Песня сирены бесплатное чтение

Гапарон Гарсаров
Песня сирены

«Сильнее смерти бывает любовь; бывает ли она и сильнее жизни?»

Григорий Ландау

Пролог

Рассвет над Матисовым островом отгонял туман к набережной. Небо было бледно-розовым, но солнце ещё не успело осветить Неву. Самое время для утреннего клёва. Четверо рыбаков уже сидели в резиновой лодке, закинув удочки на прикормленные с вечера места.

– Ни хрена тут нет, – пожаловался один, недовольно уставившись на белый поплавок. – Зря время тратим, нет тут рыбы…

– Да тише ты, Жорка, не бухти, – посоветовал другой рыбак, не сводя горящего взгляда со своего жёлтого поплавка. – Тут ждать надо… и молчать.

– Да что ты в этом соображаешь, Тёма, – отмахнулся от него Жора и попытался вытащить удочку, но зацепил ею соседнюю. – Чёрт, вот чёрт!..

– Говорил вам не брать этого оболтуса, – зашипел сухонький мужичонка в синей шапочке, пытаясь развязать запутавшиеся лески и крючки. – Щас и сам ни черта не поймает, и нам не даст.

– Да что тут ловить! – перешёл на крик Жора, невпопад дёргая удочку. – Только глистов да мусор всякий. Ну вас всех, мужики! Всё, пойду домой спать!

– Ну заткнёшься ты наконец! – не выдержал Тёма и толкнул крикуна к краю лодки, отчего та начала угрожающе раскачиваться.― Будешь варежку разевать – купаться отправлю…

– Чё?! – возмутился оскорблённый рыбак и, не дожидаясь, пока его товарищ развяжет лески, ударил обидчика удочкой прямо по голове. – Щас ты у меня сам плавать будешь, понял! И вообще, это моя лодка, козёл!

– Да уймитесь вы, парни, – попросил четвёртый рыбак, до этого предпочитавший не влезать в склоку. – У меня, кажись, клюёт…

Мужики посмотрели на подрагивающий зелёный поплавок. Тот описал круг и резко ушёл под мутную воду.

– Тащи! – заорал радостный Жора, и приятель послушно потянул удочку.

– Ой, видать, что-то крупное! – испугался тот, глядя, как согнулось его удилище.

– Тяни-тяни!! – поддержал его Тёма, позабыв о недавней оплеухе. – Сейчас сачком подцепим. Наверняка язь, только они так трудно идут.

Он достал из рюкзака сачок и нагнулся к воде, чтобы схватить добычу, однако тут же с криком вывалился из лодки.

Брызги окатили рыбаков. Поначалу они все дружно рассмеялись над конфузом Тёмы, но их веселье было недолгим. Мужчина пропал из виду. На поверхность реки вырывались лишь крупные пузыри. Впрочем, когда за борт упал второй рыбак, которому повезло подцепить язя, у остальных началась паника. Не удивительно, что маленькая лодка сильно раскачалась.

– Жорка, стой спокойно, а то перевернёмся! – обозлился третий рыбак, расставив руки в стороны.

– Я ничего не делаю! – закричал тот и с воплем повалился набок.

Лодка опасливо накренилась, и Жора плюхнулся в воду к товарищам по несчастью. Он кричал, пытался удержаться на плаву, но и его быстро утащило на дно.

– Что за дьявол! – испуганно воскликнул последний рыбак, держась от качки за резиновый борт.

Вдруг дно лодки обо что-то ударилось, и на его середине появилось белое пятно, которое через секунду стало вытягиваться вверх. Прочная резина в мгновение ока расползлась в стороны, и перед глазами возник фонтан воды. На мгновение рыбаку показалось, что перед ним сверкнули лезвия трезубца, однако разглядеть странный предмет он не успел. Из-за пробоины лодка стала быстро наполняться водой. Мужчина засуетился, схватил вёсла и попытался отплыть к берегу, но они вырвались у него из рук, словно живые, и таинственным образом исчезли под водой. Трезубец вновь показался из реки, ударив лодку с левого края, а затем размахнулся и полетел прямо в рыбака. Тот успел лишь изумлённо раскрыть рот, когда три длинных лезвия пронзили его грудь.

Глава 1
Кровь из ушей

Как узнать своё будущее? Есть ли смысл переезжать в Санкт-Петербург? Над этими философскими вопросами Лавра Гербер думала уже битый час, чтобы хоть как-то занять голову. Наблюдать за сценой университетского актового зала ей порядком надоело. Официальная часть выпускного вечера у истфака была в самом разгаре и явно затягивалась. Администрация факультета вместе с самим ректором слишком долго вручали дипломы. Каждый выпускник поднимался к ним в надежде, что, забрав долгожданный документ, быстро вернётся на своё место, но не тут-то было. О студентах по отдельности сначала с умилением рассказывали всякие байки из былой учебной жизни, потом толкали заунывную напутственную речь. Всё это длилось минут двадцать да ещё и в невыносимых условиях. Дело в том, что в городе установилась изнуряющая жара, поэтому каждый сидящий в зале желал только одного – конца вечера.

Лавра посмотрела, как очередному сокурснику отдали наконец-то его диплом, и снова погрузилась в тяжёлые раздумья. Будущее её очень беспокоило. Предстоял переезд на новое место и поступление в аспирантуру. От одной мысли об этом по телу бежали мурашки, ведь раньше она никогда надолго не покидала родные края. Разве что в санаторий Речные Ворота прошлым летом, но та поездка получилась совсем неудачной.

На сцену тем временем вышел Денис Хромов, который ради выпускного вечера влез в узкий серый костюм и навёл порядок на голове. Впрочем, это не спасло его от конфуза. Он не прошёл по сцене и двух метров, как споткнулся и грузно упал прямо перед деканом и новым ректором. Зал охватил смех, но ненадолго. Жара не давала наслаждаться вечером так, как хотелось бы.

Далее сцену почтили Сергей Потапов, Оксана Звонарёва, Саша Пекинин и староста Валя Сорокина. Сама Лавра сидела с краю возле Нади Боровиковой и терпеливо ждала своей очереди. Но когда пришло время идти за дипломом, декан разразился долгой пламенной речью о важной роли молодёжи в современном истории. И чего это он так старается? Многие из ребят до сих пор толком не знали, чем им предстоит заниматься с таким дипломом. Они с натяжкой помнили, когда началась Вторая мировая война, а Петра I воспринимали в основном как марку сигарет.

Никто из администрации не поторопил болтливого декана, хотя им тоже наверняка хотелось поскорее попасть в ресторан. Ей-богу, Лавра была готова сама выбежать на сцену и отобрать свой законный диплом. Ну когда же его отдадут?!

Вместо этого декан поблагодарил всех за внимание и объявил, что можно приступать к неофициальной части вечера. У Лавры отвисла челюсть и возникло мерзкое ощущение дежавю. Год назад она оказалась в похожей ситуации, когда ей не вручили заслуженную путёвку в санаторий. Что вообще происходит?!

Толпа поспешила на выход, а вот Гербер так и осталась сидеть в кресле, ни жива, ни мертва. Это возмутительно, когда единственную отличницу лишают права побывать на сцене и послушать честно заработанные пожелания удачи.

Но едва она решилась устроить взбучку руководству, как раздался выстрел. Девушки закричали, а парни испуганно закрыли головы руками. Кто-то упал на пол, кто-то же ринулся к дверному проёму. Однако очередная пальба заставила всех остаться на своих местах.

– Минуточку внимания! – послышался знакомый голос с середины зала, и оттуда с пистолетом в руке появился Денис Хромов, тот самый, который упал недавно на сцене.

– Дёня, ты чё, офонарел что ли?! – закричали на него другие ребята, но вместо ответа парень нацелил на них своё опасное оружие.

– Кто двинется с места, получит пулю в лоб, обещаю! – сказал Хромов злым голосом и посмотрел на перепуганную администрацию. – Пять лет я мечтал об этом дне, планировал, готовился, подбирал нужные слова. Пять лет я мечтал, что отомщу всем вам, самодовольным тупицам! И вот настал этот час…

– Парень, опусти пистолет, – попросил декан, вот только Денис был настроен решительно.

Он снова выстрелил, едва не попав в мужчину, чем заставил многих всерьёз задуматься о происходящем.

– Вы все унижали меня и считали неудачником! – брызгая слюной, заговорил Хромов. – Вы думали, что вам всем это сойдёт с рук?! Вы думали, что можно безнаказанно смеяться над слабым человеком?! А я не слабый. Нет, я всем вам сегодня покажу, какой я на самом деле!..

Для убедительности он выстрелил несколько раз в потолок, заставив многих девушек опять заверещать от ужаса. Лавра продолжала сидеть на полу, глядя на происходящее из-за спинки переднего кресла. Недалеко точно в таком же положении находились ещё две девицы. Они единственные успели спрятаться от психопата и теперь вели себя тихо в надежде, что скоро этот кошмар закончится.

– Вы все запомните этот день надолго! – не унимался парнишка, размахивая оружием. – Я научу вас, как относиться к людям… И начну, пожалуй, с тех, кто так и не смог научит вас этому, хотя должен был.

Он вдруг направил пистолет прямо на ректора. Марк Франкович удивлённо раскрыл глаза. Сегодня он специально пришёл на вечер без охраны, чтобы не вызывать лишних вопросов у выпускников. Секьюрити остались на улице, возле служебной машины. И на тебе – объявился вооружённый психопат.

– Пожалуйста, не делай глупостей, – обратился он к нему со спокойным голосом. – Я возглавляю этот вуз лишь с зимы и не знаю всех твоих проблем. Мы можем решить их вместе, просто давай обсудим…

– У меня нет никаких проблем! – прокричал Хромов, готовый в любую секунду уложить ректора насмерть. – Сегодня проблемы у всех вас, понятно?!

Если никто ничего не предпримет, Денис обязательно кого-нибудь убьёт или ранит. А поскольку желающих помешать ему не нашлось, Лавра решила действовать. Она осторожно сняла туфли с длинными каблуками, покрепче сжала их в руках и тихо выбралась из своего укрытия, вызвав недоумённые лица у других прячущихся сокурсниц. Пока Хромов кричал очередную тираду про свои подвиги, Гербер подкралась к нему и, размахнувшись, изо всех сил ударила одной из туфель. Не ожидав такого поворота событий, парень взвизгнул, а его палец невольно нажал на спусковой крючок пистолета. Раздался последний выстрел, который непременно лишил бы Марка Франковича жизни, если бы не заместитель декана – Елена Викторовна. Она толкнула ректора вбок, и пуля пролетела мимо, угодив со свистом в стену.

– Убью, всех убью! – твердил покрасневший Денис, пытаясь сопротивляться Лавре.

Но она довольно быстро отобрала у него оружие и на всякий случай пнула парня в живот, отчего тот скорчился и опустился на ковровую дорожку.

Несостоявшиеся заложники облегчённо вздохнули. Несколько парней тут же подбежали к Хромову и скрутили его. Остальные выпускники бросились к выходу, желая поскорее убраться отсюда. Люди на сцене тоже предпочли спуститься поближе к дверям, но покидать зал не торопились.

– Лавра, отдай мне пистолет, – потребовал Марк Франкович, весьма быстро очутившись возле своей спасительницы.

– Отдам, если Вы взамен дадите мой диплом, – поставила девушка справедливое по её мнению условие.

Ректор укоризненно посмотрел на черноволосую выпускницу и перевёл взгляд на туфлю, которой она обезвредила сумасброда. Обувь была безнадёжно испорчена – сломался каблук, но Лавра не жалела об этом.

– Во-первых, я должен выразить тебе благодарность за твою смелость, – промолвил он. – Если бы не ты, даже не знаю, как бы закончился этот спектакль с выстрелами.

– Если бы Вы распорядились проверить сегодня при входе в зал каждого посетителя, Денис не смог бы пронести оружие, – парировала Лавра, всё ещё надеясь получить объяснения по поводу своего диплома.

– Вызывать тебя к трибуне я не стал, ты уж извини. Иначе пришлось бы объяснять другим выпускникам, куда подевался твой диплом…

– Я бы тоже хотела об этом знать, – съязвила Гербер.

– Сам не думал, что так получится, но пришлось отправить твои документы прямиком в Питер. Ты в курсе, что запись на аспирантуру там уже началась?

– Да, но я бы и так успела подать документы, целых три месяца впереди, – недовольно ответила выпускница, глядя, как в зал вбегают охранники. – Могли бы не беспокоиться, всё равно у меня послезавтра поезд, и к началу следующей недели я уже буду в Питере.

– Можешь расценивать это как мой подарок в честь блестящего окончания университета. Немногим представилась возможность продолжить обучение в северной столице.

Этот разговор выглядел странно на фоне последних событий. Впрочем, Лавра отдала мужчине пистолет и дождалась, пока он уладит вопрос с задержанным Денисом. Расстроенного парня увели рослые секьюрити, а ректор предпочёл вернуться к своей протеже.

– Знаете, а я ведь не люблю подарки, – призналась Лавра, тормоша в руках туфлю и пробуя вернуть шпильку в исходное положение. – Мне от подарков всегда плохо становится. Я хотела, чтобы у меня было всё, как у людей. А получилось вон что.

– Ты спасла многим жизнь сегодня, не забывай об этом.

Гербер решила промолчать, делая вид, что увлечена ремонтом обуви. Марк Франкович проникновенно посмотрел на неё и приказал одному из своих охранников помочь выпускнице, а сам двинулся к выходу.

– Поедешь с Ваней, – сообщил он уже из коридора и исчез.

– Но как же… – недоумённо воскликнула девушка, однако ректор был уже недосягаем.

– Вот, держи. – Усатый телохранитель протянул невесёлой Лавре отремонтированную туфлю. – Ходи осторожней, а то каблук держится на честном слове.

До ярко-зелёного здания, обвешанного неоновыми вывесками, служебный «Мерседес» ректора добрался раньше всех.

– Я что-то не пойму, – встрепенулась Лавра. – Мы что, приехали в ресторан???

– Ага, – буркнул охранник Ваня.

– Но как можно после случившегося?.. – начала возмущаться девушка.

– Не знаю, так босс приказал, – отмахнулся от неё парень и открыл дверцу автомобиля.

Признаться, Лавра не ожидала, что выпускной будет продолжен. Настроение отмечать дипломы у многих ребят явно пропало. Да и руководство не было в восторге от инцидента в актовом зале. Тем не менее, секьюрити завёл отличницу в роскошный холл, по которому сновали официанты в белых рубашках. Никого из выпускников Лавра здесь не заметила. Она была уверена, что никто в здравом уме не станет сегодня праздновать окончание учёбы.

Большой зал ресторана разделяла Т-образная сцена. На столах уже красовались бутылки с выпивкой и блюда с разнообразными закусками. Правда, спиртного было мало – лишь слабенькое молдавское вино и шампанское. К ним ещё прилагались квас, соки и минеральная вода. Из холодных блюд Лавра заметила бутерброды, шашлыки, копчёную рыбу, салаты и фрукты. Ничего экзотического, ровно столько, сколько скинулись ребята перед выпуском.

– Вы весь вечер будете возле меня? – невежливо полюбопытствовала Гербер у Ивана, на что тот утвердительно кивнул.

– Надеюсь, других чуваков с пистолетами сегодня не предвидится? – усмехнулся охранник, ловко жонглируя тремя яблоками, которые взял с ближайшего стола.

– Что ж, могло быть и хуже, – подметила Лавра и оступилась. Окаянный каблук снова вышел из строя.

Ваня хотел что-то сказать, но в это время в дверях раздался шум, и там появились две девушки в длинных вечерних платьях. За ними показался остальной народ, а значит, выпускники всё же решили не прерывать праздник. Это немного обрадовало. Лавра заметила в толпе силуэт Серёжи Потапова и бросилась к нему, вытягивая перед собой несносную туфельку.

– Вот те на, ты уже здесь! – удивился Сергей и опустил взгляд на сломанный каблук.

– Я думала, вечер отменят, – сказала Лавра, вручая обувь приятелю. – С чего это все решили остаться?

– Ну, ректор собрал нас во дворе универа, извинился, пообещал, что всё ништяк будет. Вот мы и прикатили… Слышь, а чё с лабутенами-то?

– Вот что-то сломалось там, когда я стукнула Дениса, попробуй исправить, а то мне придётся весь вечер просидеть за столом и даже потанцевать напоследок не смогу.

– Не, так нельзя, – насупился Потапов, изучая погнутую шпильку, – щас всё будет на месте стоять. Только обещай, что сегодня все танцы мои.

– Всё зависит от каблука, – заулыбалась Гербер.

Студенты постепенно заполняли помещение. Многие, действительно, послушались Марка Франковича. Вот только самого ректора пока видно не было.

Из колонок, развешанных по углам зала, полилась негромкая музыка. Со светом стали происходить всякие чудеса – всё вокруг замигало, заполыхало разными цветами, и праздник продолжился в более комфортной обстановке. Спешить к еде никто пока не стал, поэтому лавки, расставленные вдоль накрытых столов, пустовали. Многие наполняли пластиковые стаканчики напитками. Несмотря на приближение сумерек, жара упорно не спадала. Да и после выходки Дениса Хромова многим хотелось поскорее что-нибудь выпить.

– Так, хватит здесь кучковаться, все по своим местам, – замахала руками заместитель декана Елена Викторовна, зазывая к угощениям. – Юля, Света, Саша, сколько можно, быстро к столу, успеете наговориться, сейчас вас будут поздравлять преподаватели…

Лавра взяла Потапова за руку и повела ближе к выходу, подальше от столпотворения. Здесь практически все стулья пустовали да и было гораздо прохладнее. Едва Сергей увлёкся ремонтом туфли, как появились Оксана Звонарёва, Надя Боровикова, староста Валя Сорокина и ещё двое парней в светлых костюмах. Они присоединились к ним и стали делиться впечатлениями от происшествия в актовом зале. Судя по их поведению, ребята уже успели где-то заглушить страх спиртным.

Первым выпускников поздравил Альберт Евграфович, преподававший историю философии. Его выступление тянулось столь же долго, что и речь Вячеслава Тихоновича в актовом зале. Сейчас декан угощал соседей по столу вином.

Молодёжь оказалась активнее преподавательского состава. Они начали вовсю стрелять пробками из-под шампанского. В компании Лавры этой миссией занялся один из поддатых парней и, как следовало того ожидать, облил шипящей пеной все закуски.

Сергей на инцидент не отреагировал, хотя вполне спокойно мог вышвырнуть озорника из-за стола. Его до сих пор занимала треклятая туфелька, в которой он самозабвенно ковырялся уже при помощи вилки. Гербер хотела его остановить, но несчастный каблук отпружинил и взмыл над головами присутствующих. Он описал дугу над столом и шмякнулся аккурат в наполненную салатницу. Крупные майонезные брызги угодили на Звонарёву и Боровикову.

– Что ты наделал, чмошник?! – взвизгнула Оксана, с ужасом оглядывая испорченное розовое платье, на котором темнели пятна от масла.

– Чё сказала? – возмутился Потапов и вскочил со своего места. – Кого чмошником назвала, ты, розовая гнида?!

– Серёжа, Серёжа, Серёжа, – забеспокоилась Лавра, пытаясь усадить друга обратно, – остынь, она не про тебя…

– Сам ты свинья в апельсинах! – парировала вспыльчивая Звонарёва. – Смотри, чё наделал, урод!.. Мой наряд испохабил, мамка мне его из Канады кое-как достала…

– Из Канады? – как-то недобро засмеялся Сергей. – Ну, тогда пусть ещё один достаёт.

С этими словами он бросил в салат Лаврину туфлю. Тарелка не выдержала такой атаки и опрокинулась как раз на Надю Боровикову, которая молча наблюдала за перебранкой сокурсников.

– Ах ты быдло гаражное! – взревела Оксана, успев вовремя увернуться от жидкого угощения, и схватила со стола бутыль с квасом. – Щас я тебе костюм помою, паскуда!

Она хотела выплеснуть на него добрую порцию мутного напитка, но прогадала. Видимо, из-за жары квас забродил и фонтаном взмыл над растрясшей его Звонарёвой. Та только и успела, что распахнуть рот, когда шипящая волна в один момент накрыла её.

– Ха-ха-ха, – надрывали животы парни. – Молодца, Серёга, ай, молодца!..

На происходящее за их столом обратили внимание все. К хулиганам мигом подошли невзрачные секьюрити, девушка-официантка, несколько преподавателей и ещё горстка любопытных ребят.

– Что вы тут устроили?! – зашипела на них Елена Викторовна, побелев от ярости.

– Ничего, – хором отозвались сидящие.

Охранник Ваня пролез к Лавре, которая угодила в очередную ситуацию, и потянул её из-за стола.

– Но я же ничего не сделала!.. – начала сопротивляться отличница, однако это было абсолютно бесполезно.

– Пойдёшь за другой стол, – грозно ответил телохранитель и пихнул Гербер к противоположной стене. Оттуда за разборками сокурсников наблюдали напомаженные девицы.

Продолжать скандал в присутствии преподавателей ни Сергей, ни облитая квасом Оксана не отважились. Надя исчезла вместе с ней за угол, где висела зелёная табличка с изображением унитаза, а лишённые женского общества юноши уселись обратно на свои лавки. Староста Валя, обозлённая на их поведение, тоже предпочла сменить компанию и села рядом с Сашей Пекининым.

– Где твоя обувь? – полюбопытствовала у Лавры одна из девиц.

– В салате, – грубо ответила отличница, заталкивая под скамью уцелевшую правую туфельку.

Знала бы она, что наделает сломанный каблук, ни за что бы не пришла сегодня на банкет. Тем более после сражения с ненормальным Хромовым. Ну почему всегда так? Почему праздники не могут пройти без инцидентов? Почему именно она постоянно оказывается в центре скандалов?..

– …И как не раз заявлял Антон Палыч Чехов, – нарушил тишину Витафьев, – грязная муха может обпачкать всю стену, а маленький грязненький поступочек может испортить всё дело.

– Альберт Евграфович, о чём вы говорите, ничего не испорчено, вечер просто изумителен! – выкрикнул декан, снова откупорив бутылку вина.

– Я считаю, надо поднять тост за отважный поступок нашей выпускницы, – вдруг заявила Елена Викторовна и обернулась к Лавре.

Все преподаватели тут же последовали её примеру и поднялись со своих стульев. Лавре даже стало не себе от такого жеста. А когда и ребята встали из-за столов, она вовсе растерялась.

– Лавра, твоя смелость многого стоит, – заговорил декан, сжимая бокал вина. – Ты всегда была нашей любимой студенткой и мы все всегда к тебе относились с уважением. Ты наша палочка-выручалочка. Мы все желаем тебе дальнейшего процветания и счастья. За Лавру Гербер!

– За Лавру! – повторили все остальные, и отличница почувствовала, как покраснело её лицо.

Многие подошли лично поблагодарить девушку за мужество, проявленное в актовом зале. Признаться, Лавра была крайне удивлена. Она не ожидала такой реакции от собственных сокурсников, с которыми так и не смогла наладить отношений за все годы учёбы. А теперь они с почтением смотрели на неё.

Вечер продолжился в приятной праздничной атмосфере. Лавра поняла, что шампанское её новые соседки по столу уже выпили и теперь взялись за бутерброды и фрукты. Самой Гербер есть совсем не хотелось. Она с сожалением посматривала на угрюмого Сергея, а тот на неё. Дело в том, что парень давно пытался ухаживать за умной сокурсницей и всячески привлекал её внимание. Не то, чтобы Лавре он не нравился, но отвечать ему взаимностью она тоже не спешила. Может, сегодня удастся расставить точки над i в их странных отношениях, тем более это последний вечер, когда они видятся.

Вдруг под ногами что-то зазвенело, и оттуда остро запахло спиртом. Девицы переполошились и обменялись недовольными взглядами. Одна из них полезла под скатерть, другая выхватила из плетёной вазочки белую салфетку и намотала её на свой мизинец, на котором проступила кровь.

– Овца криворукая, – прошипела блондинка с короткой причёской, ставя перед собой не до конца наполненный стаканчик.

– Так ведь скользкая, – оправдалась та. – Жирными руками все хватают, вот и уронила…

– Уронила, – передразнила её ярко накрашенная шатенка, – облом, девчонки, больше нам «беленькую» не дадут.

Все разочарованно повздыхали, со злостью поглядывая на виновницу. Лавра заглянула под стол, где до сих пор ползала та девушка, собирая многочисленные осколки. Очевидно, это она разбила секретную бутылку водки, отчего все так разом расстроились. Не успела Гербер предложить свою помощь, как с другого края, приподняв плотную скатерть, просунулось всевидящее око видеокамеры.

– Ага, выпускницы истфака играют во что-то интересное! – гадко пропел молоденький паренёк, снимая всё происходящее на видео. – Прямо вечер смеха, хоть на ТВ отсылай.

– Сейчас я тебя так отошлю, – огрызнулась застигнутая врасплох девушка и запустила в наглеца один из осколков. Парень вовремя увернулся, и бутылочное стекло звякнуло где-то на середине зала. – Баран, я тебя ещё поймаю…

После Витафьева ребят поздравили Мария Алексеевна, Чистяков, вновь рассуждавший о важной роли политики в жизни молодых людей, а ещё работники деканата и учебной части – в целом, те, кто окружал выпускников все эти пять лет учёбы. Не было лишь Марка Франковича, что немного беспокоило Лавру. Просился высказать пожелания и Вячеслав Тихонович, только его не выпустили из-за стола, посчитав, что пьяный декан на выпускном вечере – это уже слишком.

Гербер уныло попивала сок и смаковала разложенную перед собой нарезку рыбы. На вкус выглядело вполне пикантно, однако кроме отличницы к этому блюду больше никто не притрагивался. Несколько раз под столом передавали новые бутылки водки. Наверное, поэтому большинство девушек спустя час стали вести себя развязно – задирали подолы платьев, зазывали парней и охранников потанцевать, а кто-то и вовсе хохотал без умолку.

Когда музыка в динамиках усилилась и стала более быстрой, выпускники отправились размять ноги возле затемнённой сцены. Сергей пару раз пробовал подойти к Лавре, но его быстро останавливали другие сокурсницы, предлагая присоединиться к ним в танце. Сама же Лавра осталась сидеть за столом из-за отсутствия обуви. После тайного распития водки пол в зале был усеян чем попало: стёклышками разбитых бутылок, крошками, каплями и прочим мусором, по которому ходить босиком не то, что противно, а даже опасно. А Лавра и так с трудностями залечила зимние ожоги на пятках, которые получила после баталий в монастыре Хеста.

И тогда Потапов придумал самую лучшую за этот вечер идею. Он ушёл с праздника минут на двадцать и вернулся с новой парой красивых серебристых туфель, которые тут же предложил скучающей подруге.

– Прада??? – удивилась она знатной марке. – Но это же безумно дорого!

– Надевай, – поторопил её парень.

Размер Потапов угадал тютелька в тютельку. Обувь сидела превосходно, и обрадованная Лавра выбежала из-за стола. Это оказалось очень кстати – по залу разлился пьянящий звук саксофона и рояля. Вокруг стали образовываться пары.

– Сдался тебе этот дурацкий Питер? – спрашивал он, придерживая Лавру за талию. – Оставайся у нас, я лично буду следить за твоей безопасностью…

– Если бы всё зависело от меня, – уныло вздыхала девушка, посматривая на соседние парочки, слившиеся кто в поцелуе, кто в крепких объятиях.

По большому счёту они с Потаповым были сегодня чуть ли не единственными, кто вёл себя пристойно: не пили спиртного, не курили, громко не смеялись. Ну, разве что испортили платья Оксане и Наде.

– И почему, кстати, ты так плохо отзываешься о Питере?― уточнила Лавра.― На мой взгляд, замечательный город, каменная сказка, один сплошной музей. Это просто рай для историка, столько памятников… Знаешь, отчасти я даже хочу поскорее попасть туда.

– Думаешь, Питер такой распрекрасный? – усмехнулся парень. – Если б это было так, я бы давно уже туда свалил. Или в Москву. Но провинция нынче намного круче. И не беда, что далеко от центра, зато спокойно и народ сговорчивый.

Лавра улыбнулась, глядя в его большие добрые глаза. Подумать только, ещё год назад они бы вряд ли заговорили друг с другом, а теперь наслаждались танцем. Может, всё же стоило уступить ему и позволить поцеловать?..

– Ты придёшь меня провожать? – переменила Лавра тему их беседы и на мгновенье взглянула на разгалдевшихся преподавателей. Кажется, Вячеслав Тихонович упал со стула, поэтому над ним все сразу засуетились.

– Не знаю, может быть, – как-то отстранённо произнёс Сергей. – Одна едешь или с матухой?

– С Мариной. Мама остаётся здесь, с братом. Она, кстати, тоже не против моего переезда. Я, собственно, и не волнуюсь нисколько. Всего-то три года, вот закончу аспирантуру, стану кандидатом наук и приеду обратно.

– Знаешь, аспа и здесь есть. Чё бы не остаться?

– Нет, – мотнула головой девушка, но пояснять не стала.

Как ему сказать о том, что зимой банда молодых фанатиков пыталась казнить её в монастыре Хеста по приказу мёртвого князя Бальваровского. И о том, что в результате всех этих событий один из них остался на свободе, наверняка желая отомстить. Да ещё молодая жена бывшего ректора, Рашвера, погибла от рук этих сектантов, в чём тот упорно обвинял Лавру и точно так же желал мести. Впрочем, добраться до Гербер желал и бывший прокурор Суровкин, у которого от рук последователей Бальваровского погиб племянник. Так что уехать подальше от родного города было единственным разумным решением, как бы Серёжа к этому ни относился.

Чтобы избавить себя от мрачных мыслей, она крепче подхватила кавалера за широкие плечи и, когда заиграла динамичная музыка, рванула влево. Лавра и Сергей пролетели мимо остальных танцующих к сцене и стали там показывать изящные па: кружиться и подпрыгивать. У Потапова было много недостатков, но танцевать он умел весьма отлично. Со всех сторон понеслись одобрительные вскрики и аплодисменты, другие танцующие расступились, освобождая для активной пары больше места.

Но скоро музыка стихла, а на сцене возникла тёмная фигура в облегающем голубом платье. Софиты тотчас озарили неизвестную особу, вслед за которой появилась ещё одна красавица в таком же необычном наряде.

– Гранда, Гранда!!! – завизжали нетрезвые выпускницы и побросали свои дела. Они навалились на вальсировавших Лавру и Сергея и прижали их к эстраде, где готовились к выступлению четыре обворожительные девушки.

Гербер отпустила Сергея, дабы не вывихнуть руки. С чего это все ребята так завелись? Можно подумать, они увидели артистов мирового олимпа. Дело в том, что местная группа «Гранда» должна была развлекать выпускников сегодняшним вечером по просьбе самого Марка Франковича. Песни у них, конечно, иногда встречались неплохие, однако у Лавры с этой группой были связаны неприятные воспоминания. Зимой ей довелось даже поучаствовать в их составе на одном концерте, на котором она едва не погибла. Лучше бы продолжались танцы.

Лавра давно не интересовалась судьбой квартета. После исчезновения главной солистки проекта – Анжелы Бриловой – группу вообще планировалось распустить. Однако, судя по всему, продюсеры нашли выход из кризиса. Как и прежде, в «Гранде» выступали четыре сексапильных девицы. Лавра узнала двоих: пламенную шатенку Аню Десницыну, которая махнула ей рукой со сцены, и брюнетку Лену, с которой рьяно отплясывала в декабре на сцене ресторана «Дельта-палас». А вот две другие солистки были новенькими. Одна из них выглядела совсем необычно. Во-первых, длинные волосы имели странный голубой оттенок. Во-вторых, она обладала большими синими глазами, которые сверкали подобно звёздам на небе. Про такие говорят «бездонные». Да-да, именно так можно было сказать про глаза этой дивной девушки. Она с холодом смотрела в зал и не моргала. При этом возникло чувство, что этот колдовской взгляд пробежался по каждому из присутствующих, включая и саму Лавру. В-третьих, на ней сверкало откровенное платье, покрытое только бисером. От этого все парни в зале пришли в дикий восторг. Кажется, намечался лёгкий стриптиз.

– Добрый вечер, дорогие выпускники, – сказала Аня Десницына, и ребята радостно закричали в ответ. – Сегодня мы специально для вас представим нашу новую шоу-программу, с которой планируем выйти на российскую эстраду. Поэтому вы должны поддержать нас. Ну же, ну же, историки, вас совсем не слышно!

Все зрители снова заревели, отчего Лавра даже зажала руками уши. Сергей растерянно озирался на сокурсников. Его точно так же удивляла их неадекватная реакция на одно лишь появление девушек на сцене. Что же будет, когда те начнут петь?..

Следом из колонок полилась лёгкая мелодия, заиграла арфа и томный аккордеон, которые усилились и тут же резко смокли. На смену им загремели ударные. Танцовщицы стали извиваться и приседать, махая руками. Получалось очень красиво, но Лавру больше интересовала новенькая синеглазая солистка. Едва из её уст вырвался тоненький голос, зал охватила эйфория. Все так и ахнули от божественного пения красавицы. Замерли даже преподаватели и всегда серьёзные охранники.

Девушка с голубыми волосами, действительно, пела просто восхитительно. Она быстро завладела публикой и заставила всех покачиваться в такт музыке. Лавра тоже перестала думать о постороннем, любуясь ею и слушая удивительную балладу:

Никто из девушек больше не пел. Гербер нахмурилась и мотнула головой. Ей на мгновенье показалось, что слова у песни какие-то очень странные. Но в следующую секунду голос чудной девицы вновь погрузил её в состояние лёгкости и покоя. Синие глаза уставились прямо на Лавру, и она почувствовала, как по телу словно прошёлся электрический разряд.

– Как мечта? – очнулась Лавра от очередного забытья и обернулась на публику, которая млела в экстазе от красивого пения.

Скорее, нет, красивого здесь уже было мало: стихи совершенно глупые, бессмысленные и непонятные, музыка несовременная, хоть и заставляет качаться на месте, да и припева пока не наблюдается. Но в ту же секунду необычная синеглазая девушка стала выдавать высокие оперные рулады, и Лавра окончательно потеряла над собой контроль.

Очнулась она уже на полу от боли в ушах. Возникли тошнота и жар, лоб покрылся испариной, внутри всё так и закипело.

– Лавра, чё это ты? – спросил Серёжа, склонившись к побледневшей выпускнице.

– Гляньте, кровь! – ткнула в неё пальцем староста Валя, и несколько секьюрити в ту же секунду пришли в себя от музыки.

Они подскочили к отличнице, подняли на ноги и быстро вывели из зала. Потапов последовал за ними.

– Чё с ней? – продолжал вопрошать он. – У неё кровь льётся!

Гербер тронула мочки ушей и убедилась в правдивости слов друга.

На улице воздух показался заметно прохладнее. Перед рестораном стоял плотный ряд автомобилей. Людей практически не было, и Гербер почувствовала себя получше, оттираясь от неожиданно выступившей крови. Охранник Ваня стоял возле «Мерседеса» ректора, разговаривая с кем-то по сотовому телефону. Лавра уловила лишь последнюю фразу.

– Да, я увезу тело за город, – сказал Ваня и, заметив Гербер с другими секьюрити, спрятал телефон в карман пиджака. – Что опять случилось?

На этот вопрос Гербер сама хотела знать ответ. Разболелась голова, и она покачнулась. Но рослые охранники не дали ей на этот раз упасть.

– Лавра! – испуганно воскликнул Серёжа, но его не подпустили к ней.

– Я отвезу тебя в больницу, – сообщил Ваня, помогая Лавре забраться на заднее сидение «Мерседеса».

– Тело… – прошептала девушка. – Про какое тело ты говорил?

– Она бредит, – замотал головой охранник ректора и закрыл дверцу.

– Тело… за город, – повторила Гербер его слова из телефонного разговора. – Чьё тело?..

Глава 2
Кто-то страшный

Все последующие дни до отъезда у Лавры болела голова. Врачи в один голос утверждали, что молодая выпускница стала жертвой банального перегрева. Вот только ей самой так не показалось. Кровь из ушей и тошнота появились прямо во время концерта «Гранды». Никакой духоты в ресторане она не ощутила. Наоборот, там работали кондиционеры, отчего обстановка в помещении была достаточно комфортной. Да и проблем с давлением Гербер никогда не имела.

– Ты хочешь сказать, что твой приступ случился из-за песни? – флегматично спросила Марина Холодова, когда они стояли на платформе перед поездом.

– Выступление «Гранды» было очень странным, – призналась Лавра, вспоминая выпускной вечер. – Эта их новая солистка, музыка, стихи… В них ощущалась какая-то нехорошая аура.

– Слушай, может, тебе заняться профессиональным колдовством? Всякие ауры чистить и музыку людям нестранную подбирать.

– Не смешно, – подметила Гербер, глядя, как Марина веселиться над её подозрениями.

– У тебя мания преследования, – парировала Холодова, достав телефон из рюкзачка. – Лучше прощайся с матерью и пошли в вагон, осталось десять минут до отправки.

Организация этой поездки вызвала у многих головную боль не меньше, чем песня «Гранды» у Лавры. И Глеб Валентинович – отец Марины, и Марк Франкович, и даже мама Лавры, Агния Лесофовна, настаивали, чтобы девушек сопровождал кто-то из взрослых, чему те нисколько не были рады. Конечно, добраться до Петербурга можно было не только железной дорогой. Намного быстрее и удобнее лететь туда самолётом, на чём, собственно, и настаивала мать Марины, Екатерина Львовна. Она первая стала критиковать идею дочери о путешествии на поезде. Но рыжеволосая подруга Лавры всё равно добилась своего. «Когда первый раз отправляешься в Питер, надо обязательно ехать поездом, чтобы полюбоваться пейзажами», – твердила она коронную фразу с самой зимы, когда кто-нибудь вновь пытался образумить её насчёт поездки. Да и девушки хотели по пути прогуляться по Москве.

Лавре тоже больше нравилось добираться до Северной Пальмиры по земле, нежели по воздуху. Летать она вообще всегда боялась. Так что взрослым ничего не оставалось, как согласиться с капризом девушек и выделить для путешествия охранника. Им, кстати, назначили водителя Холодовых – Володю.

– Честно, мне до сих пор не нравится эта затея с переездом… – говорила в который раз Агния Лесофовна. – Петербург – не место для такой девушки, как ты.

– Мам, ну сколько можно об этом, – недовольно осадила её Лавра. – Ты же знаешь, что лучше варианта не придумать. Аспирантура, работа в архиве – только там я смогу добиться успеха.

– Так говорит Марк Франкович, – подметила женщина.

– Так говорит здравый смысл. И потом, я буду приезжать на праздники и каникулы. Вот увидишь, всё будет замечательно. Ты, главное, не хандри тут без меня, ладно?

– Твой брат присмотрит за мной, а я за ним, – улыбнулась мать. – Думаю, я ему очень пригожусь, тем более сейчас, когда у него будет ребёнок…

Марина ковырялась в сотовом телефоне, пытаясь до кого-то дозвониться. Видимо, она до последнего момента надеялась, что Рудольф Орфин приедет проводить её и Лавру, однако ожидание было напрасным. Гербер знала, что парень игнорирует их общество не спроста. Он наверняка вздохнёт спокойно, когда она покинет этот город и будет отсюда далеко. Дело в том, что зимой между ними случилась одна неприятная история, о которой ни Лавра, ни Рудольф вспоминать не хотели. Хотя расстались они на вполне хорошей ноте.

– Будь осторожна, – попросила Агния Лесофовна, поглаживая дочь по плечу. – Не хочу, чтобы с тобой ещё что-нибудь произошло.

– Ты зря переживаешь, мама, – усмехнулась Лавра, сняв запотевшие очки. – Всё будет хорошо, вот увидишь…

Поезд внезапно зашипел, сообщая, что скоро тронется с места. Пассажиры, которые прощались с близкими на перроне, замахали руками и поспешили в вагон. Проводница в застиранном голубом платьице поторопила Лавру с Мариной. Охранник Володя выглянул из открытого окна и тоже позвал девушек. Холодова с недовольным видом зашла в тамбур, теребя мобильник. То, что Орфин не приехал на вокзал, испортило ей настроение, ведь давно не секрет, что она по уши влюблена в него. Со стороны привокзальной площади долетел автомобильный гудок. Высокий парень помахал Лавре рукой, и она, подумав, подняла в ответ свою ладонь. Это был брат, который тактично остался у машины. У них с Лаврой отношения тоже были непростыми.

Несмотря на открытые окна, внутри вагона стояла тропическая жара. Солнце хорошенько протопило отъезжающий поезд, и все пассажиры были вынуждены обмахиваться подручными средствами.

– Долбанный Рýдольф, – сердилась Марина, раскладывая вещи, – я ведь его предупреждала, звонила вчера вечером, говорила, что мы уезжаем. Вот зараза, даже с тобой не захотел увидеться…

– Надеюсь, соседи по вагону нам попались нормальные, – вздохнул Володя, обтирая лицо и шею полотенцем. – Не хотелось бы смотреть на пьяные разборки…

– Ну и привереда же ты, Вовка, – заметила Марина, ковыряясь в сумке. – Я, например, ужас, как люблю знакомиться с кем-нибудь во время путешествий.

– Этой дурацкой привычкой ты вечно портишь нервы своим родителям, – возмутился охранник, задёргивая занавески, чтобы хоть как-то спрятаться от солнца. – Нет, чтобы там на самолёте спокойно слетать – пара часов, и уже в Питере.

– Да не хочу я по этим старым самолётам таскаться, ещё грохнутся где-нибудь в тайге, бр-р-р. – Марина передёрнулась. – Поезд – это моя любовь с детства. Тогда мы с предками путешествовали исключительно по железной дороге. Обожаю мерный стук колёс, покачивание вагона, запах креозота… М-м-м, столько шарма, я просто балдею!

– М-да, офигеть, сколько шарма, – мотнул головой Володя. – В поездах сегодня чего только не происходит. Вот так нарвёшься однажды на какого-нибудь отморозка, он тебе такое путешествие устроит, такой шарм, такой стук колёс!!!

– Ну, достал, – фыркнула рыжеволосая подруга. – Расслабься, наслаждайся поездкой, хорошо? Это ведь такой кайф, попробуй. Скажи, Лавра, прикольно ведь?

– Тише едем, дальше будем, – заключила Гербер, пожимая плечами. Холодова обрадовалась тому, что её поддержали, и победно уставилась на телохранителя. Володя усмехнулся, но спорить дальше не стал.

Первые полчаса езды в вагоне стояло затишье. За раскрытыми окнами тянулись вереницы посёлков и автомобильных трасс, по которым неспешно двигались машины. Иногда эти пейзажи сменялись лесом, а потом всё повторялось заново, отчего возникло ощущение, что состав колесит по кругу, как в каком-то парке аттракционов.

Тем временем девушки разложили вещи по багажным отсекам. Володя достал несколько прикупленных на вокзале газет и стал увлечённо листать их. Марина, покопавшись в своей сумочке, вытащила CD-плеер и принялась выбирать диски. Лавра присоединилась к ней, изучая музыкальную коллекцию подруги. Под руку попалась коробочка с ярко-синей обложкой, в центре которой стояла девушка с голубыми волосами. Вот только у Лавры этот диск вызвал волну нехороших эмоций – на нём красовалась надпись «Гранда».

– Это их сингл, ну, тот, которым они покорили всю страну, – пояснила Холодова, расправляя проводки от наушников.

– Давно вышел этот диск? – полюбопытствовала Лавра.

– Его ещё не выпустили, это эксклюзивный материал, мне Анька Десницына подарила. Кстати, неплохая песенка там. Мне «Гранда» раньше никогда не нравилась, но сейчас, с появлением этой новой девахи, дела у них пошли в гору.

– Ты не знаешь, кто она такая, эта их новая солистка? – Гербер развернула буклет и стала читать его содержимое: текст песни, список аранжировщиков, потрудившихся над созданием треков, а также спонсоров, продвигавших пластинку на рынок.

– Имя у неё такое красивое, в голове вертится, а выговорить не могу, – заулыбалась Марина, и её взгляд опустился на обложку. – А, вот же её имя – Валсея Тьеф. Ну и ну, нерусская какая-то.

– В самом деле, – перевернула Лавра коробочку с диском и ещё раз изучила таинственные синие глаза певицы. – И как её занесло в эту группу?

– Мне Анька по секрету сказала, что Марк Франкович её откуда-то привёл. Уж больно талантливая она, сама песни пишет, сама шоу придумывает. Думаю, это благодаря ей группа вышла на всероссийский уровень, не то сидеть бы «Гранде» вечно в провинции да задницами трясти по ресторанам.

– Ничего интересного я в этой песне не нашла, – поделилась Гербер своими впечатлениями. – Голос у этой девушки, конечно, необычный, но смысл песни я так и не поняла, равно как и музыки. Это больше похоже на какое-то ретро из средневековья, чем на современный хит.

– Нестандарт, в этом их фишка, – согласилась подруга, вставляя диск в плеер. – Хочешь ещё раз послушать? У меня есть дополнительные наушники…

– Нет, спасибо, – жестом отказалась Лавра и отвернулась к окну.

Когда они остановились на первой станции, Володя оставил газеты и журналы и вышел прогуляться. Лавра от скуки начала просматривать прессу, читая названия скандальных статей: «Новые реформы муниципальной власти – чей кошелёк туже?», «Повторное нападение на финского дипломата – защищены ли иностранные чиновники от криминального мира?!», «Убийство духовного лидера экстремистов Пакистана заказано индийским правительством», «Кто-то страшный будоражит жителей Петербурга»… На последнем Лавра задержала внимание, сначала разглядев нечёткую фотографию Невы, в которой плавало что-то непонятное. Эпиграф под снимком гласил: «Это седьмое нападение Протея на питерских граждан». С нехорошим предчувствием она стала изучать любопытную статейку.

«Средства массовой информации не раз сообщали о жутких событиях, происходящих в последние месяцы в северной столице. На днях они получили трагическое продолжение кровавой находкой на Матисовом острове, у берега которого были безжалостно убиты четверо рыбачивших там мужчин. Ужасную картину обнаружили сотрудники береговой охраны, патрулировавшие данную зону в 5:30 утра. Свидетелей гибели рыбаков нет. Но среди жителей Санкт-Петербурга упорно витает слух о морском демоне, прозванном Протеем, который бесчинствует в водах Невы и её притоках. По ночам Протей приносит себе в жертву случайных прохожих, имевших несчастье попасться ему на глаза. Пока что никто воочию не видел невского монстра и ни одна фотокамера не засняла его, хотя среди местных газет и телевидения назначена ошеломляющая награда тому, кто предоставит реальные доказательства существования речного страшилища. Напомним, что смерти в бассейне Невы начались предположительно с мая, когда по невыясненным причинам затонула яхта Бориса Брона – известного политического деятеля и бывшего соратника председателя Законодательного Собрания Петербурга. На сегодня насчитывается уже семь случаев необъяснимой гибели людей в речных зонах города. Некоторые лица утверждают, что Протей выглядит как античный мифический персонаж – с хвостом морского животного и трезубцем, с помощью которого он орудует водной стихией. Однако по сей день реальных фактов, подтверждающих существование такого чудовища, нет. А в речном пароходстве ситуацию прокомментировали крайне обыденно – случаи гибели людей на Неве не так уж и редки, необходимо всегда соблюдать правила поведения на воде и не нарушать установленные властями запреты на пользование речными артериями. Петербуржцы же мнение управленцев не разделяют и трепещут – кто-то страшный поселился в их городе…

Спец. корр. А.Р. Живилов».

Первое, что ощутила Лавра, это боль в глазах. Иногда такое случается с ними, словно внутри что-то скачет. Появились даже белые искры, которые отдавали в голову. С минуту девушка пыталась справиться с этим внезапным приступом, после чего встряхнула газету.

– Что? – спросила Марина, недовольная тем, что её отвлекли от прослушивания песен «Гранды».

Сказать что-либо существенное Гербер не смогла, лишь сунула той под нос пугающую статью.

– Ох и ни фига ж себе! – воскликнула Холодова, сняв наушники. – Вот это новость! Неужели Игорь Селивёрстов в Питере?

– Это не обязательно должен быть он, – возразила Лавра.

– С такими способностями я знаю лишь Игоря. Только вот мне не слишком понравилось то, что здесь написано.

– Мне тоже, – призналась Гербер, держась за веко, – и в глазах что-то колет.

– Хм, капилляр вон у тебя лопнул, давление, наверное, подскочило.

Лавра забрала газету и спрятала в своём ридикюле.

– Когда прибудем на место, свяжусь с Марком Франковичем и выясню у него всё в подробностях, – сообщила выпускница. – Он должен знать, где сейчас Игорь.

– Финтберг не рассказал тебе о Селивёрстове раньше, не сделает этого и сейчас. Наоборот, узнай он, что Игорь в Питере, случится что-нибудь нехорошее: или Игоря оттуда заберут, или тебя…

Едва поезд тронулся с места, Холодова взяла косметичку и отправилась прогуляться по коридору.

– Где Марина? – поинтересовался Володя, вернувшись в купе через минуту.

– Сказала, что хочет в туалет, – ответила Лавра, застилая себе постель.

– Какой ещё туалет?! – обозлился вдруг охранник. – Мы ведь не проехали санитарную зону, туалеты все закрыты.

– Может, уже открыли, раз Марины нет. Куда она ещё может уйти?

Однако Володя не поленился проверить, оставив Лавру одну. В соседнем купе кто-то оживлённо беседовал. Поскольку двери у всех были раскрыты, Гербер хорошо слышала голоса.

– …Я и мужа уговорила застраховаться, – говорила какая-то женщина, – а то кто его знает, чем эти поездочки закончиться могут. Вон, на прошлой неделе две электрички столкнулись, жуть! А весной на юге пассажирский поезд боевики взорвали… Ай-ай-ай, что происходит, что происходит: самолёты падают, автобусы переворачиваются, хоть дома сиди и никуда не езди!..

– Это ещё чё, – возразила её собеседница. – Тут теперь совсем кошмар творится. Ходят по вагонам подростки-наркоманы, высматривают людей посолиднее да накидываются всей стаей потом в укромном уголке. Ладно, если ограбят, так ведь забивают до смерти. Вон чего черти отмачивают…

– И покурить-то выйти боязно, – дрожащим голосом призналась тётка. – Я когда в поезд сажусь, курить перестаю вообще. Жизнь, знаете ли, дороже сигарет.

– Я тоже про них забываю, а всё ж охота, – посочувствовала соседка. – Так давайте прям здесь, всё равно кроме нас никого нет, а окно открыто. Только дверку толкните, чтоб проводница невзначай не заглянула.

Послышался дверной щелчок, и через секунду из коридора понесло табачным дымом. Лавра выглянула из купе. Володя на пару с Мариной как в воду канули.

– Я не поверил сначала, думал, байки рассказывают, – послышалось из переднего купе, где ехали трое пожилых мужчин. – А недавно затёк мой в командировку смотался, так чуть голову ему не оторвали. Ехал плацкартом, народу тьма, и всё равно шакалы нашлись. Зажали в тамбуре, обчистили и спихнули.

– Что, прямо на ходу? – ужаснулся один из его товарищей.

– А как же! – усмехнулся тот. – Три ребра сломал, плечо вывихнул. Теперь без денег, без одежды да вдобавок валяется в больнице пол лета…

Лавра не стерпела и решила включить радио. Мало ей статьи о невском демоне, так ещё и байки об озверевших на железной дороге преступниках. Небольшой переключатель сначала не поддавался. Она покрутила его в разные стороны, и вскоре тот щёлкнул, только вот рычажок оказался в руке Лавры. Девушка растерянно осмотрела его, и надо же было такому случиться, чтобы в этот самый момент к ней заявилась проводница.

– Курите?! – с недовольным тоном спросила та, пронзая девушку злым взглядом.

– Кто?.. Я??? – опешила Лавра, но вовремя сообразила спрятать оторванный переключатель за спину. – Н-нет, я вообще запах сигарет не переношу.

– Курили-курили, от вашего купе дым столбом валит, – не унималась вагоновожатая. – Больше чтоб такого не было, а то оштрафуем. Для курильщиков у нас в тамбуре место предусмотрено.

– Да не курю я! – возмутилась брюнетка и ткнула пальцем в стену. – Это там две женщины заперлись, бояться выходить, говорят, у вас тут банды всякие бродят.

– Водятся и такие, – кивнула проводница, – особенно им смазливые девицы, вроде вас, нравятся, так что поосторожнее задом виляйте.

– Я могу за себя постоять, – заявила выпускница. И это было правдой. Брат в своё время, ещё до их размолвки, обучил её некоторым приёмам самообороны.

Женщина смерила её неприязненным взглядом и ушла. Лавра посмотрела на оторванный переключатель и облегчённо вздохнула. Однако в следующую секунду перед купе возникла высокая человеческая фигура. Солнце как раз озарило окна со стороны коридора, и в его лучах разглядеть незнакомца было сложно.

– Лавра Гербер? – обратился он к ней странным осипшим голосом, отчего девушка почувствовала себя немного неуютно.

– Простите, мы знакомы? – уточнила она, пытаясь рассмотреть мужчину.

– Теперь да, – зловеще ответил незнакомец и хотел что-то вытащить из кармана серого плаща.

Лавра, не раздумывая, пнула его в живот и попыталась закрыть дверь купе, но её соперник оказался проворнее. Он толкнул её в грудь, да так, что она отлетела на столик.

– Эй, что это вы там творите??? – раздался женский голос с другого конца коридора, и незнакомец вдруг отказался от всех своих намерений.

Гербер не успела опомниться, как он выскользнул из купе. Девушка поднялась на ноги и осторожно выглянула в коридор, однако таинственный мерзавец скрылся, точно его и не было.

– Хулиганьё! – возмущённо сказала тучная женщина в другом конце вагона и зашла в первое купе с чашкой кипятка.

Лавра запаниковала. Кто это был? Что он собирался с ней сделать? Откуда этому незнакомцу известно её имя? Вопросы зароились в голове как пчёлы в улье. Неужели за ней кто-то следил? Если так, то теперь ничто не мешает ему напасть снова и довести замысел до конца. Только сейчас Лавра понимала, как глупо было соглашаться с путешествием на поезде. Здесь она была как на ладони, любой мог дождаться момента и расправиться с наивной выпускницей.

Тут из коридора донёсся громкий смех. Какая-то девица верещала на весь вагон, словно она в нём одна. Лавра, сдерживая нервную дрожь, выглянула из-за дверной перегородки и с ошеломлением обнаружила, что так громко себя ведёт Марина. Она шла по вагону и пошатывалась, словно пьяная. Сзади неё показался Володя. Вид у него был озлобленный. Дойдя до своего купе, рыжая хохотушка споткнулась о порог и чуть не упала. Это развеселило Марину ещё больше, и она в припадке легла на застеленное сиденье. Что-то с ней было явно не так.

– Ох, Лаврик, это было нечто!.. – попыталась сообщить подруга, однако снова разразилась смехом.

– Глянь на идиотку, – ткнул в неё пальцем недовольный охранник. – Прямо как подменили!

– А что произошло, где вы всё это время были? – недоумевала выпускница.

– Еле её отыскал, – пожаловался мужчина. – Умотала в плацкартный вагон, с какими-то странными ребятами скандалила, одному, кажется, клок волос выдрала…

– Ага, полный улёт! – вставила Марина и продолжила смеяться, держась за живот.

– И что, была драка? – расстроилась Лавра.

– Ну, пришлось паренькам сказать, чтобы отвалили от неё, а Мара как пьяная, всё хи-хи да ха-ха, – замялся телохранитель.

– Ой, вообще прикол!.. – пищала Холодова, но, заметив недовольство подруги, немного успокоилась. – А ты что такая бледная?

– Лавра, что-то не так? – нахмурился Володя.

– Думаю, в поезде нам оставаться небезопасно, – заявила Гербер. – На меня пытался напасть какой-то тип…

– Что??? – удивилась Марина. – Кто? Откуда?!

– Буквально минуту назад, до вашего появления.

– Как он выглядел? – потребовал охранник.

– Я не успела толком разглядеть, но на нём была серая накидка или куртка… Вы должны были с ним столкнуться. Кажется, он побежал в том направлении.

– Я никого не видела, – задумалась Холодова.

– Там мужиков я вообще не заметил, да и в тамбуре пусто. – Володю явно встревожили слова Лавры. – Подождите, я схожу поищу.

– Нет, лучше останьтесь с нами, – возразила Гербер. – Что, если он появится вновь?

– Надо сообщить начальнику поезда, – предложила Марина.

– Лучше сойдём на следующей станции, – сказала Лавра, нервно сжимая пальцы рук. – Надо вернуться и…

Совершенно внезапно из коридора послышался крик. Володя даже вздрогнул и выбежал из купе. Девушки последовали за ним.

– Горим!!! – кричала пожилая женщина, уставившись в окно коридора, за которым тянулась полоска дыма. – Люди, караул!!!

Действительно, в воздухе запахло гарью, причём зловоние усиливалось. Пассажиры из других купе тоже в недоумении выскочили в коридор. Лавра вместе с Мариной высунулись из открытого окна и увидели, что край вагона охвачен огнём.

– Все туда, живо! – скомандовал Володя, указывая на противоположный конец коридора.

Несколько человек ринулись в ту сторону, но едва открыли дверь тамбура, как оттуда повалил серый дым. Многие закашляли. Лавра прикрыла нос и рот рукой, однако это спасало мало.

– Подожгли оба выхода! – крикнул кто-то из мужчин. – Надо прыгать в окна…

В вагоне началась давка. Многие хотели пробиться к середине, где были открыты два окна. Женщины в истерике визжали, дети плакали. Лавра совершенно не понимала, что происходит. Толпа прижала её к стене. Двое парней пытались протиснуться в окно, возле которого она стояла. Но один из них вскоре застрял, едва высунувшись наружу. Тем временем напуганные пассажиры толкали их и Лавру вперёд. Кто-то стал колошматить по стёклам в надежде пробить себе выход на свежий воздух. Да и дышать становилось всё труднее – коридор стремительно наполнялся дымом.

– Сюда! – прошипел Володя, выхватив растерянную Лавру из толпы.

Он буквально затащил её обратно в купе и с силой захлопнул дверь. Марина уже вовсю пыталась открыть окно как можно больше, чтобы пролезть мог любой человек, но задвижку на нём, видимо, заело.

– Отойди! – приказал охранник, и Гербер увидела в его руке пистолет.

Володя пару раз выстрелил, раздался звон стекла, и в следующий миг купе наполнилось свежим воздухом.

– Поезд едет слишком быстро! – подметила Холодова, выглянув на землю.

– Почему мы не останавливаемся? – удивилась Лавра.

– Стоп-кран, – кашляя, сказал охранник. – Я выйду и нажму стоп-кран. А вы оставайтесь здесь…

Лавра с Мариной обменялись встревоженными взглядами. Рыжая подруга стала доставать сумки и выбрасывать их наружу. Гербер согласилась с такой идеей и принялась помогать ей. Дым постепенно проникал к ним, и его становилось всё больше, хоть через разбитое окно и залетал прохладный воздух. В коридоре творился хаос. Многие ругались, кричали что-то невнятное, стучали и пытались выбраться из горящего вагона, вот только получалось это не у всех.

– У Володи ничего не выйдет, – дрожащим голосом сказала Марина. – Нам надо прыгать так.

– Мы же разобьёмся! – возразила Лавра. – Скорость ещё очень высокая…

– Я не могу больше, я задыхаюсь, – сквозь кашель промолвила подруга и, не дожидаясь её решения, сиганула вниз.

– Марина!!! – закричала Гербер, высунувшись из окна, но ровным счётом ничего не увидела.

Дым стелился по обеим сторонам вагона, мешая обзору. Поезд же ни в какую не хотел останавливаться, словно о пожаре знали только пассажиры злосчастного вагона. В коридоре тем временем раздавался грохот и по-прежнему кричали люди. От всего этого у Лавры закружилась голова. Дышать уже не получалось. Деваться было некуда, пришлось следовать примеру Холодовой. Она прищурилась, заметила зелёные заросли и спрыгнула с горящего вагона.

Раздался треск веток и шорох листвы. Лавра ещё ничего не видела, но ощутила, что приземление было очень мягким. Она вцепилась в густую траву, на которую упала. Стук колёс по железной дороге вдруг сменился громким протяжным скрежетом. Значит, кому-то удалось остановить поезд. Лавра хотела посмотреть, что происходит с составом, но не смогла подняться. Почва под ногами была рыхлая и пологая. Кажется, она упала на склон. Спустившись в самые заросли, девушка перевела дух. От дыма жгло горло и ноздри. Поэтому Гербер, превозмогая кашель, жадно вбирала в лёгкие свежий воздух. Голова всё ещё кружилась, а руки тряслись. Но, по крайней мере, она не покалечилась.

Небо было тёмно-синим, но на земле сгущались сумерки. Да и высокая болотистая трава мешала оценить обстановку. Лавра собралась с силами и полезла обратно на склон. Соваться в гущу зарослей она побоялась. Вдруг там болото или яма. Не хватало, чтобы после чудесного спасения она получила травму. Да и Марина наверняка было где-то наверху, у железнодорожных путей.

Кое-как вскарабкавшись на насыпь, Гербер поправила спутавшиеся волосы и осмотрелась. Большая чёрная полоса дыма шла спереди. Поезд остановился где-то далеко впереди и его практически не было видно. Судя по зареву огня, пожар там случился грандиозный. Крики людей продолжали долетать до Лавры, но помочь им она ничем не могла.

– Марина! – позвала она, направившись назад. – Марина, ты в порядке?

Подруга не отзывалась. Впрочем, она могла быть гораздо дальше от этого места. Ведь пока Лавра отважилась спрыгнуть с окна, поезд проехал приличное расстояние на высокой скорости. Из-за пелены дыма окрестности плохо просматривались. Ни огоньков, ни каких-либо строений Гербер пока не видела. А в голове стали возникать мрачные мысли. Тот незнакомец в сером, только он мог устроить пожар. Сначала он попытался расправиться с ней по-тихому, а когда это ему не удалось, поджёг вагон да ещё и с обоих концов, чтобы никто из него не смог выбраться. Вряд ли бы он стал задерживаться в горящем поезде. Значит, злодей тоже спрыгнул и мог быть сейчас где-то поблизости.

Лавра решила не выдавать себя и перестала звать Марину. С собой у неё не было ничего, чем бы она смогла оказать отпор злоумышленнику. Шокер и перцовый газ остались в сумочке, которую она выбросила вместе с вещами Холодовой. Надеяться на собственные силы уже не приходилось: руки дрожали, а ноги болели после лазанья по насыпи. Напади поджигатель сейчас, Лавра едва бы смогла защититься. Она тихо шла вдоль рельс, вглядываясь в придорожные заросли. Куда-то сюда должна была приземлиться отчаянная Марина. Прислушавшись, Гербер уловила шорохи.

– Мара, это ты? – спросила она, остановившись.

– Лавра? – отозвалась та и радостно засмеялась. – Лавра, как здорово тебя услышать!

– Ты как? – уточнила девушка, пробираясь к подруге.

– Не знаю. Я не могу слезть с дерева, ноги запутались…

– Говори тише. Возможно, тот человек где-то рядом.

Лавра осторожно раздвинула колючие ветки и заметила светлое тело Марины. Та висела на крепкой иве и безуспешно пыталась слезть с неё. Гербер нащупала ногу подруги и потянула на себя. После нескольких напористых движений ветви треснули и отпустили Холодову. Упав на болотные кочки, рыжая подруга рассмеялась. Кажется, происходящее нисколько не напугало её. Или, возможно, это было нервное.

– Ты не заметила каких-нибудь поселений поблизости? – спросила Марина, отряхиваясь от листвы.

– Честно говоря, я торопилась найти тебя, – призналась Лавра, всё время оглядываясь по сторонам. – Поезд удалось остановить. Может, нам всё-таки вернуться?

– Лучше поищем вещи. Там деньги и документы…

– Марина, послушай, этот тип может быть где-то поблизости. Помочь нам некому, а в поезде есть милиционеры.

– Да с чего ты вообще решила, что он где-то здесь?! Лавра, у тебя паранойя! Хватит уже, а!.. Мы чуть не задохнулись дымом и могли бы разбиться при падении. Радуйся, что ноги-руки целы.

– Ты бы осталась в поезде, если бы подожгла его? – парировала Гербер.

Сомнения подруги её слегка обозлили. Марина всегда подвергала критике любые предположения подруги, будто она сама знала какую-то одну ей известную истину. Из-за этого они часто ругались, как, впрочем, и сейчас.

– На месте поджигателя я не стала бы прыгать с поезда, – ответила Холодова. – Зачем рисковать? Я бы перешла в отдалённый вагон. Рано или поздно состав остановят и начнут спасать пострадавших пассажиров. Я бы тем временем незаметно слезла с поезда и убежала бы в темноту.

Как бы Лавре ни хотелось поспорить с подругой, её рассуждения не были лишены логики. Действительно, что мешало негодяю перейти в соседний вагон и понаблюдать оттуда за происходящим? Что, если он сейчас, претворившись благородным пассажиром, помогал тушить огонь, чтобы проверить результат своих трудов? Так было бы гораздо разумнее. К тому же, если среди выживших оказалась Лавра, он бы добил её.

– У меня в сумке телефон, – напомнила Марина. – Найдём его и позвоним спасателям.

Лавра молча кивнула, помогла ей подняться и повела обратно к железной дороге.

Глава 3
Веда

Солнце озаряло многочисленные корпуса аэропорта Пулково. Однако жары здесь совсем не ощущалось. Здесь было очень много людей, намного больше, чем в других аэропортах, в которых удалось побывать за сегодняшний день. Все куда-то спешили, ругались, толкались, а некоторые пытались завлечь какими-нибудь странными предложениями – купить буддийскую книгу, одолжить сотовый телефон, поучаствовать в беспроигрышной лотерее. Впрочем, при виде грозного охранника Володи посторонние отступали. После инцидента он уже не церемонился с девушками: от горящего поезда их забрало такси, которое привезло в ближайший аэропорт. Так что дальнейшая поездка прошла без происшествий. Даже всегда упрямая Марина не посмела с спорить с охранником и вела себя предельно тихо.

Поджог поезда всех всерьёз озадачил. Хотя Лавра чувствовала, что в её версию о таинственном злодее Володя и Холодова верили с трудом.

Дорога от Пулково до города показалась недолгой. Может, потому что не было пробок. Зато ближе к исторической части Петербурга ситуация коренным образом поменялась. Такси замерло в непролазном потоке машин на набережной Обводного Канала. Маринины родители жили где-то в районе Александро-Невской лавры, поэтому Володя, расплатившись с водителем, приказал двигаться до дома пешком.

Лавре было всё равно, как добираться до пункта назначения. Город она практически не знала и хотела изучить каждый его уголок. Прогулка по старинным улочкам была для этого самым верным способом. Пройдя несколько построек, она заметила светлую башню. Там, огородившись массивными деревьями и каменным жёлтым забором, располагалась Надвратная церковь Александро-Невского монастыря. Гербер читала кое-что про эту достопримечательность и догадалась, что мрачные деревья принадлежат размещённым там некрополям. Конечно, вид здесь открывался красивый, но такое соседство Лавре было не по душе. С другой стороны, городской шум здесь казался не таким сильным. Лавра ещё раз взглянула на панораму Лазаревского кладбища, отметила, что спокойствие там, действительно, могильное, и вздрогнула, когда тишину над улочкой сотряс внезапный колокольный звон. Он распугал затаившихся на вершине башни ворон, которые разлетелись в разные стороны.

– Привыкай, – сказала Марина, продолжая спускаться к пустынным дворикам.

– Здесь в основном офисы, – сообщил Володя, указывая на тихие отреставрированные особняки. – В будни тут народ слоняется пачками, да и машин выше крыши. В общем, Глеб не особенно любит этот район, но здесь ему удобно в плане работы. Зато Катя гордится, что живёт в центре. Конечно, магазинов-то тут уйма.

– Мы раньше жили на Греческом проспекте у бабули, но у неё скверный характер, – пояснила Холодова. – Так что отец решил завести свою квартиру. По мне, так без разницы, лишь бы комфортно. Да ведь, Вов?

– Пробок много, не попасть к вам на транспорте, когда нужно, – отозвался телохранитель и свернул в замкнутый двор, перешагнув через мутную лужу, которая образовалась под каменой аркой. – Не представляю, как ты будешь со своей тачкой справляться.

– Уж как-нибудь, – заверила Марина. – А знаешь, я, действительно, хочу поскорее сесть за руль и вперёд, на Васильевский остров.

– Почему на Васильевский? – улыбнулась Лавра.

– А там гонять можно от души, особенно ночью! – подпрыгнула Холодова и вдруг столкнулась с выходящим из подъезда мужчиной.

– О, какие люди! – воскликнул высокий незнакомец и уставился на них зелёными глазами. Они сразу же не понравились Лавре. Такой цвет глаз казался ей неестественным и злым.

– А вы куда это уходите, дядя Витя? – улыбнулась ему рыжая студентка и обернулась на чёрную иномарку, сиротливо стоящую в углу двора.

– Дела, Мара, сплошные дела. Вот, завёз Глеба на пару часов, а сам обратно в контору, – оправдался тот и как-то холодно посмотрел на Гербер.

– Это моя подруга Лавра, – сообщила Марина, обняв приятельницу за талию. – Правда, она очень похожа на Ларису?

– Ларису? – переспросила выпускница.

– Это моя двоюродная сестра, ещё успеешь познакомиться, – отмахнулась Холодова.

– А, ну да, та самая Лавра, – как-то загадочно произнёс мужчина. – Много о тебе наслышан, Лавра Гербер.

– Надеюсь, только хорошего? – переспросила девушка. Он что, уже знает и её фамилию?

– А у тебя есть и плохие стороны? – парировал дядя Витя, приподняв левую бровь, и в очередной раз улыбнулся Марине. – Как путешествие? Надеюсь, обошлось без приключений?

Видимо, помощник Глеба Валентиновича ещё не слышал про горящий поезд. Зато отец Марины точно готовился наказать её за рискованный вояж. Так что сегодня девушкам предстояло поучаствовать в родительском скандале.

– Всё нормально. А Вы заходите вечером, наверняка будут дядя Эрнест и Лариса, – сказала Холодова этому господину.

– На вечер у меня другие планы, – ответил он, подмигнул угрюмой Лавре и размашистым шагом направился к своему шикарному автомобилю.

– Это Шершнёв, папина правая рука, – пояснила Марина, наблюдая за отъездом мужчины. – Такой душка, не правда ли?

– Ну, на любителя, – призналась Лавра, помогая занести чемоданы в подъезд, где горели лампы дневного освещения, а по краям лестницы в горшках стояли живые цветы. – Его глаза напомнили мне Суровкина…

Преподаватель, с которым довелось поконфликтовать зимой, порядком подпортил кровь выпускнице. А его смерть от рук поклонников Бальваровского сделало её заклятым врагом для его родственника, который занимал высокий пост в областной прокуратуре.

– Ой, ну у тебя вечно то посмотрит не так, то скажет что-то не то или ещё что-нибудь, – всплеснула руками Холодова, ведя её на второй этаж. – Будь проще!.. В Питере все такие, особенно в бизнесе.

Лавра не ответила, войдя внутрь дорогой квартиры. Впрочем, ей было нечем возразить на доводы подруги. Люди везде разные, а уж к какому сорту относятся петербуржцы, Гербер пока не знала.

– Ур-ра, приехали, приехали! – запрыгало что-то возле них, и на шею к Марине кинулась такая же огненно-рыжая девчонка с веснушками на лице.

– Уф-фу, Олесик, перестань, я сейчас упаду, – принялась отталкиваться от младшей сестрёнки напуганная Холодова, однако та повисла на ней всем телом и, словно с издёвкой, потянула за собой к полу. – Пусти!!!

– Марочка, Олесенька, немедленно прекратите безобразничать, как вам не стыдно ребячиться перед нашей гостьей! – усовестила их Екатерина Львовна и забрала чемодан из рук Лавры. – Рада тебя видеть, детка. Надеюсь, поездка не оказалась чересчур утомительной?

– Что Вы, я впервые побывала в самолёте, это так волнует, – поделилась Гербер своими впечатлениями от полёта. – Не знаю теперь, как расплачýсь с вашим семейством за лишние расходы, потраченные на меня…

– Лавруша, не неси глупостей, – приструнила её госпожа Холодова, тем временем как дочери продолжали барахтаться на полу прихожей – Олеся! Марина!!

– Да отвяжись ты!.. – задыхаясь, прошипела старшая сестра и отползла к шкафу, у которого расположилось около десятка туфель.

Олеся, довольная собой, поправила сиреневую футболку и виновато посмотрела на мать.

– Прости, мамчик, я больше так не буду, можно погулять? – Она произнесла это с таким видом, как если бы недавно разбила ценнейшую вазу из фамильной коллекции.

– Куда гулять, к тебе сестра приехала, марш в ванную мыть руки и потом за стол! – велела строгая Екатерина Львовна и вновь улыбнулась гостье. – Ты, Лавра, не обращай внимания, дети в её возрасте все такие тяжёлые.

– Я ещё успею её отщлёпать, – враждебно оскалилась Марина, стаскивая кеды.

Глеб Валентинович почему-то не вышел поприветствовать девушек. Видимо, Володя тоже исчез отнюдь не случайно. Девять из десяти, что сейчас он отчитывается перед хозяином обо всех происшествиях, случившихся за время поездки.

После обеда Лавре и Марине не терпелось поскорее попасть на разбор к отцу семейства, чтобы затем распланировать вечер.

– Я жутко разнервничался, когда почуял дым, – делился воспоминаниями Володя, сидя на диване под окном в кабинете хозяина. – Думаю, щас всей бандой как навалят, что мне потом прикажете делать?..

Господин Холодов, скрестив руки, с хмурым видом смотрел на дочь. Это означало, что он не в духе, хотя десять минут назад выглядел вполне радостным, когда заглянул в столовую.

– Этого я и боялся, – выдохнул Глеб Валентинович, когда Володя замолчал. – Марк предупреждал меня, что пользоваться железной дорогой не самый лучший вариант для безопасного путешествия.

– Да не смотрите вы все на меня!.. – передёрнулась Марина. – Кто ж знал, что случайный пожарчик настолько вас расстроит.

– Случайный? – переспросил отец и присел на край своего стола, на котором, помимо ровной стопки документов, больше ничего не было. – Пожалуй, нет. Ни я, ни ваш ректор, ни Володя так не считаем. Кто-то покушался на вашу жизнь, и не надо отрицать сей факт. Этот кто-то следил за вами, проник в поезд и устроил пожар, между прочим, весьма серьёзный. Не спрыгни вы с поезда, вам всем бы пришлось несладко, уж поверьте. Такие случаи на дороге не редкость, поезда горят очень быстро.

– Господи, ну кому это нужно? – не соглашалась с ним упрямая Холодова, покачиваясь на стуле.

– Ты думаешь, некому?

– Из всех приверженцев Бальваровского остался всего один, да и тот трусишка. Если бы он настолько жаждал уничтожить Лавру или меня, то сделал бы это сразу, без полугодичного перерыва. Какой смысл сжигать поезд при стольких свидетелях? Не знаю, очень рискованный поступок, даже для такого дебила, как он. А ну как бы мы его заметили?..

– Но я его заметила, – вмешалась Лавра, попутно рассматривая кабинет господина Холодова, – человека в сером, он напал на меня перед пожаром…

– И ты видела его лицо? – задал Глеб Валентинович вполне ожидаемый вопрос.

– Вот докопались! – возмутилась Марина, поднялась со стула, обошла отцовский стол и села в его роскошное оранжевое кресло.

Несмотря на полдень, в кабинете было довольно темно. Единственное окно здесь почему-то находилось почти у самого потолка, так что любоваться через него набережной Обводного Канала было невозможно.

– Если бы тем придурком в сером был Олег Нурин, – Холодова иронично закатила глаза, – Лавра бы стопудово его опознала, такого сложно забыть, понимаете?

– Уймись, Мариночка, – потребовал отец. – Нельзя сбрасывать со счетов и других мерзавцев. Я говорю о том прокуроре Суровкине и, если взглянуть на эти события совсем уж абстрактно, даже о Рашвере. Да-да, ведь у вашего бывшего ректора погибла супруга и в какой-то степени по вине Лавры. Надеюсь, никто не станет это сейчас отрицать? Отлично, потому что опасностей вокруг вас по-прежнему много, а это значит, что снимать вашу охрану я не собираюсь.

– Ой, Глеб Валентинович, не надо, – запричитала выпускница, огорошенная такой неприятной новостью. – Вы же обещали, что здесь я смогу свободно передвигаться, что не будет никакой охраны и комендантских часов, что в Петербурге я буду абсолютно никому не нужна! Ну, Глеб Валентинович!..

– Папка, она права, к чему эти крайности?! – заступилась Марина за подругу, раскачиваясь в его кресле. – Мы с Лаврой так рассчитывали на глоток свободы, у нас столько планов. И тут ты их вдруг рушишь, это неправильно.

Последнее слово она выделила особо, чтобы подчеркнуть своё недовольство отцовскими установками. Володя лишь вздохнул.

– Доча, – совершенно спокойно произнёс Глеб Валентинович, – я в первую очередь забочусь о вашей безопасности. Думаешь, мне приятно знать, что вас обеих могут с лёгкостью прихлопнуть? И заметь, каким страшным способом – огнём…

– И керосином, – добавил Володя. – Я слышал, как спасатели говорили про топливо, которым облили выходы из нашего вагона.

– Это ещё ничего не доказывает, – отстаивала Марина своё мнение, перестав качаться в кресле. – Я вот, например, слышала, когда приехали спасатели, что в нашем вагоне ехал один известный бизнесмен и это его пытались спалить, а не нас.

– Пусть с этим делом разбираются следователи, – сказал господин Холодов, отходя к выпускнице. – Так или иначе, но сгореть в зверском пламени не самая приятная участь для молодых барышень вроде вас. Лавре известно, – он положил руку ей на плечо, – каково это быть в эпицентре пожара. И она понимает, что разумнее ограничить собственную свободу, чем снова оказаться в лапах бандитов. Я правильно говорю?

Во взгляде, направленном на неё, Лавра поняла, что лучше согласиться, из-за чего неловко кивнула. Марина на этот раз воздержалась от комментариев, угрюмо опустив голову и ковырнув ногтём матовую обивку стола.

– Правильно, – ответил за них господин Холодов. – Иного и быть не может. Первое время всё останется по-прежнему: за пределами дома вас будут сопровождать охранники, в позднее время далеко уходить я вам запрещаю и, по возможности, постарайтесь не ввязываться в глупые истории. Это касается и тебя, Рина, мне всё известно про сомнительных ребят из плацкартного вагона и про неудавшуюся драку. Сейчас лето, самый криминальный сезон. Так что будьте предельно осмотрительны. Лавра, я полагаюсь на твой чистый разум, не подведи меня, хорошо?

– Я попытаюсь, – промолвила Гербер.

– А моё новое авто, я от него ни за что не откажусь! – рявкнула Холодова и отодвинулась прямо с креслом к книжным полкам, на которых желтели толстенные тома. – Ты обещал мне новую машину!

– Мы её непременно возьмём, однако водить тебя пока будет мой человек, и это не обсуждается, – без права на апелляцию заявил отец. – И повеселее, девочки, эти ограничения всего лишь на неделю-другую, а там поглядим, насколько они себя оправдывают.

Стоит ли упоминать, что настроение у подруг было не самым летним после общения с главой семейства?.. И если одна из них ещё продолжала самоуверенно заявлять, что всё равно соберётся в какой-нибудь ночной клуб и погоняет по трассам Васильевского острова, то другая смирилась с неизбежностью жёсткого режима.

Помещение, которое отвели Лавре, располагалось в северной части квартиры Холодовых и по площади не было таким просторным, как, например, кабинет Глеба Валентиновича. Нет, гостевая комната выглядела очень обыденно, неброско, лишённая всяких излишеств в виде фигурной лепнины на потолке или доисторической люстры. Всё казалось знакомым и близким: однотонные обои, софа вместо широкой кровати, низкое кресло у задёрнутого простыми занавесками окна и столик-книжка, на котором едва умещалась соломенная ваза с торчащими в разные стороны искусственными розочками. Лавра медленно прошлась по спальне, изучая обстановку.

Чемодан сиротливо поджидал свою хозяйку у долговязого шкафа с высоким зеркалом, врезанным в его бурую дверцу. Надо бы разгрузить саквояж и пристроить одежду по полочкам и вешалкам, но после обеда накатила полнейшая усталость. Голова что-то не совсем хорошо воспринимала обстановку, особенно после общения с господином Холодовым. Может, прилечь на полчасика, всё равно в доме тихо и нечем заняться?..

Лавра сняла свои миниатюрные дамские часики, освободила безымянный палец от колечка с крохотным голубым камешком, а с шеи стянула тонкую золотую цепочку и сложила всё это «богатство» на столик рядом с вазой. Первым, что Лавра сделает, когда проснётся, это выкинет искусственные цветы. Они всегда ассоциировались у неё со склепом и могилой. Кому вообще может прийти в голову держать этакую мерзость в собственном жилище? Подумать об этом девушка не успела, проваливаясь в сон.

Сначала была темнота, но она очень скоро сменилась чем-то тёплым, жгучим, игривым. Никак солнце? Оно самое, слепит и не даёт спокойно лежать. Лавра открыла глаза, подвела к ним ладонь и попыталась укрыться от яркого света, но как бы не так. Коварные лучи пролезали между пальцев, грели кожу, и волей-неволей пришлось подняться.

– Ой, – вздрогнула Лавра, обнаружив вокруг себя сверкающую водную гладь и огромное пространство до самого горизонта, где синее небо сливалось с зеленым морем.

Лавра огляделась, пытаясь понять, где находится. Тёплый ветер временами налетал на неё, шевеля волосы. Под собой она ощущала что-то прочное и не совсем ровное, по крайней мере, не похожее на удобную мягкую софу, которая служила ей теперь кроватью. И действительно, Лавра лежала на двух каменных плитах. Они были единственным выступом на всём водном пространстве.

Девушка подобрала под себя ноги, ощупала грудь и живот. Как странно, во сне на ней была какая-то красная туника с узорчатой вышивкой. «Какие красивые сны», – промелькнула в голове новая мысль, и Лавра окунула ноги в океан. Вода оказалась жутко холодной. Ноги вдруг что-то укололо, и Гербер тут же отдёрнула их. На пятках выступила кровь.

– Не советую трогать воду возле острова Кирки, – подметил чей-то голос сбоку, и Лавра испуганно обернулась.

Перед ней из воды выглядывала бледная девица. Чёрные кудри незнакомки почти полностью закрывали её лицо.

– Тебя эта вода съест в пару мгновений, так что старайся не касаться её, – поведала странная девушка, хотя сама при этом оставалась в опасном море.

Она отплыла на несколько метров и вдруг исчезла.

– Эй, погоди! – крикнула ей Лавра, но тут же чья-то холодная, как лёд, рука тронула её за бедро.

– Узнала меня? – спросила девица, и из-под воды мелькнул рыбий хвост.

– Русалка? – отстранилась от неё Гербер. – Аида???

Та вылезла на плиты, стряхивая с себя остатки едкой жидкости, и пристроилась рядом с напуганной девушкой. Мокрые волосы она уложила назад, открывая лоб, впалые щёки и белые губы. Обнажённую грудь русалка отёрла когтистой рукой и со злорадством уставилась на бывшую сокурсницу.

– Ни то, ни другое, – промолвила она в ответ. – Аиды больше не существует, разве забыла, как ты расправилась со мной в Речных Воротах?..

– Ты мне всего лишь снишься, я не верю в тебя, – перекрестилась Лавра, сидя на самом краешке плиты и боясь, что в такой позе она точно упадёт в холодный океан.

– Милая, жизнь и сновидения – страницы одной и той же книги, только вы, смертные, не умеет их читать, – продолжила Гаагова, ударяя плавником по воде и вызывая брызги. – Тебе известно, что мне нужно?

– Мёртвые не желают живым зла!..

– Правда? – наигранно удивилась Аида. – Хотя, кто его знает, чего могут желать мёртвые… Я-то, видишь ли, к ним не отношусь.

Русалка засмеялась, стараясь напустить на Лавру как можно больше страха, и ей это начинало удаваться.

– Довольно!.. – вдруг повысила голос Гаагова, и её бледная, словно у трупа, рука вцепилась в тунику собеседницы. – Мы ещё успеем поточить лясы о жизни, о смерти… о чём только пожелаешь. А сейчас скажу лишь, знаем мы всё, что на лоне земли благодатной творится…

– Я не понимаю тебя, Аида, – задрожала Лавра, всматриваясь в чёрные глаза покойницы.

– Поймёшь, – заверила та, – о да, я не сомневаюсь… и мои сёстры тоже.

– Сёстры?.. О чём ты говоришь, Аида?!

– Я не стану спешить, – улыбнулась русалка. – И я совсем не Аида, нет… Теперь моё имя – Веда!

И она, воспользовавшись превосходством, толкнула Лавру в воду. Девушка захлебнулась, попыталась выплыть, но всё вокруг резко пропало, и взгляду предстала прежняя комната с зелеными обоями.

Лавра, взволнованно дыша, проверила одежду на себе, убедилась, что она не красная, а вполне обычная, и села, потирая виски. Картина с русалкой так и стояла перед глазами, словно это произошло в реальности. Какой ужасный сон! Таких Лавра давно не видела. И ощущения в нём были такими, словно всё происходит наяву. Впрочем, обожженная морем пятка по-прежнему болела.

Гербер взглянула на ногу и испытала очередной шок. Раны, оставленные водой неизвестного океана, никуда не пропали. Они были в тех же самых местах и продолжали кровоточить, будто бы кто-то проколол кожу булавкой. Плед, которым была накрыта софа, уже изрядно испачкался кровью, что означало только одно – каким-то образом раны, полученные во сне, проявились в реальности.

Лавра зажала больную ногу подвернувшимся под руку носовым платком и начала убеждать себя, что это был всего лишь сон. Правда, не самый приятный, зато исчезнувший в никуда. Аида мертва, а такого моря с кислотной водой вообще нет в природе.

Который час Лавра не знала. Она потянулась к столу с искусственными розами, чтобы взглянуть на время по своим дамским часикам. Но рука, пошлёпав вслепую по поверхности мебели, не нашла ровным счётом ничего. Лавра, пересиливая боль в пятке, поднялась с софы и теперь уже воочию убедилась, что сложенные перед сном ценности куда-то исчезли.

Девушка усмехнулась, вспомнив про любительницу розыгрышей Олесю. Наверняка проказница пробралась сюда и, пока гостья спала, куда-то спрятала часы, цепочку и кольцо, а ещё не поленилась раскрыть нараспашку окно, из-за которого сейчас в комнате царил сквозняк.

Спальня Лавры выходила на зелёную зону, которую составляла добрая дюжина ветвистых деревьев. Правда, все они казались неухоженными, дряхлыми и даже безжизненными, если б не листья.

В квартире по-прежнему царила тишина. Похромав по длинному коридору и не найдя никого из домочадцев, Лавра решила поискать аптечку. Мало ли куда могли пропасть Маринины родственники. Глеб Валентинович, скорее всего, уехал на работу, Екатерина Львовна тоже не любила сидеть целыми днями в четырёх стенах и наверняка отправилась на прогулку или в гости. А сама подруга, видимо, спит, точно так же умаявшись после нелёгкой дороги.

– Ай-ай, – запричитала служанка Груня, столкнувшись с Лаврой, ковыляющей по тёмному коридору, – ну и напугали же вы меня!

– Извините, – смутилась Гербер, придерживаясь за стену. – Я ищу лейкопластырь и йод, не скажете, где можно…

– Так в ванной, – сразу сказала горничная и указала на гостевую комнату.

– Но в моей спальне нет ни туалета, ни ванной.

– Вы что, никогда раньше не были в таких квартирах? – удивилась Груня. – Здесь у каждого свой санузел. Ну, почти у каждого. У Глеба Валентиновича с Катей свои, у Марины с Олесей тоже, и ещё гостевая, она прямо около вашей комнаты.

– Надо же, как много, – мотнула головой Лавра. Действительно, раньше она столько уборных комнат в одной квартире не встречала.

– Это ещё не много, вот у соседей у наших, у Назаровых, у них так в каждой спальной комнате по удобству, – с завистью сообщила служанка. – У них семья большая, тоже гости часто наезжают, родные там всякие, друзья. Что уж говорить, у них Самуил Степанович в областном управлении работает. Да здесь все люди именитые живут.

– И много квартир в этом доме?

– Квартир-то немного, всего четыре, так ведь и другие дома есть, вон, на Кременчугской улице каких только нету. А с ногой вашей чего такое сделалось?.. – Девица наконец-то разглядела, что гостья повредила пятку.

– Ударилась… об угол тумбочки, – тут же придумала Гербер. Не рассказывать же ей, что раны были получены во сне.

– Бывает, сама иногда на что-нибудь налетаю, – понимающе кивнула служанка. – У Катерины с Глебом Валентовичем мебель такая необычная, какая-то специальная, в Финляндии под заказ брали.

– Да, красивая, как старинная, – согласилась Лавра, обходя медные статуэтки, которых в коридоре было довольно много. – Кстати, Груня, Вы не знаете, куда все ушли? Я спала, а сейчас не могу определить время. У вас часов практически нигде нет, и мои куда-то пропали.

– Это не к добру, – мрачно заметила домработница, провожая её в гостевую ванную. – Инга Михайловна уж больно часы не любит и сыну своему это суеверие навязала.

– А кто это, Инга Михайловна?

– О, это мама Глеба Валентиновича, Маринина бабушка.

– И что, теперь тут у вас запрещено иметь часы?

– Обычно они быстро ломаются, но чаще пропадают. Катерина поначалу терпела, терпела, новые каждый раз покупала. А ведь все не простые, много стоят. Последние так вообще из Австрии ей брат привёз, с камушками, ювелирные. Только зря, пропали, как все предыдущие, и недели не прошло.

– Значит, кто-то ворует, – пришла к единственному разумному выводу озадаченная Лавра.

– Хозяева тоже так считали, я у них уже шестая прислуга с Маней. Инга Михайловна тут постаралась, вы с ней знакомы хоть? Нет?.. Ну и хорошо, отвратительнейшая бабёнка, стерва всех мастей!.. Любит, когда сюда припрётся, всех уму-разуму учить и порядки свои наводить. Она ведь из бывших кагэбэшников, та ещё фурия, атаманша. Катерина её недолюбливает да и все остальные тоже не в восторге.

– А мне Марина говорила, что у неё хорошая бабушка, что у них полное взаимопонимание, – оспорила Гербер сомнительную характеристику Инги Михайловны.

– Ну, Мара с ней одна единственная-то и ладит, у них норов одинаковый, вот и понимают друг дружку с полуслова. Инга её постоянно выгораживает перед отцом, балует. Да ты и сама всё прекрасно увидишь, зверь-баба. А хозяев сейчас нету, ты одна осталась.

– Как одна? А Олеся?

– Ты так спала, что Марина побоялась тебя будить. Их Татьяна, старшая сестра Глеба Валентовича, на ужин пригласила.

– Боже, сколько же я тогда проспала? – ужаснулась выпускница. – Вроде светло ещё на улице…

– Часов восемь вечера, – удивила её прислуга. – А в городе и в самом деле пока светло по вечерам, но белые ночи заканчиваются. Дня через два всё будет по-прежнему: темно, жутко, хоть на улицу носа не кажи совсем.

– Неужели Питер такой страшный, как все вокруг говорят? – Гербер открыла навесной шкафчик, в котором лежали лекарства, вата и бинты.

– Днём-то ещё ничего, – откровенничала Груня, попутно заглядывая в Лаврину спальню, – в людных местах гадов мало, а вот как солнце сядет… Чего только не увидишь, всякие уроды выползают из своих нор, на охоту выходят.

– Ну да, наподобие морских чудищ, Протеев там разных, осьминогов, – с сарказмом пошутила девушка, вертя краны. Для начала не мешало бы смыть кровь.

– Ты зря смеёшься, это опаснейшая тварь, она уже с весны наш город в страхе держит. Между прочим, не так давно этот Протей с шестью рыбаками расправился на Галерном острове, уволок на дно, те и опомниться не успели.

– Груня, не верьте пустым слухам. Я читала заметку в газете, рыбаков было четверо и обнаружили их возле Матисова острова. Тем более никто этого речного монстра воочию не видел, нет доказательств его существования.

– Если хочешь знать, власти запретили плавать в Неве и окрестных речушках после того, как на ихнего чиновника эта мерзость напала и потопила яхту. С чего бы это вдруг они так забоялись?!

Лавра присела на краю ванны, осторожно вытирая вымытую ногу и наблюдая, как Груня встряхивает пузырёк с йодом. Внезапно напор воды в кране ослаб, а через пару секунд и вовсе пропал.

– Ну вот, помыться целиком не успела, – посочувствовала ей служанка.

– Что значит «не успела»? – напряглась Лавра, намазав ранки йодом.

– В Питере беда с водоснабжением, особенно в летнее время. То муть одна идёт, то напора нету, то и совсем отключают. А сегодня ещё воскресенье, водоканал не работает, так что до утра трубы пустые остались.

– Вот уж не думала, что в мегаполисе может возникнуть такая проблема, – с досадой заключила выпускница, залепив пятки пластырем.

В комнате было душно, и Лавра открыла окно, чтобы впустить к себе немного свежего воздуха. Внизу тотчас что-то пробежало, потревожив неухоженные кусты. На первом этаже не спали, там горел свет и стоял шум. Но он был не таким сильным, как звуки, идущие с соседних улиц. Теперь слышались машины, стук колёс по пролегающей где-то поблизости железной дороге и карканье. Окаянные чёрные птицы кружили над зарослями некрополей Александро-Невской лавры и наводили на выпускницу страх.

Вернувшись на софу, Лавра обняла подушку, она закрыла глаза и погрузилась в царство Морфея. Сначала было непонятно, куда занёс её очередной сон. Виднелись лишь гнущиеся под натиском ветра деревья, а под ногами асфальт. И ещё песня на незнакомом наречии, летевшая со стороны зарослей. Мелодия была смутно знакома. Недолго думая, девушка направилась туда, осторожно ступая по тротуару. Было непонятно лишь одно – кому принадлежит голос. Лавра даже не могла разобрать, мужской он или женский.

Наконец, Гербер выбралась к гранитной набережной. Там стояли мужчина и женщина, что-то усердно напевавшие на иностранном языке. В руках у незнакомца была бутылка, к которой он периодически притягивался. Оба были уже порядочно пьяны, отчего пение получалось не особенно удачным.

Вдруг позади них, из реки, вынырнули три щупальца, похожих на осьминожьи. Одна из них сдавила шею мужчине. Бутылка выпала из рук и разбилась о гранитную мостовую. Женщина попыталась закричать, но и её в один миг настигла скользкое щупальце. Обоих стало тянуть в воду. Лавра закричала, пытаясь позвать на помощь. Но улица перед набережной была пустынна и глуха.

– Пожалуйста!.. – выдавила из себя пьяная женщина, протянув к ней руку.

Лавра тут же кинулась спасать её. Она схватилась за ладонь несчастной, попыталась упереться ногами о гранит, но щупальца оказались сильнее. Все трое угодили в чёрную реку, причём вокруг талии Гербер тут же закрутилась ещё одна скользкая осьминожья конечность.

– Размечталась! – раздался из-за спины голос Аиды, и следом Лавру стали топить.

Девушка, успев набрать в лёгкие воздух, оказалась под поверхностью воды. Гаагова, двигая рыбьим хвостом, уносила её ко дну. Гербер ударила её по руке, однако вода замедлила движение. Тем временем кислорода стало не хватать. Мелкие пузырьки воздуха вырывались изо рта, и она чувствовала, как слабеет. Русалка же упорно не отпускала свою жертву.

– …Лавра, Лавра, ты слышишь меня!!! – ударил кто-то по щекам спящей, возвращая её в реальность.

Девушка закашляла, словно только-только вырвалась обратно на поверхность моря и глотнула драгоценного воздуха. В первое мгновение она ещё не видела перед собой ничего, кроме глубинной темноты, но через минуту окончательно пришла в себя и узнала склонившуюся над ней Екатерину Львовну. Женщина со страхом смотрела на разбуженную гостью, которая задыхалась от нехватки кислорода. Лавра точно с такими же напуганными глазами уставилась на неё.

– Господи, – взмолилась госпожа Холодова, – ты меня перепугала! Я решила, что ты умираешь – не дышишь, вся в конвульсиях и бледная-бледная. Что с тобой такое???

– Мне приснилось… – оборвалась девушка и оглядела зелёную комнату, наполненную лучами утреннего солнца. От окна исходил шёпот листьев и слышались проезжающие где-то недалеко машины. Город вовсю гудел, очнувшийся после тихих выходных.

– У меня прям сердце сейчас выскочит!.. – жаловалась мать Марины, поправляя шторы. – Честное слово, ты казалась умирающей, тебе будто не хватало воздуха…

– Да, мне просто приснилось… – кивнула Лавра, опустив ноги на коврик перед софой, и тут же ощутила покалывание в левой пятке.

– Ладно, бывает, – успокаивала сама себя Екатерина Львовна и села рядом. – Ты уж нас извини, мы вчера засиделись у сестры Глеба. Маришка хотела взять тебя с собой, но я не позволила. Ты так устала с дороги, думаю, отоспишься вволю, а вечером поговорим. Ну, как ты себя чувствуешь, получше? Может, принести лекарств?..

– Нет, спасибо, – отказалась Лавра, вспоминая про рану на ноге. – Я в порядке, только кошмар какой-то приснился. Если б вы меня не разбудили, даже не знаю, чем бы он закончился.

– Это от перемены места, – более сердечно заговорила женщина, поправляя на ней спутавшиеся чёрные волосы. – Глеб сказал, что ты должна съездить в университет, так что давай приводи себя в порядок и пойдём завтракать. Мара познакомит тебя с Ларисой и моим братом, они остались у нас переночевать, потому что от гостей мы вернулись поздно, а мосты на Неве к этому времени развели.

В столовой пока никого не было. Лавра ещё подумала, что впустую торопилась сюда. Груня перебирала продукты в холодильнике на кухне.

– Доброе утро, – вежливо прочирикала Олеся и взгромоздилась на стул.

– Доброе, – кивнула Лавра и, воспользовавшись отсутствием остальных, подсела к проказнице. – Оля, у меня из комнаты пропали мои часы, колечко и цепочка. Будь паинькой, верни мне их перед тем, как я пожалуюсь Екатерине Львовне.

– Сдались мне твои побрякушки, – фыркнула та на манер своей старшей сестры и отвернулась к проёму в стене, где стоял телевизор. Она достала пульт и стала беспорядочно переключать каналы, делая вид, словно здесь никого больше нет.

– Олеся, поиграли и будет, немедленно верни мне мои вещи! – потребовала Гербер, загородив маленькой нахалке обзор.

– Вот пристала! – возмутилась девочка, и в столовую вошёл Глеб Валентинович, беседуя с кем-то по радиотелефону. Естественно, что дочка принялась жаловаться ему на приставучую гостью, дёргая его за рукав жёлтой рубашки. – Пап, ну пап, скажи ей, чтоб она ко мне не лезла, ну пап…

– В чём дело? – закончил он телефонный разговор, приветливо кивнув Лавре.

– Она говорит, я у неё часы украла, прикинь?! – наябедничала Олеся, тыча в черноволосую подругу сестры.

– У тебя пропали часы? – удивился господин Холодов.

– Да, пока я вчера спала после обеда, кто-то их спрятал, – ответила Гербер, сверля хулиганку строгим взглядом, а взамен получая рожицу с высунутым языком.

– Катя забыла тебя предупредить, у нас такое частенько происходит, если вещи не убирать в ящик или в другое запираемое место. Мы поначалу то на прислугу грешили, то на Лесю, но ничего не подтвердилось…

– Хеллоу, Лаврик, – пропела сонная Марина, потягиваясь на ходу и зевая во весь рот. – Как прошла ночь?

– Потом расскажу, – отмахнулась выпускница и села на ближайший стул, понимая, что завтрак начинается.

Столовую наполнил бодрый голос диктора утренних новостей. Сначала он говорил что-то насчёт реформы местного самоуправления и плавно перешёл на объявленный розыск коалы, сбежавшей из городского зоопарка. Кажется, зверюшка воспользовалась переполохом, который случился вчера днём из-за агрессивности недавно привезённого из Руанды бегемота, и выскользнула из незапертой клетки. Поиски на территории зверинца успехов не принесли, и власти теперь обещают награду за поимку животного.

– Вот, кстати, знакомьтесь, это Лариса, – представила Марина свою двоюродную сестрицу, и две темноволосые гостьи обменялись изучающими взглядами.

Племянница Глеба Валентиновича выглядела довольно неплохо, а говоря на чистоту, крайне привлекательно. Слухи подтвердились. По форме причёски и иссиня-чёрному цвету волос она очень напоминала Лавру. Да и лицом её бог нисколько не обделил. Вот глаза вызывали некоторое сомнение. Их голубизна казалась искусственной, наверняка благодаря контактным линзам. По стройной фигуре и играющим на плечах мускулах можно было сделать вывод, что Лариса являлась сторонницей спортивного образа жизни.

– Глеб, – укоризненно сказала Екатерина Львовна, которая пару секунд назад над чем-то громко смеялась вместе со своим братом – рослым блондином, одевшим в этот день чёрный классический костюм да ещё и нелепую зелёную бабочку. Эрнест тут же перестал улыбаться и вежливо поклонился всем присутствующим, примечая незнакомую ему Лавру.

– Дядя Эрнест отвезёт нас в универ, – сообщила Марина. – Заодно устроит нам экскурсию по городу.

– Без проблем, – развёл руками Эрнест Львович. – Почту за честь сопровождать таких красавиц в нашу Альма Матер.

– Заодно и бабулю потом проведаем, – добавила Марина, вызвав у матери гримасу отвращения. – Греческий проспект дивная улочка, там полно всяких старинных домов.

– А вы меня с собой возьмёте? – скромно попросилась Лариса, боязливо поглядывая на Глеба Валентиновича.

– Ну о чём речь, Ларочка, – улыбнулся Эрнест Львович. – Если Глеб вообще-то не имеет возражений насчёт всего этого.

– Ну что ты, езжайте, – прогудел тот, расправляя салфетку.

За завтраком разговаривали в основном Олеся и Екатерина Львовна. Хитрая малолетка утаила недавний инцидент с Лаврой по поводу потерянных вещей, да и господин Холодов об этом ни разу не обмолвился, отвлекаясь от еды лишь на трель радиотелефона. Его светловолосый шурин тоже предпочитал есть молча, изредка посматривая на Олесю. Та расспрашивала мать насчёт какого-то летнего лагеря. Марина, превозмогая сонливость, вяло постукивала вилкой по своей тарелке.

Утолив утренний голод, все разбрелись по разным комнатам, готовясь к прогулке. Господин Холодов, сообщив охране о своём выходе, удалился почти сразу. Правда, напоследок он не забыл дать напутствие Эрнесту, который подрядился сопровождать девушек. Тот заверил зятя, что всё будет нормально, на чём родственники и разошлись. Лавра же скрылась на пару с Мариной в своей спальне, где быстро поведала ей обо всех странных сновидениях, а особенно про Аиду и про Игорь.

– Может, ты сама случайно себя поранила? Ударилась, например? – выдвинула более правдивую версию Холодова, рассматривая заклеенную лейкопластырем пятку.

– Здесь что-то не так. Аида сказала, что её имя Веда, – не соглашалась Лавра с предположениями рыжей подруги.

– К чему ты клонишь? – нахмурилась та.

– Веда – это русалка, не помню точно, в каком языке есть такое обозначение. Кажется, в болгарском или чешском. Согласись, редкое совпадение.

– Игорь утопил Аиду, разве не так? – отвечала вопросом на вопрос Марина.

– Я не знаю, вроде бы да. Но тогда почему она теперь охотится за мной во сне?

– Брось, Лаврик, мало ли, что тебе там могло присниться. Мне вот недавно Брэд Питт приснился, и мы с ним чего только не вытворяли…

– Девчонки, Эрнест нас уже ждёт, – без стука ворвалась к ним скромница-Лариса, надев малиновые бриджи и такого же цвета майку. – Поторопитесь, оки?

И исчезла, оставляя после себя шлейф приятных духов.

– Хорошо, пора собираться, мне самой в универе надо отметиться, сдать на истфак документы о переводе. – Марина отошла от стола, улыбаясь растерянной подруге. – И не думай ты об этой гадине-Аиде, она того не заслужила.

Гербер нехотя кивнула, открыла свой чемодан и достала из него первую попавшуюся под руки вещицу – любимое ситцевое платьице. В отличие от Холодовой, она не торопилась списать Веду на простой сон. Ведь она уже два раза приснилась ей и в оба раза пыталась убить.

Глава 4
Чудесный Петербург

Поначалу Лавра пыталась ориентироваться в городе с помощью познаний карты и путеводителя, но Эрнест Львович гнал по дорогам славного мегаполиса с запредельной скоростью, часто проезжая на красный светофор. Поэтому выпускница напрочь запуталась и лишь растерянно взирала на достопримечательности, которые внезапно выплывали посреди городских строений, будь то памятник Александру Невскому или башни Московского вокзала. Далее промелькнули особняки Невского проспекта, Аничков дворец, Казанская площадь со своим великим собором, а апофеозом всего этого волшебства стал массивный Дворцовый мост, по которому медленно полз поток разнообразного транспорта.

Лавра припала к заднему стеклу «Тойоты», рассматривая удаляющийся комплекс Эрмитажа.

– Я просто обязана побывать там, – воодушевлённо сказала Гербер.

– Пфф, ничего уж уникального, – подметила Лариса. – Пустая трата времени… и денег.

– Вам куда, в главный корпус или в приёмную комиссию? – уточнил Эрнест Львович, направляя иномарку к Университетской набережной.

– Нам нужна Менделеевская линия, дом пять, – скороговоркой сообщила Лавра адрес из документов, и «Тойота» свернула в проулок к красно-белому архитектурному ансамблю.

Эрнест Львович закрыл свою иномарку и пригласил девушек в соседний корпус. Лавра, переполняемая впечатлениями, шла с открытым ртом. Впрочем, Марина тоже не осталась равнодушной ко всему этому великолепию, где ей предстояло учиться следующий год.

Людей в вестибюле было столь же много, как и на улице. В июле здесь проходили вступительные экзамены, и тысячи абитуриентов сновали вокруг каждый божий день. Лавра и сама когда-то была точно такой же, что вызвало у неё сейчас снисходительную улыбку.

– Мара, пойдём, – позвал её дядя в деканат исторического факультета. – Тебе нужно переговорить с Аллой Николаевной.

– Эрнест Львович, а как же я? – опомнилась Гербер.

– Лариса отведёт тебя на твою кафедру, – добавил мужчина и скрылся на пару с племянницей за дубовой дверью с золотистыми надписями «Деканат исторического факультета».

– Нам сюда, – позвала Маринина сестра и потянула Лавру за руку, словно маленького ребёнка, в узкий коридорчик, откуда доносились звуки радио.

В этой части этажа посетителей совершенно не наблюдалось и царил какой-то полумрак.

– Ты здесь уже когда-то была? – спросила Лавра Ларису, которая искала нужную дверь.

– Меня года три назад пытались сюда пристроить, только история, знаешь ли, не та наука, ради которой я готова жертвовать своим временем, – сообщила девица, дёргая на себе маечку, чтобы та не липла к телу. В университете, действительно, было очень душно.

– Глеб Валентинович говорил, что ты пробовала учиться во многих вузах, – как бы в шутку подметила Гербер, попутно изучая пыльные стенды со старыми фотографиями преподавателей.

– Ну, он меня в архитектурный без экзаменов заставил идти, потом ещё в педагогический, – призналась Лариса.

– Так ты сейчас учишься где-нибудь или ещё выбираешь? – удивилась Лавра. Она бы точно ни за что не отказалась от таких престижных мест.

– А как же, – усмехнулась та и приблизилась к высокой тёмной двери, на которой висела потёртая табличка с надписью: «Кафедра истории средних веков». – Я, к твоему сведению, студентка физкультурной академии, уже второй курс закончила.

Теперь Лавра поняла, почему Лариса так хорошо выглядит, но обдумать это не успела, поскольку её провожатая без стука открыла дверь и заглянула в кабинет, прервав разговор сидящих там людей. Бледного вида парень с длинными чёрными волосами резко обернулся и первым делом сердито посмотрел на Лавру. Кафедра оказалась маленькой комнатёнкой. Тут едва ли умещались компьютерный стол, пара кресел и канцелярский шкафчик с несколькими полками, на которых пылились старые книги. Хотя, может, это вовсе и не сама кафедра, а всего лишь кабинет её заведующего. Им, вероятно, являлся мужчина, сидящий у задёрнутого плотными шторами окна. По внешности ему с натяжкой можно было дать сорок-сорок пять. А ещё Лавра отметила про себя, что в столь тёплый день незнакомцы почему-то оделись в плотные чёрные пиджаки. Им что, совсем не жарко?..

– Доброе утро! – воскликнула Лариса. – Насчёт аспирантуры сюда обращаться?

Парень и мужчина обменялись насмешливыми взглядами.

– А вы, собственно, кто? – полюбопытствовал заведующий и медленно поднялся со своего кресла, пряча в выдвижной ящик стола серую потрёпанную книгу.

– Ну, мы хотим узнать о вступительных испытаниях, – не растерялась Лариса, по-прежнему стоя в дверном проёме. Впрочем, места в крохотном помещении им всем точно не хватило бы.

– Ламбрант, – обратился мужчина к парню, – мы с тобой ещё созвонимся насчёт нашего дельца, а в августе, как и условились, встретимся у твоего отца в Зеленогорске.

– Вы забываетесь, Иван Пантелеевич, он мне всего лишь отчим, – поправил его надменный тип со странным именем Ламбрант. – Желаю удачно поработать.

– И тебе того же, – шутливо улыбнулся Иван Пантелеевич, и молодой человек спешно удалился, чуть не толкнув девушек.

– Моя фамилия Гербер, – начала Лавра. – Марк Франкович Финтберг, наш ректор, дал мне ваши координаты. Он отправил все мои документы, включая диплом, Вам для зачисления на конкурс.

– Ах, та самая Гербер, – загадочно повторил мужчина, жестом приглашая их войти в свою скромную комнатёнку, – а я всё жду, когда же Вы пожалуете ко мне. Марк Франкович звонил накануне, спрашивал о Вас, уверял, что Вы уже должны были приехать.

– Мы слегка задержались в поездке, – сообщила девушка, вспомнив горящий вагон и человека в сером плаще.

– Настоящие работники не знают слово отдых, – угрюмо процитировал кого-то из классиков деловитый Иван Пантелеевич, вытянув из верхнего ящичка секретера папку с фамилией Гербер. – Итак, Гербер Лавра Эдуардовна, – прочитал он и принялся перелистывать её досье, приговаривая – Это есть, это тоже, это не нужно… Ну что ж, все ваши данные у меня собраны, надо будет только написать заявленьице для отдела аспирантуры, это мы сейчас мигом сообразим.

Лавра приметила среди документов красную корочку с гербом.

– Извините, – отвлекла она работника кафедры, который искал чистый бланк, – а можно мне взглянуть на диплом? А то я его даже в руках не подержала…

Иван Пантелеевич смерил её странным взглядом, но всё же позволил посмотреть досье. Лариса нагнулась к Гербер и тоже начала изучать содержимое папки. Диплом нашёлся почти сразу. Только вместо Лавриного университета на нём красочно переливался герб другого вуза – того, в котором она сейчас находилась.

Плохо соображая, что к чему, Лавра вновь внимательно прочитала диплом и поразилась ещё больше. Судя по этой бумаге, она являлась выпускницей петербургского университета, проучившись здесь все положенные пять лет. Не может быть, это явно какая-то ошибка!

– Ошибка? – переспросил Иван Пантелеевич, забрав документы обратно.

– Но я же закончила не ваш факультет, – возразила Лавра, и до её плеча дотронулась холодная ладонь Ларисы.

– Не болтай чушь, давай заполняй всё по-быстрому, что нужно, и пошли, дядя Эрнест с Марой нас ждут на экскурсию, – улыбчиво произнесла девушка, косо поглядывая на мужчину.

– Ваша подружка права, у меня после дела, так что поторопитесь, – сообщил Иван Пантелеевич, вытаскивая на стол ещё с десяток таких же папок.

Лавра поспешила набросать заявление, попутно раздумывая над новым странным фактом. Что бы это означало? Диплом был выписан на её имя. Согласно ему, Лавра являлась выпускницей СПБГУ. Значит, вот о каком сюрпризе говорил Марк Франкович на выпускном вечере.

– Очень хорошо, сегодня у нас четвёртое июля? – заглянул в перелистной календарь работник факультета. – Да, если есть жилищные проблемы, могу устроить в университетском общежитии до окончания конкурса. Вот мой номер телефона. – Он протянул ей визитку.

– Нет-нет, – ответила за неё Лариса, поторопив Лавру в коридор. – Огромное Вам спасибо.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Иван Пантелеевич.

– Скажите, много ли человек собираются поступать на вашу кафедру? – поинтересовалась Гербер.

– Обычно у нас большой конкурс. – Мужчина решил проводить их по коридору. – Уже двадцать пять человек подали заявления.

– А сколько же тогда выделено мест? – не отставала от него выпускница.

– Лично у нас пять, – ухмыльнулся тот, выводя посетительниц в главный холл исторического факультета, по которому прогуливались несколько ребят в серых рубашках. – Из них три для заочного обучения…

– То есть получается, всего два места на дневную аспирантуру? – подытожила Лавра.

– У вас отличные математические способности, – съязвил Иван Пантелеевич, кивая поздоровавшимся с ним паренькам. – Именно так, всего-навсего два.

Лавра тоже обратила внимание на стоявших в сторонке студентов и почувствовала, что знает одного из них. Тот поначалу вёл себя непринуждённо, но потом точно так же уставился на девушку.

– Роман??? – удивилась она так, будто увидела живого динозавра.

Парень поджал губы и как-то разом побледнел, очевидно, совсем не обрадованный этой случайной встрече.

– Ты что знаешь его? – уточнила Лариса.

– Это мой лучший студент! – объявил Иван Пантелеевич, указывая на парня. – Рома подаёт большие надежды, нет ни одной конференции или олимпиады, где бы он ни занимал призовые места.

Кривовцов (а это был вне всяких сомнений именно он) нехотя подошёл к ним, опустив голову. За то время, что прошло с момента последней встречи с ним, парень изменился самую малость: немного вытянулся и отпустил каштановую чёлку.

– Привет, – сухо промолвил он, пряча взгляд.

– Так вы учились вместе? – глупо вопрошала Лариса.

– На одном факультете, – решила развеять её сомнения Лавра. – Нас год назад вместе отправляли в областной санаторий за превосходную учёбу.

От этих слов Роман нервно закусил нижнюю губу.

– Какая удача, что вы встретились здесь! – воскликнул Иван Пантелеевич. – Воистину мир тесен, правда? Если фортуна улыбнётся Вам, Лавра, то Вы, возможно, будете продолжать учиться бок о бок.

От такой перспективы стало плохо им обоим. Гербер не хотелось бы быть с этим типом рядом, особенно после его заговора с русалкой Валенсой, которая чуть не погубила их всех.

– Круто, – обрадовалась Лариса.

– Ну, я, пожалуй, пойду, а вы общайтесь, – откланялся Иван Пантелеевич и завернул к лестнице. Мужчина спустился в вестибюль и бодрой походкой зашагал к дверям. Лавра проводила его взглядом, заодно думая, о чём бы поговорить с неожиданно объявившимся Кривовцовым.

– Так я не поняла, вы были раньше знакомы, учились вместе и путёвки в санаторий получали, – вмешалась Лариса. – А лица у обоих такие, будто что-то не поделили.

– Именно так и есть, – оправдал её подозрения Роман, и глаза его сделались какими-то злыми. – Нам не хватило места в одном университете, и я был вынужден перевестись сюда с той лишь надеждой, что больше никогда не увижусь ни с кем из прошлой жизни.

– Ты говоришь так, словно это я сломала тебе ту самую прошлую жизнь, – подметила Лавра, возмущённая его словами. – Ты же сам ни с того, ни с сего забрал документы и бесследно исчез. Знаю только, что в одну из столиц.

– Конечно, ты не знала, – огрызнулся Роман, словно она в чём-то виновата.

– Так вы не дружили? – недоумевала Лариса.

– У нас для этого были свои причины, – коротко ответила Гербер и вновь уставилась на земляка. – Я знаю, почему ты не захотел остаться, это из-за Валенсы, верно?

– Я и не сомневался, что ты припомнишь мне это! – вдруг закричал парень. Его лицо покраснело, а глаза судорожно забегали. – Зачем ты сюда припёрлась?!!

– Что ты на неё разорался? – оттолкнула Лариса нервного студента. – Лавра, не представляю, что между вами было, но ты на него плохо влияешь, нам лучше уйти. Марина, скорее всего, уже ждёт нас у машины.

– И она здесь??? – испуганно спросил Роман. – Ну за что мне это наказание, за что?! В чём я провинился!..

– Слушай, у тебя с головой всё хорошо? – уточнила племянница Глеба Валентиновича.

– Лариса, оставь нас на пару минут, – попросила Лавра, и девушка нехотя кивнула.

– Только недолго, если что, я внизу, – продиктовала Лариса свои условия и ушла к лестнице.

Лавра ещё раз внимательно посмотрела на взбудораженного Кривовцова и вздохнула.

– Мы с тобой не враги, – подчеркнула она, заметив, как на них с любопытством поглядывают другие люди в коридоре. – Я вовсе не собиралась бередить твои раны. Тебе нет смысла так напрягаться.

– Что ты в этом понимаешь?! – в прежней манере отвечал парень. – Тебе не пришлось спать с русалками и испытывать их колдовство. И уж точно по твоим следам не рыщет кровожадный Тритон.

Лавра вздрогнула при упоминании этого имени.

– С чего ты решил, что Тритон преследует тебя? – уточнила выпускница.

– Ты разве не знаешь?.. Он здесь, в этом городе… – перешёл на шёпот Роман, и глаза его сделались безумными. – Он пришёл, чтобы отомстить мне. Ох, хотя нет… чтобы отомстить нам!

– Его присутствие не более, чем вымысел, – опровергла Гербер лживый слух.

– Ага, подожди, пока он доберётся до тебя, тогда и поговорим…

– Роман, Тритону незачем нас донимать, пойми ты это наконец. Ему хорошо известно, кто на самом деле убил Валенсу. Поверь мне, он не таит на нас злобы.

– Откуда ты знаешь, откуда у тебя вообще такая уверенность?! – недоумевал Кривовцов, размахивая руками. – Тебя послушать, так ты с ним будто встречаешься чуть ли ни каждый день.

– Я давно не видела его, но убеждена, что никаких претензий ко мне или к тебе у него нет и быть не может. Зачем бы ему тогда было спасать твою жизнь, когда Андрей Дмитриевич сбросил тебя и Марину с моста?!

– Ему приказали! – нашёл отговорку парень, и его лоб покрылся испариной. – Знаешь, мне повезло меньше. Я, в отличие от тебя, видел его после той ужасной ночи… причём не один раз. Я видел его здесь, в Питере, и он хочет меня добить!..

Роман выглядел очень подавленным и постоянно злился. Он по-прежнему боялся смотреть собеседнице в глаза. Видимо, он, действительно, тронулся рассудком после общения с русалкой и битвой с разгневанным Селивёрстовым. На мгновенье Лавре даже стало жаль парнишку, который, как и она, оказался втянутым в скверную историю. Дело в том, что год назад, так же летом, их отправили в загородный санаторий, в котором студентов стали донимать русалка и Тритон. На деле это оказалось спланированной акцией, устроенной Марком Франковичем, но всё пошло не по сценарию. В итоге, погибло двое людей, а студенты заработали нервные расстройства.

– Послушай, – прикоснулась к нему Лавра, – со мной Марина, я живу пока вместе с её семьёй на Атаманской улице. В ближайшее время готовлюсь поступать сюда в аспирантуру. Если хочешь, приходи к нам в гости, я оставлю тебе адрес. – Она полезла в сумочку, спешно вытаскивая записную книжку и авторучку.

– Нет, не стоит, – совершенно убитым голосом отказался Роман.

– Ладно, тогда оставь свои координаты, я сама тебя найду, – не понимала Лавра его упорного нежелания продолжать общение.

– Для чего? – отвёл руку от покрасневшего лица нервный паренёк. – Я не хочу видеться ни с тобой, ни с кем бы то ни было ещё! Я просто прошу оставить меня в покое…

Лавра торопливо написала на листочке номер телефона и координаты дома, в котором остановилась. Отказаться на этот раз Роман не успел, поскольку девушка затолкала бумажку в нагрудный карман его рубашки.

– До встречи, – махнула она на прощание рукой и, не дождавшись от него ответа, зашагала к лестнице.

Марина стояла возле «Тойоты» Эрнеста Львовича и разговаривала с кем-то по сотовому телефону. Подругу она не заметила, разглядывая своё отражение в боковом зеркале автомобиля. Её молодого дядю Лавра увидела не сразу. Тот пожимал ладонь какого-то незнакомого мужчины, рассказывая тому новости из собственной жизни. Ларисы же нигде не было. Может, она куда-то ушла?

– О, ну, слава богу! – воскликнула Холодова, оторвавшись от мобильника. – Где вас носит?

– Извини, я повстречала Рому Кривовцова. Представляешь, он теперь учится здесь, – сообщила Гербер.

– Что??? – удивилась Марина. – Откуда он взялся?!

– Думаю, Марк Франкович помог ему перевестись сюда.

– Хм, интересно…

Лавра обернулась к корпусу исторического факультета. Там возле крыльца появилась Лариса.

– Я искала туалет, – с виноватой улыбкой промолвила племянница Глеба Валентиновича.

– Всё в порядке? – поинтересовался Эрнест Львович и после того, как получил одобрительный кивок Лавры, сел за руль. – Куда теперь, выбирайте маршрут нашей экскурсии.

Честно говоря, после общения с Романом гулять по городу хотелось меньше всего. Но Марина с Ларисой были настроены решительно.

– Короче, – заявила Холодова, – поехали к Дворцовой площади, оставим машину на стоянке и прогуляемся пешочком по центру. Возражения есть?

Таковых не имелось ни у кого, и «Тойота» помчалась по Университетской набережной.

На самом деле прогулка по Петербургу началась не с Дворцовой площади. На повороте к мосту Лариса вдруг вспомнила про здание Биржи на стрелке Васильевского острова. Пришлось свернуть и потратить первые полчаса на осмотр Биржевой площади.

Эрнест Львович выступал вместо экскурсовода. У него это получалось очень хорошо. Он рассказывал разные интересные истории про местные достопримечательности и охотно фотографировался с девушками на фоне памятников. Вот только у Лавры из головы не вылезали слова Романа Кривовцова о мести Тритона. Возможно, у парня просто не всё в порядке с головой. После событий в санатории Речные Ворота такое вполне можно было ожидать. Да и чары русалки Валенсы, которая пыталась заманить студентов в ловушку, наверняка подействовали на него не лучшим образом. С другой стороны, журналисты трубили о таинственном Протее, который якобы совершал нападения на горожан. К тому же Лавре приснилась Аида в образе морской девы. Причём оба раза та настойчиво пыталась её утопить. Что, если эти странные события связаны между собой?..

Следующий час Лавра с компанией любовались Дворцовой площадью. Гербер и не думала, что на прогулку возле Зимнего Дворца уйдёт столько времени. Очутившись в такой прекрасной обстановке, она совсем позабыла о часах, тем более их у неё теперь не было.

Фотоаппарат Марины сегодня работал без остановки. Девушки снимались у любого интересного места, а таких здесь было много. В Адмиралтейском саду они понаблюдали, как развлекает толпу малышей разноцветный клоун. Затем девушки во главе с Эрнестой Львовичем вышли на Адмиралтейский проспект и направились к Исаакиевской площади. Да, что ни говори, достопримечательности в Петербурге ожидали туристов на каждом шагу. Неудивительно, что, добравшись до Мариинского дворца, все с ужасом обнаружили, как быстро пролетело время – часы показывали три пополудни.

– У меня в животе уже началась контрреволюция, – призналась Марина в собственном голоде, присев на парапет перед Синим мостом, и принялась тормошить сумочку в поисках звенящего телефона.

– В самом деле, девчонки, мы сегодня без обеда, – согласился с племянницей Эрнест Львович. – Давайте в кафе, попьём холодного чая с булочками.

От подобного Лавра с Ларисой отказаться не могли, поскольку жара измотала их окончательно. Несмотря на то, что Питер считался северной столицей, солнце здесь припекало ничуть весьма по-южному.

– Никаких кафе! – заявила вдруг Холодова. – Звонила бабушка Инга, велела ехать к ней.

– О, нет, – тихо сказала Лариса, и вид у неё сделался не радостным, – бабуля опять хочет ворковать перед нами со своим плейбоем.

– С кем? – не расслышала Лавра, угощая всех мятными конфетами, которые отыскались в её сумке.

– Лариса хотела сказать, что Инга Михайловна ждёт нас вместе со своим кавалером, – пояснил Эрнест Львович и укоризненно посмотрел на сестру Марины.

– Но ведь твой дедушка умер пятнадцать лет назад, – недоумевала Лавра. – Или она за кого-то вышла замуж?..

– Дядя Эрнест, а давайте поступим так, – словно не замечая этих вопросов, продолжила Марина. – Вы сейчас заберёте машину с Дворцовой и поедете к Инге, а мы с девчонками на автобусе прямиком на Греческий?

– Твой отец дал указание вас одних не оставлять, – напомнил мужчина.

– Ну кто узнает-то, – закапризничала Холодова, надув алые губки. – Просто я так устала и дойти до Дворцовой уже не в состоянии, ноги отваливаются. Ну, пожалуйста?..

– Точно, Эрнест Львович, так намного практичнее, – заступилась Лариса за сестру. – Что с нами может случиться без вас, мы вполне большие девочки, чтобы гулять по городу одни.

Тот подумал пару секунд и улыбнулся.

– Хорошо, будь по-вашему, – кивнул он. – Только я к Инге ни ногой, поеду сразу к себе. Если Глеб спросит, скажете, что это я вас к ней завёз и проводил до самой двери. Всё поняли?

– Да, – хором отозвались девушки.

Распрощавшись с Марининым дядей, они вышли на Вознесенский проспект, где без лишних ожиданий сели на маршрутную «Газель» и направились в гости к Марининой бабушке. Лавра, воспользовавшись моментом, села рядом с Ларисой, подальше от подруги, чтобы расспросить про их бабушку.

– Да любовничек у неё завёлся, – охотно поделилась семейным секретом Лариса, – на 35 лет моложе её, такой весь из себя альфа-самец. И бабка хороша, в свои-то 62 могла бы попридержать коней, хоть бы перед нами вела себя прилично.

– Это что получается, он моложе её на 35 лет?! – удивлённо переспросила Гербер, осторожно оглядываясь на Марину, которая разговаривала с кем-то по мобильнику.

– Только Маре не говори, что это я тебя просветила посчёт Инги, – предупредила девушка, теребя проездной билет. – Они с ней очень дружны, прямо как подружки-ровесницы, смотреть иной раз противно.

– И что, кто этот её ухажёр, наверняка охотник за дамским капиталом? – продолжила разведку любопытная Лавра.

– Я так же в первое время думала, когда бабка ему на день рождения сигарный набор подарила, ну, дорогой такой, со всеми прибамбасами. А потом смотрю, он как-то на тачке приезжает к нам с матерью, на «Лэнд-Ровере». Мы с мамашкой решили, что всё, Инга вконец его себе на шею посадила, уже и иномарки немыслимые дарит. Оказалось, нет, это его автомобиль, а ещё у него квартира на Блюхерском проспекте и акции нашей питерской рекорд-студии «Северстар». Видимо, и вправду у них любовь там какая-то, раз Ринат за старухой ухлёстывает.

– Которой 62 года? – ещё раз уточнила Гербер.

– Хватит тут грязь разводить! – вмешалась Марина, заняв освободившееся место рядом с ними. – Ларка, чего ты мою подружку пугаешь?! Инга имеет право на счастье. В конце концов, любви все возрасты покорны, а она у нас такая красавица.

– Ну да, кто бы сомневался, – откинулась Лариса на спину, делая вид, что ничего не происходит. – Почему-то одна ты миришься с закидонами нашей бабуси. Твой отец, между прочим, в прошлый раз чуть с Ринатом этим не подрался.

– Сама придумала? – с холодным видом поинтересовалась Холодова. – Ему нечего делить с Ринатом…

– А то не знаешь, – засмеялась сестра, не глядя ей в лицо, – всё из-за того самого, из-за наследства. Инга-то завещание переделала весной. Наши считают, что всё этому козлу оставить собирается.

– Не называй Рината козлом, он тебе ничего плохого не сделал, – предупредила Марина, махая перед ней сотовым телефоном. – А уж на кого она там что переписала, её дело. Нас это не касается. Папка и без этого ворочает огромными деньжищами. Холодовым нечего делить, слава богу, не бедствуем.

– Это ещё не означает, что бабкина квартира со всем её содержимым должна перейти в руки какого-то жулика!

– Лара, ты напрашиваешься на скандал, – жёстко сказала Холодова, пронзая сестру злым взглядом. – Давай не будем портить друг другу настроение.

– Пожалуйста, – приподняв брови, вздохнула девушка и с улыбкой посмотрела на Гербер, словно говоря этим, мол, сама видишь, какие у нас непростые отношения.

«М-да, – подумала про себя Лавра, наблюдая за перебранкой двоюродных сестёр, – видимо, в этой семье тоже назревают конфликты». Она предпочла не встревать в их беседу, тихо просидев весь остаток пути до Греческого проспекта, на котором, кстати, тоже было много всевозможных архитектурных шедевров. Внимание обратил на себя Большой Концертный Зал «Октябрьский», возле которого они все и слезли с маршрутки. Лариса после напряжённого обмена мнениями не говорила ни слова. Марина же стала рассказывать о местных достопримечательностях.

На Греческом проспекте стояли сплошь старинные дома. Почти все они показались Лавре мрачными. На некоторых из них зияли трещины, а штукатурка осыпалась. На других расположились страшные статуи в форме безликих людей и непонятных зубастых птиц. Пока девушки двигались вдоль этого царства покоя, на дороге, разделяющей улицу пополам, не проехало ни одной машины. И это в час пик, когда многие заканчивали работу и спешили по домам. Так необычно наблюдать подобное затишье в центре города да ещё и в самом начале недели. Хотя, предположила Лавра, может, проезд по Греческому проспекту закрыт с другого конца. Летом всегда ремонтировали дороги.

Внезапно что-то затрещало над головами девушек, и сверху посыпались мелкие камешки и пыль.

– Осторожно! – закричала Лариса, и они бросились врассыпную, когда за их спинами что-то шумно грохнулось.

Лавра испуганно обернулась к тротуару и приметила в оседающем цементном тумане большой кусок скульптуры. Каменная птичья голова лежала аккурат на том месте, по которому шли ничего не подозревающие девушки.

– Ай-ай-ай, – завопил чей-то старческий голос из окна соседнего дома. – С вами всё хорошо, барышни? Ай-ай-ай, надо вызвать ремонтников, пусть разберутся, что это за безобразие такое…

В окне стояла сухонькая старушка в больших бифокальных очках.

– Дома древние, – пояснила Марина. – Помню, в прошлый раз здесь тоже что-то осыпалось…

Успокоившись и убедившись, что это всего-навсего несчастный случай, девицы продолжили путь, но теперь держались подальше от зданий.

Инга Михайловна избрала себе самое идеальное место для проживания. Здесь не было шума, во дворах росло много деревьев, а старинная обстановка придавала всему этому много романтики. Да и сами квартиры в таких домах были наверняка очень большими. Не удивительно, что Холодовы так ругались из-за этой недвижимости. Роскошные, пусть и старые, апартаменты да вдобавок в сердце Питера – это целое состояние даже для богатых Марининых родственников. Лавра молча думала об этом, поднимаясь за рыжей подругой на пятый этаж. Лариса несколько раз оборачивалась на неё и улыбалась. Уж чего-чего, а с ней Лавре удалось наладить контакт. К тому же Гербер до сих пор не понимала, что такого ужасного нашли в Ларисе остальные Холодовы. Она казалась довольно милой и образованной девушкой.

Наконец, Марина остановилась возле высокой двери на очередной лестничной площадке и нажала на кнопку звонка, вызывав лай какой-то собачонки.

– Фимка, – усмехнулась Лариса, сообщая Лавре кличку бабушкиной питомицы, и тут же проход перед ними со скрипом отворился.

На пороге их встретил коренастый молодой человек в просторной белой рубашке и в джинсах. Если это был тот самый Ринат, то по внешности ему с трудом можно дать 25–27 лет. Он больше походил на вчерашнего выпускника института, нежели на бизнесмена, владеющего городской студией звукозаписи. Зато лицо парня было безупречно красивым. Чувствовалось, что он тщательно следит за ним. Волосы он зачёсывал на лоб, прикрывая ими брови. От него пахло приятным одеколоном, и Лавра пришла к неутешительному выводу, что перед ней мужчина, который умел нравиться окружающим.

– Мы вас уже заждались, – первое, что произнёс он низким голосом. Ринат пригласил девушек внутрь, а после закрыл за ними стальную дверь. – Устали?

– Ещё как, – кивнула Марина, скинув босоножки, и следом оценила свой облик в зеркале, висящем у крючков для верхней одежды.

Возле неё закрутилась маленькая белая болонка, которая просила погладить себя. Не найдя утешения у рыжей девушки, она подбежала к Лавре и завертелась вокруг неё, обнюхивая со всех сторон. Лариса не стала спешить с обувью, присела на пуфик, закинула ногу на ногу и плавными движениями принялась расстёгивать пряжки своих туфель. Погладив весёлую собачонку, Гербер принялась изучать обстановку.

Коридор бабушкиной квартиры хоть и не был обставлен на широкую ногу, как, например, в квартире Холодовых, но впечатлял своими размерами. Здесь запросто удастся погонять на велосипеде, да и габаритные «Жигули» вполне бы уместились тут. Потолок был очень высоким, но узорчатой лепнины на нём не было. Шелкографных обоев и медных статуэток здесь тоже не наблюдалось. Стены покрасили по-старинке в тёмно-синий цвет. Зато пол устилали каменные плиты. Может, это был и не мрамор, но по-своему красиво. В потёмках Лавра заметила несколько пыльных картин, но, в целом, коридорная была свободна от мебели. Кроме шкафа для одежды и высоких вешалок у входа, здесь ничего не поставили.

– О, неужели добралась? – вынырнула из ближайшей комнаты высокая дама с элегантной короткой причёской пепельного оттенка. – Ну-ка, ну-ка, обними свою единственную и неповторимую бабулю…

Марина кинулась в объятья Инги Михайловны, и та покружила её как маленькую девочку. Затем подобное повторилось и с Ларисой. Ринат тихо посмеивался над этой процедурой приветствия и косился на Лавру, которая робко стояла в сторонке, поджимая к левому боку свою невзрачную жёлтую сумочку.

Инга Михайловна начала беседовать с Мариной, нисколько не замечая её черноволосую подругу. Лариса тем временем зашагала по коридору, на ходу совершая несколько гимнастических упражнений. Ринат взглядом проследил за ней и снова обернулся к Гербер, изучая её чёрными, как уголь, глазами.

– Я Лавра, – представилась она ему, – приятельница Марины из…

– Мне известно, откуда тебя принесло, – бестактно прервал её парень. – Не стесняйся, проходи в зал, сейчас будем обедать. Инга специально вас ждала и приготовила особый стол.

– Ба, а это моя подружка, – в конце концов вспомнила о той Холодова, указывая локтём на брюнетку, – знакомься, Лавра.

– А, очередная приживала Глеба, – ни с того, ни с сего заявила седовласая дама, бросив неприязненный взор на провинциалку.

– Я не… – побледнела выпускница, не ожидая таких резких замечаний.

– Ба, ну о чём ты говоришь, – робко возмутилась Марина. – Лавра во многом мне помогла, мы с ней не разлей вода, я же тебе рассказывала зимой, разве забыла?

– Напоминаешь мне о моём старческом склерозе? – ухмыльнулась Инга Михайловна. – По-твоему, у меня проблемы с памятью?..

– Ба, ну что ты в самом деле, – присмирела Холодова от её грозного взгляда и лишь виновато посмотрела на подругу. – Лавра замечательный человек, она с отличием закончила истфак, собирается учиться в аспирантуре…

– И, конечно же, жить за ваш счёт, – закончила «хвалебную» фразу грубая женщина и снова фыркнула. – Ах, Марочка, сколько у вас этих нищих уже было? – Она повела любимую внучку в сторону гостиной, где бродила забытая всеми Лариса. – Сначала Юлиана, потом этот, как бишь его… Рудольф. А теперь эта, прости господи…

Лавра была поражена до глубины души. Ведь они ещё даже не были знакомы, а Инга Михайловна сделала столько неприятных выводов о ней, к тому же в присутствии посторонних! Подумать только, её обозвали приживалой и нищей!

– Инга остра на язык, – оправдал любовницу Ринат. – Тебе придётся привыкнуть к её поведению, если собираешься жить вместе с Холодовой.

– Это просто неэтично так себя вести, – промолвила оскорблённая Гербер и с тяжестью вздохнула. Ей вовсе не хотелось оставаться в этом месте.

– Детка, я не советую тебе конфликтовать с Ингой, всё равно проиграешь.

– Да кто ты такой… – поморщилась обиженная Лавра от остервенения к этому малознакомому типу.

Ринат самодовольно улыбнулся и погасил светильник, погружая прихожую во мрак.

Гостиная в этой квартире была не настолько грандиозной, как у Глеба Валентиновича, но производила не меньшее впечатление. В отличие от сына, Инга Михайловна не тратилась на современную технику, обставив парадную комнату в стиле ренессанса. Им был пронизан почти каждый уголок, но чувствовалось, что всё это показное, неестественное.

Лавра теперь пренебрежительно относилась ко всему, что связано с Ингой Михайловной, и пыталась найти здесь лишь недостатки. Она не стала бродить по комнате и села недалеко от двери на край дивана. Лариса тоже предпочла сесть за стол, обставленный всякими вкусностями. Чего здесь только ни было: и поджаристые куры, и печёный картофель, и салаты, и соления, и зелень. Сразу видно, что в еде Инга не привыкла себя ограничивать, как и не имела никакого вкуса. Для неё была свойственна беспорядочность в пище. Взять хотя бы тающий на глазах холодец. Ну кто, скажите на милость, подаёт это блюдо вместе с дичью? Или нарезка салями. Для чего рядом с нею лежат огромные куски копчёной рыбы? И вообще в жаркую погоду употреблять много солёностей – чистое самоубийство, чем, видимо, и любила заниматься на досуге недалёкая «дама».

Но голод не тётка, и Лавра потянула руку к ломтику бородинского хлеба, следуя примеру Ларисы. Девушки обменялись улыбками и уже были готовы отправить в рот душистые корочки, когда со стороны окна, возле которого Марина шушукалась со своей бабкой, полетели вопли негодования:

– Отставить! Где это видано?! Пришли с улицы и с грязными руками за обед?!!

Гербер так и подскочила, уронив хлеб обратно на поднос. Ринат, который заходил в этот момент в зал, тоже пугливо дрогнул, а Инга Михайловна продолжала верещать на черноволосых девиц:

– Чего расселись, лохудры?! Бегом к рукомойнику и сюда не возвращаться, пока свои микробы с пакшей не смоете!!

Спорить казалось равносильно скандалу, на который бабуля Холодовых откровенно напрашивалась. Девушки вместе покинули гостиную под вопли хозяйки.

– Ты уж извини, но бабушка у вас та ещё стерва… – призналась Лавра, прикрыв дверь ванной комнаты.

– А для тебя это новость? – усмехнулась Лариса, намыливая руки. – Хотя к чему я удивляюсь, Марка никогда плохо о старой карге не отзывается. Наплела тебе, наверное, какая у нас Инга лапочка и душка.

– Меня Груня, горничная Екатерины Львовны, вчера предупреждала, что она не подарок и что все родные от неё стонут. Но я не думала, что ситуация настолько серьёзная. А ещё этот Ринат…

– Ой, я про этого Камаева вообще молчу, – мотнула головой Лариса, уступая раковину приятельнице. – Тут года три назад у Глеба Валентиновича ремонт делали, ну, на Атаманской. У него тогда как раз гостил Рудольф. Так знаешь, как Инга на этого парня взъелась, когда он тут вместе с остальными Холодовыми поселился! Бедный, я бы на его месте не выдержала, а ведь не больно кто такой, по работе в Питере был.

– Да уж, странно, что Рудольф её не придушил, – согласилась Гербер, вспомнив про неуравновешенную психику Орфина.

– Не то, что не придушил, а даже подружился с ней, – сообщила Лариса, вытирая руки полотенцем. – Инга потом от него млела. Бабушка вообще парней любит, это по одному её Камаеву понятно, сама видишь, какой он весь из себя.

Когда они вернулись к столу, аппетит у обеих заметно поубавился. Марина сидела по правую руку от своей «драгоценной» родственницы и выслушивала её очередное откровение. Ринат устроился на другом конце стола, мастерски снимая ножиком кожицу с красного яблока. Рядом с ним откуда-то появился ещё один парень, который закатывал рукава своей сиреневой рубашки и почтительно кивнул при виде двух жгучих брюнеток.

– О, Тарас, как дела? – обрадовалась Лариса, присев на свой стульчик.

– Лучше всех, – ответил, судя по всему, двоюродный брат Марины и с любопытством оглядел Лавру.

– Тарас у нас лингвист, изучает немецкую филологию, – пояснила Лариса и представила сына Татьяны Валентиновны.

– Очень польщён, – отозвался худощавый Тарас и улыбнулся выпускнице. – Думал увидеть вас вчера, но дядя Глеб сказал, что вы очень устали с дороги и к нам на ужин пойти не смогли.

– Это всё климат, – оправдалась Лавра, осторожно взяв ломтик «Бородинского».

– Так и сидела бы у себя на Волге! – рявкнула, как всегда, не вовремя Инга Михайловна, и хлеб опять выпал из дрожащей руки девушки. – Климат ей наш, видите ли, не подходит. Я считаю, современная женщина не должна поддаваться слабостям и болезням, потому что на её плечах держится всё общество и, в первую очередь, семья.

Марина сочувственно посмотрела на подругу, ставшую объектом издёвок любимой бабульки, но заткнуть её не посмела, молча выслушивая нотацию о преимуществах слабого пола.

– Ба, но не всем мужчинам нравятся сильные девушки, – опроверг её точку зрении Тарас, прожёвывая хрустящий огурчик. – Мне, к примеру, будет не по себе, окажись моя Людка этакой die Frau vom Fleischkombinat.

– Во-первых, с набитым ртом, молодой человек, не разговаривают, – перекинула поток злости на внука вредная старуха. – Во-вторых, перебивать старших – преступление. В-третьих, ты ещё юн и неопытен, а значит, ни при каких обстоятельствах не имеешь права на собственное «я»! Ну и в-четвёртых, отправляйся-ка мыть руки, терпеть не могу нерях…

Парень испугался, перестав работать челюстями. Видимо, оставшийся кусок уже не лез ему в горло, и Тарасу хотелось поскорее скрыться отсюда, чтобы язвительность Инги направилась на кого угодно, лишь бы не на него.

– Советы старых людей – как зимнее солнце: светят, да не греют, – процитировала Лавра Вовенарга, чтобы приструнить разошедшуюся даму.

Затаилась гробовая тишина. Даже красавчик Камаев перестал вырезать ленточку из фруктовой кожицы. Все устремили взоры на Ингу, ожидая её ответ. Густо накрашенные тенями веки бабушки враждебно напряглись, а два хищных глаза уставились на выпускницу. Пару секунд Холодова-старшая выдержала паузу.

– Послушай, ты, приезжая, – изрекла Инга Михайловна, особо подчеркнув последнее слово, – тебе не кажется, что лучше держать свой длинный язык за молочными зубками, а то, не ровен час, он у тебя отсохнет. Это мой очередной совет старого человека.

– Давать советы все не прочь, не зная, как себе помочь, – ударила по ней новым афоризмом Лавра.

– Я, конечно, не блещу остроумием, – принялась отбиваться Инга, помахивая вилкой, – но одну мыслишку могу выкинуть. Упрямство – вывеска дураков.

Ринат тихо засмеялся, довольный выпадом любовницы. Лариса лишь улыбнулась и вернулась к еде. Марина мотнула головой и тут же отвлекла бабулю на какую-то совершенно постороннюю тему, а вернувшийся с чистыми руками Тарас, как ни в чём не бывало, принялся доедать салат. Гнев так и переполнял Лавру. Ей хотелось снова затеять словесную дуэль и довести эту старую нимфоманку до головной боли, но внутренний голос приказал молчать и не поддаваться провокациям. От голода не осталось и следа. Забрав наконец-то свой кусок хлеба, Лавра повертела его и положила рядом на тарелку. Есть теперь совершенно не хотелось.

Камаев пристально смотрел на смущённую выпускницу, разрезая очищенное яблоко на дольки. Несколько раз, когда ей требовалось взять салфетку или передать соседям по столу салатницу, она замечала на себе его подозрительный взгляд и специально не отворачивалась. Может, встретившись с ней взглядом, он перестанет так себя вести? Но, что самое неприятное, он не был против этого зрительного контакта. И спустя пару минут это не могла не приметить Лариса. Она смотрела то в сторону выпускницы, то на самодовольного ухажёра бабушки. Наверное, это казалось забавным до тех пор, пока из коридора не полилась трель входного звонка.

– Мика с работы приехал, – заявил Тарас, отправившись к двери встретить брата.

– Единственный здравомыслящий внук вернулся, – громко поведала Инга Михайловна, и Марина на это ни капли не обиделась, хотя фраза касалась и её. – Надо бы тарелочку ему поставить, есть наверняка хочет после смены-то, родименький мой…

– Я принесу, – вызвался Ринат и уже поднялся, как любовница жестом велела ему сидеть.

– Нет, пусть она сходит, ближе всех к выходу сидит, – переназначила должность домашнего официанта коварная дама и окинула презрительным взглядом Лавру, добавив при этом – Руки не забудь вымыть, ещё не хватало, чтобы жирными пакшами за мою французскую посуду хвататься.

Спорить с приказом Лавра не собиралась, гордо покинув гостиную. Ей было даже приятно побыть подальше от стервозной старухи, а заодно изучить квартиру, которая стала, по мнению Ларисы, яблоком раздора между Холодовыми и привлекательным Камаевым. По дороге на кухню Лавра поздоровалась с ещё одним двоюродным братом подруги, возле которого сновала любопытная Фимка. Выпускница отметила про себя, что он немного похож на Тараса и имеет такие же огненно-рыжие волосы. Но болтать с ним она не стала и завернула в ближайшую комнатку.

Это была не кухня, а устеленное коврами помещение с видом на трубы дымящихся вдалеке фабрик, косыми крышами соседних домов и грязно-голубым небом. Следующая дверь оказалась заперта на ключ. Наверняка там хранилось что-то ценное. Дальше коридор сворачивал влево, и тут стало намного темнее. Все двери были закрыты, и лишь самая последняя протяжно скрипнула. Там оказалась обширная кухня с гарнитуром из светлого дерева. В лицо дохнуло свежестью, и Лавра увидела распахнутое окно, за которым гудел город. Однако порядка здесь не наблюдалось. Тут и там валялись немытые чашки, бутылки, кастрюли. Видимо, Инга решила не утруждать себя уборкой после долгой готовки у плиты, побросав посуду где придётся. Но обилие всевозможных блюд вызывало у Гербер уважение перед враждебно настроенной к ней хозяйкой. Той наверняка пришлось потратить целый день, трудясь над готовкой и сервировкой стола.

Как и следовало ожидать, ни одной чистой тарелки здесь не осталось, поэтому Лавра открыла в раковине кран и принялась мыть посуду для проголодавшегося Миколы.

– Что ты здесь копаешься? – воскликнула Марина, в руках которой была зажата стопка жирных тарелок. Она ворвалась столь внезапно, что напугала Лавру. – Инга там беснуется из-за твоего долгого отсутствия. – Она отобрала у Гербер только-только вымытую посуду, а взамен разложила на дне раковины грязные блюда. – Так, я сейчас сбегаю, покормлю Мика, а ты пока расправься с этим, оки?

– Но я же…

– Лавра, – прервала её Холодова, – я мигом управлюсь и приду тебе помогать. Давай не будем злить бабулю.

Пришлось продолжить счищать с тарелок застывший жир. Причём геля для посуды у Марининой бабки в наличии не было, за исключением неудобного булыжника хозяйственного мыла.

После десяти минут уединения на кухню к брюнетке заглянул Тарас, не забыв принести пустые салатницы и захватив обратно в гостиную отполированные тарелки. Нервно вздохнув, Лавра взялась и за новую утварь, натирая их коричневой пеной и по несколько раз ополаскивая под мутной водой. Да, видимо, канализация в старой части города действительно оставляла желать лучшего.

– Ой, ты моя умница! – заявилась Лариса с пустыми подносами и мисками. – Уже начала порядок наводить! А я на подмогу спешу, давай ты будешь мыть, а я вытирать и по полочкам раскладывать, договорились?..

Разве можно было отказываться от столь заманчивого предложения?.. С другой стороны, Лавре не приходилось выслушивать язвительные замечания пожилой дамы, которая тем временем включила громкую музыку и заставила внуков танцевать. Лариса быстро справилась со своей обязанностью, разложив по навесным шкафчикам перемытую посуду, и умчалась обратно, очевидно, желая присоединиться к пляскам.

Закончив с тарелками, Лавра решила уже вернуться к Холодовым, как в дверном проёме возникла Марина, которая принесла с собой очередную порцию грязной посуды.

– Ой, а я про тебя и забыла, – запела рыжая подруга, складывая тарелки и ложки в раковину, но при этом не собираясь их мыть. – Ты какая-то грустная, надеюсь, это не из-за меня?

– Нет, из-за твоей замечательной бабуленции. – Гербер старалась говорить как можно вежливее, переминая в руках вафельное полотенце.

– Лаврик, ты же всё понимаешь, у неё такой характер да и вообще это возраст. Ну, не надо дуться, я тебя умоляю, пошли потанцуем. Этот Ринат творит чудеса акробатики…

– Пожалуй, я лучше останусь тут, вон и посуда подоспела новая, – мотнула головой Лавра, снова берясь за тарелки.

– Да ладно тебе, потом сама со всем этим разберусь, пошли, пошли. – И Марина потянула её в прихожую.

Камаев, действительно, выделывался, как муха на стекле. Инга же выглядела жуткой прилипалой, без конца вешая на парня свои руки и даже пару раз поцеловав его. Лавра как раз застала эту сцену, когда Ринат под взглядом недовольных внуков пытался освободиться от объятий любовницы. Видел бы Глеб Валентинович свою мать!

Лариса обрадовалась при виде Марины и Лавры. Весь её вид говорил: «Вот смотри, сестрёнка, какова твоя бабушка в действии. А я же сказала днём, что у неё напрочь отлетела крыша!!!» Рыжие братья, наоборот, решили не заострять внимания на пожилой нимфетке и пригласили Холодову с подругой на медленный танец.

Сколько времени длилось застолье у Инги Михайловны, оставалось неизвестным. В этой квартире точно так же отсутствовали часы, а на запястьях окружающих сверкали разве что украшения. Как странно, что суетливые петербуржцы не следят за временем.

После плясок молодёжь вернулась к столу, который к тому времени уже порядком опустел от еды. Инга Михайловна недовольно оглядела его и скрылась на кухню. Ринат вместе с Миком вышли покурить. Марина принялась по-хозяйски собирать остатки грязной посуды, приводя стол в более менее пригодный вид. А Лариса глотала на пару с Тарасом вино.

– Нет, господи, нет!!! – истошно закричала бабушка Холодовых с другого конца квартиры. – Этого не может быть, кто позволил! Кто?!!

Естественно, все бросились на кухню выяснять причину скандала. Если честно, Лавра стала привыкать к подобным внезапным воплям. А вот Лариса от испуга выронила свой фужер, который тут же разбился.

– Моя посуда, кто-то вымыл всю мою посуду! – почти со слезами на глазах негодовала Инга, держа в руках сверкающие от чистоты тарелки. – Я не верю, кто-то посмел прикасаться к ним???

– Но Вы же сами попросили, – возразила Лавра, выглядывая на неё из-за спин парней.

– Я не разрешала тебе мыть всю мою посуду! – заявила Инга Михайловна, угрожающе махая тарелкой. – Я сказала лишь подготовить порцию для Миколы, а ты, ты!..

И она забурлила, как жерло вулкана.

– Бабуль, мы хотели как лучше, хотели помочь тебе, – вставила Марина, шмыгая заложенным носом, словно собиралась плакать. – Не обижайся, давайте лучше пить чай с тортом.

– Никакого торта! – топнула ногой «старуха». – Твоя приживала должна уяснить, что здесь она не у себя дома – это мой дом с моей посудой, трогать которую не дозволено никому, даже тебе, Марочка!..

– Бред, – не скрывала Гербер своих чувств. – Вместо благодарности нарвалась на очередную склоку.

– И помалкивай, ты, колхозница, когда с тобой старшие разговаривают! – добавила бабка, белея от злости.

– Я же Вам не внучка, следовательно, ничего выслушивать не собираюсь. От Ваших выходок воротит уже всех. Имейте совесть, Вам ведь 62 года…

Инга покачала головой, расставив руки на поясе, и снова скривила яркие губки, показывая этим всё, что она думает о девушке. Лариса тихо засмеялась, а Марина недовольно смотрела на обеих.

– Брэйк, – протиснулся между ними Камаев, – не надо портить вечер. Индюня, крошка, наша юная гостья не знала о твоём правиле, думаю, на первый раз её можно простить. Да и поздно уже, соседи сейчас попрут жаловаться на крик.

– Точняк, – одобрил его замечание Мик, – засиделись мы, а завтра на работу опять валить. И Тараске надо переться в автошколу.

– Согласна, давайте поскорее приберёмся и баюшки, – разделила общее мнение Марина, уже сладко зевая, – мне тоже в поликлинику тащиться на медосмотр. И без того славно отдохнули.

Инга обменялась с Лаврой неприязненным взглядом и была вынуждена уступить внукам. Инцидент, казалось, на этом себя исчерпал, но в следующую минуту гнев старухи перекинулся на Ларису, которая разбила случайно в зале хрустальный фужер.

Впрочем, для Лавры вечер и так был испорчен. Перебранки с Марининой бабушкой, неприятная встреча с Романом Кривовцовым и странные сны – с лихвой отвлекали её от чудесного Петербурга. А ещё таинственный злодей, который пытался убить девушку в поезде. Тут уж точно не отдохнёшь, наслаждаясь памятники истории.

Ребята разбрелись по глубинам необъятной квартиры. На сей раз всем заведовала Инга Михайловна, разрешив помочь себе лишь любимой рыжеволосой внучке. Лариса за разбитый фужер подметала пол в гостиной. Тарас с братом отпирали от замков остальные комнаты, а Лавре досталось самое худшее – «ничегонеделание», которое с ней разделил приставучий Ринат. Он буквально повсюду следовал за ней и постоянно умудрялся трогать её, списывая это на случайности: случайно приобнял, когда они доставали из шифоньера чистые простыни и одеяла, случайно скользнул по нижней части спины, выключая свет в очередной спальне, случайно задел волосы, когда та отворачивалась от него. Словом, теперь Лавра желала побыстрее избавиться от этого ловеласа и лечь под тёплое одеяло, чтобы до утра забыться в дивном сне, а лучше – безо всяких сновидений. Очередного явления Аиды она совсем не хотела.

– Я до жути устала, – растянулась Марина на кровати после длительной уборки. Ей с Лаврой досталась ближайшая к кухне комната с обилием зелёных растений в неказистых глиняных кашпо. – Питер забирает много сил, я давно это заметила.

– И не говори, – согласилась Гербер, лёжа у противоположной стены.

– Лаврик, ты не обижайся на мою бабулю, ладно? Есть вещи, которые и мне не всегда нравятся, но она глава нашего славного семейства, отец очень уважает её и заставляет других делать это. Я с детства привыкла, что ба такая, оттого с ней и не спорю. Ларка с Тасиком в этом отношении трудные, а Мик у нас самый старший и мудрый, его ба уважает и редко когда ругает.

– Да я в порядке, – успокоила её Лавра, поглядывая, как в коридоре ползают тени ещё не спящих ребят. А может, это была Инга, которая осталась на кухне. – Даже жалею, что повелась на её грубости. Просто разучилась терпеть хамство.

– Это естественно, – усмехнулась Марина.

– Давай не будем об этом, старшие есть старшие. Лучше о моих снах поговорим…

– А что о них говорить? Сны есть сны, они разные бывают.

– Таких я ещё не видела. Аида никогда не снилась мне, да ещё и в образе русалки.

– Знаешь, мы с тобой такой стресс пережили за последний год, – сказала Холодова будничным голосом, словно речь идёт о чём-то вполне заурядном. – Нам обеим нужна консультация психолога.

– Ты предлагаешь мне записаться на приём к врачу? – поинтересовалась Лавра, греясь под байковым одеялом. Несмотря на лето, в квартире было достаточно прохладно.

– Давай завтречка с этим разберёмся, – попросила полусонная Марина и зевнула. – А то я уже никакая…

Лавре же спать совсем не хотелось. Свет за закрытыми дверьми столовой раздражал её, равно как и голоса, доносящиеся оттуда. Она пробовала отвернуться к стенке, накрыться по самую макушку одеялом, лечь под подушку, но ничего не помогало. Лавра поднялась, осторожно заглянула в лицо спящей подруги и подошла к дверному проёму.

Всей квартирой, кроме кухни, уже завладели сумерки. Но за запертыми стеклянными дверьми горел свет. Спать там сегодня, видимо, пока не собирались. Инга Михайловна о чём-то злобно говорила. Вряд ли она общалась сама с собой или с «обиженной» посудой, что, в принципе, в её-то возрасте как раз не исключено. Нет, за узорчатым толстым стеклом кухонной двери выделялась и вторая фигура со светлым верхом. Значит, любовники заперлись от остальной молодёжи, чтобы продолжить праздник. Подслушивать было некрасиво да и неудобно, но Лавру абсолютно не беспокоила совесть, когда дело касалось хамки, испортившей ей сегодня весь вечер.

Впрочем, Инга возмущалась по совершенно другому поводу. Она упоминала про какие-то непокрытые векселя, про то, как не смогла погасить их в банках собственного сына, и про отсутствие средств на каком-то совместном счёте. Причём обвиняла она в этих проблемах любовника.

– Ты вечно распыляешь мой баблос, едва он успевает поступить из Австрии, – утверждала Инга, мельтеша серой тенью по кухне. – Всё на свои дурацкие затеи тратишь, мне это уже не нравится. Вот я и вынуждена поступать подобным образом…

– Дорогуша, не нарушай уговор, я поступаю честно, – заявил в ответ Камаев, пробуя прижать её к своему телу, но бабка нервно отталкивала его, а один раз даже залепила ему пощёчину.

Значит, они всё-таки выясняют отношения, подумала Лавра.

– Мразь! Так и говорил Глеб, что ты меня в могилу сведёшь со всеми этими махинациями, – вскрикивала Инга, однако тут же приходила в себя и возвращалась к шёпоту, который для Гербер был совсем не слышен – двери-то на кухню по-прежнему были закрыты.

– Нет, ты, в натуре, бурю в стакане подняла, – снова возмутился обаятельный Ринат. – Я тебе ещё раз говорю, всё честно: одну декаду деньги перечисляют на финансирование наших проектов, в другую всё остаётся тебе. Мы ничего не нарушали, ты сама согласилась на такое…

– Да, но почему тогда нет никакого дохода?! Деньги всё уходят и уходят, а как же прибыль? Ты мне обещал много прибыли, Ринат!

– Не всё так просто. Не забывай, что основная прибыль ещё впереди. Инвестирование не даёт быстрых результатов, мы только начали раскручиваться…

– О, да, только, знаешь ли, я устала ждать, уже четыре месяца вот как будет, а обещанных денег всё нет и нет. А то, что я получила на сегодняшний день, разве что Фимке на собачий корм пустить…

– Не надо, Инга, не надо. Ты-то свои векселя до сих пор мне не оплатила, но я ведь молчал, я не сдал тебя. Подумай, какую услугу я оказал тебе тогда. Я фактически спас тебя от разорения.

– Ничего ты не получишь, жалкий мошенник!.. Покуда не вернёшь мне австрийские деньги, про векселя лучше забудь. И не надейся на новые поступления, мой спонсор из Вены недавно скончался, так что источник иссяк. И учти, если я узнаю от Глеба, что ты действительно обманываешь меня, мой сын оторвёт у тебя всё, что висит.

– Кончай нести чушь, – взмолился Камаев и сделал новую попытку зажать любовницу в своих объятиях. – У меня всегда всё стоит.

– Ещё бы не стояло, мерзавец, тогда бы я тебя просто утопила, как того Брона… в Неве… без суда и следствия.

– Да тише ты, дурочка!.. – отшатнулся от неё парень после очередной оплеухи.

Фимка тем временем подбежала к кухонным дверям и заскребла лапкой, мешая Лавре вникнуть в смысл беседы. Противная собачонка, подумала про себя Гербер. Если сейчас кто-нибудь из любовников выйдет в коридор, её наверняка заметят.

– Это псина, она к нам просится, – заверила Инга напрягшегося кавалера, рывком открыла дверь, шикнула на собачку и вновь исчезла. Фимка покрутилась возле запертого прохода и нехотя поплелась обратно в гостиную, жалобно поскуливая.

– Лавра? – вдруг проснулась Марина, глядя на подругу, притаившуюся возле выхода из комнаты, – ты что там встала?

– Жду, пока туалет освободится, – недовольно прошептала Гербер, упустив очередную фразу Камаева. – Ты спи, я мигом…

– …Сам знаешь, что ты у меня как на ладони, Ринатик, – бросила Инга в лицо молодого мачо очередной аргумент, теперь уже начиная липнуть к нему сама, словно капризный подросток. – Случись чего не так, тебе в Питере житья не будет.

– Слушай, мне надоели твои угрозы, – как-то нервно ответил он и оттолкнул «старуху» от себя довольно грубо. – Всё, хотел с тобой поиграть немножко, да ты всё желание испортила. Пойду спать, утром увидимся…

– Нет, останься, – в приказном тоне дёрнула его за рукав Инга, и раздался треск ткани.

– Ну, чёрт! – выругался Ринат и ещё раз грубо пихнул её в плечо, размахивая лохмотьями порванной рубашки, – курица старая, достала!..

– Ой, прости, прости, я не хотела, – запричитала Маринина бабушка. – Не уходи, давай поиграем, ну, пожалуйста.

– Заткнись, внуков своих разбудишь!.. – прикрикнул Камаев и, пнув дверь, вылетел с кухни.

Лавра попыталась спрятаться за стенку, но красавец успел заметить её.

– Тебе не спится? – полюбопытствовал он, сверля её злыми глазами.

– Вы мне мешаете своей руганью, – оправдалась Гербер. – Нельзя ли потише?..

Плейбой слегка расслабился и сменил гримасу.

– Мы уже закончили, идём спать, можешь не волноваться, – ответил Ринат с фальшивой улыбкой и скрылся в темноте коридора, не забыв прикрыть за собой дверь их спальни. Правда, Лавра, выдержав паузу, вновь открыла её.

С уходом Камаева в квартире, действительно, стало тихо, хотя Инга, судя по всему, предпочла остаться на кухне. Фимка снова пробежалась по прихожей, предприняв новую попытку пробраться к опечаленной хозяйке. Скреблась она, наверное, минут пять, потом как-то утробно пискнула, шмякнулась о плинтус и стихла. Дверь кухни захлопнулась. Видимо, бабушка Холодовых в отчаянии пнула питомицу и заставила ту замолкнуть. Лавра лежала на кровати, изредка поглядывая на тень, играющую на полу коридора. Она была даже рада, что хоть кому-то в этот день удалось приструнить старуху. Не мучая себя лишними размышлениями, Гербер растянулась под одеялом и приготовилась погрузиться в сон.

– Лавра! Лавра!.. – кричал откуда-то голос, прерываясь на всхлипывания и вздохи. – Не надо, я же для тебя, для тебя…