Оранжевый меч. Скрижали небес. Книга вторая бесплатное чтение

ГЛАВА 1

Яркая вспышка погасла, и я оказался в круглом помещении без окон и дверей диаметром около десятка метров. Бурые неровные стены плавно загибались вверх и образовывали купол над блестящей, будто залитой черным стеклом площадкой. В ее центре лежал большой серый валун, из которого торчал хорошо знакомый мне меч. Струящиеся по гарде и клинку объемные узоры горели алым, словно подсвеченные изнутри. Они наполняли пространство густым красным светом, и мне казалось, что я попал внутрь не ограненного рубина.

Я стоял на краю черного обсидианового круга и вглядывался в бездонную толщу стекла. В темной глубине мерцал уже известный мне орнамент. Контуры семи семиугольников светились семью же цветами радуги и находились в постоянном движении. Их размер уменьшался от внешних к внутреннему, а последовательность цветов повторяла радужную: от красного к фиолетовому. Многогранники вращались вокруг камня, оставляя тусклые размытые следы, и я пребывал в легком гипнотическом трансе.

Из-за непрекращающегося движения ломаных линий у меня закружилась голова и накатила слабость. Я с трудом отвел взгляд от калейдоскопа в черном колодце и остановил его на Грейсвандире. Кроваво-красные узоры меча неудержимо манили, и я явственно ощущал в мыслях его бессловесный зов. Чтобы почувствовать в ладони прохладу гарды, достаточно было сделать несколько шагов и протянуть вперед руку.

Все выглядело слишком просто для испытания, в котором, по словам наставников и учеников, гибло множество Странников. Я включил магическое зрение и не увидел привычных линий Силы, пронизывающих пространство. Зато под ногами энергии было хоть отбавляй. Я нагнулся над ровной блестящей поверхностью и разглядел спрятанные в глубине огни. Их цепочка начиналась прямо передо мной и тянулась спиралью от внешнего края площадки к ее центру, несколько раз опоясывая меч в камне. В отличие от семиугольников, огоньки были неподвижны и едва просматривались в темной толще стекла. Их разделяло расстояние, соответствующее примерно одному шагу.

Если я Избранный, то непременно должен пройти это испытание, в чем бы оно ни состояло!

Я шагнул с правой ноги. Моя стопа накрыла первый огонек и под ней загорелся алый всполох. Я аккуратно поставил левую ногу на второй огонь в цепочке, увидел контур вспышки и ощутил Силу, влившуюся в каналы. Потом снова шагнул и почувствовал мощный прилив энергии. Меня качнуло, Ядро отозвалось болью, но я не остановился и сделал еще несколько шагов. Каждый следующий давался мне все сложнее и сложнее. Воздух постепенно сгущался, я двигался все медленнее и медленнее и в итоге застыл в вязком месиве, как жук в янтаре.

Я оглянулся и увидел, что огни спирали за моей спиной погасли. Назад дороги не было, а передо мной вырос непреодолимый барьер. Бесформенная, аморфная масса зависла в пространстве и обволакивала меня подобно мягкому кокону. В магическом видении она казалась серым дрожащим маревом и была пустотой, лишенной Силы. Под ногами, в бездонных глубинах черного колодца Сила бурлила словно в жерле вулкана, но я мог черпать ее лишь из огней, которые гасил каждым своим шагом. Я попытался двинуться вперед, но плотный барьер пружинил и мягко отбрасывал меня назад.

Испытание началось. Очевидно, что мне нужно было освободиться, но как? Попытка ударить Силой – слишком простое решение и, возможно, самоубийственное. Я не знал, какова природа барьера и чем закончится атака на него изнутри. Я еще раз активировал магическое зрение и не увидел никакой преграды. Здесь и привычных струн не было, только лишенное энергии серое пространство.

Я уперся ладонями в пружинящее поле перед собой, сосредоточил внимание на цепочке огней под ногами и на подушечках пальцев загорелись красные пятна. Сила потекла из моих рук, медленно наполняя кокон вокруг меня. Его цвет становился все менее и менее насыщенным, а Ядро ритмично мерцало, отражая биение сорвавшегося с цепи сердца. Каналы слабо светились в рубиновой полутьме, и мне показалось, что их сеть в моем теле стала более разветвленной. Сопротивление ослабло, и я медленно двинулся вперед. Преграда растворилась в воздухе также постепенно, как и появилась.

Я прошел половину спирали. Огни под ногами продолжали гаснуть при каждом шаге, вспыхивая напоследок яркими всполохами. Я утратил чувство пространства и двигался словно автомат, стараясь не обращать внимания на меч, разгорающийся все ярче. Сила текла в меня сплошным потоком, пальцы покалывало, будто от ударов электричества, а ядро ритмично сокращалось в унисон с бешено бьющимся сердцем.

Я миновал еще один участок спирали и понял, что могу дотронуться до гарды меча, просто наклонившись вбок и протянув к нему руку. Но я сдержался. Мне оставалось пройти примерно четверть пути. Частота мерцания огней под ногами увеличилась, я сделал следующий шаг и почувствовал нарастающее сопротивление. На этот раз преграды не было – я просто тонул в медленно застывающем клею. Ступни притягивало к полу, будто магнитом, и я с трудом отрывал их от глянцевой поверхности.

Движение вперед было преодолением себя. Ядро увеличилось в размерах и через рвущие плоть каналы заливало тело потоками нестерпимого жара. Мысли сгорали в алых языках пламени, и сквозь красное марево я видел лишь короткую цепочку огней под ногами. Каждый шаг вызывал чудовищную боль. Сила прожигала меня насквозь, и кожа горела, будто обожженная на солнце. Я знал, что если сойду со спирали, то мучения прекратятся, но упорно приближался к цели.

Сначала огненные всполохи из-под ног взметались до щиколоток, затем достали коленей, потом достигли груди и, наконец, окружили меня горящим облаком. Стоя в потоке алого сияния, я не мог различить рукоять Грейсвандира в шаге перед собой.

Я остановился перед обломком древней скалы. В магическом видении он выглядел серым булыжником среди бушующего под ногами пламени. Последний шаг было сделать так трудно, будто я пытался проломить телом бетонную стену. Но все же я взошел на камень. Огненные языки погасли, вращение разноцветных семиугольников в толще черного колодца прекратилось, и я без колебаний обхватил ладонями гарду. Рукоять была холодна, словно лед. Я резко выдернул меч из каменных ножен и с победным кличем поднял его над головой.

Камень под ногами дрогнул и рубиновый полумрак сменился ярким светом. Я переместился на заросшую густой травой поляну. Солнце стояло в зените, а воздух был наполнен влагой и пряными запахами гниющей листвы. Из-за зелёных крон высоких деревьев раздавалось пение птиц. Услышав звонкие переливчатые трели, я понял, как мне не хватало их в пустыне. Я оглянулся. За спиной возвышалась громада Красной Стены.

Я прошёл Врата и получил Первую Скрижаль! Вот только руки мои были пусты. Грейсвандир растворился так же, как меч, которым я убил наставника Дэниэла.

Меня спасла дурацкая любовь к небесной синеве Харисса. Я задрал голову, чтобы рассмотреть ее через густые зеленеющие кроны, и увидел над собой широко раскрытую пасть. Я инстинктивно присел, уворачиваясь от ослепительно белых клыков, и смертоносные челюсти сомкнулись надо мной с оглушающим щелчком. Огромный чёрный кот недовольно зарычал, и длинные когти рассекли воздух в том месте, где я находился мгновением ранее. Я метнулся под грудь зверю и ударил обеими ногами по стоящей на траве передней лапе.

Мы с котом взвыли одновременно: он от неожиданности, а я – от боли в ступнях. У меня возникло ощущение, что я приложил бетонный столб. Зверь присел на задние лапы и выпрямился во весь семиметровый рост. Я встретился взглядом с парой ярких зеленых глаз, и по моей спине пробежал холодок. Игра в гляделки продолжалась недолго, кот зарычал, прижав маленькие уши к черепу, и атаковал. Он бросился на меня, словно на мышь, и я лишь чудом успел отпрыгнуть в сторону.

Коту бы сильно не поздоровилось, будь в моих руках меч, но мне снова пришлось ограничиться ударом ноги. Я целился в горящий злобой глаз, но попал по розовому влажному носу. Кошак мяукнул, отпрянул назад и зашипел, выгнув спину. Он недовольно ударил хвостом по земле и начал обходить меня справа.

Разлинованное струнами пространство, по которым текли потоки Силы, выглядело так же, как за Стеной. Концентрация энергии здесь была больше, и ярко мерцающий силуэт саблезубого монстра разрывал светящиеся линии. Его Ядро горело, словно яркий фонарь, и мерно пульсировало, наполняя каналы зверя Силой.

Дело было плохо. Кот превосходил меня не только размерами и физическими кондициями, но и уровнем владения Силой. Безоружный мальчишка не имеет шансов против огромной пантеры.

Зверь медлил. Он остановился у кромки леса и грозно рычал, приоткрыв пасть. Я ничего не знал о повадках местных хищников, но мне казалось, что он выжидает. Бежать мне было некуда, да и незачем. Саблезубый догонит меня одним прыжком и прихлопнет, как мышь.

Вдруг из-за стены яркой тропической зелени вылетела вооруженная копьем девушка и бесстрашно бросилась на кота. Он крутанулся волчком и обрушил на нее удар могучей лапы.

Незнакомка взвилась в воздух, используя копье как опору, и острые когти перерубили толстое древко, словно соломинку. Девушка кубарем покатилась по прелой листве и, недвижимая, распласталась на траве.

Кот громко зарычал, развернулся и медленно двинулся на меня. Шерсть на его загривке стояла дыбом, зеленые глаза горели злобой, а пушистый хвост нервно бил по траве.

Я обреченно смотрел на приближающуюся смерть и не знал, что делать дальше. Мне было страшно, сердце бешено стучало в груди, колени дрожали, а в животе образовался холодный ком. Хотелось бежать, но, сжав зубы, я стоял на пути могучего хищника и лихорадочно перебирал в уме возможные варианты действий.

Я резко выбросил руки вперед и ударил Силой. Расходящаяся волна подняла с земли опавшие листья и с глухим звуком обрушилась на зеленую стену позади кота. Лес задрожал, с деревьев осыпались листья, а зверь лишь отряхнулся и приготовился к атаке.

Я неотрывно смотрел в зеленые глаза с вертикальным зрачком, но боковым зрением заметил движение за спиной хищника. Девушка прыжком поднялась на ноги, издала боевой клич и напала на кота со спины. Она попыталась пронзить его живот острым обломком копья, но лишь скользнула им по густой черной шерсти.

Кот легко ушел в сторону, развернулся и махнул огромной лапой. Острые когти мелькнули перед лицом девушки, она пригнулась и вынула меч из ножен. Ее ответный удар пришелся по черному лоснящемуся плечу зверя и оставил в нем глубокую рану.

Кот взвыл и отпрянул назад. Он начал медленно обходить нас, припадая на переднюю правую лапу. Из разреза толчками вытекала густая кровь и оставляла на желтой листве красные следы. Взгляд зеленых светящихся глаз был направлен на меня, и я решил, что стану следующей целью.

Неожиданно кот метнулся влево и снова атаковал девушку. Она увернулась от широко раскрытой пасти, плашмя бросилась твари под брюхо и перекатом ушла вбок. Девушка вскочила на ноги позади кота, но он ударил ее хвостом, и хрупкая фигурка покатилась по земле, поднимая в воздух залежи прелых листьев.

Кот победно зарычал и, наклонив голову, медленно пошел мне навстречу. Его широкие лапы тяжело ступали по ковру из лежалых листьев и веток деревьев, а длинный хвост выписывал в воздухе витиеватые фигуры. Завороженный хищной грацией зеленоглазой смерти во плоти, я не сразу заметил девушку. Она в пару прыжков настигла хищника и атаковала его сбоку. Кажущийся игрушечным меч мелькнул перед огромной мордой, но кот уклонился от атаки. Зверь развернулся и сделал вид, что собирается напасть на девушку, а затем неожиданно прыгнул на меня.

В отчаянии я бросился навстречу и поднырнул под черное гуттаперчевое тело. Я закричал во всю глотку: «Грейс!» и атаковал зверя в живот, представив, что держу в руке меч. Покрытая загадочной вязью рукоять материализовалась в ладони, и я успел крепко сжать ее за мгновение до удара.

Сверкающий алым огнем клинок вошёл в живую плоть, будто в масло. Он распорол чёрное брюхо и застрял во внутренностях кота. Зверь жалобно мяукнул, упал набок, и потащил меня по земле. Я не выпустил гарду из рук и вскоре врезался в мягкий живот – кот столкнулся с камнем, на котором я появился с этой стороны стены, дернул пару раз лапами и затих. Я потянул меч из раны и понял, что мои руки снова пусты. Чертовщина какая-то!

В разом наступившей тишине раздались аплодисменты. Мы с девушкой синхронно обернулись на звук и увидели черноволосого человека в стальных, украшенных чернью доспехах. Он стоял у кромки леса, размеренно хлопал в ладоши и улыбался во все тридцать два зуба. Длинный меч на его поясе при каждом хлопке покачивался и глухо стучал по набедреннику.

– Браво, юные странники! – громко сказал он. – Вы завалили панта, из вас могла бы получиться хорошая команда!

Аплодисменты прекратились, незнакомец нахмурился, и искусственная улыбка исчезла с его лица.

– Проблема состоит в том, что этот кот был моей законной добычей! – синие глаза воина превратились в узкие щелки. – Взять их!

В лесу слева и справа раздались хлопки. Что-то просвистело в воздухе и сбило меня с ног. Я оказался пойманным в ловчую сеть и уже через секунду барахтался в траве, пытаясь от неё освободиться. Моя спасительница билась рядом, словно птица в силке, и сотрясала воздух проклятиями.

– Не тратьте силы понапрасну, – усмехнулся незнакомец, они вам ещё понадобятся.

Из леса выбежали два светловолосых воина в кожаных доспехах, взвалили нас на плечи и понесли в чащу. Я был туго сдавлен сетью и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Магическое зрение показало, что толстые нити пылают алым огнём, и я не мог освободиться, использовав Силу. Я понял, что сопротивление бесполезно и на время капитулировал.

Воин шел пружинисто, высоко поднимая ноги, и густые кроны деревьев надо мной напоминали штормовое море. В широких прорехах были видны лоскуты голубого неба, и я думал о шутнице-судьбе, что следила за мной с высоты и вела извилистыми тропами Харисса. Наставник Дэниэл искренне считал, что они направляют к славе и величию, а мне все чаще казалось, что конечный пункт назначения – смерть от рук более сильного противника или зубов хищника.

Воин остановился и сбросил меня со спины в высокую траву. Перед глазами оказалось деревянное колесо фургона. Я уже видел подобные в лагере торговцев, а это значило, что нас не убьют, а куда-то повезут.

Светловолосый нагнулся надо мной, рванул сеть и вытряхнул меня на траву. Я вскочил на ноги и приготовился драться, но воин вскинул руку, и на меня навалилась неподвижность. Я почувствовал себя мухой, увязшей в киселе. Солдат шагнул навстречу, больно сжал мою шею пальцами правой руки и подбросил меня вверх, будто я ничего не весил.

Я больно ударился спиной о деревянные прутья, сполз на дощатый пол, и понял, что нахожусь в огромной клетке на колесах. Моя спасительница сидела рядом и со злостью смотрела на закрывшуюся решетчатую дверь. В клетке мы были не одни: в передней части сгрудились еще несколько пленников в грязном рванье, которые глядели на нас с любопытством и настороженностью. Судя по не самым совершенным чертам лиц, они не были Странниками.

– Жалкие отбросы! – обратился к нам черноволосый воин, подошел ближе и обхватил ладонями почерневшие от времени прутья. – Мы едем в Гаросс. Кормить и поить вас никто не будет. Бежать даже не пытайтесь, убьем без предупреждения!

– Это я тебя убью, недоносок! – с негодованием воскликнул я и получил в ответ удар Силой.

Меня накрыло непомерной тяжестью, буквально размазало по деревянным доскам, и выдавило весь воздух из легких. Я не мог дышать и говорить, а попытки пошевелиться лишь усиливали давление.

– Еще вопросы есть? – черноволосый насмешливо вскинул брови.

– Есть! – подала голос моя спасительница. – Куда вы нас везете?

– На невольничий рынок, красавица! – ответил воин, отходя от клетки. – Тебя там ждет успех и популярность!

– Но Странник не может быть рабом! – отчаянно закричала девушка.

– А кто тебе сказал, что вы останетесь Странниками? – усмехнулся черноволосый. – Поехали!

Он махнул рукой, впереди прозвучал удар кнута, фургон дрогнул, и шестерка мускулистых быков потащила его по лесной дороге.

ГЛАВА 2

Густой тропический лес Харисса был прекрасен. Особенно, если забыть о чувстве голода и мучившей нас жажде. Я полной грудью вдыхал прохладный, напоенный ароматами трав и деревьев воздух, прислушивался к пению птиц и крикам животных и любовался светящимися ночными бабочками и стрекозами.

Фургон, скрипя колесами, тащился по лесной дороге и периодически подпрыгивал на кочках, отгоняя сон. Я лежал на грязном полу и глядел на мелькавшие сквозь прорехи в кронах деревьев звезды. Моя юная спасительница по имени Элис спала у меня на плече. В отдалении от нас, в передней части повозки лежали вповалку другие пленники. Они нас боялись и ненавидели одновременно, их взгляды и поведение были красноречивее слов. Все наши попытки заговорить пропадали впустую, аборигены демонстративно молчали и отворачивались. Вряд ли это было персональное отношение ко мне и Элис, скорее всего, оно распространялось на всех Странников.

Элис была Странником, как и я. В пустыне ее подобрали торговцы, и она долго путешествовала вместе с ними. Девчонка охраняла караван и сражалась с пустынными тварями, а когда преодолела седьмой уровень, пришла к Вратам. Элис прошла их буквально за несколько минут до меня, но никаких спиралей не видела и эскалибуров1 из камня не вынимала. Шагнула в горящий пламенем прямоугольник с одной стороны стены, а вышла с другой. Углубилась в лес, услышала шум сражения и вернулась, чтобы помочь хорошему парню, то есть, мне.

Разбойников было трое: Странник по имени Эван и двое его подручных, имен которых я не запомнил, потому что они практически не разговаривали. Бандиты собрали в повозку несколько десятков жителей глухих лесных деревень, а на нас наткнулись случайно, когда охотились на панта.

Словоохотливый Эван признался, что мы с Элис стоим больше, чем все аборигены вместе взятые, и он не может пройти мимо такой кучи денег. Мои попытки договориться об освобождении встречали лишь усмешку на загорелом, покрытом шрамами лице, и заканчивались наложением Печати Молчания.

Эван со смехом поведал, что с меня снимут Знак, поставят Печать Повиновения и продадут на аукционе. Скорее всего, меня купит бордель: спрос на красивых и глупых парней, готовых выполнить любой каприз клиента, очень высок. А отупею я после снятия Знака, потому что мой разум будет разрушен в процессе разрыва магической связи с невзрачным камнем, болтающимся на шее.

Перспективы потери личности и превращения в дебила и проститутку в одном лице меня не радовали. Но еще больше печалило собственное бессилие. Разбойники давно перешагнули Первую Ступень и были для меня смертельно опасными противниками. Я чувствовал это, глядя на их ярко светящиеся силуэты и насыщенные Силой сферы Духовного Начала.

Они дремали в седлах и мерно раскачивались взад и вперед при каждом шаге рогатых, покрытых густой шерстью бафов. В драке против этих могучих воинов у меня не было ни единого шанса. Оставалось лишь плыть по течению и ждать удобного случая, который поможет выбраться из плена. В части везения мне было далеко до героев романов и кинофильмов, являющихся реинкарнациями Мэри Сью2, но на благосклонность судьбы я пока жаловаться не мог и верил, что рано или поздно стану свободным.

– Алекс, ты еще не жалеешь, что прошел Врата? – тихо спросила Элис, и я вздрогнул от звука ее голоса.

– Я думал, ты спишь…

– Спала, но проснулась именно с этой мыслью. Я почему-то верила, что за Стеной нас ожидает гораздо лучшая жизнь! – Элис села на пол, облокотилась спиной на прутья клетки и закрыла глаза.

– Ты хотя бы верила, а я не знал о жизни здесь вообще ничего, только слышал про Академию, ради которой сюда и пришел…

Я немного слукавил, сказав это, и поступил так намеренно. Харра научила меня осторожности, и я рассказал девочке, что прожил год в пустынном оазисе, а на седьмую ступень поднялся так же, как и она – в сражениях с хищниками во время охоты. После убийства панта никаких доказательств моей легенды не потребовалось.

В суматохе пленения ни Элис, ни бандиты не поинтересовались, куда делось оружие, которым я заколол кошку. Пока я никому не собирался рассказывать о боевом мече, появляющимся в моих руках буквально из воздуха. А тем более, не желал признаваться в том, что еще не научился управлять этим процессом.

– Мне страшно, Алекс, – в серых глазах Элис стояли слезы. – Я боюсь потерять рассудок, боюсь стать бессловесной куклой для утех…

– Не плачь, мы еще повоюем, – тихо сказал я, сел рядом с девушкой и обнял ее за хрупкие плечи.

– Я прошла пески Харры от Стены до Окоема и обратно и могла бы остаться с торговцами…

– Караванщики – лихие ребята, сражаться тебя они обучили?

– Его звали Энди, – в голосе Элис прозвучала горькая печаль. – Он научил меня всему. И был таким же синеглазым, как ты…

– Вы расстались?

– Нет, он погиб в бою с гандом, – девушка вытерла слезы тыльной стороной ладони и положила голову мне на плечо. – И я ушла из каравана. Не смогла больше жить среди всего того, что каждый день напоминало об Энди.

Я ничего не ответил, потому что вспомнил о другом Энди, кости которого были погребены где-то в руинах школы. Мне очень хотелось рассказать Элис о своих погибших друзьях, об Анне и чувствах к ней, но я уже решил, что прежнего Алекса больше не существует. Он сгорел в бушующем пламени перехода через Стену, а из Врат вышел совершенно иной человек. Более циничный, замкнутый и жесткий.

– Ты жалеешь, что бросилась меня спасать? Если бы не вернулась к Вратам, то уже была бы на пути в…

Я не успел договорить, потому что вечернюю тишину огласил громкий рев, и на клетку запрыгнул какой-то зверь размером с земного тигра. Фургон содрогнулся от его тяжести, бафы завыли тромбонами3 и, задрав рога, понесли по дороге. Аборигены проснулись и в панике бросились к середине прыгающей по кочкам повозки, в зону, куда не могли достать когти или зубы хищника. Я обхватил Элис за талию и без колебаний повторил их маневр.

В разлинованном голубыми струнами пространстве зверь напоминал огромного хорька или ласку. Его шея была украшена встопорщенными острыми иглами, которые светились от наполняющей их Силы и пульсировали в такт с довольно большим Ядром. Хорек дважды ударил себя по бокам длинным тонким хвостом и сомкнул челюсти на деревянном брусе. Зубы высекли алые искры, но не причинили клетке никакого вреда. Желтые глаза с огромными черными зрачками, казалось, смотрели только на меня, зверь неистовствовал и продолжал вгрызаться в защищенное заклинаниями дерево.

Я вернул обычное зрение и заметил, что к хорьку метнулись три полупрозрачные тени. Воины взлетели прямо из седел, хотя это противоречило всем законам физики, и оказались на крыше. Над головой загремели их тяжелые сапоги, а в полутьме сверкнули лезвия обнаженных мечей. Фургон, раскачиваясь, несся по узкой лесной дороге, но бойцы уверенно приближались к огромному зверю и двигались так, будто крались не по прутьям ходящей ходуном клетки, а по ровной земле.

Внимание животного переключилось на троицу атакующих. Хищник зарычал, встопорщил иглы по всей длине хвоста и махнул им, мгновенно развернувшись на одном месте. Я бы не успел на такое отреагировать, но воины синхронно подпрыгнули, а Эван взмахнул светящимся клинком. По барабанным перепонкам ударил истошный визг зверя – кончик его хвоста, извиваясь, упал в клетку и вызвал немалый переполох среди аборигенов.

Хорек бросился в лобовую атаку с неимоверной быстротой, он буквально размазался в воздухе и проявился уже у переднего края клетки, держа в сомкнутых челюстях одного из помощников Эвана. Другого он могучей лапой прижал к прутьям, и нас обдало горячими брызгами крови.

Главарь бандитов атаковал хищника со спины. Он отрубил покрытый иглами хвост до самого основания, схватился за брус и повис на боку клетки. Ласка завизжала как недорезанная свинья и закружилась волчком. Желтые глаза пылали злобой и светились в вечерней полутьме как два ярких фонаря.

Я наблюдал за сражением, затаив дыхание и страстно желал победы своему пленителю. Я чувствовал, что хорек намного сильнее и хитрее побежденного панта, и без опытного воина против этого зверя у нас не было шансов.

Широкая лапа ударила по клетке в то место, где только что висел Эван. Он переместился ниже, и я видел его спокойное лицо прямо перед собой. На его устах возникла безумная улыбка, бандит подмигнул мне и, оттолкнувшись от прутьев, взвился в воздух.

Хищник отреагировал на маневр Эвана, как кот на летающую над ним муху. Он зарычал, встал на задние лапы и яростно засучил передними, выпустив длинные острые когти. Эван приземлился на край клетки за колючей спиной и с размаха ударил зверя мечом. Острая сталь со скрежетом вошла в защищенное игольчатой броней тело и перерубила позвоночник. Пространство наполнил оглушающий предсмертный вой, и на нас полилась густая, пахнущая железом кровь.

Зверь умолк, тяжелое мертвое тело завалилось набок и с глухим стуком рухнуло вниз. Эван в два прыжка пересек крышу клетки, запрыгнул на обезумевшего от страха вожака бафов и ухватил его за рога. Быки начали замедлять ход, и через пару минут фургон остановился.

Оставшийся в одиночестве главарь работорговцев молча проследовал назад по дороге и вскоре вернулся, разглядывая большую оранжевую сферу, мерцающую в его ладони. Довольно улыбаясь, он спрятал ее в поясную сумку и с места запрыгнул в высокое седло.

Фургон медленно покатил вперед, и все пленники вновь заняли свои места согласно купленным билетам. Аборигены – впереди, а мы с Элис так и остались сидеть посреди клетки. После нападения хищника стало понятно, почему местные предпочли сгрудиться в тесную кучу поближе к запряженным бафам.

Повозка, скрипя колесами, продвигались по лесной дороге, и о случившемся напоминало лишь бешеное сердцебиение и пот, обильно выступивший по всему телу.

Лес закончился неожиданно, и вдоль дороги потянулись поля с редкими домишками, в окнах которых горел тусклый свет. Мы проехали еще несколько километров и свернули вправо у самой городской стены. Вечерний полумрак мешал разглядеть Гаросс в подробностях, но городом его можно было назвать лишь с натяжкой. Он был самой обычной, обнесенной бревенчатым частоколом деревней.

– Подъем! – прокричал Эван и остановил нашу процессию у небольшой развалюхи.

Дверь клетки открылась, и я снова оказался в оковах неподвижности. Эван залез внутрь, взвалил меня на плечи и с легкостью спрыгнул на землю. Он сделал несколько шагов к дому, поднялся на скрипучее крыльцо и громко постучал кулаком по болтающейся в петлях двери.

– Эван! – в освещенном проеме показалась маленькая старушка. – Сколько лет, сколько зим!

– Здравствуй, Ядвига! – разбойник бесцеремонно оттолкнул бабку и уверенно проследовал внутрь.

– Сюда его, клади, сюда, – сказала вслед старуха и засеменила к большому столу. – Только привяжи покрепче! Мне один такой юнец пол-избы сжег и панта моего зарезал, упокой Господь его душу!

– Чью душу? – удивленно спросил Эван и обернулся, – кота, что ли?

– Мальчишки, конечно, – пожала плечами старушка, – убила я окаянного за моего Васеньку…

Она суетливо сгребла с потертой, растрескавшейся столешницы разложенные для сушки растения и сложила их на одну из полок в бревенчатой стене. Свисающие с потолка связки трав, плодов и кореньев придавали ее жилищу сказочный антураж, но сказкой все происходящее даже не пахло.

Эван с облегчением сбросил меня на стол и, недовольно вздохнув, припечатал к поверхности каким-то заклятьем. Я вздрогнул и застонал: тело налилось свинцом, а язык надежно приклеился к небу.

– А мальчик красивый! – зацокала бабка и подошла ближе. – Будь я моложе годков на сорок, раздела бы, умыла и спать уложила, но не сразу, конечно. Смотри, какой я была в молодости!

Старуха сняла с головы пеструю косынку, и спутанные седые космы рассыпались по плечам. Они начали стремительно удлиняться и темнеть, морщины разгладились, крючковатый нос выпрямился, запавшие губы обрели изящную форму и полноту, а маленькие глазки увеличились и засияли, словно два изумруда. Потрясающе красивая девушка поправила тонкими пальчиками лямку тесного платья с глубоким декольте, прикоснулась к Знаку и кокетливо улыбнулась.

– Вижу, касатик, вижу, что не обделен ты силушкой! – ее ладонь легла мне на живот и поползла ниже. – Богатырь, ни дать ни взять!

– Прекрати, ведьма! – поморщился Эван и сплюнул прямо на дощатый пол. – Трахай его на здоровье, но только не у меня на глазах! Когда я вернусь, парень должен быть готов! Тебе еще девчонкой его заниматься!

Он вышел из дома, громко хлопнув дверью, и по ступеням крыльца застучали тяжелые сапоги.

– Моя избушка на курьих ножках к твоим услугам! – девушка резко отдернула руку от моего паха и преобразилась в привлекательную женщину средних лет. – Уж прости за спектакль и маскарад, не люблю работать при посторонних!

Зеленые глаза смотрели на меня с иронией и любопытством. Она наклонилась над моим лицом, и малахитовые радужки засветились ярким огнем. Я завороженно смотрел в их бездонную глубину и мне чудилось, что в мой разум деликатно проникают мягкие проворные щупальца, а он послушно открывает им все тайны. Через секунды, часы или дни наваждение пропало, и мозг освободился от чужого присутствия.

Ядвига сидела на краю стола, и внимательно меня разглядывала. Тусклый свет догорающей свечи подчеркивал глубину вертикальной складки, прорезавшей ее высокий лоб, и оттенял нахмуренные, сведенные к переносице черные брови.

– Про силушку богатырскую я пошутила, но кто же знал, что это вовсе не шутка, – женщина помолчала и отвернулась. – Обычно я снимаю Знак быстро, обрезаю земные воспоминания и переношу переводчик непосредственно в мозг. Без языка раб даже для борделя не сгодится, разве что джунгли корчевать. Но цена такого действа высока – почти полная потеря интеллекта. С тобой придется повозиться – ты должен сохранить разум, чтобы выполнить данное тебе богами предназначение. Я ничего не знаю о богах Харисса, но меньше всего хочу оказаться у них на пути.

Ядвига легко спрыгнула на пол и подошла к бесконечным рядам полок, висящих на задней стене избы. Они были заставлены многочисленными стеклянными емкостями, в которых плавали останки растений, людей и животных. Женщина долго стояла в задумчивости у скопления разноцветных фиалов, что-то бормоча себе под нос, и, наконец, взяла один из них в руки.

– Алекс, сейчас я сниму заклятие, наложенное на тебя этим дуболомом, и применю свое, – Ядвига внимательно посмотрела мне в глаза и стала похожа на врача. – Я отключу твои речевые центры, так что говорить даже не пытайся. Просто расслабься, не волнуйся и ни о чем не думай. У нас все должно получиться. А нет – так невелика печаль, даже тупому овощу девки давать будут, если он так же красив, как ты.

В зеленых глазах полыхнула Сила, и навалившаяся на меня тяжесть исчезла. Вместо нее пришло ощущение полного расслабления и беспомощности. Я чувствовал себя вытащенной на берег рыбой и больше всего хотел вернуться в темную спасительную глубину. Ядвига требовательно нажала мне на челюсти и влила в рот горький, пахнущий травами раствор.

Пространство подернулось дымкой, пылинки в воздухе замедлили свой бесконечный танец, а свет от догорающего фитиля начал густеть и заполнять дом студенистой, похожей на желтый клей, массой. Ядвига положила одну ладонь мне на лоб, а второй придавила Знак к груди и тихо зашептала что-то себе под нос. Это было последнее воспоминание, сохранившееся в моем угасающем сознании.

ГЛАВА 3

Путь от Гаросса к столице провинции занял почти неделю. Всех аборигенов Эван по дешевке продал на местном рынке, где бедолаг-невольников заклеймили и обратили в рабов среди прилавков, заполненных мясом, овощами и нехитрым скарбом. Эван загрузил в фургон шкуры убитых зверей, в развалах которых мы и коротали время вдвоем с Элис.

Ядвига лишила меня и Элис Знаков, и теперь ничто не указывало на нашу принадлежность к Странникам, кроме красоты лиц и совершенства тел. После ее колдовских манипуляций я очнулся уже в клетке, укутанный в пушистую теплую шкуру панта. Все тело ломило от невероятной усталости, голова болела, будто с похмелья, а от озноба трясло так, что зуб на зуб не попадал. Первое время мысли путались, а речь Эвана на стоянках воспринималась какофонией гортанных звуков, в которую были вплетены знакомые слова и выражения.

Я пришел в норму в течение нескольких дней. Общее самочувствие значительно улучшилось, а язык Харисса вновь заиграл привычными понятиями и образами. Эван бросал нам в клетку еду как зверям, и разделял с нами нехитрую трапезу, садясь снаружи лицом к лицу. Он накладывал на наши уста Печать Безмолвия и много говорил. Я не понимал, зачем ему бессловесные слушатели, но, как и Элис, не мог противиться его воле. Бандит много рассказывал о своей жизни в Хариссе и о порядках, царящих в Красном Поясе.

Необозримое пространство между Красной и Оранжевой стенами занимали джунгли. В отличие от пустыни, воды здесь было в избытке, ее в огромном количестве несли из Оранжевого пояса подземные реки. Джунгли таили не меньше опасностей, чем пустыня, с той лишь разницей, что смертоносные твари обитали здесь не под землей, а на ее поверхности. Периодически Эван прерывал свои многословные рассказы, поднимал указательный палец вверх и называл животное, крик, рык или безумный хохот которого доносился из-за леса.

В джунглях обитало неисчислимое количество живности, и я не запомнил названий даже тех животных, которых упоминал Эван в своих байках. По его словам, самой опасной тварью был не вовсе не пант, а стот, зверюга, убившая двух подручных Эвана. О них он, впрочем, ничуть не горевал и собирался нанять в столице новых. Единственное, что его удивляло, это сам факт нападения. Он говорил, что стоты ведут очень скрытный образ жизни и обычно сторонятся людей. Наверняка дело снова было во мне, но я благоразумно держал свои мысли при себе, к тому же высказать их с Печатью Безмолвия на губах не представлялось возможным.

Эван был опытным охотником, но попутно промышлял купечеством и работорговлей. Одинокие Странники попадались ему не часто, но такие встречи заканчивались для них одинаково: визит к Ядвиге, лишение Знака и продажа на невольничьем рынке в столице провинции – Таруссе.

Чаще всего Странники оказывались в Красном Поясе после окончания многочисленных школ за Стеной и прохождения Врат. Выпускников встречали наставники Академий и счастливчики, перешедшие на вторую ступень, с гарантией оказывались за их безопасными стенами. Иногда Врата проходили одиночки, такие как мы с Элис. В этом случае Странники могли уповать только на судьбу, которая явилась нам в образе покрытого шрамами работорговца.

Многословные монологи Эвана постепенно формировали представление о жизни в Красном Поясе. Все пространство между Великими Стенами было разделено на семь провинций. Мы путешествовали по окраине одной из них – Таруссы. Провинции были частью единой Империи, которая властвовала на всей территории внутри Стен, и управлялись Великими Кланами. По сути, Харисс находился в эпохе позднего феодализма, а распасться ему не давала имперская армия, сформированная из рядов Странников, закончивших Академии.

Эван говорил, что имперцы чрезвычайно сильны, и он ни за что не рискнет связаться даже с простым учеником, не говоря уже о кадровом военном. Мне сложно было представить необычайную силу, о которой рассуждал Эван, потому что я не мог сравниться даже с ним, пятеркой второго уровня.

Самые отчаянные и способные ученики двигались дальше, их целью становились очередные Врата и обучение за Оранжевой Стеной. Об Оранжевом Поясе здесь было известно столь же мало, сколь о Красном среди жителей пустыни.

Общество в Красном Поясе делилось на три класса: Владеющие Силой, чернь и рабы. Рабовладение для Харисса было также естественно, как демократия для США. Эван подтвердил слова Элис о том, что Странники не могут стать рабами ни при каких обстоятельствах. А если на шее нет Знака, то остаться свободным можно было, лишь уповая на волю семерых отцов-основателей Кланов Харисса. В пустыне за Стеной рабства не существовало благодаря избыточному и нескончаемому потоку Странников, буквально падающих с неба.

Скабрезно ухмыляясь, Эван не уставал повторять, что меня и Элис ждет хорошая судьба – продажа в дорогой бордель, и рано или поздно найдутся клиенты, которые выкупят нас в единоличное пользование. Громко смеясь, он показывал, как следует работать языком и подмахивать задницей, чтобы угодить нашим будущим хозяевам и заслужить милость с их стороны.

Я почему-то не чувствовал злости по отношению к этому подлецу. Он был продуктом системы, а бороться с огромной бездушной машиной не имело смысла во все времена и эпохи. Я не собирался становиться Дон Кихотом4 Харисса, мой план был гораздо проще – убить негодяя. Каждый раз, будучи обездвиженным и безмолвным, я слушал речи, льющиеся из его поганой глотки, и представлял, как воткну в нее меч и плюну в омерзительную, покрытую шрамами рожу.

Мы много общались с Элис. Она знала о жизни в Харре гораздо больше, чем я, потому что не сидела за стенами школы или в вонючих подземных катакомбах, а путешествовала с караваном по пустыне. Внутри Красной Стены ее воспоминания не имели никакой ценности, но слушать их было интересно. Как и Роб, девушка с восхищением рассказывала об окоеме. Мечтательно улыбаясь, Элис описывала покрытые снегом вершины гор, густые леса и чистые реки, сверкающие водопады и широкие степные долины, в одной из которых она собиралась остаться со своим парнем.

Я слушал наполненные ностальгией речи Элис и думал об Анне. Голубое небо в просветах зеленых крон над головой напоминало цветом ее глаза и навевало грусть. Только услышав историю отношений Элис и Роба, я понял, что у нас с Анной случилась вовсе не любовь, а вскружившая голову страсть. Но грустно было не из-за осознания этого факта, а потому что у нас не было шансов познать настоящую любовь.

Во мне с новой силой проснулись любовь к жизни и решимость бороться за свою свободу. Каждый день я садился на мерно раскачивающийся деревянный пол и медитировал под прикрытием воняющих мускусом шкур. Концентрация Силы в Красном Поясе была выше, чем в пустыне, и здесь я наполнял Ядро гораздо быстрее.

Я выяснил у Элис, что она видит только разлитую в пространстве Силу. Ни струн, ни силуэтов людей, ни тем более светящихся сфер Духовного Начала она себе даже не представляла. Об своих возможностях я умолчал и сделал вид, что лишь слышал о них от вождя поселка.

Каждый день я пробовал материализовать Грейсвандир, но все попытки были безуспешны. Во время боя с пантом я осуществил это инстинктивно, перед лицом смертельной опасности, и теперь с надеждой посматривал в таинственную глубину джунглей в ожидании нападения какой-нибудь твари. Я ждал, что она в щепки разнесет нашу клетку и вновь пробудит мою способность, но больше никаких атак не было. Нам начали попадаться встречные повозки, их становилось все больше и больше, и утром седьмого дня мы выехали из леса.

Перед глазами раскинулись пастбища. На них паслись тысячи бафов самых разных мастей, а на горизонте высилась городская стена. Она была каменной и возвышалась над лесом серой, покрытой лианами скалой. К стене жались тысячи лачуг и домишек, которые встречали нас вонью немытых тел, отбросов и нечистот, хотя после недельного путешествия мы и сами благоухали не лучше. А справа от городских ворот раскинулась громада невольничьего рынка. Эван остановил фургон на стоянке, заполненной самыми разными средствами передвижения на живой тяге. Он связал нас крепкой веревкой, наложил Печать Молчания и повел в торговые ряды.

Торжище было пугающе огромным. Рынком его называли скорее по привычке, фактически в джунглях у городской стены возникло самостоятельное поселение, жизнь в котором не смолкала ни днем, ни ночью.

Деревянные дорожки вдоль помостов с живым товаром растянулись на километры, превратив их в улицы, а открытые площадки обзавелись навесами и пристройками, став торговыми лавками. Продавцы громко зазывали покупателей, те кричали в ответ, свистели кнуты охранников, стонали рабы, вспыхивали ссоры и потасовки, а на небольших ристалищах проходили сражения, привносящие свою лепту в никогда не смолкающую какофонию звуков. Коктейль, состоящий из запахов женских благовоний, людского пота и готовящейся в ресторанчиках еды обжигал ноздри и дополнял многоцветную картину мира, в котором мне предстояло жить.

Позабыв о жажде, усталости и веревках, туго стягивающих запястья, я плелся в плотной толпе, отчаянно вертел головой и с интересом разглядывал окружающих людей. У меня возникло чувство, что я попал на грандиозный карнавал, поражающий великолепием красок, одежд и украшений.

Я с любопытством глазел на рабов и покупателей и мысленно менял их местами: разряженные в пух и прах посетители рынка оказывались на помостах, а полуобнаженные невольники становились охотниками за живым товаром и важно шествовали по импровизированным улицам. Я сам превращусь в раба после того, как будет заключена сделка с еще неизвестным покупателем, и мой лоб увенчает магическая Печать Повиновения.

Мысли о возможном ударе Силой и побеге приходили в голову, но я отгонял их, периодически сталкиваясь взглядом с наряженными в яркие доспехи охранниками. Их силуэты сияли от рвущейся изнутри энергии, а длинные поясные мечи горели как оружие из вселенной «Звездных войн»5.

– Эй, недоноски! – раздался зычный голос Эвана. – Я привел вас к новой мамочке!

Он остановился у очередного помоста, быстрым шагом поднялся по крутой деревянной лестнице и потянул нас за собой. Седой громила разрезал веревки и пинками отогнал меня к группе парней примерно моего возраста. С Элис он обращался более аккуратно, и бережно препроводил ее в компанию девушек. Все рабы были обнажены. Эван подмигнул мне и исчез в небольшой крытой пристройке, из которой раздавался звон бокалов и взрывы пьяного смеха.

– Раздевайтесь! – приказал Седой и огрел кнутом какого-то бедолагу.

Я сбросил с плеч превратившийся в рванину халат и растворился в толпе одногодок. Судя по лицам, Странником среди них был я один. Хозяин лавки, зажимая пальцами нос, указал на открытое пространство у самого края площадки, и громила согнал нас в тесную группу. Парни и девчонки столпились на помосте, и каждый хотел спрятаться от алчущих глаз неспешно прогуливающихся внизу покупателей.

Стоя на краю высокой платформы, я растирал затекшие запястья и с неослабевающим любопытством разглядывал незнакомый мир. Я должен был испытывать страх неизвестности, но не чувствовал его – все затмевало необъяснимое желание стать частью новой реальности, пусть даже в качестве раба. Этот шаг был необходим, чтобы сделать следующий – обрести свободу.

– Эй, хозяин! – прокричала в пустоту немолодая грузная женщина и указала на меня веером, зажатым в пухлой ладошке. – Сколько стоит этот немытый красавчик?

– Сто желтых, уважаемая, – подобострастно ответил вышедший из-под навеса лысый толстяк в кожаной безрукавке. – Если будете брать, дам вам скидку или еще одного раба в довесок. Хороший товар из-за стены: здоровый и еще не испорченный городом!

– А на что мне неиспорченный, – громко засмеялась тетка, – мне как раз озорник нужен! И почему так дорого? У него что, до колена…

– Его куплю я, – прервал разглагольствования дамы стоящий у края платформы седовласый старик и бросил толстяку кожаный мешочек.

– Здравствуй, Исхар, – толстяк ловко поймал деньги и усмехнулся. – Опять твои питомцы мрут как мухи? Тебе один нужен или оптом возьмешь?

– Только этот, – старик ткнул длинным костлявым пальцем в мою сторону. – Остальные – пустышки.

– Как обычно, без Печати Повиновения? – уточнил толстяк и, не дожидаясь ответа, подтолкнул меня к лестнице. – Иди к своему хозяину!

Спускаясь по скрипучим ступеням, я оглянулся и встретил печальный взгляд толстяка. Большие карие глаза не знающего жалости торговца были полны сострадания. Меня захлестнули неуверенность и страх.

Внизу старик пристально посмотрел мне в лицо, в его серых глазах полыхнула Сила, и я ощутил мощнейший удар в лоб. Меня отбросило назад, я пошатнулся и упал на колени. По телу разлилась неприятная слабость, мысли замедлили свой бег, и я почувствовал себя гуттаперчевым безвольным манекеном.

Вдруг по телу пробежал разряд Силы. Я подскочил, будто ужаленный и увидел тонкую нить, которая связывала Ядро старика и мое. Он развернулся спиной ко мне и уверенно пошел вперед по дощатому настилу, а я, как собачка на поводке, поплелся за ним. Я стал послушной куклой и никак не мог с этим бороться. А самым страшным было то, что сопротивляться и желания не возникало.

Разномастная толпа покупателей, надзирателей и рабов, непрерывным потоком текущая по широким улицам рынка, занимала все свободное пространство между лавками. Не обращая внимания на окружающих, старик двигался в плотном круговороте тел, и, казалось, что людская масса покорно рассеивается перед ним, образуя неширокий проход. Я шел следом на магической привязи, постоянно сбиваясь с шага и уворачиваясь от чужих локтей.

Мощеные деревом улицы сменились грязным, утоптанным тысячами ног трактом. По обеим его сторонам теснились полуразвалившиеся лачуги, по сравнению с которыми лавки торговцев выглядели по меньшей мере дворцами. Между ними сновали плохо одетые люди с недобрыми взглядами, но я чувствовал, что они не представляют для меня особой опасности.

Мой покупатель был широкоплеч и жилист, он шел, высоко подняв подбородок, а под ветхой тканью халата выделялись мощные рельефные мышцы. Его ноги были обуты в старые сандалии, кожа которых давно потрескалась и потеряла свой цвет, а на плетеном поясе висели ножны в еще худшем состоянии. Из них торчала рукоять короткого клинка, инкрустированная разноцветными, сверкающими на солнце камнями.

Вопреки моим ожиданиям, старик повернул не к городской стене, возвышающейся вдалеке, словно отвесный каменный уступ, а в противоположную сторону. Отступивший страх неизвестности снова вернулся, и меня начали одолевать сомнения по поводу собственной избранности.

– Исхар, куда мы направляемся? – спросил я и облизал пересохшие губы.

– Скоро увидишь, – не поворачивая головы, ответил старик, – это место находится недалеко отсюда.

– Я думал, что мы идем в город…

– Как тебя зовут, парень? – спросил старик вместо ответа, и остановился, повернувшись ко мне лицом.

– Инарр, – ответил я, не отводя взгляд от прищуренных серых глаз.

– Пока ты нулевка, путь в город тебе заказан, – пояснил старик. – Как, впрочем, и всем, кто живет в этих лачугах.

– Значит, я буду обитать где-то здесь? – я обвел руками пространство вокруг.

– Нет, – ответил Исхар, развернулся и снова зашагал вперед, давая понять, что разговор окончен.

– А для чего вы меня купили?

– У тебя есть способности, о которых ты даже не подозреваешь, – будничным тоном произнес Исхар. – Если сумеешь их использовать, то, возможно, тебя ждет великое будущее.

– Великое будущее в качестве кого? – продолжил допытываться я.

– Гладиатора на арене, – равнодушно пожал плечами старик.

ГЛАВА 4

К амфитеатру мы шли почти полчаса. Мимо нас и навстречу проносилось множество всадников, фургонов и экипажей, запряженных бафами. Я не понимал, почему человек, отваливший за меня сотню желтых сфер, не мог позволить себе хотя бы повозку. Старик упорно хранил молчание и отмахивался от меня, словно от назойливой мухи, когда я пытался завести разговор. Он слегка ослабил рабский поводок, и я снова ощутил себя хозяином собственного тела, но чужой контроль над разумом никуда не исчез.

Как и невольничий рынок, амфитеатр располагался за городской стеной и был огромен – он не уступал размером Доджер-стэдиум6. Многоуровневая деревянная конструкция была окружена сотнями покосившихся и почерневших от времени лачуг. Между ними по грязным улочкам бегали маленькие дети, свиньи и похожие на кур птицы. За низкими кривыми изгородями на огородах работали аборигены и не обращали на нас никакого внимания. Никем не замеченные, мы прошли сквозь нищую деревеньку и остановились у входа.

Высокие ворота, ведущие на овальную арену, были широко распахнуты. Над ней располагалось несколько ярусов скамей для зрителей, а на посыпанном крупным песком поле кипела жизнь. Гладиаторы бились на мечах, подгоняемые криками надсмотрщиков, между ними метались обезумевшие дикие звери, а служители регулировали длину массивных цепей, чтобы панты и прочие хищники могли дотянуться лишь до определенных границ. У меня возникло стойкое ощущение, что я попал на съемки блокбастера «Гладиатор»7 и вижу репетицию боевых сцен, постановкой которых занимается маэстро Ридли Скотт.

Одну из деревянных, укрепленных металлическими пластинами створок ворот подпирал высокий, бритый наголо воин в кожаных доспехах. Двуручный меч торчал из песка у его ног и доставал лысому до пояса. Он нехотя вышел из тени и склонил голову в приветствии.

– Новенького привел? – спросил он и вытер пот с лысины. – Опытный или мясо?

– Сейчас узнаем, – ответил старик. – Веди его на площадку. Только не убивай сразу, он мне слишком дорого обошелся.

– Сколько? – вяло поинтересовался лысый, прищурившись из-за яркого солнца.

– Не твоего ума дело, Потус, – отрезал Исхар. – Ты знай, маши себе мечом, а считать деньги и думать буду я!

Потус вынул меч из песка, сплюнул сквозь зубы и вразвалочку подошел ко мне. Он был выше меня на полголовы и в полтора раза шире в плечах. Некрасивое широкое лицо с небольшим подбородком и запавшими маленькими глазками выдавало в нем уроженца Харисса. Мужик ощупал мою шею, бицепсы и ягодицы, а затем покачал головой со скептической гримасой на лице.

– Ты, конечно, опытный старый боец, Исхар, но в этот раз ошибся, – уверенно заявил Потус, поигрывая двуручником, словно невесомой шпагой. – Лучше перепродай в бордель, пока я не изуродовал его смазливую рожу.

– Он владеет Силой, – коротко ответил Исхар. – Идем в подземелье!

– Как прикажешь, господин!

Мы прошли мимо тренирующихся бойцов к широкому проходу, ведущему под трибуны, и спустились по пологой лестнице на три уровня.

По периметру большой квадратной площадки располагались клетки с рабами и животными. Запах стоял просто чудовищный, и было непонятно от кого из них воняло сильнее. Дневной свет проникал сюда через каменный колодец, расположенный над центром мощенного камнями пространства, а зарешеченные ниши оставались в тени.

Потус остановился у одной из клеток, в которой сидели на полу несколько молодых парней. В полутьме казалось, что их лица были залиты кровью. К воину подбежал служитель и согнулся в подобострастном поклоне. Потус указал мечом на решетку, и старик бросился ее открывать. Он снял с пояса массивную связку ключей и отворил ржавую скрипучую дверь. Рабы вскочили на ноги и сгрудились у дальней стены.

– Молодые сгодятся? – нехотя поинтересовался Потус и ткнул мечом в испуганных парней.

– А как ты собираешься его испытывать? – спросил в ответ Исхар.

– Это тебе решать, мое дело – махать мечом, – осклабился Потус, и на грубом лице появилось выражение обиды.

– Ладно, ладно, – примирительно сказал старик, – давай забудем. Просто не люблю, когда кто-то считает мои деньги!

– Главное – чтобы в карман не лазали, – философски заметил Потус и вошел в камеру.

С рабами он особенно не церемонился и выгнал их на площадку с помощью пинков и затрещин. На свету стало заметно, что лица парней были покрыты ссадинами и кровоподтеками.

– Вы – отбросы! – обратился Потус к напряженным и испуганным парням. – Дерьмо, которое будет жрать дерьмо и сдохнет в дерьме! Если очень повезет, то в собственном! Сейчас вы по очереди сразитесь со мной, и от исхода боя будет зависеть ваша судьба. Те из вас, кто продержатся меньше минуты, выйдут сегодня вечером в массовку, на корм пантам. Те, кто больше – проживут до следующего представления. Если случится чудо, и вы коснетесь моей груди или спины острием меча – будем учить вас драться! Нам нужны гладиаторы, а не сопливые маменькины дочки! Тебя это тоже касается!

Потус выразительно посмотрел на меня и небрежным жестом приказал покинуть центр арены. Я присоединился к группе рабов и взглянул на Исхара. Старик отрешенно наблюдал за происходящим, полуприкрыв глаза. Видимо, он уже не раз становился свидетелем подобного шоу. Рабы в камерах оживились. Они собрались у решеток и с интересом наблюдали за начавшимся представлением.

– Добровольцы есть? Нет? Тогда первым выходишь ты! – Потус показал на самого тщедушного парня. – Бери меч!

На трясущихся ногах тощий и жилистый мальчишка подошел к корзине, в которой стояли деревянные мечи, и взял один из них в руку. Он неуверенно вышел в центр площадки и остановился перед воином. По его разбитому лицу катились крупные слезы. Рядом с высоким и мускулистым Потусом парень казался изможденным тринадцатилетним подростком.

– Не плачь, девочка, дядя тебя не обидит, – кривляясь, сказал старый воин и отбросил свой двуручник в сторону. – Нападай!

Скованный страхом раб неловко шагнул вперед и ткнул деревянной палкой в Потуса. Тот уклонился с грацией, не вяжущейся с мощным телосложением, мгновенно переместился за спину мальчишки и поманил его к себе. Пацан неуклюже развернулся и с размаха ударил мечом. Деревянный клинок пронзил пустоту, а Потус вновь оказался позади незадачливого вояки. Он сделал молниеносный бросок вперед, выхватил меч у парня из рук и ударил его рукоятью в затылок. С глухим стуком тело мальчишки упало на пол, и зрители в камерах ответили вздохом разочарования.

– И минуты не прошло, тащи его к смертникам! – Потус повелительно кивнул служителю и снова обратил взгляд на нашу троицу. – Желающие есть? Нет? Я так и думал! Следующим будешь…

Потус посмотрел вслед старичку, тащившему тело мальчишки с площадки, и указал пальцем на стоящего рядом со мной парня. Он дернулся, будто от удара хлыстом и попятился. Пацана буквально трясло от страха, и я слышал, как гнилые зубы отбивают чечетку в такт ударам громко колотящегося сердца.

– Еще шаг назад, и я лично брошу тебя в клетку к стоту! – прокричал Потус. – Меч бери!

Побледневший от ужаса раб поплелся на середину площадки и медленно поднял учебный меч. Он выставил его перед собой и застыл в паре метров от Потуса. В клетках стояла гробовая тишина, были слышны лишь приглушенные рыки и возня диких животных.

– Так и будешь ждать? – Потус усмехнулся и шагнул вперед. – Ну давай! Атакуй! Потренируйся перед боем!

Парень сделал неумелый выпад и почти достал острием улыбающегося Потуса. Он лишь слегка отпрянул назад. Мальчишка приободрился и нанес размашистый боковой удар. Клинок вновь просвистел в паре сантиметров от кожаного нагрудника. На лице Потуса появилось выражение испуга, и он попятился. Воодушевленный парень ринулся вперед, но деревянное острие встретило пустоту – Потус молниеносно сдвинулся вправо, развернулся и выбил меч из рук раба. Он нанес несколько сокрушительных ударов по голове парня огромным кулаком, и тот бездыханным трупом осел на камни.

В клетках начал нарастать гул недовольных голосов, и Потус развел руками.

– Я всем даю фору, у меня даже меча нет! – громко прокричал он и обошел площадку по кругу, насмешливо глядя в глубину зарешеченных ниш. – Понимаю вас, зрелище скучное и неинтересное. Изменим правила боя! Я – воин, и не могу сражаться с деревяшкой в руках, поэтому останусь безоружным. А против меня будут биться сразу двое!

Потус обернулся и поманил нас с соседом к себе. Мы переглянулись. В серых глазах высокого загорелого парня не было страха, лишь обреченность и злость. Он решительно направился к корзине и взял сразу два меча. Я же шагнул на площадку с пустыми руками. Я владел клинком лишь немногим лучше, чем предыдущий боец, и понимал, что деревянная игрушка только усугубит мое положение.

– Вот даже как, ты вышел без оружия?! – удивленно сказал Потус и склонил голову в церемониальном поклоне. – Неужели среди всегдашнего сброда попался настоящий воин?

Вместо ответа мой напарник грациозно прокрутил мечи вокруг тела, а затем вскинул их вверх, чем заслужил бурные приветствия от прильнувших к решеткам рабов. Они восторженно закричали и начали синхронно стучать ладонями по железным прутьям.

Я включил магическое зрение и убедился, что Потус Силой не владел. Он был искусным воином, и не более того, а это значило, что у нас есть реальный шанс избежать участи корма для хищников. Я вытянул из пространства столько энергии, сколько смог, и приготовился ударить ею в нужный момент.

Мой напарник драться умел. Он по-кошачьи мягко шагнул вперед, сделал выпад одним мечом, потом вторым, но Потус оба раза увернулся. Парень подпрыгнул и атаковал сразу двумя клинками, перекрестив их ножницами. Потус присел, уйдя от контакта, и попытался пробить кулаком в грудь. Парень отскочил назад, но удар был обманным, Потус вскинул руки и схватил запястья противника.

Наступила моя минута славы, и я ударил Силой. Я не умел использовать ее точечно и действовал как солдат, стреляющий из танка по воробьям. Мощная волна сбила с ног обоих бойцов и протащила их несколько метров по камням. Рабы в клетках взвыли и заулюлюкали – симпатии зрителей оказались на моей стороне. Мне же было наплевать и на рабов, и на Потуса, и на аплодисменты – запасы энергии в Ядре разом уменьшились на треть. Еще две такие атаки, и я превращусь в пустышку.

Потус кряхтя поднялся на ноги и посмотрел на корчащегося от боли парня. Мальчишка наткнулся на собственный меч и с криком пытался вытащить из груди красный от крови клинок. Потус обеими ногами прыгнул ему на шею, раздался хруст позвоночника, и тело парня обмякло.

Рабы в камерах яростно взвыли и начали осыпать Потуса проклятиями, хотя в смерти пацана был виновен прежде всего я, а опытный воин лишь оборвал его мучения. Мне было не по себе. Я послужил причиной гибели человека, но ничего не почувствовал. Видимо, я зачерствел и уже привык к людским смертям, происходящим по моей вине. Я смотрел на приближающегося Потуса и желал ему лишь одного – как можно скорее сдохнуть.

Он двигался медленно, будто обдумывая каждый свой шаг, и вдруг остановился. От показного благодушия не осталось и следа: маленькие глазки злобно таращились исподлобья, а кулаки были сжаты до белых костяшек. Он явно размышлял, как выйти из создавшейся ситуации, не убив меня и не потеряв лицо.

Я оглянулся на старика. Исхар наблюдал за нами скучающим взглядом, словно происходящее не имело к нему ни малейшего отношения. На старческих устах застыла полуулыбка, с какой дедушки обычно следят за резвящимися в песочнице внуками. Я очень надеялся, что все же останусь в живых, потому что на меня потратили сотню желтых.

Потус был чудовищно силен и невероятно проворен. Он нагнулся и бросился на меня с поражающей воображение быстротой. Я отскочил вбок и уклонился от таранящего меня мощного черепа, но поздно понял, что атака была обманной. Воин с разворота ударил меня ногой в челюсть. Если бы кожаный ботинок врезался мне в лицо, то превратил бы его в крошево. Но время замедлилось, как тогда, в первом бою в школе.

Я успел пригнуться и бросился Потусу под ноги. Инерция удара повела его вперед, он кувыркнулся через меня и растянулся на камнях. Зрители взорвались оглушающими овациями и разразились приветствиями в мой адрес. Они скандировали: «Убей!», а я не знал, что делать дальше. Этот бой был не поединком в полном смысле слова, а лишь тестом, определяющим уровень моих способностей. Я посмотрел на Исхара, прося у него поддержки, но старик молча улыбался, сложив руки за спиной.

– Послушай меня, парень! – неожиданно спокойно обратился ко мне поднявшийся на ноги Потус. – Тебя не сожрут хищники. Сегодня – уж точно, ты выполнил первое условие. Но учеником ты станешь только, если ударишь меня мечом! И мне плевать, сколько заплатил за тебя Исхар! Хозяин здесь я!

Потус подошел к лежащему в луже крови телу, уперся в него ногой и с хлюпающим звуком вытащил окровавленный меч. Затем ухмыльнулся и бросил его мне. В лицо полетели брызги чужой крови, и деревянный муляж упал у моих ног. Я нагнулся и взял в ладонь отполированную сотнями смертников рукоять. Во мне просыпалась ненависть, и я чувствовал потоки энергии, до боли обжигающие каналы. Восприятие обострилось, а время вновь начало течь медленнее.

Потус подходит ближе и движется медленно, будто находясь под водой. Его размашистые движения заторможены, а крики рабов, доносящиеся из клеток, протяжны и насыщены раскатистыми басами. Потус выше меня и шире в плечах, в нем нет ни капли жира, лишь бугрящиеся под кожей мышцы. Он в два раза тяжелее меня, и вышел невредимым из тысяч боев. Широкое лицо бесстрастно, он абсолютно уверен в себе и не страшится Силы, которая рвется из моего Ядра.

Потус явно понимает, что я могу уничтожить его одной атакой, но не боится и вызывает этим уважение. А я оказался в патовой ситуации и боюсь самого себя. Если воспользуюсь Силой, то убью, потому что не умею регулировать ее мощь. А если не воспользуюсь, то буду бит и отправлен на корм рычащим в клетках пантам. Или в бордель. Я впервые признался себе, что, имея выбор, смалодушничал бы и принял второй вариант.

Я крепко сжимаю в ладони деревянную рукоять и иду на Потуса. Бросаю взгляд на окровавленный клинок и градус ненависти в душе растет. Пользуясь преимуществом в скорости, сильно бью наотмашь, пытаюсь пробить защиту и уколоть в грудь. Он подставляет под удар кожаные наручи, и я вижу, как его маленькие глазки округляются от удивления.

Я снова атакую, на этот раз прямым уколом. Он снова парирует и с силой отталкивает мой деревянный клинок в сторону. Прыгаю вправо и колю сбоку. Движения Потуса замедлены, но недостаточно, чтобы разить его мечом, как неподвижный манекен. Совершаю еще один боковой выпад, но он опять уходит от удара и закрывается наручами. Я подскакиваю и бью сверху, а Потус ловит меч в локтевой захват и ломает его, словно щепку.

Черт! Корзина слишком далеко, и я смотрю на неровные камни пола. В двух шагах от меня лежит огромный двуручник Потуса. Он бросается на меня, словно разъяренный медведь, и я кувырком ухожу с линии атаки. Эфес рядом. Металлическая рукоять приятно холодит ладони. Я взвиваюсь в воздух и заношу клинок для удара. На лице Потуса впервые проявляется настоящий страх. Оно мгновенно покрывается капельками пота. Воин инстинктивно пытается уйти из-под меча, но это невозможно, потому что я быстрее его.

Вдруг затылок взрывается болью. Я чувствую, что время замедляется еще больше, но на этот раз для меня. Острие клинка касается шеи Потуса, а затем рабский поводок резко натягивается и дергает меня назад. Я падаю спиной на неровный каменный пол, слышу, как трещат мои ребра и проваливаюсь в темноту.

ГЛАВА 5

Амфитеатр в Таруссе служил не только местом для проведения гладиаторских боев, театрализованных представлений и скачек, но еще и зоопарком. По его внешнему краю располагались зарешеченные ниши, в которых содержали рабов и животных. Аскетичная обстановка камер была полностью открыта для взглядов снаружи, и прогуливающиеся вдоль клеток посетители с любопытством наблюдали за тем, что происходило внутри.

Исхар был зол. Он мерял длинными нервными шагами мою камеру и сердито высказывал все, что обо мне думает, не умолкая ни на секунду.

– Ты поступил, как глупый мальчишка! А вся твоя Сила не стоит ничего, если к ней не прилагается голова! Ну, убил бы ты Потуса, и что? Тебя отдали бы на растерзание диким зверям или запытали на потеху публике!

– Признаю, я совершил глупость…

– Заткнись и слушай! – рабский поводок натянулся, и мой язык мягкой тряпкой обвис во рту. – Отныне ты будешь думать, прежде чем что-то сделать! Или спрашивать меня! Еще один промах – пойдешь отрабатывать сотню желтых в бордель!

Перед глазами возникли трупы парней, играючи убитых Потусом, и я решил, что обязательно совершу промах, но Исхар подошел к моему каменному ложу и сердито посмотрел в глаза.

– Я сдам тебя в бордель для извращенцев, и ты станешь самой популярной шлюхой в Таруссе! – старик криво усмехнулся и сжал мои челюсти стальной хваткой. – Ты будешь сосать члены и подставлять зад до тех пор, пока не отработаешь деньги, которые я на тебя потратил! И поверь мне, это продлится очень и очень долго, несмотря на твою красоту Странника! Ослушаешься хотя бы раз – окажешься в публичном доме! Уяснил?

Я энергично закивал, пытаясь освободиться от болезненного захвата.

– Отлично, будем считать, что мы договорились, – Исхар отпустил меня, но взгляд не отвел. – Теперь я твой хозяин и промоутер в одном лице. И не делай вид, что не знаешь слова «промоутер». Ты Странник, твоя смазливая рожа просто кричит об этом на всю Таруссу, хотя на груди нет Знака.

Старик замолчал, и я понял, что его гнев понемногу стихает. Он брезгливо поморщился и отер пальцы руки, которой держал мое лицо, о полу халата.

– От тебя воняет, как от самки стота во время течки! Иди в душ, а я распоряжусь, чтобы нам принесли еды и вина. Расскажешь мне о своих приключениях в Хариссе. И не вздумай врать, я ложь чую за милю!

Обстановка в камере была небогатой: широкое каменное ложе, несколько полок в стене, и стол с двумя скамьями. Душ располагался в углу, примыкающем к решетке. Скорее всего, это было сделано для удобства наблюдающей за жизнью гладиаторов публики.

Вода лилась из трубы в стене и стекала в небольшое отверстие в полу. Я стоял под холодными струями и наблюдал за вереницами людей, прогуливающихся мимо клетки. Они также с интересом рассматривали меня и обсуждали, словно какого-нибудь гиббона или гориллу.

Грязь дорог въелась в поры кожи, и я старательно растирал себя куском мешковины, размышляя о новом повороте судьбы. Если всем избранным в этом мире уготована подобная участь, то система автоперевода с английского на харисский, перенесенная Ядвигой непосредственно в мой мозг, давала некорректное определение. Правильнее было бы называть нас отверженными.

У решетки остановилась разодетая в шелка женщина бальзаковского возраста и с интересом уставилась на мою фигуру. Я решил провести эксперимент и показал себя во всей красе, по очереди напрягая различные группы мышц.

– Сколько ты хочешь за ночь, красавчик? – грудным голосом томно произнесла она и поправила украшенную перьями шляпку.

– Он выкуплен на месяц вперед, – раздраженно ответил за меня Исхар. – Табличку повесить еще не успели.

Женщина разочарованно кивнула и, брезгливо скривив губы, проследовала дальше. Я усмехнулся и начал распутывать свалявшиеся волосы. Бойтесь своих желаний, ибо они могут сбыться: я все же оказался в борделе.

– Выходи скорее, мне надоело ждать! – недовольно проворчал старик и зазвенел бокалами. – И зачем я только тебя купил…

Надевать рваные, провонявшие потом лохмотья я не хотел и прошел к столу в чем мать родила. О стеснительности здесь можно было не вспоминать, она лишь мешала. Я ничего не ел с момента приезда на невольничий рынок, и потому жадно набросился на пищу. Исхар молча смотрел на меня и широко улыбался: от его гнева не осталось и следа. После отвратной еды в Харре местные блюда казались на удивление вкусными, и, набив желудок под завязку, я расслабился и облокотился на прохладную каменную стену.

– Совсем другое дело! – подмигнул Исхар. – Гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя. А теперь поведай мне историю своей жизни за Стеной, развлеки старика!

Очередную кастрированную версию злоключений в Хариссе я уже придумал и начал рассказ. Чтобы окончательно не запутаться во вранье, я решил не отклоняться от той версии событий, которую изложил Элис. Отныне она станет единственной.

Я появился в Хариссе недалеко от подземного поселка, жители которого вытащили меня из песков и приютили. Они дали мне имя Инарр, и я стал охотником. В боях с подземными тварями я преодолел седьмой уровень и примкнул к каравану торговцев, который держал путь к Стене. После прохождения Врат случился плен, лишение Знака и продажа в рабство.

– Значит, старая ведьма Ядвига еще жива, – сказал Исхар и лукаво улыбнулся. – Ох и покуролесили мы с ней когда-то…

– Вас она тоже избавила от Знака? – осторожно поинтересовался я.

– Да, наши с тобой истории похожи как две капли воды, – усмехнулся старик. – С той лишь разницей, что у работорговцев меня отбили имперцы и сразу бросили умирать на арену…

– Потус сказал, что вы были гладиатором…

– Был, – кивнул Исхар, – и получил свободу из рук самого Императора.

– А почему вы все еще здесь, среди рабов?

– Тебе все равно этого не понять, Инарр, – печально улыбнувшись, ответил старик. – Давай лучше обсудим твое будущее.

– А оно у меня есть?

– Прежде чем вести великосветские беседы, давай условимся об одной вещи: дискутировать об аморальности рабства мы не будем. На Земле я был образованным человеком, и содержание Всеобщего Билля о правах8 мне хорошо известно. В Хариссе ты для меня – лишь инвестиция, а любая инвестиция должна приносить доход. Свобода бесценна, а в качестве мотивации ей просто нет равных. Я освобожу тебя после того, как ты заработаешь мне сотню фиолетовых.

– Сотня фиолетовых сфер?! Но это же огромная сумма!

– Я знаю и предпочитаю иметь дело с высокодоходными вложениями, – усмехнулся старик.

– Скажите честно, это – достижимая цель или иллюзия, которой вы хотите поддерживать мое стремление выживать и побеждать?

– Для начала я обрисую твое незавидное положение, а затем отвечу на вопрос, – сказал Исхар и разлил красное вино в мутные стеклянные бокалы. – Угощайся, тебе нужно расслабиться.

Я залпом выпил туманящий разум напиток и скривился: вино было кислым и отдавало брагой.

– Когда заработаешь первый желтый, разопьем с тобой бутылочку гаросского, а не эту мочу, – поморщился старик и поставил недопитый бокал на стол. – Но вином лучше не злоупотребляй, ты должен быть в прекрасной физической форме каждый день.

– Вы собирались обрисовать мое положение…

– Слушай и не перебивай! Харисс уже две тысячи лет живет по заветам выходцев из Римской Империи. И рабство здесь – привычная часть общественного уклада. Ты уже испытал на собственной шкуре, что раб в Хариссе – вещь, неодушевленный предмет, механизм, жизнь которого стоит ровно столько, сколько за нее готов заплатить свободный человек. Странники не могут быть рабами, но у тебя нет Знака, а без него никто не поверит, что ты с Земли. Я же даю тебе возможность вновь обрести свободу.

Исхар сделал паузу и принялся поглощать красные ягоды, отдаленно напоминающие виноград. Он явно испытывал мое терпение, но я молчал и не торопил его. Мимо решетки постоянно ходили люди и с любопытством глазели на нас, показывая на меня пальцами. Старик не обращал на них никакого внимания и, казалось, был полностью поглощен дегустацией фруктов.

– Ты можешь получить свободу либо от меня, либо от Императора, победив в ежегодных гладиаторских играх, – наконец, продолжил он. – В твоем случае эти возможности сливаются в одну. Большие Игры начнутся через два месяца и главный приз – сотня фиолетовых сфер.

– Вы всерьез считаете, что всего за пару месяцев я смогу сравниться с лучшими гладиаторами Таруссы?

– Бери выше, ты превзойдешь их! – на устах Исхара заиграла горделивая улыбка, глаза засияли, а морщины на загорелом лице разгладились.

– Я с детства не верю в Санта-Клауса и чудеса! – запальчиво воскликнул я.

– Инарр, ты единственный Странник среди гладиаторов, каким когда-то был я. Ни один из них не обладает и десятой долей твоих возможностей. С помощью Силы ты сможешь разрушить весь этот амфитеатр, не говоря уже о простых победах в сражениях. Твоя задача – познать ее и себя в совершенстве, и я в этом помогу. Я видел, что ты способен замедлять время и наносить Волновой Удар. Чего еще ты достиг на Пути Возвышения?

Мой рассказ был недолгим. Он свелся к простым тезисам: меня никто ничему не учил, и все умения проявлялись в смертельно опасные моменты. Естественно, я не упомянул ни о мнимой или реальной избранности, ни об обучении в школе, ни о полетах на дракосе, ни о погружениях в свитки, ни о боях с демонами. Я описал себя, как баловня судьбы, которому выпал чудесный Дар, что на самом деле было довольно близко к истине.

Исхар долго сверлил меня взглядом, видимо размышляя о том, насколько правдивую историю я поведал. В его глазах, неотрывно следящих за моим лицом, не отражалось никаких эмоций, и мне оставалось лишь догадываться: верит он мне или нет.

– Я вижу, что ты рассказал мне не все, – наконец, сделал вывод старик и хитро прищурился. – Поговорим более откровенно позже, когда ты сможешь доверять мне немного больше. Сейчас нужно наверстать упущенное. Завтра ты начнешь готовиться к боям. Развитие твоих навыков владения Силой я возьму на себя, а боевые и силовые тренировки будет вести Потус и его помощники. Ты обязан с ним поладить, это важно в первую очередь для тебя самого.

– Сражения на арене входят в обязательную программу? – поинтересовался я и услышал, что мой голос предательски дрогнул.

– Конечно, – кивнул старик, – опыт приобретается только в реальных боях.

– Я должен буду убивать?

– Выбор остается всегда, – Исхар усмехнулся и отпил из запотевшего бокала немного вина. – Либо убьешь ты, либо убьют тебя.

– Вы не боитесь потерять свои инвестиции?

– Любые вложения – всегда риск, запомни это, Инарр. И неважно, о чем идет речь: о деньгах или о времени, которое я потрачу на твое обучение.

– Чему вы будете меня учить?

– Владению Силой! Сейчас ты распоряжаешься ей, как необузданный дикарь, и полностью опустошаешь Ядро, когда можно использовать лишь каплю. Действуя так, ты рано или поздно сожжешь себя. Обучить тебя в столь короткий срок будет непросто, но мы справимся.

– Мое жилище будет здесь? – я обвел взглядом зарешеченный каменный мешок.

– Да, это – традиция, – подтвердил Исхар. – Так живут все гладиаторы.

– И никакой возможности уединиться не будет?

Старик отрицательно покачал головой и скрестил руки на груди.

– И мимо постоянно будут ходить люди и на меня глазеть?

– Привыкай, – пожал плечами старик. – Они еще и секс предлагать будут.

– А я обязан соглашаться?

– Да, если я установлю цену. Клиент платит в кассу амфитеатра, и ты поступаешь в его распоряжение на целую ночь…

– Прямо здесь?

– А где же еще, – усмехнулся Исхар. – За этим сюда и приходят.

– И мужчины, и женщины?

– А есть еще варианты? – ответил вопросом на вопрос старик и белозубо засмеялся.

Мне стало не по себе. Я никогда не был приверженцем строгих моральных устоев, но становиться универсальной подстилкой, да еще и для мужиков, не хотел. Даже мысль об этом вызывала во мне физическое отвращение. Я понял, что размышления о гипотетическом выборе борделя вместо арены были импульсивными и бредовыми.

– Исхар, я уяснил, что являюсь бесправным рабом и вашей инвестицией, и понял, что вы принимаете все риски, связанные с моей возможной смертью. Я не шантажирую, а лишь предупреждаю: в момент визита первого же клиента ударю Силой и разнесу эту сраную конуру на кирпичики! И мне наплевать, что произойдет со мной дальше!

– Успокойся! – старик улыбнулся, и в его глазах загорелись озорные искорки. – Я не планирую использовать твое тело таким образом, это нерентабельно. Тебя никто не сможет купить. Никто. Даже если очень захочешь. Ты уверен в своем выборе?

– Абсолютно! – твердо заявил я.

– Вместо секса будешь учиться в свитках, – снова улыбнулся старик, – сегодня вечером сюда доставят специальное оборудование.

– Я слышал о таком от вождя поселка и даже видел разрушенный стол и поврежденные свитки, – я озвучил полуправду и вопросительно посмотрел на Исхара.

– Я не знаю принципов работы этих устройств, – развел руками старик. – Ты будешь погружаться в другие миры и получать такие же реалистичные ощущения, как и в этом. В них будут наставники, которые научат тебя многим вещам гораздо быстрее, чем я. Рассказывать можно бесконечно, но лучше один раз испытать.

Исхар замолчал и снова натянул поводок. Я почувствовал легкое воздействие Силы и застыл, не в силах пошевелиться. Зрение и слух при этом работали совершенно нормально.

– Ты разумный парень, и я рад, что в тебе не ошибся, – выдержав паузу, начал говорить старик. – На твоем челе горит Печать Повиновения, и нас связывает Нить. Ты находишься под полным моим контролем. Я могу отдать тебе любой приказ, и ты его выполнишь, могу затопить твое сознание болью, и ты будешь кататься по земле, могу свести с ума, и ты станешь бессловесным овощем. А главное – ты не можешь меня убить. Запрет действует на подсознательном уровне, и снять его невозможно. А если надумаешь бежать, я верну тебя одной лишь силой воли!

Исхар усилил воздействие, и моя плоть начала гореть. Из глаз покатились слезы, челюсти сжались до зубовного скрежета, и боль накрыла меня красной пеленой. Я не знаю, как долго продолжалась эта пытка, потому что потерял чувство времени. Закончилась она также неожиданно, как и началась. Я снова ощутил себя здоровым и полным сил и, сдерживая рвущиеся с уст ругательства, посмотрел на старика.

– Это было предупреждение, – с угрозой сказал он, сменив игривый и доверительный тон на повелительный и жесткий.

– Спасибо за откровенность, – ровным голосом произнес я, скрывая клокочущую в душе ярость и желание немедленно ударить его Силой.

– Ты выполняешь договоренности и не совершаешь глупых выходок, – с иронией заключил Исхар. – Первый урок усвоен, и это хорошо!

– Я понял, что моя мотивация – собственная свобода, а какова ваша?

– Тщеславие, – усмехнулся старик, – самый тяжкий из грехов.

Он легко поднялся со скамьи, подошел к решетке и зазвонил в колокольчик, висящий у двери. На зов Исхара пришел стражник и выпустил его из камеры.

– Можно задать еще несколько вопросов?

– Валяй, – Исхар обернулся, стоя уже по другую сторону решетки.

– Почему вы выбрали именно меня? Почему так уверены в успехе? Почему думаете, что я смогу победить в турнире?

– Интуиция, Инарр, просто интуиция. Мне очень много лет, и я замечаю то, что ускользает от внимания других. Особенных ребят я выделяю с первого взгляда, и ты далеко не первый мой ученик.

– А что случилось с моими предшественниками?

– Их всех убили на арене, – ответил старик после небольшой паузы, и мне показалось, что в глубине его глаз мелькнула тень сожаления.

ГЛАВА 6

Утро выдалось тяжелым – за ночь я так и смог уснуть. Амфитеатр отдыхал после бурных оргий, а я мучился от бессонницы. Голова раскалывалась, а перед глазами водили хороводы обрывки вчерашних событий и разговоров. Мысли о них не давали сомкнуть глаза даже сейчас, в спокойной рассветной тишине.

Я не знал, что делать дальше: плыть по течению или сопротивляться. В воображении я сносил решетку камеры выбросом Силы, ускорялся, бегом пересекал неширокую прогулочную дорожку, перепрыгивал заросли кустарника и останавливался перед внешней стеной. Еще одним ударом я пробивал брешь в каменном заборе и оказывался на узких улочках деревеньки, через которую пришел сюда с Исхаром.

На этом моменте моя фантазия неизменно давала сбой. Мир Красного Пояса был мне незнаком, и я судил о нем лишь по рассказам Эвана, многие из которых походили на сказку. Я не знал, как местные жители отличают свободных людей от рабов, и понятия не имел, где могу скрыться. О Печати Повиновения, якобы украшающей мое многострадальное чело, я только слышал и ее магическую природу пока не понимал.

Я – раб. Сама мысль об этом вызывала стойкое отвращение, и все мое существо восставало против такого положения вещей. Мне хотелось как можно скорее обрести свободу и избавиться от позорного клейма и в прямом, и в переносном смысле. Оно выжигало глубокую дыру в моей душе, хотя оставалось невидимым и неосязаемым.

Вчера вечером я проверил окружающее меня пространство с помощью магического видения и не обнаружил действующих заклинаний. Под каменными полами не было колодцев, наполненных силой, железные решетки не светились алым цветом, а замки на них не пылали магией защитных амулетов. Все это походило на ловушку для незадачливых супергероев, которых в случае побега ожидало нечто более страшное, чем гнев стареньких надзирателей.

Вечером двое рабов принесли стол для погружения в свиточные миры и отгородили его от глаз посетителей ажурной каменной конструкцией, напоминающей резные стеллажи. Мужики с легкостью тащили стол весом около полутонны и даже не вспотели. Судя по лицам, они были уроженцами Харисса, но обладали Сферами Духовного начала, что никак не вязалось с уже сложившимся представлением об этом мире.

Из задумчивости меня вывел громкий удар гонга, от которого завибрировали даже стены. Я рывком сел на покрытом соломой ложе и заставил себя отвлечься от бесполезных размышлений. За решеткой появился старенький смотритель, который катил перед собой тележку с едой. Он остановился у моей камеры и молча поставил деревянный поднос на предназначенный для него горизонтальный выступ стены.

Меня порадовали перетертой вареной крупой, полосками вяленого мяса и кружкой напитка, напоминающего кофе. Я набил желудок безвкусной пищей и с удовольствием цедил горячее пойло, когда у входа в камеру возник Потус. Он был спокоен, но плотно сжатые губы и тяжелый взгляд маленьких запавших глаз не предвещали ничего хорошего.

– Выходи, красавчик! – сказал он и открыл решетку. – Оденься только, я не трахать тебя пришел!

Шею Потуса украшала пропитанная кровью перевязь, и я со злорадством отметил, что ранить его все же успел. Он бросил мне холщовый сверток, в котором оказались набедренная повязка, кожаные сандалии и прямоугольный лоскут с круглым вырезом посередине. Кусок ткани заменил футболку, а с набедренной повязкой я промучился довольно долго. Потус меня не торопил. Он лишь посмеивался, потирая лысину, и зубоскалил с проходящими по дорожке воинами.

На арену мы шли мимо зарешеченных камер, и я с любопытством заглядывал внутрь. Все они являлись точными копиями моей, а гладиаторов внутри уже не было. Старенькие смотрители убирали следы вчерашних оргий, и я воочию смог оценить масштаб действа, которое не давало уснуть всю ночь.

Мы свернули в широкий полутемный коридор и оказались в оружейной. В уши ударил громкий шум голосов, взрывы смеха и приглушенный звон металла. Гладиаторы снимали со стен доспехи, доставали оружие из выемок в полу и разминались, молотя руками и ногами по колоннам.

– Одевайся, – коротко бросил Потус и привалился плечом к стене. – Твоей нянькой я буду только сегодня. Завтра явишься на арену самостоятельно уже в доспехах.

– Что надевать? – я подошел к незанятому участку стены и взял в руки металлический меч.

– Ты никогда не носил доспехи? – Потус скривил губы и вопросительно приподнял брови. – Умеешь только Силой бить?

Я тихо выругался и начал снимать с крючьев стандартные части боевого снаряжения. Все они были сделаны из дерева и кожи, и воняли как узгун после скачки галопом. Надевать доспехи в одиночку сложно даже опытному воину, а я был нубом и, косясь на других рабов, обреченно мучился с завязками и защелками. Потус со скепсисом смотрел на мои потуги, скрестив руки на груди, и, кажется, получал удовольствие от осознания собственного превосходства.

– Шлем не забудь и защиту на пах, – желчно сказал он, и сплюнул на пол. – Исхар приказал беречь твои яйца и смазливую рожу как главное достояние Империи.

– Зачем? – спросил я, выискивая взглядом ракушку на стене.

– На всякий случай, – раскатисто рассмеялся Потус, – вдруг придется жопой отрабатывать!

На языке вертелось множество колкостей, но я решил промолчать, вспомнив о совете Исхара поладить со старым воякой.

Когда я, наконец, напялил доспехи, все гладиаторы уже покинули оружейную. Они проходили мимо, поигрывая учебным оружием и не обращали на меня никакого внимания. Потус с облегчением вздохнул, привычным жестом протер лысину и махнул рукой, приглашая следовать за ним.

Я шел за Потусом полутемным узким коридором и ощущал на себе лишний вес в десять или двенадцать килограммов. Доспехи давили на тело, цеплялись друг за друга и ограничивали свободу движений. Я понял, что предстоящая тренировка превратится в суровое испытание, и дал зарок восстановить утерянную за время странствий спортивную форму.

Мы вышли на арену амфитеатра через узкий боковой проход, и в глаза ударило яркое солнце. По внешнему контуру овального поля в полном обмундировании бежали гладиаторы. Потус пропустил меня вперед, а затем без лишних слов схватил за шею и вытолкнул в толпу. И я побежал со всеми.

Кросс в полной боевой выкладке с мечами на поясах под палящим солнцем – испытание не для слабаков. К окончанию дистанции я жадно ловил ртом вдруг ставший сухим и колючим воздух и проклинал Исхара. Сотня приседаний и отжиманий довершили дело – грудь вздымалась как кузнечный мех, сердце бешено стучало у горла, а перед глазами плыли красные пятна. Кожаные доспехи были мокры от пота: теперь я понял, почему они так воняли.

Гладиаторы разбились по парам, разбрелись по арене и начали тренировку. Я смотрел на клинки, рисовавшие филигранные узоры, на уходы и блоки, достойные балетной сцены, и меня захлестывало отчаяние. Научиться сражаться на таком уровне за два месяца невозможно. И никто не сможет убедить меня в обратном, даже Исхар…

– Ты драться сюда пришел или на полуголых мужиков пялиться? – раздался голос Потуса из-за спины, и я обернулся.

– Просто изучаю передовой опыт, когда-нибудь я хотел бы достичь их уровня…

– Начинаем бой! – крикнул Потус и пошел на меня. – Запомни самое важное правило: никогда не разговаривай во время сражения! Каждое произнесенное слово – лишний шаг к смерти!

Тупое лезвие меча с глухим звоном ударило в кожаный наплечник, и руку обожгла боль. Я крутанулся в противоположную сторону и присел. Надо мной промелькнул ботинок Потуса. Он бил с разворота, как в дешевом боевике и, видимо, хотел произвести на меня впечатление. Это была ошибка – я бросился вперед и врезался головой в его спину.

Потус упал на землю, но тут же подскочил и достал меч из ножен. Уроки Алана всплыли в памяти автоматически. Ноги на ширину плеч, опорная чуть выступает, корпус развернут боком. Меч в правой руке, она полусогнута и вытянута вперед. Ладонь слегка расслаблена, а острие клинка смотрит в ноги сопернику.

Потус одобрительно кивнул и стремительным рывком пошел в атаку. Он мгновенно оказался передо мной, его клинок размылся в воздухе, и я ощутил, как неведомая сила вырвала меч из моей руки и отбросила его за спину. Левая сторона груди взорвалась болью, я отпрянул назад, не удержал равновесие и приземлился копчиком на утрамбованный песок.

Потус усмехнулся и отступил. Он выставил ладонь тыльной стороной вперед и жестом поманил меня к себе. Поросячьи глазки на одутловатом лице источали высокомерие и уверенность. Я перекатился к мечу, схватил его и вскочил на ноги.

Я включил магический взор и испугался. Пространство над полем боя было лишено Силы. Ее потоки привычно струились над трибунами для зрителей и аккуратно обтекали огромный овал арены. Я попытался обратиться к Силе, накопленной в Ядре, и осознал, что не ощущаю ни того ни другого! Здесь, внутри амфитеатра, я стал обычным смертным, которому недоступна магия. Меня окружали сотни таких же, лишенных Силы и надеющихся только на самих себя, рабов. Они сошлись в спаррингах и неистово дубасили друг друга тупыми клинками, надеясь, что удача не изменит им и в настоящем сражении.

Я медленно пошел навстречу Потусу, ловя взглядом каждое его движение. Он расслабленно улыбался, и, казалось, не собирался на меня нападать. Я сделал резкий выпад и почти достал острием его руку, но Потус отпрянул назад, извернулся как кошка и отбил мой клинок к земле. Затем он ударил меня кулаком в правый наплечник и вонзил меч в нагрудник. Грудь взорвалась от боли, и я упал на спину. Потус одним прыжком оказался рядом и буквально исполосовал мои бедра перекрестными ударами клинка. Мне удалось пару раз задеть мечом его поножи, но это не причинило противнику никакого вреда.

Потус отошел назад и снисходительно смотрел на меня, крутя меч в правой руке. Все это время он дрался молча, не дрался даже, а демонстрировал мое неумение владеть мечом. Просто избивал в границах дозволенного и ждал просьбы о пощаде. Я решил, что не доставлю ему такого удовольствия и буду сражаться до конца.

Я вспомнил тактику, которую использовал в школе во время первого сражения. Никаких атак, только глухая оборона и уход от ударов. Я встал в защитную стойку и опустил оружие. Потус ожидал моего нападения и его лицо выражало вселенскую скуку. Он перебрасывал меч из руки в руку, крутил им восьмерки и конусы и смотрел куда угодно, но только не на меня.

Наконец, показательное выступление закончилось, и Потус сделал первый выпад. Я предугадал его, потому что сосредоточил все внимание на отслеживании намерений противника. Меч прошел в сантиметре от моего бока, Потус подставился, но я удержался от соблазнительной контратаки и просто переместился в сторону.

Он развернулся и с любопытством посмотрел мне в глаза. Меч в мускулистой руке взвился в воздух и опустился на меня сверху. Я изогнулся, и тупое лезвие ушло вниз, лишь слегка задев наплечник. Открылась прекрасная возможность для атаки, и я ударил руку Потуса снизу. Он не смог защититься, прозвучал глухой удар стали о доспех, и мой соперник выронил меч.

Я бросился Потусу в ноги, он подпрыгнул, задел сандалиями мой набедренник, разразился ругательствами и повалился на арену. Я перекатился по песку, как когда-то учил меня Логан, и огрел поднимающегося на ноги соперника мечом по спине.

Потус взревел от возмущения, поднял оброненный меч и бросился на меня, словно разъяренный медведь. Он работал клинком как деревянный тренировочный манекен в школе, тусклая сталь мелькала перед глазами с огромной скоростью, и я не успевал распознать даже направления атак. Удар следовал за ударом, и я пятился, отражая лишь небольшую их часть.

Потус избивал меня расчетливо, метя в разные части тела. Он покрыл тяжелыми ударами нагрудник, несколько раз приложил по наплечникам и изуродовал набедренник, а затем начал намеренно заходить со спины. Я пятился от него по кругу, стараясь не открыть тыл, но он был намного проворнее и опытнее.

Если бы я смог воспользоваться Силой, то замедлил бы течение времени и получил преимущество, но в равном бою у меня не было шансов. Удары сыпались один за другим, и каждый отзывался яркой вспышкой боли в спине. Я вертелся как волчок и молил всех богов, чтобы легкий доспех защитил мой позвоночник.

Потус пробивал большую часть моих примитивных блоков, и скоро мышцы под наручами превратились в отбивные. Я умудрялся контратаковать и несколько раз преодолел его оборону, но лишь потому, что он был слишком занят атакой.

Я взмок от боли и недостатка кислорода, перед глазами плыли красные пятна, и сражающиеся вокруг гладиаторы казались мне вальсирующими в рваном ритме парами. Я смотрел в глаза Потусу, пытаясь угадать направление следующих атак, и единственной моей целью стало минимизировать боль, которую причиняли его удары. А затем свет начал меркнуть, и я ничком упал на песок, напоследок напоровшись животом на тупой меч Потуса.

Я очнулся от сильных шлепков по щекам. Потус ритмично бил меня тыльной стороной ладони, и мою голову безостановочно мотало влево и вправо. Наши взгляды встретились, и удары прекратились. В маленьких глазках не было ненависти или злобы, он просто играл со мной. Старый вояка улыбался, всем своим видом выказывая презрение к детской забаве, не стоящей выеденного яйца.

Столпившиеся вокруг нас гладиаторы начали расходиться, убедившись, что я остался жив и ничего интересного не предвидится. Я сел и обхватил руками колени. Мир качнулся, и каждая клеточка тела взорвалась от боли.

– Вставай, герой, – добродушным тоном произнес Потус и протянул мне руку.

– Обойдусь, – ответил я, и кривясь от боли, встал на ноги самостоятельно.

– На сегодня тренировка закончилась, идем!

Я распрямил плечи и шагнул следом за Потусом, но сил хватило только на то, чтобы дойти до оружейной. Там я рухнул на скамью прямо у входа и прислонился к стене. На мне не осталось ни одного живого места, исключая голову и пах, о которых проявил заботу Потус. Тело превратилось в сплошной источник боли, и я сбрасывал с себя доспехи, морщась от каждого движения.

Потус стоял напротив, скрестив руки и смотрел на меня с ядовитой усмешкой на лице. Здесь, под трибунами, я мог обратиться к Силе даже в нынешнем своем состоянии и впечатать мучителя в стену одним ударом. Но я сдержался. Я обещал Исхару вести себя осмотрительно, а сейчас отчетливо понял, что сам заинтересован в этом, как никто другой.

Путь к камере я проделал словно на ходулях. Суставы ног практически не гнулись, и я переставлял их как палки, ловя равновесие при каждом шаге. Руки повисли безжизненными плетями и болтались, будто привязанные на тонких веревочках. Я изо всех сил сдерживался, чтобы не зареветь как мальчишка и радовался, что Потус шел следом и не видел моих полных отчаяния глаз.

– Искупайся, – сказал он, толкнув меня в клетку. – Сейчас придет Исхар, а он терпеть не может запаха пота.

– Ты мстишь мне за вчерашний поединок? – тихо спросил я, не оборачиваясь.

– Даже не думал, – ответил Потус. – Просто решил показать твою новую жизнь во всей ее красе. Подумай, нужно ли тебе все это дерьмо.

– Разве у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда, но делать его нужно вовремя…

Под душ я залез, даже не сняв набедренную повязку. Я сидел на каменном полу и наслаждался струями холодной воды, стекающими по телу. Они притупляли боль и маскировали слезы бессилия, льющиеся из глаз. Мимо ходили первые посетители и с любопытством глазели на синяки, проступающие на моем теле. Но мне было на них наплевать. В голове безостановочно крутилось предупреждение, сделанное Потусом из-за решетки. Сегодня вечером мой первый выход на арену!

ГЛАВА 7

Я перестал пользоваться популярностью среди жаждущих плотских утех посетителей амфитеатра. Едва увидев мое похожее на отбивную тело, они торопливо отводили взгляд и ускоряли шаг. Я сидел на ложе, впитывал спиной прохладу каменных стен и старался не совершать лишних движений. Исхар молча смотрел на меня исподлобья и вертел в руках потрепанный свиток без печати. Он зашел в камеру десять минут назад, но еще не произнес ни слова.

– Исхар у меня есть вопросы, – начал разговор я и скривился от боли в мышцах шеи.

– Я разочарован, – сказал старик и уголки его губ поползли вниз. – Ты больше похож на гнилой кусок мяса, чем на подающего надежды бойца.

– На арене невозможно пользоваться Силой! – с напором сказал я. – Это и есть главный вопрос!

– А головой пользоваться на арене можно? – заорал Исхар. – Почему Потус превратил тебя в котлету? Я же просил с ним поладить! Если ты вывел из себя такого спокойного человека, как он, то цена твоим способностям – один красный в торговый день!

– Это – расплата за вчерашнее, – я решил не передавать старику странные слова Потуса о выборе жизненного пути и потупил взгляд. – А сегодня у меня первый выход на арену…

– Выпьешь это перед сражением, – старик достал из складок халата зеленый фиал размером с солонку и поставил его на стол. – Эликсир уберет боль и на пару часов превратит тебя в человека.

– А восстанавливающих средств у вас нет? – аккуратно поинтересовался я, вспомнив о чудесах регенерации, которые творил с моим телом наставник Флойд.

– Есть, но ты еще на них не заработал, – нахмурился Исхар и погладил седую жиденькую бородку. – Если выживешь на арене, получишь одну порцию.

– Шансы у меня есть? – невесело усмехнувшись, спросил я.

– Сегодня обычное представление, по сути – театр. Ты будешь в массовке солдат. Сдохнуть будет сложно, даже если захочешь. Помашете мечами, казните нескольких пленных и разойдетесь по камерам. Правда, учитывая твои таланты находить проблемы там, где их нет, случиться может все.

– Я постараюсь не облажаться, – искренне пообещал я и посмотрел на Исхара со всей убедительностью, на которую был способен.

Старик был отходчив, и это было несомненным плюсом. Он уже не сердился, о прошедшей вспышке гнева напоминали лишь сурово сдвинутые к переносице брови. Серые глаза смотрели на меня с интересом и толикой сочувствия.

– Я не смогу пользоваться Силой на арене, – скорее утверждающе, нежели вопросительно повторил я. – Без энергии я не пройду даже отборочные бои!

– В этом смысл гладиаторских сражений, – хитро улыбнулся Исхар. – Дань земным традициям времен Великого Рима! Сила испортила бы всю прелесть погружения в легендарное прошлое.

– Но вы же купили меня потому, что я владею Силой! – я удивленно уставился на старика. – В чем моя ценность, если на арене я становлюсь таким же, как все остальные?

– Ценность не в тебе, а в людской глупости, – усмехнулся Исхар, и в прищуренных глазах заплясали озорные искорки. – Силу на арене могут использовать только Странники, но им запрещено участвовать в боях. Сражаться же имеют право лишь рабы. Понимаешь, о чем я?

– Пока не особо, – честно признался я, хотя уже догадался, что ничего хорошего от старика не услышу.

– На твоей груди нет Знака, значит, ты не Странник, а Силу на арене использовать можешь! – тихо сказал Исхар, наклонившись к самому моему уху. – И поэтому ты непобедим!

– Я пробовал применить Силу, но у меня ничего не получилось!

– Поверь мне, эту проблему мы решим! – подмигнул старик и откинулся на спинку скамьи. – А пока твоя задача – тренировки, тренировки и еще раз тренировки.

Он положил на стол исцарапанный цилиндр и поставил рядом песочные часы. Я посмотрел внутрь мутной стеклянной колбы и вспомнил Харру – бескрайнее море барханов, тянущееся до самого горизонта.

– Техники боя ты будешь осваивать в свитках, – Исхар бросил быстрый взгляд на стоящий за стеллажом стол. – Каждый раз я буду находиться возле тебя, потому что рабам ими пользоваться запрещено.

– Я думал, что это доступно только Странникам…

– Нет, – покачал головой старик, – любому, кто имеет сферу Духовного Начала. Родившиеся в Хариссе тоже могут ею обладать, но это – большая редкость.

– Как рабы, которые принесли вчера стол?

– Именно! – Исхар поднял вытянутый указательный палец и стал похож на профессора колледжа. – Но рабам за пользование свитками полагается смертная казнь.

Я помрачнел и вопросительно посмотрел на старика. На его лице сияла счастливая улыбка.

– Не волнуйся, пока ты рядом со мной, тебе ничего не угрожает, – с усмешкой сказал он. – Жесткость законов всегда компенсируется необязательностью их исполнения, а несколько красных шариков, наполненных Силой, и вовсе творят чудеса.

– Погодите, – опешил я. – Местные деньги – аккумуляторы Силы?

– А ты что, этого не знал? – седые брови Исхара подпрыгнули вверх, и он посмотрел на меня с подозрением.

– Никогда даже в руках их не держал! – уверенно соврал я. – Поселок, в котором я жил, был беден, и они водились лишь у вождя.

– Хотя бы что-то в твоей жизни осталось неизменным! – хохотнул старик, но недоверие по-прежнему сквозило в его голосе. – Тебе пора совершить еще одно открытие, проходи за стеллаж.

Я с трудом сполз со своей каменной кровати и, утирая слезы, мелкими шажками прошел к столу. Боль, терзающая мое тело при каждом движении, только усилилась. Я с облегчением уселся на скамью и облокотился о наклонную спинку. Углубление под голову было сделано точно под мой размер, и я полностью расслабил мышцы шеи.

– Сейчас ты первый раз погрузишься в свиток, в незнакомый тебе мир, – Исхар присел рядом и аккуратно вложил цилиндр в прямоугольную выемку. – Ничего не бойся и веди себя также, как в привычной реальности. Помни: что бы ни случилось в свитке, здесь это никак на тебе не отразится. Даже разрубленный пополам в магическом мире, на самом деле ты останешься цел и невредим. Готов?

– Да! – ответил я, делая вид, что очень взволнован.

– Поехали! – Исхар перевернул часы и поставил их в круглую выемку на поверхности стола.

Свет моргнул, и я оказался в мире Алана. Стены огромного зала по-прежнему украшали гобелены, под ними стояли стойки с оружием, а в центре меня встречал наставник.

– Алан! – закричал я и бросился к старику.

Он закрыл глаза и выставив перед собой открытую ладонь. Я будто натолкнулся на мягкую, пружинящую стену, и меня отбросило назад. Только упав на дощатый пол, я осознал, что не чувствую боли, а мое тело полно сил и энергии.

– Алекс, ты неподобающе ведешь себя со своим наставником, – спокойно произнес Алан, не поднимая век. – Твои реакции простительны малому дитя, но никак не парню, который сам готов стать отцом.

– Прошу прощения, учитель, – ответил я и склонил голову, – не сдержался, потому что очень давно вас не видел.

– Надеюсь, что все это время ты усердно тренировался и готов продемонстрировать самые совершенные техники боя?

– Н-нет, – запнувшись, ответил я. – Я сражался, используя Силу, развивать техники владения мечом возможности не было…

– Тогда зачем ты вернулся?

– Я хочу продолжить обучение, наставник! – я еще раз поклонился и замолчал.

Серые глаза открылись и Алан смерил меня пронизывающим взглядом. Он сложил ладони в почтительном приветствии и слегка поклонился.

– Я вижу, что время ты зря не терял и уже взошел на вторую ступень. Это позволит нам значительно ускорить твое обучение. Познакомься с моим лучшим учеником!

Алан сделал шаг в сторону, а на месте, где он только что находился, возникла фигура молодого парня. Его длинные черные волосы были собраны в хвост широкой фиолетовой лентой того же оттенка, что и пояс шелкового халата. Парень стоял в боевой стойке, положив правую руку на гарду меча и склонив голову вперед. Выбившиеся из прически густые локоны падали на лицо и не позволяли рассмотреть его черты. Я ответил таким же легким поклоном и ожидал, когда молодой воин обратит свой взор на меня.

Взгляд выразительных синих глаз встретился с моим, и я замер от удивления. Я уже видел этот благородный овал лица, высокий лоб, прямой нос, точеные скулы и волевой подбородок. Мое отражение в школьном зеркале из металла не было столь отчетливым, но показывало ту же картинку. Передо мной стоял мой двойник. Он молча вынул меч из ножен и принял боевую стойку. Не отрывая взгляда от собственного лица, я на автомате повторил движения и позу своей копии.

– Алекс, ты видишь самого себя в будущем. Именно таким, умелым и сильным воином ты должен стать. Просто открой свой разум и не сопротивляйся в моменты слияния.

– Себя в будущем? Открыть разум? Моменты слияния?

Я впал в ступор и как попугай повторял фразы вслед за Аланом, наблюдая, как его фигура медленно тает в воздухе. Когда от него осталась лишь полупрозрачная дымка, я сосредоточил внимание на двойнике. Он все так же стоял с мечом на изготовку и терпеливо ждал.

– Может быть, ты объяснишь мне, что здесь происходит?

Проигнорировав мой вопрос, парень молча шагнул вперед и взмахнул клинком. В его руках был Грейсвандир, и он отличался от моего лишь фиолетовыми узорами, которые светились, будто отлитые из сапфира. Я сделал шаг назад и в панике оглянулся. Кроме нас в огромном зале никого не было.

Мой двойник бросился на меня и сделал выпад. Я закрылся мечом, и мы закружились, скрежеща острыми лезвиями и пытаясь продавить защиту друг друга. Клинки пересеклись у самых гард, парень резко ослабил давление, развернулся вокруг меча и оказался у меня за спиной. Я обернулся, выставив защитный блок, но никого не увидел. Мое отражение исчезло.

Ощущение присутствия чужой воли возникло неожиданно. Казалось, что внутри появился какой-то скрытый управляющий механизм, полностью подчинивший меня себе. Сила наполняла Ядро и свободно текла по каналам. В разум вторгались чужие мысли. Они были подобны ряби на воде и порождали волны эмоций, которые тонули в непостижимой для меня глубине. Я был собой и одновременно кем-то другим, кем-то, кто в совершенстве владел мечом и управлял чудовищными потоками энергии.

Тело получило команду встать в боевую стойку, и я принял ее с грацией, которой позавидовали бы балерины Большого Театра9. Прозвучал внутренний приказ об атаке, и я совершил молниеносный выпад в сторону несуществующего противника. Ушел от контратаки, отклонившись вправо, сделал разворот и нанес боковой удар. Присел, пропуская виртуальный клинок над головой, и рубанул по бедру отсутствующего врага. Как же все просто, как вальс, раз-два-три, раз-два-три…

Внутренний голос отдал немой приказ повторить последовательность действий самостоятельно. Грация куда-то исчезла, движения стали неуверенными, а выпады – менее точными, но я выполнил комбинацию без ошибок. Следующий повтор был под контролем моего двойника, а затем – опять в одиночку.

Я повторял комбинацию снова и снова, чередуя бесконтрольное и управляемое исполнение. Перерыв случился лишь после того, как разница стала практически незаметной. Я восстанавливал дыхание, вытирая со лба пот, а в голову лезли чужие мысли и наставления.

Искусство боя на мечах сродни шахматам и представляет собой конечный набор готовых схем. Если изучить их все и развить скорость реакций, то бой сводится к простой комбинаторике и победителем станет тот, кто совершит наименьшее количество ошибок, считывая ходы противника.

Фоном к продуманным фразам и рассуждениям шли мои собственные сомнения. Несмотря на некоторый скепсис, я не видел логических дыр в цепочке аргументов моего второго я, и решил следовать им, не сопротивляясь.

Передо мной развернулась предстоящая программа обучения, и мне стало не по себе. Я должен был освоить курс владения мечом за шесть недель. А еще за две увязать его с техникой управления Силой. Я подтвердил намерение учиться без колебаний. А затем двойник вновь возник перед моими глазами, не разрывая внутреннего контакта.

Для примера мы повторили разученную комбинацию уже вдвоем. На этот раз я сражался не с воображаемым противником, а с абсолютно реальным. Если я совершал ошибку, его меч, ломая ребра, входил в мое тело. Лилась кровь, я орал от боли не своим голосом, и система перезагружалась. Раны исчезали, мы возвращались в исходное состояние и продолжали тренировку. Если рану наносил я, то же самое происходило с моим двойником. Я поймал себя на мысли, что видеть собственные страдания со стороны в чем-то намного страшнее, чем переживать их.

Все это было лишь знакомством с магическим интерфейсом, но я постиг две очень важные истины, которые вряд ли смог бы принять в реальности.

Боль от ранений чудовищна, последствия в виде потери сил и ухудшения координации движений наступают мгновенно, и, если я пропущу критический удар в настоящем сражении, то, скорее всего, умру.

Когда ты ранишь соперника, меч застревает в его теле, и это замедляет скорость ведения боя. Выбирая единственную правильный сценарий драки, нужно учитывать такие задержки.

Пробный урок завершился, мы поклонились друг другу, и я вывалился из свитка. На этот раз боль была реальной, и перезагрузки не последовало. Тело как будто опустили в кипящее масло, и мышцы болели даже тогда, когда я находился в абсолютной неподвижности. Рядом на скамье дремал Исхар. Сейчас я мог бы убить его, даже не используя Силу, прямым ударом руки, но я все так же не знал, что в этом случае произойдет с Печатью Повиновения и со мной. Он говорил, что запрет на убийство хозяина надежно зашит в мое подсознание, но я не ощущал никакого блока.

Отбросив бесполезные мысли, я ощутил, что пространство вокруг наполняет странный, накатывающий волнами, гул. Вибрации были столь сильными, что подрагивал даже песок в нижней части часов.

– Ну наконец-то, – сказал проснувшийся Исхар и сладко потянулся. – Долго же ты был в свитке. Он без печати, взломанный, и дает гораздо более широкие возможности в обучении, чем стандартный из Академии. Кто был твоим учителем?

– Седой воин в шелковом халате, – ответил я, практически не погрешив против истины.

– Самая распространенная опция, – удовлетворенно кивнул мой промоутер. – На самом деле наставника рисует наше подсознание. Если бы ты родился две тысячи лет назад, твоим учителем был бы кто-то вроде Потуса.

– А кто обучал вас?

– Тибетский монах, – лицо Исхара озарила улыбка. – Думаю, что в неизмеримых глубинах разума за право обучать меня с ним боролись господин Дартаньян10 и капитан Блад11.

– Но мы же не можем учить сами себя? – воскликнул я и осекся, вспомнив своего двойника. – Откуда в наших мозгах знание древних техник?

– Не знаю, – пожал плечами Исхар. – Я просто ищу наиболее вероятное объяснение. Возможно, амулеты считывают из нашего сознания лишь образ наставника, и вкладывает в его уста обучающую программу.

Он встал, вытащил свиток из ниши, спрятал его в поясную сумку вместе с часами и быстрым шагом прошел к решетке. На звук колокольчика явился служитель и, поклонившись, выпустил моего хозяина из клетки.

– Ты слышишь эти восхитительные звуки? – обратился ко мне Исхар, обернувшись. – Это ревут трибуны! Пятьдесят тысяч зрителей ждут, когда начнется представление!

Лицо старика приобрело мечтательное выражение, и он запрокинул голову к небу.

– Выход на арену подобен возвышению на новый уровень, это сладость и боль, к которым быстро привыкаешь. Потом, уходя из гладиаторов, теряешь эти ощущения, и начинается самая настоящая ломка! – Исхар посмотрел на меня и подмигнул. – Вот почему я не смог покинуть это прекрасное место и постоянно прихожу сюда уже в качестве тренера. Постарайся не разочаровать меня и не сдохнуть во время своего первого представления!

ГЛАВА 8

В оружейной было непривычно тихо. Все гладиаторы столпились у вырезанной на торцевой стене схемы Колизея. Сверху амфитеатр напоминал футбольный стадион, с огороженным высоким бортиком овальным полем и обрамляющими его рядами зрительских мест. Перед нами стоял Урус – тщедушный, похожий на старую седую крысу помощник распорядителя игр. Скрипучим голосом он озвучивал сценарий предстоящего сражения и кое-как заглушал гул, доносящийся с заполненных до отказа трибун.

– Сегодня мы устраиваем представления в честь подавления восстания мятежника Арисса, которое едва не закончилось гибелью нашего мира. Как вы все хорошо знаете, легионы доблестного императора Эдриана разбили неприятельский сброд, что позволило сохранить Харисс и дать отпор Тьме.

– А дракосов мы как покажем? – спросил кто-то справа от меня.

– Дракосов не будет, – недовольно скривился Урус, обнажив выпирающие вперед зубы. – Мы опустим ненужные подробности, о которых все давно позабыли. Да и кто их видел, этих летающих ящериц?

– Но Эдриан уничтожил мятежников с помощью огромного дракона…

– Кто у нас здесь такой умный? – старик наклонился вперед и начал подслеповато вглядываться в лица гладиаторов. – Армии плебса как раз не хватает опытного командира…

Озвучив завуалированную угрозу, Урус подавил бунт на корабле в зародыше и продолжил объяснять диспозицию.

– Войско мятежников выйдет на арену из южных ворот вот здесь, – узловатый старческий палец уткнулся в схему. – Вы разделитесь на три группы. Треть из вас выйдет из северных ворот. Ваша задача – медленно отступая, допустить вонючих разбойников как можно ближе к противоположному краю.

Среди гладиаторов поднялся ропот возмущения, и Урус резко взметнул вверх правую руку.

– Тихо! Вы слышите дыхание трибун? Мы работаем для них, а не себе на потребу! Если вам хочется просто порубить в капусту каких-нибудь бедолаг, купите пару рабов и вытворяйте с ними все, что вашей душе заблагорассудится! На арену мы выходим, чтобы подарить людям шоу!

Старик сделал паузу и внимательно оглядел притихших воинов. В его глазах горел азарт и увлеченность, казалось, что он сбросил с плеч как минимум десяток лет.

– Мы остановились на ложном отступлении, – огонек в водянистых глазах померк, и Урус сосредоточенно жевал губы. – Вы подпускаете бунтовщиков, вступаете в бой и делаете вид, что они побеждают. Даете шанс почувствовать собственную силу, которой у них нет!

– А что делать потом? – прозвучал тихий голос из толпы.

– Суп с котом, – усмехнулся Урус, и его щеки пробороздили глубокие морщины. – Когда вы будете сражаться у самой кромки арены, вам на помощь придут войска Императора Эдриана. Две оставшиеся группы выйдут из боковых проходов и ударят мятежникам в тыл.

Старик сделал драматическую паузу и снова внимательно оглядел гладиаторов.

– Вот в этот момент можете начать мясорубку, – глаза Уруса сверкнули, и его лицо приобрело зловещее выражение. – Залейте песок кровью этих грязных крестьян! Только вожака не трогайте! Его узнаете по доспехам, он разряжен, как пикас! Поймаете парня в сеть, оттащите в центр арены и там отсечете голову. Дальше все как обычно: выстраиваетесь квадригой, салютуете зрителям и спускаетесь на подземный уровень – мост опустят.

– На этом все? – деловито поинтересовался воин, возвышающийся над всеми на добрых полголовы.

– Нет, еще будет выход на бис. Завалите нескольких кошек. Только не с первого удара, как вы всегда поступали с этим придурком Вассом! – старик скривил губы в подобие улыбки. – На каждого зверя – минимум четверть часа! Зрители должны реветь от восторга и мучиться ожиданием конца схватки, а не просто смотреть на издыхающих пантов и леосов!

Урус опустил руки и сразу сник, превратившись в обычного нищего-замарашку, каких я во множестве видел на невольничьем рынке.

– Тебя, кажется, зовут Красс? – старик ткнул указательным пальцем в громилу. – Отвечаешь за выполнение сценария головой. Если нарушите мои распоряжения, в следующий раз вожаком крестьян будешь ты!

Красс почтительно склонил голову, а Урус, не дожидаясь ответа, пошел прямо на нас, и гладиаторы расступились, словно волны перед утлым суденышком. Когда старик поравнялся со мной, он вдруг остановился и с недоумением посмотрел мне в лицо.

– Как тебя зовут, юноша? – спросил он и взял меня за подбородок.

– Инарр, – ответил я и понял, что ничем хорошим это знакомство не закончится.

– Он похож на Странника, – задумчиво произнес старик. – Нарядите его в доспехи Императора Эдриана, а голову оставьте непокрытой. Пусть дамы полюбуется на красавчика и как следует возбудятся – вечером они принесут вам немало красных! И приставьте к парню пару бойцов, чтобы крестьяне не лишили его головы! Нам не простят смерти Императора на арене. Даже случайной!