Тайна пропавшей рукописи. Мистическое приключение детектива бесплатное чтение

Глава 1. Пробуждение

Как же гудит голова! Этот гул пронизывает меня насквозь. Я не чувствую своего тела. Или нет. Чувствую. Только оно как будто перестало быть моим. Оно то расширяется, то уменьшается. Мои руки. Они налиты тяжестью. Пробую пошевелить пальцами. И не понимаю, удалось мне это или нет. Нестерпимый гул. Он наполняет меня, проходит сквозь меня, но не исчезает. Как в море. Вслед за одной волной накатывается другая. Я сливаюсь с этим гулом. Не чувствую границ своего тела. Может быть, я перестал существовать? Я жив? Ещё одно усилие. Неимоверное усилие. И мне удалось чуть-чуть приподняться на локте.

Тяжестью, острой болью вернулось ощущение собственного тела. Жив всё-таки. Ещё не в мире духов. Не в раю-то уж точно. Но, кажется, пока и не в аду. А где? Прислушаться… Всмотреться… Слух ничего не может уловить, кроме этого адского гула. Непонятно, то ли это у меня в голове, то ли он идёт извне. Надо заткнуть уши. Гул не исчез и не затих. Понятно. В голове, значит. Плохо. Одно из двух. Или было очень плохо физически, или стало совсем плохо психически.

В глазах вспыхивают яркие искры. Но ведь я не открывал глаз. Веки налились тяжестью. Чтобы поднять их, надо собраться с силами. Сейчас. Я смогу. Я не умер. И не ослеп. Просто ещё мгновенье отдохну и открою глаза. Нет. Не получается. Все те же сполохи света в глазах – как будто разряды электрической дуги. Но я не открывал глаза. Я не смог их открыть. Сейчас я подниму мои отяжелевшие веки руками. Пальцами нащупываю глаза. Не покидает ощущение нереальности происходящего. Вот мои руки. Вот моё лицо. Пальцами оттягиваю верхние веки вверх и чуть в стороны – к внешнему краю… Нет. Ничего не видно. Всё те же сполохи света, что и при закрытых глазах.

Спокойно. Будем рассуждать логически. Одно из двух. Либо я ослеп, либо нахожусь в абсолютно тёмном месте. Если второе, то это замкнутое помещение. В противном случае, было бы видно небо. Или что-то ещё. А если ослеп? Спокойно. Не всё потеряно. Ещё ничего не ясно. Надо сначала оглядеться… Это я, кажется, пошутил. Не смешно. Так или иначе, невредимый или повреждённый, я живой, владею своими конечностями и, надеюсь, головой. Хотя она и подозрительно шумит.

Надо провести калибровку. Определить своё положение в пространстве и во времени. И что-то мне всё это напоминает… Напоминает. Так. Попытаемся вспомнить. Во-первых, как я здесь оказался? Не помню. Естественно, иначе я бы знал и то, где я. А что я помню? Гул. Нестерпимый гул. Он и сейчас стоит. Надо расслабиться и отследить свои ассоциации. Стоп!!! Я не помню не только того, что было. Я не могу даже вспомнить, кто я такой! Что я о себе знаю?

Надо проверить, что у меня в карманах. Хорошо бы – удостоверение личности… Тааак… Во-первых, как бы я стал его изучать в кромешной тьме? А во-вторых, я начинаю узнавать о себе хоть что-то. У меня есть какие-то знания. И, основываясь на этом, я могу вычислить, кто я. Задачка для детектива. Почему сразу детектив? У меня голову ломит, я едва в состоянии пошевельнутся, а при этом – такие странные мысли об интеллектуальных загадках. Итак, меня интересуют интеллектуальные загадки. И я сразу вспомнил о детективах. Может быть, я детектив? Или просто люблю читать детективы? Или смотреть детективные сериалы? Да, пожалуй, я кое-что начинаю вспоминать о своих пристрастиях.

Надо постараться успокоиться. Сосредоточиться на медитации. И ловить обрывки своих спонтанных мыслей. Вдох – задержка дыхания – выдох – задержка дыхания. Всё внимание – на дыхании. Считаю вдохи и выдохи. Важно прийти в себя. Точнее, погрузиться вглубь себя. Я предоставляю мыслям беспрепятственно проходить сквозь моё сознание. Просто отслеживаю. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Мысли успокаиваются, в голове вертится простенький мотивчик… Обрывки припева… Tavaszi szél vizet áraszt, virágom, virago. Minden madár társat választ, virágom, virágom1

Очень простенькая песня… Кажется, её исполняют на сельских праздниках… Наверно, при этом танцуют. Как это бывает на сельских праздниках… Молодёжь танцует, а старики смотрят на них, дымя трубками… Рука инстинктивно потянулась в карман.

И наткнулась на что-то металлическое, цилиндрической формы. Что это? Я вынул предмет, поднёс поближе к лицу и нажал кнопку, выступавшую из его цилиндрической глади. Лицо ослепил поток света. Сознание пронзила неописуемая радость. Я вижу! Я не ослеп! А значит, я найду выход из любого положения! Ведь самое страшное опасение развеялось. После перенесённого страха оказаться слепым и немощным всё остальное стало казаться преодолимым.

И фонарик есть. Сейчас осмотримся и найдём выход. Или, по крайней мере, направление выхода. Да. И надо взять себя в руки. Не совершать оплошностей. Фонари – они ведь на аккумуляторах. А они обладают ограниченной ёмкостью. Включаю фонарь только после предварительного тактильного исследования поверхностей. Точечно, так сказать.

Во-первых, надо определить границы помещения. Надо что-нибудь найти в карманах, а лучше – если что-то найдётся под ногами, что можно бросить и по звуку удара об стену примерно определить размеры помещения. Потом можно будет переместиться к ближайшей стене. По крайней мере, тогда будет легче планировать перемещение в пространстве.

Так, вот что-то под ногами. Камешки какие-то… Бросаю на все четыре стороны. Понятно. Вот с этой стороны – ближайшая стена. К ней и направимся. А там пойду вдоль стены по периметру. И не забыть как-то отметить точку начала пути… Дошёл. Вот рукой наконец-то её ощущаю. Стену эту холодную и влажную, не слишком ровную. Понятно. Подвальное помещение. Если не погреб или что-то аналогичное. Но нет, не погреб… Что-то смутно известное подсказывает мне, что всё это уже было и закончилось хорошо. Похоже, это я выдаю желаемое за действительное. Ну что ж, терять оптимизм в любом случае не стоит.

Итак, по стеночке, по стеночке… На ощупь. Зарядку фонарика экономлю. Пригодится, когда дверь нащупаю. А она, конечно же, должна быть… Вот только открыта ли? Что-то смутное, но очень важное пронеслось в памяти. Что-то мне это напоминает… Откуда-то я знаю, что вот сейчас наткнусь на шкаф, а за ним окажется потайная дверь. Продолжаю двигаться на ощупь по стеночке… Бумс! Лбом ударился обо что-то. Ну, теперь, фонарик, твой выход! Да, так и есть! Шкаф! Я чуть поддал и с трудом отодвинул его от стены. Дверь! Но. Запертая. Раз есть шкаф, значит, можно найти что-то режущее, пилящее… И лет так через двадцать… Как там у графа Монте-Кристо?

Остаётся только истерически смеяться или напевать. Я стал насвистывать мотивчик всё той же деревенской песни:

Tavaszi szél vizet áraszt, virágom, virágom

Minden madár társat választ, virágom, virágom

Hát én immár kit válasszak, virágom, virágom

Te engemet, én tégedet, virágom, virágom

Zöld pántlika könnyű gúnya, virágom, virágom

Mert azt a szél könnyen fújja, virágom, virágom

De a fátyol nehéz gúnya, virágom, virágom

Mert azt a bú földig húzza, virágom, virágom2

Можно еще и сплясать. Как Зорба и с ним американец, который всё потерял.

Я начал пританцовывать и размахивать в так песне руками. А чего уж там! Сейчас будет светомузыка! «Вот, друган, – обратился я к скрасившему мои последние минуты фонарю. – Посмотри на эту дверь, что отделяет нас от мира живых!»

Фонарь стрельнул электрическим взглядом и… В двери образовалась дыра! Я не удивился. Я вдруг вспомнил, что так и должно быть. Я же точно помню, что всё должно хорошо закончиться. Откуда? Неважно! А мы сейчас фонарик направим на то место, где замок. Он же у нас, оказывается, получше револьвера действует.

Вспышка. На месте внутреннего замка – дыра, а путь – свободен!

Не погреб, значит, всё-таки. Просто подвал. А теперь – по стеночке, по стеночке. По ступенечкам вверх. Уткнулся ещё в одну дверь. Но эта уж точно ведёт на свободу! Давай, дружище! Жги! Вот здесь…

Всё… Свобода… Небо над головой… Луна… Так, это какое примерно число месяца по лунному календарю? Потом… Все загадки потом… Сейчас отойти в безопасное место и перевести дух.

Глава 2. Вторая линия плена

Итак, я, кажется, на свободе. Я освободился из подвала, куда меня кто-то швырнул. У меня есть магический фонарь. Теперь я что-то начинаю припоминать… Отец. Он подарил мне его незадолго до своей смерти. Это, в сущности, последний предмет, который остался в память о нём. Теперь, в неярком, но вполне достаточном для того, чтобы осмотреться, свете луны я могу разглядывать его. Память об отце. И он спас меня. Кто он? Фонарик? Отец? Наверно, дело в том, что мы наделяем особой силой те предметы, которые нам дороги. Память. Любовь. Благословение отца.

Я выбрался из подвала, но теперь я нахожусь хоть и во внешнем, но тоже огороженном пространстве. Крепкие высокие стены, похожие на крепостные. Я оглянулся на здание, из подвала которого только что выбрался. Готика. Мрачный замок. А вокруг – теперь я могу это уже точно сказать – крепостная стена.

Итак, я выбрался из сердцевины плена. Но попал внутрь второй линии заточения. Что же делать? Перелезть? Насколько могу видеть отсюда, это невозможно… О! Да как же я забыл? Ведь у меня – фонарь, прожигающий дыры в стенах. Вот только стены эти хорошо просматриваются из окон. И меня могут успеть схватить раньше, чем я успею описать лучом фонаря круг. Надо всё точно рассчитать и суметь незаметно пробраться к тому месту стены, которое не просматривается.

Тааак. А это, кажется, камеры наблюдения. И сигнализация, наверняка, есть, которая сработает в случае приближения к крепостной стене. Конечно, всё равно приблизиться придётся. Прорываться придётся с боем. Но сначала надо всё точно рассчитать. Чтобы в решающий момент бежать с максимальной скоростью в оптимальном направлении…

* * *

Эмиль, уютно устроившись в кресле, думал о предстоящем романтическом свидании. Лиззи… Ммм! Эти лукавые глазки! Этот нежный голосок! Эта грация! Она долго дразнила его, демонстрируя интерес то к одному, то к другому ухажеру. И вот сегодня она, наконец, согласилась встретиться с ним на скамейке в саду. В полночь. При луне. Очень романтично. Эмиль был знатный ловелас. Но романтике не был чужд. Лиззи… Он блаженно потянулся от предвкушения встречи.

И вдруг что-то кольнуло ему в сердце. Внезапно он встревожился. В чём дело? Был он ловеласом, сибаритом, гурманом и – чего уж греха таить? – эгоистом. Но был один человек, которого он любил искренне и самозабвенно. Нет, не Лиззи. Лиззи тут вообще ни при чём. Это был Агоштон. Агош. Гоши. Его единственный настоящий и верный друг. Единственный человек, которому он полностью доверял и за которого жизнь был готов отдать. Всё просто. Когда-то сам Агош спас ему, Эмилю, жизнь. А неблагодарность чужда благородному, в сущности, сердцу Эмиля.

И вот сейчас он вдруг почувствовал: Агош в беде. Интуиция у Эмиля всегда была отменной. Опасность или беду он чувствовал на расстоянии. Он сконцентрировался и глубже вошёл в состояние транса.

Перед его мысленным взором возникло видение: маленький городок, на окраине – крепость вокруг мрачного замка, Агош – больной, с трудом передвигающийся – хочет остаться незамеченным и не может выйти за пределы крепостной стены. Ему грозит опасность. Смертельная опасность.

С тех пор, как Агош спас Эмилю жизнь, они стали квартировать вместе – как Шерлок Холмс с доктором Ватсоном в новом сериале. В сущности, они были очень разными. Как там у русского поэта – «Вода и камень, стихи и проза, лёд и пламень не столь различны меж собой». Так вот. Агош и Эмиль различались куда как больше, чем Ленский с Онегиным.

Агош был очень правильным и прагматичным. Его не интересовали ни тусовки, ни алкоголь, ни плотские утехи. Он весь был в работе. Работал он писателем, писал детективы. Эмиль любил устроиться в его кабинете в мягком кресле и то смотреть, как увлечённо он создаёт вымышленные миры, то, прикрыв от удовольствия глаза, переключаться на свои мысли.

Мысли Эмиля не были так безгрешны, как у Агоша. У него постоянно разворачивалась очередная любовная интрижка. Счёт его побед шёл на десятки. Иногда приходилось доказывать своё превосходство и в рыцарских турнирах с соперниками. Эмилю и там сопутствовали победы.

В личную жизнь друг друга друзья не вмешивались. Агош снисходительно смотрел на приключения Эмиля, а тот не пытался обратить его в свою веру. Может это и хорошо, что не бабник? А то кто его знает, какая попалась бы? Вдруг стала бы вносить разлад в их крепкую мужскую дружбу?

И вот сейчас Эмиль чувствовал. Нет, он уже ясно видел мысленным взором: друг в беде, ему грозит смертельная опасность.

* * *

Мне надо незаметно пробраться к месту, с которого я буду совершать рывок. Да, будет погоня. Да, опасность не исчезнет. Но у меня нет лучшего выхода. Голоса! Кто-то идёт. Пригнуться, спрятаться. Главное, чтобы меня не заметили.

Со стороны крепостной стены в сторону замка проследовали два человека весьма угрожающей наружности. Даже в свете луны видно было, что у этих мордоворотов могла быть только одна профессия – убивать. Голоса грубые, фразы рубленые. Интеллектуальный уровень тоже ясен. Но меня не это интересует. Прислушиваюсь. Говорят о ком-то, кого они поймали и после того, как выудят из него всю информацию, собираются убить. Про рукопись какую-то. Идиот! Это же они обо мне говорят! Как я сразу не понял! Что же делать? Пространство перед стеной осветили прожекторы. Незаметно к ней не прокрасться.

Я невольно сцепил руки и в отчаянии обратил взор за пределы стены, на крепкое высокое дерево, росшее с той стороны от стены. Вот бы сейчас на него запрыгнуть!

Бумс! Что это? Что это? Как это так получилось? Я на дереве, как и мечтал!!! Как это я сделал? Я подумал и… И сцепил руки… Вот так…Правой рукой обхватил левую кисть, а потом пальцами левой руки вцепился в пальцы правой руки. Я вспомнил! Только сейчас я сделал это автоматически. А когда-то знал, что если проделать эти манипуляции, то можно переместиться, куда захочешь. Но только в зоне видимости.

Глава 3. Лес мёртвых кукол

Ну, вот и хорошо. Передохну здесь, на дереве. Сук подо мной, надеюсь, не обломится. Можно и спуститься – теперь я знаю, как. Но не надо. Огляжусь по сторонам. Надо определиться с направлением.

С высоты дерева видно, что во все стороны далеко простирается этот странный лес. Что в нём странного? Я и сам не сразу понял. И только сейчас обратил внимание, что все деревья – как будто после пожара. Мёртвые деревья. Пожалуй, лучше будет обрести твёрдую почву под ногами.

Я повторил комбинацию жестов, перемещающую в пространстве, и оказался посреди поляны. По крайней мере, тех мордоворотов вблизи не было. Что им от меня было надо? Я понял только, что им нужна моя рукопись. Они смогли найти только часть её, и сейчас охотились за остальным, чтобы сложить всё воедино для каких-то своих преступных целей.

Что они хотели с ней делать? Как они были связаны со мной? Что они хотели от меня? Они хотели выпотрошить из меня сведения о том, где рукопись. Да ведь я сам не знаю! Хотелось истерически смеяться. Я сам толком не понимаю, что это за рукопись, которую они ищут и которую почему-то надеются отнять у меня. Нет у меня никакой рукописи. Я не помню никакой рукописи. Я вообще ничего не помню. В голове как будто всё выжжено. Одно я понял точно: за мной они охотятся, потому что им нужна какая-то рукопись, а если эта рукопись окажется в их преступных руках, произойдёт нечто очень страшное. Рукопись… Рукопись… Не могу вспомнить…

Вокруг стояла тишина. Мёртвая. И, как ни рад я был минутке передышки, меня начал окутывать непонятный страх. Лес пронизывался каким-то странным приглушённым мерцающим светом, источника которого не было видно. Не чувствовалось никаких живых запахов, пахло подвальной сыростью. Земля под ногами покрыта толстым слоем гниющих листьев, прилипавшим к подошвам ботинок. Откуда бы здесь было взяться листьям? Ведь деревья мертвы.

Вдруг поляна озарилась как бы светом пожарного зарева, надвигающимся сверху. Я поднял голову. Опускаясь сверху медленно, словно птичье перо, парил лист бумаги. Свечение исходило от него. Парение сопровождалось таинственным шёпотом. Я смотрел на лист, как завороженный. А он медленно приближался к земле.

Когда светящийся лист бумаги упал к моим ногам, с букв взвились языки пламени, и свечение прекратилось. Я склонился над бумагой. Да это же из моей рукописи. И это всё уже было со мной. Вот написано… Подвал… Плен… Тьма… Наёмные убийцы… Лес мёртвых кукол… Куклы!

Сзади послышался механический голос: «Ма-ма!» Я не хотел оборачиваться, я застыл от ужаса. Но что-то помимо моей воли повернуло мою голову назад. Куклы! Со всех сторон на меня надвигались куклы. Поломанные куклы без глазниц и без конечностей. Мёртвые куклы!

Отсутствие конечностей не мешало им продолжать надвигаться на меня, мрачно и неотступно. Как же они передвигались? Неведомым образом. А вместо рук протягивали ко мне мёртвые ветви деревьев.

Ничего хорошего они не предвещали. Они казались ещё ужаснее, чем те, двое. Конечно, у меня есть сверхсила перемещаться в любое место пространства. Но только видимого. Видимого пространства. А эти чудовища загородили от меня весь белый свет. Не белый, конечно. Свет здесь какой-то странный. Даже непонятно, свет ли это видимого диапазона или что-то так действует на психику, что в глазах стоит зрительное воплощение ужаса. В общем, всё они от меня заслоняют. И надвигаются, надвигаются! Фонарь! Он ведь прожигает! Ну-ка, я из вас костерок запалю, красотки потусторонние!

Судорожно лезу в карман брюк, дрожащей рукой нащупываю фонарь. Выхватываю его и направляю его луч на ближайшую мерзкую куклу. Она и бровью не повела. Какая бровь? У неё и лица-то толком нет. Продолжила своё мрачное наступление. И вот уже мёртвые ветви мёртвой куклы тянутся к моему лицу. Да почему же фонарь её не прожёг???

– Фонарь действует только на бездушные предметы, – раздался сзади ехидный старческий голос.

Куклы вдруг замерли. Я медленно повернулся.

Передо мной стояло странное существо, похожее на тех же кукол, но с руками и ногами. И с чёрной головой, которую венчал странный колпак, сплетённый из веток деревьев, таких же, что окружали меня.

– Разве у кукол есть душа? – проявил я нелепую любознательность.

– Есть. Только мёртвая. Когда-то у каждой из них была живая душа, но люди убили её. Своим равнодушием. Своей нелюбовью. Они считали их просто вещью, а когда те надоедали им, просто выбрасывали. Или ломали. Я дал им новые души. Только эти души мертвы. Мёртвые души, знаешь ли. Ты ломал в детстве куклы? Я знаю: мальчики часто ломают куклы своих сестрёнок.

О чём он? Какое детство?

– У меня не было кукол, – я сам чувствовал комичность своих оправданий. – Я играл машинками.

– Не ломал, значит. Что ж! Тебе повезло.

Слова о везении не казались мне слишком подходящими к ситуации, но я невольно приободрился. В сознании слабо-слабо затрепетал лучик надежды. Я даже решился задать вопрос своему опасному собеседнику:

– Кто ты?

Или надо было на Вы? Кто знает, как надо обращаться ко всякой нечисти? Во всяком случае, в моём положении, лучше зря не озлоблять… Я уже видел, как все куклы подчинились ему и замерли. Лучше бы с ним как-нибудь договориться…

– Я Властелин этого леса. Властелин Леса Мёртвых кукол. Здесь мой мир. И правила мои. Здесь не действуют никакие другие законы, кроме моих.

– Так уж и никакие? – попытался я скрыть свой ужас. – Даже физические?

– Никакие, – подтвердил он. – Смотри!

Он простёр руку в сторону одной из кукол, и та вдруг поднялась в воздухе, оставаясь так висеть между небом и землёй безо всякой опоры. Он опустил руку, – кукла упала на землю.

– А меня ты можешь так поднять?

– Могу. Здесь все законы – мои. Но не хочу. Мне неинтересны люди. Я царю над куклами. От людей никогда не знаешь, чего ожидать. А куклы полностью в моей власти. Здесь, в Своём Лесу, я и с людьми могу сделать всё, что захочу. Но я знаю, что даже когда я буду господствовать над ними, они будут ненавидеть и презирать меня.

– А! Так ты кукольник! – догадался я.

– Неуважительное наименование моей сущности. Но я тебя прощаю. Не совсем, конечно. Понарошку. Хочу сыграть с тобой партию. И даже дать тебе возможность обладать моей силой. Временно. Очень кратковременно. Впрочем, длительность игры будет зависеть от тебя… Я дам тебе кусочек своего могущества. Очень маленький кусочек. Точнее, три. Вот! Держи!

Он поднял руку ладонью вверх, и на ладони появились три обугленные сосновые шишки. Он протянул их мне. Я невольно попятился. Он усмехнулся:

– Бери-бери: пригодятся. Это не простые шишки. Каждая из них может помочь тебе в трудную минуту. Выполнит твоё желание. Но будь внимателен. Шишки шутить не любят. Если твоё желание не покажется им жизненно важным, они подумают, что ты издеваешься над ними, и могут обидеться. А это было бы для тебя опасным.

Я взял шишки и засунул в карман: в такой передряге было бы глупо стремиться сохранить чистым костюм. Да он и уже весь изгваздан.

– Помни: три желания. А если ты будешь столь глуп, что потратишь свои три желания, но не успеешь при этом выбраться отсюда… Пеняй на себя. – Он обвёл глазами кукол, окружавших нас со всех сторон. – Ты станешь одним из них!

Глава 4. Адский тариф

Так. Надо продумать и чётко сформулировать. С этой могущественной нечистью ухо надо держать востро. Тут как в анекдоте про золотую рыбку. Ну ладно, там неполиткорректно. Короче: формулировки в таком деле – наше всё.

Пока я думал, кукольник начал отступать и не то, что таять, а как-то растекаться и расползаться на ветви, такие же мёртвые и корявые, что и у всех окружавших меня деревьев. Вот уже и непонятно, где только что был этот мрачный властелин. На меня вновь со всех сторон продолжили наступление куклозомби. Я выхватил из кармана первую попавшую шишку, взметнул руку, сжимавшую её, вверх, как будто угрожая и судорожно, не узнавая собственного голоса, закричал: