Вы не авторизовались

Исчезнувшие. Последняя из рода бесплатное чтение

Кэтрин Эпплгейт
Исчезнувшие
Последняя из рода

Майклу

В природе ничего не существует в одиночку.

Рейчел Карсон, «Безмолвная весна»^[1], 1962 г.

Katherine Applegate

Endling #1: The Last

* * *

Originally published by HarperCollins.

Published by arrangement with Pippin Properties, Inc. through Rights People, London and The Van Lear Agency.

В макете использованы материалы по лицензии shutterstock.com

* * *

Часть первая
Начало конца

1
Последняя из рода

Я привыкла быть последней с первых дней жизни.

Я появилась на свет после семерых братьев и сестёр – и оказалась и младше, и мельче всех, а это означало, что я последняя ела, последняя пила и в укрытии оказывалась тоже последняя.

В нашей со временем сокращающейся стае у меня было меньше прав, чем у остальных, и я принимала своё положение безропотно. Ну, или почти безропотно. А что мне оставалось делать? Я состояла из одних недостатков; по крайней мере, мне всё время о них говорили: слишком юна, чтобы быть умной, слишком мала, чтобы помогать стае.

Мои большие и неуклюжие ноги заплетались, когда я бежала. Моя шёрстка была растрёпанной, а поведение – отвратительным. Однажды я подлезла к еде без очереди и слопала целую ногу муравьиной антилопы.

Не в меру любопытная, я везде и всюду совала свой нос.

Одним словом, единственная задача любого даирна – сделать всё возможное, чтобы просто выжить, – оказалась мне явно не по плечу.

Да, тогда проще было приручить единорога, чем увидеть нас среди бела дня.

Наш вожак, седой и дряхлый Дэлинтор, любил вспоминать те времена, когда наши предки огромными стаями, сотнями пересекали равнины Недарры. По ночам семьи собирались у костра и варили дикие плоды и ягоды, а порой – барсука или петуха.

Но это было очень давно. Теперь нас всех можно было легко пересчитать: осталось всего-навсего четыре семьи, и мы старались держаться вместе, сидеть тихо и не высовываться, прячась от людей, самых непредсказуемых хищников. Прячась от белого света.

Вокруг нас ходили легенды. Одни говорили, что где-то очень далеко, в горных пещерах или на далёких островах, были ещё такие же, как мы. Другие утверждали, будто всё это вымысел, нельзя слепо этому верить. Тем более даирнов часто путали с собаками – между нами и правда было внешнее сходство. Однако у собак иначе устроены конечности – у них не так развиты большие пальцы. Они не могут ходить на задних лапах. Не могут плавно перемещаться с дерева на дерево. Не могут разговаривать с людьми. И собаки – уж извините – не такие блестящие охотники.

Но сколько бы нас ни оставалось, Дэлинтор опасался, что из-за нашего тёплого и нежного меха нам всем в итоге суждено исчезнуть, как карлизианским тюленям, которых истребили люди. Или как красным марлотам, вымершим от страшной эпидемии. Или же как синим хохлатым зигуинам, которые просто погибли на разорённой во время Давней войны земле.

Видимо, способов исчезнуть предостаточно.

Но мы отказывались верить в то, что наши дни сочтены. Одно мы знали точно: раньше нас было очень много, а теперь остались единицы.

Мои родители боялись, что, когда придёт беда – а мы уже чувствовали её приближение – я погибну первой. Ведь я была такой маленькой, иногда совсем беспомощной.

Но по моим жилам текла храбрость. Я вовсе не боялась умереть первой.

Я боялась оказаться единственной выжившей.

Боялась оказаться последней из рода.

2
Визит флайнов

Беда пришла очень скоро, как раз в тот день, когда к нам пожаловали флайны.

Утро уже плавно перетекало в день, когда я услышала их. Я на цыпочках прокралась мимо своих: все спали крепким сном, сбившись в кучу, и напоминали большого зверя.

Даирны по природе своей не ночные животные, но теперь нам приходилось прятаться до наступления полной темноты. Да, мы боялись огромных кошек, ночных охотников – феливетов. А ещё больше – браконьеров и солдат Мурдано, правителя Недарры.

Мне же, как всегда, не сиделось на месте. Ещё бы – я была уверена, что прямо за дверью услышала взмахи крыльев, нерезкие и одновременно очень мощные.

Моя сестра Лирья, зевнув, приоткрыла один глаз.

– Бикс, я так хочу есть, что смогла бы даже тебя проглотить, – пробормотала она спросонья.

– Было бы что глотать, кожа да кости, – ответил ей старший брат Авар.

Как обычно, когда они дразнили меня, я не обращала на это внимания.

Протиснуться в дверь нашего временного пристанища было непросто. Мы заняли покинутое жилище урсусов, похожее на большое осиное гнездо, упавшее на землю. Оно состояло как будто из медовых сот с огромными дырами. И этот славный домик, улей, на ощупь как камень, ослепительно переливался на солнце золотисто-медовым цветом. Отец сказал, что оболочка его состоит из вулканического пепла, серы и песка, замешанных на древесном соке.

Когда-то даирны разбивали большие лагеря, переходя долины, или вили на деревьях гнёзда, путешествуя по лесам. Но всё это кануло в Лету.

Много чего осталось в прошлом. Так нам говорил Дэлинтор, наш учитель, хранитель историй из жизни даирнов. Однако иногда мы понимали: он что-то не договаривает. Вероятно, в жизни нашего рода были настолько страшные времена, о которых нам пока рано знать.

Гнёзда на деревьях очень легко заметить, да и от стрел они не спасают. Поэтому мы стали переходить с места на место, прячась в пещерах или глубоких оврагах, а иногда и в зарослях колючих кустов в дремучих лесах. Мы старались не оставлять никаких следов, даже намёка на гнёзда или лагеря. Мы спали где придётся – у подножий скал, на далёких пляжах или в заброшенных жилищах. Однажды нам даже пришлось провести ночь в охотничьем домике.

Тогда мы впервые подошли к человеку, который считался главным обитателем наших земель, настолько близко. Давным-давно было решено, что правят на Земле шесть классов: люди, даирны, феливеты, натайты, терраманты и раптидоны. Но с тех пор много воды утекло, и теперь главным стал тиран Мурдано – он и контролировал всё живое, включая людей.

Я встречалась с представителями далеко не всех классов, а если быть совсем точной – то только с двумя. Однажды я учуяла феливетов – огромных изящных созданий из семейства кошачьих, способные бесшумно передвигаться в ночной тьме (услышать их удавалось лишь единицам). А ещё я видела раптидонов – хозяев неба, выписывающих круги в облаках.

Взглянуть на натайтов, пусть даже издалека, мне не пришлось.

И я ни разу (к счастью) не наткнулась на террамантов, которые передвигались огромными стаями.

Людей я тоже никогда не видела.

Но кое-что о них я всё же знала. Дэлинтор рассказывал нам, рисуя палочки на сухих листьях. Так мы узнали, что у людей два глаза, нос и рот, в котором много неострых зубов. Узнали, что они выше нас, даирнов, но незначительно. А ещё я много узнала об их привычках, одежде, городах и деревнях, культуре, оружии, языках и о том, как они измеряют время и расстояние.

А самое важное – что им никогда не доверяли и их всегда боялись.

Я выглянула из улья урсусов. Солнце поднялось ещё не очень высоко.

Звук приближался, и вот они показались прямо над ульем.

Флайны!

Кажется, их было четыре… три – точно, с широкими длинными хвостами и блестящими крыльями, которыми они рисовали в полёте изумительные радуги из нитей солнечного света, пробивающегося сквозь листву деревьев. Скорее всего, они, как любители мёда и большие умельцы что-нибудь умыкнуть, подумали, что в улье всё ещё хозяйничают урсусы.

Несмотря на сильный ветер, они удивительно легко и бесшумно парили в воздухе прямо над нашим домиком, словно огромные колибри.

– Бикс, – послышался тихий, но в то же время встревоженный и строгий голос. Я обернулась к маме, которая спешила ко мне. Вид у неё был измученный, золотистая шёрстка испачкалась и от этого потемнела, хвост опущен.

– Флайны, Майя! – прошептала я.

Она проследила за моим взглядом.

– Какие красивые. Скорее всего, направляются на север. Они улетают как раз в это время.

– Мне бы тоже так хотелось.

– Да, нам сейчас приходится непросто. – Она погладила меня по спине. – Особенно моей малышке.

– Я не малышка.

Мама слегка подтолкнула меня носом.

– Согласна, уже не совсем малышка.

Я вздохнула, прижимаясь к ней. Она была тёплая и уютная, как ласковое солнце.

– Мне скучно, Майя. Хочется веселиться. Бегать за своим хвостом. Узнавать что-то новое. Хочется отправиться навстречу приключениям и показать всем, какая я смелая.

– Пока не время показывать свою смелость, – сказала она мягко. – Не сейчас.

– Но старшие дразнят меня малявкой. И слабачкой, – захныкала я. – Они говорят, что я задаю слишком много вопросов. – Мне вдруг понравилось себя жалеть. – Ненавижу себя.

– Бикс, – ответила мама, – никогда так не говори. Ты такая одна, и на всём белом свете другой тебя нет. И мне очень нравится, что ты задаёшь много вопросов. Ведь только так мы чему-то учимся. – Она помедлила. – Я тебе кое-что расскажу. Твои братья и сёстры об этом пока не знают.

Я навострила уши.

– Прошлой ночью был совет стаи. Сегодня на заходе солнца мы покидаем эти места и отправляемся на север, как флайны. Нас поведёт Миксо. Она говорит, что тут, на юге, поиски сородичей пора заканчивать.

Миксо была нашим следопытом и обладала самым острым нюхом и чутьём в стае. Она обошла немало мест в поисках даирнов. Несмотря на слухи, что даирнов здесь видели, никто из них нам так и не встретился. Нас уже осталось всего двадцать девять.

– Путь будет трудным и долгим, – заключила мама. – Мы хотим найти Первое Поселение.

– Но ведь Дэлинтор говорил, что они вымерли, – вспомнила я историю про Первое Поселение – предков даирнов, мигрировавших в Недарру давным-давно. При том, что я люблю сказания больше всех остальных в нашей стае, я вынуждена признать – это ужасно скучное:

Воспевайте, поэты, отцов наших смелых,

Что отправились в путь непростой,

Чтобы в водах холодных, заледенелых

Даирнхольм отыскать – чудо-остров живой.

Я помнила только эту строфу. На уроках, когда мы учили сказания, Дэлинтор разрешал нам рисовать карты – иначе я засыпала бы. Большинство учеников именно так и делали.

– Майя? – не могла я угомониться. – Ты и правда думаешь, что на севере есть поселение?

Мама задумчиво посмотрела вдаль, через луг, на чернеющий и шумящий на ветру лес, и ничего не ответила.

– Всё возможно, – немного погодя всё-таки произнесла она.

Даирны никогда не лгут. Какой в этом смысл, если мы сразу видим ложь – причём неважно, даирн врёт или кто-то другой.

Представители ни одного класса не обладают такой способностью, которую Дэлинтор называл «тяжкой ношей», хотя я не совсем понимала значение этого выражения.

Однако то, что мы никогда не лжём, совсем не значит, что мы не можем надеяться.

– Но ведь ты же так не думаешь? – настойчиво продолжала я, заранее зная ответ.

– Не думаю, крошка моя. – Она говорила почти шёпотом. – Но, возможно, я ошибаюсь.

– Я уверена, что ты ошибаешься. Уверена, мы найдём сотни даирнов. Нет, тысячи! – Я постаралась взять себя в руки. – Почему нам нельзя хотя бы надеяться на это?

– Надеяться можно всегда, Бикс, – ответила мама. – Пока жизнь это позволяет.

Она снова нежно прижала меня к себе.

– А сейчас живо спать. Нам предстоит идти всю ночь.

Над головой по-прежнему кружили флайны, то снижаясь, то взмывая ввысь.

– Разреши мне ещё чуть-чуть тут побыть, Майя, – умоляла я.

– Только чуть-чуть, – сказала она, – и смотри никуда не суй свой носик. – Она собралась было уходить, но на секунду остановилась. – Я очень тебя люблю, крошка моя. Всегда это помни.

– И я тебя очень люблю, Майя.

Флайны ещё долго кружили над нашим пристанищем. Возможно, их восхитила трогательная сцена между нами – двумя даирнами. А может, они просто наслаждались теплом, исходящим от прогретого солнцем улья.

Я уже хотела вернуться в улей, как что-то – странное и неуловимое – привлекло моё внимание.

Это был не звук и не запах.

Скорее, моя интуиция: я ощутила, что рядом кто-то есть.

Я вышла на луг – за ним чернел лес, а дальше простиралось море.

Я попыталась понять по запахам, которые нёс ветер, что это. Воздух наполнен историями.

Так что же это? Трифоксы? А может, бриндалеты? Ветер метался из стороны в сторону, поэтому определить запахи было трудно.

И меня манил лес: не говоря ни слова, он будто приказывал, и устоять я не могла.

Солнечный свет золотыми нитями прошивал листву. Никогда ещё я не была там днём, только глухой ночью.

– Нет, – сказала я сама себе. Нам строго-настрого наказано не уходить одним, особенно днём, да ещё и не сообщив никому.

И я слушалась, не уходила – ну разве что иногда.

А бывало, набравшись храбрости, удирала к ручью с его волшебными зелёными пузырьками. Или пыталась подружиться с зебровой белкой и её бельчатами. А вчера я навестила куст звёздочковых цветов, которые пахнут полынью и морем. Там я славно побегала за своим хвостом!

Но все мои вылазки всегда заканчивались хорошо. Я никогда не уходила слишком далеко. Ведь как ещё можно познать мир, если не посмотреть на него?

Я понимала, что сейчас не должна идти. И всё же, перед тем как отправиться в дальний путь и снова поселиться вдали от дневного света, разве не здорово было бы взглянуть на море, только одним глазком, не ночью, а днём? Ведь я видела его только под звёздным небом.

Мама вернулась в гнездо. Я вдохнула морской бриз: опасности нет.

Ведь это всего несколько минут: просто вскочить на все четыре лапы и рвануть через луг. Потом стремглав сквозь лес, пугающий, но манящий своей чернотой.

3
Лодка

Из леса я выскочила на извилистую тропинку.

Деревья заканчивались ещё до скал, будто побаивались их высоты.

Трава была сухая, тёплая и почти ломкая. Она не походила на себя ночную – прохладную и влажную от росы.

Я набрела на развалины древнего строения. Скорее всего, это дозорная башня. Дэлинтор немного рассказывал нам о постройках людей. Он говорил, что некоторые – потрясающие. А на некоторые без слёз не взглянешь.

Я забралась на груду огромных острых камней, которые, скорее всего, служили когда-то лестницей. Наверху я встала у заросшего плющом отверстия в стене – по-видимому, это была бойница.

Вот оно – море.

Как же оно отличалось от того, что я себе представляла: не спокойное, покрытое мелкой рябью озеро; не суетливый, музыкальный ручей. Оно простиралось очень далеко, величественное и бескрайнее, как небо. Волны ровным строем маршировали к берегу, с силой обрушивались на него и рассыпались брызгами белой пены. Чёрные скалы с серебристыми прожилками, которые, как я слышала, называли «Акульими зубами», будто начищенные мечи воинов, обрамляли береговую линию.

Прилив рвался и оглушительно грохотал. Я словно утопала в запахах, сильных и таинственных.

Ветер усиливался. Я прижала уши к голове, глаза щипало.

Я посмотрела на небо – стена тёмно-серых облаков стремительно росла. Надвигалась буря.

Справа от меня скала изгибалась огромной аркой – лишь заострённые камни во власти неугомонных волн. Слева нога этой арки заканчивалась выступом, на краю которого стояло корявое дерево без единого листочка.

Только теперь я заметила лодку и в ней – одинокого пассажира.

Крошечная, почти игрушечная, она безвольно прыгала по серо-зелёным волнам. Её несло прямо на скалы. Если она ударится о них – вернее, когда ударится, – тут же разобьётся в щепки.

Я прищурилась, желая убедиться, что в лодке кто-то есть.

Хоть от природы у меня хорошее обоняние, я, к сожалению, никак не могла понять по запаху, какое это существо. Я пыталась отделить запахи один от другого… но нет, кроме всевозможных морских ароматов, не чувствовала ничего.

Тем не менее в лодке однозначно кто-то был. Кто-то очень маленький, коричневого цвета, отчаянно пытающийся грести.

Неужели это?.. Меня вдруг осенило – существо похоже на воббика!

– Но как воббик вообще оказался в лодке? – спросила я вслух, хотя рядом никого не было.

Грохот прибоя оглушал, однако я точно слышала очень слабый, отчаянный крик о помощи. Дело принимало серьёзный оборот. Мне было очевидно: воббик там или ещё кто – судьба его предрешена.

4
Мольба о помощи

Море подкидывало лодку под самые небеса.

Крохотное судёнышко с едва заметным в нём существом несло прямо на скалу.

Я затаила дыхание. Я не могла смотреть на это и не хотела знать, что будет дальше. В воздухе пахло смертью.

И вдруг море, только что беспощадно швырявшее лодку навстречу погибели, сжалилось над ней и понесло в направлении от скалы.

Но это продолжалось недолго. Всего лишь небольшая передышка.

Ещё одна-две, от силы три волны, и воббик – теперь я уже была уверена, что это воббик, – непременно погибнет.

Однажды, когда я была ещё совсем маленькой, мама приготовила на обед воббика. К тому времени мы уже очень долго питались одной травой и корешками, поэтому мясо стало настоящим лакомством. Не будь мы так голодны, вряд ли это блюдо показалось бы нам настолько вкусным, но даже теперь, когда я вспоминаю о нём, у меня текут слюни.

И всё же, хотя воббик и сейчас мог бы стать прекрасным дополнением к нашему скудному рациону, у меня и мысли не возникло его съесть. Я не желала ему смерти. (Если честно, я всегда была добреньким и слабохарактерным охотником и никого не убила за всю свою жизнь, ну разве что несколько жуков.) Вместо мыслей об охоте, я уже полным ходом продумывала план спасения, прикидывала траекторию своего движения и примерный вес маленького зверька.

И в тот самый момент воббик отчаянно посмотрел на меня, открыв рот и пытаясь что-то сказать.

Его уста сложились в слабое «Помогите!», а может, мне это только показалось. Как бы то ни было, страх в глазах бедняги и то, как отчаянно он размахивал лапками, говорили о том, что ему сейчас очень нужна помощь.

– Не могу, – крикнула я, но слова мои, как сорванные ветром листья, полетели мне же в лицо.

Я могла бы воспользоваться свойством своей шубки растягиваться при планировании в воздухе. Возможно, при невероятно удачном стечении обстоятельств мне бы удалось подхватить бедолагу.

Но существовала другая проблема – я не могла унести его на себе. Далеко уж точно. Может быть, на несколько метров. Только чтобы…

Океан отступил, обнажив узкую полосу песка в ущелье между скалами.

Но нет, рассчитать время было невозможно.

Воббик смотрел на меня, произнося неслышные слова. Моля о спасении.

У отца была любимая фраза: «Если поспешишь – не обязательно успеешь». Он часто мне её говорил, имея в виду, что сначала надо всегда хорошо подумать.

Вот я и думала.

С одной стороны, я могу погибнуть.

С другой – будет что рассказать у костра. Вот уж удивятся мои братья и сёстры!

С третьей стороны… И тут я себя остановила.

Я хоть и была поглощена планом спасения, но на долю секунды уловила приторный запах, каким обладают домашние собаки, а вслед за ним и лошадиную вонь.

В нос ударил ещё один запах, совершенно незнакомый.

Незнакомый, но известный.

Ведь только существа одного класса передвигались с лошадьми и собаками.

От топота копыт подушечки моих лап завибрировали. Я обернулась и посмотрела на деревья – напуганные птицы вспорхнули в небо.

Как я могла упустить такие важные знаки? Мрачный лес, неистовый ветер, безумие тонувшего воббика?

И тут я услышала сигнал, пронзительный крик, который мы использовали как предупреждение об опасности. Странно, это не даирн. Другая тональность. Было похоже, что звук издавал человек.

Вдруг густые заросли разошлись, словно хорошо приготовленная ловушка. За спиной у меня появились лошади, на которых могли сидеть только люди. Я рассматривало всадников во все глаза – их руки и ноги были толще, чем я думала, а голоса наводили ужас.

Кто это? Солдаты Мурдано?

Я сразу вспомнила слова, которые нам повторял Дэлинтор: «Завидев серебристо-красное – беги, даирн. Иначе не миновать тебе гибели!»

На них была тканая шерстяная одежда, коричневого и серого цветов. Оружие у всех разное. Две лошади везли вместо людей обмотанные верёвками мешки со шкурами.

Браконьеры.

Один человек закричал – тем же голосом, каким был подан сигнал:

– Нет! Нет! Не убивать!

Вожак браконьеров. Он держал в левой руке внушительных размеров лук, а в правой – поводья огромной лошади с чёрной шерстью с белыми пятнами. Оба, и мужчина, и животное недобро уставились на меня.

Правой рукой охотник вынул стрелу из колчана. Затем в мгновение ока надел стрелу на тетиву.

– Нет! – закричала я.

Моё сердце бешено колотилось.

Я с ужасом смотрела, как мышцы стрелка напряглись, и он натянул тетиву.

Всё его внимание было на мне. Потом я увидела сверкающий наконечник. Пальцы, отпускающие стрелу. Дрогнувшую тетиву.

И я прыгнула.

5
Спасение на море

Летать в прямом смысле этого слова даирны не умеют.

Зато умеют планировать в воздухе. Мы можем немного обуздать гравитацию и не камнем лететь вниз, а медленно и плавно опускаться, раскачиваясь в воздухе из стороны в сторону.

Я развела передние лапы, приготовив свои меховые скользуны. Зацепившись за крошащийся камень острыми, в четыре дюйма длиной когтями, я изо всех сил оттолкнулась от него задними лапами и прыгнула в пушистые облака.

Градом посыпались стрелы.

Я уловила поток ветра.

Пока набегающими порывами он подхватывал и поднимал меня выше, я задела хвостом острую, как нож, верхушку скалы «Акулий зуб».

Лошади на краю скалы встали на дыбы, зафыркали и попятились. Сидящие верхом люди следили за мной свирепыми взглядами.

Они прикидывали, как меня поймать.

И тут мимо меня пролетела стрела – невероятно быстро, быстрее, чем прыжок раптидонта. Настолько близко, что я могла разглядеть цвет перьев, рисунок на трубке и наконечник-трезубец, а также тонкую нить, за которую обычно тащат жертву. Стрела браконьера.

Раскрыв скользуны и стремительно набирая скорость, я рисковала упасть раньше времени.

Внизу, в лодке, достаточно далеко от меня, с огромными от страха глазами стоял воббик. Он пытался что-то сказать и отчаянно размахивал лапами.

Лодку поднимало на огромную волну. Чтобы подлететь к ней, я накренилась влево. Но не успела я и глазом моргнуть, как несчастное судно налетело на скалу и в мгновение разлетелось в щепки.

Воббик закричал. На этот раз его было слышно очень хорошо.

Он прыгнул вперёд. Получилось не так уж далеко, ведь воббики коротколапые от природы, однако этого хватило. По крайней мере, я на это надеялась.

Теперь я пыталась скользить в воздухе как можно быстрее. Между нами пролетела стрела. Я смогла нырнуть под неё, и тут воббик начал падать.

Набрав в скользуны ещё больше воздуха, я, словно молния, рванула вперёд.

Воббик отчаянно тянул ко мне лапы.

– Сюда! – кричал он.

И тут я схватила его за одну.

Эффект от его веса был такой, будто я ударилась о стену. Даирны не могут планировать с тяжёлой ношей. Я сделала сальто в воздухе. Меня занесло, и я стала падать.

Нас по инерции несло вперёд, и, пока море отступало, я заметила место, где открывался небольшой отрезок песчаного берега.

Мы пробороздили бурлящую волну, хватавшую нас за ноги, будто желающую утянуть на дно.

Мне каким-то чудом удалось зацепиться лапой за мокрый песок. А следом и второй, и, к своему огромному удивлению, я осознала, что всё ещё крепко сжимаю лапу воббика, а он так же крепко сжимает мою.

Я споткнулась, и мы упали в очередную набежавшую волну. Я наглоталась солёной воды и закашлялась.

Неужели мне суждено умереть вот так?

И как сильно будут убиваться мои родители?

Волны стали набегать одна за другой, набирая силу и угрожая размазать нас о скалу.

С неба упали первые тяжёлые капли дождя.

– Наверх! – не без труда крикнула я. – Лезем наверх!

Перед нами оказался камень, который вот-вот должна была скрыть вода, но желание жить овладело нами настолько сильно, что мы вцепились в него мёртвой хваткой и стали карабкаться, отвоёвывая каждый сантиметр, соскальзывая, стирая локти и колени.

Я подсадила воббика на плечи, а потом закинула его наверх.

И тут меня накрыло волной. У меня совершенно не было сил бороться с ней. Она подхватила меня и понесла. Я пыталась грести, но всё тщетно: я потеряла всякий ориентир.

Мне пришёл конец.

Вот так мне и суждено погибнуть.

Пена накрыла меня с головой. Вода залилась в рот, я стала захлёбываться.

Но тут кое-что произошло.

Кто-то сзади вцепился мне в мех на шее.

Лапка была очень маленькая и держала меня некрепко, но этого хватило, чтобы я смогла ещё какое-то время продержаться и не пойти ко дну.

Через секунду в меня вцепилась вторая лапа. В панике я бешено забила руками и ногами, забыв про все свои раны, и вынырнула.

Воздух. Наконец. Воздух.

Я карабкалась по скале. Впереди меня карабкался воббик.

– Берегись! – закричал он, и в эту же секунду прямо рядом со мной о скалу ударилась стрела, задев мех около уха.

Всего за несколько секунд, что было поразительно, мы вскарабкались на верхушку скалы – и вот уже летели вниз с её обратной стороны, куда стрелы попасть уже никак не могли.

Браконьеры, если не решат рвануть за нами через всю долину и глубокое ущелье, теперь вряд ли нас поймают.

Яркая вспышка молнии осветила небо. Чёрные тучи рванули, и на нас хлынул ледяной дождь.

Я посмотрела на воббика, а он – на меня.

Оба мы пытались отдышаться.

6
Ты и правда?..

– Здравствуйте, – сказал воббик. – Было так любезно с вашей стороны спасти меня.

Воббики – в высшей степени вежливые зверьки, чего нельзя было сказать в тот момент обо мне. Я промокла до нитки, дрожала от холода и к тому же совсем не чувствовала себя в безопасности, поэтому в ответ я только кивнула и попыталась сосредоточиться.

Скала. Браконьеры. Стрелы.

В моей перенапряжённой голове всё прокручивался и прокручивался безумный прыжок. Похоже, эта сцена будет мне теперь сниться в кошмарах, от каких просыпаешься в холодном поту.

Хлестал проливной дождь, а молния пронизывала облака. Раскаты грома заглушали грохот моря. Я смахнула с ресниц капли дождя, чтобы рассмотреть воббика: очень маленький, раза в три меньше меня, и очень забавный, особенно сейчас, насквозь промокший. Его серебристо-голубой мех был в грязи, ровно как и три его хвоста. Большие белые овальные уши походили на огромные крылья.

Он был весь какой-то круглый – круглая голова, круглый выпирающий живот, круглые глаза – большие и блестящие, будто озёра. А лапы – такие же белые, как уши и морда, – походили на круглые водяные лилии. Мордочка напоминала лисью: чёрный нос, длинные усы и маленький приоткрытый ротик, как будто выражающий изумление. Под пухлым животиком он носил кожаный ремень, на котором висела сумочка-мешок.

– Надо спрятаться, – сказал воббик. – Вдруг нас будут преследовать.

Страх сковал моё тело, поэтому я глубоко вдохнула и попыталась распрямиться. Воббик прав: останавливаться нельзя.

Мы осторожно спустились по скале к длинной линии берега.

– Пойдём по кромке воды, – предложила я. – Так мы не оставим следов.

Что-что, а заметать следы даирны умеют.

– Простите, можно ли мне поинтересоваться, есть ли у вас план действий?

– План один – увернуться от стрел!

Воббик сник и замолчал, а я почувствовала себя виноватой, поэтому добавила:

– Дальше пойдём по мокрому песку – так не наследим. Заберёмся наверх по обрушенной скале и дальше двинемся лес. Мне надо вернуться к своим.

– Непохоже, чтобы нас кто-то преследовал.

– Запаха их тоже не чувствуется, – ответила я, глубоко вдохнув. – Но и звуки, и запахи может заглушать дождь, поэтому нам надо уносить отсюда ноги как можно скорее.

– Меня зовут Тоббл, – сообщил воббик. – Я тебе безмерно благодарен. И не хочу быть обузой.

– Слишком поздно, – ответила я.

Но ведь это не воббик привёл браконьеров.

С другой стороны, в той лодке был именно он.

– Как, во имя предков, ты оказался в лодке? – выразила я недоумение.

– Меня захватили в плен пираты.

Я удивлённо моргнула.

– Ты сказал…

– Пираты, – уверенно повторил воббик.

– А как воббик вообще мог попасть к пиратам?

– Как обычно.

– Как обычно? – переспросила я. – И как же обычно воббики попадают в плен к пиратам?

– Когда ты ловишь прилипалу и твоя лодка наполняется доверху, пираты, бывает, хотят присвоить улов, – сказал он, а потом пожал плечами. – Ведь даже пираты любят жареную прилипалу. И ещё как! Брату удалось выпрыгнуть из лодки, а меня схватили и замотали в сети.

Он выглядел опечаленным, но, увидев, что я нахмурилась, быстро добавил:

– Я младший. Братья часто присматривали за мной.

Этим мы были похожи.

Тоббл с любопытством взглянул на меня, наклонив голову низко, почти до плеча.

– Будет ли это очень невежливо с моей стороны, если я поинтересуюсь, к какому классу ты относишься? Внешне похож вроде на собаку, но ходишь на задних лапах и умеешь говорить…

– На собаку? – повторила я. – Ты шутишь?

– А на кого?

– Для начала – на кого-то голодного, а ещё замёрзшего и промокшего до нитки.

– Я тоже голодный. И я воббик.

– А я – даирн. Кто же ещё! – с гордостью заявила я.

Тоббл издал писклявый звук – так он смеялся. Надо же: воббики ещё и смеяться умеют…

– Ага, тогда я четырёхголовый лесной эльф. – Он прищурился. – Семейство волчьих? Похоже. Но у тебя золотистый мех, значительно мягче волчьего. Хм-м. Ты умеешь перелетать с места на место, как белка-летяга. И на твоём животе сумка, как у сумчатых. На передних лапах большие пальцы, какие обычно у собак на задних. А ещё ты прямоходящая особь женского пола…

– Спасибо за наблюдение.

– …и ведёшь себя почти как человек.

Пока мы шли, Тоббл обходил меня то с одной, то с другой стороны.

– Однако я только что видел, как люди тебя чуть не убили. – Он опять оббежал меня и посмотрел, наклонив голову набок. – Нет, это понятно, люди славятся тем, что убивают друг друга.

– Я – даирн, – твёрдо повторила я. – А ты – воббик. И кстати, даирны едят воббиков – это тебе на заметку.

Тоббл фыркнул.

– Даирнов больше нет. – Он сказал это будто прописную истину, вроде того, что вода – это жидкость.

– Да, но только вот она я, стою перед тобой, промокшая, продрогшая и жутко голодная. Сейчас нас и правда осталось не так много, как раньше, но поверь, я знаю, из какого я рода.

Мы залезли по скале, что была со стороны моря, и наконец добрались до леса. Дождь не переставал, но теперь нас укрывали раскидистые ветви деревьев.

– Я только одного не понимаю, – не успокаивался Тоббл. – Ведь даирнов… больше не существует. – Он произнёс это очень тихо, будто рассказывал страшную сказку. – Так мне мой папа говорил. И бабушка так говорила. И прабабушка. Вы же, прости за это слово, оно такое резкое, – вымерли.

Я остановилась и вытянулась во весь рост. Сейчас я нависала над воббиком.

– Теперь мне точно придётся тебя съесть.

– Ты меня спасла. Ты не сможешь после этого взять и съесть меня!

– Я ведь не существую, а значит, запросто могу.

Хоть я и говорила шёпотом, всё равно получилось достаточно громко, и я напомнила себе, что нужно быть тише.

– Так не пойдёт. Это невежливо.

Тоббл отвернулся, поднял один из хвостов и начал его вылизывать.

– Итак, кто были те люди, что пытались убить тебя?

– Браконьеры, – ответила я. – Ты меняешь тему разговора.

– Ну вот, что я и говорил, – улыбался Тоббл. – Ведь браконьеров воббики мало интересуют.

– Может, потому что на вкус ты как черепаха.

– Теперь тебе спасибо за наблюдение.

– Они убивают нас ради меха, – ответила я.

– А можно потрогать? – спросил Тоббл, показывая на мою переднюю лапу. Я пожала плечами, а он тихонько похлопал меня по ней. – Он даже мокрый – невероятно мягкий, – изумился воббик.

Я снова пожала плечами.

– Папа говорит, что сегодня на нас только ленивый не охотится.

Вдруг треснула ветка, Тоббл схватил меня за руку, и мы замерли.

Я принюхалась, а воббик повернулся левым ухом в сторону, откуда раздался треск.

– Там! – показал он. – Они нас обнаружили!

7
И снова браконьеры

Я жестом показала воббику пригнуться, хотя это было совсем не обязательно – даже стоя на цыпочках, воббик ниже любого даирна, стоящего на четырёх лапах.

Перебегая от дерева к дереву – я первая, Тоббл за мной, – мы старались делать это как можно тише.

Запахи людей, собак и лошадей усиливались. Я навострила уши, но ничего, кроме глухих ударов собственного сердца, не услышала.

Чего я по-настоящему боялась, так это собак, ведь они обладают практически таким же отменным нюхом, что и даирны. Но мне на помощь пришёл морской бриз – он дул в нашу сторону, и благодаря ему я учуяла врагов, а они нас – нет. Одного человека я чуяла особенно остро: он был где-то рядом. Остальные, в том числе лошади – дальше.

Медленно и осторожно, чтобы ни человек, ни животные меня не заметили, я раздвинула ветки ежевичного куста.

Вот он – сосредоточенный, стоит на небольшой поляне рядом с упавшим деревом. Высокий, худой, одетый в простую крестьянскую одежду: выцветшая коричневая рубаха под кожаной жилеткой, сверху – туника с капюшоном из грубого серого сукна, подпоясанная ремнём, шерстяные штаны и высокие сапоги из бычьей кожи.

Я знала совсем немного о человеческих эмоциях, однако была уверена, что этот человек раздражён. Даже хуже – он злился.

– Ну что, проводник, нашёл его? – крикнул ему кто-то из глубины леса.

– Нет, хозяин, – ответил мальчишка. – Скорее всего, утонул.

Я слышала, как где-то в стороне нетерпеливо бьют копытом лошади, а недалеко от нас, с трудом пробираясь сквозь чащу, идут два человека – двое бородатых мужчин.

Они подошли к проводнику. Один – низенький и коренастый. Второй, наоборот, – высокий и худой; как я поняла, он и был вожаком. Поверх кожаных жилетов у каждого крепилось оружие – меч, лук и пара ножей.

– Как считаешь, кто это мог быть? – спросил вожак.

– Скорее всего, волк или собака, а может, ещё кто, – ответил второй.

– Они не могут летать, а этот полетел вниз, прыгнув со скалы. Думаю, даирн, не иначе.

– Никогда не встречал даирна. И не знаю никого, кто бы встречал. – Важно скрестив руки, вожак прислонился к стволу дерева. – Парень, а ты что скажешь?

– Понятия не имею, – ответил проводник. – Скорее всего, мы этого уже никогда не узнаем.

– Говорят, мех даирна теплее и мягче любого другого на земле. Даже одной шкуры хватило бы на год, а то и дольше, – ответил толстяк.

– Верно, – согласился проводник. – Но осмелюсь сказать, что живой даирн стоит куда больше, ведь даирны – такая редкость.

– Проклятые создания, – выругался толстяк. – Мой дед видел их пару раз, когда был ещё мальчишкой. Он говорил, что их нюх – настоящее колдовство: могут чуять человека за двести метров.

Вожак усмехнулся.

– Будем надеяться, что найдём хотя бы одного, а уж там и остальные попадутся.

– Если всё-таки отыщем, прошу, не убивайте его. – Мальчишка сделал паузу, а вожак метнул на него суровый взгляд. – Я всего лишь хочу сказать, что за живого мы получим намного больше.

– Он и мёртвый будет стоить немало, а хлопот вдвое меньше, – буркнул вожак. – Во время охоты ты то и дело кричишь: «Не убивайте его!» Кажется, в таком случае придётся нам продать твою шкуру.

Мальчишка опустил глаза:

– Простите, хозяин.

– Если ты такой умный, то покажи, где он прячется, – приказал вожак.

Проводник обернулся и замер, глядя на деревья.

Он смотрел в нашу сторону. Хоть заросли и были очень густые, я чувствовала: он нас видит.

Все замолчали.

Проводник закрыл глаза.

– Он пытается выйти на след, – сказал один из браконьеров.

– Тогда заткнись и не мешай ему.

Проводник открыл глаза. Даже отсюда я смогла рассмотреть его тёмно-карие глаза, тяжёлые веки и очень задумчивый взгляд.

– Скачите на север, – крикнул он остальным. – Я возьму свою лошадь и догоню вас.

Браконьеры как по команде умчались прочь. Мальчишка ещё немного постоял в полной тишине, как будто соображая, что делать дальше. Затем скрылся и он.

Прежде чем уйти, он ещё раз посмотрел в нашу сторону, и мне на секунду показалось: он улыбается.

8
Три хвоста, три спасённых жизни

Как только опасность миновала, в животе у меня прямо-таки завыло, будто бы всё это время желудок выжидал подходящий момент, чтобы пожаловаться.

Тоббл вздрогнул.

– Что это было?

– Мой живот. Я очень голодна.

– А мой живот урчит, когда я голодный.

– А наши поскуливают. – Я была начеку, всё время принюхивалась и пыталась определить по запаху, как далеко ушли браконьеры. – Тот проводник, – сказала я, – уверена, что он нас заметил.

– Тогда почему не выдал?

– Не знаю, – покачала я головой. – Сама не понимаю.

И тут я почувствовала, как на меня навалилась усталость.

Спуск со скалы, совершенно немыслимый полёт, солёная вода, проливной дождь, холод и жуткий страх… Сейчас я хотела только одного – оказаться дома, в укрытии, среди сладко спящих, уткнувшихся друг в друга братьев и сестёр. Моё любопытство было более чем удовлетворено – и это за один-то день.

Я смотрела на Тоббла и не понимала, что с ним делать. Даже я, обладая не особо глубокими знаниями по части охоты, понимала, что обычно с жертвой не ведут задушевных разговоров.

Воббик, казалось, прочитал мои мысли.

– А известно ли тебе, что ты не можешь меня съесть, пока я не отплачу тебе добром и тоже не спасу твою жизнь?

Я невольно улыбнулась.

– Ты собираешься спасти мне жизнь?

– Я хоть и мал ростом, но велик душой! – Тоббл стряхнул грязь с одного из хвостов. – К тому же так мне велит Кодекс Чести Воббика. Ты спасла мне жизнь, теперь я должен спасти твою трижды.

– Почему трижды?

– Такое правило.

– А почему правило именно такое?

– Потому что у меня три хвоста.

Я нахмурилась.

– Не думаю, что меня надо спасать.

– Правило не я придумал, но следовать ему должен.

Вдали громыхнуло. Кажется, раскат грома, но мы вздрогнули, сначала подумав, что это стучат копыта.

– Совершенно ни к чему так сильно благодарить, – сказала я, а потом тихо добавила: не сегодня-завтра запросто могу его слопать.

– Итак, куда держим путь? – как будто не услышав мои слова, спросил Тоббл.

– Ты не можешь идти со мной. Моя семья уже какую неделю подряд питается червями и корой. Они съедят тебя в два счёта.

– Готов на любой риск.

– Ты не можешь идти, – жёстко ответила я, удивляясь, что говорю, как мои родители.

– И всё же я пойду.

Тогда я попыталась всё ему объяснить:

– Из-за тебя мне придётся идти медленно. К тому же от тебя много шума.

– Если так, позволь мне сесть к тебе на спину. В сумку же я к тебе не влезу.

Тоббл гордо выставил нижнюю челюсть, а потом сказал:

– Три раза. Кодекс Чести Воббика. У тебя не выйдет избавиться от меня при всём желании.

– Вот съем тебя – тогда и посмотрим, – проворчала я, стараясь выглядеть грозной.

Только я хотела продолжить говорить, как воббик ловко запрыгнул мне на спину.

– Надеюсь, ты не против, – как ни в чём не бывало сказал он.

– Не против того, что у меня на спине живая еда? – съязвила я. – А таких прыжков мне на спину без спроса, конечно же, не приветствую.

– Кажется, я совсем забыл спросить твоё имя, – продолжил Тоббл, снова игнорируя мои слова.

Я громко и недовольно вздохнула.

– Моё имя Бикс.

– Бикс, – повторил Тоббл. – Благородное имя для благородного даирна. – А потом он наклонился к моему уху и прошептал: – Если это на самом деле так.

Обернувшись, я состроила гримасу.

– Шутка, – широко улыбаясь, сказал он. – Не обращай на меня внимания.

– Попробуй тут не обращать внимания.

Теперь мне предстоял долгий путь домой. Нужно было убедиться, что я ненароком не приведу браконьеров к нашему жилищу.

Небо затянули тучи, близился закат. Мы пошли на восток, потом на север, а затем, уже никуда не сворачивая, направились в сторону пусть и временного, но всё же дома, где меня ждала семья.

Мысль о том, куда я дену Тоббла, когда доберусь до своих, была куда тяжелее самого воббика, почти невесомого. На какое-то время он, конечно, отвлечёт родителей от неприятных расспросов о том, как я посмела уйти от дома так далеко… В любом случае, даже будучи очень голодными, даирны сохраняют здравый смысл. Если я скажу всем, что Тоббл – мой друг, вряд ли кто-то посмотрит на него как на еду, однако у них возникнет другой вопрос: с какой стати я решила подружиться с тем, на кого мы обычно охотимся.

Я решила ещё раз попытаться уговорить его идти своей дорогой.

– Понимаешь, тебе со мной не по пути.

– Я понимаю, почему ты беспокоишься. – Воббик пригнулся, пока я пробиралась сквозь колючие кусты. – Но я могу за себя постоять.

– И как же?

В глубине души я надеялась, что у него и правда есть неведомая мне сила.

– Покажу свою ярость, – уверенно ответил Тоббл. – Но, конечно, лучше меня не злить – зрелище это не для слабонервных.

– Учту, – ответила я, едва сдерживая улыбку.

– Итак, куда мы направляемся? К тебе домой?

– Да. То есть нет. У нас нет дома, – сдалась я. – Мы всё время кочуем. Никогда не останавливаемся в одном месте надолго.

– Я думал, вы строите дома на деревьях. Точнее, мне об этом рассказывали.

– Давным-давно даирны так и делали. Нас обучают этому с детства. Правда, прежде чем строить, нужно много тренироваться. Мы прядём волокна из паутины, болотного тростника и ивовых веток, а между ними укладываем мох и цветочный пух.

– Вот это да! Наверное, большие пальцы в этом деле вам очень помогают.

– Ещё как.

Я демонстративно пошевелила ими.

– Хвастунья, – поддразнил Тоббл. – А так можешь?

Я повернулась и увидела, как его уши закручиваются в трубочку и раскручиваются, словно крошечные вихри.

– Необычно, – согласилась я. – А для чего это вам?

– Ни для чего, – улыбнулся Тоббл.

Спустя несколько минут я притормозила и осмотрелась. Меня мучило какое-то странное предчувствие, хотя всё вроде было нормально – ветер приносил лишь запахи сосновой смолы, почвы, а ещё иван-чая и цветущего имбиря. Я слышала, как малиновая сова возится в своём гнезде на ели.

– Ты что-нибудь слышишь? – спросила я у Тоббла.

– Ничего, – ответил он. – А уж я бы услышал.

Я ещё больше насторожилась. Всё тихо. Никакой опасности. Это чувство и раньше меня преследовало, особенно когда я лезла куда не надо, но понимала это только потом.

Всё же чаще я делала осторожные вылазки, даже робкие. А сегодня зашла слишком далеко. Мне совсем не хотелось рассказывать родителям, что произошло, но я всё равно стремилась попасть домой как можно скорее.

Я совершила большую ошибку, очень большую, и теперь не собиралась сделать ещё более огромную.

– Мы живём под землёй, – начал Тоббл, стараясь, видимо, отвлечь меня от плохих мыслей. – В замечательных туннелях. В длину они могут быть несколько десятков километров. У меня своя комната. Она огромная. И роскошная.

– Здорово, – ответила я, ускоряя шаг – так сильно я торопилась домой.

– Я делю её со своими братьями Блэкстоном, Рупвартом и Пидлкомбом.

– Хм-м.

– А ещё с МакГупперс, Джелихорном и Брибблсом. – Тоббл задумался. – Получается, она не совсем моя.

Я снова остановилась. Что-то не так. Что-то витало в воздухе.

Я вся дрожала, хотя мне совсем не было холодно.

Я понимала, что расслабилась, позволив усталости взять верх над осторожностью.

– Держись крепче, – скомандовала я и, опустившись на четыре лапы, помчалась вперёд что было мочи.

9
Страх

Я неслась сквозь лес, затем по скалам, усыпанным мелкими лиловыми цветами. Дважды я споткнулась, но Тоббл удерживался на моей спине, крепко хватаясь крошечными лапками за мою шею.

– Смотри в оба, – задыхаясь, велела я ему.

– Хорошо, Бикс, хорошо, – серьёзно и с тревогой в голосе ответил он.

Дальше мы неслись молча.

Тучи над нами рассеивались, ветер угонял их прочь от моря. Вечер сменял день, и в просветах между облаками пылал недобрый закат.

Теперь я шла домой другой дорогой, но это уже не важно. В указателях не было нужды. Я бежала интуитивно, лишь бы быстрее оказаться дома.

Перепрыгнув через небольшой ручей, я замерла.

– Что такое? – испугался Тоббл.

Я не шевелилась. Сейчас я вела себя так, как меня учили родители. Если поспешишь, не обязательно успеешь.

Впереди, с северо-востока, до меня донёсся человеческий запах. Тот самый мальчишка-проводник? Лошади, собаки и другие браконьеры находились намного дальше.

Там же, впереди, всего в паре минут, если бежать очень быстро, уже был наш дом.

– Нет, что-то не то. – Мотая головой, я разговаривала сама с собой.

– Что именно?

– Ш-ш-ш. – Я прислушалась, Тоббл тоже.

Ничего. Тишина.

Я была уже так близко к дому, но почему я не слышала, как моё семейство собирается в дорогу, как они ищут меня повсюду? Неужели деревья так заглушали звуки? Сборы должны быть в самом разгаре! Нужно завернуть в листья еду, спрятать инструменты, а семейные реликвии, которые мы переносили с собой с места на место, рассовать в сумки на брюшках.

Но я не слышала ни звука. Только звенящую тишину.

Пустоту.

В каждом дуновении ветра я старалась уловить хоть какой-нибудь запах, но ничего не получилось. Ветер тоже не помогал, зато где-то глубоко внутри меня росло знакомое от рождения чувство. Страх.

Я присела на задние лапы, и Тоббл скатился на землю.

– Мне надо бежать, – сказала я и сделала это раньше, чем Тоббл успел ответить.

Я неслась что было силы, спотыкаясь о ветки на земле, поскальзываясь на листьях.

Я пробиралась с трудом. Я рвалась вперёд. Лезла сквозь заросли, не думая ни о чём, лишь раз прикрыв глаза, потому что ветки хлестали мне по лицу.

Я опять остановилась.

Я потеряла дорогу. Заблудилась.

Я почти не могла дышать, ненавидя свои короткие лапы и слабые лёгкие, из-за которых я ни разу в жизни не прибегала на финиш первая и не испытала радость победы.

Предательский ветер сменил направление, и в нос ударил резкий запах – плотный, отвратительный, – будто густая лава стекала прямо по горлу, обжигая.

В одно мгновение я всё поняла.

– Нет, – прошептала я.

И снова мир затих, слышно было только Тоббла – где-то далеко позади он отчаянно пытался меня догнать.

Я увидела холм и узнала это место по одинокой гордой сосне на его вершине. Наш дом сразу за ним.

Я задыхалась, взбираясь всё выше и выше, и уже наверху, где земля больше не глушила звуки, я всё услышала.

Всё.

Вой и крики.

Страдание.

Непередаваемую боль.

Страх и отчаяние.

Я рванула туда.

10
Непостижимое

Казалось, я бежала целую вечность, но мне понадобились считанные секунды, чтобы понять, что произошло.

Сквозь деревья я увидела людей в одежде красного и серебристого цветов, со стрелами и палашами, злыми собаками и загнанными лошадьми. Воплощение зла. Кровопролитие. Мрак.

Это были не браконьеры. Их одежда и оружие другие. Красно-серебристые туники, кольчуги. Головы их защищали шлемы из стали в форме конусов с узкими щелями для глаз. На сапогах сверкали шпоры. На боку у каждого висел меч, а в руках они держали копья.

Не браконьеры. Солдаты Мурдано.

Улей, около десяти метров в высоту и двадцати в длину, весь блестел, как золотой, и переливался, как после дождя, – а изнутри вырывался яростный огонь. Чёрные клубы дыма валили из каждого отверстия.

Один из солдат спрыгнул с лошади и ткнул копьём в груду тел на земле.

Сверху лежал Дэлинтор, наш старейшина. Белая морда, самый мудрый в стае.

Но это его не спасло.

А затем я увидела остальных. Всех до одного.

Маму. Папу. Братьев и сестёр.

Они были свалены в одну кучу, как мусор, и истекали кровью – ею было залито всё вокруг, глаза и рты их открыты, тела исколоты и изорваны.

Они лежали в таких позах, будто хотели убежать, но не успели. Родители лежали сверху, как бы защищая детей.

Я рванула, чтобы вцепиться, убить, отомстить. Откуда-то изнутри у меня вырвался дикий рёв: я и не догадывалась, что способна на такое.

Я почти выбежала из-за деревьев, как вдруг почувствовала удар в бок, а потом в спину, – и споткнулась. Я в ужасе посмотрела на бок – из него торчала стрела, а к ней крепилась нить, тонкая и едва заметная, но очень прочная – такая могла выдержать даже быка.

Я дёрнула за стрелу, но зубцы на наконечнике не давали её вытащить.

Стрела не предназначалась для того, чтобы убить меня. Она предназначалась, чтобы взять меня в плен.

Я схватилась за нитку и попыталась её перегрызть.

В бешенстве я рвала и метала.

Тут я услышала голос из-за дерева.

– Успокойся, глупый.

Но я не успокоюсь. Не остановлюсь. Я пойду к маме и папе. Пойду к своим братьям и сёстрам, к своей стае, к своей… За спиной я услышала быстрые шаги и, не успев увернуться, почувствовала удар по шее.

В глазах у меня потемнело, и я потеряла сознание.

Часть вторая
Пленники

11
Проводник

Я ощущала движение, но сама не двигалась. Я не могла даже пошевелиться. Но видела. Чувствовала запахи. Слышала. Но двигаться не могла вообще никак.

Я висела поперёк лошади на месте седла. Она шла по каменистой дороге, раскачиваясь взад-вперёд, и было странно, что я до сих пор с неё не свалилась. Похоже, меня не только связали, но ещё и привязали. Я то и дело утыкалась носом лошади в бок, от которого так воняло по́том, навозом и грязью, что я почти задыхалась.

Моё тело беспомощно болталось на лошади, словно мышь в кошачьих зубах.

Что всё это значило? Я плохо соображала, мысли мои путались.

С каждым резким движением голова подскакивала. Когда я собиралась с силами и приподнимала её, то видела сосновые ветки, своими острыми иглами царапающие лошадь.

День в самом разгаре – значит, вечер и ночь давно миновали. Неужели всё это время я была без сознания?

Я разглядела грязь и острые вершины скал. Разглядела гриву золотисто-чёрного цвета. И человека – вернее, только его ноги. Ступни его были обмотаны кожей, он уверенно шагал вперёд. Мальчишка… Мне показалось, я вспомнила его!

Да-да, он! Тот самый проводник браконьеров.

На меня нахлынули воспоминания. Браконьеры и стрелы. Вода и страх. Странный маленький воббик. И что-то ещё… что-то ужасное. Настолько ужасное, что мой мозг отказывался вспоминать это сразу.

Проводник что-то тихо произнёс, и лошадь остановилась.

Он поправил меня, ухватив за плечо. Немного приподняв, посмотрел на моё лицо. Высоко над головой сквозь густую листву пробивался солнечный свет, я спиной чувствовала его тепло и видела короткие полуденные тени.

Я повернула голову и увидела верёвку, которой меня привязали, – толстый канат. Повернувшись в другую сторону, заметила, как лошадь прядёт ушами. У неё была рыже-чёрная грива. Проводник поднёс к моему рту бурдюк, чтобы напоить, но пить оказалось совсем неудобно. Тогда он осторожно вытер стекающие по моей щеке капли, налил воды в свою ладонь, и я стала лакать из неё, как собака. Меня мучила жажда.

– Раз уж ты очнулся, попробуем вытащить стрелу, – сказал он.

Он говорил на общем языке, а на нём обычно говорили торговцы и путешественники – набор слов и фраз из десятка других языков. Дэлинтор научил нас ему, когда мы были ещё совсем маленькие, но в стае мы говорили только на даирнском.

– Думаю, яд уже не действует и ты всё чувствуешь.

Так и было. Я ощущала холодные зазубрины стрелы в своём теле и ноющую боль. Болела и сама рана, и ушиб вокруг неё.

Проводник посмотрел по сторонам, проверяя обстановку. Он внимательно прислушался и принюхался, хоть и имел слишком слабый, по нашим меркам, человеческий нюх.

Кряхтя от натуги, он снял меня с лошади и усадил на землю, рядом с холмиком, покрытым мхом, в тени раскидистого вяза. Я набралась мужества и взглянула на раненый бок. Древко стрелы было сломано, торчал лишь небольшой кусок. Кровь вокруг раны запеклась и почернела.

Я ловила взгляд проводника, чтобы хоть что-нибудь прочесть в его глазах.

Я также пыталась вспомнить хоть какую-нибудь информацию о людях – стихотворения, наши уроки… Чему меня учили мои… И в этот момент меня будто плитой придавило, и гнать воспоминания прочь стало бесполезно.

Моя мама. Мой папа. Мои братья и сёстры.

Я вспомнила абсолютно всё.

Горящий улей.

Солдаты с копьями.

Всё до мелочей.

Закрыв глаза, я услышала пронзительные крики. Я ощутила солёный запах крови, запах железа, мечей и доспехов.

Я видела, как кто-то в сапогах с блестящими шпорами пинает бездыханные тела. Кучи тел.

Во мне поднималась дикая ярость.

Я хотела наброситься на кого-нибудь. Хотя бы на этого мальчишку.

Вцепиться зубами и рвать его, чтобы он так же, как мои родные, истекал кровью.

– Я не собираюсь тебе врать, – твёрдо сказал он. – Будет больно.

«Вот и хорошо. Пусть мне будет больно», – подумала я. Пусть это будет настоящая, физическая боль.

Проводник собрал сухих веток и немного ветоши. Он достал огниво и ударил кремень о железо. Искры упали на ветки, заструился дымок.

– Я не мог развести огонь ночью, – объяснил он.

У него был странный голос. Вернее, их было два. Один – грубый, а второй – он всячески его скрывал – значительно мягче.

– Нам важно, чтобы было поменьше дыма. Сейчас солнце светит под выгодным для нас углом, оно будет ослеплять наших преследователей.

Он достал нож.

Я задержала дыхание.

Но он начал просто накалять его над огнём.

– Целители говорят, извлекать стрелу лучше раскалённым ножом, – приговаривал он.

Но мне было всё равно. Я не хотела, чтобы меня спасали. Я хотела либо мстить, либо умереть – больше не думала ни о чём.

Никого нет в живых. Никого не пощадили.

Никого.

– Мне надо сделать три небольших разреза, – продолжал проводник.

Его слова были для меня пустым звуком.

Моя семья. Мои родные. Никого больше нет.

Лезвие, проникая в тело, сильно жгло, и я вздрогнула, однако мальчишка орудовал ножом быстро и уверенно.

Боль становилась всё сильней, но я не издала ни звука.

Он не дождётся моих слёз.

Когда он резал второй раз, стало больнее. Я так стиснула зубы, что они чуть не треснули.

Третий разрез показался терпимее. Боль, казалось, притупилась. И разве могла она сравниться с невыносимой болью в моём сердце?

– Чтобы вытащить стрелу, мне надо её прокрутить, – предупредил он.

Было жутко больно, но всё закончилось быстро. Отрезав наконечник стрелы от сломанного древка, обтерев с него кровь, он спрятал его в мешок, висевший на той же стороне, что и сайдак.

Я внимательно изучила оружие мальчишки.

У него были лук и стрелы. А ещё поржавевший меч, который казался слишком большим для него, особенно когда он вставал на колени. Из сапога торчал нож.

Проводник открыл поясной кожаный мешок, достал потрёпанный листок растения и приложил его к моей ране на боку.

– Не держится на шерсти. Это для заживления, – приговаривал он. Обмотав куском ткани мою грудь, ему всё же удалось его закрепить. – Я целился в ногу, но ты дёрнулся – совсем не вовремя, – как бы извиняясь, добавил он.

– Лучше бы в сердце попал, – пробормотала я, удивляясь, зачем вообще с ним беседую. – По крайней мере, сейчас бы я была с теми, с кем должна.

Проводник в недоумении посмотрел на меня. Это первые мои слова с момента нашей встречи, и казалось, мальчишка не знал, что ответить.

– Рад, что ты выжил, – в итоге сказал он.

Я отвернулась в сторону.

– А я нет.

Тяжело вздохнув, он ногой потушил огонь и присыпал землёй и сказал:

– Надо идти дальше.

Оставив мои передние лапы связанными за спиной, что было ужасно неудобно, проводник развязал мне задние, потом приподнял и еле усадил на лошадь. Теперь я сидела, а не висела мешком.

Он тоже удивительно плавно и грациозно сел на лошадь сзади меня и взял поводья. Мы отправились дальше, теперь уже быстрой рысью. Очень скоро мы вышли на открытую местность, которая была мне незнакома: не лес, не луг и не море. Кругом рос низкий кустарник и высились голые скалы.

Мальчишка старался вести лошадь по каменистой почве, чтобы наши следы сложнее было обнаружить.

Я решила присматриваться и запоминать дорогу, по которой мы ехали, ведь это могло пригодиться для побега.

Я сосредоточилась и смотрела вперёд.

Только толку от этого было мало.

Перед глазами стояли кучи тел и застывшие взгляды тех, кого я сильно любила.

12
Шёпот

Постепенно виды вокруг менялись. Земля становилась всё более каменистой. Сосновая роща справа редела, а вскоре и вовсе исчезла. И лошади, и проводнику каждый шаг теперь давался с трудом. Вид у второго был измученный, но он подгонял животное, и мы шли почти вплотную к выступающим серым скалам, стараясь не задеть острые каменные выступы и не пораниться.

Я принюхивалась, надеясь уловить знакомые запахи, но их не оказалось. Ветер шептал и постанывал, однако о том, где я и куда мы идём, не рассказывал.

Рана в боку ныла и жгла. Самодельная повязка сильно стягивала грудь, не позволяя глубоко вдохнуть.

Когда мы перебирались через звонкий ручей, я поняла, что очень хочу пить.

Я слышала, как шептал ветерок, журчал ручей и, казалось, что-то ещё…

В лёгких порывах ветрах я как будто бы слышала своё имя.

– Бикс.

Я прислушалась.

– Бикс.

Я распрямилась и приготовилась слушать, но всё стихло. Неужели это моя мама? Зовёт меня из другого мира?

Но я снова слышала лишь стук копыт по камням и дыхание проводника.

Просто сейчас у меня каша в голове, говорила я себе. Слышу то, чего на самом деле быть не может.

Но вот опять:

– Бикс.

Возможно, я просто слышала то, что хотела, что меня где-то ищут и знают: я жива.

Ветер чуть слышно пел свою таинственную мелодию, и на меня нахлынули воспоминания. Я вспомнила разговор родителей несколько дней назад. Они сидели в дальнем углу нашего временного жилища и шептались о нас – о моих братьях, сёстрах и обо мне.

Они думали, что мы спим.

Но мы не спали.

Когда дело касается укладывания детей спать, необъяснимо, но родители оказываются мастерами самообмана.

– Если придёт беда… – сказала мама и тут же стихла.

– Когда придёт беда, – поправил её папа.

– Когда придёт беда, – продолжила она, – я буду очень переживать за них. Но больше всего я боюсь за Бикс.

Я услышала своё имя и вздрогнула, но продолжала лежать с закрытыми глазами и дышать медленно и ровно. Никто лучше меня не умел притворяться спящим.

– Почему за Бикс, дорогая? – поинтересовался папа.

– Потому что она совсем крошка. – Голос мамы задрожал. – Я видела сон, очень страшный. За нами пришли. Мне снилось, что она умерла первая.

– Умерла первая, – повторил отец и замолчал.

Я помню, как лежала и не шевелилась, затаив дыхание. Всё ждала, когда же они снова заговорят.

– Я тоже видел сон, – тяжело вздохнув, наконец снова сказал он. – И он был ещё хуже. – Голос его дрогнул. – Будто бы она осталась последним даирном на земле.

– О нет! – воскликнула мама, и было слышно, как она заплакала. – Об этом невозможно даже думать. Последняя из рода…

Мой брат Рифис, который спал в куче подо всеми, слегка пнул меня ногой.

– Не переживай, Бикс, – решил подбодрить меня он. – Они не будут тратить свои стрелы на такую дохлячку, как ты. Кожа да кости, есть нечего.

– Они убивают нас не ради того, чтобы съесть, – прошептала моя старшая сестра. Она была среди нас самая умная – может, потому что была мастером по подслушиванию. – Нас убивают из-за меха. Так говорит Дэлинтор.

Мы много раз об этом слышали, но разве это что-то меняло?

– Эй, вы что там, не спите? – крикнула нам мама.

Само собой, мы промолчали. Вскоре родители затихли, и мы тоже угомонились.

– Бикси? – спустя несколько часов прошептал мой брат Джекс. Ему, похоже, тоже не спалось.

– Что? – тихо ответила я.

– Не переживай. Я тебя защищу.

Джекс, ласковый и очень простой, был на год старше меня, с глазами разных цветов: лиловым и зелёным. Я любила его больше всех остальных, а он любил меня.

– А я – тебя, – ответила я ему.

Скажи я это кому-то другому в семье, меня бы высмеяли, но только не Джекс.

Он взял мою руку в свою.

Когда я проснулась через несколько часов, он всё так же держал её.

13
Пещера

Мы остановились. Проводник сказал лошади всего одно слово на непонятном мне языке – и животное послушно встало.

В воздухе пахло мхом и сырым камнем, а ветер, словно дряхлый старик, протяжно стонал, будто пытался глубоко вздохнуть.

Проводник снова обратился к животному, теперь уже на общем языке:

– Стой тут, Валлино.

Лошадь поняла хозяина, грациозно опустила голову и стала нюхать и щипать траву, кое-где пробивающуюся из-под камней.

Я попыталась развязать руки, но у меня ничего не вышло.

Мой похититель знал толк в узлах.

Немного погодя мальчишка вернулся. Он не без усилий снял меня с лошади, и я тяжело встала на ноги. Мы осторожно пошли дальше вдоль обрыва.

Из пещеры тянуло сыростью.

Я снова попыталась освободить руки, и снова бесполезно. Спотыкаясь, я зашла в пещеру, и уже за первым поворотом стало ясно: дальше свет не проникает, даже силуэты невозможно различить.

– Я думаю, можно остаться здесь, – снова на общем языке сказал проводник.

Он усадил меня на задние лапы, что для даирна не очень удобно.

– Жди тут, – приказал он мне, будто у меня был выбор. – Я приведу Валлино.

В пещере раздалось эхо от цоканья подков. В замкнутом пространстве лошади было страшно, и поэтому она не слушалась. Я прекрасно могла её понять: темень хоть глаз выколи. Только подойдя к проводнику практически вплотную, я смогла его разглядеть.

Он очень аккуратно размотал повязку на моей груди и убрал приложенный к ране лист.

– Всё хорошо. Кровотечение остановилось.

И снова я услышала его странный голос. Как-то раз, когда я была ещё совсем маленькой, я слышала вдалеке человеческие голоса. Тогда мы подошли слишком близко к деревне, люди за нами погнались, они кричали и ругались.

И вот вчера я снова услышала голоса людей, такие же грубые, грохочущие.

Однако голос этого мальчишки отличался от тех. В нём скрывалась какая-то мелодия, песня жаворонка из ветвей на верхушке дерева.

Он снял с лошади бурдюк с водой и одеяло.

– Валлино только обрадуется, – сказал проводник, но лошадь в ответ сердито фыркнула.

Я увидела, как в темноте блеснули белые зубы, и не могла понять, то ли это улыбка, то ли мне показалось.

Подтыкая одеяло под плечи и ноги, он осторожно укрыл меня.

– В пещерах холодно, – объяснил он.

Затем приподнял бурдюк, и я, наконец, напилась.

Как бы мне хотелось сбросить одеяло: лошадиный запах стоял у меня в носу. Но я понимала, что согреться сейчас жизненно необходимо. Я дрожала, словно загнанный зверёк.

По мере того как на землю опускалась ночь, в пещере, благодаря лунным улиткам, напротив, становилось светлее. Они усыпали потолок и стены и, казалось, не двигались, но на самом деле всё же едва заметно ползали. В их прозрачных раковинах дрожали огоньки, меняя цвет с бледно-розового на тёмно-оранжевый – так меняются цвета заката, и сами улитки сейчас были словно «живыми» закатами.

Проводник направился к лошади – он хотел достать что-то из своей кожаной сумки. Вытащив оттуда еду в холщовом мешке и привязав его к морде Валлино, он тщательно почистил лошадь щёткой. Достав все колючки из золотистой гривы, по очереди поднял каждую ногу и ножом отковырял камни и присохшую к копытам грязь.

Закончив эту работу, мальчишка уселся напротив меня. У него был кусок вяленого мяса, и он, разорвав его, поделился со мной. Раньше я ни за что не взяла бы его, да и сейчас хотела уже отказаться, но, чтобы сбежать, нужны силы. Он порвал жёсткое, бурого цвета мясо на ещё меньшие куски и накормил меня, как маленькую.

– Жаль, нельзя развести огонь, – почти извиняясь, начал он разговор. – Если из пещеры повалит дым, солдаты Мурдано нас заметят.

Сейчас мы рассматривали друг друга.

Складывалось впечатление, что он видит даирна впервые. Вот бы мне никогда не встречать людей.

Его кожа была тёплого коричневого оттенка, и на ней не рос мех, только волосы на голове – чёрные, волнистые, затянутые кожаным шнурком в небольшой хвост. Его тёмные глаза мало чем отличались от моих, хотя при таком освещении сложно понять. Вместо вытянутой морды у него был странный приплюснутый рот, а пухлые губы то показывали, то снова скрывали его абсолютно бесполезные зубы: такими поймать добычу просто невозможно.

– Итак, – начал он, – ты – даирн.

– А ты человеческий самец, – бросила я в ответ.

Он широко улыбнулся.

– Что ж, я рада, что одурачила тебя.

– Одурачила?

– Ну да.

Вдруг его голос изменился: он по-прежнему говорил серьёзно, но уже без фальши и значительно выше и мягче.

И тут меня словно молнией ударило:

– Так ты самка!

– Верно, – сказала она опять голосом «когда-смешно-но-надо-быть-серьёзным».

Сначала я подумала: как же даирн со своим легендарным нюхом мог так ошибиться? Но теперь поняла: после стольких недель скитаний в дикой природе попробуй-ка учуй человека под толстым слоем грязи.

– Прости, – зачем-то пробормотала я. Я была так воспитана – уважать окружающих и никогда не называть существа неправильными названиями. – Я мало общалась с людьми. – И тут во мне снова закипела ярость, и я добавила: – А лучше бы вообще не общалась.

– А вот я ещё ни разу не видела даирна, – ответила девчонка. – Ты первая.

– А разве это не ты посылала даирновский сигнал тревоги там, у скалы?

– Ты слышала его? – Сейчас она будто бы гордилась собой. – Да, это я. Ваш класс всегда вызывал у меня любопытство, поэтому один браконьер научил меня посылать этот сигнал. – Она наклонила голову. – Ну так что, у меня хорошо получилось?

– Очень фальшиво.

– Тогда, может, научишь, как надо?

– Чтобы ты всех даирнов переловила? – У меня встал ком в горле. – Если, конечно, хоть кто-то остался.

Он… то есть она потупила глаза.

– Прости, мне жаль… очень жаль твою родню.

Меня распирало от злости и ненависти, но я промолчала. Я не могла произнести слово «семья». Не могла сказать «брат» или «сестра», «мама» или «папа». Боль потери душила меня.

Вместо того чтобы говорить с ней, я сосредоточилась на своём обонянии, я вспоминала запахи браконьеров и солдат Мурдано и сравнивала их с запахами этой девчонки. Я находила различия и отбирала их. Никогда больше я не спутаю человеческих самца и самку.

– У тебя есть имя? – спросила девчонка.

– А у тебя?

– Моё имя Харассанда, но все зовут меня Хара, это может быть и мужское, и женское имя. Браконьеры звали меня «парень». Или «проводник». Или «эй ты».

– Люди так глупы, что не могут понять, что ты девчонка?

– Люди видят то, что хотят видеть. Я одета как парень, говорю как парень. Они и видят парня.

– Но почему? – Проявилось моё природное любопытство, и я не могла удержаться и не спросить.

– Почему хотят видеть во мне мальчишку? – Хара оторвала кусочек мяса и положила мне в рот. – Девчонкам не разрешают охотиться. Им вообще много чего не разрешают. Да почти всё нельзя.

Это было так странно. Получается, я мало что знала о людях, ведь Хара сказала правду. Нет смысла врать даирнам. Мы чуем ложь. Сами мы можем преувеличивать или рассказывать небылицы, шутить или играть словами, но никогда не врём, как это делают представители других классов.

Иногда это хорошо, а иногда не очень.

– Ну а ты? – спросила она как бы между прочим.

– Я не притворяюсь кем-то другим, – ответила я. – Мне незачем.

Она кивнула.

– Счастливая.

– Как раз наоборот.

– Да, я понимаю, о чём ты.

Она очень внимательно смотрела на меня. Лицо человека было для меня чем-то совсем новым, и тем не менее взгляд её такой же, как у даирнов, – смышлёный и проницательный.

– Если бы на нашем пути попались плохие люди, я бы жестоко поплатилась за то, что девчонка, – тихо сказала она. – Возможно, даже жизнью.

И тут до меня дошло: если она рассказывает мне всё это, значит, доверяет.

Но я ей не доверяла. И вряд ли стану.

Хотя я и не боялась её больше.

Я посмотрела ей в глаза и сказала:

– Меня зовут Бикс.

14
Нежданный гость

Посреди ночи я открыла глаза. Понять, что сейчас ночь, было уже неплохо, ведь глубоко в пещере определить время суток практически невозможно.

Я услышала странные звуки, а точнее два.

Первый – дыхание Хары.

На каждом вдохе она издавала протяжное урчание, но не как это обычно делает болотная жаба, а как-то по-своему.

Я предположила, что люди так дышат во сне.

Второй – будто где-то скреблась крыса. Но это только казалось. Мой нюх подсказывал, что это не она и не мышь. Похоже на… воббика.

У меня заколотилось сердце.

Я прислушалась. Хрум, хрум, тишина. Хрум, тишина.

Вот это да! И правда Тоббл!

Сверкнули его зубы, и я поняла: он улыбается. При тусклом свете, исходящем от лунных улиток, его чёрные глаза тоже блестели. Я жестом дала ему понять, чтобы он молчал. Нельзя было будить Хару.

Перекатившись набок, я показала Тобблу, что у меня связаны руки. Он тут же взялся за дело, шустро орудуя своими хваткими лапками и зубками. Наконец воббик развязал мне руки, и я только тогда почувствовала, как они онемели.

В знак благодарности я дружески похлопала Тоббла по плечу. Довольный, он тут же заурчал, но не как Хара, а нежнее и мелодичнее.

Мы поползли, сантиметр за сантиметром: Тоббл – первый, я за ним. Валлино, конечно же, слышал нас. Он не только хорошо соображал, но и, как любое стадное животное, обладал хорошо развитыми чувствами. Заржав или просто фыркнув, он легко мог нас выдать, но делать этого почему-то не стал.

Я думаю, причина проста: ему не придётся везти на себе никого, кроме Хары. Возможно, он был даже счастлив, что мы сматываемся.

Мы выползли из пещеры под открытое, усыпанное звёздами небо и теперь как можно тише уносили ноги от пещеры.

– Спасибо тебе, – прошептала я. – Так это ты меня звал?

– Да. Я хотел, чтобы ты не теряла надежду.

– А я уж думала, мне послышалось.

– Ты ранена, – сказал Тоббл, показывая на мой бок. – Точно сможешь идти дальше?

– Всё в порядке.

Тоббл обернулся и посмотрел на пещеру.

– Она хотела тебя убить?

– Так ты понял, что это самка?

– Конечно, – ответил Тоббл. – А ты разве нет?

– Нет, – призналась я.

Не всегда наша честность идёт нам на пользу.

– Ну а сама как думаешь – она хотела тебя убить?

– Да зачем тебе это?

– Я хочу знать, спас ли я тебе жизнь.

– Вон оно что! Ну конечно же, ты меня спас, – ответила я. – И я безмерно тебе благодарна. Но хотела она меня убить или нет – этого я не знаю. Понятия не имею, какие у неё были планы.

Воббик недовольно фыркнул.

– В таком случае я не могу расценивать это как спасение.

– Конечно, можешь.

Тоббл покачал головой.

– С Кодексом Чести не поспоришь, Бикс.

Я чувствовала, что сейчас лучше не возражать.

– Итак, – решила я сменить тему, – как думаешь, где мы сейчас?

– О, могу с полной уверенностью сказать, что сейчас мы в конце горного хребта, между Лесом Нуля и Землёй Болот.

– Лесом Нуля?

Каждый дётеныш даирна хоть раз да слышал о нём. В сказках, которые им читали на ночь, этот лес часто упоминался. Жуткое место: в нём водились жестокие звери, чудовища и хищные растения.

Тоббл с важным видом кивнул. Он выглядел глупо, когда пытался казаться серьёзным.

– Я никогда не была на болотах, – сказала я.

– И я, – ответил Тоббл.

Я попыталась вспомнить уроки географии.

– А ты знаешь, что находится за ними?

Тоббл с задумчивым видом постучал пальцами по подбородку.

– Равнины. Город. Горы. Что-то там ещё. А дальше совсем другая страна – Дрейленд.

– Похоже на правду, – похвалила я воббика. – Но география никогда не была моим любимым предметом.

– Одно могу сказать точно: нам ни в коем случае нельзя подходить к границе.

– Как будто мы можем до неё дойти! – ответила я. – А что там такого?

– Ходят слухи, что Мурдано планирует захватить Дрейленд.

– Откуда тебе знать? – усомнилась я.

– Воббики – морской народ, – гордо улыбнулся Тоббл. – Мы знаем обо всём понемногу.

– Тогда, может, ты скажешь, куда дальше идти?

– Нет, – сказал Тоббл. – Это решать тебе.

Но как я могла решить?

«Если бы тут были мои родители, – в отчаянии подумала я, – они бы показали дорогу».

Миксо, Дэлинтор, хоть кто-то из братьев или сестёр – у каждого из них была намного лучше развита интуиция. А что знала я? Я всегда плелась в хвосте, и меня никогда не воспринимали всерьёз. По сути, я вообще ничего не знала. Хотя нет, не совсем так. Я знала, что сейчас самое важное – убежать от Хары как можно дальше.

Я посмотрела на доверчивое лицо Тоббла, который ждал моего ответа.

– Мы идём на болота, – с уверенным видом сказала я.

Он показал на север. Мы пошли настолько быстро, насколько позволяли его короткие лапки. И тут я почувствовала угрызения совести, ведь Тобблу пришлось бежать весь день и почти всю ночь, чтобы успеть за Валлино. Чтобы спасти меня.

– Ты, должно быть, совсем без сил. Хочешь дальше на мне верхом?

– Даже слушать об этом не хочу! Ты ранена, – ответил Тоббл. – У воббиков потрясающий обмен веществ. Однажды я бежал шесть дней напролёт без еды и отдыха.

Моё чутьё мне подсказывало: он немного преувеличивал, но я промолчала и просто решила бежать не так быстро, чтобы не загнать его. Он рисковал ради меня – я не должна этого забывать.

Всю дорогу, пока мы добирались до первого топкого холма, покрытого жухлой, блёклой травой, нас сопровождал неприятный запах болот – запах гнили, приторный по верхам. Запах разлагающихся живых организмов.

Но по мере того как мы не без труда, но шли вперёд, хлюпая в топкой трясине, я злорадствовала: если Хара и сможет тут пробраться, то Валлино – точно нет.

– Надо пройти ещё немного, а потом повернуть на юго-запад, – сказала я.

– Обратно? Откуда мы пришли?

Я резко остановилась. Неужели улей, обгоревший и залитый кровью, и был моей целью? Но зачем? Вернуться к мёртвым телам? Что я там буду делать, когда доберусь?

Я медлила.

– Хотя бы попрощаюсь, – в итоге сказала я.

Может, мой ответ и устроил Тоббла, но не меня саму.

Неужели я и правда не знаю, куда идти?

Мной овладело отчаяние. Я стояла посреди вонючего болота, не зная, куда повернуть. У меня не осталось семьи. Не осталось дома. Единственной причиной вернуться служило то, что другого места, куда я могла бы отправиться, у меня просто не было. У меня не было никого и ничего.

Сколько я себя помнила, я всегда была частью чего-то большего.

Частью семьи.

Частью стаи.

Частью рода.

Кем я была теперь?

«Ты по-прежнему даирн, – сказала я себе. – Сегодня ты одинока. Но это не значит, что ты будешь одинока всегда. Миксо хотела повести нас на север. Она верила, что там тоже есть даирны. Если она надеялась – значит, и ты надейся».

Меня пронзила острая боль, когда я вспомнила слова мамы во время нашей последней беседы: «Надеяться можно всегда». Потом она, конечно, добавила: «Пока жизнь это позволяет».

– Бикс? – прервал мои размышления Тоббл. – С тобой всё в порядке?

Я еле заметно кивнула. Возможно, я единственный даирн на юге. В Недарре. А может, и во всём мире.

Я не знала правды, не знала, что меня ждёт впереди.

Пока не знала.

Может, я не так уж и одинока. Ведь рядом со мной этот славный воббик.

Мы шли дальше и постепенно начали сбавлять скорость. Мрачный пейзаж представлял собой сплошь большие неглубокие лужи и болотистые холмы. Делать шаг теперь означало каждый раз выдёргивать ногу из топкой грязи, которая так решительно хватала нас, что казалась почти живой.

Низко в небе, будто жёлтый коготь, висел молодой месяц и освещал деревья впереди нас, превращая их будто в зловещих скелетов. Они были абсолютно голые, без единого листочка, а их корни, выпирающие наружу, напоминали узловатые пальцы, вцепившиеся в землю мёртвой хваткой.

– Это демоны болот, – сообщил мне Тоббл. – Может, пора передохнуть?

– Потрясающий вид, – съязвила я. – Завтра, вероятно, устроим привал на кладбище.

Мы выбрали место посуше и притулились у корней.

Я взяла палку и начала счищать грязь со стоп. Тоббл быстро почистился, пробурчал что-то невнятное и мгновенно уснул.

Может, так даже было лучше, ведь я могла не спать и нести дозор.

Я зевнула, встряхнулась и снова зевнула.

«Не спать, – сказала я себе. – Позже поспишь. Не спать».

Я зевнула ещё раз.

«Не спа…»

15
Нападение змей

Я проснулась на рассвете от ощущения, что по мне кто-то ползёт.

– А-а-а! – завопила я и поняла: что-то придавило меня к земле, и оно шевелилось.

Тяжёлое и живое.

– Змеи! – закричала я.

– Змеи! – завизжал Тоббл.

Передо мной метнулась чёрная змеиная голова с открытой пастью – она исследовала ночные запахи и… меня.

Я боролась, но с каждым движением огромная змея обвивала и сжимала меня только сильней. В темноте она вся светилась – чёрное тело с зелёными и жёлтыми полосами.

– А ну, пусти! – орала я ей, хотя её голова была намного больше моей.

Но она будто не слышала.

Я брыкалась и била ногами, но словно с воздухом сражалась. Освободить руки не получилось: громадная змея была в разы сильней меня. Медленная, изворотливая и сильная, она не собиралась останавливаться, всё туже и туже обматывая меня своим бесконечным телом.

Я чувствовала свою беспомощность. «Только не паникуй, – сказала я себе. – Только не это».

Но чем больше я себя успокаивала, тем больше дрожала от страха.

Я подняла голову и увидела, что ветки деревьев шевелятся – змеи были повсюду.

Десятки. Возможно, сотни.

– Бикс, держись, я спасу тебя! – вдруг услышала я.

Но не успел Тоббл прыгнуть на душившую меня змею и вцепиться в неё зубами, как что-то схватило его и утащило как на верёвке. Одна из змей петлёй свесилась с дерева и, схватив Тоббла, крепко обвила его тело.

– На помощь! – закричала я, хоть и понимала, что меня никто не услышит.

У змеи было мертвецки холодное тело.

– О боже! – завопил Тоббл. – Только этого не хватало.

– Помогите! – снова закричала я. – Кто-нибудь, на помощь!

– Помощь, говоришь?

Я сразу узнала этот мягкий язвительный голос.

У меня было время его запомнить. Пребывая уже в полном отчаянии, сейчас я радовалась ему всем сердцем.

В это время змея обмотала меня своим толстым, как ствол молодого дерева, телом так, что закрыла пол-лица, и теперь я смотрела только одним глазом и почти не могла говорить.

– Нужна! – с трудом произнесла я. И тут змея сдавила меня ещё раз, и дышать стало нечем.

– Клянись, что больше никогда не сбежишь от меня?

Сейчас не время было торговаться.

– Да! Клянусь! Спаси!

– Ну что ж, – невозмутимо ответила Хара, – если уж ты так просишь.

Прямо над ухом у меня звякнул металл – такой долгожданный звук.

Хара подняла клинок, и я была невероятно удивлена, разглядев его одним глазом.

Она же носила с собой ржавый, старый меч с изогнутой гардой и простым, обмотанным кожей эфесом. Но сейчас рукоять его искусно украшали драгоценные камни, а лезвие сверкало так, будто кузнец только что вынул его из огня.

Хара со всей силы ударила мечом по хвосту змеи.

Я услышала лязг металла.

Змея яростно зашипела, глядя на Хару своими жёлтыми и круглыми, как бусины, глазами. Отпускать меня она не собиралась.

У меня в висках стучала кровь, лапы онемели. Всё вокруг поплыло.

– Не хочу объявлять войну всему змеиному роду, – сказала Хара, – но вот тебе точно не сносить головы.

Прямо над Харой я увидела ещё одну змею, хотела закричать и предупредить Хару, но мне хватило сил только простонать.

Огромная змея повисла прямо над ней.

Невероятно ловко Хара разрубила её пополам, и два огромных куска тяжело рухнули на землю. Эти куски ещё какое-то время извивались, а затем замерли.

После этого змеи не захотели церемониться. Они тут же повылезали изо всех щелей и поползли к нам, сливаясь с корнями деревьев – этими корявыми узлами, выпирающими наружу.

Сотни спиралей теперь свисали с веток, вылезали из воды.

Хара ненадолго задумалась. Совсем ненадолго.

И уже через секунду она лихо закружилась в воздухе. Она подпрыгивала, выписывала головокружительные пируэты, и её сверкающий меч оставлял в воздухе следы, похожие на те, что оставляет хвост падающей кометы.

На меня полетели брызги горячей змеиной крови, словно начался внезапный ливень. Но самая огромная из них – та, которая всё ещё крепко удерживала меня, сдаваться не собиралась. Она подняла голову, широко разинув чудовищную пасть и демонстрируя пару огромных ядовитых зубов.

Если это моя смерть, думала я, то пусть я умру быстро.

И тут змея молнией бросилась на меня. В её отвратительной пасти поместилась только моя макушка, а её зубы лишь слегка задели мои уши.

Моя голова оказалась слишком большой, и сразу заглотить её не получилось бы, но змея знала, что делала: если убьют её, то убьют и меня.

Слюни, зловонное дыхание, ядовитые зубы – казалось, на голову мне надели отвратительный тесный шлем. Меня затошнило. Воняло невыносимо. Но я ничего не могла поделать, даже сдвинуться на миллиметр, и потому приходилось терпеть.

Краем глаза я уловила, как Хара удерживает меч горизонтально и выписывает изящные линии. Прямо над моей головой. Лезвие поразило плоть. Но, к счастью, не мою. Змея вдруг ослабла.

Хара вонзила меч ей в голову, лезвие прошло всего в паре сантиметров от моего лица.

Все змеи вокруг хором зашипели, как будто подводя итог произошедшему.

Когда и Тоббл был освобождён, он плюхнулся в густую грязь прямо к ногам Хары. Неспешно, извилистыми путями, змеи все до одной уползли.

Наконец хватка скрутившей меня змеи стала ослабевать. Я поспешила хотя бы частично высвободиться, но змея по-прежнему крепко сжимала мою голову, и, как я ни старалась, не могла разжать её челюсти.

– Я бы не отказалась от помощи, – сказала я, но всё внимание Хары сейчас занимал Тоббл.

– Ты кто? – выпытывала она у дрожащего воббика, сидя перед ним на коленях.

– Я? – пропищал он в ответ. – Я тут, чтобы спасти Бикс.

– Ты немного опоздал, – ответила она. – У тебя имя есть?

– Я никто, – тихим голосом ответил он.

Хара немного подумала.

– Ну, тогда ты будешь завтраком.

– Нет! Он… он друг! – закричала я.

– Что ж, – сказала она, – тогда придётся есть змей.

16
Завтрак подан

По уши в грязи, тихие и послушные, мы покорно и молча возвращались в пещеру.

Хара даже не стала нас связывать. Она понимала: в ближайшее время нам и в голову не придёт устроить побег.

Валлино недовольно фыркнул, увидев нас. Хара молодец, что решила не брать его, а пошла пешком: он бы мгновенно увяз в болоте.

Хара развела небольшой костёр и пожарила огромные куски змеиного мяса, нанизанные на палку. Странно есть то, что совсем недавно пыталось съесть тебя, но на вкус этот факт никак не влиял – он был изумительным.

Мы ели молча, пока Хара не спросила Тоблла, почему он не притрагивается к пище.

– Воббики не едят мяса, – объяснил он, хотя я видела, какими глазами он смотрел на аппетитные обжаренные куски.

– А что ты обычно ешь? – спросила Хара. – Может, я смогу это найти.

– Ну что вы, не стоит беспокоиться, большое вам спасибо!

Тоббл оставался вежливым – никакие обстоятельства не могли на это повлиять.

– Нам предстоит долгая дорога. – Хара палкой пошевелила ветви в костре. – Уверен, что не хочешь как следует подкрепиться?

– Абсолютно уверен, – ответил Тоббл, и в животе у него заурчало так, что даже урчание в желудке феливета не могло с ним сравниться.

– Твой желудок думает иначе, – облизывая пальцы и улыбаясь, дразнила его Хара. – Ты травоядный, да?

– Я ем траву и жуков. Ну и кору деревьев на крайний случай.

– Попробую что-нибудь для тебя найти. – Хара поднялась на ноги.

– Прошу вас, не беспокойтесь. – Тоббл умоляюще сложил руки на груди. – Я всё равно не смогу принять еду из ваших рук, ведь вы наш враг.

– Тоббл, – настойчиво и строго сказала я, – ешь, пока есть такая возможность. Нам нужны силы для…

– Только не говорите, что для побега, – погрозила пальцем Хара. – Я буду всё время у входа в пещеру, так что даже не мечтайте.

Мы подождали, пока она уйдёт.

– У меня никаких идей, – сказал Тоббл. – А у тебя, Бикс?

Я потёрла нос – на нём была ссадина от змеиных зубов.

– И у меня, – устало призналась я, чувствуя наше поражение. – Абсолютно нечего предложить.

Когда спустя несколько минут Хара вернулась, её мешок был набит травой и листьями. Она раскрыла правую ладонь и продемонстрировала клубок извивающихся оранжевых многоножек, похожих на мини-змей. У воббика загорелись глаза.

– Тебе надо поесть, Тоббл, – подбодрила я его.

С недовольным видом он протянул лапу. Хара вложила в неё кучку слизких насекомых. Тоббл разом сунул их в рот и начал громко жевать.

Хара засмеялась. Впервые я услышала её смех – чрезвычайно мелодичный, похожий на песню. Удивительно, но вопреки всем обстоятельствам он показался мне очень приятным.

– Я скорее съем помёт барсука, чем многоножку, – заключила она.

– А ты хоть раз её пробовала? – спросил Тоббл с набитым ртом, мгновенно забыв о хороших манерах.

Хара кивнула.

– Она отвратительная. Безвкусная, как дорожная пыль.

– Не такая безвкусная, как мясо воббика, – добавила я и, увидев, как Тоббл на меня смотрит, тут же пожалела о сказанном.

– Вообще-то, непросто наслаждаться едой, – сказал он, – когда твои друзья обсуждают, какой ты на вкус.

На полу пещеры рядом с Тобблом Хара соорудила кучку из собранных ею травы и листьев.

– Вот как, я уже друг, а не враг?

Тоббл не ответил. Его рот уже был набит листьями лунника.

Хара сидела у костра, скрестив ноги. Она смотрела то на Тоббла, то на меня, будто пыталась что-то разгадать.

– И всё-таки вы очень странная парочка. Что свело вас?

Я не хотела отвечать. С какой стати мы должны ей что-то рассказывать о нас? Но в то же время у меня к ней тоже были вопросы, и немало. Может, если я ей всё расскажу, то и она удовлетворит моё любопытство, и эти знания помогут мне в будущем?

– Я спасла Тоббла, когда его лодка тонула, – сдалась я. – И теперь он считает, что в знак благодарности тоже должен спасти меня, да ещё и трижды.

– Кодекс Чести Воббика, – объяснил Тоббл, при этом с его подбородка стекали капли зелёного сока.

– Ах вот оно что, – ответила Хара. – А сколько тебе лет, Тоббл?

– Сорок два. – Тоббл вытер рот лапой. – В моей семье я считаюсь ещё ребёнком.

– В сорок два года? – воскликнула Хара. Она прищурилась. – Постой, а сколько же тогда воббики живут?

– Довольно-таки долго. Мне сейчас, – он, наконец, перестал жевать, – лет восемь по человеческим меркам.

– А тебе, Бикс? – спросила Хара.

– А мне одиннадцать.

– Как я понимаю, даирны живут столько же, сколько и люди.

– Они могли бы столько жить, – мрачно ответила я, – если бы не люди.

Хара кивнула.

– Жаль, но это правда.

– А тебе сколько? – полюбопытствовал Тоббл.

– Четырнадцать. Говорят, уже достаточно взрослая, чтобы заводить семью и всё такое. – Она скривила лицо.

– Я ответила на твои вопросы, – не отставала я. – Теперь твоя очередь.

Хара слегка улыбнулась и кивнула.

– Хорошо.

– Как ты решила стать браконьером и убивать ради денег?

– Всем надо как-то выживать, не важно, девчонка ты или мальчишка. А уж мне тем более. Так вышло, что у меня нет выбора. – Хара задумчиво смотрела куда-то мимо меня. – Раньше в моей жизни было всё по-другому, – пожав плечами, добавила она. – У меня дар выслеживать.

Тоббл облизал ладошку.

– Нехорошо убивать живых существ.

– Скажи это сороконожкам в твоём животе, – воскликнула Хара, закатив глаза.

– Они не… – Тоббл не знал, что сказать. – Не то же самое, что жуки.

– О да, пусть жуки молятся, чтобы ты не забыл разницу.

Тоббл открыл было рот, чтобы ответить, но вместо этого стал снова набивать его травой.

– И как давно ты на них работаешь? – продолжала я спрашивать. – На этих браконьеров?

– Недолго, всего несколько месяцев. В основном я была проводником. До этого я работала на одних, ещё раньше на других. Никогда не отказываюсь от работы, чтобы не умереть с голоду.

– А они не разозлятся, что ты убежала? – спросил Тоббл.

– Ещё как разозлятся. Поэтому я и не высовываюсь. – Она махнула рукой. – Но, по правде говоря, эти балбесы ничего не могут найти, если им не показать дорогу.

– У меня ещё два вопроса.

Хара поворошила угли. Вспорхнуло несколько слабых искр.

– Ну, задавай.

– Твой меч. Он изменился, когда ты дралась со змеями.

– Да, – сказала она, хитро улыбаясь. – Но об этом я расскажу в другой раз.

– Тогда следующий вопрос: куда ты нас ведёшь?

Хара поджала губы. Похоже, она сомневалась, говорить нам или нет.

– Думаю, вы имеете право знать, – решилась наконец она. – Я скажу вам правду, и неважно, понравится вам она или нет.

– А я пойму, врёшь ты или говоришь правду, – предупредила я. – Нравится тебе это или нет.

– Ах да, слышала я эти истории. И что, это правда? Даирны видят ложь? – скрестив на груди руки, спросила Хара.

– Правда. Это у нас врождённое.

– Это что ж, получается, ты всегда знаешь, когда я лгу? – явно нервничая, спросил Тоббл.

Я лишь улыбнулась в ответ.

Тоббл шумно сглотнул.

– Ничего себе! А как ты это делаешь?

Я задумалась.

– Ну, опыта в этом у меня пока не так уж много. Взрослые даирны не лгут друг другу. Дети иногда пытаются, но потом понимают: это бессмысленно. Однажды мой брат Джекс… – Я не договорила. Боль причинял уже тот факт, что я произносила их имена. Я не хотела говорить о своей семье. Не хотела даже касаться темы, от которой меня сковали холод, мрак и нестерпимая боль.

– А как это – слышать ложь? – никак не мог успокоиться Тоббл, который при этом был слишком занят едой и не мог разобраться в моих чувствах.

В это время Хара с любопытством наблюдала за мной.

Я сделала глубокий вздох и постаралась спокойно ответить:

– Это как… Ты слышал, как пересмешник повторяет голоса сойки или ястреба? Почти идеально, но только почти. Чего-то не хватает, ты это слышишь, нутром чуешь. – Я посмотрела на Хару. – Когда ты пыталась подать даирнский сигнал тревоги, звук был фальшивый. Вот так я распознаю ложь.

– Вот это да! – широко раскрыв глаза, воскликнул Тоббл. – Не уверен, что хочу обладать таким даром.

– Как бы то ни было, Бикс, я скажу тебе чистую правду, – сказала Хара.

Я придвинулась поближе, готовая внимательно её выслушать.

– Я пойму, насколько эта правда будет чистой.

17
План Хары

– Мы отправимся на Кора ди Шола.

Мы с Тобблом удивлённо посмотрели друг на друга. Он, похоже, так же, как и я, не понимал, о чём речь.

– А это, простите?.. – перебила я её, не выдержав.

– Это такой остров-город. Его настоящее название – остров Урсина. Но все называют его Кора ди Шола, что означает «сердце науки».

– А почему он так называется? – Теперь уже Тоббл не мог сдержаться.

– Потому что он по форме напоминает человеческое сердце. А ещё потому, что это пристанище учёных и студентов. Именно там находится Высшая Императорская Академия Алхимии, Астрономии, Магии и Естествознания.

Мне пришлось подумать над значением каждого слова, вспомнить их.

Слово «алхимия» я узнала от Дэлинтора, оно означает искусство смешивать вещества, чтобы получить абсолютно новые – например какие-то лекарства. Астрономия, насколько мне известно, изучает звёзды. Магия – наука о заклинаниях и колдовстве.

Мне не совсем было понятно, что изучает естествознание, но, судя по названию, что-то очень значимое.

Слово «императорская» показалось мне впечатляющим, но тут я поняла, о чём речь…

– Это связано с Мурдано? – закричала я.

– Его Императорское Высочество, Мурдано – Правитель Недарры, Защитник истины, Сторонник добродетели, Миротворец и так далее и тому подобное, – махнув рукой, ответила Хара.

– Но ведь именно солдаты Мурдано…

– Ты вряд ли их там встретишь, – успокаивала меня Хара. – Солдат на остров почти не пускают, это место науки.

– И всё же название академии – Высшая…

– Так решил Мурдано, ведь ему принадлежит абсолютно всё. Он переписал календарь. И словарь. В Недарре у него абсолютная власть над всеми. – И она добавила себе под нос: – По крайней мере, он так думает.

– Зачем мы туда идём? – не унималась я.

Я помнила о своём обещании больше не убегать. И ещё я помнила, что было, когда я однажды попыталась. Но и идти навстречу своей смерти я не хотела, если Хара задумала именно это.

– Нам надо идти, – наконец сказала она. – У нас нет выбора.

– Но мне это совсем не нравится, – возразила я. – Я никогда не была в городах, где живут люди. Это слишком опасно.

– И мне это не нравится, – поддержал меня Тоббл.

Хара подняла руки.

– У вас нет выбора.

– Я никуда не пойду, – решительно заявила я.

– Но ты же понимаешь, я могла дать браконьерам расправиться и с тобой, как это сделали солдаты Мурдано с твоей семьёй…

Она замолчала, избегая моего взгляда.

Мне будто вонзили в сердце нож. Я сразу стала всё вспоминать, и печаль тут же превратилась в дикую ярость.

– Мне не стоило так говорить, – сказала Хара, и я поняла: она искренне сожалеет. Она потёрла глаза: – Я слишком устала, уже всё подряд говорю. Прости меня.

Я еле заметно кивнула и промолчала в ответ. Ответить мне было нечего.

Время шло. Тишину нарушало только чавканье Тоббла.

Я не хотела сейчас разговаривать, но в голове было столько вопросов – они не давали мне покоя. Мне очень нужно найти на них ответы.

– Итак, – я пыталась говорить ровным голосом, – ты намерена передать меня в руки самого Мурдано?

– Ха! – мрачно усмехнулась она. – Я не настолько тесно знакома с Мурдано или его пособниками. Нет, я хочу передать тебя своему знакомому, он известный учёный. Мудрец. Его зовут Ферруччи Гарольд.

– Какой ещё Гарольд? – встрепенулся Тоббл.

– Это почётный титул. Его дают только самым заслуженным учёным. Это люди, которые знают всё, что только возможно: про звёзды, или форму Земли, или знатоки по части животных или истории. Ферруччи – хороший и честный человек.

Она пожала плечами.

– Я уже привозила ему редкие находки.

– Находки? – повторила я.

– Редкие виды животных или растений. Ферруччи изучает, как их можно защитить. Я хочу отвести тебя к нему и послушать, что он скажет. Уж он-то знает, что делать с даирном.

– А зачем тебе всё это? – спросил Тоббл. – Какая тебе от этого польза?

– Я пытаюсь помочь Бикс, – спокойно ответила Хара. – А если Ферруччи сочтёт нужным вознаградить меня за это, я совсем не буду против.

– Так вот каков твой план, Хара? Ты всего лишь пытаешься продать Бикс? – Тоббл вскочил на лапы, подёргивая усами. – Бикс мне друг, поэтому я надеюсь, ты понимаешь: я её в обиду не дам.

– Говорю же, – пыталась убедить его Хара. – Это единственное, чем я могу помочь.

– Ты правильно сделала, что предупредила нас, – не унимался Тоббл. – Не стоит тебе видеть разозлившегося воббика. Мы по-настоящему страшны, когда злимся! А я совсем свирепый!

– Спасибо тебе, Тоббл, – вмешалась я в разговор. – Но…

– Семья называет меня Страшный Тоббл.

Хара опустила глаза и всячески попыталась скрыть улыбку.

– Итак, твой план – меня продать? – спросила я. – Тому, кто больше заплатит?

– Думаешь, у меня есть выбор? – почти прошептала она. – У меня его нет. Больше я никак не смогу помочь, Бикс. А если, помогая тебе, я помогу и себе, то что в том плохого? Моей семье нужны деньги.

Я уставилась на неё. Она впервые упомянула свою семью.

– Ну а чего же ты меч свой не продашь? – допытывался Тоббл.

Хара вынула меч из ножен.

– Вот эту ржавую железяку?

– Но он не был ржавой железякой, когда ты рубила им змей.

Хара склонилась к нам с решительным видом.

– Этот меч, – медленно начала она, – передавался в нашей семье из поколения в поколение, и я первая женщина, которой его доверили. – Она вложила меч обратно в потрёпанные кожаные ножны. – Я скорее умру, чем расстанусь с ним.

Тоббл поднял лапы.

– Замечательно. Если какой-то ржавый меч для тебя дороже, чем жизнь моего друга, мне больше нечего сказать.

– Всё не так просто, Тоббл, – возразила Хара. – Далеко не так просто. Даирны редко встречаются в этих местах, и причина их исчезновения – мех. Именно из-за меха на них всё время охотились, пока почти не истребили.

– Их мех удивительно мягкий, – перебил Тоббл.

– Но за этим кроется что-то ещё, и я не могу понять, что именно. – Говоря это, она грызла ноготь, а мысли её витали где-то далеко. – Действия солдат Мурдано в улье, – она посмотрела на меня и тут же перевела взгляд, – нелогичны. Они убивали не ради чего-то. Просто так. И я не понимаю почему. Но знаю одно – Ферруччи по меньшей мере будет ценить жизнь Бикс. Он учёный, не убийца. К тому же для Бикс это единственная возможность остаться в живых. Доверьтесь мне.

– Доверишься – и ты пропал, – процедила я сквозь зубы.

Хара склонила голову набок.

– Что ты сказала?

– Это даирнская поговорка. Она означает, что если ты полностью доверишься человеку, то в итоге от тебя ничего не останется.

– Но, как бы то ни было, другого выхода у вас нет.

Я погрузилась в молчание. Первой заговорила Хара, тихим, приглушённым голосом.

– Бикс… – сказала она, а затем, поворачиваясь, добавила: – И ты, Тоббл… – Глубоко вдохнула. – Вот скажите, вы же любите свои семьи?

– Любила, – буркнула я, – это слово больше подойдёт.

Хара кивнула.

– Вот и я очень люблю свою семью. И мой долг помочь ей в трудные времена. Любой ценой.

Она пристально смотрела на меня. В её глазах отразилась глубокая печаль. Или я всего лишь увидела отражение моей…

– Моя семья оказалась в очень сложной ситуации. – Голос её дрогнул, похожий на первый лёд, такой тонкий и хрупкий, что трещит под ногами, и я почувствовала, насколько Хара уязвима. – Моя родня часто голодает, – продолжала она, – и страдает от болезней. Иногда они оказываются на грани. По возможности я шлю им немного денег, которые зарабатываю как проводник. Благодаря Бикс у меня впервые в жизни появился шанс хорошо заработать и помочь родным. Да и Бикс от этого будет только лучше. – Она пожала плечами. – Я очень на это надеюсь.

– Так ты даже не уверена в этом? – не успокаивался Тоббл.

– Тоббл, Ферруччи правда хороший человек. Да, он заплатит мне за то, что я привезу ему такое редкое существо. Но главное, он защитит Бикс. – Хара потёрла глаза. – Если где-то на земле для неё есть по-настоящему безопасное место, то именно Ферруччи сможет его найти.

Хара потянулась и взяла Тоббла за плечо. Она будто раскаивалась.

– Я же не могу найти такое место, Тоббл, и ты не можешь, – очень тихо сказала она.

– Но я могу хотя бы попытаться, – противился Тоббл. – И это гораздо лучше того, что хочешь сделать ты.

Хара протяжно выдохнула. Мы не смотрели друг другу в глаза.

– А у меня к тебе другой вопрос, – наконец сказала я Харе. – Когда мы прибудем на остров, что этот самый Гарольд сделает с Тобблом?

– Да уж, воббики никого особо не интересуют, – кивнула Хара Тобблу, как бы оправдываясь. – Их называют Бездарными.

Тоббл фыркнул.

– Что значит Бездарными? – полюбопытствовала я. Такое слово мы не учили.

Хара удивилась вопросу.

– Согласно Всеобщему Своду Правил существует шесть основных классов: люди, раптидоны, феливеты, терраманты, натайты и даирны. Это те классы, которые умеют говорить…

– Я тоже умею говорить, – перебил Тоббл.

– …умеют говорить, – повторила Хара, – а также изготовлять орудия труда, получать знания и передавать их следующим поколениям и владеть магией.

– Несправедливо, – заворчал Тоббл. – Ну и что в этой магии особенного? Глупые заклинания. Бесполезные эликсиры. Смешные предсказания.

– Я пока всего этого не знаю, – ответила Хара. – По закону только с пятнадцати лет можно приступать к изучению магии.

– Даирны этим не увлекаются, – отрезала я. – Дэлинтор говорит… говорил, что это «забытое искусство».

– Женщинам запрещено изучать магию, – добавила Хара. – С недавних пор запрещено.

– С недавних пор? – повторила я.

– До того как власть захватил Мурдано, некоторые женщины могли ею заниматься. Моя мама владела кое-какими знаниями.

– Тогда кто такие Бездарные? – спросила я.

– Это те, у кого даже самое простое в магии не получается.

– Это, например, воббики, старлоны и горелисы, – продолжила Хара. – Они разговаривают и пользуются орудиями труда, но вот способности к волшебству у них совсем нет.

Тоббл громко вздохнул.

– Совершенно несправедливо.

– Согласно Своду Правил шесть основных классов не могут охотиться друг на друга. Таков указ. Но, кажется, все об этом забыли. Особенно представители моего класса.

– Тогда не стесняйтесь, ешьте меня смело, – съехидничал Тоббл.

– А ниже Бездарных – остальные классы, которые не говорят, не пользуются орудиями труда и не колдуют, – продолжила Хара.

– Низшие, – подсказал Тоббл.

– Да, – кивнула Хара. – Шимпанзе, киты, вороны, сверчки и так далее и тому подобное.

Она упёрла руки в бёдра.

– Так, для начала хватит этой информации. Надо отдохнуть. Терпеть не могу тратить время впустую, но вижу, что вы не в лучшей форме, чтобы без сна продолжать путь.

– Но мне ещё столько всего надо спросить, – сказала я. – Очень много.

– Кто бы сомневался, – ответила Хара.

Она посмотрела на меня странным взглядом, в котором читалась смесь разочарования и жалости.

– Поспи немного. Нам долго идти. Отправимся завтра утром до рассвета.

– Поспи, – пробубнила я. Можно подумать, после всего услышанного это просто сделать. Но тут я посмотрела на Тоббла – он уже дремал.

«Интересно, – подумала я, – может, мгновенно засыпать, несмотря ни на что, и есть дар воббика?»

Хара укрыла его одеялом, а второе вручила мне.

– Жаль, что я не могу сделать для тебя большего, – тихо сказала она. – Правда, жаль.

Я понимала: она говорит правду, но легче от этого не становилось.

Я успокаивала себя тем, что, возможно, есть ещё какой-то способ спастись, избежав этого Ферруччи. Например, снова сбежать с Тобблом, попробовать найти своих сородичей, попыта…

Перебирая возможные варианты, среди которых покориться судьбе явно было самым разумным, я провалилась в сон.

18
Старая карта

В течение дня я неоднократно проваливалась в беспокойный сон. На обед мы снова перекусили змеиным мясом, а Тоббл пожевал траву и жуков. Вопросов друг другу мы больше не задавали. А Хару явно что-то беспокоило. Она почти весь день ходила взад-вперёд перед пещерой.

Следующей ночью я изо всех сил пыталась уснуть. Но каждый раз, закрывая глаза, я снова и снова видела страшные сцены. Гибель родных. Отвратительных змей. Что ждало впереди?

Казалось, ещё совсем недавно мама крепко обнимала меня, а я любовалась полётом флайнов.

– Бикс? – прошептал мне Тоббл глубокой ночью. – Ты спишь?

– Нет.

Он подполз ко мне, волоча за собой одеяло.

– Тебе страшно?

– Да, – честно ответила я, потому что не умела врать. И не только поэтому: мне хотелось с кем-нибудь поговорить.

– А мне – нет, – сказал Тоббл слегка дрожащим голосом. Он украдкой посмотрел на меня. – Скажешь сейчас, что я вру?

– Нет, я начинаю понимать, что ложь бывает разная, – тихо ответила я. – Ты сегодня показал необычайную смелость, Тоббл. Полез в драку с огромной змеёй. И на что только ты рассчитывал?

Он улыбнулся и пошевелил ушами.

– Я не думал об этом.

– Спасибо тебе большое, что пытался спасти меня.

– Попытка не считается.

– А я думаю, ещё как считается.

Тоббл перевернулся на живот, подперев подбородок лапкой.

– Кто по-настоящему смелый, так это ты, Бикс. Когда я увидел, как ты прыгнула со скалы, я не мог глазам своим поверить.

– Я и сама не ожидала. – Я улыбнулась. – Честно говоря, всё намного проще: меня хотели убить, и я спасалась.

– А расскажи, как это – летать? – спросил Тоббл.

– Если б я умела летать, – сказала я. – Даирны могут только парить.

Я развела руки в стороны и показала скользуны под мышками.

– Но уметь парить тоже замечательно.

– Иногда я летаю во сне, – продолжал Тоббл. – И в своих снах я большой, и у меня огромные зубы, и я всегда очень смелый.

Я потянулась и одобрительно похлопала его по плечу.

Мех его, даже забрызганный грязью, был длинный и пушистый, красивого серебристо-голубого цвета, как молодой месяц.

– И всё же ты был невероятно смелым, Тоббл. И тебе пора подумать о возвращении домой. Кстати, где ты живёшь?

Подбородок Тоббла задрожал, и я на секунду испугалась, что он вот-вот расплачется.

– Боссип. На северо-западе. Далеко отсюда.

– Тебя, должно быть, уже повсюду ищут.

– Скорее всего. Хотя родители нас частенько теряют. – Тоббл грустно улыбнулся. – И их можно понять. Когда в последний раз мы пересчитывались, нас было сто двадцать семь плюс я.

– Сто двадцать…

– Воббики плодятся семь раз в год. Большинство детёнышей так и живут потом с родителями, не покидая родной очаг. Мы просто роем новые тоннели. – Он покачал головой. – Тебе обязательно надо побывать у нас на церемонии Хвостовизации.

Хара, дремавшая в это время у костра, издала во сне какой-то звук, похожий на кваканье жабы. Мы с Тобблом обменялись улыбками.

– Что за Хвостовизация? – Мне стало жутко интересно.

– Ну, это у нас большой праздник. Когда воббику исполняется сорок три года, он проходит обряд инициации, но только в том случае, если уже успел совершить какой-то смелый поступок. После этого считается, что ты повзрослел. Мы устраиваем большое гулянье, на котором нам официально заплетают хвосты.

– Ты имеешь в виду свои три хвоста?

– До церемонии заплетать хвосты строго-настрого запрещается. И пока ты не проявишь себя храбрецом, тебя на этот праздник не пустят.

Я подоткнула одеяло под плечи.

– Так ведь ты уже совершил смелый поступок, и не один.

Тоббл перевернулся на спину, и мы оба уставились на лунных улиток, мигающих на потолке тусклым светом.

– Ты, должно быть, скучаешь по своим, – сказала я.

– Скучаю. Но я знаю, что они дома и ждут меня. – Не успев договорить, он ахнул. – Бикс, прости меня!

– Ты ни в чём не виноват, Тоббл, – успокоила я его. Улыбаясь, я пыталась скрыть свою боль, но понимала: прекрасно видно, как дрожит моя нижняя губа.

Больше никогда у меня не будет семьи. Никогда меня не будут ждать, не будут скучать по мне.

– Теперь, – наконец сказала я, – здесь мой дом. Рядом с тобой. Но, Тоббл, что бы там ни задумала Хара, это уже не твои проблемы.

– А чьи же? Три спасения, Бикс. Воббик должен…

– Да знаю я, Кодекс Чести. И всё же.

– Бикс, у меня тут есть для тебя кое-что. – Тоббл привстал и заглянул в кожаный мешочек, который всегда носил с собой. Сначала он вытащил пучок травы и лишь потом то, что искал. – Вот. Я совсем о них не помнил, пока сегодня за завтраком не полез в мешок.

Он вытащил целую горсть каких-то предметов и разложил на земле.

– Всё это я нашёл, когда бежал за тобой. Они лежали на земле рядом с ульем. Сам не знаю, зачем я подобрал. Подумал, вдруг ты захочешь, чтобы у тебя было что-то… на память.

Я, как застывшая, смотрела на эти предметы – частички моего прошлого. На отколотую ракушку с розовыми полосками. На игрушечного, сделанного из соломы даирнёнка. На небольшой камешек плоской формы с вырезанными на нём словами. На потрёпанный листик плайи.

Я один за другим стала прятать все эти предметы в свою сумку на животе. Взяла листок – помятый, с рваными краями. Но даже если бы лунные улитки не освещали пещеру, я бы всё равно поняла, что это был за листок.

– Моя карта! Карта Первого Поселения.

Я держала этот лист, испачканный и порванный, и мои пальцы дрожали.

– Ты хочешь сказать, это твой листок? – изумился Тоббл.

Я с трудом могла разобрать то, что написала когда-то сама, и даже не из-за слёз. У даирнов примитивный алфавит, и мы учили его в раннем детстве. Мы всё время кочевали – и пользовались алфавитом крайне редко, а писали ещё реже. Мой почерк практически не разобрать.

Тоббл по-новому сложил одеяло и свернулся калачиком почти у меня под боком.

– Что это? – не терпелось узнать ему.

– Карта, которую нарисовали, основываясь на древней поэме. Это место, где предположительно жили первые даирны. – Я показала на точку на маленьком острове. – Это Даирнхольм. Мы как раз туда собирались, когда…

– Чтобы найти там своих?

– Да, мы на это надеялись.

Я сама не заметила, как начала рассказывать поэму наизусть. Когда я добралась до «живого острова, плывущего изумруда», то посмотрела на Тоббла. Глаза его были закрыты, дыхание ровное. Я решила, что он уснул, но тут воббик протянул мне лапку, и я крепко её сжала – почти круглую, с чёрными шершавыми подушечками и удивительно острыми коготками. Меня удивило, какая она была лёгкая и тёплая. Я сразу же вспомнила ту ночь, когда мы с Джексом держались за руки и обещали, что всегда будем друг друга защищать.

Как же сильно мы ошибались.

– Я должна была там быть, – прошептала я. – Должна была умереть вместе с ними.

– Не говори так, Бикс. – Тоббл тоже крепко сжал мою руку.

– Жаль, что я не помогла им спастись, – ответила я, прижимая карту к груди. – Но я даже сама себя спасти не могу.

– Бикс, не вини себя, – воббик пытался меня успокоить. – Мы вместе, и мы спасём друг друга.

Через несколько часов, когда Хара разбудила нас, лапа Тоббла по-прежнему была в моей.

19
Даирн знакомится с собакой

Перед самым рассветом Хара, Тоббл и я отправились к ближайшему ручью набрать в дорогу воды. Нам предстояло идти весь день, и не стоило рассчитывать на то, что мы встретим источник по пути.

В голове у меня, как пчёлы в улье – так же беспокойно, – роились мысли: вопросы, планы побега, возможности, невозможности.

И о чём бы я ни думала, мне всё казалось невозможным. Неужели остаётся только сдаться?

«А как бы поступил Джекс? – спросила я себя. – А Миксо? А мой храбрый папа? И мама? И что бы сделал Дэлинтор, окажись он в такой ситуации?»

«Ты слабачка, – с досадой сказала я себе. – Ты уже завалила главное дело любого даирна – сделать всё возможное, чтобы просто выжить».

Только моя вина, что я попала в плен. Что не погибла вместе со своей семьёй.

Остаться последней из рода никакой не подвиг, а сплошное унижение и выворачивающее наизнанку чувство вины.

Мы решили оставить Валлино и наши скромные пожитки в пещере. Дорога к ручью была для него слишком крутой и каменистой.

Напившись вдоволь холодной воды, мы доверху наполнили бурдюки Хары. Красное, будто спелый персик, солнце показалось из-за горизонта. Уже почти у входа в пещеру я вдруг уловила в воздухе запах и тут же остановилась.

– Что случилось? – спросила Хара. Левой рукой она мгновенно достала нож из сапога. Её правая рука была на рукоятке меча, который сейчас казался лишь ржавой безделушкой.

– Тут кто-то есть, – чуть слышно сказала я. – Человек. Самец.

Я запомнила этот запах на всю жизнь.

Я снова принюхалась.

– И собака. Тоже самец.

Хара жестом показала нам идти за ней. Мы пошли украдкой, крепко держась за скалу.

Дойдя до большого валуна, вокруг которого густо росла высокая колючая трава, мы остановились.

– Вы двое, – прошептала Хара чуть слышно, – спрячьтесь в кустах так, чтобы вас не было видно. Бикс, если вдруг тебя увидят, ни слова. И встань на четыре лапы. Смотри, чтобы сумку на животе не увидели. Или пальцы. Или… – Она вздохнула. – Просто постарайся, чтобы тебя не увидели, хорошо?

Она говорила очень быстро и очень волновалась, поэтому я не могла спросить, что же она задумала, но поняла по репликам: если я попадусь, мне надо прикинуться собакой.

Мы с Тобблом спрятались за валуном. Не самое надёжное место, и в траве полно колючек, которые мы тут же понацепляли. Тем не менее мы очень старались, чтобы нас не заметили.

Хара бесшумно пошла дальше по тропе.

Она уже завернула было за угол, как на неё напрыгнуло что-то большое, грязное и жутко вонючее и тут же повалило её на землю.

Хара лежала не шевелясь.

– Она без сознания, – прошептал Тоббл.

Мы выскочили из-за куста, мгновенно забыв про все обещания. Уже на полпути я поняла, что спасаю того, кто держит меня в плену.

В то же мгновение Хара сделала глубокий вдох и очнулась. Она поморгала, увидела, что сверху на неё взгромоздилось существо, виляющее хвостом, и приготовилась пустить в ход нож. Но не успела она пошевелиться, как существо высунуло мокрый розовый язык и лизнуло её в нос.

Таким глупым могло быть только одно животное – собака.

– Стой! – закричал кто-то. – Он не укусит!

Из-за угла выбежал юноша. В одной руке он держал недоеденную грушу, а в другой – поводья Валлино. Лошадь вышла следом за ним.

Не без усилия Хара скинула с себя слюнявого пса и вскочила на ноги. Собака, виляя хвостом, побежала к хозяину.

– Вор! – закричала она своим фальшивым басом, показывая на Валлино рукой, в которой был нож.

– Да, так и есть, – невозмутимо ответил юноша. – Она твоя? – спросил он, кивая на лошадь.

– Да, – так же спокойно ответила Хара. Одним махом она подцепила грушу кончиком ножа и поднесла его к горлу незнакомца. – Или ты сейчас же всё объяснишь, или эта груша будет у тебя в брюхе. И прожевать не успеешь.

Мальчишка смотрел на неё так же невозмутимо.

– Я шёл по тропе, как вдруг мой пёс учуял твою лошадь и побежал в пещеру, а я за ним. Я подумал, что, возможно, хозяин лошади мёртв.

– Мёртв?

– Ну, например, со скалы сорвался. Или его сожрали феливеты. А иначе как такое сокровище может оказаться без присмотра?

Хара закатила глаза.

– Ну а если хозяин просто пошёл на поиски еды. Или за водой. Или сходить…

– Сходить в туалет? Полагаю, что…

– Я хотел сказать, – поспешно перебила его Хара, – нарвать травы для лошади.

Она сняла с ножа грушу, на которую с надеждой смотрел Валлино.

– А что касается собак, – юноша махнул головой, показывая на меня, – так твоя и правда очень смышлёная. Неужели не устаёт ходить весь день на задних лапах, как цирковой медведь? Она, может, и жонглировать умеет?

Хара повернулась и посмотрела на нас с Тобблом.

– Я же говорила встать… – сквозь зубы процедила она, но тут же осеклась.

Мы с Тобблом беспомощно посмотрели друг на друга. Неужели уже слишком поздно прикидываться собакой? Я встала на четыре лапы и спрятала пальцы в кулаки. Затем открыла рот, высунула язык и стала дышать по-собачьи. И даже завиляла хвостом.

И тут ко мне подбежал уже настоящий пёс – коричневый, тощий и жутко грязный. Пойми он, что я на самом деле не собака, он бы не обрадовался, однако пёс бодро завилял хвостом – казалось, тот вот-вот отвалится и полетит по ветру.

Затем совершенно бесцеремонно он принялся меня обнюхивать. Абсолютно всю – голову, ноги, спину, мой хвост и мой… Унизительно, но я должна была терпеть.

Когда же терпение моё кончилось, я грубо и как только могла убедительно рявкнула.

Собака обиженно посмотрела на меня.

– Пёс! – крикнул ему парень, и тот рванул к нему и, как бы жалуясь, что с ним были не дружелюбны, стал лизать его руку.

– Ты называешь свою собаку «Пёс»? – недоумевая, спросила Хара.

– Ему же идеально подходит, разве нет?

– А тебе идеально подходит «вор».

– Не буду спорить, но ещё можешь называть меня Рензо. А как зовут тебя и твоих друзей?

– Я – Тоббл, – поспешил представиться воббик. – А это…

– Не твоё дело, – оборвала его Хара.

Хара протянула Валлино грушу, и он крепко схватил её, чтобы уже никто не отобрал.

Всё это время Хара не сводила с мальчишки глаз.

Он был выше её ростом, с золотистыми волосами и умными тёмно-голубыми глазами. При нём имелось три ножа, по крайней мере, я видела только их – по одному в каждом сапоге и один на поясе. Как мне показалось, мальчишка чуть старше Хары, но я это только предполагала, ведь человека видела всего лишь второй раз.

– Пожалуй, я не стану тебя убивать, Рензо, – снисходительно сказала Хара низким голосом. – Я порядком устал, чтобы убивать уже второго человека за неделю.

– Премного благодарен. – Мальчишка поднял бровь и посмотрел в сторону пещеры. – А знаешь, мы бы присоединились к вашему завтраку – я и Пёс.

– Как жаль, – съязвила Хара. – Но вряд ли это возможно.

– И правда жаль, – без особого огорчения ответил Рензо. – Тогда, перед тем как уйти, я бы хотел тебя кое о чём спросить – не желаешь продать мне свой меч? Он хоть и обычный, но свой я проиграл, а меч мне может ещё понадобиться. В этих краях кого только не встретишь. Поостеречься никогда не лишнее.

– Он не продаётся.

– Я заплачу тебе больше, чем он стоит на самом деле, – продолжал уговаривать Рензо, гладя собаку по голове.

– Ты слышал мой ответ.

Рензо вздохнул.

– Тогда собаку. Сколько возьмёшь за неё?

Я старалась сохранять спокойствие. Да, я пленница, но и думать, что у Рензо мне будет лучше, было бы глупо.

– Моя собака тоже не продаётся.

– Обидно. У моего друга появилась бы компания.

– Да у меня это и не собака, одно название, – ответила Хара, глядя в сторону и ухмыляясь. – Жутко непослушная.

Я принялась грызть свой хвост.

Рензо взял свою палку и кожаный мешок на длинном ремне. Он повесил его через плечо, снял шапку и, нахмурив брови, совершенно серьёзно посмотрел на Хару.

– Тогда бывай, дорогой, – он помедлил долю секунды, – господин. Я иду на север. А ты?

Хара молча стояла и смотрела, уперев руки в бёдра.

– Если решишь отправиться туда же, будь осторожен, – предостерёг Рензо. – Повсюду орудуют шпионы Мурдано. Народ рассказывает, что он хочет захватить Дрейленд.

– Мы так далеко не собираемся, – ответила ему Хара.

– Мы идём в одном направлении. Думаю, наши пути ещё пересекутся.

– Вряд ли, – отрезала Хара, – если, конечно, тебе жить не надоело.

Когда Рензо проходил мимо, его шелудивый пёс остановился, чтобы снова обнюхать меня. От него несло скунсом, беличьим помётом и прочим, от чего меня воротило.

– Пошли, Пёс, – позвал его Рензо. – Они не хотят знаться с такими, как мы.

Мы смотрели на них, пока они совсем не скрылись из виду.

– Мне кажется, он и пальцем никого не тронет, – резюмировал Тоббл.

– Чего не скажешь о его собаке, – пробормотала я, вставая на ноги и разминая затёкшие пальцы.

Хара вновь спрятала нож в сапог и взяла поводья Валлино.

– Пока мы не окажемся на месте, любого – человек это или собака – будем считать врагом, – сказала она, то и дело оборачиваясь в сторону дороги.

20
Вопросы

Мы быстро позавтракали и снова отправились в путь.

Я шла рядом с Харой – она ехала верхом, поэтому моя голова была на уровне её бедра. Тоббл, у которого энергия, казалось, била через край, почти всё время бежал впереди. Он очень скоро сообразил, что сзади лошади лучше не шагать, ведь они частенько оставляют после себя «сюрпризы».

Всё утро мы шли без остановки. Хара вела нас на северо-запад в надежде обойти Земли Болот.

– Это путь в обход, – призналась она, – но так мы не увязнем в болоте.

– И не встретим змей! – добавил Тоббл.

Около полудня мы устроили привал у звонкого ручья и перекусили вяленым змеиным мясом и луком, который раздобыл Тоббл. Я попросила у Хары нож, прикрепила его к ровной палке и блеснула даирнским талантом ловить рыбу. Почти сразу я поймала пару рыбин – небольшую треску и пурпурного сома чуть побольше размером.

Честно говоря, блеснула я так себе. В ловле рыбы мне было далеко до моих братьев и сестёр.

Пока мы шли, я видела, что Хара уже не боится так сильно, хотя она явно начала нервничать по другому поводу: всё время оглядывалась по сторонам и иногда обращалась ко мне с вопросом, не учуяла ли я чего-нибудь необычного. При этом всеми мыслями и надеждами она, казалось, была уже там, куда мы направлялись.

На ночёвку мы остановились в глубокой лощине.

Мы с Тобблом собрали веток и прутьев, и Хара развела костёр. На ужин у нас была рыба (у Хары и у меня), вертячки (у Тоббла) и ягоды (их ели все).

Поев, я легла на спину и смотрела, как звёзды собираются в стаи на бескрайнем небосводе, и тогда меня охватило умиротворение: я не жила прошлым и не беспокоилась о будущем, не терзала себя вопросом, осталась ли одна на земле или где-то далеко живут мои сородичи. Я лежала и слушала, как сверчки в такт поют свою песню, которая была похожа на биение сердца Земли.

Хара с Тобблом тоже выглядели невероятно умиротворёнными. Они, словно загипнотизированные танцем языков пламени, в молчании сидели у костра. О чём они думали? Любопытство заставило меня нарушить молчание.

– Мне показалось, ты больше не боишься браконьеров? – спросила я Хару.

Хара удивлённо подняла бровь.

– Почему ты так думаешь?

– Чутьё.

– Ты права. На территории королевства браконьерство незаконно, браконьеры охотятся подальше от населённых земель.

– Значит, мы уже почти дошли?

Хара показала на восток.

– В нескольких километрах отсюда деревни Долгрейта. – Она повернулась и теперь показала на северо-запад. – А оттуда уже недалеко до Города свободных торговцев. Но мы всё равно должны быть начеку: натолкнуться на людей Мурдано можно где угодно. Правда, они не утруждают себя и передвигаются шумно, поэтому, если окажутся поблизости, мы их услышим.

– Так значит, ты хорошо знаешь здешние места? – спросила я.

– Неплохо.

Я какое-то время не решалась задать следующий вопрос. Но мне так много всего хотелось узнать об этой девчонке…

– У тебя… родные в этих краях?

Хара посмотрела на меня не выражающим никаких эмоций взглядом.

– В некотором смысле.

– Может быть, друзья?

– У меня нет друзей.

Тоббл широко раскрыл глаза.

– У всех есть друзья!

– У меня тоже никогда их не было, – ответила я. – То есть мои братья и сёстры и были моими друзьями.

– Друзья – это роскошь, которую мы не можем себе позволить, – снова без эмоций ответила Хара.

Я хотела задать ещё вопросы, как вдруг осознала: Хара всегда очень осторожна с ответами – она рассказывает только то, что считает нужным; в противном случае просто молчит. И лучше не подгонять её – тогда она сама всё расскажет. Общаться с ней непросто, а я к тому же была её пленницей и всё время задавала вопросы, на которые не получала от неё ответа.

Мама всегда поощряла моё любопытство. Она говорила: «Только задавая вопросы, ты можешь чему-то научиться». Но иногда случается, что ответов нет. Или они могут быть не такими, какие мы ждём.

Подул лёгкий ветерок, который принёс знакомые запахи меда и лаванды – ароматы из моей прошлой жизни без страданий и боли. Я закрыла глаза, чтобы не расплакаться, потому что тоска по дому накрыла меня, словно волна ледяной воды.

Мы шли ещё два дня. Когда у меня или у Тоббла начинали болеть ноги, Хара сажала нас на лошадь, и какое-то время мы ехали верхом. В знак благодарности мы собирали вдоль дороги нежные листья травы и кормили Валлино, который, так же благодаря нас в ответ, иногда прижимался к нам носом или издавал довольное ржание. Казалось, Тоббла он любил особенно сильно.

– Интересно, о чём весь день думает Валлино? – Тоббл задал этот вопрос, сидя на его спине, во время второго дня нашего путешествия.

– Думаю, у него две мысли, – ответила я. – И одна из них: «Хочу есть».

– А вторая? – спросила Хара.

– «Не хочу есть».

– Ты так говоришь, потому что он не относится к главным классам, – возразил мне Тоббл. – Но это совсем не означает, что он не может думать о чём-то серьёзном.

На что Валлино поднял хвост и оставил на тропинке особенно пахучий «сюрприз».

– Забудем об этом, – ответил Тоббл, и мы с Харой засмеялись.

Когда тропинка постепенно превратилась в дорогу, Хара сказала:

– Что ж, похоже, пришла пора мне снова стать мальчишкой.

– Почему? – недоумевал Тоббл.

– Очень скоро мы начнём встречать попутчиков. Будет намного проще иметь с ними дело в образе парня, – пыталась объяснить Хара, затягивая волосы в хвост.

– Но ведь это несправедливо, – возмутился Тоббл. – Неужели так важно, кто ты – мальчишка или девчонка?

– Но это так, – согласилась Хара. – Жизнь отучила меня искать в этом мире справедливость.

Она посмотрела на меня.

– Ты тоже не должна показывать, кто ты на самом деле, Бикс.

– Потому что я даирн.

– Да, ты редкость. Всё редкое привлекает внимание.

Я недовольно заёрзала.

– И как же я смогу перестать быть даирном? – спросила я.

Конечно же, я знала ответ.

Хара состроила гримасу.

– Если пойдёшь на четырёх лапах, будешь помалкивать и время от времени вилять хвостом…

Я громко вздохнула.

– Да знаю я. Просто… Я ведь не собака.

– Я понимаю, – сказала она. – Будь ты собакой, этого разговора не случилось бы.

– Никогда не любил собак, – влез в разговор Тоббл. – Они ловят воббиков. И едят их.

– Тут вот в чём дело, – начала объяснять я. – Когда-то слово «собака» было для даирнов оскорблением. Я не говорю, что мы их презираем. Мы их любим…

– Ты сначала попробуй убежать от своры этих голодных псов, а потом говори о том, как их любишь, – вставил Тоббл.

– Но согласно древним писаниям, – продолжала я, – во времена, когда люди и даирны жили бок о бок, самым обидным для нас сравнением считалось «как самые настоящие собаки».

– Прости, Бикс, – сказала Хара. – Но так тебе же будет лучше.

– Понимаю. – Глубоко вздохнув, я встала на четыре лапы, произнеся неубедительное «гав».

– Кто бы мог подумать, что лай может быть настолько печальным, – сказала Хара, поглаживая меня по голове.

21
Цивилизация

Я чувствовала себя вполне комфортно, когда я шла по-собачьи, – единственное, подушечки на пальцах рук были не такие твёрдые, как на пальцах ног. Когда могла, я старалась идти не по каменистой дороге, а по траве на обочине. Также я старалась держать пальцы вместе и всегда прикрывать сумку на животе. Если я не расставляла руки широко в стороны, то скользуны видно не было, поэтому хотя бы об этом я не беспокоилась.

И, как оказалось, у меня получалось обвести вокруг пальца прохожих. Как-то раз мимо проходили рыцари. Один из них склонился с мощного коня в доспехах и рукой в перчатке погладил меня по шее, называя при этом «славной собачкой».

Хара и Тоббл чуть слышно захихикали, мне же было совсем не до смеха.

Но за это время я поняла: люди хорошо относятся к собакам. Не раз мне подкидывали еду, и я прилагала все усилия, чтобы не схватить её руками. Ко мне также подбегали дети погладить по голове и почесать спину.

И, что поразительно, мне очень понравилось общаться с людьми. Осознавать это было приятно и одновременно совестно.

– Какая мягкая собачка! – воскликнула девушка, которая несла деревянное ведро. – Намного мягче нашей.

– Она только что искупалась, – выкрутилась Хара и быстро погнала нас дальше. Позже мы остановились у небольшого пруда, и она обрызгала меня грязью. – Мех даирнов намного нежнее собачьего, – объяснила она. – В грязи это будет не так заметно.

Я фыркнула, глядя на свой испачканный хвост.

– Когда решишь ещё как-нибудь меня унизить, дай знать.

Хара отошла в сторону, чтобы полюбоваться на свою работу.

– Обязательно дам знать.

Мы шли дальше, и люди встречались нам всё чаще – одни шли в ту же сторону, что и мы, другие – в обратную. Кто-то ехал на телегах, запряжённых лошадьми, кто-то шёл пешком с узелком за плечами. Кто-то очень спешил, а некоторые, наоборот, передвигались вальяжно, мило общаясь друг с другом. Женщины нам попадались намного реже, чем мужчины, и совсем нечасто мы видели детей.

Однажды мы встретили элегантно одетого старика, который хромал, держась за ногу, а потом остановился посреди дороги прямо перед нами. Вдруг он снял башмак и, ругаясь, отбросил его в сторону.

Приблизившись к нему, мы услышали, как он что-то бормочет себе под нос и издаёт какие-то странные, непонятные звуки.

– Колдует, это точно, – прошептал Тоббл.

И вдруг появилось розовое облако, а в нём – новый ботинок! К сожалению, это была изящная женская туфелька розового цвета.

Тоббл вытаращил глаза.

– Ну, что я говорил? Магия – полнейшая чушь.

Когда мы проходили мимо старика, который теперь ругался пуще прежнего, Хара еле сдерживала смех.

– Иногда разделение на главные и неглавные классы кажется очень сомнительным, – рассуждала она. – Разве может какой-то старик считаться более значимым, чем смелый и сообразительный воббик, только потому, что умеет превращать ботинок в туфлю?

Польщённый, Тоббл улыбнулся.

– Интересно, а может ли магия помочь Бикс найти её сородичей? – спросил он. – Тогда бы от неё хоть какая-то польза была.

– Сомневаюсь, – ответила Хара. – Возможности магии не безграничны.

Уже через час я почуяла запах моря, о чём и сообщила шёпотом Харе, пока рядом не было прохожих.

– Мы почти добрались, – сказала она.

– Нам нужна лодка, чтобы доплыть до острова? – поинтересовался Тоббл.

– Нет, мы разыщем натайтов. Вода – их территория. А согласятся они нас взять или нет – только им решать.

– Ты раньше уже встречала натайта, Бикс? – спросил Тоббл. Он то и дело забывал, что мне запрещено разговаривать. Или же ему просто нравилось меня дразнить.

Я покачала головой.

– На самом деле, есть несколько видов натайтов, – начал объяснять Тоббл, шагая рядом со мной. – И некоторые почти такие же огромные, как киты. Но есть и размером с человека, только в отличие от людей у них на шее жабры, чтобы дышать под водой. И зелёная кожа.

Потом он добавил:

– Некоторые из них очень опасные.

Подумав минуту, он снова добавил:

– А ещё они склизкие.

Когда Тоббл замолчал, Хара затянула песню, и пела она басом, снова пряча свой настоящий голос.

Давным-давно,

На заре бытия,

Под Урманским тисом

Собралась вся семья.

В прохладной тени

Под шелест волн

Сочиняли они

Новой жизни закон…

Она застенчиво засмеялась.

– Певица из меня так себе. У этого сказания несколько версий.

– Расскажи нам, – попросил Тоббл.

– Это легенда, но Урманский тис существует – это самое старое дерево на земле. Легенда гласит, что, когда вокруг всё затопило, живые существа собрались на высоком холме.

Я, конечно же, слышала о потопе, но совершенно ничего не знала об этом дереве.

– Когда вода отступила, именно под ним старейшины и решили, как будет устроен мир. Они издали указ о правящих классах со своей территорией и правами.

Я кивнула, ведь уже слышала это от Дэлинтора. Внезапно меня охватила тоска, и я ещё больше осознала, сколько знаний мы получили от этого даирна-мудреца!

– И никаких прав у воббиков, – пробубнил Тоббл.

– Было решено, что натайты, которые могут дышать под водой, будут главными в водоёмах, впадающих в море, – в том числе и в реках, – но на расстоянии не более нескольких километров от устья, а также около заливов. Феливетам отдали во владения северные леса, где они правят и по сей день, и без их разрешения другим там находиться нельзя. Они же, конечно, могут свободно охотиться и в других лесах, но уже не властвовать там.

Феливеты – это жуткие кошки. С раннего детства они являлись мне в кошмарных снах.

– Террамантам доверили недра земли – пещеры, подземные реки и озёра, – продолжала Хара.

Я вздрогнула. Терраманты были монстрами размером с лошадь.

Тоже предмет моих ночных страхов.

– И, конечно же, раптидоны. Они главные в небе, высоко и не очень – над верхушками деревьев и гор, там, где они гнездятся.

– А люди? – спросил Тоббл, отступая в сторону и пропуская повозку.

– Людям отдали все остальные земли.

Тоббл махнул головой в мою сторону.

– А что на счёт даирнов?

В ответ Хара запела:

Даирны столь честны,

И столь им жадность чужда,

Что пусть берут они

Всё то, что им так нужно.

Мы добрались до усыпанного бледно-жёлтыми цветами и пахнущего сырой травой дерева и уселись под ним отдохнуть. Я прислонилась к стволу с обратной от дороги стороны и подумала, что сейчас могу говорить.

– Хара, а что это значит? – спросила я. – «Даирны столь честны, и столь им жадность чужда».

Хара наклонила голову.

– А разве тебе не рассказывали об этом дома?

– Мы учили поэмы, сказки и песни, – ответила я. – Но даирнские поэмы… только о даирнах. По крайней мере, нас учили только таким.

– Когда-то очень давно даирны обитали повсюду, – сказала Хара. – В основном они жили стаями, но всегда и везде были почётными гостями. За уникальную способность отличать правду от лжи их очень ценили, особенно люди. Их ценили и боялись.

Если я умею отличать правду от лжи, чего больше никто делать не может, и если таких, как я, остались единицы – если вообще кто-нибудь, кроме меня, остался, – что со мной будет? Означает ли это, что теперь меня будут использовать в корыстных целях?

Или же, наоборот, каким-то образом я смогу использовать свой дар?

Я покачала головой. А дар ли это на самом деле – видеть злые намерения людей?

Или это страшное проклятие?

Не об этом ли нам хотел сказать Дэлинтор, когда называл этот дар «тяжкой ношей»?

Возможно, когда мы доберёмся до острова, я смогу понять, как пользоваться. А может, нам с Тобблом удастся удрать от Хары и отправиться… вот только куда?

И я в который раз поняла, как одинока и уязвима без своей семьи, без своей стаи.

У даирнов семья означает всё – как корни и ветки у дерева, как сердце и душа.

И всё же Миксо не теряла надежды найти поселение на севере, да и не только Миксо.

И мне для начала можно отправиться туда.

Если я не пропаду в пути, то так я хотя бы начну с чего-то.

С болью в груди я вспомнила, как говорил папа: «Только глупец знает, чем кончится история». Как же сейчас мне не хватало его спокойствия и остроумия. Сколько раз я недовольно закатывала глаза в ответ на его старомодные пословицы и высказывания. А теперь всё бы отдала, лишь бы он оказался рядом.

Но побег от Хары, одинокие скитания наводили на меня ужас – и это было странно. С ней же я чувствовала себя в безопасности. Может, и не в полной, но, по крайней мере, не боялась, что меня могут убить в любой момент.

Но это, конечно же, иллюзия. Когда Хара передаст меня Ферруччи, что со мной станет? Окажусь ли я в клетке? Или меня сразу убьют? А может, я буду выставочным экспонатом вроде двуглавого чудища?

И что станет с беднягой Тобблом, который за всё время нашего пути показал невероятную преданность?

* * *

Чем ближе мы подходили к населённым местам, тем более странным и тревожным, но в то же время захватывающим казалось всё вокруг. До этого дня мою жизнь составляли лишь моя немногочисленная стая и природа, в которой мы жили. Теперь же я оказалась совсем в другом мире – здесь столько высоких людей, лошадей, вагонов и телег, нагруженных неведомыми мне предметами и незнакомой едой, столько криков и шума. И запахов – всё новых и новых. Некоторые я уже различала сама, а какие-то из них мне объясняла Хара, когда я вопросительно смотрела на неё. Здесь пахло всем одновременно: калом, мочой, розами, гвоздикой, солёной водой, грязью, лавандой, плесенью, углём, копчёным мясом, майораном, тухлой рыбой, свежим хлебом, пивом и мёдом. От такой палитры мой бедный нос уже изнемогал.

Мы, даирны, выросли, пусть ругаясь и споря, но всё же очень привязанными друг к другу, потому что были в равных, суровых условиях. Каждую ночь мы укладывались вместе в неуютное гнездо.

Спустя какое-то время мы переставали вертеться и ёрзать и примирялись с условиями, будь то сухая острая солома или холодная каменистая земля. И так мы хотя бы спали, пусть недолго, но всё же. А наутро вставали, не совсем отдохнувшие, но уже покорные.

Так же было и сейчас, в нашей небольшой компании. Нам хорошо вместе, даже если мы просто молчим. Каждую ночь мы сидели и в полной тишине смотрели на слабый огонь. Каждый с тяжёлыми мыслями об уже произошедшем и о том, что ждёт впереди.

Через два дня, уставшие и голодные, мы наконец добрели до Велта, самого восточного порта, необычайно шумного, плотно застроенного старыми деревянными зданиями. Некоторые из них были трёхэтажными – возвышались над нами, словно сухие старые деревья. Вдоль дороги до Велта выстроились прилавки, где громоздились глиняные горшки с оливками и перцем, над которыми красовались связки кореньев и чеснока.

Хара обходила стороной непрекращающийся поток попрошаек и продавцов, предлагающих коврики, горшки, ножи, петухов, жаренных на вертеле, и насекомых в янтаре. Я маневрировала между прилавками и ногами людей, боясь упустить Хару из виду, но в то же время смутно надеясь, что появится возможность для побега.

Мы подошли к воде и увидели перед собой целый лес покачивающихся мачт. Благодаря урокам с Дэлинтором я различала лодки: крошечные баркасы, ялики и шлюпки и до отказа набитые грузовые суда.

Показывая на лодку, которая по размеру была чуть меньше грузового корабля, Тоббл прошептал:

– Пиратский корабль!

И действительно, на парусах обеих мачт красовались дыры от снарядов, а начищенные бронзовые стволы ярко блестели, готовые к бою.

– Не переживай, пиратские корабли нас не интересуют, – успокоила его Хара. – Нам нужно просто добраться до острова.

Озираясь по сторонам, я рискнула шёпотом спросить:

– Если натайты главные на море, то почему они пускают сюда пиратов?

– Хороший вопрос, – ответила Хара. – Они разрешают ловить рыбу и переправлять товары, но не строить свой флот. Никто не знает, почему натайты терпят пиратов, но есть мнение, будто в обмен на информацию о происходящем в мире. Хотя я сомневаюсь, что это единственная причина.

Не скоро, но всё же мы нашли паром. Угловатое судно пряталось в доке за несколькими трапами. Люди с лошадьми и повозками ровным строем направлялись к нему под пристальными взглядами работников порта в зелёно-голубой униформе.

– Вы должны молчать, – предупредила нас Хара, сидя верхом на Валлино. – Иначе это… всё усложнит.

Мы встали в очередь и медленно продвигались вперёд, следуя за поднимающимися на борт. Наконец дошла очередь до нас, и Хара завела разговор с двумя стражами в ливреях.

– Мы едем на остров, – сказала она.

– На остров? – переспросил страж, и тон его был одновременно весёлым и строгим. – Мальчишка, лошадь, собака и воббик. И какова цель вашего визита на остров?

– Везу ценность для академиков.

– Правда? И что это за ценность?

– Она предназначена не вам, – резко ответила Хара. – У меня приказ передать его конкретным людям. Учёным.

Такой Хару я ещё не видела. Она говорила жёстко, даже высокомерно.

Страж насторожённо посмотрел на Хару.

– Имя?

– Хара Мелисандра.

– Твоя фамилия Мелисандра? Что ты делаешь в Велте? Судя по имени, ты из южных краёв.

– Мы свободные фермеры, – ответила Хара. – Поместье моего отца в два раза больше этого захудалого городишка. И, кажется, я уже ответила, зачем я здесь.

Я понятия не имела, что означало слово «Мелисандра». Но я знала, что Хара лжёт, и была поражена, что человек этого не заметил.

Почему она скрывала правду?

Но я молчала. Я послушно прикидывалась собакой.

Страж пожал плечами.

– Я вас вижу впервые. Пропуска натайта у вас нет, поэтому поговорите лучше с ними сами. Привяжите свою лошадь и ступайте вон в то здание. Там всё и расскажете.

Я видела, что Хара занервничала, но всё же привязала Валлино. Пройдя по тёмному коридору, мы попали в красивое двухэтажное здание, не ветхое и покосившееся, а крепкое и недавно покрашенное в зелёный с голубым. Большинство зданий были на сваях и стояли на воде.

Мы стояли на узкой платформе. Единственный факел горел настолько плохо, что почти не давал света. Только солнце, отражаясь от воды и скользя по стенам, хоть что-то освещало.

Перед нами из барабанов, закреплённых на потолке, тянулись четыре верёвки. Рядом со скучающим видом стояли два стражника в сине-зелёной униформе. При виде нас они вздохнули, взялись за концы верёвок и потянули, медленно раскручивая барабаны.

Из воды поднялась ржавая металлическая клетка, похожая на огромное морское чудище.

Тоббл уставился на это чудо, не моргая. Даже Хара от удивления округлила глаза.

В клетке я увидела создание из сновидений, нереальное существо с рыбьей чешуёй и сверкающей зелёной кожей.

– Бикс, – сказал Тоббл, – это и есть натайт.

22
Паром

Натайт был меньше человека, но больше даирна. Его голова походила на нос корабля: посередине проходил костный выступ, разделяющий два огромных глаза тёмно-синего цвета. Рот треугольный, немного приплюснутый сверху, а уши – словно из кружева – располагались на самой макушке. Под ними росли жабры – три «лопасти» с плотью красного цвета, длиной во всю шею.

Тело его было словно вставлено в рыбий хвост, покрытый чешуёй. На конце хвоста – горизонтальные плавники с неприятным сюрпризом: между ними росли шипы длиной чуть больше человеческой ладони – острые зазубрины белого цвета, с блестящими острыми концами.

Я изо всех сил пыталась долго его не разглядывать. Он хоть отдалённо и напоминал человека, всё же спутать с человеком его было невозможно: на мощных плечах и груди – зелёная кожа, а из лопаток торчат два огромных искривлённых щупальца.

Натайт довольно изящно уселся на прикрученный к полу клетки стальной стул. Я заметила, что решётки у клетки имелись только с трёх сторон, задняя часть – открыта. Видимо, клетка должна была защищать натайта от нас.

Существо медленно моргнуло. Прозрачная плёнка опустилась на один глаз, а затем снова поднялась, и такая же опустилась на второй глаз…

– Эрет вик тунг чулас скрит? – спросило существо.

Человек со скучающим видом перевёл его слова:

– С чего это мы должны предоставлять вам переправу по морю, которое является нашим домом?

– Мы хотим попасть на остров, – ответила Хара, продолжая врать.

– Воа эрет эскапил ниет?

Что означало:

– Почему у вас нет морского пропуска?

– Он сгорел.

После того как натайт немного подумал, нам перевели его следующую фразу:

– Тогда вы должны заплатить налог кровью.

Хара вспыхнула от негодования и замотала головой, но натайт не обратил на это никакого внимания.

– Что означает налог кровью? – словно читая мои мысли, спросил Тоббл.

– Судя по всему, ты скоро это увидишь, – хмуро сказала Хара. Она попятилась на край платформы. Натайт наклонился и выпустил одно из своих огромных щупальцев на спине и схватил её за руку.

Натайт приблизился и с поразительной скоростью, от чего я даже совсем не по-собачьи взвизгнула, вонзил зелёную иглу на конце щупальца в её запястье.

Хара вздрогнула от боли.

Натайт несколько секунд высасывал кровь. Затем убрал щупальце, и Хара отдёрнула руку – на руке остались слизь и две кровоточащие ранки.

– Ду астер кун валлек, – сказал натайт.

В переводе это означало:

– Теперь можешь переправляться на остров бесплатно.

Люди, которые прислуживали натайту, с помощью лебёдки спустили его обратно в воду.

– Они питаются кровью! – закричал Тоббл, когда мы вышли из здания, вздыхая от облегчения.

– Нет, – возразила Хара. – Просто собирают её образцы. Ведь они по составу крови способны определять, кому она принадлежит. Совершенно непонятным образом они могут мгновенно передавать эту информацию своим сородичам в любом конце света. Получив однажды сведения о тебе, они разрешают тебе спокойно пересекать море, даже если твоя рана затянется. Это как бы твой проездной документ.

– Это больно? – Тоббл даже вздрогнул, задав этот вопрос.

– Немного, – ответила Хара. – Но проблема не в боли. Проблема в другом. Отныне, стоит мне только оказаться на море, меня сразу узнают и при желании выявят моё местонахождение. – Потом она тихо добавила: – Не хочу, чтобы так было, уже не говоря о том, чтобы до конца жизни они следили за мной, если я плыву по морю. В прошлом я всегда старалась раздобыть фальшивый пропуск, обычно давая за него крупную взятку. В таком случае не надо проходить через… вот это всё. Но сейчас, когда со мной ты, Бикс, я не хотела рисковать, предлагая взятку.

Мы увели Валлино – он подозрительно фырчал, учуяв рану на запястье Хары.

У парома было два уровня. На нижнем – темно и полно очень уставших с виду людей.

– Кто это? – шёпотом спросил Тоббл.

– Рабы, – нахмурив брови, ответила Хара. – А некоторые, возможно, заключённые.

Мы прошли на главную палубу под открытым небом, тихим и холодным, и людей там было почти столько же, сколько на улицах Велта.

Немного погодя, команда стала сбрасывать за борт канаты, отчего поднялся сильный грохот. Вёсла погрузились в воду и вскоре ритмично задвигались.

Пока мы отплывали, я смотрела, как остаётся позади город – обшарпанное, дикое и грязное место, в котором мне ну совсем не хотелось оказаться ещё раз. Сейчас меня больше беспокоило, что впереди, и, воспользовавшись положением собаки, я влезла на мачту и стала смотреть вдаль.

На море плавали самые разные суда: одни направлялись на остров, другие курсировали туда-обратно, а какие-то поднимали паруса, чтобы выйти уже в открытое море.

Но все мои мысли были об острове Кора ди Шола, к которому мы пусть медленно, но приближались. Остров был обнесён каменной стеной, не меньше трёх метров высотой, и вдоль неё высились башни. За стеной виднелись замки с мраморными колоннами и массивные здания с круглыми окнами, резные каменные декорации на которых по форме напоминали языки пламени.

Над всем этим возвышался зиккурат – храм с прямоугольной башней на круглом основании и ступенями, опоясывающими каждый уровень до самого верха. Сейчас, в свете заходящего солнца, он казался раскалённым.

Ко мне подошли Хара и Тоббл. Хара, проследив за моим взглядом, кивнула. Делая вид, что разговаривает с Тобблом, она объяснила:

– Это Столп истины. Он находится под контролем учёных. Каждый уровень принадлежит одному из главных классов.

– А есть уровень для даирнов? – словно читая мои мысли, спросил Тоббл.

– Был, когда я приезжала сюда в прошлый раз, – ответила Хара. – Но по большому счёту это была просто пыльная библиотека. И никакого… персонала.

«Она имела в виду: никаких даирнов», – с горечью подумала я.

Мы съели свои скудные припасы и попили из бака на пароме. Когда опустилась ночь, мы улеглись, свернувшись калачиком в ногах у Валлино. Я попыталась уснуть, но каждый раз, когда закрывала глаза, меня уносила волна отчаяния. Что мне дальше делать?

Как быть?

С одной стороны, я бы могла попытаться сбежать.

С другой – что же тогда будет с Тобблом?

Даже если побег и удастся, что дальше?

Но ведь ничего не предпринять означает сдаться.

Я открыла глаза и увидела звёзды – блестящие булавки на ночном одеяле.

Для меня в этом мире не было места. И у меня не было семьи, чтобы тосковать по кому-то.

Я совсем одна.

Я не знала, куда мне идти и зачем. Никакого плана. И цели тоже. В этом путешествии я оказалась всего лишь грузом Хары и понятия не имела, чем всё это кончится. К своему стыду, по большому счёту мне было всё равно.

Я очень хорошо помнила слова папы, которые он прошептал маме, говоря обо мне: «Будто бы она осталась последним даирном на земле».

Последняя выжившая. Последняя из рода.

Я достала из сумки смятую карту. Есть ли где-то ещё в мире даирны? Моя стая думала, что есть. Они надеялись. Но теперь не было стаи.

И даже если я попытаюсь узнать, есть ли ещё где-то такие же, как я, то захочу ли я на самом деле услышать ответ?

Когда я снова закрыла глаза, то, наконец, уснула. Мне снились мама и папа, братья и сёстры.

Но я даже во сне понимала, что их больше нет.

Часть третья
Мои похороны

23
Кора ди Шола

Везде, где только можно, стояли пришвартованные пассажирские и грузовые суда, небольшие яхты, иногда по три на одном месте, поэтому сходившим на берег пассажирам приходилось через них пробираться. Я и понятия не имела, что в мире существует так много видов кораблей и лодок и уже тем более – что их может быть так много в одном месте.

Хотя доплыли мы всего за несколько часов, из-за скопления судов мы до самого утра не могли сойти на берег. Поэтому, наконец оказавшись на земле, вздохнули от облегчения.

Гавань, в которой находился порт, была в форме полумесяца, глубокая и широкая, с каменными пирсами, уходящими далеко в море.

– По сравнению с моим последним визитом, сейчас здесь необычайно оживлённо, – заметила, нахмурившись, Хара. – Похоже, тут что-то происходит.

Мы проталкивались вперёд сквозь толпу людей и лошадей. Вокруг было полно рабочих, тяжело волочивших ноги из-за тяжёлого груза на спине. На паланкинах^[2] ехали разодетые богачи, и их со всех сторон подпирала шумная толпа. Лошади и ослы тоже не без труда пробирались вперёд.

До меня только теперь дошло, что это был не только остров, но ещё и город.

Раньше я представляла, что тут находятся только библиотеки, забитые до отказа манускриптами, в которых учёные восседают и обсуждают насущные вопросы. Но ведь и учёные должны есть, спать и покупать одежду.

Но всё же Кора ди Шола не был заурядным городом. В нём жили представители всех правящих классов.

Не успели мы далеко уйти, как нам в нос ударил резкий тошнотворный запах. Это был не кто иной, как феливет, и очень близко!

Я обернулась, и кровь у меня застыла в жилах. Огромное, лоснящееся, похожее на кошку создание, красивой, в чёрно-золотую полоску расцветки, вальяжно шло между двумя мужчинами, которые, казалось, его совершенно не боялись.

Запах феливета я учуяла лишь однажды, да и то я тогда была со своей стаей. Теперь же, находясь от него на расстоянии вытянутой руки – и даже ближе, – я испытала совершенно другое ощущение.

Мы с Тобблом отшатнулись, но Хара цыкнула на нас, чтобы мы не отставали.

– Тут на острове можно не бояться феливетов, – успокаивала она нас. – Классы заключили между собой соглашение не проявлять агрессию друг к другу.

И в самом деле: пока мы не спеша шли дальше, встречали уличные кафе, где на стульях сидели люди, а на деревянных скамейках нежились феливеты, у каждого из которых был разный мех: сине-фиолетовый, тёмно-бордовый и чёрный, со всевозможного рода полосками и пятнами. Однако все до одного феливеты обладали мускулистым, наводящим ужас телом. Глядя на них, ты сразу понимал: они способны убить одним взмахом лапы.

Повсюду встречались и раптидоны. Сидя на Т-образных столбах, они отдирали куски мяса, нанизанного на столбы.

На раптидонов, в отличие от феливетов, мне довелось взглянуть краем глаза в моей прошлой жизни. Как и феливеты, они имели разный окрас, но все как один поражали сильными крыльями, жуткими когтями и изогнутыми клювами, и я смотрела на них с содроганием.

А ещё мы не раз прошли мимо бассейнов для натайтов. Раскинувшись, они сидели в них наполовину в воде и мило болтали с феливетами, раптидонами, а также с людьми.

Мы не встретили только террамантов, и, по правде говоря, слава богу. Мне хватило одного только вида феливетов, находившихся в шаге от меня. Да и раптидоны, способные схватить любого мелкого зверька и утащить к себе в гнездо, чтобы по-быстрому перекусить, доставили мне немало переживаний. И я всё ещё не пришла в себя после знакомства с натайтами. Я не горела желанием ко всему прочему увидеть ещё и хищных насекомых. С меня хватит.

Валлино и Тоббл, похоже, как и я, не были в восторге. Они оба смотрели на окружающих с опаской, тоже испытывая тревогу.

– Давайте-ка отыщем комнату для ночлега и стойло для бедняги Валлино, – решительно сказала Хара. – Я знаю, куда идти.

Мы свернули с главной улицы и оказались в таком узком переулке, что Харе пришлось слезть с Валлино и повести его. Лошадь с обеих сторон касалась боками каменных зданий, нависших над нами.

Наконец мы вышли в большой двор. По одну сторону стояла красивая, выбеленная таверна с вывеской «Повешенная корова», на которой был рисунок, немного проясняющий название заведения: висящая на верёвке, обмотанной вокруг её живота, корова.

– Это дурной знак, – прошептала я.

Хара засмеялась. Она стащила вещи со спины Валлино и предупредительно выставила указательный палец.

– Ждите тут, – велела она нам. – И ни с кем не разговаривайте. Скоро увидите, что на этом острове почти все говорят на общем языке, а не на недаррском.

Мы видели, как она скользнула за груду деревянных ящиков в дальнем конце двора. Спустя несколько минут снова появилась, но теперь была уже не в образе парня. Она надела длинное голубое платье с белой оборкой, а волосы распустила и расчесала.

– Ты решила больше не маскироваться? – вполголоса сказала я. – А я должна оставаться собакой?

Хара кивнула.

– Пока да.

– Гав, – огрызнулась я.

– А почему ты сменила образ? – полюбопытствовал Тоббл.

– На острове в этом плане спокойнее, – ответила она. – Это место относительной свободы, где женщины и мужчины в целом равны. По крайней мере, так было раньше.

Хара приказала Валлино стоять, и мы втроём вошли в приземистую дверь. Внешне таверна казалась достаточно тихим местом, но внутри царила невероятная суета: все столы заняты, посетители сильно шумят. Официантки пробирались сквозь толпу, разнося кувшины с элем, медовухой и сидром. Хозяин заведения, крупный лысый мужчина с круглым животом и руками в татуировках, носился вдоль стойки, раздавая указания, наливая и вытирая.

Пробираясь к барной стойке, Хара поймала на себе несколько удивлённых взглядов, возможно, потому, что в помещении было очень мало женщин. Мне это казалось ерундой по сравнению с трёхметровым феливетом, развалившимся на глубокой скамье у дальней стены. Лощёный, он увлечённо беседовал с седобородым стариком.

Я не понимала, о чём они могли говорить друг с другом.

– Элдон! – крикнула Хара бармену, но он не обратил на неё внимания, и тогда она крикнула ещё громче: – Элдон! Сюда!

Бармен обернулся, понял, кто его зовет, и широко улыбнулся.

– Хара! Сколько времени прошло! – Затем добавил уже тише: – Ты так и… зарабатываешь браконьерством?

– К сожалению, да. А ты скучаешь по тем временам?

Элдон закатил глаза.

– Тут ещё хлеще, чем в лесу.

– Надеюсь, ты сможешь мне помочь, Элдон. Нам нужна комната – мне, собаке и питомцу воббику, а ещё стойло для лошади.

Услышав слово «питомец», Тоббл немного ощетинился. Мне

Скачать книгу

Майклу

В природе ничего не существует в одиночку.
Рейчел Карсон, «Безмолвная весна»[1], 1962 г.

Katherine Applegate

Endling #1: The Last

* * *

Originally published by HarperCollins.

Published by arrangement with Pippin Properties, Inc. through Rights People, London and The Van Lear Agency.

В макете использованы материалы по лицензии shutterstock.com

* * *

Часть первая
Начало конца

1
Последняя из рода

Я привыкла быть последней с первых дней жизни.

Не в меру любопытная, я везде и всюду совала свой нос.

Да, тогда проще было приручить единорога, чем увидеть нас среди бела дня.

Видимо, способов исчезнуть предостаточно.

Но по моим жилам текла храбрость. Я вовсе не боялась умереть первой.

Я боялась оказаться единственной выжившей.

Боялась оказаться последней из рода.

2
Визит флайнов

Беда пришла очень скоро, как раз в тот день, когда к нам пожаловали флайны.

Моя сестра Лирья, зевнув, приоткрыла один глаз.

– Бикс, я так хочу есть, что смогла бы даже тебя проглотить, – пробормотала она спросонья.

– Было бы что глотать, кожа да кости, – ответил ей старший брат Авар.

Как обычно, когда они дразнили меня, я не обращала на это внимания.

Взглянуть на натайтов, пусть даже издалека, мне не пришлось.

И я ни разу (к счастью) не наткнулась на террамантов, которые передвигались огромными стаями.

Людей я тоже никогда не видела.

А самое важное – что им никогда не доверяли и их всегда боялись.

Я выглянула из улья урсусов. Солнце поднялось ещё не очень высоко.

Звук приближался, и вот они показались прямо над ульем.

Флайны!

– Флайны, Майя! – прошептала я.

Она проследила за моим взглядом.

– Какие красивые. Скорее всего, направляются на север. Они улетают как раз в это время.

– Мне бы тоже так хотелось.

– Да, нам сейчас приходится непросто. – Она погладила меня по спине. – Особенно моей малышке.

– Я не малышка.

Мама слегка подтолкнула меня носом.

– Согласна, уже не совсем малышка.

Я вздохнула, прижимаясь к ней. Она была тёплая и уютная, как ласковое солнце.

– Пока не время показывать свою смелость, – сказала она мягко. – Не сейчас.

Я навострила уши.

– Путь будет трудным и долгим, – заключила мама. – Мы хотим найти Первое Поселение.

Воспевайте, поэты, отцов наших смелых,
Что отправились в путь непростой,
Чтобы в водах холодных, заледенелых
Даирнхольм отыскать – чудо-остров живой.

– Майя? – не могла я угомониться. – Ты и правда думаешь, что на севере есть поселение?

Мама задумчиво посмотрела вдаль, через луг, на чернеющий и шумящий на ветру лес, и ничего не ответила.

– Всё возможно, – немного погодя всё-таки произнесла она.

Однако то, что мы никогда не лжём, совсем не значит, что мы не можем надеяться.

– Но ведь ты же так не думаешь? – настойчиво продолжала я, заранее зная ответ.

– Не думаю, крошка моя. – Она говорила почти шёпотом. – Но, возможно, я ошибаюсь.

– Надеяться можно всегда, Бикс, – ответила мама. – Пока жизнь это позволяет.

Она снова нежно прижала меня к себе.

– А сейчас живо спать. Нам предстоит идти всю ночь.

Над головой по-прежнему кружили флайны, то снижаясь, то взмывая ввысь.

– Разреши мне ещё чуть-чуть тут побыть, Майя, – умоляла я.

– И я тебя очень люблю, Майя.

Я уже хотела вернуться в улей, как что-то – странное и неуловимое – привлекло моё внимание.

Это был не звук и не запах.

Скорее, моя интуиция: я ощутила, что рядом кто-то есть.

Я вышла на луг – за ним чернел лес, а дальше простиралось море.

Я попыталась понять по запахам, которые нёс ветер, что это. Воздух наполнен историями.

И меня манил лес: не говоря ни слова, он будто приказывал, и устоять я не могла.

Солнечный свет золотыми нитями прошивал листву. Никогда ещё я не была там днём, только глухой ночью.

И я слушалась, не уходила – ну разве что иногда.

Мама вернулась в гнездо. Я вдохнула морской бриз: опасности нет.

3
Лодка

Из леса я выскочила на извилистую тропинку.

Деревья заканчивались ещё до скал, будто побаивались их высоты.

Трава была сухая, тёплая и почти ломкая. Она не походила на себя ночную – прохладную и влажную от росы.

Вот оно – море.

Прилив рвался и оглушительно грохотал. Я словно утопала в запахах, сильных и таинственных.

Ветер усиливался. Я прижала уши к голове, глаза щипало.

Я посмотрела на небо – стена тёмно-серых облаков стремительно росла. Надвигалась буря.

Только теперь я заметила лодку и в ней – одинокого пассажира.

Я прищурилась, желая убедиться, что в лодке кто-то есть.

Неужели это?.. Меня вдруг осенило – существо похоже на воббика!

– Но как воббик вообще оказался в лодке? – спросила я вслух, хотя рядом никого не было.

4
Мольба о помощи

Море подкидывало лодку под самые небеса.

Крохотное судёнышко с едва заметным в нём существом несло прямо на скалу.

Я затаила дыхание. Я не могла смотреть на это и не хотела знать, что будет дальше. В воздухе пахло смертью.

Но это продолжалось недолго. Всего лишь небольшая передышка.

Ещё одна-две, от силы три волны, и воббик – теперь я уже была уверена, что это воббик, – непременно погибнет.

И в тот самый момент воббик отчаянно посмотрел на меня, открыв рот и пытаясь что-то сказать.

– Не могу, – крикнула я, но слова мои, как сорванные ветром листья, полетели мне же в лицо.

Океан отступил, обнажив узкую полосу песка в ущелье между скалами.

Но нет, рассчитать время было невозможно.

Воббик смотрел на меня, произнося неслышные слова. Моля о спасении.

Вот я и думала.

С одной стороны, я могу погибнуть.

С другой – будет что рассказать у костра. Вот уж удивятся мои братья и сёстры!

С третьей стороны… И тут я себя остановила.

В нос ударил ещё один запах, совершенно незнакомый.

Незнакомый, но известный.

Ведь только существа одного класса передвигались с лошадьми и собаками.

Как я могла упустить такие важные знаки? Мрачный лес, неистовый ветер, безумие тонувшего воббика?

Кто это? Солдаты Мурдано?

Браконьеры.

Один человек закричал – тем же голосом, каким был подан сигнал:

– Нет! Нет! Не убивать!

Правой рукой охотник вынул стрелу из колчана. Затем в мгновение ока надел стрелу на тетиву.

– Нет! – закричала я.

Моё сердце бешено колотилось.

Я с ужасом смотрела, как мышцы стрелка напряглись, и он натянул тетиву.

И я прыгнула.

5
Спасение на море

Летать в прямом смысле этого слова даирны не умеют.

Градом посыпались стрелы.

Я уловила поток ветра.

Они прикидывали, как меня поймать.

Раскрыв скользуны и стремительно набирая скорость, я рисковала упасть раньше времени.

Воббик закричал. На этот раз его было слышно очень хорошо.

Набрав в скользуны ещё больше воздуха, я, словно молния, рванула вперёд.

Воббик отчаянно тянул ко мне лапы.

– Сюда! – кричал он.

И тут я схватила его за одну.

Мы пробороздили бурлящую волну, хватавшую нас за ноги, будто желающую утянуть на дно.

Я споткнулась, и мы упали в очередную набежавшую волну. Я наглоталась солёной воды и закашлялась.

Неужели мне суждено умереть вот так?

И как сильно будут убиваться мои родители?

Волны стали набегать одна за другой, набирая силу и угрожая размазать нас о скалу.

С неба упали первые тяжёлые капли дождя.

– Наверх! – не без труда крикнула я. – Лезем наверх!

Я подсадила воббика на плечи, а потом закинула его наверх.

Мне пришёл конец.

Вот так мне и суждено погибнуть.

Пена накрыла меня с головой. Вода залилась в рот, я стала захлёбываться.

Но тут кое-что произошло.

Кто-то сзади вцепился мне в мех на шее.

Воздух. Наконец. Воздух.

Я карабкалась по скале. Впереди меня карабкался воббик.

Браконьеры, если не решат рвануть за нами через всю долину и глубокое ущелье, теперь вряд ли нас поймают.

Яркая вспышка молнии осветила небо. Чёрные тучи рванули, и на нас хлынул ледяной дождь.

Я посмотрела на воббика, а он – на меня.

Оба мы пытались отдышаться.

6
Ты и правда?..

– Здравствуйте, – сказал воббик. – Было так любезно с вашей стороны спасти меня.

Скала. Браконьеры. Стрелы.

– Надо спрятаться, – сказал воббик. – Вдруг нас будут преследовать.

Мы осторожно спустились по скале к длинной линии берега.

– Пойдём по кромке воды, – предложила я. – Так мы не оставим следов.

Что-что, а заметать следы даирны умеют.

– Простите, можно ли мне поинтересоваться, есть ли у вас план действий?

– План один – увернуться от стрел!

Воббик сник и замолчал, а я почувствовала себя виноватой, поэтому добавила:

– Непохоже, чтобы нас кто-то преследовал.

– Меня зовут Тоббл, – сообщил воббик. – Я тебе безмерно благодарен. И не хочу быть обузой.

– Слишком поздно, – ответила я.

Но ведь это не воббик привёл браконьеров.

С другой стороны, в той лодке был именно он.

– Как, во имя предков, ты оказался в лодке? – выразила я недоумение.

– Меня захватили в плен пираты.

Я удивлённо моргнула.

– Ты сказал…

– Пираты, – уверенно повторил воббик.

– А как воббик вообще мог попасть к пиратам?

– Как обычно.

– Как обычно? – переспросила я. – И как же обычно воббики попадают в плен к пиратам?

Он выглядел опечаленным, но, увидев, что я нахмурилась, быстро добавил:

– Я младший. Братья часто присматривали за мной.

Этим мы были похожи.

Тоббл с любопытством взглянул на меня, наклонив голову низко, почти до плеча.

– На собаку? – повторила я. – Ты шутишь?

– А на кого?

– Для начала – на кого-то голодного, а ещё замёрзшего и промокшего до нитки.

– Я тоже голодный. И я воббик.

– А я – даирн. Кто же ещё! – с гордостью заявила я.

Тоббл издал писклявый звук – так он смеялся. Надо же: воббики ещё и смеяться умеют…

– Спасибо за наблюдение.

– …и ведёшь себя почти как человек.

Пока мы шли, Тоббл обходил меня то с одной, то с другой стороны.

– Я – даирн, – твёрдо повторила я. – А ты – воббик. И кстати, даирны едят воббиков – это тебе на заметку.

Тоббл фыркнул.

– Даирнов больше нет. – Он сказал это будто прописную истину, вроде того, что вода – это жидкость.

Я остановилась и вытянулась во весь рост. Сейчас я нависала над воббиком.

– Теперь мне точно придётся тебя съесть.

– Ты меня спасла. Ты не сможешь после этого взять и съесть меня!

– Я ведь не существую, а значит, запросто могу.

Хоть я и говорила шёпотом, всё равно получилось достаточно громко, и я напомнила себе, что нужно быть тише.

– Так не пойдёт. Это невежливо.

Тоббл отвернулся, поднял один из хвостов и начал его вылизывать.

– Итак, кто были те люди, что пытались убить тебя?

– Браконьеры, – ответила я. – Ты меняешь тему разговора.

– Ну вот, что я и говорил, – улыбался Тоббл. – Ведь браконьеров воббики мало интересуют.

– Может, потому что на вкус ты как черепаха.

– Теперь тебе спасибо за наблюдение.

– Они убивают нас ради меха, – ответила я.

Я снова пожала плечами.

– Папа говорит, что сегодня на нас только ленивый не охотится.

Вдруг треснула ветка, Тоббл схватил меня за руку, и мы замерли.

Я принюхалась, а воббик повернулся левым ухом в сторону, откуда раздался треск.

– Там! – показал он. – Они нас обнаружили!

7
И снова браконьеры

Перебегая от дерева к дереву – я первая, Тоббл за мной, – мы старались делать это как можно тише.

Медленно и осторожно, чтобы ни человек, ни животные меня не заметили, я раздвинула ветки ежевичного куста.

– Ну что, проводник, нашёл его? – крикнул ему кто-то из глубины леса.

– Нет, хозяин, – ответил мальчишка. – Скорее всего, утонул.

– Как считаешь, кто это мог быть? – спросил вожак.

– Скорее всего, волк или собака, а может, ещё кто, – ответил второй.

– Они не могут летать, а этот полетел вниз, прыгнув со скалы. Думаю, даирн, не иначе.

– Понятия не имею, – ответил проводник. – Скорее всего, мы этого уже никогда не узнаем.

Вожак усмехнулся.

– Будем надеяться, что найдём хотя бы одного, а уж там и остальные попадутся.

Мальчишка опустил глаза:

– Простите, хозяин.

– Если ты такой умный, то покажи, где он прячется, – приказал вожак.

Проводник обернулся и замер, глядя на деревья.

Он смотрел в нашу сторону. Хоть заросли и были очень густые, я чувствовала: он нас видит.

Все замолчали.

Проводник закрыл глаза.

– Он пытается выйти на след, – сказал один из браконьеров.

– Тогда заткнись и не мешай ему.

– Скачите на север, – крикнул он остальным. – Я возьму свою лошадь и догоню вас.

Прежде чем уйти, он ещё раз посмотрел в нашу сторону, и мне на секунду показалось: он улыбается.

8
Три хвоста, три спасённых жизни

Тоббл вздрогнул.

– Что это было?

– Мой живот. Я очень голодна.

– А мой живот урчит, когда я голодный.

– Тогда почему не выдал?

– Не знаю, – покачала я головой. – Сама не понимаю.

И тут я почувствовала, как на меня навалилась усталость.

Воббик, казалось, прочитал мои мысли.

– А известно ли тебе, что ты не можешь меня съесть, пока я не отплачу тебе добром и тоже не спасу твою жизнь?

Я невольно улыбнулась.

– Ты собираешься спасти мне жизнь?

– Почему трижды?

– Такое правило.

– А почему правило именно такое?

– Потому что у меня три хвоста.

Я нахмурилась.

– Не думаю, что меня надо спасать.

– Правило не я придумал, но следовать ему должен.

Вдали громыхнуло. Кажется, раскат грома, но мы вздрогнули, сначала подумав, что это стучат копыта.

– Итак, куда держим путь? – как будто не услышав мои слова, спросил Тоббл.

– Готов на любой риск.

– Ты не можешь идти, – жёстко ответила я, удивляясь, что говорю, как мои родители.

– И всё же я пойду.

Тогда я попыталась всё ему объяснить:

– Из-за тебя мне придётся идти медленно. К тому же от тебя много шума.

– Если так, позволь мне сесть к тебе на спину. В сумку же я к тебе не влезу.

Тоббл гордо выставил нижнюю челюсть, а потом сказал:

– Три раза. Кодекс Чести Воббика. У тебя не выйдет избавиться от меня при всём желании.

– Вот съем тебя – тогда и посмотрим, – проворчала я, стараясь выглядеть грозной.

Только я хотела продолжить говорить, как воббик ловко запрыгнул мне на спину.

– Надеюсь, ты не против, – как ни в чём не бывало сказал он.

– Кажется, я совсем забыл спросить твоё имя, – продолжил Тоббл, снова игнорируя мои слова.

Я громко и недовольно вздохнула.

– Моё имя Бикс.

Обернувшись, я состроила гримасу.

– Шутка, – широко улыбаясь, сказал он. – Не обращай на меня внимания.

– Попробуй тут не обращать внимания.

Я решила ещё раз попытаться уговорить его идти своей дорогой.

– Понимаешь, тебе со мной не по пути.

– И как же?

В глубине души я надеялась, что у него и правда есть неведомая мне сила.

– Учту, – ответила я, едва сдерживая улыбку.

– Итак, куда мы направляемся? К тебе домой?

– Я думал, вы строите дома на деревьях. Точнее, мне об этом рассказывали.

– Вот это да! Наверное, большие пальцы в этом деле вам очень помогают.

– Ещё как.

Я демонстративно пошевелила ими.

– Хвастунья, – поддразнил Тоббл. – А так можешь?

Я повернулась и увидела, как его уши закручиваются в трубочку и раскручиваются, словно крошечные вихри.

– Необычно, – согласилась я. – А для чего это вам?

– Ни для чего, – улыбнулся Тоббл.

– Ты что-нибудь слышишь? – спросила я у Тоббла.

– Ничего, – ответил он. – А уж я бы услышал.

Я совершила большую ошибку, очень большую, и теперь не собиралась сделать ещё более огромную.

– Здорово, – ответила я, ускоряя шаг – так сильно я торопилась домой.

– Я делю её со своими братьями Блэкстоном, Рупвартом и Пидлкомбом.

– Хм-м.

– А ещё с МакГупперс, Джелихорном и Брибблсом. – Тоббл задумался. – Получается, она не совсем моя.

Я снова остановилась. Что-то не так. Что-то витало в воздухе.

Я вся дрожала, хотя мне совсем не было холодно.

Я понимала, что расслабилась, позволив усталости взять верх над осторожностью.

– Держись крепче, – скомандовала я и, опустившись на четыре лапы, помчалась вперёд что было мочи.

9
Страх

– Смотри в оба, – задыхаясь, велела я ему.

– Хорошо, Бикс, хорошо, – серьёзно и с тревогой в голосе ответил он.

Дальше мы неслись молча.

Перепрыгнув через небольшой ручей, я замерла.

– Что такое? – испугался Тоббл.

Я не шевелилась. Сейчас я вела себя так, как меня учили родители. Если поспешишь, не обязательно успеешь.

Там же, впереди, всего в паре минут, если бежать очень быстро, уже был наш дом.

– Нет, что-то не то. – Мотая головой, я разговаривала сама с собой.

– Что именно?

– Ш-ш-ш. – Я прислушалась, Тоббл тоже.

Ничего. Тишина.

Но я не слышала ни звука. Только звенящую тишину.

Пустоту.

Я присела на задние лапы, и Тоббл скатился на землю.

– Мне надо бежать, – сказала я и сделала это раньше, чем Тоббл успел ответить.

Я неслась что было силы, спотыкаясь о ветки на земле, поскальзываясь на листьях.

Я опять остановилась.

Я потеряла дорогу. Заблудилась.

В одно мгновение я всё поняла.

– Нет, – прошептала я.

И снова мир затих, слышно было только Тоббла – где-то далеко позади он отчаянно пытался меня догнать.

Я увидела холм и узнала это место по одинокой гордой сосне на его вершине. Наш дом сразу за ним.

Я задыхалась, взбираясь всё выше и выше, и уже наверху, где земля больше не глушила звуки, я всё услышала.

Всё.

Вой и крики.

Страдание.

Непередаваемую боль.

Страх и отчаяние.

Я рванула туда.

10
Непостижимое

Казалось, я бежала целую вечность, но мне понадобились считанные секунды, чтобы понять, что произошло.

Не браконьеры. Солдаты Мурдано.

Один из солдат спрыгнул с лошади и ткнул копьём в груду тел на земле.

Сверху лежал Дэлинтор, наш старейшина. Белая морда, самый мудрый в стае.

Но это его не спасло.

А затем я увидела остальных. Всех до одного.

Маму. Папу. Братьев и сестёр.

Они лежали в таких позах, будто хотели убежать, но не успели. Родители лежали сверху, как бы защищая детей.

Я дёрнула за стрелу, но зубцы на наконечнике не давали её вытащить.

Стрела не предназначалась для того, чтобы убить меня. Она предназначалась, чтобы взять меня в плен.

Я схватилась за нитку и попыталась её перегрызть.

В бешенстве я рвала и метала.

Тут я услышала голос из-за дерева.

– Успокойся, глупый.

В глазах у меня потемнело, и я потеряла сознание.

Часть вторая
Пленники

11
Проводник

Моё тело беспомощно болталось на лошади, словно мышь в кошачьих зубах.

Что всё это значило? Я плохо соображала, мысли мои путались.

День в самом разгаре – значит, вечер и ночь давно миновали. Неужели всё это время я была без сознания?

Да-да, он! Тот самый проводник браконьеров.

Проводник что-то тихо произнёс, и лошадь остановилась.

– Раз уж ты очнулся, попробуем вытащить стрелу, – сказал он.

– Думаю, яд уже не действует и ты всё чувствуешь.

Я ловила взгляд проводника, чтобы хоть что-нибудь прочесть в его глазах.

Моя мама. Мой папа. Мои братья и сёстры.

Я вспомнила абсолютно всё.

Горящий улей.

Солдаты с копьями.

Всё до мелочей.

Закрыв глаза, я услышала пронзительные крики. Я ощутила солёный запах крови, запах железа, мечей и доспехов.

Я видела, как кто-то в сапогах с блестящими шпорами пинает бездыханные тела. Кучи тел.

Во мне поднималась дикая ярость.

Я хотела наброситься на кого-нибудь. Хотя бы на этого мальчишку.

Вцепиться зубами и рвать его, чтобы он так же, как мои родные, истекал кровью.

– Я не собираюсь тебе врать, – твёрдо сказал он. – Будет больно.

«Вот и хорошо. Пусть мне будет больно», – подумала я. Пусть это будет настоящая, физическая боль.

– Я не мог развести огонь ночью, – объяснил он.

Он достал нож.

Я задержала дыхание.

Но он начал просто накалять его над огнём.

– Целители говорят, извлекать стрелу лучше раскалённым ножом, – приговаривал он.

Никого нет в живых. Никого не пощадили.

Никого.

– Мне надо сделать три небольших разреза, – продолжал проводник.

Его слова были для меня пустым звуком.

Моя семья. Мои родные. Никого больше нет.

Лезвие, проникая в тело, сильно жгло, и я вздрогнула, однако мальчишка орудовал ножом быстро и уверенно.

Боль становилась всё сильней, но я не издала ни звука.

Он не дождётся моих слёз.

Когда он резал второй раз, стало больнее. Я так стиснула зубы, что они чуть не треснули.

– Чтобы вытащить стрелу, мне надо её прокрутить, – предупредил он.

Я внимательно изучила оружие мальчишки.

– Рад, что ты выжил, – в итоге сказал он.

Я отвернулась в сторону.

– А я нет.

Тяжело вздохнув, он ногой потушил огонь и присыпал землёй и сказал:

– Надо идти дальше.

Мальчишка старался вести лошадь по каменистой почве, чтобы наши следы сложнее было обнаружить.

Я решила присматриваться и запоминать дорогу, по которой мы ехали, ведь это могло пригодиться для побега.

Я сосредоточилась и смотрела вперёд.

Только толку от этого было мало.

Перед глазами стояли кучи тел и застывшие взгляды тех, кого я сильно любила.

12
Шёпот

Рана в боку ныла и жгла. Самодельная повязка сильно стягивала грудь, не позволяя глубоко вдохнуть.

Когда мы перебирались через звонкий ручей, я поняла, что очень хочу пить.

Я слышала, как шептал ветерок, журчал ручей и, казалось, что-то ещё…

В лёгких порывах ветрах я как будто бы слышала своё имя.

– Бикс.

Я прислушалась.

– Бикс.

Я распрямилась и приготовилась слушать, но всё стихло. Неужели это моя мама? Зовёт меня из другого мира?

Но я снова слышала лишь стук копыт по камням и дыхание проводника.

Просто сейчас у меня каша в голове, говорила я себе. Слышу то, чего на самом деле быть не может.

Но вот опять:

– Бикс.

Возможно, я просто слышала то, что хотела, что меня где-то ищут и знают: я жива.

Они думали, что мы спим.

Но мы не спали.

Когда дело касается укладывания детей спать, необъяснимо, но родители оказываются мастерами самообмана.

– Если придёт беда… – сказала мама и тут же стихла.

– Когда придёт беда, – поправил её папа.

– Когда придёт беда, – продолжила она, – я буду очень переживать за них. Но больше всего я боюсь за Бикс.

– Почему за Бикс, дорогая? – поинтересовался папа.

– Умерла первая, – повторил отец и замолчал.

Я помню, как лежала и не шевелилась, затаив дыхание. Всё ждала, когда же они снова заговорят.

Мой брат Рифис, который спал в куче подо всеми, слегка пнул меня ногой.

Мы много раз об этом слышали, но разве это что-то меняло?

– Эй, вы что там, не спите? – крикнула нам мама.

Само собой, мы промолчали. Вскоре родители затихли, и мы тоже угомонились.

– Бикси? – спустя несколько часов прошептал мой брат Джекс. Ему, похоже, тоже не спалось.

– Что? – тихо ответила я.

– Не переживай. Я тебя защищу.

– А я – тебя, – ответила я ему.

Скажи я это кому-то другому в семье, меня бы высмеяли, но только не Джекс.

Он взял мою руку в свою.

Когда я проснулась через несколько часов, он всё так же держал её.

13
Пещера

Проводник снова обратился к животному, теперь уже на общем языке:

– Стой тут, Валлино.

Я попыталась развязать руки, но у меня ничего не вышло.

Мой похититель знал толк в узлах.

Из пещеры тянуло сыростью.

– Я думаю, можно остаться здесь, – снова на общем языке сказал проводник.

Он усадил меня на задние лапы, что для даирна не очень удобно.

– Жди тут, – приказал он мне, будто у меня был выбор. – Я приведу Валлино.

Он очень аккуратно размотал повязку на моей груди и убрал приложенный к ране лист.

– Всё хорошо. Кровотечение остановилось.

И вот вчера я снова услышала голоса людей, такие же грубые, грохочущие.

Он снял с лошади бурдюк с водой и одеяло.

– Валлино только обрадуется, – сказал проводник, но лошадь в ответ сердито фыркнула.

Я увидела, как в темноте блеснули белые зубы, и не могла понять, то ли это улыбка, то ли мне показалось.

Подтыкая одеяло под плечи и ноги, он осторожно укрыл меня.

– В пещерах холодно, – объяснил он.

Затем приподнял бурдюк, и я, наконец, напилась.

Сейчас мы рассматривали друг друга.

Складывалось впечатление, что он видит даирна впервые. Вот бы мне никогда не встречать людей.

– Итак, – начал он, – ты – даирн.

– А ты человеческий самец, – бросила я в ответ.

Он широко улыбнулся.

– Что ж, я рада, что одурачила тебя.

– Одурачила?

– Ну да.

Вдруг его голос изменился: он по-прежнему говорил серьёзно, но уже без фальши и значительно выше и мягче.

И тут меня словно молнией ударило:

– Так ты самка!

– Верно, – сказала она опять голосом «когда-смешно-но-надо-быть-серьёзным».

– А вот я ещё ни разу не видела даирна, – ответила девчонка. – Ты первая.

– А разве это не ты посылала даирновский сигнал тревоги там, у скалы?

– Очень фальшиво.

– Тогда, может, научишь, как надо?

– Чтобы ты всех даирнов переловила? – У меня встал ком в горле. – Если, конечно, хоть кто-то остался.

Он… то есть она потупила глаза.

– Прости, мне жаль… очень жаль твою родню.

– У тебя есть имя? – спросила девчонка.

– А у тебя?

– Люди так глупы, что не могут понять, что ты девчонка?

– Люди видят то, что хотят видеть. Я одета как парень, говорю как парень. Они и видят парня.

– Но почему? – Проявилось моё природное любопытство, и я не могла удержаться и не спросить.

Иногда это хорошо, а иногда не очень.

– Ну а ты? – спросила она как бы между прочим.

– Я не притворяюсь кем-то другим, – ответила я. – Мне незачем.

Она кивнула.

– Счастливая.

– Как раз наоборот.

– Да, я понимаю, о чём ты.

И тут до меня дошло: если она рассказывает мне всё это, значит, доверяет.

Но я ей не доверяла. И вряд ли стану.

Хотя я и не боялась её больше.

Я посмотрела ей в глаза и сказала:

– Меня зовут Бикс.

14
Нежданный гость

Я услышала странные звуки, а точнее два.

Первый – дыхание Хары.

На каждом вдохе она издавала протяжное урчание, но не как это обычно делает болотная жаба, а как-то по-своему.

Я предположила, что люди так дышат во сне.

У меня заколотилось сердце.

Я прислушалась. Хрум, хрум, тишина. Хрум, тишина.

Вот это да! И правда Тоббл!

Мы выползли из пещеры под открытое, усыпанное звёздами небо и теперь как можно тише уносили ноги от пещеры.

– Спасибо тебе, – прошептала я. – Так это ты меня звал?

– Да. Я хотел, чтобы ты не теряла надежду.

– А я уж думала, мне послышалось.

– Ты ранена, – сказал Тоббл, показывая на мой бок. – Точно сможешь идти дальше?

– Всё в порядке.

Тоббл обернулся и посмотрел на пещеру.

– Она хотела тебя убить?

– Так ты понял, что это самка?

– Конечно, – ответил Тоббл. – А ты разве нет?

– Нет, – призналась я.

Не всегда наша честность идёт нам на пользу.

– Ну а сама как думаешь – она хотела тебя убить?

– Да зачем тебе это?

– Я хочу знать, спас ли я тебе жизнь.

Воббик недовольно фыркнул.

– В таком случае я не могу расценивать это как спасение.

– Конечно, можешь.

Тоббл покачал головой.

– С Кодексом Чести не поспоришь, Бикс.

Я чувствовала, что сейчас лучше не возражать.

– Итак, – решила я сменить тему, – как думаешь, где мы сейчас?

– Лесом Нуля?

Тоббл с важным видом кивнул. Он выглядел глупо, когда пытался казаться серьёзным.

– Я никогда не была на болотах, – сказала я.

– И я, – ответил Тоббл.

Я попыталась вспомнить уроки географии.

– А ты знаешь, что находится за ними?

Тоббл с задумчивым видом постучал пальцами по подбородку.

– Равнины. Город. Горы. Что-то там ещё. А дальше совсем другая страна – Дрейленд.

– Похоже на правду, – похвалила я воббика. – Но география никогда не была моим любимым предметом.

– Одно могу сказать точно: нам ни в коем случае нельзя подходить к границе.

– Как будто мы можем до неё дойти! – ответила я. – А что там такого?

– Ходят слухи, что Мурдано планирует захватить Дрейленд.

– Откуда тебе знать? – усомнилась я.

– Воббики – морской народ, – гордо улыбнулся Тоббл. – Мы знаем обо всём понемногу.

– Тогда, может, ты скажешь, куда дальше идти?

– Нет, – сказал Тоббл. – Это решать тебе.

Но как я могла решить?

«Если бы тут были мои родители, – в отчаянии подумала я, – они бы показали дорогу».

Я посмотрела на доверчивое лицо Тоббла, который ждал моего ответа.

– Мы идём на болота, – с уверенным видом сказала я.

– Ты, должно быть, совсем без сил. Хочешь дальше на мне верхом?

– Надо пройти ещё немного, а потом повернуть на юго-запад, – сказала я.

– Обратно? Откуда мы пришли?

Я медлила.

– Хотя бы попрощаюсь, – в итоге сказала я.

Может, мой ответ и устроил Тоббла, но не меня саму.

Неужели я и правда не знаю, куда идти?

Сколько я себя помнила, я всегда была частью чего-то большего.

Частью семьи.

Частью стаи.

Частью рода.

Кем я была теперь?

– Бикс? – прервал мои размышления Тоббл. – С тобой всё в порядке?

Я еле заметно кивнула. Возможно, я единственный даирн на юге. В Недарре. А может, и во всём мире.

Я не знала правды, не знала, что меня ждёт впереди.

Пока не знала.

Может, я не так уж и одинока. Ведь рядом со мной этот славный воббик.

– Это демоны болот, – сообщил мне Тоббл. – Может, пора передохнуть?

– Потрясающий вид, – съязвила я. – Завтра, вероятно, устроим привал на кладбище.

Мы выбрали место посуше и притулились у корней.

Может, так даже было лучше, ведь я могла не спать и нести дозор.

Я зевнула, встряхнулась и снова зевнула.

«Не спать, – сказала я себе. – Позже поспишь. Не спать».

Я зевнула ещё раз.

«Не спа…»

15
Нападение змей

Я проснулась на рассвете от ощущения, что по мне кто-то ползёт.

– А-а-а! – завопила я и поняла: что-то придавило меня к земле, и оно шевелилось.

Тяжёлое и живое.

– Змеи! – закричала я.

– Змеи! – завизжал Тоббл.

Передо мной метнулась чёрная змеиная голова с открытой пастью – она исследовала ночные запахи и… меня.

– А ну, пусти! – орала я ей, хотя её голова была намного больше моей.

Но она будто не слышала.

Я чувствовала свою беспомощность. «Только не паникуй, – сказала я себе. – Только не это».

Но чем больше я себя успокаивала, тем больше дрожала от страха.

Я подняла голову и увидела, что ветки деревьев шевелятся – змеи были повсюду.

Десятки. Возможно, сотни.

– Бикс, держись, я спасу тебя! – вдруг услышала я.

– На помощь! – закричала я, хоть и понимала, что меня никто не услышит.

У змеи было мертвецки холодное тело.

– О боже! – завопил Тоббл. – Только этого не хватало.

– Помогите! – снова закричала я. – Кто-нибудь, на помощь!

– Помощь, говоришь?

Я сразу узнала этот мягкий язвительный голос.

У меня было время его запомнить. Пребывая уже в полном отчаянии, сейчас я радовалась ему всем сердцем.

– Нужна! – с трудом произнесла я. И тут змея сдавила меня ещё раз, и дышать стало нечем.

– Клянись, что больше никогда не сбежишь от меня?

Сейчас не время было торговаться.

– Да! Клянусь! Спаси!

– Ну что ж, – невозмутимо ответила Хара, – если уж ты так просишь.

Прямо над ухом у меня звякнул металл – такой долгожданный звук.

Хара подняла клинок, и я была невероятно удивлена, разглядев его одним глазом.

Хара со всей силы ударила мечом по хвосту змеи.

Я услышала лязг металла.

У меня в висках стучала кровь, лапы онемели. Всё вокруг поплыло.

– Не хочу объявлять войну всему змеиному роду, – сказала Хара, – но вот тебе точно не сносить головы.

Огромная змея повисла прямо над ней.

Сотни спиралей теперь свисали с веток, вылезали из воды.

Хара ненадолго задумалась. Совсем ненадолго.

Если это моя смерть, думала я, то пусть я умру быстро.

Хара вонзила меч ей в голову, лезвие прошло всего в паре сантиметров от моего лица.

Все змеи вокруг хором зашипели, как будто подводя итог произошедшему.

– Я бы не отказалась от помощи, – сказала я, но всё внимание Хары сейчас занимал Тоббл.

– Ты кто? – выпытывала она у дрожащего воббика, сидя перед ним на коленях.

– Я? – пропищал он в ответ. – Я тут, чтобы спасти Бикс.

– Ты немного опоздал, – ответила она. – У тебя имя есть?

– Я никто, – тихим голосом ответил он.

Хара немного подумала.

– Ну, тогда ты будешь завтраком.

– Нет! Он… он друг! – закричала я.

– Что ж, – сказала она, – тогда придётся есть змей.

16
Завтрак подан

По уши в грязи, тихие и послушные, мы покорно и молча возвращались в пещеру.

Хара даже не стала нас связывать. Она понимала: в ближайшее время нам и в голову не придёт устроить побег.

Мы ели молча, пока Хара не спросила Тоблла, почему он не притрагивается к пище.

– А что ты обычно ешь? – спросила Хара. – Может, я смогу это найти.

– Ну что вы, не стоит беспокоиться, большое вам спасибо!

Тоббл оставался вежливым – никакие обстоятельства не могли на это повлиять.

– Твой желудок думает иначе, – облизывая пальцы и улыбаясь, дразнила его Хара. – Ты травоядный, да?

– Я ем траву и жуков. Ну и кору деревьев на крайний случай.

– Попробую что-нибудь для тебя найти. – Хара поднялась на ноги.

– Тоббл, – настойчиво и строго сказала я, – ешь, пока есть такая возможность. Нам нужны силы для…

Мы подождали, пока она уйдёт.

– У меня никаких идей, – сказал Тоббл. – А у тебя, Бикс?

Я потёрла нос – на нём была ссадина от змеиных зубов.

– И у меня, – устало призналась я, чувствуя наше поражение. – Абсолютно нечего предложить.

– Тебе надо поесть, Тоббл, – подбодрила я его.

– Я скорее съем помёт барсука, чем многоножку, – заключила она.

– А ты хоть раз её пробовала? – спросил Тоббл с набитым ртом, мгновенно забыв о хороших манерах.

Хара кивнула.

– Она отвратительная. Безвкусная, как дорожная пыль.

– Вообще-то, непросто наслаждаться едой, – сказал он, – когда твои друзья обсуждают, какой ты на вкус.

На полу пещеры рядом с Тобблом Хара соорудила кучку из собранных ею травы и листьев.

– Вот как, я уже друг, а не враг?

Тоббл не ответил. Его рот уже был набит листьями лунника.

Хара сидела у костра, скрестив ноги. Она смотрела то на Тоббла, то на меня, будто пыталась что-то разгадать.

– И всё-таки вы очень странная парочка. Что свело вас?

– Кодекс Чести Воббика, – объяснил Тоббл, при этом с его подбородка стекали капли зелёного сока.

– Ах вот оно что, – ответила Хара. – А сколько тебе лет, Тоббл?

– Сорок два. – Тоббл вытер рот лапой. – В моей семье я считаюсь ещё ребёнком.

– В сорок два года? – воскликнула Хара. Она прищурилась. – Постой, а сколько же тогда воббики живут?

– Довольно-таки долго. Мне сейчас, – он, наконец, перестал жевать, – лет восемь по человеческим меркам.

– А тебе, Бикс? – спросила Хара.

– А мне одиннадцать.

– Как я понимаю, даирны живут столько же, сколько и люди.

– Они могли бы столько жить, – мрачно ответила я, – если бы не люди.

Хара кивнула.

– Жаль, но это правда.

– А тебе сколько? – полюбопытствовал Тоббл.

– Четырнадцать. Говорят, уже достаточно взрослая, чтобы заводить семью и всё такое. – Она скривила лицо.

– Я ответила на твои вопросы, – не отставала я. – Теперь твоя очередь.

Хара слегка улыбнулась и кивнула.

– Хорошо.

– Как ты решила стать браконьером и убивать ради денег?

Тоббл облизал ладошку.

– Нехорошо убивать живых существ.

– Скажи это сороконожкам в твоём животе, – воскликнула Хара, закатив глаза.

– Они не… – Тоббл не знал, что сказать. – Не то же самое, что жуки.

– О да, пусть жуки молятся, чтобы ты не забыл разницу.

Тоббл открыл было рот, чтобы ответить, но вместо этого стал снова набивать его травой.

– И как давно ты на них работаешь? – продолжала я спрашивать. – На этих браконьеров?

– А они не разозлятся, что ты убежала? – спросил Тоббл.

– У меня ещё два вопроса.

Хара поворошила угли. Вспорхнуло несколько слабых искр.

– Ну, задавай.

– Твой меч. Он изменился, когда ты дралась со змеями.

– Да, – сказала она, хитро улыбаясь. – Но об этом я расскажу в другой раз.

– Тогда следующий вопрос: куда ты нас ведёшь?

Хара поджала губы. Похоже, она сомневалась, говорить нам или нет.

– А я пойму, врёшь ты или говоришь правду, – предупредила я. – Нравится тебе это или нет.

– Ах да, слышала я эти истории. И что, это правда? Даирны видят ложь? – скрестив на груди руки, спросила Хара.

– Правда. Это у нас врождённое.

– Это что ж, получается, ты всегда знаешь, когда я лгу? – явно нервничая, спросил Тоббл.

Я лишь улыбнулась в ответ.

Тоббл шумно сглотнул.

– Ничего себе! А как ты это делаешь?

Я задумалась.

В это время Хара с любопытством наблюдала за мной.

Я сделала глубокий вздох и постаралась спокойно ответить:

– Вот это да! – широко раскрыв глаза, воскликнул Тоббл. – Не уверен, что хочу обладать таким даром.

– Как бы то ни было, Бикс, я скажу тебе чистую правду, – сказала Хара.

Я придвинулась поближе, готовая внимательно её выслушать.

– Я пойму, насколько эта правда будет чистой.

17
План Хары

– Мы отправимся на Кора ди Шола.

Мы с Тобблом удивлённо посмотрели друг на друга. Он, похоже, так же, как и я, не понимал, о чём речь.

– А это, простите?.. – перебила я её, не выдержав.

– А почему он так называется? – Теперь уже Тоббл не мог сдержаться.

Мне пришлось подумать над значением каждого слова, вспомнить их.

Мне не совсем было понятно, что изучает естествознание, но, судя по названию, что-то очень значимое.

Слово «императорская» показалось мне впечатляющим, но тут я поняла, о чём речь…

– Это связано с Мурдано? – закричала я.

– Но ведь именно солдаты Мурдано…

– Ты вряд ли их там встретишь, – успокаивала меня Хара. – Солдат на остров почти не пускают, это место науки.

– И всё же название академии – Высшая…

– Зачем мы туда идём? – не унималась я.

– Нам надо идти, – наконец сказала она. – У нас нет выбора.

– И мне это не нравится, – поддержал меня Тоббл.

Хара подняла руки.

– У вас нет выбора.

– Я никуда не пойду, – решительно заявила я.

Она замолчала, избегая моего взгляда.

Мне будто вонзили в сердце нож. Я сразу стала всё вспоминать, и печаль тут же превратилась в дикую ярость.

Я еле заметно кивнула и промолчала в ответ. Ответить мне было нечего.

Время шло. Тишину нарушало только чавканье Тоббла.

– Итак, – я пыталась говорить ровным голосом, – ты намерена передать меня в руки самого Мурдано?

– Какой ещё Гарольд? – встрепенулся Тоббл.

Она пожала плечами.

– Я уже привозила ему редкие находки.

– Находки? – повторила я.

– А зачем тебе всё это? – спросил Тоббл. – Какая тебе от этого польза?

– Говорю же, – пыталась убедить его Хара. – Это единственное, чем я могу помочь.

– Спасибо тебе, Тоббл, – вмешалась я в разговор. – Но…

– Семья называет меня Страшный Тоббл.

Хара опустила глаза и всячески попыталась скрыть улыбку.

– Итак, твой план – меня продать? – спросила я. – Тому, кто больше заплатит?

Я уставилась на неё. Она впервые упомянула свою семью.

– Ну а чего же ты меч свой не продашь? – допытывался Тоббл.

Хара вынула меч из ножен.

– Вот эту ржавую железяку?

– Но он не был ржавой железякой, когда ты рубила им змей.

Хара склонилась к нам с решительным видом.

Тоббл поднял лапы.

– Замечательно. Если какой-то ржавый меч для тебя дороже, чем жизнь моего друга, мне больше нечего сказать.

– Их мех удивительно мягкий, – перебил Тоббл.

– Доверишься – и ты пропал, – процедила я сквозь зубы.

Хара склонила голову набок.

– Что ты сказала?

– Но, как бы то ни было, другого выхода у вас нет.

Я погрузилась в молчание. Первой заговорила Хара, тихим, приглушённым голосом.

– Любила, – буркнула я, – это слово больше подойдёт.

Хара кивнула.

– Вот и я очень люблю свою семью. И мой долг помочь ей в трудные времена. Любой ценой.

– Так ты даже не уверена в этом? – не успокаивался Тоббл.

Хара потянулась и взяла Тоббла за плечо. Она будто раскаивалась.

– Я же не могу найти такое место, Тоббл, и ты не можешь, – очень тихо сказала она.

– Но я могу хотя бы попытаться, – противился Тоббл. – И это гораздо лучше того, что хочешь сделать ты.

Хара протяжно выдохнула. Мы не смотрели друг другу в глаза.

Тоббл фыркнул.

– Что значит Бездарными? – полюбопытствовала я. Такое слово мы не учили.

Хара удивилась вопросу.

– Я тоже умею говорить, – перебил Тоббл.

1 «Безмолвная весна» (Silent Spring) – книга Рейчел Карсон о последствиях загрязнения окружающей среды пестицидами. Впервые была издана в 1962 году в США. – Здесь и далее примечания редактора.

Скачать книгу

Исчезнувшие. Последняя из рода бесплатное чтение

Кэтрин Эпплгейт Исчезнувшие Последняя из рода

* * *

* * *

Часть первая Начало конца

1 Последняя из рода

2 Визит флайнов

3 Лодка

4 Мольба о помощи

5 Спасение на море

6 Ты и правда?..

7 И снова браконьеры

8 Три хвоста, три спасённых жизни

9 Страх

10 Непостижимое

Часть вторая Пленники

11 Проводник

12 Шёпот

13 Пещера

14 Нежданный гость

15 Нападение змей

16 Завтрак подан

17 План Хары

18 Старая карта

19 Даирн знакомится с собакой

20 Вопросы

21 Цивилизация

* * *

22 Паром

Часть третья Мои похороны

23 Кора ди Шола

Часть перваяНачало конца

1Последняя из рода

2Визит флайнов

3Лодка

4Мольба о помощи

5Спасение на море

6Ты и правда?..

7И снова браконьеры

8Три хвоста, три спасённых жизни

9Страх

10Непостижимое

Часть втораяПленники

11Проводник

12Шёпот

13Пещера

14Нежданный гость

15Нападение змей

16Завтрак подан

17План Хары

Кэтрин Эпплгейт
Исчезнувшие
Последняя из рода

Часть первая
Начало конца

1
Последняя из рода

2
Визит флайнов

3
Лодка

4
Мольба о помощи

5
Спасение на море

6
Ты и правда?..

7
И снова браконьеры

8
Три хвоста, три спасённых жизни

9
Страх

10
Непостижимое

Часть вторая
Пленники

11
Проводник

12
Шёпот

13
Пещера

14
Нежданный гость

15
Нападение змей

16
Завтрак подан

17
План Хары

18
Старая карта

19
Даирн знакомится с собакой

20
Вопросы

21
Цивилизация

22
Паром

Часть третья
Мои похороны

23
Кора ди Шола

Часть первая
Начало конца

1
Последняя из рода

2
Визит флайнов

3
Лодка

4
Мольба о помощи

5
Спасение на море

6
Ты и правда?..

7
И снова браконьеры

8
Три хвоста, три спасённых жизни

9
Страх

10
Непостижимое

Часть вторая
Пленники

11
Проводник

12
Шёпот

13
Пещера

14
Нежданный гость

15
Нападение змей

16
Завтрак подан

17
План Хары