Укрощение дракона бесплатное чтение

Александра Петровская
Укрощение дракона

Техномагия ворвалась в нашу жизнь совсем недавно. Сам термин возник через несколько лет после Второй Мировой войны. Разумеется, это не означает, что раньше техномагов не было. Просто никто их не выделял в отдельную категорию. Итак, кого принято называть техномагами. Из самого названия очевидно следует, что это люди, умеющие эффективно работать с техникой магическим образом. Прежде всего, это меткие стрелки, отменные водители и пилоты, а также, не побоюсь этого слова, гениальные ремонтники. Очень вероятно, что к ним близки изобретатели. Как правило, каждый техномаг сочетает в себе все перечисленные качества, кроме изобретательства, но способность изобретать вообще встречается крайне редко. Поскольку теория техномагии разрабатывается недавно, она ещё недоработана и кое в чём противоречива. Есть гипотеза, что техномагия – это эффективное сочетание телекинетической чувствительности и ясновидения. Никакого другого рационального объяснения пока найти не удалось. В свете такой гипотезы действия техномага выглядят так: ощупав телекинетически механизм, будь то пистолет или самолёт, техномаг при помощи ясновидения на подсознательном уровне понимает, как механизм устроен, какие в нём поломки и что нужно сделать, чтобы этот механизм выполнил поставленную задачу. Так, стрелок поражает цель на пределе дальности оружия, пилот способен провести самолёт сквозь любой ураган и посадить его почти на любом аэродроме и даже без аэродрома, сапёр обезвреживает любую мину, а ремонтник находит и устраняет любую неисправность.

Против гипотезы о том, что техномагия является сочетанием телекинеза и ясновидения, свидетельствует то, что далеко не все техномаги владеют ярковыраженным ясновидением, и уж совсем небольшая их часть владеет обычным телекинезом. Однако повторюсь, другой гипотезы пока нет. Скорее всего, имеет место так называемый кумулятивный эффект.

Совсем недавно появившись, техномагия уже и отживает свой век. Можно сказать, это красивая бабочка-однодневка. Выяснилось, что техномаги бессильны в работе с электроникой. А ведь едва ли не каждый пылесос, не говоря уже о самолёте, под завязку ею набит. Разумеется, спрос на техномагов пока остаётся устойчивым. Меткие стрелки всегда в цене, и не только в криминальном мире. Экстрим-пилоты пока что дают сто очков вперёд электронике при полёте сквозь ураган, потому специально для них на некоторых моделях самолётов сделана дублирующая система ручного управления. Но при нынешних темпах развития электроники нет ни малейших сомнений, что техномагия будет вытеснена компьютерной и процессорной техникой на обочину жизни.

Напоследок добавлю, что магия, применяемая к компьютерам, именуется хакерством, и прямого отношения к традиционной техномагии не имеет.

Из курса лекций по предмету «Введение в магию» для студентов факультета теормагии Кембриджского университета.

* * *

Частный детектив по прозвищу Холмсон (в его официальных документах значилась совершенно другая фамилия) сидел за столом в своём убогом офисе, сосредоточенно смотрел в одну точку (хотя там абсолютно ничего достойного внимания не наблюдалось) и предавался горестным размышлениям. Его детективной специализацией была слежка за неверными супругами любого пола. Такой бизнес считается надёжным, ведь если супружеские измены когда-нибудь и прекратятся, вряд ли это произойдёт при нынешнем поколении. Однако самым подходящим термином для описания финансового положения Холмсона было слово «аховое». До банкротства оставался всего один шажок, а может, и он уже сделан. Последний клиент был у Холмсона полтора месяца назад, дело стареющий сыщик бездарно провалил, и клиент, разумеется, ничего не заплатил. В любом случае, на таких делах громкое имя детективу не заработать. Вот если арестовать, например, Джека Потрошителя, тогда клиенты повалят пачками. Можно будет выбирать, какие дела брать, от каких отказываться, а самое главное, гонорары будут совсем другие. Детектив с громким именем зарабатывает очень неплохо. По крайней мере, Холмсон был в этом твёрдо уверен.

Эх, подумал он, всё было бы совсем не так. О, да! Сыщик представил свой офис, заполненный клиентами, желающими его, Холмсона, нанять. Какими словами он бы выгнал клиента, желающего, чтобы великий детектив немного последил за его женой!

Поглощённый диалогом с воображаемыми клиентами, детектив не заметил, что в его офис зашёл некто, желающий его в самом деле нанять и тем самым хоть немного ослабить непосильное финансовое бремя, порой вгоняющее сыщика в глубокую депрессию.

– Вы мистер Холмсон? – предполагаемый клиент застал детектива врасплох, что красноречиво характеризовало профессиональную пригодность этого самого детектива.

– А? Да, проходите, мистер. Присаживайтесь. Наверно, вы подозреваете, что вам изменяет жена?

– Она бы мне непременно изменяла, – согласился посетитель. – Если бы она была жива. К сожалению, Леони погибла во время войны, при бомбардировке Лондона. Но я пришёл к вам совсем по другому делу.

– Простите, вы не представились, – детектив начинал понемногу приходить в себя.

– Можете сами выбрать мне имя, – предложил посетитель. – Выбирайте из этих: Смит, Браун или Пумпердайк. Полностью полагаюсь на ваш выбор.

– Я предпочитаю знать, с кем имею дело.

– Поверьте, это вам знать совсем не обязательно. Да и Холмсон тоже ведь не ваше настоящее имя, правда? Так что мы в какой-то степени на равных. Неважно, кто я. Важно, что мне нужно и сколько я за это заплачу. Вы со мной не согласны?

– И что же вам нужно? – буркнул Холмсон.

– Вы слышали что-нибудь о бойне в гостинице?

– Как бы я мог о ней не слышать? Целую неделю все газеты об этом трубят. Да и радио не молчит.

– Тогда вас не затруднит поделиться со мной, что именно вам об этом деле известно? Считайте, что я всю неделю не слушал радио и не читал газет.

– Мне нетрудно. Двое полицейских попытались задержать какого-то бандита, он убил одного из полицейских и завладел оружием обоих, после чего забаррикадировался в гостиничном номере. Там он пристрелил женщину-заложницу, которая снимала этот номер, затем вышел и в перестрелке убил ещё семерых полицейских, ну и сам был кем-то из них застрелен, естественно. Мне кажется, мы с вами теряем время, мистер Браун.

– Моё время пусть вас не беспокоит, а ваше время будет мной оплачено, так что не переживайте, мистер Холмсон. Так вот, мне нужно знать, что же в той гостинице произошло на самом деле. И я готов за эту информацию хорошо заплатить.

– В нашей стране частным детективам категорически запрещено вмешиваться в полицейское расследование.

– Никакого полицейского расследования нет и не будет. Единственный подозреваемый убит. Коронёр дело быстро закроет. Но людям, которых я представляю, нужен тот, кто на самом деле перестрелял полисменов. От вас требуется найти его. И всё. Этот человек в настоящий момент ни в чём не подозревается. То есть, с вашей стороны не будет никакого вмешательства в полицейское расследование.

– Зачем вам этот человек, если не секрет?

– Не секрет. Видите ли, мистер Холмсон, в той гостинице было сделано семь выстрелов, если не считать несчастную женщину. И семь пуль пробили семь голов вооружённых полицейских. Нам очень нужен такой стрелок. Мы найдём ему достойное применение, вы уж не сомневайтесь.

– Вы что, хотите, чтобы я выкрал его тело из морга?

– Мистер Холмсон, не стройте из себя большего идиота, чем вы есть. Нам нужен не тот несчастный, которого преследовали и застрелили полицейские, а тот, кто этих полицейских перебил и спокойно оттуда ушёл.

После непродолжительного торга они окончательно поняли друг друга, и мистер Браун покинул офис детектива, оставив некоторую сумму в качестве аванса, чем изрядно обрадовал Холмсона.

* * *

Холмсон не мог отказаться от работы, предложенной ему Брауном. Хотя бы потому, что другой работы у него не было и не намечалось, а деньги были нужны и притом срочно. Общая сумма его долгов была огромна. В частности, он уже давно не платил за аренду офиса, и его до сих пор не выставили из помещения только потому, что оно пока никому не потребовалось.

Однако Браун, скорее всего, был бандитом, ибо кому ещё может понадобиться этот загадочный стрелок? Холмсон не имел ничего против работы на бандитов, но нельзя было сбрасывать со счетов привычку многих из них расплачиваться не золотом, а свинцом.

Со стороны полиции тоже могли последовать неприятности. Частным детективам королевства запрещено вести расследование параллельно с полицией. Этот запрет регулярно нарушается, но если полицейские разозлятся, запросто могут лишить его лицензии. При его невезучести такой вариант никак нельзя было не учитывать.

Чтобы хоть немного подстраховаться, Холмсон решил заручиться поддержкой полиции. Знакомый полицейский у него был, и не какой-нибудь констебль, а инспектор.

Сняв с подлокотников кресла отпечатки пальцев своего клиента и составив при помощи полицейского художника его фоторобот, Холмсон направился со всем этим в кабинет инспектора Мортона и начал ему рассказывать про визит таинственного мистера Брауна. Это было вопиющим нарушением профессиональной этики частного детектива, но для Холмсона этические вопросы никогда не стояли на первом плане. Вот когда он станет великим детективом, он ни на шаг не отступит от этических требований, а сейчас главным для него было заработать монету-другую и остаться при этом в живых. Однако до конца рассказ Холмсон не довёл. Ему показалось, что Мортон его не слушает.

– Мортон, если тебя эта история не интересует, я обращусь к кому-нибудь другому.

– Прости, задумался. У меня тут, похоже, серийный убийца завёлся. Уже три девочки им изнасилованы и убиты. Если я хоть что-то понимаю в маньяках, чёрта с два он остановится на этой скромной цифре.

– Надо же, какой негодяй! – возмутился Холмсон, которому дела Мортона были абсолютно безразличны, но демонстрировать это именно сейчас было бы крайне недальновидно.

– И не говори. Но вернёмся к твоему делу. Итак, Холмсон, этот тип, которого ты называешь Брауном и который, скорее всего, Брауном не является, нанял тебя, чтобы ты нашёл человека, который присутствовал при той бойне в гостинице, но на глаза полицейским не попал. По крайней мере, тем из них, кто остался в живых, – оказывается, Мортон, несмотря на задумчивость, прекрасно всё и услышал, и понял. – Это всё, или ты хочешь ещё что-то к этому добавить?

– Нет, это, пожалуй, всё. Вот портрет этого Брауна, нарисованный с моих слов полицейским художником, очень похоже нарисовано, кстати сказать, а вот его отпечатки пальцев. У меня сложилось впечатление, что он представляет какой-то из криминальных синдикатов. Зачем им нужен этот стрелок, вполне понятно. Что скажешь, инспектор?

– Кажется, я знаю этого типа, Холмсон, – Мортон был слегка обеспокоен. – А ну, опиши-ка мне его.

– Не понимаю, зачем, ведь есть его отпечатки пальцев. Но описать, конечно, могу. Ему около пятидесяти или чуть больше, среднего роста, полноватый, но не толстый, лысый, глаза серые и какие-то водянистые. Ходит совершенно бесшумно, что довольно странно при его комплекции. И ещё, он весь какой-то невзрачный, неприметный. Его очень трудно запомнить.

– Нет, Холмсон, он не из бандитов. Всё гораздо хуже, чем ты думаешь. Он из разведки, и, конечно, никакой он не Браун. Вот, значит, как оно… Ты уже приступил к делу?

– Да. Опросил пару человечков, которые видели начало этого безобразия.

– И они тебе сказали, что двое пьяных, вооружённых пистолетами, пристали к невинному прохожему, а потом один из них нечаянно застрелил другого.

– А ты, выходит, знаешь, что именно так всё и произошло?

– Знаю. Но в материалы дела это, естественно, не попало.

– Да кто бы сомневался, инспектор. Но речь не об этом. Действительно странно, что все там перебили друг друга. Выглядит, как скверная инсценировка.

– Что тебе сказать… Все семеро полицейских и женщина убиты из двух револьверов, неизвестный их отобрал у тех двух пьяных свиней, по ошибке принятых к нам на работу. На пистолетах отпечатки пальцев только их ныне покойных владельцев и неизвестного, тоже убитого. Кто же ещё мог из них стрелять?

– Кто-нибудь, давший себе труд надеть перчатки, – предположил Холмсон.

– Чёрт его знает. Следы перчаток экспертиза может обнаружить, да только теперь уже поздно. Если там и были эти следы, их давно затёрли. Дело закроют, не завтра, так через пару дней. Всем всё ясно. Ладно, давай так. Если найдёшь типа, который на самом деле убил моих коллег, сообщи о нём сначала мне, а уж потом этому Брауну, хорошо?

– А твой интерес в этом какой?

– Один из убитых – мой брат. Этого достаточно?

– Вполне. Расскажи мне ещё про убитых штатских, и я пойду продолжать. Вы уже установили их личности?

– Нет. Но мы особо и не старались. Хотим побыстрее закрыть дело и забыть его навсегда. Славы полиции оно отнюдь не добавляет.

– А как же тогда твой брат?

– Для того, чтобы решить вопрос с убийцей брата, мне дело открывать не потребуется. Ты же меня понял?

– Сам решишь, стало быть. Но меня это не касается. Лишнее фото женщины и того предполагаемого суперстрелка найдётся?

– Бери, вот уж этого добра совсем не жалко.

* * *

Заведение носило гордое название гостиницы, но своим видом более всего напоминало свинарник. После войны полы тут, похоже, если и мылись, то очень небольшое количество раз. Восседающий за ужасающе грязной стойкой портье тоже имел вполне свиноподобный вид, да и пахло от него соответствующе.

– Хотите снять номер? – вяло поинтересовался он.

– Не совсем, – опроверг его предположение Холмсон.

– Номера у нас или сдаются совсем, или не сдаются вообще, – проинформировал портье. – Мне почему-то кажется, что у вас нет намерения поселиться в нашей гостинице. Говорите, что вам тут надо, или убирайтесь куда-нибудь в другое место!

– Ну, если честно, я хочу задать вам несколько вопросов, и надеюсь на правдивые и откровенные ответы.

– Мистер, я портье, а не справочная служба для босяков. Если вы из полиции, так я уже сообщил вашим коллегам всё, что знал. Идите и читайте полицейские протоколы. А если вы не из полиции, то просто идите. Мне нужно говорить, куда именно вам идти в этом случае?

– Я не из полиции, – признался Холмсон. – И за нужные мне сведения я готов заплатить. Эта женщина, которую тут грохнули неделю назад… За свои деньги я хочу узнать всё, что о ней знаете вы.

– Вот так бы и сразу, – лицо портье расплылось в довольной улыбке, было совершенно очевидно, что за соответствующую плату он готов продать родную мать, а если понадобится, то и чужую, выдав её при необходимости за свою. – Прибыла эта дамочка одна, рано утром, в тот же день, когда её убили. Получается, она как бы на свидание со смертью спешила. Записалась она у нас как миссис Смит, ну да у нас почти все постояльцы Смиты, а остальные почти все Брауны. Заплатила она вперёд и наличными. В тот день была как раз моя смена, и я отлично её помню. Ещё я помню, что на неё жаловалась женщина из соседнего номера, говорила, эта миссис Смит орёт постоянно, и она отдохнуть не может. Ну а я чем ей могу помочь? У нас же третьеразрядная гостиница, а не «Хилтон», даже вышибалы в штате нет.

– Она же одна приехала? На кого она тогда орала? Сама на себя?

– Этого я знать не могу. Я не ясновидец.

– Та женщина, что на неё жаловалась, она ещё здесь?

– Да вы что, мистер? Размечтались! Неделя уже с того жуткого дня прошла, а в этом клоповнике никто долго не задерживается. День тут проводят, самое большее, два, и то крайне редко.

– Кто она такая и где живёт постоянно?

– Сейчас посмотрим в журнале. У нас вся документация в порядке, ведётся добросовестно! Так, вот эта женщина. Записалась как миссис Смит из Лондона.

– Просто замечательно, – изобразил радость Холмсон. – Ну, с этой всё ясно. А кто жил с другой стороны от номера, который снимала убитая?

– Да вот же написано. Некий мистер Парсонс. Надо же, он и не Смит, и не Браун, и даже его адрес похож на настоящий. И такие люди у нас тоже останавливаются. Очень редко, правда.

* * *

Адрес действительно оказался настоящим. Дом выглядел солидно, на почтовом ящике была написана фамилия Парсонс. Холмсон позвонил в дверь, и ему почти сразу открыл импозантный мужчина. Было очевидно, что это не слуга, а хозяин дома.

– Здравствуйте, мистер Парсонс, – поздоровался сыщик. – Меня зовут Холмсон, я частный детектив.

– Приветствую вас, мистер Холмсон. Неудивительно, что с такой фамилией вы избрали именно эту профессию, – улыбнулся Парсонс.

– Это не настоящая фамилия. Агентство так называется, вот и меня так называют. Я давно уже перестал спорить и теперь сам так представляюсь. Но я не хочу тратить впустую ваше время. У меня вот какое дело. Вы, конечно, запомнили тот день, когда вы остановились в гостинице, и там была стрельба.

– Конечно, запомнил. И очень надолго запомнил. Как же такое забыть? Я был на войне, конечно, но война – совсем другое дело. А там, в гостинице, была настоящая бойня. Семерых полисменов уложили, если мне память не изменяет, и ещё ту женщину из соседнего номера. Ну и ещё одного мужчину, но он как бы и не в счёт. Он же преступник, ему вроде как поделом.

– А скажите, мистер Парсонс, слышимость в гостинице была хорошая? Вы слышали, что происходит в соседнем номере?

– Не хорошая, мистер Холмсон, а отличная. Больше никогда в жизни в той гостинице не остановлюсь. Эта женщина, которую потом убили, так кричала на свою дочь, что у меня даже голова разболелась.

– Разве она была с дочерью? Вы уверены?

Холмсон был доволен. Значит, в номере ещё кто-то был! Прав, значит, тот Браун или не Браун из разведки!

– Конечно, я не могу быть уверенным, что это её дочь. Откуда бы мне это знать? Но я собственными ушами слышал, как девочка называла её мамой.

– А мама её как называла?

– По-разному. У этой женщины был очень богатый словарный запас. Называла она несчастную девочку мразь, тварь, дрянь… Всего не упомнить. И ещё лупила её постоянно. А девочка почти всё время плакала и просила «мама, не надо».

– Чудесная семья, – восхитился Холмсон.

– И не говорите. Просто идеальная, – согласился Парсонс.

– А что вы слышали во время той стрельбы?

– Как что? Стрельбу, естественно.

– А больше ничего не помните? Попробуйте подробно описать.

– Попробую. Значит, так. Вопль той женщины, что-то вроде «убирайся отсюда» и поток оскорблений. Потом звук удара, и одни всхлипывания.

– Ударила дочку, стало быть.

– Нет, мистер Холмсон, это её ударил тот мужчина. Я, конечно, понимаю, что женщин бить нехорошо, но в ответ на такие слова побои – это грех простительный.

– Понятно, мистер Парсонс, продолжайте.

– Потом, через какое-то время этот мужчина крикнул «я выхожу», открыл дверь и выстрелил. Кто-то упал. Потом беспорядочная стрельба. Потом она, эта женщина, как завизжит «тварь, ты что делаешь?», потом выстрел, и тишина.

– Вот, значит, как оно было…

Холмсон не мог понять только одного – откуда всё это узнали в разведке? Хотя, с другой стороны, у них полно ясновидцев, кому же ещё такие вещи узнавать?

– Да, именно так, – подтвердил Парсонс. – На память я не жалуюсь. Готов поклясться на Библии, что всё было именно так.

– Жаль, что вы не видели эту девочку, – посетовал на судьбу Холмсон.

– Почему жаль? – удивился Парсонс.

– Мне бы это здорово помогло, – пояснил Холмсон.

– Ну и чудесно. Дело в том, что я её видел.

– Вы себе не представляете, какая это удача! Давайте съездим к полицейскому художнику, он по вашему описанию нарисует портрет…

– Мистер Холмсон, я не хочу ехать в полицию. Не люблю я полицейских. И не спрашивайте, почему. Это глубоко личное.

– Не буду спрашивать. Но всё равно нужно поехать в полицию. Портрет девочки сделать необходимо.

– Не нужно. Я сам художник, и довольно известный, между прочим. Мои картины отлично продаются. Лучше подождите немного, я вам сам нарисую эту девочку.

– Конечно, я подожду, мистер Парсонс. Так даже лучше. Если вы, разумеется, творите не исключительно в абстракционистской манере.

– Нарисованные мной портреты неотличимы от фотографий! – как позже выяснилось, если Парсонс и преувеличил, то совсем ненамного.

* * *

Холмсон был уверен, что девочка после гибели матери оказалась на улице. Если бы она пошла к родственникам, убитую женщину непременно уже опознали бы эти самые родственники, узнавшие про её смерть из рассказа ребёнка. А на улице в позднее время девочка такого возраста неизбежно попадёт в поле зрения полиции. Дальнейшее требовало нудной и утомительной, но несложной детективной работы. Нужно было всего-навсего обойти все городские полицейские участки.

– Да, неделю назад эту девочку к нам привозили, – уже в третьем участке Холмсон услышал тот ответ, на который обоснованно надеялся. – Но она ничего не говорит. Вообще ничего. Мы её передали в полицейский приют.

– У вас нет в участке телепата?

– Есть, но он не по этой части. В приюте есть телепаты, которые обучены работать именно с детьми. Это ваша дочь?

– Вроде того, – ответил Холмсон.

Разве он мог быть точно уверенным, не отец ли он этому или какому-нибудь другому ребёнку?

* * *

В полицейском приюте проблем у Холмсона тоже не возникло. Стоило ему показать портрет девочки, которую он разыскивал, как всё тут же решилось само собой.

– Не может быть! Это же рисовал Джордж Парсонс! Я узнаю его стиль! – сотрудница полицейского приюта увлекалась современной живописью.

– Мистер Парсонс друг нашей семьи, – пояснил Холмсон. – Он тоже очень расстроился, когда неделю назад пропала моя дочь.

– Я рада, что могу помочь другу этого замечательного художника! Да, эта девочка у нас уже неделю, и за всю эту неделю она не сказала ни единого слова.

– С ней такое бывает. Она стесняется незнакомых людей, – соврал Холмсон, просто чтобы не молчать. – Иногда она даже меня не узнаёт.

– Сейчас её сюда приведут. Я так рада, что у неё теперь будет всё в порядке!

Девочку действительно вскоре привели. Холмсон окинул её профессиональным взглядом. Нет, никак не девочка. Хоть она и очень худая, всё же в ней явственно просматривается не только подростковая угловатость, но и девичьи округлости. Вот только взгляд затравленный. У неё явно было незавидное детство. Да и пребывание в приюте, пусть даже всего неделю, не прошло бесследно.

– Сьюзан, доченька, ты узнаёшь своего папу? – по расчётам Холмсона, девочка должна просто умирать от желания покинуть приют, хоть с мнимым папой, хоть с чёртом лысым.

– Папочка! – закричала якобы Сьюзан и повисла у Холмсона на шее. – Я знала, что ты меня найдёшь! Как же я тебе рада!

– Ну, пошли домой, доченька.

– Распишитесь вот здесь, пожалуйста! – Холмсон не замедлил исполнить эту бюрократическую формальность. – До свидания! А ты, Сьюзан, пожалуйста, больше не теряйся. Видишь, как твой папа за тебя волнуется?

* * *

Далеко уйти от полицейского приюта Холмсону и мнимой Сьюзан не удалось. Почти возле самой двери их уже ждали несколько полицейских.

– Стоять! – инспектор Мортон был очень собой доволен. – Взяли, наконец, этого чёртового маньяка-педофила!

– Ты следил за мной, – вполголоса предположил Холмсон.

– Не имеет значения, – уклонился от ответа Мортон. – Ребята, этого типа отвезите в участок. Завтра утром установим личность, потом проверим алиби на все случаи насильственной педофилии. Один случай, по крайней мере, очень обоснованное подозрение вызывает. А ребёнка я отведу обратно в приют.

– Я не хочу обратно в приют! – сообщила инспектору девочка, когда полицейские увезли частного детектива, исполнявшего роль её фальшивого отца.

– Ладно, – неожиданно для неё согласился Мортон. – Не хочешь, не надо. Я тебя отвезу, куда ты захочешь. Только сначала зайдём в одно место, оно тут, рядом. В парке.

– Вам не страшно ночью идти в парк? – поинтересовалась девочка.

– Нет. Я полицейский и вполне способен за себя постоять. Пусть меня боятся. А пока мы идём, расскажи мне, кто ты такая и что случилось в гостинице в тот день. Сама знаешь, в какой.

– Я не хочу об этом говорить.

– Тогда – в приют!

– Ладно, скажу. Зовут меня Мелинда Уилсон. Отец у меня, конечно, был, но я его не знаю. Сомневаюсь, что его знала моя мать. Ну, так вот. Я смотрела в окно и увидела, как два вооружённых бандита среди бела дня накинулись на прохожего. Только прохожий оказался не пальцем деланный, и отобрал у одного из них пистолет. Второй выстрелил и попал в своего подельника. Прохожий и у него пистолет отобрал. Тут появились другие бандиты и погнались за прохожим. А он побежал в нашу гостиницу. Я ему дверь в номер открыла, он забежал и дверь закрыл. А потом дверь распахнул и давай по ним стрелять. А они по нему. Все друг друга и перебили. А он, когда падал, нажал на курок ещё раз, и пуля случайно попала в мою мать.

– Готов допустить, что тебя действительно зовут Мелинда. Имя не хуже любого другого. А насчёт остального ты врёшь, хотя и довольно складно. Только вот есть одна деталь. В номере лежали испачканные нитяные перчатки. Испачканы они оружейной смазкой. Как же они испачкались, а? Наверно, всё было немножко иначе, чем ты описываешь. Тот мужчина высунулся из номера, и его сразу же пристрелили. А ты потом надела перчатки, подобрала пистолеты и открыла огонь по бандитам, как ты их называешь. Только это были не бандиты, а полицейские, и одним из них был мой брат.

– Откуда мне знать, полицейские они или нет? Они были не в форме и вели себя, как самые настоящие бандиты! Тот человек хотел им сдаться, положил пистолеты на стол и вышел с поднятыми руками. А бандит, который нечаянно убил на улице своего дружка, пристрелил этого человека почти в упор!

– Да, скотина он, тут я согласен, – признал Мортон. – Если бы он не пристрелил того типа, могло бы всплыть, что смерть напарника – его рук дело. А так есть труп, и на него можно всё валить.

– Значит, я права!

– Не будем говорить о тех полицейских. Ты ведь ещё и мать свою пристрелила. Я даже знаю, за что. Она тебя лупила и обзывала всякими нехорошими словами. Вот ты и решила, что без неё тебе будет лучше, да и общество немного потеряет с её смертью. Верно? Да вот только нельзя убивать всех, кто тебе не нравится! Законы королевства это запрещают!

– И что теперь будет? – поинтересовалась Мелинда.

– Убью я тебя, – сообщил ей Мортон. – Только сначала изнасилую. Мне это противно, но придётся именно так и поступить. У нас в городе орудует маньяк-педофил. Ты будешь его очередной жертвой. А я буду этот случай расследовать. Такая вот получается ирония судьбы.

– Не так быстро, инспектор! – двое юношей возникли непонятно откуда, возможно, из-под земли, хотя это и маловероятно. – Сами же говорили, что нельзя убивать всех, кто не нравится!

Мортон был намного крупнее любого из них, но они настолько явно выглядели мастерами рукопашного боя, что он и не подумал затевать с ними драку, а сразу выхватил пистолет. Правда, направить оружие на них он не смог. Пистолет выворачивался из руки.

– Чёртовы маги! – возмутился инспектор. – Что вам от меня нужно?

– Хороший вопрос. Но ответа на него не будет. Ты мне противен, Мортон! Ради тебя я даже нарушу приказ. Сделаю то, что нам было прямо запрещено.

Юноша неуловимо быстрыми движениями шагнул к инспектору и пнул его в пах. Мортон свалился на землю, корчась от боли. Пистолет инспектора сам прыгнул в руку другого мага, и тот забросил оружие куда-то в темноту.

– Не слишком ли сильно ты его, Марк? – поинтересовался юноша-маг у своего напарника.

– Да какая разница? Если слишком, он сможет петь в венском хоре мальчиков.

– Верно. Чёрт с ним. Кому он нужен… Мелинда Уилсон, независимо от твоего желания ты поедешь с нами.

– Куда вы хотите меня отвезти?

– По сути, в такой же приют, только там всё немного по-другому. Это заведение называют магической академией.

– Неправда! В магических академиях очень дорогое обучение! А у меня вообще нет денег, чтобы его оплатить.

– Не во всех академиях оно дорогое. И даже не во всех платное. Тебя ждёт военно-магическая академия. Там курсантам платить не нужно. Правда, берут туда далеко не всех. Но тебя возьмут.

– Это за какие же заслуги?

– За умение бегло и метко стрелять с обеих рук. Правда, ты пристрелила собственную матушку, что, несомненно, плохо. Но это не страшно. Ты ведь больше не будешь так делать. Просто потому, что другой матери у тебя нет.

– Как вы меня нашли?

– Легко. Я следил за частным детективом, а он – за инспектором. Ну а раз инспектор следил за детективом, то мы и объединили усилия.

– Кто вы вообще такие?

– Спецназ разведки. Таково официальное название. Чаще нас называют просто «контора». Но это строго между нами. По секрету, так сказать.

– Разведка не имеет права действовать на своей территории!

– Может быть, ты и права. Мы ведь боевики, а не юристы. Но если ты считаешь, что мы что-то нарушили, можешь подать судебный иск, – оба спецназовца заржали, не забывая при этом усаживать девочку в автомобиль. – Хватит вопросов. Мы едем в другой город. Ты же не хочешь остаться здесь и случайно встретить инспектора Мортона?

* * *

На первый взгляд, в академии не было ничего магического. Даже внешность девушки, занимавшейся регистрацией свежезачисленной курсантки, не имела ничего общего с классическим образом ведьмы. Самая обыкновенная девушка, разве что красивее большинства своих двадцатилетних ровесниц. Даже её причёска была нетрадиционной – длинные каштановые волосы собраны в хвост, чего ведьмы почти никогда не делают.

– Ребята, спасибо, вы свободны. Дальше мы уж сами, – она излучала непробиваемую уверенность в собственных силах.

– Мисс, имейте в виду, она может быть очень опасной, – предупредил девушку один из спецназовцев.

– Вы меня не удивили, – улыбнулась девушка. – Специфика нашей академии такова, что к нам почти не попадают курсанты, которые не могут быть очень опасными. Вы сами найдёте выход или вам помочь?

– Вот и вся благодарность, – пожаловался на судьбу спецназовец.

– А какой благодарности вы от меня ожидали? Это ведь магическая академия, а не бордель. У нас благодарят исключительно словами. Так что спасибо, и до свидания!

– До свидания, мисс, – спецназовцам ничего не оставалось, кроме как уйти.

– Присаживайтесь, – предложила девушка-регистратор Мелинде. – Меня зовут миссис Баньши, и я не преподаватель, а дежурный курсант. Приступим к оформлению. Это нудно, но, увы, неизбежно. Назовите ваше полное официальное имя.

– Мелинда Агнесса Уилсон.

– Теперь назовите имя, под которым будете проходить у нас подготовку. Любое из одного слова.

– Мелинда Уилсон.

– Нужно одно слово, мисс. Я же сказала!

– Тогда просто Уилсон.

– Это имя занято. В пределах академии имя курсанта и преподавателя должно быть уникальным. Наверно, глупо, но такова уж магическая традиция.

– Тогда Мелинда.

– Тоже занято. У меня та же проблема была. Я Джоан Смит, и мне пришлось стать Баньши.

– «Агнесса» можно?

– Увы, уже есть такая курсантка.

– А если сократить? «Мел» можно?

– Мел у нас тоже есть. Правда, парень, но это не имеет значения. А вот имя «Линда» пока свободно.

– Значит, я буду Линдой.

– Так и запишем. Теперь пойдут стандартные вопросы, одинаковые для всех магических академий. Ваш возраст?

– Двенадцать лет.

– Замужем?

– Мне же двенадцать лет! Как я могу быть замужем?

– Возраст я уже спрашивала. Не нужно лишних комментариев. Я задаю стандартные вопросы. Пожалуйста, просто отвечайте на них, и всё.

– Нет, я не замужем.

– Дети есть?

– Нет у меня детей, – Линда посмотрела на Баньши, но добавлять ничего не стала.

– Аристократка?

– Нет.

– Вероисповедание?

– Христианка англиканского толка.

– Как и большинство наших курсантов. Читать умеете?

– Да. Что, многие в двенадцать лет не умеют?

– Мисс Линда, просто отвечайте на вопросы. Без комментариев, пожалуйста, я же просила. Какие магические силы у вас уже проявились?

– Никаких. Совсем никаких!

– Какую сторону силы выбираете, я не спрашиваю. В нашей академии готовят только чёрных магов.

– А я не хочу быть чёрной ведьмой.

– Значит, если не передумаете, после академии попробуете поменять статус. А теперь переходим к вопросам, специфическим именно для нашей академии. Приходилось ли вам убивать?

– Да, приходилось.

– Интересный момент, – отметила Баньши. – Я бы этот вопрос двенадцатилетней не задавала. Из какого оружия?

– Из револьвера «Уэбли» тридцать восьмого калибра.

– Понятно. Последний вопрос для анкеты. Готовы ли вы убивать в дальнейшем?

– Смотря кого.

– Значит, пишу «да». Теперь переходим к нашим правилам. Вот их перечень, читать умеете, почитайте их сами. Они просты и должны быть вам понятны. Если всё же чего-то в них не поймёте, обращайтесь к преподавателям. Есть вопросы?

– Да, миссис Баньши. Так кого готовят в этой академии?

– Мисс Линда, неужели вам до сих пор непонятно? Здесь готовят профессиональных убийц.

– Разве убивать не запрещено? И законами и заповедями…

– Нет, конечно. Множество христианских святых в своей жизни кого-нибудь, да убили. В основном, конечно, врагов христианства. Некоторые именно за это и святыми стали. Так что на убийство нет никакого запрета. Более того, убийцы – уважаемые члены общества. Или вы, мисс Линда, не считаете военных профессиональными убийцами? Война – это же массовое убийство, и при этом военных никто за одно это не считает грешниками. А что не грех в большом, то не может быть грехом и в малом.

– Это же всё совсем другое дело! Я не хочу становиться профессиональной убийцей! Или меня никто не спрашивает?

– Да, насколько я понимаю, мисс Линда, выбор вам не предоставлен. Но эти вопросы вам лучше обсудить с более опытными и знающими людьми. Я ведь всего лишь курсантка, такая же, как и вы. Идём дальше. Вот список вещей, которые вам необходимо иметь. Их приобретение оплатит академия. Ну и тоже за счёт академии прикупите предметы личной гигиены. Вы ведь прибыли к нам совсем без багажа.

– Зачем мне туфли на таких огромных каблуках, как тут написано? И бальное узкое платье? Я никогда не носила ничего подобного!

– Наши преподаватели научат вас пользоваться этими предметами туалета. Это пригодится в вашей профессиональной карьере. Драго, подойди сюда, – обратилась она к юноше, безучастно сидевшему поодаль.

Драго поднялся и с мрачным видом подошёл к Баньши. Вот он как раз выглядел самым настоящим магом. Высокий для своих пятнадцати лет, стройный, прямые чёрные волосы свисают до плеч, как и предписывает магическая традиция, которую в двадцатом веке уже почти никто из магов не соблюдает. Даже одежда, на первый взгляд вполне современная, выглядела чуть-чуть старинной. Единственным отклонением от классического облика юного мага была растительность на верхней губе, да и ту усами можно было назвать лишь с большой натяжкой, так, подростковый пушок.

– И какую очередную гадость ты приготовила для меня, Баньши? – поинтересовался Драго, явно не ожидая от девушки ничего хорошего.

– Знакомьтесь, мисс Линда – мистер Драго. Драго, покажи ей тут всё и помоги приобрести обязательный набор. Но сначала вызови сюда Билла. Он тебя заменит.

– Тебе не кажется, что её должна сопровождать девушка? Как ты себе представляешь мою помощь ей в подборе кружевного белья?

– Драго, если тебе не нравится моё распоряжение, можешь обжаловать его у дежурного преподавателя.

– Не буду, это бесполезно. Пошли, Линда, – обречённо предложил Драго. – Нас ждут великие дела. То есть, великие покупки.

* * *

Подавляющее большинство женщин обожает совершать покупки. Особенно большое удовольствие женщина получает, покупая нечто совершенно ей ненужное. Если же это нечто ещё и безумно дорогое, блаженство становится неземным. Ну а если эта восхитительная покупка делается за чужой счёт, ощущения покупательницы просто не с чем сравнить, это пик наслаждения! Это не зависит ни от возраста, ни от социального положения женщины. Объяснить сей загадочный феномен современная наука не в силах.

Линда не была исключением. Накупив за счёт академии массу совершенно ненужных ей и безумно дорогих вещей, она пришла в отличное расположение духа. Недавние события, конечно, не были совершенно позабыты, но отступили далеко на задний план.

– Драго, вот ты мне скажи, – поинтересовалась девушка, когда с покупками было покончено, – неужели обязательно было всю меня облапать во время примерки?

– Нет, не обязательно, – улыбнулся Драго. – Я делал это не по обязанности, а добровольно, и получил при этом массу удовольствия. Ну, с покупками мы закончили, их упакуют и доставят прямо к тебе в комнату. Какие наши дальнейшие планы?

– Насколько я помню, Баньши поручила тебе показать мне, что тут где расположено. Кстати, я удивлена, что мне можно свободно выходить в город.

– Что тебя удивляет? Это же академия, а не тюрьма.

– Дело в том, что меня привезли сюда насильно. Моим согласием никто не поинтересовался.

– Какие проблемы? Вон, видишь, стоит полисмен? Иди к нему и заяви, что тебя похитили, и тебе удалось сбежать. Киднеппинг, знаешь ли, серьёзное преступление. Бобби обязан отреагировать. Я никоим образом не собираюсь тебе в этом препятствовать.

– Нет. Мне теперь некуда идти. И уж точно мне не нужна полиция.

– Я почему-то так и предполагал. Так что спокойно возвращаемся в академию. У тебя есть какие-нибудь боевые магические силы?

– Никаких вообще магических сил у меня нет. Боевых – тем более. А почему ты спрашиваешь?

– Раз у тебя нет собственных боевых сил, тебе понадобится оружие. Идём в арсенал, выберешь его себе по вкусу.

– И что, мне можно будет выбрать любое оружие?

– Нет, конечно. Ты же не младенец, должна понимать. Огнемёт тебе в руки никто не даст. Пулемёт тоже.

– А револьвер «Уэбли» тридцать восьмого калибра?

– Да хоть сорок пятого! Это добро – пожалуйста!

– Что, ты серьёзно говоришь? Курсантам разрешено иметь револьверы?

– Конечно! Ты что, думаешь, револьвер – это очень сильное оружие? Линда, тут есть такие ребята, которые способны убить мановением руки, а то и одним взглядом! Револьвер – такая мелочь по сравнению с их силами!

* * *

Огнестрельного оружия, хранящегося в арсенале магической академии, наверняка хватило бы для вооружения армии не очень большой страны. Заведующий арсеналом совсем не был похож на волшебника, зато был очень похож на средней руки бандита.

– Добрый день, ребята! – поприветствовал он вошедших. – Пришли пострелять?

– Здравствуйте, мистер Спаун. Не только пострелять. Мисс Линда хочет выбрать себе личное оружие. Револьвер.

– Есть хороший американский револьвер модели «Ледисмит», двадцать второго калибра. Как раз для юной девушки. Не новый, конечно, но в отличном состоянии. У меня всё оружие в отличном состоянии, – похвастался мистер Спаун.

– Мистер Спаун, я хочу револьвер «Уэбли» тридцать восьмого калибра, – попросила Линда. – Если, конечно, такой у вас есть.

– Есть, мисс Линда. У меня есть почти всё. Вот он, красавец! Вы уверены, что он вам подойдёт? – Спаун зарядил револьвер. – Попробуйте из него пострелять, увидите, что у него такая отдача…

Шесть пуль одна за другой улетели в мишень. Линда совсем не целилась и стреляла от бедра.

– Вы неправильно стреляете, мисс Линда! И результат соответствующий. У вас всего одно попадание из шести, правда, попадание это в самый центр мишени, – прокомментировал Спаун, но затем, присмотревшись, переменил своё мнение. – Ох! Я ошибся! Все шесть пуль в этой дырке! Мисс Линда, я бы сказал, что это просто чудо.

– Почему-то мне кажется, – сообщил Драго, – что мисс Линда уже использовала эту модель револьвера, и, полагаю, стреляла она отнюдь не по бумажным мишеням. И чудеса тут совершенно ни при чём.

– Ладно, не моё это дело, – отмахнулся Спаун. – Мисс Линда, вот кобура к вашему револьверу, вот патроны. Когда кончатся патроны, приходите за новыми ко мне. Но только имейте в виду: носить его заряженным пока можно только на территории академии.

– Что значит «пока»?

– Это значит, пока полиция не выдаст вам соответствующее разрешение. Об этом не беспокойтесь. За всю историю академии со стороны полиции ни одного отказа в разрешении не было.

* * *

– Вот теперь мне всё понятно, и почему тебя направили в эту академию, и почему ты избегаешь полиции, – сообщил Драго.

– А у тебя какое оружие? Или ты имеешь боевую магическую силу?

– К своему стыду, – признался Драго, – несмотря на длинную вереницу предков-магов, из всех магических сил я имею только слабенькое ясновидение. Настолько слабое, что его могут и не признать ясновидением. А моё любимое оружие – кинжал. Могу им колоть, резать, метать – что угодно. Стреляю я отвратительно, поэтому пистолет мне без надобности. Кинжал мне и привычней, и удобней.

– Ты сказал, что тебе понятно, почему меня направили сюда. А почему ты здесь?

– У меня всё было совсем не так романтично, как у тебя…

– Откуда ты знаешь, что у меня было романтично?

– Я же ясновидец, хотя и слабенький. Но подумай сама – восемь полисменов и женщина убиты из «Уэбли» тридцать восьмого калибра, об этом все газеты писали и по радио передавали, и через неделю после этой бойни в академии для убийц появляется девушка, которая феноменально стреляет из «Уэбли» тридцать восьмого калибра и при этом избегает полиции. Да тут вообще никакого ясновидения не нужно, чтобы понять, что к чему!

– Семь, а не восемь. Не приписывай мне лишнего, восьмой – не моё произведение. Но того, что ты рассказал, мало для уверенности.

– Есть ещё одно обстоятельство. В газетах было фото убитой женщины. Она очень похожа на тебя.

– Сходство только внешнее. Ладно, будем считать, что со мной разобрались. Лучше расскажи, как ты сам сюда попал.

– Учился в обычной магической академии. Изучая историю магии, увлёкся драконами. Может, на это дело как-то моя старшая сестра повлияла. Мы с ней не очень ладим, но она тоже драконами увлечена. Я начал читать литературу…

– Драконы – выдуманные существа, – заявила Линда.

– Не думаю. Точнее, я уверен, что это не так. Их было мало, но они были. О них часто упоминают хроники магических орденов.

– В которых половина враньё. Если не вообще всё подряд.

– А сохранившиеся скелеты?

– Это скелеты динозавров.

– Ну есть же бесспорные факты! Ведь именно драконы в тысяча пятьсот восемьдесят восьмом году отогнали испанский флот от наших берегов. Это отмечено не только в наших хрониках, но и в испанских! Без драконов у нашего флота не было ни малейших шансов против испанской Непобедимой Армады!

– Ладно, это неважно. Почитал ты про драконов, и что дальше?

– А дальше подошёл ко мне некий мистер Пумпердайк, поговорил со мной о драконах, и предложил перевестись в эту академию. Я, конечно, согласился. Тут совсем не надо платить за обучение, и вдобавок мне создали все условия для занятия моим любимым делом. А я так увлёкся драконами, что даже взял себе имя «Драго».

– Оно тебе идёт. Но всё равно, драконы – выдумка.

– Хорошо, Линда, не будем спорить. Значит, так. Я же тебе тут должен всё показать. Ну, смотри. Вон там медпункт, а мы подошли к стадиону. Смотри, как раз женская группа пробежку делает.

– Почему они все на высоких каблуках? Так же бегать очень неудобно!

– Ты не забыла, кого здесь готовят? Как ты думаешь, ведьмам-убийцам никогда не надо будет убегать?

– На высоких каблуках далеко не убежишь! Если уж понадобилось, лучше скинуть такие туфли и удирать босиком!

– Точно, по битому стеклу, например. Не говоря о том, что скидывание туфель займёт время, которого в итоге может и не хватить. А ещё подумай вот над чем: босая женщина в вечернем платье не привлечёт ли потом, когда убежит, ненужного внимания к своей персоне? Ладно, это тебе потом преподаватели всё подробно изложат. Вон аэродром. Наши курсанты там учатся пилотированию и прыжкам с парашютом. Это тебе, наверно, рано. Ну и там же, когда лётное поле свободно, тренируются автомобилисты и мотоциклисты. У тебя есть водительские права?

– Нет. Я и водить-то не умею.

– Научишься. Вождение, кажется, обязательный предмет. И права получишь.

– Не уверена. Я за руль никогда даже не держалась.

– Не сомневайся. Ладно, возвращаюсь к своим обязанностям гида. Вон там у нас конюшня. Там – собачий питомник. Вон там – серпентарий.

– Это ещё что такое?

– Это помещение, где змей держат.

– А зачем здесь змеи?

– Ну, во-первых, для яда. Очень ценный продукт, знаешь ли. Кажется, его здесь как-то используют. А во-вторых, курсанты там тренируются в обращении с ними. И вообще, змеи – традиционный атрибут чёрной магии, ты разве не знала?

– Не думаю, что я когда-нибудь смогу взять в руки змею.

– Не захочешь, не станешь брать. Это предмет факультативный. Можно тебя кое о чём спросить, Линда?

– Спрашивай, конечно.

– Ты не против поселиться у меня в комнате?

– А разве это здесь разрешено?

– Конечно. Это же академия, а не монастырь.

– Так я не поняла. Ты предлагаешь мне с тобой спать? Как ты романтичен! Ни одна девушка не устоит перед таким предложением.

– Секс – не обязательно. Просто будем жить в одной комнате. Для начала. Дальше видно будет. Мне тут очень одиноко, а ты, как я вижу, девушка нормальная.

– Ну если я нормальная, могу только представить, какие же тут остальные!

– Это значит «да»?

– Ты ведь ясновидящий, попробуй догадаться сам!

– Я очень слабый ясновидящий.

– Если поклянёшься не приставать, то я не против. И ещё. Ты ведь знаешь, что я убила собственную мать. Тебя это не останавливает?

– Нет, я же не твоя мать. И даже не полицейский.

Каким бы слабым ясновидящим ни был Драго, будущие их отношения, несмотря на все требуемые от него ею клятвы, он видел достаточно чётко.

* * *

Холмсон неумолимо приближался к неприятному состоянию, именуемому банкротством. Аванс, выданный Брауном, был уже давно потрачен. Две недели, проведенные в тюрьме, конечно, позволили сэкономить на еде, но за это время он, естественно, ничего не заработал. Клиенты, которые, возможно, к нему в это время обращались, ушли и уже гарантированно не вернутся. И всё из-за мерзавца Мортона! Вот бы Господь прислал сюда его сейчас, я б из него отбивную сделал!

В его офис немедленно зашёл Мортон.

– Привет, Холмсон! – лицо инспектора лучилось искренним дружелюбием.

– Иди к чёрту, Мортон! Я две недели из-за тебя просидел в тюрьме по смехотворному обвинению в педофилии! – мечты мечтами, а затевать драку с полицейским Холмсон не решился.

– Извини, друг! Я же не мог знать, что так получится. Если бы всё шло нормально, наутро тебя бы обязательно выпустили, но…

– А, ну да! – Холмсон кое-что вспомнил и бурно обрадовался. – Конечно! Как же я забыл? Тебе отрезали яйца, и ты после этого потерял ко мне интерес. Я никак не мог предположить, что твой интерес ко мне пропадёт при кастрации.

– Холмсон, не преувеличивай, пожалуйста. Ампутировали мне только одно яичко. И, клянусь, я этого так не оставлю! Я отомщу!

– И ты, наверно, пришёл сюда исключительно затем, чтобы сообщить мне об этом.

– Я пришёл, потому что мне срочно нужна твоя помощь.

– Моя помощь стоит денег. Особенно, когда она нужна срочно. Чем срочнее она нужна, тем дороже стоит. Для тебя ведь это не новость, правда?

– Я заплачу. Ты уже один раз нашёл эту девчонку. Найди её, пожалуйста, ещё раз!

– Как писали в газетах, она неожиданно для тебя вырвалась и побежала в парк. Ты погнался за ней, а там на тебя не менее неожиданно напал неизвестный и ударил ногой в пах. Он, не иначе, был посланником Божьим, ответом на мою молитву. Я просил Господа проделать с тобой что-нибудь подобное, и Господь не смог отказать мне, ревностному христианину, в такой мелочи!

– Ну и дурак. Говорю же, я бы тебя выпустил на следующий день. А так ты проторчал в тюрьме до суда. Но я не виноват в этом. Нам обоим не повезло, и, думаю, мне не повезло сильнее.

– Мне в тюрьме очень не понравилось. Но я готов просидеть там ещё две недели, при условии, что тебе отрежут и второе яйцо!

– Злой ты, Холмсон. А скажи, этот Браун, который из разведки, тебе заплатил?

– Нет. Только аванс. Были бы у меня деньги, я бы внёс залог и не торчал в тюрьме!

– Тогда тебе нужны клиенты, – обрадовался Мортон. – Будешь работать на меня. И нечего хамить клиенту!

– И как я, по-твоему, её найду? Она примерно месяц назад убежала от тебя в парке. Ничего о ней не известно. Как её вообще можно найти? Ты же сам детектив, скажи мне!

– Если бы я знал, как её найти, я бы к тебе не обращался. Только в том, что о ней ничего неизвестно, ты ошибаешься. Её зовут Мелинда Уилсон, и мы всё про неё и про её покойную мамашу выяснили. Её ближайшая и единственная родственница, троюродная тётка или что-то вроде того, сообщила нам, что ни о ней, ни о её матери совсем ничего не знает и знать не хочет. А если они к ней явятся, то будут немедленно вышвырнуты вон.

– Прелестная семейка, – выразил своё восхищение Холмсон.

– И не говори. Так что с этой стороны к девчонке не подступиться. Но есть другая ниточка. Тот тип, который на меня напал, он был отнюдь не случайным прохожим. Это человек того самого Брауна. Он воспользовался магией, чтобы отобрать у меня пистолет, а затем отбросил его в сторону. Всё он сделал грамотно, но об одном забыл. На пистолете остались отпечатки пальцев. Так что мне удалось узнать, кто он такой и где живёт. Только дома он бывает крайне редко. Я сейчас не могу его выслеживать в другом городе. А ты можешь. Дождёшься, когда он вернётся домой, и выпытаешь у него, куда он дел ту проклятую девчонку.

– Ты сейчас сам сказал, что он человек Брауна. То есть сотрудник разведки. При этом ещё и маг. Ты считаешь, что я смогу что-то узнать у него без его желания? Я бы предположил, что для меня эта попытка тоже закончится ампутацией яичка или двух. И это в лучшем случае.

– Хорошо, тогда сделаем так. Ты его находишь и звонишь мне. Дожидаешься, пока я приеду, получаешь от меня деньги и тихо исчезаешь.

– И зачем тебе я? Почему не попросишь об этом полицейских того города, где он живёт? Они же твои коллеги, как-никак. Неужто откажут?

– У меня есть причины не обращаться с этим делом к полицейским. Полагаю, тебе лучше не знать об этих причинах.

– Согласен. Последнее замечание. Ты говоришь «дожидаешься его и получаешь деньги». Так не пойдёт. Браун мне не заплатил. Извини, насколько я тебя знаю, ты отнюдь не меньшая скотина, чем он. Так что изволь уплатить вперёд.

– Мне это не нравится, но я согласен.

– За месяц работы. Сам говоришь, он дома бывает редко.

– А если тебе понадобится меньше времени?

– Значит, мне повезло. Ты же понимаешь, что вырвать у меня обратно хоть одну банкноту – это просто фантастика, причём ненаучная?

– Ладно, по рукам, – Мортону деваться было некуда, и они оба об этом знали.

* * *

– Ну что ж, бутлеггерский разворот освоили все. Очень хорошо, – порадовался за курсантов инструктор по вождению. – Теперь приступаем к обучению езде на двух колёсах. Сама по себе такая езда полностью подобна езде на мотоцикле. Конечно, автомобиль, в отличие от мотоцикла, для такой езды не предназначен, потому ездить в нём на двух колёсах далеко не так удобно. Но никаких принципиальных сложностей в этом нет. Единственная проблема, это поставить автомобиль на два колеса.

– А зачем это вообще нужно, уметь ездить на двух колёсах? Что это даёт практически? – поинтересовался один из курсантов.

– Это нужно для того, например, мистер Кеннет, – пояснил инструктор, – чтобы проехать сквозь заграждение на дороге, иногда его ставят не сплошным. Бывает, что это нужно, чтобы переехать канаву по одной доске. Ещё это нужно, чтобы забраться в автомобиле на невысокую террасу. Короче говоря, не помешает. Итак, для того, чтобы поставить автомобиль на два колеса, нужно произвести толчок с той стороны, которую намереваетесь поднять. Не обольщайтесь, телекинез тут ничем вам не поможет. Любой телекинетический толчок, произведённый водителем, оттолкнёт только самого водителя, а никак не автомобиль. Так что нужно или наехать колесом на что-либо такое, что сильно его подбросит, или сделать резкий поворот, который тоже иногда опрокидывает автомобиль. Мисс Линда, продемонстрируйте нам, пожалуйста, как это делается. Только имейте в виду следующее. Если ставите автомобиль на колёса со стороны водителя, предварительно заприте водительскую дверцу. Это требование безопасности. Если же водительскую сторону поднимаете, то нужно или пристегнуться ремнями, которых в большинстве автомобилей нет, или одной рукой держаться за корпус автомобиля, а управлять только второй рукой, что не совсем удобно.

– Инструктор, а почему мы тренируемся в основном на импортных автомобилях, у которых руль с непривычной стороны?

– Потому, мистер Кеннет, что предполагается будущее использование этих навыков в основном за границей, то есть в странах с правосторонним движением. Я удивлён, что вы сами об этом не догадались. Это же очевидно. Мисс Линда, теперь, на всякий случай, повторите все эти фокусы на автомобиле с правым рулём, и если у вас это получится, в чём я ни капли не сомневаюсь, до конца недели можете на мои занятия не приходить.

– Инструктор, а что будет на следующей неделе? – проявила любопытство Линда.

– На следующей неделе проходим дорожные драки. Будем учиться сбрасывать чужой автомобиль с дороги и не давать противнику сделать это же самое с вашим.

Немного покатавшись на двух колёсах «Бентли», Линда направилась в свою комнату, не прислушиваясь к ругани инструктора.

– Опять перевернулся, скотина! Чтоб вас всех черти взяли! Живой хотя бы? Ребята, вытаскивайте это чудо из машины и тащите его быстренько в медпункт, будет работа нашим целителям. Нехорошо получится, если этот болван помрёт. Надо, чтобы не меньше половины курсантов дожили до выпуска. А вы, четверо, быстренько ставьте автомобиль на колёса, и продолжаем тренировку.

Войдя в комнату, Линда увидела Драго, развлекавшегося метанием кинжалов в деревянный щит, и Баньши, с интересом за этим его занятием наблюдавшую.

– Привет, Баньши, – поздоровалась Линда. – Ты пришла ко мне или к Драго?

– Привет, Линда! К тебе пришла.

– Тогда подожди, пока я переобуюсь в нормальные туфли. Эти каблучища меня доконают когда-нибудь! Ноги просто гудят! Почему инструктор требует, чтобы девушки надевали на вождение такую неудобную обувь?

– Такова наша судьба, Линда. Чего женщина не сделает ради красоты? – улыбнулась Баньши. – Высокие каблуки – такое мелкое неудобство по сравнению с восхищёнными взглядами мужчин! Драго, а ты ценишь её жертвы ради твоего восхищённого взгляда?

– Ценю, ещё и как ценю, – буркнул Драго. Эротическая сторона их с Линдой взаимоотношений оставляла желать лучшего, причём намного лучшего.

– Уже переобулась, – сообщила Линда. – Итак, Баньши, чем могу быть полезной?

– В общем-то, ничем. Я не за помощью к тебе пришла. Скажи, Линда, ты ведь сдала правила дорожного движения?

– Да, я сдала их позавчера. А что?

– А вот что. Держи свои водительские права.

– Разве для получения прав не нужно сдавать ещё и вождение?

– Обычно нужно, но наш инструктор сказал, что вот именно тебе – не обязательно. Так что поздравляю, Линда. Ты теперь самый настоящий водитель.

– Что ж, я рада, спасибо. Отметим? – предложила Линда.

– Я, вообще-то, небольшая любительница алкоголя.

– А если совсем немного?

– Ладно, по чуть-чуть можно, – согласилась Баньши.

– Вот и отлично! Драго, доставай вино.

– Ну, выпьем за свежеиспечённую водительницу! – провозгласил тост Драго.

– Драго, меня одна вещь интересует. Ты классно метаешь ножи. Я работала в цирке, там были артисты, которые якобы метали ножи не хуже, но они использовали для этого разные фокусы. А ты мечешь честно, я же вижу. Можно нескромный вопрос?

– Спрашивай, Баньши.

– Неужели ты никогда не втыкал кинжал в человека?

– Ни разу. Я знаю, что тут почти у всех за спиной есть чей-то труп, и часто не один. Но вот именно у меня ни одного нет.

– Спасибо. Мне было очень интересно. Кстати, официально у меня за спиной трупов тоже нет.

– Что значит «официально»?

– Это значит, что на самом деле есть. Контора, конечно, в курсе. Я здесь именно поэтому.

– Расскажи! – попросила Линда. – Зачем тебе скрывать, если контора в курсе?

– Ладно уж, слушайте, раз вам так интересно. Мы с мужем работали в передвижном цирке. Муж – дрессировщиком, я – его ассистенткой. Муж, кстати, значительно старше меня. Владелец нашего цирка, как и все владельцы всех цирков, был уверен, что ему принадлежит не только сам цирк, но и его артисты. Ну и вот как-то решил он, что раз мой муж пошёл в город покупать мясо для тигров, то он имеет полное право со мной поразвлечься, пока тот отсутствует. Мужа моего он всё-таки немного побаивался, хотя и был гораздо сильнее. Сам-то он, когда ещё выступал, был силовым жонглёром и борцом, здоровенный такой мужик, настоящий атлет, ни капли жира, сплошные мускулы. Я, конечно, ему отказала, но он был из тех, кто слова «нет» не понимает. Ну и сами можете оценить, какие у меня были шансы от такой туши отбиться. Да и, наверное, если бы я сразу ему уступила, для всех было бы намного лучше. А так всё надолго затянулось. Пока он уговаривал, потом угрожал… Правда, само изнасилование много времени не заняло. Я кричала, звала на помощь, но даже сама ни секунды не сомневалась, что мне не поможет никто. Такие сцены у нас происходили регулярно, и когда другие девушки звали на помощь, никто им не помогал, включая и меня.

– А сменить цирк нельзя было? – внёс ценное предложение Драго.

– Во-первых, во всех цирках одно и то же. Чтобы к тебе относились как к человеку, нужно быть артистом с мировым именем. Да и то стопроцентной гарантии всё равно нет. А во-вторых, без рекомендаций неизвестным артистам на работу не очень-то и устроиться. А если женщина хозяину отказала, то о рекомендациях можно забыть.

– Так что же было дальше? – у Линды любопытство разыгралось не на шутку.

– А дальше невовремя вернулся Смит, мой муж. Увидел, что происходит, и полез в драку. Мою честь защитить хотел, стало быть. Если бы я просто отдалась хозяину, никакой драки бы не было. И всего того, что последовало за ней, не было бы тоже.

– И как, защитил тебя супруг? – поинтересовалась Линда.

– Да где там! Как я уже говорила, хозяин был гораздо сильнее него. И начал его избивать, причём довольно жестоко. Ну и тогда… – Баньши сделала паузу.

– Что тогда? Что было дальше? Не тяни, рассказывай, – попросил Драго.

– А дальше один из наших тигров оказался на свободе и загрыз этого мерзавца.

– Так ему и надо, гаду такому! Поделом! – вынесла вердикт Линда.

– Ему-то да, так и надо, согласна, – подтвердила Баньши. – И коронёр был того же мнения. Но беда в том, что тигра, дорвавшегося до человечины, не так-то просто остановить. Нас он, конечно, не тронул, мы же ему вроде как свои, а вот ещё троих людей, которые, к своему несчастью, оказались поблизости, наш тигр моментально загрыз. Остальные успели убежать и вызвать полицию.

– Я же читал об этом в газетах! – вспомнил Драго. – В цирке тигр загрыз четырёх человек! Дрессировщика приговорили к десяти годам каторжной тюрьмы.

– Точно, – подтвердила Баньши. – Именно к десяти. Поначалу и мне светил ровно такой же срок. Ведь на самом деле это я выпустила тигра из клетки, а не он.

– Тогда за что же твоего мужа посадили? – удивился Драго.

– Зверя на свободу выпустила я, но наш тигр был отлично выдрессирован. Он ни на кого и не собирался нападать. До тех пор, пока Смит ему не приказал напасть. Вот как оно всё получилось. А бедного тигра застрелили, хоть он, по большому счёту, ни в чём и не виноват.

– И как же ты тогда оказалась здесь, в магической академии, а не в женской каторжной тюрьме?

– А потому, что внезапно появился непонятно откуда некий мистер Пумпердайк, хотя я уверена, что это имя вымышленное, и предложил нам обоим изменить показания. Как я открывала клетку, не видел никто. В смысле никто не из тех, кто остался в живых, Смит не в счёт, естественно. А как он тигра на хозяина натравливал, слышали многие. Вот этот Пумпердайк и сказал, что Смиту что так, что этак десять лет каторги обеспечены, а моя свобода только от него и зависит. Тогда муж на себя всё и взял. Якобы он и клетку открыл, и команду тигру дал. Раз так, ко мне больше ни у кого не было ни малейших претензий.

– Всё правильно твой муж сделал! – одобрил Драго. – Ему всё равно, а тебя спас!

– Да понятно это, только всё равно грустно. Ну и вот, после всего этого мне деваться было некуда, ясно же, что ни в какой цирк меня работать больше никогда не возьмут, так мистер Пумпердайк меня сюда, в академию, и пристроил. Хотя у меня совсем нет никаких магических сил. Ох, что-то слишком много я болтаю. Надо же, всего-то маленький стаканчик вина выпила, а так сильно развезло. Пойду я к себе, наверно.

– Подожди минутку, Баньши. Меня сюда тоже мистер Пумпердайк пригласил. Наверно, тот же самый? Или нет? Высокий, худой, лысый и с чёрными усами? – поинтересовался Драго.

– Нет, полноватый блондин среднего роста. Я думаю, Пумпердайк – это вообще не фамилия, а что-то наподобие должности. Других курсантов, хотя и не всех, тоже затащили сюда Пумпердайки. И почти все эти Пумпердайки разные. А ведь фамилия эта не очень распространённая. Ладно, пока, ребята! Пошла я.

– Пока, Баньши, – откликнулись Линда и Драго.

– Как у тебя дела? Чем сегодня занималась? – поинтересовался Драго, когда Баньши вышла из комнаты.

– Ничего интересного, – ответила Линда. – Езда на двух колёсах. Элементарно.

– Да, это совсем неинтересно, – согласился Драго. Ему так ни разу и не удалось поставить автомобиль на два колеса. Проклятая железяка под его управлением либо упорно оставалась на четырёх колёсах, либо уверенно ложилась на бок, а то и на крышу. Инструктор от этого, понятное дело, был в полном восторге.

– А у тебя что нового?

– Да так, бьюсь с китайскими хрониками. Вот смотри. Две китайские хроники с упоминанием дракона. Вот здесь и здесь взгляни внимательно.

– Ну, в этих хрониках по-разному драконы описаны, и что? – сказочные звери сами по себе были Линде совершенно безразличны, но Драго нравился, потому она проявляла интерес и к его обожаемым драконам.

– А то, что это описан один и тот же дракон!

– Разные люди представляют его по-разному, что же тут удивительного? – Линда действительно не могла оценить масштаб проблемы.

– Да нет же! – негодовал Драго. – Всё гораздо хуже! Автор описания – один и тот же человек!

– Ой, ну со мной тоже так бывало. Когда я зашла в серпентарий, на меня бросилась пятнадцатифутовая кобра. Я тебе об этом рассказывала. А на самом деле в ней и пяти футов не было.

В тот раз в серпентарии Линду, как до и после неё многих других курсантов, проверяли на психологическую устойчивость к змеям. Кобра была выдрессирована атаковать каждого, кто входит в помещение. Змеи почти не поддаются дрессировке, но вот выработать у этой змеи такой рефлекс инструктору удалось. Разные курсанты реагировали на это по-разному. Большинство убегали, некоторые застывали в параличе или падали в обморок. Но находились и такие, кто пытался схватить змею за шею. Правда, следует отметить, что схватить змею удавалось далеко не всем из тех, кто пытался это сделать. Разумеется, у инструктора на всякий случай противоядие было, но особой нужды в нём не наблюдалось – ядовитые каналы зубов змеи были залеплены специальной смолой. Это обходилось дешевле постоянного расхода противоядия и уж точно дешевле жизни курсанта. Впрочем, в случае с Линдой эта смола оказалась излишней – пуля тридцать восьмого калибра снесла змее и смолу, и зубы, и всю голову. Инструктор выругался – ему предстояло дрессировать новую кобру – а Линда спокойно оценила размеры уже мёртвой змеи. Змея почему-то оказалась втрое короче, чем казалась, когда атаковала.

– Это совсем не тот случай, – возразил Драго. – Я точно выяснил, что исходная китайская хроника одна, а это – два разных её перевода! Представляешь? Как можно доверять таким переводчикам? Кто-то из них перевёл неправильно, и разве есть гарантия, что не оба?

– И какой ты видишь выход? Самому переводить?

– Да, боюсь, как бы не пришлось китайский язык изучать.

– Проще нанять грамотного переводчика, – посоветовала Линда.

– А ты думаешь, эти двое, которые совсем по-разному перевели одну и ту же хронику, были безграмотными?

– Они переводили сказки. А для перевода сказок особая точность не нужна.

– Значит, ты думаешь, что дракон из хроник – это планер с огнемётом? А настоящий живой дракон – это, по-твоему, сказка?

– Про планер – это моё предположение. Вот смотри, что в твоих хрониках написано: «когда родился Конфуций, два дракона спустились с небес к дому его матери». Конфуций – это китайский мудрец, верно?

– Да. Но не просто мудрец. Великий мудрец, – подтвердил Драго.

– Ну и откуда могли знать эти два дракона или те, кто их к тому дому послал, что там родился великий мудрец? Сказка это и есть. К тому времени, как Конфуция признали мудрецом, а это наверняка случилось не через пять лет после его рождения, и даже не через десять, уже никто не мог помнить, что же происходило в день, когда он родился, у дома его матери. Были ли там два дракона, две собаки, два босяка или же там вообще никого не было.

– Я, если честно, тоже думаю, что именно этот эпизод – выдумка.

– О, а это что? «В один день огненнохвостый дракон Чен-Хуан покрывает неисчислимо миль, а севший на него человек достигает возраста двух тысяч лет». Это ещё что за машина времени?

– По легенде, на этом драконе прилетел в Китай некий сын неба Хуан-Ди. Я не знаю, что это означает, – признал Драго.

– Реактивный самолёт? – предположила Линда.

– Ты всё о своём. Драконы – не механизмы, а живые, хотя и довольно необычные существа!

– Как живое существо может изрыгать пламя? Не объяснишь мне?

– Не знаю. А как это делают пирокинетики?

– Не хочу я с тобой спорить. Это ты повёрнут на драконах, а не я на их очевидном для всех отсутствии и сказочном происхождении. Извини, мне пора идти на занятия.

– Конечно, иди, Линда. А насчёт драконов я тебе вот что скажу. Я ведь ясновидец, и моё ясновидение говорит, что я не только смогу доказать историчность драконов, но и сумею их найти или возродить. Звучит по-идиотски, но таков прогноз ясновидца!

– Ты сам мне говорил, что ты очень слабый ясновидец. Извини, потом на эту тему поговорим, мне действительно уже пора идти.

– По какому предмету занятия?

– Вскрытие сейфов. Инструктор обещал, что сегодня привезут сейф, который без ключа и знания кода невозможно открыть быстрее, чем за три часа. Я предложила пари, что справлюсь за час, но он не стал спорить.

– Значит, не идиот. Конечно, справишься! Кто бы сомневался! Слушай, Линда, я вот ещё что хотел у тебя спросить. Я завтра дежурю на аэродроме, диспетчером. Не составишь мне компанию на дежурстве?

– С удовольствием составлю, Драго.

* * *

Холмсон, сидя в припаркованной машине, наблюдал за входом в дом. Туда уже вошло много людей, но никто из них даже отдалённо не напоминал типа, фотографию которого ему вручил Мортон. Фото было явно переснято с личного дела, и Холмсон не имел ни малейшего желания выяснять, что ещё, помимо фото, это личное дело содержало. Ведь не зря говорят, меньше знаешь – крепче спишь!

Работа по этому делу была нудной, но зато неплохо оплачивалась и была совершенно безопасной. По крайней мере, Холмсон думал, что никакая опасность ему не грозит. Ведь он же просто наблюдатель. Рисковать будет Мортон, а не он.

Иллюзия безопасности развеялась очень быстро. Дверца водителя распахнулась, несмотря на то, что была им заперта, и Холмсон почувствовал на своём горле лезвие кинжала. Ему показалось, что это лезвие остро наточено, и проверять это предположение он почему-то не захотел.

– Не шевелись, смотри вперёд, – посоветовал детективу обладатель кинжала. – Тогда имеешь шансы дожить до завтра.

Передняя пассажирская дверца, тоже ранее запертая, тихо открылась, кто-то скользнул на сиденье рядом с водительским и произвёл тщательный обыск. Видимо, искал оружие, потому что ни деньги, ни документы его не заинтересовали.

– Выходи, – скомандовал тот, который обыскивал.

Холмсон вылез из машины, поскольку никаких других идей в его голову не пришло. Пока он вылезал, острие кинжала ни на миг не отрывалось от его горла, но как только он стал на мостовую, двое крепких ребят схватили его за руки, и кинжал сразу же исчез. Детектив этому совершенно не удивился. Его держали так, что он очень отчётливо ощущал: малейшее неверное движение с его стороны, и руки будут сломаны. Он окинул быстрым взглядом своих противников. Все четверо были молоды, мускулисты и коротко подстрижены. Спецназ, верно предположил Холмсон, и последние мечты вырваться, позвать на кого-нибудь помощь или сделать ещё что-либо подобное растаяли, как утренний туман.

– Надумаешь открыть рот, долговязый – придушим, – сообщил ему тот, который держал его за правую руку, и Холмсон ему безоговорочно поверил.

Двое парней сели вперёд, двое других легко затащили его на заднее сиденье и даже там не отпустили. Эти ошибок не допускают и ни в чём не полагаются на случай, подумал детектив.

– Не допускаем, – подтвердил «сосед» справа.

Телепат, безразлично подумал Холмсон. Зачем они против меня одного выставили такие силы?

– Парни, что вам от меня нужно? – поинтересовался он.

– Ты сейчас лучше помолчи, – посоветовал ему телепат. – Разговаривать будешь в другом месте. Будешь, не сомневайся. Даже если не захочешь. Там все разговаривают. Даже те, которые перед допросом думали, что они глухонемые.

Собственный автомобиль мчал Холмсона в пугающую неизвестность.

* * *

На диспетчерском пункте аэродрома академии делать было абсолютно нечего. Никаких полётов в этот день не намечалось. Чужие самолёты приземлялись здесь крайне редко, и обычно об этом было известно заранее. Тем не менее, по лётным правилам на аэродроме постоянно должен находиться диспетчер, и в этот день диспетчером был Драго. По тем же правилам, в диспетчерском пункте должно находиться не менее двух человек, хотя бы на тот случай, если диспетчер по каким-то причинам потеряет сознание. На практике это означало, что курсант, назначенный дежурным диспетчером, брал с собой на дежурство свою подружку. Или дружка, если диспетчером назначалась девушка. Если бы инспекторы комиссии по безопасности полётов каким-то образом узнали, чем обычно занимаются диспетчер со своим помощником во время дежурства, они бы, несомненно, страшно возмутились, но их почему-то об этом предпочитали не уведомлять.

Драго, в отличие от подавляющего большинства других курсантов, выполняющих обязанности диспетчера в спокойные дни, вовсе не спешил отправиться со своей помощницей Линдой в предусмотрительно прямо здесь поставленную койку. Линда ему нравилась. Нравилась всеми своими качествами, кроме одного. Любовницей она была просто отвратительной. По большому счёту, секс её не интересовал вообще. Я тебе доверяю, делай со мной всё, что хочешь, но мне это абсолютно безразлично… Наверно, так она думала, когда первый раз уступила Драго.

За каким дьяволом я связался с малолеткой, корил себя Драго. Но я и сам совсем ненамного старше, с кем же мне ещё связываться? Да и он не был первым мужчиной у Линды, несмотря на её более чем юный возраст. Она должна бы уже понимать в этом деле, что к чему. Но явно не понимала. Что бы ни вытворял в постели Драго, скучающее выражение лица Линды ни на миг не сменялось каким-либо другим.

От раздумий на эту животрепещущую тему его отвлёк директор академии. Подходя к диспетчерскому пункту, он замедлил шаг и стал громко топать. Основное занятие диспетчеров было ему отлично известно. Мешать этому ему даже в голову не приходило, в отличие от большинства директоров чего бы то ни было он прекрасно помнил собственную юность.

Услышав характерную походку директора, Драго улыбнулся. Шеф думает, что мы проводим время гораздо лучше, чем это есть на самом деле. Что ж, это вина отнюдь не шефа.

Шеф постучал в дверь. Хотя аэродром принадлежал академии, её директор здесь хозяином не был. По каким-то невероятным причудам лётных инструкций, хозяином здесь был диспетчер, то есть в данный момент Драго.

– Войдите, – предложил шефу Драго, чем шеф не замедлил воспользоваться.

– Здравствуйте, мистер Драго, мисс Линда, – поздоровался шеф. – Кто-нибудь из вас умеет управлять самолётом?

– Нет, мистер директор, – почти хором ответили Драго и Линда.

– Тут вот какое дело, – непонятно зачем начал объяснять ситуацию директор. – Мистеру Пумпердайку срочно нужно куда-то там лететь. А поскольку он представляет организацию, от которой напрямую зависит наше финансирование, то отказать ему было бы плохой политикой.

– Да, мистер директор, – согласился Драго. – Это было бы неправильно. Однако эти соображения никоим образом не делают пилотами ни меня, ни Линду.

– Вы правы, мистер Драго. Вы очень умный юноша. Я попробую объяснить ему ситуацию, – расстроенный директор вышел и почти сразу же вернулся в сопровождении Пумпердайка. Наверно, доходчиво объяснить ситуацию ему не удалось.

– Привет, ребята! – поздоровался Пумпердайк.

– Здравствуйте, мистер Пумпердайк! – откликнулась Линда.

– Здравствуйте, мистер Пумпердайк! – ответил и Драго. – Знал я одного мистера Пумпердайка из вашей конторы. Но это были не вы, как ни странно.

– Это был мой родственник, – пояснил Пумпердайк.

– Он совсем на вас не похож, – отметил Драго.

– Это был очень дальний мой родственник.

– У вас там жуткий непотизм^[1], – констатировал Драго, в которого будто бес вселился. – Наверняка у вас регулярно возникают жуткие проблемы с ревизорами парламентской бюджетной комиссии.

– Нет у нас с ними ни малейших проблем, – терпение Пумпердайка казалось безграничным. – Так вот…

– Раз у вас с ними нет проблем, остаётся предположить, что эти ревизоры тоже контролируются семейным кланом Пумпердайков, – отлично понимая, что визитёр спешит, Драго развлекался вовсю.

– Угомоните своего щенка! – приказал Пумпердайк директору. Всё-таки его терпение безграничным не было.

– Мистер Драго, соблаговолите закрыть рот и заняться своими обязанностями диспетчера, – распорядился директор.

– Конечно, мистер директор, – Драго был полон смирения и раскаяния. – Как только посторонние покинут диспетчерский пункт, мы с Линдой немедленно приступим к исполнению обязанностей согласно должностных инструкций.

– Мистер Драго, вы, несомненно, правы, – Пумпердайку было стыдно, что он поддался на дешёвую провокацию мальчишки, вместо того, чтобы сразу поставить его на место, и поспешил исправить свою досадную оплошность. – Я здесь далеко не впервые, и имею веские основания предполагать, что обязанности диспетчера каким-то образом связаны с этой кроватью. По крайней мере, всякий раз, когда я заходил на диспетчерский пункт раньше, постель была смята, а сейчас она нетронута. Отсюда вывод, что вы не способны выполнять некоторые диспетчерские функции. Надо полагать, по малолетству.

Драго густо покраснел и замолчал. Линда безучастно смотрела в окно, хотя абсолютно ничего интересного для неё там не происходило.

– Мисс Линда, вы точно не умеете управлять самолётом? – вновь поинтересовался директор.

– У меня нет лицензии пилота, – уклончиво ответила Линда.

– Кому нужны эти бумажки? – скривился Пумпердайк. – Мы же не бюрократы какие-нибудь! Идёмте со мной, мисс Линда.

– Простите, мистер Пумпердайк, но я не обязана выполнять ваши распоряжения.

– Мисс Линда, – вмешался директор, – вы поступаете в полное распоряжение мистера Пумпердайка. Прошу вас выполнять все его распоряжения в рамках здравого смысла.

– Идёмте, мисс Линда, я действительно очень спешу! – поторопил её Пумпердайк, и Линде ничего не оставалось, кроме как покинуть вместе с ним диспетчерский пункт.

– По этим дурацким правилам диспетчер не имеет право оставаться один. Что будем с этим делать? – поинтересовался у директора Драго.

– Лётные правила мне известны, – похвастался директор. – Сейчас я вызову по телефону кого-нибудь, кто подменит Линду. Против миссис Баньши не возражаете?

– Нет. Мне абсолютно всё равно, кто будет вместо Линды, – сообщил Драго.

Директор сел к телефону и занялся поисками Баньши, а Драго приступил к своим непосредственным обязанностям диспетчера.

– Я борт восемнадцать-сорок два, «Дакота», прошу взлёт, – раздался из динамика голос пилота.

– Восемнадцать-сорок два, взлёт разрешаю, – откликнулся Драго. Попробовал бы он не разрешить… – Ваша полоса – номер один! – добавил он ценнейшую информацию для пилота, ведь на аэродроме имелась единственная полоса.

«Дакота» разогналась и без проблем взлетела. Разрешением на взлёт функции диспетчера этого аэродрома исчерпывались, дальше полёт проходил под управлением диспетчеров городского аэропорта.

– Вот, мистер Драго, вопрос решён, – сообщил ему директор. – Сейчас сюда придёт миссис Баньши, а пока она не пришла, обязанности вашего помощника буду исполнять я.

– Очень надеюсь, что вы имеете в виду не те обязанности, которые недавно тут упоминал мистер Пумпердайк, – высказался Драго.

Директор не знал, как реагировать на эту фразу, и потому предпочёл сделать вид, что вовсе её не услышал.

Ещё не затих вдали рёв моторов «Дакоты», как дверь распахнулась, и в помещение вошла немного запыхавшаяся Баньши.

– Быстро вы, миссис Баньши, – удивился директор.

– На велосипеде приехала, – объяснила она.

– Вот и чудесно. Пойду я, а то дел много, – директор направился заниматься этими самыми делами.

– Я долго думала, – сообщила Баньши, когда директор закрыл за собой дверь, – и всё-таки решила согласиться.

– Долго? Пяти минут не прошло, – возразил Драго.

– А мне показалось, что очень долго. И поверь, мне было над чем подумать! Ты же малолетка.

– А при чём тут мой возраст?

– Ну, если честно, я бы, конечно, предпочла мужчину постарше. Но выбирать мне, увы, не приходится. Мой муж в тюрьме и вернётся нескоро, заводить серьёзный роман я не хочу, но тело-то своего требует, я же взрослая здоровая женщина!

– Баньши, ты что, про секс сейчас говоришь?

– А ты что, действительно не в курсе, зачем здесь стоит вот эта кровать?

– Баньши, я этого не хочу!

– Ты всерьёз считаешь, что у тебя есть выбор? – Баньши начала медленно раздеваться. – Обнадёжил бедную женщину, а теперь издеваешься над ней?

– Говори всё, что хочешь, но я не собираюсь этого делать!

– Тогда я всё сама сделаю…

Действительно, первый раз она всё сделала сама. И малолетство никоим образом не помешало Драго исполнить «некоторые диспетчерские функции».

* * *

Мортон, конечно, хотел бы арестовать маньяка сам, это было бы отнюдь небесполезно для его служебной карьеры, но и против помощи из Лондона вовсе не возражал. Однако его начальник в Скотланд-Ярд обращаться не желал категорически, и Мортон через его голову сделать ничего не мог. Субординация в полиции всегда соблюдалась неукоснительно.

Поэтому, когда секретарша сообщила ему, что звонят из Лондона по вопросу маньяка-педофила, Мортон обрадовался. Наконец за дело возьмутся профессионалы. У самого Мортона это было первое дело с серийными убийствами, а в Ярде работали полицейские, арестовавшие уже с десяток маньяков. Мортон взял телефонную трубку и радостно поприветствовал коллегу из Лондона.

– Алло! Добрый день! Инспектор Мортон у аппарата!

– Добрый день, инспектор. Я инспектор Бриггс из Скотланд-Ярда. К нам обратились несколько жителей вашего города с жалобой на бездействие полиции в отношении маньяка-педофила. Шеф поручил разобраться мне. Что у вас с этим делом?

– Мы не бездействуем, но и результата у нас тоже нет. Так что граждан очень даже можно понять.

– Вам нужна помощь? Прислать сотрудника? Может, что-нибудь ещё?

– Конечно, нужна помощь! Присылайте своего человека.

– К сожалению, наш специалист по серийным убийцам сейчас в Манчестере, там тоже свой Джек Потрошитель завёлся. Но он вот-вот освободится, и мы сразу же направим его к вам. Если вы сами к тому времени не справитесь.

– Пусть приезжает, будем ждать его с нетерпением, – пообещал Мортон. – А пока он занят в Манчестере, может, приедет кто-нибудь другой из ваших, пусть он даже не такой специалист? Всё-таки лучшие полицейские, что бы там не говорили, собраны у вас.

– Кто-нибудь другой – это я. А я не вижу особой пользы от своей поездки. Вашего города я не знаю, а пока осмотрюсь и освоюсь, уже и приедет Джим. Это тот самый инспектор, который сейчас ловит манчестерского маньяка. Если же нужен совет, с тем же успехом его можно дать и по телефону, – инспектор Бриггс, видимо, очень не хотел покидать Лондон.

– Хорошо, Бриггс, давайте я расскажу, что нами уже сделано. Исходя из этого, вы подскажете, что мы можем сделать ещё.

– Излагайте, Мортон. У меня работает магнитофон, так что записывать мне не нужно. С самого начала, всю историю. С той степенью подробности, какую сочтёте оптимальной.

– Ну, завёлся у нас этот мерзавец. Каждую неделю по одной, иногда по две девочки. Насилует их, потом убивает. У нас есть его отпечатки, только они нигде не зарегистрированы. Как только поймаем, доказывать ничего не надо будет. Но кому от этого легче?

– По сперме что-то смогли выяснить?

– Смогли. Здоров, никаких венерических заболеваний. Сперма второй группы.

– Мортон, всех проверили, кто раньше в чём-то подобном был замешан?

– Бриггс, вы меня разочаровываете. Все, кто когда-либо был в подобном замешан, занесены в нашу картотеку. Незачем их отдельно проверять! Это новичок, его «пальчики» у нас отсутствуют. Есть у нас фоторобот и описание, вся беда только в том, что по ним можно каждого второго мужчину арестовывать, если не каждого первого.

– Ясновидцы у вас в штате есть?

– Ясновидцы есть. Толку от них нет, – Мортон слукавил, ясновидцев, точнее, единственную ясновидицу Анжелу, он к расследованию не привлекал.

– У нас та же история. Предпочтения в жертвах какие?

– Девочки от одиннадцати до тринадцати лет. Все темноволосые. Все симпатичные. И ещё, Бриггс… Мои личные впечатления, да и не только мои… Все эти девочки выглядели очень сексуально. То есть не просто красивые девочки, а вот что-то в них этакое особенное было. Некоторых я лично знал, про остальных что-то подобное говорили соседи и одноклассники.

– Ясно. На живца ловить пытались?

– Конечно, пытались. Это же очевидная идея. У одного нашего сержанта как раз такая дочка. Не напал, мерзавец, ни разу. То ли она не в его вкусе, то ли он каким-то образом засёк засаду.

– Или знал о том, что эта девочка – живец. Я ничего не утверждаю, Мортон. Просто ещё одна версия.

– Ну, собственно, и всё. Другого живца у нас нет. Сами понимаете, никакие нормальные родители не позволят так использовать своих детей. Сержанта нашего еле уговорили, а кого-нибудь ещё привлечь просто нереально.

– Хорошо, Мортон. Спасибо за толковое изложение. Я подумаю, чем можно вам помочь. До свидания.

– До свидания, Бриггс. Надеюсь, вы что-нибудь придумаете.

Мортон повесил трубку и выругался. Насколько он понимал, пообещав подумать, Бриггс наверняка счёл свою миссию исполненной и тут же выбросил из головы это дело. Оставалось ждать из Манчестера этого самого Джима.

Следует отметить, что Мортон Бриггса недооценил. Тот всё-таки кое-что сделал для обезвреживания серийного убийцы, и сделал немало.

* * *

Линда взобралась в кресло второго пилота и пристегнула ремни. Лётный инструктор академии, он же первый пилот, тут же запросил разрешение на взлёт, получил его и начал разгонять «Дакоту». Линда смотрела, что он делает, но абсолютно ничего не понимала. Перебросившись с диспетчерской службой аэропорта несколькими словами, которые Линда тоже не поняла, пилот оторвал «Дакоту» от земли, набрал нужную высоту, выставил курс по компасу и только после этого обратил внимание на девушку.

– Привет, второй пилот! – улыбнулся он. – Первый полёт, и сразу не пассажиром?

– Меня никто не спрашивал, – пожаловалась Линда.

– Да всё эти идиотские правила! В академии два самолёта, «Дакота» и «Чессна». Малышку «Чессну» как раз вчера разбили курсанты. Слегка, но тем не менее. Пару дней ей на ремонт потребуется. Так вот, на «Чессне» я могу летать и один, а для «Дакоты» требуется два пилота. Хотя второй пилот в этом рейсе совершенно не нужен. Нам лететь-то всего-ничего, я бы спокойно сам привёл птичку куда надо.

– Так что, я тут просто как элемент мебели?

– Ну извини, так уж вышло. Мой напарник в отпуске, кто ж знал, что понадобится «Дакоту» поднимать? – пилот лгал, присутствие Линды в самолёте отнюдь не было случайным, но она, разумеется, эту ложь не распознала.

– То есть мне просто сидеть в кресле второго пилота и ворон считать?

– Сейчас подумаем. Ты, кажется, Линда? Видел много раз, как ты на автомобилях чудеса вытворяешь. Это ж тоже на аэродроме происходит. Думаю, и самолётом порулить вполне сможешь. Вот смотри, это альтиметр, по-простому измеритель высоты, а это компас. А вот это знаешь, как называется?

– Руль, наверное.

– Да нет, это называется штурвал. Но делает он то же самое, что и автомобильный руль. То есть с поворотами ты разберёшься. А когда его двигаешь вот так, меняется высота вверх или вниз.

– А почему стрелка альтиметра дрожит? Так и должно быть?

– Наверно. Всегда дрожала, сколько себя пилотом помню. Хочешь порулить?

– Конечно, инструктор. Если можно. Всё лучше, чем мебель изображать.

– Ну, давай, порули. Переключаю управление на тебя. Сейчас управляешь ты.

Линду охватил сумасшедший восторг, который удивил даже её саму. Самолёт, казавшийся ей огромным, слушался её беспрекословно.

– Дракончик, как приятно, что ты меня правильно понимаешь!

– Как ты назвала нашу птичку?

– Дракончик, – смутилась Линда.

– Значит, ты его воспринимаешь, как живого?

– Не могу правильно выразить, инструктор. Наверно, всё-таки да.

Некоторое время инструктор понаблюдал, как Линда управляет самолётом.

– Ты отлично держишь и курс, и высоту. Может, он действительно живой и тебя слушается? Знаешь, во время войны мы часто разговаривали со своими птичками. Особенно, когда сильно потрёпанными домой возвращались. Немцы, они ж тоже воевать умели, и очень даже неплохо умели. И вот когда они нам пробоин понаделают, летим мы обратно над Каналом, и понимаем, что если до берега не дотянем, то наверняка пропадём, так я не Богу молился, а птичку уговаривал, «дотяни, милая, до берега, пожалуйста!». И дотягивала, как видишь. Иначе бы меня тут не было.

– Мне тоже кажется, что дракончик меня отлично понимает, вот только не говорит.

– Девочка, да ты прямо светишься вся, жалко тебя отрывать от управления.

– А что, уже пора? Конечно, я ещё хочу, но если больше нельзя, так что ж тут поделаешь? А можно мне к вам на занятия в академии ходить?

– Приходи. А почему сейчас не ходишь?

– На лётные занятия записывают с четырнадцати лет. А мне двенадцать.

– Лётную лицензию тебе, может, из-за возраста и не выдадут. А если просто полетать хочешь, так чем тут возраст может помешать?

– Спасибо, обязательно буду приходить. Так что, дальше вы дракончика поведёте?

– Ну, кто-то из нас должен сходить в салон, поразвлекать пассажира. Я же не могу тебя одну оставить в кабине.

Инструктор переключил управление на себя, и слегка расстроенная Линда направилась в салон.

– Мисс Линда, просто не могу поверить, что вы надумали скрасить моё одиночество! – обрадовался Пумпердайк. – Мне скучно и не с кем даже парой слов перекинуться.

– Мистер Пумпердайк, если вам скучно, можете поговорить со мной. Хотя, честно говоря, я не представляю, о чём таком мы можем поговорить, чтобы нам обоим было интересно.

– Мисс Линда, вы бы предпочли сидеть рядом не со мной, а с пилотом?

– Почему просто сидеть? Мне нравится управлять самолётом. Инструктор мне даёт такую возможность.

– Вы же не хотели лететь вторым пилотом. Не вяжется оно как-то одно с другим.

– Что же тут непонятного? Раз уж я участвую помимо желания в этом полёте, я бы предпочла быть пилотом, а не стюардессой. Но и здесь у меня нет выбора, потому что инструктор быть стюардом не хочет.

– Вы очень строптивая девушка. Но это неизбежно. Такой уж принцип комплектации академии. Своеобразных курсантов набираем. Мисс Линда, вам уже известно, что большинство курсантов имеют в своей биографии убийство, а многие и не одно. Если мне память не изменяет, у вас за спиной восемь трупов, верно?

– Да. Мне сказали, что в нашей академии готовят профессиональных убийц.

– Не совсем так, мисс Линда. Видите ли, невозможно качественно подготовить убийцу, не тренируя его убивать. Именно убивать по-настоящему. А это очень трудно. На ком наши курсанты могли бы отрабатывать убийства? Кто, по-вашему, мог бы быть их жертвами?

– Разве нельзя тренироваться на манекенах или мишенях?

– Мисс Линда, при помощи мишеней можно научить человека стрелять. Можно даже научить стрелять очень хорошо. Но нам же нужно научить стрелять в человека, а не в мишень, а это совсем другое дело. Во время войны я комплектовал диверсионные группы, которые забрасывались в немецкий тыл. Так вот, если группа была сформирована в основном из бойцов, которые никогда не убивали, она почти наверняка не возвращалась. Понимаете, в чём проблема? В начале войны у нас были одни новички, мы их отправляем, и почти никто не возвращается. Убийц у меня под рукой было ничтожно мало, и их, убийц, гибло больше, чем возвращалось с заданий новичков, научившихся убивать.

– Но это же очевидно! Ветераны всегда действуют успешнее новичков! – неожиданно для себя Линда заинтересовалась разговором.

В этом не было ничего удивительного. Её собеседник, если того желал, мог заинтересовать разговором кого угодно, это было его профессиональным качеством. А Линду заинтересовать он хотел. Она ему была очень нужна. Именно по этой причине она и оказалась неожиданно для себя вторым пилотом. Само собой, и назначение Драго на дежурство в диспетчерскую, и авария «Чессны» вовсе не были случайностями.

– Нет, мисс Линда, это никак не зависело от уровня их подготовки, – продолжил разговор Пумпердайк. – Группы новичков, которые успешно совершали рейд, не связанный непосредственно с убийствами, в следующем рейде действовали ничем не лучше полных новичков.

– Но почему так происходило?

– Мы редко имели достоверные данные о причинах провалов наших рейдовых групп. Они обычно просто не возвращались с задания, и всё. Но бывали случаи, когда информацию мы всё-таки получали. Например, одна из групп была почти полностью уничтожена, потому что они встретили двух немецких солдат, которые им тут же сдались. Вместо того, чтобы пленных убить, их связали и заткнули рты кляпами. Немцам как-то удалось развязаться, они догнали нашу группу, и из пяти наших диверсантов только один вернулся назад. Задание, естественно, осталось невыполненным. А всё почему? Потому что очень тяжело убивать впервые. И от этого страдало дело.

– Как же вы исправили эту ситуацию? Набрали фронтовиков-ветеранов?

– Мы пытались и так делать. Но понимаете, мисс Линда, пехотинцы и диверсанты убивают по-разному. Одно дело в горячке боя стрелять из винтовки или автомата по вражеским силуэтам вдалеке. И совсем другое – хладнокровно резать горло симпатичному беззащитному парню, который тебе в данный момент абсолютно ничем не угрожает. И хорошо, если это вражеский солдат, тогда всё-таки проще. А если это местный житель, который с тобой вообще не воюет, а формально даже твой союзник? Вот он с тобой не воюет, но врагам тебя при случае выдаст. Однако пока он тебя не выдал, тебе его убивать жалко. В результате группа из трёх человек была схвачена немцами по доносу французского крестьянина. А наши парни к тому времени провоевали в пехоте несколько месяцев, и уж точно каждый из них несколько вражеских солдат убил. Но это были убийцы не того сорта, не те, которые нам были нужны.

– И вы нашли решение?

– Нашёл, и даже весьма эффективное. Увы, оно было не очень моральное. Я бы даже сказал, совсем наоборот.

– И что же это за решение?

– Подготовленных нами курсантов-новичков свели по парам. Из каждой пары остался один, зато с опытом непосредственного убийства. После этого диверсионные группы стали не только чаще выполнять задания, но и гораздо чаще возвращаться из рейдов, так что потери снизились примерно раз в двадцать. Война, мисс Линда, довольно грязное дело, с какой стороны на неё ни посмотри.

– Но в мирное время вы не можете устроить дуэль между курсантами, поэтому сразу набираете тех, которые уже убивали. Я правильно поняла?

– Да, мисс Линда. Именно так. Да оно и дешевле получается. В моей военной схеме гибли добротно обученные курсанты. В нынешней схеме гибнут посторонние. Да и диверсантов сейчас требуется значительно меньше, открытой войны ведь нет.

– Что значит «нет открытой войны»? Вроде как никакой войны нет. Разве сейчас не мирное время?

– Официально сейчас, конечно же, время мирное. Но на самом деле война продолжается. Так называемая холодная война. Мне ли не знать, я ведь по-прежнему отправляю группы в рейды. Конечно, рейдов делаем гораздо меньше, чем во время войны, но ведь делаем же!

– Мистер Пумпердайк, это всё очень интересно, но мне непонятно, почему вы мне всё это рассказываете. Разве эта информация не секретная?

– Нет, мисс Линда, эта информация не секретная. По крайней мере для вас, курсантов этой академии. Поверьте, я не имею привычки передавать информацию тому, кому её не положено знать. Видите ли, всё, что я вам рассказал, тайной не является. О том, что большинство курсантов – убийцы, вам было давно известно. Чему в основном обучают курсантов, вы тоже знаете, а это достаточно красноречиво говорит о том, к чему именно вас готовят. В академии полно ясновидцев. На основании этих данных они легко определят остальное. Не говоря уже о том, что некоторая часть ваших инструкторов в совсем недавнем прошлом были диверсантами.

– А это тут при чём? Какая разница, кем они были?

– Мисс Линда, в академии и телепатов очень даже немало, верно? Или вы думаете, что курсанты-телепаты никогда не читают мыслей преподавателей? Читают, ещё как читают! Особенно на экзаменах.

– Как это? Мистер Пумпердайк, это же нечестно!

– Разумеется, это нечестно. Но вы же теперь знаете, для какой организации академия готовит кадры. Честность вовсе не является необходимым качеством для службы в нашей конторе. Так зачем же тогда курсантов учить честности? Впрочем, если мне не изменяет память, обязательных предметов там вообще немного. Предметы из программы начальной школы для тех, кто не имеет начального образования, вождение автомобиля и физическая подготовка. Всё остальное – исключительно по выбору и желанию курсанта. Хочешь – выбери и изучай предметы, которые тебе нравятся, а хочешь – просто валяй дурака, никто учиться не заставляет. Вообще, мисс Линда, я убеждён, что бесполезно человека заставлять учиться. Всё, что заучено из-под палки, забывается практически полностью на следующий же день.

– А если какой-нибудь курсант не пожелает изучать вообще ничего, как же тогда? Вы на него деньги тратили, в академии несколько лет держали, а какой с него будет толк, если он ничему не учился?

– Наша контора из всего извлекает толк, как вы выразились. Конечно, такой сотрудник, который ничего не умеет и учиться ничему не хочет, конторе не нужен. Но ведь среди курсантов академии есть и такие, которые, в отличие, например, от вас, опыта убийства пока не имеют.

– А при чём тут они?

– Ну вот смотрите, мисс Линда. Есть хороший курсант, которому дай получить опыт убийства, и он станет вполне компетентным сотрудником конторы. И есть второй курсант, который нам совсем ни для чего не нужен. Вы полагаете, из этой пары нельзя как-нибудь сделать одного, но такого, какой нам подходит? Я же вам рассказывал, как это делается.

– Мистер Пумпердайк, вы же не хотите сказать, что один из курсантов должен убить другого? Вы ведь это несерьёзно говорите?

– Можете считать, что это я так пошутил. Но, вообще-то, я начисто лишён чувства юмора.

За интересным разговором время пролетело незаметно, и полёт уже подходил к концу, о чём первый пилот не преминул сообщить по внутренней радиосети:

– Пассажир, пристегните ремни! Второй пилот, пройдите в кабину! Через несколько минут заходим на посадку!

– До свидания, мистер Пумпердайк, – попрощалась Линда и, не дожидаясь ответа, направилась в пилотскую кабину.

– Рано вы со мной прощаетесь, мисс Линда, – пробормотал в ответ Пумпердайк, хотя Линда его заведомо слышать не могла. – Вам сегодня предстоит провести ещё немало времени в моём обществе. Это я вам как ясновидец говорю. А может, и не вам говорю. Вы же меня не слышите.

Ремни пристёгивать он не стал. Просто из чувства противоречия.

* * *

Автомобиль Холмсона с ним самим в роли пассажира подъехал к шлагбауму, водитель высунулся в окно, и шлагбаум поднялся. Через некоторое время автомобиль подкатил к какому-то зданию, и Холмсона вывели из машины. Ни на мгновение двое конвоиров не отпускали рук своего пленника. Холмсона привели в какую-ту комнату, усадили на диван, конвоиры уселись по бокам, и только после этого появился мужчина постарше, подошёл к Холмсону и начал задавать вопросы. Правда, вопросы были такими, что Холмсон при всём желании не мог на них ответить. Его собеседника это страшно злило, но сыщик ничего не мог тут поделать.

– Вы на какую разведку работаете?

– В данный момент ни на какую, – честно ответил Холмсон.

– Кто ваш резидент?

– Я не понимаю, о чём вы спрашиваете.

– Какой системой сигналов вы пользуетесь?

Тут Холмсон вообще растерялся и промолчал.

– Мистер Пумпердайк, он действительно ничего не понимает, – сообщил правый конвоир, который был телепатом.

– Заткнись, Джонс, – раздражённо приказал поименованный Пумпердайком. – Какая у вас легенда?

– Мистер Пумпердайк, – попросил Холмсон, – я очень, очень хочу вам ответить! Только, пожалуйста, очень прошу вас, задавайте такие вопросы, которые я хотя бы смогу понять!

– Не прикидывайтесь идиотом! Немедленно отключите ментальный блок! У нас есть специалисты, которые способны вывернуть вас наизнанку!

– Вот в это верю, – признался Холмсон.

– Так-то лучше! Я не применяю пытки и магию только из уважения к собрату по профессии. Вы ведь всё равно скажете мне всё, только останетесь калекой! Никому не выдержать допроса с применением спецсредств!

– Мы разве коллеги? Я – частный детектив.

– Вот, значит, какая у вас легенда! Так бы и сразу! Вы русский?

– Нет, англичанин.

– На чём вас завербовали?

– Кто?

– Вам лучше знать, кто вас завербовал!

– Но я не знаю!

– Не увиливайте! Вы можете не знать, кто вас завербовал, но уж на чём вас завербовали, вы не знать не можете!

– Вы хотите сказать, нанял?

– Вот оно как! Стало быть, вы работаете за деньги?

– Конечно! А вы разве нет?

– Здесь я задаю вопросы! Немедленно отвечайте, кто и на чём вас завербовал!

– Как частный детектив, я имею право не называть имя клиента.

– Да забудьте вы о своей легенде! Она давно провалена! Я хочу вам предложить кое-что получше.

– Я вас слушаю, – Холмсон любил, когда ему предлагали что-нибудь получше, но очень сомневался, что предложение этого странного типа его заинтересует.

– Раз вы работаете за деньги, я хочу вас перекупить. Будете работать на нас. Станете двойным агентом. Поверьте, отказ будет для вас весьма болезненным. Для начала я прикажу сломать вам левую руку, а что будет потом, я бы предпочёл до времени не упоминать.

– Не надо ломать мне руки! – ужаснулся Холмсон.

– Значит, вы согласны с нами сотрудничать, – констатировал Пумпердайк. – Тогда я выдаю вам первое задание. Вы должны сдать нам своего крота!

– Но у меня нет крота, – расстроено признался Холмсон.

– То есть сдать нам крота вы отказываетесь?

– Я бы сдал. Даже двух кротов сдал бы. Но у меня их нет.

– Значит, у русских в нашей конторе два крота?

– Я не знаю. Я же не русский.

– Хотите сказать, что русские вам не доверяют?

– А с чего бы вдруг они стали мне доверять?

– Тогда вы должны завоевать их доверие. Мы вам назовём имя нашего человека в Москве, вы его сдадите русским, а взамен они вам скажут, кто тут крот. Обмен, так сказать.

– Вы хотите обменять человека на крота?

– Думаете, мало? Трёх человек тогда. Надёжнее было бы крота на крота, но в России у нас крота, к сожалению, нет. Трёх человек у нас там тоже нет, но раз уж надо, мы их быстро завербуем.

– Завербуйте лучше крота, – посоветовал Холмсон. Он совершенно не понимал ни что ему говорят, ни что он сам говорит, но молчать считал более рискованным.

– Знаете, а это идея! Великолепно! Вы совсем недавно у нас работаете, а уже выдвигаете ценные идеи! Это замечательно! Дело в том, что до сего дня мы почему-то вообще не завербовали ни одного крота.

– Скажите, а нельзя ли столь ценному сотруднику посетить туалет?

– Конечно! Не здесь же вам испражняться, правда? Только имейте в виду – вы работаете у нас недавно, и полного доверия к вам пока нет. Так что Джонсы будут вас сопровождать, попрошу не обижаться.

– Джонсы – это те, что держат меня за руки?

– Вы тут кого-нибудь ещё видите?

– Нет. Простите, я не догадался. Джонсы, пошли, поможете мне помочиться.

– И даже не пробуйте сбежать к своим, если у вас остались подобные мысли. Ничего не выйдет! В нашей конторе ошибок не допускают! Вы же знаете, как называется наша контора?

– Понятия не имею, как она называется – признался Холмсон. – Но по первому впечатлению, это натуральный сумасшедший дом.

* * *

– Инструктор, можно, я посажу самолёт? – попросила Линда.

– Нет, девочка, нельзя. Я ещё некоторое время пожить хочу. Одно дело управлять самолётом в небе, и совсем другое – посадка. Именно на посадке происходит больше половины всех аварий.

– Инструктор, мне кажется, я смогу нормально посадить дракончика.

– Я не собираюсь рисковать жизнью только потому, что тебе кажется то или это.

«Дакота» благополучно приземлилась.

– Иди, помоги выйти пассажиру, – распорядился пилот, как только самолёт остановился. – Отдельной стюардессы у нас нет, если ты до сих пор этого не заметила.

Все трое вышли из самолёта. К ним тут же подкатил джип, за рулём которого сидел молодой парень в военной форме без опознавательных знаков.

– Здравствуйте, мистер Смит, – поздоровался шофёр с прибывшим пассажиром, остальным только небрежно кивнул. – Садитесь, отвезу!

– Где мы? – поинтересовалась Линда.

– Это тренировочная база тех самых диверсионных групп, о которых мы с вами говорили, – пояснил Смит и добавил для пилота: – Утром, в восемь часов по Гринвичу, отвезёте меня в Лондон, и оттуда возвращайтесь в свою академию.

– Полковник, так я могу…

– Конечно, – утвердительно кивнул полковник. – Только чтобы завтра в восемь самолёт был готов к вылету. У меня сейчас нет ни другого первого пилота, ни другого самолёта.

– Не сомневайтесь, полковник! К восьми будем готовы, и я, и самолёт! – инструктор побежал к стоящему неподалёку ангару.

– Полковник, а куда он помчался? – поинтересовалась Линда. Она решила называть этого человека полковником, по примеру пилота, потому что с его фамилией у неё возникла путаница.

– В этом ангаре стоят мотоциклы. А в деревне, расположенной неподалёку, живёт его невеста, если можно так её назвать. В общем, он при первой возможности ночует у этой женщины.

– Я из окна кабины видела, что тут территория огорожена и на въездах стоит охрана. Не думаю, что эта охрана пропустит кого попало.

– Вы очень наблюдательны, мисс Линда. Конечно, охрана пропускает только своих. Но дело в том, что он – свой. Раньше был пилотом у нас. Когда мы организовали академию, его направили работать туда. Но право входа и выхода на базу за ним сохранилось. В общем, не переживайте за него. Скажите лучше, как вы намерены провести время до вечера. Шататься по базе без присмотра я вам, разумеется, позволить не могу. Выбор у вас такой. Можете сопровождать меня, куда бы я ни направился, а можете пойти в комнату для гостей, и вас там запрут до утра. В той комнате есть всё необходимое, включая еду и туалет. Сразу хочу вас предупредить – замок изнутри открыть невозможно. Мне известно ваше умение обращаться с замками, но этот даже вам не поддастся. Можете и не пытаться.

– Тогда, полковник, я бы хотела сопровождать вас.

– Чудесно. Я и сам предпочитаю, чтобы возле меня был живой человек, с которым можно парой слов перекинуться. С непосредственными подчинёнными же толком не поговоришь. Они почему-то всегда и во всём со мной заранее согласны. Значит, сейчас мы направимся в комнату для допросов. Джонсы схватили какого-то парня, который следил за домом одного из них.

– Простите, полковник, кто схватил?

– Мисс Линда, что ж я так всё позабыл? Вы же не ознакомлены со структурой нашей конторы! Я сейчас быстро исправлю это упущение. Значит, тут вот какую штуку я придумал. Да, да, именно я лично придумал! Каждый в конторе во время исполнения должностных обязанностей пользуется фамилией, которая соответствует его должности. Причём не той должности, которую он занимает постоянно, а той, обязанности которой исполняет в данный момент.

– Простите, но я ничего не поняла, – Линда вспомнила, что Баньши говорила о чём-то подобном, но эти воспоминания решила оставить при себе.

– Сейчас я приведу пример, и вы сразу всё поймёте. Вы же очень сообразительная девушка. Так вот, все наши боевики – Джонсы. Все агенты-оперативники – Пумпердайки. Руководители среднего эшелона – Брауны. Высшее руководство – Смиты. Поэтому я то Смит, то Браун, то Пумпердайк. Вот только Джонсом мне, увы, уже не бывать. Стар я стал для этого, к сожалению.

– Вовсе вы не старый, мистер Смит! – Линде его стало жалко. Полковник при желании легко мог вызвать у неискушённого собеседника жалость, как, впрочем, и любую другую эмоцию.

– И не нужно меня утешать. Я уже большой и сам справляюсь со своими проблемами, включая надвигающуюся старость. Ну вот, мисс Линда. Теперь вам должно быть понятно, почему у нас так много Пумпердайков, и почему один и тот же человек иногда использует разные фамилии.

– А зачем это нужно?

– Может, и незачем. Может, это просто стариковская игрушка. Но мне казалось, что это даёт нашим людям некоторую анонимность. Специфика нашей работы такова, что мы постоянно наживаем себе массу врагов. А так Джонс затеряется среди других Джонсов, Браун – среди других Браунов. Только Смиту тяжело затеряться, в конторе всего три Смита. Но высшее руководство редко наживает себе личных врагов. По крайней мере, таких, которых можно ввести в заблуждение липовой фамилией.

– А разве ваши люди на задании не используют фальшивые фамилии?

– Используют, конечно, как же без этого? Но это вводит в заблуждение только врагов. Тех, которые там. А очень много агентов проваливаются уже здесь. Удивлены? Напрасно. Каждая разведка стремится заиметь своего человека в разведке противника. Такой агент называется «крот». Так вот, из-за кротов гибнут очень многие. К сожалению, и наша контора вовсе не гарантирована от вражеского проникновения. Так что если все эти одинаковые псевдонимы хоть на чуточку повышают для наших ребят шансы выжить, значит, все неудобства, с этим связанные – не более, чем досадная мелочь.

– Зато когда какой-то человек представляется Пумпердайком, всем сразу ясно, что он из вашей конторы.

– Вовсе нет. Мы ведь не афишируем эту систему. Но, разумеется, долго в секрете её не удержать. Ну и что с того? Пока ею пользуемся, а когда она станет общеизвестной, разом сменим все фамилии.

– Мистер Смит, а ничего, что вы мне всё это выкладываете так запросто?

– Мисс Линда, поверьте, я отлично разбираюсь, кому и что можно говорить, кому и в чём можно доверять, и всё такое прочее. Контора у нас очень специфическая, и обычные правила секретности здесь не действуют. Вполне хватает необычных.

– А что будет, если я не оправдаю вашего доверия?

– Я же всё вам объяснил ещё в самолёте. В этом случае кому-нибудь из наших людей удастся обзавестись опытом убийства.

– Я почему-то именно так сразу и подумала.

– Мисс Линда, я уверен, что в вашем случае до этого дело не дойдёт. А моя уверенность чего-то, да стоит. Я ведь ясновидец, хотя и небольшой силы.

* * *

Пилот остановил мотоцикл у ворот хорошо знакомого ему дома, но не успел даже постучать в калитку. Сосед его подруги, проезжающий мимо на велосипеде, резко переменил его планы.

– Привет! Ты опоздал самую малость. Она только что уехала, – сообщил достойный деревенский житель, отлично знающий пилота по его многочисленным предыдущим визитам. – Давай быстрее, может, ещё успеешь её догнать!

Едва успев поблагодарить, пилот рванул с места со скоростью, максимально возможной на деревенских дорогах. На разбитой грунтовке мотоцикл мог ехать гораздо быстрее автомобиля. Но эта грунтовка выводила на шоссе, а там всё уже было наоборот. Не говоря даже о том, что он не знал, в какую сторону на шоссе она свернёт. Догнать её он мог только на грунтовке. И почти догнал, даже издали увидел её автомобиль, выворачивающий на шоссе. Он кричал, сигналил, но всё без толку. Женщина или не услышала его призыва, или не обратила внимания. Пилот расстроено наблюдал, как автомобиль любимой выехал на шоссе и набрал скорость, недоступную для его мотоцикла. На тренировочной базе мотоциклы в основном использовались для перемещения внутри неё, и огромная скорость для этого абсолютно не требовалась. Поэтому и мотоциклы были закуплены отнюдь не гоночные, а самой дешёвой модели. О том, чтобы на таком мотоцикле догнать на шоссе автомобиль, можно было только мечтать.

Какого чёрта, подумал пилот. Всё равно попробую догнать. До завтрашнего утра я свободен. Если уж не могу провести это время с любимой, проведу его в её поисках.

Он тоже вывернул на шоссе и выжал из мотоцикла всю скорость, какую только железный конь мог ему дать. Сделав очередной поворот, он едва не врезался в тот автомобиль, который безнадёжно преследовал. Безупречная реакция военного лётчика позволила ему остановить мотоцикл вовремя.

– Привет! – обрадовалась женщина. – Откуда ты тут взялся?

– Привет! На мотоцикле приехал, – сообщил очевидный факт пилот.

– Что же ты не позвонил? Я бы никуда не поехала, приготовила бы что-нибудь вкусненькое, и мы бы чудесно провели время.

– Не успел я позвонить. Вылет был какой-то срочный, полковник как с цепи сорвался. Ну, ладно. Всё хорошо, что хорошо кончается. Я тебя всё-таки догнал. Кстати, почему ты остановилась?

– Какой-то скот рассыпал на дороге гвозди, будь он проклят!

– Любимая, за что проклят? Наоборот! Благослови, Господи, того скота, который рассыпал тут гвозди! Кстати, давай поменяем колесо.

– Ты прав, милый. Не стоит на него обижаться. Тем более, теперь, когда мне не надо самой менять колесо.

– А куда ты ехала?

– Подруга пригласила меня на ужин, с ночёвкой. Это тут совсем недалеко, ещё минут двадцать по шоссе.

– А у твоей подруги найдётся двуспальная кровать?

– Если не найдётся, мы можем лечь и на полу, – улыбнулась женщина.

– Значит, всё в порядке. На базу тогда я вернусь прямо от неё. Так, колесо на твоей машине я сменил. Теперь езжай, только не очень быстро. А то я за тобой не угонюсь.

– Милый, у меня есть другое предложение. Твой мотоцикл положим на крышу моей машины. Зря я, что ли, вожу за собой этот грузовой багажник? За руль сядешь ты. Слушай, как надо ехать. Там стоит указатель…

– Поехали! Расскажешь по пути!

– Нет. Слушай меня сейчас. В дороге я буду к тебе приставать самым непристойным образом, и разговаривать не смогу.

* * *

– Ну и где задержанный? – поинтересовался полковник, входя в комнату для допросов. Кроме Пумпердайка, в комнате никого не было.

– Мистер Смит, разрешите доложить? – Пумпердайк вытянулся по стойке «смирно». – При ней можно? – он кивнул на Линду, вошедшую следом.

– Можно, – разрешил Смит. – У неё высший допуск к секретной информации.

– Кто ей его присвоил?

– Я. Моего распоряжения достаточно? – за всё время, что этот Пумпердайк работал в конторе, Смит не слышал от него не только ничего секретного, но даже ничего заслуживающего внимания, поэтому совершенно не боялся, что Линда от такого ценного сотрудника узнает что-то лишнее.

– Мистер Смит, докладываю. Джонсы схватили русского агента, работающего за деньги. Мне удалось его перекупить, и он пообещал выдать нам русского крота в нашей конторе!

– Молодец! – похвалил Смит. – Надеюсь, вы, мистер Пумпердайк, не направили его в Россию, добывать для нас эту сверхценную информацию?

– Нет, конечно! Ему понадобилось, пардон, в туалет, и Джонсы его повели. Вот-вот они все должны вернуться.

– Значит, мистер Пумпердайк, вы ещё не совсем безнадёжны. А вот это, я так понимаю, и есть тот самый русский агент. Парни, отпустите его. Здравствуйте, мистер Холмсон!

– Мистер Браун? Встречей с вами я не удивлён, но как сюда попала мисс Уилсон?

– Больше вас ничего не интересует?

– Интересует. Кто такие кроты, которых тут обменивают непонятно на что?

– Мистер Холмсон, вы зря задаёте вопросы. Вам тут на них никто отвечать не будет. Задача разведки – собирать информацию, а не распространять её. По крайней мере, так будет, пока я вхожу в руководство этой конторы. Что будет потом, не хочу загадывать.

– А этот мистер Пумпердайк мне сообщил, что у вашей конторы в России есть один агент, может, даже двое, но крота нет. Вот мне и интересно, кого вы называете кротом. Вряд ли речь идёт о персонаже «Дюймовочки», правда?

– Ох уж этот мистер Пумпердайк! Ну вот что я могу с ним поделать? Понимаете, мистер Холмсон, в чём проблема… Толковые оперативники или становятся руководителями, или работают за границей, в поле, как у нас говорят. А здесь остаются в основном такие вот работники.

– Мистер Смит, – обиделся Пумпердайк. – Разве мы не уничтожим этого вражеского агента? А если уничтожим, то какая разница, что он тут узнал?

– Мистер Пумпердайк! Вы употребили слово «уничтожим». Это будущее время. Оно предполагает вероятность, а никак не неизбежность. Это я вам как ясновидец говорю. Единственный факт, который можно достоверно предсказать, это то, что все мы когда-нибудь умрём. Включая, разумеется, и мистера Холмсона. Так вот, мистер Холмсон, перед вами следующий выбор из двух вариантов. Первый: вы не отвечаете на мои вопросы, вас пытают, извлекают из вас все нужные сведения, затем вас убивают, а труп растворяют в серной кислоте. У нас здесь для этого есть всё необходимое оборудование. Если хотите, могу вам его продемонстрировать.

– Мне этот вариант не нравится, – признался Холмсон. – Даже без демонстрации вашего чудесного оборудования. А какой второй вариант?

– Второй вариант такой. Вы правдиво отвечаете на все мои вопросы, а мы по вашим ответам определяем, как дальше поступить. Отпустить, сдать в полицию, если тут что-то преступное, или в контрразведку, если тут замешаны рыцари плаща и кинжала из других стран.

– Задавайте свои вопросы. Я так понимаю, что просить присутствия на допросе адвоката бесполезно?

– Что вы, мистер Холмсон! Неужели вы решили, что я намерен нарушить ваши гражданские права? Вашим адвокатом будет мистер Пумпердайк.

– Я б такому адвокату не доверился. Мне вообще удивительно, зачем вы его держите в своей конторе? Или у него пожизненный контракт? Если так, почему вы ему не устроите несчастный случай? Ладно, задавайте свои вопросы!

– Мистер Холмсон, на ваши вопросы об этом нашем замечательном сотруднике я отвечать не буду. По причинам, которые уже чуть раньше изложил. Так что сразу переходим к моим вопросам. Начнём с самого приятного. Мы остались вам должны некоторую сумму за работу, которую вы для нас выполнили. Нашли нам мисс Линду. Разумеется, прямо сейчас мы рассчитаемся с задолженностью, ибо зачем с этим тянуть? А вы мне расскажите, почему мы вас так и не смогли найти, пока вы случайно не попались нашим сотрудникам.

– После того, как я нашёл мисс Уилсон, меня две недели продержали в тюрьме по смехотворному обвинению в педофилии! Якобы я намеревался её изнасиловать!

– Какой ужас! Бедный, бедный мистер Холмсон, – расстроился полковник. – Ну ладно, с этим делом понятно. А теперь расскажите, пожалуйста, какие капризы судьбы привели вас в ту точку пространства, где ваш путь пересёкся с дорогами моих сотрудников.

– Мой клиент дал мне имя, адрес и фотографию одного человека. И поручил предупредить его, в смысле клиента, когда этот человек появится дома. Это всё, клянусь!

– Назовите имя клиента, мистер Холмсон.

– Частный детектив имеет право не называть своих клиентов!

– Мистер Холмсон, вы всё-таки выбрали первый вариант? Тот, который с пытками и серной кислотой? Поймите, ситуация такова, что у меня просто нет выбора. Вы выслеживали сотрудника конторы. Разве я не вправе предположить, что вы это делали по заданию разведки кого-то из наших противников? И пока не доказано обратное, я считаю, что вы выступили на стороне врагов Британии. А с врагами мы работаем несколько специфическим образом. Хотите лично попробовать, как именно это происходит?

– Нет, мистер Браун! – Холмсон изрядно перепугался. – Я вам всё скажу. Меня нанял один полицейский инспектор, Мортон его фамилия. Его жестоко избил ваш сотрудник. Мортону после этого даже яичко ампутировали. Вот он и хочет найти того человека. Только этот ваш сотрудник дома бывает редко. Так Мортон мне сказал. А сам Мортон выслеживать его не может, я не знаю, почему. Вот и нанял меня, чтобы я его выследил.

– И что он вам сообщил про объект слежки?

– Фотографию дал, имя и адрес.

– А не сказал, откуда это у него? Где он всё это взял?

– Сказал. Якобы этот тип отобрал у Мортона пистолет, при помощи магии, и отбросил его куда-то, уже рукой. В итоге на пистолете отпечатки остались. Мортон их с пистолета снял, а по ним этого человека нашёл.

– И что же вы должны сделать, когда этот человек придёт домой?

– Сообщить об этом Мортону, и всё. На этом моё задание будет выполнено.

– Где фото, которое дал вам Мортон?

– Вот оно, – Холмсон достал фотографию из кармана. – Одна из копий. Я это фото размножил на всякий случай.

– Вот даже как. Спасибо, мистер Холмсон. Вам выплатят нашу задолженность и проводят за ворота. Вы свободны. Продолжайте выполнять задание инспектора Мортона.

– И больше вы ничего от меня не хотите? – Холмсон был удивлён.

– Как только захотим, мы вас наймём, – улыбнулся Смит. – До свидания, мистер Холмсон!

Холмсона увели. Радостная улыбка исчезла с лица Смита, как будто её выключили.

– Видите, мисс Линда, к чему приводит неготовность работников конторы к убийствам, пусть даже в мирное время? Мортона нужно было убить, и всё бы на этом кончилось. А так Мортон создаёт нам проблемы, и мы вынуждены этими проблемами заниматься, тратим на них время и силы. Хорошо хоть, пока потерь не несём из-за этой недопустимой мягкотелости. Хотите о чём-то у меня спросить?

– Нет, мистер Смит. Я хочу не спросить, а сказать вам о двух странных моментах. Во-первых, человек, который ударил по яйцам инспектора, и человек, который брал в руки пистолет, это разные люди.

– Это ничего не меняет. Мортон хочет добраться до своего обидчика, но имеет выход только на его напарника. Тут всё нормально. А что второе?

– Мистер Холмсон вам не нужен. И он может создать не меньше проблем, чем инспектор Мортон. Но вы его отпустили, хотя сами же говорили, что убить проще. Мне это странно.

– Мисс Линда, вы, конечно, правы. Его, несомненно, нужно было ликвидировать. Но мне почему-то стало его жалко. Наверно, ближе к старости я становлюсь сентиментальным ослом. Старый осёл – что может быть естественнее? И есть ещё один неприятный момент. Это фото, которое у Холмсона, оно из личного дела нашего сотрудника. А это значит, что Мортон неофициально получил доступ к нашей документации. Откуда однозначно следует, что в нашей конторе имеется крот.

– Мистер Смит, вы говорили, что крот – это агент одной разведки, проникший в другую. То есть этот самый крот передаёт информацию за границу.

– Главное тут, мисс Линда, то, что есть человек, передающий наружу внутреннюю информацию. Попадание этой информации к врагу – вопрос только времени. Вот как только мы этого типа найдём, тут уж я не буду старым ослом! Если бы ещё кто-нибудь подсказал, как его найти…

– А почему бы не спросить у инспектора Мортона?

– А он ответит?

– А разве у вас нет способов заставить его ответить?

– Мисс Линда, мы же не можем хватать кого попало, допрашивать под пытками и убивать. Если уж на то пошло, мы вообще не имеем права проводить операции на британской территории, но на разовые случаи ещё закроют глаза, а на постоянную практику – нет.

– Кто закроет или не закроет глаза?

– Мы работаем под жёстким надзором. Есть специальный контрольный комитет, контроль, как мы его называем. Он контролирует все спецслужбы королевства, да и не только их. Армию и полицию эти джентльмены тоже в какой-то степени контролируют, а может, и ещё кого-нибудь, этого я не знаю. А как же иначе? Впрочем, вам по молодости лет может показаться, что бесконтрольная разведка сможет работать эффективнее. Это иллюзия, мисс Линда, уж поверьте моему жизненному опыту. Вот наша контора занимается в основном убийствами. Представляете, что бы могли натворить, если бы ни с кем не согласовывали свои действия?

– Так это они заставили вас нанять мистера Холмсона?

– Нет, с чего вы взяли? Это была целиком моя идея. Такие мелкие детали контроль не интересуют. Но сами поиски контроль нам санкционировал, как же иначе?

– Мне непонятно, мистер Смит, зачем вам вообще понадобилось нанимать частного детектива?

– Как это зачем? Чтобы он для нас нашёл человека, который устроил столь впечатляющую стрельбу в гостинице. То есть вас. Понимаете, каждая задача, если она правильно сформулирована, уже содержит в себе решение. Я посчитал, что задачу решает наем частного детектива мистера Холмсона. В результате мы вас нашли. Значит, задачу я решил правильно.

– Мистер Смит, я имею в виду, зачем вам частный детектив понадобился? Непривычно это как-то. Никогда раньше не слышала, чтобы спецслужбы обращались к частным сыщикам. Неужели у вас своих людей недостаточно?

– Ах, вот вы о чём, мисс Линда! Конечно, вы правы, частных лиц спецслужбы нанимают весьма неохотно. В основном, из соображений секретности. К их услугам прибегают только тогда, когда нет другого выхода. Как, например, в данном случае.

– Разве вы не могли своими силами провести поиск? У вас же много людей.

– Наши люди – убийцы, а не сыщики. Вот вы видели мистера Пумпердайка, который допрашивал мистера Холмсона. Вы полагаете, он способен что-либо найти?

– Неужели в вашей конторе все такие?

– Конечно, не все. Есть оперативники и поумнее. Но они всё равно не сыщики. Найдут или нет, уверенности не было. А вот то, что они перед полицией обязательно засветятся, это уж точно. Думаете, полицейским понравится, что кто-то посторонний пытается разобраться в убийстве и ставит под сомнение результаты официального расследования? Первым делом они арестуют наших оперативников. По крайней мере, попытаются арестовать. И что из этого, по-вашему, выйдет? Представляете заголовки газет на тему «В перестрелке полиции и представителей пока не установленной спецслужбы десять полицейских убито и трое ранено»? Нам такая реклама совсем ни к чему. Да и если наши люди безропотно позволят полицейским себя арестовать, тоже ничего хорошего не получится. Им будет трудно объяснить, на каком основании наша контора активно действует внутри страны.

– А почему вы уверены, что полицейские о вашем расследовании обязательно узнают?

– Ну, могут и не узнать. Но кто готов это гарантировать? Мой прогноз ясновидца дал около двадцати процентов вероятности сохранения поисков в тайне. То есть значительно меньше даже половины. Но это же естественно. Это ведь их территория, у них полно осведомителей, и очень сомнительно, что они не заметят нашу активность.

– Вы говорите, что вам нельзя проявлять активность внутри Британии. Но ведь двое ваших Джонсов следили за мистером Холмсоном и инспектором Мортоном.

– Слежка – это ерунда. Её очень трудно и заметить, и доказать, и всё равно, даже если докажут, особых претензий от контроля не будет.

– Вы говорили, что они должны были убить инспектора Мортона. Это тоже была бы ерунда?

– Нет, конечно. Убийство – это всегда серьёзно. Но при тех обстоятельствах мы бы легко оправдались перед контролем. Ведь Мортон намеревался вас убить, выдав за очередную жертву маньяка-педофила. Его убийство в таких условиях контроль наверняка бы санкционировал. Но увы, Джонсы на себя такую ответственность не взяли.

– Наверно, вы приказ им такой отдали.

– Конечно, был такой приказ. Только они его всё равно нарушили. Мортон же был ими избит, а это я им тоже запретил.

– Не они, а только один из них. Второй Джонс полицейского не бил, только пистолет у него отнял.

– Да знаю я эти дела во всех подробностях. Они же оба потом рапорты составили, с описанием всех своих действий.

– Ну ладно, ваших людей отрядить на поиски вы не захотели. А остальные спецслужбы? Есть же среди них такие, которым разрешено действовать на территории королевства? Почему вы к ним не обратились?

– Есть, конечно, и такие. Контрразведка, например. Только они ведь тоже по большому счёту никакие не детективы. Может, нашли бы, а может, нет. Но главное не это. Главное, если бы они вас нашли, далеко не факт, что отдали бы нам. Хорошие стрелки и для них далеко не лишние.

– Почему бы они так сделали? Раз они для вас искали, какое право они имеют не отдать?

– Насчёт прав ничего сказать не могу. Но я бы в этом случае поступил именно так. И мой шеф, генерал Смит, наверняка поступил бы точно так же. Не думаю, что в контрразведке начальство чем-то лучше, чем у нас.

– А через этот ваш контроль на них надавить, чтобы заставить отдать?

– Ох, не уверен я, что контроль стал бы на нашу сторону! Нет, могли бы они, конечно, нас поддержать, а могли бы и не нас. Зачем нам нужна такая неопределённость? Ну а если бы мы запросили помощь полиции, те отыскали бы мгновенно. Вот только мы бы вас даже не увидели. Вы бы погибли или при сопротивлении аресту, или при попытке к бегству. Полицейские очень не любят, когда убивают их коллег. Такие вот они старомодные. По секрету скажу вам, мисс Линда: мы тоже стараемся убивать тех, кто убивает наших людей. Вполне естественное поведение, верно? Только ни мы, ни полиция официально своей мстительности не признаём.

– И что получается, вы были вынуждены обратиться к частному детективу?

– А вы видите какой-то другой вариант? Я его не увидел.

– Вы очень убедительно излагаете, мистер Смит.

– Стараюсь, – улыбнулся полковник.

– Но мне всё равно непонятно, почему вы наняли именно мистера Холмсона. Он же далеко не лучший в своей профессии. Неужели потому, что у хороших частных детективов слишком высокие расценки?

– Нет, мисс Линда, финансовая сторона вопроса в таких делах почти не учитывается. Проблема в другом. Предположим, мы бы наняли солидное детективное агентство. Например, «Пинкертон».

– Это разве не американское агентство?

– Американское. Но у них есть филиал и в Англии. Или мы могли бы нанять кого-нибудь из лучших частных детективов, работающих в одиночку. Так вот, они бы тоже вас легко нашли. Но что было бы дальше? Найдя убийцу, они, в соответствии с законом, обязаны передать его или её полиции. Но даже если они закон нарушат и передадут этого стрелка нам, станут ли они держать язык за зубами? Газетные заголовки, наподобие «Британская спецслужба покрывает убийцу полицейских», нам тоже вроде как совсем ни к чему. Видите, какие проблемы возникают?

– А почему этих проблем не возникает, если вы нанимаете такого детектива, как мистер Холмсон?

– Тут несколько причин. Мистер Холмсон не женат, а значит, не разболтает жене то, что мы хотим сохранить в тайне. Жёны, знаете ли, обычно в курсе дел мужей значительно лучше, чем мужья об этом думают.

– Мистер Смит, а вы женаты?

– Я вдовец. Был женат достаточно долго, чтобы точно знать, как между супругами обстоит дело с секретностью. Кроме того, мистер Холмсон очень нуждается в деньгах, потому ради пары фунтов готов нарушить закон. То есть, в данном случае, не вмешивать в дело полицию больше, чем это необходимо. И закончив работу для нас, он болтать не станет, потому что боится, как бы его ненароком не убили за неосторожно сказанное слово. Наша контора пользуется определённой репутацией, знаете ли. Кстати, это для него ещё и дополнительный аргумент не передавать найденного человека в полицию. Серьёзных детективов гораздо труднее и подкупить, и запугать. А мистер Холмсон отлично понимает, что его убить очень просто. Мелкая, незначительная фигура. Такого, как он, можно прикончить тихо, и никакого резонанса его убийство не вызовет.

– И вы бы действительно его убили в случае чего? И контроль бы вам разрешил это сделать?

– Нет, конечно. И контроль бы это запретил, и я бы такого приказа не отдал, даже если б запрета не было. Он же сейчас был в полной власти конторы, но вы сами видели, что он ушёл от нас живым. Но ведь ему было неоткуда знать, что его жизни с нашей стороны ничего не угрожает.

– Спасибо, мистер Смит. Вы так подробно ответили на мой вопрос… Вы очень меня этим удивили. Столько времени мне уделяете…

– Мисс Линда, тут нечему удивляться. Мой интерес к вам обусловлен тем, что мне от вас что-то нужно. У нас в конторе по-другому не бывает. Что именно мне от вас нужно, вы узнаете в надлежащий момент, который пока не наступил. И кроме того, чем я старше становлюсь, тем больше люблю болтать на отвлечённые темы. Но насчёт времени вы абсолютно правы, – Смит взглянул на часы. – Пора немного и текущими делами позаниматься. Так что теперь, юная мисс, потрудитесь некоторое время помолчать. Мне необходимо произвести несколько важных телефонных звонков.

– Мне выйти из комнаты, мистер Смит?

– Нет-нет, что вы! Ни в коем случае! Мне намного спокойнее, когда вы у меня перед глазами.

Полковник плотно засел за телефон. Линда отошла к окну и попыталась найти за ним хоть что-нибудь достойное внимания. Ей это не удалось, потому приходилось слушать разговоры Смита. А он звонил в самые разные места. Успел поговорить с кем-то из министерства обороны, адмиралтейства, Скотланд-Ярда, с кем-то из какой-то магической академии, скорее всего, той самой, где училась Линда, и ещё с множеством людей, насчёт личности которых у Линды не возникло никаких соображений. Наконец он то ли поговорил со всеми, с кем хотел, то ли решил сделать передышку.

– Мисс Линда, похоже, скоро нам предстоит рейд. Очень на это похоже!

– «Нам» – это вам и мне?

– Нет, – улыбнулся Смит. – Мне уже поздно ходить в рейды. В рейд пойдут мои ребята. А вот ваше участие вполне возможно, говорю, как ясновидец, но не будем так далеко загадывать. Ещё не точно, но моё чутьё подсказывает – обратятся в нашу контору, никуда не денутся! Только что мне передали сообщение, что, возможно, рейд армейской группы провален. После этого обычно обращаются к нам.

– Мистер Смит, а что значит «рейд, возможно, провален»?

– Ну вот, мисс Линда, представьте себе некую африканскую страну. Британские корпорации то ли могут потерять там какие-то свои активы, то ли очень хотят, но не могут их там заиметь. Налицо проблема. Аналитики определяют: чтобы эта проблема положительно решилась, нужно убить какого-то тамошнего деятеля.

– А как они это определяют?

– Вот уж не знаю, хоть я и ясновидец. Наша контора не принимает решений. Мы их только исполняем. Наверно, при помощи ясновидения и определяют. Хотя в некоторых странах ясновидцев нет вообще, а их аналитические службы работают ничуть не хуже наших. Ну и вот, значит, нужно убить этого деятеля. Только убийство должно быть совершено в соответствии с неписанными правилами. Ведь зачем его убили, всем будет понятно, а раз известно зачем, то сразу же известно, кто это сделал. Как говорили римляне, ищи, кому выгодно. Поэтому убить нужно так, чтобы не осталось явного следа. Доказательств чтобы не было, по крайней мере, бесспорных. А то поднимется вой на всю ООН, а кому это нужно? Нам это точно без надобности. А так они знают, что это мы сделали, ну и пусть себе молча знают. В случае с этой африканской страной всё должно выглядеть таким образом: откуда-то появились солдаты, убили кого надо, предварительно перебив его охрану, и исчезли. Можно было бы, конечно, и снайпера задействовать, только снайпер для этого дела совершенно неэффективен.

– Почему? Вместо того, чтобы сражаться с охраной, один меткий выстрел, и всё.

– Так мало убить того, кого надо убить! Нужно ещё, чтобы убийца не попался! А снайпер, он же одиночка. Его обязательно схватят!

– А если ему незаметно уйти?

– Незаметно? А они по следу пустят собак! А может, и леопардов! Нет, только большая группа! Они смогут выполнить задание и исчезнуть, уничтожив трупы своих. Но тут встаёт вопрос, а как же забросить в эту чёртову страну группу бойцов? Самолёт исключается. Может, эта страна и населена людоедами, но противовоздушная оборона у них очень даже приличная. Уничтожат они наш транспортник. Значит, нужно добираться пешком через джунгли. Ну вот, армейские спецназовцы пошли убивать этого типа, в джунгли вошли, и всё. Пропали. Куда они делись, никто не знает.

– А вы как думаете, куда они делись? Вы же ясновидец!

– Да кто ж может знать, куда они делись? И ясновидение тут, увы, ничем не помогает. В джунглях есть очень много возможных причин смерти. Крокодилы, змеи, которые душат, и змеи, которые жалят, ядовитые насекомые, начиная от москитов и кончая мухой цеце. Львы, леопарды, слоны…

– Разве слоны на людей нападают? Да и львы, кажется, в джунглях не водятся.

– Да откуда мне это знать? Я администратор, а не зоолог! Может, львов там и нет, не буду спорить. Слоны уж наверняка есть! Знаю я, что слоны – не хищники. Но слон, он же большой. Он может и не нападать ни на кого, а просто, проходя мимо, не заметить и наступить. И это всё только природа. А ведь ещё есть минные поля и пограничники, у которых то преимущество, что местность они хорошо знают и ко всему этому привыкли. Вот наши армейские коллеги и сгинули, даже не дойдя до места спецоперации. Значит, теперь наша очередь.

– Мистер Смит, а вы серьёзно говорили, что эта спецоперация, как вы её назвали, проводится ради помощи каким-то бизнесменам?

– Вас это удивляет? Казначейству это выгодно – возрастёт прибыль корпораций, вырастут и налоги с них. Таким образом, расходы на спецоперацию полностью окупятся.

– Извините, мистер Смит, но всё это выглядит очень мерзко!

– Вам незачем извиняться. Конечно, это мерзко, что тут удивительного? В разведке по определению служат одни мерзавцы, что бы ни утверждала пропаганда. Служба такая специфическая. Каждый агент на задании постоянно врёт. Вы считаете, непрерывная ложь хотя бы в течение нескольких месяцев подряд не делает человека мерзавцем? А если человек ложь считает нормой, рано или поздно он все остальные моральные нормы тоже заменит на противоположные.

Их высокоучёный диспут был прерван телефонным звонком. Смит снял трубку, выслушал кого-то, сам почти ничего не говоря, и положил трубку на рычаг. Вид у него был жуткий. Снова сняв трубку и набрав короткий номер, видимо, внутренний, он скомандовал кому-то: «Срочно доставьте сюда пилота, он у своей бабы!», бросил трубку на стол и застыл в неподвижности.

– Мистер Смит, что-то случилось? – рискнула спросить Линда.

– Да, мисс Линда, что-то случилось. У нас, я имею в виду, в королевстве, был разработан самолёт, реактивный истребитель, равных ему в мире нет. По крайней мере, по замыслу. Сделали их пять штук, прототипов, Бог знает, что такое «прототип». Так вот, все пять самолётов прошли наземные испытания. Отлично прошли. Затем три из них отлично взлетели, превосходно полетали, и чудесно разбились при посадке. Когда самолёт терпит аварию при посадке, у пилота шансов выжить нет. Армейские пилоты-испытатели, как вы понимаете, вовсе не горели желанием летать и дальше на этих машинах. И тогда к делу подключили нашу контору. Не только нас, ещё и многих других. Подозревали саботаж. Если самолёты постоянно разбиваются при посадке, это же наводит на кое-какие размышления, верно?

– И вы нашли саботажников?

– Чёрта с два там что-нибудь нашли! Ни мы, ни другие службы! Сегодня взлетел четвёртый прототип. Полёт прошёл нормально, если не считать одной досадной мелочи. Попробуйте угадать, какой, мисс Линда.

– Самолёт разбился при посадке?

– В яблочко! Разбился, как и предыдущие три.

– Мистер Смит, но вас не волновали те три аварии, почему же волнует четвёртая?

– Потому, что в прошлых авариях гибли только пилоты-испытатели. Жалко ребят, конечно, но не более. Мне до них никакого дела нет, по большому счёту. А сегодня погиб ещё один человек. Как мне сейчас сказали, погиб случайно. Помните, я вам говорил, что у нас в конторе всего три Смита, включая меня? Так вот, теперь Смитов двое. Третий погиб при аварии этого долбанного прототипа! И я не готов так просто поверить в случайность его гибели! Мне нужно срочно лететь туда! Как только наш пилот вернётся, немедленно отправляемся.

– Мистер Смит, прикажите подготовить «Дакоту» к вылету, чтобы не терять времени, когда вернётся лётчик. Это я вам как второй пилот советую.

– Вы умны не по годам, мисс Линда. Алло! Срочно подготовьте самолёт к вылету! Он так сказал, а я этак говорю! Да плевать мне на то, чем вы сейчас заняты! Если самолёт не будет готов через двадцать минут, я вас лично расстреляю! И я не шучу! – Смит бросил трубку. – Мисс Линда, поехали к самолёту, нам действительно не стоит терять времени.

* * *

В дверь диспетчерской деликатно постучали, после чего прозвучал вопрос, заданный приятным девичьим голоском.

– Ребята, я вам не помешаю? Если что, я могу минут десять погулять в окрестностях. Но мне надо вам кое-что сообщить, так что совсем уйти я не могу, на это даже не надейтесь.

Драго и Баньши посмотрели друг на друга. У обоих в глазах явственно читалась пресыщение. Да и действительно, сколько же можно?

– Через три минуты заходите, – предложила Баньши.

Они оделись гораздо раньше, но курсантка зашла ровно через сто восемьдесят секунд. Она беглым взглядом окинула диспетчера и его помощницу, а затем смятую постель, и одобрительно кивнула.

– Привет, Драго, привет, Баньши. Можно тут с вами потрепаться, а то мне одной скучно?

– Привет! Присаживайся, Джесси, – разрешила Баньши. – Драго, ты знаком с Джесси?

– Знаком. Привет, Джесси! Каким ветром тебя занесло на аэродром?

– Директор просил передать, что примерно через полчаса вам нужно будет принять и отправить самолёт, «Чессну».

– «Чессна» в ремонте, разве нет? – продемонстрировал хорошую память Драго.

– Это не наша «Чессна». Я же сказала, «принять и отправить». Драго, ты разве не знаешь, что наша «Чессна» ремонтируется здесь?

– Да, действительно. Не подумал.

– А я знаю, почему ты не подумал. Баньши выглядит удовлетворённой, я её такой никогда раньше не видела. Так что Драго пришлось затратить бездну сил. Потому и не может сразу переключиться.

– Ты бы не лезла не в своё дело, – посоветовал Драго.

– А то что будет? – поинтересовалась девушка. Несмотря на юный возраст и ярко выраженный интерес к интимной стороне человеческой жизни, двенадцатилетняя красавица Джесси очень неплохо освоила технику рукопашного боя, а владение пирокинезом делало её ещё более опасным противником.

– Джесси, просто веди себя прилично. Никто тебе не угрожает насилием. Но если ты намерена хамить, тебе придётся свалить отсюда, и никакое твоё боевое мастерство этому не воспрепятствует, – предупредила Баньши.

– Извините, ребята. Я вовсе не хотела вас обидеть. Просто Драго ни чёрта не соображает, а ему ведь принимать сюда самолёт. Уже очень скоро принимать, а на полосе сейчас тренируются автомобилисты. Вот я и попыталась напомнить диспетчеру о позабытых им обязанностях, – улыбнулась Джесси.

Хлопнув себя по лбу, Драго вскочил и бросился к аппаратуре, бурча себе под нос ругательства.

– Нельзя так выражаться при девушках, – выразила Джесси своё порицание, осуждающе покачивая головой.

Драго включил динамик, и над маленьким аэродромом разнёсся его голос, многократно усиленный аппаратурой.

– Внимание! Говорит диспетчер! Всем надлежит немедленно покинуть аэродром!

Инструктор по вождению вышел из автомобиля и махнул рукой в сторону диспетчерской, мол, всё понял, затем отдал команду своим курсантам, после чего и инструктор, и курсанты, и оба автомобиля исчезли так быстро, что казалось, будто их там никогда и не было.

– Ребята, я так поняла, о самом интересном, то есть о сексе, вы говорить не хотите. Но, может, вы не против поговорить о чём-нибудь другом?

– С тобой разве можно поговорить о чём-то другом? Разве тебя интересует хоть что-нибудь ещё? – если Драго и преувеличивал, то весьма незначительно.

– Драго, вот ты интересуешься драконами, это всем известно. Я слышала даже, что ты знаешь о них всё. Или, по крайней мере, знаешь всё, что можно о них узнать. Так давай о драконах и поговорим, если ты не против.

– Давай, Джесси, конечно, я не против, – о драконах Драго был готов говорить с кем угодно. – Что именно тебя интересует?

– Неужели непонятно? – удивилась Джесси. – Меня интересует драконий секс. Расскажи мне, как драконы трахаются.

Драго долго не отвечал.

– Знаешь, Джесси, это очень интересный вопрос.

– Ясное дело, интересный! В живой природе сексуальная сторона жизни играет определяющую роль. Это ещё мистер Фрейд доказал, – сообщила Джесси.

– Кто такой мистер Фрейд? – поинтересовался Драго.

– Психиатр такой, – пояснила Баньши. – Довольно известный. И действительно, занимался теми вопросами, которые так интересуют Джесси. Только он исследовал людей, а не животных.

– А вот и неправда! Я читала его статью про половую жизнь угрей! Правда, ни хрена в ней не поняла, там сплошная латынь, а я её не понимаю. Да и вообще, рыбы мне безразличны. Драго, так расскажи про секс у драконов. Как они это делали?

– Да, интересный вопрос.

– Ты это уже говорил. Если он действительно такой интересный, так ответь мне на него! Только не говори, что они это делают, как все. Не вздумай отмазываться! Давай, излагай, и подробно! Я тебя очень внимательно слушаю.

– Понимаешь, Джесси, я вот сейчас попробовал вспомнить хоть одно упоминание о сексе между драконами, и не могу! Нет этого в литературе!

– То есть ты хочешь сказать, что нигде в литературе драконий секс не описан?

– В художественной – сколько угодно, а вот в научной – нет. По крайней мере, мне ни разу не попадалось. Если бы попалось, я бы наверняка запомнил. Знаешь, такое впечатление складывается, что в их жизни секс вообще отсутствовал.

– Глупости говоришь! Драконы как-то размножались. А кто не трахается, тот не размножается.

– Выдумаешь тоже! – вступила в диспут Баньши. – Масса всяких тварей размножается делением.

– Это бесполые твари так размножаются! А те, у которых два пола, трахаются!

– Ну да, тоже мне, эксперт в биологии нашлась! Ты видела, как трахаются гусеницы? Или они, по-твоему, не размножаются?

– Так, Баньши, не путай меня. Драго, драконы – рептилии?

– Да, рептилии.

– У рептилий половое размножение?

– Чёрт его знает. Наверно. Я не слыхал про них другое.

– А раз так, они непременно должны трахаться!

– Подожди, Джесси. Я немножко изучала биологию. Так вот, припоминаю, что лягушка может размножаться и без самца. Правда, в этом случае всё потомство – сплошные самки.

– Ух ты! Я не знала! А ещё кто-то так может?

– Куры несут яйца и без петухов, вот только цыплят из этих яиц не бывает, – поделилась познаниями Баньши.

– Лягушачья икра это ведь те же яйца? Так это что же у нас получается? Лягушки могут не трахаться и нести при этом нормальные яйца, куры, если не трахаются, то несут бесплодные яйца. А как с этим обстоят дела у рептилий?

– Рептилии по систематике вроде находятся между жабами и птицами, – припомнила Баньши. Неожиданно для неё самой разговор её заинтересовал.

– Вот! – обрадовалась Джесси. – Раз рептилии между птицами и жабами, то всё, что одинаково у птиц и жаб, должно быть таким же и у рептилий!

– Гениально! – похвалила Баньши. – Ты о чём сейчас говоришь вообще?

– Неужели непонятно? О сексе я говорю. Жабы трахаются, куры трахаются, значит, и рептилии тоже трахаются. Размножаются они таким вот способом. Драго, ну неужели секс драконов ни разу нигде не описан? Это же должно быть впечатляющее зрелище! Они же большие были, правда?

– Да, – подтвердил Драго. – Они были просто огромные по сравнению с нами. Но я ни разу не видел описания их секса. И более того, ни разу никто из авторов, которых я читал, об этом не упомянул. Ну, понятно, кроме художественной литературы. Там этих описаний пруд пруди.

– Насколько я понимаю, рептилии всё-таки ближе к земноводным, чем к птицам, хотя бы потому, что птицы – теплокровные, а рептилии и земноводные – нет, – проинформировала Баньши.

– А значит, – сделала вывод Джесси, – драконы, подобно жабам, и без секса несут яйца. Но непонятно, пустые или нет.

– Несли, – поправил Драго. – Прошедшее время. Драконов больше нет.

– Вот как! – воскликнула Джесси. – Значит, действительно несли, да?

– Нет, если и несли они яйца, то перестали это делать. Потому что вымерли. Только я ни одного упоминания о драконьих яйцах не встречал. Опять же, кроме художественной литературы. Но это, конечно же, не в счёт. Знаешь, Джесси, ты навела меня на очень полезные мысли. Спасибо!

– На очень полезные мысли тебя навела Баньши, а я вам только помешала, – улыбнулась Джесси.

Обсудить до конца эти интересные темы им не удалось. Ожило радио.

– Диспетчер, я борт двадцать пять-одиннадцать! Прошу кратковременную посадку!

Драго включил микрофон, посадку борту двадцать пять-одиннадцать разрешил, сообщил, что самолёт примут на полосу номер один, а затем зачитал с приклеенного к стене листка бумаги цифры, означающие курс захода на посадку. Ни Драго, ни подавляющее большинство остальных курсантов, которым доводилось исполнять обязанности диспетчера, понятия не имели ни что означают эти цифры, ни почему они такие, а не другие.

В окно он увидел идущую на посадку «Чессну».

– Пока, ребята! – попрощалась Джесси. – Пойду я. Спасибо за интересный разговор.

– Подожди, – попросил Драго. – Сейчас отправлю эту «Чессну», и продолжим.

– Драго, ты сегодня явно переборщил с сексом. Голова у тебя совсем не работает. Зачем, по-твоему, я здесь?

– Предупредить нас, что нужно будет принять «Чессну».

– Драго, Драго… Предупредить можно было и по телефону! Самолёт прислали за мной. Торчала бы я тут с вами ради тупого разговора о драконах и их половом воздержании, как же!

Джесси направилась к самолёту. Драго пронаблюдал в окно, как она садится в «Чессну», провёл положенный диалог по радио с пилотом, убедился, что самолёт взлетел нормально, объявил по внешнему динамику, что полоса свободна, сделал запись в журнал и размашисто расписался.

– Баньши, я ничего не забыл?

– По-моему, нет.

– Как думаешь, куда это полетела Джесси?

– Чёрт её знает! Какое мне до неё дело? Хотя твой к ней интерес понимаю. Она хотя и малолетка, ровесница твоей Линды, но ведь Джесси – настоящая женщина, а Линда… Ты уж извини, я не понимаю, что ты в ней нашёл.

* * *

– Где этот чёртов пилот? – полковник терял последние остатки терпения. – Самолёт готов к вылету? – рявкнул он в сторону аэродромного техника.

– Да, мистер Смит!

– Молись, чтобы это было так! Потому что если пилот не подтвердит готовность самолёта, я тебя пристрелю на месте!

– Вы это уже говорили, мистер Смит.

– Да где же пилот? Нужно срочно лететь, промедление недопустимо!

– Вон едет мотоциклист, – показала Линда. – Наверно, это он.

Но это был не он. Мотоциклист снял шлем и доложил:

– Мистер Смит, пилота по указанному мне адресу нет. Там вообще никого нет, дом заперт. Сосед этой женщины мне сообщил, что она куда-то уехала, а пилот поехал за ней вдогонку. Куда она поехала, этот сосед не знает.

– Понятно, мистер Джонс. Вы свободны. Мисс Линда, вы сможете сами повести самолёт?

У Линды перехватило дух. Несмотря ни на что, она всё ещё оставалась ребёнком. И этот ребёнок страстно желал порулить дракончиком!

– Я уже его вела, – общение с телепатами в академии приучило её всегда говорить только правду.

– Так сможете привести самолёт туда, куда нужно?

– Нет, – с огромным сожалением ответила Линда. – Я могу управлять самолётом, но это всё. Я никогда не летала первым пилотом, а значит, не прокладывала курс и никогда не общалась с диспетчерами, я даже не уверена, что вообще смогу их понять.

– Ерунда, – отмахнулся Смит. – Курс проложат диспетчеры. И разговаривать будут так, чтобы вы поняли. Надо же когда-то начинать!

– Прокладка курса не входит в обязанность диспетчеров.

– А я прикажу, и войдёт! Нас поведут военные диспетчеры, а среди силовых структур моё слово кое-что значит! Другие проблемы есть?

– Нужен второй пилот. Для «Дакоты» положено два пилота.

– Точно! – вспомнил Смит. – Именно потому вы и полетели. Но реально второго пилота у меня нет.

Реально у тебя и первого нет, подумала Линда, только ты об этом ещё не знаешь.

– Сделаем так, мисс Линда, – решил Смит. – Я сам буду у вас вторым пилотом! Поймите, мисс Линда, мне действительно срочно необходимо туда попасть. Вызов другого самолёта повлечёт за собой недопустимую задержку, а времени нет! Летим!

– Как скажете, мистер Смит. Директор велел, чтобы я выполняла все ваши распоряжения в рамках здравого смысла.

– Мисс Линда, мои распоряжения никогда не выходят за рамки здравого смысла!

Линда не собиралась лететь через полстраны на авиабазу. В её намерения входило поднять самолёт в воздух, немного покрутиться вокруг аэродрома и посадить его. В том, что она сумеет это сделать, ни тени сомнений у неё не возникло.

Дверь в самолёт была закрыта, но для Линды это не представляло ни малейшего препятствия. Достав из кармана шпильку, она легко отперла замок.

– Ну, мистер Смит, с Богом! Нас ждут великие дела! – насколько великие, она сама ещё даже не догадывалась.

Что нужно для того, чтобы запустить двигатели и взлететь, она разобралась очень быстро. За такой взлёт любой инструктор её мгновенно отстранил бы от полётов, но так или иначе, самолёт оказался в воздухе. Линда была в восторге. «Дракончик» слушался её беспрекословно. Менял высоту, поворачивал, покачивал крыльями…

Но вот она вдоволь наигралась, пора было уже возвращаться на землю. И отличный повод для этого, как ей казалось, у неё был.

– Мистер Смит, у нас радио не работает! Я не могу связаться с диспетчером! И я вообще никогда не имела дела с радио! – по её представлениям, Смиту ничего не оставалось делать, как отдать приказ идти на посадку.

– Мисс Линда, успокойтесь! Вам мешает избыточное волнение. Мне приходилось иметь дело с радио, я же разведчик, как-никак. Вот, вижу, вы просто-напросто забыли радио включить. Всё нормально. На радио поработаю я. Как второй пилот, – улыбнулся Смит.

Он настроил радио на частоту авиадиспетчера своей тренировочной базы.

– Алло, диспетчер, я борт восемнадцать-сорок два «Дакота», – сказал Смит по подсказке Линды.

– Мистер Смит, – отозвался диспетчер, – вы нарушаете всё, что только можно! Вы не запросили разрешения на взлёт! И ещё, кто ведёт «Дакоту»? Пилот же пропал! Неужели та девчонка? У неё же нет пилотской лицензии! Мистер Смит, вы должны немедленно вернуться на аэродром! Если это ещё возможно.

– А теперь слушай меня, парень! Мне нужно срочно попасть на авиабазу! И если ты намерен мне в этом воспрепятствовать, я тебя уволю! А как увольняют из нашей конторы, ты наверняка прекрасно знаешь. От нас уходят только вперёд ногами! Правда, с воинскими почестями.

– Мистер Смит, всё не так плохо, как показалось вначале. Вы уже покинули зону моей ответственности. Переходите на волну диспетчеров аэропорта. Теперь это их проблема, – диспетчер вдруг стал согласным абсолютно на всё.

– Мне не нужны гражданские диспетчеры! Нас поведут военные!

– Очень хорошо, – вновь согласился диспетчер базы. – Переходите на волну военных диспетчеров. В общем, всё в ваших руках. Я уже ни при чём, что меня несказанно радует.

– Какая у них длина волны? – поинтересовался Смит.

– Мне откуда её знать, полковник? Я знаю свою, мне этого достаточно.

Смит вопросительно посмотрел на Линду.

– Я понятия не имею, какая у них длина волны, – призналась Линда. – Тем более у военных.

– Выясни длину волны военных диспетчеров в этой местности, – приказал Смит диспетчеру базы. – И быстро!

– Как?

– Телефон же у тебя есть?

– Есть. И кому звонить?

– В аэропорт позвони! Тамошние диспетчера наверняка знают волну своих военных коллег. Спроси у них!

Через некоторое время диспетчер вновь появился в эфире.

– Мистер Смит, диспетчеры аэропорта в шоке! Вы прёте прямо на гражданскую трассу! Срочно измените курс!

– Уже изменила, – похвасталась Линда.

– Мистер Смит, волна военных диспетчеров… – он продиктовал какие-то цифры, Линда в них ничего не поняла, но Смиту они, видимо, сказали всё, что ему было нужно.

– Диспетчер, я борт восемнадцать-сорок два «Дакота», – сообщил в эфир Смит на новой волне, и тут же услышал ответ.

– Это вы те придурки, что пёрли прямо на гражданскую трассу?

– Я полковник Смит. Узнайте у своего начальства, кто я такой. Потом будем говорить дальше.

– Мне не нужно узнавать. Я наслышан про вашу контору, а учитывая, откуда вы взлетели, можно не сомневаться, что вы действительно полковник Смит.

– Тогда слушайте внимательно. Мне нужно срочно попасть на авиабазу в Шотландии. Вы знаете, о какой базе речь?

– Да, полковник. Что требуется от нас?

– Проведите нас туда, что же ещё?

Диспетчер разразился потоком цифр и профессиональных терминов. Ни Смит, ни Линда ничего не поняли.

– Диспетчер, у меня неопытный пилот. Говорите так, чтобы понятно было всем.

– Неопытный пилот на «Дакоте»? Это же самоубийство!

– Это моё дело. Мисс Линда, спросите у диспетчера, что вам непонятно.

– Диспетчер, скажите, что у меня должно быть на альтиметре и куда должен показывать компас?

– О Господи! Пилот-женщина! Если вообще не ребёнок! Полковник, вы уверены, что вы в своём уме?

– Диспетчер, – ответил Смит, – это вы, похоже, забываетесь. Вы считаете, что наличие у вас члена делает вас чем-то лучше мисс Линды? Можете поверить, если вы сейчас же не сообщите нам курс и высоту полёта, у меня хватит полномочий устроить так, чтобы члена вас лишили. Это не шутка. Я начисто лишён чувства юмора. Особенно когда нахожусь в самолёте, летящем неведомо куда.

Диспетчер крайне недовольным голосом подробно изложил все необходимые данные. Линда набрала нужную высоту и вывернула на правильный курс.

– Теперь всё у вас правильно, – неохотно сообщил диспетчер.

– Ну вот теперь всё в порядке, – поделился удовлетворением Смит, выключив микрофон. – Если я вовремя прибуду на место, у меня будет шанс уладить проблему.

– Мистер Смит, а в чём же там проблема, решение которой требует вашего обязательного личного присутствия?

– Видите ли, мисс Линда, наша контора весьма специфическая. Там подозревался саботаж. Я уже вам говорил, что в нашей конторе нет ни следователей, ни сыщиков. Мы занимаемся исключительно силовыми акциями разной степени законности. Раз нас привлекли, да ещё и на британской территории, где нам действовать без специального разрешения контроля категорически запрещено, значит, потребовалось сделать нечто настолько грязное, от чего отказалась даже контрразведка. А уж поверьте, мисс Линда, в контрразведке работают вовсе не какие-то чистюли, которые боятся запачкаться в крови. Раз это поручили нам, это было что-то такое мерзкое, от чего весь мир содрогнётся, если об этом узнает. Это далеко не первая мерзость, которую творит наша контора. Я бы даже сказал, контора и создана исключительно для того, чтобы творить мерзости. Только творить их, как правило, за границей. То, что происходит за границей, здесь мало кого во�

© Петровская А., 2018

© Оформление ООО «Издательство «Э», 2018

* * *

Техномагия вошла в нашу жизнь совсем недавно, можно сказать, почти на наших глазах. Сам термин возник через несколько лет после Второй мировой войны. Разумеется, это не означает, что раньше техномагов не было. Просто никто их не выделял в отдельную категорию. Итак, кого принято называть техномагами. Из самого названия очевидно следует, что это люди, умеющие эффективно работать с техникой магическим образом. Прежде всего это меткие стрелки, отменные водители и пилоты, а также, не побоюсь этого слова, гениальные ремонтники. Очень вероятно, что к ним близки изобретатели. Как правило, каждый техномаг сочетает в себе все перечисленные качества, кроме изобретательства, но способность изобретать вообще встречается крайне редко. Поскольку теория техномагии разрабатывается недавно, она еще сырая и кое в чем противоречива. Есть гипотеза, что техномагия – это эффективное сочетание телекинетической чувствительности и ясновидения. Никакого другого рационального объяснения пока найти не удалось. В свете такой гипотезы действия техномага выглядят так: ощупав телекинетически механизм, будь то пистолет или самолет, техномаг при помощи ясновидения на подсознательном уровне понимает, как механизм устроен, какие в нем поломки и что нужно сделать, чтобы этот механизм выполнил поставленную задачу. Так, стрелок поражает цель на пределе дальности оружия, пилот способен провести самолет сквозь любой ураган и посадить его почти на любом аэродроме и даже без аэродрома, сапер обезвреживает любую мину, а ремонтник находит и устраняет любую неисправность.

Против гипотезы о том, что техномагия является сочетанием телекинеза и ясновидения, свидетельствует то, что далеко не все техномаги владеют ярко выраженным ясновидением, и уж совсем небольшая их часть владеет обычным телекинезом. Однако, повторюсь, другой гипотезы пока нет.

Совсем недавно появившись, техномагия уже и отживает свой век. Можно сказать, это красивая бабочка-однодневка. Выяснилось, что техномаги бессильны в работе с электроникой. А ведь теперь едва ли не каждый пылесос, не говоря уже о самолете, под завязку ею набит. Разумеется, спрос на техномагов пока остается устойчивым. Меткие стрелки всегда в цене, и не только в криминальном мире. Экстрим-пилоты тоже пока что дают сто очков вперед электронике при полете сквозь ураган, потому специально для них на некоторых моделях самолетов сделана дублирующая система ручного управления. Но при нынешних темпах развития электроники нет сомнений, что техномагия будет вытеснена компьютерной и процессорной техникой на обочину нашей жизни.

Напоследок добавлю, что магия, применяемая к компьютерам, именуется хакерством и прямого отношения к традиционной техномагии не имеет.

Из курса «Введение в магию» для студентов факультета теормагии Кембриджского университета.

* * *

– Мистер Холмсон? – Предполагаемый клиент застал детектива врасплох, что красноречиво характеризовало профессиональную пригодность этого самого детектива.

– А? Да, проходите, мистер. Присаживайтесь. Вы подозреваете, что вам изменяет жена?

– Она бы мне непременно изменяла, – согласился посетитель, – если бы она была жива. Но я пришел к вам по другому делу.

– Простите, вы не представились. – Детектив понемногу приходил в себя.

– Можете сами выбрать мне имя, – предложил посетитель. – Смит, Браун, Пумпердайк… На ваш выбор.

– Я предпочитаю знать, с кем имею дело.

– Поверьте, это вам не нужно. Да и Холмсон тоже ведь не ваше настоящее имя, правда? Так что мы на равных. Не важно, кто я. Важно, что мне нужно и сколько я за это заплачу. Разве нет?

– И что же вам нужно?

– Вы слышали о бойне в гостинице?

– Кто же не слышал? Уже неделю о ней все газеты трубят. Двое полицейских пытались задержать бандита, он убил одного из них и завладел их оружием, после чего забаррикадировался в гостиничном номере. Там он пристрелил женщину, которая снимала этот номер, затем вышел и в перестрелке убил еще семерых полицейских, ну и сам был убит, естественно. Мне кажется, мы теряем время, мистер Браун.

– Ваше время будет оплачено, так что не переживайте. Все равно у вас уже больше месяца не было клиентов. Но важно не это. Мне нужно знать, что там произошло на самом деле. И я готов за это заплатить.

– В нашей стране частным детективам запрещено вмешиваться в полицейское расследование.

– Полагаю, никакого полицейского расследования не будет. Единственный подозреваемый убит. Коронер [1] дело закроет. Но людям, которых я представляю, нужен человек, который на самом деле перестрелял полисменов. От вас требуется найти человека, который там был. И все. Этот человек в настоящий момент ни в чем не подозревается. То есть нет никакого вмешательства в полицейское расследование.

– Зачем, если не секрет?

– Видите ли, мистер Холмсон, в той гостинице было сделано семь выстрелов, если не считать несчастную женщину. И семь пуль пробили семь голов вооруженных полицейских. Нам нужен такой стрелок. Ему найдется применение, поверьте.

– Вы хотите, чтобы я выкрал тело из морга?

– Не стройте из себя большего идиота, чем вы есть. Нам нужен не тот несчастный, которого преследовали и застрелили полицейские, а тот, кто этих полицейских перестрелял и спокойно покинул место побоища. Мы поняли друг друга?

После непродолжительного торга мистер Браун ушел.

* * *

– Ну вот такой разговор у меня состоялся. Вот, стало быть, портрет этого Брауна, нарисованный с моих слов, очень похоже нарисовано, кстати, а вот его отпечатки пальцев. У меня сложилось впечатление, что он представляет какой-то из криминальных синдикатов. Им нужен этот стрелок, понятно зачем. Что скажешь, инспектор?

– Холмсон, я знаю этого типа. – Инспектор Мортон был обеспокоен. – Он не из бандитов. Все гораздо хуже. Он из разведки, и, естественно, никакой он не Браун. Вот, значит, как… Ты уже приступил к делу?

– Опросил пару человечков, которые видели начало этого безобразия.

– И они тебе сказали, что двое пьяных, вооруженных пистолетами, пристали к невинному прохожему, и один из них нечаянно застрелил другого.

– Ты тоже это знаешь, как я вижу.

– В дело это, естественно, не попало.

– Кто бы сомневался, инспектор. Но речь не об этом. Действительно странно, что все перебили друг друга. Выглядит, как скверная инсценировка.

– Что тебе сказать… Все семеро полицейских и женщина убиты из двух револьверов, которые неизвестный отобрал у тех двух пьяных свиней, по ошибке принятых на работу в полицию. На пистолетах отпечатки пальцев только их ныне покойных владельцев и неизвестного. Кто еще мог стрелять?

– Кто-то в перчатках, – предположил Холмсон.

– Черт его знает. Следы перчаток тоже можно обнаружить, только теперь уже поздно. Если они там и были, их затерли. Дело закроют, не завтра, так через пару дней. Всем все ясно. Давай так. Если найдешь того типа, сообщи сначала мне, хорошо?

– А твой интерес в этом какой?

– Один из убитых – мой брат. Этого достаточно?

– Вполне. Скажи мне про убитых штатских, и я пойду. Установили их личности?

– Нет. Но мы особо и не старались. Мы хотим поскорее закрыть дело и забыть его.

– А как же твой брат?

– Для того, чтобы решить вопрос с убийцей брата, дело открывать не потребуется.

– Сам решишь, стало быть. Но меня это не касается. Лишнее фото женщины и того предполагаемого суперстрелка найдется?

– Бери, не жалко.

* * *

– Я не из полиции, – сообщил Холмсон. – Я за сведения заплачу. Эта дамочка, которую тут грохнули неделю назад… Все, что о ней знаете.

– Вот так бы и сразу. – На лице портье было разборчиво написано, что он готов продать родную мать, а может, и чужую, выдав ее за свою. – Прибыла она тем же утром. Получается, как бы на свидание со смертью спешила. Записалась как миссис Смит, ну да у нас полгостиницы Смиты, а остальные почти все Брауны. Заплатила вперед и наличными, за сутки. В тот день была как раз моя смена. Еще на нее жаловалась женщина из соседнего номера, говорит, эта миссис Смит орет постоянно, а та отдохнуть не может. Ну а я чем помогу? У нас третьеразрядная гостиница, даже вышибалы нет.

– Она ведь одна приехала? На кого же она орала?

– Этого я знать не могу. Я всего лишь портье.

– Та женщина, что жаловалась, она еще здесь?

– Да где там! Неделя уже прошла. В этом клоповнике никто надолго не задерживается. День, самое большее два.

– А кто она и откуда?

– Сейчас посмотрим. Так, вот она. Миссис Смит из Лондона.

– Просто замечательно, – изобразил радость Холмсон. – Ну с этой все ясно. А кто жил с другой стороны от этого номера?

– Да вот же написано. Мистер Парсонс. Надо же, и не Смит, и не Браун, и даже адрес похож на настоящий.

* * *

– Здравствуйте, мистер Парсонс, меня зовут Холмсон, я частный детектив.

– Приветствую вас, мистер Холмсон. Неудивительно, что с такой фамилией вы избрали именно эту профессию, – улыбнулся Парсонс.

– Это не настоящая фамилия. Агентство так называется, вот и меня так называют. Я перестал спорить и уже сам так представляюсь. Но я не хочу отбирать у вас время. Вы, конечно, запомнили тот день, когда в гостинице была стрельба.

– Запомнил, и очень надолго. Я был на войне, конечно, но война – это совсем другое дело. А тут была настоящая бойня. Семерых полисменов уложили, если мне память не изменяет, и еще ту женщину из соседнего номера. Ну и мужчину, но он как бы и не в счет. Ему вроде как поделом.

– А скажите, мистер Парсонс, слышимость в гостинице была хорошая? Вы слышали, что происходит в соседнем номере?

– Не просто хорошая, мистер Холмсон, а отличная. Больше никогда в жизни в той гостинице не остановлюсь. Эта женщина так кричала на свою дочь, что у меня даже голова разболелась.

– Она была с дочерью? Вы уверены? – Холмсон был невыразимо доволен. Значит, в номере была еще дочь этой женщины! Прав был тот Браун или не Браун из разведки!

– Конечно, я не могу быть уверенным, что это ее дочь! Откуда бы мне это знать? Но девочка называла ее мамой.

– А эта мама как ее называла?

– По-разному. Мразь, тварь, дрянь… Всего не упомнить. И лупила ее постоянно. А девочка плакала и просила: «Мама, не надо».

– Чудесная семья, – похвалил Холмсон.

– И не говорите.

– А что вы слышали во время той стрельбы?

– Как что? Стрельбу.

– А подробнее не припомните?

– Попробую описать. Значит, так. Вопль тот женщины, что-то вроде «убирайся отсюда!» и поток оскорблений. Потом звук удара и всхлипывания.

– Ударила дочку, стало быть.

– Нет, мистер Холмсон, это ее ударил тот мужчина. Я, конечно, понимаю, что женщин бить нехорошо, но в ответ на такие слова – это грех простительный.

– Понятно, мистер Парсонс, продолжайте.

– Потом, через какое-то время, этот мужчина крикнул: «Я выхожу!» – открыл дверь и выстрелил. Кто-то упал. Потом беспорядочная стрельба. Потом она, эта женщина, как завизжит: «Тварь, ты что делаешь?!» – потом выстрел, и тишина.

– Вот, значит, как все было… – Холмсон не мог понять только одного – откуда все это узнали в разведке? Хотя, с другой стороны, у них полно ясновидцев, кому же еще такие вещи узнавать?

– Да, именно так, – подтвердил Парсонс. – На память не жалуюсь.

– Жаль, что вы не видели эту девочку, – посетовал на судьбу Холмсон.

– Почему жаль? – удивился Парсонс.

– Мне бы это здорово помогло, – пояснил Холмсон.

– Ну и чудесно. Дело в том, что я ее видел.

– Так это же великолепно! Давайте съездим к полицейскому художнику, он по вашему описанию нарисует портрет…

– Мистер Холмсон, я не хочу ехать в полицию. Не люблю я их.

– Я вам заплачу за потраченное время.

– Не нужно. Я сам художник, и довольно известный, между прочим. Мои картины отлично продаются. Если хотите, подождите немного, и я вам нарисую эту девочку.

– Разумеется, я подожду, мистер Парсонс.

* * *

– Да, неделю назад эту девочку к нам привозили. – Уже в третьем участке Холмсон услышал тот ответ, на который надеялся. – Но она ничего не говорит. Мы ее передали в полицейский приют.

– У вас нет в участке телепата?

– Есть, но это не наше дело. В приюте есть телепаты, которые обучены работать именно с детьми. Это ваша дочь?

– Вроде того, – ответил Холмсон. Разве можно быть точно уверенным, не отец ли ты какому-нибудь ребенку?

* * *

– Не может быть! Это же рисовал Джордж Парсонс! Я узнаю его стиль! – Сотрудница полицейского приюта увлекалась современной живописью.

– Друг нашей семьи, – пояснил Холмсон. – Он тоже очень расстроился, когда неделю назад пропала моя дочь.

– Я рада, что могу помочь другу этого замечательного художника! Вот эта девочка, она у нас уже неделю, и за всю эту неделю не сказала ни слова.

– С ней такое бывает. Она стесняется незнакомых людей, – сообщил Холмсон, просто чтобы не молчать. – Иногда она даже меня не узнает. Сьюзан, деточка, ты не узнаешь своего папу?

– Папа! – закричала Сьюзан и повисла у него на шее. – Я знала, что ты меня найдешь! Как я рада!

– Ну, пошли домой, доченька.

– Распишитесь вот здесь, пожалуйста! – Холмсон не замедлил исполнить эту бюрократическую формальность. – До свидания! А ты, Сьюзан, больше не теряйся.

* * *

– Стоять! – Инспектор Мортон был очень доволен собой. – Взяли, наконец, этого чертова педофила!

– Ты следил за мной, – вполголоса предположил Холмсон.

– Не имеет значения, – уклонился от ответа Мортон. – Ребята, этого типа отвезите в участок. Завтра утром установим его личность, потом проверим алиби на все случаи насильственной педофилии. Один случай, по крайней мере, вызывает очень обоснованное подозрение. А ребенка я отведу обратно в приют.

– Я не хочу обратно в приют! – сообщила инспектору девочка, когда полицейские увезли частного детектива, ее ненастоящего отца.

– Ладно, – неожиданно для нее согласился Мортон. – Я тебя отвезу куда захочешь. Только сначала зайдем в одно место, тут рядом. В парке.

– Вам не страшно ночью идти в парк? – поинтересовалась девочка.

– Нет. Я вполне способен постоять за себя. А пока мы идем, расскажи, кто ты такая и что случилось в гостинице в тот день.

– Я не хочу об этом говорить.

– Тогда – в приют!

– Ладно. Зовут меня Мелинда Уилсон. Отец у меня, конечно, был, но я его не знаю. Сомневаюсь, что знала мать. Ну так вот. Я смотрела в окно и увидела, как два вооруженных бандита среди бела дня накинулись на прохожего. Только прохожий оказался не пальцем деланый и отобрал у одного из них пистолет. Второй выстрелил и попал в своего подельника. Прохожий и у него пистолет отобрал. Тут появились другие бандиты и погнались за прохожим. А он побежал в нашу гостиницу. Я ему дверь в номер открыла, он забежал и дверь закрыл. А потом дверь распахнул и давай по ним стрелять. А они по нему. Все друг друга и перебили. А он, когда падал, нажал на курок еще раз, и пуля попала в мою мать.

– Ну, пусть будет Мелинда. Имя не хуже любого другого. Складно ты врешь. Только есть одна деталь. В номере лежали нитяные перчатки, испачканные оружейной смазкой. Поэтому картина выглядела немножко иначе, чем ты описываешь. Он высунулся из номера, и его сразу же пристрелили. А потом ты надела перчатки, подобрала пистолеты и перестреляла бандитов, как ты их называешь. Только это были не бандиты, а полицейские, и среди них мой брат.

– Не важно, полицейские они или нет! Вели они себя, как бандиты! Тот человек хотел сдаться, положил пистолеты на стол и вышел с поднятыми руками. А тот самый бандит, который убил на улице своего дружка, пристрелил этого человека почти в упор!

– Да, он скотина, тут я согласен, – признал Мортон. – Если бы он не пристрелил того типа, могло бы всплыть, что это он напарника прикончил. А так есть труп, и на него можно все валить.

– Значит, я права!

– Не будем говорить о тех полицейских. Ты ведь еще и мать свою пристрелила. Я даже знаю, за что. Она тебя лупила и обзывала по-всякому. Вот ты и решила, что без нее тебе будет лучше, да и общество немного потеряет с ее смертью.

– И что теперь будет со мной? – поинтересовалась Мелинда.

– Я тебя убью, – сделал прогноз Мортон. – Только сначала изнасилую. Мне это противно, но придется так поступить. У нас в городе орудует маньяк-педофил. Думаю, тебя примут за его очередную жертву.

– Не так быстро, инспектор! – Двое юношей возникли словно из-под земли.

Мортон выхватил пистолет, но направить его на них не смог. Пистолет выворачивался из руки.

– Чертовы маги! – возмутился инспектор. – Что вам от меня нужно?

– Хороший вопрос. Но ответа не будет. Ты мне противен, Мортон! Ради тебя я нарушу инструкцию.

Юноша шагнул к инспектору и с силой пнул его в пах. Мортон свалился, корчась от боли. Пистолет инспектора сам прыгнул в руку другого мага, и тот забросил оружие куда-то в темноту.

– Не сильно ли ты его? – поинтересовался юноша-маг у своего напарника.

– Какая разница? Если сильно, он сможет петь в венском хоре мальчиков.

– Верно. Черт с ним. Кому он нужен… Мелинда Уилсон, независимо от твоего желания ты поедешь с нами.

– Куда вы хотите меня отвезти?

– По сути – тот же приют, только все немного по-другому. Магическая академия называется.

– Неправда! В магических академиях очень дорогое обучение! А у меня нет денег!

– Не во всех дорогое. И даже не во всех платное. Тебя ждет военно-магическая академия. Там платить не надо. Правда, туда берут далеко не всех. Но тебя возьмут.

– Это за какие заслуги?

– За умение бегло и метко стрелять с двух рук. Правда, ты пристрелила собственную матушку, что, несомненно, плохо. Но это не так страшно. Ты ведь больше не будешь поступать подобным образом. Потому что другой матери у тебя нет.

– Как вы меня нашли?

– Легко. Я следил за частным детективом, а он – за инспектором. Ну а раз инспектор следил за детективом, то мы и встретились.

– Кто вы вообще такие?

– Спецназ разведки. Но это строго между нами.

– Разведка не имеет права действовать на территории свой страны!

– Может быть, ты и права. Мы ведь спецназовцы, а не юристы. Но если ты считаешь, что мы что-то нарушили, можешь подать судебный иск. – Оба спецназовца заржали, не забывая при этом усаживать девочку в автомобиль. – Мы едем в другой город. Ты же не хочешь случайно встретиться с инспектором Мортоном?

* * *

– Ребята, спасибо, вы свободны. Дальше мы уж сами. – Девушка на регистрации излучала уверенность в своих силах.

– Мисс, она может быть опасной, – предупредил один из спецназовцев.

– Вы меня не удивили, – улыбнулась девушка. – Специфика нашей академии такова, что к нам почти не попадают курсанты, которые не могут быть опасными. Вы сами найдете выход или вам помочь?

– Вот и вся благодарность, – пожаловался на судьбу спецназовец.

– А чего вы ожидали? Это ведь магическая академия, а не бордель. У нас благодарят словами. Присаживайтесь, мисс. Меня зовут миссис Баньши [2], и я не преподаватель, а дежурный курсант. Приступим к оформлению. Ваше имя? Любое из одного слова.

– Мелинда Уилсон.

– Нужно одно слово, мисс.

– Тогда просто Уилсон.

– Это имя занято. В пределах академии имя курсанта и преподавателя должно быть уникальным. Наверное, глупо, но такова магическая традиция.

– Тогда Мелинда.

– Тоже занято. У меня была та же проблема. Я Джоан Смит, и мне пришлось стать Баньши.

– А если сократить? «Мел» можно?

– Занято, увы. А вот «Линда» свободно.

– Значит, буду Линдой. Меня устраивает.

– Так и запишем. Теперь пойдут стандартные вопросы для всех магических академий. Возраст?

– Шестнадцать лет.

– Замужем?

– Мне же шестнадцать лет!

– Возраст я уже спрашивала. И вообще, я задаю стандартные вопросы, а не придумываю их.

– Нет, не замужем.

– Дети есть?

– Нет. – Линда посмотрела на Баньши, но промолчала.

– Дворянка?

– Нет.

– Вероисповедание?

– Христианка англиканского толка.

– Как большинство. Читать умеете?

– Да. Что, многие в таком возрасте лет не умеют?

– Мисс Линда, просто отвечайте на вопросы. Без комментариев, пожалуйста. Какие магические силы у вас уже проявились?

– Никаких.

– Какую сторону силы выбираете, я не спрашиваю. В нашей академии готовят только черных магов.

– Я не хочу быть черной ведьмой.

– Значит, после академии поменяете статус. А теперь переходим к вопросам, специфическим именно для нашей академии. Приходилось ли вам убивать?

– Да.

– Интересный момент, – отметила Баньши. – Я бы этот вопрос несовершеннолетней не задавала. Из какого оружия?

– «Уэбли» [3] тридцать восьмого калибра.

– Понятно. Последний вопрос для анкеты. Готовы ли убивать в дальнейшем?

– Смотря кого.

– Значит, пишу «да». Теперь переходим к нашим правилам. Вот их список, поскольку вы умеете читать, почитайте сами. Есть вопросы?

– Да, миссис Баньши. Так кого здесь готовят?

– Мисс Линда, что же тут непонятного? Здесь готовят убийц.

– Разве убивать не запрещено?

– Нет, конечно. Нет никакого запрета на убийство. Более того, убийцы – уважаемые члены общества. Или вы, мисс Линда, не считаете военных профессиональными убийцами? Война – массовое убийство, и военных никто не считает грешниками. А что не грех в большом, не может быть грехом и в малом.

– Это же совсем другое дело! Я не хочу становиться профессиональной убийцей!

– Насколько я понимаю, мисс Линда, у вас нет иного выбора. Но эти вопросы вам лучше обсудить с другими людьми. Я ведь всего лишь курсант, как, впрочем, и вы. Идем дальше. Вот список вещей, которые вам необходимо иметь. Их приобретение вам оплатит академия. Ну и прикупите предметы личной гигиены. Вы ведь прибыли совсем без багажа.

– Зачем мне туфли на таких огромных каблуках, как тут написано? И узкое бальное платье? Я никогда не носила ничего подобного!

– Вот именно. Наши преподаватели научат вас пользоваться этими предметами туалета. Это пригодится в вашей дальнейшей профессиональной карьере. Драго, подойди сюда, – обратилась она к юноше, безучастно сидевшему поодаль. – Знакомьтесь, мисс Линда – мистер Драго. Драго, покажи ей тут все и помоги приобрести обязательный набор. Но сначала вызови сюда Билла. Он тебя тут заменит.

– Баньши, тебе не кажется, что ее должна сопровождать девушка? Как ты себе представляешь мою помощь ей в подборе кружевного белья?

– Драго, если тебе не нравится мое решение, можешь обжаловать его у дежурного преподавателя.

– Пошли, Линда, – обреченно произнес Драго. – Нас ждут великие дела. То есть великие покупки.

* * *

– Драго, вот ты мне скажи, – поинтересовалась Линда, – обязательно ли было всю меня облапать во время примерки?

– Нет, – улыбнулся Драго. – Я делал это добровольно. С покупками мы закончили, их упакуют и доставят прямо к тебе в комнату. Какие наши дальнейшие планы?

– Баньши вроде бы поручила тебе показать мне, что тут где расположено. Кстати, я удивлена, что можно свободно выходить в город.

– Что же тут удивительного? Академия – не тюрьма.

– Меня сюда привезли насильно.

– Не вопрос. Вон стоит полисмен. Иди к нему и заяви, что тебя похитили и тебе удалось сбежать. Киднеппинг, знаешь ли, преступление. Я не собираюсь тебе препятствовать, да и не смог бы.

– Нет. Мне некуда отсюда идти. И уж точно мне не нужна полиция.

– Я почему-то так и предполагал. Поэтому возвращаемся в академию. У тебя какие боевые магические силы?

– Никаких вообще нет. А почему ты спрашиваешь?

– Раз у тебя нет собственных боевых сил, тебе нужно оружие. Идем в арсенал, выберешь себе по вкусу.

– И что, можно выбрать любое?

– Нет, конечно. Огнемет тебе никто не даст.

Пулемет тоже.

– А револьвер «Уэбли» тридцать восьмого калибра?

– Да хоть сорок пятого! Это добро – пожалуйста!

– Что, серьезно курсантам разрешено иметь револьверы?

– Линда, тут есть такие ребята, которые способны убить мановением руки, а то и взглядом! Револьвер – это такая мелочь по сравнению с их силами!

* * *

– Пришли пострелять, ребята?

– Не только, мистер Спаун. Мисс Линда хочет взять себе оружие.

– Есть хороший револьвер двадцать второго калибра. Как раз для девушки.

– Мистер Спаун, я хочу «Уэбли» тридцать восьмого. Есть такой?

– Конечно, есть, мисс Линда. Вы уверены, что он вам подойдет? Попробуйте из него пострелять, увидите, что у него такая отдача…

Шесть пуль улетели в мишень. Линда не целилась и стреляла от бедра.

– Всего одно попадание, правда, в самый центр мишени, – прокомментировал Спаун. – Хотя постойте, нет! Все шесть пуль в этой дырке! Мисс Линда, это просто чудо!

– Почему-то мне кажется, – поделился с окружающими Драго, – что мисс Линда уже использовала эту модель револьвера, и, полагаю, стреляла она отнюдь не в бумажную мишень.

– Ладно, не мое это дело, – отмахнулся Спаун. – Мисс Линда, вот кобура к револьверу, вот патроны. Кончатся патроны, приходите ко мне. Но имейте в виду: носить его заряженным вам пока можно только на территории академии.

– Что значит «пока»?

– Пока полиция не выдаст разрешение. Не беспокойтесь. За всю историю академии ни одного отказа не было.

* * *

– Ну вот теперь понятно, почему тебя направили к нам и почему тебе не нужна полиция, – сообщил Драго.

– А у тебя какое оружие? Или ты имеешь боевую магическую силу?

– К своему стыду, – признался Драго, – несмотря на вереницу предков-магов, из всех магических сил я имею только слабенькое ясновидение. Настолько слабое, что его могут и не признать ясновидением. А мое оружие – кинжал. Могу им колоть, резать, метать – что угодно. Стреляю я отвратно, поэтому пистолет мне без надобности. Кинжал привычней и удобней.

– Ты сказал, что тебе понятно, почему меня направили сюда. А почему тебя?

– У меня все было совсем не так романтично, как в твоем случае…

– Откуда ты знаешь, что у меня было романтично?

– Я ведь ясновидец, хотя и слабенький. Но подумай сама – восемь полисменов и женщина убиты из «Уэбли», об этом все газеты писали и по радио передавали, и тут в академии для убийц появляется девушка, которая феноменально стреляет из «Уэбли» и при этом избегает полиции.

– Семь, а не восемь. Не приписывай мне лишнего, восьмой – не мое произведение. Но того, что ты рассказал, мало для полной уверенности.

– Есть еще одно обстоятельство. В газетах было фото убитой женщины. Она очень похожа на тебя.

– Только внешне. Ладно, расскажи, как ты сюда попал.

– Учился в обычной магической академии. Изучая историю магии, увлекся драконами. Начал читать литературу о них…

– Драконы – выдуманные существа, – заявила Линда.

– Не думаю. Точнее, уверен, что это не так. Их было мало, но они были. О них часто упоминают хроники.

– В которых половина вранье.

– А скелеты?

– Это скелеты динозавров.

– Ну есть же бесспорные факты! Ведь именно драконы в тысяча пятьсот восемьдесят восьмом году отогнали испанский флот от наших берегов. Это отмечено не только в наших хрониках, но и в испанских! Без драконов у нашего флота не было ни малейших шансов против Непобедимой Армады!

– Ладно, это не важно. Почитал ты про драконов, и что дальше?

– А дальше подошел ко мне некий мистер Пумпердайк, поговорил со мной о драконах и предложил перевестись в эту академию. Я, конечно, согласился. Тут не надо платить за обучение, и тут мне создали все условия для изучения драконов. А я так увлекся драконами, что даже взял себе имя «Драго» [4].

– Оно тебе идет. Но драконы – выдумка!

– Хорошо, Линда, не будем спорить. Значит, так. Вон там медпункт, а мы подошли к стадиону. Как раз женская группа делает пробежку.

– Что это значит? Они же все на каблуках! Бегать в такой обуви очень неудобно!

– Ты не забыла, кого здесь готовят? Как ты думаешь, ведьмам-убийцам никогда не надо будет убегать?

– На каблуках далеко не убежишь! Если уж надо убегать, лучше скинуть такие туфли и удирать босиком!

– Точно, по битому стеклу, например. Не говоря о том, что сбрасывание туфель займет время, которого может и не хватить. А еще подумай вот над чем – босая женщина в вечернем платье не привлечет ли, когда убежит, ненужное внимание к своей персоне? Ладно, это тебе потом преподаватели все подробно изложат. Вон там – аэродром. Наши курсанты там учатся пилотированию и прыжкам с парашютом. Это тебе, наверное, рано. Ну и там же, когда летное поле свободно, тренируются автомобилисты и мотоциклисты. У тебя есть водительские права?

– Нет.

– Значит, получишь. Вождение, кажется, обязательный предмет. А вон там – конюшня. Там – собачий питомник. Вон там – серпентарий.

– Это еще что такое?

– Там держат змей.

– Зачем?

– Ну, во-первых, для получения яда. Очень ценный продукт, знаешь ли. А во-вторых, курсанты там тренируются в обращении с ними. Вообще, змеи – атрибут магии, ты разве не знала?

– Не думаю, что я смогу взять в руки змею.

– Не захочешь, не станешь брать. Можно тебя спросить, Линда?

– Спрашивай.

– Ты не против того, чтобы поселиться в моей комнате?

– А разве так можно?

– Конечно. Это академия, а не монастырь.

– Так я не поняла. Ты предлагаешь мне секс?

– Это необязательно. Просто жить в одной комнате. Для начала. Дальше будет видно. Мне тут одиноко, а ты вроде нормальная.

– Ну, если я нормальная, могу только представить, какие тут остальные!

– Это значит «да»?

– Ты же ясновидящий, догадайся сам!

– Я очень слабый ясновидящий.

– Если поклянешься не приставать, я не против. И еще. Ты ведь знаешь, что я убила собственную мать. Тебя это не останавливает?

– Нет, я же не твоя мать. И даже не полицейский.

Каким бы слабым ясновидящим ни был Драго, будущие их отношения, несмотря на все требуемые от него клятвы, он видел достаточно четко.

* * *

– Привет, Холмсон! – Лицо инспектора Мортона лучилось дружелюбием.

– Отвали! Я две недели из-за тебя просидел в тюрьме по смехотворному обвинению в педофилии!

– Извини, друг! Я же не знал, что так получится. Наутро тебя бы выпустили, но…

– А, ну да! – Холмсон кое-что вспомнил и бурно обрадовался. – Тебе же отрезали яйца, и ты потерял ко мне всякий интерес. Я никак не мог предположить, что твой интерес ко мне пропадет при кастрации.

– Не преувеличивай. Ампутировали только одно яичко. И, клянусь, я этого так не оставлю!

– И ты пришел сообщить мне об этом.

– Мне нужна твоя помощь, Холмсон.

– Моя помощь стоит денег. Для тебя ведь это не новость?

– Я заплачу. Ты уже один раз нашел эту девчонку. Найди ее еще раз!

– Как писали в газетах, она неожиданно для тебя вырвалась и побежала в парк. Ты погнался за ней, а там на тебя, не менее неожиданно, напал неизвестный, ударив тебя в пах. Он, не иначе, был посланником Божьим, ответом на мою молитву. Я просил Господа проделать с тобой что-нибудь подобное, и Господь не смог отказать мне, ревностному христианину.

– Ну и дурак ты. Говорю же, я бы тебя выпустил на следующий день. А так ты проторчал в тюрьме до суда. Но я не виноват в этом. Нам обоим не повезло, и, думаю, мне не повезло сильнее.

– Мне в тюрьме очень не понравилось. Но я готов просидеть там еще две недели, чтобы тебе отрезали и второе яйцо!

– Злой ты, Холмсон. А скажи, этот Браун тебе заплатил?

– Нет. Были бы у меня деньги, я бы внес залог.

– Тогда тебе нужны клиенты, – обрадовался Мортон. – Будешь работать на меня.

– И как я, по-твоему, ее найду? Она с месяц назад убежала от тебя в парке. Ничего о ней не известно. Как ее найти?

– Если бы я знал, как ее найти, я бы к тебе не обращался. Только в том, что о ней ничего не известно, ты ошибаешься. Ее зовут Мелинда Уилсон, и мы все про нее и про ее покойную мамашу выяснили. Ее ближайшая и единственная родственница, троюродная тетка или что-то вроде того, нам сообщила, что ни о ней, ни о ее матери ничего не знает и знать не хочет. А если они к ней явятся, она их вышвырнет вон.

– Прелестная семейка, – выразил восхищение Холмсон.

– И не говори. Так что с этой стороны к девчонке не подступиться. Но есть другая ниточка. Тот тип, который на меня напал, он не случайный прохожий. Это человек того самого Брауна. Он при помощи магии отобрал у меня пистолет и отбросил его в сторону. Все он сделал грамотно, но об одном забыл. На пистолете остались его «пальчики». Так что мне удалось узнать, кто он такой и где живет. Только дома он бывает крайне редко. Я не могу его выслеживать в другом городе. А ты можешь. Дождешься, когда он вернется домой, и выпытаешь у него, куда он дел ту девчонку.

– Ты сам сказал, что он человек Брауна. То есть сотрудник разведки. При этом маг. Ты считаешь, что я смогу что-то узнать у него без его желания? Я бы предположил, что у меня эта попытка тоже закончится ампутацией яичка или двух.

– Хорошо, тогда так. Ты его находишь и звонишь мне. Дожидаешься, пока я приеду, получаешь деньги и исчезаешь.

– И зачем тебе я? Почему не попросишь об этом полицейских того города, где он живет? Коллеги все-таки.

– У меня есть для этого причины. Полагаю, тебе лучше о них не знать.

– Согласен. Последнее замечание. Ты говоришь «дожидаешься его и получаешь деньги». Так не пойдет. Браун меня кинул, не заплатил. Извини, ты не меньшая скотина, чем он. Так что деньги вперед.

– Мне это не нравится, но я заплачу тебе вперед.

– За месяц работы. Сам говоришь, он дома бывает редко.

– А если времени понадобится меньше?

– Значит, мне повезло. Ты же понимаешь, что вырвать у меня обратно хоть одну банкноту – это просто фантастика?

– Ладно, по рукам.

* * *

– Ну что ж, бутлегерский разворот освоили все. Очень хорошо, – порадовался инструктор по вождению. – Теперь приступаем к обучению езде на двух колесах. Сама по себе езда полностью подобна езде на мотоцикле. Конечно, автомобиль, в отличие от мотоцикла, для этого не предназначен, потому ехать на двух колесах в нем не так удобно. Но никаких принципиальных сложностей в этом нет. Единственная проблема – поставить автомобиль на два колеса.

– А зачем это вообще нужно, уметь ездить на двух колесах? Что это практически дает? – поинтересовался один из курсантов.

– Это нужно для того, мистер Кеннет, – пояснил инструктор, – чтобы проехать сквозь заграждение на дороге, иногда его ставят не сплошным. Бывает, что это нужно, чтобы переехать канаву по одной доске. Еще это нужно, чтобы забраться в автомобиле на невысокую террасу. Короче говоря, не помешает. Итак, для того, чтобы поставить автомобиль на два колеса, нужно произвести толчок с той стороны, которую намереваетесь поднять. Не обольщайтесь, телекинез тут ничем вам помочь не может. Любой телекинетический толчок, произведенный водителем, оттолкнет только водителя. Так что нужно или наехать на что-либо такое, что сильно подбросит колесо, или сделать резкий поворот, который тоже иногда опрокидывает автомобиль. Мисс Линда, продемонстрируйте, как это делается. Только имейте в виду следующее. Если ставите автомобиль на колеса со стороны водителя, предварительно заприте водительскую дверцу. Это требование безопасности. Если же поднимаете сторону водителя, то нужно или пристегнуться ремнями, которых в большинстве автомобилей нет, или одной рукой держаться за корпус автомобиля, а управлять только второй рукой, что не совсем удобно.

– Инструктор, а почему мы тренируемся в основном на автомобилях с левым рулем?

– Потому, мистер Кеннет, что предполагается будущее использование вами этих навыков в основном в странах с правосторонним движением. Я удивлен, что вы сами не догадались. Это же очевидно. Мисс Линда, теперь на всякий случай повторите все эти фокусы на автомобиле с правым рулем, и если у вас получится, в чем я не сомневаюсь, до конца недели можете на занятия не приходить.

– Инструктор, а что будет на следующей неделе? – проявила любопытство Линда.

– Будем проходить дорожные драки. Как сбросить чужой автомобиль с дороги и как не дать противнику это сделать с вами.

Немного покатавшись на двух колесах «Бентли», Линда направилась в свою комнату, не прислушиваясь к ругани инструктора.

– Опять перевернулся, скотина! Чтоб вас черти взяли! Живой хотя бы? Вытаскивайте его и тащите в медпункт, будет работа целителям. Нехорошо получится, если этот болван помрет. Надо, чтобы не меньше половины курсантов дожила до выпуска. А вы, четверо, ставьте автомобиль на колеса, и продолжаем.

Войдя в комнату, Линда увидела Драго, развлекавшегося метанием кинжалов в деревянный щит, и Баньши, с интересом за этим наблюдавшую.

– Привет, Баньши, – поздоровалась Линда. – Ты ко мне или к Драго?

– К тебе.

– Тогда подожди, пока я переобуюсь в нормальные туфли. Эти каблучищи меня доконают когда-нибудь! Почему инструктор требует, чтобы девушки надевали на вождение такую неудобную обувь?

– Такова наша судьба, Линда. Чего женщина не сделает ради красоты? – улыбнулась Баньши. – Высокие каблуки – такое мелкое неудобство по сравнению с восхищенными взглядами мужчин! Драго, а ты ценишь ее жертвы ради твоего восхищенного взгляда?

– Ценю, – буркнул Драго. Эротическая сторона их взаимоотношений оставляла желать лучшего, причем намного лучшего.

– Переобулась, – сообщила Линда. – Итак, Баньши, чем могу быть полезной?

– Ты ведь сдала правила дорожного движения?

– Да, позавчера. А что?

– А вот что. Держи водительские права.

– Разве не нужно сдавать еще и вождение?

– Наш инструктор сказал, что именно тебе – необязательно. Так что поздравляю.

– Что ж, я рада, спасибо. Отметим? Драго, доставай вино.

– Ладно, по чуть-чуть можно, – согласилась Баньши.

– Ну, за свежеиспеченную водительницу! – провозгласил тост Драго.

– Драго, меня одна вещь интересует. Ты классно мечешь ножи. Я работала в цирке, там были артисты, которые метали ножи якобы не хуже, но это были в основном фокусы. А ты мечешь честно, я же вижу. Можно нескромный вопрос?

– Спрашивай, Баньши.

– Неужели ты никогда не втыкал кинжал в человека?

– Ни разу. Я знаю, что за спиной большинства курсантов есть чей-то труп, и обычно не один. Такова уж специфика этой академии. Но вот именно у меня этого нет.

– Спасибо. Очень интересовалась этим. Кстати, официально у меня за спиной трупов тоже нет.

– Что значит «официально»?

– Я работала в цирке. Мой муж дрессировщик, ну а я была его ассистенткой. А владелец цирка, как, впрочем, и владельцы всех цирков, был уверен, что ему принадлежит не только сам цирк, но и все артисты. Ну и вот, как-то решил он, что поскольку мой муж пошел покупать мясо для тигров, то вполне можно со мной поразвлечься. Мужа моего он все-таки боялся, хотя и был гораздо сильнее. Сам-то он силовой жонглер и борец, здоровенный и сплошные мускулы. Я отказалась, но он был из тех, кто не понимает слова «нет». Ну и можете представить, какие у меня были шансы от него отбиться. Наверно, если бы я сразу уступила, для всех было бы лучше. А так все надолго затянулось. Пока он уговаривал, потом угрожал… Правда, само изнасилование много времени не заняло. Я кричала, звала на помощь, но даже не сомневалась, что не поможет никто. Такие сцены у нас происходили постоянно, и когда другие девушки звали на помощь, никто им не помогал, и я тоже.

– А сменить цирк нельзя было? – внес ценное предложение Драго.

– Во-первых, везде одно и то же. Чтобы к тебе относились как к человеку, нужно быть артистом с мировым именем. Да и то стопроцентной гарантии нет. А во-вторых, без рекомендаций неизвестным артистам на работу не очень-то просто устроиться. А если женщина хозяину отказала, то о рекомендациях можно забыть.

– И что же было дальше? – У Линды любопытство разыгралось не на шутку.

– А дальше не вовремя вернулся Смит, мой муж, и полез в драку. Мою честь защитить, стало быть.

– И как? – поинтересовалась Линда.

– Как я и говорила, хозяин был гораздо сильнее моего супруга. И начал его избивать. Ну и тогда… – Баньши сделала паузу.

– Что дальше? Не тяни, – попросил Драго.

– Дальше один из тигров оказался на свободе и загрыз мерзавца.

– Так ему и надо! – вынесла вердикт Линда.

– Ему-то да, согласна, – подтвердила Баньши. – И коронер был того же мнения. Но беда в том, что тигра, дорвавшегося до человечины, не так просто остановить. Нас-то он не тронул, мы ему вроде как свои, а вот еще троих людей, которые поблизости оказались, тоже загрыз.

– Я же читал об этом! – вспомнил Драго. – Тигр загрыз четырех человек! Дрессировщика приговорили к десяти годам каторжной тюрьмы.

– Точно, – подтвердила Баньши. – Именно к десяти. Поначалу и мне светил ровно такой же срок. Ведь это я выпустила тигра.

– Тогда за что же посадили его? – удивился Драго.

– Зверя в самом деле выпустила я, но тигр был отлично выдрессирован. Он ни на кого не нападал. Пока муж не приказал ему напасть. Вот так оно получилось.

– И почему тогда ты здесь, а не в тюрьме?

– А потому, что внезапно появился непонятно откуда некий мистер Пумпердайк, хотя я уверена, что это не его имя, и предложил нам изменить показания. Как я открывала клетку, не видел никто. В смысле, из тех, кто в живых остался, кроме моего мужа, естественно. А что он тигра натравил, слышали многие. Вот этот Пумпердайк и сказал, мол, ему что так, что этак десять лет каторги, а моя свобода только от мужа и зависит. Вот муж на себя все и взял. А мне после всего этого деваться было некуда, так мистер Пумпердайк меня в эту академию и пристроил… Что-то я разболталась слишком. Надо же, маленький стаканчик выпила, а так развезло. Пойду я, наверно.

– Подожди минутку, Баньши. Меня сюда тоже мистер Пумпердайк пригласил. Наверно, тот же самый? Высокий, худой, лысый и с черными усами?

– Нет, полноватый блондин среднего роста. Я думаю, Пумпердайк – это не имя, а что-то наподобие должности. Других курсантов, хотя и не всех, тоже затащили сюда Пумпердайки. И почти все эти Пумпердайки разные. Ладно, пока, ребята!

– Пока, Баньши, – откликнулись Линда и Драго.

– Как дела? – поинтересовался Драго, когда Баньши ушла.

– Ничего интересного, – ответила Линда. – Езда на двух колесах. Элементарно.

– Да, это совсем неинтересно, – согласился Драго. Ему так ни разу и не удалось поставить автомобиль на два колеса. Проклятая железяка под его управлением, невзирая на все его потуги, либо оставалась на четырех колесах, либо уверенно ложилась на бок, а то и на крышу.

– А у тебя что нового?

– Да вот, бьюсь с китайскими хрониками. Я в шоке от них. Точнее, не совсем от них. Вот смотри. Две китайские хроники с упоминанием дракона. Вот здесь и здесь, взгляни внимательно.

– Ну по-разному дракон описан, и что? – Сказочные звери сами по себе были Линде совершенно безразличны, но Драго нравился, потому она проявляла интерес и к его обожаемым драконам.

– А то, что это описан один и тот же дракон!

– Разные люди представляют его по-разному, что же тут удивительного? – Линда действительно не могла оценить масштаб проблемы.

– Да нет же! – негодовал Драго. – Все гораздо хуже! Автор описания – один и тот же человек!

– Ой, ну со мной тоже так бывало. Когда я зашла в серпентарий, на меня бросилась пятнадцатифутовая кобра. Я тебе об этом рассказывала. А на самом деле в ней и пяти футов не было.

В тот раз в серпентарии Линду, как до нее и после нее многих других курсантов, проверяли на психологическую устойчивость к змеям. Ведь многие люди их панически боятся. Кобра была выдрессирована так, чтобы атаковать каждого, кто входит в помещение. Змеи почти не поддаются дрессировке, но вот выработать у этой змеи такой рефлекс инструктору удалось. Разные курсанты реагировали по-разному. Большинство убегали, некоторые застывали в параличе или падали в обморок. Но находились и такие, кто пытался схватить змею за шею. Правда, следует отметить, что схватить змею удавалось далеко не всем из тех, кто пытался это сделать. Разумеется, у инструктора на всякий случай было противоядие, но особой нужды в нем не наблюдалось – ядовитые каналы зубов рептилии были залеплены специальной смолой. Это обходилось дешевле противоядия и уж точно дешевле жизни курсанта. Впрочем, в случае с Линдой эта смола оказалась излишней – пуля тридцать восьмого калибра снесла змее и смолу, и зубы, и всю голову. Инструктор выругался – ему предстояло дрессировать новую кобру, а это займет время, – Линда же спокойно оценила размеры уже мертвой змеи. Змея почему-то оказалась втрое короче, чем когда атаковала.

– Это совсем не тот случай, – возразил Драго. – Я точно выяснил, что китайская хроника одна, а это – два разных ее перевода! Представляешь? Как можно доверять таким переводчикам? Кто-то из них перевел неправильно, и где гарантия, что не оба?

– И какой видишь выход?

– Как бы не пришлось самому китайский изучать.

– Проще нанять грамотного переводчика, – посоветовала Линда.

– А ты думаешь, эти двое, которые по-разному перевели одну хронику, были безграмотными?

– Они переводили сказки. И для перевода сказок особая точность не важна.

– Значит, ты думаешь, что дракон – это планер с огнеметом? А настоящий живой дракон – это сказка?

– Про планер – это мое предположение. Вот смотри, что в твоих хрониках написано: «Когда родился Конфуций, два дракона спустились с небес к дому его матери». Конфуций – это китайский мудрец, верно?

– Да. Великий мудрец, – подтвердил Драго.

– Откуда знали эти два дракона или те, кто их послал, что родился великий мудрец? Сказка и есть. К тому времени, как этот Конфуций стал мудрецом, а это явно случилось не в пять лет, уже хрен кто помнил, что происходило у дома его матери в тот день, когда он родился.

– Я тоже думаю, если честно, что именно этот эпизод – выдумка.

– О, а это что? «В один день огненнохвостый дракон Чен-Хуан покрывает неисчислимое количество миль, а севший на него человек достигает возраста двух тысяч лет». Это еще что за машина времени?

– По легенде, на этом драконе прилетел в Китай сын неба Хуан-Ди, или как-то так его звали. Я не знаю, что это означает, – признал Драго.

– Реактивный самолет? – предположила Линда.

– Ты все о своем. Драконы живые, хотя и необычные существа!

– Как живое существо может изрыгать пламя?

– А как это делают пирокинетики?

– Не хочу с тобой спорить. Это ты повернут на драконах, а не я на их очевидном для всех отсутствии и сказочном происхождении. Извини, мне пора на занятия.

– Конечно, иди, Линда. А насчет драконов я тебе вот что скажу. Я ведь ясновидец. И мое ясновидение говорит мне о том, что я не только смогу доказать историчность драконов, но и сумею их найти. Звучит по-идиотски, но таков прогноз ясновидца!

– Ты сам говорил, что ты слабый ясновидец. Мне действительно пора идти.

– По какому предмету занятия?

– Вскрытие сейфов. Инструктор обещал, что сегодня привезут сейф, который без ключа и знания кода невозможно открыть быстрее, чем за три часа. Я предложила пари, что справлюсь за час, но он не стал спорить.

– Значит, не идиот. Я завтра дежурю диспетчером на аэродроме. Не составишь компанию?

– С удовольствием, Драго.

* * *

Холмсон, сидя в машине, наблюдал за входом в дом. Туда уже вошло много людей, но никто из них даже отдаленно не напоминал типа, фотографию которого ему вручил Мортон. Фото было явно переснято с личного дела, и Холмсон не имел ни малейшего желания выяснять, что, помимо фото, это личное дело содержало.

Его нынешняя работа была нудной, но зато неплохо оплачивалась и была совершенно безопасной. По крайней мере, Холмсон думал, что никакая опасность ему не грозит. Ведь он же просто наблюдатель. Рисковать будет Мортон, а не он.

Иллюзия безопасности развеялась очень быстро. Дверца водителя распахнулась, хотя точно была заперта, и Холмсон горлом почувствовал лезвие кинжала. Ему показалось, что это лезвие остро наточено, а проверять подобное предположение он почему-то не стал.

– Не шевелись и смотри вперед, – посоветовал детективу обладатель кинжала.

Передняя пассажирская дверца, тоже ранее запертая, тихо открылась, кто-то скользнул на сиденье рядом с водительским и тщательно обыскал Холмсона. Видимо, искал оружие, потому что ни деньги, ни документы его не заинтересовали.

– Выходи, – скомандовал тот, который обыскивал.

Холмсон выбрался из машины, поскольку никаких других идей в его голову не пришло. Пока он выбирался, острие кинжала ни на миг не отрывалось от его горла, но как только он встал на мостовую, двое крепких ребят схватили его за руки, и кинжал сразу же исчез. Детектив этому совершенно не удивился. Кинжал был больше не нужен. Его держали так, что он очень отчетливо ощущал: малейшее неверное движение, и руки будут сломаны. Он окинул быстрым взглядом своих противников. Все четверо были молоды, мускулисты и коротко подстрижены. Спецназ, предположил Холмсон, и последние мечты вырваться, позвать на помощь или сделать что-либо подобное растаяли, словно утренний туман.

– Надумаешь открыть рот – придушим, – сообщил ему тот, который держал его за правую руку, и Холмсон ему поверил.

Двое парней легко затащили его на заднее сиденье и даже там не отпустили. «Эти ошибок не допускают и ни в чем не полагаются на случай», – подумал детектив.

– Не допускаем, – подтвердил «сосед» справа.

«Телепат, – безразлично подумал Холмсон. – Зачем они против меня одного выставили такие силы?»

– Парни, что вам от меня нужно? – поинтересовался он.

– Молчи, – посоветовал ему телепат. – Разговаривать будешь в другом месте. Даже если захочешь промолчать. Там все разговаривают. Даже те, которые думали, что они глухонемые.

Собственный автомобиль мчал Холмсона в пугающую неизвестность.

* * *

На диспетчерском пункте аэродрома академии делать было абсолютно нечего. Никаких полетов в этот день не намечалось. Чужие самолеты приземлялись здесь крайне редко, и обычно об этом было известно заранее. Тем не менее по правилам на аэродроме постоянно должен быть диспетчер, и в этот день диспетчером был Драго. По тем же правилам в диспетчерском пункте должны находиться не менее двух человек, хотя бы на тот случай, если диспетчер по каким-то причинам потеряет сознание. На практике это означало, что назначенный дежурным диспетчером брал с собой на дежурство свою подружку. Или дружка, если диспетчером назначалась девушка. Если бы инспекторы комиссии по безопасности полетов узнали, чем обычно занимаются диспетчер со своим помощником или помощницей, они бы, несомненно, страшно возмутились, но их почему-то предпочли не уведомлять.

Драго, в отличие от подавляющего большинства других курсантов, выполнявших обязанности диспетчера в спокойные дни, вовсе не спешил отправиться со своей помощницей Линдой в предусмотрительно прямо здесь поставленную койку. Линда ему нравилась. Нравилась всеми своими качествами, кроме одного. Любовницей она была отвратительной. По большому счету, секс ее не интересовал вообще.

«Я тебе доверяю, делай со мной что хочешь, но мне это абсолютно безразлично…» Наверно, так она думала, когда первый раз уступила Драго.

«За каким дьяволом я связался с малолеткой, – корил себя Драго. – Но я и сам совсем ненамного старше, с кем же мне еще связываться?» Да и он не был первым мужчиной у нее, несмотря на ее более чем юный возраст. Должна бы уже понимать в этом деле, что к чему. Но явно не понимала. Что бы ни вытворял в постели Драго, скучающее выражение лица Линды ни на миг не сменялось каким-либо другим.

От раздумий на эту тему его отвлек директор академии. Подходя к диспетчерскому пункту, он замедлил шаг и стал громко топать. Основное занятие диспетчеров было ему хорошо известно. Мешать этому ему и в голову не приходило – в отличие от большинства директоров чего бы то ни было, он прекрасно помнил собственную юность.

Услышав характерную походку директора, Драго улыбнулся. Шеф думает, что мы проводим время гораздо лучше, чем это происходит на самом деле. Что ж, это не вина шефа.

Шеф постучал в дверь. Хотя аэродром принадлежал академии, директор академии здесь хозяином не был. По каким-то невероятным причудам летных инструкций, хозяином здесь был диспетчер, то есть в данный момент Драго.

– Войдите, – предложил шефу Драго, чем шеф не замедлил воспользоваться.

– Здравствуйте, мистер Драго и мисс Линда, – поздоровался шеф. – Кто-нибудь из вас умеет управлять самолетом?

– Нет, мистер директор, – почти хором ответили Драго и Линда.

– Тут вот какое дело, – непонятно зачем начал объяснять ситуацию директор. – Мистеру Пумпердайку срочно нужно куда-то там лететь. А поскольку он представляет организацию, от которой напрямую зависит финансирование нашей академии, то отказать ему было бы плохой политикой.

– Да, мистер директор, – согласился Драго. – Это было бы неправильно. Однако эти соображения не делают пилотами ни меня, ни Линду.

– Вы правы, мистер Драго. Вы очень умный юноша. Я попробую объяснить ситуацию мистеру Пумпердайку. – Расстроенный директор вышел и почти сразу же вернулся в сопровождении Пумпердайка. Наверно, объяснить ситуацию ему не удалось.

– Привет, ребята! – поздоровался Пумпердайк.

– Здравствуйте, мистер Пумпердайк! – откликнулась Линда.

– Здравствуйте, мистер Пумпердайк! – ответил и Драго. – Знал я одного мистера Пумпердайка из вашей фирмы. Но это были не вы, как ни странно.

– Это был мой родственник, – пояснил Пумпердайк.

– Он был совсем на вас не похож, – отметил Драго.

– Это очень дальний родственник, – уточнил Пумпердайк.

– У вас там жуткий непотизм [5], – констатировал Драго, в которого будто бес вселился. – Наверняка возникают проблемы с ревизорами парламентской бюджетной комиссии.

– Нет у нас с ними проблем. – Терпение Пумпердайка казалось безграничным. – Так вот…

– Раз нет проблем, остается предположить, что эти ревизоры тоже контролируются Пумпердайками. – Отлично понимая, что визитер спешит, Драго развлекался вовсю.

– Угомоните своего щенка! – приказал Пумпердайк директору. Все-таки его терпение безграничным не было.

– Мистер Драго, соблаговолите закрыть рот и заняться своими обязанностями диспетчера, – распорядился директор.

– Конечно, мистер директор. – Драго был полон смирения и раскаяния. – Как только посторонние покинут диспетчерский пункт, мы с Линдой немедленно приступим к исполнению обязанностей согласно должностным инструкциям.

– Мистер Драго, вы, несомненно, правы. – Пумпердайку было стыдно, что он поддался на дешевую провокацию мальчишки, вместо того чтобы угомонить его, и поспешил исправить эту досадную оплошность. – Я здесь далеко не впервые и имею основания предполагать, что обязанности диспетчера каким-то образом связаны с этой кроватью. По крайней мере, всякий раз, когда я сюда заходил раньше, постель была смята, а сейчас она нетронута. Отсюда я делаю вывод, что вы не способны выполнять некоторые диспетчерские функции, надо полагать, по малолетству.

Драго густо покраснел и молчал. Линда безучастно смотрела в окно.

– Мисс Линда, вы точно не умеете управлять самолетом? – вновь поинтересовался директор.

– У меня нет лицензии пилота, – уклончиво ответила Линда.

– Кому нужны эти бумажки? – скривился Пумпердайк. – Идемте со мной, мисс Линда.

– Простите, мистер Пумпердайк, я не обязана выполнять ваши распоряжения.

– Мисс Линда, – вмешался директор, – вы поступаете в полное распоряжение мистера Пумпердайка. Прошу вас выполнять все его распоряжения в рамках здравого смысла.

– Идемте, мисс Линда, я действительно очень спешу! – Пумпердайк и Линда покинули диспетчерский пункт.

– По этим дурацким правилам диспетчер не имеет права оставаться один, – сообщил Драго. – Что будем делать?

– Правила знаю, – похвастался директор. – Сначала тут побуду я, а тем временем вызову по телефону подмену Линде. Против Баньши не возражаете?

– Нет. Мне все равно, – сообщил Драго.

Директор сел к телефону и занялся поисками Баньши, а Драго приступил к своим непосредственным обязанностям диспетчера.

– Я борт восемнадцать – сорок два, «Дакота», прошу взлет, – раздался из динамика голос пилота, он же летный инструктор академии.

– Восемнадцать – сорок два, взлет разрешаю, – откликнулся Драго. Попробовал бы он не разрешить… – Ваша полоса – номер один! – добавил он ценнейшую информацию для пилота, ведь на этом аэродроме полоса номер один была единственная.

«Дакота» разогналась и без проблем взлетела.

– Счастливого пути! – пожелал Драго. Разрешением на взлет функции диспетчера этого аэродрома исчерпывались, дальше полет проходил под управлением диспетчеров городского аэропорта.

Еще не затих вдали рев моторов «Дакоты», как дверь распахнулась, и в помещение вошла Баньши.

– Быстро вы, миссис Баньши, – удивился директор.

– На велосипеде приехала, – объяснила она.

– Вот и чудесно. Пойду я, а то дел много. – Директор направился заниматься этими самыми делами.

– Я долго думала, – сообщила Баньши, – и все-таки решила согласиться.

– Долго? Пяти минут не прошло, – возразил Драко.

– А мне показалось, что долго. И было над чем подумать! Ты же малолетка.

– А при чем тут это?

– Ну я бы предпочла мужчину постарше. Но выбирать мне не приходится. Муж в тюрьме и вернется нескоро, заводить серьезный роман я не хочу, но тело-то своего требует, я же взрослая здоровая женщина!

– Баньши, ты что, про секс говоришь?

– А ты не в курсе, зачем здесь стоит эта кровать?

– Баньши, я не хочу!

– Почему тогда я вижу совсем другое? – Баньши начала медленно раздеваться.

– Баньши, перестань!

– Что значит «перестань»? Ты что, считаешь, что у тебя сейчас есть выбор? Обнадежил бедную женщину, а теперь издеваешься?

– Говори что хочешь, я не собираюсь этого делать!

– Тогда я все сделаю сама…

И действительно, первый раз она все сделала сама. И малолетство никоим образом не помешало Драго исполнить «некоторые диспетчерские функции».

* * *

– Алло, вы позвонили в полицию. Вам нужна помощь?

– Я инспектор Бриггс из Скотланд-Ярда. Соедините меня, пожалуйста, с сотрудником, который ведет дело серийного маньяка-педофила.

– Это инспектор Мортон. Он как раз на месте. Соединяю.

– Алло! Инспектор Мортон у аппарата!

– Добрый день, коллега. Инспектор Бриггс, Скотланд-Ярд. К нам обратились несколько жителей вашего города с жалобой на бездействие полиции в отношении маньяка-педофила. Шеф поручил мне разобраться. Что там у вас с этим? Нужна помощь? Прислать своего сотрудника? Что-нибудь еще?

– Бриггс, давайте я расскажу, что нами уже сделано. Исходя из этого, решим, что можно сделать еще.

– Излагайте, Мортон. У меня работает магнитофон, так что записывать мне не нужно. С самого начала, всю историю. С той степенью подробности, которую сочтете оптимальной.

– Ну вот завелся у нас такой мерзавец. Каждую неделю по одной, редко по две девочки. Насилует, потом убивает. У нас есть его отпечатки, только они нигде не зарегистрированы. Как только поймаем, доказывать ничего не надо будет. Только кому от этого легче?

– По сперме что-то смогли выяснить?

– Смогли. Здоров, никаких венерических заболеваний. Сперма второй группы.

– Мортон, всех проверили, кто раньше был замечен в чем-то подобном?

– Бриггс, вы меня разочаровываете. Все, кто был замечен в подобном, занесены в картотеку. Незачем их отдельно проверять! Это новичок, его пальчики у нас отсутствуют. Есть у нас фоторобот и описание, беда только в том, что по ним можно каждого второго мужчину арестовывать, если не каждого первого.

– Ясновидцы у вас в штате есть?

– Ясновидцы есть. Толку от них нет.

– У нас та же история. Предпочтения в жертвах у него какие?

– Девочки от одиннадцати до тринадцати лет. Все темноволосые. Все симпатичные. И еще, Бриггс… Мои личные впечатления, да и не только мои… Все они выглядели очень сексуально. То есть не просто красивые девочки, а вот что-то в них этакое было. Некоторых я лично знал, про остальных что-то подобное говорили соседи и одноклассники.

– Ясно. На живца ловить пытались?

– Пытались. У одного сержанта как раз такая дочка есть. Не напал, мерзавец, ни разу. То ли она не в его вкусе, то ли он нашу засаду засек.

– Или знал о том, что это ловушка. Я ничего не утверждаю, Мортон. Просто еще одна возможность.

– Ну вот, собственно, и все. Другой кандидатуры у нас нет. Сами понимаете, никакие нормальные родители не позволят так использовать своих дочерей. Сержанта нашего еле уговорили, а кого-нибудь еще привлечь просто нереально.

– Хорошо, Мортон. Спасибо за толковое изложение информации. Считаю, что направлять к вам наших сотрудников нет необходимости. Я подумаю, чем вам помочь. До свидания, Мортон.

– До свидания, Бриггс.

* * *

Линда взобралась в кресло второго пилота и пристегнула ремни. Инструктор, он же первый пилот, запросил разрешение на взлет, получил его и начал разгонять «Дакоту». Линда смотрела, что он делает, но абсолютно ничего не понимала. Перебросившись с диспетчерской службой несколькими словами, которые Линда тоже не поняла, пилот оторвал «Дакоту» от земли, набрал нужную высоту, выставил курс по компасу и только после этого обратил внимание на девушку.

– Привет, второй пилот! – улыбнулся он. – Первый полет, и сразу не пассажиром?

– Меня никто не спрашивал, – пожаловалась Линда.

– Да идиотские правила! В академии два самолета, «Дакота» и «Чессна». Малышку «Чессну» как раз вчера разбили курсанты. Слегка, но тем не менее. Пару дней ей на ремонт потребуется. Так вот, на «Чессне» я могу летать и один, а для «Дакоты» требуется два пилота. Хотя второй совершенно не нужен. Нам лететь-то всего-ничего, я бы спокойно сам привел птичку куда надо.

– Так я тут просто в качестве мебели?

– Ну извини, так уж вышло. Мой напарник в отпуске, кто ж знал, что понадобится поднимать «Дакоту»? А ты, кажется, Линда? Видел много раз, как ты на автомобилях чудеса вытворяешь. Думаю, и самолетом порулить вполне сможешь. Вот смотри, это альтиметр, измеритель высоты, а это компас. Вот это знаешь, как называется?

– Руль, наверное.

– Да нет, штурвал. Но делает то же самое. То есть с поворотами разберешься. А когда его двигаешь вот так, меняется высота – туда или сюда.

– А почему стрелка альтиметра дрожит? Так и должно быть?

– Наверно. Всегда дрожала, сколько себя пилотом помню. Хочешь порулить?

– Конечно, инструктор. Все лучше, чем изображать мебель.

– Ну давай. Переключаю управление на тебя. Сейчас управляешь ты.

Линду охватил сумасшедший восторг, который удивил даже ее саму. Самолет, казавшийся ей огромным, слушался ее беспрекословно.

– Дракончик, как приятно, что ты меня правильно понимаешь!

– Как ты назвала нашу птичку?

– Дракончик, – смутилась Линда.

– Значит, ты его воспринимаешь как живого?

– Не могу правильно выразить свои чувства, инструктор. Наверно, все-таки да.

Некоторое время инструктор понаблюдал, как Линда управляет самолетом.

– Ты отлично держишь и курс, и высоту. Может, он действительно живой и слушается тебя? Знаешь, во время войны мы часто разговаривали со своими «птичками». Обычно когда возвращались домой потрепанными. Немцы, они ведь тоже воевать умели очень неплохо. И вот, когда они наставят нам пробоин, летим обратно над Каналом [6] и понимаем, что если до берега не дотянем, то пропадем, так я не Богу молился, а «птичку» уговаривал: «Дотяни, милая, до берега, пожалуйста!». И дотягивала, как видишь. Иначе меня бы тут не было.

– Мне тоже кажется, что дракончик меня отлично понимает, только не умеет разговаривать.

– Девочка, да ты прямо светишься вся, жалко тебя отрывать от управления.

– А что, уже пора? Конечно, я еще хочу, но если больше нельзя, так что ж тут поделаешь? А можно мне к вам на занятия ходить?

– Приходи. А почему сейчас не ходишь?

– На летные занятия из-за возраста не записывают.

– Лицензию тебе, может, из-за возраста и не выдадут. А если просто полетать хочешь, так при чем тут возраст?

– Спасибо, обязательно буду приходить. Так что, дальше вы дракончика поведете?

– Ну кто-то из нас должен сходить в салон, поразвлекать пассажира. Я же не могу тебя одну оставить в кабине.

Инструктор переключил управление на себя, Линда направилась в салон.

– Мистер Пумпердайк, если вам скучно, можете поговорить со мной. Хотя, если честно, я не представляю, о чем.

– Мисс Линда, вы бы предпочли сидеть не рядом со мной, а рядом с пилотом?

– Почему сидеть? Мне нравится управлять самолетом.

– Вы же не хотели лететь вторым пилотом. Не вяжется как-то одно с другим.

– Что же тут непонятного? Раз уж я помимо желания участвую в этом полете, я бы предпочла быть пилотом, а не стюардессой. Но и здесь у меня нет выбора, потому что инструктор быть стюардом не хочет.

– Вы строптивая девушка. Но это неизбежно. Такой уж принцип комплектации этой академии. Такие у нас курсанты набираются. Мисс Линда, вы же обратили внимание, что большинство курсантов имеют в своей биографии убийство. Если мне память не изменяет, у вас за спиной восемь трупов, верно?

– Верно. Мне сказали, что в нашей академии готовят профессиональных убийц.

– Не совсем так, мисс Линда. Видите ли, невозможно подготовить убийцу, не тренируя его в умении убивать. Именно убивать по-настоящему. А это очень трудно. На ком курсанты могли бы отрабатывать убийства? Кто, по-вашему, мог бы стать жертвой?

– Разве нельзя тренироваться на манекенах или на мишенях?

– Мисс Линда, с помощью мишеней можно научить человека стрелять. Можно научить стрелять очень хорошо. Но нужно научить стрелять в человека, а это совсем другое дело. Во время войны я комплектовал диверсионные группы, которые забрасывались в немецкий тыл. Так вот, если группа была сформирована в основном из бойцов, которые никогда не убивали, она почти наверняка не возвращалась. Понимаете, в чем проблема? В начале войны у меня под рукой были одни новички, мы их отправляли, и почти никто не возвращался. Убийц среди них было ничтожно мало, но и этих случайных убийц гибло больше, чем возвращалось с заданий новичков, научившихся убивать.

– Но это же очевидно! Профессионалы всегда действуют успешнее любителей! – Неожиданно для себя Линда заинтересовалась разговором. В этом не было ничего удивительного, ее собеседник, если того хотел, мог заинтересовать кого угодно, это было его профессиональным качеством.

– Нет, мисс Линда, это никак не зависело от уровня подготовки. Группы новичков, которые успешно совершали рейд, не связанный непосредственно с убийствами, в следующем рейде действовали ничем не лучше направленных впервые.

– Но почему так?

– Мы редко получали достоверные данные о причинах провалов наших групп. Группы обычно просто не возвращались, и все. Но были случаи, когда информацию удавалось получить. Одна из групп была почти полностью уничтожена, потому что они встретили двух немецких солдат, которые им тут же сдались. Вместо того чтобы их убить, их связали и заткнули рты кляпами. После чего оставили на волю судьбы. Им как-то удалось развязаться, они догнали наших, и из пяти посланных нами диверсантов только один вернулся назад. Задание, естественно, осталось невыполненным. Тяжело убивать впервые. А от этого страдает дело.

– И как же вы исправили ситуацию? Набрали фронтовиков-ветеранов?

– Пытались делать и так. Но понимаете, мисс Линда, обычные пехотинцы и диверсанты убивают по-разному. Одно дело стрелять из винтовки или автомата по врагам, находящимся вдали. И совсем другое – резать горло симпатичному беззащитному парню, который тебе в данный момент ничем не угрожает. И хорошо, если это вражеский солдат, тогда проще. А если это местный житель, который вообще не воюет? Вот он не воюет, но врагам тебя при случае выдаст. А его жалко. В результате группа из трех человек была схвачена немцами. А парни к тому времени провоевали в пехоте несколько месяцев, и уж точно каждый несколько вражеских солдат убил. Но это не те убийцы, которые нам были нужны.

– Но вы нашли решение?

– Нашел. И оно было не очень моральным. Подготовленных курсантов-новичков свели по парам. Из каждой пары остался один, зато с опытом непосредственного убийства. Вот после этого наши диверсионные группы стали не только гораздо чаще выполнять задания, но и гораздо чаще возвращаться из рейдов, а наши потери снизились примерно раз в двадцать. Война, мисс Линда, довольно грязное дело, с какой стороны ни посмотри.

– Но в мирное время вы не можете устроить дуэль, поэтому набираете тех курсантов, которые уже убивали. Я права?

– Да, мисс Линда. Именно так. Да оно и дешевле получается, если честно. В моей военной схеме гибли добротно обученные курсанты. В нынешней схеме гибнут посторонние. Да и диверсантов сейчас требуется меньше, открытой войны ведь нет.

– Что значит «нет открытой войны»? Вроде бы как просто мирное время.

– На самом деле война продолжается. Мне ли не знать, я ведь по-прежнему отправляю группы в рейды. Конечно, сейчас рейдов делаем гораздо меньше, но делаем же.

– Мистер Пумпердайк, это все очень интересно, но мне непонятно, почему вы мне все это рассказываете. Разве эта информация не секретная?

– Нет, мисс Линда, эта информация не секретная. По крайней мере, для вас, курсантов этой академии. Поверьте, я не имею привычки передавать информацию тому, кому ее не положено знать. Видите ли, все, что я вам рассказал, тайной не является. О том, что большинство курсантов – убийцы, вам уже известно. Чему в основном обучают курсантов, красноречиво говорит то, к чему вас готовят. В академии полно ясновидцев. На основании этих данных они легко определят остальное. Не говоря уже о том, что часть ваших инструкторов в прошлом были диверсантами.

– А это тут при чем? Какая разница, кем они были?

– Мисс Линда, в академии и телепатов очень немало, верно?

– Пассажир, пристегните ремень! Второй пилот, пройдите в кабину! Через несколько минут мы заходим на посадку!

– До свидания, мистер Пумпердайк, – попрощалась Линда и, не дожидаясь ответа, направилась в пилотскую кабину.

* * *

Автомобиль Холмсона, с ним самим в роли невольного пассажира, подъехал к шлагбауму, водитель высунулся в окно, показывая кому-то лицо, и шлагбаум поднялся. Через некоторое время автомобиль подкатил к какому-то зданию, и Холмсона вывели из машины. Ни на мгновение двое его конвоиров не отпускали руки своего пленника. Холмсона привели в какую-ту комнату, усадили на диван, конвоиры уселись по бокам, и только после этого появился мужчина постарше, подошел к Холмсону и начал задавать вопросы. Правда, вопросы были такие, что Холмсон при всем желании не мог на них ответить. Его собеседника это страшно злило, и Холмсон ничего не мог тут поделать.

– На какую разведку работаете?

– В данный момент ни на какую, – честно ответил Холмсон.

– Кто ваш резидент?

– Я не понимаю, о чем вы спрашиваете.

– Какой системой сигналов вы пользуетесь?

Тут Холмсон вообще растерялся и промолчал.

– Мистер Пумпердайк, он действительно ничего не понимает, – сообщил правый конвоир, который был телепатом.

– Заткнись, Джонс, – раздраженно приказал поименованный Пумпердайком. – Какая у тебя легенда?

– Мистер Пумпердайк, – попросил Холмсон, – я очень, очень хочу вам ответить! Пожалуйста, прошу вас, задавайте вопросы, которые я смогу понять!

– Не прикидывайтесь идиотом! Немедленно отключите ментальный блок! У нас есть специалисты, которые способны вывернуть вас наизнанку!

– Вот в это верю, – признался Холмсон.

– Так-то лучше! Я не применяю пытки и магию только из уважения к собрату по профессии. Вы ведь все равно скажете мне все, только останетесь калекой! Никому не выдержать допроса с применением спецсредств!

– Разве мы коллеги? Я – частный детектив.

– Вот, значит, какая у вас легенда! Так бы и сказали сразу! Вы русский?

– Нет, англичанин.

– На чем вас завербовали?

– Кто?

– Вам лучше знать, кто вас завербовал!

– Но я не знаю!

– Не увиливайте! Вы можете не знать, кто вас завербовал, но уж на чем вас завербовали, вы не знать не можете!

– Вы хотите сказать, кто меня нанял?

– Вот оно как! Стало быть, вы работаете за деньги!

– Конечно! А вы разве нет?

– Здесь я задаю вопросы! Немедленно отвечайте, кто вас завербовал!

– Как частный детектив я имею право не называть имя клиента.

– Да забудьте вы о своей легенде! Она давно провалена! Я хочу вам предложить кое-что получше.

– Я вас слушаю. – Холмсон любил, когда ему предлагали что-нибудь «получше», но очень сомневался, что предложение этого типа его заинтересует.

– Поскольку вы работаете за деньги, я хочу вас перекупить. Будете работать на нас. Станете двойным агентом. Поверьте, отказ будет для вас весьма болезненным. Для начала я прикажу сломать вам левую руку, а что будет потом, я бы предпочел до времени не упоминать.

– Не надо ломать мне руки! – ужаснулся Холмсон.

– Значит, вы согласны, – констатировал Пумпердайк. – Тогда я озвучиваю ваше первое задание. Вы должны сдать нам своего крота!

– У меня нет крота, – расстроенно признался Холмсон.

– То есть сдать крота вы отказываетесь?

– Я бы сдал. Даже двух сдал бы. Но у меня их нет.

– Значит, у русских в нашей конторе два крота?

– Я не знаю. Я же не русский.

– Хотите сказать, они вам не доверяют?

– А с чего бы вдруг им доверять мне?

– Тогда вы должны завоевать их доверие. Мы вам назовем имя нашего человека в Москве, вы его сдадите русским, а взамен они вам скажут, кто тут крот. Обмен, так сказать.

– Вы хотите обменять человека на крота?

– Думаете, мало? Трех человек тогда. Надежнее было бы крота на крота, но в России у нас крота нет. Трех человек у нас там тоже нет, но мы их быстро завербуем.

– Завербуйте лучше крота, – посоветовал Холмсон. Он совершенно не понимал, ни что ему говорят, ни что он сам говорит, но молчать считал более рискованным делом.

– Знаете, а это идея! Великолепно! Вы совсем недавно у нас работаете, а уже выдвигаете идеи! Это замечательно!

– Скажите, а можно столь ценному сотруднику посетить туалет?

– Конечно! Не здесь же испражняться, правда? Только имейте в виду – полного доверия к вам пока нет. Так что Джонсы будут вас сопровождать, прошу не обижаться.

– Джонсы – это те, что держат меня за руки?

– Вы тут кого-нибудь еще видите?

– Нет. Простите, не догадался. Джонсы, пошли, поможете мне помочиться.

– И даже не пробуйте сбежать к своим, если у вас остались подобные мысли. У вас ничего не выйдет! В нашей конторе ошибок не делают. Вы же знаете, как называется наша контора?

– Не знаю, – признался Холмсон. – Но по первому впечатлению – сумасшедший дом.

* * *

– Инструктор, можно я посажу самолет? – попросила Линда.

– Нет, девочка, я еще хочу жить. Одно дело – порулить в небе, и совсем другое – посадка. Именно на посадке происходит больше половины аварий.

– Инструктор, мне кажется, что я смогу нормально посадить дракончика.

– Простите, мисс, я не намерен рисковать собственной жизнью только потому, что вам что-то кажется.

«Дакота» благополучно приземлилась.

– Иди помоги выйти пассажиру, – распорядился пилот. – Отдельной стюардессы у нас нет, если ты не заметила.

Все трое вышли из самолета. К ним тут же подкатил джип, за рулем которого сидел молодой парень в военной форме без опознавательных знаков.

– Здравствуйте, мистер Смит, – поздоровался шофер с прибывшим пассажиром, остальным только небрежно кивнул. – Садитесь, отвезу!

– Где мы? – поинтересовалась Линда.

– Это тренировочная база тех самых диверсионных групп, о которых мы с вами говорили в самолете, – пояснил Смит и добавил для пилота: – Утром, в восемь часов по Гринвичу, отвезете меня в Лондон, и оттуда возвращайтесь в свою академию.

– Полковник, так я могу…

– Конечно, – утвердительно кивнул полковник. – Только чтобы завтра в восемь самолет был готов к вылету. У меня сейчас нет ни другого пилота, ни другого самолета.

– Не сомневайтесь, полковник! К восьми будем готовы и я, и самолет! – инструктор побежал к стоящему неподалеку ангару.

– Полковник, а куда он помчался? – поинтересовалась Линда. Она решила называть этого человека полковником, по примеру пилота, потому что с его фамилией у нее возникла путаница.

– В этом ангаре стоят мотоциклы. А в деревне неподалеку живет его невеста, если можно так сказать. В общем, он при любой возможности у этой девушки ночует.

– Я из окна кабины видела, что тут территория огорожена и на въезде охрана. Не думаю, что охрана пропустит кого попало.

– Вы очень наблюдательны, мисс Линда. Конечно, охрана пропускает только своих. Но дело в том, что этот парень – свой. Он раньше был пилотом у нас. Когда мы организовали академию, я его направил туда. Но право входа и выхода на базу за ним сохранилось. В общем, не переживайте за него. Скажите лучше, как вы намерены провести время до вечера. Разумеется, шататься по базе без присмотра я вам разрешить не могу. Выбор у вас такой: можете сопровождать меня, а можете пойти в комнату для гостей, вас там запрут до утра. В комнате есть все необходимое, включая еду и туалет. Сразу предупреждаю – замок изнутри не открыть. Мне известно ваше умение обращаться с замками.

– Тогда, полковник, я предпочитаю сопровождать вас.

– Чудесно. Я и сам предпочитаю, чтобы возле меня была живая душа, с которой можно поговорить. А с непосредственными подчиненными толком не поговоришь. Они почему-то всегда и во всем со мной согласны. Значит, сейчас мы направимся в комнату допросов. Джонсы схватили какого-то парня, который следил за домом одного из них.

– Простите, полковник, кто схватил?

– Мисс Линда, что ж я так все позабыл? Вы ведь не ознакомлены со структурой нашей конторы! Я сейчас это быстро исправлю. Значит, тут вот какую штуку я придумал. Да, да, именно я лично придумал! Каждый в конторе во время исполнения должностных обязанностей пользуется фамилией, которая соответствует его должности. Причем не той должности, которую занимает постоянно, а той, обязанности которой исполняет в данный момент.

– Простите, я ничего не поняла.

– Сейчас я приведу пример, и вы сразу все поймете. Вы же очень сообразительная девушка. Так вот, все наши боевики – Джонсы. Все агенты-оперативники – Пумпердайки. Руководители среднего эшелона – Брауны. Высшее руководство – Смиты. Поэтому я то Смит, то Браун, то Пумпердайк. Вот только Джонсом мне, увы, уже не бывать. Стар я, к сожалению.

– Вовсе вы не старый, мистер Смит! – Линде стало жалко его. Полковник при желании мог вызвать у неискушенного собеседника любую эмоцию.

– И не нужно меня утешать. Я уже большой и сам справляюсь со своими проблемами, включая надвигающуюся старость. Ну вот, мисс Линда. Теперь вам должно быть понятно, почему у нас так много Пумпердайков и почему один и тот же человек иногда использует разные фамилии.

– А зачем это нужно?

– Может, и незачем. Может, это просто стариковская игрушка. Но мне казалось, что это дает нашим людям некоторую анонимность. Специфика нашей работы такова, что мы постоянно наживаем себе массу врагов. А так Джонс затеряется среди других Джонсов, Браун – среди других Браунов. Только Смиту тяжело затеряться, в конторе всего три Смита. Но высшее руководство редко наживает себе личных врагов. По крайней мере, таких, которых можно ввести в заблуждение липовой фамилией.

– А разве ваши люди на задании не используют фальшивые фамилии?

– Используют, конечно, как же без этого? Но это вводит в заблуждение только врагов. Тех, которые там. А многие агенты проваливаются уже здесь. Удивлены? Напрасно. Каждая разведка стремится заиметь агента в разведке противника. Такой агент называется «крот». Так вот, из-за кротов гибнет очень много агентов. К сожалению, и наша контора вовсе не гарантирована от вражеского проникновения. И если все эти одинаковые псевдонимы хоть на чуть-чуть повышают шансы наших ребят на выживание, значит, все неудобства, с этим связанные, – не более чем досадный пустячок.

– Зато когда какой-то человек представляется Пумпердайком, всем сразу ясно, что он из вашей конторы.

– Вовсе нет. Мы не афишируем эту систему. Но, разумеется, долго в секрете ее не удержать. Ну и что с того? Пока ею пользуемся, а когда она станет общеизвестной, разом сменим все фамилии.

– Мистер Смит, а ничего, что вы мне все это выкладываете так запросто?

– Мисс Линда, поверьте, я отлично разбираюсь, кому и что можно говорить, кому и в чем можно доверять и все такое прочее. Наша контора очень специфическая, и обычные правила секретности у нас не действуют. Вполне хватает необычных.

– А что будет, если я не оправдаю вашего доверия?

– Я же все вам объяснил еще в самолете. В этом случае кому-нибудь из наших людей удастся обзавестись опытом убийства.

– Я почему-то сразу так и подумала.

– Мисс Линда, я уверен, что до этого дело не дойдет.

* * *

Пилот остановил мотоцикл у ворот хорошо знакомого ему дома. Но даже постучать не успел. Сосед его подруги, проезжающий мимо на велосипеде, резко переменил его планы.

– Привет! Ты опоздал самую малость. Она только что уехала, – сообщил достойный деревенский житель, отлично знающий пилота по предыдущим визитам. – Давай быстрее, еще догонишь!

Едва успев его поблагодарить, пилот рванул с места со скоростью, максимально возможной на деревенских дорогах. На разбитой грунтовке мотоцикл мог ехать гораздо быстрее автомобиля. Но эта грунтовка выводила на шоссе, а там все уже было наоборот. Не говоря уже о том, что пилот не знал, в какую сторону на шоссе женщина свернет. Догнать ее можно только на грунтовке. И он почти догнал. Он увидел ее автомобиль, выворачивающий на шоссе. Он кричал, сигналил, но все без толку. Женщина или не услышала его призыва, или не обратила на это внимания. Пилот расстроенно наблюдал, как машина любимой вывернула на шоссе и набрала скорость, совершенно недоступную для его мотоцикла. На тренировочной базе мотоциклы в основном использовались для перемещения внутри ее, и огромная скорость для этого вовсе не требовалось. Потому и мотоциклы закупили отнюдь не гоночные, а самой дешевой модели. О том, чтобы догнать на шоссе автомобиль, можно было только мечтать.

«Какого черта, – подумал пилот. – Попробую все-таки догнать. До завтрашнего утра я свободен. Если я не могу провести это время с любимой, проведу его в ее поисках».

Он тоже вывернул на шоссе и выжал из мотоцикла всю скорость, какую только железный конь мог дать. Шоссе было почти пустым, и он пытался выиграть хоть чуть-чуть дополнительного времени, срезая углы. Сделав очередной поворот, он едва не врезался в автомобиль, который преследовал, как он полагал, безнадежно. Безупречная реакция военного летчика позволила ему остановить мотоцикл вовремя.

– Привет! – обрадовалась женщина. – Откуда ты тут взялся?

– Привет! На мотоцикле приехал, – сообщил очевидный факт пилот.

– Что же ты не позвонил? Я бы никуда не поехала, отменила бы визит. Приготовила бы вкусный ужин, и мы бы чудесно провели время.

– Не успел позвонить. Вылет был какой-то срочный, полковник как с цепи сорвался. Ну то и ладно. Все хорошо, что хорошо кончается. Я тебя все-таки догнал. Кстати, почему ты остановилась?

– Какой-то скот рассыпал на дороге гвозди, будь он проклят!

– Любимая, за что проклят? Наоборот! Благослови, Господи, того скота, который рассыпал тут гвозди! Кстати, давай поменяем колесо.

– Ты прав, милый. Не стоит на него обижаться. Тем более теперь мне не придется самой менять колесо.

– А куда ты ехала?

– Подруга пригласила на ужин. У нее я и собиралась заночевать. Это тут совсем недалеко, еще минут двадцать по шоссе.

– А у твоей подруги найдется двуспальная кровать?

– Если не найдется, мы можем лечь и на полу, – улыбнулась женщина.

– Значит, на базу вернусь прямо от нее. Так, колесо я сменил. Теперь езжай, только медленно. А то я за тобой не угонюсь.

– Милый, у меня есть другое предложение. Твой мотоцикл положим на крышу моей машины. Зря я, что ли, вожу за собой этот грузовой багажник? Ты сядешь за руль, а я расстегну тебе брюки и кое-что сделаю. Ты сможешь в таких условиях нормально управлять автомобилем?

– Я боевой пилот! Справлюсь, не сомневайся!

– Тогда слушай, как надо ехать. Там стоит указатель…

– Поехали! Расскажешь по пути!

– Нет. По пути я буду занята совсем другим и разговаривать не смогу.

* * *

– Ну и где задержанный? – поинтересовался полковник, входя в комнату для допросов. Кроме Пумпердайка, в комнате никого не было.

– Мистер Смит, разрешите доложить? – Пумпердайк вытянулся по стойке «смирно». – При ней можно? – он кивнул на Линду, вошедшую следом.

– Можно, – разрешил Смит. – У нее высший допуск к секретной информации.

– Кто ей его присвоил?

– Я. Вам недостаточно? – За все время, что этот Пумпердайк работал в конторе, Смит не слышал от него не только ничего секретного, но даже ничего заслуживающего внимания, поэтому совершенно не боялся, что Линда узнает что-то лишнее.

– Мистер Смит, докладываю. Джонсы схватили русского агента, работающего за деньги. Мне удалось его перекупить, и он пообещал выдать нам русского крота в нашей конторе!

– Молодец! – похвалил Смит. – Надеюсь, вы, мистер Пумпердайк, не отпустили его в Россию добывать эту сверхценную информацию?

– Нет, конечно! Ему понадобилось, пардон, в туалет, и Джонсы его повели. Вот-вот они все должны вернуться.

– Значит, Пумпердайк, вы еще не безнадежны. А вот это, я так понимаю, и есть русский агент. Парни, отпустите его. Здравствуйте, мистер Холмсон!

– Мистер Браун? Встрече с вами я не удивлен, но как сюда попала мисс Уилсон?

– Больше вас ничего не интересует?

– Интересует. Кто такие эти кроты, которых тут обменивают непонятно на что?

– Мистер Холмсон, вы зря задаете подобные вопросы. Вам тут на них никто не ответит. Задача разведки – собирать информацию, а не распространять ее. По крайней мере, так будет, пока я руковожу этой конторой. Что будет потом, не хочу загадывать.

– А этот мистер Пумпердайк мне сообщил, что у вашей конторы в России есть один агент, возможно, даже двое, но вот крота там нет. Вот мне и интересно, кого вы называете кротом. Вряд ли речь идет о персонаже из «Дюймовочки».

– Ох уж этот мистер Пумпердайк! Но что я могу с ним поделать? Понимаете, в чем проблема? Толковые оперативники или становятся руководителями, или работают за границей, в поле, как говорят у нас. А здесь остаются в основном такие вот работнички.

– Мистер Смит, – обиделся Пумпердайк. – Разве мы не уничтожим этого вражеского агента? А если уничтожим, то какая разница, что он тут узнал?

– Мистер Пумпердайк! Вы употребили слово «уничтожим». Это будущее время. А будущее время предполагает вероятность, а никак не неизбежность. Единственный факт, который можно достоверно предсказать, – это то, что все мы когда-нибудь умрем. Включая мистера Холмсона. Так вот, мистер Холмсон, перед вами следующий выбор из двух вариантов. Первый: вы не отвечаете на мои вопросы, вас пытают, извлекают из вас все нужные сведения, затем вас убивают, а труп растворяют в серной кислоте. У нас здесь есть все необходимое оборудование. Если хотите, могу его продемонстрировать.

– Мне это не нравится, – признался Холмсон. – А каков второй вариант?

– Вы правдиво отвечаете на мои вопросы, а затем по вашим ответам определяем, как дальше поступить. Отпустить, сдать в полицию, если тут кроется что-то преступное, или в контрразведку, если тут замешаны рыцари плаща и кинжала [7] из других стран.

– Задавайте свои вопросы. Я так понимаю, что просить, чтобы на допросе присутствовал адвокат, бесполезно?

– Что вы, мистер Холмсон! Неужели вы решили, что я намерен нарушить ваши гражданские права? Вашим адвокатом будет мистер Пумпердайк.

– Я бы такому адвокату не доверился. Мне вообще удивительно, зачем вы его держите в своей конторе? Или у него пожизненный контракт? Если так, почему вы ему не устроите несчастный случай? Ладно, задавайте свои вопросы!

– Начнем с приятного. Мы остались вам должны некоторую сумму за работу, которую вы для нас выполнили. Разумеется, прямо сейчас мы рассчитаемся с задолженностью. А вы мне расскажете, почему мы вас так и не смогли найти, пока случайно вас не схватили наши сотрудники.

– После того, как я нашел мисс Уилсон, меня две недели продержали в тюрьме!

– Какой ужас! Бедный, бедный мистер Холмсон, – расстроился полковник. – Ну ладно, с этим делом понятно. А теперь расскажите, пожалуйста, какие капризы судьбы привели вас в ту точку пространства, где ваш путь пересекся с дорогами моих людей.

– Мой клиент дал мне имя, адрес и фотографию одного человека. И поручил предупредить его, в смысле, клиента, когда этот человек появится дома. Это все, клянусь!

– Назовите имя клиента, мистер Холмсон.

– Частный детектив имеет право не называть своих клиентов!

– Мистер Холмсон, вы все-таки предпочли первый вариант? Поймите, ситуация такая, что у меня просто нет выбора. Вы выслеживали сотрудника конторы. Разве я не вправе предположить, что вы это делали по заданию разведки кого-то из наших противников? И пока не доказано обратное, я считаю, что вы выступили на стороне врагов Британии. А с врагами мы работаем довольно специфическим образом. Хотите лично попробовать, как именно это происходит?

– Нет, мистер Браун! – Холмсон изрядно перепугался. – Я вам скажу. Меня нанял полицейский инспектор Мортон. Его жестоко избил ваш сотрудник. Мортону после этого даже ампутировали яичко. Вот он и хочет найти того человека. А его дома нет, и он дома бывает редко. Так Мортон мне сказал. А сам Мортон выслеживать не может. Вот он меня и нанял для слежки.

– И что он вам сообщил про объект слежки?

– Фотографию дал, имя и адрес.

– А не сказал, откуда это у него?

– Сказал. Якобы этот тип отобрал у Мортона пистолет при помощи магии и отбросил его куда-то уже рукой. В итоге на пистолете отпечатки остались. Мортон их снял, а по ним нашел этого человека.

– И что же вы должны сделать, когда этот человек придет домой?

– Сообщить Мортону, и все. На этом мое задание будет выполнено.

– Где фото, которое дал вам Мортон?

– Вот оно. – Холмсон достал фотографию из кармана. – Одна из копий. Я это фото размножил на всякий случай.

– Вот даже как. Спасибо, мистер Холмсон. Вам выплатят нашу задолженность и проводят за ворота. Вы свободны. Продолжайте выполнять задание инспектора Мортона.

– И больше вы ничего от меня не хотите? – Холмсон был удивлен.

– Как только захотим, мы вас наймем, – улыбнулся Смит. – До свидания, мистер Холмсон!

Холмсона увели. Радостная улыбка исчезла с лица Смита, как будто ее выключили.

– Видите, мисс Линда, к чему приводит неготовность работников спецслужбы к убийствам, пусть даже в мирное время? Мортона нужно было убить, и все бы на этом кончилось. А так Мортон создает нам проблемы, и мы вынуждены этими проблемами заниматься. Хотите что-то спросить?

– Нет, мистер Смит. Я хочу не спросить, а сказать вам про два странных момента. Во-первых, человек, который ударил инспектора по яйцам, и человек, который брал в руки пистолет, – это разные люди.

– Это ничего не меняет. Мортон хочет добраться до своего обидчика, но имеет выход только на его напарника. Тут все нормально. А что второе?

– Мистер Холмсон вам не нужен. И он может создать не меньше проблем, чем Мортон. Но вы его отпустили, хотя сами же говорили, что убить проще. Мне это странно.

– Мисс Линда, вы, конечно, правы. Его, несомненно, нужно было ликвидировать. Но мне почему-то стало его жалко. Наверно, ближе к старости я становлюсь ослом. Старый осел – что может быть естественнее? И есть еще один неприятный момент. Фото, которое у Холмсона, – оно из личного дела нашего сотрудника. А это значит, что Мортон неофициально получил доступ к нашей документации. Откуда однозначно следует, что в нашей конторе имеется крот.

– Мистер Смит, вы говорили, что крот – это агент одной разведки, проникший в другую. То есть этот самый крот передает информацию за границу.

– Главное тут, мисс Линда, то, что есть человек, передающий наружу внутреннюю информацию. Попадание этой информации к врагу – вопрос только времени. Вот как только мы этого типа найдем, тут уж я не буду старым ослом! Вот только попробуй его найти…

– А почему бы не спросить у инспектора Мортона?

– А он ответит?

– А разве у вас нет способов заставить его ответить?

– Мисс Линда, мы ведь не можем хватать кого попало, допрашивать под пытками и убивать. Если уж на то пошло, мы вообще не имеем права проводить операции на британской территории, но на разовые случаи закроют глаза, а на постоянную практику – нет.

– Кто закроет или не закроет глаза?

– Мы работаем под жестким контролем. А как же иначе? Впрочем, вам по молодости лет может показаться, что бесконтрольная разведка сможет работать эффективнее. Это иллюзия, мисс, поверьте моему жизненному опыту. А теперь, юная мисс, потрудитесь некоторое время помолчать. Мне необходимо совершить несколько важных телефонных звонков.

– Мне выйти из комнаты?

– Не нужно. Мне как-то спокойнее, когда вы у меня перед глазами.

Полковник плотно сел на телефон. Линда отошла в сторону окна и попыталась найти за окном хоть что-нибудь достойное внимания. Ей это не удалось, поэтому приходилось слушать разговоры Смита. А он звонил в самые разные места. Успел поговорить с кем-то из министерства обороны, адмиралтейства, Скотланд-Ярда, с кем-то из какой-то магической академии, скорее всего, той самой, где училась Линда, и еще с множеством людей, насчет личности которых у Линды не возникло никаких соображений. Наконец, он то ли поговорил со всеми, с кем хотел, то ли решил сделать передышку.

– Мисс Линда, похоже, скоро нам предстоит рейд. Очень похоже!

– «Нам» – это вам и мне?

– Нет, – улыбнулся Смит. – Мне уже поздно ходить в рейды, а вам – еще рано. В рейд пойдут мои ребята. Еще не точно, но чутье подсказывает – обратятся в нашу контору! Мне передали сообщение, что, возможно, рейд армейской группы провален. После этого обычно обращаются к нам.

– Мистер Смит, а что значит «рейд, возможно, провален»?

– Ну вот представьте африканскую страну. Британские корпорации то ли могут потерять там свои активы, то ли не могут их там заиметь. Налицо проблема. Аналитики определяют – чтобы проблема решилась, нужно убить какого-то тамошнего деятеля.

– Как же они это определяют?

– Вот уж не знаю. Наша контора не принимает решения. Мы их только исполняем. Наверно, при помощи ясновидения. Хотя в некоторых странах ясновидцев нет вообще, но аналитические службы работают ничуть не хуже наших. Вот ведь как. Значит, надо убить этого деятеля. Только убить его надо не просто так, а по неписаным правилам. Ведь зачем его убили, сразу понятно, а поскольку известно зачем, то сразу же ясно кто. Надо убить его так, чтобы не осталось явного следа. Доказательств чтобы не было. Не то поднимется вой на всю ООН, а кому это нужно? Пускай они знают, что это сделали мы, ну и пусть себе знают. В случае с этой африканской страной все должно выглядеть так: откуда-то появились солдаты, убили кого надо, предварительно перебив его охрану, и исчезли. Можно было бы, конечно, и снайпера задействовать, только снайпер для этого дела неэффективен.