Лицо бесплатное чтение

– Теперь два ученика встанут и повторят, что я только что сказал! – сказал грозно дракон, учитель Озно.

Со стыдом мучительно краснею, видя, как учитель смотрит на меня с моим другом. Он кивает нам обоим, приходится встать, и закрыв глаза, повторить его слова:

– Огненный меч и Красная джия воскреснут при определенных условиях магии. Если иметь при себе настойки двух видов, "Папоротника желтолистного" и "Дыхания усопшего некроманта" в виде яда его изготовления…

Рука учителя поднимается и мне позволяют сесть. А моему другу приходится хуже.

– Итил, ну же, продолжи?

Он сконфуженно смотрит на меня, так что я вновь краснею от стыда, что подставил его. У меня память такая, что ничего забыть не могу, даже то, что прочитал. Учитель грозно уже обращается ко мне:

– Фай, ты снова подставил своего друга и я наказываю тебя. Сегодня ночь в моем лечебном отсеке.

Ошарашенно смотрю на учителя и выговариваю с уважением, вставая:

– Да, конечно, учитель, но как же… ведь я… омега. Никто не пустит меня к драконам и альфам.

Он опускает руку.

– Я пущю. Так что посмотрим на то, как ты там будешь смелым и решительным, а заодно проверим твою память. Так ли она идеальна, как ты всем пытаешься об этом донести.

Лицо учителя разгладилось, когда он посмотрел на свои записи и нравоучительный тон сразу перешел ко всему классу. Все во мне перевернулось. Я, Файт Серый, омега в большой семье, состоящей из всех альф, кроме меня. Братьев было семеро. И меня попросту не замечали родители, раздавая тумаки направо и налево. О том, что я больше к магии склоняюсь, на учебе решилось как-то само собой, и учителя выдернули меня и уговорили моих отцов отпустить меня от себя. А то так и сидел бы слугой в нашей большой семье, моя полы и посуду. Магов в нашей семье не было, потому и было удивительно, что я маг.

Случилось все неожиданно для всех нас. Я был на осеннем сборе грибов, ягод, и конечно же, всяких трав, специй. Я до того устал, еле волоча ноги домой, что не заметил, как на меня напали со спины. Помню огненную вспышку и темнота накрыла с головой. Как потом я очнулся и увидел рядом со мной тело голого парня, я не понял. Но этого парня узнали в другой деревне и все вздохнули свободно – паренек насиловал молодых омежек и сейчас получил по заслугам, но от кого? На теле следы лишь от сильнейшего ожога. Искали рядом следы, но это были лишь мои. Тогда и вызвали мага, чтобы он разобрался. Тот маг, по-быстрому оглядев меня и заставив закрыть глаза, сказал что-то тихо. Перед глазами все заново пронеслось от той встречи с парнем и я услышал тихий вскрик мага. Он похлопал меня по щекам и сообщил моим родителям, что я маг и меня следует скорее обучить, чтобы держать свои силы при себе и никого не покалечить. Так и сделали.

Здесь я второй месяц. Школа оказалась на окраине огромного города, в котором я не был ни разу, по сравнению с другими омегами и альфами. А еще я впервые увидел дракона в человеческом обличии. Пока только его и видел. Дальше мне вход, как омеге, прекращался куда-либо. Все так и старались подчеркнуть мое низкое положение. Я лишь вздыхал обреченно. Обычные надзиратели лишь толкали меня изредка, если я останавливался рядом с ними.

Меня старались во всем ущемить, хоть я и старался показать себя лучшим учеником. Вот и сейчас, я намеренно злил нашего учителя, привлекая к себе внимание хоть таким образом. Но я не думал, что будут такие последствия. Ну, выговор бы влепили, это был бы уже четвертый, и я с блеском сдал все темы, по которым меня спросил учитель.

После уроков я пошел было под знак Тиля на выход на улицу, чтобы, как обычно, погулять в местном парке, который огорожен высоким забором, но услышал грозный окрик учителя Озну.

– Омега! Куда?! На место. Кушать будешь в лечебном отсеке!

Пришлось так и застыть на месте. Внутри меня все забилось, наверное, так бывает перед смертью. Я ждал учителя, пока он соберет со своего стола банки, склянки и кучу древних листов. И не выдержал:

– А может, мне переписать вам эти листы, чтобы вы не таскали их постоянно и не рисковали их целостностью?

Учитель кивнул:

– Пожалуй, ты прав. Так и сделаем. Ты ведь специально меня злишь, Фай?

Опускаю голову, заливаясь краской стыда.

– Все тыкают мне, что я омега. Все пытаются унизить. За два месяца, что я здесь, только Тиль поддерживает меня. И я знаю, что это до первой течки. Потом он первым кинется на меня.

Учитель согласно кивнул:

– У драконов нет таких проблем, Фай. Но есть другие, там, где каждый пытается скинуть тебя за слабость в руках и ногах за неудачное приземление. Мы боремся за каждый день, чтобы учиться здесь и дальше сделать карьеру при своем дворе. У каждого есть свои проблемы. Так же, как и у вас, волков. Там тоже не все так хорошо, как ты думаешь. Альфа должен очень многое и многого достичь, чтобы иметь право на то, что называется, создать свою семью и пополнить ряды вашего князя. У вас все намного жестче, и вас, омег, оберегают, и таких выскочек, как ты, не любят, считая, что ты перекинулся в другой лагерь к противнику. Перемирие между волками и драконами давным давно нарушено и ты на моих уроках должен знать. Мало, конечно, пройдено. Но не всем омегам разрешено вообще учиться, и я рад, что у нас учится единственный на этот год омега. Остальные омеги и недели не переживали тут, особенно в переходный период, когда начиналась течка. Так что ты еще герой, Фай.

Учитель сидел напротив меня и смотрел мне в глаза прямым взглядом. Мне стало неловко от его слов – он ведь прав, во всем прав. Глаза учителя с двойным зрачком завораживали и тянули к себе. Он моргнул и сказал тихо:

– Никогда не смотри дракону в глаза, это наше оружие, которое дано нам от природы. Этим можно воспользоваться в плохих целях.

Отвожу взгляд, не понимая, но ловлю себя на мысли, что хочу попробовать, чем мне это грозит. Глаза сами смотрят на дракона и я чувствую, как по телу бежит судорога жары. Она растекается по моему телу, призывая меня сбросить лишнюю одежду и встать к распахнутому окну.

Смех учителя выводит меня из этого состояния и я удивленно смотрю на себя. Я полуголый стою у распахнутого окна.

– Это меньшее, самое меньшее, что я могу с тобой сделать, когда ты смотришь в глаза дракону. Теперь ты понимаешь, о чем я?

С ужасом натягиваю на себя рубашку и затем пиджак. Киваю быстро и учитель встает.

– Я подготовил тебя, конечно, мало. Но не лезь никуда, пока я сам тебя не позову. Договорились?

Быстро киваю.

– Сегодня я займу тебя делами до утра. Будешь моим помощником. Настала пора занять тебя. Не отставай и впереди не беги.

Он быстрым шагом пошел к выходу, как и я следом за ним. Темные коридоры, которые мы проходили, навевали грусть и опустошенность. Учитель пояснил:

– Это крыло малышей. В этом году на обучение не попало ни одного дракона. Это я о малышах. Болезнь точит наших драконят и мы не знаем, что может им помочь. Я займусь вновь пробной настойкой от их болезни, а ты будешь мне подавать идеи, и заодно и травы. Вот, сюда проходи. И закройся платком. Вот…

Он дал мне тонкий шарф и я, быстро накинув его на голову, спрятал и лицо. Сквозь шарф все было видно, но было обидно, что приходится скрывать свое лицо.

Дракон учитель кланялся каждому взрослому альфе и другим драконам. Я удивленно смотрел на оживленный коридор и кучу парней драконов и альф. Ничего себе!!! Вот это да!!! Я и не знал, что наши альфы учатся с драконами. Все держались по расам, особняком. Кучки волков с одного подоконника и драконы с другого. Сразу было видно преимущество драконов. Они были рослее и крупнее. А еще у них красота бросалась в глаза.

Я помнил урок учителя, чтобы не смотреть им в глаза и все равно приостановился, разглядывая лицо одного из драконов. Озно дернул меня за руку и я тотчас возобновил свой шаг. Но от дракона, на которого я смотрел, не укрылось такое внимание, и он спросил моего учителя:

– Озно, учитель, кто с вами? Почему у него закрыто лицо?

Учитель передернул плечом и сказал нервно:

– Все потом, мне надо отправить его в лазарет.

Но дракон отделился от всей толпы и мы с учителем обреченно остановились. Я увидел, что учитель склонился перед этим драконом в почтительном поклоне.

– Прошу, ваше высочество. Не обращайте на нас никакого внимания. Все по плану учебного курса для малышей.

Меня толкнули в плечо, но я не склонился в поклоне. С детства нам, омегам, говорят, что бы мы не склонялись, только перед своим мужем. И сейчас я с интересом смотрел за выражением лица дракона. Странные кости под ушами привлекли мое внимание. У нас в группе не было драконов, лишь альфы. Четырнадцать штук. А этот дракон был, видимо, еще и с высоким статусом.

Он сделал было шаг в сторону, но затем медленно протянул руку к моему шарфу. Теперь я сделал шаг назад и учитель обеспокоенно закрыл меня собой.

– Это омега, принц. Прошу вас. Вам не стоит смотреть на него. Ничего интересного, я уверяю вас. Я веду его как наказание в лазарет к нам. Он будет помогать мне при лабораторных работах от эпидемии драконят. Прошу вас, не задерживайте меня, – сказал он уже более грозно. Но тот словно и не слышал. Его рука просто отодвинула учителя в сторону, с негромким рыком и я оттолкнул с силой руку дракона.

Услышал, как по всему коридору прошел полувздох полувскрик. Я опять сделал что-то не так? Было ощущение удара молнией, когда наши руки соприкоснулись. Я знал, что у драконов это тоже природная защита от касаний всяких животных, когда они находятся в полуспячке. Снова его рука и я не выдерживаю и вновь отвожу руку от своего лица. Но тут оказываюсь в крепком захвате и меня прижимают со спины к себе.

– А теперь лицо! – шипит дракон. Пытаюсь как-то вывернутся, но железные объятия не дают даже дышать нормально. Шарф медленно стягивают на мою грудь и резко поворачивают к себе.

– Ого!! Это омега?!!! – спросил дракон, с удивлением глядя в мое лицо.

– Вот это глазищи, а почему глаза такие раскосые и удлиненные? Зеленый цвет?! Впервые такое вижу!!! Озну, закрой нас от всех. Нечего другим видеть его, – сказал торопливо дракон и вокруг нас замерцала пленка защиты. Я видел ее вокруг дракона учителя, но не был в ней. И опустив взгляд, позволил себя рассмотреть принцу дракону. Он жадно смотрел на меня.

– Так вот, значит, какие они, эти омеги. А почему их нет в этой школе?

Учитель откашлялся, и схватив меня за руку, сам намотал на мое лицо и голову шарф.

– Вэйти, прошу. Все вопросы в лазарете. Мы очень заняты. Ты наверное знаешь, что омег не принято рассматривать так открыто. Они удел альфы. Еще три года и эта омега станет чьим-то мужем. Прошу, не позорь его больше. Иначе его могут просто придушить альфы за этот позор.

Принц удивленно вскинул глаза на учителя и нервно сделал шаг назад, кивая.

– Простите. А кланяться они не должны, Озну?

Тот кивнул:

– Нельзя. Они кланяются только своему мужу. Запомните это, Вэйти. Кстати, эта омега очень одаренна.

Мы шли под этой пленкой к лазарету. Принц так и шел с нами, удивленно поглядывая на меня и слушая учителя.

– А чем он… Простите, проходите…, – он загородил нам на короткий момент вход в большое крыло, и посторонившись, открыл моему виду длинный коридор, состоящий из одних растений.

– А чем он одарен? – переспросил вновь дракон. Учитель мотнул головой назад и я увидел несколько взрослых альф, что шли за нами медленно.

– Прошу вас, принц. Уходите. Не покрывайте позором нашего омегу. Он и так тут дольше всех продержался, в отличии от многих омег, что были раньше.

Тот опустил взгляд на меня и спросил тихо:

– Я могу сегодня прийти, Озну?

Учитель, глубоко вздохнув, почтительно поклонился и сказал нервно:

– Не стоит, принц. Не стоит. В лазарете будет у нас много дел. И отвлекаться на ваши вопросы не хотелось бы.

Принц кивнул и вышел, впуская нас и сам закрывая за нами двери в лазарет. Учитель обернулся ко мне, и сняв с моего лица шарф, сказал обреченно:

– Вот видишь, что бывает, когда смотришь не на того, на кого можно смотреть. Для нас это вызов. И он принял его. Но спасибо тебе, что ты молчал все это время. А ты сплошной вызов, Фай. Проходи сюда.

Я поклонился учителю чуть не в пояс:

– Простите, что так все вышло. Я не… Я впервые увидел дракона, кроме вас.

Учитель довольно закивал и остановил мой поклон.

– Я польщен, Фай. А сейчас вот смотри на это…, – он обвел рукой небольшую комнату и я увидел огромное количество склянок. – Здесь я делаю мази. А вот с этой стороны идет изучение болезни. Вот мыши, они болеют этой эпидемией.

Я склонился над четырьмя крупными мышами и увидел сразу их болезнь. Крупные носы и вывалившийся язык пугали своей синевой.

– Так вот и с нашими малышами. Эти мыши напичканы нашей кровью, она почему-то не дает отпор. Хотя мы идеальное противоядие к любому яду. Вот я сейчас соединяю два сильнейших яда и пытаюсь убить эту эпидемию. Но она становится лишь сильнее. – Он огорченно тронул брюшко одной из мышей и посмотрел на меня. – Мне нужны свободные руки, которые аккуратно будут складывать растения, что я приготовил для изучения.

Киваю довольно и бережно выбираю листочки от длинных жгутов растений.

– Прошу, аккуратнее, – сказал учитель мне, когда мы через час кропотливой работы стукнулись лбами над одной из реторт, слово мне это понравилось. И я повторял это про себя, позабыв обо всем на свете.

Все это мне нравилось и даже очень, но громкий стук в дверь и затем я снова почувствовал на лице все тот же шарф.

Учитель ринулся к выходу и я услышал громкий стон.

– Озно! Я, кажется, сломал позубие.

Учитель ахнул и я невольно оглянулся, вставая. На крупных носилках лежал все тот же знакомый, темноволосый дракон принц. Его грудь и руки были в крови. Несколько слуг, что несли носилки, едва не сгибались от тяжести. Учитель кивнул им, показывая на длинные ряды кроватей.

– Положите на самую дальнюю. Я присмотрю за ним сегодня. А вот тебя придется увести, – сказал он, глядя на меня.

Дракон замотал головой, постанывая.

– Пусть будет, учитель, я не буду смотреть на него, – сказал он, почти не дыша в мою сторону.

Учитель хмуро посмотрел на меня, словно уличая в чем-то и мне сразу стало стыдно. Резко отвернувшись, прошел опять к травам, что я выложил для сушки на огромном камне.

Начав выкладывать новые, я присмотрелся к крысам и увидел, что одна тянется к какой-то травинке. Отдав ей половинку, я пожевал сухую ниточку травы и чуть не задохнулся от её вкуса. Крыса упорно втирала себе эту массу в десны и замирала на какое-то время, ища глазами, наверное, еще этой же травы. Миона Пусторьева, яд – трава в большом количестве. Пролистнул огромную книгу в поисках ее названия и нахмурился. Мне ее вообще нельзя, засну и не выйду из сна. О, а может, на течку то что надо? Если не в большой пропорции, самое то. Только рассчитать надо. Мне отец так и сказал – омега, что с течкой начнутся проблемы и меня сразу отправят обратно.

Сделав кашицу из этой травы, я зевнул и положил ее перед крысой, она с готовностью кинулась к ней и буквально за секунду сожрала ее, снова застыв в ожидании. Вновь ее жую и кладу рядом с ней, вторая крыса приползла, еле передвигая лапами. А ей эту траву дам, но помоложе. Вот с цветками, но та отпихнула ее деловито и кинулась к моей кашке.

Они жрали довольно долго, часто бегая по углам и опорожняя свои пузыри. Затем, к моему удивлению, громко пискнули и свалились. Озну подбежал, и хмуро глянув на меня, спросил негромко:

– Что ты им дал? Они подохли?

Пожимаю нервно плечами:

– Они сами просили эту траву.

Он, приподняв мое лицо за подбородок, сказал негромко, но зло:

– Нам нельзя ими рисковать, понимаешь? Никак нельзя. На кону стоят драконята. Наши драконята.

Киваю испуганно.

Вдруг крыса дернула лапкой и еле-еле встала. С удивлением смотрим, как ее начинает рвать. Она, как-то вбок повернув голову, застонала и вновь выплюнула из себя черную кашу. Еще и еще, вторая крыса точно так же. Потом, наблевавшись, они вновь уснули. Учитель начал все быстро записывать, пока они совсем не заснули.

– Живые, ты смотри-ка, живые. Ну, хвала богам, Фай. Если они останутся сегодня живые, я поставлю тебе пять по лекарствам. Вот, придержи-ка, – он протянул мне крысу и сам пошел на стон дракона.

Я напряженно осматривал крысу, пока, сдернув с себя шарф, не поднес ее поближе. Она очнулась не скоро. Я услышал, как дверь хлопнула, и не обратив внимания на это, положил крысу в клетку и сам сел напротив нее, предлагая ей вновь траву. Странно, нос у нее уже не был опухшим, и язык снова был розовым. Но кровь изредка подтекала.

Крыса, посмотрев на меня своими бусинками глаз, подошла к стене клетки и протянула лапку. Послушно почему-то тяну к ней руку и вскрикиваю – она царапает меня глубоко. Конечно, это мизерная царапинка, но мне было просто неожиданно. Капелька крови падает ей прямо в открытую мордочку. Она облизывается, глядя мне в глаза, и я с ужасом смотрю на нее. Как умрет, блин, сейчас, и все… меня накажут. Обсасываю свой палец и слышу позади полустон.

– Боги, как же ты красив!!!

Испуганно замираю, боясь посмотреть назад, и тяну руку к шарфу. Только не это!!! Только не это!!! Но шарфа на прежнем месте нет и медленно поворачиваюсь к принцу. Он с полуулыбкой смотрит на меня, как на диковинную игрушку, и тянется тронуть мое лицо. Смотрю на него и жду, когда его рука коснется моего лица. Мои глаза смотрят не ему в глаза, а на сдвоенный подбородок и ямочки на щеках. Едва он касается моего лица, как я резко кусаю его зубами. Он тихо вскрикивает и одергивает руку.

– Фай, шшшш, ну хватит… А ты красивый.

Начинаю вставать и пятиться от него. Но он проворно подскакивает ко мне и прижимает мое тело к стене. Чувствую его губы на своих губах, и распятые руки не дают дать ему пощечину. Извиваюсь под ним, как могу, но он упрямо вновь пытается меня поцеловать. Кусаю его в губу и он отскакивает от меня, ругаясь на все лады.

– Ну что ты сопротивляешься? Ты совсем дикий омежка, да?

Шарфом уже прячу свое лицо, наскоро обмотав себя, и несусь к двери. Как раз в этот момент дверь распахивается и Озну входит. Он обводит взглядом все и смотрит на меня.

– Ты куда пошел?

Я поворачиваюсь туда, где только что стоял дракон принц, и к своему удивлению, не вижу его. Но куда же он делся?

Он так и лежит будто, на кровати.

– Без охраны тебе ходить здесь запрещено. Ты не шути так, Фай.

Киваю, облегченно вздыхая, и иду к клетке с крысами. Их не узнать, они словно излечились. Озну, уже не обращая на меня внимания, начал их тормошить, и вдруг, сделав надрез на загривке крысы, лизнул их кровь и замер, глядя на меня.

– Что ты сделал с ними?

Пожимаю плечами.

– Ну, Миона, если по книге, Пусторьева.

Озно ловил мое каждое слово и чуть ли не дышал. А я продолжил:

– Ну, я им дал эту траву. Вернее, они сами ее выбрали, и… собственно, всё.

Он кивнул быстро. Я потерянно так и сидел, видя, как Озно ушел полностью в расчеты, и через какое-то время заныл от скуки.

– Дайте мне какое-нибудь дело, а то усну.

Время, честно говоря, уже было позднее, и желудок требовал и пропущенный обед и ужин.

Озно всплеснул руками:

– Ой, омежка, а я и не кормил тебя ведь, а ты молчишь?! Не проголодался?

Пожимаю плечами:

– Ну, вы ведь как вроде на наказание меня привели. Я думал, что так и должно быть.

Озно удивленно вновь посмотрел на меня:

– Ну, до такого наказания ты еще не состоялся. И про то, что ты сделал сегодня, я сообщу отцу Вэйти. Моему хорошему другу, Артинарису. Кстати, он и есть наш повелитель.

Он посмотрел на дверь долгим взглядом и сказал быстро

– Кушать принесут тебе и… Вэйти. Но не думаю, что он захочет здесь увидеть отца своего, потому как состояние его уже стабильно и он здесь по совершенно другой причине.

И уже принцу крикнул через весь зал:

– Ваше Высочество, ваш отец прибудет сюда через полчаса. Мне бы не хотелось краснеть перед ним за вашу ложь.

К моему удивлению, принц сразу встал, и, не глядя на нас, двинулся к выходу. У двери он посмотрел на меня и сказал тихо:

– Надеюсь, я вас не сильно испугал?

Мотаю головой.

– Еще увидимся, обещаю.

С этими словами он вышел, а Озну, нахмурившись, посмотрел на меня.

– Сегодня ты приобрел либо друга, либо врага. Но для драконов ты будешь всегда другом. Ты нашел вакцину, и главное, ты позволил крысам дать выбрать то, что они посчитали, что им поможет. Теперь только будем пробовать. Надеюсь, ты не будешь против поучаствовать?

Киваю несмело:

– Но ведь мне нельзя, вы же знаете, иначе меня упекут опять в дом.

Озну кивнул:

– Ну, теперь точно не упекут. Хотя, ваш вожак очень и очень упрямый.

Он посмотрел на бегающих, как ни в чем не бывало, здоровых уже крыс и сказал с сомнением:

– Это ведь надо?! Четыре месяца мы бились над вакциной и перепробовали, казалось, всё?! Но нет. Теперь дай мне время, маленькая омежка.

Он склонился над своим лекарством, а я прилег на кровать, на которой совсем недавно лежал принц. Его запах кружил голову и мешал мне думать о том, что драконята не будут больше мучатся. Мне представлялось лицо принца, как он приближается ко мне, но дальше все вставало стопором.

Я слышал сквозь сон громкие голоса и даже чувствовал дыхание над своим лицом. Но вот открыть глаза никак не мог. Запах еды разбудил меня, и кое-как открыв глаза, я вздохнул, облегченно увидев на маленьком столе две миски и длинный тонкий стеклянный стакан с соком. Отщипнув краюху хлеба и взяв ложку, я поел от всей души и осмотрел бегающих крыс. Изменений, слава богу, никаких не произошло с ними. Значит, все действительно в порядке.

Дверь распахнулась и вошел Озну. Он был угрюм и сердит.

– Ничего. Ничего не получилось, Фай. Может, мы что-то пропустили?

Он с надеждой посмотрел на меня и устало сел на одну из кроватей. Пожимаю плечами.

– Ну, они выбрали травку, – сказал, перечисляя по действиям, но замер.

– Я жевал для них кашку эту, учитель. Это ведь никакой разницы, да?

Он, привстав, посмотрел на меня удивленно:

– А что ж ты молчал об этом? У вас ведь в слюне… О, наконец-то все встало на свои места. Но мне придется тебя отправить к нам.

Он медленно подошел ко мне и оглядел с сомнением.

– Шарф не снимай вообще с головы, но опять же, как ты будешь делать кашицу? Хорошо, мы определим тебе комнатку и будем заводить туда малышей. Да точно!!! Так и сделаем. Подойди ко мне, омежка. Тебе никто вреда не сделает.

Он положил мне руку на плечо и попросил:

– Ты ведь не откажешься помочь нам?

Киваю головой:

– Конечно же, я все сделаю для того, чтобы вылечить ваших драконят.

Озну усмехнулся:

– У меня, к сожалению, нет драконят. Но все впереди ведь, правда? Не знаешь, как жизнь обернется…

Вокруг нас замерцал вновь защитный барьер и мы вышли в коридор. Учитель сказал быстро:

– Только у принца есть разрешение на вход во дворец. И потому мы воспользуемся его переходом. Надеюсь, Арти не будет против этого, все это мы делаем ради малышей.

Принца мы нашли на прежнем месте. Вернее сказать, у двери входа в лазарет. Он тотчас подошел к нам, и не сводя с меня взгляда, пообещал сделать переход. Учитель лишь громко вздохнул. Принц встал ближе к нам и, чуть замедлив, протянул мне руку и спросил:

– Позвольте?

Удивленно киваю и он берет мою руку вновь. Ну вот, опять его защита. Искра между нами вспыхивает, так что я, невольно зашипев, одергиваю руку.

– Принц, вы должны скидывать свою защиту от нас, когда предлагаете мне руку.

Учитель рассмеялся в голос:

– Как глубок смысл твоих слов, Фай! Но защиты у него нет. Уверяю тебя. Ладно. Я сам сделаю цепь.

Он быстро обхватил мою ладонь, и взяв в другую руку ладонь принца, посмотрел на Вэйти. Тот опустил голову и вокруг нас сменился цвет барьера. Голова на миг закружилась, круг сменился на разноцветье цветов и вдруг стал прозрачным. Я неуверенно и восхищенно огляделся. Вот это да!

Это было просто красиво и так все великолепно. Я думал, будет как-то больно или вообще, хуже того, я потеряю память, как писалось в некоторых правилах школы о том, что нельзя магичить без наблюдения учителя. А вдруг бы сейчас пошло что-то не так?

– Мой Озно?!!! Ты снова вернулся? – услышал я голос позади и быстро повернулся на него. Мы находились в небольшой круговой комнате. Стены были из камня. Светильники, казалось, висели в воздухе, напоминая длинных змей, вьющихся по стенам. Их было много и свет даже слепил глаза.

Я обернулся назад и увидел открытую дверь и красивого, очень красивого мужчину. Он был таким огромным и таким… мужественным… Куда нашим альфам до него?! Так и застыл, не в силах отвести взгляда. Он мимолетно кинул на меня взгляд и присвистнул:

– Ого, омежка. В моем дворце это будет третья омежка. Добро пожаловать. Озну, ты про него говорил?

Тот поклонившись сказал едва слышно:

– Мы пропустили один момент, Арти. Я думаю, тебе не понравится, что я скажу. Нам надо уединиться…

Они вышли оба и мы с принцем остались наедине. Он сделал шаг ко мне и попросил:

– Открой для меня свое лицо, Фай?

Зло цежу ему:

– Ты можешь отстать от меня, принц?

Он отшатнулся и ехидно поинтересовался:

– Что, у тебя уже есть избранник? У тебя уже есть альфа?

Недоуменно мотаю головой

– Мне рано еще об этом думать, я приехал учиться. И научиться следить за своей магией. Мне всего пятнадцать лет.

Принц побледнел очень сильно и сделал шаг назад.

– Прости, я не думал… Я просто… А просто дружить мы можем?

Смотрю на него и спрашиваю:

– Но как мы будем дружить? Я в другом крыле и вы… вы же принц. Я обычная омежка. Не стоит ко мне привлекать столько вашего внимания. Я здесь ненадолго.

Он спросил сухо:

– И что?! Ты согласен так вот потом, как все омеги, быть под альфой? Или кто-то уже есть на примете? У вас же все омеги без права голоса.

Недоуменно смотрю себе под ноги и задумываюсь над его словами. Разве омежки нашего клана не равноправные с альфами? Сколько себя помнил, всегда видел, как мой отец омега наоборот, управляет… домом… да, только домом. А другие омеги отца альфы… делают ему всякие козни. Мда…

От тревожных мыслей меня отвлек голос учителя и повелителя драконов Артинариса:

– Озну, ты покормил этого омежку?

Тот кивнул рассеяно, показывая мне идти вперед. И затем сам спросил:

– Ты кушать хочешь, Фай?

Мотаю головой и сдержано отвечаю:

– Спасибо, я кушал.

Так все и идем. Выйдя из комнатки, в которую мы пришли переходом, я заметался, глядя по сторонам. Округлые стены, украшенные светильниками-змейками, вдруг задвигались, заметались, и я остановился, как вкопанный. Отец принца рассмеялся, и подхватив меня за руку, сказал надо мной:

– Наша омежка испугалась?!

Стало стыдно за свое поведение, но ведь я не знал, куда идти!? Как мне не остановится? И тогда он, обняв меня за плечи, сказал негромко на ухо:

– Змеи на стенах показывают тебе путь. Это тоже наша магия, Фай. Так что иди за их знаками, не ошибешься.

Кивнул и передернул плечами, пытаясь освободится от его тисков. Он со смехом отпустил мои плечи и рядом сразу возник принц, взяв меня за руку и потянув за собой.

Благодарно посмотрел на него сквозь ткань шарфа и позволил вести себя. Учитель что-то сказал повелителю и он резко ему ответил. Я так и не расслышал их разговор.

Мы вошли в такую же комнату, только там были кровати. Остановившись, я застыл, видя на одной из кроватей маленького мальчика, а принц тотчас кинулся к нему.

– Аюрда, ты как?

Но мальчик застонал, а учитель сзади крикнул:

– Принц!!! Не стоит подходить к нему. При близком контакте вы можете заразится.

Тот остановился как вкопанный и, все равно сделав несколько шагов, спросил обреченно:

– Он совсем плох, да? Озну?

Тот кивнул, опустив плечи.

– Потому здесь и наша омежка, Вэйти. Не мешай сейчас ему. Дайте нам время. Это самый тяжелый случай, нам больше уже не на кого надеяться. Попробуем уже и то, что вылечило крыс с нашей кровью.

Отец и сын вышли, кидая на меня доверительные взгляды. Они верили мне?! Мне, омежке?! Расправив плечи, я сел за небольшой стол и посмотрел на малыша. От силы ему было лет пять, по меркам наших волков. Озну достал несколько мешочков и сказал тихо:

– Делай все то, что сделал тогда, исцеляя крыс. Ладно? И ни о чем не беспокойся. Просто думай о малышах, которых надо вылечить. Не думай о себе плохо, если у нас ничего не получится. Вот эта трава.

Послушно киваю и пихаю ее себе в рот, начиная жевать и стараясь не проглотить ни кусочка. Мне нельзя, для нас она ядовита. Ну пусть не совсем ядовита, но не стоит рисковать.

Сделав кашицу, я сел на кровать к малышу, и приоткрыв его рот, положил на язык ему кашицу. Он тотчас открыл глаза и вновь застонал. Шарф мне мешал и я быстро снял его.

– Прошу тебя, поешь это. Возможно, ты вылечишься.

Он послушно кивнул, зажевал и вдруг со стоном попросил:

– Еще, она такая вкусная.

С улыбкой жую еще и кладу ему на язык, что он подставляет. Еще одна порция и еще. Я замираю перед малышом и он, зевнув, засыпает.

Вдруг вся стена колыхнулась и я удивленно подскакиваю на месте. Да это занавески?!!! А там вон окна, они от пола до потолка. А у нас такого нет!!! Как же красиво. Завороженно подхожу к окну, переплетая на груди свою длинную косу. Вытащив все талисманы с косы, начинаю ввязывать их вновь.

– У тебя длинные красивые пальцы, – слышу совсем рядом и шиплю на принца, что стоит рядом со мной у окна. Я и не заметил, как он подошел. Он уже не смотрит на меня, показывает на окно:

– Смотри, какая красивая равнина. Мы берем разгон именно с нее. А это – часть крыла дворца. На ней обычно никогда никого нет, драконы редко болеют. А сейчас она переполнена. Мой отец не стал рисковать чужими и ты лечишь сейчас моего младшего брата, Аюрда. Ему почти двадцать лет.

Переспрашиваю удивленно:

– Двадцать?

Он кивает, с улыбкой глядя на меня, его взгляд меняется на восхищенный.

– Какой же ты красивый, омега. У вас все такие красивые?

Опускаю взгляд.

– Я далеко не красивый. Есть такие, что дух захватывает от их красоты, – говорю разочарованно.

Мне нравится, что он восхищается моей красотой. Как же я буду скучать по его вниманию. Оборачиваюсь на тихий вскрик малыша и несусь к нему. Мальчика начинает рвать. Он опустил голову с кровати и сейчас из него выпадали черные куски. Он пил воду, что стояла рядом, и вновь блевал. Я сочувствующее гладил его по руке и уже сам подавал ему воду, видя, как он начал слабеть.

– Еще можно?

Подаю ему стакан, но он отводит стакан рукой и тотчас киваю. Едва новая кашица была готова, кладу ее в открытый рот принца и отхожу, чтобы дать место другому принцу. Он гладит своего брата по голове.

– Мама будет рада, что появился прогресс.

Недоуменно переспрашиваю:

– Прогресс? В чем? Он блюет лишь.

Но принц показывает на нос малыша.

– Ты просто не обратил внимания, наверное. Здесь была припухлость, и вот здесь, – он показал на лоб. – А сейчас все пропало. И смотри, он заснул, не проглотив твоей кашицы. Она так и лежит у него на языке. Лишь бы не подавился.

Голос учителя сказал тихо:

– Не подавится, Вэйти. Прошу, не беспокойся. И никому, прошу, никому не говори, что видел омегу не накрытую. Ты скомпрометируешь его. И его участь будет решена даже после защиты твоего отца.

Он кивает быстро.

– Конечно, учитель, конечно. А можно мне помогать ему, я буду сидеть здесь и не мешать ему. Чтобы ему не было так скучно. Мы решили, что станем друзьями, просто друзьями.

Учитель кивнул:

– Фай несовершеннолетний. Надеюсь, ты знаешь об этом и не позволишь себе неловких ситуаций…

Принц перебил его:

– Да, я узнал у него. И поверьте, я все понял. Омеги выглядят очень взрослыми.

Он вздрогнул, увидев, как малыш открыл глаза и протянул руки… ко мне

– Прошу, дай мне…

Вновь кладу на его язык еще кашки и с замиранием сердца смотрю, как он вновь закрывает глаза, но перехватив мою руку. Так и стою около него, оцепенев. Вэйти уступает мне место и подталкивает меня к нему, следя за тем, чтобы я не упал вдруг.

Слышу шепот Вэйти и тут же учитель негромко отвечает ему:

– Этот омега альбинос, он одно из редких исключений омеги. У драконов таких нет исключений. Только черный.

Я краснею от внимания принца драконов и прикрываю глаза. Вскоре рука моя цепенеет и отекает, покрываясь мурашками игл. Но я так и сижу, глядя на малыша-принца. Сколько так проходит времени, я уже и не знаю, но чувствую, что и сам заснул.

Открываю глаза и вижу зелень взгляда принца-малыша. Он смотрит на меня восхищенно.

– Ты такой красивый… Ты дракон?

Нерешительно мотаю головой и тотчас вскрикиваю, ему ведь двадцать лет. Я даже младше его. Надо закрыть лицо. С ужасом осознаю, что моего шарфика нигде нет. Они что, его выкинули? Что же сейчас будет? Но может, они поговорят с этим принцем и вразумят его на то, чтобы он никому не говорил о том, что видел меня без….

– Это твой шарфик, я принес тебе другой, более удобный.

На мою руку ложится великолепная пена из ярких цветов.

– Черный цвет тебе ни к лицу, Фай, – говорит Вэйти.

Киваю ему и судорожно запахиваю лицо, не глядя на двух братьев. Вэйти кидается к проснувшемуся брату.

– Ты как? Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

Он радостно мотает головой.

– Так хорошо я себя никогда не чувствовал. Скажи, кто он, и почему он прячет лицо? Ведь он красив, как бог.

Вэйти хмуро кивает:

– Это омега из клана серых. Он помощник Озну. Надеюсь, ты его помнишь?

Оба смеются.

– Конечно, помню. Он только и лечил меня. Больше отец никому не позволил подойти к нам.

Они еще что-то говорят между собой и я нерешительно направляюсь к двери. В туалет сильно хотелось. Вэйти сразу встал и спросил глухо:

– Ты уже хочешь уйти? Сейчас Озну придет за тобой. Он перешел к волкам на время. Там они просят несколько омег для помощи тебе.

Киваю, пряча обиду. Все, сейчас он увидит других омег и забудет обо мне. Почему мне так обидно? Почему я сразу вспомнил, как он целовал меня? Я хочу снова эти поцелуи. Я даже попробую ответить, наверное.

Сил не было что-то возразить, но пришлось вскоре спросить:

– В туалет можно сходить?

Дракон нахмуренно кивнул и сказал виновато:

– Прости, мне следовало догадаться… Сейчас, сейчас, – сказал он и поспешно встал. – Иди за змейками, также.

Киваю и выхожу из комнаты. Змейки на стене задвигались и поползли, освещая мне путь. Они остановились и облепили арку небольшой комнаты. Нервно открываю ее и захожу. Там быстро становится светло. Справив нужду, обтираюсь сухим полотенцем и смотрю на себя в тонкое, едва заметное отражение от стены. Стены тут так начищены, что я виден во весь рост.

Когда я прихожу обратно в комнату, то там уже несколько омег, обмотанных шарфами, и все дружно поворачиваются в мою сторону. Я киваю им в знак приветствия, они лишь отворачиваются от меня высокомерно. Ну да, я же заучка!

Привычно опускаю голову перед более старшими омегами и встаю у выхода, как мне и положено по происхождению. В комнате, кроме четырех омег – учитель Озну и принц Вэйти. Малыша-принца, видимо, уже унесли.

Учитель обратился ко мне:

– Сегодня ты отдохнешь, Фай. А эти милые омеги помогут нам. Ваш альфа-вожак запретил тебе появляться у нас во владениях, кроме общей школы.

Он опустил взгляд и я словно оцепенел. За что? Что я такого сделал? Невольно поднимаю украдкой взгляд на принца Вэйти, но вижу, что он уже довольно разглядывает другого омегу и вздыхаю про себя. Ну вот, ему ведь нужна была взрослая омега, с которой он может потискаться.

Послушно киваю и вижу, как учитель делает большие пассы, поясняя мне:

– Наш повелитель разрешил мне на время заниматся переходами. Но на время. Вставай ко мне. Я отпущу тебя отдыхать. Это Миона скоро покажет себя.

Нас накрывает белым облаком и кажется, мы взлетаем, но учитель смеется, видя, как я вцепляюсь ему в грудь.

– Это лишь иллюзия. Фай, не бойся, ты боишься высоты?

Судорожно киваю, боясь глянуть вниз. Учитель кивает головой:

– Все волки боятся высоты. Скажи, а ты уже оборачивался?

Киваю с полуулыбкой, не забывая все же держать за грудки своего учителя.

Он машет рукой и показывает мне:

– вот, мы в нашем крыле. Иди в свою комнату и ложись спать. Еда у тебя уже в комнате. И к тебе завтра придет альфа вожак. Извини за это, но я буду присутствовать при вашем разговоре.

Киваю ему благодарно и стягиваю с себя шарф Вэйти:

– Это передайте, пожалуйста, принцу. Мне не нужен его шарф, я обычная омега.

Учитель смеется:

– Он дал тебе шарф своей мамы. Ты зря его хочешь обидеть.

Я уважительно кивнул, но остался при своем мнении.

– Он может подарить его понравившейся омеге из тех, что вы привели на помощь.

Учитель посмотрел на меня серьезно. Внезапно он резко поднял мое лицо за подбородок и прошептал:

– Фай, не смей даже симпатизировать ему. Его будущее расписано и тебя в нем нет.

Киваю глядя в глаза дракону. Очухиваюсь уже в комнате и с полной уверенностью, что все что было – было лишь сном. Я знаю, что что-то там было и не сном. Но перед глазами нет – нет, да и вспыхивал образ того принца.

***

– Файт, как тебе в этой школе? Все нравится? Никто тебя не обижает? – спросил меня Шаржиталь. Киваю ему благодарно и принимаю из его рук очередную коробку со сладостями. Он нравится мне тем, что постоянно дарит мне сладости. Он улыбается, глядя на меня.

– Ты такой необычный омега. Я хотел бы, что бы ты показал всем драконам, что и омеги могут быть умными и упрямыми в погоне за знаниями. Хочу, чтобы ты прошел здесь полное обучение. Мне не хватает такого помощника. А еще и знахаря, я выделю также на обучение знахарству еще несколько омежек. Пусть у нас будут лучшие лекари.

Он говорил еще какое-то время про свои планы в отношении омежек и потом отпускал меня. И так было несколько раз.

Так прошел год обучения. Меня часто вызывали к альфе вожаку, и он хвалил меня за успехи. А еще к нам в группу привели трех омежек и мы быстро подружились. Неювил, Краин, Вижан. Они все были моими ровесниками и у них было лишь одно желание – стать травниками. Правда, у Краина была аллергия на некоторые травы, но он нашел выход и сам приготовил себе зелье, исцеляя свою аллергию. А еще они были очень веселыми и мечтательными омежками. Познакомившись со мной, они часто шутили надо мной.

– Фай, слишком уж часто приглашает тебя наш вожак на ковер. Ты уверен, что он не думает о том, чтобы тобой пополнить свой гарем?

Я смущался и краснел от этих слов. Наш вожак, Шаржиталь, имел около двадцати омег и столько же деток. Быть в его гареме мечтала каждая омега. Он относился ко всем без исключения с уважением и окружал заботой и уютом каждого омегу в своем гареме. Как он это делал, я не понимал. Это надо все дни находится возле омеги, чтобы потакать омеге одной, а тут их двадцать. Я с ужасом представлял себе, как войду в какой-то гарем. А Ней, видя мое смущение, продолжал:

– Ты вон какой красавчик у нас, и статный и гибкий, волосы – твоя красота на всю жизнь. Тебе краситься не надо и украшать себя. Даже драконы дают за тобой хорошее приданное.

Я смеялся над ними. Да, они, как всегда, шутят о моем приданом. Мои отцы бедны, никакого приданного у меня нет. Если только братья выделят что-то из своей добычи. Но это вряд ли.

Учитель Озну часто выделял меня среди всех и я теперь наоборот, прятался от всех, накрывшись своим черным шарфом. Пошел уже третий год моего пребывания в этой школе, я приобрел много знаний о природе магии и начинал лишь сейчас вести учет тому, когда именно моя магия срабатывает и часто подолгу сидел возле воды с разведенными руками, как того и требовал учитель.

– Ты должен уходить в себя и вызывать ту силу, что однажды пришла к тебе. Будь самим собой наедине с собой. Не прячь себя от всех.

Что-то во мне мешало этому. И сейчас я, вновь сев у большого пруда, раскинул руки и откинул в сторону свой шарф. Альфы сегодня ушли на учения, даже Тиль. С ним мне уже не разрешали дружить, говоря, что он может против своей природы воспользоваться моей слабостью во время течки. Ее я ждал со дня на день. Все признаки течки наступили, осталось лишь ждать, когда мой организм ослабнет и меня поведут к выбранному мне альфе. Родители уже, как мне сказали, сделали свой выбор. Интересно, сам мой альфа, будущий муж, знает обо мне? Или это будет как у других? С болью и кровью?

Вода задрожала над прудом и казалось, стала приподниматься. Я с ужасом почувствовал, как из меня пошла сила и неверяще смотрел на свою грудь – именно оттуда и шел поток энергии. Она буквально вскипятила пруд. Я чувствовал, как мне мало этого пруда, хотелось опустошиться в эту воду. Но силы стали внезапно отказывать мне. Чуть напрягшись, я увидел, как со дна поднялся ил и закружил на месте. Не может быть!! Неужели это сделал я?

Слабость во всем теле навалилась дикая и я опустошенно упал на мраморные плиты. Открыв глаза и почувствовав, как мой запах усилился, я с ужасом представил, что же сейчас будет?!! Нет!!! Я не хочу под альфу самца. Я еще не готов к тому, чтобы быть и составлять семью. И тем более быть чьим-то шестым или десятым мужем-омегой, как мой отец омега.

– Фай, прости. Я сообщил твоим отцам о твоем состоянии.

Утвердительно киваю, обреченно глядя на пруд. Все!! Больше не будет обучения и больше ничего не будет. Я буду пустым глупым омегой. Посмотрев на своих друзей омег, кивнул им обреченно. Они обступили меня.

– Фай, ну наконец то, ты счастливчик, а мы только мечтаем об этом. Ты закончил школу, ты успел, а нам еще год учится. Смотри, это за тобой, наверное?

Смотрю, закутанный в шарф, на входную дверь с другого крыла и обреченно опускаю голову. Вот она, погибель моя. Несколько альф идут к нам, напряженно глядя на меня.

– Файт Серый?! – спрашивает один альфа, и когда ему показывают на меня, болезненного и лежащего на краю пруда, приказывает повелительно: – Наш вожак, Шаржиталь, явил к тебе свое благословение и внимание. С этого дня ты будешь в его гареме.

Удивленно смотрю на трех омег. Они что, знали о моем будущем?! Мотаю головой неверяще и, пытаясь встать, пячусь назад, но дальше за мной только пруд. А может, лучше смерть? А что, неплохая идея. Изо всех сил отталкиваюсь от края пруда и падаю на глубину. Вода горячая и меня облепляет сразу моими одеждами на миг и потом она лишь мешает мне плыть под водой. Я не умею плавать!!!

Задыхаюсь под водой и пытаюсь всплыть, но одна из длинных одежд зацепляется за дно о корявую ветку и я с ужасом осознаю, что сейчас я умру. Перед глазами все туманится и я теряю сознание. Но вдруг по лицу словно бьют с силой. Меня подбрасывает над водой и вода из легких вытекает по подбородку. Я застываю над водой пруда и устало смотрю на стоящих альф и омег напротив меня. Сзади них стоит знакомый до боли мужчина, мозг лихорадочно пытается вспомнить его имя. Вэйти?! Кто же он? Слышу его громкий голос и властный тон. Хочется ему повиноваться, ох, как же хочется. Я готов уйти за ним. Пусть он мне только прикажет!!!

Рядом с ним появляется еще один мужчина и я узнаю в нем нашего вожака и все тело охватывает истомой. Да что такое со мной? Я чувствую запах вожака и тело стонет от желания быть с ним, но этот дракон всем своим видом показывал, что я его. Да, именно так, я ЕГО собственность. И я был согласен с этим.

Меня аккуратно посадили в небольшое кресло и я увидел, как альфа вожак повел носом и принял стойку. Он зарычал угрожающе на дракона, но тот, нисколько не смутившись, лишь посмотрел на волка и увидев, как тот начал оборачиваться, лишь махнул на него рукой и тот завыл от бессилья.

– Я королевский дракон, не обольщайся, вожак. Защита моей крови не дает никому даже прикоснуться ко мне. Кроме этого омеги. Она его даже не ранит!!! Как других. Будет сейчас самым лучшим просто дать выбор нашей омеге, которую мы считаем своим. Или дуэль, вожак, а?

Тот обернулся в человека и полуголый, скинув с себя остатки накидки с плеч, зло прорычал.

– Это мой омега!! Он предначертан мне самой природой. Это мой запах!!! Ни одна омега так не привлекала меня, – сказал он уже более тихо. Вэйти кивнул:

– Я тоже пришел на его запах и готов сейчас биться за него.

Неверяще смотрю на обоих и вижу, как выводят других омежек от пруда и запускают в школу.

Мы так и остаемся втроем. Но дверь распахивается и я вижу на пороге еще одно знакомое лицо. Это дракон, да, дракон, несомненно. Он пугающе красив и еще я, кажется, даже знаю его имя. Артинарис. Точно, он повелитель и отец этого дракона, что зовут Вэйти.

– Я надеюсь, что не помешаю вам. Услышал, что здесь кто-то накрыл нашим королевским щитом омегу и вожака волков, сразу вот поспешил.

– Вэйти?! Я же предупреждал… Ах, вот оно что?!!! Омега оказалась для тебя вкусной?

Он опустил взгляд на меня сидящего и спросил насмешливо:

– А ты, значит, та омега, что любит, когда за нее бьются?

Мотаю головой с усилием. Лучше смерть!!! Но сказать ему ничего не могу.

– Он красив, Вэйти. Но он не для тебя. Он не зачнет тебе малышей. Какой же ты будешь дракон без детей? Кстати, Житаль, он и тебе не принесет волчонка. Он пустой. Что-то убило в нем эту возможность. Я прикажу Озно осмотреть его.

Он лишь махнул рукой и все, как зачарованные, пошли за ним. А я так и остался, оплеванным будто.

Учитель Озно вскинул руки надо мной лишь спустя два дня, когда я мучительно переживал свою течку, пытаясь пропихнуть в себя хоть что нибудь,чтобы унять это дикое желание быть хоть под кем-то. Его запах оттолкнул меня от него и я зарычал, оборачиваясь в волка.

– Ну, ну… Фай. Все хорошо. Дай я осмотрю тебя.

Покорно дал ему приблизится ко мне и услышал жуткий приговор:

– Миона сделала свое дело. Теперь и ты пустой, как и я, между прочим.

Он сел на кровать, на которой я недавно ползал и стонал от боли желания. Он опустил руки на колени и сказал тихо:

– Жизнь твоя не кончилась, Фай. Теперь ты можешь всецело отдать себя изучению магии. Она проявилась у тебя?

Киваю, и обернувшись в человека, выстанываю:

– Она мне не подвластна, учитель!

Он кивает:

– Главное, что она у тебя есть, и ты меня удивил. Почему не сказал об этом сразу?

Пожимаю плечами:

– Не успел, простите. Помогите мне, прошу, помогите.

Он смотрит на меня жалостливым взглядом и тихо обещает:

– Я сделаю все возможное.

Затем добавляет у выхода из моей комнаты:

– Но сегодня ты будешь в домике садовода. Нечего здесь громить все.

Киваю с ломаной улыбкой. Чтобы эту течку победила магия!!! Зачем же нам такая мука, если мы зачать не можем?!!!

Уже вечер, наконец-то вечер. Жду своего избавителя и готов ради этого на все. Дверь тихо открывается и мои глаза окутывает облако шарфа, а знакомый голос шепчет:

– Я понесу тебя. Не смотри на меня и молчи. Я слышал, что вам очень тяжело.

Благодарно утыкаюсь ему в грудь и плачу, заглушая стоны. Как же я хочу его. Вэйти несет меня недолго и, едва кладет на узкую кровать, уносится, чтобы почти тут же прийти вновь с большим мешком.

– Вот еда и белье. Я еще не маг, чтобы по щелчку менять постель.

Он смеется, а я смотрю, как он быстро идет ко мне и хочу сразу подставится, но он, казалось, не замечает этого. Он обцеловывает мое лицо и падает передо мной на колени, чтобы снять с меня легкие пижамные брюки и замереть.

– Какой ты ладный… Я хочу попробовать тебя.

Даю ему полизать мой член и стону от удовольствия, изливаясь почти сразу ему в рот. Он, вылизав мой член, снимает с себя всю одежду и я восхищенно смотрю на его крупный член. Как бы он не порвал меня. Он мой первый мужчина. Он медленно поднимает мои ноги и его член упирается мне в анус. Стону и плачу, скоро, скоро мои мучения прекратятся. Надо чуть-чуть подождать. Моя смазка обильно изливается из меня и я вскрикиваю, когда он входит в меня. По чуть-чуть вталкиваясь, но мне нужна боль!!! Нужна очень боль там, внутри. Чтобы я почувствовал, как в меня входят до конца. Рыдаю от нехватки этой боли и нанизываюсь на член дракона, вывернувшись всем телом, под ним и оказавшись на нем.

Он внезапно становится весь горячим, настолько, что, кажется, обжигаюсь о него. Но вдруг все пропало, и я начинаю двигаться на нем. Как могу, со стоном и плачем, вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз. Он смотрит на меня обезумевшим взглядом и вдруг, застонав, кончает. Вижу, как он на миг теряет сознание, но сам продолжаю двигаться на нем.

Дракон восходил на мое ложе несколько раз за эту ночь, но мне этого было мало. И я попросил его, через боль желания:

– Мне нужен другой… Другое проникновение. Вэйти, прости. Можешь отказаться от меня.

Я замолчал, не в силах смотреть ему в глаза, и тело снова предало меня. Со стоном ползу к окну и смотрю на все тот же пруд.

Предлагаю ему:

– Может, мне проще умереть? Вэйти, скажи только. Я не могу жить с такими мучениями. Я и так пустой, зачем вся эта боль?

Сказал с надрывом и посмотрел на него вновь, он лишь побледнел.

– Я знал на что шел, Файт. Я не готов к твоей смерти, но я возьму тебя мужем. Скажи мне, ты согласен?

Мотаю головой:

– Нет, не хочу. Прошу, не надо. Зачем тебе пустой омега? Да и так бы я никогда не дал бы тебе дракончика.

Дракон лег на мое тело и грубо вошел.

– Скажи, чем я могу помочь тебе?

Стону от нарастающей боли внутри меня, и то, что крупный член дракона лишь рядом с ней, меня лишь будоражит и ранит сильнее. Извиваюсь под ним, пытаясь насадиться на него глубже, но этого мало!!! Дракон не выдерживает моих стонов и стремглав уходит из домика. А я так и остаюсь, завывая под подушкой от стыда. Как я мог так опуститься?! За что мне все это?

Небольшой острый нож, оставленный на фруктах, и я заношу его над рукой, вспоров себе вены на руках. Вот так, а еще на шее, чтобы не успели спасти меня.

Грубая оплеуха приводит меня в чувство. Я обиженно всхлипываю и вижу устремленный на меня взгляд.

– Ты с ума сошел? Омежка?

Напротив меня сидит вожак альфа. Я судорожно пытаюсь закутаться в простынь, но он садится, как и дракон совсем недавно, на колени, и вдруг толкает меня назад. Так и падаю на спину. Ноги взлетают надо мной и он заставляет замереть мое тело, приникая к моему анусу. Стону от нарастающей боли. Вот она, гадина!! Опять будет больно.

– Больно, будет больно!!! – жалуюсь ему.

Как в тумане, передо мной появляется лицо моего дракона и я захлебываюсь в рыданиях.

– Ты разрешил ему?

Он кивает, прикрывая мне рот пальцем.

– Все ради тебя.

Мои руки уже залечены его целебной кровью. Альфа жадно пьет мой сок, мою течку, и я чувствую, как становится все легче и легче. Но почему же от дракона такого не было?

Вдруг боль становится внутри шаром и начинает словно раздуваться. Удивленно вскрикиваю и молю его, Шаржиталя:

– Прошу!!! Скорее… Боль!!!

Он кивает, вопросительно глядя на дракона, и он угрюмо кивает, гладя мое лицо. Я ловлю взгляд волка и шепчу ему:

– Спасибо, спасибо тебе. Прости, что не принесу тебе волчонка. Нам не быть вместе.

Он с удара входит в меня и молотит мой зад, так что захлебываюсь в экстазе от дикого и жгучего первобытного желания быть оттраханным во все щели. Вожак крутит меня во всех позах, пока сам не начинает стонать так громко, что кажется, я глохну. Во мне назревает его узел и он цепенеет всем телом, нависает, вталкивая в меня свой узел, глубже и глубже. Да, да. Именно так мне и надо было, внутри меня пустота пропадает!!! Все тело радостно ликует и я начинаю кончать снова и снова, пока не теряю сознание совсем.

Волк приводит меня в чувство и я сладостно потягиваюсь всем телом. Как же мне сейчас хорошо. Тянусь к своему дракону и прошу, краснея от своего бесстыдства:

– Возьми меня.

Дракон молча тянет меня к себе от волка, что заграбастал меня в свои объятия и выпустил с большой неохотой. Встаю перед ним на локти и доверчиво выпячиваю свой зад. Он гладит мое тело не спеша и вдруг кусает в плечо, ложась на меня и придавливая к постели грубо. Не успеваю вскрикнуть от боли, как тут же стону от его проникновения в меня.

Волк рычит:

– Ты поставил на него свою метку? Зачем? Дракон? Даже я не поставил свою!!!

Дракон смотрит на него с вызовом и волк утихает. Уж я то знаю его взгляд. И чертыхаюсь от мощных ударов в меня дракона.

Дракон в изнеможении отпускает меня к волку и тот быстро также кусает меня с другой стороны плеча. Вскрикиваю и позволяю ему взять меня сверху. Он буквально нанизывает меня, и глядя мне в глаза, спрашивает:

– Ты будешь звать меня на свою течку?

Опускаю взгляд, но затем киваю. Несмело и стыдливо прыгаю на нем из последних сил и он, вдруг застонал, нанизав меня глубже и застыл, прижимая меня к себе. Стону от нового оргазма, и едва все заканчивается, будто просыпаюсь от глубокого страшного сна.

Как я мог пойти на это?! Два голых мужчины в постели, даже не в моей. Это я сейчас с ними занимался сексом, это я сейчас постыдно для незамужней омеги отдавался во власть желания своего тела? Да меня сейчас любой волк просто покроет страшным позором на все кланы!!!

Судорожно ищу одежду, и наконец, найдя свои штаны и даже черный шарф, который сейчас не имею права одевать, все же надеваю и бегу в свою комнату из домика садовника.

У комнаты меня выхватывает учитель Озну, и шипя, силой втаскивает мое тельце в комнату.

– Ну и что ты теперь намерен делать? Ого, метки. Дракон и волк? Ну ты оторвался, Фай.

Он присвистнул, и видя, как я, горестно схватившись за голову зарыдал, погладил по голой спине. Наверное, там была куча меток от укусов волка и дракона. Вся шея была в засосах! Я не узнавал себя в зеркале. Моя первая течка. Говорят, что другие течки будут намного легче переноситься даже без альфы.

Горю от стыда и шепчу в закрытые ладони, закрывая свое лицо:

– Боги, меня все накажут, камнями закидают. Увидят метки и все!!! Я буду отступником, шлюхой и просто опущенным омегой. Мне теперь даже отцов не повидать. Метка лишь через месяц уйдет до следующей течки. Что же мне делать?

Учитель прокашлялся:

– Ну, на месяц то я тебя смогу прикрыть. Будешь моим помощником. Все, хватит себя жалеть. Пошли скорее мыться и я тебе комнату определю, Фай. Я хочу помочь тебе.

Кидаюсь ему в ноги и прошу его:

– Дайте мне умереть. Зачем вам со мной возится? Не марайте свое имя, учитель Озну. Это я во всем виноват. Только я.

Учитель на глазах вдруг увеличился в размерах и зашипел грозно:

– Ты пустой по вине нашей. Миону ты жевал и давал ее нашему второму принцу. Другие омеги также пострадали, как и ты, но им нашли применение. Они рукодельники. Шьют все и ткут полотна для двора нашего повелителя. Если хочешь, то и тебя туда можно. Но твоя течка… У них нет течки, как у тебя. Тебя не прикрыть… и хватит уже думать о смерти. Мы еще повоюем. Понял? Вставай, и я отведу тебя в другую комнату.

Послушно иду за ним, закутанный по самые пятки в длинную мантию женатого омеги. Учитель все продумал. Он ведет меня по нашему крылу в самый конец и дает зайти в шикарную комнату огромных размеров. Это больше похоже на зал. Я принюхиваюсь и понимаю, почему я здесь. Здесь сушатся травы, которые и идут ему на опыты. Он кивает на мои мысли и поясняет:

– Здесь тебе самое место. Ты ведь мечтал о том, чтобы пользоваться своей магией. Определить ее размеры. Здесь есть все для этого. Фай, вот здесь небольшая ванна. Купайся сколько вздумает. Я меняю воду здесь несколько раз за день, чтобы сильно не нагревалась. Твои спасители не увидят тебя здесь. Здесь настолько сильные запахи, что твой запах среди трав просто потеряется. А я сообщу им, что отправил тебя на сборы. Когда они уедут куда-нибудь, ты будешь гулять у своего пруда. Договорились?

Киваю благодарно и прячу взгляд, в котором застыли слезы. Еще чуть-чуть и я разревусь от его доброты!!! Несусь в ванную и сдираю с себя тонкие штаны, которые снимал с меня совсем недавно дракон Вэйти.

Моя одежда сменилась после приема ванны незаметно и я, смазав все укусы, вздохнул глубоко. Неужели все позади? Не верю. Теперь никаких ошибок.

Учитель пришел лишь под вечер, и поставив передо мной, полуспящим, склянку, сказал тихо:

– Выпей вот это. Тебе надо сил набраться.

Молча выпиваю горькую настойку и вновь засыпаю.

Так проходит несколько дней и наконец я оправляюсь от дикой слабости. Чувствую, как сила начинает, словно из под земли, вливаться в меня. Так хочется выйти к моему пруду и попробовать свои силы вновь.

Дни проходят за днями. Я потерялся в них, уходя в сушку трав и перетирки уже сушенных трав. А еще я приловчился делать мази в огромных количествах. Некоторые мази пришлось использовать со своей слюной. На них спрос был особенным у драконов. Хотя мази и настойки им особо и не были нужны. Просто была мода, и они следовали ей. Теперь все боялись, после той эпидемии с малышами драконами, и старались перестраховаться, как мне сказал учитель. Я помнил, что сделал свой вклад по нахождению вакцины или настойки на ее излечение, и сейчас этот учитель отдавал мне последнюю дань. Надеюсь, его терпения хватит на меня.

Так прошел месяц, и я, нервно почесав плечо, увидел, что следов метки с двух сторон не стало. Посмотрев и волчьим взглядом, довольно хмыкнул. Теперь хоть трава не расти.

Учитель отпустил меня навестить родных и ждал обратно в эту же комнату. Но попросил, чтобы я не встречался больше ни с вожаком волков, ни с принцем Вэйти. Мы разработали с ним зелье на помощь мне в течку, и кучу мазей, чтобы от меня не пахло так сильно. Запах был сумасшедший. Хотелось бежать от такой мази подальше. Вонь несусветная.

Родители встретили меня с распростертыми объятиями. Я ревел, уткнувшись в грудь отца омеги, и он гладил меня по спине.

– Сынок у нас участь такая. Терпи. Как ты пережил течку?

Пожимаю плечами и прячу взгляд. Он смеется тихо:

– Ты не должен стыдиться того, что отдавался кому-то. Ты сейчас пустой и тебе доступна любая связь. Но нельзя встречаться с высокопоставленными волками. И не дай боги, с барсом или еще хуже – с кем-то не твоей расы.

Выдавливаю из себя глупую улыбку и киваю ему головой:

– Это был волк. Он был с той школы, мы договорились заранее, что он покроет меня на первую течку. Ему не нужна огласка. Я и так привлек к себе слишком много внимания.

Отец кивнул:

– Какой же ты у меня разумный. Но мне надо знать его имя.

Еле-еле выговариваю:

– Итил, его зовут Итил.

Отец смеется:

– Я знаю этот клан. Хорошие волки. Они не скажут ничего и не покроют тебя позором. Хочешь, я сам договорюсь с каким-то волком? На твою течку. Сын?

Киваю. Здесь нельзя ответить отказом. Это не вопрос со стороны моего отца, а лишь мнимый вопрос.

Моя течка наступила через два месяца после того, как я покинул школу. Значит, раз в три месяца. Отец сказал, что это норма. И мне выделили комнату для того, чтобы меня покрыл там альфа волк по просьбе моих отцов. Слава богам, ему не надо было платить. Я еще не знал, кого мне выбрали, и с трудом сдерживал свои первые позывы. Тянуло сильно внизу живота, опустошенно вызываю рвоту и падаю на колени. Стук в дверь и отец обнимает меня.

– Это ты от страха. Успокойся. Мы выбрали очень опытного альфу. Он проведет все отлично.

Киваю глядя на него измученно. Перед глазами лицо вожака волков Шаржителя и дракона Вэйти. Но они не для меня, я слишком низкая омежка и к тому же пустая. Отец сказал, что вожак снова взял себе в гарем еще двух омежек и очень доволен своим выбором. Про драконов у нас было не принято говорить и я ловил жадно каждое слово о них. Но про Вэйти не было ничего слышно. Повелитель драконов идет на мирные условия по границам волков и это было все.

Меня втолкнули в небольшую комнату и тотчас закрыли дверь снаружи. Это был дом альфы, Как мне сказали. Но меня везли сюда с повязкой на глазах. Как будто мы потом не найдем друг друга по запаху. Смешно и стыдно. Что за тайные встречи? Все сделано по всем законам стаи. Мной пользуется тот, кто хочет, во время лишь моей течки. А если я еще и беден, то буду отдавать себя за еду. Считается, что

лишь так омега может себя прокормить. И я согласен полностью. Ну, я максимум, могу ягоды и грибы собирать. Ну, корней всяких. Костер смогу развести. Но свою территорию не смогу защитить. Ну никак не смогу… Хотя…

Я завыл от боли. Меня схватили за волосы и с силой заставили встать на колени. Я почувствовал сильный запах от альфы, чужой альфы, и забился в его руках, как будто не сам пришел. Я уже передумал, я не хочу. Нет, только не это. Я буду сам добывать пищу и научусь защищать свою территорию. Как же все постыдно. Меня нагнули и вставили с силой сразу три пальца.

– Ты готов. Вижу, как ты истекаешь соками, омега. -пальцы сменили тотчас на член и я взвизгнул от боли. Как же это больно, когда в тебя входит не тот, кто тебе нравится, не тот, о ком ты все время думаешь. Я ненавижу эту альфу, как же я ее ненавижу!!! Отец выбросил все мои склянки и я остался один на один с новой течкой, оказавшись в ловушке.

Меня вытрахивали от души. Было страшное ощущение, что их было несколько, этих альф. Я неверяще стянул с глаз повязку и к своему ужасу увидел трех голых альф, и опустив голову, принял свою участь. Именно так и поступают с омегами в нашем клане. Другие кланы отличаются, конечно, но не на много. Групповухи, как мне сказал отец, присутствуют везде, и пустые омеги занимают там главное место, порой так управляя многими альфами. Он везде видел хорошие стороны, краснея за меня перед всеми. А мне было хоть в петлю.

Неделю, неделю меня трахали чужие альфы с других стай. А потом заставили согласится на следующую течку в их исполнении. Я брал в рот их члены и сосал их, закрывая глаза от ужаса. Они вталкивали в меня свои узлы чуть не до желудка, протыкая меня своими узлами сразу вдвоем. Все было как будто по обоюдному желанию, но на деле было изнасилованием. Но голос мне не дадут подавать. Меня просто сильнее опозорят и все, а моим родителям принесут новую добычу, еду. Сразу на несколько недель. Что будет весьма кстати. А я буду расплачиваться за это своим телом.

НЕТ!!! Не хочу и не буду. Сглатываю семя волка в своем настоящем обличии со своей шкуры и прячусь в угол. Течка прошла, но эти волки не дают мне уйти. Мне страшно и голодно. Я вою, пытаясь привлечь голосом помощь к себе, но никто не приходит. Зачем же отец так поступил?! Кажется, я уже ненавижу весь мир. И особенно волков. Я ненавижу наши стаи, я ненавижу все это вокруг!!! Слезы заливают так, что не вижу перед собой никого.

Ко мне тянется рука и я огрызаюсь на нее, отчаянно рыча и скуля от страха. Эти альфы меня уже погрызли изрядно. Шерсть кусками валяется, белея по всей комнате.

– Файт, Файт, ты что там делаешь? – слышу я знакомый голос и сдерживаюсь от предательского воя жалобы. Рыдания разрывают, кажется, мое тело пополам. Я прошмыгиваю мимо вожака и несусь к лесу, к границе драконов. Он кричит мне что-то вслед, но я не слышу.

Я ослаб и хочу кушать, но не сейчас, мне бы дотянуть до границы. Белый волк, белый волк, они не тронут белого волка. Надеюсь на это, ох как надеюсь. Раз, два, дышу ровно и правильно. Иначе вожак вернет меня и покроет еще худшим позором. У него есть на все право. Сколько так бегу – не знаю, иногда останавливаюсь чтобы глотнуть воды из луж. Сильные дожди заставляют меня прятаться под корнями деревьев, шерсть от недоедания у меня облезла и я напоминал больше скелет. В школу возвращаться уже нельзя, отцы не разрешили мне туда возвращаться под страхом смерти. Там они не смогу меня защитить, а подставлять Озну мне не хотелось, я и так слишком долго пользовался его добротой. Я и так глотнул ласки, как воздуха, с теми, кто мне очень нравился – самим вожаком волков и принцем драконов.

Следующая, третья течка, застала меня врасплох на границе с другим кланом волком. Как я здесь очутился, я не знал. Видимо, заблудился идя ночью. На мой зов пришел красивый волк и, жалостливо оглядев меня, сел рядом и облизал мне морду. Я заскулил обреченно, и он быстро убежал куда-то. Через несколько минут он принес мне убитую птицу. Сломленный, я кинулся на еду и не заметил, как и проглотил всю тушку даже с перьями. Волк посмотрел на меня добрыми глазами, и кусанув за холку, все-таки дал мне знать, что будет эту течку со мной, если я соглашусь. За эту добычу я был готов на все. Вот так я низко пал.

Он долго обладал моим телом, изредка покидая меня, чтобы вновь покормить какой-нибудь пищей. Я был ему благодарен за это. Ведь он всего лишь пользуется моим телом. Какая малость, что я могу для него сделать. Теперь я понимал, почему омеги не имеют права голоса и почему к ним так относятся. Мы не достойны даже рядом сидеть в их ногах. Все мое существование говорило о том, какой я низкий и падший. Ниже уже и некуда падать.

Волк насытился моим телом, и благодарно лизнув, ушел как-то ранним утром. Я восстановил силы еще через день, и на трясущихся ногах побрел прочь от этого места, взяв курс куда глаза глядят. Я ненавидел себя, так ненавидел, что уже и не смотрел на свое отражение в лужах.

Так я и прижился в лесу, пока не наткнулся на границу с драконами. Неверяще смотрю на глубокий ров, что драконы покрыли толстым слоем пепла, и чихнул несколько раз. Вот она, граница. Вот она, моя смерть. Раньше, когда я бежал, я молил о том, чтобы драконы меня случайно не убили. На границы драконы были свирепы. А теперь я молил лишь об этом.

Я нашел в себе силы перешагнуть границу и на негнущихся лапах пошел вперед, просто вперед. Скоро меня достигнет пламя дракона, сверху, и все. Наконец-то я буду свободен.

Тень надо мной зависла и стала лишь крупнее и крупнее. Со страхом сжался и побежал вперед. Сноп искр взорвал впереди меня огромный пласт земли, и она, словно подпрыгнув, устремилась на меня. Я заскулил от страха перед своей смертью. Он не попал в меня? Как же страшно!!! Выскочил из защиты земли и охнул от боли. На меня накинулся огромный человек, и сжав мое тельце волка, придавил его к земле и прорычал:

– Белый волк!! Куда ты бежишь? Нельзя!!! Стой и не сопротивляйся. Наконец-то!!!

Я застыл под человеком, и едва он встал, как попытался сразу побежать. Но не тут-то было. На меня накинули петлю и поволокли. Сначала по земле, а потом и вовсе закинули на плечо. Как же огромен этот дракон. Он вошел в искрящуюся ленту на земле и мы оказались на огромной поляне. Когда-то я видел ее. Точно, тот принц показывал мне ее через окно. Именно тут он делает упражнения для полета, если я не ошибаюсь. Отсюда он берет разгон. Это его личное плато. Зачем я здесь? Какой же вид красивый. Как же я хочу есть. А до течки еще далеко. Придется грибы жарить на костре. И коренья кушать горькие чтобы сил прибавлялось.

С неба вдруг послышалось громкое хлопанье крыльев и я увидел огромного серебристого дракона, черные полосы шли по всему его телу, суживаясь к хвосту. Я попятился, вспомнив все и всех. Только не к нему… Только не к нему… Нет и еще раз нет!!! Я грязный и я шлюха. Кидаюсь, как в омут, через огромную пропасть, и не долетев, падаю, сжимая зубы, чтобы не заскулить. Мое тело перехватывают огромные лапы дракона и я извиваюсь что есть силы, но он лишь давит меня так, что ребра начинают трещать. Темнота накрывает меня.

– Что с ним, Озну? – слышу такой знакомый и любимый голос. Как же мне его не хватало. Но я омега-шлюха, которая отдается за еду… а он принц драконов. Глухие рыдания душат меня спазмами, но что-то не дает им прорваться наружу.

Озну ровным голосом сообщает:

– Он истощен и слишком долго был в волчьем обличии. Я боюсь за его рассудок, Вэйти. Не думаю, что вы сейчас должны быть здесь.

Его твердый голос внес в меня какую-то уверенность, дышать стало даже лучше. Да, именно, Вэйти мне здесь совсем не нужен, никто не нужен. Я сам, надо только немного магии, чтобы я смог сам переносить эту тяжелую течку и магией добывать себе пищу. А Озну должен мне помочь. Иначе если не он, то мне лучше просто умереть. Я не хочу быть обычным омегой, который отдает себя за еду и за то, чтобы провести хоть с кем-то течку. Дверь тихо закрылась и Озну сказал так же тихо:

– Теперь ты можешь открыть глаза. Нам надо поговорить.

Открываю глаза и поворачиваю к нему лицо. Учитель не изменился. Хотя, почему он должен был изменится? Это моя жизнь изменилась, а драконы почти вечные, если судить по нашим меркам.

– Я не могу тебе помочь. Я познал твою магию. Ты временщик. Твой любимый пруд показал мне то, что ты сделал. Ты сделал сам себе эту жизнь. Ты внес изменения тем, что выпустил свою магию, и твоя жизнь пошла по другому витку времени. То, чего ты боялся, ты сам привлек эти изменения. Фай. Я не могу тебе помочь, что бы мы с тобой сейчас не придумали – это принесёт обратные последствия, абсолютно разнящиеся и направленные против того витка, в каком бы хотел быть. Все твои самые страшные представления играют против тебя, претворяясь в жизнь. И никто помочь тебе не может. Даже наша магия тут бессильна. Я не знаю, что может тебе помочь, Файт. Не знаю, – сказал он сокрушенно, не глядя на меня.

Обескураженно и потеряно смотрю ему в ответ и вижу, как взгляд его стал пронзительным. Он не отвел взгляд, как обычно делал, чтобы не воспользоваться этим, и сейчас наоборот, казалось, что он что-то замыслил. Прохрипел ему:

– Я готов на все, дайте только ниточку… только ниточку, подсказку, что я должен и как я могу себе помочь. Я чувствую, что вы знаете, что мне поможет.

Он кивнул, не спуская с меня взгляда.

– Доверься мне. Сейчас я научу тебя пользоваться твоей магией. Только таким образом ты сможешь познать ее. Расслабься.

Доверительно смотрю все так же на него, смысл бороться сейчас? Я и так уже не смогу свой взгляд отвести. Слезы катятся по щеке от долгого взгляда дракона и я наконец понимаю, что он хочет сделать. ДА! Это единственный выход!!! Сердце радостно ликует. Какой же он умный.

Вторая часть.

Длинный коридор старого здания, затхлый запах квартиры навевает определенные воспоминания. Отвожу взгляд от крупного человека, что показывает мне мою квартиру.

– Феликс, эта квартира будет вам по карману. Она не в центре Москвы, но рядом очень удобно расположены школа и садик. Вы ведь задумывались о своей семье?

С улыбкой киваю. О да, я задумывался.

– Думаю да, мне она подходит.

Мы уже третий раз сюда приезжаем, словно в этой двушке могли унести всю мебель и сделать еще хуже условия. Все как и есть, на месте. Длинный удобный диван. Паркет на полу истертый, но это поправимо. Туалет и ванна совмещенные. Большая кухня. По сути, можно сделать даже трешку. Семьдесят пять квадратов это много для двушки. Самое то. Прихожая огромная.

– И работа рядом… – зачем-то сказал я, посмотрев на свои руки. Риэлтор и мой клиент уважительно кивнули.

– Ваша работа священна. Вы лучший хирург и диагност. На вас молиться надо всем. Таких, как вы, надо беречь, Феликс!!! – сказал он пылко и отвел взгляд. Смущенно отвожу от него взгляд.

– Полно вам. Я готов к оформлению документов.

Тот, закивав быстро, достал из дипломата пачку документов и показал пальцем на пустую строку:

– Вот здесь поставьте подпись, это будет вашей доверенностью, чтобы я вел ваши дела по переоформлению документов. Нельзя доверять это не профессионалам. Комар носа не подточит. Я еще хотел кое-что спросить…

Он замялся и все-таки спросил через какое-то время, уставившись в окно.

– А операцию моему сыну вы сможете провести здесь? В Америку или Швейцарию мне не по карману везти.

Смотрю на него удивленно:

– Если вы мне доверите, то я согласен провести ее. В Швейцарии проводит ее мой учитель и друг. Мы вместе начинали и каждую неделю делимся чем-то новым. Не думаю, что я не справлюсь с ней. Не переживайте, Андрей. Саша останется жив и будет ходить, чувствуя свои ноги.

Он повернулся ко мне и вдруг кинулся на грудь. Пришлось так и стоять с раскинутыми руками. Похлопав его по плечу, спросил:

– Вы полис оформили наконец то?

Тот кивнул, и вновь шмыгнув носом, спросил:

– Вы это к чему?

Я недоуменно спросил:

– Вы что, хотите платно делать эту операцию? Вам, поверьте, будет это не по карману тут.

Тот закивал быстро:

– Я подсчитал все, квартиру продадим и хватит.

Я возмущенно крикнул ему в лицо:

– Очнитесь, моя операция делается по обычному полису и не будет вам стоить ни гроша. Я просто запланирую ее в нашем институте и все. Там все так делают. Сашку привезут к нам из той больницы, где я изредка дежурю. И все. Его привезут с готовыми анализами. Вам дороже обойдется дальше. И деньги вы успеете и так потратить на восстановительный период.

Он в голос завыл:

– Я не верю, привык за все платить.

Пожимаю плечами:

– Ну я не знаю, зачем платить, если полис есть? Мне моей зарплаты и так хватает. Все, успокойтесь и возьмите себя в руки. Я хотел бы побыстрее сюда переехать.

Подписав все документы и договорившись о следующей встрече, со вздохом сажусь в свою маленькую машину Пежо. Это хорошо, что мне сегодня дали выходной на осмотр квартиры. Профессор Уташев везде мне помогает. Я рад, что попал в их коллектив после швейцарского обучения на хирурга. Сонно смаргиваю, глядя на дорогу и мотаю головой. В аварию бы не попасть, столько клиентов ждут меня до конца этой недели. Нельзя болеть и тем более умирать.

Телефон оживает в беззвучной вибрации и всю машину озаряет свет мигания телефона, что стоит в постоянной зарядке. Подключаю телефон на динамик и отзываюсь.

– Это Женя, привет. Ты далеко еще? – спрашивает меня моя медсестра. Приходится улыбнутся.

– Женя, у меня сегодня выходной. Я же говорил… Я не буду дежурить снова за Лазареву. Хватит ей уже болеть. И так столько клиентов набрал на операции, до конца года хватит.

Медсестра ворчит:

– Если бы хоть платно брал, а то бесплатно берешь, Феликс. Разве тебе деньги лишние будут?

Молча злюсь:

– Ты заработать хочешь? Жень? Тогда иди к той же Лазаревой. Я найду себе другую медсестру. Пусть не такую талантливую, но найду.

Она разражается руганью:

– Это еще чего не хватало? Мне хватает и в НИИ заработка. Я ведь не только вам помогаю, Феликс. А правда говорят, что вы квартиру скоро рядом купите?

Смотрю осторожно на дорогу и мычу, пытаясь объехать машину, которая попала в ДТП. Ого, на дороге лежит полутруп, истекающий кровью. Все тело зовет к нему. Руки чешутся проверить его пульс, и сознание уже командует телом. Не своим голосом командую Жене:

– Жень, я на МКАДЕ. Тут авария. Буду не скоро на квартире.

Отключаю трубку и несусь что есть силы, захватив свой чемоданчик.

Лишь к ночи добрался до своей съемной квартиры, и устало открыв дверь, повесил ключи на хлипкий гвоздь вешалки. Мда, тяжелый день. В тяжелых условиях любая операция стает еще труднее. Даже самая легкая. Теперь спать. Надеюсь, паренек и его невеста выживут. Ребенка жаль, которого его невеста беременная потеряла.

Наутро будильник разбудил меня вовремя и очень даже настойчиво, значит, я выспался. Включив заряженный телефон на слышимость, иду сонно на кухню, потом в ванну. Мой утренний режим не нарушен скорыми звонками типа: «Скорее, у нас травма, несовместимая с жизнью.» В институте меня встречают с улыбкой.

– Ну, скоро будешь рядом жить и будет легче до нас добираться.

Киваю с улыбкой. Я бы жил здесь!!! Все мы здесь как большая семья. Вон Жаров, это одаренный врач диагност, но любит деньги. Никуда без них. Не видит ничего, кроме них, и вспыхивает, когда ему озвучивают сумму. Желательно в евро. Вон Рябиновая Ольга, та хороший кардиохирург, её видео операции на сердце ученики покупают себе как пособие. Но тоже деньги. А вот и наши бесплатники, Уташев и Хромов, еще я и те трое. Это… Меня отвлекает смачный удар по плечу и я морщусь. Все-таки вчерашняя ночная операция не дала рукам и плечам отдохнуть. Но хлопнувший меня Жаров, казалось, не замечает этого и продолжает:

– А вот и наш Феликс. Ну что, мы слышали, как ты вчера на дороге реанимировал двоих, что были почти мертвы. Красавчик!!!

Киваю ему с улыбкой.

– А это, между прочим, сын министра был и его невеста. Так что жди повышения.

Пожимаю плечами и вижу, как лицо Уташева довольно расплывается в улыбке. Он давно мечтает меня повысить в должности, но на его помощника идут все с блатом. Он подмигивает мне, якобы случайно, но я понимаю тайный смысл. Я здесь работаю уже почти пять лет. И ни разу не пожалел, что поддался именно сюда.

Сзади меня зовут и я невольно оглядываюсь.

– Можно вас? Там ваш вчерашний пациент что-то передает…

Ничего не понимая, выхожу следом за своей медсестрой, которая, вопреки ожиданиям пришла вовремя. Она несется по коридору впереди меня. Наконец, она открывает передо мной дверь и я удивленно захожу в нее. Обычно всех клиентов мы встречаем не здесь, не в моем личном кабинете. Она показала на меня клиенту и я спросил:

– Евгения, вы сказали, вчерашний клиент, но он только сегодня пришел, наверняка, в сознание, и не ходит.

Мужчина, которого я поначалу не увидел, вдруг встал во весь рост, кивнул мне и затем смял мою ладонь в крепком рукопожатии. Тихо ойкнув, вытащил свою смятую ладонь из рук клиента, и посмотрев в его лицо, сделал шаг назад. Оно было словно знакомым, каким-то слишком знакомым. Но поймав себя на том, что изучаю лицо клиента, улыбнулся ему виновато и развел руками:

– Простите, я вас не знаю.

– Я Станислав Сергеевич, для вас Слава. Мне рассказали, что вы чудом спасли моего сына прямо на месте аварии. Я не привык быть неблагодарным и…

Я перебил, хмуро глянув на него:

– Вот только не надо здесь мне этой благодарности в конвертах выкладывать, а!

Тот так и опешил, он даже не попытался сказать что-то вновь и убрал руки в карманы пиджака. Затем, видя, что я молчу, кивнул и вновь заговорил:

– Я очень рад, что вы оказались рядом и смогли ему помочь. Ваша медсестра сказала, что вы переезжаете скоро в новую квартиру и там требуется ремонт?

Теперь я уже вспыхиваю, глядя, как Евгения улепетывает из кабинета. Оборачиваюсь к нему и цежу высокомерно:

– Мне достаточно лишь вашей обычной благодарности. Поверьте, я сам рад, что смог им обоим помочь. Жаль, что малыша потеряли. Еще бы немного, и скорее всего, малыш бы остался жить. Но скорая слишком долго ехала.

Мужчина вдруг открыл рот и переспросил удивленно:

– Как, какой малыш? Люда была беременна?

Я кивнул быстро и мужчина резко сел на диван.

– Но такого быть не может!!! Мой сын не может иметь детей вообще. Он бесплоден. Там без вариантов.

Теперь я удивляюсь.

– Может, ЭКО или что-то еще, о чем они с кем-то договорились?

Он помотал головой и вдруг кивнул:

– Ладно, я с ними поговорю.Спасибо, что рассказали об этом. Я присмотрю за Людочкой тоже.

Он вытащил из кармана смятый конверт, и помахав им, показательно убрал его во внутренний карман пиджака. Я улыбнулся ему довольно.

– Спасибо. А то думал, что еще один испорченный день.

Пришлось его проводить и уже у двери он, вдруг обернувшись, спросил:

– А можно пригласить вас сегодня вечером на ужин?

Пожимаю плечами:

– Нет, я слишком допоздна здесь засиживаюсь. И ужин мне Женя принесет. Спасибо за приглашение.

Он, отвернувшись, еще раз прощается со мной и кладет визитку на стол. Мимолетно забираю ее и закрываю за ним дверь. Теперь день течет в своем прежнем русле.

Мы сделали три операции по просьбе профессора и я устало вытягиваюсь на полу.

– Ты просто… – не находит слов профессор и смотрит на меня влюбленным взглядом. Смущенно улыбаюсь ему в ответ и подтягиваюсь вновь. Он передает что-то медсестре и зовет меня мыть руки после операции. Снимаем перед выходом наши халаты, шапочки и бахилы. Запах кажется чистым после операционной. Пациенты были сложные, очень сложные. Но мы сделали это.

Уташев Дмитрий Васильевич смотрит на меня долгим взглядом.

– У тебя великое будущее. Ты не понимаешь, каким даром ты обладаешь. Твои руки… они ведь творят поистине чудеса…

Отвечаю, перебивая его:

– Профессор, ну зачем вы так. Спасибо, конечно, но вы меня все время смущаете. Как девушку.

Он смеется, расслабленно откинув назад голову и затем отвечает насмешливо:

– А ты и есть словно девица. Только очень красивая девица. Смотри, на тебя что мужчины смотрят, что женщины нашего института.

– Я не гей, – смущенно краснею.

Он кивает и спрашивает тихо:

– Кого-то присмотрел уже? Я про семью.

Киваю, краснея по полной.

– Рябиновую?

Киваю вновь. Мне бы хотелось иметь от нее малыша. Но вряд ли она будет к этому готова. Вся в вечных делах и зарабатывании денег. А еще ей нравятся групповухи. Случайно обмолвилась Женя.

– А твоя то медсестра тебя что, не устраивает? Женька, она и в Африке Женька. Зажми… трахни… – сказал Дмитрий Васильевич, хлопнув себя по губам за мат и рассмеялся. – И она за тобой хоть на край света.

Смеюсь над ним, негодующее шутя.

– Ну эк вы загнули, так нельзя. А как же конфетно-букетный период?

Тот махнул рукой.

– Ага, только не у нас, врачей. Мы можем случайно коробку принести только не с конфетами, а с инструментами.

Смеемся вместе. Он хлопает меня по плечу и удивленно охает:

– Ох, какой ты стройный да изящный, как твои золотые пальчики.

Вновь смущаюсь, украдкой прячу руки за спиной.

– Не смущайся, не смущайся. Думал, что ты поплотнее, а в тебе словно и жизни то нет. Ты хоть питаешься? Одни кости… ничего себе?

Он с силой смял мои плечи, встав позади, а затем и талию невзначай, резко выпустив мои плечи, так что я покачнулся, и удержался лишь на ногах из-за того, что он обхватил сильными руками талию. Дмитрий Васильевич сзади задышал чаще и я задергался от его объятий.

– Мда, по ощущениям, словно девушку держу в объятиях. Халат все закрывает. Феликс, ну, так нельзя. Гею можно быть таким, тому, что снизу.

Мотаю головой и он наконец выпускает меня из своих объятий.

– Да что вы все меня трогаете? Дмитрий Васильевич, прекратите, не люблю я такое.

Он был красным и меня удивило, что его можно чем-то смутить. Даже приятно на миг стало. Хоть ему не очень было приятно, и то ладно. Но судя по тому, как он сделал шаг ко мне, неприятным ему ничего не было, потому я быстро выставил перед собой ладони и процедил уже грубее:

– Я знаю, что вы любите оба пола, но давайте ко мне вы не будете относится с увлечением моего тела. Мне это неприятно.

Он поспешно кивнул и одернул себя.

– Что-то я совсем заигрался, вы правы. Надо скинуть напряжение, вот сегодня же и скину. Кстати, чтобы вы знали, у нас на этой неделе будет новенький. Прошу вас принять его как подобает в нашем дружном коллективе. Надеюсь, вы помните, Феликс, что вас чуть не с овациями встретили даже в аэропорту.

Кивнул с улыбкой:

– У вас не было диагноста. И вы не…

Он поднял руки, словно защищаясь:

– Умоляю, вы до сих пор у нас самый востребованный врач и ученный. И мне не пересчитать все заслуги, что вы уже нам оказали, и главное, вовремя. Что уж говорить о том, что сложнейшие операции, на которые мы раньше отправляли за границу к нашим постоянным коллегам, теперь легко выполняете сами. Это ли не доказательство вашей компетенции! И ни разу мы не ударили лицом в грязь. И притом, вы наш. А это о многом говорит.

Он ушел, оставив меня в большом смущении.

Евгения забегала по кабинету, готовя меня к последней операции. Сейчас мы поедем в другую больницу. Пациент оплатил время в операционной и нам надо уже поторопится. И оттуда мы с диким желанием поспать разошлись по домам. Операция прошла на высшем уровне, конечно, но меня не оставляло ощущение какой-то безысходности. Словно я хожу по какому-то магическому кругу, и из него нет выхода.

Было жутко скучно. Нет, в самой работе все было очень даже напряженно и было куда стремится. Квартира и впрямь была для меня хорошим решением. Я уже несколько дней жил в своем новом жилье и сейчас счастливо плескался в ванной. В памяти возникло лицо Ольги Рябиновой и я одернул себя. Дети, наверное, от нас с ней будут одаренными. Она, судя по оценкам и дипломам, родилась одаренной. Хотя…

Меня отвлек тревожный стук в дверь и я поспешно вылез из ванной. Намотав простынь, как у греков, подошел к двери и спросил громко:

– Кто там?

В дверь вновь позвонили и тихий голос сказал неуверенно:

– Я от Утяшева.

Быстро открыв дверь, я увидел на пороге странную девушку. Длинный хвост, чуть не с затылка, и строгий пиджак на белой рубашке. Плотные серые брюки обтягивали ровные длинные ноги. Небольшой рюкзак в левой руке.

Девушка, неуверенно посмотрев на меня, спросила:

– Я только с самолета. Дмитрий Васильевич сказал, что я могу остановится у вас.

И протянув мне ладонь представилась:

– Юрий, я нейрохирург, прилетел с Варшавы. Работал в Швейцарии…

Я прервал его удивленно и растерянно:

– Да не стойте же вы на пороге. Заходите скорее. Очень рад. Я просто в замешательстве. Вы такой молодой и уже врач и…

Он рассмеялся, раздеваясь в прихожей.

– Все так говорят. Я даже не смущаюсь уже.

Смотреть, как он улыбается, было приятно, и тревожно томительно в груди. Я то думал, что он девушка. А пальцы то, пальцы – были как у пианиста. Одернул свою руку, что хотела вновь потрогать его пальцы.

Показав ему на кухню, поспешно кинулся в спальню, и наспех одев шорты и футболку, вышел к нему на кухню. Он, как-то сгорбившись, сидел в углу кухонного уголка, опираясь лишь на свою ладонь. Да он спит?!!! Точно, спит! Ой, как неловко. Тронув его за плечо и увидев, что он даже не двинулся, просто подхватил его худенькое тело на руки и понес в спальню. Там, удобно расположив его на своей двухспальной кровати, сам лег рядом, быстро отвернулся и задумался. Как может такой молодой парень быть нейрохирургом?

В смятении встав, на цыпочках вышел на кухню, и набрав номер Дмитрия Васильевича, спросил приглушенно:

– Я о Юрии, он приехал.

Тот, прокашлявшись, сказал виновато:

– Я совсем забыл предупредить тебя. Пусть он поживет у тебя, Феликс, ладно? Завтра жду вас у себя в кабинете.

Он отключился быстро и я, так и не успев спросить его о главном вопросе, посмотрел на тонкую карманную сумку. Ладно, Юра завтра все объяснит. Но на вид ему лет шестнадцать, не больше.

Кое-как уснув, я проснулся от аромата свежезаваренного кофе и чуть не подавился слюной, почуяв запах жаренного бекона. Обалдеть. Я и не знал что его аромат может быть таким сногсшибательным. Быстро помывшись и пройдя на кухню, так и застыл, как вкопанный, на пороге кухни. Юра был тоже в шортах, как и я, но на плечи накинул лишь рубашку на голое тело, нараспашку. Как же он нежен и изящен!!! Волосы были уже заплетены в узкую косу и перекинуты на плечо. Это сочетание девушки и парня просто сводило меня с ума. Даже слов не смог найти нормальных, так и сел на узкий диван кухонного уголка.

– Доброе утро, надеюсь, я не разбудил вас?

Мотаю головой, не в силах и слова сказать. Юрий вновь помешал в огромной сковороде свою магическую еду, и посмотрев на посудомойку, свободной рукой с некоторым усилием открыл ее и я увидел ровные ряды чистых тарелок и даже стаканов. Так вот где была вся посуда, а то я найти не мог. Я даже и посудомойкой пользоваться то не умел. А у Юры все споро вышло.

– Я просто в восхищении, Юрий. Вы умеете готовить?

Он кивнул с улыбкой:

– Ну, насчет готовить – это вряд ли. А завтрак и обед, наверное, приготовлю. В Японии мне преподали на выходных как-то несколько курсов их поварства. Не знаю, я любитель японской пищи. Если вы согласны, то я могу ее готовить. К нашей пище я не очень хорошо отношусь.

Закивав быстро, сглотнул, глядя на то, как он выкладывает на большую тарелку поджаренные ломти в яйцах и беконе, украшая все это зеленью и огурцами. Поставив передо мной тарелку и положив так же все и себе, он сел напротив меня и я покраснел. Покраснел от смущения и опустил взгляд.

Он спросил хрипло:

– Вы чай с жасмином любите?

Мотнул утвердительно головой и он, тотчас встав, вновь заколдовал над плитой и глиняным чайником. Этого чайника здесь точно не было. Неужели он его с собой привез?

Он, словно угадав мои мысли, кивнул с улыбкой:

– Я вожу этот чайник с собой. И сбор чая всегда заказываю в Японию. Очень дешево и вкусно. Некоторые думают, что выйдет дороже, но на самом деле дешево.

Маленькие кружки для чая наполнились ароматом жасмина и я, довольно зажмурившись, глотнул этого волшебного чая. И правда, божественно. Он покорил меня. Я про Юрия.

Восхищенно не сводя с него взгляда, спросил нервно, когда тарелка опустела:

– Сколько же вам лет, Юрий?

Он посмотрел на меня несколько недовольно и вместе с тем взволновано, но все же ответил:

– Мне 36 лет.

Я так и охнул вслух. Он почему-то раздраженно спросил:

– Что тут удивительно?! Обычный возраст.

Киваю медленно головой в ответ и сдержанно отвечаю:

– Ты выглядишь пацаненком, обычным пацаном едва за шестнадцать…

Он всплескивает руками и нервно сжимает чашку со своим чаем. Так в молчании и доедаем все, допиваем вкусный чай, и молча же одевшись, выходим вместе.

На улице он немного оттаивает и смотрит с интересом на значок метро у дома.

– Ты рядом с метро живешь. Наверное, дорогая квартира вышла?

Киваю с гордостью:

– Я поднакопил, плюс от родителей наследство осталось немного. Все родные разобрали.

Он смотрит на меня удивленно

– То есть как наследство? У тебя кто-то умер?

Киваю напряженно, смерть моих родителей далась мне очень тяжело. Мама ушла вслед за отцом на следующий месяц после похорон отца. Сердце не выдержало такого горя. Всякое у нас было в семье, конечно, и не скажешь, что они жили душа в душу. Ссоры, скандалы – все было, но было 50 лет их брака, которым наша семья гордилась. Были уходы моих братьев и сестер, со скандалами. Я был самым младшим. Родители дали нам четверым все. Купили квартиры для всех, кроме меня. Няньчили внуков и не роптали, что они хотят тихой пенсии. Два брата и две сестры. Семеро внуков для них были обузой, непомерной обузой. Отец тянул, как мог, помогая троим детям вырастить их в тяжелое время. У троих так и не задались учеба, институт. Когда я ушел из дома, то отказался в помощи даже в учебе. Потому что жить под родительским крылом стало тяжело. От меня требовали стать отличником, то, чего не было у троих старших. Затем институт с отличием. Дальнейшее обучение я уже провел за границей, подрабатывая везде, где только можно себе представить. Но государство, как ни странно, дало мне такую возможность, ориентируясь на то, что я показывал блестящие результаты. Именно потому я и не остался за границей. Я был все-таки патриотом своей родины. Как бы странно это не звучало.

Юрий смотрел на меня с сожалением, слушая мой длинный рассказ, присев на чистенькую скамейку у метро. Выкурив две подряд сигареты, я так и застыл, глядя в одну точку, не понимая, почему я все ему рассказал о себе. Он был у меня второй день. А я ему рассказал всю свою подноготную, даже ту, о которой не хотел вспоминать. Мне хотелось, чтобы он слушал меня и слушал, не сводил с меня своих красивых, с теплой поволокой дымки, серых глаз.

Он отвел взгляд и мне сразу стало неуютно, когда он вновь поднял на меня взгляд и спросил неуверенно:

– А почему у тебя тогда детей нет?

Пожимаю плечами:

– Я пробовал несколько раз, но… Наверное, надо по-другому к этому относится. Надо, чтобы мать твоих будущих детей любила тебя. Я пробовал четыре раза. Причем, договаривался, обещая все на свете…

Он кивнул, пряча взгляд. Я посмотрел на него напряженно и спросил в ответ:

– А ты, у тебя есть дети?

Он мотнул головой:

– Я… У меня не может быть детей. Я гей.

Удивленно смотрю и понимаю, что я не хочу, чтобы он был с профессором. Мне будет неприятно осознавать, что он будет с кем то… под кем то. Но и мне самому было тошно от того, что он будет именно этим заниматься. Вместе встали по какой-то негласной команде и я махнул рукой на другую сторону дороги.

– Нам не надо в метро. Нам надо только в переход, институт наш вон.

Показываю ему на огромное здание и он кивает:

– Вообще здорово!!! Совсем рядом и правда. Как же здорово. Я пойду за тобой, а то тут такая толкучка.

Киваю и вдруг сам беру его за руку. Он покладисто держит свою ладонь в моей руке, и когда я сжимаю чуть сильнее – улыбается, глядя на людей.

– Надо очки, как для слепых, придумать, чтобы не компрометировать тебя, Феликс.

Я смеюсь про себя. Как же он ошибается. Мне плевать, что обо мне сейчас все подумают. Мне хотелось защитить этого паренька ценой даже собственной жизни. Все в нем располагало к огромной дружбе, и только. Хотя, я вспомнил, как нес его на кровать и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Мне нравился его вес, его тело. Боже, о чем я сейчас думаю? Все, хватит. Надо и впрямь расслабиться с кем-то. Наверное, Евгению пригласить надо в ресторан, и потом…

– Вас все уважают, – сказал Юрий восхищенно, уже в моем кабинете. Встреча и знакомство прошло очень хорошо, и сейчас я ждал профессора в своем кабинете. Он сказал, чтобы мы дождались его. Женя недовольно фыркала, глядя на Юрия, но и заинтересованный взгляд не скрывала. Мне сразу вдруг стало неприятно даже представлять ее в постели с Юрием. Нет! Они не смотрятся вместе. Перед глазами почему-то представилось, как он вытягивается в моей постели и сонно мне улыбается. Ох, член сразу набух и я заерзал в своем кресле. Хорошо, стол закрывал мою неловкость. Юрий внезапно облизал пересохшие губы, и закашлявшись, спросил меня:

– Шанель… шанель…?

Недоуменно смотрю на него и киваю. Да, именно Шанелью прыскается Женя. Юра побагровел и внезапно стал чесать шею, задыхаясь. Я кинулся к нему и крикнул Женьке:

– Моя полка, скорее противоаллергенное!!!

Она, кивнув, кинулась из кабинета и почти тотчас зашла обратно. Юра задышал глубже только через минут десять. Сипения уже не было слышно в грудной клетке. Отек сошел.

– Не могу ее переносить, запах этот. Простите, Евгения.

Он виновато посмотрел на нее и она виновато посмотрела на меня.

– Жень, не надо обливать себя так духами. Я же предупреждал. Ты медсестра. Да хоть врач. У нас ведь это правило в работе. Ничего не должно перебивать обоняние. Это ведь тоже служит для нас…

Она перебила:

– Простите ради бога, простите. Юрий Алексеевич, простите. Я не буду больше. Унесу сегодня флакончик. И переоденусь, у меня есть сменная одежда.

Он кивнул, сжимая ее руку, и она, вскинувшись, выскочила из кабинета.

Профессор пришел и с порога объявил:

– Юрочка, здравствуйте. Ты будешь работать в моем крыле. Сейчас именно разгружается оборудование для тебя.

Он кивнул легко:

– Я знаю, я сам его закупал.

Я посмотрел удивленно на Юру. Неужели он такой богатый, что, работая в такой профессии, работает на своем оборудовании?

Юра, чуть покраснев под раздевающим взглядом Уташева, встал и отошел, отвернувшись к окну. Профессор был в стойке, я видел это. Я видел, как он едва держится от того, чтобы не кинуться на Юру. Он впечатлен его красотой. Как и я. Мы были соперниками. Посмотрев друг на друга с профессором, я выдавил еле-еле.

– Надеюсь, он будет все-таки жить у меня?

Тот мотнул отрицательно головой

– Я нашел нам… ой, ему квартиру. Юра, вы не против пожить пока у меня?

Тот обернулся растерянно на его слова и я быстро сказал:

– Но почему не у меня? Меня он не стесняет. Тем более, так вкусно готовит.

Юра улыбнулся застенчиво, и кивнув, попросил:

– И правда, Дима, можно я поживу пока у Феликса?

Моя челюсть со стуком упала на пол. Удивленно смотрю на профессора, что позволил Юрию относиться к себе на ты. Такого я еще не видел.

Лицо профессора вдруг покраснело и он утвердительно кивнул:

– Ладно, но я найду тебе квартиру, если ты не против.

Тот кивнул.

– Все, пошли Юр, – сказал вдруг повелительно профессор, а Юра, сгорбившись, вдруг закашлялся. Я нюхнул воздух и напряженно подскочил к двери. Распахнув ее резко, увидел, как от нее опрометью побежала по коридору Женя. Ну и что это за ребячество? Ну вот чего ей бегать? Вот это нюх!!!

Восхищенно посмотрел на уходящего Юру и кивнул профессору. Мдаааа… Делааа… В какой-то сонной прострации посидел, уставившись в портрет Путина на стене и зычно крикнул в трубку Жене:

– Ну все, я готов к операции.

Она что-то проворчала, и вдруг дверь распахнулась и в нее влетел красный, как рак, Юрий. Он сел быстро на диван в приемной, и сложив руки на коленях, застыл, глядя в пол. Смотрю на него вопросительно, но чувствую, что не стоит его ни о чем спрашивать. Не время, да и кто я ему. Он то для меня стал почти родным. Вон, недавно все рассказал о себе. А теперь чувствую себя дураком, что не могу его ни о чем спросить, что же с ним случилось.

Глухая боль вдруг раскатилась по груди. Ну почему я сейчас не могу ему помочь? Ну почему он молчит и не говорит мне ничего? Юра виновато подняв свой взгляд серых глаз на меня глухо спросил:

– У тебя сейчас операция, да?

Я кивнул растерянно и он следом спросил:

– А можно я поассистирую тебе?

Киваю быстро и делаю вид, что ничего не произошло. Пусть сам мне расскажет.

– Тогда готовься к озерам крови. Это не твои… – начал было я, но Юра, уже встав у двери, попросил тихо:

– Пошли, я ко всему готов.

Собираю документы по больным, что сегодня буду оперировать, и иду следом за ним. В какой-то момент он дает мне пройти вперед и я уже его сам веду. Мой этаж полностью свободен. Лишь несколько медсестер готовят зал к операциям. Всё, они вышли и кивнули мне в знак приветствия. Пропустив их за спину, я захожу первым в свой зал. Клиента почему-то еще нет. Сзади раздался грохот и я, быстро обернувшись, вижу, как с грузового лифта вывозят на большой каталке грузное тело больного. Сам больной еще в сознании, он осматривается по сторонам и нервно сглатывает.

– Он сегодня не кушал? – спрашиваю деловито дежурную медсестру, что привезла больного. Она испуганно мотает головой и лишь потом глухо выговаривает:

– Нет, вы что. Как же можно?!

Привычно растираю пальцы и зову Юрия:

– Так ты со мной?

Он без эмоций просто заходит следом и встает рядом, когда я начинаю мыть руки. Женя готовит больного, затем кивает нам. А потом я просто растворяюсь в своей любимой работе.

Юра вовремя подавал инструменты, ставил зажимы и сшивал мелкие мышцы так хорошо и ловко, что я позавидовал ему. Но потом он смотрел зачарованно, как я заканчиваю операцию, изредка спрашивая по теме.

– Феликс, вы воистину волшебник!!! Профессор не ошибся, делая на вас ставку во всем. Вы драгоценный камень в красивой оправе этого института.

Смущаюсь, но Юра хлопает меня по плечу:

– Я редко кому делаю комплименты, но вы меня очень удивили. Вашей ступени мастерства не было даже у нашего учителя в Швейцарии. А скорость, с какой вы все сшиваете… это нечто. Вы словно и не касались человека. Ваши руки порхали в ране.

Он замолчал и я наконец-то ответил:

– Спасибо, конечно, за столь лестную оценку моих способностей, но что случилось у тебя, Юрий? Ты как ошпаренный прибежал от профессора. Он обидел тебя?

Юра, пожав плечами, угрюмо посмотрел в пол, и не ответив ничего, пошел первым на выход из института. Так и шел за ним до перехода.

Уже в магазине, набирая продукты, мы, казалось, забыли обо всем и мечтали, что сегодня сварим. Но Юра отодвинул меня от продуктов, посылая в отдел с рыльно-мыльными, как я называю его про себя. Пришлось покорно идти туда. Зато встретились мы на кассе, и кассир, отбив длинный чек, отпустил нас, устало вздохнув. Теперь надо как-то все дотащить до дома. Хотя он рядом. Потерпим.

Разложив все по пакетам, мы рванули на огромной скорости до дома и там лишь выдохнули. Руки болели и ныли запястья от полиэтиленовых пленок, что обвивали запястья, чтобы было легче тащить.

– Ты иди, ванну прими первым, а я все разложу и заодно ужин нам поставлю, Феликс.

Я улыбнулся, и разведя руками, спросил лишь:

– Но давай я хоть бытовую химию заберу?

Он, как царь, милостиво кивнул и я, взяв пакет, устало потопал в ванну. Конечно, мы оба устали, как собаки, после сложной операции, но я почему-то чувствовал себя очень комфортно.

Было не передать, как приятно лежать в ванной и слышать, как он хозяйничает на кухне. Запах обещал божественную еду. И я оказался прав. Я давно не ел так вкусно. Как он мог так много всего приготовить?! Он посмотрел на меня смущенно, видя, как я застыл, как вкопанный, с ложкой во рту и с восхищением глядя на него.

Он едва выдавил из себя:

– Я сполоснусь быстро.

Он прошмыгнул мимо меня в ванну и я только сел, не понимая, сколько же у него талантов еще, кроме двух точно. Ассистировал он как бог мне во время операции, не болтал и не делал лишних телодвижений, чего я не переносил просто. Женя была полная противоположность ему – она рот не закрывала и забывала даже, какие инструменты мне надо подать, и приходилось часто ей напоминать об этом. И ничего я не мог с ней сделать. Как только не увещевал, что дисциплина нужна во всем, она словно забывала нарочно. Даже и не понимаю, как я проведу следующие операции без него. Я уже страдал от этого. Смешно, конечно, но я хотел, чтобы Юрий был со мной везде. Пусть как друг, близкий друг. Моя жизнь изменится. Надо обои сменить здесь и кухню новую купить. Чтобы ему было удобно здесь.

Остановил себя на мысли об этом, что я стал заботиться о нем и сам захотел красоту в своей квартире. Сколько я жил с другими девушками, мне было плевать на убранство и удобно ли им на моей кухне. Захотелось всего и сразу, вот сейчас. Сделать мой дом красивее и уютнее для него. Неужели так бывает? А еще я вспомнил, как возбудился сегодня на работе… Стало стыдно за себя перед Юрием. Как такое вообще возможно?!

Юра вышел в тонкой футболке и коротеньких шортах. Я так и не смог сразу взгляда отвести от его упругой попы, и задымился отчаянно, пряча свое желание под салфеткой и задвигаясь чуть не всем телом к столу ближе. Он, смущенно улыбнувшись кивнул мне, и положив еды на тарелки, поспешно подал и приборы.

– Ты просто божественно готовишь, Юр!

Он улыбнулся, на сей раз благодарно.

– Спасибо.

Вот он весь, такой благородный и такой аккуратный – никакого лишнего движения, никакого порыва чувств. Всегда сдержан эмоционально и даже ходит так, словно фарфоровый. К углам близко не подходит, словно боится, что ударится? Стул отодвигает от себя так, словно он может его поранить?! А потом преувеличенно поспешно садится за него. Вот и сейчас, он кажуще медленно убирал со стола и старался как можно меньше соприкасаться с углами раковины и стула, что задвинул совсем в стол. Спросил решительно

– Ты чего-то боишься? У тебя какая-то фобия? Юр?

Он обернулся ко мне, удивленно распахнув свои глаза, и моргнув, мотнул головой:

– Почему ты так решил?

Пожимаю плечами:

– Ну ты так всего словно боишься. Какой-то испуганный шарахаешься по дому. Углов боишься, стульев.

Он рассмеялся:

– Я живу… ммм, жил недавно. У меня нет стола и стульев. И мне не привычно жить среди диванов и столов, тем более стульев. И спать на кровати. Я привык все делать на полу. Я все-таки приверженец консерватизма. Эти все блага для человека – они расслабляют его, расслабляют тело, дух.

Он посмотрел на меня, моя посуду, из-под длинной челки, что выбилась из его шикарного хвоста. Он продолжил:

– Я всегда готов к тому, чтобы встать и начать операцию, да что угодно. Но здесь, это все! – он обвел рукой мою кухню, и вновь посмотрел на меня.

– Мы ведь вышли все из леса, из природы, я имею в виду, – поправился он, и домыв посуду, вновь стал поправлять все баночки и тарелочки по всему кухонному гарнитуру.

– Ну вот зачем эти все приспособления для еды? Они ведь только отравляют организм, который мы, врачи лечим. Если мы лечим, то зачем им всем, людям, тем, кто не врач, мы показываем пример в еде? Нам нельзя чревоугодничать. Нам надо доказывать всем, что на самом деле еды надо минимум для человека. Ведь ты прекрасно об этом знаешь, —вроде бы спросил он меня и я кивнул поспешно соглашаясь с ним во всем и полностью.

Меня озарило тут же:

– Так вот почему ты такой молодой. Ты просто правильно питаешься?

Он рассмеялся:

– Ну, можно и так сказать, конечно. Но не только. Есть и другое объяснение. Кроме еды, надо следить и за своим телом и мыслями. Надо стремиться к чистоте, идеалу. К высшему понимаю тела и разума. Ведь кто-то не просто так дал нам этот разум, этот прогрессирующий вид мозга. Им просто не желают пользоваться. И это очень жаль. Давным-давно бы уже прекратили травить этот мир.

– Ему немного осталось, —сказал он почему-то глухо и опустил голову. Почему-то я ему поверил. Что он оттуда, наверное, свыше узнал это. Он, наверное, верит во всю эту чушь о боге. Пусть он верит хоть во что, он мне таким и нравится.

Наверное, я смотрел на него как на больного, потому что он, поймав мой взгляд, словно затух и, искоса глянув еще раз, предложил тихо:

– Теперь, может, спать?

Поспешно срываюсь с места и виновато веду его в нашу спальню.

– Ты спишь вот с этой стороны, я с этой. Ты ведь не обидишься, да?

Он рассеяно мотает головой.

– Зачем тебе такая огромная кровать?

Пожимаю плечами:

– Она тут была. Я не сменил тут мебель. Недосуг мне. Я и квартиру то выбирал, чтобы сразу было заходи и живи. И, как видишь, не ошибся. Нам обоим тут места хватит, и еще на двух хватит, – рассмеялся я.

Он почему-то сконфуженно мотнул головой:

– Нет, я не буду тут спать. Я в гостинной буду спать.

Я понял, что сейчас лучше дать ему самому выбрать место, иначе я просто потеряю его. Меня обрадовало, что он сам нашел шкаф с постельным бельем и одеялами, а затем, взяв себе комплект, вышел из моей спальни. И тут до меня дошла вся суть того, что я предложил, в его свете. Ведь он гей!!! А я просто пригласил его в свою постель.

Я, наверное, покраснел, как рак, сконфужено сел на кровать и сжал кулаки. Вот это я, конечно… а хотя… Может, он посчитал это обидным? Что я не вижу в нем никого и готов даже не видеть его в своей постели, как мужчину? Как бы мне его в этом разуверить?

Бутылка коньяка согрела мое сердце через два часа полностью. Интересно, он спит? Я прошел на кухню с деловым видом, что хочу попить воды, и нос к носу столкнулся там с Юрой. Он читал научную статью по нейрохирургии, на японском, и делал пометки на полях тонко обточенным карандашом.

– Ты понимаешь японский?

Он кивнул, и потерев глаза, угукнул:

– А как бы я учился на курсах повара? А ты, по видимому, пьян?

Я не управлял уже лицом. То, что я пытался ему улыбнулся, развеселило его. Он засмеялся заразительно.

– И с чем же связано это пьянство в одного?

Пришлось сесть, меня начало шатать. Ухватившись за стул, я думал, что я сажусь, но в следующий миг руки почему-то обнимали талию Юрия. Он стоял рядом со мной вплотную.

– Феликс? Иди поспи.

Не знаю почему, но мои руки не желали отцепляться от бедер и талии Юры. Я лишь поустойчивее встал на колени перед его пахом и вдохнул его запах. Ничего особенного, стиральным порошком пахнут его шорты, и только весенняя нотка цветов шла отдельным запахом от его тела. Меня возбудило все, и запах стирального порошка, и наверное, ополаскиватель с весенним мотивом. Руки тянули вниз его шорты, он так и стоял, опустив руки. Словно солдат, ожидая, что будет дальше.

Красивые ровные ноги. Мой взгляд поднимается выше и я с сомнением разглядываю его член. Неожиданно для меня, что его член в спящем состоянии очень крупный. Сам не понимаю, как обхватываю член Юры и слышу лишь, как он шипит что-то сверху, зовя меня. В голове набатом лишь пульс сердца. Как бы мне было приятно, чтобы делали минет? Ага, сейчас обласкаю головку,едва касаясь ее, затем член по всей длине. Да быть такого не может?!!! Член раза в три еще вырос, буквально в моих глазах, и я испуганно посмотрел на Юру. Но решимость вернулась ко мне. Надо доделать то, что задумал. Пусть он не думает, что я не оценил его. Даже я, приверженец женщин, думаю о нем постоянно. Да что думаю?! Я возбуждаюсь от него.

Все глубже и глубже пытаюсь заглотнуть в себя, но не могу справиться с тошнотой. Наконец, по чуть-чуть мне удается себя победить. Юра стонет и сам уже подталкивает меня на свой член. Кажется, он вот-вот кончит, но он вдруг отпрянывает от меня. Удивленно смотрю на него, и когда он тянет меня на себя, послушно пытаюсь встать. Руки Юры ловко поднимают меня и садят на кухонный диван. Я оказываюсь без штанов в считанные секунды. Ноги с силой расходятся и Юра ловко садится между ними на пол. Меня уносит, едва он трогает мою головку губами. Я взрываюсь оргазмом такой силы, что на миг темнота накрывает.

Очухиваюсь с пересохшим горлом и тянущей болью в анусе. Все тело прошивает боль, а Юра задрал мои ноги, положив их себе на плечи. Меня накрыло диким стыдом и я отвел поспешно взгляд. Если он хочет обладать мной… что ж… пусть так и будет. Но как же больно!!!Твою ж мать!!! Он что-то тихо говорит и говорит мне, и вдруг с силой входит в меня до конца, и замирает. Сердце мое, кажется, готово выпрыгнуть. Вот он начал двигаться во мне и я сжался, непривычно чувствовать в себе кого бы то ни было. Тело, кажется, само пыталось отторгнуть его, и оттого было очень некомфортно в анусе.

Шлепки наших тел, казалось, слышат все соседи сейчас. А… плевать на все. Меня сейчас трахает парень, которого я знаю всего-то несколько дней. Я влюбился в него. Юра с силой вогнал в меня вновь член, и странно зашипев, дернулся.

– Юр? – прохрипел я. Он поднял голову, глядя на меня странно подсвеченным в темноте взглядом.

– Я пить хочу, и… ноги, кажется, отекли, – жалобно я проскулил.

Он поспешно отпустил ноги и я со стыдом почувствовал, как он выходит из меня. Какой же у него член огромный.

Из меня начала течь сперма, и я, собрав в волю себя и свою совесть, ринулся, шатаясь, в ванную, но Юра, опередив меня, вошел вместе со мной. Пришлось дать ему подмыть меня, и когда я уже собрался было выйти, он прижал меня к стенке лицом, и разведя мои ягодицы, сказал тихо:

– Я смажу тебя сейчас. Надеюсь, ты не против?

Я был, конечно, против. Смазать себя я мог и сам, но когда он ввел в меня палец, чуть надавив внутри меня на что-то, я застонал от жаркой волны, что прошила мое тело. Простата. Вот как, значит, это бывает?! Закатив глаза, я отдавался Юре, трахающего меня пальцем в зад, и мечтал, чтобы он не прекратил колдовать над моим телом. Выгнувшись навстречу его движениям пальца, я, как течная сучка, сам стал двигаться навстречу. Такого себя я не узнавал и знать не хотел. Кончил я обильно, и не соображая, просто послушно потом позволил Юрию вести себя, мое тело, в мою же спальню.

Он лег первым и я следом, чуть не упав на него. Но в постели он отодвинулся от меня значительно. Это обидело меня на какой-то миг, но потом сон победил.

Утра не было. Вот так, просто его не было. Я проспал до обеда. А потом хотел снова проспать, но сегодня у меня придут данные на пять моих клиентов. Мне надо знать с чем мне иметь дело. Юры не было. К своему ужасу я помнил все и сейчас сгорал от стыда, пряча лицо в подушку. Неужели это я был вчера такой смелый и желающий секса с ним? Глядя на себя в зеркало ванной комнаты, я не узнавал себя. Вроде все то же, но в то же время не я. На меня смотрел, слегка с щетиной, брюнет с волевым подбородком и узкими скулами. Большие, узкие в то же время глаза, казалось, сейчас светятся загадочным блеском. Припухшие неполные губы смотрелись непривычно. Вспомнив, как я отсасывал, я тронул их и почему-то облизал, вспомнив вкус Юры. Терпкий и вкусный, Юру не забыть, по крайней мере так сразу и не забыть его. Юру вообще не забыть.

В зеркале словно мигнуло и на какой-то момент я услышал свое сдавленное рычание и ужаснулся, что же со мной? Почему я так вел себя? Рычание, переходящее в стон, и я со всего размаху бью по стеклу зеркала. Рука взметнулась с фонтаном крови снова вверх, и я бью безостановочно, по уже голой стене, в каком-то истеричном приступе стыда и злости за свое поведение. Он поступил неправильно, воспользовавшись моим пьяным видом. Но и я сам виноват, неужели я сейчас жалею обо всем? Нет!!! Я не жалею, а всего лишь сгораю от стыда. Почему он не разбудил меня? Наверное, у него таких, как я, будут тысячи. Такого полюбить не сложно. Он будет вызывать у всех любовь. Я уверен в этом.

Дверь хлопнула и я услышал почти такое же сдавленное рычание, как и у меня только что было. Юрий через всю квартиру рванул ко мне.

– Кровь, я чувствую кровь?! Феликс? Ты где? Что случилось? – он залетел сначала в спальню, и затем уже ко мне в ванну, снося дверь, словно она была пушинкой. Поразившись в который раз его силе, я отошел назад на два шага, как только позволяла небольшая ванная комната, и застонал, когда он сунул с силой мою руку под струю воды.

– Ты сумасшедший. Осколки. Ты хирург, и первоклассный хирург!!! Что случилось?

Что со мной в тот момент было, когда я смотрел, как он вертится со мной, доставая осколки из глубоких ран, затем бережно перевязывая руку. И потом, когда он усадил меня в гостинной, и посмотрев в лицо, просто притянул мое лицо к себе и жадно поцеловал. Сил не было отодвигаться. Я люблю его!!!

До меня дошло это сейчас, в полном значении это слово – «Я люблю его.» Как же мало слов, и как глубоко это понимание. Что же такое творится?! Неужели так бывает? Я скрытый гей? Усмехнувшись про себя и отдавая себя под ласки поцелуев губ Юры, я закрыл глаза и позволил ему поднять мои перевязанные руки вверх и лечь на меня. Как приятна его тяжесть… Как же он приятно пахнет… А еще мне приятен его запах пота. Хочется рыдать от счастья, я нашел свою любовь в объятиях этого мужчины, который выглядит словно мальчишка, и который трахал меня этой ночью.

Неверяще смотрю в глубину его глаз и шепчу слова любви неосознанно, взрываюсь в оргазме снова и снова. Как же он умел и искусен. С радостью даю ему войти в меня, чуть сжавшись лишь в начале, и потом просто любуюсь тем, как он ритмично двигается надо мной. Он прекрасен, волна жара подошла изнутри ко всем органам, заставляя меня даже испугаться, и я, вскрикнув, кончаю вместе с ним. В какой-то момент кажется, что член еще увеличился вдвое во мне, но потом я просто растворяюсь в нас. Уже нет этой тяжести, есть только мы. Мы словно сейчас пропали, есть одно целое в этой волне сумасшедшего секса, близости. Одно лишь потом меня расстроило, он казался ненасытным, он словно был готов… к чему-то еще.

Слизнув слезинку с моей щеки, он спросил хрипло:

– Почему ты порезался?

Прижимаю его к себе и шепчу в ответ

– Я боялся, что ты побрезговал мной. Ты ушел, ничего не сказав мне, а ведь ты у меня первый мужчина.

Он рассмеялся, все также тихо и сдержанно.

– Я изумлен, что ты вообще решился со мной провести свою первую близость, и честно сказать, до сих пор изумлен тому, что ты так доверчиво и открыто принимаешь меня. Я знаю, что ты…

Он говорил, а я просто смотрел на него. Как же он прекрасен. Он ткнул меня в бок:

– Ты не слушаешь меня, да?

– Ты очень…очень… – киваю с улыбкой.

Слов не нахожу, и наконец говорю то, что первое приходит на ум:

– Ты просто идеальный.

Он тянет меня на себя:

– Я завтра проведу твои операции, ты не переживай. А сейчас кушай и смотри данные анализов своих клиентов. Я взял с собой то, что медсестра твоя хотела принести тебе, узнав, что ты приболел.

Целую его в губы и поспешно спохватываюсь от ноющей боли в руке. Он подскакивает и тянет меня на кухню.

– Садись и не смей одеваться. Тут тепло, а твое тело так красиво. Хочу любоваться им.

Смущенно киваю, и когда он подает мне в чаше бульон, чуть не захлебываюсь слюной. Ем так, что за ушами трещит. Он смотрит на меня, почему-то тоскливо, и я отставляю чашу. Смотрю на него вопросительно, но он так и отводит взгляд. Что-то за ним такое таится, словно он старше меня на целый век.

Взгляд цепляется к листкам из лабораторий и я полностью ухожу в цифры и подсчеты. Иной раз здоровье состоит из цифр того или иного набора яда в организме, и прав Юрий, говоря, что больные сами придумывают себе болячки. Но я считаю иначе – люди просто не знают, как ухаживать за тем, что дал нам бог от рождения. И все – вот за этими бы знаниями я пошел бы даже в ад. Лишь убрав хоть десятую часть тех заболеваний, от которых умирают люди, от тех заболеваний, от которых которых нет лечения, и можно хоть как-то на время стабилизировать. Но как правило, они потом стремительно умирают в течении короткого времени.

Я писал и писал на листах назначение тем врачам, что были у моих больных, исходя из своих знаний по диагностике. Сфотографировав свои же каракули, я отправил их по вайберу и ватсап главному врачу, и через несколько минут он сам мне позвонил:

– Ну Фил, – он был единственным, кому я позволял так себя называть. – Фил, ты не прав, Новослободская не исключение из правил этой болезни. Ты прекрасно знаешь, что нет у нее стабилизации в ее онкологии. А ты еще и другую болезнь увидел. Эти анализы не главные показатели ее состояния. Они были обратными неделю назад.

Перебиваю его раздраженно:

– Саш, ну хватит. Вы лечили ее почти пять лет. Только я вырезал на свое честное слово ее опухоль в груди. И что мы сейчас видим? Рака нет. А есть другая болезнь, которая себя покажет во всей красе после моего назначения. Она сейчас оправится, операция прошла успешно. Я проверял ее лично. И сделал то, что сделали бы и в Израиле. У меня там много друзей врачей в этой сфере. Просто доверьтесь мне, и я ведь подписал, что всю ответственность беру за ее состояние на свою душу. Ты мне скажи, только правду скажи, если ей полегче станет. И не пичкайте вы ее своим лечением. Ладно? Она заслужила все-таки жить без боли.

Он бросил трубку, промычав, что скажет все. Придется ему довериться. Мы с ним обучались на одном из курсов по повышению. Ездили во Францию. Он не смог сдать экзамен и напился в одном из баров, а я услышал, как он ругался по-русски матом на всю округу. Так мы и подружились. Зато он радовался за меня, честно и открыто. Ему не дали повышения, но он был настойчив и через полгода получил свое повышение. Его настойчивость восхитила меня, не удивляюсь, что он теперь главврач.

Мои дни в постели с Юрой протекали беззаботно, он буквально заваливал меня подарками. Изредка он ассистировал мне на сложнейших операциях. Женя стала молчаливой и грустной. Наверное, поняла, что не светит ей быть со мной. С одной стороны, я жалел ее, а с другой стороны – зачем ей было ждать меня? Найдет другого.

– Феликс? – ко мне подлетел крупный мужчина с мясистым большим носом, толстыми руками и закатанными до локтя рукавами.

– Простите. Вы Феликс?

Киваю, сдержанно готовясь слушать только по-существу.

– Я муж Риты Новослободской.

Кажется, кровь сейчас схлынет от лица. Стало сразу холодно в груди. Я приготовился услышать сейчас о ее смерти и так и разинул рот, когда дверь распахнулась и следом вошла стройная девушка. Она посмотрела на меня своими бирюзовыми глазами эльфа и меня оторопь взяла. Как она может так выглядеть в сорок пять? Последняя операция с ней у нас прошла всего три месяца назад. Я наконец-то нашел ее болячку и мы вырезали тогда с Юрой у нее порядка двух десятков мелких опухолей. Нашли очаги и вырезали также и ее матку. И сейчас она ходит, словно ничего и не было.

– Здравствуйте, – сказала она ровно, а ее муж так и кинулся ко мне. Он тряс мою руку, на его глазах я видел слезы счастья.

Она стояла и просто улыбалась. Она просто поверила мне и доверилась от безысходности. И оказалась, как всегда, права. Если бы не ее вера в себя и в меня, не стояла она бы так после восьмичасовой операции. Но меня до сих пор удивляло, что все люди, которых мы лечили с Юрием, приходили к нам потом буквально помолодевшими. Так, словно они… у него словно магия какая-то была. Другие вставали после операции не так рано.

Юра окружил меня заботой и вниманием, так что я чувствовал себя действительно женатым мужчиной. Но детей хотелось очень сильно. Как ни признавал я, что мне хорошо с Юрой, но так хотелось именно своих деток, что сны начали приходить, как я с ними вожусь. Отложив ручку, я набрал его, и услышав его усталый голос, даже испугался, что он заболел.

– Все отлично. Дай мне немного времени, любимый. Сейчас приду к тебе.

Он положил трубку как-то быстро, и я не успел даже намекнуть ему о нашей новой теме. Домой он пришел лишь через два часа, и загруженный покупками, начал сразу кашеварить на кухне.

– О чем ты хотел бы со мной поговорить? – спросил он меня ровным голосом.

Так сразу я и не смог подобрать слов, но он сам сказал:

– Ты часто сидишь на детских площадках и смотришь на детей. Наверное, об этом ты хотел бы со мной поговорить, я прав?

Покраснев от его проницательности, я несмело кивнул и виновато посмотрел на него:

– Разве ты не хочешь, чтобы у нас был малыш?

Я не стал ему говорить что нашел уже даму для вынашивания ребенка. Только вот решить не мог, чей первый ребенок будет – его или мой. Его прямая спина даже не дрогнула, когда он сказал:

– Мне надо скоро уехать, а когда я приеду, то мы с тобой решим этот вопрос, – он повернулся и пригласительно распахнул свои объятия и я устало кинулся к нему.

Он был главным в нашей семье. Я до сих пор не могу забыть той минуты, когда он ночью мне признался в любви. Просто взял и признался. Он долго ласкал меня, пока я не взмолился и чуть ли не приказал ему, чтобы он овладел мной. Наши кольца скрепили наш негласный союз. Но почему-то на моем кольце была морда волка. Я же заказал ему обычное кольцо и только гравировку внутри. У моего тоже была гравировка и он не расшифровывал ее. Даже ища в разных языках иероглифы моего любимого, я так и не нашел этого языка. Потом как-то все позабылось.

Он уехал, так и не ответив на мой вопрос, закрыв все просто лаской и неожиданной нежностью, той, от которой плавиться сердце и кровь почти останавливается. Мне не хотелось идти вопреки ему, но очень хотелось ребенка. Он любит меня и все поймет, и он не бросит меня из-за ребенка. Я чувствую, что он будет хорошим отцом моему ребенку, и не важно, какого пола будет он.

Сделав через несколько дней необходимые приготовления к своему отцовству, я наконец-то пригласил готовую уже к подсадке женщину, и составив с ней последний договор, вручил ей необходимую первую сумму, указанную в договоре.

Я специально не называл ее имени про себя, чтобы не принимать ее близко к своему сердцу. Нет, конечно, я понимал, что она мать моего ребенка. Но женщина была, или даже девушка, очень даже в моем вкусе. Я ведь выбирал с тем уклоном, чтобы и внешность была более чем безупречной, как и ее вся родословная. Её, кажется, я тоже устраивал. На миг показалось даже, что у нас могло бы получиться и влечение друг к другу, встреть я ее раньше.

Она была начитанной и умной, и очень немногословной девушкой. Это был ее первый опыт и мне пришлось вытягивать из нее слова чуть ли не силой. Но когда она оттаяла и более чем разговорилась, меня порадовало то, что она оказалась той, о которой я когда-то мечтал. Вот же ирония судьбы иногда бывает. Я не мог встретить порядочную девушку и не мог зачать с теми, кого выбирал, чтобы устраивали меня в постели. Либо – либо.

Регина ушла, а я все продолжал рассматривать ее красивое лицо. Длинные белокурые волосы непослушной копной красиво подчеркивали изящные утонченные черты лица. Завтра ей начнут все делать. Подготовка была и так затянутой, я все не мог решиться на разговор с Юрой и оттого чуть не упустил даже Регину.

Юра не сказал, когда вернется и я заволновался, когда уже прошло три недели после подсадки Регине и она находилась еще в больнице. Я хотел их познакомить именно там. Я так готовился к своему сюрпризу, что не подумал о том, что что-то пойдет не так, как я задумал.

Прошел уже и второй месяц. Я с тревогой ходил за профессором каждый день, почти спрашивая, когда же приедет с командировки Юрий. Но тот ничего не отвечал, игнорируя мои умоляющие взгляды. В институте о нас знали и вроде бы не обращали даже внимания, но я то знал, что на гулянках о нас говорят и перемалывают кости. А сейчас интрига еще закрученнее стала. Конечно, они следили за нами, как в кино. А профессор подогревал их интерес, рассказывая, видимо, обо мне, как я бегаю за ним с вопросами о Юрии. И на третий месяц я ушел полностью в хлопоты с Региной, я взял свою тревогу и полностью ушел в заботы о своем малыше.

По Регине было не заметно, нравятся ли ей то, что я кормлю ее чуть не с ложки, даю ей щадящие нагрузки на тело. В заботах о своем ребенке я и не заметил, что прошел еще один месяц и живот Регины стал заметен. Мои операции стали не такими, как были с Юрой, и я наконец-то услышал от профессора дату приезда Юрия. Он приедет завтра и сердце мое подсказывало, что у меня будут огромные проблемы. А еще, как назло, зарплату задерживали и мне не хватало денег, чтобы заплатить Регине.

Наш разговор состоялся этим вечером в небольшом ресторанчике. Я выбрал второй этаж и угловой столик с панорамным видом на реку. Сделав заказ и посмотрев на часы на руке, улыбнулся поднимающейся по лестнице Регине. Она изменилась за эти несколько месяцев, по отношению изменилась, лицо округлилось. Беременность ее только красила. Она села, скромно потупив взгляд, и когда официант принес ей стакан воды и начал раскладывать на столе наш заказ, сказала тихо:

– Мне нужны деньги. Я хотела бы съездить в Германию, к сестре. Простите, что говорю и прошу рано.

Я затряс головой неверяще. Но как такое возможно? Мы не договаривались о Германии, с чего она вообще такое решила, что я ей разрешу?

– Нет, – лаконично и сухо сказал я, глядя недовольно на нее. Её красивое лицо перекосилось словно от боли.

– Как нет? Но ведь я предупреждала своего адвоката. Он сказал, что мы можем договорится.

Она вопросительно посмотрела на меня, и цепко выдержав мой недовольный взгляд, поджала губы и стала такой сразу властной и раздраженной, что я на миг опешил.

– А меня тогда все это не устраивает, понимаете?

Пришлось с большим усилием взять себя в руки и с улыбкой накрыть её маленькую руку. Она затихла, беспомощно и виновато глядя на меня, и затем, опустив взгляд, прошептала:

– Я не могу находится рядом с Вами, Феликс. Не могу, это выше меня. Понимаете? Вы понимаете, о чем я говорю? – переспросила она глядя мне в глаза прямым взглядом.

Словно завеса опустилась с глаз. Я понял, о чем она говорит, и почему она решила нарушить договор. Это был ее первый раз и она не смогла быть беременной. Это эхом отдалось в груди. Неужели я сейчас буду зависеть от этой женщины, чтобы она не сделала аборт?! Все тело мое мгновенно похолодело. Она, видимо, не поняв меня, вздохнула и покраснела.

– Я не думала, что будет так тяжело пересиливать себя.

Я спросил с придыханием, чтобы не спугнуть ее, пока она доверилась мне:

– Так может, не все потеряно, и ведь вы не сможете так взять и сделать аборт, Регина. Это же бесчеловечно.

Умоляюще смотрю на нее и вижу, как все её лицо бледнеет.

Она, грозно посмотрев на меня, процедила:

– Я не собираюсь делать аборт.

По слогам она выплюнула мне это слово в лицо, и затем, резко притянув мою руку, прошептала осипшим голосом:

– Я люблю вас, люблю!!! Понимаете?

Смотрю на ее прямую спину, как дурак, и не могу поверить в то, что она сказала. Неужели так бывает? Что же случилось такое, что она в меня влюбилась? Ну водил в театр, кино, концерты. Но это было лишь на короткое время и то я сразу провожал ее к станции метро, не более. Она приняла все это на свой счет.

– Я рад за тебя, – услышал я знакомый и такой родной голос Юры. Он сидел напротив меня. Как я мог не заметить его и тем более не увидеть, что он садится совсем рядом? Я чувствовал запах его тела, такой родной и знакомый. Все тело свело от дикого желания отдаться. Ну вот чем он таким обладает? За один его взгляд я готов пройти все муки ада. Чем же он таким пахнет, что хочется кричать от радости, что он обратил на меня свое внимание. Резко встав и не глядя на окружающих, я кинулся ему на грудь. Он со смехом принял меня в свои объятия.

– А я вот решил приехать чуть раньше. Как вижу, не зря. Что случилось?

Он словно нюхал меня, мое тело. И в момент из грозного стал добрым. Пришлось объяснять горько:

– Я сделал то, чего ты не хотел.Но она теперь хочет уехать в Германию, к сестре. Я с ума сойду. А вдруг она убьет малыша? Иногда она выглядит такой хладнокровной.

Юра рассмеялся.

– Я уже понял по той девушке, что вышла очень рассерженная.

– Она нарушила договор, да?

Он, видя мое недоумение, кивнул, ободряюще погладив по спине:

– Она влюбилась, да?

Я кивнул. Юра вновь рассмеялся:

– Поверь, там любовью и не пахнет. Это обычный развод. Не отпускай ее никуда. И насчет сестры в Германии. Это мы еще проверим.

Трогаю его лицо неверяще – неужели вот он со мной и ни на что не обижается? Как же я соскучился по нему.

– Пошли домой? – спрашивает он каким-то грудным голосом, гладя мое лицо, затем добавляет, облизав свои губы, – Я соскучился по тебе.

Все во мне готово сейчас же вспыхнуть под его умелыми руками и губами. Задница ноет от желания, поясница так и хочет выпятить зад, чтобы он трогал меня. Непослушными ногами еле семеню за ним. Он рассказывает, как съездил в Грецию. Оказывается, долгая операция и длительное восстановление одного из магнатов-миллионеров заставили его еще и остаться на такое долгое время. Он в красках рассказывал, как скучал по мне, а еще о том, как грек был красив и безупречен даже в больном состоянии.

Я ревновал жутко, смотреть не мог, как Юра замирал, вспоминая своего клиента. Все желание пропало. Я сел на первую лавочку после перехода из метро и отрешенно посмотрел на него.

– Ты иди, я чуть позже приду.

Юра непонимающе замер, глядя на меня и вроде бы даже улыбнулся понимающе, но я сказал ровным голосом:

– Юр, нет, я не пойду. Дай мне посидеть и принять тебя таким.

Он как-то зло усмехнулся, и сев рядом, спросил таким же ровным голосом:

– Ты хочешь сказать, что ты мне ни разу не изменил за все это время?

Я, пожав плечами, кивнул и ответил спокойно:

– Представь себе, но я ведь ни к чему не обязывал тебя, когда переспал с тобой, и не один раз. Так что успокойся и не думай ни о чем. Я переживу. Дай мне просто время.

Я впервые за то время, что он был со мной, увидел у него такую боль на лице, что меня передернуло. Что же с ним такое? Но язык не поворачивался спросить его об этом. У каждого из нас свои тараканы в голове, и если он молчит, то значит, не время еще мне знать что-то о нем. Что-то в нем такое пугающее, такое, что дух захватывает и становится холодно, когда он иногда уходит в себя, глядя словно сквозь меня. Вот и сейчас он смотрит на меня, словно вспомнив что-то. Он тихо повторил:

– Ни к чему не обязывал… Это ты точно сказал, а я вот сорвался.

Он, вместо того, чтобы оставить меня, наоборот, сел поудобнее и даже руки сложил на груди, уставившись в землю. Стало неловко и обидно. Обидно и так было, но услышав его громкий вздох, я отвернулся от него полностью, и встав со скамейки, пошел медленно в сторону парка.

Регина хочет со мной быть или действительно развести меня хочет? Мысли вернулись внезапно обратно к Юре, так не хотелось думать о том, как он целовал другого, брал его… Интересно, ему было приятно после меня? Тот, наверное, был намного лучше меня и опытнее. Сердце свербило и ныло, словно от раны.

Парк давно уже остался позади меня. Я услышал громкое рычание и дернулся в сторону, когда мимо меня промчался огромный пес. Рычание нарастало, я рванул что есть мочи назад. Куда же я попал?! Скорее, назад. Скорее, домой, на уютную кухню. Я даже вспомнил про новый холодильник, что приятно грел сердце. Юра любит, когда есть много места в холодильнике и ворчал, когда все не умещалось в нем.

Ноги несли и несли все дальше, пока я не уперся в какую-то ограду. Ограда была из красного кирпича, но сами кирпичи были размером, наверное, в три кирпича. Они имели округлые формы и местами вовсе были словно нарочно продырявлены. Я пытался обойти эту дачу или коттедж, но как-то все больше углублялся в лес. Позади иногда слышался вой и шум в кустарнике.

Скоро и кустарник не стал мне разрешать приблизиться даже к ограде из этого странного кирпича. Уже темнело, когда я увидел вокруг себя огоньки глаз зверей, и все во мне перевернулось от страха. Кожа на спине покрылась мурашками. Мне не было холодно, что радовало. Но вот деревьев рядом я пока не увидел, а надо решать, как отсюда выбираться. Если я пойду обратно, то скорее всего, в эту темень просто заблужусь и меня порвут звери. Так что надо как-то идти к ближайшему дереву. Или залезть на эту гребаную ограду. Хотя, я и так это уже делал. Но она оказалась на удивление еще и гладкой. Хотя, дырочки в ней виднелись, очень даже вполне зацепляемые пальцами.

Для успокоения еще раз подпрыгнул у ограды и попытался зацепится за ограду и к своему удивлению зацепился. Да так что даже и пальцы удобно легли во впадинки. Неужели так бывает? Наверное, с той стороны чем-то облито дополнительно, а здесь уже погрубее. Потянувшись на руках, я со стоном перекинул тело на саму ограду и замер, заглядывая за нее. Вполне себе обычный рублевский коттедж в несколько этажей. Небольшие домики для прислуги. Но странно то, что нет никаких собак поблизости, даже следов от лап нет по высокой траве. Неужели я останусь сегодня жив и не буду даже погрызен? Настроение тихонько поднимается.

Спрыгиваю с ограды, и медленно пригибаясь к земле, иду к небольшому домику. Все, я рядом. В окне горит свет. Но не от лампы, а от светильника на стене. Горит бликами по всей стене напротив. Кажется, как будто там пламя. Теперь дверь найти надо. Огибаю угол и буквально натыкаюсь на огромного человека, упираясь ему в грудь головой. Вот это рост!!! Ошарашенно смотрю наверх, вскидывая голову и понимаю, что это, наверное, больше хищник, чем человек. Он смотрит на меня с издевкой, и кажется, на глазах становится бешенным и злым. Едва выговаривает по слогам:

– Ты. Кто?!!

Говорит очень громко и с каким-то утробным рычанием, так что я вникаю по полной, пряча руки. Первым инстинктом хочется просто бежать без оглядки. На какой-то момент так и делаю, пятясь по одному шагу назад. Он делает один шаг на мои четыре, и схватив меня за шкварник, втаскивает в этот небольшой домик-коттедж. Внутри приятно пахнет хвоей и выпечкой.

– Я… заблудился… простите… может, я просто уйду? – уже чуть смелее выговариваю я. Но он продолжает держать меня.

– Ты не наш!!! – снова он рычит надо мной. Я не вижу, потому что он вытянул меня вперед и просто откинул, как макет с мусором. Падаю неслышно, потому что успеваю сгруппироваться и тотчас вскочить. Оборачиваясь к нему, шиплю от боли, потирая больную руку, на которую все-таки упал. Но боль, как ни странно, проходит почти.

Он садится на большую деревянную лавку и спрашивает вновь, уже тише:

– Ты кто?

Пожимаю плечами:

– Человек, который заблудился. Я же сказал, заблудился. Не более, без мысли о каком-то воровстве у вас с объекта.

Сам про себя решил что это охранник, наверное. Мой взгляд скользит по его одежде. Рубаха до пояса с вышитыми на груди вставками, оголяя выпуклости мышц. Широкие брюки показали стоптанные сапоги. Все какого-то темного цвета. В бликах огня от стены цвет его одежды невозможно определить. Как и цвет волос. Наверное, брюнет больше. Зато глаза холодного пронзительного цвета, в моих глазах, наверное, двоится. Потому что его зрачки трудно угадываются, они есть, но они странные. Словно двойные или… вертикальные… как у козы?! Узкие…

– Что не так? – спросил он вдруг хрипло.

Испуганно прячу взгляд и выдавливаю из себя:

– Глаза… странные у вас.

Он выдыхает и вдруг предлагает:

– Можешь посмотреть, рассмотреть.

Удручающе поднимаю взгляд на него и он приглашающе садится удобно для меня. Делаю шаг к нему и пристально рассматриваю его глаза. Точно, двойной зрачок, как такое возможно? Засмотревшись, чувствую в себе какой-то толчок к действию. Непонимающе сопротивляюсь себе и отвожу взгляд, а мужчина лишь рыкает:

– На колени!

Смотрю на него удивленно и отрицательно мотаю головой.

– Зачем? Отпустите меня, – жалобно выговариваю. И зачем я сюда залез!!!

Он встает, удивленно глядя на меня. Приподнимает мое лицо за подбородок и вновь приказывает:

– Смотри мне в глаза!

Послушно смотрю и вижу, как его один зрачок, вливаясь в другой зрачок, увеличивается в размерах и растекается буквально по всему глазу. Вновь приказ:

– На колени!!

Говорит осторожно и даже руку отводит. Желания ему подчинятся нет. Я лишь делаю шаг назад, и зло сплевывая, цежу:

– Ни за что!

Он вновь садится

– Не наш. Ну что ж, дороги тебе назад нет, только к нам привыкать.

Открываю рот и хочу ответить, но тот меня опережает, подняв руки:

– Завтра я отпущу тебя. Обещаю. Не бойся. А пока вон, в комнатке располагайся. Я ремонтом занимаюсь в своем доме. Здесь слуги живут, омежки, да пустые альфы.

Непонимающе посмотрев на него, не решился спросить про омежек и альф, если я вообще правильно эти слова расслышал. Пошел на темноту комнаты и к своему удивлению увидел очень даже шикарную тахту с заправленным постельным, постельное тоже вышито. А еще поразился тому, как комната осветилась, едва я вошел. Наверное, на движение реагирует какой-то датчик.

Хмыкнул про себя радостно, и едва только уселся на постель, как сзади услышал грозное:

– А мыться ты не собираешься?

Так и остолбенел, быстро кивнув. Облегченно пошел за ним, и когда он открыл небольшую дверцу, охнул. Оттуда повалил пар. Там что ж, баня?

Он подтолкнул меня вперед и я очутился в обычной кафельной комнате. Сразу стало жарко. Быстро стянув с себя тонкую рубашку, я собрался было снять и штаны, но увидев, что мужчина так и стоит, нахмурился.

Он вдруг ни с того ни с сего представился:

– Я Вэйти.

Почему-то кивнул мне, и я заученно хотел было сказать свое имя и отчество, но заикаясь, выдавил лишь:

– Феликс…

Он улыбнулся, улыбка вдруг сделала его лицо просто бесподобным. Я не видел ничего красивее, если только лицо Юрия… Хотя…

От мыслей меня отвлек вопрос Вэйти:

– Ты меня стесняешься?

Мотнул головой, и отвернувшись, по привычке стянул с себя брюки и трусы. Посмотрел на небольшой квадрат с водой, что был в полу.