Боги мёртвого мира бесплатное чтение

Боги мёртвого мира

Пролог

Давным-давно существовало поверье, что при помощи черной магии крови человек может обрести вечную жизнь. Знание надежно оберегали ото всех посторонних хранители, и лишь немногих избранных посвящали в великую тайну. Со временем избранных, обладающих достаточной духовной энергией, чтобы выдержать трансформацию, становилось все меньше, а еще через пару сотен лет они и вовсе перестали рождаться.

Появилась новая религия, где законы Единого Бога запрещали использование магии крови. Новая Церковь боялась их силы и власти. На Бессмертных началась охота. А убить их можно было лишь одним-единственным способом.

Слабейшие Бессмертные пали, сильнейшие же скрылись. Им пришлось вести тайную жизнь в отдаленных уголках по всему миру в постоянном страхе перед церковными орденами рыцарей-монахов и перед тем, кто за ними стоял. Тем, кто знал, как убить Бессмертного.

Спустя еще несколько столетий Церковь утратила интерес к Бессмертным, сочтя их полностью истребленными. Одновременно с этим вспыхнул интерес у людей, жаждущих власти. Но секрет уже был потерян.

Много сотен лет не появлялось на свет детей с мощной духовной энергией. Вслед за черной магией крови отправилась в забвение и белая магия духа. Люди, лишенные тайных знаний, десятками тысяч гибли от воцарившихся болезней. Казалось, сама природа старалась изжить их с лица земли: год от года на людские поселения обрушивались бедствия. Мельчали реки, южные земли терзала засуха, прибрежные районы страдали от наводнений, с севера неизменно подступали льды. Граница покрытых вечным снегом земель с каждым годом разрасталась, грозясь отвоевать последние оставшиеся плодородные почвы.

Каждый новый год человечество встречало с надеждами, а провожало с разочарованиями. Добывать себе продовольствие и чистую воду становилось все труднее, и нескончаемые войны за ресурсы стали обычным делом. Убийство стало обычным делом. Никто уже не придавал значения церковным догматам, когда дело касалось их выживания.

При свете дня люди ходили в свою церковь, а по ночам молились давно умершим и забытым богам, лишь бы только прожить еще один день.

Глава 1. Начало

Под покровом темноты с холмов на западе безымянной деревеньки спустились черные тени. Они почти сливались с пейзажем, и помогала им в этом беззвездная ночь. Жители деревни давно разошлись по своим хлипким лачужкам после изнурительной дневной работы. Об опасности никто и не догадывался. Лишь вблизи в очертаниях темных силуэтов можно было различить всадников. Они бесшумно подобрались к деревеньке никем не замеченные. Двое замыкающих всадников держали горящие факелы, прочие оставили свои факелы незажженными.

Налетчики распределились по поселению, и практически одновременно из погруженных в сон домов полетели крики. Священник из местной часовни пару раз успел дернуть за язычок колокола, но тут же схлопотал стрелу.

Всадники срывали двери с петель, врывались в дома, резали хозяев прямо в их постелях. Тем, кто давал отпор, рубили головы, тем, кто просил о пощаде, тоже. Если вдруг попадалась хорошенькая девушка, грабители не тратили время даром и спускали штаны. Удовлетворять свою похоть приходилось быстро: девушек было мало, а мужчин много, и каждый из них хотел присунуть пока есть возможность. На каждую девицу, живую или мертвую, это уж что кому по вкусу, пришлось по три-четыре желающих.

Младенцев, казалось, зарубали с особым удовольствием.

Паника даже не успела подняться: все было кончено через несколько минут. Крики и плач затихли, а немногие оставшиеся в живых понимали, что лучше им сидеть тихо и не высовываться. Ведь всадники не щадили никого.

Пока по безымянной деревеньке разлетался запах крови и смерти, налетчики слаженно и быстро обчистили дома, забирая те жалкие крохи, что смогли нажить себе честным и тяжким трудом простые люди. Они отыскали погреба и тайники и вынесли все до последнего зернышка. Забрали всех коров, коз и другой домашний скот. Погрузили награбленное в телеги, которые тоже отняли у местных жителей.

И в завершение, как будто хотели замести следы своего преступления, подожгли лачуги. Хлипкие деревянные каркасы и соломенные крыши вспыхнули в мгновение ока.

Не прошло и часа с момента нападения всадников, как они уже устремились обратно на запад с громким хохотом и улюлюканьем. А позади поднималось зарево от горящей деревни.

Рассвет выдался тусклым. Света едва хватило, чтобы осветить обгоревшие остовы, балки и трубы печей – все, что осталось от безымянной деревушки где-то на окраине графства Шанор. Пожар по большей части прекратился, но кое-где еще тлели особо толстые бревна.

Посреди этого пепелища сохранился только каменный колодец. Оттуда, дрожа от холода и страха, осторожно высунулся мальчик, возможно, последний уцелевший житель деревни. Он робко огляделся вокруг, отодвинул завалившие колодец черные доски и вылез из своего убежища. Еще раз огляделся. Никого. Всадники ушли еще ночью. С трудом мальчик нашел дорогу к своему дому. Он пострадал не так сильно по сравнению с соседними постройками: обгорел порог и часть крыши, вход завалило остатками кровли. Он зашел в дом через проем в стене. Там была всего одна комната, и кухня, и спальня.

Мать лежала на полу почему-то совсем без одежды. Растрепанные светлые волосы утонули в луже крови из раны между грудей. Отец лежал лицом вниз около кровати. У него было рассечено горло.

Дрожащим голосом мальчик позвал:

– Мама? Папа? – Сначала шепотом, а потом чуть громче: – Мама! Папа!

Но никто не ответил. Мать глядела в потолок, а отец под кровать.

Мальчик набрался храбрости и решил дотронуться до мамы. Она была такая холодная, совсем как бабушка в прошлом году и дедушка в позапрошлом, когда они уснули и больше не посыпались. Даже такой малыш, как он, понял, что произошло с родителями, и расплакался.

Он рыдал так долго, что разболелась голова и пересохло в горле, а когда слезы закончились, еще долго не мог перестать всхлипывать.

Мальчик захотел пить, но бочка с водой была опрокинута. Из еды тоже ничего не осталось, ни одного кусочка хлеба, который мать испекла прошлым утром. Тогда мальчик расплакался снова, но ненадолго. Он сел на пол посреди разбитых черепков и стал думать, что ему теперь делать.

Кроме своей деревни он ничего не знал, нигде не был. Единственное, что сейчас пришло ему на ум, это рассказ мамы. Несколько месяцев назад она ходила к травнице за лекарствами, а потом описала ему путь, на всякий случай.

– Если идти вдоль ручья через лес, – сказала тогда она, – на другой его стороне будет три одинаковых холма. За ними поле и еще холмы. Между этими холмами и живет травница. Самое главное, – повторила мама, – все время идти против течения ручья. Травница живет около его истока.

Через деревню проходил только один ручей, значит, по нему и нужно идти. Травница помогла многим жителям деревни, поможет и ему.

Мальчик раньше никогда не заходил в лес так далеко. Ему стало страшно. Он решил взять с собой какое-нибудь оружие, но не смог найти ни одного ножа – все забрали всадники. Тогда он взял кочергу. Она оказалась очень большой и тяжелой, но ничего другого похожего на оружие в доме не осталось.

Он отыскал свою куртку, набрал в карманы зеленых яблок с дерева и отправился к ручью с кочергой вместо трости. Бросив последний прощальный взгляд на остатки деревни, мальчик решительно растер сопли рукавом по всему лицу и зашагал вглубь леса против течения ручья.

В лесу было холодно и сыро, там ничего не росло, кроме мха и лишайника, непригодных в пищу. Иногда отец приносил из леса белые вытянутые грибы, но, наверное, в другое время года. Мальчик перепрыгивал с одного берега на другой, балансировал на больших камнях и вспоминал, как они с другими ребятами пускали по воде кораблики из коры. Но теперь все они мертвы. Никто больше не поиграет с ним.

Воду можно было пить. Напившись вдоволь, мальчик достал из кармана одно из зеленых яблок, откусил его, поморщился и сразу же выплюнул. Они оказались слишком кислыми и несъедобными. Пришлось выбросить и остальные яблоки.

Скоро деревья в лесу стали расти заметно плотнее, света сквозь ветки проникало все меньше. На пути попадался колючий кустарник. Толстые стволы густо покрывал желтый лишайник. Мальчик понял, что зашел в самую чащу. Теперь он шел осторожно: ему стало страшно. Он был совсем один посреди огромного негостеприимного леса, где под корнями и в плотном покрове листвы пряталась живая, никогда не покидающая этих мест тьма. Среди деревьев мерещились темные силуэты всадников, а каждая коряга представлялась злобным лесным жителем из страшилок. Мальчик постоянно оборачивался и вздрагивал от каждого шороха. Ему казалось, что за ним следят.

Где-то упала ветка, и мальчик, чуть не напустив в штаны, побежал изо всех сил. Из чащи он выбежал, задыхаясь от усталости. Деревья попадались все реже, и вот уже впереди показалась свободная полоса. Мальчик оставил лес позади и сразу же без сил рухнул на лужайке. У него болели ноги, к тому же, пока бежал, он поранил руки и лицо о колючие ветки.

Немного отдышавшись, он поглядел вдаль. С его места открывался вид на холмистую местность, поросшую высокой сорной травой. Среди прочих возвышенностей явно выделялись три холма, а между ними блестела полоска путеводного ручейка. Мальчик немного отдохнул и пошел дальше. Он только сейчас понял, что потерял кочергу в лесу, но возвращаться за ней почему-то не хотелось.

Путь предстоял долгий. Трава доставала ему до подбородка и сильно замедляла продвижение. Пока мальчик обогнул вместе с ручьем первый холм, заметно стемнело. Ему снова стало страшно. Ему казалось, что в траве притаились злобные духи, готовые его сожрать. Снова подступили к глазам слезы от страха и усталости. А что если там, впереди, нет никакой травницы, или она не захочет ему помочь? От этих мыслей становилось только хуже.

Между тем спустились сумерки, и мальчик с вершины третьего холма как будто различил вдалеке контуры хижины. Подгоняемый страхом темноты и надеждой на спасение, он сбежал с холма и помчался, насколько позволяла трава, к следующей гряде холмов. Ручей теперь постоянно оставался справа.

Вот, наконец, показалась рощица, в тени которой и примостилась хижина. Мальчик радостно побежал к дому, но вдруг заметил огромный силуэт чудища с горящими желтыми глазами. Оно стояло между ним и порогом спасительной хижины. И оно низко, протяжно зарычало.

Мальчик стоял как вкопанный, не смея дышать или шевелиться. Ему сделалось так страшно, как не было страшно за весь день. Он бы тут же обмочился, если бы не пописал совсем недавно.

В единственном окне хижины зажегся свет. Дверь отворилась. Чудище сразу прекратило рычать и опустилось на землю.

– Что тебе нужно? – спросила травница. Голос у нее был прямо как у мамы – молодой. – Подойди ближе.

Мальчик послушался и сделал несколько робких шагов, опасливо косясь на чудовище. Вблизи оно напоминало огромную собаку. А травница оказалась молодой женщиной с длинной косой черных волос.

– Ну? – нетерпеливо повторила она. – Что тебе нужно?

– Это вы – травница? – Голос у него дрожал, ведь жуткое чудовище не отводило от него своих огромных желтых глаз.

– Да.

Мальчик выдохнул и приказал себе успокоиться.

– Мне нужна помощь, – сказал он. – На мою деревню напали черные всадники и убили всех жителей, а деревню сожгли. И мама с папой…

Мальчик только сейчас подумал, а что конкретно он собирается просить у травницы? Как она может ему помочь?

– Какое мне дело до твоей деревни, – ответила женщина, сверкнув глазами не хуже своего чудища.

Мальчику снова стало страшно. Он захотел убежать и расплакаться. Хотел к маме, но ее больше нет. Он заставил себя проглотить слезы.

– Прошу вас, госпожа травница, помогите мне! Мне больше некуда идти. Возьмите меня в ученики!

– Я не беру учеников, мальчик. Поищи себе другое место для игр.

Он сжал крохотные кулачки и со всей смелостью выпалил:

– Нет! Возьмите меня в ученики, прошу вас! Я буду прилежно учиться! Во всем вас слушаться! Пожалуйста, прошу вас!

Травница задумчиво поглядела на него, куда-то в область груди. Так она простояла минуту, не моргая и не двигаясь. Наконец она сказала:

– Понадобится время. Хорошо. Я могу научить тебя, но ты должен меня слушаться. Не перечить. Не жаловаться. И никаких соплей в моем доме, – пригрозила она, как только мальчик собрался пустить слезу от счастья.

– Спасибо! Я вас не подведу!

– Это мы еще посмотрим. Знай, я терпеть не могу детей.

Травница дотронулась указательным пальцем до его лба.

– Теперь ты принадлежишь мне и душой, и телом.

Мальчик не понял сути ее слов, но ему было не до того. Он с легким сердцем вошел в хижину вслед за травницей и хотел уже было притворить дверь, но увидел на пороге грозную морду. Как только большая собака зашла в дом, дверь захлопнулась сама собой.

В доме пахло благовониями и травами, под потолком сушились пучки растений, все стены были в склянках и книгах. Хозяйка указала на стул.

– Садись.

Сам по себе вспыхнул огонь в очаге. Женщина набрала воды в котелок и повесила его над пламенем. Пока закипала вода, она смешала разные листья в заварочном чайнике.

– Это Малыш, – сказала она, указав на чудище. – Он живет со мной. Можешь его не бояться, но и не донимай его.

Вода забурлила в котелке, и травница вылила ее в чайник. Приготовила чашку и через минуту поставила перед мальчиком дымящийся ароматный чай.

– Выпей.

Мальчик послушно сделал несколько глотков. Сразу же стало легче, голод немного притупился, по телу побежали волны тепла и усталости.

– Как тебя зовут? – спросила хозяйка.

– Келлгар. Но родители зовут меня просто Келл. Звали…

– Хорошо, Келл. Я – Селестия-Инмори. Можешь звать меня госпожа Инмори. Так что случилось с твоей деревней?

Келл содрогнулся всем телом и быстро допил оставшийся чай.

– На нас напали черные всадники ночью. Они были все в черном. Всех убили, забрали еду и животных и потом подожгли дома. Я спрятался в старом колодце, потому меня не заметили. Я там всегда прятался от старших мальчишек.

– Сколько тебе лет?

– Уже пять, – он показал раскрытую пятерню. – Вот столько.

– Хорошо. Как видишь, еды у меня нет, но завтра мы что-нибудь придумаем.

– А чем вы тогда питаетесь? – удивился Келл.

– Солнечным светом.

Инмори сказала это с таким выражением, что мальчик заподозрил злую шутку. Травница подлила еще чая в опустевшую чашку.

– Ночью Малыш пойдет на охоту. Ты будешь спать на чердаке. Допивай и иди спать, а я пока подумаю, что с тобой делать.

На чердак вела крутая лестница прямо из общего помещения. Инмори легко взобралась по ней, а следом и Келл. Его уже сильно клонило в сон. Чердак был весь в пыли и завален каким-то хламом. Инмори сделала мимолетное движение пальцем. Тут же загорелась масляная лампа, вещи переместились сами собой в один угол, а в другом потрепанный матрас с одеялом вдруг стали как новые. У Келла отвисла челюсть от удивления. Он не мог понять, привиделось ему это, или все происходит взаправду.

– Как вы это сделали?

Инмори поднесла палец к губам.

– Это секрет. Никто в мире, кроме меня, так не умеет. А теперь ложись.

Стоило уставшему Келлу уронить голову на матрас, он тут же провалился в глубокий сон.

Келлгар жил у травницы два года. За это время она научила его читать и писать, выращивать овощи и стрелять из лука. Когда мальчик заикался о чем-то посерьезнее, Селестия-Инмори всегда отвечала одинаково: еще не время. Лохматое чудовище на деле оказалось не таким страшным. Малыш, огромная черная собака шести с половиной футов в высоту, охотно играл с мальчиком, когда хозяйка была занята делами. Жизнь оказалась даже лучше чем раньше.

Пока однажды Инмори не велела ему идти в город на обучение. На пятнадцать лет. Это же целая жизнь! Инмори устроила его в гимназию при монастыре ордена рыцарей-монахов Великой Единой Церкви. Единственное учебное заведение города Химпейка. Спорить Келл не осмелился.

Горько было прощаться. Инмори и Малыш проводили его до первых пригородных феодов. Келл успел привязаться к травнице, хотя она так ни разу и не улыбнулась ему. Когда Келл потянулся к ней, выставила вперед руку. Даже на прощание не пожелала обнять.

– Монахи будут учить тебя своей вере. Учи их молитвы, но сам не поддавайся обману. В нашем мире есть только один истинный бог, и они понятия о нем не имеют. Они поклоняются давно умершему лживому богу, по вине которого умирает наш мир.

Это были последние слова Инмори. Она сухо положила руку на его плечо, развернулась и ушла. Келлгар ничего не понял, про каких таких богов она говорила. Всю дорогу через феоды он плакал от страха перед неизвестным и от страха, что больше никогда не увидит травницу.

Глава 2. Тайна

Нова слезла с кровати незадолго до рассвета. Она отодвинула штору на окне и выглянула наружу. Лунный свет с улицы слегка очертил ее соблазнительные формы.

– Что ты делаешь? – прошептал Берт, приподнявшись на подушках. – Хочешь, чтобы тебя увидели голой в моей спальне?

– Да брось, – отмахнулась девушка. – Мы на третьем этаже, и сейчас все спят. – Она повернулась спиной к окну. У Берта от вида ее груди снова зашевелилось мужское достоинство. – Мне пора возвращаться к себе.

– Знаю. Мы так редко бываем вместе.

Нова опустилась на постель, провела рукой по все еще липкому члену, а потом тихонько сжала.

– Мне тоже это не нравится. Но чаще никак не получится: о нас и так шепчется прислуга. Хотя до твоего отца пока слухи не дошли.

– Он этого не одобрит.

– Точно.

– Неужели мы так и будем жить? – Берт провел пальцами по бледному бедру Новы, взял ее руку в свою и поднес к губам. – Скрывать наши отношения?

– Когда-нибудь барон захочет выдать меня замуж. Он уже давно подыскивает мне жениха, а тебе – невесту.

– Этого не случится, если у нас будет ребенок.

Нова нахмурилась, выдернула руку из его ладони и отвернулась. Больная тема, которую никто из них уже давно не поднимал.

– Ты же знаешь, Берт, я бесплодна. Мы уже столько раз пытались…

– Может быть, дело во мне? Мы не можем знать наверняка.

– И как это выяснить? Я не собираюсь спать с другими мужчинами, чтобы проверить, смогу я забеременеть или нет.

– Я и не хочу этого.

– Тогда что же, ты, может быть, сам хочешь кого-нибудь обрюхатить? – Нова гневно раздула ноздри и сложила на груди руки.

– Нет, конечно, успокойся. Нам поможет целитель.

– И где ты собираешься найти такого целителя? Во всем графстве нет ни одного. Они все вымерли много лет назад.

– Я слышал, что не все Бессмертные погибли во времена Священных походов Великой Единой Церкви.

– Бессмертные? – ужаснулась Нова. – Это же черная магия крови! Даже если мы найдем одного из них, им нельзя доверять!

Берт поцеловал Нову в плечо, погладил по темным волосам.

– Не волнуйся. Я постараюсь что-нибудь выяснить. – Юноша издал сдавленный смешок. – Если у нас ничего не получится с ребенком, придется сбежать из дома.

– Ага, и жить в нищете? Нет уж, спасибо. Вот же, – Нова озадаченно поглядела в окно, на посветлевшее небо, – совсем заболтал меня. Мне пора.

Девушка поцеловала Берта на прощание и быстро оделась в свое ночное платье.

– Не усердствуй сверх меры на сегодняшнем приеме. Когда ты флиртуешь со своими кавалерами, я ревную.

Нова рассмеялась.

– Ты же знаешь, Берт, эти напыщенные болваны мне противны. И я тоже ревную, когда ты танцуешь с другими девушками.

– Мне противны все эти безмозглые пигалицы.

Нова отодвинула гобелен на стене. За ним прятался их тайный ход: замаскированная дверь с замком и узкий лаз внутри стен особняка, который соединял их комнаты. Они пользовались этим ходом с самого детства, с тех самых пор, как барон Ролано привел в свой дом оставшуюся сиротой дочку одного из дальних родственников.

Девушка быстро прошла знакомые повороты и оказалась в своей комнате. Открыла дверь, чтобы служанка ничего не заподозрила, когда придет ее будить, и легла в кровать. Заснуть она так и не смогла.

Целитель, который смог бы вылечить ее бесплодие? Что за бред!

К завтраку Нова подошла последней. Она допоздна провалялась в кровати, долго выбирала платье и несколько раз приказывала переделать прическу. Наконец она медленно спустилась по лестнице в обеденную залу, где за длинным столом красного дерева уже сидели барон и его сын. Подол зеленого платья волочился следом, а высокая прическа обнажала тонкую шею и плечи. Нова присела в реверансе с тайным умыслом подразнить Берта своим декольте и безучастно поздоровалась:

– Добрый день, господин Ролано. Добрый день, Берт.

– Мы только тебя и ждем, копуша, – вместо приветствия бросил Берт. На людях он изображал из себя избалованного богатенького мальчика, которого интересовала только выпивка и азартные игры.

– Фу, как грубо. – Нова же играла роль капризной бесчувственной стервы.

– Добрый день, Нова, – сухо поздоровался Тильт Ролано. – Дети, вы ведете себя глупо.

Нова заняла место слева от барона. Справа от отца и напротив нее сидел Берт. Он несколько раз мельком взглянул на ее декольте.

Подали завтрак. Берт тут же затребовал себе бокал вина. Тильт посмотрел на него с укоризной, но ничего не сказал. Нова захотела перед завтраком выпить кофе.

– Кофе не пьют на голодный желудок, – терпеливо сказал барон. – Дождись, пока подадут всем.

– Я не собираюсь пить эту вонючую дрянь! Я столько раз говорила, почему ты меня не слушаешь?

Нова демонстративно смахнула стакан молока со стола. В тот же миг налетели горничные и принялись собирать осколки, вытирать пол и платье Новы. Берт усмехнулся. Барон сердито сверкнул глазами.

– Несносная! Принесите ей кофе! Наградил же меня Бог неблагодарной воспитанницей! Клянусь, юная леди, не прошло и дня, чтобы я не пожалел о том дне, когда согласился опекать вас.

– Ты всегда можешь выгнать меня на улицу.

– Тогда мне станет являться мстительный призрак твоего покойного отца, который не в меру избаловал тебя.

– Или ты потеряешь доход с моих родовых земель, что гораздо хуже, чем какой-то там жалкий призрак.

Пока Нова ждала свой кофе, завтрак остыл, и она отказалась его есть. Барон на этот раз промолчал. Он угрюмо завершил трапезу и встал из-за стола.

– Берт, не увлекайся, тебе еще в гимназию идти. Монахи выгонят тебя, если почуют запах спиртного.

– Не волнуйся, отец, я выпью следом кофе и пожую листья мяты.

– Лучше бы не пил с утра. Неужели, так сложно дождаться хотя бы обеда? Когда-нибудь твое пьянство доведет тебя до греха, попомни мои слова.

– Я пью каждый день, и до сих пор ничего не случилось, – беззаботно пожал плечами Берт.

Тильт гневно поджал губы, но ничего не ответил. На его худощавом лице редко возникали какие-то другие эмоции помимо различных вариаций неудовольствия. На людях он строил из себя чопорного феодала, на деле же был жалким вдовцом, уставшим от проказливых детей.

Барон поднялся в кабинет, где по обыкновению пропадал до обеда, а Берт и Нова остались допивать кофе. На людях они обычно не разговаривали. Когда началась их игра семь лет назад, самые старые слуги в доме сразу же заподозрили неладное: с детства неразлучные друзья вдруг стали отдаляться друг от друга. На деле же оказалось, что они сблизились как никогда. Сейчас им было по девятнадцать, и они начали избавляться от самых любопытных и догадливых.

Берт допил свой кофе и позвал слуг:

– Принесите мне плащ и меч и подготовьте лошадь.

Почти моментально подошел слуга в коричневой ливрее с плащом и мечом в руках.

– Ваша лошадь уже готова, милорд.

– Прекрасно.

Он накинул плащ на ходу, прикрепил меч к портупее и спустился на первый этаж, к выходу.

Химпейк, как и остальные города в графстве Шанор, был перенаселен. Напуганные люди предпочитали ютиться в лачужках среди вони и грязи, лишь бы оставаться под мнимой защитой мнимого городского полка. Полк этот в стародавние времена действительно служил верой и правдой народу, но теперь же его основную часть составляли пьяницы и мародеры. Отсутствие войн пагубно влияет на дисциплину. Тем не менее, целые деревни покидали свои насиженные места и переселялись в город. Химпейк с каждым годом все разрастался. У него не было никаких оборонительных сооружений, а потому и четких границ. Были, как и полагается, бедные кварталы черни и были роскошные поместья богатых феодалов.

Монастырь раскинулся на обширной территории площадью около двух тысяч акров на южной окраине города. Свой парк, огород, хлев и пастбище – как отдельное самостоятельное поселение. На всей территории проживали сами монахи, работники и некоторые студенты.

Берт с гордо поднятой головой въехал в парадные ворота гимназии. Далеко вперед уходил вычищенный зеленый газон с дорожкам из щебня, несколько статуй знаменитых рыцарей-монахов в центре и постройки из красного камня по бокам.

Что его постоянно раздражало, так это пренебрежительное отношение монахов. Они не делали различий между сословиями и запросто могли отправить отпрысков известных лордов чистить конюшни за какую-нибудь провинность. В силу своей безалаберности Берт и сам частенько этим занимался.

Во дворе уже толпились студенты. Разумеется, только мальчики. Берт самостоятельно завел лошадь в стойло и поспешил на занятия. Монахи не терпели опозданий.

– Брат Анри, не уделите мне немного времени?

Берт после занятий подкараулил в коридорах гимназии старейшего из монахов. Седой сухонький старик в коричневой рясе добродушно улыбнулся.

– Слушаю тебя, сын мой. – Его голос скрипел подобно ржавым дверным петлям.

– Я ищу хорошего целителя, чтобы излечить тяжелый недуг. Вы знаете, где такого найти?

Брат Анри глубоко задумался.

– Насколько тяжел тот недуг?

– Возможно, практически неизлечим. Наш местный Нолли оказался в этом вопросе бессилен.

– Но он – самый уважаемый целитель Химпейка.

– Значит, нужен кто-то за пределами Химпейка. Вы такого знаете?

Брат снова погрузился в размышления.

– Я не знаю целителя, но знаю, кто может тебе помочь, – сказал он целую вечность спустя.

– Правда?

– Идем со мной.

Монах медленно поплелся по опустевшим коридорам. Берт, сгорая от нетерпения, шел следом. Судя по всему, монах держал путь в библиотеку. Ему было уже около семидесяти. Пальцы скрючил артрит, старик быстро уставал, часто и подолгу просиживал в своей комнатушке. Он уже несколько лет не преподавал, но охотно помогал студентам и был добр с ними, за что они любили и уважали его.

Берт придержал тяжелую дверь перед братом Анри. Библиотека всегда была открыта, ею мог пользоваться любой желающий.

– У меня не так много времени перед вечерней молитвой, – сказал монах, – и нужно еще поспеть вернуться в святилище. Я укажу тебе направление, а путь найдешь сам.

Старик подошел к секции биографии исторических личностей. Он водил пальцами по корешкам, щурился и что-то бормотал, пока наконец не нашел нужную книгу.

– Вот она! Будь добр, пальцы мои совсем не слушаются.

Берт достал тяжелый фолиант и разложил его на столе. На обложке значилось «Лорды и леди времен Бархатного Столетия». Старик перелистывал страницы непослушными пальцами и говорил:

– Пятнадцать лет назад, если мне не изменяет память, в нашу гимназию поступил мальчик. Он пришел совсем один из какой-то местной деревни. За несколько дней до этого пришла женщина и предупредила о его появлении. Она устроила его в гимназию с постоянным проживанием и оплатила сразу за все пятнадцать лет наперед. И, сдается мне, она была очень похожа на одну из королев Бархатного Столетия. Вот на эту.

Брат Анри указал на цветной портрет девушки. Белая кожа, черные волосы, зеленые глаза. Берт с сомнением перевел взгляд с портрета на монаха и обратно.

– Брат Анри, вы уверены?

– Такое не забывается, мальчик мой. – Старик мечтательно покачал головой с блаженной улыбкой на лице. – Мы все тогда были очарованы, увидев ее. Волосы словно вороново крыло, кожа как первый снег. Только глаза у нее были серые. Лишь спустя несколько лет я понял, где видел ее раньше. В этой книге!

– Но ведь, – скептически заметил Берт, – сейчас ей должно быть никак не меньше шести сотен лет!

– Я не знаю, сын мой. Женщина тогда назвалась просто травницей. Попробуй спросить ее, может быть, она тебе ответит. Или поможет. Кто знает.

– И как мне найти ее?

– Спроси сына Келлгара. Это его она привела в наш монастырь. Мне пора на службу.

– Постойте, у меня еще один вопрос! Что вы знаете о Бессмертных?

Брат Анри как будто испугался. Он сделал быстрое движение, отгоняющее темные сущности.

– Не стоит тебе искать ответ на этот вопрос. В былые времена Бессмертные имели могущество подобное божьему. Только божья власть идет от света, а могущество Бессмертных – дар темной стороны.

– Так ведь, если вы действительно видели эту даму, – Берт постучал пальцами по портрет, – не значит ли это, что она одна из Бессмертных?

– Такое прелестное создание не может быть порождением смерти! Тем более, их всех давно истребили наши предки.

Старик заковылял прочь, явно рассерженный последними словами Берта. Юноша остался в библиотеке один. Он глубоко вздохнул и принялся изучать жизнеописание темноволосой королевы, окончательно уверившись, что старик спятил.

Глава 3. Северный Союз

В тронном зале короля Лаокля царило оживление. По случаю важной аудиенции собрались все мало-мальски значимые вельможи Иронты, которые за два дня успели во множестве прибыть во дворец из префектур. Места было мало, но никто не жаловался. Все хотели присутствовать при встрече трех королей, которая в корне могла изменить будущее северных стран.

Король Лаокль властно восседал на троне, глядя из-под кустистых бровей на своих возбужденных вельмож. Ничего хорошего он от этой аудиенции не ждал. На Севере уже давно ходили тревожные слухи. Назревала война.

Герольд протрубил в рог, возвещая прибытие гостей. Вельможи замолкли и уставились на дверь. Створки распахнулись, и в тронный зал по одному вошли два короля в сопровождении своей свиты. Герольд громогласно представил их:

– Его Величество Бьёркин, король Лорнии. Его Величество Амаална, король Риндаля.

Оба короля подошли к ступеням, их свита остановилась на пять шагов позади. Оба учтиво кивнули, и король Бьёркин начал:

– Приветствую тебя, Лаокль, король Иронты. – Его бархатистый глубокий голос с легкой хрипотцой пролетел над залом в полной тишине.

– Приветствую, – подхватил Амаална.

– Что привело вас в мой край, глубокоуважаемые соседи?

Лаокль был самым старшим из них, почти старик, но его густой бас обладал невероятной силой звучания. Он обвел взглядом королей: рыжебородого громилу Бьёркина со шрамом на щеке и низенького полноватого Амаалну. Прежде они не встречались, но король многое о них знал.

– Наслышан о твоей нелюбви к формальности, король Лаокль, – с улыбкой произнес Бьёркин. – С твоего позволения перейду сразу к делу.

Он сделал паузу, обвел взглядом заинтригованных слушателей, расправил плечи, отчего стал казаться еще выше.

– Как всем нам известно, Северное море давно сковали льды. Племена, живущие на побережье, вынуждены были переселиться в степи, чтобы не умереть от голода и холода. Но и степи неплодородны. Вожди племен пришли в мои владения просить о помощи: их люди умирают, а земель на Севере, пригодных для жизни, становится все меньше. И тогда я подумал: ведь их судьба ждет и нас всех. Льды подобрались уже практически вплотную к моим северным границам. А на границах Риндаля и Иронты происходят постоянные сходы лавин с Высоких гор. Ни для кого не секрет, что зима здесь длится уже восемь месяцев в году, и с каждым разом это время все увеличивается. Но даже в теплое время мы не можем собрать достаточный урожай: лишь десятая часть наших земель пригодна для посевов. Люди голодают. С каждым годом северных народов становится все меньше. Если ничего не предпринять, нас всех ждет печальный конец.

Вельможи слушали его, затаив дыхание. По сути, ничего нового он не сказал. Всем было давно известно, что жизнь к северу от Высоких гор постепенно умирает. За тысячу лет население северной части континента уменьшилось вдвое. Держались пока три оставшиеся страны: Риндаль, Иронта и Лорния.

Король Лаокль медленно поглаживал длинную бороду и следил за реакцией своих вельмож на речь соседа Бьёркина.

– Из сложившейся ситуации я вижу лишь один выход: покинуть насиженные места и перейти горы.

Вельможи разом загалдели. Чтобы понять, о чем они говорят, не нужно было вслушиваться в их шепот. Король Лаокль и так все прекрасно знал: все думают об этом, но никто не говорит вслух. А речь соседа Бьёркина даже сама по себе могла спровоцировать конфликт Юга и Севера: в каждом дворе найдутся свои шпионы.

– Что вы предлагаете? – прогремел над всеми голос Лаокля.

– Мы предлагаем альянс, Ваше Величество, – заговорил Амаална. Его голос был скорее похож на женский, а второй подбородок безобразно трясся от каждого движения. Такая тучность обычно не присуща северянам. Но внешность обманчива: все знали, как он хорош в бою.

– Единственная надежда на лучшую долю для нашего народа, – провозгласил Бьёркин, – объединиться и совместными силами атаковать Разрозненную Империю.

– Вы предлагаете войну? Империю когда-то составляло семнадцать стран. А нас всего трое.

– Наша сила в единстве, а их слабость в разобщенности. Графы не станут помогать друг другу. Они не ввяжутся в войну, пока наша армия не подступит к их границам.

– К югу от Высоких гор множество зеленых земель пустует. И даже если наш народ перейдет горы, все еще останутся сотни тысяч акров свободной плодородной почвы.

Лаокль размышлял. Война сулила большие потери, но даже с минимальным шансом на успех его люди с радостью пожертвуют свои деньги для организации кампании. Более того, они добровольно отправятся воевать. Никто не сомневался, что Север рано или поздно опустеет.

– Вы думаете, это разумно, развязывать войну именно сейчас? Мы едва можем прокормить народ. Многие умирают зимой от голода. А где взять ресурсы, чтобы содержать многотысячную армию?

– Именно сейчас – самое подходящее время. Что будет через два года, когда нехватка продовольствия скажется на каждом северянине? Или через десять лет, когда нам останется лишь поедать друг друга, подобно дикому зверью? – Бьёркин немного преувеличивал, но в целом был абсолютно прав. – Сейчас мы сумеем обеспечить наших людей провизией во время перехода через Высокие горы. А на юге нас обеспечат графства, которые мы захватим. Пройдет год, и мы сможем вырастить новый урожай уже на той стороне гор.

– И каков ваш план?

– До конца этого года мы сможем собрать и снарядить войско численностью шестьсот тысяч человек. Захваченные земли распределим согласно вкладу в общее дело.

Вельможи пораженно ахнули. Неслыханное дело, такой огромной армии не собиралось много тысяч лет. Лаокль и сам удивился дерзости соседа Бьёркина. Глядя на него, сложно было понять, что это: признак недалекого ума вкупе с завышенной самооценкой или же тщательно продуманный план.

Король Бьёркин, высокий широкоплечий мужчина, с вызовом глядел на него. Несомненно, в рукаве он припас какие-то козыри, иначе не был бы так уверен в успехе кампании. Да и Амаална не стал бы ему помогать без веской на то причины. Поход на Юг – давняя мечта миллионов северян, которую высказал и пообещал осуществить Бьёркин.

Вельможи Иронты и короли Лорнии и Риндаля ждали его ответа. Воистину, самая судьбоносная аудиенция последнего тысячелетия.

Монарх поднялся со своего трона. Все затаили дыхание.

Судьба его страны, судьба всего Севера, а может и всего континента.

– Да будет так.

Бьёркин был доволен собой. Он сидел у окна в своих покоях и преспокойно попивал баснословно дорогой бренди. Виноград не рос на Севере, поэтому большая часть алкогольной продукции поступала из-за гор. Скоро в связи с военным положением поставки прекратятся.

Король Лаокль после аудиенции разместил гостей во дворце и предоставил им все необходимое для отдыха. На следующий день было назначено совещание, дабы более подробно обсудить все детали кампании. А пока монарх наслаждался видом на вечерний заснеженный город и восхищался тем, какую проникновенную речь толкнул несколькими часами ранее. В своем успехе он был уверен с самого начала. Поход на Юг – вот, что спасет его народ от голодной смерти. И он, Бьёркин, возглавит великую армию северян.

Король машинально дотронулся до правого уха. Его верхнюю половину когда-то отсек топор неприятеля, он же оставил горизонтальный шрам на его щеке. Спустя двадцать лет шрам по-прежнему иногда давал о себе знать.

В дверь постучали. Без особых церемоний зашел его ближайший советник Ройль Экко. Он прибыл вместе с королем в Иронту и присутствовал на аудиенции, однако так и не сказал никому ни слова. Ройль Экко предпочитал оставаться в тени. Вот и сейчас он выбрал самый темный уголок в комнате.

– Замечательная речь, Ваше Величество.

– Знаю. – Бьёркин отвернулся от окна и указал на бутылку бренди. – Выпьешь?

Экко покачал головой. Он никогда не пил и не ел в присутствии своего короля. Молодой человек – на вид ему было около двадцати пяти – в последние годы сделался важной фигурой в политике Лорнии. Король во многом прислушивался к нему и даже преднамеренно возвысил над остальными своими советниками, да к тому же сделал капитаном охраны. Любовниками они не были, хотя злые языки пытались распустить слухи с самого его появления.

Ройль Экко обладал выдающейся внешностью: сочетание стройного тела, каштановых волос и голубых глаз делало его мечтой любой женщины. Оба его уха украшали несколько маленьких серебряных колец.

– Вы хотели меня видеть? – после паузы спросил Ройль.

– Да. Что думаешь о старике?

– Король Лаокль принял решение вступить в альянс только благодаря давлению вельмож. Сам бы он не решился выдвинуть подобное предложение и уж точно не повел бы в бой своих людей. Он привык к политике консерватизма, коей придерживались все его предшественники. Он считает, что его годы сочтены, и хочет лишь одного: провести старость в спокойствии и в окружении хорошо известных ему людей. На приключения его не тянет.

– Значит ли это, что он останется в своем дворце и будет принимать минимальное участие в военных действиях?

– В планировании и тактике он незаменим. Он предоставит вам своих людей и ресурсы, но на передовую не пойдет. Возможно, кто-то из его сыновей захочет отличиться. Возможно, оба.

– Он воспитывал их в строгой военной дисциплине. Привлечем их к командованию.

– Разумно.

– Но с чего ты взял, что Лаокль – тактик?

Ройль Экко загадочно улыбнулся.

– Он превосходный игрок в шахматы.

– Ты так говоришь, будто сам с ним играл.

– Не играл, но знаю.

Бьёркин усмехнулся и залпом выпил содержимое стакана. В его медные волосы были вплетены бусины и кольца, что придавало ему диковатый видок.

– А что Амаална? Он вряд ли захочет участвовать в битве.

– Не захочет, но и в стороне не останется. Он пойдет в тылу войска, чтобы самому следить за ходом сражений. На передовую отправятся его сыновья.

– Замечательно. Пять командиров у нас есть. Но нам нужны сотни.

– Я найду вам достойных людей, – пообещал Экко.

– Не сомневаюсь.

Бьёркин плеснул в стакан новую порцию бренди и сделал еще глоток. Одной из его особенностей была удивительная невосприимчивость к алкоголю.

– Ты придумал, как нам переправить войско через горы?

– Да.

– Неужели? Так быстро?

– Да. Беспроигрышный вариант, но могут возникнуть некоторые затруднения… в плане веры.

– Что ты имеешь в виду?

– Яраи.

– Темные создания?

Монарх с недоверием уставился на своего советника. Яраи, мифические создания, которые единственные могли выжить в вечных северных льдах. Если верить легендам о мертвых богах, конечно.

– Северные народы не настолько религиозные, как южане, но будет лучше, если ваше войско не увидит яраев за работой. Они пророют тоннель сквозь гору, я увезу их обратно, и после этого можно будет спокойно переправлять войско на ту сторону.

Король Бьёркин задумчиво вертел бусины в пышной бороде. Сложно поверить в существование тварей, о которых никто не говорил вот уже много сотен лет. Но монарх привык полагаться на слова своего советника. Если он говорит, что яраи существуют, значит, так оно и есть.

– Если мы не воспользуемся тоннелем сразу, существует вероятность, что о нем узнают южане и успеют перестроиться?

– Не узнают. – В глазах Ройля светился азартный огонек. – Им и в голову не придет, что такое возможно. Тем более, наш тоннель пройдет далеко от Свободного перевала. Там они выставят свои войска. Мы же ударим с фланга. Даже если учесть, что южане каким-то образом узнают о тоннеле, на перестройку армии и переход уйдет несколько дней. За это время мы успеем переправить войска и атаковать смятенного противника.

– Идея хорошая, – наконец кивнул Бьёркин. Король хлопнул советника по плечу. – Молодец. Лучше так, чем идти через Свободный перевал прямо в руки южанам. Если у них еще соберется армия, чтобы встретить нас.

– Соберется, – кивнул Экко, – но гораздо меньше нашей.

– Откуда знаешь? – спросил Бьёркин, не особо надеясь на ответ.

– Знаю.

Король усмехнулся. Ох уж этот скрытный Ройль Экко!

– Хорошо. Будем держать наш план в тайне. Не представляю, как ты сможешь заставить яраев помогать нам. Сколько времени на все это понадобится?

– Всего пара месяцев.

– Хорошо. У нас в запасе полгода. Как только закончится сбор урожая, мы выступим. К этому времени заручись поддержкой яраев, чтобы потом не было сюрпризов.

– Я займусь этим, когда сопровожу вас в Лорнию и безопасно устрою. Мне придется покинуть вас на некоторое время. Нужно сделать так, чтобы вы не попали в беду, пока меня не будет рядом.

– Я ценю твою заботу, Ройль, но я не маленький мальчик.

Экко пожал плечами и ничего не ответил. Король снова усмехнулся.

– Ладно. Можешь идти. Я рассчитываю на тебя.

Ройль Экко слегка поклонился и вышел, а Бьёркин вновь повернулся к окну. Он вылил в стакан остатки бренди и неторопливо потягивал его, пока за окном падал снег. Возможно, последний снегопад в этом году. Скоро придет весна, начнется посевной сезон. Необходимо запастись как можно большим количеством продовольствия перед началом кампании. Еще и все эти темные создания. Что же у Ройля на уме?

Глава 4. Страшная правда

Келлгар лежал на кровати в своей комнате и читал книгу. Вот уже пятнадцатый год эта комната была для него домом. Маленькая, скупо обставленная, зато принадлежала лишь ему одному. Монахи ценили уединение: сами жили поодиночке и так же позволяли жить студентам.

Сопливый плакса превратился в настоящего мужчину. Из прошлого остались только светлые волосы до плеч, как у матери, и волевой подбородок, как у отца.

В дверь постучали. На улице уже стемнело, кого принесла нелегкая в такой час?

Келл, недовольный, что его оторвали от чтения, открыл дверь. В коридоре стоял один из студентов, курса на три младше него. Раньше они не общались. Берт кашлянул и натянуто улыбнулся, мельком из-за плеча оглядел комнату, прищурил зеленые глаза.

– Привет. Извини, что так поздно, – произнес он без капли сожаления в голосе. – Ты ведь Келлгар, правильно?

– Да, что такое?

– Меня зовут Берт Ролано, сын барона Тильта Ролано, – официально представился он. – Можно просто Берт.

– А я просто Келлгар, сирота без рода и племени, – съязвил Келл.

Берт не обратил на его тон внимания.

– У меня есть к тебе одно дело.

Берт подождал приглашения войти, но Келл так и остался стоять в проходе. Юноша не стал настаивать.

– Что за дело?

– Я по поводу твоей, э… Той женщины, которая устроила тебя в гимназию.

Келлгар с подозрением уставился на гостя. Он никому и никогда не рассказывал о своей опекунше. Наконец он спросил:

– И что с ней?

– Брат Анри сказал мне, что она представилась травницей. Это правда?

– Что она травница? Да.

– Так она, получается, как бы твоя приемная мать?

Келл задумался. А так ли это?

– Видимо, что-то вроде.

– Мне очень нужно с ней встретиться! – Берт сложил ладони вместе. – Пожалуйста, это очень важно! Ты можешь проводить меня к ней?

– Не знаю… как там тебя… – Келл нарочно хотел подразнить его.

– Берт.

– Точно. Я не виделся с госпожой Инмори уже пятнадцать лет.

– Что? – Берт ошеломленно уставился на него, как будто услышал что-то из ряда вон.

– Что? – не понял Келл.

– Ты сказал, Инмори?

– Да, так ее зовут. Селестия-Инмори. А что?

– Пойдем, я тебе кое-что покажу.

– Не может быть, – в который раз повторил Келл. – Хотя портрет ее точная копия. Только глаза голубые.

Парни склонились над фолиантом про Бархатное Столетие.

Императрица Селестия-Инмори Эргриммская, говорилось там, царствовала во времена Объединенной Империи. Король Эргримма Клорит III сделал ее своей преемницей в обход всех законов престолонаследия. О ее происхождении доподлинно ничего не известно. В эпоху ее правления семнадцать стран к югу от Высоких гор без применения насилия слились в одну Объединенную Империю. Все шестнадцать королей единогласно приняли решение присвоить королеве Эргриммской титул императрицы. Эпоха ее правления прославилась как самое мирное время последнего тысячелетия. Спустя сорок шесть лет после коронации императрица Селестия-Инмори без вести пропала, не оставив ни наследников, ни завещания. После ее исчезновения Объединенная Империя погрязла в раздорах и междоусобицах, началась борьба за власть. Воцарился хаос, в результате которого Империя распалась. Одиннадцать стран из семнадцати превратились в тридцать восемь графств. Началась эпоха Разрозненной Империи.

Келлгар провел последние полчаса в молчаливом созерцании портрета императрицы. Здравый смысл настойчиво твердил, что это всего лишь совпадение, что Инмори узнала о своем сходстве с императрицей и взяла себе ее имя. Он так и сказал Берту.

– Я тоже сначала подумал, что старик сошел с ума, – заявил Берт.

– Графство Эргримм, – невпопад размышлял Келл, – это же где-то на севере, почти у самого подножия Высоких гор.

– Ну да.

– Это же много тысяч миль отсюда.

– Ну да.

– Очень далеко.

– Келл, прошло шестьсот лет. За это время можно было пройти пешком всю сушу раз тридцать.

– Ты же не думаешь, что она…

– Как раз это я и пытаюсь тебе сказать! Что если она – Бессмертная?

– Чушь какая-то.

Берт словно бы его не слышал.

– Ты только представь, если это действительно так! Она бы могла вылечить Нову от бесплодия.

– Что? Об этом ты не говорил.

Келл и Берт уставились друг на друга. Наконец Берт сказал:

– Это моя… невеста. На самом деле, мы не знаем, у кого из нас проблема. – Он напустил на себя суровый вид и добавил: – Разболтаешь кому-нибудь, убью.

– Так ты за этим приходил?

– В общем-то, да.

– Ясно.

Оба надолго замолчали. Это было странно: близится полночь, вокруг ни души. Непривычно тихо.

– Так ты поможешь?

– Посмотрим, – ответил Келл, бросив последний взгляд на портрет. Он закрыл книгу и поставил ее на место. – Как я уже сказал, мы давно не виделись. Может, она и не живет там больше.

– Но попробовать стоит! Если она Бессмертная, только представь…

– Бессмертные, – прервал его Келлгар. – А ты смотрел в закрытом зале?

– Чего? Он же закрыт!

Келл лукаво улыбнулся.

– Замки существуют для того, чтобы их открывать.

– Или чтобы что-то спрятать.

– Если ты хочешь, чтобы я помог тебе, придется пойти со мной, – Келл указал большим пальцем себе за спину, туда, где скрывалась дверь в закрытый зал.

– Ладно. Звучит интересно. Если только нас потом не погонят из гимназии палками под зад.

– Ну, мне-то терять нечего, последние полгода остались.

– Ты только о себе и думаешь. Эгоист. Ну, чего же мы ждем?

Берт заговорщически подмигнул Келлгару, а тот улыбнулся еще шире. Они подошли к ложным портьерам, скрывающим металлическую дверь, и Келл вытащил прикрепленную к низу ткани проволоку.

– Я вижу, ты часто здесь бываешь, – с долей уважения заметил Берт.

– Не представляешь, как иногда бывает скучно в монастыре.

Келл немного поколдовал с проволокой, и замок открылся. Он осторожно снял его с одной из петель.

– Подожди, не хочу, чтобы нас заметили. – Берт подошел к одному из ближайших к выходу столов. – Идем, помоги мне.

Вдвоем они перетащили стол к двери, створки которой открывались внутрь. Открыть ее с той стороны, конечно, можно было, но это наделает столько шума, что ребята успеют незамеченными закрыть запретный зал и сбежать через окно.

Все лампы в библиотеке погасили, кроме одной, которую и взяли в закрытый зал.

– На самом деле, – признался Келл, – я мало что здесь смог прочесть. Много книг на древних языках.

– Так ведь мы же изучаем древние языки в гимназии.

– Это не такие языки. Тех мы не изучали.

В закрытом зале было порядка восьми стеллажей, и часть из них составлял архив.

– Смотри-ка, – присвистнул Берт, – наши личные дела.

– Откуда ты знаешь?

– Видел, как братья заполняют такие. – Он начал просматривать корешки одинаковых бурых папок. – А тебе что, никогда не приходило в голову заглянуть сюда?

– Да как-то дело не дошло.

– Вдруг здесь что-то интересное о тебе?

– Да брось, я ведь никому ничего не рассказывал. И никто не спрашивал. Вряд ли там что-то будет.

Берт проигнорировал его слова и продолжил копаться в папках. Келлгар поставил лампу на пол и начал поиски нужной книги самостоятельно.

В закрытом зале монахи хранили труды, не предназначенные для глаз студентов, а значит, непременно должно быть что-то о темной стороне. Официально Церковь запрещала все упоминания о других богах, о темных сущностях и о слишком далеком прошлом.

Фолианты стояли или лежали на полках вразнобой, без всякого порядка и связи. Келл решил для начала ограничиться теми, что были написаны на знакомых языках. Он просмотрел три стеллажа и на четвертом как раз нашел то, что искал. Под потертой кожаной обложкой без названия скрывались записи ранних рыцарей-монахов о Бессмертных.

– Эй, Берт, я, кажется, нашел.

Келл шумно опустил фолиант на пол возле лампы и стряхнул с него пыль. Берт притих. Он как-то странно смотрел на Келла и при этом держал руки за спиной. Келл насторожился.

– Что там у тебя?

Берт усиленно замотал головой.

– Ты что-то нашел? Покажи!

– Тебе не стоит это смотреть.

По спине Келлгара пробежали мурашки. Плохое предчувствие.

– Покажи, – с дрожью в голосе сказал он. – Я имею право знать.

Келл придвинулся вплотную к Берту и протянул руку. Юноша опустил глаза и молча вручил ему папку. На обложке значилось «Келлгар».

Келл проглотил ком в горле и открыл папку. Пробежался по торопливому рукописному тексту. Тут же в глаза бросилась фраза, как будто только она одна и была написана на всем листе. Он пытался читать сначала, но не мог сосредоточиться. Это как пламя свечи, которое мерещится везде, куда ни посмотри.

«…предположительно из деревни, которую мы уничтожили два года назад»…

Он перечитывал ее снова и снова и не мог поверить своим собственным глазам. Наконец, поднял ошалелый взгляд на Берта.

– Монахи?

– Что? – не понял Берт.

– Монахи сожгли мою деревню? Убили моих родителей? Черные всадники? Они?

На последних словах он перешел на сдавленный крик. Затем отбросил папку в сторону.

Он снова почувствовал себя пятилетним несмышленышем, без семьи, без дома. Вспомнил тот ужас, который поселился в нем при виде черных всадников. Вспомнил, как они обошлись с его отцом, что сделали с матерью.

Ему стало страшно.

И с этими людьми он провел бок о бок столько лет. Он улыбался им, уважал их. Как они могли, зная о том, кто он на самом деле, так легко с ним разговаривать, смотреть в глаза, улыбаться в ответ?

Как волной накрыло омерзением к самому себе, к этим людям и такому несправедливому миру. Злую шутку с ним сыграла судьба.

Берт с опаской смотрел на него. Конечно, он не мог знать наверняка.

Келлгар заставил себя подавить нахлынувшие чувства. Он поджал губы, развернулся и подошел к фолианту. Опустился на пол, скрестив ноги. Берт через пару секунд присоединился к нему. Вместе они пролистали том от корки до корки. Никаких рисунков там не было. Имен тоже. Только список из подробных описаний, какие иногда пишут в учетных книгах банкиры.

По телу Келла вторично пробежали мурашки и на лбу выступил холодный пот.

Это она, точно.

Рост пять футов и шесть дюймов. Худая. Белокожая. Иссиня черные длинные волосы. Желтые глаза с вертикальными зрачками. Умеет парить над землей и перемещать предметы.

– Ну? – осторожно спросил Берт. – Она?

– Глаза не похожи, – неуверенно ответил Келл.

Берт картинно фыркнул. Келл хмуро глянул на него исподлобья. Юноша понял, что это не слишком уместно в данной ситуации, и поднял вверх руки в примирительном жесте. Должно быть, его новый знакомый сейчас как на иголках, стоило бы прикусить язык, пока он не успокоится.

– Извини. Просто мне кажется, тут и так все понятно. Это не может быть очередным совпадением.

– Не знаю, Берт. – Келл покачал головой. – Как-то это слишком… нереально.

– А ты хорошо ее знаешь?

Келлгар задумчиво потер подбородок. Пришлось признать:

– Совсем не знаю. Я жил у нее всего два года и мы почти не общались.

– Так ты поможешь мне?

– Да. Но только, – Келл решительно посмотрел Берту в глаза, – если ты поможешь мне.

Берт начал было расплываться в улыбке, но вдруг помрачнел.

– О, Бог Милосердный, не делай этого!

Келл смотрел на него жестким взглядом, в котором читалась вся его затаенная злоба, боль и обида.

– Я должен. Должен отомстить.

Глава 5. Кровь за кровь

Любовники лежали на кровати, переводя дух, и держались за руки. Одеяло и одежда в беспорядке валялись на полу, а на дворе стояла глубокая ночь. Берта, как обычно после секса, клонило в сон, но он держался: хотел сначала рассказать Нове важные новости.

Нова была прекрасна. Тусклый свет свечи отражался в ее глазах, блестел на влажных волосах, разбросанных по подушке, на покрытых румянцем щеках. Она смотрела на него так, как не смотрела ни на кого другого. Нежно.

И он принял окончательное решение: ради Новы и их счастья он пойдет на все.

– Я нашел травницу. Надеюсь, она сможет нам помочь.

Девушка нахмурилась и протяжно вздохнула.

– Берт, травами здесь не поможешь.

– Мы попытаемся.

Снова тяжёлый вздох. Она уже давно смирилась, что не сможет излечиться.

– Что за травница? Как ты о ней узнал? Сейчас много шарлатанов.

– Это проверенный человек. Мне о ней рассказал брат Анри. Ее приемный сын учится вместе со мной в гимназии.

Берт не хотел так сразу пугать Нову сказками о темных созданиях. Да и наверняка бы не поверила: всем известно, что Бессмертных истребили воины-монахи.

– Ты ее видел?

– Нет, но тот парень, Келлгар, отведет меня к ней.

– Когда?

– Не знаю. Скоро. На самом деле, за помощь Келлгар попросил меня кое-о-чем.

– Так сразу? – Нова села в кровати и сложила руки на груди. Слова Берта вызвали ожидаемую реакцию – скепсис. – Ты уверен, что можно доверять этому человеку?

– Уверен.

Он тоже сел и провел рукой по ее колену. То, что он скажет дальше, понравится ей еще меньше.

– Он попросил меня достать одурманивающий яд.

– Зачем?

– Не знаю. Но просьбу его выполню. Пока это наша единственная надежда.

– Если монахи узнают о твоих затеях с запрещенными веществами, тебя выгонят из гимназии. Ты подумал об этом? Не слишком радужная перспектива для наследника богатейшей семьи Химпейка.

– Никто не узнает. Я все продумал. Честно.

Нова сурово глядела на него, нахмурив брови. Берт поцеловал ее в лоб, и она вроде бы немного смягчилась.

– А если барон узнает? Что, если он не захочет иметь такого внука? Он никогда не признает наши отношения, ведь я не богата и не влиятельна. Брак со мной ничего не даст вашей семье.

– Отец не вечен. Когда-нибудь старик отбросит копыта, и нам с тобой уже ничто не помешает. Нужно только всеми силами оттягивать момент вступления в брак. Будем отваживать всех его кандидатов.

Нова рассмеялась, поняла, что слишком громко, и прикрыла рот ладонью.

– Какой ты добрый, а главное, любящий сын, – с сарказмом заметила она.

– Он любит меня ровно настолько же, насколько и я его.

– Скорее бы уже сдох этот старый козел.

Келл сидел во дворе монастыря на краю неработающего фонтана, мраморный бассейн которого давно зарос мхом. В назначенном месте в назначенное время. Последние несколько дней учебы давались ему с великим трудом. Чего только стоило держать себя в руках при виде монахов. Он ненавидел их лютой ненавистью. Он спал и видел, как совершает свою месть. Келл перестал обедать с монахами, как делал на протяжении вот уже почти пятнадцати лет, и старался не покидать комнату без необходимости. Пил много монастырского вина и часто думал о Селестии-Инмори. Он очень хотел с ней увидеться.

Берт подошел сбоку и хлопнул его по плечу.

– Эй, чего такой замученный? – Он беззаботно шлепнулся рядом. – У тебя такой вид, будто ты пил не просыхая все это время.

Келл нахмурился еще больше.

– А ты поставь себя на мое место.

– Ладно, приятель, мне тоже нелегко приходится. Но вот что я тебе скажу: пить – это искусство. Учись у мастера, – он указал на себя большим пальцем. – За утро я прикончил полбутылки вина, а по мне и не скажешь.

Келлгар смерил его злобным взглядом, что совершенно не вязалось с его по-юношески кроткой физиономией.

– Но есть и хорошие новости, – Берт раскрыл принесенную с собой книгу, а Келл раскрыл свою. Вместе они делали вид, что повторяют материал – обычное дело для гимназистов. – Я принес то, что ты просил.

– Замечательно. Сделаем все сегодня же. Сил моих больше нет терпеть это место и этих людей.

– Еще раз обращусь к твоему рассудку, если он, конечно, остался: ты отдаешь себе отчет в своих действиях? Понимаешь, какие могут быть последствия? Еще не поздно одуматься и попытаться простить их.

– Эти люди убили мою семью. – Келл еле-еле держал себя в руках, лицо исказила ярость. – Изнасиловали и убили мою мать. О каком прощении может быть речь?

– А с виду и не скажешь, что эти милые старички способны на такие зверства.

– Они все лжецы и лицемеры. Мир станет гораздо лучше без них.

– Ну, раз ты непреклонен в своем решении… Какой у тебя план?

Мимо фонтана прошла группа гимназистов. Никто из них вроде бы не обратил внимания на двоих парней, но Келл счел за лучшее подождать, пока они удалятся на достаточное расстояние.

– Перед вечерней трапезой я отвлеку дежурных по кухне, а ты насыплешь в еду порошок. Монахи поужинают, разойдутся по кельям. Какое время действия у твоего яда?

– Он начинает действовать примерно через полчаса, когда попадает в кровь. У людей затуманивается сознание, но на какие-то минимальные действия они способны. Эффект проходит через два-три часа.

– Хорошо. Через час после ужина я всех их зарублю в своих же кроватях, как они когда-то убили жителей деревни. А потом спалю к хренам собачьим этот чертов монастырь.

Берт несколько секунд молчал, переваривая услышанное. Его глаза полезли на лоб.

– Постой, ты хочешь, чтобы я это сделал? Может, лучше я отвлеку, а ты насыплешь?

– Нет. Тебя не должны видеть в монастыре после занятий. – Келл раздраженно цокнул. – Честное слово, как малому ребенку все объяснять нужно. Это же твоя репутация, как ты сам не поймешь!

Берт состроил недовольную гримасу.

– Так, может, ты сам и отвлечешь, и насыплешь? А я после занятий домой свалю, чтоб не светиться. Репутация же.

– Нет, мне нужно, чтобы ты был здесь. Если что-то пойдет не так, сделаешь вид, что бьешь меня, и вытащишь отсюда.

Берт что-то недовольно пробурчал, но вслух сказал:

– Ладно. У тебя хотя бы оружие есть?

– Возьму из оружейной после вечерней трапезы.

Прозвонил колокол, возвещающий о скором начале занятий. Парни поднялись со своих мест.

– Встретимся на этом же месте после занятий.

Берт кивнул и хмуро побрел к гимназическому корпусу. Он не хотел убивать монахов, хоть косвенно, хоть по-настоящему, ведь конкретно ему они ничего плохого не сделали. Он их недолюбливал – и только. Особенно жаль брата Анри, он относился к Берту так, как мог бы относиться родной отец. Берт печально вздохнул: чего не сделаешь ради любви.

Келлгар нес в трапезную ящик вина. И в коридорах, и в самом помещении было пусто, только на кухне заканчивали последние приготовления повар и его помощник – один из юных послушников на дежурстве. Келл двинулся мимо рядов длинных столов, еще не накрытых к трапезе. Столы и лавки не отличались особым изяществом, как и остальные предметы мебели монастыря: монахи ценили простоту, ведь сознательный отказ от земных благ есть путь к просветлению. Он приветливо улыбнулся повару, который выглянул в зал через смотровое окно. И вдруг поскользнулся на полу и с громкими потоками отборной ругани грохнулся на спину, а бутылки из ящика полетели сверху. На такой невообразимый грохот из кухни выбежали повар с помощником. Келл с закрытыми глазами валялся в луже красного вина, вокруг ковром рассыпались острые осколки и тут же лежали чудом уцелевшие бутылки, коих, однако, осталось меньшинство.

– Келлгар! – Повар склонился над мужчиной, насколько позволяла красная лужа и больные суставы старика. – Ты как, не ушибся?

Келл осторожно пошевелился, приходя в себя.

– Я в порядке, только головой ударился, болит. – Он приподнял голову и посмотрел вокруг с видом невинным и растерянным. – Не могли бы вы помочь мне подняться?

Повар поставил на ближайший стол ящик и уцелевшие бутылки, а его помощник убрал осколки с тела Келла. Затем они вместе взяли его за руки и потянули.

– Порядок? – Повар оглядел его изучающе, пощупал затылок. – Ну и попадет же тебе. Как ты так умудрился, полы же даже не скользкие!

– Не знаю, – Келл озадаченно потер ушибленный затылок. – Сейчас все уберу.

– Помоги ему, – распорядился повар, – пока монахи не пришли, – и, беспокойно покачивая головой, вернулся на кухню, отправив Келлгара с юным послушником за тряпками.

С одежды и волос Келла то и дело слетали красные капли, и он, дабы не усложнять себе сверх меры работу, счел за лучшее снять рубаху. Сухой ее частью промокнул волосы и бросил на пол: больше она не понадобится.

Убирая осколки и огромную красную лужу, Келл еле сдерживал улыбку. Все прошло удачно. Он заметил, как Берт влез на кухню через постоянно открытое окно, высыпал порошок в котел и так же быстро покинул кухню. Сейчас по плану Берт должен пойти в комнату Келла и ждать там, пока подействует яд.

Закончив уборку, Келлгар поспешил в свою комнату переодеться и умыться. В коридорах ему встречались монахи и остальные обитатели монастыря – все постепенно стягивались на вечернюю трапезу. Они беззаботно переговаривались, кивали и улыбались идущему навстречу Келлу, словно не замечая его хмурого и отчужденного выражения, ведь для них это был всего лишь один из вереницы одинаковых дней размеренной и спокойной жизни. Келл же едва справлялся со своей бурей.

В комнате, как и было уговорено, уже ждал Берт. Мгновение они смотрели друг на друга, потом расхохотались. Смех был порождением вконец расшатанных нервов, хотя и видок Келла стал прекрасным поводом для шуток: слипшиеся волосы торчком, липкие красные пятна на лице и на теле. Отсмеявшись, Келл стянул с себя остатки одежды и бросил их в угол.

– Пойду мыться. Тебе придется посидеть здесь без дела некоторое время. Сможешь?

Юноша лукаво улыбнулся и вытащил из-под кровати бутылку вина, уже начатую.

– Не волнуйся за меня, я найду, чем заняться.

Келл закатил глаза.

– Только не напейся до беспамятства, чтобы мне самому не пришлось тебя вытаскивать! Помни, что ты здесь не просто так, а для моей страховки. Не хотелось бы, чтобы твое пристрастие к бутылке поставило нас обоих в неловкое положение.

Берт улыбнулся еще шире и вытащил из кармана кусок сыра.

– У меня и закуска есть. Прихватил с кухни. Очень даже сносный.

Мужчина усмехнулся, взял полотенце и чистую одежду и вышел. В теплое время года послушники мылись в закрытом внутреннем дворе из бочек с холодной дождевой водой. Смирение перед различными жизненными тяготами – один из путей к просветлению.

Первая часть плана вроде бы удалась, но он волновался. Что, если яд Берта не подействует, или подействует не так, как от него ожидается? Вся эта задумка с ядом нужна была лишь для того, чтобы монахи не оказывали сопротивления, ведь они по праву считались искусными воинами, и некоторые из них носили с собой оружие. Яд – средство слабаков и трусов, его использование не делает убийце чести. Но разве была честь в убийстве беззащитных детей семнадцать лет назад? Это месть, черное дело, и для нее все средства хороши. Самостоятельно Келл мог бы справиться с двумя-тремя, если напасть неожиданно, но никак не со всеми. Монахов было восемнадцать, еще послушники, простые работники и студенты, живущие в монастыре, – всего около сорока человек. Он не собирался убивать всех, только черных всадников. Руки дрожали и сердце билось сильнее в предвкушении долгожданной и сладкой мести.

Когда мужчина умылся и привел себя в порядок, он взобрался на монастырскую колокольню – заранее избранный наблюдательный пункт. Отсюда открывался вид на всю территорию, а что самое замечательное, на галереи и переходы между корпусами. Келл мог видеть, как монахи и послушники покидали трапезную и расходились по кельям и комнатушкам. Такие умиротворенные, ничего не подозревающие. У него снова задрожали руки, гулко заухало успокоившееся было сердце. Час расплаты все ближе.

Он дождался, пока на территории полностью прекратится движение, спустился с колокольни и поспешил к складу с оружием, на всякий случай постоянно оглядываясь. По пути так никто и не встретился, и это, несомненно, являлось хорошим знаком.

Оружие для тренировочных боев и для показательных выступлений студентов хранилось в корпусе недалеко от вытоптанной площадки во внутреннем дворе. Келлгар с легкостью вскрыл замок, даже не задумываясь о заветах Единого Бога, ведь тяжесть этого проступка меркла перед предстоящим деянием. Он выбрал более-менее заточенный меч, прихватил портупею к нему и два небольших кинжала, захлопнул складскую дверь, не потрудившись вернуть замок на место, и поспешил обратно в свою комнату.

Берт растянулся на кровати прямо в сапогах, пустая бутылка валялась на полу. Он чуть приподнялся на звук открываемой двери и снова уронил голову на подушку.

– Ну что? – Юноша выглядел совершенно трезвым.

– Все разошлись. Подождем еще немного – и можно начинать. – Келл бесцеремонно пододвинул ноги товарища и уселся на кровать.

– А мне-то что делать?

– Ты можешь пойти в классную комнату или в библиотеку и сделать вид, что засиделся допоздна за книгами.

– Я – за книгами? Ну ты даешь! – Юноша усмехнулся такой глупой идее, ведь никто из монахов до сих пор не замечал за ним рвения к учебе. – И как я пойму, если тебе понадобится помощь?

Келлгар ненадолго задумался.

– Наверно, поднимется шум, если что-то пойдет не так, – неуверенно предположил он.

– Нет уж, приятель, мне совсем не на руку, если тебя прикончат.

– Тогда можешь по-тихому ходить за мной. Но за репутацию твою я не ручаюсь.

– Знаю. Выкручусь как-нибудь. Все равно никто не поверит в мои добрые намерения, если увидит меня за книгами.

– Как скажешь. Я тут собрал кое-какие вещи. – Келл вытащил из-под кровати холщовый мешок. – Одежда в основном. Надо будет с собой забрать.

Берт заглянул в мешок и поморщился.

– Ой, оставь свои обноски! Моя репутация пострадает еще больше, если меня увидят в компании кого-то вроде тебя в этих твоих нищенских тряпках. Я тебе, так уж и быть, выделю что-нибудь из своих вещей. Нам все равно придется ночевать в моем поместье.

– Ладно. Завтра утром поедем к госпоже Инмори. Но пока без твоей… женщины. Сначала узнаем, там ли она и сможет ли помочь.

– Хорошо.

– В таком случае пора.

Келлгар с мрачным лицом собрал волосы в хвост на затылке, надел черную мантию с капюшоном и обмотал лицо полоской черной ткани, оставив щель для глаз. Надвинул поглубже капюшон, поправил меч на поясе, прицепил к портупее кинжалы.

– К чему этот маскарад? – Берт едва смог удержаться от колких комментариев.

– Черные всадники, – ответил Келл.

Берт не стал больше спрашивать. Это какая-то его детская душевная травма, которую не стоило бы ворошить. Вот только поможет ли месть излечить больную психику?

Келлгар тем временем распихал по карманам заранее приготовленные бутылочки со спиртом, кремень и кресало, бесшумно выскользнул за дверь и спустился на первый этаж, где спали монахи. Двери в комнаты никогда не запирались. Еще ни разу никому не приходило в голову напасть на монастырь ордена рыцарей-монахов Великой Единой Церкви. До этого дня. Келлгар не боялся кары господней: госпожа Инмори сказала, что бог давно мертв.

Он распахнул первую дверь. Монах в коричневой рясе без движения лежал на кровати. Его глаза были открыты, он смотрел вверх. На звук он опустил глаза к двери, беззвучно пошевелил губами, но не более. Келл вытащил меч, чье лезвие засверкало в свете свечи подобно снегу на закате. Медленно подошел к монаху.

Решимости вдруг поубавилось. Первой мыслью, которую он тут же отбросил, было желание повернуть назад, бросить свою месть и забыть все обиды. Келл напомнил себе, что этот человек убивал и грабил его знакомых, насиловал его родных и не задумывался при этом о грехе и морали. Да, месть не может воскресить родных, вернуть друзей. Да, мертвецам не станет легче оттого, что к ним на Той стороне присоединится повинный в их смерти. Мертвым все равно. Но станет легче тому, кто выжил и кто вынужден тащить за собой этот тяжкий груз чужих смертей и своей боли. Мужчина отбросил все сомнения.

– Бога нет, – тихо сказал он и рубанул мечом по светлому беззащитному горлу. Бурным потоком хлынула алая кровь. Меч перерубил горло почти наполовину, кровь попала в трахею и с бульканьем потекла изо рта.

Келл наблюдал, как монах дергается и задыхается и как неподвижно замирает с обращенным к нему напуганным взглядом. И не почувствовал ничего.

Первое в его жизни убийство не принесло долгожданного освобождения, не сделало его счастливее, но также и не заставило сердце дрогнуть от жалости к своей жертве. Не то, чего он ожидал. Убийца почувствовал легкое разочарование. Он должен был получить удовольствие, и он его получит.

Келл вошел в следующую комнату, и картина повторилась. Но в этот раз он не медлил. Безжалостно разрубил шею, окропив темными каплями стену, столик со свитками и свою одежду, разбрызгал немного спирта на умирающее тело брата и вышел.

Подступило безумие, которое он долго скрывал под маской смирения.

После четвертого монаха он уже вошел во вкус и убивал легко. Решил, что проявляет излишнее милосердие и убийцы совсем не мучаются перед смертью. Решил, что справедливее было бы надругаться над ними. Рубил руки и ноги, раскидывал их по комнате, пинал отрубленные головы перед собой по коридору, как будто играет в мяч, с диким хохотом кромсал тела кинжалами. Помочился на одного из монахов, решил, что поступает глупо и отвел струю в сторону, попутно замочив пальцы. Выругал себя за слабость и принялся за своих жертв с новым приливом остервенения. Бранил и проклинал своих учителей такими словами, какие всю жизнь боялся произносить даже мысленно. В завете Единого Бога говорится: смирение и покаяние, там говорится: нет большего греха, чем отнять жизнь у слуг божьих. Значит, не видать ему света на Той стороне, если этот свет, конечно, не очередная выдумка священнослужителей для осуществления контроля над массами.

Берта нигде не было видно, но Келлу было все равно: он веселился, богохульствовал и убивал.

Никто так и не оказал ему сопротивления. Все, на что были способны монахи в одурманенном состоянии – поднять руку перед собой или промычать что-то не вполне разумное. Прикончив двенадцать монахов, он отправился в другое крыло. Оно находилось чуть дальше от кухни, и в коридоре валялось несколько человек, которые не успели дойти до своих комнат, прежде чем начал действовать яд. Там он продолжил свои зверства. Один из братьев лежал на животе, и Келлгар даже не стал переворачивать его на спину, чтобы посмотреть жертве в лицо. Он воткнул меч в спину брата чуть ниже левой лопатки. Другой монах сидел, привалившись к стене. Он был слишком молод, чтобы участвовать в расправе над деревней семнадцать лет назад, но Келл не пощадил и его. В ту ночь черные всадники тоже никого не щадили. Пусть скажут спасибо за быструю смерть, а то ведь по всем правилам полагалось для начала их отыметь. Келл склонился над очередным монахом, но вдруг почувствовал боль в затылке. Оглушенный он упал на пол. Голова кружилась, но он ясно различил над собой темную фигуру. Брат Анри. Почему он его упустил? Ведь Келл не видел, как Анри входил или выходил из трапезной. И за свою ошибку сейчас поплатится жизнью, так и не завершив дело кровавой мести.

Обычно мягкие черты лица старшего наставника исказились гневом и болью. Он подобрал выпавшее из рук Келла оружие, занес его для решающего удара, пока тот еще не успел подняться, чтобы дать отпор.

«Вот и все», – успел подумать мужчина. Невозможно приготовиться к смерти, и Келл выдал самую естественную реакцию на приближающийся конец: страх. Он зажмурился, а в мыслях уже рисовались картины холодных пальцев тьмы с Той стороны, которыми он отныне будет навечно скован.

Брат Анри тяжело вздохнул, замер на мгновение и медленно опустил голову. Из его живота торчал меч. Старик выронил из ослабевших пальцев оружие и пошатнулся. Берт вытащил из его спины меч, и брат свалился на Келла. Молодой барон стоял бледный как смерть с выпученными от ужаса глазами и раскрытым ртом в тщетных попытках вздохнуть. Это его первое убийство. По прихоти судьбы-злодейки он лишил жизни своими руками того, чьей смерти хотел меньше всего.

Келлгар, такой же бледный и напуганный, вылез из-под тела наставника – тот еще был жив – и подобрал свое оружие. Юноши таращились друг на друга одинаково ошалелыми глазами в попытках осознать, что же сейчас произошло. У Берта подкосились ноги, он едва успел опереться о стену, как его обильно вывернуло на и без того запачканные полы гимназии.

Келл мог думать лишь о том, как только что чудом избежал смерти. Оба парня готовы были расплакаться, каждый по своей причине, и лишь благодаря присутствию другого держали себя в руках. Келл хлопнул товарища по плечу.

– Спасибо, дружище, я в долгу перед тобой. – Он откашлялся и отвел глаза – от трупов, и от липкой крови, заливающей коридоры, и от темного пятна блевотины. – Я увлекся. Надо закончить начатое.

Берт промычал что-то не вполне внятное: все его мысли сейчас занимал затихающий в последних судорогах брат Анри.

Келлгар прикончил последних двух монахов, разлил весь оставшийся спирт по коридорам. Парни отошли поближе к выходу, Келл поджег прихваченную в одной из комнат лампу и бросил ее в коридор. Пламя вспыхнуло в мгновение ока и уже через несколько секунд разошлось по спиртовой дорожке в комнаты и одного, и другого крыла. Келлгар глядел на пламя как зачарованный, даже жар из коридора его не беспокоил. Значит, вот как сгорела его деревня…

– Пора убираться отсюда.

Юному барону пришлось силком волочить его за собой, ухватив за предплечье.

– Скоро пожар заметят в городе. Если нас здесь застанут, нам несдобровать.

Келл и сам это понимал. Он побежал за Бертом и только сейчас заметил вещевой мешок за его плечом.

– Что это там?

Хотя он и так уже догадался по звону стекла. Берт вымученно усмехнулся.

– Не пропадать же добру! В монастырских погребах столько хорошего вина осталось, прямо слезы наворачиваются. Прихватил только самые старые.

– Да, после такого не помешало бы выпить.

Они добежали до конюшни, где Берт оставил свою лошадь. Разумеется, никто не знал, что эта среднестатистическая рыжая кобыла принадлежит ему, ведь обычно он разъезжал на статном вороном мустанге. Юноша отдал свою сумку Келлу, вскочил в седло, взял сумку обратно, а когда следом забрался Келл, одной рукой бережно прижал бутылки к груди, а в другую взял поводья. Поглядел на оставшихся лошадей и обернулся к другу:

– Может, возьмешь себе лошадь?

– Кто-нибудь может узнать ее в городе, – с сомнением отозвался он, но мысль ему понравилась.

– Да брось, бери вон ту гнедую кобылу, таких полно, никто и не узнает.

Мужчина со вздохом слез. Лошадь была распряжена на ночь, придется ехать без седла.

– Освободи остальных лошадей, – добавил Берт, – они смогут убежать. В такой суматохе затеряется не одна лошадь.

Одна здравая мысль за другой. Почему Келл сам об этом не подумал? То ли это все влияние стрессовой ситуации, то ли избалованный барон не такой глупец, каким себя выставляет. Келлгар отворил все загоны, и лошади робко начали выглядывать наружу. Он кое-как уселся на гнедую кобылу, благо и к такой ситуации его готовили. Берт первым выскочил из конюшни, постоянно оглядываясь по сторонам в озаренной жадными оранжевыми сполохами тьме. Они что есть мочи помчались прочь с территории гимназии, надеясь, что никто их не заметит. А если и заметит, то кто узнает в сгорбленных чумазых всадниках наследника богатейшей семьи Химпейка и безызвестного паренька-сироту?

Десять минут спустя впереди показалась резиденция Ролано, почти такая же огромная и величественная, как монастырь. У подъездных ворот дежурили два стража. При виде взъерошенных всадников, безумно несущихся навстречу закрытым воротам, стражи всполошились и выставили вперед пики.

– Стой! Кто идет?

– Это я, идиоты! – гневно разругался юный господин. Он едва успел затормозить перед изгородью. – Шевелитесь же!

Только стражи закончили возиться с замком и распахнули кованые ворота, барон и его спутник ворвались во двор. Берт тут же спрыгнул с лошади, едва не свалился, чуть не разбил бутылки, и его вывернуло прямо на лужайку перед домом. Келлгар оказался устойчивее к душевным потрясениям. Он соскочил со своего новоприобретенного скакуна и принялся растирать затекшие руки и зад.

– После всего, что я пережил по твоей милости, – прохрипел юноша между мучительными рвотными позывами, – если Бессмертная откажется нам помочь, клянусь, я лично прикончу тебя!

– Я в долгу перед тобой, поэтому сделаю все, что в моих силах.

На шум сбежались слуги. Берт поднялся, вытер рот рукавом и как ни в чем не бывало принялся раздавать указания. Лошадей увели в конюшню, а для молодых людей принялись накрывать поздний ужин. В темноте пятен крови на одежде Келла не было заметно, но в свете фонарей в прихожей особняка глазам слуг открылось примечательное зрелище. Вполне возможно, о ночном госте юного господина будут судачить завтра в городе, если как следует не припугнуть слуг жестокой расправой.

– Иди переоденься, дружище, – посоветовал Берт, провожая его к своей гардеробной. – Подберем тебе что-нибудь новое. И помыться бы не помешало, а то от тебя разит как от помойной крысы.

– От тебя душок ничуть не лучше моего, – беззаботно заметил Келл, но сам не прочь был бы поскорее смыть с себя кровь и копоть.

– Ладно, сначала вымоемся, потом за стол. Ты знал, что к нам по акведуку вода поступает прямо во двор? Это стоило огромных денег, зато теперь у нас всегда есть доступ к чистой воде.

Когда молодые люди вышли из купальни, чистые и в свежей одежде, на столе в малой гостиной их уже ждал горячий ужин. Берт распустил всех слуг: хотел в кои-то веки поужинать без пристального внимания, чтобы хоть немного расслабиться. К своему величайшему облегчению, ни отец, ни Нова так и не спустились вниз за весь вечер. То ли уже отошли ко сну, то ли им просто не было дела до очередного позднего гостя – едва знакомого собутыльника.

Берт и Келл, голодные и уставшие, c жадностью принялись за еду. Чтобы дело шло веселее, открыли пару бутылок выдержанного монастырского вина. По немому согласию никто не вспоминал прошедший день. Для каждого из них началась новая жизнь. Келлгар осуществил свое давнее желание и раздал долги прошлого, но при этом он открыл себя с новой стороны. В какой-то момент ему действительно понравилось убивать. И сейчас, вдали от места расправы, когда жажда крови поутихла, это его страшило. Берт же был напуган, что кто-нибудь узнает о его поступке: за убийство монаха полагалась смертная казнь. Но ради Новы и их общего счастья он готов был рисковать и дальше.

Глава 6. Долгожданная встреча

К полудню Келлгар и Берт на лошадях добрались до хижины травницы.

Удивительно, как спустя столько лет Келл смог вспомнить дорогу. За это время он ни разу не навещал Инмори, впрочем, как и она его. Он был взволнован. Его всю дорогу мучили противоречивые мысли: с одной стороны, он сгорал от нетерпения и хотел поскорее с ней увидеться, но с другой, мрачной стороны, он боялся, что она больше не живет на прежнем месте, или что откажется помочь его новоиспеченному другу.

При подъезде к хижине Келл то и дело поправлял волосы, одергивал на себе новую рубашку или смахивал пыль с укороченного жилета в безуспешных попытках скрыть волнение. Берт глядел на него и посмеивался.

Как только появились первые деревья рощи, огибающей дом с одной стороны, Келл спешился и попросил Берта подождать его.

– Сначала я разузнаю, все ли в порядке, и предупрежу ее перед твоим приходом. Раньше у нее была огромная собака, если она и сейчас там, лошади могут испугаться.

– Как скажешь.

Берт взял животных под уздцы. Сегодня он ехал на своем более привычном статном жеребце, по сравнению с которым кобыла Келлгара смотрелась жалко.

Келл смущенно откашлялся, еще раз поправил одежду и с колотящимся сердцем зашагал к дому. Все так изменилось вокруг: выросли новые деревья, а можжевельники и кипарисы перед домом, что раньше были совсем невысокими, поднимались теперь выше покрытой мхом крыши. С другой стороны хижины Инмори держала огород с лекарственными растениями. Приятно было видеть все тот же ухоженный сад.

Из-за угла дома донеслось рычание. Келл в радостном предвкушении устремился на звук. Встретил его Малыш, лохматая черная собака размером с быка. Он ничуть не изменился и так же величественно сидел рядом со своей хозяйкой.

Келлгар, как когда-то давно, увидел ее и замер на месте, но на этот раз не от страха.

Селестия-Инмори осталась такой же, какой он ее запомнил. Она стояла, прислонившись спиной к древесному стволу и скрестив руки на груди, пышная коса лежала на плече, а мужские штаны с подтяжками и белая рубаха с закатанными по локоть рукавами довершали образ. И, как всегда, ни намека на улыбку.

Келлгар оправился от первого потрясения и с улыбкой от уха до уха бросился к ней. Инмори, как и в тот раз, выставила вперед руку, ясно давая понять, что ни на какие объятия рассчитывать не придется. Келл не растерялся и взял ее руку в свои.

– Госпожа Инмори! – Он едва не плакал от счастья.

– Посмотрите-ка, наш мальчик вернулся, – с сарказмом сказала она. – Не ждала тебя так рано.

– Я так рад вас видеть!

Он бы продолжал сжимать ее руку, если бы она с силой не выдернула ее.

– Достаточно, мальчик, я уже поняла.

– Не зовите меня так, я давно не ребенок.

– Да ну? Сколько тебе – четырнадцать?

– Вообще-то, двадцать два.

– Правда? – без особого интереса потянула Инмори. – Ну, если так, можешь перестать называть меня госпожой.

Мужчина почему-то ударился в краску.

– Да, Инмори.

– Так почему ты здесь? Учебный год еще не закончен.

Келлгар обнял и погладил псину. Как же он соскучился по этой косматой морде!

– Прости, что так сразу. Кое-что случилось. Мне нужно многое тебе рассказать, но для начала я хочу спросить: ты и вправду Бессмертная?

Инмори ничуть не удивил его вопрос.

– Да, – просто ответила она.

Келл, хоть и ожидал такого ответа, но все равно не сдержал возгласа изумления. Не так-то просто оказалось принять реальность, когда его всю жизнь убеждали в обратном.

– И… почему ты мне не сказала?

Инмори отмахнулась, как будто это было обычным делом.

– Ты не спрашивал. Идем в дом. Расскажешь мне, кого ты притащил с собой.

Келл изумленно уставился на нее.

– Как ты узнала?

– Я же Бессмертная.

Как будто это что-то объяснило. Келл понятия не имел, какими силами обладают Бессмертные, поэтому удивлялся каждый раз как ребенок ее очередному фокусу.

Они зашли в дом, Инмори поставила воду на огонь и принялась за чайные листья. В хижине все осталось по-прежнему, только на столе у окна скопилось больше книг. Одна из них была раскрыта. На листе изображалось нечто, напоминающее череп в разрезе и все, что должно быть внутри него. Келл хотел прочесть текст, но по первой же фразе понял: все равно ничего не поймет. Поэтому просто посмотрел картинки. По картинкам тоже сложно было что-то понять: в гимназии такого точно не преподавали.

– Это моя новая работа, – пояснила Инмори. – Сейчас я изучаю внутреннее строение человеческого тела.

Под работой она имела в виду книгу: все рисунки и записи она сделала самостоятельно.

– А эти все книги? – Келл наугад достал одну из книг с полок и раскрыл ее. Тот же почерк.

– Да, я написала их все. Я уже долгое время пишу книги под разными именами. Возможно, вы в гимназии учились по каким-то из них.

Инмори поставила перед ним чашку, а сама села напротив.

– Бессмертная… – прошептал Келлгар, – я просто не могу поверить.

– Тебе страшно?

– Нет, что ты! Ты ведь воспитала меня. – Он сделал несколько глотков. – Я видел твой портрет в книге про Бархатное Столетие. Императрица Селестия-Инмори Эргриммская. Сколько же тебе на самом деле лет?

– Чуть больше восьми сотен.

Келлгар изумленно покачал головой.

– Как это возможно?

– Черная магия крови.

Инмори равнодушно наблюдала, как Келл пьет чай, и ждала новых вопросов, а он тем временем глядел на нее. Он помнил ее глаза – раньше они были серые, а теперь казались желтыми. Ее тонкие черты лица, бледная кожа, фигура… Теперь, спустя столько лет, все это предстало в ином свете.

– Не смотри так, – с укоризной сказала Бессмертная. – У тебя все на лбу написано.

Келлгар пристыженно отвел глаза. Как он мог себе позволить такие мысли?!

–На самом деле, нам нужна твоя помощь, – заговорил он, когда справился со смущением. – Я привел с собой человека, который хочет излечить бесплодие. Но он не знает, в нем ли дело или в его подруге. Я в долгу перед ним, поэтому прошу тебя, если ты можешь помочь, помоги ему!

– В долгу ты, а помогать должна я? – усмехнулась Селестия-Инмори. – Интересно.

– Да, так получилось, но я обещал привести его к тебе. Если ты что-то хочешь взамен, только скажи, и я постараюсь это достать.

Бессмертная пристально в него вгляделась, но не в глаза, а в область груди. Вздохнула и кивнула:

– Приведи его, посмотрим.

Келлгар расплылся в благодарной улыбке, вышел из дома и уже через пару минут вернулся вместе с Бертом.

У Берта округлились глаза при виде огромной собаки, но пес на него не реагировал. Это его немного успокоило. Затем он обратил внимание на Инмори и понял, о чем говорил ему брат Анри.

– Госпожа Селестия-Инмори, – Юноша слегка поклонился. – Меня зовут Берт Ролано. Келлгар уже рассказал вам о моей проблеме?

– Садись.

Бессмертная ногой вытащила из-под стола еще один стул, хотя только что его там не было, а когда Берт подошел к столу, поставила перед ним чашку. Келл опустился на стул рядом с другом.

– Я знаю, что у тебя за просьба, но проблема не в тебе. – Сказала она, даже не взглянув в его сторону. – Такая патология не лечится травами, надеюсь, ты это понимаешь.

– Если вы сможете помочь, я сделаю все, что угодно! У меня есть деньги…

Женщина остановила его жестом.

– Меня не интересуют деньги. Думаешь, за восемьсот лет я не нажила себе состояние? У меня есть дома во многих графствах и даже по ту сторону гор. Сейчас меня интересуют лишь мои исследования, потому что все остальное мне уже наскучило. Что ты можешь предложить мне такого, чего у меня нет?

Берт не нашелся с ответом. Он опустил голову и приготовился к худшему.

– Пожалуйста, Инмори! – вмешался Келлгар. – Если ты знаешь, как им помочь, помоги!

Бессмертная наконец взглянула на Берта.

– Расскажи о своей подруге. Кто она?

– Ну, она… – Берт умоляюще взглянул сначала на Инмори, затем на Келла. Нужно сказать правду, они в любом случае рано или поздно узнают. И он выдохнул: – Это девушка, которую отец взял под свою опеку несколько лет назад после смерти ее родителей. Отец никогда не даст благословения на наш брак. Но я не хочу связывать свою жизнь ни с кем, кроме нее. Прошу вас, госпожа! Вы – наш последний шанс обрести счастье.

Келлгар вскинул брови, но ничего не сказал. Инмори же, кажется, не особенно заинтересовала история Берта.

– Только послушайте, какие высокопарные речи, – с издёвкой протянула она. – По-твоему, без мелкого гаденыша, вылезшего из утробы твоей подружки, счастья вы не обретёте?

Берт опешил, открыл было рот, но не нашелся с ответом. Щеки его то ли от стыда, то ли от гнева стали покрываться красными пятнами.

Спустя несколько мгновений неуютного молчания Инмори вдруг невесело усмехнулась и произнесла:

– Хорошо. Я могу вам помочь и взамен мне ничего не нужно. – Берт и Келл растерянно переглянулись. – Но, так как это врожденная патология, исправить ее будет сложно. Нам нужно попасть в одно место, где велика концентрация исцеляющих энергий, потому что моя природная духовная энергия скорее склонна к разрушению. Там я смогу выправить искривления. Придется долго идти на юг. Ты ведь сын барона и привык к роскоши, уверен, что выдержишь? А твоя подружка – она готова к нескольким неделям под открытым небом?

Это прозвучало как вызов, и Берт со всей запальчивостью ответил:

– Конечно! – Хотя ни он, ни Нова ни разу не бывали в длительных поездках. – Значит, вы поможете, госпожа Селестия-Инмори?

– Да. И можешь звать меня просто Инмори.

– Спасибо! Я так рад. Мы уже потеряли надежду вырастить ребенка.

Он хотел пожать ей руку, но она вовремя отдернула ее.

– Даю вам время собраться. Берите только необходимое. Еду можно не брать. Выдвигаемся отсюда когда будете готовы. Но чем скорее, тем лучше. Иначе я могу и передумать.

– Я ведь пойду с вами? – уточнил Келлгар.

– Да. Ты все еще мой ученик. К сожалению. Но с тобой мы поговорим после. Если на этом все, проводи своего друга, мне нужно отдохнуть от вас.

С этими словами она убрала всю посуду в деревянную лохань с водой и принялась ее намывать, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Парни переглянулись. Келл пожал плечами, Берт выдал в спину Бессмертной вежливое прощание. Друзья вышли на улицу и немного прошлись по лужайке вдоль рощи.

– Все будет хорошо, я уверен, – заявил Келл. – Селестия очень сильная, это явно ощущается в ее присутствии. Уверен, что она сможет помочь. Я ей доверяю.

– Ты так думаешь?

– Да. Она хочет казаться безразличной, но мне кажется, что она не такая. Она ведь много лет как травница помогала жителям окрестных деревень. И помогла мне.

– Я понимаю. Но меня волнует, как отнесется к этому Нова и как отреагирует отец на наше длительное отсутствие.

– Если вы действительно хотите ребенка, такой шанс нельзя упускать.

– Да, пожалуй, – Берт рассмеялся. – Никогда бы не подумал, что встречусь с одной из Бессмертных. Расскажу Нове – она мне не поверит. Спасибо, Келлгар!

Берт махнул на прощание рукой.

– До встречи.

Келлгар проводил взглядом удаляющуюся фигуру и понадеялся, что тот запомнил дорогу с первого раза. В принципе, ничего сложного: по прямой до первых феодов, а там уже виден Химпейк.

Мужчина медленно побрел к хижине, которую уже давно стал называть своим домом. Это было приземистое строение в один этаж, с мансардой и парой окон, большую часть стен которой покрывал плющ, а крышу – толстый слой мха.

Инмори сидела на полу, облокотившись на собаку. Они были прямо-таки неразлучны: вместе ходили за травами в поле, вместе работали в саду и спали тоже вместе. Келлгар сел на стул напротив нее. В доме пахло сандалом, над незамысловатой курильницей поднимался дымок, и от него перед глазами все слегка расплывалось. Келл любил аромат благовоний, как и трав, и составов, которыми всегда полнился дом. Особенно ему нравилось в детстве наблюдать, как Инмори смешивает в ступке различные листья, порошки и жидкости из своей коллекции, и все это чудесным образом превращалось в лекарство от боли в сердце или в примочки для ран.

Они долго молчали, глядя друг на друга, и было в этом что-то умиротворяющее. Но Келлу не терпелось узнать побольше о своей наставнице.

– Так о чем ты хотела поговорить?

– Я?

– Ну, недавно ты сказала: с тобой поговорим позже.

– Это может и подождать.

– Значит, я все еще твой ученик? И ты научишь меня тому, что умеешь?

Бессмертная задумчиво склонила голову на бок, словно обдумывала ответ.

– Понимаешь ли, – произнесла она после паузы, – обычного человека невозможно научить всему тому, что умею я. Даже тебя. Но на твое счастье у тебя достаточно мощная духовная энергия, чтобы освоить некоторые фокусы. Чтобы ее развить, потребуется время и мощный стимул.

– Что ты имеешь в виду? Что́ я могу освоить?

– Я могу научить тебя управлять твоей духовной энергией.

Инмори раскрыла ладонь – и прямо в воздухе над ней возникло синее пламя. Она закрыла ладонь – и пламя исчезло.

– Я сделала это при помощи духовной энергии. Сила моей мысли настолько велика, что я могу воспроизводить мысленные образы в реальности. Как широки будут границы твоих возможностей, зависит в первую очередь от предела твоей духовной энергии. Сейчас она у тебя в беспорядке, направлена в разные стороны. Чтобы направить ее по нужному руслу, необходимо сделать над собой усилие. Медитация, познание и осознание. Я смогу тебя направить, но к осознанию ты должен прийти сам, на ощупь, только тогда ты откроешь свое духовное начало. Ты следишь за ходом моих мыслей?

Келлгар медленно кивнул. Он испытал потрясение, и даже мурашки побежали по телу от ее слов: неужели он, обычный человек, тоже сможет научиться всему этому?

– В основе всего лежит знание самой сути. Воспроизвести в реальности можно лишь то, устройство чего ты понимаешь. Я много сотен лет изучала различные науки, чтобы понимать действие природных сил и состав веществ. Я изучила человеческое тело и тела животных, поэтому я могу вылечить множество болезней, как приобретенных, так и врожденных. Я все время расширяю границы своих возможностей. Именно поэтому я стала сильнейшей из Бессмертных. Я могущественнее любого существа, которое когда-либо появлялось на свет. Но даже у моих сил есть предел: невозможно создать то, чего никогда не существовало.

Келлгар сидел неподвижно, боясь ненароком пошевелиться и пропустить что-то важное. Какое-то время назад от Бессмертной начали исходить волны мощного давления, так что его непроизвольно пробирала дрожь. Ее сила словно давила на него, хотя это ощущалось только внутри и никак не отражалось на окружающем мире. Повинуясь этой силе, хотелось упасть на колени и вжаться в землю, но он еще сопротивлялся. Внезапно давление прекратилось.

– Для смертного ты неплохо держался. Я предлагаю тебе начать с медитации. Но пока можешь отдохнуть. Я заварю тебе специальный чай. Кстати, у меня еще есть подвал. Я провожу там свои исследования. Можешь сходить посмотреть, только ничего не трогай.

– Посмотрю попозже. – Келл еще не отдышался после того мощного давления. Он будто разом лишился всех своих сил: почувствовал смертельную усталость и дикое желание прилечь. Келл постарался скрыть свое состояние за беззаботной улыбкой. – А у тебя не найдется чего-нибудь поесть? Мне с самого утра ни крошки в рот не попало.

– Придется тебе поголодать.

– А чем ты сама питаешься?

– Солнечным светом.

Снова она это сказала. Явно сарказм.

– Ну хотя бы какие-нибудь овощи? Совсем ничего нет?

Инмори поставила перед ним горячий чай.

– Ночью Малыш пойдет на охоту, и утром я приготовлю тебе мясо. Как раньше.

От таких слов он окончательно растаял. Неважно, что Инмори не улыбается ему, неважно, что тон ее холоден, и совсем неважно, что она Бессмертная – та, кого все считают наиопаснейшим проявлением зла. Она помогла ему, не отвернулась в тяжелую минуту, когда больше не к кому было обратиться, и за это он будет ей вечно благодарен.

Сейчас, глядя на эту женщину в мужских рабочих штанах, Келл совсем не мог поверить, что она – могущественное темное создание.

Глава 7. Коалиция

Олгрит – самая густонаселенная страна к югу от Высоких гор. Всю последнюю неделю туда с разных концов южной части континента съезжались вельможи и чиновники. Скоро должно состояться большое собрание. Король Олгрита Рейто-Син взял на себя смелость организовать встречу власть имущих в своем столичном городе Юте. Он разослал приглашения королям и графам Разрозненной Империи в надежде, что общий враг сможет объединить их перед лицом опасности. Надежды его не вполне оправдались.

На съезд явилась в лучшем случае половина приглашенных, причем не сами главы, а лишь их представители. Рейто-Син расхаживал по залу в ожидании запоздавших гостей и задавался вопросом: неужели, остальных не волнует судьба их народа?

Темой собрания была война Севера и Юга, то, о чем в последнее время говорили все. Благодаря шпионам удалось узнать, что три северные страны создали альянс – в народе его прозвали Северный Союз – и готовятся к переходу через Высокие горы с целью захвата и присвоения южных земель. Пока войну воспринимали как нечто надуманное, преувеличенное, как что-то, что может произойти в очень далеком будущем. Малая часть людей считала, что северяне переберутся через горы и займут лишь южные склоны и прилегающие к ним территории. И никто не думал о том, что северяне осмелятся пойти дальше. Мысль о захвате континента открыто высмеивалась.

Лишь Рейто-Син понимал, что означает Северный Союз для Юга. Он собирался растолковать это остальным на собрании, но сейчас, глядя на скучающих пустоголовых вельмож, получивших свой титул отнюдь не за заслуги, засомневался в разумности своей идеи. Появятся ли в их головах хоть какие-то мысли помимо поиска путей для собственного обогащения?

Зал для собраний представлял собой прямоугольник тридцати ярдов в длину и двадцати ярдов в ширину с мраморным полом и поддерживающими колоннами. Чтобы осветить такой зал, требовались сотни свечей. Обогревал помещение огромный камин, но даже в летний период здесь царила прохлада, что очень кстати для приемов и балов с большим количеством гостей. Сейчас же из мебели в зале оставили кресла для вельмож. Король распорядился поставить их кругом, чтобы всем было одинаково хорошо видно и слышно. Вторым рядом поставили скамьи для советников и свиты, а по обе стороны от трона – трибуны для писцов.

Король Рейто-Син из своей свиты пригласил лишь фельдмаршала Влатрия. Его познания в военном искусстве король ценил весьма высоко.

Слуга доложил, что последний гость прибыл, и король знаком велел закрыть двери и предложить гостям вина. Пересчитал собравшихся: четыре короля, один королевский посол, девять графов собственной персоной и двенадцать графских послов. Получается, откликнулись короли всех оставшихся пяти стран и двадцать одно графство из тридцати восьми. И каждый из представителей привел с собой по крайней мере двоих в качестве своей свиты.

Рейто-Син сделал несколько глубоких вдохов. Сейчас ему нужно завладеть вниманием всей этой разношерстной толпы и убедить их создать собственный альянс. Он слегка волновался: выступать перед своими вельможами гораздо легче, чем перед равными, к тому же незнакомыми людьми.

Король Рейто-Син подошел к своему месту, прочистил горло и шагнул вперед, к центру круга.

– Рад приветствовать всех собравшихся здесь и сегодня, – начал он дежурной фразой, до этого поприветствовав каждого лично, чтобы у всех сложилось о нем хорошее впечатление. – Я обратился к сорока трем правителям Юга, но на мой зов откликнулись лишь двадцать шесть. И, честно говоря, я опечален. Возможно, многие из вас не до конца понимают весь ужас сложившейся ситуации. Позвольте же объяснить, для чего я вас всех собрал.

Вельможи заерзали в своих креслах, кто-то устраивался поудобнее, а за спиной заскрипели перьями писцы, кропотливо запечатлевая каждое произнесенное в зале слово.

– Ни для кого не секрет, что северяне создали союз и готовятся к войне. Думаю, у многих из нас есть свои шпионы при дворе северных королей. Как только пришли вести от моего, я понял: нам нельзя сидеть сложа руки. Северный Союз в своих планах решил сделать ставку на наше бездействие, на нашу разобщенность. Они рассчитывают покорить нас поодиночке. И у них это получится, если мы не станем помогать друг другу. Их огромная объединенная армия запросто справится с нашими малочисленными городами, если мы не дадим ей мощный отпор. Я понимаю, что никакому правителю не хочется понапрасну подвергать жизни своих людей опасности, но если мы не соберемся с силами, погибнет гораздо больше людей. Северянами движет голод, они идут на Юг, чтобы выжить. Они не станут щадить тех, кто окажется у них на пути. В борьбе за ресурсы они предпочтут вырезать наши семьи, чем погубить свои. Если у кого-то из вас еще остались сомнения по поводу серьезности их намерений, то вот вам достоверные цифры и сроки: собирается армия как минимум шестьсот тысяч человек и выступят они сразу после сбора урожая. У нас осталось пять месяцев.

В зале поднялся гул: шестьсот тысяч человек, немыслимо! И откуда только на Севере наберется столько народу? Добрая половина южан, видимо, полагает, что жизнь по ту сторону Высоких гор давно прекратилась, по крайней мере, цивилизованная, и что там обитают лишь жалкие остатки когда-то могущественных племен. Но Рейто-Син знал, о чем говорит. Все благодаря шпиону, проникшему на аудиенцию трех королей.

Один из гостей поднялся с места. Рейто-Син знал его: темные волосы, аккуратная бородка, круглые очки на маленьком носу – это король Сейшо, правитель соседней страны Гельберина.

– Вы предлагаете, милорд, создать коалицию, чтобы совместными силами остановить захват южной части континента. Можем ли мы рассчитывать собрать достаточную армию для сопротивления?

Высказавшись, он сел, но тут же поднялся другой член собрания. Не дав Рейто-Сину возможности ответить, он заявил:

– Так ли реальна угроза, о которой вы говорите, милорд? Союз в первую очередь выгоден вам, ведь это ваши земли стоят на пути северян. Вполне возможно, Северный Союз не строит планов по захвату всего континента, а ограничится лишь ближайшим к горам странами. Так зачем нам посылать людей на смерть за чужие земли? Зачем вкладывать свои деньги в войну, которая нас и не коснется?

Пока не встал кто-то еще, Рейто-Син поднял руку, призывая к тишине.

– Да, моя страна, как и Гельберин, Акайта и Хольвиг, как и графства Эргримм, Астер и Санто Ювия первыми окажутся под ударом врага. Но как вы думаете, остановится ли в своих завоеваниях шестисоттысячное войско с миллионами женщин, детей и стариков в тылу? Вы полагаете, милорд, они будут довольствоваться южными склонами Высоких гор и несколькими сотнями акров земли? Если так, то лишь за несколько месяцев все эти земли превратятся в вытоптанную пустыню, и северяне пойдут дальше. К тому же, в захваченных государствах они наберут рекрутов, и вам придется уже иметь дело с гораздо большим числом воинов.

Рейто-Син обвел взглядом вельмож и обратился к королю Гельберина:

– Ответ на ваш вопрос, король Сейшо: да, коалиция – наш единственный выход в данной ситуации. А что касаемо численности войска, все зависит от того, сумеем ли мы сплотиться. В южной части континента проживает порядка восемнадцати миллионов человек. При желании мы могли бы собрать войско, в два или три раза превосходящее армию неприятеля.

Рейто-Син был прав. По примерным подсчетам в каждой из шести стран проживало около двух миллионов человек, остальные распределились по большим и малым графствам. В эпоху Объединенной Империи население было гораздо больше,но за последние пять сотен лет ужасные болезни унесли множество жизней.

Следующим подал голос гладко выбритый чуть полноватый мужчина, представитель графства Сира.

– Насколько достоверны ваши сведения, милорд, относительно планов и возможностей Севера? Половина присутствующих здесь считает, что цифры надуманы. Убедите же нас в обратном, если имеется такая возможность.

– Граф Вертео, мне вполне понятны ваши сомнения. Если вас не убедить заверениями в надежности моего шпиона, есть смысл узнать, все ли шпионы говорят одно и то же, или же у кого-то имеются другие сведения. Король Грауль, что говорят вам ваши люди?

Со своего места поднялся правитель Хольвига, лысеющий мужчина в возрасте, явно страдающий от избыточного веса.

– Вы правы, милорд, у всех есть свои шпионы. Именно поэтому на нашей встрече присутствуют только доверенные лица, не правда ли? Мне неоднократно поступали сведения о готовящейся войне. В последнем из дошедших до меня посланий сообщается о начале массового производства оружия и доспехов. Во всех трех странах уже началась активная мобилизация.

Далее встал светловолосый молодой человек, кронпринц Акайты Сон-Со.

– Если позволите, милорды, мой отец, король Сон-Ло прислал меня засвидетельствовать свое почтение. Сам он не может присутствовать на встрече в связи с тяжелым недугом. Я говорю от его имени и от имени нашей страны. До нас неоднократно доходили неутешительные вести, и мы волнуемся за благополучие нашего народа. Нет сомнения в правдивости ваших слов, король Рейто-Син, а потому Акайта вступает в коалицию. Наш священный долг остановить захватчиков, спасти наших людей и наши земли.

– Благодарю за ваши слова, милорд. Отрадно слышать, что еще остались такие люди, как вы и ваш отец, которых действительно заботит будущее их страны.

Кто-то спросил, почему на встрече не присутствует ни один представитель Церкви, но остальные вельможи сочли его замечание неуместным. Насколько бы ни была огромна власть Великой Единой Церкви, создавать политические союзы оставалось прерогативой правителей.

Поднялся высокий и худощавый мужчина с острой бородкой и миндалевидными глазами. Рейто-Син знал и его – Жоу-Кан, король Кир-о-Кин, страны, занимающей восточное побережье и близлежащие острова.

– Милорды, со всей ответственностью готов подтвердить слова Рейто-Сина: мои шпионы приносят мне те же вести. Да, население Севера сильно уменьшилось в последнее время, но это не делает их слабее. Наоборот, в борьбе за выживание люди готовы на самые отчаянные шаги. Мы не можем позволить им пересечь горы, иначе случится страшное. Кир-о-Кин вступает в коалицию.

Поднялся представитель графства Арнор.

– Мы считаем, что войско не продвинется к нашим границам, а потому нам незачем выделять людей и ресурсы для этой кампании. Несомненно, ничего, кроме убытков, война не принесет.

– Мы предлагаем сохранять статус-кво.

Несколько рук поднялись вверх.

– Поддерживаю.

– Гельберин вступает в коалицию, – подал голос король Сейшо.

– Поддерживаю, – присоединился к нему Грауль. – Милорды, мне понятны ваши страхи. Но эта война может опустошить не только мою казну. Вы ошибаетесь, полагая, что эта война не ваша. Война коснется всех, потери неизбежны. Когда как не теперь мы должны всеми силами постараться возродить Объединенную Империю. Ради общего блага. Милорды, мне больно это говорить, но те, кто сейчас откажет нам в помощи, обрекут себя и свой народ на политическую изоляцию. Более того, я во всеуслышание сообщаю, что с этого момента Свободный перевал закрыт для торговцев. Так как этот перевал принадлежит мне, послы и шпионы графств вне коалиции не смогут по нему пройти.

В зале поднялся шум. Одна половина вельмож недовольно зароптала, другая одобрительно загудела, выражая поддержку.

– Не считая того, что подобная манипуляция является подлостью с вашей стороны, – заявил один из представителей южных графств, – запрещая торговлю, вы лишите казну значительной доли прибыли с торговых пошлин. Не думайте, что данное решение останется без ответа с нашей стороны.

– Разумеется, мы готовы пойти на некоторые риски.

– Поддерживаю решение короля Грауля, – произнес король Эльвига Тильтен.

Итак, все шесть стран вступили в коалицию. Дело осталось за малым.

Со своего кресла поднялся широкоплечий и хмурый граф Эргримма.

– Поддерживаю, – пробасил Дана. – Эргримм вступает в коалицию.

– Графство Сира вступает в коалицию.

– Поддерживаю.

– Графство Санто Ювия вступает в коалицию.

– Графство Астер вступает в коалицию.

– Поддерживаю.

Один за другим поднимались графы и их представители. Рейто-Син насчитал восемь. Это были в основном ближайшие к Высоким горам графства. Он предвидел такой результат, но надеялся, что союзников будет несколько больше.

Поднялся один из вельмож-представителей.

– Граф Ульриф считает, что северяне не станут захватывать весь континент, однако он готов поддержать общее дело, если поддержит и его народ. Мы не станем принуждать наших мужчин к войне, но не станем их удерживать. Граф Ульриф пришлет добровольцев под полное ваше попечительство, если таковые найдутся.

– Поддерживаю.

Еще девять графств согласились прислать добровольцев. Четыре графства остались в стороне, не считая тех семнадцати, чьи представители так и не явились на встречу.

– Что ж, – заключил Рейто-Син, – для нас важна любая помощь, пусть даже и малая. Скажите своим людям, что я готов предоставить им кров и еду, а также жалование в размере десяти серебряных империалов в месяц.

Снова поднялся гомон, но скоро затих. С таким-то жалованием добровольцев найдется немало.

– Вы невероятно щедры, милорд. Рискуете переманить к себе добрую половину мужчин континента.

– За скупость можно поплатиться жизнью. Пусть лучше пострадает карман, но останется цела голова. Милорды, с радостью объявляю о создании коалиции. Мы должны были сплотиться перед лицом врага, и мы сплотились. Забудем же наши разногласия, мы не враги друг другу, враг у нас один, общий, и он собирается посягнуть на нашу собственность. Дадим северянам достойный отпор. Пусть знают, что народ Юга не растерял хватку. Вместе мы гордо постоим за свои земли и своих родных. Коалиция, на завтра назначим совет для подробного обсуждения насущных вопросов. А пока отдохните, насладитесь красотами города и кулинарными изысками моих поваров. Вечером во дворце пройдет бал. Отпразднуем наше воссоединение.

Глава 8. Еще более страшная правда

Келл проснулся от восхитительного аромата жареного мяса. Сразу же потекли слюнки и заурчало в животе. Когда-то давно так было каждое утро: Инмори всегда готовила ему завтрак. Иногда, когда бывала в настроении, готовила ещё и обед. Когда Келл немного подрос, Инмори разрешила ему самому пользоваться кухней. Это оказалось нелегко, в доме практически не было никакой посуды, только чайник с чашками и металлическая решетка для жарки. Но Келл кое-как приноровился. И даже иногда по-детски тайно обижался, что Инмори не пробует его стряпню. За два года он ни разу не видел, чтобы она что-то ела.

Этой ночью он спал на своем прежнем месте, и спалось ему так сладко, как бывает только дома. Мансарда осталась такой, какой ее помнил Келлгар. Все, что он притащил сюда в детстве, лежало в огромном потемневшем от времени сундуке с железными заклепками и сломанным замком. Накануне вечером он перебрал содержимое сундука: свои детские рисунки, кораблики из коры, тростниковый свисток, цветные стекляшки и камушки, самодельный лук и деревянный меч. Слабая улыбка не покидала его лица, когда в памяти оживали моменты из прошлого. Столько воспоминаний. Келлгар загрустил, когда понял, что этот сундук с кучей хлама – все имущество, что у него есть.

Мужчина быстро оделся и спустился вниз. Бессмертная все в тех же мужских штанах на подтяжках стояла у очага. Ее волосы были собраны в высокий пучок, и у Келлгара снова появились запретные мысли при виде ее тонкой шеи, которые он, впрочем, смог подавить усилием воли.

К запаху мяса примешивался сладковатый аромат пачули и еле уловимый запах свежего чая с чабрецом.

– Доброе утро, Инмори, – поздоровался Келл. Утро началось замечательно, и он пребывал в хорошем настроении.

– Добро и зло относительны, мальчик.

Инмори поставила перед ним тарелку и разлила чай на двоих. Иногда она тоже пила чай, хоть и редко.

– Пахнет восхитительно! Честное слово, я так скучал по твоим стейкам! В монастыре кормили одними кашами да похлебками.

При упоминании монастыря Келл нахмурился и помрачнел, но ненадолго. Стоило откусить кусочек – все прочее тут же уходило на второй план.

– А что за мясо? Каких-нибудь лесных зверей?

– Человечина.

Келлгар рассмеялся. Всегда она так. У Инмори был свой юмор – черный.

– Ну ладно тебе, что за секретность?

– Спроси у Малыша, это ведь он приносит.

Косматый черный пес лениво разлегся на полу. С вытянутыми лапами он занимал половину комнаты. Келл пожал плечами и доел свою внушительную порцию, стараясь не бросать косых взглядов на Инмори. А женщина отвернулась к окну с чашкой в руках и как обычно не обращала на него внимания.

– Спасибо, Инмори, как всегда вкусно, – Келлгар отставил пустую тарелку и допил последние глотки чая. – Так, что у нас сегодня по плану?

– Медитация. Основа основ.

Бессмертная подошла к одному из стеллажей, расставленных вдоль стен, достала с верхней полки ящик и поставила на стол. Внутри были всевозможные ароматические порошки, смолы, курительные смеси и эфирные масла. Инмори выбрала стеклянный пузырек с пробковой крышкой.

– Для первой медитации подойдет ладан. Я зажгу большое количество, так ты быстрее сможешь расслабиться.

Она разложила ладан по трем курильницам и подожгла. Из резных отверстий в крышках тут же полился густой белый дым.

– Что мне делать? – Келлгар сел на пол и поморщился. От сильного аромата благовоний у него закружилась голова. Инмори села напротив него.

– Прими удобное положение и расслабься. Не шевелись, ни о чем не думай. Как только ты войдешь в состояние между сном и реальностью, когда перестанешь думать, в твоем сознании сам по себе всплывет образ твоей духовной энергии. Ты поймешь, как до нее дотронуться.

Маленькая комната уже наполнилась непрозрачным дымом. Он медленно плавал в воздухе, клубился и кружил от каждого легкого движения.

– Вдохни поглубже, закрой глаза. Медленный вдох, медленный выдох. Ни о чем не думай.

Келл послушно дышал, пытался расслабиться, пытался не думать, хотя в глубине души и был уверен, что ничего не получится.

Но совсем скоро из-за благовоний мысли стали тягучими, как мед, тело тяжелым, и сильно захотелось спать.

Медленный вдох, медленный выдох. Еще и еще.

Келлгар и сам не уловил тот момент, когда сознание погрузилось в темноту. Ни мыслей, ни ощущений. Это было очень странно и ни на что не похоже. Внезапно темноту прорезала вспышка яркого света. Она длилась всего секунду, но Келл ощутил ее всем телом как волну, расходящуюся от центра груди до самых кончиков пальцев. Из-за этого ощущения он дернулся и открыл глаза.

Благовония в курильницах догорели, и теперь лишь жалкие остатки дыма кружились в воздухе. Собаки нигде не было видно, как и Бессмертной. Келл вспомнил, как она что-то говорила о работе в подвале, и решил спуститься туда и посмотреть. У него появились вопросы: что он только что видел и что делать дальше.

У дальней стены комнатушки в полу был квадратный люк. Нужно лишь потянуть на себя за кольцо – и открывался проход вниз. Там явно никого не было: и лестница, и подвал ничем не освещались. Келлгар уже хотел закрыть люк и поискать Инмори в другом месте, как в подвале зажегся свет.

– Я здесь.

Келл спустился вниз и обнаружил Инмори с парящим над ладонью пламенем. Она сидела за столом с открытой книгой перед собой.

– Ты сидела здесь в темноте? – удивился Келлгар.

Только потом он обратил внимание на окружение и застыл с открытым ртом. Вдоль стен на полках выстроилось в ряд великое множество банок. Стекло бликовало в свете пламени. Внутри каждой банки в жидкости плавали разнообразные мерзости. И даже часть из них мужчина распознал, к своему сожалению. Его слегка замутило.

– Я прекрасно вижу в темноте, мальчик. Ты что-то хотел мне сказать?

Проглотив подкатившую к горлу тошноту, Келл через силу выдавил:

– Я только что погрузился в темноту, потом увидел вспышку света. Думаю, это то, о чем ты говорила.

– Очень хорошо. Но медленно. Нужно совершенствоваться.

– Как это медленно? Я просидел там всего несколько минут.

Инмори покачала головой.

– Несколько часов. Я трижды меняла ладан. Уже стемнело, если ты не заметил. Будешь медитировать по возможности каждый день. Чтобы добиться контроля над своей духовной энергией, нужно уметь отсекать посторонние мысли за мгновение.

Женщина прищурилась и приподняла уголок рта в усмешке.

– Что-то ты побледнел. Уже начал меня бояться?

Келл старался не смотреть на содержимое банок, но они неким образом притягивали. Хотелось рассмотреть их поближе, несмотря на с трудом скрываемое омерзение.

– Зачем тебе… это?

– Нравится? Моя коллекция. Я же говорила, что изучаю человека изнутри. До этого изучила животных. Необходимо иметь четкое представление о предмете, чтобы суметь воздействовать на него. А это, – она обвела рукой стеллажи, – наглядный пример.

– Так ты можешь вылечить любую болезнь? – изумился Келлгар.

Он уже немного отошел от первого шока и позволил себе приблизиться к стеллажам, чтобы рассмотреть содержимое банок. Из всего многообразия он смог определить разве что мозг и глаза, потому что не имел понятия, как должны выглядеть внутренние органы. Были тут и какие-то маленькие скрюченные существа, отдаленно напоминающие то ли детей, то ли головастиков. Отдельно стояли органы, явно пораженные болезнями, и ещё другие, почему-то битком набитые белыми длинными червями. От вида червей тошнота снова подступила к горлу, и Келл поспешно отвернулся.

– При нынешних знаниях, думаю, не любую, но большинство, – скучающим голосом ответила Бессмертная. – Признаться, я редко имею дело с подобным. Лечила переломы и внутреннее кровотечение, некоторые травмы животных. Люди не приходят ко мне с такими просьбами. Кроме твоего дружка. Даже не знаю, как он до этого додумался. Его подружка будет первой.

– Я тоже смогу так? – скорее с неприятием, чем с надеждой уточнил Келл.

– Разумеется, нет. Для этого нужно быть Бессмертным с огромным опытом и огромной силой, как у меня. Ты сможешь воплощать лишь простые проекции.

– А я не могу стать Бессмертным?

Инмори поднялась и подошла к Келлу. Он ощутил запах трав и благовоний, исходящий от нее.

– Бессмертие дается не каждому. За эту силу причитается кровавая плата. Это, – она положила руку на одну из банок, и жидкость внутри качнулась, – человеческое сердце. Именно из них исходит сила Бессмертных. Готов поедать такие на завтрак, обед и ужин в течение пятидесяти лет?

Келлгар отшатнулся. Внутри у него все похолодело от ужаса. Он не мог поверить, что Инмори, его милая Селестия-Инмори, получила свою силу такой ценой.

– Так ты их… их…

Он с большим трудом сохранял самообладание. Все говорят, что Бессмертные – темные создания, но он никогда не задумывался, что это на самом деле значит.

Видя ужас в его глазах, Инмори жестоко усмехнулась.

– Именно так, мальчик. С самого детства мне скармливали человеческие сердца. Я поглощала их ежедневно первую сотню лет. А сейчас так, время от времени, в качестве десерта. Для Бессмертных это самое вкусное лакомство.

Келл почувствовал в коленях внезапную слабость, и ему пришлось опуститься на пол. Он тяжело дышал, руки дрожали. То, что сейчас сказала Инмори, не предвещало ничего хорошего. Все это время он пребывал в сплошных иллюзиях, думал, что знает ее, а на самом деле не знал ничего. Как теперь жить с этим знанием?

Но все же… Селестия-Инмори не может быть плохим человеком только потому, что когда-то давно кто-то решил за нее ее будущее. Ведь она столько лет помогает людям. Она пугала Келлгара теперь, но он бы ни за что от нее не отвернулся.

– О боже… – слабым голосом выдавил он.

– Бога нет, мальчик. Но есть я.

Женщина вернулась на свое место. Над ее ладонью по-прежнему полыхало пламя. Она обратила взгляд своих желтых проницательных глаз к Келлу.

– Ты ведь и сам не святой, правда?

Келл удивленно вскинул на нее взгляд. Может быть, она говорит о том случае в монастыре? Но как она узнала? Действительно, она же Бессмертная!

– Я… – Келл с трудом ворочал языком, но с каждым ударом сердца становилось все спокойнее. Дрожь унялась, но с пола он вставать пока не решался. – Мне пришлось прикончить монахов. Это они виноваты в смерти моей семьи. Я должен был отомстить им.

Он говорил так, будто хотел оправдаться перед Инмори, или перед самим собой, или перед теми же монахами. Лицо застыло, взгляд ожесточился.

– Что ты чувствовал, когда убивал их?

– Удовлетворение, – незамедлительно ответил он.

– Ты чувствовал удовольствие? Свое превосходство над ними? Свою силу?

Мужчина помедлил с ответом. В этом сложно было признаться даже самому себе.

– Да, – наконец ответил он. – Я не мог остановиться. Слишком увлекся. Это было ошибкой.

– Месть – холодное блюдо, мальчик. Если ты усвоил урок, в другой раз будешь действовать осмотрительнее. Нужно держать себя в руках.

Келлгар поглядел на нее, как она снисходительно ухмыляется, явно чего-то не договаривая. И тут его осенила догадка. Он вскочил с пола как ужаленный.

– Ты все знала! Когда отдавала меня в гимназию, ты знала, что монахи – это черные всадники! Ты знала, что это они вырезали мою деревню!

Бессмертная снова зло усмехнулась.

– Нет. Это не они.

На следующий же день явились Берт со своей спутницей. Едва взглянув на девушку, можно было безошибочно определить, что она аристократка, несмотря на блеклую, простенькую одежду. Она держалась надменно и глядела по сторонам так, будто находиться в подобном убогом месте ниже ее достоинства. Келл терпеть не мог людей такой породы. На ее фоне Берт со своими замашками богатея стал казаться славным простым парнем. И что только они нашли друг в друге?

Келл изумлённо качнул головой. Не ему судить чужие отношения, когда у самого возникают непотребные мыслишки в отношении своей, можно сказать, приемной матери.

Они прибыли налегке. Видно, в далекое путешествие не собирались. Берт спешился сам и помог своей подруге. Она оказалась достаточно симпатичной: тонкие выразительные брови, лицо в форме сердца, острый подбородок. Ее каштановые волосы были собраны в аккуратную прическу, а кожа казалась почти такой же бледной, как кожа Инмори. Однако не сходящее с лица высокомерное выражение портило все впечатление.

– Это Нова, – объявил Берт, а после представил ей Бессмертную и Келлгара, которые ожидали их внутри хижины. – Нова не верит, что кто-то способен излечить ее недуг.

Внезапно входная дверь отворилась сама собой. Все обернулась на звук, и Нова вскрикнула. В проходе появилась грозная собачья морда. Пес равнодушно прошелся по комнате и улегся в ногах у хозяйки.

– Это Малыш, собака Инмори, – сказал Келлгар. – Не бойся его.

– Терпеть не могу собак, – заявила девушка, сморщив нос.

– Терпеть не могу детей, – скучающим голосом проговорила Инмори. – Но разве кто-то жалуется?

– Среди нас нет детей, – вспылила Нова. Она с вызовом уставилась на Бессмертную, та ответила ей насмешливым взглядом.

– Я на восемьсот лет старше тебя, девочка, и со мной лучше не спорить.

Все разом почувствовали гнетущее давление, ощущение угрозы, исходящее от внешне спокойной и даже равнодушной Бессмертной. Нова испуганно вжала голову в плечи, а Инмори усмехнулась. Через пару мгновений давление прекратилось, сразу стало легче дышать.

– Надеюсь, ты все поняла, и подобного не повториться. Если хочешь, чтобы я помогла тебе, относись ко мне подобающе.

Нова опустила глаза к полу, пристыженно зарделась и ничего не сказала. Келл кашлянул.

– Так, значит, вы еще сомневаетесь, стоит ли отправляться в путь? Это серьезный шаг, я понимаю. Но лично я не вижу никакого иного способа помочь вам, только довериться Инмори. С какой вероятностью дело обернется успехом?

– Я знаю, в чем твоя проблема, девочка, – сказала Инмори, глядя на Нову немигающими глазами, – и знаю, как тебе помочь. Повторю то же, что говорила в прошлый раз: нам нужно попасть в место концентрации целительной энергии, в таком случае нас ждет стопроцентный успех. Твой случай достаточно сложен, потребуются силы извне.

– А где это место? – уточнил Берт.

– Оно находится в заброшенных землях, где ничего не растет. Каменная пустыня под названием Долина Неживых. В самом ее центре есть подземное озеро. Бессмертные называли его Тайное Место. Это средоточие земных энергий. Туда мы и отправимся.

– Ого, – присвистнул Берт. – Далековато.

– Думаешь, справитесь? – Келл и сам ни разу не бывал так далеко от дома и не представлял себе всех тягот похода.

Бессмертная подошла к Нове и провела рукой по ее щеке.

– Доверься мне, если действительно хочешь ощутить радость материнства.

Девушка подняла на нее глаза. С минуту они глядели друг на друга, потом Нова – невиданное дело – улыбнулась.

– Да, – кивнула девушка. – Я готова.

– Все взяли? – в который раз переспросил Берт.

– Надеюсь, – ответил Келл, затягивая ремни дорожной сумки. – Не знаю, что может пригодиться.

– Ну, пока на пути будут встречаться поселения, о еде можно не волноваться. Главное, чтобы были деньги.

– Охотиться будет Малыш.

– А воды достаточно?

– Мы взяли по два бурдюка.

– Я знаю местность, не переживайте, – скучающе бросила Инмори. – На пути полно источников воды. Кроме Долины.

Приготовления были в самом разгаре. Берт и Нова прибыли к хижине перед рассветом. Нова взяла свою любимую белую кобылу, а Берт неизменного вороного жеребца. К обоим седлам была приторочена объемная поклажа.

Келлгар эти два дня плохо спал и сейчас выглядел разбитым, о чем ему не преминули сказать новые друзья. Он еще никак не мог отойти от внезапно открывшейся правды: монахи – это не черные всадники, и поубивал он их зря. Что и говорить, его мучила совесть, особенно по вечерам, и во снах он видел расчлененные трупы монахов, залитые кровью руки и огонь. Это потрясение оказалось настолько сильно, что он даже позабыл историю Инмори о своем детстве.

Но хлопоты отвлекли его от самобичевания.

Как оказалось, ему нечего брать с собой кроме одеяла и сменной одежды, которую выделил ему Берт. Также Ролано позаботился об отдельном бурдюке для него и притащил ему несколько седельных сумок. Келлгар полупустыми прикрепил их к седлу. Взял оружие, украденное из монастыря в тот злополучный вечер, и лошадь, к которой он уже почти привык.

Инмори не стала собирать ничего. Сегодня на ней был костюм для верховой езды на военный манер. Откуда женщина берет все эти вещи, Келл не имел понятия. Возможно, гардероб находился где-то в подвале.

Еще больше она ошарашила всех заявлением, что поедет верхом на собаке.

Собрались они достаточно быстро. Пока парни набирали воды в источнике, Инмори приготовила всем завтрак и заварила один из своих бодрящих сборов. Нова все это время зачарованно наблюдала за Бессмертной, как та разжигает и тушит огонь силой мысли. После прошлого визита она как-то изменилась, будто лишилась доброй половины былой спеси.

Вернулись парни и тут же налетели на стейки.

– Ого, – удивился Берт, – наши повара так вкусно мясо не готовят.

– Что я тебе говорил! – На изможденном лице Келла появилась счастливая улыбка. – Селестия просто чудо.

– Если буду есть такое каждый день, боюсь, не захочу возвращаться к стряпне наших заурядных поваров.

– И не надейся, – отрезала Бессмертная.

Парни рассмеялись. Они доели последние кусочки и теперь жадно глядели на Нову, которая по своему обыкновению ела медленно и согласно всем правилам этикета.

После завтрака Инмори заставила Келла помыть посуду, над ним тут же принялся потешаться Берт. В это время Бессмертная ходила по дому и участку, совершая при этом легкие движения пальцами, словно чертила что-то в воздухе, и шептала слова на незнакомом языке.

Прошло всего три часа после восхода солнца, как все четверо с уверенностью заявили, что все приготовления завершены и больше ничего не нужно.

Пришло время отправляться в путь.

Глава 9. Север

На Севере давно не строили крепостей. Границы между странами значились лишь условно, да и весьма расплывчато. Никому не придет в голову воевать за бесплодную землю и заснеженные пустоши. За тысячи лет некогда богатый и процветающий край превратился в закованный во льдах островок умирающей жизни.

Ройль Экко, ближайший советник короля Бьёркина, пробирался сквозь метель по глубокому снегу в одному ему известном направлении и размышлял о том, как выглядели эти земли раньше. Вокруг куда ни глянь простиралась бескрайняя снежная пустыня, одинаковая со всех четырех сторон.

Ни одно животное долго не протянуло бы в таких условиях, поэтому Экко приходилось идти пешком. Если бы он умел перемещаться… Но, насколько ему было известно, ни один Бессмертный так и не овладел этим искусством. Он мог не спать, мог не есть и почти не уставал, но на поддержание жизненных функций организма в условиях жесточайшего холода уходило достаточно много духовной энергии.

Ройль предусмотрительно подкрепился перед походом тремя незадачливыми прохожими, которые имели неосторожность разгуливать в одиночестве по улицам ночного города. Надолго ли этого хватит? Он ни разу не забирался так далеко на север.

В который раз он спросил себя, зачем он это делает. Даже Бессмертному нужен отдых, а Ройль шел без остановки уже восемь дней. По его подсчетам, где-то впереди должна быть заброшенная крепость. Внутри хоть и промерзло все до основания, но не сыплет без конца осточертевший снег. Там он и отдохнет.

Экко родился на Севере и ни разу не покидал его. Изо дня в день он видел одни и те же пейзажи, один и тот же ненавистный снег. Он мечтал увидеть море. Каждый день он представлял зелень южных краев, диковинные цветы, ракушечный пляж и теплые волны, но видел лишь серость и снег.

Чем дальше на север, тем короче световой день. В это время года солнце светило лишь шесть часов, остальное время Экко брел в темноте. Это было его единственной маленькой радостью: на ночном небосводе сияли мириады звезд, одна ярче другой. Их свет отражался от снега и превращал обычный скучный мир в особенный.

Через полдня пути после принятого им решения остановиться на отдых, впереди показалась снежная шапка, а за ней еще одна, и еще. При ближайшем рассмотрении под слоем снега скрывались обледенелые стены башен наполовину погрязшей в сугробах крепости. Видимо, раньше это был замок-крепость с округлым барбаканом и пятью жилыми башнями с конусообразными крышами. Переходы между башнями давно засыпало снегом, теперь только шесть холмов напоминали о погибшем в снегах замке. Скоро и их не станет.

Ройль Экко подобрался поближе к одной из башен. Окно, некогда заколоченное деревянными ставнями, было выбито, и внутрь набилось достаточно снега. Экко снял варежки с рук и сосредоточил свою духовную энергию. Он протянул обе руки к окну – и снег быстро растопило вырвавшееся из ладоней пламя. Когда проход освободился, он без труда спустился внутрь. Вода на полу практически моментально замерзла.

Мужчина снял капюшон и огляделся. Небольшая комнатка с четырьмя окнами, около каждого из которых намело по приличному сугробу. Около стены нашелся открытый проход вниз, крутой спуск с высокими ступенями. Ройль с пламенем в открытой ладони спустился на этаж ниже, затем еще ниже. Башня расширялась и сливалась со стеной. Ройль прошелся по нескольким комнатам, и везде была одна и та же картина: пусто, голый камень и ничего больше. Крепость покинули давным-давно, и ее прежние владельцы прихватили с собой все до последней тряпки. Та же участь постигла и остальные северные крепости. Когда льды стали разрастаться и наступать, множество людей бросали свои дома и перебирались ближе к югу. Так погибали государства.

В центре помещения не так промерзли, как по краям, и Ройль выбрал себе подходящую комнату без снега и сквозняков. Он выбил из стены несколько камней, обложился ими и раскалил, потратив при этом огромный запас сил. Теперь камни источали тепло, которого хоть ненадолго хватит, чтобы согреть воздух в комнате. Экко лег на холодный пол в окружении горячих камней и почти моментально уснул.

Проснулся он уже через три часа достаточно отдохнувшим, чтобы продолжить путешествие. За время сна он даже немного согрелся. Для полного счастья не хватало лишь любого живого человека, пригодного в пищу. Экко мысленно пообещал себе восполнить запас энергии, когда вернется из своего путешествия. Он будет есть столько, сколько сможет. А пока нужно двигаться вперед – чем быстрее он завершит свою миссию, тем быстрее вернется в Лорнию.

Он поднялся по нескольким лестничным пролетам и вышел на верхнюю площадку. Через оконный проем снова навалило снега, и Ройль повторил свой недавний фокус с огнем.

Снаружи маленькое холодное солнце опустилась за горизонт, только верхний его край бросал последние лучи на бескрайнюю белую пустошь. Ветер немного успокоился, метель перестала, и больше ничего не мешало Ройлю продолжить путь. Он надвинул капюшон на самые глаза, надел варежки, сосредоточился на внутреннем тепле и побрел дальше на северо-восток, в место под названием Улей.

Об Улье никто из ныне живущих ничего не знал. Его обитатели, яраи, остались лишь персонажами давно забытых северных сказаний. Церковь запретила все упоминания о темных созданиях, и постепенно люди перестали верить в то, чего не видели собственными глазами (за исключением самого Великого Создателя всего сущего, Трехглазого Бога). Но темные создания никуда не исчезли. Им не было дела до глупых людских предрассудков, они жили своей скрытной жизнью, как жили и тысячи лет назад. Разве что тысячи лет назад они сами считались богами.

Ройль Экко еще не придумал, что скажет жителям Улья, но совсем не переживал по этому поводу. Насколько позволила ситуация, он подготовился. Он перечитал все книги из засекреченных церковных архивов, свитки свободных племен, не признающих волю Церкви, все, что смог найти за двести с чем-то лет своей жизни. Главное, что он знал и в чем успел неоднократно убедиться: все низшие темные создания подчиняются высшим – Бессмертным. Бессмертные стоят на вершине всего, над людьми и над нелюдями.

Давно прошли те времена, когда у Бессмертных была реальная власть. Они назначали и свергали королей, диктовали законы, вершили суды. Дергали за ниточки, оставаясь в тени. Они не стремились увеличивать свое число, Бессмертными становились лишь избранные. Узкий круг самых могущественных в мире созданий. Их было слишком мало и они были слишком самоуверенны.

Экко не удалось найти ни одного источника, описывающего события во времена низвержения Бессмертных. Что заставило их отступить перед лицом горстки обычных людей, монахов? Какая сила могла их убить? Все это казалось какой-то шуткой. Бессмертных нельзя убить. Тем не менее, их не осталось. Глупые люди, сами того не подозревая, привели свой мир к гибели. Лишь Бессмертным было под силу поддерживать равновесие энергий и материй. Они сами себя обрекли.

Ройль шел уже двенадцать дней. Никаких упоминаний о былых ландшафтах в этой местности не осталось, но Экко точно знал, где именно он на данный момент находится. Холмы, леса, реки и озера – все это было давно покрыто слоем льда и снега. Куда ни глянь, на многие мили вокруг землю укрывал ровный белый покров.

Днем в минуты затишья, когда солнце не пряталось за облаками, из-за ослепительной белизны болели глаза. Когда же начиналась одна из типичных для этих краев метелей, дороги снова не было видно: вьюга ослепляла нескончаемым потоком снега. Но чутье никогда не подводило Ройля, он шел точно по прямой на северо-восток и рассчитывал в ближайшее время увидеть на горизонте Улей.

В той части континента, куда он направлялся, когда-то были горы, прибрежные скалы из твердой породы, немного ниже Высоких гор и гораздо меньше по протяженности. Они-то и назывались Ульем. Они возвышались над морем полукругом, в виде бухты, к которой не могло пристать ни одно судно из-за острых подводных камней. Раньше это место всегда обходили стороной. Все знали, что существ – обитателей бесплодных голых утесов – лучше не беспокоить. С наступлением холодов люди, животные и птицы покинули медленно замерзающее побережье, а яраи остались. Эти существа не боялись холода, напротив, у них появилось больше пространства для жизни. Питаются яраи исключительно себе подобными, поэтому их численность век от века остается практически неизменной. Очень удобно в данной ситуации.

Ройль представил, как могла бы выглядеть местность без слоя снега. Наверно, прямо под ногами могла бы покоиться одна из маленьких деревушек прошлого, а значит, всего в паре дней пути покажется очередной замок местного лорда, где он сможет немного отдохнуть, а еще дня через три он выйдет к побережью.

Почему-то именно в такие моменты – когда полно свободного времени и нужно чем-то себя занять – на ум приходят картины из прошлого, о которых не вспоминал годами.

Экко по своему происхождению был обычным человеком. Бессмертным он стал случайно. Или, точнее, череда случайностей привела к судьбоносному выбору. Еще будучи ребенком, он случайно отыскал под половицами дома книгу в металлическом ящике. На ее страницах быстрым неразборчивым почерком прежний владелец описал ритуал становления Бессмертным. Это был темный и кровавый ритуал, мальчик испугался и спрятал книгу. Но она манила его и днем, и ночью, он неустанно думал о ней и о той силе, которую смог бы приобрести.

Спустя несколько лет он решился попробовать, когда понял, что всю жизнь придется существовать и работать согласно своему происхождению, своему сословию. Он знал о рисках, но уготованная ему жизнь и смерть в нищете претила ему больше, чем возможность потерять разум. И он рискнул.

За шоком последовал неутолимый голод, и всего за год он вырезал всю деревню, не побрезговав и потрохами своих родителей. Со временем он научился контролировать инстинкты и питался теперь исключительно в целях восполнения энергии. Он самостоятельно развил в себе способности Бессмертных, но далеко не все.

Уже через пятьдесят лет по своим возможностям он превосходил любого человека, и единственное, чего ему недоставало, – власть. Теперь, несмотря на свое низкое происхождение, он мог выбить себе место при любом дворе. Но тяга к роскоши быстро прошла, и Экко начал вести себя осторожнее и ставить перед собой все более изощренные цели.

Ради одной из таких целей он и заключил договор с королем Бьёркином.

В Лорнии в своей любимой резиденции Бьёркин мерил шагами комнату. Резиденция не была похожа на замок для официальных приемов, а скорее на простой деревянный дом в два этажа. Здесь он останавливался, когда хотел побыть один. Большую часть дома занимали слуги и телохранители, на заднем дворе были псарня и конюшня. Дом его отца, такого же рыжего и своенравного. Он погиб на охоте, потому что не умел вовремя отступить. Его брюхо вспорол огромный кабан, за которым он охотился последние четыре года. Дом, полный воспоминаний.

Бьёркин расхаживал по просторному кабинету, заложив руки за спину. Размышлял. С недавних пор он по шею увяз в оживших легендах и антицерковных мыслях. Великая Единая Церковь предписывала уничтожать людей, отвергнувших веру. А он стал одним из них. Бессмертный пришел к нему и сказал, что возвысит. Он пообещал спасти его народ от голода и льдов. И Бьёркин, вместо того, чтобы выдать его монахам, заключил с ним договор. Король не знал, какие именно скрытые мотивы преследует Экко, а они у него однозначно имелись, но решил использовать его, пока это приносит выгоду.

Экко казался искренним, но жизнь научила Бьёркина не доверяться никому безоговорочно.

Перед своим уходом Ройль представил королю его нового слугу. Конечно же, не обычного человека. Монарху приходилось постоянно соблюдать осторожность, следить, чтобы никто не подслушивал за дверью во время визитов тайного слуги. Если узнают о его связях с темным миром, трон – самое меньшее, чего он может лишиться.

Днем ранее король назначил встречу на это время со своим тайным слугой. Тот должен был вернуться с ценными сведениями. Бьёркин заранее уединился в кабинете, запретил кому бы то ни было его беспокоить, проверил все окна и двери. В силу своего характера он не любил ждать.

Король провел рукой по своим спутанным волосам с бусинами и кольцами и налил в грубый стакан крепленую брагу. Только он собрался сделать глоток, как в воздухе началось движение. Из его тени вверх медленно поплыли черные капли. Они слились в бесформенный теневой клубок, стремящийся к человеческой фигуре. У тени не было четких очертаний, она постоянно перетекала, клубилась и менялась, силуэт человекоподобного существа то расплывался, то вытягивался. Вместе с его появлением по комнате распространился характерный запах серы.

– Прошшшу меня проссстить, хозззяин, что задержалссся.

Звуки доносились из глубин теневого клубка, существо не говорило как человек, а шелестело и шептало, словно хор сухих листьев на ветру и скрежет когтей по металлу.

Таких, как он, называли теневыми духами, или просто тенями. Очередное всеми забытое темное создание.

– Что тебе удалось узнать, Тень?

Разумеется, имени у него не было.

– Южжжные правители созззвали сссовет. В альянссс вступили шшшесть страннн и двадцать одно графссство, хозззяин.

– И какими же силами они располагают?

– Они не зззнают сами, хозззяин.

– Сколько времени потребуется, чтобы разузнать это? Мне нужно точно знать, с чем я имею дело.

– Возможжжно, месссяцы.

– Так долго? Что ж, подождем. Есть ли у них какое-то секретное оружие? Темные создания, готовые выступить на их стороне?

– Не зззамечено, хозззяин.

Бьёркин прищурился и огладил бороду. У него не было повода сомневаться в словах своего тайного слуги, но нельзя упускать и такую возможность, что южане осмелятся ради победы прибегнуть к силам темных созданий.

– Хорошо, – проговорил наконец монарх. – Вот твое новое задание: разузнай, остались ли еще Бессмертные, и если остались, каких позиций они придерживаются.

– Как прикажжжете, хозззяин.

– Сколько времени тебе потребуется?

Теневой дух перетек из одной стороны в другую, не выходя при этом за границы тени Бьёркина.

– Три дня будддет доссстаточно, – проскрежетало существо.

– Хорошо. В таком случае, встретимся через три дня в то же время.

– Слушшшаюсь, хозззяин.

Теневой дух тонкими струйками устремился обратно в тень своего господина и скоро совсем исчез. Сразу же пропало ощущение его присутствия, в кабинете вновь стало пусто и тихо.

Бьёркин взял со стола стакан, опустился в кресло и сделал несколько внушительных глотков.

Говорят, что тени появляются из душ мертвых правителей. Если монарха предают его собственные слуги, или, того хуже, родственники, и убивают его бесчестно, без суда и следствия, предсмертный всплеск чувств создает из души теневого духа. Единственное его утешение – служить другим правителям верой и правдой и оберегать их от предательства. Такие слуги считались самыми надежными из всех.

Если это правда, подумал Бьёркин, то ему нечего опасаться. Он отпил еще немного обжигающей жидкости.

Нельзя сказать, что власть нисколько его не прельщала. Наоборот. А из-за темных созданий, то и дело крутящихся поблизости, ему стала нравится эта игра еще больше. Интересно, который из прежних королей теперь служит ему в обличье тени?

Впереди за снежной стеной показались первые возвышенности. Темный силуэт Улья сливался с ночным беззвездным небом, но Ройль точно знал, что это не очередная замороженная крепость. При виде гор мужчина сразу почувствовал себя бодрее: вот она, цель его путешествия, а значит, скоро можно будет вернуться домой. Он достиг Улья быстрее, чем ожидал.

Всего через несколько часов он подошел достаточно близко, чтобы рассмотреть круглые отверстия в покрытой льдами горной породе. Какие-то из них едва достигали трех футов, а какие-то расширялись на все десять, в них спокойно мог пройти человек. Эти отверстия располагались хаотично на склонах гор и при должном освещении могли бы показаться пустыми глазницами на теле свернувшейся дугой гусеницы. По краю бухты проходила одна основная горная гряда, а от нее отходили острыми клыками скалы поменьше.

Тоннели, как утверждалось в книге, вели вглубь почвы, глубоко под землю, туда, куда не проникали солнечные лучи и северные морозы. Их общая протяженность могла составлять несколько тысяч миль. Но не обязательно топать прямиком в гнездо яраев, достаточно будет встретить одного из них. По крайней мере, Ройль на это надеялся.

Перед одним из отверстий Ройль остановился и прислушался. Из глубины не доносилось никаких звуков. Он снял варежки и вытянул вперед открытую ладонь – вспыхнуло пламя, но его света хватило только чтобы осветить совсем малую часть тоннеля.

Тоннель уходил далеко вперед, прогрызенный через твердую горную породу. На стенах остались следы зубов темных созданий – сотни ровных параллельных полу линий шириной в палец или чуть больше, какие остаются на дереве после обработки полукруглой стамеской.

Звуки шагов совсем не отражались от стен, Экко шел в полнейшей тишине, и это было необычно. Его зрение позволяло видеть немного больше освещенного пламенем пространства, но не слишком далеко. В обычной темноте он чувствовал себя уверенно, но темнота подземных тоннелей поистине восхищала и пугала. Внутрь не проникал ни один лучик света, камни в стенах не отражали, а наоборот поглощали свет. Если погасить пламя, погружаешься в абсолютную кромешную тьму.

Тоннель за очередным поворотом расходился в три стороны: вперед вел проход той же ширины, а перечерчивал его более узкий и низкий. Экко вгляделся в зев каждого из тоннелей, но ничего в их глубинах разглядеть не смог, звуков тоже не было. Он пошел вперед. Чуть позже на пути снова встретилась развилка, и Ройль снова не стал никуда сворачивать. Чем дальше вглубь горы он заходил, тем теплее становился воздух. Почти незаметно под небольшим уклоном тоннель уходил вниз, и Ройль скоро уверился, что, несмотря на резкие повороты вправо и влево, он идет вниз по огромной неровной спирали.

Странно, но до сих пор на пути не попался ни один ярай. Бессмертный терпеливо шел вперед по слегка влажным камням. Абсолютно одинаковые проходы в конце концов начали приводить к мысли, что он ходит по кругу. Но как такое возможно, если он никуда не сворачивал?

Когда мужчина вновь подошел к перекрестью двух тоннелей, один из которых был меньше, чем тот, по которому шел Экко, он в легком смятении остановился в центре. Чутье подсказывало ему, что он не мог сделать круг и не заметить этого, но противный червячок сомнения уже подточил его уверенность. Возможно, он еще прошел не достаточно далеко, но все же…

Экко погасил пламя в своей ладони – и погрузился в густую давящую тьму. Кроме собственного дыхания и ударов сердца он не улавливал ничего. Раньше он никогда не испытывал ничего подобного. И это новое ощущение захватило его с ног до головы. Тьма казалась почти ощутимой, опора так и норовила уйти из-под ног. Еще немного, и он перестанет ощущать свое тело.

Когда терпеть головокружение уже не было сил, он вновь зажег пламя – и вздрогнул от неожиданности.

Прямо перед его лицом возникла морщинистая слепая морда с огромной прорезью рта. Череп отдаленно напоминал человеческий, без носа, ушей и волос. Заросшие кожей глазницы давали намек на отброшенные в процессе эволюции глаза. Кожа ярая цветом напоминала камень, и его легко можно было принять за часть тоннеля. Само существо оказалось небольшого размера, футов семь в длину. Голова без шеи переходила в червеподобное тело. Существо вытянулось на своем хвосте и замерло.

Ройль уже отошел от первого потрясения: рисунок в книге нисколечко не передавал всего того, с чем ему сейчас пришлось столкнуться.

– Ты знаешь, кто я? – как можно более властным и уверенным голосом вопросил Экко.

В книге говорилось, что яраи, несмотря на отсутствие ушей, все слышат, могут говорить, но не ртом, и каким-то образом без глаз могут видеть. Все низшие темные создания обязаны служить высшим, напомнил себе Экко с надеждой, что они не забыли этого за много сотен лет.

Ярай медленно нагнул голову к полу, теперь его тело изгибалось в форме буквы S. Огромный разрез рта с опущенными книзу концами не пошевелился, но существо ответило по-другому. Ройль услышал слова в голове, но таким голосом, как если бы он сам произносил их мысленно.

«Бессмертный», – прозвучало в голове.

– Помнишь ли ты об обязательствах перед нами?

«Мы помним».

Ройль не подал вида, но в этот момент ему стало немного легче. Напряжение отпустило, и он перестал опасаться, что одичавшие яраи попытаются напасть.

– Будете ли вы служить мне?

«Если это нужно».

– Я хочу, чтобы вы проделали тоннель сквозь Высокие горы. Сколько на это потребуется времени?

«Камень? Длина?»

– Гранит, сланец, конгломерат. В длину тоннель получится до сорока миль.

«Чужая мера. Чужие слова».

Ройль почувствовал легкое раздражение: существо его не понимало, а он не знал, как объяснить.

– За какое время вы сделали этот тоннель? – он указал рукой себе за спину, подразумевая проход, по которому пришел.

«Половина цикла», – ответил ярай.

Существо до сих пор ни разу не шелохнулось. Яраи, похоже, знали толк в маскировке, но совершенно не понимали человеческих терминов. Экко снова подавил в себе подступающее раздражение. Похоже, разговор предстоит долгий.

Глава 10. В дороге

Энтузиазм и воодушевление пропали в первый же день пути. Под вечер все, кроме Бессмертной, изнывали от усталости и жаловались на отсиженные зады и затекшие руки, поэтому привал пришлось устроить гораздо раньше, чем изначально планировала Инмори.

– Слабаки, – пренебрежительно фыркнула она и подала знак остановиться.

Она выглядела свежей и отдохнувшей, за день езды у нее даже не сбилась прическа, тогда как остальные покрылись пылью и потом. Животные тоже порядком устали.

Привал устроили в лесу у реки в живописном местечке, где русло огибало зеленую лужайку, защищенную от ветра густыми ветвями деревьев. Парни принялись разбивать лагерь, Нова спустилась к реке освежиться и набрать воды, а Инмори с черным псом в ногах уселась под дерево подальше от остальных. Она с усмешкой наблюдала, как Келл и Берт неуклюже пытаются развести огонь и собрать палатку. У них решительно ничего не получалось: ветки были слишком сырыми, чтобы занялось пламя, а Берт ни разу до этого не ставил палатку и не мог понять, какую палку куда воткнуть. Наконец Селестии надоел этот цирк, и она поднялась со вздохом безнадежности.

– Да вы, видно, криворукие неженки, избалованные своими воспитателями и не приспособленные к самостоятельной жизни. Все именно так, как я и предполагала.

Она бросила взгляд на хворост, и тот немедленно воспламенился, затем подошла к Берту.

– Я еще пожалею, что согласилась с вами нянчиться.

Берт усмехнулся этому замечанию.

– Можно подумать, ты в моем возрасте была мастером на все руки.

Женщина в выражении полнейшего пренебрежения приподняла бровь. Она уже успела собрать каркас палатки, осталось только закрепить ткань.

– В твоем возрасте, мальчик, я могла снять кожу с трупа за две минуты. Ах да, мне тогда было четырнадцать. А в двадцать я могла уже править миром.

Келл с Бертом переглянулись. Келл пожал плечами: он ничего не знал о прошлом Инмори.

– А ты, мальчик, думаешь, что всего можно добиться при помощи денег и власти своего отца? Как ни посмотри, он имеет небольшой политические вес, чтобы добиться чего-то большего, нежели права, которые дает титул барона. Если ты хорошенько подумаешь, то поймешь, что твой отец не свободен, он тоже подчиняется чужим приказам, живет по чужим правилам. И если ты окажешься достаточно умен, то отыщешь другие пути достижения желаемого.

– Я не совсем понимаю, – озадаченно ответил Берт, прикрепляя ткань, как ему показала женщина. – Но у меня нет никакой другой силы, кроме денег и титула.

– Сейчас у тебя нет ни того, ни другого. Ты отправился в это путешествие зная, что отец может лишить тебя наследства. Значит, для тебя есть нечто важнее титула. Спроси себя, будешь ли ты счастлив, имея деньги, но не имея желаемого? Иногда следует отказаться от груза, чтобы налегке идти к своей цели.

– Все не так просто…

– Конечно, – усмехнулась Инмори. – Вы, люди, всегда создаете себе трудности сами. Надеюсь, хотя бы с ужином вы способны справиться без моей помощи?

– Думаю, да, – осторожно ответил Келлгар и потянулся к луку. – Для начала нужно кого-нибудь поймать. Здесь должны водиться кролики или косули…

– Не трать свои силы понапрасну. Легче и быстрее будет поймать рыбу.

– Да? – Келл неуверенно перевел взгляд с лука на реку и на Берта. Тот выглядел таким же растерянным. – Но…

Инмори испустила картинный вздох.

– Еще скажите, что вы ни разу не ловили рыбу.

Оба покачали головами.

– Так и быть. Смотрите, как это делает мастер.

Женщина скинула сапоги, закатала штаны до колен и забрала у Келлгара лук с тремя стрелами. Все, включаю Нову, последовали за ней к реке, тихо споря, почему она не использует для поимки рыбы свои силы. Инмори зашла в холодную воду, с легкостью перескочила на камни посреди речушки и встала против течения. Одну стрелу она положила на тетиву, а две другие держала в зубах. С полминуты она вглядывалась в воду, а затем молниеносно выпустила все три стрелы одну за другой. Спрыгнула с камней и выдернула стрелы из речного дна. На каждом древке было по рыбине. Она отдала улов Келлу, а лук Нове.

– Хочешь попробовать?

Девушка с сомнением посмотрела на оружие.

– Но я никогда раньше не стреляла из лука.

– Не волнуйся, я только что впервые в жизни ловила рыбу. Это не так сложно, как кажется.

Девушка посмотрела на Берта в поисках поддержки. Тот ободряюще подмигнул ей и вручил стрелы.

– Попробуй, вдруг это твое призвание. Потом я тоже попробую.

– Народ, – позвал Келл, – я поставлю жариться рыбу и потом тоже к вам присоединюсь.

Пока Келл искал подходящие прутья для жарки рыбы, Нова по примеру Инмори скинула сапоги и закатала штаны.

– Холодная, – поморщилась она, опустив одну ступню в реку.

– Главное, сделать это быстро, – подбодрил ее Берт.

Нова состроила кислую мину: ему легко говорить, он-то стоит на берегу. Девушка собрала волю в кулак, добралась до камней, кое-как на них взобралась, чуть не свалившись в реку, и приняла, наконец, устойчивое положение. Берт прыснул. Нова гневно сощурилась.

– Смейся, смейся, я на тебя посмотрю, когда ты откажешься в моем положении.

– У тебя хорошо получается, – заметил подошедший к Берту Келлгар, изрядно приукрасив действительность.

Вместе они наблюдали за нелепыми движениями Новы, которая впервые в жизни взяла в руки оружие. Всему виной был Тильт Ролано: барон полагал, что для благородной леди куда важнее правильно поставленный голос, а поражать сердца мужчин до́лжно лишь при помощи лиры.

Девушка широко расставила ноги, натянула тетиву и пристально уставилась в воду. Прошло не менее пяти минут, прежде чем она сделала первый выстрел. Он получился слабый, стрела соскользнула в сторону. Нова выругалась и попробовала еще. Снова несколько минут выбирала цель, и снова у нее ничего не получилось.

Парни c берега подбадривали ее и давали советы. Бессмертная наблюдала издалека, облокотившись на Малыша. На ее лице, однако, не отражалось ни капли интереса, что немало озадачивало Нову: в отличие от всех знакомых ей девушек, по Селестии никогда нельзя было сказать, о чем она думает.

Нова сделала еще несколько выстрелов – и все мимо. Закончились стрелы, ей пришлось спуститься в воду, чтобы их подобрать. Берт позвал ее на берег, но девушка оказалась упорнее, чем от нее ожидали. Врожденное упрямство, а также нежелание упасть в глазах Бессмертной заставляли ее снова и снова спускаться в ледяную реку за пустыми стрелами.

Великое множество попыток спустя она спрыгнул в воду с победоносным криком. Она вытащила стрелу с рыбой на древке и показала ее парням. Замерзшая, но довольная собой, со счастливой улыбкой Нова рассматривала свой первый улов и принимала поздравления. Внезапно Келл вспомнил про рыбу, которую оставил над огнем.

– Все хорошо, – заключил он, ножом проверяя мясо. – Еще немного – и мы остались бы без ужина. – Он установил над огнем только что пойманную Новой рыбу, а готовые вручил друзьям. – Инмори, ты к нам не присоединишься?

– Не в этот раз.

– Ни разу не видел, чтобы она что-то ела. Чем она питается? – тихо спросил Берт, наклонившись к Келлу. Тот открыл было рот, чтобы отшутиться какой-нибудь ерундой, но ответила за него Бессмертная.

– Тебе лучше этого не знать.

Келл беззаботно пожал плечами на недоуменный взгляд друга, а сам едва не поморщился при ее словах. Путешествие только началось, и Келл не собирался пугать спутников подробностями из жизни их провожатой.

Друзья расселись вокруг костра и принялись за горячую жареную рыбу. За весь день они так устали и проголодались, что первую порцию съели жадно и быстро. Когда же чувство голода немного притупилось, парни снова спустились к реке, вооружившись луком и стрелами. Нова осталась возле костра греть замерзшие ноги. Она наблюдала за лижущими чешую языками пламени, покручивала шипящую рыбу и изредка поглядывала на Бессмертную.

Инмори неподвижно лежала, прикрыв глаза, и со стороны могло бы показаться, что она спит. Нове очень хотелось с ней заговорить, спросить у нее что-нибудь, но она все не могла найти тему для разговора. В какой-то момент – дело было еще в хижине – Нова прониклась к ней глубочайшим уважением, но и в некоторой мере скрытым страхом. Она бы не смогла объяснить причины этих чувств, но каким-то невероятным образом в присутствии Бессмертной ей всегда становилось спокойнее. Тем не менее она так и не решилась заговорить с ней.

Пока у костра Нова пыталась преодолеть смущение в гнетущей тишине, с реки доносились крики и смех, и скоро парни вернулись с уловом.

– Чем вы там занимались? – Девушка хмуро оглядела их мокрую одежду и счастливые лица.

– Уж точно не тем, о чем ты подумала, – подмигнул ей Берт.

Пока рыбу приспосабливали над огнем, Берт весело рассказал о своих успехах на рыбалке – для него ловля рыбы тоже была в новинку. Когда с рыбой было покончено, парни, толкаясь и смеясь, стянули с себя мокрую одежду, чтобы высушить ее возле огня. Берт на какой-то миг напрягся, когда бросил взгляд на полуголого Келла, а затем с подозрением взглянул на Нову: не наблюдает ли она за другим мужчиной. К его великому облегчению, Нова даже и не повернулась в сторону парней. Быстро подавив свой глупый порыв, Берт завернулся в одеяло и уселся у костра. Они втроем весь вечер болтали о всяческих пустяках. В основном, конечно, в разговоре участвовали парни, которые, похоже, успели найти общий язык, а Нова иногда вставляла свои едкие комментарии.

Когда же все наелись, наговорились и почувствовали невыносимую усталость, солнце уже давно село. В лесу стало настолько темно, что дальше пяти шагов от костра окружение тонуло в непроглядной тьме. А вместе с сумерками пришла и прохлада. Берт и Нова на ночь забрались в палатку, оставив Келла мерзнуть под открытым небом.

Келл обернулся к Инмори, чтобы пожелать ей спокойной ночи, и от удивления у него отвисла челюсть. Женщина сидела около своей собаки уже в совершенно другой одежде, а вокруг лагеря курились благовония, отпугивающие насекомых.

– Как ты это сделала? – после минутного потрясения выдавил он. Он точно помнил, что Селестия с собой не взяла ни одной сумки. Тем не менее, у нее каким-то образом нашлись благовония и сменная одежда.

Бессмертная открыла глаза, подняла руку ладонью вверх, и в ладони тут же появилась пиала для чая из хижины. Еще через мгновение она исчезла так же внезапно, как и появилась. Келл ошарашенно вперился взглядом в пустую ладонь наставницы.

– Я и не знал, что ты так можешь… – растерянно проговорил он.

– Материализация и дематериализация существующих предметов. Я могу в любое время взять любой предмет из любого своего дома или места, где я была. С животными и людьми так не пройдет, потому что у живого организма слишком сложная и хрупкая организация.

Келлгар какое-то время переваривал услышанное, затем нахмурился и заговорил голосом обиженного ребенка:

– Так значит, я мог бы и не тащить с собой одеяло и одежду…

– Если за тебя все будут делать другие, ты ничему не научишься. Расстрою тебя заранее и скажу, что перемещать предметы не в твоих силах. Так что отстань от меня и иди спать.

– Но ты могла бы хотя бы…

– Нет. Спать.

Мужчине ничего не оставалось, кроме как послушаться. Он покорно отправился к своему одеялу у костра. Пока от углей шел жар, было не холодно, но так непривычно. В бока впивались корешки и неровности почвы, где-то неподалеку слишком громко кричали ночные птицы, и ко всему этому примешивался неумолчный стрекот цикад и комариный писк.

– У тебя не найдется случайно палатки? – без особой надежды сделал последнюю попытку Келл, но Селестия, как всегда, оставалась непреклонна.

– Нет. Спи уже.

– Сколько у тебя домов и почему ты живешь в хижине, если можно жить где угодно?

– Ты сегодня не в меру надоедлив, мальчик. Каждые пятьдесят лет я меняю место жительства, чтобы никто ничего не заподозрил, так что шестнадцать.

– Так много… А где? Наверно, по жилищу в каждой стране?

– Достаточно, ты меня утомил.

Она легла на землю, положив голову на своего пса, а Келл вздохнул и перевернулся на спину. Сквозь ветки на него смотрело звездное небо, такое чистое и глубокое. Когда-то Инмори учила его читать созвездия. Она рассказывала что-то о телах из замороженной воды, металла или газа, но так сложно было поверить, что эти с виду одинаковые светящиеся точки на самом деле огромные и разные, и что они не светятся, а лишь отражают свет.

Едва Келлу удалось погрузиться в блаженное забытье, как его бесцеремонно растолкали. Кое-как продрав слипающиеся глаза, он увидел над собой Инмори. Точнее, ее силуэт в предрассветном сумраке. Спросонья он плохо соображал, поэтому лишь спустя пару минут до него дошел смысл слов Инмори:

– Тебе нужно продолжать обучение.

К тому моменту, как Келл подошел к Селестии, зябко кутаясь в плащ, она уже расставила в круг и подожгла благовония. Их дым клубился во влажном утреннем воздухе и смешивался с молочно-белым туманом, и эта белая пелена покрывала все вокруг густым слоем у самой земли толщиной в фут или два.

Келлгар уселся напротив своей духовной наставницы, положил руки на колени и принялся дышать, как его учила Инмори. Малыша нигде не было видно. Бессмертная сидела, скрестив ноги, и следила за своим воспитанником. Он дрожал от холода и из-за этого не мог настроиться на нужный лад, но упорно дышал и пытался расслабиться.

Прошло немало времени прежде чем согревающие благовония и размеренное дыхание возымели эффект и Келл погрузился в транс. Малыш тем временем вернулся с добычей в окровавленной пасти и Бессмертная смогла приступить к приготовлению завтрака. Она готовила не просто так – она бы никогда не стала готовить от нечего делать. Особенное мясо служило определенным целям. Келлгару такие завтраки помогали в развитии его способностей, а для Новы давали силы, чтобы окрепла ее утроба.

Бессмертная вырезала несколько кусков из молодой человеческой тушки – не старше семи, обязательное условие – и умудрилась даже не запачкаться кровью. Остатки с удовольствием доел пес. Инмори едва повела пальцем – и камни посреди пепла от вчерашнего костра раскалились. Она кинула на них куски мяса и приправила неведомо как оказавшимися в ее руке специями. Жир аппетитно заскворчал на горячих камнях и совсем скоро воздух наполнился соблазнительными запахами.

Инмори щелкнула пальцами перед носом Келла, через ткань палатки пнула ногой Берта со словами:

– Подъем!

Келл встряхнул головой, ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать, где он и кто он, но запах жареного мяса быстро привел его в чувства. Пока из палатки доносилась недовольная утренняя возня, Келл уже уплетал свою порцию. Вскоре на запах подтянулись и остальные, растрепанные и сонные.

– Чего так рано-то? – пробурчал Берт, а Нова только потерла заспанные глаза.

Селестия-Инмори, как и в большинстве случаев, проигнорировала вопрос.

– Сегодня на ночь мы снова остановимся у реки. Можно не брать много воды. Живее собирайтесь и выдвигаемся.

Пейзажи не отличались разнообразием. Они проезжали бесконечно сменяющие друг друга поля и леса, одинаковые и скучные, по пути встретили парочку деревень и миновали их стороной. Им попалось несколько разрушенных поселений с покрытыми мхом остатками фундамента и остовами построек, изъеденными временем и погодой. Эти покинутые, забытые всеми деревни напомнили Келлгару о доме и о том, что он недавно совершил во имя справедливости. Снова вернулось то чувство вины за содеянное и беспомощности, которое он испытал, когда узнал правду. Он хотел расспросить об этом Инмори, ведь знала же она откуда-то о том, что он сделал. Она всегда все знала, хоть зачастую и не спешила делиться знаниями.

Когда решено было остановиться на ночь, Келл все отирался поблизости от Инмори, не решаясь заговорить с ней. Возможно, где-то в глубине души он боялся правды и не хотел ее слышать.

Берт и Нова возились с палаткой. Они весело о чем-то друг с другом переговаривались и совсем не замечали одинокого, терзаемого сомнениями Келла, который в нерешительности бродил по лагерю. Он в очередной раз подошел к Инмори, снова струсил и собирался уже пройтись еще разок вокруг стоянки, как Бессмертная недовольно подняла на него глаза. От этого взгляда его пробрала дрожь.

– Ну, говори уже.

Келлгар понял, что оттягивать неизбежное больше не получится, опасливо присел напротив Инмори и несколько раз обреченно вздохнул, прежде чем, наконец, задать свой вопрос.

– Ты тогда сказала, что монахи не убивали жителей деревни… Но ведь я собственными глазами видел, что было написано в папке про меня! «Возможно, из деревни, которую мы сожгли»…

Бессмертная осуждающе подняла бровь.

– И ты даже не соизволил разузнать об этом побольше.

– Значит, ты все знала? Знала, кто это сделал?

Пару минут они молча смотрели друг на друга. Она знала. С самого начала знала. Он это понял.

Келл почувствовал внезапное головокружение. В ушах стоял звон, сделалось жарко. Он впервые в жизни разозлился на свою наставницу.

– Конечно, я знала.

– Так почему ты не сказала мне? – Он едва сдерживался, чтобы не вскочить с места. Внутри все кипело, и он просто не мог уже говорить спокойно. – Если бы ты мне сказала, стольких смертей можно было бы избежать! – Его голос сорвался на крик, Берт и Нова опасливо обернулись, прекратив возню. – Почему ты не сказала?!

Он хотел выкрикнуть что-то еще, но задохнулся. Его с головой накрыло убийственной давящей аурой Бессмертной, он хватал ртом воздух в попытках вздохнуть и не мог больше думать ни о чем другом. Его захлестнул страх. А она и бровью не повела. Со своим обычным холодным равнодушием она сказала:

– Это твоя личная месть, и ты должен совершить ее сам. Сам должен найти убийц и решить, что с ними делать. Успокоился? – Он с трудом кивнул, и Бессмертная отпустила его. – Мне абсолютно наплевать, что там произошло с монахами. Как по мне, тебе это только на пользу. – Она усмехнулась. – Ты ведь открыл себя с новой стороны? В этом мире все определенно: либо ты убийца, либо нет. Нельзя быть кем-то наполовину.

Келл все еще пытался отдышаться и прийти в себя после фирменного успокоительного Инмори. Ее слова не слишком радовали, но смысл в них был, особенно если опираться на странную логику самой Бессмертной.

– Среди тех монахов был только один человек, который принимал участие в разрушении твоей деревни. Он перевелся из другого монастыря на должность наставника и именно он занимался составлением дел на учеников. Не имею понятия, почему он решил упомянуть разрушенную деревню в твоем деле. Остальные монахи, насколько мне известно, ничего не знали о твоей семье.

Келлу совсем не полегчало от ее слов. Факт оставался фактом, с какой стороны на него ни посмотри: он виновен в смерти невинных людей, которые даже не знали, за что их убивают.

– И… кто тот человек, – спросил он хрипло, – который был в моей деревне?

– Без понятия, – Инмори равнодушно пожала плечами.

– А остальные? Где мне их найти?

Она снова пожала плечами.

– Возможно, в одном из городов, через которые мы будем проходить. Какому графству принадлежала твоя деревня?

– Шанор…

– А где мы сейчас, по-твоему?

До него начало доходить. Получается, эти монахи, черные всадники, где-то рядом, в пределах одного графства, и они обязательно должны их встретить. Это было бы вполне в духе Инмори. Вот только, узнает ли он их?..