Сон жены рыбака бесплатное чтение

После ухода Петра я сидел на Аниной кухне в смешанных чувствах: только что чувак, который на этом самом столе трахнул мою жену, предложил мне совместный брак… Да, вот здесь он её трахал, вон там сидела Анна, а там, где сижу я – Че Гевара… А теперь им нужно дать, видите ли, ответ… Пипец… Раса высокопарных бессовестных трахальщиков!

Я услышал голоса, двойные створки распахнулись, и Мария с Анной, в шикарных вечерних платьях вышли из большой комнаты и прошли на кухню. Я был готов поклясться, что входную дверь никто не открывал. Выходило, они прятались в комнате всё это время. Нет, нереально. Всё-таки у меня есть обыкновение чересчур глубоко задумываться и не замечать окружающих предметов и событий.

 —Ну как ты, Саш?

 —Да вроде норм… А вы очень красиво смотритесь. Обалденно!

На Марии было струящееся чёрное с инеем обтягивающее платье в пол, с длинным разрезом и ошейником под горло, а на Анне – красное чуть выше колена, с почти полностью открытой спиной, которую пересекали несколько перемычек. Белья под платьем не просматривалось. Сегодня, когда я пишу это, мне совершенно очевидно: ничего более сексуального в мире тентаклей существовать попросту не может.

 —Спасибо, Сашенька! – Мария поцеловала меня в щёку.

 —Ну что, любимый, – начала Анна, – поговорим? Если ты, конечно, ещё не совсем офонарел от Петиного, то есть нашего, предложения… Может, ты у меня или у Маши что-нибудь хотел узнать…

 —Я?.. Нет… Вроде… Разве что… Почему вы не сказали-то?

 —Когда? Ещё в школе?!..

 —Ну, вообще…

 —Ань, не нервничай… Сашенька, она просто… мы… и я… боялась… Кошмар, как…

 —Саш, ты же знаешь, как долго я тебя ждала! Со школы… Как тяжело! Ты хоть представляешь, что такое одиннадцать клиторов на теле?! Как колбасит от желания? И у меня, и у Маши, были… Маша вон даже замужем побывала… Мы ж не знали, что у нас будешь ты…

 —Вы не ревнуете? Правда? – если честно, я, несмотря на многократные уверения, всё равно морально готовился к разборкам.

 —Нет, – терпеливо повторила Анна, – мы с Машей друг к другу не ревнуем. Мы вообще никогда не ревнуем!

 —Нет, Ань, когда я была замужем, то ревновала.

 —Тануна! И как это?

 —Обидно…

 —Как человеку может понравиться обида… – пробормотала Аннушка…

 —Отчего ты решила, что мне понравилось?

 —Нет, не тебе… Саше нравится…

 —Это – больное земное самолюбие. От одной партнёрши. От одного члена…

 —Хватит меня этим шпынять!

 —Сашенька, я хочу сказать, что скоро мы все вместе полностью снимем с тебя этот комплекс…

 —Ты про прайд? Мне кажется, Маша, это ещё больше закомплексует… У вас же… много…

 —О, Саш, наконец ты перешёл к главному. Если честно, твоя ревность меня не сильно беспокоит. Она для меня лично безопасна… Просто интересно… А что действительно меня волнует: как ты относишься к тому, что я… что мы… что у нас… Не испугаешься ли ты. Не противно ли тебе… Да, ты утверждал, что… я слышала… Но вдруг…

 —Ань. Давай честно. Я думаю, нет. Но я ж не видел. Мало ли что… А тебе, а вам можно раздеться? Тут нет никакого нарушения?.. ваших правил…

 —Можно… Ты же не будешь… Только с чего это прямо щас-то?.. – с Анны мигом слетела вся её уверенность.

 —Ненуачо? Чего ждать-то? Давайте уж за один день…

 —Пусть лучше ты, Маш…

 —Ну уж нет! Неужели струсила?.. Не бойся, я тебе помогу.

Мария поднялась, вывела за руку притихшую уставившуюся в пол Анну из-за стола и повернула лицом ко мне; сама встала позади и, скинув поочерёдно с плеч подруги бретельки платья, потянула его вниз. Ткань плавно опустилась, открывая груди, а затем соскочила, собравшись под ними. Я невольно залюбовался большими освободившимися колыхающимися ореолами. Она потянула снова, и Аня вскинула на меня метущийся взгляд. Платье опустилось на талию и свободно упало на бёдра, открыв замерший животик. По бокам от пупочка виднелись две вертикальные плотно сомкнутые щели с чуть припухлыми губками. Они выглядели аккуратно и на мой вкус никак не портили её фигуру. Губки правой киски слегка разошлись, приоткрыв вход. Вторую пару я даже не сразу увидел: полные сиськи почти целиком закрывали горизонтальные щёлки под ними. «В полумраке, наверное, и вовсе не заметно».

Мы встретились с Анной глазами: такого выражения у неё на лице не было никогда. Маша тоже глядела на меня, но со значительно меньшим беспокойством и смятением. Взяв Анну за плечи, она твёрдо развернула её спиной и, прижав к груди, обхватила за голову. На спине под лопатками располагались небольшие косые щёлки. Губки здесь разошлись шире, открывая взору клиторы и складки малых губок сбоку от тёмных углублений. Вторая пара лежала чуть ниже, почти горизонтально, и казалась двумя едва заметными складками вдоль линий рёбер. На талии, ровно над венериными ямочками находились вертикальные прекрасно видимые вагины, словно яркие татуировки красных орхидей по обеим сторонам от позвоночника. Я невольно сквозь штаны прикоснулся к напрягающемуся бугорку.

 —Ну что… – прошептала уткнувшаяся в огромную Машину грудь Анечка.

Я поднялся и приблизился.

 —Не бойся, Анюта, всё хорошо… – успокоила Маша, сверля меня глазами, – Он даже возбудился…

Я ожидал чего угодно, но только не столь сильной эмоциональной реакции: Аня ни с того ни с сего обхватила Марию за шею и громко зарыдала у неё на груди. Требовалось срочно что-то предпринять: я положил руки на трясущиеся плечи и, немного помедлив, плавно повёл вниз, до самых половых губок. Мои пальчики легонько скользили между ними, пока не нащупали и не принялись деликатно поглаживать струнки двух клиторов. Она всё всхлипывала, а её плечи вздрагивали, когда подушечки пальцев порой неосторожно напрямую касались выступающих из-под капюшонов головок. Ощутив дыхание на шее, Анна обратила ко мне залитое слезами лицо, и мы слились в долгом солёном поцелуе. Тем временем я окончательно стащил с неё платье вместе со стрингами, и, расстегнув ремень, приставил кончик к хорошо ему знакомой дырочке. Пальчиками я ласкал её под лопатками, попеременно уделяя внимание и другим её щёлкам. Аннушка выгнулась мне навстречу и приняла меня, всё ещё всхлипывая, но уже постанывая от удовольствия. Мария наблюдала, помогая Анне устоять на каблуках под моими толчками. Вся нервозность этого безумного дня вылилась в желание скорейшей нервной разрядки, и вот скоро я разошёлся и, прижавшись всем телом, часто стукался о мягкие ягодицы, обнимая талию и лаская влагалища на животике. Судорожно дыша, с полусомкнутыми веками я упорно продолжал играть в гляделки с Марией за Аниным плечом, пока она, наконец, не выдержала, и не поймала мои губы. Так я и встретил сладкую судорогу оргазма: взасос целуясь с Машей и на верху блаженства от того, как с силой выдаивала меня Аннушкина киска.

Мы стояли посреди кухни около холодильника, обнимаясь втроём и целуясь. Я через ткань гладил Машину спину. Теперь-то было гораздо понятнее, где именно надо гладить и как нажимать, поэтому эффект не заставил себя долго ждать. Чьи-то руки ласкали член и яички, эрекция вскоре возобновилась, я уложил Марию на стол и, задрав подол её шикарного платья, проводил головкой вдоль промежности, временами погружаясь вглубь. Аннушка, обнимая сзади, возбуждала и направляла мой конец, а я, запустив руки под подол, настойчиво пытался добраться до Машиной талии. И вот мои пальцы погрузились во влажную скользкую плоть, я нащупал клиторы и начал легонько теребить их, в то же время продвигая внутри отвердевший орган. Я не спешил, успев получить долгожданный оргазм, и ощутил приближение второго извержения не ранее, чем через полчаса непрерывных фрикций, когда и Маша давно была вполне разгорячена и готова разделить со мной это удовольствие. В течение всего процесса Аня за спиной обнимала, целовала и с интересом из-за моего плеча наблюдала за происходящим.

 —Анечка… Помоги… О, не надо… Я так кончу… Нет, не мне… Погладь её…

 —Я не могу… Так нельзя… – скорее для порядка стыдливо отбивалась Анюта.

 —Чего это?! Брось! Давай… Пальчиком… Умница…

Мария, ощутив ласку третьего клитора, приподнялась и блестящими глазками смотрела на пальчик, ловко орудующий между ног.

 —Сашенька… Анечка… Ох… Очень… Да… – она змееобразно извивалась спиной по столу, – Ещё!.. Ой!.. Да!.. М-м-м-м!.. Пустите… – она снова попробовала подняться, но мягкое нажатие с легкостью уложило её обратно.

Спустя две-три минуты Машенька перестала упираться, уступив нашим напористым движениям, и с томными стонами кончила у нас в руках.

* * *

С тех пор Маша переселилась к нам. Я как-то пожаловался, что двадцать две – это слишком много для меня, монопенисуального калеки, и что с ними двумя мне нужен хотя бы один дополнительный фаллос, и Мария как бы между прочим сообщила, что у неё есть то, что нужно. Мы всё старались выдумать позу, в которой можно худо-бедно удовлетворить одновременно двух тентаклиц. Изрядно намучившись, мне прикрепили страпон на правое бедро, чтобы можно было проникнуть разом в обеих. В тот раз, догола раздев, я уложил их на бок лицом друг к другу, встал на колени у них в ногах и гладил их попки, промежности и талии, уговаривая помочь хоть немного. Но, если бы не Мария, ничего бы не вышло.

 —Девочки, ну посудите сами: двадцать две вагины, мне трудно, а у вас же руки, губы, помогите, а?..

 —Саш, так нельзя…

 —Да ну вас с вашим пуританством!

 —А я делала…

 —Что???

Вместо ответа Маша обняла Анечку и положила на себя её ляжку. Не обращая внимания на слабые протесты, она целовала ей шею, грудь, плечи; её рука в мгновение ока нашла щёлочку под лопаткой и нырнула туда. Обалдевшая Аня охнула и перестала дышать.

Я толкал бёдрами и гладил киски на их талиях, куда только и мог дотянуться в этом положении. Не сразу, но всё же постепенно Анна начала отвечать, целуя и лаская Марию, покуда ещё оставались силы, но вскоре ощущения заставили её сомкнуть веки и полностью открыться наслаждению. Она, всхлипывая и задыхаясь от пяти одновременно возбуждаемых клиторов, кончила, непроизвольно выдаивая меня в ответ, и я брызнул на их сплетённые тела, в блаженстве созерцая, как сперма течёт по их рёбрам и грудям.

Мне, конечно, было страшно неудобно, и Маша предложила закреплять страпон нормально, но повыше, где-то около пупка. Она предположила, что ощущения будут гораздо ярче, если уделить всё внимание исключительно одной из них.

 —Отлично, тебе и уделим на этот раз! – нашлась Аня, – Командуй! Куда лечь?..

 —Ну хорошо… Ложись на край кровати и расставь ноги.

Сама Мария села на Аню верхом, и они тут же принялись целоваться. Как быстро всё-таки выветривается пуританство из мозгов под напором удовольствия! Я встал на колени и обоими членами плавно заскользил внутрь своих невест. Передо мной открывался вид на голую Машину спинку, испещрённую ждущими сочащимися кисками, и я отдал ей всё своё внимание: склонившись, целовал и лизал её под лопатками, руками ласкал остальную спину и толкал, толкал, толкал…

Под нашими совокупными ласками Машенька окончательно потеряла голову и громко стонала и практически плакала, упрашивая нас остановиться.

 —Я не готова… Ох!.. Боже!.. Я не должна… Оу!.. Пустите… – лепетала она.

 —Расслабься, я тебе разрешаю, ты такая хорошая, отпусти себя. Вот так…

 —Оу… Боже! У-у-у!.. Сашенька!..

 —Смотри, как ты течёшь, вся спинка мокренькая. Отдайся, Машенька!..

 —Ух!.. Ух!.. Оу… О, Аннушка!.. Ух!.. Кайф!.. Ох, Сашенька… Да!.. Как вы сладко трахаете меня!.. Ох!.. любимые, ещё!.. О, да!..

Позже Маша призналась, что всю жизнь втайне считала себя фригидной и бесчувственной. Но сегодня её глаза светились благодарностью, и даже движения изменились: появились пластика и грация, она целыми днями ластилась, мурча, как похотливая кошечка.