Тень ворона над белым сейдом бесплатное чтение

Глава 1. Первые прибывшие

Она приехала как участница экспериментальной программы. Одна из четырёх. Худая, жилистая, гибкая. Волосы – пепельный блонд, левый висок фигурно выбрит, справа – локоны до плеча. Высокие скулы, прямой нос, глаза – шальная зелёная бездна. Сжатые в одну линию губы, накрашенные телесной помадой. Чуть нахмуренные брови и осанка, будто у кого-то из этих выскочек из высшего круга. Глупого высшего круга, элитарного общества, возомнившего себя чуть ли не выше всех на планете, но по-прежнему не добившегося той власти, которой бы хотелось.

Она держалась чуть в стороне. Отстранённо, но исключительно вежливо. Даже улыбалась уголками губ, когда кто-то пошутил, что погода здесь не для отдыха на пляже.

Погода выдалась и правда не ах. Октябрь в Норге никогда не радовал солнцем и сухой жёлтой листвой под ногами. Зато дождь, злобный ветер, задувающий под одежду, и серое штормящее море – пожалуйста.

Гуннар Брёнхе, Глава Дома Стражей, поднял воротник, мрачно разглядывая прибывших. Все такие разные… С первого взгляда и не скажешь, что у них одна беда на всех — одиночество. Одиночество настолько злое и ненавистное, что все согласились перебраться в другой мир и стать участниками экспериментов по созданию истинных пар.

Нет, сразу никто не согласился, само собой. Ни эта юркая рыжая девчонка, которой всего восемнадцать, студентка провинциального университета, ни этот юрист с мягкой улыбкой и острым взглядом, ни чуть полноватая интеллигентного вида женщина сорока лет с едва различимой проседью на висках… Библиотекарь, да. Именно библиотекарь. Ни эта с зелёными глазами, писательница. Но потом…

— Добро пожаловать, — тем временем доброжелательно поприветствовала всех Янника, озарив улыбкой хмурый день Хегесунна.

Гуннар тоже приветственно кивнул, решив предоставить введение в курс дела Яннике – верному секретарю. Яннике он доверял, к тому же она умела располагать к себе людей с первых слов. Вот, точно. И юрист улыбнулся, и женщины уже смотрят не так настороженно. Только писательница, кажется, всё так же немного отрешена. И морские волны, пожалуй, её интересуют куда больше, чем новый мир, городок на берегу Хегесунн и сам Гуннар с Янникой.

Это неприятно царапнуло. На мгновение их глаза встретились. Ледяной ветер вдруг показался почти ласковым, зато обдало жаром с ног до головы. Гуннар чуть нахмурился. Девушка, словно её застали за чем-то неприглядным, быстро перевела взор на Яннику. Кажется, ей было неловко. А может… Гуннар всё же не простой человек.

«Надо было взять сюда Дагура, — раздосадованно подумал он, — он психолог, согласившийся поработать в проекте, ему и карты в руки»

Впрочем, мысли о картах заставили невольно ухмыльнуться. То, что Дагур Рейсе сейчас сидит у себя на Острове Зимнего Ворона, смотрит из окна на древние сейды и раскладывает на столе гадальные карты, не вызывало даже сомнений. Особенно в такую погоду.

— Прошу всех пройти с нами, — между тем прозвучал звонкий голос Янники, и Гуннар сообразил, что она успела кратко обрисовать ситуацию и даже представить его самого. — Герр Брёнхе, будут ли какие-то указания?

Гуннар попытался улыбнуться. В конце концов, с людьми надо быть приветливее, возможно, именно они ключ от всех замков.

— Отведи, пожалуйста, всех к фрекен Нистрем. Она проведет вводную лекцию и поможет с распределением.

Янника заправила за ухо тёмную прядь, выбившуюся из пучка на затылке, и кивнула.

— Потом отчет на стол? — деловито уточнила она.

Гуннар тоже кивнул.

— Да. Я в Дом Стражей, там есть ещё незавершённые вопросы.

Все последовали за Янникой. Гуннар вдруг поймал себя на том, что смотрит в спину девушке с выбритым виском. У неё скромная черная куртка с серебристой молнией и сумка через плечо. Вещей, видимо, по минимуму. Как же её зовут?

Юлианна. Юлианна Лунд. Мать — русская, отец — швед. Потому и такое экзотическое для России сочетание имени и фамилии. Тридцать лет, высшее филологическое образование, несколько литературных премий, одиннадцать изданных фантастических романов.

Гуннар моргнул от удивления. Ничего себе. Как хорошо запомнил такие детали. Качнув головой и решив, что пора бы поменьше работать и заглянуть к кому-то из оставленных подруг, например, к красотке Лиллемур, давно не виделись, он подошёл к машине, открыв дверцу.

Но, сам не понимая почему, снова посмотрел туда, где уже в дверях исчезали прибывшие. Юлианна задержалась и что-то спросила у Янники. Та улыбнулась и быстро ответила.

Внутри снова что-то царапнуло.

Гуннар шумно выдохнул, сел в машину и даже не сообразил, что хлопнул дверцей громче обычного. А потом рванул с места так, что взвизгнули тормоза. И, слава богам, не увидел удивлённого взгляда своего секретаря.

Хегесунн — небольшой городок. Он спрятался в объятиях извилистого фьорда, скрываясь от чужих взоров. Немногим больше Кристиансаннда, но такой же уютный и полностью отведённый для простых жителей. Дома Стражей здесь нет, только филиал. Ибо Домов по всей Норге наберется с два десятка, и все так или иначе расположены у Границы. Хегесунн от неё на достаточно приемлемом расстоянии, поэтому на собрании решили людей с Земли поселить именно здесь. Для афлаев это расстояние и не расстояние вовсе, но оутти сюда добираются очень редко.

Летом здесь так же хорошо, как и в Кристиансаннде. Но осенью… Осенью везде холодно и промозгло. Море и ветер, кажется, берутся за руки и шагают по побережью Норге, радостно приветствуя осень и смеясь над замёрзшими людьми.

Гуннар выехал из города, оставив позади узкие улочки и дома с поросшими травой крышами. Кроме гостей с Земли была у него ещё одна причина приехать в Хегесунн…

***

Датчик издал мелодичный звук, и ворота плавно открылись, впуская машину Гуннара во внутренний двор. Проехав немного, он притормозил, потому что дверь дома уже хлопнула, и неугомонная Рангхильд в одной футболке с черепом и порванных джинсах выскочила на порог.

— Братец! — обхватила она его шею руками, стоило ему только выйти из машины.

— Сколько раз говорил — не ходи раздетой, — попытался нахмуриться он, обхватывая её за талию и приподнимая над землёй.

Рангхильд презрительно фыркнула и сдавила его в сестринском объятии ещё крепче. В шею тут же впилось одно из шипастых колец, украшавших тонкие пальцы девушки. Гуннар сдавленно охнул и потянул её в дом.

— Не придушишь, так заколешь, — сказал он уже в коридоре, ставя сестру на пол.

— Тебя ни одна зараза не берет, — хмыкнула она, откинув со лба иссиня-черные волосы, тут же рассыпавшиеся по плечам.

Рангхильд не красива типичной для Норге красотой. Худая, невысокого роста, подвижная. Кожа белая, глаза и волосы — черные. Черты лица тонкие, нос немного крючковат. Как и у Гуннара. Они одновременно и похожи, и нет. Средний из братьев Брёнхе и младшая сестра. Самая младшая. Единственная. Непокорная, своенравная и самая лучшая на свете. Настоящая ворона. Последнее подтверждалось не только её умением обращаться в птицу, но и любовью ко всему блестящему и металлическому.

— Раздевайся-раздевайся, — скомандовала она. — На тебе лица нет, только вижу красный нос.

— На себя посмотри, — буркнул Гуннар, чувствуя, что в кои-то веки рад сбросить непроницаемую маску холодного главы Дома Стражей и побыть просто братом.

— Я красивая, — не смутилась Рангхильд и помчалась на кухню. — Кофе только заварила, не тяни!

Выпить кофе по мнению сестры — это съесть полноценный ужин из супа с морепродуктами, макарон с мясом и десерта с мороженым. Поначалу Гуннар никак не мог понять, как в хрупкую Рангхильд, которая никогда не полнела, столько влезает, но потом махнул рукой.

Поэтому спустя час оба сидели сытые и довольные. От глинтвейна только пришлось отказаться — все-таки ещё ехать к себе. Правда, Рангхильд такой расклад совершенно не нравился.

— Оставайся у меня, — предложила она, перебирая пальцами гладкие отполированные агаты бус. — Гостевая спальня свободна и очень одинока.

— Ты предлагаешь мне спать со спальней? — приподнял бровь Гуннар.

— А что? — хмыкнула сестра. — Она ничем не хуже этой твоей Лиллемур, над ней тоже работал дизайнер. Только явно уровнем повыше.

— Маленькая ревнивица. — Гуннар сделал глоток кофе и посмотрел в окно.

И правда. Темно уже, видно только, как свет из окон домов, что стоят на противоположном берегу фьорда, отражается в водах моря. Во всяком случае, предложение Рангхильд разумно. Немножко только кольнуло, что он сказал Яннике не совсем правду. Но… сегодня не было настроения продолжать дела. Встреча с людьми с Земли почему-то выбила из колеи. Снова вспомнился взгляд Юлианны. Зелёный, такой… без дна, без края. Смотришь, и почему-то становится не по себе. А она словно сквозь тебя глядит, но в то же время в самую душу. Может, поэтому и страдает от одиночества? Тут один взгляд чего стоит.

Узкая ладонь Рангхильд накрыла руку Гуннара. Он невольно вздрогнул, вынырнув из своих мыслей.

— Что у тебя там? — тихо спросила она. — Расскажи мне про землян. Тяжело с ними?

Гуннар отставил чашку и пожал плечами.

— Да нет. Пока, конечно, немного сами не свои. Но их можно понять. Другие места, другие люди. Вряд ли они осознали, что это другой мир. Кроме шверга, скоростного поезда, способного пронизывать миры, они ещё пока своими глазами ничего не видели.

— Расскажи мне, — мягко повторила сестра.

Гуннар незаметно вздохнул. Рангхильд упряма. Так же, как и он сам. Поэтому рассказать всё равно придется.

Много говорить не понадобилось, она всё равно была в курсе. Так… момент прибытия, краткие характеристики. Несколько ярких черт прибывших. И Янника. Милая и преданная Янника, способная выручить в любой ситуации. Гуннар откровенно признавал, что сегодня поступил не слишком хорошо. Но не собирался предаваться угрызениям совести. Не до них сейчас.

Рангхильд постучала по крышке стола длинными черными ногтями. Такими же, как и у самого Гуннара. Единственное, что не исчезало даже в человеческом облике, показывая истинную суть.

— Тебя что-то тревожит, — сказала она, и в чёрных глазах промелькнул огонёк. — Мне это не нравится.

— Мне много чего не нравится, милая, — не стал спорить Гуннар.

— Я тебе могу бросить акульи хрящи. Ты знаешь, с ними всё получится увидеть.

Гуннар задумался. Пусть он не верил в гадания и мистику, но… если и были два человека, способные что-то предсказать и приоткрыть завесу подступающей судьбы, так это Дагур и Рангхильд.

— Хорошо, — кивнул он. — Давай.

— За плату, — не изменилась она в лице. — Ты остаешься у меня на ночь!

— Вот же, ворона, — проворчал Гуннар, едва скрывая улыбку. — Уговорила!

…Свечи, стоящие в углах квадратного стола, отбрасывали танцующие тени на гладкую тёмную поверхность, где были разложены мертвенно-белые треугольные хрящи с нанесёнными на них рунами.

Гуннар никогда не относился к мистикам, но созданная атмосфера могла впечатлить любого. Рангхильд выверяла каждое движение, каждый вдох. И то, как тонкие пальцы захватывают горсть хрящей из матерчатого мешочка с кожаной шнуровкой. И то, как согревают в ладони. И как бросают на стол. Хрящи, намертво залакированные и превращённые практически в белые камешки, глухо стучат, выбивая какую-то только им известную им мелодию. Казалось бы – не могут производить такой громкий звук. Ан нет… Всё могут…

Рангхильд погасила свет в комнате, оставив только свечи. Так всегда лучше. В полутьме можно увидеть то скрытое, что яркий дневной свет убивает.

В середине стола стоит маленькая черная плошка с ароматной смолой. Тонкий дымок поднимается вверх, наполняя воздух едва уловимым хвойным ароматом.

Гуннар, сложив руки на груди, следил за сестрой. И чувствовал, что медленно погружается в какой-то необъяснимый транс. Так было всегда. Рангхильд умела нечто такое, что заставляло людей и оборотней отключаться от внешнего мира. Она научилась этому у Дагура, а тот, в свою очередь, у своих проклятых сейдов.

- Жизнь изменится, - тихо сказала она хрипловатым голосом, - прежнего порядка не будет. У кого - глобально, у кого-то – в сердце. Осенний ветер принесет не только беспокойство, но и мир в душах.

«Хорошо бы мир, - решил про себя Гуннар. – Дай боги, чтобы наши эксперименты увенчались успехом, и хотя бы восемь душ стали счастливее. Четыре - из чужого мира, четыре – из нашего».

Но в то же время, вспомнив богов Норге, только вздохнул. С этими проблем не оберешься, остается только молиться, чтобы не совали свои любопытные носы. Если Химмелену, небесному великану, и правда не до людей, то его дочери Деве-Сванен и Ворону-Круммисвару ох как всегда хочется повеселиться. А там, где начинается их веселье, резко заканчивается спокойная жизнь.

С богов мысли перешли на приехавших с Земли. Гуннар пока слабо представлял, кого они сумеют себе отыскать. Но тут гадать – гиблое дело. Потому что сходятся и находят счастье совершенно разные люди. Так что пусть всё просто будет хорошо. И у рыжей девчонки, и у степенной матроны-библиотекаря, и у внимательного юриста, и…

Он вспомнил спину Юлианны, затянутую в черную кожу куртки.  И росчерк серебряной молнии. Ей, наверное, было прохладно. Но она даже не подала виду, что замёрзла. Внутри почему-то поднялось непонятное раздражение. Глупая! Кому и что доказываешь, если потом можешь свалиться с температурой? Осень коварна, хоть земля ещё теплая, но зима уже ступает обутыми в снежные сапожки ногами, оставляя покрытые изморозью следы после себя.

Почему-то захотелось содрать с неё эту куртку, проверить, насколько хорош надетый на девушке теплый свитер, скользнуть ладонями под него, по горячей коже, согревая и разгоняя кровь. А потом закутать в собственный плащ, сгрести в охапку и не выпускать. При этом не забывая выговаривать, что одеваться нужно по погоде и… и…

Рангхильд пнула его по коленке.

- Ты меня вообще слушаешь? – невозмутимо поинтересовалась она, и Гуннар понял, что его будут бить.

Каким-то неведомым образом он умудрился вовсе погрузиться в свои мысли, думая про Юлианну и её дурацкую куртку. Совершенно не слушал сестру, хоть сам согласился на гадание.

И даже сейчас, глядя в её черные глаза, осознавал, что не испытывает ни капли неловкости. Мысли были приятны. Куртка, вероятно, прохладная на ощупь, а кожа – горячая…

С трудом взяв себя в руки, он произнес как можно ровнее:

- Прости, милая, прослушал. Благовоние убаюкало.

- В прошлый раз ты спрашивал, что это за вонь, и советовал сменить магазин, где я закупаюсь гадальными принадлежностями. А заодно прикопать продавца за то, что продает такую гадость, - фыркнула Рангхильд.

- Не помню, - с непроницаемым лицом сказал Гуннар. – Память подводит, возраст уже не тот.

И, уперевшись ногой в пол, совершенно по-мальчишечьи покачнулся на стуле.

Она выразительно посмотрела на акульи хрящи.

- А вот тут с тобой не соглашусь. Гадание говорит, что ты ворон в самом расцвете сил. И при этом закончатся твои одинокие полёты.

Гуннар чуть не рухнул со стула, вовремя ухватившись за край стола.

- Не ломай мебель, - назидательно сказала Рангхильд, - мне ещё на ней сидеть. И тебе, кстати, тоже. И вообще, не надо так реагировать. В конце концов, это вполне может случиться. Хотя я не исключаю, что ты просто заведешь не двух любовниц, а шестерых. Они передерутся, устроят очную ставку, сыграют в карты и сделают ставкой тебя. Кто победит – заставит жениться. И придется тебе вить гнездо, возиться с птенцами и ездить по выходным к родителям.

Повисла полная тишина. Любимая сестрица с трудом сдерживала ехидную улыбку. Благовоние практически исчезло, отдав свой хвойный аромат комнате. Свечи немного чадили, и голова шла кругом.

Гуннар деликатно откашлялся, сделал паузу. А потом так же деликатно уточнил:

- Ещё раз, что у меня закончится?

***

Он давно лёг, но сон не шёл. Гуннар лежал, опираясь локтем на подушку, и бездумно листал новости на планшете. Но мысли были слишком далеки, информация скользила мимо. Завтра приедет Дагур, проведет несколько окончательных тестов с землянами. Ени сдаст отчеты. Примчится ещё одно чудовище – незабвенный Густав Гринберг, один из лучших медиков Дома Стражей Кристиансаннда. Определит эмоциональное и физическое состояние участников эксперимента и… Всё. Всех можно выпускать в свободное плаванье. Во всяком случае, помочь с работой и хобби. Каждый должен заниматься тем, что ему нравится. Делать поиск истинной пары единственной целью – глупо. В таком случае растёт склонность к депрессиям и прочим малоприятным вещам.

Пальцы сами вбили в поисковик «Юлианна Лунд». Тут же выстроилась масса сайтов с книгами и интервью писательницы. И фотографии. Почти везде одинаковая: задумчивая, немного отстранённая, но в то же время смотрит прямо – ничего не скрывает. Хотя нет, вот сидит за столом, к ней подошла читательница с книгой. Она что-то говорит, Юлианна улыбается. Сжимает длинными пальцами черную ручку. И взгляд живой и полный зеленого огня.

Гуннар рассматривал её, изучал каждый изгиб тела, поворот головы и… улыбку. Да, эту практически неуловимую, лишь чуть-чуть изогнувшую красивые губы, улыбку.

Моргнув, он шумно выдохнул. Кажется, дело плохо. Он рассматривает Юлианну Лунд не как участницу проекта «Пара», не как гостью с Земли, даже не как талантливую писательницу, а как…

Гуннар нахмурился и отложил планшет. Потом встал с кровати и, сложив руки за спиной, начал мерить шагами комнату. Это уже ни в какие рамки.  Не то что бы нечто, выходящее из ряда вон… После случая Видара Ворга, одного из сильнейших силовиков-Стражей, работающих под его руководством, стало ясно, что истинная пара – это не только та, с кем у вас будет здоровое потомство. Это человек любого возраста и пола, способный сохранить душевную гармонию и дать ощущение счастья от того, что вы друг у друга есть. И тут даже необязательно быть возлюбленными. Хотя…

Гуннар остановился возле шкафа со стеклянными дверцами, где на полках стояли всякие колдовские штучки. Ну как колдовские… Атрибутика, которую так любит Рангхильд и считает, что она ей помогает. Птичий череп, серебряная цепочка с крупными звеньями, мешочек с рунами, колода карт, несколько свечей, высушенная трава в фигурной бутылочке.

 Как Видар ни сопротивлялся и ни рычал, всё же свою истинную пару принял. У волков-оборотней это почему-то происходит быстрее, чем у остальных. И теперь перегрызёт горло любому, кто посмеет косо посмотреть на его Алика, талантливого юного дизайнера, оказавшегося в Норге против своей воли. Прямо в волчьей берлоге, точнее, в доме у озера. Но сначала Алику от этого было не легче. Видар проявлял истинную звериную натуру и не собирался окутывать бедного парня любовью и лаской. Но всё изменилось, когда Алик пострадал от атаки оутти.

Гуннар сел на постель и снова взял планшет в руки. Ладно, всё равно не спится, можно и почитать. Пальцы без проблем отыскали нужный магазин и автора. Уж если есть время, то можно и развлечься.

Юлианна Лунд. «Бог мертвой долины», фантастический детектив. Так-так, попробуем…

Радовало, что произведения были переведены на несколько языков, в том числе на земные английский и шведский, которые Гуннар знал весьма неплохо. Поэтому, чуть приглушив свет, он подпер щеку кулаком и взялся за чтение.

…Оторваться было сложно. И если б не усталость, накопившаяся за весь день, то он дочитал бы даже несмотря на оставшиеся два часа до отъезда из дома Рангхильд. Практически засыпая, он выключил планшет. Едва голова коснулась подушки, тут же пришел сон. Странный и немного тревожный. Гуннар сидел рядом с Юлианной на скамейке и спорил, что главный герой «Бога мертвой долины» не должен был сдаваться в плен. Имелся выход, которым можно было воспользоваться, стоило только подумать. Юлианна смотрела на него удивленно, но без возмущения, как может быть у того, кто слушает, как оспаривают его детище. А потом вдруг улыбнулась немного… застенчиво. Словно не подозревала, что кому-то может быть так важно поведение героя книги. Но Гуннар продолжал говорить, а после этого резко замолчал и посмотрел прямо в зеленые глаза. И сел ближе. Коснулся пальцами запястья Юлианны, красивого, пересечённого кривым шрамом. Кровь живым пламенем пронеслась по венам. Дышать стало сложнее, захотелось отодвинуть ворот рубахи. Хотя под ногами лежали желтые листья, небо хмурилось, а море вдалеке штормило. Губы Юлианны оказались непростительно близко, дыхание опалило…

Резкая трель телефона заставила вскочить. Голова немного гудела. Поморщившись, он протянул руку и взял аппарат с тумбочки.

- Алло, Гуннар, это я! – хрипло поприветствовали его, не вдаваясь в подробности. – У нас проблемы, одна из землянок потеряла сознание. Уже начали лечить, но нужно твоё присутствие. И вообще, где тебя носит?

- Еду, - коротко сказал Гуннар и тут же услышал короткие гудки.

Пару секунд он сидел, соображая, что это было. Так с ним разговаривать мог только один человек.  И раз он звонит, тянуть не стоит. А ещё… кто? Кто первая жертва?

Глава 2. Истинная пара ворона

Гуннар прибыл на место спустя двадцать минут. Мчался, рискуя попасться на глаза стражам порядка, но, видимо, боги на небесах решили, что сегодня подходящее утро для безумных поездок и не менее безумных событий. Сердце гулко стучало в груди, дыхание сдавило. Он сам не мог понять, почему так волнуется и разве что не перепрыгивает через каждые три ступеньки, чтобы оказаться быстрее в помещении, где находится пострадавший. Беспокойство росло с каждой секундой. Он успел уже несколько раз выругать себя самыми последними словами, что поехал к Рангхильд вместо того, чтобы остаться у себя.

Так бы добрался намного быстрее. И пусть голос разума пытался сказать, что неприятностей всё-таки ждали и готовились к ним, однако… В общем, толку от разума не было. У входа в отсек медиков Гуннар столкнулся с Ени Нистрём. Стройная, в белом халате и на высоких каблучках, она была совсем не похожа на ту худую и бледную беглянку из Сверге с отрешённым взглядом серых глаз. Сейчас же это была уверенная в себе женщина со стильной стрижкой-каре, хорошим макияжем и спокойствием в каждом жесте. Тогда она бежала от сдвинувшегося напарника по эксперименту и была не в лучшем состоянии. Ени даже думала о переезде на Землю, но… потом взяла себя в руки.

Потребовался всего месяц, чтобы прийти в себя и понять, что все страхи позади. Норге приняла беглянку, дав статус и защиту. Некоторое время прожив в Кристианнсанде, она поняла, что больше не может сидеть без дела. Гуннар прекрасно понял, что нельзя терять такой драгоценный кадр, как фрекен Нистрём, поэтому тут же предложил ей работу в Доме Стражей. Бесценный опыт и знания не могли не пригодиться в разработках ученых Норге. А когда начался проект «Пара», то Ени без раздумий согласилась принять участие и помочь всем, что знала. Сотрудничество получалось… плодотворным.

— Стой! — тихо, но твёрдо сказала Ени, задерживая Гуннара у входа. — Не влетай так. Там не так страшно, как ты думаешь.

— Откуда ты знаешь, что я думаю? — хмуро спросил он.

— Мне достаточно посмотреть на твоё лицо, — улыбнулась она.

Гуннар еле слышно выругался.

Нестерпимо хотелось выдернуть рукав из пальцев Ени и войти к пострадавшей. Однако поведение неразумного мальчишки — это уже ни в какие рамки. К тому же Ени сказала, что не страшно. Мозгом он понимал, что она говорит дело, но сердце почему-то болезненно заныло. Ощущения были в новинку. Такое он чувствовал очень давно, когда Хильма Хейберг, в прошлом возлюбленная и самая прекрасная женщина на свете, приняла ухаживания другого мужчины, а впоследствии вышла за него замуж и родила двоих детей, променяв любовь на статус и достаток. Гуннар её не винил, Хильма всегда была практичной девушкой. Но и простить тоже не мог. Хоть, конечно, никогда и никому об этом не говорил.

— Ладно, — собравшись с мыслями, вздохнул он. — Говори.

— У Юлианны Лунд случился обморок.

Гуннар невольно вздрогнул.

— Признаки нервного истощения, усталость, возможно, дальше пойдёт депрессия, — продолжила Ени, словно не заметив его реакции. — Ничего угрожающего здоровью нет, но ей нужен отдых. Ты и сам знаешь, что в основном при перемещении из одного мира в другой почти всех землян накрывает откат. Очень редко, когда его нет. Исключения из правил почти не встречаются.

Гуннар только кивнул. Пожалуй, пока он знал только одного человека, которому удалось избежать отката. Это Полина — жена сына Хильмы. Со всеми остальными были проблемы. С кем-то побольше, с кем-то поменьше.

— Подозреваю, что ей будут сниться кошмары, — вздохнула Ени. — Это самая распространённая реакция. А она человек творческий. Сам помнишь, что было с Аликом и твоим волком.

Ну да, тут не забудешь. Кошмары были такие, что приходилось бедного юношу долго пичкать успокоительными. И заодно поменьше попадаться на глаза его разъярённой паре, которая готова была сгрызть любого, кто криво посмотрит на его мальчика. Но всё обошлось, хотя нервы истрепало всем изрядно. И… Гуннар с ужасом понимал, что сейчас испытывает чувства, чем-то схожие с гневом и раздражением волка. И то, что от этого вырисовывалось в сознании, не радовало и откровенно пугало. Пусть он прекрасно понимал, что люди с Земли здесь для того, чтобы создать пары, но… Нет, показалось. Это всё гадание Рангхильд. И почти бессонная ночь. Поэтому в голову сейчас лезет всякая глупость.

— Остальные как? — чуть резковато поинтересовался Гуннар, отвлекаясь от своих мыслей.

— Нормально, — серьёзно сказала Ени. — Дагур уже проводит с ними беседу, успокаивая после случившегося. Но Гринберг приедет — осмотрит всех ещё раз.

— Его ещё здесь нет? — озадачился Гуннар.

— Физически — нет, — заметила она. — Разве что удачно прячется на кухне, поглощая наши запасы.

— И ни капли не толстеет, да? — чуть улыбнулся Гуннар.

Вот уж женщины. Они добры душой и мягки сердцем, но никогда тебе не простят, если ты ешь и не толстеешь.

— Да, — вздохнула Ени.

— Идём.

Гуннар молча последовал за ней. И почувствовал, что дыхание резко перехватило, когда тихо открылась дверь в палату Юлианны.

Он едва не оглох от стука собственного сердца! Показалось, что с гор сошла лавина. Оглушила, ослепила и сбросила в воды бурной ледяной реки. Юлианна лежала на кровати. Вся белая. Ресницы подрагивали, грудь часто вздымалась. А ещё… ей было холодно. Точно холодно. И так хотелось подойти, прижать к себе, согревая в крепких объятиях, и шепнуть на ухо, что теперь всё хорошо.

Гуннар прекрасно понимал, что с того расстояния, на котором он находился от Юлианны, нереально было ни рассмотреть подрагивающие ресницы, ни тем более ощутить прохладу её бледной кожи. Но… Гуннар просто знал.

«Назад пути нет», — сказал внутренний голос.

Гуннар посоветовал внутреннему голосу заткнуться. Ну так, чтобы не бесил. Ибо Глава Дома Стражей без настроения — явление не только страшное, но и грозящее физической расправой тому, кто посмеет сказать хоть слово поперек.

Он приблизился к Юлианне. Сел рядом с кроватью. Будто во сне протянул руку и коснулся длинных пальцев. Да, точно — холодных. Мягко сжал руку. И тут же внутри словно вспыхнул огонь. Такой мягкий и согревающий, как ласковое обещание, что теперь всё будет хорошо. Закончились одиночество, холод и страх.

Юлианна словно тянулась к нему. Неподвижная и страшно бледная, даже под глазами залегли тёмные круги. Светлые волосы рассыпались на подушке. Вдруг до боли захотелось аккуратно пригладить их, провести кончиками пальцев от виска по скуле — к подбородку. Склониться и шепнуть на ухо:

— Я рядом. Хорошо. Всё хо-ро-шо.

И почувствовать, как уходят холод и страх, а к тебе в поиске ласки и защиты прижимается гибкое тело.

Гуннар сделал глубокий вдох, прогоняя наваждение, и, сам не понимая почему, сказал:

— Здесь холодно.

Ени, всё это время стоявшая возле двери, будто так и не осмелившись приблизиться, нахмурилась:

— Не может быть. Мы следим за температурой в медицинских отсеках. Здесь же…

— Холодно, Ени, — ровным голосом повторил Гуннар.

Она некоторое время посмотрела на него. Поняла. Кивнула и быстро покинула помещение, коротко бросив на ходу:

— Сейчас разберемся.

Тихий щелчок двери, и Гуннар невольно вздрогнул. Он прекрасно понимал, что Ени не слепая. Особенно после того, как сама побывала в шкуре подопытной… и оказалась несостоявшейся истинной парой, пылая страстью к психу-учёному. И сейчас она вышла не просто так. Регулирование температуры и правда проверят. Но… это можно было сделать, не выходя отсюда, просто послав запрос по виддеру.

Пальцы Юлианны слабо дрогнули. По лицу словно пробежала тень. Она рвано выдохнула, с губ сорвался тихий стон. Гуннар не выдержал и коснулся её волос, неотрывно глядя на лицо. Нет, не красавица по принятым обществом канонам. Но ни в Норге, ни в какой другой из соседних стран никаких канонов толком и нет. Ибо как им быть там, где для каждого идеал — его пара? Когда смотришь и понимаешь, что тебе больше никто не интересен. И пусть это не сумасшествие. Лишившись пары, ты сможешь есть и пить, даже спать. Но другой вопрос — как ты это сможешь… У всех по-разному проявляется привязанность к паре.

Юлианна приоткрыла глаза. Чуть несфокусированным взглядом попыталась посмотреть вокруг. Еле слышно охнула, когда сообразила, что рядом кто-то есть. Повернула голову и взглянула на Гуннара. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. И Гуннар чувствовал, что кровь превратилась в жидкий огонь и мчится по венам с такой скоростью, что ещё немного - и превратишься в настоящий вулкан.

— Вы мне снились, — еле слышно сказала Юлианна, уголки ее губ дрогнули в улыбке.

Зелёные глаза словно затуманились. Кажется, сейчас она видела не того Гуннара, что сидит перед ней, а того, что был во сне.

— И как? — уточнил Гуннар, не совсем осознавая, что гладит и перебирает светлый шёлк волос, и никто не возражает.

Юлианна снова прикрыла глаза. Понятное дело, что сейчас, под действием лекарств и при неполной адаптации к Норге, она не в себе. Немного, но не себе.

— Хорошо, — выдохнула Юлианна. — Знала, что вы придёте. Хоть и не понимала почему. Было темно так, только кое-где вспыхивал бледный… мертвенно-зелёный свет, от которого ужас окутывал с ног до головы. Но я знала, что придете вы. И подскажете, где выход.

— Выход найден, — наклонившись, шепнул ей на ухо Гуннар, невольно вдыхая запах кожи и едва уловимый аромат пихты. — Больше ни о чем не волнуйся. Теперь всё будет хорошо.

Юлиана улыбнулась шире, так светло и искренне.

И губы у неё красивые. Гуннар понял, что склоняется к ней еще ниже, но вовремя замер, понимая, что сейчас — нельзя. В конце концов, он не Ворг, которому неизвестно слово «сдержанность», он…

Губы Юлианны были сладкими. И податливыми. А поцелуй кружил голову и не давал оторваться. Боги, какая же она… Девочка моя…

Еле уловимый щелчок, и дверь открылась. Ени тихонько охнула. Гуннар как ни в чем не бывало медленно отстранился от Юлианны, при этом не выпуская её руки. Провел ладонью по своим волосам, словно они могли растрепаться.

— Да, фрёкен Нистрём? — спросил недрогнувшим голосом, правда, по-прежнему не в силах отвести взора от Юлианны, которая, кажется, пока ещё не поняла, что произошло.

— Прибыл Густав Гринберг, — чуть хрипло сказала Ени.

— Это важно, — отрешённо согласился Гуннар и вдруг осознал, что рука Юлианны потеплела.

И это тоже очень важно.

***

— Ты втюрился! — с самым довольным выражением лица, на которое только был способен, заявил Гринберг, наблюдая, как Гуннар беспокойно меряет шагами кабинет.

Ни дождь в дороге, ни пронизывающий ветер, ни пациент, оказавшийся под крылом кошмаров, его ни капли не смущали. С первым и вторым можно бороться при помощи зонта и теплой одежды, с третьим — при помощи лекарств и объятий.

И Гуннар прекрасно понимал, чьих именно объятий. Так же, как и Гринберг, от которого, кажется, ничего нельзя скрыть. Жутко неприятный характер и прекрасная сообразительность. Всё, что надо для работы медика в Доме Стражей. Ну, за исключением опыта и интуиции. Не без этого.

— Когда свадьба? — продолжал издеваться Гринберг, снимая кофейник и наливая кофе.

Вёл он себя спокойно и свободно, будто находился дома. Впрочем, Гуннар позволял. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы жрать не просило.

— А что, есть желание быть в рядах гостей? — всё же огрызнулся он, понимая, что сейчас это то, что нужно — лёгкая перепалка, чтобы снять напряжение.

И хоть как-то убрать от мысленного взора образ Юлианны. Нет, ему было приятно. И, разумеется, воспоминания о писательнице не раздражали, а наоборот… Даже становилось как-то тепло и спокойно. Но… надо было встряхнуться и прийти в себя. Потому что это было, как минимум, странно. Непривычно. Непонятно.

Гуннар никогда не чувствовал свою пару. Были те, в кого влюблялся. Те, кого страстно желал и обладал с таким неистовством, что впору бы писать романы о всепоглощающей страсти. Но страсти — не любви. А тут…

Он сел на подоконник и приоткрыл окно. Тут же в кабинет ворвался холодный воздух, принеся с собой сырость и капельки дождя. А, плевать. Как раз все проветрится: и кабинет, и мысли. Звонко постучал длинными тёмными ногами по стеклу, а потом достал сигареты.

— Курить вредно для вашего здоровья, — огромным сытым котом промурлыкал Гринберг, не поднимаясь со своего места. — Ты же прекрасно знаешь, что к тебе я прибегу хоть с другого края света. Нацеплю на лицо одухотворённое выражение, на тело - костюм и буду стоять независимо и красиво между твоей экзотической сестрой и задумчивым Дагуром.

— Чисто поржать? — уточнил Гуннар, закуривая.

— Угу, — тут же согласился Гринберг, прихлёбывая кофе. — Ибо ты и в паре… Дай мне привыкнуть, дружище, это слишком для моего неокрепшего мозга.

«Не только для твоего…» — чуть рассеянно подумал Гуннар.

— В паре же? — чуть напряжённо спросил Гринберг.

Молчаливый кивок. Быть проблемам. Вдруг Юлианна не сумеет этого принять? Женщины… они такие загадочные существа.

Оставалось только вздохнуть. И немного пострадать, соображая, что делать дальше.

— Смотри, — деловито начал Гринберг, — вообще-то это неплохо. Ты сможешь подать хороший пример. Остальные увидят и поймут, что у нас тут никого не съедят. А пара — это хорошо.

Логика в его словах была. Умом это Гуннар понимал, а вот сердцем… Было сложновато. Это вам не котёнок-бьера и не пёс. Чтобы завести человека, надо быть взрослым и ответственным.

— А она как? — тихо спросил друг. — Ты чувствуешь отзыв? Она к тебе тянется?

Гуннар посмотрел на кончик тлеющей сигареты, словно хотел именно там найти ответы. Рангхильд же находила их в кофейной гуще, акульих хрящах и черепах воронов. Но нет, увы. Нужен или дар, или богатая фантазия.

— Тянется, — наконец-то ответил он. — Иначе не позволила бы себя целовать. И держать. А ещё у меня постоянно ощущение, что ей хочется оказаться ко мне как можно ближе.

— Или, может быть, хочется самому тебе? — уточнил Гринберг, понимая, что одним кофе не обойтись, и вскрывая пачку печенья.

— И мне тоже, — не возражал Гуннар.

Это всё… Боги, как же всё это невозможно описать словами. Оно не похоже на обычную влюблённость. То есть сходство есть, но… всё же отдалённое. Ты просто стоишь, смотришь на человека и понимаешь, что это — твоё. И не будет возражения и сопротивления, если ты подойдёшь, возьмёшь его за руку и скажешь: «Пошли домой, нам пора».

Он просто молча кивнёт, чуть улыбнется, сожмет твою ладонь и последует за тобой. Хоть домой, хоть к бурной реке за мифическим белым сейдом, который стоит на границе жизни и смерти.

— Заберёшь её к себе? — вопрос утонул в хрусте печенья.

— Думаешь, служебная квартира — это то, что ей нужно? — покосился Гуннар, гася сигарету в пепельнице.

— Но у тебя же есть дом, — возразил Гринберг. — Большое уютное семейное гнездо воронов Брёнхе.

— То есть ты хочешь, чтобы она всё-таки сбежала? — скептически уточнил Гуннар.

Родня, конечно, у него хорошая, но специфическая. Нужно время, чтобы привыкнуть. А ещё — Юлианной не хочется делиться. Ни с кем. Чтобы смотрела — только на Гуннара, улыбалась — только Гуннару. И прижималась тоже только к нему, неважно, в постели или прохладным утром возле окна в ожидании, пока закипит кофе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Нет, как ни странно, — пожал плечами Гринберг, — хочу, чтобы ты, дурак, наконец-то был счастлив. И вообще, я тебе сейчас расскажу про остальных?

Глава 3. Юлианна и Звёздная Жница

Я стояла среди звёзд.

Космические ветра продували так, что приходилось невольно ёжиться и прятать руки в карманах. И вроде бы не холодно, а кажется, что пронизывает до костей. Холод идёт прямо от тьмы, залившей всё вокруг. И только бриллиантовые иглы рассыпанных звёзд вспыхивают то там, то здесь.

Глубокий вдох, обжигающий морозный воздух, голова кругом. Ещё чуть-чуть — пошатнёшься и рухнешь куда-то вниз, даже не догадываясь, можешь ли где-то приземлиться.

Как я здесь оказалась? Мысли текли вяло, мозг практически ничего не соображал. Я посмотрела по сторонам. Небо направо, небо налево. Иди куда хочешь, всё равно останешься на месте. Надо прийти в себя и понять, что делать.

Память услужливо подсовывала светлые стены комнаты, широкую кровать и… как резко потемнело перед глазами, когда я сделала шаг к двери. Кажется, я хотела позвать кого-то из персонала, чтобы помогли разобраться с виддером, этим местным норгийским видеотелефоном. Вроде бы ничего сложного, но и сломать по неосторожности не хотелось. Ибо я и техника не всегда понимаем друг друга с первого слова.

А потом… стало плохо. Воздух исчез из лёгких. Через несколько секунд я, кажется, пришла в себя, ощутила щекой густой ворс ковра. Услышала в коридоре чьи-то голоса, хотела позвать на помощь и в ужасе осознала, что не могу произнести ни слова. Конечности заледенели, сознание снова заволокло туманом. А потом — непроглядная тьма.

Я провела ладонью по предплечью, растирая, пытаясь согреться и прекрасно понимая, что это ничего не даст. Не сейчас, не здесь. А среди этих звёзд можно и умереть.

От этих мыслей вздрогнула, чувствуя, как по позвоночнику пробежал холодок. Нет, не надо об этом думать. И, неуверенно сделав шаг, медленно побрела вперёд. Стоять нельзя, надо что-то делать.

Откуда-то сверху донесся глухой звук, похожий на хлопанье крыльев огромной птицы. Воображение тут же услужливо нарисовало огромного ворона. Я стиснула зубы. Боюсь воронов с самого детства. Хотя толком не могла никогда объяснить этот страх. Просто в памяти остался ворон с жутким клювом и бездонно-черными глазами. Он смотрел на меня так, словно хотел уничтожить. Оказаться возле лица и ударить, лишив глаза. А потом долго-долго смотреть, летая над головой. Потому что прекрасно знает, что у меня остался второй глаз. И стоит подождать, улучить момент… Чтобы подкрасться, оказаться очень близко, коснувшись черными перьями щеки, и…

Мне не было и года. Говорят, человек не может сохранить столь ранних воспоминаний. А такой маленькой родители никогда меня не бросали, чтобы мне смогли навредить зверь или птица. Потом, когда рассказывала им, не поверили. Сказали, что приснилось. Потом — что выдумала. У меня всегда была богатая фантазия, не зря я стала писательницей. Но сколько бы ни прошло лет, я знала: ворон настоящий. Это после появления в реальности он стал частым гостем моих кошмаров. Только после…

— Юлианна… — принес ветер моё имя.

Я резко обернулась. Нет, никого нет.

Сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, я пошла дальше. Господи, сделай так, чтобы это был всего лишь обморок и странные галлюцинации. Не кома или смерть. Последнее вообще как-то в голове не укладывалось. Хотя вполне могло случиться.

И тут же по телу будто пробежала горячая волна. Нет, не может быть! Перед мысленным взором появились тёмные глаза хмурого мужчины, который был рядом с приветливой Янникой. Глава Дома Стражей, Гуннар Брёнхе. Он стоял чуть вдалеке, рассматривал всех прибывших. Задумчиво, не показывая никаких эмоций. Но мне всё время хотелось отвернуться от улыбчивой миловидной секретарши, говорившей важные вещи, и смотреть только на Гуннара. В нём было что-то необъяснимое. Притягивающее, не дающее спокойно мыслить и рассуждать. Нечто такое, что не описать словами. И в какой-то момент захотелось не только смотреть, но оставить всех и подойти к нему. Ощутить то же странное царапающее волнение, что и при виде каждого пролетающего ворона. И страшно, и жутко интересно: кинется или пролетит мимо?

Очень странное чувство и немного болезненное. Но болезненность не та, к которой я привыкла. А какая-то другая… словно крутая выщербленная ступенька, преодолев которую, я наконец-то почувствую облегчение.

Он наблюдал, и мне стало не по себе. Усилием воли я постаралась взять себя в руки и смотреть на Яннику. И, к своему неудовольствию, обнаружила, что прослушала практически всё, что могла. Поэтому пришлось задерживать её у входа и переспрашивать.

Хорошо хоть, девушка — профессионал, она ничем не выдала, что думает про витающих в облаках писателей, и с улыбкой повторила. И продолжала говорить, пока мы шли по коридору. К тому же рыжая Лу шагала рядом и тоже слушала. Видимо, такая же рассеянная, как я. Или просто у юной девушки были куда более интересные дела, чем только слушать Яннику. Ибо по дороге нам встречались сотрудники этого места, все молодые, симпатичные и с интересом глядящие то на Лу, то на Лидию Ивановну. Мы с Игорем тоже вызывали вполне живой интерес, но не такой…

— Юлианна! — снова меня окликнули, и тут же раздался тихий звон, будто где-то ветер играл хрустальными колокольчиками.

Я обернулась и обмерла.

От моих ног и до места, где, утопая в черноте, таяли звёзды, простиралось золотое поле. Тяжелые колосья клонились к земле, стебли сверкали бледной желтизной, заставляя прикрывать глаза и смотреть сквозь ресницы. И пусть это был не солнечный свет, казалось, что ночь отступила, отдала часть себя этому неистовому золоту, полыхающему, словно пожар, среди тьмы.

По полю, что-то едва слышно напевая, шла женщина в тёмном наряде до пят, с перехваченными лентой длинными русыми волосами. Правая рука каждый раз чуть приподнималась и делала движение, будто что-то собирает. Только через несколько секунд до меня дошло, что у неё серп, которым она скашивает колосья.

Женщина приблизилась. Я рассмотрела широкий пояс, охватывавший её тонкую талию, пестрый такой, узорчатый. С пояса свисали нож, черная маска, низка монет и птичий череп.

— Здравствуй, путница, — прошептала она. И сказала тихо, голос словно проник в каждый уголок поля и ночи, спрятался за сияющими звёздами: — Давно ко мне никто не заходил.

Я медленно подняла взор на её лицо и даже позабыла о холоде. Кожа будто полированный янтарь, разлет соболиных бровей, точёный нос и красивые губы. А глаза…

Мне показалось, что сердце пропустило удар и упало куда-то вниз. Глаза у неё — бездна, черная и затягивающая. Зрачков нет, живой тьмой закрыт весь глаз, на белок нет и намека. И чем дольше всматриваешься, тем отчетливее видишь, как в этой тьме вспыхивают золотые и серебряные искры.

Голова закружилась. Женщина улыбнулась.

— Осторожнее, путница. Не смотри мне в глаза, если ещё не решилась отдать жизнь и напоить ей моё поле.

По позвоночнику пробежали мурашки, от одного только голоса стало нехорошо. Я покосилась на колосья.

— Не готова, — сказала честно. — Но была бы благодарна, если б вы сказали, что это за место и кто вы.

— Место? — Она рассмеялась, тут же налетел ветер, и колосья зашелестели, словно посмеиваясь вместе с ней. — Это моё звёздное поле. Тут я собираю жизнь. Разве не видно?

«Всего лишь плод моего воспалённого разума, — попыталась утешить я себя. — Всё это пройдёт, как только я очнусь».

Но сама невольно проследила за её неуловимым жестом, глянула на поле. Зёрна вдруг посыпались вниз, сверкая, словно драгоценности. Охнув, я отшатнулась. Зёрна-звёзды в золотых колосьях. Вот почему они так освещают эту ночь. Ощущение, что я нахожусь в сумасшедшей сладкой галлюцинации, только усилилось.

Женщина снова засмеялась. Но в этот раз уже не так страшно, а даже добродушно, как над человеком, который наконец-то заметил что-то очевидное, которое давно находится перед глазами, но отказывается это принять.

— Поняла, путница?

— Не совсем, — призналась я.

Теперь проснулся интерес. И пусть мне всё равно было жутко, в какой-то миг я поняла, что вижу потрясающего персонажа, которого обязательно опишу в новом романе. Ведь… нельзя же такому бесследно пропасть.

— А ты несообразительная, — покачала головой она. — И странная. — Кажется, это её всерьёз расстроило. Но настроение янтарной женщины тут же изменилось, и она продолжила: — Я — Стьёрнхёсте.

— Хёсте… хёсте… хёсте, — подхватили шелестящие колосья, передавая дальше подхваченную часть имени.

Почему-то воображение тут же нарисовало множество серпов, срезающих желтые стебли. Быстро, с тихим и немного завораживающим «хс-с-с-с-т, хс-с-с…с-с-с».

— Звёздная Жница, — продолжила она. — Все заветные мечты, которые так и не исполнились, поднимаются сюда и превращаются в маленькие звёзды, прячутся в золотых колосьях. И пока солнце прячется за ночным покровом перед праздником Осенней Жатвы, я беру свой серп и выхожу сюда, чтобы собрать урожай, путница. Ведь заветных мечтаний много. И часто-часто они поднимаются сюда. Как и души отчаявшихся людей. Видишь, как они бродят?

Я ничего не увидела. Но откровенно побоялась смотреть на это чудовищное поле. Потому что потеряв все заветные мечты, ты и правда полон отчаяния. А оно бывает разное. И неведомо, на что пойдет человек, только бы избавиться от этого гнетущего чувства.

Перед глазами промелькнул прошедший год, и я передёрнула плечами. Нет, сейчас не об этом.

— А я Юлианна, — так и сказала ей, храбро глядя прямо в глаза, где вспыхивали искры. — Писательница и фантазёрка. Уж извините за беспокойство, не со зла.

Стьёрнхёсте улыбнулась, и в этот раз я заметила, что зубы у неё куда острее, чем у людей. Но в то же время чувствовалось, что ей интересно. И вряд ли она сделает мне что-то плохое. А если и сделает, то… не сейчас.

— Ты здесь, Юлианна, — снова произнесла она тем же низким голосом, отражающимся от каждого уголка. — Сюда просто так не попадают. Ты слишком долго прижимала к груди свои мечты, но они уже просыпаются сквозь пальцы, словно песок. И собрать его не удастся, если только кто-то вовремя не подставит свои ладони под просыпанное.

Отвечать не хотелось, внутри всё сжалось. Но я не собиралась раскисать.

— Извините, что пробыла совсем немного, но боюсь доставить хлопоты. Прекрасно понимаю, что незваная гостья — это очень плохо, поэтому прошу ещё раз простить за внезапный визит. Не подскажете, как отсюда выйти?

Стьёрнхёсте протянула руку с блеснувшими золотистыми когтями и сжала моё горло.

Дыхание перехватило, сердце перестало биться. С ног до головы обдало волной горячего страха. В какой-то момент перед глазами всё потемнело, только мириадами искр вспыхнули золотые колосья.

— Ты забавная, — хрипло сказала она. — Приходи ко мне ещё. И остерегайся ворона.

Она засмеялась так, что кровь в жилах заледенела, и резко разжала руку. Я рухнула на колени и закашлялась. Но тут же всё тело будто потеряло чувствительность и стало легче пёрышка.

Словно из ниоткуда я услышала спокойный, обволакивающий теплом и покоем голос, который говорил, что всё будет хорошо. А потом… потом к волосам кто-то прикоснулся. Я почему-то была уверена, что у него длинные и немного жесткие пальцы, которые не привыкли ласкать. Но сейчас… сейчас что-то случилось, и он старался быть максимально нежным. Будто увидел нечто такое, что очень давно ждал.

— Всё будет хорошо, — услышала я, и внутри всё сжалось.

Это был тот самый голос, которым… Я сглотнула. Да нет, глупости.

И тут в глаза ударил свет.

Спустя несколько секунд я сообразила, что лежу на кровати. На потолке лампы дневного света, они немножко гудят. Но звук не раздражает, а просто создает фон. Чуть повернула голову, пытаясь понять, где я.

Так, вроде бы похоже больше на больничную палату. Явно не моя комната. Но и палата… Хм, весьма своеобразная, какая-то, я бы сказала, уютная, что ли.

Я шумно выдохнула. Спокойно, если я здесь, то явно не брошена на произвол судьбы. Попыталась вспомнить, что произошло, но туман… Еле слышно ругнувшись, протянула ослабевшую руку к тумбочке, где находился вытянутый серебристый корпус виддера. Именно так называются эти штуки у них тут.

Шорох справа заставил замереть. Чуть нахмурившись, я повернула голову к двери. Нет, никого. Наверное, показалось. Впрочем… у меня с детства острый слух. Пожалуй, природа одарила меня им в противовес слабому зрению, из-за которого приходится носить очки. Возможно, был вариант хоть как-то сохранить его хорошим, но постоянная работа с текстом сводила на нет любые попытки.

Увидев меня, Гринберг — этот странный резкий и невероятный человек — сразу сказал, что здесь лечат всё. Поэтому если когда-нибудь захочу от чего-нибудь избавиться, то он даст адрес отличной клиники. Изначально я потеряла дар речи от такого поворота событий, ибо ожидала более вежливого обращения. Но потом понаблюдала за поведением медика и поняла, что тут ничего грубого нет. Он так привык. Не задумывается, как со стороны выглядит его поведение. По идее, если тоже привыкнуть, это воспринимается уже нормально. Но поначалу немного шокирует.

Другое дело — Гуннар. Не знаю почему, но чувствовалось, что он умеет сдерживаться и никогда не обидит собеседника. Ни словом, ни жестом. Исключение — те случаи, когда захочет это сделать намеренно. Хотя… здесь и взгляда хватит. Есть в нём что-то такое основательное, что буквально тянет к себе.

Я сжала губы. Какие странные мысли. Никогда бы не подумала, что стану в подобном ключе размышлять об этом мужчине.

Палец дрогнул и нажал кнопку. Тут же раздался еле различимый сигнал, и донесся мягкий голос медсестры.

— Как вы себя чувствуете, фру Лунд? Я сейчас приду.

Слова не расходятся с делом, медики здесь не тянут. Я бы хмыкнула, но почему-то снова накатила волна слабости, и на долю секунды показалось, что перед глазами потемнело и вспыхнули золотые искры.

Я зажмурилась, сердце заколотилось в горле. С губ само собой слетело:

— Гуннар.

— Вы хотите видеть Гуннара Брёнхе? — послышалось мягкое уточнение с ноткой удивления.

— Да, — сама не понимая почему, ответила я.

— Сейчас, конечно.

Сердце теперь стучало в висках, во рту пересохло. Чертовски хотелось пить. И вот тут даже рядом стоит стакан с водой, только надо собраться с силами и взять его. Не просить же, в конце концов. Я прекрасно знаю, что не больна и способна это сделать сама.

Прошло всего несколько минут, и дверь распахнулась. Первым вопреки моим ожиданиям появился Гринберг. Ни Гуннара, ни медсестры не было видно.

— Что у нас тут? — бодро поинтересовался он. — Что-то болит? Есть хочется? Есть желание убивать?

Чем тут же ввел меня в ступор. Ну и набор вопросов!

Пока я соображала, он оказался рядом. Приложил к моему плечу белый, размером с флешку, приборчик.

— Спокойно, не нервничаем, всего лишь проверка общего состояния, — успокоил он, усаживаясь рядом. — Так что, Юлианна, скажете что-нибудь? А то как врач я начинаю нервничать.

— Почему это прозвучало как угроза? — спросила я, слабо улыбнувшись.

— Потому что это и есть угроза, — не смутился Гринберг. — Если пациент чувствует себя плохо, то я начинаю его лечить.

— Учитывая, что он всегда хотел стать патологоанатомом, я бы сразу выздоровел, — прозвучал голос у входа.

Гуннар. Я узнала сразу. Дыхание перехватило. Да что за черт? Нельзя так реагировать на людей, это же неправильно!

Через несколько секунд он сел рядом с Гринбергом. И хотя на губах была едва заметная улыбка, в темных глазах плескалось беспокойство. Тягучее и немного безумное. Я невольно сглотнула. Господи, у меня даже голова кружится. Это всё неправильно… И в то же время как-то хорошо.

— Юлианна, вы меня звали? — спросил он, глядя прямо мне в глаза и не давая нормально дышать.

***

Она так и не ответила. Во всяком случае, словами. Гуннар не отводил от неё глаз: растерянной, немного смущённой и явно не знающей, куда себя деть. А ещё из головы рядом с ней сразу исчезали все приличные мысли. Если до поцелуя ещё как-то получалось думать спокойно, то сейчас все рамки сорвало напрочь.

Кто-то мог смеяться, кто-то даже издеваться еле слышным голосом Гринберга в подсознании, но Гуннару было плевать. Он понимал, что сегодня не может уехать домой один. Нечего девушке оставаться тут, снова рискуя оказаться под психологической атакой от перехода, когда совсем рядом ходит её лекарство. И не только лекарство.

Гринберг косо поглядывал на него, всё хотел сказать что-то умное, но, натыкаясь на взгляд Гуннара, словно давился собственными остротами. Ибо прекрасно понимал, что порой лучше просто помолчать.

Юлиана выкрутилась, сказала, что ещё не пришла в себя. Попыталась даже отшутиться, что в первую очередь подумала именно о Главе Стражей, но с каждым разом Гуннар чувствовал, что это далеко от истины.

«Она может не помнить о поцелуе», — неожиданно тонкой иглой уколола мысль.

Да, такое бывает. Во время перестройки организма и привыканию к Норге у землян кое-какие воспоминания стираются.

Гуннар сжал кулаки. Он не знал, сколько времени просто сидел в кабинете и не мог ничем заняться. Все мысли снова и снова возвращались к Юлианне. К тому, что она очень здорово будет смотреться на широкой постели. И на кухне, обнимая ладонями чашку дымящегося кофе. И у окна, за которым падают снежные хлопья прямо на черную влажную землю. И практически вжатой в стену в тёмном коридоре, где будет тихонько смеяться и пытаться для вида оттолкнуть горячие ладони, скользнувшие ей под свитер.

И не только. Она будет шикарно смотреться везде. Потому что важно не то, где она находится, а кто на неё смотрит.

Гуннар провёл ногтями по столу и с ужасом сообразил, что едва не начал менять человеческий вид на вороний. Три бороздки на полированной крышке немо свидетельствовали, что надо себя держать в руках.

Стоял серьёзный вопрос: как сказать Юлианне, что ей здесь не место?

Проверка здоровья? Эксперимент? Нет. Она достойна знать правду. В конце концов, она сюда за ней и приехала. К тому же достаточно вспомнить, как смотрят на Гуннара её зелёные глаза. С какой-то едва выразимой надеждой, которая будто скрыта под толстым слоем изумрудного льда. Льда одиночества и страха быть непонятой.

Гуннар прекрасно понимал, что нуждается в совете. Кого угодно: Гринберга, Ени, Дагура, который весь день провёл с троицей прибывших. Кого угодно. Но… их не было. Да и не солидно как-то. Глава Дома Стражей, а не девочка у окна. Девочка…

Рангхильд сказала, что его ждут перемены. Что ж, и правда, коль перемены, то и не стоит тогда сидеть на месте. И не мальчишка давно, это факт.

Встав из-за стола, прихватив телефон, Гуннар закрыл кабинет и направился в палату Юлианны. Конечно, Гринберг будет в шоке, но ничего, потерпит. Возле самой двери он замер, не решаясь войти. Вдруг спит? Но потом понял, что за дверью тихонько играет музыка.

Постучал, услышал едва различимое: «Войдите». И спокойно толкнул дверь.

Юлианна полусидела, опираясь на подушки. Держала в руках какую-то книгу. Ага, значит, состояние нормализуется, раз позволили читать.

— У меня серьёзный вопрос, — сказал Гуннар, приближаясь к ней.

В зелёных глазах на секунду промелькнула настороженность, но тут же сменилась интересом. Осознание пришло сразу: Юлианна его не боится. Несмотря ни что, ей комфортно рядом. Это… хорошо.

— Да, какой же?

— Ты согласишься пройти проверку своей первой предполагаемой истинной пары?

Голос не подвёл, но во рту всё пересохло. И как только удалось удержаться и ничего не спросить про поцелуй. А так хотелось…

Юлианна смотрела пристально. Первые несколько секунд она словно не понимала, о чем речь. Потом очень медленно закрыла книгу и отложила её в сторону. И всё это, не отводя глаз от глаз Гуннара, будто не желая разрывать визуальный контакт.

— И как это… будет выглядеть? — чуть напряжённо спросила она. — Нет, я не против, но неужто за это короткое время…

— Времени прошло достаточно, — заметил Гуннар.

Юлиана чуть нахмурилась. Кажется, пытаясь понять, сколько же она пробыла без сознания. Вдруг не половину дня, а гораздо дольше?

Теперь Гуннар стоял возле кровати и едва сдерживался, чтобы не склониться, вплетая пальцы в светлые волосы, и не прижаться к чуть сжатым губам, заставляя их приоткрыться и ответить на горячий поцелуй. И не выпускать до тех пор, пока она не обмякнет, доверчиво прижимаясь и отдавая всё больше. Пока не начнет дышать жарко и рвано, а в зелёных глазах не мелькнёт жажда, которую можно утолить только страстью, а после неё — вином. Лишь так, а не наоборот. И как же хочется всё это сейчас, а не потом.

— Но как? — повторила Юлианна, вернув его к действительности.

— Пожить некоторое время на одной территории. В домашних условиях. Проще говоря, переехать отсюда в обычный дом или квартиру. Тебе что больше по душе?

— Дом, — озадаченно ответила Юлианна, — всегда мечтала про двухэтажный. — И тут же резко умолкла, словно спохватилась, осознав, что много болтает. — А с кем… кто будет со мной жить?

— Я, — коротко ответил Гуннар.

Глава 4. Я буду жить с тобой

Он так просто это сказал. Мне сразу показалось, что это всего лишь плод фантазии моего слуха и ещё не пришедшего в норму разума. Впрочем, придет ли он тут вообще в обычное состояние после такого видения? Перед внутренним взором то и дело вспыхивали жёлтые звёзды, и чернота, тягучая и бездонная, казалось, пыталась увести к себе, не дать реальности ни шанса на победу.

Я тряхнула головой. Гуннар внимательно смотрел на меня. Будто удерживал взгляд, не давая думать ни про звёзды, ни про тьму, ни про что-то иное. И от этого почему-то становилось жарко, словно живой огонь пробегал вдоль позвоночника, обжигая кожу, и падал куда-то вниз, топя всё в ярком пламени.

В карих глазах был вопрос. Пока ещё без ответа, практически не оформившийся, чем-то напоминающий птицу, раскрывшую темные крылья и зависшую над пропастью. Птица не знает, сумеет она перелететь опасное место, или же где-то внизу, на берегу ледяной реки, прячется охотник, который может пустить смертельную стрелу?

— Звучит… неожиданно, — собравшись с мыслями, сказала я.

Во рту почему-то пересохло. Внезапно захотелось, чтобы Гуннар сказал, что ни черта это не неожиданно, а именно так, как должно быть. Потому что уж если с кем-то и проводить эксперимент, то лучше с Главой Дома Стражей, а не с кем-то другим. Нет, я была не против этого гипотетического другого… вероятно, он тоже неплохой человек, и всё такое. Но… Когда ловишь себя на том, что в присутствии кого-то конкретного тебе больше никто не нужен — это сигнал. Пусть ещё очень слабый и практически неразличимый, но сигнал.

— Условия, желания? — вдруг улыбнулся Гуннар.

Нет, обычная улыбка… только на душе стало теплее. И в глазах будто появился теплый янтарь, напитанный солнечными лучами. И я поняла, что можно говорить спокойно и смело, не опасаясь, что не так поймут или посмеются.

— Чтобы было тепло, — сказала я твёрдо. — Чтобы там было электричество, писать в тетради я не способна, а не писать — не способна в принципе. И ещё — кофе. Не могу без него жить.

Всё это выпалила практически на одном дыхании и сама себе поразилась. Как это я так? Даже не спросила, где жить, как жить, почему именно с ним? Да, конечно, с одной стороны, я сюда и прибыла с целью, если говорить языком местных, чтоб стать чьей-то парой, но всё же для меня это было несколько… непривычно.

А ещё теперь было совсем непонятно, как себя вести. Казалось, что Гуннар чего-то ждал. Не так вот прямо открыто… Интуиция, черт бы её побрал. Я уже хотела смалодушничать и отвести взгляд, но он вдруг накрыл мою руку своей. Вновь стало жарко. Хм, может, просто поднялась температура? Нельзя же так реагировать на находящегося рядом человека?

— Хорошо, — сказал Гуннар и чуть сжал мои пальцы. В карих глазах полыхнуло янтарное пламя, заставив меня замереть. — Что ты чувствуешь, когда я к тебе прикасаюсь?

От вопроса стало не по себе. Щекотливо-радостно и в то же время немного страшно. Будто глупой и неопытной девчонке на первом свидании. Мысли почему-то путались, хотелось сказать: «Нет, ничего плохого» и «Не убирай руку».

Прошло всего несколько секунд, но мне показалось, что целая вечность. Впрочем, кажется, Гуннару тоже. Потому что он медленно склонился ко мне. Я успела заметить, что волосы у него густые и тёмно-каштановые, практически чёрные. Но, кажется, можно уже рассмотреть тонкие серебряные нити. Сколько ему лет? И пахнет от него так, что голова идёт кругом, а под коленями слабеет. И хорошо, что я лежу. Иначе точно бы рухнула.

Длинные и жестковатые пальцы Гуннара скользнули от моего запястья к локтю. Горящие янтарём глаза полностью лишили воли, не давая мне отвести взгляда.

— Что ты чувствуешь, Юлианна? — хрипло повторил он, и я поняла, что в этот раз просто не имею права молчать.

— Тепло, — шепнула пересохшими губами. — Смущение, слабость. Непонимание. Желание…

— Продолжай, — выдохнул он, пальцы уже оглаживали моё плечо. — Не молчи, у тебя красивый голос.

— Желание оказаться ближе, — сказала я чистую правду, сама одновременно и стыдясь, и шалея от собственной открытости. — Это так странно, мне кажется, будто ты можешь меня…

В дверь постучали. Я сглотнула. Откуда вы взялись? Зачем? Почему именно сейчас? Не могли подождать хоть немного?

Гуннар еле слышно что-то прошипел. Ругался. Но так, что я ни слова не разобрала. Потом шумно выдохнул и с таким разочарованием посмотрел на меня, что захотелось рывком приподняться, обнять его, ткнуться в шею и беззвучно попросить, чтобы никому не открывал. Нам и так хорошо.

Но осознав собственное желание, я пришла в лёгкий ужас. Гуннар в это время уже поднялся и подошёл к двери. Открыл. На пороге показался Гринберг, за спиной которого маячила медсестра.

— Так-так, — объявил он, — стоит только ослабить контроль, как тут уже творятся разные дела. Но это ничего страшного. Пока у вас есть я, бояться нечего.

И он подмигнул мне. Я невольно улыбнулась. Как ни странно, этот невыносимый врач был мне симпатичен. Видимо, потому, что я и сама никогда не отличалась покладистым характером.

— Ну-с, — тем временем продолжил Гринберг, обращаясь к медсестре: — Фрекен Хольме, пожалуйста, подготовьте все карты Юлианны Лунд и принесите сюда.

Девушка удивлённо округлила глаза, бросила быстрый взгляд на Гуннара. Тот кивнул. Поняв, что иных распоряжений не будет, она вышла.

— Чем вы так напугали медсестру? — не выдержала я, когда дверь за ней закрылась.

— Видишь ли, — невозмутимо начал Гуннар, — все карты пациента собираются только в одном случае.

Я чуть нахмурилась, пытаясь понять, куда они клонят.

— Когда этот самый пациент выписывается из клиники, — закончил Гринберг, невинно улыбнувшись.

***

Это было странно. Необъяснимо. Я собиралась словно во сне. Надевала свитер и джинсы. Проверяла, на месте ли… то есть в карманах ли перчатки. Села на кровать, осмотрелась. Потом бездумно уставилась куда-то в окно, будто могла отыскать там ответы на все толпившиеся в голове вопросы.

Я еду жить к Гуннару Бренхе, куратору проекта, человеку, о котором практически ничего не знаю. Но в то же время стоит только на него посмотреть, как почему-то на душе теплеет. Нет, я не чувствую влюблённости или страсти. Но будто замерзшая в злую метель путница тянусь к нему, ощущая живительный огонь. А он… он не отталкивает.

В палату заглянула фрекен Хольме и улыбнулась уголками губ:

— Всё? Или нужно ещё время?

— Да нет, — немного рассеянно ответила я, оглядывая помещение, словно могла что-то забыть. Хотя прекрасно знала, что сложила всё. Потому что в отчаянной попытке не думать, зачем я согласилась и что буду там делать дальше, максимально сосредоточилась на сборах. — Готова.

— Хорошо, — кивнула она, — вас уже ждут.

Сердце пропустило удар. Я нахмурилась и сделала глубокий вдох. Господи, я же не школьница перед суровым директором, я — равная. И не надо сейчас думать о всяких глупостях.

— Идёмте, — поманила фрекен Хольме, — я провожу.

Подхватив сумку, я последовала за ней.

Дыхание, просто помни о дыхании. И больше ничего. Это всего лишь реакция на нестандартную ситуацию. Только и всего.

Мы молча проделали весь путь от поездки в лифте до выхода из здания.

Черная машина Гуннара была уже здесь. А её хозяин стоял рядом, сложив руки на груди и глядя куда-то в сторону. Лишь несколько мгновений у меня было на то, чтобы полюбоваться его профилем. Немного резким, но четким, правильным. Тёмными глазами, в которых отражалось что-то большее, чем обычная ночная тьма.

И тут я поняла, что поражаюсь собственным мыслям. Мне хочется на него смотреть. Вот просто смотреть, словно это безумно важно. Изучать каждую черточку лица, сохранить в памяти каждую морщинку и линию.

Гуннар посмотрел на нас. Мне вдруг стало неловко, будто поймали на чем-то постыдном. Однако он совершенно невозмутимо подошёл ко мне и как ни в чем не бывало взял сумку.

— Есть ещё что-то, что нужно положить в багажник? Или это в салон? — уточнил у меня.

Я помотала головой. Ничего такого важного, что надо возить возле сердца. Тьфу, до чего неуместные и пафосные мысли, ужас какой-то. Ещё не хватало прямо сейчас раскрутить сюжет нового романа. А сюжет тем временем как раз это и делал — раскручивался. Я уже не помню, как это — быть нормальной. В смысле, человеком, который не пишет. Любая фраза, пейзаж, ситуация зарождают в твоем мозгу яркую вспышку-идею. И… она начинает тебя грызть. В прямом смысле слова, разве что следов от зубов не видно. Потому что это…

Я села на переднее сиденье, не дожидаясь, пока Гуннар захлопнет багажник. А то ещё ненароком дверь передо мной откроет, а я буду смущаться, как трепетная барышня.

В салоне было тепло и пахло корицей. Тихо играла какая-то этническая музыка. Чем-то похоже на Мари Бойне Персен, саамскую певицу, исполняющую традиционную северную музыку. Такие же чарующие напевы, удары в бубен и шелест ледяного ветра, пронизывающий каждую ноту.

Гуннар сел рядом. Хотел было завести машину, но пальцы замерли на ключе. Красивые, сильные и длинные пальцы. Меня даже не пугает, что ногти у него не слишком похожи на человеческие — слишком темные и острые. Ему… идет. И хочется смотреть очень долго, мысленно поражаясь и восхищаясь. Как только такое сотворила природа? Или же не природа, а какой-то эксперимент?

Я слишком мало знаю о мире Норге, и это огромное упущение.

— Юлианна, всё хорошо? — спросил Гуннар, глядя на меня.

В какой-то момент мне показалось, что полумрак в машине сгустился, а глаза сидящего напротив мужчины засверкали тёмным пламенем. А ещё то, как он произнёс моё имя. Кажется, что ему это нравится. Само звучание доставляет удовольствие.

Нет, это всё фантазия, ничего из этого быть не может.

— Хорошо, — ответила я и поняла, что во рту пересохло.

Нельзя оставаться в своём обычном состоянии, когда на тебя так смотрят.

Гуннар кивнул и завёл машину. Смотреть перестал, и я невольно выдохнула.

Машина тронулась с места. Я не знала, сколько нужно ехать. Время летело незаметно. И осознание, что путь закончен, пришло только тогда, когда автомобиль остановился.

— Мы на месте, — сказал Гуннар.

А я замерла, будто истукан, закаменев прямо в кресле. Внутри смешались внезапная робость, смущение и желание сказать: «Поворачивай, едем в больницу. Я… я не смогу так».

Рука Гуннара легла поверх моей. Воздух словно выбили из лёгких, я исчезла, растворилась в безбрежном море сомнений и страхов.

— Юлианна, — мягко и будто обволакивая густой горьковатой карамелью, прозвучал его голос. — Посмотри на меня.

***

Воздух, кажется, стал непроницаемым. Гуннар, затаив дыхание, наблюдал за ней, не зная, что сделать. Точнее, как бы не спугнуть.

— Юлианна, — повторил он, — посмотри на меня.

Она ещё несколько секунд колебалась, однако медленно подняла невероятные зелёные глаза. Гуннар почувствовал, что стало трудно дышать. От одного только взгляда по венам бежит огненная лава. Та самая, что когда-то бурлила в горе Эр-Салег, когда она была сумасшедшим действующим вулканом.

— Послушай, — сказал Гуннар, лишь краем сознания отмечая, что его голос стал более низким и хриплым, чем обычно. — У тебя есть возможность отказаться. Я не буду тебя ни к чему принуждать. Все в твоих руках. Понимаешь?

Юлианна немного рвано выдохнула, попыталась улыбнуться и кивнула.

«Не уверена, не знает, что делать, — мелькнула мысль. — И хочет, и боится. Но меня не надо бояться».

— Если ты сейчас скажешь, что ничего не хочешь, — я тебя отвезу назад.

И сам прекрасно осознал, что врет и не краснеет. Он никуда не отпустит Юлианну. Он слишком долго её ждал, чтобы так просто разрушить то, чего давно хотел, но не смел признаться в этом даже самому себе.

— Я… — немного неуверенно начала Юлианна и резко умолкла, будто чего-то испугалась.

Гуннар не стал больше ничего говорить. Молча, не отводя взгляда от безумно прекрасных зелёных глаз, протянул руку и провел пальцами по её щеке. Она замерла, словно позабыв, как дышать. Хотя, может, и правда позабыла. Не двигалась, смотрела только так… Голодно, немного безумно, невероятно.

А вот теперь воздух, кажется, раскалился.

Пальцы Гуннара скользнули по подбородку Юлианны, огладили скулу, скользнули в светлые волосы. Миг — мягкие, такие желанные губы покорно раскрылись, принимая уверенный и властный поцелуй. Поначалу Юлианна не отвечала, словно не понимая, что происходит. А потом судорожно вдохнула и будто сдалась, позволяя Гуннару делать всё, что тот считает нужным.

Он даже не сразу понял, что длинные красивые пальцы впились в его плечо в беспомощной попытке удержаться. Гуннар целовал её так, будто это мог быть первый и последний раз, однако был абсолютно уверен, что теперь ни на шаг не отпустит от себя, что бы там ни происходило. Ни в проекте «Пара», ни в головах сверге, ни в помыслах Девы-Сванен и великого Ворона-Круммисвара.

Пальцы Юлианны дрогнули, пришлось мягко перехватить её запястье. Посмотреть в затуманенные желанием глаза.

— Поднимаемся, — шепнул Гуннар в чуть припухшие от поцелуя губы, — в квартиру. Там тепло и уютно. Правда, нужно что-то сообразить на ужин. Ты как в этом?

Юлианна, которая было уже смутилась происходящего, неожиданно улыбнулась.

— Что-нибудь придумаем, — прошептала она, хотя было ясно, что хотела сказать в полную силу, однако голос не послушался.

— У тебя богатая фантазия? — невинно уточнил Гуннар, любуясь, как румянец окрасил бледные щеки писательницы.

— Очень, — сказала Юлианна, тем не менее выдерживая его взгляд и уже улыбаясь немного лукаво. — Не зря же я выбрала такую профессию.

— Поэтому ты и пишешь фантастику, — покладисто кивнул Гуннар, совершенно по-хулигански поцеловал не ожидавшую этого Юлианну в щеку и бросил: — На выход!

А потом ещё некоторое время любовался ею, смущённой и растерянной, как она явно оставила всю смелость и судорожно вцепилась в сумку с вещами, только выйдя из машины. Сумку пришлось отобрать. Юлианну взять за руку и повести наверх.

Квартира Гуннара находилась на втором этаже. В Хегесунне не строили высоких домов. Городок маленький, но всем хватало места. Местные желали быть ближе к земле и воде, потому что жили здесь, в основном, наземные оборотни и люди. Крылатые практически не прижились. Разве что такие безумные птахи, как Рангхильд. Но та и море перейдет, и до солнца перьями дотронется. Ей хоть бы хны.

Уже войдя в квартиру, Гуннар сообразил, что это не слишком подходящее жилище для его пары. Здесь всё рассчитано на одного. Правда, долго они тут не будут, это точно.

Гуннар уже представил, как приведет Юлианну домой. Сестра, конечно, поначалу изумится. Но… не будет возражать. У его любимой вороны нет предрассудков и того мусора, который бывает в головах с виду нормальных людей. Она будет рада любой, кого её брат признает парой.

— Ванная там. — Гуннар указал в сторону металлической серебристой двери. — Рядом кухня. Сейчас достану тебе вещи переодеться.

— У меня есть, — попыталась запротестовать Юлианна, однако под взглядом Гуннара резко замолчала и кивнула.

Прихватив из сумки нужные предметы гигиены, она юркнула в ванную.

У него не сразу получилось не прислушиваться к звукам льющейся воды. Но потом, словно очнувшись, Гуннар быстро направился в комнату. Нужен минимум — это найдется. Халат, тапочки… так, вроде бы больше ничего. Здесь удобно выйти из ванной и сразу попасть в комнату, спасибо планировке.

Так, а теперь ужин.

Гуннар прошёл на кухню. Поставил чайник, достал продукты из холодильника, возблагодарил службу доставки, которая заботилась о сотрудниках Дома Стражей и не давала им умереть с голоду.

Так-с, ну что у нас там? Чем обычно кормят оборотни свои истинные пары?

***

Пламя свечей дрогнуло, входная дверь громко хлопнула.

Рангхильд, до этого сидевшая с прикрытыми глазами в кресле, невольно вздрогнула. Погода портилась, в это время в Норге вообще творится всякая муть. Вот акульи кости показали что-то непонятное. Как ни выбрасывала, всё в одну картину складываются: силуэт белого сейда. Может быть, конечно, это всё богатое воображение, на которое младшая Брёнхе никогда не жаловалась, но…

Она бросила быстрый взгляд на стол, где на черной ткани сохранился последний расклад. Одним воображением тут вряд ли обойдется. Иначе почему упорно выпадает одно и то же? Ну не бывает так!

Пусть Дагур посмотрит, он знает в этом толк.

Стоило о нем только подумать, как в комнату шагнул высоченный светловолосый мужчина.

— Привет, красотка. Включи хоть какой-то свет, а то рискуешь поднимать гостя с ковра, — пророкотал он басом, неотрывно глядя на Рангхильд.

Она подперла щеку кулаком и даже не подумала встать. Только осмотрела гостя с ног до головы. Когда-то, юная и романтичная, она была влюблена в Дагура Рёйсе, блистательного психолога из Дома Стражей, «колдуна» с Острова Зимнего Ворона. Но разница в возрасте была огромной, а Дагур никогда не относился к тем, кто может воспользоваться чувствами глупой девчонки. Ему хватило мудрости перенаправить эту влюблённость в себя на эзотерику и мистические знания. Пусть в Норге не очень к этому прислушиваются, слишком уж развиты наука и техника, слишком уж привыкли местные жители к рациональным объяснениям и логике, всё равно время от времени всех тянет к тому, что нельзя объяснить.

И тогда приходят на помощь такие, как Дагур и Рангхильд.

Сколько уже прошло времени, а они по-прежнему дружат и считают, что нет ничего лучше, чем это.

— Так я и знал, — прокомментировал Дагур. — В кого ты такая вредная?

— Ты же знаешь, что свет при гадании может всё испортить, — хмыкнула она, отбрасывая с плеча черную прядь.

— Но расклад-то есть, — заметил Дагур, всё же проходя к столу, сцепляя руки за спиной и внимательно разглядывая выложенное. Через некоторое время он чуть нахмурился.

Рангхильд следила за каждой эмоцией на его грубом, словно вырубленном из скалы, лице. Что скажет друг и учитель? Права ли она, или же пора собирать вещи и отправляться слушать сейды, призывая исчезнувшие способности?

— Значит, вот как, — сказал он, сведя брови.

Так-так, что-то беспокоит и самого Дагура. Рангхильд невольно вытянулась в струнку. На что тут же получила:

— Приготовь хоть кофе, ворона. Я замёрз до ужаса, а тут такое…

— Какое?

— Кофе, женщина!

— Зануда, мужчина!

Но кофе всё же пришлось сварить. Рангхильд знала, что ничего не добиться от голодного и замерзшего Рейсе. Но голод… пока не расскажет — ужина не увидит. Жестоко, но справедливо.

— Ты права, — сказал он, сжимая в широких ладонях чашку с обжигающим кофе. — Это сейд. Причем именно белый, который, если верить вашей семейной легенде, однажды сыграет немаловажную роль в обретении стабильности.

— Легенда звучит более романтично, — буркнула Рангхильд. — Появившаяся тень ворона над белым сейдом снимет проклятие, и тогда каждый из рода Брёнхе будет находить свою истинную пару не позднее четвертого десятка лет.

Дагур отхлебнул кофе, пробормотал что-то вроде похвалы. Невнятно, но приятно.

— А ты веришь в проклятия, ворона?

Рангхильд отрицательно покачала головой. Это всё равно, что верить всем сказаниям древней Норге. Но, безусловно, есть в роду какой-то генетический изъян, что с парами у них сложно. Как и почему? Одни боги знают.

— И я не верю, Рангхильд, — сказал Дагур, и его голос показался каким-то холодным и далёким. — А значит, причина в ином.

— И это говорит один из самых известных мистиков Норге и Исле? — слабо улыбнулась она.

— Мистика мистикой, а голову надо использовать, — ни капли не смутился Дагур. — Я не исключаю проделок Сванен и Круммисвара. Они иная, чуждая нам раса, помешанная на экспериментах. И рыть надо именно там. Но вот вопрос: позволят ли они?

Рангхильд не ответила. Слишком… сложно. Бывает, что боги… точнее те, кого они зовут богами, приходят во снах, а то и в реальности. Но это происходит не так часто. Они являются по своему желанию, и тут ничего не поделать.

— Ты знаешь, что творится с Гуннаром? — вдруг резко перевел тему Дагур.

Рангхильд удивленно посмотрела на него.

— Нет. Хотя недавно он у меня был. Ничего такого не заметила. А что?

Дагур снова бросил взгляд в сторону расклада.

— Я только прибыл, но уже успел многое узнать. Особенно из уст Гринберга.

Рангхильд фыркнула. Нет, она ничего плохого не имела в виду, но Гринберг, по её мнению, был занозой ещё той.

— Кажется, кое-кто скоро будет вить гнездо, — с совершенно непроницаемым лицом сказал Дагур.

— И откладывать яйца? — не веря своим ушам, уточнила Рангхильд.

— Это уже у своего брата спросишь, — развеселился Дагур. — И знаешь, милая моя, я даже не знаю, что сейчас страшнее.

— В смысле? — Рангхильд окончательно потеряла нить, понимая, что уже вообще ничего не понимает. — Что может быть страшнее того, что суровый Глава Дома Стражей наконец-то обрёл свою пару?

— То, что Свейн и Сюрла решили, что будут жить только свергской семьей.

Рангхильд чуть не упала с кресла:

— А кто же с ними третий?

Глава 5. Белый сейд

Это всё было чрезвычайно странно.

Я не понимала, что происходит. Вернее, осознавала, что ничего такого страшного, но… Этот горячий сладкий кофе, сваренный именно так, как я люблю. Этот картофельный салат, лосось, креветки в сливочном соусе и хлеб, корочка которого так и хрустит на зубах. Как я поняла, не особо роскошный ужин для этих мест, раз его тут привозят всем Стражам, но… Гуннару удалось сделать всё удивительно уютно, тепло, правильно.

Так, что, сидя на маленькой кухне за темно-серым столом возле монолитного холодильника, ты чувствуешь себя хорошо. Словно ты всегда тут была. К тебе не относятся как к чужачке. Ты – своя. Гуннар не выпячивает заботу, не старается быть лучше, чем он есть. Сейчас он не Глава Дома Стражей, а просто мужчина, который захотел сделать приятно своей… черт, даже не знаю, как это назвать. Своей паре, вот.

Просто не проходит ощущение, что внутри горит свеча с ласковым и тихим пламенем, от которого по телу разлетаются яркие искры, заставляя кровь бежать по жилам быстрее.

- У меня есть дом, - сказал Гуннар, задумчиво посмотрев на кусочек креветки, наколотый на вилку. – Двухэтажный. Вернее, половина дома. Потому что там живет моя родная сестра. Давай завтра поедем и посмотрим?

Я растерялась, не зная, что ответить. Чтобы как-то заполнить паузу, сделала глоток кофе. Однако тёмные глаза Гуннара уже смотрели на меня. Хочешь или нет – надо отвечать. Всё равно не будет возможности отмолчаться.

- А она любит незваных гостей? – осторожно поинтересовалась я.

- Нет, - так резко сказал Гуннар, что я невольно вздрогнула. – Но если гость приходит со мной, то он заведомо желанный. Поэтому даже не забивай себе голову глупостями. Там из окна видно море…

Он сказал это, будто не был уверен, привлечет ли меня этот факт. Однако я оживилась. Море и из окна… Нет, не то что бы мечта детства, но… боже, как же это здорово!

- Как хорошо, - произнесла я, чувствуя, что губы дрогнули в улыбке. – Если твоя сестра не против, то давай посмотрим, я только за.

Гуннар чуть подозрительно посмотрел на меня, словно не веря, что я так быстро согласилась. А потом кивнул.

- Хорошо, тогда сегодня засиживаться не будем. К ней всё-таки ещё добираться.

- Как зовут твою сестру?

- Рангхильд.

- Красиво, - протянула я. – Прямо слышен звон льда и скрещивающихся мечей. Такое… имя для валькирии.

- Тогда скорее уж для вороны, - вдруг очень тепло и мягко улыбнулся Гуннар. – Впрочем, всё завтра увидишь сама.

Увижу. Главное, чтобы твоя Рангхильд не была против увидеть меня. А то… мало ли.

Вечер прошёл удивительно. Мы говорили обо всём на свете. Я узнала про «оутти» - зловредные сущности, которые стараются проникнуть в Норге, чтобы забрать энергию. Про работу Стражей, которые и занимаются тем, что оберегают Границу. Узнала про потрясающую семейку Ольсен, оборотней-орлов, где дед и внук, оказывается, женаты на земных женщинах.

- Это самая невероятная семья, которую мне когда-либо приходилось видеть. Они никогда не сидят на месте, - делился Гуннар. – Добрая часть Норге им завидует, хоть и не признается.

Он рассказал про то, что вытворяют три отпрыска Арне Ольсена и его жены Полины, и я хохотала, как ненормальная. Рассказал про безумную семейку Полины, которая приезжает в Норге из Украины, используя шверг, словно обычный поезд. А я слушала и чувствовала, что уже скулы начинают болеть от улыбок и смеха. На душе было удивительно спокойно и тепло.

Мы убрали посуду, и… никогда не могла бы подумать, что это может оказаться таким невероятным занятием. Особенно, когда ты делаешь это с человеком, возле которого хочется находиться.

До поздней ночи мы говорили. Долго и обо всём на свете. Казалось, не было вещей, на которые мы с Гуннаром смотрели по-разному. И мне казалось, что я безнадёжно падаю в манящую бездонную тьму. Но при этом без страха, а с лёгким замиранием сердца. Потому что знаю, что именно в этой ночи мне будет очень хорошо.

Однако… возникла весьма неоднозначная ситуация, когда мы решили ложиться спать. Ведь в служебной квартире Гуннара были только одна кровать и диван. Гуннар предложил кровать мне. Но сделал это с таким выражением лица, словно мы больше никогда друг друга не увидим. Я могла рассмеяться, но у самой внутри вдруг начало тянуть такой болью, будто лишаюсь чего-то важного. Прямо здесь и сейчас.

- Гуннар, - тихо сказала я, и он вскинул голову, оторвавшись от созерцания второй подушки. - Я не хочу одна…

Сказала и сама смутилась. До конца сказать, что именно не хочу одна, было неловко. Но отчаянно, до боли… я не хотела спать одна, когда он был рядом.

- Есть предложения? – немного хрипло спросил Гуннар.

- Может… - Я посмотрела на мебель, прикидывая, что можно сделать. – По высоте они почти одинаковые. Давай попробуем разложить диван и подвинуть кровать? Нам за это ничего не будет?

Гуннар некоторое время молча смотрел на меня, словно не ожидал такого предложения. А потом подошёл быстрыми шагами и стиснул в объятиях. Настолько крепко, что воздух исчез из лёгких, и я невольно охнула.

- Я знал, что сделал правильный выбор, - прошептал он и накрыл мои губы, не давая сопротивляться.

***

Я уснула сразу, едва голова коснулась подушки. Точнее, плеча Гуннара. Хоть и думала, что не сомкну глаз. Гуннар явно хотел больше, чем всего один поцелуй, после которого пришлось потом восстанавливать дыхание, но… оказался понимающим и деликатным. Ни к чему не принуждал и не пытался взять силой.

А когда мы легли, просто стиснул в крепких объятиях, показывая, что никому не отдаст. И не отпустит.

Сейчас я бы ни за что не призналась, но не было даже подходящих слов, чтобы отблагодарить его. Никому не отдам… Пусть для кого-то это нестерпимое клеймо и причина для гнева, а для меня — спасение от холодных ночей и пустых дней. Не знаю, почему, но именно эти слова дают какое-то странное спокойствие и веру в то, что ты нужна. Не отпустят, не выгонят…

В объятиях Гуннара было жарко и сладко. Даже просто лежать и чувствовать, как проваливаешься в бездонную пропасть полночного сна. Чувствовать его пальцы в своих волосах и слышать ровное дыхание. Или это уже и есть сон?

Границы между реальностью и дрёмой размылись, я не сразу поняла, что что-то не так. Потому что плотно закрытое окно вдруг открылось, подул морозный ветер, от которого пробежали мурашки по коже, хоть я и была накрыта шерстяным одеялом — Гуннар уделил этому особое внимание, помня, что я не северянка.

На подоконник ступила аккуратная ступня, босая и маленькая, явно девичья. Я только недоумённо моргнула. Спустя секунду поняла, что вижу юную стройную девушку в бледно-голубом платье и с распущенными белыми волосами ниже талии.

Она некоторое время стояла на подоконнике, ветер играл шелковистыми, отливающими синевой, прядями. И хоть она не подходила ближе, мне стало не по себе. Неожиданно ярко блеснули её глаза: огромные голубые озёра, уже затянутые коркой льда, хоть зима и только-только вступает в свои права… да что там, только подходит! Но уже на душе муторно и страшновато.

— Хорошенькая, — неожиданно тихо сказала она, и я невольно вздрогнула.

Заметила, улыбнулась, покачала головой.

— Ну, тише-тише, не буди своего ворона, дурашечка. Он теперь за тебя что-то выклюет тому, кто посмеет обидеть. Ты меня не бойся, я — Сванен. Долго объяснять, как оно и что, Гуннар и колдун всё расскажут. Колдун тебе понравится.

Я не понимала, о чем речь. Однако уяснила, что чувствую то же странное оцепенение, как и при разговоре со Звёздной Жницей. Неужели… неужели они одинаковые?

Девушка… Сванен подошла ближе. Я глянула на озябшие руки и увидела, что моя кожа будто покрылась тонкой коркой льда, изрисованной витиеватыми узорами. Красиво, холодно и страшно.

— Ты не наша, — хрипло сказала она. — Я знаю, что ты пришла из другого мира, но в то же время чувствуется в тебе что-то такое, что связывает с нами. За тобой словно тень. И тень эта сияет звёздами и изогнутым лезвием серпа.

Я, кажется, не дышала. Каждое её слово касалось кожи и растворялось, проникая прямо в кровь.

Сванен задумчиво посмотрела на спящего Гуннара. На бледных губах неожиданно появилась улыбка.

— Он заслужил это. Тебе выпала большая удача, девочка, цени её. Но всё же скажи своему ворону, чтобы привел тебя к белому сейду. Мне надо кое-что проверить. А чтобы ты не забыла и не посчитала это сном…

Она в мгновение ока оказалась рядом, склонилась. Тут же меня обдало морозным воздухом.

— Я тебя поцелую, — еле слышно шепнула Сванен. — Считай это благословением.

Её губы коснулись волос. Я охнула и зажмурилась, словно маленькая.

Рядом хрустальными колокольчиками прозвенел её смех.

— Ох уж эти люди…

И тут же в ушах засвистел ветер, будто я оказалась посреди урагана. Смех Сванен затих, но я не знаю, сколько времени лежала и не двигалась, наверно, впиваясь до боли пальцами в руку Гуннара.

— Что-то ты совсем замёрзла, — сонно пробормотал он и подмял меня под себя, не давая возразить.

Впрочем, я не сопротивлялась. Напротив, наслаждалась каждым прикосновением, ощущением горячей кожи на моей коже и крепкими, просто до безумия сильными, объятиями.

Я чувствовала его тяжесть на себе, вдыхала запах и понимала, что уговорю пойти хоть к сейду, хоть на край света, лишь бы он остался со мной и засыпал так каждую ночь. И нет, мне не было стыдно. Для этого я оставила за спиной свой мир и кошмары во снах. Для этого…

На этот раз я заснула без сновидений. И было тепло и уютно, словно сбылась самая заветная мечта. И даже когда пришло утро, просыпаться не хотелось.

Я чувствовала, как ладонь Гуннара скользит по моему боку, медленно и будто вдумчиво оглаживая. Потом — она перешла на спину, проводя от лопаток до поясницы и замирая как раз там, где ещё чуть-чуть и преодолеет границу от дозволенного к неприличному. И пусть…

Я была настолько разнежена, что хотелось согласиться на всё на свете и не выбираться из постели. Пусть это и не слишком правильное желание. Поэтому, когда меня едва ощутимо царапнули вдоль позвоночника, только довольно выгнулась и шумно выдохнула.

— Юлианна… — хрипловато шепнул Гуннар своим невероятным низким голосом. — Мне же на работу. А я не могу заставить себя выпустить тебя из объятий.

— Не выпускай, — еле слышно ответила я.

— Не вы… Юлианна! — вдруг в его голосе появилось нечто, что заставило меня резко распахнуть глаза. — Что с тобой произошло?

***

Гуннар испугался. За очень долгие годы испугался настолько сильно, что не знал, как поступить. Это живое серебро в светлых волосах Юлианны... Оно не было похоже на седину, переливалось нереальным светом, стоило солнечным лучам попасть на отдельные пряди.

Ничего страшного, но внутри словно всё вымерзло. Гуннар прекрасно понимал, чья это метка. Потому что с тех пор, как боги пригласили их с Дагуром к сейдам, Сванен и Круммисвар так или иначе появлялись в их жизни.

Юлианна, судя по всему, чувствовала себя нормально, потому что с недоумением смотрела на Гуннара и пыталась понять, что произошло. Пришлось показать зеркало. Лицо писательницы медленно вытянулось от изумления, потом прозвучал изумлённый выдох. Рука неуверенно потянулась к волосам, но замерла, будто не решаясь на прикосновение.

Но при этом, стоило Юлианне отдать должное, никаких ахов и охов, паники или бледности не было. Вообще возникло ощущение, что это её хоть и впечатлило, но не особо испугало.

- Что произошло, пока я спал? – тихо спросил Гуннар, не осознавая, что крепко сжимает Юлианну в объятиях, будто боясь отпустить.

Юлианна некоторое время молчала, будто пытаясь осознать, что же это такое, а потом вздохнула и начала рассказывать…

- Ты едешь со мной, - твёрдо сказал Гуннар, когда всё услышал.

И пусть Юлианна искренне удивилась, ведь поехать надо было всего лишь на работу, Гуннар был непреклонен. Шастающая рядом Сванен ему не нравилась. Пусть ты и богиня, но имей хоть какое-то уважение!

Завтракали на скорую руку. Хотя рядом с Юлианной и такой завтрак был замечательным. Удалось немного расслабиться. В конце концов, не стоило пугать девушку своей хмурой физиономией. К тому же удалось отправить сообщение Дагуру, чтобы зашёл с утра. Он, пожалуй, единственный, кто может дать совет, что делать, когда возле тебя ходят боги.

Пока ещё было непонятно, к чему приставить Юлианну, ничего годного в голову не приходило. Однако отпускать её от себя он не собирался.

Ени будто поняла, что произошло, потому что тут же попросила разрешения провести беседу с Юлианной. Мол, исследования по части характера землян и всё такое. И пусть внутри скреблась тревога, Гуннару всё же удалось унять неуместную панику и, получив согласие от Юлианны, отправить её вместе с Ени.

А потом все понеслось-закрутилось. Пришёл Гринберг, радостно бухнул на стол пачку отчетов. Выпил весь кофе, надкусил шоколадную пироженку, положив остаток на блюдце на тумбочке, довольным котом устроился в кресле, сложив руки на пузе.

- Хорошо, - прокомментировал он и покосился на Гуннара. – Что ты сидишь, как сыч? Какие-то проблемы? Тебя выгнали ночью из постели?

- Жри своё пирожное, - посоветовал тот.

Гринберг закатил глаза.

- С кем приходится работать. Наконец-то нашёл себе девушку, а ведет себя так, будто надо повинность отрабатывать. Кстати…

- Ни слова больше, - предупредил Гуннар.

Разумеется, Гринберг и не подумал бы заткнуться, но в это время дверь распахнулась, и на пороге появился Дагур.

- Какие люди! – хмыкнул он, посмотрев на обоих. – Лица попроще, а то у меня есть предположение, что это вы меня так рады видеть.

- Вполне может быть, - мрачно произнес Гуннар и вздохнул.

Что поделать – переживания за свою пару – это серьёзно. Раньше он ни о чем таком не задумывался, а теперь…

После того, как обсудили все вопросы по проекту «Пара», Гринберг забрал отчеты и ушёл к себе.

Некоторое время молчали. Дагур подпер щеку кулаком и внимательно смотрел на Гуннара. История Юлианны произвела впечатление.

- Что ж… что бы там ни было, слова Сванен игнорировать не стоит. Добраться до сейдов не так сложно, как кажется. Правда, надо немного покружить, всё-таки Белый сейд находится в более труднодоступном месте, чем Смертельный.

О да. Смертельный сейд. Тот самый, под которым ожил погибший, казалось бы, Арне Ольсен, один из его лучших Стражей. Кстати…

- Она ничего не сказала про посторонних, - задумчиво протянул Гуннар. – А в Доме Стражей есть отличные пилоты, которые и афлай посадят, и довезут с максимальным комфортом.

Вслух он этого не сказал, но прекрасно понимал, что не хочет подвергать Юлианну переходу по местности с сейдами. Место древнее, странное. Мало ли, кто ещё положит взгляд на его пару? Да и никто не защищён от оутти. Поэтому лучше себя обезопасить.

- Пилот, точно! – Дагур почти хлопнул себя по лбу и быстро достал из кармана небольшой конверт. – Держи, по дороге сюда встретил Полину. Просила передать.

- А что там? – осторожно поинтересовался Гуннар, беря конверт в руки.

- Приглашение, - хмыкнул тот. – Годовщина, ведь Арне и Полина уже три года вместе. Планируют закатить такой праздник, что будет трястись весь Кристиансаннд.

- Ну, обалдеть теперь, - проворчал Гуннар.

Получалось, что раз такое дело, Арне лучше не трогать. Семья – святое. Но всё же хотелось бы заручиться чьей-то поддержкой.

- Тебе обалдеть, а дети растут, и, кажется, Полина беременна четвертым, - рассмеялся Дагур. – Во всяком случае, по их разговору с Арне я понял именно это.

Гуннар невольно улыбнулся. Неугомонные детки давали жару молодым родителям. Скорее всего, теперь у них мечта о лапушке-дочке, которая будет родительской отрадой.

- Значит, у орла праздник. Неловко, - вздохнул он. – Ужас. Полный штат подчинённых, а приставить к делу некого.

- Ну… - задумчиво протянул Дагур и бросил задумчивый взгляд. – У нас есть не только орлы, не так ли?

***

— Только не так бы… — начал было Гуннар, впиваясь пальцами в ручки кожаного сидения, и резко умолк.

Лучше не давать советов, когда тебя поднимает в воздух один из чемпионов Гонок афлаев, — всё равно не послушает. К тому же так посмотрит на тебя, мол, ты мне тут ещё поговори.

Гуннар прекрасно знал этот взгляд. Что у Свейна, что у Сюрлы он одинаковый. Эти белокурые близнецы, сын и дочь Дагура Рёйсе, всегда поступали так, как считали нужным, не особо прислушиваясь к мнению окружающих. Исключения делались для близких людей. Гуннар входил в этот круг, но всё, что касалось полётов, было исключительно во власти близнецов.

Не то чтобы Гуннар боялся стремительного полёта. Но рядом была Юлианна. И надо было думать не только о себе, поэтому ничего не оставалось, как жечь взглядом платиновую макушку Сюрлы и тихонько материться.

— Это безопасно, — тем временем проворковала Сюрла. — Юлианна, вам ещё не приходилось летать на афлае?

— Нет, — тихо, но вполне спокойно ответила Юлианна, с интересом глядя в окно. — Это первый раз.

У Гуннара немного отлегло от сердца. Не боится. Это уже хорошо, а то мало ли. Это для жителей Норге полёты в норме вещей. У землян, конечно, есть самолёты, но ими пользуются для больших расстояний, а не чтобы слетать к другу в гости.

Незаметно для Сюрлы, увлечённой дорогой, Гуннар накрыл руку Юлианны своей и мягко сжал. Та чуть повернула голову и улыбнулась. От этой улыбки потеплело на сердце.

— Покажешь мне Норге с высоты полета? — вдруг спросила писательница таким интимным тоном, что Гуннару тут же захотелось сделать с Юлианной что-то жутко неприличное.

Но не здесь же… не здесь.

Сюрла всё прекрасно слышала, однако сделала вид, что её это не касается. Хорошая девочка. Воспитанная.

Где-то спустя полтора часа показался лабиринт сейдов на Острове Зимнего Ворона. День выдался на удивление солнечным. Поэтому море сверкало серебром, и задорно переливалось разнообразными оттенками серого и синего цветов, превращаясь в воистину фантасмагорическую картину.

— Ох… — еле слышно выдохнула Юлианна, не отводя взгляда от сейдов.

Древний каменный лабиринт. Можно подумать, что камни попросту раскиданы по поляне в хаосе, однако на самом деле прослеживалась система. Но для этого надо было нет… даже не видеть — чувствовать сейды. Дагур чувствовал, Рангхильд — тоже. Гуннар, откровенно говоря, их недолюбливал. Но сейды его не спрашивали. Они столько видели, что мнение какого-то ворона-оборотня было для них пылью на исцарапанной грубой поверхности.

Однако Юлианна… Наблюдая за ней, Гуннар понял, что это навсегда и с первого взгляда. Его пара чувствовала магнетизм этого места и ни капли не боялась. В зелёных глазах только восторг.

Сюрла сделала круг над ослепительно белым камнем, от которого, казалось, исходил свет. Удивительно, но его будто не касались ни дождь, ни снег, ни ветер.

Гуннар осознал, что поражён. М-да, надо получше изучить историю своего края. А то получается боги знают что. Хотя… они как раз и знают.

Афлай очень мягко сел на поляну. Казалось, Сюрла взяла его в свои изящные ручки и просто перенесла с неба на землю.

— На месте. Гуннар, Юлианна, выходим.

— Слушаемся и повинуемся, — неожиданно с улыбкой ответила Юлианна.

— Эту попробуй не послушайся-то, — буркнул Гуннар, выбираясь из афлая.

Воздух на улице был слишком свежим. Гуннар ни капли не пожалел, что они не стали добираться пешком и выбрали полёт. Сюрла и правда знала своё дело. Свейн тоже знает, но сегодня ему понадобилось срочно лететь в столицу, поэтому пришлось довериться сестричке.

— Я вас подожду, — сказала она, что-то настраивая на своем виддере. — Давайте.

Гуннар молча кивнул, взял Юлианну за руку и направился к белому сейду, честно говоря, не имея понятия, что делать, однако будучи совершенно уверенным, что просто так боги не приходят.

Юлианна шагала рядом. Молча, будто затаив дыхание и наблюдая за каждым из камней. Когда же они оба остановились перед нужным… что-то изменилось, причем сразу. Гуннару показалось, что даже воздух и пение птиц стали другими.

Юлианна не проронила ни слова, но при этом сделала шаг ближе. Хотелось сгрести её в охапку, прижать к себе, но Гуннар прогнал этот самцовый инстинкт. Никакой угрозы не чувствовалось. Сам не понимая почему, он протянул руку и коснулся белого сейда, ощутил шероховатую поверхность.

И тут же камень засиял огромным опалом. Юлианна еле слышно выдохнула, потому что фоне этой переливающейся всеми цветами белизны вдруг появилась черная рука с изогнутым серпом.

А потом тень огромного ворона растворила в себе эту руку, и неведомо откуда донесся гневный женский вскрик, от которого оба вздрогнули. Гуннар всё же закрыл Юлианну собой, в напряжении вглядываясь в сейд.

Над головой раздалось хриплое карканье. Посмотрев вверх, оба разглядели силуэт слишком большого ворона. Его перья отливали морской синевой. По спине Гуннара пробежала дрожь. Он признал Круммисвара, хоть до этого никогда как следует в него не вглядывался.

— Попалась… — прозвенел льдинками высокий голос совсем рядом.

Резко повернув голову вправо, Гуннар встретился взглядом с нечеловеческими небесно-голубыми глазами. Синее, расшитое серебром, платье скрывало точёную фигуру до пят. Белые волосы спускались ниже талии, обруч со сверкающими сапфирами придерживал их на лбу.

Дева-Сванен протянула руки и улыбнулась:

— Добро пожаловать, Гуннар Бренхе. Давно не виделись.

***

Несколько дней спустя

Зима ещё полноправно не вступила в свои владения, однако всё кругом засыпало снегом. Белым, пушистым, неистово сказочным. Таким, что хотелось с радостным криком разбежаться и плюхнуться в сугроб. А потом, вереща от холода и стекающих за шиворот ледяных капель, выскочить и понестись прямо по протоптанной тропинке к морю.

Гуннару почему-то казалось, что именно об этом думает стоящая у окна и смотрящая с высоты второго этажа на улицу Юлианна. Обнажённая Юлианна. Идеальная. Прекрасная. Родная настолько, что не возникало даже мысли, что на её месте может быть кто-то другой.

Даже сейчас, после очень бурного и страстного утреннего секса, Гуннар понимал, что не устанет любоваться и желать эту женщину постоянно.

Алые царапины на белоснежной спине и отметины на ее плечах цвели яркими тонкими лепестками, и Гуннару казалось, что он никогда не видел ничего очаровательнее этого зрелища. Юлианна была… правильной. Именно такой, какая нужна. Казалось, что это какая-то невероятная сказка и выдумка. Что где-то смогли создать человека, который так может ему подходить.

После рассказа Сванен о Звёздной Жнице Стъёрнхёсте, которая принадлежала к расе тех, кого в Норге именуют богами, Гуннар понял, как хорошо, что небесный великан, дева-лебедь и мудрый ворон на его стороне. Звёздная Жница – создание в большей мере сумасшедшее, чем божественное. Сванен вообще думала, что та потерялась на просторах снов и больного сознания живых существ, ан нет. Явилась. Слишком сладкой ей показалась Юлианна. Так бы и сводила её с ума, если бы Сванен и Круммисвар не следили за своим миром.

А к Белому сейду пришлось идти, потому что когда-то именно на нём Ворон-Круммисвар и Звёздная Жница пролили свою кровь. И поскольку Звёздная Жница оставила свою тень за спиной Юлианны, богиню удалось поймать, когда сейд оказался рядом. Без пролитой крови никого из расы богов не отловить.

- Как думаешь, - вдруг тихо произнесла Юлианна, и Гуннар словно очнулся от мыслей, - Стъёрнхёсте больше не сможет оттуда выбраться?

Вопрос поставил в тупик. Кто его знает, как прячут боги своих сородичей? С этим, увы, всё сложно. К тому же тут тебе Сванен улыбается, а тут же может проводить какой-нибудь безумный эксперимент. И вовек не угадаешь, что она про тебя думает.

- Не знаю. Это останется загадкой, - ответил Гуннар, подходя к Юлианне и обнимая её со спины. – Хочешь ещё раз поболтать с богами?

Юлианна качнула головой, потом чуть повернулась, чтобы обнять его в ответ и прижаться виском к плечу.

- Вот чего точно не надо, так это их присутствия в нашей жизни.

Прозвучало это так, что Гуннар только крепче прижал к себе Юлианну, понимая, что будет защищать её и от богов, и от оборотней, и… от всех на свете.

- Так и будет, - смог он подтвердить вмиг охрипшим голосом. – У нас всё будет хорошо.

Она улыбнулась. Гуннар не видел, но чувствовал эту улыбку.

А потом повернул Юлианну, скользнул пальцами по ее скуле, мягко приподнял подбородок и прижался к губам, целуя долго и сладко.

Семейка Ольсен и праздник немного подождут. У них ещё масса дел, которые нужно сделать, не выходя из спальни. А потом уже будет время подумать про официальное оформление отношений. Что? Сумасшествие, что так быстро?

Нет, в самый раз.

Ведь с сумасшедше влюблёнными иначе и не бывает.

Конец.