Тайны Гроама. Трилогия бесплатное чтение

Глава 1

Нежный летний ветерок пытался прорваться сквозь влажную пелену жары. В душном городе находиться было просто невыносимо, поэтому, воспользовавшись выходными, я бежала на остров, чтобы почувствовать хоть какое-то отдаление от цивилизации. Пятьдесят минут на пароме вдоль побережья – чудесное путешествие! При этом затянутый пеленой смога город – как эта серость видна издалека! – находится совсем близко, но ширина морской глади не даёт приблизиться шумному и суетливому настроению мегаполиса сюда, в этот чудесный, прямо-таки райский уголок. И вот ты уже не узник города, а гость приютившего тебя кусочка тишины, которая особенно сильно ощущается ночью. Если ты, надышавшись свежего воздуха, пропитанного йодом, всё же проснёшься за полночь, то буквально окунёшься в несравненное спокойствие, такое непривычное для городского жителя. Волшебство непременно должно произойти со мной именно здесь! Ведь для встречи с ним я и вырвалась из огромного городского муравейника! Просто жаждала чего-то необычного! А когда чего-то очень сильно хочешь, желаемое непременно сбудется. Ой, кто-то сказал уже эту фразу раньше меня… Сейчас здесь, на пароме, предчувствие чего-то невероятного, что произойдёт в моей жизни, не покидало меня. Оно сквозило во всём: и в волнующем кровь, освежающем тело морском бризе, и в нервном крике прожорливых чаек, и в солёном запахе моря, сверкающего на солнце бирюзой. Я сильнее сжала пальцы на бортике парома и пристальнее вгляделась в синеватую воду, представляющую взору то огромную голубую медузу, то косячок каких-то мелких рыбёшек. Но полностью раствориться в сказочном чувстве полёта в детство мне не удалось…

– Извините. Мы не помешаем?

Обернувшись на голоса, я увидела двух парней. Приветливо улыбаясь, они пытались втиснуть в небольшой островок пространства две дорожные сумки.

– Да, пожалуйста…

Меня учили ещё в детстве, что разглядывать людей слишком откровенно неприлично. Вспомнив об этом, нехотя отвернулась от парочки. А посмотреть было на что! Точнее, на кого.… Один из парней выглядел вполне заурядно и нисколько не броско, эдакий крепкий грибок-боровичок. Его кругленький животик был обтянут рубашкой в клеточку, на голове достаточно модная бейсболка, стильные очки «хамелеоны» для улучшения зрения. Шорты «бермуды» защитного цвета и босоножки-мокасины завершали облик молодого, но полнеющего интеллигента на отдыхе. А вот его приятель заметно выделялся из пёстрой толпы стремящихся удрать из знойного города поближе к первозданной красоте людей. Парень был достаточно строен и, пожалуй, на полголовы выше своего друга. Модно подстриженные волосы удлинённой гривой шоколадного цвета опускались чуть ниже шеи. Подкрашенные в тон волосам бровки домиком росли над голубыми глазами в обрамлении чёрных – тоже подкрашенных – ресниц. Аккуратно выведенные капризным бантиком губы представляли отличнейшую работу мастера татуажа. Красная футболка прекрасно гармонировала с красными штанами чуть ниже колен, слишком элегантными для «бермудов» и достаточно мужскими для «капри».

«Ты знаешь, мы забыли купить фрукты, а я их просто обожаю, ну что теперь делать?» – капризно произнёс «чёрненький». «Не надо ни о чём переживать, купим мы фруктики», – ласково успокоил его приятель. Я подумала, что далеко не каждый мужчина вложил бы столько нежности, обращаясь к своей даме. С любопытством обывателя, столкнувшегося с «не такими, как все», я стала прислушиваться к диалогу «сладкой парочки», как мысленно окрестила я парней.

– Тебе здесь хорошо? Или, может, пойдём внутрь?

– Я не для этого вырвался из города, чтобы сидеть внутри парома и не видеть этой красоты.

– Хочешь конфетку? Я взял твои любимые.

– Не, лучше баночку пивка…

– На, но аккуратно пей, оно холодное. Если замёрзнешь, скажи, сразу пойдём внутрь…

«Ну, прям заслушаться можно, – подумалось мне. – И почему они любят друг друга? Ведь вокруг так много красивых девушек. А впрочем, какое мне дело…»

«Марья! – раздался крик, ярко выделяющийся средь весёлого людского разноголосья. – Где ты, Марья?!» Я посмотрела в сторону, откуда раздавались крики, наверное, не было на пароме человека, который хоть на секунду не среагировал бы на этот вопль. Впечатляющего вида тётя лет тридцати пяти вышла из закрытой части судна и, слегка покачиваясь, стала сурово вглядываться в людскую толпу, продолжая взывать к загадочной Марье. Длинные немытые волосы развевало солёным ветром, густая длинная чёлка то и дело падала на маленькие чёрненькие глазки-смородинки с размазанной тушью. На даме красовались растянутые джинсы с весьма замызганными коленями и жёлтая футболка, предательски открывающая миру толстенький живот её обладательницы. Пальцы с облезлым, некогда красным маникюром сжимали бутылку пива, почти пустую. На «диву» уже почти никто не обращал внимания, а она, пытаясь удержать равновесие, пошла между рядами перевозимых на пароме машин, повторяя на разные лады имя своей спутницы. «Тётя, вы подружку ищете? – спросил кто-то из кучки весёлых подростков, стоящих недалеко от аппарели. – Наверное, это она, спит здесь, рядом с нами». Брюнетка, раскачивая пышными бёдрами, гневно сверкая глазами, двинула к подросткам.

– И где она?

– Да вот же, спит, не слышит.

Мальчишки расступились, и взору присутствующих на пароме пассажиров открылась такая картина: маленькая девушка, одетая в чёрные брючки и чёрную футболку, трогательно обняв ведро для мусора, спала сладким сном младенца. Пустая бутылка из-под пива валялась в этом же ведре. Тётя бросилась к подружке:

– Марья, ну, вставай! Скоро приедем, или ты назад погребёшь?

– Мю… м-м-м..мю..

– Ну, чё, бля, так ужираться? Сейчас приедем, посидим по- человечески, выпьем, вставай!

– Отвянь… Мне хо-ро-шо..

А вот и ответ на мой вопрос, почему парни «голубеют» не по дням, а по часам. Посмотришь на таких красоток – весь женский пол может опротиветь. А ведь девчонки-то вполне симпатичные, Марьюшка – так вообще куколка, даже ногти с аккуратным маникюром, в отличие от приятельницы, и лет-то ей, поди, немного, и тридцати на вид нет. Я представила две пары: «боровичок» рядом с толстушкой в жёлтой футболке идут под ручку. Он – с баночкой пивка, она – с бутылкой в руке с облезлыми ногтями, сверкает глазками-смородинками, грозно так: «НЕ ПОДХОДИ! УБЬЮ!» А рядом Марьюшка с кокетливым, жеманным парнем. У него – губки бантиком, а она – сонная, в руках алюминиевое ведро для мусора… Я засмеялась и потёрла нос, чтобы никто не заметил, что хохочу сама с собой. Потом поменяла парочки местами: брюнет в красном с толстушкой и с пивом, а «боровичок» сквозь очки нежно так смотрит на Марьюшку, спящую возле помятого и грязного ведра… Мои мысли нарушил шум голосов, маты возле аппарели Я посмотрела в ту сторону, откуда они доносились. Марьюшка исполняла «ОПЕРУ РЫГОЛЕТТО», перегнувшись через борт парома, подружка поддерживала её за талию и громко материлась, подростки, стоявшие рядом, громко хохотали.

– Что-то холодно, пойдём внутрь, – брезгливо проворчал чернявенький красавчик.

– Конечно, конечно, если тебе прохладно, давай уйдём, – нежно ответил ему приятель.

Парочка, подняв свои огромные сумки, проследовала в закрытое помещение парома.

Тем временем оставалось минут пятнадцать пути. Мысли о предстоящем волшебстве начисто покинули меня; я представляла, как приеду, поднимусь в квартирку моей доброй родственницы, благодаря которой имею возможность в комфортных условиях проводить время на острове – она любезно даёт ключи от своей пустующей квартиры – налью чашечку кофе с коньяком и начну великий праздник «ничегонеделания». Пойду на море, а вечером приедет муж… И вот она я – абсолютно счастливая на отдыхе!

«У аппарели будьте осторожны», – раздался голос капитана. И я, подгоняемая толпой, тоже предвкушающей отдых, поспешила к выходу. По пути обогнала Марьюшку с приятельницей. Толстушка несла чёрный пакет, содержимое которого позвякивало, явно угадывались бутылки, конечно же, со спиртным. Марьюшка же тащила две небольшие дамские сумочки и громко, пьяно смеялась. А где же «сладкая парочка»? А-а-а, они почему-то оказались впереди, бодро обгоняли толпу, пытаясь перехватить свободное такси, причём жеманный парень наравне с приятелем тащил неподъёмные сумки. «И ещё один плюс», – печально подумала я.

Воздух острова всегда заряжал меня каким-то детским оптимизмом! Здесь всегда чувствую себя моложе, здоровее, красивее, веселее, бодрее. Вот и сейчас я достаточно легко взобралась по крутой лестнице, ведущей от переправы наверх к домам, где меня поджидала уютная квартирка родственницы. В этой маленькой «однушке» чувствую себя очень комфортно, как дома. Забегая в подъезд и мысленно предвкушая наслаждение от кофе с коньяком, я на секунду оторопела – на лестничной площадке возвышалась высокая фигура в чёрном. Но тут же на смену испугу пришло удивление – монах! Он стоял прямо перед дверью квартиры, куда я собиралась войти, и глядел на неё как бы в нерешительности. Но, увидев меня, тотчас поспешил к выходу. Не успев издать ни звука, я удивлённо глядела на инока. Монах быстро прошёл мимо меня и вышел из подъезда. Он не сказал ни слова, лишь на сотую долю секунды взглянул на меня. Казалось, ничего не произошло, подумаешь, монах пришёл к кому-то из жильцов подъезда, перепутал дверь, забыл, где живут его знакомые… Однако его короткий взгляд остро врезался в меня, вошел в моё сознание, словно прожёг насквозь. Даже не могу подобрать слов, чтобы объяснить, что именно я почувствовала в короткий миг нашей встречи… Успела запомнить его глаза, небольшие, глубоко посаженные… В обрамлении густых серых ресниц они, казалось, излучали множественность противоречий нашего мира. Отливающий сталью взгляд вначале показался мне устало суровым, а через мгновение – ласково снисходительным… или грустно успокаивающим. Ещё никогда в жизни я не была под таким сильным, волнующим впечатлением от мимолётной встречи! Монах уже давно вышел из подъезда, а я стояла неподвижно, как вкопанная, рассеянно перебирая ключи. Впрочем, странного в самом факте появления монаха ничего не было. На острове, в пяти минутах ходьбы от дома, в котором я остановилась, находился мужской монастырь. Он был построен совсем недавно. Красивые деревянные домики-кельи, видимые из-за высокого зелёного забора, радовали глаз строгостью и аккуратностью, а колокола звонили, как и положено, три раза в день, наполняя воздух степенными звуками, очищающими мысли и вселяющими спокойствие. Меня удивило другое: монахи просто так не гуляли по острову, один раз я видела парня в рясе, спешившего с парома в монастырь, и, пожалуй, всё… Было даже немного странно: монастырь стоит, а монахов не видно… Но, с другой стороны, верующие затворники и не должны праздно шататься, это ведь не отдыхающие из города…

Выпив свой вожделённый кофе, я почти забыла о встрече в подъезде, осталось лишь какое-то странное, тонкое, волнующее настроение, подаренное мне взглядом внимательных серых глаз. Через пять минут я уже шагала в направлении моря. На плече у меня висела сумка с покрывалом и с бутылкой воды. Про инока и думать забыла.

Расстелив покрывало на песке, раздевшись, быстро зашла в воду и пару раз присела так, чтобы вода накрыла только плечи. Плавать я не умею вообще. Да-да, к моему стыду и огорчению. Живу возле моря, но воды боюсь, как огня, вот такой каламбур. По правде говоря, я покривила душой, особого стыда и огорчения давно уже не испытываю, комплекс боязни воды отстал от меня лет на пятнадцать после того, как жизнь начала знакомить меня с массой «единомышленников». Конечно, осознаю, сколько теряю кайфа в морской воде, не умея плавать, но ничего, мало ли кому и что всем нам не удаётся испытать, я, может, на другое способна… Порассуждав таким образом, приступила ко второй части своего «великого заплыва»: присела и опустилась на руки, начала ходить по дну, шлёпая по воде ногами. Любимое упражнение в воде! Потом перевернулась и то же проделала, лёжа на спине. С чувством выполненного долга я выбралась из глубины по колено (вообще-то моя любимая глубина – по пояс) и упала на покрывало, подставив горячему летнему солнцу спину. Сладкая истома быстро взяла меня в плен, глаза начали слипаться, я не стала сопротивляться желанию спать и с удовольствием задремала.

ГЛАВА 2

В своём сне я быстро шла, почти бежала по сырому осеннему лесу. Вдруг, откуда ни возьмись, подул холодный ветер; съёжившись и подняв голову, увидела, как две огромные рваные тучи застилают горизонт. Чувствуя, что останавливаться нельзя, попыталась собрать последние силы, чтобы двигаться дальше. Длинная серая юбка развевалась на ветру. Пряди волос, вырванные ветром из причёски, больно били по лицу. Вдалеке раздавался лай собак, но мне уже не было страшно: ручей, через который я только что перебралась, не даст им возможности выйти на мой след. Пожалуй, можно расслабиться и отдохнуть. Полы юбки намокли, но я не чувствовала холода. «Что делать?» – с ужасом подумала я, а потом громко выкрикнула эту фразу. Я не отличалась особой смелостью, но сейчас во что бы то ни стало должна была помочь главному в моей жизни человеку. Его имя – Огл. Мы познакомились почти год назад. Вот как это произошло. Огл жил на окраине посёлка, он поселился здесь недавно и сразу завоевал славу чудного и странного человека. Молодой человек был вежлив и спокоен, на игривые взгляды девушек не реагировал, сторонился компаний и вечерних посиделок с элем. И если бы не постоянные разговоры сельских девушек о странном парне, то я и не думала бы о нём, не интересовалась его тайнами. Однажды моя подруга Ника заговорщицки шепнула мне, что наш таинственный сосед – колдун и ворожей. Она рассказала, что сама видела, как он на ярмарке продавал картины с «живыми» рисунками. А ещё кто-то слышал, как поздно вечером из его дома доносятся странные звуки, словно кто-то играет на невиданном, неслыханном музыкальном инструменте. Не очень-то я верила всем этим сплетням, хотя поболтать о незнакомце было приятно. А потом мы неожиданно встретились…

С детства у меня было излюбленное место в лесочке на окраине посёлка. На небольшой полянке росло старое дерево, а рядом струился весёлый ручей. Я садилась на надломленную ветку и глядела на стремительно бегущий ручеёк, погружаясь в мир фантазий. Вначале мысли были сбивчивы, в голове сумбур, но постепенно думы выравнивались и начинали принимать разнообразные формы. Иногда я представляла себя феей этого леса, мысленно разговаривала с мотыльком, сидящим на травинке передо мной. Мне казалось, что слышу его тоненький голосок, и этот голосок даёт ответы на все мои вопросы. Он рассказывал всё о прошлом и будущем Земли. Суть человеческой жизни делалась понятной и простой, как азбука для пятиклассника. А порой мои мысли носили другой характер. Я – царица мира, несущаяся на мягких облаках, а потом вдруг – пылинка во Вселенной и сама Вселенная, огромная и прекрасная, понимала все звуки, которые издавала природа, и сама была одним из этих звуков. Иногда достаточно долго пребывала в подобном чудесном состоянии, потом так не хотелось выходить из него, как не хочется просыпаться ранним зимним утром. Я была счастлива просто оттого, что могу вот так спокойно сидеть и смотреть на воду, а завтра тоже смогу прийти сюда и опять думать обо всём на свете.

В один из таких моментов раздумья мне вдруг показалось, что кто-то стоит совсем рядом. Испугавшись, я вздрогнула и оглянулась. Незнакомец стоял не рядом, а достаточно далеко от меня, но от пристального взгляда его серых глаз закружилась голова.

– Привет, – тихо произнёс он.

Я лишь слабо кивнула.

– Отдыхаешь, а я тебя сразу и не заметил, хотя уже давно нахожусь здесь… Ты, наверное, только что сняла шапку-невидимку? – мужчина улыбнулся, глаза его засмеялись и стали добрыми, как у сказочного волшебника на картинке к детской сказке.

– Вы, наверное, заняты чем-то очень интересным, раз не замечаете ничего вокруг? – спросила я. Голос мой был слаб и тих.

– Хочешь посмотреть? Подойди, не бойся…

Я поднялась, нерешительно помялась на месте, а затем направилась к собеседнику. Приблизившись, увидела, что перед молодым человеком стоит небольшой мольберт, вернее, это был не мольберт, а какой-то непонятный предмет, похожий на него. Рядом на сломленном дереве заметила жестянку с водой и обычную школьную акварель.

– Как тебя зовут?

– Аниста.

– А я Огл.

– Вы рисуете?

– Давай на «ты», мне ведь не девяносто девять лет. А на рисунок, если хочешь, посмотри.

Я взглянула на небольшой листок, закреплённый на «мольберте». Это был весьма странный рисунок. Казалось, художник просто бездумно чиркает красками по листку, но уже через мгновение поняла, что вижу знакомый пейзаж. Хоть на листке плотной бумаги и не было изображения пестрящей листвой сопки и маленькое облачко, висящее на небе, на нём не было изображено, тем не менее, я точно знала, что Огл рисует именно эту поляну, где мы сейчас встретились.

– Вы… Ты рисуешь другое измерение? – вырвалось у меня. – Почему это место так странно выглядит?

И вмиг меня обжёг пронзительный взгляд стальных глаз. Кажется, моё сердце замерло на месте, а потом устроило дикую пляску. Глаза Огла в обрамлении густых чёрных ресниц были необычного серо-стального цвета. Он лишь на секунду взглянул на меня, а мне показалось, что мой новый знакомый видит меня насквозь и читает все мои мысли. Смутившись, почувствовала, как сладко заныло под ложечкой, и тут же покраснела.

– Ты поняла, что здесь нарисовано? Хотя чему удивляться… Попробуй нарисовать что-нибудь тоже.

– Где? И как? Я не умею рисовать!

– Да прямо здесь, и почему ты решила, что не умеешь рисовать? Как только человек берёт в руки карандаш и учится его держать, он уже может рисовать. Ну, держи кисть, пробуй.

– Но я испорчу твой рисунок.

– Ха-ха! Ты так говоришь, словно перед тобой шедевр мирового искусства!

Я взяла кисть и вдруг поняла, что именно буду сейчас рисовать. Моя рука непроизвольно опустилась в жестянку с водой, затем в зелёную краску, штрих – жёлтая краска, штрих – синяя. Не зная, какую краску сейчас возьмёт кисточка и какие движения сделает моя рука, я точно была уверена, что делаю всё правильно, чувствовала – рисунок начинает жить! Вдруг рука обмакнула кисть в красную краску и начала выводить какие-то странные знаки, похожие на иероглифы. Я располагала их сверху вниз, вдоль края рисунка.

– Откуда?! Откуда ты знаешь Символы Гроама?

– Что? Какого Гроама? Какие Символы? Я не знаю, что делают мои руки…

– Аниста! Наконец-то я нашёл тебя!

Вот так состоялось наше знакомство. Сейчас же, стоя под чёрными рваными тучами, знала одно: я должна спасти Огла не только потому, что он мой извещающий, а потому, что он самый дорогой для меня человек…

………………………………………………………………………

– Э-э-енто кто? Э-э-енто кто?

В недоумении я открыла глаза. Батюшки мои! Уснула! Как моя спина? Не сгорела?! Нет. Всё хорошо. «Молодчина, Любашенька! – похвалила я сама себя. – Догадалась предварительно спину защитным кремом от солнца намазать. Умничка!». Интересно, долго я была в объятиях Морфея? Да… Кофе с коньячком перед выходом на солнышко пить было очень опрометчиво! А голос рядом продолжал гнусаво вопрошать в «сотик»: «Ну, кто енто? Денис и Денис?» Я оглянулась. Ба!!! Старые знакомые! Два приятеля с парома расположились невдалеке от меня. На брюнете были плавки синего цвета, а на боровичке купальные шортики в цветочек. Вокруг лежало несколько пустых бутылок из-под пива, парни были явно навеселе. «А Денис и Женя уже приехали и отдыхают!» – гнусавил чернобровый гей, собирая губки уточкой. Боровичок, перегнувшись через плечо друга, кричал в трубку таким же противным голосом, переходящим на радостный визг: «Я в восторге! Я в полном восторге! Нам с Дениской здесь очень нравится!» « Всё ясно, – подумала я, – чёрненький – Денис, а боровичок – Женя…» Поднялась и направилась к воде. Перед тем как покинуть пляж, стоит ещё раз совершить великий заплыв на глубину по колено…

ГЛАВА 3

«Приснится же такое», – думала я, шагая с пляжа по пыльной дороге, но странное чувство реальности только что пережитого не оставляло меня. Сон не выходил из головы, это было похоже, скорее, на де-жавю. Что-то необыкновенное произошло со мной: в удивительном лесу, знакомясь с парнем по имени Огл, я была поражена его глазами, взглядом, который они излучали. И тут до меня дошло! Конечно же, я видела этого человека в реалии! Это же монах, который встретился в подъезде! Огл обладал такой же высокой фигурой и пронзительной сталью взгляда… «Ну, понесло тебя, – усмехнувшись, одёрнула я себя, – очень глупо так реагировать на мимолётный взгляд мужчины, да ещё и монаха! Чай, не девочка! Что это на тебя нашло? Что это вдруг такая впечатлительность? Как у двадцатилетней! С Егором лишь полдня не виделась, а уже такая реакция на взгляды мужчин. Да этот монах и не смотрел на тебя толком, так, мельком глянул. Вот он стоит сейчас где-нибудь на службе или просто занимается своими монашескими делами и не вспоминает о тебе, во-первых, потому что монахам нельзя думать о женщинах, а во-вторых, тебе не двадцать лет, как в этом странном сне на пляже, а в два раза больше!» От этих мыслей почему-то испортилось настроение. Но проходя мимо монастыря, поневоле присматривалась – вдруг увижу что-нибудь интересное для себя, однако за высоким зелёным забором совершенно ничего не было видно. В конце концов, решила, что разрешу себе немного подумать о сне и серых глазах Огла. Почему бы нет? Ведь это мои мысли и моя голова, что хочу, то и делаю. Кому от этого плохо? Вот, успокоила себя, и настроение вновь улучшилось.

По дороге зашла в магазин, купила хлеба, его не привозят из города, а пекут здесь, на острове. Этот хлеб обладает невероятным вкусом – нежный, просто тает во рту, а запах свежей корочки сводит с ума! «Может, его в монастыре пекут?» – подумала я и засмеялась собственным мыслям. Представила, как Огл, монах в белом фартуке, одетом прямо на монашескую рясу, замешивает муку, погружая в тесто нервные длинные пальцы. Стоп! Его рук я не видела ни во сне, ни наяву. И в одно мгновение ока на мысленном экране – пекарь! Монах поднял голову и посмотрел на меня. Глаза его смеялись, как у доброго волшебника из детской сказки, а нос был в муке. Сердце учащённо застучало, а в груди сладко заныло… «Ну, это уже слишком! – подумала я. – Что это с тобой? Крыша от свежего воздуха поехала, или заплыв на длинную дистанцию повлиял?»

Придя домой, принялась готовить обед на скорую руку: сайровый суп, салат из свежих помидоров и огурцов, бутерброды с сыром, помыла несколько яблок. Обожаю сорт розмарин, только жаль, что, когда сезон этих яблок заканчивается, они превращаются в какую-то ватную жвачку. Очень люблю яблоки, но только сладкие сорта, кислые, пожалуй, более ароматные, но у меня от них сводит скулы. Предпочитаю яблочки по сезону, в каждом определённый вкус и аромат, но время одного сорта уходит – сразу яблоко становится ватным и с лёгкой горчинкой, тогда уж оно вряд ли кому-нибудь понравится.

В дверь постучали. «Егор!» – обрадовалась я. Мы с мужем десять лет вместе. Но чувства не стали пресными, пожалуй, наоборот: узнавая привычки друг друга и подстраиваясь под них, мы с любовью строим наши отношения, за что и благодарны себе. Благодарны за каждый новый этап в нашей жизни, за любую лучшую перемену в характере. Порой мне кажется, что я знаю всё о своём Егоре, а иногда ловлю себя на мысли, что передо мной незнакомый человек, которому очень хочется понравиться, показать все свои лучшие стороны. Раньше нередко между нами возникали ссоры, конечно, и сейчас бывает всякое, но конфликты уже не носят такой разрушительный характер. Терпеть не могу конфликты! Худой мир лучше доброй войны – одно из моих жизненных кредо. Мне не стыдно первой пойти на мировую, потому что самой же потом будет лучше, комфортнее и спокойнее. Не скрываю, я – эгоист! И иду на мировую в первую очередь для себя. Вот такие откровения… Впрочем, и Егор стал намного покладистее и мягче, чем в начале нашей совместной жизни. Бывает, что и ему приходится гасить мои ничем не оправданные импульсы.

Можно было бы еще долго размышлять на тему моей безмятежной любви к мужу, но в дверь еще раз настойчиво постучали. На пороге стоял Егор, выражение его лица было очень недовольным. Чуть подставив щёку для поцелуя, не обращая внимания на мою радость, он перенёс через порог тяжёлую дорожную сумку. «Стучу, стучу, ты ведь знаешь, что я приеду в это время, спишь, что ли? Подожди, Люба! – он недовольно отстранился от меня. – Сумка тяжёлая, мясо в ней потекло, зачем так рано из холодильника вытащила, о чём думала?! Жара такая, оно растаяло бы и так на пароме! Посмотри, наверное, вымазался весь!»

Вот так, только подумаешь о том, как всё прекрасно в жизни, тебя тут же опускают на грешную землю. Правильно говорит моя тётушка: «О муже даже думать хорошо нельзя, чтоб не сглазить!» Сегодня утром я отправилась на паром налегке, прихватив лишь немного своих вещей, Егор же должен был привезти сумку с продуктами (ценник в магазинах острова радовал гораздо меньше, чем его природа). И чтобы мой благоверный ненароком ничего не забыл, я сразу достала мясо из морозилки, всё собрала и поставила ношу у порога. А прошло часа четыре, а то и больше…

– Ну, миленький, думала, ты можешь забыть мясо, – скопировала я гнусавый голос Дениса с пляжа.

– Я, что, похож на придурка? Вот теперь бери и отмывай всё, что кровью уделано.

– Конечно, любимый, ты только не волнуйся, сейчас всё сделаю, – продолжала я копировать гея.

Егор совершенно не разделял моего радужного настроения, пройдя мимо меня с мрачным лицом, он направился в ванную мыть руки, а я пошла на кухню и заглянула в сумку, чтобы оценить масштабы бедствия. Ну, и ничего страшного. Правда, сумку придётся отмачивать и отмывать… Когда минут через тридцать всё было закончено и мы сели за стол, супруг заметно повеселел. Да, вкусная еда (давно замечено!) всем поднимает настроение!

– Ну, не переживай, миленький, зато вечером будет вкусненькое мяско, размораживать его уже не надо, поэтому приготовлю очень быстро и очень вкусно, тебя ждет суперский ужин, – ворковала я, принимаясь за суп.

– Безалаберная ты, – Егор совершенно беззлобно и нежно посмотрел на меня.

Мне так хотелось рассказать ему и о встрече с монахом, и о моём сне на пляже, но что-то удерживало, возможно, легкое разочарование от встречи или что- то другое, не могу сказать. Я лишь поведала историю о Денисе и Жене – «голубых» с парома. Мы немного посмеялись, поболтали о «сладкой парочке» и направились на пляж. Когда проходили мимо монастыря, я уже было открыла рот, чтобы рассказать мужу о сне, не дающем мне покоя, но меня остановила мелодия мобильного телефона.

«Мамочка! Мамочка, привет!» – услышала я голос дочери. – Как отдыхаете? Такая хорошая погода, оставайтесь там подольше». Я прекрасно понимала, что за столь нежным воркованием кроется что-то гораздо большее, чем забота о нашем отдыхе, но угадать, что затеял мой ребёнок, сразу не смогла. У меня неплохие отношения с моей восемнадцатилетней дочерью, но особо умилённо сюсюкать Наташа начинает лишь тогда, когда ей нужно получить моё согласие на что-либо. Вот и этот звонок не был исключением. «Мамулька, можно Яна принесёт к нам свой компьютер, а то она уезжает к родителям на недельку и боится оставлять его, мало ли что?» – продолжала щебетать Наташа. Конечно, я разрешаю. Неужели дочь звонила только ради этого? Ведь ясное дело, моё согласие будет получено. В том, что у нас постоит комп подружки, нет ничего страшного. Минуты через две мобильный телефон затрещал вновь, опять звонила Натуся: «Мамочка, забыла спросить, а можно я поеду вместе с Яной? Ты не будешь против, правда? Ты ведь самая лучшая мама!»

Вот где собака порылась! Первый звонок был просто некой прелюдией, моральной подготовкой! Разозлившись, но и в очередной раз восхитившись психологическими способностями своего ребёнка, я начала неприятную процедуру отказа. Почти всю оставшуюся до пляжа дорогу пыталась увернуться от всех видов психического воздействия, применяемых дочерью, начиная от выслушивания нежнейших дифирамбов до угроз «когда-нибудь уйти из дома». И всё-таки мы договорились, что с Яной она не едет, но зато сможет погостить у подруги пару дней после её возвращения. Дочь достаточно взрослая, но отпустить её вот так в другой город, к незнакомым людям (с родителями Яны я ни разу не встречалась) не решилась, может быть, была и не права, в конце концов, каждый человек сам должен строить свою жизнь. Но пока у тебя есть возможность хоть как-то повлиять на судьбу своего дитя, пусть даже путём запретов, ты её используешь. А ведь это проявление эгоизма. Кому будет лучше, если ребёнок останется дома? Да, конечно, в первую очередь тебе самому. Ты будешь спокоен, оттого что твоё чадушко сидит под присмотром. А ведь каждый человек совершает ошибки, тем самым на них учится жизни, делает выводы. Ведь судьба наших детей не должна быть зеркальным отражением нашей собственной. Да и кто из родителей этого хочет? Почему же мы так часто не доверяем нашим отпрыскам, выставляем тысячу «нельзя»? Пытаемся запретить сделать так, как сами поступили бы на его месте? Всегда, когда задумываюсь об этом, вспоминаю строчки из стихотворения моей мамы о внуках: «Смотрю на них с любовью и тревогой – поменьше б дров им наломать! – И пусть идут своей дорогой, живут, как птенчик учится летать». Наверное, мама права. Но… Немного разозлившись на себя за постоянные сомнения в вопросах воспитания дочери, я решила поделиться своими мыслями с Егором. И напрасно, он только подстегнул меня, в сотый раз отчитывая за то, что я неправильно воспитывала дочь, из-за собственной лени упустила многие моменты, а теперь должна всё исправлять, быть более настойчивой в своих взглядах. Я была совершенно не рада, что затеяла весь этот разговор с Егором. Наташа – дочь от первого мужа, и этот факт дал право Егору снять с себя многие отцовские обязанности, но не лишил его желания проводить назидательные беседы со мной. Наконец-то мы добрались до пляжа, я беспардонно прервала самой же начатую беседу, забежала на испытанную глубину и начала «заплыв». Егор радостно засмеялся, глядя, как я барахтаюсь в воде, тема воспитания на ближайшее время была закрыта и забыта.

Потом был чудесный летний вечер и замечательный ужин с мясом и рюмкой коньяка. Свежий воздух и приятные эмоции сделали своё благое дело – я едва добрела до постели. Обычно ложусь спать гораздо позже, но сегодняшний день был исключением. «Сны о чём-то большем», – вспомнилась мелодия любимой в юности рок-группы, и тут же возник взгляд в обрамлении густых тёмных ресниц, секунда – и вот я рядом с Оглом. Сидим на поваленном дереве. На коленях Огла лежит листочек с нашими художествами и моими надписями-иероглифами. «Знаешь, что ты сделала?» – спрашивает Огл. – Ты оживила этот рисунок. Теперь это не просто разноцветные спирали и восьмёрки. Он имеет Силу и живёт. Если повесить этот рисунок возле кровати больного человека, то тот поправится, а если его дать заблудившемуся страннику, тот интуитивно найдёт дорогу. Ты смогла притянуть Силу Гроама». Я слушаю Огла, а по моей спине и голове пробегают мурашки, так всегда случается, когда я соприкасаюсь с чем-то неизведанным и загадочным. А Огл восторженно продолжает: «Я давно искал тебя, Аниста, мне говорили сны – посланники Гроама, что я должен найти девушку, у неё рыжие волосы и зелёные глаза, – он посмотрел на меня и улыбнулся, – но я представлял тебя совсем иначе. Когда первый раз увидел, даже не поверил, что ты и есть та девушка». «Почему?» – глупо спросила я, а в груди неприятно кольнуло. Огл весело посмотрел на облака: «Ну-у, я думал, что она загадочная и что Силы Гроама наделили её необычайной внешностью… красотой». Секунду я перевариваю услышанное, потом зло смотрю на собеседника: «Ну, знаете, дядя, если я недостаточно привлекательна для Вас, ищите кого-то более загадочного и красивого, а потом морочьте ей голову своими смешными картинками, всё, прощайте, желаю найти поскорее вашу рыжеволосую фурию!» Я быстро поднялась, хотела было уйти, но высокая стройная фигура Огла перегородила мне дорогу. «Ну, не обижайся, девочка, я ведь не сказал, что ты некрасивая, ты очень симпатичная, и понравилась мне сразу. Когда первый раз увидел тебя здесь, у ручья, просто подумал, что Гроам должен наделить проводника особой харизмой, а ты проста и совсем не похожа на посвящённую». Это было уже слишком! Зло глядя в глаза хаму, я прошипела: «Никакая я не посвящённая, ты тоже совсем не похож на колдуна и веда, и глазки у тебя маленькие, как у обезьяны! Всё, пока!» Огл засмеялся. Это разозлило меня ещё больше, я обогнула его и зашагала прочь по тропинке. «Стой, Аниста, остановись, ну, подожди, я ведь ничего тебе не рассказал». Огл шёл со мной нога в ногу. «Отстань! Иди рисуй!» – бросила я. Огл остановился. «Ну, подожди, глупая!» – он уже не смеялся, но голос был весёлый. Ох, как злила меня эта весёлость! Я быстро удалялась от своего нового знакомого, как вдруг он прокричал совершенно другим, сильным и громким, голосом: «Креамбу, Аниста, Креамбу!» И я остановилась. Это незнакомое слово заставило меня замереть на месте и повернуться к Оглу. Я была точно уверена, что знала смысл сказанного, хотя никогда не слышала ничего подобного и представить не могла, что это за язык. Сейчас мой новый знакомый просил прощения. И это было не просто «прости», а его наивысшая форма. Огл быстро подбежал ко мне. «Прости, – сказал он, низко склонив голову, – я не должен был шутить с тобой, прости, проводник». И тут из моих уст вырвалось: «Крибе», что означало «прощён, не злюсь». Я даже не успела удивиться тому, что со мной произошло, что за слова вырываются из моих уст, как тут же произнесла: «Геранде кюа» – «Я хочу вспомнить». Огл не поднимал головы. «Ты владеешь языком Гроама», – констатировал он. Затем протянул ко мне свои руки ладонями вверх, я поразилась красоте его длинных нервных пальцев. Не задумываясь, положила сверху свои ладони, вмиг почувствовав тепло, как в жаркий день от солнца. «Прекару ной де труга терпио верим так ортуб пберуто гроам гридо брокутал кирмилоза кеу, кеу», – читал Огл. Я поняла, что знаю эту мантру, но не осознавала весь её смысл. Вначале попыталась расшифровать произносимые Оглом фразы, потом, отбросив все попытки, отдалась воле охвативших меня ощущений. Вокруг кружили какие-то немыслимые вихри, привычный пейзаж исчез, растворился, уступив место красочным завиткам и спиралям. Я лишь чувствовала жар, исходивший от рук Огла, чувствовала необычайно сильный запах озона. Меня закружило в ярких фиолетовых всполохах… Вдруг что-то мягкое прикоснулось к носу, это прикосновение совсем не вязалось с испытываемыми ощущениями, потом оно повторилось, и надо мной возникло лицо нежно улыбающегося Огла. Через мгновение глаза из стальных превратились в светло-карие, длинные русые пряди сменила короткая стрижка тёмных с сединой волос. Я поняла, что проснулась. За окном светало. Муж нежно смотрел на меня, ещё раз целуя в нос. «Девочка моя, любимая», – прошептал он, и я потянулась к нему за поцелуем.

ГЛАВА 4

Сегодня мы с Егором решили исследовать остров – пройтись пешком и найти пути к другим бухтам, подальше от дома. Конечно, это можно было сделать и сидя в автобусе или взяв такси, но автобусы здесь ходят не так уж часто, а такси дорого. Транспорт на острове – очень выгодный бизнес среди аборигенов, разумеется, лишь в сезон, когда отдыхающий люд готов отдать полцарства за коня, лишь бы добраться до места назначения. Оно и понятно. Человек, настроившийся хорошо отдохнуть, щедр. Ради наслаждения недельным отпуском где-нибудь на лоне природы он готов вкалывать весь год, забывая про выходные и праздники. Ограничивает себя во вкусной еде, жалеет деньги на понравившиеся наряды, чтобы потом радостно переплатить весёлому разговорчивому таксисту кругленькую сумму или купить в магазине на острове банку тушёнки сомнительного срока годности за двойную, а то и тройную цену. А когда мы приезжаем за границу? Там нас тоже обдирают как липку, везя огромной шумной толпой в дребезжащем автобусе к какому-нибудь монастырю Будды, монахи которого не особо чтут свои традиции. А затем предлагают завязать ленточку на счастье или прицепить замочек. И мы с радостью отдаём за эти развлечения приличную сумму. Я, совершенно не задумываясь, разбрасываю кровно заработанные лаве направо и налево, когда нахожусь в законном отпуске, да ещё и в долгожданном путешествии. Но сейчас на острове мы не стали пользоваться услугами таксистов вовсе не из соображения экономии, а лишь потому, что очень хотелось сполна насладиться красотой природы, надышаться морским бодрящим воздухом.

Странное дело, хождение по расположенному на сопках красивому городу не вызывает у меня радостного азарта и восторга, здесь же поход длиною в час пролетел как одно мгновенье. Причем ни жаркий зной, ни достаточное количество подъёмов не лишили нас кайфа. Иногда дорога сужалась, но всё-таки на маленьком грузовике по ней можно было проехать. Пару раз машины пронеслись мимо нас, обдавая клубами жёлтой пыли, тогда я поворачивалась к Егору и утыкалась носом ему в грудь, при этом слышала, как спокойно стучит его сердце, наслаждалась силой и нежностью, исходящей от него. Примерно через час неспешного пути мы вышли к большой и обжитой бухте. Да, здесь хороший хозяин! По берегу расставлены палатки со столиками внутри, пестрели надписи о сдаче их в аренду. Два больших контейнера, стоявшие основаниями перпендикулярно друг к другу, оповещали, что это морской ресторанчик. Здесь же – деревянный навес, приютивший длинный стол со скамейками по обеим сторонам. Все эти постройки располагались над небольшим песчаным пляжем, сотворённым не без помощи человеческих рук. Песок здесь явно взрыхлялся, территория была чисто убрана. Прибрежная зона каменисто-ракушечная, ясно, в здешних водах должны обитать деликатесы – мидия и даже гребешок. Пройдя чуть дальше по пляжу, мы убедились в своих догадках: то здесь, то там стали попадаться пустые раковины этого вкуснейшего моллюска. К ресторанчику же время от времени подходили катера или скутера с желающими полакомиться морской вкуснятиной. Вид бухты со стороны пляжа представлял изумительное зрелище. Такого близкого соседства леса и моря мне еще не приходилось встречать. Высоченные вековые деревья местами спускались к самой воде, водная гладь была тиха и спокойна, тени деревьев опускались прямо на неё. Море здесь имело необычный свинцовый цвет. Морской заливчик очень напоминал сказочное озеро. Того и гляди, выйдет к нему медведь, в которого леший превратил заносчивого красавца парня, или выбежит беленький козлёночек из русской сказки про сестрицу Алёнушку и непослушного братца Иванушку. И лишь только горки выброшенной на берег морской травы да разбросанные в разных местах большие раковинки морского гребешка напоминают тебе о том, где ты находишься.

Побродив по пляжу и немного искупнувшись (как же я без своего коронного заплыва на длинную дистанцию и «огромную» глубину!), мы решили отведать блюд из маленького, но манящего своим названием заведения. Увидев ценник, я несколько растерялась. Небольшой ассортимент блюд в кафе возле моря прямо-таки сшибал с ног размерами своей стоимости. Правда, на уверенных и весёлых лицах посетителей, прибывших сюда на катерах, я не заметила какого-либо недовольства. «Ну, что ж, – решили мы с мужем, – гулять так гулять!» И поэтому легко отвалили за полкило меленьких чилимов и четыре пятачка гребешков сумму стоимостью поездки на такси в соседний город. К этому меню было добавлено еще 250 граммов так называемого «домашнего» коньячка. Коньяк обладал вкусом хорошей самогонки, настоянной на морепродуктах, а действие на организм производил волшебное! После двух рюмочек в тебя словно вливалась энергия моря, спокойствие, радость и сила поселялись в твоём теле.

«О-ла-ла, ла-ла-ла!» – послышался совсем рядом красивый мужской голос, а вскоре показался и сам его обладатель. Мужчина лет пятидесяти, с виду бывалый сердцеед и балагур, был очень колоритен! Так, наверное, выглядят зарубежные кинозвёзды на отдыхе. Модная стрижка по плечи, мелированные волосы, искрящиеся ярко-голубые глаза. Рубашка- безрукавка в клеточку с расстёгнутым воротом идеально сидела на поджарой невысокой фигуре. Открытая улыбка красноречиво возвещала о том, что на свете существуют не просто хорошие, а очень хорошие стоматологи. Всё левое предплечье украшала витиеватая татуировка. На шее – профессиональная фотокамера. «Смотри, какой красавчик! Звезда на отдыхе», – шепнула я мужу. Вскоре стало понятно, что импозантный красавец и есть хозяин замечательного, но уж больно дорогого заведения. А ещё через какое-то время – при более длительном и придирчивом рассмотрении – поняла, что мужчине гораздо больше пятидесяти. Я не стала строить предположений о возрасте Кирилла Валентиновича – имя мужчины нам тоже скоро стало известно – мне было очень интересно просто наблюдать за ним. Он знал многих из посетителей, здоровался, шутил, кидал остроты. «А ты заметила снимки у входа в ресторан?» – спросил Егор. – Ведь это его снимки, посмотри на его камеру». Да, у входа в ресторан, как выразился мой муж, под навесом, висели снимки природы острова. Прекрасно выполненные, они передавали всю красоту и необычайность этого места. На некоторых из снимков был запечатлен сам Кирилл Валентинович.

Тем временем, сверкая улыбкой, излучая искры из своих изумительных голубых глаз, Кирилл Валентинович с видом гостеприимного хозяина расхаживал между отдыхающими. Одним он рассказывал о новых фотографиях, другим – об огромном количестве грибов, собранных и засоленных сегодня же, третьим поведал о том, что зимой ездит на катки в Нагано, потому что японские катки, а также лыжные трассы самые лучшие, по его мнению. Не обделил радушный хозяин и нас своим вниманием, словно ему были интересны все новые люди, посетившие его ресторан. Подсев к нам поближе, он как бы невзначай начал рассказывать о знаменитостях, побывавших в его гостеприимных владениях.

Не знаю, что больше мне понравилось, еда ли прибрежного заведения, которая, надо признать, была очень вкусной, или его лучистый хозяин, – то и другое оставило неизгладимое впечатление

– Мы сейчас видели абсолютно счастливого человека, – сказала я, когда мы, сытые и умиротворённые, возвращались домой по жёлтой от высохшей глины дороге острова.

– Почему ты так думаешь? – спросил Егор

– Кирилл Валентинович живёт так, как ему хочется, и делает то, что ему нравится. У него прекрасное место на острове, которое процветает, он занимается фотосъёмкой, неплохо поёт. Видел акустическую гитару в углу ресторанчика? Наверняка он сам на ней и играет. У него есть лес, море, любимые занятия, увлечения, есть деньги, в конце концов! Он дарит людям радость, а то, что эта радость недешёвая, так, извиняйте, вас силой кушать гребешок не заставляют. Это ваш выбор, не нравится – не ешьте. Совершенно не жалею, что потратила сегодня кругленькую сумму. Зато побывала в замечательном сказочном месте, отведала свежих морских деликатесов, посмотрела на Кирилла Валентиновича и, знаешь, как будто жизненной энергии получила, оптимизма зачерпнула, светом, что ли, заразилась от Кирилла Валентиновича.

– Ещё бы и богатством его заразилась! – сказал Егор. Посмотрев друг другу в глаза, мы весело рассмеялись.

Не помню, что мне приснилось этой ночью, но про Огла ни разу не вспомнилось, и имя Аниста, терзавшее моё сознание во сне и наяву, сегодня было забыто.

ГЛАВА 5

Пару дней я провела в городе. Там, в жарком и пыльном муравейнике, закружилась в череде домашних дел и забот, связанных с работой, эти проблемы полностью поглотили меня, и мои мысли почти совсем не возвращались к странным снам. Иногда я вспоминала высокого монаха, встречу с ним, но лишь так, мимолётом, как вспоминаем порой об интересной недочитанной книге, которую очень хотелось бы открыть и почитать, но времени совсем не хватает.

Но лишь только сумела вырваться из городской суеты и опять ступить на остров, как мысли о загадочных снах нахлынули на меня снова. Я была рада их возвращению! Даже решила пораньше лечь спать, но что мне приснилось в ту ночь, не припомню. Весь следующий день, бродя по тропкам острова, валяясь на пляже, я беспрестанно думала об Огле, скучала. Мысли мои принимали самые непостижимые обороты. Мне вдруг вспомнилось, что уже чувствовала рядом его присутствие, но он был в другом образе. Я закрывала глаза и пыталась подольше задержаться в обволакивающем чувстве внутреннего тепла и ожидания чего-то необычного. Вечером меня охватило странное желание написать что-нибудь, сочинить. Взяла листок бумаги, и… чуть ли не на одном дыхании родились строки:

Здравствуй, мой неузнанный гений, сероглазый король!

Сколько своих вдохновений я связала с тобой!

С детских радостных лет образ твой берегу

И в последний день жизни своей забыть не смогу.

Ты откройся, скажи, из какой ты явился дали?

Какое из важных событий у нас с тобой позади?

Из какой прошлой жизни, Измеренья какого

Ты являешься мне, не даёшь мне покоя?

Имя твоё мне совсем незнакомо и не помню я фраз,

Что ты говоришь, приходя всякий раз,

Но я знаю, пока сердце стучит в груди,

Много важных встреч и открытий у нас впереди.

Мой ангел любимый – так тебя назову —

Приходи ко мне в снах, приходи наяву

Тонкой нитью на солнце, паутинкой в лесу —

Испугать не пытайся: я узнаю тебя!

Вот ты мальчишка с книжкой в руке,

А вот князь с бородой на лихом скакуне —

Мне с детства знаком твой образ любой,

Ты волнуешь меня этой странной игрой!

Ты являлся мне Клёном, стройным, зелёным,

Тенью, внезапно мелькнувшей, влюблённым…

Ну, так здравствуй, мой сон, приносящий свободу,

«Здравствуй», – шепни и к тебе укажи мне дорогу…

Перечитав свое «детище», хотела было свернуть листочек и выбросить, но передумала, в конце концов, это первый мой стих, не стоит с ним так жестоко поступать. Отложив своё произведение, я присела к телевизору, показывали любимый сериал моей мамы – «Свадебный пирог». Шёл он, пожалуй, третий год, меня совершенно не заинтересовал, однако, особо не вникая в сюжет, я всё же поразилась неуёмной фантазии авторов, столько лет находящих основу для дальнейшего повествования, при этом творящими с героями и их судьбами Бог знает что. Постепенно картинка фильма поплыла перед моими глазами, я не стала сопротивляться нахлынувшей на меня дремоты и прикрыла глаза…

– Аниста, проснись, Аниста! – Огл сидел рядом и недовольно глядел на меня. – Ты где витаешь? Ты хоть слышишь, что я тебе говорю?

– Я не могу переработать сразу такую массу новой информации, спать хочу!

– Аниста! Я и представить не мог, что проводник может быть таким ленивым! И таким…

– Таким? – я чувствовала, как начинаю злиться.

– Таким рассеянным! Гроам, видать, не обделён чувством юмора, раз выбрал тебя.

– Всё! Надоело! – я резко поднялась. – Мне надоело слушать твои сказки! Гроам, Гроам! Я ничего не знаю! Ничего не понимаю! И ничего не чувствую! Всё, что мы делаем, полная чушь! Я ухожу! Я устала! Хочу есть!

– Ну, это хорошо, что ты сомневаешься, так и должно быть, а для того чтобы почувствовать свою Силу, надо работать. – Огл говорил спокойно и даже ласково, но по его глазам я видела, насколько тяжело ему это даётся. Не знаю, что нашло на меня, но очень захотелось до конца разрушить, разбить остатки его спокойствия, будто что-то яростное вселилось в меня и полностью покорило разум.

– Ну и что! Сам работай! Ты достал меня! Кому это надо? Придумал сказку для себя, вот и живи с ней, а меня не тронь! Я с ума могу сойти! Кому потом нужна буду?! Ерунда, ерунда, ерунда всё! Думаешь, у меня больше дел нет?! До свидания, я ухожу! – запальчиво выкрикнула я и быстро направилась по тропинке к посёлку. Огл остался сидеть на своём месте. Тот факт, что он не ринулся за мною вслед, разозлил меня ещё больше, но я не стала оглядываться и ускорила шаг.

Прошло две недели после нашей первой встречи, когда я впервые почувствовала близость Энергий Гроама, ощутила себя частью красочного вихря. В тот день мой новый знакомый рассказал мне о существовании мощнейшей Силы нашего мира, имеющей различные названия у параллельных существ. Огл поведал о том, что в нашем мире эта Сила зовётся Гроам, он диктует порядок жизни и существования, удерживая и оберегая Гармонию. Сам же Огл принадлежит к уровню посвящённых, то есть тех, кого Силы Гроама наделили Знаниями и кого допускают в свои тонкие сферы. Посвящённые маги, в свою очередь, наделены различными умениями. Огл – извещающий, он видит и знает вихри Энергий, но не всегда понимает их смысл и не может порой воспользоваться их мощью. Зато Гроам наделил извещающих магов способностью читать судьбы, но при этом запретил им рассказывать людям о их будущем. Преступлением против Гроама считается любое действие посвящённого, способное нарушить Гармонию. Отступник – это тот, кто попытается нарушить Законы Гроама, и он непременно будет наказан. В лучшем случае, перестанет чувствовать Силу и станет обычным человеком. Одни, с кем произошло подобное, продолжали жить смирно, спокойно. Другие же либо впадали в беспробудное пьянство, либо сходили с ума, погружаясь в мир собственных иллюзий, им казалось, что они, как и раньше, чувствуют Силу Гроама, но это была фантазия, созданная ими для самоутверждения. Окружающие же считали их либо блаженными, либо колдунами. Была ещё одна категория отступников – самая опасная. Это те, кто после отвержения возненавидел Гроама и по-прежнему пытался нарушить равновесие его Сил. Пожалуй, их тоже можно было отнести к умалишённым, ибо они сами не понимали, чем может обернуться для них война с Энергиями Гармонии. Стараясь укрепиться в своём величии, бывшие маги пытались перейти на сторону Сил Хаоса, прорываясь сквозь поверхности параллелей. Иногда случалось, что бывшему магу удавалось совершать переход в одну из противоположностей, разумеется, в самую ближайшую. Но долго жить в параллели отступник не мог. Гроам уничтожал его, превращая, например, на миллионы лет в камень. Но подобная участь совершенно не пугала бывшего посвящённого, ставшего на путь отступника: настолько велика была его ненависть к Силам Света.

Я слушала эти рассказы Огла, и мне становилось немного не по себе. Когда я высказала ему свои страхи, он успокоил меня, сказав, что извещающих отступников на самом деле не так уж много. Огл ни разу не встречал никого из них. «Как же так? – удивилась я. – Как Гроам позволяет проникать в свои ряды подобным индивидуумам?» Огл усмехнулся: «Часто мы меняемся, сами того не замечая. В посвящённые выбираются лишь те, кто верит в просветление, а потом кто-то из них не выдерживает испытания Силой. Да, когда ты понимаешь, что знаешь больше другого обывателя, что посвящён в тайны параллелей и переходов, ты начинаешь чувствовать власть над теми, кто не обладает подобными Знаниями, начинаешь ощущать себя выше обычных людей, думаешь, что можешь влиять на судьбы тех, в чьи сердца заглянул»… Мы помолчали, затем Огл продолжил: «Извещающие самые первые из всех посвящённых начинают осязать вихри, могут их увидеть и показать другим, но Гроам предусмотрительно закрыл от нас значение многих Символов. Почему он это сделал? Да чтобы напоминать о том, что мы всего лишь люди, и чтобы уберечь от соблазнов».

Мне было очень интересно слушать Огла. У меня мурашки бежали по спине и голове. Я глупо улыбалась и смотрела на Огла. Было очень любопытно, но гордость, что ли, не позволяла показать собеседнику, насколько я потрясена услышанным. Равнодушно глядя на Огла, пыталась всем видом показать, что к его рассказам отношусь, как к чудесной сказке, не более того, и что лапшу на уши мне не так-то просто навешать. Но, увидев обращённый на меня серьёзный взгляд глаз в обрамлении густых серых ресниц, вмиг стряхнула с себя напускное равнодушие. Забыв о приличии, пристально посмотрела в глаза мужчине, рискуя выдать чувства, зарождающиеся во мне. Такие глаза я видела впервые в жизни! Зачарованно наблюдала, как стал меняться их цвет: вначале серые, потом они темнели, темнели, пока не стали стальными. И тут я почувствовала, как холодная волна пробила меня от макушки и понеслась ледяным потоком вниз по позвоночнику, а навстречу ей, от живота вверх, к темени, ринулся горячий поток. И вот я уже с головы до ног омываюсь двумя потоками, стремящимися навстречу друг другу. Один устремляется вверх, он обжигающий, как пламя, другой бурной рекой уплывает вниз, он холодный, словно лёд. Огл отвернулся, и я смогла прийти в себя, лишь струйки искрящегося тепла продолжали согревать тело. Хотела было рассказать собеседнику об испытанных ощущениях и спросить, не имеет ли он к ним отношения, как тот заговорил вновь, и я не успела произнести ни звука: «Есть ещё одна категория магов Гроама – проводники. Ты, Аниста, – проводник, то есть посвящённый, который способен наделить вихри, рождаемые извещающим, Силой, а также помочь этим вихрям пройти в то место, куда он их направляет. Ты знаешь Символы Гроама, и ты оживила с их помощью мои рисунки. Ты тоже можешь путешествовать через параллели». Заметив мой удивлённый взгляд, Огл усмехнулся: «Разумеется, для этого надо обладать определённой Техникой и Знаниями, а их-то у тебя пока нет. Если в руках извещающего поток Света, притянутый от Гроама, и имеет какую-либо Силу, то наделённый Знаниями проводника этот поток приобретает не только более сильную мощь, но и начинает приобретать определённую направленность, всё зависит от того, что за намерение в него вложено. Таким потоком можно даже восстановить равновесие противоположностей, нарушенное тёмным извещающим. А ещё этим потоком можно вылечить болезнь. Для этого его можно поместить в рисунок или воздействовать им на больного непосредственно. Большой удачей считается, если извещающий и его проводник встретятся. Гроам – Вселенная! Он ведёт нас к Энергиям Света, а встреча извещающего и его проводника – это награда, огромная удача для обоих. Существуют Миры более развитые, чем тот, в котором мы живём. Пребывающие там посвящённые (может, там они зовутся по-другому) наделены ещё более сильной связью с Гроамом. Мы можем встретиться с ними либо во сне, либо при помощи медитации, либо связаться через рисунок, например, такой, как мы нарисовали. Существуют параллельные Измерения, увидеть которые мы не сможем никогда. Хотя однажды мне рассказали о существовании Порталов, с помощью которых некоторые посвящённые маги могут путешествовать по параллельным Мирам. Но насколько эта информация правдива, мне неизвестно. Однажды, когда я был еще мальчиком, мне приснился сон: рыжеволосая девушка бежала по лесу, подол её юбки был мокрым, словно она только что перешла вброд какой-то ручей. Почему-то я чувствовал сильную тревогу. Девушка остановилась и повернулась ко мне, но пряди рыжих волос, развеянные ветром, закрыли её лицо, не успев его разглядеть, я проснулся. Сон врезался мне в душу. В детстве очень часто вспоминал его, фантазируя по поводу внешности незнакомки. Позже, уже юношей, опять увидел девушку во сне. Он был иным. В этом сне я шёл по дороге, разделяющей пополам поле, усыпанное яркими жёлтыми цветами. И вдруг услышал окрик: «Огл! Огл!» Обернувшись, не увидел никого, поэтому продолжил путь, как вдруг опять раздался девичий крик: «Я иду к тебе Огл! Я иду к тебе!» Я оглянулся и увидел её. Рыжеволосая девушка из моего детского сна стояла на поляне, её белое платье развевал ветер, к лицу она прижимала огромный букет из жёлтых цветов. Я опять проснулся, так и не увидев её лица. Юношеские фантазии по поводу того, как выглядела девушка, не оставляли меня. «Видимо, ты представлял себе красотку… из тех, что нарисованы на базарных лубках», – не удержалась я от иронии. «Ну, не без этого, – хмыкнул Огл, а затем продолжил: – В то время я уже догадывался, что наделён каким-то особенным даром, у меня проявлялись определённые магические умения, но использовал я их так, что сейчас и вспомнить стыдно. Например, подсовывал продавцу сладостей фантики от конфет вместо денег, частенько за копейки приобретал кучу разного товара, порой обманывал школьных педагогов: постояв минуту у доски, говорил им, что всё ответил, и мне ставили высокую оценку. Это было глупо! Сейчас даже вспоминать стыдно. Уже будучи посвящённым, я мысленно просил прощения у Гроама за многие свои поступки. Воровство и ложь мешают развитию общества, не пускают человека двигаться вперёд, потому что, беря чужое, мы только думаем, что делаем это бесплатно, а на самом деле это не так. Мир Гроама, так же, как и другие Миры, не терпит дисгармонии. Мы можем получить счета в самый неожиданный момент, а уж какими они будут, зависит от того, насколько мы «задолжали». Что касается лжи, то здесь намного сложнее. Скажу тебе, Аниста, одно: обмануть себя невозможно, возможно лишь удивить! Но

вернусь всё же к рассказам о проводнике. Ещё в нежном возрасте я встретил Учителя. Этот человек много сделал для меня, он не только научил видеть вихри Энергии и манипулировать ими, но и сказал, что я избран Гроамом. Наставник также поведал, что где-то по Свету ходит мой проводник, и, если я его найду, это будет большой удачей для нас обоих. Мы вдвоём сможем увидеть и распознать такие великие тайны Вселенной, которые узнать поодиночке нам не под силу. Учитель загадочно намекнул на то, что я уже видел своего проводника и что мне ещё будут его показывать. В ту ночь я вновь увидел сон – рыжеволосая девушка быстро удалялась по лесной тропинке, на ней был синий плащ, пряди волос развевало ветром, кто-то шепнул её имя, я повторил его, позвал незнакомку – она не оглянулась, я настойчиво продолжал окликать её, но девушка продолжала быстро удаляться. Тогда мне пришлось прибегнуть к языку Гроама, попросил у неё прощения. Девушка остановилась, и тут же я проснулся».

Потом Огл рассказал о том, как с тех пор он начал путешествовать в поисках проводника, пару раз ему даже показалось, что он встретил её (то, что его проводник – девушка, Огл даже не сомневался). Одна из претенденток обладала великолепной статью, в её глазах искрился огонь, способный свести с ума любого мужчину. Красивые руки другой заворожили Огла, он подумал, что именно через такие длинные пальцы может струиться Энергия Гармонии. Но, как оказалось, ни одна из девушек не обладала Знаниями Гроама, более того, каждая из них спешила расстаться с Оглом, осмеивая его «чудаковатость и дурость», так высказалась одна из избранниц.

– А что, в твоих снах я была выше ростом? Как видишь, я не очень тонкая и вовсе не высокая…

– Ну… ты понимаешь… – Огл мечтательно потянулся, – сон – такая штука… Я ведь не видел твоего лица, поэтому всё остальное домысливал, – косо взглянув на меня и увидев мой недовольный взгляд, Огл выпрямился, подарил мне пронзительный серо-свинцовый взгляд и тут же произнёс: – Нет, ты очень симпатичная, и у тебя изумительные глаза.

Я уже говорила, что после нашей первой встречи прошло две недели. За это время мы встретились всего два раза, да и встречи эти были недолги. Работа отнимала у меня много времени, я воспитательница в детском саду, моя напарница заболела, и мне приходилось работать без выходных. Каждый день я думала об Огле, о том, что он мне рассказал. Мы вместе нарисовали пару картинок, конечно, рисовал в основном Огл, я лишь украшала их несколькими штрихами и добавляла Символы Гроама, сама не понимая, как они рождались. Огл выглядел очень счастливым, аккуратно складывал рисунки в папку и говорил, что теперь это настоящие источники Равновесия. Сегодня у меня был выходной. Мой новый приятель очень обрадовался тому, что мы сможем провести вместе много времени. Так приятно было видеть, что он, как и я, рад нашей встрече. «Ты влюбилась?» – как-то спросила меня подружка. Я лишь засмеялась и сказала ей, что она сумасшедшая, если думает, что в нашем посёлке можно в кого-то влюбиться. Что испытываю к Оглу – не могу пока понять, объяснить даже самой себе. Чувства к нему не были просто увлечённостью, влюблённостью, хотя и вспоминала часто его глаза в обрамлении пушистых ресниц, – какое-то незнакомое чувство поселилось в моём сердце. Смешно, но нечто подобное я испытывала к любимым персонажам сказок (в детстве я зачитывалась сказками!). Ты любишь героя, мечтаешь о нём, он живёт в твоих детских фаназиях…

И вот долгожданная встреча. Я с радостью пытаюсь уловить пронзительный взгляд Огла, но приятель сегодня строг и спокоен.

– Сегодня я наконец-то расскажу тебе немного о том, что такое Энергия Гроама, – произнёс он тоном старого учителя-зануды.

Само вступление и его тон уже как-то не понравились мне. Не так я представляла наше свидание. Стараясь скрыть своё разочарование, с энтузиазмом уселась на поваленное дерево.

– Говори, я готова вникнуть и почувствовать…

– Основные цвета Гроама – это синий, зелёный, красный и фиолетовый, существуют ещё различные полутона…

Я повернулась к Оглу и посмотрела на него. Тот, слегка запрокинув голову, продолжал на одной и той же скучной ноте:

– В зелёных вихрях больше всего Энергий, направленных на излечение…

При этом кончик его удлинённого, чуть с горбинкой носа смешно шевелился. Задержав взгляд на этом движении, я улыбнулась. Огл не обращал никакого внимания на мою улыбку, казалось, он вообще не замечал меня, продолжал нудно говорить:

– С красным цветом нужно быть осторожнее, он может как спасти, так и разрушить…

Вскоре стало понятно, что мне предстоит слушать длинную скучную лекцию. Не думала, что у Огла может быть такой неприятный голос. Но я взяла себя в руки и попыталась сосредоточиться на том, о чём он бубнил, но быстро поняла, что мой мозг совершенно не воспринимает его информацию… Лучше бы рисовали! Лёгкое прикосновение его красивых пальцев, нежные взгляды его стальных глаз во время нашего совместного творчества нравились мне гораздо больше…

А потом произошла ссора. И вот сейчас я шла, почти бежала по лесной тропинке к посёлку, а Огл остался на месте, продолжал восседать на сломленном дереве, не побежал за мной. Со злостью я вспомнила рассказы о бывших рыжеволосых приятельницах моего нового друга, о том, как он был разочарован внешностью своего проводника… Не заметив корня дерева, торчащего из-под земли, я ногой зацепилась за него, грохнулась со всего маху, больно ударившись коленями, и разревелась навзрыд от боли и злости.

……………………………………………………………………………………..

Неожиданно проснувшись, с удивлением осознала, что спала. Шея затекла от лежания в неудобной позе, телевизор был включён, за окном вечерело. По щекам текли слёзы, я горько всхлипывала, а ещё сильно ныли колени… Не без труда вернула себя в реальность. «Говорят же, что спать на закате очень вредно», – сказала я вслух сама себе и отправилась на кухню выпить чайку, чтобы окончательно проснуться.

ГЛАВА 6

Очень странное чувство овладело мною после сна, словно я действительно только что бежала по узкой лесной тропинке, и даже колени тупо побаливали, как бывает после удара или падения. Обида, разочарование волнами накатывали на меня. Медленно расхаживая по комнате, попивая горячий сладкий чай, размышляла о сне, пока мысли не прервал телефонный звонок. Звонил Егор, чтобы сказать, что у него не получается приехать сегодня, он сможет выбраться лишь после полудня завтрашнего дня. Переговорив с мужем, я разрыдалась в голос от обиды, что было верхом глупости, так как ничего ужасного в данном обстоятельстве не было. Но слёзы противными мокрыми ручьями текли по щекам, а воспалённое сознание услужливо подбрасывало картинки для «продолжения удовольствия». И вот я уже плачу, вовсе не оттого что придётся провести ночь в одиночестве, теперь причина слёз – разговор с начальством двухнедельной давности. А через минуту вспомнила, как грубо разговаривала на днях со мной моя дочь. Ещё мгновение – и я уже девочка-подросток, рыдающая от обиды, нанесённой моим ровесником. Последнее воспоминание хоть и было самым душещипательным, но оно быстро отрезвило меня. «Да, теперь стоит вспомнить, как в младенчестве меня лишили порции грудного молока, и поплакать над этим», – подумав так, я сразу же успокоилась, даже немного развеселилась.

Удивительно, но тот факт, что я спала на закате, не лишил желания улечься в постель пораньше, а пролитые горькими ручьями слёзы подействовали лучше любого снотворного. Засыпая, успела подумать, что неплохо бы выпить успокоительного… И в тот же миг оказалась на лесной тропинке рядом с вывернутым корнем дерева, сидела и тёрла ушибленные колени.

– Очень больно? – Огл стоял рядом со мной. – Можно я посмотрю?

– Что на них смотреть, – огрызнулась я, – всё из-за тебя.

Присев на корточки, Огл накрыл ладонями мои колени, я хотела было сбросить его руки, но в ту же секунду почувствовала сильное тепло, исходящее от них, минута – и боли как не бывало.

– Нельзя идти на поводу у своих эмоций, – назидательно сказал Огл.

– А я очень эмоциональна, если Вы успели заметить, и считаю, что эмоции лучше не сдерживать, потому что от постоянного сдерживания эмоций человек становится злым и больным.

Огл усмехнулся:

– Человек, идущий на поводу у своих эмоций, жалок, смешон и порой становится злым и больным от последствий этих вспышек, надо учиться управлять чувствами, а не позволять им властвовать над тобой.

– И что тогда? Чувственный и темпераментный человек потеряет свою индивидуальность и превратится в механическую куклу?!

– Знаешь, Аниста, есть такие качества характера, которые не грех и потерять. И вообще, почему ты решила, что спокойный, уравновешенный человек, лишён чувственности и темперамента? – Огл посмотрел мне прямо в глаза, я с большим удивлением обнаружила, что сейчас они не только серые, а ещё и с отливом яркой синевы. Он отвёл взгляд, быстро поднялся и подал мне руку.

– Вставай, пойдём!

– А если я вот такая, нервная, импульсивная, – продолжала я разговор, семеня за Оглом, – что тогда мне делать?

– Работать, расти, – бросил мой собеседник через плечо.

– А я не хочу меняться! Хочу быть такой, какая есть! – с вызовом крикнула я.

– Плохо, – коротко кинул Огл. Потом он остановился, прямо посмотрел на меня и сказал: – Знаешь, Аниста, когда ты поймёшь, что стала выше и мудрее, когда ты сможешь управлять своими эмоциями, научишься быть сильнее их, тогда поймёшь, насколько ты свободна и сильна. Ты сможешь управлять событиями, происходящими в твоей жизни. А уж твои чувственность и темперамент никуда не денутся, поверь, а лишь приобретут ещё более яркие краски.

Я молча слушала Огла, постепенно до меня стал доходить смысл сказанного. Тем временем Огл собрал свою сумку, положил в неё краски, которые сегодня нам не понадобились, и сказал:

– А у меня сегодня будут гости.

– Кто? – удивилась я.

– Ты, – Огл улыбнулся одними губами, – и ещё кое-кто. Я сегодня познакомлю тебя с близким мне человеком.

– Сгораю от любопытства…

– Это мой Учитель… Человек, который помог мне, когда я больше всего нуждался в помощи, он обучил меня практически всему, что сейчас я знаю и умею, он предсказал мою встречу с тобой. И я так хочу познакомить его со своим проводником, со своей Анистой!

От последней фразы сердце моё сжалось, а потом ласточкой затрепыхалось в груди, щёки загорелись жаром, а по телу разлилась приятная слабость. Но Огл не заметил перемены, произошедшей во мне. Мы шли по тропинке, ведущей к посёлку, Огл напевал модную дурацкую песенку. Надо заметить, что слухом Гроам его явно не наделил, поэтому песенка из его уст звучала совершенно глупо

– Сейчас посмотришь, как я живу, – весело сказал Огл. – Ты поможешь приготовить праздничный обед?

Вот так номер! Меня пригласили в гости, и я же ещё должна готовить праздничный обед!

– А что за праздник? – спросила я вслух.

– Ну как? Сказал же, что у меня гости.

– А причём здесь я?

– ???

– Гости твои, почему же я должна готовить праздничный обед?

– Ну, извини, – мой спутник слегка смутился, – может, что-то не так сказал. И потом, ты будешь лишь помогать, основную часть приготовления возьму на себя я. Хотя, по правде говоря, очень слаб в кулинарии, если бы я сделал обед сам, то двум моим дорогим гостям было бы не очень вкусно.

Слова «дорогие гости» подействовали на меня как ласковый взгляд. Капризность, заглянувшая было ко мне в сердце, тотчас улетучилась.

– А ещё ты не умеешь петь.

Огла совершенно не смутила произнесённая мной фраза, он запел дурацкую песенку громко, во весь голос. Мы оба рассмеялись.

– У тебя есть мука? Яйцо? Сахар? – деловито осведомилась я.

– Да, я закупил кучу продуктов. Есть и фрукты, и мясо!

– Тогда приготовим шарлотку.

– Звучит заманчиво…

– А как это вкусно! Я чемпион по приготовлению шарлоток!

Через несколько минут мы добрались до небольшого домика на окраине посёлка. В нём давно никто не жил. По слухам, хозяин уехал в Страну перекрёстков на заработки, и больше о нём никто ничего не слышал.

– Как ты решил здесь поселиться?

– Познакомился с хозяином на ярмарке, где я продавал картины, он купил пару штук. Мы разговорились, мужичок сказал, что у него есть небольшой домик на окраине соседнего села, он иногда сдаёт его работникам, приезжающим на сезонные заработки, сейчас дом пустует. Также он с восхищением рассказывал о природе данного места, о сказочных полянах и о ручье, способном в непогоду превратиться в речку. Покупатель картин заметил, что если бы он был художником, то непременно бы написал эти места. Я заинтересовался, и он предложил мне снять домик за символическую плату, посмотреть самому на местные красоты.

– Значит, с хозяином всё в порядке! Это здорово! А то знаешь, слухи ходили всякие. Странно, но я никогда не видела в домике сезонных рабочих. Хотя, может быть, и пропустила что-то. А что, хозяин домика догадался о лечебных свойствах твоих картин? Думаю, не каждый бы понял, что на них изображено… Нет, нет, они интересны, но весьма своеобразны…

Мы подошли к небольшому домику, где жил Огл. Как только я пересекла порог, то буквально замерла на месте. Стены небольшой комнаты были увешаны замечательными пейзажами, выполненными как акварелью, так и масляными красками. Здесь были и осенние аллеи городов, и зелёные чащи, и снеговой буран, заметающий узкую дорожку меж полей. Ничего подобного тому, что мы рисовали вместе, я не наблюдала. Голосом, полным изумления, я воскликнула:

– Так ты настоящий художник!

– Я всегда любил рисовать, мои картины хорошо покупают на ярмарках, – чуть смущённо ответил Огл.

– А я думала, ты рисуешь только Переходы и Измерения, что твои руки способны начертить посланников Гроама и невидимых сущностей нашего Мира, но то, что ты способен написать настоящую картину, даже не подозревала! Почему ты не говорил мне о своём таланте художника?

– Пришло время, и ты всё увидела сама… И потом, рисунки, наделённые Силой Гроама, намного ценнее многих из этих картин, особенно те, что ты оживила своими Символами и Знаками. Я храню их отдельно. Только один висит на стене, возле кровати, я не удержался от соблазна смотреть на него перед сном, – Огл опустил глаза. – Всё! Время идёт, пойдём на кухню.

Но я не могла спокойно покинуть комнату, не увидев рисунка. Ещё раз обвела взглядом небольшое помещение. Стол, пара стульев, маленький комод, заваленный всевозможными листами, коробками с красками, платяной шкаф, такой же старый, как и комод, жёсткая софа – вот и вся обстановка. Мебель явно принадлежала хозяину. Лишь красивейшие оранжевые шторы, переливающиеся разноцветием органзы, говорили о том, что их повесили недавно. Ещё в комнате находились два смешных мольберта, похожих на те, что Огл приносил с собой на наши с ним занятия. Оглядев внимательно стены с красивыми пейзажами, я так и не обнаружила рисунка, к которому тоже приложила руку. Наконец Огл смилостивился и вознаградил мои поиски подсказкой. Подведя меня к кровати, он указал на потолок над изголовьем – вот она, та картинка, которую нарисовали мы во время нашей первой встречи. Я посмотрела на Огла. Он в упор глядел на меня, словно пытался прочесть мои мысли, а потом смущённо, как мне показалось, произнёс: «Этот рисунок очень дорог мне, я засыпаю и просыпаюсь, глядя на него, и вспоминаю своего проводника». Кровь ударила мне в лицо жаркой волной, и теперь уже я, сделав вид, что не услышала последней его фразы, с напускной весёлостью потащила приятеля на кухню. Здесь всё моё смущение как рукой сняло. Уж что- что, а готовить я любила и умела. Обнаружив на кухне все необходимые продукты, с радостью закатала рукава.

ГЛАВА 7

Время перевалило далеко за полдень, когда к дому подкатила повозка, запряжённая черными лошадьми. Из неё вышел человек среднего роста, на вид лет пятидесяти. Коротко подстриженные волосы высветлены красителем – седина умело скрыта. На госте была надета серая длинная рубашка и такого же цвета брюки. Изучающе окинув меня взглядом больших карих глаз, он обнялся с Оглом, а затем улыбнулся мне и представился: «Силау».

Мы с Оглом успели изрядно проголодаться, готовя наше пиршество, правда, я лишила шарлотку двух небольших яблок, с удовольствием съев их, но от голода они меня не спасли, поэтому мы сразу прошли к небольшому столу, плотно заставленному тарелками. Гость оглядел комнату.

– Да, я вижу, картин прибавилось, наверное, это место и вправду наполняет тебя вдохновением. Не жалеешь, что снял эту халупу? – усмехнувшись, Силау посмотрел на Огла.

– Ну, что ты, Силау, места здесь сказочные, сам увидишь. Прогуляемся после обеда?

Гость не ответил, а направился прямо к софе и посмотрел на потолок в изголовье. Я удивилась, что он так быстро увидел плод нашего творчества, ведь картинка не была видна на фоне чудесных пейзажей, написанных Оглом. «Символы Гроама», – спокойно произнёс Силау. Огл безотрывно и внимательно смотрел на своего Учителя, казалось, он ждал комментария, но Силау молча сел за стол, мы с радостью присоединились к нему. Вино налито в бокалы, короткий тост «за знакомство» произнесён, мы с Оглом набросились на еду. Вдруг я заметила, что тарелка Силау остаётся пустой.

– Силау, извините, мы такие невнимательные, разрешите за вами поухаживать, – улыбнулась я гостю.

Мужчина молча протянул тарелку, не сводя с меня внимательного взгляда тёмных глаз.

– Ну, что ты скажешь о наших рисунках, Силау? – Огл с уважением смотрел на Учителя.

– Да, – как-то равнодушно сказал гость, – это и вправду Символы Гроама.

– И это всё? – в голосе Огла слышались нотки разочарования и любопытства одновременно, казалось, он ждал чего-то большего.

– А ты разве никогда их не видел? Ты и раньше их изображал.

– Я – да, но Аниста… – начал было Огл, но Силау его перебил:

– Что есть Символы? Основная Сила посвящённого в его руках, в том, что он чувствует и делает. Я недавно лечил одного прокурора, так он теперь мой вечный должник. Если что, обращайтесь, – Силау засмеялся, а затем продолжил: – А что такое есть Гроам вообще? Это Сила, связывающая Проявления и Миры, она соединяет Вселенные, и она сама Вселенная. Сложно, правда, Огл? Мы ведь не знаем других покровителей, кроме Гроама, а они наверняка существуют, – Силау подлил себе вина, забыв предложить нам. – Мы приходим в этот мир, чтобы спасать и убивать.

– Убивать? – я округлила глаза. – Но Огл совсем другое говорил мне о Гроаме, про убийства ничего не знаю и не согласна…

Я осеклась под насмешливым взглядом Силау. Попивая вино, он, казалось, не замечал моего смятения и продолжал:

– Да, убивать. У каждого из нас свои понятия о Гроаме. Почему он лишает нас многих возможностей? Бывает, мы не можем проявить подаренную им же Силу. И порой убиваем, исцеляя.

Я посмотрела на Огла, тот с уважением и вниманием глядел на Учителя. А я, как ни старалась, не могла уловить смысл сказанного Силау. Тем временем гость всё подливал вино в свой бокал, он совершенно не пьянел, лишь голос становился всё громче и громче.

– Не так давно я посетил одно из Проявлений, – Силау тут же наткнулся на удивлённый взгляд Огла. – Ну, это получилось ненароком, никому от этого не было плохо, Гармония не пострадала. Что ты так смотришь на меня, Огл? Ты считаешь, что Измерения можно посещать лишь во сне? Или Гроам показывает их тебе только через вот эти акварельные художества? Нет! Существуют и другие Техники, ты и представить не можешь, насколько они интересны.

Я изумлённо глядела на Огла, он не сводил глаз со своего Учителя. Любовь, внимание и уважение читались в его взгляде! Но ведь то, что рассказывал мне Огл о Гроаме, нисколько не вязалось с тем, о чём говорил Силау. А тот продолжал: «Некоторые Проявления настолько близки к нашему Миру, что выглядят точно так же. Там тоже зелёная трава, синее небо. Кое-что, конечно, отличается, например, эпоха. Так, жители одного из Измерений живут в ритме, ничуть не похожим на наш, они ездят на быстрых машинах и летают на огромных железных птицах. Никакой связи с Гроамом у них нет. Вот где можно насмотреться интересных вещей! Там можно многому научиться, например… Но об этом позже. Я считал, что попасть в одно из таких Проявлений легко, но это оказалось не так. Когда я впервые прикоснулся к телепортации, Гроам не позволил мне совершить переход. Я, как ребенок, наблюдающий в зимнюю ночь через окно полёт снежинок, стоял и глазел, как движутся сущности этого Проявления, но перейти границу Миров так и не смог. А знаешь, Огл, почему у меня это не получилось? Потому что я не знал, как это сделать!» Силау взмахнул рукой и перевернул свой фужер, в котором оставалось ещё вино. Я подскочила, чтобы вытереть стол, Силау исподлобья взглянул на меня, только тут заметила, что он изрядно пьян. «Пора подавать кофе?» – спросила я. Гость согласился, сказав, что сам хотел бы приготовить напиток. Пошатываясь, он прошёл на кухню и, пока готовил его, порядком намусорил, рассыпая то кофе, то сахар, то наливая воду нетвёрдой рукой. Кофе получился ужасно сладким и крепким, поэтому я отодвинула свою чашку, правда, на это никто не обратил внимания. Попивая свой напиток, Силау еще долго рассуждал заплетающимся языком о Проявлениях, но я уже практически не понимала ничего из того, что он говорит. Меня просто не оставляло смутное чувство, что Силау высказывает крамольные мысли. Огл же продолжал смотреть на своего Учителя почти восторженно, поэтому я решила, что не стоит переживать, скорее всего, я очень мало ещё разбираюсь во всех тонкостях Учения Гроама. Стоит заметить, что, хотя кофе, приготовленный Силау, и был необычайно крепким и невероятно сладким, на нашего гостя он произвёл положительное действие. Мужчина заметно протрезвел.

– Может, прогуляемся? – предложил Огл.

– О, нет, – заторопилась я, – скоро будет смеркаться, а я боюсь темноты, хочу засветло добраться домой.

– Она много чего боится, – усмехнулся Силау, обращаясь к Оглу.

Последняя фраза прозвучала в каком-то насмешливом тоне, и мне она не понравилась, даже обидела, скорее всего, потому, что Силау был прав – я ужасная трусиха и действительно много чего боюсь, особенно собак. А ближе к вечеру жители посёлка выпускают погулять своих пёсиков. Правда, еще ни разу не было случая, чтобы хоть один из них на кого-нибудь напал, но вид огромного, виляющего хвостом друга человека вовсе не внушает мне чувства умиления.

Огл решил за меня вступиться: подарив мне ласковый взгляд, он сказал:

– А мы проводим Анисту, мы ведь смелые, правда, Силау? А по дороге я покажу тебе нечто интересное.

– Нет, ребятки, мне пора, засиделся я тут с вами.

Силау был абсолютно трезв, он поднялся и начал собираться, не обращая внимания на наши изумлённые взгляды. «Очень вкусная шарлотка», – на этот раз Силау ласково посмотрел на меня. Уже через секунду он быстро шагал к своей повозке.

ГЛАВА 8

Как только гость покинул нас, я тут же засобиралась домой. Огл пошёл провожать меня, невзирая на все мои протесты. Он молчал всю дорогу, а у меня было много вопросов! Вначале я тоже шла молча, но потом не выдержала и робко сказала, что несколько по-другому представляла себе Учителя, о котором так много слышала. Мой приятель никак не отреагировал на моё замечание. Я несмело продолжила высказывать своё мнение о Силау и вскоре уже без умолку трещала о том, что мне непонятны и неприятны и рассказы Силау, и его мнение о посвящённых, и размышление о Гроаме. Огл заговорил, когда мы почти подошли к моему дому:

– Я тоже был удивлён сегодня. Поверь, Силау совершенно другой. Я и представить не мог, что Учитель может быть столь резок, категоричен…

– Знаешь, Огл, честно говоря, я считала, что и ко мне Силау отнесётся несколько иначе, – решилась я до конца быть откровенной, – ведь он сам предсказал появление у тебя проводника, думала, он обрадуется нашему знакомству, а он сделал вид, будто я пустое место, или так и считает.

– Ты не права, Аниста, Силау, наверное, просто был смущён, – Огл весело улыбнулся, – ты покорила его своей красотой…

– Ой, и не стыдно издеваться над бедной девушкой? – я с укоризной посмотрела на Огла, – наверное, точно так же, как покорён ей ты!

– Ну, если честно, я был покорён твоей связью с Гроамом.

– Вот и спасибо, – я почувствовала, как начинаю закипать, – однако Силау даже не заинтересовался этой связью, более того, он смотрел на наши рисунки, как на каракули ребёнка, нет, даже хуже! Рисунками ребёнка обычно умиляются…

– Мы пришли, Аниста, – перебил меня Огл, – кажется, это твой дом.

Потом он взял меня за плечи и долго смотрел мне в глаза. Как я была счастлива в эту минуту! Ждала поцелуя, была готова к нему! Огл поцеловал меня …в макушку. А потом тихо сказал:

– Аниста, я всегда буду рядом, спокойной ночи.

Развернулся и быстро зашагал прочь.

Я долго не могла уснуть в эту ночь, всё думала о госте Огла, о нашем с ним госте. А ещё о словах, которые произнёс, прощаясь, мой друг. Эти слова будоражили меня и успокаивали одновременно. Даже не заметила, как сон на мягких лапках подкрался ко мне, а когда с наслаждением начала отдаваться его ласковым объятиям, вдруг что-то произошло! Что-то неприятное. Я понимала, что лежу на своей кровати, даже слышу, как тикают большие настенные часы, но не могла пошевелить и пальцем. А потом мне показалось, что какая-то сила поднимает меня вверх, послышалось неприятное шуршание, которое постепенно перерастало в сильный шум, этот шум проник в меня, заполнил всё моё сознание, и я испытала ужас: какая-то неведомая сила вытягивает наружу мою душу! Пытаюсь проснуться, открыть глаза, но мне это не удаётся! Хотя слово «сон» не очень подходит для описания владеющего мною состояния. Я вовсе не спала, видела все предметы в моей комнате. Стало очень страшно от невозможности управлять своим телом. Спина покрылась холодным потом, а мерзкий шум нарастал. Вдруг раздался ясный голос. Клянусь, я сразу поняла, кому он принадлежит:

– Аниста, а, Аниста? Анисточка, ха-ха-ха! – в голосе слышались игривые нотки. Неожиданно они сменились на властные, слова зазвучали ещё громче и чётче: – Я приказываю тебе, Аниста! Я приказываю тебе!

Изо всех сил я пыталась освободиться от охватившего меня кошмара, но открыть глаза никак не удавалось, словно кто-то склеил мои веки. А голос, явно принадлежавший Силау, продолжал:

– Не думай о своём теле, Аниста! Я приказываю! Не думай о своём теле!

Одновременно со словами сила, поднимающая вверх всё мое внутреннее существо, стала ещё мощнее, шум в ушах стремительно нарастал. Ужас затмил собой все другие чувства. На помощь мне каким-то образом смогла прийти хрупкая мысль-соломинка, на секунду прорвавшаяся сквозь страх. Я лихорадочно ухватилась за неё, вспомнив заговор от страха, которому в детстве научила меня бабушка. Собрав остатки мужества, начала мысленно его произносить. Но бабушкин заговор не действовал! Вдруг что-то холодное коснулось моего лица, и властный голос начал произносить всё громче и громче:

– Я приказываю тебе! Иробе ву кра минко пруделоо, дрелукенарти, сренг ороа креаму, стору, тробе мутаре, трода! Троде! Троде! Трода!!!

Я понимала суть произносимого заклинания. Это была чёрная мантра подчинения. На какую-то сотую долю секунды мне вдруг захотелось расслабиться и позволить себе подчиниться этому голосу. «Тебе будет интересно», – мелькнула предательская мысль, но я ещё крепче ухватилась за бабушкин заговор. Неистово дочитав его до конца, мысленно закричала: « Нет! Нет!» Я кричала и кричала. Слова приказа Силау потонули в бесконечной череде моих «Нет!». В какой-то миг мне удалось открыть глаза. Сердце бешено стучало, я задыхалась. Но кошмар цепко держал меня в своих объятиях, заставляя расслабиться; я открывала глаза – они вновь закрывались, и меня опять затягивало в мир страшных приказов колдуна. И всё же я выиграла эту борьбу: заставила себя встать с кровати и выйти из комнаты. Продолжая бороться со сном, подошла к умывальнику и несколько раз резко плеснула на себя воды. Оцепенение сна тут же прошло, уступив место страху. Я поняла, что спать в эту ночь точно уже не буду. Затем налила горячего чая и уселась на кровати. Почти весь остаток ночи я не сомкнула глаз, а потом мне удалось забыться, даже не знаю, как это произошло. Мой короткий сон был глубоким и без сновидений.

Утром, когда я собиралась на работу, ко мне в комнату зашла мама. С укором глядя мне в глаза, она сказала, что ей не нравится мой новый друг.

– Мама, сейчас не время для подобных разговоров! Может, вечером поговорим? И вообще, почему тебе не нравится Огл? А, я догадываюсь! Наверное, уже наслушалась историй про колдуна. А между прочим, Огл – художник! У нас красивый лес, вот он и остановился на окраине посёлка, чтобы рисовать пейзажи. Парень на жизнь зарабатывает продажей картин. Не переживай, мама. Мы с Оглом друзья. Мне с ним очень интересно!

– Ладно, – смягчила тон мама, – ты уже взрослая, я не могу тебе указывать, с кем дружить. Но очень прошу, будь с ним осторожнее.

– Ма-ам…

– Но я же слышала, что ты ходила всю ночь. Не спалось? Переживаешь?

– А сама-то что не спишь? Пойдём лучше чай попьём, а то уже опаздываю. Да, я плохо спала…

На работе меня ждало пополнение: ко мне привели новенькую девочку лет семи, хорошенькую, как ангел! Золотые локоны обрамляли её нежное, чуть бледноватое лицо. Огромные грустные глаза отливали каким-то необычным сине- зелёным цветом, маленький прямой носик и пухленькие губки завершали небесный облик ребенка. Привела её довольно-таки пожилая пара

– Вы, верно, бабушка с дедушкой? – улыбаясь, спросила я.

– Уже да, – опередив их, ответила девочка.

Я немного удивилась нелогичности ответа, но бабушка девочки объяснила:

– Родители Томы погибли, когда она только родилась, нам приходится её воспитывать.

Я с пониманием кивнула, про себя отметив, что, должно быть, сложно таким пожилым людям заботиться о маленьком ребёнке. Насколько же их хватит? И тут я увидела взгляд Томы. Девочка смотрела на бабушку, а в глазах стоял то ли укор, то ли усмешка. Вскоре полянка начала наполняться детьми, родители спешили на работу, а детки с интересом окружили новенькую девочку, увлекая её в свои игры. В этот же день произошло ещё одно событие, заставившее меня немного поволноваться. Когда дети гуляли после обеденного сна, к полянке, заставленной качелями и детскими домиками, подошла странная женщина, а точнее сказать, старуха. Одетая в простое синее платье, которое делало её сморщенную сухую фигуру ещё более тощей, она была интересна тем, что, несмотря на изрытое глубокими морщинами лицо, у неё были абсолютно чёрные волосы и такие же чёрные глаза, казавшиеся очень маленькими из-за нависающей кожи век. Женщина разглядывала детей, не обращавших на неё никакого внимания.

– Вы чья-то родственница? – спросила я старуху. Та промолчала, лишь взгляд её стал более напряжённым. Я проследила за ним и поняла, куда она смотрит. Её маленькие чёрные глаза прямо-таки сверлили новенькую девочку, та же, чуть отделившись от группы детей, стояла, вытянув руки по швам, и серьёзно смотрела на старуху.

– Вы знакомы? – обратилась я к незнакомке опять-таки с вопросом.

Бабуля внимательно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на белокурого ангелочка и тихо сказала:

– Тома.

Затем быстро, насколько это мог сделать старый человек, пошла прочь.

Какое-то неприятное чувство охватило меня, почему-то сразу вспомнился ночной кошмар. Я повела детей в группу, некоторые хныкали и сопротивлялись, но я пообещала им, что до прихода родителей буду читать их любимую сказку.

Когда я вернулась домой, ко мне «в гости заглянула» грусть. Я скучала по Оглу. Днём почему-то была уверена, что он меня навестит. Хотя с чего бы? Ведь раньше он этого не делал… А потом грусть сменилась страхом: а вдруг произойдёт что-нибудь страшное, подобное кошмару прошедшей ночи? Я поняла, что боюсь спать, боюсь ночных атак Силау или кого бы там ни было. Мысль о спасении пришла неожиданно, лёгкой бабочкой запорхнула мне в голову. Немного порывшись в своём письменном столе, я нашла тонкий альбом и засохшие акварельные краски. Вырвав из альбома лист и обмакнув в краску старую кисть, я принялась рисовать. Вернее, расслабившись, дала волю рукам. Я не знала, что у меня выйдет в следующее мгновение, какую выберу краску. Постепенно страх начал отступать, а на смену ему пришло спокойствие, даже лёгкая радость. Вот уже лист разукрашен яркими цветами неизвестного сорта и вида, секунда – и кисть выводит глаза. Ого! Да они мне знакомы! Огл и сам, пожалуй, узнал бы здесь себя! Дополнила портрет смешным кругленьким личиком со вздёрнутым носиком – теперь портрет перестал быть похожим на Огла. Я улыбнулась и, подмигнув получившемуся шаржу, принялась выводить Символы Гроама. Фиолетовая краска вдохнула Силу в разноцветье рисунка. Это было заклинание Защиты! Когда работа была закончена, я поняла, что мне теперь можно не бояться, ничего не бояться здесь, в этой комнате, под защитой своего художества. Повесив картинку так, чтобы её можно было видеть, легла в постель и через мгновенье уже крепко спала.

На следующий день по дороге на работу я зашла в торговую лавку, где продавались скобяные изделия и канцелярия, и купила новые краски, кисти и альбомные листы. После обеда, уложив детей спать, села за стол и принялась рисовать. На этот раз картинка получалась какой-то мрачной, в ней преобладали коричневые и чёрные тона, я размывала их мокрой кистью, словно пыталась убрать что-то нехорошее и злое или залечить какую-то рану. Вдруг почувствовала чей-то взгляд у себя за спиной. Резко обернувшись, увидела новенькую девочку. Белокурый ангел с серьёзной грустью глядел на меня. Точнее, взгляд Томы был направлен мимо меня. Она смотрела на мои художества.

– Тома, ты почему не спишь? Может, чего-нибудь хочешь?

Девочка не отвечала. Она не сводила глаз с моего рисунка.

– У тебя ничего не болит?

– У меня никогда ничего не болит.

Сказав это, маленькая красавица повернулась и медленно пошла в детскую спальню. Я поспешила за ней. Тома легла в свою кроватку и закрыла глаза.

Признаться, Тома сразу показалась мне очень странной девочкой. Я ни разу не видела её улыбки, она вела себя очень тихо, не бегала, не кричала, как все остальные дети, а лишь молча и спокойно сидела на стульчике, перебирая игрушки. Приветливые детки – охотники до всего нового – стайкой вились вокруг неё, они как будто чувствовали какую-то загадочность девочки. Тома безропотно давала ребятам кукол и брала их игрушки, но делала всё как бы автоматически. Вчера, когда бабушка и дед Томы пришли за ней, я решила поговорить с ними, объяснить, что девочка очень робкая и тихая, потому что она, вероятно, пока ещё стесняется, но пусть они не переживают, скоро Тома освоится и будет, как и все ребятишки, резвиться в детском дворе. Дед опустил глаза, а бабушка грустно сказала, что девочка не так давно пережила душевную травму, поэтому не стоит обращать внимания на её замкнутость и стараться как-то развеселить и развеять ребёнка. «Пусть всё идет так, как идёт, не трогайте её лишний раз», – попросила она, взяв девочку за ручку. Я решила прислушаться к её словам, тем более что Тома не доставляла никаких хлопот.

Вот и сейчас я молча поправила одеяло на девочке и вышла из спальни.

ГЛАВА 9

Вернувшись с работы и едва переступив порог дома, я сразу почувствовала резкий запах лекарства. Тревога острой иглой кольнула грудь. Навстречу мне вышла взволнованная мама и сказала, что отца привезли больного с работы: его слабое сердце дало о себе знать, сейчас ему очень плохо, уже приходил врач, сделал укол, теперь надо ждать улучшения. Отцу порой бывало плохо с сердцем. Частенько в его комнате стоял запах лекарственных трав и настоек. Но по обеспокоенному лицу мамы я поняла, что сегодняшний сердечный приступ отличался от других. Вдруг что-то подсказало мне, что я могу помочь отцу. Решительно повернувшись к маме, требовательно сказала:

– Мама, я хочу попробовать снять приступ, но, пожалуйста, не смейся и ни о чём не спрашивай.

– Аниста, сейчас не до смеха! – Мать вытерла заплаканные глаза.

– Пожалуйста, прошу, молчи.

Мама удивлённо и испуганно посмотрела на меня:

– Ой, может, это колдун, твой новый приятель, научил тебя чему? Аниста, что ты собираешься делать? Ты ведь не врач, мы можем помочь отцу одним – сохранять спокойствие, чтобы он мог отдохнуть

– Какой колдун?! Мама, я не врач, но я чувствую, что могу кое-что сделать для папы! И я попробую!

Мама села в кресло, выражая тем самым своё молчаливое согласие, а я достала краски, кисть и начала рисовать под удивлённый взгляд матери. Рисунок выходил мрачным, таким же, как днём, когда мои действия застала Тома. Неосознанно я разводила акварелью черноту, которую сама создала на бумаге, затем опять окунала кисть в чёрную краску и вновь смывала полученные линии. Через некоторое время моя кисть перестала брать одну лишь чёрную краску, рисунок стал серым, но я по-прежнему смывала его водой. Прошло около часа (я отметила это про себя, мельком взглянув на часы), когда моя кисть захватила голубую краску и на месте серых разводов начала вырисовывать необычный цветок. Дыхание отца стало более ровным. Я взяла другой лист и начала рисовать уже яркими и солнечными цветами. «Таким должно быть его здоровье, – прошептала я. – Стремо куам!»

– Что ты там бормочешь? – чуть слышно спросила мама, всё это время с удивлением наблюдавшая за мной.

Я, продолжая рисовать, лишь слегка взглянула на неё. «Стремо куам!» – «Так должно быть!» – повторила я, расположив вдоль рисунка небесно-голубым цветом Символы Гроама. И в это время отец открыл глаза.

– Ничего себе я поспал! – воскликнул он.

– Тебе лучше? – кинулась к нему мама.

– О! Как я хочу есть! Что ты сегодня приготовила?

Отец быстро поднялся с постели и бодро прошёл на кухню. Мама радостно устремилась за ним.

– Тебе легче? Правда? Ну и перепугал же ты всех сегодня!

– Я и сам, признаться, сдрейфил! Интересно, что мне врач уколол? Помогло! Такое чувство, что и не было никакого приступа, даже энергии прибавилось. И есть хочется!

Отец уже успел откусить кусок котлеты и теперь говорил с набитым ртом.

– Да, тебе успокоительное средство укололи, но…

– Ничего себе эффект!

– Слушай, отец, это не укол так подействовал – тебе Аниста помогла. Точно! Наша Аниста – волшебница! Смотри! – гордо сказала мама и протянула ему рисунок, разукрашенный витиеватыми спиралями и вытянутыми в струнку Символами небесного цвета.

Отец взял в руки листочек. Серьёзно глядя на него, тихо произнёс: «Мне только что снились эти цветы…»

О, с каким нетерпением мне хотелось поведать Оглу о счастливом выздоровлении отца! Как я мечтала быстрее увидеть своего друга и рассказать ему о нарисованных мною спасительных картинках. А ещё о ночном кошмаре. Но больше всего мне хотелось просто увидеть пронзительный взгляд серых глаз своего друга. Я, радостная, неслась по лесной тропинке к месту нашего знакомства. Мы теперь всегда встречались именно там. Представляла, как Огл, нежно обволакивая меня свинцовой серостью взора, будет восторгаться моими способностями. Ведь это он открыл их у меня! А потом ещё нужно как-то подобрать слова, чтобы, не обидев чувств Огла, поговорить с ним о Силау. Чем ближе я подходила к месту наших встреч, тем сильнее билось моё сердце. Вот сейчас за этими кустами увижу высокую фигуру художника… Стараясь бесшумно раздвигать ветки, чтобы Огл не сразу заметил меня, я тихонечко приближалась к поляне. Уж очень хотелось полюбоваться им издали, увидеть длинные нервные пальцы, тонкий профиль. Вдруг ход моих мыслей нарушили голоса. Один принадлежал Оглу, а другой – женщине. Раздвинув ветви ближайшего куста, я увидела собеседников, сидящих на сломленном дереве, где обычно сидели мы с Оглом. Что-то остановило меня. Стараясь не выдать своего присутствия, прислушалась.

– И чем ты сейчас будешь заниматься? – спрашивал Огл незнакомку.

Я видела лишь их спины. На женщине был длинный чёрный плащ с капюшоном – обычная дорожная одежда. По плечам чёрной стружкой разбросаны шикарные волосы. Она отвечала несколько грубоватым голосом:

– Буду делать то же, что делала всегда! Я достаточно сильна, ты ведь знаешь!

– Одной работать будет сложно.

– Ха, ты, верно, забыл, что я такой же, как и ты, извещающий, нам не нужны генераторы действия. Это проводник в одиночку совершенно бессилен.

– Ну, не скажи…

– Мы с Силау вместе исцеляли больных и познавали Гроама, были на равных! Хотя нет, я была главнее! Только Силау не хотел этого признавать. И что теперь с ним стало? Ты ведь видел его недавно?

– Да, мы встречались…

– Только не говори, что ты не заметил, как много он пьёт.

– Да, Учитель был навеселе, но…

– Огл! Неужели ты не понял, что Гроам наказал его? Наказал за то, что он отверг меня! Силау не хотел признавать, что я сильнее его!

– Вы были практически семьёй…

– Вместе мы были одной душой, потому что я не проводник! Если ты слышал рассказы о проводниках, то должен знать, что между проводником и извещающим возможна только духовная связь, им нельзя любить друг друга земной любовью, иначе Силы покинут извещающего, а в проводнике их и так очень мало. Вот мы с Силау – два извещающих. Вместе мы были Сила, да ты и сам это знаешь. Помнишь, как однажды?… – тут женщина засмеялась и перешла на шёпот, я не смогла разобрать её последних слов. Огл же в ответ на её слова как-то неопределённо хмыкнул. Затем она продолжила:

– Силау – Учитель! Наставник! Ха-ха-ха! Может, ты вспомнишь, что и я кое-чему тебя учила?

– Силау начал учить меня Законам Гроама еще задолго до нашей с тобой встречи.

– Ну и что с того? Я тоже смогла поделиться с тобой кое-каким секретами…

– Знаешь, я хотел тебе рассказать, – Огл немного отстранился от брюнетки, но она опять придвинулась к нему ближе.

– Надеюсь, ты не посвятишь всю свою жизнь поиску проводника?

– Конечно, нет, – усмехнулся Огл, – тем более что…

Но женщина не дала ему договорить, перебила на полуслове:

– Я не встречала ни одной такой пары – извещающий и проводник. Правда, слышала, что они существуют. Но ничего выдающегося из их деяний не припомню. Вот два извещающих – сила немалая! Я тебе точно говорю! Ну, сам вспомни наши успехи с Силау! И я всегда была главнее, просто Силау не хотел признавать этого факта. Но ты ведь это чувствовал? Правда, Огл?

Последние слова она произнесла глубоким низким голосом, положа руку на плечо Огла. Этого уж я не могла выдержать! Раздвинув ветки кустарника, быстро шагнула на поляну и громко поздоровалась. Огл подскочил как-то уж больно резво, а его собеседница, наоборот, медленно поднялась и повернулась ко мне. Женщина была наделена какой-то зловещей красотой. Высокая, чуть ниже Огла, стройная. На голове копна густых чёрных волос, закрученных в упругие спирали, большие чёрные глаза чересчур, пожалуй, ярко подкрашены чёрной тушью. Тяжеловатый овал лица совершенно не портил внешности незнакомки – он придавал яркость её образу. Нос с горбинкой, губы пухлые и алые, как роза. Она удивлённо уставилась на меня. Огл же радостно направился в мою сторону. Увидев улыбку на его лице, я тут же сменила нарастающий было во мне гнев на милость. Он взял меня за руку и произнёс: «Познакомьтесь, это Рена – жена Силау, а это Аниста – мой проводник». Удивление на лице Рены перешло в усмешку. Скривив губы и пренебрежительно глядя на меня, она высокомерно вымолвила: «Бывшая жена Силау». А потом повернулась к Оглу, её взгляд из высокомерного превратился в снисходительно-нежный, красотка проворковала: «Огл, любимый, не скучай, хорошо подумай о том, о чём мы говорили. Теперь я знаю, где ты живёшь, буду твоим частым гостем, уверена, что ты этому рад. Ну, а сейчас мне пора». Она легко поцеловала Огла в щёку. При этом я чуть не разревелась, чувствуя себя полной дурой. Чтобы красавица Рена и Огл не заметили нахлынувших на меня эмоций, я сделала вид, что очень интересуюсь чем-то находящимся у меня за спиной, а когда повернула голову, то Рены уже не было. Я слышала удаляющиеся шаги, но никого не видела.

ГЛАВА 10

Огл проследил за моим удивлённым взглядом и, улыбнувшись, сказал: «Рена всегда обожала эффекты». Затем на секунду поднёс ладонь к моему лицу, а когда убрал её, я увидела удаляющуюся фигуру в развевающемся чёрном дорожном плаще. Минуту я молчала, осознавая увиденное чудо. Всё это время Огл с любопытством смотрел на меня. Моё радостное настроение как рукой сняло. Совершенно расхотелось рассказывать о своих замечательных художествах. Ревность запустила в мою душу очередь острых укусов. Усевшись на сломленное дерево, я, наконец, смогла выдавить из себя:

– Да… вот это волшебство. Это круче фокусов, которые я видела в детстве на ярмарке!

– Никакое это не волшебство! Это просто умело воспроизведённая техника Закрытия! Ты тоже так можешь, – Огл нежно улыбнулся, прикоснувшись пальцем к кончику моего носа.

– Ты шутишь?!

– Вовсе нет, ты сама не знаешь, какой Силой обладаешь, просто тебе не хватает Знаний.

– Интересно, откуда же им взяться?

– А я на что? Но ты уже не единожды использовала технику Закрытия, просто сама этого не понимала. Помнишь нашу первую встречу? Я ещё спросил, не шапка-невидимка ли была на тебе одета? Тогда я на самом деле не видел тебя. Вы, девушка, были скрыты…

– Ладно, не надо мне сказки рассказывать. Вот эта Рена сказала, что проводники очень слабы…

– Она очень разгневана на Силау, вот и говорит всё, что в голову ей придёт.

– И ещё она очень интересуется тобой…

– Ну, мало ли кто мною интересуется, меня совершенно не волнует Рена как женщина.

– Она очень красива…

– Никогда этого не замечал. Во-первых, потому что она жена моего друга…

– Бывшая жена, – перебила я Огла.

– Они не первый раз расстаются. Рена и Силау – очень красивая и сильная пара, правда, последнее время в них поселился какой-то дух соперничества…

– Она могла уже разлюбить Силау и полюбить кого-то другого.

– Я понимаю, на кого другого ты намекаешь, но для меня Рена всё равно остаётся женщиной моего друга. И больше, чем дружеские чувства, я ничего другого испытывать к ней не смогу уже по одной только этой причине. Во-вторых, если бы даже произошло что-то невероятное, если бы я изменил самому себе, своим жизненным правилам и принципам (что само по себе просто невозможно), то всё равно Рена никогда бы меня не увлекла, даже как партнёр.

– Почему же?

Огл ласково посмотрел на меня, а потом заговорил тоном, каким обычно говорят с маленькими детьми, объясняя им прописные истины:

– Я очень долго искал своего проводника, мечтал встретить рыжеволосую девушку, которая ждёт меня и предназначена мне самим Гроамом, теперь, когда нашёл её, я счастлив и ни на кого её не променяю.

Тёплые волны пробежали по моему телу. Я вновь почувствовала себя песчинкой, купающейся в океане Вселенной. Одно течение этого океана было горячим, просто обжигающим! Оно неслось вдоль моего тела снизу вверх, а другое, холодное, как лёд, стремительно текло от макушки вниз по спине. Чувствуя, что краснею, я всё же отважилась спросить:

– Огл, это правда, что извещающий и проводник не должны быть влюблены друг в друга?

– Силау когда-то тоже об этом обмолвился, правда, вскользь. Он сказал, что физическая близость такой пары может убить их Силу. Когда я спросил о них с Реной, он ответил, что они оба извещающие, их союз не подчиняется данному правилу. А вот союз извещающего и проводника самый сильный. Но редко бывает так, что им удаётся встретиться.

– Но я люблю тебя, Огл! – вырвалось у меня.

Огл внимательно посмотрел на моё смущённое лицо, потом нежно притянул меня к себе.

– Я тоже люблю тебя, Аниста, – спокойно произнёс он.

Я слегка отстранилась от Огла, почувствовав, что его признание совсем не похоже на моё откровение.

– Что такое земная любовь, Аниста? Кто её испытал? Она хрупка и порой разбивается вдребезги из-за какого-то пустяка, малейшей ссоры или взаимных обид. А наши с тобой чувства должны быть выше этого и чище, и тогда Гроам позволит нам помогать другим людям, поможет нам спасать…

– И убивать! – в сердцах перебила я Огла, потом отвернулась, попыталась успокоиться, смахнула слёзы, покатившиеся из моих глаз, но не сдержалась и разревелась, наплевав на то, что сейчас подумает обо мне приятель.

– Ну, что ты… Не плачь, дурашка! Ты – проводник! И сама ещё не знаешь, какие Силы скрыты в тебе! Если бы ты понимала это, то ни за что не променяла бы их на какую-то там земную любовь, поверь мне, Аниста!

Потом Огл начал что-то шептать мне в самое ухо, и я почувствовала, что засыпаю, перед глазами закружились чёткие Символы-буквы. Вначале я попыталась их понять, а потом просто поплыла на волнах накатившей истомы.

– Аниста, – услышала я голос Огла, – Аниста, тебе легче?

Я открыла глаза. Не знаю, сколько прошло времени, час или больше, а может, несколько минут. На смену обиде, нахлынувшей на меня, пришло спокойствие и сосредоточенность. Огл сидел рядом, его лицо было совсем близко, взгляд серых глаз завораживал и успокаивал одновременно.

– Ну, что новенького было за те пару дней, что мы не виделись?

Этот переход был таким неожиданным: Огл раньше никогда не спрашивал о моих новостях, а после испытанного мною сейчас забвения заданный вопрос вообще показался каким-то нелепым. И всё же я нехотя ответила:

– Я попробовала рисовать сама и, кажется, вылечила отца…

Огл внимательно посмотрел на меня. Сначала без энтузиазма в голосе, а потом всё с большим запалом я рассказала ему, как «рисовала здоровье». Приятель слушал молча и серьёзно.

– Возможно, помог всё же врач, – закончила я свой рассказ.

– Аниста, это сделала ты! Конечно, мне понятны твои сомнения. Но принижать свои способности тоже нельзя, иначе они затаятся в тебе. А этого нельзя допускать! Надо использовать Силу, данную тебе Гроамом, использовать её во благо.

Потом, немного подумав, Огл сказал:

– Я думаю, пора переходить к техникам Гроама. Ты готова?

– Я давно готова, но думаю, что у меня не получится…

– Опять сомнения? Аниста! Гони их прочь! Итак, начнём. Сегодня, когда я успокаивал тебя, что ты видела?

– Знаки видела, точнее, Символы.

– Насколько ясно ты их видела?

– Так же ясно, как вижу сейчас тебя.

– Отлично! А теперь закрой глаза и попробуй увидеть то, что я назову.

Я послушно зажмурилась.

– Сейчас я покажу фокус, которым так удивила тебя Рена. Смотри внимательно. Символ «зета».

Тотчас же перед моими глазами возник тёмно-фиолетовый знак.

– Что ты видишь?

– Я вижу Символ… Это знак Закрытия?

– Ты очень способная ученица, Аниста, а теперь направь его на меня.

Я представила перед собой серые глаза Огла и прикрыла их фиолетовым знаком.

– Отлично! – воскликнул Огл, а я, открыв глаза, увидела, что он смотрит как бы сквозь меня, проделывая какие-то пассы руками. – Вот сейчас я тебя вижу, а Рена, между прочим, никогда не могла закрыться так хорошо, как ты. Я всегда мог видеть её полупрозрачную фигуру, для обычного человека она была абсолютно невидима, но извещающий мог различить её силуэт. У тебя же техника Закрытия сработала идеально – ты полностью исчезла!

Я с сомнением посмотрела на свои руки, а Огл громко рассмеялся:

– Сама себя ты всё равно будешь видеть!

– А как же я проверю, правду ли ты говоришь?

– Придёт время – проверишь… Закрывай глаза, работаем дальше. Знак «ветта».

Моментально возник символ голубого цвета, и опять само собой пришло осознание его значения.

– Это символ ветра, дождя и снега, – объяснил Огл. – Попробуй вызвать его, это можно сделать лишь иллюзорно и только в то место, где находишься, и ненадолго.

Я представила сломленное дерево, на котором мы сидим, накрыла его голубым знаком, мысленно произнесла: «Дождь». Тут же крупные капли хлынули с неба. Я испуганно открыла глаза. Мы с Оглом мокли под струями холодного осеннего дождя.

– Ничего себе иллюзия! – воскликнула я, чувствуя, как быстро намокает плащ.

– Хватит! – громко крикнул Огл. И тотчас дождь прекратился.

– Я и представить себе не могла, что у меня получится! – вырвался у меня восторженный крик.

– Твои спасительные рисунки – это лишь начало, – снисходительно сказал Огл. – Сила проводника в том, что он может протянуть Символы очень чётко и быстро, извещающий никогда не сделает это так хорошо, но работать с иллюзией у извещающего получается лучше, ему под силу быстро остановить или, наоборот, усилить действия проводника. Аниста, прошу тебя, пока ты в этом хорошо ещё не разобралась, не используй Символы самостоятельно. Это может быть очень опасно! Слово «опасно» произвело на меня сильное впечатление, я всегда была трусихой, поэтому сразу же решила, что без присутствия Огла даже думать не стану о волшебных знаках.

Огл продолжал открывать мне значения различных Символов.

– Запоминай, Аниста! «Торн» – вызывает огонь, «длау» – Символ, с помощью которого можно потушить огонь, « тишь» – говорит сам за себя: с его помощью можно заставить замолчать ворчуна или усмирить гнев человека, « Куэ» – его использование заставит человека думать лишь о тебе. Последний Символ колдуньи любых звеньев используют достаточно часто для приворота, но образы этого знака у них разные. Деревенские ведьмы не способны напрямую связаться с Гроамом так, как это делает проводник, поэтому они, к счастью, владеют «Куэ» слабо, ибо то, что творят многие из колдунов, противоречит Законам Вселенной. Владение тайными Знаками – очень ответственная способность, потому как влечёт за собой большие соблазны. Вот почему посвящённый должен уметь управлять своими эмоциями, чтобы однажды в сердцах не натворить непоправимых бед и не погубить себя. Нельзя использовать Символы огня и ветра просто для развлечения, ибо можно навредить кому-нибудь, а Символ Скрытия хоть и достаточно беззлобен, но шалить с ним тоже не стоит, иначе в дальнейшем не сможешь устоять перед соблазном «поиграть» и с более сильными Знаками. Служители Гроама не должны нарушать Гармонию и Равновесие Проявлений, ведь все параллельные Миры связаны друг с другом. Мы мало разбираемся в этой их связи, но ни в коем случае не должны нарушать течение жизни рядом стоящих Измерений. Всё гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Мы умеем использовать Силы Гроама. Но нужно много работать, прежде чем получим право на использование Символов. Аниста, тебе не случайно уже позволили начать миссию излечения, и наша с тобой задача – справиться с ней.

Потом Огл показал мне Символ Защиты, сказав, что, пожалуй, с него и надо было начинать. Впрочем, с этим Знаком я уже была знакома: рисунок с изображением этого тройного Символа висел у меня над кроватью, поэтому разговор о Силау пришёлся как раз к месту. Слушая мой рассказ о своём наставнике, Огл выглядел хмурым, взгляд его свинцовых глаз был непроницаемым, лишь длинные пальцы слегка подрагивали, выражая некоторую нервозность. А потом он удивил меня, совершенно не к месту предложив пойти попить чайку.

Когда мы шли по тропе, ведущей к его дому, я молчала, но Огл сам продолжил разговор о Силау:

– Мне не хочется думать плохо о своем Учителе. Силау никак не может быть отступником, возможно, его очередной разрыв с Реной так повлиял на его настроение. Он всегда серьёзно переживал ссоры с ней. Я давно не видел обоих друзей, поэтому толком не знаю, что между ними произошло на этот раз. Рена тоже достаточна зла на Силау, и ко мне она приехала наверняка лишь для того, чтобы об этом визите узнал Учитель и расстроился ещё больше.

Слово «расстроился» почему-то и рассмешило меня, и вызвало бурю негодования.

– Ха-ха-ха, – я заливалась смехом, – расстроился, какие мы нежные! Я не была знакома с Силау во времена его более благодушного настроя, но человек, пытавшийся ночью управлять моим сознанием, не может у меня вызывать других чувств, кроме как страха и неприязни! Извини, Огл, если потревожила твои нежные чувства к наставнику.

Огл, как ни странно, промолчал, он не стал ни спорить со мной, восхваляя достоинства Силау, ни поддержал моего возмущения.

Уже было достаточно поздно, когда Огл, проводил меня домой и на прощанье в очередной раз наградил поцелуем в макушку. Зайдя в дом, я увидела тётю Римуальду, соседку, которая о чём-то шепталась с мамой. При моём появлении она вскинулась и, как-то кособоко направляясь ко мне, проговорила: «Аниста, милая, помоги, мама рассказала, как ты вчера вылечила Гемеллу, вот я и жду тебя весь вечер». Я удивлённо посмотрела на встревоженную маму. Смущённо кашлянув, она объяснила, что Римуальда пожаловалась на боль в пояснице, что третий день уже мучается, пьёт болеутоляющие настои, но они помогают лишь на время. А мама рассказала ей о моих волшебных рисунках, спасших отца, который, кстати, сегодня чувствует себя прекрасно. Соседка, измученная болью, готова была на коленях умолять меня помочь ей тоже. Я попыталась было отказаться, советовала обратиться к врачу, но Римуальда настаивала, утирая слёзы: «Анисточка, деточка, если и не поможешь, так ничего страшного. Я ведь не обижусь. А вдруг станет лучше? Попробуй, умоляю!» Я взялась за краски, кисть и уже привычно начала размывать тёмные цвета. В случае с соседкой это были коричневые краски, постепенно сменившиеся на зелёные, а потом, вознаградив женщину рисунком из ярко-оранжевых неизвестных соцветий, я вопросительно посмотрела на неё. Смешно выпучив глаза, тетя Римуальда сидела, выпрямив спину, на её лице играл яркий румянец.

– Ну, Аниста, ты даёшь, – тихо произнесла она, – мне будто огнём по спине полыхало, пока ты рисовала, а сейчас, по-моему, я заново народилась на свет.

– Я рада, если смогла помочь.

– Да ты волшебница! Кто бы мог подумать! – радостно крикнула тётя Римуальда и легко подскочила со стула, потом несколько раз присела и два раза наклонилась.

– А где боль?! Боли-то как не бывало! Аниста, ты сотворила чудо!

– Да ты осторожнее! – усмиряла её довольная мама.

Римуальда расцеловала меня в щёки и кинулась домой со словами: «Побегу! За три дня столько дел накопилось!»

ГЛАВА 11

Денёк сегодня выдался на славу, тёплый и свежий, первые дни осени были сухими, солнечными и радовали яркими красками. Я играла с детьми на площадке, сама чувствуя себя маленькой девочкой, как вдруг услышала смех и знакомый голос:

– Привет, Аниста!

Сердце моё удвоенно забилось. Огл стоял совсем рядом и, улыбаясь, смотрел на меня.

– Здравствуй, Огл! Какими судьбами?

– Пришел, чтобы увидеть тебя, – серые глаза искрились. – Сегодня такой день замечательный! Правда?

Я подошла к нему поближе, стараясь скрыть смущение. Огл раньше никогда не приходил ко мне просто так, без повода, лишь я бегала на полянку – место нашей первой встречи. Там Огл учил меня основам магии.

– Это тебе, – приятель протянул мне большую красную розу.

– Спасибо, – протянула я нараспев, чувствуя, что моё лицо сейчас станет таким же алым, как цветок.

– Надо же, какой странный ребёнок, – удивлённо сказал Огл. Я проследила за его взглядом.

– Тома, правда, необычная девочка, – ответила я, наблюдая, как девочка привычно сидит в стороне от весёлой ребятни, в руках она держала куклу, но взгляд был направлен куда-то вдаль. – Её воспитывают бабушка и дед. Говорят, что родители погибли, когда Тома была ещё малышкой.

– С ней что-то не так. Ты это чувствуешь?

– Да, она отличается от детей её возраста, но я не могу понять, что именно в ней не так, да и её бабушка очень просила не доставать девочку излишним вниманием, Тома – ребенок беспроблемный, спокойный, делает всё, что ей говорят, она совсем не шалит, сидит себе в уголке с игрушками.

– В этом-то и может быть проблема, – задумчиво произнёс Огл.

– Что ты имеешь в виду?

– Пока сам не пойму, но вообще-то я пришёл к тебе, а не к твоим воспитанникам, – Огл перевёл взгляд на меня, – хочу пригласить прогуляться сегодня. Как тебе моё предложение?

– Ну, не знаю, – растерялась я, – конечно, это было бы неплохо…

– Тогда я встречу тебя после работы, погуляем, сегодня, кажется, праздник, артисты приезжают, фокусники будут на базарной площади. Ты ведь любишь фокусы, правда? – Огл рассмеялся.

Этим вечером мы окунулись в веселье. Танцевали под перезвоны гитар и стуки барабанов, пили молодое лёгкое вино, ели сухие сладкие лепёшки, кружились в хороводе вместе с другими девушками и парнями. Иногда я ловила изумлённые взгляды знакомых жителей посёлка. Подруга, которая была тут же вместе с мужем и двумя своими малышами, сосущими сладкие леденцы, подмигнув, шепнула:

– Ну, ты даёшь! Ведуна окрутила!

– Да не ведун он, просто художник.

– Да какая разница, – весело шептала слегка захмелевшая от выпитого вина Ника, – главное, что он в тебя влюблён, это сразу видно!

– Да мы просто хорошие приятели…

– Вы смотритесь, – подмигнула мне подруга и, взяв за руки детей, попыталась освободить Огла от навязчивого внимания своего мужа. Изрядно выпивший, тот запальчиво рассказывал моему сегодняшнему кавалеру о том, что скоро откроется сезон охоты на диких уток.

Веселье на площади было в полном разгаре, когда к нам с Оглом, пошатываясь, подошёл дядя Хоша, по прозвищу Мешок. Заплетающимся языком он спросил:

– Аниста, правду говорят, что ты стала настоящим лекарем?

– Дядя Хоша, – рассмеялась я, – кто Вам такое рассказал, мои родители или тётя Римуальда?

– Слухами земля полнится, – философски заметил Мешок. – Я вот тоже хочу обратиться к тебе, девочка, за помощью, – Хоша покосился на Огла.

– У Вас что-то болит?

– Нет, ребятки, – Хоша обращался уже к нам обоим, – у меня другая проблема. Помогите, а?

– Так что стряслось, дядя Хоша?

– Нет, Аниста, здесь не очень удобно разговаривать, да и не в том я состоянии, – дядя Хоша кашлянул, – ты понимаешь, праздник сегодня, разгулялся старый Мешок. Сейчас начну вам такое рассказывать! Не поверите, решите, мол, перебрал Хоша, вот и сочиняет небылицы всякие. Я лучше вечерком к тебе, Аниста, приду. И приятель твой пусть тоже послушает мою историю, не зря в посёлке шепчутся, что ты на окраину к колдуну стала бегать, видать, научил он тебя кое-чему. Да ты не гляди так возмущённо, деточка, посёлок-то у нас махонький, все на виду. Ну, я ничего плохого не думаю, – старый Хоша смешно затряс головой, точно испугался, что может обидеть тех, к кому сам же обратился за помощью.

– Огл не колдун, он художник! – сказала я то же самое, что говорила своей маме и подружке.

– Ну, художник, это тоже хорошо, и ничего, что не колдун, – Хоша смешно выпучил глаза, – а если владеет ремеслом колд… – тут он осёкся, затем какое-то время подбирал более безобидное слово и, наконец, придумал: – Знахарским ремеслом если владеет, то кому от этого плохо? Тебя вот, Анисточка, научил всяким таким вещам…

Хоша смотрел на меня заискивающе. Тут вмешался Огл. Засмеявшись, он пояснил немного обескураженному дяде Хоше:

– Её учить ничему не надо, она сама кого хочешь может научить, Аниста знает больше моего.

Я удивлённо покосилась на Огла, а он улыбался, глядя мне прямо в глаза без какого-либо подвоха во взоре.

– Ну-ну, – старый Хоша посмотрел на меня с ещё большим уважением. – Так я вечерком забегу?

И вскоре он смешался с пёстрой весёлой толпой гуляющих сельчан.

– А ты становишься популярной личностью, – Огл улыбался и говорил без тени ехидства.

– Ну, а ты как думал? Маленький посёлок – большие разговоры! – рассмеявшись, я потянула Огла туда, откуда неслась модная песенка, под которую молодёжь водила весёлые нестройные хороводы.

Весь следующий день я пребывала в отличнейшем расположении духа и, конечно, думала о нём – о моём сероглазом друге. Да, я уже могла смело так называть Огла. Вчерашним вечером я увидела его совсем другим. Вся его серьёзность и таинственность испарились, растаяли, как горстка первого снега, чуть пригретая солнышком. Теперь он был обычным парнем, от души хохотавшим над шутками клоуна. Огл весело знакомился с моими подругами и приятелями, без умолку болтал, сыпал остротами и, пожалуй, многовато пил вина. «Наверное, после такого веселья он чувствует себя не совсем хорошо», – думала я, отправляясь с детьми на прогулку. Однако все мои опасения вмиг развеялись при его появлении. Мы с детками играли в любимые ими прятки, когда, подчинившись внезапному порыву, я оглянулась и увидела, как сероглазый извещающий шагает по тропинке к детской площадке, бодро размахивая руками и широко улыбаясь мне.

– Забежал лишь на минуту, – весело сообщил Огл, – еду в город, на ярмарку. Хочу продать картину.

– Рада, что ты улыбаешься… – я почти не слышала его слов и не сразу обратила внимание на аккуратно упакованную картину в квадратной рамке, висевшую у него на плече

– Вечером зайду в гости, может, старый Мешок и вправду что-то интересное расскажет, заодно познакомлюсь с твоими родителями, – Огл смутился, а потом, став серьёзным, исправился: – Очень хочу познакомиться с твоими родителями. Можно зайти к вам вечером? Должны же они знать, к кому их дочь бегает так часто.

Огл улыбнулся, с нежностью глядя мне в глаза… Хоть я и считала себя вполне взрослой девушкой, но, тем не менее, чувствовала себя неловко перед родителями, даже поймала себя на мысли, что лучше бы Огл не приходил сегодня. Пусть бы всё продолжалось, как было раньше: я бегала бы к нему сама на полянку – место наших встреч.… Но, взглянув в его весёлые глаза, почувствовала угрызение совести. «Человек открылся пред тобой, он рад встрече, хочет, чтобы ты полностью доверяла ему, идёт знакомиться с родителями, а ты… стесняешься его, боишься разочаровать родителей?!» – укорила я себя и согласно кивнула Оглу головой.

Вернувшись с работы, первым делом сообщила маме и отцу, что у нас сегодня будет гость. Я с трепетом ожидала их реакции. Родители не высказали ни капли изумления, пожалуй, они были готовы к такому развитию событий. Ещё бы! Деревенские кумушки, поди, по всему посёлку разнесли, как я вчера на празднике веселилась с «колдуном». Отец работал часовым мастером. Почти каждый вечер после работы он ещё и дома что-нибудь мастерил. Соседи часто обращались к нему за помощью. Отец никому не мог отказать. Вот и сейчас с увеличительным стеклом в руке он склонился над разобранным механизмом. Не отрываясь от своего занятия, папа уточнил: «И не один сегодня будет гость, Хоша тоже придёт поближе к вечеру».

– Хоша? – удивилась мама. – А Мешок-то зачем решил к нам нагрянуть? Он что, хочет продолжить вчерашний праздник?

Отец равнодушно кивнул в мою сторону.

– Вчера на празднике дочь наша пообещала Хоше Бог знает что, он весь день твердит, что только Аниста может ему помочь. Кстати, – отец смешно поднял палец вверх, – Хоша сказал, что если у Анисты получится ему помочь, то он хорошо заплатит.

– Тю-ю, – рассмеялась мама, – да у Мешка откуда деньги? Разве что старьевщику продаст своё прозвище?! – мама продолжала хохотать, отец тоже присоединился к ней. Успокоившись, мама поинтересовалась:

– Неужели Хоша заболел? А ведь всегда хвастается своим здоровьем и не понимает тех, кого недуг сваливает.

– Да нет, – нехотя ответила я, – у него какая- то история…

Мама с отцом переглянулись и опять захохотали.

Не прошло и часа, как на пороге дома появился Огл. Я поразилась перемене, произошедшей в его внешности: длинные пряди были красиво и аккуратно подстрижены, и от этого волосы казались гуще; на нём был не тот серый дорожный плащ, который я привыкла видеть, а новый чёрный из дорогой ткани, на ногах блестели отполированные, похоже, тоже новые, сапоги. Огл положил на стол большой пакет с разноцветными пряниками, явно купленными на ярмарке, а маме вручил небольшой букетик, составленный рукой мастера. Мой приятель был смущён, это забавляло и умиляло меня. Но мама быстро развеяла его смущение: уже через десять минут мы сидели за столом, пили ароматный чай, и она просто и непринужденно, как разговаривают с давно знакомым человеком, сказала: «Хорошо, что у Анисты появился новый друг, а то все её приятели и подружки уже при семьях, девчонке скоро досуг провести не с кем будет, не понимаю, что так рано семьями обзаводиться, гуляли бы да гуляли ещё». Отец был очень доброжелателен и разговорчив, много рассказывал о различных часах, а Огл с интересом его слушал. Он, оказывается, тоже немного разбирался в мастерстве часовщика, поэтому отцу сегодня вечером повезло с собеседником: он смог всласть наболтаться о своём любимом деле. О том, что к нам должен пожаловать с визитом Хоша, все уже и забыли, но тут старик появился на пороге. Водрузив на стол пакет с пряниками, такими же точно, что принёс Огл, он под общие шутки расположился за столом. После дежурных фраз гость начал разговор, ради которого и явился.

– Я сразу к делу, – начал Хоша. – Что время-то тянуть? Ты, Гемелла, может, помнишь, откуда взялось моё прозвище?

– Да, – отец, как мне показалось, грустно кивнул, – раньше ты был побогаче… и потолще. Но ведь те времена прошли давным-давно. Неужели тебя привели сюда дела минувших дней?

– Именно так, Гемелла!

– Да ну, Хоша, с чего это вдруг?

– Расскажу по порядку…

Но отец перебил рассказчика:

– Хоша! Неужели ты решил вспомнить о своём путешествии? Времени-то как много прошло!

– Правда, сосед, – вмешалась мама, – неужели решил прошлое ворошить? Зачем тебе это надо?

Здесь уже пришла моя очередь удивляться:

– О каком путешествии вы все говорите? Расскажите, дядя Хоша!

– Ладно, я за этим и пришёл, но прошу, – Хоша серьёзно посмотрел на родителей, – не перебивайте, дайте рассказать самому!

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

Дядя Хоша закончил рассказ и теперь молчал, опустив глаза. Молчали и мы. Мои родители с нескрываемым удивлением глядели на гостя. Первым заговорил отец:

– Так вот что произошло с тобой, Хоша! Я помню, как весь посёлок гудел о том, что Хоша просадил нажитое предками состояние в каком-то сомнительном путешествии и спился.

Дядя Хоша не ответил, лишь слегка качнул головой. Опять воцарилась тишина. Нарушил её Огл:

– Ольга Странница, – неожиданно произнёс он, – мне кажется, я догадываюсь, о ком идёт речь.

– Ты знаешь Ольгу? – на лице дяди Хоши мелькнуло изумление, тут же сменившееся интересом. – Но откуда? Огл, откуда ты можешь её знать? Ольга Странница? Что это за имя?

– Мне тоже довелось побывать в Стране Розовых Рек. Правда, это было давно. Я был ещё подростком, когда Силау, мой Учитель, взял меня с собой в путешествие в эту чудесную Страну. Да, необычный цвет песка и камней придаёт многочисленным рекам розовую окраску. Помню, как много историй и легенд мы услышали о животном якиолисе. У жителей этой Страны оно считается священным. Тогда я не мог понять, зачем Учитель так много времени посвящает собиранию материала о волшебном быке. Один из рассказчиков посоветовал нам обратиться к женщине, по имени Ольга Странница, писательнице, ведущей затворнический образ жизни, но, тем не менее, достаточно известной среди местных литературных деятелей. Наш новый знакомый сказал, что Ольга знает больше всех о священном животном, так как она утверждает, что видела его сама. Дело в том, что, хоть якиолис и является сказочным персонажем и никто из жителей Страны его не видел, многие всё-таки верят в его существование. Силау очень заинтересовался предстоящим знакомством с писательницей, в отличие от меня. Я жаждал узнать что-нибудь новое о прекрасной Стране, а не собирать целыми днями различные сказки об одном и том же животном. Мужчина, рассказавший нам о Страннице, предложил лично познакомить нас с ней, так как женщина навряд ли согласится общаться с незнакомцами. Силау с радостью согласился. Я замечал, что в разговоре с кем-либо мой Учитель использует магию для расположения к себе собеседника, но не видел в этом факте ничего предосудительного. В данном случае я был просто поражён, насколько сильно он «распустил флюиды». Когда я спросил его, зачем мы тратим время на собирание историй, он ответил, что именно за ними мы сюда и явились, а потом вообще удивил, сказав, что так близко к цели своей жизни он ещё не подбирался.

Ольга Странница жила на окраине города Пески.

– Да! Ведь я не сказал, что именно так назывался город, где всё произошло! – перебил Огла дядя Хоша.

Мой друг кивнул и продолжил:

– Это была стройная дама средних лет, несколько неряшливого вида, тем не менее, было видно, что когда- то она была красавицей, она могла бы и сейчас оставаться таковой, но её совершенно не заботило то, как она выглядит. Встретила нас равнодушно, по-видимому, она уже знала о нашем визите к ней, пригласила к столу, на котором стоял свежеиспечённый пирог с яблоками. Хозяйка налила горячий, но не крепкий чай в разнокалиберные и не очень чистые кружки. Пирог оказался изумительно вкусным, я уплетал его за обе щёки, Силау же съел совсем маленький кусочек. Мужчина, познакомивший нас с Ольгой, вскоре покинул нашу компанию (не без лёгкого магического вмешательства моего Учителя, внушившего тому желание уйти). Силау представился профессором, интересующимся фольклором. Ольга удивилась и сказала, что вряд ли она, писательница и поэтесса, сможет ему чем-то помочь, так как совершенно не увлекается народным творчеством. Тогда мой друг ухватился за слово «поэтесса» и попытался заговорить о стихах. И на эту тему хозяйка, казалось, тоже не особенно была настроена говорить. «А почему Вас зовут Странница? Это Ваша настоящая фамилия?» – спросил я. Ольга вздрогнула, словно мой вопрос поставил её в тупик. Какое-то время она безотрывно смотрела на меня. Этого манёвра было достаточно, чтобы Силау подключил магию, заставляющую собеседника откровенничать. Но у хозяйки словно была защита от подобных атак. Я видел, что Силау порядком рассержен. Не пытаясь больше ни помогать, ни мешать Учителю, я вышел из-за стола и направился к книжным полкам. Здесь, среди томов известных и не известных мне авторов нашёл произведения Ольги Странницы. «Страна Перекрёстков» – так называлась одна из книг. Открыв её, прочитал первые строки стихотворения:

В Стране Перекрёстков закрылись порталы,

И сам перекрёсток – стремительно талый.

И сталкер задумчивый шёл себе прямо.

И сталкер растаял, как Земли Гроама…

Сколько лет прошло, а я так и не смог забыть взволновавшие меня строки. Позабыв обо всех приличиях, я перебил говоривших о чём-то Силау и Ольгу:

– Вы знаете, что такое Гроам?

– Кто вы? – вопросом на вопрос ответила хозяйка. Она смотрела на меня и Силау с испугом в глазах.

– Не бойтесь, Ольга, я всего лишь посвящённый в тайну Гроама, – ответил Силау, – а Огл – мой ученик.

– Я знала, что когда-нибудь встречу тех, кто знает… – прошептала она. – Посвящённые… извещающие… проводники… – в глазах женщины стояли слёзы. Немного помолчав, продолжила чуть громче: – Я никому не могла рассказать о том, что видела. Когда попыталась это сделать, меня сочли за сумасшедшую и упекли в больницу. Всё, что я могу, – это писать стихи и повести, которые все считают вымыслом… А ведь я и вправду почти сошла с ума, когда оказалась там, в тёмном лабиринте, с умирающим возлюбленным на руках, – Ольга положила голову на руки и зарыдала. Силау попытался её успокоить:

– Мы верим Вам. О каком лабиринте Вы говорите?

– А может, вас прислали из клиники? Так вот, знайте, я пишу сказки! Всё, о чём в них рассказываю, – вымысел, фантазия!

– Вы были в Главном портале?! – перебил её Силау. – Как Вы попали туда? Вы можете показать дорогу и сказать заклинания, которые использовали?

Я с изумлением смотрел на Учителя. Тон его был резок. Женщина перестала рыдать.

– Я ничего не помню, – сказала она тихо, – иногда мне кажется, что произошедшее со мной – это лишь сон… если бы не это…

Женщина встала и пошла в комнату, там она открыла шкаф, взяла оттуда коробку, вернулась с ней. В коробке лежал клок шерсти какого-то животного. Он переливал золотом. Там же лежала веточка, источавшая необычайно сладкий аромат.

– Это кивикола, – проговорила хозяйка, – сколько лет прошло, а она продолжает пахнуть.

– Так значит, Вы и в Государстве Перекрёстков побывали, – утвердительно произнёс Силау.

– Может быть, и хорошо, что я смогу поговорить с человеком, который не отнесётся к моим рассказам, как к выдумке, – женщина смотрела прямо перед собой. – Я очень любила своего отца. Мама умерла, когда я была совсем малышкой. Папа окружил меня заботой и вниманием, подарил мне такую сильную любовь, на которую способны оба родителя вместе. Я росла счастливым ребёнком, получала всё, что хотела, а ещё обладала привлекательной внешностью, а ведь это немаловажно для девочки. Мой папа был исследователем, изучал повадки животных. Когда я подросла, он рассказал мне о якиолисе, животном – легенде. По преданию, его шерсть очень дорога, но не только ею славен бык. Если выпьешь глоток его крови, то станешь владеть всеми тайнами Мира. Истина откроется тому, кто осмелится испить горячий напиток, вытекающий из умирающего животного. Человек, сделавший это, станет непобедим, неуязвим и очень силён. Отец убеждал, что видел это животное, что якиолис не выдумка, он существует на самом деле. Я верила своему родителю, ведь любила его больше всех на свете! А ещё он показал мне клок золотой шерсти, подобный тому, что храню в своей коробке. Папа сказал, что бык появляется раз в двадцать лет, он приходит к Главной реке попить воды, и что удержать его в поле зрения можно с помощью особого заклинания. Мне было двадцать лет, когда отец неожиданно заболел и умер. Но моя мечта найти быка якиолиса не погибла вместе с ним. До того дня, когда он должен был появиться у Главной реки, оставалось пять лет. Мне достались чертежи отца, его расчёты, которые я намеревалась проверить, и магическое заклинание, которое повторяла утром и вечером, стараясь запомнить навсегда, как своё собственное имя, чтобы, не сбиваясь, применить в нужный момент. Я понимала, что мне нужны будут помощники, но не знала, кому можно довериться. Помог случай. Старый приятель отца, путешественник, впоследствии ставший проводником, приехал навестить нас, когда я совсем было отчаялась. Ведь до появления якиолиса у Главной реки оставалось совсем мало времени, а сообщников у меня так и не было. Весть о том, что мой отец, его лучший друг, умер почти пять лет назад, потрясла старого проводника. Я же плакала и посвящала старика в свои планы увидеть якиолиса, сетовала на то, что до сих пор не нашла компаньонов. Не призналась ему только в том, что не прочь выпить глоток крови священного животного. Старик очень напомнил мне отца, вот я и разоткровенничалась. Как оказалось, не зря. На следующий день он познакомил меня с двумя молодыми людьми. Семор и Хоша, так звали юношей, проделали огромный путь в Страну Розовых Рек. У нас оказалась одна цель – убить якиолиса. Времени оставалась мало, а эти парни так же, как и я, искренне верили в реальность существования быка. В одного из новых знакомых я влюбилась с первого взгляда! Се-мор… Какое мягкое имя и в то же время яркое, как глаза возлюбленного! Мои чувства не были безответными. Правда, в первый же день знакомства с парнями я поняла, что нравлюсь и Хоше, но, в отличие от Семора, вмиг покорившего моё сердце, его друг Хоша не произвёл на меня впечатления, поэтому старалась делать вид, что чувств его не замечаю. Лишь одному Семору открыла я тайну о волшебных свойствах крови якиолиса. Мы договорились, что рискнём её выпить вместе. Хоше же отдадим столько золотой шерсти, сколько он пожелает, про кровь ему ничего не сказали. Если бы я знала, как жестоко обернётся ко мне судьба, то отказалась бы от этой рискованной охоты, а просто бы вышла замуж за Семора и жила бы с ним спокойно до самой старости. Ревность очень зла и жестока! Именно она заставила Хошу выстрелить в своего друга, когда бык уже лежал у наших ног. Сначала всё шло хорошо, заклинание сработало! А потом… Плохо помню последующие события…. С того времени, как Семор упал, сражённый выстрелом друга, и начинается мой сон… Когда подбежала к быку и упавшему на него раненому Семору, нас вдруг закружило, как в калейдоскопе, потом я потеряла сознание, или мне это показалось. Очнулась в темноте. Подо мной было что-то мягкое, вскоре поняла, что это туша погибшего быка. С трудом разжала пальцы, на которых осталась золотая шерсть. Машинально собрала её с ладоней и засунула в карман. Потом увидела Семора, он лежал рядом с якиолисом и был мёртв. Я взвыла, как зверь. Единственное желание было – умереть. Вдруг кто-то тронул меня за плечо. Это был мужчина, одетый в кожаные штаны и такую же куртку. Яркие карие глаза, орлиный нос. Он произнёс какую-то фразу на непонятном языке, скорее всего, это было ругательство, затем опустил руку мне на голову, и всё исчезло. Очнувшись в очередной раз, поняла, что лежу на кровати. Возле меня сидела немолодая женщина с кудрявыми волосами и чуть приплюснутым носом, она протирала мой лоб чем-то тёплым, приятно пахнущим. Так я оказалась в Государстве Перекрёстков. Оказывается, умирающий бык перенёс нас в портал, соединяющий между собой различные Миры. Милая женщина, которую звали Роза, очень спокойно мне об этом поведала. Я думала, что сошла с ума. Перед глазами стояла одна лишь картина: мой возлюбленный Семор лежит мёртвый на теле огромного быка с золотой шерстью. «Я сошла с ума от горя», – мелькнуло у меня в голове. Роза поднесла к моим губам кружку с ароматным напитком. «Это кивикола, пей, быстро выздоровеешь», – сказала женщина. Постоянно пребывая в состоянии сна или полузабытья, я не знала, сколько прошло дней или часов. И вот однажды, открыв глаза, почувствовала себя достаточно бодрой. Розы рядом не было, но за дверью слышались голоса. Один из них принадлежал мужчине, он показался мне знакомым, другой – женщине, но это была не Роза.

– Ну, и зачем ты привёл её сюда? – говорила женщина.

– Скорее, принёс, – усмехнулся мужчина. – А что мне оставалось делать, Роксана? Оставить в коридорах портала?

– Ты должен был вернуть девчонку в её мир. В Страну Розовых Рек!

– Во-первых, я не сразу догадался, что наша гостья явилась именно оттуда, во-вторых…

– Хм, гостья? – женщина, перебила своего собеседника. – Преступница, убившая якиолиса! Сто лет назад посвящённым пришлось переместить священных животных из этой Страны именно потому, что их безжалостно истребляли! Всё из-за драгоценной шкуры! Жадность людская не знает границ! А теперь одна из преступниц, поднявшая руку на бедное животное, отсыпается в спальне для гостей! Очень мило!

– Во – вторых, – как ни в чём не бывало продолжал мужчина, – я не мог её отправить в Страну Розовых Рек: умирающий якиолис заблокировал вход в портал, к сожалению, поздно, непрошеные гости успели проникнуть туда вместе с ним. Парнишка-то, что был с ней, оказался фрукт ещё тот! Быстро пришёл в себя! Но даже не попытался помочь подружке, помчался бегом по лабиринту, – мужчина усмехнулся, – пришлось быстро отправить его в родное Измерение. Правда, не в Страну Розовых Рек… Но, думаю, тот хорошо ориентируется в незнакомой местности. А вот с девчушкой сложности возникли. Она ведь была без сознания и ранена, не мог же я её забросить в первую попавшуюся Страну, пусть и родного для неё Мира.

– Так надо было на пару с дружком их переместить!

– Нет! Жаль стало глупышку, а её приятелю доверить раненую девчушку я не смог.

– И что ты намереваешься с ней делать?

– Отправлю, как только девочка окрепнет, назад, в её мир – Страну Розовых Рек.

– Каким образом? Открыто проведёшь через портал?

– А что, есть другие предложения?

– Конечно! Можно использовать магию.

– И подвергнуть жизнь девчонки опасности? Роксана, прошу, не усложняй. Перед нами обычная деревенская девчонка. Даже если она побежит всем рассказывать, что побывала в пространственном портале, ей никто не поверит, её сочтут сумасшедшей. Её наказание за покушение на священное животное ещё впереди.

– Что ж, поступай по своему усмотрению, – смирилась женщина, и через секунду раздался звук удаляющихся шагов.

А ещё через мгновение дверь в мою комнату открылась, и на пороге возник мужчина. Высокий, крупный, орлиный взгляд, тёмные глаза и нос с горбинкой. Его я видела там, в тёмном лабиринте. Незнакомец заговорил, без улыбки глядя на меня:

– Смотрю, Вы уже чувствуете себя намного лучше. Сейчас Вам принесут одежду и покормят. Через полчаса отправимся в путь.

– Куда отправимся?

– Домой, – коротко бросил мужчина и вышел.

Вскоре пришла приветливая Роза. Она принесла мою чистую одежду. Потом вышла и через минуту вернулась с подносом. На нём стояла тарелка с кашей, в стакане – ароматный напиток, а также лежало несколько незнакомых фруктов. Я попыталась заговорить с доброй женщиной, но на этот раз Роза была неразговорчивой. Она лишь слегка улыбнулась и, сказав, что скоро вернётся, вышла. Еда оказалась необычайно вкусной. Особенно фрукты – сочные, сладкие.

Роза вела меня по коридорам замка. Именно так выглядело место, в котором я очутилась. Огромные своды потолка украшали причудливые узоры. На стенах висели картины со сказочными пейзажами, а на одной из них был изображён якиолис. Выйдя на улицу, я окунулась в приятное тепло, воздух был пропитан сладким ароматом кивиколы. Одно из деревьев росло рядом со входом, и мне удалось незаметно отломить веточку. Да, ту, что лежит в коробке. Сделав очередную попытку заговорить с Розой, поняла, что та будет молчать. Должно быть, кто-то запретил ей общаться со мной, но было заметно, что молчание даётся ей с трудом: уж больно по-доброму она смотрела на меня. А потом Роза и вовсе вернулась в замок, оставив меня одну. Вскоре подъехал небольшой экипаж, им правил не кучер, а уже знакомый мне мужчина.

– Садитесь, – кивнул он на сидение сзади него.

– Не знала, что рядом с Песками есть такое удивительное место, – заговорила я. Спутник не ответил. Наш экипаж двинулся по дороге, выложенной светло-жёлтым камнем. Оглянувшись на замок, испытала сильное удивление. За моей спиной находился обычный двухэтажный дом, обвитый каким-то вьющимся растением. Довольно милый дом, но совершенно не похожий на тот, который я только что покинула. Местность по обеим сторонам дороги была прекрасна! Преобладали растения с чудесным ароматом, рядом с ними росли пушистые растения со светлой зеленью и множество кустарников с красными мелкими цветочками. На фоне ярко-синего неба пейзаж выглядел просто сказочно! Я даже забыла про несчастья, что обрушились на меня. Забыла о гибели Семора. О Хоше вообще не вспоминала, странно, но я не чувствовала к парню ровным счётом ничего: ни ненависти, ни зла. Он просто перестал существовать для меня. Несколько раз я пыталась заговорить с незнакомцем, правящим экипажем, но он не обращал на меня никакого внимания. Примерно через час мы добрались до небольшого городка. Какое-то время двигались на экипаже, и я с любопытством разглядывала его жителей. Невысокого роста, коренастые, курчавые, они напоминали Розу, но очень различались между собой. Покинули экипаж мы возле ярмарочной площади. Мой спутник, широко шагая, двигался вперёд. Я едва успевала за ним. Встречала любопытные взгляды горожан. Ещё бы! Ведь внешностью я так отличалась от них! Мне очень хотелось хорошенько рассмотреть место, где я оказалась, но сделать это никак не удавалось, потому что приходилось постоянно догонять своего провожатого. Вскоре мы оказались возле посудной лавки. Её хозяин радостно приветствовал моего нового знакомого (кстати, его имени я так и не узнала). Хозяин лавки что-то радостно сообщал о своём сыне, когда мой провожатый, проходя мимо лавочника в дом, сделал какой-то легко уловимый пасс рукой. Хозяин же продолжал что-то весело рассказывать, глядя перед собой. Я подумала, что перед нами сумасшедший. Зайдя в лавку, мы оказались перед потухшим камином.

– Ступай! – приказал мне спутник и достаточно грубо толкнул меня в сторону камина.

– Но послушайте! – возмутилась я, но, не удержавшись, сделала шаг вперёд и неожиданно шагнула в тёмный тоннель.

– Руку! – приказал мужчина и взял меня за кисть. Мы шли по извилистому лабиринту, я видела узкие двери, скрытые в нишах стен. Около одной из них мы остановились. Мужчина повернулся ко мне и заговорил:

– Выбирай сама объяснение тому, что произошло с тобой. Сон ли, явь ли? В моих силах заставить тебя забыть всё случившееся, но я не буду этого делать: каждый сам должен делать выводы из своих поступков. Забвение было бы для тебя подарком. Ты же всегда будешь помнить о том, что совершила. Ты хотела убить невинное животное из-за его дорогостоящей шерсти. Вот твоя жадность, Оля, и сыграла с тобой такую злую шутку. Ты охотилась на якиолиса, потеряла любимого, побывала в Мире, о котором никто не знает, но никто не поверит твоим рассказам об этом. Твоя память и будет тебе наказанием!

Сказав это, мужчина подтолкнул меня к нише. Через мгновение я оказалась на берегу Главной реки. Это было вовсе не то место, где мы охотились на якиолиса. Вокруг не было ни скал, ни кустарников. Позже пыталась найти поляну, на которую меня вывел мой провожатый. Но попытки не увенчались успехом. Чем больше проходит времени с тех пор, тем больше я осознаю смысл того, что мне сказал житель того странного Мира. Моя память – моё наказание! Даже клиника для умалишённых, куда я попала, не помогла искупить мою вину. Правда, я нашла способ, как донести до людей откровения, которые порой лавой накрывают меня, – начала писать стихи, потом рассказы. Читатели называют их сказками. Тебе понравились мои сказки, мальчик?

ГЛАВА 14

Ольга смотрела на меня, глаза её лихорадочно блестели.

– Я была там всего несколько дней, – скороговоркой заговорила женщина, – а может, несколько часов, или это и вправду был сон? – она переводила взгляд с меня на Силау и в этот момент действительно очень напоминала обезумевшего человека. – С тех пор я стала видеть сны. Нет, я и раньше не страдала бессонницей. Но теперь почти каждую ночь я вижу истории. Если я не переношу их на страницу, то они держат меня, не дают успокоиться, повторяются каждую ночь. Моё писательство – это моё спасение, если хотите. Я ничего не несу в этот мир! – теперь Ольга уже кричала: – Я никому ничего не хочу доказывать! Мне не нужно признание! Понимаете?! Информация, которую я получаю – моё проклятие! Мой крест! Моё наказание! Да мне плевать, верит кто-нибудь или нет всем этим сказкам! – Ольга поднялась с места и обвела рукой стены с книжными полками.

– Так ты видела то, о чём пишешь?! Видела?! Или это твоя безумная фантазия?!

Мой Учитель тоже поднялся и сейчас изо всех сил тряс за плечи хозяйку дома. Я никогда не видел его таким! Казалось, Силау тоже сошёл с ума.

– Оставь меня!

Ольга изо всех сил пыталась оторвать от себя руки мужчины, вцепившегося в неё мёртвой хваткой. Страх накрыл меня липкой волной. Никогда не забуду взгляда самого близкого для меня человека, моего Учителя! Глаза Силау блестели таким же лихорадочным огнём, как и глаза Ольги. Я выбежал на улицу, решив там переждать их конфликт. Не знаю, что происходило за дверью дома, но через какое-то время они оба появились на крыльце. Ольга и Силау сдержанно улыбались. Но глаза обоих продолжали зло сверкать.

– Ну вот, испугали ребёнка, – сказала Ольга.

– Ничего, – ответил Силау, – парень не из пугливых.

Затем он резко развернул меня за плечи, и мы, не прощаясь, зашагали прочь. Оглянувшись, я увидел, что женщина стоит на крыльце и с какой-то странной полуулыбкой смотрит нам вслед.

Уже вечерело, когда мы добрались до дома. По пути Учитель заглянул в трактир, заказал для меня порцию жаркого с картошкой, себе купил кувшин какого-то местного вина. Впервые я видел Силау таким пьяным. Впрочем, напиток был неплохого качества, потому что, как только мы пришли домой, его хмель почти полностью выветрился, но злость так и не покинула Учителя. Весь вечер он молчал, я предпочёл ни о чём его не спрашивать. Удобно устроившись на крыльце дома, в котором мы остановились, я открыл книгу – подарок Ольги. Волею судьбы, передо мной возникла страница со стихотворением, которое я не успел дочитать в гостях у автора:

В Стране Перекрёстков закрылись порталы,

И сам перекрёсток – стремительно талый.

И сталкер задумчивый шёл себе прямо.

И сталкер растаял, как земли Гроама.

В пути театральном (день – снова премьера)

Растаял далёкий потомок Мольера.

И ломаных линий прямые подмостки

Растаяли… те, что вошли в перекрёстки.

А кто закрывает порталы прохожим

Всего лишь деталью прямого, похоже —

Наверное, рад: будет что открывать!

Так сторож себя проявляет опять.

И тёмен портал Проявления ночи,

И образ кота из мешка выйти хочет

Навстречу мечтателю. Тот поскорее

Поднимет мешок – и в портальные двери…

Признаться, я не очень хорошо понял тогда, о чём этот стих. Да и сейчас не особо понимаю! Но он произвёл на меня такое сильное впечатление, что я запомнил его с первого прочтения! Больше мне не удалось прочитать ни одного произведения Ольги, потому что на крыльцо вышел Силау. Увидев, чем я занимаюсь, он выхватил книгу из моих рук и начал остервенело рвать её на части. Успокоился, когда увидел мой оторопелый взгляд. Тот день открыл мне Учителя с невиданной стороны. Человек, учивший меня сохранять самообладание в любой ситуации, вёл себя как типичный псих! А главное – я не мог понять причину такого поведения. На следующий день Силау извинился. Он выглядел очень удручённым. Говорил, что надеялся получить ответ на Очень Важный Вопрос, но этого не произошло, вот он и сорвался с катушек. Мне было жаль Учителя, постаревшего за ночь лет на пять. Попрощавшись с гостеприимной Страной Розовых Рек, мы в этот же день отправились домой. Видя состояние моего старшего друга, я опять молчал. Впоследствии мы не вспоминали наше путешествие, о книге, подаренной Ольгой, никогда не говорили. Но то единственное стихотворение, которое мне удалось прочесть и которое так взволновало моё воображение, я мысленно повторяю, когда пишу картины. Оно стало моим личным настроем – помогает творить!

ГЛАВА 15

Минуту мы молчали, осмысливая информацию. Потом, не сговариваясь, посмотрели на Хошу. Старик сидел, опустив голову, крупные слёзы капали на его большие руки, которые он положил на колени, как примерный школьник.

– Хоша, да ты что! – первым нарушила молчание мама. – Что ты, дружище! Плачешь? – вопрос звучал нелепо и неуместно, и так было понятно, что происходит с человеком. Однако он заставил дядю Хошу поднять голову, и мы с удивлением увидели, что он улыбается. Старик плакал и улыбался одновременно!

– Если бы вы знали, как я счастлив сейчас. Спасибо, Огл, ты снял с моих плеч груз, который мне пришлось нести столько лет!

– Какой груз? О чём ты? – подал голос отец.

– Ведь я считал, что убил их, а, оказывается, они живы! И Ольга и Семор! Так раз женщина живёт одна, значит, Семор не пытался найти её впоследствии? Что она говорила об этом, Огл?

– Не знаю, – мой приятель опустил голову, – наша встреча произошла давно, я был тогда подростком. Надеюсь, Ольга всё еще жива и продолжает писать сказки…

– Что? Надеешься? Да я в этом просто уверен! Ей сейчас лет шестьдесят, а что значит такой возраст для женщины?

Дядя Хоша поднялся и зашагал по кухне, где мы сидели. Спина старика распрямилась, глаза радостно сверкали, даже морщины разгладились. Он словно помолодел на двадцать лет. Мы, как заворожённые, с восхищением глядели на соседа.

– Так, наверное, там, на ярмарке, я видел не Семора? – остановившись, Мешок посмотрел почему- то на меня.

– Ну, Семору столько же лет, как и Вам, а Вы видели, судя по описанию, молодого человека, – начала я, – бывает, что люди очень похожи…

– Да, вспоминаю, что и ростом тот парень вроде как поменьше был, – перебил меня Хоша, – и волосы вроде светлее. А может, это нарочно судьба подстроила мне такую встречу, для того чтобы услышать сейчас рассказ Огла? Значит, прощён Хоша судьбой-то? Прощён! Жаль, что на старости лет. Хотя… какие мои годы!

Старик, казалось, разговаривает сам с собой. Он выглядел очень счастливым. Продолжая мерить шагами кухню, бормотал какие-то непонятные, не связанные между собой фразы, не обращая на нас никакого внимания.

– А каков подлец… Семор-то, – Хоша остановился и обвёл нас взглядом, в котором читалось презрение. – Бросил Ольгу! А строил из себя героя, гляди-ка! А я думал, что убил его. Да ведь сам-то я тоже трус: сколько раз была мысль вернуться в Страну Розовых Рек! Всё боялся чего-то. Огл, припомни, что Ольга ещё рассказывала о Семоре. Искала ли она его, слышала ли что-нибудь о нём?

– Дядя Хоша, с момента нашей встречи пятнадцать лет прошло! Хотя… – Огл задумался, – нет, ничего не припомню. Писательница с таким теплом в глазах рассказывала о нём, о тех днях, когда вы познакомились… После рассказа о своём пребывании в Государстве перекрёстков она ни разу не упомянула о Семоре. Думаю, он много значил для неё, и женщина решила забыть о его предательстве. Впрочем, не берусь судить, это лишь моё предположение. Цель визита Силау к Ольге была вовсе не в том, чтобы поговорить о её личной жизни. А чем закончился наш поход в гости к сумасшедшей писательнице, об этом я только что рассказал. Ну, правда, дядя Хоша, ничего не могу больше рассказать, нечего дополнить.

– Огл, а про меня она говорила что-нибудь? Ну, может, что до сих пор зла на меня или, наоборот, простила моё преступление? – старик смущённо и заискивающе глядел на Огла.

– Нет! Ничего не говорила!

– Да даже если бы и говорила! – Хоша наконец-то перестал метаться по кухне, резко остановился, посмотрел на нас как-то торжественно и заявил: – Я еду к ней!

– Что?! – возмутился отец, а мама выронила полотенце, которое от волнения комкала в руках.

– Я еду в Страну Розовых Рек, к Ольге! – чётко произнёс каждое слово Хоша.

– Опомнись, брат, – отец слегка приподнялся с места. – Это не соседняя ярмарка! До Страны Розовах Рек недели две, а то и три пути!

– А я не тороплюсь, – беспечно заявил Хоша. – ЧТО три недели по сравнению с сорока годами мучений! Между прочим, тогда мы с Семором и проводником гораздо дольше туда добирались, путь был неизведанный и даже опасный! А сейчас развит торговый маршрут! Путешествие в Страну Розовых Рек для торговцев – обычное дело. А я чем хуже?

– Действительно! – хлопнула себя по бокам мама. – Чем он хуже?! Тебе сколько лет?! Ты старая развалюха!

Огл поперхнулся чаем и закашлялся от такого безапелляционного заявления. Словно пытаясь сгладить её эмоции, он быстро заговорил:

– Нет, дядя Хоша, Вы не развалюха, но, может, не стоит торопиться с таким решением. В дороге всякое может приключиться, да и денег немалых потребует дальнее путешествие.

Мой приятель зря переживал: дядя Хоша совершенно не обратил внимания на мамино дружеское оскорбление.

– О! Деньги у меня имеются!

– Вот это уже юмор! – мама вновь всплеснула руками. – Мешок – богач!

– Зря смеёшься, Верра, – Хоша серьёзно посмотрел на маму. – У меня есть деньги. Да, я смог накопить кое-что, привычка семейная, знаете ли. Способность накопительства у меня в генах, – Хоша слегка смутился и признался: – Я даже стал последнее время думать, кому бы мне завещать сбережения. Вначале хотел своей первой жене, потом второй… – старик улыбнулся, а потом вообще захохотал: – Верра, ну не смотри на меня так. Ни о чём таком я не думал. А копить деньги – моё увлечение! Ну, теперь-то знаю, куда их потратить!

Через две недели мы провожали дядю Хошу в Страну Розовых Рек. Почти сорок лет минуло с тех пор, как он снаряжал туда экспедицию вместе со своим приятелем Семором. С той поры многое изменилось, Страна Розовых Рек уже не была сказкой в устах людей. Путь к ней, хоть и длинный, был проложен, поэтому дяде Хоше стоило просто запастись всем необходимым для дальней дороги, а сбережения у него, оказывается, имелись немалые. Пообещав сообщить о себе при первой же возможности, Хоша удобно устроился в экипаже, я с радостью смотрела на его счастливое и помолодевшее лицо. Мешок расцеловал меня в обе щёки, сказав, что желает мне счастливой жизни с Оглом и кучу детишек. При этом напутствии моё сердце сжалось: ведь проводник и извещающий не имеют права на земную любовь, иначе Гроам лишит их Силы. Зачем мне нужны какие-то Способности, если они разлучают меня с любовью? Но Огл таким вопросом не задавался, наверное, он не испытывает ко мне никаких чувств, кроме как дружеских…

ГЛАВА 16

С лёгкой руки тети Римуальды и дяди Хоши по посёлку пронеслась весть о наших с Оглом умениях. Рассказы о том, что колдун, живущий на окраине, взял Анисту в ученики и теперь они вместе помогают всем желающим, передавалась из уста в уста, обрастая всё новыми невероятными подробностями. И понеслось! Почти каждый день ко мне приходили люди с различными просьбами. Некоторым приходилась отказывать, даже поругалась с парой приятельниц, умоляющих меня помочь им завладеть сердцами безответно обожаемых парней, один из которых был к тому же ещё и женат. Мне пришлось долго объяснять подружкам, что нельзя насильно заставить человека полюбить, что ни к чему хорошему это не приведёт, но они даже не пытались меня услышать, пришлось просто прогнать подружек. Но, в основном, люди просили помочь справиться с недугами. У нас с Оглом это неплохо получалось. Мои рисунки и Энергия, идущая из рук и взгляда Огла, творили чудеса. Если бы два месяца назад мне сказали, что стану целительницей, я ни за что бы не поверила! По правде говоря, мне и сейчас порой кажется, что я являюсь просто какой-то слепой игрушкой в руках неведомых мне Сил. Иногда же, наоборот, чувствую себя наделённой огромной Силой и понимаю, что заслуживаю такого подарка! Второе ощущение испытываю намного реже первого. Должно быть, Сомнение – моё второе имя.… Многие считали нас с Оглом женихом и невестой. Мне тоже хотелось, чтобы это было так, но я старательно гнала от себя все мечты о нашей близости. Однажды Огл просто огорошил меня, заявив, что партнёрство извещающего и проводника не исключает возможности каждого из них обзавестись семьёй. Он сказал, что я должна помнить об этом на тот случай, если влюблюсь. Больше всего на свете мне хотелось закричать ему, что не могу этого сделать, потому что уже влюблена в него, в Огла! Но не прельстило мне выглядеть глупо и слушать очередную нравоучительную лекцию об управлении эмоциями. После этого разговора стала изводить себя ревностью. То мне представлялось, что к Оглу приезжает Рена, они проводят ночь в объятиях друг друга. То просто грустила над своей несчастной любовью, переживая, что Гроам выбрал меня нарочно, чтобы заставить мучиться. Часто замечала при встрече с Оглом, как он смотрит на меня пристальным взглядом своих глубоких серых глаз. В тот момент мне казалось, что он тоже испытывает ко мне совершенно иное чувство, нежели просто дружескую привязанность и духовную любовь. Но стоило ему только подольше задержать взгляд на мне, он тут же отводил глаза и начинал вести беседу об Энергиях или Силах Гроама.

Тем временем приближался праздник солнцестояния. В наших краях он всегда отмечался пышно. Огл сказал, что намеревается продать пару своих картин, и предложил мне присоединиться к нему и попробовать себя в роли продавца, а потом вместе погулять на празднике. Последнюю фразу он произнёс как-то робко, точно боялся, что я откажу ему; заметив, как на секунду дрогнул его голос, и испытав весьма приятные ощущения, я с радостью согласилась.

Праздничный день выдался ярким и весёлым. Мы с Оглом, держась за руки, пробирались сквозь пёструю толпу. Ярмарка уже вовсю была заполнена людьми. Несмотря на ранний час, торговля шла бойкая. Чего здесь только не было! Разнообразные товары со всей округи могли порадовать любой вкус. Разноцветные ткани соседствовали с прекрасными изделиями из кожи, привезённой из Страны деревьев. Украшения из камня расположились рядом с золотыми фигурками – товар более чем дорогой. Здесь же были прекрасные сувениры из Страны Розовых Рек, о которых упоминал дядя Хоша. На ярмарке всё продавалось и покупалось. Мастера и ремесленники сидели со своими инструментами и «показывали товар лицом»: на глазах у публики изготавливали незатейливые украшения, амулеты, обереги. Портные зазывали желающих приобрести обновку, снимали мерки, обещали через два часа изготовить любой наряд. Обувщики шили смешную обувь, похожую на пинетки для новорождённых, только размерами совсем не детскими, и тут же её продавали. Даже точильщики, обещавшие поточить всё – от иглы до ножа, – сидели дружно в ряд, и никто не маялся от скуки. Меня же манило подальше от всего этого разнообразия. Увлекая Огла к кондитерским рядам, глотала слюнки от сладких запахов, доносящихся оттуда. Огл посмеивался, нарочно делал вид, что не понимает, куда я так стремлюсь. Большая любительница сладкого и выпечки, я не могла пройти мимо ароматных булочек, пирожных, всевозможных рулетов и печенюшек. Добравшись до вожделённого прилавка, заявила своему приятелю, что не сдвинусь с места, пока он не накормит меня выпечкой. Накупив всякой вкусноты, мы добрались до торговца свежевыжатыми соками. Забросив в соковыжималку очередную порцию ароматных яблок и персиков, он с улыбкой покосился на меня и спросил: «Скажите, Вы ведь Аниста?» Я удивлённо кивнула. Торговец сказал, что слышал, будто я могу с помощью рисунка излечить недуг и даже вернуть потерянную вещь. Польщённая его словами, я поинтересовалась, как он это узнал. Продавец, не обращая внимания на мои слова, спросил с какой целью мы с приятелем (кивок в сторону Огла) здесь, не за тем ли, чтобы поторговать своим мастерством. И, не дожидаясь ответа, признался, что хотел бы обратиться ко мне по поводу своей спины. Я ничего не успела ответить мужчине – это сделал Огл, он просто объяснил ему, в каком районе ярмарки нас можно будет найти. Не обращая внимания на моё возмущение, Огл увлёк меня за один из трёх свободных столиков, расположенных недалеко от прилавка торговца соками. Есть пирожное совершенно расхотелось.

– Мы ведь приехали не мои рисунки продавать, а твои картины! Зачем ты пообещал ему помочь, да ещё и за деньги?!

– Аниста, – весело пропел Огл, – ведь это ярмарка, смотри, здесь всё покупается и продаётся! Ничего нет страшного в том, что ты заработаешь себе на конфеты и пирожное.

Прежде чем мы смогли добраться до рядов, на которых разместились художники, нам пришлось продвигаться через зоологический рынок, где продавались разные животные и птицы, начиная с обычных дворовых собак и заканчивая экзотическим серебристым утконосом и чёрным какаду. Далее нам предстояло пройти мимо факиров и фокусников, а также гадалок и прорицателей. Совсем недавно эти люди вызывали у меня кучу эмоций, от восторга до страха. Теперь я знала цену их знаниям. Все они не имели никакого отношения к Гроаму, и посему сейчас их волшебные действия воспринимались мною с улыбкой, как шалости ребенка. Вот седой факир отворачивается от атак коварной змеи, используя заклинание Закрытия – «зетта», на долю секунды мужчина как бы растворяется в пространстве, и змея растерянно останавливает свои нападения. Раньше это заклинание, сотворённое факиром, казалось мне самым потрясающим чудом на земле, теперь же, получая Знания Гроама, я понимала, что «зетта» – это единственный Символ, которым владеет факир, да и то очень слабо. Он может лишь на долю секунды создать иллюзию исчезновения, и эта иллюзия выполнена им не до конца. Вот фокусник, который, используя вызов дождя, поливает ладошками цветы. Это всё, на что он способен… Едва мы добрались до места художников и мой извещающий расположил свои картины, как к нам подошла старуха. Я сразу же узнала её – это была та женщина, которая приходила иногда к детскому саду и наблюдала за Томой, но после того первого раза, когда она долго рассматривала девочку, теперь старуха не останавливалась, а лишь, проходя мимо, внимательно глядела на девочку. Её визиты всегда поднимали в моей душе какую-то волну беспокойства, но запретить ей ходить мимо детской площадки только потому, что она мне не нравится, было просто нелепо. Сейчас она стояла рядом со мной и Оглом и, как мне показалось, с усмешкой смотрела на нас. «Огл и Аниста – проводник и извещающий, влюблённые друг в друга…» – негромко сказала она. Я хотела было возразить старухе, как вдруг почувствовала, что не могу шевелить языком, внимание моё рассеялось. Придя в себя через пару минут, увидела, что старуха исчезла. По тому, как изменился Огл, поняла, что он испытывает сейчас то же недоумение, что и я. «Ты поняла, что произошло? – спросил меня Огл, к которому стал постепенно возвращаться дар речи. – Только что против нас умело, использовали заклинанье „тишь“. Вот так, Аниста, расслабляться нельзя». Огл пытался шутить, но глаза его были серьёзны. Я спросила, слышал ли он, что сказала старуха, прежде чем накрыла нас «тишью». Огл пронзил меня взглядом своих внимательных серых глаз, но ничего не успел мне ответить, так как сзади раздался весёлый звучный голос: «Огл! Приятель, я так рад, что ты на ярмарке, иду сюда в надежде приобрести твою картину!» Огл заулыбался и повернулся к высокому господину с игривыми карими глазами и смешными веснушками на носу. Мужчины обнялись. А потом Огл представил мне своего знакомого. Им оказался директор театральной школы, постоянный покупатель картин моего друга.

– Ну, показывай, что у тебя сегодня! – зычно гремел он. – О! Это именно то, что мне надо!

Словом, через двадцать минут похвал, расточаемых директором студии в адрес Огла, и яростной торговли (хоть покупатель и был восхищён мастерством Огла, цену пытался снизить значительно) картина моего друга была продана. Пообещав приехать за следующей работой на очередную ярмарку, мужчина удалился, а Огл радостно посмотрел на меня:

– Аниста! Ты принесла мне удачу! Я ещё никогда так быстро не продавал картину!

– Не стоит меня переоценивать. У тебя есть ещё одна, будем стоять с ней до вечера, – отшутилась я.

– Извините, я услышала, что Вы та самая Аниста, которая творит чудеса, – обратилась ко мне подошедшая к нам щупленькая, бедно одетая девочка лет двенадцати. – Вы поможете мне?

– Откуда ты меня знаешь? Чем я могу тебе помочь?

Девочка была такая тоненькая, того и гляди пошатнётся даже от малейшего дуновения ветерка. Волосы заплетены в смешные коротенькие косички. В огромных глазах читалась такая боль, такая не детская печаль!

– Аниста, помогите выздороветь моей маме, – тоненький голосок девочки звучал умоляюще.

Как только девочка произнесла эти слова, я тут же увидела бедно обставленную комнату, стол, за которым сидели два малыша, они что-то старательно рисовали карандашами. В углу стояла кровать, на ней лежала очень худенькая женщина, её бледная кожа отливала синевой.

– У тебя есть два маленьких брата?

– Да, – удивилась девчушка, – мама болеет, я так боюсь за неё!

– Твоя мама болеет очень серьёзно, малышка, садись, будешь помогать. Посмотри мне в глаза и попроси мысленно Гроама помочь тебе, думай о маме.

– А что такое Гроам?

– Не задавай лишних вопросов, делай, что я говорю.

Девчушка послушно смотрела в мои глаза, ни на секунду не отводя взгляда. «Суэре пир никиа юэ этомбо кру дре пико», – пронеслось у меня в голове. Связь с больной женщиной была установлена. Теперь моя задача – удержать эту связь и пронести Силу Гроама в бедно обставленную комнату. На секунду я растерялась, подумала, что ничего не выйдет. Но вскоре почувствовала, как Энергия проникает через меня во взгляд девочки, от него – в сердце её матери. Сильная волна захлестнула всё моё существо и обдала жаром, наполняя тело огромной непревзойдённой мощью, – это Огл поспешил мне на помощь. Фонтаны красочных вихрей кружили вокруг нас, проникали в меня и устремлялись дальше, к девчушке, а через неё к телу бедной женщины. Сомнения ушли. Чувствуя, что смогу помочь человеку, который заслуживает этой помощи, впитывала в себя всё большее количество ярких волн. Огл произносил заклинания Защиты, прикрывая нас от посторонних любопытных глаз. И когда последняя капля Энергии Гроама прошла через меня в тело больной, я первая отвела взгляд от девочки, она же продолжала, не мигая, смотреть на меня.

– Всё хорошо, малышка, твоя мама – очень добрый человек. Гроам помог ей. Теперь я кое-что нарисую для неё. Повесишь рисунок над её кроватью, и через неделю будете кушать мамочкины пирожки, вместе с ней гулять по парку, – ласково сказала я девочке и уже привычно принялась рисовать «здоровье», завершая его зелёными Символами Гроама. Девочка радостно взяла готовый рисунок и протянула мне маленький узелок.

– Что это?

– Это всё, что у нас есть, я оставила только на хлеб и молоко для малышей, возьмите, Аниста. Это деньги.

– Может, мне тебя отшлёпать? – задумчиво произнесла я. – Беги домой и купи маме фруктов и творога, ей надо набираться сил!

Улыбнувшись, девчушка поцеловала меня и сказала, посмотрев на Огла: «Пусть всё хорошо сложится у тебя с женихом». И быстро помчалась домой.

– Видишь, не всё можно продать на ярмарке, – сказала я Оглу, отметив про себя, что искренние слова девочки про «жениха» радуют меня, пусть мы и не жених с невестой.

– Ты умничка, Аниста, – нежно проговорил Огл и подарил свой коронный поцелуй в голову, чем рассмешил меня до слёз.

– Истинный поцелуй жениха, – хохоча со слезами на глазах, сказала я.

Но Огл почему-то остался серьёзным. Вторая картина Огла тоже долго не залежалась. Но пока ещё она не была продана, к нам подходили посетители ярмарки и обращались за помощью. Оказывается, слава о моём «волшебстве» быстро распространилась по округе; к счастью, таких серьёзных проблем, как у мамы девочки, обратившейся ко мне первой, ни у кого больше не было. Мне достаточно было нарисовать «здоровье» тем, кто чуть захворал, либо «компас» для тех, кто просил удачной дороги, а потом украсить рисунки соответствующими Символами Гроама. Люди награждали меня в меру своих сил, я знала, что их желание отблагодарить искреннее, к тому же это были небольшие суммы, с которыми легко мог расстаться любой из них, поэтому я не отказывалась от оплаты. Что ж, деньги пойдут на покупку красок.

После полудня народу на ярмарочной площади стало ещё больше, торговля постепенно начала перерастать в гуляние. Ряды с изделиями и украшениями начали редеть, а поваров и кондитеров, напротив, стало больше. Заработали весёлые аттракционы, музыканты спешили занять свои места в праздничном оркестре. К вечеру праздник полностью сменил торговлю. Остались только палатки с различными сладостями да винные лавки. Огл, не скупясь, тратил заработанные от продажи картин деньги на развлечения, угощал меня конфетами, фруктами и поил кисличным вином, которое было символом праздника осени. И, как прошлый раз на празднике посёлка, я полностью растворилась во всеобщем веселье. По дороге домой Огл был молчалив, причина его хмурого настроения была неясна, молчание раздражало меня. Когда мы подошли к дому, приятель подарил мне пронзительный взгляд своих изумительных глаз (взгляд, который заставлял меня забывать обо всём на свете, взгляд, о котором я мечтала в те часы, когда Огла не было рядом!), затем развернулся и быстро зашагал прочь. Даже не поцеловал меня в макушку, как обычно делал это при расставании. Растерявшись, я хотела окликнуть друга, но взяла себя в руки, не сказав ему ни слова, развернулась и вошла в дом.

Прошло три дня после расставания, которое так расстроило и встревожило меня. За это время Огл ни разу не появился в посёлке. Я уже так привыкла к нашим ежедневным встречам, что эти три дня казались такими долгими, словно три года пролетело. Перемена настроения Огла, произошедшая после праздника, а затем его длительное отсутствие были такими неожиданными, так тревожили меня, что я ходила как в воду опущенная. Мама видела моё состояние, но, к счастью, ничего не спрашивала. Спроси она меня об Огле, я тут же разрыдалась бы, поэтому была благодарна ей за молчание. Было желание самой сходить к другу, но какая-то сила удерживала меня. Не знаю, что именно сдерживало мой порыв. Наверное, разгорячённая фантазия, которая подсовывала мне картинки, были они одна печальнее другой. Особенно тревожили две: первая – я представляла, как к Оглу приехала Рена (эту картинку я видела чаще всего), и они предаются любовным утехам в комнате, завешанной его картинами; вторая – Огл собирает все свои картины и покидает посёлок. От последней мысли мне становилось страшно. Но почему сознание подсовывало мне эту картинку? Ведь Огл ни разу даже не намекнул, что собирается уехать. Мы с ним вообще не говорили о нашем будущем. Не знаю, как мой извещающий, а я просто жила каждой нашей встречей! Порой думала, что могу запросто обратиться к Символам Гроама и выяснить всё, что происходит с моим другом. Но мне совсем не хотелось этого делать, я точно была уверена, что ничего страшного с ним не произошло, что причина его отсутствия вовсе не болезнь. На третий день нашей разлуки поняла, что если не разберусь в происходящем, то просто сойду с ума. И после работы решительно отправилась на место наших встреч, на ту полянку, где мы познакомились. К тому времени была обеспокоена до такой степени, что мне было безразлично, будет ли он один, или вместе с Реной, или ещё с кем бы то ни было.

Осень уже полностью вступила в свои права, стало раньше темнеть, но наступающий сумрак совсем не пугал меня. Решительно направляясь к лесочку, я была движима одной целью – разобраться!

Огл был на нашем месте, сидел на сломленном дереве в полном одиночестве, чему, признаюсь, я очень обрадовалась. Услышав мои шаги, друг поднялся и посмотрел в мою сторону. Он ничуть не удивился моему приходу. Я заметила, как парень осунулся, лицо не брито. Такая неряшливость совершенно не была свойственна Оглу!

– Аниста, Силау был у меня.

«Хорошенькое начало», – пронеслось у меня в голове, но, попытавшись всё же улыбнуться, весело сказала:

– Привет, Огл, давненько не виделись.

Изо всех сил я пыталась держать шутливый настрой, понимая, что произошло нечто серьёзное, коль всегда сдержанный Огл так переживает. «Что мог сделать этот дурак Силау?» – со злостью подумала я. Огл совершенно не обращал внимания на мою наигранную весёлость, которую я так старательно выставляла напоказ.

– Силау всё предвидел. Аниста, он всё почувствовал, поэтому вёл себя так… нетактично в нашу прошлую встречу, – друг был взволнован и смотрел куда-то выше моей головы.

– Да что он мог почувствовать? Что произошло? – я уже не скрывала злости.

– Пойми, Аниста, для извещающего высшая награда – встретить проводника…

– Да, знаю, ты уже говорил это…

– Но между ними не может быть физической любви!

– Иначе силы Гроама оставят их. Ты и об этом рассказывал.

– Силау приехал, чтобы напомнить мне, предупредить…

– Огл! Возьми себя в руки! Между нами нет физической любви!

– Ты говорила, что любишь меня, Аниста.

– Да, но я справлюсь со своими чувствами, не преживай.

– Я тоже люблю тебя! Я люблю тебя!

Его слова, словно током, пробили меня, всё вокруг вспыхнуло и засияло зелёным и золотым цветом. Подчиняясь страстному порыву, сделала шаг вперёд и тут же оказалась в объятиях Огла. Через секунду уже ощущала вкус его губ, они оказались сладковато-терпкими. Огл прижал меня к себе. Попытавшись потихоньку отстраниться, я чуть подалась назад, но куда там! Любитель поцелуев в макушку держал меня очень крепко. Затем взяв в ладони моё лицо, глядя нежно в глаза, сказал:

– Аниста, я люблю тебя! Я пытался справиться с чувствами, боролся со страстным желанием обнимать и целовать тебя при каждой нашей встрече, внушал себе, что испытываю к тебе лишь дружескую привязанность. Но три дня назад понял: больше не могу общаться с тобой как с другом! После ярмарки решил не видеть тебя хотя бы день, чтобы не чувствовать запах твоих волос, не смотреть в твои зелёные глаза, не ловить на себе их восторженных, нежных взглядов… А потом приехал Силау, он, оказывается, тоже был на празднике, наблюдал за нами. Он уже знает о нашем с тобой союзе, наслышан о твоих успехах.

– О наших успехах, Огл…

– Он приехал напомнить о моей миссии, о том, что с двенадцати лет я призван служить Гроаму. Силау сказал, что сразу понял, – я влюблён, а этого нельзя допустить! Я – извещающий, один из последних извещающих… Энергия Гроама, живущая во мне, должна передаться другому, такому же, как я. Когда-нибудь у меня будет ученик. А если между мною и тобой возникнет физическая любовь, Энергия Гроама покинет меня. На мой вопрос, почему так важно было выбрать именно тебя моим проводником, он ответил, что это испытание для самых сильных извещающих. Оно заключается в том, что я должен преодолеть испытание любовью, устоять, тогда Гроам наделит меня удвоенной Энергией, идущей сквозь проводника, и наш с тобой союз станет несокрушимой Силой воинов Гармонии. Конечно, проводник тоже обязан выдержать испытание. Либо…

– Либо?

– Либо я покидаю проводника, и моя Энергия удваивается за счёт этого отречения.

– Я была послана тебе в качестве испытания? Так сказал Силау?

Огл опустил голову. Потом опять притянул меня к себе, я вновь оказалась во власти поцелуев любимого. После очередной сладко – терпкой атаки Огл твёрдо заявил:

– Я выбрал свой путь, Аниста! Если бы ты не пришла сегодня, то сам примчался бы к тебе. Я люблю тебя! Пусть Гроам простит меня за то, что покидаю ряды воинов Света. Ты важнее! Мой выбор – любовь Анисты! – затем, опомнившись, он вдруг взволнованно посмотрел мне в глаза: – А ты? Аниста, тебе тоже даётся право выбора. Ты согласна лишиться Знаний ради меня, лишиться того, к чему ты смогла прикоснуться и что только начала познавать?

Моим ответом стал жаркий поцелуй.

Прохладная осенняя ночь пахнет наступающими заморозками, но ещё хранит цвета лета! Она стала первой ночью, проведённой мною с мужчиной. Ночь, когда я осталась у Огла.

Было раннее утро, солнце ещё не добралось до своего ежедневного старта, когда я проснулась. Прислушалась к спокойному дыханию Огла, улыбнулась, глядя в его родное лицо. Банальная мысль пришла в голову: теперь точно знаю, что такое счастье. Поднявшись, закуталась в одеяло и вышла на крыльцо. Вдохнула чистого холодного воздуха, впитавшего запах желтеющей травы, окинула взглядом начинающую светлеть синь неба, посмотрела на ближайший лесок – и через секунду пространство задвигалось, закружилась у меня перед глазами! Знакомый пейзаж начал меняться, словно страницы открытой книги. Картинка леса вначале поменяла краску – стала отливать золотом, затем деревья принялись менять свои очертания, потом появились фигуры неведомых животных, гуляющих между ставшими вдруг пушистыми и низкими деревьями. Одно из животных напоминало льва с улыбающейся мордочкой, оно весело помахивало хвостом, словно дворовая собачка. Другое было точь-в-точь обезьяна, но необыкновенного розового цвета. Третье животное своими размерами и формой напоминало большого быка с круглыми рогами и огромными синими глазами, от его шерсти исходило золотое сияние. Я, как зачарованная, смотрела на открывшуюся передо мной картину, когда услышала рядом с собой тихий шёпот Ола: «Якиолис». Он видел то же, что и я! Любимый обнял меня, мы стояли не дыша, любуясь увиденным. Затем волшебный бык посмотрел прямо на нас своими изумительными глазами и издал то ли рык, то ли рёв – в тот же миг пейзаж стал приобретать привычные краски и знакомые очертания.

«Гроам не оставил нас», – тихо произнёс Огл. Словно в подтверждение его слов над нашими головами раздался звук, похожий на плач флейты. Мы, как по команде, посмотрели вверх, откуда доносилась музыка – одинокая птица кружила в ярко-синем небе! Её оперение отливало фиолетово-золотым цветом. Покружившись над нами и исполнив свою волшебную песню, птица растворилась в пространстве, как и фантастическая картина с легендарным животным якиолисом.

– Что это было? – спросила я шёпотом.

– Это одно из проявлений Гроама, то, о котором рассказывают сказки и легенды, о котором каждый из нас слышал хоть раз в своей жизни. Это – Страна, в которой живут удивительные животные, те, что помогают детям исполнять их желания, а влюблённым находить друг друга. Теперь мы с тобой точно знаем: эта Страна существует!

Я тихо засмеялась: «Ты самая лучшая сказка моей жизни, Огл!» Любимый ответил мне нежным взглядом ярко-серых глаз.

ГЛАВА 17