Братство Хроникёров: Адваллор бесплатное чтение

НАЧАЛО НАЧАЛ.

Вначале была Тьма. Пустота царила в Безмолвии. Скучен был этот Мир. И однажды Ода́йн, Бог-Творец, что создавал горны с вечным жаром и меха с ветром, сказал сам себе: «Пуста эта Айлийе́1, не на кого смотреть мне и радоваться. Если бы был Малый Мир, населённый Малыми Существами, не пребывал бы я в скуке». И подумав об этом, Одайн стал ждать, когда придёт эта Мысль другим, и тогда бы они вместе сотворили Мир, – новый и прекрасный. Но никто так и не объявил о своём желании. И разослал тогда Одайн слуг своих к Богам, которых знал, к тем, о которых слышал, и к тем, о существовании которых догадывался. Время шло, и из всех Божеств явилась лишь одна, и была она высока и статна, ликом прекрасна, и имя ей было Волего́сти. Многие же Боги и Богини обещали помочь всем, что потребуется для создания Малого Мира. Но Одайн ничуть не огорчился, что помощник у него будет только один. Молодая Богиня, хоть и была малоопытной, но в мудрости и энтузиазме ей было не занимать; и чуть позже, выйдя из своей Сферы – кузни, где меха и горн находились, Одайн принялся за дело новое и долгое. И нашёл он камень, летающий в пустоте. И был камень тот круглым и гладким. Нашёл Одайн другой камень, поменьше и поострее, и обтесал им первый. Осколки образовали круг возле Одайна, где кружат и поныне. Поместил Одайн горн и меха в центр этого круга и назвал их Аргони́сом – звездой яркой и бессмертной. И поставил с ней рядом камень обтёсанный – наковальню, а зубило, второй камень, на потом оставил.

И творил он на той наковальне волшебный молот, в который вложил всю силу свою и мощь магическую, ибо был Одайн магом всесильным и непобедимым. И придал Бог-Творец зубилу каменному крепость великую и вырезал им руны волшебные и таинственные на молоте своём. А стружку истолок и припас. И назвал Одайн металл, из которого молот изготовил, Ла́тосом. И был металл тот лёгок, как пёрышко, и крепок, как скала. А зубило, которым руны вырезал, – камень, из которого изготовлено оно было, – Одрио́сом назвал. И не было ничего его крепче, даже латос не так крепок был, как он.

Прошло время, и созвал Одайн слуг своих и дал им задание великое и ответственное. Собрать по части от всего, что в Мирах существует. Собирали они долго и тщательно, во всех Вселенных побывали, исполняя задание своё, и исполнить его стремились они на совесть. Но тот, кому поручено было собирать Порядок, не смог найти его в нужном количестве и в горе скитался, моля о помощи. И тогда один из Богов предложил ему недостающую часть. Обрадовался слуга Одайна-Творца и согласился принять помощь. И вернулся он к своему Богу и подал ему сферу с Идеальным Порядком. Получив, что хотел, повелел своим слугам Одайн быть свободными.

И Творец, собрав все части в одно Целое, нагревал его на Арго́нисе, напоследок добавив туда измельчённый Латос. И трудился он время долгое и ковал на наковальне Мир новый – Адвалло́р, и был тот хорош, но гладок и пуст. И спустился на него Одайн, и создал Твердь и Воду. И захотел сотворить он четыре материка и наречь их, но появился вначале Святой Остров – Иеллэ́. Когда творил Одайн Мировой Океан, выпал ручник его из поясного ремня, и не тронула Вода молот волшебный, и обтекла она его, с точностью обведя очертания молота, и выросла под ним Твердь. И назвал Одайн её Святым Островом. Вторым создан был материк, очертаниями своими повторяющий Святой Остров, но во множество раз превосходящий его по размерам, наречённый Сандо́рия. Следом созданы были ещё три: Униа́х-ха, Креа́виш и Ява́л-У́мма-Хар. Помимо них сотворил Одайн превеликое множество островов. И каждый был наречён. И ни один не совпал с другим.

И закрутил Бог-Творец Мир, как волчок, и пустил вертеться вокруг Аргони́са. И была Тьма на одной стороне Адвалло́ра, а Свет на другой, и сменяли они друг друга по очереди. Но иногда Свет освещал дольше, а Тьма царила меньше, порой было и вовсе наоборот. С трудом большим добился Одайн, чтобы светили они, как задумано. Для трудов ночных создал Одайн меньшее светило – лампаду, младшую сестру Аргониса, и назвал её Мироллэ́ – волчок вокруг волчка, ибо как Адвалло́р вокруг Аргони́са вращался, так и Мироллэ вращалась вокруг Адвалло́ра.

Был Океан, и была Твердь, но не было Малых Существ; никто не радовался новому Миру, и Одайн загрустил. И обратилась к нему прекрасная Волегости.

– Если пожелаешь, о Великий Творец, – молвила она, – я населю Мир живностью и постелю изумрудные ковры на нагую Твердь. И будет Мир в Адваллоре.

Возрадовался Одайн и ответил Богине: «Что ж, бери в распоряжение Остров Святой, но другие земли не трогай пока, что-то в Мире нашем настораживает меня. Много боли и несчастья в нем будет. Исправить это мы уже не в силах. Быть может, Дети, если усилия приложат, к совершенству задуманному приблизят его».

И создала Волегости на Святом Острове леса густые, поляны, цветы прекрасные и благоухающие, и животных создала. Повелела она им жить в согласии и мире, и согласились они. Но оказалось, что некоторые не хотели жить на суше, – их тянуло в Океан, а других – в Небо. И тонули первые, а вторые разбивались. И созвала Волегости их всех на совет и решила, что пусть те, кого тянет в Небо, станут птицами, и дала она им крылья и оперение. Тем, кого тянуло в Океан, дала чешую и плавники – и стали они рыбами.

И шло время; плодились они и размножались, и метались многие между сушей, и Небом, и Океаном, и появлялись новые, радуя Богов разнообразием своим. Но вскоре Хаоса в Мире стало больше; и несколько животных, заблудившись и обезумев от голода и жажды, напали друг на друга: так пролилась первая кровь. И насытились они и перестали иной пищи признавать, кроме плоти и крови. Созвала снова всех на совет Волегости, и решили они с Одайном, что пусть животные одни будут пищей для других, и будет равновесие тогда и тех, и тех.

– А кто кем станет? – вопросили животные. – И как сделать это справедливо?

И был кинут жребий. Охотник – Дичь, Хищник – Жертва. И стало их поровну. И были они разные: кто мал и неприметен, кто поджар и быстр. И множились они, и прятались, и охотились. И с той поры животные так и жили: по наказанию Волегости и Одайна.

И наблюдал Одайн за Волегости, за творениями её, и доволен был. Только тогда Боги разрешили себе короткий отдых. И сказал Бог-Творец: «Юная Волегости, пусть те, кого создала ты, останутся Детьми твоими, и пусть деревья и цветы будут во власти твоей. И порядок свой установишь ты им. Великолепны начинания твои, красу необычайную вижу я. Остров Святой, Иеллэ, восхитительным стал, тебе благодаря, молодая Богиня».

И отвечала ему Волегости: «Признательна я тебе, о Великий Творец, за слова твои лестные. Честь получить похвалу от тебя за столь малый труд. Если позволишь ты мне, сотворю я подобное на всех иных землях, угодных тебе».

И дал Одайн согласие своё.

ДЕТИ БОГОВ.

«Леса и поля в благоухании своём были великолепны. Воздух наполнен был запахами, от которых замирало сердце, и душа таяла. Злоба, исходящая из нутра моего, угасла и долго не напоминала о себе, страсть к разрушению сменилась желанием сочетать деструкцию с созиданием. Уничтожать уродливые плоды своего пропитанного ядом и агрессией существа и на их месте творить то, что прекрасней всего (но не её), – леса, и травы, и животных. Нет слаще имени, чем имя юной Богини Волегости».

Священная Книга Злочероса.

И решился Одайн на шаг отчаянный, задумав создать Первых существ разумных по обликам и подобиям Богов. Прознав о сотворении Мира, Бог Злочерос решился предложить Одайну на выбор тварей разных, сотворённых им. И явился он перед Богом-Творцом и Волегости. Был дух его беспокоен и мятежен. Оружием его была палица, а плащ выткан из Хаоса, и оставлял он за собой шлейф раздора и беспорядка. Припав на одно колено перед Богами, ибо проникся он к ним уважением за труд их, испросил разрешения помогать в сотворении Малого Мира. И было решено, что втроём они создадут жизнь новую. Спустившись на Твердь Малого Мира, стали выбирать Боги место, где поселятся Первые. И приглянулся им всем Святой Остров. Ступив на него, стали думать Боги, какими будут Первые. Хотел Злочерос показать своих тварей, но, видя необычайную красоту вокруг себя и ощущая дрожь в коленях при виде Юной Богини, решил, что уродливы творения его для столь прекрасного Мира. Так и не решившись, вертел он шкатулку с ними в руках, не зная, куда её деть. Долго думали Боги. Сто раз Адвалло́р обогнул Аргони́с. И на сто первый раз были созданы и наречены Ло́рцы – Первые. Были они светлокожи и с волосами огненными. И стали Боги давать имена Первым Двенадцати. И нарекли они женщин: Ло́ра, Си́кха, На́ва, Шу́йя, Броле́ка и Па́хра. И мужчин нарекли они: Тири́з, Го́рив, Мафо́р, Ленс, Коли́в и Фиск. Увидев друг друга, существа испугались и спрятались, но вскоре любопытство взяло верх, и стали они знакомиться. И разделились они. Мужчины отдельно от женщин, ибо решили они, что творениями разными являются. И смотрели на них Боги с улыбкой родительской. И приметили тут Одайн с Волегости, что держит Злочерос всё время шкатулку подмышкой. И коснулась плеча его Волегости с вопросом, что таит он в шкатулке той, и вздрогнул тогда Злочерос, и выпала шкатулка на Твердь. И высыпались из неё разные твари цвета желчи, ликом ужасные и нутром чёрные. Обретя свободу, бросились они врассыпную и скрылись, кто где. И вымолвил Тёмный Бог слова проклятья на творения свои и отрёкся от них, вскричав, что сам изничтожит уродство сие, портящее красоту столь прекрасного Мира, и пролились его слёзы в этом порыве, и стали они озёрами с Белой и Чёрной Водой. И опустил тогда голову Злочерос, прошептав извинения свои. Нахмурился Одайн, ибо не ждал он такого развития Мира. Но то, что свершилось, вернуть невозможно, ибо только Абсолют существует во все времена и во всех измерениях в единое время. И молвил Одайн: «Только плохой родитель проклянёт дитя своё, каким бы оно ни являлось. Только жестокий отринет плоть от плоти своей, пусть даже гнилостной она стала. Видом страшные, могут и они измениться, если родитель их готов ради красоты, ненавистной нутру его, проклясть творения свои». И вытер слёзы Злочерос. В глазах его отразилась прежняя суть, и ответил он: «Что суждено мне, то будет». И ушёл он, а Одайн, в предчувствии скверного, задумался.

Прошло время, и стали Лорцы проявлять интерес друг к другу. Женщины били острогой рыб и вялили их. Мужчины приносили птиц и зверей, также вяля их мясо.

Первой нарушила молчание Па́хра и просила она помощи и защиты от созданий Тёмного Бога, которые стали воровать пищу, а зачастую и грабить женщин. Вышел Го́рив навстречу ей и молвил: «Да, можем мы защищать вас, но что в ответ вы можете предоставить нам? Можете ли вы сделать одежду для нас из шкур зверей, нами добытых?»

Пахра, подумав, ответила молодому вождю: «Мы делали одежду из листьев, плотных и широких, протыкали костями рыб, добытых нами, и скрепляли их стеблями, толщиной с мой мизинец, тех растений , что с высоких деревьев спадают до самой тверди. Думаю, и со шкурами справиться сможем».

И заключили они договор. Мужчины разделились по трое и стали меняться обязанностями. То первая троица охотится, а вторая лагерь сторожит, то наоборот. И стали мужчины и женщины обмениваться мясом и рыбой, но продолжали есть каждый в своей стороне. Так было до поры…

Па́хра отправилась в лес за стеблями растений для одежды. Собирала она долго. Добыла она пять стеблей, что можно десять раз обмотать вокруг тела, и в лагерь свой собралась, но существа, созданные Злочеросом, напали на неё. Долго боролась с ними женщина, троих смертельно ранила острогой, только стали одолевать числом её создания жуткие. И закричала Па́хра, моля о помощи, и услышал её голос Го́рив. Примчался он, как ветер, на зов её и был страшен молодой вождь, облачённый в шкуры звериные, с дубиной костяной. И выкрикнул он слова, что на бой вызывает нечисть, и, подняв оружие своё, напал на тварей Злочеро́са. И убил он многих, но ранен был одним из чудищ в бедро. Тогда вскричала Па́хра и пронзила того врага острогой, упав сама без сил. Отнёс её Го́рив в лагерь, под охрану, и заснул беспробудным сном от раны жуткой, оставленной короткой острогой с пером на одном конце, с остриём отравленным. Воззвали тогда Лорцы к Богам-Родителям с мольбой о помощи.

И снизошёл к ним Тёмный Бог. Отнёс он на руках своих Го́рива к священным озёрам из слез собственных. И погрузил он тело бездыханное в озеро Чёрное, и умер яд в теле воина храброго; опустил в озеро Белое – и затянулись раны Го́рива, и дух его вновь вошёл в него с первым вздохом. И прильнула к нему Пахра, и обнял её воин молодой, и полюбили они друг друга.

И сотворили Боги новых Лорцев, в помощь первым двенадцати, видя, что хороши Дети их. И дал Злочерос им знание о том, как сражаться надо и оружие делать. Как дерево и камень обрабатывать, как верёвки плести и одежду шить. И дал им первый огонь, научив уважать его, чтобы поддерживать жизнь.

Увидел Одайн, что Тёмный Бог на Иеллэ́, и сам спустился на остров. И одобрил он поведение третьего Бога, отметив, что исправляется он. А Волегости улыбнулась, заглядевшись на то, с какой радостью обучал Злочерос Первых.

Прошло время – и стало Лорцев много. Каждый из них нашёл свою возлюбленную, и от Изначальных произошли другие Лорцы, потомки Первых Детей Богов. И было их уже не счесть. Но чудища тоже множились и не оставляли в покое Лорцев, и частыми были сражения долгие. Видя, что в постоянных битвах проводят время своё Лорцы, сказал Тёмный Бог: «О, Одайн, Великий Бог! Терпят поражение Дети наши. Может, пришло время обучить их работе с железом, научить защиту ковать и оружие?»

Молвил Бог ему в ответ: «Жестоки стали Лорцы. В битвах сердца их черстветь стали. Лишь во зло будут использовать знание они, ведь железо не только броня и мечи, но и плуги для землепашцев и серпы острые с косами для жниц с косарями».

– Но не выдержат боя они с созданиями моей жестокой молодости. С Гры́нами и Гугу́сами. О́рнов стал видеть я, что грузными стали, как пивные бочки. Огромной силой и выносливостью они обладают. Те раны, что Гры́нам и Гугу́сам смертельны, О́рнам, как укус комариный, им десяток копий вонзи в плоть – не погибнут, ибо боли не чуют, лишь злее становясь и свирепей, – отвечал Злочерос.

– Ну что же, Бог Тёмный, в словах твоих есть доля правды. А дети твои и сотни лет назад были свирепы. Сейчас же из нор своих выползают и губят Наших Сынов с Дочерями.

И спустился Одайн на Твердь Адваллора, на Остров Святой. И пришёл он к Лорцам и дал знание, как железо добыть и обработать его, и кузнечному ремеслу обучил. Но заинтересовало мужчин только оружие и броня. Постигнув навыки работы с железом и кузню справив, принялись ковать Лорцы мечи с топорами да нагрудники с щитами мастерить.

Не вняли они и совету Злочероса – выслушать Одайна до конца, сказав, что больше им ничего не нужно. И разгневался тогда Тёмный Бог, осознав свою ошибку, и замахнулся палицей на Лорцев, желая покарать за непослушание. Но так и не опустил руку, видя страх в глазах глупых Детей Богов. Отошёл он, взревев, от города на триста шагов и, вскричав, обрушил мощь палицы на Твердь. Но зол был Бог, и сила магическая клокотала в нём – пробило страшное оружие землю. Хаос, что когда-то за Порядок был выдан, потянулся к нему. Столь сильным был прорыв Тверди Адваллора, что отбросило палицу, и взмыл Хаос столбом, пропитывая Малый Мир. С трудом устоял на ногах Тёмный Бог. Вновь Злочерос причинил боль Малому Миру.

И померк Свет, и замерло всё: и Аргонис, и Мироллэ, и Адваллор. И спустились Одайн с Волегости на Твердь Малого Мира.

Стоял, сокрушённо качая головой, Злочерос, держа растрескавшуюся палицу. Поднял свой взор на спустившихся Богов и улыбнулся горько.

– Погубил я твой Мир, Великий Бог! Предложил я когда-то слуге твоему помощь, но вместо Порядка дал Хаос, коего было у меня сверх меры. Нет равновесия в Мире твоём. По вине моей Адваллор пострадал. Тварей из Других Миров, которых похитил я и развратил, выпустил я в твой Мир. Полюбил я Адваллор, но сам же и погубил. Даже если простишь ты бесчинства мои, нет мне места на этой Тверди. Не помощник тебе я отныне, ибо зло и печаль приношу лишь. В третий раз Адваллор я испортил. Ухожу я в изгнание вечное из Чертогов твоих. Оставляю свой плащ я и палицу, что волшебную силу свою почти исчерпала. Как захочешь использовать их, так используй, на своё усмотрение.

Что сказал, то и сделал Бог Тёмный, не дав возможности другим Богам и слова произнести. Подобрал Одайн его плащ и палицу и сказал Волегости: «Если в Мире Малом не хватает Порядка, сила Хаоса в нём верх берёт, то с поры сей я Бог-Творец, Первотворцем не ставший. Вы же, Первые, имя которым мы дали Лорцы, не будете отныне единственными в Адваллоре».

И ушли Боги из Малого Мира и Чертогов его. Искали они ответы на свои вопросы в других Мирах и у иных Богов. Много времени прошло: долго скитались Одайн и Волегости, думая о создании новых существ, не тронутых Хаосом.

И настало время вернуться. Учли они ошибки свои, что сопутствовали сотворению Первых. И создали Боги новых существ и нарекли их – Э́лери. Были они на целую голову выше самых высоких Первых и завораживали своей странной холодной красотой. Статны были Э́лери с кожей бледной, а волосы их, прямые и светлые, доходили до пояса. И глаза их светились мягким пепельным светом, как сияла порой Мироллэ́.

Вначале были сотворены четверо Э́лери: Карго́л и Тари́л, Ниролана́сти и Соланиэ́сти. И спустили их Боги на Твердь Малого Мира. Долго искали Элери место, где хотели бы поселиться, и наконец в самой глуши леса, нашли большую поляну, окружённую высокими деревьями. Вторые настолько прониклись необычностью и красотой найденного места, что не захотели строить дома. Некоторое время жили они на поляне в согласии и мире со всеми животными до тех пор, пока твари Тёмного Бога не нашли их. Звери смогли защитить Элери, но Вторые, поражённые итогом страшной битвы, воззвали к Богам.

И вновь сотворили Боги новых Элери, и даровали им знания, и внимали им Дети их. С той поры стали жить Вторые на огромных деревьях, что росли вокруг поляны и назывались Лэ́влины. Мастерили Элери длинные луки и лёгкие копья. Волегости учила их, как одежду плести из коры, бересты и лыка, ибо не желали Вторые добывать железо, как Лорцы. И постигли они ремесло Богини и как добыть нужное, чтобы и деревьям на пользу шло. Рассказала им Волегости, что Лэвлины полые, и стали использовать их Вторые как дома. Много знаний постигли они, что Богам было только на радость. Ветви Лэвлинов были длинны так, что с соседними переплетались, и ходили Вторые по ним, как по мостикам. Вечерами спускались они на поляну и, сидя у костра, пели песни, обнявшись. Научила их делать вино Волегости, ибо виноград на той поляне рос в избытке, и теперь Элери делали такой напиток, что сам Одайн изумлялся их мастерству.

И осознали Вторые, что Боги с ними время проводят, не с Первыми; и на охоте, встречаясь с Лорцами, что сдружились с ними, зачастую, как младшие братья, горделиво хвалились вниманием. Первые, помня о том, как прогневался Тёмный Бог из-за их непослушания, стали думать, что Боги покинули их, и со временем старались избегать встреч со Вторыми, что высокомерием своим, похвальбой раздражали всё сильнее. Вскоре поняли Лорцы, что Элери были Богами отмечены, ибо жили они долго настолько, что несколько поколений Первых сменяли друг друга, а Вторые оставались так же молоды. Даже дети их, пережив своих сверстников, не старели.

Время шло. Множилась неприязнь. Менялись народы. И увидел Одайн, что похотливы и жестоки стали Лорцы, а Элери – горделивы и высокомерны. Оскорбляли при встрече друг друга, и вражда между ними сорной травой разрасталась. Даже битвы с общим врагом не могли сплотить их. Явились Боги своим Детям и молвили, что лишь достойные смогут теперь попасть на Изначальную Землю – Остров Святой, Иеллэ. И были перенесены Дети на Сандо́рию. Помогли Боги им освоиться на новой Тверди и дали наказ возвести город, в котором будет место для всех. Понадеялись Одайн и Волегости, что общее дело поможет Народам забыть былые обиды. И был основан Лорине́ст.

Но не ладили Элери с Лорцами, и придумал Одайн, что, создав Младших, сможет он примирить Старших и Средних. Так и созданы были Третьи, с волосами чёрными и кожей бронзовой. Всё Добро и Любовь Бог вложил в их сущность, даровал им жизнь дольше, чем у Лорцев, но короче, чем у Элери. И нарёк он их – Сва́рны. И были Третьи, хоть и ниже Лорцев на голову, но сильнее своих Старших братьев. И учил их Одайн и воспитывал, как своих детей. Сварнам Одайн дал всё, что присуще ему было самому. И были они трудолюбивы, упрямы, настойчивы, мудры и изобретательны, любопытны и любознательны. И так как было к тому времени Лорцев и Элери превеликое множество, создал Одайн несколько сотен Сварнов и дал им имена. По-доброму относились Третьи и к Лорцам, и к Элери. И их любили все за открытость и доброту.

Заметили Боги, как незаметно для себя стали меняться многие Элери, начавшие расстраиваться, что Лорцы больше времени со Сварнами проводят. И сплотились, наконец, три Народа при Великом Строительстве. И забыты были обиды старые. И пришла благодать в Лоринест, что расцвёл как прекрасный цветок. И пришло время выбирать, кто достоин был жить на Земле Изначальной. И решили Боги, что это Третий Народ. Задумались Одайн с Волегости: ведь Сварны важным звеном стали между Народами Старшими, и что будет, если уйдут они, оставив Лорцев и Элери. Но Богами что сказано – как судьба – предначертано. И собрали они всех Сварнов по Воле своей, и сказал им Одайн: «Заслужили вы находиться на острове Святом, где Лорцы и Элери появились и жизнь где первая зародилась».

И прежде чем юная Волегости успела сказать пожелания добрые, ответили Сварны им: «Но мы здесь родились, на Сандо́рии, и для нас она наша Родина. И простите нас, Боги, но здесь мы остаться хотим. Привязались мы к Лорцам и Элери».

Призадумался Одайн и сказал тогда: «Хорошо, не буду я идти против воли вашей, ибо Дети вы мои. Пусть так и будет!»

И пришли Боги к Элери, ибо из оставшихся лишь они достойны были вернуться на Святой остров. И сообщил им Одайн новость эту, и возликовали многие. И благодарили они Одайна, но были и те, что, сдружившись с Первыми, отказались и пожелали остаться на Сандории.

На следующий день созвали Боги все три Народа. Сообщил Одайн весть о том, что Элери на Остров Святой возвращаются. Ухмыльнулись Лорцы, но ни слова не молвили. Жаль Богам было отказа Сварнов, но рады они были тому, что именно Третьи останутся с Лорцами, ибо с Первыми ладили лучше других. Элери же, по возвращению на Святой Остров, зазнались так, что даже братьев и сестёр своих, что пожелали остаться с другими, уважать перестали. И единый Народ, что был создан Вторым, разделён стал. Лишь Одайн и Сварны знали правду и хранили молчание.

И с той поры жили Элери на Острове Святом, а Лорцы, Сварны и оставшаяся часть Второго Народа – на Сандории.

Так закончилось сотворение Мира, растительности и живности на нём, сотворение первых существ и первых Народов: Лорцев, Элери и Сварнов.

Так был создан Мир, наречённый Адваллором.

ВЕЛИКИЙ РАСКОЛ И ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ.

И жили мирно Народы Сандории. И царил покой в Лоринесте. И ширился город, и разрастался. И множились Народы, и искали новые места для поселений. Элери, скучая по тем родным местам на Иеллэ́, где выросли и жили, возжелали найти свой тихий уголок. В глуши леса, что к юго-востоку от Лоринеста, найдено было место точь-в-точь, как на Святом Острове, и на огромном плато было основано их поселение. Три Народа объединились вновь. Был возведён прекрасный город, с домами, облицованными малахитом и с крышами из цитрина, и назван он был – Малацине́сти. Вторые, что пожелали отличаться от тех, кто вернулся на Изначальную Землю, с той поры нарекли себя Элери Малацине́сти. Вслед за Старшими народами и Сварны, что были любознательны, решили найти свой собственный дом. Освоили они горы, пещеры и леса, а некоторые из них начали своё путешествие по Сандории. И хоть каждый нашёл место для своего Народа, решили Дети Богов, что любой город должен быть открыт для других.

Элери, что вернулись на Иеллэ, радовались своей обособленной жизни. Но так было недолго. Пустые дома, торговые ряды, забытые вещи, – всё это напоминало им о том, что здесь были Первые. Кто-то воспринимал это, как данность, а кто-то не мог оставаться равнодушным. Теперь это была их Твердь, их Земля, их Святой Остров. Вторые возвращались к образу жизни, что был свойственен им до первого переселения. Часть народа, ощутив себя полноправными хозяевами Святого Острова, взялась за разрушение поселения Лорцев, совершенно забыв о тех, кто всё это время оставался на Иеллэ.

Не зная, что Боги перенесли своих детей на Сандорию, твари Злочероса, собравшись напасть на Лорцев, с которыми воевали с первых дней, выслали разведчиков к поселению и, не обнаружив там ни одной живой души, ничуть не расстроились. Обследовав заброшенный город, они отметили для себя, какие вещи им могут пригодиться и, вызвав основные силы своей разношёрстной армии, как ни странно, весьма аккуратно разграбили город. Поселение Элери их интересовало меньше: ведь те в ранние времена работали только с деревом и единственную ценность имело вино, которое также аккуратно было изъято тварями и перенесено к себе, вместе со всем оборудованием для производства.

Решив, что Остров теперь полностью принадлежит им, создания Злочероса занялись активным исследованием территории и попытались найти себя в ремёслах. Одайн с Волегости никогда не уделяли им своего внимания, с самого начала считая тварей порождением зла. Тёмный Бог вообще никогда не считал их своими детьми; ведь не умея создавать, он похищал тварей из других Миров, делая их злее и умнее.

Создания Злочероса были совсем не глупы, хоть так и могло показаться на первый взгляд. Их ум был другого толка, возможно, это была мудрость, житейский опыт. Малограмотные, практически не умея читать и писать, что, естественно, умели все Дети Богов, твари почти всему учились сами. Наблюдая, подглядывая, копируя всё, что замечали за другими Народами и когда-то в других Мирах, старшее поколение передавало знания молодым.

Создания Тёмного Бога были первыми, кто в Адваллоре смастерил лук и отравленные стрелы, которые использовали ещё во времена битвы с Го́ривом, пришедшим на зов о помощи Па́хры. Твари видели многое и в некоторых вещах были даже опытнее, чем Дети Богов.

Худые, не выше лорского десятилетнего ребёнка, всегда с торчащими выше головы оттопыренными округлыми ушами, курносые Гугу́сы, с кожей дынно-жёлтого цвета и пшеничными волосами под стать, были основной силой тварей. Любопытные, любознательные, непомерно амбициозные, в меру старательные, они брались за любое дело с таким рвением, что даже Сварны обзавидовались бы.

Гры́ны же отличались от Гугусов не только комплекцией, делавшей их похожими на высоких Лорцев; будучи сильнее и выносливее Детей Богов, любая физическая работа им была нипочём. К слову говоря, для тех, кто учился кузнечному делу самостоятельно, ковали они на одном уровне с Лорцами. Если бы не жёлто-коричневый цвет кожи, жгучие чёрные волосы и развитая от природы мускулатура, Гры́нов легко можно было бы спутать с Первым Народом. Далеко не глупые, но ленивые до изучения письма и чтения, Гры́ны предпочитали работать и действовать.

Оливково-жёлтые О́рны, несмотря на трёхметровый рост, тоже не были особо страшными и отвратительными на вид. В основном они были медлительны и, как ни странно, добры, но лишь до тех пор, пока не начинали обижать их друзей. Иногда, неожиданно заводя разговоры о морали, Орны склонялись к тому, что единого мнения быть не может. Обладая недюжинной силой, они без особого труда ломали деревья, ворочали камни, но это не мешало им философствовать и запоминать абсолютно всё, что слышали, чем не раз выручали своих.

Теперь же, разленившись от мирной жизни и потеряв интерес к сражениям, Создания Злочероса в кои веки почувствовали себя в относительной безопасности. Облюбовав побережья острова, они занялись рыбным промыслом, обеспечив себя стабильным источником пропитания. Попытки Гугусов делать вино, как у Элери, не увенчались успехом, но получившееся крепкое питьё, хоть и странное на вкус, им понравилось больше. Решив, что строительство домов, как у Первых, и жизнь на Лэвлинах, как у Вторых, им не по нраву, твари придумали, как можно обустроить жильё под землёй.

Гугу́сы, Гры́ны и О́рны, удравшие из шкатулки Злочероса и заселившие Малый Мир, с самых первых дней держались вместе и доверили воплощение этой идеи трёхметровым гигантам, которые за один день оказались способны обеспечить жильём несколько семей. Отдав предпочтение сырой прохладе, твари постепенно переселялись в свои новые дома, активно изрывая высокие северные берега Изначальной Земли.

Вернувшиеся же Элери нарушили ставший привычным уклад жизни тварей. Ничего не подозревавшие гугусы, продолжавшие спокойно перемещаться по Святому Острову, естественно, заинтересовались причиной непонятной им активности в заброшенных поселениях и стали первыми жертвами тех, кто ещё хорошо помнил с детства о порождениях Тёмного Бога. Вторые за время строительства Лоринеста приобрели много новых навыков, не утратив старых. Ловко орудуя мечами и метко стреляя из своих длинных луков, облачённые в почти невесомые, прочные доспехи, Элери с лёгкостью отвоевали Иеллэ, вынудив спасаться бегством отвыкших от сражений тварей.

Затаив обиду, Создания Злочероса вспомнили предания предков о постройках из дерева, на которых можно было перемещаться по воде, и решили найти себе место поспокойнее. Как ни странно, но озлобленные на всех твари, некоторое время прожившие обособленно от Детей Богов, стали менее агрессивны и, по достоинству оценив все прелести ремесленничества, земледелия и рыбной ловли, совершенно не имели желания возвращаться к старому образу жизни. Так, бывшие когда-то настоящей бедой для Лорцев и Элери существа решительно сменили оружие на орудия труда. Будучи малоопытными в плотницком ремесле, тем не менее, гугусы невероятным образом сумели создать приличные «корабли» с первого раза. Не имея представления о мореходстве, по сути они построили огромные плоты.

Элери, в тайне следившие за тварями, решили не вмешиваться в их странное занятие и, определив порядок наблюдения, были готовы атаковать в любое время. В итоге Создания Злочероса смогли беспрепятственно заниматься строительством и испытанием своих «кораблей». Ловко поставив строительство на поток, твари строили сразу по три, с позволения сказать, судна. Зона строительства на удивление была сооружена весьма толково для первопроходцев мореплавания и судостроения. Орны перерыли единственный залив на своём берегу, расширили его, углубили и оградили, что лишало строящиеся плавсредства возможности уплыть во время приливов. Плоты были почти одинаковых размеров и строились по единому принципу: одиннадцать брёвен клали рядом и крепко связывали гибкими лианами, а после, начиная с середины, застилали широкими листьями растений, на которых уже потом можно было разместить все необходимые припасы и соплеменников. Готовые плоты утаскивали подальше на берег и привязывали лианами к глубоко вбитым в песок кольям.

Масштаб строительства был впечатляющий для молодого Мира. Не считая пятидесяти плотов, метров по двадцать в длину и шириной до десяти метров, твари соорудили также несколько десятков плотов поменьше. Приняв решение отплывать всем вместе, ранним утром назначенного дня Создания Злочероса, выстроив связанные между собой лианами и верёвками конструкции в пять рядов, начали погрузку. Небольшие плоты, по четыре пассажира на каждом, выстроились впереди основной массы. Взяв с собой лишь самое нужное, на их взгляд, и подумав, что в крайнем случае, вопрос с нехваткой провизии решится рыбной ловлей, твари неспешно отбыли от Святого Острова, оставив растерянных Элери только догадываться о причине произошедшего.

Второй народ воспринял переселение Созданий Тёмного Бога, как позорное бегство, в честь чего торжественно разгромил их бесхозные жилища, разграбил и забрал всё, что счёл нужным и потенциально необходимым. Через некоторое время Элери, считая себя избранным народом, отказались иметь что-либо общее с остальными и в особенности с собратьями. Боясь гнева Богов, совсем отказаться от наречённого имени они не решились и самопровозгласили себя Элери Саности.

В то время как Вторые громили поселение тварей, плоты неспешно уплывали куда-то вдаль. В предвкушении спокойной жизни и соседства только с творениями Богини Волегости, гугусы и грыны воодушевлённо гребли импровизированными вёслами – лопатами и досками. Огромные орны, ловко орудовавшие очищенными от веток стволами деревьев, корректировали движение. Не ожидая подвоха, Создания Злочероса расслабились уже в первый день, устроив массовые пляски. Не известно, чем бы это закончилось, но Боги впервые решили вмешаться в судьбу чужих детей. Одайн оградил их от напастей, даровав спокойные воды и течение, а Волегости обеспечила богатый и стабильный рыбный улов.

Более десяти дней провели твари в Мировом Океане, прежде чем достигли своей новой земли – острова Мэ́йир. Густые леса, богатая природа и не тронутая пока никем красота не смогли оставить равнодушными даже Создания Злочероса, которые, подобно Тёмному Богу, не в силах были сдержать восхищения. Исследовав остров и найдя подходящее для поселения место, гугусы, грыны и орны основали первый свой город, который назвали Мирэ́уш. Будучи изначально чуждыми этому Миру, существа были не только лишены поддержки Богов, но и ненавидимы их Детьми. Однако им удалось найти своё место под Аргонисом.

ВЕЛИКИЙ РАСКОЛ ЭЛЕРИ.

Второй народ наслаждался. Наслаждался каждый день и каждую ночь. Наслаждался тем, что, кроме них, никто не жил на острове. Что, кроме них и красоты Иеллэ, не было ничего. Что Иеллэ был только у них. Только у них была вся красота и вся мощь острова. Вся мощь единственного острова, сотворённого особым магическим путём, окутанного тайной сотворения двух первых народов, с Озёрами и прорванной Хаосом Твердью. Ни у кого не было такого острова. И так думал каждый Элери. Каждый Элери Саности.

И часть их стала меняться. Сами они называли себя испытателями, «познающими», но это говорил Хаос, что проникал в сознание и самую суть Детей Богов. Горе и страдание несли они захваченным в плен тварям Злочероса. После «позорного бегства Созданий Зла» на острове часто встречались решившие избежать участия в постройке плотов гугусы и грыны. Отказавшиеся от сражений, они становились лёгкой добычей Элери. Тварей пленяли, заковывали в кандалы и заставляли для себя же вырубать жилье в основании горы, тем самым создавая первое подобие лагеря-резервации.

Пойдя дальше, Элери искусно контролировали численность гугусов и грынов, используя их для опытов и познания. Обладая озёрами с Чёрной и Белой Водой, Второй народ выяснял всё, на что были способны слёзы Тёмного Бога. Часть Элери была против подобного обращения, пусть и с созданиями Зла. Решив не прибегать лишний раз к выяснению отношений через ругань и междоусобицы, противники экспериментов и познания сил острова одели красные одежды, как некий знак отличия. Исследователи же, в знак протеста, одели чёрные. Некоторые Элери, осознавая необходимость познания, но считавшие методы познающих чрезмерно жестокими и не достойными Второго Народа, безуспешно пытались примирить соплеменников. Поддавшись общему настроению и избрав для себя белые одежды, оставшаяся часть Элери только усугубила начавшийся раскол Второго народа.

От того, что происходило, больнее всех было Богам, наблюдавшим за тем, как меняются их дети. Скрепя сердце, Одайн решил не вмешиваться. Настал тот час, когда Элери чёрных мантий принялись проводить эксперименты на своих соплеменниках, обманом заманивая их стать свидетелями интересных открытий. Все особо неугодные были хитростью или силой отправлены в резервацию к своим старым врагам. Забыв о морали и сострадании, носители чёрных одежд, решив, что хватит терпеть нравоучения собратьев, взялись за оружие. Появившись в полном составе на очередных переговорах о пересмотре взглядов в отношении порядка проведения исследований, чёрные мантии очень чётко выразили свою точку зрения, устроив кровавую бойню в Зале Совета, после чего стали хладнокровно вырезать остальных собратьев, пытавшихся им противостоять. Это стало последней каплей для Одайна.

Явившись в виде огненного столба, Бог-Творец обрушил свой гнев на первых братоубийц. Обездвиженные его волей, лежали они, обожжённые, на окровавленной земле. В глазах Одайна светился огонь, борода пылала пламенем, и нестерпимый жар шёл от него, слепя, как Аргонис. В то время как один, чудом спасшийся Элери чёрных мантий, сломя голову нёсся через лес, Одайн гневно воззрился на преступивших запретную черту.

– Как вы посмели осквернить Самое Святое Место на всём Адваллоре?

Ответом ему было молчание.

– Братоубийцы не достойны жить на Иеллэ! Вы, Второй народ, удостоенный чести вернуться на Первую Твердь, как низко Вы пали! Не братья Вам более прочие Элери, и Вы не они, ибо лишены Вы этого имени. Нарекаю я Вас отныне – Энта́ры и изгоняю со Святого Острова. Любой из Вас, кто посмеет ступить на Иеллэ, будет изгнан из Малого Мира. Живите в изгнании на земле без имени!

И в первый раз Одайн перенёс Волей своей на единственный безымянный остров всех Элери, что носили чёрные одежды. Забыл Бог-Творец о милости и в гневе бросил их на новую Твердь.

Освободил Одайн всех, кто заключён был Энтарами, и наложил на Озёра и прорванную Твердь непреодолимый барьер. Обезумевшие от горя и испуганные гневом Одайна, носившие алые мантии Элери, решили по своей собственной воле покинуть Святой остров. Вместе с гугусами и грынами, освобождёнными из заточения, последовали они примеру Созданий Злочероса, отправившись в своё первое плавание через Мировой Океан навстречу судьбе и новой Земле.

ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ СВАРНОВ.

Много прошло времени с момента переселения Элери на Святой Остров. Никто на Сандории не знал о расколе Второго Народа. Дети Богов мирно жили, строили города, развивались. Численность Народов росла и, несмотря на размер Тверди, на Сандории становилось немного тесно. Первыми уделили внимание этой проблеме Сварны, как самые ответственные. Собрались на совет двенадцать Старейшин, по одному от каждого клана. К тому времени многое поменялось; коснулись перемены и Третьих, разделив единый Народ на сообщества, которых насчитывалось пять: горные, лесные, пещерные, болотные и странствующие.

Горные Сварны жили в поселениях на склонах и у подножий горных массивов, которых было всего два – «Сияющая Вершина» и «Хрустальная Звезда». Они добывали из жил различные руды. Осознав, что драгоценные металлы им почти не попадаются, они попробовали «мыть» золотой песок. Так появились первые прииски. Самородки потекли рекой в закрома Горняков. На некоторых приисках стали находить особый песок, похожий на серебро. Это был Ла́тос, обработке которого Одайн пытался научить всех, но полностью постигли науку лишь Сварны. Этого металла нашли не так уж и много, если сравнивать с другими, но собранного хватило, чтобы выковать старейшине доспехи и оружие, а также немного оставить на потом. Кланы Горных Сварнов носили имена в честь гор, на которых они жили. И назывались они соответственно: Клан Сияющей Вершины и Клан Хрустальной Звезды.

Лесные Сварны жили в лесах. Было три Клана. Один жил в лесу, который находится за городом Лорине́ст, а два других – в огромном лесном массиве, по соседству с горами. Эти Сварны преуспели в обращении с луком и метательным оружием. Три Клана носили названия в честь животных, чьи шкурки они добывали. Первый назывался Кланом Горностая, второй Кланом Соболя, а третий Кланом Куницы.

Пещерные Сварны занимались тем, что добывали руду и драгоценные камни: алмазы, рубины, изумруды и многие другие. Именно они стали первыми ювелирами, которые наладили торговлю различными видами ожерелий, перстней и прочих украшений. Первый клан жил в пещере, вырубленной в горе Хрустальная Звезда, второй в пещере, что находилась в горе Сияющая Вершина. Третий жил в пещерах той же горы, но чуть поодаль.

Очень скоро Сварны поняли, что заниматься несколькими вещами невозможно. Поэтому первый Клан стал ковать доспехи и оружие, второй заниматься изготовлением всевозможных украшений с драгоценными камнями, третий изготавливал бижутерию, но потом занялся производством различного оружия и доспехов, украшая их золотом и серебром. Любители покрасоваться скрепя сердце отваливали много кругленьких золотых монеток за дорогие и красивые, но зачастую бесполезные доспехи или оружие.

Первый Клан получил название «Кова́льщиков», второй «Ювелиров», а третий «Украшателей».

Было ещё три Клана Болотных Сварнов, которых ненавидели все, особенно их собратья. «Болотники», так их ещё называли, были теми, кто, по меркам Сварнов, опустился на самое дно. Они не брезговали пить болотную воду, есть сырое мясо крыс и других не менее пакостных созданий. Такие понятия, как цивилизация и культура им были неведомы, по крайней мере, складывалось такое стойкое впечатление.

Болотниками их называли обобщённо, хотя у них была своя система устроения общества и даже три Клана: Клан Крысы, Клан Выдры и Клан Ондатры. Эти Сварны обворовывали всех; готовы были продать за кусок еды не только родную семью, но и любой клан, даже свой.

Существовал ещё один Клан, который странствовал по всему материку –Кочевники. У них не было определённого рода деятельности. Они являлись и охотниками, и кузнецами, и ювелирами, и золотодобытчиками. Именно их предки были теми Сварнами, кто после сотворения Третьего Народа Одайном отправился исследовать Сандорию.

Сейчас все двенадцать Старейшин были в сборе, проводя важное заседание в специально вырубленной для совещаний пещере. Восемь сидело на массивных резных дубовых стульях: двое Старейшин горных, трое лесных и трое пещерных кланов. Старейшина Клана Кочевников стоял, опираясь на увесистый дорожный посох, больше похожий на дубину. Ещё трое, называвшие себя Вождями Болотных Кланов, находились значительно дальше остальных и сидели на земле. Понятие гигиены, по всей видимости, Болотникам не было знакомо, как и нормы приличия. Даже сейчас, во время такого важного мероприятия, они, сидя на грязных шкурах, с шумом обгладывали неизвестного происхождения кости и жевали странное мясо.

Главой всех Старейшин был избран Старейшина Клана Хрустальной Звезды, единственный на тот момент владелец доспехов и секиры из Латоса, которые он носил почти всегда, снимая если только на время сна.

– Ну что, пришло время провести наше собрание! Начнём! Я, Глава всех Старейшин, Старейшина Горных Сварнов Клана Хрустальной Звезды, Го́рин, открываю собрание и присоединяюсь к собранию! – монотонно, но достаточно громко, чтобы его услышали из закрытого шлема, произнёс он.

Тяжело вздохнув, каждый из Старейшин отозвался, как полагается. Фраза была проста, для начала надо было сказать «Я», потом «Старейшина», назвать свой Клан, не забыть представиться по имени и самое главное и нужное правило – гордо заявить: «присоединяюсь к собранию!» Восклицать было не обязательно, но обстановка, мягко говоря, не то, чтобы благоволила и располагала, а практически подначивала, нашёптывая на ухо, что нужно больше пафоса. Со стороны Болотных Сварнов послышались три смачные и не менее пафосные отрыжки.

Старейшина Горин устало вздохнул и раздражённо почесался, забыв, что он в полных латах.

– У нас общая проблема! Общая для всех Сварнов, к которым вы тоже относитесь! Неужели так сложно повторить такие простые слова? – спросил он.

– Кры…

– Вы…

– …тры!

– Вожди Болотных Сварнов из Кланов Крысы, Выдры и Ондатры, а именно Жрон, Хрон и Крых, согласны присоединиться к собранию. И, да! Извините, Глава Старейшин, – усмехнулся Старейшина Кочевников и, поменявшись на глазах, с ужасающей серьёзностью, продекламировал. – Я, Старейшина Сварнов Клана Кочевников, Норна́м, присоединяюсь к собранию!

– Я, Старейшина Пещерных Сварнов Клана Ювелиров, – начал было вполголоса лепетать худенький Кро́ном, но получив локтем под ребро от соседа, Старейшины Клана Ковальщиков Сварно́на, также тихо пискнув, затих.

Горин огляделся и, встав со стула, произнёс: «Сегодня мы собрались с вами, чтобы обсудить очень важную проблему!»

Норнам с хрустом расправил плечи и снова облокотился на посох. Горин обратил взор к нему. Норнам посмотрел сквозь Горина и, слегка надавливая большим пальцем правой руки на проксимальные фаланги других пальцев, похрустел суставами ещё четыре раза.

– Артрит? – вопросительно вскинул брови Горин, продолжая смотреть сквозь забрало на Старейшину Клана Кочевников.

– Артрит? – переспросил Старейшина Клана Соболя Си́ган, попытавшись движением головы скинуть надвинутый на глаза капюшон. – Арт-рит? Арт?!Рит?! Я что, пропустил охоту на соболятину, потому что наша важная проблема это артрит? Из-за этого?!

– Успокойся, Сиган-баламут! Извини, Горин! Продолжай, пожалуйста, а то я затекаю уже, – Норнам уже жалел, что решил немного размять суставы.

Горин застыл, как истукан, надув щеки, но переборол желание высказаться о происходящем.

– Вот что я хотел вам сказать, братья, – он поморщился, посмотрев на болотников, не горя особым желанием признавать их братьями, но этикет требовал говорить именно так. – Нам грозит перенаселение. Сегодня мы должны обсудить с вами, что делать! Слово предоставляется Старейшине Горных Сварнов Клана Сияющей Вершины. Дорна́м, твоё слово.

Дорнам, тучный и розовощёкий, подождал, пока Старейшина Горин сел, и, поднявшись, удивительным образом с лёгкостью сцепил пухлые ручки за спиной.

– Вот что я могу сказать вам, братья. Нельзя решать этот вопрос войной, поэтому я думаю, что надо потесниться и потерпеть, – Дорнам задумался, слегка покачиваясь. – Хотя, если честно, я даже не могу придумать выхода.

Горин удивлённо вскинул брови и, в который раз отметил, что если бы не шлем, то все Старейшины потенциально могли быть свидетелями его частого удивления. Хорошо это было или нет, Горин не знал, но отмечал, на всякий случай. Собрание проходило как-то странно, и ему постоянно казалось, что за ними кто-то наблюдает. Что же касается Дорнама, – тот так и продолжал стоять. Он был невысок, даже для Сварна, причём настолько, что незнающий мог его легко перепутать с подростком, но, несмотря на свою приятно округлую комплекцию, отличался необычайной находчивостью и умом. Расцепив руки, он засунул левую в карманчик кожаных штанов, а правой принялся теребить одну из пластин доспеха. Дорнам был второй фигурой после Горина, и все ожидали более дельных предложений.

– Мда-а-а, – протянул Горин. – А что нам скажут Старейшины Лесных Сварнов? Твоё слово, Ивала́н.

Старейшина Клана Горностая, не дожидаясь, когда Дорнам, наконец, усядется, резко подскочил и, поглаживая выгоревшую на Аргонисе тёмно-коричневую бороду, задумчиво протянул: «Мы, Старейшины Лесных Сварнов, Кланов Горностая, Соболя и Куницы, можем предложить перейти к нам в леса. Правда, я уверен, что не все захотят жить в близости от Элери, хотя Малацинести нам всем весьма импонируют».

Горин кивнул:

– Что-нибудь ещё?

– Да, – поднялся Старейшина клана Соболя. – Я могу предложить уйти к болотам – там есть лес. Очень большой. Мне о нем говорил Мира́н.

Сиган сел. Горин посмотрел на Мирана. Сварн откровенно скучал и наматывал выскочившую из полы плаща ниточку на указательный палец.

– Ну… – протянул тот, не прерывая своего занятия. – Лес, конечно, не плохой, но там хищников больно много и других чудищ странных. Всех не порубить. Ужас Болот в это время очень опасен. Сами знаете, что не те времена сейчас, чтобы воевать. Да и Дорнам сказал, что нельзя.

– Согласен, – кивнул Горин, пристально наблюдая за тем, как Миран плиссировал плащ. – Ладно, а что скажут Пещерные Сварны?

Трое худеньких седобородых старейшин, удивительно похожих друг на друга, переглянулись, перемигнулись и, начав толкаться, наконец, вытолкнули самого тщедушного, сидевшего посередине Кронома – Старейшину Ювелиров.

Тот покраснел и, с трудом разжав губы, затараторил:

– Если вы, конечно, согласитесь, потому что тогда бы все проблемы были бы разрешены, а нам нужно их разрешить, а то иначе… зачем ещё мы сюда пришли…

Но Зорина́м, Старейшина Украшателей, силой усадил его на стул и заставил замолчать.

– Старейшина Ковальщиков хочет сказать, – выпалил Зоринам. – Давай!

Сварно́н открыл рот и, несколько раз испуганно моргнув, ткнул пальцем в живот Зоринама:

– Он хочет.

Горин вымученно улыбнулся.

– Я понял, что вы приглашаете нас в пещеры, правда, мне не понятно, в какие именно, но простите меня, братья мои, это, к сожалению, не выход.

Дальше произошло то, чего мало кто ожидал. Голос подал один из болотников. Для начала, Старейшина клана Ондатры Крых рыгнул и, чавкая и причмокивая, постучал костью по полу, привлекая внимание.

– Ето… Как ево… Ето… Ну мы хароче хатим скасать, шо… а, – махнул он рукой. – Преходити х нам на балота!

Горин чуть не рухнул на месте.

– А чо, – продолжил Крых.– У нас халацо. Тоха хамары инахда хусаюся, да ети… хах их… мухи летают. А так чо? А так усе намальна. Жратвы до зада. Всячие тама лехушхи и пеяфхи!

– Нет, спасибо, конечно, – выдавил Горин. – Но это не выход. Я не знаю, что делать.

Сварн обессиленно грохнулся на стул, тот жалобно скрипнул и замолк.

– У меня есть предложение, Старейшина всех Кланов, – послышался голос.

Горин поднял глаза.

– Да, Горин. У меня есть предложение, – это говорил Норнам.

– Старейшина Клана Кочевников хочет подсказать нам выход из этого затруднительного положения, – облегчённо вздохнул Горин. – Давайте его выслушаем, братья.

– Для начала я хочу высказать мнение о том, что считаю данную проблему несколько преувеличенной, уважаемый Глава Старейшин. Говоря это, я выражаю не только своё мнение, но и мнение некоторых других Кланов, Старейшины которых в силу стеснительности, отсутствующей у меня, не смогли его высказать. На Сандории очень много места, и есть огромное количество неизведанных территорий, на которых мы бы могли обосноваться. Вся проблема в том, что наша популяция разрастается исключительно в пределах выбранного ареала обитания. Мы, Кочевники, не считаем актуальной проблему перенаселения, но если у кого-то, кроме нас, есть такое ощущение, то, безусловно, мы не можем отказать своему Народу решить их субъективную проблему. В связи с чем я предлагаю переселиться на новое место, а именно на новый материк. Я готов лично повести экспедицию, ибо такие путешествия в полной мере соответствуют менталитету нашего Клана.

– Что?! Покинуть Родину наших предков?! Мы отказались переселиться на Святой Остров, хотя это и заслужили, а теперь ты снова предлагаешь нам переселиться?! – взревел Сиган, чем несколько сгладил впечатление о несущественности проблемы перенаселения. – Ты что, сошёл с ума?!

– У нас нет карты Мира, – перебил его Горин.

– Да! И как ты собираешься переселяться? Ты об этом думал? – завопил Зоринам.

– Мы можем обратиться к нашему Единому Отцу – Одайну! – возразил Норнам.

– Ты думаешь, что у нашего Отца есть время обращать внимание на всех своих детей? Ведь его детьми считаются и Лорцы, и Элери, а мы его любимые дети, которые созданы им и которым он передал большую часть своих знаний и умений. Именно он дал нам знания по добыче и обработке руды, получения разных металлов, в том числе железа, выплавке стали и прочего. Именно он нас научил кузнечному ремеслу. Благодаря ему, мы умеем ковать доспехи и оружие, – затараторил Сварнон.

– Не надо превращать собрание Старейшин Кланов в выступление историка. Мы все прекрасно знаем, что у тебя поразительные знания. Ты, наверное, перечитал все книги, которые написали наши предки, все те книги, что нам дарили, давали почитать или просто теряли Лорцы и Элери. Но ты, наверное, забыл либо не обратил внимания на… – тут Норнам прервался.

– На что же? – ехидно поинтересовался Сварнон.

– На то, что Одайн творил Твердь и Воду.

– И что?

– Ты думаешь, что Сварны сами бы узнали о существовании Святого Острова? А Одайн знает, что есть ещё многие другие материки. Я уверен, что существует множество земель. И только Одайну известно их местонахождение. Поэтому я предлагаю обратиться к нашему Отцу за советом и за этой информацией.

– Ты не знаешь, что говоришь, – снова вскрикнул Сварнон и с кулаками бросился на Норнама. Через минуту все разделились на две группы. Одна была категорически против переселения – вторая же допускала такую возможность. Одни кричали: «Почему бы и нет!» Другие: «Мы не покинем Родину наших Отцов!» Через некоторое время собрание Старейшин превратилось в кучу вопящих и дерущихся Сварнов. Две группы колошматили друг друга, а болотники продолжали жевать мясо и грызть кости, увлечённо наблюдая за происходящим. Итогом всеобщей свалки стали синяки, шишки, расплющенные носы и четыре лежащих на земле и едва дышащих Сварна. Сварнон крякнул и, с трудом встав, помог подняться остальным.

– Давайте продолжим заседание! – закричал Горин. – Мы ведём себя, как боло… Ой! – он осёкся. – Как дети!

– Не, мы так себя не ведём, – неожиданно подал голос Хрон. – Клан Ондатры не допускает проявления агрессии по отношению к соплеменникам. Крысам пару раз наваляли, конечно, потому что они стащили наши запасы продовольствия. Но! С тех пор, как клан Ондатры стал главенствующим среди, как вы изволили, многоуважаемый Глава всех Старейшин, Старейшина Горных Сварнов Клана Хрустальной Звезды, Го́рин, выразиться «болотников», у нас налажено снабжение продовольствием, обмундированием и всеми иными необходимыми вещами. Более того, у нас тоже нет проблем с перенаселением. Если возникает необходимость в дополнительных помещениях, то мы роем себе новые под землёй. Можем обучить этому каждого, если интересно. И в заключение… Спасибо, что позвали, но нам мало интереса обсуждать проблему перенаселения, которой у нас, как и у некоторых других Кланов, что верно подметил Старейшина Норнам, нет. Однако, если вам потребуются специалисты по сооружению подземных комнат, мы, как и Клан Кочевников, готовы помочь и выделить свои ценные кадры, если те сами не будут против переселения.

– Хорошо, – выдавил Горин, шокированный неожиданным ответом Хрона. – Давайте продолжим…

Остальные Сварны, не менее обескураженные тирадой болотника, молча заняли свои места. Единственный, кто стоял и улыбался, был Глава Клана Кочевников.

– Я никого не принуждаю! Пусть пойдут те, кто захочет. Для начала нужно придумать, как пересечь Мировой Океан, а потом побеспокоить нашего Отца Одайна, которого мы попросим указать путь на новый материк.

Только сейчас все старейшины заметили, что их стало на одного больше. Все взгляды устремились на него. Неизвестный был на целую голову выше самого высокого Сварна – Норнама, который в свою очередь был выше остальных на половину ладони, что по росту делало незнакомца больше похожим на Лорцев. Тот был шире в плечах, и окладистая пышная борода то сияла мягким серебристым светом, то пылала огнём. Горин первым догадался о том, кто это, и опустился на одно колено, склонив голову в знак уважения и почтения.

– Пусть благодать снизойдёт на твою бороду, Отец наш! – вымолвил он.

Остальные Сварны поспешили проявить уважение, последовав примеру Главы Старейшин.

– Я не мог не обратить внимания на тот беспорядок, который вы здесь устроили! – Бог грозно свёл брови к переносице, и голос его был ледяным и пугающим, отчего возникало желание убежать.

– Прости нас, Отец! Мы увлеклись решением важной проблемы, – не поднимая головы, произнёс Горин.

– Что ты мямлишь в землю! Да и через шлем ещё! – раздосадованно воскликнул Одайн. – Встаньте с колен, Дети мои!

– Мы собрались решить проблему перенаселения на Сандории, Отец, – вкрадчиво повторил Глава всех Старейшин.

– Проблему чего?! – вытаращил глаза Бог. – Вы что, издеваетесь надо мной?! Лорцы, Элери, но вы! Я что, истратил всю свою силу и сотворил идиотов?

– Перенаселение, – снова робко повторил Горин и покраснел.

– У Норнама нет! У Хрона нет! У Горина есть! – Одайн топнул ногой, и всё в пещере затряслось. – Кстати, Хрон! Иди сюда, негодник!

Хрон от неожиданности выронил кость и, встав, потупил взор.

– Мху-ху, – промычал он и замотал головой, шаркая ножкой.

– Это, что ещё за «мху-ху»! – недобро прищурился Творец, отчего Хрон покорно засеменил к Богу. – Ты когда мылся в последний раз? Лет сто назад?

– Недавно, – пробубнил Хрон.

– Недавно – это когда? Пятьдесят?

– Вчера.

– Вчера, да? В болоте мылся?

– Ну да.

– А больше негде, да? Моетесь в болоте, пьёте из болота, хорошо, хоть кипятите. Почему колодцы не дорыли? Папа это должен делать?

Хрон застыл, приоткрыв рот, и нижняя челюсть задвигалась вверх-вниз.

– Не жуй воздух, муха залетит, – хохотнул Одайн. – Как вы могли так пасть, Дети мои! Места им мало! Твердь всю не исходили, ничего не познали и не увидели. Переселение у них! Куда?!

– Скажи, Отец, но ведь есть же другие земли, кроме Сандории и Святого острова, обители Элери? – спросил Горин.

– Земель и островов столько, что у меня не хватит пальцев.

– Ух ты! Больше двадцати! – вскричал Сварнон и повернулся к Норнаму. – Прости, брат, я ошибался. Я буду с тобой!

– Ну вот, уже есть десять тысяч добровольцев, – улыбнулся Норнам.

– Вряд ли согласятся все, – встрял Кроном. – Но, если кто захочет присоединиться к вам, я ему мешать не буду. Мы поможем вам, но я останусь здесь, даже если лишусь всего своего клана.

– Но всего-то клана ты не лишишься, – улыбнулся Одайн. – Только кто сказал, что вы куда-то переселитесь?

– Нет? – робко подал голос Горин.

Одайн сложил руки на груди и приподнял левую бровь.

– Отец, – вкрадчиво обратился Норнам. – Дозволь нам познать новые земли. В нас та же страсть, что и в тебе. Мы хотим сотворить новые города, увидеть новые места. Да, на Сандории мы познали не всё, но познаем позже. Надо же иногда переключаться на что-то новое. Ну, разреши, ну, пап!

– Ну, пап! – вторили остальные старейшины, больше для поддержки, нежели горя желанием переселения.

– Что с вами делать! Переселяйтесь, но вас ждёт много тягот и лишений. Я не буду отговаривать вас от подобных «хотелок». Познайте всё сами, – вздохнул Бог-Творец. – Я научу вас делать корабли. Готовьтесь, что те, кто хочет переселиться, не получат весёлого приключения. Вам будет нелегко.

– Тебе виднее, Отец, – сказал Кроном.

– Ну что же, будем строить корабли, – ухмыльнулся Одайн.

– Неужто и ты, Отец наш, будешь помогать нам? – спросил Ивалан.

– Я дам вам знание. Научу строить суда и управлять ими. Остальное сделаете сами. Если ваш пыл не угаснет после этого, то вас ждёт столько испытаний, что вряд ли выживут все. Я буду рядом своим благословением, но не более.

ЭНТАРЫ. ЭЛЕРИ ЧЁРНЫХ МАНТИЙ.

Безымянный остров Энтаров. Странный остров, похожий на ползущую змею. Никто, кроме Одайна, не знает, почему эта Твердь выглядит именно так и отчего это единственная Земля, которая не была наречена. Часть Второго Народа, отречённого от собратьев, этот вопрос не интересовал. Кто-то упал в Мировой Океан и утонул, кто-то разбился. Но были и те, кому повезло выжить. Сила Одайна разбросала Энтаров по всему острову. Из нескольких сотен, лишённых имени, выжило лишь несколько десятков.

Глядя на тела погибших, прокричал слова проклятья один из Энтаров, поклявшись отомстить Второму Народу и Творцам Адваллора. Обожжённые изгнанники поднимались с земли и с удивлением смотрели на него, посмевшего бросить вызов Богам Малого Мира.

– Я – Ле́йхель, из Народа Энтаров! Я низвергну Одайна за то, что он сделал с нами. Я низвергну Волегости за то, что покинула нас. Я низвергну всех Элери и любого, кто помешает мне! – закричал мужчина.

Вытащив нож, он распорол прожжённые остатки мантии на безжизненном теле родной сестры и достал два небольших флакона из её набедренной сумки.

– У каждого из нас есть слезы Тёмного Бога! Вся Чёрная Вода твоя, Одайн! – продолжал кричать он, воздевая левую руку со склянками, глядя в безмятежное небо Адваллора.

Энтары, не сговариваясь, подхватили идею Лейхеля и одобрительно вторили ему.

– Нам не нужны Боги! От них никакого толка! Долой Одайна! – кричали они.

– Хватит, Лей! Хочешь ме́сти – действуй, и меньше грози воздуху. Я не поверю, что ты это сможешь сделать до тех пор, пока не увижу, на что ты готов, – истошно крича, грубо схватил его за грудки неизвестный Энтар и несколько раз сильно встряхнул. – Делай! Делай! Делай! И я буду с тобой! Все мы будем с тобой, если ты клянёшься исполнить свои слова. И я признаю тебя главным!

Лейхель, не ожидая такой реакции, с болью смотрел на изуродованное ожогами лицо старого товарища, с трудом узнавая его.

– Де́йми?! – дрожащим голосом произнёс он. – Дейми, это ты?

– Поклянись!

– Я не могу… Я не знаю…

– Сделай это, Лей!

– Я не знаю, смогу ли я…

– Нам нужна цель, Лейхель!

– Я сделаю всё возможное! Но я не знаю, смогу ли я…

Ю́ни поднялся с земли, в очередной раз сплюнул кровь и посмотрел на свои руки, покрытые страшными пузырями. Оскалившись, он вытер рукавом робы окровавленный рот. Издав от боли глухой стон, мужчина, прихрамывая, направился к телу сестры Лейхеля.

– Твоя сестра мертва, Лейхельо́л! – закашлялся Юни. – Ты забрал её набор Воды, хотя он может помочь ей, но ты решился отомстить Богам. Ты сам сказал об этом. Мы тебя услышали и поддержали. Мне было бы горько считать, что это всё просто игра на публику. Оставь его, Деймии́л. Если это, действительно, была показуха, но он скажет слово «клянусь», то ничего не изменится. Я всегда видел, что слова Вашего дома не расходятся с делом, но, возможно, я не знаю всей правды. Давай поскорее оживим твою сестру и послушаем, что она думает по этому поводу.

Лейхель не проронил ни слова.

– Ты крикнул в сердцах? Горе от смерти сестры заставило тебя потерять разум, и ты начал угрожать Богам? Ты боишься сделать это, хотя многие из нас знают, на что ты способен, – усмехнулся Юни. – Я же был в горе́, когда ты разделывал гугусов. Ты помнишь? Это я тогда остановил тех, кто хотел помешать тебе.

Лейхель вздрогнул и тихо сказал:

– Ты прав… Я потерял голову.

– Так ты поведёшь нас или нет? Да приди в себя и веди нас! Мы отомстим! – слышались голоса.

В глазах Лейхеля потемнело, замельтешили мелкие белые точки, оставляя за собой размытые следы. Нестерпимый гул в ушах заставил его схватиться за голову, и Энтар будто бы начал видеть, как бьётся его собственное сердце. Он увидел свою сестру, свою любимую младшую сестру. Она подбежала к нему и нежно поцеловала в щеку, прошептала на ухо что-то очень важное и убежала, как всегда.

– Ну… Так что? Ты оживишь сестру или это сделать мне? – спросил Юни. – Или ты сдержишь слово, и мы всё-таки отомстим?

– Да… Я поведу Вас… Вас всех, – процедил сквозь зубы Лейхель. – Сложите мертвецов в одном месте.

– Мы что, вернём их к жизни? – удивился Юни.

– Мы заберём их Воду, – скривил рот Лейхель. – Вся Чёрная для Богов!

Юни довольно ухмыльнулся, в очередной раз вытирая кровь, сочившуюся из обожжённых губ.

– Вы всё слышали, народ Энтаров! – прокричал Дейми. – Это дар наших мёртвых братьев и сестёр во имя общей мести.

Никто не подумал противиться решению Лейхеля – так глубоко проник в их существо Хаос, так увлеклись они потенциалом исследований, что даже отречение, неизведанная земля и потеря родных не могли остановить их.

Лейхель, неожиданно став лидером нового народа, народа изгнанников, заня́л Энтаров обустройством временного лагеря и разведкой острова. Из последних сил пытались выжить они, больные и изуродованные Божественным пламенем, зачастую замертво падая. Охотясь в скудных лесах, повстречали они невиданных ранее и оттого казавшихся им странными и чуждыми животных, которые не боялись их. Создания, влекомые любопытством, легко поддались приручению, и, к своему удивлению, Энтары обзавелись превосходным транспортом, благодаря которому изучение острова пошло быстрее. Обладая, кроме невероятной скорости, превосходной силой, «шустряки», как их назвали нежданные хозяева, стали единственными помощниками на неизведанной ещё Тверди. Будучи раскиданными по всему острову, Энтары постепенно воссоединялись и шли под командование Лейхеля, множа ряды сторонников идеи мести Богам.

Изучив остров и выбрав для себя новое место, изгои занялись становлением своего собственного народа. Думая только о мести и собственном выживании, они даже не заботились воздавать почести погибшим. По указанию Лейхеля в земле был вырыт огромный склеп, в который складывали мёртвых, забирая всё их снаряжение и одежду. Энтары не собирались оживлять соплеменников до тех пор, пока не свершится месть, но и хоронить не торопились. Будучи уже искушёнными в использовании силы слёз Злочероса, они знали, что делать. Даже разбавленные любой водой, Белые слёзы сохраняли силу, ничуть её не теряя. Все мёртвые Энтары были обмотаны лоскутами, нарезанными из малопригодной для ношения одежды и пропитанными волшебной Водой. Будто застывшие между жизнью и смертью, лежали они в новых покоях в ожидании своего часа.

Все знали, отчего Дейми и Юни так надеялись на Лейхеля. Только Энтарам было известно, что Лейхель особенный. Единственный на всём Адваллоре, кто рискнул провести несколько дней на том месте, где была прорвана Твердь. Мужчина даже не заметил, как Хаос давно стал его неотъемлемой частью. Несмотря на то, что все существа в той или иной степени находились под влиянием Хаоса, Лейхелю досталось больше всего. Что благоволило этому, до конца известно не было.

Хаос являлся основой силы Тёмного Бога, и даже тот факт, что Злочерос, проникнувшись красотой Малого Мира, чувствуя странное притяжение к молодой и красивой Богине, желая отринуть старое естество, не умалял влияния Хаоса на его магическую силу. Даже Хаосу нужен был кто-то, способный направлять его. Единственный, кто подошёл на эту роль, – Лейхель.

Так, в Малом Мире, никогда не знавшем магии, кроме силы трёх Богов, зарождался первый из всех, кто был способен на волшебство. Потенциал этой силы был огромен. В мире, наполненном Хаосом, бывшем во всем, абсолютно любые предметы и существа, даже созданные другими Богами, могли стать источником силы. У Лейхеля было всё, чтобы исполнить данную им клятву. Оставаясь внешне и по поступкам своим всё тем же созданием, Энтар менялся, становясь полубогом. Не умея управлять подобной силой, мужчина не знал, что возможности его становились обширнее.

Энтары готовились к мести, исходя из имевшихся знаний, и надеялись, что их план сработает. Они строили и испытывали необычные устройства, похожие на луки, метавшие огромные и тяжёлые стрелы. Единственный вариант, который они видели, вызвав гнев Одайна, – расстрелять его массивными стрелами, обмотанными связками флаконов с Чёрной Водой. Лейхель слепо верил, что слёзы Злочероса могут навредить любому, даже другому Богу.

Поглощённые жаждой мести, Энтары не задумывались о том, как добраться до Иеллэ. Возможно, задуманному не суждено было свершиться, и неизвестно, какое развитие событий их ждало, если бы не одно происшествие, повлиявшее на судьбу Малого Мира. В самый разгар дня несколько диких шустряков случайно забрели в поселение Энтаров. Будучи по своей натуре весьма любопытными созданиями, они пробрались в хранилище Чёрной Воды и случайно разбили несколько флаконов. Напившись слёз Тёмного Бога, существа, почувствовав жуткую боль, обезумели. Страшные протяжные крики, раздавшиеся из хранилища, всполошили всё поселение Энтаров. Шустряки сражались друг с другом. Энтары никогда не могли подумать, что эти дружелюбные существа, способны так неистово биться.

Лейхель, едва перебарывая страх от происходящего, всё же обнажил меч и бросился в хранилище, расталкивая стоящих на безопасном расстоянии соплеменников. Предчувствуя беду, Дейми и Юни последовали за ним, но не успели они прорваться через толпу, как один из шустряков повернулся к предводителю Энтаров, уже подбегавшему ко входу в хранилище. Побледнев от ужаса, Лейхель застыл, когда животное, оставив других рвать друг друга, сделало первый шаг в его сторону, скаля окровавленную пасть. Собрав остатки самообладания, мужчина занёс меч для удара, но шустряк оказался быстрее, и Лейхель почувствовал, как острые зубы десятками заточенных стрел входят в его шею. Чёрный туман сгустился перед глазами. Мужчина ощутил, как силы покидают его и жизнь угасает. Хаос, таившийся в теле Лейхеля, постепенно вырывался на свободу, стремясь к знакомой силе, оставшейся в Чёрных Слезах, медленно окутывая мужчину и шустряка, впившегося в его плоть. Замерли все Энтары, заворожённые видом происходящего. Поглощая силу разлитых на земле слёз, Хаос очистил животных, и те пали ниц. Лейхель безвольно стоял, склонив голову. Опущенные руки его мелко дрожали… Парил в воздухе Энтар, будто окутанный густым чёрным облаком, которое, подобно вихрю, стало крутиться, меняя форму и разрастаясь…

В страхе бежали прочь остальные. Даже Юни и Дейми, будучи не в силах справиться с порывами ветра, оставили своего лидера. Хаос упивался долгожданной свободой! Падали флаконы, разливая содержимое, и вся сила слёз вбиралась уже неистовым смерчем. Поглощая Чёрную Воду, исцелял Хаос смертельные раны Лейхеля и ткал своему новому хозяину плащ. Разрастался смерч, разрушая поселение Энтаров.

…Выпил он всю Чёрную Воду, что была, и белую всю поглотил. Но мало было ему, и тогда взмыл Хаос непроглядным чёрным столбом в небо Адваллора, затмив его изнутри во всём Малом Мире, и лишь тогда насытился. Поднимались с земли другие Энтары, до конца не веря, что невредимы, и испуганно озирались. Открыл глаза и Лейхель. Сидя на земле, увидел он, что разрушено их поселение. Поняв, что придётся всё отстраивать заново и без Чёрной Воды не суждено ему воплотить план мести, закричал он от горя и заплакал. Пролились его слёзы Чёрной и Белой Водой. Так родился первый из Детей Богов, кто сам стал равным Богам.

СВЕТ И СИЛА БОГОВ.

…Седьмая тысяча лет со дня сотворения мира пролетела быстро. Восьмая подходила к концу. За это время народы развивались, заселяли новые земли. Сварны давно добрались до нового материка – Униа́х-Ха. Многие последовали их примеру и освоили новые Земли. Ява́л-У́мма-Хар и Креа́виш уже кипят новой жизнью. Возведены прекрасные города, основаны государства, и в этом мире есть место абсолютно для всех. Даже твари Тёмного Бога смогли зарекомендовать себя с хорошей стороны и стали частью замысла Творца. Самые первые мореплаватели, развившие своё мастерство без помощи Богов, помогают и учат строить надёжные крепкие корабли, ничуть не хуже, чем у Сварнов. Их промысловые суда снуют повсюду, и почти на каждой земле можно встретить гугусов и грынов, торгующих разнообразной рыбой. Почти две тысячи лет покоя и процветания, без войн, привели к тому, что оружие и доспехи когда-то великолепного качества почти не делают: ведь Дети Богов, в основном, производят орудия труда. Всё, что имело отношение к войнам, почти ушло в небытие, изготавливаясь всё реже и реже, для потешных турниров, праздников и памятных дат. Не с кем сражаться, не от кого защищаться. Мир становится почти идеальным. Мир, в котором все друг другу рады, помогают и работают сообща. Адваллор почти превратился в Утопию.

Что ещё нужно для счастья Богу-Творцу! Это ли не то, что он хотел! Одайн и Волегости всё реже и реже наблюдают за Миром извне, отдавая предпочтение воочию видеть происходящее. Они спускаются на Твердь Малого Мира, чтобы полюбоваться красотой, созданной их Детьми, охотно дать совет, научить новому, поддержать добрым словом. Даже Элери Саности, позабыв о своей гордости, начали плавать в другие Земли. Часть Элери, когда-то покинувших по собственной воле Иеллэ, вместе с гугусами и грынами обосновались на острове Зо́кл. Называя себя Элери Са́вы, и до сих пор нося алые одежды, строят они свой прекрасный город – Э́уэр.

Идиллия, царящая в Малом Мире, привлекает других Богов. Одни приходят полюбоваться творением Одайна и Волегости, удивляясь, что даже Злочерос принимал участие в создании. Другие стараются перенять опыт Бога-Творца, который охотно делится знаниями и историей Адваллора, рассказывая всё, как было, без прикрас.

Несмотря на это, даже в таком мире развилось своего рода классовое разделение, но, как и многое другое, пошло по особому пути. Аристократия здесь обладает не таким уж большим количеством привилегий. Местные Герцоги, Графы, Бароны и Баронеты, конечно, имеют собственные шикарные дома с просторными комнатами и помощников, но, по сути, они просто управленцы в красивых одеждах, не требующие перед собой преклонения и не секущие остальных направо и налево. О чём говорить, если даже Император Сандории, бывший долгое время фермером, не считает зазорным и сейчас встать за плуг и показать, как надо пахать. К слову говоря, подобные титулы и честь достаются только тем, кто был признан самым полезным и достойным жителем своего поселения, и по наследству не передаются. Несмотря на то что Императора всей Сандории выбирают только жители негласной столицы, остальные города ни разу не возражали.

От военных за несколько тысяч лет безмятежной жизни осталось одно название. Быть в гвардии, конечно, почётно, но многим уже давно скучно бродить по городам и деревням, в которых ничего не происходит, а с редкими нападениями местных хищников жители зачастую справляются сами и не хуже. Количество почётных граждан растёт. Они стараются помогать нуждающимся, которых становится всё меньше. В этом мире всё не так, какое-то другое, своё, особенное. Даже их подобие меритократии2 каким-то образом успешно работает и пока не мешает ни горизонтальной, ни вертикальной мобильности жителей этого Мира.

Мир, сотворённый Богами, которые ходят среди смертных, не может обойтись без религии. Никак! Одайн пробовал, но даже у него ничего не вышло. Так появилось духовенство с Верховными жрецами, жрицами, волхвами, паломниками и прочими смертными почитателями и обожателями своего Единого Творца и Богини Природы и Плодородия.

Естественно, практически ни один мир не обходится без торговли, денег и налогов. В Адваллоре есть и это, но тоже какое-то своё и местами необычное, учитывая, что советы эти давались Богами. Торгуют практически всем, что можно собрать, выковать, вырастить, сделать, приготовить. Строят магазинчики, возят товары по городам и другим землям. Создают много чего, при этом развитие идёт несколько странным путём: перьевые ручки, цветные чернила, хорошие краски, добротная одежда, карманные часы, порох, кремнёвые огнива и исключительно холодное оружие. Удивительно, что несмотря на обилие фейерверков, созданных не только Сварнами, никто не додумался сделать пистолет, пищаль или мортиру. Хотя… в Мире, давно не знающем войн, может быть и подобное. Возможно, это всё предусмотрительность Одайна или его магия, кто знает.

Сельское хозяйство процветает настолько, что про голод давно забыли. Несмотря на такую идиллию, есть и одиночки, предпочитающие жить подальше, не завися ни от кого. Понимая, что питаться одной рыбой или ягодами с грибами не самый лучший вариант (а к рыбе или мясу неплохо бы пива или вина и кусок свежего хлеба), одиночки тоже активно торгуют и вступают в местные Гильдии.

Нашлись и те, кто оказался слишком охоч до алкоголя, и тут уже никто с ними совладать не в силах. Хотя и они приносят какую-то пользу, развлекая и веселя народ, правда, в основном, это смех сквозь слёзы. В целом Дети Богов, несмотря на все потрясения Малого Мира, смогли подружиться и стать чуточку ближе к тому, что когда-то было задумано Одайном.

И вот, казалось бы, известность и репутация Одайна среди Богов растёт. Малый Мир развивается, но одно существо, поглотившее Хаос, продолжает лелеять мечту о мести. Почти за восемь тысяч лет существования мира и шесть тысяч лет со дня сотворения Первых Детей Богов всему Малому Миру, давно забывшему ужасы войны, впервые изо всех сил пришлось сражаться за своё право жить.

Лейхель, поглотив всю силу Хаоса из слёз Тёмного Бога, получил небывалую мощь, которая почти полностью лишила его разума. Рыдая над энтарами, покоившимися в подземном склепе, он воскрешал их. Хаос и жажда мести ослепляли его, туманили его разум и, будучи в глубине существа своего жалким и слабовольным, Лейхель стал не проводником и обладателем силы, а лишь её инструментом. Ночами он сидел в личных покоях и, стиснув зубы, скуля, в безумии резал своё тело ради волшебных слёз. От смерти его спасало лишь то, что он был нужен Хаосу, но уже нельзя было отличить, где чьё желание и помыслы.

Получив неограниченный источник слёз, энтары продолжили свои изыскания, и вскоре оружие их стало самым смертоносным во всём Адваллоре. Даже лёгкая царапина, оставленная клинком, пропитанным Чёрной Водой, любого делала безвольным слугой Лейхеля и Хаоса. Сам же предводитель Энтаров, ко всему прочему, овладевал практически безграничной магией Хаоса, которая даровала ему и остальным изгоям необычайно долгую жизнь. Почти две тысячи лет Лейхель развивал свои новые навыки и обучал этому искусству народ Энтаров.

Множилось их племя и становилось сильнее и безумнее. К концу восьмого тысячелетия от создания Малого Мира, пошли они войной против всех Народов и самих Богов. Когда армада чёрных кораблей Энтаров, будто из ничего, возникла у берегов Иеллэ, Твердь Святого острова вновь обагрилась кровью. Чёрной волной нахлынули Энтары на бывших собратьев, сметая и втаптывая их в окровавленную землю. Они уничтожали всех, не зная жалости, беспощадно убивая каждого из Саности: умудрённых стариков, женщин и детей, будто наслаждаясь безграничной свободой и силой. Рубя мечами и жестоко добивая магией Хаоса свои жертвы, пронеслись изгои смертоносной лавиной по Святой Земле. Но не все были убиты в беспощадной резне. Много раненых оставляли за собой нападавшие, а Саности, которым не повезло погибнуть, безропотно становились в ряды армии Энтаров, не в силах противостоять силе и воле Хаоса.

Лейхель хотел ещё большей мощи. Его главной целью были Святыни Злочероса, находящиеся на Иеллэ. Предводитель Энтаров неистовствовал и злобно кричал слова проклятий, осознавая, что даже он, почти две тысячи лет постигавший таинство магии Хаоса, оказался неспособен пробиться через магические барьеры, что воздвиг Одайн. Даже всем войском используя магию, ничего не смогли они сделать, и разум покинул Лейхеля. Он осмотрел свою армию и, резко сжав в кулак левую руку, силой Хаоса раздавил часть примкнувших Саности. Так и стоял он под кровавым дождём, безумно улыбаясь, поводя пустыми глазами.

– Весь Адваллор падёт к моим ногам. Слышишь, Одайн? Я уничтожу все города, я вырежу всю Сандорию, обращу в труху весь Лоринест, которым ты особо гордишься! – истерично кричал Лейхель. – Теперь я Бог этого Мира! Слышишь?! Я напою тебя кровью и умою Чёрной водой, жалкий старый божок!

Энтар замолчал и в полной тишине направился к своему кораблю.

– Дальше мы будем плыть, как все. Я хочу взглянуть на Сандорию издалека.

Как стая прожорливой саранчи, двинулись они к самому сердцу Сандории – в Лоринест, беспощадно уничтожая всех, кто встречался на их пути, приумножая ряды беспощадной армии. Подплывая к Сандории, Лейхель продолжал бессмысленно смотреть куда-то вдаль, сквозь густые леса, обрамляющие материк. Даже их красота не смогла растопить окаменевшее сердце мужчины.

– Правду говорят, что Сандория была создана по подобию Иеллэ? – внезапно спросил Лейхель, положив локти на фальшборт судна и безразлично глядя на материк.

– Предки так говорили. Сначала Иеллэ, потом Сандория, повторяющая его очертания, или что-то вроде того, – ответил Юни.

– Хотя, какая уже разница, да? – Лейхель подпёр кулаком правой руки щёку. – Мне скучно так плыть. Наверняка больше никого не встретим. Слишком долго.

Мужчина замер на секунду, и корабль слегка встряхнуло.

– Начинаем? – спросил предводителя Юни.

Лейхель молча кивнул.

– Настало время сравнять города Сандории с землёй! – крикнул Юни. – Готовьтесь! Наше время пришло!

Корабли Энтаров уже не плыли по воде, они парили над ней. Сила Хаоса несла их к берегу материка. Корабли, которым не нужны были ни рулевые, ни ветер. Сошедшая на берег армия оседлала привезённых с собой шустряков и направилась к столице. Пока ещё не зная этой Тверди, Лейхель не рисковал перемещать войско при помощи магии. Изучив карты, он знал примерное направление движения и пока ограничивался лишь наложением чар, значительно увеличивших скорость его войска. Уже через пять часов армия Энтаров ворвалась в город, беспощадно сея ужас и смерть среди населения Лоринеста, как когда-то Элери Саности среди созданий Тёмного Бога. Даже стража у главных ворот не смогла дать хоть какой-то отпор: настолько отвыкли Дети Богов от войн. Словно смерч пронеслись Энтары по улицам столицы Сандории, сгоняя, как скот, всех жителей в центр Лоринеста. Злорадно улыбаясь от осознания того, насколько легко удалось ему захватить город, Лейхель взмахом руки перенёс свои корабли, обрушив их на дома и храмы. Окутанные чёрным дымом суда стояли невредимыми среди обломков построек. Лейхель оглядел армию и, переведя взгляд на Саности, злорадно улыбнулся. Не слезая с шустряка, мужчина силой магии поднял их двоих над толпой.

– Народ Сандории! Я – Лейхель! Я – предводитель племени Энтаров, которых изгнал Одайн со Святого Острова Иеллэ, о чём, возможно, вы, поганые детишки божков, когда-то слышали. О, сколько веков я ждал этого дня! Я уничтожу каждого, кто посмеет помешать мне, что уже сделал с этими чванливыми Саности. Теми, кто не захотел принять мою сторону. Посмотрите на них! Теперь они сражаются со мной! Даже они за меня! – упивался Энтар своей безнаказанностью. – А где же Боги? Где эти ваши: Одайн, Волегости? Да им плевать на вас! Вы сидите в этой песочнице и копошитесь, как безмозглые черви. Вас научили только тому, чему захотели, только тому, на что, по мнению божков, вы способны. А у меня и моего народа есть сила, которая способна творить такое, что вы жалким умишком своим не в состоянии вообразить!

Выдержав паузу, Лейхель внимательно осмотрел испуганную толпу.

– Я могу уничтожить вас всех одним движением руки, но не буду. Я стану вашим Богом! Я уничтожу Одайна и Волегости, и весь мир будет процветать. Я дам вам такие знания, о которых вы не смели и думать. Я уничтожу всех тварей Тёмного Бога до самого последнего вонючего гугуса. И в мой мир я возьму только тех, кто присягнёт мне на верность. Кто не захочет этого сделать по собственной воле – встанет в мои ряды, как послушная кукла. Мне всё равно, сколько вас выживет. В Адваллоре много земель, и все они станут моими.

Ответом ему была тишина.

– Что, никто не хочет вступить в мои ряды по-хорошему?

– Захватчик, как тебя там, – послышался голос. – А напомни-ка нам, за что вас попёрли с Иеллэ? Ну, тогда. Давно-о-о. Давно!

– Кто?! – взревел Лейхель. – Кто посмел так говорить со мной?!

– Ну я, – из толпы вышел загорелый Лорец в зелёной робе.

Лейхель, не долго думая, переместил говорившего в воздух перед собой и, разминая шею, лениво спросил:

– Ты кто такой? Это что ещё за одежды?

– Зелёная роба.

– И? Всё? Зелёная роба? И всё?

– Нет, ну там ещё исподнее под ней. За что попёрли-то?

– Кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывался?

– Ты и так уже много наговорил, – спокойно продолжил незнакомец. – И всех победишь, и знания дашь, и всё захватишь. Ты прям такой сильный?

– Я могу уничтожить вас одним дви… – начал было Энтар.

– Повторяешься, – бесцеремонно перебил его Лорец. – Как тебя там зовут?

– Ты поплатишься за это, наглец, – разозлился мужчина, и глаза его почернели. – Запомни же моё имя перед тем, как умрёшь, – брызжа слюной, чеканил он слова и после перешёл на крик. – Моё! Имя! Лейхель!

– Шмейхель! – успел услышать предводитель Энтаров, перед тем, как магия Хаоса поглотила наглеца.

– Кто ещё?! Кто?! – взбешённо кричал Лейхель, ещё больше сходя с ума от унизительной выходки незнакомца. – Всех уничтожу!

Лейхель сделал жест правой рукой, будто сметал что-то со стола, и часть города перед ним обратилась в руины.

– Всех! Всех! – истошно закричал Энтар и замахнулся левой рукой, но в тот же миг оказался прижат к земле вместе с шустряком.

– Из всех сыновей ты стал моим самым большим разочарованием! – сказал кто-то, лежавший на нём. – Ты обрёл такую силу, и единственное, на что оказался способен – нести разрушение и смерть? Думаешь, мне было легко, когда пришлось изгнать вас?

– Ода-а-айн, – просипел Лейхель. – Старый божок! Пришёл наконец…

– И каждый раз, когда меня нет рядом, происходят ужасные вещи! – сребробородый Бог сомкнул пальцы рук на шее энтара. – Даже Злочерос смог сдержать свой гнев, а я уже не в силах!

– Так чего же ты ждё-ё-ёшь? – подначил его Лейхель. – Давай, убей меня. Рискни!

– Нет, у меня есть кое-что получше, – немного ослабил хватку Бог-Творец. – Я заберу тебя с собой! На Суд Богов!

– Что? – вскрикнул Энтар.

– Ах, ты же не знаешь, что это такое, – ухмыльнулся Одайн. – Даже у Богов есть законы.

– Убей!

– Нет. Тебя будут судить! – жёстко ответил Бог.

– Убейте его! Давай, – дёргаясь, будто в конвульсиях, безумно кричал Лейхель.– Дава-а-ай!

Застрекотали машины кораблей, и на Бога-Творца с Лейхелем, прижатым к земле, обрушился град стрел с Чёрной Водой. Хаос защитил Энтара от смерти, ни один снаряд не смог навредить ему.

– Неужели ты думал, что твои жалкие деревяшки способны навредить мне? – не ослабляя хватки, спросил Одайн.

– Они и не должны были, – злорадно процедил Лейхель, глядя на то, как Чёрная Вода стекает по рукам Бога, и снова засмеялся.

– Ах, вот в чём дело, – понимающе кивнул Одайн. – Как же я не догадался. Но слёзы Злочероса не смогут меня убить. Ты понимаешь? – улыбнулся Бог. – Они могут лишить меня силы, но только магической силы, и наша битва будет длиться до тех пор, пока магия вновь не восстановится во мне. А потом я заберу тебя с собой, мой мальчик. Как же тяжело тебе приходится! Слабый и немощный, ты не управляешь силой – сила управляет тобой.

Одайн неспеша поднялся и оглядел замерших в изумлении детей. Никто: ни жители города, ни захватчики – не двигались со своих мест. Будучи лишённым магической силы, Бог всё равно оставался противником, с которым невозможно было справиться даже силой Хаоса.

– Вы ожидали битвы Богов, да? – ухмыльнулся он. – А кто-то жаждал моей смерти. Как же вы меня расстраиваете!

Бог щёлкнул пальцами и зацокал языком:

– Всё, стало быть.

– Убейте, убейте его, – истошно вопил Лейхель, продолжая лежать на спине, и, не веря в услышанное, колотил руками и ногами, словно капризный ребёнок.

Видя, что никто не предпринимает никаких действий, Энтар схватил Одайна и закружился с ним в вихре, поднимаясь всё выше и выше. Сжимая Бога силой Хаоса, Лейхель скалился и прерывисто смеялся сквозь зубы.

– Я сброшу тебя на землю! Я втопчу тебя в неё!

– Так я же выберусь, – невозмутимо ответил Бог.

– Тогда я утоплю тебя в Мировом Океане! – закричал Лейхель.

– Не забывай, весь Мир сотворён мной! – улыбнулся Одайн. – Остановись! Ты не Бог.

Лейхель взревел и ринулся вниз, выставив Одайна перед собой. Они оба рухнули на мостовую, подняв облако пыли, земли и осколков тёсаных камней. Невольные зрители снова замерли. Когда завеса рассеялась, все увидели, что Бог-Творец, стоя на коленях, обнимает Лейхеля.

– Ты так ничего и не понял, – грустно произнёс Одайн, похлопывая Энтара по спине. – И зачем мне такой Мир, где целый Народ настолько несчастлив, что все остальные страдают из-за него? Ты думаешь, этого я хотел? Может, стоило дать вам другой?

Сила Хаоса клокотала в Лейхеле, и он, уже почти потеряв остатки разума, безвольно обмяк в объятиях Бога.

– Если.. не.. нужен…заберу себе, – тихо прохрипел Энтар и зашёлся в кашле, плюясь кровавой пеной.

– Нет! Я не позволю тебе этого, – вскричал Одайн, встряхивая тело Энтара. – Нет!

Тело Лейхеля почернело, и ослепительно-белые лучи, как выпущенные стрелы, стали исходить из его тела в разные стороны. Одайн, лишённый магической силы, здесь был бессилен, как никогда. Скользнувший по толпе длинный тонкий луч в мгновение ока испарил всех и всё, чего коснулся. Толпа жителей и захватчиков закричала в голос от ужаса. В панике разбегались они, стараясь уйти как можно дальше от этого места, и только Одайн продолжал сжимать тело Энтара, стараясь собой закрыть как можно больше лучей, шепча только ему известные слова. Лейхель конвульсивно дёрнулся, и из его рта вырвался столп белого света, устремившийся в небо, пронзая облака. Лучей становилось всё больше и больше, ширина и длина их росли. Очередной вырвался из тела Энтара и устремился в спину бегущих Детей Богов, но, ударившись о стену внезапно выросших из земли деревьев, изменил траекторию, направившись ввысь.

– Что ты натворил, Энтар! – закричала женщина в серой робе. – Одайн, что происходит?

– Я лишён магии, Волегости. Помоги мне закрыть все лучи.

– Своим телом? Вот уж нет, – наотрез отказалась Богиня. – Но я могу сделать немного лучше.

Воздев руки к небу, Волегости на несколько секунд замерла, а после из-под земли вырвались огромные корни лэвлинов, поднимая Одайна, всё также сжимавшего Лейхеля. Лучи продолжали исходить из тела Энтара, всё больше разрушая город. Выросшие корни, уже сформировавшие прочный непроницаемый для лучей пьедестал, продолжали сплетаться в подобие чаши.

– Я закрою нас всех в сфере, Одайн! – сказала Волегости, переместившись к Богу. – Что с ним?

– Хаос овладел им полностью. Он берёт верх над ним, и чем это закончится, даже я не знаю.

– Бедный ребёнок, – вздохнула Волегости, становясь на колени и ласково гладя Лейхеля по голове. – Скольких же ты погубил, мальчик, и ради чего?

– Поспеши, закрой нас двоих и уходи.

– Нет, я запечатаю всех нас троих. Я не оставлю тебя, Одайн, – одежды Богини засияли мягким зелёным светом, и корни ускорили рост, сплетаясь над их головами. – Пожалуй, всё, – тяжело вздохнула Волегости и села. – Как я могу уйти? Этот мир стал для меня таким родным. Оставить тебя в беде было бы не достойно даже для Бога. Особенно для Бога.

– Значит, теперь мы с тобой запечатаны, Волегости? – спросил Одайн, аккуратно кладя тело Лейхеля на пол сферы. – И стоило ли тебе самой рисковать?

– Да, до тех пор, пока ты не вернёшь силы. При всём желании я бы не смогла вытащить нас всех с Адваллора. Я, конечно, могла бы забрать только тебя, но оставить этого в Малом Мире было бы не самым лучшим решением. Для моей магии необходимо находиться в чьём-то мире, сам знаешь. Я умею только преобразовывать чужую.

– Ты многое сделала, надеюсь, что мы успели вовремя.

– Надеюсь, но что мы будем делать, если тело носителя Хаоса погибнет? Я не справлюсь с этой силой.

– Не уверен, что и я справлюсь, – хмыкнул Одайн. – Ты знаешь, меня всегда удивляло, как это удавалось Злочеросу.

– Меня тоже, – Волегости откинула прядь светлых волос за плечо и посмотрела на Одайна. – Скажи, у меня по-прежнему зелёные глаза?

– Да, – нахмурился Бог. – Пока зелёные. Ты опасаешься, что не продержишься долго?

– Если честно, – да, – прямо ответила Богиня. – Когда станут тёмно-синими, как у тебя, – скажи, я должна знать, что пришло время отдохнуть. Теперь, когда ты без магии, мне сложнее и тяжелее.

– Надеюсь, мы справимся. Жаль, что я не знаю, сколько слёз Злочероса на меня попало.

– Однако, – вздохнула Волегости. – Нашли что использовать.

– Да, нашли. Я рад твоему появлению, Молодая Богиня. Я никогда не забуду о сегодняшнем дне.

– Это же не только ради тебя, ты же понимаешь, – заулыбалась Волегости.

– Конечно, ещё ради червячков, птичек и другой живности. Я ж не такой милый, как твои создания, – рассмеялся Одайн.

– Да ты даже определиться не можешь, какую бороду тебе носить!

– Просто рыжая борода – как-то избито, а вот седая, с серебристым отливом, – самому приятнее.

– Просто ты – старая сорока, Одайн. Признайся, что любишь блестящее, поэтому и работаешь в основном с металлами.

– Чувствую я, Молодая Богиня, что разговор сей будет долог у нас, ибо времени теперь предостаточно для ведения бесед непринуждённых, – грозно свёл брови к переносице Бог и поскрёб серебристую бороду.

– С рыжей лучше, – улыбнулась Волегости.

– Ладно, посмотрим. Самое печальное в том, что я не знаю, сколько времени потребуется мне на восстановление сил.

– Когда ты снова засияешь, мы поймём. Не забудь про мои глаза, я не хочу подключаться к носителю Хаоса. Пока у меня есть силы, я укреплю сферу слой за слоем. А я молодец, что дала лэвлинам возможность накапливать магию. Жаль, что не научила делиться.

– Смотри-ка, Волегости, а малыш справляется, – кивнул Одайн в сторону Лейхеля. – Уже лучи света не испускает, просто светится.

– Ну и хорошо, – устало вздохнула Богиня. – Через эти корни ему всё равно не пробиться.

Тело Лейхеля, испускавшее ослепительный свет, забилось, будто в конвульсиях.

– Не подходи к нему! – сказал Одайн подавшейся было в сторону Энтара Волегости.

– Это опасно?

– Не знаю, но какой смысл проверять это на себе? И так этот кокон из корней на тебе. Посмотрим, что будет дальше. Береги силы, – Одайн щёлкнул пальцами. – Кто бы сомневался. Ещё не восстановилась.

Энтар в очередной раз дёрнулся и затих, издав глухой стон.

– Похоже, что живой, – облегчённо вздохнул Одайн.

– И что с ним будет после Суда?

– Не знаю, – пожал плечами Бог-Творец. – Необычный случай. Формально он смертный, который получил силу Бога. Каким образом это произошло, мы не знаем. Будут ли его судить, как Бога, или заберут силу, наложат печать и отпустят, кто знает. Я давно не был на таких Судах.

– Не нам с тобой решать, – согласилась Волегости. – Как же я устала. Даже сотворение всей растительности Адваллора, живности и обучение Элери было проще. Какая страшная сила этот Хаос. Кстати, а ты бы смог победить Злочероса в схватке?

– Злочероса? – расхохотался Одайн. – Никогда об этом не думал. С чего ты этим заинтересовалась?

– Да просто, – задумчиво ответила Волегости, накручивая локон на палец. – Интересно, где он сейчас?

– Не знаю. Зачем-то оставил тогда палицу и плащ. Да, дел он натворил, конечно, но ведь и помог во многом, – хмыкнув, произнёс Одайн, глядя на светящееся тело Лейхеля. – Нам остаётся только ждать.