело.

– Габриель?

– У тебя такой видок, словно это я пробрался к тебе в квартиру и… обслюнявил дорогие простыни. И…, эй, в курсе, сколько я за них отдал?

Пропустив этот вопрос мимо ушей, я откинула голову, чтобы увидеть… его лицо. Передо мной в самом деле возвышался Габриель Эйнсфорд. Фарфоровая кожа с матовым отблеском почти что светилась на солнце и имела несколько странных пятен – ожоги? Кобальтовые глаза, где плескался вихрь разнообразных эмоций, среди которых мелькало нечто нежное и светлое, смотрели на меня – ненасытно. Страстно. Желанно. Скулы слегка подрагивали, а хищная улыбка, растянувшаяся на пухлых губах с тоненьким порезом, делала его мрачный образ мягче. Каштановые волосы были взлохмачены так, словно их обладатель побывал в каком-то торнадо… – я судорожно вдохнула, перемещая взгляд на странные пятна – только в огненном торнадо.

– Но… как? – я запнулась, не зная, как сформировать предложение. Ком застрял в горле, а сумасшедшее сердце освободилось от цепей печали и кинулось в дикий пляс. – П-почему ты здесь?

Габриель стоит тут. И это невозможно. У меня наверняка поехала крыша, или воображение решило сыграть со мной самую злую шутку.

Фактически его здесь быть не должно.

Он погиб.

Я прекрасно видела, что было тогда.

Парень выгнул густые брови и пошатывался на пятках.

– Как бы это мой дом, и если ты не веришь, что я тут, убедись в обратном. – Он таинственно улыбнулся. – Можешь даже потрогать – я вполне не буду против.

– Габриель!

Прилив эмоций и осознание того, что это может быть реальностью, заставили меня подорваться с места и, без каких-либо вопросов кинуться на шею Габриеля. Он был материальным. Настоящим. Я уткнулась лбом в его мощную грудь, обтянутую черной футболкой, и крепко прижалась к нему, не сдерживая разрушительный ураган слез внутри, который хлынул прямо из глаз. Мои ноги обвились вокруг его бедер – выглядело слишком пошло, но я старалась не думать об этом, окунаясь в его запах.

Габриель был напряжен, как никогда. Его руки неуверенно скользнули вверх по моей спине, а затем крепко прижали к себе, зарываясь в волосах. Я не знала, раскис ли он также, как и я – его лица не было видно. Габриель опустил горячие губы на мою шею и замер, словно пробуя меня на вкус и вспоминая это ощущение. Плотные пальцы нежно опустились вниз, придерживая меня. Рот Габриеля переместился к мочке уха, и, проделав дорожку до скулы, почти достигая губ, остановился. Я знала, что он, как и я, закрыл глаза. Его сердце бешено колотилось в груди, играя в перегонки с моим.

– Габриель, – хрипло прошептала я, прижимая его к себе и при этом не щадя сил. Теперь его ни за что не отпущу. Он здесь. Правда здесь. Немыслимо. Нереально. Это будто сон. Хороший сон. И раз так, то я не желаю просыпаться. – Ч-что произошло? – из-за слез мой голос дрожал.

Габриель вздохнул. Он склонил голову и аккуратно опустил меня на пол, после чего отошел. Его глаза, где пару секунд назад блистало пламя, теперь наполнились толстым слоем льда и взглянули на меня с… равнодушием? В полном непонимании я окаменела, хлопая глазами, и сделала к нему шаг, пошатнувшись. Габриель покачал головой, отдаляясь от меня и запуская пальцы в темные волосы. Недавно он обнимал меня, а сейчас… не хочет, чтобы я вообще приближалась? Что происходит?

– Я-я не понимаю. – Я попытала удачу еще раз сократить между нами расстояние, но опять потерпела фиаско – Габриель окинул меня предупреждающим взглядом, а потом отвернул голову к окну. Смена его настроения не предвещала ничего хорошего, и эйфория, вспыхнувшая во мне пару мгновений тому назад, испарилась по щелчку. – Ты… же обнимал меня, Габриель. Ч-что с-сейчас происходит? Ты…

– Итак, зачем ты пришла сюда? – неожиданный вопрос чуть ли не сбил меня с ног – аналогичный, только немного переделанный, я тоже собиралась ему задать, только чуть позже.

– Л-лея дала мне ключ, – ответила, затаив дыхание.

Габриель был другим сейчас: его улыбка померкла, и прежнего выражения мимолетной радости на нем не наблюдалось. Могу предположить, что я ему испортила настроение, обслюнявив его дорогие простыни?

– Так зачем ты здесь? – а это прозвучало нахально. Сложив мускулистые руки на груди, он отважился ко мне повернуться.

Я растеряно уставилась на него. К чему такие вопросы? Разве он не понимает, зачем я пришла сюда? Он… погиб. Клянусь, я видела, что Габриель сгорал, а сейчас он стоит тут, как ни в чем не бывало. И ведет себя странно. Он не рад меня видеть? Несколько секунд назад я бы предположить это не могла…

– Я думала… – у меня были две причины, зачем я сюда наведалась, и одна из них – связана с ним, -… просто…

– Неужто вы уже похоронили меня? – ехидно поинтересовался Габриель, стягивая с кровати покрывала – определенно его недовольство связано с ними – и пряча книгу со стихотворением в тумбочку.

Это было так, но отныне я думала иначе. Габриель жив, и в мыслях не укладывается, как он сумел уцелеть в том испепеляющем вихре.

– Как ты выжил? – я наблюдала за его действиями, решив проигнорировать вопрос.

Габриель брезгливо откинул покрывала, а следом подушку с темным пятном – пятном от моих слюней и… улыбнулся? Да что с ним творится?!

– Хочешь жить – умей вертеться.

Я нахмурилась.

– Не смешно. – Я осторожно ступила в сторону, постепенно сокращая между нами расстояние. Габриель на этот раз не убегал, так как был занят своей драгоценной постелью. – Ты ведь… сгорел. – Воспоминания о былом заставили мое сердце сжаться.

Он издевательски выгнул бровь.

– Правда? – Отбросив дела с кроватью, похлопал себя по груди. – Как видишь, я тут. И не мертвый. К счастью или нет – решать тебе, детка.

Детка?

Он называл меня так, когда включал роль придурка. Что же на этот раз побудило его стать таким? Или это – его естество?..

– Почему ты себя так ведешь? – яростно выплюнула я. Самому важному вопросу придется немного подождать.

Он передернул широкими плечами.

– Как?

– Так, словно то, что было между нами, словно то, что случилось недавно – не относится к тебе!

Я всерьез задумалась над этим. Вдруг это не Габриель? Если не он, то тогда кто? Все демоны, которые могли брать любые человеческие оболочки, теперь заточены в Аду – если я ничего не путаю, и человек, стоящий передо мной, не может являться никем иным, как… настоящим Габриелем.

Этот факт было паршиво воспринять, когда Габриель продолжил:

– Что было между нами?

Я опешила. Ему что, отшибло память?

– Ты издеваешься? – Слезы снова подкатили к глазам. – Что с тобой происходит? – Я помотала головой. – Я не узнаю тебя…

– Детка, —хмыкнул он, по-идиотски улыбаясь, – давай внесем некоторую ясность. – Дождавшись от меня неуверенного кивка, падший продолжил, подплыв ко мне – вау, он не забоялся это сделать. – Ты пробралась сюда… зачем? Чтобы получить ответы на свои вопросы?

– Не пробралась, а – зашла, —поправила я. Интересно, а он тут давно вообще? Недавно его здесь не наблюдалось. Наверняка опять воспользовался своей телепортацией – как же. – И я не ожидала…

–Встретить меня в моем же доме? – Габриель закончил за меня. Его ресницы опрокинули длинные тени на щеки, а красивые губы вновь растянулись в провоцирующей на удар улыбке. – Глупенькая. Я тут живу.

Он направился к окну. Я злостно сжала зубы, стараясь не разрыдаться.

– Я в курсе! Но почему ты здесь?! Что произошло?! Как ты выжил?!

– Допустим, мне повезло, – ухмыльнулся он и отодвинул тяжелые шторы; солнечный свет влился в комнату полностью, освещая каждый ее уголок, и я поморщилась.

– Ты сгорал, – сдержанно напомнила я. Под ложечкой засосало.

Габриель прыгнул на не застеленную кровать, заложил руки за головой и откинул ноги в армейских ботинках на изголовье. Он выглядел так спокойно, что я хотела его хорошенько потрясти или треснуть головой о стену для проявления здравого рассудка. Несколько минут назад я бы и не подумала, что если увижу этого парня, спустя весь произошедший кошмар, захочу вскоре покалечить его…

– Можно и так сказать, – спустя мгновение ответил он. – Но меня занесло кое-куда вовремя не очень приятного процесса, и предположим, благодаря «Мане Небесной» – в прямом смысле, я остался с целым задом. – Подмигнул мне.

Я открыла рот – так он… выжил в самом деле?

– Почему ты… не сообщил нам это? Где ты был?!

– Ты правда это хочешь знать? – дразня, спросил он. Этот парень не напоминал мне того – прежнего Габриеля Эйнсфорда.

– Да, – с напускным спокойствием отчеканила я, гадая, где бы он мог шататься все это время, даже когда… мы кремировали Мюррена.

– Из-за твоей силы я сильно был покалечен, и мне понадобилось время и уединение, чтобы немного восстановиться. Да и к тому же, я выглядел слишком несексуально, чтобы появиться вам на глаза. У ребят и без меня было навалом проблем, и я не хотел создавать еще одну – в моем лице.

И это было причиной? Все думали, что он погиб, черт побери!

Я переместила взгляд на пятна, растекшиеся на его теле, и старалась не сорваться на истерический крик.

– А откуда это? Ты же говорил, что вылечился…

Он сощурил глаза, приподнимаясь на локтях.

– Да. Говорил. Но не полностью. На это ушло много времени. Урон, причиненный твоими способностями, был велик, и даже сейчас мне приходится исцеляться, причем со вселенским трудом.

Габриель говорил так, словно я была виновата в том, что он кинулся меня «спасать». Я сжала правую руку в кулак, закрывая залепленную пластырем метку.

– Я не просила тебя поступать по-геройски, – горько отчеканила, смотря в его пустые глаза, не выражающие никаких чувств.

– Но мне пришлось. – Он грациозно спрыгнул с постели и подошел ко мне. Аромат мяты, который когда-то заставлял меня улыбаться, теперь вызывал на глазах горькие слезы. – Я думал, что ты сгоришь, прежде чем исполнишь свое предназначения, поэтому для подстраховки подставил свой зад под угрозу.

Я не верила ни единому его слову.

– Нет, – я вздохнула – это не помогло успокоиться, тогда впилась ногтями в кожу, дабы не раскиснуть перед ним. – Так не может быть. Ты не только сделал это из-за моего дерьмового предназначения…

Он наклонился так, что наши лица стали наравне.

– А из-за чего еще?

Его слова прошлись по моему телу и отдались эхом в голове. Я не имела понятия, почему Габриель себя так паршиво ведет и делает вид, будто… не чувствует ничего ко мне, хотя это далеко не так.

– Не притворяйся.

– В чем?

Он играет со мной в десять глупых вопросов?!

– В том, что я тебе небезразлична, – прошелестела я горько, теперь неуверенная, что это… правда.

Габриель подцепил локон моих темно-ореховых волос и поднес к носу. Вдохнув его аромат, он переместил руку на мой подбородок и легонько сжал его, наклонив голову вбок.

– Малышка Скай, – приторный голосок влился медовым потоком в мои уши, – ты так глупа.

Что?

Я старалась не сосредотачиваться на его нежном прикосновении, которое тут было не зачем, если учитывать его нынешнее отношение ко мне, и осмелилась посмотреть в эти голубые глаза.

– Что ты имеешь в виду?

Он холодно улыбнулся, и я вздрогнула, приготовившись услышать то, что, наверное, причинит мне боль.

– Я не чувствую к тебе совершенно ничего, кроме похоти.

Мое сердце со скоростью американских горок ухнуло вниз. Я дернула головой – рука Габриеля соскользнула с подбородка, и, удивленная этим заявлением, сделала шаг назад на ватных ногах.

– Ты врешь.

Я не хотела верить в это, к тому же, у меня имелось множество доказательств, что это не так.

Габриель потянулся, как ленивый кот, переевший корма, и послал мне кривую улыбку, которая сорвала все барьеры, не дававшие слезам вырваться наружу.

– Думай, как хочешь, но я ведь лучше знаю, как, – окинул меня взглядом с ног до головы и облизнул пухлые губы, – отношусь к тебе, Скайлер Грейс.

Впервые я захотела, чтобы он был лишь моим воображением. Габриель – тот, которого я знала, никогда бы такое не сказал. Ну, конечно, я знала, что он придурок, но не настолько же… А то его признание, когда мы прибыли в его квартиру после битвы с Легионерами и другими демоническими тварями? Разве его слова были ложью, особенно тогда, когда он исцелял меня?..

Все разве не имело значения?

Я не собиралась оставлять это без разъяснений и пошла в наступление.

– А как тогда понимать твои мимолетные прикосновения, тот взгляд, те слова? Ты говорил, что давно питал ко мне что-то особенное и перед тем, как… спасти меня, ты тоже проронил одну душещипательную речь, и сейчас ты смеешь твердить, что это было вызвано твоей чертовой похотью?!

Габриель опустил…печальный? – взгляд, а затем улыбнулся, как самый настоящий идиот. Его улыбка показалась мне надменной, но дело было сейчас не в ней, а в нем в целом.

– Ты видела меня в «Мо» и слышала о моих похождениях. Думал, ты не будешь такой… глупенькой и поймешь, что своими сладкими речами я лишь хотел затащить тебя в постель, а в остальном – я просто скрашивал свою скуку. Ты не была для меня кем-то больше и никогда не будешь. Ты такая же, как и все, и то, что я когда-либо говорил, что та-ак тронуло твое сердце, слышали многие девушки. – Он опустил взгляд на мою грудь. – Знаешь, чем ты меня и привлекала, так это сиськами. Какой это размер? Второй? Или т…

Габриель недоговорил – я влепила ему пощечину, захлебываясь в слезах. Падший закрыл глаза и ухмыльнулся. След от моей руки горел ярко-красным на его коже – я очень сильно пожалела, что не ударила его чем-то тяжелым, когда он заговорил вновь, не думая мстить мне физической силой.

– И попка у тебя ничего.

– Как ты можешь так со мной поступать? – не понимала я, вытирая под глазами слезы.

Габриель разлепил веки и провел рукой по месту удара.

– Я со всеми так поступаю, но с тобой это впервые: мы даже до основной части не дошли. Ты не такая уж доступная, как я надеялся.

Вторая пощечина не вправила бы ему мозг. Я опустила взгляд, когда почувствовала, что нет больше сил смотреть в эти глаза, которые столько мне врали. Значит, все, что он когда-либо мне говорил, было тупым подкатом для «достойного» продолжения?

– Я стою больше, чем ты думаешь, – оповестила я, яростно выдыхая.

– А так не казалось, когда ты готова была прыгнуть на мои колени и стонала мне в рот во время того жаркого поцелуя в кухне…

Щеки вспыхнули от неприличных воспоминаний. Я подняла глаза – тяжелые капли слез упали с них, – и уставилась на Габриеля. Разве он в самом деле такой кретин? Ведь недавно я знала его другим, и мои представления о нем были совершенно иные…

– Ты использовал меня, – скорее, как факт произнесла я. Если мама доверила ему меня, то она знала, какой на самом деле идиот Габриель Эйнсфорд? Я сжала руки в кулаки. – П-почему?..

Я знала почему, но не могла поверить, что те слова были обжигающей сердце правдой.

Габриель ухмыльнулся.

– О, милашка, ты не знаешь на самом деле, как жесток этот мир. Если бы не пророчество и твое предназначение – я бы знать тебя не знал.

Это удар под дых. Очень. Сильный. Удар.

Я прикусила щеку до крови, роясь в своих воспоминаниях о Габриеле. Я не думала, что он все делал для одной чертовой цели – чтобы затащить меня в постель.

– Ну ты и урод, Габриель.

– А мне говорят, что Матушка-природа наделила меня всеми богатствами, —самовлюбленно заявил он.

Я ткнула ему в лоб.

– Жаль, вот здесь она тебе ничего не оставила, а там, —указала на его хозяйство, —похоже, перестаралась.

– О-о-о, да, – промычал Габриель, – там она ох как перестаралась. Сам не перестаю удивляться этому.

Я отпрянула от него, ничуть не смутившись его откровенному признанию. Габриель направился к тумбочке за книгой, и только тогда я вспомнила о главном:

– Стихотворение.

Он замер. Мышцы под его футболкой напряглись.

– Что? – Габриель развернулся, выгнув темную бровь.

– Стихотворение, – повторила я, надеясь зацепиться за него, как за последнюю надежду на то, что этот парень все-таки чувствует ко мне хоть что-то, кроме естественного желания. – Ты ведь написал его про меня?

Явная насмешка появилась на лице Габриеля, отчего я почувствовала себя глупо.

– Как мило. Ты рылась в моих вещах.

А еще и пила из твоего стакана, но суть сейчас о другом…

– Ответь мне.

Он вздохнул и отчеканил стальным грубым тоном:

– Конечно же… нет. Эта заготовка к новой песне, которая не посвящена никому конкретно.

В груди защемило – а я пару минут назад оплакивала этого человека. Я скучала по нему. Безумно. И сейчас я ни то, что не хочу его видеть, я не хочу его видеть больше никогда.

Я направилась к двери быстрым шагом, поспешно вытирая слезы. Жаль, что у меня нет способностей к телепортации – так исчезла бы более эффектно и забыла бы раз и навсегда об одном похотливом говнюке. Но… забыла бы я на самом деле?..

Прежде чем выйти отсюда, я замерла, чтобы сделать больно и Габриелю. Слова полились сами, и я даже не хотела останавливать этот сумасшедший поток.

– Лучше бы ты погиб. Так бы я думала о тебе, как о герое, а не как о последнем придурке во всем чертовом мире.

Может быть, я перегнула палку – уже было плевать. Почти покинув комнату, услышала низкий голос, который поселил в моем сердце крупицу надежды.

– Скай?

Я развернулась, ожидая чего-то вроде: «Стой! Это была глупая шутка. Пожалуйста, останься» – но вместо этого Габриель произнес то, что заставило мое сердце покрыться толстой коркой льда.

– Будь добра: отдай ключ.

3

– Грейс! Если сейчас же не согласишься пойти с нами в паб, я тебя задушу! Или, наконец, воспользуюсь своим арсеналом ножей! И учти, я умею разделывать не только курицу: кулинарные передачи, которые мама без конца смотрит, дают пользу не одной ей…

Карен выносила мне мозг по телефону уже минут десять, чтобы я согласилась с ней и парнями сходить в один новенький паб, открывшийся на краю Нью-Хейвена. Видимо, заведение «У Джозеффа», отныне, было в пролете…

Впрочем, я была не против сходить с ними проветриться, но подавленность, вызванная вчерашним дерьмовым поведением Габриеля, заставляла меня сидеть дома и уминать третью банку шоколадного мороженого. За последнее время папа заметил мою страсть к сладкому, поэтому забил холодильник до отвала всякими вкусняшками, совершенно не беспокоясь, что его драгоценную доченьку может разнести.

Заполняя рот холодным десертом, я вообще не беспокоилась о своей фигуре. Ну потолстею, что с того? Какая разница, как теперь выглядеть?

Мысли о Габриеле угнетали, и именно они принуждали меня к опустошению морозильника. Итак, он оказался жив. Если верить этому идиоту на слово, его откинула та вспышка света, и он не пострадал сильно. К несчастью. Неизвестно сколько Габриель провалялся где-то и даже не удосужился сообщить о том, что жив! Мы похоронили его! Все мы. Оплакивали этого гада, – особенно я. И сейчас, когда он появляется, то особой радости не проявил, увидев меня. Зато я как была счастлива, обнимая его вчера. Я думала, что он – моя галлюцинация. Я не представляла себе, что смогу его еще раз увидеть, прикоснуться к нему, посмотреть в эти голубые глаза и…

Внезапно Габриель оказался реальным и своим спонтанным возвращением разбил мне сердце на самые мельчайшие осколки. Я не была ему дорога. Никогда. Он охранял меня лишь потому, что должен был. Он беспокоился обо мне по одной причине – не по той, по которой бы хотелось. И я не была для него какой-то особенно девушкой: он хотел меня использовать. Тупо использовать. Габриель не питал ко мне никаких чувств – им управляла похоть.

После всего, что с нами было, не верится в это. Габриель мог притворяться полным кретином, но я знала, каким он был иногда: нежным, понимающим, заботливым. В этих проблесках его второй стороны я ловила себя на мысли, что влюбляюсь в него. Мне нравился этот парень, хотя я иногда терпеть его не могла из-за пошлых шуточек или внезапных появлений в моем доме.

Сейчас он другой. Он признался, что между нами совершенно ничего не было, а все, что делал для меня, касалось исключительно его «работы». Я должна плакать из-за этого? Должна ненавидеть его? Возможно. Ведь Габриель давал мне ложную надежду на что-то между нами, и он мне понравился из-за того, что не был похож на других.

Он был для меня особенным, и не решил прекратить эту грязную игру вовремя.

Кажется, этот парень добился своего: я влюбилась в него, и от этого мне только хуже.

– Грейс? – голос Карен словно исходил из-под воды, и я не сразу поняла, что молчу достаточно долго, чтобы заставить ее волноваться.

– Извини. Задумалась. – Я выпрямилась отодвигая пустой контейнер от себя.

Подруга таинственно ухмыльнулась.

– О ко-ом?

– Не твое дело, – деликатно отрезала я и спрыгнула со стула. Зная Карен Джонс и ее чрезмерное любопытство, я решила сменить тему, вернувшись к предложению насчет похода в новенький паб: – И да, если вы обещаете не устраивать никаких представлений и пошлых игр, я… соглашусь пойти с вами отдохнуть.

Карен ликующе завопила, отчего я чуть ли не оглохла.

– Обещаем! Обещаем! Обещаем! – После шуршания на конце провода, ее довольный голос вновь начал сотрясать мои барабанные перепонки: – Короче, встречаемся в «Брифли» через час. Брэндон заедет…

Только не это.

Я протестующее застонала.

– Слушай, в таком случае я лучше пойду пешком.

– С ума сошла, Грейс? – прорычала Карен. – Пока ты дойдешь туда, наступит утро…

– Или воспользуюсь такси, – парировала я, лишь бы не ехать на старом пикапе Брэндона и не выдерживать его пытливого взгляда или очередных глупых разговоров о нас.

Подруга видела меня насквозь и прекрасно понимала, почему я не желаю соглашаться ехать в одной машине со своим приставучим воздыхателем и, наверное, именно поэтому, чтобы сделать мне лишь хуже, пропела:

– Мишка-Брэндон заедет за тобой! И, кажется, он будет настроен решительно: вчерашняя покупка нового одеколона и освежителя в салон пикапа – сделали его смелее. Чую, наворачивается что-то грандиозное. На всякий случай надень непозорное белье и, желательно, не напивайся сильно, чтобы потом смогла воспроизвести все детали ваших плотских утех.

***

Вопреки идиотским советом Карен, я натянула на тело самые позорные трусы и лифчик, что завалялись в темных уголках шкафа, и следом – плотные джинсы со свободной толстовкой. После того, как я обула кеды, вытерпевшие много погодных условий, взялась за волосы. Небрежный конский хвост – и я готова. Одна мысль, что между мной и Брэндоном может случиться нечто такое, наводила на тело мурашки. Дело не в том, что я питала к нему неприязнь, просто, кажется, мы уже выяснили наши отношения, а он, словно истинный маньяк, не желает меня оставлять в покое. Рисунок невменяемой коалы на толстовке был моим, пока что, единственным «оружием» по отпугиванию назойливого воздыхателя. Помимо этого, на тот случай, если со зверем ничего не прокатит, я надеялась на неожиданную атаку естественного выделения. К несчастью – да-а, к несчастью, метка Каина не вызывала у меня жар, от которого я потела хуже, чем конь. Она то и дело зудела и… медленно прожигала кожу, двигаясь к пальцам. Эта чертовщина должна меня пугать? Конечно! Но я, поглощенная обидой и вчерашним инцидентом, не придавала странностям ни малейшего значения. Рука практически не болела, зато моя кожа постепенно «таяла», как глыба льда в знойное лето. С такими сгореть недолго…

Книга Теней не содержала в себе ничего, что помогло бы мне разобраться, но я решила не опускать рук. Не вышло первый раз, получится другой. Да и к тому же, я сейчас не хочу посвящать никого в свои проблемы, особенно Габриеля.

Правая ладонь напоминала отвратительное месиво, и я была поражена не тем фактом, что это со мной происходит, а что меня не клонит грохнуться в обморок. Может быть, теперь сверхъестественное мало меня удивляет? Пф. Особенно.

Я обмотала руку бинтом, свято надеясь, что ее сегодня не угораздит засветиться и что-нибудь или… кого-нибудь превратить в кучку пепла. В любом случае, мне сегодня нужно пренебречь с объятиями и прикосновениями, так что, с Брэндоном, несмотря на мое отношение к нему, все действительно в пролете.

Я позвонила папе и сообщила, что сегодня буду поздно. Ребята не привыкли после таких посиделок возвращаться по домам раньше полуночи. Чувствуя себя дерьмово не только с этим чудаковатым знаком, но и в отстойном прикиде, я вышла к дороге. Ночные краски опустились на город. Ветерок слегка разбрасывал мои темные волосы, собранные на затылке, становясь преградой для глаз, рассматривающих пустую дорогу. Машин не виднелось, тем более, стояла гробовая тишина, в которой я сто процентов не сомневалась с минуты на минуту услышать барахлящий пикап Брэндона.

Но мои ожидания не оправдались – «коробки» друга пока не было ни слышно, ни видно. Зато раздался другой шум, который заставил волоски на моих руках встать дыбом. Я выпрямилась, словно струнка, лихорадочно ища место, откуда продолжал исходить затухающий звук. Кажется, он был напротив и лился из-за переулка промеж двух домов, куда не падал тусклый лунный свет. Создавалось ощущение, словно уронили пустую бутылку, и она покатилась по асфальту.

Особых поводов для паники не было. Источником шума мог быть какой-нибудь бродяга, ковырявшийся в мусорном контейнере или бездомная кошка, отправившаяся разыскивать себе еду.

Или демон.

Я застыла, переваривая свое глупое предположение. Сезон охоты адских тварей на меня закончен, потому что отныне они там, где должны быть, и больше не выберутся в мир людей. Я обхватила себя руками, сделав шаг вперед и вытянув шею. Разглядеть что-то в темном переулке отсюда – верх абсурдности.

Даже зная это, я не прекратила свои глупые попытки, когда раздались чьи-то шаги, а потом – резко затихли, потому что я…увидела высокий силуэт в объятиях мрака. Сердце подскочило к горлу – и как бы его не выплюнуть…

Человек – или – нет? – смотрел на меня. Точнее, мне казалось, что он это делал, так как я была на улице пока что единственным объектом разглядывания, и это ничуть не радовало. Сглотнув, я продолжала пялиться на него, как и он на меня. Игра в гляделки продолжалась секунд десять, пока у меня не сдали нервы, а страх не потек по венам, отговаривая от мысли приблизиться к нему. Кто он? И что ему нужно?!

– Эй! – я осмелилась подать голос – прозвучал он, правда, жалко. – Ты кто?

Человек зашевелился и… медленно направился ко мне. Он крался, как рысь. Я подумала о том, чтобы бежать отсюда к чертовой матери, но все еще надеялась, что сумасшедшая коала сможет спугнуть незнакомца, когда он подкрадется ближе.

К счастью, этого не произошло. Скрипучий пикап Брэндона, который я терпеть не могла, появился вовремя, да еще так… – вау! – мощно. Создается впечатление, будто эту машину снабдили мощными турбинами…

Человек, чьего лица я так и не разглядела, скрылся в переулке, отбросив идею подойти ко мне. Я была уверена на сто крат, что его спугнула шатающаяся «труповозка» Брэндона, но уж точно не мое перекошенное в страхе лицо.

Машина остановилась у обочины. Голова Брэндона высунулась в окно, и странная улыбка охватила его лицо.

– Хэй, Скай. – Он опустил взгляд на мою толстовку. – К…классный прикид.

Да неужели?

Я отделалась от неприятных мурашек и попыталась забыть, что пару секунд назад напротив моего дома шатался какой-то чудаковатый тип, причем желавший подойти сюда.

– Ну, что, поехали? – я попыталась это сказать, как можно веселее.

Брэндон кивнул и открыл для меня дверь. Я нехотя юркнула внутрь и учуяла все признаки «романтической» атмосферы: в салоне будто опрокинули ведро с ядерными духами. Карен была права – Брэндон настроен решительно.

Я закрыла дверцу и криво улыбнулась, когда Брэндон подмигнул мне. О, боже, только пусть он держит все свои попытки вновь клеиться ко мне – при себе.

– Ребята уже там? – спросила я, незаметно закрывая нос рукой и отворачиваясь к окну. Из переулка больше не выходила никакая высокая фигура, и это больше пугало, чем облегчало.

Что ей нужно было от меня?

Брэндон привел машину в движение и обратил на меня взгляд.

– Думаю, да. – Он напрягся, когда увидел мою перебинтованную ладонь, прислоненную к носу. – Что с твоей рукой?

Я открыла рот, придумывая, что бы такого сморозить.

– Эм… порезалась. Готовила ужин.

– Господи, – прошептал Брэндон, выезжая на главную дорогу. – В следующий раз будь осторожнее. Сильно болит?

– Терпимо.

Я опустила руку, отчего пожалела – режущий глаза запах ворвался в меня, заполняя легкие. Я кашлянула и поморщилась, не в силах терпеть это «благоухание».

– Можно открыть окно?

– Оу, – друг засуетился и поспешно кивнул, краснея, – да, кончено. Я переборщил с одеколоном?

Мягко сказано.

– Максимум с такими успехами ты не привлечешь девушку, а отпугнешь.

Мои слова вырвались прежде чем я поняла, что дала Брэндону хороший совет.

Парень зачем-то припарковался, хотя я была рада, что теперь могу не только открыть окно, но и дверь. Косясь на меня каким-то хищным взглядом, он схватил края своей белоснежной рубашки и потянул вверх, снимая. Я вылупила глаза. Неожиданно в салоне стало чертовски жарко, и я врубилась, что эта сумасшедшая картина происходит по моей вине. Сотканное из плотных мышц тело предстало перед моим взором. Я видела Брэндона один раз без футболки, но сейчас, кажется, забыла, какое у него идеальное тело. Вау. Не зря он ходит в качалку.

– А так я… отпугну ее? – Брэндон отбросил вещь на заднее сидение. Он определенно имел в виду меня.

Жар, возникший в животе, подскочил к лицу и опустился обратно. Карен не врала. Она что, реально знала о намерениях Брэндона?

Я пялилась. Реально пялилась на этот торс, словно вытесанный из мрамора. И Брэндон был вполне не против такого внимания. Он даже был «за». Вальяжно развалившись в сидении, он учащенно дышал, и я уже сбилось со счета, сколько раз его пытливые глаза опустились на мои губы. Намекает на поцелуй? О-о-о, нет. Нет! Нет! Нет!

Я схватилась за ручку дверцы, собираясь вылететь отсюда, как можно скорее. Но, словно назло, мое тело застыло, когда Брэндон перегнулся через рычаги и оказался ко мне очень близко. Горячее дыхание щекотало кожу, вызывая по ней зуд и мурашки. Насыщенные зеленые глаза парня лениво проделали дорожку от моих губ до груди, и в тот момент, когда я почти перестала дышать, вспомнила про свой коварный план. Рисунок на не совсем чистой толстовке ничуть не отпугивал Брэндона – он опустил на него руку, и тогда я поняла – нужно бить тревогу. Мои мысли лихорадочным вихрем закрутились в голове, призывая меня хоть к каким-нибудь действиям, а я, вопреки всему, продолжала сидеть, не рыпаясь. Кажется, мое беспомощное состояние было Брэндону на руку: он скользнул рукой под пояс моих джинсов и сделал еще один уверенный рывок вперед.

– Скай…

Его хриплый голос донесся до ушей, но даже он не отрезвил меня. Я закрыла глаза, не понимая, что делаю грандиозную ошибку. Мои руки потянулись к хорошо-сложенному телу Брэндона, и прежде чем бы я натворила то, о чем стала жалеть, машина дернулась в сторону от интенсивного удара снаружи.

Мы подпрыгнули и резко отпрянули друг от друга. Я легонько ударилась головой, но не это было важно сейчас. Освирепевший от того, что наш контакт прервали, Брэндон толкнул дверцу ногой и выскочил на улицу.

– Эй! – заорал он, оглядываясь в поисках «шатуна». – Кто это сделал?

Я бы хотела знать ответ, но на его вопрос никто не откликнулся. Брэндон, яростно выдохнув, осмотрелся еще раз, а потом только ввалился в пикап и гневно захлопнул дверцу, что я аж содрогнулась.

– Что это было? – я дотронулась до губ, до которых чуть ли не коснулся рот Брэндона.

– Не знаю. – Он посмотрел на меня и опустил глаза. – Я…

Ему нечего было сказать. Пару секунд назад он поддался своим чувствам, а теперь ему стыдно. Собственно, как и мне.

– Нам нужно ехать, – напомнила я, нервно открывая окно.

Брэндон, задержав на мне взгляд чуть дольше, нырнул к задним сидениям за рубашкой. Мое сердце бешено стучало в груди. Я приковала взгляд к своим коленям, когда парень выгнулся, чтобы надеть вещь. Он молчал, и я чувствовала, что его глаза скользили по изгибу моего тела. Их обладатель бы не отказался от продолжения.

Я судорожно вдохнула и уставилась в окно – темно. Ни единой души поблизости. Кто бы ни провернул это дельце с пикапом, он предотвратил самое страшное, что могло бы… произойти.

***

Это была самая напряженная поездка. Все дорогу до паба мы с Брэндоном пребывали в неловком молчании, иногда перекидываясь взглядами и краснея. Свежий воздух, вваливавшийся в открытое окно, отрезвлял меня, когда я думала о теле своего друга… поправочка – о шикарном теле и ловила себя на мысли, что не отказалась бы от чего-то не столь невинного.

Как только пикап припарковался возле минивена Карен, я вылетела из салона, словно он неожиданно загорелся. Брэндон не спешил следовать за мной, чему я была несказанно рада, поэтому медлил, вытаскивая ключ зажигания. Наверное, ему было неловко… Ох, да и вся та ситуация была неловкой! И откуда я могла знать, что Карен будет права? Она говорила с Брэндоном насчет этого? Затевали ли они что-нибудь, или это она подтолкнула его на столь серьезный обескураживающий шаг?

Впрочем, ответы были уже не важны, когда я влилась в паб с яркой неоновой вывеской. Народом было заполнено почти все пространство, и я поняла, что найти друзей будет нелегко. Едкий запах табака и алкоголя витал в воздухе, пропитанном звуками какой-то гавайской придурочной композиции, от которой волосы на моем загривке вставали дыбом. Сваливать отсюда мне захотелось немедленно, особенно когда я увидела… Вау… Две девчонки – вроде бы моего возраста – стянули с себя мокрые от пива майки и запрыгнули на круглые столики, расположенные вдоль стены. Аплодисментов от мужского пола было столько же много, сколько валялось окурков под моими ногами – хм, еще и новый паб, называется…

Девушки извивались, демонстрируя свои шикарные тела, и я не сразу заметила, что они были без лифчиков. В горле мгновенно пересохло. Пышногрудая блондинка, раскрепощено выгнувшись, показала со всех сторон свои силиконовые прелести и нагнулась к одному из мужчин, чьи слюни достигали пола. А туда ли я попала?

Такие заведения были категорически не для меня. Быть может, я вообще не в то место зашла?

Собравшись сматываться, я увидела в дверях Брэндона с наполовину расстегнутой рубашкой и чертыхнулась. Кажется, придется остаться. Идти навстречу к нему не хочется, да и он не правильно может понять…

Не дожидаясь его, я брезгливо нырнула в массу потных тел, лениво дергающихся под такт расслабляющей музыки. Здесь, в основном, тусовались подростки, но иногда я замечала стариков, которых тянуло… к тем беспардонным полуголым девицам. Брр! Какая мерзость!

Стараясь не смотреть в сторону бесплатного стриптиза, я юркнула туда, где толпа, кажется, кончалась. Опьяненные лица мелькали то тут, то там, и когда я протискивалась мимо нескольких громил с дредами, меня кто-то ущипнул за задницу. Искать того, кто это сделал, было глупо в таком бесконечном скоплении тусовщиков. И, честно сказать, я боялась в каком-то роде оглядываться, ведь подозрения теперь и падали на Брэндона…

Обстановка в «Брифли» царила просто сумасшедшая. Бармен, стоявший за стойкой, еле как справлялся с заказами посетителей. Среди желающих выпить какого-нибудь эксклюзивного алкогольного коктейля, к удивлению, я не увидела ни Райана, ни Карен. Где же они?

Меня схватили за локоть, поворачивая. Сердце подпрыгнуло к горлу, и я к облегчению обнаружила, что это не Брэндон. Карен лучезарно улыбнулась, переместив ладонь на мое плечо.

– Хэй!

Райан примостился возле нее и кивнул мне в знак приветствия, на что я ответила тем же. Девушка, которую он придерживал за талию, также мне помахала – она смутно напоминала его: светлые волосы, бледная кожа, теплая улыбка… Его новая девушка?

Это предположение было неверно, когда Райан приблизился с незнакомкой ко мне, заставляя Карен с плутовской ухмылкой, которая была вызвана неожиданным появлением Брэндона, примоститься в стороне.

– Ребят, – Райан неуклюже указал на блондинку и поправил горлышко футболки, – это Рина – моя сестра. Рина, это, – указал на меня, – Скай и, – переместил взгляд на моего сумасшедшего воздыхателя, – Брэндон. Эм… Рина вернулась в Нью-Хэйвен сегодня утром, и я забыл предупредить, что она хочет поболтаться с нами. Карен только «за», а вы, ребят, как на это смотрите?

Я знала, что у Райана есть сестра, но никогда не видела ее прежде. Он как-то говорил, что она училась в специальной школе для девочек где-то далеко за городом и приезжала только редко – в основном на каникулах. По внешности Рина очень напоминала своего брата, и я свято надеялась, что чувство юмора «от Бога» ей не досталось, как ему. Посмотрев в ее сторону, я сделала вывод, что не единственная здесь, кто решил «выделиться» в одежде. На Рине красовалось скромное платье в клеточку, под которым находилась белоснежная рубашка, выглаженная до самых волокон. Светлые волосы ниспадали на плечи, а очки с толстым черным ободком служили единственным реквизитом, смутно-напоминающим о ее юном возрасте. И как сюда пускают несовершеннолетних?

В этом пабе она была единственной (кроме меня), кто не выглядел вульгарно; даже Карен – любительница толстовок – сегодня надела короткий топ, открывающий вид на черную сережку в пупке – хм, похоже, она знала, в какое именно место мы идем, и что там будет.

Пока Брэндон пребывал в некой прострации, глядя на меня – а я так надеялась, что он затерялся где-нибудь в толпе тех полуголых девиц, я протянула руку Рине и дружелюбно улыбнулась.

– Больше народу, больше веселья!

Рина скромно пожала мою ладонь и уставилась на Брэндона. С Райана лилось семь потов – он очень волновался, что кто-то будет против компании его сестры. Карен пихнула Брэндона в бок и кашлянула.

– Эм, – он, наконец, отвел от меня взгляд и кивнул Рине, – очень приятно.

– И мне.

Их взгляды встретились на секунду. Мне одной показалось, что между ними пролетела какая-то… искра? Как бы то ни было, Карен, протиснувшаяся между ними, развеяла ее и указала на столик в дальнем углу от всего этого танцевального безумия.

– Ну, что, оторвемся?

Под ее словами крылось не только обычное веселье, когда я увидела, сколько алкоголя лежит на нашем столике. Я вытерла потные ладони о джинсы. С такими темпами мои друзья станут заядлыми пьяницами, а я… на меня это не особо повлияет, но я все равно не собираюсь пить.

Я подцепила подругу за руку и призналась:

– Мне здесь неуютно. И, тем более, откуда тут голые… девушки?

Карен захихикала так, словно это было в порядке вещей, и махнула рукой.

– Везде найдутся швабры, готовые за бесплатно показать сиськи.

Последнее слово и Брэндон, проплывший мимо нас, – напомнили ей о том, о чем я вообще не хотела заводить речи. Прежде чем я успела бы попытать удачу смотаться отсюда, Карен впилась своей мертвой хваткой в мое плечо, не давая свободу действиям, – я когда-нибудь стану калекой из-за нее. Прищуренные карие глаза скользнули по рубашке Брэндона, которую его приспичило именно сейчас застегнуть до конца, и я закрыла ладошкой лицо.

Сейчас начнется.

Насчет раз…

– У вас что-то было?

Ладно, прогадала со временем.

Я вздохнула, убирая руку и косясь на Брэндона. Ну, как бы объяснить… Между нами могло что-то произойти, но нас прервала какая-то «неведомая сила». К счастью? Да, к счастью. Иначе бы я натворила море глупостей, из-за которых никогда бы не простила себя.

– Ты ошибаешься, – отчеканила я и поспешила сесть к ребятам, занявшим столик. – Нет.

Но Карен это не убедило. Ее сильная рука скользнула на мой локоть, когда я попыталась сделать шаг – а еще кое-какой придурок мне говорил, что нефилимы, якобы, сильнее людей. Ложь.

– Эй, куда собралась, чертовка?

– Я ведь тебе сказала: ничего не было! – я повернулась к ней и смахнула ее руку.

Карен выгнула густую бровь.

– А почему его рубашка была расстегнута?

– Может быть, ему так нравится ходить? – прошептала я, косясь на своего воздыхателя. Надеюсь, его не переклинит рассказать никому о случае в пикапе, иначе… я просто сверну ему бошку. Да. Так и сделаю.

Брэндон отвел взор от меня, и я сразу почувствовала, что окунаюсь в чашу облегчения. Переборов желание уговорить Карен пойти в другой паб или расспросить ее о том, не затеяла ли она чего-нибудь, чтобы свести меня с ним, я направилась к столику. Тут меня опередили: подруга шмыгнула к Райану и Рине, а мне оставила местечко рядом с Брэндоном, который, похоже, был ошарашен, что я сейчас приземлюсь с ним.

Я послала Карен испепеляющий взгляд и под тихие смешки тройни уселась к Брэндону. Определенно у нее есть план, как нас сблизить. Но он провалится. Сто пудов. Это моя жизнь и я сама решаю, с кем быть. Тем более, сейчас не очень хорошее время, чтобы заводить какие-то отношения. Мне не нужен новый геморрой или еще одни слезы…

Брэндон напрягся, когда я с безучастным видом откинулась на спинку стула. Его явно удивляло мое спокойное состояние. В отличие от него, я не дергала себя поминутно и не ерзала на стуле, потому что… была погружена в поток мыслей. И когда ребята веселились, я не особо вливалась в их компанию: сидела с удрученным видом, не прикоснувшись к алкоголю. Да и какой был толк? Напьюсь я или нет, все равно буду чувствовать себя одинаково.

Брэндон пару раз пытался со мной говорить, но я сделала вид, что увлечена разглядыванием картинок в телефоне. Он наверняка хотел извиниться или предложить мне встречаться. Судя по тому, как парень снова расстегнул верхние пуговицы рубашки, насквозь пропахшей ядерным одеколоном, он был настроен серьезно. Пришло время заволноваться.

Ох, мне что, снова проходить этот круг Ада и объяснять ему про свои невзаимные чувства?

Меньше всего мне хотелось обидеть Брэндона. Когда он неожиданно положил свою руку на мое колено, я постаралась не разбрызгаться в ругательствах и отодвинулась. Ладонь соскользнула с ноги, и послышалась нецензурная брань. Карен наградила меня таким взглядом, словно то, что я сделала, касалось уголовного кодекса. Я ответила ей «милой» улыбкой и демонстративно сложила руки на груди, отчего потом пожалела. Ребята увидели бинт, и тут понеслось…

– Что случилось с твоей рукой? – подруга перегнулась через стол и схватила мою ладонь.

Не зная, чего ожидать от метки, я резко выдернула руку и спрятала ее под столом. Брэндон таращился на меня, как на самую последнюю дикарку – о, боги, когда он прекратит это делать?

– Неудачная попытка приготовить ужин.

Прежняя отмазка пригодилась. Друзья немного успокоились, но Райан решил отличиться красноречивостью, допив третью кружку пива.

– Я смотрел ужастик, где девушка резала морковку и нечаянно отрубила себе руку кухонным ножом. – Он воспроизвел сцену из ужастика, и Карен схватилась за лоб, бормоча проклятья. Подвыпивший Райан был еще хуже – трезвого… и гораздо болтливее. – Вы бы видели, сколько было кровяки! И…

Карен дала Раю подзатыльник, отчего тот подпрыгнул. Рина хихикнула, потягивая пиво. Никогда бы не подумала, что такие скромницы могут употреблять алкоголь…

– Как ты меня достал с этими глупыми историями! – подруга не скрывала своей злости.

Я поежилась, сжимая правую руку в кулак. Райан подпрыгнул на месте, собираясь что-то ответить Карен, но вдруг жидкость из его кружки пролилась на ее топ. Кто-то заулюлюкал, и раздалось громкое ругательство, какое раньше я и в жизни не слышала.