Шарусси бесплатное чтение

Шарусси

Пролог

Ровный диск пурпурной луны нависал над самой кромкой земли. Крупный, грузный, он грозил вот-вот обрушиться и придавить рукав реки, лентой огибающей древний лес. Частокол деревьев наступал, ещё немного и, можно подумать, сомкнётся пред путницей неодолимой стеной. Девушка панически огляделась – бежать больше некуда. Волчий вой гнал испуганную кобылу вперёд, прямиком на ощеренные копьями ветви. Свернуть к воде? Брода второпях не найти, да и в плёс неровен час угодить. Река Вишенка прибрала к себе множество неосторожных путников, и особой кровожадностью она отличалась именно ночью. Направо путь отрезан, ночные стражи дорог сжимали круг, торопливые лапы подминали полевые цветы и травы.

Позади протяжно взвыл вожак, разгорячённый охотой. Десятки голосов тут же подхватили леденящий душу зов. Взмыленная кобыла всхрапнула и сиганула в карьер, натужно вытягивая шею. Всадница приподнялась и пригнулась к холке лошади, чтобы облегчить её ход на аллюре. Несчастное животное, не привыкшее к гонкам на выживание, изнурительно подбрасывало задние ноги, ежесекундно норовя, в лучшем случае, выбить ту из седла. О худшем и думать не хотелось, потому что как раз он и маячил конечным пунктом в жизни буквально через пять, четыре, три…

Деревья приближались, росли на глазах. Чёрные, исполинские, грозные.

Девушка вцепилась в конскую гриву, вытащила ноги из стремян и приготовилась к неизбежному падению. Её с детства научили, что вовремя покинутое седло спасает, как минимум, одного в тандеме.

Кобыла стремглав пролетела сквозь расступившиеся ветви, будто и не видела перед собой никакой преграды, и ещё какое-то время неслась в кромешной тьме, пока не споткнулась. Запутавшись в ногах, она задела крупом ствол и, суматошно перебирая передними копытами, на задних скатилась в овражек. Наездницу швырнуло вверх и вбок, приложив плечом о выступающее корневище. С глухим стоном боли девушка собралась в комок, чуть выровняла сбившееся дыхание и, всхлипнув, в отчаянии схватилась за голову.

Вековые деревья недоверчиво прислушивались к человеку, присматривались.

«Новый Хранитель, – послышался странный, но различимый шелест. – Новый Хранитель…»

Девушка заплакала, как не плакала много лет. Она выла и скулила, уподобившись недавно преследовавшим её волкам. Разбитое, покинутое сердце не просто болело – выжигало тело изнутри, раздирало горло, скрючивало пальцы. Миг – и она истошно закричала, зная, что никто живой не станет свидетелем позорной слабости. Разве что духи леса и силы природы, но они не осудят, примут. И никому не расскажут.

Иссушив до сухой рези глаза, путница забилась в углубление под деревом и забылась чутким сном, чтобы наутро встрепенуться от прикосновения. Старый Хранитель Кэпита Рубдок, опираясь на посох, склонился над девушкой и дотронулся до её каштановых волос.

– Хранитель Аброр, – выдохнула она, разом почувствовав себя маленькой потерявшейся и случайно найденной девочкой, уже не верившей, что её спасут.

– Борна, – прокряхтел старец ворчливо, – вот кого не ожидал, так не ожидал застать в новой роли. Поди, напугалась? Ничего, вставай. Иди за мной. Я расскажу, кем ты стала.

Сведёнными от сна в неудобной позе конечностями Борна заковыляла за старцем. В голове стоял густой, липкий туман, больше похожий на паутину. Мысли в нём вязли, не успевая оформиться, он рос и ширился, оплетал сознание плотным коконом. Захочешь выбраться – не сможешь.

Вчера наступило её тридцать третье лето. Вчера в ней проснулась магия. Шарусси.

Шарусси – тьма, приговор, конец выстроенной жизни.

Но что такое тьма, когда тебе восемнадцать? Лишь пугающая сказка у ночного костра в праздничную луну, под которой танцы не кончаются до самого утра.

Что для девушки тьма, когда приходит двадцать пятый год, и соседский добрый парень сладко поёт о вечной любви? Несбыточные россказни древних, редко подтверждающиеся на практике.

В тридцать третий день рождения, в полночь, тьма становится домом. С новым отсчётом дня в теле просыпается Шарусси. Пробудившаяся магия, как вселяющийся ветер, зовёт избранника на волю. И нет у него с тех пор больше ни пристанища, ни родных. Зато появляется долг. Шарусси зовёт немногих и зовёт нечасто; она не имеет предпочтений, но твёрдо навязывает свои правила игры.

Шарусси испокон веков создавала хранителей, призывала рождённую магию на защиту природы, мира или спокойствия. Шарусси – баланс. Так говорилось в преданиях.

Пункт 1. Познакомиться с миром

«Привет, новая жизнь! Привет, новый мир под властью Шарусси! Говорят, ты жесток в желании управлять своими избранниками, мне пока о том судить рано и сложно, ведь я только ступила на стезю хранителя, и мне ещё о многом нужно узнать. Но обещаю, я справлюсь. Потому что я всегда справляюсь». 11 кресеня 4076 года п.н.л1.

Из дневниковых записей странствующей Хранительницы Борны.

Я покидала сторожку Хранителя на рассвете. Аброр провожал меня завтраком и заранее осёдланной лошадью. Гука вяло щипала травку, и я, глядя на неё через мутное маленькое оконце, с досадой представляла, как вечером буду отмывать трензель от забившейся еды.

Запасной амуницией я не располагала, а денег в кошеле имелось ровно столько, чтобы не умереть от голода за два месяца странствий. Не приведи случай, накроется седло или уздечка, мигом выбьюсь из бюджета. Правда, с подачи Аброра я поняла, что перебиваться с хлеба на воду мне не придётся, если выменивать таланты на звенящие монеты или необходимый провиант. Из нервных покашливаний наставника напрашивался вывод, что и прибившиеся к Правителям хранители не чурались подзаработать на стороне. Голод, как говорится, не тётка, а хранители на духовной диете не сидят. Такой поворот событий меня порадовал, и я вознамерилась за предоставленное Шарусси время выбора совместить приятное с полезным: набить руку и пополнить кошель.

– Рано вы её собрали, – прищёлкнула я.

– Это чтобы ты не задерживалась, – зевнул Аброр и тоже посмотрел на лошадь. Он уже с неделю избегал прямого взгляда, всё больше отвлекаясь на вид за моим плечом.

– Третий день гоните, торопитесь куда?

– Дел у меня невпроворот, а я тут с тобой застрял, – посетовал Хранитель, постукивая пальцем по чашке. К низкому потолку поднимался сладкий пар взвара, чуть размывая черты мужчины.

– За месяц мало, чему можно научиться.

– Держи проводник рядом – и не пропадёшь, – буркнул старец, которому мои увещевания успели набить приличную оскомину.

Я коснулась узкого оголовья, торчащего из поношенных ножен, но трепет, поселившийся в желудке с вечера накануне отъезда, унять не удалось.

Будто только вчера я ступила под крышу лесной, спрятанной от глаз посторонних, лачуги. Здесь имелась всего одна комната и одна кровать, которую по праву занимал приютивший меня Аброр. Я не жаловалась на сон на полу, после занятий на свежем воздухе я разве что не ползком пересекала порог и утыкалась носом в матрас. Мне всё было в новинку и всё доставляло сложности. Телу требовалось привыкнуть к силе Шарусси, а мне – к способности ею управлять.

Будь я одарённой, старцу бы не пришлось начинать обучение с основ. Но до сих пор я была обычной девушкой, без толики искры магии и без знаний о ней, поэтому наше первое занятие Аброр посвятил проводнику, который полагалось иметь каждому хранителю. Именно благодаря ему я могла концентрировать силу четырёх стихий и сводить её к контролируемому потоку, тогда как, без него Шарусси не имела ограничений. Проводник работал, как воронка, позволяя необъятной мощи магии, бурлившей в теле хранителя, протечь сквозь узкое горлышко и не затопить всё вокруг. Вернее, не уничтожить.

Тогда же Хранитель предложил мне выбрать себе помощника. Выложенные на покрывале предметы: короткая палка, посох, меч и кинжал вызвали недоумение и что-то сродни разочарованию от скудности арсенала. Выбрав кинжал и усвоив необходимость его использования, я и представить себе не могла, как много тренировок потребуется для того, чтобы научиться им владеть.

Каждый день я думала, что вот сегодня уж точно постигла основы ремесла, и каждый раз Аброр добавлял крупицу новой информации. Так, к известным вариантам проводников добавились маги. Люди, с которыми раньше мне приходилось видеться постольку-поскольку. Люди, которые всегда стояли на ступень выше меня и смотрели свысока на чумазую девчонку в косынке. Люди, которые по своей сути являлись проводниками магии, но не ею самой. Оказалось, что есть огромная разница между магией и её проводниками. Шарусси являлась источником силы; хранители как избранники природы становились её частью – вездесущей, хаотичной, созидающей и разрушающей одновременно. Маги же, или одарённые, как называли их в народе, имели способность черпать эту силу, но у «черпачка» имелся резерв.

– Доедай и иди. К вечеру тебе надо успеть добраться до города, чтобы заночевать. Если не уложишься, примерно посередине пути есть маленькая эрия, останься там, не гони лошадь по темноте, – напутствовал старец.

Это я и сама понимала. Гука так и не простила мне той беспощадной гонки и всё ещё поглядывала на меня с опаской – а ну как опять покушусь на жизнь и свободу честной лошадки.

Я кивнула, опрокинула в себя остатки взвара и поднялась.

– Ждите вестей.

– Бумагу не переводи, – снова забухтел Хранитель. Его привычка придираться к любому слову меня уже почти не раздражала. Вот и на сей раз – чем ему письмо не угодило? Лично он что ли на казённую канцелярию скидывается? – Напиши, когда пройдёшь инициацию, я тебя навещу тогда. И вот ещё… —Аброр поднял с пола прислонённый к ножке стола увесистый кожаный мешок и протянул его мне. Судя по мелодичному звону, наполненный склянками. – Собрал тут по мелочи, что было.

– Это что, самогон на дорожку? – решила пошутить я, но под негодующим взглядом поспешила исправиться: – Спасибо за зелья.

– Я бутыльки зачаровал, не побьются. И всё подписал, ты же не соображаешь, какое для чего. Всё, иди давай, свидимся, – грубоватый толчок вызвал понимающую улыбку.

Мы поднялись из-за стола, я торопливо смахнула сладкие крошки в тарелку и сунула её в таз с водой.

– Сам помою! – тут же отреагировал Хранитель.

– Я так и поняла. Уже ухожу. Кстати, Аброр, – я обернулась к мужчине и внимательно посмотрела на него. Маленького, худого, с поседевшей головой и щетиной. – Никогда не спрашивала, а сколько вам лет?

– Думаешь, помру, пока ты себе место искать будешь? – Глубоко посаженные глаза блеклого серого цвета сощурились в гримасе ехидства.

– Да вы меня переживёте, – дежурно отмахнулась я и посерьёзнела. – Вы давно являетесь хранителем наших земель, моя бабушка видела вас, ещё будучи девочкой. Вот мне и стало любопытно.

Аброр ухмыльнулся:

– Больше двухсот. Я уже давно не считаю – годом больше, годом меньше. И ты столько же проживёшь, если не будешь совать голову в пасть волкам.

– Остерегаться волков, – я повторила один из уроков Хранителя и подняла палец вверх, обозначая неимоверную ценность этого знания.

В этом исключении крылась очередная загадка Шарусси. Почему именно волки стали врагами хранителей? Все прочие представители животного мира ластились ко мне, готовые открыться по любому зову, спешили с разных уголков леса. Но только не волки, не ночная стража, как называли их в Нануэке.

– Удачи тебе, Борна.

– Спасибо вам, Аброр.

Как предписывалось древними обычаями, пусть и изжившими своё, я низко, до самого пола, поклонилась, выражая искренние признательность и почтение, а затем вышла в стелящийся предрассветный туман.

Гука равнодушно выщипывала из земли остатки поредевшей вокруг неё травы и на моё появление отреагировала с явным недовольством. Возможно, снова проявляла исключительную злопамятность, а, может, ей не улыбалось отрываться от медитативного обжорства ради утренней прогулки.

Не затягивая сборы, я подтянула ослабленную подпругу, взяла девочку под уздцы и повела за собой. Тревога за подстерегающее мрачное будущее выбралась из желудка и сжала сердце. Повинуясь нелепой ностальгии, я посмотрела на лачугу в последний раз. Я покидала не только сторожку Арбора, я прощалась с Норкдом и прежней жизнью, последняя веха которой прошла среди вековых деревьев в какой-то паре часов езды от эрии, где я родилась и выросла. На пороге показалась фигура Аброра, вредный старец вышел-таки проводить. Тиски на сердце ослабили давление, даруя ощущение лёгкости и благодарности. Я подняла руку и взмахнула ею. Наставник же качнул посохом, и от его движения затрепетали ветки и листья деревьев: «Прощай, Хранительница».

– Прощайте, – я огладила листву потоком ответного ветерка.

Первые несколько дней я целенаправленно удалялась от знакомых поселений, следуя примерному указанию старца держаться восточного направления. Я и держалась. Но затем куда-то заехала, не там выехала, срезала, поплутала…Уповая на состоятельность советов бывалых странников, встречавшихся мне на пути, я им последовала. Трижды. Что странно, трижды получила противоположные напутствия, и в итоге решила попытать удачу и разобраться самостоятельно. Потому совершенно не удивилась, когда перестала узнавать развилки и виднеющиеся дома. Я находила изменения то забавными, то удручающими, но стабильно увлекательными. И что меня неизменно радовало в новых эриях и городах Нануэка – так это их единообразие. Куда бы я ни приехала, я знала, что увижу примерно один и тот же пасторальный вид с раскидистыми деревьями, шустрыми реками или укромными тихими заводями. Я везде чувствовала себя на месте. А вот дорога пугала.

Путешествовать в одиночестве мне ранее не приходилось, и я дико трусила нарваться на неприятности, коими обычно пугали любого путника, вроде засады лиходеев, отравления или травмы лошади. Но то во мне говорила неопытность новичка, ступившего на шлях и порой ещё забывавшего о власти Шарусси.

Мы с Гукой находились в пути четвертые сутки. Дневное солнце разошлось и жарило изо всех своих солнечных сил, согласно положению планет и времени года – середины первого месяца лета, кресеня. Лошадь взмокла, таща на спине вес хрупкой женщины и её поклажи, которой за месяц заметно прибавилось. Я тоже, хотя не брала на себя ничего тяжелее дум о будущем. Промучившись до полудня без надежды на тенёк, на нас, наконец, снизошла благодать в облике показавшегося поодаль леса. Я немедленно свернула к густому дубравнику.

Лесной воздух наполнил лёгкие долгожданной свежестью.

«Пара часов заслуженного отдыха пойдёт нам на пользу», – оправдала задержку я.

По такой жаре ставить рекорды по преодолению пути – развлечение для смертников. Изначально в плане на день у меня значилось миновать одну эрию и заночевать во второй, но погода распорядилась иначе. Мы не укладывались в расписание и до сих пор не добрались даже до первого пункта.

Я остановилась и присмотрелась к лесу. Вот бы найти пень пошире или поваленное дерево для привала. Действительность снова угодила – я сделала несколько неуверенных шагов, боясь принять после перегрева очевидное за мираж, но вот деревья расступились и обнажили пологий спуск к широкому, чистому озеру. Я испустила восторженный визг. Озеро! Гука тоже его заприметила и нетерпеливо заплясала на месте, просясь на волю.

– Ну-ну, тише, – я похлопала кобылу по вспотевшей гнедой шее. – Не дури мне тут.

Плавать Гука любила с детства. Дома она частенько сбегала из табуна и резвилась на узкой полоске пляжа, после чего сердитый конюх читал ей нотации, будто озорную девчонку можно было перевоспитать нравоучениями. Предвкушая пугающее представление в случае её побега в воду вместе с чересседельными мешками, я шустро отцепила карабин недоуздка с чембуром от седла, переодела в него волнующуюся кобылу и настойчиво потащила ту к дереву, чтобы привязать и расседлать. Тонкая узда однозначно не справилась бы с напором. Закончив с вещами и амуницией, я отстегнула кобылу с привязи и причмокнула губами. Гука, получившая команду, стремглав ломанулась вниз.

– Эй, ты, поосторожнее! – крикнула ей вслед, а сама уже принялась носком за пятку скидывать обувку, чтобы последовать заразительному примеру.

Вчера на постоялом дворе возникла загвоздка с канализацией, и обязательные гигиенические процедуры пришлось сильно сократить. Так что, внезапное озерцо подвернулось кстати нам обеим.

Гука, со всех ног припустившая к воде, вдруг притормозила. Ни разу не слушавшая моих советов относительно купания, кобыла заставила меня насторожиться и приблизиться к, казалось бы, безмятежному озеру. Гука, меж тем, медленно вошла в воду по запястье, склонила шею и мнительно принюхалась, а потом также медленно и гордо покинула вожделенное пристанище.

И что это значит?

«Водяной, водяной», – раздался тихий шёпот леса, предупреждая об опасности.

Ах, вот оно что! Я присела на корточки и запустила ладонь в обитель нечистого духа. Часто, наверное, водяной привечал уставших путников, подманивал к песчаному берегу, пускал доплыть до обманчиво неглубокого центра, чтобы пронзить их ноги судорогой да утащить на дно. Сегодня нечистому не повезло. Хотя это спорно – будь на моём месте одарённый, и водяной бы уже ни о чём не беспокоился, лишённый права на защиту.

– Водяной, выходи, знакомиться будем, – крикнула я на манер сказок о храбрых воинах, заменив угрозу расправы на миролюбивое предложение.

– Я слышу, слышу, Хранительница. Спешу-у, – эхом разлетелся скрипучий голос, рождая рябь на зеркальной поверхности.

Я поднялась и отступила на шаг, недовольно рассматривая забурлившую воду. При полном безветрии бегущие низкие волны дали обратный ход, сплелись кольцом и провалились внутрь образовавшейся широкой воронки. Чётко очерченный круг потемнел и вздыбился, являя из проёма огромную, прозрачную лягушачью голову с длиннющими и тонкими усами из тины. Растительность картинно облепила по-женски округлые плечи водного обитателя на манер мантии и скрылась за чешуйчатой спиной. Я не то, чтобы залюбовалась – несколько обалдела и от устроенного зрелища, и от внешнего облика, так что даже забыла, что хотела сказать. Водяных я ещё не встречала. Было дело, у нас в эрии пакостил такой красавец, но пришлый маг его изловил и пустил на удобрение, никому не предъявив физического доказательства для более подробного его изучения.

– По какому случаю пожаловали? – подхалимски поинтересовался смотритель озера, складывая перед собой ручки-плавники. В рыбьих глазах, часто смачиваемых прозрачной плёнкой век, читался ужас.

Под сердцем неприятно ёкнуло. Так провинившиеся малыши смотрят на строгих родителей, ожидая неизбежного и болезненного наказания. Именно такое выражение я никогда бы не хотела видеть, обращённым ко мне. Я ободряюще улыбнулась и вежливо ответила:

– Искупаться бы мне и лошадке. Ты не против, если мы воспользуемся твоим озером?

– Конечно, зачем же спрашивать! – всплеснул ручками водяной и замельтешил взволнованными жестами. – Право, вы очень учтивы и предусмотрительны. Я так польщён! Располагайтесь, наслаждайтесь отдыхом.

– Это не значит, что надо мной можно подшутить в воде, – не преминула пригрозить я для порядка.

Ничего дурного я в мыслях не держала, но, памятуя слова Аброра о коварстве нечистых духов, решила действовать на опережение. Наставник имел в своём запасе обучающих баек парочку отнюдь не жизнеутверждающих историй о мелких пакостниках, чьи способности не воспринимались магами всерьёз, за что те и поплатились. Уроки я усвоила хорошо.

– П-понятно, – икнул водяной и горячо заверил: – Я б не стал!

– Ну да, а лошадь мою зачем напугал?

– Так не разобрался сразу, обрадовался, – снова зачастил водяной, подпрыгивая на месте от переизбытка чувств. Озеро податливо всколыхнулось и плеснуло на берег. – Гости у меня редко бывают, тропа не наезженная. Прошу простить, Хранительница.

– Это же дорога на Закур? – проигнорировала я униженные причитания. – Почему не наезжена?

Карту я купила пару дней назад, отметила крестиком точку своего местоположения и соединила пунктиром желаемые к посещению города и кэпиты. План поездки в основном пролегал через эрии и по до того извилистой паутине дорог, что впору было заподозрить картографа в коварстве и личной выгоде. Окончательно потеряв ориентир, я двигалась по редким верстовым столбам, а те, как известно, обозначали местность весьма условно. То их ветер развернёт, как вздумается, то подурачится кто недалёкий. Надежда оставалась на гостевой дом, но стоило хозяину выдать мне ключ от комнаты, как он испарился (вместе с водой в ржавых трубах). Безымянные гостевые дома между эриями встречались повсеместно, так что на утро ситуация не прояснилась, я так и не выяснила название ближайших поселений. Пришлось нам с Гукой идти, куда глаза глядят. К тому же не совсем чистыми и не очень сытыми.

– Это дорога на Лэнтос, Хранительница. Похоже, вы заплутали? – осмотрительно произнёс он.

– Похоже, – подтвердила я. – Ну да не страшно. Я никуда конкретно не иду. Тогда уж и до Пругора доедем.

– Главное, не в Лэнтос, – подобострастно отметил водяной и тонко рассмеялся своей шутке. Не получив ответной реакции, он напрягся и с сомнением присмотрелся ко мне.

– Задумалась, – отмерла я, прикидывая, не обойдётся ли крюк мне боком. – Нет, конечно, не в Лэнтос.

– Там сейчас проходит смена власти, ещё опаснее стало. Смутное время, – вздохнул нечистый дух и сварливо ударил хвостом. Разлетевшиеся брызги попали на моё разгорячённое лицо. Водяной смутился: – Простите.

Я с удовольствием слизнула прохладные капли с губ.

О перевороте в Лэнтосе я слышала урывками, без подробностей. За новостями я не особо следила со дня своего рождения, посему последние важные изменения в политической расстановке сил упустила из виду. Справедливости ради надо отметить, что нуждайся я в информации, спросила бы у духов. Но я только обвыкалась к жизни с Шарусси, нередко забывая об открытых источниках знаний. Да и если бы я что и спрашивала, то не про земли рядом с Лэнтосом. Это направление я до сих пор не рассматривала даже для халтур. Что ж, случай распорядился иначе, доверюсь ему в кои-то веки. Исключительно в честь поработившей меня тьмы.

– Пругор надёжно блюдёт границы, нам не о чем волноваться. Или тебе известно о другом?

– Нет-нет, что вы. Хранитель нас бережёт.

Солнце подсушило брызги на коже. Я наклонилась и зачерпнула пригоршню воды, чтобы бросить её себе в лицо. Моя лошадка тоже набралась смелости познакомиться с хозяином озера ближе. Верно оценив обстановку, она начала неспешно продвигаться по пологому спуску, не сводя тёмного глаза с водяного. Уши кобылы крутились над гнедой макушкой наподобие флюгера, улавливая малейшие изменения в нашей беседе.

– Заходи, красавица, – поманил её нечистый. – Не бойся.

Сомлевшая от приятной слуху интонации, Гука нахрапом преодолела последние шаги и врезалась грудью в озеро. Наблюдая за плавающей кобылой, подбадриваемой лестными комментариями водяного, я поднялась и подошла к сброшенным вещам, достала карту.

«Да-а, далеко я забралась. Должно быть, перепутала вот этот съезд, – я ткнула пальцем в одну из чернильных развилок и повела рукой вправо. – А хотела ведь вниз поехать. Ладно, всего-то середина кресеня».

Аброр просил определиться с землями, которым требовалась покровительство хранителя, за год, но, по большому счёту, времени осталось до начала зимы, ведь по размытым дорогам и по заморозкам передвигаться будет откровенно сложно. За полгода я уж точно что-нибудь найду. Правители за право обладания избранником Шарусси готовы глотки друг другу рвать, так что о сроках я особо не волновалась. Даже самого нерасторопного хранителя смерть ещё должна постараться нагнать, обойдя в соревновании не менее шустрых властителей. Да, вздумайся мне жить по своим правилам и послать к лешему необходимость встать по правую руку Правителя и нести мир его землям, впереди караулила именно безрадостная она, с косой наперевес. Как сказал старец: «Шарусси – это билет в один конец, девочка. И только тебе решать, где сойти».

– Чисто рыбка!

Восхищение водяного Гукой вытолкнуло меня из бесполезных дум. Я свернула лист карты и запихнула её обратно в мешок.

Кобыла барахталась на мелководье, смешно фырчала и не спешила бросать свои игрища. Вроде уже наплавалась, выпрыгнула на берег, завалилась в песок и активно вырыла спиной яму, осталось отряхнуться и вернуться к густой, нетронутой другим зверьём траве, но нет – Гука вскакивала и, бешено подбрасывая задние ноги в воздух, не иначе, как в попытке их отстегнуть, летела обратно в воду. Я смотрела на её безумства с нескрываемым страхом. Что творила эта сумасшедшая лошадь словами не передать. Если она однажды сломает себе в реке шею, я даже не удивлюсь.

Брр, лучше о таком не думать. Я взяла Гуку жеребёнком семь лет назад, и сама готовила её к заездке. Вместе мы прошли дюжий набор невзгод воспитания от вредного подростка до «я сама разберусь, человек» и невероятно сблизились. А теперь у меня никого кроме неё и не осталось. Я тряхнула головой, прогоняя грусть, и стянула с себя рубашку.

– Я вам глину целебную принесу. Масочку для лица можно сделать. Я и сам балуюсь, – смущённо забормотал хозяин озера, исчезая в его недрах.

Расстались мы с водяным несказанно друг другом довольные. Он просил передать приятелю с Чигорских болот привет, если меня занесёт в южные края. А я прихватила с собой волшебную баночку глины. Всяко приятнее, пусть и светить ясным лицом теперь предстояло разве что перед Гукой.

Первая встреча с миром Шарусси прошла на диво прекрасно, и я, гораздо более вдохновлённая, чем когда уходила от Аброра, отправилась дальше.

Свобода странствий насыщала спокойствием и умиротворением. Предоставленная сама себе, я проводила десятки часов в размышлениях, в знакомстве с собой, в решении вопросов, неизбежно возникающих у любого, кто вышел на перепутье.

Прошлое недолго давило воспоминаниями, Шарусси вынуждала смотреть на минувшее под иным углом. Всё пережитое утрачивало ценность и существенность. Я ощущала, как видение природы разнится с моим, каким незначительным для неё являлась моя потребность в выборе, потому что власть Шарусси стремилась освободить меня и от него. Новоявленная сила предпринимала постоянные попытки прогнуть меня под себя, выплавить из человека образцового хранителя, подобно стали для удобного её длани клинка. Это пугало, и вместе с тем завораживало. Но Шарусси говорила: «Так и должно быть. Всё так», и переживания, пусть и нехотя, отступали, повиновались.

Ещё один новый способ привести мысли в порядок – это полёт. Я часто его практиковала, сражённая в самое сердце чувством парения. Обычно это случалось на привале. Я ложилась на землю или прислонялась к дереву и всматривалась в небо в ожидании пролетающей птицы. Стоило пернатой попасть в поле моего зрения, как я вцеплялась в неё и растворялась в ней. Птица летела, а я смотрела на мир её глазами. Потрясающе.

Однако же, однообразное перемещение между эриями и городами без конкретной цели будто создавало колючие рамки, за пределы которых хотелось вырваться и мне, и растущей во мне силе. Рамки сжимались, выталкивая нас наружу. Так я начала искать нуждающихся в помощи людей. В эрии работа для мага всегда терпеливо дожидается исполнителя, ведь не так уж и часто одарённые снисходят до мелких поселений, отдавая предпочтение более хлебным городам и кэпитам. Одарённых-то я и намеревалась заменить, рассчитывая на бесхитростность заказчиков. Обычно они (а недавно и я) не особо различали, кто именно берётся исполнить требуемое. Какая разница – маг, травница, ведьма-самоучка или хранитель, коль дело разрешится нужным образом. Лишь бы не целитель. Нет-нет, только не он! Этих опасались, как огня, зная, чем чревато передавать контроль над своим телом и разумом в чужие руки.

Своё первое задание я выбрала необдуманно, с этим не поспоришь. Поддалась эмоциям и тлетворному влиянию природы, когда узнала, что молодожёнам в одной из посещённых мною эрий приглянулся домик на отшибе. Дом шёл по бросовой цене, но в комплекте с облюбовавшей его кикиморой. Кикимора, собственно, и являлась причиной скидки в семьдесят процентов, что не сказывалось на спросе все прошлые годы, пока предприимчивый Соккоб не решился жениться, и его семье не понадобилось личное гнёздышко. Как позже признался парень, он готовился въезжать прямо к нечистому духу, лишь бы не делить драгоценных аршинов с тёщей в отчем доме невесты. Обрекать молодую жену на страдание Соккобу не пришлось, я в полной мере натерпелась за всё их поколение вперёд, пока справлялась с маленькой гадиной. Примерно тогда же я зареклась иметь дело с этими неуравновешенными духами.

Следующие задания отличались простотой в исполнении и не принесли мне никаких проблем и увечий. Шарусси изящно справлялась со всем, где не требовалось университетских2 знаний. По крайней мере, мне думалось именно так.

Постепенно продвигаясь по шляхам и менее широким дорогам, с длинными и короткими остановками, к концу первого летнего месяца я добралась до Пругора.

Пругор носил статус Кэпита, что означало «главный над несколькими эриями и городами» со всеми вытекающими в лице властвующих здесь Правителя, избранного взамен прошлого почившего лет эдак сто3 назад, и Хранителя, принёсшего обет защищать доверенные ему земли. Имея столь весомое значение в Нануэке, о Пругоре знали даже дети, не то, что топографические идиоты, вроде меня.

Спешившись, я стояла у подножия величественной гранитной арки на пять широких пролётов и смотрела на оплетающие её каменные гирлянды. На аттике ровными печатными символами было выведено название города. Могла ли я подумать, что когда-нибудь прибуду сюда? Собственные размышления вызвали усмешку – я всё ещё не разучилась удивляться, это обнадёживало.

– Что ж, пойдём справимся о подворье, – я ласково потрепала уставшую кобылу и шагнула под свод центральной арки.

Обычно у самых стен прохожих мало, люди до сумерек предпочитали кучковаться в гуще событий у рыночных площадей да в шинках. В других городах эти стратегически важные постройки располагались в непосредственной близости друг к другу, так сказать, удобства ради и наживы для. Полагаю, Пругор не является исключением.

Я с удовольствием прошлась по мощённым чистым улочкам, полюбовалась трёхэтажными кирпичными домами, окна которых украшали длинные навесные кадки с яркими цветами. Если реечные ставни были отворены, то наружу с порывами ветра выскальзывали тонкие занавеси, от этого улица сразу превращалась в уютный домашний дворик. На подоконниках часто дремали жирные котейки, разморённые солнышком, на открытых кованых балконах сушилось бельё. Что и говорить, Кэпит он и есть Кэпит, это не наша эрия с деревянными срубами и скотными загонами, а настоящая цивилизация.

В самую возвышенную минуту восхищения Гука решила, что романтики с нас на сегодня достаточно, задрала хвост и с блаженным выражением на морде облегчилась. По улице, гонимый слабым ветерком, поплыл узнаваемый запашок. Кэпит за одно мгновение обрёл много общего с моей родной эрией.

– Ну, ты и… – печально вздохнула я. – Не могла пораньше? Только в стены вошли!

Пока я пыталась понять, куда припрятать удобрение, меня окликнули.

– За углом бочка и совок, – подсказал приятный мужской голос.

– Да, спасибо, – я собралась сделать шаг к обозначенным предметам и напряжённо замерла.

Знакомое ощущение в груди от узнавания не-совсем-человека заставило пропустить вдох.

– Ты действительно совсем молодая Хранительница, – по-доброму ухмыльнулся незнакомец, подходя ближе. – Я почувствовал тебя ещё на подходе к городу.

Значит, сразу на «ты»? И сколько ему, интересно, лет?

– Я ещё не всегда могу понять, чего хочет Шарусси, – не чувствуя за собой никакой вины, я всё-таки направилась к бочке с навозом, искоса следя за мужчиной.

Местный хранитель выглядел опрятно и привлекательно, явно не пренебрегал физическими упражнениями и следил за питанием. Мягкие светлые волосы он зачёсывал на левый пробор, нос имел прямой, без следов переломов, над квадратным подбородком улыбались пухлые губы. Возможно, если измерить его лицо по золотому сечению, я получила бы идеальное соотношение черт.

Хранитель без лишних слов перехватил повод, деликатно удерживая лошадь от близкого знакомства с клумбой, и продолжил разговор:

– Да, знаю. Все мы проходили через это. Что привело тебя сюда?

– Решила познакомиться с миром до того, как выберу место вечного покоя. —Развалившиеся экскременты тяжело поддавались транспортировке в бочку, особенно на фоне разговоров о высоком.

– То есть, ты выбрала смерть? – не понял моего юмора Хранитель, важно подобравшись и, очевидно, приготовившись что-то возразить.

– Это была ирония, – пояснила я. – Просто путешествую, чтобы набраться опыта.

–А, – понимающе кивнул он и с любопытством осмотрел меня от макушки до пят, хотя, ручаюсь, он уже изучил всё, что мог. – Называйте меня Тэср, будем знакомы? И без официоза, ладно?

Я закончила с уборкой и смочила руки спиртовой настойкой, чтобы без уколов совести пожать его протянутую ладонь.

– Называйте меня Борна, будем знакомы.

– Теперь, когда с формальной частью покончено, не против, если я составлю тебе компанию и покажу здесь всё? – На мои подпрыгнувшие брови он отреагировал дружелюбно, без тени сочувствия или превосходства: – Ты, похоже, не знаешь… Визит хранителей – это очень ответственно. Обычно устраивается официальный приём и гостя встречают с почётным караулом.

«Что ж вы самоучитель какой не издадите?!» – про себя выругалась я. Аброр и словом не обмолвился о профессиональном этикете. Может, мне надо во все кэпиты весточку отправить во славу меня? Или там, в Унию магов наведаться и отметиться в каком реестре?

– А можно обойтись? Я совсем к такому не готова.

– Можно, – обрадовал мужчина и снова показал ровный ряд белых зубов. – Но я обязан пригласить тебя остановиться в замке, накормить изысканным ужином и познакомить с Правителем.

– И я обязана согласиться? – с ужасом уточнила я, поддаваясь харизме собеседника. Пленяющие интонации, сдержанные жесты. Тэср определённо начинал мне нравиться с первых минут знакомства, особо не прикладывая к тому усилий.

– Хотя бы на два пункта из трёх.

– Можно без Правителя? – я не особо надеялась на удачу, но поспешила предложить наиболее комфортный для себя вариант.

– Вот без него никак, – хохотнул Тэср. – Привыкай, Борна, Хранитель – высокий титул, обязывающий, и Правители станут твоими регулярными собеседниками. Ну так что?

– Раз так, – задумчиво протянула я, – тогда соглашусь на всё предложенное. Хоть сэкономлю.

– Это одна из причин, почему хранители стараются скорее осесть на свободной территории, – поддержал мужчина. – Без денег долго не погуляешь. Прошу.

«Не основная, надо заметить» – ухмыльнулась про себя, памятуя, что без связи Правитель-Хранитель последнему уже нигде не осесть.

Тэср развернулся и широким жестом пригласил следовать за ним. Я поощрила Гуку сушкой, и мы поравнялись с мужчиной. Ширины улицы хватало как раз на троих, и пойди нам кто навстречу, пришлось бы посторониться. Ободрённая лёгким знакомством, я сама продолжила беседу:

– Я решила подрабатывать по эриям, протяну.

– Понятно. Но это скудный хлеб, и всегда нужно правильно выстроить маршрут, чтобы не остаться ночевать в лесу. Ты же знаешь, что тебе необходимо остерегаться ночных стражей?

– Знаю. Я осторожна.

– Три месяца назад волки загрызли одного из нас. Напали средь бела дня и разорвали в клочья. И это не просто байки: волки нас не слушают, они нас ненавидят.

– Да, мне рассказали.

– М, – воодушевился переходом Тэср. – И кто же?

Я на мгновение замялась, прикидывая, стоит ли выдавать начальный пункт отправления, но своевременно сообразила, что ложь не скрыть от опытного хранителя, скорее это на корню испортит отношения.

– Хранитель Аброр из Кэпита Рубдок. Он немного ввёл меня в курс дела, кое-чему научил.

– Так ты пришла с запада, – тут же сориентировался он.

– Я жила в эрии Норкд – с северо-запада.

– И чем славна ваша эрия?

Я покосилась на идущего рядом Хранителя. Тот действительно выглядел увлечённым, его глаза отзывчиво блестели, отражая закатное солнце. Я улыбнулась, предвкушая последующее замешательство:

– Сладкой хурмой и пышными свадьбами.

Нет, а на что он рассчитывал? Будь она хоть чем-то значима, уж неужели он бы не услышал о ней раньше?

– Шутишь? У вас же в Рубдоке железо добывают.

– Это в северных эриях, в моей – хурма и свадьбы.

Тэср будто призадумался, каким боком можно продолжить светский разговор ни о чём, но сдался и свернул на более плодовитую тему:

– Я давно не видел Аброра, года три или четыре. Как он жив?

– Мы не особо сблизились, – тут точно ни к чему кривить душой, личные симпатии для взрослых людей почти ничего не значат. – Жив и ворчит по делу и без. Без дела даже чаще.

– Старый он, – понимающе хмыкнул Тэср и внезапно указал в сторону. Я машинально проследила за направлением. – Смотри, вот если двигаться прямо по этой улице, там будет торговая площадь, если свернёшь по указателю направо, то выйдешь к театру, библиотеке и Университету, а если налево – там лавки целителей, зельеваров, травников. Они у нас отказались на рыночной площади брать землю в наём, прячутся по переулкам.

– Потому что дорого? – невпопад уточнила я, не имея ни малейшего представления о расценках на землю и мастерские.

– Если бы. Шумно им и свидетелей много.

– Я думала, в толпе проще затеряться.

– Не все посетители любят толпу.

Я промолчала, признавая правоту Хранителя. Сильные мира сего предпочитали в высшей степени щепетильное отношение к своим персонам, индивидуальное, как принято говорить в образованном обществе. Такие избегали толпу не потому, что не признавали, а потому что даже в ней становились объектом повышенного внимания.

По мере продвижения к центру улицы раздавались вширь, жилые дома сходили на нет, а горожан встречалось всё больше. Хранителю почтительно кланялись, награждали восхищёнными взорами, мне же доставались недоумение и любопытство. Вообще, неопрятно выглядящие женщины рядом с красивыми мужчинами всегда удостаиваются таких взглядов, по умолчанию видимые в качестве нелепого сопровождения. Посмотрела бы я на них после десяти часов по шляху.

– Я заметила, что почти никто не вешает обереги на дверях. Почему? Жители не боятся нечисти и нежити?

– Пока я жив, им нечего бояться, – с гордостью заявил Тэср, но тут же откинул браваду: – Это только здесь, в Кэпите, в эриях я не могу контролировать ситуацию регулярно. Там дома, как и положено, защищены оберегами, эрийцы вышивают защитные символы на одежде, и пришлые маги и ведьмы ставят сезонную защиту. Как и везде, сама понимаешь.

Понимаю, у самой в мешке лежат расшитые вещи. А мой любимый красный, широкий пояс, который мне был совершенно ни к чему в приключениях, но оставить его дома совесть не позволила, расшивала ещё бабуля. На самом деле – и многие эрийцы это знали – силу имел лишь рисунок, сотворённый хранителем или одарённым. Любая домашняя вышивка или деревянный брусок с защитным символом у крыльца давали не более, чем успокаивающий эффект, если их создавал обычный человек.

За разговорами и обзорной экскурсией мы добрались до трёхэтажного замка из белого камня с единственной башней, зато с острой крышей и флагштоком, как на гравюрах. Гуку я лично проводила в просторную, пронизанную светом, конюшню с благоухающим сеном в денниках.

– Кормить уже можно? – заискивающе спросил писклявый голосок.

Я посмотрела вниз, откуда доносился звук, и увидела перед собой маленького нечистика с конскими ушами и копытцами. Ух ты, вазила!

Вазилы, не смотря не свою малоприятную внешность, которой они страшно стеснялись, ничем дурным не занимались и нарочно впечатлительных не пугали, но по привычке старались не попадаться на глаза посторонних. Пользу эти нечистые духи приносили колоссальную, ухаживая и леча лошадок в той конюшне, какую выбирали своим пристанищем, поэтому их старались подманить любыми способами. Только шли вазилы не ко всем подряд, покровители лошадей остерегались злых и жестоких людей, оттого часто выбирали маленькие конюшенки на одну-три головы, где хозяева относились к животным, как к своим детям.

Я тепло улыбнулась духу, радуясь неожиданной встрече. Пругор нравился мне всё больше и больше.

– Да, уже можно. И воды ей дайте, пожалуйста.

– А морковку ваша красавица любит?

Редкая лошадь не любит морковь, и вазила прекрасно об этом знал, задав вопрос для поддержания разговора.

– Обожает, – подмигнула я смельчаку, и тот ожидаемо зарделся.

Стеснительные они все, как один. У нас такой же жил, чуть заговори с ним – весь багровел и смотрел в пол, а едва получал задание, стремглав улепётывал.

Вазила навеял воспоминания о родном доме. Когда-то давно наша семья занималась конюшенным хозяйством, немного разводили на продажу, обучали молодняк основам поведения, сдавали лошадок в найм для работ в поле – всего понемногу. Семейное дело пришло в упадок, когда от старости скончалась бабуля. Родители хуже справлялись с управлением, пошли убытки и долги. Мне стукнуло шестнадцать, когда папа погиб на охоте. Оставшись вдвоём, мы с мамой не потянули пятнадцать голов, и она настояла на продаже. Мы отдали последнего жеребца незадолго до её кончины. Мама пережила папу почти на год и, измученная тоской, ушла следом за ним. Истаяла. Тогда же исчез и вазила.

Шарусси недовольно заворочалась, потревоженная ненужным, бессмысленным чувством, но я взбрыкнула. Болезненные, но важные чувства заменять на бесцветные обрывки памяти я не соглашусь.

Тэср, дожидающийся меня при входе, улыбался своим мыслям.

– Что? – спохватилась я.

– Ничего.

Конюшня располагалась в колодце замка, поэтому мы быстро преодолели пролёт и ступили под крышу. Я ожидала увидеть помпезные родовые украшения, картины с мой рост, сызмальства впитав идею о том, что замки украшают именно так, по-богатому. Но, к моему облегчению, ничего подобного и близко не наблюдалось: маленькие, идеально чистые внутренние окна, выходившие во двор, почти не давали естественного освещения, поэтому каменный коридор тонул в приятном полумраке магических светильников, имитировавших крупные факелы. Они тянулись по гладким стенам ровными рядами и, в отличие от настоящих, не чадили. Я посмотрела под ноги и не обнаружила следов разнесённого сена, словно его только подмели.

– И всё-таки? – не отставала я. Изгиб губ Тэсра намекал на подвох.

Хранитель окинул меня придирчивым взглядом и резюмировал:

– Всегда радуюсь, когда встречаю хорошего человека.

– А, тогда засчитано, – рассмеялась я.

– Что именно?

– Комплимент засчитан.

– Так у меня плюс очко? – мужчина тоже засмеялся.

– Плюс два, – припомнила я начало знакомства.

– А я уже распорядился отнести твои вещи в комнату, – добавил он, так и оставляя наготове прищур хитрых глаз. Голубых, как топаз.

– Ну, такими темпами ты в мгновение ока обойдёшь всех соперников.

– Смею надеяться, – Тэср подхватил мою руку на подлёте к волосам и поцеловал костяшки пальцев. – Борна, я искренне рад этой встрече. Через пару часов прислуга проводит тебя за стол, а пока позволь откланяться, меня ещё ждут дела.

Я обернулась на мелькнувшее за спиной скользящее движение – мягкая подошва туфель делала шаги прислуги беззвучными. Девушка робко поклонилась. Я кивнула ей и вернулась к Хранителю.

– Да, конечно, увидимся.

Я поправила выбившуюся прядь, когда Тэср скрылся за поворотом коридора, и вскользь посмотрела на руку. Светлый след на безымянном пальце стал почти незаметен.

Принять ароматную ванную, до краёв наполненную горячей водой, после месяца остывших бань, рек и скудных тазиков на постоялых дворах стало верхом блаженства. Я сидела в бадье бесконечно долго, пока кожа на подушечках пальцев не разбухла. Щедрое предложение Хранителя окупило себя с лихвой, пусть даже их Правитель страшный самодур, а обед окажется из одного блюда и то постного. Просушив волосы мягким полотенцем, я звездой упала на двуспальную высокую кровать, с упоением вдохнула запах свежего белья и задумалась о том, что жизнь с Шарусси может получиться довольно занимательной. Чем не развлечение – чередовать прогулки по эриям с замковыми удобствами? Опасно? Да, похоже, легко будет не всегда, но к возможной гибели я относилась философски ещё до последнего дня рождения. Единственное, я бы не хотела сильно мучиться при смерти. Низкий болевой порог причинял немало дискомфорта в жизни, что уж говорить о смерти.

Проводить к ужину меня вызвалась та же молоденькая прислужница, что ранее показывала комнату и забирала в прачечную грязные вещи. Девушка покладисто дождалась, пока я зашнурую корсетный пояс поверх моего единственного платья, и услужливо пригласила следовать за собой.

Замок не плутал коридорами и секретными лестницами, мы скоро добрались до главного холла и спустились с третьего на второй этаж. Этой части жилища владельцы и мастера декора уделили больше внимания, нежели проходной близ конюшни. По полам стелились бордовые с золотым кантом ковровые дорожки, стены украшали витиеватой ковки канделябры и десятки миниатюрных картин с пейзажами и незнакомыми мне лицами, совсем не похожими на типичных обитателей замка, из чего я заключила, что здесь ценилось именно искусство. Отсутствие нарциссических проявлений окончательно примирило меня с предстоящим знакомством с Правителем Пругора.

Однако, в столовой меня дожидался лишь Тэср. Это я выяснила на подходе, специально прислушавшись к Шарусси.

Прислужница, ступавшая впереди, остановилась, подождала, когда я нагоню её и затем, предварительно стукнув кольцом-колотушкой, медленно отворила дверь.

Девчонка внутри меня ликовала. Передо мной в замке открывают двери, меня встречает влиятельный мужчина с обворожительной улыбкой, и сама я теперь влиятельная женщина. И всё это пьянит до того короткого мгновения, пока я не кусаю себя за язык, чтобы опомниться. Не забывай, Борна: новые забавы обманчиво блестят ярче.

Тэср поднялся из-за стола и направился ко мне.

– Правитель не почтит нас своим присутствием? – полюбопытствовала я. Я всегда перехватывала инициативу, когда волновалась, это позволяло мне взять эмоции под контроль и не дать усомниться в них другим.

– Он на встрече, не будем его отвлекать. Обещаю познакомить вас позднее.

Я села на предложенный стул, Хранитель занял место ровно напротив и естественным жестом накинул салфетку на колени.

– Я не против, если он обо мне вовсе забудет, – я послушно повторила манипуляцию с салфеткой.

– Не забудет, – на корню зарубил надежду собеседник. – Борна, давай ужинать? Я и так долго продержал тебя без еды после дороги.

Ужинать? И с чего начать? Я изо всех сил старалась не рассматривать выставленные блюда круглыми глазами. Обычные продукты преобразились в руках поваров, превратившись в причудливые украшения, и я точно не знала, можно ли их протыкать вилкой. Вроде той вырезанной груши на высоком блюде, напоминающей восковую копию натурального фрукта. А некоторые виды мяса свернули настолько изощрённо, что я не сразу определила его в изящных цветочных бутонах.

Хранитель подал знак двум прислужникам, и те, подоспев с подносами, раскрыли перед нами дымящиеся блюда, прекрасный аромат которых доносился и сквозь серебряные крышки.

– Это правда, я очень голодна, – призналась я, сдерживая рвущийся облизать губы язык.

– Понимаю, – голубые глаза блеснули отнюдь не тем блеском, каким одаривают запечённую говяжью грудинку на тарелке.

Мужчина деловито пробежался по переброшенным на одно плечо волосам, спустился к обтянутой тканью груди. Я перехватила его взгляд и вопросительно изогнула бровь. Если он это имел в виду, когда разливался соловьём о полагающихся мне почестях, то я, пожалуй, от них откажусь.

– Прекрасно выглядишь, – не растерялся он. – Отдых пошёл тебе на пользу.

Молодые люди разлили по бокалам из чудного кувшина тёмно-красное, почти бордовое вино и отступили к дверям.

Ладно, допустим, я поверила, что прожигающий взгляд мне померещился. Всякое случается после изнурительной дороги и ближе к ночи.

– Спасибо за приглашение, – я учтиво склонила голову и решила переключиться на еду, искренне надеясь, что не выгляжу невоспитанной эричанкой, презревшей какой-нибудь свод застольных правил.

Вряд ли обучавшая меня манерам бабуля могла предположить, что когда-нибудь её внучке придётся делить трапезу с правителями, иначе не ограничилась бы запертом ставить локти на стол и отличать вилку для мяса от десертной.

– За знакомство? – Тэср поднял крупный бокал за оплетённую железным каркасом хрустальную ножку и потянулся ко мне. Я с сожалением отложила приборы и поспешила прожевать небольшой кусочек нежного, тающего на языке мяса, который успела положить в рот незадолго до тоста. Растёкшийся по тарелке ароматный сок пропитал картофель и грибы, и я намеревалась играть в молчанку до полного опустошения блюда, на одной гордости, не позволяя себе хлебным мякишем влезть в бульон.

Бокалы звонко соприкоснулись.

– Пусть новая жизнь будет лучше прежней.

– Пусть, – согласилась я и сделала маленький глоток.

Охлаждённое, резковато-терпкое вино прокатилось по горлу кисловатой вишней и сушёными травами, оставив после себя неожиданную сладость, похожую на шелковицу. До сих пор я дурно разбиралась в винах и совершенно не различала их на вкус, но теперь явно угадывала больше качеств, чем «сухое» или «фруктовое».

– Твоя жизнь стала лучше? – спросила я, будто мы обсуждали нечто обыкновенное. Хотя что может быть прозаичнее самой жизни?

– Она стала другой, – улыбнулся он, не задумавшись ни на миг. Мне вдруг подумалось, что таких разговоров у него могло быть с десяток, и он уже имел наготове все ответы. – У тебя есть дети? – продолжил он, ловко орудуя ножом. По-видимому, примерно также, как кусок мяса, он собирался разобрать и мою жизнь. По крайней мере, с таким же участливым выражением на лице.

– Нет, с детьми у меня не сложилось.

– С детьми тяжелее всего прощаться, особенно женщинам. Так что тебе повезло. Извини, это бестактно, я знаю.

– Бестактно, – вновь согласилась я, – но меня не обижают вопросы о детях, всё в порядке.

– Мне надо было прояснить этот момент, чтобы понять, нужна ли тебе помощь. Некогда одна девушка на моих глазах прыгнула с крыши, потому что не смогла пережить разлуки.

– Хранительница? – Я заранее знала ответ.

Тэср кивнул. И я вспомнила его выражение лица, когда неудачно пошутила про место вечного покоя.

– Я был молодым Хранителем и не успел ей помочь. Восемьдесят лет прошло, а забыть не могу. Теперь всегда пытаюсь предупредить подобную ситуацию.

– Я бы поступила так же. Как ты.

Мы углубились в трапезу и ненадолго погрузились в тишину, пока вновь не взялись за бокалы.

– Позволишь ещё один личный вопрос? – Тэср смотрел на мою руку, так что я поняла, к чему готовиться. – Он от чисто мужского любопытства.

– Об этом?

Я поставила бокал, развернула ладонь к себе и продемонстрировала Тэсру все пять пальцев левой руки, на одном из которых уже стирался белый след от кольца.

– Тебе пришлось уйти от мужа?

– Да.

– Сколько вы были вместе?

Я не стала вредничать и напоминать, что речь шла лишь об одном вопросе. В конце концов, я должна хоть с кем-то проговорить случившееся. Почему бы и не с ним?

Аброра я, как и любой житель по границам Кэпита, знала с малых лет, но доверительных отношений у нас с ним не сложилось. Изливать душу старцу, пусть и заочно, но знакомому с моим мужем, я посчитала недопустимым, а потому за месяц и словом не обмолвилась о семейной драме. В злополучную ночь дня моего рождения я с лихвой оплакала потерянную жизнь, а хандра по ней испарилась как-то сама собой.

– Почти восемь лет женаты и ещё два года до этого он ухаживал, – без запинки ответила я.

– Десять лет, – подытожил Хранитель, сочувственно поджимая губы. – А потом вдруг появляется Шарусси, и ты смотришь на мир иным взором. И муж не пытался тебя остановить?

Я пожала плечами.

– Мы оба были слишком потрясены произошедшим. Я собрала вещи, взяла лошадь и уехала. Он не вышел проводить.

Вот и всё.

Да, десять лет. Но не Шарусси перечеркнула наши отношения. Это случилось гораздо раньше, когда-то давно, постепенно, год за годом, ссора за ссорой. Мы жили вместе ради удобства, из привычки, каждый день оставаясь вместе вопреки куче препятствий. Я не утешала себя, мол, все так живут и мы проживём; я сознательно оставалась рядом с ним, потому что мы дружили, потому что с ним я оставалась собой, а он не требовал большего. Так бы мы дальше и жили, через пару лет взяли бы в дом сироту, купили бы ещё одну корову. А любовь? Любви, конечно, хотелось. Что в двадцать, что в тридцать, её хочется одинаково, только запросов уже больше. Требования и условия рождаются из опыта. И таковые есть даже у обычной эричанки.

Мои грустные воспоминания прервал стук в дверь, в комнату вошёл мужчина.

– Хранитель, можно? – осторожно спросил он, не удаляясь от прохода, чтобы в случае отказа выскользнуть наружу.

– Раз уж пришёл… – Тэср оставил приборы и выжидательно посмотрел на визитёра.

Мужчина длинными шагами пересёк комнату, склонился над самым ухом Хранителя и зашептал. На лице Тэсра проступило изумление, смешанное с любопытством. Он сосредоточенно слушал, не проронив ни одного комментария. Я не стала использовать Шарусси для унизительного подслушивания и меланхолично предавалась поглощению вина, уже ощутимо ударившего в голову.

Я всегда чётко отслеживала состояние, после которого надлежало прекратить употребление алкоголя. Поэтому, уловив нарастающую лёгкость от опьянения, немедленно отодвинула полупустой бокал и приступила к десерту. Воздушная пенная конструкция из взбитых белков со сливками оказалась так себе на вкус. После вяжущего вина у меня было ощущение, что я проглотила разведённый мел.

– Прошу прощения, – обворожительно улыбнулся Тэср.

– Ничего, работа есть работа. Тебе нужно идти?

– Нет, – немного поколебавшись, ответил он, – это подождёт. Трапеза в обществе красивой женщины важнее. – Любезностями он сыпал мастерски, но я не купилась. —Поделись, как тебе Пругор?

– Приятный Кэпит. Я училась в Рубдоке, но он меньше и постройки в нём не выше двух этажей и, надо признать, не такой чистый.

– Так это твое первое путешествие. Почему же ты направилась сюда? Только не говори, что едешь в Лэнтос, – хохотнул он, явно не веря, что кто-то в здравом уме согласится ехать туда добровольно.

Вопрос напомнил мне водяного, и я решила немного подтрунить над мужчиной:

– А в Лэнтосе нет своего хранителя?

Тэср шутку не оценил, отставил взятый бокал и завёл длинную речь:

– Три месяца назад в Лэнтосе сменился Правитель. Один кровавый узурпатор сместил другого, как у них водится последние лет тридцать. Пругор с Лэнтосом дружбы никогда не водил, это ты должна знать. – Тэср полувопросительно уставился на меня, но я не стала подтверждать очевидное. Да, мы все знаем, что в Лэнтосе ничего хорошего не происходит и от души сочувствуем заложникам этого города. – Мы последние, кто сдерживает их захватнические порывы. Наши эрии, граничащие с их землями, укреплены, как на военном положении. Это здесь, в Кэпите, людям нечего бояться, я почувствую любое изменение за пятьдесят вёрст, а там ситуация иная. Лэнтос к нам не суётся, только потому что мы сильнее и сотрём их в порошок при любой провокации. Такова наша политика. Но если вакантное место хранителя в Лэнтосе будет занято, тогда баланс пошатнётся, и они смогут выдвинуться на другие территории. Начнётся бойня.

– Я…– Пришлось сглотнуть вставший от неловкости ком в горле. Моё чувство юмора никак не находило точек соприкосновения с чувством юмора Тэсра. – Я не еду в Лэнтос. Просто осматриваюсь, пока есть такая возможность. Я вроде уже говорила.

Тэср вновь поджал губы.

– Не врёшь, – решил он. – Признаться, я занервничал. Ты меня напугала.

– Нет, – я поторопилась разубедить Хранителя, – меня не привлекают тираны, уничтожающие собственный народ ради удержания власти.

– Это отличная новость, —Тэср поднял бокал в очередном тосте.

Я пригубила за мир во всём мире из стакана с водой.

– Получается, Лэнтос давно не имеет хранителя, – я припомнила историю времён, со скрипом выудив из памяти периоды расцвета этого Кэпита.

Тридцать два года назад к власти пришёл новый Правитель, и город закрыли. Были оборваны связи с внешним миром, остановилась торговля, а всех нежелающих покориться режиму вешали на главной площади в назидание испуганному большинству. Об этом рассказали редкие беженцы, их слова долго печатали в газетах, разнося весть о смене курса Лэнтоса. Спустя лет семь переворот повторился, и новый Правитель прочно обосновался на залитом кровью посту, пока три месяца назад его оттуда не скинул не менее радикально настроенный борец за власть.

– После смерти хранителя пост пустует. Он, кстати, был убит первым узурпатором. С тех пор желающих занять место рядом с Правителем не находилось.

– Но что, если однажды Шарусси призовёт кого-то в стенах самого Лэнтоса? – предположила я.

– Это не означает, что хранитель согласится пройти инициацию.

– А её могут провести насильно?

– Мы об этом ничего не знаем. В теории это возможно, но на практике случаев не было, —Тэср отвечал взвешено и ровно, не забывая класть в рот еду.

– У тебя есть ответы на все вопросы по Лэнтосу.

– Они – наши соседи. Мы готовы к любому развитию событий, – деловито обосновал он и улыбнулся. – Давай сменим тему? О политике ты ещё наговоришься. Расскажи, чему ты успела научиться с тех пор, как стала Хранителем? Помнится, я долго осознавал мощь стихий.

Ответить я не успела, двери в столовую снова отворились, но на сей раз без стука. Тэср вежливо поднялся из-за стола навстречу вошедшему. Я последовала его примеру.

– Добрый день, Правитель, – я неглубоко, но почтительно поклонилась.

Правил приветствия сильных мира сего я не знала, поэтому соорудила его на свой лад, уповая на размытую субординацию между хранителями и правителями.

Пожилой поджарый мужчина с прямым, открытым взглядом, абсолютно лысый и без лишней растительности на лице двигался прямо на меня с уже вытянутой вперёд рукой. Он шёл так быстро, что мне показалось, если я вдруг не успею в ответ подать ему руки, то он сам не постесняется схватить её.

– Рад приветствовать, Хранительница, – сухие губы Правителя коснулись моих пальцев, и я вздрогнула. Для девушки из эрии это было уже слишком. – Борна, верно?

– Верно, Правитель.

Имени Правителя Пругора я не помнила, спрашивать не позволяли зачатки воспитания, поэтому я остановилась на нейтральном обращении по титулу.

– Тэср, Борна, присаживайтесь. Я на минутку, познакомиться.

Сам Правитель вальяжно опустился на свободный стул по не сервированную сторону стола, дотянулся до кувшина с вином и присосался прямиком к его носику. Меня такая непосредственность позабавила, и я немного расслабилась.

Тэср дождался, когда жажда Правителя иссякнет, и он отставит посуду.

– Борна только недавно стала Хранителем и ещё не успела определиться с выбором Правителя, – произнёс он, представляя меня. – В своём путешествии она преодолела сотню вёрст от Рубдока до нас. Осваивается в новой роли.

– Дальновидное решение, – похвалил Правитель. – Если ты заранее заведёшь полезные знакомства, это сыграет тебе на руку в будущем. Но отныне тебе придётся столкнуться с жестокостью и опасностью мира. Женщины-хранительницы – это редкость, ведь так, Тэср?

– Верно, – подтвердил Хранитель, ободряюще подмигивая мне. – Но это всегда приятное дополнение к нашему мужскому обществу.

– Я наивно полагала, что хоть теперь мужчины не будут считать меня «приятным дополнением», – не сдержалась я, сбрасывая с плеч гадкое ощущение нависающего превосходства.

Терпеть не могла подобные замашки, они выводили меня из себя. Наличие члена ещё никого не сделало лучше или хуже. Собственно, его отсутствие – тоже.

Знал бы Тэср, насколько колкие фразы вертятся у меня на языке после его неосторожного высказывания, он бы не продолжил разговор в той же непринуждённой манере.

– А у девочки есть зубы, – отметил Тэср и сделал жест, символизирующий, что он принял к сведению мои слова, и живо переключился на прислужников: – Что вы там стоите? Накройте на стол.

– Оставьте, не надо, я не задержусь надолго, – махнул рукой Правитель, и прислужник, проделавший половину пути к серванту за тарелками, остановился и повернул назад, сохраняя достоинство и лебединую плавность движений. – Обещал жене поужинать вместе, – коротко пояснил он и, будто не делал отступления, вернулся ко мне: – Борна, я должен предложить вам остаться у нас так долго, как вам удобно. Если вам что-то угодно или вы в чём-то нуждаетесь, дайте нам знать, и мы окажем всяческое содействие.

– Благодарю, но я не планирую досаждать вам своим обществом. Если позволите, я задержусь на пару дней ради отдыха и вновь отправлюсь в дорогу.

– Борна, твоё общество не может причинять неудобств, – галантно заверил Тэср, то ли делая попытку сгладить сказанное ранее, то ли из побуждений продолжить знакомство в более интимной обстановке. – К тому же, я хотел предложить тебе свою помощь.

– Какую? – спросили мы с Правителем. Я голосом, он взглядом.

– Я не сомневаюсь, что Аброр мудр и опытен, но он стар. Показывал ли он тебе способности стихий? Давал ли он тебе почувствовать их вкус? Измеряла ли ты их пределы? Всё это важно, ты должна уметь пользоваться вверенным тебе инструментом. Мальчишкой я годами набивал синяки, пока не встретил опытного Хранителя. Меня обучал Урдок, ныне он стоит на защите Кэпита Руздат. До него я мыкался полуслепым щенком.

– Это правда, – тихо рассмеялся Правитель, – шишки мы тогда набивали вместе. – Не отказывайся, Борна. – Правитель поднялся и подошёл ко мне. Пришлось тоже оторваться от стула. – Мы теперь твои союзники. Хранителей не так уж и много в нашем мире, мы все стараемся если не дружить, то хотя бы сохранять вежливый нейтралитет. Конечно, всё будет зависеть от твоего выбора места инициации, но если ты решила остаться в Нануэке, то у нас не возникнет сложностей, верно?

Какое милое предупреждение: будем дружить, если ты выберешь правильную сторону. А какую, кстати? Конечно, в вопросе кроется ответ, и в недалёком будущем мне в качестве совета предложат на рассмотрение несколько кэпитов, безусловно, состоящих с Пругором в союзе. Что ж, понимаю. И понаблюдаю.

– Думаю, уроки мне не повредят, – ответила я, принимая щедрый дар Тэсра. —Благодарю за гостеприимство.

– Я освобожу завтрашнее утро, – пообещал Хранитель.

– Прекрасно, – расплылся в улыбке Правитель.

Одним утром Тэср не ограничился. Когда стало понятно, что обучение Аброра не охватило некоторых аспектов владения Шарусси, Тэср с огромным энтузиазмом взялся за наставничество. Изо дня в день мы приходили на огромное, пустынное поле, доставали проводники и… просто безумствовали! Я не могла винить старца в нашей урезанной программе, вряд ли лес выдержал хотя бы одну полноценную тренировку со стихиями. В отличии от поля, окружённого магической защитой и готового сносить любые издевательства впервые почувствовавшего мощь новичка.

Аброр напирал на концентрацию, он обучил меня ювелирному владению Шарусси, когда с острия кинжала срывается узкая полоса света и режет лист бумаги, будто канцелярский нож; когда из проявляющейся капли полностью заполняется водой стакан, не доходя до кромки на кончик ногтя. То, что я могла поджечь фитиль свечи и не промахнуться – это целиком заслуга Аброра, заставлявшего меня сотню раз с разного расстояния направлять кинжал на цель.

Тэср открыл для меня иную грань магии хранителей. Ту, что старец просил сдерживать, дабы, заигравшись, не принести разрушения. С дозволения Тэсра я палила пламенем без разбору, играла с огнём, как с длинной, послушной лентой, закручивала её на манер аркана и с яростным «чкхрак!» вспарывала небо. Я извергала из короткого, изогнутого лезвия водопад, орошая им всё вокруг и саму себя. Хлещущие потоки воздуха отбрасывали на добрых десять саженей картонные щиты-мишени, земля, повинуясь импульсу, шла волнами и бугрилась, сплёвывая на наши головы комки дёрна. Проводник нагревался в руке, но неизменно следовал моим желаниям, а я каждый раз не могла поверить, что вздымающаяся стеной стихия – это моё творение. Покорное и опасное.

Я помнила, что Шарусси защищала от буйства стихий, направляла их, но она не даровала бессмертие. Я могла захлебнуться, если надолго окажусь под водой, я могла сгореть, если проведу в огне дольше пяти минут. Порождения природы способны уничтожать друг друга, цикл жизни постоянен. Помнила и не могла поверить, упоительное чувство власти зашкаливало. Так я чувствовала себя, когда, ещё будучи девчонкой, смогла успокоить и направить понёсшую меня лошадь – ни с чем несравнимое удовольствие от силы, не физической, нет. Сила есть совокупность воли, знаний и умений. И сейчас я могла, я владела ею. И мне хотелось большего. Азарт сносил крышу, по окончании тренировок меня трясло от адреналина, и я падала без сил, поглаживая землю пальцами. От ласковых касаний поле разглаживалось, как шёлковая скатерть на столешнице, сглаживались морщинки и неровности. Тэср говорил, что это ненадолго, земля примет ту форму, что ей удобна – снова появятся кочки и прорастут сорняки, но я каждый день повторяла этот ритуал, чтобы прийти в себя. И сейчас, лёжа на пустыре, я тяжело дышала и перебирала пальцами мелкие камушки.

– Я знаю другой способ разрядки, – Тэср навис надо мной, загораживая солнце.

– Да? – лениво отозвалась я. – Обойдусь, спасибо.

– Брось, секс – лучшее, что придумала природа.

– Иди агитируй кого-нибудь другого, – я уже привычно отгородилась от мужчины, накрыв глаза рукой.

Хранитель за неделю порядком мне поднадоел своими попытками получить доступ к телу, и не добился ничего, кроме того, что я со второго захода перестала относиться к этому всерьёз. Тэср мне нравился, и мы быстро наладили отношения. Даже его прямолинейные заигрывания я не расценивала в качестве чего-то отталкивающего или пугающего. Слова словами, но границ он не переступал и лишнего себе не позволял. Он не относился к тому типу мужчин, кто брал измором. Скорее всего, начав игру, он уже не мог остановиться, раззадорив самого себя. Каждый раз получая предложение близости, я не могла отделаться от мысли, что он ведёт мысленный счёт своим попыткам и моим отказам только из любопытства – мол, когда ей уже надоест строить из себя недотрогу?

– Снова хочешь полетать? – спросил он.

– Мне нравится смотреть на мир глазами птиц, очень расслабляет.

– Тогда оставляю тебя. Встретимся за ужином?

– Я завтра хочу уехать. Пора и честь знать.

Я отняла руку от глаз, пристроив ладонь у бровей козырьком, и посмотрела на Хранителя против солнца. Всё одно, лица не разобрать.

По правде, я хотела бы задержаться на подольше, ведь знания Тэсра, которыми он не скупился делиться со мной, поражали, Правитель тоже не выказывал недовольства моей компанией. Если бы не поселившееся утром странное зудение под кожей, зовущее вернуться на шляхи континента, я бы не поднимала вопрос ещё с неделю точно.

– Ну, что ж, – произнёс Хранитель, – по крайней мере, теперь я знаю, что ты сможешь дать сдачи, если понадобится. – Он на мгновение задумался и произнёс всё испортившее: – Хм, может, напоследок?..

– Нет!

Тэср, как и обещал, проводил меня до границы своих земель и долго смотрел вслед, пока мы с Гукой не скрылись из виду.

Правитель Пругора Ронгард действительно не отказал себе в удовольствии выдать несколько советов относительно лучшего пристанища, а его жена Лада в личной беседе по душам рекомендовала прислушаться к ним, ведь их доброе ко мне расположение свидетельствовало о таких же добрых намерениях, в чём у меня не было повода усомниться. Почти дословная цитата.

От политеса за неделю я устала так же, как и от намёков Хранителя, поэтому, выехав на дорогу и чуть порысив для разминки, пустила Гуку галопом. Особо выпустить пар от светской жизни не вышло – спустя версту дорога вильнула и показала себя в самом неприглядном состоянии. Для дальнейших увлекательных похождений я выбрала не обратный шлях на Закур, а объездной, бравший сильно на север, к Белому океану и используемый в основном эрийцами из ближних поселений. Судя по всему, используемый нещадно и преимущественно телегами, забитыми дровами и железом. Я перевела Гуку на обочину, подальше от луж в колее и скрытых в них камней, и мы неспешно поплелись навстречу новым приключениям. Тэср говорил, что ближайший город не так уж и далеко, и к ночи я должна до него добраться хоть на своих двоих, так что я не переживала о сброшенной скорости. Лучше так, чем повредить ноги лошади.

Небо весь день хмурилось, изредка пугая дальними раскатами грома. Я рассчитывала, что дождь останется за лесом, но к середине дня мелкая и частая морось всё-таки застала нас под открытым небом. Лошадь понуро опустила шею – это вам не в озере в удовольствие плескаться, тут идти надо по скользкому грунту и тащить поклажу.

– Пора воспользоваться нашим преимуществом. Что скажешь?

Если бы Гука могла говорить, она сказала бы мне «Спасибо». Впрочем, я её и без слов могла понять.

В одной руке я держала повод, а в другой – кинжал остриём вверх. Капли дождя больше до нас не долетали.

***

– Держи его! Держи! – зычно орал типичный представитель бандитской наружности.

– Тупица, обходи! – командовал его соратник, сноровисто, махом перепрыгивая через стол.

– На кого ты тявкнуть посмел, выродок?! – отбивался тот, за кем устроили погоню.

В шинок, где я изволила ужинать после трудной дороги, ворвалась целая орава кричащих, толкающихся и порядочно злых мужиков. Не знаю, что им сделал этот высокий и тщедушный несчастный, но надеюсь, его жизнь стоила того, чтобы за неё побороться. Уж кто-то из этих семерых точно его поймает и задаст жару.

По полутёмному и не самому чистому залу под аккомпанемент отборных ругательств пролетали и с хрустом впечатывались в стену деревянные табуретки, билась простенькая, белая посуда, а столовые приборы и вовсе использовались не по прямому назначению.

Малочисленные постояльцы разбежались и попрятались кто куда, и только я, удачно расположившаяся в самом дальнем углу, торопливо доедала жаркое. Шарусси тревожилась, но есть я хотела так, что даже начни рушиться здание мне на голову, я не сдвинулась бы, пока не опустошила тарелку с этим великолепным, ни с чем не сравнимым обедом из двух картошин, пяти кусочков мяса и кучи моркови. К тому же я за него заплатила, а денег у меня не так много, чтобы размазывать их по полу ради живописной потасовки.

Драки в шинках случались часто и не считались чем-то из ряда вон выходящим. Ни один Правитель не издал указа о запрете продажи хмельной продукции дуракам, так что приходилось мириться с их наличием и с учинёнными ими беспорядками. Владельцы шинков, кстати, в накладе не оставались: за всю повреждённую утварь драчуны выплачивали полную стоимость. А вот за мой ужин, в случае его утери, никто не заплатит. Так что пусть носятся в своё удовольствие, пока меня не трог…

Не успела я додумать мысль и проглотить последнюю ложку, как Шарусси, до сих пор нудно требовавшая удалиться из зоны боевых действий, в один миг привела в готовность все рефлексы. Предчувствие кольнуло под сердцем, и я поддалась импульсу. Охотничий широкий нож вошёл в дощатую стену, как в масло, а не отклонись я – по рукоять бы прошиб череп, аккуратно меж моих красивых голубых глаз.

А вот это уже что-то новенькое, за поножовщину можно и смертельный приговор от стражи схлопотать.

Судорожно сглотнув и чудом не подавившись, я посмотрела на дерущихся. Те продолжали с упоением гонять по кругу свою жертву, словно никто из них не предпринял только что попытки по-тихому прикончить одинокую и очень храбрую путницу. Только вот Шарусси знала, что сталь выпустили с определённым намерением.

Я коснулась потёртой металлической рукояти, и вспыхнувшая тусклая картинка вернула меня в прошлое. Последнее «воспоминание» ножа длилось не более нескольких секунд, и они не давали ответа о том, чья рука послала подарок. Мужские тела, как будто специально сплелись в шатающийся комок, главной целью которого было не развалиться на составные. Пока я присматривалась к деталям, драка прекратилась, и все зачинщики высыпали на улицу, продолжив звучный мордобой снаружи. Голоса постепенно удалялись и скоро вовсе смолкли. В шинок вернулись постояльцы. Я выпила компот, подхватила лёгкую дорожную курточку и покинула приветливое заведение, так и оставив торчащий из стены нож нетронутым. Может, кому-то сгодится плащ повесить.

Оплаченная мной комната на постоялом дворе обещала сладкий сон, но я повременила с отдыхом и отправилась на прогулку, чтобы размять ноги после седла и показать себя этому миру и конкретным лицам, в частности. Я бы на их месте жаждала минуты уединения не под крышей шинка, а в куда более интимной для ножа обстановке. Гуку я сразу отвела в конюшню, располагавшуюся недалеко от постоялого двора, заверив животное, что вернусь её почистить и помыть после своего моциона. В обслуживание от местной конюшни входили только денник два на три и скудный паёк сена, повергший меня в состояние, близкое к злобе. Я разыскала не особо скрывающегося конюха, приплатила за добавку и пообещала, что через пару часов лично проверю, не голодает ли моя девочка. Конюх заученно покивал и шмыгнул под поветь4 с запасами, убедив меня в том, что для экономного постоя это норма.

Я активно готовилась встретить неприятеля в любой момент. Всматривалась в лица, запоминала расположение улиц и торговых лавок, отмечала жуликоватых на вид горожан, и к исходу прогулки окончательно убедила себя, что паранойя – не самое страшное отклонение. Если бы я не преуспела, пришлось бы искать среди выданных Аброром склянок заветную, с этикеткой «Успокоительное, сильнодействующее».

Городок оказался совсем некрупным, немногим больше обычных эрий, но с отличительной, как полагалось, чертой: конвентом, где собирались ответственные жители, радеющие за благополучие и процветание земли. В нашей эрии тоже имелось место сбора, но доступ туда имели лишь избранные главы, да и выглядело оно гораздо скромнее. Города брали ответственность за себя и за несколько ближайших эрий, а кэпиты главенствовали надо всеми по своим границам. Так завели наши предки, так мы и продолжали жить, веря в разумность распределения.

Мы – это жители континента Нануэк. В Цанте власть делится иначе. У них там вообще всё вверх тормашками, не как у людей. Дома по сто этажей, ардэа вместо лошадей, да ещё и бороздят небо, корба…кораба…кор-по-ра-ции вместо сельского хозяйства. И никаких эрий. Правители Цанте отринули заветы древних и смешали магию с наукой, сотворив новый мир из камня, металла и стекла. Говорят, если со всего Цанте собрать деревья, то выйдет только небольшой лес, каких в Нануэке бессчётное количество – так мало там зелени. Но не смотря на скудную картину, находились те, кто бросал жизнь на природе и отправлялся покорять вершины небоскрёбов. Причины, как водится, у каждого свои. Я осуждать не бралась. Не моё, да, а вот кому-то другому в самый раз.

Изучив малочисленные местные достопримечательности в виде конвента, памятного древнего колодца, установленного здесь испокон веков, и коротенькой аллеи на десяток лавок, я вернулась в конюшню. На улице уже стемнело, и парочка конюхов, мельтешивших здесь под вечер, исчезла. Надо признать, я не рассчитывала на короткий рабочий день, иначе бы сразу занялась водными процедурами Гуки, не откладывая на потом. Тем не менее, основной свет был погашен, а на территории двора не находилось ни одного постороннего человека.

Я не стала стучаться в подсобку к конюхам, рассудив, что ради меня одной нет надобности прерывать законный отдых работников, и протиснулась в прикрытые на ночь тяжёлые двери. Помещение без окон окутал мрак, маленькие ночники у пола почти не давали освещения, разве что облегчали жизнь крысам. Ну, и мне. Шарусси постепенно перестроила зрение на ночное, которое отличалось от дневного тем, что в кромешной темноте цвета блуждали в сером спектре, но при тусклом освещении, вроде работающих ночников, картинка походила на привычную, разве что, с зеленоватым оттенком.

Гука не очень обрадовалась обещанному приходу, она уже устроилась спать. Почувствовав моё приближение, кобыла торопливо поднялась на ноги, по неосторожности, чуть не выдавив хлипкую боковую перегородку между денниками. Соседние лошади тоже заволновались, просыпаясь.

– Отдыхайте, я ненадолго, – успокоила я их, но любознательные морды и не думали возвращаться ко сну, продолжая наблюдать за происходящим. – Ну, что, моя хорошая, припозднилась я совсем? – зашептала я Гуке на ухо, обнимая лошадь за грязную, пропитанную пылью шею. – Не будем уже сегодня мыться, я зашла, потому что обещала. Так, и что тут у тебя с сеном? – Я пошаркала носком ботинка, прикидывая объём сухой травы и удовлетворённо выдохнула. – До утра хватит, если не будешь в нём спать и втаптывать в навоз. Ты же не будешь? Ты же не свинья у меня?

Гука с обидой всхрапнула: что за намёки, сено – это не только вкусная еда, но и необходимая притирка, работающая токмо вкупе с навозом.

– Да ладно, – я, извиняясь, почесала её холку и замерла.

Шарусси и уши моей кобылы синхронно напряглись. Дверь конюшни гаденько скрипнула, пропуская полоску света с улицы. Полоска расширилась и шустро стянулась на полу. Я почти беззвучно опустилась вниз по стенке денника, доверяя предупреждению Шарусси. В моём распоряжении десяток бодрствующих глаз, я могу видеть ими, не высовываясь из укрытия.

По узкому проходу, не скрываясь, шли двое мужчин с одним фонарём. Один рослый, широкоплечий, другой тощий и низкий – совершенные противоположности. Двигались они уверенно, по денникам не шарили. Сразу приблизились к стойлу Гуки. Они определённо знали, куда и зачем шли и не тратились ни на разговоры, ни на лишние телодвижения. Рука рослого потянулась к задвижке, но та словно приросла к пазам. Мужчина поднажал, дверь содрогнулась, но не поддалась.

– Тут защита какая-то, – догадался он.

– Ты заметил? Лошади не спят, – тихо-тихо проговорил тощий.

Подельники переглянулись с многозначительным видом и проворно, не проронив больше ни звука, покинули конюшню.

Я облизала пересохшие от волнения губы. На лошадку, значит, решили напасть? На слабого? Грязно играете, твари. И я вас узнала.

Сила Шарусси жгла виски, вопя об опасности: проблема после ухода бандитов никуда не исчезла. У меня не было времени на анализ или поиск свидетелей снаружи, я стремительно вылетела из денника, метнулась к задней стене, где висела оставленная амуниция, и поспешно вернулась к Гуке.

Лошади окончательно проснулись, и все, как одна, перебирали ногами в узких комнатках. Жеребцы поноровистее били копытами в двери, другие испуганно ржали. Животные волновались, их беспокойство передавалось и мне. Дрожащими пальцами я пыталась затянуть подпругу, но Гука не упрощала задачу – она тоже билась в страхе и крутилась.

– Кляд5, стой ровно! – в сердцах рявкнула я.

Кобыла чуть присмирела, и я, сумев попасть язычками в пряжки, тут же приступила к уздечке. Трензель Гука приняла без размышлений, и я даже успела застегнуть замочек и вывести её в проход. За сим фора закончилась. На входную дверь с отчётливым лязгом опустили засов, и следом, буквально через несколько мгновений, в зазор между створками и полом закатился горящий факел. Солома занялась сразу.

Лошади взвились пуще прежнего, их истерический страх огня заглушил мои собственные мысли. Я на короткое мгновение, которое не могла себе позволить, оглохла. Меня повело вниз. Если бы не чудом всё ещё стоящая рядом Гука, я встретилась бы лбом с оградой денника. Огонь отражался в огромных чёрных глазах кобылы, она нервно храпела, но стояла. Едкий запах дыма распространился по закрытому помещению, пламя пожирало дерево, как любимое лакомство, подбираясь к живым, истошно орущим существам. Шарусси хлестнула силой в ладони, отрезвляя, я отпрянула от лошади и отдалась во власть природы. Потому что она, в отличие от меня, знала, как выиграть это сражение.

Я вышла в проход, опустилась на колени и протянула руки к огню. Послушное пламя съёжилось, сотнями змеек сползло на глинобитный пол и оскудевшим ручейком потекло ко мне, оставляя после себя одутловатые сажистые шрамы на денниках и стенах. Теперь я пожирала пламя. Это не то, чему учили меня Аброр и Тэср, и когда весь огонь погас, я удивленно посмотрела на свои ладони. Грязные от седловки, но без копоти, без ожогов.

«Так и должно быть, я – это ты», – так говорила Шарусси.

Больше я не мешкала. Засов вылетел из пазов и приложил одного из негодяев по лбу, двери раскрылись во всю ширь, следом вылетели мы с Гукой. Заботливо натянутую на уровне копыт верёвку я обрубила, выпустив с кинжала поток ветра по преследователям.

У-у-у, попадётесь вы мне!

Гука неслась во весь опор, похоже, сбегая от страха, сидевшего у неё на хвосте. Улочки вихляли, как пьяные, но после вечерней прогулки я худо-бедно ориентировалась в городе и могла направлять лошадь. К сожалению, ещё не все жители разошлись по домам, и теперь припозднившиеся горожане кидались врассыпную, награждая нас справедливой бранью. Тех, кто не успевал сориентироваться, я отталкивала ветром в сторону, подальше от копыт тридцатипудовых туш. А в затылок нам дышали злопыхатели, число которых планомерно увеличивалось. Расплодилось-то!

Как только мы миновали черту города и оказались подальше от возможных случайных жертв, я остановила Гуку и спрыгнула на землю. Меня окружили семеро всадников. Я уже знала, сколько их будет, поэтому эффекта неожиданности не случилось.

– Ну, что? Поговорим? – я решила начать с некоторой вежливости, да и не мешало бы разузнать планы врага. Вдруг они словоохотливы перед женщинами?

Ответом мне стал взведённый арбалет и без предупреждения выпущенный болт. Я взмахнула кинжалом до нажатия на спусковой крючок, поэтому стрелявший вместе с оружием ласточкой вылетел из седла. Траектория болта сбилась, и он приземлился далеко за нашими спинами, никому не причинив урона. Оставшиеся шесть всадников, красуясь, достали свои игрушки. Зуб даю, парни прошлись по магазинами: новенькие, блестящие мечи, булавы, секира, ещё пара арбалетов – какому-то кузнецу сделали хорошую выручку. По угрожающим оскалам я окончательно поняла, что ребята из диких.

– Понятно, поболтать по душам не выйдет, – вслух заметила я и играючи крутанула в пальцах кинжал.

Нападавшие тоже приготовились к неравной драке, но всё пошло не по плану. Не по их плану, конечно.

Ветер каждого из них скинул на землю и собрал на полянке опрятной кучкой, отпущенная на волю огненная нить обманчиво мягко оплела их на пару надёжных витков. Запахи тлеющей одежды, волосков и жжёной кожи не входили в список моих любимых, но не я начала этот балаган.

Мужчины пришли в растерянность. Они, бесспорно, готовились нешуточному отпору, но, чтобы их, как детей малых, спеленала женщина? Нет, такого они не ожидали. Я заметила редкие переглядывания, изобличающие их чувства, они особенно ярко читались на фоне искажённых от боли лиц. Так, и что нас здесь собрало?

– Рассказывайте, мальчики. —Я присела на корточки и ласково посмотрела на них. —Кто? Зачем? Почему? Всё, что имеете по теме. Не стесняйтесь.

Вопреки моему пожеланию, их языки не развязались, и хоть я до сих пор и не практиковала пытки, но давление огненной нити пришлось усилить. Убить не убьёт, но, возможно, настроит на беседу.

Мужчины выли, матерились, но ничего полезного кроме слова «заказ» не проронили.

И как же мне с ними поступить? Может, доехать до конвента и пожаловаться на нападение? Дальше уже стражи сами разберутся в мотивах и составах. Да, пожалуй, так и сделаю. Убивать всё равно не моё, да и наказуемо.

Я опёрлась на переднюю луку, сунула левую ногу в стремя, ловко подпрыгнула, и…грудь прошибла острая спица боли. В глазах разом потемнело. Единственное, я успела понять, что падаю, и то, когда уже упала.

***

Мир изменился. Воздух изменился. Голова приятно опустела. Есть вероятность, что она и не наполнялась до того, как опустеть, но я предпочла отбросить сомнения и сконцентрироваться на подозрительных ощущениях. Возникшее давление трещало в костях, превращая их в железный каркас, тянущийся навстречу главной силе магнитного поля. Вместе с тем тяга расслабляла, позволяя Шарусси дрейфовать на излучаемых волнах и внушая мне покой. Любопытное и оригинальное чувство.

Я пришла в себя, однако не спешила сообщать радостную весть собравшейся толпе. Глазами устроившегося неподалеку филина я обстоятельно рассматривала новые действующие лица, выискивая то самое нечто, искажающее общий фон. Та же плохо освещённая окраина города, Гука, активно щиплющая траву, семеро бандитов – они остались, но теперь к ним добавились десять всадников из стражей порядка и неизвестный мужчина. Мужчина сидел рядом со мной и наблюдал за развернувшейся сценой задержания с самым безучастным видом. Он-то и выделялся среди остальных.

От попытки ощутить суть незнакомой единицы меня прошиб озноб и пересохло горло.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, каким-то образом разгадав моё притворство.

Приятный, низкий голос заставил меня разлепить веки и уставиться на того, кому оказалось под силу заворожить духов природы и изменить магнитные поля в свою пользу. И тут я поняла, что духи природы ещё сильны своим духом, в отличие от меня. Я открыла рот, чтобы ответить и дать понять, что я адекватный, взрослый человек, не нуждающийся в помощи, но вместо этого так и замерла с ответом на губах, растворившись в каре-зелёных радужках незнакомца. Я вылетела с орбиты, как подросток, и где-то на краю сознания прорезалась робкая, незнакомая женщина:

– А вы кто? Это вы привели стражу?

В вопросы не прокралось ни капли враждебности или настороженности. И я, и Шарусси как-то всецело приняли незнакомца не только за безвредное существо, но и за того, за чьей спиной не зазорно укрыться. Виной тому причудливое притяжение, пробирающий до мурашек голос или невероятной красоты глаза – не имею ни малейшего представления, что из этого так впечатлило мою интуицию и природу. Да и к лешему догадки, в мозгу всё напрочь перепуталось и не поддавалось упорядочиванию. Шарусси, даром, что не кошка, довольно урчала рядом с ним.

– Как догадались? – спросил он.

– Вы похожи на того, кто умеет решать проблемы.

– Вы это поняли за пять секунд?

– Я хорошо разбираюсь в людях, – пожала я плечом.

Правый уголок его рта вздрогнул в краткой, скупой улыбке, снисходительно сообщающей не озвученное мнение о моих умственных способностях.

– Я не флиртую, – строго уточнила я, неожиданно постигнув двусмысленность оставленных фраз. – Помогите мне подняться.

– Прошу, – мужчина встал сам, подал руку и плавно потянул меня вверх.

Приняв вертикальное положение, я ощупала себя, оглядела, но никаких следов от ранений не обнаружила. Тогда что со мной случилось? Хранители не страдают обычными хворями вроде сердечных приступов и невралгии. Я с запоздалым скепсисом посмотрела на возвышающийся субъект, сквозь стучавшую в ушах кровь вдруг услышав доводы разума, и сразу их отринула. Незнакомец точно не причастен ни к нападению, ни к моему обмороку. И откуда он всё-таки такой особенный взялся?

– Пойду поговорю со стражей, – откланялась я, понимая, что расспросы ничего не дадут. Тайный спаситель не пожелал назвать своего имени, так что об остальном можно и не заикаться. А стража что-нибудь да прояснит.

– Вы должны, да.

Я проигнорировала бессмысленную реплику и отошла от мужчины подальше. В конце концов, меня за сегодня неоднократно пытались убить, и я ужасно устала. Могу себе позволить не изображать вежливость.

Виновники ночных гонок лежали лицами в землю с заломленными и фиксированными по локтям и кистям руками. Оружие их изъяли, а коней уже успели увести. Судя по разговорам стражей, основную волокиту с задержанием они завершили и теперь готовились отправить компанию в место временного назначения. Я медленно, по дуге, обошла задержанных, делая вид, что рассматриваю их издалека, а сама обратилась к силам природы.

«Кто? Зачем? Что вы видели?»

Не прошло и трёх минут, как я услышала безликий шёпот духов, что по крупицам собрали сведения по моему запросу. Голоса духов ветра не отличались от голосов духов земли, но я совершенно точно могла распознать их по оттенкам, по осторожным прикосновениям к сознанию, по тональности.

«Наёмники».

«Наёмники».

Под прикрытыми веками вспыхнула иллюзия, короткая визуализация случившегося.

Я расслабилась и отдалась во власть зыбких образов, чтобы проникнуть в картинку глубже, дотянуться до смутного воспоминания, что хранили видящие сделку духи.

Миг – и я стою на тропе позади невысокого человека в глухой, длинной мантии. Обычной, холщовой и дешёвой мантии, какие продаются на каждой ярмарке. Ссутуленные плечи задраны вверх, под одеждой угадывается горб. Воспоминание двигается в положенном ему порядке, и я продвигаюсь вместе с ним, чтобы увидеть, что случилось дальше. Человек в балахоне кидает под копыта стоящей перед ним лошади неплотно набитый мешочек с деньгами. Картинка смазанная, я не могу, но силюсь разглядеть детали, и от этого начинает ломить затылок. Мне бы рассмотреть всадника, коли заказчик озадачился капюшоном, увидеть лицо хотя бы одного человека. Надо только разогнать сгущающийся молоком туман, подобраться ближе…

– Уважаемая, вечера доброго, – отреагировал страж порядка на моё приближение. —Оклемались? Пройдите со мной для дачи показаний.

Я оторопело замерла и, проморгавшись, уставилась на возникшую преграду. Иллюзия испарилась. Я так и не получила ответ.

– Проедемте, – исправился он, расценив заминку по-своему. – Сможете сами сесть в седло или подкинуть?

– Да, я в порядке, – рассеянно ответила я.

– Тогда трогаемся, – кивнул мужчина и повернулся ко мне спиной. – Эй, Дарод, – окрикнул он коллегу, – я забрал потерпевшую, буду на посту.

– А, ну давай, – отвлёкся от записей Дарод. – Там, если моя зайдёт, ты ей скажи, что я сегодня допоздна.

– Лады.

Мы с Гукой дождались, когда стражник наговорится и запрыгнет на своего старенького мерина, а затем послушно порысили следом до символической ограды города. Переступив границу, перешли на шаг, хотя теперь в нём не было особой надобности – горожане окончательно исчезли с ночных улиц, предоставив их в наше полное распоряжение.

– Вы у нас сняли комнату или проездом? – Спросил провожатый.

– Это уже дача показаний? – для порядка уточнила я, всё ещё пребывая мыслями в искривлённом видении. Затёртые магией части картинки не восстановятся по одному моему желанию. И что с ними делать, я пока не поняла.

– А, да не, – рассмеялся стражник. – Просто на заполнение бумаг много времени уходит, когда закончим, будет уже глубокая ночь. В дорогу лучше не отправляться. А вам есть, что скрывать?

– Есть, кого опасаться. – Я обернулась и посмотрела на виднеющуюся сценку с повязанными бандитами. Не факт, что они единственные, кому предложили ценный мешочек.

Чего ради за мою жизнь предложили награду? Да и не такую уж высокую, судя по размеру кошеля. Правда, если золотом, то сумма могла бы выйти приличная. Хм. Если золотом, то только за хранителя. Это что же получается?..

– Как это вы их? – стражник изобразил пальцем круговое движение у живота, характеризующее ожоги на телах злоумышленников. – Маг?

– Почти, – поскромничала я, не желая вдаваться в подробности. Разведут тут ещё бурную деятельность с ритуальным подношением петуха Хранительнице, придётся отбиваться. – Вы не волнуйтесь, – сменила я тему, – комнату я сняла. Правда, где теперь оставить лошадь, ума не приложу. С прошлой конюшней возникли сложности. Двое из тех семерых пытались её поджечь, боюсь, я не смогу заснуть, если отведу свою девочку туда же.

– Так поставьте у нас, – предложил провожатый. – При конвенте есть конюшня для стражей, у нас всегда есть парочка свободных мест для особых гостей из Кэпита. А их, почитай, уже с месяц не появлялось, значит и сегодня не приедут.

– Буду очень благодарна. Я утром уеду уже.

– И ладненько. Эк вас занесло в приключения! Поди, дорогу кому перешли?

– Знать бы ещё, кому, – буркнула я, снова погрузившись в нелёгкие думы. Размышлять о врагах было для меня в новинку, я не знала, с чего начать.

– Ничего, мы их потрясём. Это вам ещё повезло, что коллега ваш мимо проезжал.

– Мужчина тот? – мигом оживилась я. – Он же позвал вас?

– Да. Маги, они живо на помощь кличут, кидают в небо сноп искр, и все дела.

Маг, значит.

Магов я и раньше встречала, но личными знакомствами похвастаться не могла. Так, в городе, когда училась, и в эрии у нас пришлые появлялись время от времени. Последние всё больше по лету и осени проезжали, чтобы в бездорожье не угодить. Может, и правда, странствующий маг? Сезон всё-таки. Да и кто вообще этих магов разберёт, чем они промышляют. Я в их работу никогда не вникала, но раз их восемь лет учат в университетах, то уж, наверное, не только для того, чтобы по эриям шататься и мелкую нечисть изживать. Этот вот на скитальца не походил совсем, небось, не в поисках заработка странствует.

– А что за история с конюшней? – полюбопытствовал стражник. – Нам о пожаре не сообщали.

Бумажная пытка показаниями действительно заняла пару часов. Я проходила по делу в качестве потерпевшей, так что помимо кляуз пришлось писать обоснование о проведении судебного разбирательства без моего участия, используя лишь оставленные записи. Процедура, к счастью, являлась стандартной, образцы форм висели на главном стенде комнатушки, куда меня определили. Я всё скрупулёзно переписала на чистовик. Сдав стопку бумаг ответственному стражу, вышла на улицу и поплелась к постоялому двору «На перине». Именно добротная вывеска с многообещающим названием поспособствовала моему выбору ночлега в этом неприветливом городишке.

Обессилено стянув одежду и бросив её там же, где стояла, я заползла под свежую простынь и отключилась. Подозреваю, с тем же успехом я смогла бы заснуть в очередном деннике Гуки, не заметив существенной разницы и не переплачивая за хвалённую перину.

Утром наступила горькая расплата за мою лень. Отражение в фигурном настенном зеркале явило настойчивое доказательство целесообразности вечернего ухода за лицом. Под слоем сажи и пыли обнаружились три ярких, болезненных прыща на лбу, из разряда тех, что нельзя трогать с неделю, пока сами не засохнут и не отвалятся. Я честно предприняла попытку отыскать в запасах Аброра косметическое средство, но старец не радел за красоту. Поэтому, после умывания и маски от водяного, я откупорила спиртовую настойку и протёрла жидкостью лицо. Въедливый запах спирта пропитал волосы и кожу не хуже качественного парфюма, а тянущийся за мной ароматный шлейф мог тронуть сердца разве что местных пьянчуг, смотревших мне в след с завистью и уважением.

Добравшись до конюшни при конвенте, я разыскала конюхов и попыталась расплатиться за Гукин ночлег, но те плату брать отказались и отпустили на все четыре стороны с добрым словом. По такому случаю я даже решила не ехать в прошлую конюшню ради возврата денег за несостоявшийся постой и бодренько поседлала да причесала лошадку. Сегодня нам предстояло проделать длинный переход, чтобы до темноты миновать пять небольших эрий и заночевать в шестой, покрупнее. В последней я планировала найти подработку и пополнить свой прохудившийся бюджет.

Погода стояла чудесная: утреннее солнце не припекало, спрятавшись за облаками, лёгкий ветерок щекотал лицо. О вчерашних лужах напоминал лишь мягкий грунт, впрочем, быстро подсыхающий. После дождя растительность налилась сочной зеленью, присущей только первому летнему месяцу, и от листвы пахло так будоражаще сладко, что я просто не могла надышаться. Дорога в такие дни доставляла настоящее удовольствие нам обеим. Шустро проскочив место преступления, Гука весело порысила по основной дороге. Вскоре на горизонте замаячила фигура одинокого всадника, и ещё до того, как мы поравнялись, я поняла, кого встречу. Рядом с ним природа вела себя иначе.

– Доброе утро, – крикнула я, нагоняя мага и переводя Гуку на шаг, каким неторопливо шествовала его гордая серая кобыла.

– Доброе, – мужчина учтиво улыбнулся. – Надо же, вы в добром здравии.

– С вашей помощью, – кокетливо вернула я улыбку. – Хорошо, что я вас встретила, смогла поблагодарить. Если бы не вы, я бы попала в ужасную передрягу.

– По-моему, вы в неё и так попали.

– Немного, – увильнула я. – Называйте меня Борна, будем знакомы?

Маг медлил. Было видно, что он не хочет отвечать, и я слегка смутилась. Обычно люди не делают тайны из своих имён, но то, видимо, не касается загадочных, уже второй раз пропускающих вопрос мимо ушей. Если всё так серьёзно, то, полагаю, мне лучше скорее проститься и оставить его позади в клубах дорожной пыли. Правда, сегодня пыли-то и нет.

– Роэн, – после долгой заминки слово прозвучало не к месту.

Мы пристально смотрели друг на друга, каждый со своей мыслью в голове. Я поймала себя на том, что выжидаю пару мгновений, даю ему шанс исправиться. Он соврал, и я это поняла. Хуже того, он заметил мою реакцию на ложь.

– Лучше бы вовсе отказались отвечать, если не хотели знакомиться, – хмыкнула я, потому что мгновения закончились, а терять мне уже было нечего.

От незаметного толчка тазом Гука перешла на рысь, и я сразу перевела её в галоп, намереваясь как можно скорее оставить позади незнакомца и, если не выбить пыль из-под копыт, то хотя бы закидать его грязью.

Произошедшее надолго выбило меня из колеи. Тем для размышлений и без того имелось вдоволь, и более важных, чем задетая гордость, но я то и дело возвращалась к диалогу с магом и недоумевала. Да что с ним не так? Мне хотелось с ним поговорить, разузнать побольше, понять, почему природа так необычно реагирует на его присутствие. Судя по всему, придётся искать другой объект для опытов. Сговорчивее и честнее.

К середине дня мы преодолели несколько эрий. Гуку я больше не гнала, и она мерно шагала по просохшему шляху, на ходу обрывая высокую траву с обочин и изредка переходя от скуки на рысь. До четвёртой эрии оставалось часа два, если поднажать, и я волевым решением разрешила нам долгую стоянку. Мы свернули к виднеющемуся полю. Буйная растительность манила зайти поглубже и распластаться на зелёном ковре, но Гука сразу же отмела эту идею, припав на все четыре ноги. Сбоку вспорхнула маленькая, но довольно пугающая стайка чеканов. Пришлось уговаривать лошадь образумиться. Скорее всего, крохи свили гнездо под кустом, и наше приближение потревожило пташек.

– Вот трусиха! – Я успокаивающе похлопала кобылу и сделала с ней круг, чтобы дать прийти в себя, и только убедившись в вернувшейся адекватности, вытащила ноги из стремян и спрыгнула на землю. – Пойдём, – поманила я её за собой.

Первопроходцем Гука быть не любила, как и большинство лошадей, ожидающих подвоха, в том числе от собственной тени, но в поводу всегда шла смело, полагая, что в гиблые места хозяйка обычно не водит, а если и промахнется, то примет основной удар на себя. Вытоптав небольшую площадь, я принялась рассёдлывать кобылу: подтянула и закрепила стремена, сняла мешки, следом стянула седло вместе с насквозь мокрым потником, закрепила повод, чтобы не болтался под копытами, и, наконец, взялась за себя. Мне разоблачаться перед отдыхом не полагалось, всего-то расстелить походное одеяло и упасть на него.

Тело, не смотря на все свои хранительские улучшения, вроде шустрой реакции и ночного зрения, противно ныло от долгих верховых переходов. Я вытянула руки и с хрустом покрутилась. Надо было бы осилить полноценную разминку, но я не могла себя заставить встать. Гука рядышком упивалась долгожданным перекусом, птицы щебетали у самого уха, я смотрела на гладкое, синее небо с редкими, белесыми облаками. Хо-ро-шо.

Когда надо мной пролетел ворон, я машинально уцепилась за него. Картинка перевернулась, поменяв землю и небо местами. С высоты птичьего полёта я увидела нас с Гукой, как на ладони. Ворон, сделал приветственный круг, и отправился дальше вдоль широких полей, мимо длинной, вертлявой речки, к полосе смешанного леса. Я наслаждалась видами, свободой и высотой. Только ради этого стоило стать хранителем.

Птица пошла на снижение, устремившись к земле. Мы навылет пронеслись сквозь пушистые кроны, и ворон, зачастив сильными крыльями, опустился на одну из нижних веток дуба. Остановка оказалась запланированной, птица прилетела к началу пира и присоединилась к сородичам. Дюжина голодных воронов в немом оцепенении выжидала, когда их компаньоны по охоте оторвутся от жертвы и оставят положенное им. На окровавленной, вытоптанной в сражении поляне лежала разодранная туша лося с остекленевшими глазами. Я никогда не видела живых волков так близко. Серо-бурые, с массивными мордами и большими лапами, которыми они придерживали труп, когда вырывали из него мясо. К горлу подкатила тошнота.

– Ка-ар, – сказала моя птица, и все обернулись на нас.

Ворон спикировал к сородичам – ему тут же наперерез бросился волк. Присев на полусогнутые лапы и выставив измазанную багрянцем морду с прижатыми ушами, хищник предупреждающе зарычал. Ворон отпрянул. Волк продолжил наступать.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происходящее. Я покинула временное тело и села, вновь оказавшись на поляне. Волк почуял меня, поэтому не подпустил птицу к добыче, которой привык делиться. Это удивительно… И занимательно! Ни Аброр, ни Тэср не смогли пояснить причин вражды хранителей и ночных стражей. У избранных Шарусси имелась одна сказка, больше годившаяся для малых детей. В ней говорилось о первом хранителе, убившем самку вожака и сыскавшем, скажем, избирательное родовое проклятье. Я в такую ерунду не верила. Не в проклятия, этих-то пруд пруди, в сказки.

***

До нужной эрии я добралась уже затемно, однако давно исчезнувшее солнце не разогнало жителей по домам, и жизнь в поселении продолжала кипеть с поправкой на торжество. Хмельные эричане громко смеялись и танцевали у распахнутых настежь дверей шинков под музыку гусляра или скрипача, монеты звонко сыпались из руки в руку, а распоясавшаяся детвора гоняла в салочки – и всё это под навесом сетки магических огней, затмевающих холодный свет звёзд.

– Малыш, что отмечаете? – я изловила мелкого парнишку и кивнула на шумную улицу, как источник основного веселья. – Я здесь проездом.

– Так торговая неделя, первый день, – испуганно пискнул мальчик, а через секунду опомнился: – Тёть, пусти, меня ща поймают.

– А, да. Беги.

Торговая неделя это, конечно, отлично, но вызывает некоторые осложнения.

«Точнее, боль и страдания», – грустно подытожила я, когда в третьем и последнем гостевом доме мне объявили об отсутствии свободных комнат.

– А куда можно податься? – пристала я к хозяину. – Может, кто комнату сдаёт?

– Комнаты-то, поди, сдают, но ты ж с кобылой, – почесал макушку мужик. – Слушай, а ступай-ка ты к моей свояченице, у неё места мало, но лавкой поделится. Так себе удобства, но ночь переспишь, а для лошадки там дворик сойдёт. Я токмо записку черкну, погодь.

Выбирать не приходилось, расстилать одеялко под кустом, рядом с эрией, полной карманников, неизбежно следующих за торговыми обозами, я желанием не горела.

– Литака её называют. Вот, отдашь ей, – хозяин сунул свёрнутую трубочкой бумагу мне в ладонь. – Сейчас выйдешь и направо, до Живой улицы иди, там жёлтый дом с синими ставнями. Поверни налево и до упора. В конце одноэтажный некрашеный дом – это Литаки. А утром ко мне на завтрак до восьми приходи, если кто съедет – я комнату придержу.

Я верила в человеческую отзывчивость и сострадание, но рассчитывать получить их от дельца в период жаркого спроса – верх наивности. Простившись, вышла во двор и, не таясь, развернула записку. Точно. За рекомендованную им сумму за постой у свояченицы я могла снять в Кэпите комнату на пару дней и купить Гуке яблок в довесок.

В реальности же я смотрела на просевший дом, с ушедшим на целую ступень в землю крыльцом, и вяло рассуждала о пользе сна на воздухе. Причина тому была одна, и она крылась не в убитом временем домике и баснословной цене за него. С этим я могла справиться, в отличие от изменившегося магнитного фона вокруг.

Этого просто не может быть. Так не бывает.

Из-за угла дома, разрушая мои надежды на разыгравшуюся фантазию, показалась знакомая серая лошадь, дотошно уничтожающая сорняки во дворе Литаки. Гука призывно заржала товарке. Серая лошадь тоже заинтересовалась гостями и величаво направилась к нам. Поступь кобылы мага отличалась особой грацией, выдавая в ней породу и работу хорошего объездчика. Я залюбовалась высоко поставленной шеей, ровным профилем и красиво сложенным, мышечным телом животного. Это вам не эрийская лошадка к телеге, в ней безошибочно определялся высокий класс. Даже странно, что она сорняками не брезгует.

– Девушка, вам помочь? – высунулась из оконца белокурая женская голова.

Зря я не ушла раньше.

– Нет, – твёрдо ответила я, прикидывая, на какой грядке устроить ночлег. В лес к волкам не тянуло, а уж карманников как-нибудь отважу, возможно, с гарантией их полного перевоспитания. Как говорится, всё познаётся в сравнении, преступные элементы вдруг предстали вполне годными соседями по кустам.

– Та это от меня, – заголосил хозяин гостевого дома, частыми полушагами-полупрыжками приближаясь к дому. Похоже, мужчина решил убедиться, что я не сбегу и выплачу свояченице положенное. – Ты не стесняйся, заходи. Лит, приюти девушку на ночь? Не за даром, да, как полагается, честь по чести, с оплатой. Оплата, она ведь для чего нужна? – Хихикнул он в рыжую бородёнку, таки добежав и переводя дух. – Чтобы все чувствовали себя уверенно, без медвежьих всяких услуг и закавык.

– Ага, – только и смогла выдавить я, прикидывая, как лично моя уверенность утекла бы с оставшимися монетами прямиком под покосившийся домик.

– Ой, неудобно-то как, – протянула свояченица. – У меня уже есть постоялец.

– Та хоть на пол пусти, идти-то ей некуда.

– Ничего, – перебила я. – Поищу другой ночлег.

– Не надо ничего искать, – рявкнул хозяин и взмахнул рукой, как гильотиной, отсекая право выбора. – Места всем хватит!

– Да у меня всего одна комната, – пискнула девушка.

«И та уже с мужиком», – добавила я про себя. Малину девушке обламывать не хотелось, видно же, что планов уже настроила, волосы вон помыла.

– Тогда спасибо за участие, – громче нужного гаркнула я, перебивая алчного хозяина. – Свидимся завтра. Представляете, человек заплатил за удобства, а его ущемляют? Так и не расплатится вовсе.

Свояченица, будучи, очевидно, кроткого нрава, согласно промолчала. Хозяин гостевого дома заметно приуныл, потеряв комиссию, а я развернула лошадь, спеша убраться подальше. Дверь скрипнула, и я зачем-то обернулась. На пороге кривого крыльца появился маг.

Девочки, что в пятнадцать, что в тридцать устроены одинаково. Если мы второй раз встречаем одного и того же мужчину, то считаем это не меньше, чем судьбой. Я встретила мага в третий раз. И за подобные мысли мне очень хотелось стукнуться лбом о стену.

– Борна, не ломайте комедию. Заходите в дом, – устало произнёс маг.

Да куда уж мне до вашей высокой драматургии! Какая интонация, какой взгляд! Уже начинать аплодировать?

– Так вы знакомы! – обрадовался мужик. – Так и… что получается? Всё равно уплатить надобно за двоих!

Какого тряха6 ты тут объявился? Все планы мне спутал, настроение испортил. Я злобно зыркнула на мага через плечо и молча отправила Гуку прочь под звуки прекрасной, озадаченной тишины. Пусть думают, что хотят, а мне нервы дороже. И мы НЕ знакомы.

Я действительно нацелилась на огороды, замеченные ещё при въезде – длинное поле, разделённое на две части дорожкой: одна отдана под картофель, другая свободная, в этом году отдыхающая от засева и заросшая ужином для моей кобылы. Ровно посреди поля местные жители сколотили шелтер от непогоды и для передышки в середине рабочего дня. На моё счастье, под ним нашлась годная для сна лавка у длинного стола, а среди хозяйственной утвари обнаружился таз. Худо-бедно отмыв его от грязи, я повысила таз в чине до умывального, а после разжаловала на нужды непарнокопытного, наполнив водой. Гука погрузила морду в жидкость и разом высосала всё содержимое.

Устроившись на ночлег, я постановила, что идея ночевать в одиночестве не так уж и плоха. Не столько из-за гордости, сколько из опасений, что прикормленные наёмники, не озабоченные моралью, в запале покалечат посторонних людей. Кому помешал несостоявшийся хранитель? До пробуждения Шарусси врагами я не разжилась, так что ответ очевиден: убрать хотят именно его. То есть, меня. И если неделю назад я ещё бравировала силой, после внезапного обморока спеси у меня поубавилось. Я не неуязвима. Я остаюсь человеком, к тому же, с мишенью на спине. И что досадно, я не смогу не прибиваться на постой к людям. Тут либо волки, либо наёмники. И, если верить Тэсру и Аброру, волки хуже.

Засыпала я с тяжёлым сердцем, и со смутным привкусом притяжения в воздухе. Видно, маг отправился на ночную прогулку, дабы избавиться от непроходящей икоты. Шарусси чувствовала себя спокойно, духи не предупреждали об опасностях, и постепенно сон вытеснил беспокойство.

Утром, как и условилась накануне с хозяином гостевого дома, я пожаловала на завтрак. Тот встретил меня с недовольным прищуром и вместо того, чтобы подойти самому, отправил принять заказ подавальщицу. Минут через пять, правда, не выдержал и всё же присел напротив.

– Я с тобой вчера по-доброму, помощь предложил, – вместо приветствия проворчал он, стараясь смотреть в стену.

– Дом был занят, а за указанную тобой в записке сумму, кусок пола я снимать не намерена, – отрубила я, на дух не перенося любителей давить на жалость.

Оскорблённый закономерно побагровел. Выглядел хозяин гостевого дома примерно моим ровесником, но, как и многие мужчины, не питающие приязни к здоровому образу жизни, к среднему возрасту обзавёлся пузиком и симметричными залысинами в области висков.

– Вот так и помогай людям, – буркнул он и привстал, чтобы удалиться.

– Я с благодарностью приняла помощь, – напомнила я, не желая переходить в откровенный конфликт, – но обстоятельства изменились.

– И у кого ночевала? – хозяин сел обратно.

– Ни у кого, посреди огорода нашла пристройку.

– Брешешь, – прищурился он. – Михабор сеновал сдал?

– С чего мне врать?

– Да не ходит никто ночью за околицу, – хмыкнул мужик. – У нас там нечисть какая-то поселилась этим летом, троих уже сгубила.

– Сразу? – загорелась я, почуяв вес оплаты.

– Да нет уж, по очереди. На одиноких только нападет. Все трое были задушены травой. Так что не сочиняй, – выпалил он и спохватился: – Голова о том помалкивает, и ты не болтай.

Нас прервала подавальщица. Подошедшая женщина скинула с рук одну большую тарелку с жаренными яйцами и двумя ломтями свежего хлеба и направилась к следующему столику.

– Мужик, тебя как зовут?

– А чего?

Да что все такие чувствительные пошли до своих имён!

– Помочь хочу.

– Как ты, баба, поможешь? – прищёлкнул он языком и озадаченно замолк. Ненадолго. – Али ты ведьма? На мага не тянешь, видал я их.

– Ну да, ведьма, – подумав, определилась я с ролью на сегодня. Быть ведьмой мне даже нравилось, водилась за ними определённая жутковатая слава. Хотя, по чесноку, я не представляла, чем ведьма отличается от мага, кроме образования – и те, и те одарённые. Однако же в народе ведьм не то, чтобы побаивались, скорее, остерегались их крутого нрава.

– Взаправду? – хозяин окинул меня недоверчивым взглядом, но подсказки не обнаружил. Вполне себе типичная эричанка, в дорожных одеждах разве что, по такому облику ведьму не распознать.

– Да. И я ночевала в шелтере. Ни меня, ни лошадь не тронули.

– Может, нечисть ушла? – засомневался мужик.

– А, может, не надеяться на авось? Я бы подсобила. – И не без ехидства добавила: – За плату, разумеется.

Рыжий помялся, будто бы, прикидывая, как сильно ему влетит за болтовню о жертвах. Головы эрий реноме, как правило, не сильно блюли, но в торговую неделю, золотую пору, ради получаемой выгоды хвосты поджимали. Весть о нечисти враз всполошит торговцев – и поминай тех, как звали. Ещё и неустойку сдерут.

– Это тебе к нашему Голове идти, он решает такие вопросы, – мужик предсказуемо свалил на крайнего.

– И где его найти? – улыбнулась я. В воображении плотный кошель уже оттягивал мою сумку и облегчал жизнь на ближайшую неделю. А это, надо сказать, приличный срок. Деньги в дороге улетали куда как проворнее, чем я рассчитывала, и подработки стали настоящим спасением от голода.

– На площади спроси, торговая неделя ж.

– Хорошо, сразу после завтрака, – я подтвердила готовность новой улыбкой.

– Называй меня Урбом, – сказал мужик, поднимаясь и оправляя задравшийся ремень.

– Меня – Борной. Будем знакомы.

– Если ты угробишь эту тварь, Борна, с меня комната бесплатно.

Я кивнула. Любопытничать не стала, и так понятно, что в эрии каждый друг другу брат, сват или близкий родственник, а погибли, значит, местные.

Опустошив тарелку, я откинулась на стул в ожидании расчёта и случайно зацепилась взглядом за человека у стойки. Высокий, худой. Мне показалось, что мы где-то уже виделись, но его лицо обладало до того заурядными чертами, что я запросто могла его с кем-то спутать. Мужчина обернулся, почувствовав спиной интерес. Я перевела взгляд на окно.

Две шмыгающие с подносами женщины не успевали за наплывом людей, и на меня не реагировали. Выждав ещё некоторое время, я оставила нужную сумму на столе и вышла.

– Эй, крошка, – обратился ко мне ранее замеченный тип. Он стоял, прислонившись к забитой коновязи.

Чтобы я не спутала обращение, он заступил мне дорогу и приветственно показал кривые зубы. Наглый и весь какой-то зачуханный: с куце остриженными волосами, с белыми, сухими корками на треснувших губах; из-под ворота синей рубахи выглядывала толстая, красная нить от штопки. После дороги я выглядела не сильно лучше, чего уж, и его облик мог бы вызвать во мне понимание или, на худой конец, сочувствие. Если бы не рваная, суматошная жестикуляция и бегающие глаза. Эдакий закрепившийся в умах образ последнего проходимца с шляха. От такого человека подсознательно стараешься держаться подальше.

– Я заметил, как ты на меня смотрела, – самовлюблённая ухмылочка растянула его рот в ожидании увлекательного продолжения дня.

Н-да, ни дать, ни взять, звезда ухаживаний.

Подобная наглость меня не сильно пронимала. Выразительно скуксившись, я обогнула незатейливого ухажёра и направилась к площади. Короткий эпизод выскочил из памяти мгновенно, едва я успела свернуть в проулок. Меня ожидало более важное мероприятие, и мысли занимало только оно.

Здешний распорядитель нашёлся на выходе с торговых рядов, после подсказок нескольких опрошенных торговцев, и к этому времени утро уже плавно переходило в день. Голова без воодушевления воспринял предложение о помощи. Он хмурил лоб и нервно теребил карандаш, которым что-то записывал в блокноте до моего прихода.

– Не знаю, – проговорил он, – мы запрос в город направили, ждём мага со дня на день. Нехорошо получится.

– «Нехорошо получится», если кого-то из ваших гостей успеют прикончить. Или вы всех оповестили, чтобы в огороды ночью не совались? – По повисшим усам Головы я догадалась, что нет, не оповестили. – Либо мы всем сообщаем об опасности, либо я берусь за это дело за установленное вознаграждение. Оно же у вас назначено?

– Ладно, попробуйте, уважаемая ведьма, – кисло согласился мужчина, для вида потратив с полминуты на размышления.

К его чести, он не опустился до грубых замечаний в духе: «Тебе какое дело?» или «Катись своей дорогой», даже если так и подумал. Статус ведьмы придавал мне особый шарм.

– Попробую, – очаровательно улыбнулась я, подметив, что дважды повторила последние слова Головы на свой манер, чем явно его рассердила.

Водилась у меня дурная привычка повторять сказанное за собеседником. Уж сколько мама ни пыталась её истребить, не преуспела, но она, надо отдать ей должное, старалась, как могла. Тяжело, знаете ли, отстаивать родительский авторитет, когда дочь цепляется к словам. Что ж, характер у меня не самый удобный, признаю.

– Вырвите там листочек и напишите расписку, пожалуйста, – я ткнула пальчиком в блокнот, не снимая с лица любезного выражения.

От порицающего взгляда мужчины хотелось поёжиться, но полученная расписка обезболила укол совести. Мне нужны деньги, а им нужно избавиться от нечисти. Это называется «взаимовыгодные отношения». Которыми, к слову, озаботилась не я одна.

По мере приближения к огороду воздух всё сильнее сгущался, принимая ту самую консистенцию, от которой плавились мозги. Он-то что там забыл?! Неужто работу у меня из-под носа уводит? Ну, точно, вон стоит, руками пассы заковыристые выплетает.

Хорош, ничего не скажешь. Движения отточенные, спина идеально прямая, под натягивающимися рукавами проступает рельеф мышц. Загляденье. Пленительное зрелище. Волшебство, туманом расползающееся по сознанию и поглощающее всё новые области. Водоворот притягательной силы, увлекающий в неизвестность.

Разлитое в округе притяжение проникало в вены, бежало по крови, лишало воли и голоса. И я позволила себе поддаться этому упоительному чувству. Грани мира растворялись, тревоги уплывали, тело наполнялось лёгкостью, я безотчётно подалась навстречу… Стоп! Я широко распахнула веки, сбросив наваждение. Так не пойдёт!

Я направилась к мужчине, чеканя шаг. Маг заметил меня, вежливо повернулся и завёл ладони за спину. Этот жест мог означать как спрятанное оружие, так и готовность защищаться. А я не любила вольные трактовки в любом их проявлении и сразу выбирала наихудший вариант. На всякий случай.

– Борна, – сухо поздоровался маг.

– Роэн, – передразнила я.

– Чем обязан?

– Это вы – вызванный из города маг? У меня расписка от Головы, что я разбираюсь с полевым шкодником. – Вокруг да около я тоже не любила ходить. Особенно, когда это могло обернуться против меня. В доказательство вытащила заветную бумажку и на вытянутой руке предъявила её мужчине.

– Нет, меня не вызывали. – Он бегло ознакомился с содержанием документа и отвёл листок вбок, с усмешкой заглядывая в моё лицо. – Но почему вы взялись за эту работу? —удивился он, проигнорировав прямолинейность, с которой я к нему обратилась.

– Я ведьма, деньги зарабатываю, – соврала я. – А вы?

– Помогаю. Безвозмездно.

А вот тут он-таки намеренно постарался меня задеть. Бессмысленно. Сытому голодного не понять.

– Благородно, – похвалила я, не растаяв от чести находиться рядом со столь высоконравственным человеком. Свернула листок и сунула его в задний карман штанов. – Раз вы тут из личных побуждений без материальной составляющей, то, может, уступите место?

– Пожалуйста, – он отступил на шаг и указал на свои следы, без лишних споров предоставляя мне право сиюминутно отработать хлеб. – Приступайте.

Покладистость мага меня не смутила, в отличие от завуалированного хамства. Я скрестила руки на груди и заявила:

– Ночи подожду. Можете уйти?

– На поле у вас тоже расписка? – с прищуром осведомился он. – Послушайте, наверное, у вас была весомая причина, чтобы обидеться на меня, но давайте перешагнём через это недоразумение?

– Недоразумение – это если бы вы мне на ногу случайно наступили. Вы же дали понять, что моё общество вас не радует. Я всё поняла.

– Что именно вы поняли? – с укором переспросил маг в явной попытке сбить меня с толку.

– Вы назвали ненастоящее имя, – не сдавалась я.

– Настоящее, – парировал он.

– Оно на вас не откликается.

– И как же ведьма это поняла? – усмехнулся он. – Борна, у всех есть свои тайны. Имя – не самая большая проблема из всех, согласитесь?

–Допустим, – нехотя признала я. – Но дело не в вымышленном наборе букв, а в том, что вы скрываете своё настоящее имя не просто так. Как вы могли заметить в нашу первую встречу, я попала в неприятности. И я… да, знаю… да, —Я посмотрела в понимающие глаза и запуталась в словах. Отвела взгляд, возвращая самообладание. Маг благосклонно улыбнулся, считав мою растерянность. – Я знаю, что вы не опасны для меня. Но вся ситуация в целом… всё это подозрительно.

– Я только хотел вам помочь вчера. И помог. Разве это не говорит о том, что я заслуживаю небольшого доверия?

– К чему вам моё доверие? – тут же спохватилась я. – Это тоже подозрительно.

– Чтобы не приписывать мне злого умысла, для начала. Знаете, куда приятнее мысль, что когда мы в следующий раз сойдёмся на дороге, то тепло поздороваемся, а, может, и пропустим по стакану эля вместо ссор на пустом месте.

Фраза прозвучала фальшиво, похоже, маг и сам не поверил приведённому доводу. Но я оценила его настрой и смягчилась. Ну, может, отчасти пошла на поводу у Шарусси. Она не ощущала никакой исходящей опасности от этого плута, играющего словами, как бирюльками7, и только моя злопамятность не могла уняться. В глаза магу я решила больше не смотреть. Замершее в них ожидание требовало ответа, а я не могла так скоро оправиться от задетого самолюбия.

Сделав вид, что разговор окончен, я по-свойски окинула взглядом ровные ряды картошки с белыми цветками, уходящими к полосе леса. Я знала, что лес и картошку разделяет шлях, по которому я и приехала сюда, но поднявшаяся ботва создавала иллюзию, будто проезжающие путники топтали урожай эрийцев самым возмутительным образом. Блуждающий взгляд зацепился за неестественную чёрную кляксу, растёкшуюся по сухой, сероватой земле между двумя вскопанными грядами. И я лишь сейчас ощутила её инаковость, контрастирующую с живой природой. Я хотела было ломануться вперёд и проверить, что мне не мерещится, и на земле в самом деле распласталась нечисть, которую по каким-то причинам не видела ни я, ни духи природы, но маг удержал меня за локоть.

– Да что вы?.. – взвилась я на фамильярный жест.

– Сейчас межевик не опасен, я его надёжно спеленал.

Я перестала вырываться и вынужденно посмотрела на того, кто называл себя Роэном. Если я при нём достану кинжал и начну общение с нечистью, то попаду в затруднительное положение. К тому же, не мешало бы вспомнить, кто такие межевики. У нас в эрии их не водилось, но бабуля как-то рассказывала, что эти маленькие духи, стерегущие межу между полями, как-то заполонили соседние эрии, и избавиться от них смогли только силами нескольких магов. К сожалению, Шарусси просвещала меня преимущественно о работе и особенностях стихий, без погружения в бестиарий трёх континентов. Ограниченность знаний ощущалась с каждым новым заданием.

– Надо с ним поговорить, – поняла я.

– Он троих людей убил, что с ним разговаривать, – увещевал убеждённый в своих выводах маг.

– Надо спросить, зачем он это сделал. Духи не всегда злые, они – продукт природы и людей, иногда они не осознают своих действий, и им необходимо объяснить, как можно поступать, а как нет, – я предприняла новую попытку вырваться. Безуспешно.

– Борна, – моё имя с негуманным наслаждением раскатали по нёбу, – ведьмы не проявляют дружелюбие к нечисти. Это я так, на будущее, чтобы думали, что и перед кем говорить, если собираетесь придерживаться своей легенды. Вы прокололись уже дважды.

У меня упала челюсть. Натурально отвисла вкупе с подтянувшимися ко лбу бровями.

– Стесняюсь спросить, вы что там, считаете? И какой же первый прокол? – Я снова дёрнула рукой, на этот раз благополучно вырываясь из захвата.

– Ведьмы не чувствуют ложь.

– О, – глубокомысленно изрекла я. – Может, в ваших университетах и учат изживать всё подряд, но я попробую иначе.

– То есть, по первому пункту у вас комментариев нет?

У меня скопилось много комментариев, но по большей части непечатных и указующих направление, поэтому воздержусь, магу они не понравятся.

– А вы каждый пункт любите разбирать детально? – огрызнулась я, чувствуя себя на редкость по-идиотски. Стою тут перед ним, как девочка, изо всех сил стараюсь не оправдываться, а чего ради? Кем он себя возомнил? Что за замашки?

– Да, я люблю системный подход.

Беседа всё дальше уходила от распластанной нечисти и всё больше приближалась к той точке, когда у меня повалит из ушей пар. Заводилась я с пол-оборота. Отходила, правда, быстро, но этот этап логически следовал позже первого.

– Так что будете делать, если разговор не получится? – вернулся к главной теме нашей беседы маг, подтверждая свою приверженность системному подходу. Он, в отличие от меня, в буквах не путался.

– Вот если не получится, тогда и решу. Снимите с него вашу магию. – Прямой приказ вызвал на лице мужчины озадаченность, и мне пришлось добавить: – Пожалуйста. И отойдите. Лучше вообще уйдите, вы будете мне мешать.

– И куда же мне идти? – с непередаваемой интонацией хмыкнул мужчина.

– Не знаю! Вон, за ограду. Рядом с моей лошадью постойте, если вам заняться нечем.

Маг не стал прощаться или высказывать недовольство, просто молча ушёл, как только я завершила предложение. Странный он, конечно. Нормальный человек после такого обращения плюнет, покроет клядом да исчезнет, а этот что-то не торопился расстаться.

Межевика отпустило, и вместе с исчезнувшим заклинанием я прочувствовала резкий контраст фона от нечистой силы. Духи природы также пришли в оживление, различив постороннее присутствие. Вот, теперь всё правильно.

Сгусток собрался, оформился и превратился в маленького темнокожего недорослика. Внешне межевик походил на человека: две руки, две ноги, глаза. Выдавали сущность длинные, крючковатые пальцы с острыми когтями и вытянутый череп, покрытый густой чёрной вьющейся шерстью, из которой торчала пара тонких, почти прозрачных ушек на затылке. А когда он раскрыл рот, я узрела и ряд очаровательных, игольчатых зубов, коих имелось поболее тридцати двух. Заметив меня, межевик от переизбытка чувств присел и торопливо осмотрелся.

– Х-хранительница.

Судя по выражению мордочки, для него моё присутствие стало не меньшей неожиданностью, чем для меня – его. Надо будет потом аккуратно выведать, что за заклинание применил этот Роэн.

– Ну, здравствуй. Скажи мне, миленький, – я тоже присела на корточки, чтобы не смотреть свысока на маленькое создание, – кто тут людей убил? Говорят, травой задушили.

– У-убил? Я у-убил. Тра-траву мне пу-путали. За-замучи-ился ра-расплетать, – межевик испуганно заикался, но упорно цедил признание.

– А ты знаешь, что бывает за убийства людей?

– О-они же нас у-убивают. Им ч-что, мо-можно, а м-мне не-не-льзя? Тра-траву мне путали! – настойчиво повторил полевой дух, и в его больших светло-серых глазах заблестела влага.

Я слегка растерялась. Не думала, что причиной нападений станет трава. Её-то люди продолжат топтать, а значит опасность межевика не переоценена.

– Нельзя, – терпеливо произнесла я. – Жители мага вызвали, чтобы от тебя избавиться. Понимаешь, чем чревато? Он будет в своём праве.

Межевик прерывисто всхлипнул и протяжно, на одной ноте, прохныкал:

– О-они уже моего д-друга у-убили. А он ни-ничего не с-сделал им. Ни-ничего, Хранительница! – Пару мгновений нечистый дух боролся с эмоциями, на его мордочке напрягалась и расслаблялась линия челюсти, но сдержаться у него не получилось. Слёзы полились ручьём, межевик с горькой гримасой уткнулся в ладони и зарыдал. Малыш оплакивал гигантскую, ни с чем не сравнимую потерю, масштаб которой никаким образом не зависел от занимаемой ею площади в этом мире.

Сердце в груди болезненно сжалось, и я инстинктивно потянулась со своим состраданием к нечистому духу.

– Давай успокоимся и поговорим, – предложила я, окончательно устраиваясь на грядке. – Кто убил твоего друга? Местные?

– М-маг. Не этот, другой, – недорослик стёр мокрые дорожки с щёк, но слёзы градом продолжали сыпаться из глаз. – Я ушёл жить на дру-другое поле после его с-смерти. Но как-то загрустил и ве-вернулся, тут спал че-человек. Я и у-убил. Из ме-мести.

– Маги сильнее тебя, а люди злее. Ты можешь убить их хоть с десяток, но тогда чем ты будешь лучше них? Да и не все плохие. Однажды твоего друга убил жестокий человек, а ты начал мстить без разбору. Тогда в чём люди не правы, раз посчитали тебя угрозой?

– Вы меня на-накажете? У-убьёте? – вздохнул межевик, которого сравнение с людьми откровенно не увлекло. – Лучше от вашей руки, по за-заслугам.

Я знала, что умею без труда упокаивать нечисть, уже доводилось. С той же кикиморой миндальничать не пришлось. Но я и правда верила в то, что этого заслуживает не каждый. А ещё немного в то, что порочные цепи рвутся при должном усилии.

– Если я попрошу тебя больше не трогать людей, что ты ответишь?

Получеловеческое-полузвериное лицо скривилось, острые зубы закусили узкую верхнюю губу. Межевик задумался. Я пригрозила:

– Духи земли будут следить за тобой. Если узнаю, что ты причинил вред человеку, то вернусь и закончу работу мага. Так что отвечай честно.

– Я уйду, – горячо ответил межевик, смешно сложив ладошки домиком. – Далеко. Обещаю, Хра-хранительница, не трону больше лю-людей. Но не-не потому что они могут быть хо-хорошими.

– Тогда почему?

Межевик снова вытер лицо, он больше не плакал.

– Мне нравится жить. Я е-ещё не всё успел по-посмотреть. Друга жалко…

– Понимаю, – я коснулась узкого плечика, желая поддержать нечисть.

– Вы те-теряли друга?

– Я много кого потеряла.

Древние считали Шарусси тьмой, пробуждающейся с наступлением тридцать четвёртого года жизни. Но никакую новую тьму Шарусси с собой пока не принесла, у меня и своей имелось так много, что било через край. Если Шарусси выбирает человека по пережитым им боли, страху, отчаянию, то я не могла не стать хранителем. Каждые несколько лет, начиная с тринадцати, я хоронила близких: бабулю, отца, маму, друга, подругу. По очереди. И каждый раз думала, что большего мне не вынести, но каждый раз выносила. Помню, когда познакомилась с мужем, очень боялась преследующего меня проклятия, но Нерт прилежно ухаживал, выгонял больные мысли, пока я окончательно не сдалась. Правда, его я всё равно потеряла.

– Уходи, малыш. Уходи так далеко, как сможешь. И никогда не трогай людей.

Не потому, что нельзя или они того не заслуживают. Это вопрос выживания. Но этого я говорить не стала. Межевик медленно поклонился.

– Вы от-тличаетесь от Хранителя э-этих земель. Не встречайтесь с ним. А лучше уезжайте из Нануэка.

– Что? Что это значит? – озадачилась я странным пожеланием, не совсем понимая, не ослышалась ли.

Межевик опустил кучерявую голову и сокрушенно ею покачал.

– Не могу с-сказать больше. Это его зе-земля. – Полевой дух ссутулился и робко посмотрел исподлобья: – Могу я идти?

– Конечно. Беги очень быстро и не попадись магу, его прибытие обещали со дня на день. Будь осторожен. И помни, что я сказала.

– Не забуду, – снова поклонился межевик, растёкся чёрной кляксой по земле и заскользил меж грядок.

Довольно скоро он исчез из поля зрения, но я продолжала сидеть, обдумывая последние слова недорослика. Малыш не врал. И он боялся сболтнуть лишнего, чтобы не понести за длинный язык наказание. Но просить покинуть континент – это как-то… чересчур. Нечистые духи определённо знали больше, чем говорили. И это вызывало обоснованные опасения.

– И вы убеждены, что он сюда больше не вернётся? – спросил маг, когда я подошла к лошади.

– Не вернётся. И не причинит никому вреда. – Я перехватила Гуку под уздцы и повела по тропке, предварительно пропустив вперёд Роэна. – Слушайте, его ведь здесь не было, межевик живёт на другом поле. Зачем вы его подманили?

– Девушка, у которой я остановился, пожаловалась на смерти, – пожал плечами маг.

– И вы бросились на помощь. Похоже, вы неплохой человек.

– В нашу первую встречу кто-то сказал, что я умею решать проблемы. Я склонен с ней согласиться, – Роэн обернулся, и я увидела пляшущие смешинки в его зрачках. – Но и вы не промах, надо признать.

Я-то? Незаметно для себя я улыбнулась на простую лесть. Или то получилась ответная улыбка на его завораживающий блеск глаз. В любом случае, случайно вспыхнувшее единение между нами пронзило трещиной стену отчуждения. Если то исключительно происки Шарусси, то впору расстраиваться. Подменять волю долгом я не собиралась.

– Борна?

– Что?

– Я хочу поесть. Вы не против присоединиться?

– Можно, – согласилась я, кожей предчувствуя подстерегающий подвох. Уж больно стремительно бросился маг выполнять недавнюю фантазию про кружку эля.

– Я вчера ужинал в неплохом заведении. Пойдёмте туда.

– Мне нравится ваш оптимистичный настрой, но сейчас нам не до выбора.

– Из-за ярмарки? – сообразил маг.

– Именно.

Я не ошиблась. В обеденное время второго дня торговой недели найти место за столом оказалось сложно выполнимой задачей. Мы обошли несколько крупных шинков при гостевых домах и с пяток мелких, и в итоге решили довольствоваться едой на вынос. Сдав кобылу на постой у коновязи с сеном, я вернулась к магу. Роэн занял очередь, начинавшуюся у порога, и с тех пор, как я его оставила, несильно продвинулся к цели. Войдя в зал, я задержалась у входа, пользуясь возможностью и издалека рассматривая таинственного мага. Ему не досаждали очередь, духота или шум, он пытливо рассматривал убранство помещения и людей. А смотреть тут было, откровенно говоря, не на что. Обычный тёмный сруб, стены которого украшали скабрезные картинки с выдержанной общей тематикой: все персонажи восседали за богато накрытыми столами и предавались обжорству. Некоторые дамы, не смотря на полные телеса, не имели сил в своих руках, и их прикармливали щедрые мужчины. Между картинами пристроились расписные тарелочки и пучки трав. Под крышей, как и полагается, висел заговорённый оберег от всего подряд, ещё один я заметила над входом в шинок. От звона ложек и вилок об десятки керамических тарелок сводило зубы и начинало стучать в виске, почему-то в одном, в левом.

– Вы впервые вышли на шлях? – я пробралась сквозь гудящую толпу и встала рядом с магом. – Я тоже не так давно.

– Я очень редко бываю в эриях, – кивнул мужчина, чуть сдвигаясь в сторону и пропуская меня перед собой в очереди.

– По вам видно, что городской. Ещё и из Кэпита, наверное? – Мне думалось, что я вполне ловко закинула удочку, чтобы раздобыть немного сведений, но маг технично ушёл от ответа:

– У вас, кстати, манера разговора тоже не эрийская, – заметил он.

– А я говорила, что эричанка?

– Это и так понятно.

– А вы? – вновь предпринятая мной попытка уже отдавала навязчивостью. Я бы не рискнула лезть в чужие дела не будь фигура мага до того примечательной, что порождала прорву вопросов при одном косом взгляде, что уж говорить про загадочное поведение самой природы. Не мужчина, а какой-то кладезь тайн с неподдающимся отмычке замком. Здоровое любопытство рождало недоверие, и вот оно не давало покоя.

– А я городской, как вы верно подметили.

Я скупо улыбнулась, принимая защиту. Продолжать расспросы было бы неуместно. Ладно, Роэн, так Роэн. Леший с тобой.

– Вы потом к Голове за наградой? – после непродолжительного молчания заговорил Роэн.

– Да не даст он мне ничего, доказательств же нет. Схожу в торговые ряды, там подработку поищу.

– Вам нужны деньги? – заинтересовался Роэн.

– Кому ж они не нужны?

– А я вас могу нанять?

Я ошарашено вскинулась, рассматривая хитрые каре-зелёные глаза, но отражения каверзы не обнаружила. Маг говорил серьёзно, хоть и скрашивал фразу налётом беззаботности. Так, того и гляди, поверить можно.

– Для чего я магу?

– Мне не нравится ехать в одиночестве, это угнетает. Нужна компания.

– Очень смешно, – фыркнула я, раздумывая над тем, когда и надо ли возмущаться.

– Я не шучу. – Маг то ли не понял намёка, подкреплённого сложенными на груди руками, то ли непоколебимо веровал в силу своего очарования, но отступать не взялся.

Что ж, пора.

– Так наймите девку для компании. На любой остановке желающие найдутся.

Маг деликатно кашлянул.

– Вот теперь вы не оставили сомнений в вашем эрийском воспитании. Я не об этом.

Да ну? Три ха-ха. Так я и поверила.

Натянутую тишину разорвал бодрый голос подавальщицы, занявшую позицию за раздаточным столом:

– Чего будете? Есть картошка отварная, котлета из свинины, из говядины, щи свежие, куриный суп. Если подождёте, то скоро подойдут и драники. Овощи к мясу входят в стоимость.

– Суп куриный, картошку и свиную котлету, пожалуйста, – выбрала я. – А пиво есть?

– Из чисто ячменного солода осталось.

– И его стаканчик.

– Три серебряных, – без малейшего замедления потребовала подавальщица, кидая пылающие взгляды на мужчину позади меня.

Ско-о-олько?! Я выпучила глаза и набрала в рот воздуха, чтобы поделиться выстраданным мнением о сомнительном ценообразовании. Возмутиться я не успела, Роэн, предупреждая вспышку, настойчиво развернул мои плечи и легко подтолкнул:

– Борна, там столик освободился, займите скорее, я заберу заказ.

Столик важнее, согласна. Но три серебряных… Без подработки мне отсюда уезжать никак нельзя.

Я быстрым шагом пересекла помещение и села на один из стульев, обломав сразу двух посетителей, торопившихся с разных концов шинка. Я сделала вид, что не заметила их недобрых взглядов и помахала рукой пожилой прислужнице, наблюдающей за чистотой зала. Женщина лихо собрала в башню грязную посуду и смахнула тряпкой крошки со стола, как раз к тому моменту, как появился маг с подносом. Крошки приветливо захрустели под его подошвами.

– Моё предложение остаётся в силе, – напомнил Роэн, расставляя тарелки. К слову, от пива он отказался, зато неведомым способом заполучил на обед маринованную говяжью вырезку, которую в общей разблюдовке не предлагали. Подавальщица её не иначе, как из-под полы вытащила, рассчитывая поощрить пригожего мужчину.

Завистливо сглотнув, я перенесла свои блюда поближе и, вытянув шею, вдохнула аппетитный запах еды. М-м-м. Всё выглядело и пахло отлично. Не кулинарные изыски вроде вырезки, конечно, и не на три серебряных (леший их подери), но вполне.

– Я неплохо заплачу, – заманчиво вещал искуситель, бесцеремонно используя обнаруженное с моей подачи больное место. Попутно он с непринуждённым видом протирал салфеткой поблекшие столовые приборы.

«Точно городской, – подметила я, – только они так щепетильно относятся к гигиене».

– Вы, верно, забыли, что я нахожусь в неприятностях.

– То есть, деньги вам не нужны? – грязно подначил маг. С приборами он закончил, взял ложку и старательно перемешал густые щи.

– Нужны, конечно. Я просто не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня. – Я ложку протирать не стала, как она была, так её и схватила с подноса и зачерпнула наваристый бульон.

– Борна, меня разбойники не пугают. Да и дороги тут на неделю вялым темпом. Плачу пятнадцать золотых за сопровождение.

– И куда едете?

– В Энрацу.

Я воодушевлённо, но тихо ахнула и задумчиво вытянула губы скособоченной трубочкой. Надо же, северо-восточный портовый город. Говорят, там настолько огромная крепость, что и за день не обойти, а от видов захватывает дух. Белый океан с высоты смотровых площадок и меленький, светлый песок на длинных пляжах. Я жадно втянула обратно и облизала губы. Когда мне ещё подвернётся случай наведаться в Энрацу? Специально я бы туда не отправилась, незачем, а вот по заказу… Но предложение изобиловало подводными камнями. Один из которых крылся в ценнике за наём. Непомерно великодушно.

– Пожалуй, откажусь, – ответила я, с обворожительной улыбкой наблюдая реакцию мага.

По лицу Роэна скользнула тень раздражения. Так-так-так, кого-то подводит самообладание?

– И какова причина? – сдержанно уточнил несостоявшийся наниматель.

– Я вам не доверяю, – до чего же любо говорить правду! Она такая хлёсткая, дерзкая, выводящая из равновесия одного странного человека, встретившегося на моём пути. Так и бежит освежающим ручейком. Бодрит!

– Тяжело вам будет зарабатывать с такими принципами, – припечатал он, возвращаясь к еде.

Я покачала головой. Лучше поосторожничать, чем попасть в расставленные силки.

– Вы слишком назойливый клиент.

И снова эти смешинки в глазах. Значит, понимает, в чём дело. Веселится.

Ложка с супом не достигла рта на жалкий мизинец, я вернула её обратно в горшочек.

– Зачем вы это делаете? – в лоб спросила я, не рассчитывая на ответ, но не способная сдержаться.

– Конкретизируйте. – Маг, в отличие от меня, трапезу прерывать не собирался и в перерывах между фразами орудовал ложкой.

Если он рассчитывал смутить меня, то зря. Я продолжила:

– Крутитесь рядом со мной. Вам что-то надо? Мне уже надоело строить предположения. Вы, прямо скажем, не производите впечатление истосковавшегося по общению человека. А я мало похожу на ту, кто согреет кровать на пару ночей.

– И такая прямолинейность успешна?

Незамысловатость подбора слов его не удивляет, за время моих выпадов он успевает наполовину опустошить свою тарелку, не забывая отламывать от хлеба небольшие кусочки и прикусывать ими. Железные нервы у этого мага. Или пустой желудок. Я взяла за изогнутую ручку высокую кружку и невоспитанно уткнулась локтями в стол.

– Это последнее проявление вежливости, – грозно предостерегла я. – Если я не пойму, что вам от меня надо, то ни на какой дороге мы больше не встретимся и пива не попьём, – качнула я напиток в подобии тоста. Пенная шапочка вильнула и чуть сползла по стенке.

– Вот как, – протянул Роэн и откинулся на спинку стула. В следующий миг он резко переключился с меня на распахнутую дверь.

Если бы не Шарусси, я бы, может, раньше и не заметила перемены. Слишком бытовое действие, не цепляющее собеседника.

В шинок вошёл низкий, поджарый мужчина обритый налысо. Вошёл, как к себе домой, где обнаружил кучу незнакомого люда: остановился, обвёл неприязненным взглядом помещение и под смолкший гомон направился к подавальщице, пренебрегая очередью. Люди не собирались связываться с тем, у кого за спиной висели два меча, в кобуре на ремне—четыре кинжала, а на голенище сапога стояло золотое клеймо Унии магов – склонённое ветром дерево с короткой кроной. Принадлежность к одарённым подчёркивали и подвесы-накопители, за счёт которых маги увеличивали свой резерв. У этого экземпляра их водилось немного, в широкой прорези рубахи виднелись три нитки с кулонами.

– Я маг. Вне очереди, – бросил он притихшей толпе и ссыпал с ладони горстку монет. – Мяса и пива.

Я прикрыла глаза, сравнивая двух магов. Маг с опознавательными знаками ощущался иначе. Отпечаток природы явственно выделял его на фоне прочих посетителей, но данная ему сила не искажала магнетизм, не меняла общую картину. Я перевела задумчивый взгляд на Роэна. У этого с собой не имелось оружия и амулетов и одежду он получал не от Унии, однако природа рядом с ним сходила с ума, увлекая меня в водоворот мощи.

Похоже, я поспешила с отказом.

–Ты, сынок, поди, по просьбе Головы приехал? – спросила сидевшая недалеко от подавальщицы бабуля в окружении таких же древних подруг.

– Да, да, – отмахнулся лысый.

– У нас тут неспокойно было, – посетовала она и поджала подкрашенные губы.

– Да уж заметил, – нехотя ввязался в разговор маг. – Нечисть вдоль дорог носится.

– Да как же? – подхватила другая женщина. – Средь бела дня?

Толпа заволновалась. Маг с превосходством осклабился:

– Спите спокойно, старые. Зарубил я его.

– А кто? Кто там был? – Теперь на пришлого мага смотрели все посетители, не исключая нас с Роэном.

– Да межевик. Уж не знаю, чё он там делал, не разбирался.

Я сдавленно выдохнула. Злость порывистым ветром хлынула из груди в руки, опалила огнём. Глиняная кружка с пивом лопнула, разлетаясь вдребезги и… застывая в полотне времени. Над моей тарелкой завис шар из осколков вперемешку с крупной каплей пива, размером с кулак. Роэн, расцепив пальцы из магического жеста, молниеносным движением сбросил хлеб с деревянной тарелки на стол и накрыл ею застывший взрыв, с силой вжимая его в мою нетронутую котлету. Осколки глухо замолотили по стенкам, на нас тут же начали оборачиваться. Но поскольку ничего более примечательного, способного затмить заявление вооруженного мага, не обнаружилось, посетители отвернулись. Чуть дольше смотрел сам маг, но и он вскоре получил свой заказ и удалился на улицу.

Мне стоило бы извиниться, но я решила не усугублять ситуацию. Роэн выглядел сердитым, я чувствовала себя удручённо из-за частично потерянного обеда и денег. Молча взяла хлеб и принялась его жевать, делая вид, что всё так и задумывалось.

– Будьте осторожнее. Могли пострадать люди, – совладав с собой, высказался маг.

– Я знаю. Мне жаль, что не смогла сдержаться. Да, и вот ещё, – я достала мешочек с мелкими монетами и положила три серебрушки на стол. – Спасибо за помощь. Я поем и пойду.

– Если что, я выезжаю на рассвете.

– И вас не смущает моя импульсивность? – я кивнула на сооружение из посуды. Пиво пролилось через край прикрытой тарелки, источая дивный аромат.

– Меня смущает, что Хранительница бродит по шляхам в поисках приключений. И что хуже, она их находит.

– Так вы знали? – ахнула я. Теперь его поведение становилось отчасти понятным. – Подслушали на огороде?

– Я знал с самого начала. Здесь не место и не время. Доедайте свой суп. Завтра встречаемся в половине пятого утра у вешки.

– И я приду?

– Вы любопытная. Придёте.

– Тоже разбираетесь в людях? – хмыкнула я, ловя себя на том, что невольно заглотила самую простую из наживок.

– Хуже, чем вы.

Роэн, вроде как, сделал комплимент, только я восприняла его иначе. Я-то знала, что куда как хуже понимаю в людях, чем пытаюсь это показать. А вот маг, напротив, разобрался, кто перед ним с полпинка. По-моему, он просто поставил меня на место.

***

Гуку я оставила там же, приплатила конюху за постой до вечера и отправилась в торговые ряды. Подработка сама себя не найдёт, и кошель сам себя не пополнит. К тому же надлежало вернуть Голове расписку. При воспоминании о межевике всё внутри сжалось. Поганый пришлый маг!

Чуть только я зашла под навес растянувшихся рядами телег и спросила не нужна ли помощь ведьмы у первых же торговцев, слух обо мне пустился вскачь. Я не успела обойти и ряда, как разжилась парочкой халтур. Где-то требовалось лишь уговориться с духом ветра, чтобы он разносил аромат сахарных сладостей по воздуху, подманивая клиентов, а где-то посложнее. Семейная чета лавочников жаловалась на испорченную упаковку товара, на пожёванное зерно и грязную по утру лавку. Вроде как крысы пакостничали, а вроде и нет. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что вместе с четой в поездку отправился их домовой. Дух остался без положенной ему плошки молока с творогом, о чём всячески пытался сообщить хозяевам, но остался непонятым и взялся всеми доступными способами выражать протест. Я выступила переговорщиком между сторонами, и в итоге всё разрешилось благополучно, в том числе и для моего кошеля. На радостях я прикупила нехитрой провизии и отправилась гулять.

Торговые недели в эриях случались нередко, раз в три-четыре месяца, но каждая становился важным событием. Ранние весенние и поздние осенние торговые недели отличались скудностью из-за поплывших дорог, обозы далеко не отправляли, торговля с городами сходила почти что на нет, а вот начало лета и середину осени отмечали с особым размахом. По правде сказать, у нас не так уж и много причин для праздников, зимой так и вовсе можно помереть от тоски, когда в поле делать нечего, а световой день становится прискорбно коротким. Поэтому сейчас праздник лился изо всех щелей, народ развлекался, играл, пил до слабости в ногах. Радостные крики наполняли эрию необременённой тяготами жизнью.

Я шла и дышала изумительной атмосферой свободы. Тёплый воздух, запахи выложенных на прилавок товаров: кожи, ткани, сладостей, украшений, обуви. И так вновь захотелось бездумно потратить кучу денег на наряды, на ленты, на туфельки, что надену раз в году. Я не сдержалась, остановилась у прилавка с готовой одеждой. Меня подманило голубое платье до щиколоток и без рукавов, с дивной, яркой вышивкой по воротничку.

– Красивое, скажи? – с коварным прищуром бочком подошла хозяйка лавки.

– Очень красивое, – согласилась я.

– Примеришь?

Я почти сказала «да», но потом вспомнила, где будет лежать эта красота большую часть времени и с сожалением перевела взгляд на нежно-розовую свободную рубашку.

– Рубашку примерю, она нужнее.

– Вот это сила воли, – рассмеялась женщина. – Но и рубашка на лето хороша, плечи не обгорят.

«Комары не покусают», – мрачно добавила я про себя и вошла в тесную лавку, чтобы примерить обновку. Рубашка мне подошла, я выплатила четыре серебрушки и направилась к той части, где веселился народ.

На помосте развернули кукольный театр, и детвора, сидевшая тут же на низких лавочках, заливалась смехом. Комедию, видимо, играют. Я пристроилась сбоку, лениво обводя взглядом собравшуюся толпу из родителей и других зевак. Неожиданно в поле моего зрения попали сразу два знакомых лица. Что примечательно, шли они комплектом. Сначала я заметила пришлого мага, и лишь из-за него посмотрела на того, с кем он вёл беседу. Вот так совпадение! Долговязый мужик, намедни прицепившийся ко мне на выходе из шинка. Маг обратил на меня внимание и едва склонился в поклоне, как будто мы имели возможность познакомиться ранее. Что-то проговорил спутнику. Долговязый обернулся и наградил меня слащавой улыбкой. Что за дичь тут происходит? Я состроила проницательную гримасу и уставилась на них в ответ, искренне надеясь, что они побоятся связываться с отчаянной бабой. Но прогадала. Мужчины возомнили себя хищниками, которым нельзя смотреть в глаза, и направились прямиком ко мне. Драпать было бы позорно, посему для пущего эффекта я осклабилась.

– Моё почтение Хранительнице, – медленно произнёс маг и с намеком посмотрел на мою не протянутую для приветствия ладонь.

Сдаётся мне, магам и подпись на лбу не нужна, чтобы узнать хранителя. Хорошо, учла и приняла к сведению.

– Добрый день, – я по очереди посмотрела в глаза мужчинам, так и не подав руки.

– Извиняюсь за прошлый раз, – шутливо отвесил поклон мой неудавшийся кавалер. – Я не знал, что вы такая важная особа. Хотел подка…

– Похоже, вы тут инкогнито, – перебил маг неучтивого спутника. – Не откажитесь ли отужинать со мной? От лица Унии магов для меня было бы честью выразить вам своё уважение.

– Благодарю, но у меня, как и у вас, есть с кем разделить трапезу, – сочинила я, не моргнув глазом.

С посетителями шинка и межевиком он вежливостью не блистал, а теперь распускает перья, об уважении треплется. Как говорила бабуля: «Убогий всегда чванлив перед слабым». Ещё ни разу не видела опровержения этой простой житейской мудрости.

– Тогда в другой раз. Удачной вам дороги.

– И вам. И, пожалуйста, перед тем как убивать разумных существ, сначала убедитесь в их опасности.

Не сдержалась. Не смогла. Не захотела.

Маг ничего не ответил, отвесил поклон с фальшивой улыбкой и, прихватив приятеля, двинулся прочь. Чуть быстрее обычного, как я заметила. Торопился.