Пролетая над гнездом дракона бесплатное чтение

Пролетая над гнездом дракона
Ирина Ваганова

Приключенческое фэнтези

Попаданцы в другие миры

В тексте есть: драконы, сложные отношения, становление героя

Только-только получив предложение руки и сердца, Влада теряет жениха. Или он её теряет?

Пошли, называется, погулять.

Исследование пещер оказалось опасным занятием, особенно, если там находится портал в другой мир.

А тут ещё с миром не повезло, война там.

Забрали девушку в плен, как теперь выбираться? И языка-то не знает, и устоев, и традиций — полная лохушка по местным представлениям. Хорошо ещё с переводчицей повезло, добрая девушка попалась и сообразительная. Тоже пленница. Надо теперь держаться друг друга.

Выжить, найти свою половинку, вернуться домой! Или не свою? И… возвращаться ли?

1. С милым рай и в… Постойте, какая пещера?

Костёр щедро дарил тепло, освещая лица и протянутые к нему руки. Потрескивали дрова. От потревоженных палкой углей взметались в небо искры. Владе Есниной хотелось придвинуться ближе, но тогда стерпеть жар будет невозможно, а так спина мёрзла — из ущелья тянуло сыростью. Вот тебе и конец июня! На высоте двух километров над уровнем моря только днём чувствовалось лето, а стоило солнцу спрятаться за горами — возвращалась мартовская холодрыга.

Влада до сих пор не верила, что решилась на эту авантюру. Горный поход. Палатки, рюкзаки, туристические ботинки, камни под ногами, чай на костре, заварное пюре и лапша с тушёнкой, какао с разведённым сухим молоком… Шоколад с орехами — деликатес.

За прожитые двадцать пять лет Влада убедилась, что она сугубо городской человек. Даже дачного участка у её семьи не было. Досуг проводили в музеях, концертных залах и театрах, а путешествовали исключительно по городам страны и Европы. Ни Таиланд, ни Индия, ни даже Турция и Египет Есниных не влекли. Картины, стихи, музыка, архитектура — вот и все интересы помимо работы. Единственный раз восьмилетнюю Владу отправили в лагерь отдыха — она и двух дней не выдержала. Так ревела в трубку и просилась домой, что отец не поленился сгонять на машине за сто километров и забрать плачущего ребёнка.

Спроси её по прошествии многих лет, что так напугало в лагере? Воспитательницы были вполне доброжелательные, ребята спокойные и весёлые, территория ухоженная: сосновый лес вокруг, земляничные полянки, ромашки, бабочки… «Не нужна мне природа! — рыдала в трубку выдернутая из семьи девочка. — Хочу асфальт, а цветы чтобы на клумбах у фонтана!». Сейчас смешно вспоминать, хотя… Наверное, Влада интуитивно чувствовала, что семья скоро треснет, и хотела отпущенный срок жить с мамой и папой под одной крышей.

— Застыла? — спросил Прохор, придвигаясь ближе. — Иди ко мне под крылышко!

Он распахнул ветровку, заведя одну полу за спину Влады, и обнял её, прижимая к себе. Сразу стало тепло-тепло.

— Спасибо, — она положила голову на его плечо и потёрлась ухом, устраиваясь на колючем свитере.

Дым, до этого норовивший выесть глаза, наконец, отвернул. Хорошо. О том, что завтра предстоит очередной переход к горному озеру, думать не хотелось. Ноги с непривычки ныли, в голове шумело от недостатка кислорода. Савелий — инструктор и по совместительству приятель Прохора — обещал, что дня через два новички акклиматизируются и начнут получать удовольствие. Верилось не очень. Влада могла смириться с проживанием в палатке и хождением за водой к ручью, лишь бы никуда не тащиться с грузом на горбу. Понятно, что всё самое тяжёлое лежало в рюкзаках у мужчин, но и относительно лёгкий Владин реально оттянул плечи, она не раз ловила себя на страстном желании остановиться и выкинуть что-нибудь в кусты, пока никто не видит. Вряд ли такое получилось бы. Шли по одному след в след: девушки во главе, инструктор замыкающим.

— Понравился?

Она не поняла вопроса.

— Что?

— Савелий, говорю, понравился тебе?

Прохор говорил шёпотом, было трудно понять: шутит или серьёзно. Влада отстранилась, посмотрела в лицо. Серьёзен. Как он засёк, что она смотрит на Савелия? Тот действительно очень обаятельный, шутит всё время, байки рассказывает, местные страшилки. Девушки, а их тут ещё три, глаз с него не сводят. Влада тоже смотрела, пока Прохор не спросил.

— Ревнуешь?

Он нахмурился и отвёл взгляд:

— Просто хотел предупредить. Савич не по женскому полу спец.

— Кто? — не поняла Влада.

— Савелий. В школе его Савичем звали.

Стало неловко. Собственно, почему должно быть неловко? Она и не думала флиртовать с инструктором. Все воспринимали Владу с Прохором как пару. Даже на глазах у малознакомых людей она не стала бы игнорировать своего парня и заигрывать с другим. А смотрела? Да. Надо куда-то смотреть, не сидеть же с закрытыми глазами?

Она высвободилась из объятий и встала.

— Пойду разомнусь.

Прохор порывисто поднялся:

— Отличная идея. Подожди, захвачу фонарик.

Пока он лазил в палатку, Влада успела отойти метров на пять. Остановилась. Идея уже не казалась отличной. Может, вернуться и забраться в спальник? Время детское, но…

Послышался хруст быстрых шагов. Силуэт Прохора, освещённого костром со спины, быстро приближался, перед ним мельтешил яркий круг от фонаря.

— Я здесь, — окликнула Влада.

— Вижу. Возьми куртку, как бы не простудиться.

Заботливый какой! Пуховичок захватил. Она нырнула в рукава с наслаждением почувствовала, как спину и плечи обнимает лёгкое мягкое тепло.

— Спасибо!

Ещё немного прошлись, обогнули уступ, остановились. Отсюда костёр не видно, разговоров и музыки не слышно. Можно вообразить, что они одни в огромном мире. Только звёздное небо над головой, поблёскивающие в лунном свете снежные пики гор, ущелье с весёлым ручьём под ногами.

Прохор, до этого обнимавший её, отстранился и встал на одно колено:

— Владислава!

Отступила, стряхивая созерцательное настроение:

— Поднимись сейчас же! Камни холодные, — сказала сердито.

Не любила, когда её называли полным именем — так мать обращалась, прежде чем наказать или отругать. Правда, «Слава» не любила ещё больше. Вечно шутники подначивали: Слава, спой! А ей реально не нравилось сравнение с известной певицей. Ну не в пользу светловолосой, блёклой худышки оно было.

— Влада, — поправился Прохор, — надеюсь, ты сообразила, зачем я затеял романтическое приключение?

С этим поспорила бы. Если уж затевать что-то необыкновенное, можно было в Питер поехать или Казань. На крайний случай сгодился бы ресторан «Седьмое небо» в Москве. Включаться в игру не стала:

— Встань, я тебя прошу.

Мужчина упрямо мотнул головой и достал из нагрудного кармана бархатный футлярчик. Раскрыл. Колечко из белого золота сверкнуло россыпью бриллиантов.

— Будь моей женой! Давай, как только вернёмся, сразу подадим заявление…

Серьёзно? Вполне состоявшийся мужчина, уже имевший за плечами неудачный брак, делает ей официальное предложение?

В горле пересохло. Влада покачнулась, колени ослабли. Прохор, заметив неловкое движение, вскочил, обнял, прижал к себе. Коробочка с кольцом звонко захлопнулась.

— Ты не слишком торопишься? — приглушённо спросила девушка, уткнувшись носом в широкую, обтянутую грубой тканью ветровки грудь.

Уловила запах костра и чуть заметный аромат парфюма. Головокружение прошло, повела плечами, высвобождаясь.

— Давай так, — отреагировал Прохор, в его голосе слышалось лёгкое разочарование, — ответишь, когда приедем домой. А сейчас просто надень, боюсь, что выроню где-нибудь на стоянке, потеряю.

Посмотрела в глаза и молча кивнула. Он поспешно достал колечко и надвинул на безымянный палец. Теперь у Влады было два помолвочных перстенька. Этот пришёлся в пору, а первый был великоват и красовался на указательном. В прошлый раз она согласилась мгновенно, правда, свадьбы так и не случилось. Сразу вернуть кольцо забыла, а потом подумала: пусть остаётся напоминанием о том, что не нужно слишком доверять мужчинам.

Вытянула руку, любуясь. Заметила, что Прохор недоволен. Всерьёз рассчитывал на безоговорочное «Да». Влада должна бы визжать от счастья и скакать на одной ножке, а она, видите ли, тормозить будет! Поднялась на носки, чмокнула колючую щёку:

— Спасибо, твоё предложение очень лестно, просто я морально не готова что-то менять.

— Тебе нравится унылая жизнь? — раздражался Прохор. — Так и собираешься сидеть за стойкой администратора целый день, а вечером тащиться в пустую квартиру?

Захотелось сменить тему:

— А где пещера, о которой рассказывал Савелий? Ты ведь уже бывал здесь?

— Бывал. Не один раз, — мужчина нахмурился, но взял себя в руки и заговорил более мягко: — Пойдём. Хорошо, что я фонарь захватил.

Ещё немного поднялись по тропе. Влада успела пожалеть, что обмолвилась об этой несчастной пещере. Что там делать? Здесь-то все ноги измучила: то о камень споткнётся, то в ямку подвернёт. Решила отступить и даже рот открыла сказать, что раздумала и хочет вернуться на стоянку, но тут в скале показался тёмный провал в человеческий рост.

Прохор сообщил:

— Вот. Здесь. Поверь, ничего интересного.

Захотелось возражать:

— Савелий сказал, что людей туда тянет. Давай заглянем.

— Савич что хочешь наврёт, лишь бы интерес клиентов подогреть. Ну, идём-идём.

Прохору нравилось великодушно потакать женским капризам. В некоторых пределах, разумеется.

Свет фонаря метался по плачущим пузатыми каплями стенам, захватывал свод и снова спускался вниз, указывая путь. Идти было проще, чем по тропе, создавалось впечатление, что довольно ровный пол тщательно вымели, освобождая от мелких камушков. То с одной, то с другой стороны лежали плиты, на которых можно посидеть и отдохнуть. Здесь, наверное, хорошо дождь пережидать.

Словно в ответ на эти мысли послышался шум воды. Реально ливень начался? Хотя… шум раздавался не за спиной, а впереди.

— Дождь? — всё-таки спросила Влада.

— Странно, мне она казалась не такой глубокой, — бормотал Прохор, вглядываясь вперёд. — Там что-то сверкает, или у меня глюк?

Вспомнилась фразочка Савелия: «Горные глюки да печальные звуки». Так инструктор называл алкогольный коктейль по собственному рецепту.

— Я тоже вижу, — подтвердила Влада. — Выключи фонарь, мешает.

Как только электрический свет погас, завеса показалась во всей красе. Полупрозрачный полог отделял эту часть пещеры от более просторной и едва видимой из-за похожего на новогоднюю гифку сияния. Девушка прибавила шаг. Что за чудо такое?

— Подожди, — пытался остановить её спутник, — надо понять, что за хрень здесь случилась. Может, радиация?

Владу влекло. Прав оказался Савелий. Реально тянуло, словно невидимый ангел подталкивал к удивительному сиянию. Пробежала оставшиеся метры и даже не сразу заметила, что Прохор преодолел иллюзорный барьер вместе с ней.

Шум падающей воды заметно усилился. Немудрено — чуть дальше путь перегораживал изумрудный, пронизанный солнцем поток. В этой части пещеры было светлее, свод выше, стены обильнее сочились влагой, а воздух заметно легче с тонким ароматом лаванды. Огляделись. Там и сям валялись сбитые в кучи тряпки.

— Здесь бомжи обосновались? — предположила Влада.

— Не знаю, — хмурился Прохор, — давай вернёмся.

— Что это? — не послушалась и уверенно устремилась вперёд. — Не представляла, что в горе может вода литься прямо так.

— Этого не было раньше, — мужчина шёл с недовольным видом, но больше не предлагал отступить.

Между водопадом и стеной обнаружилась широкая щель. Вполне можно пройти, не замочив одежду. Влада так и сделала. Вышла из-за водной преграды и замерла, ошарашено осматриваясь. Перед ней лежала широкая солнечная долина. Совершенно не похожая на ущелье, где они устроили стоянку. И потом — ночь же!

— Правда, что ли, глюки? — прошептала себе под нос девушка.

На лицо попадали мелкие холодные брызги, возвращая к реальности.

— Ничего не понимаю… — Прохор обогнул Владу, прошёлся и, приложив ладонь козырьком, осмотрелся.

Площадка была довольно большая, с неё начинался спуск в долину. Камни, поросшие мхом, чуть дальше трава, мелкие жёлтые и синие цветы. Вода устремлялась вниз и скапливалась в круглой каменной чаше, не выплёскиваясь из неё. Наверное, уходила в подземное море.

Из-за шума воды не сразу услышали гортанные крики, и появление одетых в маскарадные костюмы здоровяков стало неожиданностью. Их было человек десять. Они без церемоний набросились на туристов.

— Эй, мужики, — кричал Прохор, уклоняясь от ударов, — мы не играем! Вы кто такие? — Ему удалось отбросить двоих нападавших и кинуться на помощь Владе. — Убери лапы, урод!

Нет, это не игра и не маскарад. Они попали к боевикам. Есть ли в здешних местах бандформирования? Хотелось думать, что она спит, но нестерпимая боль в вывернутой руке и ушибленное колено не позволяли.

Прохор сумел вырвать её из хватки одетого в грубую кожу и жутко вонючего бандита. Влада устремилась к водопаду, слышала, что Прохор, тяжело дыша, бежит следом. Она успела заскочить в пещеру, а его догнали и поволокли в сторону.

— Прохор! — оглянулась.

— Беги! Скажи нашим!

Удар по голове заставил его замолчать. Влада замешкалась на миг. Помочь не сумеет, Прохор прав, надо бежать на стоянку. Секундная задержка решила дело не в пользу логичного поступка. Не успела добраться до гифки-полога, её настигли, повалили, связали. Всё тот же вонючий и ещё один, тоже обряженный в киношные доспехи — молодой, смуглый, лохматый.

Бандиты подняли Владу и потащили к выходу из пещеры, переговариваясь на незнакомом языке.

Миновать водопад не успели. Всё вокруг затряслось, снаружи послышался грохот. Влада рванулась вперёд, но вонючий больно дёрнул к себе и гортанно выругался.

Землетрясение? Этого не хватало!

Как только удары и шелест осыпавшейся мелочи стихли, мужики поволокли Владу дальше. Выбрались на площадку. Никого! Лишь груды камней вокруг. Завыла. Слёзы хлынули, щекоча покрытые пылью скулы. Горло стискивало рыданиями, в груди рос горячий ком. Подняла глаза к небу, вопрошая: да что же это, Боже?

В яркой синеве парили драконы. Не плицы, не вертолёты или дельтапланы. Самые настоящие летучие ящеры! В глазах стало темно. Лишь изредка вспыхивали радужные пятна.

2. Удивительное рядом

Влада сопротивлялась, как могла. То подгибала колени, повисая на руках у бандитов, надеясь, что те устанут волочь непослушную пленницу, тогда она сумеет вывернуться и убежит. То упиралась ногами, всем весом отклоняясь назад. Бесполезно. Мужики, похоже, сделаны из стальных канатов. Они лишь приподнимали Владу над землёй и встряхивали, словно куклу, принуждая шагать дальше.

Разодранная верёвками кожа на запястьях противно зудела. Владе хотелось дотянуться до них зубами и ослабить узлы. Никто ей этого не позволял. Бандиты, почти не запыхавшись, быстрым шагом шли по дороге, обменивались короткими совершенно непонятными репликами и поглядывали в небо, где продолжали нарезать круги драконы. На суровых физиономиях не было ни сожаления о заваленных камнями людях, ни радости, что сами чудом остались живы. А ведь не успей девушка нырнуть в пещеру, всех бы угробило камнепадом. О чём беспокоились незнакомцы, вооружённые кривыми ножами и чем-то похожим на кувалду, понять было трудно. Драконы им точно не нравились. Надо сказать, Влада тоже смотрела на них с опаской. Что если поднимут в небо?

Поморщилась, вообразив, как огромный ящер хватает её, стряхивая мужиков, и уносит в гнездо на корм детёнышам. Будет ли это хуже, чем остаться в руках у дикарей? Хотелось зажмуриться и попасть домой. Попробовала даже, но только очередной тычок получила. Надо как-то освободиться. На себя рассчитывать было бессмысленно, оставалось только верить, что товарищи спохватятся и пойдут на поиски.

Быстро ли они сообразят, что потеряшки прошли сквозь мерцающую завесу? Представила, как инструктор и остальные парни минуют водопад и наткнутся на заваленное камнями тело друга, всхлипнула. Вонючий зыркнул на неё и загоготал, раскрыв рот, полный гнилых зубов. Молодой тоже смеялся, но не так громко. Перегруженная необъяснимыми впечатлениями психика не выдержала, снова отключив сознание. Погружаясь во тьму, Влада успела обрадоваться такому избавлению и забылась.

Пришла в себя от резкого ударившего в нос запаха. Открыла глаза и с удивлением увидела склонённое к ней незнакомое лицо. Вытянутый череп нового персонажа отличался от круглоголовых бандитов. Длинное лицо, бледная усеянная едва заметными веснушками кожа, тонкие ниточкой губы, выдвинутый вперёд подбородок. Впечатление нестарый мужчина производил двойственное. Не красавец, но хоть не злобный, и то утешает.

Заметив, что девушка очнулась, он выпрямился во весь немалый рост и почти достал макушкой крыши палатки, где они находились. Или нет, это, скорее, был шатёр. Для палатки великоват. Влада села на своём ложе, застеленном лоскутным одеялом, стянула на груди полы куртки, сжавшись в комок. Не мёрзла, просто чувствовала себя неуютно и хотела как-то собраться.

— Где я? Что от меня хотят? Кто вы такие?

Мужчина поморгал, вслушиваясь в музыку её голоса, потом дёрнул головой, словно гоня неприятную мысль, и заговорил сам. Язык был незнаком. То есть абсолютно незнаком. Влада вполне способна различить десятка два или хотя бы сообразить, к какой группе языков относится услышанная речь. Но не в этот раз.

Видя, что девушка беспомощно хлопает ресницами, человек заговорил иначе. Видимо, другое наречие, но опять ни слова не понятно. Ещё одна попытка, и ещё…

Перед ней стоял полиглот, но, как ни удивительно, при всём богатстве знаний не владел ни английским, ни французским, ни немецким, которые Влада смогла бы понять, ни, разумеется, русским. Устав чирикать, длинный воззрился на пленницу, ожидая её реакции.

— Татри, — произнесла она слово, неоднократно слышанное в разных вариантах. Решила, что это значит «женщина» или «девушка». Раз уж она сама девушка. Подумала: если сюда позовут даму, они скорее договорятся. Переговорщик сделал ещё одну попытку, выдав длинную фразу, но Влада отрицательно покачала головой и повторила: — Татри.

Длинный понимающе кивнул и, подойдя к собранному гармошкой выходу, за которым маячил коренастый охранник, приказал кому-то невидимому привести женщину. Так, во всяком случае, показалось Владе. Уже через минуту послышались быстрые лёгкие шаги, в палатку впорхнуло юное создание с тяжёлой чёрной косой, переброшенной через плечо. На девушке были плотные шаровары и поверх рубахи из тонкого белёного льна жилет на шнуровке.

Присев на край лежанки, девушка потянулась к Владе и вгляделась в её лицо. Потом обернулась к длинному, покачала головой, сказав что-то про «татри». Влада догадалась, что её этой самой татрой не признают.

Испугавшись, что незнакомка уйдёт, Влада схватила её за руку:

— Послушайте, я случайно сюда попала. Меня приняли за кого-то другого! Мне нужно вернуться в пещеру. Друзья будут беспокоиться, мы же ненадолго ушли гулять и пропали, — на секунду замолчала и заплакала, кусая губу. Едва смогла собраться и договорить: — Мой жених погиб, его камнями засыпало…

Девушка ласково погладила её по руке, потом указала на себя:

— Цветла. — Ещё раз постучала пальчиком по своей груди, повторила: — Цветла.

— Света? — удивилась Влада, понимая, что незнакомка называет своё имя. Надо же, дома осталась подруга Светланка, а тут её тёзка.

Девушка отрицательно покачала головой и ещё раз настойчиво произнесла:

— Цветла. — Потом ткнула в ключицу Владе, ожидая ответа.

— Владислава, — назвалась та, — то есть Слава… нет, лучше Влада.

— Лада?

— И так можно, а вообще-то Влада. В-в-влада.

Цветла кивнула и вновь указала на себя:

— Татри, — пальчик вернулся к Владе.

— Не понимаю.

Мужчина, всё это время стоявший в стороне, приблизился. Теперь он тыкал пальцем. Сначала в себя:

— Бренер. Солос. — Потом показал на Владу: — В-в-влада…

Пауза, по-видимому, означала, что девушка должна в чём-то признаться. Она пожала плечами и вздохнула:

— Я что-то туго соображаю.

Цветла поднялась и быстро заговорила, темпераментно указывая мужчине на выход. Переводчик пытался спорить, оперируя к какому-то Лубею, потом кивнул и вышел, задёрнув за собой полог. Сразу стало легче.

— Спасибо, — робко улыбнулась Влада. — Надоел он мне хуже рекламного ролика.

— Хорошо, — сказала Цветла. — Хорошо, что Бренер согласился уйти.

— Ты говоришь по-русски? — от удивления Влада даже привстала со своего ложа.

— Говорю на любом языке. Мне надо было услышать тебя. И всё.

— Как такое возможно?

— Драконы. Меня научили драконы.

— Магия, что ли? — предположила Влада.

Цветла задумалась на секунду, потом кивнула.

— Можно думать, что магия. Давай решим, что нам делать.

* * *

После рассказа о пещере за водопадом Цветла оживилась:

— Там были татри?

Влада успела уяснить, что татри — это народ, населяющий долину. Его представители низкорослы, худощавы, смуглы, черноволосы. Глаза миндалевидные, красивого шоколадного цвета. Скулы высокие, немного выпуклые, щёки впалые. Неудивительно, что Владу не приняли за татри.

— Людей мы не видели, только тряпки валялись. Я подумала, что в пещере кто-то жил, но ушёл.

Цветла покачала головой:

— Там прятались раненые. Наверное, унесли их в другое укрытие.

— А не могли они уйти в мой мир?

По ту сторону портала Влада никого не заметила ни в пещере, ни около неё, но ведь была ночь, да она и не осматривалась, занятая переживаниями.

— Не знаю, о какой прозрачной пелене ты говоришь, — пожала плечами Цветла. — Я не видела ничего, кроме камня.

Услышав это, Влада расстроилась: портал возник недавно и может в любой момент исчезнуть. Как тогда вернуться домой? Мало того что сбежать от бандитов непросто, так ещё и это! Цветлу слушала невнимательно. Юная представительница татри рассуждала, как бы им обмануть Лубея. Лучше всего пообещать богатый выкуп за Владу. Тогда её не продадут в рабыни, не сделают невольницей хана или его ближайших сподвижников — та ещё перспектива!

— Где взять долбанный выкуп? — вздохнула Влада. — Можно, конечно, квартиру продать. Она отцовская, он сможет сделать это без меня, хотя и расстроится. Но как передать ему просьбу? Вдруг портал закроется!

— Лубея не интересуют деньги чужого мира, — сомневалась Цветла.

— Но других мне взять негде!

— Это неважно. Мы его обманем. Твои украшения…

— Что с ними не так? — Влада посмотрела на кольца. — Удивительно, что не отобрали. Я подумала, золото бандитов не привлекает.

Цветла горько усмехнулась:

— Воины приняли тебя за дочь влиятельных людей. Того, кто был с тобой, сочли охранником. Не рискнули грабить, не спросив Лубея, ведь выкуп может превзойти столь ничтожную добычу.

Помолвочные колечки спасли её от худшей доли. Влада осмотрелась. Отдельный шатёр, довольно удобная постель, охрана у входа, переводчик, даже два… Далеко не каждая пленница, попав в орду, сможет рассчитывать на такой приём.

— Когда узнают, что за меня некому платить…

— Важно выиграть время. Необычная одежда и незнакомый Бренеру язык позволит сказать, что ты прибыла в долину татри с далёкого запада. Там живут совсем иначе. — Цветла мечтательно зажмурилась: — Сама я не видела, но рассказывают, что таких высоких гор, как у нас, на западе нет, зато люди сами возводят каменные стены и селятся за ними.

— Крепости?

— Крепости, замки, дома, стоящие друг на друге. Лубей мечтает захватить эти земли, но пока у него недостаточно сил.

— Прямо Мамай, — вздохнула Влада. — Как нам выиграть время и зачем?

— Сейчас не убежать. В долине за мной смотрят не меньше, чем за другими, хоть и числюсь толмачом, как Бренер. Потом будет проще. Мы подготовимся и покинем лагерь. А пока, пусть Лубей ждёт выкуп. Гонец отправится на запад. Это семь-восемь дней пути на хорошем коне. Там он выяснит, что ты не принадлежишь ни одной династии. Возвращаться будет ещё неделю, итого — две. Мы успеем удрать.

— Хорошо бы… — протянула Влада, размышляя, будет ли ещё открыт портал.

В любом случае, оставаться в распоряжении хана Лубея она не собиралась. Уж лучше вернуться к татри. Глядя на переводчицу, убедилась, что это открытые, доброжелательные люди. Цветла поднялась и, сцепив руки в замок, пошла к выходу:

— Я попрошу поселить нас вместе, ты не против?

Она ещё сомневается!

— Конечно! Было бы здорово. — Влада огляделась, не видя второй лежанки. — Они позволят?

— Скажу, что ты упорствуешь, или я плохо понимаю твой язык, нам нужно больше общаться, чтобы завоевать доверие.

Вместе с Цветлой ушёл тот незначительный оптимизм, что она сумела внушить. Влада подтянула колени к груди, обняла их и уставилась в одну точку. Как умудрилась так влипнуть? Вот и Прохор погиб по её вине. Что стоило согласиться на его предложение? Представила, как услышав «Будь моей женой», хлопает в ладоши, виснет у жениха на шее, целует… Тогда бы они сразу вернулись в лагерь и не совались в эту жуткую пещеру.

— Прошенька, ты хороший, я знаю… — прошептала, понимая, что не может произнести слово «был».

До щемящей тоски в сердце хотелось верить, что Прохор не умер. Пусть он не умер! Даже если покалечился, она будет с ним, примет предложение и никогда не бросит. Только бы жил!

Ах, зачем они встретились?! Зачем она потащилась с ним в поход?!

Светланка уговорила. После того, как Влада рассталась с прежним парнем, подруга больше неё переживала. Ну как рассталась… Стасик убедил не торопиться с детьми, мол, поживём для себя. Оформлять отношения тоже не считал необходимым. Влада не спорила, как будто её всё устраивало. Потом на пороге квартиры возникала крашеная блондинка. Выпятила живот и сообщила, что беременна от Стаса.

А как хорошо звучало: Станислав и Владислава!

Влада особенно не раздумывала. Собрала его вещи и вынесла на площадку. Дверь изнутри закрыла на цепочку. Надо признать, Стасик не скандалил. Сказал только в щель: «Если передумаешь — звони». Не передумала. Через полгода в их центре появился Прохор. Привёл сына на занятия. Его бывшая загремела в больницу с пиелонефритом, всю неделю отставной папаша опекал ребёнка. Позже стал заглядывать просто так, заинтересовался симпатичной администраторшей. У Влады ещё не всё перегорело, не могла кидаться в новые отношения, а Прохор решил, что девушка ответственно подходит к выбору спутника жизни. Это он про Стасика не знал, как она с ним ошиблась.

Светланка тогда весь мозг вынесла, тупой дурой называла. У Светки слово «тупой» ко всем остальным ругательствам клеится. Хотя почему тупая? Вполне умная, просто доверчивая. Была. А тут засомневалась. Вот Прохор и придумал горный поход, чтобы друг друга лучше узнать. Ну как песне Высоцкого — «Парня в горы тяни…» и всё такое. Рискнули, короче. Один теперь если и жив, то инвалид, а вторая вообще в рабыни может угодить.

Затянувшееся самобичевание пришлось прекратить — в палатку ввалился дикарь в душегрейке из лисьего меха и знаками велел следовать за ним. Влада встала, одёрнула куртку, пригладила волосы и, протяжно вздохнув, вышла за провожатым.

3. Возвращение

Прохор

Сначала уловил аромат благовоний и услышал бормотание, похожее на песню шамана. Нелли? Она любит потусторонние треки ставить, особенно когда занимается уборкой. Сделав усилие, разлепил веки. Смог только чуть-чуть приоткрыть глаза и взглянуть на мир из-под ресниц. В голове тут же зазвенела волна боли.

— Нелли-ии-и, — простонал и втянул ноздрями дурманящий воздух.

Темноволосая хрупкая девушка обернулась, наклонилась ближе, всматриваясь в лицо чужака. Нет, это не она. Похожа, но нет. Смуглая, скуластенькая, с карими чуть раскосыми глазами и тонкими ярко очерченным губами. У Нелли взгляд медовый, сладкий, а губы она себе подкачала, и рот призывно выделяется на лице. Почему вспомнил бывшую жену, едва очнувшись? Всё из-за музыки.

Не только из-за музыки. Слишком остро Прохор воспринял их последнюю встречу. Нелли дождалась его около офиса и пригласила посидеть в открытом кафе. Подумалось, что бывшая, наконец, решила что-то с летним отдыхом Серёжки. Хорошо бы сводить парня в поход. Хотя бы недалеко, просто чтобы сын почувствовал романтику, проникся единением с природой. Разговор пошёл не об этом. Прохора назначали палочкой-выручалочкой. Не просто палочкой-выручалочкой, а спасателем собственного сынишки. Заливаясь слезами и захлёбываясь рыданиями, Нелли описывала свою тяжёлую жизнь. Как ей приходится вступаться за Серёжку, когда отчим берётся его воспитывать. Ей и самой достаётся. Для убедительности были продемонстрированы синяки на предплечьях.

Уйти в никуда она не может — ребёнок на руках. Лучшим выходом, по мнению Нелли, будет воссоединение их семьи. Вспомнилось, с какой энергией она рушила то, что сейчас называла семьёй. Воссоединение! А куда деть эти два года? Первое время вообще думал поймать бывшего друга Вовку где-нибудь в переулке и накостылять, как следует. Савич, с которым в то время частенько выпивали, отговорил. Мол, ни одна баба не стоит того, чтобы за неё драться. А вот сын — да! Все силы были брошены на то, чтобы регулярные прогулки с парнем не срывались.

Тогда и с Владой познакомился…

Влада!

Дёрнулся, попытался сесть. Через всё тело стрельнула резкая боль, будто копьём проткнуло. Уж не позвоночник ли он повредил?

Незнакомая брюнетка легко надавила на плечи, возвращая на хрусткий матрац, улыбнулась и непонятно заговорила. Голос низкий, сипловатый. Это она пела чуть раньше.

Болевая встряска помогла открыть глаза. Теперь можно было рассмотреть сиделку и окружающую обстановку.

Женщина не старая, но и не девочка, как показалось вначале. Слишком уверенная и почти лишённая любопытства. Выслушав пространные увещевания, Прохор едва заметно кивнул, догадавшись, что его просят не шевелиться. С благодарностью принял питьё и выпил с помощью трубочки, сделанной из стебля неизвестного растения. Осмотрелся. Пещера, но не та, что за водопадом. Обжитая. Освещённая многочисленными фонариками, похожими на раскормленных светлячков. Из-за гобелена, отгораживающего природный альков от остальной части, слышалась чья-то монотонная речь. Тянуло дымом и варёным рисом.

Куда он попал? Что за народность? На кавказцев не похожи. Те, что напали на них с Владой, вообще азиаты по первому впечатлению. Богатыри! Удивительно, как Прохор устоял против них. Не были готовы к отпору, а потом… Потом начался камнепад.

Драконы! В небе парили драконы… Бред какой-то.

Прохор закрыл глаза и вызвал в памяти нормальные воспоминания. Так… Что последнее? Нелли. Она не сомневалась, что Прохор порискачет довольным щенком, стоит поманить. Как же! Такая красивая история любви. Сын опять же. Одно не учла бывшая: она сама растоптала их сказку. За чем погналась? Особо жаркие ночи ждали с Вовкой? Ну, конечно, ему же не нужно было впахивать, чтобы семью содержать. Фитнес-тренер. Не работа, а удовольствие. Алиментов, выплачиваемых Прохором, вполне хватало на безбедную жизнь. Не жирно, но и не пусто. Если прибавить скромную зарплату среднего бухгалтера и оклад этого качка, вполне можно позволить себе отдых в Турции, неплохой автомобиль в рассрочку, строительство дома на даче.

О чём он вообще? Жаба душила, когда видел, куда уходят отчисляемые на Серёжку деньги. Пытался договориться, мол, давай счёт на его имя откроем. Нет. Как же! Нелли привыкла не нуждаться.

Теперь аргумент выдвигает: будем сына в благополучной семье выращивать, и алименты платить не придётся.

Блин! Как у неё голова устроена?

Ответил резко:

— Если Серёжка мешает вашему счастью, с удовольствием его заберу. Я давно предлагал. Алиментов с тебя требовать не буду, пусть Вовка не трясётся.

У Нелли рот открылся, хватала воздух с минуту, потом сказала-таки:

— Ребёнку в первую очередь нужна мать.

— Моя девушка очень любит детей. Уверен, они найдут общий язык. Тем более что уже знакомы. Серёжка успел к ней привязаться.

— Что? — вскочила бывшая. — Ты свёл сына со своей шалавой?

Нормально? Таскалась к любовнику, ничуть не стесняясь четырёхлетки, оставляла в смежной комнате смотреть мультики, и не задумывалась о морали. А Прохору даже знакомить сына с будущей женой запрещено? Встал, махнул рукой, подзывая официанта, и сказал так твёрдо, что сам удивился:

— В отличие от некоторых, Владислава приличная девушка и не ложится в постель без штампа в паспорте. Мы уже подали заявление. — Соврал. В тот момент не мог иначе. Вытянутое лицо бывшей стало некоторой компенсацией за испорченный вечер. Уже уходя, бросил через плечо: — Насчёт Серёжки не шутил. Мы заберём пацана. Если не добром, то через суд.

Нелли дала повод, поделившись проблемой. Парня ставят голыми коленками на горох. Это двадцать первый век? У Вовки, похоже, весь мозг в мышцы ушёл. Или ещё куда — не стоит уточнять направление.

Тогда задумался о Владе всерьёз. Позвал в поход, благо Савелий собирал группу. Она согласилась. Думал, что и замуж согласится сразу. Горы, небо, романтика. Почему отмолчалась? Неужели не строила планов на него? Все девушки мысленно примеряют обручальное кольцо, едва их за руку возьмёшь! Не любит? Отмахнулся от этой мысли. Любит — не любит… Вон Нелька — была влюблена поначалу, и к чему это привело? Женщине нужна семья. Прохор, хоть и алиментщик, далеко не отстойный вариант. Серёжке — если получится его отобрать — с Владой будет куда комфортнее, чем с отчимом. Она действительно любит детей. Общего тоже можно будет родить…

Что-то его далеко унесло. Открыл глаза и снова попытался сесть. Схватился за выступ в каменной стене, подтянулся, другой рукой опёрся о ложе. На этот раз получилось. Даже засмеялся от радости, снова вызвав в затылке и висках приступ боли.

Позвоночник цел. Сотрясение, похоже и… Да! Кость в голени сломана.

Точно! Он успел оттолкнуть от себя бандита, второго ударил с ноги и, отскочив к скале, прижался к ней спиной. Нависавший сверху козырёк спас от камнепада. Видел, как бугаи повалились, придавленные кто россыпью булыжников, кто массивной плитой. Подумал ещё: хорошо, что Влада спряталась в пещере. Дальше… всё-таки задело. Резкая боль в ноге, темнота. Отключился. Как его перетащили сюда — не помнил.

Ну, ничего! Влада приведёт своих. Даже если он не сможет идти сам, Савич с парнями дотащит. Лучше будет, если догадаются спасателей вызвать. Должны догадаться. В долине бандиты, туристам не стоит соваться без поддержки профессионалов. Догадаются! Савич не первый год группы водит.

Надо позвонить. Странно, что мысль не пришла сразу, но голова трещала, не соображал ничего. Теперь лучше. Интересно, сколько прошло времени? Час? Два?

Вытащил из заднего кармана штанов айфон. Проклятье! Экран расколот, корпус тоже повреждён. Включить не получалось. А как было бы здорово объяснить ребятам, где его искать, и вообще услышать хоть чей-то знакомый голос! Добралась Влада до них? Скорее всего, она уже на месте. Не так и далеко от пещеры до стоянки. Плутать негде — одна тропа вдоль ущелья. Надо же! Сколько Савелий таскался по этому маршруту, а о том, что есть проход в обитаемую долину, не знал. Или знал?

Встать бы, выйти на воздух. Сколько можно валяться?

Ощупал повреждённую ногу. Сломана? Нет? Задрал штанину. Икра распухла, стала раза в полтора толще здоровой. Щиколотка похожа на полусдутый футбольный мяч после того, как им поиграла детвора. Двигаться больно, но кость цела, кажется.

Местная жительница, выходившая из алькова, вернулась, в руке она несла плошку с источавшим горячий аромат рисом. Моментально рот наполнился слюной, а желудок скрутил спазм. Похоже, прошло больше двух часов. Пять, а то и шесть.

Прежде чем потянуться за едой, Прохор взглянул на ладони. Даже при скудном освещении было заметно, что они в пыли. Женщина пристроила плошку на выступе стены и сдёрнула с плеча тряпицу. Неплохо бы воспользоваться обеззараживающим спреем или влажной салфеткой, но капризничать не хотелось. Тщательно обтерев руки грубоватой материей, он принялся за еду. Сидеть было неудобно, но спустить смог только одну ногу — левая по-прежнему подавала резкие сигналы, стоило чуть пошевелить ею. Женщина опять скрылась за ширмой, но отсутствовала недолго. Прохор как раз успел справиться с недоваренным нешлифованным рисом. Говорят, так даже полезнее. Возможно, хотя он лично предпочёл бы местный плов, приготовленный по всем правилам. Тут у них явно не пять звёзд. Горько ухмыльнулся. Надо ж было попасть в такую Тмутаракань! Век восемнадцатый навскидку, если не пятнадцатый. Хотя… «светлячки» на стенах и потолке вполне тянут на современные светодиоды.

Женщина вернулась, пропустив вперёд приземистого старика. Следов растительности на его смуглом лице не наблюдалось. Седые волосы были заплетены в тощую косицу.

— Здравствуйте, — Прохор вежливо наклонил торс, стараясь не шевелить вытянутой на лежанке ногой. — Скажите, где можно позвонить? У меня телефон сломался. Вы говорите по-русски? А по-английски?

Старик медленно покачал головой, подошёл ближе, слегка надавил на отёкшую икру. Через плечо что-то сказал женщине. Та молча кивала. Прохор сообразил, что перед ним врач. Неужели действительно не понимает языка? Где он, в таком случае, учился медицине?

Довольно скоро пришло разочарование — никакой это не доктор. Шарлатан, судя по методам лечения. Ногу обложили распаренными листьями лопуха и замотали тряпкой, отчего она стала похожа на загипсованную. Хотя справедливости ради стоило отметить, что стало полегче.

Лекарь подал Прохору флягу, обтянутую замшевым чехлом, предложил выпить. Жидкость напоминала кумыс — как-то довелось пробовать. Поскольку пить хотелось страшно, Прохор готов был осушить всё до донца, но старик не позволил. Заткнул пробкой и спрятал флягу под подушку, знаками показав, что остальное надо будет выпить после пробуждения. Значит, спать придётся здесь. Старик, по-видимому, собирался уходить, но Прохор остановил, схватив за рукав тёмно-серой рубахи. Пользуясь тем, что женщина снова ушла, унося излишки «лекарств», как сумел, объяснил, что хочет в туалет. Даже просто выйти из пещеры не сможет один — не допрыгает.

Старик недоумённо поднял брови, отчего лоб собрался гармошкой, потом шагнул в сторону и указал на каменную тумбу, принятую Прохором за скамейку. Сдвинув тонкую плиту, лекарь поднял булыжник и бросил в полость, выдолбленную в камне. Удара не последовало. Бездонный унитаз? Наблюдение так поразило, что Прохор преодолел болевые ощущения и добрался до каменного стульчака.

— У-у-у! — крикнул в черноту. Издалека донеслось едва слышное эхо. Это что же, канализация природного происхождения? Даже запаха не чувствуется!

Старик улыбнулся удивлению гостя, поклонился, произнеся длинную, совершенно непонятную фразу, и скрылся за ширмой.

Что ж, одну звезду Прохор всё-таки готов был дать этой пещере. Огорчало только, что воды так и не принесли. Перед сном решил воспользоваться тем, что есть в распоряжении: прополоскал рот и протёр ладони «кумысом» из фляги.

Улёгся, повозился, устраивая больную ногу в более-менее удобное положение, и закрыл глаза. Надо немного вздремнуть. Скоро должны ребята прийти. А пока…

Не увидел, а интуитивно почувствовал, что освещение — и до того скромное — погасло.

4. Эх, дороги — пыль…

Влада

Поскольку принесли Владу без сознания, она только теперь смогла увидеть, насколько многочисленно войско бандитов. Разноцветные шатры выстроились по обе стороны вдоль дороги, второй линией лепились линялые палатки, а ещё дальше — юрты и шалаши, сплетённые из жердей и веток. В просветах встречались коновязи. Чем ближе к центру, тем красивее были скакуны: крепкие, ухоженные с блестящей, словно натёртой маслами, шёрсткой, расчёсанными гривами и хвостами. Животные лениво отмахивались от многочисленных оводов и качали головами, глядя на шедших мимо.

Провожатый — довольно симпатичный парень с диковатым взглядом из-под густых чёрных бровей — шагал неторопливо, надеясь вызвать зависть сообщников. Влада вертелась, почти не смотрела под ноги, часто спотыкалась, а конвойный держался на почтительном расстоянии, не предлагая руку. Поддержка была бы не лишней — пленница всё ещё чувствовала слабость. И очень хотелось пить.

Улица из шатров вывела на огромную площадку, в середине которой высился павильон в виде восточного дворца с башенками, куполами и галереями. Он был великолепен, но поразила Владу вовсе не резиденция хана. Рядом за прочной оградой из толстых брёвен прямо на вытоптанной земле распластался дракон. Он был похож на тех, что Влада видела парящими в небесах, но не такой величественный — забитый, замученный, прикованный цепями к неподъёмным камням.

Выхватила телефон, навела камеру, щёлкнула. Ещё раз. Посмотрела, что получилось. Получилось! Не глюк… Радости это не принесло. В другое время сделала бы селфи, но сейчас ничего не хотелось. Уж очень огорчало отсутствие сети. Не ловит. Что за глухомань? Ни одной вышки! Вернула авиарежим. Подумав, выключила совсем — когда ещё получится зарядить…

Парень в лисьем жилете стоял, сжимая в руке кинжал, и смотрел на Владу так, словно перед ним арена цирка, полная хищников, и только что убрали защитную решётку. Испугался телефона? Спрятала гаджет в карман и пожала плечами. Они тут вообще дикие, что ли?

— Ну… Идём, — едва заметно улыбнулась.

Где-то читала, что, оказавшись в заложниках, не стоит показывать страх или неприязнь, надо вести себя ровно. Благо долгий опыт общения с гиперактивными детишками, их уставшими родителями и агрессивными бабушками воспитал выдержку.

Сделала шаг в сторону входа, охраняемого двумя ратниками в начищенных доспехах. Словно из музейного рыцарского зала их вытащили. Каким, интересно, образом дикари обзавелись таким ценным имуществом? Покосилась на дремавшего дракона, но сопровождающий заслонил его, шёл почти вплотную с застывшим выражением лица.

Перед самым носом Влады скрестились алебарды. Стукнули звонко и замерли, Парень в мехах произнёс фразу, употребив уже знакомое слово «татри». Смысла Влада не уловила. Охранники освободили проход в первый «зал» ханского походного дворца. Здесь стояли ещё двое в доспехах. Один подошёл ближе с подносом. Сопровождавший Владу парень бросил на него свой кинжал и красноречиво посмотрел на пленницу. Она пожала плечами, выложила из кармана телефон. Не обыскивают, и то хорошо! Оба бандита проводили восхищёнными взглядами её руку. Конечно! Колечки понравились. Спрятала кисти в кармашках куртки. Не то чтобы жаль было расставаться с украшениями, был бы прок от этого. Вряд ли за такую мизерную цену её отпустят.

В следующем помещении их встретил переводчик. Мужчины обменялись недовольными взглядами. Парень в мехах приотстал. Дальше Владу сопровождал Бренер. Он говорил. Совершенно непонятно, но настойчиво. Девушка предположила, что толмач пытается создать видимость общения. Не хочет признавать, что его навыки бесполезны. Не стала реагировать. Молча шла, посматривала по сторонам, отмечала, где и как располагаются охранники. Сбежать вообще не реально! Если только добыть шапку-невидимку.

В переходах было довольно сумрачно, а центральный холл заливал почти дневной свет. Источником его оказались четыре стоявших по углам стеклянных шара. Внутри каждого хаотично перемещались яркие огоньки. Нарядно! Влада ненадолго прищурилась, привыкнув, огляделась. В воздухе витал кисловатый аромат вина и сладкий — фруктов. По центру около составленных в линию раскладных столов толпились люди в богатых кафтанах — или как лучше назвать украшенные золотым шитьём длинные полупальто на блестящих пуговицах? Тут фуршет, похоже. Сидел только один — с абсолютно гладким, блестящим круглым черепом. Мужчина был таким грузным, что даже трон казался маленьким для него. Хотя на сиденье вполне могли поместиться два взрослых человека.

Бренер подобострастно поклонился, докладывая о прибытии. Хозяин глухо рявкнул, ни на кого не глядя. Толпа моментально рассосалась. Приближённые с удивительным проворством покинули зал через четыре выхода. Выглядело это как отрепетированная сцена премьерного спектакля.

Лубей встал, пружинистым шагом обошёл пленницу, изучая её. Задал вопрос. Переводчик ответил ему и пожал плечами. Влада ощутила дрожь в коленях. Рядом с этим бегемотом было страшновато. Он уступал в росте толмачу, но за счёт могучего телосложения казался борцом в тяжёлом весе, обряженным в парчу и бриллианты, как будто для участия в шоу. Черные, едва прорезанные глазки уставились на неё. Хан задал вопрос прямо ей в лицо. Дёрнул рукой, пресекая попытку Бренера что-то объяснить.

— Пригласите Цветлу, — посоветовала Влада, — она меня понимает. Попятилась, поймав сердитый взгляд. Отвернулась, ища в себе мужество. Взгляд упал на стол. — Можно мне выпить что-нибудь?

Не удержалась, облизала пересохшие губы. Толмач догадался, о чём девушка просит, подскочил к столу, взял один из лежавших на подносе кубков и наполнил его вином. Вино?! Ей бы воды! Желательно без газа. Но делать нечего. Взяла, сделала крошечный глоток. Бренер галантно предложил кусочек персика. Поблагодарила кивком, впилась зубами в сочную мякоть.

Пока пленница выпивала и закусывала, Лубей пообщался с мявшимся у входа парнем, что привёл Владу. Их мирная беседа немного успокоила. Колени перестали подгибаться, лёгкое головокружение сменилось благостным туманом. Улечься бы сейчас в уголке и подремать.

Не пришлось. Лубей подошёл ближе и, вопросительно глядя на Владу, протянул ей её собственную трубку.

— А-а-а… спасибо! — девушка сунула в руки Бренеру полупустой кубок, положила в рот последний кусочек персика, причмокнула, жуя, и пояснила: — Папин подарок, не хотелось бы потерять.

Главным было, разумеется, не это. Когда-нибудь Влада выберется отсюда, пройдёт пещеру за водопадом насквозь, спустится с гор, и ей нужно будет позвонить хотя бы в МЧС. Иначе как домой добираться? Вряд ли группа будет ждать её бесконечно.

Спрятать гаджет ей не позволили. Хан постучал пальцем по экрану, давая понять, что ему интересен прибор. Краем глаза Влада заметила, как парень в мехах, которого все называли Ильдусом, попятился, отступая на безопасное расстояние. За бомбу принял?

Влада усмехнулась и включила мобильник. Что показать? Зашла в галерею, открыла первую попавшуюся папку. Наткнулась на подборку снимков, сделанных в Баварии — с мамой путешествовали, отмечая окончание школы. Не удержалась, вздохнула: «Мамочка… ты оставила меня так рано». К сожалению, на фотках была в основном сама Влада. То за столиком в кафе, то на фоне достопримечательностей или природных красот.

Увлеклась, листая. Шмыгала носом, кусала губу. Как давно это было. Отец только-только ушёл из семьи, оставив жене и дочери трёхкомнатную квартиру. Мама сильно переживала измену мужа, пыталась отвлечься путешествиями. Удалось ей это не сразу. Лишь через два года познакомилась со своим экстремалом, из-за него и погибла. Поездка в Германию была последним воспоминанием юности, когда Влада чувствовала себя дочкой.

Резкий вскрик заставил палец замереть. Что случилось? Лубей, вытаращив глаза, смотрел на изображение главной достопримечательности Баварии у подножья Альп. Замок Нойшванштайн. Что так удивило? Звуки, которые издавал мужчина, свидетельствовали о крайней степени возбуждения. Хан подозвал толмача и темпераментно ткнул в экран телефона. Влада отвела руку, не позволяя прикасаться.

С минуту мужчины обсуждали увиденное. Судя по всему, Бренер подтвердил догадки Лубея. Теперь оба уставились на Владу с любопытством.

Вопросов, заданных переводчиком, не поняла. Покачала головой и отошла в сторону. Пока Лубей разговаривал с Бренером, успела стащить со стола несколько аппетитных кусочков. Ей приглянулось запечённое мясо в лаваше. По вкусу определила, что это баранина. Взяла лепёшку с мягким сыром, оказавшимся сильно солёным. Ну вот! Опять пить захочется, а воды так и не предложили. Вино, пожалуй, больше не стоило пить, и так в голове туман и на хи-хи пробивает, что неуместно, судя по обстановке.

Пришла Цветла. Даже не взглянула на пленницу, сразу стала недовольным голосом выговаривать хану. Влада чуть не подавилась от удивления. Какая смелая! Нет, восхищаться её отвагой не следовало. Если переводчица поссорится с Лубеем, возникнут дополнительные трудности. Вряд ли здесь найдётся ещё один человек, владеющий языком другого мира. Даже аппетит пропал. Влада отошла от стола и, встав неподалёку от споривших, начала вслушиваться. Ничего не понимала, естественно, но по резким взмахам руки, указывавшей за пределы павильона, догадалась: речь о раненом драконе.

Хан повысил голос, но не кричал и не выказывал недовольства, прижал кулак к груди в области сердца, словно произнося клятву. Девушка-татри кивнула и, сохраняя недовольное лицо, обернулась к Владе:

— Пока они не освободят дракона, не буду ничего переводить, — произнесла так строго, словно это иномирянка виновна в том, что хан нарушил слово и не отпустил всех захваченных ящеров.

— Но ведь он согласился? — робко предположила Влада, подходя ближе.

Цветла сверкнула взглядом на отдававшего распоряжения хана. Тот выпроводил Ильдуса. Интересно, это имя, звание или ещё что? Влада не уточняла, решила помалкивать.

Цветла замерла, приняв позу надменную и незаинтересованную. Лубей потянулся за телефоном, поводил пальцем по стеклу, пытаясь повторить манипуляции, но только разочарованно покачал головой. Наивный! Гаджет реагирует на отпечаток пальца хозяйки, кому попало не поддаётся. Влада забрала телефон и развела руками, мол, всё. Ей не хотелось тратить заряд аккумулятора.

К счастью, вскоре прибежал ратник с докладом. Девушка-татри улыбнулась, услышав его слова, и тронула Владу за локоть.

— Освободили дракона? — догадалась она.

Цветла кивнула и начала переводить, указывая на мобильник:

— Они интересуются, здесь ли ты живёшь?

— Где? — не поняла Влада.

— Лубей увидел картинку.

— В замке? — Пожала плечами, удивляясь наивности дикарей. — Нет, конечно.

— Земли герцога Уолтшера не так далеко. Нам с тобой надо отправить гонца на самую оконечность материка, — напомнила Цветла.

— Уолтшера? Не слышала о таком.

Влада замолчала, от удивления открыв рот. Почему Лубей принял показанную фотку за изображение знакомого ему замка? Или это Бренер решил подшутить? Она, наконец, собралась с мыслями и подмигнула:

— Скажи им, что я была в гостях у этого самого герцога, а вообще живу в этом, как его… в Юроуте. Ну, как мы с тобой и решили.

Выслушав «перевод», мужчины переглянулись. Лубей снова протянул руку, требуя телефон. Влада спрятала его в карман и попросила Цветлу:

— Скажи ему, что мобильник скоро сядет, я не стану тратить заряд на просмотр фотографий.

Переводчица выслушала просьбу с изумлённым видом, потом улыбнулась:

— Скажу, что твой артефакт не рассчитан на длительное использование.

— Пусть так, — согласилась Влада.

Лубей недовольно нахмурился и указал рукой на левую арку, которая, как выяснилось, вела в кабинет. Пока переходили туда, Цветла успела шепнуть, что придётся писать письмо «родне».

— Как я буду это делать? Я не знаю языка!

— Они тоже не знают, пиши, как умеешь.

Владу усадили за письменный стол, Толмач протянул ей перо, придвинул чернильницу и положил на стол бумагу — шершавую, плотную, слегка пожелтевшую.

Вообще-то девушка так привыкла набирать тексты с помощью клавиатуры, что изрядно помучилась, прежде чем смогла хоть что-то вывести, не испортив. Была бы хоть гелевая ручка, а этим убожеством вообще непонятно, как люди пользуются! Мужчины активно обсуждали текст письма и не обращали внимания на корявый почерк пленницы. Фразу «Дорогой отец, прошу вашего участия…» пришлось переписывать три раза. Сначала кончик пера цеплял бумагу, вешая кляксы, а потом Влада уронила слезу, отчего слово «отец» расплылось. Цветла потихоньку прятала испорченные листы и подсовывала новые. Подбадривала:

— Да не старайся ты так, можешь вообще каракули выводить, всё равно никто не поймёт.

Это было не в характере Владиславы Есниной. Если уж она бралась за работу, выполняла со всей тщательностью… Блин! Опять клякса!

Можно сказать, целый урок по чистописанию промучилась. Результат получился — загляденье! Не каллиграфия, конечно, но вполне разборчиво.

Бренер взял письмо, помахал им в воздухе, высушивая чернила, отдал Цветле и велел перевести написанное. Не доверяет! Девушка заговорила на их языке, Лубей и толмач внимательно слушали, кивали с довольным видом, а Влада, понимая, что отец никогда не прочтёт рассказ о том, что с ней приключилось, и не сумеет помочь, расплакалась уже навзрыд.

5. Спасти невесту

Прохор

За ночь боль в ноге утихла. Наступать было плохо, но терпимо. Прохор, понимая, что искать его в пещере друзья не догадаются, собрался выйти наружу и двигаться к водопаду. Потихоньку-полегоньку доползёт.

На завтрак принесли вчерашний рис, немного сдобренный маслом и подогретый, дали чашку горячего чая с чабрецом, зачерствевшую лепёшку. Съел всё с аппетитом, сам удивился: дома бы на такие деликатесы и не взглянул.

Местная жительница настояла на смене повязки. Спорить из-за языкового барьера было бесполезно, смирился. Сидел на убогой постели, наблюдал, как ловко мелькают смуглые, оголённые до локтя руки. На сердобольной незнакомке было нечто типа просторного сарафана с расшитой абстрактным орнаментом кокеткой. Рукава рубахи тоже были украшены вышивкой. Чтобы не мешались, женщина их закатала. При рассеянном свете, который давали здешние светодиоды, трудно было рассмотреть детали, но и так очевидно, что наряд вполне годился для этнической выставки. Надо будет спросить у Савича, что за народность живёт в этой долине.

Вспомнив друга, заторопился. Группа на ушах стоит: пропал товарищ. Влада, скорее всего, сказала, что его камнями засыпало. Разбирают, поди, завалы около водопада. Надо спешить.

К неудовольствию «сестры милосердия» покинул гостеприимный альков и пустился в путешествие по длинной извилистой пещере. Проходил мимо многочисленных занавешенных тряпьём и ткаными коврами ответвлений. Да тут у них целый город! Интересно, зимой тоже так живут или это летние квартиры? Хмыкнул своим мыслям — аборигены всем посёлком уехали на дачу, пока дома ремонтируются, ага.

Неподалёку от выхода встретил сгорбленного старика с клюкой. Кивнул, приветствуя и, уступая дорогу, отодвинулся от стены, за которую хватался для устойчивости. Дед задрал голову, остановив на незнакомце слезящийся взгляд, пробормотал что-то неразборчивое и протянул свой костыль.

— Спасибо, не стоит, — смутился Прохор.

Старик сердито сдвинул лохматые брови, шагнул вперёд и буквально всучил молодому человеку крепкую, отполированную сверху и шершавую по всей длине деревяшку.

Покачнувшись, Прохор ухватился за импровизированную трость, опёрся на неё, чтобы выровняться. Дед осуждающе покачал головой и, придерживаясь за неровности стены, потащился в глубину. Пожалуй, он топает увереннее, чем колченогий гость.

Яркий солнечный свет заставил зажмуриться. Жаль, тёмные очки остались в рюкзаке. Сияло всё: и снежные колпаки гор, и кварцевые вкрапления в камнях, и хрустальная вода в ручье, и само высоченное бирюзовое небо. Ослепнуть можно!

Привыкнув, огляделся. Где водопад? Не видно. Прислушался. Не слышно. Затупил — надо было спросить. Не подумал, что его утащили далеко. Подозвал скакавших по камням вдоль ручья пацанов. Один — самый старший, на вид лет десяти — подошёл ближе и с прищуром уставился на незнакомца. Словами объясниться не получилось. Жестами тоже. Пришлось раскидать мелкие камешки и на освободившемся песчаном лоскуте нарисовать пещеру и льющуюся сверху воду. Вышло так себе, но парнишка сообразил, о чём его спрашивают, округлил глаза и замотал головой. Из его суетливых движений — размахивал руками, изображая битву на мечах, и проводил ребром ладони по горлу — следовало: неподалёку от водопада засели бандиты, идти туда опасно.

Не идти тоже нельзя — ребята должны быть уже здесь, Влада их предупредила, так что врасплох не попадутся.

Потрепал мальчонку по макушке и повернул в нужную сторону. По пути встретил ещё человек пять местных. Каждый старался отговорить Прохора от рискованного путешествия, он только улыбался в ответ, демонстрируя свою палку, мол, с такой дубиной никакие бандиты не страшны.

Повезло, или разбойники отсыпались после бурной ночи, но жаждущих крови туриста индивидов не обнаружилось. Подъём к уступу горы занял больше двух часов. Жутко неудобная тропа! Сложно представить, как щуплые и совершенно не похожие на культуристов аборигены спускали оттуда крупнокалиберного Прохора. Сам он, переступая с камня на камень и тяжело опираясь на клюку, обливался потом и пыхтел, как дырявый чайник, то и дело закусывал щёку изнутри, пытаясь отвлечься от ноющей ноги. Сегодня опухоль немного спала, но после такой нагрузки икру опять разнесёт до размеров боксёрской груши.

Вот и спасительная прохлада! Не удержался, сунул ладонь под струю, жмурясь от попадавших в лицо брызг. Умыться бы, но разгорячённое лицо нельзя резко охлаждать, чего доброго тройничный нерв застудишь. Хватит больной ноги!

Протиснулся в пещеру. Никого! Где же Савелий? Мог он в другую сторону отправиться? Если так, дело плохо. Мальчишка уверял, что там бандиты. Строить предположения — занятие неблагодарное. Бродить по долине в поисках поисковиков — тоже. Не в этом виде. Надо возвращаться на стоянку и выяснить всё на месте. Это у Прохора айфон мученической смертью погиб, у пацанов-то связь имеется.

В темноте пещеры вообще потерял счёт времени. Знобило. От усталости или от смены температуры окружающей среды… Застегнул распахнутую до этого штормовку, надел капюшон и стянул шнурок. Так-то лучше. Шаг за шагом продвигался вперёд. Мыслей в голове никаких — сплошной кисель. Поддал что-то невидимое ногой, замер. Металлический звук. Присел на корточки, пошарил вокруг. Фонарь! Вот так удача!

Находка показалась добрым знаком. Во всяком случае, направление он выбрал правильно: здесь они с Владой встретили бандитов. Круг света забегал по мокрым стенам, своду и полу. Тряпьё исчезло. Кто-то здесь определённо побывал. Что ж, чем раньше он доберётся до стоянки, тем скорее узнает. О том, что группа собиралась сразу после завтрака отправляться дальше, не вспоминал. Не могут же они его бросить! Да и Влада…

А дошла ли она до них?

Сердце заколотилось, зубы стали выстукивать дробь. Не… ну нет… дошла, у неё и телефон с собой был. Не могла заблудиться.

Сверкавшей завесе, обнаруженной на том же месте, обрадовался, как Серёжка любимому мультику в передаче «Спокойной ночи». Ускорился, забыв про повреждённую голень и почти не опираясь на палку. Уже рядом!

Выбравшись на воздух, Прохор остановился, привалившись к скале. Ночь. Опять ночь. Сколько же он полз? Постучал затылком о камень, посмотрел в усыпанное блёклыми звёздами небо. Луна, похожая на непропечённый колобок, глупо улыбалась, но светила не скупясь. Ладно, стоять — время терять, поковылял дальше.

К тому, что Влады около костра не оказалось, Прохор готов не был. Как и к тому, что парни и девушки сидели как ни в чём ни бывало и травили анекдоты. Устроили батл. Лидировал, ожидаемо, Савич.

— Свиридов! — изумлённо воскликнул инструктор, заметив приволакивавшего ногу друга. — Как это тебя угораздило? А пассию свою где потерял?

Прохор повалился на расстеленный полиуретановый коврик, застонал, вытягивая ногу. Огляделся.

— Она в палатке? Слушай, Савич, я что-то не понял: вы искать меня не собираетесь?

— А чего тебя искать? — хмыкнул Савелий. — Ты прятался? Предупредил бы. Мы-то, наивные, думали, вы милуетесь за поворотом. Поссорились, что ли?

Прохор потянулся за кружкой, стоявшей ровно там, где он её и пристроил — между бревном и булыжником. Стряхнул с донышка соринки, подождал, когда Наташа плеснёт из чайника кипятка.

— Савич, хорош меня разыгрывать, не поверю, что вы тут сутки просидели, ожидая, когда мы намилуемся.

— Сутки? — Наташа вернула чайник на плоский камень рядом с костром. — Шутишь? Вас минут пятнадцать не было.

— Ты чего, Свиридов? — уставился на него приятель. — Так сильно стукнулся? Какие сутки, по графику здесь одна ночёвки и всё — вперёд, на штурм следующей высоты!

Прохор всерьёз рассердился, даже попытался отстранить Наташу, заинтересовавшуюся его ногой.

— Мне сейчас не до приколов! Где Влада? Она не сказала, что меня чуть не завалило? — Он повернулся к своей палатке и крикнул: — Владислава! Хорош прятаться, вылезай!

Наступившую тишину нарушали только шаги возвращавшейся с мазью от ушибов Наташи. Она и сказала, предлагая тюбик:

— Нет её здесь. Вы вместе уходили, Влада не показывалась.

— Как? — сипло прошептал Прохор. Посмотрел на вытянутые лица сидевших вокруг костра приятелей, всё ещё надеясь, что его разыгрывают. — Где она, в таком случае? Я видел, как забежала за водопад…

— Какой водопад, Свиридов? — Савелий разозлился. — Сроду здесь никаких водопадов не было!

— Так. Послушай, — Прохор прикрыл глаза, собираясь с мыслями, потом взглянул на друга в упор: — Мы прошли пещеру насквозь. Услышали, как льётся вода. Оказалось, что это довольно мощная струя, закрывающая второй выход. Он ведёт в долину. Там на нас напали. Начался камнепад, я крикнул, чтобы Влада бежала за помощью…

— И всё это случилось за четверть часа? — Савич присвистнул. — Ну ты и сказочник!

Остальные парни переглянулись и начали вставать:

— Нужно пойти поискать девушку, — озвучил общую мысль рыжик по имени Борис.

Прохор тоже зашевелился, пытаясь подняться, но Савелий остановил его резким жестом:

— Сиди, ушибленный. Найдём мы твою Владу. Некуда тут деться: справа скала, слева пологий спуск, на опасных участках ограждение.

Прохор насупился, но спорить не стал. Завернул штанину, размотал бинты, бросил их в огонь вместе с пожухлыми листьями лопуха. Почти сразу потянуло палёной тряпкой. Принялся намазывать успевшее почернеть место ушиба. Мазь приятно холодила.

Что-то не срасталось. Реально они с Владой так недолго отсутствовали, что остальные их не схватились? Что тогда это было? Бред? Те самые знаменитые «горные глюки»? Откуда, в таком случае, повязка? Да и синяки не могут так быстро проявиться.

«Тысячи рук и голодных глаз с завистью смотрят на нас, — забухтел Олечкин мобильник, заставив Прохора скривиться. — Не унывай, брат, если сейчас ничего нет, всегда есть шанс…»^[1].

Девушка завозилась в поисках телефона — тот выпал из кармана — нашла, ответила на звонок:

— Да… ага… хорошо, сейчас передам ему трубу. — Встала, подошла к Прохору, тот успел одёрнуть брючину и закрутить тюбик. Олечка мило улыбнулась: — Тебе сейчас позвонят, Савелий скинул мой номер.

— Кто? Влада?

— Нет, я так поняла, что из дома.

Родители? Прохор схватил смартфон, машинально посмотрел на дату в углу экрана. Так и есть: «24 июня». Проклятье! Он реально отсутствовал не больше получаса! Домыслить не успел, снова раздался рингтон.

— Слушаю.

— Проша, что случилось? Телефон недоступен, я так испугалась, хорошо, что у меня номер Савелия сохранился! Что там случилось? Деваха твоя сбежала?

— Нелли? — узнал голос бывшей. — Ты чего звонишь?

— Ой, прости, я просто переволновалась. Здравствуй!

— Привет. Давай коротко. Это чужая труба, заряжать сложно…

— Хорошо. В общем, я ухожу от Вовки, — Нелли помолчала, ожидая реакции. Не дождалась, заговорила снова: — Сам понимаешь, быстро снять жильё не получится. Можно мы пока у тебя поживём?

— В смысле?

— Не могу же я ребёнка в хостел тащить!

— Постой-постой, — Прохор зарылся пятернёй в волосах, почесал затылок, — квартиру, которую я купил вам с сыном, собираешься оставить этому козлу, а сама переехать в мою?

— Ну… временно… — лепетала бывшая, — силой-то я не смогу его выставить. Придётся через суд, а это долго. Мы же убегаем! Ты не понял?

— Понял я всё! — разбираться в этой фигне совершенно не хотелось. Тут дела посерьёзнее творятся. — Вот что, отвези Серёжку к моим, а сама хоть в хостел!

— Проша, но как же… Марина Петровна работает, Сергей Николаевич тоже, нельзя на них так с бухты-барахты вешать заботу о ребёнке.

— По-моему, ты всё с бухты-барахты привыкла делать, — продолжать разговор при свидетелях было неловко. Олечка и Наташа беседовали, стараясь не прислушиваться. Аня ушла в палатку. И всё же превращать свои семейные проблемы в шоу как-то не с руки. — Ладно. Ключ у соседки возьми. Скажи, что я разрешил.

— Спасибо, дорогой!

Уже и «дорогой»! Прохор хмуро попрощался и сбросил звонок. Даже хорошо, что Влада не слышала этот диалог. Однако где она?

Следующая мысль прожгла молнией: что если девушка не вышла из пещеры? Вдруг она всё ещё за этой долбаной завесой? Если она всё ещё в долине? По словам Савелия, никто, кроме Прохора, мерцающего прохода в глубину не видел.

Да он лошара! Почему не подумал, что Владу, как и его, в бессознательном состоянии, могли унести аборигены? Да! Скорее всего, так и было. Девушку задело при обрушении, она ранена и находилась где-то поблизости за одной из многочисленных ширм. А он не догадался проверить! Хотя бы попытался расспросить! Уперся в самую удобную версию… Точно — лошара.

Саданул кулаком по колену здоровой ноги. Так! Срочно назад! Только бы найти это место… Встал, сдерживаясь, чтобы не застонать. Протянул Наташе мазь.

— Оставь себе. Завтра утром ещё намажешь, — улыбнулась девушка. — Она хорошая, обезболивает и отёк снимает.

Поблагодарил, вернул Олечке мобильник и потащился в палатку. В этот «рейс» нужно собраться как следует!

Действовал проворно, будто его подгоняли. Собрал всё, отложил только общее снаряжение группы. С боков рюкзака приторочил два свёрнутых в рулоны туристических коврика, в верхний клапан спрятал плащики — для себя и Влады. Её рюкзак был полупустой, решил прихватить кое-что из продуктов. Кобуру с газовым пистолетом прицепил к поясу, перцовый баллончик сунул в карман. Что ещё? Огляделся. Палатку тоже лучше забрать. Выполз на воздух. Девушки успели затушить костёр и улеглись. Тем лучше, не придётся объясняться.

Шёл на адреналине, на палку опирался формально — боли в ноге почти не чувствовал. Мысли улетели в долину: как там Влада? Не думает ли, что Прохор бросил её в беде? Краем сознания отметил, что друзья спустились в ущелье — там раздавались голоса, мелькали лучи фонарей. Пусть ищут! У него своя дорога.

Пещеру пересёк, не задерживаясь. Показалось, что полупрозрачная пелена немного уплотнилась. Преодолевая её, ощутил нечто похожее на лопавшуюся паутину. Брезгливо потёр пальцами лоб, зажмуренные веки, скулы, щёки. Побриться забыл! Ладно, потом, когда всё закончится…

Шум льющейся воды заставил ускориться. Выключил и спрятал фонарик — здесь уже достаточно светло.

Светло? Точно!

Выйдя на уступ, убедился: день в самом разгаре! Какая-то, блин, временн´ая аномалия! Уже на спуске обратил внимание на перемены: жизнь в долине бурлила: люди катили гружёные скарбом тачки, вели навьюченных осликов, изредка попадались запряжённые приземистыми лошадками телеги. Просто великое переселение народов! Самое-то прикольное, что шли переселенцы в ту сторону, куда отговаривали соваться Прохора. Получается, бандиты уже не опасны?

Пешеход с двумя рюкзаками — один на спине, а маленький Владин на груди — не выделялся из общей массы. Никто и внимания не обращал на парня с клюкой.

Где же искать Владу? Останавливал шедших мимо, пытался расспрашивать. Улыбались, лопотали что-то радостное. Толку добиться не получалось. Наконец, заметил в толпе знакомую женщину — ту самую, что ухаживала за ним в пещере. Бросился как к родной.

Она хоть и выглядела счастливой, выговаривала что-то таким тоном, словно увещевала непослушного подростка. Прохор сложил ладони, кивнул, выражая благодарность, и собирался ретироваться, но она ухватила его за локоть и потянула к проезжавшей мимо телеге. Там среди груды вещей сидел знакомый старик. Увидев хромого туриста, подвинулся, давая местечко. Отказаться не получилось, Прохор скинул рюкзаки, водрузил их поверх кучи скарба и устроился рядом с дедом. Решил воспользоваться предложенной помощью. Владу, судя по всему, тоже увезли из катакомб, если она там была. Следовательно, надо двигаться со всеми, разыскивать её там, впереди.

Женщина, взявшаяся опекать Прохора, шла рядом, держась за раму повозки, не переставая, жестикулировала, пытаясь в чём-то убедить его. Всё, что ему удалось уяснить: в посёлке, куда они все направляются, есть человек, понимающий языки. Хорошо бы это было именно так, обидно, если Прохор напрасно себя обнадёжил.

* * *

Расположившаяся на пологом склоне деревня оказалась огромной. Во всяком случае, конца её видно не было. Дома стояли на приличном расстоянии, окружённые дворовыми постройками, низенькими штакетниками, когда-то ухоженными, а теперь потоптанными клумбами и грядками. Встречались пожарища, около которых бродили скорбевшие о потерянных жилищах люди.

К счастью, двухэтажный, сложенный из песчаника дом, куда привезли Прохора, оказался целым. На первом этаже были разбиты окна, выломана входная дверь и сломаны перила крыльца, но всё это несложно поправить.

Хозяйка, которую все называли Райла, сразу же стала раздавать распоряжения. Выскочившие навстречу парни схватились перетаскать шмотки в дом. Свиридов едва успел выхватить свои рюкзаки.

Райла, придерживая Прохора за полу штормовки, словно опасалась, что он сбежит, закричала куда-то в глубь двора:

— Юкош! Юкош!

На зов поспешил молоденький паренёк лет семнадцати, такой же смуглый, как его сородичи, кареглазый, с волнистыми чёрными волосами.

— Здравствуй, — Прохор опустил на землю рюкзаки, протянул ладонь в надежде, что этот жест понятен во всём мире.

Юкош шевельнул бровью в растерянности, потом коснулся кончиков пальцев гостя своими. Легко, словно бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк.

Ответил с улыбкой:

— Здравствуй.

— О! — обрадовался Прохор. — Я уж не надеялся, что здесь кто-то говорит по-русски. Слушай, Юкош, я девушку ищу. Она должна быть в долине. Блондинка, симпатичная, такая… — он изобразил руками стройную женскую фигуру, — в синих джинсах, кремовой футболке и жёлтой куртке. Поспрашивай своих, может, приютил кто…

Паренёк задумчиво прищурился, кивнул:

— Светлые волосы, красивая… Видел.

— Где? Когда? — встрепенулся Прохор.

— Её увели, иноземец. Твою девушку забрали в плен.

— Кто? Бандиты? — Прохор рванулся к Юкошу, чуть не схватил его за грудки.

Вмешалась Райла. Она втиснулась между ними и что-то быстро заговорила, указывая на дом.

— Мать приглашает погостить у нас. Обещает комнату выделить, — перевёл Юкош.

— Какой там! Надо бежать к бандитам, отбить у них Владу!

— Не догонишь, — покачал головой Юкош. — Они на рассвете ушли. Оставайся ночевать. Вместе отправимся. Моя любовь тоже с ними.

— Зачем ждать? — Прохор машинально проверил пистолет на поясе. — Почему сразу не пуститься?

— Сейчас Лубей настороже, не подойти. Покинет его войско наши земли, расслабятся бандиты. Тут мы и подкрадёмся.

Звучало разумно. Кроме того, без проводника Прохору нечего было делать в незнакомой местности. К тому же аномальной. Вздохнул сокрушённо, опустил голову и потопал к дому, обрадовав хозяйку Райлу.

6. В эпицентре

Владислава

Узнав, что орда на рассвете покидает долину, Цветла пыталась добиться позволения ехать верхом. Она справедливо считала, что сбежать, имея в распоряжении коня, будет проще. Безуспешно. Ценных пленниц поместили в кибитку. Правил парой лошадей знакомый в меховой душегрейке — Ильдусу льстило поручение, он выполнял обязанности по заботе о подопечных с неизменно горделивым видом. Больше того, парню понравилась переводчица — знаки внимания, которых она удостаивалась, кричали об этом. На каждой даже крохотной стоянке, когда их повозка останавливалась в окружении сотни других, Цветла получала в подарок букетик полевых цветов.

Владу поражала организованность казавшегося диким войска. Варвары на удивление слаженно собирались в путь, двигались, обосновывались на новом месте. Всё было продумано до последней мелочи. Как только звучал приказ, передаваемый зычными голосами по цепочке, включался могучий алгоритм, в котором каждый человек выполнял строго определённую задачу, присвоенную ему программой. Казалось, что кто-то всемогущий запустил макросы^[2] и даже не следит за выполнением команд, будучи уверенным в отлаженной схеме.

Этот кто-то был, разумеется, Лубей — могущественный хан, задумавший покорить все окрестные земли и немного больше — куда дотянутся его плотоядный взор и загребущие руки.

Передав попечение о двух пленницах Ильдусу, Лубей будто забыл о них на время. Это казалось немного странным. Влада неоднократно видела, как на устраиваемых время от времени днёвках в ханский шатёр тянутся слуги с корзинами кушаний и нарядно одетые девушки. Слышалась музыка, довольно стройное пение.

— Почему нас не приглашают на праздник, как думаешь?

Пленницы прогуливались между палатками, разминая ноги. Цветла, занятая изучением организации охраны лагеря, не сразу поняла вопрос, даже переспросила, а потом рассмеялась:

— Праздник?! Не думаю, что ты хотела бы туда попасть!

— Вообще-то скучно бесконечно тащиться по дороге с унылым пейзажем, а на стоянках топтаться на двадцати квадратных метрах, не имея возможность выйти дальше, чем в туалет. Хочется хотя бы минимального разнообразия!

— Радуйся тому, что есть. Во-первых, нас не донимают лишним вниманием, спасибо Бренеру. Во-вторых, мы едем в элитной части войска, оказаться рядом с отхожими ямами было бы куда неприятнее. В-третьих, Ильдус настроен к нам дружелюбно, радо или поздно мы сумеем усыпить его бдительность. В-четвёртых, — она на миг задумалась, но решительно продолжила: — попасть в гарем хана ты всегда успеешь, а вот выбраться из него будет куда сложнее, чем из нашей кибитки.

Татри была права, и Влада с готовностью признавала это. И насчёт Ильдуса, и насчёт гарема, и насчёт Бренера. Она помнила разговор на повышенных тонах, случившийся накануне отъезда из долины. Хмельной толмач завалился к ним в шатёр и здорово напугал готовившихся ко сну девушек. Ильдус чуть было не выставил разбушевавшегося мужчину на улицу, но Цветла, уловив среди угроз и жалоб крохи важной информации, позволила Бренеру остаться и спокойно всё обсудить.

О содержании их беседы Влада узнала позже. Штатный толмач орды беспокоился за свою судьбу: не отказался бы Лубей от его услуг за ненадобностью. Пока хан не доверял татри, но со временем всё может измениться. Девушка вполне способна выполнять функции, до этого порученные Бренеру. Толмач, говоря это, злобно сверкал глазами на Владу и даже тыкал в её сторону пальцем. Он грозился рассказать, что девушки провели Лубея, пообещав выкуп, на самом деле иноземка не так богата и за неё никто ничего не заплатит. Татри не показала ни удивления, ни испуга. Пожала плечами, сказав, что её не касается, правду сказала иноземка, нет ли. Пусть Бренер, если угодно, идёт к хану и докладывает о своих подозрениях. Толмач как-то сразу растерял воинственный настрой, да ещё Ильдус, не понимавший смысла спора, но не оставлявший Бренера наедине со своими подопечными, сверкал глазами, стискивая рукоять кинжала.

— Цветла, убеди хана, что тебе не подвластны языки, которыми я владею.

Девушка задумалась лишь на секунду:

— У меня встречная просьба: скажи, куда направляется войско.

— Это не секрет, — пожал плечами Бренер. Было заметно, что готовность татри уступить часть работы его заметно обрадовала. — Новая цель Лубея — замок Уолтшера. Увидев его на картинке, хан уже не мог откладывать нашествие. Я пытался доказать, что в реальности замок не так прекрасен. Художники явно польстили герцогу, изображая его владения, однако Лубей непреклонен.

Итак, путь орды лежал к местам, похожим на Баварию. Это обстоятельство добавляло Владе переживаний. Снимки в её телефоне спровоцировали захватчиков на решительные действия. Пусть и невольно, иномирянка поспособствовала началу нашествия. Цветла отмахивалась от этих рассуждений: в бедах, приносимых мирным людям, виноват Лубей и его военачальники. Здесь сыграли роль не столько виды замка, о котором Лубей много чего слышал раньше, а разочарование, постигшее его в долине татри. Добыча оказалась не такой богатой, да и драконов захватить не получилось.

— Мне тоже прикажешь страдать от того, что я уговорила этого монстра оставить в покое несчастных ящеров?

Разумеется, нет. Цветла свободой пожертвовала ради сородичей и ради любимых ею драконов.

— Прости, — Влада с грустью смотрела на бескрайнюю степь, завешанную поднятой колёсами предыдущих повозок пылью. — Это всё от безделья. Ни в игрушки поиграть, ни фильмы посмотреть, ни в соцсетях посидеть. Телефон-то нигде не зарядишь.

— Если хочешь, можем изучать языки. Какой тебе интересен?

Это, пожалуй, идея! Влада изъявила желание познакомиться с языком народа, проживающего в местной «Баварии», раз уж они туда направляются.

Дальше время проходило в беседах на незнакомом Владе языке. Он удивительно похож на немецкий, поэтому особых сложностей не возникало — немецкий шёл вторым в гимназии, где училась Владочка Еснина. Пусть практиковаться давно не приходилось, но всё-таки грамматические конструкции не были чем-то неудобным, как, например, в языке татри или в том, на котором лопотал Ильдус.

* * *

Авангард войска, по слухам, успел достичь земель герцога Уолтшера. Лубей с основными силами обогнал обоз на день или два пути. Кибитка пленниц двигалась приблизительно в центре арьергарда. Время шло, повозки тащились по степи, долина с порталом в родной мир отдалялась. К надоедливой скуке прибавилось беспокойство: гонец вполне мог добраться до мест, где якобы проживает родня Влады. Совсем скоро он выяснит правду и повернёт обратно. Не так много дней осталось в распоряжении подруг, откладывать побег не стоило.

Влада нервничала, по большей части, из-за того, что не могла влиять на ситуацию. Если Цветла, после того как долина осталась далеко позади, получила некоторую свободу — на стоянках беседовала с охраной, девушками гарема, маркитантами^[3], то «золотая заложница» не могла избавиться от надзора. Ильдус не любил, когда его подопечные разделялись, ворчал, отпуская татри побродить по лагерю, и оставался при этом с Владой. Именно за иноземку Лубей обещал спустить с него шкуру, если та заболеет, умрёт или сбежит.

Подруга успокаивала, мол, начнётся осада, и внимание к пленницам ослабнет. Влада не очень-то в это верила. Раньше гонец с пустыми руками вернётся, кто знает, на что способен хан, осознавший, что его дерзко обманули. Хорошо девушке-татри рассуждать, ей не угрожает опасность угодить в гарем или рабство. Рано или поздно сумеет улизнуть и добраться до дома.

Оптимизма Цветле добавляли драконы — они изредка появлялись в небе, пролетая над стоянкой или вереницей кибиток. Поначалу охранники хватались за луки, арбалеты и копья, но сразить ящера, летящего так высоко, не получалось. На крылатых наблюдателей перестали обращать внимание.

Иномирянка было обрадовалась, полагая, что драконы ухитрятся забрать их и унесут на своих спинах. Цветла расстроила, сказав: ящер никогда не позволит оседлать себя.

— Как же так? — Влада не хотела расставаться с иллюзиями. — Ты говорила, что драконы помогают охранять долину татри! У тебя самой есть дракон!

— Тех брали в семью детёнышами, воспитывали как будущих защитников. Он слушался только своего человека. Мой погиб. — Цветла спрятала лицо в ладонях, плечи её подрагивали.

Неподдельное горе татри вызывало сочувствие, огорчало и разочарование: не летать Владе на спине волшебного существа! Придётся топать по степи на своих двоих, коль не получится украсть коня. Правда, перспектива скакать в седле тоже пугала. По опыту — приходилось кататься верхом для развлечения — это не так просто, как кажется. Вот по этой степи в обратную сторону… Иномирянка уставилась в запылённое оконце, встрепенулась: холмы! Сдвинулась по скамье к борту, отвела в сторону линялую занавеску. Точно! Пейзаж изменился. Холмы, за ними невысокие, поросшие лесом горы.

— Цветланка! Смотри! Наверное, замок уже неподалёку.

Подруга быстрым движением отёрла слёзы и тоже передвинулась ближе:

— Ну вот… сейчас встанем стационарным лагерем. День-другой, освоимся и дадим дёру.

— Пффу-у-у-уф, — Влада протяжно выдохнула, покачала головой.

Почему-то ей казалось, что всё только усложнится.

* * *

К вечеру были на месте. Лагерь для обоза подготовили основательно, сразу стало ясно, что на берегу круглого озера придётся задержаться надолго. Место — до того как в рощице разбили палатки, а на пляже установили шатры — было живописным. Теперь же напоминало оккупированное неорганизованными отдыхающими побережье тёплого моря. Перспектива обживаться здесь на неопределённый срок и радовала, и огорчала одновременно.

Радовала, поскольку, их не тащили ещё дальше, да и близость воды весьма кстати — поддерживать тело в чистоте во время путешествия не особенно-то получалось. Липкая короста на коже сводила с ума привыкшую к ежедневному душу иномирянку. Что уж говорить о немытых полторы недели волосах! Мочалка смотрелась бы опрятней.

Цветла тоже не могла довольствоваться только обтираниями влажными тряпками. Увидев выстроенную на берегу просторную баню, обе девушки издали ликующий вопль и принялись упрашивать Ильдуса, чтобы тот обеспечил мытьё вне очереди ценным пленницам. Причём Влада была не менее убедительна, хоть и общалась с охранником на недавно освоенном наречии, которое тот немного понимал.

Ильдус криво усмехнулся, выслушав словесную тираду подопечных, и пошёл договариваться. Факт, что парень впервые оставил их без присмотра, тоже казался приятным бонусом, однако этому сразу же нашлось объяснение: покинуть огороженную бревенчатым забором территорию было практически невозможно. Отлучившаяся на разведку татри успела убедиться в этом ещё до возвращения надсмотрщика.

— А перелезть нельзя? — всё ещё надеясь на удачу, спрашивала Влада.

— Можно, только по всему периметру ходят караульщики. У некоторых собаки, в случае чего, по следу могут пустить.

— Прямо концлагерь какой-то! — возмутилась иномирянка. — Они тут над нами опыты не собираются ставить?

Сказала она с ехидцей, но Цветла не уловила чёрный юмор и лишь пожала плечами.

И всё-таки даже в безвыходной ситуации можно отыскать повод для радости. Ильдус договорился о позволении пленницам принимать водные процедуры вместе с первыми наложницами хана. Кто бы мог подумать, что это честь?

Казалось бы: в бане все равны. Ан нет! Первой красавице гарема полагались сразу три мойщицы. Блестящие чёрные волосы девушки напомаживали, расчёсывали, заплетали с благоговением. Тело намыливали, тёрли, умащивали. Ноготочки подтачивали, пяточки скребли, лишние волоски выдёргивали.

Влада, посмотрев на это со стороны, сочла такое обслуживание вполне достойным элитного салона, а тут всего лишь походный лагерь. Остальные наложницы довольствовались услугами общей мойщицы. Цветле и Владе приходилось мыться самостоятельно. Они только рады были. Один таз на двоих, зато у каждой мочалка и кусок мыла. Никаких масел, шампуней и благовоний пленницам не предлагали. Не очень-то и хотелось, была бы чистая вода! Вещи тоже сами стирали, получив в качестве смены по безразмерной хламиде и паре чулок. Бельё, как выяснилось, тут не носили. Выстиранный Владой кружевной гарнитур вызвал такой восторг у второсортных наложниц, что даже прима заинтересовалась и послала служанку выяснить, что за чудо дивное у иноземной заложницы имеется.

После купания авторитет белокожей пленницы заметно возрос, и Цветле пришлось раз десять повторить выдуманную историю попадания «дочери аристократического рода» в долину татри.

Упрочение связей с гаремом шло на пользу. Любопытные девушки оказались необычайно сведущим источником информации. Они утверждали, что Лубей уже обосновался на землях Уолтшера и готовился атаковать укрепления, выстроенные на подходах к единственному пологому подъёму в гору, где стоит замок. Командовал защитниками за крепостными стенами сын герцога — красавец Беркут.

— Это нелюбимый отпрыск, — щебетала рыжая красотка Марга, родом из соседнего герцогства. — Отец не позволил ему жениться и грозил лишить наследства, если ослушается.

— И что же, ослушался? — поинтересовалась Влада.

Язык Марги родственный с изучаемым, и девушки беседовали с помощью коротких фраз и жестов, не прибегая к помощи переводчицы.

— Беркут упрям, он готов был пойти наперекор его светлости, однако невеста не решилась. К чему ей неоперившийся птенец, выброшенный из гнезда?

— За что же герцог невзлюбил собственного сына? К тому же наследника и первенца, судя по всему.

— Как раз наследником его светлость назначил младшего. Беркут слишком похож на мать. Она была из птиц — гордая, своевольная, и ребёнка защищала от мужа, пока жива была. Её отравили, кажется, или с башни сбросили. Вторая супруга герцогу куда больше подходит, вот и сын её тоже.

— Дела… — покачала головой Влада. Она ещё хотела уточнить, правильно ли поняла фразу «из рода птиц» и почему опального маркиза зовут Беркут, но не успела. Заболтавшихся девушек разогнали. Не им одним требовалась баня после долгой дороги.

Разговор продолжился в палатке — заинтересовавшаяся судьбой Беркута Влада теперь выпытывала подробности у Цветлы. Та только плечами пожимала. Кто расскажет простой девушке из обособленной долины об интригах аристократических семейств далёких земель?

— Птицы? Даже не представляю, почему так считается. Татри веками живут рядом с драконами, однако не именуют себя ящерами, — скептически заметила она.

— Из рода птиц… — послышался старческий голос. Влада выглянула из палатки и удивлённо уставилась на седовласую сгорбленную женщину. — Прости, золотая моя, услышала родную речь, не смогла мимо пройти.

— Как? Вы говорите по-русски? Вам тоже дракон в лицо дохнул?

— Дракон? Не видала. А язык родной, я из-под Ленинграда. Приозерск. Слышала?

— Погодите-ка, — Влада распахнула полог, приглашая старуху войти, — Ленинград давно уже в Питер переименовали. Вы давно оттуда?

— Давненько.

Гостья уселась на предложенную Цветлой подушку, взяла в руки пиалу с чаем, положила за щеку сливовую пастилу, на секунду зажмурилась от удовольствия и начала рассказ.

[1] Макрос — компьютерный код, или программа, написанная на языке VBA — Visual Basic for Applications.

[2] Маркитант [нем. Marketender; ит. mercatante торговец] — в прошлом — торговец, преимущ. съестными припасами и напитками, сопровождавший армию в походе

7. История давнего попаданства

Рассказ Людмилы Викторовны

Люда Емельянова со школьных лет увлекалась историей. Повезло с учительницей: Тамара Николаевна часто проводила викторины, ставила сценки на скудно поданные программой темы. Людочка с удовольствием участвовала во всех мероприятиях, имела в журнале одни пятёрки и в аттестате, разумеется, тоже. Куда поступать после его получения, сомнений не возникало. Экзамены в университет сдала на отлично, училась с повышенной стипендией, мечтала о карьере учёного. Работать осталась на кафедре, превратившись в уважаемую и студентами, и коллегами Людмилу Викторовну — кандидата исторических наук. Подбирала материал для докторской.

Тему взяла «Средневековый замок как художественный культурно-исторический феномен на примере памятников Центральной и Восточной Европы XI–XVII вв». Уж очень хотелось путешествовать за границей любимой родины, что без особой надобности было непросто. Комсомолка, красавица, незамужняя… По путёвке разве что в страны соцлагеря.

Научный интерес и природная любознательность привели Людмилу Викторовну в Баварию. Облазила знаменитый Нойшванштайн сверху донизу. Утомившийся кэгэбэшник, приставленный к экспедиции, ослабил внимание, решив, что чересчур энергичная дама вряд ли выболтает советские секреты, бродя в одиночестве по королевскому кабинету. Вот, наверное, он удивился, когда подопечная исчезла, не покидая помещение!

Людмила Викторовна и сама не заметила, как, зайдя в крохотную молельню, пересекла границу портала. Всё вокруг сверкало золотом, искрившаяся магией завеса не слишком выделялась на общем фоне.

Первым шоком стала встреча с герцогом. Мужчина в средневековых одеждах сидел за столом и делал записи в толстой тетради. Людмила, выйдя из-за ширмы, замерла в растерянности. Что такое? Минуту назад здесь никого не было! Стараясь ступать неслышно, прокралась к выходу. Сосредоточенно размышлявший над текстом человек не обернулся.

Довольно скоро Людмила сообразила, что находится в другом замке — похожем на предмет изучения, но имевшим много отличий. Прежде всего — обстановка. Здесь жили, а не выставляли интерьеры напоказ. Кругом сновали слуги, провожая иноземку изумлёнными взглядами.

— …Если бы я сразу вернулась к порталу! — вздохнула рассказчица, протягивая пиалу за новой порцией чая. Дождавшись, когда Влада нальёт, продолжила рассказ.

Благодаря научному опыту, попаданка быстро освоилась. Язык, похожий на изучаемый Людмилой и в школе, и в институте немецкий, давался легко. Устои, правила, традиции не удивляли — они почти не отличались от досконально описанных в её диссертации. К сожалению, о научной карьере пришлось забыть. Людмила Викторовна начала с нижних ступеней служебной лестницы. Пришлось и полы мыть, и одежду чистить. Рада была и такому. Главное, чтобы за крепостную стену не вышвырнули! Всё ещё надеялась, что сумеет пробраться в кабинет и вернуться через портал в Нойшванштайн. О том, что возникнут сложности с органами, старалась не думать. Понятно, что её числят изменницей, перебежчицей и предательницей. Но времена уже не те, что раньше — перестройка и всё такое. Надеялась, что обойдётся.

Да вот беда: оказавшись однажды в кабинете хозяина, портала она не обнаружила. Они затянулся.

— Сколько же вам лет? — Влада не смогла удержаться от неделикатного вопроса.

— Не так много, — вздохнула старуха. — Это меня жизнь на болоте скрючила.

— Как на болоте?

— Островок на озере заметила? На него брод ведёт по зарослям камышей. Там и живу. Избушка гнилая, сырая…

— Значит, выгнали вас всё-таки?

— Уж лет пятнадцать как…

Продержаться Людмиле Викторовне удалось довольно долго. Приметив сообразительную, аккуратную и ответственную служанку, прежняя герцогиня взяла её в няни к дорогому сыночку. Беркуту двух лет ещё не было. Привязалась иномирянка к птенчику не хуже чем к родному. Мальчик тоже души не чаял в удивительной нянюшке. Уже став беспокойным подростком, частенько заглядывал в её угол на половине прислуги, делился горестями, искал поддержки.

За привязанность пасынка к бывшей няне и невзлюбила её новая хозяйка замка. Обвинила в краже и потребовала выгнать. Герцог не особенно-то и поверил в наговоры, но перечить супруге не стал. Не того ранга человек, чтобы ради него с женой ссориться.

— А Беркут? Неужели он за вас не вступился?

Старушка горько усмехнулась, отставила в сторону пиалу и потянулась за полупрозрачным, слегка присыпанным сахарной пудрой кусочком лукума.

— Не бросает меня мой птенчик. — Она тепло улыбнулась: — Тридцать лет скоро парню, а для меня он всё ещё мальчишка. Продукты привозят каждую неделю. Дровишки. Одежонку. Привозил. Теперь-то ирод ваш окружил замок, сюда никому не попасть. Да и мне не выбраться. Посмотрела я на забор…

Цветла, молчавшая до сих пор, подняла голову:

— Оставайтесь у нас. Я попрошу Ильдуса ещё одну постель принести.

Она встала и, ободряюще кивнув гостье, вышла из палатки.

— Точно! — обрадовалась Влада. — Оставайтесь, пожалуйста!

Людмила Викторовна зажмурилась, промокнула краешком платка выступившие слёзы.

— Спасибо, девчата, я уж не знала, к кому на поклон-то идти. У меня припасов от силы на три дня…

— А сколько, вы думаете, осада может длиться?

— Так и год, и два, и пять. Герцог замок не сдаст, а продержаться долго может. Источник воды там есть, кладовые забиты, народ лишний ушёл — Лубея ждали, успели подготовиться.

— Я слышала, старший сын герцога руководит защитными сооружениями, — подняла новую тему Влада. — Неужели нельзя было такое опасное дело кому-то другому поручить?

— Беркуша и сам полезет к чёрту на рога, лишь бы от папаши с мачехой подальше, — вздохнула старушка. — Жаль, конечно, летать не может, так-то было безопаснее.

— Летать? Вы это серьёзно?

— А что ж удивляет тебя? Из птиц он. Но только окольцовывают их сразу после рождения. Не нравится людям, когда кто-то в чём-нибудь их превосходит.

Влада открыла рот, не зная как сформулировать следующий вопрос. Так и не успела — в палатку в сопровождении охранника вернулась Цветла.

Ильдус притащил раскладную кровать для новой постоялицы. Уходить охранник не торопился. Торчал в центре шатра, скрестив мощные руки и с прищуром изучая «бродяжку», неведомым образом оказавшуюся в огороженном строго охраняемом лагере.

Людмила Викторовна нисколько не смущалась. Сидела на тощей подушке, подобрав ноги, и лакомилась сушёными абрикосами, халвой и лукумом. Свою историю она пересказала, теперь принялась расспрашивать Владу о том, как живётся в покинутом ею мире. Покачала головой, услышав о распаде Советского Союза и Варшавского договора. «Всё-таки развалили ироды! Что ж, к тому и шло». Новости о дефолте, тотальном дефиците, безработице в девяностые восприняла с хмурым видом. Далеко не на все уточняющие вопросы Влада могла ответить. Она родилась позже, а родители не любили вспоминать. Из недавнего — повышение пенсионного возраста и охватившая весь мир пандемия. Если первое Людмила Викторовна сочла вполне закономерным следствием, второе её шокировало. Для кандидата исторических наук стать свидетелем таких грандиозных событий было бы не только испытанием, но и необыкновенным везением.

— Хотя… — уголки губ старушки приподнялись в едва уловимой улыбке, — Судьба забросила меня в изучаемые времена, оградив от новомодных потрясений. Если бы портал не схлопнулся, я бы вернулсь с такими материалами! Все ахнули бы!

— Попробуем использовать другой… в пещере, — робко предположила Влада.

Ильдусу, наконец, надоело слушать тарабарщину, он что-то буркнул на своём языке и покинул шатёр. Цветла подмигнула подруге:

— Зовёт. Сейчас будет расспрашивать, о чём вы болтаете. Совру что-нибудь.

Попаданки проводили их равнодушными взглядами и продолжили беседу.

— Сложно будет возвращаться, судя по всему, — вздохнула Людмила Викторовна.

Влада, не вполне уловив её мысль, начала убеждать:

— Понимаю, вам тяжело с горы спускаться, но мы и не будем сами, позвоним в МЧС. Наверняка у них имеются приспособления, чтобы переносить больных и раненых.

— Позвоним? — удивлённо вскинула брови старушка. — В горах? Ты о рации говоришь?

— А-а-а! Дошло до меня: вы же не застали мобильных! — Влада приподнялась со своего места, сунула руку под подушку и вытащила спрятанную там трубку. — Вот! По этому телефону можно связаться с любой точкой мира. Была бы сеть!

— По этой досточке? — недоверчиво склонила набок голову Людмила Викторовна. — Подшучиваешь надо мной?

— Ладно, не будем сейчас включать, я заряд экономлю. Просто поверьте, когда мы вернёмся в Россию, я смогу связаться со спасателями. — Она убрала мобильный и пожала плечами: — Понимаю, вам придётся многому учиться, жизнь ушла вперёд.

— Жизнь ушла, — огорчённо вздохнула Людмила Викторовна, — а смерть пришла. Не представляю, остался ли кто из моих знакомых в живых. А если и остался, меня точно не узнают. Некуда возвращаться, золотая моя.

— Как некуда? — растерялась Влада. — На родину. Домой. Неужели не тянет?

— После твоих рассказов… Есть ли дом у меня? Не уверена. В богадельню разве.

— Уж лучше, чем на болоте, — нахмурилась девушка.

— Много ты понимаешь. Здесь красота, воздух…

— Одной? Не тоскливо?

— Люди меня навещали, я ведь гадать научилась. Хорошо жила, пока Лубей не нарушил покой. — Она потёрла узловатыми пальцами лоб, разглаживая морщины. — Только бы Беркуша не пострадал. Никто другой не станет обо мне так заботиться.

— Гадать? — заинтересовалась Влада. — Верите в предрассудки?

— Мне верить незачем. А люди верят. Ещё в университете изучала способы гаданий, применяемые в средние века. Вот и пригодилось. Даром ясновидения обладать не нужно, достаточно быть психологом. Очень, знаешь, мои гадания уважали в округе. — Она, тяжело опираясь на постель, с кряхтением поднялась. — Благодарю за угощение. Теперь позволь прилечь. Надо обдумать, переварить новую информацию.

Влада последовала примеру старушки, сбросила балахон, натянула батистовую рубаху, используемую как ночнушку, забралась под одеяло.

Снаружи послышался шум: сдавленные хрипы, возня, едва различимые ругательства. В палатку ввалилась Цветла, резко запахнула полог и сердито прошептала несколько непонятных слов. Прокралась на цыпочках к Владе, наклонилась:

— Не заснула ещё?

— Нет.

Татри присела на краешек. Волосы у неё выбились из косы и смешно топорщились многочисленными «петухами», ворот хламиды, и так широкий, был надорван, глаза сверкали гневом:

— Целоваться полез! Ну я ему врезала как следует!

— Ильдус? — уточнила Влада, хотя вариантов не было.

— Дикарь! Обещала Лубею пожаловаться. Вроде испугался.

— Смотри… а то заменят на другого, может оказаться хуже этого.

— Понимаю. С Ильдусом-то мы как-нибудь сладим, а нового ещё неизвестно получится ли провести, — татри намного посидела, приводя одежду и волосы в порядок, потом вздохнула и сообщила: — Он предположил, что старушка из Юроута.

— Откуда?

— Мы же сказали, что ты оттуда, письмо с требованием выкупа туда отправилось. Вы на одном языка говорили, вот Ильдус и решил, что бабуля землячка. Логично?

— Вполне.

— Я не стала его разубеждать. Подтвердила, что она хорошо знакома с твоими родственниками.

— Юроут? Барон Данис Юроутский, — послышалось из противоположного угла. — Имела честь лицезреть. Лет двадцать назад гостил в замке. Он приходится Беркуту двоюродным дядей. — Людмила Викторовна приподнялась на локте и стала присматриваться к едва видимой в сумраке Владе: — Зачем сказали, что ты оттуда? Жуткая даль! — Пришлось объяснять. Старушка внимательно выслушала, одобрила: — Молодцы. Я слышала, у барона внучку похитили года два назад. Вроде бы не нашли. Поговаривают, что девчонка сбежала с менестрелем и гастролирует вместе с ним по городам и весям. Она, правда, моложе тебя… Тогда шестнадцать было, сейчас, соответственно…

— Хотите сказать, что барон может сорваться сюда в надежде увидеть внучку? — Влада покачала головой. — Вряд ли. Моё письмо не прочтёт, а на слово гонцу не поверит.

— Может поверить. Всё-таки два года прошло, уж и надежду потеряли, а тут вдруг такая радость. А-а-ах-ха-ха-ха-ха-а-а… — Людмила Викторовна зевнула и, пожелав девушкам спокойной ночи, улеглась.

Влада ещё долго ворочалась.

В голову лезли вязкие, унылые мысли. Права старушка, сложно ей возвращаться. Родных, поди, не осталось, друзья постарели, имущество наверняка не сохранилось. Документов не найти — её давно числят умершей. Ну, оформит социальную пенсию — как на неё жить? Вряд ли Людмила Викторовна сможет промышлять гаданием, как здесь. Бомжевать?

Постепенно размышления перекинулись от застрявшего в средневековье историка к себе самой: её-то кто-нибудь ждёт? Мать умерла. Жених тоже, скорее всего, погиб. Отец? Да он только рад будет в квартиру переехать. Влада вспомнила неприятный разговор, случившийся вскоре после смерти мамы. Отец обещал давать деньги на учёбу — ещё четыре семестра, если ему с молодой женой не придётся снимать жильё. Как такое могло в голову прийти?! Влада не представляла, как будет жить под одной крышей с мачехой. И вообще. Терпеть другую женщину, хозяйничающей на маминой кухне, разбирающей её антресоли и кладовки… Это было выше сил. Вспылила, сказав, что возьмёт кредит и доучится. Оформила академический отпуск, пошла работать. Светланка помогла устроиться.

Пожалуй, Светланка — единственный человек, который вспоминает Владу Еснину, пропавшую в горах во время похода. По иронии судьбы именно подруга уговорила туда отправиться. Теперь, наверное, корит себя за это.

8. Беркут

Жизнь, что называется, наладилась. В огромном стационарном лагере было куда комфортнее, чем в обустроенных наспех передвижных. Здесь можно погулять и даже побыть в одиночестве, устроившись среди кустов ракиты у серой, ещё недостаточно прогретой для купания воды. Из-за густой листвы доносился говор или чьё-то пение, но Влада старалась не прислушиваться, представляя, что сидит на берегу подмосковного водоёма, откуда нетрудно выйти к электричке и добраться домой. Печальные минуты тоски сменялись разговорами с кем-то из здешних знакомых. Пришлось подтянуть местный язык, довольно плотно общаясь с Маргошей — рыжей красоткой из ханского гарема. Правда, Людмила Викторовна утверждала, что, с исторической точки зрения, Лубея правильнее считать султаном, но Влада особой разницы не видела. Что хан, что султан — держаться бы от них подальше!

Марга эту точку зрения не разделяла. Ей, напротив, казалось, что общение с господином сулит многие преимущества. Она с восторгом рассказывала о чести делить с Лубеем ложе. Если повезёт забеременеть, из простой наложницы она превратится в мать наследника, а это даст ей особый статус.

Подробности взаимоотношений хана и его гарема Владу не интересовали, она старалась разузнать о том, что происходит за бревенчатыми стенами, случались ли стычки с защитниками замка, насколько занят Лубей военными действиями и можно ли рассчитывать на то, что он забыл о заложнице.

Увы, эти надежды не оправдались. Спустя четыре дня Владе приказали явиться пред чёрные очи её пленителя. Разумеется, Цветла должна отправиться с ней. Уговорили Ильдуса прихватить и бабулю. Он особенно-то и не возражал. Погрузились в кибитку и в сопровождении четырёх конных бойцов покинули полюбившееся озеро.

Дорога взбежала на вершину ближайшего холма, откуда открылся вид на замок. У Влады даже сердце защемило. Знакомые очертания всколыхнули память. Поездка в Баварию была маминой мечтой. Хорошо, что она осуществилась, но как горько осознавать, что это было последнее их совместное путешествие. Потом мамуля увлеклась симпатичным инструктором по дайвингу. Что и кому она хотела доказать? Мол, ещё молода, привлекательна и безрассудна? В гибели мамы Влада не винила её любовника. Подсознательно перекладывала ответственность на отца: не бросил бы он семью, кому бы пришло в голову совершать поездки в опасные с эпидемиологической точки зрения места?

— Красиво, — сказала татри, восхищённо рассматривая далёкий замок, чётко выделявшийся на фоне небесной лазури. — Как люди смогли это построить?

— И зачем другие собираются разрушить? — в тон ей откликнулась Людмила Викторовна.

Она не смотрела в окошко, опустив взгляд, разминала колени. За дни, проведённые в шатре с девушками, Людмила Викторовна немного выправилась: меньше горбилась и почти ровно держала голову. Если так пойдёт дальше, уже не будет восприниматься как столетняя бабка-гадалка. Влада передарила соотечественнице презентованный Маргой гребень, теперь седые волосы не падали на лицо, а послушно лежали, закрученные в аккуратный высокий пучок.

— И зачем только нас выдернули? — вздохнула Влада, вернувшись к прежним рассуждениям.

— Не переживай, золотая моя, — ласково погладила её по плечу Людмила Викторовна, — из военного лагеря проще сбежать. Уж больно строго гарем охраняют.

Сбежать… да… это важно. Девушка благодарно кивнула:

— Спасибо, бабушка.

Родных бабушек она не помнила. Теперь, глядя на Людмилу Викторовну, чётко понимала: вот о такой бабуле всегда мечтала. Умная, знающая, добрая… Жаль, что жизнь обделила Людмилу Викторовну семьёй, и даже любимый ею воспитанник теперь далеко.

Словно угадав её мысли, старушка мечтательно улыбнулась:

— Пробраться бы в замок, увидать Беркушу. Большего мне и не нужно.

— Говорят, Лубей захватил временные укрепления на подходе к замку, — обернулась Цветла. — Все защитники, кто успел, ушли за стену. Ворота теперь не откроют.

— Это так, — тихо ответила Людмила Викторовна и снова занялась коленями.

У Влады слёзы на глаза навернулись. Война. Битвы. Кровь. Неужели она стала свидетелем всего этого? Одно дело — читать в книге или смотреть в кино, другое — столкнуться с этим ужасом воочию.

Спустившись в распадок, они обогнули соседний холм и увидели регулярные ряды палаток, расходившиеся лучами от центрального павильона. На сей раз обитель Лубея была собрана в усечённом варианте, из чего можно было заключить, что агрессор не рассматривает лагерь как долговечный, а стремится поскорей перебраться в замок.

Сначала пришлось зажать носы, спасаясь от вони — миновали огромную помойную яму, затем пересекли первый круг составленных как заграждение повозок, потом кибитка выкатилась на хорошо утоптанную дорогу, ведущую на центральную площадку. Тут ударила новая волна — выцветший павильон, отведённый под госпиталь, источал запах крови и лекарств. Оттуда раздавались душераздирающие вопли. Похоже, кому-то что-то отрезали. Влада невольно зажмурилась, открыла глаза, только когда крики отдалились, а запахи сменились на обычные: сухая трава, лошадиный пот, копчёное мясо.

Вздрогнула, когда кибитка остановилась. Ильдус проворно соскочил на землю, приказал одному из охранников доложить о прибытии пленниц и с широкой улыбкой на смуглом лице распахнул полог:

— Приехали!

Да уж, приехали — подумалось.

* * *

Долго ждать не пришлось. Влада успела пройтись туда-сюда по площадке перед входом в павильон, разминая затёкшие в пути ноги, а Цветла переговорить с шустрым мальчишкой-порученцем. Людмила Викторовна только-только присела на брёвнышко и подняла лицо, греясь на ласковом солнце, как выскочил Бренер. Толмач знаком велел Владе идти, а Цветлу придержал за локоть, что-то шепча на ухо. Татри, не глядя на него, кивнула и пошла за подругой.

Лубей ждал в приёмном зале, сидя на широком троне, и с кривой улыбкой смотрел на входивших. По бокам от него возвышались два широкоплечих амбала в кожаных доспехах — скорее, для статуса, чем из опасений, что хрупкие девушки набросятся на их предводителя с кинжалами наперевес.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Влада и Цветла встали рядышком и замерли в ожидании. Хан испытывал их терпение, почёсывая мизинцем правой руки бровь. Наконец, он прервал это глубокомысленное занятие и рявкнул, ни к кому не обращаясь. Из бокового входа выскочил юнец в чистенькой свободно струящейся рубахе и шароварах — форме ближайшей обслуги. С поклоном протянул инкрустированную перламутром шкатулку и замер, ожидая следующих указаний. Лубей откинул крышку и усмехнулся:

— Недорого же барон оценил беглую дочь! — шёпотом перевела его слова татри.

У Влады в груди заворочался твёрдый распухающий ком. Что значит эта фраза? Гонец привёз выкуп, но он не так велик, как надеялся злодей? Чем это грозит?

— Меня теперь не отпустят? — едва слышно прошептала.

Цветла ободряюще стиснула её ладонь и заговорила. Лубей засмеялся, выслушав горячую речь переводчицы, щёлкнул пальцами, что-то сказав служке. Тот подбежал к девушкам, вытащил из-за пазухи письмо и протянул Владе. Она даже отступила на шаг, испуганно глядя на ряды непонятных значков на конверте. Письмо взяла подруга, решительно сорвала сургучную печать, достала лист и развернула. Держала так, словно читали они обе. Разумеется, Влада не могла разобрать ни слова.

— Твой «отец» сожалеет, что не смог понять присланного тобой письма, и просит поберечь истосковавшееся родительское сердце и написать на родном языке. Он не сердится и очень ждёт твоего возвращения. Сообщает, что выслал похитителям аванс, как только убедится, что с дочерью всё хорошо, отдаст остальное.

Слушая подругу, иномирянка задумалась о собственном отце, но тут же отмела эту мысль. Папа далеко. Здесь несчастный барон, которого они невольно обнадёжили, хотя не в силах вернуть ему потерянную дочь. Потупилась, потёрла глаза, прогоняя слёзы, шмыгнула носом. Вышло довольно натурально. Лубей, наконец, перестал ухмыляться.

— Что теперь делать? — всё ещё всхлипывая, спросила подругу Влада.

— Скажу, что ты напишешь второе письмо и убедишь отца выслать ещё золота. У нас будет время устроить побег.

— Хорошо.

Едва татри закончила свою тираду, в зал с поклоном вошёл ещё один служка. Принесённое им сообщение заставило Лубея привстать. Взмахом руки он повелел увести девушек. Их довольно бесцеремонно вытолкали в соседнее помещение. Там обнаружился столик с письменными принадлежностями. Предполагалось, что пленница будет трудиться над посланием, она же вместо этого приникла к щели в пологе, рассматривая, что происходит в приёмной.

Лубей поднялся и замер, широко расставив ноги и вперив взгляд на вход. Первым в него просочился толмач, за ним ввели закованного в цепи окровавленного мужчину, следом, цепляясь за одного из охранников, чуть ли не ползла Людмила Викторовна. Старушка причитала, завывала и не обращала внимания на пинки, которыми её пытались отогнать.

Допрос шёл на местном наречии, и если Лубею требовался перевод, Влада понимала довольно сносно.

— Беркут! — шепнула Цветла, пристроившаяся рядом и тоже наблюдающая за происходящим.

— Вижу. Он ранен.

— Почему не ушёл за стену?

— Не успел, наверное.

Влада невольно залюбовалась пленником. Несмотря на слабость из-за ранения, он старался держать осанку, смотрел гордо и даже улыбался едва приметной улыбкой превосходства. Он был чем-то похож на Прохора. Такой же ладный, спортивный, хотя и не перекаченный. Под копотью и пылью угадывался лёгкий загар, светло-русые волосы слиплись от пота и засохшей крови. И всё-таки мужчина был эффектный. Симпатичный, отважный, заставлявший девичье сердечко учащённо биться.

Лубей с издёвкой предложил пленнику свободу, если тот уговорит герцога открыть ворота замка и сдаться:

— Полагаю, его светлости дорога жизнь старшего сына.

— Не рассчитывай на это! — дерзко ответил Беркут. — Собирай своих головорезов и уходи с наших земель! Тебе никогда не взять Уолтшер!

Лубей ничего не ответил на это, взглянул на старушку:

— Кто ты, женщина? — перевёл его вопрос Бренер.

Людмила Викторовна не успела ответить, Беркут опередил:

— Она не знакома мне, пусть уходит!

Людмила Викторовна закивала, подтверждая его слова, и попросила:

— Великий султан, позволь мне ходить за ранеными. Я знахарка.

— С чего вдруг такое рвение?

— Приглянулся парень, на брата моего похож, — она подняла глаза к потолку. — Помер. Хочу в память о нём другим помогать.

— Ладно. Только чтобы в три дня на ногах был!

— Сделаю. Бегать будет, великий султан.

Лубей приказал увести раненого, сам вернулся на трон. Девушки бросились к столу: письмо-то надо какое-никакое изобразить! Бедный барон! Опять получит абракадабру вместо записки от драгоценной доченьки. Жаль его, но ничего не поделаешь: ещё пара недель ох как требуется пленницам!

* * *

Беркут

Это нужно было предвидеть. Друг и соратник, взявший на себя труд камердинера, настойчиво уговаривал маркиза не выходить за крепостные стены. Фолк Нерри справился бы с командованием ничуть не хуже. Задачи были однозначны: стоять до последнего, нанести как можно больший урон врагу, тем, кто уцелеет в битве — отступить, не дав противнику прорваться к воротам.

Отказаться выполнять отцовское поручение и дать повод думать, что он опасается за свои перья? Беркут даже мысли такой не допускал! Старший сын герцога возглавил и строительство, и оборону временных укреплений. Разумеется, его присутствие добавило мужества рядовым защитникам. Каждый из них думал, что его светлость не отправит Беркута на верную смерть, значит, и у них есть шанс уцелеть.

Шанс действительно был. Во всяком случае, Беркут не собирался бросать подчинённых на растерзание варварам. Если первые три дня он не ввязывался в битву, осуществляя общее руководство, то, скомандовав отступление, не ушёл в первых рядах, а остался в группе прикрытия.

Наконец-то его меч дорвался до кровавой работы! Они с камердинером бились спина к спине, отражая волны взбиравшихся на баррикаду врагов. В заградительном отряде остались самые умелые, самые бесстрашные, самые верные. Ярость… Смерть… Крики… Свист пролетавших над головой стрел, звон и скрежет скрещиваемых мечей, стоны раненых… Кровь…

Даже в пылу сражения Беркут успевал отслеживать происходившее у подъёмного моста. Основные силы успели преодолеть его и просачивались в щель полузакрытых ворот. Пора отходить!

Хриплая команда — голос сорван. Фолк повторил, слова пронеслись по цепи. Первыми отбежали арбалетчики, сменили позицию и продолжали осыпать лезших на баррикаду врагов болтами. Маркизу в окружении охраны приходилось пятиться, отбиваясь от тех, кто всё-таки успел перебраться на эту сторону.

Арбалетчики уже на мосту.

— Командир, скорее! — встревоженный голос друга. — Поднимают!

Беркут оглянулся. Секунда… на крохотный миг ослабил внимание и тут же получил удар в плечо. Заметил лишь, как успевшие зацепиться за край моста люди подтягиваются и перебираются на него.

Последний раз ударил врага. Отбросил окровавленное оружие, подпрыгнул, хватаясь за ускользавшие вверх доски. Друг перевесился через край и схватил Беркута за ворот. Подтянуться… Чего проще? Резкая боль пронзила тело от шеи до поясницы. Кровь, до этого сочившаяся из раны, хлынула потоком. В глазах потемнело. Последнее, что запомнил Беркут, теряя сознание — круглые глаза камердинера и его раскрытый что-то кричавший рот.

Очнулся на носилках. Враги тащили его прочь. Вверху голубело далёкое манившее чистой высотой небо. Краем глаза заметил стену. Там стояли люди. Среди них окровавленным крылом трепетал на ветру багровый плащ отца. Герцог видел, что сын пробился к мосту, но не стал медлить — отдал приказ поднимать. Теперь Беркут не сомневался: отец изначально не оставил ему возможности вернуться в замок. Хорошо, что шёл последним — подумал. Люди успели уйти.

Отвернулся. Щурясь, посмотрел в бесконечную синь. Там промелькнула огромная крылатая тень. «Если бы я умел летать! Почему они лишили меня неба?».

Носильщики не церемонились. Бежали неровно. Теперь и лицо заливала кровь. Беркут попробовал дотянуться, чтобы вытереть, но цепь не позволяла поднять здоровую руку, не причинив острой боли раненой. Пусть! Снова закрыл глаза. Будь что будет.

Новое «пробуждение» случилось в центре вражеского лагеря. Носилки бросили наземь, раненного маркиза подняли на ноги, встряхнули.

— Осторожнее! Что вы творите, ироды?! — знакомый голос.

Преодолевая головокружение, повернулся. Нянюшка. Едва заметно покачал головой. Не нужно ей выдавать себя. Больше не смотрел туда, но спиной чувствовал: не отстаёт, идёт следом, причитает.

А вот и Лубей! Крепкий, надменный, гордый своей пусть и крохотной, но победой.

Враг предлагает умолять отца о сдаче замка в обмен на его жизнь. Нет. Герцог никогда не пойдёт на это! Беркут и сам не готов покупать свободу такой ценой:

— Тебе никогда не взять Уолтшер! Забирай своих головорезов и покинь наши земли!

Похоже, дерзкие ответы только веселят врага. Лубей не отдаёт ни приказа убить, ни приказа пытать… Отправляет пленного в госпиталь, позволяет нянюшке ухаживать за ним. Что задумал этот круглоголовый хитрец?

Слишком много сил отнял допрос. У выхода из павильона Беркут повалился на сопровождавшего его конвоира. Тот подхватил пленного под мышки, крикнул короткую фразу второму. Вдвоём они уложили Беркута на носилки и потащили вдоль ряда палаток вглубь лагеря. Старая няня не отставала. Откуда столько сил? Совсем недавно она едва передвигалась по своей избушке!

Госпиталь — огромный шатёр, пропитанный запахом гниющей плоти, крови, боли, ужаса — был разделён на клетушки невысокими ширмами. Беркута уложили на раскладную кровать с тощим, набитым травой матрасом и, освободив от цепи раненую руку, здоровую приковали к железной спинке. Если пленный захочет бежать, ему придётся волочить кровать за собой.

Крепкие грязные парни ушли, переговариваясь между собой. На смену им в клетушку вошла няня Люся — так он называл её, сколько себя помнил. Старушка внесла и поставила на земляной пол наполненный водой таз с плававшей в нём кружкой. Сначала напоила Беркута, зачерпнув прямо оттуда, потом стала обмывать раны.

Как хорошо, что она здесь! Снова почувствовал себя пятилеткой-сорванцом, в кровь сбившим колени и локти при попытке взлететь с парапета и рухнувшего на плиты двора. Как она тогда говорила? «Ты обязательно научишься летать, Беркуша, надо только подрасти». Так и не научился. Беркут с благодарностью посмотрел на старушку, а потом скосил глаза на тёмное, обхватившее запястье кольцо — ненавистный магический браслет, вросший в кожу и начисто лишивший маркиза возможности обрести крылья.

9. Знакомство

Третий день на новом месте Влада встретила в скверном настроении. Как надоела походная жизнь! С какой тоской вспоминалась удобная кровать, анатомический матрац, лёгкое, уютное одеялко, шёлковое постельное бельё… Как мечталось крутануть кран и подставить ладони под струю чистейшей тёплой воды. Жутко надоели вечные кувшины и тазы для умывания! Ещё еда… Хотелось похрустеть свежим огурцом, впиться зубами в пахучий помидор. А ягоды прямо с ветки! Наверняка дома уже клубника сошла, и вовсю зреет вишня! Да что там! Апельсин или банан годятся, чтобы добавить разнообразие в здешний скудный рацион. В тыловом лагере девушек гарема баловали хотя бы сухофруктами, пленницам тоже перепадало. Здесь же суровые воины обходились тушёными бобами с бараниной, иногда готовили гороховую похлёбку с копчёностями. Приходилось давиться и есть — не сидеть же голодной! Изредка приносили зелень, по всей видимости, реквизированную в ближайших деревнях. Сваренное вкрутую яичко было настоящим праздником! Надо было видеть, с каким гордым видом Ильдус вручал что-нибудь эдакое Цветле. Та обычно уступала деликатесы подруге — татри была менее привередлива в еде.

Владу терзала мысль, что время стремительно ускользает. Постоянный надзор здорово утомил, но избавиться от наблюдателей пока не получалось.

Очевидно одно: нужно быть готовой сбежать при первой же возможности. Именно поэтому Влада всегда надевала джинсы с футболкой, а куртку либо набрасывала на плечи, либо привязывала рукавами к талии, благо особой жары ещё не было. Даже ненадолго отходя, рассовывала по карманам все свои ценности.

Девушкам выделили небольшую палатку в первой линии от главного павильона. Людмила Викторовна постоянно пропадала в госпитале, где ухаживала не только за Беркутом, но и за другими ранеными. Старушка без дела не прохлаждалась, видеть её можно было лишь урывками. На уговоры покинуть лагерь вместе она отвечала неизменным отказом: Беркута ни за что не бросит, а девочкам не стоит связываться с бабкой, им прежде всего нужно позаботиться о себе.

Жизнь в боевом лагере отличалась от размеренного тылового прозябания, здесь всё бурлило точно в котле на большом огне. Солдаты Лубея двигались, как подчинённые ментальным командам муравьи. Одни заготавливали брёвна для строительства наступательных тур, другие плели длиннющие лестницы, перетаскивать которые нужно не меньше десяти человек. Кто-то затачивал оружие, кто-то чистил и кормил лошадей… Казалось, до пленниц никому нет дела. Даже Ильдус частенько отлучался по каким-то поручениям. Однако впечатление это было обманчивым: если Цветла имела некоторую свободу и расхаживала по территории беспрепятственно, Влада постоянно ощущала на себе заинтересованный взгляд. Стоило пересечь некий условный периметр, тут же появлялся паренёк из местных и жестами давал понять, что надо возвращаться к своей палатке.

С побегом тянуть не следовало — в этом иномирянка и татри сходились. Какое выбрать время? Ночь? Воспользоваться темнотой заманчиво, однако тайно увести коней точно не получится. Пешком далеко не уйти. Можно, конечно, прятаться в овраге или поискать приюта в ближайшей деревне, но всё это было слишком ненадёжно. Цветла всё чаще поглядывала в небо, где время от времени появлялись драконы. К сожалению, опуститься достаточно низко, чтобы побеседовать, они не могли. Значит нужно как-то привлечь внимание ящеров, оказавшись за пределами лагеря. Как это сделать незаметно для преследователей, которые, безусловно, пустятся в погоню, пока не придумали.

— Ты надеешься улететь на драконе? — спрашивала Влада подругу.

— Ни один драконе на позволит человеку сесть на спину, — качала головой татри, — я надеюсь, что раз они улетели так далеко от родной долины, то помогут нам.

— Чем?

— Не знаю. Но ведь не просто так наблюдают.

Иномирянка хмыкнула. Может, и просто так, из любопытства. Кто разберёт, что у ящеров в голове? Она не рассчитывала на помощь чешуйчатых. Скорее, Людмила Викторовна придумает что-то полезное. Не зря женщина столько лет прожила в этом мире, должна ориентироваться даже лучше татри, до этого времени не покидавшей свою долину.

С твёрдым намерением вызвать соотечественницу на разговор Влада направилась в госпиталь. Прежние попытки сходить туда неизменно заканчивались возвращением в палатку, но сегодня девушка была настроена решительно.

Как только из тени вскочил парнишка в форменных шароварах и, делая страшные глаза, замахал руками, она со стонами схватилась за живот. Соглядатай, испугавшись, беспомощно озирался. Влада, морщась и продолжая стонать, махнула в сторону павильона, где наверняка имелся хотя бы один лекарь. Благо оставалось недалеко.

Паренёк ещё секунду хмурился, соображая, потом всё-таки решился проводить пленницу к лекарю — уж больно страдальческое у неё было выражение лица.

К счастью, прямо при входе они натолкнулись на спешившую с ворохом стиранного перевязочного материала Людмилу Викторовну.

— Всё в порядке, я притворяюсь, — успокоила напуганную старушку Влада, не забыв при этом издать бонусный душераздирающий стон.

Людмила Викторовна сунула мокрые бинты в руки парнишке, велев развесить на верёвках, и обняла Владу за талию, перебросив себе через плечо её руку. Мелкими шажками обе скрылись за пологом.

— Что случилось? Ты заболела?

— Нет. Соскучилась, — с улыбкой ответила девушка. — Хочу обсудить побег.

— Хорошо. Побудь пока здесь, мне нужно кое-что сделать, скоро вернусь.

Людмила Викторовна завела Владу за очередную ширму, указала глазами на табурет, стоявший у входа, и суетливо посеменила в другую сторону.

Девушка не стала садиться. Замерла, разглядывая спящего мужчину. Беркут — она сразу узнала, хотя теперь он был без кровавых разводов на лице, умытый и даже чисто выбритый. Светлые волосы красивыми волнами лежали на подушке. Густые ресницы отбрасывали тени на нижние веки. Брови были сведены, словно он даже во сне о чём-то напряжённо думал.

Тонкое одеяло укрывало Беркута до груди, руки лежали поверх него. Красивые мужские руки с налитыми, заметными даже в расслабленном состоянии мышцами. На левом плече была свежая повязка, на правом запястье — металлический браслет в виде кольца с выгравированными символами.

Захотелось рассмотреть. Шагнула ближе наклонилась. Застыла, охнув: раненый открыл глаза. Синие-синие. Разве такие бывают в этом мире? У всех вокруг, даже у Людмилы Викторовны, тёмные глаза разных оттенков: шоколадного, кофейного, рыжеватого… А тут! Как она скучала по синим глазам! Будто кусочек родного неба увидела.

Морщины на лице Беркута разгладились. Он смотрел на Владу с восхищением:

— Ты ангел?

— Что? — растерялась девушка.

Она хотела отступить, но Беркут схватил её руку и потянул, усаживая на край кровати.

— Не улетай! Дай полюбоваться на тебя.

Нежный, плескавшийся синью взгляд завораживал. Она не могла не то что уйти, просто оторваться от этих глаз.

— Простите, я не хотела вас будить.

Он ласково погладил её руку и снова улыбнулся:

— А я так мечтал, чтобы меня разбудила красивая девушка. Кто ты, Ангел?

Его пальцы переплелись с пальцами Влады, она с удивлением почувствовала, как от них к плечу, шее и дальше по спине вдоль лопаток побежала волна мурашек. Было очень приятно ощущать тепло его руки, ловить ласковый взгляд. Не хотелось, чтобы этот контакт прекращался. Нужно было избавляться от этого наваждения.

Нужно? В самом деле? Она сделала усилие и посмотрела на браслет. Витиеватые буквы показались знакомыми. Что это? Старославянский? Может быть такое?

* * *

— Познакомились? — шаги за спиной. Влада обернулась, встала и тут же получила кружку с приятно пахнувшим питьём: — Подержи, золотая моя, помогу Беркуту одеться.

Людмила Викторовна оттеснила её от постели маркиза. Тот успел сесть и потянулся за рубашкой. Влада принюхалась:

— Гранатовый сок? — не удержалась, отхлебнула, посмаковала, сделала ещё глоточек.

— У местного доктора концентрат имеется. Выпросила, развожу для восстановления крови.

До Влады дошло, что питьё предназначается не ей:

— Простите… я нечаянно.

Старушка не обратила внимания на её смущение, она помогала Беркуту продевать повреждённую руку в рукав. Маркиз болезненно поморщился, а потом подмигнул Владе, заметив её растерянный взгляд. Она же вытаращилась, как гимназистка на голливудскую звезду, неожиданно посетившую выпускной вечер. Какой он… Просторная рубаха чуть не трещала по швам на широких плечах, при этом струилась по торсу и узкой талии как свободно спадающий парус. Крепкая шея с заметно выпирающим кадыком, ключицы в расстёгнутом вороте… У Влады даже голова закружилась. Не замечала за собой такого безумия при взгляде на красивого мужчину. Уж пора бы отвернуться и прекратить пялиться. Опустила глаза, заметила на полу свернувшуюся холодной змеёй цепь.

Беркут, продолжавший рассматривать девушку и заметивший её невольный интерес, горько усмехнулся:

— На привязи держали меня. Спасибо нянюшке, уговорила лекаря снимать хотя бы на время сна.

— Ты, Беркуша, главное, виду не подавай, что силы вернулись, — ворчливо сказала Людмила Викторовна. — Я еле-еле смогла убедить, что ты слишком немощен для побега. Встань-ка, перестелю.

Мужчина поднялся и шагнул к Владе, потянувшись за питьём. Девушка сосредоточенно проследила, как он, слегка задев её пальцы, перехватывает кружку, что вызвало новую толпу мурашек, потом разворачивает так, чтобы коснуться губами в том же месте, где до этого касалась она. Что-то неуловимо интимное промелькнуло в этом движении, и у Влады щёки зарделись. Маркиз флиртует? Под прицелом синих глаз, в которых плясали лукавые искорки, было приятно. Хотя ощущения эти казались откровенно неуместными.

Волшебство момента нарушил грубоватый окрик, за ширму заглянул облачённый в кожаные доспехи бугай и с заметным акцентом сказал на языке пленника:

— Готов? Господин ожидает, поторопись! — Он наклонился поднять цепь и потряс ею, демонстрируя.

Беркут спокойно допил, поставил кружку на табурет и вытянул руку, позволяя защёлкнуть браслет на запястье рядом с кольцом. Не взглянув ни на кого, шагнул наружу. По опущенным плечам стало понятно, насколько унизительна для маркиза эта ситуация.

Людмила Викторовна обняла Владу, уткнулась носом ей в плечо и всхлипнула:

— Бедный мальчик… Как ему всё это пережить?

Влада погладила соотечественницу по спине, пытаясь приободрить. Ей и самой было непонятно, как всё это пережить.

Время шло, скоро примчится гонец. Смогут ли они с Цветлой сбежать раньше? Сердце заныло: даже если улизнут от Лубея, как избавиться от мыслей о Беркуте? Вряд ли она сумеет забыть синеглазого маркиза.

— Это кольцо на его руке… — заговорила Влада, — мне показалось, что там по-нашему написано.

Людмила Викторовна отстранилась и повела рукой, приглашая выбраться на воздух. На площадке перед госпиталем сидел на корточках знакомый паренёк, заняв себя метанием ножа. У него даже нашлось человек пять болельщиков, встречавших меткие попадания подбадривающими возгласами.

— Твой шароварщик? — указала на него Людмила Викторовна.

— Что?

— Младшую прислугу так называю, — засмеялась старушка, — все в одинаковых шароварах, будто с одного ученического цеха.

Они пошли к центру лагеря, соглядатай прицепил свой кинжал к поясу и поплёлся следом. Влада возобновила разговор о кольце.

— Вы прочли, что там написано? Быть может, то самое сдерживающее заклинание?

— Прочла, — вздохнула Людмила Викторовна. — Сотню раз прочла. Библиотеку перерыла, включая запретные разделы, благо успела при первой герцогине нужными связами обзавестись.

— Зачем библиотеку?

— Нужно было досконально разобраться, чтобы маркизу не навредить неумелой ворожбой.

— Что-то выяснили?

— На кольце написана фраза, снимающая запрет.

— Как? — Влада остановилась и удивлённо вытаращилась на собеседницу. — Просто читаешь и всё?

— Просто да непросто. — Старушка молча потянула Владу вдоль палаток и шатров, после небольшой паузы продолжила объяснять: — Вера нужна. Крепкая вера и желание. Читал Беркуша. И за мной повторял, и сам. Выучил наизусть даже, хоть язык неродной и непонятный. Бесполезно.

— Думаете, он не верит? Или не хочет обрести крылья? — девушка с сомнением покачала головой: — Не представляю, как такое может быть. Летать! Это же так чудесно!

— Я тоже долго не могла смириться, — в тот ей ответила Людмила Викторовна. — Объясняла, втолковывала… Мальчик вроде бы соглашается, кивает, старается говорить всё чётко и с выражением. А желание-то не внушишь. Либо оно есть, либо…

— Но почему? Можно ли не иметь желания вернуть свой врождённый дар?!

— А ты представляешь, каково это — быть не таким как все? Особенно, если окружающие в один голос позорят тебя за это? Не захочешь слиться с толпой и притвориться кем-то другим?

— Возможно, это так, пока ребёнок мал, — Влада не хотела полностью соглашаться, — став подростком, наоборот захочет выделиться.

— Увы, этого не случилось. Когда Беркут подрос, меня уже не было рядом. И как мы с тобой успели убедиться, от кольца он так и не избавился.

Они подошли к палатке, Влада заглянула внутрь — Цветла до сих пор не вернулась. Посмотрела в сторону главного павильона, заметила шедшего к ним Бренера. Поспешила сказать:

— Быть может, теперь, в плену, Беркут по-настоящему захочет обрести крылья, чтобы улететь.

— Хотелось бы надеяться, — со вздохом ответила Людмила Викторовна.

Подошедший толмач сверкнул на старушку недовольным взглядом и повернулся к Владе:

— Прибыл посланник от вашего отца, сударыня. Он приглашён к обеду. Вам тоже следует там быть. — Вцепившись в локоть девушки, он бесцеремонно потащил её в павильон.

Влада еле передвигала ставшие вдруг ватными ноги. Сейчас обман вскроется!

10. Согласиться нельзя отказаться

Беркут

Приглашение Лубея удивило маркиза. Его как важного гостя посадили рядом с хозяином. Присутствующие на обеде сподвижники султана угощались у двух длинных столов, не имея возможности сесть. Странная традиция.

Выданная нянюшкой вместо военной формы, одежда — льняные штаны и рубаха — смотрелись среди расшитых серебряной нитью и украшенных драгоценными камнями камзолов обыкновенной пижамой, Беркута это не смущало, а напротив доставляло некоторое удовольствие. Впервые в жизни он чувствовал себя свободным.

Вот такой феномен: оказавшись полностью в чужой воле, маркиз испытывал необычайную лёгкость: не нужно заслуживать отцовское одобрение, незачем изображать господина перед осознающими его истинное положение обитателями замка, не приходится убеждать себя самого в том, что рано или поздно это положение изменится. Ничего не изменится! Герцог опасался, что в случае его гибели трон займёт старший сын, предпочёл подстраховаться, отправив на верную смерть.

Обидно? Если и была в сердце юного маркиза досада, она истаяла вместе с иллюзиями: отец не способен любить первенца. С тех пор как из окружения Беркута убрали Людмилу — единственную, кто не скрывал приязнь к нему — он окончательно утратил надежду на то, что его примут таким, каким он родился. Человек-птица. Почему это считалось позорным клеймом? А ведь он так ни разу и не принял второй свой облик! Даже близко не представлял, каково это быть крылатым и подняться над землёй.

Няня рассказывала, что в её мире самые обыкновенные люди пользуются приспособлениями для того чтобы летать. Никто не считает полёт чем-то зазорным, не приписывает эту способность тёмным силам.

О том, что няня Люся пришла из другого мира, Беркут узнал, когда она смогла прочесть надпись на ограничительном браслете. Мать говорила, что символы никто не сможет расшифровать, ведь языка, на котором они написаны, просто не существует. Однако Людмила не только произнесла заклинание вслух, но и объяснила его смысл. Жаль, что это не помогло. Маркиз опустил взгляд и провёл пальцем по прохладной отполированной поверхности с едва заметной гравировкой. С каждой попыткой произнести заклинание кольцо всё глубже впивалось в кожу. В детстве он мог сдвигать браслет до локтя, теперь даже вращать его было невозможно.

— Бэрргуд, — Лубей, привлекая внимание гостя, обвёл рукой стоявшие около него кушанья.

Маркиз поблагодарил кивком и взял обжаренного перепела. Есть полагалось руками. Впрочем, утолять голод таким образом было даже приятнее, чем в помпезности, какой обставили бы обед в родном семействе.

Повинуясь знаку хозяина, к ним подошёл толмач. Едва Беркут расправился с перепелом и принялся за лепёшку с мягким сыром, как на него посыпались вопросы. Хмурился, жевал, помалкивал. Впрочем, ответы Лубею и не требовались, он был уверен, что предложения будут приняты. Если не сразу, то после раздумий.

В том, что герцог отказался сдавать замок в обмен на жизнь наследника, ничего неожиданного не было. Построение фразы заставило поперхнуться, но тоже не слишком поразило: «Мне не нужен сын, предпочитающий позор плена героической смерти». Хотелось бы думать, что толмач цитирует послание герцога не точно, привирает, заставляя пленника проникнуться ненавистью к собственному отцу, но так ли важна форма отказа? Беркут не сомневался, что отец никогда не откроет ворота врагу, и рад был этому. Уолтшер способен выдержать длительную осаду. Осаждающие потратят немало сил, пытаясь преодолеть крепостные стены. Так зачем же подвергать опасности несколько тысяч людей лишь за обещание сохранить жизнь одному неловкому маркизу?

— Вы слышали вопрос? — два внимательных взгляда скрестились на лице Беркута.

— Простите, отвлёкся.

Лубей хитро прищурился, пряча ядовитую улыбку. Складывалось впечатление, что он прекрасно понимает здешнюю речь, а трюк с переводом нужен для того, чтобы внимательнее изучать реакцию собеседника на слова, повторяемые толмачом. Впрочем, маркизу тоже так было удобнее следить за эмоциями собеседника. Бренер, явно недовольный тем, что пленник не внимателен, повторил бесцветным голосом:

— У вас есть выбор: показательная казнь или почётная служба.

Беркут потянулся за салфеткой, прикрывавшей блюдо со сладостями от мух, промокнул губы, тщательно вытер пальцы и бросил скомканную ткань на стол. С казнью было всё прозрачно. Лубей захочет уесть противника, продемонстрировав тому, как убивают его сына. А что они подразумевают под службой?

— Умирать, конечно, не хочется, — заговорил он после паузы, — даже доставляя своей гибелью радость его светлости. Я уже давно не стремлюсь его веселить.

— Значит, служба?

— Кому и в каком качестве?

— В доблестном войске прославленного завоевателя и покорителя новых земель. Одним из первых военачальников, — пояснил Бергер, не дожидаясь, когда заговорит хозяин. — Великую честь придётся заслужить. Не надейтесь, что вам сразу будут доверять.

Маркиз изобразил понимание всей глубины выгодного предложения и ответственности, которое оно предполагало. Всё, что хотел именно сейчас: получить небольшую отсрочку. Заканчивать жизнь, лишившись головы на глазах у всего Уолтшера, та ещё перспектива! Служить кровавому диктатору, попиравшему мирную жизнь простых людей ради собственного величия, — так себе альтернатива. Беркут надеялся, что проверка его верности состоится не сразу, не пошлют же воевать против своих! Значит, есть время на поиски третьего варианта.

— Полагаю, ответить я могу позже?

— Желаете подумать, — усмехнулся толмач.

— Свыкнуться с мыслью, прежде чем брать на себя столь великую честь.

Лубей расхохотался, не дожидаясь перевода, утёр набежавшую на правый глаз слезу, подался к Беркуту, собираясь что-то сказать, но не успел. В холл суетливо забежал слуга и заговорил, озираясь.

В его сбивчивом докладе маркиз узнал несколько слов, часто употребляемых в предыдущей беседе. Не удержался, спросил у толмача:

— О каком пленнике речь?

— О пленнице, — поправил Бренер. — Мальчика говорит, что приехал посланник от барона за его дочерью.

— Дочь барона? Та девушка, что похожа на ангела?

— Где это вы успели познакомиться? — подозрительно прищурился Бренер.

— Она навещала мою сиделку в госпитале.

— Шустрая. — Толмач недовольно покачала головой. — Не сказал бы, что ангел. Скорее, наоборот.

— Кто её отец, не подскажете? Барон…

— Данис Юроутский.

Беркут кашлянул и наклонился, пряча удивление. Он был знаком с Яниной Юроутской, и это была не та девушка, что заходила к нему в госпиталь. У Лубея есть ещё одна пленница аристократических кровей? Если это не так, то симпатичная незнакомка, сумевшая одним взглядом растопить сердце маркиза, попала в затруднительное положение. Вот-вот её легенда рухнет под напором нежданного свидетеля.

Первым желанием было вскочить, перемахнуть через стол и ринуться к выходу. Нужно было предупредить пленницу, что явился тот, кто знаком с баронессой, и раскроет её уловку. Что сделают с «ангелом» за обман, страшно представить!

Маркиз поднялся, но окрик Лубея заставил его застыть. Два дюжих охранника, стоявших чуть в стороне, мигом оказавшись за спиной Беркута, угрожающе звякнули вытащенными из ножен кинжалами. Напротив словно из воздуха возникли ещё двое угрюмых молодцов. Уйти не дадут. Сидя на цепи, он точно не сумеет никому помочь, нужно притвориться покорным и даже пообещать сотрудничество, тогда… Выиграв время, можно будет что-то придумать с побегом.

— Я довольно близко знаком с Данисом Юроутским, — маркиз с вымученной улыбкой посмотрел на Бренера и опустился на табурет, — удивительно, что барон доверился чужому человеку.

— Удивительно, что сюда вообще кто-то сунулся без приглашения, — зло прошептал толмач.

Он хотел что-то добавить, но приказ хозяина заставил Бренера спешно покинуть холл. Следующая команда относилась к остальным приглашённым на обед. Те проворно потянулись к выходам. В опустевшем помещении остались только охранники, сохранявшие грозный вид, сам Лубей и его «гость», чувствующий себя прескверно в новом положении.

— Бэрргуд, — Лубей криво улыбнулся и движением бровей отослал вооружённых кинжалами бугаёв, те отступили на пару шагов, но не сводили настороженных взглядов с Беркута.

— Да? — маркиз изобразил подобострастие.

Получилось не очень, но султана эта попытка вполне удовлетворила.

— Вэ-и знайт нашэ заложницэ?

— Нет. В замок приезжал только её отец. — Беркут не хотел объяснять, почему он не узнал Янину, повстречав её.

В действительности Данис Юроутский явился в Уолтшер вместе с юной леди. Янина едва достигла пятнадцати, как предприимчивый барон захотел пристроить её в невестки к герцогу. Тот согласился. Маркизу же не нравилось, как его судьбой пытаются распоряжаться. Миленькая девочка выглядела испуганной и не вызывала ничего, кроме сочувствия к её зависимому положению.

Беркут в то время ещё не смирился с тем, что отец не позволил жениться на камеристке мачехи. Не то чтобы это была большая любовь, скорее, стремление досадить сразу всем. Однако затея сорвалась, казавшаяся влюблённой девушка не согласилась на тайное венчание. Она вполне справедливо опасалась мести герцога, испугавшись не столько за себя, сколько за родственников.

Его светлость в своём стиле повернул ситуацию: сын хотел жениться? Что ж, вместо аппетитной, вполне зрелой особы ему предложили почти ребёнка с едва наметившимися округлостями. Да к ней и прикоснуться страшно!

Янина покорно следовала за отцом, будто была тенью, глаз ни на кого не поднимала. Уже позже, услышав о её побеге, маркиз понял, какой притворщицей была несостоявшаяся невеста. Может, и не напрасно он заупрямился, не соглашаясь на предлагаемый брак. Для этого достаточно было раскрыть барону тайный замысел отца. Нет, Беркут не получит Уолтшер! Скорее, его отправят к тестю в качестве наследника Юроута. Иметь под боком претендента на его земли барон не пожелал. Объявил помолвку сорванной и увёз доченьку домой. Говорили, что Данис Юроутский вскоре предпринял ещё одну попытку выгодно пристроить Янину, тогда-то она и сбежала.

Лубей предложил гостю вина. Выпили, смакуя терпкий чуть горчащий напиток, закусили. Султан смотрел так, словно старался проникнуть в мысли пленника:

— Вэ-и влэдэйте язэком тэх зэмэл?

— Юроута? Да, вполне сносно говорю.

— Карэшо. Толмач не знайт. Татри я нэ довэрэйт. Вэ-и два будэте пэрэводит.

Как он себе это представляет? Хорошо бы прежде согласовать действия с Цветлой. Маркиз приободрился, пряча волнение. Татри понятливая девушка и сочувствует подруге. Вдвоём они как-нибудь смогут провести султана.

Из задумчивости Беркута вывела музыка. Он не заметил, как зал наполнился танцовщицами. Девушки в откровенных прозрачных нарядах извивались перед господином, покачивали бёдрами, плавно водили руками, словно перебирая струны невидимой гигантской арфы. Это было бы красиво, если бы не утробное пение, похожее на лягушачий концерт на мелководье заросшего пруда. Источником жутких звуков был длинноволосый полуголый певец, обнимавший пузатую бандуру. Он зажимал скрюченными пальцами то одну, то обе струны, другой рукой дёргал их так, что маркизу казалось: из него жилы тянут. Хотелось зажать уши. Сдавить голову ладонями, отгородившись от душераздирающих звуков, и просто любоваться грациозными танцовщицами. Скосил глаза на Лубея. Того, похоже, всё устраивало. Он жмурился, словно кот, получивший плошку сливок, причмокивал и хлопал в такт нелепым аккордам.

Неизвестно, сколько бы это длилось, но в зал вошёл слуга и, поклонившись чуть не до земли, доложил о посланнике барона. Короткий жест султана оборвал лягушачьи стоны. Девушки одна за другой поклонились и отступили в сторону, ожидая нового приказа. Лубей не торопился их прогонять, уставился на входящего.

Это был мужчина, облачённый в тёмную мантию с широкими рукавами и глубоким капюшоном. Его лицо оставалось в глубокой тени, но у маркиза сразу же засосало под ложечкой от предчувствия опасности.

Незнакомец развёл руки в приветственно жесте, слегка наклонился, отчего капюшон ещё глубже спрятал его голову, и поздоровался на местном наречии. Поскольку Лубей понимал язык Беркута, необходимость в нём самом отпала, как и в Цветле.

— Пэкэжи лицо, — рявкнул Лубей.

— Я привёз богатый выкуп за леди Янину, — хрипло откликнулся посланник барона. — Зачем тебе моё лицо, султан?

Не успела отзвучать фраза, как с двух сторон от «гостя» выросли угрюмые охранники. Мужчина снова развёл руками, изображая недоумение от агрессивной встречи, медленно сдвинул капюшон и пригладил чёрные отливающие антрацитовым блеском гладкие волосы.

Беркут чуть не подавился воздухом. Он узнал это лицо! Стремительно наклонился к Лубею и зашептал:

— Этот человек — лжец! Барон не мог доверить ему свою дочь! Ни один нормальный отец не подпустит к девушке Губителя.

11. Новые опасности

Влада

Толмач злился. Цветлу никак не могли найти. Влада тоже беспокоилась. Во-первых, боялась, что с подругой случилось что-то нехорошее, во-вторых, не представляла, как будет общаться с нежданным посланцем папаши-барона. Теперь все убедятся, что она не та, за кого себя выдаёт. Поглядывала по сторонам, примериваясь, как бы убежать и спрятаться, но Бренер крепко держал цепкими пальцами её локоть и нетерпеливо дёргал, заставляя топать проворнее, если она мешкала.

Обойдя едва ли не половину лагеря, они повернули к центру — видимо, толмач решил сдать пленницу в руки хозяину и отправиться на поиски татри. Но на подходе к павильону им повстречался слуга-шароварщик и залопотал по-своему, тыча в сторону входа. Бренер повеселел, походка его стала уверенной, а лицо спокойным. Он уже не так сильно держал Владу, хотя вырваться всё равно не получилось бы. Она мысленно уговаривала себя: наверное, Цветла уже беседует с человеком барона и сумеет убедить его не выдавать самозванку.

К главному залу пробирались обходными коридорами, вошли через боковую арку. Первым, что увидела Влада, был стол, освобождённый слугами от посуды и остатков еды. Остались лишь кувшин и кубки, да блюдо с фруктами. За столом ближе к ней сидел сам предводитель, за ним Беркут. У противоположной стенки толпились испуганные девушки. В первом ряду оказалась Марга, старательно отводившая взгляд. Она будто надеялась притвориться, что отсутствует: ни на кого не смотрит, значит, и не привлекает внимания.

В центре темнела фигура незнакомца. Хотя мужчина не повернул головы, Влада почувствовала, как от него потянулся шлейф интереса. В груди всё задрожало, внутренности скрутило спазмом, ладони мгновенно вспотели. Стало страшно.

Цветлы не было. Почему прекратили её поиски, стало ясно, когда чёрный человек заговорил. Нет, он не был темнокожим, лицо его — с впалыми щеками, сквозь кожу которых темнела тщательно выбритая щетина — было бледным, но общее впечатление от наряда, волос и, главное, от сочившейся в каждом движении уверенности было чем-то сродни безлунной ночи. Незнакомец произносил слова чётко, выделяя каждое интонацией, будто гвозди вгонял в пенопласт. Он использовал местный язык, который, как теперь выяснилось, Лубей прекрасно понимал, хотя отвечал с грубоватым акцентом.

— Мы чрезвычайно благодарны великому султану за найденную наследницу барона Юроутского. Выкуп доставлен в полном объёме и даже сверх того. Надеюсь, больше препятствий к тому, чтобы увезти Янину, нет? — говорил он, не глядя на Владу.

Не заметил, что перед ним другая девушка? Или он не знаком с баронессой? Зачем тогда именно его отправили с выкупом? Помнится, в письме барон сообщал, что прежде чем заплатить хочет убедиться, что в плену именно его дочь.

Разумеется, Влада мечтала о свободе, но теперь даже Лубею она доверяла больше, чем источавшему негативную энергию посланнику барона. Неужели «папаша» не мог найти кого-то менее страшного? Или никто не соглашался? В чём тогда его интерес? Подумалось, что барон обещал этому типу руку дочери. А тот и не подозревает, какой облом его ждёт!

Словно угадав её мысли, человек обернулся и взглянул прямо в глаза. Да что там в глаза — в самый мозг! Он знает! Он прекрасно знает, что перед ним не баронесса! Влада почувствовала это каждой клеточкой тела. Крупная дрожь прошла от плеч до коленей, захотелось сдёрнуть с бёдер куртку и закутаться в неё. Да ещё «молнию» застегнуть, и кнопки… С усилием отвернулась, взглянула на Беркута. В глазах маркиза плескалось синее сочувствие. Он что-то быстро говорил Лубею. Тот лишь бровь приподнял, слушая. Потом сладенько улыбнулся, обращаясь к посланнику:

— Мнэ тут пэдскэзэваэют, что вэ-и, увэжэймый, к бэрону отношэния нэ имэйтэ.

Чёрный человек поморщился, мотнул головой и шагнул вперёд, подаваясь корпусом к сидевшим за столом. Охранники мгновенно приблизились к нему и предупреждающе звякнули кинжалами. Получилось у них синхронно, словно в танце. Однако посланник будто и не заметил, с ядовитой улыбкой проговорил:

— Хоть бы и так! Вам-то что? Денег я дам больше, чем Данис Юроутский. Его аванс вернёте, извинившись. Мол, ошиблись, девушка другая, с кем не бывает. В том случае, если пожелаете вернуть.

Лубей удовлетворённо кивнул. Влада напряглась. Хотела закричать, что никуда не поедет с этим мерзким человеком. Не успела. Беркут встал и поклонился султану:

— Я перекупаю пленницу! Оставьте её мне, господин!

Чёрный человек засмеялся. Так неожиданно звонко, что все уставились на него с недоумением. Он же распахнул свой балахон, под которым обнаружились вполне приличные брюки и туника, а на ремне сверкали гроздья золотых монет. Каким образом они удерживались вопреки обычным законам физики, было совершенно непонятно. Мужчина взвесил в руке золотой пояс и ехидно поинтересовался:

— Перекупаете?

Глаза султана плотоядно сверкнули. Он с усилием отвернулся, посмотрев на маркиза:

— Чтэ вэ-и прэдлагайтэ?

— Всё что угодно! — страстно пообещал Беркут. — Жизнь!

— Жизн вэшэ и тэк мнеэ прэнэдлежит, — покачал круглой головой Лубей. — Чтэ ещэ?

— Пустое! — крикнул незнакомец, тряхнул поясом, намереваясь положить на стол, монеты издали приятный звон. — Не глупите, султан, отдайте девушку мне!

Неизвестно, что было бы, сохрани переговорщик прежний уважительный тон. Резкость Лубея покоробила. Он выставил ладонь в запретительном жесте и рявкнул:

— Нэт! Убирэйтэ! Вон!

С ядовитой усмешкой чёрный человек отсоединил от пояса одну золотую монету, подкинул её в воздухе, а потом швырнул прямо в султана:

— В таком случае я забираю остальных!

Лубей рефлекторно поймал монету и расправил плечи, пробормотав ругательство на своём языке. Он даже успел встать, но больше ничего не сделал. Все присутствующие, включая его, впали в оцепенение. Влада раскрыла рот, судорожно пытаясь вдохнуть. Не могла. Как будто в вакууме оказалась! Шевелился лишь тот, кто припёрся за ней, да ещё девушки гарема. Сначала Марга, потом и остальные, двигаясь как под гипнозом, вышли в центр, где уже закручивалась тёмная воронка. Смерч возник прямо у ног колдуна — теперь это было очевидно, — расширился, захватывая девушек одну за другой, и утягивал их в провал. Последним в чёрной дыре исчез и возмутитель всего этого безобразия.

В ушах звенело. Ноздри забило копотью. Все принялись чихать и трясти головами.

Первым пришёл в себя Лубей. Он зарычал и чуть не опрокинул стол, указывая на чёрную проплешину в ковровом покрытии. Ни незнакомца, ни девушек гарема в зале не было. Все они каким-то невероятным образом провалились в эту жуткую проталину. Она стремительно затягивалась, кинувшиеся к дыре охранники не смогли туда заглянуть. Через секунду на ковре осталось лишь серое пятно размером с баскетбольный мяч.

— Это Губитель, — едва слышно прошептал Бренер, стоявший рядом с Владой, — тебе повезло, что господин не согласился отдать тебя ему.

Султан завизжал, остервенело указывая на выход.

По жестам и грозной интонации Влада догадалась, что Лубей приказывает догнать мерзавца. Догнать и отсечь ему все выдающиеся части тела. Голову последней.

Как только охранники брызнули к выходам, он обернулся к Владе. Девушка отчётливо увидела: султан жалеет, что оставил её, потеряв своих красоток. Десять жизней за одну сомнительную заложницу — не много ли? Он вздохнул, устало опустился в кресло, сказав усевшемуся рядом Беркуту:

— Одну монэту зэ дэсят тэнцовшиц!

Он в первую очередь жалел, что продешевил.

* * *

Потрясение сказалось. Влада плохо помнила, как её довели до палатки, как Людмила Викторовна и подоспевшая Цветла помогли раздеться и улечься, как отпаивали отваром, источавшим навязчивый аромат валерьяны и мелиссы. С полчаса девушка лежала, устремив бессмысленный взгляд вверх, не имея ни мыслей, ни эмоций. Всем существом завладела пустота, как будто и Владу утянуло в чёрный провал вместе с Маргой.

Цветла и Людмила Викторовна тихонько переговаривались, пересказывая друг другу, что смогли узнать о случившемся в павильоне. Постепенно Влада выплыла из отстранённого состояния и стала прислушиваться.

Беркут в госпиталь не вернулся. Его оставили в правом крыле Лубеевского павильона, по соседству с Бренером. Если раньше была надежда, что пленник сумеет выбраться из-под надзора, усыпив бдительность охраны, теперь это точно не получится. За маркизом наблюдали десятки пар внимательных глаз.

— Бедный мальчик, — вздыхала искренне любившая его старушка, — решился на клятву верности лютому врагу. В голове не укладывается…

— Клятву? — встрепенулась Влада и приподнялась на локтях. — Разве Беркут поклялся?

Насколько она помнила, до обсуждения цены за неё дело не дошло. Султан отказал чёрному человеку раньше.

— Ещё нет, — Людмила Викторовна подошла ближе и присела на край кровати. — Очнулась, золотая моя?

Влада потянулась к ней, обняла и уткнулась лбом в плечо:

— Дикость! Самая настоящая дикость!

Старушка погладила её по голове, убрала свисавшие на лицо волосы, снова провела ладонью, утешая:

— Кто ж спорит. Мы выросли там, где считается недопустимым продавать человека. У нас это в далёком прошлом, хотя раньше…

— Как бы ни так. — Влада отстранилась и села, обняв колени. — У нас тоже продают. Во всяком случае, берут людей в заложники и требуют плату за освобождение.

Людмила Викторовна удивлённо воззрилась на неё:

— В капстранах? Это ты имеешь в виду?

— Эх, отстали вы от жизни. И в нашей стране теперь крадут людей, стреляют в школах и вообще… — не договорила. Лицо старушки стало обиженным. Такое выражение бывает у детей, когда после занятий им приходится складывать понравившиеся игрушки в общую коробку. — Тётя Люся! Простите! — Влада снова потянулась к старушке. — Не хотела огорчить. Просто душа не на месте, как вспомню…

— Ладно-ладно, — старушка пожала плечами. — Отстала, так отстала. Я уж тут привыкла, а родной мир кажется таким, знаешь, глянцевым, идеальным… Хочется верить, что там всё хорошо, и людьми не торгуют.

— Не понимаю… — Влада снова отстранилась, — почему за меня этот гад кучу золота предлагал, а девочек за одну единственную монету забрал?

— У всех своя цена… — Людмила Викторовна обернулась к Цветле: — Ты слышала о Губителе?

— Никогда не слышала, — татри подошла и уселась прямо на пол. — Наша долина далеко отсюда.

— Здесь Губитель тоже давно не появлялся. Но легенды о нём ходят. Страшные легенды…

Обе девушки превратились в слух.

Губителем прозвали колдуна, продавшегося тёмным силам за вечную молодость. Теперь он имел возможность существовать по обе стороны от границы между жизнью и смертью, став фактически бессмертным.

Уйти в подземное царство Губитель мог в любой точке, открыв временный портал. А выбраться оттуда — только на дальних островах в жерле потухшего вулкана. По ту сторону от черты Губитель черпал силы в себе самом и в душах умерших, томящихся там. Здесь же ему требовалась светлая энергия, которой он не обладал.

Пополнять запасы такой энергии Губитель наловчился либо обманом, либо за деньги. Проще всего было уговорить или купить бесправную женщину или девушку. Забирая чужую душу, колдун на какое-то время уравновешивал в себе баланс тьмы и света. Чем чище помыслы у попавшего в его власть человека, тем большую ценность его душа представляет для Губителя.

— Ты как иномирянка стала для него желанным призом, — покачала головой рассказчица. — Не сомневаюсь, что он оценил тебя очень высоко.

— Как он мог знать, что Лубей захватил в плен иномирянку? — не согласилась Влада. — Речь шла о Янине Юроудской.

— Изначально так. Прослышал о беде барона и представился его посланником, но едва увидев тебя, понял что к чему.

— Зачем же Лубей продал Губителю своих танцовщиц? — подала голос Цветла.

— Это случайность. Султан взял в руку предложенную плату, это можно расценить как его согласие на сделку.

— То есть дотронься он до пояса из монет, моя судьба была бы предрешена? — У Влады в груди похолодело, она вспомнила, какой жадностью блестели глаза Лубея. Не вступил бы в разговор Беркут, всё могло закончиться иначе. Ещё одно тревожило: — Что теперь с Маргой и остальными? Их можно вытащить?

Людмила Викторовна пожала плечами:

— Я мало что знаю. Губителю было запрещено появляться в землях Уолтшера. Герцог строго следил за этим. Если бы не нашествие, вряд ли колдун сунулся бы сюда.

— Чего ему бояться, — удивилась Влада, — раз он может исчезнуть в любой точке?

— А потом долго и упорно выбираться. Дальние острова на то и дальние, что оттуда до обитаемых земель ещё доплыть надо, да и малолюдно там…

За разговором засиделись за полночь. Потом Влада долго ворочалась, не могла уснуть, переживая за исчезнувших в подземном царстве танцовщиц, за маркиза, пообещавшего врагу всё что угодно. Что теперь потребует Лубей в отместку за потерю части гарема и недополученное золото?

12. Казнить нельзя…

Засыпая, Влада словно провалилась в вязкую тьму. Вокруг едва можно было различить белёсые тени — то вдали, то в стороне, то за спиной. Тени эти колыхались, как водоросли, тревожимые течением, умоляюще тянули руки-отростки, едва слышно стонали. Очень хотелось вырваться из объятий кошмара, но любое движение — даже мысленная по�

1. С милым рай и в… Постойте, какая пещера?

Костёр щедро дарил тепло, освещая лица и протянутые к нему руки. Потрескивали дрова. От потревоженных палкой углей взметались в небо искры. Владе Есниной хотелось придвинуться ближе, но тогда стерпеть жар будет невозможно, а так спина мёрзла – из ущелья тянуло сыростью. Вот тебе и конец июня! На высоте двух километров над уровнем моря только днём чувствовалось лето, а стоило солнцу спрятаться за горами – возвращалась мартовская холодрыга.

Влада до сих пор не верила, что решилась на эту авантюру. Горный поход. Палатки, рюкзаки, туристические ботинки, камни под ногами, чай на костре, заварное пюре и лапша с тушёнкой, какао с разведённым сухим молоком… Шоколад с орехами – деликатес.

За прожитые двадцать пять лет Влада убедилась, что она сугубо городской человек. Даже дачного участка у её семьи не было. Досуг проводили в музеях, концертных залах и театрах, а путешествовали исключительно по городам страны и Европы. Ни Таиланд, ни Индия, ни даже Турция и Египет Есниных не влекли. Картины, стихи, музыка, архитектура – вот и все интересы помимо работы. Единственный раз восьмилетнюю Владу отправили в лагерь отдыха – она и двух дней не выдержала. Так ревела в трубку и просилась домой, что отец не поленился сгонять на машине за сто километров и забрать плачущего ребёнка.

Спроси её по прошествии многих лет, что так напугало в лагере? Воспитательницы были вполне доброжелательные, ребята спокойные и весёлые, территория ухоженная: сосновый лес вокруг, земляничные полянки, ромашки, бабочки… «Не нужна мне природа! – рыдала в трубку выдернутая из семьи девочка. – Хочу асфальт, а цветы чтобы на клумбах у фонтана!». Сейчас смешно вспоминать, хотя… Наверное, Влада интуитивно чувствовала, что семья скоро треснет, и хотела отпущенный срок жить с мамой и папой под одной крышей.

– Застыла? – спросил Прохор, придвигаясь ближе. – Иди ко мне под крылышко!

Он распахнул ветровку, заведя одну полу за спину Влады, и обнял её, прижимая к себе. Сразу стало тепло-тепло.

– Спасибо, – она положила голову на его плечо и потёрлась ухом, устраиваясь на колючем свитере.

Дым, до этого норовивший выесть глаза, наконец, отвернул. Хорошо. О том, что завтра предстоит очередной переход к горному озеру, думать не хотелось. Ноги с непривычки ныли, в голове шумело от недостатка кислорода. Савелий – инструктор и по совместительству приятель Прохора – обещал, что дня через два новички акклиматизируются и начнут получать удовольствие. Верилось не очень. Влада могла смириться с проживанием в палатке и хождением за водой к ручью, лишь бы никуда не тащиться с грузом на горбу. Понятно, что всё самое тяжёлое лежало в рюкзаках у мужчин, но и относительно лёгкий Владин реально оттянул плечи, она не раз ловила себя на страстном желании остановиться и выкинуть что-нибудь в кусты, пока никто не видит. Вряд ли такое получилось бы. Шли по одному след в след: девушки во главе, инструктор замыкающим.

– Понравился?

Она не поняла вопроса.

– Что?

– Савелий, говорю, понравился тебе?

Прохор говорил шёпотом, было трудно понять: шутит или серьёзно. Влада отстранилась, посмотрела в лицо. Серьёзен. Как он засёк, что она смотрит на Савелия? Тот действительно очень обаятельный, шутит всё время, байки рассказывает, местные страшилки. Девушки, а их тут ещё три, глаз с него не сводят. Влада тоже смотрела, пока Прохор не спросил.

– Ревнуешь?

Он нахмурился и отвёл взгляд:

– Просто хотел предупредить. Савич не по женскому полу спец.

– Кто? – не поняла Влада.

– Савелий. В школе его Савичем звали.

Стало неловко. Собственно, почему должно быть неловко? Она и не думала флиртовать с инструктором. Все воспринимали Владу с Прохором как пару. Даже на глазах у малознакомых людей она не стала бы игнорировать своего парня и заигрывать с другим. А смотрела? Да. Надо куда-то смотреть, не сидеть же с закрытыми глазами?

Она высвободилась из объятий и встала.

– Пойду разомнусь.

Прохор порывисто поднялся:

– Отличная идея. Подожди, захвачу фонарик.

Пока он лазил в палатку, Влада успела отойти метров на пять. Остановилась. Идея уже не казалась отличной. Может, вернуться и забраться в спальник? Время детское, но…

Послышался хруст быстрых шагов. Силуэт Прохора, освещённого костром со спины, быстро приближался, перед ним мельтешил яркий круг от фонаря.

– Я здесь, – окликнула Влада.

– Вижу. Возьми куртку, как бы не простудиться.

Заботливый какой! Пуховичок захватил. Она нырнула в рукава с наслаждением почувствовала, как спину и плечи обнимает лёгкое мягкое тепло.

– Спасибо!

Ещё немного прошлись, обогнули уступ, остановились. Отсюда костёр не видно, разговоров и музыки не слышно. Можно вообразить, что они одни в огромном мире. Только звёздное небо над головой, поблёскивающие в лунном свете снежные пики гор, ущелье с весёлым ручьём под ногами.

Прохор, до этого обнимавший её, отстранился и встал на одно колено:

– Владислава!

Отступила, стряхивая созерцательное настроение:

– Поднимись сейчас же! Камни холодные, – сказала сердито.

Не любила, когда её называли полным именем – так мать обращалась, прежде чем наказать или отругать. Правда, «Слава» не любила ещё больше. Вечно шутники подначивали: Слава, спой! А ей реально не нравилось сравнение с известной певицей. Ну не в пользу светловолосой, блёклой худышки оно было.

– Влада, – поправился Прохор, – надеюсь, ты сообразила, зачем я затеял романтическое приключение?

С этим поспорила бы. Если уж затевать что-то необыкновенное, можно было в Питер поехать или Казань. На крайний случай сгодился бы ресторан «Седьмое небо» в Москве. Включаться в игру не стала:

– Встань, я тебя прошу.

Мужчина упрямо мотнул головой и достал из нагрудного кармана бархатный футлярчик. Раскрыл. Колечко из белого золота сверкнуло россыпью бриллиантов.

– Будь моей женой! Давай, как только вернёмся, сразу подадим заявление…

Серьёзно? Вполне состоявшийся мужчина, уже имевший за плечами неудачный брак, делает ей официальное предложение?

В горле пересохло. Влада покачнулась, колени ослабли. Прохор, заметив неловкое движение, вскочил, обнял, прижал к себе. Коробочка с кольцом звонко захлопнулась.

– Ты не слишком торопишься? – приглушённо спросила девушка, уткнувшись носом в широкую, обтянутую грубой тканью ветровки грудь.

Уловила запах костра и чуть заметный аромат парфюма. Головокружение прошло, повела плечами, высвобождаясь.

– Давай так, – отреагировал Прохор, в его голосе слышалось лёгкое разочарование, – ответишь, когда приедем домой. А сейчас просто надень, боюсь, что выроню где-нибудь на стоянке, потеряю.

Посмотрела в глаза и молча кивнула. Он поспешно достал колечко и надвинул на безымянный палец. Теперь у Влады было два помолвочных перстенька. Этот пришёлся в пору, а первый был великоват и красовался на указательном. В прошлый раз она согласилась мгновенно, правда, свадьбы так и не случилось. Сразу вернуть кольцо забыла, а потом подумала: пусть остаётся напоминанием о том, что не нужно слишком доверять мужчинам.

Вытянула руку, любуясь. Заметила, что Прохор недоволен. Всерьёз рассчитывал на безоговорочное «Да». Влада должна бы визжать от счастья и скакать на одной ножке, а она, видите ли, тормозить будет! Поднялась на носки, чмокнула колючую щёку:

– Спасибо, твоё предложение очень лестно, просто я морально не готова что-то менять.

– Тебе нравится унылая жизнь? – раздражался Прохор. – Так и собираешься сидеть за стойкой администратора целый день, а вечером тащиться в пустую квартиру?

Захотелось сменить тему:

– А где пещера, о которой рассказывал Савелий? Ты ведь уже бывал здесь?

– Бывал. Не один раз, – мужчина нахмурился, но взял себя в руки и заговорил более мягко: – Пойдём. Хорошо, что я фонарь захватил.

Ещё немного поднялись по тропе. Влада успела пожалеть, что обмолвилась об этой несчастной пещере. Что там делать? Здесь-то все ноги измучила: то о камень споткнётся, то в ямку подвернёт. Решила отступить и даже рот открыла сказать, что раздумала и хочет вернуться на стоянку, но тут в скале показался тёмный провал в человеческий рост.

Прохор сообщил:

– Вот. Здесь. Поверь, ничего интересного.

Захотелось возражать:

– Савелий сказал, что людей туда тянет. Давай заглянем.

– Савич что хочешь наврёт, лишь бы интерес клиентов подогреть. Ну, идём-идём.

Прохору нравилось великодушно потакать женским капризам. В некоторых пределах, разумеется.

Свет фонаря метался по плачущим пузатыми каплями стенам, захватывал свод и снова спускался вниз, указывая путь. Идти было проще, чем по тропе, создавалось впечатление, что довольно ровный пол тщательно вымели, освобождая от мелких камушков. То с одной, то с другой стороны лежали плиты, на которых можно посидеть и отдохнуть. Здесь, наверное, хорошо дождь пережидать.

Словно в ответ на эти мысли послышался шум воды. Реально ливень начался? Хотя… шум раздавался не за спиной, а впереди.

– Дождь? – всё-таки спросила Влада.

– Странно, мне она казалась не такой глубокой, – бормотал Прохор, вглядываясь вперёд. – Там что-то сверкает, или у меня глюк?

Вспомнилась фразочка Савелия: «Горные глюки да печальные звуки». Так инструктор называл алкогольный коктейль по собственному рецепту.

– Я тоже вижу, – подтвердила Влада. – Выключи фонарь, мешает.

Как только электрический свет погас, завеса показалась во всей красе. Полупрозрачный полог отделял эту часть пещеры от более просторной и едва видимой из-за похожего на новогоднюю гифку сияния. Девушка прибавила шаг. Что за чудо такое?

– Подожди, – пытался остановить её спутник, – надо понять, что за хрень здесь случилась. Может, радиация?

Владу влекло. Прав оказался Савелий. Реально тянуло, словно невидимый ангел подталкивал к удивительному сиянию. Пробежала оставшиеся метры и даже не сразу заметила, что Прохор преодолел иллюзорный барьер вместе с ней.

Шум падающей воды заметно усилился. Немудрено – чуть дальше путь перегораживал изумрудный, пронизанный солнцем поток. В этой части пещеры было светлее, свод выше, стены обильнее сочились влагой, а воздух заметно легче с тонким ароматом лаванды. Огляделись. Там и сям валялись сбитые в кучи тряпки.

– Здесь бомжи обосновались? – предположила Влада.

– Не знаю, – хмурился Прохор, – давай вернёмся.

– Что это? – не послушалась и уверенно устремилась вперёд. – Не представляла, что в горе может вода литься прямо так.

– Этого не было раньше, – мужчина шёл с недовольным видом, но больше не предлагал отступить.

Между водопадом и стеной обнаружилась широкая щель. Вполне можно пройти, не замочив одежду. Влада так и сделала. Вышла из-за водной преграды и замерла, ошарашено осматриваясь. Перед ней лежала широкая солнечная долина. Совершенно не похожая на ущелье, где они устроили стоянку. И потом – ночь же!

– Правда, что ли, глюки? – прошептала себе под нос девушка.

На лицо попадали мелкие холодные брызги, возвращая к реальности.

– Ничего не понимаю… – Прохор обогнул Владу, прошёлся и, приложив ладонь козырьком, осмотрелся.

Площадка была довольно большая, с неё начинался спуск в долину. Камни, поросшие мхом, чуть дальше трава, мелкие жёлтые и синие цветы. Вода устремлялась вниз и скапливалась в круглой каменной чаше, не выплёскиваясь из неё. Наверное, уходила в подземное море.

Из-за шума воды не сразу услышали гортанные крики, и появление одетых в маскарадные костюмы здоровяков стало неожиданностью. Их было человек десять. Они без церемоний набросились на туристов.

– Эй, мужики, – кричал Прохор, уклоняясь от ударов, – мы не играем! Вы кто такие? – Ему удалось отбросить двоих нападавших и кинуться на помощь Владе. – Убери лапы, урод!

Нет, это не игра и не маскарад. Они попали к боевикам. Есть ли в здешних местах бандформирования? Хотелось думать, что она спит, но нестерпимая боль в вывернутой руке и ушибленное колено не позволяли.

Прохор сумел вырвать её из хватки одетого в грубую кожу и жутко вонючего бандита. Влада устремилась к водопаду, слышала, что Прохор, тяжело дыша, бежит следом. Она успела заскочить в пещеру, а его догнали и поволокли в сторону.

– Прохор! – оглянулась.

– Беги! Скажи нашим!

Удар по голове заставил его замолчать. Влада замешкалась на миг. Помочь не сумеет, Прохор прав, надо бежать на стоянку. Секундная задержка решила дело не в пользу логичного поступка. Не успела добраться до гифки-полога, её настигли, повалили, связали. Всё тот же вонючий и ещё один, тоже обряженный в киношные доспехи – молодой, смуглый, лохматый.

Бандиты подняли Владу и потащили к выходу из пещеры, переговариваясь на незнакомом языке.

Миновать водопад не успели. Всё вокруг затряслось, снаружи послышался грохот. Влада рванулась вперёд, но вонючий больно дёрнул к себе и гортанно выругался.

Землетрясение? Этого не хватало!

Как только удары и шелест осыпавшейся мелочи стихли, мужики поволокли Владу дальше. Выбрались на площадку. Никого! Лишь груды камней вокруг. Завыла. Слёзы хлынули, щекоча покрытые пылью скулы. Горло стискивало рыданиями, в груди рос горячий ком. Подняла глаза к небу, вопрошая: да что же это, Боже?

В яркой синеве парили драконы. Не плицы, не вертолёты или дельтапланы. Самые настоящие летучие ящеры! В глазах стало темно. Лишь изредка вспыхивали радужные пятна.

2. Удивительное рядом

Влада сопротивлялась, как могла. То подгибала колени, повисая на руках у бандитов, надеясь, что те устанут волочь непослушную пленницу, тогда она сумеет вывернуться и убежит. То упиралась ногами, всем весом отклоняясь назад. Бесполезно. Мужики, похоже, сделаны из стальных канатов. Они лишь приподнимали Владу над землёй и встряхивали, словно куклу, принуждая шагать дальше.

Разодранная верёвками кожа на запястьях противно зудела. Владе хотелось дотянуться до них зубами и ослабить узлы. Никто ей этого не позволял. Бандиты, почти не запыхавшись, быстрым шагом шли по дороге, обменивались короткими совершенно непонятными репликами и поглядывали в небо, где продолжали нарезать круги драконы. На суровых физиономиях не было ни сожаления о заваленных камнями людях, ни радости, что сами чудом остались живы. А ведь не успей девушка нырнуть в пещеру, всех бы угробило камнепадом. О чём беспокоились незнакомцы, вооружённые кривыми ножами и чем-то похожим на кувалду, понять было трудно. Драконы им точно не нравились. Надо сказать, Влада тоже смотрела на них с опаской. Что если поднимут в небо?

Поморщилась, вообразив, как огромный ящер хватает её, стряхивая мужиков, и уносит в гнездо на корм детёнышам. Будет ли это хуже, чем остаться в руках у дикарей? Хотелось зажмуриться и попасть домой. Попробовала даже, но только очередной тычок получила. Надо как-то освободиться. На себя рассчитывать было бессмысленно, оставалось только верить, что товарищи спохватятся и пойдут на поиски.

Быстро ли они сообразят, что потеряшки прошли сквозь мерцающую завесу? Представила, как инструктор и остальные парни минуют водопад и наткнутся на заваленное камнями тело друга, всхлипнула. Вонючий зыркнул на неё и загоготал, раскрыв рот, полный гнилых зубов. Молодой тоже смеялся, но не так громко. Перегруженная необъяснимыми впечатлениями психика не выдержала, снова отключив сознание. Погружаясь во тьму, Влада успела обрадоваться такому избавлению и забылась.

Пришла в себя от резкого ударившего в нос запаха. Открыла глаза и с удивлением увидела склонённое к ней незнакомое лицо. Вытянутый череп нового персонажа отличался от круглоголовых бандитов. Длинное лицо, бледная усеянная едва заметными веснушками кожа, тонкие ниточкой губы, выдвинутый вперёд подбородок. Впечатление нестарый мужчина производил двойственное. Не красавец, но хоть не злобный, и то утешает.

Заметив, что девушка очнулась, он выпрямился во весь немалый рост и почти достал макушкой крыши палатки, где они находились. Или нет, это, скорее, был шатёр. Для палатки великоват. Влада села на своём ложе, застеленном лоскутным одеялом, стянула на груди полы куртки, сжавшись в комок. Не мёрзла, просто чувствовала себя неуютно и хотела как-то собраться.

– Где я? Что от меня хотят? Кто вы такие?

Мужчина поморгал, вслушиваясь в музыку её голоса, потом дёрнул головой, словно гоня неприятную мысль, и заговорил сам. Язык был незнаком. То есть абсолютно незнаком. Влада вполне способна различить десятка два или хотя бы сообразить, к какой группе языков относится услышанная речь. Но не в этот раз.

Видя, что девушка беспомощно хлопает ресницами, человек заговорил иначе. Видимо, другое наречие, но опять ни слова не понятно. Ещё одна попытка, и ещё…

Перед ней стоял полиглот, но, как ни удивительно, при всём богатстве знаний не владел ни английским, ни французским, ни немецким, которые Влада смогла бы понять, ни, разумеется, русским. Устав чирикать, длинный воззрился на пленницу, ожидая её реакции.

– Татри, – произнесла она слово, неоднократно слышанное в разных вариантах. Решила, что это значит «женщина» или «девушка». Раз уж она сама девушка. Подумала: если сюда позовут даму, они скорее договорятся. Переговорщик сделал ещё одну попытку, выдав длинную фразу, но Влада отрицательно покачала головой и повторила: – Татри.

Длинный понимающе кивнул и, подойдя к собранному гармошкой выходу, за которым маячил коренастый охранник, приказал кому-то невидимому привести женщину. Так, во всяком случае, показалось Владе. Уже через минуту послышались быстрые лёгкие шаги, в палатку впорхнуло юное создание с тяжёлой чёрной косой, переброшенной через плечо. На девушке были плотные шаровары и поверх рубахи из тонкого белёного льна жилет на шнуровке.

Присев на край лежанки, девушка потянулась к Владе и вгляделась в её лицо. Потом обернулась к длинному, покачала головой, сказав что-то про «татри». Влада догадалась, что её этой самой татрой не признают.

Испугавшись, что незнакомка уйдёт, Влада схватила её за руку:

– Послушайте, я случайно сюда попала. Меня приняли за кого-то другого! Мне нужно вернуться в пещеру. Друзья будут беспокоиться, мы же ненадолго ушли гулять и пропали, – на секунду замолчала и заплакала, кусая губу. Едва смогла собраться и договорить: – Мой жених погиб, его камнями засыпало…

Девушка ласково погладила её по руке, потом указала на себя:

– Цветла. – Ещё раз постучала пальчиком по своей груди, повторила: – Цветла.

– Света? – удивилась Влада, понимая, что незнакомка называет своё имя. Надо же, дома осталась подруга Светланка, а тут её тёзка.

Девушка отрицательно покачала головой и ещё раз настойчиво произнесла:

– Цветла. – Потом ткнула в ключицу Владе, ожидая ответа.

– Владислава, – назвалась та, – то есть Слава… нет, лучше Влада.

– Лада?

– И так можно, а вообще-то Влада. В-в-влада.

Цветла кивнула и вновь указала на себя:

– Татри, – пальчик вернулся к Владе.

– Не понимаю.

Мужчина, всё это время стоявший в стороне, приблизился. Теперь он тыкал пальцем. Сначала в себя:

– Бренер. Солос. – Потом показал на Владу: – В-в-влада…

Пауза, по-видимому, означала, что девушка должна в чём-то признаться. Она пожала плечами и вздохнула:

– Я что-то туго соображаю.

Цветла поднялась и быстро заговорила, темпераментно указывая мужчине на выход. Переводчик пытался спорить, оперируя к какому-то Лубею, потом кивнул и вышел, задёрнув за собой полог. Сразу стало легче.

– Спасибо, – робко улыбнулась Влада. – Надоел он мне хуже рекламного ролика.

– Хорошо, – сказала Цветла. – Хорошо, что Бренер согласился уйти.

– Ты говоришь по-русски? – от удивления Влада даже привстала со своего ложа.

– Говорю на любом языке. Мне надо было услышать тебя. И всё.

– Как такое возможно?

– Драконы. Меня научили драконы.

– Магия, что ли? – предположила Влада.

Цветла задумалась на секунду, потом кивнула.

– Можно думать, что магия. Давай решим, что нам делать.

После рассказа о пещере за водопадом Цветла оживилась:

– Там были татри?

Влада успела уяснить, что татри – это народ, населяющий долину. Его представители низкорослы, худощавы, смуглы, черноволосы. Глаза миндалевидные, красивого шоколадного цвета. Скулы высокие, немного выпуклые, щёки впалые. Неудивительно, что Владу не приняли за татри.

– Людей мы не видели, только тряпки валялись. Я подумала, что в пещере кто-то жил, но ушёл.

Цветла покачала головой:

– Там прятались раненые. Наверное, унесли их в другое укрытие.

– А не могли они уйти в мой мир?

По ту сторону портала Влада никого не заметила ни в пещере, ни около неё, но ведь была ночь, да она и не осматривалась, занятая переживаниями.

– Не знаю, о какой прозрачной пелене ты говоришь, – пожала плечами Цветла. – Я не видела ничего, кроме камня.

Услышав это, Влада расстроилась: портал возник недавно и может в любой момент исчезнуть. Как тогда вернуться домой? Мало того что сбежать от бандитов непросто, так ещё и это! Цветлу слушала невнимательно. Юная представительница татри рассуждала, как бы им обмануть Лубея. Лучше всего пообещать богатый выкуп за Владу. Тогда её не продадут в рабыни, не сделают невольницей хана или его ближайших сподвижников – та ещё перспектива!

– Где взять долбанный выкуп? – вздохнула Влада. – Можно, конечно, квартиру продать. Она отцовская, он сможет сделать это без меня, хотя и расстроится. Но как передать ему просьбу? Вдруг портал закроется!

– Лубея не интересуют деньги чужого мира, – сомневалась Цветла.

– Но других мне взять негде!

– Это неважно. Мы его обманем. Твои украшения…

– Что с ними не так? – Влада посмотрела на кольца. – Удивительно, что не отобрали. Я подумала, золото бандитов не привлекает.

Цветла горько усмехнулась:

– Воины приняли тебя за дочь влиятельных людей. Того, кто был с тобой, сочли охранником. Не рискнули грабить, не спросив Лубея, ведь выкуп может превзойти столь ничтожную добычу.

Помолвочные колечки спасли её от худшей доли. Влада осмотрелась. Отдельный шатёр, довольно удобная постель, охрана у входа, переводчик, даже два… Далеко не каждая пленница, попав в орду, сможет рассчитывать на такой приём.

– Когда узнают, что за меня некому платить…

– Важно выиграть время. Необычная одежда и незнакомый Бренеру язык позволит сказать, что ты прибыла в долину татри с далёкого запада. Там живут совсем иначе. – Цветла мечтательно зажмурилась: – Сама я не видела, но рассказывают, что таких высоких гор, как у нас, на западе нет, зато люди сами возводят каменные стены и селятся за ними.

– Крепости?

– Крепости, замки, дома, стоящие друг на друге. Лубей мечтает захватить эти земли, но пока у него недостаточно сил.

– Прямо Мамай, – вздохнула Влада. – Как нам выиграть время и зачем?

– Сейчас не убежать. В долине за мной смотрят не меньше, чем за другими, хоть и числюсь толмачом, как Бренер. Потом будет проще. Мы подготовимся и покинем лагерь. А пока, пусть Лубей ждёт выкуп. Гонец отправится на запад. Это семь-восемь дней пути на хорошем коне. Там он выяснит, что ты не принадлежишь ни одной династии. Возвращаться будет ещё неделю, итого – две. Мы успеем удрать.

– Хорошо бы… – протянула Влада, размышляя, будет ли ещё открыт портал.

В любом случае, оставаться в распоряжении хана Лубея она не собиралась. Уж лучше вернуться к татри. Глядя на переводчицу, убедилась, что это открытые, доброжелательные люди. Цветла поднялась и, сцепив руки в замок, пошла к выходу:

– Я попрошу поселить нас вместе, ты не против?

Она ещё сомневается!

– Конечно! Было бы здорово. – Влада огляделась, не видя второй лежанки. – Они позволят?

– Скажу, что ты упорствуешь, или я плохо понимаю твой язык, нам нужно больше общаться, чтобы завоевать доверие.

Вместе с Цветлой ушёл тот незначительный оптимизм, что она сумела внушить. Влада подтянула колени к груди, обняла их и уставилась в одну точку. Как умудрилась так влипнуть? Вот и Прохор погиб по её вине. Что стоило согласиться на его предложение? Представила, как услышав «Будь моей женой», хлопает в ладоши, виснет у жениха на шее, целует… Тогда бы они сразу вернулись в лагерь и не совались в эту жуткую пещеру.

– Прошенька, ты хороший, я знаю… – прошептала, понимая, что не может произнести слово «был».

До щемящей тоски в сердце хотелось верить, что Прохор не умер. Пусть он не умер! Даже если покалечился, она будет с ним, примет предложение и никогда не бросит. Только бы жил!

Ах, зачем они встретились?! Зачем она потащилась с ним в поход?!

Светланка уговорила. После того, как Влада рассталась с прежним парнем, подруга больше неё переживала. Ну как рассталась… Стасик убедил не торопиться с детьми, мол, поживём для себя. Оформлять отношения тоже не считал необходимым. Влада не спорила, как будто её всё устраивало. Потом на пороге квартиры возникала крашеная блондинка. Выпятила живот и сообщила, что беременна от Стаса.

А как хорошо звучало: Станислав и Владислава!

Влада особенно не раздумывала. Собрала его вещи и вынесла на площадку. Дверь изнутри закрыла на цепочку. Надо признать, Стасик не скандалил. Сказал только в щель: «Если передумаешь – звони». Не передумала. Через полгода в их центре появился Прохор. Привёл сына на занятия. Его бывшая загремела в больницу с пиелонефритом, всю неделю отставной папаша опекал ребёнка. Позже стал заглядывать просто так, заинтересовался симпатичной администраторшей. У Влады ещё не всё перегорело, не могла кидаться в новые отношения, а Прохор решил, что девушка ответственно подходит к выбору спутника жизни. Это он про Стасика не знал, как она с ним ошиблась.

Светланка тогда весь мозг вынесла, тупой дурой называла. У Светки слово «тупой» ко всем остальным ругательствам клеится. Хотя почему тупая? Вполне умная, просто доверчивая. Была. А тут засомневалась. Вот Прохор и придумал горный поход, чтобы друг друга лучше узнать. Ну как песне Высоцкого – «Парня в горы тяни…» и всё такое. Рискнули, короче. Один теперь если и жив, то инвалид, а вторая вообще в рабыни может угодить.

Затянувшееся самобичевание пришлось прекратить – в палатку ввалился дикарь в душегрейке из лисьего меха и знаками велел следовать за ним. Влада встала, одёрнула куртку, пригладила волосы и, протяжно вздохнув, вышла за провожатым.

3. Возвращение

Прохор

Сначала уловил аромат благовоний и услышал бормотание, похожее на песню шамана. Нелли? Она любит потусторонние треки ставить, особенно когда занимается уборкой. Сделав усилие, разлепил веки. Смог только чуть-чуть приоткрыть глаза и взглянуть на мир из-под ресниц. В голове тут же зазвенела волна боли.

– Нелли-ии-и, – простонал и втянул ноздрями дурманящий воздух.

Темноволосая хрупкая девушка обернулась, наклонилась ближе, всматриваясь в лицо чужака. Нет, это не она. Похожа, но нет. Смуглая, скуластенькая, с карими чуть раскосыми глазами и тонкими ярко очерченным губами. У Нелли взгляд медовый, сладкий, а губы она себе подкачала, и рот призывно выделяется на лице. Почему вспомнил бывшую жену, едва очнувшись? Всё из-за музыки.

Не только из-за музыки. Слишком остро Прохор воспринял их последнюю встречу. Нелли дождалась его около офиса и пригласила посидеть в открытом кафе. Подумалось, что бывшая, наконец, решила что-то с летним отдыхом Серёжки. Хорошо бы сводить парня в поход. Хотя бы недалеко, просто чтобы сын почувствовал романтику, проникся единением с природой. Разговор пошёл не об этом. Прохора назначали палочкой-выручалочкой. Не просто палочкой-выручалочкой, а спасателем собственного сынишки. Заливаясь слезами и захлёбываясь рыданиями, Нелли описывала свою тяжёлую жизнь. Как ей приходится вступаться за Серёжку, когда отчим берётся его воспитывать. Ей и самой достаётся. Для убедительности были продемонстрированы синяки на предплечьях.

Уйти в никуда она не может – ребёнок на руках. Лучшим выходом, по мнению Нелли, будет воссоединение их семьи. Вспомнилось, с какой энергией она рушила то, что сейчас называла семьёй. Воссоединение! А куда деть эти два года? Первое время вообще думал поймать бывшего друга Вовку где-нибудь в переулке и накостылять, как следует. Савич, с которым в то время частенько выпивали, отговорил. Мол, ни одна баба не стоит того, чтобы за неё драться. А вот сын – да! Все силы были брошены на то, чтобы регулярные прогулки с парнем не срывались.

Тогда и с Владой познакомился…

Влада!

Дёрнулся, попытался сесть. Через всё тело стрельнула резкая боль, будто копьём проткнуло. Уж не позвоночник ли он повредил?

Незнакомая брюнетка легко надавила на плечи, возвращая на хрусткий матрац, улыбнулась и непонятно заговорила. Голос низкий, сипловатый. Это она пела чуть раньше.

Болевая встряска помогла открыть глаза. Теперь можно было рассмотреть сиделку и окружающую обстановку.

Женщина не старая, но и не девочка, как показалось вначале. Слишком уверенная и почти лишённая любопытства. Выслушав пространные увещевания, Прохор едва заметно кивнул, догадавшись, что его просят не шевелиться. С благодарностью принял питьё и выпил с помощью трубочки, сделанной из стебля неизвестного растения. Осмотрелся. Пещера, но не та, что за водопадом. Обжитая. Освещённая многочисленными фонариками, похожими на раскормленных светлячков. Из-за гобелена, отгораживающего природный альков от остальной части, слышалась чья-то монотонная речь. Тянуло дымом и варёным рисом.

Куда он попал? Что за народность? На кавказцев не похожи. Те, что напали на них с Владой, вообще азиаты по первому впечатлению. Богатыри! Удивительно, как Прохор устоял против них. Не были готовы к отпору, а потом… Потом начался камнепад.

Драконы! В небе парили драконы… Бред какой-то.

Прохор закрыл глаза и вызвал в памяти нормальные воспоминания. Так… Что последнее? Нелли. Она не сомневалась, что Прохор порискачет довольным щенком, стоит поманить. Как же! Такая красивая история любви. Сын опять же. Одно не учла бывшая: она сама растоптала их сказку. За чем погналась? Особо жаркие ночи ждали с Вовкой? Ну, конечно, ему же не нужно было впахивать, чтобы семью содержать. Фитнес-тренер. Не работа, а удовольствие. Алиментов, выплачиваемых Прохором, вполне хватало на безбедную жизнь. Не жирно, но и не пусто. Если прибавить скромную зарплату среднего бухгалтера и оклад этого качка, вполне можно позволить себе отдых в Турции, неплохой автомобиль в рассрочку, строительство дома на даче.

О чём он вообще? Жаба душила, когда видел, куда уходят отчисляемые на Серёжку деньги. Пытался договориться, мол, давай счёт на его имя откроем. Нет. Как же! Нелли привыкла не нуждаться.

Теперь аргумент выдвигает: будем сына в благополучной семье выращивать, и алименты платить не придётся.

Блин! Как у неё голова устроена?

Ответил резко:

– Если Серёжка мешает вашему счастью, с удовольствием его заберу. Я давно предлагал. Алиментов с тебя требовать не буду, пусть Вовка не трясётся.

У Нелли рот открылся, хватала воздух с минуту, потом сказала-таки:

– Ребёнку в первую очередь нужна мать.

– Моя девушка очень любит детей. Уверен, они найдут общий язык. Тем более что уже знакомы. Серёжка успел к ней привязаться.

– Что? – вскочила бывшая. – Ты свёл сына со своей шалавой?

Нормально? Таскалась к любовнику, ничуть не стесняясь четырёхлетки, оставляла в смежной комнате смотреть мультики, и не задумывалась о морали. А Прохору даже знакомить сына с будущей женой запрещено? Встал, махнул рукой, подзывая официанта, и сказал так твёрдо, что сам удивился:

– В отличие от некоторых, Владислава приличная девушка и не ложится в постель без штампа в паспорте. Мы уже подали заявление. – Соврал. В тот момент не мог иначе. Вытянутое лицо бывшей стало некоторой компенсацией за испорченный вечер. Уже уходя, бросил через плечо: – Насчёт Серёжки не шутил. Мы заберём пацана. Если не добром, то через суд.

Нелли дала повод, поделившись проблемой. Парня ставят голыми коленками на горох. Это двадцать первый век? У Вовки, похоже, весь мозг в мышцы ушёл. Или ещё куда – не стоит уточнять направление.

Тогда задумался о Владе всерьёз. Позвал в поход, благо Савелий собирал группу. Она согласилась. Думал, что и замуж согласится сразу. Горы, небо, романтика. Почему отмолчалась? Неужели не строила планов на него? Все девушки мысленно примеряют обручальное кольцо, едва их за руку возьмёшь! Не любит? Отмахнулся от этой мысли. Любит – не любит… Вон Нелька – была влюблена поначалу, и к чему это привело? Женщине нужна семья. Прохор, хоть и алиментщик, далеко не отстойный вариант. Серёжке – если получится его отобрать – с Владой будет куда комфортнее, чем с отчимом. Она действительно любит детей. Общего тоже можно будет родить…

Что-то его далеко унесло. Открыл глаза и снова попытался сесть. Схватился за выступ в каменной стене, подтянулся, другой рукой опёрся о ложе. На этот раз получилось. Даже засмеялся от радости, снова вызвав в затылке и висках приступ боли.

Позвоночник цел. Сотрясение, похоже и… Да! Кость в голени сломана.

Точно! Он успел оттолкнуть от себя бандита, второго ударил с ноги и, отскочив к скале, прижался к ней спиной. Нависавший сверху козырёк спас от камнепада. Видел, как бугаи повалились, придавленные кто россыпью булыжников, кто массивной плитой. Подумал ещё: хорошо, что Влада спряталась в пещере. Дальше… всё-таки задело. Резкая боль в ноге, темнота. Отключился. Как его перетащили сюда – не помнил.

Ну, ничего! Влада приведёт своих. Даже если он не сможет идти сам, Савич с парнями дотащит. Лучше будет, если догадаются спасателей вызвать. Должны догадаться. В долине бандиты, туристам не стоит соваться без поддержки профессионалов. Догадаются! Савич не первый год группы водит.

Надо позвонить. Странно, что мысль не пришла сразу, но голова трещала, не соображал ничего. Теперь лучше. Интересно, сколько прошло времени? Час? Два?

Вытащил из заднего кармана штанов айфон. Проклятье! Экран расколот, корпус тоже повреждён. Включить не получалось. А как было бы здорово объяснить ребятам, где его искать, и вообще услышать хоть чей-то знакомый голос! Добралась Влада до них? Скорее всего, она уже на месте. Не так и далеко от пещеры до стоянки. Плутать негде – одна тропа вдоль ущелья. Надо же! Сколько Савелий таскался по этому маршруту, а о том, что есть проход в обитаемую долину, не знал. Или знал?

Встать бы, выйти на воздух. Сколько можно валяться?

Ощупал повреждённую ногу. Сломана? Нет? Задрал штанину. Икра распухла, стала раза в полтора толще здоровой. Щиколотка похожа на полусдутый футбольный мяч после того, как им поиграла детвора. Двигаться больно, но кость цела, кажется.

Местная жительница, выходившая из алькова, вернулась, в руке она несла плошку с источавшим горячий аромат рисом. Моментально рот наполнился слюной, а желудок скрутил спазм. Похоже, прошло больше двух часов. Пять, а то и шесть.

Прежде чем потянуться за едой, Прохор взглянул на ладони. Даже при скудном освещении было заметно, что они в пыли. Женщина пристроила плошку на выступе стены и сдёрнула с плеча тряпицу. Неплохо бы воспользоваться обеззараживающим спреем или влажной салфеткой, но капризничать не хотелось. Тщательно обтерев руки грубоватой материей, он принялся за еду. Сидеть было неудобно, но спустить смог только одну ногу – левая по-прежнему подавала резкие сигналы, стоило чуть пошевелить ею. Женщина опять скрылась за ширмой, но отсутствовала недолго. Прохор как раз успел справиться с недоваренным нешлифованным рисом. Говорят, так даже полезнее. Возможно, хотя он лично предпочёл бы местный плов, приготовленный по всем правилам. Тут у них явно не пять звёзд. Горько ухмыльнулся. Надо ж было попасть в такую Тмутаракань! Век восемнадцатый навскидку, если не пятнадцатый. Хотя… «светлячки» на стенах и потолке вполне тянут на современные светодиоды.

Женщина вернулась, пропустив вперёд приземистого старика. Следов растительности на его смуглом лице не наблюдалось. Седые волосы были заплетены в тощую косицу.

– Здравствуйте, – Прохор вежливо наклонил торс, стараясь не шевелить вытянутой на лежанке ногой. – Скажите, где можно позвонить? У меня телефон сломался. Вы говорите по-русски? А по-английски?

Старик медленно покачал головой, подошёл ближе, слегка надавил на отёкшую икру. Через плечо что-то сказал женщине. Та молча кивала. Прохор сообразил, что перед ним врач. Неужели действительно не понимает языка? Где он, в таком случае, учился медицине?

Довольно скоро пришло разочарование – никакой это не доктор. Шарлатан, судя по методам лечения. Ногу обложили распаренными листьями лопуха и замотали тряпкой, отчего она стала похожа на загипсованную. Хотя справедливости ради стоило отметить, что стало полегче.

Лекарь подал Прохору флягу, обтянутую замшевым чехлом, предложил выпить. Жидкость напоминала кумыс – как-то довелось пробовать. Поскольку пить хотелось страшно, Прохор готов был осушить всё до донца, но старик не позволил. Заткнул пробкой и спрятал флягу под подушку, знаками показав, что остальное надо будет выпить после пробуждения. Значит, спать придётся здесь. Старик, по-видимому, собирался уходить, но Прохор остановил, схватив за рукав тёмно-серой рубахи. Пользуясь тем, что женщина снова ушла, унося излишки «лекарств», как сумел, объяснил, что хочет в туалет. Даже просто выйти из пещеры не сможет один – не допрыгает.

Старик недоумённо поднял брови, отчего лоб собрался гармошкой, потом шагнул в сторону и указал на каменную тумбу, принятую Прохором за скамейку. Сдвинув тонкую плиту, лекарь поднял булыжник и бросил в полость, выдолбленную в камне. Удара не последовало. Бездонный унитаз? Наблюдение так поразило, что Прохор преодолел болевые ощущения и добрался до каменного стульчака.

– У-у-у! – крикнул в черноту. Издалека донеслось едва слышное эхо. Это что же, канализация природного происхождения? Даже запаха не чувствуется!

Старик улыбнулся удивлению гостя, поклонился, произнеся длинную, совершенно непонятную фразу, и скрылся за ширмой.

Что ж, одну звезду Прохор всё-таки готов был дать этой пещере. Огорчало только, что воды так и не принесли. Перед сном решил воспользоваться тем, что есть в распоряжении: прополоскал рот и протёр ладони «кумысом» из фляги.

Улёгся, повозился, устраивая больную ногу в более-менее удобное положение, и закрыл глаза. Надо немного вздремнуть. Скоро должны ребята прийти. А пока…

Не увидел, а интуитивно почувствовал, что освещение – и до того скромное – погасло.

4. Эх, дороги – пыль…

Влада

Поскольку принесли Владу без сознания, она только теперь смогла увидеть, насколько многочисленно войско бандитов. Разноцветные шатры выстроились по обе стороны вдоль дороги, второй линией лепились линялые палатки, а ещё дальше – юрты и шалаши, сплетённые из жердей и веток. В просветах встречались коновязи. Чем ближе к центру, тем красивее были скакуны: крепкие, ухоженные с блестящей, словно натёртой маслами, шёрсткой, расчёсанными гривами и хвостами. Животные лениво отмахивались от многочисленных оводов и качали головами, глядя на шедших мимо.

Провожатый – довольно симпатичный парень с диковатым взглядом из-под густых чёрных бровей – шагал неторопливо, надеясь вызвать зависть сообщников. Влада вертелась, почти не смотрела под ноги, часто спотыкалась, а конвойный держался на почтительном расстоянии, не предлагая руку. Поддержка была бы не лишней – пленница всё ещё чувствовала слабость. И очень хотелось пить.

Улица из шатров вывела на огромную площадку, в середине которой высился павильон в виде восточного дворца с башенками, куполами и галереями. Он был великолепен, но поразила Владу вовсе не резиденция хана. Рядом за прочной оградой из толстых брёвен прямо на вытоптанной земле распластался дракон. Он был похож на тех, что Влада видела парящими в небесах, но не такой величественный – забитый, замученный, прикованный цепями к неподъёмным камням.

Выхватила телефон, навела камеру, щёлкнула. Ещё раз. Посмотрела, что получилось. Получилось! Не глюк… Радости это не принесло. В другое время сделала бы селфи, но сейчас ничего не хотелось. Уж очень огорчало отсутствие сети. Не ловит. Что за глухомань? Ни одной вышки! Вернула авиарежим. Подумав, выключила совсем – когда ещё получится зарядить…

Парень в лисьем жилете стоял, сжимая в руке кинжал, и смотрел на Владу так, словно перед ним арена цирка, полная хищников, и только что убрали защитную решётку. Испугался телефона? Спрятала гаджет в карман и пожала плечами. Они тут вообще дикие, что ли?

– Ну… Идём, – едва заметно улыбнулась.

Где-то читала, что, оказавшись в заложниках, не стоит показывать страх или неприязнь, надо вести себя ровно. Благо долгий опыт общения с гиперактивными детишками, их уставшими родителями и агрессивными бабушками воспитал выдержку.

Сделала шаг в сторону входа, охраняемого двумя ратниками в начищенных доспехах. Словно из музейного рыцарского зала их вытащили. Каким, интересно, образом дикари обзавелись таким ценным имуществом? Покосилась на дремавшего дракона, но сопровождающий заслонил его, шёл почти вплотную с застывшим выражением лица.

Перед самым носом Влады скрестились алебарды. Стукнули звонко и замерли, Парень в мехах произнёс фразу, употребив уже знакомое слово «татри». Смысла Влада не уловила. Охранники освободили проход в первый «зал» ханского походного дворца. Здесь стояли ещё двое в доспехах. Один подошёл ближе с подносом. Сопровождавший Владу парень бросил на него свой кинжал и красноречиво посмотрел на пленницу. Она пожала плечами, выложила из кармана телефон. Не обыскивают, и то хорошо! Оба бандита проводили восхищёнными взглядами её руку. Конечно! Колечки понравились. Спрятала кисти в кармашках куртки. Не то чтобы жаль было расставаться с украшениями, был бы прок от этого. Вряд ли за такую мизерную цену её отпустят.

В следующем помещении их встретил переводчик. Мужчины обменялись недовольными взглядами. Парень в мехах приотстал. Дальше Владу сопровождал Бренер. Он говорил. Совершенно непонятно, но настойчиво. Девушка предположила, что толмач пытается создать видимость общения. Не хочет признавать, что его навыки бесполезны. Не стала реагировать. Молча шла, посматривала по сторонам, отмечала, где и как располагаются охранники. Сбежать вообще не реально! Если только добыть шапку-невидимку.

В переходах было довольно сумрачно, а центральный холл заливал почти дневной свет. Источником его оказались четыре стоявших по углам стеклянных шара. Внутри каждого хаотично перемещались яркие огоньки. Нарядно! Влада ненадолго прищурилась, привыкнув, огляделась. В воздухе витал кисловатый аромат вина и сладкий – фруктов. По центру около составленных в линию раскладных столов толпились люди в богатых кафтанах – или как лучше назвать украшенные золотым шитьём длинные полупальто на блестящих пуговицах? Тут фуршет, похоже. Сидел только один – с абсолютно гладким, блестящим круглым черепом. Мужчина был таким грузным, что даже трон казался маленьким для него. Хотя на сиденье вполне могли поместиться два взрослых человека.

Бренер подобострастно поклонился, докладывая о прибытии. Хозяин глухо рявкнул, ни на кого не глядя. Толпа моментально рассосалась. Приближённые с удивительным проворством покинули зал через четыре выхода. Выглядело это как отрепетированная сцена премьерного спектакля.

Лубей встал, пружинистым шагом обошёл пленницу, изучая её. Задал вопрос. Переводчик ответил ему и пожал плечами. Влада ощутила дрожь в коленях. Рядом с этим бегемотом было страшновато. Он уступал в росте толмачу, но за счёт могучего телосложения казался борцом в тяжёлом весе, обряженным в парчу и бриллианты, как будто для участия в шоу. Черные, едва прорезанные глазки уставились на неё. Хан задал вопрос прямо ей в лицо. Дёрнул рукой, пресекая попытку Бренера что-то объяснить.

– Пригласите Цветлу, – посоветовала Влада, – она меня понимает. Попятилась, поймав сердитый взгляд. Отвернулась, ища в себе мужество. Взгляд упал на стол. – Можно мне выпить что-нибудь?

Не удержалась, облизала пересохшие губы. Толмач догадался, о чём девушка просит, подскочил к столу, взял один из лежавших на подносе кубков и наполнил его вином. Вино?! Ей бы воды! Желательно без газа. Но делать нечего. Взяла, сделала крошечный глоток. Бренер галантно предложил кусочек персика. Поблагодарила кивком, впилась зубами в сочную мякоть.

Пока пленница выпивала и закусывала, Лубей пообщался с мявшимся у входа парнем, что привёл Владу. Их мирная беседа немного успокоила. Колени перестали подгибаться, лёгкое головокружение сменилось благостным туманом. Улечься бы сейчас в уголке и подремать.

Не пришлось. Лубей подошёл ближе и, вопросительно глядя на Владу, протянул ей её собственную трубку.

– А-а-а… спасибо! – девушка сунула в руки Бренеру полупустой кубок, положила в рот последний кусочек персика, причмокнула, жуя, и пояснила: – Папин подарок, не хотелось бы потерять.

Главным было, разумеется, не это. Когда-нибудь Влада выберется отсюда, пройдёт пещеру за водопадом насквозь, спустится с гор, и ей нужно будет позвонить хотя бы в МЧС. Иначе как домой добираться? Вряд ли группа будет ждать её бесконечно.

Спрятать гаджет ей не позволили. Хан постучал пальцем по экрану, давая понять, что ему интересен прибор. Краем глаза Влада заметила, как парень в мехах, которого все называли Ильдусом, попятился, отступая на безопасное расстояние. За бомбу принял?

Влада усмехнулась и включила мобильник. Что показать? Зашла в галерею, открыла первую попавшуюся папку. Наткнулась на подборку снимков, сделанных в Баварии – с мамой путешествовали, отмечая окончание школы. Не удержалась, вздохнула: «Мамочка… ты оставила меня так рано». К сожалению, на фотках была в основном сама Влада. То за столиком в кафе, то на фоне достопримечательностей или природных красот.

Увлеклась, листая. Шмыгала носом, кусала губу. Как давно это было. Отец только-только ушёл из семьи, оставив жене и дочери трёхкомнатную квартиру. Мама сильно переживала измену мужа, пыталась отвлечься путешествиями. Удалось ей это не сразу. Лишь через два года познакомилась со своим экстремалом, из-за него и погибла. Поездка в Германию была последним воспоминанием юности, когда Влада чувствовала себя дочкой.

Резкий вскрик заставил палец замереть. Что случилось? Лубей, вытаращив глаза, смотрел на изображение главной достопримечательности Баварии у подножья Альп. Замок Нойшванштайн. Что так удивило? Звуки, которые издавал мужчина, свидетельствовали о крайней степени возбуждения. Хан подозвал толмача и темпераментно ткнул в экран телефона. Влада отвела руку, не позволяя прикасаться.

С минуту мужчины обсуждали увиденное. Судя по всему, Бренер подтвердил догадки Лубея. Теперь оба уставились на Владу с любопытством.

Вопросов, заданных переводчиком, не поняла. Покачала головой и отошла в сторону. Пока Лубей разговаривал с Бренером, успела стащить со стола несколько аппетитных кусочков. Ей приглянулось запечённое мясо в лаваше. По вкусу определила, что это баранина. Взяла лепёшку с мягким сыром, оказавшимся сильно солёным. Ну вот! Опять пить захочется, а воды так и не предложили. Вино, пожалуй, больше не стоило пить, и так в голове туман и на хи-хи пробивает, что неуместно, судя по обстановке.

Пришла Цветла. Даже не взглянула на пленницу, сразу стала недовольным голосом выговаривать хану. Влада чуть не подавилась от удивления. Какая смелая! Нет, восхищаться её отвагой не следовало. Если переводчица поссорится с Лубеем, возникнут дополнительные трудности. Вряд ли здесь найдётся ещё один человек, владеющий языком другого мира. Даже аппетит пропал. Влада отошла от стола и, встав неподалёку от споривших, начала вслушиваться. Ничего не понимала, естественно, но по резким взмахам руки, указывавшей за пределы павильона, догадалась: речь о раненом драконе.

Хан повысил голос, но не кричал и не выказывал недовольства, прижал кулак к груди в области сердца, словно произнося клятву. Девушка-татри кивнула и, сохраняя недовольное лицо, обернулась к Владе:

– Пока они не освободят дракона, не буду ничего переводить, – произнесла так строго, словно это иномирянка виновна в том, что хан нарушил слово и не отпустил всех захваченных ящеров.

– Но ведь он согласился? – робко предположила Влада, подходя ближе.

Цветла сверкнула взглядом на отдававшего распоряжения хана. Тот выпроводил Ильдуса. Интересно, это имя, звание или ещё что? Влада не уточняла, решила помалкивать.

Цветла замерла, приняв позу надменную и незаинтересованную. Лубей потянулся за телефоном, поводил пальцем по стеклу, пытаясь повторить манипуляции, но только разочарованно покачал головой. Наивный! Гаджет реагирует на отпечаток пальца хозяйки, кому попало не поддаётся. Влада забрала телефон и развела руками, мол, всё. Ей не хотелось тратить заряд аккумулятора.

К счастью, вскоре прибежал ратник с докладом. Девушка-татри улыбнулась, услышав его слова, и тронула Владу за локоть.

– Освободили дракона? – догадалась она.

Цветла кивнула и начала переводить, указывая на мобильник:

– Они интересуются, здесь ли ты живёшь?

– Где? – не поняла Влада.

– Лубей увидел картинку.

– В замке? – Пожала плечами, удивляясь наивности дикарей. – Нет, конечно.

– Земли герцога Уолтшера не так далеко. Нам с тобой надо отправить гонца на самую оконечность материка, – напомнила Цветла.

– Уолтшера? Не слышала о таком.

Влада замолчала, от удивления открыв рот. Почему Лубей принял показанную фотку за изображение знакомого ему замка? Или это Бренер решил подшутить? Она, наконец, собралась с мыслями и подмигнула:

– Скажи им, что я была в гостях у этого самого герцога, а вообще живу в этом, как его… в Юроуте. Ну, как мы с тобой и решили.

Выслушав «перевод», мужчины переглянулись. Лубей снова протянул руку, требуя телефон. Влада спрятала его в карман и попросила Цветлу:

– Скажи ему, что мобильник скоро сядет, я не стану тратить заряд на просмотр фотографий.

Переводчица выслушала просьбу с изумлённым видом, потом улыбнулась:

– Скажу, что твой артефакт не рассчитан на длительное использование.

– Пусть так, – согласилась Влада.

Лубей недовольно нахмурился и указал рукой на левую арку, которая, как выяснилось, вела в кабинет. Пока переходили туда, Цветла успела шепнуть, что придётся писать письмо «родне».

– Как я буду это делать? Я не знаю языка!

– Они тоже не знают, пиши, как умеешь.

Владу усадили за письменный стол, Толмач протянул ей перо, придвинул чернильницу и положил на стол бумагу – шершавую, плотную, слегка пожелтевшую.

Вообще-то девушка так привыкла набирать тексты с помощью клавиатуры, что изрядно помучилась, прежде чем смогла хоть что-то вывести, не испортив. Была бы хоть гелевая ручка, а этим убожеством вообще непонятно, как люди пользуются! Мужчины активно обсуждали текст письма и не обращали внимания на корявый почерк пленницы. Фразу «Дорогой отец, прошу вашего участия… » пришлось переписывать три раза. Сначала кончик пера цеплял бумагу, вешая кляксы, а потом Влада уронила слезу, отчего слово «отец» расплылось. Цветла потихоньку прятала испорченные листы и подсовывала новые. Подбадривала:

– Да не старайся ты так, можешь вообще каракули выводить, всё равно никто не поймёт.

Это было не в характере Владиславы Есниной. Если уж она бралась за работу, выполняла со всей тщательностью… Блин! Опять клякса!

Можно сказать, целый урок по чистописанию промучилась. Результат получился – загляденье! Не каллиграфия, конечно, но вполне разборчиво.

Бренер взял письмо, помахал им в воздухе, высушивая чернила, отдал Цветле и велел перевести написанное. Не доверяет! Девушка заговорила на их языке, Лубей и толмач внимательно слушали, кивали с довольным видом, а Влада, понимая, что отец никогда не прочтёт рассказ о том, что с ней приключилось, и не сумеет помочь, расплакалась уже навзрыд.

5. Спасти невесту

Прохор

За ночь боль в ноге утихла. Наступать было плохо, но терпимо. Прохор, понимая, что искать его в пещере друзья не догадаются, собрался выйти наружу и двигаться к водопаду. Потихоньку-полегоньку доползёт.

На завтрак принесли вчерашний рис, немного сдобренный маслом и подогретый, дали чашку горячего чая с чабрецом, зачерствевшую лепёшку. Съел всё с аппетитом, сам удивился: дома бы на такие деликатесы и не взглянул.

Местная жительница настояла на смене повязки. Спорить из-за языкового барьера было бесполезно, смирился. Сидел на убогой постели, наблюдал, как ловко мелькают смуглые, оголённые до локтя руки. На сердобольной незнакомке было нечто типа просторного сарафана с расшитой абстрактным орнаментом кокеткой. Рукава рубахи тоже были украшены вышивкой. Чтобы не мешались, женщина их закатала. При рассеянном свете, который давали здешние светодиоды, трудно было рассмотреть детали, но и так очевидно, что наряд вполне годился для этнической выставки. Надо будет спросить у Савича, что за народность живёт в этой долине.

Вспомнив друга, заторопился. Группа на ушах стоит: пропал товарищ. Влада, скорее всего, сказала, что его камнями засыпало. Разбирают, поди, завалы около водопада. Надо спешить.

К неудовольствию «сестры милосердия» покинул гостеприимный альков и пустился в путешествие по длинной извилистой пещере. Проходил мимо многочисленных занавешенных тряпьём и ткаными коврами ответвлений. Да тут у них целый город! Интересно, зимой тоже так живут или это летние квартиры? Хмыкнул своим мыслям – аборигены всем посёлком уехали на дачу, пока дома ремонтируются, ага.

Неподалёку от выхода встретил сгорбленного старика с клюкой. Кивнул, приветствуя и, уступая дорогу, отодвинулся от стены, за которую хватался для устойчивости. Дед задрал голову, остановив на незнакомце слезящийся взгляд, пробормотал что-то неразборчивое и протянул свой костыль.

– Спасибо, не стоит, – смутился Прохор.

Старик сердито сдвинул лохматые брови, шагнул вперёд и буквально всучил молодому человеку крепкую, отполированную сверху и шершавую по всей длине деревяшку.

Покачнувшись, Прохор ухватился за импровизированную трость, опёрся на неё, чтобы выровняться. Дед осуждающе покачал головой и, придерживаясь за неровности стены, потащился в глубину. Пожалуй, он топает увереннее, чем колченогий гость.

Яркий солнечный свет заставил зажмуриться. Жаль, тёмные очки остались в рюкзаке. Сияло всё: и снежные колпаки гор, и кварцевые вкрапления в камнях, и хрустальная вода в ручье, и само высоченное бирюзовое небо. Ослепнуть можно!

Привыкнув, огляделся. Где водопад? Не видно. Прислушался. Не слышно. Затупил – надо было спросить. Не подумал, что его утащили далеко. Подозвал скакавших по камням вдоль ручья пацанов. Один – самый старший, на вид лет десяти – подошёл ближе и с прищуром уставился на незнакомца. Словами объясниться не получилось. Жестами тоже. Пришлось раскидать мелкие камешки и на освободившемся песчаном лоскуте нарисовать пещеру и льющуюся сверху воду. Вышло так себе, но парнишка сообразил, о чём его спрашивают, округлил глаза и замотал головой. Из его суетливых движений – размахивал руками, изображая битву на мечах, и проводил ребром ладони по горлу – следовало: неподалёку от водопада засели бандиты, идти туда опасно.

Не идти тоже нельзя – ребята должны быть уже здесь, Влада их предупредила, так что врасплох не попадутся.

Потрепал мальчонку по макушке и повернул в нужную сторону. По пути встретил ещё человек пять местных. Каждый старался отговорить Прохора от рискованного путешествия, он только улыбался в ответ, демонстрируя свою палку, мол, с такой дубиной никакие бандиты не страшны.

Повезло, или разбойники отсыпались после бурной ночи, но жаждущих крови туриста индивидов не обнаружилось. Подъём к уступу горы занял больше двух часов. Жутко неудобная тропа! Сложно представить, как щуплые и совершенно не похожие на культуристов аборигены спускали оттуда крупнокалиберного Прохора. Сам он, переступая с камня на камень и тяжело опираясь на клюку, обливался потом и пыхтел, как дырявый чайник, то и дело закусывал щёку изнутри, пытаясь отвлечься от ноющей ноги. Сегодня опухоль немного спала, но после такой нагрузки икру опять разнесёт до размеров боксёрской груши.

Вот и спасительная прохлада! Не удержался, сунул ладонь под струю, жмурясь от попадавших в лицо брызг. Умыться бы, но разгорячённое лицо нельзя резко охлаждать, чего доброго тройничный нерв застудишь. Хватит больной ноги!

Протиснулся в пещеру. Никого! Где же Савелий? Мог он в другую сторону отправиться? Если так, дело плохо. Мальчишка уверял, что там бандиты. Строить предположения – занятие неблагодарное. Бродить по долине в поисках поисковиков – тоже. Не в этом виде. Надо возвращаться на стоянку и выяснить всё на месте. Это у Прохора айфон мученической смертью погиб, у пацанов-то связь имеется.

В темноте пещеры вообще потерял счёт времени. Знобило. От усталости или от смены температуры окружающей среды… Застегнул распахнутую до этого штормовку, надел капюшон и стянул шнурок. Так-то лучше. Шаг за шагом продвигался вперёд. Мыслей в голове никаких – сплошной кисель. Поддал что-то невидимое ногой, замер. Металлический звук. Присел на корточки, пошарил вокруг. Фонарь! Вот так удача!

Находка показалась добрым знаком. Во всяком случае, направление он выбрал правильно: здесь они с Владой встретили бандитов. Круг света забегал по мокрым стенам, своду и полу. Тряпьё исчезло. Кто-то здесь определённо побывал. Что ж, чем раньше он доберётся до стоянки, тем скорее узнает. О том, что группа собиралась сразу после завтрака отправляться дальше, не вспоминал. Не могут же они его бросить! Да и Влада…

А дошла ли она до них?

Сердце заколотилось, зубы стали выстукивать дробь. Не… ну нет… дошла, у неё и телефон с собой был. Не могла заблудиться.

Сверкавшей завесе, обнаруженной на том же месте, обрадовался, как Серёжка любимому мультику в передаче «Спокойной ночи». Ускорился, забыв про повреждённую голень и почти не опираясь на палку. Уже рядом!

Выбравшись на воздух, Прохор остановился, привалившись к скале. Ночь. Опять ночь. Сколько же он полз? Постучал затылком о камень, посмотрел в усыпанное блёклыми звёздами небо. Луна, похожая на непропечённый колобок, глупо улыбалась, но светила не скупясь. Ладно, стоять – время терять, поковылял дальше.

К тому, что Влады около костра не оказалось, Прохор готов не был. Как и к тому, что парни и девушки сидели как ни в чём ни бывало и травили анекдоты. Устроили батл. Лидировал, ожидаемо, Савич.

– Свиридов! – изумлённо воскликнул инструктор, заметив приволакивавшего ногу друга. – Как это тебя угораздило? А пассию свою где потерял?

Прохор повалился на расстеленный полиуретановый коврик, застонал, вытягивая ногу. Огляделся.

– Она в палатке? Слушай, Савич, я что-то не понял: вы искать меня не собираетесь?

– А чего тебя искать? – хмыкнул Савелий. – Ты прятался? Предупредил бы. Мы-то, наивные, думали, вы милуетесь за поворотом. Поссорились, что ли?

Прохор потянулся за кружкой, стоявшей ровно там, где он её и пристроил – между бревном и булыжником. Стряхнул с донышка соринки, подождал, когда Наташа плеснёт из чайника кипятка.

– Савич, хорош меня разыгрывать, не поверю, что вы тут сутки просидели, ожидая, когда мы намилуемся.

– Сутки? – Наташа вернула чайник на плоский камень рядом с костром. – Шутишь? Вас минут пятнадцать не было.

– Ты чего, Свиридов? – уставился на него приятель. – Так сильно стукнулся? Какие сутки, по графику здесь одна ночёвки и всё – вперёд, на штурм следующей высоты!

Прохор всерьёз рассердился, даже попытался отстранить Наташу, заинтересовавшуюся его ногой.

– Мне сейчас не до приколов! Где Влада? Она не сказала, что меня чуть не завалило? – Он повернулся к своей палатке и крикнул: – Владислава! Хорош прятаться, вылезай!

Наступившую тишину нарушали только шаги возвращавшейся с мазью от ушибов Наташи. Она и сказала, предлагая тюбик:

– Нет её здесь. Вы вместе уходили, Влада не показывалась.

– Как? – сипло прошептал Прохор. Посмотрел на вытянутые лица сидевших вокруг костра приятелей, всё ещё надеясь, что его разыгрывают. – Где она, в таком случае? Я видел, как забежала за водопад…

– Какой водопад, Свиридов? – Савелий разозлился. – Сроду здесь никаких водопадов не было!

– Так. Послушай, – Прохор прикрыл глаза, собираясь с мыслями, потом взглянул на друга в упор: – Мы прошли пещеру насквозь. Услышали, как льётся вода. Оказалось, что это довольно мощная струя, закрывающая второй выход. Он ведёт в долину. Там на нас напали. Начался камнепад, я крикнул, чтобы Влада бежала за помощью…

– И всё это случилось за четверть часа? – Савич присвистнул. – Ну ты и сказочник!

Остальные парни переглянулись и начали вставать:

– Нужно пойти поискать девушку, – озвучил общую мысль рыжик по имени Борис.

Прохор тоже зашевелился, пытаясь подняться, но Савелий остановил его резким жестом:

– Сиди, ушибленный. Найдём мы твою Владу. Некуда тут деться: справа скала, слева пологий спуск, на опасных участках ограждение.

Прохор насупился, но спорить не стал. Завернул штанину, размотал бинты, бросил их в огонь вместе с пожухлыми листьями лопуха. Почти сразу потянуло палёной тряпкой. Принялся намазывать успевшее почернеть место ушиба. Мазь приятно холодила.

Что-то не срасталось. Реально они с Владой так недолго отсутствовали, что остальные их не схватились? Что тогда это было? Бред? Те самые знаменитые «горные глюки»? Откуда, в таком случае, повязка? Да и синяки не могут так быстро проявиться.

«Тысячи рук и голодных глаз с завистью смотрят на нас, – забухтел Олечкин мобильник, заставив Прохора скривиться. – Не унывай, брат, если сейчас ничего нет, всегда есть шанс… »1.

Девушка завозилась в поисках телефона – тот выпал из кармана – нашла, ответила на звонок:

– Да… ага… хорошо, сейчас передам ему трубу. – Встала, подошла к Прохору, тот успел одёрнуть брючину и закрутить тюбик. Олечка мило улыбнулась: – Тебе сейчас позвонят, Савелий скинул мой номер.

– Кто? Влада?

– Нет, я так поняла, что из дома.

Родители? Прохор схватил смартфон, машинально посмотрел на дату в углу экрана. Так и есть: «24 июня». Проклятье! Он реально отсутствовал не больше получаса! Домыслить не успел, снова раздался рингтон.

– Слушаю.

– Проша, что случилось? Телефон недоступен, я так испугалась, хорошо, что у меня номер Савелия сохранился! Что там случилось? Деваха твоя сбежала?

– Нелли? – узнал голос бывшей. – Ты чего звонишь?

– Ой, прости, я просто переволновалась. Здравствуй!

– Привет. Давай коротко. Это чужая труба, заряжать сложно…

– Хорошо. В общем, я ухожу от Вовки, – Нелли помолчала, ожидая реакции. Не дождалась, заговорила снова: – Сам понимаешь, быстро снять жильё не получится. Можно мы пока у тебя поживём?

– В смысле?

– Не могу же я ребёнка в хостел тащить!

– Постой-постой, – Прохор зарылся пятернёй в волосах, почесал затылок, – квартиру, которую я купил вам с сыном, собираешься оставить этому козлу, а сама переехать в мою?

– Ну… временно… – лепетала бывшая, – силой-то я не смогу его выставить. Придётся через суд, а это долго. Мы же убегаем! Ты не понял?

– Понял я всё! – разбираться в этой фигне совершенно не хотелось. Тут дела посерьёзнее творятся. – Вот что, отвези Серёжку к моим, а сама хоть в хостел!

– Проша, но как же… Марина Петровна работает, Сергей Николаевич тоже, нельзя на них так с бухты-барахты вешать заботу о ребёнке.

– По-моему, ты всё с бухты-барахты привыкла делать, – продолжать разговор при свидетелях было неловко. Олечка и Наташа беседовали, стараясь не прислушиваться. Аня ушла в палатку. И всё же превращать свои семейные проблемы в шоу как-то не с руки. – Ладно. Ключ у соседки возьми. Скажи, что я разрешил.

– Спасибо, дорогой!

Уже и «дорогой»! Прохор хмуро попрощался и сбросил звонок. Даже хорошо, что Влада не слышала этот диалог. Однако где она?

Следующая мысль прожгла молнией: что если девушка не вышла из пещеры? Вдруг она всё ещё за этой долбаной завесой? Если она всё ещё в долине? По словам Савелия, никто, кроме Прохора, мерцающего прохода в глубину не видел.

Да он лошара! Почему не подумал, что Владу, как и его, в бессознательном состоянии, могли унести аборигены? Да! Скорее всего, так и было. Девушку задело при обрушении, она ранена и находилась где-то поблизости за одной из многочисленных ширм. А он не догадался проверить! Хотя бы попытался расспросить! Уперся в самую удобную версию… Точно – лошара.

Саданул кулаком по колену здоровой ноги. Так! Срочно назад! Только бы найти это место… Встал, сдерживаясь, чтобы не застонать. Протянул Наташе мазь.

– Оставь себе. Завтра утром ещё намажешь, – улыбнулась девушка. – Она хорошая, обезболивает и отёк снимает.

Поблагодарил, вернул Олечке мобильник и потащился в палатку. В этот «рейс» нужно собраться как следует!

Действовал проворно, будто его подгоняли. Собрал всё, отложил только общее снаряжение группы. С боков рюкзака приторочил два свёрнутых в рулоны туристических коврика, в верхний клапан спрятал плащики – для себя и Влады. Её рюкзак был полупустой, решил прихватить кое-что из продуктов. Кобуру с газовым пистолетом прицепил к поясу, перцовый баллончик сунул в карман. Что ещё? Огляделся. Палатку тоже лучше забрать. Выполз на воздух. Девушки успели затушить костёр и улеглись. Тем лучше, не придётся объясняться.

Шёл на адреналине, на палку опирался формально – боли в ноге почти не чувствовал. Мысли улетели в долину: как там Влада? Не думает ли, что Прохор бросил её в беде? Краем сознания отметил, что друзья спустились в ущелье – там раздавались голоса, мелькали лучи фонарей. Пусть ищут! У него своя дорога.

Пещеру пересёк, не задерживаясь. Показалось, что полупрозрачная пелена немного уплотнилась. Преодолевая её, ощутил нечто похожее на лопавшуюся паутину. Брезгливо потёр пальцами лоб, зажмуренные веки, скулы, щёки. Побриться забыл! Ладно, потом, когда всё закончится…

Шум льющейся воды заставил ускориться. Выключил и спрятал фонарик – здесь уже достаточно светло.

Светло? Точно!

Выйдя на уступ, убедился: день в самом разгаре! Какая-то, блин, временн´ая аномалия! Уже на спуске обратил внимание на перемены: жизнь в долине бурлила: люди катили гружёные скарбом тачки, вели навьюченных осликов, изредка попадались запряжённые приземистыми лошадками телеги. Просто великое переселение народов! Самое-то прикольное, что шли переселенцы в ту сторону, куда отговаривали соваться Прохора. Получается, бандиты уже не опасны?

Пешеход с двумя рюкзаками – один на спине, а маленький Владин на груди – не выделялся из общей массы. Никто и внимания не обращал на парня с клюкой.

Где же искать Владу? Останавливал шедших мимо, пытался расспрашивать. Улыбались, лопотали что-то радостное. Толку добиться не получалось. Наконец, заметил в толпе знакомую женщину – ту самую, что ухаживала за ним в пещере. Бросился как к родной.

Она хоть и выглядела счастливой, выговаривала что-то таким тоном, словно увещевала непослушного подростка. Прохор сложил ладони, кивнул, выражая благодарность, и собирался ретироваться, но она ухватила его за локоть и потянула к проезжавшей мимо телеге. Там среди груды вещей сидел знакомый старик. Увидев хромого туриста, подвинулся, давая местечко. Отказаться не получилось, Прохор скинул рюкзаки, водрузил их поверх кучи скарба и устроился рядом с дедом. Решил воспользоваться предложенной помощью. Владу, судя по всему, тоже увезли из катакомб, если она там была. Следовательно, надо двигаться со всеми, разыскивать её там, впереди.

Женщина, взявшаяся опекать Прохора, шла рядом, держась за раму повозки, не переставая, жестикулировала, пытаясь в чём-то убедить его. Всё, что ему удалось уяснить: в посёлке, куда они все направляются, есть человек, понимающий языки. Хорошо бы это было именно так, обидно, если Прохор напрасно себя обнадёжил.

***

Расположившаяся на пологом склоне деревня оказалась огромной. Во всяком случае, конца её видно не было. Дома стояли на приличном расстоянии, окружённые дворовыми постройками, низенькими штакетниками, когда-то ухоженными, а теперь потоптанными клумбами и грядками. Встречались пожарища, около которых бродили скорбевшие о потерянных жилищах люди.

К счастью, двухэтажный, сложенный из песчаника дом, куда привезли Прохора, оказался целым. На первом этаже были разбиты окна, выломана входная дверь и сломаны перила крыльца, но всё это несложно поправить.

Хозяйка, которую все называли Райла, сразу же стала раздавать распоряжения. Выскочившие навстречу парни схватились перетаскать шмотки в дом. Свиридов едва успел выхватить свои рюкзаки.

Райла, придерживая Прохора за полу штормовки, словно опасалась, что он сбежит, закричала куда-то в глубь двора:

– Юкош! Юкош!

На зов поспешил молоденький паренёк лет семнадцати, такой же смуглый, как его сородичи, кареглазый, с волнистыми чёрными волосами.

– Здравствуй, – Прохор опустил на землю рюкзаки, протянул ладонь в надежде, что этот жест понятен во всём мире.

Юкош шевельнул бровью в растерянности, потом коснулся кончиков пальцев гостя своими. Легко, словно бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк.

Ответил с улыбкой:

– Здравствуй.

– О! – обрадовался Прохор. – Я уж не надеялся, что здесь кто-то говорит по-русски. Слушай, Юкош, я девушку ищу. Она должна быть в долине. Блондинка, симпатичная, такая… – он изобразил руками стройную женскую фигуру, – в синих джинсах, кремовой футболке и жёлтой куртке. Поспрашивай своих, может, приютил кто…

Паренёк задумчиво прищурился, кивнул:

– Светлые волосы, красивая… Видел.

– Где? Когда? – встрепенулся Прохор.

– Её увели, иноземец. Твою девушку забрали в плен.

– Кто? Бандиты? – Прохор рванулся к Юкошу, чуть не схватил его за грудки.

Вмешалась Райла. Она втиснулась между ними и что-то быстро заговорила, указывая на дом.

– Мать приглашает погостить у нас. Обещает комнату выделить, – перевёл Юкош.

– Какой там! Надо бежать к бандитам, отбить у них Владу!

– Не догонишь, – покачал головой Юкош. – Они на рассвете ушли. Оставайся ночевать. Вместе отправимся. Моя любовь тоже с ними.

– Зачем ждать? – Прохор машинально проверил пистолет на поясе. – Почему сразу не пуститься?

– Сейчас Лубей настороже, не подойти. Покинет его войско наши земли, расслабятся бандиты. Тут мы и подкрадёмся.

Звучало разумно. Кроме того, без проводника Прохору нечего было делать в незнакомой местности. К тому же аномальной. Вздохнул сокрушённо, опустил голову и потопал к дому, обрадовав хозяйку Райлу.

6. В эпицентре

Владислава

Узнав, что орда на рассвете покидает долину, Цветла пыталась добиться позволения ехать верхом. Она справедливо считала, что сбежать, имея в распоряжении коня, будет проще. Безуспешно. Ценных пленниц поместили в кибитку. Правил парой лошадей знакомый в меховой душегрейке – Ильдусу льстило поручение, он выполнял обязанности по заботе о подопечных с неизменно горделивым видом. Больше того, парню понравилась переводчица – знаки внимания, которых она удостаивалась, кричали об этом. На каждой даже крохотной стоянке, когда их повозка останавливалась в окружении сотни других, Цветла получала в подарок букетик полевых цветов.

Владу поражала организованность казавшегося диким войска. Варвары на удивление слаженно собирались в путь, двигались, обосновывались на новом месте. Всё было продумано до последней мелочи. Как только звучал приказ, передаваемый зычными голосами по цепочке, включался могучий алгоритм, в котором каждый человек выполнял строго определённую задачу, присвоенную ему программой. Казалось, что кто-то всемогущий запустил макросы2 и даже не следит за выполнением команд, будучи уверенным в отлаженной схеме.

Этот кто-то был, разумеется, Лубей – могущественный хан, задумавший покорить все окрестные земли и немного больше – куда дотянутся его плотоядный взор и загребущие руки.

Передав попечение о двух пленницах Ильдусу, Лубей будто забыл о них на время. Это казалось немного странным. Влада неоднократно видела, как на устраиваемых время от времени днёвках в ханский шатёр тянутся слуги с корзинами кушаний и нарядно одетые девушки. Слышалась музыка, довольно стройное пение.

– Почему нас не приглашают на праздник, как думаешь?

Пленницы прогуливались между палатками, разминая ноги. Цветла, занятая изучением организации охраны лагеря, не сразу поняла вопрос, даже переспросила, а потом рассмеялась:

– Праздник?! Не думаю, что ты хотела бы туда попасть!

– Вообще-то скучно бесконечно тащиться по дороге с унылым пейзажем, а на стоянках топтаться на двадцати квадратных метрах, не имея возможность выйти дальше, чем в туалет. Хочется хотя бы минимального разнообразия!

– Радуйся тому, что есть. Во-первых, нас не донимают лишним вниманием, спасибо Бренеру. Во-вторых, мы едем в элитной части войска, оказаться рядом с отхожими ямами было бы куда неприятнее. В-третьих, Ильдус настроен к нам дружелюбно, радо или поздно мы сумеем усыпить его бдительность. В-четвёртых, – она на миг задумалась, но решительно продолжила: – попасть в гарем хана ты всегда успеешь, а вот выбраться из него будет куда сложнее, чем из нашей кибитки.

Татри была права, и Влада с готовностью признавала это. И насчёт Ильдуса, и насчёт гарема, и насчёт Бренера. Она помнила разговор на повышенных тонах, случившийся накануне отъезда из долины. Хмельной толмач завалился к ним в шатёр и здорово напугал готовившихся ко сну девушек. Ильдус чуть было не выставил разбушевавшегося мужчину на улицу, но Цветла, уловив среди угроз и жалоб крохи важной информации, позволила Бренеру остаться и спокойно всё обсудить.

О содержании их беседы Влада узнала позже. Штатный толмач орды беспокоился за свою судьбу: не отказался бы Лубей от его услуг за ненадобностью. Пока хан не доверял татри, но со временем всё может измениться. Девушка вполне способна выполнять функции, до этого порученные Бренеру. Толмач, говоря это, злобно сверкал глазами на Владу и даже тыкал в её сторону пальцем. Он грозился рассказать, что девушки провели Лубея, пообещав выкуп, на самом деле иноземка не так богата и за неё никто ничего не заплатит. Татри не показала ни удивления, ни испуга. Пожала плечами, сказав, что её не касается, правду сказала иноземка, нет ли. Пусть Бренер, если угодно, идёт к хану и докладывает о своих подозрениях. Толмач как-то сразу растерял воинственный настрой, да ещё Ильдус, не понимавший смысла спора, но не оставлявший Бренера наедине со своими подопечными, сверкал глазами, стискивая рукоять кинжала.

– Цветла, убеди хана, что тебе не подвластны языки, которыми я владею.

Девушка задумалась лишь на секунду:

– У меня встречная просьба: скажи, куда направляется войско.

– Это не секрет, – пожал плечами Бренер. Было заметно, что готовность татри уступить часть работы его заметно обрадовала. – Новая цель Лубея – замок Уолтшера. Увидев его на картинке, хан уже не мог откладывать нашествие. Я пытался доказать, что в реальности замок не так прекрасен. Художники явно польстили герцогу, изображая его владения, однако Лубей непреклонен.

Итак, путь орды лежал к местам, похожим на Баварию. Это обстоятельство добавляло Владе переживаний. Снимки в её телефоне спровоцировали захватчиков на решительные действия. Пусть и невольно, иномирянка поспособствовала началу нашествия. Цветла отмахивалась от этих рассуждений: в бедах, приносимых мирным людям, виноват Лубей и его военачальники. Здесь сыграли роль не столько виды замка, о котором Лубей много чего слышал раньше, а разочарование, постигшее его в долине татри. Добыча оказалась не такой богатой, да и драконов захватить не получилось.

– Мне тоже прикажешь страдать от того, что я уговорила этого монстра оставить в покое несчастных ящеров?

Разумеется, нет. Цветла свободой пожертвовала ради сородичей и ради любимых ею драконов.

– Прости, – Влада с грустью смотрела на бескрайнюю степь, завешанную поднятой колёсами предыдущих повозок пылью. – Это всё от безделья. Ни в игрушки поиграть, ни фильмы посмотреть, ни в соцсетях посидеть. Телефон-то нигде не зарядишь.

– Если хочешь, можем изучать языки. Какой тебе интересен?

Это, пожалуй, идея! Влада изъявила желание познакомиться с языком народа, проживающего в местной «Баварии», раз уж они туда направляются.

Дальше время проходило в беседах на незнакомом Владе языке. Он удивительно похож на немецкий, поэтому особых сложностей не возникало – немецкий шёл вторым в гимназии, где училась Владочка Еснина. Пусть практиковаться давно не приходилось, но всё-таки грамматические конструкции не были чем-то неудобным, как, например, в языке татри или в том, на котором лопотал Ильдус.

***

Авангард войска, по слухам, успел достичь земель герцога Уолтшера. Лубей с основными силами обогнал обоз на день или два пути. Кибитка пленниц двигалась приблизительно в центре арьергарда. Время шло, повозки тащились по степи, долина с порталом в родной мир отдалялась. К надоедливой скуке прибавилось беспокойство: гонец вполне мог добраться до мест, где якобы проживает родня Влады. Совсем скоро он выяснит правду и повернёт обратно. Не так много дней осталось в распоряжении подруг, откладывать побег не стоило.

Влада нервничала, по большей части, из-за того, что не могла влиять на ситуацию. Если Цветла, после того как долина осталась далеко позади, получила некоторую свободу – на стоянках беседовала с охраной, девушками гарема, маркитантами3, то «золотая заложница» не могла избавиться от надзора. Ильдус не любил, когда его подопечные разделялись, ворчал, отпуская татри побродить по лагерю, и оставался при этом с Владой. Именно за иноземку Лубей обещал спустить с него шкуру, если та заболеет, умрёт или сбежит.

Подруга успокаивала, мол, начнётся осада, и внимание к пленницам ослабнет. Влада не очень-то в это верила. Раньше гонец с пустыми руками вернётся, кто знает, на что способен хан, осознавший, что его дерзко обманули. Хорошо девушке-татри рассуждать, ей не угрожает опасность угодить в гарем или рабство. Рано или поздно сумеет улизнуть и добраться до дома.

Оптимизма Цветле добавляли драконы – они изредка появлялись в небе, пролетая над стоянкой или вереницей кибиток. Поначалу охранники хватались за луки, арбалеты и копья, но сразить ящера, летящего так высоко, не получалось. На крылатых наблюдателей перестали обращать внимание.

Иномирянка было обрадовалась, полагая, что драконы ухитрятся забрать их и унесут на своих спинах. Цветла расстроила, сказав: ящер никогда не позволит оседлать себя.

– Как же так? – Влада не хотела расставаться с иллюзиями. – Ты говорила, что драконы помогают охранять долину татри! У тебя самой есть дракон!

– Тех брали в семью детёнышами, воспитывали как будущих защитников. Он слушался только своего человека. Мой погиб. – Цветла спрятала лицо в ладонях, плечи её подрагивали.

Неподдельное горе татри вызывало сочувствие, огорчало и разочарование: не летать Владе на спине волшебного существа! Придётся топать по степи на своих двоих, коль не получится украсть коня. Правда, перспектива скакать в седле тоже пугала. По опыту – приходилось кататься верхом для развлечения – это не так просто, как кажется. Вот по этой степи в обратную сторону… Иномирянка уставилась в запылённое оконце, встрепенулась: холмы! Сдвинулась по скамье к борту, отвела в сторону линялую занавеску. Точно! Пейзаж изменился. Холмы, за ними невысокие, поросшие лесом горы.

– Цветланка! Смотри! Наверное, замок уже неподалёку.

Подруга быстрым движением отёрла слёзы и тоже передвинулась ближе:

– Ну вот… сейчас встанем стационарным лагерем. День-другой, освоимся и дадим дёру.

– Пффу-у-у-уф, – Влада протяжно выдохнула, покачала головой.

Почему-то ей казалось, что всё только усложнится.

К вечеру были на месте. Лагерь для обоза подготовили основательно, сразу стало ясно, что на берегу круглого озера придётся задержаться надолго. Место – до того как в рощице разбили палатки, а на пляже установили шатры – было живописным. Теперь же напоминало оккупированное неорганизованными отдыхающими побережье тёплого моря. Перспектива обживаться здесь на неопределённый срок и радовала, и огорчала одновременно.

Радовала, поскольку, их не тащили ещё дальше, да и близость воды весьма кстати – поддерживать тело в чистоте во время путешествия не особенно-то получалось. Липкая короста на коже сводила с ума привыкшую к ежедневному душу иномирянку. Что уж говорить о немытых полторы недели волосах! Мочалка смотрелась бы опрятней.

Цветла тоже не могла довольствоваться только обтираниями влажными тряпками. Увидев выстроенную на берегу просторную баню, обе девушки издали ликующий вопль и принялись упрашивать Ильдуса, чтобы тот обеспечил мытьё вне очереди ценным пленницам. Причём Влада была не менее убедительна, хоть и общалась с охранником на недавно освоенном наречии, которое тот немного понимал.

Ильдус криво усмехнулся, выслушав словесную тираду подопечных, и пошёл договариваться. Факт, что парень впервые оставил их без присмотра, тоже казался приятным бонусом, однако этому сразу же нашлось объяснение: покинуть огороженную бревенчатым забором территорию было практически невозможно. Отлучившаяся на разведку татри успела убедиться в этом ещё до возвращения надсмотрщика.

– А перелезть нельзя? – всё ещё надеясь на удачу, спрашивала Влада.

– Можно, только по всему периметру ходят караульщики. У некоторых собаки, в случае чего, по следу могут пустить.

– Прямо концлагерь какой-то! – возмутилась иномирянка. – Они тут над нами опыты не собираются ставить?

Сказала она с ехидцей, но Цветла не уловила чёрный юмор и лишь пожала плечами.

И всё-таки даже в безвыходной ситуации можно отыскать повод для радости. Ильдус договорился о позволении пленницам принимать водные процедуры вместе с первыми наложницами хана. Кто бы мог подумать, что это честь?

Казалось бы: в бане все равны. Ан нет! Первой красавице гарема полагались сразу три мойщицы. Блестящие чёрные волосы девушки напомаживали, расчёсывали, заплетали с благоговением. Тело намыливали, тёрли, умащивали. Ноготочки подтачивали, пяточки скребли, лишние волоски выдёргивали.

Влада, посмотрев на это со стороны, сочла такое обслуживание вполне достойным элитного салона, а тут всего лишь походный лагерь. Остальные наложницы довольствовались услугами общей мойщицы. Цветле и Владе приходилось мыться самостоятельно. Они только рады были. Один таз на двоих, зато у каждой мочалка и кусок мыла. Никаких масел, шампуней и благовоний пленницам не предлагали. Не очень-то и хотелось, была бы чистая вода! Вещи тоже сами стирали, получив в качестве смены по безразмерной хламиде и паре чулок. Бельё, как выяснилось, тут не носили. Выстиранный Владой кружевной гарнитур вызвал такой восторг у второсортных наложниц, что даже прима заинтересовалась и послала служанку выяснить, что за чудо дивное у иноземной заложницы имеется.

После купания авторитет белокожей пленницы заметно возрос, и Цветле пришлось раз десять повторить выдуманную историю попадания «дочери аристократического рода» в долину татри.

Упрочение связей с гаремом шло на пользу. Любопытные девушки оказались необычайно сведущим источником информации. Они утверждали, что Лубей уже обосновался на землях Уолтшера и готовился атаковать укрепления, выстроенные на подходах к единственному пологому подъёму в гору, где стоит замок. Командовал защитниками за крепостными стенами сын герцога – красавец Беркут.

– Это нелюбимый отпрыск, – щебетала рыжая красотка Марга, родом из соседнего герцогства. – Отец не позволил ему жениться и грозил лишить наследства, если ослушается.

– И что же, ослушался? – поинтересовалась Влада.

Язык Марги родственный с изучаемым, и девушки беседовали с помощью коротких фраз и жестов, не прибегая к помощи переводчицы.

– Беркут упрям, он готов был пойти наперекор его светлости, однако невеста не решилась. К чему ей неоперившийся птенец, выброшенный из гнезда?

– За что же герцог невзлюбил собственного сына? К тому же наследника и первенца, судя по всему.

– Как раз наследником его светлость назначил младшего. Беркут слишком похож на мать. Она была из птиц – гордая, своевольная, и ребёнка защищала от мужа, пока жива была. Её отравили, кажется, или с башни сбросили. Вторая супруга герцогу куда больше подходит, вот и сын её тоже.

– Дела… – покачала головой Влада. Она ещё хотела уточнить, правильно ли поняла фразу «из рода птиц» и почему опального маркиза зовут Беркут, но не успела. Заболтавшихся девушек разогнали. Не им одним требовалась баня после долгой дороги.

Разговор продолжился в палатке – заинтересовавшаяся судьбой Беркута Влада теперь выпытывала подробности у Цветлы. Та только плечами пожимала. Кто расскажет простой девушке из обособленной долины об интригах аристократических семейств далёких земель?