Селфи с горностаем бесплатное чтение

Пролог

«Жизнь – это трагедия, когда видишь её крупным

планом и комедия, когда смотришь на неё издали»

Чарли Чаплин

«Заколка, блокнот для рисования, резинки для волос и что же ещё я хотела взять с собой?» – Алёна, сидя на полу, собирала рюкзак. Даже если отправляешься в Эльфию, считала она, нужно обязательно взять что-нибудь из прошлой жизни. Хоть самую мелочь. «Да, и не забыть гель от прыщей!» – Алёна вспомнила про своё, обсыпанное противными крапинками, утреннее отражение в зеркале. Наверное, в Эльфии от прыщей можно избавиться за секунду. Впрочем, и заколку раздобыть, и резинки для волос, и блокнот – в Эльфии не проблема, но, всё равно прошлое нельзя оставлять без памяти. Без памяти и сам перестаёшь существовать, а в шестнадцать лет нужно жить в полную силу!

В общем-то Алёна Королёва до недавнего времени так и делала. Всё успевала: и учиться, и борьбой спортивной заниматься, и на свидания с Дэном Игнатовым ходить. Ну как свидания: то в кино, то в кафе, то в парк они с ним выбирались. Она не переставала удивляться, что, обожаемый многими девчонками, Дэн в ней, Алёне, нашёл. Далеко не красавица, полновата слегка, потому и на борьбу пошла – вес сбросить. И волосы в спонтанных завитках вечно торчали в разные стороны, никакой утюжок их не брал. И талантов у неё – ноль? Так, изображала время от времени в блокноте мыслишки разные-несуразные, да и те не особо хорошо получались. И всё-таки, одноклассники её знали, как приветливую улыбчивую девчонку, всегда готовую помочь. Вот только улыбчивую и приветливую теперь не замечали, словно её нет. Даже сюрприз к выпускному – постановку для родителей и учителей класс готовил без Алёны. Потому она и намеревалась перебраться в Эльфию, в существование которой ни за что поверила бы, не попади туда однажды. Хотя, чем меньше ты во что-то веришь, тем больше вероятность когда-нибудь с ним столкнуться. Скажи ей месяцем раньше, что одноклассники ополчатся на неё, разве она поверила бы? Тогда, на перемене перед биологией, Алёна и не подозревала, что затея Снежаны Перовой обернётся неприятной историей.

Глава 1. Селфи с Ибрагимом

Тата Марковна, биологичка, обожала свой предмет и учеников. Добрее её в гимназии никого из учителей не было: она прощала невыученный урок, болтовню на уроках и даже смешки в свой адрес. Хихиканье над ней не являлось редкостью, потому что выглядела Тата Марковна в свои около сорока нелепо. И всё внешность: зализанные волосы, собранные в тощий хвостик и выпуклые, словно от удивления вытаращенные, глаза. Из-за невысокого роста Тату Марковну часто принимали за гимназистку. Поэтому ей приходилось компенсировать свою детскость и тонкий писклявый голос элегантной одеждой. Взрослее биологичку блузки жабо не делали, а только добавляли ей нелепости. Впрочем, смешки она пропускала мимо ушей: то ли на самом деле их не замечая, то ли намеренно. Вывести Тату Марковну из себя могло разве что неуважительное отношение к её детищам: растениям. Геранями и кактусами были заставлены все три подоконника в классе и стеллажи в конце кабинета. Каждое из цветов имело имя: попробуй-ка назови кого-нибудь из геранек или кактусят не тем именем – двойка не заставит себя долго ждать. Однако гнев из-за цветов был всего лишь рябью на воде, по сравнению с цунами, которое могло обрушиться на головы учеников из-за питомца Таты Марковны, случись кому-то к нему притронуться. Клетка с горностаем Ибрагимом стояла на столе возле стеллажей. Кормить и гладить Ибрагима строго-настрого запрещалось, о чём было написано на табличке, лежащей рядом с клеткой. На Ибрагима разрешалось только смотреть. Кормила учительница его сама, в определённые часы, когда оставалась одна, тогда же и приводила в порядок клетку. Что делал в тот момент выпущенный Ибрагим, никто не знал. Все привыкли видеть его в клетке: либо спящим, либо поблёскивающим маленькими хищными глазками и оживлённо за всеми следящим.

В тот скучный день, какие обычно бывают сразу после каникул, одиннадцатиклассники дожидались прихода Таты Марковны. Разговоры о пролетевших новогодних каникулах уже поутихли и всех клонило в сон. Дэн, сидя за одной партой с Алёной, повторял биологию. Вика что-то читала в телефоне, пристроившись на стуле возле окна. Одна, вечно неугомонная Снежана, смешила девчонок историей переписки со своим сетевым поклонником.

– «Ты потрясная, никогда таких не встречал! Готов дневать и ночевать на твоей странице»: написал он мне, – сквозь смех рассказывала Снежана, – а потом выясняется, что Юльке и Арине он точь-в- точь сообщение отправил.

– И что вы сделали? – отвлеклась от телефона Вика.

– Договорились и втроём одинаковый ответ ему отправили.

– Догадался?

– Если бы. Продолжает тиражировать свои послания.

– Он ещё не знает с кем связался, – прыснули со смеху близняшки Дана и Лана.

– Да, мою хищную натуру он ещё не раскусил, – шутила Снежана.

Неожиданно её взгляд скользнул по клетке с Ибрагимом. Девчонки переглянулись, словно предвидя затеянное Снежаной.

– Сфоткаться что ли с Ибрагимом, для аватарки? – озорным тоном произнесла она, подходя к клетке с горностаем.

– Ты с ума сошла? – подорвался с места Дэн, – Тата Марковна тебе этого не простит.

Остальные парни тоже вышли из-за парт, пытаясь отговорить Снежану фотографироваться. Особенно Лужин перепугался. «Нам всем достанется из-за тебя!» – перекрикивал он ребят, взволнованно сдувая чёлку со вспотевшего лба.

Снежана, не обращая на них никакого внимания, длинным ногтем в блёстках, пыталась открыть тугую задвижку решётчатого домика Ибрагима. Когда дверца открылась, спящий Ибрагим был осторожно вытащен Снежаной на волю. Она прижала зверька и, направив телефон на себя с Ибрагимом, нажала на дисплей. Одноклассники замерли, боясь спугнуть непредсказуемое животное.

– Щёлкни пару раз, – попросила шёпотом Снежана Алёну, – на свой телефон.

Алёна, желающая завершения опасной фотоссесии, не решилась ей отказать. Наконец-то успокоившись, Снежана поднесла Ибрагима к клетке, но тот вдруг вырвался и сиганул за дверь, в которую как раз заглянула учительница по астрономии. Девчонки завизжали, парни старались сохранять невозмутимый вид.

– Тата Марковна немного задержится, – прорвался её голос, сквозь гул из коридора.

Не успела астрономичка выйти, как ученики ринулись за Ибрагимом. Одна Вика следом не побежала: стояла в дверном проходе, наблюдая за происходящим. Одиннадцатиклассники, посмотрев по сторонам, понеслись к лестнице. В суете перемены на них никто не обратил внимания, кроме упитанного первоклассника. Он, пыхтя, понёсся следом за старшеклассниками, приговаривая на бегу, что знает за кем, они помчались.

– Зверёк ваш вот в эту щель проскользнул возле ступеней, – довольно сообщил он, указывая на лестницу, когда ребята вместе с ним спустились на первый этаж.

– Ты уверен? – спросил Дэн.

– Стопудово, я в лестничный пролёт хорошо разглядел, – важно надул щёки мальчишка и добавил, – глаза вспыхнули, как лазеры, и он исчез в дыре.

Школьники дружно вздохнули. Снежана, всхлипывая, тёрла локоть. Дэн, глядя на неё хмурился.

– Хорош нервничать, – жестом показал он на руку, чтобы Снежана не дурила и успокоилась.

– Не нервы это, меня Ибрагим укусил, теперь зудит в этом месте, – Снежана показала ребятам покрасневший локоть.

Алёна вклинилась в разговор:

– Что делать-то будем, может попросим охранников открыть подвал? Скажем, что ключи от кабинета выпали из кармана и упали в щель.

– Давайте правду скажем охране про Ибрагима, всё равно Тата Марковна увидит пустую клетку, – упавшим голосом произнесла Снежана.

– Будем молчать! – возразил ей Дэн, – мы все в какой-то степени виноваты, что не сумели тебя остановить.

Ребята согласились. Даже Лужин мрачно кивнул, что не против молчать. Потоптавшись возле дыры, в которой растворился Ибрагим, класс двинулся на урок. Алёна немного задержалась. Она вытащила из кармана толстовки блокнот и прикреплённый к нему серый маркер. Присела на ступеньку. Маркер заскользил по листу, и лестница, по которой унёсся в неизвестность Ибрагим в считанные минуты перенеслась на бумагу. Пустая лестница.

Глава 2. Викины правда и неправда

Пока ребята искали Ибрагима, Вика сидела в полном одиночестве в кабинете. Она рассматривала фотографию Снежаны с Ибрагимом: тайком сделала пару кадров, хотя та её и не просила. «Вдруг фотка, сделанная мной, больше Снежане понравится, чем Алёнина?» – промелькнуло у Вики в мыслях, когда она наводила камеру на позирующую с горностаем одноклассницу. А вышло так, что и похвастаться не успела отличным снимком. В класс незаметно вошла Тата Марковна: имелось у неё такое свойство – появляться, словно из ниоткуда.

– Титова, где остальные? – раздался её удивлённый голос.

Вика, вздрогнув, отложила телефон. Запинаясь, стала объяснять, что ребятам куда-то понадобилось сходить, но полный ужаса возглас Таты Марковны, увидевшей пустую клетку, заставил Вику замолчать.

– Что с Ибрагимом? – впилась глазами в неё Тата Марковна, – отвечай немедленно!

– Понимаете, он исчез…он…, – Вика покраснела от стыда и испуга, что её поймают на лжи.

Тата Марковна взгляда от Вики не отводила, так и сверлила её, пока ученица не сдалась. Вытирая слёзы и сбиваясь во время рассказа, Вика описывала произошедшее. Дослушав до момента с выбежавшим в коридор Ибрагимом, Тата Марковна прервала Вику.

– Снежана открыла клетку! Снежана попросила её сфотографировать! – Тата Марковна, скорчив плаксивую гримасу, передразнила Вику, – а у вас что, своего мнения нет?

Вика хлюпала носом:

– Мы все её отговаривали, но она настаивала на своём.

Смягчившись, Тата Марковна, чтобы разрядить обстановку полюбопытствовала:

– Фотография-то хоть хорошая получилась?

Вика, поддавшись мягкой интонации учительницы, протянула ей телефон с фото. Мельком взглянув на изображение, Тата Марковна слегка растерянно попросила Вику:

– Передай одноклассникам, что занятие на сегодня отменяются.

Вика кивнула, провожая недоумённым взглядом куда-то заспешившую Тату Марковну. Возле двери учительница обернулась:

– Завтра разберёмся в ситуации с исчезновением Ибрагима.

Вика опустила голову. Ей предстояло объясняться с ребятами, и она мучительно подыскивала слова для оправдания собственной трусости. Нет, нельзя было выдавать Снежану, хотя она и виновата в пропаже Ибрагима. Вике хотелось, чтобы одноклассники поймали горностая, и ситуация сама собой замялась, но ребята вернулись в класс ни с чем.

– Урок отменили, – сказала Вика одноклассникам, выслушав историю про шустрого первоклашку и удравшего в подвал Ибрагима.

– Мы знаем, – хором ответили ребята.

– И откуда? – напряглась Вика.

– Директора встретили, он нас и осчастливил.

Вика выдохнула: ребята были не в курсе, что Тата Марковна заходила в кабинет и выпытала у неё подробности с исчезновением Ибрагима. Если бы знали, то не стали бы договариваться молчать про селфи, а они договорились, о чём её предупредил Дэн.

– Никому ни слова, Титова! Горностая всё равно не поймать, а школу хочется без проблем закончить.

Вика, уткнувшись в телефон, была далека от предупреждений Дэна. Её тревожил завтрашний день и разбирательства. Неужели от неё все отвернуться? Алёна, близняшки, Снежана, маменькин сынок Лужин и другие? И всё из-за того, что она сказала правду, изнанка которой походила на неправду, ведь никто о Викином откровении пока не знал.

Глава 3. Обитель Горностая

Отменять биологию Тата Марковна не собиралась, но новость про выпущенного Ибрагима застала её врасплох. Она знала, что рано или поздно это произойдёт: оборотень и маг Горностай всегда ждал удобного момента, чтобы вырваться на свободу и дождался. Миру и процветанию, долго царившим в Эльфии мог прийти конец. Нужно было предупредить эльфийцев, что Горностай на воле, но портал открывался только в полнолуние и то не в каждое, всего два раза в год, когда луна становилась отчётливо мраморной. Сейчас же, при убывающей луне, мощь Горностая только возрастала. Разрушительная сила Горностая угрожала не только эльфийской параллельной реальности, но и гимназии, где Тата Марковна ни один год учила детей биологии. Место, где располагалось старинное здание гимназии совпадало с пространственно-временными координатами эльфийского разрушенного замка Горностая, обители тьмы и хаоса. С тех пор, как пару веков назад замок превратили в пыль доблестные воины-эльфийцы, стоящие на стороне мира и света, в Эльфии всё было спокойно. Территория замка заросла рощей, и эльфийцы стали её называть Горностаевой, потому как сам маг Горностай, лишившись замка, обратился в обычного горностая и был заключён в клетку. Первое столетие заточения клетку с Горностаем хранили тролли, потом она перешла к драконам. Однажды она попала в руки Таты Марковны, которая, ещё будучи студенткой биофака, случайно проникла в Эльфию. Повелитель Эльфии Светлозарий лично вручил любительнице флоры и фауны решётчатый домик с Горностаем.

– Он же хищный, – опасливо принимая клетку из рук Светлозария, сказала она.

– Вне клетки, – он охотник и маг, а внутри неё – обычный зверёк. Только помни, Таточка, даже без замка его сила с годами накапливается. Когда-нибудь он опять превратится в мощного мага Горностая, но это произойдёт, если его выпустить. Смотри в оба.

Таточка, несмотря на все устрашающие качества Горностая, полюбила зверька не меньше своих цветов. Вот кактусы – колючие слегка, ну и что? Защитная реакция всего лишь. Горностай был переименован в Ибрагима и поселен в гостиной. Всё бы ничего, да Татина мама побаивалась Ибрагима. Когда тот сверкнул на неё дикими глазками, словно искрами, ослепив её, она не выдержала:

– Уноси, Тата, зверюгу свою, куда хочешь уноси! С меня и кактусов хватит. Мало того, что руки все исколоты: не знаешь, как полить это игольчатое семейство, так теперь ещё и слепоту рискую заработать!

– Он ещё не адаптировался к домашним условиям, – отстаивала дочь право на жительство для Ибрагима, однако мама мнения о горностае не изменила.

Пришлось Ибрагиму переехать в гимназию, в кабинет биологии. В нём он поутих, глазками посверкивал редко и производил на учеников и учителей приятное впечатление. Гимназисты вечно пытались Ибрагима подкормить, просовывая в отверстия клетки сухарики, за что получали нагоняй от Таты Марковны. Так двадцать лет Ибрагим и жил под неусыпным контролем хозяйки.

И всё-таки Тата Марковна за ним не уследила! Теперь оставалось сохранять терпение и надеется, что до наступления мраморного полнолуния Горностай не ринется в рощу и не приступит к возведению замка. Если так, то Тата Марковна ещё успеет оповестить Светлозария об исчезновении Ибрагима, и гимназии ничто не угрожает. Но случись Горностаю взяться за вырубку рощи и строительство – тронуть место пересечения двух параллелей, гимназию ожидают встряски, да ещё какие! Тата Марковна была настолько озабочена произошедшим, что на следующий день обещанный Вике разбор ситуации отменила. Хотя скрывать от ребят, что она в курсе случившегося не собиралась, и перед звонком на урок попросила класс сесть и выслушать её. Внимательно оглядев каждого из учеников и задержавшись на Снежане, Тата Марковна медленно, что было ей не свойственно произнесла:

– Мне известно, кто выпустил Ибрагима.

Класс притих. Ребята, озираясь друг на друга, пожимали плечами. Алёна шелестела маркером по блокнотному листу, изображая Ибрагима. Он получался правдоподобным: белоснежным, с серо-чёрной окантовкой на пушистом хвосте. На шее зверька Алёна нарисовала золотой обруч. На фото со Снежаной, один из кадров засветился и на нём проявилось что-то вроде обруча: вот Алёна и дала волю воображению. Дэн первым нарушил тишину:

– Вам не может ничего быть известно! Вы нарочно так говорите, чтобы вытянуть правду. Так ведь?

Тата Марковна вздохнула:

– А как насчёт того, что у меня есть доказательства?

– И какие? Отпечатки пальцев? – выкрикнул с задней парты Кульков, он часто отпускал никудышные шутки.

– Почему сразу отпечатки? Я видела фотографию.

Снежана, ойкнув, закрыла лицо руками, но Тата Марковна неожиданно переключилась на тему урока и больше разговора о выпущенном Ибрагиме не заводила. Вела как обычно биологию, но выглядела расстроенной и усталой, и вовсе не из-за того, что это был последний урок. Тата Марковна посмотрела в окно: на улице потемнело и в небе хорошо просматривалась луна, оплывшая с одного краю, словно расплавленный воск. Если бы Тата Марковна могла приблизить полнолуние, то, наверняка, это сделала бы, лишь бы не мучиться от догадок, что происходит в Эльфии, куда попасть пока было невозможно.

Глава 4. Завтра не существует

Едва закончилась биология, Дэн подозвал ребят.

– Ну что, есть у кого-нибудь соображения, кто настучал Тате Марковне?

Снежана усмехнулась:

– Фоткала Алёна и я делала селфи, но выдавать саму себя, понятное дело, мне ни к чему.

Дэн повернулся к Алёне, стоящей поодаль:

– Алён, что скажешь?

– Ты намекаешь, что я спалила Снежану? – Алёна, не мигая, смотрела на Дэна, словно пыталась приостановленным взглядом достучаться до его совести.

– Алиби в студию, Королёва! – подал голос Кульков.

Близняшки хихикнули. Лана провокационной интонацией, будто дурачась заявила:

– Алён, а ведь ты раньше всех на биологию пришла и с Татой Марковной о чём-то говорила, когда мы в кабинет с Даной входили.

– Тата Марковна спрашивала: все ли придут на занятие, – с досадой в голосе парировала Алёна.

Алёна провела глазами по одноклассникам, в их лицах читалось сомнение, а Дэн и вовсе избегал на неё смотреть.

– Неужели вы, и вправду, считаете, что я проболталась?

Ребята дружно молчали, словно рассчитывали на её добровольное признание.

– Алён, ну, хорошо, облажалась – чего теперь-то отпираться? – Снежана даже по-дружески приобняла Алёну, но та, убрав её руку со своей талии, направилась к парте.

Взяла рюкзак и, не произнеся ни слова, вышла из кабинета. Стук её каблуков разносился по длинному школьному коридору, болезненно отдавая ей в затылок, словно в нём сконцентрировалось непонимание и разочарование. Алёна не переставала надеяться, что Дэн спохватиться и кинется за неё следом, но в опустевшем коридорном пространстве звучали только её шаги.

Вечером, совсем поздно Алёне позвонила Вика.

– Ну хоть ты от меня не отвернулась, – сквозь слёзы, улыбнулась в трубку Алёна.

Она весь день проревела, и, почти успокоившись, вновь дала волю слабости, и, как ни убеждала её Вика, что ребята быстро забудут историю с селфи, Алёне легче не делалось.

– Историю забудут, но не предателя, а пока не выяснится, кто он, в аутсайдерах буду я.

Повисла пауза. Алёна, решив, что Вика подбирает слова, чтобы найти утешительный ответ, опередила её:

– А, может, Снежана, сама показала Тате Марковне фотографию, ведь больше некому? Она же такая совестливая, могла и сознаться во всём.

Вика согласилась:

– Ну да, похоже на Снежану.

Дальше разговор не клеился. Вика, хоть и сама позвонила, вела себя осторожно, как будто опасалась задеть Алёну неосторожным словом. По крайней мере, Алёна так себе объяснила её непривычную сдержанность.

– Алён, извини, мне ещё к докладу по литературе готовиться, давай завтра договорим.

– Да, иди готовься, – Алёна, весь разговор рисующая в блокноте автопортрет, вырвав страницу, разорвала лист.

«Завтра так завтра», – буркнула себе под нос Алёна и, свернувшись калачиком на тахте, погрузилась в беспокойный полусон, наполненный мыслями о том, что завтра для неё теперь не существует.

Поразительно, но именно так : «Завтра не существует» д – называлось сообщество в социальной сети, в какое Алёна, не находя себе ночью места, по неосмотрительности вступила. Участников в нём было не так много, но проблемы у всех похожие. Кто-то сессию завалил, кто-то с парнем расстался, но встречались случаи и посерьёзней. Совсем молодые ребята (из взрослых в сообществе был только админ, он же и руководитель Марат Анатольевич) размещали на стене истории своих провалов под хэштэгом «Завтра не существует», после чего мрачно смаковали их. Записи подростков чередовались с грустной, погружающей в транс музыкой и депрессивным видеорядом. Вырванные с корнем деревья, затопленные водой здания, непроходимые дебри – наблюдала Алёна, нажимая на просмотр. Ролики окончательно вогнали её в уныние, и в гимназию она утром не пошла. Проспав весь день, поздно вечером Алёна вновь открыла страницу сообщества, где разместила и свою запись. Никаких подробностей: пара фраз о том, что любимый человек принимает её за предательницу и что она никому больше не верит. И этого было достаточно, чтобы на Алёну посыпались комментарии, но от них ей стало только хуже. Мир жесток, доверять никому нельзя, забудь о счастье: фразы, словно осколки впивались в удручённое сознание. В какой-то момент Алёне захотелось немедленно покинуть сообщество, но, прослушав заунывную музыку и почитав комментарии, она опять впала в отчаяние и осталась.

В какой-то момент Алёна перестала понимать, сколько времени длится затворничество, которое объяснялось ею занятым родителям, как недомогание из-за простуды. Комната, прежде полная света, была наглухо задёрнута шторами и в полной тишине только и слышалось шуршание маркера. Засохшие деревья и руины проявлялись на белых листах, вытаскивая из Алёниных мыслей всё самое мрачное. Изрисованными листами был заполонён письменный стол, некоторые валялись на полу. Внешний мир напоминал о себе с приходом родителей или с телефонными звонками, на которые она не реагировала, но если и отвечала на них, то неохотно, словно они её отвлекали от чего-то более важного.

Глава 5. Парный танец

Вика, утешительно пообещавшая Алёне, что история с горностаем быстро забудется и правда надеялась, что всё утрясётся. Сознаваться в том, что показанная фотка – её работа, глядя на отношение ребят к Алёне, она точно не собиралась. Хотя муки совести и не давали ей проходу, то и дело, выскакивая навстречу из ниоткуда. Особенно теперь, когда одноклассники взялись за репетиции к выпускному, не пригласив Алёну. Вика оправдывала себя тем, что Алёна и сама не проявляла участия, учёбу и ту забросила, сваливая нежелание учиться на переутомление. А репетиции вторую неделю шли полным ходом. Дэн какое-то время не слишком охотно ходил на репетиции, но потом включился и бойко раздавал советы.

«Дана и Лана, не подносите слишком близко к губам микрофон!»

«Лужин, проснись, ты на репетиции!»

Ребята, задерживаясь после уроков, обсуждали в актовом зале сценки и танцевальные номера. Так вышло, что Дэну с Викой достался парный танец. Вика ужасно смущалась, а он, привыкший к постоянному девичьему вниманию и порой довольно бурному, улыбался её стеснению и неловкости. От вечно всё подмечающих Ланы и Даны не ускользнуло, как трогательно танцевальная пара беседует перед отработкой выступления и как нежно обнимает Вику Дэн. Ещё совсем недавно Вика и помыслить не смела, что Дэн посмотрит в её сторону. Неприметная, сутуловатая, к тому же тихоня, она вдруг приосанилась и даже говорить стала громче и выразительней, чем прежде. Раскрыть правду о своём поступке, означало лишиться нового амплуа, а главное – симпатии Дэна. Симпатия его становилась всё очевидней и однажды во время репетиции, Дэн предложил Вике уйти пораньше и посидеть вдвоём в кафе.

– У вас с Алёной – точно всё? – Вика, ещё секунду назад не сводившая глаз с Дэна, отвела взгляд, как будто боялась, что ответ и читаемое в его лице не совпадут.

– Давай не будем об этом, и так всё понятно. Так как насчёт похода в кафе, ты не против?

– О, кей, сходим.

Вообще-то, в кафешку рядом с гимназией, они часто заглядывали всем классом после репетиции, но Дэн впервые пригласил Вику отправиться туда отдельно от ребят. Вика ликовала: она идёт на первое свидание!

Кульков, заметивший, что пара намеревается улизнуть с репетиции, сложил из рук рупор и протрубил на весь кабинет:

– Внимание, намечается грандиозное событие! Парочка влюблённых собирается пуститься в бега!

– Сейчас ты сам будешь бегством спасаться, если не замолчишь! – Дэн, шутя, пригрозил оратору кулаком.

Девчонки с завистью поглядывали на Вику, а Снежана на следующий день подошла в ней на перемене:

– Слушай, Вик, Королёва вообще в курсе ваших лавсторис с Дэном? Вы же подруги с ней, разве нет?

Вика, покраснела:

– Наверное, не в курсе. Мы давно не созванивались.

Снежана поджала губы. С минуту она пристально глядела на Вику, но та всё время отводила глаза в сторону. Снежана, покачав головой, переключилась на стоявшего поблизости Кулькова:

– Кульков, ты вроде как, в одном подъезде с Королёвой живёшь?

– Ну да.

– Ничего о ней не слышно?

Кульков пожав плечами, махнул рукой:

– Её проблемы.

Снежана недоумевала. К недоумению добавился зуд в укушенном Ибрагимом локте, преследовавший её постоянно. Она замечала, что во время зуда становится невыносимой и в ней закипает что-то звериное, разрывающее её на части. Снежана сдерживала себя, не позволяя гневу вырываться наружу, но делать это ей становилось с каждым разом труднее.

– Что же ты такой невнимательный, Кульков? – зрачки Снежаны налились бордовым цветом. Спина изогнулась.

Со стороны можно было сказать, что ещё немного и дикая особь вцепиться когтями в недруга. Кульков попятился.

– Эй, ты чего, озверела?

Их диалог со Снежаной оборвала заглянувшая в кабинет классная руководительница Яночка.

– Ребята, сегодня короткий день, в гимназии проверка!

Класс возмущенно загудел.

– Опять? Третья за неделю. Нам же к ЕГЭ готовиться нужно, – доносилось с разных парт.

Яночка развела руки по сторонам: она ни при чём. Недавняя выпускница филфака заменила прежнюю классную одиннадцатиклассников, неожиданно решившую уйти на пенсию. Произошло это на днях, и ребята ещё не привыкли к мысли, что у них новый руководитель. В последнее время на гимназию обрушились странные события, и проверка была лёгким ветерком по сравнению с некоторыми из них, подобными урагану.

Глава 6. Сороковая симфония

Портал в Эльфию на днях должен был открыться: Тата Марковна считала дни до полнолуния: Судя, по событиям в гимназии, Горностай уже вовсю орудовал на своей роще, вырубая защитные деревья. В гимназии же кабинет истории пошёл трещинами на потолке, а спортивный зал затопило из-за протекающей крыши. Замки во многих кабинетах стали заедать, а ключи пропадать. Пропадали и наглядные пособия. Исчез бюст Моцарта из кабинета музыки, из-за чего музычка Муза Ивановна, классная одиннадцатиклассников, уволилась, но на этом чудеса с кабинетом музыки не закончились. Раз в час или чаще в нём раздавалась сороковая симфония Моцарта, причём так громко, что из соседнего кабинета физики в ответ следовал возмущённый стук в стену. В столовой крысы съели все запасы круп и овощей. Тата Марковна как-то утром не досчиталась своих цветов и проплакала целый час, сидя на подоконнике, который теперь украшало совсем мало горшков. Досталось и директору гимназии Тимуру Кирилловичу: его замучили с проверками. То из-за трещин на стенах, то из-за дождика с потолка родители учеников обращались в комитет образования, но стоило комиссии явиться, как трещины исчезали, вода испарялась. Важным проверяющим приходилось лицезреть разве что испарину на лысине усталого Тимура Кирилловича. Ещё и с учениками творилось невесть что. В одиннадцатом Б одна их лучших учениц Королёва третью неделю прозябала дома, она даже новую классную не видела. Снежана Перова ещё хлеще: в гимназию исправно ходила, но срывала уроки. Учителя в один голос твердили, что девочку нужно изолировать. Тимур Кириллович за годы работы в школе, повидал немало выкрутасов от учеников переходного возраста, но, чтобы такое! Перова никогда не отличалась кроткостью, но и не возникала по пустякам. С недавних пор, замечание в её адрес могло обернуться настолько бурной реакцией в ответ, что, глядя на хищный блеск в глазах Снежаны, критикующий, замолкал. Но никто из одиннадцатого Б предположить не мог, что Снежану, с её-то изменившимся до неузнаваемости характером, единственную из класса тревожит затворничество Королёвой. Перова звонила Алёне, писала в социальной сети, но та не отвечала. «Призналась бы сразу во всём, а не доканывала себя», – рассуждала Снежана, но всё чаще её одолевала мысль о том, что Королёва и в самом деле не виновата.

После уроков она заглянула в кабинет Таты Марковны, чтобы та прояснила ситуацию с фотографией, но педагог выглядела настолько расстроенной, что Перова, решив, что её довели шестиклассники, толком ничего не разузнала.

– Ты о чём-то хочешь спросить? – Тата Марковна, сидевшая за учительским столом, оторвала от книги усталый взгляд.

Снежана замешкалась:

– Про фото хочу спросить, кто вам его показал?

– Фото? – биологичка наморщила лоб, пытаясь понять о чём идёт речь.

В класс зашёл забывший учебник ученик и Тата Марковна принялась отчитывать его за рассеянность., Посчитав, что таким образом биологичка от неё отделывается, Снежана прекратила расспросы. На самом деле, Тата Марковна и правда не сообразила о какой фотографии спрашивает Перова. Её волновал выговор от директора за бардак в кабинете. Макеты насекомых повылетали из него прямо во время прихода проверяющих и одно из насекомых запустило свои лапки в волосы вредной дамы в платье с цветочным принтом. Тата Марковна оправдывалась, что цветы и привлекли внимание макетов.

– Макеты должны привлекать внимание тех, кто их видит, а не наоборот, Тата Марковна! – возмутился Тимур Кириллович.

Биологичка согласилась, понимая, что происходящий абсурд трудно воспринимать, не повышая голоса и не выкатывая от удивления глаза. Макеты, неожиданно превратившиеся в настоящих жужжащих насекомых, к концу дня затихли и вернулись на полки, приняв обычный неодушевлённый вид.

Глава 7. В отличие от космоса

Никогда Алёна так много не рисовала, как в эти дни добровольного затворничества. Родители не серьёзно относились к её увлечению рисованием. Мама Инга Глебовна часто повторяла: «И в кого ты, Алёнка, пошла: я в твои годы, если и малевала, то глаза?» Стоило Алёне однажды заговорить о художественном образовании, как мама, заохала:

– Да разве это профессия?

– Чем не профессия, иллюстраторы те же разве не трудятся? – взъерепенилась Алёна.

Мама закатила глаза.

– Для себя, пожалуйста, рисуй, сколько хочешь, а специальность выбери понадёжнее.

Она, банковский работник, воспринимала искусство, как область, не связанную с зарабатыванием денег, хотя и любила похвастаться перед коллегами рисунками дочери. Отец, Станислав Георгиевич, Алёну поддерживал, но спорить с супругой было выше его сил, посему предложил обеим компромисс. Специальность «дизайнер», по его мнению, была привлекательной как для Алёны, так и для её мамы.

– Заниматься любимым делом и получать за него деньги – могут себе позволить единицы, – доказывал папа, приводя примеры из жизни друзей детства, чьи мечты разбились о реалии.

– Помнишь дядю Костю? – спрашивал папа у Алёны, в ответ получая пожимание плечами и недоумённый взгляд.

Зато мама кивала головой и, опережая мужа, спешила просветить Алёну, что дядя Костя мечтавший ракеты в космос запускать, раз в год запускает систему отопления.

– И, кстати, приличные деньги за обогрев населения получает! – добавлял папа, – осень, в отличии от космоса, всегда близко.

С родителями Алёны вступить в спор, наверное, мог бы учитель ИЗО, он-то Алёне и посоветовал не распылять талант. Впрочем, Алёна, решила, что быть дизайнером означало быть почти что художником, правда, и на дизайнерское отделение, могло не хватить баллов. Теперь и подавно: из-за пропусков занятий Алёна упускала шанс – не сдать ей на отлично экзамены, если она не вернётся в гимназию.

В каждый день Алёна обещала себе, что утром пойдёт в гимназию и прекратит тусоваться в странном сообществе, однако выйти из него было не так-то легко. Стоило ей обронить слово об уходе в комментариях, как с ней тут же связался Марат Анатольевич. Звонок от него напугал Алёну: было что-то угрожающее в его интонации и в том, что он сказал:

– Ты, наверное, видела, что некоторые участники сообщества больше не появляются?

– Видела, и что в этом ужасного?

– Ужасно то, что мы не знаем, где они и что с ними. Пока мы вместе – мы команда, а по отдельности – нас вроде, как и нет.

– Команда нытиков, – хмыкнула про себя Алёна, а вслух произнесла, – каждый сам решает, с вами он или нет.

Марат Анатольевич согласился, но звонки от него не прекратились. Каждый раз, когда он звонил узнать, всё ли у Алёны в порядке, на том конце связи звучала убаюкивающая музыка и голос Марата Анатольевича призывал внимать ему. Однажды Станислав Георгиевич застал дочь за разговором с этим типом. Станислав Георгиевич, привыкший доверять Алёне во всём, нахмурился.

– Не хочешь рассказать, кто это? На тренера по самбо вроде не похож.

– Пап, это админ сообщества, в которое я недавно вступила, – Алёна дала волю эмоциям, – и он достал меня, если честно!

– А название сообщества не подскажешь? – осведомился Станислав Георгиевич.

– Завтра не существует, – вздохнув, ответила Алёна.

Некоторое время отец вопрошающим взглядом смотрел на дочь, после чего разразился бурным негодованием, нисколько не смутившим Алёну. Реакция отца была ей вполне понятна.

– Так вот, почему ты от учёбы отлыниваешь! А я считал тебя разумной.

– Отлыниваю по другой причине, – вполголоса заметила Алёна.

Ей пришлось вкратце рассказать отцу историю с горностаем и о ребятах, ополчившихся на неё. Станислав Георгиевич взъерошил волосы дочери:

– Дурёха, если ты не виновата, то надо отстаивать свою правоту, а не прятаться!

– Пап, дело не в том, что от меня отвернулись из-за предательства, а в том, что так легко поверили в него.

Станислав Георгиевич не нашёлся чем возразить. Зато нашёл способ приструнить Марата Анатольевича. Сообщество заблокировали, и Алёна, про себя отметив, что есть в этом мире хоть какая-то справедливость, решила наверстать упущенное, взявшись за учёбу.

Глава 8. Портал открывается

На следующий день после разговора с отцом Алёна, как ни в чём не бывало появилась в классе. Правда, села за другую парту: на последнюю у окна. На прежнем месте, как любезно предупредили близняшки, теперь сидели Дэн с Викой. Алёна даже не предполагала, как за три недели всё могло поменяться: дружеский настрой класса сошёл на нет, Кульков и тот, не отпускал свои глуповатые шуточки. Лужин, шушукался с Ланой и Даной на переменах неизвестно о чём. Вика и Дэн не замечали никого, кроме друг друга. Их отношения не стали для Алёны шоком: из их сторис в соцсетях она всё знала. Самые разительные перемены произошли со Снежаной. Однажды она покинула класс прямо во время алгебры, не спросив разрешения у математички. При этом Снежана оставалась единственной, кто не избегал общения с Алёной. И Алёна отвечала однокласснице тем же, хотя полкласса косо посматривали на Перову из-за её спонтанных выходок и внезапного отлучения с урока.

– Знаешь, мы готовим сюрприз к выпускному: сценки, танцы и всё такое, – сообщила ей Снежана, – номера распределены, но можно поговорить с ребятами и подобрать что-нибудь для тебя.

– Спасибо, конечно, но обойдусь, – Алёна перевела разговор на другую тему, – ты лучше скажи, куда ты такая разъярённая умчалась вчера с алгебры?

– Да так, – Снежана махнула рукой, – хожу на тренинг «Ты – звезда!»

– Понятно, зазвездилась. Звёздам полагается уходить, когда им взбредёт в их звёздную голову.

Снежана улыбнулась:

– Там коучер симпотный. Горностаев Ибрагим.

– Странно: имя как у сбежавшего питомца Таты Марковны и фамилия – производное от горностая.

Снежана хмыкнула:

– Согласна, забавное совпадение.

Она предложила Алёне присоединиться к тренингу, но та нацелилась наконец-то вернуться к тренировкам по самбо. Она захватила с утра спортивную форму и после уроков, купив бутылку питьевой воды, отправилась в спортклуб. Он находился совсем рядом с гимназией. Уже, в раздевалке клуба, Алёна спохватилась, что нужно было подойти к тренеру: возьмёт ли он её тренировать после прогулов? Однако, тренер, осведомившись, где она пропадала, в тренировках не отказал, хотя и получил от Алёны не слишком вразумительный ответ. Может потому, что мечтал набрать группу девчонок, а пока что на самбо ходили одни парни. Алёна занималась с ними и многое у них перенимала, но в спаррингах ребята с ней осторожничали.

– Да что вы со мной, как с хрустальной вазой! – часто упрекала парней Алёна, – приёмы толком не отработать.

– Королевна, не заводись! – басил Серёга в ответ.

Парни называли Алёну королевной не только из-за созвучной обращению фамилии, но и из-за уважения. Им льстило, что хорошенькая девушка увлекается борьбой, а Димон и вовсе в неё влюбился. Когда Алёна появилась в спортивном зале, Димон со скучным выражением таскавший маты, встрепенулся и всю тренировку был в приподнятом настроении. Шутил во время разминки и даже, отрабатывая приёмы. Не умолкал он и в кафе, куда группа, отзанимавшись, отправилась перекусить. Заказав пиццу и напитки, Серёга, Стас, Димон и Алёна заняли длинный стол возле аквариума. Парни обсуждали предстоящие соревнования, а Алёна, хоть и не собиралась на них, с любопытством слушала ребят. С ними, не корчащими из себя крутых, ей было легко и спокойно. В кафе было много народу, звучала музыка, но Алёна сразу признала в зашедших в него гурьбой ребятах своих одноклассников. Часть из них топталась у стойки заказов, часть выбирали место. Наконец-то выбрали стол: напротив Алёны с парнями. Снежана, приметив Алёну, помахала ей рукой, а близняшки, перешёптываясь, уставились на неё и ребят, бурно обсуждавших тренировки. Ещё среди одноклассников Алёна увидела Кулькова, Лужина и Дэна с Викой – весь актив класса, если не считать вялого Лужина, был в сборе.

Как ни старалась Алёна не замечать хохочущих одноклассников, не получалось: то и дело её взгляд скользил по ним, и ей становилось неуютно. Впрочем, прикончив пиццу в считанные секунды, компания заметно поредела, и в какой-то момент за столом остались Дэн и Вика. Дэн держал Вику за руку, чему-то улыбался и неожиданно поцеловал её. Алёна едва сдерживала слёзы.

– Эй, ты чего? – Димон, сидевший спиной к Вике и Дэну, поймав Алёнин взгляд, обернулся в их сторону.

– Всё нормально, – ответила Алёна, и, накинув рюкзак, пошла к выходу.

Выйдя из кафе, она почти побежала к остановке, едва не поскальзываясь на февральской слякоти. До остановки оставалось немного, и придя на свежем воздухе в себя, Алёна замедлила шаг. В вечерней темноте, освещаемой автомобильными фарами и зажжёнными окнами из тянущихся вдоль тротуара высоток, Алёна разглядела знакомый силуэт – в прохожей, идущей впереди. Прохожая оглянулась.

«Тата Марковна!» – окликнула её Алёна, но та была настолько чем-то озабочена, что не отреагировала.

Алёна прибавила скорость и почти нагнала её, но учительница, внезапно сойдя с тротуара, двинулась по газонной февральской каше к домам, хотя подъезды находились с обратной стороны высоток. Алёна, охваченная тревогой за педагога, потопала следом. Тата Марковна замерла возле узкого проёма между двумя зданиями и вдруг нырнула в него. Алёна, округлив глаза, проскользнула за учительницей в проём, со словами «Тата Марковна, вы куда?»

– Королёва? – наконец-то Тата Марковна заметила Алёну.

– Вы куда? – повторила вопрос запыхавшаяся Алёна и зажмурилась. Потоки яркого света, хлынувшие, словно из ниоткуда ослепили её.

Через некоторое время, минуту или больше, свет ослабел. Алёна открыла глаза. Никакого проёма не было, и утопающего в слякоти февральского города тоже. Алёна с Татой Марковной стояли на холме, пестрящим лютиками и анютиными глазками, подрагивающими от лёгкого ветра. Внизу желтела долина, наводнённая нарциссами. Их было немерено, и у Алёны зарябило в глазах. В изумлении она смотрела то на цветочное великолепие, то на Тату Марковну и на её лице читался вопрос «Где они находятся?»

– Добро пожаловать в Эльфию, Королёва! – произнесла Тата Марковна и, достав из сумки полиэтиленовый пакет, сложила в него куртку и шапку, скинутые на ходу.