Чужие пути бесплатное чтение

Lu Ka
Чужие пути

Глава 1

В королевстве Кепсилия, в деревеньке под названием На горе много лет жила старая лекарка. Некоторые люди называли ее ведьмой или ведуньей, другие знахаркой, а третьи ничего про нее не говорили, а шли за лечением. Госпожа Виорика помогала с головными болями, варила зелья на травах от разных болезней, латала рваные раны от встречи со зверьем, была повитухой, и спокойно жила, никого не трогая.

Она не ходила с украшениями из костей животных, не носила пестрые цыганские шали и звенящие золотые браслеты на запястьях и лодыжках. Она была как все, с проседью в некогда рыжих волосах, с тусклыми зелеными глазами, которые когда-то были яркими как у кошки, на голове обычный светлый платок, чтобы волосы не мешали работать и как у обычной женщины в возрасте — на лице морщины. От того, местные кумушки говаривали:

— Была бы она ведьмой, от морщин давно избавилась, а то баба бабой, что с нее взять? Лечит и ладно. А то говорят тут некоторые, мол ведьма! Так я с них смеюсь, тьфу ты!

У Виорики была единственная дочь — Маяна, такая непутевая, что не то что учиться чему-то не хотела, а и по дому помогать не рвалась. В голове у девицы были только женихи. Красивая она была — Маяна, парни на нее засматривались, да только когда в подоле она принесла нагулянного ребенка — никого к себе не подпускала. Всем рассказывала, что есть у нее жених таинственный и будет она его теперь ждать, из дома носа не покажет.

И люди верили, а что им еще делать. Коль действительно, Маяну потом никто не видел.

Поначалу, упрашивала она мать дать ей зелье, чтоб плод ненужный вытравить из тела, ревела, проклинала, но Виорика хорошо знала свое ремесло — не навреди, было ее главное правило. Еще лучше, она знала свою непутевую дочь. И в кого такой гусыней уродилась, сама не понимала.

В назначенный срок, разрешилась Маяна девочкой и как немного отлежалась, собрала свои вещички и ушла из дома. За забором ее ждал жених, не тот самый о котором она мечтала, а один из многих ее кавалеров, кто решился отправиться за счастьем в город. Там и разбогатеть быстрее получится, чем всю жизнь в грязи прозябать.

Больше непутевая Маяна в деревне не появлялась, а Виорика, всем рассказала, что мол малютка — это ее внучатая племянница. Родителей у девочки не осталось, умерли от лихорадки, а старой лекарке будет помощь.

Росла маленькая Тамила здоровой и послушной, стала для бабушки настоящей помощницей и опорой. А Виорика снова удивлялась, как у ее непутевой дочери могла родиться такая умница.

В лекарское ремесло, бабка посвящала внучку с малых лет. Вместе они вставали ни свет, ни заря и уходили в лес за травами, доходили до соседних холмов и гор. Не зря их деревня носила такое название. Места здесь были богатые на различные целебные травы, горные родники с лечебной водой, чистые озера. И во всей этой красоте, росла и хорошела Тамила.

От кого именно, Маяна нагуляла дочь — Виорика могла только догадываться, но чувствовала во внучке — ведьмачью кровь.

«Коли так, — думала лекарка, — то тем лучше для нее. Ведьмачья кровь — это сила. Колдовать она будет, меня заменит. В лекарском ремесле быть ведьмой необходимо. Любую хворь можно в разы быстрее излечить, от чудищ разных деревню уберечь», — думала старуха, да только ежели бы знала она, как этот дар обернется для ее внучки, уберегла ее и отправила куда подальше.

Людям свойственно винить в своих напастях тех, кто отличается от них. Так и случилось с Тамилой.

Через год, молодая ведьма схоронила свою бабушку. Она тратила много сил на помощь деревенским, когда внезапно, в селение пришла странная хворь. Люди падали от слабости, истощенные, обескровленные, некоторых уже похоронили.

Догадывалась Тамила кто мог стать причиной подобного лиха, видать завелся среди жителей самый настоящий упырь, скрывающийся под человечьей личиной.

Пришли за ней на закате — толпа, с вилами, факелами. Выволокли несчастную девушку и давай обвинять во всех грехах и напастях, туда же приплели и то, что от одной соседки муж ушел к другой, и что у сына главы все не ладится в постели с молодой женой, и что жена мясника никак забеременеть не может. Все в одну кашу, а в Тамилу полетели камни, один зацепил ей в бровь и по щеке потекла кровь.

Связали ей запястья и бросили в сарай, пока мужики дрова для костра собирали, а женщины кричали:

— Сжечь ведунью! Пусть заживо сгорит ведьма проклятая!

Тяжело стало Тамиле на сердце, сколько лет они с бабушкой, а затем она, тратили времени и сил на то, чтобы каждого вылечить, позаботиться, роды принять. Теперь — она для них как прокаженная.

— Тами, ты тут? — детский шепот и в щель между досок заглядывает голубой глаз.

— Тимар то ты? — девушка завозилась на соломе и на коленях подползла к просвету. Да — это был он, сын соседа-кузнеца.

Тимара на попечение Тамилы, мужчина оставлял каждый раз, когда по горло был завален работой. Жена умерла при родах, а о мальчике некому было позаботиться и Тамила назначила саму себя ему в няньки, почитай с пеленок была с ним как родная сестра.

— Я, попробую тебя вызволить, пока наши там костром занимаются, — он расшатал доску и бросил ей нож. — Порежь веревку, сможешь?

Ведьма осторожно взяла нож и выворачивая руки стала осторожно, чтобы не порезаться, тереть лезвием о веревку. Она вся вспотела, а спина затекла, когда путы распались.

— Готово.

— Хорошо, отец отвлекает Баяна, а ты как услышишь, что задвижка щелкнула, беги, — строго наказал подросток. Тимару было десять лет, но рассуждал и действовал он как взрослый парень.

Дальше Тамила подползла к двери и прислушалась. Тарог — кузнец о чем-то разговаривал с Баяном, а когда в воздухе запахло разлитым вином, она услышала самый желанный звук — щелчок открываемой задвижки. Тимар схватил ее за руку и вытащил в полумрак. Дверь он снова закрыл, и они побежали. Бежали до тех пор, пока Тамила не увидела деревянную ограду. За ней, деревня заканчивалась и начинался непроглядный дремучий лес с опасной топью. Туда, кроме лесников и опытных охотников больше никто не осмеливался ходить. Даже бабушка Виорика опасалась туда соваться, в основном, целебные травы они с Тамилой собирали в горах или вблизи озер.

— Иди, лучше в лесу помереть, чем вот так, — сдавленным голосом проговорил Тимар. Он всячески сдерживался чтобы не заплакать.

— Послушай меня, в деревне завелся упырь — это он пьет кровь жителей, живет среди нас и притворяется человеком. Это может быть кто угодно. Скажи отцу и бегите, или позовите ведьмака, чтоб убил его, самим вам не справиться.

— Понял, а теперь уходи. Да хранит тебя всевышний Хорс, — мальчик крепко обнял ее.

— А тебя пусть оберегает сам Род, помни все, чему я учила тебя и не забывай оставаться человечным, не поддавайся людской смуте, — она поцеловала его в лоб и как была босая, бросилась в лес.

Сколько дней Тамила бежала, делая короткие перерывы чтобы перекусить ягодами или съедобными кореньями в летнюю пору — лес спасал, не давая умереть с голоду. Еловые ветки служили теплой и надежной постелью, чистые речушки давали вдоволь напиться и умыться, пока она окончательно не выбилась из сил.

На землю опустились сумерки, то там, то здесь зажигались песчинки звезд, запах леса настолько въелся в ее кожу и волосы, что ведьма перестала их чувствовать. Тело болело, она вконец загнала себя и если ей суждено умереть под старым дубом, то так тому и быть. Прав был Тимар, лучше такая смерть, чем заживо на костре, под людскую брань и несправедливость. Бабушка говорила, что каждая ведьма, черпает свои силы от природы. В пору с весны до осени, когда все цветет, зреет урожай, и ведьмовская сила растет в своем носителе. А зимой, когда холодно и зябко, ведьмачье племя ослабевает, различные чудища тоже уходят на покой, впадают в спячку, темные силы покрываются толстой коркой льда.

От воспоминаний, Тамину отвлек не то вой, не то крик. Неподалеку, словно кто-то плакал, страдал, болезненно выл.

Опираясь ладонями о ствол дуба, девушка неторопливо встала. В ноги вместо костей, словно два железных прута вставили, она еле двигалась.

За кустами и деревьями, она увидела лежащее на земле животное. Черный, блестящий мех, раскрытая пасть обнажила окровавленные клыки, правая лапа зажата в капкане, и вся земля под ним в багровой луже. При виде ее, животное оскалилось, попыталось стать в боевую стойку, но рухнуло на задние лапы.

Сделав успокаивающий вдох, Тамина поискала взглядом что-то, что поможет ей раскрыть капкан. Сделать это голыми руками будет тяжело. Неподалеку нашлась толстая ветка, такая отлично подойдет чтобы хоть немного раздвинуть дуги. Взяв ее, девушка медленно подошла к волку, хищник клацнул перед ее протянутой рукой клыками.

— Тихо, я тебя не трону. Дай, помогу, а дальше делай, что хочешь, — шепотом проговорила ведьма, взявшись за верхнюю дугу с острыми шипами. Протиснув между ними палку, с трудом раздвинула дуги. Ей пришлось действовать быстро, одной рукой держать палку, а второй за дугу. Руки дрожали, плечи болели, но волк сам вытащил лапу и капкан со щелчком захлопнулся.

Тамила отползла от зверя, зализывающего свою рану и также неторопливо встала.

— У тебя своя дорога, у меня своя, — развернувшись побрела к дубу. Она не хотела умирать здесь, рядом с людским орудием для охоты.

Корень старого дерева манил ее, сделавшись подобием подушки. Да, она ляжет на него и уснет вечным сном, сольется с природой и над ее телом никто не сможет надругаться.

Тьма и усталость накрыли Тамилу.

* * *

Очнулась она от треска костра, тепла и запаха жареного мяса. Все это время, сдабриваемый дарами леса желудок, неприятно сжался, рот наполнился слюной. Никогда еще Тамиле не доводилось испытывать чувство голода.

По утрам бабушка кормила ее кашами на жирном коровьем молоке, нарезала свежеиспеченный хлеб, намазывала маслом или домашним вареньем. В обед они ели мясные щи, овощные похлебки, на ужин жареную птицу. Молодая ведьма оказалась не готова к жизни в бегах.

Раскрыть глаза оказалось очень тяжело, любое движение она делала с таким трудом, что, когда наконец-то приняла вертикальное положение, голова закружилась от голода и ей пришлось упереться ладонями о землю чтобы не упасть лицом.

— Паршиво выглядишь. Поешь, только маленькими кусочками, иначе тебя стошнит, — посоветовал мужской голос, и в поле зрения Тамилы попала широкая ладонь, между пальцами был зажат тот самый маленький кусочек, который ей заботливо положили в приоткрытый рот. — Жуй тщательно и не торопись.

Она так и сделала, а затем получила второй и третий, и только после этого ей удалось поднять голову выше.

Перед ней сидел широкоплечий мужчина, на вид лет тридцати с длинной, густой бородой и не менее длинными белоснежными волосами, не седыми, а белыми. В ушах блестели серебряные кольца серег, между густых бровей залегла едва заметная морщинка, прямой нос и чуть приоткрытый рот с нижней пухлой губой. На мужчине черная рубашка из выреза видна широкая, волосатая грудь и свернутая два раза тонкая, как шнурок серебряная цепочка. Кроме немного подранной рубахи, на мужчине были короткие штаны до колена. Не было на нем ни лаптей, ни сапог — сидел босиком.

— Нагляделась? — Ехидно спросил незнакомец, обнажив заострившиеся клыки и сверкнув своими золотистыми глазами.

— Ты кто? — Ошарашенно спросила Тамила.

— Ведьма, а такая глупая. Вчера, ты помогла мне вытащить лапу из капкана, — показал свою правую руку, на предплечье красовалось пять окровавленных точек от острых зубцов.

— Я же тебе сказала, у тебя своя дорога — у меня своя. Мне от тебя ничего не нужно, ни благодарности, ни чего другого.

— Какая ты, оказывается, дерзкая, стоило тебя мяском накормить, и, посмотри, как заговорила, — он присвистнул, снова показав свои клыки в широкой улыбке.

Девушка нахмурилась и резко встала, зря она это сделала ее тут же повело в сторону и если бы не оборотень, а это мог быть только он, то ее голове досталось бы ударом об землю.

— Тихо дева. Ноги в кровь, тощая, была и уже отдала бы душу богам, если б я о тебе не позаботился. Вряд ли пришедший охотник, стал церемониться с твоим телом, — он одной рукой держал ее за талию, другой убирал бордовые волосы с влажного лба.

Когда Микель увидел ее поздно ночью, ему почудилось, что к нему подошла упырица: кожа бледная, еле передвигается, как настоящий мертвяк, ноги в кровь. Волосы цвета вина выбились из косы, доходящей до бедер. Под длинными ногтями запекшаяся кровь и темная земля, чуть пухлые губы искусаны и приоткрыты. Ведьма тяжело дышала, будто каждый шаг давался ей с трудом. Но больше всего, его поразили ее глаза — два ярких изумруда, не просто зеленые, а яркие, светящиеся в темноте ведьмовские глаза.

Она испугалась его, он слышал, как бьется ее сердце, что ей страшно, но она взялась помочь ему и освободила, а дальше как сомнамбула, побрела туда откуда пришла.

Он не сразу обратился в человека, сначала ему пришлось чуть подождать, чтобы рана на лапе хоть немного затянулась. У оборотней всегда была быстрая регенерация — это спасало его много раз.

Молодую ведьму он обнаружил лежащей на корнях дуба, она еле дышала и не очнулась, когда он перенес ее на охапку еловых веток. Он не знал, сколько ей понадобится времени, чтобы восстановиться, но понимал, оставаться рядом с капканом, который установил охотник — опасно. Поэтому, как только сам отдохнул, поднял девушку на руки и обернувшись огромным человекообразным черным волком, встал на задние лапы и помчался туда, откуда доносился запах воды. Где вода — там жизнь.

Микель успел найти подходящее место у реки, под ветвями ивы и устроил ведьму на мягкой траве. Лето выдалось жарким, и она не должна замерзнуть, он напоил ее водой, используя ладонь как чашу и с первыми лучами солнца обернулся в обычного волка. Устроившись под боком у ведьмы.

Очнулась она только на следующий день, хлопала глазами как новорожденный щенок и двигалась также неумело. Худенькая и легкая, как пушинка.

— Где мы? — Охрипшим голосом спросила Тамила, цепляясь за рукава его рубахи, когда он усадил ее под ивой.

— Смотря, откуда ты пришла. Что с тобой произошло, отчего ты так долго бежала? — он подкинул несколько поленьев в костер.

— Не сейчас, — сделала глубокий вдох и на четвертинках поползла к воде. Стоило пальцам коснуться прохладной жидкости, как Тамиле сразу стало легче.

«Водица родненькая, дай мне сил преодолеть эту боль. Излечи меня хоть немножко», — мысленно взмолилась она, обращаясь к стихии. Но видно у ведьмы было так мало ведьмовских сил, что вода ее просто не услышала.

Умывшись и вдоволь напившись, она обернулась к оборотню:

— Если ты желаешь мне зла, то лучше убей сейчас, пока я так слаба, — она была спокойна.

Мужчина удивленно вскинул брови, а затем рассмеялся:

— Вот девицы пошли, то просят, чтобы я лишил их невинности, одарил своей плотской любовью, то чтобы убил. Ты необычная. Как твое имя ведьма?

— Тамила, а твое? Сам откуда пришел? Оборотень, а попался в обычный, не магический капкан.

— Давай уговор, ты расскажешь про себя, а я про себя. У меня очень ценная биография чтобы делиться ею со всякими простолюдинками, — этот тип держался так надменно, как если бы был аристократом. Но его внешний облик: борода, спутанные волосы и проколотые уши — делали его похожим на цыгана, а не лорда.

Терять ей было нечего, поэтому Тамила поведала о хвори в своей деревне, о том, что ее попытались сжечь, но она сбежала и не забыла добавить, что ни в чем не виновата.

— То, что ты невиновата, я понял. Как и то, что ты оказалась права в своих выводах. В этой твоей деревушке На горе действительно завелся упырь. Не удивлюсь, что после твоего побега, он продолжит свое пиршество и быть может, очень скоро, все твои враги — станут его жертвами. Будь ты с ними — могла отвадить упыря, но они сами избрали свой путь и избавились от единственного человека, который мог им помочь. Людская глупость не ведает границ, а в деревнях и селах — это обычное явление.

— Твоя очередь.

— Я разве давал тебе обещание? Не припомню, — Он хитро прищурился.

— Все оборотни лжецы? — Сложила руки на груди, недобро сверкнув зелеными глазами.

— Я тебе не лгал — это, во-первых, а во-вторых, я уже сказал, что моя биография слишком ценная, чтобы делиться ею с простолюдинками, а ты именно такая. Или может у тебя длинный род, и ты потомственная аристократка? Графиня Тамила или герцогиня, баронесса, виконтесса, выбирай любой титул, — он издевался над ней, но для себя девушка сделала вывод, перед ней, как бы это не было печально, действительно сидел аристократ и судя по всему, он мог оказаться ведьмаком, а у таких, действительно, свои проблемы о которых ей лучше не знать — живее будет.

Тамила несколько минут смотрел на пламя костра, а затем сосредоточилась и попыталась связать свою энергию с энергией природы. Она села подогнув ноги, платье задралось чуть не до колен, и положила ладони на землю.

«Матушка земля, дай мне сил, дай энергии чтобы спастись, а ежели нет, то умру я. Всевышний Хорс, помоги своей дочери», — она почувствовала, как от земли, по ее венам течет та самая струйка благодати, которая даст ей шанс выжить. Ей все равно куда идти, она может снова поселиться в деревне или в лесу, жить подальше от людей. Сушить на зиму грибы, ловить в проруби рыбу, готовить целебные отвары и продавать их.

— Ты оказывается не так бесполезна, как я думал, но для не инициированной ведьмы — слаба, вывел Тамилу из транса голос оборотня.

— А ты оказывается слишком болтлив для аристократа. Видимо, давно ни с кем нормальным не общался, — устало огрызнулась она в ответ.

— Ты мне нравишься, не боишься меня совсем?

— Нет, а следует?

— Пока что нет. Останешься здесь или пойдешь со мной? — встал с бревна и стал гасить костер.

— А у меня есть другой выбор?

— Да, можешь прямо сейчас броситься в реку. Твой труп никто искать не будет.

Глава 2

Тамила не знала может ли доверять оборотню, но если бы он захотел ее изнасиловать или убить, то давно сделал это. Она надеялась, что раз он аристократ, то, быть может, в нем есть их хваленое благородство. Хотя она никогда не встречала никого по статусу выше чем глава их деревни, но тот был таким же простым мужиком, как и другие.

Они шли вдоль реки, куда именно Тамила не знала, главное, чтобы оборотень не продал ее в рабство в публичный дом, но тогда она и сама покончит с собой, чем перед кем-то раздвинет ноги. Она не берегла свою честь для будущего мужа, просто никогда не задумывалась над тем, что у нее могут быть отношения, как у любой другой деревенской девушки. Парни чурались ее, обходили стороной. Да, они приходили к бабушке, затем и к ней на лечение, брали лекарства, но никогда не пытались сблизиться. Хотя она не единожды ловила на себе слишком внимательные взгляды мужской половины, и ей было неприятно это внимание, оно пугало и было омерзительным. Лучше пусть на нее никто не смотрит, не замечает, чем так откровенно, как они. Любая другая на ее месте, радовалась, что на нее засматривается сын мельника или мясника, но не Тамила. И вот сейчас, она идет по лесу бок о бок с незнакомым и, скорее всего, опасным мужчиной.

Об оборотнях ей рассказывала бабушка, уважительно отзываясь об этом племени. Изредка под покровом ночи, к ним из леса заглядывало несколько таких мужчин, женщин. Бабушка лечила всех без разбору, в уплату ей приносили кто что может, в основном отдавали продуктами, но бывали и ткани. Из них бабушка шила себе и внучке одежду, а потом научила Тамилу.

Игла в руках девушки превращалась в магическую: из-под ее руки выходили такие наряды, каких не было ни у одной девицы. Дочь местного богатея ходила в дорогих платьях, но от их модного вида, людям скорее становилось смешно, нежели завидно, несмотря на богатую вышивку из золотых нитей и жемчуга с камнями. В деревне это смотрелось неуместно.

На Тамиле же были дешевые, но добротные ткани, легкие, ладно сидящие по фигуре в летнее время, а в зимнее — теплые и удобные. Тимару она собственноручно пошила шапку с шарфом и перчатки, подбила его куртку мехом. Кузнец остался доволен ее работой.

Тарог единственный, кто в тот злополучный день, встал на защиту Тамилы, но его словам никто не внял. Нападать на единственного кузнеца, мужики не стали. Но Тамила видела, сколько боли было во взгляде мужчины, пока ее тащили через всю деревню к сараю. Не смог он вразумить людей, так помог сбежать. Тогда сидя в сарае, Тамила слышала его голос, он заговаривал зубы надсмотрщику и подливал вина. Пока Тимар возился с задвижкой.

В глубине леса, когда она без оглядки бежала, ветер доносил до нее шепотки голоса кузнеца: — Беги малышка Тами, спасайся! — И она спаслась, наверное… кто знает, что взбредет в голову ее спутнику.

День клонился к вечеру, а они и не думали останавливаться на привал. Целебная сила природы, помогла Тамиле подлечить ноги, но просить об отдыхе высокомерного оборотня она не хотела. Он давно обернулся черным волком и теперь резво бежал впереди нее. Ведьма двигалась на упрямстве и собственной выдержке, дальше и дальше, под светом звезд, единственном что освещал им дорогу по пустынному полю.

Здесь не росла пшеница, не было и корнеплодных, обычное, пустое поле с низкой травой.

Под утро, Тамила стала клевать носом, ей захотелось упасть и не шевелиться, а волк продолжал бег, пока они не пришли к краю леса.

Отсюда, с высокой горки, была видна низина, а чуть дальше острый шпиль темного замка. Вокруг ничего, только вырубленная среди деревьев просека.

Волк ткнул ее носом в бок и потрусил к тропинке, ведущей вниз. Здесь в горке были вырублены ступени, но земля под ногами все время обваливалась и Тамила удивилась, как она не сорвалась пока спускалась вниз. Девушка только хотела присесть на пенек, как волк зарычал. Поняв предупреждение, ведьма пошла следом. Уже на подходе к замку, ноги стали отказывать ей, и она повисла, держась за кованую ограду. Высокие, стрельчатые ворота упирались в темное небо, вот-вот должен был начаться дождь. В воздухе пахло грозой.

Волк снова зарычал, Тамила скривила лицо и с трудом толкнула калитку. Со скрипом та поддалась вперед, открыв проход ровно настолько, чтобы девушка смогла протиснуться боком.

Во дворе царило запустение. Это была большая территория, некогда белые, а ныне посеревшие от времени и погоды, укрытые мхом фонтаны и садовые статуи, давно не стриженые кустарники и деревья. Никто не ухаживал за этим местом, и оно казалось мрачным. Черный каменный замок, за мутными окнами ничего не разглядеть.

Дверь главного входа оказалась не запертой, и девушка осторожно ее приоткрыла, не смазанные петли противно заскрипели. Внутри пахло затхлостью, повсюду лежала пыль, и Тамила закрыла лицо ладонью чтобы ненароком не чихнуть и не потревожить эту мертвую тишину. У нее было плохое предчувствие и судя по всему у волка тоже, его мощные плечи напряглись, мышцы под шерстью заходили буграми и вместе с рыком, он исторг едва слышный вздох, обернувшись человеком.

— Когда-то — это был один из величественных замков нашего королевства. Теперь — обычная развалина, — констатировал оборотень, осматривая высокий потолок: с деревянных балок и дорогих люстр свисали клочья паутины, по углам слышалось шуршание и мышиный писк.

— Заночуем здесь, — он прикрыл дверь и уверенно направился изучать местность.

Ведьма следовала за ним по пятам, спокойствие мужчины передалось и ей.

Оборотень очень быстро нашел кухню, пошарил в чулане, выудив оттуда бутылку вина, пачку сухарей и уселся за столом. Бутылку он откупорил с едва слышным хлопком и не найдя чистого бокала, попробовал прямо из горла:

— Отменный вкус, — захрустел сухарями.

Тамила поочередно проверила все шкафчики, найдя для себя мисочку с крупой. Здесь имелась раковина, значит замок не так стар, иначе пришлось бы таскать воду из колодца, который еще необходимо найти. Водопровод — это прекрасно. В ее деревне такое новшество имелось только в доме главы. Когда бабушка лечила его от тяжелых ран, то постоянно охала от восхищения, приговаривая как же удобно так жить.

Ведьма подумывала, не принять ли ванную, когда в коридоре послышался странный цокот и звук слишком тяжелых для человека шагов. Поставив миску на стол чтобы ненароком не разбить, девушка перевела испуганный взгляд на оборотня, мужчина молча приложил палец к губам и поманил ее к себе.

Они скрылись за дверью черного хода, откуда вверх тянулась винтовая лестница.

Некто зашел в кухню и учуяв их запах, громко заревел. Рев был похож на медвежий, но слишком громкий.

Таща девушку за руку, Микель бросился наверх. За собой он слышал рев, но видать лестница для зверя оказалась слишком узкой, а когда они оказались перед приоткрытой дверью, тут же бросились в нее. Зверя это не остановило, он уже несся к ним через весь холл, миновав широкие ступени и взобравшись на второй этаж.

Микель побежал еще выше, за всей этой беготней, Тамила думала, что у нее не выдержит сердце, пока они не оказались в башне. Мужчина закрыл дверь на засов и отошел подальше. В несчастную, но на удивление прочную дверь долбились с другой стороны, ревели, царапали дерево, пока зверь не угомонился и рыча не ушел.

Башня оказалась небольшой спальней, должно быть когда-то здесь жила какая-нибудь аристократка.

Таких изящных зеркальных столиков, Тамила никогда не видела. Беленое дерево с золотым орнаментом. На нем лежала щетка для волос с драгоценными камнями на ручке, шкатулка из которой выглядывало жемчужное ожерелье, под бледно-голубым балдахином стояла широкая кровать, а за ней обнаружилась узкая дверца в ванную и туалет. Что это была за ванная — круглая из дорогого камня, в шкафу лежали пыльные полотенца и пижама, но главное — из крана текла чуть теплая вода.

Тамиле стало плевать на бушующего за дверями спаленки зверя, на оборотня из-за которого они оказались здесь, главное — она спокойно сможет смыть с себя пот и страх всех этих дней и лечь в нормальную кровать, а не на горку еловых веток.

Закрыв перед носом мужчины дверь на защелку, ведьма сбросила грязное, пропотевшее платье и открыв кран, взялась за лейку душа. Всем этим она пользовалась впервые, поэтому действовала по наитию. На полочке стояли такие же покрытые пылью флаконы с разными жидкостями, разобравшись где мыло, она наконец-то намылила свои бордовые, как вино волосы, до красноты растерла кожу мочалкой и застирала платье с бельем. Наряд она вывесила у окна, за ночь, все должно высохнуть, но даже если будет слегка влажным — это лучше, чем ходить грязной. Бабушка всегда учила ее быть чистоплотной, хотя об этом не особо заботились деревенские. Но ни одна уважающая себя ведьма не могла позволить подобное пренебрежение гигиеной.

Вытряхнув от пыли одну из сорочек, Тамила облачилась в нее и обернув волосы полотенцем, вышла из ванной. Оборотень разлегся на кровати, судя по всему, он уже наполовину опустошил бутылку. Его глаза блестели и были слегка затуманены.

— Свободно. Или ты так и будешь лежать немытым? — строго спросила Тамила.

— Нет, оставлю это простолюдинам, — поставил бутылку на тумбочку и проходя мимо нее повел носом. — М-м-м, а ты оказывается умеешь приятно пахнуть, рад что хотя бы чистоплотности тебя научили. Неприятно, знаешь ли, делить ложе с немытой девкой, — и скрылся в ванной.

— Д-девкой? Вот скотина… — прошипела она, топнув ногой. — Чтоб у тебя шерсть повылазила на одном месте, — откинув покрывало, она все-таки чихнула. Подушки были не пыльными, что уже порадовало и как только голова коснулась такого мягкого и непривычного, как Тамила провалилась в глубокий сон.

Она не видела и не слышала, как из ванной, абсолютно обнаженным вышел Микель. Как его ладонь бродила над ее оголенным плечом, талией, скрытой под одеялом и не почувствовала, как матрас прогнулся под его весом.

Впервые мужчина делил кровать с целью сна, а не плотских утех.

— Дожил… — пробурчал себе под нос, закрывая глаза. Он не настолько пал в своих глазах, чтобы насиловать невинную девушку, а именно такой эта ведьма и была. Будь Тамила инициированной, она помогла бы ему освободиться и от цепи на шее. Этот поводок испортил ему восемь лет жизни.

В восемнадцать, Микель, сын герцога Вестара, вступил в Ковен ведьмаков. Он хотел пойти по стопам своего крестного отца — лорда Давена, который являлся одним из глав ковена. Мать была против, ей претила мысль, что ее единственный и горячо любимый сын будет сражаться с темными, опасными тварями и положит жизнь на алтарь борьбы с ними. Она мечтала о внуках, о том, что ее мальчик удачно женится, а ведь и невест уже выбрала, но Микель был непреклонен. Поэтому к двадцати трем годам, он окончил учебу и в напарники его выбрала самая обворожительная и сильная ведьма — Асмира.

Тогда ее имя было для него синонимом — удовольствий. Он шептал его, когда ведьма мучила его тело страстью, одаривая своими ласками, дурманя сознание и… обрекая на служение. Тогда-то, она и одела на него серебряный поводок. А Микель с благодарностью принял его, даже не подозревая о том, в какую ловушку попал и по чьей вине? Себя самого.

О чем мог думать желторотый юнец, попав в опытные руки такой искусительницы, которой тогда было около тридцати лет. Как ему сейчас, но тогда — она была для него всем. Воздухом, без которого он не мог дышать, огнем, который сжигал его тело, и он снова воскресал под ее острыми ногтями и нежными руками. Игривым языком и ртом, которыми она так умело пользовалась, заставляя его забыть собственное имя.

Так он и забыл о том, что является свободным оборотнем, а не слугой своей госпожи-ведьмы. Осознание того, что с ним происходит время от времени одолевало его, пока он не вдыхал пьянящий дурман ее парфюма и снова не уходил в страну грез, где его просили делать все, что прикажут. Она говорила ласково, а целовала страстно и ради этих поцелуев он готов был на все, абсолютно на все, даже убить собственную семью.

Эта мысль испугала и отрезвила его, он начал присматриваться к Асмире и понимать, что все происходящее — это не мечта, а настоящий, отвратительный кошмар. В котором его госпожа учувствует в немыслимых оргиях, деля свое тело с посторонними мужчинами, ее вотчина бордель, из которого она выползла как ядовитая змея, оказавшись в ковене и заработав себе статус сильной ведьмы.

Он попытался сбежать, вырваться, но поводок не дал ему далеко уйти, с каждым шагом, с увеличением расстояния, он душил его огненным жгутом, причинял боль, ломал кости, скручивал сухожилия, и только когда непокорный раб возвращался к своей госпоже. Одетой в прозрачный алый шелк, не скрывающий ее слегка расплывшуюся талию, уже не такие упругие груди, а главное запах грязной страсти, Микелю становилось дурно до тошноты. Его рвало от ее аромата, он молил о смерти, но начинался новый день и новые поручения в которых он больше не был воином-защитником, а был тем, кто вышибает людям мозги, не заботясь есть ли у них семьи или средства для уплаты того или иного долга ведьме, для чего ей нужны невинные дочери и маленькие дети и кто, тот изувер который ходит за ней словно тень — это он Микель Вестар. И он проклинает тот день, когда увидел эти завлекающие в свою пучину зеленые глаза, когда провел пальцами по вьющимся рыжим волосам, погладил овальное лицо с молочной кожей и пухлыми, развратными губами, которые Асмира так соблазнительно облизывала, закусывала и всячески демонстрировала свою похоть. Эту женщину было невозможно удовлетворить, она жаждала испить своих любовников, до последней, жизненной капли.

То, что госпожа-ведьма перестала следовать правилам ковена, Микель давно понял, но ничего не мог сделать. Она могла с легкостью убить всю его семью и сделать это — его собственными руками, стоило лишь поцеловать его, болезненно сжать его тогда еще короткие светлые волосы, одурманить своими чарами и сладковатыми зельями вперемешку с духами — любое ее желание — становилось законом. Он многому у нее научился и знал куда больше нежели его однокурсники, но так нельзя было дальше жить и ему нужно было спасение, но какое? Судьба помогла ему, а быть может сама богиня Морана решила прибрать к своим рукам ту, которая вместо нее несла столько смертей в людском мире.

Наступили ночи кровавой луны, именно тогда Асмира снимала с себя всю одежду и гуляла вдоль болот, наслаждаясь ночью и тишиной. Она собирала травы и коренья, чтобы потом приготовить из них свои смертоносные зелья, одно из которых было то самое, одурманивающее разум Микеля. Он молча ждал ее сидя на бревне и стараясь не смотреть на ее отвисшую грудь, широкие бедра на которых виднелись следы чьих-то поцелуев.

Болотная виверна появилась из черной, густой воды. Этот тип монстров был опасен своими ядовитыми испарениями, которые они изрыгали вместо огня. Их острые когти были ядовиты, один порез и человек мог умереть.

Как Микель тогда сдержался, не сорвавшись с места, не произнеся ни звука от увиденного. Но когда его госпожа перестала душераздирающе кричать, и ее окровавленная плоть превратилась в сплошное месиво в пасти монстра, оборотень ощутил одновременно и радость, и боль утраты. Он не мог поверить, что так легко отделался от своей мучительницы. Но вот, все что от нее осталось это платье, висящее на ветке и разбросанные вперемешку с лужицами ее крови пучки трав и кореньев.

Виверна хотела напасть и на него, но ощутив прилив сил, Микель впервые смог свободно обернуться волком и побежал так как никогда. За ним уже давно никто не гнался, наевшаяся до отвала тварь скрылась в глубинах болота, а Микель бежал и бежал, только когда его лапа попала в капкан, он почувствовал отрезвляющую боль. Тогда-то, ему и повстречалась Тамила.

Ведьма с волосами цвета вина, глазами-изумрудами и нежной, бледной кожей. Она была молодой, невинной и такой свежей, глотком воздуха которого ему так не хватало. Если бы не раненая лапа, он набросился на нее, овладел на месте, ведь так давно он не испытывал настоящего желания, не наслаждался молодым, прекрасным телом, а только по приказу своей госпожи.

И сейчас, молодая ведьма спала рядом с ним крепким и беззаботным сном. Она не знает, чего он хочет от нее, ведь серебряный повод все еще на нем и снять его может только инициированная ведьма. Ведь так ему говорила мертвая госпожа, но стоит ли верить словам покойницы? Хватит с него насилия и крови девственниц, он сделает это чуть позже, когда она привыкнет к нему и не будет ждать опасности.

Почему Микель не захотел обращаться за помощью в ковен? Потому что знал, у Асмиры, там есть свои соглядатаи и друзья, те юнцы, которые участвовали в ее оргиях. А они заходят получить себе в услужение такого сильного оборотня, как он. И во второй раз боги ему не помогут. Нет, пока что он не готов так рисковать вернувшейся свободой. Он потерпит действие поводка, повременит…

Глава 3

Впервые за столько дней, пробуждение было приятным. Тамила блаженно потянулась, растянувшись посреди кровати и случайно задев рукой мужское плечо. Рядом с ней спал оборотень, лицо мужчины было безмятежным, и Тамила смогла внимательно его рассмотреть.

Ровный, без единой морщинки лоб, светлая кожа, прямой нос, рот слегка приоткрыт. После мытья, длинные белоснежные волосы рассыпались по подушке, на обнаженной с темными волосами груди тонкие, как от ногтей, шрамы.

«Кто же тебя так?», — девушка коснулась шрамов концами ногтей, проведя по ним так же, как если бы оставила эти отметины сама. Ее запястье перехватили цепкие пальцы, и она встретилась с напряженным взглядом серо-голубых глаз.

— Если хочешь, можешь быть сверху, хотя для твоего первого раза — это неудачная позиция, но я готов потерпеть, — охрипшим после сна голосом проговорил он.

Ведьма с шипением вырвала руку из его и скрылась за дверью ванной, предварительно громко хлопнув. Она шептала ругательства не подобающие для молодой девушки, проклиная этого извращенного мужчину.

Охладив разгоряченное от смущения лицо холодной водой, коснулась платья — сухое, лишь на подоле слегка влажное, белье тоже высохло. В отличие от деревенских, Тамила носила не панталоны, а короткие хлопковые шортики и такую же верхнюю рубашку на тонких бретельках. Бабушка не одобряла такого, но молодой ведьме так было гораздо удобнее. Одевшись, она вышла из ванной, у окна к ней спиной с обнаженным задом стоял оборотень.

— Любуешься? — он обернулся к ней, и девушка закрыла глаза ладонями. — Чего стесняться то, тебе ведь не пятнадцать лет, — спокойно прошел мимо. В ванной он был дольше, а когда появился с мокрыми волосами, Тамила сидела за столиком и расчесывала волосы щеткой. Поймав внимательный взгляд оборотня в отражении, она сделал незаметный вдох и отложила щетку:

— Какой план действий? Снова бегать по всему замку от этого медведеподобного чудовища?

— Не совсем, но близко. Пойдем завтракать, — он открыл дверь и беззаботно вышел. Тамила пошла следом, на двери она увидела глубокие следы от когтей и поежилась, представив, что бы от них осталось, если бы вчера зверюга добрался до них.

На кухне они оказались не так быстро, как сбегали оттуда вечером. Мисочка с крупой стояла на прежнем месте, но на столе оказался кувшин с молоком, и мясная нарезка с целой корзиной зелени и яиц.

— Надеюсь ты не белоручка и сумеешь приготовить нам завтрак, а я пока схожу на разведку, — командным тоном сказал оборотень и ушел, закрыв за собой дверь.

Прежде чем начать готовить, Тамила быстро протерла все поверхности от пыли, вымыла сковородку, несколько тарелок, столовое серебро и бокалы. Пока яичница с мясом поджаривались, она налила в кастрюльку воды и поставила на вторую конфорку, огонек радовал ее привычным уютом.

Ведьма промыла крупу и засыпала в воду, сняла сковородку и поставила на стол, на специальную круглую подставку. Разлила молоко по бокалам, постелила относительно чистые тканевые салфетки под тарелки, туда же положила столовые приборы и когда каша начала закипать, в кухню вернулся оборотень. При виде накрытого на его персону стола, мужчина удивленно посмотрел на молчаливую ведьму, которая положив одну руку на бок, другой помешивала кашу на молоке. В корзинке еще оказалась краюха серого, мягкого хлеба, а в шкафчике плотно закрытая баночка с джемом, которую она протянула мужчине.

— Я тебе не муж, чтобы заниматься подобным, — нахмурился, осматривая банку.

— А я тебе не жена, чтобы завтраки готовить, тем не менее, приятного аппетита, — не оборачиваясь парировала она строгим голосом. — Не можешь — так и скажи, — протянула руку чтобы забрать банку, но оборотень открыл ее.

— Благодарности не надо. На улице и в доме все спокойно, возможно зверь завалился спать, — он с жадностью уплетал яичницу за обе щеки, подъев всю зелень и мясо.

Тамила могла бы им залюбоваться, если бы не его высокомерность. Ее спутник был действительно очень привлекательным мужчиной, но его характер желал лучшего. Грубый хам.

Покончив с кашей, девушка помыла всю посуду и сложила в единственно чистом шкафу, который заранее протерла.

— Мое имя — Микель, — представился оборотень, наблюдая за ее хлопотами, но ведьма даже ухом не повела.

— Не спросишь, к какому роду я принадлежу?

— Мне до этого нет никакого дела, я к тебе в услужение наниматься не собираюсь, — закрыла дверцы и поставила отмытый чайник на плиту, после чего пошла через черный ход на улицу. Мужчина последовал за ней:

— И куда ты направилась? Жить надоело? — ворчал над ней, пока она склонилась над кустом смородины и мяты, осторожно обрывая листики и вдыхая аромат.

— Ты сам сказал, что все спокойно, и зверь спит, а я хочу чай. В доме его нет, — она выпрямилась и пошла обратно. Когда чайник закипел, она еще немного порыскала по ящикам и выудила из дальнего угла запылившуюся стеклянную емкость с крышкой. Внутри оказался кофе, хмыкнув она подошла к плите, вытащила из раковины чистые чашки и насыпав в одну две чайные ложки кофе, залила кипятком, во вторую чашку добавила ароматные листики.

— Неужели пахнет тем, о чем я думаю? — оборотень встал у нее за спиной, жадно вдыхая аромат кофе, которым уже пропитались бордовые волосы ведьмы.

— Молоко еще осталось, добавить тебе? — не оборачиваясь спросила она.

— Добавь… — шепотом ответил Микель, сев за стол. Перед ним поставили чашку и тарелку с нарезанными ломтиками хлеба с джемом. Это оказался клубничный, и оборотень с удовольствием съел один и уже потянулся к другому, когда его, как нашкодившего ребенка хлопнули по ладони.

— Ты не один, — Тамила забрала бутерброд и откусила кусочек, облизав губы тонким язычком.

От этого действия, внутри Микеля что-то дернулось. Нет — это было не отвратительно, не пошло как с Асмирой. Но ему понравилось.

Молодая ведьма была симпатичной и далеко не глупой девушкой, во сне она выглядела еще более невинной нежели сейчас, но тогда, она крепко спала, полностью расслабившись.

— Если бы не неудобства со зверем, то здесь можно было бы обосноваться, — проговорил он, смакуя кофе.

Тамила посмотрела на запыленный потолок и задумчиво вздохнула:

— Я не против.

— Еще бы ты была против, не часто деревенской девке разрешается просто так жить в старинном замке.

Ведьма сверкнула на него зелеными глазами, ее рот слегка приоткрылся, она снова была готова на него зашипеть. Микелю даже послышалось рычание, но Тамила закрыла глаза и сделала успокаивающий вдох.

— Пока что начнем приводить эти хоромы в порядок, а если зверь очнется, то мы об этом узнаем.

— Интересно как? Думаешь он вежливо постучит в дверь и скажет — Прошу прощения гости дорогие, но сейчас я буду бушевать, — с сарказмом отметила ведьма.

— Мне все больше нравится твой острый язычок, как-нибудь я укушу тебя за него, а пока что да. Так он и сделает, поверь мне, — он хитро улыбнулся и поставив чашку в раковину, вышел в гостиную.

Тамиле потребовалось два часа чтобы привести кухню и чулан с кое-какими продуктами в порядок. Она не знала, как корзинка с едой оказалась на столе, но надеялась, что это добрая магия. Быть может дух замка, истосковавшийся по живым людям. Ее предчувствие беды молчало, а это успокаивало. Все съедобные продукты, она перенесла в угловой шкафчик. Наварила целую кастрюлю каши с молоком и убрала в небольшой подвальчик, где было на удивление чисто, здесь же обнаружилось свежее мясо, высокая стойка с множеством бутылок, различные соленья, ящик картофеля и прочего. Для пира мало, но на недели две им хватит.

— Ведьма, ты здесь или, когда я спущусь, то увижу твое хладное тело? — в подвал со свечой сунулся Микель. При виде блестящих бутылок, он повеселел и прихватил с собой парочку.

— Нам нужна спальня поближе к провизии, я нашел пару подходящих на первом и втором этаже. Приберись там и наконец-то начни пользоваться своими ведьмовскими чарами. Какой смысл быть ведьмой, если ты не колдуешь.

Тамила вспомнила бабушкин приказ, при окружающих ни в коем случае не колдовать, но поскольку кроме них с Микелем здесь никого не было, и она достаточно отдохнула, то можно.

Первая спальня оказалась в нескольких шагах от кухни, она была проще чем та в башне, но здесь тоже была широкая кровать, ванная с туалетом, но на окнах стояли решетки, и девушке это не понравилось. Если зверь выломает дверь, они не смогут сбежать, только если закроются в ванной.

Ее озабоченный вид заметил оборотень:

— Понимаю, здесь мы как в ловушке, поэтому пойдем на второй этаж. Оттуда у нас целых три хода к отступлению: винтовая лестница, ведущая через черный ход в кухню и на улицу, главная дверь из спальни по коридору на первый этаж, окно, там есть балкон и по стене можно спуститься.

Кивнув, девушка молча вскинула руки и приступила к колдовству, окна с хлопком распахнулись, впуская в помещение свежий воздух. Ветер пронесся по спальне и ванной, унося за собой всю пыль, делая постельное белье и прочие ткани свежими, как будто их только что выстирали.

— Можешь, когда захочешь, умница девочка, а вот и подарок, — протянул ей щетку для волос и комплект ночных рубашек, которые до этого были в башне. — Жемчуга не предлагаю, они подходят не всем.

Все это он говорил с такой слащавой улыбкой, что ведьме захотелось огреть его по лицу той самой расческой для волос и вставить драгоценные камни из рукояти оборотню вместо зубов.

«Спокойно, слишком часто ты стала нервничать», — успокоила себя она и применила очищающие чары к рубашкам. Здесь в ванной тоже была стопка свежих полотенец, в шкафу висело несколько женских платьев, обувь, нижнее белье которое она никогда не оденет из-за обилия рюшек.

— Да, раньше такое было в моде, хотя и сейчас многие барышни не брезгуют носить подобное. Я же нахожу, что можно вообще обходиться без белья, — подмигнул ей и покинул спальню.

— Светлая Макошь, дай мне терпения в этом жизненном испытании, — взмолилась богине и закрыла шкаф.

В тумбочке она обнаружила парочку подсвечников и спички — это могло пригодиться ночью. Из кухни на ночь, она натаскала кое каких продуктов, не забыв про бутылки с вином, которые оборотень оставил на столе. К ним она взяла мясной нарезки, сварила яиц, уложила все в пустую корзинку и отнесла наверх, поставив в прохладной ванной на пол, подальше от солнечного света. Если предыдущая комната была бледно-голубой, то эта зеленой с золотыми узорами на обоях. Поглаживая гладкую ткань которой были обиты стены, Тамила ощутила под пальцами легкое дуновение сквозняка. За балдахином оказалась дверь, а в ней еще одна спальня — детская с крохотной колыбелькой под прозрачным пологом, у окна низкий, широкий подоконник, рядом диванчик с пледом и атласными подушками. Все в светло-золотых тонах. «Наверное, та женщина, которая жила в этой комнате, была матерью…», — пока оборотень не вернулся, она навела здесь порядок. Из окна шла череда выступов, при желании по ним можно было спуститься или забраться на крышу.

Наполнив водой пару фарфоровых кувшинов, оставила их в спаленке и закрыв дверь, вышла в коридор на второй этаж. Осмотр не занял много времени. Здесь обнаружилась библиотека, много жилых комнат, гостиная, пара кабинетов.

Прогуливаясь по саду, ведьма набрела на несколько яблочных деревьев, ветви томились от веса спелых плодов. Ведьме стало жаль деревца, и она как следует стряхнула с них лишний груз, ветви тут же поднялись выше, ветер всколыхнул крону. Тамиле почудился вздох облегчения. Собрав яблоки в подол платья, она отнесла их в дом.

«Осталось несколько сырых яиц и на полке я видела коробочку с мукой и всем необходимым».

Через полтора часа, кухня наполнилась ароматом яблочного пирога к которому полагался кофе.

— Интересно, в таком большом замке есть домовые, может это они оставили корзину, — вслух размышляла девушка, помешивая ложечкой в чашке с ароматным напитком.

— Кхм, кхм, молодая хозяюшка… если ты поделишься с нами этим вкуснейшим десертом, то мы поможем тебе с уборкой… — послышался откуда-то сверху писклявый голосок.

Ведьма подняла голову, но на балках никого не было, пожав плечами она разложила три кусочка на чистые блюдца и оставила на столе, а сама вышла на улицу к мятному кусту.

Растирая листик между ладонями, ведьма вспоминала все что ей рассказывала бабушка:

«Домовые есть в каждом доме, они заботятся о чистоте жилья, доставляют почту и еду. Хозяйничают в огороде и саду. Питаются обычной едой и заботой хозяина. Если хозяин уважает их и уделяет внимание, они будут отвечать взаимностью. А что же с этим замком? Если есть домовые, то и хозяин, иначе бы они давно ушли на поиски нового жилья с людьми».

Тамила вернулась на кухню, блюдца были пустыми, и девушка широко улыбнулась. Она никогда не видела домовых. Ей было очень любопытно посмотреть на них, а еще лучше пообщаться с такими незаменимыми помощниками.

— Угощайтесь, я еще испеку. Покажетесь мне? Или вам нельзя? — спросила ведьма.

— Хозяин не запрещал, он сказал, чтобы мы не попадались ему на глаза, в последние дни он слишком ворчлив, — ответил мужской голос.

— Это все из-за лета, на улице для него слишком жарко и солнечно, а этого у него всегда портится настроение. Хозяин тот еще ворчун, — пояснил женский голос.

— Тш, не смей говорить о нем плохо при посторонних. Только из-за него мы все еще здесь живем.

— О да! — недовольно воскликнула. — Живем в пыли, хоть бы разок отблагодарил нас ласковым словом, так нет, вечно кричит. Грубиян! А все из-за того, что его прокляла та ведьма.

— Простите что встреваю, но какая ведьма и кто ваш хозяин? Я тоже ведьма, быть может смогу вам помочь? — Тамила озиралась по сторонам, пока над ее головой не возникли сидящие на балке мужичок с бородкой и в очках, а рядом с ним такая же коротышка, в платьице в горох и с серым передником поверх него.

— Здравствуйте, меня зовут Тамила, прошу прощения за то, что вторглись в ваш дом, но нам некуда было идти, — вежливо, как бабушка ее учила, пояснила ведьма.

— Не волнуйтесь, мы рады свежей крови. Я — Мотя, а этот прохиндей мой муженек — Тодя. Мы домовые этого замка, хотя от его былой роскоши практически ничего не осталось, — она тяжело вздохнула, наморщив нос-картошкой.

— Это я принес вам корзину, вы ведь даже не успели поужинать. Хозяин загонял вас по дому, хорошо, что вы спрятались в башне, он туда обычно не поднимается, но видать хорошо поохотился и сил прибавилось. Обычно он жалуется на головные боли и в суставах, — поведал Тодя шевеля ногами в коричневых, начищенных до блеска ботинках.

— Я — лекарь, — поделилась ведьма.

— Все эти боли у него в голове. После проклятия, он стал жутко мнительным. Ему поможет только влюбившаяся в него дева, и, чтобы сам он полюбил в ответ, так гласит завет покойной ведьмы, которая прокляла его, — наставительным тоном рассказала Мотя.

— Что же с ним случилось, за что его прокляли? — Тамила опустилась на стул и отпила остывший кофе.

— Когда-то давно, наш хозяин был одним из богатейших людей королевства. В этом замке постоянно гостил старый король, нескончаемые балы, роскошь, блеск, вот это были деньки, — Мотя мечтательно закатила большие голубые глаза. — Наш хозяин стал очень распутным молодым человеком, не пропускал мимо себя ни одной женской юбки и как-то раз ему попалась одна строптивица, он взял ее силой, тем самым инициировав молодую ведьму и в отместку за надругательство над ее честью, она прокляла его. Молоденькая совсем, а ненависть придала ей сил, раз проклятье получилось таким сильным. С тех пор, наш хозяин превратился в чудовище, став отражением своей темной души. По ночам он рыскает по замку и его окрестностям, а днем отсыпается в темнице под замком, там прохладно. От этой жары беднягу подташнивает. Он настоящий меховой ком, вылитый медведь, только гораздо крупнее. В осенне-зимнюю пору, живет в своих апартаментах, весь третий этаж в его распоряжении.

— Значит, чтобы снять проклятье, он должен полюбить и его в ответ? — уточнила Тамила.

— Верно, да только кто ж захочет к такому приблизиться, он страхолюдина та еще. Не говоря о дурном характере.

— Мотя, ну что ты такое говоришь. Хозяину просто необходимо каждый день мыться, вычесывать шерсть, стричься, пилить когти и… быть терпеливым, тогда к нему возвращается более-менее человеческий облик, когда он контролирует зверя внутри себя.

— Он по-прежнему останется чудовищем! — всплеснула руками женушка, сурово смотря на Тодю. На это муж покивал, соглашаясь и тяжело вздохнул, сложив руки на груди.

— Но вы правильно выбрали комнаты, у мужчины твоего котелок хорошо варит. Он, может, и оборотень, но своего зверя может обуздать, а наш… нет, — Мотя всплеснула руками. — Так что вы по ночам не выходите, сидите как мышки, если что, мы вам еду доставим. Смотрю ты ведьма хорошая, заботливая, а главное хозяйственная. Мы так-то следим за домом, но когда не получаешь благодарности и самому не хочется ничего делать… — она смущенно отвела взгляд, комкая пухлыми пальчиками передник.

— Понимаю, — Тамила улыбнулась и взмахнув рукой, очистила одежду домовых: передник стал белоснежным и хрустящим как новенький, а ботинки Тодя засверкали еще сильнее.

— Ой батюшки, дорогой ты чувствуешь? — домовиха подергала мужа за руку.

— Тепло… как когда-то, ах это чувство, — он обнял жену и утер с ее щеки слезинку. — Если молодая ведунья останется, то худо не будет.

— Вместе веселее, я девочку в обиду не дам. Пусть хозяин только попробует замахнуться на нее своей немытой лапой, я этот замок превращу в клубок из паутины и пусть дальше гниет.

— Мотя, а скажите, обязательно ли ведьме, чтобы стать инициированной… вступать в… близкий контакт с мужчиной? — шепотом спросила Тамила, осмотревшись по сторонам.

— Обычно так и случается. Ведьма выбирает себе достойного мужчину, это может быть ее жених или просто кто приглянется и дело делается. Но я знаю, что ведьмаки могут это сделать другим способом, но каким — нужно спрашивать у них. Эти балахонники сидят в своих ковенах по всему королевству и не ведают о наших проблемах, разбираются с ужасными тварями. Но поверь мне, девица, лучше сделать это с любимым мужчиной, чем потом с первым встречным, который о тебе даже не позаботится — это ведь дело тоже непростое и несколько болезненное, но у каждого все по-своему.

— Да не пугай ты девушку! Растрещалась, — осадил ее муж, на его щеках горел румянец.

— Тодя прав, если любишь, то потерпишь, а иначе никак, но зато быстро сделала дело и вот ты сильная ведьма, убирать такие замки будешь на раз два, практически по щелчку пальцев, природа будет тебя охотнее слушаться, делиться энергией. Поэтому присмотрись к своему оборотню. Язык у него хорошо подвешен, красавец, каких не везде встретишь, к тому же аристократ, — Мотя подмигнула ей, и они с мужем исчезли.

В коридоре послышался шум и в кухню вошел тот самый аристократ и красавец мужчина:

— Вижу не бездельничала. Люблю рукастых женщин, пирогом угостишь? — он положил наточенные мечи и колчан со стрелами на стул.

Тамила мысленно тяжело вздохнула и молча поставила перед ним тарелку с двумя кусками пирога, посыпанными корицей.

Глава 4

Ночь подобралась незаметно, но к этому времени, Тамила и Микель как мышки сидели в спальне, закрывшись на замок. Перед этим девушка посетила библиотеку и выбрала несколько книг о инициации ведьмы, на которые ей указала Мотя. Теперь ведьма, устроившись в кровати с зажженными свечами внимательно читала, вникая в каждую строчку и слово.

Она не хотела попасть впросак, прекрасно понимая, что Микель в магии гораздо опытнее нее. Не хватало чтобы он инициировал ее, заранее одурманив какими-нибудь травами или зельями

Она уже приняла ванную, облачившись в чистую ночную рубашку и потеснее завернувшись в одеяло, чтобы он не вздумал распускать свои шаловливые руки.

Оборотень лежал на своей половине кровати, попивал из чистого бокала вино и… читал стопку старых газет, которые нашел в коридоре. Со стороны они выглядели как пожилая супружеская пара, обоим не хватало морщин и очков.

Когда глаза стали закрываться, Тамила отложила книгу и свернувшись калачиком стала медленно засыпать.

Она слышала, как оборотень шелестит газетой, переворачивая страницы, а когда он с легким звоном поставил на тумбочку бокал, ведьма почувствовала, что к ней приблизились. Вот его дыхание с ароматом винограда, коснулось ее щеки и… Микель задул свечи. Чуть позже по замку пронесся вихрь под названием хозяин, он громко ревел, но на верхние этажи не поднимался и удрал в сад.

— Вот бездарь, тут лежит такая дева, а он в лес сбежал. Видать охота ему больше по вкусу, чем твое бледное тельце, — отпустил очередную остроту оборотень, смотря на девушку.

Тамила молчала, моля богиню о терпении. Хотя в обществе оборотня, ей давно нужно поставить памятник или причислить к святым мученицам.

Серебряная цепочка висела у него на шее, как Микель не пытался ее разорвать, каким оружием не резал — ничего не помогло. Ошейник остался при нем. Свободное время он провел в кузне и на конюшне, приводя все в порядок, хотя сам толком не знал надолго они задержатся в замке или зачарованный хозяин сведет их сума своими ночными забегами.

Разговор ведьмы с домовыми он прекрасно слышал, в словах Моти была правда. Если Тамила не захочет провести стандартную инициацию, то это сделают в ковене, но другим, более болезненным способом. Влезут к ней в голову, выжигая все на своем пути, некоторым девушкам после подобной процедуры было очень тяжело прийти в себя.

«Неужели я совсем ее не привлекаю?», — посмотрел на спящую.

Но чего он от нее хотел, когда о себе ничего не рассказывает и почему-то всегда ее подкалывает. Пытается вывести вечно спокойную и терпеливую девушку из себя. «Она лекарь, а этот народ отличается той еще несгибаемостью», — некоторое время он полежал, наблюдая за размеренным дыханием ведьмы и хотел уснуть, когда девушка развернулась и устроилась у него под боком раскинув руки в стороны.

— Ба… не хочу… — пробурчала сонным голосом Тамила и потерлась носом об обнаженное плечо оборотня.

По телу пробежали мурашки, а позвоночник прострелило разрядом тока. Оборотень сдавленно сглотнул и потянул носом аромат корицы и яблок исходящий от волос ведьмы.

«Еще и во сне разговаривает. Ба? Бабушка? Или это имя», — осторожно снял ее руку со своей груди, но девушка вернула ее обратно, впившись ноготками в его кожу. Это было выше его сил, и оборотень, усмехнувшись, погладил ведьму по обнаженному плечику, стягивая рубашку еще ниже, пока ворот не оказался на изгибе локтя, оголив спину до лопатки. Затем он скинул с нее одеяло, любуясь стройной, длинной ножкой. В полумраке кожа казалась белоснежной, подол рубахи задрался выше колена, обнажив бедро до середины.

Дальше Микелю пришлось бы разбудить ее, поэтому он оставил все как есть и уснул с довольной улыбкой.

На утро, Тамила проснулась от того, что ее за талию обнимает горячая рука, догадаться кто это был не составило труда. Она закатила глаза, ощущая жар от ладони на своем животе, затем мужчина провел по ее обнаженному бедру, потягивая рубашку вверх и сжал ягодицу. Оборотень зарычал, уткнувшись ей в затылок и прижимаясь всем телом. У Тамилы чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда она ощутила, что в постели с самым настоящим мужчиной, а не мальчиком.

Стараясь не разбудить его, она выскользнула из объятий и приведя себя в ванной в порядок, сбежала вниз. На кухне ведьму ждала новая корзинка с яйцами, молоком и мясом.

Ветчина призывно скворчала на плите, пока Тамила взбивала смесь для омлета. Мотя появилась чуть позже, неся в подоле свежие помидоры и огурцы, первые ведьма нарезала в омлет и добавила натертого сыра.

— Ох и хозяйственная ты, а так и не скажешь, что из деревенских, — задумчиво проговорила домовиха, раскладывая на столе салфетки и приборы.

— Что ты имеешь ввиду? — Тамила нашла заварочный чайник и ополоснула его кипятком.

— Смотрю на тебя, вроде ты деревенская, а с другой стороны, двигаешься, разговариваешь. Вон даже за столом вчера, как ухаживала за своим оборотнем, прямо аристократочка. И салфеточку ему расстелила и посуду всю помыла, расставила как полагается.

Тамила непонимающе посмотрела на домовую:

— Так я и есть из деревни, а всему этому с детства бабушка учила. Говорила, что не может ведьма быть простолюдинкой, не ведающей о том, как вести себя за столом или как мужу своему еду подать. У нас в Нагоре все просто, ели одной ложкой и вилкой, тарелка одна, там не привыкли к богатым сервизам и этикету.

— Вот мне интересно, с чего бы простой лекарке, учить свою внучку этому самому этикету?

Тамила знала ответ на этот вопрос, но отвечать не захотела. Какая разница почему она все умеет и знает.

— Засиделась я с тобой, надо еще в доме прибрать. Вчера ты нас одарила своей заботой, накормила стряпней, которую собственноручно приготовила, поэтому и сил прибавилось. О, чую твой мужчина идет, приятного аппетита, — и исчезла.

Тамила посмотрела на место, где только что стояла домовиха и погасила огонь на плите. Пышный, золотистый омлет она переложила на широкую тарелку, поставила чашку с дымящимся кофе.

Когда Микель вошел в кухню, его ждал завтрак:

— А говорила, что не жена и не прислуга. Стоило мне прийти, как все готово, — сел на стул и взялся за вилку с ножом, поддев с тарелки, поджаренные полоски бекона.

Ведьма как всегда проигнорировала его колкость и села напротив, стол был квадратный, небольшой, на четыре человека. Себе девушка приготовила обычную яичницу с ветчиной, заедая свежими ломтиками помидоров. Овощи оказались очень вкусными, как и вчерашние яблоки, а значит замковая земля плодородная и добротная.

Пропадать урожаю, у Тамилы не позволила крестьянская запасливость. Жители ее деревни, каждый урожайный год собирались, брались за огородный и садовый инвентарь, шли в поля, на грядки и работали бок о бок, чтобы зимой никто не голодал.

Люди в деревне были не то, чтобы плохие, хорошие, но боязливые. Если бы не история с упырем. Тамила до сих пор занималась там лекарским ремеслом. Да, она была зла на них, но вспоминая маленьких детишек которых лечила, ей становилось грустно. «Как они там без меня? А ведь в следующем месяце жена пекаря должна родить, и кто поможет бедняжке?», — она слишком задумалась и громко вздохнула, что не укрылось от оборотня, который уже покончил с омлетом и теперь намазывал на хлеб масло, сверху он полил его вишневым вареньем и отпил кофе.

Микель был страсть как доволен тем, что нынешнее время, для него как долгожданный отпуск. Восемь лет он вкалывал на свою госпожу-ведьму, не зная отдыха. Изредка самостоятельно выбирался в таверны чтобы напиться, в бордели он не мог пойти, не мог выбрать понравившуюся девицу. Асмира была очень ревнивой, если она сама не выбирала девушку и не отдавала приказ, он не мог ни к кому прикоснуться. Бывало, что госпожа по несколько месяцев не позволяла ему физической разрядки и от того, наблюдая за тем, как Асмира сама развлекается в борделях или роскошных домах знати, учувствует в оргиях, а он вынужден стоять в темном углу и наблюдать за ней, по ее же приказу, Микелю становилось тошно. Здесь же, в замке заколдованного лорда, он чувствовал, что отдыхает и телом, и душой, если бы молодая ведьма была посговорчивее, он был на седьмом небе от счастья.

Но все это решится его сегодняшним походом в деревню. Она находилась в часе ходьбы от замка, бегом и верхом можно добраться быстрее. Он все еще думал, брать ли с собой ведьму, вдруг там окажется кто-нибудь из ковена. Ведьмаков и ведьм частенько заносило в разные, темные и дальние уголки королевства. А молодая ведьма, будет гарантией того, что на него возможно не нападут и не захотят сделать рабом, поводок то при нем, а об этой детали он ни на минуту не забывал.

«Если кто остановит, скажу, что принадлежу ей и все, она ведьма, а большего и не нужно. Вечером праздник, пусть девчонка погуляет, выпьет вина, расслабится, может встретит какого-нибудь парня и пройдет инициацию».

— Вечером со мной в деревню пойдешь, — не спросил, а приказал оборотень.

— С чего бы мне с тобой туда идти?

— Потому что там будет праздник, ты, видимо, никогда не веселилась. Не знаешь, как танцевать у костра.

— Знаю, да только не до веселья. По дому в любой момент может рыскать хозяин замка, как ты собрался ночью возвращаться?

— Кто сказал, что собрался? Скорее всего заночую у какой-нибудь селяночки, ты же не хочешь меня обласкать, поэтому не вижу смысла тратить свое время на такую ледышку, как ты.

— Вот и не трать, — процедила Тамила, убирая грязную посуду со стола, на миг оборотню показалось, что девушка треснет его тарелкой по голове, кажется, он слегка перегнул палку назвав ее ледышкой.

Эта деревенская ведьма была странной, она не отличалась болтливостью, не закатывала истерик, не вешалась на шею, вообще ничего из того, что обычно делают простолюдинки при виде красивого аристократа, харизматичного оборотня. Тамила просто не видела в нем мужчину, по большей части она была молчалива, без повода с ним не заговаривала и держалась на расстоянии. Насколько это было возможно в одной кровати которую они делили в целях безопасности. По крайней мере все, что касалось защиты, она ему доверяла и не перечила.

Убиралась, готовила, еще немного и будет латать дыры на его рубахе как послушная женушка.

При обыске дома. он обнаружил несколько мужских комнат и из многообразия вещей, смог выбрать себе более-менее подходящие штаны, обувь и несколько рубах с жилетами.

Тамила закончила с посудой и вытерев руки полотенцем, подхватила пустую корзину и отправилась на улицу.

Микель наблюдал за ней со стороны, ведьма ходила по саду: рвала целебные травы, затем ползала под яблонями выбирая более-менее хорошие, а не сгнившие плоды.

«Видать, снова будет печь пирог».

— Ты бы сходила и нарвала ягод, а то, есть одно и тоже быстро наскучивает! — он одернул ее, прислонившись к дверному косяку и щурясь от солнечных лучей.

Девушка нахохлилась, вжав голову в плечи и встала с земли:

— Ну так показывай где ягоды растут, а не стой столбом, — она уперла руки в бока, корзинка висела на изгибе локтя.

Сделав недовольное лицо, подошел к ней и взяв за руку, повел в противоположную от яблонь сторону. У самого забора, росли кусты со смородиной: черная, красная, здесь же был и крыжовник, малина.

— Чуть дальше пара грядок земляники и клубники, — оборотень ткнул в сторону.

Тамила оставила свою ношу на земле и вместо того чтобы собирать ягоды, стала их планомерно поглощать, пока не перепачкала все руки.

— Ты что, голодающая, никогда ягод не ела?

Вместо того чтобы ответить ему, девушка приложила к раскрытому рту оборотня ладонь с красной смородиной, заставив съесть. Микель был не против, напоследок облизнув ее пальцы, но Тамила не обратила на это внимание, хотя он видел, как на ее тонкой шее запульсировала вена, и она чаще задышала.

Дальше ведьма прилежно собирала ягоды для выпечки и к обеду было готово два смородиновых пирога. Один для домовых, а второй для них.

От похода в деревню, Тамила отказалась и на закате оборотень ушел один. Девушка бродила по четвертому этажу, но кроме очередных, запыленных комнат здесь ничего не было, и она поднялась в башню. Немного колдовства и вокруг чистота.

Эта спальня нравилась ей, она была высоко над землей и такая уютная, в отличие от той, в которой они с оборотнем ночевали. Из окна открывался потрясающий вид, но она знала, что с крыши он еще более захватывающий. Стоит как-нибудь наведаться туда.

«Я могу остаться ночевать здесь, тогда если этот несносный оборотень вернется навеселе, мне не придется терпеть его приставаний», так она и решила. Мотя принесла ей корзинку с творогом, баночкой джема, хлебом, яблоками и мисочкой малины. Чуть позже, они с домовихой сидели за круглым столиком у окна и пили чай.

Тодя присматривал за хозяином в подземелье.

— Мотя, а чья это спальня? — спросила ведьма.

— Раньше, она принадлежала сестре хозяина, хорошая была девушка. Жаль, что здоровье подвело ее, очень слабой родилась, умерла от болезни, бедняжка. Госпожа Лианора — свет в окошке, она одна могла справиться с капризами младшего брата — нашего хозяина. Они ведь оба рано осиротели, быть может поэтому, хозяину всегда хотелось наполнить такой большой дом гостями, блеском балов, шумом голосов. Их матушка скончалась вторыми родами, а отец сломал шею на охоте упав с лошади, когда молодой госпоже было пятнадцать лет. У нее и брата разница в возрасте десять или одиннадцать лет. Она его и воспитывала, когда сама не училась.

— А как же няни, гувернантки?

— О, те были, но рядом с мальчиком никто подолгу не задерживался. Уж не знаю почему, в детстве он был очень спокойным ребенком, рассудительным. Ходил за сестрой хвостиком, а потом, когда его сестры не стало, он и изменился. Восемнадцать лет — самый прекрасный возраст для молодого человека. В глубине сада, есть пышный розарий, там стоит беседка, за ней могила Лианоры, вся заросшая, неухоженная, — Мотя тяжело вздохнула. — Хозяин запретил к ней приближаться, заботиться. Иногда он во всем винит сестру, если бы она не умерла, его не настигло проклятье.

— Окружающим всегда проще обвинить другого, чем признать собственные ошибки, — кроме похода на крышу, она взяла себе на заметку поиск розария Тамила.

— Уже поздно, ложись отдыхать. Когда оборотень вернется, я скажу ему что ты ночуешь здесь.

— Спасибо.

Домовиха исчезла, а ведьма закрыла дверь на засов и села перед зеркальным столиком, неторопливо расчесывая волосы. Ночью в замке опять слышались грозные рыки, шум, но до башни в которой спала Тамила — это долетало воем ветра из приоткрытого окна. Она не боялась, нежась в кровати абсолютно одна и наслаждаясь этим одиночеством. Ей было неуютно спать рядом с оборотнем, всегда чувствовалось напряжение, страх что он может взять ее силой. Тамила боялась той боли, которую несет потеря невинности. Поэтому всячески оберегала свое личное пространство. Проснулась она в четыре утра, когда за окном только занимался рассвет.

В столе обнаружилась коробочка с нитками и иголками, вытащив из шкафа один из слишком пышных нарядов темно-вишневого цвета, приступила к работе. Отпорола все кружева, убрала лишние юбки для легкости и освежила с помощью магии. Избавилась от торчащих ниток и подшила разъеденные молью дыры.

Холодный атлас струился вдоль ее тела, юбку она укоротила до щиколоток, чтобы не подметать полы и землю.

«Пусть так ходят светские барышни, а я сделала по-своему», — она довольно улыбнулась, разглядывая себя в зеркале. Нижнее белье в кружевах, она тоже превратила в подобающее, по ее взгляду. Приложив ухо к двери, убедилась, что там тихо и осторожно отодвинула задвижку. В коридоре никого не было, полумрак освещался парой фонарей со свечами внутри.

Спустившись по лестнице, Тамила выбежала через кухню на улицу и помчалась туда, куда говорила Мотя — к розарию.

Место действительно оказалось заброшенным. Когда-то белоснежная беседка, пошла трещинами, между половиц были глубокие дыры, все оплетено плющом. От ее шагов, дерево скрипело и Тамила вернулась на траву, обойдя беседку встала перед густыми розовыми кустами. Среди них угадывались очертания статуи, но разглядеть больше не удалось.

— Ну ладно, работа есть работа, — закатала рукава и с помощью магии принялась прореживать кусты, убирать сорняки, пока не расчистила себе тропинку.

Перед ней предстала в полный рост статуя девушки в платье того времени, на шее было жемчужное ожерелье, вьющиеся волосы собраны на затылке, она прижимала руки к груди и улыбалась, устремив взгляд в небо.

«Словно молится за своего брата», — до начала шестого утра, ведьма колдовала в розарии, пока не была удовлетворена наведенным порядком. От усердной работы ее коса растрепалась, волосы прилипли к разгоряченной коже, на руках не было живого места. Она не могла тратить все силы на уборку, которую можно сделать руками.

«Пока я не прошла эту проклятую инициацию, приходится экономить магию, как монеты в кошельке», — ее не волновала боль в руках от колючих кустов. Тамила всегда получала искреннее удовольствие от работы в саду.

Беседкой она занялась в последнюю очередь и когда живот стало сводить от голода, отправилась в дом.

Сунув руки под холодную воду, с облегчением вздохнула. Прохлада остудила порезы и уколы.

— Не верю своим глазам, молодая госпожа ведьма. Ты вычистила могилу нашей покойной хозяйки леди Лианоры, — рядом с ней возник Тодя. В глазах домового стояли слезы, а губы дрожали.

— Это ведь могила, я не могла ее оставить.

— У тебя доброе и отзывчивое сердце, ты очень щедрая и светлая ведьма.

— Ты так говоришь, как будто до этого не встречал хороших, — выключила кран и поставила чайник на плиту.

— Вокруг замка бродило много разного темного народу, сюда наведывались молодые девушки корысти ради. Они думали, что если привлекут чудовище, он одарит их богатствами. Было много бесстыдниц, я разочаровался в людях, — Тодя поставил на стол корзинку с продуктами. — Земли за замком, деревня и множество плодородных полей с животиной, принадлежат хозяину. Его управляющий, наведывается сюда раз в три месяца, следит за тем что происходит в замке. Что обветшало или окончательно приходит в негодность тут же чинится. Мы этого сделать не можем, недостаточно сил. Немного прибираем, доставляем из деревни продукты. Ты не подумай молодая ведьма, но наш хозяин очень богатый чело…

— Неужели управляющий такой честный? — Тамила недоверчиво посмотрела на домового.

— Он сын предыдущего управляющего, вся их семья с давних пор ведет дело с моим господином, он щедро и исправно платит ему, поэтому об обмане тот даже не помышляет. А о тех, кто в его конторе задумывает лихое, докладываю я. Я — уши и глаза хозяина, пока он не разрушил проклятье.

— Тодя, ты прекрасно выполняешь свои обязанности — твоему господину повезло с таким домовым. Надеюсь пирог со смородиной пришелся вам по вкусу. Сегодня я подумываю приготовить из клубники, вчера увидела грядки.

— Пирог — очень вкусный, а главное приготовлен с теплотой. У Моти есть флакончик с розовым маслом, оно поможет снять воспаление и поспособствует быстрому заживлению ран. Розы коварные цветы, но молодая госпожа так их любила. Когда-то, в ее комнате всегда стояли свежесрезанные букеты.

Домовой исчез, а Тамила приняла готовить завтрак, она повязала поверх дорогого платья передник.

Сегодня она напекла целую стопку пухлых, блинчиков. Заварила к ним чайник с травами, а из оставшихся, сделала травяную ванночку для рук.

Когда на кухне появился слегка помятый с темными кругами под глазами Микель, девушка отмачивала руки в теплом отваре.

— Что произошло? Неужели в мое отсутствие к тебе зашел деревенский парень и попытался отнять твою честь? — он подцепил вилкой два блинчика и перетащил к себе на тарелку.

— Тебя так тревожит моя невинность, — ведьма хищно улыбнулась, ее зеленые глаза сверкнули.

Оборотню стало не по себе. При желании, ведьма может инициировать себя на зло ему, а потом заставить прислуживать себе. Об этом он не подумал, поэтому остаток завтрака молчал, бросая на Тамилу косые взгляды.

Девушка вылила отвар в раковину, привычно помыла посуду и убрала со стола. В этот момент перед ней появился Тодя и протянул бутылочку с розовой жидкостью.

— Благодарю, — она так лучезарно улыбнулась домовому, что Микелю стало немного завидно.

Отобрав у ведьмы бутылочку, оборотень открыл ее и стал осторожно втирать масло в израненные руки девушки. Ведьма воспринимала это как должное, смотря в окно. Ее напускное равнодушие, раздражало его.

— Готово, куда дальше пойдешь?

Тамила потерла ладони:

— Собирать клубнику или землянику, сегодня сделаю пироги или пирожки с ними.

— Лучше бы с картошкой и капустой, я видел в подвале несколько кочанов, а то с твоими сладостями я потолстею.

Девушка пожала плечами, ей было все равно из чего готовить, лишь бы занять руки. В деревне, они с бабушкой могли весь день проводить на ногах, заботясь о пациентах, собирая травы, готовя настои и зелья.

Чуть позже, Тамила и Мотя на пару чистили картошку и кочаны капусты. Ароматы из кухни витали по всему первому этажу, у Микеля, который прохаживался по галерее с портретами, разыгрался аппетит.

Ночью в деревне он отлично провел время: таверна, сеновал, снова таверна, танцы у костра с пышногрудыми девками. Они-то сразу приметили высокого и привлекательного оборотня в толпе парней.

В замок он вернулся глубокой ночью, хозяин снова шастал по лесу, поэтому Микель свободно поднялся в свою комнату уже предвкушая то, как будет тискать ведьмочку. Но кровать оказалась пуста, а домовая предупредила его, что барышня изволила ночевать в башне.

Тамила закончила с пирогами и засунула противни в печь. Скоро, пирожки с капустой и картошкой будут готовы, хватит и на семью домовых и на взрослого оборотня.

— Ты не замечала, что господин Микель остается в человечьем облике не весь день? — спросила Мотя, убирая со стола, пока Тамила сидела на стуле и попивала чай.

— Нет.

— А вот и зря, чую что-то с ним не так. Сколько дней вы здесь живете, а он как будто подолгу не может быть человеком, раз и на пол дня оборачивается волком. Странно… еще и эта дрянь у него на шее.

— Он носит серебряную цепочку, но я думала это обычное украшение.

— Вот ты ведьма, а такого не знаешь, хотя, о чем это я. Ты простая деревенская лекарка, а не студентка Ковена ведьмаков, как твой дружок.

Тамила ничего толком не знала о Микеле и приготовилась внимательно слушать.

— Это же поводок.

— Как у собаки? — ведьма нахмурилась, представив мужчину в человеческом облике бегающим на четвереньках и засмеялась.

— Смешно ей, а плакать надо. Уж не знаю кто та тварь, которая надела на мальчика эту дрянь, но от поводка — добра не жди. Это артефакт, позволяющий хозяину контролировать своего оборотня. Видать Микель был у кого-то в услужении, раз на нем эта вещь.

— Он ничего о себе не рассказывал.

— Видать, потому что ничего хорошего рассказать не может. Но береги его, ты хоть и не инициированная ведьма, да ежели кто из дурных ведьм увидит такого красавца с поводком, сразу захотят забрать его себе в услужение, а ты им будешь как кость в горле.

— Прекрасно. Не было печали. Оказывается, меня убьют, только из-за того, что он рядом со мной ошивается.

— Дура ты девка. Лучше вместе вам быть, чем порознь. Он-то острый на язык, но ему страшно. Каково бывшему рабу оказаться на свободе, вот он и гуляет, скалится. Потому, что только так может выразить свои чувства. Не нравилась бы ты ему, он с тобой не возился. Не просил пироги испечь, не ел твою стряпню. А так, ежели что, ты другим всегда можешь сказать, что он твой и принадлежит только тебе. А связываться с таким сильным оборотнем — это себе дороже.

— Еще и врать придется.

Пироги удались на славу, обедали дружной компанией за столом. Тодя принес бутылку вина, Мотя тоже немного выпила, Тамила отказалась. Она не переваривала вкус вина, поэтому домовиха намешала ей целый кувшин прохладного компота из сухофруктов.

Глава 5

Так они жили не тужили целый месяц, Тамила окончательно обосновалась в башне.

Микель стал подкалывать ее реже обычного, видимо сказались гулянья в деревне. На улице стояла середина августа, не за горами была осень, а за ней нелюбимые ведьмой холода.

Тамила понимала, что если до первого снега не решит свою проблему с инициацией, то всю зиму, от нее не будет проку. А кто знает, куда судьба понесет ее или Микеля завтра, если хозяин дома доберется до них. Но и тут, зверь поутих. На двери комнат он больше не кидался, не рушил постепенно возвращающееся к прежнему виду убранство замка, просто сбегал по ночам в лес, а под утро возвращался и спал.

В кладовой и подвале пополнились запасы еды, а вместе с ними, добавились засушенные пучки и корзины ароматных трав, которые Тамила собирала по первой росе. Когда ей нужно было уйти в лес в полнолуние, Микель обращался огромным человекообразным волком, вставал на задние лапы и ходил следом за ней. Чтобы всегда быть готовым отразить атаку, если они нарвутся на хозяина. Но медведь словно избегал встреч с ними, пока однажды, Тодя не сказал Тамиле что хозяин хочет видеть ее. Не Микеля, а именно девушку.

Это было обеденное время, ведьма как раз закончила есть суп, оборотень где-то гулял в облике зверя, а рядом с ней уже появилась Мотя.

— Иди голубушка, не бойся. Он смирный.

Они провели ее не на третий этаж, как она думала, а в зимний сад на первом этаже. Застекленное помещение, оказалось в другом крыле дома, здесь Тамила не бывала.

Они с Мотей убрались на чердаке, полюбовались видами с крыши, но не особо прогуливались по нижним этажам.

В кресле качалке, укрытый широким пледом, сидел худощавый на вид мужчина. Его длинные темно-каштановые волосы и борода были всклоченными и давно не чесанными, от него пахло немытым телом и… болезнью.

Под давно не стриженными ногтями чернела грязь и кровь, полупрозрачная, желтовато-коричневая кожа рук во множестве шрамов. Узкое, продолговатое лицо с острым носом и пронзительно голубыми глазами, тонкие морщинки на веках и лбу.

Перед Тамилой сидел не бушующий зверь, а самый обыкновенный старик.

— Вблизи ты еще краше, — прохрипел хозяин. — Вижу, что не боишься, а жаль, я в любой момент могу вырвать твое сердце и заставить Мотю приготовить его мне на закуску.

Ведьма молчала, успокаивая гулкий стук сердца в своей груди.

— Меня зовут лорд Масикавелий. Я — хозяин этого замка и всех прилежащих к нему земель. Мне сказали, что ты ведьма, как думаешь, сможешь снять мое проклятье?

— Нет. Для этого вас нужно полюбить.

— Ну так полюби, в чем проблема? Вы с дружком-оборотнем, живете здесь на всем готовеньком месяц. Вначале я хотел вас убить, затем подумал оставить и сделать рабами, но чуть позже, мне пришла гениальная мысль. Ты знаешь кто я, видишь, как выгляжу сейчас, потому что ненадолго, но могу стать человеком.

— Это невозможно. В условиях вашего проклятья, четко сказано — полюбить должны обе стороны, а я не та, которая спасет вас, как и вы не готовы полюбить кого-то кроме себя.

— А ты дерзкая, смелая и… глупая, — он резко встал с кресла и сделал шаг к ней, но запутался в пледе и упал на пол, разбив нос в кровь.

Ругаясь и проклиная, Масикавелий завозился на месте, а Тамила тяжело вздохнула и мысленно помолившись богине, присела напротив страдальца. Она приложила пальцы к разбитому носу и вылечила его. Кровь тут же перестала течь, Тодя протянул хозяину чистый платок, а Мотя быстро протирала пол оказавшейся в ее руке тряпкой.

— Мы покинем ваш замок сегодня же, — сказала ведьма, собираясь уйти.

— Не стоит. Оставайтесь, раз ты действительно мне не поможешь и вам не нужны мои сокровища, то живете, — сдался Масикавелий, возвращаясь в кресло. — С вами, здесь стало не так грязно, вот и польза. Я уже смирился, что мне никто не поможет, так хоть не помру один. Будет кому еще поднести стакан воды.

— Хозяин, что вы такое говорите, — взволнованно начал Тодя, но лорд прервал его, положив руку на плечо.

— Если хотите, чтобы я поднесла вам стакан воды на смертном одре, то для начала верните себе прежний, достойный любого мужчины вид, а там посмотрим, — вздернув подбородок, Тамила гордо ушла.

И только в кухне, она с волнением стала перекладывать всю посуду, стараясь успокоиться. Наведение порядка всегда приводило ее в равновесие «Черт дернул меня за язык, сказать подобное этому чудовищу. Неровен час и разорвал бы меня на месте», — она села на стул и закрыла лицо руками, делая глубокие вдохи.

— Ты чего? Тосковала пока меня не было? — Микель коснулся ее плеча, он только вернулся с прогулки.

Тамила машинально потерлась об нее щекой и покачала головой:

— Встретилась с хозяином.

— Что? — Пальцы сжались на ее плече, но она не обратила на это внимания. Оборотень сел перед ней и заглянул в ведьмовские глаза. У него самого — были золотистого оттенка.

— Лорд Масикавелий, великодушно разрешил нам остаться у него.

— Это все или он что-то тебе предлагал? Освободить от проклятья? — Девушка кивнула, — Старый пройдоха! И как он, сильно тощий? В последний раз, когда я его видел, он был похож на заросшего старикана.

— Без изменений, старик и есть. Правда, я поставила ему условие, чтобы он привел себя в подобающий вид.

Оборотень рассмеялся и обнял ее одной рукой:

— Так и сказала этому брюзге побриться, помыться и подстричь свои отвратительные ногти?

— Что-то вроде того, но ты то откуда знаешь, как он выглядит? — Она и не подумала скидывать его руку со своего плеча. Сейчас, прикосновения Микеля было тем самым, успокаивающим средством. Она не одна в этом доме с сумасшедшим стариком.

— На второй день нашего пребывания и узнал. Посидели, поговорили за бутылкой вина. Масик оказался скрягой и нытиком, жаловался на свою несчастную судьбу. Поэтому скажи спасибо домовым, без них — мы бы не ели таких дивных завтраков.

— А то, что я их готовила не в счет да? — ведьма смахнула его руку и встала со стула.

— Не хмурься, иначе у тебя появятся преждевременные морщины, — беззаботно сказал оборотень, беря из мисочки крупную ягоду клубники.

— Ты просто невозможен, — прошептала она и выбежала на улицу. Ведьма бежала, прогоняя злобу и раздражение «Почему он не оставит меня в покое, то моя невинность не дает ему покоя, то теперь морщины. Неблагодарный кобель!», — она добежала до ворот и схватилась за прутья.

— Помогите… — за забором в кустах кто-то зашевелился.

Тамила свободно открыла калитку, Тодя смазал петли и теперь за ворота можно было без труда выйти, а не протискиваться как это было в первый раз.

За кустом шиповника лежала женщина, ткань на ее животе пропиталась кровью и была разорвана. Тамила склонилась над ней, призывая магию чтобы остановить кровь.

— Микель! — Закричала что было сил. Испуганные птицы взмыли с деревьев, громко каркая. На небо наползли тучи и стал накрапывать дождь.

Оборотень прибежал к ней в облике волка, едва не сорвав калитку с петель.

— Бери ее и быстрее неси в дом, иначе она умрет, — скомандовала ведьма.

Микель без лишних слов все понял и сделал что сказали. Он поднял раненую и они кинулись к дому.

— Клади ее на кушетку, только осторожно. Мотя! Скорее неси простыню, мне нужны бинты, горячая вода и лекарства из чулана.

Появившиеся домовые, принялись выполнять поручения, а Тамила положила ладони над распоротым животом и зашептала:

— Матушка Жива, помоги своей дочери, дай исцеление, пусть боль забудется, — ведьма повторяла эти слова раз за разом, обращаясь к светлой богине. От ее ладоней отделилось зеленоватое свечение, пальцем она нарисовала на груди раненой две руны: есть и рок. Символы вспыхнули на коже и растворились в теле. Тут уже подоспела Мотя с водой, лекарствами и длинными бинтами.

Тамила не отходила от больной пока не промыла отваром, не очистила и не перебинтовала раны. Все это время ее ладони светились, но чем розовее становилось лицо раненой, тем сильнее бледнела ведьма, пока ее насильно не оторвал от больной Микель.

— Хватит, иначе заберешь ее раны себе и тогда уже кто будет лечить тебя? — Шепнул ей на ухо, обнимая сзади за талию. Ведьма едва стояла на ногах.

— Мотя, влей ей в горло вон тот синий пузырек, там снотворное и обезболивающее, — отдала последнее распоряжение Тамила и прикрыв глаза, сползла по груди оборотня вниз.

— Вот же… — процедил мужчина, подхватив ее на руки. — Мотя, я отнесу ее в башню. Тодя принеси туда миску супа и чего-нибудь сладкого с чаем.

— Слушаюсь молодой господин, — домовик поклонился и исчез.

Поднимаясь по лестнице, Микель шепотом ругал ведьму за неосмотрительность.

— Спасла неизвестную бродяжку. Рисковала собственной жизнью, если бы ты не жила в башне, клянусь я бы сам тебя в ней запер, — открыл дверь комнаты и вошел внутрь.

С его последнего визита, помещение приобрело не просто жилой вид, но и уют. В камине полыхал огонь, в вазе на подоконнике у приоткрытого окна стоял пышный букет из белоснежных вперемешку с желтыми роз. На улице шел ливень, грохотал гром и сверкали молнии.

Он положил девушку на кровать и осторожно влил в рот воды из серебряного стакана. Жидкость стекла по подбородку на шею, но Тамила так и не очнулась. Микель попробовал ее пульс на запястье, слабый и она оказалась слишком бледной, под глазами залегли темные круги, дыхание прерывистое, сиплое.

— Помогу тебе, но не за просто так, — обратился к ней и поцеловал в губы, отдавая частичку своей энергии для ее восстановления.

Ведьма-госпожа научила его этому приему, мало кто из ковена использовал его. Подобный поцелуй не просто одаривал живительной силой, но и позволял заглянуть в сознание целующего. Редко кто был согласен так открыться, чтобы о его тайных желаниях и страхах узнали.

Тамила была в глубоком обмороке, поэтому оборотень не боялся, что девушка что-нибудь увидит. Микель погладил ее по бордовым волосам, расплетая косу. Губы ведьмы оказались со вкусом клубники, от нее пахло выпечкой, но не приторно как от Асмиры. Аромат бывшей госпожи душил и вызывал тошноту, Тамила пахла иначе, приятно и легко.

Медленно, он развязал шнуровку на ее груди и боках, стягивая платье и обнажая плечи, ключицы. Ее волосы он расправил по широкой подушке и приподняв за талию приник губами к шее, вдыхая ее аромат и проводя дорожку из нежных, осторожных поцелуев до ложбинки между грудями. Он слегка прикусил клыками ее плечо и повернулся на шум.

Золотистые глаза волка сверкнули, смотря на стоящую там Мотю. Домовиха как ни в чем не бывало поставила поднос с едой на столик и исчезла.

Микель отошел в ванную и вернулся с глубокой миской теплой воды, в которую капнул целебный, очищающий отвар. Платье было окончательно стянуто и лежало на краю постели. Микель макнул короткое полотенце в миску и отжав, стал осторожно протирать тело ведьмы.

«Для деревенской девки, у нее ухоженное и слишком гладкое тело. Госпожа всегда оставляла между ног небольшой треугольник волос. Считая это пикантным, а меня всегда намазывала специальными зельями, чтобы я был гладеньким, как мальчишка».

Тамила не пришла в себя, когда он провел полотенцем у нее между ног, а затем отложил все в сторону и избавившись от одежды, навис над телом ведьмы.

Сейчас она выглядела еще более невинной и привлекательной: идеально округлая небольшая грудь, талия-песочные часы, в меру широкие бедра, стройные ноги.

Он прикоснулся пальцами в нежной груди: слегка сжав торчащие от холода соски, провел кончиком языка по плоскому животу вниз. Раздвинув ее ноги, спустился вниз, девушка вздохнула и слегка заворочалась, но по-прежнему не очнулась.

А когда она застонала, стискивая простыню под рукой и слегка вздрагивая. Микель внимательно на нее посмотрел и лежал рядом до тех пор, пока сердцебиение Тамилы не успокоилось.

Положив ладонь на ее живот, пустил в тело обезболивающий импульс, который синей искрой проник сквозь кожу и только тогда, Микель вошел в Тамилу.

Он старался двигаться медленно, чувствуя, как по внутренней стороне женских бедер потекла струйка горячей крови. После чего вышел и пошел в ванную, встав под ледяные струи душа и приходя в себя.

Когда он вернулся, Тамила была одета в ночную рубашку, а рядом хлопотала Мотя, опаивая ее сонным зельем.

— Не волнуйтесь молодой господин, я все убрала. Вашего вмешательства она не заметит.

Оборотень кивнул и молча вышел, он не испытывал радость, возможно легкое удовлетворение от того, что лучше он, чем непонятный прощелыга, который не позаботится о комфорте Тамилы. Этой мыслью он окончательно себя успокоил и спустился вниз.

С раненой сидел Тодя. Оборотень провел над женщиной диагностику.

Стоит перенести ее в спальню на втором этаже, пусть ты или Мотя побудут с ней сегодняшнюю ночь, а я пойду проветрюсь.

Микель бежал по лесу в волчьем обличие, дождь заливал глаза, шерсть быстро промокла, а он не останавливался, пока не оказался перед широким темным озером. Из-за непогоды, вода в нем казалась черной, но стоило протянуть лапу — прозрачная.

«Я все сделал правильно, не насиловал ее. Она должна быть мне благодарна, я избавил ее от боли», — но почему-то, чувство вины никак не хотело отступать, и он сбежал в деревню. Ему нужно напиться и развлечься в компании женщин.

Однако ни одна из деревенских прелестниц не вызвала в нем желания, они были не такими привлекательными и свежими как Тамила. От них исходил запах немытых тел, деревенской жизни, похоти, они все насквозь пропахли грехами. С вином было легче, оно помогло ему притупить чувства, усыпить и когда он вернулся в замок, то упал на кровать и провалился в сон.

А в своей башне, Тамила видела странный сон в котором Микель общался с рыжеволосой ведьмой, которая держала его за серебряный поводок и мучила, ломая кости, причиняя боль и ее последний взгляд, когда страшная виверна разорвала обрюзгшую ведьму на части. Сон, полный страданий и боли, дурмана ее оборотня. А ее ли? Тамилы?

Глава 6

Тамила проснулась в девять часов утра, так поздно она никогда не вставала. Она не знала, как очутилась в своей спальне, должно быть Микель принес ее, а Мотя одела в ночную рубашку «А если это сделал он?» прижала руки к груди.

— Доброе утро молодая госпожа, как тебе спалось? — в комнате появилась домовиха и поставила на стол поднос с горячей кашей и чайник. — Вчера всю себя истратила на раненую, даже не поела. Господин Микель как принес тебя, так вернулся к больной. Ешь и набирайся сил.

— Мотя, а ты меня переодела?

— А кто же еще, в этом деле мужчины не помощники, они только раздевать горазды, — подмигнула ведьме.

Тамила прижала ладони к смущенному лицу и тяжело вздохнула:

— Господи, за что мне все это? Мотя, как там женщина? — вылезла из кровати и пошла умываться.

— Да что ей станется, медведь подрал слегка, но ты ее быстро вернула, считай с того света. Повезло горемычной, что ты оказалась лекаркой, иначе ночью уже схоронили бы, — Мотя ловко заправила кровать, не оставив ни одной складочки и налила в маленькую чашечку чай. — Хорош сервиз, достала из серванта хозяина. Велел, раз ты обосновалась в комнате его покойной сестры, подавать тебе чай в ее любимом сервизе, все ж, память о ней.

— Очень красивый, тонкая работа, — ведьма осмотрела голубые чашечки с блюдцами и чайник.

— Как ты себя чувствуешь? Твой оборотень вчера сам на руках отнес тебя обморочную сюда.

— Без изменений, очень крепко спала, сны разные снились, но толком не запомнила, — почему-то соврала она. То, что было связано с Микелем она запомнила очень хорошо, но не знала правда это или нет.

— Вот и хорошо, одевайся и скорее спускайся к этой даме, она сказала, что расскажет свою историю только когда лекарь будет рядом.

— Интересная особа, — ведьма быстро поела и переоделась в изумрудное в цвет глаз платье с длинными рукавами.

Дамой, попавшей в беду, оказалась дочь местного графа. Леди Аорелия. Ей было около тридцати пяти лет, в черных, длинных волосах появилось несколько седых волосков, в уголках больших карих глаз залегли тонкие морщинки. На острых скулах горел болезненный румянец, ее немного лихорадило, но кризис миновал. Женщина шла на поправку, ее действительно подрал медведь, она сбежала от бывшего мужа, который решил позабавиться с ней. Их разводу сопутствовал год неудачного и болезненного для графини брака. Муж постоянно бил ее, был груб, не стеснялся в выражениях. Он женился на ней только из-за богатства и до свадьбы, вел себя как примерный, степенный мужчина, а после… он спустил ее деньги на увеселения. Если муж не был с женой, то проводил время в борделях. Через день после подписания договора о расторжении брака, мужчина поймал ее и затащил в какой-то заброшенный дом, надеясь напоследок позабавиться с несчастной женщиной, но она вырвалась и сбежала, а в лесу нарвалась на медведя.

— И вот я здесь, спасибо, что спасли меня, — Аорелия со слезами благодарила сидящую рядом Тамилу. Графиня не отличалась заметной красотой, была обычной женщиной. Естественно, что ее муж позарился не на нее, а на деньги.

— Вам нужно провести несколько дней в постели, пока жар не спадет, хорошо питайтесь и не стесняйтесь говорить о боли. Сейчас я еще раз осмотрю все ваши раны, будет немного покалывать, — предупредила Тамила, применяя свои лекарские чары.

Аорелия действительно настрадалась, муж сильно избивал ее: треснутые ребра, поврежденные ткани, плохо зажившие шрамы. На секунду, ведьме захотелось убить этого ублюдка, который возомнил, что мужчине позволено все.

— Ай! — вскрикнула графиня и Тамила убрала руки.

— Вот и все, не волнуйтесь и отдыхайте, — она заставила ее выпить еще парочку зелий и покинула комнату.

На улице ей в лицо ударил прохладный порыв ветра, в воздухе пахло грозой. Этот месяц, обещал быть дождливым. Тамила чувствовала, что природа негодует, словно поддерживает ее чувства в отношении бывшего мужа графини.

— Чтобы ты не смог больше использовать свое хозяйство по назначению, пока не раскаешься в содеянном, — злобно прошипела она. Гром прогрохотал и стекла дома задрожали. Вдалеке, над деревней сверкнуло несколько молний.

Как же был удивлен бывший муж графини Аорелии, когда в борделе, его достоинство ни разу не пошевелилось на призывно танцующую перед ним шлюху. Что только мужчина не делал, как ни пытался, его член оставался неподвижен и… скукожен. В последствии мужчина еще несколько лет мотался по разным лекарям, но все твердили только одно, как мужчина — он больше ничего не может сделать.

А Тамила, стоящая под козырьком дома, любовалась, как землю поливает дождь. Ей было легко и приятно, внутри нее, словно развязался узел напряжения. Хотелось танцевать, смеяться, радоваться жизни. Она подставила ладонь и на нее попали капли дождя, постепенно образуя на нежной коже лужицу.

«Пусть очистится этот дом от скверны, да пребудет с его жителями небесная благодать», — повелела она и взмахнула рукой. Капли замедлились, на секунду дождь замер, по замку пронесся незримый вихрь.

Домовые сидели на кухне, Мотя поджаривала мужу тосты и варила какао. Тодя любил тосты с плавленым сыром.

— Дорогая, мне кажется, или в твоих волосах больше нет седины, — домой внимательно посмотрел на жену.

— Тодя, а куда пропали твои морщины? — Мотя переставила сковородку на подставку и бросилась к настенному зеркалу.

Все действительно так и было, домовые вмиг помолодели лет на двадцать, превратившись из стариков, в себя прежних. Какими были при молодом хозяине, пока его не коснулось проклятие. Стены дома засверкали чистотой, фонтаны очистились и забили водой. Тучи расступились, давая солнцу осветить замок, и появилась радуга.

— Я чувствую, как сила переполняет меня, — домовик схватился за сердце и широко улыбнулся. — Неужто это то, о чем я думаю?

— Да, нынче ночью, молодая ведьма прошла инициацию, только тшш! — зашипела на мужа и быстро осмотрелась по сторонам. Тамила могла войти в кухню в любой момент.

— Но как же? Неужели барышня не противилась, они ведь недолюбливают друг друга.

— Сколько лет живешь, а ничего так и не понял. Много-то ты знаешь в любви, — задрала нос и вернулась к тостам.

К полудню в кухню пришел заспанный Микель и поведя носом, нахмурился.

— Чем пахнет?

— Тостами с плавленым сыром и какао, — удивленно ответила Мотя, ставя перед ним тарелку с яичницей и сосисками. Домовиха уже выучила привычки оборотня. В какое бы время он не проснулся, предпочитал яичницу или омлет. Кашу он терпеть не мог, суп тоже.

— Нет не этим, пахнет свежестью, новым деревом… обновленным домом.

— Должно быть это госпожа Тамила постаралась.

— Должно быть… но если она будет разбазаривать свой ведьмовской дар на такие вещи, то превратится в фею. Не хватает только крылышек и волшебной палочки.

— Ну будет вам ворчать молодой господин, приятного аппетита, — улыбнулась ему Мотя и взяв мужа под руку, исчезла.

* * *

Через неделю Аорелия смогла свободно передвигаться по замку и его территории. Очень часто, она прогуливалась вместе с Тамилой. Наблюдая как, ведьма расчищает сад, ухаживает за грядками, постепенно готовя почву к холодам.

Аорелия не досаждала девушке болтовней, женщина просто дышала и наслаждалась жизненной передышкой. Ей некуда было идти, не к кому возвращаться, не за кого выходить замуж, потому что кто захочет взять в жены немолодую, да к тому же разведенную женщину, как она.

Однажды, в одиночестве бродя по саду, она наткнулась на высокого мужчину с темной бородой, на нем был слегка потертый костюм, под голубыми глазами залегли морщинки. Он нахмурено осматривался по сторонам и в целом выглядел уставшим и немного болезненным.

— Добрый день, — поздоровалась с ним Аорелия, когда они поравнялись на тропинке.

Мужчина удивленно на нее посмотрел и обернулся, но кроме него этой женщине некого было приветствовать.

— Здравствуйте, леди, — он заложил руки за спину и поджал губы, не зная, что еще ей сказать, но и уйти не торопился.

— Чудесная погода, сегодня не так жарко, как несколько дней назад, — улыбаясь продолжила Аорелия.

— Кхм, да. Не выношу жару. Приближается осень и дни становятся прохладнее.

— Верно, мое любимое время года. Природа так прекрасна в пестром осеннем убранстве, вы не находите?

— Безусловно, но мне больше по нраву морозная зима. Что ж, хорошей вам прогулки, — и поклонившись ушел.

Аорелия смотрела ему вслед и не могла понять, кто же этот мужчина. На вид ее ровесник, быть может, чуть старше, в его бороде видна легкая седина, но глаза, такие чистые и ярко голубые, как у молодого. Держится, как аристократ. Кто же он?

На этот вопрос ей ответила Тамила, когда они по привычке устроились в кухне и пили травяной чай. Ведьма перебирала травы, доставая их из корзинки и собирая в букетики, чтобы затем подвесить их для просушки в чулане.

— Днем, я видела некоего господина с бородой и поразительного цвета голубыми глазами, ты не знаешь кто он?

Ведьма подняла на графиню глаза, а затем как бы невзначай посмотрела на балку под потолком. С появлением в замке гостьи, домовиха взяла себе за привычку наблюдать за ней под покровом невидимости. Тамила догадывалась что это ее собственная инициатива, они с Тодей до сих пор верили, что с их господина можно снять проклятие. И почему бы не попытаться это сделать благодаря его знакомству с графиней. Да, женщина немолодая, но не страшная или глупая. Она пережила несчастье, ни на что не надеется. Прекрасный вариант для отчаявшегося проклятого мужчины. А ведь Масикавелий не был так уж стар, за всем его неухоженным видом и рваной одеждой, скрывался вполне крепкий и в некотором роде привлекательный мужчина.

В сравнении с Микелем, он внешне проигрывал, зато вполне подходил Аорелии.

Она не такая женщина, которая стремится за красотой и богатствами. Все что ей нужно — это покой, забота и ласка. Она достаточно настрадалась.

Мотя выразила эту надежду Микелю и оборотень хоть и ворчал, не желая становиться сводником, но кроме него, с Масиком близко никто не общался.

— Такой же несчастный, оказавшийся в беде, как и вы, — ответила графине Тамила, убирая связанные пучки в сторону.

— Вот как, значит я не ошиблась в своих выводах. При нашей встрече вид у мужчины был несколько бледен. Значит он болен, несчастный, но как его зовут, откуда он?

— Его зовут господин Масикавелий, он благородный человек, но жизнь не баловала его. Мы встретились с ним при странных обстоятельствах, но сейчас ему гораздо лучше. Поэтому пока что, он, как и вы, живет и лечится здесь.

— Это прекрасное место, и я каждый день благодарю судьбу за то, что вы спасли меня, — графиня тепло ей улыбнулась.

— Не стоит, я всего лишь делала то, что должно.

— Вы так скромны. Совсем не похожи на тех аристократок с которыми я общалась.

— Я не принадлежу к высшему сословию, выросла в деревне. Поэтому не нужно лишней похвалы, — Тамила перевязала несколько пучков хлопковыми нитями, нашептывая на них защиту, чтобы растения не осыпались.

На следующий день, Аорелия снова встретилась с Масикавелием, в этот раз женщина была более разговорчивой, она рассказывала ему о последних новостях королевства, стараясь подбирать интересные для мужчины темы. Масикавелий был не особо разговорчив, но внимательно ее слушал. Так проходили дни. Осень подобралась незаметно и вот уже середина сентября. Дни становились короче, настроение Тамилы постепенно, но верно скатывалось вниз.

Она любила осень, но прохладные дни, приближали зиму с ее унынием и слабой магией.

В замке стало гораздо уютнее, по ночам медведь больше не шумел. Возможное счастье и снятие проклятия, теперь полностью лежало на плечах Масикавелия, и он знал это, хоть и боялся. Узнай Аорелия правду, она уйдет, покинет его, а ведь он уже привязался к ней.

Их прогулки стали долгими, совместные завтраки и обеды веселыми, они вместе читали книги сидя в беседке. Масик заботливо укрывал колени своей спутницы пледом, подливал ей горячего какао, а после ужина, скрывался в своей комнате и до самого утра не выходил. Разве что под покровом ночи сбегал в лес на привычную охоту, компанию ему составлял Микель.

После той ночи, когда он тайно, украл невинность Тамилы. Оборотень едва успокоил совесть, оказывается — он не утратил это чувство, но раньше, оно не давало о себе знать и все поручения госпожи — он с легкостью выполнял.

Ведьма по-прежнему держалась с ним на расстоянии, но бывало, что с легкостью переносила его прикосновения, ее сердце больше не билось от волнения или испуга. Микель не знал, радоваться этому или огорчаться. Но знал точно, Тамила постепенно, но верно привыкает к нему, а возможно и привязывается.

— Ну что ты вздыхаешь молодой господин. Пошел бы, да позвал ее на гулянье в деревню, подарил как все парни букет и сладости, бусы какие, — предложила ему однажды Мотя, раскатывая тесто для выпечки.

— Не говори чуши, — холодно ответил оборотень.

— Что верно, то верно. Ты, жена, какие-то глупости говоришь, чтобы молодая госпожа, повелась на такое. Я удивлен, хотя ты общаешься с ней и графиней больше меня, — Тодя поставил перед оборотнем чашку с кофе. Мужчина благодарно кивнул и снова вздохнул.

— А что такого? Ты же за мной именно так и ухаживал, притащил тот злополучный веник из роз, я потом пол ночи очищала стебли от колючек. А заодно и огромный пряник, и тот, сухой, так что им тарелку разбить можно. А деревня… это да, глупость. Тамила не из тех, кто любит гулянья и толпу, она об этом как-то раз графинечке сказала, когда та балы расписывала и наряды богатые.

— Все-то ты знаешь, ушки на макушке, лучше бы домом занималась. У тебя вон уже вся картошка в подвале проросла, — проворчал муж.

— А кто еще за дамами будет следить и слушать, ты что ли? Вы вон с молодым господином, за нашим хозяином присматривайте, да советы нужные давайте. А то как бы не сорвалось все от его несносного характера. Это он с графиней держится, старается слова лишнего не сказать, но по его лицу видно, как желваки ходят лишь бы гадость сморозить. Показать свою агрессивную натуру.

— Ох и говорливая ты женщина! — Тодя покачал головой. — Вы молодой господин не слушайте ее, а то насоветует. Сводница! К госпоже ведьме, лучше иначе подступиться.

— Как же? — Микель внимательно на него посмотрел.

— Вы, почаще в лес с ней ходите. Она ведь с наступлением осени грустит, с тоской из окна спальни смотрит или по сторонам, когда одна гуляет. Сводите ее в лес, покажите красоту природы. Осень — это ведь так прекрасно, любое время года хорошо по-своему. Устройте пикник, она девушка простая, не любит все эти церемонии. Но не напирайте, неторопливо, ухаживайте, заботьтесь, ежели хотите ее к себе расположить. Второй месяц живете в одном доме, а как неродные. По поступкам судить о вас будет, у нее так. Ей не нужно вашего титула, богатства, не привыкшая она к такому. Быть может, от того в башне и живет, чтобы быть подальше от всех. Но грустно ей, одиноко. Боится привязываться, чтобы снова потерять.

— И откуда же ты столько знаешь о ней? — Мотя уперла руки в бока.

— Оттуда, что не у тебя одной есть глаза и уши, да только я в отличии от тебя-болтушки, держу язык за зубами. Не всем и все надо рассказывать, а то уж больно ты глазастая.

Домовиха поджала губы и недовольно отвернулась.

Микель еще немного посидел в кухне и, допив кофе, вышел на улицу. Небо окрасилось розовым и алым, малиновый шарик закатного солнца постепенно опускался, вскоре готовый скрыться за горизонтом. Тамилы ни в замке, ни в саду не было, а значит ушла без него в лес.

Глава 7

Тамила долго гуляла по лесу, под ногами шелестела листва, цепляясь за подол платья. Сегодня она одела свой старый наряд, тот, который когда-то сшила с бабушкой. Черная ткань с длинными рукавами, расшитая на груди защитными узорами алых нитей с двумя завязками и тонкий красный поясок на бедрах. Она распустила волосы, чувствуя себя прежней, не хватало только бабушки и их дома, куда они возвращались после осеннего сбора.

Бабушки не стало именно осенью, но незадолго до смерти, она рассказала Тамиле, чьей дочерью является девочка. Сильного ведьмака, именно от него она унаследовала не только магию, но и дивный, бордовый цвет волос и глаз. Ее мать хоть и блистала красотой, но не умом. Видимо в ее встречу с ведьмаком вмешалась сама судьба, чтобы подарить бабушке такую прекрасную внучку, которая пошла по ее стопам, выучилась лекарскому ремеслу и могла стать сильной ведьмой.

Тамиле было грустно и одиноко, она скучала по любимой старушке, ведь кроме нее, девушка больше никому не была нужна, разве что маленькому Тимару и его отцу.

Оставив корзину на мягком зеленом мхе, стелющемся вдоль неширокого ручейка под корнями дуба, ведьма собрала пеструю листву и сделав венок, одела на голову.

Вытащив из корзинки ножик, она стала едва слышно напевать и срезать росшие неподалеку грибы, временами подбирая упавшие желуди.

— Почему ушла одна?

Тамила вздрогнула, обернувшись, за ней прислонившись к дереву стоял хмурый оборотень.

— Потому что еще не стемнело и мне вряд ли что-то или кто-то угрожает, — положила в корзинку грибы с желудями и на коленях подползла к другим.

— Неважно, я должен знать, где ты или пойдем вместе. Мне так спокойнее, как не инициированная ведьма сможет себя защитить?

— Как-нибудь, — пробурчала себе под нос Тамила, встав с земли, подняла корзинку и проходя мимо недовольного оборотня, одела ему на голову свой венок.

Девушка неторопливо уходила по тропинке к дому, а Микель стоял как вкопанный, только потом, до него дошло, что у него на голове венок из осенней листвы. Усмехнувшись, последовал за девушкой, перехватив ее корзину.

— Я понесу, а то зацепишься за какой-нибудь корень, потом все собирать придется.

Ведьма молча приняла его помощь, а на подходе к дому, остановилась и прислушалась.

— Что такое? — спросил оборотень чуть не врезавшись ей в спину.

— Ты разве не слышишь? — она повела взглядом куда-то влево.

— Писк…

Ведьма метнулась туда, оборотень бросил корзинку на мох и побежал следом, когда они наткнулись на зажатого в капкане крохотного лисенка. Рядом крутилась его мать, животное скалилось и шипело.

Тамила выставила перед собой ладони и стала постепенно успокаивать животное магией, от ее пальцев отделились зеленые искорки. Мать лиса спокойно села и больше не рычала.

Ведьма присела рядом с капканом и стала медленно раскрывать его.

— Уйди горемычная, силенок не хватает, — Микель отодвинул ее и с легкостью раскрыл злополучную ловушку.

Девушка быстро вытащила лисенка и стала колдовать над покалеченной лапой. Она баюкала его на своих руках, шептала что-то об исцелении, пока лапка не зажила. Спустив животное, оно подбежало к матери, и они удрали в кусты.

— Странно, что капкан оказался так близко к замку. Это территория Масикавелия, здесь запрещено охотиться, — Микель поднял капкан за цепь, и они вернулись к брошенной корзинке.

В замке, оборотень рассказал Масику об этом случае и пока мужчина был в состоянии решать подобные дела, тут же отписал своему управляющему и отослал письмо с Тодей.

— Давненько на моих землях не появлялось охотников. Жители деревни не бедствуют, скотина кормлена, урожай процветает, — мужчина задумчиво посмотрел на Микеля.

— Вероятнее всего — это мог быть чужак, вот и решил поохотиться в чужих угодьях. В таких местах, всегда водится разная живность, особенно куропатки и кабаны.

— Никто не смеет охотиться на моих землях, без моего на то разрешения. Голову с плеч такому! — наступили сумерки и бурный нрав медведя стал прорываться наружу.

Микель видел это, лицо Масика постепенно менялось, обрастая черной шерстью, клыки заострялись, а цвет глаз менялся.

— Решим это завтра, удачной охоты и смотри не сильно шуми. Иначе можешь забыть об ухаживаниях за графиней Аорелией, — предупредил его оборотень, покинув третий этаж.

Микель поднялся к башне, но в комнате Тамилы не оказалось. Подключив волчье обоняние, он последовал вверх по лестнице сначала на чердак, а оттуда по винтовой на крышу.

Отсюда были видны далекие огни деревни и первые звезды. У дальнего парапета, кутаясь в шаль, стояла Тамила. Ее бордовые волосы развевались на ветру. Оборотень острее почувствовал ее запах.

Фигура девушки казалась такой миниатюрной, что сильный порыв ветра мог снести ее. Представив, как Тамила падает с крыши, все внутри у Микеля похолодело.

— Не боишься простудиться?

Ведьма склонила голову на бок, но ничего не ответила и только тяжело вздохнула.

Оборотень подошел к ней сзади, поглубже вдохнул запах ее волос: травы, розовое масло и лес. Ее запах заставил его блаженно прикрыть глаза, животное внутри него заворочалось, оно хотело эту самку. Обладать ею, ее телом, оставить на ней парочку отметин когтями, укусить за шею. С такой бурной реакцией своего зверя, Микель никогда не сталкивался.

— Пойдем, — взял ее за локоть и Тамила послушалась. Но на винтовой лестнице, она поскользнулась и едва не проехалась носом по железным ступенькам, если бы Микель не поймал ее под руки.

— Смотри, ноги тебя совсем не держат, — остальной путь, он пронес ее на руках. Девушка попыталась сопротивляться, но он только теснее сжал ее за талию. — Не каждый день тебя так носят, радуйся, пока есть возможность, — спокойно сказал он, не смотря ей в глаза.

Ведьма недовольно фыркнула, а оказавшись на пороге комнаты, закрыла перед его носом дверь.

— Вот она — благодарность, — оборотень улыбнулся, до сих пор ощущая в пальцах легкое покалывание от тепла женского тела.

Среди ночи, Микеля разбудил шум и крики, они доносились из башни. Недолго думая, он обернулся волком и помчался наверх.

Дверь в комнату Тамилы была выломана и болталась на одной петле. Ведьма и графиня Аорелия стояли в углу, а перед ними возвышался медведь. Он скалился, залил слюной весь пол.

У Тамилы на ночной рубашке расплылись багровые следы от порезов, по виску также текла кровь, а графиня выставила перед собой длинный канделябр, надеясь, что он поможет ей.

Микель налетел на медведя сверху и отбросил к стене, освободив женщинам место для отступления и Аорелия схватив ведьму за руку кинулась за дверь.

Медведь подгоняемый охотничьи инстинктом бросился следом, а оборотень всячески ему мешал, подставляя подножки или впиваясь клыками в холку.

А когда и Микеля отбросили в сторону, так что оборотень упал с четвертого этажа, пролетев два лестничных пролета и шмякнувшись об пол. Женщины оказались беззащитны.

Аорелия загородила собой ведьму и сквозь зубы сказала:

— Лучше я умру, чем позволю тебе убить ее! — и бросилась на зверя, но к ее удивлению, медведь не шелохнулся, он раскрыл пасть, обнажив клыки, громко зарычал, но не тронул графиню. Вместо этого он заключил ее в свои объятья, возвышаясь над ней горой и стал постепенно возвращаться в человеческий облик. А когда в объятьях Масикавелия стояла удивленная графиня, он хрипловато сказал:

— Вот какой я на самом деле. Это — моя болезнь, мои страдания и горечь. Теперь я противен тебе, и ты захочешь покинуть мой замок?

Аорелия раскрыла рот, таращась на полуголого мужчину и хлопая длинными ресницами. Она пыталась что-то сказать, но только открывала и закрывала рот, пока не овладела собой.

— О вашем поведении, господин Масикавелий, мы поговорим позже, сейчас леди Тамиле необходима помощь, — строгим тоном проговорила графиня и высвободилась из мужских объятий, но рядом с ведьмой уже стоял такой же полуголый Микель.

— Все в порядке, я быстро восстанавливаюсь. Радует, что у вас нет яда в когтях, — успокоила всех ведьма, но от помощи Микеля не отказалась.

— Второй раз я ношу тебя на руках, боюсь, что скоро — это войдет в привычку, — шепнул ей оборотень, унося обратно в башню.

— Хозяин, — пролепетали появившиеся домовые. Они ошарашено смотрели на графиню и все еще вздрагивающего мужчину.

— Почините дверь в спальне Тамилы и проводите графиню в ее апартаменты, а мне нужна горячая вода и бинты, — он коснулся своей разодранной спины и плеча. Микель кусал на славу.

— Нет уж, я сама вами займусь. Идемте! — Скомандовала графиня и вместе с Мотей, они ушли в его комнату.

Сидя на своей полуразоренной кровати, с клочьями простыни, балдахина и разбитой мебелью, Масикавелий понуро смотрел в пол, пока графиня обрабатывала его раны. Мотя подавала ей мисочку с отваром и чистые бинты с мазью.

— Надеюсь, ваша звериная сущность находится под контролем и мне не стоит переживать за себя.

— Ни в коем случае, вы могли бы оставить лечение Моте, — ответил мужчина, боясь поднять на графиню взгляд.

— Отчасти, в этих ранах есть и моя вина. Ведь это мы побежали от вас, а я забыла, что от хищника, ни в коем случае нельзя убегать. Сразу включается охотничий инстинкт, — она приложила к его спине разгоряченное отваром полотенце и Масик заскрипел отросшими клыками. Его уши заострились, а глаза почернели, но после пары глубоких вдохов, он успокоился.

— Так-то лучше. Вижу, что вы умеете держать свою сущность в руках. Значит все не так плохо. Вы такой же оборотень как Микель? — ее пальчики погладили его раны и по позвоночнику Масика прошла дрожь, запахло целебной мазью.

— Нет, мне не повезло, в отличие от герцога Микеля — я был проклят.

— Вот как? Поделитесь подробностями или мне не стоит лезть не в свое дело? — она щелкнула ножницами, разрезая бинты на несколько кусочков.

— Боюсь, что правда для вас будет еще более горькой и неприемлемой нежели моя звериная сущность, — он вздрогнул, когда к ранам приложили толстые повязки и стали туго перебинтовывать.

— Ну, я бы не торопилась с выводами, лорд Масикавелий. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Поверьте, разведенной женщине, которой ее муж изменял по многу раз, бил и издевался, виднее. Поэтому смело рассказывайте. У вас… все равно нет другого выхода, если вы хотите продолжить наши… отношения, — она гордо вздернула подбородок, а Масик обернулся к ней.

Его голубые глаза широко раскрылись, а вот открытый рот, прикрыла графиня. Она нежно провела дрожащими пальцами по его изможденному лицу, погладила бороду с сединой и едва заметно улыбнулась, опустив взгляд. Мотя исчезла, а пара проговорила до самого утра.

Завтракали они в комнате графини, куда Масикавелий накинув халат, проводил ее, но не смог расстаться. Они говорили и говорили, изливая друг другу души, а крутящаяся по близости Мотя, утирала платком слезы и шмыгала носом, пока муж не увел ее на дневной сон.

В башне тоже все было далеко не так спокойно.

Когда Микель принес туда Тамилу, Тодя во всю чинил дверь, много времени для этого не понадобилось. Ведьма хотела переодеться, но прогнать оборотня оказалась тем еще непростым делом, поэтому она скрылась в ванной, предварительно смыв с себя следы крови. Раны от когтей, девушка немного подлечила, но ей не хотелось лишний раз напрягаться чтобы они разошлись. Она побоялась потерять сознание, поскольку днем много работала в саду, а длительное применение магии не вело ни к чему хорошему.

Одев целую рубашку, вернулась в спальню. Дверь стояла на месте и была закрыта, а Микель разлегся на ее кровати.

— Ностальгия, как в нашу первую ночь, — с закрытыми глазами проговорил он.

— Ты можешь идти к себе, я сама виновата, не закрыла задвижку, — она опустилась на краешек кровати и обняла подушку.

— Вижу, что раскаиваешься за свою оплошность, которая могла стоить тебе жизни, если бы графиня не проявила безрассудного геройства. Молчишь? Отлично, а теперь давай спать и лучше не пререкайся. Для собственного спокойствия, останусь сегодня здесь.

Спорить с ним было бесполезно, задув свечи, Тамила забралась под одеяло и отодвинувшись на другой край кровати, закрыла глаза.

Но ей не давал уснуть громкий стук сердца Микеля.

— Тебя что-то волнует? — шепотом спросила его девушка.

— С чего бы, я абсолютно спокоен, если не считать того, что ведьму, которая может стать моим спасением перед другими ведьмаками, едва не разорвал бешеный медведь.

— Может тебе выпить успокоительного, у меня есть… — она встала с подушки и хотела подойти к столику, но Микель дернул ее обратно, подмяв под себя. Их взгляды встретились, нос к носу, между губами миллиметры.

Он был тяжелый и горячий, от него пахло кровью и псиной. Но почему-то, Тамиле было очень спокойно. Словно так и должно быть. На миг, она даже представила их вместе, без одежды, с разгоряченными телами, но она не хотела быть очередной его деревенской девчонкой, которую он поимеет и забудет. Не хотела.

— От тебя несет, прими душ, — она наморщила нос и отвернулась, вырвавшись из его объятий.

— Какая нежная, прямо светская барышня. Стоило пожить в замке и, посмотри, в какую леди ты превратилась, даже домовые так тебя называют, иногда… — но он ушел в ванную, а когда вернулся. Тамила крепко спала, на тумбочке стоял пустой пузырек из-под сонного зелья.

— Снова ушла от меня в мир грез… — накрутил ее волосы на палец и поцеловал в висок.

Ему хотелось большего, после такой встряски, тело желало расслабиться, но вместо этого он сделал глубокий вдох, успокаивая свою потребность и лег рядом, прикрыв женское тело одеялом.

На утро в спальню заглянула Мотя с подносом еды в руках, видя проснувшегося оборотня, домовиха довольно улыбнулась. На ее помолодевших щеках появился румянец.

— Как там графиня и Масик? — шепотом спросил оборотень.

— Все лучше, чем могло быть, она приняла его таким каков он есть.

— Слава богам, принеси пожалуйста кофе.

— Есть молодой господин и… вы бы прикрылись, а то девушка что-нибудь заподозрит.

— Только то, что я настоящий мужчина и утро у меня такое же мужское, — глянул на торчащий из-под одеяла бугорок.

Сдерживая смех, домовиха исчезла. А Микель повернулся на бок и осторожно обнял Тамилу за талию, уткнувшись в рассыпавшиеся по подушке волосы.

От аромата чая и свежеиспеченных булочек, девушка завозилась и широко зевнув, потянулась. А когда обнаружила на своей талии мужскую руку, осторожно ее убрала.

Умывшись и накинув шаль, села за столик и налила в чашку чай. Она правильно сделала, что выпила сонное зелье, выспалась ведьма преотлично, ее не беспокоило наличие оборотня рядом. А когда в комнату вернулась Мотя с чашкой кофе, Микель окончательно встал и не стесняясь собственной наготы, прошел мимо ошарашенной Тамилы. Ведьма разглядела все его достоинства, особенно готовое к бою между ног.

— Ах, как он хорошо сложен, — восхитилась домовиха.

— Никогда ничего подобного не видела, у меня в деревне конечно тоже есть парни, но не такие… широкоплечие и высокие.

— Пф, нашла с кем сравнить. Нда, не была бы я замужем, ох, аж жарко стало, — Мотя исчезла.

Тамила взяла с подоконника книгу и с чашкой чая устроилась на кровати, скрестив ноги. Ночнушка задралась до коленей, но ее это ничуть не волновало.

«Раз он позволяет себе такие вольности, то почему я должна менять свои привычки. Это моя спальня», — открыла страницу с закладкой и начала читать, хотя все мысли возвращались к упругим ягодицам, узким бедрам и…

Внутри ее тела разлился жар, сердце гулко застучало, а в висках запульсировало. Ее фантазия не на шутку разбушевалась, подсовывая ночные образы. Когда Микель был сверху. В животе появилась странная тяжесть, словно что-то тянуло вниз.

Она представила, как гладит его широкие плечи, целует кубики на животе, широкую грудь, гладит по волосам на голове, слегка сжимая их.

«Мне срочно нужно на воздух», — бросилась к окну и широко раскрыв его, наполовину свесилась с подоконника, когда на ее бедрах сомкнулись горячие пальцы.

— Если ты пытаешься меня соблазнить, то поза удачная. Люблю брать сзади, — он куснул ее за шею, упираясь в ягодицы чем-то твердым и Тамила прекрасно знала, чем.

С одной стороны, ей хотелось, чтобы он ее поцеловал, а с другой она не могла себе позволить. Нет, только не так.

«Но тогда, я стану полноценной ведьмой! Но буду очередной его грелкой в постели».

Она разрывалась между своими желаниями и принципами, хотелось закричать от безысходности, но Микель прервал ее размышления, развернув к себе и поцеловав.

Одной рукой он держал ее за талию, прижимая к себе, а второй за запястье правой руки, чтобы не получить пощечину. Но Тамила не собиралась его бить, она просто… обмякла и приоткрыла рот, чувствуя, как язык оборотня проник в нее и завладел ее. Они переплелись, слегка прикусывая губы друг друга, скользя по ним кончиками языков, пока Тамила не упала на кровать. Микель не останавливался, его ладонь поглаживала одну грудь, сжимая на тонкой ткани торчащий сосок, тянущая, но приятная боль между ног усилилась и Тамила почувствовала влагу.

Оборотень продолжал поцелуй, они оба едва дышали, так им не хотелось прерываться. Ткань рубашки затрещала и на ведьме не осталось ни одной преграды, мешающей горячему мужскому телу коснуться ее нежной кожи. От Микеля исходил жар, его достоинство уперлось ей в живот, но это не было противно, а когда он провел пальцами у нее между ног, ведьма вздрогнула.

Желание, вот что она испытывала, ей хотелось этой близости, она проклинала себя за слабость, за то, что потакает этому желанию и с кем? С оборотнем, тем, кто постоянно огрызается, говорит ей колкости, и кто… так нежно ласкает ее, заботливо носит на руках, ворчит, но волнуется за нее. Кто готов встать на ее защиту, не зря он не пускал ее одну в лес и ночью набросился на медведя, а до этого ругался что она потратила свои силы на лечение и могла сама отбросить коньки. Да, она нужна ему как гарантия того, что другие не покусятся на него, сделав рабом. Но будь она на его месте, поступила бы точно так же. держалась за такого человека, как за спасительную соломинку.

— Ты… примешь меня? — тяжело дыша спросил Микель и Тамила приняла, обняв его бедра ногами, прижав к себе. Она обняла его шею руками, впившись ногтями в лопатки и уткнувшись носом в шею, от него пахло ароматным мылом, волосы все еще мокрые, борода совсем не колючая. Сейчас ей хотелось быть ближе к нему, как никогда. Душевные метания, физическая боль — все отступило на задний план, а когда он вошел в нее, напряженное тело приняло его.

Она была чем-то тягучим, а Микель — упругим. Боль была, но приятная, такая от которой хочется застонать в голос. Она громко выдохнула и широко улыбнувшись, поцеловала его в шею, слегка прикусила плечо и прикрыв глаза, отдалась во власть его движениям. Толчки, один за другим, тепло растекается по всему телу. Он нежно покусывает ее грудь, лаская влажные складочки внизу ее живота пальцами и ни на миг не разделяя их соединенные тела.

Пока Тамила не вытягивается струной, чувствуя, как тело содрогается от наступившего удовольствия. Такого она никогда не испытывала. Из ее горла вырвался не то стон, не то вздох, блаженства и облегчения. С плеч словно свалилась вся тяжесть. Они оба получили то, чего желали.

Ведьма свернулась калачиком и закрыв глаза, полежала в молчании несколько минут. Микель лежал рядом, его грудь вздымалась, он тяжело дышал, как после активной пробежки.

— Ты пахнешь лесом… — прошептал он, не открывая глаз. — Очень приятно.

Тамила скрыла улыбку за копной волос и ушла в ванную. В одном из ящичков она хранила зелья от женских недомоганий, быстро смешав парочку, добавила немного магии для улучшения консистенции и выпила залпом. Ей не хотелось быть одной их тех дурех, которые после встречи с мужчинами, приносят в подоле нежеланного ребенка. Нет, только не таким способом.

«Хорошо, что бабушка обучила меня этому. Иначе что бы я была за лекарка, если не смогла позаботиться о самой себе», — мысленно благодаря покойную и светлую богиню, приняла душ. Смывая со своего тела все следы страсти, но отсутствие крови насторожило Тамилу. Обычно, в первый раз, она всегда была.

Из ванной, ведьма вышла, напряженно смотря на оборотня. Она внимательно осмотрела кровать, но и там не было ни пятнышка.

«Что такое?», — затем она стала вспоминать о всей той магии, которую использовала в последнее время, она совсем не уставала и бывало забывала, что за день сотворила столько всего, чего раньше никак не могла из-за отсутствия инициации. Также она вспомнила о словах благодати для замка и его жителей, это были не просто слова, а самая настоящая, но главное сильная магия, подвластная только инициированной ведьме.

Паника подобралась к разуму ведьмы, она смотрела на оборотня и ничего не понимала, разве что, ее не одурманили и не сделали все, когда она была без сознания. Но тогда где же тянущая боль, где кровь, хоть что-то, о чем бы она вспомнила или почувствовала по утру за все это время.

— Ты… что ты сделал? — прошипела она, сверкая зеленью глаз.

Микель пожал плечами, не понимая, о чем она.

— То, чего ты хотела или ты о чем-то другом? — он встал с постели и подошел к ней. — Теперь, ты инициированная ведьма и можешь снять с меня поводок.

— Я такая уже давно! Что ты сделал, когда?! Как посмел без моего желания?! — закричала она, толкая его в грудь. Ее бордовые волосы встали дыбом, она тяжело дышала и скалилась.

Микель молчал, он не знал, говорить ли ей правду или нет. Если скажет, то девушка что-нибудь сделает, но если не сказать, то…

— В ту ночь, когда ты отдала почти всю свою энергию на лечение графини. Тебе не было больно, я все сделал аккуратно, и Мотя позаботилась о твоей чистоте.

— Вы еще и вдвоем это провернули?! Боги, за что?! — она воздела руки к потолку и заходила по комнате. — Я хотела по любви! С тем, кто мне дорог, кому я не безразлична! Я не хотела становится очередной твоей деревенской девкой, с которой ты побудешь и забудешь! Я… — она прижала ладони к разгоряченным щекам и кинулась к окну, делая глубокие вдохи.

— А я по-твоему кто? — огрызнулся Микель. — Чужой тебе? Мы вместе спасли жизни друг друга, живем под одной крышей, кто, как не я знает тебя лучше, чем другие или хочешь сказать, что тебе было бы приятнее, окажись на моем месте деревенский простачок, дарящий тебе веники цветов, купивший дешевые бусы на ярмарке и признающийся в любви? А потом вы бы жили вместе до самой смерти? Быть с человеком, который ничего о тебе не знает, не видит какая ты. Что любишь простую еду и все эти этикеты и прочая мишура тебе не нужны, ты веришь только поступкам, а не словам. Готова отдать свою жизнь за другого, что ты чистая, светлая и добрая. Молчунья, держишь все в себе, но при этом у тебя на все есть свое мнение. Ты умная и красивая, а став инициированной ведьмой. добьешься немалых успехов. Ты не бросаешь лекарское ремесло, собственноручно собираешь травы, тебе нравится это. Проклятье, я не знаю, что еще сказать! Я таких как ты никогда не встречал, моя бывшая госпожа была развращенной властью ведьмой. Я был у нее за раба, спал с теми, на кого она мне укажет, выполнял такие поручения, о которых без выпивки не рассказать. В молодость, барышням от меня были нужны только титул и деньги. Для меня ни одна девушка не готовила, при этом терпя мои остроты. А ты готовила, заботилась, не смотря на то, какой я грубый и сволочной мужлан. Ты стала мне дорога, я много раз раскаялся в том, что сделал это без твоего желания. Но я не считаю тебя — очередной деревенской девкой, не смей так думать о себе. Ты — не они. Для меня ты… давно принадлежишь мне. Хочешь — воспользуйся поводком чтобы убедиться в этом, — он дернул за цепочку на своей шее, и она удлинилась, упав на пол длинным поводком.

Тамила обернулась к нему и посмотрела на оборотня спокойным взглядом. Она приблизилась и за конец подняла поводок, сжала его в руке и швырнула оборотню в лицо.

— Тогда какого черта ты раньше об этом не сказал? Грубиян! — нахмурившись толкнула его, и он упал на кровать. Девушка уселась сверху и сжала руки на его горле.

— Больше не смей мне врать или недоговаривать, иначе я обмотаю эту серебряную цепочку вокруг лапы Масикавелия и будет медведь по ночам таскать тебя за собой как шерстяной ком, — она говорила беззлобно, но ее глаза все еще сверкали праведным гневом.

Микель положил руки ей на бедра и залез под рубашку, поглаживая обнаженные ягодицы.

— Я не говорил, что у тебя непередаваемой красоты глаза, а цвет волос. Такой я видел всего раз, у моего учителя.

Глаза Тамилы расширились:

— Как его зовут?

— Лорд Давен. Он один из глав Ковена, который находится в приморском городе Перлия. Еще он мой крестный отец.

— Там, тебе помогут избавиться от поводка? Я не уверена, что смогу это сделать.

— Попробуй и узнаем, — сел на кровати, обнимая девушку, она обвила его бедра ногами.

— Что нужно сделать?

— Если бы я сам знал, попробуй… хотя бы просто его снять.

Тамила взялась за цепочку и попыталась стянуть ее через голову, но серебро извилось змеей и едва не придушило оборотня, сдавив ему горло. Ведьма поддела цепочку пальцами и хватка ослабла, Микель закашлялся.

— Боюсь, что даже инициированная, я не могу тебе помочь. Не знаю таких заклинаний, ты не помнишь, как твоя бывшая хозяйка на тебя его одела?

— Смутно, все было как в тумане. Я знаю точно, что ей необходимо было мое согласие, а дальше… — он пожал плечами.

Тамила погладила его по волосам и обняла за плечи. Он носом зарылся в ее волосы и тяжело вздохнул.

— Я напишу товарищу в ковен, он точно должен помочь с этой проблемой, но придется отправиться в Перлию.

— Значит отправимся. Мне тоже необходимо пройти обучение чтобы стать опытной ведьмой.

— Считаешь, что это удачный момент оставить графиню и Масикавелия?

— Считаю, что они взрослые люди и сами разберутся, когда она снимет проклятье. В чем я не сомневаюсь.

Глава 8

Одевшись к завтраку, Микель и Тамила вышли из башни и спустились в кухню.

Мотя только ставила чайник на плиту, а Тодя тяжко вздыхал.

— Доброе утро, — поздоровалась ведьма, сразу же принимаясь за готовку. Достала яйца из корзинки, разбила их над горячей сковородкой и положила несколько ломтиков бекона.

— Ах молодая госпожа, если бы доброе. Каждый минута для меня наполнена беспокойством, — домовой отпил чая.

Микель сел напротив, крутя вилку в руке:

— Что не так-то? Рассказывай.

— Да не обращайте на него внимания. Старый, совсем раскис. Все в полном порядке, просто графиня Аорелия еще не спускалась.

— Неужели наш проклятый не давал ей спать всю ночь и день, — оборотень в голос рассмеялся. — Похвально, значит он мужчина, — бросил взгляд на стоящую к нему спиной ведьму и представил ее без одежды. Воображение разыгралось и ему пришлось взять себя в руки, чтобы снова не утащить соблазнительную девушку в башню.

Микель был рад, что между ними все прояснилось. Сама же Тамила, никак не показывала своей реакции на произошедшее.

— Сначала графиня ухаживала за его ранами. оставленными вашими когтями, затем они долго разговаривали и ни на минуту не хотели прерываться. Поэтому хозяин проводил Аорелию до ее спальни, но они решили продолжить беседу там и проговорили до самого утра. Недавно я отнес им завтрак, они не ложились… — Тодя еще раз вздохнул, подняв взгляд к потолку.

Тамила положила яичницу с беконом на тарелку и поставила перед Микелем, а когда закипел чайник, заварила ему кофе.

Сегодня, она завтракала сидя рядом с ним, и оборотень воспользовался этим, положив ладонь на колени девушки, пока она ела кашу. запивая чаем.

— Пусть поговорят, им полезно получше узнать друг друга, — сказала Мотя и словно услышав зов хозяина — исчезла, появившись с подносом грязной посуды. — Ох, нужно что-нибудь им испечь. Жизнь слаще с вкусной выпечкой. Жаль, что ягодный сезон закончился, но и яблоки тоже неплохи.

— Мотя, оставь выпечку на меня. Как раз нужно встряхнуть яблони, бедные деревья прогибаются от тяжести плодов, — ведьма быстро доела и убрав после себя тарелки в раковину, подхватила пустую корзину и ушла в сад.

— Могу вас поздравить молодой господин? Сердце дамы… захвачено. — Мотя воздела руки вверх и довольно улыбнулась.

— Не переусердствуй в проявлении чувств, — предупредил оборотень, хрустя последним кусочком бекона. Взяв чашку с кофе, он вышел на улицу и сев на скамейку. стал внимательно наблюдать за Тамилой.

С помощью магии, девушка обходила яблони и фрукты падали на мягкую траву, замедляясь при падении чтобы не разбиться. После чего, взмахом руки, все плоды собирались в корзину, а какие не помещались, то укладывались в брошенный рядом холщовый мешок.

— Ты, точно фея, — сказал ей, когда Тамила подошла к лавке. Мешок подлетел следом за ней и устроился рядом с входом в кладовую.

— Все, как ты и хотел, — пошевелила пальцами и тем самым вызвав столп зеленых искр, которые подхватили ее распущенные волосы и заплели в косу.

— Меня все устраивало, — погладил бордовые пряди, и они снова рассыпались по ее плечам.

Микель осторожно взял ее за подбородок и нежно поцеловал в губы, их поцелуй был со вкусом кофе. Чашка была поставлена на лавку, а талию девушки обвили сильные руки. Оборотень целовал неистово, а ведьма отвечала, сжимая его волосы на затылке, пока Тамила не отстранилась.

— Напиши письмо своего другу из Ковена, нужно снять с тебя это… — поддела серебряную цепочку и прежде чем войти в дом, поцеловала его в шею.

* * *

Письмо от товарища из Ковена пришло через три дня. О чем Микель и сообщил Тамиле за завтраком, когда его ведьма подала ему кофе и любимую яичницу с беконом. К ее телу, он повторно смог подобраться только этой ночью, потому что до этого — девушка была занята лечением ран Масикавелия, затем разговором с графиней, которая теперь считала обычную деревенскую девушку лучшей подругой, то необходимо было избавляться в саду от вредителей и много разной работы по замку, которую могла сделать только сильная ведьма, пока она здесь. Микеля это раздражало, но затем, он получал свое долгожданное сокровище в обнаженном виде в полное распоряжение и нежился с Тамилой, то в ванной, среди пены, то на шелковых простынях и не было для него слаще мига, чем когда ведьма засыпала у него под боком, уткнувшись в его плечо и с довольной улыбкой на губах.

По утрам она не будила его и молча уходила готовить завтрак, если он не успевал ее сцапать и уложить на лопатки, чтобы сделать утро еще более приятным. Но письмо вынудило его покинуть гостеприимный замок и Тамила вызвалась пойти с ним.

Девушка немного боялась оставлять графиню с Масикавелием, сейчас, когда их чувства начали проходить проверку, а граф учился контролировать медведя. Тамила боялась, что мужчина может сорваться и на теле графини прибавится шрамов или она умрет от лапы разъяренного зверя. Но к ее удивлению, Аорелия была спокойна как никогда и в этом же уверила ведьму.

Взяв с собой только самое необходимое и перекинув походный мешок через плечо, Микель и Тамила выдвинулись из замка. До Перлии им нужно было идти около трех недель, если бы оборотень пошел один, то в облике волка, добрался быстрее. Тамила старалась придерживаться того же активного шага, к которому привык Микель. Они покинули земли Масикавелия через два дня, впереди… ждала неизвестность.

Но Тамила не боялась, потому что была твердо уверена, как она шла к замку, так и сейчас, Микель ее не бросит. Было очень удобно, иметь под боком оборотня, у них всегда был запас мяса, который они жарили на костре, а затем, Тамила с помощью магии нарезала на тонкие ломтики и замораживала, чтобы он не испортились. Также он согревал ее холодными ночами, оборачиваясь огромным человекообразным волком и внутри елового шалаша, крепко обнимал. Иногда они просились на ночлег в деревнях, спали в сарае или коровнике на хрустящей соломе. Воровать у них было нечего, разве что немного денег, которые Масикавелий дал им в дорогу, хотя предлагал полный кошель, но Микель и Тамила отказались, во-первых, потому что их могли попытаться обокрасть или прирезать, а во-вторых потому что ей было стыдно. На еду, зарабатывала Тамила, она умело лечила и за это с ними делились вареными яйцами, давали напиться молоком, угощали домашними соленьями, отрезали краюху свежего хлеба. Они не голодали, но холода подбирались все ближе и даже подаренные графиней утепленные сапожки не спасали. Тамиле было холодно в платье, а ее зимние вещи, должно быть давно сожжены вместе с ее домом в На горе.

Поэтому, как только они добрались до одного из небольших городов, Микель взял ведьму за запястье и отвел к прилавку с готовой одеждой. В таверне, где они сняли комнату на ночь, Тамила переоделась в высокие, шерстяные носки, теплые, черные лосины, заправила рубаху и накинула подбитую мехом куртку. К наряду Микель добавил перчатки, а на утро в конюшне их ждал оседланный жеребец.

— Откуда ты взял столько денег? Я думала у нас осталось всего несколько монет, — удивленно спросила ведьма, когда оборотень помог ей взобраться на коня. Сам Микель также не поскупился и тоже переоделся к холодам, хотя особо не мерз.

— Ты кажется забыла, что я не из деревенских. Наведался в банк, снял кое какую сумму от своего наследства. Я ведь не такой бессердечный, чтобы моя ведьмочка мерзла, — последнее он шепнул ей на ухо, нежно прикусив мочку уха и только сейчас заметил, что у Тамилы не проколоты уши. Проходя мимо ювелирных лавок, он задумался о покупке украшения, но ничего подходящего не нашел. Все было слишком помпезным и вульгарным.

Тамила заерзала в седле и смущенно потерла ухо, на ее щеках был румянец.

— Не ерзай, в этих лосинах, твои бедра выглядят очень соблазнительными, — повел коня прочь из города.

— Неправда, я специально одела под них длинный свитер, — оправдалась она, откинувшись ему на грудь.

— Но я-то знаю, что под ним, поэтому мне эта шерстяная тряпка не помеха, — вдохнул аромат ее волос. На протяжении всего их похода, Тамила убирала их в косу. Мыть голову в холодных ручьях и реках, ей не улыбалось. Да и подобные купания, заставляли самого Микеля вздрагивать, особенно видя обнаженное тело девушки в холодных мурашках, но с соблазнительно торчащими сосками. Тогда он забывал о холоде и о том, что под ними мокрая трава, а просто согревал ее своим теплом, горячими поцелуями, а затем быстро вытирал собственной рубахой и на руках нес к костру.

Однажды, он заметил, что после их соития, Тамила выпила пузырек с зельем и поинтересовался что это такое.

— Я пока что не готова стать матерью, а ты? Хочешь маленького волчонка?

Этот вопрос ошарашил Микеля, впервые он задумался о том, что у Тамилы по его вине может наступить беременность. Раньше он никогда об этом не задумывался. Ведьма-хозяйка, поила его специальным зельем и тогда она могла не переживать за подобные случайности, только если сама не спала с кем-то другим.

— Если… хочешь, пока мы не дойдем до Перлии, я тебя не трону, — он боялся, что она скажет да, отвергнет его притязания. Но Тамила снова его удивила, она присела перед оборотнем и провела пальцами по его лицу. Нежно, целомудренно поцеловала и радостно улыбнулась:

— Когда рак на горе свистнет. Сам открыл во мне это желание, теперь мучайся, — и хитро подмигнула.

— Когда это ты стала такой раскрепощенной? Где же твоя невинность, скромность селяночки? — с усмешкой спросил Микель.

— Поверь, в сравнении с девушками из моей деревни, я очень скромная.

Поездка верхом быстрее приближала их к Перлии. Миновала неделя, наступила вторая и они остановились на ночлег на постоялом дворе в городе Теплички. Микель бросил монету молодому конюху, чтобы как следует позаботился о животном. А они пошли устраиваться.

— Чего желает господин? — спросил хозяин заведения.

— Комнату и ужин принести в нее. Что есть из еды?

— Щи, борщ с пампушками, жаркое, недавно зажарили кабанчика, может вам вина?

— Борщ и кабанчика, да побольше. Барышне одну порцию, на меня две, — бросил на стол монеты. Хозяин расплылся в довольной улыбке и сгреб монеты в широкую, жирную ладонь.

— Будет исполнено, — положил ключ от комнаты и ушел отдавать распоряжение на кухню.

Комната была простой, обшарпанные стены, две узкие кровати по углам, кувшин с отбитым уголком, но с водой и тазом, под кроватями горшки.

— Не замковые хоромы, но сгодится, — изрек Микель, бросая мешок на покореженный стул. — Тамила опустилась на кровать и вытянула ноги, от долгой поездки верхом у нее ныла поясница, внутренняя сторона бедер, но главное страшно разболелась голова.

«Не хватало заболеть. Что же я буду за лекарка, которая себя не сможет вылечить. С каждым днем становится холоднее и тянуть силы из природы сложнее», — подумала она, скатываясь по стене на бок, прямо на соломенную подушку.

Через несколько минут в дверь постучали, на пороге стояла симпатичная служанка с призывно выглядывающей из-под выреза платья грудью.

— Молодой господин, вот ваш ужин? Не желаете чего-нибудь на десерт? — она захлопала своими большими коровьими глазами и раздвинула подкрашенные губки в улыбке.

Микель чуял в ней смесь пота вперемешку с лавандовым пучком промеж грудей. В уголках потрескавшихся губ залегла помада, а жирные волосы туго переплетены в косу. От нее пахло кухней и его волчьему обонянию это пришлось не по вкусу.

— Не стоит, — забрал поднос и закрыл дверь перед носом служанки. Поставив еду на небольшом столике, стянул с себя куртку.

— Хорош дрыхнуть, есть пора, — окликнул ведьму, но девушка молчала. — Уснула что ли? — нахмурился и коснулся ладонью ее лба. Тамила горела, на шее билась жилка пульса.

— Вот же, как тебя угораздило, — прошипел он и полез в мешок за лекарствами, но разобраться какой из пузырьков от болезни — он не мог. Подергав Тамилу за плечо, спросил:

— Какое зелье тебе дать от болезни? Покажи хоть, иначе не вылечишься.

Тамила приоткрыла затуманенный температурой взгляд и выбрала один из пузырьков с зеленоватой жидкость.

— Размешай… с водой… половину, — хрипло проговорила она и снова закрыла глаза.

Оборотень сделал что было велено и влил ей в горло. Девушка проглотила и обмякла.

Микель стянул с нее сапоги, куртку со свитером и прикрыл покрывалом. Пол ночи он не спал, потому что ведьму лихорадило, она бредила во сне и металась. Он только успевал ее поить водой. Под утро, Тамиле стало лучше, и она успокоилась, глубоко дыша, но пульс по-прежнему был слабым.

Оставив девушку одну, спустился с подносом вниз и отдал пустые тарелки служанке.

— На завтрак что есть? — сел за стол у окна. Перед ним стояла вчерашняя служанка, помытая, чистенькая и опрятная, даже рубаху сменила.

— Блинчики с мясом и вареньем, каши на молоке с маслом, яичница с ветчиной, чего изволите?

— Яичницу и блинов с вареньем, кофе есть?

— Такого нет, это вам в центр города надо, — качнула бедрами и пошла выполнять заказ.

Покончив с завтраком, Микель хотел было вернуться в спальню, но то ли он настолько приглянулся официантке, то ли она хотела подзаработать, но девушка активно к нему ластилась. Сама села на колени, обвила пухлыми ручками за шею и давай глазки строить.

Избавиться от назойливой девушки, не применив грубость он не хотел, лишнее внимание к агрессивно настроенному оборотню было лишним, но и чужие женские прикосновения были ему почему-то противны.

— Уймись милая и поди прочь, пока прошу по-хорошему, — сверкнул на нее льдом глаз и ссадил с колен на соседний стул.

Поднявшись по ступенькам, увидел, что дверь в их с Тамилой комнату приоткрыта. Страх за больную ведьму обуял разум, и он ворвался внутрь.

Бедную девушку растянули по полу, ее хрупкое тело придавил высокий детина.

— Ну же, раздвинь ножки или мне самому это сделать. Дружок твой завтракает, его Марюша ублажает, так и ты мной не брезгуй.

— Я и не побрезгую, — окликнул его Микель и ударил кулаком в висок, а затем ногой в спину. Боров слетел с Тамилы. Ее рубашка была наполовину разодрана, обнажив одну грудь, которую девушка тут же прикрыла рукой.

Сама ведьма была бледнее смерти, губы обескровлены, под глазами темные круги.

Схватив их вещи и перекинув ведьму через плечо, оборотень покинул постоялый двор. И только оказавшись в лесу, приложил ведьму к одному из дубов.

Щекой и руками она тут же прижалась к дереву и стала шептать молитву природе, зеленоватые нити, струились от травы и ствола к ее телу, возвращая лицу более здоровый вид. Но от этого она не перестала быть ослабевшей.

— Ненавижу людей… — прошептала Тамила не открывая глаз. — Похотливые животные, нет, хуже животных…

— Этого не изменить, — холодно проговорил Микель, у него до сих пор дрожали руки, он был зол, но ради ведьмы старался сохранять видимость спокойствия. Если бы Тамилы не было в комнате, он бы размазал эту кабанью тушу по стенке, вырвал его сердце голыми руками и скормил свиньям за конюшней.

Конь топтался рядом, пощипывая траву и нетерпеливо переставляя копытами.

— Тебе лучше? — присел рядом с ней и подвязал шнурки на рубахе, пытаясь хоть так свести разорванные части чтобы прикрыть грудь.

— Да, простыла. С наступлением холодов, мне становится тяжелее призывать силу природы, у вас в Ковене не так?

— В Ковене мало кто поддерживает такую связь.

— Откуда же тогда ваши силы? — она удивленно захлопала глазами.

— Ведьма или ведьмак, выбирают себе сильного напарника, тянут друг из друга силу, подпитывают, помогают. Это только лекари соседствуют с природой, разве тебе бабушка ничего не рассказывала?

— Нет, она говорила только, что раз во мне ведьмачья кровь, то я буду сильнее. С весны до лета — это так и есть, а потом откуда брать силы? Использовать другого? Мне это противно… — она поморщилась.

— Больно ты жалостливая, моя хозяйка такой не была. Еще ведьма получает силу от связи с мужчиной, пьет его энергию, поэтому она была ненасытной и очень сильной.

Тамила скривилась еще сильнее и со стоном отделилась от дерева. Слегка пошатываясь она подошла к коню и стянула с седла, свои наспех засунутые туда свитер и куртку.

— Хорошо, что обуться успела, когда этот толстобрюх вошел, — взяла флакон с зельем и выпила, промочив горло водой. — А ты там что делал? Развлекался с той самой Марюшей или как ее звать? Она еще вчера так призывно болтала своими бидонами.

Оборотень засмеялся, раз ведьма ревновала и так неодобрительно на него смотрела, то ей явно полегчало.

— А как же, соблазняла меня блинами, но не такими вкусными, какие готовила моя ведьма, — обнял ее сзади и уткнулся носом в шею. — Даже сейчас, от тебя приятно пахнет, чем от какой-то служанки.

Ведьма недовольно фыркнула, пытаясь освободиться от его рук, но оборотень только теснее прижал ее к себе. Ему было тошно представить, чтобы было, если бы он опоздал.

«Может они вдвоем в сговоре, она отвлекает меня, а этот сукин сын забавляется с Тамилой», — ведьма охнула в его руках, и он ослабил хватку.

— Прости, можем выдвигаться или хочешь еще пообниматься с дубками?

— Поехали, быстрее доберемся и раздеремся с проблемой, уж лучше повстречать чудище, чем еще раз ночевать в таком месте.

Микель усадил ее в седло и сев сзади, хлопнул коня по крупу.

Глава 9

Чем ближе к Перлии они приближались, тем теплее становился воздух, но до места назначения путь по-прежнему оставался не близким.

В очередном из городов, Микель и Тамила оставили коня на городской конюшне, а сами пошли на рынок. Не нравилось оборотню, ходить без оружия. Когти и клыки всегда при нем, но меч с кинжалом никогда не помешают. Тамиле было необходимо попасть в лекарскую лавку, собирать и сушить травы ей было негде и некогда, поэтому свои запасы она пополнила в первую очередь и уж потом, они пошли к оружейнику.

Микель выбрал себе меч по лезвию которого шли защитные руны: легкий и острый, с удобной рукоятью. Он проверил его на баланс и остался доволен. К нему прикупил еще и кинжал, который идеально вошел во внутренний карман сапога. Из оружейной они вышли быстрее чем оборотень планировал.

— Не хочешь прогуляться? Сегодня ярморочный день, видишь, какие все нарядные, — указал на прошедших мимо них девушек в ярких платьях, с ленточками в волосах, у кого-то были блестящие украшения, от обилия цветов у Тамилы зарябило в глазах.

Она никогда не была на ярмарках, только слышала от дочки главы, пока та охала и ахала от того, что ей царапинку замазывают мазью.

— Пойдем.

Они гуляли между рядов и пока ведьма глазела по сторонам, Микель же наоборот, следил чтобы у ведьмы чего не стащили. Кошель с монетами она держала под рубахой на поясе спереди, но воришки были еще теми умельцами. Оберут так. что даже не заметишь, потому, когда мимо Тамилы слишком быстро прошел тощий парнишка, оборотень успел схватить его за запястье и как бы невзначай оттолкнуть в сторону.

— Малец. ты бы был осторожнее, неровен час кто наступит на тебя, — и так сверкнул пожелтевшими глазами. что воришка быстро удрал.

— Все в порядке? — спросила Тамила, девушка не заметила этих действий, полностью отдавшись на изучение прилавка с разнообразными камнями.

Здесь были и бусы из бирюзы, и серьги из молочно-розового авантюрина, жемчужные колечки, обсидиановые браслеты, у ведьмы глаза разбегались. Она знала о свойстве каждого камня, но не все ей удалось потрогать или увидеть вживую, только на картинках в бабушкиной книге или на ком-то из деревенских или приезжих городских.

— Выбирай, — Микель подтолкнул ее поближе. Он все равно собирался сделать Тамиле подарок, так пусть сама его и выберет.

— А это не сильно дорого? Нам ведь нужно экономить до Перлии…

— Не говори ерунды, а то опять начну называть тебя деревенской девкой, — он нахмурился.

Девушка закусила нижнюю губу и скрыв улыбку, стала еще внимательнее разглядывать камни «Серьги мне не нужны, уши не проколоты, кулон или браслет?»

— Уважаемый, будьте добры, камни: александрит, бирюза, берилл, гагат…

— Паночка, нет такого… — развел руками мужчина.

— Вот он, — ткнула пальцем в черный камушек.

— Так то — черный янтарь, так и говорите, — он положил на расстеленный платок и этот камень.

— Дальше, жадеит, розовый кварц…

— А денег то хватит? — с усмешкой спросил торговец, оглядывая скромный наряд девушки с ног до головы.

— Хватит, — хитро ответил Микель. — Выбирай дорогая, не стесняйся, я оплачу.

— Два кошачьих глаза и к одному из них сразу кожаный, нервущийся шнурок и лунный камень, — Тамила хотела бы выбрать еще камни, но итак знала, что перегнула палку. Этот оберег, будет служить ей верой и правдой, по крайней мере она надеялась, веря, что магические свойства камней помогут ей стать сильнее. без подпитки природы и тем более мужской энергии. Ведьме была приятна близость Микеля, каждый раз, она чувствовала, как в нее перетекает энергия, но до этого дня, пока оборотень не рассказал, что это сродни вампиризму, девушка об этом не задумывалась. Ей было тошно представлять, что его бывшая хозяйка, умышленно вытягивала из своего напарника силу.

— Быть может желаете серьги?

— Нет, — ровно ответила Тамила, забирая шнурки и камни в мешочке у торговца.

— А вам бы так пошли вот эти розовые авантюринчики, прелесть, любой мужчина залюбовался бы…

— Один уже любуется, так что оставьте себе, — оборотень оскалился, показав клыки и мужчина враз побледнел.

А они пошли дальше, пообедали в уютной, а главное чистой, таверне, пополнили запасы еды в путь, купили мешок овса для коня, а заодно по паре чистых рубашек на смену.

На закате, они покинули город, а ночью остановились у речной переправы. Здесь было небольшое поселение, и они напросились на ночлег. Им разрешили ночевать на конюшне, если бы Тамила не представилась лекаркой, то парочку выгнали взашей. Никому не нужны неприятности и подозрительные гости, особенно такие устрашающие как Микель.

Сидя на мягкой соломе у зажженного фонаря, Тамила быстро вдевала бусины в шнурок, заколдовывая его на прочность, чтобы не порвался. Кулон с одним кошачьим глазом, она сразу же одела на шею оборотня.

— Только не говори, что ты действительно веришь в их магические и целебные свойства? Не припомню чтобы кому-то в Ковене они помогали, — скептично отметил Микель, теребя шнурок на шее.

— Потому что как ты сам сказал, вы используете другую энергию, а не берете у матери природы, не молитесь богам, поэтому камни вам не нужны и не помогут, я же верю, — она закончила браслет и теперь разглядывала его разноцветные бусины.

— Что бы я молился какому-то дряхлому божку, — но Микель лукавил, он молился. когда мечтал избавиться от госпожи ведьмы и возможно, его молитва была услышана.

— Иногда твой скепсис меня убивает…, - не успела Тамила договорить, как в конюшню с факелом ворвался хозяин дома, у которого они остановились на ночлег.

— Коли лекарка, помоги! Там дочка моя рожает! А повитухи нет, маленький должен был родиться только через две недели! — закричал бородатый мужик.

Тамила схватила сумку с лекарствами, которую приобрела у лекаря и побежала следом.

Микель не отставал, надеясь, что его меч и коня никто не тронет, пока они тут спасают чью-то жизнь.

Хозяйская дочка жила от него через два дома, у окна уже толпились разные бабки и тетки, парни голосили, успокаивая трясущегося на лавке парня. Судя по всему, мужа беременной.

— А ну расступитесь! — крикнул хозяин, — Лекарка пришла.

— Откуда знаешь, вдруг она нашу Сташу убьет и ребеночка! — тут же выступила крупная баба со сковородкой.

— Ай жена, не до твоих сомнений сейчас, дочке помощь нужна, хоть бы какая! — прикрикнул на нее муж и оттолкнул от дверей.

Тамила прошла в дом, следом Микель, хотя кто-то попытался схватить его за руку, чтобы остановить. Но что оборотню до этих слабаков.

В комнате было жарко и душно, несчастная металась по кровати и громко кричала, плакала, молилась богам. На лбу выступила испарина, глаза покраснели, бедняжка кусала губы, стискивая простыню по бокам.

— Так, давно воды отошли? — Тамила закатала рукава и села на кровать больной, нащупала ее пульс и нахмурилась.

— Часа два назад… — неуверенно ответила одна из вошедших девушек. — Я сестра ее… Повитуха ушла в другое село, там кто-то заболел, а роды должны были только через две недели начаться.

— Что она сегодня делала? Тяжести какие таскала, кто может ее расстроил сильно? — провела ладонью над лицом роженицы, охлаждая ее.

Микель не долго думая открыл окна, а всех, кто толпился в коридоре шуганул на улицу, чтоб не дышали, свежего воздуха итак не хватало.

— Так она… воду таскала сегодня, ее свекровь попросила… — лепетала девушка, комкая руками передник.

— Ясно, — «Я бы эту свекровь сама оттаскала». — Неси таз с горячей и холодной водой, рви простыню на бинты, чистые полотенца и огонь в печи разожгите, да погорячее, — скомандовала она и быстро влила в горло роженицы укрепляющий эликсир. — Давай милая. не засыпай, ты нужна в сознании иначе дите не родиться, — погладила ее по голове, и девушка вмиг захл�

Глава 1

В королевстве Валентор, вдалеке от столицы, в деревеньке под названием Нагоре много лет жила старая лекарка. Некоторые люди называли ее ведьмой или ведуньей, другие – знахаркой, а третьи ничего про нее не говорили, а просто шли за лечением. Госпожа Виорика помогала с головными болями, варила травяные отвары от разных болезней, латала рваные раны после встречи со зверьем, была повитухой и спокойно жила, никого не трогая.

Она не ходила с украшениями из костей животных, не носила пестрых цыганских шалей и звенящих золотых браслетов на запястьях и лодыжках. Она была как все: с проседью в некогда рыжих волосах, с тусклыми зелеными глазами, которые когда-то были яркими, как у кошки, со светлым платком на голове, чтобы волосы не мешали работать, и, как у обычной женщины в возрасте, морщинами на лице. Оттого местные кумушки говаривали:

– Была бы она ведьмой, от морщин давно бы избавилась, а то баба бабой – что с нее взять? Лечит, и ладно. А то говорят тут некоторые: мол, ведьма! Так смешно же, тьфу ты!

У Виорики была единственная дочь – Маяна, такая непутевая, что не только учиться чему-то не хотела, а и по дому помогать не рвалась. В голове у девицы были только женихи. Красивая она была, Маяна, парни на нее засматривались, да только когда принесла она в подоле нагулянного ребенка, то никого к себе не подпускала. Всем рассказывала, что есть у нее жених таинственный и будет она его теперь ждать, из дома носу не покажет.

И люди верили. А что им еще делать, коль действительно Маяну потом никто не видел?

Поначалу упрашивала она мать дать ей зелье, чтоб плод нежеланный вытравить, ревела, проклинала, но Виорика хорошо знала свое ремесло. «Не навреди» – было ее главным правилом. А еще лучше знала она свою непутевую дочь. И в кого такой гусыней та уродилась, сама не понимала.

В назначенный срок разрешилась Маяна девочкой и, как отлежалась немного, собрала свои вещички и ушла из дому. За забором ее ждал жених – не тот самый, о котором она мечтала, а один из многих ее кавалеров, кто решился отправиться за счастьем в город. Там и разбогатеть быстрее получится, чем всю жизнь в грязи прозябать.

Больше непутевая Маяна в деревне не появлялась, а Виорика всем рассказала, что, мол, малютка – это ее внучатая племянница. Родителей у девочки не осталось, умерли от лихорадки, а старой лекарке будет помощь.

Росла маленькая Тамила здоровой и послушной, стала для бабушки настоящей помощницей и опорой. А Виорика снова удивлялась, как у ее непутевой дочери могла уродиться такая умница.

В лекарское ремесло бабка посвящала внучку с малых лет. Вместе они вставали ни свет ни заря и отправлялись в лес за травами, доходили до соседних холмов и гор. Не зря их деревня носила такое название. Места здесь были богатые целебными растениями, родниками с лечебной водой, чистыми озерами. И во всей этой красоте росла и хорошела Тамила.

От кого именно Маяна нагуляла дочь, Виорика могла только догадываться, но чувствовала во внучке ведьмачью кровь.

«Коли так, – думала лекарка, – то тем лучше для нее. Ведьмачья кровь – это сила. Колдовать она будет, меня заменит. В лекарском ремесле быть ведьмой необходимо. Любую хворь можно куда быстрее излечить, от чудищ разных деревню уберечь», – рассуждала старуха.

Да только ежели знала бы она, чем этот дар обернется для ее внучки, то уберегла бы ее и отправила куда подальше.

Людям свойственно винить в своих напастях тех, кто от них отличается. Так и с Тамилой случилось.

Через год молодая ведьма схоронила свою бабушку. Много сил тратила она на помощь деревенским, когда внезапно в селение пришла странная хворь. Люди падали от слабости, истощенные, обескровленные, некоторых уже похоронили…

Догадывалась Тамила, кто стал причиной подобного лиха: видать, завелся среди жителей самый настоящий упырь, скрывающийся под человечьей личиной.

Пришли за ней на закате – толпа с вилами, факелами. Выволокли несчастную девушку и давай обвинять во всех грехах и напастях. Туда же приплели и то, что от одной соседки муж ушел к другой, и что у сына главы всё не ладится в постели с молодой женой, и что жена мясника никак забеременеть не может, – всё в одну кашу. В Тамилу полетели камни, один зацепил ей в бровь, по щеке потекла кровь.

Связали ей запястья и бросили в сарай, пока мужики дрова для костра собирали, а женщины кричали:

– Сжечь ведунью! Пусть заживо сгорит ведьма проклятая!

Тяжело стало Тамиле на сердце: сколько лет они с бабушкой, а затем она одна, тратили времени и сил на то, чтобы каждого вылечить, позаботиться, роды принять. А теперь она для них словно прокаженная.

– Тами, ты тут? – послышался детский шепот – и в щель между досок заглянул голубой глаз.

– Тимар, ты? – девушка завозилась на соломе и на коленях подползла к просвету.

Да, это был он, сын соседа-кузнеца.

Тимара на попечение Тамилы мужчина оставлял каждый раз, когда по горло был завален работой. Жена умерла при родах, а о мальчике некому было позаботиться, и Тамила назначила саму себя ему в няньки – почитай, с пеленок была с ним, как родная сестра.

– Я попробую тебя вызволить, пока наши там костром занимаются, – он расшатал доску и бросил ей нож. – Порежь веревку, сможешь?

Ведьма взяла нож и, выворачивая руки, стала осторожно, чтобы не порезаться, тереть лезвием о веревку. Вспотела вся, спина затекла, но вот путы наконец распались.

– Готово.

– Хорошо, отец отвлекает Баяна, а ты, как услышишь, что задвижка щелкнула, беги, – строго наказал парнишка. Тимару было десять лет, но рассуждал и действовал он как взрослый.

Дальше Тамила подползла к двери и прислушалась. Кузнец Тарог о чем-то разговаривал с Баяном, а когда в воздухе запахло разлитым вином, она услышала самый желанный звук – щелчок открываемой задвижки. Тимар схватил ее за руку и вытащил в полумрак. Дверь он снова закрыл, и они припустили во весь дух. Бежали до тех пор, пока Тамила не увидела деревянную ограду. За ней деревня заканчивалась и начинался непроглядный дремучий лес с опасной топью. Туда, кроме лесников и опытных охотников, никто не осмеливался ходить. Даже бабушка Виорика опасалась туда соваться – целебные травы они с Тамилой в основном собирали в горах или вблизи озер.

– Иди, лучше в лесу помереть, чем вот так, – сдавленным голосом сказал Тимар, сдерживаясь, чтобы не заплакать.

– Послушай меня, в деревне завелся упырь – это он пьет кровь жителей, живет среди нас и притворяется человеком. Это может быть кто угодно. Скажи отцу, и бегите или позовите ведьмака, чтоб убил его, самим вам не справиться.

– Понял, а теперь уходи. Да хранит тебя костяной дракон1, – мальчик крепко обнял ее.

– Помни всё, чему я учила тебя, и не забывай оставаться человечным, не поддавайся людской смуте. – Она поцеловала его в лоб и, как была босая, бросилась в лес.

Несколько дней Тамила бежала, делая короткие перерывы, чтобы перекусить ягодами или съедобными кореньями: в летнюю пору лес спасал, не давая умереть с голоду. Еловые ветки служили теплой и надежной постелью, чистые речушки давали вдоволь напиться и умыться. Но в конце концов она окончательно выбилась из сил.

На землю опустились сумерки, то там, то здесь зажигались песчинки звезд. Запах леса настолько въелся в ее кожу и волосы, что ведьма перестала его чувствовать. Тело болело: она вконец загнала себя, и если ей суждено умереть под старым дубом, то так тому и быть. «Прав был Тимар, лучше такая смерть, чем заживо на костре под людскую брань и несправедливость. Бабушка говорила, что каждая ведьма черпает силы от природы. В пору с весны до осени, когда всё цветет, зреет урожай, ведьмовская сила растет. А зимой, когда холодно и зябко, ведьмачье племя ослабевает, различные чудища тоже уходят на покой, впадают в спячку, темные силы покрываются толстой коркой льда».

От мыслей Тамилу отвлек не то вой, не то крик. Неподалеку словно кто-то плакал, страдал, болезненно выл.

Опираясь ладонями о ствол дуба, девушка медленно встала. Она еле двигалась, ноги нещадно болели – в них словно два раскаленных прута вставили.

За кустами и деревьями она увидела лежащее на земле животное, похожее на волка. Черный блестящий мех, раскрытая пасть с окровавленными клыками, правая лапа зажата в капкане, а вся земля под ним мокрая от крови. При виде девушки зверь оскалился, попытался встать в боевую стойку, но рухнул на задние лапы.

Вдохнув, чтобы успокоиться, Тамила поискала взглядом что-нибудь такое, при помощи чего можно было бы раскрыть капкан. Неподалеку нашлась толстая ветка, которая отлично подойдет, чтобы хоть немного раздвинуть дуги. Взяв ее, девушка медленно подошла к волку – хищник клацнул перед ее протянутой рукой клыками.

– Тихо, я тебя не трону. Дай помогу, а дальше делай что хочешь, – прошептала ведьма, взявшись за верхнюю дугу с острыми зубьями. Протиснув между ними палку, она с трудом раздвинула капкан. Ей пришлось действовать быстро, одной рукой держать палку, а второй – дугу. Руки дрожали, плечи болели, но волк сам вытащил лапу.

Тамила отползла от зверя, зализывающего рану, и поднялась.

– У тебя своя дорога, у меня своя, – развернувшись, она побрела к дубу. Она не хотела умирать здесь, рядом с людским орудием для охоты.

Корень старого дуба манил ее, сделавшись подобием подушки. Да, она ляжет на него и уснет вечным сном, сольется с природой, и над ее телом никто не сможет надругаться.

Тьма и усталость накрыли Тамилу.

***

Очнулась она от треска костра, тепла и запаха жареного мяса. Желудок, всё это время обходившийся дарами леса, неприятно сжался, рот наполнился слюной. Прежде Тамиле никогда еще не доводилось испытывать чувство голода.

По утрам бабушка кормила ее кашами на жирном коровьем молоке, нарезала свежеиспеченный хлеб, намазывая маслом или домашним вареньем. В обед они ели мясные щи, овощные похлебки, на ужин – жареную птицу. Молодая ведьма оказалась не готова к жизни в бегах.

Раскрыть глаза удалось далеко не сразу. Любое движение давалось с таким трудом, что, когда наконец-то она приняла вертикальное положение, голова закружилась, и ей пришлось упереться ладонями о землю, чтобы не упасть ничком.

– Паршиво выглядишь. Поешь, только маленькими кусочками, иначе тебя стошнит, – посоветовал мужской голос, и в поле зрения Тамилы очутилась широкая ладонь: между пальцами был зажат упомянутый маленький кусочек, который ей заботливо положили в приоткрытый рот. – Жуй тщательно и не торопись.

Она так и сделала, а затем получила второй и третий, и только после этого ей удалось поднять голову повыше.

Перед ней сидел широкоплечий мужчина, на вид лет тридцати, с густой бородой и длинными немытыми волосами грязно-белого цвета. В ушах блестели серебряные кольца, между густых бровей залегла едва заметная морщинка. На мужественном лице выделялись прямой нос и сжатые в линию полные губы. Из выреза черной драной рубахи виднелась широкая волосатая грудь, на крепкой шее висела свернутая в два раза тонкая, как шнурок, серебряная цепочка. На мужчине были короткие штаны до колен, при этом ноги почему-то оказались босыми.

– Нагляделась? – ехидно спросил незнакомец, обнажив острые клыки и сверкнув золотистыми глазами.

– Ты кто? – ошарашенно спросила Тамила.

– Ведьма, а такая глупая. Вчера ты помогла мне вытащить лапу из капкана, – он показал свою правую руку: на предплечье красовалось пять темных точек от острых зубцов.

– Я же тебе сказала: у тебя своя дорога, у меня – своя. Мне от тебя ничего не нужно – ни благодарности, ни чего другого.

– Какая ты, оказывается, дерзкая. Стоило тебя мяском накормить – и посмотри, как заговорила, – он присвистнул, снова показав клыки в широкой улыбке.

Девушка нахмурилась и резко встала. Зря она это сделала: ее тут же повело в сторону, и если бы не оборотень (а это мог быть только он), то она наверняка приложилась бы головой о землю.

– Тихо, дева. Ноги в кровь, тощая… Если б я о тебе не позаботился, ты бы уже давно душу богам отдала. Вот пришел бы охотник – вряд ли бы он стал церемониться с твоим телом, – одной рукой незнакомец держал ее за талию, другой убирал бордовые волосы с влажного лба.

…Когда Микель увидел ее прошлой ночью, ему почудилось, что к нему подошла упырица: кожа бледная, еле передвигается, как настоящий мертвяк, ноги в крови. Волосы цвета вина выбились из косы, что доходила до бедер. Под длинными ногтями – запекшаяся кровь и темная земля, губы искусаны и приоткрыты. Ведьма тяжело дышала, будто каждый шаг давался ей с трудом. Но больше всего его поразили глаза: два ярких изумруда – не просто зеленые, а пронзительные, светящиеся в темноте ведьмовские глаза.

Она испугалась его (он слышал, как бьется ее сердце, что ей страшно), но взялась помочь ему и освободила. А дальше, как во сне, побрела туда, откуда пришла.

Он не сразу обратился в человека: сначала ему пришлось подождать, чтобы рана на лапе хоть немного затянулась. Быстрое заживление много раз его спасало.

Молодую ведьму он обнаружил неподалеку: она лежала на корнях дуба и еле дышала. Он не знал, сколько ей понадобится времени, чтобы восстановиться, но понимал: оставаться рядом с капканом, который установил охотник, опасно. Поэтому, как только сам отдохнул, поднял девушку на руки и, обернувшись огромным человекообразным черным волком, встал на задние лапы и помчался туда, откуда доносился запах воды. Где вода – там жизнь.

Микель успел найти подходящее место у реки под ветвями ивы и устроить ведьму на охапке еловых веток. Лето выдалось жарким, и она не должна замерзнуть. Он напоил ее водой из пригоршни, а с первыми лучами солнца обернулся в обычного волка. Устроившись под боком у ведьмы.

Очнулась она только на следующий день, хлопая глазами, как двухнедельный щенок, и двигалась так же неумело, худенькая и легкая, как пушинка…

– Где мы? – охрипшим голосом спросила Тамила, цепляясь за рукава его рубахи, когда он усадил ее под ивой.

– Смотря откуда ты пришла. Что с тобой произошло, отчего ты так долго бежала? – он подкинул несколько веток в костер.

– Не сейчас… – Она сделала глубокий вдох и на четвереньках поползла к воде.

Стоило пальцам коснуться прохладной жидкости, как Тамиле сразу стало легче.

«Водица родненькая, дай мне сил преодолеть эту боль. Излечи меня хоть немножко», – мысленно взмолилась она, обращаясь к стихии. Но, видно, у нее осталось так мало ведьмовских сил, что вода ее просто не услышала.

Умывшись и вдоволь напившись, она обернулась к оборотню:

– Если ты желаешь мне зла, то лучше убей сейчас, пока я так слаба, – она проговорила это спокойно.

Мужчина удивленно вскинул брови, затем рассмеялся:

– Вот девицы пошли: то просят, чтобы я лишил их невинности, одарил своей плотской любовью, то чтобы убил. Ты необычная. Как твое имя, ведьма?

– Тамила. А твое? Сам откуда пришел? Оборотень, а попался в обычный, не магический капкан.

– Давай уговор: ты расскажешь про себя, а я про себя. У меня очень ценная биография, чтобы делиться ею со всякими простолюдинками.

Этот тип держался так надменно, как если бы был аристократом. Но его внешний облик – борода, спутанные волосы и проколотые уши – делал его похожим на цыгана, а не на лорда.

Терять ей было нечего, поэтому Тамила поведала о хвори в своей деревне, о том, что ее попытались сжечь, но она сбежала, и не забыла добавить, что ни в чем не виновата.

– То, что ты не виновата, я понял. Как и то, что ты права в своих выводах. В этой твоей деревушке Нагоре действительно завелся упырь. Не удивлюсь, если после твоего побега он продолжит свое пиршество, и, быть может, очень скоро все твои враги станут его жертвами. Будь ты с ними – могла бы отвадить упыря, но они сами избрали свой путь и избавились от единственного человека, который мог им помочь. Людская глупость не ведает границ, а в деревнях и селах это обычное явление.

– Твоя очередь.

– Я разве давал тебе обещание? Не припомню, – он хитро прищурился.

– Все оборотни лжецы? – она сложила руки на груди, недобро сверкнув зелеными глазами.

– Я тебе не лгал – это во-первых. А во-вторых, я уже сказал, что моя биография слишком ценная, чтобы делиться ею с простолюдинками, а ты именно такая. Или, может, ты происходишь из старинного рода? Графиня Тамила или герцогиня, баронесса, виконтесса, выбирай любой титул. – Он издевался над ней.

Но для себя девушка сделала вывод: перед ней, как бы это ни было печально, действительно сидел аристократ, и, судя по всему, он мог оказаться ведьмаком, а у таких могут быть свои проблемы, о которых ей лучше не знать: живее будет.

Тамила несколько минут смотрела на пламя костра, а затем сосредоточилась и попыталась связать свою энергию с энергией природы. Она села, подогнув под себя ноги, и положила ладони на землю.

«Матушка земля, дай мне сил, дай энергии, чтобы спастись, а ежели нет, то умру я. Помоги своей дочери».

Она почувствовала, как от земли по ее венам течет та самая струйка благодати, которая даст ей шанс выжить. Ей всё равно, куда идти, она может снова поселиться в деревне или в лесу, жить подальше от людей. Сушить на зиму грибы, ловить в проруби рыбу, готовить целебные отвары и продавать их.

– Ты, оказывается, не так бесполезна, как я думал, но для неинициированной ведьмы – слаба, – вывел Тамилу из транса голос оборотня.

– А ты, оказывается, слишком болтлив для аристократа. Видимо, давно ни с кем нормальным не общался, – устало огрызнулась она в ответ.

– Ты мне нравишься. Не боишься меня совсем?

– Нет, а следует?

– Пока что нет. Останешься здесь или пойдешь со мной? – он встал с бревна, чтобы погасить костер.

– А у меня есть выбор?

– Да, можешь прямо сейчас броситься в реку. Твой труп никто искать не будет.

Глава 2

Тамила не знала, может ли доверять оборотню, но если бы он захотел ее изнасиловать или убить, то давно сделал бы это. Она надеялась, что раз он аристократ, то в нем есть их хваленое благородство. Правда, ей никогда не встречался никто по статусу выше, чем глава их деревни, да и тот был таким же простым мужиком, как и другие.

Они шли вдоль реки, куда именно – Тамила не знала. Главное – чтобы оборотень не продал ее в рабство в публичный дом, но тогда она скорее сама покончит с собой, чем перед кем-то раздвинет ноги. Не то чтобы она берегла свою честь для будущего мужа, просто никогда не задумывалась о том, что у нее могут быть отношения, как у любой другой деревенской девушки. Парни чурались ее, обходили стороной. Да, они приходили к бабушке, затем и к ней на лечение, брали лекарства, но никогда не пытались сблизиться. Хотя она не единожды ловила на себе слишком внимательные взгляды мужской половины, но ей было неприятно это внимание – оно пугало. Лучше пусть на нее никто не смотрит, не замечает, чем так откровенно, как они. Любая другая на ее месте радовалась бы, что на нее засматривается сын мельника или мясника, но не Тамила… И вот сейчас она идет по лесу бок о бок с незнакомым и, скорее всего, опасным мужчиной. Иначе от кого он мог сбежать и так глупо попасться в простую ловушку?

Об оборотнях ей рассказывала бабушка, уважительно отзываясь об этом племени. Изредка под покровом ночи к ним из леса заглядывали несколько таких мужчин или женщин. Бабушка лечила всех без разбору, в уплату ей приносили кто что может: в основном отдавали едой, но порой несли и ткани. Из них бабушка шила себе и внучке одежду, а потом научила и Тамилу.

Игла в руках девушки превращалась в магическую: из-под нее выходили такие наряды, каких не было ни у одной девицы. Дочь местного богатея ходила в дорогих платьях, но от их модного вида людям скорее становилось смешно, нежели завидно, несмотря на богатую вышивку из золотых нитей и жемчуга с камнями. В деревне это смотрелось нелепо.

Тамила же носила дешевые, но добротные ткани, легкие, ладно сидящие по фигуре в летнее время, а в зимнее – теплые и удобные. Тимару она собственноручно сшила шапку с шарфом и перчатки, утеплила его куртку мехом. Кузнец остался доволен ее работой.

Тарог – единственный, кто в тот злополучный день встал на защиту Тамилы, но его словам никто не внял. Нападать на кузнеца мужики не стали только из уважения к его ремеслу. Но Тамила видела, сколько боли было во взгляде мужчины, пока ее тащили через всю деревню к сараю. Не смог он вразумить людей, так хоть помог сбежать. Тогда, сидя в сарае, Тамила слышала его голос: он заговаривал зубы надсмотрщику и подливал вина, пока Тимар возился с задвижкой.

В глубине леса, когда она неслась без оглядки, ветер доносил до нее шепот кузнеца: «Беги, малышка Тами, спасайся!» И она спаслась… наверное. Кто знает, что взбредет в голову ее спутнику.

День клонился к вечеру, а они и не думали останавливаться на привал. Целебная сила природы помогла Тамиле подлечить ноги, но просить об отдыхе высокомерного оборотня она не хотела. Он давно уже обернулся черным волком и сейчас резво бежал впереди нее. Ведьма двигалась на упрямстве и собственной выдержке дальше и дальше под светом звезд – единственным, что освещало им дорогу по пустынному полю.

Здесь не росла пшеница, не было и корнеплодных – обычное непаханое поле с низкой травой.

Под утро Тамила стала клевать носом – ей захотелось упасть и не шевелиться; но волк продолжал бег, пока они не достигли края леса.

Отсюда с высокой горки была видна низина, а дальше – острый шпиль темного замка. Вокруг – ничего, только прорубленная сквозь густые заросли тропа. Когда-то и она была покрыта деревьями, теперь же вместо них торчали корявые пни.

Волк ткнул ее носом в бок и потрусил к тропинке, ведущей вниз. Здесь в горке были вырублены ступени, но земля под ногами всё время обваливалась, так что Тамила даже удивлялась, как она не сорвалась, пока спускалась. Только девушка хотела присесть на пенек, как волк зарычал. Поняв предупреждение, ведьма вздохнула и побрела следом за ним. Уже на подходе к замку ноги стали ей отказывать, и она ухватилась за кованую ограду. Высокие стрельчатые ворота словно упирались в небо – темное, затянутое тучами. Вот-вот должен был начаться дождь, в воздухе пахло грозой.

Волк снова зарычал. Тамила скривила лицо и с трудом толкнула калитку. Та со скрипом подалась, открыв проход ровно настолько, чтобы девушка смогла протиснуться боком.

Во дворе царило запустение. Это была большая территория: некогда белые, а ныне посеревшие от времени и погоды, покрытые мхом фонтаны и садовые статуи, заросшие и давно не стриженные кустарники и деревья. Никто не ухаживал за этим местом, и оно казалось мрачным. В мутных окнах черного каменного замка ничего нельзя было разглядеть.

Дверь главного входа оказалась не запертой, и девушка осторожно ее приоткрыла – несмазанные петли противно заскрипели. Внутри пахло затхлостью, повсюду лежала пыль, и Тамила закрыла лицо ладонью, чтобы ненароком не чихнуть и не потревожить эту мертвую тишину. У нее было плохое предчувствие. И, судя по всему, у волка тоже: его мощные лапы напряглись, мышцы под шерстью заходили буграми, и вместе с рыком он исторг едва слышный вздох, обернувшись человеком.

– Когда-то это был один из величественных замков нашего королевства. Теперь – обычная развалина, – констатировал оборотень, осматривая высокий потолок: с деревянных балок и дорогих люстр свисали клочья паутины, по углам слышались шуршание и мышиный писк.

– Заночуем здесь, – он прикрыл дверь и уверенно направился изучать заброшенное обиталище.

Ведьма следовала за ним по пятам. Спокойствие мужчины передалось и ей.

Оборотень очень быстро нашел кухню, пошарил в чулане, выудил оттуда бутылку вина, пачку сухарей – и уселся за стол. Бутылку он откупорил с едва слышным хлопком и, не найдя чистого бокала, хлебнул прямо из горла.

– Отменный вкус, – он захрустел сухарями.

Тамила поочередно проверила все шкафчики и нашла для себя мисочку с крупой. Здесь имелась раковина – значит, замок не так уж стар, иначе пришлось бы таскать воду из колодца, который еще необходимо найти. Водопровод – это прекрасно. В ее деревне такое новшество имелось только в доме главы. Когда бабушка лечила его от тяжелых ран, то постоянно охала от восхищения, приговаривая, до чего же удобно так жить.

Ведьма подумывала, не принять ли ванную, когда в коридоре послышались странный цокот и звук слишком тяжелых для человека шагов. Поставив миску на стол, чтобы ненароком не разбить, девушка перевела испуганный взгляд на оборотня. Тот молча приложил палец к губам и поманил ее к себе.

Они скрылись за дверью черного хода, откуда вверх тянулась винтовая лестница.

Некто зашел в кухню и, учуяв их запах, страшно заревел. Рев был похож на медвежий, но куда громче.

Таща девушку за руку, Микель бросился наверх. По пятам их преследовал рев, но, видать, лестница для зверя оказалась узкой. Вскоре они добрались до приоткрытой двери – и тут же бросились в нее. Зверя это не остановило – он уже несся за ними через весь холл и, миновав широкие ступени, взобрался на второй этаж.

Микель наткнулся на другую лестницу и устремился по ней еще выше. Тамила еле поспевала за ним и уже думала, что у нее не выдержит сердце…

Они оказались в башне. Мужчина закрыл дверь на засов и отошел подальше. Через несколько мгновений раздался громкий удар. В несчастную, но на удивление прочную дверь долбились с другой стороны, ревели, царапали дерево… В конце концов зверь угомонился и, рыча, ушел прочь.

Башня оказалась небольшой спальней – должно быть, когда-то здесь жила какая-нибудь аристократка.

Таких изящных зеркальных столиков Тамила никогда не видела: беленое дерево с золотым орнаментом. На нем лежали щетка для волос с драгоценными камнями на ручке и шкатулка, из которой выглядывало жемчужное ожерелье. Рядом стояла широкая кровать под бледно-голубым балдахином, а за ней обнаружилась узкая дверца в ванную и туалет. Что это была за ванная! С круглой, из дорогого камня, емкостью для купания. В шкафу лежали пыльные полотенца и сорочки, но главное – из крана текла теплая вода!

Тамиле стало плевать и на рыскающего где-то за дверями спаленки зверя, и на оборотня, из-за которого они оказались здесь. Наконец-то она сможет спокойно смыть с себя пот и страх всех этих дней и лечь на нормальную кровать, а не на горку еловых веток!

Закрыв перед носом мужчины дверь на защелку, ведьма сбросила грязное, пропотевшее платье и, открыв кран, взялась за лейку душа. Всем этим она пользовалась впервые, поэтому действовала по наитию. На полочке стояли покрытые пылью флаконы с разными жидкостями. Разобравшись, где мыло, она наконец-то привела в порядок свои бордовые волосы, до красноты растерла кожу мочалкой и застирала платье с бельем. Наряд она вывесила здесь же, у окна: за ночь всё должно высохнуть, но даже если останется слегка влажным – это лучше, чем ходить грязной. Бабушка всегда учила ее быть чистоплотной, хотя прочие деревенские об этом не особо заботились. Но ни одна уважающая себя ведьма не могла позволить подобное пренебрежение гигиеной.

Вытряхнув от пыли одну из сорочек, Тамила облачилась в нее и, обернув волосы полотенцем, вышла из ванной.

Оборотень разлегся на кровати: судя по всему, он уже наполовину опустошил бутылку. Глаза его блестели и были слегка затуманены.

– Твоя очередь. Или ты так и будешь лежать немытым? – строго спросила Тамила.

– Нет, оставлю это простолюдинам, – он поставил бутылку на тумбочку и, проходя мимо девушки, повел носом. – М-м-м, а ты, оказывается, умеешь приятно пахнуть. Рад, что хотя бы чистоплотности тебя научили. Неприятно, знаешь ли, делить ложе с немытой девкой, – и скрылся в ванной.

– Д-девкой? Вот скотина… – прошипела она, топнув ногой. – Чтоб у тебя шерсть повылазила на одном месте, – откинув покрывало, она все-таки чихнула.

Как только голова коснулась не слишком пыльной и такой мягкой подушки, Тамила провалилась в глубокий сон.

Она не видела и не слышала, как из ванной, абсолютно обнаженный, вышел Микель. Как его ладонь бродила над ее оголенным плечом, скрытой под одеялом талией. И не почувствовала, как матрас прогнулся под его весом.

Впервые он делил кровать с целью сна, а не плотских утех.

– Дожил… – пробурчал он себе под нос, прикрыв веки.

Он еще не настолько пал в собственных глазах, чтобы насиловать невинную девушку, а именно такой эта ведьма и была. Будь Тамила инициированной, она помогла бы ему освободиться от цепи на шее. Этот серебряный поводок испортил ему восемь лет жизни.

…В восемнадцать герцог Микель Вестар, сын аристократа, поступил в ковен ведьмаков. Он хотел пойти по стопам своего крестного отца – лорда Давена, который являлся одним из глав ковена. Мать была против: ей претила мысль, что ее единственный и горячо любимый сын будет сражаться с темными, опасными тварями и положит жизнь на алтарь борьбы с ними. Она мечтала о внуках, о том, что ее мальчик удачно женится, и невесту уже подыскала. Но Микель был непреклонен. И когда к двадцати трем годам он закончил учебу, его выбрала в напарники самая обворожительная и сильная ведьма – Асмира.

Тогда ее имя было для него синонимом удовольствий. Он шептал его, когда ведьма мучила его тело страстью, одаривая ласками, дурманя сознание и… обрекая на служение. Тогда-то она и надела на него серебряный поводок. Микель с благодарностью принял его, даже не подозревая о том, в какую ловушку попал по своей собственной воле.

О чем мог думать желторотый юнец, оказавшись в опытных руках такой искусительницы, которой тогда было около тридцати лет, – как ему сейчас. Но тогда она была для него всем: воздухом, без которого он не мог дышать, огнем, который сжигал его тело, после чего он снова воскресал под ее острыми ноготками и нежными руками, игривым языком и ртом, которыми она настолько умело пользовалась, что заставляла его забыть собственное имя.

Так он и забыл о том, что является свободным оборотнем, а не слугой своей госпожи-ведьмы. Осознание того, что с ним происходит, время от времени одолевало его, пока он не вдыхал пьянящий дурман ее тела и снова не уходил в страну грез. Она говорила ласково, а целовала страстно, и ради этих поцелуев он готов был на всё, абсолютно на всё, даже убить собственную семью.

Эта мысль испугала и отрезвила его. Он начал присматриваться к Асмире и понимать, что всё происходящее – это не мечта, а настоящий отвратительный кошмар. В котором его госпожа участвует в немыслимых оргиях, деля свое тело с посторонними мужчинами. Ее вотчина – бордель, из которого она выползла, как ядовитая змея, оказавшись в ковене и заработав себе статус сильной ведьмы.

Он пытался сбежать, вырваться, но поводок не давал ему далеко уйти: с каждым шагом, увеличивающим расстояние, он душил его огненным жгутом, причинял боль, ломал кости, скручивал сухожилия – и тогда непокорный раб возвращался к своей госпоже.

Микелю становилось дурно до тошноты, когда он видел Асмиру, одетую в полупрозрачный алый шелк, не скрывающий ее расплывшейся талии и уже не таких упругих грудей, а главное – запаха грязной страсти. Его рвало от ее аромата, он молил о смерти… Но начинался новый день – и следовали новые поручения, в которых он больше не был воином-защитником, а был беспощадным палачом. Таким, что вышибает людям мозги, совершенно не заботясь, есть ли у них семьи или средства для уплаты того или иного долга ведьме, не думая о том, для чего ей нужны невинные дочери и маленькие дети, и не осознавая, что тот изувер, который ходит за ней, словно тень, – это и есть он сам, Микель Вестар. И он проклинал тот день, когда увидел эти завлекающие в бездонную пучину зеленые глаза, когда провел пальцами по вьющимся рыжим волосам, погладил овальное лицо с молочной кожей и развратными губами, которые Асмира так соблазнительно облизывала, закусывала, всячески демонстрируя свою похоть. Эту женщину невозможно было удовлетворить, она жаждала испить своих любовников до последней жизненной капли.

О том, что госпожа ведьма перестала следовать правилам ковена, Микель понял давно. Она могла с легкостью убить всю его семью его же собственными руками – стоило ей лишь поцеловать парня, больно сжать его тогда еще короткие светлые волосы, одурманить своими чарами и сладковатыми зельями вперемешку с духами; любое ее желание становилось законом. Он многому у нее научился и знал куда больше, нежели его однокурсники, но так нельзя было дальше жить – ему нужно было спасение, но какое?

Судьба помогла ему, а быть может, и Смерть решила прибрать к своим рукам ту, которая вместо нее несла в людской мир столько горя.

Наступили ночи кровавой луны. Именно тогда Асмира снимала с себя всю одежду и гуляла вдоль болот, наслаждаясь ночною тьмой и тишиной. Она собирала травы и коренья, чтобы потом готовить из них свои смертоносные зелья, одно из которых и было тем самым, одурманивающим разум Микеля. Он молча ждал ее, сидя на бревне и стараясь не смотреть на ее отвисшую грудь, широкие бедра, на которых виднелись следы чьих-то поцелуев.

И вот тогда из черной густой воды появилась болотная виверна. Этот тип монстров был опасен своими ядовитыми испарениями, которые они изрыгали вместо огня. Их острые когти тоже были ядовиты: один порез – и человек может умереть.

И как Микель тогда сдержался, не сорвавшись с места, не произнеся ни звука от увиденного? Но когда его госпожа перестала душераздирающе кричать, а ее окровавленная плоть превратилась в сплошное месиво в пасти монстра, оборотень ощутил одновременно и радость, и боль утраты. Он не мог поверить, что так легко отделался от своей мучительницы. Но всё, что от нее осталось, – это платье, висящее на ветке, и разбросанные вперемешку с лужицами крови пучки трав и кореньев.

Виверна хотела напасть и на него, но Микель, ощутив внезапный прилив сил, впервые смог свободно обернуться волком – и припустил так, как не бегал никогда. За ним уже давно никто не гнался – наевшаяся до отвала тварь скрылась в глубинах болота – а Микель всё бежал и бежал. И только когда его лапа попала в капкан, он почувствовал отрезвляющую боль. Тогда-то ему и посчастливилось встретить Тамилу.

Ведьма с волосами цвета вина, глазами-изумрудами и нежной бледной кожей. Она была молодой, невинной и такой свежей – глотком воздуха, которого ему так не хватало. Если бы не раненая лапа, он набросился бы на нее и овладел на месте: ведь так давно он не испытывал настоящего желания, не наслаждался молодым прекрасным телом, а занимался любовью лишь по приказу своей госпожи.

И сейчас молодая ведьма спит рядом с ним крепким и беззаботным сном. Она не знает, чего он хочет от нее: ведь серебряный поводок всё еще на нем и снять его может только инициированная ведьма. Так ему говорила мертвая ныне госпожа… но стоит ли верить словам покойницы? Хватит с него насилия и крови девственниц! Он сделает это позже, когда Тамила привыкнет к нему и не будет ждать опасности.

Почему Микель не захотел обращаться за помощью в ковен? Потому что знал: у Асмиры там есть свои соглядатаи, не говоря уже о тех юнцах, которые участвовали в ее оргиях. Все они не прочь будут заполучить себе в услужение такого сильного оборотня, как он, а для этого назовут любую весомую причину, вплоть до обвинения его в убийстве госпожи. Это было страшным нарушением кодекса ковена и каралось смертной казнью. А во второй раз боги ему не помогут. Нет, пока он не готов так рисковать вновь обретенной свободой. Он потерпит, смирится с необходимостью носить поводок, повременит…

Глава 3

Впервые за столько дней пробуждение было приятным. Тамила блаженно потянулась посреди кровати и случайно задела рукой мужское плечо. Рядом с ней спал оборотень, лицо мужчины было безмятежным, и Тамила смогла внимательно его рассмотреть.

Ровный, без единой морщинки лоб, рот слегка приоткрыт. После мытья длинные белоснежные волосы рассыпались по подушке. На обнаженной, с темными волосами груди видны тонкие, как от ногтей, шрамы.

«Кто же тебя так?» – девушка коснулась ран кончиками пальцев, проведя по ним так же, как если бы оставила эти отметины сама.

Тут же ее запястье перехватили цепкие пальцы, и она встретилась с напряженным взглядом серо-голубых глаз.

– Если хочешь, можешь быть сверху, хотя для твоего первого раза это неудачная позиция, но я готов потерпеть, – прохрипел он.

Ведьма с шипением вырвала руку и скрылась в ванной, громко хлопнув дверью. Она шептала не подобающие молодой девушке ругательства, проклиная этого развратника.

Охладив разгоряченное от смущения лицо холодной водой, она пощупала платье – сухое, лишь подол слегка влажный. Белье тоже высохло. В отличие от деревенских, Тамила носила не кружевные панталоны, а короткие хлопковые шортики и верхнюю рубашку на тонких бретельках. Бабушка не одобряла подобного, но молодой ведьме так было гораздо удобнее.

Одевшись, она вышла из ванной. У окна, к ней спиной, с обнаженным задом стоял оборотень.

– Любуешься? – он обернулся – и девушка закрыла глаза ладонями. – Чего стесняться-то, тебе ведь не пятнадцать лет, – Микель спокойно прошел мимо.

В ванной он пробыл дольше, чем она. А когда наконец вышел, Тамила сидела за столиком перед зеркалом и расчесывала щеткой волосы. Поймав внимательный взгляд оборотня в отражении, она едва заметно вздохнула и отложила щетку:

– Ну, каков план действий? Снова бегать по всему замку от этого медведеподобного чудовища?

– Не совсем, но близко. Пойдем завтракать, – он открыл дверь и беззаботно вышел. Тамила осторожно шагнула следом. На обратной стороне двери она заметила глубокие следы от когтей и поежилась, представив, что было бы, если бы вчера зверюга до них добралась.

В кухне они оказались не так быстро, как уносили оттуда ноги минувшим вечером. Мисочка с кашей стояла на прежнем месте, но на столе непонятно откуда оказались кувшин с молоком и мясная нарезка с целой корзиной зелени и яиц.

– Надеюсь, ты не белоручка и сумеешь приготовить нам завтрак, а я пока схожу на разведку, – командным тоном провозгласил оборотень и ушел, закрыв за собой дверь.

Прежде чем начать готовить, Тамила быстро протерла все поверхности от пыли, вымыла сковородку, несколько тарелок, столовое серебро и бокалы.

Пока поджаривалась яичница с мясом, девушка налила в кастрюльку воды и поставила на огонь. Пламя радовало ее привычным уютом.

Ведьма промыла крупу и засыпала в воду, сняла сковородку и поставила на стол, на специальную круглую подставку. Разлила молоко по бокалам, постелила под тарелки относительно чистые тканевые салфетки, рядом разложила столовые приборы.

Когда каша начала закипать, в кухню вернулся оборотень. При виде сервированного стола мужчина удивленно посмотрел на хозяйственную ведьму, а та, уперев одну руку в бок, молча помешивала кашу на молоке. В корзинке еще оказалась краюха мягкого серого хлеба, а в шкафчике – плотно закрытая баночка с джемом, которую девушка с недвусмысленным видом протянула мужчине.

– Я тебе не муж, чтобы заниматься подобным, – нахмурился он, осматривая банку.

– А я тебе не жена, чтобы завтраки готовить, тем не менее приятного аппетита, – не оборачиваясь, парировала она строгим голосом. – Не можешь – так и скажи, – Тамила протянула руку, чтобы забрать банку, но оборотень уже открыл ее.

– Благодарности не надо. На улице и в доме всё спокойно – возможно, зверь завалился спать, – он с жадностью уплетал яичницу за обе щеки, очень скоро подъев всю зелень и мясо.

Тамила могла бы им залюбоваться, если бы не его высокомерность. Ее спутник был действительно очень привлекательным мужчиной, но его характер оставлял желать лучшего. Хам!

Покончив с приготовлением каши и поев сама, девушка помыла всю посуду и сложила ее в единственном чистом шкафу, который заранее тщательно протерла.

– Мое имя Микель, – представился оборотень, наблюдая за ее хлопотами.

Но ведьма даже ухом не повела.

– Не спросишь, к какому роду я принадлежу?

– Мне до этого нет никакого дела, я к тебе в услужение наниматься не собираюсь, – она закрыла дверцы и поставила на плиту отмытый чайник, после чего вышла на улицу.

Мужчина последовал за ней.

– И куда ты направилась? Жить надоело? – ворчал он, пока она, склонившись над кустами смородины и мяты, осторожно обрывала листики и вдыхала аромат.

– Ты сам сказал, что всё спокойно и зверь спит, а я хочу чаю. В доме его нет, – она выпрямилась и пошла обратно.

Чайник закипел, она поискала по ящикам и выудила из дальнего угла запылившуюся стеклянную емкость с крышкой. Внутри оказался кофе. Хмыкнув, ведьма подошла к плите и, взяв чистые чашки, в одну насыпала две чайные ложки кофе, а во вторую добавила ароматные листики, после чего залила и то и другое кипятком.

– Неужели пахнет тем, о чем я думаю? – оборотень встал у нее за спиной, жадно вдыхая аромат кофе, которым уже пропитались бордовые волосы Тамилы.

–Тебе добавить молока? – не оборачиваясь, спросила она.

– Добавь… – шепотом ответил Микель, сев за стол.

Перед ним поставили чашку и положили тарелку с нарезанным хлебом с клубничным джемом. Оборотень с удовольствием съел один ломтик и уже потянулся к другому, когда его, как нашкодившего ребенка, хлопнули по ладони.

– Ты не один, – Тамила забрала бутерброд и откусила кусочек, облизав губы тонким язычком.

От этого действия внутри у Микеля что-то дернулось. Нет, это было не отвратительно, не пошло, как с Асмирой, – ему понравилось.

Молодая ведьма была симпатичной и далеко не глупой девушкой. Во сне она выглядела еще более невинной, нежели сейчас, но тогда она крепко спала, полностью расслабившись.

– Если бы не присутствие зверя по соседству, то здесь можно было бы обосноваться, – он неторопливо попивал кофе.

Тамила посмотрела на запыленный потолок и задумчиво вздохнула:

– Я не против.

– Еще бы ты была против. Не часто деревенской девке разрешается просто так жить в старинном замке.

Ведьма сверкнула на него зелеными глазами, ее рот слегка приоткрылся, она снова была готова на него зашипеть. Микелю даже послышалось рычание, но Тамила закрыла глаза и сделала успокаивающий вдох.

– Пока что начнем приводить эти хоромы в порядок, а если зверь проснется, то мы об этом узнаем, – продолжил оборотень.

– Интересно, как? Думаешь, он вежливо постучит в дверь и скажет: «Прошу прощения, гости дорогие, но сейчас я буду бушевать»? – с сарказмом отметила ведьма.

– Мне всё больше нравится твой острый язычок, как-нибудь я укушу тебя за него. А пока что – да, так он и сделает, поверь мне, – Микель хитро улыбнулся и, поставив чашку в раковину, вышел в гостиную.

Тамиле потребовалось два часа, чтобы привести в порядок кухню и чулан с кое-какими продуктами. Она не знала, как на столе оказалась корзинка с едой, но надеялась, что это добрая магия, – быть может, подарок от духа замка, истосковавшегося по живым людям. У нее не возникло никакого предчувствия беды, и это успокаивало.

Все съедобные продукты она перенесла в угловой шкафчик. Целую кастрюлю каши, что она наварила, убрала в небольшой подвальчик, где оказалось на удивление чисто. Там же обнаружилось много чего еще: свежее мясо, высокая стойка с множеством бутылок, различные соленья, ящик картофеля и прочее. Для пира мало, но на недели две им хватит.

– Ведьма, ты здесь? Или, когда я спущусь, то увижу твое хладное тело? – в подвал со свечой сунулся Микель.

При виде блестящих бутылок он повеселел и прихватил с собой парочку.

– Нам нужна спальня поближе к провизии, я как раз нашел подходящие помещения на первом и втором этажах. Приберись там и наконец-то начни пользоваться своими ведьмовскими чарами. Какой смысл быть ведьмой, если не колдуешь?

Тамила помнила бабушкин наказ: при посторонних ни в коем случае не колдовать, – но поскольку кроме них с Микелем здесь никого не было и она достаточно отдохнула, то можно попробовать.

Первая спальня оказалась в нескольких шагах от кухни; она была проще, чем та, что в башне, но здесь тоже имелась широкая кровать, а также ванная с туалетом. На окнах стояли решетки, и Тамиле это не понравилось. Если зверь выломает дверь, они не смогут сбежать, разве что в ванной закроются.

Ее озабоченный вид заметил оборотень:

– Понимаю, здесь мы как в ловушке, поэтому пойдем на второй этаж. Оттуда у нас целых три хода к отступлению: винтовая лестница, ведущая через черный ход в кухню и на улицу, главная дверь из спальни по коридору на первый этаж, а еще окно – там есть балкон, и по стене можно спуститься.

Они поднялись наверх, и уже здесь Тамила вскинула руки и приступила к колдовству: окна с хлопком распахнулись, впуская в помещение свежий воздух. Ветер пронесся по спальне и ванной, унося за собой всю пыль, делая постельное белье и прочие ткани свежими, как будто их только что выстирали.

– Можешь ведь, когда захочешь, умница девочка. А вот и подарок, – он протянул ей щетку для волос и комплект ночных рубашек, которые до этого были в башне. – Жемчуга не предлагаю, они подходят не всем.

Всё это оборотень говорил с такой слащавой улыбкой, что ведьме захотелось огреть его по лицу той самой расческой для волос, а драгоценные камни из рукояти вставить ему вместо зубов.

«Остынь, слишком часто ты стала нервничать», – успокоила себя она и применила очищающие чары к рубашкам.

Здесь в ванной тоже была стопка полотенец, в шкафу висело несколько женских платьев, стояла обувь, лежало нижнее белье. Насчет последнего, правда, она решила, что никогда его не наденет из-за обилия рюшей.

– Да, раньше такое было в моде, хотя и сейчас многие барышни не брезгуют носить подобное. Я же нахожу, что можно вообще обходиться без белья, – оборотень подмигнул ей и покинул спальню.

– О небеса, дайте мне терпения в этом жизненном испытании! – взмолилась она и закрыла шкаф.

В тумбочке Тамила обнаружила парочку подсвечников и спички – это могло пригодиться ночью. Из кухни она принесла кое-каких продуктов, не забыв и про бутылки с вином, которые оборотень оставил на столе, а также взяла вареных яиц – уложила всё в пустую корзинку и отнесла наверх, поставив в прохладной ванной на пол, подальше от солнечного света.

Если предыдущая комната была бледно-голубой, то эта – зеленой с золотыми узорами на обоях. Поглаживая гладкую ткань, которой были обиты стены, Тамила ощутила под пальцами легкое дуновение сквозняка. За балдахином оказалась дверь, ведущая в еще одну спальню – детскую, с крохотной колыбелькой под прозрачным пологом; у окна – низкий широкий подоконник, рядом – диванчик с пледом и атласными подушками. Всё в светло-золотых тонах.

«Наверное, женщина, которая жила в этой комнате, была матерью…»

Пока оборотень отсутствовал, она навела здесь порядок. За окном обнаружилась лесенка из выступов в каменной кладке, и при желании по ним можно было спуститься вниз или забраться на крышу.

Наполнив водой пару фарфоровых кувшинов, она оставила их в спаленке и, закрыв дверь, вышла в коридор на второй этаж. Осмотр не занял много времени. Оказалось, что здесь есть библиотека, много жилых комнат, гостиная и пара кабинетов.

Прогуливаясь по саду, ведьма набрела на яблоневые деревья. Ветви их прямо-таки ломились от веса спелых плодов. Девушке стало жаль деревца, и она стряхнула с них лишний груз. Ветви тут же поднялись выше, ветер всколыхнул крону. Тамиле почудился вздох облегчения. Собрав яблоки в подол платья, она отнесла их в дом.

«Как раз осталось несколько сырых яиц, а на полке я видела коробочку с мукой и всем необходимым».

Через полтора часа кухня наполнилась ароматом яблочного пирога, к которому полагался кофе.

– Интересно, в таком большом замке есть домовые? Может, это они оставили корзину? – вслух размышляла девушка, помешивая ложечкой в чашке с ароматным напитком.

– Кхм, кхм, молодая хозяюшка… если ты поделишься с нами этим вкуснейшим десертом, то мы поможем тебе с уборкой… – послышался откуда-то сверху писклявый голосок.

Ведьма подняла голову, но на балках никого не было. Пожав плечами, она разложила три кусочка на чистые блюдца и оставила на столе, а сама вышла на улицу к мятному кусту.

Растирая листик между ладонями, ведьма вспоминала всё, что ей рассказывала бабушка:

«Домовые есть в каждом доме, они заботятся о чистоте жилья, доставляют почту и еду. Хозяйничают в огороде и саду. Питаются обычной едой и энергией от заботы хозяина. Если хозяин уважает их и уделяет внимание, они будут отвечать взаимностью… – Тамила призадумалась. – А что же с этим замком? Если есть домовые, то должен быть и хозяин, иначе бы они давно ушли на поиски нового людского жилья».

Тамила вернулась в кухню. Блюдца оказались пустыми, и девушка широко улыбнулась. Она никогда не видела домовых. Ей было очень любопытно посмотреть на них, а еще лучше – пообщаться со столь незаменимыми помощниками.

– Угощайтесь, я еще испеку. Покажетесь мне? Или вам нельзя? – спросила ведьма.

– Хозяин Масикавелий не запрещал. Он сказал, чтобы мы не попадались ему на глаза. В последние дни он слишком ворчлив, – ответил мужской голос.

– Это всё из-за лета. На улице для него слишком жарко и солнечно, от этого у него всегда портится настроение. Хозяин – тот еще ворчун, – пояснил женский голос.

– Тш-ш, не смей говорить о нем плохо при посторонних. Только из-за него мы всё еще здесь живем.

– О да! – недовольно воскликнула домовиха. – Живем в пыли. Хоть бы разок отблагодарил нас ласковым словом – так нет, вечно кричит. Грубиян! А всё из-за того, что его прокляла та ведьма.

– Простите, что встреваю, но какая ведьма и кто ваш хозяин? Я тоже ведьма – быть может, смогу вам помочь? – Тамила озиралась по сторонам, пока над ее головой не возник сидящий на балке мужичок с бородкой и в очках, а рядом с ним – такая же коротышка в платьице в горошек и в сером передничке.

– Здравствуйте, меня зовут Тамила. Прошу прощения, что вторглись в ваш дом, но нам некуда было идти, – вежливо, как бабушка ее учила, пояснила ведьма.

– Не волнуйтесь, мы рады свежей крови. Я Мотя, а этот прохиндей – мой муженек Тодя. Мы домовые этого замка, хотя от его былой роскоши практически ничего не осталось, – коротышка тяжело вздохнула, наморщив похожий на картофелину нос.

– Это я принес вам корзину, вы ведь даже не успели поужинать. Хозяин загонял вас по дому – хорошо, что вы спрятались в башне. Он туда обычно не поднимается, но, видать, неплохо поохотился и сил прибавилось. Обычно он жалуется на головные боли и ломоту в суставах, – поведал Тодя, шевеля ногами в коричневых, начищенных до блеска ботиночках.

– А я как раз лекарь, – поделилась ведьма.

– Все эти боли – лишь плод его воображения. После проклятия он стал жутко мнительным. Ему поможет только влюбившаяся в него дева, которую и он сам тоже полюбит, – так гласит завет покойной ведьмы, что прокляла его, – наставительным тоном поведала Мотя.

– Что же с ним случилось, за что его прокляли? – Тамила опустилась на стул и отпила остывшего кофе.

– Когда-то давно наш хозяин был одним из богатейших людей королевства. В этом замке постоянно гостил старый король: нескончаемые балы, роскошь, блеск – вот это были деньки, – Мотя мечтательно закатила большие голубые глаза. – Наш хозяин стал очень распутным молодым человеком, не пропускал мимо себя ни одной женской юбки. И как-то раз ему попалась одна строптивица, которая не отвечала ему взаимностью, и он взял ее силой, тем самым инициировав молодую ведьму. И в отместку за надругательство над своей честью она прокляла его. Молодка совсем, но ненависть придала ей сил, раз проклятье получилось таким действенным. С тех пор наш хозяин превратился в чудовище, став отражением своей темной души. По ночам он рыскает по замку и его окрестностям, а днем отсыпается в подвалах: там прохладно. От этой жары беднягу подташнивает. Он настоящий меховой ком, не зря вылитый медведь, только гораздо крупнее. В осенне-зимнюю пору живет в своих апартаментах, весь третий этаж в его распоряжении.

– Значит, чтобы снять проклятье, он должен полюбить, и чтобы его полюбили в ответ? – уточнила Тамила.

– Верно, да только кто ж захочет к такому приблизиться: он страхолюдина та еще. Не говоря уж о дурном характере.

– Мотя, ну что ты такое болтаешь?! Хозяину просто необходимо каждый день мыться, вычесывать шерсть, стричься, пилить когти и… быть терпеливым, контролировать зверя внутри себя – тогда к нему возвращается более-менее человеческий облик.

– Он по-прежнему останется чудовищем! – всплеснула руками женушка, сурово глянув на Тодю.

На это муж покивал, соглашаясь, и тяжело вздохнул, сложив руки на груди.

– Но вы правильно выбрали комнаты, у мужчины твоего котелок хорошо варит. Он хоть и оборотень, но своего зверя может обуздать, а наш… нет, – Мотя опять всплеснула руками. – Так что вы по ночам не выходите – сидите как мышки, если что, мы вам еду доставим. Смотрю, ты ведьма хорошая, заботливая, а главное – хозяйственная. Мы так-то следим за домом, но когда не получаешь благодарности, то и самому не хочется ничего делать… – она смущенно отвела взгляд, комкая пухлыми пальчиками передник.

– Понимаю, – Тамила улыбнулась и, взмахнув рукой, очистила одежду домовых: передник стал белоснежным и хрустящим, как новенький, а ботинки Тоди засверкали еще сильнее.

– Ой, батюшки! Дорогой, ты чувствуешь?! – домовиха подергала мужа за рукав.

– Тепло… как когда-то… ах, это чувство, – он обнял жену и утер с ее щеки слезинку. – Если молодая ведунья останется, то худо не будет.

– Вместе веселее. Я девочку в обиду не дам. Пусть хозяин только попробует замахнуться на нее своей немытой лапой, я этот замок превращу в клубок из паутины – и пусть дальше гниет.

– Мотя, а скажите: обязательно ли ведьме, чтобы стать инициированной… вступать в… близкий контакт с мужчиной? – шепотом спросила Тамила, осмотревшись по сторонам.

– Обычно так и случается. Ведьма выбирает себе достойного мужчину – это может быть ее жених или просто кто приглянется – и дело делается. Но я знаю, что ведьмаки могут это сделать и другим способом, но каким именно – нужно спрашивать у них. Эти балахонники сидят в своих ковенах по всему королевству и ведать не ведают о невзгодах жителей: им бы только со всякими ужасными тварями разбираться. Но поверь мне, молодка, лучше сделать это с любимым мужчиной, чем потом с первым встречным, который о тебе даже не позаботится, – это ведь дело тоже непростое и несколько болезненное, хотя у каждого всё по-своему.

– Да не пугай ты девушку! Растрещалась, – осадил ее муж. На щеках у него горел румянец.

– Тодя прав: если любишь, то потерпишь, а иначе никак. Но зато быстро сделала дело – и вот ты уже сильная ведьма, прибираться в таких замках будешь на раз-два, практически по щелчку пальцев, природа будет тебя охотнее слушаться, делиться энергией. Поэтому присмотрись к своему оборотню. Язык у него хорошо подвешен, красавец, каких не везде встретишь, к тому же аристократ, – Мотя подмигнула ей, и они с мужем исчезли.

В коридоре послышался шум, и в кухню вошел тот самый аристократ и красавец-мужчина:

– Вижу, не бездельничала. Люблю рукастых женщин. Пирогом угостишь? – он положил на стул наточенные мечи и колчан со стрелами.

Тамила тяжело вздохнула и молча поставила перед ним тарелку с двумя большими кусками пирога, щедро посыпанными корицей.

Глава 4

Ночь подобралась незаметно, но к этому времени Тамила и Микель уже сидели как мышки в спальне, закрывшись на замок. Перед этим девушка заглянула в библиотеку и выбрала несколько книг об инициации ведьм, на которые ей указала Мотя. Теперь, устроившись в кровати с зажженными свечами, ведьма внимательно читала, вникая в каждую строчку и в каждое слово.

Она не хотела попасть впросак, прекрасно понимая, что Микель в магии гораздо более опытен. Не хватало, чтобы он инициировал ее, заранее одурманив какими-нибудь травами или зельями.

Она уже приняла ванную, облачилась в чистую ночную рубашку и поплотнее завернулась в одеяло, чтобы он не вздумал распускать свои шаловливые руки.

Оборотень лежал на своей половине кровати, попивал из бокала вино и… читал стопку старых газет, которые нашел в коридоре. Должно быть, со стороны они выглядели как супружеская пара: обоим не хватало лишь морщин да очков.

Смежив уставшие глаза, Тамила отложила книгу и, свернувшись калачиком, стала медленно засыпать. Она слышала, как оборотень шелестит газетой, переворачивая страницы, а когда он с легким звоном поставил на тумбочку бокал, ведьма почувствовала, как он подбирается к ней поближе. Вот его дыхание с ароматом винограда коснулось ее щеки, и… Микель задул свечи.

Чуть позже по замку пронесся вихрь под названием «хозяин»: он громко ревел и бушевал, но на верхние этажи подниматься не стал и через некоторое время удрал в сад.

– Вот бездарь, тут лежит такая дева, а он в лес сбежал. Видать, охота ему больше по вкусу, чем твое бледное тельце, – отпустил очередную остроту оборотень, поглядывая на девушку.

Тамила молчала, моля о терпении. Хотя в обществе оборотня она и так вела себя настолько по-ангельски, что ей давно нужно было поставить памятник или причислить к мученицам.

Серебряная цепочка по-прежнему висела у Микеля на шее, и как он ни пытался ее разорвать, каким оружием ни резал – ничего не помогало. Так ошейник и остался при нем. Свободное время оборотень провел в кузнице и на конюшне, приводя всё в порядок, хотя и сам толком не знал, надолго ли они задержатся в замке или зачарованный хозяин сведет их с ума своими ночными забегами.

Разговор ведьмы с домовыми он прекрасно слышал. В словах Моти была правда: если Тамила не захочет провести стандартную инициацию, то это сделают в ковене, но другим, более болезненным способом. Влезут к ней в голову, выжигая всё на своем пути. Некоторым девушкам после подобной процедуры бывало очень тяжело прийти в себя.

«Неужели я совсем ее не привлекаю?» – он посмотрел на спящую.

Но чего он от нее хочет, когда сам о себе ничего не рассказывает и почему-то всегда ее подкалывает? Пытается вывести вечно спокойную и терпеливую девушку из себя.

«Она лекарь, а этот народ отличается той еще несгибаемостью…»

Некоторое время он лежал, прислушиваясь к размеренному дыханию ведьмы, и собирался было уже уснуть, когда девушка развернулась и устроилась у него под боком, раскинув руки в стороны.

– Ба… не хочу… – пробурчала сонным голосом Тамила и потерлась носом об обнаженное плечо оборотня.

По его телу пробежали мурашки, а позвоночник прострелило разрядом тока. Оборотень сдавленно сглотнул и потянул носом аромат корицы и яблок, исходящий от волос ведьмы.

«Еще и во сне разговаривает. "Ба…" Бабушка? Или это имя?» – он осторожно снял ее руку со своей груди, но девушка вернула ее обратно, впившись ноготками в его кожу. Это было выше его сил, и оборотень, усмехнувшись, погладил ведьму по обнаженному плечу, стягивая рубашку еще ниже, пока широкий ворот не оказался на сгибе локтя, оголив спину до лопатки. Затем он скинул с нее одеяло, любуясь стройной длинной ножкой. В полумраке кожа казалась белоснежной, подол рубахи задрался выше колена, обнажив бедро до середины. Дальше Микелю пришлось бы разбудить ее, поэтому он оставил всё как есть и уснул с довольной улыбкой.

Наутро Тамила проснулась оттого, что почувствовала, как ее обнимает за талию горячая рука; догадаться, кому она принадлежит, не составило труда. Девушка закатила глаза, ощущая жар от ладони на животе. Затем оборотень провел рукой по ее обнаженному бедру, потягивая рубашку вверх, и сжал ягодицу. Уткнувшись ей в затылок и прижимаясь всем телом он зарычал. У Тамилы чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда она ощутила, что лежит в постели с самым настоящим мужчиной, а не с мальчиком.

Стараясь не разбудить его, она выскользнула из объятий и, приведя себя в ванной в порядок, сбежала вниз.

В кухне ведьму ждала новая корзинка с яйцами, молоком и мясом.

Ветчина призывно шкварчала на плите, пока Тамила взбивала смесь для омлета. Мотя появилась позже, неся в переднике свежие помидоры и огурцы. Ведьма сердечно поблагодарила маленькую женщину, после чего нарезала в омлет помидоров и добавила тертого сыра.

– Ох и хозяйственная ты. А так и не скажешь, что из деревенских, – задумчиво отметила домовиха, раскладывая на столе салфетки и приборы.

– Что ты имеешь в виду? – Тамила нашла заварочный чайник и ополоснула его кипятком.

– Смотрю на тебя: вроде ты деревенская, а с другой стороны – прямо аристократочка. Вон, даже за столом вчера как ухаживала за своим оборотнем: и салфеточку ему расстелила, и посуду всю помыла, расставила как полагается.

Тамила непонимающе посмотрела на домовиху:

– Так я и есть из деревни, а всему этому с детства бабушка учила. Говорила, что не может ведьма быть простолюдинкой, не ведающей о том, как вести себя за столом или как мужу своему еду подать. У нас в Нагоре всё просто: едим одной ложкой и вилкой, тарелка одна, там не привыкли к богатым сервизам и этикету.

– Вот мне интересно: с чего бы простой лекарке учить свою внучку этому самому этикету?

Тамила знала ответ на этот вопрос, но отвечать не захотела. Какая разница, почему она всё умеет и знает.

– Засиделась я с тобой, – сказала Мотя, – надо еще в доме прибрать. Вчера ты нас одарила своей заботой, накормила стряпней, которую собственноручно приготовила, поэтому и сил прибавилось. О, чую, твой мужчина идет, приятного аппетита, – и исчезла.

Тамила посмотрела на место, где только что стояла домовиха, и погасила огонь в плите. Пышный золотистый омлет она переложила на широкую тарелку, рядом поставила чашку с дымящимся кофе.

Когда Микель вошел в кухню, его ждал завтрак.

– А говорила, что не жена и не прислуга. Стоило мне прийти, как всё готово, – он сел на стул и взялся за вилку с ножом, поддев с тарелки поджаренную полоску бекона.

Ведьма, как всегда, проигнорировала его колкость и уселась напротив: стол был квадратный, на четыре человека. Тамила ела яичницу с ветчиной и кусочками свежих помидоров. Как и вчерашние яблоки, овощи оказались очень вкусными – а значит, замковая земля плодородная и добротная.

Дать урожаю пропасть Тамиле не позволяли честь и крестьянская совесть. Жители ее деревни каждый урожайный год собирались, брались за огородный и садовый инвентарь, шли в поля, на грядки – и работали бок о бок, чтобы зимой никто не голодал.

Люди в деревне были не то чтобы плохие или хорошие, но боязливые. Если бы не история с упырем, Тамила до сих пор бы занималась там лекарским ремеслом. Да, она была очень сердита на них, но, когда вспоминала маленьких детишек, которых лечила, ей становилось грустно. «Как они там без меня? А ведь в следующем месяце жена пекаря должна родить, и кто поможет бедняжке?»

Она слишком глубоко задумалась и громко вздохнула, что не укрылось от оборотня, который уже покончил с омлетом и теперь намазывал на хлеб масло. Сверху он полил его вишневым вареньем и отпил кофе.

Микель был страсть как доволен тем, что нынешнее время для него – как долгожданный отпуск. Восемь лет он вкалывал на свою госпожу-ведьму, не зная отдыха. И лишь изредка самостоятельно выбирался в какую-нибудь таверну, чтобы напиться. А вот сходить в бордель и выбрать себе понравившуюся девицу – об этом и речи быть не могло. Асмира была очень ревнивой: если она сама не выбирала девушку и не отдавала приказ, он не имел права ни к кому прикоснуться. Бывало, что госпожа по несколько месяцев не позволяла ему физической разрядки, и в такие периоды, когда Микель видел, как Асмира сама развлекается в борделях или роскошных домах знати, участвует в оргиях, а он вынужден стоять в темном углу и наблюдать за ней по ее же приказу, ему становилось тошно. Здесь же, в замке заколдованного лорда, он чувствовал, что отдыхает и телом, и душой. И, если бы молодая ведьма была посговорчивее, он был бы на седьмом небе от счастья.

Но всё это решится его сегодняшним походом в деревню. Она находилась в часе ходьбы от замка, бегом или верхом можно было бы добраться быстрее. Он всё еще раздумывал, брать ли с собой ведьму: вдруг там окажется кто-нибудь из ковена? Ведьмаков и ведьм частенько заносит в разные дальние и темные уголки королевства. А молодая ведьма будет гарантией того, что на него не нападут и не захотят сделать рабом. Поводок-то всё еще на нем, а об этой детали он ни на минуту не забывал.

«Если кто остановит, скажу, что принадлежу ей, и всё. Она ведьма, а большего и не нужно. Вечером праздник – пусть девчонка погуляет, выпьет вина, расслабится. Может, встретит какого-нибудь парня и пройдет инициацию».

– Вечером со мной в деревню пойдешь, – не спросил, а как будто приказал оборотень.

– С чего бы мне с тобой туда идти?

– Потому что там будет праздник. Ты, судя по всему, никогда не веселилась – даже не знаешь, как танцевать у костра.

– Знаю, да только не до веселья сейчас. По дому в любой момент может рыскать хозяин замка – как ты собрался ночью возвращаться?

– Кто сказал, что собрался? Скорее всего, заночую у какой-нибудь селяночки. Ты же не хочешь меня обласкать, поэтому не вижу смысла тратить свое время на такую ледышку, как ты.

– Вот и не трать, – процедила Тамила, убирая грязную посуду со стола. На миг оборотню показалось, что девушка треснет его тарелкой по голове: кажется, он перегнул палку, назвав ее ледышкой.

Эта деревенская ведьма была странной: она не отличалась болтливостью, не закатывала истерик, не вешалась на шею – вообще ничего из того, что обычно делают простолюдинки при виде красивого аристократа, харизматичного оборотня. Тамила просто не видела в нем мужчину – по большей части была молчалива, без повода с ним не заговаривала и держалась на расстоянии (насколько это было возможно в одной кровати, которую они делили в целях безопасности). По крайней мере во всем, что касалось защиты, она ему доверяла и не перечила. Убиралась, готовила, еще немного – и будет латать дыры на его рубахе, как послушная женушка.

При обыске дома он обнаружил несколько мужских комнат и из многообразия вещей смог выбрать себе более-менее подходящие штаны, обувь и несколько рубах с жилетами.

Тамила закончила с посудой и, вытерев руки полотенцем, подхватила пустую корзину и отправилась на улицу.

Микель наблюдал за ней со стороны. Ведьма ходила по саду: рвала целебные травы, затем ползала под яблонями, выбирая более-менее хорошие плоды.

«Видать, снова будет печь пирог».

– Ты бы сходила ягод нарвала, а то есть одно и то же быстро надоедает! – обронил он небрежно, прислонившись к дверному косяку и щурясь от солнечных лучей.

Девушка нахохлилась, вжав голову в плечи, и встала с земли.

– Ну так показывай, где ягоды растут, а не стой столбом, – она уперла руки в бока; корзинка висела на сгибе локтя.

Сделав недовольное лицо, он подошел к ней и, взяв за руку, повел в противоположную от яблонь сторону. У самого забора росли кусты черной и красной смородины; здесь же были крыжовник и малина.

– Дальше – пара грядок земляники и клубники, – ткнул пальцем оборотень.

Тамила поставила ношу на землю и, вместо того чтобы собирать ягоды, стала их планомерно поглощать, пока не перепачкала все руки.

– Ты что, голодающая? Никогда ягод не ела?

Девушка промолчала и приложила к раскрытому рту оборотня ладонь с красной смородиной, заставив съесть. Микель был не против, напоследок облизнув ее пальцы, но Тамила как будто не обратила на это внимания, хотя он видел, как на ее тонкой шее запульсировала вена и она чаще задышала.

Дальше ведьма прилежно собирала ягоды для выпечки, и к обеду были готовы два смородиновых пирога. Один для домовых, а второй для них с Микелем.

От похода в деревню Тамила отказалась, и на закате оборотень ушел один. Девушка бродила по четвертому этажу, но, кроме очередных запыленных комнат, здесь ничего не было, и она поднялась в башню. Немного колдовства – и вокруг чистота.

Эта спальня ей нравилась: она была уютная и высоко над землей, в отличие от той, в которой они с оборотнем последний раз ночевали. Из окна открывался потрясающий вид – а с крыши, наверное, он был бы еще более захватывающим.

«Стоит как-нибудь наведаться туда. Я могу остаться ночевать здесь – тогда, если этот несносный оборотень вернется навеселе, мне не придется терпеть его приставаний».

Так она и решила. Мотя принесла ей корзинку с творогом, баночкой джема, хлебом, яблоками и мисочкой малины.

Они с домовихой сидели за круглым столиком у окна и пили чай.

Тодя присматривал за хозяином в подземелье.

– Мотя, а чья это спальня? – спросила ведьма.

– Раньше она принадлежала сестре хозяина. Хорошая была девушка. Жаль, что здоровье подвело ее – очень слабой родилась, умерла от болезни, бедняжка. Госпожа Лианора – свет в окошке, она одна могла справиться с капризами младшего брата, нашего хозяина. Они ведь оба рано осиротели – быть может, поэтому хозяину всегда хотелось наполнить этот большой дом гостями, блеском балов, шумом голосов. Их матушка скончалась вторыми родами, а отец сломал шею на охоте, упав с лошади, когда молодой госпоже было пятнадцать. У них с братом разница в возрасте десять или одиннадцать лет. Она его и воспитывала, когда сама не училась.

– А как же няни, гувернантки?

– О, они были, конечно, но рядом с мальчиком никто подолгу не задерживался, уж не знаю почему. В детстве он был очень спокойным ребенком, рассудительным. Ходил за сестрой хвостиком, а потом, когда ее не стало, он и изменился. Восемнадцать лет – самый прекрасный возраст для молодого человека… В глубине сада есть пышный розарий, там стоит беседка, за ней могила Лианоры, вся заросшая, неухоженная, – Мотя тяжело вздохнула. – Хозяин запретил к ней приближаться, не позволяет заботиться о ней. Иногда он во всем винит сестру: если бы она не умерла, его бы не настигло проклятье.

– Окружающим всегда проще обвинить другого, чем признать собственные ошибки, – кроме похода на крышу Тамила взяла себе на заметку и поиск розария.

– Уже поздно, ложись отдыхать. Когда оборотень вернется, я скажу ему, что ты ночуешь здесь.

– Спасибо.

Домовиха исчезла, а ведьма закрыла дверь на засов и села перед зеркальным столиком, неторопливо расчесывая волосы.