Волшебные сады Флоры бесплатное чтение

Пролог

Ее ранние воспоминания были довольно туманными. Лишь череда сменяющих друг друга картинок, неясных и непонятных. Образы эти были подернуты пеленой, мешавшей разглядеть их в деталях.

…Какая-то женщина спорит с мужчиной. У нее красивое лицо, хотя его и портит большое темное пятно на левой щеке. Возможно, это родинка, а может, родимое пятно. Женщина злится и кричит, а мужчина всячески ей возражает, хотя выглядит при этом очень спокойным. Затем приходят еще несколько человек, и, взяв женщину под руки, уводят ее прочь. Она брыкается, извивается всем телом, но все тщетно – силы явно неравны.

Девочка не помнила, кем была та женщина, впрочем, как и споривший с ней мужчина. Точно не ее родителями – девочка совершенно ничего к ним не чувствовала.

…Белые стены и точно такой же потолок. Идеально ровные, без единого изъяна. Ни окон, ни дверей. Только огромный символ, нарисованный чем-то черным. Круг пересекают три прямые линии, которые в свою очередь перечеркивает еще одна линия, но куда меньшей длины. Странный он какой-то, этот символ, и наверняка что-то значит. Только вот что именно?

Этого девочка не помнила, а может, никогда и не знала.

…Мальчик, несколько старше ее самой. Из одежды на нем лишь бесформенный халат, а все руки его истыканы иголками и трубками. Он бредет по коридору, и тело его как-то странно дергается в такт собственным шагам. Мальчик пытается что-то сказать, но вместо слов изо рта у него течет кровь. Она перепачкала его белый халат, и на том стали быстро расползаться темные, почти черные пятна. Некоторые из трубок при этом начали весело перемигиваться, будто они радовались тому, что ребенок страдает.

Это выглядело та-ак страшно!

…Пес с длинной шерстью и смешными кисточками на ушах. Кажется, его зовут… нет, никак не вспомнить. Но девочка, похоже, провела с ним немало времени. Кто-то кидает псу мячик, возможно, его любимый, но он отчего-то не спешит подбирать знакомую игрушку. Затем пес все же приближается к мячику и боязливо его обнюхивает. А после вдруг ложится на пол и засыпает – наверное, он сильно устал и потому решил отдохнуть.

Какой-то человек забирает спящего питомца с собой. Видимо, он решил отнести его обратно в конуру. Девочка искренне надеялась, что с псом будет все в порядке.

…Причудливая жужжащая машина. Она очень холодная, а когда касается кожи, то причиняет сильную колющую боль. Девочка не хотела видеть ее, и уж тем более не желала, чтобы та делала ей больно. Но девочку укладывают внутрь машины и привязывают к ней жесткими ремнями. А затем машина принимается за дело. «Надо потерпеть», – говорит знакомый голос. И девочка терпит, а когда не может больше терпеть, то кусает губы до тех пор, пока не начинает чувствовать горький солоноватый вкус.

Наверно, иначе было никак, думала она. По крайней мере, ее не истыкали иголками и трубками как того мальчика.

…Высокое дерево с раскидистой кроной. Оно растет прямо посреди большой круглой комнаты. Его шершавая кора сверкает подобно драгоценным камням, а листья странной формы слегка покачиваются, хотя в помещении нет ни ветра, ни сквозняка. Вокруг дерева водят хоровод несколько детей. Держась за руки, они без устали шагают по кругу, напевая вслух один и тот же мотив. Впрочем, слов было не разобрать; детские голоса сливались в монотонный и неприятный звук.

Их игра вовсе не выглядела веселой, и девочка ни за что ни согласилась бы присоединиться к ним.

…Жаркий, обжигающий огонь. Он, словно голодный зверь, глотает все, до чего только сумеет добраться. А еще он желтого цвета, совсем как солнышко на картинках. С каждой минутой его горячее тело охватывает все большее пространство. Пламя ширится, увеличивается в размерах, и в какой-то момент начинает приближаться к девочке. Но рядом появляется низкий коренастый мужчина. Он такой тучный, что его тело напоминает большой шарик. Человек отталкивает девочку прочь, а сам непонятно зачем прыгает прямо в огонь.

Собственное прошлое оставалось для нее загадкой, но тот ужасный запах – запах горящей плоти, – девочка не забудет никогда.

…После пожара в сознании возникла неприступная стена, надежно скрывающая за собой все, что происходило с девочкой. Единственное, что смогло просочиться сквозь эту преграду – чувство невесомости. Девочка будто бы качалась на волнах, а внутри у нее все трепетало от нестерпимого холода и неистового жара, попеременно охватывавших ее хрупкое тельце.

В какой-то момент мир обрел четкость, оделся в бесчисленные краски. Ее вытолкнуло в незнакомую реальность, и ребенок невольно содрогнулся от множества запахов и звуков, заполнивших собой все вокруг. А затем, когда глаза привыкли к свету, пришедшему на смену беспроглядной темноте, девочка увидели их…

* * *

Братья не знали своего настоящего отца, а мать скончалась, когда они были еще детьми, так и не открыв отпрыскам имени второго родителя. Все, что им было известно, так это то, что их отец жил где-то в районе Западного корня, где проживало не меньше полусотни взрослых гномов мужского пола. Поди найди среди местных своего папашу!

Вот поэтому Нолли частенько шутил, что они с братом родились от разных отцов, и что Болли от своего унаследовал синдром ворчливости. У брата такие заявления вызывали вполне ожидаемую реакцию – он принимался ворчать больше прежнего.

Но сейчас, наблюдая за тем, как его младший брат, ругаясь на самый разнообразный лад, пытается раздобыть-таки хотя бы пару ягод, Нолли решил смолчать. Незачем без причины злить и без того неспокойного гнома.

– Братишка, – веселым голосом воскликнул Нолли. – Я уже набрал целую корзину, этого вполне хватит. Можем возвращаться домой!

– Я не вернусь с пустыми руками, – проворчал в ответ Болли и двинулся дальше. Но сделав всего несколько шагов, он вдруг замер и стал принюхиваться, широко раздувая ноздри.

– Что такое? – полюбопытствовал Нолли. Все знали, что в Зачарованном лесу мало кто мог поспорить с его братом в остроте нюха.

– Поблизости был пожар, – заявил тот и неожиданно юркнул в заросли золотолиста.

– Братишка, ну куда ты пошел? Мы же совсем близко к границе леса! Да и зачем тебе туда идти, ты что, огня никогда не видел?! – Нолли тщетно пытался докричаться до брата.

Может, Болли и был редкостным ворчуном, но смелости ему было не занимать. Впрочем, как и любопытства, граничащего с безрассудством. Вот кто, будучи в здравом уме, пойдет смотреть на пожар, у которого наверняка магическая природа?

Когда брат так и не откликнулся, Нолли поспешил его догнать. Он пробирался сквозь заросли золотолиста, подняв высоко над головой полную корзину. Гном совсем не хотел потерять по пути большую часть собранных ягод.

Вскоре он вышел на просторную поляну, где увидел Болли, стоявшего к нему спиной. Гном хотел было пожурить его за столь опрометчивое бегство, но затем увидел то, на поиски чего отправился его брат.

Совсем рядом с ними земля была выжжена дотла. Пламя не пощадило ни кустарники с деревьями, ни густую траву, еще недавно устилавшую землю. Теперь на месте них лежал приличный слой золы.

Пожары иногда случались в этой части Зачарованного леса, и до сих пор никто точно не знал причины их возникновения. Вроде бы и воспламеняющихся деревьев поблизости не росло. Но чтобы здесь ни случилось, на обычный пожар это было не похоже.

Сгоревшая территория образовывала идеальный круг, а в считанных дюймах от края черной земли росли кусты сухоцветника – они горели долго и жарко, что делало их ветви идеальным топливом для домашнего очага. Но огонь почему-то не перекинулся на них. Еще более странно выглядело небольшое дерево, сгоревшее ровно наполовину, причем граница пожара прошла вдоль ствола, а не поперек. Вторая же его часть продолжала стоять, как ни в чем не бывало.

Нолли не сразу заметил одинокую фигуру, сидящую в центре выжженного круга. Когда же он увидел это существо, то невольно вскрикнул и выронил из рук корзину. Спелые ягоды рассыпались по земле, но гном этого даже не заметил. Он во все глаза глядел на маленькую девочку, сидящую прямо в куче золы.

– Это же… – Нолли оборвал себя на полуслове, решив, что сказанное прозвучит уж очень абсурдно.

– Да. Я тоже так думаю. – Его брат кивнул, не сводя глаз с ребенка.

Значит, Нолли не ошибся. Эта девочка, она что… в самом деле человек?!

* * *

Свет охранных фонарей потускнел, свидетельствуя о том, что где-то там, в вышине, на недоступном ныне небосводе солнце опускалось за горизонт. Деревня, расположившаяся в корнях Тысячелетнего дуба, окрасилась в темно-зеленые и коричневые тона.

Наступал вечер, и в обычной ситуации Нолли, покончив со всеми делами, сейчас бы отдыхал в их с братом домике, попивая чай и уткнувшись носом в очередную книгу, которые он проглатывал словно спелые ягоды. Но сегодня у гнома были несколько иные заботы.

Ему предстояло встретиться со старейшинами, чтобы просить их о беспрецедентной милости – разрешить человеческому дитя остаться жить в их деревне. Они – то есть старейшины, – обитали в самых недрах Тысячелетнего дуба, в широком и просторном дупле, который они никогда не покидали. Чтобы добраться до них, предстояло подняться на приличную высоту, туда, где могучий ствол дуба распадался на множество куда более стройных ветвей.

Когда-то это дерево обладало колоссальной магической силой, и долгие века служило местом паломничества для самых разных волшебных существ. Более того, его мощь была столь велика, что одним фактом своего существования он влиял также и на умы людей, благодаря чему в разные времена образ Тысячелетнего дуба находил свое отражение в их творчестве, культуре, и даже религии.

Но дни его величия остались в прошлом. Однако даже той крупицы магии, что все еще жила в дубе, хватало на то, чтобы оградить от Смрада не только деревню, но и весь Зачарованный лес.

Путь к старейшинам оказался неблизким. То ли немолодой возраст сказывался на выносливости, то ли снизу, с земли, цепь, ведущая к верхним ветвям, представляется не такой длиной. Были времена, когда массивная цепь, обвивавшая ствол дуба по спирали, сияла настоящим золотом, сейчас же она была серой и безжизненной.

Впрочем, польза от нее все же была – прилаженные к ней деревянные дощечки служили неплохой лестницей. Не будь ее, и вполне вероятно, что Нолли сегодня так бы и не добрался до заветного дупла.

Гному пришлось делать несколько вынужденных остановок. Ровно четыре, если быть точным. По одной на каждого привратника. И каждому из них Нолли подробно объяснял, с каким вопросом он направляется к старейшинам, а те решали, стоит ли его пропускать.

Любой из привратников мог отказать Нолли, и тогда ему пришлось бы возвращаться к брату и девочке-найденышу ни с чем.

Однако опасения гнома не подтвердились. Выслушав его рассказ, привратники пропускали Нолли без раздумий. Лишь главный привратник колебался несколько мгновений, прежде чем отворить перед гномом дверь, ведущую в обитель старейшин. Но, судя по тому, как загорелся его взгляд, можно было подумать, что главному привратнику не терпится узнать, какое решение примут его повелители в сложившейся ситуации.

Итак, пройдя длинный путь и миновав все возможные преграды, Нолли оказался внутри просторного дупла, где предстал перед тройкой старейшин. То были древнейшие из жителей деревни, стоявшие у самых истоков ее основания, когда зажглись Охранные фонари и преградили Смраду путь в Зачарованный лес. Убеленные сединой и мудреные жизненным опытом, старейшины являли собой власть и закон деревни, и не родилось еще гнома или фейри, что посмел бы ослушаться их решения или не внять их совету.

Нолли трижды поклонился старейшинам, а затем рассказал о том, как они с братом отыскали на краю леса человеческого ребенка. Поведал он им также и о странном пламени, что выжгло площадку в форме круга, но не тронуло растущие рядом кусты сухоцветника. И напоследок он отдал старейшинам лиловый звездообразный цветок, который девочка крепко сжимала в кулачке, когда они нашли ее.

– Это же цветок паслена! – с уверенностью, не допускавшей каких-либо сомнений, сказал один из старейшин.

И этих слов было достаточно, чтобы небольшой лиловый цветок в тот же миг стал неоспоримым доказательством того, что девочка прибыла в Зачарованный лес из внешнего мира. Поскольку ни в лесу, ни в деревне паслен не рос.

Вся троица одновременно закрыла глаза. Нолли тоже поспешил опустить голову, и даже затаил дыхание. Он понимал, что делали сейчас старейшины – они сливались воедино с Тысячелетним дубом, его кора, его ветви становились их глазами и ушами. Старейшины желали лично взглянуть на человеческое дитя. И потому Нолли замер, боясь издать хоть единственный звук, который, по его мнению, мог помешать столь важному таинству.

Гном не знал, сколько времени он прождал, и даже невольно подскочил на месте, когда старейшины наконец прервали тишину и заговорили с ним. Нолли очень надеялся, что их ответ будет положительным. Ведь иначе девочку придется… нет, об этом он даже думать не хотел!

Каково же было его разочарование, когда вместо ответа старейшины просто отослали его прочь. «Ступайте, уважаемый Нолли. Главный привратник сообщит вам наше решение позже», – вот и все, что они сказали ему.

Уходя, Нолли вновь поклонился, причем фейри – единственной женщине среди старейшин, – он поклонился дважды. Уж она-то не посмеет выгнать малое дитя прямо в Смрад, убивающий все живое! По крайней мере, гному хотелось в это верить.

С тяжелым сердцем он вернулся обратно к брату. Они с девочкой ожидали возвращения Нолли в Серебряном саду.

За то время, пока старший из братьев отсутствовал, Болли успел накормить ребенка толчеными кореньями и облачить в одну из своих рубашек. Естественно, что одежда взрослого лесного гнома была велика для человеческого младенца, и ножки девочки постоянно путались в плотной ткани. Но Болли был рядом, и стоило его подопечной шлепнуться на пятую точку, как гном тут же заботливо поднимал ребенка на ноги.

Вечером в саду не было ни души, и потому никто не мешал этим двоим исследовать каждый его закоулок. Девочку интересовало буквально все, начиная с кустарников гинк, благодаря серебряным листьям которых сад и получил свое название, и заканчивая цветными камнями, которыми были выложены границы пеших дорожек.

Нолли присел на скамейку и стал наблюдать за своим братом и их новой знакомой. Казалось, что Болли уже успел накрепко привязаться к девочке. Уж очень быстро эти двое сумели найти общий язык. Они были настолько увлечены исследованием окрестностей, что едва ли осознавали, что за ними наблюдают.

Наконец девочка заметила Нолли и, спотыкаясь, направилась прямо к нему. Цепкие детские пальчики прошлись по его одежде, подергали за бороду, сжали нос. Затем ребенок повернулся так, чтобы видеть обоих гномов, и какое-то время внимательно их изучал. Девочка переводила взгляд с одного брата на другого, будто бы сравнивая их.

Решив для себя что-то важное, она склонила голову набок и произнесла: «гы-ау». После чего продолжила свое путешествия по саду.

– Кажется, малышка признала наше с тобой родство! – засмеялся Нолли.

– А кто бы ни признал? – серьезно ответил Болли и поспешил догнать девочку, чтобы иметь возможность вовремя ее подхватить, вздумай она упасть.

Ребенок брел по саду, разглядывая все, что его окружало. В какой-то момент ее внимание привлек большой широкий пень, мимо которого она уже не раз проходила, но до сего момента словно бы его не замечала.

Девочка припала к нему всем телом, разглядывая кольца, видневшиеся на срезе. Она провела по ним пальчиками, но не смогла ничего нащупать. Еще бы – срез был идеально ровным, без единого бугорка.

Ребенок повернулся к Болли и впился в гнома взглядом, как бы спрашивая, что это за штука такая.

– Это Хронологическое древо, – ответил Болли на немой вопрос девочки. – С его помощью мы узнаем, сколько времени прошло во внешнем мире. Ведь из-за Смрада мы не видим ни неба, ни солнца. Ну а древо помогает нам вести счет времени. Вот, смотри, видишь эти точки? Так мы отмечаем появление нового кольца и его рост, а вместе с ним и прожитую неделю, месяц, год. Ну а так, конечно, по сути это просто большой пень.

Все это время девочка внимательно слушала гнома. А затем, к его удивлению, показала на себя пальчиком. Поначалу Болли не понял, что имеет в виду ребенок, но потом девочка показала пальцем на кольца древа, а после вновь ткнула пальцем себе в грудь.

– Сколько колец минуло с твоего рождения? То есть… хочешь знать, сколько тебе лет?

Девочка улыбнулась.

– Да откуда ж мне знать, Рыжик! Мы тебя с братом только сегодня нашли. Но, учитывая, какая ты мелкая, и какими большими раньше вырастали люди, то… я бы сказал, что тебе не больше одного кольца. – Для убедительности своих доводов Болли показал указательный палец.

Девочка тут же повторила жест гнома и весело рассмеялась.

– Братишка, ты что же, уже и имя ей придумал?

– Да. А что такого? – Гном потрепал девочку по ее редким рыжим волосикам. – Раз уж она останется с нами, должно же быть у нее имя.

– Да это не имя, а кличка какая-то! Она же тебе не домашний питомец какой-нибудь. К тому же, остается она или нет, еще не решено…

– Вообще-то, решено. – Гномы повернулись на голос и увидели главного привратника. Браться разом поклонились, а Болли покрепче прижал к себе девочку.

«Сейчас прогонит… как есть прогонит!», – подумал Нолли.

– Решением старейшин девочка может остаться, но только при соблюдении некоторых условий, – сказал привратник, с любопытством глядя на человеческого ребенка.

– Все что угодно! – заверил сородича Нолли, искренне радуясь прозвучавшим словам.

– Во-первых, вы станете опекунами девочки и обеспечите ей достойное воспитание.

– Разумеется, – сказал Болли таким тоном, словно последнее слово было за ним, а не за старейшинами.

– Во-вторых, когда девочка подрастет, она станет полноправным жителем деревни, со всеми вытекающими обязанностями. Но с одной оговоркой: девочка не будет иметь права заводить детей.

– Но ведь это не… – попытался возрастить Нолли, но главный привратник оборвал его жестом руки.

– Либо вы согласны с этими условиями, либо нет. Каков будет ваш ответ?

– Мы согласны! – почти в унисон произнесли братья.

Привратник кивнул и, развернувшись, зашагал в сторону Тысячелетнего дуба, спеша вернуться на свой пост. Впрочем, сделав всего несколько шагов, он кое-что вспомнил и вновь повернулся к гномам. Сунув руку в нагрудный карман, он достал оттуда цветок паслена. Покрутил его в руках, задумчиво разглядывая, а затем сказал:

– Чуть не забыл про последнее условие. Старейшины настаивают на том, чтобы вы назвали девочку Флорой. – Привратник сунул цветок обратно в карман, а затем ушел.

– Флора? То есть «природа»? – спросил Нолли у брата.

– Да. А еще на одном из старых наречий фейри так называли закон правды – что-то вроде ритуала разрешения конфликтов. Кстати, у многих волшебных народов паслен раньше считался именно символом правдивости.

«Не зря я поклонился ей дважды», – подумал Нолли, а вслух сказал:

– Лично мне имя нравится. Всяко лучше твоего Рыжика!

– Да, пожалуй.

Болли опустился на колени, погладил девочку по головке, заглянул ей в глаза, и с важным видом сказал:

– Ну что, малышка, теперь ты будешь жить с нами. Со мной и моим братом. Я Болли, он – Нолли. А тебя будут звать Флорой. Ты же не против, да?

Девочка ничего не ответила, активно мусоля рукав гномьей рубашки. Кажется, она была не против нового имени.

Глава 1

– Были времена, когда всех обитателей нашего мира можно было условно разделить на две части. Одни расы знали о существовании магии, а другие считали магию лишь выдумкой. Но между народами никогда не существовало непреодолимых барьеров, и потому даже люди, полагавшиеся в жизни исключительно на технологии, иногда сталкивались с чем-то волшебным. Однако они не могли понять увиденного, описать пережитое, доказать, что все случившееся взаправду. Так стали рождаться всевозможные истории о мифических созданиях, богах и демонах, магах и колдунах. Их пересказывали друг другу на самый разный лад, передавали из поколения в поколение. Неудивительно, что находились те, кто изо всех сил пытался дознаться до правды. Существует ли магия в реальном мире?

Словно предчувствуя надвигающуюся беду, волшебные народы старались укрыть от человечества наиболее могущественные реликты, такие как наш Тысячелетний дуб, Каменная обсерватория эльфов, или подводный город наяд – рано или поздно человек добирался до каждого из этих мест, но находил их покинутыми и разрушенными. Конечно, таковыми они не являлись, но усилиями местных хранителей такими они представали людскому взору.

В какой-то момент человечество прекратило свои поиски, убежденное, что если магия и существовала когда-то в мире, то не осталось на земле ни одного живого свидетеля тех далеких времен. Казалось, угроза миновала, и волшебные народы вновь могли вернуться к спокойной жизни. Возможно, так бы все и вышло, но однажды случай свел подгорных гномов с человеком. Наши дальние родственники, как и люди, жили за счет технологий, но всегда мечтали овладеть недоступной им силой волшебства. Преследуя корыстную цель, две расы объединили свои научные познания, чтобы раз и навсегда подчинить себе магию. И результатом такого союза стал Смрад!..

Для пущего драматизма учитель поднял палец вверх и сделал паузу в своем рассказе. Впрочем, и без этого нехитрого приема, слова его возымели желаемый эффект. Еще бы! Его аудиторией были малые дети, большая часть которых и Смрада-то никогда не видели. Деревня располагалась у корней Тысячелетнего дуба, и все, что могли видеть дети, подняв голову вверх, так это вечно зеленую крону дуба. О том, что там было за ней, голубое небо или смертельный туман, они могли знать лишь со слов взрослых.

Да, пройдет совсем немного времени, и им будет дозволено покидать деревню, они смогут свободно передвигаться по Зачарованному лесу, к границам которого подступал Смрад. Но пока что все происходящее за переделами деревни было для них тайной, покрытой мраком. А он, учитель, был их светочем, разгоняющим этот самый мрак.

– Доподлинно известно, что люди вместе с подгорным народом пытались обуздать магию с помощью технологий, – продолжал свой рассказ старый гном, – но вот что именно случилось во время их опытов, никто не знает. Намеренно или, быть может, случайно, но они создали Смрад – туман желто-коричневого цвета с резким неприятным запахом, который убивал все живое, и каким-то образом поглощал магию. Смрад стал медленно, но уверенно расползаться по всему миру, вытягивая магию из всех доступных источников. Он прошелся мором по земле, навсегда меняя облик привычного мира!..

Учитель вновь замолчал, обводя взглядом своих слушателей. В глубине души он не одобрял собственных действий – незачем понапрасну пугать еще неокрепших духом детишек. Но в то же время его долгом как наставника было поведать подрастающему поколению о том, что привело их народ к нынешнему образу жизни. Жизни в изоляции, когда границы мира сокращаются для тебя до территории пусть и большого, но все же одного леса.

А еще, как бы совестно не было это признавать, гному очень нравилось то, с каким трепетом слушали дети его рассказы. Вот и сейчас, старый гном вглядывался в лица своих учеников и по большей части видел в них страх. Не панический ужас, способный заставить его учеников разбежаться с дикими воплями по всей деревне, но страх перед неизвестностью. Он рассказывал им об опасностях внешнего мира, и дети внимали его словам, затаив дыхание.

Впрочем, была еще Флора, сидевшая поодаль от остальных детей и слушавшая учителя с озорной улыбкой, которая, казалось, никогда не сходила с ее личика. Эта девчонка никого и ничего не боялась, и уж точно ее было не напугать рассказами о Смраде. Да она была готова слушать любые ужасы, лишь бы те были хоть отчасти связаны с ее родиной.

Учитель едва заметно кивнул своим мыслям и продолжил:

– Смрад истощал даже самые древние и могущественные источники магии. Однако созданный людьми и подгорными гномами туман никак не назовешь идеальным убийцей. Первые старейшины нашей деревни, равно как и хранители прочих волшебных мест, сумели противостоять силе Смрада. Так были созданы Охранные фонари, которые заменили нам солнечный свет и обеспечили непреодолимой защитой от Смрада. К сожалению, это привило к тому, что каждое из уцелевших поселений оказалось в строгой изоляции. Выжившие были оторваны друг от друга, и это…

– Простите, учитель, но мы ведь можем передвигаться по Смраду, верно? Всего-то и нужно, что не вдыхать его! – Флора перебила старого гнома посреди рассказа, подняв руку, а затем начала говорить, не дождавшись разрешения на это.

– Верно, – согласился гном. – Если изолировать глаза, уши, и нос, а также не использовать в тумане магию, то да, он не сможет тебе навредить. Но лишь до поры, пока не проникнет под твою одежду.

Ему нравилась Флора. Она всегда умела задать неудобный вопрос, и учитель считал своим долгом непременно на него ответить. Лишь ей одной он позволял перебить себя на полуслове и остаться при этом без дополнительного домашнего задания. Впрочем, никто кроме нее старого гнома никогда не перебивал.

– Скажите, учитель, если Смрад создали люди, то могут ли люди его же и уничтожить? Как вы считаете? – задала Флора очередной вопрос.

– Не могу сказать с уверенностью, но… да, пожалуй, такая вероятность все же существует. Ибо, как известно, все некогда созданное может быть однажды разрушено.

– В таком случае, когда я вырасту, то отправлюсь на поиски источника Смрада!

«Смелое заявление», – подумал учитель. При этом он не сомневался, что сказанное девочкой не было простой бравадой. Этот ребенок никогда не бросался пустыми словами, и спустя годы, когда она станет взрослой девушкой, никакие увещевания не удержат ее в деревне. Если она твердо решит отправиться искать место, из которого исходит смертельный туман, то именно это она и сделает.

Другие дети зашушукались, тыча во Флору пальцами. Послышался смешок, за ним еще один, затем кто-то отчетливо сказал: «маленький человек идет спасать мир!». И вот, уже почти все ученики заливаются смехом.

Будучи представителем людской расы, Флора резко выделялась на фоне деревенской ребятни. И дело не только в ее габаритах – а ведь девочка была на голову выше не только своих сверстников, но и многих ребят постарше. Флора всегда держалась обособленно, не сближаясь с другими детьми, но в то же время не избегая их.

Из-за своего поведения она регулярно становилась объектом насмешек и косых взглядов. Но Флору это никогда не задевало. Напротив, казалось, девочка безумно гордится тем, что она не такая, как все. Едва ли не каждым своим словом и действием Флора будто бы говорила: «я – пришелец из другого мира и горжусь этим!».

Вот и сейчас, она бросила взгляд на смеющихся детей, и на лице ее заиграла ухмылка. Во взгляде Флоры не было ни злости, ни обиды. Девочка понимала, почему остальные смеются над ней, и принимала это как должное. Этот смех был очередным доказательством того, что она выделялась на фоне других. Кто-то на месте Флоры непременно переживал бы по этому поводу, но только не она.

«Удивительный ребенок!» – подумал учитель, прежде чем продолжить свой рассказ.

* * *

– Здравствуйте, учитель! – в один голос воскликнули братья и нарочито медленно поклонились.

– Уж сколько колец прибавилась на Хронологическом древе с тех пор, как я вас чему-то учил! – сказал старый гном, не отрываясь от текущей работы.

Занятия только что закончились, и ему следовало прибрать все книжки, а затем вернуть их обратно в библиотеку в целости и сохранности. Книги делались умелицами-фейри из коры бумажного дерева. Листы получались мягкими и прочными, а вот крепились они между собой клейким соком серого клена, и тот утрачивал свою прочность от малейшей влаги. Проще говоря, стоило книге намокнуть, и с нее в тот же миг начинали сыпаться листы.

– Годы идут, а учение остается, – серьезно ответил Болли.

– Ваша правда, почтенный Болли. К тому же, меня так часто называют «учителем», что я вскоре имя свое забуду.

– Эфроил! – подсказал Нолли. Подсказал неверно, потому что старый гном улыбнулся и, покачав головой, ответил:

– Эфраим, если быть точным.

– Тысяча извинений, учитель! – закричал Нолли и поклонился так низко, что с его головы на землю свалился красный колпак.

– Вот и я о том говорю. Учитель – как-то попривычней звучит. Так что привело ко мне двух бывших учеников? Неужели решили восполнить пробелы в знаниях? Уж я-то помню, какой сумбур был в ваших юных головах! Особенно в твоей, Болли.

Старый гном мысленно перенесся на много лет назад, когда два брата, тогда еще зеленые юнцы, сидели среди прочих детей и внимали словам своего учителя. Болли тогда был просто несносным, в то время как его старший брат – тихим и спокойным. А теперь поглядите-ка на них: повзрослели и словно бы телами поменялись.

– На самом деле мы хотели узнать, как дела у Флоры? – сказал Болли.

– Да! Как наша вну… то есть опекаемая? Делает успехи? – не отстал от брата Нолли.

– При мне можете называть девочку, как хотите, я не приемлю предрассудков. Пусть Флора вам не родная, но вы ее любите, верно? Только это и имеет значение. Любой ребенок заслуживает иметь в своей жизни близкого человека. Что же касается вашего вопроса по поводу ее успехов… что ж, девочка схватывает все налету. У нее отличная память, острый ум и редкий талант всегда быть в центре внимания.

– Она же не сорвала вам урок или что-то в этом духе? – забеспокоился Нолли.

– Нет-нет, ничего такого! Просто, она… скажем так, другого такого ученика у меня не было и, скорее всего, никогда не будет.

Братья переглянулись и вновь поклонились учителю. Какой дедушка не загордится подобной похвале в адрес своей внучки?

– Спасибо вам за разговор, учитель. Уроки ведь уже закончились, мы можем забрать Флору? Я надеялся, что она поможет мне в саду до темноты, поэтому мы попросили ее подождать нас в классе.

– Конечно. Ваша девочка вон там… – Старый гном обвел взглядом класс, которым служила просторная поляна, с четырех сторон окруженная деревьями. Он поднял было руку, чтобы указать на Флору, но вскоре опустил ее, поняв, что Флоры уже и след простыл.

– Извините, не уследил. Обычно дети не сбегают после моих уроков. Особенно если знают, что за ними зайдут родители.

– Вам не за что извиняться, учитель, – заверил старого гнома Нолли. – Даже мы, ее опекуны, не поспеваем за ней. Куда уж вам, в вашем-то почтенном возрасте.

– Сбежала. Опять. – Болли хмурился, роняя слова, будто тяжеленые валуны.

– Ладно, братишка, не сердись! – Нолли похлопал Болли по плечу. – Придет домой, куда она денется!

– Понятно, что придет. Лишь бы не натворила чего дурного по дороге.

Братья поклонились учителю и отправились домой. Эфраим проводил их долгим взглядом. Затем он сложил оставшиеся книги в ящик и понес их в библиотеку.

Старый гном смолчал о том, что кроме Флоры, с поляны пропало еще трое гномов. То есть не совсем пропали, конечно, мало ведь кого, как и Флору, забирали с уроков взрослые. Но то, что они покинули класс одновременно с ней, выглядело странным. Флора ни с кем прежде не дружила и чаще всего проводила время в одиночестве.

– Наверное, решила завести новые знакомства, – в полголоса сказал учитель, подводя итог этой истории.

Впрочем, старый гном не знал, да и не мог знать, что эта история только начиналась.

* * *

Деревня лесных гномов и фейри представляла собой настоящий лабиринт, в котором с равным успехом можно было заблудиться или надежно спрятаться. Второе особенно интересовало Лиру, которая покинула класс, едва только учитель закончил свою лекцию. Она знала, что если ей удастся притаиться где-нибудь в укромном месте, и переждать там какое-то время, то Рикки просто наскучит ее искать и он оставит Лиру в покое.

По крайней мере, до следующих занятий.

Юная гнома неплохо знала деревню, как и множество укромных мест на ее территории. Проблема заключалась в том, что ее преследователь знал окрестности ничуть не хуже нее.

Лира свернула с тропы, и вскоре очутилось в небольшом саду, где росли всевозможные плодовые деревья. Сад этот принадлежал одной очень старой гноме, редко выходившей из собственного дома. До сбора урожая было еще далеко, а уходом за ее садом занимались специально обученные птицы, так что можно было не опасаться встретить здесь хозяйку сада.

Гнома заприметила широкое дупло у самого основания мраморной яблони. Не самое удобное убежище, но зато там ее вряд ли станут искать. Деревья эти были полыми, так что девочка ее возраста вполне могла уместиться внутри и оставаться там незамеченной так долго, как этого требовала ситуация.

Лира опустилась на четвереньки и полезла внутрь дерева. Ей оставалось лишь подняться на ноги, выпрямиться во весь рост, и отступить на шаг от дупла, чтобы снаружи никто не смог заметить ее ярко-желтые башмачки. Но в этот момент кто-то схватили гному за лодыжку, и с силой потянул на себя.

Лира упала на землю, и ее вытащили наружу. Падая, девочка больно ударилась локтем и невольно вскрикнула, но ее обидчиков это не остановило. Ее ухватили за курточку и рывком подняли с земли, заставляя встать на ноги. Затем чьи-то сильные руки толкнули ее в грудь, и Лира ударилась спиной о твердую кору мраморной яблони, внутри которой она намеревалась спрятаться.

Из уст гномы вырвался невольный стон, и она вцепилась пальцами в края своей курточки, изо всех сил стараясь не заплакать.

Затравленным взглядом Лира глядела на своих мучителей. А те стояли напротив нее и смеялись. Рикки и еще двое гномов, имен которых Лира не знала. Рикки вечно водился с хулиганами, каковым, несомненно, являлся и сам. Впрочем, никто еще не выдерживал его компании достаточно долгий срок.

Что ни говори, а характер у юноши был прескверным.

С важным видом Рикки погладил свою короткую черную бороду. Он был единственным в их классе, у кого на лице начали расти волосы. Обычно борода и усы вырастали у лесных гномов много позже, когда мальчик взрослел, но Рикки был исключением, чем наверняка безмерно гордился.

– Ну что, тростинка, хотела спрятаться от нас, да? – сказал Рикки, а его друзья зашлись таким смехом, будто ничего смешнее этой шутки они прежде не слышали.

– Чем я вам не угодила? Оставьте меня в покое! – робко взмолилась Лира, взывая к жалости хулиганов.

Впрочем, она точно знала причину их неприязни. Все лесные гномы – сплошь невысокие и упитанные, что мальчики, что девочки. Лира же была высокой и стройной, за что и получила прозвище «тростинка». В их классе лишь Флора превосходила ее в росте, но Флора-то и гномой не была. К тому же к ней, человеческой девочке, немногие решались приставать – силы ей было не занимать.

То ли дело Лира, которая отродясь не могла постоять за себя. Ни словом, ни делом.

– Оставить, говоришь?! Ха-ха-ха! – захохотал Рикки. – Ну ладно, тростинка. Предложи нам достойную плату, и может быть, мы забудем о тебе на пару дней.

– Но у меня ничего нет, – всхлипнула гнома.

– Ну-у… – Рикки окинул девочку хищным взглядом, а затем сказал: – Башмаки свои давай. И юбку тоже!

– Но это же одежда для девочек. Неужели ты будешь ее носить? – искренне удивилась Лира.

Дружки Рикки засмеялись, представив своего друга, разгуливающим по деревне в юбке и девчачьих башмаках.

– А ну заткнулись! – рявкнул он, и гномы тут же смолкли. – Что, самая умная?! Думаешь, раз ты девчонка, так я тебя бить не стану?

Лира вжалась в мраморную яблоню и попыталась закрыть лицо своими худенькими ручками. Рикки был настроен решительно и вознамерился воплотить в жизнь свои угрозы. Сжав кулак, он замахнулся, чтобы наградить наглую девчонку фингалом.

Но кулак его так и не достиг цели. Вместо этого ноги Рикки неожиданно оторвались от земли, и он повис в воздухе. Гном замахал руками, стараясь освободиться от цепкой хватки неизвестного. Впрочем, ничего у него не вышло, а апогеем их неравной схватки стала ветка радужной груши, на которую его повесили вниз головой, используя в качестве веревки его же куртку.

Друзья Рикки были шокированы тем, как легко расправились с их негласным предводителем, и попыткам ему помочь предпочли банальное бегство.

Лира не могла поверить своим глазам. Все случилось так быстро! Она и подумать не могла, что кто-то решит прийти ей на выручку. Тем более что это будет Флора, которая практически никогда не общалась с другими детьми за пределами класса.

– Ты в порядке? – спросила Флора, весело улыбаясь.

На какое-то время Лира потеряла дар речи и не могла ничего вымолвить. Тогда ее спасительница подошла к ней, отстранила от дерева, и осторожно покрутила гному на месте, осматривая ее на предмет возможных повреждений. Лира не сопротивлялась и не пыталась отстраниться. В руках этой девочки чувствовалось столько силы! Но они ощупывали ее с такой аккуратностью, какую не ожидаешь увидеть у столь сильного создания.

– Локоть ушибла, – констатировала Флора результаты своего осмотра. – Но ушиб несильный. Помажешь локоть соком голубой ромашки, и на завтра даже синяка не останется. Знаешь, где растет этот цветок?

– Д-да… – только и смогла произнести Лира.

– Фух! Ну, слава Охранным фонарям, я то уж подумала, что ты разговаривать совсем не умеешь. Тебя как звать-то?

– Я… Мое имя… – Лиру прервало гневное сопение, которым сопровождались попытки Рикки снять себя с дерева.

– Подожди минутку, ладно? У меня тут есть одно незаконченное дельце, – Флора подмигнула Лире и направилась к Рикки.

Заприметив ее, гном, было, затих, но затем, извиваясь всем телом, разразился гневными криками:

– Ты, мерзкая человечишка! Да ты хоть представляешь, кто я такой?! Знаешь, что я сделаю с тобой, когда слезу отсюда?! Живо сними меня, а не то…

– А не то что? – улыбнулась Флора. – Посягнешь и на мои башмаки? Юбки у меня, правда, нет, но, возможно, тебя устроят мои штаны? Как думаешь, будут тебе в пору?

Лира наблюдала за всей этой сценой, затаив дыхание. Никогда еще в жизни она не видела, чтобы кто-то вот так запросто дразнил Рикки, не боясь при этом неминуемых последствий.

– Да я от тебя мокрого места не оставлю! А-а-а!.. – заверещал гном и в самом деле попытался достать Флору кулаками. Девочке ничего не стоило уйти с линии атаки, так что удары Рикки лишь напрасно рассекали воздух.

– А я смотрю, ты мастак распускать руки на девочек! – усмехнулась Флора, а после уже сама замахнулась на хулигана.

Стоило признать, что кулаки у Флоры были внушительных размеров, и пройдись она ими по лицу Рикки, простым фингалом тот бы не отделался. Однако у девочки были несколько иные планы на этот счет. В последний момент она сдержала руку, ее кулак замер всего в двух пальцах от носа Рикки.

Гном самым постыдным образом задрожал, в миг, утратив былой гонор. Кажется, он наконец осознал, что не способен тягаться силой с человеческим ребенком. А любые угрозы бесполезны, если ты не можешь претворить их в жизнь – это понимал даже такой отпетый хулиган, как Рикки.

– Успокойся, малыш, не стану я тебя бить. При одном единственном условии. С сегодняшнего дня ты никогда больше не будешь обижать девочек. Хочешь кого-то запугать или кого-то подразнить, выбери для этих целей любого из мальчишек. Делай с ними что хочешь, мне нет до этого дело. Но если я узнаю, что ты вновь обидел Лиру, или любую другую девочку…

– Я тебя не боюсь!.. – Заявил Рикки, но без особой уверенности. Да и голос его при этом слишком уж дрожал.

– Выходит, мы с тобой не поняли друг друга. Хорошо. Как насчет того, чтобы перевесить тебя на самую верхнюю ветку этого дерева и оставить висеть на ней до самого утра? – Не дожидаясь ответа, Флора схватила гнома за ногу и полезла на дерево, ловко цепляясь за ветви свободной рукой.

Тут уж самообладание покинуло Рикки, и он самым натуральным образом захныкал.

– Я не буду больше обижать девчонок, клянусь! Только спусти меня на землю, пожалуйста! Я высоты боюсь!..

Флора сделала ровно то, о чем молил ее гном. Жестокости в ней было не больше, чем у Рикки уважения к окружающим.

Оказавшись на земле, гном тут же вскочил но ноги и, спотыкаясь, побежал прочь.

– Как считаешь, он усвоил урок? – спросила Флора, улыбаясь.

– Думаю, что нет. – Лира тоже улыбнулась.

– Вот и я того же мнения. Ну, ничего, если придется, напомню ему, каково это – висеть на дереве вниз головой!

Гнома невольно засмеялась. Это девочка, только что спасшая ее от хулиганов, была необычайно смелой.

– Спасибо тебе за помощь, Флора. Меня, кстати, Лирой зовут.

– Как музыкальный инструмент? Красивое имя! Ну а я… да, точно, ты же и так знаешь мое имя.

– Но раньше-то мы не были знакомы. Зато теперь…

– …знакомы, – докончила за гному Флора. – Рада была помочь.

– Даже удивительно, как совпало, что ты проходила мимо в нужный момент!

– Ну… – Флора замялась, подбирая слова. – Вообще-то, я… следила за тобой.

– Следила за мной? Но зачем? – Лира выглядела растерянной, и Флора поспешила с объяснениями:

– Я еще на уроке заприметила, как Рикки перешептывается со своими дружками, не переставая на тебе поглядывать. Вот я и решила выяснить, не задумал ли он чего дурного.

– Спасибо тебе! Я это уже говорила, но…

– Не за что. Если честно, мне даже понравилось. Я имею в виду, быть в гуще событий.

– Мне… мне домой пора возвращаться, – тихонько сказала Лира. И отчего-то в голосе ее слышалась легкая грусть.

– Может, тебя проводить до дома? Где ты живешь?

– Я не против. А дом мой расположен в верхней части Южного корня.

– Эгей, так мы, выходит, практически соседи! Я с дедушками живу на краю Южного корня. Тогда мне тем более по пути. Ну что, идем?

– Да, пойдем.

Путь до невысоких домиков не занял много времени, да и в целом прошел без происшествий. Южный корень – впрочем, как и прочие корни Тысячелетнего дуба, – был облеплен жилыми строениями лесных гномов и фейри. Домики гномов были под стать их хозяевам – низкими и широкими. Настолько низкими, что опекунам Флоры даже пришлось заняться капитальной перестройкой своего жилища, дабы их подрастающая подопечная не стукалась головой о дверной проем. В домовладение любой другой семьи девочке приходилось входить, пригнув голову. Благо необходимости гостить у кого-то из местных жителей у Флоры не было.

Совершенно иначе выглядели жилища фейри, которые на первый взгляд напоминали птичьи гнезда, только делались из вечнозеленой травы амбра. Ее тонкие и прочные стебли переплетались весьма хитрым образом, образуя глубокую чашу. С виду эти чаши были пусты, а когда внутрь заходила фейри, то она чудесным образом исчезала.

Все дело в особой магии, которой во всем мире владел лишь их народ. Они умели искривлять пространство таким образом, что внутри их с виду скромных жилищ было куда больше места, чем можно себе представить.

Проблема заключалась в том, что войти в такой дом могли лишь представители волшебных народов. А это значило, что Флора при всем желании никак не могла заглянуть внутрь травяных гнезд и увидеть, как живут фейри.

Поэтому, когда девочка увидела, сколь много жилищ фейри располагается в верхней части Южного корня, и многие из них – буквально в нескольких шагах от дома Лиры, она обрушила на гному шквал вопросов, чтобы удовлетворить свое любопытство. Лира как могла описала Флоре внутренне убранство жилищ фейри – по крайней мере тех, в которых ей доводилось бывать.

Флора нашла их образ жизни скучным и невыразительным. По словам Лиры, интерьер фейри был максимально практичен, и в отличие от гномов, предпочитавших, чтобы в их домах было не только удобно жить, но и глаз радовался тому, что видит, фейри ценили простоту и свободное пространство превыше всего остального. Это было так не похоже на дом ее дедушек, где вся мебель имела резной орнамент, с потолка свисали сушеные травы и коренья, а любой свободный угол занимали либо книги Нолли, либо садовый инвентарь Болли. В доме было шагу не ступить, чтобы не наткнуться на что-нибудь, но зато как уютно в нем жилось!

«Каждому свое», – подумалось Флоре.

Когда она решила, что услышала достаточно, то собралась уходить. Лира еще раз поблагодарила ее за свое спасение и уже развернулась, чтобы по тропинке отправиться домой, но Флора вдруг окликнула гному.

– Слушай, Лира, а ты не хочешь завтра встретиться?

– Встретиться? Зачем?

– Ну, знаешь… чтобы пообщаться, провести время вместе. – Флора и сама удивилась своим словам. Те как-то вырвались из нее сами собой. Поэтому, немного подумав, она добавила: – Если ты, конечно, не против.

Но очевидно, что Лира была не против. Она мило улыбнулась и тихонько сказала:

– Я буду рада твоей компании.

– Значит, договорились! – С этими словами Флора подскочила к Лире и взъерошила ей волосы. Только вот с ее рыжими кудряшками это нехитрое действие проходило без последствий, у Лиры же волосы были длинными и прямыми, так что теперь они спутались и торчали во все стороны.

– Ой-ей! – вырвалось у Флоры, когда она увидела результат своих действий. – Со мной дедушки столько раз это проделывали, что я всегда хотела сама кому-нибудь так сделать. Ты уж не сердись на меня!

Первые секунды Лира выглядела до крайности сконфуженной, возможно из-за того, что не ожидала ничего подобного. Впрочем, очень скоро ее удивление прошло, а под спутанными волосами глаза весело засверкали.

– Ничего. Смена прически еще никому не вредила!

Девочки посмотрели друг на друга и рассмеялись. Лира помахала Флоре рукой и отправилась вверх по тропинке, которая уводила к верхней части Южного корня. При этом гнома даже не подумала поправить свои волосы. Нет, она словно выставляла их напоказ – смотрите, мол, что сделала моя новая знакомая. Так мальчишки с гордостью демонстрировали сверстникам шрамы, полученные в выигранных драках.

В этот день родилась дружба, крепче которой Зачарованный лес прежде не видел.

А между тем Охранные фонари стали стремительно тускнеть. На деревню опускался вечер. Флора пустилась бежать, пока еще оставался шанс добраться до дома в оговоренный дедушками срок. На счастье, бегала девочка очень быстро.

* * *

Болли работал в саду, чем всегда вызывал негодование своего старшего брата. Тот после рабочего дня в библиотеке, где он восстанавливал поврежденные книги и помогал фейри изготавливать новые экземпляры, предпочитал проводить вечера за отдыхом. Как правило, этот отдых включал в себя обильную трапезу и чтение очередной книги, которую он прихватывал с собой из библиотеки.

В каком-то смысле Нолли тоже приносил часть своей работы домой, но часть эта была малой, да и помогала снять напряжение, расслабиться, отвлечься от тягостей минувшего дня. А его братишка приходил домой из Деревенского сада, где ухаживал за тамошними растениями, и вновь по уши зарывался в землю, но уже в собственном саду.

Болли на это отвечал, что для него такое времяпрепровождение и есть отдых. Так же, как для Нолли чтение.

Порой братья не замечали, что спор их возникал на ровном месте, и оттого был совершенно неразрешим. Впрочем, так ли это было важно? Они к этому попросту привыкли, да и споры их никогда не переходили в конфликты. Никто не мог припомнить, чтобы видел, как Нолли с Болли всерьез ругались, не случалось такого и в отсутствии свидетелей.

Этим вечером братья были заняты привычным для себя делом.

Болли занимался своим небольшим садом, разбитым прямо перед их домиком. Он безустанно ворчал то о сорняках, пытавшихся захватить сад, то о чем-то еще – трудно было разобрать, говорил-то он вполголоса. Нолли же как всегда предавался чтению. На этот раз это была книжка какого-то человека, изучавшего океаническое дно. И все свои исследования он облек в текст, в который теперь впился взглядом лесной гном. Ему страсть как хотелось узнать о жизни существ, обитавших во тьме под толщей воды. Он и раньше-то не видел водоемов, а теперь, когда внешний мир захвачен Смрадом, может статься, что уже и не доведется увидеть.

Когда смертельный туман стал распространяться по земле, волшебные народы решили укрыться в своих поселениях, используя магию подобно щиту. И в процессе возведения зримых и незримых барьеров, многие из них – особенно те, что владели способностью переносить свое сознание на далекие расстояния, – обратили внимание на многие материальные ценности, оставленные людьми в попытках сбежать от ими же созданного Смрада куда-то на север. Среди прочего, что нисколько не заинтересовало волшебные народы, обнаружилось великое сокровище человечества – литература.

Человек переносил на бумагу придуманные истории, коих за века собралось великое множество. Что-что, а воображение у людей достигло поразительных высот. И за те месяцы, что потребовалось Смраду для захвата территорий вокруг Зачарованного леса, местные жители сумели спасти, перенеся к себе в деревню, целые горы книг. Благо к тому моменту в человеческом поселении, где и располагалась заветная библиотека, не осталось ни души, и некому было помешать гномам и фейри в их необычной миссии.

Теперь все эти книги хранились в деревенской библиотеке. Правда, бумага, из которой их изначально изготавливали, оказалась недолговечной. Более того, при соприкосновении хоть с чем-то волшебным она в считанные мгновения обращалась в пыль. Не говоря уже о том, что человеческими языками владели лишь немногие гномы из числа старейших жителей деревни.

Они-то как раз и взялись вручную переписать каждый том на клинопись – язык деревни, где вместо букв использовались черточки разной длины, которые словно клинья входили в сплошные горизонтальные линии. Состояла клинопись исключительно из звуков, и потому написание слов полностью соответствовало их произношению.

Жители деревни нашли человеческие книги вещью полезной, и впоследствии полки деревенской библиотеки пополнили книги, написанные уже самими гномами и фейри. Впрочем, в основном в этом преуспели гномы, тогда как фейри помогали с изготовлением книг. Даже Болли оставил свой след в этом начинании – его Большая книга корений, где он подробно описал обо всех кореньях, что только можно было вырастить на деревенской земле, и о том, как именно это сделать, по сей день пользовалось большим спросом.

Правда, Нолли никогда в жизни не стал бы читать творение своего брата. Да, гном всем сердцем любил литературу, и порой увлеченно читал вещи, которые любой другой счел бы чрезмерно скучными. Но чтобы взять и прочесть о том, как выращивать различные коренья…

Нет уж! Ни за что на свете!..

Скрипнула входная калитка, и во двор буквально влетела Флора. И в тот же момент потускнел последний Охранный фонарь в деревне.

– Ты опоздала, – серьезно сказал Болли, оторвавшись от прополки сорняков.

– Если и так, то всего на пару секунд! – парировала Флора. Вид у нее был запыхавшийся. Небось бежала со всех ног, чтобы вовремя возвратиться домой.

Да вот чуточку все же не успела.

– Ты обещала помочь мне с садом. Или уже забыла? Не ляжешь спать, пока мы здесь не закончим.

– Легко! Из-за той дряни, что вы заставляете меня есть, я отлично вижу в темноте.

– Дряни? Ты где понабралась таких слов?! – возмутился Болли.

– В школе, где ж еще! – усмехнулся Нолли, опуская книжку.

Младший брат одарил его таким взглядом, что Нолли тут же притих.

– Пока я жив, в этом доме никто не будет сквернословить! Это ясно? – Болли сказал, точно отрезал. Даже упрямая Флора согласно кивнула. – И твою диету мы уже обсуждали. Сами старейшины настояли, чтобы ты каждый день съедала тарелку этой каши.

– Да, дедушка, я помню!.. – Флора вздохнула. – Эта… м-м, невкусная каша замедляет мой рост. Если я откажусь ее есть, то однажды пробью своей головой потолок в нашем доме.

– Это серьезно, Флора. И твои шутки здесь не уместны. – Болли посмотрел на брата, чтобы тот его поддержал. Но Нолли лишь сильнее уткнулся носом в книгу, как бы давая понять, что участвовать в их мелкой перепалке он не желает.

Флора не стала больше спорить и присела на крыльцо рядом с Нолли, где на столе ее уже ждала сегодняшняя порция каши. Блюдо – если его можно было его так назвать – имело серый цвет, неопределенную консистенцию, и очень странный запах. Но хуже всего был вкус – что-то среднее между листьями полыни и сухими ветками.

Нолли подвинул тарелку поближе к внучке и протянул ей деревянную ложку. Флора приняла ее без возражений и принялась за малоприятную трапезу. Девочка и думать не хотела о том, что там в этой каше намешано. Дедушки утверждали, что это особый рецепт, который действует на весь ее организм, контролируя его рост.

Пусть так, ведь даже с ней она уже была выше всех своих сверстников. Страшно представить, как бы она вымахала без действия этой каши.

Кроме того, ненавистное блюдо наградило девочку некоторыми побочными эффектами, на наличие которых Флора и не подумала бы жаловаться. У нее развилось весьма острое зрение, которому даже темнота не была помехой, тело ее было ловким и выносливым, а ее мышцы с каждым годом наливались все большей силой…

Вот бы у этой каши еще вкус был нормальным! Но, видимо, за все хорошее приходится платить. Причем в ее случае плату с Флоры требовали вперед.

Девочка доела кашу, вытерла руки о штаны, пока на нее никто не смотрел – в противном случае ее ожидала очередная лекция о хороших и плохих манерах, – и присоединилась к Болли, который уже заканчивал с прополкой сада. Флоре не требовались инструменты, она ловко выдергивала сорняки из земли голыми руками. Так что вдвоем дело у них пошло куда веселей, и вскоре в саду не осталось ни одного вредоносного растения.

– А это что? – спросила Флора, указывая на большой гриб с ярко-алой шляпкой. Впрочем, интересовал ее не сам гриб, а нечто, что блестело серебром внутри плодоножки.

– А это, внучка, волшебная пыльца, – не без гордости ответил Болли.

– Та самая, с помощью которой поддерживают свет в Охранных фонарях?

– Да. Учитель уже рассказывал вам, как создавались фонари?

– Кажется, первые старейшины использовали для этого сок Тысячелетнего дуба, – припомнила Флора рассказы учителя. – С помощью магии они придали ему твердую форму, источающую свет, во всем похожий на свет солнца, а для оправы использовали корни дуба, которые извлекли из земли и придали им нужную форму. И теперь почву, откуда растут фонари, посыпают волшебной пыльцой, чтобы те не увядали, частично отделенные от древа, их породившего, а свет фонарей никогда не погас. Только вот откуда берется волшебная пыльца, учитель не упоминал.

– Потому что он этого может и не знать. Это забота для нас, садоводов.

– А мне ты расскажешь? Я все-таки внучка садовода. Мне можно знать!

– Расскажу, отчего не рассказать? Да и не тайна это вовсе.

Болли взял ножик и сделал небольшой разрез в плодоножке, как раз там, где виднелось серебристое свечение. Когда ему на ладонь высыпалась горсть пыльцы, он свел края разреза пальцами. Затем пересыпал половину пыльцы в ладошку Флоре, а оставшиеся крупинки поднес к грибу и легонько на них дунул. Серебряная пыль закружилась в воздухе, а затем опустилась на разрез, оставленный гномьим ножом. Пыль исчезла, растворилась в воздухе, а порез прямо на глазах затянулся так, что не осталось даже рубца.

– Ух ты! – невольно вырвалось у Флоры.

– Волшебная пыльца может затягивать раны, может поддерживать форму растения или изменять его.

– Но что такое эта пыльца? – спросила девочка, разглядывая серебряные крупинки на своей ладошке.

– По сути, это воплощенная магия. Волшебство само по себе не материально, хоть и служит для того, чтобы эту саму материю изменять. Когда мы поняли, что Охранные фонари не вечны, встал вопрос о том, как поддерживать их достаточно долго, чтобы не уступить однажды деревню алчущему Смраду. Ни наша магия, ни магия фейри здесь не годилась, требовалось иное решение. И его нашли садоводы. С помощью скрещивания видов, особых удобрений, и самого банального волшебства, они смогли вырастить первые растения, ставшие источником волшебной пыльцы. Среди первопроходцев был и наш с Нолли дедушка.

– Все равно не понимаю, – посетовала Флора. – Как пыльца образуется внутри растений?

– Все просто, и в то же время чрезвычайно сложно. Необходимо заложить в семечко или росток достаточно магии, что бы та со временем, не найдя выхода, обрела материальную форму, став волшебной пыльцой. Как бы это объяснить иначе…

Гном задумался, подбирая наиболее подходящее сравнение. Флора тоже молчала, желая во всем разобраться до конца.

– Вот смотри, если ты будешь обрезать верхушку саженцу, он волей неволей пойдет расти вширь. Таким образом, природа обходит возникшее препятствие, не позволяя растению погибнуть. Вот так и с магией. Ей нужна форма, в которой она проявляется в нашем мире. А если ты не задашь ей желаемой формы, или заданная тобой форма будет неполной, то магия самостоятельно найдет другой выход. И при должной сноровке ты добьешься того, что этим выходом станет волшебная пыльца.

– Кажется, я понимаю! – обрадовалась Флора. – Пусть пыльца является законченной формой магии, у нее изначально не было цели. А так как она находилась в растении, будто в коконе, она приняла за должное конечную цель своего вместилища – то есть жизнь, как она есть. Вот почему пыльца, попав на раненный гриб, залечила его! И вот почему она не позволяет Охранным фонарям утратить свою нынешнюю «жизнь»!

– Совершенно верно. Учитель не зря хвалил тебя за сообразительность.

– Дедушка, а можешь показать мне, как правильно посадить гриб с волшебной пыльцой внутри?

– Флора, ты же человек, и не можешь пользоваться магией. Даже если ты запомнишь все мои действия, ты не сможешь сама их повторить.

– Да знаю я! Но показать-то ты можешь?

– Могу, конечно. Только уже поздно, и… Впрочем, ладно. У меня нет подходящих спор, но сейчас мы с тобой посадим махровую розу, которая впоследствии даст немало волшебной пыльцы. Принеси с дома мой сундук с саженцами.

Вскоре Болли со своей приемной внучкой погрузились в процесс посадки розы, у которой не только цветы, но и листья одевались приятным на ощупь бархатом.

Нолли отвлекся от чтения и некоторое время с любопытством за ними наблюдал. Как бы Болли не ворчал на девочку, как бы сильно ее не ругал, она тянулась к нему, как мотылек тянется к свету. Эти двое обрели какую-то особую связь в день их первой встречи.

Иногда в Нолли просыпалась легкая ревность, и в такие моменты он завидовал брату за то, какие близкие отношения у него сложились с девочкой. Но это наваждение было мимолетным, оно возникало внезапно, как напоминание о том, что внутри гнома существуют подобные чувства, но также быстро проходило. В каком-то смысле он сам отмахивался от подобных мыслей, не позволяя им укорениться в своем сознании.

Может, девочка и общалась с его братом куда больше, чем с ним, ну и что с того? Нолли одинаково любил их обоих, так что дурного в том, что эти двое так легко находят общий язык?

«Абсолютно ничего!» – ответил Нолли своим мыслям и вновь уткнулся в книгу.

Глава 2

– Знаешь, когда ты предложила проводить время вместе, я не думала, что мы будет так его проводить! – тихонько сказала Лира. Ее шепот смешался с шелестом листьев Тысячелетнего дуба, но благодаря отменному слуху Флора услышала каждое слово.

Удивительно, но девочка не помнила, чтобы в Зачарованном лесу когда-нибудь дул ветер, однако же крона дуба никогда не замолкала, знай себе шелестела свою особую неповторимую мелодию.

– Ты же сама сказала, что страсть как хочешь взглянуть на деревенских старейшин. – Флоре приходилось говорить чуть громче. Ее подруга не могла похвастаться столь же острым слухом, что и она.

– Да, но я и не предлагала вламываться к ним без приглашения!

– А кто сказал про визит? Мы только в щелочку заглянем одним глазком…

Лира тихонько захихикала. Флора шикнула на нее, и та покорно смолкла. Впрочем, тишина длилась недолго.

– Знаешь, Флора, ты очень смелая!

– Да ну?

– Ага. Ты ведь согласилась на такую опасную авантюру из-за одного лишь моего любопытства.

– Я согласилась? Разве это ты придумала, как забраться наверх незамеченными?

– Нет, но я принимала непосредственное участие в разработке плана!

– Вот именно! И не разу не высказалась против. Ты могла остановить меня сотни раз, Лира. Могла, например, не приходить сегодня к дубу.

– Я ведь уже говорила, что очень хочу увидеть, как выглядят старейшины.

– Говорила-говорила! И заразила меня своим любопытством словно лихорадкой. Вот теперь и мне любопытно на них посмотреть…

Лира вновь захихикала. Флора больше не пыталась приструнить подругу, поскольку все предыдущие попытки оканчивались неудачей. Тем более что они были еще на полпути ко второму привратнику, а кроме него услышать девочек здесь было некому.

Гнома была права, называя их авантюру опасной. Хотя Флора скорее назвала бы ее смелой до безрассудства. Именно такие приключения она и любила. Сделать что-нибудь этакое, что любой здравомыслящий гном или фейри сочли бы сущим безумием.

Может, это залихватское бунтарство заложено в ее человеческой природе? Но раз так, то она и вовсе не делает ничего дурного. Просто следует зову своей крови, вот и все.

Хотя раньше чего-то подобного ей все же делать не доводилось. Ибо потревожить старейшин без веской на то причины считалось одним из серьезнейших проступков, что только мог совершить житель деревни.

Впрочем, проступком их затея станет лишь в том случае, если они попадутся с поличным. Когда девочки определились с целью, встал вопрос о том, как забраться на Тысячелетний дуб и при этом не быть обнаруженным одним из привратников. Ответ был настолько очевиден, что в голове у Флоры тут же родился план действий.

Тысячелетний дуб был перехвачен цепью, которая уводила вверх по спирали, и к которой жители деревни когда-то приладили ступени. Цепь брала свое начало где-то у корней, глубоко под землей, а ее второй конец уходил много выше дупла, в котором прятались ото всех старейшины.

Цепь была массивной, пожалуй, даже слишком по меркам невысоких лесных гномов, но ее звенья идеально ложились в широкую ладонь Флоры. А еще цепь не касалась дерева, между шершавой корой и ее звеньями имелся зазор в три-четыре пальца – некогда золотая цепь будто бы парила в воздухе, что позволяла Флоре без труда карабкаться по ней к намеченной цели. Ну а деревянные ступени скрывали ее от глаз привратников.

Впрочем, даже с таким благоприятным раскладом стражи могли заметить девочек или услышать их. А может, даже почувствовать – кто знает, какой магией владели привратники. Они ведь охраняли покой не кого-нибудь, а самих старейшин. Именно поэтому Флора решила, что у них с Лирой больше всего шансов совершить задуманное ранним утром, когда вся деревня еще спит, и даже свет Охранных фонарей не разгорелся в полную силу.

Расчет был прост: привратникам тоже нужно когда-то спать. Конечно, можно было начать восхождение посреди ночи, но Флора не рискнула карабкаться по дереву в темноте. Как-никак она отвечала не только за себя, но и за Лиру.

Таким образом, встретившись возле Тысячелетнего дуба в начале дня, девочки отправились на тщательно спланированную вылазку. Флора ловко карабкалась по цепи, а Лира, обхватив руками подругу, висела у нее за спиной. Гнома была высокой, но очень худой, так что Флора практически не чувствовала на себе ее веса.

– И все-таки, неужели тебя не пугает мысль, что нас могут поймать? – Шепот Лиры вновь достиг чуткого слуха девочки.

Вопрос был вполне резонным. Пусть они и миновали без труда первого привратника, который, привалившись к коре дуба, самозабвенно дремал, но впереди их ждало еще три преграды. Флора бы соврала, сказав, что полностью исключает вероятность быть пойманной. Если второй и третий стражи ее не особо беспокоили, то вот главный привратник…

Что-то подсказывало девочке, что пробраться мимо него будет не так просто.

– И что они нам сделают, если поймают? Мы дети, не убивать же нас за непослушание, – ответила Флора.

– А как насчет твоих дедушек? Неужели тебе не попадет от них, узнай они, чем ты занимаешься?

– Попадет, – не стала увиливать Флора, – но не в том смысле, в каком ты думаешь. За все время дедушки меня и пальцем не тронули. Хотя, скажем прямо, было, за что меня наказывать. Но нет, вместо этого за любой проступок меня ожидают долгие и нудные лекции о том, как себя нужно вести, а как не следует. Честное слово, лучше бы меня иной раз отхлестали крапивой по заднице, чем вновь и вновь поучали!

– Но ведь после крапивы попа будет страшно чесаться. Я точно знаю, падала однажды в заросли крапивы.

– Да у меня после их нравоучений мысли чешутся. Уж лучше пусть разок попа пострадает. Хоть какое-то разнообразие!

Лира опять захихикала, и Флоре вновь пришлось шикнуть на гному. Та смогла успокоиться не сразу, ее буквально распирало от смеха, и она давилась им, издавая странные хрюкающие звуки.

– Ну а как быть с тобой? Какое наказание ждет тебя, если наш план провалится? – спросила Флора, когда гнома наконец отсмеялась.

– М-м… никакого, – тихонько ответила Лира.

– Что, совсем? У тебя такие добрые родители?

– Нет, они… – Лира замолчала, не зная как выразить свои чувства. Флора едва ли не физически ощутила тоску своей подруги.

– Их будто бы и нет в твоей жизни? – догадалась она.

– Да. Я порой думаю, что даже убей я кого-нибудь, они не скажут мне и слова на этот счет.

Разговор свернул в совершенно иное русло и девочки замолчали, придя к безмолвному согласию, что продолжать его сейчас не стоит.

Вскоре они приблизились к тому месту, где должен был нести свой пост второй привратник. В отличие от своего товарища, этот страж, стоял по стойке смирно, крепко сжимая в руке копье. Флора старалась двигаться как можно тише, а Лира и вовсе затаила дыхание. Впрочем, когда девочки оказались прямо под стражем, то в зазоре между ступенями увидели, что голова его опущена, а глаза плотно закрыты. Второй привратник также предавался сну, только делал он это в полностью вертикальном положении.

Чуть позже они без труда миновали третьего стража, который хоть и не спал, но клевал носом так, что едва ли мог заметить двух девочек притаившихся пол лестницей.

Когда предпоследний страж остался далеко позади – точнее внизу, – Флора почувствовала, что мышцы на руках стали забиваться. Поэтому она шепнула Лире, чтобы та перебиралась на ступени, а затем взобралась на них вслед за ней.

Нужно чуточку передохнуть, решила Флора. Правда, с каждой минутой неумолимо приближалось утро, а вместе с ним и яркий свет Охранных фонарей, который озарит весь Зачарованный лес. Но если силы оставят Флору, то они вместе с Лирой свалятся вниз, да еще с такой высоты, что это почти наверняка приведет к их бессмысленной гибели.

Девочки привалились спинами к стволу Тысячелетнего дуба. С этого места открывался вид на Северный и Северо-Западный корень. Флора знала в деревне каждый уголок, но впервые глядела на нее сверху вниз. Жилища гномов и фейри отсюда казались не больше яблока, а выглядели и вовсе одинаковыми, лишенными каких бы то ни было различий.

Конечно же, это было не так! Гном гному рознь, как говорят. Но с такой высоты их индивидуальность теряла смысл. Будь сейчас день, и местные жители сновали бы туда-сюда по своим делам, Флоре они показались бы не крупнее и незначительнее насекомых.

«Наверное, когда-то иные птицы поднимались еще выше, и перед их взором все мы – гномы, люди и прочие – представали всего лишь пятнышками на бескрайних просторах мира».

Мысль эта показалась Флоре интересной, и она представила себя гордой птицей, взмахами могучих крыльев поднимавшую свое тело высоко-высоко. Чтобы она увидела, оказавшись на вершине мире? Открылись бы ее взору небо и солнце, осветили бы ее путь в ночи искорки звезд? Или все, что она увидела бы, был Смрад, чье тело, состоящее сплошь из желто-коричневого тумана, давно захватил все доступное пространство?

Никто в деревне не знал этого наверняка. Флора подозревала, что даже старейшины не смогли бы с уверенностью ответить на ее вопрос.

У Смрада должно быть слабое место, – в этом Флора не сомневалась. И она не шутила, когда сказала учителю, что однажды отправится на поиски его источника. Все так и будет. Во всяком случае, она сделает все возможное, чтобы исправить ошибки, допущенные ее народом.

Непобедимых противников не существует. И пусть Смрад бестелесен, лишен интеллекта и самой жизни, его наверняка можно одолеть. Если туман создали с помощью магии, то вполне возможно, что именно с помощью магии его можно и уничтожить. Узнать бы только, что он такое на самом деле. Как появился, каким законам и правилам подчиняется, а уж необходимые чары обязательно отыщутся.

Не здесь, в деревне гномов и фейри, так где-нибудь в другом месте.

Практически всю жизнь Флору окружала магия. С того момента, как она по непонятным причинам оказалась одна одинешенька на окраине Зачарованного леса, и по сей день. Каждый в деревне владел магией, кто-то больше, кто-то меньше. И лишь одна она, человеческий отпрыск, оставалась сторонним наблюдателем.

Магия гномов была направлена исключительно на их быт. Никаких огненных шаров, искусных иллюзий и парения в воздухе, которые, судя по книгам, олицетворяли для человека истинное волшебство. Гномы могли излечить себя и товарища от хвори или укрепить прохудившуюся постройку, чтобы она простояла еще десяток лет; могли обучить птиц нехитрым фокусам, дабы те следили за деревенскими садами, или обнаружить подходящее для колодца место, тем самым добравшись до глубинных вод и обеспечив деревню живительной влагой – как-никак через Смрад просачивались лишь особо сильные осадки, и эту воду никто не рискнул бы использовать.

Фейри, в отличие от лесных гномов, владели куда более утонченной магией. Искривляя пространство, они могли поместить большее в меньшем, не изменяя при этом истинных размеров искомого объекта. И если в их жилища, бывшие внутри куда просторней, чем выглядели снаружи, Флора попасть не могла, то вот деревенская библиотека была доступна всем. Ее фейри зачаровали таким образом, что любой мог переступить порог библиотеки, будь то лесной гном или даже человек.

В деревне, раскинувшейся у подножия Тысячелетнего дуба, магию можно было увидеть на каждом шагу. Но именно что увидеть. Даже стоя рядом с гномом, творившим свою нехитрую волшбу, Флора ровным счетом ничего не чувствовала.

И ради этого люди на пару с подгорными гномами чуть не уничтожили весь мир?

Да, магия помогала деревенским жителям в повседневной жизни, но ничего возвышенного в ней не было. Разве человек не мог устроить себе комфортное существование при помощи своей науки, в которой, по словам учителя, они весьма преуспели? А механизмы подгорного племени, по его словам, и вовсе поражали воображение.

Так почему же столь развитые народы возжелали то, без чего они вполне могли обойтись?

Флора всегда полагала, что это лишено всяческого смысла. Она вот жила по соседству с волшебством, и нисколько не жалела о том, что не может прикоснуться к его тайнам. Ведь девочка никаких тайн в нем не видела.

Но сегодня, взобравшись на Тысячелетний дуб, ее мнение переменилось навсегда.

Однажды, когда в деревне почти не осталось мест, куда она могла бы сунуть свой любопытный носик (как любил выражаться Болли), Флора направила свой интерес в сторону магии. Она спросила у дедушек: что такое волшебство?

Нолли в обычной своей манере лишь отшутился. Магия, мол, такая, какая есть, и точка. Девочке всегда нравился его беззаботный характер. Нолли умел поднять настроение, в его обществе не загрустишь. Но что касалось серьезных вещей, то собеседник из него выходил ужасный.

Болли же, в отличие от старшего брата, отнесся к интересу Флоры очень серьезно. Тщательно подбирая слова, Болли тогда сказал:

– Твой народ издревле полагал, что в мире существует четыре основные стихии. Это земля, воздух, огонь и вода. На самом же деле основ, на которых строится мироздание, шесть. К ним также относятся время и магия. Волшебство, Флора, это стихия особая. Подобно воздуху, она есть повсюду, но влиять на нее, и уж тем более подчинить ее своим нуждам, по силам далеко не всем. Ты можешь увидеть воздух, Флора? Можешь пощупать его? Нет. Однако же ты дышишь им и можешь использовать его в меру своих сил. Подойди к дереву, дунь на его листья, и увидишь, как они колышутся. Примерно так и с магией. Разница лишь в том, что воздух доступен всем, а волшебство – нет.

Тогда Флора не до конца поняла своего дедушку, но отчего-то вопросов на эту тему больше не задавала. А вот теперь, прислонившись спиной к коре Тысячелетнего дуба, девочка впервые почувствовала магию. Ощутила ее древность, ее странную завораживающую силу.

Флора знала, что магия практически покинула древо, что ее осталось не так много, лишь малая крупица от той невообразимой мощи, что некогда таилась в его недрах. Однако же этой крупицы вполне хватало, чтобы оборонять деревню и весь Зачарованный лес от подступающего к самым его границам Смрада.

По спине девочки пробегала легкая дрожь. Внутри дуба клокотало нечто удивительное, пульсировало, словно сердце живого организма. И даже человеческий ребенок мог ощутить эту силу.

Что ж, пожалуй, за это стоило сражаться. Не то чтобы цель оправдывала средства. Особенно такие, что приводят к созданию Смрада. Но если ты искренне поверишь, что сможешь обуздать хоть малую толику той силы, что была сокрыта в Тысячелетнем дубе и во множестве подобных мест, то пойдешь на многое, если не на все, лишь бы достичь этого.

А осознание того, что этой силы тебя лишила сама матушка-природа, причем лишила задолго до твоего рождения, лишь подталкивает тебя вперед.

Флора повернулась к Лире и обнаружила, что та исподтишка за ней подглядывает. Гнома сидела рядышком, переместившись к краю деревянных ступеней, и свесив ноги вниз. Девочки познакомились всего несколько дней назад, но казалось, что они идеально подходят друг другу. Когда Флору переполняла энергия, то Лира словно бы заряжалась ей, но если Флору вдруг тянуло поразмышлять, то гнома мгновенно притихала, не смея нарушить мысли своей подруги ни единым звуком.

Впрочем, теперь Флора куда лучше понимала Лиру и то, как легко она решила сблизиться с ней. Еще несколько дней назад девочку удивляло, как легко они с гномой нашли общий язык, как они умудрялись понимать друг друга с полуслова, а порой им хватало и мимолетного взгляда, чтобы разделить на двоих чувства одной из них.

Но теперь, услышав откровение подруги на счет безразличия ее родителей, Флора осознала, как много значила для Лиры их близость. Ведь она дала гноме то, в чем она нуждалась больше всего: внимание. Такая простая вещь, которую многие принимают за данность, но которой эта худенькая гнома была лишена с рождения.

Лира тянулась к Флоре так же, как растение, лишенное истинного солнца, тянется всем своим существом к ближайшему Охранному фонарю. Флора была ее кислородом, ее жизненной силой, ее лучшим и единственным другом. И эти чувства были взаимны. Может, не в полной мере, так как у Флоры были любящие дедушки, и она знать не знала, какого это – расти, лишенная заботы окружающих. Но это было не важно. Флоре было так комфортно рядом с Лирой, словно они росли бок о бок все детство. И раз уж гному лишили любви собственные родители, Флора непременно поделится с ней своей.

– Ну что, полезли дальше? – улыбнулась она.

– Ага, – согласилась гнома, и девочки продолжили свое путешествие.

Цель была близка, и Флоре не терпелось ее достичь. Пусть она загорелась желанием взглянуть на старейшин лишь вчера, в отличие от Лиры, которая утверждает, что желала этого всегда, но это вовсе не значило, что девочке не хотелось это любопытство утолить. Порой и сиюминутные желания могут полностью завладеть твоими мыслями.

Хотя Флора признавалась себе, что ее не столько влечет тайна внешнего облика старейшин, сколько ей хотелось узнать, сработает ли ее затея. Да, с тремя привратниками это сработало, но оставался еще главный привратник. Ведь неспроста он стоял выше своих сотоварищей, в буквальном и переносном смысле.

А еще Флора сильно сомневалась, что им удастся повторить проделанный путь и не попасться никому на глаза. В деревне не было никакой возможности следить за временем, поскольку солнце находилось по ту сторону Смрада. Однако ее жители давно научились интуитивно ощущать течение времени, развив в себе так называемые «биологические часы». И они как раз таки подсказывали Флоре, что яркий свет Охранных фонарей застанет их, едва они только начнут спуск с Тысячелетнего дуба.

Им никак не успеть, ведь спуск всегда дается тяжелее, чем подъем.

Выходит, их затея изначально была обречена на провал. Но даже если и так, что с того? Нет смысла поворачивать назад, так что им остается только довести начатое до конца. И кто знает, может им даже повезет?..

Но им не повезло.

Когда над девочками нависли могучие ветви, на которые расслаивался ствол дуба, а заветное дупло, закрытое круглой дверью, оказалось прямо над ними, чья-то сильная рука схватила Флору за воротник куртки и потянула вверх. Вместо того чтобы отбиваться от противника, кем бы он ни оказался, девочка придерживала Лиру, чтобы та ненароком не свалилась вниз.

Впрочем, нетрудно было догадаться, кто именно поймал их с поличным. Остро заточенное копье главного привратника застыло в считанном волоске от подбородка Флоры. Казалось, что привратник все свое внимание акцентировал на человеке, но девочка не сомневалась, что при необходимости оружие сменит цель так быстро, что они с Лирой и глазом моргнуть не успеют.

– Далеко собрались? – спросил гном по-простому. Одет он был, как и все прочие гномы деревни – зеленая курточка, просторные штаны, и ярко красный колпак. А вот выглядел он куда более угрожающе, чем все его сородичи вместе взятые.

Флора сильно сомневалась, что смогла бы одолеть его в схватке, даже несмотря на свою не дюжую силу. Не многих в деревне, даже из числа стражей границ, можно было назвать воинами. Но одного взгляда на главного привратника было достаточно, чтобы понять – он был исключением.

– Я хотела взглянуть на старейшин. Благодаря им я живу здесь, вот мне и стало любопытно на них посмотреть. А Лира…

Флора решила принять удар на себя, уж пусть лучше накажут ее одну. Но гнома неожиданно перебила ее:

– Я безумно хочу узнать, как выглядят старейшины! Я всегда представляла их, слившимися с дубом в единое целое, что их тела переплетены корнями, а кожа – будто древесная кора.

Флора покосилась на гному. И это она еще называла Флору смелой? Такое говорить про старейшин, и где? В шаге от их жилища?

– Интересная мысль, – хмыкнул главный привратник и опустил копье. – Что ж, пожалуй, я просто обязан развеять подобное заблуждение. Глядите, и не говорите после, что не видели!

С этими словами он, к безмерному удивлению девочек, открыл круглую дверь, ведущую внутрь дупла. Впрочем, он почти тут же ее закрыл, но за те несколько мгновений, пока жилище старейшин было открыто, пытливые детские глаза увидели все, чего хотели.

– Что, разочарованы? Не отрицайте, по глазам же вижу! – засмеялся привратник.

– Они… самые обычные. – Флора ожидала увидеть что угодно, но только не двух гномов и одну фейри, совершенно ничем не отличавшихся от прочих жителей деревни. Такая же внешность, такая же одежда. Не было чего-то особенного и в убранстве их обители. Стол, три кровати, несколько стульев, посуда, и сменная одежда, развешанная прямо на стенке дупла.

– Только старые очень, – добавила Лира. А затем спросила: – У них зажмурены глаза, они сейчас спят?

– И да, и нет, – сказал главный привратник, и знаком поманил детей за собой, давая понять, что разговор они продолжат подальше от дупла.

Когда они спустились чуть ниже, он прислонил копье к стволу дуба, и, скрестив руки на груди, поочередно посмотрел на каждую из девочек. То был долгий и пытливый взгляд, и кажется, приправленный изрядной долей волшебства. Флора почувствовала себя неуютно, будто ее только что раздели догола, и довольно грубо ощупали с головы до пят.

«Проверяет, говорим ли мы правду», – подумала Флора.

– Ну и что мне с вами делать? – наконец спросил главный привратник, по всей видимости, не найдя в их разуме дурные помыслы.

– Вы обещали рассказать, чем сейчас занимаются старейшины, – ответила Лира.

От такого заявления, привратник несколько растерялся. Впрочем, как и Флора. Она-то рядом с главным привратником чувствовала себя маленькой и незначительной, но на гному он, судя по всему, такого эффекта не оказывал.

«Наверное, из-за того что я человек, я острее реагирую на его магию», – решила для себя Флора.

– Ничего я не обещал! – возмутился привратник, но немного подумав, все же ответил: – Старейшины находятся в подобие транса. Охранные фонари забирают у Тысячелетнего дуба слишком много магии, и если ничего не предпринимать, то через несколько лет древо окончательно погибнет. Поэтому старейшины входят в транс, направляя свои сознания в самую самость дуба. Так они делятся с ним своей магией, не давая его собственному волшебству иссякнуть. В таком состоянии старейшины проводят большую часть времени. Но, даже находясь в трансе, они слышат и чувствуют все, что происходит в деревне.

– То есть и о нашем визите они тоже знают? – Флора не нравилась мысль, что за ней могут неустанно следить.

– Нет. Их взор устремляется лишь туда, где он действительно нужен, и только по их собственному желанию. Парочка любопытных детей, забравшихся, куда не следует, не привлечет их внимание, уж поверьте.

– Ну а что будет с нами? – спросила Флора. Она по-прежнему надеялась каким-нибудь способом избавить Лиру от наказания.

– Вы вернетесь обратно в деревню, пока вас не хватились родители и опекуны. Только воспользуйтесь ступенями, незачем карабкаться по цепи. Другим привратником скажете, что вы от меня. Если они, конечно, соизволили проснуться…

– Разве вы нас никак не накажете? – спросила удивленная Флора. Лира дергала ее за рукав, – пойдем, мол, незачем искушать судьбу. Но девочка не могла взять в толк, почему подобная выходка вдруг сходит им с рук.

– Наказать? За что? В вашем возрасте я был таким же любопытным. Как-то раз я посреди ночи влез в домик учителя, и…

Девочки встрепенулись, ожидая услышать о детских проказах главного привратника, но гном вовремя опомнился.

– Впрочем, незачем вам такое знать. Тем более что вам пора спускаться вниз. Но перед тем как вы уйдете, хочу отдать то, что принадлежит тебе, Флора.

Привратник полез в нагрудный карман и достал оттуда небольшой звездообразный цветок с лиловыми лепестками. Девочки никогда раньше такого не видели.

– Это паслен. И в нашей деревне он не растет, – пояснил привратник. – Когда твои будущее опекуны нашли тебя, ты сжимала в кулачке этот цветок. Удивительно, но в нем не чувствуется никакой магии. Однако же с того дня прошло почти десять лет, а цветок так и не завял… В любом случае он твой.

Гном протянул цветок Флоре, и та приняла его будто величайшее сокровище.

– Можно еще один вопрос? – спросила девочка, не отрывая взгляда от цветка паслена.

Привратник смолчал, но и возражать не стал.

– Дедушки говорили, что когда я вырасту, то не смогу завести семью. Что это прямой запрет старейшин и нарушать его нельзя.

– Ты хочешь узнать причину подобного запрета? – догадался гном.

Флора кивнула.

– Все очень просто: ты человек. Никто не знает, какое дитя родится от твоего союза с гномом.

– Но у фейри и гномов рождаются нормальные дети.

– Верно. Однако кровосмешение волшебных народов безопасно. Но ты – человек. Нет никакой гарантии, что дитя, зачатое тобой от жителя деревни, не станет угрозой пострашнее Смрада! Впрочем, как по мне, то ты еще слишком юна для подобных разговоров.

Флора посмотрела на привратника. Во взгляде ее ясно читалось упрямство. Девочка была не согласна с тем, что ее лишали шанса иметь в будущем свою семью.

– А теперь, ступайте. И поторапливайтесь, скоро зажгутся Охранные фонари.

Девочки поклонились главному привратнику и побежали по ступеням вниз. Страж глядел им вслед, пока они не скрылись из виду.

– Мевиал, – коснулся разума гнома коллективный голос старейшин.

– Как вы и предполагали, в девочке что-то есть, – ответил привратник вслух. – Я ясно это почувствовал, когда прощупывал девочку. Но я так и не смог определить, что именно в ней сокрыто. Не знаю, магия ли это…

– Пусть все идет своим чередом. Однажды девочка сама проявит себя, а: извлечь из этого всю возможную пользу, – таков был ответ старейшин.

– Хорошо, как скажете. – Мевиал, известный как главный привратник, взял в руки копье и отправился на свой привычный пост.

Он ни на секунду не сомневался, что очень скоро вся деревня будет знать имя Флоры. Вопрос лишь в том, будет ли оно вызывать восхищение или неподдельный страх…

Глава 3

С того дня, как Флора с Лирой предприняли отчаянную попытку пробраться мимо привратников, чтобы взглянуть на деревенских старейшин, минуло три недели. И как-то так вышло, что за это время они ни разу не вспоминали в разговорах то маленькое приключение. Хотя общались они при каждом удобном случае.

Поначалу, на них смотрели косо. Вовсе не потому, что дружба в деревне была явлением редким. Как раз наоборот. Просто обе они – и худенькая гнома, и человеческая девочка – всегда держались в стороне от сверстников. Они были не похожи на других, и оттого считались не вполне нормальными. Посему мало кто горел желанием с ними общаться.

И вот, в один прекрасный день, двое изгоев вдруг сошлись, да так, что за уши друг от друга не оттянешь.

Разумеется, первое время над ними смеялись, шушукались у них за спиной куда активней прежнего. Но эта неприязнь на удивление быстро прошла.

«С кем же им еще общаться, как ни друг с другом? Нас не трогают и ладно!», – сказала как-то юная и очень популярная среди ребят фейри.

И многие согласились с таким утверждением. Действительно, Флора с Лирой никому не навязывали свое общество, они не обращали внимания на косые взгляды и глупые шутки, звучавшие вполголоса. Они держались подальше от других детей, а те – подальше от них. И в конечном счете такое положение всех устроило.

Во многом определяющим фактором являлась сила Флоры, и случай с Рикки многим показал, что даже мальчишкам не стоит с ней связываться. Если они только не хотят быть униженными, или чего хуже, получить пару тройку тумаков от девчонки.

Среди взрослых же находились те, кто искренне радовался зародившейся дружбе человеческой девочки и худенькой гномы. Нетрудно было заметить, что после того как эти двое начали активно общаться, каждая из них стала по-своему меняться.

Флора сделалась заметно спокойней и, казалось, растеряла немалую часть своего бунтарства. Конечно, энергия все также била ключом в ее крепком теле, но сама она уже не столь активно провоцировала окружающих на конфликты. Девочка по-прежнему выделялась из толпы, но теперь причиной этому было ее происхождение и внешность, а не скверное поведение как прежде.

Что касается Лиры, то всегда тихая и скромная гнома, вдруг явила миру свою целеустремленность. Она доводила до ума любое дело, за которое бралась, больше не боялась выражать собственное мнение, как и отстаивать его при необходимости.

Девочки словно бы дополняли друг дуга, и эта связь помогала им расти как личностям.

Впрочем, они все еще были детьми. Никто не может повзрослеть всего за несколько недель, ни по собственному желанию, ни под влиянием близких людей.

* * *

Флора слушала учителя вполуха, умудряясь при этом также вести диалог с Лирой. Несмотря на то что ее внимание было направлено сразу на двух гномов, она умудрялась не пропускать ни единого слова, слетающего из их уст.

Учитель вел рассказ о том, через какие этапы взросления должен был пройти ребенок, прежде чем стать полноправным жителем деревни. Сперва обучение общим дисциплинам: грамматика, чтение, история и прочее. Затем, по достижении пятнадцати лет, их заменяло обучение у мастеров различных ремесел. У каждого ребенка было в запасе два года, чтобы определиться с тем, какой род деятельности для него ближе. Станет он садоводом или будет охранять границы Зачарованного леса, сделается дрессировщиком птиц или будет готовить на деревенских кухнях. А может, отыщется и тот, кто в будущем возьмется за обучение детей, ведь учитель был бесконечно стар и не мог заниматься этим вечно.

После выбора ремесла, юный гном или фейри становился полноправным жителем деревни. У него появлялись определенные обязанности, прямо вытекающие из сути ремесла, которым он решил заниматься, но также он получал и некоторые права. Одно из них позволяло ему выбрать партнера и создать вместе с ним семью. Учитель особо настаивал на том, что семья – вовсе не право, а самый что ни на есть долг каждого уважающего себя жителя деревни. Поскольку они были изолированы от прочих поселений волшебных народов, а большую часть деревенского населения составляли старики и старухи, физически не способные к продолжению рода…

На этой части Флора перестала слушать учителя и полностью переключилась на общение с Лирой. Их диалог был не столь возвышен как речи старого гнома, но для девочки имел гораздо большее значение, чем все сказанное сегодня учителем.

– Выходит, колодец рядом с нашим корнем окончательно пересох? – Лира говорила тихонько, чтобы не отвлекать учителя от ведения урока. Впрочем, тот никогда не бранил девочек за их разговоры, ибо искренне верил, что две его лучшие ученицы не стали бы обсуждать на уроках что-то иное, кроме темы сегодняшнего занятия.

– Ну да. Дедушка сказал, что землекопы найдут для колодца новое место возле нашего корня, но это займет какое-то время.

– Твой дедушка? Который из них? – хихикнула Лора.

– Сама-то как думаешь? В общем, придется сегодня изрядно натаскать домой воды из другого колодца. А то дедушкин сад того и гляди засохнет.

– В этом деле я тебе не помощница, – сказала Лира, демонстрируя свои худенькие руки.

– Ну, составишь мне компанию. Сама посуди, скучно одной бегать по деревне с ведрами в руках.

– Ладно, уговорила. О, кстати, чуть не забыла! – Лира показала Флоре небольшую деревянную заколку. Оказывается, она все время держала ее в руках, а Флора и не заметила.

– Что это?

– Заколка, конечно же! Ты ведь все еще носишь с собой тот цветок?

– Паслен? Ну да, вот он. – Флора вытащила из кармана цветок, который вручил ей главный привратник.

– Ну-ка, попробуем. – Лира взяла у нее цветок и приложила его к внешней стороне заколки. Они тут же срослись, словно по волшебству. Хотя, в общем-то, это и было волшебство.

– Заколка зачарована, так что она никогда не упадет с волос, пока ты сама не захочешь ее снять. – Лира самолично надела заколку с цветком на буйные рыжие кудри своей подруги. – Вот так! Просто идеально!

Флора потрогала цветок, который теперь красовался у нее на голове. Сама она не могла видеть ее, но судя по восхищенному взгляду гномы, смотрелась заколка на ней и впрямь хорошо.

– Спасибо тебе! – поблагодарила Флора подругу. – Заколку сделал твой отец в кузнице?

Кузницей в деревне называли небольшую мастерскую на краю Северного корня, рядом с которым росло железное дерево. Его древесина была прочнее стали, но при этом мягкой и податливой словно глина. Благодаря этому местные мастера могли изготовить из нее любой потребный предмет, скажем, садовый инвентарь, или ту же заколку. Кроме того каждое изделие особым образом зачаровывалось, после чего оно никогда не теряло форму и не ломалось.

Иногда вещам придавали особые свойства, например, у Болли дома была лопатка, которая всегда оказывалась под рукой. Где бы ты ее не оставил, смотришь, а она вновь лежит на видном месте.

А еще железное дерево очень быстро регенерировало. Каждый раз его срубали под корень, и каждый раз всего за месяц или два оно вновь вырастало до прежних размеров.

Флора знала, что отец Лиры работал в кузнице, и кроме того, считался чуть ли не лучшим мастером в этом ремесле.

– Нет. – Лира покачала головой. – Папа никогда бы не стал мне помогать. «Хочешь что-то сделать, делай сама», – так он говорит.

– И назло ему ты научилась работать в кузнице?

– Да не то чтобы назло… Но да, кое-чему подучилась.

– Ну, в любом случае спасибо тебе! Этот цветок – он для меня многое значит. Помнишь, что сказал главный привратник? Я держала этот цветок в руке, когда меня нашли на краю Зачарованного леса. Получается, это единственная вещь из моего прошлого.

– А почему дедушки скрывали это от тебя? Ну, про цветок. Ты их не спрашивала?

– Думаю, они боялись, что узнай я, где он находится, то непременно попыталась бы вернуть его себе.

– А ты бы попыталась? Забрать его у главного привратника?

– Конечно! Он же мой по праву.

– Интересно, почему из всех вещей на свете, у человеческого младенца при себе оказался именно цветок паслена… – Лира не спрашивала, а скорее, рассуждала вслух. Впрочем, Флора и сама задавалась этим вопросом, так что ответа у нее не было.

Когда она отрицательно покачала головой, гнома спросила:

– А ты помнишь что-нибудь из своего прошлого? До того, как попасть в наш лес?

– Нет. Я ведь была тогда совсем маленькая!

– Совсем-совсем ничего?

– Ну, иногда в памяти всплывают нечеткие образы. Я даже не знаю, воспоминания ли это, или просто дурные сны. Какие-то люди в белых одеждах, мальчик с торчащими из тела трубками, собака, пламя, и… символ. Да, пожалуй, символ я помню достаточно хорошо.

– Символ? Что за символ?

– Вот такой. – Флора взяла острую палочку и на мягкой древесной коре, заменявшей ученикам бумагу, начертила символ, возникавший перед мысленным взором, стило лишь напрячь память.

Девочка протянула рисунок гноме. Та долго рассматривала его, не говоря ни слова. Ну да, с виду самый обычный символ – круг пересекают три прямых линии, а их перечеркивает еще одна прямая, но куда меньшей длинны. Однако было в нем что-то… неправильное. Флора не могла подобрать более подходящего слова.

В символе был сокрыт какой-то смысл, в этом девочка не сомневалась. Но вот какой? Что он означал, какие тайны мог раскрыть?

Может ведь статься, что это просто каракули, которые она, будучи младенцем, увидела на стене и по какой-то причине запомнила его. Но что-то подсказывало Флоре, что это не так. Этот символ должен был что-то означать, как и все прочие образы, несмотря на свою призрачность, не желали покидать ее память. Неспроста ее разум хранил эти воспоминания, не спешил расставаться с осколками прошлого, которые могли помочь ей отыскать ответ на главные вопросы ее жизни.

Почему ее бросили настоящие родители, и как она оказалась в Зачарованном лесу, не погибнув в смертельных объятиях Смрада?

– Я уже видела подобный символ! – чуть не закричала Лира в полный голос. Ближайшие к девочкам ученики покосились было на них, но тут же отвернулись, когда Флора пригрозила им кулаком.

– Ты видела этот символ прежде?! – переспросила Флора, даже не пытаясь скрыть своего волнения. Наконец-то она получит хоть какие-то ответы.

– Не точно такой же. Но да, я уверена, что видела похожий символ в какой-то библиотечной книге.

– Интересно, что он значит?

– Так давай выясним! – предложила Лира. Глаза ее при этом заблестели точно так же, как в тот раз, когда Флора предложила забраться по цепи на Тысячелетний дуб.

– Не думаю, что из этого выйдет еще одно приключение! – Флора не разделяла энтузиазма подруги.

Одно дело – пытаться прокрасться мимо привратников, и совсем другое – просиживать штаны в библиотеке, надеясь отыскать то, чего там может и не оказаться. Однако Флора не собиралась так просто сдаваться. Если был шанс узнать значение таинственного символа, имевшего какое-то отношение к ее прошлому, то она непременно им воспользуется.

– Решать тебе. – Лира пожала плечами, будто ей и вовсе была не интересна эта затея. Хотя, конечно же, это была не так.

– Ладно. Завтра у нас занятия заканчиваются раньше обычного. Как освободимся, сразу же пойдем в библиотеку.

– Договорились! – сказала Лира, довольная своей маленькой победой.

* * *

С первого взгляда деревенская библиотека напоминала гнездо, впрочем, как и большинство построек фейри. Библиотека ютилась в ветвях незнакомого Флоре дерева, к единственной двери вела веревочная лестница, спускавшаяся вниз до самой земли. Снаружи здание казалось небольшим, едва ли крупнее гномьих домиков, но благодаря чарам здешних хозяек внутри оно было намного просторнее.

Флоре всегда было любопытно ощутить на себе эту особую магию фейри, но она была лишена такой возможности. Попасть внутрь их жилища могли только представители волшебных народов. Однако, взобравшись по лестнице и переступив порог библиотеки, Флора с удивлением обнаружила, что стоит в большом светлом помещении с высокими потолками. Даже количество окон внутри отличалось от того, что она видела снаружи здания.

В главном зале располагались массивные полки, снизу доверху заставленные книгами, которые тянулись двумя рядами, насколько хватало глаз. Вдоль стен через одинаковый промежуток стояли столы для чтения. Возле каждого стола имелось по два стула – будто в библиотеку частенько приходили парами.

– Почему я смогла сюда войти? Фейри, строившие библиотеку, предвидели появление в деревне человека?

– Это вряд ли, – улыбнулась Лира.

Гнома объяснила, что на библиотеку наложили дополнительные чары, чтобы войти в нее мог представитель совершенно любого народа. Таким образом, деревенские жители отдавали дань уважения человеческим писателям, чьи труды они воссоздали в этом месте.

– Не понимаю я этого, – честно сказала Флора.

Погибли люди от Смрада или прячутся в каком-нибудь убежище, разве им есть дело до того, ценят ли волшебные народы их труды? Тем более что книги, которые удалось спасти гномам и фейри, прежде чем смертельный туман расползся по миру, были брошены и забыты именно людьми.

Наверное, дело совсем не в этом, решила Флора. Просто фейри признавали за людьми авторство текстов, ставших основой для деревенской библиотеки, и дополнительные чары, которые для самих фейри ничего ни меняли, были тому напоминанием. Кто же мог знать заранее, что однажды за порог деревенской библиотеки ступит нога человеческого ребенка?

Кстати говоря, в отличие от прочих учеников, Флора была здесь впервые. Девочка без труда усваивала любой материал, независимо от темы или учебного предмета. А учитель не раз говорил, что она отлично умеет «читать между строк». Действительно, она не раз задавала старому гному такие вопросы и на такие темы, которые он по логике вещей должен был знать намного лучше нее. Однако же ее вопросы не редко ставили его в тупик, и он далеко не сразу находился с ответом.

Возьмись Флора за книги, и, возможно, очень скоро стала бы самым умным и образованным ребенком в деревне. Но книги нагоняли на нее скуку, и сколько она не пыталась что-нибудь читать, очень скоро засыпала, а по пробуждению не могла вспомнить ни одного прочитанного слова.

Единственной книгой, которую она осилила – и то, лишь наполовину, – была Большая книга корений, написанная одним из ее дедушек. Флоре нравилось узнавать о том, как с помощью магии в пределах деревни можно было всего за несколько недель вырастить различные культуры, тогда как во внешнем мире они росли несколько месяцев. И так как Болли, работая целый день в Деревенском саду, имел не так много свободного времени, чтобы рассказывать приемной внучке о способах выращивания каждого отдельно взятого сорта, узнать об этом девочка могла только из написанной Болли книги.

Правда, язык повествования у дедушки был таким сухим и однообразным, что Флора, несмотря на все свое любопытство, так и не смогла прочесть книгу до конца.

И вот теперь она оказалось в помещении, где хранилось несколько сотен книг, отчего мгновенно почувствовала себя неловко. Будто она вторгалась на совершенно чуждую территорию, на которой ее не хотели видеть, да и сама она не горела желанием здесь оставаться.

Но отступать было поздно. Лира уже тянула ее за руку к ближайшему читательскому столу, и Флора покорно последовала за ней.

Не успели девочки усесться на стулья, как рядом с ними словно из ниоткуда материализовалась тучная фигура фейри.

Среди прочих волшебных народов фейри выделялись своей магией и тем фактом, что среди них были одни женщины. Они могли родить ребенка от любого мужчины, будь то гном, эльф или даже тролль. При этом вне зависимости от расы отца, у мамы фейри всегда рождались дочери-фейри.

Внешний же их облик мало чем отличался от лесных гномов, и единственной отличительной чертой их внешности были вертикальные зрачки, совсем как у зверей. Но у работницы библиотеки этих самых зрачком было по два в каждом глазу. Никогда прежде Флоре не доводилось такого видеть.

Фейри, которую девочка окрестила для себя «библиотекаршей», уставилась на Флору, явно растерявшись при виде человека в стенах библиотеки. Флора же смотрела во все глаза на четыре вертикальных зрачка, пожирая взглядам экую диковинку.

Так они и стояли, гладя друг на друга. Точнее, стояла только библиотекарша, а Флора сидела на стуле, но даже в таком положении их глаза оставались практически на одном уровне.

– Здравствуйте, леди Эфра. Мы бы хотели взглянуть на книги, посвященные символике различных народов и знатных домов, – произнесла Лира и фейри тут же вышла из ступора.

– Здравствуй, Лира. А ты разве сейчас не должна быть занятиях? – пока библиотекарша говорила, ее парные зрачки вдруг соединились и теперь выглядели совершенно обычными.

Флора открыла рот от удивления, да так и сидела, гадая о причинах такой странной метаморфозы.

– У нас сегодня короткий день, – ответила Лира, а затем слегка толкнула Флору в бок. Та опомнилась и прикрыла рот.

Леди Эфра покачала головой. «Ну и манеры!», – говорил этот жест.

– Обычно тебя интересуют несколько иные книги, – заметила фейри.

– Хочу расширить круг своих знаний, – ответила Лира и мило улыбнулась.

Фейри больше не стала ничего расспрашивать, и молча отправилась за нужными книгами.

Когда она скрылась за полками, Флора повернулась к Лире и тихо спросила:

– Что у нее с глазами?

– Ты о чем? – удивилась Лира.

– Ее зрачки… – Флора замолчала, потому что мимо них прошла еще одна фейри. Вместо слов она указала на центр своего правого глаза, а затем показала два пальца.

– Ах, ты про это! Видишь ли, зрачки фейри двоятся, когда они творят волшебство. Возможно, до нашего прихода леди Эфра занималась ремонтом прохудившихся книг, или чем-то еще.

Вскоре появилась уже знакомая девочке фейри, и Флора поспешила опустить взгляд. По какой-то причине эта самая Эфра внушала ей большую опасность, чем любой другой житель деревни. Она положила на стол три довольно увесистых томика и, не говоря ни слова, удалилась.

Увидев, какими объемными были книги, которые им требовалось просмотреть, Флора упала духом. Да тут работы на неделю, а в их запасе было времени до вечера!

Но Лира ее сомнений не разделяла. Раскрыв книгу с гербами различных кланов, орденов, династий и королевств, Лира стала просматривать страницу за страницей, пытаясь отыскать нужный символ. Флоре же досталась книга по людской символике.

Как иронично – человеку поручают искать информацию о других людях!

Впрочем, задача перед Флорой стояла не из легких, так что она отбросила в сторону невесть откуда взявшийся пессимизм, и принялась за поиски.

Время шло, страницы шелестели в их руках, но нужный символ не находился. Совершенно неожиданно от поисков Флору отвлек знакомый голос.

– Вот уж где не ожидал тебя встретить, так это в библиотеке! – воскликнул Нолли. В руках он держал стопку новеньких книг, кора едва заметно мерцала – свидетельство того, что книги совсем недавно зачаровывали.

Откуда-то из-за полок послышалось грозное шипение.

Нолли смешно сутулился, будто ожидал неминуемого наказания.

– Что вы здесь делаете, девчонки? Кстати, Лира, рад наконец-то с тобой познакомиться! – чтобы не сердить фейри, работающих вместе с ним в библиотеке, Нолли стал говорить заметно тише.

– И я рада, дедушка Нолли, – отозвалась Лира.

– Так что вы здесь все-таки делаете? – вопрос был скорее риторическим, ведь не мог же гном не заметить книги, в которые Флора с Лирой буквально уткнулись носами.

– Ищем кое-какой символ, – ответила Флора.

– А что за символ? Может, я помогу вам его найти?

– Да так, знаешь, обычный такой символ! – Флора нарочито медленно провела пальцами по волосам. Так, чтобы ее дедушка непременно заметил заколку, сделанную Лирой.

Увидев цветок паслена, Нолли весь побелел.

– Ну… я… это… – промямлил он, не зная что сказать.

Еще бы! Цветок паслена означал, что Флора виделась с главным привратником. Нолли мог лишь гадать, как и при каких обстоятельствах, эта встреча стала возможной. Но раз уж они повстречались, и Мевиал отдал девочке цветок, значит, Флора теперь знает, что они с Болли все это время скрывали от нее подробности того дня, когда они нашли ее на краю Зачарованного леса.

– Пожалуй, мы сами найдем наш символ, – сказала Флора, ухмыляясь. – Так будет правильно. Я права?

– Я не… ну да, – сдался гном. Конечно же, он понял, к чему клонит Флора. За то, что они с братом скрывали от нее правду о цветке, девочка не станет рассказывать Нолли о символе, который ищет.

Нолли вдруг почувствовал себя престижным. Будто он вновь стал маленьким мальчиком, а мама отчитывала его за очередную проказу. И не важно, что проказничал в детстве не он, а его младший брат – Нолли всегда брал вину на себя за проступки Болли. Главное, что их мама умела пристыдить своих детей.

Сейчас роль матери исполняла Флора, и не будь он гномом, если у нее это выходило хуже!

– Ладно, я пойду… много работы. Если задержитесь здесь, то я провожу вас до дома, – посулил он, и с пылающими щеками удалился, оставив девочек одних.

– Сурово ты с ним, – заметила Лира.

Но Флора лишь отмахнулась.

– Ничего, переживет, не маленький уже. Зато теперь мы в каком-то смысле квиты.

Поиски продолжились с удвоенным усердием, тем более что больше девочек никто не отвлекал. Но через какое-то время Флора заметно утомилась, и вскоре стала клевать носом, то и дело касаясь им книги. Разнообразные рисунки и клинопись, которыми были исписаны страницы, стали сливаться в одно сплошное темное пятно. Взгляд затуманился, и Флоре было все труднее сопротивляться подступающему сну.

Когда Лира вдруг радостно хлопнула в ладоши, Флора от неожиданности подпрыгнула на месте, чуть не свалившись со стула. Девочка уставилась на гному полузакрытыми глазами.

– Потом поспишь, – парировала Лира и протянула ей книгу. – Вот он, тот символ, что я видела раньше.

Известие о том, что их поиски наконец-то завершились, причем завершились успешно, тут же взбодрил Флору. Она тряхнула головой, прогоняя остатки сна, и посмотрела на символ, который отыскала Лира.

Да, действительно, он был не точно таким же, как его помнила Флора. Здесь круг пересекали лишь две прямые линии, но при этом они имели такие же длину и угол наклона.

– И правда, похож. Только здесь не хватает двух линий, – сказала Флора. – «Герб клана подгорных гномов Каменное солнце», – прочитала она в книге.