В тисках антилюбви бесплатное чтение

Вместо пролога

Президентом шестой космической федерации, в состав которой входило две галактики: Млечный путь и Туманность Андромеды, был Владимир Тургинов: средних лет невысокий плотный мужчина с греческим носом и прямыми темными волосами, чем-то похожий на французского актера Жерара Депардье.

Когда-то, много лет назад, Владимир, после лекций в институте, подрабатывал истопником в городской бане. Его сменщик, однокурсник Федор Ухорезов, неизменно приносил с собой бутылочку домашней сливовой настойки. Хорошо было пропустить по рюмочке-другой под усыпляющее гудение печки, смотреть, как пляшут на пыльных стенах блики огня. Владимир любил помешивать железной кочергой раскаленные угли. В такие мгновения он строил планы на будущее, мечтал о президентском кресле. (Плох тот кочегар, который не мечтает стать президентом).

«Я навсегда покончу с коррупцией, с локальными конфликтами, дам по рукам либералам, которые превратили нашу федерацию в жалкого поставщика стратегического сырья для более высокоразвитых и экономически многоплановых соседей, – размышлял Владимир. – Разве мы хуже, глупее других? В соседней федерации производят сверхбыстрые звездолеты последнего поколения, воплощают в жизнь планы по подключению силовых кабелей к границам черных дыр для откачки и дальнейшей переработки колоссальных объемов энергии. Бьет жизнь ключом и в других космических федерациях, лишь наша, как проклятая, держится на продаже энергетического сырья, что служит почвой для образования касты паразитов-олигархов».

Прошли годы. И надо же такому случиться, что эти мысли стали основой предвыборной программы Владимира. В 6821 году от Рождества Христова он победил на выборах, опередив не намного своего соперника –Федора Ухорезова. Да, так получилось, что именно Федор, институтский друг, стал его главным конкурентом в борьбе за президентское кресло.

В своем «Твиттере» о кочегарском прошлом Владимир не упоминал, хотя, однажды в беседе с каким-то назойливым журналистом, не удержался, и проронил: «Не боги горшки обжигают, я ведь в молодости в кочегарке работал, уголек бросал».

Этот эмоциональный срыв пошел Владимиру на пользу: в прессе новость о кочегарском прошлом президента размещали на первых страницах. «Президент в молодости работал кочегаром, он с юных лет прошел суровую трудовую школу» – трубили газеты, подконтрольные федеральному правительству.

Лишь в галактике «Туманность Андромеды» эту информацию подавали без помпы, сдержанно. Большинство жителей этой галактики на выборах отдали свои голоса за Ухорезова, что было вполне объяснимо: Федор здесь родился, в галактике «Туманность Андромеды» жили его многочисленные родственники и друзья.

Одна из центральных газет федерации – «Голос Вселенной» – поместила материал, в котором рассказала о студенческой дружбе кандидатов в президенты. Этот номер газеты Владимир хранил в личном сейфе. Материал напоминал президенту его далекую молодость, наивные мечты снова оживали. В реальности все было не так идеально, как в фантазиях. Коррупция росла, как снежный ком, катящийся с горы. В галактике «Туманность Андромеды» набирала силу крайне правая партия, поставившая своей главной целью полное отделение от федерации. Правые с завидной настойчивостью собирали доказательства в пользу исключительности и особой роли коренных жителей «Туманности Андромеды» в развитии Вселенной, уверовав в то, что человек, как разумное существо, зародился на одной из планет именно в галактике «Туманность Андромеды» через десять миллиардов лет после Большого взрыва. Именно эти идеи послужили почвой для возникновения террористической подпольной организации «Черный передел». Хватало работы спецслужбам федерации. Тургинов чувствовал, как не просто будет выиграть предстоящие выборы и удержаться в президентском кресле. Приходилось выделять большие суммы из федерального бюджета на поддержку подконтрольной правительству прессы, идти на риск и под надуманными предлогами закрывать оппозиционные издания.

Катя

У Кати Сомовой с утра было хорошее настроение. Когда она закрывала дверь квартиры, ключ с первого раза попал в замочную скважину, в лифте к ней никто не присоединился, что случалось довольно редко. Часто в лифт вместе с ней заходил сосед из квартиры напротив – молчаливый, с сильным запахом модной туалетной воды мужчина. На лестничной площадке первого этажа не оказалось наглого назойливого рыжего кота, часто оглашавшего подъезд своим противным мяуканьем. В наушниках звучала любимая мелодия из пьесы «Апрель» П.И. Чайковского. Девушке хотелось кружиться под музыку и, начав танец на земле, продолжить его с птицами, под высоким небом.

Кате предстоял неблизкий путь на планету Янтарную. На ее собственную планету, которую ей подарил любовник Федор Ухорезов. В последнее время пошла такая мода у богачей: дарить любовницам планеты. Не удержался от этого соблазна и Федор.

Янтарная, как и Земля, располагалась в галактике Млечный Путь в границах внутреннего края звездного рукава Орион. Ни черные дыры, ни вспышки сверхновых звезд не представляли опасности для этой сравнительно небольшой и мало изученной планеты, свободной от плодов человеческой деятельности. Какого-то важного стратегического значения для федерации она не представляла, поэтому и оказалась в списке космических объектов, выставленных правительством на продажу. Федор Ухорезов без особого ущерба для своих финансов купил Янтарную, рассчитывая обустроить здесь базу отдыха с баней и домиком рыбака. Так бы все и получилось, если бы на горизонте олигарха сияющей ослепительной звездой не появилась Катя Сомова. Федор так увлекся девушкой, что, неожиданно для самого себя, расщедрился и подарил любовнице планету.

«Вот тебе, красавица, шуба с барского плеча», – так отозвался об этом подарке Ухорезова ветеран труда, почетный член Ученого Совета Федерации Юрий Базаров, известный своими социалистическими убеждениями. Базаров на заседаниях Совета всегда выступал против планов приватизации космических объектов, считая, что нельзя идти на поводу у богачей.

«Только в галактике Млечный Путь есть миллионы планет, на которые еще не ступала нога человека, какой смысл нам что-то считать, чего-то опасаться», – так объясняло свою позицию либерально настроенное большинство Ученого Совета в ответ на критику Базарова. Либералы считали, что наоборот, нужно как можно больше планет передать в частную собственность. Особенно активно этот процесс шел в галактике Туманность Андромеды. Федор Ухорезов, как член Ученого Совета и лидер созданной им партии «Наша Вселенная», эту работу всячески поддерживал, а купив Янтарную, делом доказал свою приверженность современным либеральным идеям.

На Янтарной Ухорезов построил уютный бревенчатый домик в старославянском стиле. Возводила его бригада гастарбайтеров. Наемные строители, загорелые жилистые молодые люди, работали споро и за свой труд больших денег не просили, что как нельзя лучше устраивало Ухорезова – скупого и мелочного по натуре человека.

Для строительства использовали похожие на большие карандаши оцилиндрованные сосновые бревна. На Янтарной такого материала было в избытке. Вырубать сосновые леса никто не запрещал – все решал сам Федор. Собственником планеты юридически считалась Катя, но олигарх все хозяйственные вопросы решал исходя из своих личных интересов.

Федор зарабатывал миллионы ради того, чтобы сделать свою жизнь максимально комфортной. Ухорезов владел несколькими крупными кампаниями по промышленной выработке антивещества. Особенно много заказов поступало на антиводород.

Уже начали выпускаться звездолеты на антиводороде, способные на некоторых искривленных гигантскими черными дырами участках пространства достигать скорости света. Более того, ученые были близки к открытию во Вселенной первой антизвезды, а некоторые из физиков, заглядывая в далекое будущее, грезили об антивселенной. В недалеком будущем предстояло открыть неисчерпаемые кладези энергии.

Добираться до Янтарной -небольшая планета действительно состояла на 80% из янтаря- от родного дома Кати приходилось с пересадками. Первым пунктом маршрута была столица галактики Млечный путь – планета Гариона. От Земли до Гарионы ходил устаревший примитивный состав, оснащенный плазменным двигателем. Такой состав считался самым дешевым общественным транспортом в федерации. От Гарионы до Янтарной Катя долетала на мини-звездолете, который она брала на прокат.

В космическом поезде девушка обычно садилась в третий вагон с головы, на одно и то же сиденье. В пути состав делал пять остановок.

И в этот раз все происходило, как обычно. Минут через 15 после отправления по вагонам прошли два мрачных контролера, проверяя билеты и поднимая с мест «зайцев»– безбилетников. Строгий голос, лившийся откуда-то сверху из громкоговорителя, предупреждал: «В связи с террористической угрозой, будьте внимательны к оставленным бесхозным сумкам и чемоданам, о всех подозрительных предметах сообщайте машинисту поезда».

Действительно, на межгалактическом общественном транспорте за последние двадцать лет было совершено несколько террористических актов. Погибли ни в чем не повинные люди. И угроза терактов сохранялась. Проведенное расследование показало, что источник зла находится в галактике «Туманность Андромеды». Но точных координат террористов пока обнаружить не удалось и федералам приходилось жить, как на пороховой бочке, в вечной тревоге.

От тревожных мыслей Катю отвлек знакомый гитарист, слегка прихрамывающий на правую ногу. Он, как всегда, вошел на второй остановке, ударил по струнам и по вагону полилась красивая песня: «А ты идешь по свету очарованный…». Гитарист пел, а за окном проносились планеты, состав несся, скрипя на поворотах, и на дорогу падал холодный свет звезд. Вот за иллюминатором промелькнул большой мост, и Катя успела заметить две человеческие фигурки на нем: обнимались влюбленные, поглощенные своими чувствами. «Счастливые, – подумала Катя, – для них сейчас кроме любви, ничего не существует, как бы я хотела быть на месте девушки, обнимающей парня». На самом деле эта картина была одним из кадров видеоролика, прокручиваемого в пути. Окна состава одновременно служили экраном. Эти кадры Катя видела уже не раз, но привыкнуть к ним так и не смогла, они ее каждый раз волновали.

До Гарионы оставалось две остановки, когда напротив Кати сел молодой мужчина. Она его узнала. И в прошлых поездках мужчина, как правило, садился недалеко от Кати. Он всегда был скромно, со вкусом одет, аккуратно уложенные волосы сзади образовывали смешную косичку. Девушка не раз пыталась заговорить с мужчиной, но врожденная робость мешала ей сделать первый шаг. «Так сто лет пройдет, – иногда возмущалась про себя Катя, – почему он молчит, спросил бы о чем-нибудь. А ведь время назад не воротишь, хочется быть счастливой именно сейчас. Каждый день рождаются и погибают звезды, и я когда-нибудь погасну, как звезда». Катя вздохнула и достала из рюкзака специальный футляр, в котором она перевозила своего домашнего любимца – хамелеона Джексона. Девушка нежно погладила хамелеона – Джексон тут же стал менять окраску, из черного превращаться в зеленого. «Мой хороший, Хома, – шептала Катя, – только ты меня понимаешь.».

Чем меньше времени оставалось до Гарионы, тем плотнее становился поток «зайцев»-безбилетников. В первом вагоне их набилось так много, что шпроты в консервной банке по сравнению с ними показались бы более счастливыми. Обычно на остановках «зайцы» успевали перебегать из первого вагона ближе к «хвосту» состава. Они всегда шли по проходу с видом победителей, как тараканы, отведавшие земляничного варенья. Сзади их подпирали недовольные контролеры. Некоторые из «зайцев» были отнюдь не бедные, – просто им нравилось обманывать министерство транспорта. К тому же был и определенный риск, добавлявший в кровь нарушителей адреналина – если пойманный «заяц» не оплачивал штраф, его высаживали на ближайшей станции.

Рядом с Катей остановилась экстравагантного вида женщина. В руках она держала большой хозяйственный пакет. Лицо женщины чем-то напоминало театральную маску – неподвижное, ничего не выражающее, оно притягивало к себе необъяснимой силой. Лоб незнакомки был обезображен темным ровным кругом – казалось, что это какая-то особенная печать. «Ну и «зайчиха», – подумала Катя.

Проход между сиденьями продолжали заполнять «зайцы» -хотя в третьем вагоне их обычно скапливалось не так много. Джексон опять стал менять цвет – хамелеон на глазах чернел, словно его кто-то обидел. При этом он почему-то начал сильно скрестись лапками о спинку футляра. Мужчина с косичкой достал из кармана пачку сигарет и закрыл книгу, которую читал. «Проблемы теории пространства, времени и материи», – прочитала название книги девушка.

– У вас случайно зажигалки не найдется?– обратился он к Кате.

– Случайно найдется, – Катя протянула соседу зажигалку. Девушка по совету своей подруги Клавы Клык всегда носила в сумочке зажигалку и презервативы, хотя сама никогда не курила и презервативы ей ни разу в жизни не пригодились. «Мужики, козлы, часто огонька просят, – говорила Клава, – я так со своим Егором познакомилась. А вот презервативов в тот день у меня не было, это я потом поняла, что их тоже надо с собой носить. Учись, подруга, на чужих ошибках…».

– А вы не курите? Может быть, компанию составите? – ехать еще долго, – мужчина поднялся и стал ждать ответа.

– Почему бы и нет, – Катя, как ни в чем не бывало, пошла за «косичкой». В эти секунды она осознавала, что совершает что-то несвойственное ее характеру. И еще ей вспомнилось небольшое стихотворение, которое она недавно прочитала, копаясь в домашнем поэтическом архиве: «Летчик в небе две косички оставляет за собой – удивились даже птички, так косички высоко…». «Рифма, конечно, хромает, – размышляла девушка, – но образ, как заноза застрял в голове. Летчик с косичками, точнее самолет с косичками – здорово…».

Место для курильщиков в составе было отведено в самом последнем вагоне – в хвосте. Скоро Катя узнала, что мужчину зовут Андреем. Он рассказал, что каждый день добирается до Гарионы на общественном транспорте. Работает корреспондентом в газете «Голос Вселенной». Живет в Капельке – в небольшом провинциальном городке на богом забытой вымирающей планете.

– Многие мои знакомые, также как и я, предпочитают работать в столице, – признался Андрей, – Сколько маленьких провинциальных планет уже обезлюдело – с ума сойти. Молодежь вся разъехалась. Боюсь, что лет через тридцать от Капельки ничего не останется. Земля бурьяном зарастает. Пожалуй, это самое страшное, когда человек от земли-кормилицы отрывается. Многие уже даже не знают, что был такой класс – крестьяне. А ведь тот, кто твердо и прочно на земле не стоит, до неба и звезд никогда не доберется.

– Вы, наверное, тоже в Гарионе сходите? – поинтересовался Андрей.

– В столице у меня пересадка, – охотно призналась Катя.

Она хотела еще что-то сказать, но в эту секунду вагон сильно тряхнуло (как будто машинист состава резко нажал на тормоз или кто-то сдернул стоп-кран). Девушка едва не упала – Андрей успел ее удержать. Завыла сирена, извещая пассажиров об экстренной остановке состава.

– Внимание, чрезвычайное происшествие в третьем вагоне, – зазвучал тревожный голос из громкоговорителя, – состав дальше не пойдет. Через десять минут начнется посадка в спасательные звездолеты. Если среди пассажиров есть врачи, просьба пройти в третий вагон и оказать помощь раненым.

– Я не врач, а журналист, но должен идти. Подождите меня здесь, я быстро, все равно посадка в спасательные звездолеты еще не началась, – Андрей помог растерянной Кате сесть на свободное сиденье и через секунду растворился в потоке пассажиров.

То, что Андрей увидел в третьем вагоне, – вызвало у него кратковременный шок: залитый кровью пол, искореженные сиденья и обезображенные части человеческих тел. Некоторым пассажирам уже оказывалась необходимая медицинская помощь. Придя в себя, Андрей стал делать фотоснимки – его охватил журналистский азарт. Едкий дым лез в глаза, затруднял дыхание, но журналист продолжал выполнять свою работу.

В спасательном звездолете, взявшем курс на Гариону, уставшая Катя быстро задремала. Андрей придвинулся поближе к девушке, чтобы ей было удобнее спать. Притих и хамелеон -Катя успела его покормить. Звездолет прошивал пространство, оставляя за собой огненный хвост. Галактики водили вечный хоровод, а в казавшейся бездонной темной материи таилась пугающая неизвестность.

Андрею неожиданно захотелось, чтобы полет продолжался бесконечно – так хорошо было находиться рядом с девушкой, которая давно ему нравилась. Он всегда садился именно в третий вагон, чтобы иметь возможность видеть Катю.

«Если действует теория эволюции, то можно предположить, что человек в результате длительных преобразований возник из смеси пыли и газа. Неужели это возможно? – задавался вопросом Андрей. – Или путь от простого к сложному – это пустая выдумка? Но если эволюция есть, значит, где-то есть начало и когда-нибудь наступит конец? Или конец придет к своему началу? Если начало – это пустота, как из ничего смогли возникнуть человеческий мозг, душа? Или эволюция действует только на определенных этапах? Ее механизм включается лишь с момента образования живой материи? А неживая материя живет по своим законам? Никто до сих пор не знает размеры Вселенной. Если она бесконечна, то каждая точка Вселенной это одновременно ее начало и конец. Как из ничего, из вакуума могли появиться совесть, душа, любовь, подлость. Из пустоты, ну пусть даже из осколков мощнейшего взрыва частиц, – человеческий мозг, способный охватить сознанием вселенную, – в это трудно поверить. Скорее всего, нет начала и конца, а есть круг, в котором умещается все, из чего состоит вселенная. И не есть ли сама вселенная, – этот круг, в котором, как в электроне, начало и конец взаимосвязаны и постоянно переходят друг в друга? Если человек сотворен Вселенной, как он может помышлять о том, чтобы в чем-то превзойти свою мать, изменить ее и даже стать ее повелителем? Человек – все лишь крохотная частичка Вселенной, пылинка на дороге, не имеющей начала и конца.. » – эти мысли, вызванные книгой о времени, пространстве и материи, смешались в голове Андрея и скоро он задремал. Его голова склонилась к плечу Кати.

Федор

«Господи, как примириться со своими страстями и тайными желаниями? Как научиться довольствоваться малым? Подскажи, вразуми. Меня разрывают противоречия, дай мне силы для борьбы с искушениями», – молитвенно шептал Федор, преклоняя колени перед иконой пречистой Девы Марии. Космический олигарх положил себе за правило раз в неделю посещать Храм.

В глубине души Ухорезов не считал себя верующим, воцерковленным человеком, хотя и скептически относился к теории происхождения Вселенной в результате Большого взрыва. Федору ближе была идея о существовании высшей разумной силы, может быть, поэтому он иногда любил приходить в Храм и, вдыхая пряный аромат ладана, исповедоваться у иконы пречистой Девы Марии. Для Федора это была своего рода гимнастика души, попытка избавиться от тяжкого груза грехов. Действительно, каждый раз после исповеди он чувствовал облечение, в нем на какое-то время воцарялся мир.

Федору в трудных ситуациях помогала не падать духом и память о дальнем предке: Иване Сундукове. Иван был простым крепостным крестьянином. Он сумел открыть в городе торговую лавку, накопил денег и откупился от помещика. Один из сыновей Ивана стал богатым купцом. С годами генеалогическое древо семьи Сундуковых все больше разветвлялось и крепло, а у его истоков стоял именно Иван.

Федор, как и его далекий предок, в жизни всего добивался сам, никто из родственников или знакомых ему не помогал. Еще учась в школе, Федор самостоятельно скопил довольно большую сумму денег. Сделав уроки, он брал в руки стальную палку-трость со встроенным магнитом и спешил к одной из достопримечательностей города – фонтану «Серебряные струи». Не обращая внимания на реакцию прохожих и отдыхающих, мальчик с помощью стальной палки старательно обшаривал дно фонтана, вылавливая монеты, которые каждый день, отдавая дань давней традиции, бросали в воду жители города, и туристы. Такое необычное «хобби» приносило Федору пусть небольшой, но стабильный доход. Мальчиков-конкурентов Федор отгонял все той же палкой. Если была необходимость, он без раздумий пускал в ход стальную «трость», стараясь бить конкурентов по ягодицам.

Став студентом, Федор, в свободное от учебы время, полгода выполнял курьерские обязанности, затем, решив, что это слишком банально и примитивно, начал приторговывать на блошином рынке статуэтками из фарфора, квантовыми дисками, сушеными грибами. Иногда приносил на рынок и бутылки со сливовой настойкой. Рецепт ее изготовления передавался в семье Ухорезовых от поколения к поколению.

Однажды Федор едва не угодил за решетку. Он случайно познакомился с контрабандистами, которые тайно переправляли на одну из планет, населенной женщинами, размножающимися партеногенезом -то есть, не вступающих в половые контакты с мужчинами – колбы с мужской спермой. Федор получил от контрабандистов заманчивое предложение, от которого он не смог отказаться: за весьма приличный гонорар нужно было раз в неделю работать донором спермы. Ухорезов в назначенное время приходил в специальную лабораторию и за какие-то десять минут из него выдаивали высококачественный биоматериал для пяти трехграммовых колбочек. Этот биоматериал оценивался в кругленькую сумму. Федор знал себе цену. Его геном отличался высоким содержанием Y-хромосом, отвечающих за синтез спермы. К тому же приятно было сознавать, что на одной из затерянных в галактике Туманность Андромеды планете будут жить его дети. И не беда, что своего отца они никогда не увидят.

Однажды в процессе очередной дойки, Федора задержали сотрудники спецслужб. От тюремного заключения его спасло только чистосердечное раскаяние. Федора лишь пожурили и посоветовали в дальнейшем на пушечный выстрел не подходить к контрабандистам.

Угощая в общежитии сливовой настойкой своего однокурсника Владимира Тургинова, Федор приговаривал: «Пей, студент, президентом станешь, эта настойка хранит силу моего далекого предка…». Владимира торговля интересовала мало, он увлекался нанотехнологиями и параллельными вселенными, мечтал открыть свой научный центр, а еще украшал свой досуг спортом: ходил в тренажерный зал, накачивал мышцы. Владимир уважал Федора за напористость и нестандартное мышление, но недолюбливал его за скупость и жадность.

Со временем эти недостатки в достоинства не превратились. Скорее наоборот: стали еще более отталкивающими. Разбогатев, имея каждый год миллиардные доходы, Федор жил очень экономно и ничего лишнего себе не позволял. Дома, чтобы не переплачивать за воду, чистил зубы, используя один стакан воды. Когда шел на кухню, выключал свет в комнате, когда шел в комнату, выключал свет на кухне – в общем, жил по счетчикам. Даже в туалете старался не задерживаться. Плюс к этому не курил, спиртное употреблял в умеренных количествах.

Катя Сомова, заметив однажды эти особенности поведения Федора в быту, в шутку предложила и любовные отношения замкнуть на счетчик. «Чем больше любви ты будешь требовать, тем больше денег придется платить», – попыталась однажды выразить свою мысль девушка. «На любви я экономить не буду, – мгновенно отреагировал Федор, – да и счетчиков пока таких не придумали, в каких единицах любовь измерять тоже никто не знает. Я тебе планету подарил, так что, за все с тобой одним махом расплатился…».

Катя в ответ на эти слова промолчала, но горький осадок в ее душе остался. «Шуток Федор не понимает, – решила девушка. – К тому же с чужим мнением он считаться не привык, нужно воспринимать это как должное».

Сам факт знакомства с Катей в какой-то степени являлся следствием бережливости и скупости Федора. Приезжая на Гариону, он часто ходил обедать в студенческую столовую консерватории. Кормили здесь очень вкусно, и за символическую цену. К томе же за столиками часто можно было видеть оживленных, веселых студенток. От них веяло всесокрушающей молодостью и опьяняющей красотой. Такая атмосфера, как магнит притягивала начинающего олигарха, приятно его возбуждала. Однажды за столик, за которым расположился Федор, села непохожая на своих шумных раскрепощенных подруг длинноногая, поглощенная чтением какой-то книги красавица. Федор, взглянув на девушку, невольно поперхнулся. В красной обтягивающей юбке выше колен, в ярко-голубой, под цвет глаз блузке, незнакомка напоминала экзотический диковинный цветок, выросший на одной из необитаемых планет.

–Приятного аппетита, – сказала Катя, это была она, – и опять уткнулась в книгу.

–Спасибо, – выдавил из себя в ответ Федор. Именно выдавил, поскольку он не отличался галантными манерами и очень редко, общаясь с самыми разными людьми, употреблял словечки типа «спасибо, или, пожалуйста». Один из друзей-компаньонов Ухорезова иногда в шутку говорил: «Ты, брат, не скоблен, не тесан, а слеплен да брошен.». Это меткое выражение Федору пришлось по душе и он не возражал, когда ему давали такую характеристику.

Неожиданно для самого себя, Федор заинтересовался книгой, которую читала Катя. Оказалось, что девушка штудировала самоучитель игры на фортепиано.

Нужно было что-то делать, предпринимать какие-то шаги для продолжения завязавшегося разговора. Федор понимал, что в любой момент девушка может встать и уйти.

– Хотите, я возьму вам комплексный обед? – Федор постарался изобразить из себя любезного джентльмена.

Катя возражать не стала, времени до начала очередной пары оставалось много. Сосед за столиком чем-то привлек девушку. Коротко стриженый, спортивного вида мужчина средних лет с крепкими скулами и внушительным торсом, выгодно отличался мужественностью и уверенностью в себе от развязных нескладных студентов-ровесников. К тому же мужчина был стильно одет, от него веяло дорогой туалетной водой. Пока Катя разбиралась в своих ощущениях, перед ней на столике возник поднос с аппетитно пахнущими блюдами. За обедом Федор предложил Кате продолжить знакомство. Следующим этапом отношений стал шикарный ужин в ресторане. Дальше- больше: последовали полеты на экзотические планеты, дорогие подарки. Федор словно подменили: он на какое-то время превратился в щедрого и обаятельного кавалера.

А потом отношения приняли бурный характер. Через две недели после знакомства с Федором, Катя оказалась в статусе его главной любовницы, хотя, проанализировав свои чувства, девушка поняла, что она воспринимала Федора в первую очередь как… мудрого наставника, опекуна, рассчитывая таким образом хоть отчасти восполнить в душе тот пробел, который образовался за долгие годы жизни без отца. Дело в том, что Катя с ранних лет жила, ничего не зная об отцовской ласке, ее воспитывала одна мать. Мать не любила рассказывать, кем был отец Кати, и что с ним случилось.

К статусу любовницы олигарха девушка быстро привыкала, хотя все чаще ловила себя на мысли, что эта привычка из разряда плохих. Смутное чувство неудовлетворенности поселилось в ее сердце.

В последнее время Федор активно занимался подготовкой к очередным президентским выборам. Он мечтал о власти и был уверен в своей победе. «Эпоха Тургинова закончилась, – убеждал себя и своих единомышленников Ухорезов – общество созрело для другого президента- более жесткого и более амбициозного, способного повести федерацию к новым космическим рубежам.»

Анти-общежитие

Спасательный звездолет прибыл на Гариону поздно вечером. Андрею ничего не оставалось, как идти с Катей в «Анти-общежитие». Журналист, когда служебные дела вынуждали его задерживаться на работе, ночевал в этом необычном для многих заведении. Небольшую комнату в бесплатное пользование он получил благодаря своему знакомству с редактором «Анти-газеты» Семеном Корешковым. С Корешковым Андрей познакомился несколько лет назад на испытаниях машины времени. Тогда случилось непредвиденное: перемещенный в прошлое наноробот не удалось вернуть на испытательный полигон. Андрей не удержался от эмоций и в материале, который он подготовил для «Голоса Вселенной», обратился с просьбой к ученому Совету федерации рассмотреть его кандидатуру в качестве подопытного на следующих испытаниях машины времени. «Журналист обязательно должен быть участником процесса, а не сторонним наблюдателем, – написал Андрей в статье, – надеюсь, что мне удастся подготовить репортаж о путешествии в далекое прошлое. Кто знает, может быть, мне повезет, и я отыщу следы наноробота и пойму, почему произошел сбой.».

–Молодец, старик, – похвалил Андрея Семен Корешков, – если ты станешь автором такого репортажа, – милости просим в «Анти-газету». У нас не заржавеет: место на первой полосе тебе обеспечено, плюс – получишь хороший гонорар. А чтобы ты не забыл о моем предложении, могу решить твою жилищную проблему. Знаю, что ты не местный, живешь на Капельке и каждый день на общественном транспорте добираешься до Гарионы. В «Анти-общежитии» есть свободная комната, я договорюсь, чтобы ее тебе предоставили.

Так что в какой-то степени Корешков держал Андрея на крючке, дожидаясь пока тот созреет для перехода в «Анти-газету».

– Вот мы и пришли, заходи, – Андрей пропустил вперед Катю. Девушка чувствовала себя очень уставшей, но на искреннее удивление у нее хватило сил: над входом висела вывеска с надписью «Выход». В фойе стоял грубо сколоченный деревянный стол, на котором возвышался причудливого вида телефонный аппарат – такие винтажные вещи можно было увидеть только в каком-нибудь музее старинного быта. Стены были украшены плакатами с лаконичными инструкциями, разъясняющими правила поведения в «Анти-общежитии». Курить можно было не только в комнатах, но и в туалете и на лестничных площадках. Гости могли оставаться на ночь, но в дневное время с 10.00 до 17.00 приходить в гости не разрешалось.

Катя невольно тряхнула головой, словно пытаясь отогнать увиденное, как навязчивое сновидение, но телефон неожиданно громко зазвонил, откуда-то сбоку открылась дверь и подошедшая к аппарату женщина сняла трубку.

– Привыкай, – прокомментировал эту сцену Андрей, – здесь еще не такое увидишь, главное, есть, где отдохнуть.

В комнате Катю ждали новые открытия: в углу она увидела две кровати с панцирными сетками, давно не крашеную тумбочку, на которой возвышался черно-белый телевизор, замасленную электрическую плитку и большую чугунную сковородку с остатками жареной картошки.

«Да, это не бревенчатый домик со всеми удобствами и Кузей – роботом-слугой на Янтарной», – подумала Катя.

Андрей включил телевизор. Черно-белый экран замерцал. На канале, владельцем которого недавно стал Федор Ухорезов, передавали прогноз погоды. «Побродив» несколько секунд указкой по метеорологической карте федерации, сексапильная ведущая неожиданно начала рекламировать противозачаточные средства и таблетки от геморроя. При этом не оставалось сомнений, что именно реклама, а не прогноз погоды составляет главную цель передачи.

– Только этого нам не хватало, – недовольно пробурчал Андрей, заметив, как покраснели щеки Кати.

Через несколько минут закипел чайник. Андрей достал из тумбочки баночку липового меда, недавно привезенную им из родного города. Мед оказался очень вкусным – такого Катя никогда не пробовала. Бутерброды с докторской колбасой, соленые огурчики, маринованные грибы тоже пролетели в желудок, как молния в небе. Не отказалась девушка и от стопки самогона.

– Это первач, наш капельский, – пояснил Андрей. – Выпей, легче станет.

И действительно, после самогона стало теплее на душе. Уже не казались такими жуткими воспоминания о посещении душа. Чтобы помыться, Катя стояла в очереди минут 15. В самом душе пришлось долго крутить краны: как оказалось, синий кран был подключен к трубе с горячей водой, а красный – обеспечивал поступление холодной воды. Но все-таки Катя сама справилась со всеми трудностями. А наградой за это стала кровать с прогибающейся панцирной сеткой, на которой можно было подпрыгивать, как на батуте. Девушка поймала себя на мысли, что ее переполняет радостное чувство от крепнущих связей с человеком – еще вчера таким далеким, а сегодня ставшим таким близким.

– Отдыхай, располагайся как дома, – Андрей достал из шкафа чистое белье и протянул Кате. – Мне нужно часа два поработать, написать материал о нашем приключении. В «Анти-общежитии» на третьем этаже есть что-то вроде пресс-центра. Там я спокойно смогу сделать свое дело.

Катя покормила Джексона, погладила его по спинке – хамелеон казался вполне счастливым и умиротворенным. Отключила космофон – после пережитого общаться ни с кем не хотелось- и с удовольствием вытянулась на пружинящей кровати.

– Подушка такая же мягкая, как и плечо Андрея, – уже засыпая, подумала Катя, – скорее бы он приходил, не люблю спать одна в незнакомых местах. Наверное, мне приснится анти-сон…

Андрей вернулся часа через три. Не включая свет и стараясь не шуметь, плеснул в рюмку самогона, выпил. Катя спала. Андрей с величайшей осторожностью забрался под одеяло, представляя, что он пробирается сквозь кротовую нору. Минуту полежал, подумал – и решился. Кровать, на которой спала Катя, располагалась от Андрея на расстоянии вытянутой руки. Мгновение – и это расстояние со скоростью, близкой к скорости света, Андрей преодолел. Панцирная сетка качнулась и Катя оказалась так близко, что можно было сойти с ума. Совсем голая, без всего, в чем мать родила. Андрей набрался смелости и прижался к девушке одновременно и нежно, и страстно. Катя в этот момент вспомнила о телевизионной рекламе противозачаточных средств, но подниматься с кровати так не хотелось, что она даже не открыла глаза.

Электрик Алмазов

Катя проснулась от негромкого, но настойчивого стука в дверь. Андрея не было – он ни свет, ни заря ушел на работу, оставив на столике записку с разъяснениями, где, что лежит, как что включать.

– Кто это, что нужно? – приходя в себя, спросила Катя.

– Извините за беспокойство, я Артем Алмазов, электрик, – в ящичке на выходе нет данных о показаниях счетчика от вашей комнаты за прошедший месяц, – человек за дверью на несколько секунд замолчал. – Может быть, вы откроете дверь, я могу сам снять показания со счетчика.

– Подождите минуту, мне нужно одеться, – девушка, насколько это было возможно в сложившейся ситуации, привела себя в порядок и открыла дверь.

Электрик Алмазов излучал свет, он весь сиял, как медный грош на солнце. Артем, еще находясь за дверью, каким-то непостижимым образом понял, что его ждет знакомство с красивой обворожительной девушкой. Чутье его не подвело. Алмазов был большим знатоком по части женского пола. В свои сорок пять лет он имел за плечами большой опыт общения с самыми разными женщинами. Только официально Артем был женат шесть раз. И что примечательно: все оставленные им жены сохранили его фамилию. Ни одна из бывших его жен не захотела вернуться к своей девической фамилии. Только в «Анти-общежитии» проживали четверо дам с фамилией Алмазова. И все воспитывали детей, нажитых с Артемом. При этом сам отец оставался свободным, как ветер. Как шаловливый ветер. Не мог Артем совместить на продолжительный срок любовь и необходимые бытовые заботы. Ему невыносимо трудно было ложиться спать каждый вечер с одной и той же женщиной, даже любимой. Как зерно отделяют от плевел, так и любовь нужно отделять от пошлости быта, считал Артем.

– Наше заведение скоро станет алмазным, золотой ты наш, – шутила над Артемом комендант «Анти-общежития» Нюра Пройдохина, – нет, нужно менять тебе фамилию, иначе ты плохо кончишь. Точнее, не менять, а вернуть тебе фамилию, с которой ты родился: Грязнулин. Забыл поди, что это в «Анти-общежитии» ты стал Алмазовым, Грязнулин?

– Нюра, скорее ты станешь Алмазовой, чем я сменю фамилию, – отвечал на такие речи Артем.

Катя увидела самоуверенного спортивного вида мужчину с модным кожаным рюкзачком за плечами. Мужчина, улыбаясь, подошел к счетчику и, посветив фонариком на стеклянное окошечко, сказал: « Андрей любит картошку жарить на плитке, хотя ночует здесь редко, ничего почти не набежало. Вы ему кем приходитесь?

– Анти-женой, – Кате почему-то захотелось подерзить не в меру любопытному электрику.

– Значит, любовница. Скоро комендант может вас попросить освободить комнату. Не волнуйтесь, что-нибудь придумаем. А чтобы лучше думалось, угостите меня чаем или кофе. Я ведь знаю, что вы с Андреем пережили не очень приятные минуты, когда добирались до Гарионы. Я ночью увидел свет в пресс-центре, захожу, а там Андрей работает. Вот он меня и посвятил во все, ну или почти во все. Можно сказать, это чудо, что вы не пострадали.

После такого признания, Кате ничего не оставалось, как идти ставить чайник. Выпив вторую чашку чая, Артем решил перейти на «ты».

– Катя, многие не верят, что у меня сердце находится не слева, а справа, – озадачил девушку Артем. – Я поэтому и живу в «Анти-общежитии». Можешь сама убедиться, что я не обманываю тебя – приложи ладонь к правой стороне моей груди. Ты должна почувствовать, как бьется мое горячее сердце.

– Остальные органы у вас тоже расположены не там, где им надо быть? – опять не удержалась от колкостей девушка. – Может, мне расположение других органов тоже проверить? Печени, почек, чего еще я забыла.

– Нет, мой главный орган находится там, где ему и надо быть. – Артем, как гипнотизер, посмотрел на Катю и со стула пересел на кровать. Но в эту минуту дверь комнаты открылась и в проеме возникла Нюра Пройдохина.

– Посторонние должны освободить комнату, – Нюра показала на ходики с кукушкой, висевшие на стене. – Время уже одиннадцать. А ты здесь что забыл, Артем? Иди, там тебе кто- то звонит. Приятный женский голос.

Артем не забыл о своем обещании: он объяснил Нюре, в какую передрягу попали Андрей и Катя, и попросил коменданта сделать для девушки исключение.

В общем-то, можно было ничего и не объяснять. Нюра знала, что Артем по заданию Семена Корешкова негласно следит за Андреем, стараясь фиксировать в специальной тетради почти каждый его шаг на территории «Анти -общежития». Еще ночью Артем переслал Корешкову информацию о чрезвычайном происшествии, участником которого стал Андрей. Оперативно были переданы и фотографии Кати. В самых разных ракурсах. Артем надеялся, что за выполненную работу он получит неплохое вознаграждение. Алименты с такого вида нелегального дохода он не выплачивал.

Как только все ушли, Катя набрала номер своей подруги Клавы Клык и в красках, подробно, рассказала ей о своих последних приключениях.

– Это просто геморроидно, высший класс, ох…ть можно- восклицала Клава. – А как же теперь Федя? Если он обо всем узнает, тебе не позавидуешь. А не послать ли его на х….

Клава трудилась стоматологом и обладала прямым и острым, как хирургический нож, характером. Ее лексикон наполовину состоял из матерных слов и жаргонных словечек. При этом душой Клава оставалась очень сентиментальной и ранимой женщиной, а ненормативная лексика служила для нее броней от внешних непредвиденных угроз.

– Федя встретил белого медведя, – ответила Катя.

То, что отношения с Федором придется прерывать, Кате было ясно, как божий день. К Федору девушка в последнее время боялась притронуться и принимала его ласки как тяжелый груз, а вот Андрея, когда он находился рядом, ей хотелось приласкать, обнять, сказать ему что-нибудь приятное. От приветливого, теплого взгляда Андрея Катя таяла, как снег под апрельским солнцем. Достаточно было испытать такое хотя бы один раз, чтобы понять, чем настоящая любовь отличается от суррогата.

Стакан Стаканыч

Степан Степанович Полянский, редактор газеты «Голос Вселенной» – коллеги по работе часто называли Степана Степановича «Стаканом Стаканычем» за его пристрастие к алкоголю- был поглощен подсчетом материалов в очередном номере газеты с упоминанием имени президента федерации Владимира Тургинова, – разумеется, только позитивных материалов. Министерство печати в последнее время требовало публиковать как можно больше статей, в которых бы реальные успехи в разных сферах жизни связывались с указами президента. Когда таких успехов катастрофически не хватало, получалось, что благодаря «поддержке» Тургинова в семьях празднуют рождение двойни, ремонтируются дороги между планетами, одерживают громкие победы спортсмены, ведется борьба с неплательщиками за услуги ЖКХ, изобличают террористов – и д.т и т.п. В общем, из газетных статей выходило, что федерация в едином порыве решает важные задачи, поставленные президентом.

«Выборы на носу, – вздохнул Стакан Стаканыч, – всегда так, что ж, теперь придется заниматься арифметикой. Главное сейчас – мобилизовать, расшевелить бюджетников, ведь на выборы в основном ходят только они. Если, не дай бог, Тургинов проиграет Ухорезову, я могу своего кресла лишиться. – Двадцать один, двадцать два», – редактор продолжил подсчет. В эту минуту дверь в кабинет распахнулась и перед утомленным взором редактора предстал корреспондент Андрей Мурашов.

– Степан Степаныч, я принес материал-бомбу, – репортаж с места совершения теракта, – у Андрея горели глаза и весь он напоминал Данко, собирающегося вырвать из груди сердце. – В поезде, в котором я вчера ехал, в одном из вагонов прогремел взрыв. Есть погибшие и раненые. Я смог сделать несколько снимков с места трагедии, успел побеседовать с командиром группы спасателей. Лучшего материала для первой полосы в очередной номер не придумать.

– Подожди-подожди, не гони, – Полянский открыл сейф и достал початую бутылку водки, тарелку с бутербродами, и две серебряные стограммовые стопки. – Это большая удача Андрей, что ты не пострадал. Нужно отметить такое везение. Об этой трагедии, конечно, уже вся федерация знает. Ведется расследование. Так что мы, разместив твой материал, вряд ли кого-то заинтересуем. Давай для начала пропустим по рюмочке, ты успокоишься, и мы все спокойно обсудим.

Андрею приходилось раньше пить с шефом, но не один на один, а в кругу коллег. Полянский без труда за полчаса мог «уговорить» пол-литровую бутылку водки и остаться в здравом уме, – лишь мясистый нос Стакан Стаканыча принимал красно-фиолетовый оттенок.

– Степан Степаныч, как вы не понимаете, лишь раз в жизни выпадает шанс написать такой репортаж, – Андрей положил готовый материал на стол редактора. – Я, между прочим, за несколько минут до трагедии случайно вышел из вагона, в котором произошел взрыв. Так что, действительно, мне в каком-то смысле повезло.

– Вот за это и выпьем, – Полянский сильно дрожащей рукой разлил водку по рюмкам, – За везение. Настоящим журналистам всегда везет. Я ознакомлюсь с твоим материалом, но ты должен понимать, что такую вещь без согласования с министерством, на свой страх и риск, я поставить не смогу. К тому же до выборов осталось несколько недель, а здесь теракт, ЧП. Конечно, такие события не скроешь, но и муссировать эту тему сейчас нам вряд ли разрешат. Ты еще молодой, горячий, не понимаешь тонкостей большой политики. – Стакан Стаканыч наполнил рюмки по второму разу. – Приходится иногда жертвовать малым, чтобы сохранить что-то большое, важное.

Полянский начал философствовать в привычном для себя духе, его нос стал покрываться фиолетовыми пятнами. Андрей тоже захмелел. Алкоголь, как известно, развязывает языки.

– Буквально час назад мне позвонили из «Анти-газеты» и предложили сотрудничество, – Андрей посмотрел в глаза шефу, – сказали, если я отдам им для публикации свой репортаж с места теракта, получу очень большой гонорар. Уж не знаю, откуда им стало известно о том, что я стал свидетелем и невольным участником этого печального события.

– Ты случайно не блейфуешь, – шеф икнул. – «Анти-газета» – это оппозиционное издание, которое поддерживает Ухорезова. В каждом номере всегда есть сомнительного качества материалы с критикой Тургинова. Попросту говоря, беспардонно обливают грязью нашего президента. Если ты опубликуешься в «Анти-газете», считай, что в «Голосе Вселенной» ты уже не работаешь. Да и меня по головке не погладят, скажут: редактор не доглядел, пора ему на пенсию. Кстати, в случае победы на выборах Тургинова, министерство печати нам повышенные премии обещает выплатить. Я сегодня же отправлю твой репортаж на согласование в министерство, и завтра все станет известно. Так что, наливай, выпьем за нашего президента.

Андрей в ответ ничего не сказал, работой в «Голосе Вселенной» он не дорожил, давно хотел попробовать себя в другом качестве, стать более независимым и свободным. К тому же очень привлекательной казалась сумма гонорара, обещанная Семеном Корешковым.

В «Анти-газете» ценились острые правдивые материалы, хотя не гнушалось издание и заказными статьями, особенно в период предвыборных кампаний. Что, в общем-то, считалось обычным делом.

В кротовой норе

Андрею не терпелось увидеть свой материал опубликованным. После разговора с Полянским он не находил себе места, и наконец, утомленный неопределенностью, связался с Семеном Корешковым и сообщил ему, что готов перейти работать в « Анти-газету».

–Молодец, старик, давно пора, – без раздумий одобрил это решение Корешков, – как говорится, большому кораблю – большое плавание. В «Голосе Вселенной» ты, как в смирительной рубашке. Ждем, приезжай.

Публикация в «Анти-газете» репортажа с места теракта принесла Андрею известность. Журналист старался поддерживать эту добрую репутацию новыми яркими материалами, рвался в командировки, в «горячие» точки федерации.

В «Анти-газете» можно было без суеты, в спокойной обстановке обдумывать материалы, хватало времени и на дневниковые записи. Совсем не такая атмосфера царила в «Голосе Вселенной», где каждый номер готовился с колес, в горячке, с обнаженными нервами.

Правда, Андрею не очень нравилось, как бездоказательно, однобоко и только с критической точки зрения в «Анти-газете» расписывалась деятельность президента Владимира Тургинова. Выходило так, что во всем он виноват, многое делает не так, как надо. При этом успешно реализованные проекты космического олигарха Федора Ухорезова всегда выставлялись на страницах издания, как ходовой товар на витринах. Не трудно было догадаться, что «Анти-газета» финансируется Ухорезовым.

«Да, никуда не деться от этой политики, – думал иногда Андрей, – наверное, независимая пресса – это недостижимый идеал. Порой и не разберешься, кому приходится служить – богу или дьяволу. А с другой стороны, если есть плюс, значит, обязательно должен быть минус. Любой атом – это соединение плюса и минуса. Протон – это плюс, он в ядре атома, а электрон имеет отрицательный заряд. Выходит, что электрон –это дьявол, он может быть одновременно в разных местах. Правда в анти-мире есть положительно заряженные антиэлектроны – позитроны. Если позитрон столкнется с электроном – мало не покажется. Будет очень большой взрыв. От такого взрыва может новая вселенная возникнуть. Если Тургинова столкнуть с Ухорезовым, наверное, тоже рванет.»

Дальше этих аналогий Андрей идти в мыслях боялся. Ведь он сам чуть не оказался в эпицентре одного взрыва…

– Зайди ко мне, разговор есть, – размышления журналиста прервал звонок редактора, Семена Корешкова. Семен сообщил Андрею о том, что на ближайший понедельник запланировано очередное испытание машины времени.

– Ты не передумал? Дело это добровольное.– Корешков вгляделся в Андрея с каким-то необыкновенным вниманием, как будто перед ним был не человек, а картина Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». – Никто ведь не гарантирует твоего возвращения.

– Разве от такого откажешься. – Андрей поправил съехавшие на лоб волосы. – Нет уж, этот вопрос решенный. Если я откажусь, потом до конца жизни буду об этом жалеть…

Андрей не стал сообщать Кате об испытаниях машины времени и своей роли в этом рискованном предприятии. Сказал только, что нужно срочно выехать на несколько дней в командировку. «Как вернусь, сразу позвоню», – пообещал Андрей, заехавший на несколько минут в «Анти-общежитие», чтобы проститься с девушкой.

–Вот так дела, – огорчилась Катя. – Я останусь совсем одна, хотя нет, я не так давно познакомилась с местным электриком – Артемом Алмазовым. Мужчина с высоким напряжением.

– Быстро Алмазов тебя вычислил, – Андрей ходил по комнате и не мог решить, какие вещи ему взять с собой. – Артем – местная достопримечательность. Иногда возникает ощущение, что он сильнейший магнит, а женщины гвоздики, которые попадают в поле притяжения этого магнита. Я так, тебя предупреждаю. Наверное, он уже признался, что ни разу в жизни не видел таких глаз, как у тебя. Таких небесных бирюзовых глаз.

– Да, на комплименты он щедрый, но про бирюзовые глаза ничего не говорил. – Катя достала из сумочки зеркальце и внимательно посмотрелась в него, – в «Анти-общежитии» мне оставаться нельзя, даже не знаю, где бы мне бросить якорь. Хотя, наверное, слетаю на Янтарную, нужно один вопрос решить. Не забывай почаще со мной связываться. Мне недавно вмонтировали в ноготь указательного пальца правой руки последнюю модель космофона. Вот смотри, видишь, – это серебряное напыление с нанопокрытием. Я лишь дотрагиваюсь до пальчика и связь с тобой установлена. Более того, – ты передо мной на поверхности ладони, как на экране. Очень удобно. Все в моих руках.

Катя, конечно, не стала уточнять, что продвинутую модель космофона ей подарил Федор Ухорезов.

Если ноготь на указательном пальце девушки имел серебряное напыление, то на остальных пальцах ногти имели темно-синий оттенок. Синий небесный цвет был любимым цветом девушки.

«Когда я окажусь в прошлом, такой чудо-аппарат вряд ли установит связь со мной, – подумал Андрей, – а находясь в черной дыре, даже бог не сможет позвонить архангелам и рассказать, что он испытывает».

– Конечно, Катюша, я обязательно позвоню, не задерживайся надолго на Янтарной. Гариона очень красивый город, есть что посмотреть. Помимо Алмазова здесь немало достопримечательностей. – Андрей поцеловал девушку и погладил Джексона, поднявшего рогатую голову.

– Вот, у Алмазова тоже такие рога есть, – не удержался от шутки журналист.

Запись из дневника Андрея Мурашова.

«Перед стартом меня поместили в некую камеру, где время текло с обычной скоростью. Конечно, долго и нудно инструктировали, как действовать в тех или иных ситуациях. Было решено, что меня переместят на два дня на планету Земля в начало 22-ого века. Предупредили, что если возникнет реальная угроза для моей жизни, специальный датчик в лаборатории на Гарионе просигнализирует об этом, и я буду мгновенно возвращен, так сказать, на круги своя.

Честно говоря, очень боялся оказаться в кротовой норе – в этой бешено вращающейся сердцевине черной дыры. Как известно, попасть в нее легко, а вот выйти из этой пасти дьявола довольно проблематично. Но без кротовой норы в прошлое никак не попасть. Других технологий для путешествий в безграничном океане времени пока не изобрели.

Преодолев кротовую нору я, как утверждали ученые, окажусь в другой камере, где время течет гораздо медленнее, чем в нашей космической федерации. Если на Гарионе проходит час, то в этой камере за обычный час истекает всего одна минута. По идее, выбравшись на божий свет из камеры с более медленным ходом времени, я должен оказаться в прошлом. Все настроили так, что «десантироваться» я должен был в начало 22-ого века. Мне даже одежду подходящую подобрали, дали денег и снабдили универсальным мини- роботом переводчиком, способным найти общий язык хоть с самим чертом.

Как известно, Земля в начале 22-ого века переживала тяжелые времена, испытывая жесточайшее кислородное голодание. Последствия парникового эффекта, увеличение в атмосфере углекислого газа привели к тому, что средняя температура воздуха на Земле к этому периоду выросла на 10 градусов. Таяние льдов Арктики приняло лавинообразный характер. В результате за пятьдесят лет глобального потепления уровень Мирового океана поднялся на 15 метров и бушующие, все сметающие на своем пути потоки воды начали смывать целые государства и затоплять материки.

Усугубляло катастрофу то, что углекислый газ и метан в больших объемах высвобождались со дна океана, из разбуженной земной коры и очнувшейся вечной мерзлоты. Как оказалось, мерзлота не такая уж вечная. Именно человек, а не гигантский астероид, оказался повинен в разрушении экосистем, десятки тысяч лет сохранявших Землю уникальным райским уголком Вселенной.

Случилось это несмотря на то, что ученые-экологи еще задолго до точки невозврата били в колокола, призывали правителей сесть за стол переговоров и объединить усилия в работе по восстановлению безопасного климата на Земле, созданию промышленности с нулевыми выбросами. Но этот призыв не был услышан, а потом наступил момент, когда уже не имело никакого смысла вносить какие-то коррективы в деятельность человека. Затопило Голландию, Данию, Юго-Восточную Азию, почти весь Китай, Бангладеш, Флориду, Аляску и многие другие части старого света.

В России под водой оказалось все Поволжье, как ливнем смывает с лобового стекла машин пылинки, так потоп стер с лица планеты Астрахань, Санкт-Петербург, Москву. Стихия, как ненасытное жуткое чудовище, поглотила тысячи деревень и поселков вместе с жителями и предметами быта. В Сибири образовалось огромное море. Погибли миллиарды людей.

Впрочем, элита государств и приближенные к элите люди, каким-то чудом спаслись. Новый островок жизни возник в освободившейся ото льдов Антарктиде. Именно в Антарктиде я должен был оказаться по замыслу ученых-физиков, отправлявших меня в прошлое.

– Я не удивлюсь, если ты встретишь Ноя, – пошутил один из физиков, – спроси у него, почему он на этот раз выбрал Антарктиду, а не гору Арарат.

Но, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Еще при приближении к горизонту событий – это невидимая граница черной дыры – я почувствовал жуткую боль в ногах: казалось, кто-то со страшной силой тянет меня за обе ноги. В эти секунды я вспомнил, как казнили пленников в Золотой Орде: сначала несчастных намертво привязывали к четырем лошадям, затем заставляли лошадей одновременно рвануться в разные стороны. Таким образом, приговоренного к такой казни человека, разрывало на части. В какой миг мне показалось, что я тоже буду разорван на мелкие кусочки, да что там на кусочки – на атомы, а может быть даже на кварки. Конечно, это большая честь стать частью черной дыры, но лучше все-таки задохнуться в женских объятиях, чем оказаться размолотым прокрустовым ложем кротовой норы.

И вдруг все изменилось. Передо мной мчались по дороге машины, я стоял на тротуаре. Где-то высоко в небе висел большой красный шар. Мимо меня проходил люди. Многие из них улыбались. Красивая миловидная женщина остановилась в двух шагах от меня. Она читала книгу и не обращала на окружающих никакого внимания. Вот прошла, низко опустив голову, дремучая старушка. За собой она катила сумку-коляску. К ручке коляски была привязана георгиевская ленточка. «Решения XXX съезда КПСС – в жизнь» – красочные транспаранты с таким странным призывом украшали фасады некоторых зданий. «Это явно не Антарктида», – невольно подумалось мне.

Я пошел, как говорится, куда глаза глядели. Очень хотелось есть – никто ведь не сказал мне, сколько времени я провел в кротовой норе – но сильное чувство голода подсказывало, что сутки, а то и больше, точно прошли. Это же чувство помогло мне отыскать в одном из переулков столовую. С большим удовольствием ел вкуснейший борщ со сметаной. На второе взял жареную картошку с домашней котлетой. Запил все компотом. За обед заплатил всего лишь 90 копеек. Вполне удовлетворенный, я откинулся на спинку стула и стал наблюдать за теми, кто находился в столовой. Вроде бы обычные люди, да, одеты слишком просто, но явно не нищие и не маргиналы.

Неожиданно к столику, за которым я сидел, подошел мужчина, чем-то сильно отличавшийся от окружающих. Я вгляделся в него и… обомлел, точнее говоря, проглотил язык: на меня в упор смотрел президент нашей космической федерации Владимир Тургинов…

Разговор с президентом

Или точная копия президента. Характерный прямой греческий нос, выражение лица знающего себе цену человека. Человека, похожего на актера Жерара Депардье. На всякий случай я протер глаза: вдруг это мне все снится.

–Кажется, где-то мы встречались, – президент поставил на стол поднос и стал расставлять тарелки с обедом. – Если мне не изменяет память, вы журналист, работаете в «Голосе Вселенной?»

– Работал, – ответил я, – сейчас я сотрудничаю с «Анти-газетой».

– Вот так номер. – Тургинов поднес ко рту ложку с супом-харчо. – А как же вы оказались здесь?

– Если бы вы сказали, где я нахожусь, я был бы вам очень благодарен. Дело в том, что я в качестве подопытного астронавта принимаю участие в испытаниях машины времени. Есть такой журналистский ход: попробовать сыграть чужую роль, чтобы материал получился зримым, ярким и конкретным. По замыслу, я должен был оказаться на планете Земля в начале 22 века. Но что-то, видимо, пошло не по сценарию: не похоже, что я попал в запланированный отрезок времени. Не подскажете, где я и каким образом вы здесь оказались?

– Вопрос не простой, но раз так вышло, я вам все расскажу. – Тургинов вилкой разломил кусочек курицы, щедро облитый темно-красным кетчупом. – Сейчас мы находимся в столовой научно-исследовательского института физики передовых технологий. В одной из параллельных вселенных. Уж не знаю как, но вы попали именно в эту параллельную вселенную, где время течет гораздо медленнее, чем в нашей космической федерации.

Здесь нет олигархов, нет капиталистов. Вся вселенная – это развитое социалистическое государство. Мы поддерживаем экономические и культурные связи с другими мирами, наша валюта очень крепкая и стабильная. Тарифы на услуги ЖКХ предельно низкие. Более того, каждый год они уменьшаются. Жители нашей вселенной самые читающие по сравнению с обитателями других миров. И с рождаемостью, кстати, здесь все в порядке. Всюду царит любовь. А если люди друг друга любят, то и время тогда для них останавливается. Они времени не замечают. Может быть, поэтому время здесь идет так медленно. Что еще важно, мы с уважением и почтением относимся к истории наших предков. И считаем, что те, кто боролись за светлые идеалы справедливого социального строя – настоящие герои. И развенчивать их никто не собирается. Кажется, великий Пушкин сказал: «Ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее послал…». Мы тоже другой истории не хотим.– Тургинов отломил кусочек черного хлеба и поднес его ко рту. – Слишком много было заплачено за все, что мы сейчас имеем.

Всю эту информацию я с трудом переваривал. Неужели передо мной действительно Тургинов?

– То есть вы и здесь президент?

– Можно сказать и так. Дело в том, что когда в нашей федерации начались непродуманные реформы, я был на стороне тех, кто предлагал не разрушать социалистический строй, а лишь ограничиться некоторыми изменениями. Понятно, что тогда я еще не был президентом. В состав нашей партии входил ряд известных политиков, несколько выдающихся ученых-физиков. Нас поддерживали миллионы наших сторонников, но, как известно, к власти пришли силы, разрушившие социализм. Вот тогда-то мы решили попробовать переместиться в одну из параллельных вселенных, чтобы продолжить там дело, которому мы остались верны. Наши ученые-физики держали в строжайшем секрете свои разработки по мгновенному перемещению в пространстве и времени. Конечно, мы сильно рисковали, когда решили применить эти разработки на практике, но у нас все получилось. Сюда удалось переселить несколько миллионов наших единомышленников. Более того, я мечтаю возродить социализм и в нашей федерации, поэтому, собственно, и совмещаю две должности. Кстати, в федерации об этом никто не знает. Нет, теперь об этом знаете вы. Думаю, когда вы вернетесь на Гариону, о нашей встрече никому не расскажете, ведь иначе мне не разрешат участвовать в предстоящих выборах, Ухорезов может импичмент инициировать. Он только и ждет, где бы на меня взять компромат.

– Начинаю сомневаться, что я смогу вернуться на Гариону, ведь испытания машины времени можно признать неудачными, – растерянно произнес я.

– Не волнуйтесь, о вашем возвращении я позабочусь. – президент отпил из стакана густой, похожий на кровь, темно-красный томатный сок. – Из этой параллельной вселенной проделан тайный квантовый тоннель в пространстве, соединяющий ее с галактикой Млечный путь. Именно этим тоннелем я всегда пользуюсь. Так что, возвращение домой я вам обеспечу. А когда будете писать репортаж, я бы посоветовал вам сделать акцент на социальных благах государства, в которое вас переместила машина времени. Разве вас не удивили цены на продукты питания, низкие тарифы на услуги ЖКХ. Здесь бесплатное образование, в том числе и высшее, бесплатная медицина. Чем бы вы не заболели, вас будут лечить бесплатно. Не нужно будет думать о том, хватит ли вам денег на операцию или на лекарства. Эти цели, кстати, вошли в мою предвыборную программу.

– Очень не хотелось бы опять протискиваться сквозь кротовую нору в черной дыре, – я попробовал заявить о своих интересах. – В черной дыре невольно чувствуешь себя верблюдом, которого пытаются продеть через игольное ушко. Может быть, есть другие пути возвращения в нашу федерацию?

– Никаких черных дыр не будет, – засмеялся президент. – Эту технологию придумали физики, которые работают на Федора Ухорезова. Хотя, вы же сами захотели участвовать в этом научном эксперименте.

– Если черных дыр удастся избежать, то и мой репортаж не будет черным, – я попытался пошутить, хотя понимал, что на самом деле заключаю негласный договор с президентом. Договор о мирном сосуществовании и сотрудничестве.

– Извините, сигаретой не угостите, курить хочу, умираю, – решился попросить я.

– К сожалению, здесь никто не курит, – Тургинов допил томатный сок и понес поднос с опустевшими тарелками к отдельно стоящему столику.

Конечно, я раньше слышал о параллельных вселенных. Реально в них верил. Более того, я мысленно соглашался с учеными-физиками, которые считали, что мы каждый день оказываемся в границах той или иной параллельной вселенной, просто это не замечаем. Точнее говоря, не чувствуем их, не ощущаем, не воспринимаем. Нет у нас таких органов, которые могли бы распознать эту реальность.

Хотя, у меня были прецеденты, когда мне казалось, что я каким-то волшебным образом перемещался в одну из параллельных вселенных. Помню однажды я шел по оживленной, наполненной разными звуками улице Гарионы. Мимо с бешеной скоростью проносился общественный транспорт, обгоняя друг друга, мчались по дороге атомобили (автомобили на атомной тяге), по тротуару, чуть ли не касаясь друг друга, спешили прохожие. В один из моментов, устав от беспорядочного мелькания перед глазами, я свернул в ближайший переулок, преодолел несколько метров – и вдруг осознал, что оказался в каком-то другом, незнакомом мне мире. Во-первых, меня поразила почти абсолютная тишина. Слышно было лишь, как щебетала где-то в ветвях цветущей яблони птица. В небольшом, затянутом изумрудной осокой пруду, важно плавала серебристо-матовая утка, а за ней, причудливо изгибающимся хвостом тянулись восемь забавных утят. У моих ног золотистым ковром расстилалась лужайка с устремленными к солнцу одуванчиками. Старые одноэтажные деревянные дома с резными наличниками казались музеем под открытым небом. Раньше мне никогда не приходилось бывать в этом месте. Может быть, поэтому на контрасте с гудящей, оживленной центральной улицей, этот тихий робкий мир показался мне чем-то вроде параллельной вселенной. И еще удивило отсутствие людей. Больше пяти минут поблизости никого не было видно, кроме грациозной величественной утки в пруду, видимо, возомнившей себя важной павой. Только потом, приглядевшись, я заметил под ветвями раскидистой ивы мальчишку-рыбака. Он сидел, не шевелясь, видимо, очень боялся спугнуть карасей.

Действительно, складывалось впечатление, что я провалился в пространстве, а не свернул с главной улицы в маленький проулок. Конечно, что-то подобное не один раз испытывали многие люди.

Также полностью согласен я с теми, кто считает, что каждый человек – это не просто отдельная планета, как выразился поэт, а отдельная вселенная. Так что, поразмыслив, я отнесся к своему неожиданному путешествию в параллельную вселенную и обнаружению в ней Владимира Тургинова, как к чему-то само собой разумеющемуся. Если это и чудо, то самое обыкновенное.

На Янтарной

После того, как Андрей уехал, Катя еще двое суток провела в «Анти-общежитии». Пробовала за это время несколько раз связаться с Андреем, но в ответ каждый раз слышала: «Абонент не отвечает». На всякий случай проверила наногаджет, связавшись с Клавой, – на этот раз осечки не было.

– Странный твой новый знакомый, – резюмировла Клава, – словно испарился. Все они мужики такие, козлы. Сильно не огорчайся, подожди немного, может быть и отыщется…

Катя, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, стала собираться на Янтарную. Купила в дорогу голубую шелковую вуаль, отороченную басмой, решив, что такая вещь подойдет к ее бирюзовым глазам. Коротко постриглась, чтобы вуаль хорошо держалась.

– Такая вуаль защитит вас в открытом космосе или на необжитых планетах и от лазерных лучей, и от рентгеновского излучения, – объяснил продавец. – В составе басмы не только тонкое серебро, но и новые материалы с переменной прозрачностью на основе графена. В таком необычном скафандре вы будете чувствовать себя комфортно, к тому же вуаль легкая, как пушинка.

В дополнение к вуали Катя купила невидимый, как воздух, плащ из нанотрубок, совмещенных с плазменным окном. Такие плащи, имеющие «подкладку» из материалов с переменной прозрачностью, по утверждению производителя, служат надежной защитой как от обычных стальных пуль, так и от лазерного оружия. Конечно, Кате не хотелось бы проверять этот плащ в деле, но лучше заранее подстраховаться, чем попасть впросак, когда возникнет реальная опасность.

Катя приянтарилась – то есть прилетела на планету Янтарная – поздно вечером. Мини-звездолет с двигателем на анти-веществе в управлении ничего сложного не представлял – все команды пилота выполняла автоматика.

На небольшой взлетно-посадочной площадке, освещенной прожекторами, Катя увидела хорошо знакомый ей звездолет Федора Ухорезова. Красивый космический корабль имел форму юлы. В его отливающих золотом боках отражалось скромное деревянное здание космопорта и часть гранитного панно с изображением улыбающегося Ухорезова. Ни у кого больше во всей федерации не было такого звездолета – эксклюзивный корабль служил чем-то вроде лакмусовой бумажки для распознавания Федора. «Поддержим нашего кандидата! Голосуем за новую жизнь!» – эти, словно парящие над панно билборды, развеселили Катю. Она никак не могла поверить, что Федор может стать президентом. К тому же не совсем было понятно, для кого собственно предназначались плакаты: Янтарную, которая находилась в собственности Кати, могли посетить в случае каких-то ЧП или представители службы безопасности, или работники инспектирующих органов. Также разрешалась делать посадку на частной планете при аварийных ситуациях любым пролетающим в радиусе 5 световых лет космическим кораблям. Прецедентов таких не было и Янтарная почти всегда пустовала, как чья-нибудь дача на Земле в зимнее время.

Правда, Катю иногда навещала ее подруга Клава, которая, не прибегая к помощи спонсоров (не хочу зависеть от козлов-мужиков, говорила стоматолог), купила себе мини-планету недалеко от Янтарной.

«Принесла, нелегкая, гостя- подумала Катя, – хотя, может оно и к лучшему. Нужно с Федором поговорить. Ни планета мне не нужна, ни он сам».

Примерно в километре от космопорта выгибал темно-фиолетовую спину океан. Чувствовалось его свежее дыхание. Катя с удовольствием вдохнула полной грудью пропитанный морской солью воздух. «Почти как на Земле, – взгрустнулось девушке, – только жалко, что здесь не растут ни березы, ни клены, ни ясени. Степь кругом янтарная, хотя, по словам Ухорезова, где-то есть сосновые леса, что –то вроде тайги.»

Обычно Катя добиралась до домика пешком – приятно было размять ноги после долгого полета, ощутить свою силу и молодость, но в этот раз, в сгущающихся сумерках, идти не хотелось. Катя решила воспользоваться антигравитационным магнитным поясом, позволяющим левитировать над планетой со скоростью от 5 до 50 километров в час. Легкий ветерок оказался попутным, так что через несколько минут девушка увидела внизу покрытую тонкими серебряными пластинами сланцевую кровлю двухэтажного дома. Из трубы вился сизый дым – Федор любил растапливать камин, даже когда температура воздуха не опускалась ниже отметки «минус». Свет горел только на первом этаже, в гостиной, как раз там, где находился камин.

Одно из окон второго этажа неожиданно открылось и Катя, успев с ловкостью ведьмы скользнуть за трубу, различила в неярком свете незнакомого мужчину. Незнакомец раздвинул створки окна и недовольно пробасил: «Жарко, как в аду». Мужчина чем-то напомнил девушке мифологического Сатира. Бросался в глаза раздвоенный приплюснутый нос, покатый череп не имел растительности, верхняя толстая губа чуть нависала над вытянутым вперед подбородком. «Да, только ветвистых рогов на голове не хватает, – мысленно дополнила Катя складывающийся в сознании образ. – Сразу видно, такой тип не выругавшись, не перекрестится. Хотя, он вряд ли вообще когда-либо крестился». Незнакомец минуты две покурил – приятно запахло какой-то травкой- и затем словно растворился в темной комнате. «Да уж, меня здесь точно не ждут, – решила Катя, – мальчишник, похоже на предвыборную сходку. Свалюсь как снег на голову».

Девушка, отстегнув магнитный пояс, легко проникла через раскрытое окно на второй этаж. В правом углу стояла широкая двухспальная кровать с овальным каркасом из красного дерева, обитого крокодиловой кожей. Ухорезов привез специальным рейсом эту диковинку из столицы Туманности Андромеды – Кобры. Иногда Кате казалось, что Федор любил кровать больше, чем ее.

Ничего не изменилось в обстановке: та же, занимающая добрых пол-стены над кроватью репродукция картины Аньело Бронзино «Венера, Купидон, Безрассудство и Время», фотографии в самшитовых рамках, прикроватная тумбочка из дуба, чуть мерцающий экран телевизора, два стула с широкими резными спинками, расписанными золотыми лилиями по лазурному полю. «Да, это не комната в «Анти-общежитии», – невольно подумала Катя. В углу, отключенный от питания, стоял Кузя – робот-слуга. Катя развязала рюкзак, вытащила футляр-террариум. Покормила хамелеона кусочками банана. Затем поставила Кузю на подзарядку. Так все обычно происходило и раньше, в прежние приезды на Янтарную, в этот раз все чувства девушки затмевала растущая тревога от предстоящего тяжелого разговора с Федором.

Катя оставила рюкзак на кровати и уже в шаге от лестницы внезапно остановилась, услышав мужские голоса, доносившиеся снизу.

О чем говорил Федор с «Сатиром», девушка долго понять не могла. Оба сидели в удобных креслах, метрах в трех от камина, за небольшим столиком. На столике лежал то какой-то чертеж. Незнакомец, склонившись над ним, карандашом-указкой, что-то показывал Федору.

– Вот смотри, если на 47 градусов отклонить ось вращения ближайшей к нам умирающей звезды и нацелить ее на Землю, то поток гамма-излучения сотрет в порошок все живое на этой старушке. Как рассчитали наши физики, достаточно будет одного месяца работы такой лучевой пушки, чтобы Земля превратилась в обугленную пустыню. Если не станет Земли, где, как известно, живут миллионы избирателей, готовых проголосовать за Тургинова, ты точно победишь на выборах, – услышала Катя голос незнакомца. Девушке пришлось приникнуть ухом к одной из половиц.

– Хандсман, ты с ума сошел, – Федор отклонился от столика, – ты предлагаешь сжечь Землю. Да если кто-то узнает об этом проекте, нас самих сожгут.

Катя, включив встроенный в ноготь космофон, просунула указательный палец правой руки в узкую щель между половицами. Навела резкость на чертеж. Заработал диктофон. Одновременно с записью шла передача фиксируемого материала на космофон Андрея.

«Должен же он когда-то отозваться, журналист хренов, здесь судьба Земли решается, а он в своей командировке», – эти мысли проносились в голове девушки, как ракеты.

– Как говорится, кто не рискует, тот президентом никогда не будет. Мы полгода работали над этим проектом. Чтобы довести дело до конца, нужна только твоя команда. Никто не догадается, по какой причине отклонится ось вращения умирающей звезды. Наши физики умеют держать язык за зубами. Этот тот случай, когда овчинка стоит выделки. У тебя есть только два дня на размышление, если мы промедлим, вся операция окажется бессмысленной. Кстати, скоро на Землю в ходе предвыборного марафона должен поехать Тургинов. Вполне может так случится, что он тоже не уклонится от лучевой пушки. Ты станешь во главе федерации! Я уже вижу, как занимается заря новой счастливой жизни! Придет время, когда Туманность Андромеды будет управлять всей Вселенной.

– Нет, это бред. Два дня на размышление. Пойдем покурим, что-то мне жарко становится от твоих планов, – Федор встал с кресла и направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Следом за ним пошел «Сатир», на ходу доставая из пачки сигареты.

Катя метнулась к раскрытому окну, но в темноте не заметила толстого провода, соединяющего блок питания робота с системой подзарядки. Споткнувшись о провод, девушка рухнула на пол. Федор, уже поднявшийся на второй этаж, включил свет и застал Катю беспомощно лежащей на полу.

– Вот так гости?– «Сатир» тяжелым взглядом удава, готовящегося парализовать жертву, уставился на девушку, – а ты говорил, что она не приедет.

Не долго думая, Хандсман ловко скрутил Кате руки, использовав для этого свой кожаный брючный ремень.

– А если она слышала наш разговор, – «Сатир» размял толстыми, похожими на сосиски пальцами сигарету, щелкнул лазерной зажигалкой и поднес огонь к лицу Кати. – Ты нам скажешь правду? Что ты слышала. Говори.

– Подожди, – Федор приблизился к своей любовнице, – боюсь, что она не только все слышала, но и зафиксировала наш разговор. Ухорезов включил Катин космофон и пролистал последние записи.

– Вот так номер. Даже снимок чертежа есть. Да ты просто шпион.

Внезапно Федор побледнел, что-то его сильно напугало.

– Хандсман, посмотри. Большая часть записанного передана журналисту Мурашову – этому сопляку, с которым недавно моя любовница кувыркалась в постели. Насколько я знаю, он сейчас работает в «Анти-газете». Нужно срочно связаться с редактором и сделать все для того, чтобы записи были стерты вместе с журналистом, – после этих слов Федор начал удалять записи, которые сделала Катя.

– Тогда нужно как можно быстрее возвращаться на Гариону, Корешков сам ничего не сделает, кишка у него тонка для таких операций. – «Сатир» проверил прочность узла на запястьях девушки. – А куда денем ее? Она тоже, пока жива, представляет большую опасность.

– Оттащи ее в подвал. На всякий случай отруби этой красавице указательный палец правой руки – космофон вмонтирован в ноготь пальца. На все тебе дается 10 минут. И самое главное, перед уходом надо поджечь дом. Дом деревянный – все сгорит за считанные минуты.

– Зря стараетесь, все равно вам всем крышка, – Катя попыталась пошевелиться. – Андрей получил все, что я ему передала. Он уже наверняка поделился этой ценной информацией с кем надо. Так что, ваша песенка спета.

– Заткни ей рот! Уходим! – Федор бросился к лестнице, спугнув хамелеона. Джексон, оставшись незамеченным, сумел выбраться из футляра – Катя забыла закрыть террариум- и вскарабкался по стене на потолок. Хамелеон с высоты стал внимательно наблюдать за происходящим. «Сатир» взвалил Катю на правое плечо и без труда понес ее, как легкую поклажу.

В подвале Хандсман разорвал на части чью-то старую футболку и залепил матерчатым кляпом рот отчаянно сопротивлявшейся девушке. Затем прижал правую руку Кати к холодному бетонному полу и, прицелившись, нащупал спусковой курок лазерного пистолета. «Зачем искать палец, времени нет, отсеку ей ладонь», – решил «Сатир».

Предложение баяниста

Алмазов обиделся на Катю: она уехала, не попрощавшись с ним, как будто и не было теплого чаепития и сердечного разговора. «Ладно, еще вернется, тогда поговорим», – успокаивал себя электрик – Дон Жуан, – мне в ноги и не такие принцессы кланялись.».

Очередную «субсидию» от Корешкова за свою агентурную деятельность Артем никак не мог дождаться, сидел без денег, тосковал. На дискотеки не ходил, красного сухого вина не покупал, на сверкающие позолотой звездолеты не засматривался – затянул ремень потуже.

В такие периоды безденежья Алмазов летал на «левые» заработки: брал в руки гитару и занимал давно пригретый им пятачок в подземном переходе космопорта на Кобре – столице Туманности Андромеды. Здесь стражи порядка сквозь пальцы смотрели на бродячих музыкантов, дающих концерты и собирающих подаяния. Сам подземный переход не отличался чистотой. Звездолеты улетали и прилетали и днем, и ночью – народ всегда спешил к выходу, заполняя переход сумками и чемоданами. Гитариста почти не замечали, хотя он всегда старательно и вдохновенно пел под гитару хиты Виктора Цоя и Владимира Высоцкого.

И все-таки за три часа такой концертной деятельности широкополая ковбойская шляпа, которую Алмазов оставлял в метре от себя, обычно наполовину заполнялась звонкой монетой. Иногда попадались в шляпе и более крупные купюры. Такая подработка приносила Артему хотя и скромный, но гарантированный доход. Опять же, привлекало то, что никаких алиментов и налогов с этого дохода никто не отчислял.

В этот раз Артем, спустившись вниз, в переход, неожиданно увидел на своем пятачке по-хозяйски расположившегося, широко улыбающегося кареглазого мужика в старом поношенном пальто и в сильно истоптанных армейских ботинках. Именно мужика. Язык не поворачивался назвать этого похожего на бомжа музыканта мужчиной. Мужик сидел на складном стульчике и, перебирая разноцветные кнопки баяна, вдохновенно исполнял одну из самых популярных в федерации песен: «Вот кто-то с горочки спустился, наверно, милый мой идет…».

–Конкурент появился, – недовольно проворчал Алмазов, – странно, что ни шапки перед нет, ни кепки. Куда же он деньги собирает».

–Ей, баянист, ты мое место занял, укладывай свой инструмент и дуй отсюда подобру-поздорову, – Артем постарался, чтобы его слова прозвучали как можно более угрожающе.

– Я играю не ради денег, мне хочется людям настроение поднять, доставить им радость,– баянист продолжал перебирать кнопки и все так же по-доброму улыбался. – Скажи, сколько здесь ты обычно за день зарабатываешь. Я дам тебе сумму, которую ты назовешь.

«Странный тип, – подумал Артем, – что-то не похож он на богача. Одет и обут, как нищий».

– Ты не смотри, что я выгляжу, как бомж, – музыкант словно прочитал мысли Алмазова. – Это так, маскарад, прикрытие. В такой одежде я чувствую себя более комфортно, когда играю в переходе.

– Давай 200 рублей и можешь оставаться здесь.

– Вот спасибо, дорогой. Я тебе дам 300 рублей, плюс к этому предлагаю зайти в бар «Черная дыра», выпьем по сто грамм за знакомство. Бар находится в нескольких метрах от выхода, ты, наверное, знаешь?

– Да, заходил иногда в это заведение. А что, я давненько там не был. Пойдем, пообщаемся.

Как это часто бывает, за первыми сто граммами последовали вторые сто граммов, за вторыми – третьи сто пятьдесят.

– Все, с меня хватит. Я и так свою норму перевыполнил, – баянист поднял вверх обе руки, как будто сдавался. – Так значит, говоришь, нуждаешься в деньгах. У меня для тебя работа есть. Очень высокооплачиваемая. Не пыльная, но не простая. Берешься?

– Что за работа Василий? Баяниста звали Василием. Василием Примусовым. И сколько ты готов заплатить? Я вообще, электрик, хотя в душе физик. Так что не каждая работа для меня подходит.

– Физик, говоришь. У меня отец был физиком. Царство ему небесное. Ученым-физиком. Таких, как он, в галактике Туманность Андромеды ценили на вес анти-золота. Приходит он однажды домой и говорит: Василий, я хочу, чтобы ты знал, меня могут убить.

Отец руководил группой ученых, занимающихся разработкой нового взрывчатого вещества. По официальной легенде это взрывчатое вещество планировала применять при добыче анти-водорода одна из компаний бизнесмена Федора Ухорезова. Однажды отец задержался в лаборатории и, совершенно случайно, стал свидетелем разговора Ухорезова с неким Хандсманом, начальником охранного предприятия. Они стояли за дверью, уверенные в том, что на рабочих местах никого не осталось. Отец слышал, как Хандсман пытался добиться от Ухорезова разрешения на использование нового взрывчатого вещества для подрыва общественного космического транспорта. Они разговаривали довольно громко. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что Ухорезов связан с террористами. Хандсман перед уходом заметил отца. Он ничего не сказал ему, но у отца все похолодело внутри от тяжелого ледяного взгляда, которым его обмерил террорист.

Василий достал из внутреннего кармана пальто пачку фотографий, показал один из снимков Артему.

– Вот он, тот самый террорист. Крайний слева. Такого ни с кем не перепутаешь. Месяц назад отец ушел на работу и не вернулся. Его окровавленное тело было обнаружено в подворотне, в нескольких шагах от дома. Я уверен, что к этому убийству причастен Хандсман. Мне кажется, ты уже догадался, какую работу я тебе предлагаю. Хандсмана нужно ликвидировать. Я спокойно спать не могу, пока этот ублюдок жив.

Артем после такого предложения почувствовал, как хмель стремительно покидает его организм.

«Да, с таким работодателем лучше не пить, – подумал Алмазов, – Хандсмана ликвидировать. Знаю я этого типа. Не раз видел его в компании с Ухорезовым. Рожа – бандитская. К нему так просто не подступишься. Он почти всегда в окружении своих головорезов».

– А сам-то ты почему не берешься за это семейное дело?– спросил Василия протрезвевший Артем.

– Дело в том, что за мной установлена слежка. Пожалуй, только в подземном переходе космопорта я не чувствую себя под колпаком Хандсмана. Ловко ведь я замаскировался под бомжа. Если я начну готовить план по ликвидации террориста, его дружки быстро все пронюхают. Вот поэтому я тебе и предлагаю взяться за это дело. В случае успешного результата получишь 300 тысяч рублей. 150 тысяч в виде задатка готов отдать тебе здесь, в баре. Чтобы заработать такие деньги гитарой в переходе, тебе нужно несколько лет петь. Так что, соглашайся. Вижу, что ты парень не промах. Насколько я знаю, Хандсман сейчас с Ухорезовым находятся на планете Янтарной. Скоро они вернутся на Гариону. Уверен, ты придумаешь, как решить этот вопрос. Давай договоримся так, через неделю мы встречаемся в переходе, после обеда. Из газет я узнаю, как ты выполнишь мой заказ.

– То, что Хандсман на Янтарной, я тоже знаю, – названная Василием сумма стояла перед глазами Артема во всем своем великолепии. Таких денег Алмазов в руках еще не держал.– Хорошо, я что-нибудь придумаю. Давай задаток. Если на одного ублюдка в федерации станет меньше, это не так уж и плохо. Хотя, ты мог бы обратиться и в КСБ – космическую службу безопасности.

– Да уж, если КСБ за это дело возьмется, скорее всего, Хандсмана даже не посадят. Кто будет доказывать, что он причастен к убийству моего отца? А я и без доказательств уверен, что именно Хандсман – убийца.

– Хорошо, раз ты так решил, так тому и быть. Давай-ка анти-кофе закажем, здесь анти-кофе очень вкусный. По рукам.

Запись из дневника Андрея Мурашова

Тургинов свое обещание выполнил: никаких кротовых нор и черных дыр для моего возвращения домой действительно не понадобилось. Все произошедшее я воспринял как захватывающее и необычное приключение. Меня привезли на один из островов, омываемый водами местного Северного моря. Над песчаным берегом кружили чайки – точь-в- точь такие же, как и на обитаемых планетах Млечного пути и Туманности Андромеды. Порой я даже не отдавал себе отчета в том, что нахожусь в одной из параллельных вселенных.

Как оказалось, на острове живет древнее племя гипербореев. Меня и моего проводника, одного из монахов местного монастыря, усадили в тяжелую кибитку, запряженную волами. Как почетным гостям, нам оказали большую честь: управлял волами князь племени – Кiй, голубоглазый, невысокого роста, с окладистой белой бородой и шарообразным животом старичок. Кстати, нос у Кiя напомнил мне красно-фиолетовый шнобель Стакан Стаканыча Полянского. Как я узнал, гипербореи любят опьяняться дымом пахучих трав. Большие мастера они и по части приготовления домашних вин. Перед тем как тронуться в путь, Кiй плеснул в устрашающего вида череп какой-то напиток и предложил выпить за процветание племени гипербореев. Напиток оказался крепкой горилкой. Савватий, монах, ради приличия, чуть пригубил зелье, а мне пришлось допить всю оставшуюся горилку – а это по объему добрый жбан. Интересно, чей это череп, какого врага гипербореев?

– В честь меня столицу назвали Киевом, – стукнув себя кулаком по груди, гордо произнес князь. – Эгей, понесли, бездельники! Кiй выхватил из ножен длинный меч и с размаху ударил им по ляжкам одного из волов. Кибитка тронулась.

Да, забыл сказать, на закуску было вяленое лошадиное мясо.

До места назначения – каменного лабиринта, расположенного в центре острова, – добирались недолго. Лихой «ямщик» не давал спуску волам. За несколько метров до лабиринта волы неожиданно заартачились и потом встали, как вкопанные. Видимо, что-то их напугало.

– Все, приехали, с вас 50 гривен, – Кiй вложил меч в ножны и, подняв голову, запел какую-то песню.

– Это он так молится, – сказал Савватий. – Дуже дякую, Кiй. Удачи тебе. Дальше мы сами.

Савватий скинул с кибитки небольшой мешочек, в котором хранились свечи и потрепанный требник. Я на секунду присел, разминая ноги, оглянулся, чтобы сказать спасибо Кiю – а кибитки и след простыл. Даже пыли не было видно.

–Кiй из осмины четвертину вытянет, из блохи голенище скроит, одно слово, князь, – Савватий, охарактеризовав «ямщика», неспешно подошел к воротам каменного лабиринта.

Сам лабиринт по форме показался мне похожим на большой человеческий мозг. Нам предстояло, как чужеродным «нейронам», проникнуть в этот «мозг» и единственно верным маршрутом, описывая круг за кругом, дойти до его сердцевины, до сакрального центра.

Уже на входе меня охватило усиливающееся радостное чувство окрыленности,– в какой миг даже показалось, что действительно между лопатками за спиной начали расти крылья. Такое бывало только в детстве, когда я рос. «Летать не надо, – предупредил Савватий, – постарайся справиться с избытком энергии, которая накроет нас, как волной. По тропе нужно только идти».

«Ничего себе, он как будто мои мысли читает», – пронеслось у меня в голове.

Савватий раскрыл требник и начал читать молитву путешествующим: Господи Иисусе Христе Боже наш, истинный и живый путю, состранствовати мнимому Твоему отцу Иосифу и Пречистей Ти Деве Матери во Египет изволивый, и Луце и Клеопе во Еммаус спутешествовавый! И ныне смиренно молим Тя, Владыко Пресвятый, и рабом Твоим сим Твоею благодатию спутешествуй. И якоже рабу Твоему Товии, Ангела Хранителя и наставника посли, сохраняюща и избавляюща их от всякаго злаго обстояния видимых и невидимых врагов, и ко исполнению заповедей Твоих наставляюща, мирно же и благополучно и здраво препровождающа, и паки цело и безмятежно возвращающа; и даждь им все благое свое намерение ко благоугождению Твоему благополучно в славу Твою исполнити. Твое бо есть, еже миловати и спасати нас, и Тебе славу возсылаем со Безначальным Твоим Отцем и со Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Если в кротовой норе меня чуть не разорвало на атомы, то в каменном лабиринте главная трудность состояла в том, чтобы удержаться на тропе, не перелететь – именно не перелететь на соседний круг. Соблазн сделать это сильно затруднял движение. Я, как привязанный, шел за Савватием, стараясь не отставать. Монах держал перед собой горящую свечу. Меня удивило то, что она чудесным образом загорелась сама. Я решил последовать примеру Савватия: вытянул вперед правую руку со свечой. Через несколько шагов фитилек загорелся, как будто кто-то невидимый поднес к свече огонь. Я стал вглядываться в колеблющееся пламя и вдруг сквозь мерцание увидел ясный лик… Кати. Показалось, что она что-то говорит мне, как живая, с тревожным блеском в глазах о чем-то просит. «Катенька, скоро я приеду, подожди, дорогая, осталось совсем немного», – прошептал я, невольно ускоряя шаг.

Нам понадобилось больше часа, чтобы дойти до центра лабиринта. Перед нами, как из-под земли, неожиданно вырос красивый каменный Храм. Он был устремлен в небо всеми своими стрельчатыми окнами и ракетообразным куполом. Казалось, что этот «звездолет» через секунду прошьет ткань пространства и свяжет в единое целое все галактики вселенной. Арочный портал Храма украшали широкие гладкие ступени из шунгита. Я насчитал семь ступеней.

–Зайдешь внутрь Храма, – начал наставлять меня монах, – и, не останавливаясь, никуда не сворачивая, иди прямо до выхода. Нужно будет миновать семь нефов – это такие вытянутые помещения, обрамленные колоннами. Главное, иди прямо, не заходи за колонны. Они будут разной высоты, не заблудись. Когда доберешься до выхода, просто открой дверь и с богом продолжай путь. За дверью – другой мир, другая вселенная. Все – прощай.

Савватий изобразил на лице что-то похожее на улыбку и через несколько секунд исчез из поля моего зрения. «Такой же прыткий как Кiй, я даже спасибо не успел сказать», – с этой мыслью я стал подниматься по ступеням.

Цифра семь – моя любимая цифра. Даже не знаю, почему. Кстати, с Катей я познакомился 7 марта в седьмом вагоне. Вот такие совпадения. И даже теракт не помешал нашему сближению.

Так что, семь нефов я преодолел без труда, строго выполняя наставления Савватия. Было такое ощущение, что я иду по роскошному весеннему саду. Даже немного кружилась голова от благоуханий, наполняющих воздух. Хотелось петь и смеяться. На выходе я только прикоснулся к двери и она сразу же открылась, – так легко скользит, послушная движению руки, занавеска из шелка.

Я вышел и замер: передо мной лежал такой же каменный лабиринт, как и на острове гипербореев. У подножия лестницы стояли два человека и внимательно разглядывали меня. Я стал спускаться вниз, уверенный в том, что эта парочка меня встречает. Третья ступенька, четвертая, пятая, – и вдруг меня словно током пронзило: я узнал Степана Степановича Полянского. Да, это точно он. Ближе ко мне стоял высокий и прямой как свеча мужчина в монашеском одеянии, а за ним – Полянский, собственной персоной. Вот так встреча! Пока я осмысливал ситуацию, на мой оживший космофон посыпались сообщения о пропущенных звонках. Одна только Катя звонила тринадцать раз. Есть и какая-то видеоинформация. «Ладно, посмотрю потом», – я подошел к Полянскому и, что называется, с места в карьер заявил: Степан Степанович, у меня есть материал-бомба. О моем путешествии в прошлое. Я хочу, чтобы этот материал опубликовали в «Голосе Вселенной».

– А как же «Анти-газета»? – спросил редактор.

– Я решил уйти из «Анти-газеты». Возьмете меня к себе?

– Вот так сразу. Хотел купить дом с крышкой, а привез глаз с шишкой. Ты скажи, как ты очутился на Земле, на одном из Соловецких островов. Это какое-то кино, – Полянский открыл свой старомодный кожаный портфельчик и достал небольшую мельхиоровую фляжку и две серебряные стопки. – Давай по пятьдесят грамм за встречу выпьем.

Я все рассказал, как на духу. В свою очередь разоткровенничался и «Стакан Стаканыч». Как оказалось, Полянский по приглашению Тургинова решил посетить параллельную вселенную, так сказать, своими глазами, посмотреть на общество развитого социализма.

– Ладно, перебежчик, отправляйся на Гариону. Я скоро вернусь. Пока готовь материал. Я почему-то был уверен, что ты надолго в «Анти-газете» не задержишься, – Полянский плеснул в стопки еще по 50 грамм. – Давай, за возвращение блудного сына.

Монах нас поторапливал. Я пожелал Полянскому счастливой дороги и на всякий случай дал ему 50 гривен. Для Кiя. Хотя, с князем «Стакан Стаканыч» общий язык найдет быстро. В этом я был уверен.

Наконец-то я смог посмотреть видео-ролики, которые переслала мне Катя. От увиденного у меня слегка зашевелились на голове волосы. Ужас! Нужно срочно связываться с космической службой безопасности. Террористы готовятся сжечь Землю. И Ухорезов имеет к этому страшному преступному замыслу самое прямое отношение. На все мои звонки Катя не отвечала. Длительные гудки острыми иголками пронзали мое сердце.

Подвиг Джексона

Хамелеону не просто было передвигаться по домику: вуаль, оставленная Катей на кровати, случайно зацепилась за маленький рог на кончике носа, и Джексон тащил за собой это одеяние, не подозревая о том, что он «надел» непробиваемый «бронежилет». Спустившись по лестнице на первый этаж, Джексон пробежал по полу и затем юркнул в подвал между ног «Сатира». Катя заметила своего любимца. В ее глазах блеснули слезинки. Хамелеон неожиданно принял воинственную позу – при этом один глаз его смотрел влево, другой – вправо- широко открыл рот, из которого стрелой вылетел язык, и громко, насколько хватило сил, зашипел на Хандсмана.

«Сатир» как раз собирался в этот момент отсечь Кате лазерным пистолетом правую руку. Увидев грозно шипящего хамелеона и летящий навстречу ему язык, Хандсман на секунду окаменел. Не просто испугался – «Сатира» парализовало, как кролика, увидевшего рядом удава. Джексон, продолжая шипеть, стал наступать на Хандсмана. «А-а-а-а-а-а!», – истошно, как помешанный, закричал «Сатир» и выстрелил в хамелеона. Но лазерный луч лишь рассыпался на тысячи мельчайших искринок, не причинив хамелеону никакого вреда. Вуаль не пропускала лазерный луч. Побледневший Хандсман со всех ног бросился к выходу. В его сознании, как это уже не раз бывало, возникла раскрытая пасть огромной, гигантских размеров твари, пожирающей его отца. Это жуткое наваждение стало частью подсознания Хандсмана много лет назад, когда он был пятилетним ребенком. Его семья тогда поселилась на одной из только что открытых планет галактики Туманность Андромеды. Первые поселенцы вырубали джунгли, готовили территории для тех, кто должен был сменить космических пионеров.

В один из дней Стивен, отец Хандсмана, работал на своем участке в джунглях на трелевочном тракторе. В кабине нашлось место и для мальчика. Стивен, несмотря на протесты, жены, Хелены, всегда охотно брал сына с собой, учил его управлению тяжелой техникой. Хелена не одобряла такие воспитательные методы Стивена: в джунглях было небезопасно. На планете, возраст которой составлял всего миллиард лет, обитали животные и насекомые очень больших размеров. Нередко над деревней первых поселенцев, громко трепеща крыльями, пролетали гигантские стрекозы. В такие дни казалось, что в небо поднялись какие-то модернизированные транспортные самолеты. Стая таких стрекоз производила страшное впечатление. Хорошо было видно, как вращаются из стороны в сторону, выискивая жертву, огромные, выпученные глаза насекомых. Часто какая-нибудь из стрекоз крепкими челюстями, как железным ковшом, на лету схватывала муху или мошку и тогда слышался сравнимый с камнепадом хруст пережевываемых крылатой хищницей ребрышек несчастной мухи. Мошки и мухи тоже вырастали на планете до больших размеров и поселенцы через какое-то время поняли, что стрекозы избавляют их злобных врагов. Деревня хорошо охранялась, но все равно из джунглей иногда приходили или приползали незваные гости. Охране приходилось вступать в смертельно опасные схватки с огромными ящерицами и змеями. Нередко выползали на свет и уродливые существа-гибриды: полузмеи-полуящерицы с рогатыми вытянутыми головами. Некоторые экземпляры вместо рогов имели ряд острых шипов. Такие гибриды (поселенцы их называли жертвами полиморфизма, рождающимися в результате генного сбоя) могли как ползти, убирая короткие ноги под низ туловища, так и довольно резво бежать.

Именно такой гибрид выполз в тот день навстречу трактору, которым управлял Стивен. Первым его заметил Хандсман. Минуту мальчик пребывал в замешательстве, как парализованный наблюдая за полузмеей-полуящирицей, ловко поворачивающей свою рогатую голову из стороны в сторону и даже назад. Стивен продолжать двигаться, стараясь повернуть трактор влево, к высокой горке сложенных деревьев, не обращая внимания на приближавшуюся тварь.

И вдруг уродливая тварь вытянулась во всю длину, высоко подняв массивную голову и рогами сильно ударила по кабине, пробив насквозь металлическую обшивку двери. «Беги», – закричал отец, выталкивая Хандсмана из кабины. Тварь напряглась и попыталась рогами оторвать трактор от почвы, одновременно стараясь обвить стальную машину своим длинным телом. Упавший на траву Хандсман, едва успел отскочить от промелькнувшего в воздухе хвоста.

А дальше началось самое страшное. Один из рогов гибрида пронзил левый глаз Стивена. Струя крови ударила в лобовое стекло трактора. Тварь просунула голову в кабину и через выбитый глаз длинным языком стала вытаскивать кусочки мозга Стивена. Мальчик от ужаса оцепенел и тихо стоял в нескольких метрах от трактора, боясь пошевелиться. Интуитивно он чувствовал, что нужно замереть, не двигаться, не выдавать себя. Тварь, полакомившись мозгом, вытащила окровавленное бездыханное тело из кабины, раскрыла пасть и стала работать мощными челюстями, разрубая тело Стивена на мелкие части.

И все это Хандсман видел. Насытившись, тварь стала медленно отползать в сторону ближайших деревьев. Подоспевшие охранники изрешетили кровожадное чудовище пулями. Переживший эту трагедию мальчик, целый год не говорил. Постепенно, в специальном реабилитационном центре Хандсману восстановили речь, но полузмея-полуящерица, пожирающая отца, как непреходящий кошмар, продолжала являться ему в тяжелых снах. Хандсман часто просыпался весь в поту, и даже помощь психиатра не избавила его от жутких картин прошлого.

Повзрослев, Хандсман пристрастился к рискованным бесплатным поездкам на общественном космическом транспорте, даже пробовал примкнуть к отчаянным зацеперам, которые умудрялись пристегиваться к внешней оболочке космических поездов и путешествовать по Вселенной. Но потом решил, что лучше все-таки кататься простым «зайцем» внутри поездов. Нередко Хандсмана и его дружков контролеры и охранники высаживали на отдаленных, Богом забытых станциях-планетах. На одной из таких планет галактики Туманность Андромеды ловкого отчаянного паренька заметил и приютил Теслер – главарь местной террористической ячейки. Именно с этого момента началась карьера Хандсмана-террориста. Его способности космического «зайца –путешественника» Теслер стал использовать в своих целях. Хандсман оставлял в поездах сумки с управляемыми бомбами, выполнял другие поручения. И никогда ничего не боялся. Но избавиться от жутких видений в тяжелых снах так и не смог. Полузмея-полуящерица продолжала жить где-то в глубинах подсознания, давая о себе знать в самые неожиданные моменты.

– Все в порядке? Почему ты задержался? – Ухорезов удивился, увидев тяжело дышавшего Хандсмана. – Давай, поджигай дом. Сейчас нам дорога каждая секунда.

«Сатир» сильно дрожащей рукой направил лазерный пистолет на дом, разрезая оцилиндрованные бревна. Огонь стал пожирать дерево. «На! На! На! Сдохни, тварь!», – Хандсман вскидывал пистолет то вверх, то вниз, направлял ствол оружия то влево, то вправо.

– Довольно, пошли, разошелся, дирижер симфонического оркестра. Ты с ума сошел. Еще до космопорта нужно доехать. – Ухорезов бросился к припаркованной у ворот ограждения машине, увлекая за собой Хандсмана.

Когда дом загорелся, робот Кузя без промедления, как и диктовала встроенная в него программа действий при подобных ЧП, спустился в подвал и, завернув Катю в специальный противопожарный плащ, вынес потерявшую сознание девушку на дорожку, ведущую к бассейну. Хамелеон, так и не расставшийся с вуалью, выбрался на свежий воздух вслед за Кузей и пристроился неподалеку от Кати. Дом пылал, с треском разбрасывая в разные стороны рассыпающиеся в воздухе искры.

– Все в порядке. Скоро ты придешь в себя. Твоей жизни ничего не угрожает, – повторял Кузя, анализируя данные медицинского датчика. Робот перенес Катю как можно ближе к бассейну и развязал ремень на ее руках.

– Мне нужно ликвидировать пожар. Я включаю огнетушитель, – с этими словами Кузя двинулся у горящему дому.

– Стой, не надо, это очень опасно, – пришедшая в себя Катя сразу поняла, за какое рискованное дело хочет взяться Кузя. – Мне нужна помощь. Ты не можешь меня оставить.

– Твоей жизни ничего не угрожает. Я должен ликвидировать пожар. Скоро я вернусь.

– Если ты сгоришь, я тоже погибну. Я приказываю тебе остаться со мной.

Робот заколебался, но это состояние нерешительности длилось несколько секунд. Кузя шагнул навстречу огню, из запястья его левой руки выдвинулась труба. Белая густая пена рванулась из трубы и обрушилась на пламя. Робот пошел в самое пекло.

Ход Клавы

Нет ничего хуже неизвестности. Особенно, когда речь идет о близком тебе человеке. Клава два часа пыталась дозвониться до Кати и все это время космофон упрямо твердил: «Абонент не может вам ответить». Что-то тревожное слышалось в этих обычных словах. Они скрывали какой-то подтекст, мучительную недоговоренность. И тогда Клава, отчаявшись, выбросила космофон в мусорную корзину, взяла свою сумочку, не забыв проверить, на месте ли ключ от звездолета и права астронавта, и поспешила в космопорт. «Через полчаса я буду на Янтарной и на месте во всем разберусь», – решила девушка.

Клава волновалась не только потому, что Катя была ее давней подругой. К этому чувству примешивалось и особое отношение к Федору Ухорезову. Однажды в свой приезд на Янтарную, Клава застала в домике одного Федора. Катя по каким-то причинам задерживалась. Возвращаться поздно вечером на свою планету у Клавы не было никакого желания. Да и сил. Пришлось остаться в домике на ночь. Федор вначале вел себя галантно, осыпал ее шутками, затопил камин. А поздно ночью бесцеремонно и нагло, как загулявший кот, забрался под одеяло к девушке. Клава, конечно, сопротивлялась, отбивалась, но силы были неравны, к тому же с мужем, вечно торчавшим в командировках, Клава не спала уже больше месяца. «Ну вот, баба кросна ткет и груди прыгают», – такое необычное оправдание пришло на ум Клаве в момент ее грехопадения.

Утром, как ни в чем не бывало, Федор сварил кофе, сделал глазунью, и напевая себе под нос какую-то песенку, уселся у камина с развернутым свежим номером «Анти-газеты». А к обеду приехала Катя. С этого памятного дня в отношениях подруг внешне ничего не изменилось, а вот внутренний мир Клавы дал трещину: ее тяготило чувство вины перед Катей. Она не раз пыталась все чистосердечно рассказать подруге, но свершиться этому акту очищения и раскаяния не давал Федор. Ухорезов решил, что Клава – это не плохой запасной вариант на стезе его любовных утех. Он, когда любовница пыталась отдаляться, грозился передать видеоролик, запечатлевший эпизоды грехопадения Клавы ее мужу. На видеоролике хорошо слышалось и восклицание Клавы о бабе, которая ткет кросна. Это напоминало ловко расставленный капкан.

Клава чувствовала себя диким зверем в клетке. И этого зверя Федор пытался приручить. Три раза шантажист своего добился: три раза Клава тайно прилетала на Янтарную и проводила ночи в постели с Федором. И каждый раз утром Клава давала себе клятвенное обещание, что больше никаких тайных встреч с опостылевшим любовником не будет. «Хоть киллера нанимай!», – иногда в сердцах восклицала девушка.

Ухорезов на Янтарной любил порыбачить, причем, добывал рыбу варварским методом, как отпетый браконьер. Вместо удочек и спиннинга использовал взрывчатку. Опасный груз сбрасывал с катера в океан метрах в сорока от берега. Взрыватели активировались с задержками, позволяющими «рыбаку» без суеты укрыться на берегу в бронированной хижине. Федор сам готовил уху к обеду, иногда рыбу коптил.

Однажды Клава стала свидетелем того, как Федор готовился к очередной «рыбалке». Ухорезов принес из хозблока – невысокого сарайчика из бруса – ящик с боеприпасами.

– Смотри, сколько столетий прошло, а на бирке взрывателя метка мастера видна: Мюллер, немец. Это чудо, что мины сохранились. Их специальной аксидной пленкой покрывали, – Федор, доставая взрыватели из ящика, с какой-то несвойственной ему нежностью разглядывал бирки на боевых чеках. – Так все сделано, комар носа не подточит. На бирке указано, через какой промежуток времени прогремит взрыв после того, как будет выдернута боевая чека. Вот, прочитай, эта мина рванет через час. – Федор сделал испуганное лицо, потом успокоил Клаву: не бойся, еще нужно вставить в адаптер капсюль-детонатор, снять предохранительную клипсу. Это все я буду делать на катере. Взрыватель входит в мину, как меч в ножны. Все надежно. Эти старые мины мы использовали на одной планете, добывая уран. Ни копейки не заплатили за эти железяки. То, что осталось, я привез на Янтарную. Приспособили мины для применения под водой. Задачу эту решили и теперь на обед я готовлю вкусную уху. Правда, остался один ящик с электронными таймерными взрывателями. Аккумуляторы под воду опускать нельзя. Электроника дело тонкое. Но ничего, найдем применение и для этих мин. На Янтарной ведь и звери водятся. И батарейки подзарядим, и вместо тротила с тетрилом динамит найдем. Скучно не будет. Хочешь, составь мне сегодня компанию. Ветер с утра очень сильный, боюсь, что катер не просто будет вывести в океан, может, твоя помощь понадобится, – Федор вопросительно посмотрел на Клаву. – Идешь?

– Нет! – сразу отказалась Клава, – меня твоя военизированная рыбалка не привлекает. Спасибо, конечно, за урок по минно-подрывному делу, но я тоже кое-что знаю. В медицинской академии, которую я закончила, была военная кафедра. К тому же мой отец – майор в отставке, служил сапером. Как вставлять взрыватель в мину я знаю.

– Ладно, отдыхай, дочь сапера, главное, чтобы мой взрыватель меня не подвел, а куда его вставить, я тоже знаю, – Федор засмеялся и явно довольный своей грубой солдафонской «шуткой», взвалил ящик с боеприпасами на плечо и пошел к машине.

Пока Ухорезов рыбачил, Клава, как любопытная Варвара, не удержалась и заглянула в хозблок: очень уж захотелось посмотреть на электронные таймерные взрыватели. Она знала, что такими «умными» стальными «сосисками» снаряжают магнитные мины. И неожиданно Клаву осенило: а что если приложить мину к титановому корпусу звездолета Ухорезова? Эта идея показалась девушке очень привлекательной. К тому же, вполне возможно, и батарейки менять не придется. Энергия набирающего скорость звездолета вкупе с мощным электромагнитным полем за считанные секунды вернет батарейкам силу. И прогремит взрыв, который станет последней точкой в ее отношениях с Ухорезовым.

Не долго думая, Клава завернула в обычный целлофановый пакет две мины. Груз оказался не тяжелым. Одна мина весила около килограмма. Девушка, как ни в чем не бывало, зашагала к домику. Адреналин веселым ручейком вливался в кровь, доставляя потенциальной преступнице ни с чем несравнимое наслаждение. Оставалось только улучить удобный момент и привести в действие свой план. Избавившись от Ухорезова, она начнет новую жизнь, очистит душу от липкой грязи, переродится. Ради такого стоит рискнуть.

Скользкий путь к новой жизни

И однажды такой удобный момент пришел. У Клавы накопилось несколько отгулов за работу в выходные и праздничные дни и она, узнав от Кати, что Ухорезов находится на Янтарной, решила действовать.

Звездолет набирал скорость, словно хотел превратиться в луч света. Двигатель на анти-веществе убаюкивал Клаву размеренным, еле слышным гулом. Девушка, как и многие ее знакомые, любила перемещаться в пространстве со скоростью, близкой к скорости света. Клава физически ощущала, как замедляется ход времени. В полете она чувствовала эту волшебную метаморфозу каждой клеткой своего тела. Перед глазами вырастала высокая гора. Вот она стоит на самой вершине, выше облаков и парящих орлов, поднимает голову и …шагает прямо по воздуху. Сладко щемит сердце и чувство невесомости переполняет ее до самых краев. Кто хоть раз такое испытал, тот обязательно захочет повторить эти мгновения, продлевающие жизнь, растягивающие само время.

– Да уж, я не прочь навечно остаться молодой, – невольно мечтала в такие минуты Клава, – наверное, для этого нужно всего лишь обогнать луч света. Сто лет жизни – это очень мало. Ведь так трудно найти своего единственного, суженого. Для этого нужны столетия. Сотни столетий.

Космопорт на Янтарной Клава знала, как свои пять пальцев. Прилетала сюда много раз. Любила, когда ее встречала Катя, подъезжая на машине чуть ли не к самому трапу, выдвигавшемуся из космического корабля. Чтобы такие встречи доставляли больше радости, Клава не поскупилась и заменила обычные медные перила трапа на золотые, инкрустированные бриллиантами. Во всей федерации не было больше такого звездолета. В этом отношении Клаве уступал даже Ухорезов, «юла» которого имела тяжелую серебряную лестницу с мраморными ступенями. Каждый раз, когда Клава об этом вспоминала, она испытывала особенное утонченное удовольствие.

Еще за несколько миллионов километров до Янтарной, Клава увидела на радиолокационном мониторе своего космического корабля изящную «юлу» Федора Ухорезова и звездолет Кати. Летательные аппараты стояли на своих местах. Оставались свободными три взлетно-посадочные площадки. Одну из них для посадки и выбрала Клава.

Опираясь на золотые перила трапа, девушка сошла на обожженные огнем позитронов бетонные плиты, внимательно огляделась. Никто ее не встречал. Стриженые зеленые газоны, ряды стройных искусственных кипарисов вдоль ограждения – все было знакомо и привычно. Каждый раз, прилетая на Янтарную, Клава красила свои волосы в огненно-рыжий цвет, указательный палец правой руки украшала золотым кольцом с красивым большим янтарем, считая, что таким образом «налаживает диалог» с планетой. На плечи накидывала темно-желтый шерстяной жакет.

До «юлы» Ухорезова, круглые бока которой светились разноцветными огоньками, было не больше ста метров. Клава достала из рюкзака мины и направилась к звездолету Федора. Девушка все делала с удивительным хладнокровием. Сняла предохранительную клипсу, решив, что такая забавная защелка не плохо смотрелась бы на рюкзаке, выдернула боевую чеку, вставила адаптер с капсюлем-детонатором в нижнюю часть корпуса взрывателя, задвинула взрыватель в нишу мины, легко постучав при этом янтарем кольца по «попке» взрывателя. Потом, по русскому обычаю, три раза поплевала на ладони и приложила магнитные мины к одному из боков звездолета Ухорезова. Как только «юла» начнет ввинчиваться в пространство, батарейки «очнутся», ударник тюкнет по капсюлю-воспламенителю, боевая пружина начнет сжиматься и через считанные мгновения взорвутся сначала капсюли, а следом бабахнут и основные заряды. Куда закрутится «юла» Ухорезова после этого, одному богу известно.

На автопарковке, расположенной рядом с космопортом, Клава с первого раза завела мотор сигарообразного спортивного автомобиля и лихо вырулила на главную дорогу. Через несколько секунд девушка увидела, что навстречу ей – лоб в лоб – с бешеной скоростью несется красный внедорожник. Обычно эту машину выбирал Федор. Каким-то чудом ей удалось избежать лобового столкновения. Девушка успела заметить, что за рулем был Ухорезов. Он не сбавил скорости, и через мгновение машина скрылась из вида.

Клава попыталась как можно ближе подъехать к горящему домику. На лобовом стекле машины отражались янтарные отблески пламени. Ветер разносил пепел по воздуху. Девушке показалось, что кто-то стоит там, в самом пекле, и направляет огнетушитель на почерневшие бревна.

Клава осмотрелась по сторонам и увидела в метре от бассейна Катю. Она пыталась подняться на ноги, но у нее ничего не получалось. Пожар уже подбирался к хозблоку – Клава сразу поняла, что нужно срочно, как можно дальше уходить от этого места. Она кинулась к Кате, помогла ей встать на ноги.

– Пойдем быстрее, сейчас так рванет, что мало не покажется. В хозблоке столько боеприпасов, что может маленькая война начаться.

– Там Кузя, робот, в огне, – Катя, собрав все оставшиеся силы, показала рукой в сторону горящего домика. – А Джексон где?

– Джексон молодец, бежит впереди, чувствует, что надо удочки сматывать.

Через минуту Клава, усадив Катю на заднее сиденье машины, передала ей Джексона.

– Все, поехали.

Примерно на том же участки дороги, где Клава увернулась от машины Федора, ее спортивный автомобиль отбросило взрывной волной на обочину – взорвавшийся хозблок превратился в ослепительный фейерверк.

– Слава богу, все живы, – удовлетворенно констатировала Клава, разглядывая в зеркале заднего вида Катю и Джексона, – прорвемся.

И вдруг высоко в небе, рассыпая радужные дождинки-искринки, сверкнула еще одна вспышка.

– Ура! – как сумасшедшая закричала Клава. – Это салют в честь нашего спасения! Она вывернула руль машины резко вправо и покатила по янтарной дороге, уверенная в том, что Ухорезов больше никогда и никому не сможет продемонстрировать изобличающий ее видеоролик. «Кина не будет, – как говорили наши далекие предки, – киномеханик заболел».

Катя на заднем сиденье плакала – не от счастья, от горечи невосполнимой потери. Она понимала, что Кузя погиб.

Враг в маске друга

Никогда еще за свою журналистскую практику Андрей не располагал такой шокирующей, неправдоподобной на первый взгляд информацией: один из кандидатов в президенты замешан в преступных планах по уничтожению Земли. И это накануне выборов. Если в какой-нибудь газете опубликовать материал на эту тему, многие сочтут его очередной газетной «уткой», ловко состряпанной фейковой новостью. «Нет, сейчас думать надо не о публикациях, – главное, как можно скорее связаться с Катей, убедиться в том, что ей ничего не угрожает», – вновь и вновь повторял про себя Андрей, недовольный тем, что сверхскоростной звездолет слишком медленно, как он считал, мчится к Гарионе. Журналист понимал, что самое лучшее в этой ситуации – обратиться непосредственно к президенту – Владимиру Тургинову, но связаться с президентом не удавалось, – по всей видимости, он задержался по каким-то делам в параллельной вселенной.

«Хорошо хоть звездолет летит до Гарионы по самому короткому маршруту и безо всяких остановок в пути», – успокаивал себя Андрей. Как это не раз бывало, журналиста известной федеральной газеты взяли на «борт» военные из отряда специального назначения. Андрей показал командиру отряда свое удостоверение корреспондента «Голоса Вселенной», которое он сохранил, несмотря на переход в «Анти-газету».

–Давай, присоединяйся, не успеешь глазом моргнуть, как мы будем на Гарионе, – улыбнулся командир, пропуская Андрея вперед по трапу, – где-то я тебя уже видел. Кажется, это ты разговаривал со мной после взрыва в космическом поезде. Читали твой материал всем отрядом, хорошо все написано. Молодец.

Андрей тоже узнал офицера. Даже вспомнил, как его зовут – Денис Литвинов.

– Да, это был я. А сейчас, не поверите, совершил путешествие в прошлое на машине времени. Нужно срочно готовить репортаж. Поэтому я так спешу.

– Здорово! Обязательно почитаем.

Уже в пути Андрея осенило: а почему бы не показать Денису видеоролик, который ему прислала Катя. Офицер, по всей видимости, имеет возможность напрямую связаться с самым высшим начальством. Если информация о чудовищном плане по уничтожению Земли будет доведена до «верхних эшелонов» Денисом, то, скорее всего, спецслужбы оперативно примут меры для задержания всех, кто причастен к этому преступному замыслу.

Андрей включил космофон, нашел папку с материалами, которые ему прислала Катя.

–Денис, послушай, у меня к тебе очень серьезное дело, которое не терпит отлагательства. Одна моя знакомая, Катя, – ты ее, кстати, должен помнить, мы вместе были в тот вечер, когда произошел теракт, – случайно стала свидетельницей разговора кандидата в президента Федора Ухорезова и некоего Хандсмана в домике на планете Янтарная. Кате удалось записать некоторые фрагменты этого разговора. Есть даже видеоролик. Вот посмотри.

Денис внимательно просмотрел видеоматериал. Потом еще один раз, потом – третий.

– Ну вы, даете, ребята. Этого Хандсмана я знаю. Тот еще тип. Мы на него выходили, когда расследовали дела о терактах. И всегда не хватало какой-нибудь малости, одного доказательства для того, чтобы его задержать. Все время он ускользает, как уж. Взять хотя бы последний, хорошо известный тебе теракт. Мы установили, что его исполнительницей была смертница, женщина, некая Роза Хербаева. Нам удалось найти несколько фотографий, на которых Роза запечатлена вместе с Хандсманом. Мы до сих пор продолжаем собирать доказательную базу и на роль главного фигуранта потихоньку выходит именно Хандсман.

Видеоролик, если это, конечно, не фальшивка, может стать решающим доказательством прямой связи Хандсмана с террористами. Более того, по всей видимости, он – один из главарей. Ты прав, нужно срочно действовать. Где ты говоришь они, на Янтарной? – спросил Денис.

–Были на Янтарной. А где они сейчас я точно не знаю. Я очень волнуюсь за Катю. Никак не могу с ней связаться. Помоги, Денис.

–Да, медлить в таком деле нельзя. Как говорил кто-то, промедление смерти подобно. Попробую связаться с нашим генералом. – Пастырь лютого стада лютее пасомых. Вот пастыря и нужно брать.».

Денис, перед тем, как возвратить космофон Андрею, незаметно нажал на клавишу «ликвидация», а уже потом вышел из режима активизации. «Хандсмана нужно ликвидировать, и чем быстрее, тем лучше, – мелькнула в голове офицера мысль. – Видеоролик слишком опасен. Нельзя оставлять его у журналиста».

Сам Андрей ничего не заметил, он был уверен, что Денис ему поможет.

Ребус для киллера

Артем Алмазов через чердачное помещение без труда проник на крышу административного здания космопорта Гарионы. Он был в специальном рабочем костюме городской коммунальной службы. Правое плечо оттягивала вместительная сумка, с которой обычно ходят на задания дежурные электрики. Когда Артем входил в здание, администратор на ресепшне, белокурая, с лучистыми карими глазами девушка, проверить содержимое сумки не удосужилась. Алмазов кокетливо ей улыбнулся и, раскрыв служебное удостоверение, объяснил цель своего визита: