Клацающие зубы бесплатное чтение

Хогэн бросил взгляд на запыленный стеклянный стенд и почувствовал, что возвращается в отрочество, тот самый возраст от семи до четырнадцати лет, втиснувшийся между детством и юношеством, когда его зачаровывали такие вот диковинные вещицы. Он наклонился к стенду, забыв про воющий ветер снаружи, про песок, который ветер бросал в окна. Стенд заполняли разнообразные «страшилки», сработанные, в основном, на Тайване и в Корее, но его внимание привлекли Клацающие Зубы. Мало того, что он никогда не видел таких огромных Зубов, так они еще были на ножках. В больших оранжевых башмаках с белыми подошвами. Полный отпад.

Хогэн посмотрел за толстую женщину, стоявшую за прилавком. В футболке с надписью «НЕВАДА — СТРАНА ГОСПОДА» (на необъятной груди буквы расползлись и растянулись), в джинсах, едва не лопающихся на внушительном заде. Она продавала пачку сигарет худосочному парню. Длинные светлые волосы он перехватил на затылке шнурком от кроссовки. Парень, лицом напоминающий умную лабораторную крысу, расплачивался мелочью, по одной выкладывая монетки из грязной руки.

— Простите, мэм? — обратился к ней Хогэн.

Она коротко глянула на него, и тут распахнулась дверь черного хода. В магазин вошел тощий мужчина. Бандана закрывала его рот и нос. Ветер пустыни ворвался следом, песок забарабанил по висевшему на стене календарю. Мужчина катил за собой тележку. На ней стояли три проволочные клетки. В верхней сидел тарантул. В двух нижних возбужденно гремели погремушками гремучие змеи.

— Закрой эту чертову дверь, Скутер, ты же не в хлеву! — заорала толстуха.

Он ответил злым взглядом, его глаза покраснели от песка и ветра.

— Подожди, женщина! Или ты не видишь, что у меня заняты руки? На что у тебя глаза? Господи! — мужчина перегнулся через тележку, захлопнул дверь. Танцующий в воздухе песок посыпался на пол, мужчина, что-то бормоча себе под нос, покатил тележку к подсобке.

— Это последние? — спросила толстуха.

— Все, кроме Волка. Я посажу его в чулан за бензоколонками.

— Как бы не так! — возразила толстуха. — Или ты забыл, что Волк — наша главная достопримечательность. Приведи его сюда. По радио сказали, что ветер еще усилится и только потом стихнет. Так что будет гораздо хуже, чем сейчас.

— Кому ты дуришь голову? — худой мужчина (муж толстухи, предположил Хогэн), стоял, уперев руки в бока. — Никакой это не волк, а койот из Миннесоты. Достаточно одного взгляда, чтобы разобраться, что к чему.

Ветер выл в стропилах «Продовольственного магазина и придорожного зоопарка Скутера», забрасывая окна сухим песком. Будет хуже, повторил про себя Хогэн. Оставалось только надеяться, что ветер не занесет дорогу. Он обещал Лайте и Джеку, что приедет к семи вечера, максимум, в восемь, а обещания он всегда старался выполнять.

— И все-таки позаботься о нем, — сказала толстуха и раздраженно повернулась к парню, смахивающему на крысу.

— Мэм? — вновь позвал ее Хогэн.

— Одна минуту, мистер, — фыркнула она таким тоном, словно ее осаждали покупатели, хотя кроме Хогэна и парня в магазине никого не было.

— Не хватает десяти центов, блондинчик, — сообщила она парню, взглянув на выложенные на прилавок монеты.

Тот ответил невинным взглядом.

— Напрасно я думал, что вы мне поверите.

— Я сомневаюсь, что Римский папа курит «Мерит-100», а если бы и курил, я бы пересчитала и его денежки.

От невинности во взгляде не осталось и следа. Ее сменили злоба и неприязнь (Хогэн решил, что с крысоподобным лицом они сочетаются лучше). Парень вновь принялся ощупывать карманы.

Лучше забудь о Клацающих Зубах и выметайся отсюда, сказал себе Хогэн. Если сейчас не уехать, можно забыть о том, чтобы добраться до Лос-Анджелеса к восьми часам, тем более в такую бурю. В этих местах или едешь медленно, или просто стоишь на месте. Бак полон, за бензин заплачено, так что скорее в путь, до того, как ветер усилится.

И он почти что последовал здравому совету, полученному от рассудка, да только вновь взглянул на Клацающие Зубы, Клацающие Зубы в оранжевых башмаках. С белыми подошвами! Фантастика. Джеку они бы понравились, подсказало правое полушарие. И взгляни правде в глаза, старина. Если Джек не захочет в них играть, ты с удовольствием оставишь их себе. Возможно, когда-нибудь в будущем тебе еще придется наткнуться на Большие Клацающие Зубы, почему нет, но чтобы они шагали в оранжевых башмаках? В этом я очень сомневаюсь.

Он таки прислушался к доводам правого полушария… и вот что из этого вышло.

Юноша с конским хвостом рылся в карманах, лицо его все мрачнело. Хогэн не курил, его отец, выкуривавший по две пачки в день, умер от рака легких, но ему очень уж не хотелось ждать завершения мучительных поисков.

— Эй! Парень!

Тот обернулся, и Хогэн бросил ему четвертак.

— Спасибо, мистер.

— Ерунда.

Юноша расплатился с толстухой, сунул сигареты в один карман, оставшиеся пятнадцать центов — в другой. У него не возникло и мысли, что сдачу надо бы вернуть Хогэну. Тот, впрочем ничего другого и не ожидал. Таких вот парней и девчонок в эти дни хватало с лихвой. Носит их от побережья к побережью, как перекати-поле. Может, в сравнении с прошлым ничего и не изменилось, но Хогэну казалось, что нынешняя молодежь пострашнее предшественников, чем-то она напоминала гремучих змей, которых Скутер сейчас устраивал в подсобке.

Змеи, которых держали в таких вот придорожных зоопарках, убить не могли: дважды в неделю их яд сцеживали и сдавали на переработку. Но кусали пребольно, если подойти слишком близко и разозлить их. Вот это, подумал Хогэн, и роднило их с парнями и девицами, которые отирались у дорог.

Миссис Скутер направилась к нему, слова на футболке мерно колыхались в такт ее движениям.

— Чего надо? — неприязненно спросила она. Запад вроде бы славился дружелюбием, и за двадцать лет работы коммивояжером Хогэн пришел к выводу, что в большинстве случаев так оно и есть, но эту дамочку отличало обаяние бруклинской торговки, которую за последние две недели грабили трижды. Хогэн решил, что такие вот продавцы становятся таким же непременным атрибутом Нового Запада, как и молодняк на дорогах. Печально, но факт.

— Сколько это стоит? — сквозь пыльное стекло Хогэн указал на бирку с надписью «БОЛЬШИЕ КЛАЦАЮЩИЕ ЗУБЫ — ОНИ ХОДЯТ!» Под стеклом лежало много других «страшилок»: китайские хваталки, перечная жевательная резинка, «Чихательный порошок доктора Уэкки», «взрывающиеся» сигары, пластмассовая блевотина (выглядевшая, как настоящая), шкатулки с сюрпризом, «хохочущие» мешочки.

— Не знаю, — ответила миссис Скутер. — И не пойму, где коробка.

Действительно, только зубы (действительно большие, подумал Хогэн, даже очень большие, раз пять больше тех Зубов, которые так забавляли его в штате Мэн, где он вырос) не были запакованы. Если убрать эти забавные ножки, создавалось впечатление, что они вывалились изо рта какого-нибудь библейского великана. Коренные казались белыми кирпичами, клыки угрожающе выпирали из красных пластмассовых десен. Из одной десны торчал ключ. Натянутое на Зубы кольцо из толстой резины сжимало верхнюю и нижнюю челюсти.

Миссис Скутер сдула с Клацающих Зубов пыль, перевернула их, чтобы посмотреть, нет ли наклейки с ценой на подошвах оранжевых башмаков.

— Ценника нет, — вырвалось у нее и она сурово посмотрела на Хогэна, словно обвиняя его в краже ценника. — Только Скутер мог купить такую дребедень. Стоит здесь с тех пор, как Ной вышел из Ковчега. Я его спрошу.

Хогэну внезапно обрыдли и женщина, и весь «Продовольственный магазин и придорожный зоопарк Скутера». Клацающие Зубы, конечно, отменные, Джеку они, безусловно, понравятся, но он обещал: максимум в восемь.

— Неважно, — остановил он толстуху. — Я просто…

— Вы не поверите, но цена этих Зубов пятнадцать долларов и девяносто пять центов, — раздался за спиной голос Скутера. — Это не пластмасса. Зубы металлические, выкрашенные в белый цвет. Они могли бы куснуть, как следует, если бы работали… но она уронила их на пол два-три года тому назад, когда вытирала пыль, и они сломались.

— О-о-о, — разочарованно протянул Хогэн. — Это плохо. Я никогда не видел таких Зубов, знаете ли, на ножках.

— Да нет, сейчас таких много, — возразил Скутер. — Их продают в Вегасе и Драй Спрингсе. Но эти очень уж большие. И смотреть, как они идут по полу, щелкая челюстями, словно крокодил, одно удовольствие. Жаль, что моя старуха уронила их.

Скутер взглянул на жену, но та смотрела в окно. Выражение ее лица Хогэн расшифровать не мог, то ли печаль, то ли отвращение, может, и то, и другое.

Скутер повернулся к Хогэну.

— Если они вам нужны, я готов отдать их за три с половиной доллара. Мы избавляемся от «страшилок», знаете ли. Хотим использовать этот стенд под видеокассеты, — он закрыл дверь в подсобку. Бандану стянул, и она лежала на запыленной рубашке, открыв осунувшееся, с заваленными щеками лицо. Хогэн догадался, что Скутер тяжело болен.

— Ты этого не сделаешь, Скутер! — рявкнула толстуха, повернулась к нему… чуть ли не двинулась на него.

— Не кричи, — ответил Скутер. — И так голова болит.

— Я же сказала тебе привести Волка…

— Майра, если хочешь посадить его в подсобку, прогуляйся за ним сама, он шагнул к жене и, к удивлению Хогэна, толстуха попятилась. — Он же миннесотский койот. Три доллара ровно, и Клацающие Зубы ваши, приятель. Накиньте еще доллар, и забирайте Волка Майры. А если дадите пять — весь магазин. После того, как построили автостраду, он все равно никому не нужен.

Длинноволосый юноша стоял у двери, вроде бы открывал пачку сигарет, а на самом деле наблюдал за комическим спектаклем, который разыгрывался у него на глазах. Его маленькие серо-зеленые глазки поблескивали, когда он переводил взгляд со Скутера на его жену.

— Знаете, я, пожалуй, поеду, — выдавил из себя Хогэн.

— Да не обращайте вы на Майру внимания. У меня рак, так что магазин достанется ей, и мне не придется ломать голову, как заработать на нем доллар-другой. Забирайте эти чертовы Зубы. Готов спорить, у вас есть сын, которому они могут приглянуться. И поломка, может, пустяковая. Наверное, где-то погнулся зубчик, ничего больше. В умелых руках они снова начнут и кусать, и ходить.

На лице Хогэне отразилась беспомощность. Визг ветра внезапно усилился: юноша открыл дверь и выскользнул из магазина, наверное, спектакль ему надоел. Песочный залп накрыл центральный проход, между стеллажами с консервами и собачьей едой.

— Когда-то я на свои руки не жаловался, — со вздохом добавил Скутер.

Хогэн долго молчал, просто не знал, что сказать. Смотрел на Клацающие Зубы, стоящие на стеклянном стенде, на Скутера, теперь он видел, как расширены у него зрачки, то ли от боли, то ли от болеутоляющих. Наконец, у него вырвалось: «По ним и не видно, что они сломаны».

Он поднял Зубы. Тяжелые, точно из металла, заглянул в чуть приоткрытые челюсти, удивился размерам пружины, которая приводила их в движение. Подумал, что такая большая пружина нужна и для того, чтобы обеспечивать движения ножек. Как там сказал Скутер. Они могли бы куснуть, как следует, если бы работали. Хогэн сдернул с челюстей резинку. По-прежнему смотрел на Зубы, чтобы не встретиться взглядом с темными, переполненными болью глазами Скутера. Взялся за ключ, только после этого решился вскинуть глаза. Чуть успокоился, увидев, что Скутер улыбается.

— Не возражаете? — спросил Хогэн.

— Отнюдь. Действуйте.

Губы Хогэна разошлись в улыбке, он повернул ключ. Поначалу все шло, как надо. Он видел, как сжимается пружина. А потом, на третьем обороте, внутри что-то щелкнуло, и ключ провернулся.

— Видите?

— Да, — Хогэн опустил Зубы на прилавок. Они стояли в забавных оранжевых башмаках и не шевелились.

Скутер пальцами левой руки развел челюсти. Одна оранжевая нога поднялась и шагнула вперед. Челюсти замерли, игрушка завалилась набок. Вновь внутри что-то щелкнуло. Челюсти сомкнулись.

Хогэн, который никогда в жизни не испытывал дурного предчувствия, а тут оно не просто возникло, а накатило, как приливная волна. Через год, может, даже через восемь месяцев, этот человек будет лежать в могиле, а если кто-то вытащит его гроб и снимет крышку, то увидит такие же зубы, которые будут торчать из мертвого высохшего лица.

Он заглянул в глаза Скутера, бездонные черные зрачки, и внезапно понял, что о желании покинуть магазин речь уже не идет. Ему просто необходимо убраться отсюда.

— Что ж, — ему оставалось только надеяться, что Скутер не протянет руку, которую придется пожать, — мне пора. Удачи вам, сэр.

Скутер протянул руку, но не для того, чтобы ее пожали. Вместо этого он сцепил резиновым кольцом Клацающие Зубы (Хогэн не мог взять в толк, зачем, все равно они не работали), поставил их на смешные ножки и подвинул к Хогэну.

— Премного вам благодарен. Зубы возьмите. Денег не надо.

— Ну… большое вам спасибо, но я не могу…

— Конечно же, можете, — оборвал его Скутер. — Возьмите их и отдайте вашему мальчику. Вы порадуете его, даже если ему придется поставить их на полку. Я кое-что знаю насчет маленьких мальчиков. Все-таки их у меня было трое.

— Откуда вы знаете, что у меня есть сын? — спросил Хогэн.

Скутер подмигнул.

— Прочитал на вашем лице. Берите их, не стесняйтесь.

Ветер взвыл снова, на этот раз от его удара застонали стены. Хогэн подхватил Зубы с прилавка, вновь подивившись их тяжести.

— Вот, — Скутер достал из-под прилавка мятый бумажный пакет. — Положите сюда. У вас красивый пиджак. Спортивного покроя. Если вы сунете Зубы в карман, они его оттянут.

Пакет лег на прилавок, словно Скутер понимал, что у Хогэна нет ни малейшего желания даже случайно прикоснуться к его пальцам.

— Спасибо, — Хогэн опустил Зубы в пакет, завернул верхнюю часть. — Джек тоже благодарит вас… это мой сын.

Скутер улыбнулся, обнажив полный набор вставных зубов (но гораздо меньше тех, что лежали в пакете).

— Рад услужить вам. Машину ведите осторожно, во всяком случае, пока не выберетесь из-под ветра. А после того, как доберетесь до предгорий, проблем у вас быть не должно.

— Я знаю, — Хогэн откашлялся. — Еще раз благодарю. Я надеюсь, что вы… э… скоро поправитесь.

— Это было бы хорошо, — будничным тоном ответил Скутер, — но не думаю, что судьба приготовила мне такой подарок.

— Ну, ладно, — тут Хогэн понял, что понятия не имеет, как закончить разговор у прилавка. — Берегите себя.

Скутер кивнул.

— Вы тоже.

Хогэн попятился к двери, открыл ее, ему пришлось крепко схватиться за ручку, иначе ветер вырвал бы дверь и шмякнул о стену. Зато ветер плеснул в лицо пылью, и Хогэн сощурился.

Переступил порог, закрыл дверь, лацканом действительно красивого пиджака прикрыл рот и нос, пересек крыльцо. Спустился по ступенькам и направился к своему кемперу[1], выпущенному компанией «Додж», который стоял за бензоколонками. Ветер разметал волосы, песок колол щеки. Когда он обходил автомобиль, его дернули за рукав.

— Мистер! Эй, мистер!

Хогэн повернулся. Увидел светловолосого парня с бледным, крысиным лицом. Он сгорбился, втянул голову в плечи, от ветра его защищали только футболка и выцветшие джинсы. За его спиной Скутер тащил мохнатого зверя к двери черного хода. Волк, он же миннесотский койот, более всего походил на отощавшего щенка немецкой овчарки, причем самого маленького из помета.

— Что? — прокричал Хогэн, прекрасно зная ответ.

— Вы не могли бы меня подвезти?

Обычно Хогэн не брал попутчиков, после случая пятилетней давности. Он остановился рядом с девушкой, которая «голосовала» на окраине Тонопы. Грустными глазами она напоминала ребенка-беженца с плакатов ЮНИСЕФ, чьи мать и лучшая подруга погибли на пожаре неделю тому назад. Но, едва она оказалась в кабине, Хогэн увидел серую кожу и безумный взгляд давно сидящей на игле наркоманки. Она сунула ему под нос пистолет и потребовала бумажник. Пистолет был старый и ржавой, с рукояткой, обмотанной изоляционной лентой. Хогэн не знал, заряжен ли он, может ли выстрелить… но в Лос-Анджелесе его ждали жена и сын. Да и будь он одиноким, стоило ли рисковать жизнью ради ста сорока баксов? И хотя тогда сто сорок баксов стоили гораздо больше, чем нынче, он отдал девушке бумажник. К тому времени ее дружок уже подкатил к его кемперу (в те дни Хогэн ездил на «форд эколайн», который и рядом не стоял с «кастом додж XRT») на грязно-синей «шеви нова». Хогэн попросил девушку оставить ему водительское удостоверение и фотографии Лайты и Джека. «Пошел на хер, сладенький», — ответила девушка, ударила его по лицу его же бумажников и побежала к синей «нове».

От попутчиков одни неприятности.

Но ветер усиливался, а у парня не было даже пиджака. И что он мог ему сказать? Пошел на хер, сладенький, залезай под камень и сиди в компании ящериц, пока не стихнет ветер?

— Хорошо.

— Спасибо, мистер! Большое вам спасибо!

Юноша побежал к пассажирскому сидению, дернул за ручку, понял, что дверь заперта и застыл, сгорбившись, втянув голову в плечи. Ветер раздувал футболку, как парус, отрывая ее от бледной, тощей, прыщавой спины.

Прежде чем залезть в кабину, Хогэн еще раз оглянулся на «Продовольственный магазин и придорожный зоопарк Скетера». Скутер стоял у окна, глядя на него. Поднял на прощание руку. Вскинул руку и Хогэн. Потом вставил ключ в замок, повернул. Скользнул за руль, нажал кнопку блокировки дверей, знаком показал парню, что тот может залезать в кабину.

Тот не заставил просить себя дважды, а дверцу смог закрыть только двумя руками, так усилился ветер. Даже раскачивал кемпер, словно пытался оторвать от земли и швырнуть в первую попавшуюся стену.

— Уф! — шумно выдохнул юноша, пройдясь пятерней по волосам (шнурок от кроссовки он потерял и теперь они свободно падали на плечи). — Ничего себе ветер. Просто ураган.

— Да, — согласился Хогэн. Водительское и пассажирское сидения (в рекламных буклетах они назывались «капитанскими креслами») разделял широкий выступ, и Хогэн положил пакет в Зубами в одно из углублений для чашек. Повернул ключ зажигания. Двигатель мягко заурчал.

Юноша обернулся, оценивающе оглядел заднюю часть кемпера. Кровать (сложенную в диванчик), маленькую газовую плиту, шкафчики, в которых Хогэн держал образцы, туалетную кабинку.

— Неплохо живете, — прокомментировал он. — Со всеми удобствами, — посмотрел на Хогэна. — А куда направляетесь?

— В Лос-Анджелес.

Юноша улыбнулся.

— Отлично. И мне туда же! — Он вытащил пачку сигарет, достал одну.

Хогэн уже включил фары и первую передачу. Но тут вернул ручку в нейтральное положение и повернулся к юноше.

— Давай сразу кое о чем договоримся.

Юноша похлопал ресницами.

— Конечно, чувак, нет проблем.

— Во-первых, обычно я не беру попутчиков. Несколько лет тому назад у меня был неприятный инцидент. После которого у меня напрочь отшибло привычку кого-нибудь подвозить. Я довезу тебя до предгорий Санта-Клары, но не дальше. Там есть закусочная, называется «У Сэмми». От нее до автострады совсем ничего. Около закусочной мы и расстанемся. Идет?

— Идет. Конечно. Почему нет? — все тот же невинный взгляд.

— Второе, если ты хочешь курить, мы расстанемся прямо сейчас. Идет?

На мгновение взгляд изменился, стал злобным, настороженным (Хогэн потом очень жалел, что не сделал из этого соответствующие выводы), но тут же стал прежним. Юноша вновь превратился в беженца из этих диких мест, который никому не мог причинить вреда. Он засунул сигарету за ухо, показал Хогэну пустые руки. Когда он их поднимал, Хогэн заметил синюю татуировку на левом бицепсе: «ДЕФ ЛЕППАРД 4 — НАВЕК».

— Никаких сигарет. Я все понял.

— Отлично. Билл Хогэн, — он протянул руку.

— Брайан Адамс, — ответил юноша пожимая ее.

Хогэн вновь включил первую передачу и кемпер медленно покатил к Дороге 46. И тут взгляд Хогэна упал на кассету, лежащую на приборном щитке. С записью альбома «Беззаботный» Брайана Адамса.

Все понятно, подумал он. Ты — Брайан Адамс, а я — Дон Хенли. Заглянули вот в «Продовольственный магазин и придорожный зоопарк Скутера», чтобы собрать материал для наших новых альбомов, не так ли, чувак?

И выехав на шоссе, вглядываясь в пелену песка, вновь вспомнил девушку-наркоманку, которая ударила его бумажником по лицу, прежде чем выскочить из кабины. Он уже чувствовал, что и эта поездка добром не кончится.

А потом порыв ветра попытался утащить его на полосу встречного движения, и он сосредоточился на дороге.

Какое-то время они ехали молча. Лишь однажды Хогэн скосился направо и увидел, что юноша, закрыв глаза, откинулся на подголовник. То ли спал, то ли дремал, а может, притворялся, не желая разговаривать. Хогэна это вполне устраивало, ему тоже не хотелось говорить со случайным попутчиком. Прежде всего, он не знал, что сказать мистеру Брайну Адамсу из ниоткуда. Юный мистер Адамс определенно не относился к потенциальным покупателям наклеек и считывателей универсального товарного кода, которые продавал Хогэн. И потом, в такую погоду он не мог отвлекаться, если хотел удержать кемпер на асфальте.

Как и предупреждала миссис Стукер, буря усиливалась. Дорогу начали перегораживать песчаные наносы. Чтобы не разбить машину, Хогэну пришлось сбросить скорость до двадцати пяти миль. Кое-где песок полностью засыпал асфальт, и там, чтобы кемпер не пошел юзом, Хогэн полз на пятнадцати милях в час, ориентируясь по свето-отражателям на столбиках вдоль дороги.

То и дело из песчаной мглы возникали легковые автомобили и грузовики, напоминающие доисторических чудовищ с круглыми сверкающими глазами-фарами. Одна из легковушек, старый «линкольн», размерами с трейлер, ехал прямо по осевой Дороги 46. Хогэн нажал на клаксон и прижался вправо, чувствуя, что правыми колесами скатился на обочину. Он уже смирился с тем, что встречи с кюветом не миновать, но в последний момент «линкольн» ушел-таки на свою полосу движения. Впрочем, ему показалось, что он услышал металлический «поцелуй» его заднего бампера с задним бампером «линкольна», но в вое ветра мог и ошибиться. Ему, правда удалось, разглядеть водителя «линкольна». Лысый старик мертвой хваткой вцепился в рулевое колесо, всматриваясь в летящий песок. Хогэн даже погрозил ему кулаком, но едва ли старикан это заметил. Наверное, он и «доджа» не углядел, подумал Хогэн. Спасибо на том, что разъехались.

Несколько секунд спустя он вновь чуть не слетел с асфальта. Почувствовал, что правые колеса глубоко ушли в песок и кемпер повело в сторону. Инстинктивно хотел вывернуть руль влево. Но не поддался порыву и, прибавил газу, чувствуя, как его прошибает пот. Колеса вновь обрели опору и он вернул себе контроль над кемпером. И только тут чуть повернул руль влево, уводя автомобиль от опасной черты. Шумно выдохнул.

— Здорово у вас получилось.

Хогэн уже и думать забыл про своего пассажира и от неожиданности едва не крутанул руль. Но сдержался и лишь искоса взглянул на парня. Тот смотрел на него, серо-зеленые глаза блестели, сонливость как рукой сняло.

— Просто повезло. Если б было, куда съехать, я бы остановился… Но я знаю этот участок дороге. Или добираешься до «Сэмми», или ночуешь в кювете. В предгорьях будет лучше.

Он не стал добавлять, что им может потребоваться три часа, чтобы проехать оставшиеся семьдесят миль.

— Вы — коммивояжер, так?

— Совершенно верно.

Ему хотелось, чтобы юноша замолчал. Разговоры отвлекали его. Впереди, как желтые призраки, засветились противотуманные фары. Из пелены возник пикап с калифорнийскими номерными знаками. Кемпер и пикап чинно проползли мимо друг друга, словно две старушки в коридоре дома для престарелых. Хогэн увидел, что юноша достал сигарету из-за уха и теперь вертел ее в руках. Брайан Адамс, однако. Почему он назвался вымышленным именем? Ему вспомнился старый фильм, черно-белый, какие показывают по ти-ви для полуночников, в котором коммивояжер (кажется, его играл Рэй Милланд), подсаживает в автомобиль молодого парня (кстати, его играл Ник Адамс), только что сбежавшего из тюрьмы в Гэббсе или Дите…

— А что ты продаешь, чувак?

— Ценники.

— Ценники?

— Да. Клеящиеся ценники со штрих-кодом. Это графическая система обозначения товара, состоящая из полосок разной ширины.

К удивлению Хогэна, юноша кивнул.

— Понятно, в супермаркете к ним подносят какой-то электронный глаз, и на кассовом аппарате, как по мановению волшебной палочки, появляется цена, так?

— Да, только это не волшебная палочка и не электронный глаз, а лазерный считыватель. Я их тоже продаю. Как стационарные, так и портативные.

— Далеко ты забрался, чувак, — в голосе юноши Хогэн уловил саркастические нотки.

— Брайан?

— Да.

— Давай обойдемся без чуваков. Меня зовут Билл.

Как же он мечтал о том, чтобы обратить время вспять и вновь оказаться у «Продовольственного магазина и придорожного зоопарка Скутера». Зря он согласился взять с собой этого парня. Скутеры — хорошие люди. Они бы разрешили ему побыть до вечера в магазине. Может, миссис Скутер дала бы ему пять долларов, чтобы он присмотрел за тарантулом, змеями и миннесотским койотом. И эти серо-зеленые глаза ему совершенно не нравились. Он кожей чувствовал их тяжелый взгляд.

— Ладно… Билл. Билл Ценник-Чувак.

Хогэн не ответил. Юноша сцепил пальцы, вытянул руки, захрустев костяшками.

— Как говорила моя старушка-мать, заработок небольшой, но на жизнь хватает, так, Ценник-Чувак?

Хогэн пробурчал что-то нечленораздельное, не отрывая взгляда от дороги. У него уже пропали последние сомнения в том, что он совершил роковую ошибку. Когда он согласился подвезти ту девушку, Бог сохранил ему жизнь. Пожалуйста, Господи, взмолился он, дай мне еще одну попытку. А еще лучше, сделай так, чтобы этот юноша оказался совсем не таким, как я его себе представляю. Пусть это будет паранойя, вызванная низким давлением, песчаной бурей, случайным совпадением имен…

Громадный большегрузный трейлер надвинулся на него, с серебристым бульдогом поверх радиаторной решетки. Хогэн забирал вправо, пока не почувствовал, что кемпер вновь стаскивает в кювет. Длинный кузов трейлера заполнил левую половину шоссе. Расстояние до него не превысило шести дюймов. И прошла вечность, прежде чем он проехал мимо.

И тут же юноша вновь подал голос.

— Я вижу, ты неплохо устроен, Билл. Такая тачка стоит не меньше тридцати штук. Но почему…

— Кемпер обошелся мне гораздо дешевле, — Хогэн не знал, уловил ли «Брайан Адамс» нервные нотки в его голосе. — И мне приходится много работать.

— Тем не менее, от голода ты не умираешь. Так почему ты не летаешь над всем этим дерьмом, в чистом синем небе?

Хогэн и сам не раз задавался этим вопросом, на длинных перегонах между Темпом и Тусоном или Лос-Анджелесом и Лас-Вегасом, такой вопрос поневоле лезет в голову, если по радио передают только что-то гремящее или очень уж старое, последняя кассета прослушана и не остается ничего другого, как смотреть на заросли кустов, песчаные дюны да овраги.

Он мог бы сказать, что, путешествуя по земле, находится в более тесном контакте с покупателями и лучше чувствует их потребности. Тут он не грешил против истины, но не из-за этого предпочитал автомобиль самолету. Он мог бы сказать, что сдавать чемоданы с образцами в багаж (под кресло они не залезали) — сплошная морока, а ожидание их в аэропорту прибытия может затянуться очень даже надолго (действительно, один раз чемодан с пятью тысячами наклеек для прохладительных напитков улетел в Хило, штат Гавайи, вместо того, чтобы вместе с ним прибыть в Хиллсайд, штат Аризона). Тоже правда, но не вся.

Настоящая же причина заключалась в том, что в 1982 году небольшой самолет авиакомпании «Гордость запада», на котором ему случилось лететь, потерпел катастрофу в семнадцати милях от Рено. Шесть из девятнадцати пассажиров и оба пилота погибли. Хогэн отделался переломом позвоночника. Провел четыре месяца в кровати, потом еще десять ходил в жестком корсете, который Лайта прозвала Железной Девой. Кто-то (Хогэн не помнил, кто именно), утверждал, если ты упал с лошади, надо немедленно запрыгивать на нее. Уильям И. Хогэн полагал, что все это полнейшая чушь, и потом лишь один раз, побледнев, как мел, приняв две таблетки «валиума» поднялся на борт самолета, чтобы слетать в Нью-Йорк на похороны отца.

Он вырвался из грез, разом осознав, что: а) на трейлер поток встречных машин как отрезало; б) юноша неотрывно смотрит на него, ожидая ответа.

— Однажды я едва не погиб при аварии самолета, — ответил он. — И с тех пор предпочитаю транспорт, на котором при поломке можно съехать на обочину.

— На твою долю выпало много неприятностей, Билл-чувак, — в голосе юноши слышались нотки сожаления. — Так уж вышло, что тебя ждет еще одна.

Раздался металлический щелчок. Хогэн на мгновение оторвал взгляд от дороги и совсем не удивился, увидев, что парень держит в руке выкидной нож с блестящим восьмидюймовым лезвием.

Дерьмо, подумал Хогэн. Но, как ни странно, особого испуга он не испытывал. Только безмерную усталость. А до дома всего четыреста миль. Черт побери!

— Сворачивай на обочину, Билл-чувак. Только медленно.

— Чего ты хочешь?

— Если ты не знаешь ответа на этот вопрос, значит, ты совсем тупой, хотя глядя на тебя этого не скажешь, — на губах парня играла улыбка. При движении руки татуировка на бицепсе дергалась. — Мне нужны твои деньги и, думаю, мне понадобиться твоя колымага, во всяком случае, на какое-то время. Но не волнуйся, до закусочной совсем не далеко. Как там она называется — «У Сэмми»? А от нее рукой подать до автострады. Кто-нибудь тебя подбросит. Конечно, те, кто не остановятся, будут смотреть на тебя, как на собачье дерьмо, которое липнет к подошвам, тебе придется унижаться, но я уверен, что в конце концов кто-нибудь тебя подвезет. А теперь — на обочину!

Хогэн удивился, что к усталости примешивается злость. Злился ли он в прошлый раз, когда отдавал девушке бумажник? Он не помнил.

— Давай разойдемся по-хорошему, — он повернулся к юноше. — Я тебя подвез, когда ты об этом попросил, и тебе не пришлось унижаться. Если б не я, ты бы сейчас глотал песок около магазина. Убрал бы ты эту штуковину. Мы…

Парень выбросил вперед нож. Хогэн почувствовал резкую боль в правой руке. Кемпер бросило в сторону, словно он наткнулся на песчаный нанос.

— Я сказал, на обочину. Или ты пойдешь пешком, Ценник-Чувак, или будешь лежать в придорожной канаве с перерезанным горлом и одним из твоих считывающих устройств, засунутым в твою задницу. И вот что я тебе скажу. Я буду курить до самого Лос-Анджелеса и всякий раз тушить бычок о твой гребаный приборный щиток.

Хогэн скосился на руку, увидел диагональную красную полосу, протянувшуюся он костяшки мизинца до основания большого пальца. И вновь почувствовал злость… уже не просто злость — ярость, а вот усталость исчезла, растаяла, сгорела, накрытая вспышкой адского огня. Он попытался представить себе Лайту и Джека, чтобы подавить эту вспышку до того, как она подтолкнет его на что-то безумное, но их образы не попадали в фокус, расплывчато мельтешились где-то вдали. А вот кого он увидел ясно и четко, так это девушку из Тонопы, с оскаленным ртом, остекленевшими глазами, которая выкрикнула: «Пошел на хер, сладенький», — прежде чем ударить его по лицу бумажником.

Он надавил на педаль газа, и кемпер прибавил скорости. Красная стрелка проскочила число 30.

На лице парня отразились удивление, недоумение, злость.

— Что ты делаешь? Я же сказал, останавливайся! Или ты хочешь, чтобы я выпустил тебе кишки?

— Не знаю, — ответил Хогэн. Он разогнал кемпер до сорока миль в час. На неровной, засыпанной песком дороге автомобиль бросало из стороны в сторону, он дрожал, словно в лихорадке. — А чего хочешь ты, парень? Как насчет сломанной шеи? Я тебе это в миг устрою, достаточно только вывернуть руль. Я-то вот пристегнул ремень безопасности. А ты про свой забыл.

Серо-зеленые глаза юноши вдруг стали огромными, заблестели от ярости и страха. Ты же должен был остановить кемпер, говорили эти глаза. Именно так поступают люди, если им грозишь ножом… так почему ты этого не сделал?

— Ты нас не угробишь, — по голосу чувствовалось, что юноша пытается убедить в этом себя.

— А почему нет? — Хогэн повернулся к нему. — Я-то уверен, что смогу уйти на своих двоих, кемпер застрахован. Давай попробуем, а, говнюк? Не возражаешь?

— Ты… — начал юноша, но тут его глаза округлились и он потерял всякий интерес к Хогэну. — Осторожнее! — выкрикнул он.

Хогэн перевел взгляд на дорогу и увидел четыре огромных белых глаза, надвигающихся на них сквозь песчаную мглу. Трейлер-цистерна, загруженный то ли бензином, то ли пропаном. Водитель трейлера отчаянно жал на клаксон. Мощные гудки сотрясали воздух.

Пока Хогэн общался с «Брайаном Адамсом», левые колеса кемпера оказались на встречной полосе. Хогэн резко повернул руль вправо, зная, что толку не будет, зная, что с маневром он опоздал. Но и водитель трейлера подал своего монстра к обочине, так что они разминулись буквально на несколько дюймов, как и чуть раньше с «линкольном». Хогэн почувствовал, что правые колеса ушли на обочину, но только теперь он понимал, что выправить машину не удастся. И когда огромная цистерна с надписью на борту «КАРТЕР: ПОСТАВКИ ОРГАНИЧЕСКИХ УДОБРЕНИЙ» проносилась мимо, руль начал вырываться из рук Хогэна и кемпер все сильнее утягивало вправо. Уголком глаза он увидел, что парень наклоняется к нему, с ножом в руке.

«Что с тобой, ты чокнулся?» — хотелось ему крикнуть, но вопрос выглядел бы на редкость глупым даже если бы он успел произнести его. Конечно, же он имел дело с психом, об этом ясно говорили безумные серо-зеленые глаза. А вот кто чокнулся, так это он, подсадив в кемпер попутчика. Но все это уже не имело ни малейшего значения, потому что ситуация вышла у него из-под контроля. Он мог лишь позволить себе поверить, что все это происходит не с ним, что не он, возможно, будет лежать в канаве с перерезанным горлом и выклеванными стервятниками глазами. Хотя дело шло именно к этому.

Юноша-таки попытался полоснуть Хогэна ножом по шее, но кемпер сильно дернулся, уходя правыми колесами в заваленный песком кювет. Хогэн отпрянул к дверце, бросив руль, и уже подумал, что все обошлось, но почувствовал, на шее теплый поток крови: острие ножа прочертило глубокую борозду на его правой щеке, от виска до челюсти. Он вытянул правую руку, что схватить парня за запястье, но тут под левое переднее колесо угодил булыжник размером с телефонный аппарат. Кемпер подпрыгнул, как подпрыгивают автомобили в боевиках с погонями, которые наверняка нравились его попутчику. Взлетел в воздух, с четырьмя бешено вращающимися колесами, на скорости, согласно спидометру, тридцать миль в час, и Хогэн почувствовал, как ремень безопасности впивается в его грудь и живот. Повторялась авиакатастрофа, как и тогда, он не мог поверить, что это происходит с ним.

Парня, который так и не выпустил ножа из руки, бросило вперед и вверх. Голова ударилась о крышу, когда пол и потолок кабины поменялись местами. Хогэн увидел, что парень отчаянно машет левой рукой, и к своему изумлению понял, что тот по-прежнему хочет ткнуть его ножом. Я посадил в машину гремучую змею, подумал Хогэн, только без ядовитых желез.

А потом кемпер рухнул на землю, смяв стойки багажника, голова парня вновь ударилась о крышу, только с куда большей силой. Нож вылетел из его руки. Раскрылись дверцы шкафчиков в задней части кемпера, из них посыпались книжки с наклейками и образцы считывающих устройств. Кемпер какое-то время скользил на крыше. Хогэн даже успел подумать: вот, значит, каково тем, кто сидит в банке консервов, когда ее открывают.

Ветровое стекло разлетелось миллионом осколков. Хогэн крепко зажмурился и прикрыл лицо руками. Кемпер все перекатывался, разбивая боковые стекла, вновь оказался на колесах, наклонился, чтобы упасть на борт со стороны парня… но передумал и застыл.

Секунд пять Хогэн сидел, не шевелясь, вцепившись руками в подлокотники кресла, словно капитан Кирк после атаки Кинглона. Он чувствовал, что на коленях полно песка, стекол, лежит еще что-то тяжелое, хотя и не понимал, что именно. А ветер сквозь разбитые стекла засыпал кабину песком.

Перед его глазами возникло что-то движущееся, он разглядел белую кожу, коричневую грязь, ободранные костяшки пальцев, красную кровь. Понял, что видит кулак, а в следующий момент кулак этот врезал ему по носу. Боль острым копьем пронзила мозг. Его ослепила белая вспышка. А когда зрение вернулось, руки парня уже сжимали его шею, не давая дышать.

Мистер Брайан Адамс из Ниоткуда, перегнулся через широкий выступ, разделявший сидения. Кровь из десятка порезов стекала по шее, лбу носу. Серо-зеленые глаза горели безумной яростью.

— Посмотри, что ты наделал, мудак! — орал он. — Посмотри, что ты наделал!

Хогэн дернулся, ему удалось перехватить воздух, потому что пальцы этого психа соскользнули с шеи, но ремень безопасности по-прежнему прижимал его к креслу. И руки парня вновь сомкнулись у него на шее, только на этот раз большие пальцы со всей силой вжались в гортань.

Хогэн попытался поднять руки, но парень локтями блокировал их. Постарался развести локти, ничего не вышло. Теперь он уже слышал новый ветер, который ревел у него в голове.

— Посмотри, что наделал, сучье вымя! Я весь в крови!

Голос парня донесся до него из далекого далека.

Он же убивает меня, подумал Хогэн, и ему тут же ответил какой-то голос: «Правильно… пошел на хер, сладенький!»

Реплика эта вернула распиравшую его злость. Он схватил то, что лежало на коленях вместе с песком и осколками. Бумажный пакет, внутри что-то увесистое, что именно, Хогэн не помнил. Он обхватил пакет пальцами и резко поднял руку. Кулак угодил юноше в челюсть. Тот вскрикнул от боли, пальцы разжались, он отлетел к дверце.

Хогэн первым делом набрал полную грудь воздуха и тут же услышал то ли бульканье, то ли стрекотание. Такой звук обычно раздается, когда снимаешь с конфорки кипящий чайник. Неужели это я издал такой звук? Господи, неужели я?

Он вновь глубоко вдохнул. Закашлялся от пыли, посмотрел на кулак, увидел Клацающие Зубы, которые впечатались в коричневую бумагу.

И вдруг почувствовал, как они шевельнулись.

От испуга и неожиданности Хогэн вскрикнул, выпустил пакет из рук: а как бы отреагировали вы, если б подняли с земли человеческий череп, а он вдруг попытался заговорить?

Мешок упал парню на спину, а потом покатился на коврик, который устилал пол кемпера. «Брайан Адамс» тем временем тяжело поднимался на колени. Хогэн услышал, как лопнула резинка, стягивающая Клацающие Зубы, а потом раздалось само клацание. Ошибки тут быть не могло: челюсти раскрывались и закрывались.

Наверное, где-то погнулся зубчик, ничего больше, вспомнил он слова Скутера. В умелых руках они снова начнут и кусать, и ходить.

А может, для починки хватило хорошего удара, подумал Хогэн. Если я проживу достаточно долго, чтобы выбраться отсюда, обязательно скажу Скутеру, что для того, чтобы починить Клацающие Зубы, достаточно перевернуться к кемпере, а потом врезать ими в челюсть психу, который пытается тебя задушить. Все просто, с этим справится любой ребенок.

Зубы все клацали внутри порванного коричневого пакета, бумага раздувалась и сжималась, словно вырезанное легкое, отказывающееся умирать. Юноша отполз от пакета, даже не взглянув на него, отполз в глубь кемпера, тряся головой, пытаясь разогнать стоящий перед глазами туман. Во все стороны летели брызги крови.

Хогэн нащупал замок ремня безопасности, нажал на кнопку. Напрасный труд. Кнопка не подалась ни на йоту, замок не сработал. Ремень с прежней силой прижимал его к спинке, диагонально пересекая грудь, врезаясь в валик жира на животе. Он подергался, в надежде, что замок-таки отщелкнется. Не отщелкнулся, только из раны на щеке сильнее потекла кровь. Новая волна паники накрыла его, он повернул голову, чтобы посмотреть на парня.

И не увидел ничего хорошего. Парень нашел нож, который лежал на груде рекламных буклетов и инструкций. Схватил его, отбросил с лица волосы, глянул на Хогэна. Улыбнулся, и от этой улыбки внутри у Хогэна похолодело.

«Вот и все, — говорила улыбка парня. — Минуту-другую я волновался, действительно волновался, но теперь уж все получится, как нельзя лучше. Поимпровизировали, и хватит, возвращаемся к исходному сценарию».

— Застрял, Ценник-Чувак? — спросил парень, перекрывая визг ветра. Замок заклинило? Хорошо, что ты пристегнулся, так? Хорошо для меня.

Юноша попытался встать, ему это почти удалось, но в последний момент колени подогнулись. Но лице отразилось изумление, которое при других обстоятельствах могло бы вызвать у Хогэна улыбку. А потом он еще раз отбросил с лица заляпанные кровью волосы и пополз к водительскому креслу, крепко сжимая в левой руке рукоятку ножа. При каждом движении на его бицепсе подергивалась татуировка. Хогэн вспомнил, как при ходьбе на футболке, обтягивающей необъятную грудь Майры, шевелились слова «НЕВАДА — СТРАНА ГОСПОДА».

Хогэн обеими руками схватился за пряжку замка, большими пальцами надавил на кнопку, изо всех сил, точно так же, как совсем недавно этот псих стискивал ему горло. Ничего путного не вышло. Замок ремня безопасности заклинило намертво. Ему не оставалось ничего другого, как вновь повернуть к своему врагу.

Юноша уже добрался до сложенного дивана. На его лице вновь читалось крайнее изумление. Смотрел он прямо перед собой, а значит, обнаружил на полу что-то из ряда вон. Вот тут Хогэн вспомнил про Зубы. Они по-прежнему клацали.

Он опустил голову и увидел, как Большие Клацающие Зубы выходят из разорванного бумажного пакета в смешных оранжевых башмаках. Клыки, резцы, коренные то сходились, то расходились, издавая звук, похожий на тот, что раздается из шейкера, если напитки смешиваются вместе со льдом. Башмаки, с былыми подошвами, казалось, пританцовывали на сером ковре. Хогэну вспомнился Фред Астер и его знаменитые танцы. Фред Астер, с тросточкой под мышкой, в соломенной шляпе набекрень.

— О, черт! — юноша подавился смехом. — Вот, значит, что ты возишь в своей машине? Ну и ну! Убив тебя, Ценник-Чувак, я окажу миру большую услугу.

Ключ, подумал Хогэн. Ключ, вставленный в челюсть, который заводит пружину… он не поворачивается.

И внезапно его осенило. Он точно знал, что сейчас произойдет. Юноша потянется к Зубам.

А Зубы резко остановились. Больше не клацали и не шагали. Стояли на сером ковре, с чуть раскрытыми челюстями. Безглазые, они, казалось, вопросительно смотрели на парня.

— Клацающие Зубы, — в голосе мистера Брайна Адамса из Ниоткуда слышалось восхищение. Он протянул правую руку, пальцы сомкнулись вокруг Зубов, как и предполагал Хогэн.

— Куси его! — взвизгнул Хогэн. — Немедленно отхватите ему гребаные пальцы!

Юноша вскинул голову, серо-зеленые глаза в недоумении уставились на Хогэна. На мгновение у него даже челюсть отвисла, а потом он заржал, нервно, истерично, в унисон с завываниями ветра, гуляющего по салону кемпера.

— Куси меня! Куси меня! К-к-куси меня! — нараспев повторял юноша. Похоже, давно он уже не слышал такой хорошей шутки. — Эй, Ценник-Чувак! Я-то думал, что это я ударился головой!

Парень зажал рукоятку ножа зубами и сунул указательный палец левой руки между челюстей Больших Клацающих Зубов.

— Уси я! — приказал он с ножом во рту, захихикал, с пальцем между металлических зубов. — Уси я! О, о. Уси я!

Зубы не шевелились. Ножки в оранжевых башмаках тоже. Хогэн понял, что хотел от Зубов слишком многого. Юноша поводил пальцем между Зубов, начал его вытаскивать, затем вдруг закричал: «От, дерьмо! ДЕРЬМО! ГРЕБАНЫЙ НАСРАТЬ!»

От радости сердце чуть не выпрыгнуло у Хогэна из груди, да только мгновение спустя он понял, что парень если и кричит, то из избытка переполняющих его чувств. Не просто кричит — смеется. Смеется над ним. Зубы пребывали в полной неподвижности.

Юноша поднял Зубы к лицу, чтобы получше их рассмотреть, поставил на ладонь правой руки, левой перехватил нож. Потряс им перед Клацающими Зубами, как учитель трясет указкой перед непослушным учеником.

— Кусаться нельзя! — в голосе слышались учительские нотки. — Это плохая прив…

Одна из оранжевых ножек шагнула вперед по грязной ладони, челюсти раскрылись и, прежде чем Хогэн понял, что происходит, Клацающие Зубы сомкнулись на носу юноши.

На этот раз «Брайан Адамс» закричал по-настоящему — от боли и изумления. Он схватился за Зубы правой рукой, попытавшись отбросить их в сторону, но они вцепились в его нос мертвой хваткой, точно так же, как замок ремня безопасности Хогэна держался за скобу. Меж зубов заструилась кровь. Парень откинулся на спину, несколько мгновений Хогэн видел только мельтешащие в воздухе руки и ноги. Потом сверкнуло лезвие ножа.

Парень закричал снова, сел. Длинные волосы, словно занавес, скрыли лицо. Из них, словно руль какого-то странного корабля, торчали Клацающие Зубы. Каким-то образом парню удалось всунуть нож между челюстями.

— Убейте его! — прохрипел Хогэн. Он обезумел. С одной стороны, вроде бы понимал, что обезумел, с другой, это не имело ни малейшего значения. Убейте его!

Парень отчаянно вскрикнул, попытался разжать стальные челюсти. Лезвие переломилось, но после того, как челюсти разошлись на долю дюйма. Зубы упали на пол между коленями «Брайана Адамса». Вместе с немалой частью его носа.

Парень отбросил волосы с лица. Скосил серо-зеленые глаза к остаткам носа. Рот перекосило от боли, на шее вздулись вены.

Парень потянулся к Зубам. Те отступили на своих оранжевых ножках. Они словно улыбались сидящему парню. Кровь залила футболку.

Он вновь потянулся к Зубам, только они вдруг рванулись вперед, под его рукой, между коленями и смачно вонзились в выпуклость на выцветших синих джинсах, аккурат под тем местом, где заканчивалась молния.

Глаза «Брайана Адамса» широко раскрылись. Так же, как и рот. Руки взлетели на уровень плеч, и в то мгновение он очень напоминал имитатора Эла Джолсона, собравшегося спеть его «Мэмми». Нож с обломанным лезвием отлетел в задней стенке кемпера.

— Боже! Боже! Бо-о-о-о…

Оранжевые башмаки притоптывали на месте. Красные челюсти Больших Клацающих зубов сжимались и разжимались, сжимались и разжимались…

— …о-о-о-О-О-О…

А когда джинса начала рваться, с каким-то странным чмоканием, Хогэн лишился чувств.

В себя он приходил дважды. Первый раз практически сразу, потому что ветер ревел с прежней силой и еще не стемнело. Уже начал поворачиваться, но чудовищная боль пронзила шею. Должно быть, растяжение мышц или прострел, но могло быть и хуже… или завтра будет хуже.

При условии, что он доживет до завтра.

Парень, подумал Хогэн, я должен повернуться и убедиться, что он мертв.

Нет, не надо поворачиваться. Разумеется, он мертв. Иначе умер бы я.

И тут он услышал за знакомый звук: клацание зубов, которое становилось все громче.

Они идут ко мне. С парнем они покончили, но не наелись, и теперь идут ко мне.

Он вновь попытался нажать на кнопку, но замок не поддался его усилиям, да и сил в руках практически не осталось.

Зубы все приближались и приближались, клацание раздавалось уже за спинкой кресла. Они словно говорили: «Мы — зубы, мы возвращаемся! Посмотри, как мы ходим, посмотри, как мы клацаем, мы съели его, а теперь съедим тебя!»

Хогэн закрыл глаза.

Клацание прекратилось.

Слышались только вой ветра да шуршание песка, который ветер бросал в борт кемпера.

Хогэн ждал. Долго, очень долго. Зубы клацнули, и тут же послышался звук разрываемой ткани. После короткой паузы все повторилось, в той же последовательности.

Что они делают?

На третий раз чуть двинулась спинка кресла, и он все понял: Зубы прогрызали дыру, чтобы добраться до него.

Хогэн вспомнил о том, как Зубы сомкнулись на выпуклости под молнией джинсов «Брайана Адамса» и ему очень захотелось лишиться чувств. Песок, заносимый ветром в разбитые окна, колол щеки и лоб.

Зубы клацали и рвали, клацали и рвали, клацали и рвали…

Все ближе, ближе, ближе. Хогэн не хотел смотреть вниз, но не смог перебороть любопытства. И у своего правого бедра, там, где сидение встречается со спинкой, увидел широкую белозубую улыбку. Зубы медленно, но верно прогрызали себе путь, шествую на невидимых оранжевых ножках. И к тому времени, когда они добрались до кармана брюк Хогэна, он вновь отключился.

Когда он пришел в себя второй раз, ветер практически стих и начало темнеть. Пустыня стала пурпурно-лиловой, такой Хогэн ее никогда не видел. На капот намело песка.

Поначалу он не мог вспомнить, как дошел до жизни такой. Вроде бы он посмотрел на индикатор уровня бензина, отметил, что бак практически пуст, а подняв голову, увидел большой щит с надписью: «ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЙ МАГАЗИН И ПРИДОРОЖНЫЙ ЗООПАРК СКУТЕРА БЕНЗОЗАПРАВКА ЗАКУСКИ ХОЛОДНОЕ ПИВО ПОЛЮБУЙТЕСЬ ЖИВЫМИ ГРЕМУЧИМИ ЗМЕЯМИ»!

Он понимал, что, будь на то его желание, он какое-то время может прятаться за свою амнезию. Более того, подсознание может вообще стереть некие опасные для психики воспоминания. Но, может, не вспоминать — еще опаснее. Гораздо опаснее. Потому что…

Порыв ветра швырнул песок в помятый борт кемпера. По звуку похоже на

(клац! клац! клац!)

Он вспомнил все, и его тут же бросило в жар. В горле что-то то ли чавкнуло, то ли чмокнуло. Чмокание показалось Хогэну знакомым. Он уже слышал такое, в тот самый момент, когда Зубы сомкнулись на яйцах парня. Инстинктивно прикрыл руками промежность, посмотрел вниз.

Зубов не увидел, а вот легкость, с которой плечи отследили движение рук, его удивила. Медленно, очень медленно Хогэн развел руки. Ремень безопасности более не прижимал его к спинке кресла. Металлическая скоба по-прежнему торчала в замке, с драным клоком красного ремня. Другой его конец лежал на сером ковре. Ремень не разрезали, а перегрызли.

Он посмотрел в зеркало заднего обзора и удивился еще больше: торцевые дверцы открыты, на сером ковре лишь бурые пятна. Мистер Брайан Адамс из Ниоткуда исчез.

Вместе с Клацающими Зубами.

Хогэн медленно вылез из кемпера, словно глубокий старик, страдающий артритом. Обнаружил, что не так уж все и плохо, если смотреть прямо перед собой. Зато любой поворот головы вызывал резкую боль в шее, плечах, верхней части спины. О том, чтобы обернуться, речи просто быть не могло.

Он осторожно двинулся вдоль кемпера, иной раз касаясь вмятин в борту, слыша, как под ногами хрустят осколки стекла. Долго стоял у задней дверцы, боясь заглянуть за нее. Боялся, что, заглянув, увидит притаившегося там парня с ножом в левой руке и застывшей на губах идиотской улыбкой. Но не мог же он стоять у дверцы вечно, глядя перед собой, не поворачивая головы, словно не голова это, а большая бутыль с нитроглицерином. Сумерки быстро сгущались, и Хогэн решительно обошел дверцу.

Ветер дунул, отбросив волосы с его лба, и окончательно стих. И вот тут Хогэн услышал какой-то сухой скрип, доносящийся справа. Повернулся. В двадцати ярдах увидел подошвы кроссовок парня, исчезающие за гребнем ложбины. Их разделяли несколько футов: ноги парня образовывали букву V. Подошвы на мгновение застыли, словно тот, кто тащил парня, решил передохнуть, а потом короткими рывками двинулись дальше, в ложбину.

С невероятной ясностью перед мысленным взором Хогэна возникла картина происходящего за гребнем. Он увидел Большие Клацающие Зубы, на ножках в забавных оранжевых башмаках с белыми подошвами. Вцепившиеся в прядь длинных светлых волос парня.

Большие Клацающие Зубы пятились.

Большие Клацающие Зубы тащили мистера Брайана Адамса в Никуда.

Хогэн повернулся и зашагал к шоссе, глядя прямо перед собой, изо всех сил стараясь сохранять неподвижность своей нитроголовы. Ему потребовалось пять минут, чтобы преодолеть кювет, еще пятнадцать, чтобы остановить машину, но он справился. И за все это время ни разу не поинтересовался, а что делается за его спиной.

Девятью месяцами позже, в жаркий июньский день, Билл Хогэн вновь проезжал мимо «Продовольственного магазина и придорожного зоопарка Скутера»… только название изменилось. Теперь заведение называлось «ДОМ МАЙРЫ», а гостям предлагались «БЕНЗИН, ХОЛОДНЫЕ ЗАКУСКИ, ВИДЕО». На щите-указателе под этими словами красовалось изображение волка, воющего на луну. Сам Волк, тот самый миннесотский койот, лежал в клетке, стоявшей в тени, отбрасываемой крыльцом. Вытянув задние лапы, положив морду на передние. Он не поднялся, когда Хогэн вылез из кабины, чтобы залить в бак бензин. Ни тарантула, ни гремучих змей Хогэн не обнаружил.

— Привет, Волк, — поздоровался он, поднимаясь по ступеням.

Обитатель клетки удостоил Хогэна взгляда, перевернулся на спину и вывалил длинный красный язык.

Магазин вроде прибавил в размерах и стал гораздо чище. Поначалу Хогэн предположил, что причина — в ярком солнце, но потом отметил и другие изменения. Окна сверкали чистотой. Темную краску стен сменили светлые сосновые панели, от которых еще пахло смолой. Появилась стойка бара с пятью высокими стульями, исчезли «страшилки». Сам стеклянный стенд остался, но теперь его заполняли видеокассеты. На бумажке, приклеенной к стеклу, Хогэн прочитал: «Фильмы категории Х — в подсобке».

Женщину за кассовым аппаратом Хогэн видел в профиль. Она что-то подсчитывала на карманном калькуляторе. Поначалу решил, что это дочь мистера и миссис Скутер, женский довесок к тем трем сыновяьм, о которых упоминал Скутер. И лишь когда она подняла голову, Хогэн понял, что перед ним сама миссис Скутер. С трудом верилось, что он видит женщину, на необъятной груди которой едва не лопалась футболка с надписью «НЕВАДА — СТРАНА ГОСПОДА». Миссис Скутер сбросила никак не меньше пятидесяти фунтов и выкрасила волосы в светло-каштановый свет. Только морщинки от солнца у глаз и рта остались прежними.

— Заправились? — спросила она.

— Да. На пятнадцать долларов, — он протянул двадцатку, она пробила чек. — Когда я был здесь в прошлый раз, магазин выглядел по-другому.

— После смерти Скутера многое изменилось, все так, — согласилась миссис Скутер, достала из кассового аппарата пятерку, уже собралась отдать Хогэну, но тут впервые взглянула на него и замялась. — Скажите… это вы чуть погибли в тот день в прошлом году, когда на нас обрушилась песчаная буря?

Он кивнул, протянул руку.

— Билл Хогэн.

Без малейшей задержки она перегнулась через прилавок и пожала ее. Смерть мужа положительно сказалась на ее настроении… а может, у нее просто началась другая жизнь.

— Жаль, конечно, что ваш муж умер. Мне показалось, что он был хорошим человеком.

— Скут? Да, особенно до болезни, — согласилась она. — А как вы? Поправились?

Хогэн кивнул.

— Шесть недель проходил в шейном бандаже… не первый раз… но сейчас все в порядке.

Она смотрела на шрам, который пересекал его правую щеку.

— Его работа? Этого парня?

— Да.

— Сильно он вас порезал.

— Да.

— Я слышала, он здорово расшибся, когда ваша машина слетела с дороги, и уполз в пустыню умирать, — она пристально всмотрелась в Хогэна. — Так и было?

Хогэн чуть улыбнулся.

— Скорее всего.

— Джек Торнбак, наш шериф, говорил, что дикие животные поработали над ним. Особенно крысы. Не проявили никакого почтения.

— Я об этом ничего не знаю.

— Джи-Ти сказал, что его не узнала бы и родная мать, — она приложила руку к заметно уменьшившейся в размерах груди. — Чтоб мне провалиться на этом месте, если я вру.

Хогэн громко рассмеялся. После той песчаной бури он вообще стал смеяться гораздо чаще. И, похоже, стал проще смотреть на жизнь.

— Хорошо хоть, что он вас не убил. Вы, можно сказать, прошли по острию ножа. Должно быть, вас охранял Господь Бог.

— Совершенно верно, — Хогэн взглянул на стеклянный стенд. — Я вижу, «страшилки» вы убрали.

— Это старье? Будьте уверены! Первым делом после того, как он… — ее глаза широко раскрылись. — Ой! Что же это со мной?! У меня же есть одна ваша вещица! Если б я забыла, Скутер поднялся бы из могилы!

Хогэн в недоумении нахмурился, но женщина уже отвернулась от прилавка. Поднялась на цыпочки, что-то достала с верхней полки. И Хогэн совершенно не удивился, увидев в ее руке Большие Клацающие Зубы. Она поставила их рядом с кассовым аппаратом.

Хогэн долго смотрел на застывшую ухмылку. Вот они, самые большие в мире Клацающие Зубы, стоят себе в оранжевых башмаках на прилавке и словно говорят: «Привет, дружище! На забыл нас? Мы вот тебя не забыли. Все время помнили о тебе».

— Я нашла их на крыльце, на следующий день после бури, — миссис Скутер рассмеялась. — Словно Скутер подарил их вам, но положил в дырявый пакет, из которого они и выпали. Я хотела их выбросить, но он заявил, что они — ваши, и заставил спрятать. Он сказал, что вы — коммивояжер. А потому обязательно заглянете сюда еще раз… Так и вышло.

— Да, — согласился Хогэн. — Так и вышло.

Он поднял Зубы с прилавка, сунул палец между чуть приоткрытых челюстей. Провел подушечкой по клыкам, коренным, в его голове зазвучал голос мистера Брайана Адамса из Ниоткуда: «Куси меня! Куси меня! К-у-у-у-си меня!»

Неужели темный налет на задней поверхности зубов — высохшая кровь парня? Хогэн показалось, что он видит налет, но может, это была лишь тень.

— Я сохранила их, потому что Скутер сказал, что у вас есть сын.

Хогэн кивнул.

— Есть.

И подумал, а у мальчика есть отец. И лишь благодаря «страшилке», которую я держу в руках. Они притопали сюда на маленьких оранжевых ножках, потому что здесь их дом? Или каким-то образом знали то же, что и Скутер? Рано или поздно человек, который много ездит по стране, обязательно появится там, где уже бывал, точно так же, как убийца обязательно возвращается на место преступления.

— Если хотите их взять, они ваши, — нарушила затянувшееся молчание женщина. На мгновение она задумалась… потом рассмеялась. — Черт, если бы я не забыла про них, то обязательно выбросила бы. Тем более, что они сломаны.

Хогэн повернул ключ, торчащий из десны. Дважды он повернулся нормально, сжимая пружину, а на третьем обороте внутри что-то щелкнуло, и ключ провернулся. Сломаны. Конечно, сломаны. И оставались сломанными, пока не решили, что какое-то время о поломке можно и забыть. И вопрос не в том, как они вернулись. И даже не почему?

Вопрос надо формулировать иначе: чего они хотят?

Он опять сунул палец между стальных зубов и прошептал: «Кусите меня… хотите?»

Зубы не шевельнулись, продолжая ухмыляться.

— Похоже, разговаривать они не умеют, — вставила миссис Скутер.

— Не умеют, — кивнул Хогэн и вдруг подумал о том юноше. Мистера Брайане Адамсе из Ниоткуда. О том, что таких, как он, нынче тьма. И не только юношей и девушек. Взрослые тоже мотаются по дорогам, как перекати-поле, всегда готовые забрать твой бумажник, сказать тебе: «Пошел на хер, сладенький», — и убежать. Ты можешь перестать подсаживать попутчиков (он перестал), ты можешь оборудовать дом новейшей охранной системой (он оборудовал), но как трудно жить в мире, где самолеты иной раз падают с неба, психи могут объявиться, где угодно, и никогда не помешает лишняя страховка. В конце концов, у него есть жена.

И сын.

Так что, если Большие Клацающие Зубы постоят на столе Джека, хуже не будет. Слишком много в этой жизни неприятных сюрпризов. Пусть стоят.

На всякий случай.

— Спасибо, что сберегли их, — Хогэн тепло улыбнулся миссис Скутер, осторожно поднял Зубы за ножки. — Я думаю, мой сын будет страшно рад такому подарку, хотя они и сломаны.

— Благодарите Скутера, не меня. Вам нужен пакет? — улыбнулась и она. — Я дам вам пластиковый. Никаких дыр, гарантирую.

Хогэн покачал головой и положил Клацающие Зубы в карман пиджака спортивного покроя.

— Пусть лежат в кармане. Всегда под рукой — оно надежнее.

— Как угодно, — он уже направился к двери, но она крикнула вслед. — Постойте! Я готовлю отличные сэндвичи с куриным салатом!

— Я в этом нисколько не сомневаюсь.

Он получил сэндвич, расплатился, вышел на крыльцо, широко улыбаясь, постоял под жарким солнцем. Настроение у него было прекрасное, в последнее время по-другому не бывало, и он очень надеялся, что так будет всегда.

Слева от него Волк — миннесотский койот просунул морду сквозь прутья клетки, гавкнул. В кармане пиджака Хогэна Клацающие Зубы сжали челюсти. Очень тихо, но Хогэн услышал… и почувствовал едва заметное движение. Похлопал по карману.

— Спокойно, спокойно.

Пересек двор, сел за руль своего нового кемпера, теперь «шевроле», покатил к Лос-Анджелесу. Он обещал Лайте и Джеку, что вернется к семи вечера, максимум, в восемь, а обещания он всегда старался выполнять.