Первый танец Рапсамаш бесплатное чтение

– Мама! Мама! Рапс вернулась! Рапс! Рапс! – неугомонная голубоглазая девчонка накинулась на вошедшую в коморку Рапсамаш, обхватив ее за ноги. Не сильно обрадовавшись подобному приветствию, девушка попыталась отстранить от себя едва доходящую ей до пояса сестру. Та, не сильно посопротивлявшись, убежала обратно вглубь едва освещаемого огарком свечи помещения, радостно повиливая своим хвостиком. Черные ушки ее ходили из стороны в сторону, с любопытством прислушиваясь к каждому шороху. Она была бесшерстная. Плоскомордая. Полукровка. Из-за нее их семью не любили. Вернее, перестали любить.

Мама – великолепная, грациозная, умная и красивая – рассказывала, что когда-то они были потомками великого рода – Ба Мора Аммадитра. Черная шерсть и голубые глаза – словно ночное небо и яркие луны, переходящие из поколения в поколение. Среди тауларов к ним всегда относились с почтением. А потом пришла Великая Буря. За ней голод. А потом Эклат. Ослабленные таулары, которых вторженцы прозвали кошколюдами, и многие другие народы из Далеких Земель не смогли дать отпор армиям «Первого Королевства». И все они стали его рабами. Но даже тогда, их род все еще был уважаем. И только сейчас… Если бы не Арти…

– Арти! Не нападай на сестру так. Ты же знаешь, она не любит этого, – донесся до Рапс тихий, слегка хрипловатый голос мамы.

Ее великолепие и грация пропали, когда появилась Арти. А быть может, еще и раньше. Когда отца не стало. А маму сделали, как говорили сородичи, «первой наложницей». А потом появилась Арти. Получеловек, полу-таулар. И мама заболела. И их бросили сюда, к остальным, в шахты. Мама сказала, что им повезло: могли бы казнить всех троих, но Визирь был милостив… Милостив… Если бы не Арти…

– Рапси, что-то долго ты сегодня. Что-то случилось? Никто тебя не обижа… – мама зашлась в кашле.

Рапс бросила сумку со своими немногочисленными пожитками на пол и бросилась вглубь коморки, где за ветхой занавеской находилась кровать мамы. Арти уже была там, стояла у кровати и своей маленькой бесшёрстной ручонкой гладила маму по голове. Рапс безумно злило это. Она забрала у них все. Она забрала все у нее. Мама. Она постоянно с мамой. Она забрала у нее ее здоровье. Она забрала у нее ее красоту. И даже глаза, даже голубые глаза достались ей. Ей! Полукровке. Бесшерстной. А не Рапсамаш. Почему? Если бы не Арти…

– Рапсамаш, не злись на нее. Она твоя сестра, – мама всегда понимала, когда у ее дочерей менялось настроение, и в такие моменты голос ее становился чуточку строже.

– Когда меня не станет, кто же еще, кроме нее, останется твоей семьей? – мама приподнялась и поманила Рапс рукой к себе. Девушка послушно подошла и села подле кровати, взяв слабую руку матери в свои. Свободной рукой, мама обняла их обеих.

– Быть может, ты ее не любишь, но она очень любит тебя, Рапс, – она гладила их по головам и легонько трепала за ушки, – Посмотри, как она смотрит на тебя, как ждет тебя каждый день. Когда меня не станет, она будет о тебе заботиться, да, Арти?

– Да! Буду! Рапс хорошая! Рапс приносит фрукты! – протараторила девчушка.

Мама тихонько усмехнулась. Другие таулары после появления на свет Артиримайи стали относиться к их семье с пренебрежением, считая кровь их рода очерненной. Лишь немногие относили к ним с некоторым сочувствием, зная, что, в конце концов, все они в одной лодке. И также зная, какая судьба уготована обеим сестрам. Рано или поздно.

– Мам, почему ты всегда говоришь, «когда тебя не станет»? – Рапс посмотрела прямо в голубые мамины глаза. Они не всегда были такими печальными и уставшими. Помолчав пару мгновений, девушка забормотала взволнованным шепотом, – Я нашла кое-что. Мы выберемся отсюда. Все выберемся! Туда, наверх! И ты снова увидишь солнце! И все будет хорошо, ты поправишься, мам! Дядя Сангар и братья Лустари, у них есть план! Мы спасемся! И будем свободными!

– Что же такое… Ох, детка, боюсь, лучше мне не знать. Не беспокойся обо мне. Твои глаза напоминают мне мое солнце.

– А мне можно? Мне можно знать? – Арти с любопытством уставилась на сестру.

По лицу Рапсамаш пробежала тень. Она опять. Она опять хочет все испортить.

– Арти, твоя сестра говорит, что, когда вы обе подрастете, она покажет тебе волшебный город у Залива. Там много фруктов и воды. Помнишь, я рассказывала тебе про море?

Рапс положила голову на кровать, мамины поглаживания приятно убаюкивали.

– Там, в том городе, все живут мирно, смеются и радуются, у каждого есть свой большой дом и сад, где растут красивые цветы и деревья с фруктами.

– И мы будем жить все вместе? И дядя Сангар будет к нам приходить и есть вместе с нами фрукты?

– Да, будет…

– Нет, не хочу, чтобы он приходил! Он съест много фруктов! – Арти обиженно наклонила головку и сложила руки на груди.

– Арти, там столько фруктов, что даже дядя Сангар их не осилит!

– Правда? Так много?

– Да, много-много! Тише, детка, кажется, Рапси притомилась сегодня.

– Рапс добрая, когда спит.

Рапсамаш никогда не видела этого места. Все было… слишком зеленым. Она слышала из маминых сказок, что где-то бывает так много деревьев, но сказки – это сказки… Она стояла под их кронами, наблюдая за тем, как какой-то длинноухий бесшерстный кормит странного вида собаку. У бесшерстного были длинные светлые волосы, а собака его была полностью белая, с большим пушистым хвостом. Рапс захотелось спрятаться, чтобы ее не заметили, но она не могла пошевелиться. Казалось, сейчас длинноухий обернется, увидит ее и спустит своего высокого длинномордого пса, но этого почему-то не происходило. Они как будто общались – он и его собака – не замечая ничего вокруг. Вдруг они резко встрепенулись, устремив свои взгляды куда-то между многочисленных деревьев в противоположной от Рапс стороне. Длинноухий схватил с земли копье и они, ринувшись куда-то вдаль, быстро исчезли из ее поля зрения. Что-то в этом копье показалось девушке очень знакомым…

Но она не успела сообразить, что именно. Перед ее взором оказалось поле битвы. Люди сошлись в бою с зеленокожими, плоскоухими, как ее знакомый из другой шахты – полуорк Тадум – и резали друг друга направо и налево. Вокруг лежало много мертвых тел, и с каждым мгновением их падало на землю все больше и больше. Рапс захотелось закричать от ужаса, но она не могла, как не могла она и зажмуриться. Эклат? Неужели и ее народу пришлось пережить такое? Нет, подождите-ка, символы на флагах отличаются от Эклатских, это не Великое Королевство… Прямо перед ней возник человек, что-то громко кричащий остальным. Девушка не могла разобрать, что именно он говорит им, но тут она заметила, что в обеих руках он сжимает меч. Почти такой же, какой нашли ее сородичи там, в шахте. И она поняла, чем ей показалось знакомым копье – на острие его, как и на этом мече, были такие же, слегка светящиеся синим светом руны, что и на мече-кинжале, который она спрятала под своей холщовой рубахой.

Вдруг она оказалась в полной темноте. Ничего не было видно. Совсем. Как в шахте, когда полностью гаснет свет. И тишина. Что… что происходит? Она не может пошевелиться…

Резкий свет ударил в глаза. Она увидела горы с белыми верхушками, пустыню, и черные скалы, между которыми буквально тек огонь. А там, еще дальше, в земле зияла огромная дыра. Черная, кажущаяся бездонной, вселяющая ужас одним своим видом. Что это? Неужели это и есть… Разлом? Как будто в подтверждение ее мыслей, земля под ее ногами заходила ходуном, а от кромки дыры пошла большая трещина, из которой тут же стали появляться какие-то краснокожие чудовища, с длинными рогами и перепончатыми крыльями. Навстречу им ринулись закованные в доспехи рыцари верхом на белогривых крылатых зверях. В руках одного из них Рапс вновь увидела знакомый меч со знакомыми рунами.

Через мгновение она очутилась в другом месте. Просторное круглое помещение, залитое светом факелов, с необычайно высоким потолком. А прямо посередине – какая-то огромная не то дверь, не то арка из черного камня, с плотно закрытыми створками дверей. Зачем арка прямо посреди комнаты? Но внимание ее быстро переключилось на двух людей, сцепившихся прямо на ступенях у этой двери. Один из них выглядел странно – его глаза как будто почернели, а сквозь кожу местами проступали фиолетовые пятна. Оба человека сражались на мечах. Тех самых мечах. Ударившись друг о друга, мечи источили яркий свет…

Едва вспышка света угасла – перед девушкой предстал пробирающий до дрожи пейзаж. Земли, которых она никогда не видела, и которых никогда не хотела бы видеть. От горизонта до горизонта не было практически ничего, кроме серых выжженных холмов, руин и многочисленных, жуткого вида расщелин, таящих в себе живую тьму. Все небо было затянуто почти черными тяжелыми тучами, и Рапс удивилась, что может видеть что-либо без единого лучика солнца или огня. Тьма из расщелин вдруг начала выплескиваться во все стороны, будто поглощая все пространство вокруг себя. С чудовищной скоростью, эта тьма приближалась со всех сторон. И даже с неба: словно длинные и тонкие руки, отростки тьмы буквально разрывали тучи, хватая и унося их куда-то прочь, куда-то еще выше – туда, где за этими тучами скрывалась сама тьма. Но тучи быстро надоели им, и наконец они обратили свое внимание на одинокую, перепуганную до смерти девушку, стоящую на сером, безжизненном холме. И мириады их ринулись прямиком к ней. Рапс не могла и пошевелиться, как вдруг ощутила, что в правой руке сжимает что-то твердое и холодное. Суиравка. Меч по своей воле стал изменяться, устремившись навстречу отросткам. Те принялись обвивать лезвие, обжигаясь светом рун и извиваясь в безмолвной агонии, но их становилось все больше и больше. И когда яркий синий свет все же угас в черной клубящейся тьме – она поглотила и Рапс.

Она наконец проснулась.

Резко открыв глаза, прямо перед собой Рапсамаш увидела лицо сестры. Та, улыбнувшись во все свои зубки, сразу же вскочила и убежала куда-то. Девушка, нахмурившись, потерла руками виски. Голова сильно болела. В таком состоянии, тренировать танец будет тяжело, а уж упражняться с новым оружием… Через несколько секунд вернулась Арти. В руках у нее была половинка фрукта, украденная Рапс пару дней назад. Мама просила, для Арти.

– Тихо, Рапс, мама спит! – громким шепотом сообщила девчушка, приложив палец к губам, – На, кушай скорее, это вкусный фрукт!

– Не хочу, оставь маме.

– Мама такие не ест…

– Тогда сама ешь!

– Я съела. Половину. Вторая твоя, – Арти гордо протянула сестре сладкое угощение.

Рапсамаш, делая вид, что ей совсем не хочется этого делать, взяла пожухлые остатки оранжевого плода и отправила небольшую дольку его прямиком в рот. Кисловатый, но все же сладкий и освежающий сок ощущался божественным нектаром. Рапс порой едва сдерживалась, чтобы не съесть сворованные фрукты самой, соврав маме, что ничего украсть не удалось. Но мама бы очень расстроилась, узнав, что ее дочь – врет семье и сородичам. И Рапс держалась, не поддаваясь соблазну, хоть похлебка, что она готовила для сородичей, по сравнению с фруктами была просто отвратительной. Казалось, Эклат даже свиней кормит лучше, чем тех, кто за этими свиньями ухаживает. Но ничего, скоро этому наступит конец…

– Давай, когда мама снова сможет ходить, вместе пойдем в тот город. Давай, Рапс, давай? Там у нас будет целая гора фруктов! Своих!

– Тише ты, малявка! – шикнула на сестру Рапс, – Ну вот, маму разбудила!

– Мам, давай? Я буду слушаться!

– Конечно, Арти, мы обязательно пойдем туда. Мы обязательно туда пойдем…

Звуки тяжелых шагов приблизились к каморке. Пора. Сегодня наконец пришла её очередь работать на кухне. Нужно стащить много всего, и при этом остаться незамеченной. Своровать один фрукт – это стало делом привычным, потерю одного не заметят, а вот своровать столько разных трав, кореньев и других ингредиентов…

– Рапсамаш! Пришла пора готовить харчи. Не заставляй меня ждать, иначе будет как в тот раз.

Кавир как обычно ждал у входа. Находиться внутри «плешивой помойки» он считал выше своего достоинства, если на то не было необходимости. В прошлый раз эта «необходимость» дорого обошлась Рапс и ее маме. Но она припомнит ему, обязательно припомнит.

– И сестру свою плешивую прихвати. Замена тебе будет.

По спине Рапс пробежали мурашки. Арти, схватив маму за руку, сжалась в комочек. Приподняться на постели стоило маме серьезных усилий, но все же она смогла это сделать и, погладив Арти по голове свободной рукой, поцеловала ее.

– Все будет хорошо, Арти, ступай с сестрой, она не даст тебя в обиду.

Девочка послушно отпустила мамину руку и подскочила к сестре, смотря на нее глазами, полными испуга. В какой-то мере, Рапс злорадствовала: наконец-то она почувствует себя в моей шкуре, и не будет вечно проводить время с мамой, но, с другой стороны, она знала, что ждет ее сестру дальше… и она не хотела ей такой судьбы. Но если ей придется сейчас следить и за сестрой, шансы на светлое будущее могут угаснуть. Как ей теперь украсть все необходимое?

– Чем дольше я тут жду, тем больше плетей я всыплю твоей мамаше и ее мелкому отродью, когда мое терпение закончится. Поспеши, Рапсамаш!

– Рапси, позаботься об Арти, хорошо? Не беспокойся обо мне, я справлюсь.

– Хорошо, мама.

Рапс протянула руку сестре. Та крепко схватила ее, чуть ли не повиснув. Было видно, что она готова заплакать, но сдерживалась изо всех сил.

– Спокойно, Арти, плетей не будет. Если будешь слушаться их, – девушка перешла на шепот, – И меня. Арти, мне нужно будет утащить с кухни много разных штук, это не фрукты, нет, но, если меня поймают – всем будет очень плохо. Понимаешь?

Арти послушно кивнула, не отрывая взгляда от сестры.

– Я не смогу одновременно помочь тебе и украсть травки. А украсть их надо, очень надо. Если не украду – случится беда…

– Я считаю до трех! Раз!

– Пойдем, там нет ничего страшного, просто будешь готовить еду вместе с остальными.

Девушка потянула сестру к выходу из каморки, где их ожидал Кавир. Та, шмыгнув носом и утерев проступившие слезы, послушно засеменила за ней. Едва они вышли за порог, все мышцы Рапсамаш разом напряглись: в воздухе раздался до боли знакомый свист. Арти вскрикнула.

– Рр-раз! Вот тебе для разогрева, плешивая ты шавка! Чтоб жизнь медом не казалась!

Рапс закрыла сестру собой, оскалившись на стражника. Гнев стал застилать ее разум. Если он замахнется еще раз – она набросится на него. Она ведь пообещала Арти, что плетей не будет…

– У ты, смелости набралась, скалиться, да? Не будь ты товаром, таких бы плетей тебе всыпал! Жаль, развлекаться с тобой не я буду. А вот с мамашей твоей я бы поразвлекся.

Кавир демонстративно повернулся и сделал вид, что собирается зайти в их дом. Внутри Рапс бурлила ярость, она тихо зашипела, и вся ее шерсть встала дыбом. Подобный трюк мог выйти ей боком раньше, но не теперь, когда у нее есть Суиравка. Она может одолеть его. Она может убить его здесь и сейчас. К удивлению для себя, Рапс не чувствовала страха.

– И впрямь осмелела до одури! Ишь, шавка, чего о себе возомнила! Вот сбагрят тебя – живого места на твоих сородичах не оставлю! Помяни мое слово! А сейчас – вперед! На кухню, живо!

Девушка, все так же скалясь, повернулась к стражнику спиной, укрывая сестру. Сердце все еще бешено стучало, но ярость ее уже поутихла. Если она сорвется сейчас, если не будет следовать плану – у ее сородичей не будет и шанса на спасение. Надо держаться. Она обязательно заставит Кавира заплатить за всё.

Кухня, как ее называли местные, была, по сути, большим хлевом, куда сгоняли малолетних, не особо пригодных для другой работы рабов из разных частей города, в том числе и из других шахт. Здесь им «позволяли» готовить еду для своих сородичей. Странные прихоти Эклата: они считали, что, если позволить рабам самим готовить себе еду, пусть и из третьесортных продуктов, они будут работать лучше и будут менее склонны к побегу. А еще сюда же приписывалась возможность лишний раз наказать тех или иных шахтеров: «поваренок» облажался на кухне – нет еды для его сородичей.

Рапс никогда не навлекала на себя недовольство кухарки и надсмотрщиков, делая все быстро и осторожно. Из предложенных продуктов – в основном, остатков еды из городских харчевен или солдатских бараков – она брала всегда столько, сколько нужно, чтобы всем ее сородичам хватило, но при этом старалась хоть как-то уменьшить количество откровенно порченой еды. Единственное, за что ее можно было бы наказать – за воровство фруктов. Но никто никогда не ловил ее на этом, потому руки и пальцы ее были на месте. Она добывала фрукты в тот момент, когда ей удавалось попасть на склад, куда шли хорошие продукты, предназначавшиеся для местных работяг: пока готовилось их кухарство, рабов заставляли таскать туда корзины и ящики, порой пустые, а порой и заполненные зерном или другими припасами. Там то Рапс и изловчилась быстро хватать из корзин и прятать в складках своей холщовой рубахи сладкие плоды. Теперь же, задача перед ней стояла посложнее: нужно еще найти то, что ей предстояло украсть. А когда рядом Арти… она привлекает чересчур много внимания.

Кухарка – строгая вспыльчивая женщина средних лет – минут десять тискала Арти за ушки, хвостик и щеки, прежде чем дать им с Рапс пройти наконец в кухню.

– Веди себя хорошо, и никто тебя не обидит, поняла? – седовласая женщина наконец отстала от Арти, – а теперь, за работу! Рапсамаш, тебе ее учить. Ее огрехи – твои огрехи. Спуску за глаза не дам. Вперед!

Многие другие знакомые Рапс уже были тут. Значит, самые лучше из имеющихся продуктов уже забрали. Если, конечно, знали, что брать. Ее товарищ – Тадум, полуорк, примерно ее же возраста, – так и не научился выбирать подходящие ингредиенты для своих… блюд. Если похлебки и каши из не пойми чего можно было назвать блюдами. Он не отличался как физически, так и интеллектом, но был весьма любопытным и добрым малым.

– Ето та твая лысая систла? – на всеобщем говорил он тоже неладно, – Класивая! Но ты класивее!

– Спасибо, Тадум. Познакомься, это Артиримайя, можно просто Арти. Арти, это Тадум – он полуорк, он хороший и не страшный.

Арти молча пялились на серокожего, жутко худого, но высокого друга Рапс. Тот глупо улыбался ей, не отрываясь от бросания чего-попало в котел с закипающей водой. Рапс вдруг поняла, что Арти никогда не видела других народов, кроме таулары и людей. А здесь же, на кухне, Рапс встречала совершенно разных существ: бывали здесь и орки, и эльфы, и дворфы, и гномы, и полурослики, и краснокожие тифлинги с подпиленными рогами, и сильфы – потомки джиннов, и близкие, почти родственные к тауларам, лисолюды – кицунэ, и даже птицелюды – тэнгу. И все они были рабами Эклата. Но мириться с этим оставалось недолго. Сегодня же здесь было всего несколько орков, гномов и пара эльфов. Обычно Рапсамаш попадала в одно время с Тадумом и кицунэ Риатой, потому они хорошо ладили с друг другом, но Риаты нигде не было видно. Рапс понадеялась, что с ней все хорошо и сегодня просто не ее очередь готовить еду.

– Ана будет гатовит, када ты уйдеш, да? – Тадум насупился, поняв, почему вдруг у тауларов появился новый поваренок.

– А ну тихо, Тадум! Никто не разрешал вам тут разговаривать! – кухарка пригрозила орку кулаком, – Рапсамаш, поторапливайся и объясни сестре, что к чему, а то останетесь без харчей всем своим выводком!

Рапс приступила к готовке, велев Арти внимательно наблюдать за ней, запоминать и, самое главное, не мешать. Она прошлась по всем бочонкам и мешкам с «ингредиентами» – объедками и порченой едой, принюхалась к каждому, воротя нос от тех, что пахли совсем уж плохо. Понаблюдала за тем, что уже взяли другие и откуда они это взяли, подумала, что можно сделать с тем, что ей осталось, объяснила свои действия Арти и принялась набирать в лоханку приглянувшиеся ей и годные в пищу продукты. Ее голова судорожно работала, пытаясь вспомнить и сообразить, что ей нужно украсть и как это можно сделать. Удача улыбнулась ей: в одном из мешков она нашла высосанные кем-то пчелиные соты – это был один из самых странных и редких ингредиентов, что хотела Иттира, но она утверждала, что он жизненно необходим. Ну, хоть ингредиент и редкий, но никому не нужный. Рапс выразительно взглянула на Арти, быстрым движением руки запрятав находку в рубаху. Та медленно и неуверенно кивнула, поняв, что делает ее сестра. Пара нужных трав нашлась также быстро: среди мешков было несколько с травой и листьями, предназначавшиеся в пищу скоту. В издевательскую ли шутку, но кухарка всегда ставила пару таких мешков здесь. Порой некоторые поварята добавляли травы в свои «блюда», чтобы хоть как-то отбить вонь или придать вкус. Но сегодня Рапс не нужно было изгаляться, чтобы выдать помои за еду, сегодня она здесь для того, чтобы найти этим травам лучшее применение.

Все шло как по маслу: девушка еще не приступила к готовке, а добрая половина нужного для ворожеи уже буквально грела ей сердце. Арти тоже не была такой помехой, как Рапс сперва опасалась: девочка везде молча и осторожно следовала за сестрой, внимательно ее слушая и не отвлекая. Кухарка порой кидала на них строгие взгляды, ходя взад-вперед по хлеву, но больше замечаний, как обычно, доставалось Тадуму. Тот привык и не унывал, продолжая охапками кидать плесневелый хлеб и кости с остатками мяса в один и тот же котел. Когда-то Рапс это удивляло, но Тадум сказал, что его сородичи никогда не жаловались на такую еду: главное – чтобы было сытно. Ну, раз других кандидатов на кухню от орков не было, наверное, он и вправду неплохой поваренок… для них. Рапсамаш же оставалось украсть совсем немного, но для этого – нужно проникнуть на склад. Она тихо прошептала это Арти, но та никак не отреагировала. Наконец, кухарку куда-то позвали. Пока она и стражники отвлеклись, Тадум наклонился к Рапс и громким шепотом произнес: «У тибья вфсе полючиса, Рьапс, ми фсе надеймса на тибья, фсе уше снают». Девушка в очередной раз почувствовала на себе груз ответственности и поправила рубаху, чтобы ничего из украденного ненароком не выпало. В тот же момент кухарка вернулась.

– А ну, остолопы, бросайте свое варево да идите сюда! Ящиков сегодня много, следить буду, чтоб не уронили. Все идем, кроме новенькой малышки.

Ящиков много – это хорошо, больше шансов забрать нужное. Но кухарка будет следить… Ничего, момент обязательно представится. Рапс, уповая на свою удачу, присоединилась к остальным, помогая эльфу тащить один из ящиков. На них была странная маркировка, девушка никогда такой не видела: большой прямоугольник, похожий на дверь, белый на фиолетовом фоне. Стали поставлять что-то новое? Рапс принюхалась: нос подсказывал ей, что это съедобно, но это все, что она могла понять, не открывая ящик. И ящиков таких было много, а с ними и мешки, и несколько бочек. Таскать будут долго. Арти сначала ходила вместе с сестрой, осторожно держась за подол ее рубахи, но потом подустала и присела у котла, где бурлила приготовленная ими похлебка. Кухарка все время находилась внутри помещения склада, строго оглядывая всех входящих и выходящих. Перетаскав с десяток ящиков на пару с эльфом, который выглядел уже весьма неважно, Рапс удивилась, что практически не устала. Но ее тревожило то, что она до сих пор не смогла найти ничего нужного ей и стащить это. Кухарка. Почему она вдруг решила там стоять? Никогда же ей дела до этого не было. Она посмотрела на Арти. Сестра поймала ее взгляд и, похлопав глазами, вдруг встала и пошла прямиком к складу.

– Эй, чего встали! Там еще много, таскайте живее! – включились в процесс стражники, подгоняя утомленных поварят.

Рапсамаш, краем глаза наблюдая за Арти, послушно отправилась за очередным ящиком. Проходя мимо стражников, она прислушалась.

– Эта дед-легация навела шуму. Все амбары заполнили, ишь! Даже сюда вон сколько тащить пришлось…

– Дак они сами с Визирем, да славится его мудрость, жратву эту и употребят, чего уж до нас то им.

– Эх, а стол-то какой накроют, поди. Пир будет что надо.

– Вот только тебя позвать забыли. Ха-ха!

– А мы это посмотрим, кто будет дежурить. Там еще и эта танцевать должна, говорят. А потом уж и не увидим мы ее. Поди, в столицу ее дед-легация заберет.

Девушка на мгновение остановилась. Если кто-то и должна будет где-то в скором времени танцевать – то это она, а это значит… это значит, что она будет танцевать на этом грядущем пиру, на котором будут также люди из столицы. Этот знак… знак столицы? Столицы Эклата? Быть может, приехал сам Король?? По спине Рапс пробежали мурашки. Если она сможет его убить…

– Пошевеливайтесь! Времени у вас мало, а то останетесь без еды, – строгий голос кухарки привел ее в чувства. Рапс встрепенулась: сейчас есть задача поважнее, что там делает Арти? Ее сестра с любопытством заглядывала в помещение склада, и кухарка заметила это. Вопреки ожиданиям Рапс, женщина не стала кричать или угрожать девочке, а присела на корточки и позвала к себе. Этот день не переставал удивлять Рапсамаш. Неужели Арти придумала такой отвлекающий маневр, чтобы помочь ей? Нужно поторопиться.

Принеся следующие несколько ящиков, Рапс каждый раз задерживалась в помещении склада, бегло осматривая содержимое многочисленных мешков, бочек и ящиков. Пока кухарка возилась с Арти, у Рапсамаш было несколько секунд, чтобы, не вызывая подозрений, приоткрыть пару крышек и схватить оттуда немного содержимого. Молодец, Арти! Еще пара-тройка ящиков, и воровка добудет все, что нужно. Только вот не выпало бы все это добро из рубахи…

– Рапсамаш! Что тут происходит?

Едва девушка углубилась в помещение склада в поисках одного из последних ингредиентов, голос кухарки заставил ее остановиться.

– Я.. э-э-э.. там что-то шуршало…

– Подойди сюда, быстро. Я здесь заведую уже двадцать лет, там ничего не могло шуршать.

Если Рапс решат вдруг досмотреть – найдут все, что она наворовала. Да и клинок… будет совсем худо. Девушку начало колотить. Убить кухарку, здесь и сейчас? Но та ей никогда ничего плохого не делала… Но другим делала! Если убьет ее, все может быть еще хуже, чем если обнаружится ее воровство. Что делать? Что делать?!

– Ты тут не первый раз задерживаешься. Хочешь что-то у меня утащить, да? А ну поди сюда и задирай рубаху!

Рапс медлила. Должен же быть выход… Бежать? А как она вернется обратно и передаст все ворожее? Что сделают с Арти и мамой, если она сбежит? Что она будет делать после того, как сбежит?? Вдруг она заметила, как Арти прокрадывается в склад позади кухарки. Осторожно, шаг за шагом. Пока Рапс медленно приближалась к гневно смотрящей на нее кухарке, Арти стала забираться вверх по ящикам. Что она делает? Она хочет прыгнуть на кухарку сверху? Зачем? Это сделает только хуже… Не глупи, Арти!

Но Арти, добравшись почти до самого верхнего ящика из сваленной у самого входа в склад пирамиды, повисла на нем и потянула вниз. Этого хватило, чтобы неровно поставленный уставшими поварятами ящик поддался и утянул за собой и стоящие сверху, и некоторые под ним. С грохотом, только что составленная пирамида из ящиков с маркировкой столицы упала вниз. Из некоторых ящиков донесся звук бьющегося стекла. Какая-то красно-бурая жидкость начала вытекать из них.

Кухарка в ужасе, моментально сменившимся гневом, закричала.

– Что?! Что, Разлом тебя побери, ты наделала, мелкая ты блохастая недокошка?!

Она в одно мгновение подскочила и одной рукой схватила распластавшуюся и наверняка ушибленную тяжелыми ящиками Арти за ворот рубахи, подняла ее высоко и сильно тряхнула. Стражники тоже уже подбежали. Из-за их спин выглядывали поварята. Увидев масштабы трагедии, один из них присвистнул. Рапс стояла как вкопанная, не зная, что ей делать. Нужно спасти Арти! Но нужно и вытащить все награбленное отсюда… Что делать? Что делать?!

– Высечь! Высечь обеих этих плешивых тварей!

– Хозяйка, черную мы не можем высечь, она товар. Ее, говорят, заберет Командор.

– Тогда… Тогда кидайте эту в клетку! И пусть их сородичи побудут пять дней без еды!

– А на сколько в клетку то кидать? Тоже на пять?

– Покуда не издохнет! Мелкая шавка. Уберите их с глаз моих долой, быстро!

Дело было плохо. Клетка – небольшое помещение на четвертом уровне шахт, куда сажали только самых сильно провинившихся. Некоторые не проживали там и суток, будучи съеденными обитателями тоннелей. Если Арти кинут туда… ей уже не выбраться.

Один из стражников подошел к Рапсамаш и толкнул ее в плечо. Девушка не могла поверить в произошедшее. Если бы не Арти, сейчас все пошло бы насмарку. Но стоило ли оно того? Может, Рапс удалось бы извернутся? Второй толчок, более сильный. Девушка чуть не упала.

– Чего встала, блохастая? Пшла!

Стражники уводили ее и Арти обратно в шахты по узким, длинным и ветвистым коридорам подземной части города. Эти коридоры рыли еще ее предки, спасаясь от Великой Бури, а после пережидали ее здесь. Они выжили, но потом их загнали обратно вглубь, опять отняли у них солнце. Рапсамаш вернет его. Она вытащит их из-под земли. Но сначала она вытащит из клетки Арти.

Стражники бросили Рапс прямо у закрытой двери каморки. Девушка с ненавистью смотрела, как они вдвоем удаляются во мраке тоннеля, ведя ее сестру на верную смерть. Весь их путь с кухни Арти проделала молча, лишь изредка тихонько всхлипывая. Она послушно шла перед стражниками, как будто приняв свою судьбу. В то же время, внутри Рапс поднималась буря: неудержимая ярость сошлась в битве с холодным рассудком, и, к ее счастью, последний пока выигрывал. Раньше рассудку помогал и страх, но за прошедшие несколько дней она чувствовала его все реже. Как и усталость. Как и голод. Она никому не говорила об этом, но чувствовала, что это еще одно из «правил» ее оружия, ее Суиравки. В какой-то момент ей в голову закралась мысль, что за это рано или поздно придется заплатить… но не сейчас. Сейчас она заставит заплатить других. День уже близок. Она, все так же вглядываясь в полумрак, в котором уже исчезли стражники и Арти, прикоснулась к спрятанной под рубахой волшебной спице. Под руку ей попались украденные ею ингредиенты. Разум надавил на ярость с новой силой. Нужно следовать плану. Она справилась, она принесла почти все, что нужно. Теперь ворожея сможет сделать свои снадобья и порошочки, чтобы у них появился шанс выбраться отсюда. Этого могло бы и не случиться, если бы не Арти…

– Держись, Арти, я вытащу тебя! – прошептала Рапсамаш, – Продержись до ночи, я приду!

Ей хотелось закричать вслед сестре, но, если она сделает это – мама узнает, что случилось, и ей может стать хуже. Нельзя, чтобы мама знала, нужно сохранять спокойствие. Что сказать? Почему она вернулась одна? Она обещала маме беречь Арти, но получилось ровно наоборот… Так и не придумав убедительного вранья, Рапс уже было отодвинула полог, как вдруг в ее голову пришла мысль. Мама же не знает, что она уже вернулась. На кухне, бывало, их и вовсе задерживали допоздна. А может, их и вовсе заставили в лишний раз заниматься танцами. Арти же и тут наверняка пришлось бы принимать эстафету… Рапс развернулась и поспешила к ворожее. Быть может, та поможет поскорее вытащить Арти. Но все равно, придется ждать, пока стража не закроет тоннели на ночь.

Торопливым шагом приближаясь к лачуге Иттиры, девушка заметила сидящего неподалеку того самого кота. Тот, лениво помахивая из стороны в сторону хвостом, проследил за ней взглядом до самого входа. Едва переступив порог, Рапсамаш оказалась прямиком в цепких пальцах схватившей ее за плечи старухи. В другой раз девушка бы взвизгнула от испуга, но сейчас в ней что-то поменялось. Она спокойно посмотрела ворожее прямо в глаза. Та, отпустив ее, молча приложила костлявый палец к губам, и взмахом руки поманила за собой.

– Рапси! Как себя чувствует мама, м? – нарочито громко начала старушка, – Мазь готова, но будь с ней осторожна – не попади в глаза!

Жестами она пыталась показать Рапс, чтобы та подыгрывала. Девушка несколько растерялась. Заметив это, Иттира несколько раз махнула рукой по направлению, где сидел странный кот. Рапс удивилась, но кивнула.

– Мама держится, ба. Спасибо за мазь, прими мою благодарность.

Девушка стала выкладывать все награбленное на старый покосившийся деревянный стол. С каждым выложенным ингредиентом глаза старушки все больше загорались.

– Не стоит, Рапси, не стоит! Главное, чтобы она поправлялась! Ну что, что у нас на трапезу, м?

– Еды не будет пять дней, ба, – Рапс поняла, что если она и сможет попросить помощи для сестры, то только сейчас, – Арти сильно разгневала кухарку и теперь ее бросили в клетку.

– Какой ужас, Рапси! Что же случилось, м? Надолго? Надеюсь, всего до вечера. К вечеру ее выпустят, м? – Иттира понимающе закивала и принялась что-то искать.

– Боюсь, мы больше не увидим ее, ба. Она очень сильно ее разгневала.

– Какой кошмар, Рапси! Как же так?! Ох, бедная-бедная малышка Арти… Как же так, как же так?!

Было видно, что старушка удивилась сообщению Рапсамаш, но переживания она отыгрывала неубедительно. Неужели она думает, что этот кот – какой-то лазутчик? Может, ему тут кошачьей мятой намазано, или ему просто нравится сидеть здесь. Странно, почему сейчас? Наконец, ворожея достала какой-то маленький мешочек.

– Ты уже сказала маме, м? Как бы ей не стало хуже от этого. Вот тебе еще одна мазь, успокоительная. Мажь ее внимательно и при хорошем свете! – Иттира чуть-чуть приоткрыла мешочек: в нем была какая-то светящаяся субстанция. Рапс поняла – этим можно что-то намазать, чтобы осветить себе путь в шахтах. Что ж, хоть какое-то подспорье.

– Какой кошмар, какой ужас! Обе дочери скоро покинуть мать, ужасно. Ты уже знаешь, когда тебе танцевать, Рапси, м?

Этим вопросом она хотела узнать, сколько у нее времени на приготовления.

– Через четыре или пять дней, ба.

– Завтра у нас праздник, помнишь, м? Придешь?

– Да как же, если Арти сгинет в клетке, чего праздновать?

– А ты на лучшее надейся, детка. Приходи завтра. Дядя твой будет, сынки мои, да много кого еще.

– Только без еды…

– Как будто нам впервой голодать! Да, Рапси, давно такого не было, но ничего, не зря ж запасали!

– А стража не помешает?

– Да им противно и смотреть на такое, как рабы забавляются. Раз в год нам положено, вот мы и соберемся. Чего бояться-то, м?

– Я лучше побуду с мамой. Не хочу оставлять ее одну.

Праздником она называла день рождения их первого правителя, Ллеолириана Ба Мора Аммадитра. Тауларам разрешалось раз в год устроить недолгие посиделки в тишине тоннеля, вспомнить былое, обсудить настоящее. Такое собрание как нельзя лучше подошло бы для более детального обсуждения их плана, но оно так же и опасно – стража будет начеку. Рапсамаш понадеялась, что разговоры там не будут столь же двойственны, как ее разговор с Иттирой, иначе у нее наверняка голова разболится.

– Ну ты ступай, мази маме принеси, а про сестру… Жаль ее, малышку, но ничего не поделать. Так же, Рапс, м?

– Да, чем тут поможешь? Это ж клетка. Разве что умолять Кавира пощадить ее, – Упомянув стражника, Рапс невольно поморщилась.

– Поосторожнее с ним, Рапси. Он, может, тебя-то уже и не может тронуть, но на других отыграется, дай только волю.

Иттира разложила все принесенное Рапсамаш с кухни по кучкам, по какой-то только ей одной известной схеме. Поводя пальцем над каждой кучкой, над некоторыми она задерживала свой взгляд и задумчиво смотрела на девушку. Видимо, в этих кучках не хватало того, что Рапс не успела украсть. Девушка пожала плечами.

– Ну ничего, ничего, Рапси. Мы и так живем неплохо, да, м?

– Мне вообще не на что жаловаться, ба. Меня и бить то перестали, и живу с мамой, а не в бараке.

– Такое отношение у Эклата к его «ценностям». Видимо, считают тебя весьма ценным товаром. Как думаешь, м?

При упоминании Эклата Рапсамаш вспомнила, что на кухне говорили о прибытии какого-то Командора. Не будет ли это помехой для них? Как сказать об этом Иттире?

– Ба, а как, говоришь, называлась столица Эклата?

– У ты, девочка моя, историй послушать захотела, м? – старуха склонила голову, поняв, что вопрос задан не просто так, – Шардин называется она, Шардин. Далеко она отсюда, к Западу через хребет, и еще долго через леса, да через степи.

– Наверное, долго добираться было бы.

– А ты как думаешь, почему Дерринронд назван «Городом Дальних Земель», м?

– Путешествие бы потребовало много припасов, да? Сколько ж похлебки, наверное, понадобилось.

– Не столь уж и много, коли охотиться можешь. Главное-то – хребет пересечь, а там уж, будь с тобой свита из охотников, по лесам дичи много бегать должно, как рассказывала прабабка моя.

– Будь я какой-нибудь важной особой Эклата, наверное, было бы неплохо иметь свиту из охотников… Но припасов бы я с собой все равно уйму взяла бы.

Вот теперь разговор действительно стал головной болью. Иттира вроде бы поняла, о чем попыталась рассказать ей Рапс, но особых волнений это у нее не вызвало. Либо она что-то знает и не считает это проблемой, либо недооценивает их, что страшнее… либо она все же не поняла, что вообще ужасно.

– А ты бы хотела стать такой особой, Рапси, м?

– Я… эм…, – девушка на мгновение задумалась, – Не для Эклата, нет. Если только для своего народа. Как предки.

– Как предки, м? – ворожея стала перекладывать ингредиенты из кучку в кучку, – Благо, Рапси, благо.

На минуту в лачуге повисло молчание. Старушка то и дело прислушивалась к окружению. Быстро обменявшись взглядами и резкими жестами Рапсамаш все же удалось понять, что Иттира обеспокоена сидящим у ее дома зверем. Сидит он тут уже давно и почти постоянно, в основном отлучаясь по ночам и очень редко в дневное время. Это было действительно странно. Почему именно сейчас этот кот появился?

– Ба, я волнуюсь за Арти. Надеюсь, ее все же выпустят, – Рапс решила прервать молчание, чтобы, на всякий случай, не выдавать их «немой» разговор.

– И я надеюсь, детка, и я. Не забудь – нельзя попадать мазью в глаза. Расскажешь потом, как мама будет чувствовать себя после нее, м?

– Да, бабуль, конечно. Зайду, когда будет возможность.

– Ну, беги, Рапси, беги. Дай старушке тоже передохнуть с ее слабой спиной и глазами.

Девушка вышла из лачуги, всеми силами пытаясь не смотреть на якобы лазутчика. А что, если бабуля права? Если этот… младший сородич, не младший сородич? Что же это, магия? Перевоплощение? Как узнать? И что с ним делать, если это и в правду шпион? Убьем его – придет Эклат. Оставим – план окажется под угрозой. Нет, пока нужно вести себя как ни в чем не бывало, как будто это нормально, что этот зверь сидит денно-нощно на одном и том же месте и просто наблюдает. Странно. Может, помимо этого, есть еще такие? Но пока это было не самым важным для Рапсамаш. Теперь нужно было дождаться ночи.

Она очень надеялась, что ее не будет искать стража для каких-либо поручений, и что маму тоже никто тревожить не будет. Если мама будет волноваться – ей может стать еще хуже. Рапс едва ли могла вспомнить, когда мама последний раз вставала с кровати. Кажется, это было праздника три назад, когда Арти была еще совсем маленькой. Арти… Держись, Арти!

Рапс решила отсидеться в своем убежище, неподалеку от общих бараков: там она могла спокойно и незаметно пробыть до объявления стражниками «ночи», и при этом не попасться никому на глаза. Убежище было тесным, но, если можно так выразиться, обжитым: незаметный лаз в стене тоннеля, ведущий в пещерную отдушину. Порой Рапс пугалась, что не сможет оттуда вылезти, и тогда эта отдушина стала бы ее гробницей, ее саркофагом, и никто никогда бы не узнал, что она там, где-то в стене. Быть может, что-то похожее произошло и с тем рыцарем, предыдущим владельцем Суиравки? Учитывая особенности оружия, Рапс не сомневалась, что сможет если что с помощью него вырыть или продолбить себе путь наружу. А пока – она посидит здесь, в одиночестве, и подумает, что делать дальше.

Наконец, стража объявила наступление ночи и стала гасить факелы. Скоро закроют проход в тоннели, и тогда Рапс, протиснувшись сквозь прутья решетчатой двери, отправится прямиком на самый мрачный, самый глубокий и опасный уровень шахт – четвертый. Суиравка в виде кинжала прекрасно лежал в ее руке, освещая мягким синим светом своих рун все пространство отдушины. Возможно, ворожея перестраховалась, отдав Рапс светящуюся мазь, ведь свет волшебного клинка был весьма достаточным для девушки, чтобы видеть во тьме вокруг себя. Любуясь клинком и меняя его формы, Рапсамаш прождала еще немного, прежде чем вылезти из своего убежища. Спрятав клинок-спицу под рубаху и надеясь не встретить никого по пути, Рапсамаш, пригнувшись, быстрым шагом направилась прямо ко входу в шахты. Без освещения тоннели казались совсем незнакомыми, чужими, хотя она ходила тут каждый день, почти что на протяжении всей своей жизни. Пару раз врезавшись в стены и углы, девушка наконец нащупала решетку двери. Можно доставать Суиравку, теперь никто уже не должен заметить его свечения.