Инкарцерон бесплатное чтение

Кэтрин Фишер

Инкарцерон

Посвящается Шине Пью, великолепной поэтессе и мудрому вебмастеру.

КРИСТАЛЬНЫЙ ОРЁЛ, ЧЁРНЫЙ ЛЕБЕДЬ

1

Кто может измерить бескрайность Инкарцерона?

Его залы и виадуки, его пропасти?

Только человек, познавший свободу,

Понимает, что он в тюрьме.

Песни Сапфика

Финн лежал ничком, прикованный к плитам транзитной магистрали. Его широко раскинутые руки были так сильно придавлены тяжестью оков, что он едва мог оторвать запястья от земли. Лодыжки были опутаны скользкой металлической цепью, пропущенной через кольцо, закреплённое в мостовой. Вдохнуть полной грудью не получалось. Только лежать бессильно, чувствуя, как камень холодит щёку. Цивилы появятся рано или поздно.

Он почувствовал их приближение раньше, чем услышал: дрожь земли, сначала слабая, нарастала, пока он не задрожал сам, вибрируя каждым нервом, стуча зубами. Затем гвалт голосов в темноте, грохот движущихся повозок, медленный глухой лязг колёсных ободьев. С усилием подняв и повернув голову, он откинул грязные волосы с глаз и отметил, что прикован точно поперёк дороги – колеи словно пронзали его тело.

Пот стекал по лбу. Рукой в перчатке Финн ухватился за стылые цепи, подтянулся и сделал вдох. В едком воздухе стоял запах машинного масла.

Звать на помощь было рано. Они слишком далеко и ничего не услышат сквозь этот грохот, пока не пересекут огромный зал. Надо не пропустить момент. Чуть опоздаешь – и повозки уже не остановить, он будет раздавлен. В отчаянии, он старался не думать о том, что может случиться и так: они увидят и услышат его, но им будет всё равно.

Огни.

Маленькие огоньки ручных фонариков. Он принялся сосредоточенно считать: девять, одиннадцать, двенадцать; затем начал снова, чтобы добраться до того спасительного числа, которое поможет избавиться от тошноты, подкатывающей к горлу.

Уткнувшись носом в разодранный рукав – стало чуточку удобнее – Финн подумал о Кейро, его ухмылке, издевательском тычке напоследок, прежде чем тот проверил надёжность замков и ушёл в темноту. Финн с горечью прошептал: «Кейро».

Гигантский зал и невидимые галереи поглотили шёпот. В пропахшем металлом воздухе висел густой туман. Повозки лязгали и громыхали.

Теперь он уже мог разглядеть бредущих людей. Они появлялись из холодного мрака,  укутанные с ног до головы настолько, что трудно было разобрать, то ли это дети, то ли сгорбленные старухи. Наверное, дети, ведь если у цивилов остались старики, они ехали бы на повозках, вместе с добром. Рваный чёрно–белый флаг был прицеплен к переднему возу; Финн смог рассмотреть рисунок на гербе – птица с серебряной молнией в клюве.

– Стойте! – закричал он. – Эй! Сюда!

Грохот механизмов сотрясал пол так, что ныли кости. Финн напрягся, когда тяжёлые, мощные повозки оказались почти рядом; смрад множества немытых тел ударил в нос, скрежет и бряцанье поклажи оглушали. Он замер, борясь со страхом, неустанно проверяя себя на прочность, не дыша, не позволяя себе сломаться. Потому что он Финн, Видящий Звёзды, и он справится. И всё же, словно ниоткуда, на него обрушился панический ужас. Финн приподнялся и заорал:

– Слышите меня?! Стойте! Стойте!

Они приближались.

Грохот сделался нестерпимым. Теперь уже Финн выл и бился в попытке разорвать цепи, потому что инерция гружёных повозок неумолима. А значит, его раздавят, сомнут, он умрёт в медленных, невыносимых муках.

И тут он вспомнил о фонарике.

Пусть крохотный, но всё-таки он у Финна был. Кейро позаботился об этом. Подтянувшись на цепи, Финн вывернулся и сунул руку под одежду. Кисть свело судорогой. Холодный цилиндр выскальзывал из пальцев.

Он вытащил фонарик и тут же уронил его, тот откатился и стал почти недосягаем. Выругавшись, Финн извернулся, дотянулся до фонарика и прижал его подбородком.

Засиял тонкий лучик.

Он с облегчением выдохнул. Тем временем повозки приближались. Конечно же, цивилы уже могут видеть его. Они должны видеть его!

Фонарик звёздочкой сверкал в необъятной грохочущей темноте зала. Финн знал – сквозь паутину лестниц и галерей, сквозь тысячи комнат-лабиринтов Инкарцерон чувствует нависшую над Финном опасность и предвкушает развлечение. Будет наблюдать, но вмешиваться не станет.

– Я знаю, ты видишь меня! – закричал он.

Колёса, огромные, высотой с человека, скрежетали в колеях; искры летели в разные стороны. Жалобно закричал ребёнок. Финн зарычал и съёжился, понимая, что не получилось, что всему конец… и тут в уши ему ударил пронзительный визг тормозов, и все косточки в его теле отозвались – до кончиков пальцев

Колёса – громадные, смертоносные – надвигались, нависали над беспомощным пленником.

И остановились.

Не пошевелиться. Его парализовало от ужаса. Фонарик высвечивал большую заклёпку на ободе.

Позади него раздался голос:

– Как твоё имя, узник?

Они сгрудились в темноте. Он попытался поднять голову и увидел смутные фигуры.

– Финн. Моё имя Финн,– прошептал он, сглотнув. – Я думал, что вы не остановитесь…

Ворчание. Кто-то проговорил:

– По-моему, он из подонков.

– Нет! Пожалуйста! Прошу вас, освободите меня.

Никто не сказал ни слова, никто не пошевелился. Тогда он сделал вдох и глухо промолвил:

– Подонки устроили набег на наше Крыло. Убили моего отца, а меня оставили тут на милость всякого, кто проедет мимо.

Он попытался облегчить боль в груди, вцепившись пальцами в ржавые цепи.

– Пожалуйста! Умоляю вас!

Кто–то подошёл ближе. Носки сапог оказались прямо у глаз Финна. Грязные, один дырявый.

– Которые из подонков?

– Комитатусы[1]. Их вожак называет себя Джорманриком, Лордом Крыла.

Человек сплюнул, едва не попав в Финна.

– А, этот чокнутый душегуб.

Почему ничего не происходит? Финн отчаянии изогнулся всем телом, насколько позволяли оковы.

– Пожалуйста! Они могут вернуться!

– А я говорю — переехать его и дело с концом. Зачем нам вмешиваться?

– Потому что мы цивилы, а не подонки, – раздался женский голос, к удивлению Финна.

Он услышал шорох её шелковых одежд под грубым плащом. Она опустилась на колени, и ему стали видны её руки в перчатках, потянувшиеся к оковам. Его запястья кровоточили; ржавчина расплылась разводами на грязной коже.

Человек нетерпеливо произнёс:

– Маэстра, послушай…

– Неси клещи, Сим. Сейчас же.

Её лицо оказалось совсем близко.

– Не бойся, Финн. Я тебя тут не оставлю.

Он с трудом поднял взгляд, увидел женщину лет двадцати, рыжеволосую и темноглазую. Через мгновение он учуял её запах – аромат мыла и мягких шерстяных тканей – пронизывающий сердце, прорывающийся сквозь его память прямиком в темноту наглухо закрытого внутри него чёрного ящика. Комната. Комната и яблоневые поленья в камине. Торт на фарфоровой тарелочке.

Возможно, на лице его отразилось царящее в душе смятение, потому что она, задумчиво взглянув на него из-под укрытия капюшона, добавила:

– С нами ты будешь в безопасности.

Не дыша, Финн смотрел на неё.

Детская. Каменные стены. Роскошные алые портьеры.

Торопливо подошёл мужчина, поддел клещами звено цепи.

– Глаза побереги, – проворчал он.

Финн уронил голову на руки, почувствовал, как народ столпился вокруг. На мгновение он подумал, что близится один из его мучительных припадков; закрыл глаза, ощутив знакомый одуряющий жар, окутавший тело. Борясь с дурнотой и сглатывая слюну, он ухватился за цепи, дрожащие под напором массивных клещей. Воспоминание таяло; комната и очаг, торт и крохотные серебряные шарики на тарелке с золотой каймой. Исчезло, как он ни пытался удержать его, а ледяная тьма Инкарцерона вернулась вместе с кислым металлическим запахом колёсной смазки.

Оковы соскользнули и упали. Он поднялся, облегчённо вздохнув полной грудью. Женщина осмотрела его запястья.

– Нужно перевязать.

Он застыл, замер. Она прикоснулась холодными чистыми пальцами к его коже между рукавом и перчаткой и заметила крохотную татуировку – коронованного орла.

Она нахмурилась.

– Это не знак цивила. Похож на...

– Что? – сразу же насторожился он. – На что?

По залу разнесся грохот. Лязгнули упавшие цепи. Позади него мужчина с клещами заговорил с сомнением в голосе:

– Странно. Этот болт не закреплён...

Маэстра уставилась на птицу.

– Как на кристалле.

Позади них раздался возглас.

– Что за кристалл? – спросил Финн.

– Странный предмет. Мы нашли его.

– И птица такая же? Ты уверена?

– Да, – она отвлеклась на болт. – Ты и в самом деле...

Он должен узнать об этом. Ему нужно сохранить ей жизнь. Он схватил её и толкнул на пол.

– Ложись, – зашипел он. И добавил зло: – Ты что, не понимаешь?! Это же ловушка!

На мгновение её взгляд задержался на нём, и Финн разглядел удивление, переходящее в ужас. Она вырвалась, подскочила и завопила:

– Бегите! Все бегите!

Но уже распахнулись решётки в полу, из люков, подтягиваясь на руках, гремя оружием, полезли люди.

Финн молниеносно оттолкнул человека с клещами, сорвал фальшивые крепления и отшвырнул цепи. Заорал Кейро, над головой просвистел нож. Финн бросился на пол, перевернулся и огляделся.

В зале было черно от дыма. Цивилы кричали и разбегались в надежде укрыться за колоннами, но подонки уже забрались на фургоны, паля во все стороны без разбора, красные вспышки самодельных ружей заполнили пространство едким смрадом.

Он не видел её. Может, она убита, может, убежала. Кто-то махнул ему и бросил оружие прямо в руки; кажется, Лисс, хотя, кто знает – подонки прятались под тёмными шлемами.

Наконец он увидел Маэстру. Она прятала ребятишек под ближайший фургон. Один малыш заплакал, и она схватила его и прижала к себе. Но тут на пол посыпались, лопаясь, словно сырые яйца, маленькие шарики, испускающие вонючий газ. У Финна заслезились глаза. Он вынул и натянул свой шлем с защитной маской, прикрывающей нос и рот. Сквозь пластину для глаз окружающее виделось в красном мареве, но фигуры различались отчётливо.

Она вооружена и стреляет.

– Финн!

Это был Кейро, но Финн его проигнорировал, подбежал к первой повозке, нагнулся, схватил Маэстру за руку и выбил оружие. Та, гневно завопив, потянулась к шлему пальцами в унизанных шипами перчатках – острия заскребли по металлу. На Финна, пиная и толкая, со всех сторон набросились дети, но он уже тянул Маэстру за собой. С телег на пол летела провизия, которую тут же подхватывали и волокли в люки.

Завыла сирена.

Инкарцерон пробудился.

В стенах сдвинулись панели. С громким щелчком на невидимом потолке включились прожекторы, шаря яркими лучами по залу, выхватывая разбегавшихся, как крысы, подонков. Заметались безразмерные тени.

– Уходим! – заорал Кейро.

Финн волок женщину за собой. Неподалёку от них безжалостный луч поймал убегающую фигуру, и та беззвучно испарилась. Плакали дети.

Потрясённая, почти не дыша, женщина повернулась, взглянув на то, что осталось от её людей. Финн потащил её к люку.

Их взгляды встретились.

– Вниз! – выдохнул он. – Или умрёшь.

На секунду ему показалось, что она не послушается.

Но она плюнула в него, вырвалась и спрыгнула в люк сама.

Вспышка белого пламени обожгла камни, и Финн торопливо прыгнул следом за пленницей.

Скат был из белого шелка, тугого и прочного. Финн стремительно соскользнул по нему прямо в кучу награбленных мехов и всякой металлической всячины.

Уже отконвоированная в сторону, с дулом у виска, Маэстра встретила его презрительным взглядом.

Финн медленно и тяжело поднялся. Повсюду вокруг в тоннель скатывались нагруженные добычей подонки, некоторые раненные, многие почти без сознания. Последним, легко приземлившись на ноги, прибыл Кейро.

Решётки с грохотом захлопнулись.

Скаты опали.

Смутные фигуры, тяжело дыша и кашляя, сдирали с себя маски.

Кейро медленно снял свою, явив миру прекрасное перепачканное лицо. Финн зло набросился на него:

– Что произошло?! Я чуть не свихнулся! Чего вы так долго?

Кейро улыбнулся.

– Успокойся. У Акло не получался фокус с газом. А тебе удалось их заговорить.

Он посмотрел на женщину.

– Зачем она тебе?

Финн в сердцах отмахнулся.

– Заложница.

Кейро выгнул бровь.

– Слишком много возни.

Он сделал знак человеку с ружьём, тот клацнул спусковым крючком. Маэстра побледнела.

– Я рисковал жизнью и имею право на особую награду, – упрямо заявил Финн.–  Он не шевельнулся, однако его тон привлёк внимание Кейро.  Секунду они смотрели друг на друга. Затем его заклятый брат холодно произнёс:

– Ну, если она тебе нужна.

– Она мне нужна.

Кейро снова посмотрел на женщину, пожал плечами.

– О вкусах не спорят.

Затем хлопнул Финна по плечу, выбив облако пыли, и прибавил:

– Отличная работа, брат.

2

Мы выберем и воссоздадим Эру из прошлого.

Мы построим мир, свободный от перемен, а значит, тревог и потрясений.

Мы построим рай!

Декрет короля Эндора

Дуб, похоже, был настоящий, только специально состаренный. Подобрав юбку, она легко взбиралась по огромным ветвям всё выше. Трещали сучья, и зелёный  лишайник пачкал пальцы.

– Клодия! Уже четыре часа! – визгливо крикнула  Элис откуда-то из розового сада.

Пропустив призыв мимо ушей, Клодия раздвинула листву и выглянула наружу.

С этой высоты она видела всю усадьбу: огород, теплицы и оранжереи, корявые яблони в саду, амбары, где зимой устраивали танцы. Видела просторные зелёные лужайки, спускавшиеся к озеру, и полосу буков, за которыми скрывалась тропинка на Хитеркросс. Дальше, к западу дымились трубы фермы Элтана, на холме Эрмер возвышалась колокольня старой церкви, увенчанная сверкающим флюгером. Ещё дальше, на мили и мили, простирались обширные земли поместья Смотрителя: луга, деревни, дороги, туманные дымки над реками  – словно сине-зелёное лоскутное одеяло,

Она облокотилась о ствол и вздохнула. Какая мирная картина, столь совершенная в своём обмане. Как тяжело будет покинуть всё это.

– Клодия! Поторопись!

Теперь голос звучал тише. Видимо, нянька убежала обратно к дому – беспокойно захлопали крыльями голуби, словно кто-то поднимался по ступеням мимо голубятни. Часы на конюшне начали отбивать время, жаркий день наполнился перезвоном курантов.

Сквозь знойное марево Клодия заметила на тракте карету.

И поджала губы. Что-то он рано.

Даже с такого расстояния было видно, как из-под колёс чёрного экипажа поднимаются клубы дорожной пыли. Четыре чёрных коня в упряжке и восемь всадников свиты. Клодия тихонько фыркнула. Смотритель Инкарцерона даже путешествует с шиком. На дверях кареты красовался его герб, длинный флажок трепыхался на ветру. На передке сражался с упряжью кучер в чёрно-золотой ливрее, отчётливо слышался посвист хлыста.

Она сидела очень тихо. Пищала и перепрыгивала с ветки на ветку пичуга и наконец устроилась в листве неподалёку от Клодии. Выдала короткую мягкую трель. Наверное, какой-то подвид зяблика.

Карета подъехала к деревне. Из кузни выглянул кузнец, стайка детей выбежала из сарая. Собаки ответили громким лаем на грохот копыт кавалькады. Кони сбились в кучу, въезжая в узкий проход между нависающими домами.

Клодия достала из кармана визор. Он был вне-Эры и вне закона, но это неважно. Натянув его на глаза, она переждала краткий головокружительный миг привыкания к линзам, а потом изображение увеличилось, и она разглядела всадников в подробностях: отцовский управляющий Гаррх, на чалой лошадке; загадочный секретарь Лукас Медликоут; вооружённая охрана в пёстрых костюмах.

Визор был так хорош, что она почти прочитала по губам кучера ругательство. Сигнальщики  на мосту дали отмашку, и она осознала, что прибывшие уже достигли рва и дворцовых ворот. Мистрисс Симми бежала к выходу с кухонным полотенцем в руке, разгоняя суетливых кур.

Клодия нахмурилась и сняла визор, спугнув птичку. Мир вернулся на свои места, карета снова уменьшилась.

– Клодия! Они уже здесь! Иди же переодеваться! – запричитала Элис.

На какое-то мгновение она позволила себе подумать, что никуда не пойдёт. С удовольствием представила, как у него на глазах спускается с дерева и предстаёт перед ним во всей красе – с растрёпанными волосами и в старом зелёном платье с разодранным подолом. Отец, конечно, разозлится, но ничего не скажет. Наверное, если бы она заявилась голой, он ничего бы не сказал. Лишь: «Клодия, моя дорогая». И холодный поцелуй в щёку.

Она развернулась на ветке и полезла вниз, гадая, получит ли подарок. Обычно получала. Что-нибудь дорогое, изящное, выбранное для него одной из придворных дам. В предыдущий раз это была хрустальная птица в золотой клетке, издававшая пронзительные визгливые трели. Хотя в поместье и без того хватало птиц, в основном, настоящих – они летали повсюду, шумно выясняли отношения и щебетали под застрехами.

Спрыгнув, она побежала через лужайку к широким каменным ступеням. Дворец вырастал у неё перед глазами: нагретые солнцем камни, багряные цветы глицинии, оплетавшей башенки и  кривые углы, три изящных лебедя на тёмной глади глубокого крепостного рва. На крыше ворковали и самодовольно семенили голуби, время от времени перелетая на угловые башни и прячась в кучках соломы, собранных в амбразурах и бойницах многими поколениями птиц. Ну, или предполагалось, что это так.

Открылось окно. Элис выдохнула в панике:

– Где ты была? Ты что, не слышишь их?

– Всё я слышу, успокойся.

Когда она взбегала по ступеням, карета уже громыхала по брёвнам моста. А потом Клодию поглотил прохладный полумрак дома, пахнущий розмарином и лавандой. Из кухни выскочила служанка, присела в торопливом реверансе и исчезла. Клодия взлетела вверх по лестнице.

В её комнате Элис вытаскивала из шкафа громоздкий наряд. Шёлковая нижняя юбка, синее с золотом платье, корсаж. Стоя посреди комнаты и позволяя напяливать на себя роскошные неудобные одежды  и затягивать шнурки, Клодия ненавидела клетку, в которую её запихивали. Через нянькино плечо она бросила взгляд на хрустальную птичку, разинувшую клюв в своей крошечной тюрьме, и скорчила ей гримаску.

– Стой спокойно.

– Я и стою.

– Полагаю, ты была с Джаредом.

Клодия пожала плечами. Настроение стремительно портилось, и ничего не хотелось объяснять.

Корсаж был слишком тесным, но она привыкла. Элис безжалостно причесала  и уложила под жемчужную сетку волосы, вспыхнувшие искрами статического электричества от соприкосновения с бархатом платья. Запыхавшаяся нянька сделала шаг назад.

– Ты намного симпатичнее, когда не глядишь волком.

– Как хочу, так и гляжу, – огрызнулась Клодия.

Потом повернулась к двери, неся на себе платье.

– Когда-нибудь я завизжу, заору, завою прямо ему в лицо.

– Не думаю.

Элис спрятала старое зелёное платье в шкаф. Глянула на себя в зеркало, заправила выбившиеся седые пряди под чепец, достала косметическую палочку, открутила колпачок и сноровисто удалила морщинку под глазом.

– Если я стану королевой, кто сможет меня остановить?

– Он, – парировала нянька. – И ты так же боишься его, как любой другой.

Правда. Степенно сходя по лестнице, Клодия знала, что это всегда было правдой. Её существование делилось на две части: время, когда отец был дома, и время, когда он отсутствовал. И такой двойной жизнью жила не только она, но и все слуги, всё поместье, весь мир.

Идя по деревянному полу между двумя рядами истекающих потом, затаивших дыхание садовников, молочниц, лакеев, факельщиков, к карете, остановившейся на мощёном дворе, она размышляла, знает ли об этом отец. Возможно. Вряд ли что-то могло ускользнуть от его внимания.

Она остановилась на ступенях. Фыркали кони, в замкнутом пространстве двора перестук их копыт оглушал. Кто-то крикнул, старый Ральф поспешил вперёд, два припудренных ливрейных лакея спрыгнули с запяток, открыли дверь и развернули ступеньки.

Какое-то мгновение проём был пуст.

Затем за дверцу ухватилась рука, показалась тёмная шляпа, плечи, башмак, чёрные бриджи.

Джон Арлекс, Смотритель Инкарцерона, выпрямился и небрежно отряхнул дорожную пыль перчатками.

Высокий, статный мужчина с аккуратно подстриженной бородкой, в камзоле и жилете из великолепной парчи. Клодия не видела его полгода, но он ничуть не изменился. Любой другой человек в его звании постарался бы стереть следы возраста с лица, но он, казалось, вообще не пользовался косметической палочкой. Взглянув на дочь, он благосклонно улыбнулся. В тёмных волосах, стянутых чёрной лентой, серебрилась элегантная седина.

– Клодия. Прекрасно выглядишь, дорогая.

Шагнув вперёд, она присела в глубоком реверансе, но рука отца подняла её, и Клодия ощутила на щеке ледяной поцелуй. Прикосновение его пальцев – всегда холодных и чуточку влажных – было неприятным, и, словно сознавая это, он обычно носил перчатки, даже в тёплую погоду. Интересно, находит ли он, что дочь изменилась?

– Вы тоже, отец, – пробормотала она.

Секунду он смотрел на неё – взгляд серых глаз как всегда твёрд и ясен – затем обернулся.

– Позволь представить тебе нашего гостя. Королевский канцлер, лорд Эвиан.

Карета покачнулась, и на свет божий протиснулся невероятно толстый человек, распространяя крепкий, почти осязаемый аромат духов. Клодия спиной почувствовала интерес слуг. Сама же она испытывала лишь смятение.

Канцлер был одет в синий шёлковый камзол, на шее красовался плоёный воротник, такой высокий, что возникал вопрос, как его владельцу удаётся дышать. Конечно, тот был багров лицом, но поклон отвесил самоуверенно и улыбнулся с тщательно продуманной любезностью.

– Миледи Клодия. В последний раз, когда я вас видел, вы были совсем крошкой. Какое наслаждение встретиться с вами вновь.

Она не ждала визитёров.  Главную гостевую комнату заполнял собой недошитый шлейф свадебного платья, уютно расположившийся на разобранной кровати. Нужно потянуть время.

– Какая честь для нас, – откликнулась она. – Не желаете ли пройти в гостиную, подкрепиться сидром и свежими кексами после путешествия?

Остаётся надеяться, что они согласятся. Поворачиваясь, она отметила, что трое слуг испарились, а оставленные ими пробелы в рядах быстро закрылись. Отец одарил её прохладным взглядом и поднялся по ступеням, снисходительно кивая кланяющимся и опускающим глаза слугам.

Старательно держа на лице улыбку, Клодия быстро обдумала ситуацию. Эвиан – человек королевы. Ведьма, наверное, прислала его на смотрины. Ну что же, невеста не против – она годами к этому готовилась.

Отец остановился у двери.

– А где Джаред? Надеюсь, у него всё хорошо?

– Полагаю, он занят какой-то очень тонкой технологической процедурой. Возможно, даже не заметил, что вы приехали.

Так оно и было, но прозвучало как извинение. В раздражении от его морозной улыбки, подметая юбками голые доски пола, она повела отца и канцлера в гостиную – мрачную комнату, обшитую деревянными панелями и обставленную сервантом из красного дерева, резными стульями и разборным столом. С облегчением обнаружила на усыпанном розмарином и лавандой столе кувшины с сидром и блюда с медовыми кексами.

– Чудесно, – промолвил лорд Эвиан, принюхиваясь к приятным запахам. – Даже при дворе не всегда соблюдают достоверность.

«Наверное, потому, что большинство декораций при Дворе сделано на компьютерах», – сладко пропела она про себя, а вслух заметила:

– Мы в поместье Смотрителя гордимся тем, что у нас всё соответствует Эре. Дом по-настоящему древний. Его полностью восстановили после Лет Гнева.

Отец промолчал. Он уселся на резной стул во главе стола, мрачно наблюдая, как Ральф наливает сидр в серебряные кубки. Руки старика задрожали, поднимая поднос.

– Добро пожаловать домой, сэр.

– Рад тебя видеть, Ральф. Думаю, в бровях не помешало немного больше седины. И парик бы пышнее, больше пудры.

Ральф поклонился.

– Я безотлагательно этим займусь, Смотритель.

Хозяин внимательно изучал комнату. Забеспокоившись, что от его взгляда не ускользнёт ни единственный кусок пластигласа в уголке оконного проёма, ни искусственная паутина на лепном потолке, Клодия поспешила начать светскую беседу:

– Как поживает Её милостивое величество, милорд?

– Королева пребывает в отменном здравии, – сказал Эвиан с набитым ртом. – Чрезвычайно занята приготовлениями к вашей свадьбе. Готовится великолепное празднество.

– Но, несомненно… – нахмурилась Клодия.

Он махнул пухлой рукой.

– Конечно, у Вашего отца не было времени рассказать вам, что планы изменились.

– Изменились? – Клодия похолодела.

– Ничего ужасного, дитя, не о чем беспокоиться. Сдвигается дата, вот и всё. Поскольку граф вернулся из Академии.

Она постаралась держать себя в руках и не выказывать тревогу. Но, видимо, губы всё-таки напряглись, а костяшки пальцев побелели, потому что отец плавно встал и обратился к слуге:

– Проводи его светлость в комнату, Ральф.

Старый слуга поклонился и распахнул скрипучую дверь. Эвиан неловко поднялся, с камзола дождём посыпались крошки и, упав на пол, испарились с краткими вспышками.

Клодия мысленно ругнулась: чёрт, это тоже не пройдёт незамеченным.

Отец и дочь молчали, прислушиваясь к тяжёлым шагам по певучим ступеням, почтительному бормотанию Ральфа и гудению толстяка, искренне восхищавшегося лестницей, картинами, китайскими вазами, дамасскими драпировками. Когда голоса постепенно затихли где-то в залитых солнцем покоях дома, Клодия взглянула на отца.

– Вы перенесли дату свадьбы.

Он поднял бровь.

– В этом году, следующем, какая разница? Ты знала, что это произойдёт.

– Я не готова…

– Ты уже давно готова.

Он шагнул к ней, серебряный кубик на цепочке его часов сверкнул в луче света. Клодия попятилась. Если бы отец сбросил официальную сдержанность Эры, стало бы совсем невыносимо – исходящая от него угроза леденила кровь. Но он держался в рамках вежливости.

– Позволь объяснить. В прошлом месяце пришло послание от сапиентов. Они сыты по горло твоим женихом и… попросили его покинуть Академию.

– За что? – нахмурилась она.

– Обычные пороки. Выпивка, наркотики, буйство, беременные служанки. Извечные грешки молодых идиотов. Образованием он не интересуется. Да и зачем? Он же граф Стинский, в восемнадцать лет станет королём.

Он подошёл к обшитой панелями стене и взглянул на портрет веснушчатого толстощёкого семилетнего мальчика в гофрированном коричневом камзольчике.

– Каспар, граф Стинский. Наследный принц Королевства. Превосходные титулы. Его лицо не изменилось, не правда ли? Тогда он был всего лишь наглецом. Теперь он ленив, никчёмен, груб и полагает, что ему подвластно всё. – Смотритель повернулся к дочери. – Твой будущий муж – крепкий орешек.

Она пожала плечами, прошелестев платьем.

– Я с ним справлюсь.

– Конечно, справишься. Я всё для этого сделал.

Он приблизился и впился в неё оценивающим взглядом. Она смотрела ему прямо в глаза.

– Я создал тебя для этого замужества, Клодия. Наделил вкусом, умом, бессердечием. Ты получила самое строгое и полное образование, как никто в Королевстве. Языки, музыка, фехтование, верховая езда – я взращивал любую способность, которая проявлялась у тебя хотя бы намёком. Расходы – ничто для Смотрителя Инкарцерона. Ты наследница огромных поместий. Я вскормил тебя, как королеву, и ты ею станешь. В каждой семейной паре один ведёт, второй следует.  И хотя с династической точки зрения для графа это мезальянс, лидером будешь ты.

Она подняла глаза на портрет.

– Каспара я приструню. Но его мать…

– Королеву предоставь мне. Мы с ней понимаем друг друга.

Он взял её за руку, слегка сжав безымянный палец в своих. Она застыла, стараясь сохранить спокойствие.

– Будет вовсе не так трудно, – прошептал он.

В раскалённую тишину комнаты ворвалось воркование голубя за окном.

Она осторожно высвободила руку и собралась с силами.

– Итак, когда?

– На следующей неделе.

– На следующей неделе?!

– Королева уже начала приготовления. Через два дня мы уезжаем во дворец. Убедись, что готова.

Клодия промолчала. Она чувствовала себя опустошённой, оглушённой.

Джон Арлекс направился к двери.

– Ты здесь неплохо справлялась. Эра соблюдается безупречно, если не считать этого окна. Пусть переделают.

– Как жизнь при дворе? – спросила она, не двигаясь.

– Утомительна.

– А ваша работа? Как Инкарцерон?

Долю секунды он молчал. Сердце гулко билось в её груди. Потом обернулся и ответил с холодным любопытством:

– Тюрьма в совершенном порядке. Почему ты спрашиваешь?

– Просто так.

Она постаралась улыбнуться, умирая от желания узнать, как он отслеживает жизнь Тюрьмы и где та находится, поскольку все шпионы Клодии докладывали, что отец ни разу не покидал королевского дворца. Впрочем, тайны Инкарцерона теперь – самая малая из её тревог.

– Ах да, чуть не забыл.

Он подошёл к столу и открыл кожаную сумку.

– Я привёз тебе подарок от будущей свекрови.

Вытащил и поставил на стол какой-то предмет. Шкатулка из сандалового дерева, перетянутая лентой.

Клодия неохотно наклонилась, но он сказал:

– Погоди.

Достал палочку-сканер, провёл ею над шкатулкой – на поверхности вспыхивали и гасли картинки.

– Безопасно. Открывай.

Он спрятал палочку.

Клодия подняла крышку. Внутри оказалась эмалевая миниатюра в рамке из золота и жемчужин – чёрный лебедь на глади озера, эмблема её семьи. Она достала картину, против своей воли залюбовавшись нежной переливчатой синью воды и элегантным изгибом длинной птичьей шеи.

– Какая прелесть!

– Да, но смотри дальше

Лебедь двигался. Сначала как будто мирно скользил, но вдруг взлетел, хлопая великолепными крыльями. Из-за деревьев вылетела стрела и пронзила грудь птицы. Та открыла золотой клюв и запела – жуткий, ненатуральный звук. Потом рухнула в воду и исчезла.

– Ещё какая прелесть! – заметил Смотритель с ядовитой улыбкой.

3

Эксперимент обещает быть смелым, и наверняка имеется некая доля риска, которую мы не просчитали. Но Инкарцерон должен стать системой величайшей сложности и интеллекта. Более доброго и сострадательного опекуна для его узников просто невозможно представить.

Мартор Сапиенс, Отчет по проекту

Путь обратно в шахту по тесным тоннелям был долог. Маэстра шла молча, опустив голову, обняв себя руками за плечи. Следить за ней Кейро поручил Большому Арко, Финн же двигался чуть справа, следом за ранеными.

В этой части крыла Инкарцерон был тёмным и почти необитаемым. Здесь Тюрьма редко утруждала себя, нечасто зажигая огни и время от времени высылая Жуков. В отличие от выложенного камнем транзитного пути наверху, здешний пол был изготовлен из металлических решёток, не слишком удобных для пеших прогулок. По пути Финн замечал то тут, то там красные огоньки крысиных глаз, пыль, оседавшую на металлических чешуйках их тел.

Он был измотан, и, как это обычно бывало после засады, зол. Все остальные отходили после пережитого напряжения; даже ковыляющие раненые переговаривались, и в их громком хохоте звучало явное облегчение. Финн оглянулся назад. Позади в тоннеле выл ветер и гуляло эхо. Инкарцерон наверняка прислушивается.

Он не мог разговаривать, не мог смеяться. Красноречивый взгляд в ответ на пару шутливых замечаний предостерегал остальных – он заметил, как Лисс толкнула локтем Амоза и удивлённо подняла брови. Финну было всё равно. Злость на самого себя мешалась со страхом и жгучей гордостью. Конечно, у остальных кишка тонка, никто из них не решился бы вот так лежать скованным, слушать гнетущую тишину и ждать, когда смерть пройдётся по тебе всей своей тяжестью.

Он снова представил колёса, нависающие прямо над его головой.

А ещё он злился из-за Маэстры.

Комитатусы не брали пленников. Это было одним из правил. Ладно, Кейро удалось уговорить. Но по возвращении в Берлогу придётся объясняться с самим Джорманриком, отчего всё внутри заранее холодело. Но Маэстра знала что-то о татуировке на его запястье, и Финн должен выяснить, что именно. У него просто может не быть другого шанса.

Он стал размышлять о том внезапном видении. Как и всегда, это было больно. Словно воспоминание – если это было воспоминание – сверкнуло и стало прорываться из кровоточащей глубины прошлого. Сложно было удержать его. Уже сейчас он не мог вспомнить бóльшую часть. Разве что торт на тарелочке, украшенный серебряными шариками. Глупо и бессмысленно. Ни грамма информации о том, кто он и откуда пришёл.

На краю шахты была лестница, ведущая вниз. Первыми по ней спустились разведчики, затем узники и боевики, несущие добычу и раненых. Финн шел последним, замечая про себя, как тут и там, сквозь когда-то гладкие, а теперь треснувшие стены пробивается чахлый чёрный папоротник. От него следовало бы избавиться, иначе Тюрьма почует, закупорит проход и поглотит тоннель целиком, как это случилось в прошлом году, когда, вернувшись из набега, комитатусы обнаружили, что от прежней Берлоги осталась лишь обширная белая ниша, разукрашенная непонятными красно-золотыми символами.

"Инкарцерон разминается", – мрачно пошутил Гильдас[2].

Тогда Финн впервые услышал, как Тюрьма смеется.

Он вздрогнул,  припомнив самодовольный леденящий душу хохот, которому вторило эхо. Даже Джорманрик тогда заткнулся прямо на полуслове, на самом пике яростной ругани, а у самого Финна волосы на загривке встали дыбом. Тюрьма была живой. Она была безжалостной и беспринципной, и он находился внутри неё.

Он перепрыгнул последнюю ступеньку, ведущую в Берлогу. В огромном грязном зале по обыкновению толклись шумные обитатели, жар от множества ярких костров был непереносим. Пока народ занимался дележкой награбленного, урывая свой кусок, он проталкивался сквозь толпу прямиком к маленькой камере, которую делил с Кейро. Никто его не останавливал.

Оказавшись внутри, Финн захлопнул хлипкую дверь и уселся на кровать. В промёрзшей насквозь комнате воняло нестиранным бельём, зато было тихо. Финн осторожно прилёг.

Он вдохнул и выдохнул ужас, накативший всепоглощающей волной. Сердце билось так, что казалось – вот-вот не выдержит, остановится. По спине и лицу струился ледяной пот. До этого момента ему удавалось контролировать панику. Но сотрясающее его сердцебиение накатывало грохотом колес, он прижимал ладони к закрытым глазам и видел воочию, как металлические ободья нависают над ним, высекая из камня фонтаны искр.

Он мог погибнуть. Или, что ещё хуже, остаться калекой. С чего вдруг он вызвался сделать это? Почему он вынужден постоянно поддерживать эту их дурацкую репутацию?

– Финн?

Он открыл глаза.

Через секунду повернулся.

Рядом стоял Кейро.

– Давно ты тут? – хрипло спросил Финн, торопливо прочистив горло.

– Достаточно давно. – Брат по обету присел на край кровати. – Устал?

– Мягко сказано.

Кейро кивнул, потом добавил:

– За всё надо платить. Любой узник знает это. – Он глянул на дверь. – Ни один из них не отважился бы на то, что сделал ты.

– Я не узник.

– Теперь уже узник.

Финн сел и взъерошил свои грязные волосы.

– Ты бы смог.

– Я бы смог. – Кейро улыбнулся, – Но я вообще неординарная личность, Финн, я художник среди воров. Убийственно красив, исключительно безжалостен, абсолютно бесстрашен.

Он склонил голову набок, словно ожидая презрительной насмешки; не дождавшись, расхохотался и снял чёрный плащ, потом жилетку. Расстегнув перевязь, сбросил ружьё и меч, затем, порывшись в куче одежды, добыл оттуда красную рубаху, пышно отороченную чёрным кружевом.

Финн промолвил:

– В следующий раз пойдешь ты.

– Разве я хоть раз отказывался от своей очереди, брат? Мы должны вбить комитатусам в их пустые головы, что наш авторитет незыблем. Кейро и Финн. Бесстрашные. Лучшие.

Он умылся из кувшина. Финн устало наблюдал за ним. У Кейро была нежная кожа, гибкие мышцы. Среди всего этого паноптикума искалеченных и голодных оборванцев, изъеденных оспой нищих и полулюдей брат был истинным совершенством. Он прикладывал к этому огромные усилия. И вот теперь, надев красную рубаху, Кейро воткнул в роскошную гриву украденную безделушку и внимательно стал рассматривать себя в осколке зеркала. Не оборачиваясь, он произнёс:

– Тебя хочет видеть Джорманрик.

Финн ожидал этого. И все равно похолодел.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. Тебе бы умыться.

Умываться не хотелось. Но пришлось плеснуть в лицо свежей водой и стереть с рук грязь и масло.

– Я поддержу тебя по поводу женщины. Но с одним условием, – сказал Кейро.

Финн помедлив, спросил:

– Что за условие?

– Ты расскажешь мне, ради чего на самом деле всё это затеял.

– Да ничего такого…

Кейро швырнул в него полотенцем.

– Финн, Видящий Звёзды не торгует женщинами и детьми! Амоз – да. Кто угодно! Но не ты.

Финн поднял взгляд. Кейро пристально смотрел на него.

– А может, я становлюсь таким, как все вы?!

Он утёр лицо замусоленным лоскутом, потом, не утруждая себя переодеванием, направился к двери. Голос Кейро настиг его на полпути.

– Ты думаешь, ей про тебя что-то известно.

Финн уныло посмотрел на него.

– Иногда мне хочется, чтобы мою спину прикрывал кто-то менее проницательный. Ладно. Да. Она кое-что сказала... что может быть... я кое о чём должен её порасспросить. Мне нужно, чтобы она осталась в живых.

Кейро прошёл мимо него к двери.

– Тогда не высовывайся там, иначе он прикончит её прямо у тебя на глазах. И разговоры предоставь мне.

Проверил, не подслушивает ли кто снаружи и глянул через плечо.

– Сделай суровое лицо и помалкивай, брат. Это у тебя получается лучше всего.

***

У входа в камеру Джорманрика по обыкновению стояла охрана, но широченная улыбка Кейро заставила ближайшего телохранителя отступить. Следуя за братом, Финн чуть не задохнулся от знакомого сладковатого запаха кетта, ядовитые пары которого тяжело висели в воздухе. В горле запершило, и Финн сглотнул, стараясь дышать неглубоко.

Кейро продвигался вперёд, расталкивая локтями стоящих парами братьев по обету. Яркий его наряд отчётливо выделялся на фоне серой толпы, и Финну оставалось лишь покорно следовать за братом.

Большинство тут составляли полулюди – с металлические клешнями вместо рук или пластмассовыми заплатками вместо кожи. Один – с сапфировым искусственным глазом, очень похожим на настоящий, но совершенно незрячим. Ничтожнейшие из ничтожных, порабощённые и презираемые «полноценными». Люди, восстановленные Тюрьмой – иногда очень жестоко, иногда издёвки ради. Сгорбленный карлик с копной проволочных волос не успел вовремя увернуться, и Кейро сбил его одним ударом.

Кейро испытывал необъяснимую ненависть к полулюдям. Он никогда не разговаривал с ними, казалось, едва замечал их присутствие, как не замечал стай бродячих собак, наводнявших Берлогу. Словно, подумал Финн, само их существование оскорбляло совершенную красоту Кейро.

Толпа расступилась, и они оказались среди боевиков. Комитатусы Джорманрика представляли собой пёструю и никчёмную армию, бесстрашную только в их собственном воображении. Большой и Маленький Арко; Амоз и его близнец Зома; хрупкая Лисс, становящаяся бешеной в драке; её сестра по обету Рамилля, не произнёсшая за всю жизнь ни слова. Толпа из старых уголовников, наглых хвастливых юнцов, ушлых головорезов и нескольких женщин, знающих толк в ядах. И наконец, окружённый мускулистыми телохранителями, главарь собственной персоной – Джорманрик.

Как обычно, он жевал кетт. Немногочисленные зубы работали автоматически, красный сладковатый сок стекал по губам на бороду. Позади него в унисон жевала охрана.

Возможно, наркотик на Джорманрика уже не действует, подумал Финн. Хотя без этой дряни тот уже не может.

– Кейро! – Лорд растягивал фразы. – И Финн, Видящий Звезды.

Последние слова были полны иронии. Финн нахмурился. Он растолкал оставшихся и встал за спиной Амоза, плечом к плечу с братом.

Джорманрик – крупный мужчина – вольготно развалился на своём троне, высеченном из камня специально для него. Заляпанные кеттом подлокотники трона пестрели зарубками – по одной за каждый набег. К одной из ножек был прикован цепями раб-собака. Таких рабов использовали для проверки еды – не отравлена ли, поэтому никто из них не жил долго. Нынешний, захваченный в предыдущем набеге, выглядел как ворох лохмотьев, увенчанных копной спутанных волос.

Сам Лорд Крыла был облачён в металлические доспехи, его длинные сальные волосы были заплетены в косы, увешанные побрякушками. Семь колец в форме человеческих черепов плотно сидели на его толстых пальцах.

Он взирал на Комитатусов одурманенным взором.

– Хороший набег, народ. Еда и чистый металл. Каждый получит обильную долю.

Комната наполнилась гулом голосов. Под «каждым» понимались только комитатусы. Нахлебникам достанутся лишь объедки.

– Но эта вылазка могла принести ещё больше барыша. Если бы один идиот не разозлил Тюрьму.

Он сплюнул кетт, вынул очередную порцию из табакерки слоновой кости и основательно упихал жвачку за щёку.

– Двое убиты. – Медленно жуя, он остановил взгляд на Финне. – Взят заложник.

Финн уже было открыл рот, но Кейро с силой наступил ему на ногу. Нельзя перебивать Джорманрика. Тот говорил медленно, с раздражающими паузами, но эта его внешняя тупость была обманчива.

Тонкая нитка красной слюны свисала с бороды Джорманрика. Он проговорил:

– Объяснись, Финн.

Финн сглотнул, а заговорил Кейро, его голос был холоден:

– Милорд, брат очень рисковал там, наверху. Цивилы могли запросто не остановиться совсем, и даже не притормозить. Благодаря Финну у нас есть еда на какое-то время. А женщина – это всего лишь секундный каприз, небольшое вознаграждение. Но, конечно, комитатусы твои, и окончательное решение тоже за тобой. Так или иначе, женщина ничего не значит.

За лестью скрывался сарказм. Джорманрик не прекратил жевать. Неизвестно, заметил ли он вообще спрятанную в этом булавочном уколе угрозу.

И тут Финн увидел Маэстру. Она стояла в стороне, скованная по рукам, под охраной. Лицо было перепачкано грязью, причёска испорчена. Наверняка напугана, но держится прямо. Посмотрела сначала на Кейро, потом перевела ледяной взгляд на Финна. Не выдержав её презрения, Финн потупился, но, получив от Кейро тычок локтем в бок, заставил себя расправить плечи и окинуть сборище бестрепетным взором. Прояви слабость, выкажи хоть крупицу сомнения – и ты труп. Никому нельзя доверять, разве что Кейро. Да и то только благодаря обету.

Он высокомерно взглянул на Джорманрика.

– Как долго ты с нами? – вопросил Лорд Крыла.

– Три года.

– Значит, давно не невинен. Ничто уже не смущает твой взор. Ты больше не вздрагиваешь от криков. Не ноешь, когда отключается свет.

Комитатусы захихикали. Кто-то сказал:

– Он пока ещё никого не убил.

– А пора бы уже, – пробурчал Амоз.

Джорманрик кивнул, подвески в его косах звякнули.

– Может и так. – Его глаза следили за Финном, тот отвечал прямым взглядом, потому что под маской брюзгливого, медлительного безразличия лорд скрывал расчётливую жестокость. Финн знал, что последует дальше, и на сонное замечание Джорманрика: «Ты мог убить эту женщину», – откликнулся, не моргнув глазом:

– Мог, мой лорд. Но предлагаю более выгодный вариант. Я слышал, как они называли её Маэстра.

Джорманрик вскинул красную от кетта бровь:

– Выкуп?

– Уверен, они заплатят. Их повозки были доверху набиты добром.

Он притормозил, не дожидаясь подсказки Кейро, что не стоит болтать лишнего. На секунду страх холодной волной пробежал по спине, но Финн поборол его. Любой выкуп означает, что Джорманрику достанется его доля. Одно это слово заставит его задуматься. О жадности лорда ходили легенды.

Клетка была полна дыма от множества свечей. Джорманрик налил в кубок вино, плеснул немного маленькому собакообразному созданию, понаблюдал, как оно лакает. Выпил сам только после того, как невредимый раб уселся на задние лапы. Тогда Джорманрик поднял руку и выставил на всеобщее обозрение семь колец.

– Посмотри на это, парень! В этих кольцах заключены жизни. Жизни, украденные мной. Каждая принадлежала моему врагу, каждая покидала тело медленно и мучительно, под пытками. Все они пойманы в эти кольца. Их дыхание, энергия, сила вытянуты из них и хранятся до тех пор, пока я нуждаюсь в этом. Человек может прожить девять жизней, сменяя одну другой, прогоняя смерть. Так поступил мой отец, так делаю я. Но у меня пока только семь колец.

Комитатусы стали переглядываться. Где-то сзади запричитали женщины. Некоторые вытягивали шеи, чтобы разглядеть кольца. Серебряные черепа сверкали в тяжёлом от наркотика воздухе; один издевательски подмигнул Финну. Финн облизнул сухие губы и почувствовал вкус кетта, солоноватый, как кровь. От него плыло в глазах. Пот стекал по спине. В комнате было непереносимо жарко; на потолочных балках сидели крысы, в темноте носились летучие мыши. В дальнем углу, незамеченные за кучей зерна, прятались трое ребятишек.

Джорманрик поднялся – огромный, на голову выше любого – и посмотрел на Финна сверху вниз.

– Преданный вассал предложил бы жизнь этой женщины своему сюзерену.

Повисло молчание.

Отступать было некуда. Финн знал, что так ему и полагалось поступить. Он взглянул на Маэстру. Та смотрела в ответ, бледная, измождённая.

Напряжение разрушил хладнокровный голос Кейро:

– Жизнь женщины, лорд? Создания, зависящего от смены настроений и прочих капризов, хрупкого и беспомощного?

Она вовсе не выглядела беспомощной. Она выглядела взбешённой, за что Финн её мысленно проклинал. Неужели нельзя немного поплакать и поумолять?! Словно прочитав его мысли, Маэстра склонила голову, сохранив при этом абсолютное достоинство.

Кейро грациозно повёл рукой.

– Тут и поживиться-то нечем. Но если тебе так нужна эта сила – она твоя.

А вот это уже слишком опасно. Финн по-настоящему испугался. Никто не смел дразнить Джорманрика. Никто не смел потешаться над ним. Он не был настолько одурманен кеттом, чтобы пропустить такой выпад. Уж если ты на это позарился… Если ты совсем отчаялся... Кое-кто из боевиков понял. Зома и Амоз украдкой обменялись улыбками.

Джорманрик насупился. Посмотрел на женщину – та ответила яростным взглядом – затем сплюнул красную жвачку, потянулся к мечу и прорычал:

– Я не так разборчив, как некоторые самодовольные юнцы.

Финн шагнул вперед, думая только об одном – оттащить женщину подальше, но Кейро крепко ухватил его за руку. Джорманрик повернулся к Маэстре и приставил меч к её горлу. Нежная кожа побелела под остриём, голова запрокинулась. Всё кончено. Всё, что она знала, подумал с горечью Финн, умрёт вместе с ней.

Сзади с грохотом распахнулась дверь. Резкий голос произнес:

– Её жизнь ничего не стоит. Отдай её парню. Тот, кто покорно ложится под колёса смерти, либо дурак, либо пророк. Так или иначе, он заслуживает награды.

Сквозь толпу пробирался маленький человечек в тёмно-зелёной мантии – цвет сапиентов. Он был стар, но ещё крепок, и даже комитатусы расступались перед ним. Под тяжёлым взглядом Джорманрика человек подошёл и встал рядом с Финном.

– Гильдас. Тебе-то какое до этого дело?

– Делай, как я говорю, – строго сказал старик, словно обращался к младенцу. – Скоро ты получишь свои две жизни. Но она, – он ткнул пальцем в женщину, – не станет одной из них.

Любой другой был бы уже мёртв. Любого другого уже бы схватили и подвесили в шахте вниз головой, и он висел бы там, пока крысы не сожрут его внутренности.

Через секунду Джорманрик опустил меч.

– Ты обещаешь?

– Да, обещаю.

– Обещания Мудрых не могут быть нарушены.

– И не будут, – ответил старик.

Джорманрик отправил меч в ножны.

– Забирайте её.

Маэстра выдохнула.

Гильдас посмотрел на неё в нетерпении. Она не шевельнулась, тогда он дернул её за руку.

– Уведите её отсюда, – проворчал он.

Финн ещё раздумывал, но Кейро тут же подскочил, и грубо потащил Маэстру сквозь толпу.

Цепкая, как клешня, рука старика вцепилась в Финна.

– Было видение?

– Ничего важного.

– Не тебе судить. – Гильдас проследил взглядом за Кейро, затем повернулся. В настороженных чёрных глазках светился беспокойный ум. – Мне нужна каждая деталь, мальчик. – Он взглянул на татуировку, потом ослабил хватку.

Финн тут же, прорываясь сквозь толпу, двинулся вон из Берлоги.

Женщина ждала снаружи, не обращая внимания на Кейро. Она повернулась и прошествовала мимо Финна к маленькой клетке в углу, и Кейро одним кивком головы отослал охрану прочь.

Маэстра повернулась.

– И что же это за проклятая дыра такая, где одни подонки?! – прошипела она.

– Послушай…Ты всё ещё жива.

– Это не твоя заслуга! – Она выпрямилась – высокая, гневная. – Чего бы ты ни хотел от меня, можешь забыть обо всём. Горите в аду, убийцы!

Кейро, облокотившись о дверной проём, заметил с ухмылкой:

– Да-а, благодарности от некоторых не дождёшься.

4

Наконец, когда всё было готово, Глава созвал совет сапиентов и предложил вызваться добровольцам.  Они должны навсегда покинуть семьи и друзей. Отвернуться от зелёной травы, деревьев, солнечного света. Больше никогда не увидеть звёзд.

– Вы – Мудрые, – сказал он. – Вы отвечаете за результат. Отдайте лучших, умнейших из вас, чтобы они направляли узников.

Говорят, что, приближаясь в назначенный час к залу Портала, он тихонько молился, чтобы комната не была пуста. Он открыл дверь. Семьдесят мужчин и женщин ждали его. После торжественной церемонии они вошли в Тюрьму.

Больше их никто никогда не видел.

Повести Стального Волка

В тот вечер Смотритель устраивал ужин в честь своего знатного гостя.

Длинный стол был сервирован роскошной серебряной посудой с выгравированными на кубках и тарелках лебедями. Клодия в красном шёлковом платье и туго зашнурованном корсаже сидела напротив лорда Эвиана. А отец во главе стола ел мало, разговаривал тихо и окидывал спокойным взглядом взволнованных гостей.

Все соседи и арендаторы не могли не принять приглашения. «И ведь никуда не денешься!» – уныло подумала Клодия, ибо если тебя зовёт Смотритель Инкарцерона, отказ невозможен. Даже мистрисс Сильвия, лет, наверное, двухсот отроду, флиртовала и жеманничала со своим соседом по столу – скучающим молодым лордом.

Тот подавил зевок и заметил, что Клодия за ним наблюдает. Она сладко улыбнулась и подмигнула ему. Молодой лорд тупо уставился на неё в ответ. Конечно, не следовало его поддразнивать – он принадлежал к свите отца, а значит, стоял на лестнице рангов значительно ниже дочери Смотрителя. Но Клодия ведь тоже томилась от скуки.

После бесконечных перемен блюд: рыба, павлинье мясо, жареный кабан, сласти – настало время танцев. Музыканты располагались на освещённой свечами галерее над дымным залом. Ныряя под вздёрнутые вверх руки длинного ряда танцоров, Клодия задумалась, насколько инструменты соответствуют Эре, ведь скрипки появились позже, разве нет? Нужно поговорить с Ральфом. Старик, конечно, был прекрасным слугой, но свои изыскания проводил иногда довольно поспешно. Если бы не отец, она бы этим не озаботилась. Но Смотритель очень строго относился к деталям.

Далеко за полночь, проводив последнего гостя, она одиноко стояла на ступенях дворца. За её спиной сонно покачивались два мальчика-факельщика, держа почти погасшие на ветру светильники.

– Идите спать, – велела она, не оборачиваясь. Мерцание и треск пламени исчезли вдали.

Клодия сбежала по ступеням, промчалась под аркой дворцовых ворот, через ров, дыша покоем тёплой ночи. В небе носились летучие мыши. Клодия стащила с шеи удушающий воротник и ожерелья, сдёрнула негнущиеся нижние юбки и с облегчением спрятала всё в старом, всеми забытом тайнике на берегу.

Так-то лучше. Побудут здесь до завтра, ничего страшного.

Отец покинул торжество раньше – ушёл с лордом Эвианом в библиотеку. Возможно, они всё ещё там, обсуждают денежные, государственные вопросы и её будущее. А потом, когда гость удалится спать, отец раздвинет чёрные бархатные портьеры в конце коридора и наберёт секретную комбинацию цифр в замке своего кабинета. Клодия потратила месяцы, пытаясь разгадать шифр. Смотритель мог исчезнуть там на несколько часов, даже дней. Насколько Клодия знала, больше никто в эту комнату не входил: ни слуги, ни техники, ни даже секретарь Медликоут. И сама она никогда там не была.

Ну, пока не была.

Подняв взгляд на северную башню, она, как и ожидала, увидела крошечный огонёк в окне комнаты на самом верху. Быстро приблизилась к двери в стене, открыла и в полной темноте пошла вверх по ступеням.

Он считал её своим инструментом. «Вскормил» (его собственное слово), как породистую лошадь. Клодия сжала губы, скользя пальцами по холодной сальной стене. Она довольно рано поняла – отец бессердечен настолько, что ей нужно соответствовать, чтобы выжить.

Любил ли её отец? Замедлив шаг на лестничной площадке, чтобы передохнуть, она тихонько рассмеялась. Кто знает? Любила ли она его? Боялась – это точно. Он улыбался ей, иногда в детстве брал на руки, в особо торжественных ситуациях держал за руку, говорил комплименты по поводу её нарядов. Она ни в чём не знала отказа, отец ни разу не отругал и не ударил её, даже когда она в бешенстве порвала подаренную им нитку жемчуга, или когда ускакала на несколько дней в горы. И всё же, стоило лишь вспомнить ледяное спокойствие серых глаз, как её накрывал ужас. Ничто не может быть страшнее его неодобрения.

Выше третьей лестничной площадки ступеньки были усеяны птичьим помётом – определённо настоящим. Она аккуратно, на ощупь прошла по коридору до поворота, преодолела ещё три ступени и оказалась перед зарешеченной дверью. Позвонила и заглянула внутрь.

– Джаред? Это я.

В помещении было темно. Свет единственной лампы, висящей на потолке, падал на чертёж. Отнюдь не средневековые окна по периметру всей башни были подняты. Ральфа от такого пренебрежения к Протоколу, наверное, хватил бы удар.

Крыша обсерватории словно парила в воздухе на узких стальных балках. Огромный телескоп, повёрнутый на юг, щетинился оптическими видоискателями, инфракрасными считывающими устройствами и маленьким монитором. Клодия покачала головой.

– Ну и ну! Если всё это увидит шпион королевы, мы разоримся на штрафах.

– Не увидит. Сегодня вечером он искупался в море сидра.

Поначалу Клодия даже не смогла найти Джареда. Затем тень у окна шевельнулась и превратилась в стройную фигуру, распрямившуюся над видоискателем.

– Взгляни на это, Клодия.

Она ощупью пересекла комнату между захламленными столами, астролябией, свисающими с потолка шарами. Потревоженный лисёнок порскнул на подоконник.

Джаред взял её за руку и подвёл к телескопу.

– Туманность f345. Ещё её называют Роза.

Посмотрев в окуляр, она поняла, почему. Густое скопление звёзд, заполнявшее  круг неба, распускалось, словно бутон огромного цветка размером в миллион световых лет. Цветок из звёзд и квазаров, миров и чёрных дыр, его расплавленная сердцевина пульсировала газовыми облаками.

– Какое до неё расстояние? – прошептала она.

– Тысяча световых лет.

– Значит, тому, что я вижу сейчас, тысяча лет?

– Возможно, больше.

Ошеломлённая, она оторвалась от окуляра. Когда она повернулась с Джареду, крохотные искры заплясали у неё перед глазами, играя на его растрёпанных волосах, узком лице и худощавой фигуре, облачённой в тунику и мантию.

– Они перенесли свадьбу на более раннее время.

– Да, конечно, – нахмурился учитель.

– Ты знал?

– Я знал, что графа исключили из Академии, – он шагнул в круг света, в зелёных глазах мелькнули искорки. – Мне сообщили сегодня утром. Догадаться об остальном было легко.

Она раздражённо сбросила стопку бумаг с дивана на пол, устало присела, заболтала в воздухе ногами.

– Ну да, ты прав. У нас всего два дня. Наверное, не хватит, как думаешь?

Он приблизился и сел напротив.

– Чтобы завершить тестирование прибора, нет.

– Ты выглядишь усталым, Джаред Сапиенс, – сказала она.

– Ты тоже, Клодия Арлекса.

Под глазами у него темнели круги, и лицо было бледно.

– Тебе нужно больше спать, – промолвила она мягко.

Он покачал головой.

– Когда вся вселенная обрушивается на меня? Невозможно, леди.

Она знала, что это боль мешает ему спать. Он подозвал лисёнка, и тот, прыгнув ему на колени, начал тереться о его лицо и грудь. Джаред машинально поглаживал рыжую спинку.

– Клодия, я размышлял над твоим предположением. Расскажи, как проходила твоя помолвка.

– Ты же сам всё видел, разве нет?

На его губах появилась знакомая кроткая улыбка.

– Возможно, тебе кажется, что я был тут всегда, но на самом деле я прибыл после того, как тебе исполнилось пять лет. Смотритель затребовал у Академии лучшего сапиента. Учитель для его дочери не мог быть ничем меньшим.

Вспомнив слова отца, она нахмурилась. Джаред искоса взглянул на неё.

– Я что-то не то сказал?

– Не ты. – Она наклонилась, чтобы погладить лисёнка, но зверёк увернулся, крепче прижавшись к хозяину. Тогда она кисло добавила: – Зависит от того, какую помолвку ты имеешь в виду. У меня было две.

– Первую.

– Мне было пять лет, я почти ничего не помню.

– Тебя же обручили с сыном короля, Джайлзом.

– Как ты и сказал, дочь Смотрителя получает всё лучшее.

Она спрыгнула с дивана и начала неприкаянно бродить по комнате, бездумно подбирая бумаги.

Зелёные глаза следили за ней.

– Помню, он был очень симпатичный мальчик.

– Да, – ответила она, не оборачиваясь. – Придворный художник каждый год присылал мне его миниатюрные портреты. Я сохранила все десять. У него были тёмно-каштановые волосы и доброе, пышущее здоровьем лицо. Он мог вырасти в красивого мужчину. – Она повернулась. – Я встречалась с ним лишь однажды, на праздновании его семилетия при дворе. Помню мальчика, сидящего на троне, слишком большом для него. Под ноги ему поставили коробку. У него были большие карие глаза. Ему разрешили поцеловать меня в щёку, и он так смутился, – она улыбнулась, вспоминая. – Ты знаешь, как краснеют мальчишки. Он был просто пунцовый. Всё, что он смог промямлить: «Привет, Клодия Арлекса. Я Джайлз». И вручил мне охапку роз. Я их хранила, пока не рассыпались.

Она подошла к телескопу и уселась верхом на стул, задрав юбку до колен.

Сапиент, поглаживая лисёнка, наблюдал, как Клодия настраивает окуляр и смотрит в него.

– Он тебе нравился.

– Глядя на него, никто бы не подумал, что он наследник престола, – пожала плечами она. – Просто мальчишка, как любой другой. Да, он мне нравился. Мы могли бы поладить.

– Но не его брат, граф? Даже тогда?

Её пальцы вращали рычажок точной настройки.

– Ах, он! Эта его кривая ухмылочка. Нет, я его сразу разгадала. Он жульничал в шахматы и переворачивал доску, когда начинал проигрывать. Орал на слуг, а ещё другие девочки мне кое-что рассказывали. Когда мой… когда Смотритель приехал домой и сообщил, что Джайлз скоропостижно скончался… что планы меняются, я была вне себя.

Она выпрямилась и быстро повернулась.

– То, в чём я тебе клялась, осталось прежним. Мастер, я не могу выйти за Каспара. Я не хочу. Он мне отвратителен.

– Успокойся, Клодия.

– Как я могу успокоиться! – она снова вскочила и забегала по комнате. – На меня словно весь мир обрушился! Я думала, ещё есть время, но два дня!.. Пора действовать, Джаред. Я должна проникнуть в кабинет, даже если прибор не протестирован.

Он кивнул и сбросил лисёнка с колен, не обращая внимания на рычание недовольного таким обращением зверька.

– Подойди и взгляни на это.

Рядом с телескопом мерцал монитор. Учитель прикоснулся к панели управления, и на экране замелькали слова на языке сапиентов, которому Джаред отказался обучать Клодию, как она ни умоляла. Пока учитель прокручивал текст, в окно влетела летучая мышь, просвистела через комнату и снова исчезла в ночи. Клодия огляделась.

– Нужно быть осторожнее.

– Сейчас закрою окна. – Джаред остановил текст. – Вот. – Тонкие пальцы прикоснулись к клавиатуре, и  на экране появился перевод. – Смотри. Обрывок черновика письма, которое написала королева три года назад. Его сожгли, но шпион сапиентов во Дворце восстановил и скопировал. Ты просила меня найти что-то в поддержку твоей абсурдной теории…

– Не абсурдной.

– Значит, твоей маловероятной теории, что смерть Джайлза была…

– Убийством.

– …подозрительно скоропостижной. В любом случае, я нашёл вот это.

Она чуть не оттолкнула его в нетерпении.

– Как ты его добыл?

Он поднял бровь.

– Секреты Мудрых, Клодия. Скажем, один друг покопался в архивах Академии.

Он отошёл к окну, а она жадно прочитала текст.

 «Что касается приготовлений, которые мы обсуждали, конечно, это печально, но великие перемены требуют великих жертв. С тех пор как умер его отец, Дж. держали вдали от остальных. Людское горе будет искренним, но недолговечным, и мы сможем его подавить. Едва ли стоит упоминать, что ваша помощь будет для нас бесценна. Когда мой сын станет королём, я могу обещать вам всё, что в моих…»

– Это то, что я подумала? – в бешенстве прошипела Клодия.

– Королева всегда была крайне осторожна. При дворе семнадцать наших людей, но им удаётся собирать очень мало вещественных доказательств. – Он опустил последнее окно, закрыв звёзды. – Чтобы найти это, потребовалось много усилий.

– Но всё же очевидно! – Клодия снова пробежала глазами текст. – «Горе будет искренним»… «когда мой сын станет королём»…

Учитель подошёл ближе и зажёг светильник. Клодия подняла горящие возбуждением глаза.

– Мастер, это доказательство того, что она его убила. Убрала наследника престола, последнего из династии Хаваарна, чтобы его единокровный брат, её сын, получил трон.

Некоторое время Джаред стоял тихо. Потом пламя выровнялось, и он взглянул на свою подопечную. Сердце у неё упало.

– Ты так не думаешь.

– Я думал, что учил тебя лучше, Клодия. Относись строже к своей аргументации. Налицо лишь доказательство того, что она хотела видеть своего сына королём. И никакой информации о её реальных поступках.

– Но это Дж…

– Может быть инициалом кого угодно.

Он безжалостно уставился на неё.

– Ты так не думаешь! Ты не можешь…

– Не имеет значения, что думаю я. Клодия, если ты выдвигаешь подобные обвинения, у тебя должны быть доказательства, не вызывающие и тени сомнений. – Он опустился в кресло и поморщился. – Принц умер, упав с лошади. Врачи это засвидетельствовали. Его тело лежало в Большом зале дворца три дня. Мимо прошли тысячи людей. Твой отец…

– Она наверняка его убила. Она завидовала ему.

– Она ничем этого не выказывала. А тело кремировали. И теперь не о чем говорить, – он вздохнул. – Разве ты сама не понимаешь, как это выглядит, Клодия? Испорченная девчонка, которой не нравится, что её насильно выдают замуж, готова пойти на любой скандал, чтобы этого избежать.

– Мне плевать, – огрызнулась она. – Что…

Он выпрямился.

– Тихо!

Клодия замерла. Лисёнок вскочил, насторожив уши. В щели под дверью шелестел сквозняк.

Через мгновение учитель и ученица развили бурную деятельность. Клодия бросилась к окну – затемнить стекло. Обернувшись, она увидела, как Джаред перебирает пальцами кнопки на контрольной панели, отвечающие за сенсоры и сигналы тревоги, расположенные на лестнице. Замигали маленькие красные огоньки.

– Что? – прошептала она. – Что такое?

– Там что-то было. Миниатюрное, возможно, подслушивающее устройство, – ответил он не сразу и очень тихим голосом.

– Отец? – сердце подпрыгнуло.

– Кто знает? Может, лорд Эвиан. Может, Медликоут.

Они постояли, прислушиваясь. Залаяла собака, на лугу за рвом проблеяла овца, заухала сова. Через некоторое время в комнате раздался тихий шорох – лисёнок снова свернулся на полу и заснул. Погасла оплывшая свеча.

– Завтра я проберусь в кабинет, – сказала Клодия. – Если не найду ничего о Джайлзе, так хоть про Инкарцерон разузнаю.

– Теперь, когда Смотритель в доме?!

– Это мой последний шанс.

Джаред пробежался длинными пальцами по нечёсаным волосам.

– Клодия, тебе нужно идти. Поговорим об этом завтра.

Его лицо внезапно побелело, пальцы сжали край стола. Тяжело дыша, он наклонился вперёд.

– Мастер?

– Моё лекарство. Пожалуйста.

Она схватила лампу, потрясла её, чтобы вернуть свет, в сотый раз проклиная Эру.

– Где? Не могу найти.

– Синяя коробка, около астролябии.

Отбрасывая лезущие под руки ручки, бумаги, книги, она нащупала коробку, в которой лежал маленький шприц и ампулы. Осторожно достав, протянула учителю.

– Может, я?..

– Нет. Я справлюсь, – мягко улыбнулся он.

Она поднесла поближе лампу. Джаред закатал рукав, и Клодия увидела бесчисленные шрамики на сгибе локтя. Он осторожно сделал укол, едва касаясь кожи. Убирая шприц в коробку, он сказал спокойно и твёрдо:

– Спасибо, Клодия. И не смотри так испуганно. Оно убивает меня уже десять лет и не торопится. Возможно, чтобы покончить со мной, ему понадобится ещё лет десять.

Улыбнуться в ответ она не смогла. Такие разговоры наводили на неё ужас.

– Может, я пришлю кого-нибудь?..

– Нет-нет. Я лягу спать. – Протягивая ей светильник, он прибавил: – Будь осторожна, спускаясь по лестнице.

Она кивнула и неохотно пересекла комнату. У двери остановилась и обернулась: Джаред стоял, закрывая коробку, и словно бы ждал, что она оглянётся. Его тёмно-зелёное одеяние сапиента с высоким воротником странно переливалось в полумраке.

– Мастер, а ты знаешь, для кого предназначалось это письмо?

– Да. Ещё одна причина, почему мы должны поторопиться, чтобы проникнуть в его кабинет, – ответил он печально.

– Ты хочешь сказать… – выдохнула она в смятении, едва не погасив светильник.

– Боюсь, что так, Клодия. Письмо королевы адресовано твоему отцу.

5

И был в те времена человек по имени Сапфик. Никто не ведал, откуда он. Иные говорили, что Тюрьма породила его, собрав из запасных деталей. Иные – что он пришел Снаружи, потому что он единственный, кто смог туда вернуться. Некоторые – что он вовсе не человек, но создание сияющих искр, которыми грезят в своих снах сумасшедшие, называя их звёздами. Кое-кто считал его лжецом или глупцом.

Легенды о Сапфике

– Ты должна что-нибудь съесть, – Финн хмурился, глядя на Маэстру. Та старательно отворачивалась, закрыв лицо капюшоном, и упорно молчала.

Финн отшвырнул тарелку и, устало протерев глаза, уселся на деревянную скамейку рядом с пленницей. Вокруг, громыхая посудой, завтракали комитатусы. Был ранний час сразу после Включения Дня, когда с громким скрипом (звук, к которому Финн привыкал годами) распахиваются двери – те, что пока ещё работают. Он взглянул вверх и увидел немигающий красный огонёк – вездесущее, настороженное Око Тюрьмы.

Финн нахмурился. Никто не обращал на Очи особого внимания, Финну же они казались отвратительными. Поднявшись, он развернулся к Оку спиной.

– Пошли, – бросил он, – найдем более укромное место.

Он зашагал быстро, не оглядываясь и не проверяя, идёт ли Маэстра следом. Он не стал ждать Кейро – никакого терпения не хватит. Тот отправился на делёж добычи – именно Кейро следил, чтобы их не обманули. Финн давно догадывался, что брат по обету наверняка прибирает к рукам часть его доли, но не особенно волновался по этому поводу.

Нырнув в сводчатый проход, он оказался на верху широкой лестницы, изящный изгиб которой вёл в темноту. Шум еле доносился сюда, отзываясь причудливым эхом в многочисленных пещерах. Стайка тощих девчушек-рабынь испуганно проскочила мимо – обычная их реакция на появление рядом кого-нибудь из комитатусов. С невидимой крыши свисали гигантские цепи, словно грандиозные мосты – каждое звено превышало размером человека. В некоторых звеньях сплели липкую паутину обер-пауки, из кокона свешивался иссохший труп недоеденной собаки.

Финн обернулся – Маэстра была рядом – и тихо произнёс:

– Выслушай меня. Я должен был привести тебя сюда. Я не хочу причинять тебе боль. Но там, на транзитной дороге, ты кое-что сказала. Ты узнала вот это.

Засучив рукав, он показал ей запястье.

Бросив короткий презрительный взгляд на его руку, она ответила:

– Какая же я была дура, что пожалела тебя.

Он подавил нарастающую волну гнева.

– Мне нужно знать. Я не имею понятия, кто я и что означает эта метка. Я ничего не помню.

На этот раз она взглянула ему в лицо.

– Ты клеткорождённый?

Это прозвище раздражало его.

– Так здесь это называют.

– Я слышала о вас. Но до сих пор не встречала.

Финн отвернулся. Его смущали разговоры о себе самом. Но он почувствовал проснувшийся в Маэстре интерес. Этот шанс нужно было использовать. Он присел на холодный щербатый камень верхней ступеньки.

– Я просто очнулся непонятно где –  и всё. Вокруг было темно и тихо, в голове – абсолютная пустота. Я не понимал, кто я и где, – промолвил он, глядя во мрак.

Он не смог бы поведать ей, в какой панике, чудовищной вопящей панике бился о стены крохотной душной каморки. Как рыдания перетекали в приступы тошноты; как бесконечно долго он корчился и трясся от ужаса в закутке своей клетки, в уголке своего сознания – в полной пустоте.

Возможно, она поняла. Шелестя одеждами, подошла и присела рядом.

– Сколько тебе было лет?

Он пожал плечами.

– Откуда мне знать? Это случилось три года назад.

– Наверное, около пятнадцати. Довольно молодой. Я слышала, некоторые из них рождаются сумасшедшими, уже пожилыми. Тебе повезло.

Легчайший намёк на сочувствие. Финн уловил это вопреки резкости ее тона, вспомнил её сострадание перед той роковой засадой. Она была из тех, кто переживает чужую боль, как свою. И он должен сыграть на этой её слабости. Так, как учил Кейро.

– Я и был сумасшедшим, Маэстра. И до сих пор иногда слетаю с катушек. Ты и представить себе не можешь, каково это, когда нет прошлого, нет имени. Когда не известно ни кто ты, ни откуда ты, ни где ты. Очнувшись, я обнаружил, что одет в серую робу с оттиснутыми на ней кличкой и номером. Кличка ФИНН, номер 0087/2314. Я перечитывал это вновь и вновь. Я заучил номер, вырезал его на камне, процарапал до крови на руке. Я ползал по полу, грязный, косматый, как животное. О том, что наступает день или ночь, я узнавал, когда включался или гас свет. Время от времени открывалась щель в стене, и появлялся лоток с едой, тем же путем убирались отходы. Пару раз я пытался проползти сквозь эту дыру, но она слишком быстро захлопывалась. Большую часть времени я лежал в оцепенении. А когда засыпал, то видел страшные сны.

Она наблюдала за ним, словно решала для себя, что из сказанного им правда. Её сильные, ловкие руки явно были руками труженицы, пусть и с красным лаком на ногтях.

– Я всё ещё не знаю твоего имени, – тихо заметил Финн.

– Моё имя не имеет значения. – Она продолжала пристально смотреть на него. – Я слышала про такие клетки. Сапиенты называют их Лоном Инкарцерона. В них Тюрьма создаёт новых людей. Они появляются младенцами или взрослыми, но всегда цельными. Не такими, как полулюди. Но выживают только молодые. Дети Инкарцерона.

– Что-то выжило. Но я ли это?

Ему захотелось рассказать об отрывочных образах, являющихся ему в кошмарах, после которых он и сейчас пробуждается в дикой тревоге и беспамятстве, мучительно, на ощупь вспоминая своё имя, место своего нахождения, пока не успокаивается под мирное сопение Кейро. Вместо этого он произнёс:

– И там всё время было Око. Сначала я не понимал, что это. Просто замечал, что в ночи с потолка сияет маленькая красная точка. Постепенно я понял, что оно там всё время, стал представлять, что оно следит за мной, что от него не укрыться. Я стал осознавать, что оно разумное, любопытное и жестокое. Я возненавидел его, поворачивался лицом к холодной стенке, лишь бы не видеть его. Но через некоторое время я уже не мог удержаться, чтобы не посмотреть и убедиться, что оно всё ещё на месте. Я боялся, что оно исчезнет; сама мысль о том, что оно покинет меня, была невыносима. Тогда я впервые заговорил с ним.

Об этом он не рассказывал даже Кейро. А тут её умиротворяющая близость, аромат мыла и домашнего уюта – Финну они, должно быть, когда-то были знакомы – всё это вытягивало из него трудно произносимые слова:

– Ты когда-нибудь говорила с Инкарцероном, Маэстра? Тёмными ночами, когда все спят? Шептала ему молитвы? Умоляла оборвать этот кошмар небытия? Вот о чем просит клеткорождённый. Потому что в мире больше никого нет. Инкарцерон заключает в себе весь мир.

У него перехватило дыхание. Глядя в сторону, Маэстра с горечью сказала:

– Мне никогда не было настолько одиноко. У меня есть муж. Есть дети.

Финн сглотнул, ощутив, как слабеет его жалость к себе. А может, Маэстра тоже его обрабатывает? Он прикусил губу и убрал мокрые неухоженные волосы с глаз.

– Тогда ты счастливица, Маэстра, потому что у меня-то не было никого кроме Тюрьмы, а у Тюрьмы каменное сердце. Но постепенно я стал понимать, что она огромна, а я внутри неё, я – крохотное потерянное создание, сожранное Инкарцероном. Я был его порождением, а он – отцом мне, бескрайним и непознаваемым. И вот когда я осознал это – настолько глубоко, что онемел, – открылась дверь.

– Значит, там была дверь! – её голос был полон сарказма.

– Была. Всё это время. Маленькая и незаметная на серой стене. Долгое время – кажется, несколько часов – я просто всматривался в прямоугольник темноты, боясь того, что может войти оттуда, боясь неясных звуков и запахов, струящихся извне. Наконец, собрав остатки храбрости, я пополз к двери и выглянул наружу.

Он чувствовал на себе её пристальный взгляд. Стиснув руки, он продолжил увереннее:

– Я увидел лишь длинный белый коридор, уходивший в обе стороны. Ни входов, ни выходов. Ни конца, ни края. Он тонул в сумраке бесконечности. Я поднялся…

– Значит, ты мог ходить?

– Едва-едва. Сил было слишком мало.

Она горько усмехнулась. Финн поспешно продолжил:

– Я ковылял, пока не отказали ноги, а коридор оставался таким же прямым и безликим, как и прежде. Огни погасли, и только Очи наблюдали за мной. Минуя одно, я тут же видел впереди другое. Это успокаивало меня, по глупости я решил, что Инкарцерон присматривает за мной, направляет к спасению. В ту ночь я спал там, где свалился. После Выключения Дня я обнаружил прямо возле своей головы полную тарелку мягкой беловатой снеди. Я съел всё и двинулся дальше. Я шёл два дня, и во мне росло убеждение, что это путь по кругу, в никуда. Что коридор скользит, течёт мимо меня, словно чудовищная беговая дорожка. И что так будет всегда. Наконец я уткнулся в каменную стену и стал биться об неё в отчаянии. Она раскрылась и я выпал. В темноту.

Он надолго замолчал, и она не выдержала:

– И оказался тут?

Любопытство в ней побеждало неприязнь. Финн пожал плечами:

– Придя в себя, я обнаружил, что лежу в фургоне на куче зерна, по соседству со стаей крыс. Патруль Комитатусов подобрал меня во время очередной вылазки. Они могли сделать из меня раба или перерезать глотку. Сапиент отговорил их. Хотя Кейро считает, что это его заслуга.

Она горько усмехнулась.

– Ну, конечно! И ты никогда больше не пытался отыскать этот тоннель?

– Пытался. Но безуспешно.

– Но оставаться с этими… животными.

– Куда ещё я мог податься? А Кейро нужен был брат по обету. Тут одному не выжить. Он думал, что мои... видения… могут быть полезны. А может, он решил, что я ему подхожу – такой же безбашенный. Мы сделали порезы на руках, смешали кровь и вместе проползли под аркой из цепей. Так тут принято заключать священный союз. Теперь мы охраняем друг друга. И если один погибнет, другой отомстит за него. Эти узы нерушимы.

Она посмотрела вокруг:

– Я бы не выбрала себе такого брата, как он. А сапиент?

– Он убеждён, что проблески воспоминаний мне посылает Сапфик, чтобы помочь нам найти выход отсюда.

Она замолчала. Он осторожно продолжил:

– Теперь ты знаешь мою историю. Расскажи мне про метку на моей коже. Ты говорила про кристалл...

– Я была добра к тебе, – заговорила она сквозь зубы. – А в благодарность за это меня похитили, а потом чуть не убил головорез, который верит, что накапливает для себя чужие жизни. Жизни в серебряных кольцах!

– Не шути с этим, – встревожено сказал Финн. – Это опасно.

– Ты в это веришь?! – спросила она в изумлении.

– Это правда. Его отец жил двести лет…

– Полная чушь! – воскликнула она с презрением. – Его отец мог дожить до преклонных лет, да и то только потому, что ел лучшую еду и одевался в лучшие одежды, а все невзгоды оставлял своим тупым подданным. Таким, как ты! – Она посмотрела на него в упор. – Ты сыграл на моём сочувствии. Ты и сейчас играешь.

– Нет! Я рисковал, чтобы спасти тебе жизнь, ты же видела!

Маэстра покачала головой. Потом быстро схватила его за руку, и, прежде чем он смог отстраниться, задрала рукав его рубахи.

На грязном запястье виднелось несколько синяков, но никаких шрамов.

– Что стало с порезами?

– Зажили, – тихо сказал он.

С отвращением она опустила его рукав и отошла в сторону.

– А что станет со мной?

– Джорманрик отправит к твоим гонца. Потребует выкуп – столько ценных вещей, сколько ты весишь.

– А если они не заплатят?

– Конечно же, заплатят.

– А если нет? – она обернулась. – Что тогда?

Он грустно пожал плечами:

– Станешь рабыней. Будешь обрабатывать руду, делать оружие. Это опасно. Рабов очень плохо кормят и загоняют до смерти.

Она кивнула. Глядя в чёрную пустоту лестничного пролёта, вздохнула, и в холодном воздухе повисло облачко пара. Затем она сказала:

– Тогда мы заключим сделку. Я заставлю их принести кристалл, а ты отпустишь меня. Сегодня же ночью.

– Всё не так просто... – возразил он, чувствуя, как гулко бьётся сердце.

– Всё просто. Или ты не получишь от меня ничего, Финн Клеткорождённый. Ничего. Никогда.

Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Я Маэстра своего народа и никогда не покорюсь подонку.

Она смелая, подумал Финн, но совершенно ничего не понимает. Джорманрику не понадобится и часа, чтобы заставить её визжать от ужаса и исполнять все его требования. Финн слишком часто был тому свидетелем, от одного воспоминания становилось дурно.

– Они могут принести его вместе с выкупом.

– А я не желаю, чтобы они делали это. Я хочу, чтобы ты вернул меня туда, где нашёл, сегодня же, перед Блокировкой. Как только мы там окажемся…

– Не могу. – Он поднялся. Раздался резкий звук сигнала, распугавший стаю покрытых копотью голубей, тут же наполнивших Берлогу хлопаньем крыльев. – Они с меня с живого шкуру снимут.

– Твои проблемы, – едко улыбнулась она. – Уверена, ты придумаешь в своё оправдание какую-нибудь историю. В этом ты мастер.

– Всё, что я рассказал тебе, правда! – Внезапно он понял, насколько ему необходимо её доверие.

Она приблизила к нему лицо и гневно глянула в глаза:

– Как та душещипательная сказка перед засадой?

Финн понурился.

– Я не могу просто освободить тебя. Но клянусь, если получу этот кристалл, то ты вернёшься домой целой и невредимой.

На секунду повисла леденящая тишина. Маэстра отвернулась и обхватила себя руками. Он знал, что сейчас она, наконец, всё расскажет. Голос её был мрачен:

– Хорошо. Недавно мой народ пробился в покинутый зал, замурованный изнутри, наверное, несколько веков назад. Воздух там был затхлый. Когда мы пробрались внутрь, то нашли истлевшую одежду, несколько драгоценностей и человеческий скелет.

– И? – он замер в нетерпении.

Она искоса взглянула на него.

– Он держал в руке маленький цилиндр из хрусталя или твёрдого стекла. Внутри была голограмма – орёл с распростертыми крыльями. В лапе он держал шар. А вокруг его шеи, как изображено у тебя на руке, была надета корона.

Финн потерял дар речи. Пока он пытался вдохнуть, она произнесла:

– Ты должен поклясться, что я останусь цела.

Ему захотелось схватить её за руку и убежать с ней прямо сейчас, назад в шахту и наверх, наверх, до самого транзитного пути. Вместо этого он сказал:

– Они должны заплатить выкуп. Если мы попытаемся сделать что-то сейчас, то оба умрём. И Кейро тоже.

Маэстра устало кивнула.

– Нам придётся отдать все ценности, которые у нас есть.

Финн сглотнул.

– Тогда я клянусь тебе – своей собственной жизнью, жизнью Кейро – что если они заплатят, никто и пальцем тебя не тронет. И что обмен будет честным. Это всё, что я могу сделать.

Маэстра поднялась.

– Даже если ты и клеткорождённый, – вздохнула она, – то очень быстро стал подонком. Ты такой же узник здесь, как и я.

Не дожидаясь его ответа, она развернулась и величественно удалилась обратно в Берлогу. Финн отёр пот с затылка, осознал, как напряжено всё тело, и заставил себя сделать глубокий вдох. Но тут же замер снова – десятью ступенями ниже, опираясь на балюстраду, сидела тёмная фигура.

Финн насупился.

– Ты мне не доверяешь?

– Ты дитя, Финн. Невинное дитя. – Кейро задумчиво поигрывал золотой монетой. Потом добавил: – Никогда больше не клянись моей жизнью.

– Я не в том смысле…

– Не в том?!

Брат по обету резко вскочил, сбежал по лестнице и оказался лицом к лицу с Финном.

– Отлично. Но запомни. Мы связаны клятвой. И если Джорманрик узнает, что ты пытаешься его надуть, мы оба станем кольцами на его жирных пальчиках. Но я не намерен умирать, Финн. А ты мне должен. Я привёл тебя в эту банду – с пустой башкой, ошалевшего от страха. – Он пожал плечами. – Иногда я сам удивляюсь – зачем?

Финн выпалил:

– А затем, что никто, кроме меня, не выдержит твоей заносчивости и твоих воровских замашек. Затем, что я такой же проходимец, как ты. И когда ты попробуешь потеснить Джорманрика, я буду прикрывать твою спину.

Кейро язвительно поднял бровь.

– С чего ты решил…

– Однажды ты сделаешь это. Может быть даже совсем скоро. Так помоги мне сейчас, брат, и я помогу тебе потом. – Он нахмурился. – Пожалуйста. Это важно для меня.

– Ты чокнулся на этой дурацкой идее, что ты явился Снаружи.

– Вовсе не дурацкой. По крайней мере, не для меня.

– Вы с сапиентом пара идиотов.

Финн не ответил, Кейро резко засмеялся.

– Ты родился в Инкарцероне, Финн. Смирись с этим. Никто не приходит Снаружи. И совершить отсюда Побег невозможно! Инкарцерон непроницаем. Мы все рождены здесь, здесь и умрём. Мать бросила тебя, а ты не помнишь. Птица на запястье – просто родовая метка. Забей!

Он не мог. Он не хотел. Упрямо произнёс:

– Я родился не здесь. Я не помню своего детства, но оно у меня было. Не помню, как оказался здесь, но уж точно не вышел из какой-то непонятной матки с проводами и прочей химией. И вот это, – он оголил руку, – моё доказательство.

Кейро недоуменно пожал плечами.

– Иногда мне кажется, ты всё ещё не в себе.

Нахмурившись, Финн стал подниматься вверх по лестнице, но на самом верху споткнулся обо что-то, корчившееся в темноте. Собака-раб Джорманрика, натянув до предела цепь, пытается добраться до миски с водой, которую отшвырнул подальше какой-то шутник. Финн пинком пододвинул миску поближе к рабу.

Цепь звякнула.

Сквозь спутанные космы вслед Финну смотрела пара маленьких глазок.

6

С самого начала было принято решение, что местонахождение Инкарцерона будет известно только Смотрителю. Туда отправят всех преступников, нежелательных личностей, политических экстремистов, дегенератов и сумасшедших. Портал закроют, и начнётся великий Эксперимент. Жизненно важно, чтобы ничто не могло нарушить тонкие процессы, заложенные в программе Инкарцерона. Тюрьма создаст всё необходимое для образования, сбалансированного питания, физической подготовки, морального духа и полезного труда. Создаст рай.

Прошло сто пятьдесят лет.

Смотритель докладывает, что прогресс превосходит все ожидания.

Дворцовые архивы, документ № 4302/6

– Необыкновенно вкусно. – Лорд Эвиан обтёр пухлые губы белоснежной салфеткой. – Вы обязательно должны поделиться со мной рецептом, дорогая.

Клодия перестала барабанить ногтями по скатерти и мило улыбнулась.

– Я сделаю для вас копию, милорд.

Отец наблюдал со своего места во главе стола. Крошки, оставшиеся от его аскетичного завтрака – двух сухих булочек – были собраны в горку на краешке тарелки. Как и Клодия, он покончил с трапезой уже полчаса назад, но умело скрывал нетерпение. Если он вообще испытывал нетерпение. Дочь даже этого не знала.

– Мы с его светлостью сейчас отправимся прогуляться верхом, Клодия, – сказал он, наконец. – Подготовь  лёгкий обед точно к часу дня. А потом мы займёмся делами, возобновим переговоры.

О моём будущем, подумала она, но лишь кивнула в ответ, отметив, как нервничает толстяк. Тот прикидывался дурачком, но вряд ли он на самом деле таков, иначе королева не послала бы его сюда. Да и сам он себя выдал парой весьма проницательных замечаний. Но наездник он точно слабенький.

Смотритель наверняка это знал. У отца мрачноватое чувство юмора.

Когда она встала, он тоже поднялся, как всегда вежливый до занудства, и извлёк из кармана небольшие золотые часы – очень красивые, до секунды точные и абсолютно выпадающие из Эры. Одна из немногих эксцентричностей, которые он себе позволял – часы, цепочка и прикреплённый к ней крохотный серебристый кубик.

– Возможно, тебе следует позвонить, Клодия, – сказал он. – Боюсь, мы слишком долго отвлекаем тебя от учёбы.

Она направилась к зелёной кисточке, висевшей у камина, а отец добавил, не поднимая головы:

– Я сегодня разговаривал в саду с мастером Джаредом. Он очень бледен. Как он себя чувствует в последнее время?

Пальцы замерли на звонке, но, собравшись, она потянула за кисточку.

– Хорошо, сэр. Очень хорошо.

Отец убрал часы.

– Я тут размышлял… Когда ты выйдешь замуж, наставник тебе не понадобится. К тому же при дворе много сапиентов. Наверное, мы можем позволить Джареду вернуться в Академию.

Очевидно, отец ждал испуга или гнева с её стороны, но Клодия, с трудом взяв себя в руки, обернулась и легкомысленно прощебетала:

– Как вам угодно. Конечно, я буду по нему скучать. И сейчас мы изучаем историю королей Хаваарна. Очень увлекательно, а мы добрались только до середины. Он знает о них всё.

Серые глаза внимательно следили за ней.

Если она произнесёт ещё хоть слово, то выдаст своё смятение. И тогда отец примет окончательное решение. За окном захлопал крыльями голубь.

Лорд Эвиан с кряхтением поднялся.

– Что же, Смотритель, уверяю вас, любая семья ухватится за него. Джаред Сапиенс прославился на всё Королевство. Он сам может назначать плату за свои услуги. Поэт, философ, изобретатель, гений. Вам следует держаться за него, сэр.

Клодия улыбнулась, выражая согласие, но её нервы были напряжены до предела. Толстяк в синем шёлковом камзоле словно бы знал то, что она не могла произнести вслух. Он улыбнулся в ответ, сверкнув маленькими глазками.

Смотритель поджал губы.

– Уверен, что вы правы. Итак, милорд, едем?

Клодия присела в реверансе. Отец последовал за лордом Эвианом и, повернувшись, чтобы закрыть двустворчатые двери, встретился с ней глазами. Двери захлопнулись.

Клодия с облегчением выдохнула и подумала: «Смотрит как кот на мышку». Но вслух сказала лишь:

– Приступайте, пожалуйста.

Немедленно раздвинулись панели, в комнату вбежали люди и начали собирать чашки, тарелки, канделябры, вазы, бокалы, салфетки, блюда и чаши с фруктами. Слуги распахнули окна и заменили догоревшие свечи новыми. Гудящий в камине огонь испарился как по мановению волшебной палочки – не осталось даже запаха горящего дерева. Исчезла пыль, изменился цвет штор. Воздух сам собой наполнился цветочными ароматами.

Предоставив слугам наводить порядок, Клодия поспешила прочь. Чинно приподняв юбки, пересекла зал, взлетела по дубовой винтовой лестнице и на площадке нырнула через потайную дверь в прохладный серый коридор служебных помещений, оставив за спиной искусственную роскошь. Теперь её окружали голые стены, увитые проводами и кабелями, панели управления, видеокамеры и звуковые сканеры.

Протопав вверх по чёрным каменным ступенькам, она отворила обитую ватином дверь и оказалась в богато убранной,  идеально соответствующей Эре галерее.

В два шага добралась до собственной спальни.

Горничные уже сделали здесь уборку. Она заперла дверь на два замка, включила все секретные защиты и подошла к окну.

Очаровательные лужайки мягко светились зелёным под лучами солнца. Джоб, помощник садовника, бродил с мешком и заострённой палочкой, собирая опавшие листья. Отсюда не было видно музыкального имплантата в его ухе,  но Клодия усмехнулась, отметив порывистые движения и резкие прыжки мальчишки. Впрочем, если бы это увидел Смотритель,  Джоба немедленно уволили бы.

Она подошла к туалетному столику, выдвинула ящик, достала и включила мини-ком. Прибор засветился и продемонстрировал изображение её собственного лица, искажённое неровным стеклом.  Вздрогнув, она позвала:

– Мастер?

Мелькнула тень. Затем длинные пальцы отодвинули в сторону перегонный куб, и Джаред уселся перед скрытым приёмником.

– Я здесь, Клодия.

– Всё готово? Они уезжают через несколько минут.

Худощавое лицо потемнело.

– Я беспокоюсь. Диск не протестирован, может не сработать…

– Нет времени! Я иду сегодня. Прямо сейчас.

Учитель вздохнул. Она знала, что ему хочется возразить, но разговоры опасны – их могли подслушивать, несмотря на все предосторожности. Поэтому он лишь прошептал:

– Пожалуйста, будь осторожна.

– Как ты меня учил, Мастер.

Она вспомнила угрозу Смотрителя насчёт Джареда. Но сейчас не время об этом думать.

– Начинаем, – сказала она и отключила связь. 

Её спальню, обитую панелями красного дерева, украшала огромная кровать под балдахином из красного бархата с вышитыми на нём чёрными поющими лебедями. За кроватью пряталось нечто, напоминающее маленький встроенный платяной шкаф. Но это была всего лишь иллюзия, за которой скрывалась роскошная ванная – даже строгость Смотрителя относительно соблюдения Протокола не безгранична. Клодия забралась на унитаз и выглянула в узкое окошко – в солнечных лучах заплясали пылинки.

Отсюда был виден внутренний двор. Три осёдланных лошади, рядом с одной, держа поводья, стоял отец. Она подавила возглас облегчения, разглядев отцовского секретаря, – смуглого наблюдательного мужчину по имени Медликоут – сидевшего на серой кобыле. Позади него лорд Эвиан тяжело взбирался в седло – вспотевшие руки соскальзывали, но он был упорен. Интересно, он ломает комедию, изображая неуклюжесть, или действительно больше знаком с кибер-лошадями, нежели с настоящими? Отец и Эвиан играли в тщательно продуманную и смертельно опасную игру хороших манер и изысканных оскорблений, скрытой злобы и внешней учтивости. На Клодию эта игра нагоняла тоску, но так живёт весь королевский двор.

Подумав, что скоро ей предстоит то же самое, она похолодела.

Стараясь отвлечься от этой мысли, она спрыгнула на пол и стянула платье, оставшись в тёмном спортивном костюме. Бросила быстрый взгляд на своё отражение в зеркале. Одежда меняет нас. Много лет назад король Эндор понял это и остановил время, заковав всех в камзолы и платья, обложив условностями и неизменностью бытия.

Сейчас Клодия чувствовала себя гибкой и свободной. Даже опасной. Она снова поднялась и выглянула в окно. Троица уже проезжала ворота. Отец оглянулся и бросил взгляд на башню Джареда. Клодия хитро улыбнулась, зная, что он там увидит.

Её саму. Долгими бессонными ночами Джаред сотворил её голографическую копию. Та разговаривала, смеялась, читала, сидя на подоконнике  в залитой солнцем башне. Впервые взглянув на себя со стороны, Клодия была потрясена и раздосадована.

– Это не я!

– Никто не любит смотреть на себя со стороны, – улыбнулся тогда Джаред.

Она увидела чопорное, наглое, хладнокровное существо, которое тщательно просчитывает каждое своё движение, репетирует каждое слово. Самодовольное и насмешливое.

– Неужели я такая?

Джаред пожал плечами.

– Это всего лишь образ, Клодия. Скажем, так ты можешь выглядеть со стороны.

Спрыгнув с унитаза и выбежав в спальню, она проследила, как лошади покидают двор, изящно ступая по свежескошенным лужайкам, как болтает Эвиан и хранит молчание отец. Джоб исчез, а в синем небе плыли облака.

Их не будет по крайней мере час.

Она достала из кармана маленький диск, подбросила, поймала и спрятала обратно. Потом открыла дверь и выглянула в коридор.

Длинная галерея, обитая дубовыми панелями, увешанная портретами, шкафчиками с книгами, уставленная вазами на постаментах, тянулась вдоль всего дома. Над каждой дверью висели консоли, с которых сурово таращились бюсты римских императоров. В отдалении на стене сияли яркие косые ромбы солнечного света, и статуя рыцаря в латах охраняла вершину лестницы, как застывшее привидение.

Клодия шагнула вперёд и насупилась – заскрипели древние доски пола. С этим ничего нельзя было поделать. С бюстами тоже, но, проходя мимо каждой картины, она касалась рам и выключала изображение – в некоторых наверняка прятались видеокамеры. Диск она осторожно несла в руке. Он издал прерывистый тревожный сигнал только один раз, и она уже знала, в чём дело – перекрестье едва заметных лучей перед дверью отцовского кабинета растворилось в воздухе.

Клодия оглянулась. Где-то в глубине дома хлопнула дверь, позвал кого-то слуга. Здесь, наверху, в приглушённой роскоши прошлого пахло можжевельником и розмарином, хрусткой лавандой в бельевом шкафу.

Дверь кабинета была утоплена в стену и пряталась в тени. Чёрная, возможно из эбенового дерева, она представляла собой гладкую панель, если не считать лебедя. Огромная птица злобно взирала на Клодию сверху вниз, раскинув крылья и с дерзким вызовом изогнув шею. В крохотном глазе сверкал камень – бриллиант или чёрный опал.

Скорее всего, глазок, подумала Клодия.

Она опасливо поднесла к двери диск Джареда, и тот приклеился замку с едва слышным металлическим щелчком.

Прибор зажужжал, издал короткий хнык, а потом запищал, постоянно меняя тон, словно, подбор замысловатой комбинации замка сопровождался движением вверх и вниз по шкале звуков. Джаред пытался объяснить Клодии принцип действия, но она не особо прислушивалась.

Она нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Потом застыла.

Лёгкий топот шагов по ступенькам.

Возможно, горничная – в нарушение всех приказов. Клодия, едва дыша и мысленно осыпая пришелицу проклятьями, втиснулась в нишу.

Диск издал мягкий удовлетворённый щелчок у самого её уха.

Наконец-то! Она распахнула дверь и влетела в кабинет, на ходу сдёргивая с замка диск.

Когда горничная пробежала мимо со стопкой белья, дверь уже закрылась – тёмная и мрачная, как обычно.

Клодия медленно оторвалась от глазка и с облегчением выдохнула. Но тут же напряглась снова. Её охватило жуткое чувство, почти уверенность, что комната не пуста, что за спиной стоит отец, близко, так что можно дотронуться, и улыбается горькой улыбкой. Что всадник, который покидал двор, был голографической копией, что он, как всегда, переиграл её.

Клодия заставила себя повернуться.

Комната была пуста. Но выглядела совсем не так, как ожидала Клодия. Для начала, слишком большая. Абсолютно вне Эры. И как будто наклонена.

По крайней мере, Клодии так сначала показалось – голые стены соединялись с полом под каким-то странным углом, и сам пол ускользал из-под ног. Картинка затуманилась, потом что-то звякнуло, комната как будто распрямилась и стала нормальной, если не считать тепла, слабого сладкого запаха и тихого непонятного жужжания.

Под высоким сводчатым потолком вдоль стен тянулись блестящие серебристые устройства, подмигивающие красными глазками. Полоска света от узкой длинной лампы падала на одинокий письменный стол и металлический стул.

Больше ничего. На идеально гладком полу чернело крошечное пятнышко. Клодия наклонилась и внимательно рассмотрела его – металлическая деталь, выпавшая из какого-то устройства.

Удивлённая, всё ещё не уверенная, что рядом никого нет, Клодия огляделась. А где окна? Должно быть два – с коричневыми створками. По крайней мере, так казалось снаружи, а сквозь стекло была видна белая лепнина на потолке и несколько книжных полок. Она частенько подумывала о том, чтобы взобраться по плющу и влезть через окно. Извне комната выглядела обычной. Ничего похожего на этот  гудящий кривой ящик, который явно был больше, чем отведённое под него пространство дома.

Клодия двинулась вперёд, судорожно сжимая диск, но тот не зафиксировал никаких ловушек. Приблизившись к столу, она коснулась безупречно гладкой поверхности, и тут из столешницы беззвучно вырос экран. Осмотрев его, она не нашла никаких устройств ввода и решила, что он управляется голосом.

– Начать, – сказала она тихо.

Ничего не произошло.

– Вперёд. Старт. Приступить. Включить.

Экран не реагировал. Только жужжание комнаты вокруг.

Должен быть пароль. Клодия наклонилась, упираясь обеими руками в крышку стола. В голове крутилось только одно слово, и она его произнесла.

– Инкарцерон.

Изображение на экране не появилось. Но под пальцами её левой руки плавно выкатился ящик.

Внутри на ложе из чёрного бархата лежал ключ – филигранно выточенный кристалл. В сердцевину был вставлен коронованный орёл – эмблема королей Хаваарна. Наклонившись поближе, она разглядела острые, ослепительно сверкавшие грани. Бриллиант? Стекло? Зачарованная строгой красотой артефакта, она склонилась так низко, что дыхание затуманилось от его морозного холода. Её тень перекрыла льющийся сверху свет,  радужные блики исчезли. Может, это ключ к самому Инкарцерону? Клодии захотелось взять его. Но сначала она осторожно прошлась диском Джареда вдоль его поверхности.

Ничего.

Она ещё раз огляделась – всё спокойно. И подняла ключ.

Комната развалилась. Заверещали сирены, из пола выстрелили лазерные лучи, окружая взломщицу клеткой. Перед дверью упала металлическая решётка, вспыхнули скрытые до того момента огни, и Клодия оцепенела от ужаса, сердце тяжко бухало в груди. В это мгновение диск послал резкий, болезненный укол в её большой палец.

Она взглянула на прибор. Послание Джареда дышало страхом:

«Он возвращается! Уходи, Клодия! Убирайся!»

7

Однажды Сапфик дошёл до конца тоннеля и увидел под ногами обширный зал. На дне его из отравленного озера поднимались ядовитые испарения. Сквозь пространство тянулся во тьму толстый канат, а на противоположной стороне виднелась дверь, и свет сиял за нею.

Обитатели Крыла пытались отговорить его.

– Многие упали, – говорили они. – Их кости гниют в чёрном озере. Почему ты думаешь, что тебя не постигнет та же участь?

Он отвечал:

– В своих снах я вижу звёзды.

Он ухватился руками за трос и стал продвигаться по нему вперёд. Много раз он повисал, обессилев от усталости и боли. Много раз они окликали его, прося вернуться. Наконец он достиг другого края, и они видели, как он, шатаясь от изнеможения, проник в дверь. И скрылся из глаз.

Он был смугл, этот Сапфик, и строен, с длинными прямыми волосами. Остаётся лишь гадать, как его звали на самом деле.

Странствия Сапфика

***

– Я говорил тебе тысячу раз! – брюзжал Гильдас. – Снаружи существует. И Сапфик отыскал туда путь. Но никто никогда не приходил оттуда. Даже ты.

– Ты не можешь знать наверняка.

Старик засмеялся, раскачивая пол металлической клети, висевшей высоко над залом. Они едва помещались здесь вдвоём, сидя на корточках. С цепочек свисали книги, хирургические инструменты, каскад оловянных коробочек, заполненных гноящимися образцами. Картину довершали устилавшие пол старые матрасы, из дыр которых клоками, как нелепый снег, сыпалась солома, падая на горящие внизу костры, где готовилась снедь. Какая-то стряпуха посмотрела вверх и недовольно закричала. Потом, разглядев Финна, замолкла.

– Знаю, глупый мальчишка, потому что сапиенты оставили об этом записи. – Гильдас натянул ботинок. – Тюрьму создали для того, чтобы отделить подонков от человечества, оградить от них весь мир, сослать их подальше с земли. Это случилось несколько веков назад, во времена Мартора, в те дни Тюрьма еще разговаривала с людьми. Семьдесят сапиентов добровольно сошли в Тюрьму, чтобы наставлять узников. И после этого вход был запечатан навеки. Они передали свои знания преемникам. Об этом даже дети знают.

Финн погладил рукоять меча. Усталость и досада одолевали его.

– С тех пор никто не входил. И нам известно про Лоно Инкарцерона, хотя мы и не знаем, где оно. В Инкарцероне всё рационально и целесообразно – таким он и был задуман. Даже мусор не пропадает зря, всё перерабатывается. В клетках выращиваются новые узники. Возможно и животные тоже.

– Но я помню кое-что... какие-то обрывки... – Финн посмотрел вниз, сжимая прутья клетки, словно цеплялся за собственную веру. Далеко под ними Кейро прогуливался по залу в обнимку с парой хихикающих девиц.

Гильдас проследил за взглядом Финна.

– Ты не можешь ничего помнить. Ты грезишь тайнами Инкарцерона. Твои видения помогут нам отыскать путь к Спасению.

– Нет, я помню!

– Что именно?! – раздражённо спросил старик.

Финн почувствовал себя глупо.

– Ну… торт. С серебристыми шариками и семью свечами. И людей. И музыку… много музыки. – Он осознал это только сейчас. Странная радость наполнила его. Пока он снова не встретился взглядом со стариком.

– Торт. Думаю, это символ. И число семь очень важно. Сапиенты называли его числом Сапфика – из-за времени, в которое он повстречал жука-перебежчика.

– Я был там!

– Воспоминания есть у каждого, Финн. Твои пророчества – вот что имеет значение. Видения, что ниспосланы тебе, великий дар и странность Видящего Звёзды. Они уникальны. Комитатусам это известно – и рабам, и боевикам, и даже Джорманрику. Таким они тебя видят. И временами боятся.

Финн притих. Он ненавидел свои припадки. Те накатывали внезапно, вызывая тошноту и оглушая, ужасая его. Да ещё Гильдас вытрясал из него душу своими допросами.

– Эти припадки доведут меня до могилы, – сказал Финн тихо.

– Немногие клеткорождённые доживают до старости, это правда, – голос Гильдаса был резок, старик смотрел в сторону. Поправив пышный воротник своей зеленой мантии, он проворчал: – Прошлого нет. Что бы там ни было, это уже не имеет значения. Выбрось это из головы, или оно сведёт тебя с ума.

– Скольких еще клеткорождённых ты знал? – спросил Финн.

– Трёх.

Гильдас высвободил заплетенный кончик бороды, дернул его в раздражении, и, помедлив, добавил:

– Вы редкие создания. Я искал долгие годы, пока не встретил тебя. Ходили слухи, что один клеткорождённый просил милостыню возле Зала Прокажённых. Но когда я, наконец, заставил его заговорить, то понял – он сумасшедший. Без умолку болтал о говорящих яйцах. О коте, что исчезая, оставляет лишь улыбку. Годы спустя, следуя новым слухам, я нашел ещё одну женщину, работающую у цивилов в Ледяном крыле. Она выглядела вполне нормальной; я старался уговорить её поведать мне о своих видениях. Но она так и не заговорила. Позже я узнал, что она повесилась.

Финн сглотнул.

– Почему?

– Мне сказали, ей стал мерещиться ребёнок. Невидимый ребёнок, хватающийся за её юбки и зовущий её, всюду следующий за ней, будивший по ночам. Его голос изводил её. Она не смогла его заглушить.

Финн затрясся. Он знал, что Гильдас наблюдает за ним. Сапиент резко проговорил:

– Вероятность найти тебя, Финн, была мизерна – один шанс на миллион. Но я получил этот шанс. Лишь ты поможешь мне совершить Побег.

– Я не смогу…

– Сможешь. Ты мой пророк, Финн. Моё связующее звено с Инкарцероном. Скоро ты подаришь мне видение, которого я ждал всю жизнь – знак, что настало моё время, что я должен последовать за Сапфиком и выйти Наружу. Каждый сапиент пытается проделать этот путь. Никто не преуспел. Но ни у кого из них не было проводника-клеткорождённого.

Финн покачал головой. Он слушал эти слова годами, и они всё ещё пугали его. Старик был помешан на Побеге. И чем же Финн сможет помочь? Как могут кому-то пригодиться обрывки воспоминаний или покалывания кожи, перетекающие в удушливое забытьё?

Гильдас протиснулся мимо него к выходу и, взявшись за металлическую лестницу, предостерёг:

– Никому про это не рассказывай. Даже Кейро.

Он начал спускаться, когда Финн проговорил:

– Джорманрик ни за что не отпустит тебя просто так.

Гильдас глянул на него сквозь перекладины лестницы:

– Я хожу там, где хочу.

– Ты ему нужен. Он правит Крылом только благодаря тебе. Самому бы ему…

– Он справится. Насилие и страх – его оружие.

Гильдас слез ещё на ступеньку, потом вернулся, его маленькое сухое лицо просияло внезапной радостью.

– Ты только представь, Финн, каково это – однажды распахнуть люк и выйти из темноты, из Инкарцерона? Увидеть звёзды. Увидеть солнце!

Финн помолчал, затем, начав спускаться следом за сапиентом, тихо сказал:

– Я видел их.

– Это всего лишь грёзы, мечты, глупый мальчишка, – горько усмехнулся Гильдас.

Старик на удивление проворно спускался по перекрестьям раскачивающихся лестниц. Финн же следовал за ним медленно, ладони скользили по верёвкам и жар от трения проникал сквозь перчатки.

Побег.

Слово это жалило, как оса, пронзало разум – томление, обещающее весь мир и не значащее ничего. Сапиенты учили, что Сапфик однажды нашёл путь, ему удался Побег. Финну едва ли верилось в это. Истории о Сапфике множились – у каждого странствующего сказителя и поэта было в запасе несколько новых сказок. Приключений, которые приписывались Сапфику – перехитрил всех Лордов и совершил легендарное путешествие сквозь Тысячу Крыльев Инкарцерона, – хватило бы не на одну жизнь. Тюрьма, говорят, огромна и непостижима, лабиринтам залов, лестниц, комнат и башен несть числа. По крайней мере, так учат сапиенты.

Он коснулся ногами земли. Проследил глазами за зелёными, как у змеи, переливами мантии Гильдаса – старик торопился покинуть Берлогу. Финн поспешил за ним, предварительно убедившись, что его меч в ножнах, а оба кинжала за поясом.

Кристалл Маэстры – вот что занимало теперь все его мысли.

И получить его будет не так просто.

Ущелье Выкупа было всего в трёх залах отсюда, и он быстро пересёк тёмную пустоту, тревожа пауков и выродившихся сумеречных ястребов, что пикировали с высоты стропил. Кажется, все остальные уже там. Он услышал комитатусов прежде, чем нырнул под последнюю арку. Те орали, бросая через пропасть ругательства, и их собственное презрение эхом возвращалось к ним, отражаясь от гладких неприступных плит.

Вдалеке, на другой стороне, оставаясь в тени, ожидали цивилы. Пропасть была неровным провалом в полу зала, голые края сияли чёрным обсидианом. Если бросить вниз камень, то звука его падения не дождаться никогда. Комитатусы утверждали, что пропасть бездонна; некоторые говорили, что если прыгнуть в её глубины, то будешь падать сквозь Инкарцерон и попадёшь прямиком в расплавленное сердце земли. И действительно – воздух дрожал от поднимающихся из пропасти раскалённых миазмов. В самой середине, созданная одним из тех же тюрьмотрясений, что раскололи провал, возвышалась иглообразная тонкая скала, именуемая Шипом. На крохотную стёртую платформу с обеих сторон вели мосты из ржавого, покоробленного металла, тёмного от смазки. Шип был нейтральной территорией, местом для заключения союзов, ведения переговоров и нечастого обмена между враждующими Крыльями.

На самом краю, с которого, бывало, он сбрасывал непокорных рабов, восседал на своем троне Джорманрик, окруженный комитатусами. Собакораб скорчился на конце своей цепи.

– Только посмотри на него, – прошептал Кейро прямо в ухо Финну. – Огромный, толстый...

– И такой же тщеславный, как и ты.

Брат фыркнул.

– У меня хотя бы есть повод для тщеславия.

Но Финн уже смотрел на Маэстру. Когда её привели, она скоро окинула глазами толпу, шаткие мостки, свой народ, ожидающий за стеной дрожащего воздуха. Там внезапно вскрикнул мужчина. От этого звука она потеряла самообладание, попыталась вырваться из лап охраны и закричала:

– Сим!

Наверное, это был её муж.

– Пошли, – сказал он Кейро и стал пробираться вперёд.

Заметив их, толпа расступилась. «Таким они тебя видят», – с горечью вспомнил Финн. Осознание, что старик был прав, злило. Он подошел к Маэстре сзади и схватил её за руку.

– Помни, о чём я говорил. Никто не навредит тебе. Но ты уверена, что они принесли эту вещь с собой?

– Они отдадут всё, что есть. Некоторым известно, что такое любовь, – она взглянула на него.

Насмешка задела Финна.

– Может быть, когда-то и я знал…

Тусклым рассеянным взглядом за ними наблюдал Джорманрик. Ударив окольцованными пальцами по перилам моста, он крикнул:

– Подготовьте её!

Кейро сковал руки женщины у неё за спиной.

– Послушай, мне жаль – пробормотал Финн.

Маэстра в упор посмотрела на него.

– А уж мне-то как жаль. Тебя.

Кейро хитро заулыбался, потом обернулся к Джорманрику.

Лорд Крыла встал и подался к краю Пропасти, взирая на цивилов. Толстенные звенья его ожерелий хрустнули, когда он скрестил на груди ручищи.

– Эй там, слушайте! – прогремел он. – Вы получите её в обмен на равную ей по весу кучу добра. Не больше, не меньше. А значит, никаких сплавов и прочего дерьма.

Его слова зазвенели в душном мареве.

– Для начала, дай слово, что не приготовил никакой ловушки, – холодно и зло ответили ему.

Джорманрик ухмыльнулся, зубы были красными от кетта.

– Хотите моего слова? Да я не держу клятв с того момента, как мне исполнилось десять. Тогда я зарезал собственного брата. Так что, хотите моего слова – получайте!

Комитатусы загоготали. Позади них, в тени, мрачно взирая на всё, стоял Гильдас.

Над пропастью повисла тишина.

Затем из глубин мерцающего марева раздался лязг и грохотание – цивилы повезли свои сокровища к Шипу. Финн догадывался, чем наполнены их мешки – рудой, скорее всего. А Джорманрик рассчитывал на золото, платину и, особенно, на микросхемы. В конце концов, цивилы слыли одной из самых богатых группировок Крыла. Что и стало причиной той прошлой засады.

Мост затрясся. Маэстра схватилась за перила, чтобы удержать равновесие.

– Идём, – тихо обронил Финн.

Он обернулся. Кейро обнажил свой меч.

– Я тут, брат.

– Не отпускайте суку, пока не отдадут всё до последней унции, – рявкнул Джорманрик.

Финн нахмурился. Толкнув Маэстру вперед, он начал переправу.

Мост, сплетённый из цепей, колебался при каждом шаге. Дважды они поскальзывались, один раз настолько сильно, что все трое чуть не свалились в пропасть. Кейро ругался; пальцы Маэстры побелели, сжимая металлические перила.

Финн не смотрел вниз. Он знал, что там лишь чернота и жар, обжигающий лицо, посылающий странные сонные пары, которые не следует вдыхать.

Маэстра продвигаясь вперёд мелкими шагами. Её голос, твердый и холодный, долетел до Финна:

– А если они не принесли ... кристалл? Что тогда?

– Какой ещё кристалл? – тут же отреагировал Кейро.

– Заткнись, – бросил Финн.

Впереди в тусклом свете он разглядел цивилов – троих мужчин, как договорено, ждущих у весов. Он придвинулся поближе к Маэстре.

– Не вздумай бежать. Джорманрик велел нацелить на тебя двенадцать стволов.

– Я не идиотка, – проговорила она. И ступила на Шип.

Следом, выдохнув от облегчения, шагнул Финн. Но тут же закашлялся от жгучих испарений.

Кейро с мечом наголо протиснулся вперед, схватил женщину за руку.

– Сюда.

Он указал ей на весы. То была огромная разборная алюминиевая конструкция, собираемая в подобных случаях. Правда, за всё время пребывания у комитатусов Финн ни разу не видел, чтобы её использовали. Нечасто Джорманрик снисходит до выкупа.

– Внимательней следите за стрелкой, друзья. – Кейро изящно развернулся в сторону вожака цивилов и расплылся в улыбке. – Не такая уж она и худышка, да? Надо было вам держать её на более строгой диете.

Мужчина был коренаст, полосатый плащ топорщился от скрытого под ним оружия. Пропустив колкость Кейро мимо ушей, он подошел и взглянул на стрелку-иглу ржавой шкалы, обменявшись быстрым взглядом с Маэстрой. Финн помнил его ещё с засады. Тот, кого зовут Симом.

На Финна он посмотрел с омерзением. Кейро дернул Маэстру назад и приставил нож к её горлу.

– Давайте, насыпайте! И без шуток.

За секунду до того, как сокровища посыпались на весы, Финн утёр застилающий глаза пот. Он снова сглотнул, стараясь не дышать глубоко, отчаянно желая прикрыть чем-нибудь рот и нос. Перед глазами поплыли тусклые, ужасно знакомые красные пятна. Только не сейчас, лихорадочно подумал он. Пожалуйста.

Не сейчас.

Звенело и переливалось золото. Кольца, кубки, блюда, изысканные подсвечники. Из перевёрнутого вверх дном мешка каскадом посыпались серебряные монеты, скорее всего, выплавленные из контрабандной руды. Затем хлынули потоком хрупкие детали, собранные в тёмных необитаемых уголках Крыла – сломанные «жуки», линзы из Очей, «подметальщик» с искорёженным радаром.

Стрелка начала движение. Наблюдая за ней, цивилы прибавили два мешка кетта и пару кусочков драгоценного эбенового дерева, что растет где-то в чахлом лесу, о котором даже Гильдас знал только по слухам.

Кейро улыбнулся Финну.

Когда красная стрелка дошла до середины шкалы, к куче добавился моток медной проволоки и кусок пластигласа, связка кристаллических нитей, шлем с заплатами, три ржавых рапиры, которые, конечно же, сломаются при первом настоящем ударе.

Мужчины торопились, но было ясно, что они исчерпали свои запасы. С ножом Кейро у самого уха, Маэстра оцепенело наблюдала за происходящим.

Финн дышал прерывисто. От боли перед глазами мелькали искры. Он сглотнул и попытался шепнуть Кейро, но ему не хватило дыхания. Его брат по обету наблюдал, как цивилы кладут в общую кучу последний куль, полный бесполезного скобяного хлама.

Стрелка качнулась. И замерла.

– Ещё! – спокойно велел Кейро.

– Больше ничего нет.

Кейро засмеялся.

– Ваши одежды вам дороже, чем она?

Сим сорвал с себя плащ и кинул в кучу. Затем, взглянув на Маэстру, добавил туда свои меч и ружьё. Двое других сделали то же самое. Теперь они стояли с пустыми руками, и каждый наблюдал за стрелкой.

Та всё ещё не достигала нужной отметки.

– Ещё, – повторил Кейро.

– Ради всего святого! – хрипло взмолился Сим. – Отпустите её!

Кейро посмотрел на Финна.

– Тот кристалл. Он здесь?

Едва удерживаясь на краю припадка, Финн мотнул головой.

Кейро холодно улыбнулся мужчинам. Надавил на лезвие ножа; блестящая капля тёмной крови повисла на кончике.

– Ну-ка, леди, попросите как следует!

Она спокойно сказала:

– Им нужен кристалл, Сим. Тот, что мы нашли в затерянном зале.

– Маэстра…

– Отдай.

Сим замешкался. Всего на секунду. Но даже сквозь тошноту Финн разглядел, как это больно поразило Маэстру, словно удар под дых. Затем Сим сунул руку под рубаху и достал оттуда предмет, сверкнувший в тусклом свете, и засиявший, словно переливающаяся радуга, в его пальцах.

– Мы узнали кое-что, – сказал он. – Кое-что о его назначении.

Она остановила его взглядом. Мужчина медленно положил кристалл на кучу.

Стрелка достигла отметки.

Тут же Кейро толкнул женщину прочь от себя. Сим схватил ее за руку и потянул на второй мост.

– Бежим! – крикнул он.

Финна скрутило, рот наполнился слюной. Он поднял кристалл. Внутри орёл расправлял крылья. Такой же, как на его запястье.

– Финн.

Он поднял глаза.

Маэстра остановилась и обратила к нему мертвенно-белое лицо.

– Надеюсь, он уничтожит тебя.

– Маэстра! – Сим поймал ее руку, но она вырвалась. Вцепившись в перила второго моста, она выплюнула в лицо Финну:

– Я проклинаю кристалл, я проклинаю тебя!

– Нет времени! – прохрипел Финн. – Уходи!

– Ты уничтожил во мне остатки веры, милосердия. Я думала, что могу отличить ложь от правды. Больше никогда не смогу доверять незнакомцу. Никогда не прощу тебя за это!

Её ненависть обожгла Финна. А потом, Маэстра отвернулась и пошла. И мост пошатнулся.

Пропасть под ногами безумно закачалась. Секунда леденящего ужаса – Маэстра закричала.

– Нет! – выдохнул Финн.

Покачиваясь, он шагнул к Маэстре, но Кейро задержал его и заорал. Что-то затрещало, и, словно в болезненной заторможенности, Финн увидел, как лопнули державшие мост цепи и заклёпки, услышал адский хохот Джорманрика и понял, что всё это было ловушкой.

Маэстра поняла тоже. Она замерла. В последний раз взглянула на Финна, их глаза встретились. А потом всё кончилось, её не стало – она, Сим и их спутники исчезли в пропасти, а предательский мост разлетелся на две половинки, покорёженный метал с грохотом и звоном ударился о скалы.

Эхо воплей стихло.

Потрясённый Финн упал на колени. Накатила волна тошноты. Он сжал кристалл, и сквозь рёв в ушах расслышал тихий голос Кейро:

– Я должен был догадаться, что старая сволочь выкинет какую-нибудь пакость. А нам достался кусок стекла. Слишком маленькая плата за всю мороку. Что это вообще такое?

И тут, в момент горького просветления, Финн осознал, что был прав. Что он рождён Снаружи. Он знал это, потому что держал в руках вещь, которую никто в Инкарцероне не видел несколько поколений и даже не догадывался, зачем она нужна. А ему, Финну, вещь была знакома. Он знал, как она называется, в чём её предназначение.

Это был ключ.

Темнота и боль с рёвом поглотили Финна, и он рухнул в надёжные объятия Кейро.

В ПОДЗЕМЕЛЬЕ ЗВЁЗДЫ СТАНОВЯТСЯ ЛЕГЕНДАМИ

8

Годы Гнева закончились, и ничто уже не может оставаться прежним. Война искалечила луну и уничтожила приливы. Мы должны отыскать более простой способ существования. Мы должны найти прибежище в прошлом, определить всему и вся его место, навести порядок. Свобода – небольшая плата за выживание.

Декрет короля Эндора

***

Финну казалось, что он летит в пропасть глубиною в тысячи миль, пока удар о скалу едва не вышиб из него дух. Он поднял голову и огляделся в ревущей темноте. Рядом с ним, облокотившись о камень, сидел некто.

– Ключ… – торопливо бросил Финн.

– Около тебя.

Он нащупал драгоценный предмет среди булыжников, ощутив его успокаивающую тяжесть.

Затем повернулся к незнакомцу – молодому человеку с длинными тёмными волосами, одетому в мантию с высоким воротником, вроде тех, что носили сапиенты, но оборванную и залатанную. Он указал на поверхность скалы и промолвил:

– Смотри, Финн.

Сначала Финн увидел замочную скважину, из которой пробивался свет. Потом маленькую чёрную дверь, словно бы прозрачную – сквозь неё светились звёзды и галактики.

– Это Время. Это то, что ты должен отпереть, – сказал Сапфик.

Ключ оказался очень тяжёлым. Собравшись с силами, Финн поднял его обеими руками.

– Помоги, – выдохнул Финн.

Но отверстие быстро затягивалось, и к тому моменту, когда Финн с трудом поднёс к нему Ключ, не осталось ничего, кроме крохотной светящейся точки.

– Многие пытались, – прошептал Сапфик ему на ухо. – И умерли.

***

На секунду Клодия замерла в полном отчаянии.

Потом пришла в себя, спрятала в карман ключ-кристалл, с помощью диска Джареда создала его точную голографическую копию в выемке чёрного бархата и задвинула ящик. Скользкими от пота пальцами достала специально заготовленную коробочку и высыпала из неё божьих коровок. Они разлетелись во все стороны, приземлились на панель управления и на пол. Затем перевела индикатор диска с синего на красный, развернулась и нацелила его на дверь.

Три лазерных луча с шипением погасли. Она проскользнула в образовавшийся проход, приседая на всякий случай – вдруг выстрелит какое-нибудь скрытое оружие.  Труднее всего было справиться с решёткой – диск негодующе ворчал и потрескивал, и Клодия даже взвыла от отчаяния. Сейчас он точно сломается или разрядится! Но наконец металл, распадаясь на атомы, полыхнул белым жаром, и в решётке образовалось отверстие.

Ещё мгновение – и, пройдя сквозь дыру, открыв дверь, Клодия выбралась в коридор.

Тишина.

Взломщица потрясённо прислушалась. За спиной захлопнулась дверь, отрезав панические вопли сирен, словно спрятав их в другом мире.

В доме царило спокойствие. Ворковали голуби, снизу доносились голоса.

Клодия побежала. Вверх по лестнице, на чердак, потом по проходу над помещениями для слуг до маленькой кладовки в конце, где воняло полынью и чесноком. Наклонившись, стала торопливо нащупывать механизм, отпиравший старинную келью священника[3]. На пальцы липла сажа и паутина, но вот – наконец! Узкая, толщиной с её большой палец, щеколда.

Клодия ударила по щеколде и панель заскрипела. Навалившись на неё всем телом, бормоча проклятия, Клодия отодвинула доску и вывалилась наружу.

И лишь когда дверь захлопнулась за её спиной, Клодия позволила себе перевести дыхание.

Перед ней открывался тёмный тоннель, ведущий в башню Джареда.

***

Финн лежал поперёк кровати.

Лежал очень долго, постепенно узнавая шум Берлоги за стеной: кто-то бегал, кричал, громыхал посудой. В конце концов, пошевелив рукой, Финн обнаружил, что заботливо укрыт одеялом. Болели шея и плечи, тело зябло от холодного пота.

Он перевернулся и уставился в грязный потолок. В ушах звенело эхо долгого, протяжного стона, верещали сирены. Перед глазами мелькали послеобразы – паническое мельтешение аварийных огней. На мгновение возникло тошнотворное чувство, что его зрение вытянулось в длинный тёмный тоннель, уводящий вдаль, что он может ступить туда и ощупью пробраться к свету.

– Давно пора, – сказал Кейро.

Названный брат подошёл и сел на кровать. Финн видел его как в тумане.

– Ну и видок у тебя, – скривился Кейро.

– Зато ты как с картинки, – с трудом прохрипел Финн.

Он медленно навёл резкость. Пышная светлая грива Кейро была собрана в хвост. На нём красовался плащ Сима, увешанный таким количеством побрякушек, какого у прежнего владельца наверняка не водилось. Бёдра его опоясывал широкий усыпанный заклёпками пояс с прикреплённым к нему драгоценным кинжалом. Кейро раскинул руки.

– Идёт мне, как думаешь?

Финн не ответил. В нём поднималась волна гнева и стыда, разум пытался не поддаваться эмоциям. Если он позволит чувствам захватить себя, то попросту утонет в них.

– Долго я провалялся? – прокаркал он.

– Два часа. Ты опять пропустил делёжку.

Финн осторожно сел. После припадков у него всегда кружилась голова и пересыхало во рту.

– Было немного хуже, чем всегда, – сказал Кейро. – Судороги. Ты корчился и дрался, но я прижал тебя к земле, а Гильдас следил, чтобы ты себя не поранил. Хорошо, что остальные не заметили – ликовали над добычей. Мы принесли тебя сюда.

Финна охватило отчаяние. Его отключки были непредсказуемыми, и Гильдас не умел их лечить. Или, по крайней мере, сапиент так утверждал. Финн понятия не имел, что происходит после того, как его захлёстывает жаркая, ревущая тьма. И не хотел знать. Это было его слабое место, а он стыдился слабости, даже если комитатусы благоговели перед ним. Сейчас у него было такое чувство, словно он на время покинул тело, а вернувшись, нашёл его пустым и израненным и теперь никак не может в нём устроиться.

– Снаружи со мной ничего такого не случалось, я уверен.

Кейро пожал плечами.

– Гильдас до смерти хочет послушать про твоё видение.

Финн поднял глаза.

– Подождёт.

Повисла неловкая пауза.

– Это Джорманрик приказал её убить? – решился наконец Финн.

– Кто ж ещё? Он же прямо тащится от таких штук. Ну, и нам заодно показал, кто тут главный.

Финн мрачно кивнул. Спустил ноги с кровати и уставился на свои поношенные ботинки.

– И за это я его убью.

Кейро изящно выгнул бровь.

– Да плюнь ты, братец. Ты же получил, что хотел.

– Я дал ей слово. Обещал, что она будет в безопасности.

Кейро мгновение наблюдал за ним, а потом сказал:

– Финн, мы подонки. Наше слово ничего не значит. И она это знала. Она была заложницей, и если бы цивилы поймали тебя, наверняка сделали бы то же самое. Так что выбрось эти мысли из головы. Я тебе уже говорил – ты слишком зацикливаешься на всякой ерунде. Это тебя ослабляет. В Инкарцероне нет места слабости. Нет пощады за ошибки. Убей или убьют тебя.

Он смотрел прямо перед собой, и в голосе его Финн услышал нечто новое – горечь. Но тут Кейро повернулся к нему с язвительной улыбкой.

– Итак, что это за ключ?

Сердце Финна гулко забилось.

– Ключ! Где он?

Кейро в насмешливом изумлении покачал головой.

– И что бы ты без меня делал? – Он поднял руку, и Финн увидел кристалл, свисавший с согнутого крючком пальца.

Он потянулся за артефактом, но Кейро отдёрнул руку.

– Я спросил, что за ключ?

Финн облизнул пересохшие губы.

– Ключ – это устройство, которое открывает замки.

– Открывает?

– Отпирает.

– Замки в Крыльях? Любые? – насторожился Кейро.

– Понятия не имею! Просто я… узнал его.

Он быстро потянулся и схватил Ключ – на сей раз Кейро его отдал, пусть и неохотно. Орёл-голограмма горделиво взирал на Финна из сердцевины тяжёлого, сплетённого из странных стеклянных волокон артефакта.  На шее птицы красовался нарядный воротник, похожий на корону, и, задрав рукав, Финн сравнил его с бледно-синей отметиной на своём запястье.

– А похоже, – заметил Кейро, глядя ему через плечо.

– Один в один.

– Но это ничего не значит. Или, наоборот, значит, что ты родился Внутри.

– Он сделан не Внутри. – Финн бережно держал Ключ обеими руками. – Посмотри. Разве у нас есть такие материалы? А мастерство…

– Его могла сделать Тюрьма

Финн промолчал.

Но в этот момент Тюрьма погасила свет. Словно подслушивала.

***

Когда Смотритель плавно отворил дверь обсерватории, на стенном экране красовались изображения королей Хаваарна, Восемнадцатой династии, тех её изнеженных поколений, чья социальная политика привела мир к Годам Гнева. Джаред сидел на столе, баюкая на руках лисёнка и упираясь ступнёй в спинку стула Клодии. Та же, склонившись над планшетом, читала вслух:

– «Александр Шестой, Воссоздатель Королевства. Составил Соглашение о двойственности. Закрыл театры и запретил все формы общественных увеселений». Зачем он это сделал?

– Из страха, – с иронией ответил Джаред. – К тому времени  любое сборище  расценивалось как угроза порядку.

Клодия улыбнулась, но в горле было сухо, как в пустыне. Итак, отец увидел то, что и предполагалось – дочь занимается со своим обожаемым учителем. И конечно, он понимал, что они в курсе его присутствия.

– Кхм.

Клодия подпрыгнула, Джаред огляделся – удивление они оба изобразили мастерски.

Смотритель холодно улыбнулся, словно выражая восхищение.

– Сэр? – Клодия встала, расправляя шёлковое платье. – Вы уже вернулись? По-моему, вы говорили о часе дня.

– Именно так. Могу я войти, Мастер?

– Конечно, – откликнулся Джаред, лисёнок выскочил из его рук и запрыгнул на полку. – Какая честь для меня.

Смотритель подошёл к заставленному приборами столу и прикоснулся к перегонному кубу.

– Ваше отношение к требованиям Эры немного… экстравагантно, Джаред. Но, конечно, Протокол не слишком строг к сапиентам.

Он поднёс к лицу хрупкую колбу, и на собеседников уставился увеличенный стеклом левый глаз.

– Сапиенты делают что хотят. Изобретают, экспериментируют, постоянно ищут новые источники энергии, новые лекарства. И человеческий разум торжествует, невзирая на тиранию прошлого. Достойно восхищения. Но скажите, каковы успехи моей дочери?

Джаред переплёл тонкие пальцы и осторожно ответил:

– Клодия – замечательная ученица.

– И эрудит.

– Безусловно.

– Умная и способная? – Смотритель опустил колбу, не сводя глаз с дочери. Та отвечала спокойным взглядом.

– Уверен, – пробормотал Джаред, – она достигнет успеха во всём, за что берётся.

– А она готова взяться за что угодно.

Смотритель разжал пальцы, склянка упала, ударилась об угол стола и разлетелась на тысячу сверкающих осколков. За окном прокаркал потревоженный ворон.

Джаред отшатнулся, потом застыл. Клодия тихо стояла у него за спиной.

– Ах, простите! – Смотритель обвёл взглядом осколки, достал носовой платок и вытер пальцы. – Кажется, старею, становлюсь неуклюжим. Надеюсь, в ней не содержалось ничего жизненно важного?

Джаред покачал головой. Клодия отметила мельчайшие бисеринки пота на его лбу. Сама она наверняка побледнела, как полотно.

– Клодия, – прибавил отец, – полагаю, ты будешь рада узнать, что мы с лордом Эвианом пришли к соглашению по поводу твоего приданого. Пора собирать вещи, дорогая.

Он помедлил у двери. Джаред, согнувшись, подбирал острые изогнутые осколки. Клодия, не шевелясь, наблюдала за Смотрителем, и на какой-то миг его взгляд напомнил ей саму себя, когда она по утрам смотрится в зеркало.

– Пожалуй, я не буду обедать. У меня много работы. В кабинете. Кажется, там завелись насекомые, – выдал отец на прощанье.

После того как за ним затворилась дверь, учитель и ученица не обменялись ни словом. Клодия села, а Джаред, высыпав осколки в уничтожитель, включил монитор с видеокамеры на лестнице. Вдвоём они проследили, как мрачная, угловатая фигура Смотрителя с брезгливой осторожностью пробирается между мышиным помётом и паутиной.

– Он знает, – наконец сказал Джаред.

– Конечно, знает. – Клодия осознала, что вся дрожит, и накинула на плечи старую  мантию Джареда. Под платьем на ней по-прежнему был спортивный костюм, туфли надеты не на ту ногу, влажные от пота волосы стянуты в узел на затылке. – Он и пришёл только для того, чтобы это нам показать.

– Он не верит, что тревогу вызвали божьи коровки.

– Откуда им взяться? В комнате нет окон. Но он никогда не признается, что я хоть в чём-то его одолела. А значит, игра продолжается.

– Но Ключ… унести его…

– Он не узнает, пока не выдвинет ящик и не посмотрит. Или пока не попытается взять его. А я могу вернуть оригинал на место раньше.

Джаред утёр лицо и, покачнувшись, сел.

– Он внушает мне ужас, хоть и негоже сапиенту говорить такое.

– Ты в порядке?

Он обратил на неё мрачный взор. Лисёнок спрыгнул с полки на пол и погладил лапкой колено хозяина.

– Да. Но иногда ты наводишь на меня точно такой же ужас. Зачем, ради всего святого, ты украла Ключ? Хотела, чтобы отец догадался, что это твоих рук дело?

Клодия насупилась. Иногда он излишне проницателен.

– А где он?

Не сводя с неё изучающего взгляда, Джаред состроил удручённую мину. Снял крышку с глиняного кувшина, погрузил в него крюк и извлёк из формальдегида Ключ. Едкий химический запах залил комнату. Клодия прикрыла нос рукавом мантии.

– О господи! А другого места не нашлось?

Примчавшись в башню, она сунула Джареду Ключ и, слишком занятая переодеванием, не видела, куда тот его спрятал. Теперь же учитель осторожно стёр с артефакта защитную смазку и уложил на сучковатую опалённую поверхность верстака.

Ключ был прекрасен. Под струящимися из окна солнечными лучами на его гранях искрились и переливались маленькие радуги. Из сердцевины на мир величественно взирал коронованный орёл.

Но он казался слишком хрупким, чтобы отпереть какой бы то ни было замок. И на электронное устройство не похож – не видно микросхем.

– Ящик открылся, когда я сказала пароль: Инкарцерон, – промолвила Клодия.

Джаред поднял бровь.

– Значит, ты думаешь…

– Это же очевидно, не так ли? Что ещё можно открыть таким ключом? В этом доме – ничего.

– Мы понятия не имеем, где находится Инкарцерон. А если бы имели, то не знали бы, как использовать ключ.

– Я намерена его найти, – нахмурилась Клодия.

Некоторое время Джаред размышлял. Затем, поместил ключ в измерительное устройство,  записал вес и размеры своим аккуратным почерком.

– Это не стекло. Кристаллический силикат. Кроме того, – он подкрутил настройки измерительного устройства, – он обладает собственным электромагнитным полем. Я бы сказал, что в строго механическом смысле слова это не ключ, но очень сложная, до-Эрная технология. Клодия, ты ошибаешься, если думаешь, что он вот так возьмёт и откроет двери тюрьмы.

Можно было догадаться. Ученица снова присела и задумчиво произнесла:

– Я привыкла завидовать Тюрьме.

И рассмеялась в ответ на изумлённый взгляд учителя.

– Да, правда. Когда я была совсем крохой, мы приехали во дворец. Люди валили толпой, чтобы посмотреть на отца – Смотрителя Инкарцерона, Стража узников, Защитника Королевства. Я не знала, что значат эти слова, но ненавидела их. Думала, что Инкарцерон – это человек, ещё одна дочь, моя злая близняшка. – Она взяла со стола и развернула циркуль. – Узнав, что речь идёт о тюрьме, я часто представляла, как отец спускается туда идёт мимо камер, держа в руках фонарь и огромный ключ – ржавый старинный ключ. И ещё представляла громадную дверь с прибитой к ней гвоздями иссохшей плотью преступников.

– Ты начиталась готических романов, – покачал головой Джаред.

Клодия поставила циркуль на ножку и крутанула.

– Тюрьма снилась мне по ночам, я воображала, что воры и убийцы спрятаны глубоко под нашим домом, бьются о двери, пытаясь выбраться. И часто просыпалась в испуге – мне казалось, что кто-то пробрался в мою спальню. А потом поняла, что всё не так просто. – Она подняла глаза. – Кстати, этот экран в кабинете. Наверное, через него можно следить за всем, что там происходит.

Джаред кивнул и скрестил на груди руки.

– Как сказано во всех записях, Инкарцерон запечатан. Никто не входит туда и не появляется оттуда. За происходящим следит только Смотритель. Он один знает, где находится Тюрьма. Существует очень старая теория, что Инкарцерон лежит под землёй на глубине многих миль и представляет собой обширный лабиринт. После Лет Гнева там оказалась половина населения. Величайшая несправедливость.

Она легко коснулась Ключа.

– Да. Но я не вижу ничего, что могло бы мне помочь. Мне нужны доказательства убийства, а не…

Мерцание.

Растворившийся свет.

Клодия отдёрнула пальцы.

– Поразительно! – выдохнул Джаред.

На кристалле осталось пятнышко темноты – круглое чёрное отверстие, похожее на глаз.

И где-то в его глубине, очень далеко мигали два крохотных, как звёзды, огонька.

9

Ты мой отец, Инкарцерон.

Твоим страданьем я рождён.

Стальные кости, цепи вен,

И сердце – железный плен.

Песни Сапфика

***

Кейро приподнял фонарь повыше.

– Ты где, мудрейший?

Гильдаса не было ни в его спальной клети, ни в главном зале, где комитатусы в пылу празднования запалили все жаровни, хрипло горланили песни и бахвалились друг перед другом. Отвешивая налево и направо затрещины подворачивающимся под руку рабам, Кейро, наконец, выяснил, что старик направился к трущобам. Вскоре они отыскали его в маленькой клетке, где тот перевязывал гноящуюся рану на ноге ребёнка-раба, мать которого, в тревожном ожидании, подсвечивала сапиенту хилой свечой.

– Я тут. – Гильдас обернулся. – Поднеси поближе свой фонарь. Ничего не видно.

Финн заметил влажные отблески света на теле мальчика, и то, как болезненно тот выглядит.

– Выше нос, – попытался он подбодрить малыша.

Мальчик робко улыбнулся.

– Вы не дотронулись бы до него, сэр? – зашептала мать.

Финн посмотрел на нее. Когда-то она, наверное, слыла красавицей, но теперь была худа и измучена.

– Говорят, прикосновение Видящего Звёзды исцеляет.

– Суеверная чушь, – проворчал Гильдас, проверяя крепость узелка. Однако Финн наклонился и кончиками пальцев коснулся горячечного лба мальчика.

– Эта чушь, не особенно отличается от твоей, о мудрейший, – вкрадчиво заметил Кейро.

Гильдас выпрямился, вытер пальцы о полу мантии, и оставил колкость без ответа.

– Что ж, я сделал всё, что мог. Ране нужен дренаж. Держите её в чистоте.

Выходя из клети в сопровождении братьев по обету, сапиент проворчал:

– Всё больше и больше инфекций, всё больше болезней. Нам необходимы антибиотики, а не золото и прочие жестянки.

Финну было знакомо это его настроение; мрачный, старик мог сидеть в своей клетке целыми днями – читал, спал, разговаривал сам с собой. На этот раз, должно быть, на него повлияла гибель Маэстры. Поэтому, Финн коротко бросил:

– Я видел Сапфика.

– Что?! – Гильдас стал как вкопанный. Даже в Кейро проснулся интерес.

– Он сказал…

– Погоди! – Сапиент торопливо огляделся. – Идём.

Тёмный арочный проём вёл к одной из гигантских цепей, что свисали с крыши Берлоги. Гильдас стал взбираться по ней на самый верх, пока не скрылся в темноте. Финн вскарабкался за ним следом и обнаружил старика на узком скальном выступе – тот распихивал ногой древний помёт и птичьи гнёзда.

– Я сюда не сяду, – заявил Кейро.

– Тогда стой. – Гильдас взял из рук Финна фонарь и приладил его к цепи. – А сейчас расскажи мне про своё видение! Всё, до единого слова.

Финн подошел к самому краю выступа и посмотрел вниз.

– Место, похожее на это, очень высоко. Он был там со мной, и я нашёл Ключ.

– Кристалл? Он называл его ключом? – Потрясённый Гильдас потёр седую щетину на небритом подбородке. – Это слово сапиентов, Финн, магическое слово. Устройство для разблокировки.

– Мне известно, что такое ключ, – сердито перебил его Финн, но потом постарался успокоиться. – Сапфик сказал, что я должен отворить им Время; ещё там была скважина в какой-то чёрной светящейся скале, но Ключ был такой тяжёлый, что я не справился с ним. Меня это… угнетает.

Старик мёртвой хваткой сжал руку Финна.

– Как Сапфик выглядел?

– Молодой. Длинные тёмные волосы. Как в легендах.

– А дверь?

– Очень маленькая. А внутри скалы как будто звёзды светились.

Кейро элегантно опёрся о стену.

– Странный сон, брат.

– Это не сон, – отмахнулся ошалевший от радости Гильдас. – Мне знакома эта Дверь. Её никто никогда не открывал. Она в миле отсюда, вверху, в землях цивилов.

Он растёр лицо ладонями и спросил:

– Где Ключ?

Финн заколебался. Сначала он повесил кристалл на старую бечёвку и надёл на шею, однако тот оказался слишком тяжёлым, и теперь болтался на ремне, опоясывающем рубаху. Финн неохотно снял свою драгоценность и протянул Гильдасу. Сапиент принял ключ с благоговением. Маленькими ручками со вспухшими венами старик ощупал артефакт, затем поднёс близко к глазам и пристально всмотрелся в орла.

– Вот чего я так долго ждал.

Его голос хрипел от переполнявших его чувств.

– Знак, поданный Сапфиком. – Он поднял глаза. – Это всё решает. Мы уходим отсюда сейчас же, сегодня же ночью, пока до Джорманрика не дошло, что это за вещь. Вот так внезапно и поспешно, Финн, мы начинаем наш Побег.

– Минуточку! – Кейро отлепился от стены. – Он никуда не идёт. Он присягнул мне.

Гильдас с раздражением посмотрел на него.

– Только потому, что он полезен тебе.

– А тебе, значит, нет? – Кейро усмехнулся. – Ты лицемер, старик. Тебя же не интересует он сам. Только стеклянная безделушка и несколько бредовых сказок.

Гильдас выпрямился. Он едва доставал Кейро до плеча, но взгляд его метал молнии и жилистое тело напряглось.

– Поосторожнее, мальчик. Следи за своими словами.

– А то что? Превратишь меня в змею?

– С этим ты и сам отлично справляешься.

Кейро со свистом вытащил меч. Взгляд синих глаз сделался ледяным.

– Прекратите! – зашипел Финн, но ни один из них даже не взглянул в его сторону.

– Ты никогда мне не нравился, парень. Никогда я тебе не доверял, – жёстко проговорил Гильдас. – Самодовольный наглый вор, заботящийся только о своём удовольствии. Ради собственной выгоды и перед убийством не остановишься, как ты и поступал до сих пор. И Финна пытаешься превратить в своего двойника.

Кейро покраснел. Острие меча было направлено точно в глаз старику.

– Я нужен Финну, чтобы защищать его от таких, как ты! Это я нянчусь с ним, держу его голову, когда ему плохо, прикрываю его спину. И уж если начистоту, то сапиенты  – кучка старых дураков, цепляющихся за ошмётки волшебства.

– Я сказал, хватит! – Финн встал между ними, отталкивая лезвие меча в сторону.

Всё еще негодуя, Кейро отклонил меч.

– Ты пойдёшь с ним? Но зачем?!

– А для чего оставаться?

– Ради всего святого, Финн! Нам тут неплохо – еда, девочки – всё, что пожелаешь! Нас  боятся, уважают, у нас теперь достаточно власти, чтобы противостоять самому Джорманрику. Мы сделаемся Лордами Крыла, мы оба!

– Надолго ли? – насмешливо поинтересовался Гильдас. – Пока вам двоим не станет тесно?

– Заткнитесь! – гневно заорал Финн. – Посмотрите на себя! Единственные друзья, которые у меня есть в этом аду, и всё, на что вы способны, это ссориться из-за меня? А обо мне вы подумали? Не как о прорицателе, бойце или идиоте, идущем на любой риск, а обо мне – Финне?

Он задрожал, внезапно почувствовав смертельную усталость. Под их взглядами он съёжился, обхватив голову руками, и заговорил:

– Я не могу больше терпеть! Я умру тут от ужаса, живя от припадка к припадку, постоянно в ожидании следующего. Это невыносимо, я должен уйти отсюда. Узнать, кто я! Я должен совершить Побег!

Повисла тишина. В луче света от фонаря кружились пылинки.

Кейро вернул меч в ножны.

Финн попытался справиться с дрожью. Он глянул на Кейро, опасаясь насмешки, однако брат протянул руку и помог ему подняться.

– О тебе же забочусь, глупый мальчишка, – проворчал Гильдас.

– Помолчи, старик. Да он обрабатывает нас, как обычно, – проницательно заметил Кейро. – У тебя это хорошо получается, Финн. И с Маэстрой, и с нами.

Он отпустил руку брата и, сделав шаг назад, продолжил:

– Отлично. Предположим, мы сматываемся. А про проклятие ты забыл? Маэстра прокляла тебя. Смертельным проклятием, Финн. С этим что делать?

– Эту проблему оставь мне, – оборвал его Гильдас.

– Ах да! Чародейство. – Кейро скептически покачал головой. – И почему вы думаете, что Ключ отопрёт ту дверь? Двери здесь открываются только с соизволения Инкарцерона.

Финн потёр подбородок и выпрямился.

– Я должен попробовать.

Кейро вздохнул, отвернулся и посмотрел на костры комитатусов. Гильдас поймал взгляд Финна и кивнул ему. Старик смотрел победителем.

Кейро обернулся.

– Ладно. Но всё делаем тайно. Если не повезёт, никто не узнает.

– Тебе не обязательно идти, – напомнил Гильдас.

– Если он идёт, то иду и я.

Произнеся это, Кейро пнул кучку птичьего дерьма. Наблюдая, за её падением, Финн заметил вспышку света внизу. Он ухватился за цепь.

– Там кто-то есть.

Кейро уставился вниз.

– Уверен?

– Думаю, да.

Сапиент в смятении вскочил на ноги.

– Если это шпион и он слышал о Ключе, то у нас неприятности. Хватайте оружие, еду и ждите меня через десять минут у входа в шахту. – Он бросил взгляд на Ключ, на его радужные переливы. – Дай мне, у меня он будет целее.

– Нет. – Финн покрепче сжал кристалл – Он останется у меня.

Пряча артефакт, он почувствовал внезапное странное тепло и тяжесть. Под когтистой лапой орла растворялся бледный круг, внутри которого Финну на секунду почудилась тень обращённого к нему лица.

Лица девушки.

***

– Должен признаться, ненавижу верховую езду. – Лорд Эвиан прогуливался среди клумб, внимательно изучая георгины. – Слишком далеко от земли без всякой на то необходимости.

Он уселся на скамейку рядом с Клодией и уставился на залитый солнцем деревенский пейзаж. Шпиль церкви дрожал в жарком воздухе.

– Почему ваш батюшка ни с того ни с сего решил вернуться домой? Надеюсь, это не внезапное недомогание?

– Должно быть, он просто о чём-то вспомнил, – осторожно проговорила Клодия.

Лучи полуденного солнца согревали каменную кладку поместья, вспыхивали бликами на тёмно-золотой поверхности рва. Утки гонялись за плавающим по воде хлебом. Раскрошив ещё одну краюху, Клодия бросила им новую порцию.

Лорд Эвиан наклонился – в воде отразилось его холёное лицо – и сказал:

– Полагаю, вы немного волнуетесь и нетерпеливо предвкушаете свадьбу?

– Временами. – Она бросила крошки водяной курочке.

– Уверяю вас, любой скажет, что вы легко справитесь с графом Стинским. Его мать в нём души не чает.

В этом Клодия не сомневалась. Она вдруг почувствовала себя такой уставшей, словно роль, которую она вынуждена играть, вконец вымотала её. Она поднялась, её темная тень легла на воду.

– Прошу меня простить, милорд, мне столько ещё нужно успеть.

Не глядя на неё, он потянулся пухлой ручкой к уткам и промолвил:

– Сядьте, Клодия Арлекса.

Его голос! Она ошеломлённо уставилась ему в затылок. Куда подевалась гнусавое нытьё? Напротив, голос звучал жёстко и повелительно. Он поднял глаза.

Клодия молча села.

– Я вас шокировал? Вообще-то обычно я наслаждаюсь своим маленьким маскарадом, но иногда это крайне утомительно.

Слащавая улыбка тоже исчезла, отчего лорд стал выглядеть по-другому, его глаза в складках тяжёлых век казались теперь уставшими. Он вдруг словно резко постарел.

– Маскарадом?

– Притворная личина. Все мы этим грешим, не так ли? При нынешней-то тирании Времени. Клодия, нас здесь никто не подслушает?

– Тут безопаснее, чем в доме.

– Да. – Он развернулся на скамье, прошуршав светлым шёлком костюма, и Клодия уловила шлейф изысканного аромата, которым он пропитался насквозь. – Теперь послушайте. Я должен поговорить с вами, и другого шанса может не представиться. Вы когда-нибудь слышали о Стальных Волках?

Опасность. Здесь кроется опасность, и Клодия должна быть максимально осторожна. Она заговорила:

– Джаред очень хороший учитель. Стальной Волк изображён на гербе лорда Каллистона, которого признали виновным в подготовке заговора против Королевства. Лорд стал первым заключённым Инкарцерона. Но это случилось сотни лет назад.

– Сто шестьдесят лет назад, – уточнил Эвиан. – Это всё, что вам известно?

– Да. – Это было правдой.

Эвиан бросил мимолётный взгляд на лужайку.

– Тогда позвольте мне рассказать вам, что Стальной Волк также дал название тайной организации придворных... скажем... оппозиционеров, которые жаждут освобождения от бесконечной игры в идеальное прошлое. Они против тирании Хаваарна. Им... нам нужна страна, где правит королева, которая заботится о своём народе и позволит нам жить так, как мы хотим. Королева, которая отопрёт Инкарцерон.

Сердце Клодии заколотилось от страха.

– Вы поняли, о чём я, Клодия?

Она не имела понятия, как ей теперь быть. Кусая губы, она проследила глазами за Медликоутом, идущим от сторожки у ворот и явно разыскивающим их.

– Думаю, поняла. Вы один из них?

Лорд тоже заметил приближение секретаря и быстро проговорил:

– Может быть. Я страшно рискую, говоря с вами. Но полагаю, вы не настолько дочь своего отца.

Тёмная фигура секретаря пересекла разводной мост и устремилась к ним. Эвиан непринуждённо помахал Медликоуту рукой и добавил:

– Подумайте об этом. Не так уж много тех, кто станет оплакивать графа Стинского. – Он поднялся. – Не меня ли вы ищете, сударь?

Джон Медликоут был долговяз и немногословен. Поклонившись, он сказал:

– Да, милорд. Смотритель шлёт наилучшие пожелания и просит меня передать вам эти депеши, прибывшие из Дворца.

Он протянул кожаный футляр. Изящно приняв его, Эвиан улыбнулся.

– Тогда мне непременно нужно удалиться, чтобы прочесть их. Прошу меня простить, дорогая.

Клодия присела в неловком реверансе, проводила взглядом коротышку и высокого сурового слугу, затеявших ни к чему не обязывающую беседу о видах на урожай. Не веря только что услышанному, она задумчиво крошила хлеб.

«Не так уж много тех, кто станет оплакивать графа Стинского».

Он говорил об убийстве? Действительно ли он к этому стремится, или пытается заманить её в ловушку, придуманную королевой, чтобы проверить преданность невесты принца? Как поступить – донести или хранить молчание? И то, и другое может оказаться ошибкой.

Она кинула хлеб в тёмную воду, наблюдая, как крупные кряквы с зелёными шеями отгоняют от добычи уток поменьше. Блуждая в лабиринте заговоров и притворства, она знала, что единственный, кому можно довериться, это Джаред.

Пальцы заледенели, несмотря на жару. Потому что учителя пожирала медленная смерть. Вернулся Эвиан – лицо непроницаемо, пухлые пальчики сжимают письмо.

– Клодия, дорогая, хорошие новости от вашего жениха. Каспар путешествует неподалёку отсюда. Прибудет завтра.

Сообщение встряхнуло её. Она твёрдо улыбнулась и зашвырнула остатки хлеба в воду.

Те поплавали секунду – и исчезли в птичьих глотках.

***

Кейро набил мешок награбленным – лучшей одеждой, драгоценностями, золотом, прихватил и ружьё. Поклажа, наверное, получилась тяжёлой, но Финн знал, что Кейро не станет жаловаться – ему легче тащить всё на себе, чем сожалеть о брошенном добре. Для себя Финн взял одну перемену одежды, немного еды, меч и Ключ. Это всё, что ему нужно. Увидев в сундуке свою часть добычи, он ощутил прилив ненависти к самому себе – снова перед его мысленным взором встали полные гнева и презрения глаза Маэстры. Тогда он с грохотом захлопнул крышку.

Теперь он бежал вслед за братом на свет фонаря Гильдаса, с опаской озираясь по сторонам.

Вокруг царила непроглядная ночь Инкарцерона. Но Тюрьма никогда не спала. Одно из её красных Очей отворилось, повернулось и щёлкнуло, когда они пробегали под ним. Этот звук вызвал холодящую волну мурашек на его коже. Тюрьма озадаченно наблюдала. Она играла со своими узниками, позволяя им убивать, странствовать, бороться и любить, пока это не наскучивало ей. Тогда она подвергала узников мукам Строгой изоляции, сворачивая пространство. Это стало единственным её развлечением, и возможно, она знала, что Побег невозможен.

– Быстрее! – Гильдас в нетерпении поджидал их. За спиной его болтался мешок с едой и лекарствами – всё, что он взял с собой. Посмотрел на лестницу, ведущую в шахту. – Нам нужно дойти до транзитной магистрали; верхние уровни могут охраняться, поэтому я пойду первым. Отсюда до Двери пара часов пути.

– По территории цивилов, – напомнил Кейро.

Гильдас холодно посмотрел на него.

– Ты всё ещё можешь вернуться.

– Не может, старик.

Финн резко обернулся. Кейро уже был рядом.

Из тёмного тоннеля вальяжно выступили комитатусы: красноглазые, под кеттом, с ружьями и арбалетами наготове. Финн увидел Большого Арко, разминающего плечи и улыбающегося, Амоза, помахивающего своим устрашающим топором.

Огромный и свирепый, возвышался над своими телохранителями Джорманрик. Красный сок стекал по его бороде, словно кровь.

– Все останутся здесь, – прорычал он. – И Ключ тоже.

10

Во мраке коридора горели настороженные глаза. Много глаз.

– Выходите, – сказал он.

Дети вышли. Маленькие оборванцы с изъязвлённой болячками кожей.

Искусственные сосуды, волосы из проволоки. Сапфик коснулся их и молвил:

– Вы те, кто спасёт нас.

Сапфик и дети

***

Никто не проронил ни слова. Финн шагнул вперёд и обнажил меч. Кейро успел сделать то же самое ещё раньше, но что значили два клинка против множества?

– Вот уж не думал, Финн, что ты решишь от нас удрать, – нарушил молчание Большой Арко.

– А кто сказал, что мы удираем? – с ледяной улыбкой откликнулся Кейро.

– Кто сказал? Да меч в твоей лапе.

Он тяжело двинулся навстречу беглецам, но Джорманрик  остановил его мановением  руки в бронированной перчатке, глядя за спины Финна и Кейро.

– А что, правда есть такой прибор, который открывает все запоры? – лениво протянул лорд Крыла, но глаза смотрели крайне внимательно.

Гильдас сошёл с лестницы.

– Полагаю, да. Сапфик послал его мне.

Старик попытался пройти, но Финн схватил его за пояс. Гильдас раздражённо высвободился и воздел к потолку костлявый палец.

– Слушай меня, Джорманрик. Много лет назад я дал тебе превосходный совет. Я лечил твоих раненых и пытался навести хоть какой-то порядок в адской дыре, которую ты создал. Но я сам решаю, когда мне приходить и уходить. Время, которое я мог потратить на тебя, истекло.

– Ага, – мрачно ответил здоровяк. – Что верно, то верно.

Комитатусы дружно ухмыльнулись и придвинулись ближе. Финн поймал взгляд Кейро, и названые братья сомкнулись вокруг Гильдаса.

– Думаешь, я боюсь тебя? – презрительно спросил Гильдас, скрестив на груди руки.

– А то! Бахвалишься тут и изображаешь крутого, но ты боишься. И недаром. – Джорманрик перекатил во рту кусок кетта. –  Ты стоял за моей спиной, когда мы отрубали руки и вырезали языки, насаживали головы на пики. Знаешь, на что я способен. – Он пожал плечами. – Но в последнее время ты мне осточертел. Достало выслушивать брань и попрёки. Вот что я тебе предлагаю. Проваливай, пока я сам не вырвал твой гнусный язык. Иди к цивилам. Скучать по тебе никто не будет.

Это нечестно, подумал Финн. Половина комитатусов обязаны Гильдасу жизнью и всеми своими потрохами. Он латал их раны и поднимал из мёртвых после многочисленных битв. И они это знали. 

– А Ключ? – кисло рассмеялся Гильдас.

Джорманрик прищурился.

– Ах да! Волшебный Ключ и Видящий Звёзды. Их я отпустить не могу. К тому же, никто не смеет уходить от комитатусов. – Он обратил тяжёлый взгляд на Кейро. – Финн мне пригодится, а ты, дезертир, спасёшься только через Дверь Смерти.

Кейро не дрогнул. Он стоял – высокий, прямой, на выразительном лице плясало пламя сдерживаемой ярости, но Финн он скорее почувствовал, чем увидел, как дрожит рука брата, сжимающая меч.

– Это вызов? – рявкнул Кейро. – Если нет, я брошу его сам. – Он окинул взглядом присутствующих. – Ни стеклянная безделушка, ни сапиент тут не при чём. Ты или я, лорд Крыла – вот что нам нужно разъяснить. Всё к этому шло. Я видел, как ты предавал тех, кто угрожал твоему могуществу, отправлял их в самое пекло, травил ядами, подкупал их братьев по обету. Я вижу, что ты делаешь с боевиками – сидят на кетте, и на всех не наберётся и одной извилины. Но я не такой. Я зову тебя трусом, Джорманрик. Жирный трус, убийца, лжец. Дряхлый старик. С тобой покончено!

Молчание.

Тюрьма подхватила слова Кейро, насмешливо шепча их во мраке шахты, повторяя вновь и вновь. Финн до боли стиснул рукоятку меча, сердце молотом билось в груди. Кейро свихнулся. Они погибли! Большой Арко насупился, девушки – Лисс и Рамилля – жадно наблюдали за происходящим.

Он заметил, что за их спинами собака-раб натягивает до предела цепь, пытаясь подползти поближе.

Все глянули на Джорманрика.

Тот стремительно обнажил здоровенный уродливый нож, вытянул из-за спины меч и оказался напротив Кейро, прежде чем кто-либо успел вскрикнуть.

Финн отшатнулся. Кейро инстинктивно вскинул меч, и клинки скрестились.

Джорманрик был страшен – багровое от гнева лицо, вздувшиеся на шее вены.

– Ты труп, парень, – выплюнул он Кейро в лицо и бросился в атаку.

Комитатусы восторженно завопили, окружили дерущихся в плотное кольцо и начали в унисон стучать оружием, издавая победные кличи. Они обожали кровопролитие, к тому же многие пострадали от припадков злобы, случавшихся с Кейро, и теперь с удовольствием предвкушали его падение. Финн, которого небрежно толкнули в сторону, рубанул мечом воздух, но Гильдас оттащил его.

– Держись подальше!

– Но его же убьют!

– Невелика потеря.

Кейро сражался не на жизнь, а на смерть. Его преимуществами были молодость и сила, но Джорманрик, опытный, закалённый в битвах боец, вдвое превосходил его весом. В драке на него находило исступление берсерка. Он целил саблей Кейро в лицо, по рукам, за ударами меча следовали быстрые взмахи ножа. Кейро отступил, натолкнулся на одного из комитатусов, который безжалостно пнул его обратно в круг, потерял равновесие, и тут Джорманрик снова напал.

– Нет! – закричал Финн

Лезвие полоснуло по груди Кейро, он дёрнул головой от боли. В толпу полетели брызги крови.

Финн держал нож наготове, но возможность бросить его всё не предоставлялась – сражающиеся были слишком далеко, да и Кейро слишком сосредоточился на поединке, чтобы в случае чего увернуться.

Гильдас схватил его за руку и прошептал в самое ухо:

– Отступаем к шахте. Никто не заметит.

Финн слишком разозлился, чтобы ответить. Вырвавшись, он попытался протолкнуться в центр круга, но его шею обхватила здоровая ручища.

– Ну-ка без мухлежа, братец. – От Арко несло кеттом.

Финну оставалось только беспомощно наблюдать. Кейро не уцелеет. Его уже ранили в ногу и запястье, порезы были неглубокие, но сильно кровоточили. Глаза Джорманрика остекленели от бешенства, запятнанные кеттом зубы щерились в бессмысленной ухмылке. Его натиск, стремительный и безостановочный, был неумолим. Он дрался, не ведая страха, не приходя в сознание. От сталкивающихся клинков летели искры.

Едва дыша, Кейро бросил в сторону отчаянный взгляд. Финн пытался вырваться, чтобы добраться до него. Джорманрик издал дикий свирепый рык, и вся его рать поощрительно завопила. Он взмахнул мечом, нарисовав в воздухе сверкающую дугу из хлёсткой стали.

И вдруг пошатнулся.

Какое-то мгновение он пытался удержать равновесие. А потом по непонятной причине тяжело рухнул на пол. Ступни его странно дёрнулись, опутанные цепью, которая змеилась под ногами толпы, протянувшись к паре грязных обмотанных тряпьём запястий.

Кейро метнулся к врагу и нанёс сокрушительный удар в бронированную спину лорда. Джорманрик взревел от ярости и боли.

Крики комитатусов резко стихли. Арко отпустил Финна.

Бледный от напряжения Кейро не останавливался – когда Джорманрик перевернулся, наступил на левую руку лорда, кости зловеще затрещали. Нож выпал, Джорманрик, неимоверным усилием поднялся на колени, склонив голову, воя над раздробленной рукой и покачиваясь.

Краем глаза Финн заметил суматоху в толпе – там пинали и осыпали проклятьями собаку-раба. Он наклонился к странному существу, и в этот момент один из мучителей свалился, сражённый ударом мешка Гильдаса.

– Я тут разберусь, – прорычал сапиент. – Останови их, пока кое-кто не умер.

Финн обернулся – Кейро молотил кулаком Джорманрика по лицу.

Лорд Крыла по-прежнему сжимал в руке меч, но очередной безжалостный удар свалил его окончательно – он распростёрся на полу, из носа и рта струилась кровь.

Толпа притихла.

Кейро запрокинул голову и испустил торжествующий клич.

Финн во все глаза уставился на своего названого брата. Кейро преобразился: глаза его пылали, мокрые от пота волосы слиплись, по рукам стекала  кровь. Он словно бы стал выше и весь лучился безудержной энергией победителя, которая выжгла всякую усталость. Он обвёл толпу не узнающим  взором, не видя никого, бросая вызов всем.

Затем, подчёркивая каждое движение, обернулся, приставил острие меча к вене на шее Джорманрика и надавил. 

– Кейро! – крикнул Финн. – Нет!

Невидящий взгляд Кейро обратился на него – казалось, названый брат силится вспомнить того, кто с ним разговаривает. А потом хрипло сказал:

– С ним покончено. Теперь я лорд Крыла.

– Не убивай его, – твёрдо молвил Финн. – Тебе не нужно это жалкое королевство. И никогда не было нужно. Только Снаружи есть то, чего ты хочешь. Весь мир мал для нас.

Словно в ответ, из шахты принесло волну тёплого воздуха.

Несколько мгновений Кейро смотрел на Финна, затем перевёл взор на Джорманрика.

– Отказаться от этого?

– Ради большего. Ради целого мира.

– Тут я бы поспорил, братец.

Он медленно отвёл меч от шеи Джорманрика. Лорд Крыла глубоко, прерывисто вздохнул. А потом одним устрашающим движением Кейро вонзил клинок в открытую ладонь врага.

Пригвождённый к земле Джорманрик завыл и забился в агонии, а Кейро наклонился и принялся сдирать с его пальцев кольца с оскалившимися черепами.

– Оставь это! – закричал Гильдас. – Тюрьма!

Финн поднял глаза. Вокруг вспыхивали пылающие красным огни. Замигали тысячи Очей. Сирены взорвались пронзительным ужасающим воем.

Это была Строгая Изоляция.

Щели в стенах раздвинулись, вспыхнули прожекторы. Толпа комитатусов заметалась в панике и бросилась врассыпную. На истекающего кровью Джорманрика уже никто не обращал внимания. Финн потянул Кейро за собой.

– Забей!

Тот тряхнул головой, запихивая три кольца в недра куртки.

– Бежим! Бежим!

– Ты думаешь, я убил эту женщину, Финн? – прокаркал голос сзади.

Финн обернулся.

– Чушь. Спроси у брата. Своего вонючего драгоценного братца. Спроси, почему она умерла, – корчащийся от боли Джорманрик выплёвывал смертельные, как яд, слова.

Между ними, будто стальные стержни, метались лазерные лучи. Финн замер, но Кейро потянул его вниз. Распластавшись на грязном полу, они поползли к шахте. Вокруг бушевало поле высокого напряжения – Инкарцерон, оперативно восстанавливал порядок, захлопывал решётки и двери, выпускал в запертые тоннели облака жёлтого мерзко пахнущего газа.

– Где он?

– Там.

Финн увидел Гильдаса – тот протискивался между телами,  волоча за собой собаку-раба, путаясь в раскачивающихся цепях. Выхватив у Кейро меч, Финн разрубил ржавые  путы, легко поддавшиеся острому клинку. Взглянув на существо, Финн поймал взгляд карих глаз, ярко сверкавших на фоне грязных лохмотьев.

– Да брось ты эту тварь. Небось, заразная. – Кейро  толкнул брата плечом, отшатнулся от искр, сыпавшихся с горящего потолка, и прыгнул на верёвочную лестницу. Через несколько секунд он уже стремительно карабкался во мраке шахты.

– Он прав, – мрачно молвил Гильдас. – Из-за этого существа нам придётся идти медленнее.

Финн замешкался. Посреди безумного воя сирен, огня и падающих стальных решёток он снова встретился взглядом с прокажённым рабом. Но видел лишь глаза Маэстры и слышал лишь её голос.

 «Я больше никогда не смогу доверять незнакомцу».

И неожиданно для самого себя он наклонился, схватил существо и взвалил себе на спину.

Кейро грохотал наверху, Гильдас пыхтел ниже. Тяжело взбираясь по перекладинам, Финн очень быстро сбил дыхание, обмотанные тряпками лапы существа туго обхватывали его шею, пятки впивались в живот. Он замедлил движение, и через тридцать перекладин повис, хватая ртом воздух.

– Опусти меня, я справлюсь, – прошелестел в ухе тихий голос.

Он с удивлением почувствовал, как создание сползает с него. Оказавшись на лестнице, оно полезло вверх. Тут Финна догнал Гильдас.

– Поторопись!

Всюду вокруг клубилась пыль, слышалось жутковатое шипение газа. Финн потащил себя вверх, всё выше, пока ноги не задрожали от усталости и не заболели плечи.

Внезапно он оказался просторном пятачке, едва не упав на транзитную магистраль. Его вытянул Кейро. Вместе они втащили Гильдаса и уставились вниз, не в силах произнести ни слова. Где-то очень далеко под ногами мельтешили огни, оглушительно визжали сирены. Финн закашлялся от струек газа, дошедших до самого верха. Мокрыми от слёз глазами он смотрел, как огромная панель выстрелила  из стены, прошла наискосок сквозь шахту и запечатала её. А потом наступила тишина.

***

Они молчали. Гильдас вёл существо за руку, а Кейро и Финн тащились следом.  Усталость после битвы и подъёма дала о себе знать – энергия Кейро внезапно иссякла, кровь текла из порезов, оставляя на металлической мостовой предательские следы. Они двигались без остановки по лабиринту тоннелей, минуя двери с пометками цивилов, перегороженные входы, протискиваясь через бесполезные решётки с огромными ячейками. И держали ушки на макушке – если цивилы засекут беглецов, жить им останется недолго. Финн обнаружил, что покрывается холодным потом при каждом повороте, каждом отдалённом звоне или шёпоте эха, напрягается, завидев малейшую тень или суетливое кружение «жуков».

Через час спотыкающийся от слабости Гильдас завёл их в коридор, переходящий в наклонную галерею. Под пристальным наблюдением множества горящих Очей они добрели в темноте до крохотной запертой двери, и сапиент бессильно сполз по стене на пол.

Финн помог сесть Кейро и рухнул рядом. Неподалёку бесформенной кучей валялся собакораб. Некоторое время тишину нарушало лишь прерывистое болезненное дыхание. Первым очнулся Гильдас.

– Ключ, – каркнул он. – Скорее, пока нас не нашли.

Финн достал  заветный кристалл и поднёс к единственной щели в двери – шестиугольной, обрамлённой крапинками кварца. Вставил Ключ в скважину и повернул.

11

Что же до бедняжки Каспара – мне жаль тех, кому придётся иметь с ним дело. Но Вы честолюбивы, и мы теперь связаны: Ваша дочь станет королевой, а мой сын – королём. Мосты сожжены. Вам известно, как я поступлю, если Вы меня подведёте.

Королева Сиа Смотрителю Инкарцерона, частное письмо

***

– Почему здесь? – спросила Клодия, идя вдоль живой изгороди.

– Очевидно потому, – прошептал Джаред – что никто другой не сможет найти в этом лабиринте дорогу.

Она тоже не смогла бы. Густые тисовые стены старинного запутанного лабиринта были плотными и непроницаемыми. Однажды в детстве, она заблудилась тут и проплутала весь долгий летний день, рыдая от беспомощности и злости, пока на центральной поляне её не сморил сон. Там малышку и нашли перепуганные, заходящиеся в истерике Элис и Ральф. Клодия не помнила, как добралась туда, но до сих пор иногда на самом краешке сновидений к ней возвращались воспоминания: дремотное тепло, пчёлы, тень от медного шара.

– Клодия, ты пропустила поворот.

Она вернулась к терпеливо поджидающему Джареду.

– Прости. Задумалась.

Джаред хорошо знал дорогу. Лабиринт был одним из его любимых убежищ; он приходил сюда почитать, изучить или незаметно протестировать разные запрещенные устройства.

Сегодня выдался спокойный день, особенно после суматохи в доме, вызванной спешными сборами. Следуя по извилистым тропинкам за собственной тенью, вдыхая аромат роз, Клодия пальцами нащупывала в кармане Ключ.

Стояло восхитительное тепло, по небу плыли редкие облачка. Лёгкий дождик был запланирован на пятнадцать минут четвертого, но к тому моменту Клодия и Джаред собирались закончить свой разговор. Завернув за угол, она вдруг оказалась на центральной поляне и с удивлением огляделась.

– А она гораздо меньше, чем мне помнится.

Джаред приподнял бровь.

– Так всегда и бывает.

Поляну украшали медная декоративная астролябия в сине-зелёных потёках, вросшая в дёрн кованая скамья и позади неё розовый куст с кроваво-красными цветками. Из травы тут и там выглядывали маргаритки.

Клодия села на траву, обтянув платьем согнутые в коленях ноги.

– Итак?

Джаред убрал сканер.

– Кажется, всё чисто. – Он присел на скамью, наклонился вперед, нервно сцепив пальцы тонких рук. – Рассказывай.

Она быстро пересказала беседу с Эвианом, он слушал, нахмурившись. Закончив, Клодия добавила:

– Конечно, это может оказаться ловушкой.

– Вполне возможно.

Внимательно наблюдая за ним, она спросила:

– Что ты знаешь об этих Стальных Волках? И почему не рассказал мне?

Он не взглянул на нее, – дурной знак; она ощутила пробежавший по спине холодок.

Наконец он произнёс:

– Я слышал о них. Всего лишь домыслы, никакой твёрдой уверенности в том, насколько серьёзна эта тайная организация и кто в неё входит. В прошлом году во дворце, в зале, где ожидали появления королевы, обнаружили взрывное устройство. Кроме того, к оконной щеколде была прикреплена маленькая эмблема – металлическая фигурка волка. – Он внимательно смотрел на божью коровку, ползущую по травинке. – Как ты поступишь?

– Пока никак. – Она достала Ключ и, держа его обеими руками, позволила солнцу поиграть на его гранях. – Я не убийца.

Джаред кивнул, но Клодия заметила, что он внимательно смотрит на кристалл.

– Мастер?

– С ним что-то не так. – Он потянулся к Ключу и взял его. – Посмотри, Клодия.

В самой глубине кристалла замерцали огоньки, складываясь в повторяющиеся узоры. Джаред быстро положил артефакт на скамейку.

– Он заметно потеплел.

Вдобавок из кристалла полились звуки. Клодия, наклонившись ближе, отчётливо расслышала мелодичные переливы.

А затем Ключ заговорил.

– Ничего не происходит, – сказал он.

Клодия вскрикнула и отшатнулась. Распахнув глаза, она уставилась на Джареда.

– Тебе не?..

– Тихо! Слушай!

Другой голос, старый и скрипучий, проговорил:

– Посмотри сюда, глупый мальчишка. Видишь, внутри свет.

Зачарованная, Клодия застыла, стоя перед кристаллом на коленях. Тонкие пальцы Джареда беззвучно скользнули в карман. Он вынул сканер и, поднеся его к Ключу, нажал кнопку записи.

Снова послышался первый голос, странно отдалённый и взволнованный:

– Открывается. Отойдите!

А затем из артефакта раздался лязг, зловещий и глухой, всего секунда понадобилась, чтобы различить его, распознать, что это такое.

Дверь. Открывающаяся дверь.

Тяжёлая, металлическая дверь, возможно, очень старая, потому что она заскрипела на петлях. Послышался удар, а затем дробный стук, словно с дверного косяка посыпалась ржавчина или обломки металла.

И наступила тишина.

Огоньки в Ключе изменились, позеленели, затем совсем погасли. Каркали грачи на вязах около пруда. Чёрный дрозд уселся на розовый куст и качнул хвостом.

– Ну и ну, – мягко произнёс Джаред.

Он отрегулировал сканер и снова провёл им над Ключом. Клодия наклонилась и дотронулась до кристалла. Тот был холоден.

– Что произошло? Кто это был?

Джаред развернул сканер, чтобы показать ей.

– Это обрывок разговора. В реальном времени. Как будто включилась и быстро оборвалась звуковая связь. Кто включил её – ты или они – пока неясно.

– Они не знали, что мы слушаем?

– Вероятнее всего, нет.

– Один из них сказал: «Видишь свет внутри?».

Темные глаза сапиента уставились на неё.

– Полагаешь, у них имеется похожий прибор?

– Да! – Она вскочила, слишком взволнованная, чтобы усидеть на месте. Чёрный дрозд в испуге вспорхнул с куста и улетел прочь.

– Мастер, ты же сам сказал, что это не просто ключ от Инкарцерона. Может быть, это ещё и переговорное устройство!

– Для переговоров с Тюрьмой?

– С узниками.

– Клодия…

– Подумай! Никто не может попасть туда. Как же ещё ему следить за Экспериментом? Как  подслушивать, что там происходит?

Джаред кивнул, длинные волосы упали на глаза.

– Возможно.

– Только… – Она нахмурилась, сплетя пальцы вместе. Затем повернулась к нему. –  Меня кое-то насторожило в их разговоре.

– А поточнее, Клодия? Что именно насторожило?

Она стала подыскивать слова. А когда нашла, то сама удивилась им:

– Они чем-то напуганы.

– Да, так и есть, – согласился Джаред.

– А чего они могли испугаться? В совершенном мире нет поводов для страха, правда ведь?

– Возможно, мы подслушали отрывок из какого-то радио-спектакля? – неуверенно предположил он.

– И если у них есть такие развлечения – спектакли, фильмы – значит, они знакомы с этими понятиями: опасность, риск, угроза. Правильно? Разве ты бы ведал, что такое страх, если бы жил в совершенном мире? Они не смогли бы придумать такие истории.

Сапиент улыбнулся.

– Тут можно поспорить, Клодия. Наш собственный мир тоже считается совершенным, но тем не менее, тебе знакомы и страх, и паника.

– Ладно, согласна. Но у меня появилась ещё одна мысль. – Она дотронулась до ширококрылого орла. – Устройство только для подслушивания? Или мы можем использовать его, чтобы разговаривать с ними?

Он вздохнул.

– Даже если бы такое было возможно, мы не стали бы этого делать. Инкарцерон сам регулирует свою жизнедеятельность, для этого всё было очень тщательно просчитано. Если мы откроем пусть крохотную лазейку в его мир, привнесём в процесс хотя бы мельчайшие переменные, то рискуем разрушить всё. Нельзя запускать вирусы в рай, Клодия.

– Да, но… – Клодия повернулась.

И застыла.

Позади Джареда, в проёме между изгородями стоял Смотритель и пристально наблюдал за дочерью. На миг её сердце зашлось от ужаса; затем Клодия натянула привычную улыбку.

– Сэр!

Джаред замер, осторожно протянул руку к лежащему на скамейке кристаллу, но тот был слишком далеко.

– А я вас обоих всюду ищу, – кротко промолвил Смотритель. Его бархатный плащ был словно чёрная дыра, зияющая на жаркой, залитой солнцем поляне.

Белый, как снег, Джаред взглянул на Клодию. Если Смотритель заметил Ключ ...

Смотритель спокойно улыбнулся.

– У меня новости, Клодия. Прибыл граф Стинский и мечтает тебя увидеть.

 Она на секунду замешкалась, затем плавно поднялась.

– Сейчас графа пытается развлекать лорд Эвиан, но лишь нагонит на него скуку. С твоего позволения, моя дорогая?

Он приблизился и взял её за руку; Клодии захотелось ступить в сторону и закрыть собой сверкающий кристалл, но она не могла даже пошевелиться. Джаред что-то забормотал и качнулся вперед.

– Мастер? – Встревоженная, она высвободила руку. – У тебя приступ?

– Я ... нет ... просто минутная дурнота. Не о чем беспокоиться, – хрипло пробормотал Джаред.

Она помогла ему сесть. Смотритель возвышался над ними, всем своим видом выражая сочувствие.

– Боюсь, в последнее время вы себя слишком перегружаете, Джаред. Вам вредно сидеть под открытым солнцем. Столько учёных занятий, все эти бессонные ночи, – заметил он.

Джаред неуверенно поднялся.

– Да. Спасибо, Клодия. Сейчас мне лучше. Правда.

– Тебе нужен отдых, – произнесла она.

– Да, пожалуй. Пойду к себе в башню. Прошу простить меня, сэр.

Он качнулся вперёд. На миг Клодии показалось, что отец не намерен его пропускать – Смотритель и сапиент стояли лицом к лицу. Затем Смотритель отступил, криво ухмыляясь.

– Если желаете, чтобы ужин принесли вам в комнату, мы за этим проследим.

Джаред лишь кивнул.

Клодия проводила взглядом учителя, удаляющегося шаткой походкой вдоль тисовых изгородей. Она не посмела взглянуть на скамью, но знала, что та пуста.

Смотритель сел, закинув ногу на ногу.

– Замечательный человек наш сапиент.

– Да. Как вы сюда пробрались?

Он рассмеялся.

– Ах, Клодия! Я придумал этот лабиринт задолго до того, как ты появилась на свет. Никто кроме меня не знает всех его секретов, даже твой драгоценный Джаред.

Положив руку на спинку скамьи, он повернулся и тихо промолвил:

– Полагаю, ты кое в чём меня ослушалась, Клодия.

Она сглотнула.

– Да?

Отец мрачно кивнул. Их взгляды встретились.

Всё как всегда – он играет, дразнит её. Внезапно она поняла, что больше не в силах вынести ни всех этих интриг, ни дурацких игр.

– Хорошо! Я вломилась в ваш кабинет. – Она посмотрела прямо на него, лицо её пылало от гнева. – Вам это известно, вы поняли это сразу, как только вошли туда! Так чего же мы притворяемся?! Мне хотелось туда заглянуть, а вы никогда не разрешали. Никогда не впускали меня внутрь. Поэтому я сама туда влезла! Признаю, я виновата! Я прошу прощения!

Он уставился на неё. Кажется, он потрясён? А вот её точно колотило. Все накопленные за долгие годы гнев, страх и ярость оттого, что её жизнь – да и жизнь Джареда тоже – пронизана фальшью, вспыхнули с новой силой.

Отец торопливо вскинул руку.

– Клодия, успокойся! Конечно, я знал. И не сержусь. Скорее, я восхищён твоей изобретательностью. Во дворце тебе это очень пригодится.

Клодия уставилась на него, и на мгновение ей показалось, что отец испуган. И даже более того, смущён.

И он не упомянул о Ключе.

Лёгкий ветерок колыхал розовый куст, нагоняя волну удушливо-сладкого аромата. Клодия молчала, поражённая тем, что отец настолько явно обнаружил свои чувства. Однако когда Смотритель вновь заговорил, его в голос вернулись привычные едкие нотки:

– Надеюсь, вы с Джаредом насладились свершёнными открытиями? – Он резко поднялся. – Граф ждет.

– Не хочу его видеть, – хмуро произнесла она.

– У тебя нет выбора. – Он склонил голову и зашагал к проходу. Глядя ему в спину, Клодия, неожиданно для самой себя спросила:

– Почему в доме нет ни одного портрета моей матери?

Она и сама не знала, почему сказала это, но голос прозвучал необычно резко и требовательно.

Он встал как вкопанный.

Сердце Клодии забилось – что она творит?! Только бы он не оборачивался, только бы не видеть сейчас его лицо! Прояви он слабость – это испугало бы её. Если его ненавистный самоконтроль даст трещину, не обнажится ли под ним нечто ещё более страшное?

– Ты зашла слишком далеко, Клодия. Не испытывай моего терпения, – бросил он, не обернувшись.

***

Оставшись одна, Клодия осознала, что вся съёжилась в комок, мышцы спины и шеи занемели от напряжения, а пальцы судорожно вцепились в шёлк юбки. Она заставила себя глубоко вдохнуть и выдохнуть.

Затем вдохнула ещё раз.

Губы были солоны от пота.

Зачем она спросила? Откуда вообще взялся этот вопрос? Она никогда не думала о матери, не пыталась её себе представить – словно той вовсе не существовало на свете. Даже будучи малышкой и видя других девочек двора в сопровождении их суетливых мамаш, ни разу не полюбопытствовала, где же её собственная.

Клодия принялась грызть и без того обкусанные ногти. Она совершила роковую ошибку. Никогда, ни за что не надо было этого произносить.

– Клодия! – раздался громкий, требовательный возглас.

Она прикрыла глаза.

– Клодия, чего ты прячешься в этих зарослях? – Затрещали ветки. – Отзовись, скажи что-нибудь! Я не пойму, куда мне идти!

Она вздохнула.

– Что же, ты, наконец, приехал. Как себя чувствует мой будущий муж?

– Ему жарко и противно. Хотя тебе наверняка всё равно. Слушай, тут пять тропинок. Какую мне выбрать?

Его голос слышался где-то рядом; она даже уловила запах одеколона. Не настолько сбивающий с ног, как у Эвиана, но достаточно сильный.

– Ту, которую ты выбрал бы в последнюю очередь, – ответила она. – Ведущую к дому.

– То же самое многие сказали бы про нашу помолвку, – брюзжание как будто отдалилось. – Клодия, вытащи меня отсюда!

Она нахмурилась.

А он стал ещё хуже, чем прежде.

Кто-то с треском крушил тисовые ветки.

Она быстро поднялась, поправила платье, надеясь, что не настолько бледна, как ей кажется. Изгородь слева от неё заколыхалась, высунулось остриё меча, рассекавшего прореху, в которую затем проник огромный молчаливый телохранитель принца, Факс. Он быстро осмотрелся, обрубил мешающие ветки, и наконец сквозь дыру на сцену явился тощий юнец с капризно изогнутым ртом. Он с укоризной уставился на Клодию.

– Посмотри на мой наряд! Он испорчен. Совершенно испорчен. - Каспар одарил невесту холодным поцелуем в щёку. –  Ты что — прячешься здесь от меня?

– Значит, тебя всё-таки исключили? – спокойно спросила она.

– Я сам ушёл. - Он пожал плечами. - Скука смертная. Мать послала тебе вот это.

Он протянул письмо на белой плотной бумаге с королевской печатью - белой розой.

Вскрыв его, Клодия прочла:

Дорогая моя,

Вероятно, ты уже получила добрые вести о вашей близкой свадьбе. Мы все ждали так долго, и сейчас, я уверена, ты взволнована не меньше меня.

Каспар настоял на том, чтобы сопровождать тебя ко двору. Как романтично! Вы станете прекрасной парой. С этого момента, дорогая, думай обо мне, как о любящей матери.

Королева Сиа

– А ты действительно настаивал? – свернув письмо, спросила Клодия.

 – Вот ещё! Это она меня послала. – Он пнул астролябию. – Сдаётся мне, эта женитьба – такая нудятина.

Клодия лишь молча кивнула.

12

Загнивание шло постепенно, мы не сразу его распознали. И вот однажды, покидая комнату после разговора с Инкарцероном, я услышал его смех. Тихое, злорадное хихиканье.

Похолодев, я остановился в коридоре. Мне вспомнилось старинное изображение, когда-то увиденное в порванном манускрипте – огромная пасть Ада, пожирающая грешников.

Именно тогда я понял, что мы создали демона, который уничтожит нас.

Дневник лорда Каллистона

***

В лязге отпирающегося замка звучала боль, словно Тюрьма вздохнула. Словно эту дверь никто не открывал столетиями. Но сирены молчали. Возможно, Инкарцерон знал, что ни одна дверь не ведёт на свободу.

По предупреждающему знаку Финна Гильдас отступил назад. Сверху посыпались обломки и хлопья ржавчины. Дверь качнулась вперёд и застряла.

Они подождали с минуту – за узкой щелью было темно и холодно, оттуда струился странный сладковатый запах.  Финн распихал ногой булыжники, навалился на дверь плечом и толкал до тех пор, пока её снова не заклинило. Но теперь проход расширился настолько, что можно было протиснуться.

Гильдас дёрнул его за локоть.

– Сначала осмотрись. Будь осторожен.

Финн оглянулся на измождённого, скорчившегося на полу Кейро, поднял меч и проскользнул в проём.

Дыхание замёрзло в холодном воздухе. Неровная земля шла под уклон. Он сделал несколько шагов, и под подошвами ботинок зашуршало нечто, похожее на жестяной хворост. Наклонившись, он ощупал рукой кучки хрустящего колкого хлама, холодного и влажного. Когда глаза привыкли к темноте, ему показалось, что он стоит в наклонном зале, уставленном колоннами, которые сплетаются вместе где-то в вышине. Добравшись до ближайшей, он озадаченно коснулся её и ощутил изборождённую трещинами и узелками твёрдую поверхность, нащупал набухшие ростки и причудливо переплетающиеся ветки.

– Финн?

В проёме маячил Гильдас.

– Погоди. – Финн прислушался. Дуновение ветерка вызывало едва слышное серебристое позвякивание, тянувшееся, казалось, на многие мили. Через мгновение он сказал: – Тут никого. Проходи.

Металлический шелест.

– Возьми Ключ, Кейро. Нужно закрыть дверь, – велел Гильдас.

– А мы сможем вернуться? – устало спросил Кейро.

– А зачем нам возвращаться? Помоги мне.

Как только собакообразное существо протиснулось в щель, Финн и старик с усилием толкнули  дверь, и та с тихим щелчком встала на место.

Шорох. Скребущий звук. В фонаре замерцал, выравниваясь, огонёк.

– Кто-нибудь увидит, – напрягся Кейро.

– Я же говорил – мы тут одни, – успокоил его Финн.

Гильдас высоко поднял фонарь, и беглецы уставились на окружавшие их зловещие столбы.

– Это ещё что такое? – наконец не выдержал Кейро.

Существо припало к земле. Финн даже в темноте знал, что оно не сводит с него глаз.

– Металлические деревья. – Огонёк фонаря осветил заплетённую бороду сапиента и проблеск удовлетворения в его глазах. – Лес, в котором растения состоят из железа, стали и меди, где листва тонка, как фольга, где растут золотые и серебряные плоды. Из стародавних времён до нас дошли рассказы о таких местах. Золотые яблоки, охраняемые чудовищами. Похоже, всё это правда.

Холодный,  недвижный воздух нёс в себе непривычное чувство простора. И именно Кейро задал вопрос, на который не мог решиться Финн.

– Мы что, Снаружи?

– Думаешь, всё так просто? – фыркнул Гильдас. – Давай-ка присядем, пока ты не упал.

Он посмотрел на Финна.

– Надо заняться его ранами. Чтобы дождаться Включения Дня, это место годится так же, как любое другое. Можем отдохнуть, даже поесть.

Но Финн отвернулся и в упор уставился на Кейро. Его трясло от холода и усталости, но он упрямо и твёрдо промолвил:

– Прежде чем мы пойдём дальше, я хочу знать, что там нёс Джорманрик. Насчёт смерти Маэстры.

На мгновение наступила тишина. В призрачном свете Кейро бросил на брата раздражённый взгляд и вяло растянулся на шуршащей листве, окровавленными руками откинув назад волосы.

– Ради бога, Финн, думаешь, я знаю?! Ты сам видел – он уже подыхал. Надо же ему было хоть что-то сказать. Ну, соврал. Забей.

Финн посмотрел на него сверху вниз. Ему хотелось настоять, выяснить всё, чтобы хоть как-то избавиться от терзавшего его страха, но Гильдас не позволил.

– Достань еду — так от тебя будет больше пользы.

Сапиент налил в плошку воды, Финн высыпал из сумки несколько упаковок сушёного мяса и фруктов, достал ещё один фонарь и зажёг его от первого. Затем, тщательно утоптав холодные металлические листья, разложил на них несколько одеял и уселся. Его отвлекал лес, шуршащий и звенящий за границей света. Кейро отчаянно ругался, пока Гильдас стягивал с него куртку и рубашку промывал его порезы, жевал травы и запихивал отвратительную едкую массу в рану на его груди.

В темноте, едва видное, корчилось собакообразное создание. Финн вскрыл одну из упаковок с едой и протянул ему.

– Вот, возьми, – прошептал он.

Замотанная в лохмотья, изуродованная язвами лапка схватила еду. Он наблюдал за жующим существом и вспоминал его тихий торопливый голос.

– Кто ты? – спросил он.

– Эта тварь ещё здесь?

Кейро, раздражённо морщась, натянул и зашнуровал куртку. Финн пожал плечами.

– Плюнь ты на эту пакость. – Кейро сел, жадно заглотал кусок мяса и огляделся в поисках добавки. – Оно заразное.

– Ты обязан «этой пакости» жизнью, – заметил Гильдас.

– Как бы не так! – злобно огрызнулся Кейро. – Я сам прихлопнул Джорманрика.

Он повернулся к существу, и вдруг глаза его расширились от ярости, он вскочил, бросился к собаке-рабу и выхватил из его рук что-то тёмное.

– Не тронь мои вещи!

Это была сумка, из которой вывалилась зелёная туника и драгоценный кинжал.

– Вонючий воришка!

Кейро прицелился, чтобы пнуть существо, но оно отпрянуло, и, к всеобщему изумлению, девичий голос произнёс:

– Лучше бы спасибо сказал, что я тащила твоё добро.

Гильдас повернулся на пятках, уставился на кучку лохмотьев, ткнул в неё костлявым пальцем и потребовал:

– Покажись!

С головы упал драный капюшон, лапки размотали бинты и серые полоски обмоток. Постепенно из уродливой груды тряпья возникла стоящая на коленях маленькая фигурка с копной грязных тёмных волос, обрамлявшей узкое личико; глаза с подозрением следили за реакцией остальных. Напяленные на неё во много слоёв тряпки были перетянуты  в разных местах таким образом, чтобы создавать видимость бугров и горбиков. Когда она стащила с рук остатки комковатых бинтов, Финн с отвращением отпрянул при виде открытых язв.

– Плутишка, – хмыкнул Гильдас и шагнул вперёд. – Неудивительно, что ты держалась от меня подальше.

Во мраке металлического леса собакораб превратился в маленькую худенькую девушку с искусно нарисованными разноцветными болячками. Она выпрямилась, медленно, словно уже забыла, как это делается. Потом потянулась и застонала. Остатки цепи на её шее закачались с тихим звяканьем.

– Ну и ну. А Джорманрик хитрее, чем я думал, – хрипло рассмеялся Кейро.

Девушка бросила на него дерзкий взгляд

– Он не знал. Никто не знал. Меня и ещё несколько человек захватили комитатусы. В ту ночь умерла одна старуха, я стащила её  лохмотья, нарисовала себе жидким навозом и ржавчиной болячки и отчекрыжила волосы. Я знала – чтобы выжить, нужно очень, очень хорошо соображать.

Она смотрела испуганно и вызывающе. Возраст её трудно было определить – грубая стрижка делала её похожей на тощего ребёнка, но Финн догадывался, что она немногим моложе его самого.

– Как оказалось, это была не лучшая идея, – заметил он.

Она пожала плечами.

– Я же не знала, что стану рабыней.

– И будешь пробовать его еду.

– Он неплохо питался. Поэтому я и выжила.

Она горько рассмеялась.

Финн взглянул на Кейро. Брат по обету понаблюдал за девушкой, отвернулся и улёгся на одеяла.

– Ладно, избавимся от неё утром.

– Это не твоё дело, – тихо, но твёрдо сказала она. – Теперь я слуга Видящего Звёзды.

Кейро повернулся и уставился на неё.

– Моя кто? – спросил Финн.

– Ты вытащил меня оттуда. Никто другой не сделал бы этого. Если ты меня бросишь, я поползу следом. Как собака. – Она шагнула вперёд. – Я хочу совершить Побег. Хочу оказаться Снаружи, если оно существует. Рабы болтали, что ты в своих снах видишь звёзды, что с тобой говорит Сапфик. Что Инкарцерон покажет тебе выход, потому что ты его сын.

Он в смятении уставился на неё. Гильдас покачал головой и встретился глазами с Финном.

– Тебе решать, – пробурчал старик.

Финн понятия не имел, что ему делать. Прочистив горло, он спросил:

– Как тебя зовут?

– Аттия.

– Послушай, Аттия, мне не нужны слуги. Но… можешь пойти с нами.

– У неё нет еды. Значит, нам придётся её кормить, – сказал Кейро.

– У тебя тоже нет еды. – Финн пнул сумку с одеждой. – Да и у меня.

– Тогда добычей с ней будешь делиться ты, а не я, братец.

Гильдас облокотился о ствол дерева и сказал:

– Надо поспать. Обсудим всё, когда включат свет. Но кто-то должен охранять, так что ты первая, девочка.

Она кивнула и скользнула в темноту, а Финн неловко свернулся на одеялах.

Кейро широко, по-кошачьи зевнул.

– Вот возьмёт и перережет нам глотки во сне, – проворчал он.

***

– Я сказала, доброй ночи, Элис, – подчеркнула Клодия, глядя в зеркало своего туалетного столика на няньку, сердито хлопотавшую над расстеленным на полу шёлковым нарядом.

– Ты только посмотри, Клодия, всё в грязи.

– Ну так засунь его в стиральную машину. Я же знаю, у вас где-то есть. – Элис бросила на неё сердитый взгляд. Они обе понимали, как изнурительна архаичная возня со стиркой: все эти отбивания, оттирания и крахмаление. Так что слуги уже давно тайком пренебрегали Протоколом. «Наверное, при дворе происходит то же самое», – подумала Клодия.

Как только за нянькой закрылась дверь, Клодия вскочила, заперлась, повернув тяжёлый кованый ключ, и включила все системы безопасности. Потом прислонилась спиной к двери и задумалась.

Джаред не пришёл на ужин. Это ничего не значило – может, он решил притворяться больным и дальше, или не хотел встречаться с графом, которого терпеть не мог за его глупость. Некоторое время она размышляла, действительно ли ему стало плохо в лабиринте, и не стоит ли позвонить ему. Но учитель просил её использовать мини-ком  только в экстренных случаях, особенно когда Смотритель в доме.

Она затянула пояс пеньюара, вспрыгнула на кровать и обследовала раму полога.

Здесь нет.

Сейчас в доме было тихо. Весь ужин – четырнадцать перемен блюд: угри, зяблики, каплуны, лебедь, сласти – Каспар болтал, как одержимый, и неумеренно пил. Он громогласно и сварливо разглагольствовал о турнирах и своей новой лошади, о замке, который строился на побережье, об азартных играх и растранжиренных деньгах. Его новым увлечением была охота на кабанов. Так он называл эту нехитрую процедуру – слуги связывают раненого зверя, а принц его добивает. Он описал своё копьё, все совершённые им убийства и украсившие коридоры Дворца клыкастые головы. И чем больше он пил и подкреплялся, тем хвастливее и бессвязнее становилась его речь.

Она слушала его болтовню с приклеенной улыбкой и поддразнивала жениха странными колючими вопросами, которые тот вряд ли понимал. И всё это время сидящий напротив отец поигрывал бокалом, вращая его на белой салфетке, и внимательно следил за ней. Сейчас, спрыгивая с кровати, копаясь в туалетном столике и шкафах, она вспоминала этот холодный оценивающий взгляд: как она справляется с идиотом, за которого вынуждена будет выйти замуж.

Нет ни в одном из шкафов.

Внезапно похолодев, она подошла к окну, широко распахнула створки и свернулась на подушках подоконного дивана воплощённым несчастьем. Если он её любит, почему так с ней поступает? Неужели он не видит, как ей плохо?

В тёплом ночном воздухе стоял запах левкоев и жимолости, к которому примешивалась нотка мускусных роз, окружавших ров. Где-то далеко колокола церкви Хорнсли пробили двенадцать. Клодия наблюдала за ночной бабочкой, слепо порхавшей над пламенем свечей. На потолке плясала огромная тень.

Кажется, в улыбке отца появилось нечто новое. Не обострилась ли опасность после того бездумного, нечаянно вырвавшегося вопроса?

Её мать умерла. Так сказала Элис, но нянька тогда здесь не работала, как и остальные слуги, не считая Медликоута, с которым Клодия практически не разговаривала. А, возможно, следовало бы поговорить. Потому что вопрос, будто острый нож, пронзил прочную броню из мрачных улыбок и протокольного этикета, которой прикрывался отец. Клодии, наконец, удалось нанести ощутимый удар.

Она улыбнулась, чувствуя, как горит лицо.

Возможно, в смерти её матери таится какая-то загадка. Болезни были делом обычным, но богатые могли раздобыть запрещённые лекарства.  Медикаменты считались слишком современными для Эры. Смотритель строг, но если он любил свою жену, то должен был сделать для неё всё, что в его силах, даже если бы пришлось нарушить закон. Может, он пожертвовал женой ради Протокола? Или произошло что-то похуже?

Ночная бабочка шныряла по потолку. Клодия высунулась в окно и залюбовалась небом.

Летние звёзды озаряли крыши замка слабым призрачным светом, отражавшимся серебристыми бликами на ряби воды.

Её отец замешан в смерти Джайлза. Может, он убивал и раньше? И вдруг Клодия подпрыгнула – её щёку погладили мушиные крылышки, раздался шёпот: «В диване у окна», – и мушка улетела обратно, на слабый свет из окна в башне Джареда.

Клодия широко улыбнулась, пошарила под подушками, нащупала холодный кристалл и осторожно вытащила его.

Грани Ключа поймали свет звёзд и поглотили его. Казалось, внутри него загорелось тусклое свечение, а орёл в сердцевине словно бы держал в клюве серебристый огонёк.

Наверное, Джаред принёс его, пока все ужинали.

Она приняла необходимые меры предосторожности – погасила свечи и закрыла окно. Стянула с кровати тяжёлое одеяло, завернулась в него и положила Ключ на колени. Коснулась его, потёрла, подышала на него.

– Поговори со мной, – сказала она.

***

Финн замёрз настолько, что не хватало сил даже на дрожь

Их окружал непроницаемо чёрный лес, в крохотном круге света от фонаря виднелись лишь вытянутая рука Кейро и бесформенная фигура спящего Гильдаса. Девушка скрывалась в темноте, под деревом, она не издавала ни единого звука, возможно, спала.

Он осторожно потащил к себе сумку Кейро. Надо напялить один из нарядных жакетов брата. Может, даже два, а если они порвутся, Кейро как-нибудь переживёт.

Притянув сумку, он сунул руку внутрь и наткнулся на Ключ.

Тот был тёплым.

Финн бережно вытащил кристалл, обхватив его пальцами, чтобы исходящий от него жар согрел руку.

– Поговори со мной, – сказал Ключ.

Финн вытаращил глаза и оглянулся на остальных.

Никто не пошевелился.

Он осторожно поднялся – в тишине громко проскрипел его кожаный пояс. Сделал три шага по хрустящему под ногами покрывалу из металлических листьев. Кейро что-то пробормотал во сне и повернулся на другой бок.

Финн зашёл за дерево и замер.

Потом поднёс Ключ к уху. Тот молчал. Финн пробежался по нему пальцами, потряс, и прошептал:

– Сапфик. Лорд Сапфик, это вы?

***

Клодия ахнула.

Ответ прозвучал так отчётливо. Она огляделась по сторонам, в поисках прибора, на который можно было бы записать этот разговор, ничего не обнаружила и ругнулась. Потом сказала:

– Нет! Нет. Меня зовут Клодия. Кто ты?

– Тихо! Они могут проснуться.

– Кто это они?

После паузы он сказал:

– Мои друзья.

Он чуть дышал и казался до странного напуганным.

– Кто ты? – повторила она. – Где ты? Ты узник? В Инкарцероне?

***

Финн недоверчиво уставился на Ключ.

В сердцевине горел маленький синий огонёк. Финн наклонился ниже, и отсвет упал на его лицо.

– Конечно, да. Значит, ты… Снаружи?

Наступила тишина, продолжавшаяся так долго, что Финн испугался, не прервалась ли связь, и торопливо сказал:

– Ты меня слышишь?

Одновременно с ним заговорила девушка:

– Ты ещё здесь? Прости. Мне не следовало говорить с тобой. Джаред меня предупреждал.

– Джаред?

– Мой наставник.

Он тряхнул головой. Кристалл похолодел от его дыхания.

– Впрочем, ладно, – добавила она. – Теперь поздно, да и не верю я, что несколько слов могут разрушить эксперимент, который длится веками. Как думаешь?

Он понятия не имел, о чём она толкует.

– Ты Снаружи, правда? Снаружи существует? И звёзды существуют, да?

Он испугался, что она не ответит, но через мгновение она сказала:

– Да. И я сейчас смотрю на них.

Он изумлённо выдохнул, и кристалл покрылся корочкой льда.

– Ты не сказал мне, как тебя зовут, – напомнила она.

– Финн. Просто Финн.

Снова наступила тишина. Настороженное молчание и две руки, напряжённо сжимающие Ключи. Финну хотелось узнать так много, задать столько вопросов, но он не знал, с чего начать.

– Ты говоришь со мной через кристалл, внутри которого голограмма орла? – спросила она наконец.

Он сглотнул.

– Да. Ключ.

За его спиной раздался хруст. Финн выглянул из-за дерева на храпящего Гильдаса.

– Значит, у нас два одинаковых прибора.

Она говорила быстро и задумчиво, словно бы привыкла решать задачки, находить всему объяснения. Слушая её ясный голос, Финн, с крохотной искоркой боли, вспомнил свечи. Семь свечей на торте.

И в этот момент, как всегда неожиданно, зажглись огни Инкарцерона.

Финн задохнулся при виде поразительного зрелища: лес из деревьев, отливающих медью и золотом, рыжевато-коричневым и красным, простирался на многие-многие мили вокруг, волнами уходя вниз.

– Что это было? Что случилось? Финн?

– Включился День. Я… на новом месте, в другом Крыле. В металлическом лесу.

Она отреагировала странно.

– Завидую тебе. Звучит  завораживающе.

– Финн? – Поднялся Гильдас, оглядываясь по сторонам. Сначала Финн хотел позвать учителя, но сдержался. Это только его тайна, и нужно её сохранить.

– Мне надо идти, – торопливо произнёс он. – Я постараюсь снова выйти на связь… если хочешь… теперь мы знаем, как. Но ты должна, – поспешно добавил он, – ты должна мне помочь.

Ответ девушки удивил его.

– Помочь тебе? Разве в идеальном мире могут быть какие-то проблемы?

Синий огонёк начал слабеть, и Финн стиснул Ключ.

– Пожалуйста. Ты должна помочь мне совершить Побег, – отчаянно прошептал он.

13

У стен есть уши,

У дверей – глаза,

Звери лгут

И деревьев голоса.

Берегись дождя,

Снега берегись,

Бойся человека,

Знакомого всю жизнь.

Песни Сапфика

***

Голос Финна. Пока Клодия натягивала перчатки и проверяла гибкость рапиры, этот шёпот вновь и вновь звучал у неё в ушах.

Ты должна помочь мне совершить Побег...

– En garde[4], пожалуйста, Клодия, – скомандовал учитель фехтования – маленький, обильно потеющий седой человек. Их рапиры скрестились. Он отдавал команды лёгкими точными движениями опытного фехтовальщика, она автоматически парировала и делала выпады – sixte, septime, octave[5] – она училась этому с шести лет.

В голосе юноши было что-то знакомое.

Тёплая темнота маски дарила чувство защищённости. Клодия, закусив губу, атаковала: встала в четвёртую позицию, парировала – клинок с глухим победным стуком ударил по защитному костюму маэстро.

Произношение, слегка растянутые гласные. Так говорят при дворе.

– Финт с прямым уколом. Перевод, пожалуйста.

Она подчинилась. Ей стало жарко, рукавицы увлажнились от пота, рапиры со свистом рассекали воздух. Тихие позвякивания и знакомые упражнения успокаивали, умелое владение клинком ускоряло работу мысли.

«Ты должна помочь мне совершить Побег».

Страх. Страх слышался в его шёпоте. Страх быть подслушанным, страх произнести то, что произнёс он. И слово «Побег», словно святыня, запретное, полное благоговения.

– Четвёртая против четвёртой, пожалуйста, Клодия. И держите руку выше.

Она защищалась автоматически, уворачиваясь от кончика рапиры. Во внутренний дворик вышел лорд Эвиан и остановился на ступеньках. Втянув в ноздрю понюшку табака, он принял элегантную позу и уставился на Клодию.

Та нахмурилась – ей о многом надо было подумать, и урок фехтования был в этом смысле её собственным побегом от реальности. В поместье жуткий хаос: упаковка одежды и книг, которые Клодия наотрез отказалась оставить; последние примерки свадебного платья; подготовка домашних животных, которые – она настояла – едут с ней. И вот ещё что: очень важно, чтобы Ключ взял с собой Джаред. В её багаже артефакт не будет в безопасности.

А сейчас она была поглощена поединком. Отбросила все мысли, сосредоточилась на атаках и уколах, на изгибах рапиры, которой она делала выпады снова и снова.

Пока наконец учитель не отступил назад.

– Очень хорошо, миледи. Ваш самоконтроль превосходен.

Она медленно стянула маску и пожала учителю руку. Вблизи он выглядел старым, и немного опечаленным.

– Мне будет горько потерять такую ученицу.

Она крепко сжала его кисть.

– Потерять?

Он смутился.

– Я... имел в виду... в связи с вашей свадьбой…

Клодия подавила гнев. Отпустив его руку, она расправила плечи.

– После свадьбы мне по-прежнему будут необходимы ваши услуги. Не обращайте внимания на то, что по этому поводу говорит мой отец. Ко двору вы отправитесь вместе с нами.

Он с улыбкой поклонился. Его явно одолевали сомнения. Побагровев от унижения, Клодия отвернулась и приняла чашку с водой из рук Элис.

Они пытаются её изолировать. Этого следовало ожидать – Джаред предупреждал её. Им нужно, чтобы при дворе королевы Сии Клодия оставалась одинокой, чтобы ей некому было довериться, не с кем плести интриги. Но ведь ей и так не на кого было опереться.

Лорд Эвиан, переваливаясь по-утиному, подошёл ближе.

– Вы великолепны, дорогая.

Маленькие глазки с удовольствием обозрели её фигуру, затянутую в фехтовальный костюм.

– Оставьте при себе свой покровительственный тон, – резко проговорила она, забрала чашку и кувшин и, жестом отослав Элис, направилась в сторону скамьи, стоящей на краю зеленой лужайки. Секундой позже лорд Эвиан последовал за ней. Клодия повернулась к нему.

– Мне нужно с вами поговорить.

– Весь дом за нами следит, – тихо заметил он. – Любой может увидеть.

– Тогда взмахните вашим платочком и засмейтесь. Или как там ведут себя шпионы.

Он захлопнул табакерку.

– А вы сердитесь, леди Клодия. Но думаю, не я тому причиной.

Так и есть. И всё равно она зло уставилась на него.

– Что вы от меня хотите?!

Он подарил нежную улыбку маленьким чёрным камышницам в озере.

– На данный момент ничего. Конечно, мы и шагу не сделаем до вашей свадьбы. А вот потом нам понадобится ваша помощь. Первым делом мы разберемся с королевой – она представляет основную опасность. Затем, когда вы благополучно займете её место, с вашим супругом удачно произойдёт несчастный случай...

Она отпила ледяной воды. В чашке отражалась башня Джареда, синее небо под ней, точно соответствующие Протоколу узкие оконца.

– Откуда мне знать, что это не ловушка?

– Разве королева сомневается в вас? У неё нет повода, – улыбнулся он.

Клодия пожала плечами. С королевой она виделась только на празднествах. Впервые – на помолвке, а это было много лет назад. Она помнила стройную блондинку в белом платье, сидящую на троне, к которому вело не менее сотни ступеней. Маленькая Клодия с огромной корзиной цветов, собрав все свои силёнки, вскарабкалась по ступеням на невероятную, как ей казалось, недостижимую высоту.

Она помнила руки королевы, её ногти, покрытые глянцево–красным лаком.

Помнила прикосновение холодной ладони ко лбу.

«Как очаровательно, Смотритель. Как мило».

– Может быть, вы записываете наш разговор, – предположила Клодия. – Может быть, вы проверяете меня... мою лояльность.

– Уверяю вас… – начал Эвиан.

– Уверяйте сколько угодно, но это может оказаться правдой. – Она поставила чашку, взяла полотенце, оставленное Элис, вытерла лицо.

Затем продолжила:

– Что вам известно о смерти Джайлза?

На мгновение Эвиан испугался – это было заметно по слегка округлившимся глазам. Но искусный притворщик больше ничем себя не выдал.

– Принца Джайлза? Он упал с лошади.

– Был ли это несчастный случай? Или убийство?

Если он записывает, то с Клодией отныне покончено.

Сомкнув толстые пальцы, лорд заговорил:

– Право же, моя дорогая…

– Рассказывайте! Я должна знать. Меня это касается больше, чем кого бы то ни было. Джайлз был... мы были помолвлены. Он мне очень нравился.

– Да. – Эвиан внимательно посмотрел на неё. – Понимаю.

Он, казалось, поколебался, затем, словно собравшись с мыслями, продолжил:

– Было что-то странное в этой смерти.

– Я так и знала! Я говорила Джареду…

– Сапиент в курсе? – Лорд Эвиан запаниковал. – И обо мне?!

– Я бы доверила Джареду собственную жизнь.

– Такие люди и есть самые опасные! – Эвиан оглянулся на дворец. Одна из уток заторопилась в его сторону; лорд отмахнулся, и утка поплыла прочь, громко крякая.

– Подслушивающее устройство может оказаться где угодно, – тихо сказал он, проследив взглядом за уткой. – Вот что сделали с нами Хаваарна, Клодия. Они поработили нас страхом.

Его охватила минутная дрожь, но потом он стряхнул несуществующие пылинки со своего шёлкового камзола и произнёс совсем другим тоном:

– Принц Джайлз поехал на верховую прогулку без обычных своих сопровождающих. Стояло тихое весеннее утро; чувствовал он себя хорошо, был совершенно здоров – жизнерадостный мальчишка пятнадцати лет от роду. Два часа спустя на белой от пены лошади прискакал посыльный; спешившись, он сразу помчался в тронный зал, взбежал по ступеням и упал к ногам королевы. Я был там, Клодия, и видел её лицо, когда ей доложили о произошедшем. Она и так-то бледна, как и все они, а тут совсем побелела. Если это была игра, то гениальная. Юношу принесли на носилках, наскоро сделанных из веток, лицо накрыли его же плащом. Взрослые мужчины рыдали.

– Продолжайте, – нетерпеливо бросила Клодия.

– Организовали помпезное прощание. Принца нарядили в белую тунику с вышитым коронованным орлом и золотую мантию. Мимо гроба прошли тысячи людей. Женщины плакали. Дети возлагали цветы. Как же он прекрасен, говорили они. Как молод.

Он снова оглянулся на дом.

– Но случилось кое-что странное. Был такой человек по имени Бартлетт. С самого рождения мальчика он присматривал за ним. К тому моменту слугу, слабого и немощного, уже отправили на пенсию. Ему разрешили проститься с телом в полдень, когда народ уже разошёлся. Провели его между колоннами, среди теней зала Прощания. Старик, еле переставляя ноги, поднялся по ступенькам. Посмотрел на Джайлза. Все ожидали, что он начнет рыдать и оплакивать потерю. Думали, он зальёт слезами свои одежды. Но нет.

Эвиан поднял на Клодию маленькие проницательные глазки.

– Он рассмеялся, Клодия. Старик рассмеялся.

***

Через пару часов их блужданий пошёл снег.

Спотыкаясь о медные корни и грезя наяву, Финн осознал, что снежинки кружат уже некоторое время – листва была покрыта ими, словно тонким слоем инея. Он обернулся. Пар от дыхания повис в воздухе.

Недалеко позади шёл, беседуя с девочкой, Гильдас. Куда подевался Кейро?

Финн быстро огляделся. Всё утро он только и думал что о том голосе, пришедшем Снаружи, оттуда, где есть звёзды. Клодия. Он ощутил холодные прикосновение граней Ключа под рубахой; непривычная тяжесть успокаивала.

– Где Кейро? – поинтересовался Финн.

Гильдас остановился, покрепче упёршись посохом в землю, навалился на него и ответил:

– Отправился на разведку. Ты разве не слышал? Он же сам тебе сказал.

Внезапно старик подался вперёд и внимательно посмотрел на Финна, синие глаза живо блестели на худом морщинистом лице.

– Ты в порядке? Или на тебя снова нашло видение?

– Всё нормально. Извини, если я тебя разочаровал. – Раздосадованный любопытством в голосе сапиента, Финн посмотрел на девушку. – Как бы нам снять эту цепь?

Аттия обернула цепь вокруг шеи на манер диковинного ожерелья, чтобы та не звякала и не раскачивалась при ходьбе. Финну была видна кровоточащая кожа под ошейником, куда девушка подоткнула тряпки. Она спокойно сказала:

– Ничего, я потерплю. Но где же мы?

Финн обернулся – лес простирался на многие мили вокруг. Поднялся ветер, с шуршанием закружились металлические листья.

Далеко внизу лес терялся под слоем снега, а высоко вверху над ними нависала крыша Тюрьмы, светя призрачными огнями.

– Сапфик прошёл этим путём. – Голос Гильдаса дрожал от волнения. – В этом лесу он поборол свои первые сомнения, победил томительную безысходность, шепчущую, что пути отсюда нет. Здесь он начал своё восхождение.

– Но дорога ведёт вниз, – тихо заметила Аттия.

Финн посмотрел на неё. Под слоем грязи и копной спутанных волос её лицо сияло странной радостью.

– Ты тут раньше бывала? – спросил он.

– Нет. Я из маленькой группки цивилов. Мы никогда не покидали своего Крыла, а оно очень далеко отсюда. Тут так... чудесно.

Её слова напомнили Финну о Маэстре, разбудив чувство вины, но Гильдас отпихнул его и устремился вперёд.

– Может показаться, что мы спускаемся. Но если верна теория о том, что Инкарцерон находится под землёй, то в конечном итоге мы должны подняться наверх. Возможно, по ту сторону леса.

Финн в смятении уставился на окружавшие их бескрайние лесные просторы. Неужели Тюрьма настолько огромна? Он никогда не задумывался об этом раньше.

И тут девушка спросила:

– Там что, дым?

Они проследили в указанном ею направлении. Вдалеке в тумане поднимался и рассеивался тонкий столб. Действительно, похоже на дым от костра, решил Финн.

– Финн! Помоги!

Они обернулись на голос. Из чащи медно-стальных зарослей, таща что-то на себе, появился Кейро; когда они подбежали к нему, Финн разглядел маленькую овечку с механической ногой, из которой торчали провода.

– Всё воруешь, – съязвил Гильдас.

– Ты знаешь правило комитатусов, – бодро откликнулся Кейро. – Всё принадлежит Тюрьме, а Тюрьма наш враг.

Оказалось, что глотка овечки уже перерезана. Кейро с вызовом глянул на спутников.

– Займитесь разделкой. К примеру, вот она, – ткнул он пальцем в Аттию. – Должна же быть от неё какая-то польза.

Никто не пошевелился. Заговорил Гильдас:

– Это глупо. Мы даже не знаем, какие узники тут обитают. И насколько они сильны.

– Нам нужно поесть! – Кейро тут же разозлился, лицо его потемнело. Он бросил овцу. – Но раз ты не голоден, то ладно.

Наступило неловкое молчание. Потом Аттия просто спросила:

– Финн?

Она поступит так, как он скажет. Ему не хотелось командовать. Но на него в ожидании уставился Кейро, поэтому Финн проговорил:

– Давай. Я помогу.

Они вместе освежевали добычу. Девушка умело орудовала позаимствованным у Гильдаса ножом, и Финн понял, что ей приходилось заниматься этим и раньше. Догадавшись, что от него мало толку, Аттия совсем оттеснила его и сама разрезала сырое мясо. Они взяли совсем немного, больше им было не унести, да и сухих дров для костра они пока не раздобыли.

Монстр состоял из органики лишь наполовину, остальное представляло собой мешанину из металлических деталей, искусно подогнанных друг к другу. Гильдас поковырял в останках своим посохом.

– Раньше животные у Тюрьмы получались лучше, – мрачно заявил он.

– Что ты имеешь в виду, старик? – полюбопытствовал Кейро.

– То, что сказал. Помню времена, когда животные полностью состояли из мяса. А потом появились искусственные включения, сначала понемногу – провода вместо вен, пластик вместо хрящей. Сапиенты изучали каждый образец, который удавалось раздобыть. Одно время я даже назначал вознаграждение, чтобы мне приносили трупы, хотя Тюрьма обычно успевала раньше.

Финн кивнул. Все знали, что останки любого умершего создания исчезали за ночь; Инкарцерон мгновенно посылал своих «жуков» и собирал материал для переработки. Нечего было потом хоронить, нечего сжечь. Убитых и умерших комитатусов оставляли возле пропасти, нарядив в их любимые одежды и украсив цветами. К утру они пропадали.

Удивив всех, в разговор вмешалась Аттия:

– У нас тоже такое было. Попадались такие же овцы и ещё собаки. А в прошлом году родился ребёнок с металлической левой ногой.

– Что с ним сделали? – тихо спросил Кейро.

– С ребёнком? – Аттия пожала плечами. – Убили. Таких тварей нельзя оставлять в живых.

– Подонки милосерднее. Мы оставляем жизнь любым уродам, – с непонятной горечью откликнулся Кейро, развернулся и направился в лес.

– Глупец, неужели ты не понимаешь, что это значит? Тюрьме не хватает органического материала, – бросил ему в спину Гильдас.

Но Кейро не слушал. Он поднял руку в предупреждающем жесте.

Из леса раздался звук – тихий шёпот, лёгкий ветерок. Сначала слабый, он пошевельнул листву, взъерошил волосы Финна, колыхнул мантию Гильдаса.

– Что это? – насторожился Финн.

Сапиент торопливо толкнул его.

– Скорее. Нам нужно найти укрытие. Скорее же!

Они помчались между деревьев. Аттия всё время старалась держаться рядом с Финном. Ветер резко усилился. Листья приподняло, закружило, бросило вслед за беглецами. Один листок полоснул Финна по щеке; дотронувшись до места, внезапно опалённого болью, он нащупал порез, увидел кровь. Аттия охнула, попыталась защитить глаза руками.

Они вдруг очутились в центре бури из металлических опилок, медных, стальных, серебряных листьев с острыми режущими краями кружащихся в порывах урагана. С рёвом гнулись деревья, треск ломающихся сучьев звенел под невидимой крышей.

Финн бежал, пригнувшись, сбив дыхание, в рёве бури ему слышался чей-то громовой голос.  Ураган обрушил на него всю свою ярость, подхватывал и кидал на металлические стволы деревьев, бил и ранил. Злые стрелы листьев казались Финну словами издёвки, которые Инкарцерон мечет в своего сына, рождённого в тюремной клетке. Финн остановился, выпрямился и крикнул:

– Я слышу тебя! Слышу! Прекрати!

– Финн! – Кейро дёрнул его вниз. Финн поскользнулся, земля расступилась под ним, и он полетел в пустоту между спутанными корнями огромного дуба. И приземлился на Гильдаса, который тут же спихнул его. Секунду оба пытались отдышаться, прислушиваясь к гулкому и стонущему шуму смертоносного листопада снаружи. Затем сзади раздался приглушённый голос Аттии:

– Где мы?

Финн осмотрелся. Они оказались в округлой полости под корнями стального дуба, дальний её край терялся во мраке. Потолок над головой нависал слишком низко – невозможно было встать во весь рост. Аттия ползком пробралась внутрь, под ней захрустели листья из металлической фольги. Финн вдохнул резкий запах плесени, разглядел изъеденные грибком стены, уродливую хилую растительность, усыпанную мелкими спорами.

– В норе, – кисло проговорил Кейро. Он поднялся на коленях, отряхнул с плаща мусор, затем посмотрел на Финна.

– Ключ цел, брат?

– Конечно, – буркнул Финн.

Синие глаза Кейро смотрели холодно.

– Ну так покажи мне.

Финн нехотя засунул руку под рубаху, извлёк кристалл, и тусклое свечение озарило окружающий полумрак. К облегчению Финна, холодный Ключ молчал.

Аттия вытаращила глаза.

– Ключ Сапфика!

Гильдас обернулся к ней.

– Что ты сказала?

Но она смотрела не на кристалл. Она уставилась на изображение, скрупулёзно выцарапанное на внутренней стенке дерева – припорошенный вековой пылью и заросший зелёным лишайником портрет высокого, стройного, темноволосого человека. Человек сидел на троне, держа на воздетых ладонях шестиугольный разъём, исполненный тьмы.

Гильдас взял Ключ и погрузил в скважину. Кристалл мгновенно засиял, излучая тепло и свет, озаривший одно за другим чумазые изрезанные лица, самые дальние уголки норы.

– Похоже, мы на верном пути, – удовлетворённо кивнув, пробормотал Кейро.

Финн молча наблюдал за сапиентом. Благоговение и радость сияли на лице старика. И одержимость. Холод пробрал Финна до самых костей.

14

Мы запрещаем развитие, а значит, упадок. Амбиции, а значит, разочарование. Поскольку одно – лишь искривлённое отражение другого. И главное – запрещаем само Время. С этого момента и впредь ничто не будет меняться.

Декрет короля Эндора.

***

– Не думаю, что тебе понадобится весь этот хлам. – Каспар взял книгу из стопки, открыл её и праздно пробежал глазами ярко освещённые буквы. – Во Дворце есть книги, но мне они по барабану.

– Надо же, какой сюрприз!

Клодия плюхнулась на кровать и растерянно оглядела царивший вокруг хаос. Откуда у неё набралось столько вещей? И как же мало времени на сборы!

– А у сапиентов их тысячи. – Он отшвырнул фолиант. – Везёт тебе, не пришлось учиться в Академии. Я там чуть не помер от тоски. А вообще, мы едем на соколиную охоту или нет? Этим пусть займутся слуги. Они для того и нужны.

– Да.

Клодия осознала, что грызёт ноготь, и мысленно ударила себя по руке.

– Ты что, пытаешься от меня избавиться, Клодия?

Она подняла взгляд – жених наблюдал за ней, в маленьких глазках застыло привычное сонное выражение.

– Я знаю, ты не хочешь выходить за меня, – сказал он.

– Каспар…

– Да не парься, мне всё равно. Всякие династические штуки и всё такое. Мать мне объяснила. Когда у нас появится наследник, можешь заводить любовников. Я-то уж точно заведу.

Она не верила своим ушам. Не в силах усидеть на месте, вскочила и засновала по разорённой комнате.

– Каспар, что ты говоришь! Ты когда-нибудь задумывался, какая жизнь нам предстоит в этом мраморном мавзолее, который ты называешь дворцом? Жить во лжи, притворстве, не снимать с лица фальшивую улыбку, наряжаться в одежду из несуществующего времени, принимать манерные позы и копировать жесты из древних книг. Ты думал об этом?

– Так всегда было, – удивлённо промямлил Каспар.

Клодия села с ним рядом.

– Ты никогда не хотел быть свободным, Каспар? Вскочить весенним утром на коня и отправиться в одиночку познавать мир? На поиски приключений и того, кого ты мог бы полюбить?

А вот это уже чересчур. Она знала это ещё до того, как произнесла. Чересчур для него. Он замер, нахмурился и злобно уставился на неё.

– Ну, всё понятно. Ты хотела бы заиметь моего брата, а не меня. Ага, святой Джайлз. Он умер, Клодия, забудь о нём. – Потом его улыбка вернулась, хитрая и недобрая. – Или дело в Джареде?

– При чём тут Джаред?

– Ну, я же не дурак. Он старше, но некоторым девчонкам это нравится.

Ей захотелось отвесить ему пощёчину. Со всего размаха  залепить в эту гнусную ухмыляющуюся рожу.

– Я видел, как ты на него смотришь, Клодия. Говорю же, я не против, – осклабился он.

Она вскочила, кипя яростью.

– Ты мелкая злобная жаба!

– Ага, разозлилась. Значит, я прав. А твой отец знает о тебе и Джареде, Клодия? Может, мне сказать ему, как думаешь?

Не человек – отрава, рептилия с длинным липким языком. Его ухмылка сочилась ядом. Клодия резко наклонилась к нему так близко, что он отшатнулся.

– Если ты хоть раз повторишь эти слова при мне, или при ком бы то ни было, я тебя уничтожу. Вы всё поняли, милорд Стин? Собственной рукой воткну кинжал в твоё тощее тельце. Убью тебя, как они убили Джайлза.

Дрожа от бешенства, она вылетела из комнаты и захлопнула за собой дверь – эхо удара разлетелось по коридору. Телохранитель Факс слонялся поблизости. Он остановился с надменной медлительностью, и, пробегая дальше по коридору, Клодия спиной чувствовала его взгляд и ледяную улыбку.

Она их ненавидела.

Их всех.

Как он мог такое сказать!

Как он мог такое подумать! Она прогрохотала вниз по ступенькам и, навалившись всем телом, распахнула двустворчатые двери. Горничные отскакивали с её пути. В душе у неё бушевала буря. Какая грязная ложь! В адрес Джареда! Джареда, которому ничего подобного и в голову не могло прийти!

Срываясь на визг, она позвала Элис, и та моментально примчалась.

– Что случилось, миледи?

– Мой плащ для верховой езды. Быстро!

Всё ещё пылая негодованием, она в ожидании мерила шагами зал и поглядывала сквозь распахнутую дверь на безбрежное синее небо, прелестные лужайки и пронзительно вопящих павлинов.

Ярость согревала и поддерживала её. Когда принесли плащ, она накинула его на плечи и отрывисто бросила:

– Поеду проветрюсь.

– Клодия… Столько ещё нужно сделать. Мы же завтра уезжаем.

– Вот ты и займись.

– А свадебное платье… последняя подгонка.

– Будь моя воля, я бы разорвала его в клочья.

Она слетела по ступеням и помчалась во внутренний двор, по дороге посмотрела вверх и в окне кабинета увидела отца. В несуществующем окне.

Он стоял, повернувшись спиной, и с кем-то разговаривал. В кабинете есть кто-то ещё? Но туда же не имела доступа ни одна живая душа, кроме Смотрителя.

Она озадаченно замедлила шаг. Потом, испугавшись, что отец может обернуться, поспешила к конюшням. Маркус, уже осёдланный, нетерпеливо бил копытом. Конь Джареда – стройное поджарое создание по кличке Там Лиин[6] – стоял наготове. Кажется, это имя было какой-то тайной сапиентской шуткой, непонятной Клодии

Она огляделась.

– А где Мудрейший? – спросила она у Джоба.

– Это… до башни пошёл, миледи. Забыл там чего-то, – неразборчиво пробормотал мальчишка.

Она задумчиво уставилась на слугу.

– Послушай, Джоб. Ты всех в поместье знаешь?

– Дык почти что всех.

Он суетливо мёл пол, поднимая тучи пыли. Остановить бы его, да ведь только ещё больше занервничает. Поэтому Клодия ограничилась вопросом:

– А старика по имени Бартлетт? Его отправили на пенсию, списали из Дворца. Он ещё жив?

Мальчик поднял голову.

– Ага, миледи. У него домик в Хьюилсфилде. По тропочке от мельницы.

Сердце гулко забилось.

– Он… Его ум по-прежнему ясен?

Джоб кивнул и выдавил из себя улыбку.

– Острый, как бритва. Но он о дворце не больно-то много рассказывает. Спросишь у него – только зыркнет и молчит.

В конюшне потемнело – на пороге появился слегка запыхавшийся Джаред.

– Извини, Клодия.

Он взлетел в седло, а Клодия, поставив ступню на скрещенные ладони Джоба, тихо спросила:

– Что ты забыл?

Их взгляды встретились.

– Один очень важный предмет, который я не хотел бы оставлять без присмотра.

Он осторожно поправил тёмно-зелёную, с высоким воротником, мантию сапиента.

Клодия кивнула – конечно, речь шла о Ключе.

Выезжая, она задумалась о том, почему так смущена.

***

За пределами норы бушевал ураган. Беглецы соорудили костёр из высохших грибов, добавив немного горючего порошка, обнаружившегося в поклаже Гильдаса, и пожарили мясо. Все хранили молчание. Финн дрожал от холода, порезы на лице саднили. Кейро, похоже, тоже вымотался. Неизвестно, что чувствовала Аттия – устроившись в сторонке, она стремительно поглощала еду и держалась настороже, ничего не упуская из виду.

Наконец, Гильдас вытер жирные руки о мантию.

– Ты заметил какие-нибудь следы других узников?

– Овцы бродили сами по себе, – беспечно ответил Кейро. – Даже ограды не было.

– А Тюрьма за тобой следила?

– Мне-то откуда знать? Наверное, Очи спрятаны в деревьях.

Финн поёжился. В голове бродило гулкое эхо. Ему страстно хотелось, чтобы все, наконец, завалились спать – тогда он смог бы достать Ключ и поговорить с ним. С ней. С девушкой Снаружи.

– Не пора ли нам отдохнуть? – решился он.

– Звучит неплохо, – лениво протянул Кейро и начал устраиваться на ночлег. Однако Гильдас не отрывал взгляда от портрета, вырезанного в стволе дерева. Он подполз поближе и потёр изображение жилистой рукой с набухшими венами. Посыпались ошмётки лишайника, и узкое лицо проступило отчётливее на фоне зелёного мха. Ладони, державшие Ключ, казались настоящими – так тщательно они были прорисованы. Финн сообразил, что, должно быть, вставив Ключ, они замкнули какую-то цепь, встроенную в дерево. На миг его посетило странное видение: Инкарцерон как колоссальное существо, в чьи внутренности из проводов и костей они влезли незваными гостями.

Он сморгнул.

Кажется, никто не заметил, разве что девушка, не отрываясь, смотрела на него. А Гильдас в это время говорил:

– Он ведёт нас тем же путём, которым шёл сам. Словно по нити в лабиринте.

– Значит, он сам нарисовал свой портрет? – намеренно растягивая слова, процедил Кейро.

– Разумеется, нет, – обиделся Гильдас. – Это алтарь, созданный сапиентами, которые следовали за ним. Надо бы нам по пути поискать и другие знаки.

– Жду не дождусь.

Кейро улёгся поудобнее и свернулся калачиком.

Гильдас сердито уставился на его спину. Потом обратился к Финну:

– Достань Ключ. Надо бы его поберечь. Путь может оказаться длиннее, чем мы предполагаем.

Вспомнив о бескрайнем лесе, Финн призадумался – не придётся ли им блуждать по нему вечно. Он осторожно извлёк Ключ из шестиугольной скважины. Раздался тихий щелчок, и в норе мгновенно потемнело, а свистящие обрывки фольги затенили отдалённое свечение тюремных огней.

***

Финн застыл в неудобной позе, прислушиваясь. Прошло довольно много времени, прежде чем по сопению Гильдаса стало понятно, что старик заснул. Только вот что с остальными? Лица Кейро не было видно. С места, где лежала Аттия, не доносилось ни звука, но ведь она умела не привлекать к себе внимание, почему и выжила. Снаружи, словно обрушивая на непрошеных гостей своё презрение, бесновался лес: ревел и бился о стволы деревьев ветер, трещали и осыпались ветки.

Они разозлили Инкарцерон. Открыли запретную дверь и пересекли незримую черту. Возможно, ещё не успев начать своё путешествие, они застрянут тут навсегда.

Наконец, он понял, что не в силах больше ждать.

С бесконечными предосторожностями, стараясь не вызвать ни единого шороха, он вытащил из кармана обжигающе ледяной кристалл, покрытый слоем конденсата. Даже орла внутри не было видно, пока Финн не стёр холодную влагу.

– Клодия, – выдохнул он, сжав Ключ.

Тот молчал.

Никаких огоньков внутри. Финн не осмеливался говорить громче.

Но в этот момент что-то забормотал во сне Гильдас, и Финн решился – склонился над кристаллом и позвал:

– Ты слышишь меня? Ты здесь? Пожалуйста, ответь.

Бесновалась буря, её вой пробирал до нервных окончаний. Финн в отчаянии прикрыл глаза. Ему всё примерещилось, нет никакой девушки, а он и правда родился здесь – в какой-то матке Тюрьмы.

А потом, словно из его собственного страха, возник голос:

– Рассмеялся? Он сказал именно так, ты уверена?

Финн в изумлении распахнул глаза. Голос мужской, спокойный и задумчивый.

Он испуганно огляделся – не слышат ли его спутники. Потом девичий голос произнёс:

– Конечно, уверена. Мастер, если Джайлз умер, почему тогда старик смеялся?

– Клодия, – прошептал Финн, забыв обо всём на свете.

И вдруг заворочался Гильдас, проснулся Кейро. Финн выругался, спрятал Ключ и, обернувшись, напоролся на пристальный взгляд Аттии. Значит, она всё видела.

Кейро выхватил нож. В глазах сквозила тревога.

– Ты слышал? Какой-то шум снаружи.

– Нет. – Финн сглотнул. – Это я.

– Болтаешь во сне?

– Он разговаривал со мной, – спокойно сказала Аттия.

Кейро впился в них изучающим взглядом, потом улёгся обратно, но Финн уже понимал, что обмануть брата не удалось.

– С тобой, да? – вкрадчиво переспросил Кейро. – А кто такая Клодия?

***

Они мчались галопом по тропинке, над головами колыхали тёмно-зелёной листвой древние дубы.

– И ты веришь Эвиану?

– В этом – верю. – Она посмотрела на мельницу у подножья холма. – Мастер, тут что-то не так. Старик должен был любить Джайлза.

– Печаль странно действует на людей, Клодия. – Джаред казался обеспокоенным. – Ты сказала Эвиану, что собираешься найти этого Бартлетта?

– Нет. Он…

– Кому-то ещё? Элис?

– Ага, расскажи что-нибудь Элис, и об этом через минуту узнают все слуги, – фыркнула Клодия и кое-что вспомнила. Она осадила запыхавшуюся лошадь.

– Отец уволил учителя фехтования. По крайней мере, попытался. Тебе он ещё ничего не говорил?

– Пока нет.

Они молчали, когда Джаред наклонился, отпер и раскрыл пошире ворота. Изрытая колеями дорожка за воротами обросла диким шиповником, крапивой, кипреем, белыми зонтиками бутеня[7].

Джаред лизнул занозу в пальце и сказал:

– Кажется, мы на месте.

Приземистая хижина пряталась за громадным каштаном. Подъехав ближе, Клодия с негодованием обнаружила, что всё здесь абсолютно соответствует Протоколу: дырявая соломенная крыша, сырые стены, кривые деревца во фруктовом саду.

– Лачуга бедняка.

– Боюсь, что так и есть, – печально улыбнулся Джаред. – В нашу Эру комфорт доступен только богачам.

Они спешились, привязали лошадей и оставили их пастись в высокой траве у ограды. Сломанные ворота висели на одной петле, ещё влажная от росы трава была примята – Клодия отчётливо представила, как их тяжело протащили по земле совсем недавно.

Джаред остановился.

– Дверь открыта, – сказал он.

Клодия хотела обойти его, но, остановив её движением руки, он достал и включил сканер.

– Внутри никого, – добавил он, сверившись с показаниями прибора.

– Тогда войдём и подождём его. У нас остался только сегодняшний день.

Она прошла по сухой растрескавшейся тропке,  Джаред следовал за ней по пятам.

Клодия распахнула скрипучую дверь и услышала шорох в глубине хижины.

– Здесь есть кто-нибудь? – позвала она тихонько.

Молчание.

Она просунула голову в дверь.

В тёмном помещении пахло дымом. Клодия вошла. Ставни были распахнуты, сквозь маленькое оконце лился свет. Огонь в очаге уже погас, внутри на цепи висел закопчённый котелок, торчал вертел, пепел поднимался в широченную трубу.

Рядом с печкой притулились две скамеечки, у окна стояли стол, стул и шкафчик, в котором красовались помятые оловянные тарелки и кувшин. Она достала кувшин и понюхала молоко.

– Свежее.

Джаред приблизился к маленькой дверце, ведущей в хлев, и, наклонившись, заглянул внутрь.

Спина его напряглась, и Клодия мгновенно поняла – что-то тут не так.

– Что?

Учитель обернулся, бледный, как смерть – Клодии даже почудилось, что у него опять приступ.

– Боюсь, мы опоздали, – выдавил он.

Она подошла, но Джаред преградил ей путь.

– Я хочу посмотреть, – прошептала она.

– Клодия…

– Дай мне взглянуть, Мастер.

Она поднырнула под его локоть.

На полу хлева, распростёршись на спине, раскинув присыпанные соломой руки, лежал пожилой человек. Шея его была сломана, глаза открыты.

Пахло застарелым навозом, надоедливо жужжали мухи и осы, где-то снаружи блеял козлик.

– Они его убили, – похолодев от ужаса и гнева, выпалила Клодия.

– Этого мы не знаем.

Джаред, похоже, овладел собой. Он опустился на колени рядом с телом, коснулся шеи, запястья, провёл сканером.

– Его убили. Он что-то знал о смерти Джайлза. Они поняли, что мы придём сюда! – воскликнула Клодия.

– Кто мог это понять?

Он встал и вернулся в комнату.

– Эвиан знал. Они могли подслушать наш разговор. И потом, Джоб. Я спросила у него…

– Джоб всего лишь ребёнок.

– Он боится моего отца.

– Клодия, я сам боюсь твоего отца.

Она снова взглянула на жалкую фигурку на соломе и, обхватив себя руками, дала выход своему гневу.

– Ты же видел следы, – выдохнула она.

Да, там были следы: два синяка на рябой шее, очень похожие на отметины от больших пальцев.

Клодия продолжала:

– Какой-то очень крупный человек. И очень сильный.

Джаред открыл шкаф, приподнял стоявшую там посуду.

– Конечно, он не сам упал.

Захлопнув шкаф, учитель подошёл к печке и уставился вверх. Затем, к удивлению Клодии, забрался на скамейку и начал шарить в трубе. Посыпалась сажа.

– Мастер?

– Он жил при дворе. Наверняка умел читать и писать.

Сначала она не поняла. Потом быстро огляделась, заметила кровать и приподняла завшивленный матрас с торчащей из дырок соломой.

Во дворе заверещал и захлопал крыльями дрозд.

Клодия застыла.

– Они вернулись?

– Может быть. Продолжай искать.

Но когда она сделала шаг, под подошвой скрипнула доска. Упав на колени, Клодия отодвинула легко повернувшуюся вокруг своей оси доску – ею явно часто пользовались.

– Джаред!

Под доской обнаружился тайник, в котором старик хранил свои сокровища. Поношенный кошель с несколькими медными монетами внутри, сломанное ожерелье, в котором почти не осталось камней, два писчих пера, рулон пергамента и тщательно спрятанный на самом дне синий бархатный мешочек.

Джаред развернул пергамент и пробежал глазами текст.

– Что-то похожее на завещание. Я же знал – он должен был его написать! Если его учили сапиенты, это лишь…

Он взглянул на Клодию. Та открыла синий мешочек, из которого на её ладонь выскользнул золотой овальный медальон с выгравированным коронованным орлом. Клодия повернула медальон.

С портрета им доверчиво и робко улыбался кареглазый мальчик.

Клодия горько улыбнулась ему в ответ и подняла взгляд на учителя:

– Он стоит целое состояние, но старик его не продал. Должно быть, он очень сильно любил этого мальчика.

– Ты уверена?.. – осторожно спросил Джаред.

– О да, уверена. Это Джайлз.

СКОВАН ОКОВАМИ И ЦЕПЯМИ[8]

15

Выехав из Дремучего леса, Сапфик увидел Бронзовую крепость. Отовсюду к её стенам стекались люди.

– Заходи внутрь, – торопили они его. – Скорее! Пока оно не напало!

Он посмотрел вокруг. Мир был из металла, и небо было из металла. И люди, словно муравьи, копошились на необъятных просторах Тюрьмы.

– Разве вы забыли, – спрашивал он их, – что вы уже Внутри?

Но они спешили мимо, называя его сумасшедшим.

Легенды о Сапфике

***

Ураган бушевал всю ночь, а потом прекратился так резко, что Финн проснулся от внезапной тишины. Наступило жуткое, неестественное спокойствие, однако теперь они могли двигаться дальше, прежде чем Тюрьма заставит их передумать. Кейро выполз из норы и потянулся, постанывая от боли в сведённых мышцах. Через минуту снаружи донёсся его голос, звуча непривычно сдержанно:

– Вы только гляньте на это!

Выбравшись вслед за ним, Финн обнаружил, что лес оголился. Все листья, все тонкие завитки фольги опали, и теперь вокруг громоздились гигантские сугробы из металлической стружки.

Деревья расцвели. Медные бутоны, алые и золотистые, раскрасили холмы и долы, насколько хватало взгляда.

Позади Финна раздался счастливый смех Аттии:

– Как красиво!

Он обернулся, удивлённый – сам он видел во всём этом лишь очередную помеху.

– Красиво?

– О да! Но ведь ты… вы привыкли к разноцветью. Вы, пришедшие Снаружи.

– Ты веришь мне?

Она задумчиво кивнула.

– Да. Ты не такой, как другие. Словно не от мира сего. А имя, которое ты повторяешь во сне – Клодия. Ты помнишь её?

Так он вчера объяснил друзьям свои ночные разговоры. Финн поднял глаза.

– Слушай, Аттия, мне нужна твоя помощь. Просто... мне иногда необходимо побыть одному. А Ключ ... он помогает в видениях. А Кейро и Гильдас - мешают.

Аттия серьёзно кивнула, не отрывая от него ясного взора.

– Я тебе уже говорила: я твоя слуга. Просто скажи когда, Финн.

Ему стало стыдно. По-прежнему глядя ему в глаза, она молчала.

Они поспешно продолжили свой путь сквозь чащобу, окружённые сиянием драгоценного убранства леса. Местность изменилась: поверхность земли пошла глубокими неровными трещинами, причудливо бегущими каждая в своём направлении. Насекомые, каких Финн ни за что бы не смог себе вообразить, ползали по гигантским кучам листьев, преграждающим тропу. Огибать такие кучи приходилось часами. В вышине, по голым веткам прыгали, каркая, стаи галок, досаждая путешественникам своим назойливым любопытством. Не выдержав, Гильдас наложил на них проклятье и помахал в их сторону кулаком. После этого все галки безмолвно улетели прочь.

Кейро кивнув, проговорил:

– Значит, сапиенты ещё не разучились колдовать.

Старик возмущённо уставился на него.

– Хотел бы я, чтобы и на тебя хоть немного подействовало это колдовство.

Кейро ухмыльнулся Финну.

Финн позволил себе улыбнуться. Сейчас на душе у него было светло, и, пробираясь вслед за Гильдасом вниз по заросшему косогору, он ощущал что-то очень близкое к счастью.

Они начали свой Побег. Комитатусы далеко; вся эта жизнь, полная жестоких драк, убийств, лжи и страха позади. Теперь всё изменится. Сапфик укажет им путь.

Переступая через путаницу корней, Финн уже готов был рассмеяться, но вместо этого нащупал под одеждой Ключ.

И тут же отдёрнул руку.

Ключ был тёплым.

Финн глянул на Кейро, идущего далеко впереди. Обернулся. Аттия была там, где обычно – шла за ним по пятам.

Финн остановился в раздражении.

– Перестань вести себя как рабыня!

Аттия замерла.

– Как скажешь. – Она смотрела на него, как побитая собачонка.

– Я слышу, тут недалеко ручей. Скажи остальным, что я захотел пить.

Не дожидаясь ответа, он рванул по тропе, углубился в заросли колючих платиновых кустов и скрючился среди подлеска. Вокруг него возвышались зонтики из гибких полых проводков, по которым деловито ползали микро-жуки.

Финн быстро достал Ключ.

Это было рискованно. В любую секунду мог появиться Кейро. Но Ключ потеплел в его руках, из глубин кристалла появились знакомые крохотные синие огоньки.

– Клодия? – с тревогой прошептал он. – Ты меня слышишь?

– Финн! Наконец-то!

Её голос прозвучал так громко, что Финн в испуге снова оглянулся.

– Тише! И говори быстрее, пожалуйста. Скоро они придут за мной. Скоро меня наверняка кинутся искать.

– Кто? – заинтересовалась Клодия.

– Кейро.

– Кто это?

– Это мой брат по обету.

– Ладно. Теперь слушай. В основании Ключа есть маленькая сенсорная панель. Её не видно, но там поверхность слегка приподнята. Сможешь найти?

Он стал ощупывать Ключ, грязные пальцы оставляли на поверхности пятна.

– Не могу! – занервничал он.

– Попытайся! Думаешь, его артефакт отличается?

Последний вопрос был обращен не к Финну. Ей отвечал другой голос, принадлежавший, человеку, которого, кажется, звали Джаред:

– Они почти наверняка идентичны. Финн, постарайся, там, на самом краешке есть выступ. Нащупай его кончиками пальцев.

Легко им там советовать! У него же все руки в царапинах и болячках.

– Финн! – прямо за спиной раздался шепот Кейро.

Финн подскочил, спрятал Ключ и выдохнул:

– Ради всего святого! Могу я спокойно попить воды?

Рука брата толкнула его назад, в кучу листьев.

– Сядь и заткнись. У нас гости.

 ***

Клодия села и выругалась с досады.

– Он исчез! Почему он исчез?!

Джаред подошёл к окну – во дворе замка царил несусветный хаос.

– Как раз кстати. Сюда идёт Смотритель.

– Ты же слышал его голос! В нём столько... страха.

– Я понимаю, каково ему.

Джаред вытащил из кармана костюма для верховой езды маленький планшет и отдал Клодии.

– Это полная копия исповеди старика. Прочти, пока мы будем в пути.

Хлопнули двери, снаружи раздались голоса. Отец и Каспар.

– Потом сразу же его сотри. У меня есть копия, – сказал Джаред.

– Мы должны были как-то позаботиться о теле.

– Нас там не было, помни!

Он едва успел вымолвить эти слова, как дверь распахнулась. Клодия спокойно спрятала планшет в складки платья.

– Дорогая. – Войдя, отец встал рядом. Она поднялась поприветствовать его. Отец надел свой обычный черный сюртук, на шею повязал дорогой шелковый галстук, туалет дополняли туфли из первосортной кожи. Но кроме всего прочего, в петличку он воткнул белый цветок, словно желая подчеркнуть особую значимость сегодняшних событий. Клодия изумлённо уставилась на бутоньерку – такие вещицы были совсем не в стиле отца.

– Ты готова? – спросил он.

– Да, – кивнула Клодия. На ней было синий дорожный костюм и плащ со специальным кармашком для Ключа.

– Знаменательное утро для дома Арлексов, Клодия. Начало новой жизни для тебя, для всех нас.

Его волосы, в которых проглядывала седина, были туго стянуты на затылке, глаза темны от удовольствия. Перед тем как взять дочь за руку, он натянул перчатки. Клодия без улыбки взглянула на отца, а перед мысленным взором возник мёртвый старик на соломе, лежащий с открытыми глазами.

Она улыбнулась и присела в реверансе.

– Я готова, сэр.

Он кивнул.

– Я это всегда знал. Я всегда знал, что ты меня не подведёшь.

«В отличие от моей матери?» – подумала она с горечью. Но вслух ничего не сказала. Отец кратко кивнул Джареду и повёл Клодию прочь. Они вышли в большой зал, прошли по усыпанному лавандой полу, между рядами взволнованной челяди – Смотритель Инкарцерона и его драгоценная дочь, взращённая для брака, который сделает её королевой. По сигналу Ральфа слуги разразились громкими приветственными возгласами и аплодисментами, бросая под ноги сладко пахнущие ирисы; в честь будущего бракосочетания, которое слугам увидеть не суждено, зазвенели маленькие серебряные колокольчики.

Джаред шёл сзади, неся под мышкой сумку с книгами. Он пожимал руки всем, горничные со слезами на глазах совали ему крохотные пакетики со сладостями, обещая поддерживать порядок в его башне, не трогать его драгоценные инструменты, кормить лисёнка и птиц.

Усевшись в экипаж, Клодия оглянулась и почувствовала комок в горле. Все они будут скучать по Джареду, по его обходительности, его изящной красоте, по его всегдашней готовности лечить их кашляющих малышей и наставлять на путь истинный их непослушных отпрысков. Но о её отъезде, кажется, не сожалел никто.

Чья же это вина? Клодия обязана играть свою роль. Она же госпожа, смотрителева дочка. Холодная как лед. Твёрдая, как гранит.

Вскинув голову, она улыбнулась сидевшей напротив Элис.

– Четыре дня пути. Хотя бы половину я намерена проехать верхом.

– Сомневаюсь, что граф согласится, – хмуро заметила нянька. – К тому же, он пожелает, чтобы ты хоть иногда ехала в его экипаже.

– Ну, я пока ещё ему не жена. А когда стану ею, он быстро уяснит, что с моими желаниями тоже нужно считаться.

Они думают, она как кремень? Что ж, она будет такой. И теперь, когда кони осёдланы, эскорт готов и экипажи медленно поползли в сторону главных ворот, всё, чего Клодия хотела, так это остаться здесь, в доме, где она жила с рождения. Она выглянула в окно и стала махать и окликать всех по именам. На глаза навернулись непрошеные слёзы.

– Ральф! Джоб! Мэри-Эллен!

И те махали в ответ, в вихре смешались подброшенные вверх платочки и белые голуби, взметнувшиеся с карнизов крыш. В зарослях жимолости гудели пчёлы, экипаж громыхал по деревянному разводному мосту. В тёмно-зелёной воде рва отражался дом, вокруг отражения плавали утки и лебеди. Громадная процессия – фургоны, кареты, всадники, егеря, своры гончих, сокольничие – вся несметная свита выехала из поместья Смотрителя Инкарцерона в день, когда его планы начали воплощаться в жизнь.

Резкий порыв ветра заставил Клодию отодвинуться от окна, она откинулась на спинку кожаного сидения и смахнула чёлку с глаз. Ну что же, может быть...

 ***

Неужели это люди?!

Ростом около восьми футов[9], они шли странной угловатой походкой, словно цапли, с хрустом продираясь сквозь наносы листьев.

 Кейро, до боли сжав руку Финна, выдохнул тому в ухо одно единственное слово:

– Ходули?!

Конечно! Когда люди-цапли прошли мимо, обнаружилось, что к их икрам прикручены металлические шарнирные конструкции, которыми они пользовались довольно умело, делая размашистые шаги. Финн понял, что высота нужна им для того, чтобы собирать урожай – люди прикасались к крохотным узелкам на стволах деревьев, из которых мгновенно прорастали полу-органические плоды.

Повернув голову, он поискал глазами Гильдаса, но где бы ни скрывались сапиент и Аттия, они оставались невидимыми для Финна.

Люди закончили свою работу и пошли гуськом вниз по косогору, казалось, сокращаясь в росте. Финн отчётливо рассмотрел, как человек в самом конце линии замерцал, словно погрузившись в какую-то преграду в воздухе.

Вскоре видными остались только их головы и плечи, а затем и они исчезли.

Кейро подождал некоторое время, перед тем как подняться. Тихо свистнул, и тут же рядом зашевелилась кучка листьев. Наружу показалась седая голова Гильдаса.

– Ушли? – спросил он.

– И довольно далеко.

Кейро понаблюдал, как Аттия поспешно выбирается из кучи, затем повернулся в Финну. Бросив быстрый взгляд на брата, тихо позвал:

– Финн?

Это начиналось опять. Виной всему – дрожащее в воздухе мерцание. Кожу Финна закололо иголками, во рту пересохло, язык одеревенел. Он утёр ладонью рот и прошептал:

– Нет!

– Придержите его, – бросил Гильдас.

Откуда-то издалека послышался голос Кейро:

– Подождите.

А затем Финн пошёл. Зашагал прямо к тому месту, где меж двумя огромными ветвями шевелился воздух, словно пылинки плавали в столбе света, словно там открывался проход сквозь само Время. Приблизившись, он остановился, протянув вперёд обе руки, как слепой. Замочная скважина, ведущая в другой мир.

Из неё тянуло сквозняком.

Тело словно закололо сотней иголок. Он прорывался сквозь боль, чувствуя прикосновение острых кончиков, приник глазом к щелочке света, в попытке посмотреть сквозь неё.

Он увидел разноцветное мерцание. Такое яркое, что заслезились глаза и перехватило дыхание. Там двигались тени, там мир был зелёным, а небо – голубым, как в его снах. И к нему уже мчались огромные жужжащие чёрно-янтарные создания.

Он закричал и отшатнулся, чувствуя, как Кейро подхватывает его обеими руками.

– Продолжай смотреть, брат. Что ты видишь? Что это, Финн?

Его скрутило. Ноги подогнулись, и он упал на усыпанную листьями землю. Аттия оттолкнула Кейро. Быстро плеснула в кружку воды и протянула Финну; он взял её, не глядя, и выпил, закрыл глаза, опустил голову на руки, больной от головокружения. Его стошнило.

Вокруг звучала ругань. Когда к Финну вернулась способность слышать, он узнал голос Аттии:

– ... так его мучить! Не видишь, как ему плохо?!

Небрежный смешок. Кейро:

– Он справится. Он же провидец. Вот пусть и смотрит. Нам это нужно.

– Ты совсем не беспокоишься о нём?

Финн с трудом поднял голову. Девушка смотрела в лицо Кейро, сжимая кулаки. Из взгляда исчезло побитое выражение; сейчас её глаза полыхали гневом.

Кейро продолжал издевательски ухмыляться.

– Он мой брат! Конечно же, я беспокоюсь о нем.

– Ты беспокоишься только о себе. – Она повернулась к Гильдасу. – И ты тоже, Мастер. Ты...

Она умолкла. Гильдас определено её не слушал. Опершись одной рукой о металлический ствол дерева, он смотрел прямо перед собой.

– Идите сюда, – тихо позвал он.

Кейро протянул руку Финну и помог брату подняться на ноги. Подойдя к сапиенту, они встали рядом; присмотревшись, наконец увидели то, что видел он.

Край леса. И дальше узкая дорога, ведущая к Городу. Город, окружённый крепостными стенами, раскинулся на гигантской голой равнине. Дома, собранные из металлических плит, тесно лепились один к другому, башни и крепостные стены из странного тёмного дерева были обшиты жестяными и медными листами.

А по дороге, со смехом, криками и песнями, пешком и на повозках, неся на руках детей и погоняя стада овец, долгим шумным потоком текли сотни и сотни людей.

***

Воспользовавшись тем, что Элис заснула, Клодия забралась с ногами на сиденье и достала планшет. Экипаж подпрыгивал; за окном проносились зелёные леса и поля смотрительских владений, все в облаках пыли и мошкары.

Меня зовут Грегор Бартлетт. Это мое завещание. Умоляю нашедшего сохранить, а когда придёт время, предать огласке, потому что совершена чудовищная несправедливость, и из живущих только я могу о ней рассказать.

Я с ранних лет служил при королевском дворце. Был помощником конюха, форейтором, а потом и слугой в доме. Мне доверяли всё более важные должности. Я был личным камердинером при предыдущем короле и помню его первую жену, хрупкую красивую женщину из Заморья. Они поженились, когда были совсем юными. Когда родился их первенец, Джайлз, мне поручили заботиться о нём. Я нанял кормилицу, назначал горничных в детскую. Он был Наследником, ни в чём не знал недостатка. Мальчик рос, и я полюбил его как собственного сына. Это был счастливый малыш. Даже после смерти его матери и новой женитьбы короля, он продолжал жить в собственном крыле дворца, окружённый своими драгоценными игрушками и домашними питомцами, собственной прислугой. У меня никогда не было детей. Поверьте, мальчик стал всей моей жизнью.

Постепенно, я почувствовал перемены. Джайлз рос, а отец посещал его всё реже и реже. Теперь у короля был второй сын, граф Каспар, буйный, непослушный ребёнок, избалованный фрейлинами. И была новая королева.

Сиа – странная замкнутая  женщина. Рассказывают, будто король однажды выглянув в окно своего экипажа, проезжавшего по лесной дороге, увидел её, стоящую на обочине. Говорят, он увидел её глаза – странные, с бледными радужками – и с этого момента не переставая думал о ней. Отправил назад посыльных, но те никого не нашли. Он искал её по округе, в деревнях и поместьях, рассылая глашатаев, обещая награду своим дворянам, но никто не мог её найти. А потом, через неделю, гуляя по дворцовому парку, король поднял глаза и увидел её, сидящую у фонтана.

Никто не знает, кто её родители или откуда она взялась. Думаю, она колдунья. И как только она родила сына, стало ясно, как сильна её ненависть к Джайлзу. Она никогда не показывала этого королю и придворным; в их присутствии она была исполнена уважения к Наследнику. Но я-то  видел.

В семилетнем возрасте Джайлз был помолвлен с дочерью Смотрителя Инкарцерона, надменной девчонкой, которая, однако, нравилась ему...

Клодия улыбнулась. Глянув на Элис, она высунулась в окно. Экипаж отца катился следом, должно быть, там же находился и Эвиан. Она прокрутила текст вниз.

...празднование дня рождения, ночь, когда мы гребли по озеру под звёздами, и он говорил мне, как он счастлив. Никогда не забуду его слов, обращённых ко мне.

Смерть короля-отца потрясла мальчика. Он превратился в отшельника. Отказывался от танцев и игр, стал усиленно учиться. Не знаю, начал ли он бояться королевы. Об этом он никогда не говорил.

Заканчиваю свой рассказ. За день до несчастного случая я получил весточку из Казы, от моей сестры, о том, что она больна. Я испросил у Джайлза день, чтобы навестить её; дорогой мальчик, он сильно огорчился, и настоял, чтобы кухарка приготовила пакет со вкусной едой для моей сестры. И убедился, что мне предоставят экипаж. Он помахал мне на прощанье с крыльца внешнего двора. Я видел его тогда в последний раз.

По прибытии я обнаружил сестру в отменном здравии. И она не имела понятия, кто послал мне записку.

Сердце моё на миг зашлось. Я подумал о королеве. Собирался тут же вернуться, но возница – должно быть человек королевы – отказался, сказал, что лошади устали. Я давно уже не наездник, но оседлал гостиничную кобылу и поскакал обратно, мчался галопом всю ночь. Не могу описать, как душили меня дурные предчувствия. Я поднялся на холм, и моему взору предстали тысячи шпилей дворца, на каждом из них по чёрному траурному флагу.

Что было потом, помню плохо.

Они уложили его тело на катафалк в Главном Зале Совета, а потом, когда прощание закончилось, я испросил разрешения приблизиться к нему. Королева позволила, прислав сопровождающего – секретаря Смотрителя, высокого молчаливого мужчину по имени Медликоут...

Клодия присвистнула от удивления. Всхрапнула и заворочалась Элис.

...Сломленный, полумёртвый, я взобрался по ступеням. Мой мальчик лежал там. Они сделали из него красавца. Я наклонился, чтобы поцеловать его, глаза мои застилали слезы.

И тут я замер.

О, они потрудились на славу! Кто бы ни был этот мальчик, он подходил по возрасту и цвету волос, а косметическая палочка довершила остальное. Но я знал, я знал!

Это был не Джайлз.

Кажется, я расхохотался. Я задохнулся от радости. Я молился, чтобы никто не заметил, чтобы никто не узнал. Я поплакал, покидая зал, изображая вассала с разбитым сердцем, сломленного старика. Но теперь я знал тайну, которую королева и, возможно, Смотритель, хотели от всех скрыть.

Что Джайлз жив.

И где ещё ему быть, как не в Инкарцероне?

Элис всхрапнула, зевнула и открыла глаза.

– Гостиница уже близко? – сонно поинтересовалась она.

Клодия уставилась на планшет, широко распахнув глаза. Перевела взгляд на няньку, словно впервые в жизни увидев её. Вернулась к тексту и перечитала последнее предложение снова.

И снова.

16

Джон, не пренебрегайте мной. И не теряйте бдительности.

Против нас при дворе плетутся интриги и чёрные заговоры. Клодия же, судя по Вашим рассказам, ищет то, что находится прямо у неё под носом. Как забавно, что она не может этого разглядеть.

Королева Сиа Смотрителю, частное письмо

***

Прошла вечность, прежде чем Клодии удалось увидеться с Джаредом наедине. Пришлось пережить льстивое мельтешение постоянно кланяющегося хозяина гостиницы, суматошные поиски нужных комнат, бесконечные замечания Эвиана, неотступную наблюдательность отца, жалобы Каспара на свою лошадь.

И вот, наконец, уже за полночь, она постучала в дверь чердака и проскользнула внутрь.

Учитель сидел у окна, глядя на звёзды, птичка склёвывала крошки с его ладони.

– Ты когда-нибудь спишь? – спросила Клодия.

– Какое безрассудство, Клодия, – улыбнулся учитель, – Ты же знаешь, что они подумают, если застанут тебя здесь.

– Знаю, что подвергаю тебя опасности. Но нам нужно поговорить о том, что он написал.

Он немного помолчал, потом выпустил птичку, затворил окно и обернулся. Под его глазами залегли тёмные тени.

– Да.

Они смотрели друг на друга. В конце концов Клодия не выдержала.

– Джайлза не убили. Его заключили в Тюрьму.

– Клодия…

– Они бы не посмели пролить кровь Хаваарна! Или, возможно, королева побоялась. Или мой отец… Да, всё верно. Отец должен знать.

Уныние в её голосе потрясло обоих. Она опустилась на стул.

– И ещё кое-что. Этот юноша, Финн. Узник. Его голос... кажется мне знакомым.

– Знакомым?

Он бросил на неё острый взгляд.

– Мастер, я слышала его раньше.

– Ты это себе вообразила, Клодия. Избегай таких предположений.

Клодия притихла ненадолго, потом пожала плечами.

– В любом случае, нужно попробовать ещё раз.

Джаред кивнул, запер дверь, прикрепил к ней маленькое устройство и настроил его. Затем обернулся.

Клодия уже подготовила Ключ: активировала голосовой канал, за ним – визуальный, обнаруженный ими недавно. Джаред стоял у неё за спиной, наблюдая, как орёл на голограмме беззвучно взмахивает крыльями.

– Ты удалила текст?

– Конечно. Полностью.

Когда Ключ засветился, учитель тихо сказал:

– Они без колебаний пролили кровь старика, Клодия. Возможно, они уже знают, что мы обыскали его дом. Они, должно быть, боятся того, что мы там нашли.

– Под «ними» ты подразумеваешь моего отца. Он не причинит мне вреда. Потеряв меня, он потеряет трон. А тебя я защищу, Мастер. Клянусь.

Его улыбка была полна печали. Конечно, он не верил, что Клодии это под силу.

– Ты меня слышишь? – очень тихо заговорил Ключ.

– Это он! – воскликнула Клодия. – Финн, коснись панели! Ты её нашёл?

– Да, – неуверенно проговорил тот. – А что случится, если я это сделаю?

– Думаем, мы сможем друг друга увидеть. Ничего страшного не произойдёт. Попробуй, пожалуйста.

В эфире воцарилось молчание, изредка прерываемое слабым треском. А потом Клодия  чуть не подпрыгнула – из Ключа вырос столб света, развернулся в квадратный экран, и в центре его сидел на корточках юноша, испуганный и чумазый.

Высокий и очень худой, голодный и встревоженный. Гладкие длинные волосы были стянуты на затылке обрывком верёвки. Его одежда – Клодия никогда не видела таких унылых красок, грязно-серых и зелёных – была до невозможности изношенной. На поясе висели меч и ржавый нож.

Юноша в изумлении уставился на неё.

***

Финн узрел королеву. Принцессу.

Чистое, ясное лицо, блестящие волосы. Она была одета в платье из ослепительного шёлка, а красовавшееся на шее жемчужное ожерелье стоило целое состояние, если бы она, конечно, нашла достаточно богатого покупателя. Сразу видно – она никогда не голодала,  она умна и изысканна. За её спиной маячил мрачный темноволосый мужчина в мантии сапиента, кажущейся роскошной по сравнению с лохмотьями Гильдаса.

Клодия хранила молчание. По одному взгляду на неё, Джаред понял, что она находится в шоке – видимо, из-за состояния юноши – и мягко промолвил:

– А в Инкарцероне далеко не рай, как я погляжу.

– Вы что, издеваетесь, Мастер? – огрызнулся юноша.

Джаред грустно покачал головой.

– Отнюдь нет. Расскажи нам, как тебе достался этот артефакт.

Финн огляделся. В развалинах было тихо и темно, Аттия скрючилась у выхода, настороженно наблюдая за происходящим снаружи. Она едва заметно поощрительно кивнула. Финн перевёл взгляд на голографический экран, испугавшись, что свечение их выдаст.

Рассказывая об орле на своём запястье, он внимательно следил за Клодией. Вообще-то он хорошо умел читать по лицам, но она оказалась крепким орешком – отлично себя контролировала, не обнаруживая никаких чувств, и лишь по слегка расширившимся глазам Финн догадался, что рассказ увлёк её. А потом он наврал с три короба о том, что нашёл Ключ в заброшенном тоннеле, стерев тем самым Маэстру, её смерть, свой собственный стыд, словно бы ничего этого не было. Аттия встрепенулась, но он старался не встречаться с ней взглядом. Он рассказал о комитатусах, о грандиозной битве с Джорманриком, о том, что победил этого великана в единоборстве, стащил три кольца с его пальцев и вывел друзей из ада.

Она напряжённо слушала, периодически подбрасывая короткие вопросы. Интересно, поверила ли? Сапиент молчал и лишь однажды приподнял брови – когда Финн заговорил о Гильдасе.

– Значит, сапиенты всё-таки выжили? Но что случилось с Экспериментом? Общественное устройство, возобновляемые запасы пищи? Неужели всё это рухнуло?

– Это неважно, – нетерпеливо перебила Клодия. – Мастер, разве ты не понимаешь, что значит его отметина-орёл? Не понимаешь? – Она наклонилась и жадно спросила: – Финн, как давно ты в Инкарцероне?

– Не знаю, – нахмурился он. – Я… помню только …

– Что?

– Последние три года. Ко мне приходят воспоминания, но… – он оборвал себя, не желая рассказывать ей о припадках.

Она кивнула и судорожно стиснула лежавшие на коленях руки. На пальце сверкнул бриллиантом перстень.

– Послушай, Финн. Я не кажусь тебе знакомой? Ты меня не узнаёшь?

– Нет. А должен? – спросил он, сердце пустилось вскачь.

Клодия кусала губы. Он чувствовал, как она напряжена.

– Финн, слушай меня внимательно. Я думаю, что ты, возможно…

– ФИНН!

Придушенный крик Аттии. Хищная рука схватила её и зажала рот.

– Поздно! – торжествующе провозгласил Кейро.

Из темноты выступил Гильдас и уставился на экран. На мгновение они с Джаредом обменялись ошарашенными взглядами.

И тут экран погас.

Сапиент пробормотал краткую молитву и обернулся к Финну, в синих его суровых глазах пылала прежняя одержимость:

– Я видел его! Я видел Сапфика!

– Нет, – сказал Финн, внезапно почувствовав страшную усталость. – Это не он.

Аттия отчаянно боролось, пытаясь вырваться из хватки Кейро.

– Я видел его, глупый ты мальчишка! Видел! – Старик преклонил колени перед Ключом и осторожно дотронулся до него. – Что он сказал, Финн? Каково его послание нам?

– А почему ты не сказал, что можешь разговаривать с кем-то через эту штуку? – рявкнул Кейро. – Ты что, нам не доверяешь?

Финн пожал плечами. Только сейчас он сообразил, что Клодия, в отличие от него, почти ничего не рассказала о себе. Но следует по-прежнему держать своих спутников в неведении, так что он сказал:

– Сапфик… предостерегает нас.

– О чём? – поинтересовался Кейро, нянча укушенную ладонь. Он одарил девушку злобным взглядом и добавил: – Вот зараза!

– Об опасности.

– Какой? Тут всё…

– Сверху, – ляпнул Финн наудачу. – Опасность сверху.

Вся компания задрала головы к потолку.

Внезапно Аттия завопила и метнулась в сторону. Выругался Гильдас. На Финна обрушилась сеть – огромная, как паутина обер-паука, с грузилами на концах, – она придавила его к земле, смешала с пылью под пронзительное верещание летучих мышей. Не успев восстановить дыхание, он увидел, что рядом с ним, путаясь в сочащихся смолой верёвках, бьётся Гильдас.

– Финн!

Аттия упала на колени, потянула на себя сеть и тут же отдёрнула руки, едва не прилипшие к смоле.

Кейро выхватил меч, оттолкнул Аттию и попытался разрубить провода, но те не поддались, лишь зазвенел металл о металл. В тот же миг завыла сирена, и руины откликнулись высоким, жалобным эхом.

– Не трать зря время, – пробормотал Гильдас. И яростно добавил: – Уходите!

– Я не брошу брата, – набычился Кейро.

Финн пытался выпутаться, но ничего не получалось. Навалилось кошмарное воспоминание – вот он лежит, прикованный к мостовой, и ждёт, когда повозки цивилов переломают ему кости.

– Делай, что он говорит, – собрав все свои силы, пробормотал он.

– Мы можем снять с вас эту дрянь. – Кейро бешено огляделся. – Найти бы только, чем её подцепить.

Аттия потащила было из стены металлический штырь, но лишь подняла облако ржавой пыли и с визгом отдёрнула руки.

Кейро набросился на сеть, на его руках и одежде заблестели маслянистые пятна. Проклиная всё на свете, он тянул и тянул, Финн помогал ему снизу, но очень скоро они сдались, придавленные тяжестью ловушки.

Кейро наклонился над сетью.

– Я найду тебя. Я тебя спасу. Отдай мне Ключ.

– Что?!

– Дай его мне. Иначе они его отберут.

Финн сомкнул пальцы на тёплом кристалле. Сквозь ячейки поймал встревоженный взгляд Гильдаса.

– Нет. Мы его больше не увидим, – сказал сапиент.

– Заткнись, – гневно оборвал его Кейро. – Отдай его мне, Финн. Быстро!

Голоса снаружи. Лай идущих по следу собак.

Финн выгнулся и протиснул через ячейку Ключ. Кейро схватил его, запятнав смолой  изящные грани, и спрятал в недрах куртки. Потом снял одно из колец Джорманрика и натянул на палец Финна.

– Одно для тебя. Два для меня.

Сирена умолкла.

Кейро отпрянул, огляделся, но Аттия уже испарилась.

– Я найду тебя, клянусь.

Финн не пошевелился. Глядя, как Кейро исчезает во мраке, он стиснул пальцами провода и прошептал:

– Он будет работать только для меня. Сапфик разговаривает только со мной.

Слышал ли его Кейро, он не знал. Потому что в тот же миг разлетелись двери, замелькали ослепительные огни, и в него впились острые собачьи зубы.

***

– Клодия, это безумие, – ошеломлённо промолвил Джаред.

– Это мог быть он. Мог быть Джайлз. Ну да, сейчас он другой. Более худой, потрёпанный. Повзрослел. Но это запросто мог быть он. Всё подходит – возраст, телосложение, цвет волос. – Она улыбнулась. – Глаза.

Она в возбуждении прошлась по комнате. Не хотелось признаваться, что её потрясло бедственное состояние юноши. И она понимала, каким тяжёлым ударом для сапиентов станет провал Эксперимента Инкарцерона.

Присев у гаснущего очага, она сказала:

– Мастер, тебе нужно поспать. Да и мне тоже. Завтра и я потребую, чтобы ты ехал в моей карете. Почитаем «Историю» Алегона, а когда Элис заснёт, поговорим. Сегодня я могу сказать лишь одно. Если он не Джайлз, то вполне мог бы им быть. И мы можем этим воспользоваться, чтобы посеять сомнения. У нас есть завещание старика и отметина на запястье юноши. Этого достаточно, чтобы остановить приготовления к свадьбе.

– Его ДНК…

– Ты же знаешь, это не по Протоколу.

Он покачал головой.

– Клодия, поверить не могу… Это невозможно…

– Даю тебе время на обдумывание. – Она встала и направилась к двери. – Если этот юноша не Джайлз, всё равно, принц где-то там. Каспар – не наследник престола. Я намерена это доказать. И если придётся говорить с королевой и отцом, я готова.

Она остановилась у двери и, не желая оставлять его в такой печали, выложила последний аргумент, который, она знала, подействует благотворно:

– Мы должны ему помочь. Мы должны помочь всем в этом аду.

Повернувшись к ней спиной, он кивнул и холодно сказал:

– Иди спать, Клодия.

Она выскользнула в коридор, слабо освещённый единственной свечой. Шурша юбкой и поднимая облачка пыли с пола, она дошла до своей комнаты и оглянулась.

Вся гостиница, похоже, спала. Но едва заметное движение под дверью чьей-то комнаты (кажется, Каспара) привлекло внимание Клодии, и она в смятении прикусила губу.

На двух стульях вальяжно развалился здоровяк Факс.

Не сводя с неё плотоядного взгляда, от которого по спине Клодии пробежал холодок, телохранитель ёрнически помахал ей пивной кружкой.

17

Древние всегда изображали богиню Правосудия слепой. Но что если она видит? Видит всё, и в немилосердном её Оке один лишь холод? Кто спасётся от подобного взора?

Год за годом Инкарцерон усиливал хватку. Сотворил ад из того, что должно было стать раем.

Ворота заблокированы, снаружи не слышно наших стенаний. А посему я начал тайно изготавливать ключ.

Дневник лорда Каллистона

 ***

Город встречал входящих насторожено – в оскаленной пасти ворот торчали острые, как бритва, металлические клыки. Финн предположил, что существует некий механизм, и в случае опасности или нападения извне створки смыкаются в безжалостном цепком укусе.

Он взглянул на Гильдаса, устало навалившегося на фургон. Старик был избит, губа его распухла.

– Тут должен быть кто-то из ваших, – сказал Финн.

Сапиент обтёр лицо связанными руками и сухо ответил:

– Даже если и так, они тут особым уважением не пользуются.

Финн нахмурился. Это всё вина Кейро. Первое, что сделали люди-цапли после того, как вытащили их из ловушки – обыскали сумку Гильдаса. Рассыпали порошки и раскидали мази, заботливо упакованные иглы, отшвырнули в сторону книгу песен Сапфика, которую старик всегда носил с собой. Всё это не вызвало интереса. Но обнаружив куски мяса, горожане переглянулись. Один из них, худой и костлявый, развернулся на своих ходулях и констатировал:

– Воруем, значит.

– Друзья, послушайте, – мрачно начал Гильдас – мы понятия не имели, что это ваша овца. Всем нужна пища. Я отплачу своими знаниями. Я сапиент и кое-что умею.

– О, ты заплатишь, старик! – Взгляд вожака не предвещал ничего хорошего. Он посмотрел на своих товарищей; казалось, они забавляются. – Заплатишь своими руками, когда Судьи увидят вот это.

Финна связали очень туго, от пут горела кожа. Его вытянули наружу, и он оказался возле маленькой повозки, запряжённой осликом; человек-цапля, ловко соскользнув с ходулей, сел верхом на животное.

Привязанный сзади к повозке, Финн ковылял рядом со стариком по дороге, ведущей к городу. Дважды он оглядывался, в надежде увидеть Кейро или Аттию, уловить хоть какой-то знак, что друзья поблизости. Призрачно мерцающий лес остался далеко позади. А дорога летела вперед, словно стрела, вниз по металлическому склону; вдоль утыканной шипами обочины тянулись глубокие рвы.

– Какая мощная защита! Чего они боятся? – удивлённо пробормотал Финн.

Гильдас нахмурился:

– Нападения, очевидно. Видишь, как спешат попасть внутрь до Выключения Дня.

Спешат – это слабо сказано. Почти вся огромная толпа, которую они видели ранее, уже была внутри, за стеной; торопясь к воротам, пленники услышали, как в крепости просигналил горн, и человек-цапля свирепо пришпорил ослика, да так, что Гильдас через некоторое время начал задыхаться, едва не падая на бегу.

Оказавшись в безопасности внутри стен, Финн различил лязг опускаемой решётки и бряцанье цепей. Успели ли Кейро с Аттией пробраться внутрь? Или остались где-то там, в лесу? Он понимал – оставь он при себе Ключ, люди-цапли немедленно отобрали бы этакую диковинку. И всё-таки нервничал, думая о том, что Ключ в руках Кейро, и названый брат, возможно, разговаривает сейчас с Клодией. И ещё одна мысль неотвязно преследовала его, но об этом он старался не думать. Не сейчас.

 – Шевелись! – Вожак сборщиков урожая дернул его вверх. – Нужно успеть всё сделать сегодня. До начала праздника.

Их потащили по улицам, сквозь огромный людской муравейник. Дороги и переулки были украшены маленькими фонариками; когда Тюрьма выключила огни, город изменился, стены покрылись сетью крохотных серебристых искорок, ярких и очень красивых. Тут были тысячи людей. Натягивались тенты, разворачивались гигантские базары, стада овец и табуны кибер-лошадей томились в загонах и на рыночных площадях. Финн видел нищих без рук, слепых, безгубых и безухих. Видел настолько обезображенных больных, что у него перехватывало дыхание и оставалось только отвести взгляд. И ни одного получеловека. Однако, на полуживотных, отвращение, похоже, здесь не распространялось.

Цокот копыт оглушал; пахло навозом и потом, гниющей соломой и – неожиданно остро – сладковатым ароматом сандала и лимона. Повсюду, растаскивая объедки, копаясь в канавах, бегали собаки, а следом за ними проворно сновали медно-чешуйчатые крысы – плодовитые твари ныряли в щели и дверные проходы, их крохотные глазки светились красным.

Финн видел изображения Сапфика на каждом углу, над арками и окнами. Сапфик высоко вздымал правую руку, словно демонстрируя отсутствие пальца, а в левой держал – Финн с глухо забившимся сердцем сразу узнал предмет – кристальный Ключ.

– Ты это видел?

– Видел. – Тяжело дыша, Гильдас присел на ступеньку, пока один из похитителей, оставив их, двинулся сквозь толпу. – Намечается какой-то праздник. Наверное, в честь Сапфика.

– Эти Судьи...

– Говорить буду я. – Гильдас выпрямился, пытаясь поправить свою мантию. – А ты молчи. Как только они узнают, кто я такой, нас тут же освободят, и недоразумение разрешится. Им придётся выслушать сапиента.

– Надеюсь, – хмуро проговорил Финн.

– Что ты ещё там увидел, в тех руинах? Что еще сказал Сапфик?

– Ничего.

Надоело лгать, да и туго связанные руки болели. В сознание холодной струйкой просачивался страх.

– Ключа нам больше не видать, – посетовал Гильдас. – Как и обманщика Кейро.

– Я ему верю, – процедил Финн сквозь зубы.

– Тогда ты болван.

Похитители вернулись. Потащили пленников за собой, провели под аркой в стене, потом верх по широкой сумрачной лестнице, изгибающейся влево. Наверху путь им преградила огромная деревянная дверь; в свете двух ламп Финн разглядел огромный глаз, утопленный в чёрное дерево. Глаз смотрел прямо на него, и на миг показалось, что он живой и наблюдает – то самое Око Инкарцерона, с любопытством изучающее Финна на протяжении всей его жизни.

Человек-цапля стукнул в дверь, и она распахнулась. Финна и Гильдаса провели внутрь, с обеих сторон выставив по охраннику.

В комнате, если это была комната, царил мрак.

Финн резко остановился. Тяжело задышал, расслышав эхо и странный гул. Все органы чувств предостерегали его: огромная пустота впереди, а может и по сторонам; жутко было сделать еще шаг, страшно упасть в неведомые глубины. Слабые воспоминания шевельнулись в памяти – шёпот откуда-то, где нет света, нет воздуха. Он попытался расправить плечи. Он должен справиться с тревогой.

Сопровождающие отступили, и Финн ощутил полную оторванность от мира – ничего не видно, не на что опереться.

И тут прямо перед ним раздался голос:

– Мы все тут преступники. Разве не так?

Тихий, спокойный голос с непонятными модуляциями. Мужчина или женщина?

– Не так, – немедленно откликнулся Гильдас. – Я не преступник, не были ими и мои предки. Я Гильдас Сапиенс, сын Амоса, сына Гильдаса, что вошел в Инкарцерон в День Закрытия.

Тишина. Затем:

– Считается, что подобных тебе уже не осталось.

Тот же голос. Или не тот? Сейчас он раздавался чуть левее; Финн посмотрел в том направлении, но ничего не разглядел.

– Ни я, ни мальчик не крали у вас, – продолжил Гильдас. – Животное убил один из наших попутчиков. Произошла ошибка…

– Помолчи.

Финн вздрогнул. Третий голос, такой же, как первые два, зазвучал справа. Их, должно быть, трое.

Гильдас засопел от досады. Само его молчание дышало яростью.

Голос посередине тяжело произнёс:

– Мы все тут преступники. Все виновны. Даже Сапфик, совершивший Побег, должен был выплатить долг Инкарцерону. Вы тоже заплатите дань своей плотью и кровью. Вы оба.

Может быть, в помещении посветлело, может быть, глаза Финна привыкли к темноте. Потому что сейчас он их рассмотрел: три тени сидели перед ним, закутанные в чёрные мантии, в странных чёрных головных уборах. Через секунду он сообразил, что это парики – прямые волосы цвета воронова крыла. Смотрелось всё это гротескно, потому что говорившие были чудовищно дряхлы. Он никогда не встречал настолько древних старух.

Испещрённая морщинами кожа, молочно-белые глаза, склонённые головы. Он неловко переступил с ноги на ногу и заметил, что старухи обернулись на звук. Они ещё и слепые.

– Пожалуйста... – прошептал он.

– Пощады не будет. Это приговор.

Финн повернулся к Гильдасу. Сапиент уставился на что-то в ногах у старух. На ступенях перед первой лежало грубое деревянное веретено с намотанной на него тонкой серебристой пряжей. От веретена нить тянулась к ступням второй женщины, обмотав их тугими кольцами – словно та никогда не поднималась со своего сиденья. Из запутанного клубка пряжи торчал мерный шест. И дальше нить – уже грязная и обтрёпанная – струилась под стулом третьей, рядом с которым лежали острые ножницы.

– Я слыхал о вас, – потрясённо прошептал Гильдас.

– Тогда ты знаешь, что мы Трое Беспощадных. Неумолимых. Наше правосудие слепо и зиждется только на фактах. Вы украли у этих людей, доказательства представлены.

Средняя карга подняла голову.

– Вы согласны, сёстры?

Одинаковыми голосами, каждая со своей стороны, они зашептали:

– Мы согласны.

– Да будет приговор ворам приведён в исполнение.

Мужчины выступили вперёд, схватили Гильдаса и заставили опуститься на колени. Руки старика уложили на деревянную колоду и примотали к ней за запястья.

– Нет, – выдохнул тот. – Послушайте меня…

– Это не мы! – Финн пытался бороться. – Это несправедливо!

 Казалось, старухи-близнецы не только слепы, но и глухи. Средняя задрала к потолку тощий палец. В полутьме сверкнуло лезвие ножа.

– Я Сапиент Академии! – Голос Гильдаса хрипел от потрясения. Лоб покрыли капли пота. – Со мной нельзя обращаться как с вором. Вы не имеете права...

Но его держали жёсткой хваткой: один человек со спины, другой – за связанные запястья. Взметнулся нож.

– Заткнись, старый идиот, – проворчал один из мужчин.

– Мы можем заплатить. У нас есть деньги. Я излечиваю хвори. А мальчик... Мальчик провидец. Он разговаривает с Сапфиком. Мальчик видел звёзды!

Это был крик отчаяния. В ту же секунду человек с ножом замер; взгляд его скользнул в сторону Судей.

– Звёзды? – изумлённое нестройное бормотание.

Гильдас, глубоко вдохнув, поспешил воспользоваться шансом.

– Звезды, Мудрейшие. Огни, о которых говорил Сапфик. Спросите его! Он – клеткорождённый, сын Инкарцерона.

Теперь старухи ещё и онемели. Невидящие глаза обратились на Финна, средняя карга подняла руку, поманила, и человек-цапля толкнул его вперёд. Старуха дотянулась до его руки и крепко сжала. Финн замер. Сухие костлявые пальцы с длинными обломанными ногтями ощупали его предплечье, перебрались на грудь, прошлись по лицу. Ему хотелось вырваться, но он не шевелился, терпел холодные грубые прикосновения, подавляя дрожь.

Лица двух других старух были повернуты к нему, словно одна чувствовала за всех. Затем обе руки прижались к его груди, средняя Судья пробормотала:

– Я чувствую его сердце. Оно смело бьётся, плоть от плоти Инкарцерона, кость от кости Тюрьмы. Я чувствую в нём пустоту, израненный разум, стремящийся к горним высям.

– Мы чувствуем печаль.

– Мы чувствуем потерю.

– Он служит мне, – поспешно вклинился Гильдас. – Только мне. Но я отдам его вам, сёстры, я предлагаю его вам как возмещение за наш проступок. Это будет честный обмен.

Финн в изумлении уставился на него:

 – Нет! Ты не можешь так поступить!

Гильдас повернулся. В темноте он казался маленькой сжавшейся тенью, но взгляд был твёрд и ясен, от внезапно нахлынувшего вдохновения дыхание сбилось. Он многозначительно посмотрел на кольцо на пальце Финна.

– У меня нет выбора.

Три старухи повернулись друг к другу. Они не говорили, но явно обменивались мнениями. Одна издала резкий смешок, от которого Финна бросило в дрожь, а человек, стоящий за спиной, что-то в ужасе забормотал.

– Должны ли мы?..

– Будем ли мы?..

– Можем ли мы?..

– Мы согласны. – Проговорили они в унисон. Затем старуха слева наклонилась, взяла веретено, раскрутила его, крючковатыми пальцами подцепила и потянула нить.

– Он станет Единственным. Он будет Данью.

Финн сглотнул, почувствовал слабость. По спине потёк холодный пот.

– Какой такой данью?

Вторая сестра отмерила короткий отрезок. Третья взяла ножницы, аккуратно перерезала нить, и та бесшумно упала на пыльный пол.

– Данью, обещанной Зверю, – шепнула она.

 ***

Кейро и Аттия добрались до стен Города незадолго до Выключения Дня. Последнюю лигу они проехали на запятках фургона и спрыгнули перед самыми воротами, так что возница ничего не заметил.

– Что теперь? – прошептала Аттия.

– Мы войдём внутрь. Как и все остальные.

Кейро прошагал мимо. Аттии ничего не оставалось, как побежать следом.

Слева от небольших ворот в стене темнела узкая щель. Понаблюдав за охранниками, Аттия заметила, что они заставляют всех проходить именно через эту щель.

Аттия обернулась. Дорога опустела. Вдалеке на безмолвных просторах ждали своего часа оборонительные укрепления; в вышине серебристой искоркой в сумрачном тумане парила птица.

Кейро подтолкнул Аттию вперёд.

– Ты первая.

Они подошли, страж ворот окинул их оценивающим взглядом, мотнул головой в сторону щели. Аттия шагнула первой, миновала полутёмный смрадный лаз и очутилась на мощёной улице Города.

Кейро ступил на мостовую следом.

И вдруг зазвучала сирена. Кейро обернулся. Из стены раздавался мягкий настойчивый писк, а чуть повыше распахнулось Око Инкарцерона и уставилось на них.

Страж, закрывающий ворота, остановился. Крутанулся, вынимая меч из ножен.

– Так, вы не похожи на ...

Кейро действовал стремительно. Удар под дых согнул стража пополам, следующий впечатал его в стену, и охранник сполз по ней наземь. Кейро перевёл дыхание, потом отскочил к панели и отключил тревогу.

– Почему ты зазвенел, а я нет? – спросила Аттия, пялясь на него во все глаза.

– Какая разница? – Кейро быстро прошагал мимо. – Может, оно учуяло Ключ.

Аттия проводила его взглядом – шикарный камзол, пышная грива волос, небрежно стянутая на затылке – и тихонько пробормотала себе под нос:

– Тогда почему ты так испугался?

 ***

Экипаж покачнулся под весом нового пассажира, и Клодия вздохнула с облегчением:

– Я уж думала, ты не появишься.

Она отвернулась от окна и слова застряли в горле.

– Тронут, – сухо выговорил отец.

Он стянул одну перчатку и, прежде чем сесть, стряхнул ею пыль с сидения. Потом, положив трость и книгу рядом, крикнул вознице:

– Поезжай!

Посвист хлыста, лязг упряжи – и лошади тронулись. Пока карета, скрипя и опасно кренясь набок, разворачивалась в гостиничном дворике, Клодия мысленно предостерегала себя: «Это ловушка, не попадись». Но всё-таки беспокойство пересилило.

– Где Джаред? Я думала…

– Я попросил его этим утром поехать с Элис в третьем экипаже. Нам надо поговорить.

Конечно же, отец хотел его унизить, хотя Джареду всё равно, а Элис наверняка умирает от восторга, получив Мастера в своё распоряжение. Но обращаться с сапиентом как со слугой... Клодия не на шутку рассердилась.

Отец секунду наблюдал за ней, потом перевёл взгляд в окно. Он оставил в бородке чуть гуще седины, чем обычно, что придало его облику ещё больше степенной надменности.

– Клодия, несколько дней назад ты спрашивала о своей матери.

Если бы он её ударил, изумление Клодии было бы не меньшим. Но через мгновение она взяла себя в руки и сосредоточилась. Очень в его духе – перехватить инициативу и атаковать. При дворе он слыл гроссмейстером интриги. Она же была пешкой в его игре, пешкой, призванной стать королевой, вопреки всему.

Лёгкий летний дождь увлажнял поля. Приятно запахло свежестью.

– Да, спрашивала, – осторожно согласилась она.

Рассматривая сельские пейзажи за окном, он поигрывал перчаткой.

– Мне тяжело говорить о ней, но сегодня, приближаясь к цели всей своей жизни после стольких трудов, я решил – время пришло.

Клодия прикусила губу. Ей было страшно. Но на секунду, на краткий миг, её посетило чувство, которого она ни разу до сих пор не испытывала. Жалость к отцу.

18

Мы заплатили дань, отдали лучшее, самое дорогое. Остаётся лишь ждать развязки. Мы ничего не забудем, даже если пройдут столетия. Подобно волкам, мы всегда настороже. Если потребуется отомстить, мы отомстим.

Стальные Волки

***

Внутри кареты царил полумрак. В тенях, отбрасываемых густой листвой, плясали солнечные блики.

– Я женился в зрелом возрасте, – начал Смотритель, наблюдая за игрой света и тени. –  Принадлежал я к знатному семейству, члены которого всегда служили при дворе, и принял пост Смотрителя, будучи совсем ещё юным. Огромная ответственность, Клодия. Ты не представляешь, насколько огромная.

Он испустил краткий вздох.

Карету трясло на ухабах. Чувствуя, как Ключ в кармане дорожного плаща постукивает по колену, Клодия вспоминала Финна, его страх, его лицо – лицо изголодавшегося мальчишки. Неужели все узники, подопечные её отца, выглядят так же?

– Хелена была обворожительна и элегантна. Мы встретились случайно на зимнем балу во дворце. Она была фрейлиной королевы, сиротой, последней в своей семье.

Он сделал паузу, словно ждал от дочери какой-то реакции. Но Клодия молчала, ей казалось – произнеси она хоть слово, и чары разрушатся, отец умолкнет. Не глядя на неё, он мягко промолвил:

– Я очень сильно её любил.

Она постаралась расслабить крепко стиснутые от напряжения руки.

– После недолгих ухаживаний мы обвенчались во Дворце. Свадьба была тихой, в отличие от той, что предстоит тебе, но на скромном пиру Хелена сидела во главе моего стола и смеялась. Вы с ней очень похожи, разве что она была немного ниже ростом. У неё были роскошные гладкие волосы. И она постоянно носила на шее чёрную бархатную ленту, на которой висел медальон с нашими портретами.

Он с отсутствующим видом потёр колено.

– Когда она сообщила, что беременна, счастью моему не было предела. Я думал, что наше время ушло, и мне никогда не обзавестись наследником. Что род Арлексов умрёт вместе со мной, утратив право и обязанность заботиться об Инкарцероне. В любом случае, забота о жене значила для меня гораздо больше. Хелена была сильной, но следовало принимать во внимание ограничения, диктуемые Протоколом.

Он посмотрел на дочь.

– Мы так недолго были вместе.

Клодия перевела дыхание:

– Она умерла.

– При родах. – Он отвернулся к окну. Отблески света и тени мелькали на его лице. – К нашим услугам была отличная повивальная бабка и один из лучших, прославленных сапиентов, но ничего не помогло.

Клодия не знала, что сказать. Она оказалась не готова  – прежде отец не говорил с ней так. Он нервно сплетала и расплетала пальцы.

– Значит, я никогда её не видела.

– Никогда. – Он обратил на неё мрачный взор. – Мне недоставало смелости смотреть на её изображения. Единственный большой портрет я велел убрать подальше. Осталось только это.

Он снял с шеи спрятанный под рубашкой медальон на чёрной ленте и протянул дочери. На какое-то мгновение ей стало страшно, но потом она взяла согретый теплом его тела кулон.

– Открой, – сказал отец.

Она разомкнула застёжку и увидела внутри две изящные овальные миниатюры. С правой угрюмо смотрел отец, более молодой, с волосами богатого каштанового оттенка. На левой женщина с нежным, милым лицом, одетая в декольтированное платье из пурпурного шёлка, держала в руке крохотный цветок.

Её мать.

Пальцы дрожали. Взглянув на отца, она поняла, что он пристально следит за ней.

– Я закажу для тебя копию. Мастер Алан, придворный живописец, отлично знает своё ремесло.

Ей так хотелось, чтобы он сорвался. Закричал, разозлился, опечалился – любое проявление чувств, на которое она могла бы ответить. Но он оставался мрачно спокоен, как всегда.

Что же, в этом раунде он победил. Она молча вернула медальон.

Отец опустил его в карман.

Долгое время оба не произносили ни слова. Карета прогромыхала по тракту, миновала полуразрушенную деревню и пруд, с которого, хлопая крыльями, сорвался переполошённый гусь. Дальше дорога поднималась на холм и скрывалась в густой лесной сени.

Как жарко! Клодия чувствовала себя не в своей тарелке. В открытое окно влетела шальная оса. Выгнав её, Клодия обтёрла лицо и руки носовым платочком – на белом льне отпечатались следы бурой дорожной пыли.

– Я рада, что вы мне всё рассказали. Почему именно сейчас? – выговорила она наконец.

– Я очень сдержанный человек, Клодия. Но только сейчас я готов говорить об этом, – ответил он хрипло.  – Эта свадьба станет кульминацией всей моей жизни. И если бы Хелена не умерла, то и её жизни тоже. Представь себе, как она была бы горда и счастлива. – Он поднял на дочь глаза цвета стылой стали. – Ничто не должно стоять на нашем пути к успеху, Клодия. Ничто не должно помешать.

Она встретилась взглядом с отцом, на его губах появилась знакомая медлительная улыбка.

– Что же, уверен, общество Джареда для тебя предпочтительнее моего.

Дочь уловила в его словах отчётливый намёк. Он перехватил поудобнее трость и постучал в крышу кареты. По команде кучера лошади остановились, беспокойно фыркая и переступая копытами. Смотритель открыл дверцу, выбрался наружу и потянулся.

– Прекрасный вид. Взгляни, дорогая.

Она вышла за ним следом.

Широкая река бежала, сверкая под лучами солнца, через тучные пастбища и поля золотого ячменя. Стайки бабочек порхали над медвяными лугами. Клодия с благодарностью подняла лицо навстречу жаркому солнцу, закрыла глаза, вдыхая запах пыльцы и терпкий аромат тысячелистника.

Когда она открыла глаза, отец уже шёл к своей карете, рассекая воздух тростью и обмениваясь любезностями с лордом Эвианом, который тоже выбрался из кареты и утирал пот с багрового лица.

Перед ней простиралось Королевство, горизонт дрожал в жарком мареве, и на секунду Клодии захотелось сбежать в этот залитый солнцем покой, спрятаться в укромном месте, где нет никого, ни единого человека.

Сбежать туда, где она была бы свободна.

Краем глаза она уловила какое-то движение сбоку от себя. Рядом стоял лорд Эвиан, прихлёбывая вино из маленькой фляжки.

– Великолепно! – прошептал он и ткнул вдаль пухлым пальцем. – Вы видите?

И она увидела – в милях отсюда, на отдалённом холме – холодное ослепительное свечение. Словно гигантский алмаз, сверкала в лучах солнца крыша помпезного Стеклянного зала.

***

Кейро доел последний кусок мяса и удовлетворённо откинулся на спинку стула. Выплеснув в рот остатки пива, огляделся в поисках кого-нибудь, кто мог бы вновь наполнить его кружку.

На Аттию, смирно сидящую у двери, он не обращал никакого внимания. Ему пришлось позвать дважды, прежде чем его услышали в переполненной посетителями таверне. Подошла хозяйка с кувшином и, наливая в кружку пиво, спросила:

– А твоя подружка есть не будет?

– Никакая она мне не подружка.

– Она вошла за тобой следом.

Он пожал плечами.

– Ничего не могу поделать, девчонки за мной так и бегают. Сама же видишь, каков я.

Женщина рассмеялась и покачала головой.

– Ладно, красавчик, плати.

Он отсчитал несколько медяков, допил пиво и встал, потягиваясь. Он успел помыться и чувствовал себя теперь гораздо лучше, а огненно-алый камзол всегда был ему к лицу. Он размашисто зашагал между столами, не обращая внимания на Аттию, которая протискивалась за ним следом. И только на улице ей удалось его остановить брошенным в спину вопросом.

– Когда мы начнём его искать?

Он не обернулся.      

– С ним бог знает что может произойти. Ты обещал…

– И чего бы тебе не потеряться где-нибудь? – Кейро бросил на неё насмешливый взгляд.

Девчонка пялилась в ответ. На вид жалкая забитая малявка, а вот поди ж ты – уже дважды осмелилась противоречить ему, Кейро. И это ужасно раздражало.

– Я от тебя не отстану, – прошептала она.

– Ты думаешь, я решил его бросить, да? – ухмыльнулся Кейро.

– Да.

Её  прямота разила наповал, и Кейро разозлился ещё больше. Он двинулся дальше, но она тенью плелась следом. Как собака.

– Думаю, ты так и решил, но я тебе не позволю. Я не позволю тебе забрать Ключ.

Он приказал себе не отвечать, но слова вылетели сами собой:

– Думает она! Да что ты можешь знать о моих планах? Мы с Финном братья по обету – для меня это всё. И я держу своё слово.

– Да ну? «Я не храню клятв с того момента, как мне исполнилось десять, и я зарезал собственного брата», – дерзко сказала она, подражая голосу Джорманрика. – Вы так всегда поступаете, да, Кейро? Ты же один из них, комитатусов?

И тогда он набросился на неё, но она была к этому готова – подпрыгнула, расцарапала ему лицо, начала пинать и толкать, да так, что он отшатнулся и ударился о стену. Ключ выпал, зазвенев на грязных булыжниках мостовой. Оба потянулись к нему, но Аттия оказалась проворнее.

Кейро зашипел от злости, схватил девчонку за волосы и безжалостно потянул.

– Отдай!

Она завопила и начала извиваться, пытаясь вырваться.

– Отпусти!

Он потянул сильнее. Взвизгнув от боли, Аттия забросила Ключ в темноту, Кейро мгновенно отпустил её, кинулся за кристаллом, но, подхватив артефакт, тут же с криком уронил его.

Ключ лежал на земле и в сердцевине его роились крохотные синие огоньки.

И вдруг, пугающе беззвучно, из него вырос экран, Кейро и Аттия увидели девушку в роскошном платье. Она стояла, опираясь спиной о дерево, блистательная, залитая чудесным ярким светом.

– Где Финн? Кто вы, чёрт возьми, такие? – резко спросила она, подозрительно глядя на них.

***

Ему предложили медовые кексы, какие-то странные зёрнышки и горячее, слегка булькающее питьё.  Но он ни к чему не прикоснулся, опасаясь, что в еду подмешали наркотик. Что бы ему ни предстояло, он хотел сохранить ясную голову.

Кроме того, ему дали воду для мытья и чистую одежду. Два человека-цапли караулили снаружи у двери.

Он подошёл к окну. Как высоко! Даже сейчас узкая улица была полна народу: люди просили подаяния, торговались, устанавливали самодельные палатки, спали под мешками. Повсюду шныряли животные. Шум стоял ужасающий.

Он опёрся руками о подоконник и выглянул наружу, осматривая крыши – в основном, соломенные, но местами виднелись металлические заплатки. Дом кренился набок, словно вот-вот упадёт. Выбраться отсюда и попробовать убежать по крышам? Наверняка свалится. А может, это и к лучшему? Сломать шею сейчас, чтобы не очутиться лицом к лицу с какой-то безымянной тварью. Нет, ещё есть время. Всё ещё может измениться.

Он уселся на табурет и попытался думать. Где Кейро? Чем он занят? Каков его план действий? Кейро, пусть своевольный и необузданный, всё-таки умел придумывать отличные каверзы. Ловушка для цивилов была его идеей. Он просто обязан изобрести какую-нибудь хитрость. Финну уже скучал по названому брату, его безрассудству и безграничной самоуверенности.

Открылась дверь, и в комнату протиснулся Гильдас.

– Ты! – Финн вскочил. – И у тебя хватает совести…

Сапиент поднял руки.

– Не злись, Финн, у меня не было другого выхода. Ты же сам видел, что они собираются с нами сотворить, – мрачно ответил он и уселся на табурет. – К тому же, я иду с тобой.

– Они сказали – только я.

– Серебро открывает все двери, – буркнул старик обиженно. – Сдаётся мне, многие, наоборот, дали бы взятку за то, чтобы не оказаться в Пещере.

В комнате был один табурет, так что Финн опустился на пол, на солому и обхватил колени руками.

– Я думал, что остался один, – примирительно сказал он.

– Ну, и ошибся. Я не Кейро и не брошу моего провидца.

– А если бы не мои видения, ты бы бросил меня? – насупившись, поинтересовался Финн.

– Конечно, нет, – отозвался Гильдас, потирая руки с сухим шелестящим звуком.

Они помолчали, прислушиваясь к уличному шуму.

– Расскажи мне о Пещере, – сказал Финн.

– Я думал, ты знаешь эту историю. Сапфик пришёл в Цитадель Судей – видимо, в это самое место. Он узнал, что люди здесь каждый месяц платят Дань некоему существу, которое называют Зверем. Отдают молодого мужчину или женщину – жителей города. Они входят в пещеру на склоне горы и не возвращаются.

Он почесал подбородок.

– Сапфик предстал перед Судьями и предложил себя вместо девушки, предназначенной Зверю. Говорят, она рыдала у его ног. Он вошёл в Пещеру один, безоружный. Все люди в городе в молчании провожали его.

– И? – спросил Финн.

Мгновение Гильдас молчал, потом продолжил, понизив голос.

– Три дня не происходило ничего. На четвёртый по городу, как пожар, побежали слухи, что незнакомец выбрался из Пещеры. Жители забрались на городские стены, распахнули ворота. Сапфик медленно брёл по дороге. Добравшись до ворот, он поднял правую руку, и все увидели, что на ней нет указательного пальца, и струится кровь. Он сказал: «Долг не был уплачен. Меня не хватит, чтобы заплатить. Голод, живущий в Пещере, ненасытен. Это пустота, которую невозможно заполнить». Потом он повернулся и пошёл прочь, и люди отпустили его. Но девушка, жизнь которой он спас, побежала за ним и странствовала вместе с ним довольно долго. Она стала первой из его последователей.

– Что?.. – начал было Финн, но тут распахнулась дверь.

Человек-цапля поманил Гильдаса.

– Выходи. Пусть парень поспит. Отправляемся сразу после Включения Дня.

Гильдас вышел, на прощание обменявшись с Финном быстрыми взглядами. Человек-цапля бросил Финну несколько одеял, тот завернулся в них и притулился у стенки, слушая уличные крики, пение и лай.

Он замёрз. Нахлынуло чувство абсолютного, беспросветного одиночества. Как там Кейро? Что с Клодией, девушкой, которую ему показал Ключ? И Аттия, неужели и она забудет его? Неужели они предоставят его собственной судьбе?

Он лёг на пол и свернулся калачиком.

И тут он увидел Око.

Крохотное, под самым потолком, полускрытое под паутиной, оно не мигая наблюдало за ним, и тогда, тоже не отрывая от него взгляда, Финн приподнялся.

– Говори! – сказал он со злостью и презрением. – Может, ты боишься? Если я – твоё создание, поговори со мной. Скажи, что мне делать. Отвори двери.

Немигающая алая искорка Ока.

– Ты здесь, я знаю. Ты меня слышишь. Я всегда это знал. Другие забывают, но не я. – Он  встал, подошёл поближе и попытался дотянуться, но Око, как всегда, висело слишком высоко. – Я рассказал о тебе Маэстре, женщине, которую убили. Я убил. Ты видел это? Ты видел, как она падает, ты поймал её? Может, она жива, и ты прячешь её где-то?

Во рту пересохло, голос дрожал. Знакомые симптомы, но Финн был слишком зол и испуган, чтобы остановиться.

– Я убегу от тебя. Клянусь. Где-то есть место, куда я могу пойти. Где ты не сможешь следить за мной. Где ты не существуешь!

Изнемогая, весь в поту, он сел, потом прилёг – накатила дурнота, закружила в калейдоскопе образов: комната, стол, лодка на тёмной глади озера. Он задыхался, бился, тонул в бездне.

– Нет, – бормотал он. – Нет.

Око превратилось в звезду. Красную звезду, медленно скользнувшую в его развёрстый рот. И когда оно зажглось внутри, он услышал голос, слабые вздохи, приглушённый ропот вековой пыли в заброшенных залах, ощутил жар углей в самом сердце огня.

– Я везде, – прошептало оно. – Везде.

19

Течёт моих слёз серебристая нить

Вдаль по бескрайним чертогам греха.

Палец мой – ключ, чтобы дверь отворить.

Кровь моя – масло для смазки замка.

Песни Сапфика

***

Клодия в тревоге уставилась на голограмму.

– Что значит «посадили в тюрьму»? Вы же и так все в Тюрьме, разве нет?

 На лице юноши заиграла усмешка, которая ей сразу не понравилась. Парень сидел, откинувшись назад, навалившись спиной на что-то, отдалённо напоминающее бордюр, и изучающе рассматривал её.

– Да неужели?! А где тогда ты, принцесса?

Клодия нахмурилась. В данную минуту она пряталась в чулане, в гостинице, куда они заехали пообедать. Зловонная каменная клетушка, слишком соответствующая Протоколу, чтобы быть комфортной. Но некогда объяснять.

– Послушай, не знаю, как тебя зовут…

– Кейро.

– Слушай, Кейро. Мне жизненно важно поговорить с Финном. И кстати, как ты заполучил этот Ключ? Украл?

Яркие синие глаза, длинные светлые волосы. Да он просто красавчик и, определённо, знает это.

– Мы с Финном братья по обету, – проговорил он, – мы связаны клятвой. Он дал мне Ключ на хранение.

– Значит, он тебе доверяет?

– Конечно.

– А я – нет, – произнёс другой голос.

Из-за его спины показалась девушка; зло посмотрев на неё, Кейро буркнул:

– Заткнулась бы ты.

Но та пригнулась пониже к Ключу и торопливо заговорила, обращаясь к Клодии:

– Я Аттия. Думаю, он решил бросить Финна и сапиента. Хочет сам совершить Побег, как Сапфик. И он верит, что Ключ поможет ему. Не позволяй ему! Иначе Финн умрет.

Ошалевшая от обрушившегося на нее количества незнакомых имен Клодия взмолилась:

– Погоди! Помедленнее! Почему он должен умереть?

– Кажется, они тут, в этом Крыле придумали какой-то странный обряд. Финн должен встретиться со Зверем. Ты чем-нибудь можешь помочь? Какой-нибудь магией со звёзд? Ты должна!

Выглядела девушка ужасно: мерзкое рубище – ничего грязнее Клодия в жизни не видела, – спутанные, торчащие клочьями тёмные волосы. И она умирала от страха.

Пытаясь сохранить способность рассуждать здраво, Клодия сказала:

– Что же я могу сделать? Вам нужно вызволить его оттуда.

– С чего ты взяла, что нам это удастся? – спокойно спросил Кейро.

– У вас нет выбора. – В гостиничном дворе раздался шум, и Клодия нервно оглянулась. – Потому что я буду говорить только с Финном.

 – Он тебе понравился, да? А сама-то ты кто вообще?

– Смотритель Инкарцерона – мой отец, – насупившись, ответила она.

– Что ещё за Смотритель? – фыркнул Кейро.

– Он… надзирает за Тюрьмой.

От его холодной презрительной ухмылки Клодию зазнобило. Она торопливо продолжила:

– Может быть, мне удастся отыскать схемы Тюрьмы, карты тайных путей, проходов и коридоров, что выведут вас оттуда. Но я ни слова не скажу, пока не увижу Финна.

Джаред, услышь он это лживое обещание, не удержался бы от стона, но у неё не было выбора. Она не доверяла этому Кейро – уж больно самонадеян, а девушка кажется слишком напуганной и обозлённой.

Кейро пожал плечами.

– А что такого особенного в Финне?

Поколебавшись, Клодия сказала:

– Думаю... думаю, что узнала его. Он старше, выглядит чуть по-другому, но кое-что в его голосе... Если я права, то по-настоящему его зовут Джайлз, и он сын... очень важной персоны тут, у нас.

 Ни к чему рассказывать слишком много. Этого хватит, чтобы побудить их к действию.

– Ты хочешь сказать, что вся эта чушь насчет прихода Снаружи на самом деле правда? – удивился Кейро. – Что отметина на его руке что-то значит?

– Мне пора. Просто вызволите его.

Скрестив руки на груди, он спросил:

– А если я не смогу?

– Тогда забудь про магию звёзд. – Она бросила взгляд на девушку, их глаза на миг встретились. – А Ключ окажется в твоих руках просто бесполезной стекляшкой. Но если ты его брат, ты захочешь спасти его.

– Да, – согласился Кейро и кивнул в сторону Аттии. – Не обращай на неё внимания. Она чокнутая и вообще ничего не знает. Мы с Финном братья и всегда защищаем друг друга. Всегда, – добавил он тихо и искренне.

Аттия смотрела на Клодию. Лицо в синяках, в глазах сомнение.

– Он твой родственник? – ровным голосом спросила Аттия. – Брат? Кузен?

– Просто друг. Друг, всего лишь. – Клодия пожала плечами. И торопливо отключила связь.

Ключ мерцал в зловонной темноте. Сунув кристалл в карман юбки, Клодия выскочила из чулана. Ей срочно нужен был глоток свежего воздуха. Элис нетерпеливо слонялась по коридору, рядом шумно суетились слуги с подносами и тарелками.

– Вот ты где, Клодия! Граф Каспар тебя обыскался.

Но Клодия уже сама услышала его визгливое раздражающее нытьё, а потом с огорчением увидела, что разговаривает он с Джаредом. Они втроём, включая лорда Эвиана, сидели на скамейке, нежась на солнышке, у их ног в ожидании подачек растянулись гостиничные собаки.

Она торопливо пересекла двор.

Эвиан незамедлительно встал и отвесил ей изысканный поклон; Джаред молча подвинулся, освобождая для неё место. Каспар сердито выпалил:

– Ты все время избегаешь меня, Клодия!

– Конечно, нет. С чего мне тебя избегать? – Она присела и улыбнулась. – Как мило: все мои друзья в сборе.

Каспар насупился. Джаред слегка покачал головой. Эвиан спрятал улыбку в свой кружевной носовой платок. Клодия задумалась, как он может вот так хладнокровно сидеть тут рядом с графом – мальчишкой, которого планирует убить. Хотя, он наверняка найдет оправдание, что тут ничего личного, что это всё политика, не более. Игра, как обычно.

Клодия повернулась к Джареду:

– Я хочу, чтобы сегодня ты поехал в моем экипаже. Мне так скучно! Мы могли бы обсудить Менессьерову «Естественную историю Королевства».

– А почему не я? – Бросив кусок мяса собакам, Каспар теперь наблюдал, как те рвут подачку на части. – Я не скучный. – Его маленькие глазки посмотрели на Клодию. – Или скучный?

Это был вызов.

– Вовсе нет, ваша светлость. – Она вежливо улыбнулась. – И, конечно же, я хочу, чтобы вы присоединились к нам. У Менессьера есть несколько великолепных очерков о фауне хвойных лесов.

Каспар с отвращением посмотрел на Клодию.

– Что ты глядишь невинными глазками? Меня не обманешь. Говорю тебе, мне всё равно, как далеко у вас зашло. Так или иначе, мне всё известно. Факс рассказал мне, что он видел прошлой ночью.

Клодия почувствовала, как бледнеет. Взглянуть на Джареда не было сил.

Собаки зарычали и кинулись в драку. Одна из дерущихся собак задела её юбку, и Клодия притопнула на псину ногой.

Каспар поднялся, вся его фигура, облачённая в чёрный бархатный сюртук и украшенная кричащим ожерельем из золотых цепей, излучала самодовольное торжество. Он принялся пинать ногами собак, пока они с визгом не разбежались.

– Но предупреждаю, Клодия, веди себя скромнее. У моей матери не такие широкие взгляды, как у меня. Вот она взбесится, если узнает! – Он с ухмылкой посмотрел на Джареда. – И твой умник-учитель тут же обнаружит, что его болезнь начала протекать с осложнениями.

Клодия так разозлилась, что готова была сорваться со скамьи, но лёгкое прикосновение Джареда удержало ее. Они молчали, провожая взглядом удаляющегося по гостиничному двору Каспара, огибающего лужи и кучки навоза, дабы уберечь дорогущие туфли.

Наконец лорд Эвиан достал табакерку.

– Вот это да! – начал он тихо. – Если я что-то понимаю в угрозах, то это угроза.

Клодия подняла глаза на мрачного, обеспокоенного Джареда.

– Факс? – задал он единственный вопрос.

Она дёрнула плечом, сердясь на саму себя.

– Он видел, как я прошлой ночью выходила из твоей комнаты.

– Клодия… – в голосе Джареда явственно прозвучало беспокойство.

– Знаю. Знаю. Это я во всём виновата.

Эвиан деликатно втянул носом понюшку.

– Весьма досадное происшествие, если вас интересует моё мнение.

– Это не то, что вы подумали.

– Конечно.

– Говорю вам, всё не так. И вы можете перестать притворяться. Я рассказала Джареду про... Стальных Волков.

Эвиан быстро огляделся.

– Потише, Клодия, прошу вас. – Голос его утратил манерность. – Я ценю вашу веру в наставника, однако…

– Конечно же, она должна была рассказать мне. – Длинные пальцы Джареда забарабанили по скамейке. – Потому что весь заговор целиком и полностью идиотский, в высшей степени преступный, и почти наверняка найдётся какой-нибудь предатель. Как вам вообще пришло в голову втянуть в это Клодию?!

– Потому что без неё нам не справиться, – толстяк ответил спокойно, но лоб его покрыла лёгкая испарина. – А уж вы, Мастер Сапиент, как никто другой должны понимать, что сделали с нами суровые законы Хаваарна. Некоторые из нас состоятельны и благополучны, но лишены свободы. Мы по рукам и ногам скованы Протоколом, порабощены косностью. Проклятый мир, где люди не умеют читать, где передовые научные достижения, накопленные веками – прерогатива богатых, где художники и поэты обречены на творческое бесплодие, вынуждены бесконечно повторять и переиначивать шедевры прошлого. Ничего вновь созданного. Новизны вообще не существует. Ничего не меняется, ничто не растёт, не эволюционирует, не развивается. Время остановилось. Прогресс запрещён.

Он придвинулся вплотную. Клодия впервые видела его таким серьёзным – он словно сбросил всю свою жеманную маскировку и вдруг обернулся измотанным, отчаявшимся стариком. Пугающее превращение.

– Мы умираем, Клодия. Мы обязаны сломать эту темницу, в которую сами себя замуровали, выбраться, наконец, из круговерти этого колеса, в котором бегаем, словно крысы. Я кладу себя на алтарь нашей свободы. Если это означает, что я погибну – что ж, мне всё равно. Смерть тоже своего рода освобождение.

Воцарилась тишина. Лишь грачи кричали в кронах деревьев, да запряжённые лошади били копытами о булыжник гостиничного двора.

Клодия облизнула пересохшие губы.

– Не предпринимайте пока ничего, – прошептала она. – Возможно, скоро я ... расскажу вам кое-что небезынтересное. Но не сейчас.

Она умолкла, не желая больше говорить. Но как теперь унять эту боль, эту незаживающую рану, которую оставили в её сердце слова лорда?

– Лошади готовы. Едем.

***

Улицы были полны народа, но все молчали. Страшная, гнетущая тишина окутала Финна плотным, почти осязаемым облаком. Спотыкаясь под жадными взорами женщин, оборванных детей, калек, стариков, солдат, Финн уставился на грязь под ногами. Он готов был смотреть куда угодно, лишь бы не встречаться с этими взглядами, полными холодного, отчуждённого любопытства. Куда угодно, лишь бы не на них.

Единственным звуком, раздававшимся на переполненных улицах, был стройный топот шести ведущих его стражников, стук их подкованных железом каблуков о булыжную мостовую. Высоко вверху, среди облаков, будто знамение, парила с жалобными криками огромная одинокая птица. Ветер подхватывал её крик и разносил эхо по просторам Инкарцерона.

Кто-то запел. Первая нота прощального плача, словно сигнал, была подхвачена толпой, напев зазвучал мягко, и эта странная песнь была полна печали и страха. Финн пытался разобрать слова, но до него долетали лишь обрывки: «порвёт серебристую нить»... «вдаль по бескрайним чертогам вины и снов» и рефреном навязчиво повторяющаяся фраза: «кровь – это масло для смазки замка, палец – ключ, чтобы дверь отворить».

Поворачивая за угол, Финн обернулся.

Позади него одиноко шагал Гильдас. Стражники не обращали на старика внимания, но тот ступал твёрдо, высоко подняв голову, и народ провожал удивлёнными глазами зелёную мантию сапиента.

Старик выглядел суровым и целеустремленным; он коротко ободряюще кивнул Финну.

Ни следа Кейро и Аттии. Финн в отчаянии вглядывался в толпу. Удалось ли им выяснить, что с ним случилось? Может быть, они поджидают снаружи, возле Пещеры?

Говорили ли они с Клодией? Измученный неизвестностью, он решил, что не позволит себе думать о самом страшном, о том, что, словно паук, словно издевательский шёпот Инкарцерона, скрывается в самых тёмных углах его разума.

О том, что Кейро, завладев Ключом, сбежал.

Финн тряхнул головой. За три года у комитатусов Кейро ни разу не предал его. Дразнил – было дело, смеялся над ним, жульничал, дрался, спорил. Но всегда был рядом. И всё же теперь, с внезапным холодом в груди Финн осознал, как мало ему было известно о брате по обету – кто он и откуда. Кейро просто сказал, что его родители мертвы, а Финн не стал задавать лишних вопросов. Он был слишком занят собой, собственными переживаниями: чувством невыносимой потери, вспышками воспоминаний и припадками.

Он должен был расспросить.

Он должен был беспокоиться не только о себе.

Люди начали пригоршнями подбрасывать в воздух чёрные лепестки, дождём окатившие Финна и покрывшие брусчатку ароматным ковром. Необычные оказались лепестки – соприкасаясь с землёй, они таяли и сливались в благоуханную клейкую массу, которая потекла по улицам и канавам.

Странное чувство охватило Финна. И, словно погружаясь в сон, он вспомнил голос, услышанный ночью.

"Я всюду". Как будто Тюрьма ответила ему. Когда они проходили сквозь зияющую пасть ворот, Финн поискал глазами и нашёл одинокое красное Око на опускной решётке. Оно, не мигая, смотрело на Финна.

– Видишь меня? – выдохнул он. – Ты говорил со мной?

Но ворота остались за спиной. Теперь он был вне Города.

Вдоль пустынной прямой дороги текло липкое масло. Позади раздался лязг запираемых засовов и упавшей сверху решётки. А здесь, под сводами Тюрьмы, мир казался пустым, на просторах гулял ледяной ветер.

Солдаты поспешно взяли наизготовку тяжёлые топоры; у одного имелось устройство, к которому была прикручена канистра. Огнемёт, решил Финн.

– Давайте подождём сапиента, – попросил он.

Они послушно замедлили шаг, словно сейчас он был их лидером, а не пленником. Нагнав их, запыхавшийся Гильдас выпалил:

– Твой братец так и не показался.

– Он появится. – Произнесённая вслух, фраза успокаивала.

Они торопливо зашагали дальше, сбившись в тесную кучку. По обе стороны дороги земля была испещрена ямами, полными капканов; Финн видел, как поблёскивают в глубине железные зубья. Оглянувшись, он удивился тому, как далеко позади остался Город. На его стенах по-прежнему было полно людей, наблюдающих, кричащих, поднимающих повыше своих детей, чтобы и тем тоже всё было видно.

Глава стражи заметил:

– Здесь мы сходим с дороги. Будь осторожен; ступай за нами след в след и не вздумай сбежать. Тут всё напичкано огнешарами.

Финн не имел понятия, что такое огнешары, а Гильдас нахмурился:

– Зверь, должно быть, на самом деле ужасен.

Стражник посмотрел на него.

– Я никогда не видел его, Мастер, и не горю желанием.

Дорога стала неровной. Медная шероховатая поверхность земли собралась гигантскими морщинами, в нескольких местах была прожжена, рассохлась до угольной хрупкости – клубы черной пыли поднимались от каждого их шага. Кое-где почва закалилась и блестела, как стекло. Для такого нужен немыслимый жар, подумал Финн. В воздухе висел сильный запах окалины. Финн старался ступать след в след за охранниками. Когда они остановились передохнуть, он оторвал взгляд от земли и обнаружил, что их группа уже довольно далеко отошла от Города. Высоко над головами сияли, словно солнца, огни Тюрьмы и от людей по земле протянулись зловещие чёрные тени.

В высоте по-прежнему кружила птица. Она вскрикнула, и стражи, задрав головы, посмотрели на неё. Ближайший пробурчал:

– Предчувствует добычу.

Интересно, сколько им ещё идти? Вокруг ни холмов, ни горных кряжей, откуда тут может взяться пещера? Финн представлял её себе как некую темную расселину в металлической скале. Ну вот, уже и воображение отказывает… Финна переполняли мрачные предчувствия.

– Стой. – Капитан стражей схватил Финна за руку. – Это здесь.

Там ничего не было. Так показалось на первый взгляд. Финн почувствовал облегчение. Это всё не на самом деле. Сейчас они его отпустят, а сами вернутся в Город, сплетут какую-нибудь страшную сказку про чудовище, чтобы развлечь народ.

Затем, протолкавшись между стражниками, увидел в земле дыру.

Пещера.

***

– Ты пообещала им карты, которых не существует! Что за безумная идея, Клодия? Дело принимает слишком опасный оборот! – в смятении воскликнул Джаред.

Клодия пересела на его сиденье и сказала:

– Мастер, я знаю. Но ставки так высоки.

В глубине его глаз затаилась боль.

– Клодия, ты же не обдумывала всерьёз безрассудное предложение Эвиана? Мы не убийцы!

– Нет. Если мой план сработает, нужда в этом отпадёт сама собой.

Но об одном она умолчала: если всё станет известно королеве, если Джареду будет грозить опасность, то чтобы спасти его, она прикончит их всех без сожаления, включая собственного отца.

Может быть, он знал об этом. Карету тряхнуло, он выглянул в окно, и лицо его потемнело, чёрные волосы мазнули по воротнику мантии.

– А вот и наша тюрьма, – невыразительно проговорил он.

Проследив за его взглядом, Клодия увидела украшенные флагами шпили и стеклянные башни дворца, над которыми вились в вышине голуби, услышала, как звонят в честь её прибытия все колокола, как грохочут в торжественном салюте все пушки на великолепных высоких террасах, вздымающихся в синее небо.

20

Мы вложили в него всё, что у нас оставалось.

И теперь он больше, чем все мы вместе взятые.

Мартор Сапиенс, Отчёт по проекту

***

– Вот, возьми.

Капитан стражи втиснул в руки Финна маленькую кожаную сумку и меч. Сумка казалась слишком лёгкой – видимо, была пуста.

– Что это? – спросил он нервно.

– Сам увидишь. – Охранник шагнул назад и обратился к Гильдасу:  – Мастер, вам бы не ввязываться в это дело. Бегите, зачем зря терять жизнь?

– Моя жизнь принадлежит Сапфику, – парировал Гильдас. – Его судьба – моя судьба.

– Как знаете, – покачал головой капитан. – Но оттуда ещё никто не возвращался. – Он кивнул в сторону Пещеры. – Ну что ж, так тому и быть.

Пала напряжённая тишина. Охранники настороженно сжимали топоры, точно ждали, что Финн попытается вырваться на свободу. Конечно, ведь в руках у него меч, а впереди – неведомые смертельные опасности. Наверняка многие из приводимых сюда жертв вопили и бились в истерике, многие сражались.

Только не он. Он – Финн.

Он с деланной беспечностью повернулся и посмотрел на расселину.

Очень узкая и беспросветно чёрная. Опалённые, расплавленные края бугрились прихотливыми наростами и завитками. Словно тварь, прогрызшая эту дыру в металле, жевала сталь, как ириску.

Он взглянул на Гильдаса.

– Я пойду первым.

И прежде чем сапиент успел возразить, Финн опустил ноги в зияющую черноту. Но на прощание ещё раз оглянулся на пустынную долину, на далёкую, чужую громаду городской крепости.

Он нащупал опору для ног и протиснулся внутрь.

Спустившись ниже уровня земли, он оказался в кромешной темноте. Ощупав стены,  обнаружил, что дальше лаз под наклоном ведёт вниз. Распростёршись на полу, чтобы не заскользить, он пополз по плите, усыпанной галькой и катышками расплавленной и застывшей стали. Пальцы ухватили горсть пыли и булыжник, рассыпавшийся от прикосновения, как высохшая кость, и Финн поспешно отдёрнул руку.

Лаз был очень низким, Финн дважды оцарапал спину. «Не застрять бы!» – подумал он и, похолодев от ужаса, остановился.

Истекая пóтом, он перевёл дыхание.

– Ты где?

– Сразу за тобой, – придушенно отозвался Гильдас.

Его голосу ответило гулкое эхо, сверху посыпалась пыль, запорошив Финну глаза. За башмак ухватилась рука.

– Давай, вперёд.

– А зачем? – Финн попытался оглянуться. – Можно же подождать Выключения Дня и выбраться отсюда. Вряд ли эти парни будут торчать там всю ночь. Наверняка уже свалили. Что нам помешает?..

– Огнешары помешают, глупый ты мальчишка. Акры огнешаров. Один неверный шаг – и тебе оторвёт ногу. И ещё я видел кое-что, о чём ты не знаешь – по городским стенам всю ночь ходят патрули, и прожекторы освещают долину. Мы будем как на ладони. – Он мрачно рассмеялся. – Я уверен в том, что сказал этим слепым дамам. Ты – Видящий Звёзды. Если Сапфик прошёл здесь, то и мы должны. Хотя, боюсь, моя теория о том, что путь Наружу идёт вверх, не подтверждается.

Не веря своим ушам, Финн покачал головой. Даже в такой безумной ситуации старик мог думать только о своих теориях. Он покрепче упёрся носками башмаков в пол и толкнул себя вперёд.

Ему уже начинало казаться, что скоро потолок встретится с полом и запрёт их в ловушке. Однако, к огромному облегчению, проход начал расширяться. Наклон стал более крутым, и тоннель явственно сворачивал влево. Наконец Финн смог встать на колени без риска треснуться головой о потолок.

– Тут пошире, – глухо промолвил он.

– Подожди.

Недолгая возня Гильдаса, громкий треск – и с шипением зажглась грубая, коптящая осветительная шашка, какими пользовались комитатусы, чтобы просигнализировать об опасности. Гильдас покопался в своей торбе и вытащил свечу, которую зажёг от шашки. Рассыпавшиеся алые искры погасил потянувший откуда-то сверху сквозняк.

– Я и не знал, что ты всё это прихватил с собой.

– Ну, не всем же тащить аляповатые тряпки и бесполезные кольца, – откликнулся Гильдас. Он прикрыл пламя свечи ладонью. – Двигаемся дальше, только тихонько. Впрочем, что бы за существо там ни обитало, наверняка оно уже нас унюхало и услышало.

И словно в ответ раздалось утробное урчание, от которого задрожали стены. Финн перехватил поудобнее меч и стиснул рукоять. Не видно ни зги.

Он пополз на четвереньках. Тоннель всё расширялся. В слабом свете свечи стали видны причудливо изгибающиеся пласты руды, вкрапления кварца, странные, похожие на мех наросты оксидов, переливавшиеся бирюзовым и оранжевым.

Впереди что-то зашевелилось. Финн скорее ощущал, чем слышал это, почувствовал волну зловонного воздуха, от которого запершило в горле. Он настороженно замер, прислушиваясь.

Позади закряхтел Гильдас.

– Тихо!

Сапиент ругнулся.

– Оно здесь?

– Думаю, да.

По мере того, как глаза привыкали к темноте, Финн всё более отчётливо различал окружающее, из тьмы проступали очертания скал. Он увидел острый выступ обожжённого камня и потрясённо осознал, что тот неизмерим, уходит куда-то вдаль. Сквозняк превратился в тёплый ветер, бьющий в лицо, в кислый смрад огромного существа.

А потом с внезапной ясностью пришло понимание того, что существо это кольцами свернулось вокруг него, Финна, что чёрный, чешуйчатый камень – это шкура, покрытая струпьями, что огромные наросты – это затвердевшие клешни. Что стены пещеры – это тело древнего, пламенеющего зверя.

Он повернулся, чтобы криком предупредить сапиента.

Но тут с ужасающим скрипом приподнялось тяжёлое веко, и открылся глаз. Огромный красный глаз, больше самого Финна.

***

От шума закладывало уши. Люди забрасывали карету цветами, и Клодия поймала себя на том,  что вздрагивает каждый раз, когда очередная охапка с гулким стуком падает на крышу и соскальзывает на землю. От приторного запаха сломанных стеблей першило в носу. Карету невыносимо трясло. Клодия взяла за руку мертвенно бледного Джареда.

– Как ты?

– Мне бы не помешал глоток свежего воздуха, – ответил он со слабой улыбкой. – Если меня стошнит прямо на ступеньках Дворца, это произведёт неизгладимое впечатление.

Она попыталась улыбнуться в ответ. Оба молчали, когда карета, громыхая и подпрыгивая, въехала в ворота  Внешней Цитадели, прокатилась мимо обширных оборонительных укреплений, через внутренние дворы и галереи. И с каждым поворотом Клодия всё яснее ощущала, как затягивается на её шее петля, как всё дальше углубляется она в лабиринты той жизни, что ждала её здесь – лабиринты власти и вероломства. Пронзительные крики постепенно стихли вдали, карета покатилась мягче. Выглянув за шторку, Клодия увидела, что путь их устилает роскошная красная ковровая дорожка, здания увешаны цветочными гирляндами, меж крыш хлопают крыльями голуби.

Карета въехала в богатый район, где находились дома придворных, здания Тайного совета и Министерства Протокола. Людей здесь толпилось ещё больше, но приветствия звучали более утончённо и прерывались всплесками музыки – скрипки, серпенты[10], флейта, барабан. Где-то впереди послышались возгласы и аплодисменты – очевидно, Каспар высунулся из окна кареты, чтобы подтвердить своё триумфальное возвращение.

– Они захотят увидеть невесту, – пробормотал Джаред.

– Её здесь пока нет.

Наступила пауза.

– Мастер, я боюсь, – призналась Клодия и, почувствовав его удивление, прибавила: – Правда, боюсь. Меня пугает это место. Дома я знала, кто я, и что мне делать. Я дочь Смотрителя, всё просто и предсказуемо. Но здесь… кругом опасности и волчьи ямы. Всю свою жизнь я знала, что меня ждёт, но теперь не уверена, что смогу встретиться с этим лицом к лицу. Они постараются превратить меня в одну из них, а я не хочу меняться, нет! Я хочу остаться собой!

Он вздохнул и, не глядя на неё, тихо промолвил:

– Клодия, ты самый храбрый человек, из всех, кого я знаю.

– Вовсе нет, я…

– Да. И никто не в силах тебя изменить. И пусть тебе придётся нелегко, но ты возьмёшь всё в свои руки. Королева могущественна, и она будет завидовать тебе, поскольку ты моложе и займёшь её место. Твоя власть так же велика, как и её.

– Но если тебя отошлют…

Он взглянул на неё.

– Я не уеду. Признаю, я не очень смел. Необходимость оказывать сопротивление лишает меня равновесия. Один неодобрительный взгляд твоего отца – и меня мороз пробирает до костей, неважно, сапиент я или нет. Но никто не заставит меня бросить тебя, Клодия. – Он расправил плечи. – Уже много лет я смотрю смерти в лицо, и это, похоже, придало мне немного безрассудства.

– Давай не будем говорить об этом.

Он пожал плечами.

– Рано или поздно это случится. Но нам не следует думать только о себе. Нужно понять, можем ли мы помочь Финну. Дай мне Ключ и позволь с ним немного поработать. Это чрезвычайно сложное устройство и необходимо в нём основательно разобраться. Пока же я могу только гадать.

Карету тряхнуло. Клодия достала из потайного кармана Ключ и отдала его учителю. В этот момент погружённый в кристалл орёл взмахнул крыльями и как будто снялся с места. Джаред торопливо отодвинул шторку, солнечные лучи блеснули на искристых гранях.

Птица летела.

Она парила над тёмной, обожжённой долиной.  Далеко внизу в земле зияла глубокая расселина. Орёл резко спикировал и боком нырнул в узкую щель. У Клодии от испуга перехватило дыхание.

Ключ потемнел, лишь одинокий красный огонёк пульсировал в его сердцевине.

Но тут карета резко остановилась, в последний раз ударили о землю копытами запыхавшиеся лошади, и дверца распахнулась. Тень Смотрителя легла на порожек.

– Идём, дорогая, – сказал он тихо. – Все ждут.

Не глядя на Джареда, выбросив из головы все мысли, Клодия выступила из кареты, вздёрнула подбородок и расправила плечи.

Отец и дочь рука об руку стояли под величественно бьющимися на ветру знамёнами, перед двумя рядами аплодирующих придворных, у подножия грандиозной лестницы, ведущей к трону.

На нём, в ослепительном серебристом платье с широченным плоёным воротником, восседала королева. Даже с такого расстояния было видно, как красны её волосы и губы, как сверкают бриллианты на её шее. За плечом её маячил набычившийся Каспар.

– Улыбнись, – спокойно скомандовал Смотритель.

И Клодия подчинилась. Натянула ясную, уверенную улыбку, столь же фальшивую, как всё в её жизни, надела личину, скрывавшую неприязнь.

Отец и дочь начали своё восхождение по лестнице.

***

Финн сразу узнал этот насмешливый взгляд из своих кошмаров и прохрипел:

– Ты?!

– Бей его! Бей, Финн! – выдохнул Гильдас.

Око вращалось, в зрачке его завивалась багряной спиралью галактика. А вокруг вздымалась и билась в конвульсиях чернота – тело Зверя, усыпанное вросшими в шкуру драгоценными камнями, костями, лоскутьями, обломками оружия. С леденящим душу треском поднялся кусок скалы, оказавшийся головой, и навис над Финном. Протянулись похожие на клешни металлические выросты, бороздя сотрясающийся пол Пещеры.

Финн застыл в облаке пыли и зловонных испарений.

– Бей же! – Гильдас схватил его за руку.

– Бесполезно! Ты что, не видишь?..

Гильдас бешено взревел, выхватил у Финна меч и треснул наотмашь по запёкшейся шкуре Зверя. Тут же отскочил в сторону, словно ожидая фонтана крови. И застыл, разглядев, наконец, то, что было очевидно для Финна.

Никакой раны. Шкура слегка раздвинулась и втянула в себя, растворила меч, сомкнувшись вокруг него. Зверь состоял из мелькающих, как в калейдоскопе, осколков металла и камня, перемолотых останков мириад существ: летучих мышей, жуков, ос. Когда чудовище вытянулось под потолком пещеры, Финн и Гильдас обнаружили, что оно вобрало в себя весь вековой ужас и страх Города, что все жертвы, посланные для его умиротворения, поглощены, сожраны им, но породили лишь ещё больший голод. Где-то внутри него жили атомы мёртвых детей, которых тащили сюда по приговору Судей. Это была гипнотизирующая глыба из плоти и металла. С извивающегося хвоста осыпались ногти, зубы и когти.

Здоровенная башка повисела над Финном и улеглась напротив, вперив в него огромное красное Око. В исходившем от него алом свечении дрожащие руки Финна были словно залиты кровью.

– Финн, – пропел Зверь голосом хриплым и слащавым, полным удовлетворения. – Наконец-то.

Финн отшатнулся и врезался в Гильдаса. Сапиент схватил его за локоть.

– Откуда ты знаешь моё имя?

– Это я дал тебе имя. – В тёмной каверне пасти мелькнул язык. – Давным-давно, когда ты зародился в моих клетках. Когда ты стал моим сыном.

Финна трясло, как в лихорадке. Ему хотелось кричать, отрицать всё, но слова застряли в горле.

Чудище слегка повернуло голову, рассматривая его. Вытянутая морда на мгновение рассыпалась, превратившись в рой стрекоз, затем снова собралась воедино.

– Я знал, что ты придёшь, – сказал Зверь. – Я постоянно наблюдал за тобой, потому что ты особенный. Среди миллионов существ, чьи останки составляют моё тело и струятся по моим венам, нет никого, похожего на тебя.

Голова придвинулась ближе, мелькнуло и исчезло некое подобие улыбки.

– Ты правда думаешь, что можешь убежать от меня? Разве ты забыл, что я могу тебя убить, отключить свет, перекрыть кислород, испепелить в считанные секунды?

– Я помню, – выдавил из себя Финн.

– А большинство людей забывают. Большинство довольно жизнью в тюрьме и думает, что она и есть весь мир. Но не ты, Финн. Ты помнишь обо мне. Ты заглядывал в мои Очи, наблюдающие за тобой, ты обращался ко мне в ночном мраке, и я слышал тебя.

– Ты не ответил на мой вопрос, – прошептал Финн.

– Но ты знал, что я есть. Ты – Видящий Звёзды. Надо же, как интересно!

Гильдас пролез вперёд. Он был бледен, растрёпанные волосы увлажнились от пота.

– Кто ты? – прорычал он.

– Я Инкарцерон, старик. Тебе бы следовало знать. Меня же создали вы, сапиенты. Я – ваше великое, грандиозное, бесконечное фиаско, перехитрившее вас.  Ваша Немезида. – Зверь подтянулся поближе, распахнул пасть, и они увидели свисающие с зубов лохмотья, учуяли странный, маслянистый и сладковатый запах. – Ох уж эта гордыня Мудрейших! И теперь ты настолько осмелел, что пытаешься найти выход из собственной идиотской затеи.

Чудище скользнуло назад, Око сузилось в щёлку.

– Заплати мне, Финн. Как заплатил Сапфик. Отдай мне свою плоть, свою кровь. Или пожертвуй этим стариком и его убийственными желаниями. Тогда, возможно, твой Ключ откроет двери, о которых ты и не мечтаешь.

У Финна пересохло во рту.

– Это не игра.

– Да ну? – Зверь засмеялся, лукаво и мягко. – А вы, значит, не пешки на доске?

– Люди! – выкрикнул Финн, чувствуя, как закипает гневом. – Люди страдают. Ты терзаешь их!

Чудовище снова рассыпалось на тучи насекомых. И мгновенно собралось обратно, в новое лицо – морду горгульи, хитрющее рыло змеи.

– Боюсь, это не так. Они сами терзают друг друга. И никакие законы и правила не в силах остановить их, оградить от зла, потому что люди несут зло в себе, даже дети. Они не поддаются исправлению, и моя задача – лишь удерживать их. Я вбираю их в себя, проглатываю целиком.

Вытянулось щупальце, обхватило запястье Финна.

– Плати, Финн.

Тот отпрянул, бросив взгляд на Гильдаса. Сапиент, съёжившийся, поникший, словно весь ужас происходящего обрушился на него разом, сказал:

– Отдай ему меня, мальчик. Для меня больше ничего не осталось в этом мире.

– Нет! – Финн обратился к змеиной улыбающейся морде Зверя. – Я уже отдал тебе одну жизнь.

– А, эта женщина. – Улыбка стала шире. – Надо же, её смерть так изводит тебя. У тебя есть стыд и совесть. Это  большая редкость. Ужасно интересно.

Что-то мелькнуло в самодовольной ухмылке, от чего у Финна перехватило дыхание. Ощутив болезненный укол надежды, он выдохнул:

– Она не умерла! Ты поймал её, остановил падение! Ведь правда? Ты спас её!

– Здесь ничто не пропадает зря, – шепнул Зверь, подмигнув алым Оком.

Финн застыл, но Гильдас проревел ему в самое ухо:

– Он лжёт, мальчик.

– Может быть, нет. А может…

– Он играет с тобой. – Старик с отвращением уставился в бурлящий водоворот Ока. – Если мы действительно создали такую мерзость, как ты, я готов заплатить за нашу глупость.

– Нет! – Финн оттолкнул старика, стащил с большого пальца сверкнувшее серебром кольцо и протянул его Зверю. – Возьми это в качестве Дани, Отец!

Кольцо с черепом. Последняя надежда.

21

Я долгие годы втайне создавал устройство, точную копию другого, того, что Снаружи. Теперь оно защищает меня. На прошлой неделе умер Тимон, Пила сгинул в пламени восстания, но даже несмотря на то, что я укрылся в этом затерянном зале, Тюрьма ищет меня. "Мой лорд", – шепчет она, – "Я чую тебя. Я чувствую, как ты ползёшь по моей коже».

Дневник лорда Каллистона

***

Королева милостиво поднялась им навстречу.

Фарфоровая белизна её лица подчеркивала ясность и холодность её странных глаз.

– Моя дорогая, милая Клодия!

Клодия присела в реверансе, и, попав в крепкие объятия королевы, приняла лёгкий поцелуй в каждую щёку. Ощутила закованное в костяной корсет хрупкое тело Сии и натянутые на кринолин многочисленные пышные юбки.

Никто не знал возраста королевы. Конечно, ведь она чародейка! Не исключено, что Смотритель моложе Сии, но рядом с ней он казался совсем стариком – угрюмый, замкнутый, с подчёркнуто седой бородкой.

Может, молодость королевы и была фальшивой, но смотрелась весьма убедительно. Даже её сын выглядел едва ли не старше своей матери.

Развернувшись, она повела Клодию внутрь под сердитым взором Каспара.

– Ты так хороша, моя милая. Платье чудесно. А твоя причёска! Скажи, это твой натуральный цвет волос, или ты их красишь?

Клодия в раздражении выдохнула, но надобности отвечать не было. Королева уже сменила тему.

– И, надеюсь, ты не сочтёшь меня слишком несдержанной.

– Нет, – успела вставить Клодия.

– Ну и замечательно! Сюда. – Королева улыбнулась.

Пара лакеев распахнула перед ними двустворчатые деревянные двери. Клодия вошла, двери закрылись за ней, и крохотная комнатка бесшумно двинулась вверх.

– Да, конечно, – заворковала королева, не отпуская от себя Клодию. – Вопиющее нарушение Протокола. Но исключение сделано лишь для меня, так что никто не узнает.

Хватка маленьких белых ручек была так сильна, что Клодия почувствовала ногти, впившиеся в кожу на запястьях. Она почти не дышала от страха, ей казалось, что её похитили. Даже отец и Каспар остались снаружи.

Открылись двери, и её взору предстал огромный зал – наверное, раза в три больше всего замка Смотрителя, – украшенный позолотой и зеркалами.

Королева потянула её за руку, повела между полотнами рисованных карт, изображавших все области Королевства до единой, изукрашенных по углам замысловатыми узорами, русалками и морскими чудовищами.

– Это библиотека. Знаю, ты любишь книги. Каспар, к сожалению, не настолько начитан. Если честно, даже не знаю, умеет ли он читать вообще. Останавливаться здесь мы не станем.

Насильно проведённая мимо, Клодия оглянулась. Между картами стояли бело-синие китайские вазы, способные вместить человека. Она вдруг совершенно потерялась в этом бескрайнем, залитом солнцем зале, в сверкании отражающих друг друга зеркал. Где он заканчивается и заканчивается ли вообще? И маленькая белая фигурка королевы повторялась рядом с ней, сзади, вокруг неё. Страх, который Клодия ощутила в карете, казалось, сосредоточился теперь в этой стремительной, противоестественно молодой поступи, в резком, самоуверенном голосе.

– Вот твои покои. А рядом – твоего отца.

Грандиозное помещение.

Ноги утопали в толстом ковре, на кровати с пологом из лимонно-жёлтого шелка можно было потеряться.

Клодия высвободила руку из крепкого королевского захвата и отступила, понимая, что попалась. Она в ловушке.

Сиа замолчала, в один миг оборвав пустую болтовню. Теперь они стояли лицом к лицу.

Королева улыбнулась.

– Нет необходимости предостерегать тебя, Клодия, я уверена. Конечно, Джон Арлекс должным образом воспитал свою дочь. Но, полагаю, не слишком задену твои чувства, напомнив, что зеркала имеют две стороны, а дворец набит самыми чуткими подслушивающими устройствами.

Она подошла ближе.

– Видишь ли, я слышала, что ты недавно проявила некоторый интерес к судьбе бедняжки Джайлза, покинувшего нас.

Клодии удалось сохранить спокойное выражение лица, но руки её заледенели. Она опустила взгляд.

– Я думала о нём. Если бы всё было по-другому...

– Да, нам всем его ужасно не хватает. Но даже если династия Хаваарна и прервалась, кто-то же должен править королевством. И, без сомнения, Клодия, ты с этим замечательно справишься.

– Я?

– Конечно. – Королева развернулась и изящно присела на позолоченный стул. – Тебе, должно быть, известно, что Каспар не способен управлять даже самим собой? Подойди и сядь здесь, моя милая. Позволь дать тебе совет.

Изумлённая, Клодия подчинилась.

Королева наклонилась к ней, красные губы сложились в жеманную улыбку.

– Пойми, твоя жизнь здесь может стать сплошным удовольствием. Каспар как ребёнок, позволь ему иметь игрушки – лошадей, дворцы, девчонок – и с ним не будет проблем. Я убедилась, в политике он ничего не смыслит. Ему так быстро всё надоедает! А нам с тобой будет славно вместе, Клодия. Не представляешь, как утомительно иметь дело только с мужчинами.

Клодия уставилась на свои руки. Где в словах королевы правда, а где игра?

– Я думала…

– Что я тебя терпеть не могу? – Королева захихикала, как девчонка. – Ты нужна мне, Клодия! Мы можем править вместе, всё у тебя замечательно получится! И твой отец будет улыбаться своей серьёзной улыбкой. Итак. – Ёе маленькие пальчики дотронулись до рук Клодии. – Больше никакой грусти по Джайлзу. Он в лучшем из миров, моя дорогая.

Клодия медленно кивнула и встала. Следом, шурша шелками, поднялась королева.

– Только… – решилась Клодия.

Готовая распахнуть дверь, Сиа обернулась:

– Да?

– Джаред Сапиенс, мой наставник. Я…

– Тебе не нужен наставник. С этого момента ты сможешь учиться всему у меня.

– Я хочу, чтобы он остался, – настойчиво проговорила Клодия.

Королева посмотрела на неё в упор.

– Он молод для сапиента. Не знаю, о чём думал твой отец…

– Он останется. – Клодия постаралась, чтобы это прозвучало как утверждение, не как вопрос.

Королева скривила свои красные губы в вежливой улыбке.

– Как скажешь, милая. Как пожелаешь.

***

Джаред прикрепил сканер к дверному косяку, приоткрыл крохотную оконную створку и присел на кровать. Комната была более чем скромной. Видимо, так представляли при дворе келью сапиента: деревянные половицы, тёмные панели, украшенные поверху трилистниками и грубо вырезанными розами.

Пахло ветхостью и сыростью, мебели почти не было, но зато обнаружились два небольших подслушивающих устройства, и, похоже, этим не ограничится. И всё же он должен был воспользоваться шансом.

Джаред достал Ключ и активировал переговорное устройство.

Ничего, одна темнота.

Обеспокоенный, он снова дотронулся до Ключа. Темнота раздалась шире, но оставалась непроницаемой. Чуть погодя, едва различимо, обозначился контур скрюченной фигуры.

– Мне сейчас не до разговоров, – послышался шёпот.

– Тогда слушай, – Джаред старался говорить тихо. – Это может помочь. Комбинация 2431, набранная на сенсорной панели, активирует маскировочное поле. Любая система наблюдения потеряет вас, вы исчезнете со сканеров. Ты понял?

– Я не тупой, – презрительный шёпот Кейро был едва различим.

– Ты нашёл Финна?

Ничего. Связь прервалась.

Джаред сжал кулаки и тихонько выругался на языке сапиентов. За окном раздавались голоса, в дальних садах кто-то наигрывал джигу на скрипке.

Сегодня вечером будут танцы в честь прибытия невесты наследника.

Но если старик Бартлетт прав, то настоящий наследник всё ещё жив. И Клодия убеждена, что он – этот юноша, Финн. Джаред, покачав головой, расстегнул длинными пальцами ворот плаща. Она так сильно этого хочет. Он должен скрыть свои сомнения, потому что без этой надежды у Клодии не останется ничего. И потом, всё вполне возможно, если предположить, что интуиция её не подводит.

Он устало облокотился о жёсткое изголовье, вынул из кармана мешочек с лекарством и приготовил дозу для инъекции. За прошлую неделю она выросла на три крупинки, но боль, живущая в глубине его тела, постепенно усиливалась и росла, словно живое существо; иногда Джареду думалось, что оно пожирает лекарство, только разжигающее его аппетит.

Нахмурившись, он ввёл лекарство при помощи шприца. Всё это глупые, нездоровые мысли!

Но когда он улёгся на спину и погрузился в сон, ему на мгновение привиделось, будто в стене открылось багряное, словно галактика, око, пристально наблюдающее за ним.

***

Финн в отчаянии высоко поднял кольцо.

– Возьми это и отпусти нас!

Око приблизилось, стараясь рассмотреть кольцо.

– Ты веришь, что этот предмет имеет какую-то ценность?

– Внутри заключена пойманная в ловушку жизнь.

– Какое совпадение. Все ваши жизни заключены внутри меня.

Финна трясло. Конечно, если Кейро слышит, он начнёт действовать. Если он здесь.

Гильдас, поняв задумку Финна, громко подхватил:

– Возьми его! Отпусти нас!

– Так же, как я взял дань Сапфика? Вот это? – В запёкшихся недрах Зверя открылся мерцающий свет; стала видна тонкая косточка, глубоко погребённая в теле чудовища.

Гильдас в благоговении зашептал молитву.

– Такая маленькая! – задумчиво протянул Зверь. – И всё же, цена ей – океан боли. Дайте разглядеть эту вашу пойманную жизнь.

Щупальце скользнуло ближе. Финн стиснул кольцо в кулаке, скользком от пота. Затем разжал ладонь.

И тут Око мигнуло. Потом расширилось, сузилось, завертелось по сторонам. Из глотки Зверя, скользнул шёпот, удивлённый и заворожённый:

– Как ты это сделал? Где ты?

Чья-то рука зажала Финну рот; он забился, пытаясь вывернуться, увидел Аттию, предостерегающе приложившую палец к губам. Позади неё стоял Кейро, крепко сжимая в одной руке Ключ, в другой – огнемёт.

– Я вас не вижу! – в голосе Зверя звучало смятение. – Это невозможно!

Выдвинулся пучок щупалец, превратился в рой крохотных паучков, испускающих липкую паутину. Финн отшатнулся.

Кейро взял наизготовку огнемёт.

– Хочешь нас заполучить? – спокойно спросил он. – Так мы здесь.

Луч пламени взревел и рванул сквозь пещеру; Зверь завыл от ярости. В ту же секунду мир взорвался криками испуганных птиц, гулом пчёл, визгом летучих мышей, беспорядочно выпущенных наружу и ищущих теперь свободы; роясь и хлопая крыльями, они устремились высоко, к самому своду пещеры, и там бессмысленно забились о твердую поверхность скалы.

Кейро завопил от восторга и снова выстрелил. Полыхнуло жёлтое пламя, от Зверя в разные стороны полетели ошмётки обгорелой шкуры и каменные обломки, красное Око моргнуло и взорвалось роем комарья, разлетевшегося в безумном страхе. Огонь шипел, обжигая стены, жаркой волной отражаясь от камня.

– Брось! – заорал Финн. – Уходим!

Пещера накренилась, потолок и пол начали стремительно сближаться, смыкаясь вокруг пленников. Сквозь рёв и грохот прорвался ледяной голос Тюрьмы:

– Пусть я не вижу тебя. Но ты всё ещё здесь, и я тебя не отпущу, сын мой.

Сворачиваясь спиралью, пещера всё теснее прижимала их друг к другу, стены рушились, плиты свода сыпались вниз. Вокруг царил хаос. Финн схватил Аттию за руку.

– Нужно держаться вместе!

– Финн! – выкрикнул Гильдас. – На стене! Вон там, сверху!

Сначала Финн его не понял, потом разглядел разрастающуюся косую трещину.

Аттия тут же вырвала руку, бросилась бежать, прыгнула; хватаясь за выступающие края трещины, подтянулась и повисла над выпирающими щупальцами, стала карабкаться вверх, прямо по чешуе Зверя.

Следом Финн подтолкнул Гильдаса; старик карабкался неуклюже, но с отчаянной энергией, так что от его пальцев отлетало мелкое каменное крошево и осколки самоцветов.

Финн обернулся.

Кейро стоял с огнемётом наготове.

– Давай, двигай! Оно нас ищет!

Ослепший Зверь восстанавливал своё тело – вот заскребла по полу клешня, вот взвился и забился хвост. Инкарцерон чувствовал пленников кожей, осязал вибрацию их передвижений. «Как Кейро это сделал?» – подивился Финн, но времени на расспросы не было. Он развернулся и поспешил за Гильдасом.

Каждую минуту стены меняли очертания, изгибались, пульсировали, распрямлялись, словно Зверь выкручивался в ярости, пытаясь сбросить пленников со своей спины. Он вознёс их высоко над пропастями и завис там. Подняв глаза, Финн увидел крохотные, как остриё булавки, яркие огоньки, и на какой-то головокружительный миг ему показалось, что вокруг зажглись звёзды. Потом одна такая звезда развернулась к Финну и оказалась прожектором, осветив серебристым светом его лицо и руки, и Финн задохнулся от страха, беспомощный под его прицелом.

Аттия обернулась, её лицо терялось во мгле.

– Притормози! Мы должны оставаться недалеко от Ключа!

Кейро, бросив огнемёт, карабкался где-то далеко внизу. Острые выступы, изменяясь, сглаживались, и в какой-то момент Кейро поскользнулся, сорвавшись одной ногой в пустоту, и Зверь, почувствовав это, зашипел, дохнув едкой гарью.

– Кейро! – закричал Финн. – Я должен помочь ему.

– Нет! Он справится сам! – с трудом обернувшись, ответила Аттия.

Кейро, подтянувшись, прильнул к скале. Зверь содрогнулся и издал злобный смешок, так хорошо знакомый Финну.

– Так значит, вы обзавелись маскирующим устройством? Мои поздравления. Но я твёрдо намерен узнать, что это.

Летящая пыль, стрела света.

– Погоди! – заорал Гильдасу Финн.

Тяжко дыша, старик покачал головой:

– У меня нет больше сил.

– Держись!

Он в отчаянии посмотрел на Аттию; та, подхватив старика, сказала:

– Я останусь с ним.

Он прыгнул вниз, туда, где повис Кейро. Обхватив брата рукой, прилип к скале рядом с ним и пробормотал:

– Это бесполезно! Отсюда нет пути.

– Должен быть, – выдохнул Кейро. – У нас же Ключ!

Извернувшись, он извлёк кристалл. И тут же Ключ подхватила рука Финна; долгую секунду ни один из них не разжимал пальцев. Финн рванул, и артефакт оказался у него. Юноша стал нажимать каждую кнопку, стучать по орлу, по сфере, по короне. Ничего. Под ними бесновался Зверь. Финн встряхнул Ключ, выругался, и тут же ощутил, как кристалл под пальцами теплеет, и наконец, издав зловещий звук, становится горячим. Обжёгшись, он чуть не выронил Ключ.

– Расплавь им скалу! – завопил Кейро

Финн прижал Ключ к поверхности пещеры. Кристалл загудел и издал щелчок.

Инкарцерон завизжал, завыл от мучительной боли. Вниз, грохоча, посыпались куски скал, сверху закричала Аттия. И Финн увидел, как в стене растёт и ширится огромный белый разрез, словно прореха в ткани мироздания.

***

Смотритель стоял рядом с Клодией у окна и наблюдал, как внизу разворачивается факельное шествие.

– Ты всё сделала правильно, – серьёзно заметил он. – Королева осталась довольна.

– Хорошо. – Клодия так устала, что едва могла думать.

– Возможно, завтра мы... – Он замолчал.

Высокое, пронзительное бип-бип. Настойчивое и громкое. Вздрогнув, Клодия огляделась по сторонам.

– Что это?

Отец застыл. Затем, сунув руку в карман камзола, достал часы на цепочке, щелчком большого пальца открыл золотую крышечку. Изящный циферблат показывал без четверти одиннадцать.

Но часы не отбивали четверть. Они отзванивали тревогу.

Смотритель поднял на дочь холодные серые глаза.

– Мне нужно идти. Спокойной ночи, Клодия. Приятных снов.

Заинтригованная, она, не отводя глаз, проследила, как он подходит к двери. Спросила:

– Это... из Тюрьмы?

Он обернулся, бросил на неё острый взгляд.

– Почему ты так решила?

– Сигнал тревоги... Никогда раньше не слышала.

Замерев под его пристальным изучающим взглядом, Клодия мысленно обругала себя за несдержанность.

– Да. Должно быть, чрезвычайное происшествие. Не беспокойся. Я лично проверю, – помолчав, произнёс отец.

Дверь за ним закрылась.

Некоторое время Клодия стояла недвижно, вперив отсутствующий взор в деревянные панели; потом, словно очнувшись, схватила тёмную шаль, накинула на плечи. Бросилась к двери и распахнула её.

Отец, широко шагая, быстро удалялся по раззолоченному коридору. Как только он скрылся за углом, Клодия побежала следом, не дыша, неслышно ступая по мягкому ковру. В зеркалах мелькало её отражение.

Возле большой китайской вазы колыхались портьеры; скользнув за них, Клодия оказалась на вершине тускло освещенного пролёта винтовой лестницы. Помедлила, слушая удары собственного сердца. Тёмная фигура отца спускалась всё ниже, и вдруг он побежал. Она поспешила за ним, круг за кругом, скользя рукой по сырым перилам, пока позолота стен не сменилась кирпичом и камнем, пока истёртые ступеньки не покрылись скользким зелёным лишайником.

Здесь внизу было холодно и очень темно. От дыхания шел пар. Клодия задрожала и поплотнее закуталась в шаль.

Он шел в Тюрьму.

Он шел в Инкарцерон!

Далеко впереди безостановочно верещал сигнал тревоги, панический, громкий, настойчивый.

Клодия оказалась в винных погребах. Огромные залы со сводчатыми потолками; ряды бочек; змеящиеся вдоль стен провода скрыты под солевыми наростами, просочившимися из кирпичной кладки. Смотрелось весьма правдоподобно, согласно Протоколу.

Стараясь вести себя как можно тише, Клодия выглянула из-за штабеля бочек.

Смотритель подошёл к воротам.

Ворота зелёной бронзы, утопленные глубоко в стену, испещрённые скользкими следами слизней, изъеденные временем. Внушительного размера заклёпки, оковы из ржавых цепей. С замершим сердцем она разглядела орла – символ династии Хаваарна, чьи распростёртые крылья почти исчезли под слоями патины.

Отец оглянулся, и Клодия нырнула обратно, боясь даже дышать. Он быстро набрал комбинацию чисел на сфере, которую орел держал в когтях. Послышался щелчок.

Цепи заскользили, качнулись и упали.

Под дождём из осыпавшейся паутины, улиток и пыли, ворота, дрогнув и завибрировав, отворились.

Клодия высунулась вперёд, силясь разглядеть, что же по ту сторону, Внутри. Но увидела лишь непроглядный мрак. Резко ударил в нос кислый металлический запах. Отец обернулся, и Клодии снова пришлось спрятаться.

Когда она высунула голову, отец исчез, а ворота были снова заперты.

Клодия навалилась спиной на сырые кирпичи и беззвучно выдохнула – облачко пара повисло в воздухе.

Ну вот. Наконец-то.

Нашла!

***

Сигнал тревоги гремел, отдаваясь вибрацией в их зубах, нервах, костях. Финну казалось, что он близок к припадку; в испуге он вломился в расщелину, борясь с порывами ледяного ветра, дующего снаружи.

Зверь исчез. Даже когда Кейро, обогнав Финна, сгрёб Гильдаса, чудовище не обнаружило себя; внезапно они полетели куда-то вниз в каскаде обломков, ударились о стену, повисли над бездной, от падения в которую их удерживала лишь рука Финна.

Он крикнул в отчаянии:

– Мне не хватит сил!

– Хватит, мать твою! – тяжело выдохнул Кейро.

Ужас вытягивал из Финна всю энергию. Пальцы Кейро заскользили, словно в агонии, стремясь уцепиться покрепче.

Ему не справиться. Руку обожгло.

Сверху упала тень. Финн решил, что это Зверь снова поднял голову. Или налетел огромный орёл. Но когда ему удалось посмотреть вверх, он увидел, что эта штука движется на них, прямиком в расщелину, гудя от сдерживаемой энергии. Серебристый корабль, древний парусник, вместо парусов у которого клочья паутины, а по бортам болтаются спутанные канаты.

Корабль повис над ними, в днище его медленно открылся люк. Оттуда, раскачиваясь на четырёх толстых тросах, спустилась корзина. А из-за борта парусника выглянуло лицо. Отвратительное лицо горгульи, искажённое огромными очками и причудливым устройством для дыхания.

– Влезайте, – просипел голос. – Пока я не передумал.

Как у них это вышло, Финн не имел понятия, но через миг Кейро свалился в бешено раскачивающуюся на ветру корзину, следом за ним Гильдас. Помедлив секунду, прыгнула Аттия. Финн ещё не успел прийти в себя от облегчения и, отлепившись от скалы, даже страха не почувствовал, не заметил, как приземлился, пока такую желанную тишину не нарушил вопль Кейро, раздавшийся прямо над ухом:

– Слезь с меня, Финн!

Он с трудом приподнялся. Аттия обеспокоенно склонилась над ним.

– Ты в порядке?

– Да…

Нет, не в порядке, он знал это, но прильнув рядом с ней к бортику корзины, посмотрел за край. Голова кружилась от качки, ледяной ветер пробирал до костей.

Они были уже далеко от пещеры, под ними простиралась равнина и на ней – казавшийся игрушечным Город. С этой высоты им были хорошо видны обожжённые отметины и испарения, словно поверхность земли сама по себе была шкурой Зверя, чей гневный рык раздавался снизу.

Вокруг плыли облака пара металлического жёлтого оттенка, сияли радуги.

Финн почувствовал руку Гильдаса на своём плече. Голос старика, безумный от радости, заглушало ветром:

– Смотри, мой мальчик! Видишь?! Есть ещё сапиенты, обладающие силой!

Финн повертел головой. Корабль по спирали поднимался всё выше, к башне, высокой и тонкой, как игла, балансирующей прямо на облаке. На кончике её шпиля сиял свет. Дыхание Финна застывало на перилах корзины инеем, который трескался и распадался в мелкое крошево. И каждый ледяной кристаллик, каждая снежинка, наэлектризованные башней, выстроились в строгом порядке, словно под действием магнита. Задыхаясь в разреженном воздухе, Финн, дрожащий от холода и страха, ухватил старика за руку, не смея снова посмотреть вниз. Его взор был прикован к постепенно увеличивающейся точке их скорой посадки – крохотной площадке с медленно вращающимся шаром на самой вершине башни.

А высоко над их головами в стылом небе Инкарцерона распростёрла свои крылья ночь.

***

Джаред проснулся от громкого стука, весь в холодном поту.

Сначала он не понял, что его разбудило.

– Джаред, скорее! Это я! – услышал он шёпот.

Спотыкаясь, он подошёл к двери, отсоединил сканер и немного повозился с замком. Замок открылся, в ту же секунду, едва не ударив Джареда, распахнулась дверь; следом влетела Клодия – запыхавшаяся, вся в пыли и паутине, в грязной шали поверх шёлкового платья.

– Что случилось? Клодия, он всё знает? Ему известно, что Ключ у нас?

– Нет же, нет! – Ей с трудом удавалось дышать. Она бухнулась на кровать и согнулась пополам, обхватив себя руками.

– Что же тогда?

Жестом руки она попросила его подождать; через мгновение, когда способность говорить вернулась к ней, Клодия посмотрела на учителя. В глазах её сияло торжество.

Он отстранился, моментально насторожившись.

– Что ты натворила, Клодия?

Ученица жёстко улыбнулась.

– То, к чему стремилась все эти годы. Я отыскала секретную дверь. Вход в Инкарцерон.

МИР, ВИСЯЩИЙ В ПРОСТРАНСТВЕ

22

– Где вожаки? – спросил Сапфик.

– В своих крепостях, – лебедь отвечал.

– А где поэты?

– В мечтаньях своих о других мирах.

– Искусные мастера?

– Изобретают машины, чтоб тьме бросить вызов.

– Мудрецы, создавшие этот мир?

Чёрный лебедь печально склонил главу:

– Жалкие старые чародеи в башнях.

Сапфик в Королевстве Птиц

***

Финн осторожно коснулся одной из сфер, и в её хрупком сиреневом стекле отразилось его гротескно раздутое лицо. А за спиной он увидел отражение Аттии, которая прошла под аркой и изумлённо огляделась.

– Что это?

Она остановилась среди свисающих с потолка шаров, чисто вымытая, причёсанная, в новой одежде, и очень-очень юная.

– Его лаборатория.

Странные это были сферы – внутри них кипела жизнь, переливались красками разнообразные ландшафты. В одной жила колония золотистых мохнатых существ, которые мирно спали или ковырялись в песчаных холмиках. Аттия обхватила шар ладонями.

– Тёплый.

Финн кивнул.

– Удалось поспать?

– Немножко. Я всё время просыпалась – тут так тихо. А ты как?

Он снова кивнул, не желая говорить о том, что, совершенно обессиленный, рухнул на маленькую белую кровать и мгновенно заснул, даже не успев раздеться. Однако, проснувшись сегодня утром, он обнаружил, что укрыт одеялом, а на стуле рядом лежит чистая одежда. Интересно, кто позаботился? Кейро?

– Ты видела этого человека с корабля? Гильдас думает, он сапиент.

Она покачала головой.

– Видела только в маске. Вчера он не сказал ничего, кроме: «Вот ваши комнаты, завтра поговорим». – Она подняла глаза. – Ты вернулся за Кейро. Это был очень смелый поступок.

Они молча бродили вместе по комнате, разглядывая заключённые в стекло разноцветные миры – цвета морской волны, золотые, бледно-голубые. Каждый висел на изящной цепочке, некоторые меньше кулака, некоторые – огромные. Там летали птицы, плавали рыбы, роились мириады насекомых.

– Он как будто посадил их всех в клетки, – тихо сказала Аттия. – Надеюсь, он не приготовил для нас такую же. – Но, заметив, как дёрнулось его отражение, встревожено спросила: – Что такое? Финн?!

– Ничего.

Он опёрся о сферу, пальцы оставляли на стекле влажные пятна.

– Ты что-то увидел. – Аттия смотрела на него широко распахнутыми глазами. – Звёзды? Их правда миллионы? И они собираются вместе и поют в темноте?

Глупо, но ему не хотелось её разочаровывать.

– Я видел… Я видел озеро и за ним – большой дом. Была ночь, по воде плавали фонарики, маленькие бумажные фонарики, внутри каждого – свеча, и они сияли  синим, зелёным, алым. Лодки, и я в одной из них. – Он потёр щёки. – Я был там, Аттия. Наклонился через борт, чтобы дотронуться до своего отражения в воде, и там были звёзды. А они рассердились, потому что я намочил рукав.

– Звёзды?

– Нет. Люди.

– Что за люди? Кто это был, Финн?

Он напряг память. Запах. Силуэт.

– Женщина, – промолвил он. – Она рассердилась.

Как больно! Больно вспоминать. Перед глазами замелькали вспышки света. Он опустил веки, в горле пересохло, по телу струился пот.

– Не надо! – Она встревожено протянула к нему руки, на запястьях багровели рубцы, оставленные оковами. – Не мучай себя.

Финн утёр лицо рукавом. В комнате воцарилась давящая тишина, как в той клетке, где он был рождён.

– Кейро ещё спит? – неловко пробормотал он.

– А, этот! – надулась Аттия. – Мне плевать, чем он занимается.

– Не может быть, чтобы он настолько тебе не нравился. Неужели вы не подружились в Городе? – поинтересовался он, наблюдая, как она бродит между сферами.

Она промолчала.

– Как вам удалось нас выследить? – спросил он тогда.

– Было непросто. – Она сжала губы. – Поползли слухи про Дань, и он сказал, что нужно  стащить огнемёт. Пока он воровал, я отвлекала внимание. И хоть бы спасибо сказал!

– Это же Кейро, – рассмеялся Финн. – Он никогда никого не благодарит. – Обхватив ладонями шар, он прислонился к нему лбом, и рептилии внутри обратили на него бесстрастные взоры. – Я знал, что он придёт. Гильдас не верил, но Кейро ни за что бы меня не предал.

Молчание в ответ. Но Финн явственно ощутил в этой тишине какой-то странный заряд напряжения. Повернувшись к Аттии, он увидел злость в её глазах.

– Как же ты ошибаешься, Финн! – взорвалась она. – Как ты не понимаешь, что это за тип?! Да он бы бросил тебя и не поморщился, забрал бы Ключ себе!

– Нет, – удивлённо откликнулся он.

– Да! – На её бледном лице ярко пылали синяки. – Он остался только потому, что эта девушка ему пригрозила.

Финн похолодел.

– Какая девушка?

– Клодия.

– Он разговаривал с ней!

– Она ему угрожала. Сказала: «Найди Финна или не сможешь воспользоваться Ключом». Она ужасно разозлилась. – Аттия пожала плечами. – Ты бы лучше её благодарил.

В это невозможно поверить.

– Кейро всё равно пришёл бы, – упрямо повторил Финн. – Все думают, что ему на всё наплевать. Но я-то его знаю. Мы вместе сражались. Мы поклялись друг другу.

Она покачала головой.

– Какой же ты доверчивый. Наверное, ты и правда родился Снаружи. Потому что сюда ты вообще не вписываешься.

И заслышав шаги, торопливо прибавила:

– Спроси его про Ключ. Спроси, и сам всё увидишь.

Кейро беспечной походкой вошёл в комнату и присвистнул. В красном камзоле, с ещё влажными волосами, в руке – яблоко, взятое с тарелки, стоявшей в их спальне. На пальцах его тускло поблёскивали два оставшихся кольца с черепами.

– Вот вы где! – он прошёлся по залу. – А это, значит, башня сапиента. Покруче будет, чем старикова клетушка.

– Приятно слышать.

К смятению Финна, одна из самых больших сфер раскрылась, и оттуда выступил незнакомец, за которым следовал Гильдас. Интересно, много ли они успели подслушать? А ещё интересно – неужели внутри сферы есть ведущие вниз ступеньки? Но прежде чем он успел что-то разглядеть, шар закрылся.

Гильдас был одет в переливчатую зелёную мантию сапиента. Худое лицо чисто вымыто, белая борода аккуратно подстрижена. «А он изменился», – подумал Финн. Словно часть его извечного голода исчезла. Когда он заговорил, в голосе не было прежней сварливости, напротив, появилась некая торжественность

– Это Блейз, – сообщил Гильдас. И прибавил мягко: – Блейз Сапиенс.

Высокий мужчина еле заметно наклонил голову.

– Добро пожаловать в мой Зал Миров.

Троица дружно не него уставились – поразительное лицо, испещрённое язвами и следами кислотных ожогов; жидкие волосы стянуты на затылке грязной резинкой.

Под мантией сапиента виднелись потрёпанные, заляпанные химикатами бриджи и мятая рубашка, давно утратившая первоначальную белизну.

Некоторое время все молчали. Первой, к удивлению Финна, тишину нарушила Аттия.

– Мы должны поблагодарить вас за спасение, Мастер. Мы бы погибли.

– А… ну да. – Он посмотрел на неё, неловко и криво улыбнулся. – Так и есть. Я подумал – надо бы спуститься.

– А зачем? – холодно поинтересовался Кейро.

Сапиент повернулся к нему.

– Не понял…

– С чего это ты кинулся нас спасать? У нас есть что-то, что тебе нужно?

– Это Кейро. Совсем не умеет себя вести, – нахмурился Гильдас.

– Ага, типа он ничего не знает о Ключе, – фыркнул Кейро, и с громким хрустом куснул яблоко.

– А ты, наверное, Видящий Звёзды, – обратился Блейз к Финну и окинул его оценивающим взглядом. – Коллега говорит, что Сапфик послал тебе Ключ, который выведет вас Наружу. И что ты веришь, что пришёл Снаружи.

– Да.

– Ты что-то помнишь?

– Нет. Просто… верю.

Мгновение хозяин башни пялился на Финна, задумчиво ковыряя болячку на щеке. А потом заявил:

– Вынужден тебя огорчить – ты ошибаешься.

Гильдас изумлённо дёрнулся, Аттия уставилась на Блейза.

– То есть? – раздражённо спросил Финн.

– А то, что ты не пришёл Снаружи. Никто оттуда никогда не приходил. Потому что, видишь ли, никакого Снаружи не существует.

Все потрясённо застыли, не веря своим ушам. Потом Кейро мягко рассмеялся, уронил огрызок яблока на каменные плиты пола, достал Ключ и подбросил его в воздух.

– Ладно, Мудрейший. Если Снаружи не существует, для чего тогда эта штука?

Блейз поймал Ключ, с небрежным спокойствием повертел его в руках.

– Ах да. Я слышал об этих устройствах. Возможно, их изобрели первые сапиенты. Существует легенда, что лорд Каллистон втайне смастерил что-то такое, но умер прежде, чем успел испытать. Он позволяет обладателю стать невидимым для Очей. И без сомнения, умеет ещё что-то. Но выйти отсюда он вам не поможет.

Он аккуратно положил кристалл на стол.

– Брат, что за ерунда! Мы все знаем, что сам Сапфик… – сердито вскинулся Гильдас.

– Мы ничего не знаем о Сапфике, кроме множества бессвязных сказок и легенд. Эти дураки, там, в Городе, за которыми я иногда от скуки наблюдаю, каждый год сочиняют новые сказки о Сапфике. – Он скрестил на груди руки и безжалостно продолжил: – Люди так любят придумывать истории, брат мой. Обожают мечтать. Вот и навоображали, что мы находимся глубоко под землёй, и если идти вверх, то можно найти дорогу наружу, открыть люк, за которым синее небо, земля богата пшеницей и мёдом, и нет боли. Или что Тюрьма представляет собой девять концентрических кругов, и если идти к центру, то найдёшь сердце Инкарцерона, его живую сущность, через которую можно попасть в другой мир. – Он покачал головой. – Легенды и ничего более.

Потрясённый Финн взглянул на Гильдаса – старик хватал ртом воздух, а потом взорвался:

– Как ты можешь говорить такое?! Ты, Сапиент?! Увидев тебя, я подумал, что ты поможешь нам, что ты поймёшь…

– И помогу, поверь.

– Тогда как ты можешь говорить, что Снаружи не существует?

– Потому что я видел.

В голосе хозяина башни звучала такая печаль, такое беспросветное отчаяние, что даже Кейро приостановил свои блуждания по комнате и уставился на него.

– Как? – вздрогнув, спросила Аттия.

Сапиент указал на чёрную пустую сферу.

– Вот. На исследование потребовались десятилетия, но я был упорен. Мои сенсоры проходили сквозь металл и кожу, кость и провода. Я проложил себе путь через Инкарцерон, его залы и коридоры, моря и реки. Я верил, как и вы. – Он коснулся панели управления, и сфера осветилась. – И нашёл вот это.

В темноте они увидели сферу внутри сферы, шар из голубого металла. Он висел в бесконечном мраке, одинокий и молчаливый.

– Это Инкарцерон. Мы живём внутри него. Наш Мир. Кто знает, построен он людьми или вырос сам. Но он один в бескрайнем вакууме. В пустоте. Снаружи – Пустота. – Он пожал плечами. – Мне жаль. Не хотелось бы разрушать мечту всей вашей жизни. Но идти некуда.

Финн не мог дышать – словно безотрадное откровение сапиента вытянуло из него все силы, саму жизнь. Не отрывая взгляда от шара, он почувствовал, как к нему подошёл Кейро, и исходящая от брата энергия немного его успокоила. Но кто удивил всех, так это Гильдас.

Он засмеялся – издал хриплый гортанный хохот, исполненный презрения. Расправил плечи, повернулся к Блейзу и вперил в него сердитый взор.

– И ты называешь себя Мудрейшим! Да Тюрьма, по злобе своей, одурачила тебя. Показала тебе лживые картинки, а ты и поверил. Живёшь тут, выше всех, и гнушаешься людьми. Хуже, чем дурак!

Он устремился к оппоненту, и Финн поспешно шагнул следом – когда старик распалялся, он терял над собой контроль.

Но Гильдас проткнул воздух костлявым пальцем и добавил, жёстко и тихо.

– Как ты смеешь!? Стоишь здесь и лишаешь меня надежды, а этих детей – шанса на лучшую жизнь. Как ты смеешь говорить, что Сапфик – это мечта, а Тюрьма – всё, что у нас есть?!

– Потому что это правда, – отвечал Блейз.

– Лжец! Ты не сапиент! И ты кое-что забыл. Мы видели тех, кто живёт Снаружи.

– Да! – вмешалась Аттия. – И разговаривали с ними.

Блейз немного помолчал, затем спросил:

– Разговаривали с ними?

На какое-то мгновение показалось, что его уверенность поколеблена. Он сплёл пальцы и напряжённо спросил:

– С кем разговаривали? Кто они?

Все взоры обратились к Финну, и он вынужден был ответить:

– Девушка по имени Клодия. И мужчина. Она называет его Джаред.

На секунду повисла тишина. Первым не выдержал Кейро.

– Ну, может, ты объяснишь и это?

Блейз повернулся к ним спиной, но почти сразу крутанулся обратно, лицо его было мрачным.

– Не хочу вас огорчать, но сами подумайте. Вы видели каких-то девушку и мужчину. И откуда вы знаете, где они находятся?

– Точно не здесь, – сказал Финн.

– Да? – Блейз бросил на него быстрый взгляд, рябое лицо перекосилось. – И откуда ты знаешь? А ты не подумал, что они тоже могут находиться в Инкарцероне? В каком-нибудь дальнем Крыле, на другом уровне, где жизнь настолько отличается от нашей, что им даже в голову не приходит, что они тоже узники? Включи мозги, мальчик! Побег, все мысли о Побеге! Ты хочешь потратить всю свою жизнь на каприз, на бессмысленные поиски выхода. Годы безнадёжных блужданий – и ради чего? Ради пустоты? Найди себе место для жизни, обрети душевный покой. Забудь о звёздах.

Его голос тихо, завораживающе журчал среди стеклянных сфер, поднимался к деревянным балкам потолка. Едва слыша возмущённые крики Гильдаса, Финн в отчаянии обратил взор через окно на плывущие в стратосфере Инкарцерона облака. Слишком высоко для птиц, промёрзшая долина в милях отсюда, отдалённые холмы и тёмные склоны – стены, которых он не мог увидеть.

Он ужаснулся собственному страху.

А если это правда, и сбежать невозможно? Ни из Тюрьмы, ни от себя…

Он – Финн, человек без прошлого и будущего, человек, которому некуда возвращаться. И так будет всегда. Ничего не изменится. 

Гильдас и Аттия ожесточённо спорили, но хладнокровное замечание Кейро оборвало шум на полуслове.

– Может, спросим их самих?

Он взял Ключ и прикоснулся  к устройству связи. Быстро обернувшись, Финн отметил про себя, как уверенно брат обращается с прибором.

– Не вижу смысла, – торопливо бросил Блейз.

– А мы видим.

– Что же, тогда я вас оставлю наедине с вашими друзьями. Не имею ни малейшего желания с ними общаться. Чувствуйте себя как дома. Отдыхайте, ешьте. Подумайте над моими словами.

Он размашисто прошагал меж шарами – взвилась мантия, открывая потрёпанный костюм, – и исчез за дверью, оставив за собой шлейф запахов: кислоты и ещё чего-то сладковатого.

Как только он вышел, Гильдас выругался – витиевато и свирепо.

– А ты кое-чему научился у комитатусов, – ухмыльнулся Кейро.

– Подумать только – в кои-то веки я нашёл сапиента, а он оказался таким слабаком! – с отвращением выплюнул старик. Потом протянул руку: – Дай мне Ключ.

– Не нужно. – Кейро быстро положил артефакт на стол и шагнул назад. – Он уже заработал.

Знакомое гудение постепенно усиливалось, голографический экран вырос в идеальный круг. Сегодня он светился ярче, словно его сила возросла, или он оказался неподалёку от своего источника. В круг шагнула Клодия – так близко, словно находится среди них. Протяни руку – и дотронешься. Глаза её сияли тревогой и одновременно торжеством.

– Они тебя нашли, – сказала она.

– Да, – прошептал Финн.

– Я так рада!

Джаред рядом с ней прислонился к чему-то, похожему на дерево. Кажется,  они в каком-то парке или в саду, залитые ослепительным золотистым светом.

Гильдас, отодвинув Финна плечом, протиснулся вперёд.

– Мастер, – отрывисто бросил он, – вы сапиент?

– Да. – Джаред выпрямился и церемонно поклонился. – Вижу, что и вы тоже.

– Уже пятьдесят лет, сын мой. Раньше, чем ты появился на свет. А теперь ответь мне на три вопроса, только будь правдив. Вы за пределами Инкарцерона?

Клодия уставилась на него, а Джаред медленно кивнул:

– Да.

– Откуда вы это знаете?

– Мы во дворце, а не в тюрьме. На небе светит солнце, а по ночам – звёзды. К тому же, Клодия обнаружила ворота, ведущие в Тюрьму…

– Правда?! – выдохнул Финн.

Но, не дожидаясь её ответа, Гильдас рявкнул:

– Я не закончил! Если вы Снаружи, то где Сапфик? Что он делал, выбравшись отсюда? Когда он вернётся, чтобы нас освободить?

В парке росли цветы, яркие алые маки.

Джаред глянул на Клодию, и в наступившей тишине все услышали жужжание пчелы над цветком – тихий звук, смутное воспоминание, заставившее Финна вздрогнуть.

Джаред приблизился и оказался лицом к лицу с Гильдасом.

– Мастер, – вежливо сказал он. – Простите мне моё невежество, моё любопытство. Простите, если сочтёте вопрос глупым. Но кто такой Сапфик?

23

Ничего давно не менялось, и не изменится в будущем.

Поэтому менять что-то должны мы.

Стальные волки

***

Пчела жужжала совсем близко, казалось, вот-вот вырвется из золотистого ореола и приземлится прямо Финну на руку. Он дёрнулся, и насекомое унеслось прочь.

Гильдас в ошеломлении пошатнулся, и Аттия помогла старику присесть. Джаред встревожено протянул было руку, словно тоже хотел помочь. Взглянув на Клодию, он пробормотал:

– Не нужно было спрашивать. Эксперимент…

– Сапфик – тот, кто совершил Побег, – вмешался Кейро. Подтянув скамейку, он уселся в радиусе видимости устройства, отсветы кристалла заиграли на багрянце его плаща. – Он выбрался. Он единственный, кому это удалось. Так гласит легенда.

– Не легенда это! – резко оборвал его Гильдас. Он посмотрел на собеседников. – Вы и вправду не знаете?! Я думал… там, у вас, он должен был стать великим человеком… может быть, даже королем.

Клодия покачала головой.

– Нет. Хотя… мы могли бы разузнать. Возможно, он ушёл в подполье. Наш мир тоже не идеален. – Она быстро поднялась. – Вы наверняка не знаете, но люди здесь, у нас, верят, что Инкарцерон – это чудесное место. Своего рода рай.

Все четверо уставились на неё.

На их лицах Клодия прочла испуганное недоверие, однако у Кейро оно тут же сменилось ядовитой ухмылкой.

– Сказки, – буркнул он.

И тогда она рассказала им всё. Об Эксперименте, и об отце, и о том, что Тюрьма – это тайна за семью печатями. А потом она поведала им о Джайлзе. Джаред пытался предостеречь её, но Клодия отмахнулась и торопливо продолжила рассказ, прохаживаясь по удивительно зелёной траве.

– Они не убивали его, теперь нам это известно. Они его спрятали. Я думаю, там, у вас. И еще я полагаю, что он – это ты.

Она обернулась, посмотрела на Финна.

– И ты говоришь… – начал было Кейро, потом запнулся и уставился на брата. – Финн? Принц? Ты чокнутая? – расхохотался он.

Финн обхватил себя руками. Его трясло, в уголке сознания забрезжила знакомая сумятица теней – что-то мелькало там и мгновенно исчезало, как отражения в тусклых зеркалах.

– Ты похож на него, – твёрдо сказала Клодия. – Фотографии здесь под запретом, это не по Протоколу, но у старика был портрет, – она вынула что-то из синего мешочка. – Смотри.

Аттия охнула.

Клодия держала в руке портрет круглощёкого, румяного, пышущего здоровьем мальчика в золотистой тунике. Блестящие волосы, простодушное лицо сияет счастьем. А на запястье выжжен крохотный орёл.

Финн шагнул вперёд. Клодия приподняла миниатюру повыше, пальцы Финна потянулись к позолоченной рамке. На секунду ему показалось, что он коснется её. Но рука прошла сквозь воздух, и он понял, как это далеко. Дальше, чем можно представить. И очень давно.

– Был один человек, – продолжила Клодия. – Бартлетт. Он присматривал за тобой.

Финн молча смотрел на неё. Его беспамятство пугало их обоих.

– Тогда, может быть, ты помнишь королеву Сию? Это твоя мачеха. Она, скорее всего, ненавидела тебя. Или Каспара, твоего единокровного брата? Твоего отца – умершего короля? Ты должен помнить!

Если бы он только мог! Хотел бы он вытащить всех этих людей из тёмных глубин своей памяти, но там зияла пустота. Кейро поднялся, и Гильдас взял его за руку, но Финн видел лишь Клодию, её горящие нетерпением глаза, неотрывно смотрящие на него. Она хотела, чтобы он вспомнил.

– Мы были помолвлены. В день твоего семилетия устраивался большой праздник.

– Оставь его в покое! – вдруг выкрикнула Аттия.

Клодия шагнула ближе и попыталась дотянуться до его запястья.

– Взгляни, Финн. Этого они отнять не сумели. И это доказывает, кто ты на самом деле.

– Ничего это не доказывает! – Аттия так резко развернулась, что Клодия попятилась от неожиданности. Кулаки девочки были крепко сжаты, а покрытое синяками лицо побелело. – Прекрати его мучить! Если бы ты любила его, то оставила бы в покое! Не видишь, это ранит его, а вспомнить он всё равно ничего не может. Тебе ведь на самом деле не важно, Джайлз он или нет. Ты просто не хочешь замуж за этого Каспара!

В наступившей оглушительной тишине слышалось лишь тяжёлое дыхание Финна. Ноги его подкосились, и он рухнул на скамью, пододвинутую названым братом.

Бледная Клодия, не спуская глаз с Аттии, проговорила:

– Неправда. Мне нужен настоящий король, истинный наследник. И я хочу вытащить вас из Тюрьмы. Всех вас.

Сознание Финна окутал туман. Он измученно потёр лицо руками.

Джаред приблизился, наклонился.

– Ты в порядке?

Финн кивнул.

– Ничего, справится. Бывало и похуже, – выдал Кейро.

– Они что-то с ним сделали. – Джаред посмотрел на коллегу. – Дали ему что-то, чтобы он потерял память. Вы пробовали какое-нибудь противоядие, Мастер? Какие-нибудь другие методы лечения?

– Наши возможности ограничены, – проворчал Гильдас. – Я использовал порошок живицы и маковый отвар. Однажды применил заячий зуб, но стало ещё хуже.

Джаред вежливо сделал вид, что впечатлён. По выражению его лица Клодия поняла – названные средства настолько примитивны, что сапиенты Королевства уже не помнили о них. Она одновременно разозлилась и расстроилась. Ей не терпелось, разломав невидимую преграду, спасти Финна. Но толку от подобных желаний было мало, поэтому Клодия заставила себя успокоиться.

– Я знаю, как поступить, – тихо сказала она. – Я войду внутрь. Через ворота.

– И чем это нам поможет? – не отрывая глаз от Финна, спросил Кейро.

– Я тщательно изучил Ключ, – начал объяснять Джаред. – И, насколько могу судить, качество связи постепенно меняется. Изображение становится всё более чистым и чётким. Возможно, это потому, что мы с Клодией сейчас во дворце. Мы ближе к вам, а Ключ чувствителен к расстоянию. Это поможет вывести вас к воротам.

 – А что там насчёт карт? – вкрадчиво поинтересовался Кейро, прожигая Клодию взглядом. – Ты нам говорила про какие-то карты, принцесса.

– Я соврала, – нетерпеливо вздохнула Клодия, и прямо посмотрела в его синие холодные глаза.

– Однако, – поспешно продолжил Джаред, – есть одна трудность. Меня смущает некая странность… непоследовательность. Ключу нужно слишком много времени, чтобы установить между нами видеосвязь. Как будто он каждый раз подстраивается под новые физические или временные параметры. Как если бы наши миры существовали не параллельно, а с некоторым смещением относительно друг друга.

Кейро смерил его презрительным взглядом. Финн знал, что брат считает всё это напрасной тратой времени. Не вставая со скамейки, он поднял голову и тихо спросил:

– Но вы же не думаете, Мастер, что Инкарцерон – это другой мир? Что он свободно плывёт в космосе далеко от Земли?

Джаред, помолчав секунду, мягко ответил:

– Нет, не думаю. Любопытная теория.

– Кто вам такое сказал? – вскинулась Клодия.

– Неважно. – Финн, пошатнувшись, встал и посмотрел на неё. – В этом вашем дворце есть озеро, так ведь? Где мы запускали фонарики со свечками внутри.

– Да.

Казалось, поляна вокруг неё соткана из ярких алых маков.

– А на моём именинном торте были серебряные шарики.

Клодия боялась пошевелиться, боялась дышать. Он смотрел на неё в невыносимом напряжении.

Но её глаза вдруг расширились и она, обернувшись к Джареду, закричала:

– Джаред! Выключи его! Выключи!

И без того сумрачный Зал Миров накрыла темнота, внезапно возникло странное чувство головокружения,  повеяло запахом роз.

Кейро осторожно протянул правую руку туда, где в пустом пространстве только что висел голо-имидж. Брызнули искры. Отдёрнув руку, Кейро выругался.

– Что-то их испугало, – выдохнула Аттия.

Гильдас нахмурился.

– Не что-то. Кто-то.

***

 Этот запах! Приторный, легко узнаваемый аромат, который, как она сейчас поняла, витал в воздухе уже долгое время. Она почувствовала его, но не придала значения, захваченная напряжением момента. Клодия обернулась к яркой клумбе из лаванды, дельфиниумов и роз. Позади неё Джаред медленно поднялся на ноги и, тоже всё поняв, обескуражено вздохнул.

– Выходите, – холодно скомандовала она.

Он неохотно шагнул из-за своего укрытия – увитой розами арки. Шёлк его персикового камзола мог соперничать мягкостью с лепестками цветов.

Повисла долгая пауза.

А потом Эвиан смущённо улыбнулся.

– Как много вы успели услышать? – подбоченившись, требовательно спросила Клодия.

Вынув платочек, он утёр потное лицо.

– Боюсь, достаточно, моя дорогая.

– Прекратите паясничать! – Клодия рассердилась не на шутку.

Лорд Эвиан посмотрел на Джареда, затем с любопытством уставился на Ключ.

 – Поразительное устройство! Если бы мы только могли предположить, что оно существует! Да мы бы весь мир перевернули с ног на голову, лишь бы его найти.

Возмущённо фыркнув, Клодия резко развернулась.

 – Если этот мальчик и вправду Джайлз, вы понимаете, что это значит, – бросил ей в спину Эвиан.

Клодия не ответила.

– Это значит, что у нас есть формальный повод для переворота. Более того, справедливый повод. И, как вы только что заметили, у нас есть настоящий наследник. Из чего я делаю вывод, что именно эту информацию вы мне обещали.

– Да. – Обернувшись, она встретила его фанатичный взгляд, от которого, как это случалось раньше, её пробрал озноб. – Послушайте, Эвиан. Мы поступим по-моему. Сначала я войду в ворота.

– Не одна.

– Нет, – поспешил заверить его Джаред. – Вместе со мной.

Она бросила на него короткий испуганный взгляд.

– Мастер…

– Вместе, Клодия. Или не идём совсем.

Во дворце протрубили трубы. Клодия раздражённо оглянулась на звук.

– Ладно. Но теперь не придётся никого убивать, разве вы не видите? Если все узнают, что Джайлз жив, если мы предъявим его народу, то даже королева не посмеет отрицать…

Она затихла, взглянув на собеседников. Джаред, не поднимая глаз, с несчастным видом теребил маленький белый цветок, растирая пальцами лепестки. Эвиан же смотрел на неё чуть ли не с жалостью.

– Клодия, – произнёс он. – Неужели вы так наивны?

Обильно потея на жарком солнце, он подошел к ней ближе.

– Народ никогда не увидит Джайлза. Она этого не допустит. С вами обоими безжалостно покончат, как с тем стариком, с которым я успел побеседовать. И Джареда тоже убьют. И всякого, на кого падёт хоть малейшее подозрение в соучастии.

Клодия скрестив руки на груди, покраснела от унижения. Ей втолковывали очевидное, как младенцу, причём, мягко, по-доброму, от чего становилось ещё хуже. Безусловно, он прав.

– Мы собирались убить их — и мы это сделаем, – тихо, но твёрдо проговорил Эвиан. – Их необходимо уничтожить. Всё решено. И мы готовы действовать.

– Нет!

– Да. И чем скорее, тем лучше.

Джаред выронил цветок и поднял голову. Он был очень бледен.

– Вы могли бы подождать хотя бы до свадьбы.

– Свадьба через пару дней. Как только всё закончится, мы начнём. Лучше, если вы не будете посвящены в детали. – Он предупреждающе воздел руку. – Пожалуйста, Клодия. Ни о чём не допытывайтесь! Таким образом, если что-то пойдёт не так, если вас начнут допрашивать, то вам нечего будет сказать. Ни время, ни место, ни способ не будут вам известны. И кто такие Стальные Волки, вы не имеете понятия. Вас никто ни в чём не обвинит.

Никто, кроме меня самой, горько подумала Клодия. Каспар – алчный мелкий тиран, характер его уже не исправить, будет только хуже. Королева – елейная лицемерка и убийца. Они будут по-прежнему навязывать всем Протокол. Они никогда не изменятся. И всё же она не желала обагрять свои руки их кровью.

Снова просигналила труба, на этот раз настойчиво.

– Мне пора, – сказала Клодия. – Королева едет на охоту, и я должна её сопровождать.

Кивнув, Эвиан собрался покинуть их, но прежде чем он успел сделать пару шагов, Клодия выдавила:

– Погодите. Ещё одно.

Замерцал розовый шёлк, любопытная бабочка, трепеща крылышками, уселась лорду Эвиану на плечо.

– Мой отец… как насчёт моего отца?

С одной из многочисленных башенок дворца снялась и взметнулась в синее небо стайка голубей. Не оборачиваясь, еле слышно, Эвиан проговорил:

– Он опасен и повязан с ними.

– Не трогайте его.

– Клодия…

– Не смейте. – Она сжала кулаки. – Вы не убьёте его. Обещайте мне. Клянитесь! Или я сейчас же явлюсь к королеве и обо всём расскажу.

Вот тут он не мог не обернуться.

– Вы не посмеете…

– Вы плохо меня знаете.

Она стойко выдержала его взгляд. Лишь её упрямство сможет уберечь отца от удара ножом. Да, он её враг, она это знает. Хитрый расчётливый противник в этой шахматной партии. И всё-таки он её отец.

Бросив взгляд на Джареда, Эвиан тяжело вздохнул.

– Хорошо.

– Поклянитесь. – Она крепко сжала его руку, горячую и липкую. – Джаред будет свидетелем.

Он неохотно позволил ей поднять их сцепленные руки, сапиент положил свою ладонь сверху.

– Я, лорд Королевства и последователь Девятипалого, клянусь. – Серые глаза лорда Эвиана посветлели на солнце. – Смотритель Инкарцерона не будет убит.

Клодия кивнула.

– Благодарю вас.

Лорд высвободил руку, зашагал прочь, тщательно вытирая ладонь шёлковым платочком, и скоро скрылся из глаз среди зелени липовой аллеи. Как только он исчез из вида, Клодия опустилась на траву, обняв руками колени.

– Ох, Мастер. Ну и дела.

Джаред, казалось, едва её слушал. Он беспокойно кружил рядом, словно желая размять затёкшие мышцы. И вдруг, резко остановившись, будто ужаленный, спросил:

– Кто такой Девятипалый?

– Что?

– Про которого упомянул Эвиан.

 Наставник повернулся к ней, и в его глазах она разглядела то знакомое ей выражение пламенной одержимости, посещавшее его во время многодневных экспериментов.

– Ты когда-нибудь слышала о подобном культе?

– Нет. – Она дёрнула плечом. – Да и какая разница. Слушай, сегодня после пира королева проводит Совет. Великий Синод. Будут обсуждать всё, что касается свадьбы и престолонаследования. Там будут все – и Каспар, и Смотритель с секретарём, все важные шишки. Им нельзя будет покинуть зал.

– А ты?

Клодия пожала плечами.

– Кто я для них, мастер? Пешка на доске. – Она засмеялась, зная, что Джаред терпеть не может этот её смех – язвительный и горький.

– И вот тогда мы проберёмся в Инкарцерон. На сей раз дело верное.

Джаред мягко кивнул. Он уже успокоился, но тень пережитого волнения ещё не исчезла с его лица.

– Рад, что ты сказала «мы», – прошептал он.

– Я беспокоюсь за тебя. Боюсь за тебя, что бы ни случилось, – просто ответила она.

– То же самое могу сказать и я, – согласился Джаред. И после короткой паузы прибавил: – Не заставляй королеву ждать.

Но Клодия не двинулась с места. Она о чём-то напряжённо размышляла.

– Та девушка, Аттия. Она ревнует. Ревнует ко мне.

– Да. Возможно, они близки – Финн и его друзья.

 Клодия поднялась, стряхнула цветочную пыльцу с платья.

– Что ж, скоро мы сами всё увидим.

24

Ты ищешь ключ к Инкарцерону?

Загляни в себя. Он всегда был именно там.

Зеркало Грёз Сапфику

***

«Ну и чуднáя же у этого сапиента башня», – думал Финн. Поймав хозяина на слове, они втроём с Кейро и Аттией весь день исследовали странное обиталище, и многое их озадачивало.

– Вот, например, еда. – Кейро взял из миски маленький зелёный фрукт и осторожно понюхал. – Это же где-то выросло? И где? Мы в небе, пути вниз нет. Разве что он так и летает на рынок прямо на своём корабле.

О том, что пути вниз нет, они узнали, когда добрались до подвальных помещений, прорубленных в скале. Меж предметов обстановки тянулись вверх маленькие сталагмиты, с потолка свисали сталактиты. Всё это выросло за полтора века существования Тюрьмы, хотя Финн всегда думал, что на формирование таких наростов нужно гораздо больше времени, возможно, тысячелетия.

Бредя следом за Аттией от кухни к кладовой, потом в обсерваторию, Финн на мгновение позволил себе погрузиться в жуткие, завораживающие грёзы: Инкарцерон действительно древний и живой мир, а сам Финн – микроскопическое существо в его недрах, крохотное, как бактерия; Клодия тоже здесь; и даже Сапфик – всего лишь мечта, сказка, придуманная узниками, которым так мучительно жутко здесь, что о невозможности побега они и помыслить не в состоянии.

– А вот и книги! – Кейро распахнул дверь библиотеки и с отвращением уставился на полки. – Кому нужно столько книг? Кто вообще морочит себе голову такой ерундой?

Финн протиснулся мимо него. Кейро едва мог прочитать собственное имя и очень этим гордился. Однажды он подрался с одним из комитутасов – тот нацарапал на стене что-то в адрес Кейро, якобы оскорбительное. Братца тогда изрядно отколошматили. А Финн, как ни старался, не смог ему объяснить, что граффити были абсолютно безобидными, в них даже звучало, как бы сквозь зубы, некоторое восхищение.

Финн читать умел. Неизвестно, кто научил его, но он читал даже лучше Гильдаса, который бормотал текст себе под нос и едва ли за всю жизнь видел хотя бы дюжину книг.

Старик был здесь – сидел за столом в центре библиотеки, уткнувшись носом в огромный переплетённый в кожу рукописный фолиант.

Вокруг тянулось к высоченному потолку бессчётное множество полок, заставленных громоздкими томами в зелёных и бордовых обложках с золочёными номерами на корешках.

Гильдас поднял голову. Можно было ожидать от него восторженных восклицаний, но в голосе его прозвучала ирония:

– Книги? Да нет здесь никаких книг.

– Зрение у тебя ни к чёрту, – фыркнул Кейро.

Старик нетерпеливо покачал головой.

– Бесполезный хлам. Сами посмотрите. Имена, цифры, ничего ценного.

Аттия достала с ближайшей полки и открыла книгу. Заглянув ей через плечо, Финн увидел, что том покрыт толстым слоем пыли, а края листов расслоились от сухости. На странице красовался список:

МАРЦИОН

МАСКУС

МАСКУС АТТОР

МАТТЕУС ПРАЙМ

МАТТЕУС АМРА

За каждым следовало восьмизначное число.

– Узники? – предположил Финн.

– Видимо, да. Списки имён. Многие-многие тома. Для каждого Крыла, каждого Уровня, за сотни лет.

Рядом с каждым именем виднелся маленький квадратик с изображением лица. Аттия прикоснулась к одному и – уронила книгу. Финн шумно выдохнул, а Кейро, заинтересовавшись, наклонился к ним через стол.

– Ну и ну, – заметил он.

Напротив имён быстро замелькали, появляясь и исчезая одна за другой, маленькие картинки. Аттия коснулась одной кончиком пальца – и всю страницу заполнило изображение горбуна в жёлтом плаще. Аттия убрала палец – и картинки снова зарябили, показывая всё того же человека – вот он идёт по улице, болтает у костра, спит – словом, вся его жизнь пробегала сейчас перед глазами зрителей. Он всё больше старел, всё ниже сутулился, в руке его появился посох, и вот он, поражённый какой-то ужасной болезнью, уже просит подаяния. А потом – ничего.

– Очи, – тихо проговорил Финн. – Если они за нами наблюдают, то должны и записывать.

– И откуда всё это у Блейза? – потрясённо спросил Кейро. – Интересно, а я здесь есть? – Не дожидаясь ответа, он кинулся к приставной лестнице, пристроил её к нужному стеллажу и легко взлетел наверх. Он начал нетерпеливо выхватывать книги и запихивать их обратно.

Аттия отправилась к секции А, Гильдас не отрывался от чтения, так что Финн, нашёл букву Ф и стал искать себя.

ФИМЕНОН

ФИММА

ФИММИЯ

ФИМОС НЕПОС

ФИНАРА

Он переворачивал страницы дрожащими пальцами, пока не нашёл. ФИНН.

Там было шестнадцать Финнов, он оказался последним. И номер, такой печально знакомый номер – тот, что он обнаружил на своей робе, когда проснулся в клетке, тот, что он выучил наизусть. И рядом с ним маленький значок – два наложенных друг на друга треугольника, один перевёрнутый. Звезда. Финна чуть не стошнило от страха пополам с нетерпением, когда он прикоснулся к знаку.

Зарябили изображения, и первым выскочило – он ползёт в белом бесконечном тоннеле. Финн торопливо остановил картинку.

Он – только  моложе, чище, на лице застыла маска мрачной решимости. Смотреть на это было очень больно. Он попытался найти более ранние изображения, но не обнаружил ничего.

Ничего.

Сердце глухо забилось. Он начал медленно листать дальше.

Он и Кейро. Комитатусы. Он дерётся, ест, спит. На одной картинке – смеётся. Взрослеет, меняется. Что-то утрачивает. Он уже вполне спокойно смотрел на собственные изображения – как он становится жёстче, наблюдательнее, угрюмее, и всегда маячит на заднем плане, в то время как Кейро ругается с кем-то или задумывает каверзы. Но вдруг наткнулся на запись припадка и сморщился от отвращения при виде своего бьющегося в конвульсиях тела,  искажённого лица. Он запустил картинки быстро, очень быстро, так что уже ничего нельзя было разглядеть, потом остановил их нажатием пальца.

Засада.

Он сам – почти уже освободившийся из цепей, держит Маэстру за руку. Она, видимо, только что поняла, что попала в ловушку – на лице её странное, почти болезненное выражение, застывшая улыбка.

Что бы там ни было дальше – он не хотел это видеть.

Финн захлопнул книгу. В тишине библиотеки звук прогремел, как выстрел. Гильдас буркнул что-то, а Аттия подняла глаза.

– Нашёл что-нибудь? – спросила она.

– Ничего такого, чего я бы не знал, – пожал плечами Финн. – А ты? – Она уже покинула секцию А и стояла около К. – Что ты там делаешь?

– Ну, Блейз сказал, что Снаружи не существует. Я решила поискать Клодию.

Он похолодел.

– И?

Она держала в руках большой том в зелёной обложке. Быстро закрыла его и запихала обратно на полку.

– Ничего. Она не в Инкарцероне.

Однако в голосе её прозвучали некие странные нотки, но прежде чем Финн успел об этом подумать, его отвлёк возмущённый вопль Кейро.

– Я тут весь как на ладони! Весь!

Финн знал, что Кейро осиротел ещё младенцем и рос в шайке беспризорников, которые вечно крутились рядом с комитатусами: бастарды вояк, дети убитых бандитами женщин, ребятня, взявшаяся невесть откуда. Чтобы выжить среди этого свирепого отребья, приходилось процарапывать когтями, выгрызать зубами своё место под солнцем Инкарцерона. Может быть, поэтому Кейро так разволновался. Он тоже с громким хлопком закрыл книгу.

– Бросьте ваши убогие биографии, – сказал Гильдас, подняв глаза, в которых светилось торжество. – Идите почитайте настоящую книгу. Это дневник лорда Каллистона, его ещё называют Стальным волком. Он утверждает, что был первым узником. – Старик перевернул страницу. – Тут всё описано: приход сапиентов, их первые приговоры преступникам, установление Нового порядка. Похоже, они были сравнительно малочисленны, и в те времена разговаривали с Тюрьмой, как друг с другом.

Теперь в его голосе звучало благоговение.

Ребята сгрудились вокруг него и уставились в книгу, исписанную вручную грубым пером. Гильдас ткнул пальцем в страницу.

– Та девушка оказалась права. Они основали Тюрьму, чтобы избавиться от проблем с преступностью. Но вначале действительно надеялись, что им удастся создать идеальное общество. Судя по этому тексту, мы уже давно должны были превратиться в безмятежных философов. Вот, слушайте.

Он начал читать вслух:

«Всё было продумано, учтены все возможные случайности. Мы могли предложить узникам полноценную еду, бесплатное образование, медицинское обслуживание получше, чем Снаружи, поскольку нас не ограничивал Протокол. За дисциплиной следила Тюрьма, ничего не упуская и наказывая провинившихся.

И всё же.

Наступает разложение. Формируются группы инакомыслящих, вспыхивают споры за территории. Образуются противоборствующие кланы, начинается кровная месть. Уже двое сапиентов увели своих последователей и живут теперь в изоляции, заявив на прощание, что у них кого-то убили, кто-то напал на их ребёнка, и они опасаются, что убийства и воровство не прекратятся никогда. На прошлой неделе двое мужчин подрались из-за женщины. Тюрьма вмешалась – и с тех пор их никто не видел.

Уверен – они мертвы, и Инкарцерон растворил их тела в своей системе жизнедеятельности. Оснований для смертной казни не было, но Тюрьма теперь сама принимает решения».

– Они правда думали, что у них получится? – удивился Кейро.

После краткой паузы Гильдас перевернул страницу. Его шёпот казался оглушительно громким в наступившей тишине.

– Похоже, да. Он не очень понимает, что именно пошло не так. Возможно, вмешались какие-то неучтённые факторы, какая-то мелочь постепенно разрослась до невероятных размеров, нарушила баланс этой совершенной экосистемы и всё сломала. Или какие-то сбои в работе Инкарцерона превратили его в тирана. Определённо, именно это и произошло, но что причина, а что следствие? И вот ещё.

Он снова начал читать вслух, подчёркивая интонацией каждое слово. Наклонившись, Финн обнаружил, что этот абзац выделен и в тексте, и что страница испачкана, словно кто-то снова и снова водил по ней пальцем.

«… а может, сам человек носит в себе семена зла? И даже оказавшись в раю, специально построенном для него, отравит всё вокруг своими желаниями, своей завистью? Боюсь, виновата не Тюрьма, а наша собственная испорченность. И я сам – не исключение, ибо я тоже убивал, я тоже думал только о своей выгоде».

Опустилась гнетущая тишина, лишь пылинки плясали в луче света, падавшем с потолка.

Гильдас закрыл книгу и поднял посеревшее лицо.

– Нам нельзя здесь оставаться, – тяжело молвил он. – Здесь сердце обрастает пылью и в него проникают сомнения. Нужно уходить, Финн. Это не убежище, а ловушка.

Заслышав шаги, все подняли головы. На галерее, окружавшей световой люк, вцепившись в перила, стоял Блейз.

– Вы нуждаетесь в отдыхе, – сказал он спокойно. – Кроме того, отсюда не выбраться. Пока я не решу вас отпустить.

***

Клодия подготовилась крайне тщательно: сканеры размещены в подвалах; мирно почивающие голографические копии её самой и Джареда – в кроватях. Чтобы иметь представление о том, сколько может продлиться Совет, она вручила помощнику распорядителя увесистую мзду за рассказ о всегдашней продолжительности дебатов и количестве пунктов в брачном договоре.

Напоследок она повидалась с Эвианом и попросила его по любому поводу учинять споры, чтобы её отец просидел в Главном зале как минимум за полночь.

Вся в чёрном, она скользила меж бочек, чувствуя себя тенью, освободившейся от бесконечного пира,  вежливой болтовни, поползновений королевы на дружескую интимность и манеры, с которой та вцеплялась в её руку, изливая восторги по поводу их счастливого будущего, дворцов, которые они понастроят вместе, охоты, танцев и нарядов. Каспар хмуро пялился на неё, слишком много пил и сбежал, как только подцепил какую-то служанку. Отец, мрачный и подтянутый, в чёрном своём сюртуке и сверкающих туфлях, лишь раз обменялся с ней взглядом через стол.

Догадался ли он, что у неё есть некий план?

Впрочем, волноваться уже поздно. Нырнув под пучок паутины, она врезалась в высокую фигуру и чуть не завопила от неожиданности.

– Извини, Клодия.

Джаред тоже был в чёрном.

– Господи, я чуть не умерла от страха! – сердито проворчала она. – Ты ничего не забыл?

– Нет.

Он был бледен, вокруг глаз – тёмные круги.

– А твоё лекарство?

– Я ничего не забыл. – Он с трудом изобразил слабую улыбку. – Можно подумать, ученик тут теперь я.

Желая его подбодрить, она улыбнулась в ответ.

– Всё получится. Мы должны всё увидеть Мастер. Увидеть Внутри.

– Что же, поспешим, – кивнул он.

Она повела его по сводчатым залам. Казалось, воздух здесь сегодня влажнее, чем раньше, просоленные стены исходили зловонными испарениями.

Подойдя к воротам, которые сегодня показались ей выше, Клодия осмотрела перекрещивающиеся цепи – каждая толще её руки. Но дрожь настоящего отвращения вызвали слизняки – жирные создания, чьи серебристые следы тянулись по влажной поверхности в самых разных направлениях и пересекались множество раз, словно эти твари облюбовали себе ворота много веков назад.

– Мерзость! – Она потянула одного слизняка, оторвавшегося с мягким чмоком, и бросила его наземь. – Это здесь. Отец набрал какой-то код.

Орёл Хаваарна простирал свои огромные крылья. В шаре, который он держал в лапах, виднелось семь маленьких углублений. Клодия подняла было к ним руку, но Джаред её перехватил.

– Нет! Неправильная комбинация – и включится сигнал тревоги. Или, ещё хуже, мы попадём в капкан. Нужно действовать очень осторожно, Клодия.

Он достал маленький сканер, и скрючившись под цепями, начал очень осторожно исследовать углубления.

Клодия прошлась к подвалам, проверила их, вернулась.

– Быстрее, Мастер!

– Быстрее невозможно, – сосредоточенно откликнулся он.

Клодию уже трясло от нетерпения. Она достала Ключ, окинула его задумчивым взглядом.

– Как думаешь?..

– Подожди, Клодия, я уже почти определил первую цифру.

Так можно долго провозиться. Клодия присмотрелась к двери и обнаружила позеленевший бронзовый диск, который казался светлее, чем остальная поверхность. Наклонившись, она повернула диск.

Замочная скважина.

Шестиугольная, как и кристалл.

Клодия поднесла к ней Ключ.

И вдруг он буквально выпрыгнул из её пальцев и погрузился в скважину.

С громовым треском, от которого Клодия взвизгнула, а Джаред в ужасе отпрянул от двери, Ключ повернулся. Цепи упали, посыпалась ржавчина. Ворота слегка приоткрылись.

Джаред подскочил, лихорадочно проверил все сигнальные устройства и выдохнул:

– Ужасно глупый поступок!

Но Клодии уже было море по колено. Она смеялась – ворота открыты, она отперла Инкарцерон!

Упала на пол последняя цепь.

Подвалы отозвались громким эхом.

Джаред не шевелился, пока не утихли все звуки.

– Ну? – спросила она.

– Никто не пришёл. Всё в порядке. – Он утёр пот с лица. – Видимо, мы слишком глубоко – наверху не слышно. Нам несказанно везёт. Больше, чем мы заслуживаем.

Клодия пожала плечами.

– Я заслуживаю того, чтобы найти Финна. А он заслуживает свободы.

Они в ожидании уставились на тёмный проём. Клодия уже почти представляла, как оттуда вываливается толпа узников.

Ничего не дождавшись, она шагнула вперёд, растворила ворота.

И заглянула Внутрь.

25

Помню историю о девушке в Раю, что съела яблоко, принесённое ей одним мудрым сапиентом. Из-за яблока она стала видеть всё иначе. Золотые монеты превратились в жухлые листья. Богатые одеяния – в лохмотья паутины. А мир окружала стена с накрепко запертыми воротами.

Я слабею с каждым днём. Все остальные мертвы. Работа над Ключом завершена, но я уже не дерзну воспользоваться им.

Дневник лорда Каллистона

***

Это было невозможно. Клодия застыла, чувствуя, как в душе умирает последний огонёк надежды. Она ожидала увидеть тёмный коридор, лабиринт клеток, сырые каменные переходы, кишащие крысами.

Ничего подобного.

За странным наклонным порогом её ожидала белая комната – точная копия кабинета отца. Деловито гудели механизмы; под льющимся с потолка светом блестели гладкие поверхности стола и стула.

– Всё точно такое же! – выдохнула Клодия в отчаянии.

Джаред тщательно сканировал пространство.

 – Смотритель – человек неизменных пристрастий. – Он опустил сканер, и на его лице Клодия разглядела то же потрясение, что испытала сама. – Клодия, сейчас, когда ворота открыты, могу точно сказать, что Тюрьмы под нами нет, и никаких подземных лабиринтов тоже. Есть только эта комната. И всё.

Ошеломлённо покачав головой, Клодия шагнула внутрь.

И тут же, как и в той, другой комнате, предметы на миг потеряли очертания, послышались странные щелчки; пол качнулся, силясь выровняться под её ногами; стены вытянулись. Даже воздух здесь казался холоднее и суше, чем в подвалах.

Обернувшись, она посмотрела на Джареда.

– И ещё странность, – продолжал он. – Произошёл какой-то сдвиг пространства. Я говорил раньше, как если бы комната и подвал находились… в разных измерениях.

Он шагнул внутрь вслед за Клодией, и она заметила, как его тёмные глаза расширились. Но разочарование было настолько велико, что вытеснило даже беспокойство за него.

– Зачем делать тут копию отцовского кабинета? – Она раздражённо хлопнула рукой по столу. – Не похоже, чтобы этой комнатой пользовались чаще, чем той, другой.

Джаред потрясённо огляделся.

 – Она в точности такая же?

– Один в один. – Клодия склонилась к столу и произнесла пароль: «Инкарцерон». Ящик стола выкатился наружу. Внутри него, как и ожидалось, помещался кристальный Ключ – такой же, как их собственный. – Он хранит один Ключ дома, а другой тут. Но где же сама Тюрьма?

В голосе Клодии звучала горечь, Джаред бросил на неё встревоженный взгляд, подошел ближе.

 – Не мучай себя… – тихо проговорил он.

– Я обещала Финну отыскать путь наружу! И что нам теперь делать? Завтра меня выдадут за Каспара или казнят за измену.

– Или сделают королевой, – добавил он.

– Или сделают королевой. Но только после кровавой бани, и я всю жизнь буду терзаться чувством вины.

Она прошлась по комнате, окидывая неодобрительным взором жужжащие серебристые устройства.

 – Ну что же, в конце концов… – начал позади неё Джаред.

И умолк.

Клодия обернулась. Джаред склонился над ящичком стола, в котором лежал Ключ. Потом медленно выпрямился и, искоса глянув на Клодию, и хриплым от волнения голосом проговорил:

– Это не копия. Это та самая комната.

Клодия непонимающе уставилась на него.

– Иди сюда, взгляни.

Ключ. Он лежал там, на чёрном бархатном ложе. Джаред наклонился и потянулся к устройству, его пальцы прошли сквозь кристалл и коснулись мягкого ворса подложки. Голограмма!

Та самая голограмма, которую Клодия сотворила собственными руками на месте Ключа.

Клодия осмотрелась, быстро присела и пошарила под стулом.

 – Если это та самая комната, то должны быть и… – Она потрясенно охнула и вскочила. На её ладони лежал крохотный кусочек металла. – Он и раньше здесь был! Но как же так… как это может быть та же самая комната?! Она же дома. В сотнях миль отсюда!

Клодия уставилась на открытую дверь, в полумрак дворцового подвала.

Джаред, казалось, позабыл свой страх – лицо его светилось. Он взял из рук Клодии металлическую крошку и стал пристально её рассматривать, затем вынул из кармана крошечную сумочку и опустил предмет внутрь. Нацелил сканер на стул.

 – Тут что-то странное. Пространственное смещение ещё сильнее. – Он досадливо нахмурился. – Эх, как мне бы сейчас пригодились более чуткие инструменты! Если бы все эти годы сапиентов не ограничивал Протокол!

– А ты заметил, что стул прикреплён к полу? – спросила Клодия.

В прошлый раз она не обратила внимания, но стул действительно удерживался специальными зажимами. Клодия обошла его кругóм.

 – Но почему именно в этом месте? Он слишком далеко от стола. И ещё этот свет сверху.

Они посмотрели вверх. Узкий луч слабого голубого сияния падал точно на сиденье. Едва ли подобного освещения достаточно, чтобы читать.

Страшная мысль посетила Клодию.

 – Мастер… это же не место для пыток?

Джаред помедлил с ответом, затем, очень взвешенно – за что она мысленно его поблагодарила – произнёс:

 – Сомневаюсь. Нет ни тисков, ни следов насилия. Думаешь, твой отец нуждается в подобного рода устройствах?

Думать о таком не хотелось.

– Мы увидели всё, что могли. Уходим, – вместо ответа сказала Клодия.

Уже за полночь. Клодия обратилась в слух – не раздадутся ли шаги.

– Эта комната полна секретов, Клодия, и я отдал бы всё на свете, чтобы их разгадать. Может быть, это место входа. Может быть, мы что-то упустили.

– Джаред, довольно.

Она направилась к воротам и перешагнула порог. Подвал был тих и мрачен. Все сигнальные устройства были на местах и молчали. И всё же её колотило от страха, что за ними снова следят, что их опять засечёт Факс, что её отец скрывается где-то здесь, в полумраке, что бронзовые ворота захлопнутся и отрежут её от Джареда. Она вытащила учителя наружу с такой силой, что тот едва не упал.

Клодия вынула Ключ из скважины. Ворота тут же почти бесшумно сомкнулись, а цепи сами вернулись на место, и слизни продолжили свой обычный путь, покрывая слизью истёртые орлиные крылья.

Придавленная тяжестью постигшей их неудачи, она молча следовала за тёмной фигурой сапиента. Что теперь подумает о ней Финн?

Как будет злорадствовать Кейро и как ухмыльнётся та девчонка. Да и у неё самой остался лишь один день свободы.

Поднявшись по лестнице, она потянула Джареда за рукав и сказала:

 – Возвращаемся порознь, Мастер. Нас не должны видеть вместе.

Он снова кивнул и, как ей показалось, слегка покраснел.

 – Иди первая. И будь осторожна.

Не двинувшись с места, она проговорила бесцветным голосом:

 – Все кончено, да? Финн сгинет в Тюрьме.

Джаред опёрся спиной о колонну и глубоко вдохнул.

 – Не отчаивайся. Инкарцерон близко. В этом я уверен.

Он вынул что-то из кармана, и она с удивлением поняла, что это крохотный кусочек металла в пластиковом пакете – тот, что они нашли возле стула.

– Что бы это могло быть?

– Не имею понятия. Воспользуюсь оборудованием дворцовых сапиентов и проведу завтра пару тестов.

– Счастливчик. А мне остается лишь примерять подвенечное платье.

И, прежде чем он успел ей ответить, Клодия удалилась, в парадный коридор, скрывшись в полуночной тишине и шепотах дворца.

Джаред, покрутив в пальцах металлический обломок, отбросил со лба влажные волосы и медленно выдохнул.

Необычная комната помогла ему на некоторое время позабыть о боли. Теперь боль вернулась, словно в отместку, сильнее прежнего.

***

Блейз не появлялся часами. Казалось, он пропал, а где – Финн даже не догадывался.

– Мы ещё не всё разведали, – ворчал Кейро, – например, где тут выход? – Он растянулся на кровати, вперив взгляд в потолок. – А весь этот трёп насчет книг – ни единому слову не верю.

Блейз посмеялся над ними, когда они стали расспрашивать его про Тюремные архивы.

- Эта башня была пуста и предназначалась, скорее всего, лишь для хранения книг, – уверял он за ужином, протягивая хлеб через стол. –  Поверьте, я понятия не имею, как сюда поступают эти изображения. К тому же, я их и не разглядывал – нет ни времени, ни желания. Я просто нашел это место, оно мне понравилось, поэтому я переселился сюда, вот и всё.

- Не всё. Ты здесь в полной безопасности, – пробурчал Гильдас.

- Так и есть. Никто не может приблизиться ко мне. Я удалил все Очи до единого, и «жуки» сюда не добираются. Конечно, у Инкарцерона есть и другие способы слежки, и я постоянно под наблюдением, раз мои изображения тоже появляются в книгах. Но не сейчас. Благодаря странным свойствам вашего Ключа сейчас мы невидимы. – И он улыбнулся, почёсывая болячки на подбородке. – А вообще, если бы мне досталось такое устройство, я бы попробовал узнать о нём побольше. Однако, полагаю, вы вряд ли с ним расстанетесь ?

– Он хочет заполучить его! – Кейро подскочил на кровати. – Ты видел, как он зыркнул на Гильдаса, когда тот над ним рассмеялся? Он прямо с лица спал, а потом вспыхнул весь. Ему нужен Ключ.

– Он никогда его не получит.

Финн сидел на полу на корточках.

– Где он?

– В сохранности, брат. – Финн похлопал ладонью по карману.

– Хорошо. – Кейро снова улёгся. – И держи меч наготове. Этот паршивый сапиент подозрителен. Не нравится он мне.

– Аттия считает, что мы у него в плену.

– Маленькая стерва, – откликнулся Кейро, явно думая о чём-то другом; он соскочил с кровати и бросил беглый взгляд на свое отражение в многогранном оконном стекле. – Ладно, братишка, расслабься. У Кейро есть план.

Он натянул плащ и, предварительно с опаской выглянув за дверь, вышел.

Оставшись один, Финн достал Ключ. Аттия спала, Гильдас без отдыха штудировал книги – он отдавал этому всё своё время.

Финн тихо закрыл дверь, подпёр её спиной и активировал Ключ, который тут же осветился изнутри.

Его взору предстала комната, заваленная одеждой, и залитая светом из окна, таким ярким, что глазам стало больно. В круг видимости попала огромная деревянная кровать, резные панели. И запыхавшаяся Клодия.

– Нельзя же так неожиданно! Тебя могут увидеть.

– Кто?

– Горничные, белошвейки, кто угодно! Ради всего святого, Финн!

 Её лицо раскраснелось, волосы спутались. Она была одета в белое платье, украшенное кружевами и жемчугом. Свадебное платье.

Он не нашёлся, что сказать. Она присела рядом с ним на пол.

 – Мы потерпели неудачу. Открыли ворота, но они не ведут в Инкарцерон, Финн. Там только кабинет моего отца. Какая же я дура! – Она словно презирала сама себя.

– Но твой отец Смотритель, – медленно проговорил Финн.

– Что бы это ни значило, – ответила она хмуро.

– Как мне хочется вспомнить тебя, Клодия. – Финн покачал головой. – И всё, что там, Снаружи. И всё остальное. Что если я вовсе не Джайлз? Этот портрет… Я не похож на того мальчика.

– Ты был им когда-то, – упрямо настаивала Клодия. Она склонилась ниже, ближе к нему, зашуршал шёлк.

– Слушай, всё, чего я сейчас хочу – не выходить замуж за Каспара. Как только мы тебя спасём, как только ты окажешься на свободе, то наша помолвка… словом, этого не должно произойти. Аттия неправа, я поступаю так вовсе не из эгоизма. – Она криво улыбнулась. – Кстати, где она?

– Думаю, спит.

– Она тебя любит.

– Мы спасли ей жизнь. – Финн пожал плечами. – Она благодарна.

– Ты это так называешь? – Она уставилась в пустоту. – Между жителями Инкарцерона существует любовь, Финн?

– Если и существует, то я её не встречал.

И тут он подумал о Маэстре, ему стало стыдно. Наступила неловкая пауза. Было слышно, как в соседней комнате болтают служанки. Позади Финна виднелось заиндевелое окно, за которым тускло мерцал искусственный сумрак.

И там чем-то пахло. Осознав это, Клодия глубоко и шумно вдохнула, так что Финн посмотрел на неё с удивлением.

Затхлый, неприятный, металлически-кислый воздух – следствие бесконечной циркуляции в замкнутом пространстве.

– Я чувствую запах Тюрьмы. – Клодия встала на колени.

 – Тут ничем не пахнет. – Он непонимающе уставился на нее. – Но как ты…

– Не знаю как, но чувствую.

Она вскочила, исчезла из поля зрения, вернулась с крохотным флакончиком, откупорила его и нажала на пульверизатор.

Мельчайшие брызги замерцали в воздухе, словно пылинки.

И Финн застонал, потому что благоухание – яркое и сильное – острым лезвием вонзилось в память; он прикрыл ладонью рот, смежил веки и вдохнул аромат ещё и ещё, заставляя себя вспомнить.

Розы. Сад жёлтых роз.

Он разрезает торт и смеётся. Крошки на пальцах. Сладкий вкус.

– Финн? Финн! – Голос Клодии вернул его из бесконечной дали. Во рту пересохло, по коже побежали мурашки. Его била дрожь, и он, стараясь взять себя в руки, задышал медленнее. Холодная испарина покрыла лоб.

Клодия приблизилась к нему.

– Если ты чувствуешь запах, то это означает, что капельки попадают туда, к тебе. Может быть, ты даже сможешь дотронуться до меня. Попробуй, Финн.

Её рука оказалась совсем близко. Он дотянулся и сжал пальцы.

И поймал воздух, не почувствовав ничего – ни тепла, ни сопротивления. Финн опустил руку, они помолчали.

– Мне нужно выбраться отсюда, Клодия, – наконец произнёс он.

– И выберешься! – Она вскочила, лицо яростно пылало. – Клянусь, я не сдамся. Если потребуется пойти к отцу и на коленях умолять его – я так и поступлю. – Она обернулась на звук. – Элис зовёт. Подожди.

Голо-имидж исчез.

Финн ждал, свернувшись калачиком, пока не затекло всё тело, пока на него не нахлынуло невыносимое одиночество. Тогда он поднялся, спрятал Ключ в карман, вышел из комнаты и сбежал по лестнице в библиотеку, где Гильдас раздражённо вышагивал туда и обратно, а Блейз наблюдал за ним из-за стола, уставленного едой. Рядом, сплетя руки, тихо сидела Аттия. Заметив Финна, хозяин башни встал ему навстречу.

– Последняя наша совместная трапеза, – сказал он, указав рукой на стол.

– А что потом? – подозрительно посмотрев на сапиента, поинтересовался Финн.

– Потом я отвезу вас в безопасное место и вы возобновите путешествие.

– Где Кейро? – резко спросил Гильдас.

– Не знаю. Значит, вы отпустите нас вот так запросто? – Финн снова обратился к Блейзу.

– Конечно. Моей целью было лишь оказать вам помощь. – Серые глаза Блейза были спокойны. – Гильдас убедил меня, что вам необходимо отправляться дальше.

– А Ключ?

– Придётся мне обойтись без него.

Аттия, встретившись взглядом с Финном, еле заметно пожала плечами.

Блейз направился к выходу.

 – Оставлю вас для обсуждения ваших дальнейших планов. И приятного аппетита.

В возникшей после его ухода тишине, Финн заметил:

 – Мы недооценили его.

– А по-моему, он всё равно опасный тип. Если он сапиент, то отчего не вылечит собственную сыпь? – сказала Аттия.

– Много ты понимаешь в сапиентах, невежественное дитя, – проворчал Гильдас.

Аттия грызла ноготь.

Финн потянулся за яблоком, но девушка, успев схватить фрукт первой, откусила кусочек.

 – Я пробую твою пищу, – промямлила она, жуя. – Помнишь?

– Я не какой-нибудь Лорд Крыла, – вспыхнул Финн. – И ты не моя раба.

– Да. Но я твой друг. Это значит гораздо больше.

– Есть новости от Клодии? – усевшись за стол, поинтересовался Гильдас.

– Они потерпели неудачу. Ворота никуда не ведут.

– Я так и думал, – кивнул старик. – Девица умна, но нам не следует возлагать на неё какие-то надежды. Мы должны самостоятельно следовать по пути Сапфика. Есть история, которая как раз рассказывает о…

 Сапиент потянулся за фруктом, но Финн перехватил его руку. Он не отрывал взгляда от Аттии; та, белая, как снег, попыталась встать, внезапно закашлялась и выронила яблоко. Финн подался вперед и схватил её за плечи, она же расцарапывала ногтями собственное горло.

– Яблоко… – прошептала она. – Внутри всё горит!

26

Вы приняли опрометчивое решение. А ведь я Вас предупреждала.

Она чрезвычайно умна, да и сапиента Вы недооценили.

Королева Сиа Смотрителю, частное письмо

***

– Оно отравлено! – Финн перепрыгнул через стол и подхватил задыхающуюся Аттию. Та впилась пальцами в его руки. – Сделай что-нибудь!

Гильдас оттолкнул его в сторону.

– Тащи мою сумку с лекарствами. Скорее!

Чувствуя, как улетают драгоценные секунды, Финн нашёл сумку и подскочил обратно к Аттии, которая корчилась от боли на полу. Сапиент извлёк маленький пузырёк, снял с него крышку и поднёс флакончик к губам девочки. Она извивалась и отворачивала лицо.

– Она задыхается, – прошептал Финн, но Гильдас лишь ругнулся и заставил Аттию пить. Та закашлялась и забилась в конвульсиях.

А потом её бурно стошнило, вывернуло наизнанку.

– Хорошо, – тихо прокомментировал Гильдас. – Так и должно быть.

Умелые пальцы сапиента нащупали пульс, стёрли липкий пот с её лба. Её снова стошнило, а потом она откинулась на спину, побелевшее лицо покрылось пятнами.

– Яд вышел? С ней всё хорошо?

Но Гильдас по-прежнему хмурился.

– Слишком холодно, – пробормотал он. – Принеси одеяло, – и добавил: – Закрой дверь и сторожи. Если придёт Блейз, не впускай его.

– Зачем ему?..

– Ключ, глупый ты мальчишка. Ему нужен Ключ. Кто ещё мог это сделать?

Аттия застонала. Её колотило, губы посинели, под глазами залегли синие же тени. Финн захлопнул тяжёлую дверь.

– Яд вышел?

– Не знаю. Скорее всего, нет. Он проникает в кровь почти мгновенно.

Финн в смятении уставился на него. Гильдас знал толк в отравах, он не считал ниже своего достоинства учиться у женщин комитатусов, которые в совершенстве владели смертельным искусством изготовления ядов.

– Что ещё мы можем сделать?

– Ничего.

Дверь распахнулась, ударила Финна в плечо, и он резко развернулся, одним яростным движением выхватывая меч. На пороге застыл Кейро.

– Что?.. – Он окинул всех быстрым взглядом и сразу всё понял: – Яд?

– И очень сильный. – Гильдас наблюдал за извивающейся Аттией, у которой опять начались рвотные позывы. – Я ничего не могу сделать.

– Должно же быть какое-то средство! – Финн уронил меч, оттолкнул сапиента, упал на колени рядом с Аттией, попытался приподнять, в надежде облегчить её страдания, но она застонала от боли, и пришлось положить её обратно. – Я мог съесть это яблоко! Я мог оказаться на её месте! – и добавил, злясь на собственную беспомощность: – Мы должны что-то сделать!

Гильдас присел рядом с ним и безжалостно произнёс:

– В яде была кислота, Финн. Её губы, горло, внутренние органы, наверное, уже сожжены. Скоро всё будет кончено.

Финн взглянул на Кейро.

– Уходим, – сказал названый брат. – Прямо сейчас. Я нашёл, где он прячет корабль.

– Но её мы не бросим.

– Она умирает, – с нажимом произнёс Гильдас. – Ничего нельзя сделать. Тут требуется чудо, а я не ношу чудеса за пазухой.

– Значит, будем спасать свои шкуры?

– Она бы этого хотела.

Гильдас и Кейро потащили его к выходу, но Финн вырвался и опустился на колени рядом с Аттией. Она затихла и, казалось, едва дышала, синяки уже почти поблёкли на её коже. Он видел смерть раньше, он привык к смерти, но сейчас всё его существо восставало против этой гибели. Он вспомнил, как предали Маэстру, и жаркий стыд снова нахлынул на него, как тогда. Слова застревали в горле, глаза увлажнились от слёз.

Если требуется чудо, то Аттия его получит.

Он вскочил, бросился к Кейро и схватил брата за руку.

– Кольцо. Дай мне кольцо.

– Эй, погоди-ка! – Кейро отшатнулся.

– Дай мне его! – прохрипел Финн и поднял меч. – Не заставляй меня драться с тобой. У тебя останется ещё одно.

Кейро, храня невозмутимое спокойствие, посмотрел на Аттию, корчившуюся в агонии, потом перевёл взгляд на Финна. – Думаешь, поможет?

– Не знаю! Но мы должны попытаться.

– Подумаешь, какая-то девчонка. Пустое место.

– Ты говорил –  по одному кольцу на каждого из нас. Я отдаю ей своё.

– Своим ты уже воспользовался.

Мгновение они пристально смотрели друг на друга. Гильдас молча наблюдал. В конце концов Кейро стянул с пальца один из оставшихся перстней и, бросив на него прощальный взгляд, швырнул его Финну.

Финн поймал кольцо и надел его на палец Аттии. Слишком большой перстень норовил соскользнуть с тонкого пальчика, поэтому Финн не выпускал ладонь Аттии, молясь Сапфику, или человеку, чья жизнь была заключена в кольце, да кому угодно. Гильдас присел рядом с ним, недоверчиво хмурясь.

– Ничего не происходит. Гильдас, ты знаешь, как действует это кольцо?

– Это суеверие. Ты же сам насмехался, – скривился сапиент.

– Но она уже не задыхается.

Гильдас нащупал пульс, коснувшись шрамов, оставшихся от цепей.

– Финн, смирись. Нет никакой… – И вдруг умолк, напрягшись.

– Что? Что?..

– Кажется… пульс учащается…

– Тогда бери её на руки, Финн, сам понесёшь. Нам пора бежать! – крикнул Кейро.

Финн бросил ему меч и подхватил Аттию – лёгонькую, почти невесомую. Голова её безвольно билась о его плечо.

Кейро, открыл дверь и осторожно выглянул наружу.

– Сюда. Только тихо.

И быстро повёл их вверх по пыльной винтовой лестнице. Добравшись до люка, Кейро открыл его и прыгнул в темноту. Следом влез Гильдас.

– Девчонку!

Финн поднял Аттию к люку, подтолкнул её внутрь и оглянулся.

По лестничному колодцу поднимались странный зловещий гул и вибрация. Финн торопливо подтянулся, пролез в люк и захлопнул его за собой. Кейро сражался с решёткой в стене, Гильдас тряс её узловатыми пальцами.

Веки Аттии задрожали и открылись.

– Ты чуть не умерла, – пристально глядя на неё, сказал Финн.

Она безмолвно покачала головой.

Решётка вылетела из стены с громким треском, и за ней беглецы увидели громадный тёмный зал, посреди которого, привязанный к полу железными тросами, висел серебристый корабль. Они побежали к нему – крохотные фигурки на гладком сером полу, беззащитные и уязвимые, как мыши под жадным взором совы. На крыше засветился огромный экран и, подняв голову, Финн увидел глаз. Не крошечные Очи Тюрьмы, а человеческий глаз с серой радужкой, увеличенный во много раз, словно под мощным микроскопом.

Задрожал и качнулся пол, валя беглецов с ног – начиналось тюрьмотрясение, от которого завибрировала тонкая игла башни.

Кейро перекувыркнулся и вскочил.

– Сюда!

С корабля свисала поблёскивающая веревочная лестница. Гильдас неуклюже пополз по ней вверх, болтаясь в воздухе, хотя Кейро крепко держал нижний край.

– Ты сможешь сама подняться? – спросил Финн.

– Думаю, да. – Аттия откинула волосы с бледного лица. Но синеватый оттенок  почти сошёл, и дышала она уже нормально.

Она посмотрела на свой палец.

Тонкий острый ободок кольца съёжился и распался на части, крохотные фрагменты посыпались на пол. Финн тронул один носком башмака. Похоже на кость, древнюю и высохшую.

За их спинами с лязгом открылся люк. Финн обернулся. Кейро втиснул ему в руку меч и поднял свой.

Они встали плечом к плечу навстречу бездонному квадрату черноты.

***

– Итак, всё готово к завтрашнему событию. – Королева положила на обитый красной кожей стол последние документы и откинулась на спинку стула, сомкнув кончики пальцев. Ногти её были покрыты золотым лаком. – Смотритель очень щедр, ты получила роскошное приданое, Клодия. Поместья, сундук с драгоценностями, двенадцать чёрных лошадей. Должно быть, он очень тебя любит.

«Всё возможно», – подумала Клодия, взяла со стола один из документов и пробежала его глазами. Но от чтения её отвлекал Каспар, который мерил шагами комнату, скрипя досками пола.

– Каспар, потише, – одёрнула его королева.

– Я умираю от скуки.

– Ну, займись чем-нибудь, дорогой. Травлей барсуков, например. Или покатайся верхом.

– Гм, хорошая мысль. Пока, Клодия.

Королева выгнула изящную бровь.

– Милорд, разве так наследник престола должен разговаривать со своей невестой?

На полпути к двери он развернулся и зашагал обратно.

– Мама, Протокол придуман для смердов, а не для нас.

– Не забывай, наша власть сильна благодаря Протоколу.

Он ухмыльнулся, преувеличенно старательно отвесил низкий поклон и поцеловал руку невесты.

– Увидимся у алтаря, Клодия.

Она поднялась со стула и присела в чопорном реверансе.

– Довольны? Тогда я пошёл.

Он хлопнул дверью и загрохотал ботинками по коридору.

Королева наклонилась через стол.

– Я так рада, что мы можем побыть наедине, Клодия. Мне нужно тебе кое-что сказать. Ты наверняка не будешь возражать, дорогая.

Клодия села, сдерживаясь из последних сил. Как же ей хотелось сбежать, найти Джареда. Времени оставалось – всего ничего.

– Я передумала и попросила Мастера Джареда покинуть дворец.

– Нет! – вырвалось у Клодии, прежде чем она успела себя остановить.

– Да, дорогая. После свадьбы он вернётся в Академию.

– Вы не имеете права! – Клодия вскочила.

– Ещё как имею, – сладко улыбнулась королева. – Я хочу, чтобы ты отчётливо меня поняла, Клодия. Здесь только одна королева. Учить тебя буду я и не потерплю конкурентов. Мы просто обязаны найти общий язык, потому что мы похожи. Мужчины слабы, ими можно управлять, даже твоим отцом.  А тебя растили для того, чтобы ты стала моей преемницей. Подожди, твоё время ещё придёт. У меня ты многому можешь научиться. – Она выпрямилась, постучала пальцами по бумагам. – Садись, дорогая.

В стальном тоне звучала угроза, и Клодия неохотно подчинилась.

– Джаред мой друг.

– Отныне я стану твоим другом. У меня полно шпионов, и они многое мне порассказали. Я делаю это для твоего же блага.

Она протянула руку и позвонила в колокольчик – немедленно вошёл слуга в ливрее  и пудреном парике.

– Передайте Смотрителю, что я его жду.

Когда слуга ушёл, королева открыла коробочку с леденцами, выбрала себе один, остальное с улыбкой предложила Клодии.

Та оцепенело покачала головой. Чувствовала она себя мерзко – словно сорвала красивый цветок и обнаружила в нём гнилую сердцевину, кишащую червями. Она никогда не рассматривала всерьёз ту опасность, которая могла исходить от Сии. Единственным источником страха для Клодии был отец. Как же она ошибалась!

Сиа наблюдала за ней, изогнув красные губы в лёгкой улыбке, потом обтёрла их кружевным платочком. Когда распахнулась дверь, она откинулась на спинку стула и непринуждённо свесила руку с подлокотника.

– Мой дорогой Смотритель. Что вас задержало?

Тот вспыхнул.

Клодия, несмотря на своё отчаяние, сразу отметила его слегка растрёпанные волосы и расстёгнутую верхнюю пуговицу сюртука. А ведь обычно он подтянут и никуда не спешит.

Он церемонно поклонился.

– Прошу меня простить, мадам. Кое-что требовало моего внимания, – молвил он, слегка запыхавшись.

***

В люке так никто и не появился.

– Лезь! – крикнул Финн.

Пол снова содрогался, каменные плиты вздымались и опускались,  словно под ними неслись огромные волны. Финн и пошевельнуться не успел, как весь мир перевернулся и полетел вверх тормашками.  Финн упал на пол и покатился вниз по склону, которого здесь быть не могло. Врезавшись в колонну, он задохнулся от боли.

Зал кренился набок.

Его затошнило от мысли, что башня сапиента падает, переломившись у самого основания. И вдруг по лицу его мазнула верёвочная лестница, за которую он поспешил схватиться. Кейро уже влез на корабль и перегнулся через серебристые шпангоуты. Финн полез вверх и вцепился в протянутую руку названого брата. 

– Я его держу. Вперёд!!!

Судно начало подниматься. Финн свалился на палубу, а хитроумное изобретение качнулось и поплыло, разрывая тросы, которыми крепилось к полу.

Высоко в стене виднелось отверстие, через которое Блейз проникал на корабле в башню. Но когда Гильдас, налегая всем своим тщедушным телом, попытался повернуть штурвал, судно дёрнулось, накренилось, и беглецы повалились на палубу. Сверху на них сыпались камни.

– Нас что-то держит снизу! – проревел Гильдас.

Кейро свесился через борт.

– Там же якорь! Где-то должна быть лебёдка. Пошли!

Они подняли крышку люка и сползли под палубу в нутро корабля. Вываливающиеся из стен башни кирпичи с грохотом ударяли о борта.

Мчась по лабиринту проходов и галерей, распахивая по пути все двери, Финн отметил, что помещения пусты: ни запасов, ни грузов, ни экипажа. Но не было времени подумать об этом – где-то внизу во мраке заорал Кейро, и Финн побежал на звук.

Кейро изо всех сил давил на рукоять огромного кабестана.

– Помоги!

Они начали толкать вместе. Но тяжёлый механизм оставался неподвижен.

Они навалились снова, напрягая до предела все мышцы, и наконец очень медленно с долгим стоном, кабестан неохотно двинулся.

Финн стиснул зубы, налёг опять, пот заливал его лицо, рядом задыхался и кряхтел Кейро.

И тут Финн увидел третьего. Вернее, третью. Аттия, всё ещё бледная, тоже толкала рукоять.

– Явилась? – прорычал Кейро.

– А то! – огрызнулась она, и Финн с удивлением обнаружил, что девчонка совсем ожила – вон, ухмыляется, глаза сияют под копной спутанных волос, на лицо вернулись краски.

Якорь дрогнул. Корабль качнулся и резко подпрыгнул.

– Получилось! – Кейро крепче упёрся пятками в пол и надавил ещё разок, кабестан закрутился быстрее под их весом, толстая цепь заскользила сквозь дыру в полу, наматываясь на ворот.

После того как они докрутили цепь до конца, и механизм остановился, Финн рысью взбежал по трапу, но, вылетев на палубу, затормозил и вскрикнул от страха.

Они заплыли в облако. В просветах тумана мелькали то Гильдас,  ругающийся над штурвалом, то вздымающиеся паруса, то парящая чуть ниже птица.

– Где мы? – прошептала Аттия у него за спиной.

Когда судно вырвалось из тумана, они обнаружили, что плывут в океане голубого воздуха. Накренившаяся башня сапиента осталась далеко позади.

Кейро облокотился о борт и издал торжествующий клич.

Финн же смотрел назад, на башню.

– Почему он не попытался нас остановить?

Засунув руку в карман, Финн нащупал острые грани Ключа.

– Да по фигу! – откликнулся названый брат.

Потом повернулся и со всего размаха двинул Финну под дых.

Аттия завопила, Финн сложился пополам, ловя ртом воздух, паря в безвоздушном мраке.

Что-то крикнул Гильдас, но слова его унесло ветром.

Постепенно дикая боль стихла. Снова обретя способность дышать, Финн поднял глаза на Кейро, который стоял с усмешкой на губах, вальяжно облокотившись о борт.

– Что за?..

Кейро выбросил вперёд руку, потянул Финна вверх и теперь братья смотрели прямо в глаза друг другу.

– Больше никогда не смей поднимать на меня меч!

27

Сапфик привязал крылья к рукам и полетел над океанами и равнинами, над стеклянными городами и золотыми горами. Звери в испуге убегали прочь, люди поднимали головы, показывали на него пальцами. Он взлетел так высоко, что достиг неба, и небо сказало ему:

– Вернись назад, сын мой. Ты слишком высоко забрался.

Сапфик засмеялся – а делал он это очень редко – и ответил:

– Только не в этот раз. На этот раз я буду стучать в тебя, пока ты не отворишь.

Но Инкарцерон рассвирепел и сбросил его вниз.

Легенды о Сапфике

***

– Она заявила, что Джаред должен уехать, – сказала Клодия отцу. Так и хотелось спросить, не его ли это идея.

 – А я предупреждал, что рано или поздно это случится. – Смотритель прошествовал мимо и уселся в кресло у окна, обозревая прекрасный сад, где, наслаждаясь вечерней прохладой, стайками прогуливались придворные. – Ты должна подчиниться, моя дорогая. Это не такая уж большая цена за полученное королевство.

Клодия уже готова была дать волю гневу, но отец обернулся и посмотрел ей в глаза холодным оценивающим взглядом, от которого она помертвела.

– Кроме того, у нас есть более важные темы для обсуждения. Иди сюда, присядь.

Подавив вспыхнувший было протест, она села на стул рядом с золочёным столиком.

Смотритель коротко взглянул на циферблат часов, захлопнул крышечку и зажал часы в руке.

 – Ты взяла кое-что, принадлежащее мне, – тихо начал он.

У Клодии по всему телу побежали мурашки. Она собралась с силами и, победив внезапную немоту, с неожиданным для себя спокойствием проговорила:

 – Да? И что же это?

– Ты необыкновенная девушка, Клодия. – Он улыбнулся. – Я сам тебя создал, и всё-таки ты не перестаёшь меня удивлять. Но предупреждаю, не заходи слишком далеко. – Отец опустил часы в карман и наклонился к ней ближе. – У тебя мой Ключ.

Она нервно вздохнула. Смотритель откинулся назад, положил ногу на ногу, засияв начищенными ботинками.

 – Так. Ты не отрицаешь, и это мудро. Остроумное решение – заменить Ключ голограммой, очень изобретательно. Полагаю, благодарить надо Джареда? Я проверил свой кабинет в тот день, когда сработала сигнализация. Но вынуть Ключ и не подумал – просто открыл ящик и заглянул внутрь. А божьи коровки – что за фокусы?! Вы, наверное, считаете меня полным дураком?

Она отрицательно покачала головой; он резко поднялся и заходил по комнате.

 – Должно быть, вы отменно повеселились, украв Ключ. Наверное, обсуждали меня и смеялись?

– Я взяла его, потому что должна была. – Она сцепила пальцы. – Вы скрывали его от меня. Никогда мне ничего не рассказывали.

Он остановился – гладко зачёсанные назад волосы, взгляд спокойный и задумчивый, как обычно – и взглянул на неё.

 – О чём?

Клодия медленно поднялась и посмотрела ему прямо в лицо.

 – О Джайлзе.

Она ожидала от него чего угодно: изумления, потрясённого молчания. Но он не удивился. И Клодия вдруг отчётливо поняла, что он давно ждал, когда дочь произнесёт это имя, и вот, пожалуйста – она сама ступила в очередную ловушку.

– Джайлз мёртв, – было ей ответом.

– Это не так! – Ожерелье на её шее звякнуло; в приступе ярости она сорвала его и бросила на пол, скрестила руки на груди, и все давно сдерживаемые слова хлынули из неё. – Его смерть сфабрикована вами и королевой! А Джайлз заперт в Инкарцероне. Вы лишили его памяти, теперь он не помнит, кто он. Как вы могли?! – Она пнула скамеечку для ног, и та отлетела в угол. – Я ещё могу понять, почему она поступила так, ей очень хотелось, чтобы её никчёмный сын стал королем. Но вы?! Мы с Джайлзом уже были помолвлены. И ваши грандиозные планы сбылись бы в любом случае. Зачем же вы так с нами поступили?

– С «нами»? – Отец недоумённо выгнул бровь.

– Значит, меня вы не берёте в расчёт? И для вас ничего не значит то, что остаток жизни мне придётся провести с Каспаром? Вы вообще когда-нибудь думали обо мне? – Её трясло. Вся накопившаяся в душе злость выплёскивалась наружу: злость на то, что, уезжая, он бросал её одну на долгие месяцы; улыбался ей свысока и всегда держался отчуждённо.

Он погладил бородку и тихо сказал:

 – Я думал о тебе. Я сразу понял, что Джайлз тебе очень понравился. Но он был упрямым мальчишкой, слишком добрым, слишком благородным. Каспар же глуп и король из него не получится. Им управлять гораздо легче.

– Но не это причина вашего поступка.

Он отвёл взгляд, выбивая пальцами дробь по каминной полке. Подняв изящную фарфоровую статуэтку, он покрутил её в пальцах, поставил на место.

 – Ты права.

И умолк. А ей так хотелось поговорить с ним, Клодия чуть не разревелась. Прошли, казалось, века, прежде чем отец вернулся к креслу, сел и спокойно продолжил:

 – Боюсь, настоящая причина настолько секретна, что я её тебе никогда не открою.

Заметив её изумление, он предупреждающе поднял руку.

 – Знаю, ты презираешь меня, Клодия. Уверен, вы с сапиентом считаете меня чудовищем. Но ты моя дочь, и я всегда действую в твоих интересах. Кроме того, отправить Джайлза в Тюрьму – это полностью идея королевы, не моя. Она принудила меня согласиться.

– Принудила?! – Клодия презрительно фыркнула. – У неё есть власть над вами?

Он вскинул подбородок.

 – Да! И над тобой!

Яд в его словах больно обжёг её.

 – Надо мной?

Его пальцы крепко сжали подлокотники.

 – Оставь это, Клодия. Пусть всё идёт своим чередом. Не задавай вопросов, потому что ответ может уничтожить тебя. Это всё, что я намерен сказать.

Он поднялся, высокий и мрачный, и продолжил бесцветным голосом:

 – А теперь, насчет Ключа. От меня не укрылось всё, что вы с ним вытворяли. Я знаю о ваших поисках Бартлетта, о ваших сеансах связи с Инкарцероном. Знаю об узнике, которого ты считаешь Джайлзом.

Глаза её округлились, и отец сухо рассмеялся:

 – В Инкарцероне миллиард заключенных, Клодия, а ты уверена, что сразу наткнулась на того, который тебе нужен? Время и пространство там иные. Этот юноша может быть кем угодно.

– У него есть родовая метка.

– Теперь есть! Разреши-ка мне рассказать тебе кое-что о Тюрьме, – грозно заявил он, приблизившись в Клодии и глядя на неё сверху вниз. – Это замкнутая система. Ничто не приходит извне. Ничто не теряется. Когда умирает узник, его кожа, его органы используются повторно. Там каждый сделан из кого-то другого. Всё восстанавливается и перерабатывается, а когда органической ткани не хватает, в ход идут металл и пластик. Орёл Финна ничего не доказывает. Он, может быть, даже ему не принадлежит. И воспоминания, которые настигают его, тоже могут не принадлежать ему.

Ужаснувшись, Клодия порывалась его остановить, но не нашла слов.

 – Парень вор и лжец, – беспощадно продолжал отец. – Он из банды головорезов, охотившихся на людей. Надеюсь, он тебе об этом доложил?

– Да! – с вызовом выкрикнула она.

– Какой честный! А сознался ли он, что в погоне за своей копией Ключа погубил невинную женщину, которую сбросили в пропасть? И это после того, как он пообещал ей безопасность.

Клодия молчала.

– Нет, – констатировал он. – Полагаю, об этом он не распространялся.

Отец поднялся.

 – Довольно сумасбродств. Я желаю получить Ключ. Сейчас же.

Клодия отрицательно помотала головой.

– Сейчас же, Клодия!

– У меня его нет.

– Тогда, Джаред…

– Оставьте Джареда в покое!

Он схватил её за руку холодными, как стальные тиски, пальцами.

 – Верни Ключ, или пожалеешь, что бросила мне вызов.

Клодия попыталась стряхнуть его руку, но он не ослабил хватки. Она вперила в него гневный взгляд.

– Вы не причините мне вреда. Иначе всем вашим планам конец, и вы прекрасно это знаете!

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом отец, кивнув, отпустил её. На запястье, как отметина от наручников, остался белый след.

– Тебе, действительно, не причиню, – хрипло сказал он.

Её глаза расширились.

– Но ведь есть ещё Финн. И есть Джаред, – добавил Смотритель.

Она попятилась. Дрожа и обливаясь холодным пóтом, даже не пытаясь произнести ни слова, развернулась и устремилась к двери. Но его последние слова ударили ей в спину:

– Из Тюрьмы нет выхода. Принеси мне Ключ, Клодия.

Она захлопнула дверь. Проходящий мимо слуга ошалело вылупился на неё. В зеркале напротив Клодия увидела причину такой реакции – взъерошенное, несчастное существо с багровым от унижения лицом. Ей хотелось выть от ярости. Она бросилась в свою комнату и заперла за собой дверь. Упала на кровать, зарылась головой в подушки и свернулась калачиком.

Мысли в голове путались. Шевельнувшись, она услышала шорох и только тогда заметила записку, приколотую к изголовью. Джаред писал: «Необходимо увидеться. Я обнаружил кое-что невероятное». Как только она прочла записку, та рассыпалась в прах.

У Клодии не хватило сил даже на то, чтобы улыбнуться.

***

Взобравшись на снасти и уцепившись покрепче, Финн рассматривал проплывающие далеко под ними сернистые жёлтые озера, вязкие и зловонные. На холмистых просторах паслись стада странных и неуклюжих созданий, в страхе разбегавшихся, как только тень от корабля наползала на них. Озёр становилось все больше, вокруг них росли чахлые кустарники – единственное, что тут выживало, а справа, насколько он мог разглядеть в сгущающейся тьме, простиралась пустыня.

Плыли они долго. Сначала вахту стойко держал Гильдас, наконец, он заорал в раздражении, чтобы его кто-нибудь сменил, и Финн встал у штурвала вместо него. Всё было ему непривычно: и палуба под ногами, и дрожь судна под порывами ветра. Над головой, поймав ветер, захлопали паруса. Дважды Финн проводил корабль сквозь облака. Второй раз температура опасно упала, и к моменту их прорыва из колючей серости, руль и палуба вокруг покрылись иголками льда, которые с треском осыпались с бортов судна.

Аттия принесла ему воды.

 – Этого добра полно, – сказала она, – а еды нет совсем.

– Как, совсем ничего?

– Не-а.

– Чем же он питался?

– Гильдас наскрёб там чего-то по мелочи. – Пока он пил, Аттия держала штурвал; её пальчики казались особенно хрупкими на толстых спицах. – Он рассказал мне о кольце.

Финн утёрся рукавом.

– Ты слишком много для меня сделал. Теперь я в ещё большем долгу перед тобой.

Эти слова польстили ему и рассердили одновременно. Снова встав у штурвала, он сказал:

– Мы же команда. К тому же, не думал, что оно поможет.

– И Кейро отдал кольцо, надо же…

Финн пожал плечами. Она пристально наблюдала за ним. Потом, посмотрев в небо, воскликнула:

– Смотри! Как красиво! Я с рождения жила в узком тёмном тоннеле, в жалкой лачуге, а тут столько пространства…

– У тебя была семья? – спросил он.

– Сёстры и братья, все старше меня.

– Родители?

– Не-а, – покачала она головой. – Ну, ты же понимаешь...

Он понимал. Жизнь в Тюрьме коротка и непредсказуема.

– Скучаешь по ним?

Она тихо стояла, крепко вцепившись рукой в штурвал.

– Да. Но... – Аттия улыбнулась. – Странно, как всё обернулось. Когда меня поймали комитатусы, я решила, что моя жизнь закончилась. А оказалось, что всё только начинается, и теперь я с вами.

Финн кивнул.

– Думаешь, тебя спасло кольцо? Или рвотное, которое дал тебе Гильдас?

– Кольцо, – твёрдо заявила она. – И ты.

Ему бы столько уверенности.

Сейчас, посмотрев на Кейро, бездельничающего на палубе, Финн не смог сдержать улыбки. Как только его позвали, чтобы в свой черёд он встал у штурвала, названый братец, бросив взгляд на огромное колесо, скрылся внизу в поисках верёвки. Найдя её, он быстро закрепил штурвал и уселся рядом, задрав ноги.

– Нам тут врезаться не во что, – объяснил он Гильдасу.

– Дурак, – рявкнул сапиент. – Смотри в оба.

Они летели над медными холмами, над горами из стекла, над чащобой металлических деревьев. Перед взором Финна проплывали посёлки в долинах, отрезанных от мира непроходимыми скалами; огромные города; однажды промелькнул замок с развивающимися на башнях флагами. Финну вспомнил о Клодии, и ему стало страшно.

Над ними изгибались радуги, корабль то и дело проплывал сквозь странные атмосферные эффекты: отражение какого-то острова, участки жаркого воздуха, мерцающие пятна пурпурного и золотистого огня. А час назад стая длиннохвостых птиц с клёкотом окружила их и стала пикировать на палубу, отчего Кейро пригнулся. Они исчезли так же внезапно, как и появились, мелькнув чёрной тенью на горизонте. Однажды, когда судно дрейфовало на небольшой высоте, Финн рассмотрел огромную равнину, застроенную жуткими лачугами, кое-как сколоченными из досок и жести; больных и искалеченных людей, их чахлых детей. Финн обрадовался, когда ветер унёс корабль оттуда. Инкарцерон был адом.

И всё же Финн завладел Ключом от него.

Финн достал устройство и дотронулся до панели. Он пытался сделать это и раньше, но ничего не происходило.

Вот и сейчас ничего не произошло, и Финну показалось, что Ключ больше никогда не заработает. Но тот потеплел. Значило ли это, что они движутся в правильном направлении, приближаются к Клодии? Но если Инкарцерон так велик, сколько жизней может понадобиться, чтобы добраться до выхода?

– Финн! – раздался резкий окрик Кейро.

Финн поднял голову.

Впереди что-то мерцало. Сначала он решил, что это очередное атмосферное явление; но потом увидел чёрное пятно, слишком густое даже для тюремного полумрака – справа на них наползал край грозовой тучи. Финн быстро, обжигая пальцы, съехал вниз по канатам.

Кейро торопливо разматывал верёвку с руля.

– Что случилось?

– Погода портится.

Чёрная туча сверкала вспышками молний. А когда корабль подплыл ближе, раздался гром, низкие его раскаты были похожи на мрачный торжествующий хохот.

– Тюрьма, – шепнул Финн. – Она нашла нас.

– Тащи сюда Гильдаса, – буркнул Кейро.

Сапиент обнаружился в нижних помещениях – он изучал карты и схемы в круге света от скрипучей лампы.

– Ты только посмотри! – Старик поднял голову, морщинистое лицо скрылось в тени. – Как же он огромен! И как мы сможем пройти путём Сапфика по этим бескрайним просторам?

Потрясённый, Финн уставился на кипу чертежей, скользнувших со стола на пол. Если все они соответствовали реальным размерам Инкарцерона, то путешествовать по Тюрьме можно было вечно.

– Ты нам нужен. Надвигается шторм.

В каюту влетела Аттия.

– Кейро сказал – скорее!

И, словно в ответ на её слова, корабль накренился. Финн ухватился за стол, по которому покатились свитки с картами, потом развернулся и быстро вскарабкался обратно на палубу.

Чёрные тучи жутко клубились вокруг мачт; хлопали на ветру серебристые вымпелы. Корабль почти лёг на бок; чтобы удержаться на ногах, пришлось, ухватиться за перила, ползти к штурвалу, попутно цепляясь за всё, до чего возможно было дотянуться.

Кейро исходил пóтом и руганью.

 – Это колдовство сапиентов! – кричал он.

– Нет, это Инкарцерон.

Снова прогрохотал гром. С воем налетела буря; братья повисли на штурвале, удерживая его, укрываясь за его слабой защитой. В них, как градины, летели куски металла, листья, обломки мусора. А потом посыпался снег из мельчайшего белого песка, битого стекла, гаек, камней, изрешетивший паруса.

Обернувшись, Финн увидел Гильдаса, тот одной рукой обхватил грот-мачту, а второй держал Аттию.

– Оставайтесь там! – проорал Финн.

– Ключ! – Крик Гильдаса унесло ветром. – Ключ! Я заберу его вниз! Если ты сгинешь...

Финн всё понимал, но сама мысль о том, чтобы отдать Ключ, была невыносима.

– Делай, как он сказал! – прорычал Кейро, не оборачиваясь.

Финн отпустил штурвал.

Его тут же отбросило назад и несколько раз ударило о палубу. И тут Тюрьма атаковала.

Он почувствовал на себе её пристальный взгляд, и, перевернувшись, завопил от ужаса.

Из самого сердца бури с неба на них налетел орёл, чёрный, как гроза, острые когти его метали молнии. Орел устремился прямо к Ключу, готовясь схватить и его, и Финна.

Финн кинулся в сторону. Врезался в запутанную кучу канатов; схватив ближайший, он потянул его, раскрутил над головой; тяжелый просмолённый конец верёвки почти достиг груди птицы; орёл отклонился, пролетев мимо, снова взмыл ввысь, готовясь повторить атаку.

Финн присел рядом с Гильдасом, укрывшись за выступом борта.

– Он возвращается! – взвизгнула Аттия.

– Ему нужен Ключ. – Гильдас пригнулся. Хлестали струи ливня, вновь загремел гром, и на этот раз в нём слышался зычный голос – гневное ворчание, раздававшееся откуда-то издалека и с высоты.

Орёл камнем бросился вниз. Кейро, стоящий за штурвалом, слегка повернул колесо в сторону. Орёл тут же лёг на крыло и, широко разинув клюв, зловеще вскрикнул. А потом, совершенно неожиданно, повернул на запад и улетел прочь.

Финн достал Ключ. Он едва дотронулся до него, и тут же появилась Клодия, растрёпанная и едва ли не плачущая.

 – Финн, – сказала она. – Слушай меня. Я...

– Это ты послушай, – вцепившись в перила, потому что корабль продолжало раскачивать и болтать, заявил он. – Нам нужна помощь, Клодия. Ты должна поговорить с отцом. Потребуй, чтобы он прекратил бурю, иначе нам конец!

– Буря? – она покачала головой. – Он не… Он не поможет. Он желает твоей смерти. Он обо всём узнал, Финн!

– Тогда…

И тут раздался крик Кейро. Финн глянул вверх – и пальцы его стиснули Ключ. За мгновение до того как отключилась связь, Клодия тоже это увидела.

Гигантская железная стена. Стена На Краю Мира.

Вырастая из неведомых глубин, она закрывала собой небо.

Корабль несло прямо на неё.

28

Единственный путь – через особый Портал, ключ от которого будет только у Смотрителя.

Хотя у каждой тюрьмы есть свои дыры и лазейки.

Мартор Сапиенс, Отчёт по проекту

***

Было уже поздно, часы на Эбеновой Башне пробили десять. В летних сумерках над лужайками вилась мошкара, откуда-то издалека доносился крик павлина. Клодия бежала по галерее, навстречу ей то и дело попадались слуги, тащившие стулья, здоровенные оленьи ноги, гобелены, но, тем не менее, умудрявшиеся кланяться. Сумятица праздничных приготовлений была в полном разгаре. Клодия раздражённо нахмурилась, не осмеливаясь спрашивать у слуг, где находится комната Джареда.

Но, как оказалось, он уже ждал её.

Повернув за угол у фонтана из четырёх каменных лебедей, она почувствовала, как в её локоть вцепилась рука учителя. Она нырнула вслед за ним в проём и остановилась, учащённо дыша. Он прикрыл дубовую дверь, оставив небольшую щель.

Мимо двери промчалась тёмная фигура. Клодия узнала отцовского секретаря.

– Медликоут следит за мной?

Джаред, бледный и осунувшийся, как никогда прежде, приложил палец к губам. Излучая какую-то нервную энергию, встревожившую Клодию, учитель повёл её вниз по каменным ступенькам, через заброшенный дворик, по тропинке под аркой, увитой жёлтым ракитником. В какой-то момент он остановился и прошептал:

– Я тут нашёл развалюху, где можно поговорить. Моя комната напичкана жучками.

Обезображенная шрамами, оставшимися после Лет Гнева, огромная луна заливала серебряным сиянием фруктовый сад и оранжереи, свет её отражался бриллиантовыми искорками от распахнутых из-за жары дворцовых окон. Из дворца доносилась тихая музыка, голоса и взрывы смеха, перезвон посуды. Тёмная фигура Джареда проскользнула между двумя колоннами, на вершинах которых танцевали каменные медведи, потом мимо кустарников, пахнущих лавандой и мелиссой, к маленькому строению в самом отдалённом и заброшенном уголке огороженного каменной стеной сада. Клодия увидела увитую плющом башенку и разрушенную балюстраду.

Учитель отпер дверь и ввёл ученицу внутрь.

Здесь было темно и пахло влажной землёй. Джаред зажёг маленький факел и указал им на внутреннюю дверь.

– Скорее.

Древесина покрытой плесенью двери крошилась от старости. Окна в  помещении заросли плющом. Когда Джаред зажёг лампы, Клодия огляделась и прокомментировала:

– Почти как дома.

Джаред уже успел здесь расположиться – распаковал несколько коробок с инструментами и книгами и установил электронный микроскоп на колченогий столик.

Он повернул к ученице измождённое лицо.

– Клодия, ты должна на это взглянуть. Это меняет всё. Всё.

– Успокойся, – попросила она, испуганная страданием, прозвучавшем в его голосе. – Как ты себя чувствуешь?

– Терпимо. – Он наклонился над микроскопом, сноровисто настроил его и сделал шаг назад. – Помнишь тот металлический обломок, который я подобрал в кабинете? Взгляни на него.

Озадаченная, она приникла к окуляру. Картинка слегка расплывалась. Клодия  навела резкость и застыла при виде того, что открыл ей микроскоп.

Джаред прошёл к стене, волоча по грязи подол мантии, и обессилено опустился на пол посреди крапивы и побегов плюща. Он не отрывал глаз от Клодии.

***

Это была Стена На краю Мира.

Если Сапфик действительно падал вдоль неё от вершины до самого низа, на это должны были уйти годы. Ветер бился о бескрайнюю стену и, отражаясь от неё, закручивался в гигантскую воронку. Обломки металла из сердца Инкарцерона взлетали вверх и опадали в бесконечном вихре. Ничто не могло бы вырваться из этой ловушки.

– Разворачиваемся! – заорал Гильдас и рванулся к штурвалу, Финн поспешил за ним. Они сгрудились вокруг Кейро, налегли все вместе и попытались заложить вираж прежде, чем судно попадёт в восходящий воздушный поток.

С громовым звуком выключился день.

В наступившей темноте Финн услышал ругань Кейро и почувствовал, как рядом сражается со штурвалом Гильдас.

– Финн, потяни за рычаг! Внизу.

Он нащупал рычаг и с усилием дёрнул.

На носу корабля вспыхнули и заморгали два огонька, и стало видно, как близко к Стене находится судно. Круги света заплясали на огромных заклёпках и громадных, величиной с дом, плитах, исцарапанных, покрытых трещинами, и искорёженных ржавчиной.

– Мы сможем вырваться? – прокричал Кейро.

Гильдас лишь одарил его мрачным взглядом. И тут они начали падать. Корабль полетел вниз вдоль Стены, роняя доски и обрывки тросов, словно огромный серебристый ангел, бьющий парусами, как крыльями. Его обитатели уже приготовились к смерти, но тут вихрь подхватил судно. Треснула мачта, посудина снова взлетела вверх, бешено вращаясь. Носовые огни мелькали на стене – темнота, пятно света, темнота. Финн запутался в канатах и повис, хватаясь за чью-то руку, должно быть, Кейро. Неистовый восходящий поток толкал их всё выше, словно струя мощного фонтана; воздух становился всё более разреженным, облака и гроза остались далеко внизу, а кошмарная Стена притягивала их к себе всё ближе.  Так близко, что Финн уже мог разглядеть мелкую паутину трещин на её поверхности и крохотные отверстия, из которых вырывались летучие мыши, с лёгкостью парившие в порывах ветра. Отполированный в результате миллиардов столкновений металл матово блестел в свете носовых огней судна.

Корабль накренился. Уверенный, что он вот-вот перевернётся, Финн вцепился в Кейро и смежил веки, но через мгновение, открыв глаза, обнаружил, что посудина выровнялась. Об него ударился сражавшийся с тросами Кейро.

Корабль развернулся ещё раз, и вдруг, содрогнувшись, резко нырнул вниз.

-     Аттия отдала якорь! – проревел Гильдас.

Должно быть, Аттия как-то пробралась вниз и отпустила кабестан. Взлёт замедлился, повисли изорванные паруса. Гильдас с трудом поднялся, притянул к себе Финна и сказал:

– Мы должны подобраться как можно ближе к стене и прыгнуть.

Финн непонимающе уставился на него.

– Это единственная возможность! – рявкнул сапиент. –  Корабль может взлетать и падать целую вечность. Мы должны подойти вон туда.

Финн посмотрел в направлении, указываемом сапиентом, и увидел куб, выступающий из Стены. Внутри него зияло чернотой отверстие, казавшееся слишком маленьким, чтобы в него можно было протиснуться.

– Сапфик приземлился на куб, – напомнил Гильдас. – Должно быть, этот самый.

Финн с сомнением переглянулся с Кейро. Вернулась Аттия, а названые братья вели между собой безмолвный спор: «Старик совсем спятил на почве сказок о Сапфике!» – «Да, но разве у нас есть другой выбор?»

Кейро пожал плечами, недолго думая крутанул штурвал и направил корабль прямо на Стену, в таинственную черноту куба.

***

Клодия не могла выговорить ни слова – так велики были её удивление и отчаяние. Она увидела животных.

Львов!

Она автоматически пересчитала их: шесть, семь… плюс три детёныша. Прайд, кажется, так это называется?

– Они не могут быть настоящими, – пробормотала она.

– И, тем не менее, это так, – вздохнул позади неё Джаред.

Живые львы и львицы – одна рычит, остальные лениво валяются в траве. Рядом несколько деревьев и озеро, по которому скользят водяные птицы.

Она выпрямилась, посмотрела на микроскоп и снова склонилась к окуляру.

Один львёнок шлёпнул другого лапой, и они, играя, покатились по земле. Львица зевнула и улеглась, вытянув лапы.

Клодия обернулась и встретилась взглядом с Джаредом. Сказать было нечего – кроме, разве что, догадок, которые она не осмеливалась произнести даже мысленно, к таким ужасающим выводам могли бы привести её умозаключения.

– Каких размеров эти существа? – решилась она наконец.

– Невероятно маленькие. – Он прикусил кончик длинной пряди. – Уменьшенные до миллионной доли нанометра… бесконечно малые величины.

– Они же не… Что их там удерживает?

– Они в самонастраивающемся гравитационном ящике. Я думал, эта технология давно утрачена. Кажется, там целый зоопарк: слоны, зебра, – произнёс он и покачал головой. – Возможно, это был прототип… наверное, сначала протестировали на животных. Кто знает?

– Это значит… – выдавила Клодия, – что Инкарцерон…

– Мы искали громадное помещение, подземный лабиринт. Целый мир. – Он уставился в темноту. – Как же мы были слепы, Клодия! В библиотеке Академии есть записи, судя по которым подобные технологии изменения размеров когда-то существовали, но были утрачены за время войны. По крайней мере, мы так думали.

Она вскочила, не в силах усидеть на месте. Львы размером с атомы; ещё меньше трава, на которой они лежат; в ней крохотные насекомые, которых они давят своими лапами; блохи на их шкурах…принять это было невыразимо сложно. Но им их мир кажется обычным. А Финну?..

Сама того не замечая, Клодия вступила в заросли крапивы.

– Инкарцерон крохотный, – она буквально заставила себя вымолвить это.

– Боюсь, что да.

– А Портал…

– Устройство для трансформации. Каждый атом тела сжимается. – Учитель поднял глаза, выглядел он совершенно больным. – Понимаешь?! Они создали Тюрьму, в которую спрятали всё, чего боялись, и сократили до такой степени, что Смотритель может теперь зажать её в кулаке. Какой радикальный ответ на проблему перенаселённости! Какой отличный способ отмахнуться от мировых неурядиц! И теперь многое становится понятным. И пространственные аномалии, и временной сдвиг.

Она вернулась к микроскопу и снова стала наблюдать, как играют и катаются по траве львы. Оторвавшись от созерцания, посмотрела на учителя.

– Поэтому никто не может выйти. А в обратную сторону то же самое, Мастер?

– Откуда мне знать? Без изучения каждого… – он запнулся. – А ты поняла, что мы видели Портал, ворота в Тюрьму? В кабинете твоего отца был стул.

Она облокотилась о столик и добавила:

– И над ним луч света.

Всё это внушало ужас. Клодия снова заходила по комнате, пытаясь осмыслить сделанное ими открытие. Потом вспомнила о разговоре с отцом.

– Я тоже должна тебе кое-что сказать. Он знает, что Ключ у нас.

Опасаясь увидеть страх в глазах учителя, она отвернулась от него и поведала о том, как разозлился отец, и чего потребовал. Закончив рассказ, она обнаружила, что сидит, скорчившись, на полу рядом с Джаредом, и голос её стих до шёпота.

– Ключ я не отдам. Я должна вытащить оттуда Финна.

Он помолчал, потом тоскливо откликнулся:

– Это невозможно.

– Должен быть какой-то выход…

– Ох, Клодия, – с горечью перебил Джаред. – Выхода нет.

Голоса, чей-то громкий смех.

Она внезапно вскочила, уронив лампу. Джаред, слишком удручённый, чтобы хоть как-то отреагировать, молча сидел в темноте, прислушиваясь к крикам подвыпивших гуляк, дурными голосами исполнявших старинную балладу где-то в саду. Сердце Клодии билось так стремительно и гулко, что это почти причиняло боль. Часы на башнях Дворца пробили одиннадцать. Через час начнётся новый день, день свадьбы. Но Клодия не собиралась сдаваться. 

– Теперь, когда мы знаем о Портале, ты сможешь им управлять?

– Не исключено. Но пути обратно не будет.

– Я могла бы попытаться, – торопливо сказала она, – войти внутрь и найти Финна. Здесь меня не ждёт ничего хорошего. Всю жизнь провести с Каспаром…

– Нет! – Джаред встал и повернулся к ней. – Да ты даже представить себе не можешь, каково там! Ад, где царит насилие и жестокость. И здесь… если ты исчезнешь, если свадьба не состоится, Стальные Волки рано или поздно поднимут мятеж. Грянет великое кровопролитие. – Он взял её за руки. – Надеюсь, я научил тебя прямо смотреть в лицо фактам.

– Мастер…

– Ты должна стиснуть зубы и пройти через свадьбу. Ничего другого не остаётся. Джайлза не вернуть.

Клодия попыталась отстраниться, но он не отпускал. Оказывается, он очень сильный.

– Джайлз для нас потерян. Даже если он жив, – настаивал Джаред.

Раздавленная безысходностью, она опустила руки и прошептала:

– Не знаю, смогу ли я.

– Понимаю. Но ты храбрая.

– Я останусь совсем одна. Тебя отошлют.

– Нам ещё слишком многому нужно с тобой научиться. Я никуда не уеду, Клодия. – И на лице его сверкнула редкая гостья – улыбка.

***

Ничего у них не получалось. Корабль не слушался руля, хотя беглецы все вместе навалились на штурвал. Безвольно свисали обрывки парусов, болтались канаты, торчали переломанные балки, дёргался якорь, и судно металось вверх и вниз, выписывало зигзаги, никак не попадая в отверстие куба.

– Невозможно! – прорычал Кейро.

– Нет! – весело выкрикнул Гильдас. – Мы сможем. Держитесь крепче.

Он стиснул штурвал и устремил взгляд вперёд.

Корабль резко опустился ниже. Носовые огни осветили отверстие, и Финн увидел, что оно затянуто странной плёнкой, похожей на поверхность мыльного пузыря, на которой мелькают радужные разводы.

– Гигантская улитка, – прошептал Кейро, и Финн подивился способности брата шутить даже в такой ситуации.

Ближе. Ещё ближе. Теперь корабль был почти у цели, на плёнке появились искажённые отражения его огней. Так близко, что бушприт коснулся плёнки, проткнул её, и она,  внезапно лопнув, исчезла с мягким хлопком, оставив лишь шлейф сладковатого запаха.

Постепенно, борясь со встречным ветром, корабль проникал внутрь куба. Качка уменьшилась. Носовые огни едва пробивали тьму.

Финн поднял глаза. Во мраке, словно стремящемся поглотить его окончательно, Финн почувствовал себя совсем крохотным, как насекомое, ползущее по складке скатерти, раскинувшейся по траве; так давно и так далеко, там, где стоит наполовину съеденный торт с семью свечами, и маленькая девочка с каштановыми кудряшками вежливо протягивает ему золотую тарелку.

Он улыбнулся и взял тарелку.

Корабль затрещал. Переломилась мачта, на головы беглецов посыпались обломки. Аттия упала рядом с Финном, ловя кристалл, выскользнувший из-под его рубашки.

– Держи Ключ! – завопила она.

Но тут судно ударилось о стену куба, и всё поглотил непроницаемый мрак. Будто кто-то раздавил насекомое пальцем.

ПОТЕРЯННЫЙ ПРИНЦ

29

Чувствую полную безысходность. Разверзлась пропасть, поглотившая мечты.

На краю мира стена. За ней я найду лишь смерть. Таков финал всех наших усилий.

Дневник лорда Каллистона

***

Утро дня бракосочетания выдалось тёплым и ясным - погоду, конечно, спланировали. Температура – идеальная, синеет безоблачное небо, дует нежный освежающий ветерок. Деревья усыпаны цветами, весело щебечут птички.

Из своего окна Клодия наблюдала, как мокрые от пота слуги разгружают доверху заваленные подарками повозки. Даже с высоты было видно, как переливаются бриллианты, сияет золото.

Она опустила подбородок на шершавый тёплый подоконник. Прямо над окном висело гнездо, ласточка сновала туда-сюда, таская корм своим птенцам. Те настойчиво горланили, сопровождая прилёты и отлёты родительницы.

Глаза Клодии закрывались сами собой, тело ныло от усталости. Всю ночь она пролежала без сна, уставившись в алый полог кровати, слушая тишину. Будущее нависало над ней, словно тяжёлый занавес, готовый вот-вот упасть. Прежняя жизнь закончена – свобода, обучение у Джареда, долгие верховые прогулки и лазанье по деревьям, беззаботность и занятия только тем, что душе угодно. Сегодня ей суждено стать графиней Стинской и полностью погрузиться в жизнь двора, а значит, вступить в ряды интриганов и предателей. Уже через час за ней придут, умоют и причешут, накрасят ногти и разоденут, как куклу.

Клодия посмотрела вниз.

Далеко впереди виднелся наклонный скат крыши какой-то башни. На краткий миг она представила, как медленно, дюйм за дюймом, спустится из окна по связанным простыням и ступит босыми ногами на горячие плиты двора. Можно выкрасть лошадь из конюшни и умчаться прочь, в чём есть – в белой ночной сорочке – и исчезнуть в зелёной чащобе на дальних холмах.

Эта мысль грела. Девушка, которая исчезла. Потерянная принцесса. Клодия улыбнулась.

И тут её окликнули, вернув в реальность. Лорд Эвиан, великолепный в своем синем, отороченном горностаем камзоле, глазел на неё снизу вверх.

Он что-то крикнул. Клодия находилась слишком далеко, чтобы расслышать, но всё равно улыбнулась и кивнула ему. Он поклонился в ответ и, стуча каблучками маленьких туфель, направился дальше.

Вот так все и живут при дворе, подумала Клодия. За надушенным, изысканным фасадом скрыта паутина из ненависти и тайных убийств, а её собственная партия в этой игре начнётся довольно скоро. Для того чтобы выжить, Клодия должна стать такой же жестокой, как все остальные. Финн, возможно, останется в Тюрьме навсегда. Она должна смириться с этим.

Клодия выпрямилась, спугнув ласточку, и села за туалетный столик.

Тот был завален цветами: простыми букетами, букетами в специальных маленьких вазочках, бутоньерками. Их несли все утро, их тонкий, почти болезненный аромат, заливал комнату. Позади, на кровати во всём своём белоснежном великолепии располагалось платье. Клодия взглянула на себя в зеркало.

Так тому и быть. Она выйдет замуж за Каспара и станет королевой. И примет участие в заговоре. Если её сообщникам придётся убивать, она как-нибудь это выдержит. Она будет повелевать. Никто уже никогда не посмеет указывать ей, что и как делать.

Открыв ящик туалетного столика, она вынула Ключ, положила его на столешницу. Кристалл переливался, играя на солнце всеми своими гранями, орёл царственно расправлял крылья.

Но сначала нужно поговорить с Финном. Оглушить его новостью, что спасения нет.

Сказать ему, что их помолвка не имеет больше силы.

Клодия уже было потянулась к устройству, но в эту самую секунду раздался короткий стук в дверь. Ключ снова скользнул в ящик стола, Клодия быстро взяла в руки расчёску.

– Входи, Элис.

Дверь открылась.

– Это не Элис, – проговорил отец.

Он стоял в позолоченном дверном проёме, элегантный и непостижимый.

– Могу я войти?

– Входите.

Новый камзол из чёрного бархата, белая роза в петлице, атласные бриджи, туфли со скромными пряжками, волосы, собранные чёрной лентой. Смотритель грациозно сел, приподняв фалды.

– Все эти пышные переодевания очень утомительны. Но в такой день нужно быть на высоте. – Окинув многозначительным взглядом незамысловатое одеяние дочери, он достал часы и открыл крышечку. Луч солнца блеснул на серебряном кубике, прикреплённом к часовой цепочке. – У тебя всего пара часов, Клодия. Пора одеваться.

– Вы пришли сюда, чтобы сказать мне это? – облокотившись о столик, спросила Клодия.

– Я пришёл, чтобы сказать, что я горжусь тобой. – Он впился в неё взглядом серых проницательных глаз. – Сегодня день, к которому я готовился несколько десятков лет. Я начал задолго до твоего рождения. Сегодня Арлексы войдут в самое сердце власти. Ничто не должно нам помешать. – Он поднялся и устремился к окну, слишком взволнованный, чтобы усидеть на месте. – Должен сознаться, я не спал всю ночь, размышлял об этом.

– В этом вы не одиноки.

Он внимательно посмотрел на неё.

– Не нужно бояться, Клодия. Всё давно решено и подготовлено.

Что-то в его интонации её насторожило. Под маской сдержанности скрывался человек, настолько одержимый своей мечтой, что готов был пожертвовать ради её достижения чем угодно. И с холодной дрожью Клодия осознала, что он не желает делиться властью.

Ни с королевой, ни с Каспаром.

– Что вы имеете в виду… под «всем»?

– Только то, что недалёк час нашего торжества. И Каспар – лишь средство для достижения цели.

Она поднялась.

– Вам известно про план убийства, не так ли? Про Стальных Волков? Вы один из них?

В мгновение ока он пересёк комнату и крепко схватил её за руку так, что Клодия охнула.

– Тихо, – приказал он. – Ты что же, думаешь, тут нет подслушивающих устройств?

Он подвёл её к окну и быстро распахнул его. В комнату полились звуки лютни и барабана, выкрики начальника охраны, муштрующего своих солдат. Приглушённый уличным шумом, голос отца зазвучал тихо и хрипло:

– Просто делай, что положено, Клодия. И всё.

– А потом вы убьёте их.

Она попыталась вырваться.

– То, что будет потом, тебя не касается. Эвиан не имел права вводить тебя в курс дела.

– Ах так?! А сколько времени осталось у меня? Когда я начну вам мешать? Как скоро я упаду с лошади?!

– Этого никогда не случится! – Он казался потрясённым.

– Да ну? – Ядовитая насмешка прозвучала в её голосе. – Потому что я ваша дочь?

– Потому что я полюбил тебя, Клодия, – ответил отец.

Что-то в его словах было странное. Что-то не то. Но он уже отвернулся.

– А сейчас – Ключ.

Нахмурившись, Клодия вернулась к туалетному столику и открыла ящичек. Сверкнул кристалл, она вынула его и положила на столик среди цветочных букетов.

– Даже твой драгоценный Джаред не смог разузнать все тайны этого устройства. – Смотритель подошёл ближе.

– Я хочу попрощаться, – упрямо сказала она. – С Финном и остальными. Объяснить им всё. Я отдам вам Ключ потом. На свадьбе.

– Ты постоянно испытываешь моё терпение, Клодия. – Взгляд отца был ясен и холоден.

На секунду ей показалось, что отец просто заберет Ключ. Но он направился к двери.

– Не заставляй Каспара слишком долго ждать. Когда он бесится, он невыносим.

Заперев за отцом дверь, Клодия взяла устройство в руки. «Я полюбил тебя». И он, возможно, даже верит в искренность своих слов.

Клодия активировала устройство.

И отскочила от неожиданности, да так резко, что Ключ выпал из рук и со стуком покатился по полу.

Прямо перед ней стояла Аттия.

– Ты должна нам помочь, – тут же начала девочка. – Мы терпим кораблекрушение. Гильдас ранен.

Поле расширилось, открылась непроглядная мгла, послышался далёкий вой ветра. С букетов на столе начали осыпаться лепестки, словно буря ворвалась прямо сюда, в комнату.

Аттию отпихнули, раздался голос Финна:

– Клодия, пожалуйста! Может ли Джаред…

– Джареда тут нет. – Она беспомощно смотрела, как щепки с их странного корабля сыплются на пол у её ног.

Кейро рвал на полоски кусок паруса и бинтовал Гильдасу плечо и руку. Кровь тут же просочилась через повязку.

– Где вы? – спросила Клодия.

– У Стены. – Финн выглядел утомлённым. – Мы забрались дальше некуда. Это край Мира. Есть проход за него, но я не уверен, может ли Гильдас идти дальше…

– Конечно, могу, чёрт побери! – оборвал его Гильдас.

– Недалеко и недолго, – скривился Финн. – Клодия, ворота где-то рядом.

– Нет никаких ворот. – Она сама слышала, насколько безнадёжно звучит её голос.

– Но ты говорила…

– Я ошибалась. Прости меня. Всё кончено, Финн. Нет ворот, нет выхода. И никогда не было. Выхода из Инкарцерона не существует.

***

Джаред вошёл в Главный Зал, переполненный придворными, князьями, послами, сапиентами, герцогами и герцогинями. Всё смешалось: разноцветный атлас, запах пота и ароматы духов. На Джареда накатила лёгкая дурнота. Вдоль стен стояли кресла; он направился к одному из них и сел, затылком чувствуя холодный камень стены. Вокруг смеялись и болтали гости. Среди них находился и жених, окружённый компанией таких же юных дружков-шалопаев, уже навеселе, вызывающе хохочущих над какой-то шуткой. Ни королева, ни Смотритель пока не появились.

Джаред повернул голову, заслышав рядом шорох шёлкового одеяния.

– Вы выглядите слегка уставшим, Мастер. – Лорд Эвиан поклонился.

– Бессонная ночь, сэр.

– Ах, понимаю. Ещё немного и все наши переживания останутся позади. – Толстяк улыбнулся, обмахнувшись маленьким чёрным веером. – Пожалуйста, передайте Клодии мои наилучшие пожелания.

Он повернулся, готовый удалиться. Джаред быстро проговорил:

– Ещё секунду, милорд. В тот день… когда вы произнесли свою клятву…

– Да? – Вся чопорность мгновенно слетела с Эвиана, он насторожился.

– Вы упомянули Девятипалого.

Эвиан уставился на Джареда, затем, схватив за руку, потащил его за собой, протискиваясь сквозь толпу настолько яростно и торопливо, что люди стали оглядываться на них. Выбравшись в коридор, Эвиан прошипел:

– Никогда не упоминайте это имя вслух! Оно тайно и свято для тех, кто в него верит.

– Я слышал о многих культах и верованиях. – Джаред выдернул руку. – О тех, естественно, что одобрены королевой. Но этот…

– Сегодня не тот день, чтобы дискутировать на религиозные темы.

– В самый раз. – Взгляд Джареда был ясен и остр. – У нас слишком мало времени. У вашего героя есть другое имя?

– Я правда не могу об этом говорить, – сердито выдохнул Эвиан.

– Вы скажете, милорд, – мягко приказал Джаред. – Иначе я сейчас так громко объявлю о вашем заговоре, что услышит каждый страж во дворце.

– Не посмеете. – Лоб Эвиана покрылся испариной.

Опустив глаза, Джаред заметил в руке лорда кинжал, направленный прямо ему в живот. Сапиент в упор посмотрел на Эвиана.

– Убьёте вы меня, или нет, я успею раньше. Я ведь немногого прошу, просто назовите имя.

Некоторое время они смотрели в глаза друг другу. Затем Эвиан промолвил:

– Вы смелый человек, сапиент, но больше не вставайте на моём пути. Что касается имени... Да, есть ещё одно, скрытое во тьме веков, затерянное в легендах. Имя Того, кто заявил, что совершил Побег из Инкарцерона. В самых тайных наших обрядах он известен как Сапфик. Я удовлетворил ваше любопытство?

Джаред помедлил долю секунды, и вдруг, оттолкнув Эвиана в сторону, побежал прочь из зала.

***

Кейро рассердился не на шутку, он и Гильдас взорвались разъярёнными воплями.

– Ты не можешь нас бросить! – кричал сапиент. – Сапфик совершил Побег! Значит, есть выход!

Клодия молча смотрела на Финна. Тот сидел, съёжившись, в развороченном при столкновении углу палубы, сломленный горем. Его плащ был разодран, на лице порезы. И сейчас более чем когда-либо она была уверена, что он и есть Джайлз. Но поздно, слишком поздно!

– И ты выйдешь за него, – тихо сказал он.

Гильдас выругался. Кейро бросил на брата уничижительный взгляд.

– Какая разница, за кого она там выходит?! Может, она решила, что он нравится ей больше, чем ты. – Он развернулся, подбоченился и смерил Клодию взглядом с головы до ног. – Так ведь, принцесса? Для тебя это всего лишь развлечение, занятная игра? – Он кивнул в её сторону. – Какие милые цветочки! Какое славное платьице!

Он приблизился настолько, что, казалось, вот-вот дотянется и схватит её.

– Кейро, заткнись, – бросил Финн.

Поднявшись, он посмотрел ей в лицо.

– Просто скажи, почему? Почему это невозможно?

Клодия не нашла слов. Как она могла сказать им такое?

– Джаред кое-что узнал. Просто поверьте мне.

– Что именно он узнал?

– Об Инкарцероне. Всё кончено, Финн. Прошу тебя, научись жить там. Забудь о том, что Снаружи.

– А как же я? – крикнул Гильдас. – Я шестьдесят лет планировал свой Побег! Я полжизни странствовал по Тюрьме в поисках Видящего Звёзды, и другого мне уже не найти! Девочка, я дошел до Края Мира! Я не предам мечту всей своей жизни!

Она вскочила и в сердцах бросила ему:

– Ты используешь его так же, как мой отец использует меня! Он для тебя всего лишь шанс выбраться оттуда, остальное тебя не заботит. Никому из вас нет до него дела!

– Неправда! – прошипела Аттия.

Пропустив это замечание мимо ушей, Клодия снова обратилась к Финну:

– Прости. Как бы мне хотелось, чтобы всё сложилось иначе. Прости…

Тут за её дверью раздался какой-то шум. Повернувшись, Клодия рявкнула:

– Не желаю никого видеть! Отошли их прочь!

– Ты должна понять, от чего я бегу. От беспамятства, от темноты, пустоты внутри. Не могу с этим дальше жить. Не оставляй меня здесь, Клодия! – взмолился Финн.

Невыносимо! Злость Кейро, гнев старика, мольбы Финна. Он причинял ей боль, а ведь она ни в чём не виновата. Потянувшись к Ключу, Клодия сказала:

– Я хотела попрощаться, Финн. Я должна вернуть Ключ. Отец обо всём узнал. Всё кончено.

Её пальцы коснулись панели. За дверью кто-то громко спорил.

И тут в разговор вступила Аттия:

– Он тебе не отец, Клодия.

Все повернулись в её сторону. Девочка сидела на палубе, обхватив колени руками. Она не поднялась и ничего больше не сказала. Так и осталась сидеть в наступившей напряжённой тишине – замурзанное спокойное личико, тёмные засалившиеся волосы.

Клодия приблизилась к ней.

– Что ты сказала? – Её собственный голос показался ей чужим и слабым.

– Что слышала, – холодно и отчуждённо отозвалась Аттия. – Я не хотела говорить, но ты меня вынудила. Пора тебе узнать. Смотритель Инкарцерона не твой отец.

– Ты лживая маленькая стерва!

– Нет, я не вру.

Кейро ухмыльнулся.

Мир уходил из-под ног Клодии. Да ещё и гвалт снаружи нарастал, его уже невозможно было игнорировать. Клодия распахнула дверь и увидела Джареда, которого держали два стража.

– В чем дело? – жёстко спросила она. – Дайте ему войти.

– Но приказ вашего отца, леди…

– Мой отец, – крикнула она, – может убираться к дьяволу!

Джаред втолкнул её в комнату и захлопнул за собой дверь.

– Клодия, послушай меня…

– Мастер, пожалуйста, не сейчас!

Джаред заметил отсвет голо-имиджа. Клодия вернулась к Ключу.

– Ладно, рассказывай, – приказала она.

Аттия помолчала, потом поднялась на ноги, отряхнула ладошки.

– Ты мне никогда не нравилась. Высокомерная, избалованная гордячка. Думаешь, ты такая крутая? Да здесь ты бы и десяти минут не протянула! А Финн стóит десятка таких как ты.

– Аттия, – прорычал Финн, но Клодия резко его оборвала.

– Пусть говорит!

– В башне сапиента мы нашли списки заключённых – там перечислены все, кто хоть раз оказывался в Тюрьме. Остальные искали свои имена, а я нет. – Аттия подошла ближе. – Я искала твоё.

Финн обернулся, похолодев.

– Ты же сказала, что её там не было!

– Я сказала, сейчас её нет в Инкарцероне. Но она была здесь раньше.

Финн заледенел. Посмотрев на Клодию, он заметил, как та побледнела. Тишину нарушил Джаред:

– Когда?

– Она тут родилась и прожила одну неделю. А потом словно испарилась – никаких тюремных записей. Кто-то забрал из Тюрьмы младенца, и вот, поглядите-ка, она – дочь Смотрителя. Ему, наверное, очень нужна была дочь. Видимо, его собственная умерла, иначе он выбрал бы сына.

– Ты опознала её по младенческой фотографии? Это, знаешь ли… – начал Кейро.

– Не только по этой фотографии. – Аттия продолжала смотреть на Клодию. – Кто-то помещал её портреты в книгу. Изображения, как те, наши. Там всё – как она взрослела и как получала, что пожелает: наряды, игрушки, лошадей. Её...

– Помолвка? – ядовито продолжил Кейро.

Финн резко обернулся.

– Я там был, на тех изображениях, Аттия?

– Нет, – одними губами произнесла девушка.

– Уверена?

– Я бы тебе сказала, – горячо проговорила Аттия. – Я бы сказала. Но там была только она.

Финн перевёл взгляд на потрясённую, оглушённую Клодию, потом – на Джареда. Тот тихо проговорил:

– Я обнаружил, что имя Сапфика известно и у нас. Похоже, он действительно совершил Побег.

Сапиенты обменялись быстрыми взглядами.

– Понимаете, что это означает?

Старик торжествовал. В его израненное, истекающее кровью тело вернулась прежняя энергия.

– Её забрали отсюда. Сапфик выбрался сам. Выход есть! Может, если мы соединим оба Ключа, мы сможем разблокировать его?!

– Клодия? – нахмурившись, позвал её Джаред.

Секунду она не шевелилась, потом, вздёрнув подбородок, твёрдо, пронзительно и горько посмотрела на Финна.

– Не выключай Ключ ни на минуту, – сказала она. – Когда я попаду Внутрь, мне нужно будет найти тебя.

30

Вся моя жизнь – ради этой минуты,

Все дороги мои – к этой стене,

Все речи мои – в этом молчанье,

Вся гордость моя – в этой вине.

Песни Сапфика

***

– Ну, что?

Клодия, одетая в чёрные брюки и куртку, нетерпеливо мерила шагами кабинет.

– Ещё пять минут. – Джаред, не поднимая головы, трудился над панелью управления. Он уже провёл испытания с носовым платком – положил его на стул, включил устройство и платок исчез. Но вернуть его не удавалось.

Клодия следила за дверью.

Там, в своей спальне, она разорвала в клочья свадебное платье с яростью, поразившей её саму – обрывки кружев и оборок так и летели в разные стороны. С этим покончено. Хватит с неё Протокола! Она принимает бой. Мчась по подвальным переходам, она оставила за спиной весь гнев, всё замешательство, всю пустоту бессмысленного прошлого.

– Порядок. – Джаред поднял глаза. – Кажется, я понял, как это работает. Но, Клодия, кто знает, куда ты попадёшь?

– Да какая разница! Лишь бы там не было его!

Мысль о том, что отец ей вовсе не отец, всё ещё звенела в её голове, словно огромный колокол, отдаваясь бесконечным эхом. Тихие опустошающие слова Аттии бесконечно повторялись в мозгу, и Клодия почти не слышала ничего другого.

– Садись на стул, – сказал Джаред.

Она схватила шпагу, сделала шаг и остановилась.

– А как же ты? Когда он узнает…

– Обо мне не беспокойся. – Он бережно взял её за руку и усадил. – Мне уже давно пора объясниться с твоим отцом. Уверен, для меня это будет полезно.

– Мастер… если он причинит тебе вред… – нахмурилась она.

– Ты должна беспокоиться только о том, чтобы найти Джайлза и привести его сюда. Пусть восторжествует справедливость. Удачи, Клодия.

Он церемонно поцеловал ей руку. Может так случиться, что она никогда его больше не увидит. Клодии хотелось только одного – вскочить и обнять учителя, но он отодвинулся к панели управления и посмотрел на неё.

– Готова?

Не в силах произнести ни слова, она лишь кивнула. Но всё-таки успела прошептать, за мгновение до того как его пальцы коснулись панели:

– Прощай, Мастер!

Он нажал на синий квадрат, и это произошло. Сквозь прорези в потолке над стулом упала сеть из белых, ослепительно сверкающих лучей и мгновенно исчезла, оставив тёмные послеобразы на сетчатке  джаредовых глаз.

Он отнял ладони от лица.

Комната была пуста.  Остался лишь слабый сладковатый запах.

– Клодия? – шепнул сапиент.

Ничего. Он немного подождал. Не уходить бы никуда, но необходимо срочно убираться из кабинета – нужно, чтобы Смотритель как можно дольше оставался в неведении о том, что произошло. Джаред торопливо отключил панель управления, проскользнул за огромную бронзовую дверь и запер её за собой.

Продвигаясь по подвальным помещениям, он обливался пóтом от страха. Наверняка он проглядел какую-то сигнализацию, наверняка его сканер не смог нащупать какой-то скрытый механизм, запускающий сигнал тревоги. Каждую секунду он ждал столкновения со Смотрителем или отрядом дворцовой стражи. Поднявшись в парадный коридор, он ослабел настолько, что вынужден был остановиться и прислониться к стене, чем вызвал любопытный взгляд проходившей мимо горничной.

В Главном Зале шумели гости. Прокладывая себе путь сквозь толпу, Джаред чувствовал, как растёт вокруг напряжение, доходя едва ли не до истерики. Клодия должна была бы спускаться по огромной лестнице, вдоль ступенек которой стояли в ряд лакеи в пудреных париках. Усевшись на стул у камина, Джаред увидел королеву в золотистом платье и с бриллиантовой тиарой на голове, бросающую в сторону лестницы раздражённые взгляды.

Но невесты всегда опаздывают.

Джаред откинулся на спинку и вытянул ноги. От страха и усталости кружилась голова, он с удивлением отметил в себе ещё одно чувство – какого-то странного покоя. «Долго ли это продлится?» – подумал он.

И тут увидел Смотрителя.

Высокий мрачный мужчина, который не был отцом Клодии, улыбался, кивал, обменивался любезностями с придворными. В какой-то момент достал свои часы, бросил на них быстрый взгляд, поднёс к уху, словно желая проверить, работают ли. Потом, нахмурившись, убрал их обратно.

Нетерпение нарастало.

Гул толпы становился всё громче. Каспар подошёл к матери, что-то ей сказал, она резко ответила ему, и принц вернулся к своим дружкам. Джаред стал наблюдать за королевой.

Такая выдержанная, такая ухоженная: тщательно уложенные волосы, красные губы на выбеленном лице. Но Джаред уловил растущую подозрительность в её холодных проницательных глазах.

Она поманила к себе пальцем Смотрителя, и когда тот подошёл, обменялась с ним короткими фразами, подозвала слугу – опытного седовласого лакея. Тот поклонился и мгновенно исчез.

Джаред потёр щёки.

Там, наверху, должно быть, царит паника: служанки ищут Клодию, вертят в руках обрывки её платья и трясутся за собственные шкуры. Может, они вообще все разбежались. Оставалось надеяться, что Элис тоже спряталась – нельзя, чтобы во всём обвинили старую няньку.

Он облокотился о стену и постарался собрать всю свою смелость.

Ждать оставалось не так уж долго.

Какая-то суматоха на лестнице. Все головы повернулись в ту сторону, женщины вытягивали шеи. Шорох одежды, слабые аплодисменты, почти тут же в замешательстве стихшие, потому что по лестнице, едва дыша, бежал седовласый слуга, державший в руках наряд невесты. Вернее, то, что от него осталось. Джаред вытер выступивший на верхней губе пот. Никогда раньше он не видел Клодию в таком бешенстве – она разорвала платье в клочья.

Зал взорвался гневными криками, приказаниями, стуком оружия. Джаред медленно поднялся.

Королева, белая, как смерть, набросилась на Смотрителя:

– Что это такое?! Где она?!

– Понятия не имею, мадам. Но предполагаю… – ледяным тоном начал он.

И оборвал сам себя. Серые глаза нашли Джареда в толпе взволнованных придворных.

Они смотрели друг на друга, и, почувствовав возникшее напряжение, все вокруг постепенно смолкли и расступились, словно люди боялись оказаться между ними, на линии огня.

– Мастер Джаред, вы знаете, где моя дочь?

Джаред заставил себя улыбнуться.

– К сожалению, я не могу этого сказать, сэр. Но кое-что я сообщить могу. Она не хочет выходить замуж.

На зал пала абсолютная тишина.

– Она бросила моего сына?! – гневно сверкая глазами, воскликнула королева.

Джаред поклонился.

– Она передумала. Решение было внезапным, и она чувствовала, что не в силах встретиться с вами. Она покинула Дворец. И умоляет вас о прощении.

Последняя фраза Клодии бы очень не понравилась, но следует соблюдать осторожность. Он собрал всё своё мужество в ожидании реакции. Королева издала смешок, сочащийся чистейшим ядом, и повернулась к Смотрителю.

– Дорогой Джон, какой удар для вас! А вы-то планировали, старались. Должна сказать, я никогда не считала, что это такая уж хорошая идея. Эта девочка… настолько чужая для нас. Вы подобрали неподходящую замену.

Смотритель по-прежнему не отрывал глаз от Джареда, и сапиент чувствовал, как этот взор василиска медленно разрушает всю его храбрость.

– Куда она отправилась?

Джаред сглотнул.

– Домой.

– Одна?

– Да.

– В карете?

– Верхом.

Смотритель отвернулся.

– Отправить за ней погоню. Немедленно!

Поверил ли он, кто знает?

– Конечно, я очень сочувствую вашим семейным неприятностям, – жёстко заметила королева, – но вы же понимаете, что такое оскорбление я никогда не прощу. Смотритель, свадьбе не бывать, даже если девчонка приползёт обратно на коленях.

– Дрянь неблагодарная, интриганка, – пробормотал Каспар, но мать осадила его одним взглядом.

– Очистите помещение, – резко бросила она. – Все вон!

Эти слова стали сигналом – поднялся гул возбуждённых голосов, недоумённых вопросов, потрясённых шепотков.

Во всей этой сумятице Джаред стоял неподвижно, а Смотритель всё так же наблюдал за ним, и в какой-то момент сапиент, отвёл глаза, не в силах больше выносить этот взгляд.

– Вы останетесь, – приказал Джон Арлекс, голос его звучал хрипло и неузнаваемо.

К ним пробился лорд Эвиан.

– Смотритель, я только что узнал… что за новости! Это правда?

От его манерности не осталось и следа, он был бледен от напряжения.

Смотритель одарил его зловещим взглядом.

– Правда. Она ушла. Всё кончено.

– А… королева?

– Остаётся королевой.

– Но наш план…

– Прекратите! – взорвался Смотритель. – Вы слышали, что я сказал? Возвращайтесь к своим пуховкам и одеколонам. Это всё, что нам теперь остаётся.

Словно по-прежнему не в силах осознать случившееся, Эвиан вцепился в свой высокий плоёный воротник и расстегнул верхнюю пуговицу камзола.

– Мы не можем позволить, чтобы всё кончилось вот так.

– У нас нет выбора.

– Наши мечты! Конец Протоколу. – Он запустил руку за пазуху. – Я не могу. Я не позволю.

Он сделал стремительное движение, и прежде чем Джаред понял, что происходит, сверкнул нож. В этот момент королева повернулась – лезвие задело её по плечу. На золотистые одежды брызнула кровь. Вскрикнув, Сиа вцепилась в Каспара и спряталась за спинами придворных.

– Стража! – крикнул Смотритель и выхватил шпагу.

Эвиан попятился, его розовый камзол был заляпан кровью. Должно быть, он уже понял, что проиграл – королева перепугалась, но осталась жива, а шанса на второй удар уже не представится. Вбежали солдаты, наставив на него острые пики. Лорд, устремил невидящий взгляд на Джареда, потом на Смотрителя, потом на белого от ужаса Каспара.

– Я сделал это во имя свободы, – спокойно молвил он. – В мире, который её лишён.

Точным, размеренным движением, взяв нож обеими руками, он вонзил его себе в сердце.  Согнулся, рухнул на пол, вздрогнул в последний раз и затих. Прорвавшись сквозь ряд стражников, Джаред склонился над лордом и понял, что смерть была почти мгновенной. Кровь сочилась медленной струйкой по шёлковым одеждам.

Он в ужасе смотрел на пухлое лицо, широко распахнутые глаза.

– Глупец, – сказал у него за спиной Смотритель. – И слабак.

Он грубо поднял Джареда.

– Вы тоже слабак, Мастер Сапиент? Я всегда считал вас таковым. Настало время проверить, ошибался ли я. – Он повернулся к стражнику. – Отведите Мастера в его комнату и заприте. Принесите мне все устройства, которые там есть. Не выпускайте его и к нему никого не впускайте.

– Сэр. – Стражник поклонился.

Королеву уже увели, и толпа рассеялась. Огромный зал мгновенно опустел. Гирлянды из флёрдоранжа слабо колыхались под дующим из распахнутых окон ветерком. Двигаясь в окружении стражи к выходу, Джаред наступил на раздавленный цветок и липкий кусок пирожного – обломки свадьбы, которой не суждено состояться.

И прежде чем его вытолкнули из зала, Джаред бросил взгляд на Смотрителя. Тот стоял рядом с пустым камином, наклонившись вперёд и упираясь обеими руками в каминную полку. Пальцы его судорожно сжимали холодный мрамор.

***

Ничего, только белое свечение. Клодия приподняла веки и сначала ничего не могла рассмотреть – от боли на глазах выступили слёзы. Потом сквозь плавающие перед глазами чёрные пятна увидела стены клетки.

Это определённо была клетка. Здесь воняло. Сыростью, мочой, гниющими телами и соломой. Запах был такой сильный, что Клодию затошнило, и она постаралась задержать дыхание.

Она сидела на соломе, из которой на её руку выпрыгнула блоха.  Зашипев от отвращения, Клодия вскочила, стряхнула насекомое, дрожа и почёсываясь.

Итак, таков Инкарцерон.

Именно то, чего она и ожидала.

Каменные стены были исцарапаны надписями: имена и даты, – и покрыты  слоем молочно-белого лишайника. Потолок терялся во мраке. Высоко в стене виднелось окно, похоже, закрытое с той стороны ставнем или чем-то подобным. Больше ничего. Но дверь клетки была отворена.

Клодия осторожно вдохнула и закашлялась. Здесь царила тишина, давящая, холодная, липкая. Будто кто-то прислушивался к незваной гостье. И в углу клетки Клодия заметила Око – маленький красный глаз, бесстрастно наблюдающий за ней. 

Чувствовала она себя нормально – ни звона в ушах, ни головокружения. Посмотрела на свои руки, сжимающие Ключ. Неужели теперь её видно только под микроскопом? Хотя, наверное, всё относительно – можно предположить, что как раз здесь размеры нормальные, а Королевство снаружи – страна гигантов.

Клодия подошла к покосившейся двери. Похоже, её давно не закрывали – петли и висевшие на ней цепи разъела ржавчина. Беглянка проскользнула за дверь и оказалась в грязном каменном коридоре, уходившем во мрак.

Она коснулась панели управления на Ключе и прошептала:

– Финн?

Нет ответа. И только далеко впереди, в тоннеле раздался низкий рокот, словно включился какой-то аппарат. Она торопливо встряхнула Ключ, чувствуя, как бешено бьётся сердце.

– Это ты?

Тишина.

Она сделала пару шагов и остановилась. Снова тот же звук – прямо впереди мелодичный рокот… Странное он вызывал ощущение – словно неизвестный аппарат настраивается, ищет её. Открылось алое Око, повернулось, описав полукруг, и уставилось на Клодию. Она застыла.

– Я тебя вижу, – раздался ласковый голос. – Я знаю тебя.

Этот голос принадлежал не Финну. Он вообще казался незнакомым.

– Я помню всех своих детей. Но ты давно исчезла отсюда и вот теперь вернулась. Не могу понять.

Клодия потёрла щёку грязной рукой.

– Кто ты? Я не вижу тебя.

– Видишь. Ты стоишь на мне, дышишь мной.

Клодия шагнула назад, глядя себе под ноги, но не увидела ничего, кроме каменного пола.

Чувствуя на себе пристальный немигающий взгляд, она выдохнула в ужасе:

– Ты – Тюрьма.

– Да. – В голосе собеседника звучал живой интерес. – А ты – дочь Смотрителя.

Слова застряли в горле. Джаред говорил, что Инкарцерон обладает разумом, но такого она и вообразить не могла.

– Поможем друг другу, Клодия Арлекса? – Спокойный голос звенел в тоннеле лёгким эхом. – Ты ищёшь Финна и его друзей, верно?

– Да.

Может быть, не стоило это говорить?

– Я отведу тебя к ним.

– С этим справится Ключ.

– Не пользуйся Ключом. Он вносит помехи в работу моих систем.

Ей показалось, или последняя фраза была произнесена торопливо и с некоторым раздражением? Она медленно двинулась по тоннелю.

– Ясно. А что ты хочешь взамен?

Тихий звук, похожий на вздох или короткий смешок.

– Такого вопроса мне ещё никто не задавал. Я хочу, чтобы ты поведала мне, что там,  Снаружи. Сапфик клятвенно обещал вернуться и всё мне рассказать, но так и пропал. Твой отец не хочет об этом говорить. И в глубине души я уже начинаю сомневаться, существует ли вообще это ваше Снаружи. Может быть, выходом Сапфика была смерть, а ты живёшь в каком-то моём уголке, который я не в состоянии нащупать. У меня миллиарды Очей и других органов чувств, но взгляд за мои пределы для меня невозможен. О Побеге мечтают не только узники, Клодия. Но как я могу совершить Побег из самого себя?

Клодия дошла до угла, где проход раздваивался на два абсолютно одинаковых и абсолютно тёмных коридора. Она нахмурилась и крепче сжала Ключ.

– Не знаю. Я слишком много всего пытаюсь сделать. Ладно. Отведи меня к Финну. А по дороге я буду тебе рассказывать, что есть Снаружи.

В одном из коридоров вспыхнул огонёк.

– Сюда.

Клодия помедлила.

– А ты точно знаешь, где они? Не заманиваешь меня в ловушку?

Молчание. А затем:

– Ох, Клодия! Как же разозлится на тебя отец, когда узнает.

31

Он падал весь день и всю ночь. Он летел в яму, полную черноты. Он падал, как падает камень, птица со сломанным крылом, поверженный ангел. Когда он упал, мир содрогнулся.

Легенды о Сапфике.

***

 – Смотри-ка! – Кейро не спускал глаз с Ключа. – Цвета меняются.

Финн поднял кристалл повыше и поймал им отблеск света. Замельтешили красные огоньки, постепенно собираясь в бледную радугу. Ключ в его руках потеплел.

 – Может, она уже Внутри.

– Тогда почему не выходит с нами на связь?

Ковылявший впереди Гильдас обернулся.

 – Куда дальше, Финн?

Финн понятия не имел. Разбитый бурей корабль остался далеко позади; куб перешёл в тоннель, сужавшийся по мере их торопливого продвижения, и очень скоро беглецы оказались в тесном и низком коридоре с чёрными каменными стенами, посверкивающими знакомым обсидиановым блеском.

– Держитесь рядом со мной, – буркнул Финн. – Мы не знаем, как далеко распространяется защитное поле.

Гильдас едва ли услышал своего провидца. С того момента, как старик поговорил с Джаредом, лихорадочная одержимость снова овладела им; он взволнованно хромал впереди, исследуя царапины на стенах и что-то бормоча себе под нос.

– Старикан совсем рехнулся, – с отвращением выдавил Кейро и оглянулся назад. – А эта зараза!

Позади плелась Аттия. Казалось, она специально шла медленно, чтобы как следует над чем-то поразмыслить.

– Ну и номер она выкинула, – начал Кейро, бросив проницательный взгляд на Финна. – Настоящий удар ниже пояса, правда?

Финн кивнул. Услышанное от Аттии сильно подействовало на Клодию – она будто окаменела. Словно смертельно раненный человек, который старается как можно меньше двигаться, чтобы избежать боли

– Но, – продолжал Кейро, – это значит, что выход есть. И мы сможем выбраться.

– У тебя нет сердца. Только о себе и думаешь.

– И о тебе, брат. – Кейро внимательно осмотрелся. – Если существует Снаружи и ты там типа король, то я буду беречь тебя, как зеницу ока. Принц Кейро! Мне нравится, как это звучит!

– Не уверен, что справлюсь…

– Ты справишься. Ну, притворишься, всего и делов. Ты же мастер на такие штуки, Финн. – Кейро искоса посмотрел на брата. – Всех обдуришь.

– Слышишь это? – вдруг спросил Финн.

Шорох. Мягкий шёпот вдали. Кейро обнажил меч. Их догнала Аттия.

– Что это?

– Что-то там, впереди. – Кейро внимательно вслушивался, но звуки прекратились.

Гильдас замер, опираясь о стену рукой, и пробормотал:

– Может, это Клодия нас нашла?

– Шустро это она. – Кейро плавно двинулся вперед. – Держимся вместе. Финн, иди последним и береги Ключ.

Гильдас фыркнул, но занял своё место между ними.

Голос. Он звучал где-то впереди. Беглецы пошли медленнее, теперь путь им преграждали неизвестно откуда взявшиеся предметы: гигантские цепи, кандалы и оковы, кучи инструментов и даже сломанный и опрокинутый навзничь «жук». Они миновали несколько запертых дверей. За одной из них Финн через решётку рассмотрел крохотную тёмную клетку: крысиную стаю, окружившую пустую тарелку; в углу – груду грязного тряпья, прикрывавшую, наверное, чьё-то тело. Здесь царила неподвижная, мёртвая тишина, словно об этом месте не помнили даже его создатели. Закуток Тюрьмы, который сам Инкарцерон веками не удостаивал внимания. Как тот зал, в котором Маэстра и её народ нашли Ключ и истлевшие останки человека, создавшего или укравшего кристалл.

Маэстра… Финн осознал, что начинает её забывать, Казалось, с момента её гибели миновало много лет. И всё же воспоминания о падающем мосте, её последнем взгляде ещё жили в памяти, подкарауливали по ночам, не давая заснуть. И её жалость…

Аттия схватила его за руку, и он понял, что отстал от всех.

– Очнись, брат, – зло прошипел Кейро.

Сердце колотилось. Он потряс головой, пытаясь вернуть ясность мысли.

Покалывание кожи на щеках ослабевало. Он глубоко вдохнул.

– Всё нормально? – тихо спросил Гильдас.

Финн кивнул. Припадок почти взял над ним верх, дурнота не отпускала.

Он заглянул за угол.

Там звучал голос, который говорил на незнакомом языке, состоявшем из ритмического щёлканья и писка. Голос обращался к «жукам», «подметальщикам», «мухам», металлическим «крысам», которые обычно уносили трупы. Миллионы всех этих тварей неподвижно застыли на полу огромного зала и в воздуховодах, висели на верёвках, и все смотрели в одном направлении – на звезду, ярко сияющую во мраке. Инкарцерон инструктировал своих созданий и произносимые им слова были немыслимой мешаниной звуков, поэзией треска и грохота.

– Они слышат его? – шёпотом спросил Кейро.

– Это не просто слова.

В самом центре темноты чувствовалась вибрация, словно где-то билось огромное сердце или отсчитывали время гигантские часы.

Голос затих. Киборги тут же развернулись и безмолвно устремились прочь, пока не исчезли из виду все до единого.

Финн подался вперед, но Кейро остановил его.

Око всё ещё наблюдало. Огонёк осветил пустой зал. А потом мягкий голос тихо произнёс:

– Ключ у тебя, Финн? Могу я его забрать?

У Финна перехватило дыхание. Он бы бросился бежать, но помешал Кейро. Кусая губы, Финн различил тихий самодовольный смешок Тюрьмы:

– Клодия уже Внутри. Знаешь ли ты об этом? Конечно, я сделаю всё, чтобы вы с ней не встретились. Это легко, учитывая мои просторы. Не хочешь со мной поговорить, Финн?

– Он не уверен, что мы здесь, – прошептал Кейро.

– Не знаю, я так не думаю.

У Финна появилось странное желание покинуть пределы защитного поля, создаваемого Ключом, просто взять и выйти. Но Кейро не пускал. Развернувшись к Аттии, тот скомандовал:

– Назад, быстро.

– Конечно же, я всего лишь машина, – язвительно продолжал Инкарцерон. – Не то, что вы. Или нет? Или и вы не так уж чисты и цельны? Возможно, мой маленький эксперимент кое-что прояснит.

Кейро, толкнув Финна, в ужасе заорал:

– Бежим!

Слишком поздно. Послышалось шипение и щелчок. Меч вылетел из руки Кейро и с лязгом прилип к стене.

Неведомая сила отбросила Финна назад и ударила о камни, вывернула руку, в которой он держал нож. С другого бока давил Ключ, висевший у него на поясе.

– О! Наконец-то я чувствую тебя, Финн. Я чую твой страх.

Не пошевелиться. На какое-то жуткое мгновение ему показалось, что стена поглощает его, всасывает в себя, но тут сзади его потянул Гильдас. Финн, отпустив нож, высвободил руку и сообразил, что стена превратилась в магнит – к ней с бешеной скоростью устремился поток железных опилок, поверхность мгновенно покрылась слоем металлических предметов: обломками инструментов, гигантскими цепями. Финн пригнулся и выругался, когда что-то пролетело над его правым ухом.

– Отвяжись от меня! – завопил он.

Его тело было зажато теперь между Ключом и намагниченной стеной.

Гильдас ухватился за кристалл. Упершись пятками в пол, старик задыхающимся голосом крикнул Аттии:

– Помоги мне!

Маленькие ручки девушки тут же крепко вцепились в Ключ. Медленно, словно высвобождая его из невидимых пальцев, они перетянули кристалл на себя, и Финн упал вперёд.

– Бежим!

– Но ты же не уйдёшь без своего брата? – глухо рассмеялся Инкарцерон.

Уже решившийся бежать, Финн остановился.

Кейро стоял, не шевелясь – одна его рука, странно вывернутая ладонью наружу, приклеилась к чёрной поверхности стены. Сначала Финну показалось, что брат просто пытается высвободить меч.

– Брось его! – заорал Финн.

Но Кейро повернул голову и зло глянул на брата.

– Да при чём тут меч!

Финн дёрнул руку Кейро. Бесполезно.

– Оставь его… – начал Финн.

– Я ни за что не держусь, – перебил Кейро и отвернулся.

Финн присмотрелся.

 – Но…

Брат снова развернулся к нему, злоба полыхнула в его взгляде.

– Это я сам, Финн. Не понимаешь, что ли?! Не будь таким идиотом! Это я сам!

Ноготь указательного пальца на правой руке. Его намертво притянуло к магниту стены, и когда Финн схватил руку и потянул что есть силы, ноготь оставался неподвижен – крохотный кусочек удерживался непреодолимой силой магнитного поля.

– Ну что, отпустить его? – лукаво поинтересовалась Тюрьма.

Финн встретился взглядом с Кейро.

– Отпусти, – прошептал Финн.

С яростным грохотом лавина металлического мусора обрушилась на пол.

***

Клодия остановилась.

– Что это?

– Что?

– Этот шум

– В Тюрьме вообще очень шумно. Пожалуйста, давай вернёмся к разговору о королеве. Похоже, она…

– Это оттуда. – Клодия всмотрелась в пространство прямо перед собой: она двигалась по низкому – в человеческий рост – затянутому паутиной и тускло освещённому арочному проходу.

Инкарцерон рассмеялся, но в веселье его послышалась нота тревоги.

– Чтобы найти Финна, ты должна идти только вперёд.

Клодия промолчала, внезапно ощутив возникшее вокруг напряжение, словно Инкарцерон ждал чего-то, затаив дыхание. Какой же маленькой и уязвимой она себя почувствовала!

– По-моему, ты лжёшь, – решилась она.

Наступила тишина. Крыса пробежала по проходу, заметив Клодию, стала кружить поблизости. Затем голос задумчиво произнес:

– А это даже романтично, хоть и глупо. Потерянный принц, упрятанный в застенок герой… Ты хочешь, чтобы Финн оказался тем самым маленьким мальчиком, которого ты помнишь. Но даже если Финн и есть Джайлз, с ним здесь многое произошло, и он уже не тот, что прежде. Я изменил его.

– Это не так. – Клодия, не отрываясь, смотрела в темноту.

– Так. Твой отец был прав. Чтобы выжить здесь, человек вынужден стать подонком, превратиться в зверя, лишённого сострадания, не замечающего чужой боли. Финн воровал, и даже, возможно, убивал. Как такой человек сможет вернуться на трон и править? Разве ему можно доверять? Мудрые сапиенты создали систему, исключающую освобождение. Исключающую помилование.

От этого голоса у Клодии холодок бежал по коже. Не хотелось слушать, не хотелось поддаваться отравляющим душу сомнениям.

Клодия активировала Ключ, повернула в тесный проход и побежала.

Туфли скользили на каменном крошеве, которым был усыпан пол, прогнившей соломе и останках каких-то существ, истлевших настолько, что рассыпались от малейшего прикосновения.

– Клодия! Где ты?

Он было всюду – вокруг неё, над ней и под ней.

– Пожалуйста, остановись. Или мне придётся остановить тебя.

Она не отвечала. Нырнув под арку, выскочила к развилке – три тоннеля расходились в разные стороны. Времени на раздумья не было – Ключ раскалился, обжигал пальцы – и Клодия наугад бросилась в левый проход, промчалась мимо клеток с распахнутыми дверями.

Тюрьма зарычала, пол под ногами заходил ходуном, вздыбился, подбросив её вверх. Закричав от боли, Клодия упала и поранила ногу. Но заставила себя подняться и нестись дальше. Пока у неё есть Ключ, Инкарцерон не сможет понять, где она находится.

Мир вокруг зашатался. Сгустилась темнота, едкий смрад потянулся от стен, чёрными тенями взметнулись к потолку летучие мыши.

Нет, она не закричит. Прильнув к стене, она продолжала продвигаться вперёд, даже когда пол вспух, встал горой, крутой и скользкой, и по склону посыпалась лавина щебня.

И в тот момент, когда Клодия уже готова была сдаться, скатиться вниз, она услышала голоса.

***

Кейро согнул пальцы. Он покраснел и старался не встречаться глазами с Финном. Тишину прервал Гильдас:

– Значит, я путешествовал с получеловеком.

Кейро оставил реплику без ответа. Он наконец посмотрел на Финна, который сказал:

– Давно ты об этом знаешь?

– С рождения, – ответил брат сдавленным голосом.

– Как же так?! Ты ненавидел и презирал их больше всех!

– А ты как думал?!– Кейро раздражённо тряхнул головой. – Я их ненавижу, и у меня для этого больше причин, чем у тебя. Ты разве не заметил, что я до смерти боюсь их? – Он метнул взгляд на Аттию, а потом заорал, обращаясь к Тюрьме:

– А ты! Клянусь, если бы я мог найти твоё сердце, я бы разорвал его на мелкие кусочки!

Финн растерялся. Он всегда мечтал стать таким, как Кейро – безупречным, красивым, дерзким, всегда завидовал энергии брата, его безграничной самоуверенности.

Да Кейро никогда никого не боялся!

– Все мои дети об этом мечтают, – с издёвкой заметил Инкарцерон.

Кейро тяжело опустился на пол, словно его вдруг разом покинули силы.

– Я боюсь, потому что не знаю, как далеко это зашло, – проговорил он, поднял руку и согнул палец. – Выглядит как настоящий, да? Никто бы не догадался. И как узнать, сколько во мне ещё вот такого? Внутренности, органы, сердце? Как мне узнать?

И столько отчаяния звучало в этих вопросах! Он наверняка задавал их себе миллионы раз, снова и снова, пряча страх за бравадой и высокомерием.

Финн посмотрел вокруг.

– Об этом может рассказать Тюрьма.

– Нет, да я и не хочу знать.

– Для меня это всё неважно, – сказал Финн, и, проигнорировав презрительно фыркнувшего Гильдаса, посмотрел на Аттию.

Та тихо констатировала:

– Значит, мы все с изъянами. Даже ты. Мне очень жаль.

– Спасибо, – небрежно бросил Кейро. – Жалость собако-девки и Видящего Звёзды. Да, сразу полегчало.

– Мы просто…

– Брось, обойдусь без вашего сочувствия. – Кейро отмахнулся от протянутой братом руки и выпрямился. – И не думайте, что это что-то меняет. Я всё ещё я.

– От меня жалости не жди. Давайте, пора идти дальше. – Гильдас прохромал мимо.

Кейро с ненавистью посмотрел ему в спину, подобрал с пола меч, шагнул следом за сапиентом, и тут Тюрьма содрогнулась и затряслась.

Финн попытался уцепиться за стену.

Когда мир перестал качаться, воздух наполнился пылью. В ушах зазвенело. Гильдас зашипел от боли. Подползла Аттия и, указывая на что-то сквозь пелену пыли, спросила:

– Финн, что это?

Сначала он не мог ничего понять. Потом увидел лицо. До странности ясное лицо, умные сияющие глаза, волосы, наспех скрученные в узел. То самое лицо, что смотрело на него сквозь дымку прошлого поверх свечей на именинном пироге, которые он разом задул.

– Это ты? – прошептала она.

Он молча кивнул Клодии.

32

Мир ещё поблагодарит нас за это. Драгоценная энергия не будет расходоваться на ненужные устройства. Мы научимся жить просто, не страдая от зависти и желаний. Души наши станут так же безмятежны, как моря без приливов.

Декрет короля Эндора

***

Солдаты пришли через пару часов. Всё это время Джаред провёл в ожидании, лёжа на жёсткой кровати и прислушиваясь к звукам, доносившимся через открытое окно: перестуку лошадиных копыт, скрипу карет, беготне и крикам людей. Своим поступком Клодия нарушила мирное течение жизни, словно воткнула палку в муравейник, и теперь матка, то есть королева, ранена, а её подданные суетятся и мечутся в панике.

Королева. Поднявшись и глядя на вошедших, Джаред втайне надеялся, что ему не придётся испытать на себе её гнев.

– Мастер, – смущённо сказал ливрейный лакей, – не соблаговолите ли пройти с нами, сэр?

Неизменный Протокол. То, что всегда помогало им не смотреть правде в лицо. Ведя его вниз по лестнице, стражники следовали за ним на почтительном расстоянии, неловко держа алебарды.

Он уже пережил целую гамму чувств: страх, браваду, отчаяние. Теперь осталось лишь одно – унылое смирение.

Что бы ни сделал с ним Смотритель, нужно всё перетерпеть. Клодии необходимо время.

К удивлению Джареда, его провели через парадные залы, где взволнованно спорили друг с другом иностранные дипломаты и сновали посыльные, в маленькую комнату в западном крыле. Это была одна из приватных гостиных королевы, обставленная хрупкой позолоченной мебелью. На каминной полке стояли искусно сделанные часы, украшенные многочисленными херувимами и жеманными пастушками.

Здесь был только Смотритель.

Он встретил Джареда стоя. Два кресла располагались перед камином, где над пустым очагом висел огромный котёл с сухими цветочными лепестками.

Джареда не оставляло чувство, что это ловушка.

– Мастер Джаред, – Смотритель указал на одно из кресел. – Пожалуйста, садитесь.

Он с благодарностью сел – было трудно дышать и кружилась голова.

– Немного воды? – предложил Смотритель, наполнил и протянул бокал. Чувствуя на себе внимательный взгляд отца Клодии… хотя нет, он же ей не отец, Джаред отпил из бокала.

– Благодарю вас.

– Вы не ели?

– Нет… во всей этой суматохе…

– Вам следует лучше о себе заботиться, – жёстко молвил Смотритель. – Вы слишком много работаете над всеми этими запрещёнными устройствами.

И повёл рукой в сторону окна. Джаред обратил взгляд на столик, уставленный результатами его трудов: сканеры, преобразователи изображения, приборы для блокировки сигнализации, и промолчал.

– Конечно, вы понимаете, что всё это противозаконно, – в голосе Смотрителя звучал лёд. – Мы всегда предоставляли сапиентам определённую свободу действий, но вы, похоже, перешли все границы, – и вдруг он спросил: – Где Клодия, Мастер?

– Я же вам сказал…

– Не лгите! Дома её нет. И ни одна лошадь не пропала.

– Возможно… она пошла пешком.

– Я в этом уверен. – Смотритель сел в кресло напротив, элегантно поддёрнув бриджи. – И, возможно, вы не лжёте, когда произносите слово «домой»?

Джаред поставил бокал и посмотрел в глаза собеседнику.

– Как она узнала? – спросил Джон Арлекс.

Неожиданно для самого себя Джаред решил сказать правду.

– Ей сообщила девочка из Тюрьмы, Аттия. Подруга Финна. Она обнаружила какие-то записи.

Смотритель понимающе кивнул.

– Ах да! Как она это приняла?

– Она была… потрясена.

– Пришла в ярость?

– Да.

– Ничего другого я от неё не ждал.

– И расстроилась.

Смотритель метнул в него острый взгляд, но Джаред ответил спокойно.

– Она всегда так старалась соответствовать званию вашей дочери. Она… беспокоится о вас, сэр.

– Хватит лгать! – неожиданно прорычал Джон Арлекс, вскочил и зашагал взад-вперёд по комнате. – Клодия всегда беспокоилась только об одном человеке, Мастер Сапиент. И этот человек – вы.

Джаред застыл, сердце гулко забилось.

– Сэр…

– Вы думаете, я слепой? – повернулся к нему Смотритель. – Как бы не так! О да, у неё были няньки и служанки, но они во всех смыслах ей не ровня, и Клодия довольно рано это поняла. Каждый раз, приезжая домой, я видел, как вы с ней разговариваете и смеётесь вместе, как в холодную погоду она тревожится, как бы вы не замёрзли, посылает за вашим плащом, поссетом[11] и сластями. Я знал, что у вас есть общие темы и общие шутки, недоступные посторонним. – Он скрестил руки на груди и уставился в окно. – Со мной она держалась отчуждённо, словно закованная в броню. Я для неё был незнакомцем, Смотрителем, знатным царедворцем. Тем, кто приходит и уходит. Тем, кого следует остерегаться. Но вы, Мастер Джаред, были ей наставником и братом. Вы были ей отцом больше, чем я.

Джаред похолодел. Раньше он не осознавал, насколько глубока и горяча ненависть, которая прячется за стальным самоконтролем Смотрителя.

– Как вы думаете, что я чувствовал, Мастер? – Смотритель повернулся. – Думаете, я совсем бездушный? Думаете, я не страдал, не зная, что делать, как изменить это? Понимая, что каждым своим словом я обманываю её, каждый день, одним своим присутствием, позволяю ей думать, что она моя дочь?

– Она… такого она не сможет простить.

– Не рассказывайте мне, что она может или не может простить! – Джон Арлекс приблизился и навис над ним. – Я всегда к вам ревновал. Разве не глупо? Сам Смотритель Инкарцерона умирает от зависти, и к кому? Мечтателю, человеку без семьи, столь слабому, что парой ударов запросто можно вышибить из него дух.

– Я очень люблю Клодию, – сказал Джаред.

– Конечно, вы знаете, что о вас ходили разные слухи. – Смотритель резко повернулся и снова сел в кресло. – Я им не верю. Клодия своевольна, но не глупа. Однако королева верит, и уверяю вас, в этот момент она страстно мечтает отомстить. Всё равно кому. Эвиан мёртв, но остались и другие заговорщики. Вы, например.

Джаред вздрогнул.

– Сэр, вы же отлично знаете, что это не так.

– Вы знали о заговоре, не правда ли?

– Да, но…

– И ничего не сделали, никому не сказали. – Он наклонился вперёд. – Это государственная измена, Мастер Сапиент, и вас повесят без долгих разбирательств.

Наступившую тишину нарушали лишь крики во дворе. В комнату влетела шальная муха, с жужжанием пометалась по комнате, забилась о стекло.

Джаред попытался собраться с мыслями, но не успел.

– Где Ключ? – рявкнул Смотритель.

Надо было срочно придумать какую-то ложь. Но сапиент молчал.

– Она взяла его с собой, ведь так?

Не получив ответа, Смотритель выругался.

– Весь мир думает, что Джайлз мёртв. Она могла получить всё, Королевство, трон. Неужели она думала, что я позволю Каспару ей помешать?

– Вы участвовали в заговоре? – медленно спросил Джаред.

– Заговор! Эвиан со своими детскими мечтами о мире без Протокола! Да не бывает никаких миров без протокола. Я бы дал возможность Стальным волкам разобраться с королевой и Каспаром, а потом просто казнил бы их. Но теперь она против меня.

Он слепо уставился в пустоту.

– История о её матери, которую вы ей рассказали...… – осторожно начал Джаред.

– Эта история правдива. Но когда Хелена умерла, только что родившаяся девочка была очень слаба, и я знал, что она тоже погибнет. И как тогда быть со всеми моими планами? Мне необходима была дочь, Мастер. И я знал, где её взять. Инкарцерон стал грандиозным провалом. Адом. Смотрители давно это знали. Но ничего исправить нельзя, поэтому мы сохранили тайну. Я подумал, что могу спасти оттуда хотя бы одну живую душу. В недрах Тюрьмы я нашёл женщину, которая находилась в таком отчаянном положении, что готова была поделиться дочерью. Я хорошо заплатил, благодаря этому выжили другие её дети.

Джаред кивнул. Последнюю фразу Смотритель произнёс очень тихо, словно он постоянно мысленно твердил её, бесконечно оправдываясь перед самим собой все эти годы.

– Никто ни о чём не догадался, кроме королевы. Эта колдунья поняла всё, как только увидела девочку.

Джареда пронзила внезапная мысль и, заворожённый ею, он выпалил:

– Клодия всё гадала, как вы могли согласиться на заговор против Джайлза. Это потому что королева… – он умолк, не умея подобрать слова, а Смотритель просто молча кивнул.

– Шантаж, Мастер Сапиент. На Клодии должен был жениться только её сын и никто другой. Она угрожала, что если я не соглашусь, она прилюдно расскажет Клодии, кто она такая, опозорит перед всем Королевством. Я бы этого не перенёс.

На какое-то мгновение он застыл, отрешённо-печальный. Потом поднял голову, прочёл что-то в глазах Джареда и в голосе его снова появился холодок.

– Не стоит жалеть меня, Мастер. Я в этом не нуждаюсь. – Он встал. – Я сам догадался, что она ушла в Инкарцерон за этим своим Финном. Так что вы её не предали. И она забрала Ключ. – Он с горечью рассмеялся. – И правильно сделала, что взяла. Без него пути назад нет.

Он внезапно вскочил и устремился к двери.

– Следуйте за мной.

Испуганный, Джаред встал, подавляя остатки страха. Смотритель вышел в коридор и нетерпеливо махнул стражам, отсылая их прочь. Те переглянулись.

– Сэр, королева приказала, чтобы мы оставались подле вас, – неловко сказал один. – Для вашей защиты.

Смотритель медленно кивнул.

– Понимаю, моей защиты. Поэтому прошу вас оставаться здесь и охранять эту дверь после того, как я в неё войду. Никому не позволяйте идти за нами.

И прежде чем солдаты успели возразить, он открыл потайную дверь, сливавшуюся со стенными панелями, и повёл Джареда вниз по сырым ступенькам. Сапиент оглянулся – стражники с любопытством следили за ними через неплотно прикрытую створку.

– Очевидно, я тоже под подозрением, – спокойно констатировал Смотритель. Он снял со стены фонарь и зажёг в нём свечу. – Нужно всё сделать быстро. Как вы, без сомнения, догадались, мой кабинет здесь – та же самая комната, что и в поместье. Пространство на полпути между этим миром и Тюрьмой, Портал, как его назвал создатель по имени Мартор.

– Записки Мартора утрачены, – сказал Джаред, поспешая следом.

– У меня они есть. Они засекречены. – Тёмная фигура Смотрителя стремительно летела вниз по ступеням, держа над головой фонарь, на стене мелькали блики. Он оглянулся на изумлённого Джареда и позволил себе улыбнуться. – Вам их не видать, Мастер.

Между штабелями бочек залегла темнота, где-то высоко в замешательстве переговаривались стражники, но голоса их звучали тихо, как шёпот.

Добравшись до бронзовых ворот, Джон Арлекс быстро набрал комбинацию цифр, ворота распахнулись и, переступая через порог, Джаред ощутил уже знакомую странную дрожь, сопровождавшую смещение пространства.

Белая комната самонастроилась. Всё здесь было таким, как он оставил. Сапиент внезапно почувствовал укол тревоги. Что с Клодией? Как она там?

– Вы отправили её туда, не имея ни малейшего представления о том, как велика опасность. – Смотритель открыл панель управления и прикоснулся к сенсорам. – Проникновение в Тюрьму – всегда риск, физический и психологический.

Отодвинулись полки, и засветился экран.

На нём Джаред увидел тысячи изображений – шахматная доска из крохотных мерцающих квадратов, представляющих пустые комнаты, отдалённые башни, пыльные закутки. Он увидел улицы, забитые людьми; отвратительную трущобу, в которой жили чахлые дети; человека, избивающего странное животное; женщину, нежно кормящую грудью младенца. Озадаченный, он остановился перед экраном, наблюдая, как сменяют друг друга картины боли, голода, фальшивого дружелюбия, варварских сделок.

– Это Тюрьма, – сказал Смотритель, облокотившись о стол. – Всё, что видят Очи. Только так можно найти Клодию.

Ужасная печаль высасывала из Джареда все силы. В Академии Эксперимент считался одним из самых славных деяний сапиентов, благородной жертвой – последние запасы энергии были отданы на то, чтобы спасти отчаявшихся, бедных, отверженных. И вот чем это закончилось.

Смотритель наблюдал за ним.

– Мастер, вашему взору открылось то, что видели только Смотрители.

– Но почему… Почему нам не сказали?

– Энергии, имеющейся в этом мире, не хватит на то, чтобы вернуть назад все эти тысячи людей. Они для нас потеряны.

Он достал свои часы и протянул Джареду, тот автоматически взял их. Смотритель указал на серебряный кубик, прикреплённый к цепочке.

– Вы как бог, Джаред. Держите в своих руках Инкарцерон.

Джареда пронзила боль, руки задрожали. Ему захотелось бросить часы, отступить, отступиться. Он тысячи раз видел этот крохотный кубик и едва его замечал, но теперь этот поразительный предмет внушал ему благоговейный ужас. Неужели это возможно? Неужели там, внутри находятся горы, леса с серебряными деревьями, города, в которых живут бедняки, грабящие друг друга? Весь в испарине, он крепко сжал кубик.

– Вам страшно, Мастер? – мягко сказал Смотритель. – Нужно очень много сил, чтобы увидеть целый мир. Многие из моих предшественников так и не осмелились. Прятали глаза.

Звон колокольчика.

Оба подняли головы. Изображения на экране начали постепенно меркнуть, и только одно, в нижнем правом углу разрасталось, пиксель за пикселем, пока не заполнило весь экран.

Клодия.

Джаред дрожащей рукой положил часы на стол.

Она разговаривала с узниками. Джаред узнал Финна, и второго юношу, Кейро, который слушал, прислонившись к стене. Неподалёку скорчился Гильдас – старик был явно ранен – рядом с ним стояла Аттия.

– Вы можете говорить с ними?

– Могу, – сказал Смотритель. – Но сначала послушаем.

И включил звук.

33

Что пользы миллиарду узников от одного единственного Ключа?

Дневник лорда Каллистона

***

– Он чуть не помешал мне тебя найти, – сказала Клодия, идя навстречу Финну.

– Тебе не надо было сюда приходить!– выпалил Финн, ужасаясь и одновременно восхищаясь ею. Это место явно не для Клодии – настолько чужой она здесь казалась. Она принесла с собой запах роз и порыв свежего воздуха, и от этого Финну стало только хуже. В мозгу словно открылась зудящая язва, и ему нестерпимо захотелось расчесать её. Вместо этого Финн устало потёр глаза.

– Теперь мы вернёмся вместе! – сказала она Финну и взяла его за руку. – Идём же скорее!

– Минуточку! – выпрямился Кейро. – Без меня он никуда не пойдёт.

– И без меня, – тихо сказала Аттия.

– Все вы сможете выбраться позже. Как-то же это возможно.

И тут она изменилась в лице.

– В чём дело? – спросил Финн.

Закусив губу, Клодия сообразила, что понятия не имеет, как они смогут выйти. Здесь нет ни Портала, ни стула, ни панели управления. Она сама просто оказалась в пустой клетке и всё. И теперь не знает, как туда вернуться, даже если выйти Наружу можно только через клетку.

– Она не знает, как выбраться, – сделал вывод Кейро. Он уставился на неё, это довольно сильно раздражало, но Клодия спокойно встретила его взгляд.

– Ну, у меня всё же есть вот это. – Она сунула руку в карман и достала Ключ. Устройство как две капли воды походило на то, что имелось у них, разве что сделано было искуснее и тоньше, а орёл – прекраснее в своей абсолютной неподвижности.

Финн прижал ладонь к собственному карману. Тот оказался пуст. Финн запаниковал и обернулся.

– Он тут, глупый мальчишка, – Гильдас, придерживаясь за стену, тяжело поднялся. Лицо его посерело и покрылось бисеринками пота. Узловатые руки так крепко сжимали Ключ, что костяшки пальцев побелели.

– Ты правда пришла Снаружи? – выдохнул он.

– Да, Мастер. – Клодия приблизилась к старику и протянула руку, чтобы он смог коснуться её. – И Сапфик совершил Побег. Джаред выяснил, что там, у нас, Сапфик имеет последователей. Они называют его Девятипалым.

Старик кивнул, слёзы выступили у него на глазах.

– Я знал это! Я всегда знал, что он существовал на самом деле. Мальчик видел его. Скоро увижу и я.

Голос его звучал хрипло, в нём появилась необычная дрожь, которую Финн никогда раньше не замечал. Странно напуганный, Финн проговорил:

– Нам нужен Ключ, Мастер.

В первый момент показалось, что сапиент не отдаст Ключа: он не ослабил хватки, когда Финн дотронулся до кристалла. Старик опустил глаза.

– Я так полагался на тебя Финн. Нет, я не верил, что ты родился Снаружи, и, как оказалось, я ошибался. Но ты видел звёзды, и это привело нас к спасению. Я знал, что Побег возможен, с самого первого дня, когда увидел тебя, корчившегося на той повозке. Ради этого момента я и жил.

Его пальцы разжались, Финн почувствовал тяжесть Ключа.

– Что теперь? – спросил он, посмотрев на Клодию.

Та открыла рот, но прежде чем смогла произнести хоть слово, раздался другой голос:

– Что стало с тем красивым платьем?

Аттия. Она стояла в полумраке за спиной Кейро и не посчитала нужным выйти на свет, однако её вопрос прозвучал резко.

Клодия нахмурилась.

– Я порвала его.

– А как же свадьба?

– Плевать!

Аттия обняла себя за худые плечики.

– Значит, теперь тебе понадобился Финн.

– Джайлз. Его имя Джайлз. Да, он мне нужен. Королевству нужен король. Тот, кто видел и знает нечто большее, чем дворец и Протокол. Тот, кто побывал на самом дне. – Клодия позволила накопившемуся раздражению вырваться на волю и перейти в ярость. – Разве ты не хочешь этого?! Чтобы тот, кто знает Инкарцерон изнутри, смог покончить со всем этим ужасом?

– Спроси сперва Финна, – пожав плечами, ответила Аттия. – Может так случиться, что ты вызволяешь его из одной тюрьмы, чтобы затащить в другую.

Девушки уставились друг на друга. Холодный смешок Кейро оборвал затянувшееся молчание:

– А нельзя ли сперва смотаться отсюда в прекрасное далёкое Снаружи, а потом выяснять отношения? Не ровён час, Тюрьму снова тряхнёт.

– Он прав, – вмешался Финн. – Как мы это сделаем?

Клодия проглотила комок в горле.

– Ну… я полагаю… при помощи Ключа.

– Но где ворота?

– Ворот не существует. – Под их пристальными взглядами произнести это было труднее всего. – По крайней мере, таких, какие вы себе представляете.

– Тогда как же ты вошла? – спросил Кейро.

– Сложно объяснить…

Сказав это, она пробежала пальцами по скрытой панели Ключа. Раздалось гудение, замигали огоньки.

Кейро метнулся к ней.

– Но-но, принцесса! – Он вырвал Ключ из её рук, Клодия дёрнулась в попытке отобрать его назад, но Кейро тут же выхватил меч и направил остриё прямиком ей в горло. – Без фокусов. Или мы выйдем отсюда все вместе, или никто.

– Таков и был план, – со злостью ответила ему Клодия.

– Опусти оружие, – скомандовал Гильдас.

– Она собиралась забрать Финна, а нас бросить!

– Я не…

– Прекратите! Я вам что – какой-то предмет, приз?! – взревел Финн.

Наступила тишина. Он запустил руку в шевелюру. Пот струился по его лицу, глаза щипало, дыханье участилось, руки задрожали. Только припадка сейчас и не хватало.

И через секунду припадок случился. Финн точно знал это. Потому что вдруг позади Гильдаса растаяла стена и прямо оттуда на них взглянул Блейз, огромный и мрачный.

Серые глаза пристально оглядели всех. Изображение было гигантским, и находился сапиент в белой комнате с чистыми стенами.

– Боюсь, – сказал Блейз, – что Побег не так просто совершить, как полагает моя дочь.

Никто не смог даже пошевелиться.

– Так вот оно что! – Кейро опустил меч. – Гляньте, как она счастлива вас видеть.

Финн наблюдал, как Клодия медленно поворачивается к экрану. Он заметил также, что с лица старого знакомца исчезли струпья. Теперь оно казалось тоньше, изящнее, в глазах появилось напряжение.

– Не называйте меня дочерью. – Голос Клодии звучал холодно и резко. – И не пытайтесь остановить меня. Я выведу их всех и вы не…

– Ты не можешь вывести их всех. – Смотритель не сводил с неё глаз. – Ключ способен перенести только одного. Его копия – в том случае, если она работоспособна – ещё одного. Дотронься до глаза орла, и ты исчезнешь там и появишься здесь. – Он спокойно улыбнулся. – Это и есть ворота, Финн.

Клодия смотрела на него в ужасе.

– Вы лжёте! Вы же как-то вынесли меня отсюда.

– Ты была ребёнком, совсем крохой. Я рискнул.

Тут в кабинете послышался чей-то голос. Смотритель обернулся, и Клодия увидела позади него Джареда, бледного и уставшего.

– Мастер, это правда?

– У меня не было возможности проверить, Клодия. – Его темные волосы спутались, он выглядел несчастным. – Есть лишь один способ выяснить всё – попробовать.

Клодия повернулась к Финну.

– Не ты, – заговорил Кейро. – Первыми идём Финн и я, и если это сработает, то я вернусь за стариком. – Он выхватил меч, опережая Клодию, обнажившую свою шпагу. – Бросай оружие, принцесса, или я перережу тебе глотку.

Она ещё крепче сжала обтянутую кожей рукоять, но Финн, глядя на Кейро, попросил:

 – Делай, как он велит, Клодия. Пожалуйста.

Клодия опустила клинок. Финн шагнул к брату.

– Ты думаешь, я уйду и брошу вас? Верни ей Ключ.

– Ни за что.

– Кейро…

– Какой же ты дурак! Неужели ты не видишь, что это трюк? Вы с ней исчезаете, они получают тебя, а остальных можно бросить тут!

– Я вернусь за вами.

– Они тебе не позволят. – Кейро шагнул к нему. – Они нашли своего потерянного принца, кому нужны подонки, оставшиеся здесь? Кому нужны полусобака и получеловек? Тебя вернут на твоё законное место, а про нас никто и не вспомнит!

– Клянусь, я приду за вами.

– Ага, как же! И Сапфик обещал то же самое.

Гильдас резко осел на пол, как будто последние силы покинули его, и тихо проговорил:

– Не оставляй меня здесь, Финн.

Совершенно потеряв терпение, Финн тряхнул головой.

– Нам нельзя оставлять тут Клодию, кто бы из вас что ни решил. Она пришла нас спасти.

– Между прочим, – синие глаза Кейро глядели безжалостно, – она уже была узницей когда-то. Побудет ею снова. Я иду первым. Выясню, что нас там ждёт, а потом, если всё сработает, как я уже говорил, вернусь.

– Врёшь! – крикнула ему Аттия.

– Тебе меня не остановить!

Финн стоял в полном замешательстве.

Смотритель тихо засмеялся.

– Это и есть тот герой, в котором ты узнала Джайлза, Клодия? Человек, которому суждено править Королевством? Да он не способен справиться даже с этой чернью.

Финн то же мгновение швырнул свой Ключ Клодии, бросился к Кейро и, воспользовавшись секундным замешательством брата, обхватил его руку поверх эфеса. Ярость вскипела в нем – ярость на них всех, на ухмылку Смотрителя, на собственные страх и слабость. Кейро, быстро придя в себя, отпрянул, попытался поднять клинок, но Финн выдернул оружие из его руки.

Кейро не дрогнул, даже когда остриё оказалось прямо у его лица.

– Ты не посмеешь.

Сердце Финна грозило вырваться из груди.

– А почему нет, Финн? Он убил Маэстру. Ты же знаешь это. Всегда знал. Это он повредил мост, а не Джорманрик, – крикнула Аттия.

– Это правда? – Финн едва узнавал собственный голос.

Кейро улыбнулся.

– А сам как думаешь?

– Говори!

– Нет. – Брат зажал Ключ в кулаке. – Сам соображай. Я не стану ни перед кем оправдываться.

Сердце билось так громко, что это причиняло боль. Его биение заполнило Тюрьму, каждый её коридор, каждую клетку.

Финн уронил меч, Кейро бросился за своим оружием, но Финн отпихнул клинок подальше. И тут же согнулся пополам от удара под дых, следующий удар свалил его с ног – Кейро действовал быстро и безжалостно. Кричала Клодия, гневно ревел Гильдас, но Финну было уже всё равно. Он собрался с силами, поднялся и кинулся к заклятому брату, пытаясь отобрать Ключ. Спрятав хрупкий кристалл за спину, Кейро уклонился и ударил опять. Финн схватил его поперёк туловища и опрокинул на пол, но стоило ему наклониться, как очередной удар брата отбросил его назад.

Кейро в бешенстве вскочил и прорычал сквозь разбитые в кровь губы:

– Сейчас посмотрим, братец.

И нажал на глаз орла.

Вспышка!

Кейро в столбе яркого слепящего света, поглотившего его целиком.

Странный звук – пронзительная диссонирующая нота, жалобный визг, оборвавшийся внезапно и резко.

А следом погас и свет.

Кейро всё ещё был здесь.

Свалившуюся на них тишину разбил холодный смех Смотрителя, в котором, тем не менее, слышалось сочувствие:

– Боюсь, это означает, что ничего у тебя не получится. Возможно, наличие металлических частей в твоем теле прервало процесс. Инкарцерон – замкнутая система. Частички, им созданные, никогда не покинут его пределов.

Кейро стоял, как вкопанный.

– Никогда? – выдохнул он.

– До тех пор, пока эти частички не будут отделены.

Кейро кивнул, мрачное лицо его покраснело.

– Ну, если дело в этом... – Он шагнул к Финну. – Вернем принадлежащее ему. Доставай нож.

– Что?

– Что слышал.

– Я не стану этого делать!

– Почему бы и нет? – Кейро горько рассмеялся. – Кейро Девятипалый. А я-то всё думал, что за жертву принес Сапфик.

– Парень, ты на что намекаешь? – зарычал Гильдас.

– Кто носит в себе часть Тюрьмы? Может даже ты, старик? Но я не позволю, чтобы один единственный палец помешал мне выбраться отсюда. Дай мне нож!

Финн не пошевелился. Вместо него Аттия, вынув маленький нож, который всегда носила с собой, протянула его Кейро. Тот медленно принял его. Затем, растопырив пятерню, прижал ладонь к полу. Металлический ноготь ничем не отличался от остальных.

– Сделай это, – проговорил Кейро.

– Не могу…

– Можешь. Ради меня.

Они смотрели друг на друга. Финн опустился на колени, руки его дрожали. Он приложил край лезвия к коже Кейро.

– Подожди! – выкрикнула Аттия и присела рядом на корточки. – А вдруг это не всё, что есть в тебе от Инкарцерона? Ты же сам говорил, что никто из нас не знает точно, из чего мы состоим. Надо найти другой способ.

Кейро помедлил, невидяще глядя в пустоту. В синих его глазах застыло отчаяние.

Некоторое время он не шевелился, потом, сжав руку в кулак, медленно кивнул. Ещё раз взглянув на Ключ, он протянул его Финну.

– Значит, я найду другой способ. Наслаждайся своим королевством, брат. Правь как надо. И будь осторожен, смотри там в оба.

Финна сотрясала дрожь, и он ничего не ответил. Все подняли головы, заслышав отдалённый грохот.

– Что это? – спросила Клодия.

– Это у нас, – быстро сказал Джаред. – Эвиан совершил покушение и теперь мёртв. Королевская стража прямо за дверью.

Клодия перевела взгляд на отца.

 – Ты должна вернуться, – заговорил тот. – Возьми с собой юношу, он мне сейчас очень нужен.

 – Он правда Джайлз? – жёстко спросила она.

От улыбки Смотрителя повеяло холодом.

 – Теперь – да.

Как только он это произнёс, экран погас. Мир вокруг пришёл в движение. Финн озадаченно огляделся. Сверху посыпались кирпичи.

Финн задрал голову и увидел маленькое красное Око, с жужжанием и щёлканьем развернувшееся в его сторону.

– О да, – ласково шепнул голос. – Вы совсем позабыли обо мне. А я не расположен отпускать на свободу своих детей.

34

Пробудившись, он увидел, что все они стоят вокруг него. Старики, увечные, больные, полулюди. Изнемогая от стыда и гнева, он спрятал лицо в ладонях.

– Я обманул ваши надежды, – сказал он. – Я забрался так далеко, но обманулся сам.

– Ты ошибаешься, – ответили они. – Мы знаем, что есть дверь, маленькая тайная дверца. Никто из нас не осмеливается пролезть в неё, боясь, что за нею ждёт смерть. Если ты пообещаешь вернуться, мы покажем тебе эту дверь.

Сапфик, худой и гибкий, посмотрел на них тёмными своими глазами:

– Отведите меня туда, – прошептал он.

Легенды о Сапфике

***

– Что случилось? – встревожился Джаред.

– В дело вмешалась Тюрьма, – гневно прошипел Смотритель. Его пальцы быстро перебирали кнопки на панели управления.

– Значит, остановите её! Прикажите ей…

– Инкарцерон мне не подчиняется, – Смотритель бросил на сапиента яростный взгляд. – И никому никогда не подчинялся. Он сам всё решает. У меня нет над ним власти, – и добавил чуть слышно: – Он смеётся надо мной.

Джаред в смятении уставился на пустой экран. Снаружи в бронзовую дверь опять ударил кулак.

– Смотритель! Откройте! Королева требует вас к себе!

– Эвиан своим покушением оказал нам медвежью услугу, – заметил Джон Арлекс. – Не бойтесь, они не смогут прорваться. Даже если пустят в ход топоры.

– Она считает, что вы в этом замешаны.

– Неудивительно. Отличный повод, чтобы от меня избавиться.

Джаред покачал головой.

– Значит, с нами всеми покончено.

– С вашей помощью, Мастер, я смогу найти выход, – сказал Смотритель, не сводя с сапиента серых глаз. – Ради Клодии мы должны объединиться.

Джаред задумчиво кивнул. Стараясь не обращать внимания на шум, он подошёл к панели и внимательно её осмотрел.

– Всё такое старое. Многие слова написаны на наречии сапиентов. – Он поднял глаза. – Давайте попробуем поговорить с Инкарцероном на языке его создателей.

***

Тюрьмотрясение началось внезапно и резко: пол вспучился, стены пошли трещинами. Финн и Кейро налегли на дверь, и она распахнулась под их весом.

Клодия двинулась следом, но её остановила Аттия:

– Нужно помочь Гильдасу!

Старик стоял, согнувшись пополам, и тяжело дышал. Клодия поспешила вернуться, закинула его руку себе на плечо, и девушки вдвоём потащили Гильдаса в клетку. Внутрь их втянул Финн, захлопнул дверь и, снова призвав на помощь Кейро, заклинил её балкой.

Все в отчаянии слушали грохот осыпавшихся снаружи камней. Без сомнения, в коридор уже не выйти, он заблокирован.

– Надеюсь, вы не думаете, что можете отпереть меня? – насмешливо поинтересовался Инкарцерон. – Это никому не под силу. Побег невозможен.

– Сапфику удалось, – хриплым от боли голосом выкрикнул Гильдас. Руки его, скрещенные на груди, дрожали. – Как он это сделал без Ключа? Или есть другой путь, известный только ему? Путь настолько тайный и невероятный, что даже ты не можешь перекрыть его? Путь, где не нужна никакая механика, никакие ворота? Так, Инкарцерон? Этого ты боишься, постоянно следя за нами, постоянно подслушивая?

– Я ничего не боюсь.

– Мне ты говорил другое, – бросила Клодия.

Тяжело дыша, она посмотрела на Финна.

– Я должна вернуться. Джаред в беде. Ты идёшь?

– Я не могу их бросить. Возьми с собой Гильдаса.

Гильдас рассмеялся, его тело забилось в конвульсиях, дыхание с трудом вырывалось из горла. Аттия схватила его за руки и прошептала:

– Он умирает.

– Финн, – простонал сапиент.

Финн склонился над ним, в глазах у него защипало. Какие бы внутренние повреждения ни получил Гильдас, дрожание его рук, испарина и мертвенная бледность говорили сами за себя.

Сапиент приблизил губы к уху Финна и прошептал:

– Покажи мне звёзды.

Финн оглянулся на остальных.

– Я не могу…

– Тогда позволь мне, – сказала Тюрьма. Свет погас, осталась лишь красная искорка в углу – Око. – Любуйся на эту звезду, старик. Других тебе не видать.

– Прекрати истязать его! – Финн завопил с такой яростью, что испугал остальных. Затем, к изумлению Клодии, повернулся к Гильдасу, сжал его ладонь и сказал: – Следуй за мной, и я тебе покажу.

Он позволил головокружению поглотить себя целиком, ступил в его непроглядную тьму, ведя  за собой старика. И вот во мраке заиграли блики на тёмной глади озера, поплыли разноцветные фонарики: синие, пурпурные, золотистые, качнулась лодка, в которой он лежал навзничь и смотрел на звёзды.

Словно серебристая пыль, рассыпанная огромной рукой, они сияли на бархатном ложе летнего неба – колдовские, загадочные, недостижимые.

Гильдас благоговейно вздохнул.

– Это звёзды, Мастер. Далёкие миры. Они кажутся крохотными, но на самом деле, ничего огромнее мы не знаем.

Озеро держало их в своих объятиях.

– Так далеко. Так много! – промолвил Гильдас.

Над водой, грациозно взмахнув крыльями, пролетела цапля. С берега доносились нежная музыка, тихий смех.

– Я должен пойти к ним, Финн, – прохрипел старик. – Я должен найти Сапфика. Знаешь, он же не искал удовольствий, просто хотел оказаться Снаружи. Он видел это не единожды.

Финн кивнул. Лодка, покачиваясь, плавно скользила по глади озера. Рука Гильдаса высвободилась из его ладони. Звёзды загорались всё ярче, ярче и вдруг превратились в крохотные лепестки пламени на кончиках свечей. Он дунул на них изо всех сил.

Огоньки погасли, и он громко торжествующе рассмеялся, и рассмеялись все вокруг: король в алом своём плаще, Бартлетт, белолицая мачеха, придворные, слуги и музыканты, маленькая девочка в красивом белом платье – девочка, которая приехала в тот день, и которая, как ему сказали, станет ему подругой, особенной подругой.

И сейчас она смотрела на него.

– Финн? Ты слышишь меня? – спросила она.

Клодия.

***

– Готово. – Джаред поднял глаза. – Говорите, перевод последует сразу.

Смотритель мерил шагами комнату и прислушивался к голосам снаружи. Он подошёл к столу, скрестил на груди руки и произнёс:

– Инкарцерон.

Молчание. Потом на экране зажглась красная точка, крохотная, как звезда на небе, и уставилась на них.

– Кто говорит со мной на древнем языке?

Голос звучал неуверенно. Казалось, он слегка подрастерял свою громовую силу.

Смотритель бросил быстрый взгляд на Джареда и тихо проговорил:

– Ты знаешь, кто я, отец. Я – Сапфик.

Джаред удивлённо распахнул глаза, но промолчал.

Снова последовала пауза, на этот раз её нарушил Смотритель.

– Я говорю с тобой на языке сапиентов. Я приказываю тебе не причинять вреда Финну.

– У него Ключ. Никому из узников не позволено совершить Побег.

– Но ты можешь в гневе ранить его. И Клодию.

Дрогнул ли его голос, когда он произнёс это имя?

Мгновение тишины.

– Хорошо. Всё для тебя, сын мой.

Смотритель подал Джареду знак отключить связь. Но едва пальцы сапиента потянулись к панели управления, как Тюрьма вкрадчиво сказала:

– Если ты действительно Сапфик, то должен помнить, о чём мы беседовали прежде.

– Это было так давно, – осторожно откликнулся Смотритель.

– Да. Ты принёс мне Дань, которую я требовал. Я охотился на тебя, а ты перечил мне. Ты скрывался и похищал сердца моих детей. Скажи, Сапфик, как ты выбрался? Я одолел тебя, свалил с ног, ты упал во мрак, и всё-таки нашёл дверь, которую я проглядел? Через какую щель ты проскользнул? И где ты теперь, в каких далях, мне недоступных, невообразимых для меня?

Странная мечтательная тоска звучала в этом голосе.

– Это тайна, которую я не могу открыть, – хрипло ответил Смотритель, глядя прямо в Око на экране.

– Как жаль! Понимаешь, у меня нет возможности посмотреть за мои пределы. Ты,  вечный странник, великий путешественник, только представь, каково это – жить заточённым в западне собственного разума, видеть только то, что создал сам. Меня сотворили могущественным и одновременно бессильным. И только ты сможешь помочь мне, когда вернёшься.

Смотритель молчал. Джаред трясущейся рукой отключил связь. Во рту у него пересохло, лоб покрылся испариной. Око медленно погасло.

***

Опустошённый, ничего не видящий Финн скорчился на полу, голову его поддерживала рука Кейро. Но за мгновение до того, как на него нахлынул тюремный смрад, Финн знал, что он принц и сын принца, что мир его залит солнечным светом, что однажды утром он, как в сказке, въехал на коне в лес и так и не вернулся обратно.

– Вот, попей, – Аттия дала ему воды, он заставил себя глотнуть, закашлялся и попытался сесть.

– Ему всё хуже и хуже, – пожаловался Кейро Клодии. – Вот что с ним сделал твой отец.

Не обращая на него внимания, она наклонилась к Финну.

– Тюрьмотрясение закончилось. Просто внезапно всё стихло.

– Гильдас? – пробормотал Финн.

– Ушёл. Больше ему не нужно беспокоиться о Сапфике, – грубовато ответил Кейро. Финн повернулся и увидел, что сапиент с закрытыми глазами лежит на камнях, свернувшись, будто во сне. На его пальце болталось потускневшее кольцо – это Кейро предпринял последнюю тщетную попытку спасти старика.

– Что ты с ним сделал? – спросила Клодия. – Он говорил такие странные вещи …

– Я показал ему Снаружи.

Финн чувствовал себя так, словно его отскоблили дочиста. Сейчас ему не хотелось говорить о своём видении, о том, что он, кажется, вспомнил.

– Ты надел на него кольцо? – обратился он к Кейро.

– Не помогло. В этом он тоже оказался прав. Может, от них вообще никакой пользы. – Кейро втиснул ему в руку Ключ. – Давай проваливай. Пусть сапиент подправит Ключ, чтобы вытащить меня. И пришли кого-нибудь за девчонкой.

Финн взглянул на Аттию.

– Я приду сам. Клянусь.

Аттия слабо улыбнулась.

– Смотри же, не надуй. Оно мне надо – таскаться с ней повсюду? – сказал Кейро.

– И за тобой тоже. Я подключу к этому всех сапиентов моего королевства. Мы связаны обетом, брат. Думаешь, я забыл?

Кейро рассмеялся. На его красивом, покрытом сажей лице багровели синяки, волосы потускнели от грязи, шикарный некогда камзол пришёл в полную негодность. Но он единственный из присутствующих выглядел как принц, подумалось Финну.

– А может, это твой шанс избавиться от меня. Может, ты боишься, что я тебя шлёпну и займу твоё место. Если ты не вернёшься, я это сделаю, так и знай.

Финн улыбнулся. Стоя в разных концах скособоченной и усыпанной мусором камеры, братья обменялись последними, прощальными взглядами. Потом Финн повернулся к Клодии.

– Ты первая, – сказал он.

– Ты точно последуешь за мной?

– Да.

Она взглянула на него, потом на остальных. Быстрым движением прикоснулась к глазу орла и исчезла во вспышке яркого света, от которой у всех перехватило дыхание.

Финн опустил взгляд на Ключ в своей руке.

– Я не могу…

– Я верю тебе. Я буду ждать, – улыбнулась Аттия.

Но он застыл в нерешительности, поэтому она нажала на глаз сама.

***

Клодия очутилась на стуле в кабинете. Снаружи раздавались крики, бронзовые ворота сотрясались от ударов.

– …арестованы за государственную измену! – орал Каспар. – Смотритель, вы слышите?

Отец взял её за руку и поднял со стула.

– Дорогая моя! Итак, где наш юный принц?

Джаред наблюдал за воротами и бросил на Клодию через плечо быстрый радостный взгляд.

Она вернулась! Спутанные волосы, грязное лицо, странный запах…

– Идёт следом за мной, – сказала она.

***

Финн тоже очутился на стуле, но в комнате было темно, пахло, как в клетке – той, которая помнилась ему. Его окружали грязные стены с выцарапанными на них именами.

Напротив него сидел худой темноволосый мужчина. Джаред? Нет, Финн знал, кто это.

Он в замешательстве огляделся.

– Где я? Снаружи?

Сапфик сидел у стены, подтянув колени к груди.

– Где все мы? Кто из нас знает это? – тихо молвил он. – Возможно, мы слишком много думаем, о том, где находимся. И слишком мало размышляем о другом – кто мы?

Финн судорожно сжал кристалл.

– Отпусти меня, – прошептал он.

– Это не я держу тебя. – Сапфик не отрывал взгляда от Финна и в глубине его глаз сияли звёзды. – Не забывай нас, Финн. Помни о тех, кто остаётся здесь во тьме, голодных и сломленных, головорезах и убийцах. Живущих на самом дне, в тюрьмах внутри тюрем.

Он вытянул руку и снял со стены обрывок цепи, та звякнула, на пол посыпалась ржавчина. Сапфик просунул руки в звенья.

– Как и ты, я вышел и попал в Королевство. И встретил там совсем не то, что ожидал. И я тоже дал обещание. – Он с грохотом швырнул цепь на пол, Финн заметил обрубок пальца. – Может быть, вот кто не отпускает тебя?

С этими словами он повернулся в сторону и поманил кого-то. Из стены за его спиной выросла тень и двинулась вперёд. Финн едва сдержал крик – это была Маэстра. Такая же, как прежде: высокая, рыжеволосая, исполненная презрения. Она остановилась, глядя на Финна сверху вниз, и он ощутил, как опутывает его тяжёлая невидимая цепь, другой конец которой держит в руках Маэстра.

– Откуда ты здесь? – шепнул он. – Ты же упала в пропасть.

– О да, упала! Сквозь пространства, сквозь века. Как птица со сломанным крылом. Как поверженный ангел. – Финн уже не понимал, кто произносит эти слова – она или Сапфик. Но гнев, без сомнения, исходил от самой Маэстры. – И всё это твоя вина.

– Я… – Ему хотелось обвинить Кейро, Джорманрика, кого угодно. Но он лишь сказал: – Я знаю.

– Помни об этом, принц. Пусть это станет тебе уроком.

– Ты жива? – Стыд сковал его по рукам и ногам прочнее цепи.

– В Инкарцероне ничто не пропадает. Я живу в его недрах, в клетках его тела.

– Прости меня.

Она завернулась в плащ. В каждом её жесте сквозило прежнее достоинство.

– Это всё, о чём я прошу.

– Ты не отпустишь его? – тихо спросил Сапфик.

– Как он не отпустил меня? – спокойно рассмеялась она. – Моё прощение покупать не нужно. Прощай, испуганный, израненный мальчик. Береги мой кристальный Ключ.

Клетка заполнилась туманом и открылась. Финн почувствовал, как что-то тащит его, бьёт о камень, как с грохотом проезжают по нему огромные железные колёса; как он распадается на части и вновь собирается воедино.

Он поднялся со стула, тёмная фигура протянула руку, чтобы помочь.

И на сей раз это был Джаред.

35

Взошёл я по лезвиям клинков,

Плащ из шрамов я износил.

Клятвы давал из напрасных слов,

Ложью к звёздам путь проложил.

Песни Сапфика

***

Ворота сотрясались под ударами.

– Не бойтесь, их невозможно сломать. – Смотритель спокойно оглядел Финна. – Значит, вот он – тот, кого ты считаешь Джайлзом?

Клодия сердито взглянула на него.

– Вам лучше знать.

Финн осмотрелся. Глазам было больно от яркого света в сияющей белизной комнате. Человек, которого он знал как Блейза, посмеивался, скрестив руки на груди.

– На самом деле, это совершенно не важно. Теперь, когда он тут, ты можешь сделать из него Джайлза. Так как он – единственное, что поможет предотвратить катастрофу. – Смотритель с интересом посмотрел на Финна. – А ты что думаешь, узник? Кто ты на самом деле?

Финна пошатывало. От него дурно пахло, он чувствовал себя грязным, лишним в этой стерильной комнате.

– Мне кажется… я помню помолвку.

– Уверен? А может, это чужие воспоминания, похороненные в тебе Тюрьмой, обрывки мыслей другого человека, полученные тобой вместе с его тканями? – Губы Смотрителя тронула холодная улыбка.

– Раньше, до Протокола, была возможность это выяснить, – съязвила Клодия.

– Да. – Смотритель обернулся к ней. – И решение этой проблемы я предоставляю тебе.

Бледная, как полотно, Клодия в гневе бросила Смотрителю:

– Вы позволяли мне верить, что я ваша дочь. И всё это оказалось ложью.

– Нет.

– Да! Выбрали меня, обучили, воспитали… да вы же сами мне это говорили! Вы создавали послушное существо, куклу, такую, какая была нужна вам, готовую выйти замуж за любого, на кого вы укажете. И что сталось бы со мной дальше? С бедной королевой Клодией тоже произошёл бы несчастный случай? И Смотрителю ничего не оставалось бы, как взять управление Королевством в свои руки? Такой у вас был план?

Он посмотрел ей в глаза, прямо и ясно.

– Даже если так, то всё изменилось, потому что я полюбил тебя.

– Лжец!

– Клодия, я… – начал печально Джаред, но Смотритель остановил его движением руки.

– Нет, Мастер. Позвольте мне объяснить. – Он снова обратился к Клодии. – Да, я выбрал тебя и, готов признаться, сначала считал лишь средством для исполнения своих замыслов. Вечно вопящий младенец, которого я старался видеть как можно реже. Но ты росла, и я… осознал, что ищу встреч с тобой. То, как ты кланялась мне, как старалась во всём достигать успеха, как робела передо мной… Ты мне стала дорогá.

Ей не хотелось всего этого слышать и во всё это верить. Ей хотелось сохранить свою злость яркой и чистой, как только что отчеканенная монета.

Смотритель пожал плечами.

 – Я не был хорошим отцом. Прости меня за это.

В наступившую тишину ворвался оглушительный стук в ворота, ещё более громкий, чем прежде.

 – Едва ли теперь имеет значение, сэр, – торопливо начал Джаред, – как вы поступали когда-то, или кто этот юноша. Все мы сейчас приговорены. Смерти не избежать, разве что мы спрячемся в Тюрьме.

– Мне нужно вернуться за Аттией, – буркнул Финн. Он потянулся к Клодии за другим Ключом, но та отрицательно покачала головой.

 – Нет, туда вернусь я, не ты. – Она шагнула к нему, забрала у него кристальную копию и сравнила оба Ключа. – Кто сделал этот?

 – Лорд Каллистон. Сам Стальной Волк. – Смотритель не спускал глаз с кристалла. – Я часто размышлял, что, возможно, слухи верны и копия Ключа на самом деле существует где-то в глубинах Тюрьмы.

Клодия коснулась панели управления, но Смотритель перехватил её руку.

 – Подожди. Сначала нам нужно обеспечить собственную безопасность, или девчонке лучше оставаться там, где она сейчас.

– Как я могу доверять вам?

– Придётся. – Он приложил палец к губам и кивнул. Потом пересёк кабинет, коснулся панели на двери и отступил.

Два стражника ввалились внутрь. Позади них раскачивался в воздухе подвешенный на цепях таран. С резким свистом обнажились клинки.

– Пожалуйста, входите, – учтиво пригласил Смотритель.

Ошеломлённая Клодия увидела королеву, собственной персоной, закутанную в чёрный плащ. Из-за плеча матери выглянул Каспар, тут же заверещавший:

– Я никогда тебя не прощу!

– Уймись. – Королева проследовала мимо него в комнату, на секунду замерла, почувствовав пространственный сдвиг, и только потом огляделась. – Впечатляет. Это и есть Портал?

– Он самый. – Смотритель поклонился. – Счастлив лицезреть вас в полном здравии.

– Сомневаюсь. – Сия остановилась перед Финном, смерила его взглядом с головы до ног. Побледнела и крепко сжала свои красные губы.

– Да, – мягко заметил Смотритель. – К несчастью, узник сбежал.

Королева в ярости обернулась к нему.

– Зачем вы это сделали? Что за предательство замышляете?

– Никакого предательства. Мы можем выйти из этой истории без потерь. Все мы. Без разглашения тайн и кровопролития. Смотрите.

Он направился к панели управления, набрал комбинацию клавиш, шагнул назад.

Клодия увидела, как стена исчезла и появилось изображение, моментально ею узнанное: огромный зал, переполненный шумными скандалящими придворными; столы, ломящиеся от почти нетронутого угощения; кучки слуг, тревожно перешептывающихся по углам.

Свадебный пир.

– Что вы делаете?! – крикнула Королева, но было уже поздно.

– Друзья, – заговорил Смотритель, – Все в зале обернулись к нему, на лицах отразилось изумление, повисла тишина.

За сотни лет Протокола все уже наверняка забыли про гигантский экран позади трона. Финн разглядывал гостей сквозь слой грязи и клочья паутины.

– Прошу простить нас за все недоразумения, – величественно заговорил Смотритель, – и умоляю всех вас: послов из Заморья, придворных, сапиентов, герцогов и их жён, знатных вдовствующих дам пренебречь столь вопиющим нарушением Протокола. Ибо сегодня великий день – день торжества справедливости.

Королева была слишком удивлена, чтобы произнести хоть слово. Клодия тоже, но она заставила себя действовать: взяла Финна за руку и подтянула к себе поближе. Так они и стояли рядом, глядя на изумленные и потрясённые лица придворных, в то время как Смотритель продолжал:

– Внемлите! Принц, считавшийся потерянным, наследник своего отца, надежда двора, Джайлз, вернулся к нам!

На Финна уставилась тысяча глаз. Жгучее любопытство всех этих людей, их сомнения проникали ему прямо в душу. Вот, значит, каково это – быть королём?

– Королева в своей великой мудрости отправила принца в спасительное изгнание, чтобы сберечь от заговора, угрожающего его жизни, – мягко продолжал Смотритель. – И вот, наконец, спустя много лет, опасность миновала. Планы заговорщиков провалились, сами они арестованы. Мир и спокойствие восстановлены.

Финн бросил взгляд на королеву; её поза, напряжённая прямая спина дышали яростью, но когда Сиа заговорила, в голосе её звенел восторг.

– Друзья мои! Я так счастлива! Мне и Смотрителю потребовалось много сил, чтобы противостоять этой угрозе. И пир всё-таки состоится. Вместо свадьбы мы отпразднуем чудесное возвращение принца, и радости нашей не будет конца.

В зале стояла мёртвая тишина. Затем из задних рядов послышались редкие и неуверенные приветственные восклицания.

Королева вздёрнула подбородок; Смотритель коснулся панели, экран погас.

Сиа сделала глубокий вдох.

– Я никогда, никогда не прощу вам этого, – спокойно проговорила она.

– Знаю. – Джон Арлекс праздно пощелкал каким-то выключателем. Потом присел, закинул ногу на ногу, его тёмный бархатный камзол заискрился переливами. Затем Смотритель резко подался вперёд и схватил оба Ключа, оставленные Клодией на столе.

– Такие маленькие кристаллы, – прошептал он. – И такая сила в них заключена. Дорогая моя Клодия, думаю, если стать властелином одного мира не получилось, то надо завоевать другой. – Он посмотрел на Джареда. – Оставляю её на вас, Мастер. И помните о нашем разговоре.

Глаза Джареда округлились.

– Клодия! – крикнул он.

Но она уже поняла, что сейчас произойдёт.

Отец сидел на стуле Портала. Клодии следовало бы рвануться вперёд и выхватить у него Ключи, но она не могла двинуться с места, словно сила его ужасающей воли заморозила её.

– Простите меня, Ваше Величество. – Смотритель улыбнулся. – На этом пиру я был бы призраком.

Его пальцы дотронулись до панели.

Все вздрогнули от ослепительной вспышки. Стул опустел, комната покачнулась. Из панели управления посыпались искры, затем пополз едкий дым. Королева сжала кулаки и крикнула в пустоту:

– Вы не можете так поступить!

Клодия уставилась на стул; когда его объяло пламя, Джаред торопливо потянул её прочь.

– Он может. И он сделал это, – произнесла Клодия бесцветным голосом.

Джаред посмотрел на ученицу. В глазах Клодии появился лихорадочный блеск, щёки пылали, но она высоко держала голову.

Королева начала в бешенстве колотить по кнопкам, что вызвало лишь новые россыпи искр. Тогда она вылетела из комнаты; Каспар умчался следом.

– Он вернется, Клодия. Я уверен, – сказал Джаред.

– Мне всё равно, вернётся он или нет. – Клодия повернулась к Финну, в ужасе смотревшему на неё.

– Аттия, – прошептал он. – Как же Аттия? Я обещал вернуться за ней!

– Это невозможно.

– Как ты не понимаешь?! – Он тряхнул головой. – Я должен! Я не могу их там оставить. Особенно Кейро. Он никогда не простит мне этого. Я же обещал!

– Мы что-нибудь придумаем. Джаред найдёт способ. Даже если это займёт годы. Клянусь.

Она схватила его за руку и задрала обтрёпанный рукав, чтобы открыть метку-орла.

 – Теперь ты должен думать вот об этом. Ты тут, Снаружи и ты свободен. От них и от всего. И мы должны этим воспользоваться, потому что Сиа не отступится и будет строить козни за нашими спинами.

Сбитый с толку, Финн уставился на Клодию. Ей не понять, что он потерял.

– Кейро мой брат.

– Я сделаю всё, что в моих силах, – спокойно сказал Джаред. – Должен быть способ. Твой отец входил в Тюрьму и выходил из нее под личиной Блейза. И Сапфику это тоже удалось.

Финн поднял голову и одарил сапиента странным взглядом.

– Да, ему удалось.

Клодия вновь взяла его за руку.

– А сейчас нам нужно идти, – тихо проговорила она. – Выше голову, ты же принц. Здесь всё не так, как ты ожидал. Здесь все притворяются. Игра, так называет это мой отец. Ты готов?

Финн почувствовал, как возвращается прежний страх – словно он ступает прямиком в расставленный на него капкан. И всё-таки он кивнул.

Рука об руку они покинули белую комнату. Клодия провела его по подвалам и лестницам, через залы, где толпились глазеющие на них люди.

Потом Клодия распахнула перед ним дверь, и Финн вскрикнул от восторга, потому что мир вокруг был садом, а над этим садом сияли и переливались звёзды. Миллионы звёзд, высоко-высоко, над деревьями и благоухающими клумбами, над дворцом.

– Я знал, – еле слышно пробормотал он, – я всегда знал.

***

Оставшись один, сапиент оглядел руины Портала. Разрушения, причинённые Смотрителем, казались непоправимыми. Джаред так уверенно разговаривал с юношей, но сам в глубине души не верил в успех: чтобы найти путь в Тюрьму, понадобится много времени, но есть ли у него это время?

– Это уж слишком, Смотритель, – проговорил он вслух.

Усталый, он отправился следом за остальными. В груди саднило. Вокруг сновали слуги, их болтовня эхом разлеталась по залам и коридорам. Наконец, Джаред вышел в сад, с наслаждением вдохнул свежий вечерний воздух, напоённый ароматом цветов.

Клодия и Финн стояли на ступенях дворцовой лестницы. Юный принц был ослеплён великолепием ночи, словно её совершенство и чистота причиняли ему страдание.

Джаред опустил руку в карман и достал часы.

– Это же… – удивилась Клодия.

– Да. Часы твоего отца.

– И он отдал их тебе?

– Я знал, что ты спросишь.

Клодия, словно впервые, заметила прелестный крохотный кубик на цепочке, сверкающий в звёздном свете.

– Но где же они все? – горестно вопросил Финн. – Кейро и Аттия? И Тюрьма?

Джаред, задумчиво глядя на кубик, ответил:

– Ближе, чем ты думаешь, Финн.