Песнь ветра. Между западом и югом бесплатное чтение

Глава 1. Восточный жальник

Faun – Isis

Ветер, рванувший в распахнутое окно Дома Удовольствий, разметал тяжёлые шторы, всколыхнул массивные гобелены и развеял пахнущую благовониями духоту. Луч закатного солнца, пришедший следом, рассыпался искрами по осколкам хрусталя на полу, ярким бликом отразился в луже вина и выхватил из темноты изящную ножку дубового стола. Гостям, что пришли сюда за полумраком и тишиной оставалось лишь недовольно переглядываться. Возражать они не смели.

Третий Наследник Императора с удовольствием вдохнул запахи старого города. Этот несочетаемый букет из навоза, мокрой земли и сладкой выпечки ему нравился больше, чем мускус и дурман. Мужчина отвернулся от окна, вернулся к столу, где его ждали.

Меньше декады назад он прибыл в Индигир, после трёх лет службы на южных границах. Сегодня отметить это событие собрались его соратники и друзья, бывшие, в основном солдатами да разведчиками. Их обветренные, загорелые лица резко контрастировали с холеными ликами чиновников империи – постоянными гостями этого заведения.

Наследник взял в руки уже потрёпанные, походные гусли. Задорный, слегка фальшивый аккорд, развеял тишину, полную мрачного недовольства. Его громкий голос разнёс весёлую, но похабную песню. Гоготом и криками поддержали музыку друзья наследника. Расцвели румянцем щёки жриц пятой стихии. Местный оркестр притих в углу, артисты отворачивались негодуя. Только пьяный волынщик взялся подыграть.

– Ну и песни у тебя, Сирел! – воскликнул один из воинов, взмахнув пивной кружкой. В отличие от соратников наследника, облачённых в форму Южной армии, мужчина был одет как стражник.

– Отличная песня, – возразил ему наследник, откинув со лба прядь иссиня-чёрных волос, – спасла нам жизнь на Змеином Хребте. Буйи знатно оскорбились с третьего куплета, не усидели в засаде и попытались разбить мне инструмент. – Сирел лукаво подмигнул другу.

– Ты бы её во дворце спел! – предложил Бова, с сарказмом, приподняв левую бровь, рассечённую шрамом через пол-лица.

– Он пытался, – ответил за наследника незнакомец в роскошном бронзовом плаще, с самодовольным видом стягивая с рук шёлковые перчатки. Его сопровождали высокие и молчаливые телохранители.

Спутники Третьего наследника развернулись было, дабы прогнать незваного гостя, но тот даже не вздрогнул. Сирел отложил гусли и налил вина в чудом уцелевший бокал.

– Каким ветром, Неон?

– Явно не западным, – ответил тот, присаживаясь и откидывая капюшон.

Солдаты, гости и слуги дружно отвели глаза, узнав Второго Наследника Императора.

– И как встретили этот поэтический кошмар жёны правителей? – вернул разговор в прежнее русло Бова.

– Несложно догадаться, – пожал плечами Второй.

Разговаривать со стражей, пусть даже с Трибуном Южной Когорты Верхнего Города, ему было неинтересно, потому Второй плавно повернулся спиной к Бове, устремив на брата внимательный взгляд.

– Ну, давай, Неон, прочти мне лекцию, – вздохнул Сирел, на миг, закатив глаза. В его руки снова попали гусли, и он, не спеша, перебирал отзывчивые струны.

– А смысл? – Неон пригубил вино и, изучив букет, поморщился. – Ты и сам всё знаешь.

– Что он опять натворил? – вмешался Бова, нарочно пропустив мимо ушей пренебрежение Второго.

– Отказался жениться, – Неон, однако, ответил трибуну, не сводя с брата осуждающего взгляда. – Опять. Вернуться не успел, а уже устроил скандал в семье.

Сирел снова вздохнул, выдал на инструменте тоскливый аккорд, и перевёл взгляд на Второго. В серо-синих глазах Третьего читалась усталость. Бова громко фыркнул, расплескав пиво, и хлопнул ладонью по столу.

– И правильно сделал!

Легионеры согласно загомонили. Даже слуга высунул голову из-под стола, где собирал осколки. Молчали только братья: Сирел продолжал наигрывать, а Неон пить вино.

– Ты же понимаешь, что в очередной раз просто отсрочил своё повышение по службе? Не устал ещё по пяти армиям мотаться, как пёс?

– Тебе не надоело это обсуждать?

– Надоело, – вздохнул Второй наследник. – Лучше расскажи, нашёл ли ты то, что искал? Или Нордан Сильный не вытерпел и выгнал тебя из Южной Армии?

– Курган в предгорьях. – Сирел помрачнел.

– Мародёры?

– В том-то и дело, – шёпотом ответил Третий, – всё ценное на месте, но вот тел нет!

– Не может быть! – влез Бова, который не постеснялся подслушать разговор наследников. – Неужели…

Неон презрительно поджал губы и отстранился от вояки, крепко пропахшего пивом:

– Ерунда!

– Но куда ещё могут исчезнуть тела? – возразил Сирел.

– Да кто знает этих южан! Мало ли что взбрело в их голодные головы!

– Голодный человек забирает оружие и одежду, а не трупы. Пять лет прошло, но к кургану не подходили, вещи никто и не попытался забрать. Люди боятся этого места. – Сирел скрыл свои слова задорным наигрышем.

– Что слышно об Ама Сагане? – спросил Бова, когда молчание затянулось.

– Опасная личность, – кивнул Сирел, – и нойоны куда охотнее слушают его, нежели своих королей. Движение ахедов ширится. Южане мечтают служить Ама Сагану.

– Восстание будет?

– Думаю да, – вздохнул Третий наследник. – И боюсь, одним югом ахеды не ограничатся.

– Я уверен, это не то, что вы думаете, – ответил Неон, вернув себе вид уверенный и надменный. – Послы южных королевств совсем недавно уверяли нас в том, что всё под их полным контролем. Мы продлили мирные соглашения. И, несмотря ни на что, Тейн зачистил логово ахедов пять лет назад. Те не могли восстановиться так быстро.

– Завидую, Неон. Завидую этой вашей уверенности. С высоты трона всё выглядит совсем иначе, нежели из-под него. Но я там был. Я видел отчаяние этих людей, их решимость. Терять им нечего: их короли об этом давно позаботились, – Третий наследник тряхнул головой, распрямив плечи, и сделал глоток из кружки. – Я так и не нашёл тела Тейна, а раз нет тела – нет и ответа на вопрос, что же именно произошло тогда, пять лет назад. Быть может, всё совсем не так, как вам поведали дипломаты.

Дверь Дома Удовольствий распахнулась. В полосе закатного света, опираясь на косяк, замер высокий широкоплечий мужчина. Шатаясь, гость ввалился в помещение, опёрся руками о стол и огляделся.

– О, привет, Неон, привет, Сирел! Я искал вас! – махнул он рукой.

Братья так удивились, что не сразу нашли слова для ответного приветствия. Пред ними, в забрызганном грязью плаще с блуждающим взглядом, стоял Первый Наследник. Будущий Император не мог стоять на ногах, его качало. Для Артеса подобное состояние было в новинку, да и братья его таким никогда не видели.

– Какого вихря?! – выругался Сирел.

– Праматерь Мира… – протянул Неон.

– Что с тобой случилось?! – одновременно вопросили младшие наследники.

– У, друзья, нам пора! – Бова слез со стула и увлёк компанию воинов в дальний угол заведения.

– Будь добр, объяснись! – зашипел на старшего наследника Второй.

– Двина! – промычал великан, пожав могучими плечами.

– Что с ней? – насторожился Сирел.

– Она беременна! – простонал Артес.

Его младшие братья выдохнули и переглянулись.

– Прекрасная новость! – заметил Неон. – Но это не повод так реагировать.

– Оставь меня. – отмахнулся от него Первый наследник. – Чему тут радоваться?

– А что именно тебя огорчает? – спросил Сирел, присев рядом с Артесом.

Брат перевёл на Третьего чуть затуманенный взгляд.

– Сам не знаю, – вздохнул Первый наследник. – У меня будет ребёнок от малознакомой женщины, на которой я женился из долга.

– Сочувствую, брат, – ответил Сирел.

Неон же цокнул языком, с громким стуком опустив бокал на стол. Вино взвилось в воздух и выплеснулось на стол.

– Хватит ныть, вы, оба! – несмотря на худобу, Неон выглядел пугающе, когда злился или командовал. – Как дети, ветер вам свидетель! Женитьба – самая простая часть того дела, что возлагает на наши плечи Империя. Как вы будете править страной после наших Правителей, если не можете совладать с собой и своими жёнами? Или вы жаждете передать престол на сторону? Наши многочисленные родственники будут только рады вашей романтической глупости!

– Я его боюсь, – заметил Артес, после минутного молчания.

– Но он прав, – подмигнул Сирел братьям.

– Надо выпить! – согласно кивнул Первый наследник, подзывая слугу.

– На этот раз за что? – возмутился Неон.

– За долг! – ответил Сирел, поднимая чашу с горячим вином.

Вскоре братья забыли о тревогах и сомнениях, наслаждаясь музыкой и беседой. Солнце село, оставив мир на попечение двум лунам. Робкий, серебристый свет Карон едва мог перебить красное сияние Сиры. Тучи нервно мчались по небосводу, то открывая, то затмевая ночные светила.

Курганный месяц только начался, серая пелена мелкого дождя повисла над городом. Вода проникала всюду: застилала дороги туманом и стекала по каменным тротуарам имперских городов, унося последнее тепло. В храмах стихий жрецы выставляли на алтари символы воды и ждали песнь, что пропоёт ветер в трубах Имянаречения на вершине Материнской Горы.

Незаметный в пелене моросящего дождя, в Дом Удовольствий проскользнул один из разведчиков империи. Промокший человек склонился к уху Третьего наследника, и от его слов изменилось лицо будущего Воеводы. Взгляд серо-синих глаз стал осмысленнее, сосредоточеннее, хмель, казалось, выветрился из его головы. Сирел нахмурился, повернулся к гонцу всем телом и долго всматривался в его встревоженное лицо, не веря услышанному. На другом конце зала Бова, заметив напряжённую позу друга, залпом допил своё пиво и поднялся из-за стола.

– Что случилось? – удивился Артес, округлив глаза, когда стихли разговоры и взгляды собравшихся устремились к Третьему наследнику.

– Ты не шутишь? – тихо переспросил Сирел.

– Клянусь Ветром… – хриплым от волнения голосом ответил разведчик.

Третий наследник поднялся, окинув своих спутников тяжёлым взглядом. Артес растерянно обернулся к среднему брату, Неон отставил бокал нахмурившись. Бова попытался застегнуть ремень на раздувшемся от пива животе усмехаясь.

– Абаасов видели на восточном жальнике.

– Не может быть! – ахнул Первый наследник.

– Чушь какая-то! Наверняка это чьи-то шутки, – надменно заметил Второй.

– Надо проверить! – пожал плечами Бова.

– Надо, – согласился Третий. – Вы со мной?

Faun – Satyros (Niel Mitra Remix)

Хмель ещё витал в их головах: они сталкивались друг с другом, смеялись и спотыкались. Через полчаса блужданий по зарослям трибун южной когорты перестал прятаться, прорубая себе путь широкими взмахами меча.

– Ну, где же эти ваши абаасы?! – не выдержал Неон, когда колючий куст дикой розы разодрал шёлковый подклад его безмерно дорогого плаща. – Не иначе у местных разыгралось воображение, а мы тут ерундой занимаемся!

– Так вы ходите в разведку? – спросил Артес, иронично, наблюдая за тем, как шумит Бова, сойдя с тропы по малой нужде.

– Да какая с вами разведка? – тяжело вздохнул Сирел, проведя ладонью по лицу и смахнув воду.

Они вышли к кладбищу. Дождь окутал мир серой дымкой, сквозь его завесу виднелись лишь смутные очертания воздушных надгробий, каждое из которых покоилось на четырёх опорах. Богатые люди ставили себе мраморные, высокие колонны, бедняки же довольствовались деревянными жердями, еле удерживающими узкие гробы над землёй. Под высоким частоколом гробов росли колючие кусты, в которых прятались мраморные плиты с именами покойных.

Заросшая колея вилась по жальнику, к западной его части. Ржавые, железные ворота, что некогда закрывали проход к проклятым захоронениям, сошли с петель и гремели на ветру, постанывая скрипя.

Гробы в этой части кладбища не стояли на высоких стойках, не стремились поднять покойного к ветру и небесам. Тяжёлые, мраморные плиты, заросшие мхом, давили на каменные саркофаги, обвитые стальными цепями. Проклятых заковывали в деревянные гробы, обитые железными дугами. Для отбросов общества, без семьи и рода, отвели скудельницу: общую могилу, вырытую на глинистом берегу, прикрытую железной рамой с квадратным люком посередине.

– И давно его забросили? – Сирел пнул осколок гранитной плиты.

– Да лет пятьдесят назад, – Бова пожал плечами. – Место кончилось. Новое кладбище сейчас находится сильно дальше.

– Судя по колее, им всё равно пользуются, смотри, – Сирел указал на следы.

– Ну, мёртвых бедняков никто далеко возить не хочет.

Следы похоронной телеги ещё читались во влажной земле, хоть оставлены были несколько дней назад. Сорванные с петель ворота скрипели громко, гневно. Сирел пригляделся к колее и нахмурился: обратно лошади мчались, не разбирая дороги, повозка задела проржавевшие створки полуоткрытых врат, отчего те разлетелись в стороны.

– Западный ветер! – Неон сурово сдвинул брови. – Лентяи! Какая халатность! Они бы ещё люк не закрыли!

– Они и не закрыли… – ответил ему Артес, севшим голосом. Первый наследник вытянул руку, указав на общую могилу.

Рыдающие облака разошлись, красный свет Сиры осветил высокую стену алтаря, и железную крышку бедняцкой могилы, справа.

Но не только скудельница привлекла внимание наследников: сверху, возле открытого люка, присыпанный прелой листвой, лежал человек. Поза его, неестественная, страшная, выдавала в нём мертвеца.

Сирел дал знак своим братьям залечь в кустах под покосившимся гробом на деревянных ногах, за воротами западной части кладбища, Бову отправил на разведку. Сам Третий наследник, аккуратно ступая, приблизился к общей могиле.

Труп лежал примерно три дня, на затылке запеклась кровь. Это был мужчина среднего возраста, одетый в новый серебристый плащ служителя линии Воеводы, с эмблемами похоронных служб. Самонадеянность и лень привели его на заброшенное кладбище, здесь же они его и упокоили.

Сирел огляделся, но в серой пелене дождя, казалось, никого не было. Тихий птичий свист донёсся от алтаря: Бова нашёл что-то, требующее внимания наследника.

Третий бесшумно приблизился к белой стене, уже растрескавшейся от времени и осевшей в землю. Та её часть, что обращена была к воротам, ещё сохранила остатки фрески, изображающей Праматерь и Праотца, в окружении четырёх стихий, изгоняющих абаасов из тела неизвестного покойника. Намалёванные чёрной краской, злые духи запада жались к краям изображения, сливаясь со мхом и плесенью, что обильно разрослись здесь за годы запустения. Казалось, абаасы не бегут в страхе, но множатся в тёмных углах, в трещинах и в сколах штукатурки. От белых лиц прародителей остались лишь чёрные рытвины и потёки краски.

Сирел обошёл стену и вздрогнул, на миг ослепнув от яркого неожиданного света. Привыкнув, мужчина разглядел алтарь в углублении стены, на котором кто-то неизвестный зажёг толстую свечу. Такие огоньки возжигали на всех действующих кладбищах империи, но кто мог зажечь его на заброшенном жальнике? И зачем?

Сирел приблизился, так, чтобы не выходить из тени, и пригляделся: кроме самой свечи в углублении лежала буханка чёрствого хлеба, засохший кусок сыра и стоял небольшой кувшин с молоком.

Наследник нашёл глазами Бову, что прятался в тени за саркофагом. Им обоим не понравился огонь на алтаре заброшенного кладбища и свежее подношение неведомым духам.

Третий вернулся к скудельнице, в поисках иных следов, но усиливающийся дождь стирал улики, покрывая землю отпечатками тяжёлых капель, вымешивая её, словно тесто. Ветер немилосердно дул, сгибал деревья и раскачивал старые гробы на деревянных ногах. Один его особо мощный порыв повалил росшую в центре жальника священную голубую ель, и та увлекла за собой висячие могилы детей огня, стоявшие рядом. От удара подкосились колонны у древней каменной гробницы, крышка съехала с саркофага и с оглушительным грохотом обрушилась на землю.

Встревоженные птицы взмыли в воздух, нелепо кружа над кладбищем, криками взбудоражив округу. Сирел отвлёкся, и не сразу понял, что за его спиной что-то происходит. Услышав странные хрипы, он нырнул поглубже в кусты и обернулся.

Наследник ошибся, думая, что мертвецу у скудельницы три дня, ошибся ровно на одни сутки. Теперь же, на четвёртый день, случилось то, чего так боялись жители империи: в проклятое тело вселялся чуждый дух из иного мира. Конвульсии всколыхнули труп, он выгнулся дугой, словно силясь вдохнуть, кожа его покрылась жёсткой щетиной отрастающей звериной шерсти. Лицо вытянулось, нос потемнел и принял собачью форму, зубы заострились, а в мёртвых глазах загорелся страшный, белый огонёк.

Абаас поднялся с земли, рванул на себе остатки одежды и выпрямился. От человека в нём мало что осталось, сменившись чертами непривычными: мощный загривок, неправильные, звериные суставы ног, острые когти, хвост. Чудище застыло, тяжело дыша. Абаас озирался, водя по округе мутным взглядом. Позади него выглянула из-за туч красная луна, обагрив его блестящую шерсть кровавым сиянием.

Неон и Артес не удержались и выглянули из укрытия, когда мощный, не звериный, но и не человеческий, вой пронёсся по округе. То, что они увидели, заставило их похолодеть от ужаса: на зов новоявленного духа сползались чёрные тени. Выходя к алтарю из дымки дождя, они приобретали очертания таких же уродливых тварей. Звериные, у кого медвежьи, у кого собачьи или кошачьи морды, озарённые красным светом Сиры, щерились, обнажая клыки.

– Артес, они не справятся! – Неон шептал, но даже шёпот выдавал ужас Второго. – Быстро, за подмогой!

– Я не брошу их! – насупился Первый, но у самого горло от страха пересохло.

– Ты наследник престола Империи, в драку ты не полезешь! – оборвал его Неон и потащил за собой. – Мы все там погибнем, если не позовём солдат! Шевели ногами!

Артес, ошарашенный увиденным, не сопротивлялся. Он видел, как западные твари выходили из тумана, нюхая воздух возле нового сородича, и надеялся, что его младший брат дождётся помощи.

Но Сирел, рассмотрев всех семерых абаасов у алтаря, отступать и не подумал. Третий знал, что Неон не пустит в драку Артеса, знал и то, что будущий казначей ринется за помощью. Но пока стража придёт… Тихий свист оповестил Третьего наследника, что его друг с ним, возле алтаря.

Сирел повёл плечами, поправляя ножны клинков за спиной, провёл рукой по волосам, мокрым от дождя, убирая их с лица. Наследник чувствовал гнев, но не удивление.

Этих тварей не видели целое столетие, однако Тейн предупреждал, что абаасы вернутся.

Мужчина сгруппировался и кувыркнулся головой вперёд, выкатившись точно под ноги тварям. Он молниеносно выпрямился, выхватив из ножен два коротких парных клинка – подарок Тейна. Сталь не блеснула в лунном свете: мечи его были из воронёной, матовой, стали, и лишь кромка отточенных лезвий слабо мерцала. Третий, немедля, широко рубанул с двух рук по первому же абаасу, распоров тому грудь и брюхо. Кровь брызнула, её едкий запах разлился по поляне, привёл в чувство остальных тварей и те напали, сразу, все. Сирел, не теряя темпа, развёл руки и окружил себя ореолом танцующих клинков, не дающим тварям приблизиться. Одна попыталась и осталась без лапы. Но наследник не мог держаться так вечно, и его друг, Бова, вовремя перекатившийся ему под ноги, обнажил длинный меч, положенный страже.

Белые глаза абаасов полыхнули жутким пламенем, смесью ярости и жажды крови. Новообращённый, не заметив стражника, пытался поднырнуть под мельницы наследника со спины, но вдруг завыл жалобно, когда Бова рассёк ему грудь.

Третий опустил клинки, ощерившись на самого массивного абааса. Тот ответил на вызов, прыгнув с места на наследника. Его сородичи незамедлительно ринулись следом. Бова размахнулся мечом и описал им широкий круг, метя по ногам тварей. Сирел же, двигаясь спина к спине с Бовой, двумя клинками вычертил в воздухе круг поменьше. Твари разлетелись по поляне, ужаленные смертоносным волчком. У вожака абаасов стражник отнял часть ноги, но злобная тварь словно не заметила потери стопы, опираясь на обрубок.

Запах крови усиливался, у абаасов она пахла мертвечиной, тошнотворной и удушливой, к ней же примешивался тяжёлый душок, что издает мокрая, грязная, собачья шерсть. Дождь то усиливался, то затихал, соперники промокли насквозь, месиво под ногами не давало твёрдой опоры, а порывы ветра, налетающие со всех сторон, сбивали с ног.

Третий резко шагнул к двум ближайшим тварям, скрестив предплечья перед собой и заведя клинки за спину. Абаасы напали, рыча, но он молниеносно распрямил руки, широко разведя их по сторонам, и, не сбиваясь, развернулся обратно. Его соперники дёрнулись, словно не осознав произошедшего, а потом их головы свалились с плеч. Звериные тела осели наземь, а головы покатились по жиже.

Бова схватился с избежавшей серьёзных ранений тварью, но та оказалась слишком ловкой, и его меч не успевал за ней. Абаас подпрыгнула вверх и выпустила когти. Стражник откинул корпус назад, но бестия всё равно задела его по груди, распоров куртку и кожу под ней. Он вскрикнул, яростно, и наотмашь взмахнул мечом, промахнулся, потерял равновесие и поскользнулся в грязи. Мужчина попытался встать, но чувствовал, что не успеет – белоглазая тварь уже приземлилась и прыгнула снова.

Сирел в три шага преодолел расстояние меж алтарём, где прикончил абааса, и Бовой. Стражник сгруппировался и откатился под ноги летящей на него твари. Та припала к земле совсем рядом с ним, хотела развернуться, но Третий, на бегу, коротким и резким движением отделил её звериную голову от тела.

Вожак зарычал, яростно, казалось, в его рыке звучат нотки боли и тоски. Сирел сбавил шаг, восстанавливая дыхание, его парные клинки вычерчивали во влажном воздухе медленные восьмёрки. Он мягко ступал по грязи, обходя раненого вожака по кругу.

Оставшиеся абаасы подтягивались ближе. Новообращённый, зажав лапами раненое брюхо, тяжело дышал, неотрывно следя за наследником. Кошка, поджимая обрубок лапы, робко замерла за спинами сородичей. Вожак завыл снова, протяжно, надрывно. Он смотрел на тело обезглавленной Сирелом твари и скулил.

Бова, поднявшись с земли, нахмурился, и встал в стойку выжидая. Когда Сирел оказался сбоку от тварей, трибун закричал, подражая абаасам, и, вращая мечом, сделал резкий выпад. Пока твари отвлекались на него, Сирел влетел вихрем в их строй: кошка упала на землю, отползая в ужасе, новообращённый лишился головы, но вожак, хоть и дезориентированный, пригнулся. Абаас крутанулся на месте, уходя из-под ударов стражника и наследника, оцарапал плечо Сирела, но не удержался на раненой ноге и завалился на бок. Бова вонзил ему клинок в горло до того, как злой дух смог подняться.

Третий обернулся к кошке, стиснув зубы от боли в плече. Она пятилась, неловко поджимая больную лапу, к стене алтаря. В её белёсых глазах читался ужас и страх. Мужчина шёл к ней, перехватив липкие от дождя и крови рукояти клинков, в его взгляде милосердия не было. Тварь пошарила здоровой лапой по земле, схватила какой-то прутик и выставила его перед собой, тяжело и часто дыша. Сирел так удивился, что резко остановился.

– Добей её! – бросил ему Бова, через силу – его меч застрял в шее вожака абаасов и не шёл обратно.

Сирел вздрогнул и двинулся к своей жертве. Кошка, словно понимая, что её ждёт, смиренно опустила палку, и вдруг открыла звериную пасть:

– Ирай! – прошипела абаас, через силу выдавив из звериного горла человеческие слова, – Ирай!

Наследника как молнией ударило, он не верил, не хотел верить. Кошка потянулась к нему, продолжая шептать проклятое слово. Третий не стал её слушать: клинки сработали как острейшие ножницы, и кошачья голова укатилась в кусты. Холодный пот выступил на высоком лбу Сирела, сердце сбилось с ритма.

– Вот морока, пока башку не оторвёшь – не успокоятся! – ворчал Бова, вытащив, наконец, свой меч. Он абааса-кошку не слышал.

С восточной стороны кладбища донёсся топот ног, свет факелов пронзил окружающую тьму. Вернулись Артес с Неоном, приведя внушительный отряд стражи. Сирел выпрямился, глубоко вздохнул и, не глядя, раздал указания:

– Обыщите проклятые могилы. Заблокируйте выход. И узнайте, кто оставляет на алтаре еду.

Стражники разбрелись по могилам, ещё трое остались у перекошенных ворот, четверо ушли в деревню. Если и были другие абаасы на жальнике – идти им было некуда. Западную часть всех кладбищ империи окружал глубокий ров: отчего-то проклятые духи не любили воду.

– Как ты? – спросил Артес у младшего брата.

– Нормально, – кивнул ему Сирел. – Но на мгновение мне показалось, что абаасы обрели разум. И не просто разум, но и речь.

– Да не может быть! – возразил Неон, зябко кутаясь в промокший плащ. – Азов Третий…

– Да-да, – прервал его Сирел раздражённо, – я помню. Но что же тогда я слышал?

От факелов на кладбище стало светло, исчезла таинственная и мрачная полумгла, что скрывала убогость и запустение этого места. Дождь успокоился, изредка роняя тяжёлые капли. Тучи поредели, оголяя небесный свод. Сереброликая Карон вышла из-за чёрного рваного облака и робко взглянула на землю.

Сирел обошёл алтарь, разглядывая оставленную там еду. Какое-то смутное беспокойство поселилось в его душе.

Вместе со стражей прибыла заспанная жрица. Она быстро и без вопросов обработала рану Бове, остановив кровь. Зашивать следы когтей абаасов ему предстояло у друидов.

Сирелу пришлось присесть на крышку ближайшего саркофага, чтобы жрице было удобно осмотреть его плечо. Он расстегнул куртку и расшнуровал ворот рубахи, обнажив четыре длинные борозды, сочащиеся кровью. Если не лечить раны, оставленные абаасами, плоть начинала гнить, грозя гангреной и лихорадкой.

Сирел увидел стражей, ведущих к нему нескольких встревоженных жителей ближайшей деревни. Среди них были недоумевающие, испуганные крестьяне, но Третий заметил в толпе седую старуху, чей взгляд не выражал страха. Она подняла глаза на наследника и кивнула, спокойно. К ней мужчина и обратился, когда деревенские предстали перед ним. Артес и Неон предпочли остаться в тени.

– Зачем вы оставляли еду абаасам? – спросил Сирел, не тратя времени. Жрица ещё перевязывала ему плечо, и он морщился, порой, от неприятных ощущений, – Кто был убит?

– Мой сын, – отвечала ему старуха, – погиб год назад вместе с женой. Сгорели в своём доме.

– И здесь вы их похоронили, хоть кладбище и закрыто?

– Верно, – кивнула бабушка.

– Но они стали абаасами?

– Да.

Сирел видел, как потупили взгляды остальные, и нахмурился:

– Значит, вы решили хоронить своих проклятых здесь? Сколько их было? Вы же знаете, что абаасы опасны! Они неразумные, агрессивные твари!

– Это все похоронщики начали! Мы просили Воеводу деревни помочь нам! Говорили, что тут бродят абаасы! – вмешался мужчина среднего возраста с затравленным взглядом, – Но он нам не поверил! Пришлось задабривать этих тварей!

– И они вас не трогали? – удивился Третий.

– Мой сын, – начала было старуха, но запнулась. – Или то, что от него осталось, он ведь охранял нас. Он сдерживал абаасов. Не давал им нападать на нас.

– Этого быть не может, – Сирел вскочил с места.

– Однако так было, – возразила старуха.

– Ты понимаешь, что говоришь? – спросил Третий, шёпотом, подойдя к старухе.

– Понимаю, – отвечала та, глядя ему в глаза без страха.

– Уведите их, – наследник отступил от неё, махнув стражам.

– Можно мне забрать сына? – спросила старуха ему во след.

Сирел остановился не оборачиваясь. Задумался, взглянув сначала на разводы крови, что успели въесться в его кожу, потом на обезглавленных абаасов, замерших в грязи.

– Забирай, – ответил он, – остальные – мои.

Жители деревни удалились. Сирел видел ликование на их лицах. Они избавились от ночного кошмара, власть имущие, наконец, обратили на них внимание. Только старуха была печальна. Но соседи шарахались от неё, глядели, как на безумную. Никто никогда не скорбел по абаасам. Считалось, что западные духи пожирают души своих жертв, лишают их загробной жизни. Так по кому скорбеть?

– Это какой¬-то бред! – шипел Неон, по дороге во дворец. – Бабка сумасшедшая!

Для наследников прислали карету. Дождь устало барабанил по синей крыше императорской повозки, пятёрка рыжих коней месила копытами грязь.

– Не думаю, Неон, – устало ответил Третий. – Она умудрилась задобрить абааса, а то, что осталось от её сына даже пытался защитить деревню.

– Но этого не может быть! – Артес схватился за кудрявую голову. – Это же значит, что… что… – он запнулся, не в силах высказать мысль, казавшуюся ему крамольной.

Но Сирел мог и сказал:

– Что Посланник вернулся в наш мир? Тейн предупреждал нас!

– Нет! – отрезал Неон, сдвинув брови. – Это просто единичный случай. Никто нам не поверит всё равно.

– Но мы не можем сидеть сложа руки! – возмутился Третий.

– Можем, если подобное не повторится. Сам подумай, Сирел, что наше слово против слова Императора Азова? Всё равно, что плюнуть против ветра!

– Значит, придётся собирать доказательства. – Артес поддержал Третьего. – Но и выступить перед правителями сейчас, без уверенности и доказательств мы не можем, – второго брата он тоже не забыл.

Братья согласно покивали и отвернулись к окнам кареты. На душе у них было тревожно. Из головы Сирела не выходили последние слова абааса-кошки.

Как гласили старые книги и свидетельства ветеранов последней войны с Западом, белоглазые твари не могли говорить и мыслить ровно до тех пор, пока из Источника Смерти не появлялся Посланник – человекоподобный предводитель абаасов. Но источник был разрушен, Ирай повержен, головы последних Посланников ныне украшают Зал Трофеев. Что же имела в виду говорящая тварь?

Глава 2. День Смерти

Gilead – Black Winter Day (Amorphis сover)

На смену осени и дождям пришла зима, укутав империю плотным белым одеялом. Материнскую гору, на которой стоял Индигир покрыл снег. Узкую лестницу к Трубам Ветра занесло, и жрецы каждый день вставали затемно, дабы расчистить пять тысяч каменных ступеней к вершине.

В преддверии дня Смерти Верхний город украсился флажками и фонариками. Лавочники и купцы спешили завершить свои дела перед декадой зимнего поста. В казармах за Индигиром расположилось командование Пятой Армии Марха, а перед праздниками сюда съехались Легаты остальных армий. День Смерти включал в себя, помимо жреческих ритуалов, ежегодное совещание военных.

В ставке командования стало шумно, многолюдно и, несмотря на строгий распорядок, суетно. Гонцы сбивались с ног, разнося депеши и приказы, а легаты легионов и их трибуны ходили, задрав носы, похваляясь близостью к императорскому древу, богатством рода и численностью своих легионов.

Сирел и Бова сопровождали вечером патруль стражи, осматривая Нижний город. Среди бедняцких домов прятались тёмные переулки и узкие опасные улочки. Обитатели трущоб ожидали Дня Смерти с особым трепетом: считалось, что убитые в этот день абаасами не становятся, а, значит, опостылевшая жена или надоедливый сосед могли уйти к Праотцу раньше отмеренного им срока.

– Ты уверен, что твой план сработает? – Бова крутил головой по сторонам, цепким взглядом окидывая подворотни и закоулки.

– Надеюсь, – кивнул Сирел, придержав поводья своего вороного жеребца с белым пятном, в виде черепа, на морде.

– Я уверен, они не станут тебя слушать.

– Им придётся. Иначе нам конец.

– И когда ты стал таким серьёзным?

– Как только переступил границы провинции Орель, – Сирел усмехнулся. – Давно я здесь не был.

Они как раз проезжали южную рыночную площадь. Третий наследник, сам того не замечая, отделился от группы, направив коня к одному из домов. Там, в окне, подсвеченная неярким светом лучины, стояла одинокая женская фигура. Раздёрнув занавески, она глядела на шумную толпу на улице.

– Свирь здесь больше не живёт, – Бова нагнал друга.

– Я знаю, – наследник отвернулся от окна и последовал за стражей. – Просто…

– Ну-ну, – Бова хмыкнул, но тему сменил. – Скажи лучше, кого из Легатов ты надеешься убедить?

– Нордан хорошо ко мне относится. Даже несмотря на статус. Бинин и Осор же несколько консервативны.

– А Шагонар? – Бова лукаво вскинул бровь, зная, как это имя бесит друга.

– Кто его знает, – Сирел излишне равнодушно пожал плечами. – Давно он стал Легатом Северной Армии?

– Два месяца назад, – ответил трибун, – и к тому же он самый молодой легат среди нынешних.

– Да-да, с безупречной родословной, – голос наследника выдавал раздражение. – Только кто мне скажет, где он служил? По моим сведениям, он дальше своего севера не выбирался. А что там на севере опасного? Олений гон?

– Смирись уже, бутон. В твоём случае помогла бы женитьба на Салахиль, но ты же упираешься. И тут даже отец-император бессилен.

Сирел сердито промолчал.

– Нет, это невыносимо! – возмущался Бинин Хитрый, Легат Восточной Армии Империи, когда, за день до Дня Смерти, Легатов Армий и Советников Правителей собрали на плацу.

Пятнадцать чиновников в длинных плащах и высоких колпаках зябко ёжились на зимнем ветру, доспехи пяти командующих покрылись коркой льда. Мелкий, мокрый снег, что падал из чёрно-серых туч, только усугублял их недовольство.

Илим, советник воеводы, согласно закивал. Его породистое лицо, облагороженное фамильной императорской горбинкой на носу, скривилось в гримасе отвращения:

– Я подобрал для нашего Императора несколько кандидаток на место третьей жены. Все они из знатных родов Марха, и смогут родить ему благовоспитанного Третьего наследника. Что, на этот раз, собрался показать нам бутон?

– Тише, – Леон Второй, правящий Воевода Империи, повелительно поднял руку. Был он высок, широкоплеч, но седина уже захватила его некогда чёрные волосы, а глаза поблёкли, – Мой брат сам разберётся со своими жёнами. Что до Сирела, несмотря на своё происхождение, он – будущий Воевода.

– Безродные позорят нашу страну! Твой сын, например! – завёлся Илим, что до сих пор не мог простить Леону женитьбу на простой женщине.

Конечно, после её смерти Воевода женился, как и должен был, на старшей сестре Илима, Ингри Южной, но этим лишь ещё больше унизил её семью.

– Оставь в покое Тейна! – Леон не повысил голос лишь потому, что за долгие годы своей жизни уже устал от бесконечных споров с родственниками. Ему больно было слышать о своём покойном сыне, но он не собирался этого показывать.

– Прошу вас успокоиться, господа, – призвал советник Императора, – мы всё – одна семья. Нам не к лицу ссоры и скандалы.

– Видимо, скандалы – это единственное доступное нашей семье развлечение, – усмехнулся Легат Запада Осор Гневный.

Его родство с императорской семьёй терялось в дебрях фамильного древа, да так далеко, что и не проследишь, но дело своё он знал куда лучше некоторых родовитых Легатов.

Пока Легаты и Советники препирались, на плац въехала длинная, крытая кожаным тентом, повозка. Лошади в упряжи фыркали и трясли головами, а их количество и масть – четыре белых тяжеловоза – говорили одно: кони везут осуждённых на смертную казнь. Зрители нахмурились. Илим снова возмутился, вскинув руки к небу.

– О ветер! Что мы здесь делаем?

– Прекрати, – осадил его Осор, сощурив и без того узкие глаза.

– Зная Сирела, могу предположить, что это не обычные смертники, – пожал плечами Нордан Сильный, Легат Юга.

– Зная Сирела, смею утверждать – это очередная глупость! – возмутился Илим.

Повозка остановилась напротив зрителей. Сопровождающие её солдаты, невольно, отодвинулись подальше, когда кожаный покров вдруг взбугрил, словно кто-то толкнул его изнутри. Странные, рычащие звуки донеслись из-под тента, заставляя лошадей нервничать и испуганно ржать.

Сирел приехал следом на длинноногом вороном коне. Вытащил меч из ножен на спине и ударил плашмя вздыбленный тент. Рычание прекратилось.

– Прошу прощения, что заставил вас ждать, – он спешился, передал поводья слуге и слегка поклонился ожидавшим его Легатам и Советникам, – но только важные и тревожные новости вынудили меня побеспокоить Вас.

– Ближе к делу, Сирел, – Вздохнул Леон, устало.

– Не смею вас задерживать, – кивнул наследник и направился к телеге.

Солдаты, сохранявшие подобие строя, шарахнулись в стороны, когда Третий сдёрнул покров с таинственной повозки.

Неистовый звериный рёв оглушил людей: абаасы рвались из клетки. Они тянули к людям свои худые, когтистые лапы, клацали челюстями, пытаясь перегрызть прутья.

Лица Легатов изменились, Советники побледнели, воины хмурились, обнажив оружие. Один Сирел, казалось, был спокоен: на плац выезжали новые телеги, и с каждой он срывал тент, демонстрируя своих ужасающих пленников. Клетки выстроились в один ряд под нарастающим снегопадом.

И как знак свыше, явились стаи чёрных ворон, что слетались в города ко дню Смерти. Советники с недоумением глядели на Третьего наследника, что шёл к ним, чуть опустив голову. Белый снег падал на его иссиня-чёрные волосы, на меховой воротник тёмно-синего плаща, что развевался на ветру, словно крылья. Сирел вглядывался в лица своих родственников, думая о том, какое впечатление произвела его маленькая демонстрация, но не испытывал гордости, только горечь и усталость.

Имперцы ненавидели абаасов, ненавидели со дня основания Марха, и каждое новое поколение впитывало эту ненависть с молоком матери. Смерть и разрушение несли западные твари в Империю. Там, где прошли они, на мёрзлую, побелевшую, землю оседал чёрный дым пожарищ и вулканический пепел. А за ними, как тени, как равнодушные уборщики, прилетали стаи ворон, собирая свою кровавую жатву.

Зимой Янтарная пустыня на западе застывала, открывая абаасам проход к Марха. Потому чистота белого снега стала казаться имперцам отвратительным символом уничтожения, от того зимой отмечали День Смерти. Так родилась традиция раз в год, в Лютый месяц созывать в города ворон и кормить их, кормить на убой, будто бы голодные птицы могли нарочно призвать абаасов. Словно Смерть можно было отвадить, лишь ублажив её малых слуг.

Когда три Правителя: Азов Третий, Камал Шестой и Ингур Пятый, уничтожили Источник Смерти в горе Холат сто лет назад, в Марха пришёл долгожданный мир, первый со дня её основания. Абаасы, иногда, появлялись, но их было так мало, и так они были слабы, что никто не обращал на них внимания. Теперь духи превратились в легенду, пугающую непоседливых детей, в некоего абстрактного врага, над растерзанным телом которого потомки пируют, наслаждаясь победой дедов. Ритуальное Подношение Воронам утратило прежний смысл, осталась лишь смутная традиция, весёлое заигрывание со страхами прошлого.

Сейчас же оголодавшее вороньё сидело на клетках и их пронзительные крики, смешиваясь с рычанием абаасов, рождали у людей чувства ужаса и страха. Настоящего страха, рождённого кровной памятью. Легаты Пяти Армий, неосознанно, до боли в суставах, сжали рукояти своих клинков. Советники сдвинули брови на бледных, как снег, лицах. Но замешательство прошло, сменившись гневом. Злость, ненависть, отрицание – из самых глубин души – захлестнули их. Илим не выдержал первый.

– Что происходит? Какого вихря ты здесь устроил?! – его голос дрогнул.

– Абаасы снова появляются на кладбищах, – ответил Сирел, твёрдо глядя ему в глаза. Советники возроптали, и наследнику пришлось повысить голос. – Они разумны! – гвалт усилился. В его адрес летели проклятия и угрозы, исполненные сомнений в здравости его ума, – Посланник вернулся! – он крикнул, хоть и не любил кричать. От его рыка замолчали все, даже абаасы и вороньё.

– Объяснись, Сирел, – в наступившей тишине раздался голос Воеводы. Леон Второй сурово глядел на племенника из-под седых бровей.

– Эти абаасы привезены с разных концов нашей страны, – Сирел жестом указал на клетки, не сводя взгляда с дяди. – Последние несколько месяцев мои люди проверяли кладбища империи, зачищали их от пробудившихся тварей. Воевода, абаасы не только снова пробудились. Они обрели разум.

– Где доказательства! – вскричал Илим, и его поддержали остальные советники. Легаты молчали, не отпуская рукояти своих клинков. – Всё, что мы видим – кучу рычащих, диких тварей! Даже если их количество возросло, это ещё не значит, что безродный может оспаривать слова Великого Императора Азова! Докажи нам их разумность, Третий. Иначе эти шутки не доведут тебя до добра!

Сирел стиснул зубы и развернулся, направившись к клеткам. Абаасы, увидев его, злобно зарычали, но отодвинулись от прутьев. Наследник вспрыгнул на ближайшую телегу, отворил засов, под неодобрительными взглядами охранников, и схватил первого попавшегося духа. Тварь с головой барана оскалилась, но не сопротивлялась. Третий выволок зверя за собой, подтащил к испуганно вздрогнувшим советникам и оголил один из своих воронёных клинков. Абаас вздрогнул, выгнулся, вцепившись когтистыми лапами в кожаный наруч наследника. Сирел приставил меч к шее вырывающейся твари и спросил, почти рыча:

– Где Посланник?!

И абаас ответил: из его пасти вырвался жуткий, нечеловеческий звук.

– Ирай! – прошипел он. И повторил, исполненный странной уверенности, – Ирай!

Твари в клетках вздрогнули, зарычали, прижались к прутьям.

– Ирай! – ревел абаас в руках наследника, впиваясь когтями в его предплечье. Кровь капала на снег, приводя в неистовство западных духов и ворон.

Абаасы трясли повозки, пугая людей и лошадей, и лаяли, как обезумевшие:

– Ирай! Ирай! Ирай!

Рычание абаасов далеко разносилось по округе, вороны взлетели и закружили над плацем.

– Хватит! – закричал Хилок, самый старый из советников Императора. – Это лишь уловка, хитрая, коварная уловка, дабы очернить престол! Ты надрессировал их! Околдовал! Безродный, так ты решил привлечь наше внимание? Так ты добиваешься должности Легата Армии Ореля? Какая низость!

Сирел даже не обернулся. Резким движением он обезглавил хрипящую тварь, отцепил от себя агонизирующее тело и ответил, оправив плащ.

– Мне нет дела до ваших интриг. Мне плевать на должности и титулы. Наша Империя в опасности. И угроза эта страшнее, чем вы можете себе представить.

– Мы не станем слушать тебя! Хватит с нас этого! Мы уходим! – советник Казначея, выступил вперёд.

– Вы можете уйти, – Сирел лишь пожал плечами, – но ваше нежелание слушать приведёт Империю к краху. На юге уже двадцать лет идёт гражданская война. По всей империи абаасы просыпаются после столетнего сна. Я хочу предупредить вас до того, как прольётся чья-то невинная кровь. Империи грозит опасность!

– Империя Марха – сильнейшее из государств этого мира, – надменно возразил советник, он же младший брат Воеводы Леона. – Нам нет смысла бояться чего-либо. Лишь предателей и паникёров, что сеют смуту.

– Мы уходим! – повелительно взмахнул рукой Илим, увлекая рассерженных советников за собой.

Когда процессия цветных плащей и высоких колпаков скрылась из виду, Легаты подошли к наследнику, хмурые.

– Что происходит, Сирел? – спросил Шагонар, с неприязнью поглядывая на абаасов.

– Я расскажу вам, если вы готовы слышать.

– Давайте только найдём более удобное место. Но я не могу обещать, что твой отец поверит тебе, – заметил Леон вздохнув. – Абаасов – казнить. Оставьте одну клетку для Императора, остальных на корм птицам!

Солдаты, охранявшие повозки, ринулись исполнять указания. Сквозь прутья клеток на этот раз тянулись алебарды, белый снег окрасился кровью.

Вороньё получило своё первое подношение, но была ли Смерть довольна им?

Gilead – Totentanz

Индигир обернулся в снег, как в саван. На фонарных столбах, под чашами с горящим маслом, сминая когтистыми лапами знамёна империи, восседали вороны. Блестящие, чёрные перья отливали алым, когда отблески факелов касались их. Хриплое карканье сотен птиц далеко разносилось по округе. Тёмные ритуальные одеяния и искрящийся снег совсем обесцветили город. Даже лица людей, казалось, побелели, лишь бы не выделяться из чёрно-белой гаммы.

В воздух взлетали кусочки сажи, танцуя с кружащим над землёй снегом, под звуки играющих на площадях оркестров. Музыканты с надрывом исполняли одну и ту же мелодию. Её повторяющийся, гипнотический мотив, призывал людей опускать головы и танцевать, впадая в транс, забыв о суете. Звуки волынок, барабанов, лютен, малых арф и колёсных лир отражались от каменных стен Верхнего Города, заставляли вибрировать деревянные дома Нижнего.

Вороньё кружило над столицей, роняя перья, то взлетая ввысь подобно чёрной туче, то оседая на землю, словно вулканический пепел. Храмы стихий вывесили белые флаги, распахнули ставни и ворота, возложив на центральных алтарях богатое подношение для падальщиков. И пока птицы наслаждались трапезой, люди изображали воронов, одеваясь в чёрное и поедая праздничное угощение из мяса.

В Зале Советов Дворца Правителей над Индигиром атмосфера царила напряжённая. Советники и Легаты, Правители и их дети собрались здесь с утра.

– Эра Мира, начатая Азовом Третьим! Империя Марха сильнейшая из существующих держав! – надрывались советники Императора.

– Мы закрыли ненужные специальности в Военной Академии Гонгора. Нам не нужно больше инженерное дело! Ведь нет никаких угроз для Марха! – вторили им советники Воеводы.

– Мы убрали гарнизоны с Пограничных Застав на Западе. Солдаты остались только в каждой третьей башне! Гарнизоны на Юге тоже необходимо сократить! Слишком дорого содержать бездействующую армию! – важно кивали советники Казначея.

Три Правителя: Император Бельфегор Первый, Казначей Ирий Пятый и Воевода Леон Второй, восседали на трёх массивных тронах под знамёнами империи.

Круглое помещение Зала Советов было надстроено над вырезанным в скале дворцом и в его высокие, узкие окна можно было увидеть все стороны света, кроме северной. Вид на неё закрывала скала, на вершине которой, стёсанной под орлиную голову, стояли трубы Имянаречения.

В День Смерти ежегодно собирались Легаты и советники, дабы обсудить с Правителями дела армии. Но этот совет выдался совершенно антивоенным.

– И откуда же у наших советников такие радужные сведения? – громко спросил Нордан Сильный нахмурившись.

Его шлем, по случаю ритуала, украшен был чёрными перьями, спадающими на шею, сливающимися с его тёмными волосами и бородой.

– Вы забыли, как исчез легион Тейна? Или не слышали о государственном перевороте в Сире? – поддержал его Третий наследник.

– Тейн исчез по собственной глупости! – отмахнулся уже седой и дряхлый советник Воеводы.

От этих слов Сирел, что стоял по регламенту у подножия тронов вместе с братьями-наследниками, скрипнул зубами, сжав кулаки. Его дядя-Воевода лишь устало нахмурился.

– Тейн предупреждал нас о повстанцах юга! Предупреждал о том, что они собирают армию, дабы захватить власть в своих королевствах, – Третий вышел вперёд. Вороньи перья на наплечниках его брони грозно топорщились, – И теперь Сиры нет! Разве это не сигнал?

– Ты боишься! – крикнул ему Илим, – Сеешь смуту! Одна твоя выходка с абаасами чего стоит!

Пятнадцать советников согласно загомонили. Их невозможно было перекричать. Артес и Неон одновременно положили руки на плечи своего младшего брата, но тот все равно рвался в бой.

– Подожди, Сирел, – прошептал Второй прямо в ухо Третьему. Чёрно-золотые перья его изящного одеяния щекотнули Сирелу лицо, – их всё равно не перекричать.

– Нордан! – Сирел вырвался из рук братьев и устремился к Легату Юга, – Расскажи им, как устроены горные крепости! Без флота или катапульт к ним не пробраться!

– Сирел, ты, конечно, прав, – заметил Легат, – убирать пограничников с постов – плохая идея. Но и обдумывать наступление на южные королевства – глупо. И так же глупо их бояться. Горцы не осмелятся пойти на нас войной.

– Пойти, может, и не пойдут, но заманить нас в горы, как они сделали это с Тейном и его легионом, могут!

– Зачем нам идти войной на Юг? Что мы забыли в этих диких скалах? Одумайся, наследник! – вмешался Шагонар, сверкая белоснежной улыбкой.

Сирела этот «оскал» взбесил окончательно. Только предупреждающий жест Артеса не дал ему сорваться и врезать северянину по надменному лицу.

– Больше всего абаасов пробудилось на южных кладбищах. Вдоль Змеиного хребта кочуют проклятые к Янтарной пустыне. И вы знаете, что это значит… – ответил Третий, обведя Легатов тяжёлым взглядом.

– Пустыня молчит, Сирел, – пожал плечами Осор Гневный, Легат Запада. – Да, ты предупредил нас об опасности, но мы не считаем её значимой. Разведка твоих слов не подтверждает.

Глава Тайной Службы Воеводы, что скрывался за личиной одного из советников Леона, закивал утвердительно, глядя на наследника со злостью.

– Из всего списка проблем, что вечно нависают над нашей землёй, только одна причиняет реальный ущерб сегодня, – покачал головой Бинин Хитрый, – и я говорю о пиратах на Бесконечных островах! Вот где флот империи действительно необходим.

– Значит, вы умываете руки? – удивился Сирел, чувствуя досаду. – Но зачем же закрывать инженерные специальности в Гонгоре? Как вы себе представляете будущее империи без нового оружия?

– Мы и так воевали больше полутора тысяч лет! – Илим, как обычно, снова выступил с комментариями. – Мы жаждем мира! Хватит с нас войн!

– На юге гражданская война! Ама Саган собирает армию! – Сирел тщетно пытался перекричать этого выскочку.

– Она нас не коснётся! – самоуверенно, с восторгом, объявил советник и остальные чиновники его поддержали. – Мы подписали мирные соглашения со всеми королевствами Юга! Эра мира, Объявленная Азовом Третьим, наступила! Хвала стихиям!

– Хвала стихиям! – ответил ему хор голосов.

Сирел смотрел на восторженные лица советников и Легатов и не мог понять, кто сошёл с ума – они или он. Кто-то прикоснулся к его руке. Третий обернулся и увидел свою старшую единокровную сестру Юну, одетую в карминовую мантию ордена Матерей.

– Это бесполезно, братец, – покачала головой женщина. Чёрные перья на её головном уборе укоризненно колыхались, – они не станут слушать, пока кто-нибудь не прольёт пару вёдер невинной крови на их шёлковые простыни.

– Я должен что-то сделать! – Сирел упрямо нахмурился.

Неон и Артес подошли поближе, но не успели ничего сказать: Третий в два прыжка преодолел ступени, ведущие к тронам, и замер напротив отца.

В бледных глазах императора Бельфегора мелькнуло удивление, тут же сменившееся гневом. Худое лицо осунулось ещё больше, во взгляде зажглась ненависть.

– Посланник уже здесь, за Янтарной пустыней, – сказал Сирел чётко, в наступившей тишине, – Я его чую! Я вижу знаки его присутствия! И мы не имеем права плевать на безопасность нашей страны!

– Неудивительно, что ты их чуешь! – ответил ему отец чуть хриплым голосом. – Но твоих подозрений нам мало.

– Отец, прошу, послушай! – Сирел дал слабину, на миг ссутулив плечи и добавив в просьбу оттенок мольбы.

Он так и не смог понять, за что отец возненавидел его ещё в детстве, и эта недосказанность мешала ему разговаривать с Императором хладнокровно.

– Я устал от твоих выходок! – взорвался Бельфегор, повысив голос. Ветер, стихия Императора, ворвался в узкие окна, колыхая знамёна, и пороша снегом чёрные одеяния советников, – Убирайся!

Сирел выпрямился, холодно глядя в глаза отцу. Лёд, казалось, сковал его сердце, сменившись, тут же, жгучим пламенем злости. Третий наследник церемонно поклонился, нарочито медленно спустился по ступеням и вышел из зала Советов, сопровождаемый неодобрительными взглядами чиновников. Лишь братья и сестра сочувствовали ему, но никак не могли помочь.

Мужчина вышел из ворот дворца, глубоко вздохнул, наполняя лёгкие колким зимним воздухом. Прохожие, одетые как вороны, укрыв головы шапками в виде птичьих голов, неистово плясали под звуки ритуальной мелодии. Птицы каркали, вылетая из храмов, а их добыча – кусочки свежей свинины и говядины, падали на заснеженные тротуары.

– Да минует Смерть каждого из нас! – пропел Жрец Огня, танцуя мимо наследника.

– Ещё одно глупое имперское суеверие! – заметил наследник, сам себе под нос, и содрал с головы украшенный перьями шлем.

Он быстро шёл сквозь танцующую толпу вниз к узким переулкам Нижнего города, подальше от суеверного и суетного дворца. Сирел уже не чувствовал ни ненависти, ни злости. В душе его зрела странная, упрямая, решимость. Он знал, что ему делать и никакие предрассудки не могли его остановить. Люди окликали его, просили надеть шлем обратно, не навлекать на себя внимание Смерти. Но Третьему наследнику было плевать.

Белый снег падал на его чёрные волосы, ветер поднимал полы тёмно-синего плаща. Вслед ему летели протяжные, тоскливые, переливы волынки, дрожали, танцуя, синие знамёна, деревья тянули к серому небу тонкие, озябшие руки-ветви, вороньё пело свою злорадную песню. День Смерти был в самом разгаре.

Глава 3. Предчувствие

Beltaine – Parcel of Rogues

Весенний воздух был насыщен сладостным ароматом мокрой молодой листвы. За сине-серой пеленой туч скрылось светило. Тихие раскаты грома ещё слышны были над горной грядой, окаймляющей горизонт, но здесь, над столицей, дождь уже прошёл. Ветер кружил над вершиной Материнской горы, то лаская камни нежным дуновением, то нападая вихрем, крошащим древнюю породу.

В Пиршественном Зале яблоку негде было упасть: так много гостей съехалось на праздник. Треугольные колонны зала были увешаны цветочными венками из синих и красных цветов. Древние зодчие вырезали дворец из скалы, а большой зал находился точно в его центре, поэтому окна у него были лишь на потолке и образовывали небольшой купол, в который закатное солнце бросало косые лучи.

На возвышении у Северной стены стояли три трона: золотой в центре, бронзовый справа и серебряный слева. А на тронах восседали Правители Империи: Император Бельфегор, его брат-Казначей Ирий и брат-Воевода Леон. За столом чуть ниже расположились советники, жены и дети правителей.

Первый Наследник Императора, Артес Первый, до сих пор не мог прийти в себя от радости. Сегодня пятого дня Травяного месяца, он впервые стал отцом.

– Я ещё сомневаюсь насчёт имени, но думаю, что из звуков Купола Имянаречения лучше всего составить имя Свирь! – сильный голос Артеса далеко разносился по каменному залу.

– Свирь? – удивился Неон, тревожно стрельнув глазами на младшего брата.

Сирел ответил ему спокойной полуулыбкой:

– Хорошее имя. Красивое.

– Долго же нам пришлось мёрзнуть! – заметил Неон, недовольно. – Почему нельзя ждать в помещении?

Он до сих пор не мог отогреться. С момента схваток до рождения ребёнка, будущий отец и его родня стояли на самой вершине Материнской горы, слушая Песни Ветра.

– В следующий раз одевайся теплее! – хлопнул его по худому плечу Сирел усмехнувшись. – Не сомневаюсь, что своё отцовство ты спланируешь на более тёплое время года.

– Только не в Огненный! Говорят, все рождённые в Огненный – страшные зануды! – весело окликнула их Юна, махнув рукавом карминовой мантии.

Второй, рождённый в Огненный, ничуть не обидевшись, погрозил ей пальцем.

Со столов, стоявших ниже, в спину Сирелу прилетела ложка. Мужчина поморщился и обернулся. Но у Бовы, что привлёк его внимание, вид был вполне серьёзный. Судя по мокрому плащу, да следам грязи под скамьёй, он только прибыл на праздник. Тарелка перед ним была пуста. Третий слегка повернулся на стуле, словно бы поправить тяжёлые складки своего парадного лазоревого плаща. Тонкий свиток желтоватой бумаги скользнул ему в ладонь, как юркая змейка. Выпрямившись, наследник развернул бумагу под столом и прочитал.

– Ты совершенно не следишь за своим лицом, Сирел, – прошипел Неон, ткнув брата локтем.

– За что, вихрь тебя возьми? – огрызнулся Третий.

Локти будущего казначея были так же остры, как и его язык. Второй наследник никогда не делал лишних движений без повода, однако сегодня он опоздал: Тагал Северная, первая жена императора Бельфегора, мать Юны, Артеса, Ирики и Ямала, успела заметить тень тревоги и злости на лице своего пасынка, но расценила это по-своему.

– Сирел, – окликнула она Третьего наследника, – нельзя предаваться унынию в такой день. Ты же не хочешь навлечь беду на свою племянницу?

– Конечно не хочу, – ответил ей Третий, сжав записку в кулаке.

Его отец, Бельфегор Первый, прервал беседу с советниками и обратил на сына взгляд своих холодных, бледных глаз.

– Тогда какая мысль так омрачила твоё лицо? – продолжала настаивать Первая Жена Императора. – О чём ты думал?

Артес поёрзал на стуле, ссутулив широкие плечи, Неон замер, неестественно выпрямив спину. Салахиль, невеста Третьего наследника и его же двоюродная сестра, устремила на него взгляд сердитый и недовольный. К императору приблизился советник Илим и что-то зашептал, кося глазами на Третьего. Вторая Жена Императора – Лия Западная, мать Неона, его сестры и брата, состроила на лице выражение бесконечной усталости и презрения. Советники, как по команде, скривили рты, устремив на наследника неодобрительные взгляды.

И Сирел не выдержал. Тяжёлые, масляные светильники, весящие под потолком на массивных цепях, противно заскрипели под напором неизвестно откуда взявшегося ветра. Третий наследник поднялся.

– О войне, – громко ответил он. Зал ахнул, оскорблённый грубейшим нарушением традиций. – Позволь мне выйти, отец.

Сирел с насмешкой поклонился правителям и ушёл, не дожидаясь ответа. В след ему летел гневный ропот толпы.

Бова догнал его почти сразу, стоило Сирелу ступить под своды широкого коридора, ведущего из дворца. На стенах теснились изображения, посвящённые войнам с Посланниками. Абааасы картинно распахивали полные зубов пасти и шли войной на могучих великанов-Правителей. За полторы тысячи лет этими мозаиками украсили весь дворец, даже самые тёмные и далёкие проходы. Посланников неизменно изображали страшными, тощими. Черты их лиц, бледные, смазанные, резко контрастировали с черноволосыми и яркими образами Правителей.

– Какой ветер дует в твоей пустой голове! – выпалил трибун южного гарнизона, догоняя друга. Латы, скрытые зелёным плащом, гремели в такт его шагам.

– Лучше расскажи мне, что за новости ты принёс! – ответил Сирел, разворачиваясь к Бове. Он поднял зажатую в кулаке записку на уровень лица, – что за бред?

– Это не бред! – Бова нахмурился. – Я только что оттуда.

– И?

– Всё сгорело! Все рукописи и свитки.

– Да как такое вообще могло произойти? – разъярился Сирел.

– Говорят, несчастный случай: писарь забыл забрать светильник и тот упал на ветхую бумагу.

– Ты сам-то в это веришь?

– Конечно, нет. Но копать под префекта городской стражи не могу. Это выше моих полномочий.

– Император знает? – Сирел смирил гнев, глубоко вздохнув.

– Ему сообщат после праздника, в соответствующей обстановке, – язвительно заметил Бова. – Ты-то о чём думал?

– Сам не знаю, – Третий прижал руку к виску, морщась от головной боли. – Надоели эти многозначительные взгляды и шепотки.

– Будто у тебя есть выбор, – пожал плечами Бова. – Что у тебя осталось, в итоге? Тот жалкий эскиз?

– Ничуть и не жалкий, – ответил Сирел. – Хоть он и неподробный, но, зато теперь мы знаем, что искать.

– Вопрос только где? – Бова зло сплюнул. – Великая Библиотека Индигира только что частично сгорела. Весьма удачно сгорела. Но кому это было нужно?

– Теперь ты мне веришь? – Сирел посмотрел в глаза другу.

– Верю? Во что? В тайную организацию ахедов, которая уничтожает королевства изнутри? Или в то, что побеждённые Посланники вдруг вернулись и жгут книги о себе? – жёстко спросил Бова, вскинув иссечённую шрамом бровь. – Ты одержим, Сирел. Знаешь, как тебя советники называют?

– Брехливым псом? – Сирел только усмехнулся, устало.

– Именно! – Бова зло ткнул его кулаком в плечо. Трибун южного гарнизона развернулся, вглядываясь в лик последнего Посланника с золотыми волосами, изображённого на стене, – конечно, я на твоей стороне. Но во имя всех стихий и великих прародителей, я надеюсь, ты ошибаешься.

В Верхнем городе, в Обители Матерей ярко горел свет. Похожее на пирамиду здание украшали статуи и барельефы с кошками. Юна, вступившая в должность Верховной Матери Индигира пять лет назад, стояла у окна и глядела на вечерний город. В её кабинете присутствовали ещё Матери, и они нервничали, ожидая порядком запоздавшего посетителя.

– Салахиль, дочь Леона Второго, прибыла, – объявила секретарь, открыв дверь и впустив в помещение девушку в бордовом плаще.

– Проходи, милая, – кивнула Юна обернувшись.

Салахиль сбросила плащ, небрежно швырнув его в руки секретарю и прошла в центр, держа голову несколько выше, чем требовали приличия. Её платье сложного красного цвета отливало фиолетовым, что тоже было несколько вызывающе для ещё незамужней девушки.

– Итак, ты уверена, что хочешь служить нашему ордену? – Юна была невозмутима.

– Хочу, – кивнула невеста Сирела.

Она была недурна собой, но высокомерие, проскальзывающее порой на её лице, портило этот облик.

– В качестве Подруги ордена. Скоро я стану женой Воеводы, и моя помощь будет просто необходима Матерям!

Карминовые мантии женщин, сидящих в комнате, слегка заволновались, выражая удивление. Но голоса никто не подал. Юна также осталась спокойной. Только вздохнула, про себя, в который раз отметив, как сильно девушка отличается от своего покойного брата Тейна.

– Что же, желание твоё мы исполним и с радостью примем тебя, как Подругу. Мать Ингода, – обратилась Юна к полненькой, невысокой Матери, – вы будете наставлять нашу юную Подругу.

– Почту за честь, Мать Индигира.

– Надеюсь, наша дружба принесёт гармонию в мир, – Юна чуть склонила голову, глядя в глаза двоюродной сестре.

Но Салахиль осталась безучастной, только мельком посмотрелась в изящное зеркало, что носила на цепочке, как кулон. Окинув Ингоду разочарованным взглядом, она попрощалась и вышла из кабинета.

Три правителя и их жены собрались вечером в общих покоях дворца. Советники, так как приходились близкими родственниками нынешним властителям, также были приглашены. Весть о пожаре в Великой Библиотеке уже достигла ушей знати, и новость эта теперь не давала им покоя.

– Это ужасная трагедия! – Илим прижал руку к сердцу.

– Но как такое могло произойти? – недоумевала Тагал Северная. – Ведь Хранители Библиотеки люди ответственные! Иных не берут на эту должность.

– Говорят, – Илим понизил голос, привлекая внимание, – это поджог!

Толпа ахнула. Зароптала.

– Но кому это было нужно? – равнодушно пожала плечами Лия Западная. – Зачем жечь книги о Посланниках? Кому до них есть дело?

– Кому, кому… – загадочно проговорил Илим. – Кто в последнее время твердит об их прибытии? Кто собирает редких абаасов со всей страны, свозит в Индигир и пугает нас?

– Уж не на Третьего ли Наследника ты наговариваешь? – возмутился Воевода Леон.

– Пусть меня разразит гром, а ветер перестанет петь моё имя! – Илим поднялся. – Но я уверен, это его рук дело!

– Но зачем ему сжигать библиотеку? Это не очень разумно. Ведь ему негде теперь брать сведения о Посланниках, – покачал головой Казначей Ирий. – Как¬-то это не очень логично.

– Не только у него теперь нет сведений о Посланниках, – покачал головой Илим, – но и мы теперь слепы. Нет больше у нас способов опровергнуть его слова. Он теперь станет источником знаний о враге. А может быть… – Илим сделал многозначительную паузу, окинув свою родню тяжёлым взглядом, – может быть, теперь он сам станет врагом!

– Ерунда! – вскочил Леон со своего места.

– Глупости! – испугалась Тагал.

– Бред. – покачала головой Лия.

– Подумайте сами, – перекричал их Илим, – что ждёт бутона в нашей империи? Он станет Воеводой, только если наш Император больше не женится. И Бельфегор даже милостиво согласился дать ему такую возможность! Но что сделал безродный? Отказался жениться на твоей, Леон, дочери, тем самым отвергнув дар, данный Правителями! Три года он служил на Юге, прости Праматерь, как обычный центурион, а мы надеялись, что его эта ссылка образумит. Но вот он вернулся и что мы увидели? Он снова отказался от величайшей должности в империи! И все ради чего? Кто в силах понять его мотивы? Быть может, он так зол на императорских жён, на членов совета, что выносил страшный план мести! Внушить нам мысль, будто Азов Шестой не справился, не снял проклятие. Расшатать веру народа в Правителей, подорвать авторитет армии. Быть может, там, на юге, он три года обучался у ахедов? Вдруг, он один из них! Что, если он – наш первейший враг!

– Праотец тебя побери! – разъярился Леон. – Что ты несёшь?! Как ты смеешь говорить о своём будущем Воеводе такие вещи! Сирел – верный пёс империи!

– Что ж тогда этот «верный пёс» никак не женится на твоей дочери и не укрепит свои права на трон? Без этого брака – он просто безродный бутон, позорящий своим существованием наш род!

Шум, поднявший в зале, разнёсся далеко за его пределы. Взмыли в воздух испуганные птицы за окном, вздрогнули стражники в коридоре. Один только император Бельфегор, казалось, не был удивлён или озадачен. Взгляд его бледных глаз был далёк от происходящего, казалось, он полностью ушёл в свои тревожные мысли.

Материнская гора вся была пронизана ходами и пещерами, словно муравейник. Алхимическая лаборатория находилась на северном склоне, почти необитаемом из-за отсутствия света, да и дорога туда шла через лабиринт холодных и сырых ходов. Сирел этот путь знал, почти с самого детства, когда остался на попечении у Тейна. Тот часто наведывался к алхимикам, только дела свои обсуждал за закрытыми дверьми. Теперь у Сирела был свой вопрос к друидам.

Наконец, в конце пути, показалась высокая деревянная дверь, украшенная барельефами древних алхимических символов. Знаки стихий там были начертаны старым, уже запрещённым в империи, способом. Третий наследник взялся за медное кольцо в пасти абааса и постучал четыре раза. Через минуту дверь со скрипом отворилась.

– Зачем ты пришёл? – спросил его маг огня Омогой, сдвину чёрные брови.

Он всегда был таким, сколько Сирел помнил: одинаково суров со всеми, авторитетов не признавал, но и не презирал людей только за их происхождение.

– А, Сирел! Проходи, не стой на пороге, – послышался голос друида-врачевателя Эллея.

Старик был слеп, но это ему, казалось, не мешало. Он был главным врачевателем Императорской семьи.

– Омогой, мне не удобно вас беспокоить в столь поздний час, но всё же, – Третий подошёл к столу и развернул свёрнутый в рулон свиток старого пергамента, где сохранился отвергнутый эскиз мозаики времён Последней Войны с Западом. – Вы не расскажете мне вот об этом предмете, – он приставил палец к одной из деталей рисунка.

Маг огня нахмурился ещё больше, глядя на пергамент, поднял на наследника тяжёлый взгляд чёрных глаз:

– «Гнев Солнца» уничтожен. Чертежей не сохранилось.

– Неужели, наследник, тебя интересует эта легенда?

– Я не уверен, что это легенда, – покачал головой Третий, – Тейн тоже искал эти чертежи, а у меня нет причин сомневаться в нём.

– И зря, – оборвал его Омогой. – Тейн вечно совал свой нос туда, куда не следует.

– Так что вы ответили ему? Неужели тоже, что говорите мне?

– Да, Сирел. «Гнев Солнца» уничтожен, а его создатель сошёл с ума. И мы повторяем это и для тебя.

– Почему? – Третий не выказал ни возмущения, ни разочарования.

– Потому что мы вынуждены. И мы не вольны нарушить свою клятву, – покачал головой Эллей.

Друид приблизился к наследнику и взял его за руку, увлекая за собой вглубь комнаты:

– Погляди лучше, что я изобрёл.

Сирел схватил рисунок со стола и спрятал обратно в карман плаща, скрутив небрежно. Друид подвёл мужчину к столу, занятому пробирками и ретортами, склянками, горелками и трубками. Сирел в этом не разбирался, для него алхимия была наукой странной и непонятной. Кому она была нужна в их мире, где друиды могли исцелять, а вода из Источника Жизни возвращала молодость и силу?

– Вот это, – Эллей взял со стола запечатанный пузырёк, – средство от жара. И мне удалось обойтись без живой воды.

– А какой был смысл без неё обходиться? – пожал плечами Сирел. После недавнего разочарования Третий не испытывал интереса к научным изысканиям друида.

– В том, что рано или поздно Воды Жизни иссякнут и магия уйдёт из мира. Вот тогда человечество окажется один на один с болезнями и ранами. Мы должны быть готовы.

– Это будущее слишком далеко и слишком туманно, – отмахнулся Сирел, – а вот абаасы и ахеды кружат у наших границ уже сегодня!

– Это будущее не так уж и далеко. Полторы тысячи лет назад были маги всех стихий, сто лет назад погиб последний маг двух стихий. Нынче остались только маги одной стихии.

– Ну а Источник Жизни здесь причём?

– Ты же хочешь снять проклятие? – неожиданно серьёзно спросил Эллей. Омогой тоже подступил ближе.

– Хочу, – осторожно согласился Сирел.

– Тогда узнай, что было украдено из Великой Библиотеки.

– А что было украдено? – насторожился Третий, который впервые слышал об этом.

Но друид и маг промолчали.

– Значит, Азов Третий проклятие не снял, – заключил Сирел, сердито. Он откинул со лба прядь иссиня-чёрных волос и сжал кулаки, – и вы молчите?!

– Сирел, наше положение и без того шатко.

– А я, по-вашему, могу рисковать головой бездумно? – разозлился Третий.

– Бутон ты или нет, но будущего Правителя не казнят, – проворчал Омогой.

– Так помогите мне! Расскажите о «Гневе Солнца»!

– Мы не можем. С нас взяли клятву, – ответил Эллей, – и поверь, мёртвые мы тебе точно ничем не поможем.

– Да какой от вас вообще толк! – Сирел вышел из себя и стукнул кулаком по столу. Как назло, его рука попала точно по одной из колб. Кровь закапала с его правой ладони.

– Мы понимаем твою злость, наследник, – Эллей спокойно взял его руку в свою сморщенную ладонь, второй ладонью он накрыл порез, – но мы на твоей стороне.

Руки друида словно засветились изнутри. Тепло охватило кулак наследника, вошло в кровь, достигло сердца, исцеляя и успокаивая.

Carreg Lafar – Afon Yr Haf

В императорских садах, разбитых на склонах Материнской горы, суетились садовники. Звуки расположенного у подножия горы Индигира практически не долетали до дворцовых высот. В центральной части сада летом пылали алой листвой могучие клёны, под их тенью цвели кустарники с сиреневыми, нежными цветками. Но пока, весной, кругом поднимались к небу только робкие бледно-зелёные ростки, да чернела перекопанная земля.

Нынешние жёны правителей предпочитали красно-фиолетовую гамму центральной аллеи, подчёркнутую синими цветочными бордюрами вдоль дорожек и фонтанов.

Сирел не любил центр сада, с его вычурными клумбами и обилием красного, женского цвета. Его мать в эту часть парка никогда не пускали, поэтому она разбила свой маленький садик между скал. Высокие стены не давали ветру унести плодородную землю, но и солнце не имело сюда полноценного доступа. Поэтому в этом уголке росли только тенелюбивые растения, да куст белых роз, что мать Третьего наследника посадила в насмешку над предрассудками дворца.

Садик приходил во всё большее запустение: вьюнки плотной пеленой засохших побегов закрыли каменную кладку над входом, клумбы смешались с газоном, неухоженная трава доставала человеку до пояса. Плющи плотно укрывали стены, ползли по скалам в недосягаемую высь, оплетали гнилые скамьи и каменный столик, крышу беседки и деревья.

За три года, что Сирел служил на юге, куст белых роз разросся, ощетинившись острыми колючками, и уже давно не цвёл. Качели, что раньше весело покачивались под веткой крепкого дуба, ныне лежали в грязи, под слоем прелой листвой. В углу сиротливо стояла мраморная статуя Дриады, хранительницы природы. Мать Сирела больше других стихий почитала Землю и Воду, передав сыну настороженное отношение к Огню. Дриада охраняла её покой, защищала её сад, но саму её не сберегла.

Сегодня Сирел пришёл сюда, дабы поразмышлять, в тишине. В основании статуи, в потайном отделении, он хранил свои записи, чертежи и дневники ветеранов последней войны. Третий копал под печать секретности, наложенную прошлым императором, и никто не должен был об этом знать.

Мужчина прикоснулся к холодной щеке каменной статуи, разглядывая облупившуюся позолоту на мраморных волосах. На лице её пролегли высохшие дорожки от дождевой воды, словно Дриада оплакивала свою подопечную. Засохшие побеги плотно окутали её, соединив со стеной узорчатым плащом.

Внезапно, старая деревянная дверь, с остатками алой краски, отворилась: на пороге в косых солнечных лучах появился Артес, с маленьким красным свёртком на руках. Красивое лицо будущего императора сияло счастливой улыбкой. Свёрток пошевелился, издав тихий писк.

– Сирел! Смотри, кого я принёс! – продолжая улыбаться, он приблизился к статуе и аккуратно передал свёрток брату.

Сирел осторожно взял ребёнка на руки, придержав головку, и откинул угол покрывала. На него, щурясь и зевая, глядела синеглазая и темноволосая девочка, крайне похожая на своего отца.

– Ты заметил, что и ей передалась наша горбинка на носу?

Горбинка была единственной чертой, что роднила всех отпрысков первых императоров и неизменно передавалась из поколения в поколение. Даже детям Белых Роз.

– Жаль только, что девочек она не очень красит, – удручённо кивнул Артес и обернулся к статуе. – Нет, ну надо же! Золотые волосы. И кто только такое придумал!

– Говорят, что на северо-востоке живут люди с волосами цвета бронзы, отчего не может быть и золотоволосых? – рассеянно заметил Сирел, думая о своём.

– Да ну, – отмахнулся Артес, забирая девочку обратно, – Скорее Западный ветер розами запахнет!

– И это мне говорит человек, разделяющий суеверные настроения женской части дворца! – покачал головой Третий.

– Сам виноват. Необязательно быть суеверным, чтоб уважать чужие взгляды. Ну не хотят они в праздники говорить о политике и войне, неужели так сложно промолчать было? – лёгкий упрёк был слышен в голосе мужчины. – Бросил меня одного.

– Прости. Я не хотел лгать.

– Это было бы не ложью, а хорошими манерами, – нравоучительно заметил Артес и вдруг охнул: – Забыл! Тебя же Тагал хочет видеть! Я за тобой и пришёл.

– Мог бы слуг послать, чего самому бегать, да ещё и с ребёнком? – насторожился младший наследник.

– Это был отличный предлог для побега от скучных семейных посиделок у фонтана.

– У тебя самого скоро будет такая же семья, если не больше. – покачал головой будущий Воевода и направился к выходу.

Артес что-то напряжённо обдумывал, пока Сирел запирал дверь сада. Когда оба брата двинулись по дорожке к центру сада, он, наконец, выдал:

– Это ужасно. Почему только император должен так страдать? Три жены! Я с первой не знаю о чём разговаривать, и мне ещё двоих заводить…

– А мы с Неоном вынуждены жениться на двоюродных сёстрах. Это справедливо?

– Ну, Салахиль симпатичная. Тебе повезло чуть больше, чем Неону. – шутливо поддел брата Артес.

– Ну да… – протянул Сирел, вызвав в памяти, знакомые с детства, черты: бледная кожа, серые глаза, как у отца, но без стального отлива, стройная, даже худая. В целом, не хуже многих. Но тёплых чувств никогда не вызывала. А уж когда она что-то говорила, Сирел не мог сосредоточиться на диалоге, мучимый головной болью, вызванной высотой её голоса. – А что будет со Свирь? Отдашь её в орден?

– Только если сама захочет, – покачал головой Артес, прижимая свёрток к себе. – Я боюсь за тебя, Сирел.

– Почему?

– Потому что после твоей матери, наш отец отказывается брать жену и заводить детей третьей ветви. И если что-то случится с тобой, кто заменит тебя при моём правлении? Кто будет моим Воеводой? Только не говори про Илима!

– Не волнуйся, до нашего правления ещё жить и жить. Может, отец передумает и возьмёт третью жену. Или вон к Шагонару присмотрись.

– А может, ты просто будешь осторожнее и прекратишь лезть везде на рожон? Мне не нужен другой Воевода. – Артес говорил очень серьёзно.

Но Сирел думал о своём.

Тагал Северная сидела на резной скамье, окутанная паутиной весенних теней. Красные почки на тёмных стволах грозили вот-вот превратиться в красивые резные листья, молодая травка робко пробивалась из холодной, завезённой искусственно, земли. Сад ещё не расцвёл, но уже радовал глаз свежей зеленью и трепетом птичьих крыльев.

Алое с золотым платьем Первой Жены Императора, закрывал длинный кожаный фартук. В холеных руках, сложенных на коленях, она держала садовую лопатку. Напротив, в большой круглой клумбе, разбитой вокруг спящего фонтана, чернела свежевскопанная земля. По дорожкам вокруг бегали дети и внуки правителей.

Двина, юная жена Артеса, одиноко сидела на скамье возле колыбели, озираясь по сторонам. Когда её муж появился с ребёнком на руках, она поднялась и поспешила ему навстречу.

– Двина, мне кажется, Свирь что-то хочет, но я не могу понять, что! – Артес озабоченно осмотрел дочку, прежде чем отдать матери.

Двина приняла девочку, её худое, измождённое лицо, озарила светлая улыбка, в голубых глазах светилась нежность. Стоящий рядом Первый наследник улыбнулся в ответ, слегка приобнял супругу за талию и перевёл взгляд на ребёнка.

Сирел тихо усмехнулся, порадовавшись за брата, и направился к Тагал. Первая Жена Императора обернулась на звук его шагов. Сегодня её седые косы лежали вокруг головы, подобно самой дорогой короне. Она протянула Сирелу садовую лопатку и сказала, указывая на вскопанную землю:

– Не поможешь мне посадить цветы?

– С радостью, – ответил он, принимая инструмент.

Тагал объяснила, на какую глубину и как далеко друг от друга надо посадить саженцы. Сирел послушно выкапывал ямки, в которые женщина опускала маленькие зелёные побеги неизвестных ему растений.

– А что это будут за цветы? – спросил он, проведя ладонью по волосам, норовившим упасть на глаза.

– О, это будут красивые голубые колокольчики и тёмно-синие, мелкие, цветочки. А между ними прорастут белые кустики-звёздочки.

– Похоже на звёздное небо, – заметил Сирел, мысленно представив будущую клумбу, – и судя по тому, как вы высаживаете белые цветы, это созвездие Матери Мира?

– Да, оно самое. Любишь звезды? – Тагал искоса поглядела на него улыбаясь.

– По ним удобно ориентироваться, – пожал он плечами.

Тагал спокойно выпрямила спину, внимательно разглядывая пасынка. Горбинка на носу, как у отца и братьев, намечающаяся морщинка меж бровей, серые, с синей каймой глаза. Непослушные, чуть вьющиеся иссиня-чёрные волосы. Довольно редкий оттенок, даже для темноволосых сыновей империи Марха.

Тагал часто сравнивала мужчин с оружием: своего сына Артеса она находила похожим на боевой молот – крупный, мощный, но медлительный. Неон походил на узкий кинжал, которым в тёмных переходах перерезают горло. Сирел же был мечом. Хорошим, надёжным мечом. Без вычурной гарды, или сапфиров в рукояти, но сбалансированным, удобным для битвы. И это её пугало больше, чем молоты и кинжалы. Ей не нравилось то, как он вглядывается в горизонт на западе или хмурится, когда думает, что его никто не видит. До того, как его мать изгнали, он был совсем иным. Но вот он вырос: меч, без излишеств, для которого традиции – глупые суеверия, а созвездия – всего лишь ориентиры во тьме. Кто знает, как глубока его ненависть к собственной семье?

Тагал слышала шепотки советников, она знала о том, что из казны утекают средства в неизвестном направлении, а недавний пожар в Великой Библиотеке встревожил её. В стране патриотов, управляемых членами единой семьи, кто, как не сын белой розы, мог быть предателем?

Сирелу тяжело было смотреть в глаза первой жене императора. Он вернулся с полгода назад, думая, что изменился, повзрослел, но… Один только вид Тагал возвращал ему болезненные воспоминания. Вот она чуть склонила голову набок – и он вспомнил, что после этого движения начинались нравоучения, сводившиеся к одному – он плохой, потому что бутон. Руки она стиснула на коленях – она всегда так делала, когда собиралась сказать что-то неприятное. Третий чувствовал, как внутри него растёт раздражение, как портится настроение, как он проваливается в какие-то детские обиды.

Мать Сирела не любили при дворе. Она это знала, да и ни на что не претендовала, вынося насмешки и злословие с неизменным спокойствием. Через пять лет после знакомства с Бельфегором она родила Сирела, и положение её ухудшилось, хотя, казалось бы, куда уж хуже. Ни Тагал, ни Лия не хотели своим сыновьям Воеводу из бутонов.

А потом разразился скандал – Сирел сжал садовую лопатку со злостью – и его мать выслали из дворца. Суть конфликта никто Третьему не объяснил, он тогда ещё даже первой декады жизни не перешагнул. И ни одна из мачех заниматься ребёнком не захотела. Так он и остался на попечении у Тейна – такого же бутона, и Юны, что поссорилась с матерью из-за него. Бельфегор сделал вид, что у него нет сына, и отправил Сирела в Гонгор. Время в академии Третий вспоминал даже с радостью – всё веселее, чем дома.

– Я хотел бы извиниться, – начал Сирел, нарочито спокойно, прервав свои невесёлые размышления. Он старался не отрывать взгляд от земли, в которой продолжал рыть ямки. – Я повёл себя недостойно и глупо. Артес уже объяснил мне, что неприятие верований и традиций не повод пренебрегать чувствами окружающих.

– Так и сказал? – удивилась Тагал улыбнувшись.

– Да.

– Ну, значит, хоть кто-то меня слушает! – рассмеялась женщина. – Но я не собиралась тебя отчитывать. Правда необходима, но не всегда уместна.

– Я помню, – кивнул Сирел, с серьёзным лицом. Эту странную фразу она повторяла часто.

– Не сомневаюсь. Как там было на юге? Тебя долго не было, мы скучали.

– Угу, – тихо фыркнул Сирел, – на юге, как и на любой службе. Не хочу утомлять вас подробностями скучной солдатской рутины.

– Не пора ли тебе остепениться, Сирел? Перестать метаться по стране? Заняться достойными наследника делами?

– Какими, например? – Третьему не удалось скрыть злость. Он невольно, обернулся к Салахиль, что, заметив его взгляд, состроила расстроенное выражение на лице и убежала. Сирел тяжело вздохнул.

– Ты жесток с ней! – Нахмурилась Тагал. Ингри Южная, мать Салахиль, что сидела неподалёку, недовольно скрестила руки на груди. – Не уважаешь ни её, ни Леона!

Третий поднялся, отбросив бесполезную лопатку:

– Уважаю!

– Не похоже! Или ты на столько зол на нас всех? – Тагал картинно запнулась. – О мать мира! Да, мы поступили ужасно, и по отношению к тебе, и к твоей матери, и той девушке, что ты привёл во дворец в семнадцать лет, – Сирел сжал кулаки и стиснул зубы, ярясь ещё больше. – Мне стыдно за то, как мы себя вели. Я всей душой хочу, чтоб ты простил нас. Ведь невозможно хранить покой тех, кого ненавидишь!

– Я не говорил, что кого-то ненавижу! – зачем-то пытался оправдаться Сирел. Но Тагал не слушала.

Родственники начали стягиваться к фонтану. Артес, обеспокоенный, переводил взгляд с матери на брата и обратно. Юна сурово сдвинула брови. Лия Западная упёрла массивные руки в крутые бока и замерла, неодобрительно наблюдая за происходящим. Олой и Ямал прекратили драку, в которую перерос их урок фехтования, и тоже приблизились, потрёпанные и грязные.

– Грубо, Сирел. Ты лжёшь сам себе. – Тагал покачала головой.

– Это не ложь!

– Мне только остаётся надеяться, что подавляемые тобой обиды не обернуться против нас, их взрастивших. Конечно, мы это заслужили. Но лучше выяснить отношения в домашнем кругу, чем на поле боя!

– Вы думаете, я вас предам? – До Сирела дошло. И это озарение заставило его вздрогнуть.

– Мама! Что ты такое говоришь? – вмешался Артес.

– И, главное, зачем? – Лия Западная едко усмехнулась, обменявшись с Тагал выразительными взглядами.

– Будет война или нет, но мы, семья правителей Империи Марха, должны являть собой те идеалы, за которые боремся: крепкая семья, сплочённость, взаимовыручка. Что было до основания Империи, дети? – она повернулась к Олою с Ямалом.

Последний не растерялся и выдал заученную на уроках фразу:

– Хаос и смута. Одно племя пожирало другое.

– Но три брата: Азов, Ингур и Камал создали империю, объединив разрозненные королевства обещанием помощи, поддержки и защиты. Так, Сирел?

– При чём здесь история?

– Кровь проливается всегда. Каждый день. Но одно дело – проливать кровь врагов своих, другое – кровь своих родных. Сирел, твой отец и все мы виноваты пред тобой, и друг перед другом тоже, – она обвела взглядом всех присутствующих, особенно задержавшись на второй жене Бельфегора. – Нам не изменить прошлого, но мы можем изменить будущее. Выяснить отношения. Высказать всё, что мы думаем, решить наши проблемы открыто и честно, а не подставлять друг друга в тёмных переулках, – на этих словах её взгляд снова упал на Лию Западную, которая, коротко усмехнувшись, пожала плечами.

– Ты не находишь, что поведение твоё лицемерно? – Лия была единственной, кто не боялся высказывать Тагал своё мнение.

– Я хочу, чтоб между нашими детьми не было вражды. Чтобы, став правителями, они не пытались мстить друг другу.

– Скажи проще, ты просто судишь по себе, – прервала её Лия. – И на его месте уже давным-давно перерезала бы глотки обидчикам. А он молчит и терпит. Прям как его мать, да? И тебя это бесит, не так ли? Не знаешь, чего от него ожидать?

– А, может, это ты судишь по себе? – разозлилась Тагал. – Мне действительно жаль, что мы не смогли быть к нему добрее. Я не смогла. И перед тем, как он отправится на войну, на подвиги или просто к нашим врагам, я хочу убедиться, что на его верность не повлияют старые обиды.

– О, да ты решила, что мы воспитали врага? – Лия безжалостно высказала страхи Тагал. И та не нашла слов для ответа, только опустила глаза.

– Мама! – воскликнул Артес. Его мощная грудь ходила ходуном от возмущения, как кузнечные меха. – Сирел самый верный и преданный Империи человек из всех, что я знаю! Может, стоило хоть раз навестить его в том заросшем углу сада и тихо поговорить, а не устраивать спектакль!

– Сирел умный, – Неон встал возле старшего брата, – Он прекрасно понимает, что расплачивается за грехи отца. Понимает также, что если Император возьмёт Третью Жену из знатного рода, то наследником ему не бывать. Но отец не женится, и это немаловажно. А что он не ведёт с сыном душещипательных бесед – невелика потеря, с нами он тоже не больно ласков. Так с чего ему предавать? С того, что, прошу прошения, вздорные женщины отказались его принять?

– Позвольте мне сказать, – вмешался Сирел, – служить стране – не значит служить только своей семье. Империя куда больше и важнее, чем все препирательства. Я не настолько мелочен, чтоб из-за семейного скандала предавать родину. Моя мать была из незнатных людей. Может быть, женитьба на простой девушке и стала самым правильным поступком нашего отца. Мать научила меня заботиться не только о себе и группе своих близких, но и о многих нуждающихся за стенами дворца. Народ империи – моя семья. Артес с Неоном – моя семья. А остальное несущественно. Только не надо больше устраивать мне проверок на верность. Если вы боитесь, что я приду мстить – не тревожьтесь. Я не стану портить из-за вас отношения с братьями. Теперь же, Тагал Северная, и вы, Лия Западная, позвольте мне уйти. Меня ждут дела.

– Иди, – кивнула Тагал.

Когда Сирел исчез меж деревьев, она повернулась к остальным:

– Ну, что думаете?

– Мама, ты поступаешь подло, – Артес гневно нахмурился, отчего императорская горбинка на его носу придала лицу хищное выражение.

– Для таких, как Сирел, нет лучшего способа заставить подчиняться, чем усомниться в их верности. Он теперь в лепёшку расшибётся, чтоб доказать нам свою собачью преданность. Этого ты добивалась? – Лия поправила сползающий красный плащ.

– Не совсем. Мне действительно жаль, что мы были так жестоки с ним, Артес, – Тагал повернулась к сыну. – Просто я, видимо, не умею извиняться.

– В следующий раз поговори с ним лично.

– Мама, зачем ты давишь на него? Ты правда думаешь, что таким образом сможешь заставить кого-то себя уважать? – вмешалась Юна.

– Тебя, моя дорогая дочь, я не спрашивала. – ответила ей Тагал, холодно.

– Да почему вы с ним возитесь? – выпалил Олой, презрительно сплюнув. – Сын белой розы, да он же просто бастард!

Звонкий звук пощёчины разлетелся по саду. Ирика гневно сверкала синими очами:

– Не смей так говорить о своём будущем Воеводе!

– И, ко всему прочему, – вкрадчиво заметил Неон, ласково приобняв родного младшего брата за плечи и отводя от девушки, – он отличный воин. Если он услышит такие слова, боюсь, в честном поединке ты не выживешь.

– Но это же правда! – упрямо сопротивлялся юноша. – Он бутон!

– Правда не всегда уместна! – хором, заученно, проговорили Артес, Неон, Ямал, Ирика и Двина.

Тагал, собиравшаяся было открыть рот, только всплеснула руками. Лия и Ингри обменялись понимающими взглядами.

Артес и Неон расслабленно сидели у камина в кабинете будущего Казначея. Старший наследник улыбался и рассеянно глядел в потолок. Второй же задумчиво разглядывал блики огня на гранях своего хрустального бокала с вином.

– Как думаешь, когда начнётся война? – спросил Неон, скорее самого себя, чем брата.

– Какая война! – отмахнулся Артес. – О чём ты!

– Тейн предупреждал нас об ахедах и абаасах – погиб, зачищая логово первых. Сирел предупреждает нас и об ахедах, и об абаасах… Что будет с ним?

– Сирел просто помешан на заговорах, – покачал кудрявой головой Первый. – Ну ладно, в угрозу ахедов ещё можно поверить. Но абаасы! Чушь.

– Но ты же их сам видел.

– Видел. Но это не значит, что Посланники тоже вернулись.

– Значит, брату ты не веришь?

– Ну… – Артес выпрямил спину, вглядываясь в лицо среднего брата уже без улыбки, – я верю Сирелу! Я хочу, чтобы он стал моим Воеводой. Но он всё делает, для того чтобы в семье его не воспринимали всерьёз.

– Да, Сирел любит бунтовать по поводу и без, – Неон сощурился, с усмешкой.

– И это плохо. Вот что ему стоит жениться? Ты женился, я женился. И теперь я самый счастливый человек на свете. Я отец. И это оказалось не так уж и страшно.

Неон покачал головой, глядя на брата с иронией.

– А если война всё-таки будет?

– Почему ты так думаешь? – Артес нахмурился.

– Потому что Королева Орхона едет в Индигир. По размытым весной дорогам, вместе с дочерями. Сама Королева Орхона! – Неон многозначительно выделил эту фразу. – Если правитель сильнейшего на юге королевства, впервые за столько лет, лично едет к нам в гости, значит, дело пахнет гарью.

Глава 4. Первая Гроза

Jennifer van der Harten – Greensleeves

На какое-то время, занятый подготовкой новобранцев, Сирел забыл о тучах на Западе. Весна упрочивала своё положение: цветы в садах распускались; Нижний город покрылся белой дымкой цветущих яблонь, скрывающей грязь и убогость бедняцких жилищ. Дожди стали тёплыми, облака величественными кудрявыми великанами плыли по небу, чья яркая синева затмевала самые дорогие сапфиры в коронах Правителей. В Имперских садах распустились красные листья на чёрных деревьях, проклюнулись слабые ростки на клумбах, а стаи бабочек, поднимаясь с земли, загораживали солнце.

Часто, по вечерам, Сирел приходил в заброшенный сад своей матери и вглядывался в лицо каменной статуи, словно надеясь получить ответ на свой вопрос. Но холодное изваяние молчало, устремив пустые глаза на колючие заросли диких роз. Запустение этого места наводило на мужчину тоску, и он решил привести сад в порядок. Теперь днём здесь трудились садовники, выпалывая сорняки, подстригая розы и убирая мёртвые побеги. Каменную статую очистили, убрав потёки грязи на щеках. Волосы статуи когда-то были позолочены, как у мифических дриад, а под грязью скрывалось лицо прекрасной женщины.

Сирела всегда удивлял выбор его матери, ведь золотоволосых дриад обычно изображали лишь в храмах всех стихий на витражах, да и то, на свой страх и риск, ибо очень уж они походили на Посланников. Первым порывом наследника было – избавиться от подобного произведения искусства, но, подумав, он решил оставить всё как есть.

На выходном в середине декады, когда Сирел собственноручно сдирал со стены за статуей мёртвые побеги плюща, дверь в сад отворилась, и, решительной походной, в тихий уголок снова вторгся Артес.

Наследник императорского престола выглядел великолепно: в курчавых тёмных волосах поблёскивал тонкий золотой обруч с сапфиром, в тон его синим глазам. Плащ был того цвета вечернего неба, когда солнце уже скрылось, но свет ещё теплится в мире. Две мощные бляхи с символом ветра удерживали его на плечах. Золотой кафтан из тонкой резной кожи, весь в хитросплетениях тиснённых узоров, доходил до середины бедра. Чёрные штаны и высокие сапоги с золотыми шпорами завершали образ.

– Куда это ты так нарядился? – удивился Сирел, оглядывая брата.

Сам он, в перепачканных землёй штанах и грязной синей рубахе, с распахнутым до неприличия воротом, почувствовал себя неуютно рядом с Первым наследником.

– Королева Орхона, наконец, прибыла. Жалуется, что наши юго-восточные дороги размыло паводками. Я встречал её у ворот. К вечеру, до праздничного приёма, она хочет переговорить с Правителями, ближайшими советниками и наследниками.

– Вероятно, она привезла плохие новости, – предположил Сирел нахмурившись.

Засохшие побеги плюща не хотели поддаваться, поэтому он достал нож, и работа пошла быстрее. Артес, присев на скамейку под дриадой, наблюдал за работой брата.

– Наверное, у них опять нет денег, чтобы отдать нам долги.

– И ради этого, королева всего Орхона, месяц тряслась по нашим размытым дорогам?

– У неё три незамужние дочери, боюсь, что одну из них мне придётся взять в жёны, – Артес обречённо выдохнул.

– Третью жену вперёд второй возьмёшь? – усмехнулся брат, почти срезав весь плющ.

– Ну, за второй женой дело не постоит. Дай только дяде Ирию волю, он со всей империи подберёт мне по кандидатке из каждой провинции Казны.

– Зато, если повезёт, твоя третья жена будет одной из знаменитых воительниц Орхона. И твой Третий наследник обретёт потрясающего учителя.

Артес усмехнулся, но ничего не ответил, наблюдая за стараниями младшего брата. В синих его глазах стоял вопрос, который он хотел задать, но всё не находил слов. Сирел хорошо знал брата, и это его нерешительное молчание. Покончив с плющом, он повернулся к нему:

– Ну, давай, спроси уже.

– Ты злишься на мою мать?

Третий помолчал, слегка прикусив нижнюю губу.

– Честно?

Артес кивнул.

– Злюсь. Знаешь, – Сирел сел рядом с братом, – мне кажется проще засунуть абаасов обратно в ту дыру, из которой они лезут, чем понять, что в головах у наших родственников. Видит ветер, я бы уехал, если бы была возможность.

– Но куда? Ты и так долго отсутствовал. Наш отец уже стар, скоро придёт время сменить правителей.

Сирел поднялся, прошёлся вдоль стены задумчиво, остановился возле брата.

– Боюсь, будет война. А на войне правителей не меняют. Так что, у меня ещё есть немного времени, – Сирел попытался пошутить.

Артес нахмурился:

– Да не будет никакой войны. И Ивдель приехала по какому-нибудь безобидному поводу.

– В любом случае я с тобой.

– Я рад, что ты мой брат! – радостно воскликнул Артес, вставая и заключая младшего брата в могучие объятия.

– Что ты делаешь, Артес! Ты меня задушишь и измажешь свою камзол! – прохрипел Сирел.

– Да вихрь с ним, с камзолом! – старший брат, как душа открытая и добрая, искренне радовался тому, что с его плеч свалился тревожный камень.

Артес выпустил Сирела и тот, отступая от брата, схватился рукой за сухой плющ. Растение легко отстало от стены, открыв братьям относительно свежую кладку.

– Что это?

Ошарашенные братья разглядывали стену. Кирпичи, из которых она была сложена, растрескались от времени, связующий состав высох и пришёл в негодность. Сирел расковырял ножом отверстие и прильнул к нему:

– Там что-то есть! Ещё какая-то часть сада.

– Давай посмотрим.

Артес оглянулся, нашёл лопату и принялся разбивать стену. Сирел помогал ему коротким ножом. Кирпичи крошились легко, словно преграду ставили второпях и из сырца, что нашли под рукой. Когда образовался проход, достаточный для человека, братья раздвинули колючие кусты по ту сторону ограды и вошли в неизвестную им ранее часть сада.

Пред ними предстал прямоугольный, вытянутый коридор, одной стороной примыкающий к скале. На дальнем его конце виднелись выцветшие деревянные щиты-мишени. Братья переглянулись и направились к ним. Длина коридора была около ста шагов.

– Ты посмотри, – удивлённо присвистнул Артес, поднимая один из щитов с земли.

В его размякшей середине было много дыр от стрел. Неизвестный лучник стрелял хорошо, редко промахиваясь: края щитов были чисты и без зарубок.

– Неужели это сад моей матери? – удивился Сирел, проводя рукой по щербатой поверхности.

– Значит, златовласая дриада не зря там стоит. Прикрывает вход от любопытных глаз.

– Но почему мать скрывала свои навыки? – Сирел ничего не мог понять.

– Кто знает, брат… – Артес чувствовал смятение младшего.

Тревога камнем легла Первому на плечи, ибо на этот раз кое о чем он был вынужден умолчать.

Hedningarna – Dufwa

Королева Орхона, Ивдель Отважная – статная, высокая женщина с сильными руками, одетая в кольчужное платье, стояла посреди Зала Советов. В круглом каменном куполе треугольные оконца пропускали солнечный свет, что образовывал на полу сложный узор из золотых бликов. Окна на стенах – узкие прямоугольники, расчерчивали помещение косыми оранжевыми полосами, бросаемыми заходящим светилом. В одной из таких полос королева и стояла, окружённая сиянием словно вспыхнувшей огнём кольчуги. Её седые волосы, собранные в косы, лежали на голове, как корона. Стальные шпильки, которыми, при случае можно было сражаться, формировали затейливые зубцы в причёске. Лицо её, с твёрдым подбородком, сурово сдвинутыми бровями, и чёрными глазами, внушало страх и уважение, какое и не снилось некоторым императорам Марха.

Три её дочери, смуглые и темноволосые девушки, стояли на шаг позади матери. Их наряды были куда практичнее: на стройных фигурах красовались дорожные костюмы, со множеством карманов, кинжалов и металлических вставок.

Император и его венценосные братья сидели на возвышении в центре залы, Артес, Неон и Сирел, по традиции, стояли у подножия. Советники настороженно жались к стенам, кроме Илима, что стоял неприлично близко к наследникам.

Среди членов Совета Сирел заметил мага Омогоя и друида Эллея.

Меж тем, Ивдель что-то рассказывала, приковав всеобщее внимание. Голос её звенел от ярости:

– Когда-то это была группа фанатиков из Сиры: они говори о единстве нойонов, о том, что пора объединится против захватчиков с юга. Выступали против продажных королей и жестоких князей. Но со временем их ненависть распространилась не только на властителей и врагов, но и на всю систему правления в принципе. В конце Серого пала Сира. Месяц назад, в начале Пустого, они захватили власть в остальных королевствах, причём захватили почти без крови: народ и армия просто отвернулись от своих королей. Они хотели взять и Стирл, но захватить эту республику торговцев изнутри не вышло, поэтому они выступили открыто. Оказалось, что нойоны не только проповедовали, всё это время они тренировали свою армию. Их методы – вербовка сторонников, захват заложников, поджоги и тихие ночные убийства. Они вырезали все королевские семьи Юга, устроив публичные суды и казни! Выжила только Вилия из клана Сахада, наследница престола Сиры, которая сейчас вынуждена скрываться.

– Кто же они?! – Бельфегор встревоженно нахмурил брови. Ответ он знал, только верить не хотел.

– Они зовут себя Ахедами. Они верят, что монархия изжила себя, что правителя должны выбирать лучшие граждане юга. Те люди, которые не согласились принять их образ жизни либо умирают, либо становятся рабами. Плач тысяч невинных стоит над южными долинами, Бельфегор. Я пришла предупредить тебя, что вскоре алчные взоры Ахедов обратятся и к нашим государствам.

– Ивдель, мы думаем, ты напрасно паникуешь, – мягко возразил император, сжимая подлокотник высокого кресла, в котором сидел. – Разведчики провинций Лодон и Майн утверждают, что Ахеды не собираются воевать с нами.

– Король Сиры тоже так думал… – мрачно отвечала Ивдель. – Теперь его голова, вместе с головами его жены и детей, прибита к воротам Иеры. Они никого не щадят. Даже младенцев. И этот их лидер – Ама Саган. Никто не видел его лица, но его почитают наравне с богом.

– Но… Мы же продляли с Сирой мирный договор полгода назад… – Шёпот одного из советников разнёсся по притихшему залу.

– Чего ты хочешь от нас, Ивдель? – Леон подался вперёд, встретившись взглядами с женщиной.

– Военный Союз, – с вызовом бросила королева.

Советники ахнули: со времён основания империи Марха, Орхон отказывался от совместных военных действий, отстаивая и доказывая свою независимость самостоятельно. Гордые королевы – в этом государстве править могли только женщины – решали свои проблемы самостоятельно, и никто не мог склонить их на свою сторону. Теперь же они сами попросили помощи.

Тем временем королева повторила, словно подтверждая окружающим, что они не ослышались:

– Военный Союз. Хоть Ритуал Плаща, только помогите нам отразить эту угрозу.

– Ты согласна на Ритуал Плаща? Для кого? – удивился Леон.

– Для моих дочерей, – королева указала на стоящих позади неё девушек. – Бия командует пехотой, Чая – конницей. Разведка и стрелки – Уда. Мы готовы стать частью вашей армии, но с условием, что вместе мы очистим Юг.

– Ты предлагаешь нам пойти войной на тех, кто не сделал нам ничего? Вмешаться в дела королевств, которые не просили помощи? – Император хмурился всё сильнее.

– Боюсь, что ожидание – непозволительная роскошь. Пока вы надеетесь, что война вас не тронет, они уже готовятся нанести подлый удар из самого сердца вашей страны.

– Мы должны все обдумать, Ивдель, – подал голос Ирий.

– Понимаю, – кивнула Королева. – Только не раздумывайте слишком долго.

– Оставайтесь у нас, пока мы обдумываем решение. Мы дадим ответ после праздника Начала Лета.

Ивдель Отважная кивнула, и, гордо ступая, вышла из залы вместе со свитой. Когда дверь за ними закрылась, советники окружили троны плотной толпой. Зала наполнилась гулом встревоженных голосов. Император поднял руку – все смолкли. Вперёд выступил Илим, с выражением покровительственным и снисходительным.

– Я понимаю страхи Ивдель, но разведка говорит нам, что Ахедов не интересует Империя Марха. Сейчас их взоры обращены к Стирлу и Островному союзу, их ближайшим соседям.

– Что ты предлагаешь? – Ирий, опершись на левый подлокотник, подался вперёд. – Ничего не делать? Но разве не рискуем мы получить на Юге государство, размерами и мощью сравнимое с нами? Да ещё и обуреваемое столь агрессивными идеями.

– Вряд ли они осмелятся пойти на нас войной. Не в ближайшее время, – возразил советник Воеводы. – Им будет трудно завоевать Стирл: у торговцев самая большая армия наёмников на Юге. А мы для них слишком могущественны.

– Мы можем подождать, чем закончится эта стычка. Быть может, наше вмешательство и не понадобится, – согласился с ним брат и советник императора, в золотом плаще.

Советник Казначея в бронзовой накидке присоединился к остальным:

– Нам невыгодно выступать на юг. Мы ещё после последней войны не восстановились. Сказался и перенос Императорских провинций к центру Марха…

– И наше оружие все такое же, как сто лет назад, – прервал его Сирел, чем вызвал недовольство на лицах правителей. – Наша тактика неизменна со времён первых императоров. Мы предсказуемы для умного противника.

– Наша тактика просуществовала более тысячи лет именно потому, что она идеальна, – возразил ему советник Воеводы, ветеран последней войны с западом.

– Скорее потому, что мы воевали исключительно с ордами абаасов, которые движутся напролом, не удерживая строя. А что мы знаем о сегодняшнем противнике?

– Сирел, если у тебя есть идеи – говори, – холодно заметил Бельфегор.

– Воскресите старый проект «Гнев Солнца», пересмотрите тактику, пошлите больше разведчиков в Стирл и Сиру.

– «Гнев Солнца» был уничтожен, а его чертежи не сохранились. Откуда ты вообще узнал о нём? – скупо отчитался Леон, неодобрительно поглядывая на племянника. – Тактика наша подойдёт и для горцев с юга, а разведчиков у нас предостаточно.

– То есть, вы опять ничего не предпримете? – уточнил Сирел, ощущая комок гнева в груди.

– Мы ещё будем обсуждать этот вопрос, – подал голос Бельфегор, не глядя на сына.

Толпа советников опять загомонила, а Сирел, разочарованный услышанным, отошёл от трона. Так он и простоял у окна, с пустым взором, до конца совещания. Надо было что-то делать. Но что?

Южные королевства никогда не пытались воевать с империей не столько из-за её мощи, сколь оттого, что сильный северный сосед закрывал её от постоянных походов Посланников. Сто лет назад Азов Третий объявил всему миру, что с западными тварями покончено и постепенно о них стали забывать. Выросло поколение людей, которые абаасов видели только на картинках в книгах да на витражах в храмах. Впрочем, как и Сирел.

И пока империя Марха училась жить в долгом мире, её южные соседи, ограниченные слабыми, малопригодными для земледелия территориями, в очередной раз поссорились меж собой. Нуолан, Карон, Сира и Кас выступили против своих богатых соседей из Орхона и Лема. Те объединились со Стирлом и выгнали захватчиков со своих земель. Однако кочевники-айаны Лема не удовольствовались одной победой, а прошлись по всем горным государствам, разоряя и грабя. Так былые забияки скоро остались без еды и крова. Но кочевники не успокоились, продолжая учинять кровавые походы каждую весну. К ним присоединились торгаши Стирла, уводя пленных в рабство, устраивая рейды на прибрежные города. Монархи Карона и Сиры, мучимые отчаянием, пригласили в свои земли наёмников Островного Союза, предложив тем земли и титулы в обмен на защиту.

С южных островов за Зелёным морем прибыли корабли с буйями, высокими, темнокожими воинами со светлыми глазами. Поначалу нойоны не могли нарадоваться на своих новых союзников: те играючи остановили вторжения айанов и даже вернули Карон часть захваченных Лемом территорий. Но вскоре оказалось, что новые друзья не хотят подчиняться: они продолжили грабежи и насилие, только объясняли это «платой за услуги». Нойоны отчаялись: их культура погибала, их женщин забирали в гаремы, детей уводили в рабство.

Тогда-то и появился их загадочный предводитель – Ама Саган. Даже разведчики произносили его имя с неохотой и странным трепетом. Он рассказывал людям, что клановые распри изжили себя, что нойоны единый и сильный народ. Отчаявшиеся, голодные и униженные люди внимали каждому его слову, шли за ним. А он путешествовал по горным королевствам и собирал сторонников. И пока правители королевств безмолвствовали, позволяя буйям бесчинствовать, он учил людей бороться. Однако, Ама Саган был умён и понимал, что в открытом бою с опытными наёмниками у горцев нет шансов, и потому рассказал нойонам, как убивать тихо, в ночи. Научил брать в заложники женщин и детей, научил быть сильными, ибо, как он говорил, только жестокость может напугать жестокого. Зверь, загнанный в угол, должен подпустить хищника к себе поближе, чтобы удобнее было нанести один точный и смертельный удар.

И даже теперь, когда королей в горах не осталось, Сирел не верил, что Ама Саган успокоится. Он вёл свой народ в земли обетованные, и земли эти были явно не среди неприветливых скал. Осада Стирла – лишь отвлекающий манёвр, в королевстве купцов тоже не было полей и скота, только быстрые корабли да ловкие умы. Если разрушить их уклад, Стирл станет просто негостеприимной скалой.

Имперцы не допускали даже мысли, что разрозненные южные кланы осмелятся выступить против Марха, считая свою армию сильнейшей в мире. Один только Сирел думал, что пока они отворачиваются к югу, пробудившийся запад может успеть захватить половину империи.

Но никто не смел сомневаться в словах покойного императора Азова, и даже вулканический пепел, порой долетавший до границ империи, не мог никого убедить в том, что Посланник вернулся.

Faun – Zeitgeist

Утренняя прохлада колкими спицами покалывала тело. Сирел поёжился, проклиная ритуальные рубашки из тончайшего синего хлопка. Артес, стоявший рядом, казалось, холода не замечал. Лицо его озаряла широкая улыбка, спину он держал прямо и походил на счастливую скалу. Неон же, как мелкая тучка, кружил вокруг братьев и трясся от холода. Воздух был свеж и напоен ароматами цветущих деревьев. Белые и сиреневые цветы качались под лёгкими порывами восточного ветерка.

На широком помосте, возвышавшемся над Площадью Ритуалов, среди различных декораций, имитирующих лес и скалы, пели четыре девушки, в традиционных серебристых одеждах жриц ветра. Голоса их переплетались, дополняли друг друга, создавая ощущение, что поёт единое существо, а не четыре разных человека.

– Ветер!

– Ветер!

– Вей, мой ветер!

– Вей в странах далёких, в родных городах!

– Вей там, где закаты.

– Вей там, где рассветы.

– Вей в небе, над твердью.

– В горячих сердцах!

Неон обернулся к старшему брату:

– Дурацкие песнопения! Каждый год одно и то же.

– Ну что ты хотел, – пожал плечами Артес, – это традиция.

Сирел усмехнулся, оставил братьев и направился сквозь толпу.

В день Начала Лета на Площади Ритуалов собирались люди со всех концов Марха. Приезжие и горожане смешивалась: у людей, одетых в ритуальные рубахи – синие у мужчин и красные у женщин – стирались социальные различия. Изредка мелькали цветными робами жрецы. Простота одежд подчёркивала равенство людей перед силами природы. Обязательным условием для праздника было отсутствие оружия, даже стражники оставили мечи и алебарды в казармах.

Всё внимание публики приковывала сцена, где после традиционной постановки, должен был совершиться ритуал Призыва Первой Грозы.

Жрицы ветра удалились под громкие аплодисменты, им на смену вышли жрицы воды и затянули песню о своей стихии.

Сирел, блуждая в толпе, наткнулся на цепкий взгляд Королевы Орхона. Ивдель призывно качнула головой, и младший наследник направился к иноземной гостье.

– Скажи мне, Сирел, как ты относишься к традициям и суевериям? – черноокая женщина была одета в очередное кольчужное платье, только теперь оно было короче и из-под юбки выглядывали походные сапоги.

– Я их уважаю, но не вижу в них смысла.

– И почему же тогда ты без оружия?

– А почему вы в кольчуге? – вопросом на вопрос ответил Сирел.

Резкий порыв западного ветра растрепал его волосы, внушив ему чувство опасности и тревоги.

– Для Ахедов нет ничего святого. А такой момент, когда вся императорская семья без оружия стоит на плохо охраняемой площади – они никогда не упустят. Боюсь, нам следует готовиться к худшему.

– Вы думаете?

– Твоему отцу, я, видимо, напоминаю очередную истеричную женщину, что боится пауков и теней. И, быть может, поэтому он не придаёт значения моим словам, – в её голосе звучало презрение, – но я не из тех, кто разводит панику на пустом месте, и всё потому, что знаю, о чём говорю. Скажи мне, Третий сын императора, насколько суеверен ты, что пришёл без оружия на место возможной бойни?

Сирел задумался. Ветер с запада опять ударил его по щеке, пробрался под рубашку, заставив мужчину содрогнуться. Третий оглянулся, выискивая в толпе подозрительные лица, но людей было так много, что, казалось, будто на площади плещется красно-синий океан.

От Ивдель не укрылись его движения. Она запустила руку в карман и извлекла оттуда короткий кинжал с плоской рукоятью. Такие кинжалы удобно прятать в рукаве.

– Держи. Ни одна традиция не стоит того, чтоб из-за неё умирали твои близкие и родные.

– Спасибо, – кивнул Сирел, принимая кинжал.

Ивдель отвлеклась от наследника, о чем-то заспорив со своими дочерями. Те, в отличие от матери, накинули на кольчуги красные рубахи, и весело улыбались Третьему Наследнику, когда он проходил мимо. Однако, улыбки смуглых красавиц не могли развеять гнетущего чувства, посеянного словами их королевы-матери.

Когда Сирел вернулся к братьям, те уже мирно обсуждали одну из водных жриц, заявленную солисткой сегодняшней постановки.

– Сирел! – обрадовался Артес, обхватив младшего брата за плечи и наклоняясь к нему поближе. – Расскажи-ка Неону, как Нейлина стала Первой Каплей Дождя в этом году.

– Да всё просто, – пожал он плечами, – подарок от меня на расставание.

– Да? – Неон приподнял бровь, лукаво. – А я слышал, что это подарок на первую встречу.

– О чём ты? – Сирел нахмурился, бросив удивлённый взгляд на сцену.

– О том, что теперь Нейлина частая гостья в покоях Императора.

– Зачем ты ему это рассказал? – покачал головой Артес, глядя на смешанное выражение чувств, отразившееся на лице младшего брата.

– Он бы всё равно узнал. А так я увидел его озадаченное лицо, – пожал плечами Неон и похлопал младшего по плечу.

Ритуал начался. Под музыку на сцене появились жрицы воды. В центре, в раковине, спала Нейлина. Женщины танцевали, вплетая в танец магию. Вода то бусами повисала на их шеях, то кружила каплями вокруг их фигур. Когда Нейлина очнулась, распахнув свои огромные зелёные глаза, из подпола сцены, по мановению её рук, поднялся пузырь, полный разноцветных рыбок. Жрицы разделили его на несколько пузырей поменьше, закружив в танце ещё быстрее. Рыбки в водных капсулах летали над сценой, вызывая восхищенные вздохи толпы.

К напряжённой мелодии колёсных лир прибавился тревожный гул барабанов и труб. Сверху, с декоративных скал, на танцовщиц устремила свой взгляд новая жрица. На её голове не было волос, вместо них по коже танцевало яркое пламя, не причиняющее вреда носительнице. Танец, её и присоединившихся к ней жриц, был быстр и порывист. Они окружили Нейлину, подхватили на руки и подняли на скалы.

Там её уже встречала жрица в серебряном, со свитой. Вокруг них клубились облака, ветер непрерывно трепал их волосы, придавая им форму то птицы, то зверя. Женщины кружили вокруг Нейлины, а та, танцуя среди них, продолжала пускать вокруг себя водные вихри, проливая дожди на сцену.

Постепенно серые жрицы опустили девушку на выступ скалы, где Первую Каплю Дождя встретили танцовщицы в бурых одеяниях. Их танец казался грубее остальных, но в нём чувствовалась мощь и сила. Под звуки струнных инструментов и бой больших барабанов, они плясали, окружённые двигающимися валунами. Когда солистка окутывала комья земли водой, из них проклёвывались ростками, распускались бутонами и увядали в единый миг невиданные цветы. Жрицы проводили Нейлину туда, где её снова встречали жрицы воды.

Музыка сменилась, заиграли все звучавшие до этого инструменты. Жрицы всех стихий вышли на сцену. Декорации за их спинами опадали, к женщинам присоединялись жрецы-мужчины. Танец ускорялся, музыка звучала всё громче.

Сирел почувствовал, как влага уходит из окружающего мира. В горле пересохло. Солнце стало припекать, а небо темнело, из голубого становясь чернильно-синим. Толпа, охваченная экстазом, танцевала и ходила ходуном. Сине-красное море волновалось.

В глазах у младшего наследника поплыло, словно время замедлило свой ход. Но если раньше, каждый год до этого, он всецело отдавался эйфории ритуала, то сегодня порывы западного ветра, то и дело отрезвляли его ум. Он попытался оглядеться по сторонам, но ничего не мог различить, кроме красно-синей каши цвета.

Пляска на сцене делалась всё безумнее, Нейлину подхватили на руки, и она подлетала над толпой, изгибаясь в немыслимых фигурах, в окружении капель и струй воды.

Воздух стал ощутимо сухим. Кожа людей сделалась шершавой и жёсткой. Словно от невидимого пламени, жухли листья на деревьях и трава на земле. Небо чернело, над площадью спиралью завивались тёмные облака, солнце скрылось за ними, изредка стреляя в землю косыми лучами сквозь разрывы в пелене.

Из толпы, к площади, на помост вокруг сцены, двинулись женщины с младенцами на руках. Считалось, что все новорождённые должны быть омыты водой первого дождя, на счастье и долгую жизнь.

В процессии была и Двина, что гордо несла Свирь, дочь Артеса, его первенца. Женщины приплясывали, а младенцы только радостно улыбались.

Музыканты играли так громко, что, казалось, их инструменты не выдержат. Звук бился в стенах города, заставляя землю мелко трястись, отзываясь у людей в желудках и сердцах. Дрожь, подобная той, что испытывают влюблённые, била людей. И они плясали, забыв обо всём. Плясали, как умели, как могли. В этом танце заключена была вся суть дикой, необузданной природы, мощной, неуправляемой и прекрасной. Ликование, свобода и красота, жестокость и нежность – всё это сконцентрировалось в одном ритуале.

Только Сирел не танцевал, он всё ждал чего-то, встревоженный смутными предчувствиями. Он оглянулся туда, где видел Ивдель, но королева Орхона и сама не смогла устоять перед магией праздника. Женщина и её дочери с блаженными лицами танцевали на свой, Орхонский, манер.

Сирел двинулся сквозь толпу, пробираясь к возвышению, с которого мог бы лучше видеть площадь.

Матери с детьми на помосте начали танцевать одновременно, исполняя простые, всем известные, движения.

Мужчина тряхнул головой, тёмные волосы хлестнули по вискам, отрезвляя хозяина. Он взобрался на фонтан, в центре площади. Схватив гранитную наяду за одну из длинных прядей, Сирел оглядывал местность. Взгляд его зацепился за фигуры в капюшонах, стоявшие у всех выходов с площади. Они тоже двигались, но движения их были не такими, как у остальной толпы. Видно было, что они танцуют, не отдаваясь эйфории, и двигаются к центру толпы. Спустившись с фонтана, Третий ринулся к братьям, надеясь защитить их.

Меж тем действие достигло своего апогея, с неба упали первые тяжёлые капли. Раскаты грома заглушали музыку, молнии освещали яркими вспышками лица людей, капель становилось всё больше. Запахло свежестью, влага возвращалась в мир. Дождь пал стеной.

Гром гремел так, что попадал точно в такт музыке, расшатывая и без того трепещущий город.

Женщины с детьми подняли младенцев вверх, подставляя их Первому летнему дождю. Толпа разразилась радостными криками.

Ритуал Призыва Первой Грозы состоялся.

Сирел пробрался к братьям, собираясь отвлечь их от праздника, но лицо Артеса вдруг изменилось. Его взгляд остекленел, а сам он замер, потрясённо открыв рот. Младший брат, не раздумывая, обернулся.

Люди, одетые в синие традиционные рубахи, схватили матерей на сцене. Среди них была жена Первого Наследника. Двина глубоко дышала, охваченная паникой, пытаясь скосить глаза на нож возле своего горла.

Музыканты вразнобой затихли. Удивлённые люди оглядывались на сцену и не находили слов от потрясения. Оружие в священный день!

Мужчина, видимо, вожак нападавших, с квадратным подбородком и шрамом через левую бровь и часть губы, вытолкал жрецов со сцены и крикнул:

– Мы обезглавим империю! И начнём с её наследников! Убить их!

Сирел был уже рядом со сценой, бежал, бесцеремонно расталкивая людей, но в тот миг, когда его рука коснулась помоста, мужчина, державший Двину, толкнул ее в толпу, выхватив Свирь. Девочка, не умевшая ещё даже толком держать голову, повисла в его руке, как тряпичная кукла.

За спиной Сирел услышал крики братьев, оглянулся, и сердце его замерло. Артес, несмотря на рану в боку, сжимал могучими руками горло своему неудавшемуся убийце. Фигуры в капюшонах оттеснили неизвестных врагов от Неона, те, что были на крышах, выпускали стрелы в оставшихся на сцене, но из-за тугих струй дождя не могли попасть.

На Сирела накинулись трое в синих рубахах. Он не стал думать или медлить, перехватил руку одного нападавшего и вывернул. Пока его соперник, сгорбившись, отползал в сторону, наследник поймал второго, ударил его в пах коленом и кинул на землю. С третьим ему пришлось повозиться, но, когда враг упал спиной на доски, того настигла чья-то стрела.

Двина вдруг закричала страшно, пронзительно.

Сирел вскочил на помост, но было поздно: дети неподвижно лежали на деревянном полу, в лужицах крови, что быстро растекалась, смешиваясь с дождевой водой.

Звери, совершившие это злодеяние, спрыгнули в толпу, и та испуганно вздрогнула. Люди ринулись в разные стороны, убийцы смешались с ними. Началась давка.

Артес взревел, ринулся за вожаком. В три прыжка он нагнал главаря, прыгнул на него и могучим ударом размозжил его голову о мостовую. Неон схватился за горло, а потом, не выдержав, согнулся, сотрясаемый рвотными позывами.

Сирел, потрясённый, стоял над телом племянницы. Нож выпал из его рукава. Он закрутил головой, выискивая в толпе убийц, но бегущая масса людей не позволяла ничего разглядеть. Позади раздались тяжёлые шаги: Артес, рыча от боли и горя, упал на колени возле тела дочери. Двина, захлёбываясь в истерике, билась на руках у жриц.

Ивдель Отважная, приблизившись к помосту, зажала рот ладонью, и даже под первым летним дождём было понятно, что она плачет.

Родители остальных детей переживали происходящее по-разному: кто-то рыдал, кто-то без чувств опустился на мокрую землю, но равнодушных не было, да и не могло быть.

А Сирел, переполненный горем и гневом, то сжимал, то разжимал кулаки и так стиснул зубы, что те заскрипели.

Никогда ещё, за полторы тысячи лет существования империи Марха, не случалось подобного. Привыкшие воевать с туповатыми тварями с запада, люди не ожидали столь подлой атаки от себе подобных.

Впервые Ритуал Призыва Первой Грозы стал праздником не жизни, а смерти.

Глава 5. Голос Скорби

The Bulgarian Voices Angelite – Listni se goro

Магия Первого летнего дождя, омрачённая кровью невинных, вышла из-под контроля, и теперь разгневанная стихия пыталась стереть людей с лица земли. В Зале Советов поднялся плач и шум, такой сильный, что заглушал рёв разыгравшейся за окном бури.

Совет не созывали: советники, чиновники и члены императорской семьи сами пришли, едва крохотные тела унесли с помоста. Никто и не помыслил о переодевании, а потому пол в зале покрылся лужами, но люди, потрясённые до глубин души, этого не замечали.

Вокруг Артеса суетился друид Эллэй, главный врачеватель Дворца. Старший наследник только яростно отмахивался от встревоженного старца. Рана грозила серьёзными последствиями, но гнев мужчины был так велик, что он не чувствовал боли.

Император Бельфегор прижался к спинке трона, скрестив пальцы перед самым своим носом. Взгляд его был туманен, а на лице застыла гримаса из смеси удивления и ужаса. Его брат Ирий то и дело вскакивал с места, но снова садился, не в силах вымолвить ни слова. Воевода Леон неподвижно стоял спиной к своим братьям.

Ивдель Отважная быстрым шагом взошла на тронное возвышение, оказавшись даже выше императора. Голос её дрожал от холодной ярости.

– Вы не слушали меня! Но я предупреждала! Что вы скажете теперь?

– Ивдель! – окликнул её Леон, – Ты, конечно, была права. Но не стоит терять голову. Никому из нас! – он обернулся к венценосному брату.

Бельфегор, уловив его требовательный взгляд, распрямился и разжал руки, впившись ими в резные подлокотники.

– Убейте их! Убейте их всех, вместе с женщинами и детьми! – взревел Артес, пробираясь к Леону через толпу советников.

– Это слишком! – холодно осадила его Ивдель. – Но мы не можем оставить случившееся сегодня без ответа.

– Они попытались убить наследников престола, и перебили всех младенцев на ритуале! Мы обязаны ответить! Отомстить! – на разные голоса взревели советники.

– Но, за все века существования Империи, мы толком и не воевали с людьми! Ведь Марха была основана как союз против Посланников и абаасов запада, – заметил Ирий.

– Вы не будете одни! – вступила Ивдель. – Проведите церемонию Плаща, Орхон станет вам верным союзником. У нас есть опыт войны с себе подобными. До Восточных королевств абаасы не дошли ни разу за последнюю тысячу лет, от того мы занимались исключительно грызнёй между царствами.

– Да чем эти чудовища могут отличаться от абаасов?! – кипятился Артес, размахивая огромными кулаками. – Наши армии бездействуют! Дядя, подними войска, отомсти за Свирь! И за всех, погибших сегодня!

– Но как же Эра Мира? – округлив глаза, вопросил самый молодой из советников.

Советники замолчали, сбитые с толку. Слышно стало как свирепо бьётся дождь о стены дворца, да жрицы, надломленными голосами, поют песню скорби. Тоска накатила на имперцев.

Но тут, как всегда, вмешался Илим:

– Быть может, мы действительно поторопились в своих мечтах о долгом мире… – он горестно покачал головой, однако, театральность его жеста не укрылась от Третьего наследника, – но мы должны ответить! Честь наша задета! Скажи, Воевода Леон, хватит ли нам воинов, чтобы зачистить юг, как предлагала Ивдель Отважная?

– Нужно послать разведчиков… – начал было Воевода, но Илим прервал его.

– Наша армия – сильнейшая в мире! Не это ли утверждали Легаты Пяти Армий зимой? Значит, война на Юге нам по силам!

Толпа согласно взревела, одобрительный гомон поднялся к полукруглому потолку и заставил стены мелко вибрировать. Сирел же лишь нахмурился и покачал головой. Закатав рукава мокрой синей рубахи, он поднялся к трону, так ловко обойдя советников, что, когда зазвучал его ровный голос, они вздрогнули от неожиданности.

– Отец, Дяди, Братья, друзья и советники, – начал он, призвав зал к молчанию, – мы все пережили ужасную трагедию. Мы все потрясены и полны скорби. Но мы не имеем права терять голову. Наш враг не имеет никакой чести и руководствуется другой моралью, нежели мы. Это значит, что он для нас непредсказуем и опасен. Быть может, план Ама Сагана в том и состоит, что разъярённые болью и горем, мы ринемся на юг, в горы, где перебить нас не составит труда. И пока мы будем воевать на юге, с запада придут орды абаасов, которые разорят наши беззащитные земли, и тогда, после их ухода, захватить Империю Ахедам не составит труда.

– Ты опять за своё! Какую очередную бредовую мысль ты пытаешься до нас донести? – вмешался Илим, глядя на наследника брезгливо.

– Нам нельзя торопиться. Мы не можем обычными средствами победить Ахедов, засевших в горных крепостях. Крепость Илирней на Змеином Хребте не взять без должной подготовки. Готовые к войне, они смогут годами держать оборону, осыпая наши армии камнями и стрелами. Они много лучше знают местность, и количество воинов не будет иметь никакого значения. Нам нужно оружие. То, что когда-то уничтожило Ирай. С ним мы сможем победить. И мы не имеем права забывать о западе! – Сирел почти кричал, пытаясь заглушить ропот чиновников. – Вулканы проснулись, а, значит, Посланники скоро явятся из Янтарной пустыни.

– Нет никаких Посланников! – яростно прошипел Илим. – Мы разбили их!

– Даже если они и явятся, мы победим, как побеждаем уже полторы тысячи лет, – небрежно отмахнулся Леон. – И тебе не стоит недооценивать нашу армию! Мы разберёмся с Ахедами до того, как они успеют что-либо предпринять. Конечно, имей мы при себе то оружие, было бы проще. Но… – он обернулся к Омогою, магу огня, и тот незамедлительно ответил:

– Но орудие уничтожено, а его создатель сошёл с ума, – при этом его треугольная борода презрительно дёрнулась.

– Так что уже завтра я могу начать созывать войска, – Леон, такой спокойный и рассудительный раньше, вдруг показался Сирелу умалишённым.

Третий наследник попытался его остановить:

– Пошлите туда разведчиков! Выясните, для начала, почему мы так поздно узнали об этих людях, и что стало с нашими агентами на юге! Это может быть ловушкой!

– Ты просто трус, Сирел, – Бельфегор сверкнул бледными глазами, но не повысил голоса.

Третьего словно хлестнули плетью, он повернулся к отцу, на мгновение, потеряв дар речи. Советники испуганно замерли. Младший наследник вскинул голову, холодная, как ледяные брызги северных морей, ярость, заполнила его разум. Он выпрямил спину и сказал:

– Завтра же я выезжаю на Запад. Я обыщу место последней битвы с Посланниками и найду обломки оружия. А заодно, если Воевода выделит мне людей, прикрою наши западные границы, пока вы будете бессмысленно уничтожать армию на юге.

– Сирел! – Артес был зол и потрясён. – Ты должен отправиться с нами на юг! Ты должен помочь мне отомстить за Свирь! За мою дочь!

– Артес, я скорблю вместе с тобой. Однако, мы в ответе не только за свои семьи, но и за всех жителей империи. Кто защитит их от запада, пока мы воюем с югом?

– В чём-то он прав, – презрительно заметил Бельфегор. – Леон, пусть он забирает гарнизон западных сторожевых башен. Остальные готовятся к походу на юг.

– Да, мой Император, – Леон поклонился.

Советники снова зашумели, и когда Император поднялся и вышел, стали расходиться.

Артес догнал Сирела у дверей.

– Ты не можешь бросить меня в такой момент! Я твой старший брат! Мою дочь убили! Ты должен помочь мне отомстить!

– Нет, Артес. Месть должна быть продуманной. А то, что затеваете вы – самоубийство.

– Значит, ты бежишь от битвы?! Не ожидал от тебя!

– Я не бегу от битвы! Я хочу найти оружие, как ты не поймёшь! С его помощью горные крепости дрогнут и Ахеды падут, без него же вся наша армия подобна жертвенным баранам!

– Значит, не едешь?!

– Нет, – твёрдо ответил Сирел отворачиваясь.

– Ты мне больше не брат! – яростно выдохнул Артес и удалился.

Неон, ныне ставший молчаливой тенью, подошёл к потрясённому младшему брату:

– Сирел, не надо так. Не ссорься с семьёй. Иди на юг, поддержи брата.

– Нет, Неон. Должен же хоть кто-то в нашей семье иметь голову на плечах.

– А что, если твои поиски ничего не дадут?

– Тогда я вернусь и буду молить о прощении, – пожал он плечами, но у самого сердце сжалось от горя.

– Надеюсь, Артес тебя простит. Он ведь никогда слов на ветер не бросал, – Неон похлопал брата по плечу, попытался одобрительно улыбнуться, но не смог.

Ивдель, выходя из зала, неодобрительно поглядела на младшего наследника, словно он разочаровал её. Сирел стиснул зубы, чтобы не зарычать от бессилия и направился вглубь тёмных коридоров.

Поначалу путь его лежал в крыло Воеводы, где жили все родственники императора по линии военных, и он в том числе, но тревога не давала покоя, и Третий направился в сад. Гроза раскачивала старые деревья, дождь заливал землю. Прихватив фонарь с центральной аллеи, мужчина подошёл к заросшим воротам сада своей матери.

Восстановленная статуя златовласой дриады встретила его грустной улыбкой. В неровном свете фонаря, под проливным дождём, казалось, будто выражение её лица меняется, но Сирел, охваченный гневом и болью, не видел ничего, кроме оттенков печали и ярости. Он рассеянно прикоснулся к золочёным кудрям, а потом нырнул в тёмный проход за спиной статуи.

Оказавшись на стрельбище, наследник зажёг фонарь у входа. В каменной беседке, в углу, теперь стоял большой лук и колчан со стрелами, которые Сирел принёс сюда. Мужчина положил стрелу на тетиву, вскинул лук и выстрелил. Сквозь плотные потоки воды было сложно целиться. Несколько первых стрел легли рядом с центром, и только последняя угодила точно в яблочко.

За его спиной послышались шаги, Сирел резко обернулся и распахнул глаза от удивления. Пред ним стояла Юна, в карминовом облачении ордена Матерей. Лицо женщины было встревоженным.

– То, что ты задумал – безумие! – воскликнула сестра, но тут же взяла себя в руки. – Однако, я могу тебе помочь.

– И чем же? – не очень вежливо ответил наследник, раздосадованный её появлением.

– Нам лучше присесть, – заметила она.

Сирел проводил старшую сестру до скамьи под навесом в передней части сада, сам же сел напротив, на крупный каменный обломок. Когда ветер налетал с запада, вода попадала под навес, точно ему на спину, но он этого не замечал, поглощённый своими переживаниями. Фонарь наследник воткнул около статуи, и лица сидящих освещались с одной лишь стороны.

– Ты знаешь, что орден Матерей не пользуется у знати популярностью, – начала Юна, – Матери не служат своему роду, не почитают стихии. У нас много Подруг среди знатных и незнатных особ по всему миру. Но, Подруги – это только видимая часть, того, что мы имеем…

– К чему ты ведёшь? О вашем тайном ордене Воинствующих Матерей давным-давно прознали все три службы разведки, – перебил её Сирел. Третьего трясло. Ему не хотелось разговаривать.

– Сирел, мы знали… – Юна нервно сглотнула, – Мы знали о том, что может произойти на празднике. Но мы не думали, что они тронут младенцев. Нам удалось спасти Артеса с Неоном, но Свирь…