Волшебник из третьего «г». Книга 1. Волшебная сила бесплатное чтение

Тимофеев Валерий
Волшебник из третьего 'Г'

Тимофеев Валерий

Волшебник из третьего "Г"

Роман - сказка

в четырех повестях

ПОВЕСТЬ ПЕРВАЯ

ВОЛШЕБНАЯ СИЛА

ГЛАВА 1

ВОЛШЕБНЫЕ КАРТИНКИ

Даже если очень старательно искать, и то вряд ли найдутся на всем белом свете такие мальчишки и девчонки, которые не слышали бы сказок и не мечтали о волшебной палочке или о шапке-невидимке, о ковре-самолете или о сапогахскороходах.

Коська даже во сне видел эти замечательные предметы, совершал с их помощью различные чу-деса: улетал в загадочную Индию или строил не-обыкновенный город, где на каждом перекрестке парки с качелями и каруселями, игровые площад-ки и тиры, детские клубы и театры. Но это было во сне. А взаправду ему оставалось только взды-хать и завидовать могущественным героям сказок.

- Что за скучная жизнь? - жаловался он самому себе. - Никаких превращений, никаких исчезнове-ний. Скоро вырасту и нечего вспомнить будет. Хоть бы какое волшебство! Ну хоть на один де-нек... хоть на один разок...

В третьем классе, где учился Коська, сказки любили все. Но никто не знал больше его всяких невероятных историй, ни у кого не было столько книжек - они лежали на столе и под столом, на стуле и под стулом, на холодильнике и под диваном, и даже под подушкой, если вы туда загляне-те, обязательно обнаружите какуюлибо сказку. И ни у кого по стенкам детской комнаты не висело столько волшебных картинок. На них были: джи-ны, вылетающие из дымящихся кувшинов, ка-жется, только попроси и исполнят любое твое же-лание; добрые феи в голубых и розовых платьях с цветами в руках и в волосах; злые ведьмы в ста-рушечьих капотах; бородатые серьезные старич-ки, у которых каждый волосок в бороде волшеб-ный, как волшебны звездные колпачки на головах и сучковатые палки в руках.

Коська мог часами стоять перед этими картин-ками и загадывать, что бы он попросил и как бы он поступил, явись к нему один из этих волшеб-ников. А вечерами, когда темнота выползала из всех уголков комнаты и одни за другими прогла-тывала игрушки, книги и мебель, мальчик прятал-ся под стол и, выглядывая из-за складок длинной вышитой скатерти, ждал - вдруг сказка придет?

Не везло ему.

В тот самый момент, когда, казалось, дрогнула одна из картинок и джин или фея пошевелились и приготовились сойти вниз, его то одолевал сон, то окликала мама, а то хитрый, полосатый как тель-няшка кот Пират с оторванным ухом и подбитым в котовой драке глазом обнаруживал Коську и, схватив зубами за штанину, тянул изпод стола, не забывая громко фырчать и бить длинным и тоже полосатым, как рукав у тельняшки, хвостом об пол.

При таких обстоятельствах конечно же ни одна порядочная сказка не рискнет появиться в вашем доме.

Вы, наверное, сами не раз ожидали подобно Коське и знаете, что все бесполезно - можно до старости просидеть под столом и ничего не выси-деть. Но Коська был упрям. И его упрямству можно только позавидовать. А потому нет ничего удивительного в том, что однажды, когда мама и папа ушли в театр на очередную премьеру, а Пи-рат отбывал наказание в темной кладовке и не мог никому помешать, Старичок-Боровичок оглядел-ся, прислушался - не остался ли кто еще в доме? - и поманил Коську пальцем.

Мальчик, так долго ожидавший этого, не пове-рил и остался сидеть под столом. Только глаза его округлились, рот открылся, а дыхание останови-лось.

- Ну же! - нетерпеливо шепнул Старичок-Боровичок. Он нахмурил брови и негромко топ-нул ногой.

Коська опомнился.

- Сейчас, сейчас, - сказал он и подбежал к кар-тинке. Радостный блеск его глаз не смутил Ста-ричка. Тот несколько раз кивнул головой, помор-гал длинными ресницами и опять прислушался.

Проделав эти совсем не волшебные движения, Старичок-Боровичок мелко затрясся, и Коська ус-лышал тоненький, словно звенели вдали коло-кольчики, мягкий смех.

Он решил для себя: - "Наберусь терпения и по-дожду - будь что будет. Вон сколько ждал и ниче-го, не умер." И он не спускал со Старичка-Боровичка глаз. А тот неожиданно оборвал песню колокольчиков и улыбнулся Коське.

- Ты так долго ждал, так жалобно просил и так хорошо мечтал употребить волшебную силу, если она к тебе когда-нибудь придет, что я не смог больше оставаться равнодушным. - Он опять при-слушался, огляделся и, поморгав ресницами, серь-езно продолжил. - Я решил испытать тебя и дове-рить тебе волшебную силу. Ты сможешь вос-пользоваться ей три раза. Так, как пожелаешь. Я не ставлю тебе никаких условий. Решай сам.

И волшебник замер на картинке, словно это не он минуту назад разговаривал с Коськой и обещал ему, ой, даже подумать страшно!

- А слово! Вы забыли сказать волшебное сло-во! - Коська гладил рукой по картинке, пытаясь разбудить Старичка. - Зачем же вы перестали го-ворить? Ну оживите еще раз! Прошу вас! Ну по-жалуйста!

Боровичок открыл глаза.

- Тихо, тихо, - успокоил он мальчика. - Я ниче-го не забыл, - и вновь повторил все оглядывания, прислушивания и моргания. - Я вспоминаю. Ста-ренький уже, сам понимать должен. У нас в вол-шебном деле, как бы тебе сказать, ничего нельзя перепутать, иначе натворишь такого... ну очень много бед. - Он еще немного помолчал, прежде чем спросил. - Знаешь ли ты беседку в садике за вашим домом?

- Там их две! Большую или старую?

- Старую. Ту самую, где под полом за оторван-ной доской живут семь веселых, похожих на мяг-кие пушистые комочки, щенят.

- Знаю, - признался Коська. - У меня там в тай-нике цветные стеклышки лежат.

- Не о стеклышках речь, - остановил Старичок-Боровичок. - Возле этой беседки растет старый карагач...

- А в его дупле живут два задиристых воробья! - подсказал Коська.

- Да-да, - сказал Старичок. - Но и не о воробьях речь. Воробьи, ну их... пусть себе задираются, вы-растут, поумнеют.

Он понизил голос и пригласил Коську сесть поближе.

- А сейчас слушай внимательно и запоминай. Готов?

- Готов, - прошептал Коська.

Казалось, весь мир затаился. Ни звука не доле-тало до комнаты. Вечные звонки трамваев, отда-ленный грохот завода, визг тормозов машин - все исчезло. Даже маятник на ходиках безвольно по-вис, прислушиваясь к странному разговору.

Волшебник опустился на пень, снял шляпу, обмахнулся ей как веером и заговорил:

- В тот день, а вернее, в ту ночь, когда Кукуш-ка, живущая в ваших часах прокукует двенадцать и еще один раз...

- Так не бывает! - перебил Коська.

Старичок удивленно посмотрел на мальчика и замолчал.

- Я больше не буду! Простите пожалуйста! - взмолился Коська.

- Не бывает, не хочу, не получится... Уф, - за-тряс головой Старичок. - С детства не любил та-ких слов. Кто их придумал? И зачем? Оправдать свою лень? Он положил свою руку на плечо Коське и заглянул в глаза. - Ты мне веришь?

- Верю, конечно верю!

- Так вот, когда Кукушка прокукует двенадцать и еще один раз...

Коська прикрыл рот рукой, чтобы не сказать еще чего-нибудь обидного для Старичка-Боровичка.

- ... спеши в беседку и жди. Да смотри, сиди тихо! Никто не должен ни видеть тебя, ни слы-шать, хотя искать будут очень старательно, а при-слушиваться очень внимательно! Прилетят две совы и сядут на дерево. Если ты пошевелишься, - они улетят. Если ты испугаешься - ничего не ус-лышишь. А если ты ничего не услышишь - вол-шебное слово не воробей, оно не останется сидеть на ветке и дожидаться, пока страх твой пройдет - ты никогда не сможешь совершить даже одно, са-мое маленькое чудо. Совы прилетают в эту бесед-ку один раз в сто лет. И только один раз в сто лет можно услышать волшебные слова.

- Когда это будет? - переспросил Коська.

- Двенадцать и один! Жди!

Сказав это, Старичок-Боровичок вновь помор-гал, огляделся, прислушался, одобрительно кив-нул несколько раз Коське и... исчез вместе с пнем, на котором сидел.

Исчезли зеленая полянка в россыпи ярко-голубых и красных цветов, густой темный лес, простирающийся до горизонта, и все-все, что бы-ло нарисовано на картинке. Остался висеть на стене только чистый лист бумаги.

Закачался маятник, отсчитывая секунды; в комнату прорвались звуки вечернего города; на стенах причудливыми тенями зашевелились от-блески уличных фонарей.

А Коська не знал - верить или не верить тому, что услышал и увидел он в этот вечер в полутем-ной комнате. Так все было похоже на сказку, а сказок, как учили его в школе и дома, на самом деле не бывает. Нет, они, конечно, бывают, но в книжках для маленьких, чтобы дети не плакали. Коське же очень хотелось, чтобы сказки были в жизни.

Он закрывал глаза, вспоминая, как серьезно оглядывался Старичок-Боровичок, как он при-слушивался и моргал, весело смеялся и загадочно разговаривал. И обещал ему волшебные слова.

- Двенадцать и один, - повторил Коська. - Что же это за время такое? Никогда наша Кукушка не куковала больше двенадцати раз, - вспомнил он. - У нее и завода не хватит. Взрослые всегда правы. Ничего волшебного в жизни нет, - с грустью подумал он и погладил рукой опустевшую картинку. - Только почему СтаричокБоровичок исчез?

ГЛАВА 2

ДВЕНАДЦАТЬ И ОДИН

Сделав для себя малоутешительный вывод, что взрослые всегда правы, остаток вечера Коська провел бесцельно. Ему ничего не хотелось делать. Взял в руки книгу, но и самая интересная сказка, которую он мог читать с закрытыми глазами, се-годня казалась страшно скучной. Включил теле-визор, но скоро его выключил.

- Одни и те же мультики по сто раз показыва-ют, - проворчал он. Писателей полным-полно. Что им трудно сочинять или не умеют? Вечно на экране этот глупый Слон с простуженным голо-сом и попугай, похожий на разукрашенное яйцо. Интересно, где Слон простудился? В Африке же всегда жарко...

Когда один дома, все из рук валится. Книжки не шли на ум - глаза видели буквы, а до сознания не доходило. Игрушки так и не дождались Кось-ки. И лишь кот Пират, выпущенный из кладовки под "честное слово", угадал настроение мальчика и великодушно позволил погладить свою мягкую "тельняшку", подергать за рваное ухо и поиграть полосатым рукавом, а сам, прикрыв единственный целый глаз, лежал на Коськиных коленях и тихо мурлыкал.

- Если тебе нра-а-вится гладить меня, пожа-а-луйста. Я не про-о-тив. Тем более, что мне самому это нра-а-вится.

Так вдвоем они коротали время, дожидаясь возвращения мамы и папы.

Когда повернулся в дверном замке ключ, Кось-ка выбежал в коридор. Он хотел было уже обнять маму, но его остановило удивленное восклицание.

- Что за чудеса? - спросила мама.

- Ты почему не спишь? - спросил папа.

Они возвращались домой, думая, что сын спит и никто не помешает им поспорить о спектакле. Ведь им так редко удается сходить в театр. А это такой праздник! И всякий раз, покидая сказочный храм искусства, они обещают друг другу прихо-дить в театр каждый месяц, два раза в месяц. Но, конечно же, никогда не выполняют обещание. А жаль. Взрослым не меньше, чем детям нужны сказки.

Коська появился перед папой и мамой, оборвал сказку родителей.

Папа посмотрел на маму, мама посмотрела на папу, оба пожали плечами, вздохнули и вернулись в такую не сказочную жизнь.

Коська, даже если бы и хотел, не смог понять, что с ними происходит. Ему уже расхотелось ко-го-нибудь обнимать и делиться своей маленькой тайной.

Никому до меня нет дела... Только и знают, что гонят. Всем я мешаю. "Иди поиграй, иди уроки учить, иди спать..." Вот возьму и насовсем уйду.

Это неправда, Коську любили и даже очень любили. Но сегодня ему нужно было нечто боль-шее - понимание. Мысли Коськи были в волшеб-ном мире сказки, мысли папы и мамы - в волшеб-ном мире театра. Как непросто им встретиться!

Коська повернулся и тихо-тихо побрел в свою комнату. Рядом с ним, касаясь ног мальчика, мяг-ко вышагивал Пират. А следом шли мама и папа.

Коська опустился на край дивана, зажал коле-нями ладони и грустно разглядывал половичок под ногами. Мама подсела к нему, нежно обняла за плечи. Папа встал у двери как часовой на посту. Он молчал, часовые всегда молчат. Пират и Кось-ка тоже молчали, хоть и не часовые. Пират, вооб-ще-то мог бы и сказать что-то, но знал всего два слова: "мяу" и "мур". А их все в семье выучили наизусть, не повторять же. А мама хотела сказать сыну какие-нибудь хорошие, добрые слова, но никак не могла выбрать - с какого начать.

Она рассеянно оглядела комнату и спросила:

- Зачем ты пустой лист на стенку повесил?

Как же он забыл, что мама всегда все замечает. Теперь надо про Боровичка рассказать. И Коська нехотя ответил:

- Он не пустой был.

- Что значит "не пустой"? - не понял задумчи-вый папа.

- Там Боровичок, и полянка, и лес были нари-сованы, - буркнул Коська.

- И куда же все это подевалось? - спросила ма-ма.

- Не знаю, - признался Коська и неожиданно засопел, готовый вот-вот расплакаться. - Исчезло куда-то.

Мама прижала к себе сына, улыбнулась и ска-зала весело.

- И из-за этого ты расстроился?

Коська кивнул.

- Ну и пусть исчезает, - попробовал пошутить папа. - А ты новую картинку повесишь, еще луч-ше этой.

Но мальчик решительно отказался.

- Пусть эта висит.

- Пустая?

- Он все равно придет! Я буду долго-долго ждать, всю жизнь! До старой старости! И дож-дусь!

Коська пристально вглядывался в лист, словно надеялся, - сейчас начнут появляться очертания леса и полянки.

Папа стоял, стоял; ему надоели эти рассусоли-вания и он сказал строго:

- Хватит сказки рассказывать. Посмотрите на часы! Спать давно пора! - И, выходя из комнаты, напомнил. - Завтра на один час раньше вставать.

Пират вспрыгнул Коське на колени, поднял вверх свой полосатый "рукав" и глянул хитрым глазом в лицо мальчика.

- Мяу, - только и сказал он, и стукнул "рука-вом" по плечу, но Коське этого вполне хватило, чтобы заподозрить в последних словах, сказанных папой, что то необычное.

- На один час раньше? - заглядывая папе в рот, переспросил он.

- Завтра начинается летнее время, - просто объ-яснила мама, словно то, что она знает, непремен-но должны знать все. - Стрелки всех часов пере-ведут на один час вперед. Было двенадцать, ста-нет один час ночи.

- Мяу, - вкрадчиво протянул Пират, как бы спрашивая: - "Ну, что ты теперь скажешь?"

Коська склонил голову на левое плечо.

- Двенадцать! - весело произнес он и быстро перевел ее на правое плечо. Час.

Сегодня переход на летнее и зимнее время де-ло привычное. А в жизни Коськи это было в пер-вый раз, и значит, необычное. А во всем необыч-ном при желании всегда можно усмотреть вол-шебное, особенно если только и делаешь, что мечтаешь о нем. Еще и Пират подливает масла в огонь. - "Ага, рядом!" Ну как тут не поверить и не повеселеть?

Размышляя, он еще несколько раз повторил качания головой, не забывая произносить: - Две-надцать - час! - и, радостный, пожелал маме:

- Спокойной ночи!

Ему очень хотелось остаться одному. Кажется, сбывается! Сказка, наверное, уже притаилась за дверью и ждет, когда же ей позволено будет вой-ти.

Пират полностью поддерживал мальчика, уда-рял хвостом по его руке. Он раскрыл было рот, тоже сказать: - "Спокойной ночи", - но передумал и только зевнул, и, подняв свой полосатый "ру-кав", очень важно пошел рядом с мамой прово-дил ее до двери, а когда щелкнул выключатель и в комнате Коськи стало темно, зеленый светофор-ный глаз Пирата проплыл до кресла и, сверкнув, погас.

- Мяу, - сонно произнес кот.

- Жди, - послышалось Коське.

И он принял твердое решение не сомкнуть глаз. Но решить - это одно, а не сомкнуть глаз - это другое. Особенно после уроков в школе и до-машних заданий, игр на улице и скучания в оди-ночестве. По этой простой причине, когда Кукуш-ка выглянула из своего окошечка и приготовилась отсчитывать полночь, она увидела, что мальчик самым непростительным образом спит и именно в этот волшебный час.

- Ку-ку! - начала отсчет Кукушка.

Но ее кукование не произвело на Коську ника-кого воздействия. Пират же, хоть и считал себя умным котом, во времени разбирался не очень. Зачем ему? Коты часов не носят, на работу им спешить не надо, значит и арифметикой голову забивать ни к чему. Кукует? Ну и пусть себе куку-ет, раз ничего больше делать не умеет. Дармоед-кой не назовешь - есть-пить она не просит. И ме-шать никому не мешает - привыкли.

- Ку-ку! - повторила Кукушка громче и с каж-дым разом вкладывала в голос все больше и больше силы, а одиннадцатый раз прокричала по-добно отдаленному пушечному выстрелу, кото-рый тут же подхватило эхо.

Коська даже не пошевелился.

Кукушка в раздумье притихла и почесала дере-вянным крылом деревянный затылок.

- Вот ведь проспит, а завтра плакать будет, - пожалела она и впервые за все годы, что жила в часах, покинула свое место. Оттолкнувшись от окошечка, она расправила крылья и, пролетев че-рез всю комнату, мягко опустилась на подушку возле Коськиного уха.

- Ку-ку, - уже охрипшим голосом прокуковала она в последний раз.

В темной комнате мелькнула еще более темная тень, и с криком "мяу" упала на подушку. Это Пират, следивший за Кукушкой, накрыл ее в на-дежде полакомиться. Но добыча пахла сухим де-ревом, пылью и немного машинным маслом. Кот покатал ее по подушке, разочарованно фыркнул и скинул ударом лапы с кровати.

Кукушка встряхнулась, погрозила коту и, оби-женная таким грубым обращением, вернулась в свой часовой домик.

От этой бездумной выходки Пирата Коська и проснулся.

- Ты чего, котик? - сонно спросил он, затаски-вая под одеяло обманувшегося Пирата.

- Мяу, - ответил кот и повел головой в угол, откуда по комнате рассыпалось мерное: "тик-так, тик-так, тик-так."

Стрелки на часах, тесно прижавшись друг к другу, о чем-то шептались возле цифры "12". Вот они договорились. Маленькая стрелка оттолкну-лась и перепрыгнула сразу на единицу. Она огля-нулась и махнула рукой - большая стрелка кивну-ла ей и медленно поползла вдогонку.

Кукушка оповестила всех, кто мог ее слышать, о перемене во времени и скрылась в часовом до-мике. Коська проснулся, значит можно с чистой совестью отдыхать.

Мальчик, как завороженный, смотрел на ти-кающие часы.

- Двенадцать и один! - прошептал он. Весь его сон пропал в одно мгновение.

- Мяу, - согласился с ним Пират, схватил зуба-ми одеяло и потянул его с мальчика.

Коська торопливо встал, оделся потеплее и, стараясь не шуметь, прокрался к двери.

Кот не отставал от него ни на шаг.

ГЛАВА 3

В БЕСЕДКЕ

Коська шагнул из освещенного коридора в гус-тую темноту, охватившую его холодом и страхом, и остановился. Первой мыслью, мелькнувшей у мальчика, было страстное желание поскорее вер-нуться в свою комнату, укрыться с головой теп-лым одеялом и крепко-крепко уснуть. Он повер-нулся назад и протянул руку к двери. Что-то мяг-кое коснулось ноги. Коська вздрогнул. Сердце его забилось тревожно и крик, уже готовый сорваться с мгновенно пересохших губ, замер.

- Пират! - догадался он. А догадавшись, успо-коился, а может просто ему стало стыдно за свой страх, или присутствие кота придало силы, и Коська, раздвигая плотно развешенную темь, ре-шительно зашагал в ту сторону, где находилась беседка. Нет-нет, а он останавливался, раздумы-вая, что самое время повернуть назад, но в тот же миг непременно чувствовал прикосновение Пира-та, словно подталкивавшего мальчика, улыбался и уверенно шел дальше.

Днем дорога не заняла бы у него и пяти минут. Но в ночи не только расстояния имеют удиви-тельную способность удлиняться, но и время са-мым непостижимым образом из пяти минут пре-вращается, как вам кажется, в целые двадцать пять.

Коська уже много раз мог подумать, что он сбился и идет совсем в другую сторону, все равно, сколько не приглядывайся, ничего не увидишь. Но здесь невозможно было сбиться. От его дома до беседки с карагачом вела одна единственная дорожка. По краям ее тянулся маленький дере-вянный заборчик, ограждающий ровные ряды кустарника из акации, вишни и шиповника. Да и Пират не собирался двигаться в обход и непре-менно наставил бы Коську на верный путь.

Если бы в этот поздний час светила луна или хоть одно окно бросало во двор свой зовущий свет, словом, было бы чуть-чуть посветлее, Кось-ка увидел бы за каждым кустом притаившихся чудовищ, леших, кощеев и разбойников, которы-ми кишат многие сказки, но даже руки своей воз-ле самого носа не мог он разглядеть, а потому шел и шел вперед, пока не споткнулся о деревянный порог беседки.

Тихо заскулили потревоженные щенята, серди-то фыркнул Пират; и снова ни единого звука не разносилось вокруг.

Коська прополз через беседку и спрятался в углу под широкой скамьей. Над ней давно облю-бовала себе место ветка карагача. Здесь она пря-талась от жаркого солнца и пронзительного ветра, и здесь она укрывала за густой листвой в летнюю пору играющих в прятки детей. Сейчас, когда ли-стья еще не пробились из слегка набухших почек, она устало повисла и дремала.

Укрытие было надежным.

Сове, которая ночью видит лучше чем днем, не удастся заметить ни Коськи, затаившего дыхание и прижавшегося к холодной стенке беседки, ни Пирата, плотно прикрывшего светофорный глаз, но чутко навострившего и рваное и целое ухо.

Чтобы не заснуть, Коська уже десятый раз дос-читал до ста, когда услышал тяжелое хлопанье крыльев. Через мгновение ветка над ним качну-лась и дважды, с короткими промежутками в воз-духе проплыл тихий вздох.

- Уф... уф.

В ответ еще раз захлопали крылья и вторая со-ва опустилась на ветку, еще ниже наклонив ее.

- Уф-ф... уф-ф, - поприветствовали совы друг друга.

- Как долетела, сестрица Бу?

- Устала немного, сестрица Гу, а путь не бли-зок.

- В нашем возрасте не мудрено устать. Я мо-ложе тебя на сто лет, и то притомилась.

- Посидим, отдохнем, да и в дорогу. Рассвет не должен застать нас в городе.

- Сейчас бы не помешало подкрепиться хоть самой маленькой мышкой, напоминание о доро-ге пробудило острое чувство голода.

- Разве найдешь ее в городе? Здесь на каждый даже малый куст по одной кошке приходится. И, хотя мышей ловить они давно разучились на сы-тых домашних харчах, мыши в этом до сих пор сомневаются и предпочитают жить в поле или в лесу.

- Что верно, то верно, сестрица Бу, - ответство-вала полуглухая сестра. И я, сколько не пригля-дывалась, нигде не заметила ни мышек, ни кошек.

- Сегодня все должны спать в своих домах и норах - об этом позаботился сам король Филинов.

- Но все равно, давай-ка осмотримся еще раз внимательнее.

- Давай осмотримся, - согласилась сова. - То, что я сообщу тебе, сестрица Гу, ни одна живая душа не должна услышать. Ты проверь в той сто-роне, а я проверю в этой.

Совы облетели вокруг беседки и карагача, за-держивая взгляд на каждом подозрительном предмете, и снова опустились на ветку.

- Никого не заметила?

- Никого. А ты?

- И я никого. Вот и славно. Теперь слушай. Наша ученейшая из всех наиученых прабабушка прочитала в ненаписанной книге чудес еще одну страницу.

- Как же она прочитала в ненаписанной книге, если ее еще не написали? спросила Гу.

- Не наше дело, - ответила Бу, она не привыкла задумываться. Сказали прочитала, значит так и было. - У них, у шибко ученых, свои причуды. А ты слушай и не перебивай. Так вот, она передает королю Филинов волшебные слова. Они будут действовать целый год, пока прабабушка не про-чтет следующую страницу и не отыщет новое чу-до.

Сова встряхнулась, собираясь с мыслями, по-правила перышки под крылом, наконец решила произнести главное.

- Она узнала, - какое-то даже не движение, волнение воздуха насторожило ее. - Не кажется ли тебе, сестра, что здесь кто-то есть? - спросила Бу, прислушиваясь. - Слышишь? Шорохи под бесед-кой.

Коська похолодел. Но не от страха, нет. Он ис-пугался за тайну. Вдруг совы решат сменить ме-сто и тогда пропадай волшебные слова.

- Успокойся, сестра, - махнула крылом Гу. - Под беседкой живут семь щенят. Они ворочаются во сне. Но даже если они и не спят, нам нечего опасаться. Они еще совсем маленькие и глупень-кие - ничего не поймут и никому не расскажут.

- Мне трудно успокоиться, - призналась стар-шая сестра. - Великая тайна! Идика, посмотри в беседке, а я пока дух переведу.

"Это конец," - подумал Коська и сжался в ко-мочек.

Гу расправила крылья и сделала круг, обозре-вая беседку. Из-под скамьи выскочил Пират и ки-нулся на сову, но промахнулся и убежал. Гу вер-нулась на место.

- У, котище блудливый, косоглазый, общипан-ный! - проворчала она. - Не будь я так занята, по-выщипала бы ему остатнюю шерстюку.

- Не поискать ли нам другое, более надежное место? - предложила Бу.

- Зачем? Здесь мы все проверили и можем при-ступить к разговору. На новом месте снова прове-рять? А у нас нет времени. И потом - эту беседку назначил сам король, а он знает, что делает. Дове-римся ему, сестра, и продолжим.

- Уф-уф... Что-то мне тревожно... предчувствие беды...

- Стара стала...

- Ну ладно, будь по-твоему. Слушай и запоми-най:

Я называю волшебное слово.

Слово для доброго, слово для злого.

Кто им владеет,

Тот силу имеет.

- Бу-бу-бу, - бубнила Гу, повторяя вслед за се-строй.

- Запомнила?

- Бу-бу-бу... Запомнила, - ответила Гу. - А ка-кую силу?

- Останавливать время.

- Время?

- И не только время, - пояснила Бу. - Все-все остановится. И река, и тучи в небе, и гроза, и са-молет.

- Даже самолет?

- Даже самолет.

- И не упадет?

- И не упадет.

- Мне бы такие слова, - мечтательно вздохнула Гу.

- Но-но, без глупостей, - предупредила Бу. - А теперь самое главное. Время остановится для всех и для всего, кроме того, кто соединит стрелки ча-сов и скажет волшебные слова:

Вы устали, - отдохните,

Я за вас побегаю.

- Бу-бу-бу... Все?

- Три раза можно остановить время. Только три раза. Но помни! Моя прабабушка уже забыла волшебные слова. Сейчас забуду и я. Ты пере-дашь их королю Филинов и тоже забудешь. Но если кто-то услышал или услышит их раньше ко-роля Филинов, он станет обладателем волшебной силы! Тогда нам не несдобровать. Смотри, не проболтайся! Лети, не раскрывая рта и не оста-навливаясь ни на мгновение! Вперед и только вперед! Одна лишь смерть может оправдать твою задержку, но, к счастью, тебе еще рано о ней ду-мать. А теперь - в путь!

- Уфф-уфф, - простились совы и, тяжело хло-пая крыльями, полетели в разные стороны.

А Коська еще долго лежал без движений.

Где-то вдалеке пробежал, отстукивая по рель-сам утреннюю песенку, трамвай; в одном, затем в другом окне вспыхнул свет и вычертил на земле неровные четырехугольники; заворочались, пред-чувствуя наступление утра, щенята. И лишь тогда мальчик покинул свое убежище, отряхнул пыль с одежды - пуговица с куртки сорвалась и запрыга-ла по доскам; Коська не стал искать - и побежал домой.

Так любитель сказок и поклонник всех вол-шебников девятилетний Коська из третьего"Г" класса и сам стал волшебником. Он считал себя наисчастливейшим человеком не только в своем классе, но и на всей земле. Ему захотелось сразу совершить такое великое волшебство, чтобы оно сделало каждого почти таким же счастливым, как и он. Заметьте - почти. Даже среди счастливых он хотел оставаться наисчастливейшим. И Коська мучительно перебирал в голове различные чудеса, которые можно совершить для всех. Но чем больше он думал, тем яснее понимал, как мало может. Хоть он и волшебник, а умеет только ос-танавливать время, да и то всего три раза. А тремя остановками стрелок не сделаешь всех счастли-выми. Да и для себя надо что-то совершить. Кому дана волшебная сила? Ему, Коське! И думать надо прежде всего о себе. Три раза на всех не разде-лишь. Никто и не заметит. Никто и спасибо не скажет. Нет! Тратить зря волшебство он не соби-рается! Это Боровичок виноват, что доверил ему так мало. Мог бы подарить волшебную палочку - взмахнул ей и раз - все готово; получай в упако-вочке. Или Джина. Это тоже как волшебная па-лочка, только не совсем удобно вечно таскать с собой кувшин или лампу. Джин это из древних времен. А волшебная палочка - чудо современной техники!

Вы не подумайте, что Коська эгоист или про-сто жадина. Нет, он хороший мальчик. Но с ним приключилась такая необычная история, что еще неизвестно, как на его месте поступили бы вы. А потому, давайте не будем делать поспешных выводов - они чаще всего бывают не верны, - а луч-ше подождем - что дальше будет.

ГЛАВА 4

ПАРОЛЬ

Разрезая широкими крыльями прохладный предутренний воздух, летела сова Гу над лесами и полями туда, где звезды ярче, небо темнее, а ночь гуще - на запад. Как ни старалась она перегнать стремительно приближающееся утро, как ни то-ропилась, солнце летело быстрее. Вот оно робко высветило уголок неба за ее спиной, вяло пере-ползло на высокие крыши домов недавно покину-того совой города, и уже заиграло веселыми зай-чиками в лужах и ручейках, покрывшихся за ночь тонкой узорной корочкой льда; отразилось от них как от зеркала и разлилось вокруг прозрачным голубым светом.

Лес ожил.

Птицы спросонок еще не вылетали на поиски мошек и личинок, дружно сидели на ветках де-ревьев и кустов - приветствовали солнце и делали зарядку крыльям и хвостам; белки и зайцы умы-вались пушистыми лапками, опасливо поглядывая по сторонам - не крадется ли охотник по их душу; бесцеремонно трещали сороки, рассказывая всему лесу увиденные сны и пересказывая каждая на свой лад ночные новости; лениво каркали лени-вые вороны; по кустам к своей норе пробиралась с ночной охоты рыжая лиса, оставляя на колючих ветках клочья ненужной выгоревшей шерсти.

Утро.

Ничего не поделаешь, против законов природы бессильна и сова. Надо прятаться от любопытных глаз.

Выруливая хвостом, опустилась она ближе к земле и замелькала между деревьями. Это удли-нило ее путь, но сова, задевая крыльями кусты и ветви, упорно пробивалась вперед и вперед. На-глые сороки погнались за ней, затеяли игру, - им хорошо, они выспались и отдохнули. Да и нахо-дились не на работе, потому и дразнились, потому и приставали.

- Сова - сова! Пустая голова!

- Сова - совушка! Дырявая головушка!

- Мышеедка!

- Крысоловка!

Но сова, помня приказ старшей сестры, молча выслушивала обидные окрики трещоток, а про себя думала: - "Погодите, выполню задание - раз-берусь с вами!"

Сорокам стало неинтересно - если бы сова хоть разок огрызнулась, они бы ей показали! А она ле-тит себе и летит, как заведенная игрушка. Или трусливая, или совсем глупая? Ну ее, такую скуч-ную, пусть проваливает.

Силы Гу были уже на исходе, когда наконец добралась она до заветного безжизненного леса. Здесь, среди безмолвия и мрака, среди густых бо-лотных туманов, сырости и косматых болотных кочек, отыскала она самое толстое, самое старое и самое скрипучее дерево. Дерево это, как и все его собратья вокруг, за долгую жизнь утратило снача-ла листву, затем ветки, на которых некогда зеле-нела и шелестела от малейшего дуновения ветерка эта листва. За ними наступил черед облетать тол-стой коре в частых и глубоких морщинах. И те-перь стояло оно, мрачно поблескивая высохшим стволом в уродливых сучках, лишенное всех перечисленных прелестей и даже своего законного названия.

Но сове не было до всех этих зеленых нежно-стей никакого дела.

Она сделала широкий круг, заходя на посадку, проверилась - нет ли за ней хвоста, - увидела только свой собственный, деловито сообщила принимавшему дежурному свой порядковый но-мер и, прицелившись, нырнула в темное дупло.

Это был тайный вход во владения Фили Перво-го - короля всех лесных филинов и больших и ма-лых сов.

- Стой! Кто идет? - остановил ее грозный часо-вой.

- Свои, - буркнула Гу.

- Пароль скажи, а? - попросил часовой.

- Чего спрашиваешь? Сам не знаешь? - рыкну-ла на него сова.

- Не знаю, - честно признался часовой. - Мне не сказали, я новенький.

- Скучно без пароля стоять?

- Ой, скучно!

- Знаю, сама такой беспарольной была.

- А сейчас парольная?

- Еще какая! - сова от важности задрала голову так высоко, что едва не опрокинулась на спину.

- Может, скажешь, а?

- Король, - сжалилась и раскрыла ему тайну Гу, и добавила уже строгим голосом. - Я с задания, давай мне почетный эскорт.

- А у меня ничего нету, - растерялся новичок, для убедительности выворачивая огромные кар-маны. - Видишь, пусто! Меня поставили на пост и велели пароль спрашивать. А давать ничего не велели.

- Идиот! - рассердилась сова. - Прикажи кара-ульным, пусть проводят меня к нашему королю! Вот скажу ему, что ты такой тупой, никогда но-вый пароль не узнаешь, никогда не станешь офи-цером!

- Смилуйся! Не выдавай! Я старательный, ис-полнительный. Просто я приехал из деревни... то есть из таежного глухого леса. Я не глупый. Я темный, в школе не учился, телевизор не смотрел, в бане только один раз мылся, когда крестили. И то чуть не утопили.

- А надо было, - смягчилась Гу.

Слуги короля - важные и молчаливые филины - помогли обессилевшей родственнице и провели ее по бесчисленным ходам, поворотам, лестницам вниз и лестницам вверх, через потайные двери в королевский кабинет.

Это была просторная зала, похожая на таинст-венную пещеру. Освещалась она трухлявыми гнилушками и захваченными в плен светлячками. На возвышении стоял трон, но не такой, какие бывают у всех королей - мягкое кресло с высокой спинкой. Этот трон имел необычную форму. Два толстых бревна и перекладина как турник для гимнастических занятий. Над перекладиной по-лог, сплетенный из листьев камыша. Столбы ук-рашены резьбой. Здесь были сцены из насыщен-ной событиями жизни Фили Первого: король за-нят важными государственными делами; король встречается со своим народом; король работает. Но больше всего было сцен королевской охоты: король выслеживает полевых мышей; король ло-вит добычу; король стоит, увешенный добычей; король лакомится пирогами из мышиных хвости-ков и рагу из мышиных лапок.

Здесь, среди таких приятных любому филину картин, Филя Первый отдыхал и обдумывал госу-дарственные дела.

Слева от трона стоял длинный стол, завален-ный важными и не очень важными бумагами, сек-ретными картами и любимыми книгами короля. У стола стояло рабочее кресло.

Справа от трона шкафы и полки с книгами; де-ревянные фигуры предыдущих королей и совет-ников королевской династии. На стенах картины, ковры и клетки со светлячками.

ГЛАВА 5

КОРОЛЬ ФИЛИНОВ

Не успела сова доковылять до трона, прилетел сам Филя Первый - крупный, наряженный в бога-тое темно-коричневое с золотым отливом опере-ние филин.

- Мой король, - доложил оторопевший от вели-кой чести лицезреть своего повелителя слуга, - гонец прибыл и доставлен пред ваши королевские очи!

- Вижу, - перебил король и небрежным взма-хом крыла отпустил слугу.

Филя облетел кабинет, приземлился на пере-кладину. Поправил перышки, медленно поднял важную королевскую голову и вонзил в сову ма-ленькие желтые глазки.

- Я жду тебя с восхода солнца, - очень тихо, очень недовольно и потому особенно страшно произнес он.

- Дорога дальняя, - суетливо оправдывалась Гу. - По ней и налегке лететь не перелететь, а я несла вам очень тяжелую тайну. Вы не можете не заме-тить, как я старалась для вас, и как я устала из-за вас.

- Могу, - поправил король, - я все могу.

- Да-да, вы все можете, - поспешно согласилась сова, - но ведь крылья-то мои распухли, а ноги с таким трудом держат обессилевшее тело.

- Ну и что из этого?

- Ни капли воды, ни мышиного хвостика не по-бывало в моем клюве - так боялась я раскрыть его и потерять вашу тайну, - набивала она цену.

Король поднял крыло, останавливая не в меру разговорившуюся сову.

- Встретилась ли ты в беседке с посланцем на-шей ученой прабабушки? спросил он.

- В назначенное вами время, - охотно ответила сова. - Мы приняли все меры предосторожности. Осмотрели каждый сантиметр вокруг беседки, за-глянули под каждый камень. Было тихо и темно. Никто не подслушал нас, - похвастала своей исполнительностью и предусмотрительностью Гу.

- Это я спрятал в тучах луну и погасил на небе звезды. Это я послал на большой город глубокий сон.

- Вы! Конечно, вы! Как же я сразу не догада-лась?! Как же я сразу не поняла, кто заботится о нас! Ах, я глупая! Ах, я старая! Столько времени зря потеряла, выискивая и высматривая всяких подозрительных личностей! Но впредь, мой ко-роль, я буду помнить, я буду знать - мой король всегда на страже! И проверять его только кого-то там гневить!

- Но-но! Не заговаривайся! Проверять всегда нужно. Есть такое слово: "Вдруг". - Филя Первый с умным видом поучал сову.

- Ага, поняла, - легко согласилась Гу. - И на старуху бывает проруха?

- На какую старуху?

- Ну... люди так говорят.

- Про меня? - нахмурил бровь король.

- Что вы! Как можно? Они про вас и слыхом не слыхивали, и видом не видывали! Слишком большая честь!

- Это для кого слишком большая честь? Для меня или для людей?

- Конечно, для вас! - не подумав, ляпнула сова.

- Ах, ты старая! Ах, ты вредная! - набросился на нее король.

- Наоборот! Наоборот! - оправдывалась сова в перерывах между тумаками. - Я все перепутала!

Филя вернулся на королевское место.

- Так вы никого не заметили? - переспросил он, отдышавшись.

- Никого, - на всякий случай ответила Гу.

Король взмахнул крыльями, нахмурился и уже раскрыл было клюв.

- Ах, да! Вспомнила! Там был общипанный блудливый кот. Такой хитрющий и полосатый. Вот! Но мы его прогнали!

- Так-так-так. И все?

- Щенята! Еще маленькие щенята! Они живут под беседкой.

- Хорошо, - кивнул сове Филя Первый, - их за-метить было труднее всего. Вы выдержали испы-тание. Теперь я спокоен и могу выслушать тебя.

- А к награде представите?

- За что?

- Просто так.

- Где это ты видела, чтобы к награде представ-ляли просто так? - удивился король.

- У людей, - ответила сова.

- Тьфу на тебя! - рассердился Филя Первый. - Если нам все делать по-людски, королевство че-рез неделю развалится. Нет, мы птички малень-кие, темненькие, мы уж как-нибудь своим кури-ным умом проживем. Выброси глупости из голо-вы и подойди ближе, - позвал он. - А вы, - обра-тился король к слугам, отойдите подальше и за-кройте уши. Нет, нет, не глаза! Я сказал уши! Смотреть как раз надо в оба, чтобы никто не под-крался и не подслушал нас!

Любопытные филины нехотя разбрелись по самым дальним углам и заняли посты у всех окон и дверей, у камина и даже у мышиной норки. Они нехотя охватили головы крыльями и замерли.

- Говори! - проследив за исполнением, прика-зал король сове.

- Я подлетела к городу, когда часы на башне отсчитывали двенадцать и...

- Тайну! - перебил король. - Говори тайну! Об остальном расскажешь моему Ученому Секрета-рю для книги истории.

- Слушаюсь, - склонила голову Гу и перешла к главному.

Она рассказала о том, что прочитала праба-бушка в ненаписанной книге чудес и как из уст в уста велела она перекладывать волшебные слова, чтобы донести их в самом волшебном виде до его, великого короля, слуха.

- Чтобы остановить время, надо соединить стрелки часов и сказать... сказать... сказать, - за-мялась она.

- Что сказать? - нетерпеливо спросил король.

- Сказать... сказать, - шептала сова, делая неве-роятные усилия, чтобы вспомнить самые важные слова, без которых волшебная сила не значила ровным счетом ничего.

- Тебя заело, как старую пластинку! - крикнул король. - Вспоминай скорее или я рассержусь!

- Я сейчас, - испугалась королевского гнева со-ва, а от испуга память ее совсем ослабла. - Ска-зать... надо сказать...

- А-а-а! - все же рассердился король. - Тебя требуется встряхнуть?

Он подлетел к сове и сильно ударил ее крылом.

- Ой! Я вспомнила!

- Ну?

- Сказать... надо сказать, - повторяла сова и на-конец призналась. - Я забыла.

Король не сразу понял смысл ее слов.

- Ты... забыла? - переспросил он.

- Забыла.

Филя Первый всплеснул крыльями и забегал на коротких лапах вокруг поникшей совы.

- Так-то вы служите мне?! Так-то вы отвечаете на мои заботы о вас?! возмущался он. - Уж не собираешься ли ты прикарманить мою тайну и воспользоваться ей вместо меня? - Осененный этой догадкой, он остановился перед совой и уг-рожающе произнес. - Не выйдет! Я выщиплю из тебя тайну вместе с твоими перышками! Ты ста-нешь похожей на гуся, которого раздели, а чтобы он не замерз и не посинел, посадили на раскален-ную сковороду! Этого хочешь? Ну? Говори!

- Сказать... сказать... Надо сказать... Нет, я за-была, - наконец чистосердечно призналась сова.

ГЛАВА 6

УМНЫЕ СОВЕТЫ

Король налетел на нее.

В воздухе густо закружились пух и перья. Фи-ля Первый исполнил бы свою угрозу, если бы не упал, выбившись из сил. Слуги ничего не слыша-ли. Они закрыли уши и отвернулись, а потому не могли вовремя прийти на помощь своему королю. Ему потребовалось немало времени, чтобы отды-шаться и привлечь их внимание.

- Все сюда! - крикнул он.

Увидев короля совсем не в королевском виде, - взлохмаченного и распростертого на полу, - фи-лины окружили его, подхватили и заботливо по-несли к трону.

- Хватайте ее! - приказал Филя Первый.

- Есть! - ответили слуги хором и в тот же миг король вновь очутился на полу.

- Ой, - вскрикнул он, ударившись, а филины уже держали сову и преданно заглядывали в клюв своему повелителю, ожидая новых приказаний.

- Бегите за Палачом!

И теперь уже сова растянулась на полу, а вер-ные слуги, толкаясь и мешая друг другу, столпи-лись у двери.

- Стойте, стойте! - возмутился король. - Не все сразу! Вы бегите за Палачом, вы хватайте ее, а вы несите меня! Позовите Ученого Секретаря. И пла-ху! Не забудьте плаху! Отрубим ей голову. Р-раз и готово!

В одно мгновение были исполнены все распо-ряжения: короля водрузили на трон, сову схвати-ли и связали ей морским узлом с бантиком крылья за спиной, привели Палача и позвали Ученого Секретаря, установили плаху и занесли над голо-вой совы острый топор.

Оставалось написать и подписать приказ и можно было с чистой совестью вершить жесто-кую казнь.

Сова дернулась раз, другой, но все ее попытки освободиться из крепких лап молодых филинов были напрасными.

- Это конец, - поняла она, закрыла глаза и при-готовилась к самому худшему.

- Мой великий король, - обратился Ученый Секретарь к Филе Первому. - Если позволите, один маленький совет.

- После казни, - отмахнулся король. Он не лю-бил отвлекаться от намеченной цели - оболтают, разболтают, увлекут. И уже не так сладостно ис-полнение.

- Нет, я прошу вас выслушать меня сейчас, - настаивал Ученый Секретарь, загоняя любимого короля в угол.

- Ох, пристал со своими советами, - ворчал ко-роль. - Житья от тебя нет! Всето ты знаешь, вез-де-то ты побывал. Ну, какой у тебя сегодня совет? Хоть маленький?

- Маленький-маленький, - успокоил Ученый Секретарь.

- А умный? - продолжал допытываться король.

- Умный.

- Сам придумал? - недоверчиво покачал голо-вой король.

- Сам.

- Тогда давай.

- Почему она не сказала вам ваших волшебных слов?

Филя Первый ожидал услышать совет, а услы-шал вопрос и растерялся. Он даже забыл по при-вычке рассердиться.

- Говорит, что забыла их, - ответил он.

- А почему она их забыла? - вновь спросил Ученый Секретарь.

- Да! А почему ты их забыла? - обратился ко-роль к сове, но та не успела и клюва открыть - слово взял Ученый Секретарь.

- Если позволите, я отвечу моему королю, - по-обещал он. - Как вы помните, волшебным словам предшествует одно маленькое условие: если кто-нибудь подслушает...

- А-а, понял, понял! - обрадовался Филя Пер-вый и запрыгал по кабинету на одной лапе. Слуги поспешно уступали ему дорогу. - Их подслушали и она забыла! У них из под самого носа увели мои волшебные слова! - почти восторженно кричал он. - Разини! Вороны вы, а не совы! - сравнил король и распорядился. - Рубите ей голову!

- Приказ! - потребовал Палач. - Без приказа не положено.

- Так я же вам приказываю, а не прошу о лю-безности! - топнул ногой король.

- А где бумага с большой королевской печатью и неразборчивой королевской подписью? - не унимался Палач.

- У-у! - рассердился Филя Первый. - Развели бюрократию! Без бумаги головы с плеч снять не можете.

- Не можем, - признался Палач.

Король поворчал, но все же подписал заранее приготовленный приказ и протянул его щепе-тильному Палачу.

- Берите и исполняйте незамедлительно, - рас-порядился он. Однако никто не кинулся с ног вы-полнять высочайшее повеление.

- Сначала проверю - правильно написано или с ошибками, - невозмутимый Палач углубился в чтение приказа.

- Стойте, мой король, - вмешался Ученый Сек-ретарь, - задержите казнь!

- Зачем ее задерживать? Чтобы помиловать? Нет! Я сегодня не желаю миловать. У меня хоро-шее настроение. Хочу развлечений! Хочу казни! Пусть будут реки слез и море крови!

- Разрешите дать еще один совет, - настойчиво просил Ученый Секретарь.

- Умный?

- Очень умный.

- Сам придумал?

- Сам.

- Тогда давай, - согласился король.

- Вы отрубите ей голову...

- Не я, а Палач, - поправил Филя Первый.

- Не важно кто - вы или Палач. Отрубите ей голову и никогда не узнаете волшебных слов, - объяснил Ученый Секретарь.

- Ой, надоел своим зудением. Скажет она мои волшебные слова, не скажет она моих волшебных слов. Ну и что станется? Небо упадет? Земля раз-верзнется? Она их все равно забыла, - отмахнулся король.

- Она забыла, - согласился Ученый Секретарь, - но никто кроме нее не сможет исправить совер-шенную ошибку.

- А как это можно сделать? - короля заинтере-совали слова Ученого Секретаря.

- Очень просто, - ответил он. - Пошлите ее отыскать похитителя и вернуть вашу тайну.

- Ха, действительно просто, - воскликнул ко-роль. - А ты думаешь, она сумеет?

- Это вас меньше всего должно волновать, мой король. Пусть сама думает вернется со словами, вы ее простите, вернется без слов, отрубите ей голову.

- Но сначала я выщиплю ей все до единого пе-рышка, - пообещал Филя Первый.

- Воля ваша.

- А чья же еще? Конечно моя!

ГЛАВА 7

ЛИПОВЫЙ ПРИКАЗ

Сова поняла - опасность миновала. Ей дарова-ли жизнь. А перья выщиплют ерунда! Конечно, неприятно голой ходить, но лучше голой да жи-вой, чем с перьями, но без головы.

Палач закончил изучение приказа и вернул его на доработку.

- Что такое? - спросил Филя Первый.

- Липа, - бесстрастно ответил Палач.

- И ты можешь доказать?

- Как дважды два. - Он приготовился загибать пальцы на руках, то есть перья на крыльях. - Пер-вое - печать.

- Чем тебе не понравилась печать?

- Она размазана. Уже поэтому ваш приказ ни на что не годен. Второе подпись.

- А чем тебе не нравится моя подпись? - оби-делся король.

- Она разборчива, - объяснил Палач. - Кто-нибудь прочтет, догадается, что это вы подписали приказ и обвинит вас в жестокости. Хотите про-слыть жестоким королем?

- Нет.

- Еще доказательств или достаточно? - спросил Палач.

- Достаточно, - согласился король и не без со-жаления приказал слугам. Отпустите ее. Казнь отменяется. - Он порвал приказ, посыпал мелкими бумажками голову совы. - Вот что стало с бума-гой. Р-раз и нету. Но ты губу не раскатывай! У меня бумаги много. Захочу, сейчас сто штук на-пишу. Жаль, у тебя не сто голов. И даже не две. Я бы одну отсек, просто так, для науки, чтобы впредь неповадно было терять не свое! Иди и принеси мне то, что у тебя украли. Или... Ты все слышала?

- Все, - подтвердила сова, покорно склоняя го-лову.

- Мой король, - окликнул Ученый Секретарь.

- Что еще?

- Совет.

- Умный?

- Очень умный.

- Тогда давай.

- В городе ее сразу поймают пионеры и посадят в живом уголке в клетку. Эти маленькие человеч-ки считают, что звери и птицы могут быть счаст-ливы, как и люди, только за решеткой. Что поде-лаешь, так их воспитали.

- И правильно сделают, - одобрил король. - Глупой сове, у которой воруют мои волшебные слова, только в клетке и место.

- Но она не сможет выполнить ваше задание, - втолковывал Ученый Секретарь.

- А я отрублю ей голову.

- И не получите волшебных слов.

- Что же делать? - растерялся король.

- Превратите ее в... мышку!

- И съесть? - обрадовался Филя Первый.

- Нет-нет! Тогда лучше в кошку!

- Б-р-р, - поморщился король. - Терпеть не мо-гу кошек!

- Не вам же ее терпеть! - успокоил Ученый Секретарь. - Кошка пролезет в любую дыру, вой-дет в доверие к любому человеку, ибо только че-ловек мог похитить вашу тайну. Кошка, наконец, самая любимая игрушка детей. Они притащат ее в свой дом и переведут на легальное положение. Сама она сколько сил потратит, пока внедрится? Кошка ни у кого не вызовет подозрений и испол-нит ваше приказание.

- Так-так, - задумался Филя Первый. Он при-нялся мерить шагами расстояние от окна до две-ри, не забывая время от времени прикладывать крыло к голове и повторять: - Так-так.

- А получится? - остановился он возле Ученого Секретаря.

- Жизнь или смерть! - торжественно произнес тот.

- А, согласен, - сказал король и превратил сову Гу в облезлую кошку. Почему в облезлую? А вспомните, совсем недавно он изрядно пощипал ей перья. Отнесите ее в город, - отдал он распо-ряжение слугам.

Палач увидел, что больше не понадобится. Он был разочарован. Много лет числится в палачах, получает за это жалование и еще ни разу никому не отрубил головы. Отменят его должность - что делать будет? Другие хоть какую-то работу вы-полняют, хоть что-то умеют. А он? Только и дела-ет, что спит да в перерывах от сна охраняет бес-полезные топор и плаху. Нет, при таком мягкоте-лом короле ему не место. Надо подавать в отстав-ку и идти учиться на какие-нибудь курсы. Ну хоть кройки и шитья. Или мясника. А что, это идея. И сам всегда с мясом, и левый заработок отличный. Они, мясники, вон как богато живут! Тюк-тюк топориком - кусок на весы, кусок для себя. И ква-лификацию палача не растеряю.

Палач собрал свой рабочий инвентарь и ушел отдыхать.

Разочарованы были и угрюмые филины. Когда казнят кого-то, особенно если не тебя, это так приятно - великолепное зрелище! Можно долго обсуждать и осуждать глупость одних и жесто-кость других.

И только Ученый Секретарь был выше житей-ской суеты. Он мыслил погосударсвенному.

- Мой король, - сказал он.

- Что еще?

- Совет.

- Умный?

- Очень.

- Сам придумал?

- Сам.

- Тогда давай.

- Прежде чем отнести сову, то есть кошку, в город, договоритесь с ней о связи.

- Это еще зачем?

- Для корректировки планов. Вдруг она потре-буется вам, или ей понадобится ваша помощь или мой умный совет. А отчет? Не вызывать же ее ка-ждый раз для отчета сюда.

- Ладно, - согласился Филя Первый, - Пусть будет по-твоему. Говори, что придумал.

- Устроим в беседке почтовый ящик. Отвечать за сохранность почты будут щенята, а за доставку корреспонденции...

- Вы, Ученый Секретарь.

- Хорошо, пусть буду я. Надо сегодня же со-общить щенятам пароль для связи и вручить им приказ, обязывающий в любое время дня и ночи оказывать этой глупой сове, то есть кошке, вся-кую помощь, а в случае необходимости предос-тавлять политическое убежище.

- Все я, опять я. Сам придумал, сам и займись делом, - обрадовался Филя Первый, как радовался всегда, когда удавалось придумать работу для других. Снарядите курьера, заготовьте приказы и выполняйте незамедлительно. И смотрите, де-лайте на совесть! Я разгильдяйства не потерплю!

ГЛАВА 8

СЛЕД

На рассвете редкие прохожие с удивлением наблюдали необычную картину. Три филина, за-жав в клювах кошку, кружили над городом. Оты-скав уже знакомую нам беседку, они, даже не снижаясь, в один голос сообщили друг другу: - Здесь! - и кошка, извиваясь и махая в воздухе всеми четырьмя лапами и хвостом, полетела к земле. А филины, равнодушно проводив ее взгля-дом, улетели прочь.

- Мяу! - Сова упала ( ибо вы уже догадались, что это была она ), подпрыгнула и, задрав хвост трубой, побежала куда глаза глядят.

Не скоро опомнилась она от случившегося с ней. Высунув язык от усталости, она обдумывала свое положение.

Крутись не крутись, а вернуть ей птичий облик сможет только король филинов. Если, конечно, она исправит свою ошибку и заслужит прощение. Можно было бы махнуть на все рукой, то есть ла-пой и спокойно прожить жизнь в кошачьей шкуре - не так уж сложно отыскать умной кошке хоро-ших хозяев, у которых всегда найдется для нее мягкий половичок, блюдечко молока да куриная косточка. Но эти мысли оправданы для того, кто рожден кошкой. А сова стала ей только сего-дняшней ночью. До этого дня она летала! Разве променяет хоть одна птица радость полета на лю-бую сытую жизнь без крыльев? Никогда! А пото-му, едва сова отдышалась и обдумала свое поло-жение, она развернулась, добралась до беседки и приступила к выполнению очень сложного зада-ния.

Первым делом она разбудила щенят.

Щенята не очень-то любили кошек и сначала отнеслись к Гу враждебно заскулили и приня-лись кусать ее, но Гу быстро расставила всех по местам.

Она допрашивала их всех вместе и каждого по отдельности, задавала хитрые вопросы и ловила на ошибках, но те только скулили жалобно и бес-престанно зевали. Кошка не добилась от них ни-каких сведений, фыркнула недовольно и поняла, что надеяться в этой жизни она может только на себя.

Сколько времени потратила она, неизвестно, но в конце концов обнаружила то место под лав-кой, где прятались в волшебную ночь Коська и Пират.

- Так-так, - почесала она лапой за ухом. - Для кого-то надежное укрытие, а для меня полезное открытие.

И с дотошностью опытного сыщика обследо-вала она место преступления. Впрочем, кошки от рождения очень похожи на опытных сыщиков. Они постоянно что-то вынюхивают и высматри-вают. И даже когда дремлют, свернувшись клу-бочком в мягком кресле или на теплом водопро-водном колодце, нет-нет, а приоткроют глаза и проверят - а все ли в порядке?

- Времени прошло немного, ветер здесь редкий гость и запахи имеют вполне приличный вид, - записывала она в протокол расследования. - Это все, чем я располагаю. Ах, пуговица! Может и она пригодится. Может, кто-то случайно обронил, а может и похитители. На всякий случай приобщим к вещдокам. Надо честно признать - не густо. Но я довольна. Если верить детективным историям, и без улик можно отправляться на поиски и доби-ваться цели. А у меня в руках, то есть в носу, очень важный след. Запомним его хорошенько, запишем химическую формулу! Рано или поздно именно он должен вывести меня на похитителя. А если мне суждено погибнуть в неравной борьбе, те, кто придет после меня, начнут уже не с пусто-го места.

Кошка еще несколько раз глубоко вдохнула пыльный воздух беседки, прикрывая глаза для лучшего восприятия запаха, оставила у щенят свой первый отчет королю филинов и вышла на посыпанную мелкими холодными камушками до-рогу.

На асфальте к знакомому запаху примешались десятки других, и она потеряла след, но встретила кота с разбойничьей мордой.

Кот потрогал ее лапой, обнюхал со всех сто-рон, недовольно морщась и фыркая, но драться не стал, - ушел по своим делам, презрительно выгнув полосатый хвост.

Гу долго смотрела ему вслед, пытаясь вспом-нить - где же она его видела? А когда вспомнила, кот бесследно исчез.

Город ожил.

Тут и там люди спешили на работу и на учебу, хлопали двери в подъездах, газовали автомобили и гремели трамваи.

Гу, не привыкшая к шуму города, насторожи-лась. Ей все казалось, что сейчас на нее устроят охоту - будут гонять, ловить, кидать камни и пал-ки. Но у людей хватало своих забот. Да и кому в голову могло прийти, что эта кошка вовсе не кошка?

И вскоре она успокоилась. Выгнув хвост, как это сделал кот, она приказала себе:

- Вперед! За помилованием!

И смело отправилась на поиски.

ГЛАВА 9

ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА

Широко распахнулись двери школы и по бе-тонным ступеням в школьный двор выкатилась веселая и шумная детвора. Бег наперегонки, игра в классики, в резиночку, в догонялки; показ марок и спичечных этикеток, наклеек и вкладышей, об-мен ими; сражение на портфелях и линейках, и даже игра в футбол - всему нашлось место.

Огибая играющих и спорящих, Коська шагал домой. На лице его ярче солнца сияла довольная улыбка. Еще бы не радоваться! Посмотрите, какой день! И самые большие снежные кучи преврати-лись в ручьи, убежали, журча и перекатываясь в помутневшую от талых вод реку. А на их месте пробились первые зеленые стрелки травы, да такие нежные, такие долгожданные. И нет ничего удивительного в том, что какая-то девочка в паль-то нараспашку и без шапочки, наклонилась над ним, трепетно поглаживает розовыми пальчиками и нашептывает всякие ласковые слова. Коська и сам бы не прочь сделать так, и сделал бы, не будь мальчишкой и не опасайся насмешек ребят. Дев-чонкам проще, девчонкам все можно. Даже про-сто вот так сидеть на корточках и радоваться са-мой обычной травинке.

А идти по дорожке одно удовольствие. Ас-фальт сухой и чистый. Вчера субботник был. Это только называется так - субботник. Но его можно хоть каждый день проводить: хочешь - в субботу, хочешь - в среду. Сегодня грязь с ботинок отмывать не надо будет. И брюки не заляпаешь. Даже специально ищи лужу, замучаешься, пока най-дешь хоть одну. Их размазали по дорогам веника-ми и метлами, а солнце быстренько подобрало остатки.

Весна.

Самая настоящая.

Не по календарю, - по погоде.

И воздух пахнет совсем по-новому. Вчера еще не пах, а сегодня вышли из школы - и нате вам, получайте - пахнет! Что-то в нем такое, по чему очень преочень соскучился.

Почки на тополях как птичьи клювики раскры-ваются. И просыпаются на землю липкие корич-невые лодочки. Ага! Горькое - это тополем пах-нет. Но и еще море всяких запахов понамешано.

Под стать весне и настроение у Коськи. В его дневнике одна опираясь на другую как этажи в доме, стоят две пятерки. Коська вообще-то при-вык к хорошим отметкам и обычно не выказывает по этому поводу радости. Но сегодня особенный день. И пятерки особенные. По его любимой ма-тематике - на одной контрольной успел решить два варианта и оба правильно. И по физкультуре. К стыду Коськи он не часто отличается на этом уроке. Да-да, такой он человек, не получается, и все тут. Старается изо всех сил, а сил как раз и маловато.

Он уже знает, сегодня папа потреплет по воло-сам и скажет:

- Молодец, сынок!

Так приятно, когда хвалит папа. И Коська не-пременно скажет:

- Эта пятерка и твоя, и моя.

Чему папа конечно же удивится и спросит:

- Почему? Ты сам ее заслужил.

Но Коське не надо объяснять, что папа специ-ально так говорит, желает подбодрить его. Ведь это папа сделал ему дома турник, сшил самую на-стоящую боксерскую грушу и заставляет трени-роваться каждый день не щадя рук и ног. Показы-вает, как надо атаковать набитый тряпками и бу-магой мешок, держать стойку и уклоняться от ударов, замечая одновременно все вокруг. И по-стоянно напоминает, что надо уметь защищаться и защищать других, но никогда не использовать силу и умение просто ради драки.

С такими мыслями шел Коська домой. Он со-всем забыл, что пора сворачивать, обходить опас-ное место стороной. Вспомнил об этом только то-гда, когда услышал истошный крик.

- Держи, держи!

- Заходи слева! Уйдет!

Коська завертел головой, но держать в этот раз собирались не его.

Возле детсадиковского забора два пятикласс-ника: рыжий худой двоечник и прогульщик Антон и его товарищ толстощекий и задиристый Ромка, гонялись за облезлой кошкой. Она увертывалась, отбегала в сторону, но никак не хотела покидать опасную зону, словно была привязана к ней неви-димой нитью. А мальчишки прыгали, поднима-лись, азартно кричали друг другу:

- Держи! Держи! - И упорно наступали на бед-ное животное.

"Горе нашего двора" - сказала о таких хулига-нах писательница, выступая в Коськиной школе. Как будто специально стояла и наблюдала за Ром-кой и Антоном. А потом взяла и написала о них стихотворение. Только в стихотворении писа-тельницы ребята стали хорошими, переросли из "горя" в "гордость нашего двора". Ромка и Антон что-то не собираются перерастать. Они никому не дают прохода. Конечно, только тем, кто слабее их двоих. Это они четко уяснили, знают на своей шкуре - попробуй тронь не того!

Коське не раз доставалось от Антона. Это из-за него учился он боксировать. От него плакал во втором классе. Да и в третьем, чего греха таить, приходилось. Но теперь - хватит! Пусть только сунется! Коська ему как задаст, как задаст! А если вдруг не совсем получится, можно остановить время волшебными словами и убежать. Вот поте-ха будет!

Коська размечтался и остановился. А лучше бы ему уйти, пока не попался на глаза пятиклассни-кам. Но разве можно уйти, когда рядом с тобой кто-то ловит кошку?

А кошка, в очередной раз выскочив из-под са-мого носа распластавшегося Ромки, отпрыгнула и вдруг, повернувшись к Коське, начала жадно втя-гивать носом густой весенний воздух. Она сдела-ла шаг в сторону мальчика. Коська присел на корточки, поманил ее:

- Киса, киса! Иди ко мне.

Тут и навалились на кошку - Ромка, а на Кось-ку - Антон.

- Киса, киса! - передразнил Антон и поднес к Коськиному носу грязный кулак. - А это ты ню-хал?

ГЛАВА 10

ДРАКА

"Ну вот, опять двадцать пять" , - промелькнуло в голове.

Коська вывернулся, встал.

И Антон встал.

Коська сделал шаг в сторону.

И Антон сделал шаг в сторону.

Коська отступал.

Антон наступал.

- Что, мелюзга? Дорогу свою позабыл? - сплю-нул он и обернулся к товарищу. - Придется на-помнить.

- Напомни, напомни, - равнодушно позволил Ромка, запихивая упирающуюся кошку под ру-башку. - Только сначала веревку дай, я вязать бу-ду, - и он похлопал по оттопыренному боку.

- Отпустите, - попросил Коська. - Зачем вы ее мучаете?

- Цыц, малявка! - перебил Антон. - Стой и по-малкивай! И не вздумай удрать, я мигом догоню! - Он вытащил из кармана кусок бельевой веревки, кинул Ромке. - Лови! - убедился, что Ромка пой-мал, ухмыльнулся чему-то и пообещал Коське. - А теперь тобой займусь!

И замахнулся.

Коська закрыл глаза. Но только на мгновение. Сжался как пружина, открыл глаза и увидел со-всем близко от носа кулак. Не помнит, как укло-нился от удара. Дальше все происходило как в за-медленной съемке. Антон, промазав, покачнулся и полетел вдогонку за своим кулаком. А Коська, чтобы тому легче было падать, подставил ногу. Поднялся столб пыли. Антон пропахал носом землю, вскочил чумазый и злой, и ринулся в бой.

И началась потасовка.

Антон прыгал на Коську, а Коська прыгал во-круг Антона, заставляя его промахиваться и па-дать, точь-в-точь как обманывала ребят облезлая кошка, словно они брали прыгательные уроки у одного учителя обманных финтов. Антон психо-вал, обещал Коське все ребра пересчитать, но чем больше распалялся, тем чаще ошибался и никак не мог выполнить обещание.

Ромка тем временем привязал один конец ве-ревки к ржавой консервной банке и сейчас прове-рял крепость узла - дергал изо всех сил за веревку. Кошке это не очень нравилось. Она перестала вертеть головой и нюхать воздух. Фыркнув, изогнулась, зашипела предупреждающе, и больно царапнула Ромку за руку.

- Ай! - завопил он, выпуская пленницу.

Она упала на землю и шагнула на запах.

Консервная банка, упав следом, загремела.

Кошка отпрыгнула в сторону.

Банка за ней.

И началась погоня.

Кошка носилась по двору, высоко подкидывая ноги - так она пыталась спастись от преследова-ния. В глазах ее застыли страх и удивление.

- Во припустила! - восторгался Ромка.

Антон и Коська прекратили драку.

- Ищи свищи ее теперь!

- Хозяин может не ждать свою мурку. Она дол-го не вернется.

- Где там вернуться, - важно заметил Ромка. - Веревочка крепкая, морским узлом завязанная.

- Да ну?! - не поверил Коська. - А ты умеешь?

- Ха, умеешь! Я каким хочешь завяжу! Ввек не развяжешь. Нас в морском клубе научили.

- Покажи, - попросил Коська. Он любил учить-ся всему новому.

- Еще чего! Много хочешь, - ответил он и об-нял Антона за плечи. - Я только своим друзьям показываю.

- Только друзьям, - подтвердил Антон и, как-то нехотя, словно просил, а не угрожал, добавил. - Ты бы проваливал с нашей дороги, не то опять подеремся, побежишь ябедничать.

- Не побегу, - сказал Коська.

- Ой ли! - не поверил Антон. - С каких это пор ты такой смелый стал?

- У него, наверное, старший брат приехал, - ос-торожно предположил Ромка.

- Нет у меня никакого старшего брата. Только младший.

- А, ясно! - догадался Антон. - Ты в боксер-скую секцию записался! То-то я смотрю, финты всякие выделываешь! Без них я бы тебя мигом уложил на обе лопатки.

- И ни в какую боксерскую секцию я не запи-сывался, - отверг и это предположение Коська. Ему не хотелось, чтобы сегодняшний решитель-ный шаг приписывался какому-то несуществую-щему брату или секции.

- Чего же смелый такой?

- Просто я... - Жгучая тайна вертелась на языке - никак не удержишь. Хотел ли он удивить ребят, или добивался пусть не дружбы, но товарищеско-го отношения, - в чем-то он завидовал этим ребя-там и, казалось, мог бы с ними дружить - что его подтолкнуло, сейчас и не узнаешь, но... Коська взял и проболтался. - Просто я знаю волшебные слова. - И, только слова вылетели из него, он ис-пугался. "Зачем я сказал? Что теперь будет с моей волшебной силой? Выспрашивать начнут, потом поделиться предложат, обменять на что-нибудь. Короче, пристанут, не отвяжешься."

Но совсем другие мысли были в головах ребят.

- Ха, - в один голос усмехнулись они. - Вол-шебные слова! Никаких волшебных слов и вол-шебников нет.

- Есть, - настаивал Коська.

- Докажи!?

- И докажу! - пообещал он.

Но тут словно его кто по затылку треснул. Коська замолчал и осунулся.

"И зачем тратить ради какого-то спора вол-шебство? Ну, допустим, докажешь. И что из того? Только потеряешь часть волшебной силы. Она, может, в другом месте пригодится. А этот Антон все равно ничему не верит. Он и таблице умноже-ния не верит - проверяет ее: складывает числа столбиком, потеет, шевелит губами. А когда оши-бется и его ответ не совпадает с ответом в табли-це, радуется. Убеждает всех, что он так и знал - таблица неправильная, и все учебники неправиль-ные, и его заставляют учить то, что учить вовсе и не надо. И напрасно Коська рассказал им. Хотя, если разобраться без паники, он ничего и не рассказывал. Но надо, так, на всякий случай, отвести у них любые подозрения."

И Коська сказал как можно равнодушнее.

- Чего доказывать? В любой книжке со сказка-ми про это написано. Сам тысячу раз читал.

- Тьфу на тебя! - заругался развесивший уши Ромка. - Иди ты со своими сказками! Терпеть не могу читать книжек.

- И я терпеть не могу читать книжек, - поддер-жал Антон.

- Я ж говорил, выдумывает все. Мелюзга!

Они ушли, насвистывая какую-то разбойничью мелодию.

- Эх, надо было остановить время и отвязать банку у кошки, - запоздало подумал Коська. - Что бы они тогда сказали? Ой, у меня же часов нет! Как стрелки соединять?

Это открытие его немного огорчило, но всего на минутку, не больше. И вновь настроение под-нялось.

- Здорово я с Антоном дрался! Сам! Никто не помогал! Теперь сто раз подумает, прежде чем приставать начнет!

Коська так радовался этому, словно уже на са-мом деле воспользовался волшебной силой, пода-ренной ему Старичком-Боровичком. Он побежал домой, обещав себе - больше ни с кем не говорить о волшебной силе.

ГЛАВА 11

СКАЗКИ ДЛЯ КОРОЛЕЙ

- Мой король! - обратился Ученый Секретарь к Филе Первому, когда они остались одни. - По-звольте.

- Что? Опять совет?

- Да.

- Ох, как ты мне надоел! - Филя устало вздох-нул и, закрыв глаза, развалился в кресле. - Все умничаешь, умничаешь, а для чего? И сам не зна-ешь.

- Я....

- Помолчи! - недовольно перебил король. - Я не все сказал! - он поправил перья на груди и, вспомнив, продолжил. - Ну скажи, какая тебе вы-года от этих советов?

- Благо вашего королевства.

- А, перестань, - отмахнулся король. - Благо королевства! Красивые слова. Знаю я, о каком благе ты печешься! Все равно королем не ста-нешь, хоть лоб свой сто раз расшиби, хоть из перьев вылези. Место занято! И занято надолго. Так что сиди и не дергайся.

- Я не о том, - обиделся Ученый Секретарь.

- Все вы не о том, - уверенно сказал Филя. - Еще бы! Жди от вас чистосердечного признания! - он усмехнулся. - Пусть кто-нибудь посмеет ска-зать мне правду! Мой Палач, мой Бум-Бум быстро успокоит отчаянную голову. Что? Страшно?

- Не страшно, мой король, а странно, - грустно заметил Ученый Секретарь. Ни одним словом, ни одним поступком я не давал вам повода для подозрений. А я помню вас маленьким филинен-ком. Я качал вашу зыбку. Да-да, я служил еще у вашего батюшки. И видел, как он погиб на мыши-ной охоте, храбро сражаясь с наглыми воронами, позарившимися на королевскую добычу. Я отом-стил за вашего отца. На моем теле до сих пор ос-тались рубцы, а левое крыло...

- Ну хватит! Придумай что-нибудь новенькое! Эту сказку я уже тысячу раз слышал.

- Ничего, послушаете тысячу первый раз. По-лезно. Повторение, говорят, мать учения.

- Я не хочу! - начал капризничать король. - По какому праву ты здесь распоряжаешься? Кто по-зволил?

- Ваш батюшка. Разрешите напомнить вам его последние слова.

- Не надо!

- Надо, мой король, надо. - Ученый Секретарь говорил с Филей как со школьником. - Умирая, ваш батюшка завещал мне заботиться о вас. "Мой друг, сказал он. Заметьте, он всегда называл ме-ня так. - Мой друг, я поручаю тебе этого глупого и самоуверенного, да-да, так и сказал, - глупого и самоуверенного оболтуса!

- Оболтуса? - подскочил Филя Первый.

- ...оболтуса! Хоть он и король, но ты, мой друг, - продолжал ваш батюшка, - всегда помни - он ребенок. Наставляй его на правильную дорогу, как наставлял бы своего сына. А будет задираться, или своевольничать, всыпь ему, как всыпал бы своему сыну, от души и как следует. Глядишь, и поумнеет.

- Сознайся, ты все это выдумал? - робко спро-сил Филя.

- К сожалению - нет, - покачал головой Ученый Секретарь. - Воля вашего покойного батюшки...

- И ты... посмеешь?

- Воля вашего батюшки для меня закон. Как можно ослушаться? Вы же сами меня осудите!

- Не осужу! - заверил король.

- Я предупреждал вас. - Ученый Секретарь хлопнул крыльями.

Вошел угрюмый филин и замер в ожидании приказа.

- Принеси розги. Самые свежие! - распорядил-ся Ученый Секретарь.

- Не надо! Я не хочу! - король вжался в кресло. - Я уже хороший! Я уже слушаюсь. Иди, иди от-сюда, чего уставился?! Не видишь, приказ отме-няется!

Угрюмый филин перевел взгляд на Ученого Секретаря.

- Ладно, иди, - отпустил он слугу. - Но если еще раз позову, являйся сразу с розгами.

А Филя Первый грыз свои перья и жаловался неизвестно кому.

- Король, король. Какой я король? Надо мной издеваются разные самозванцы. Мной командуют все, кому не лень.

- Советуют, - поправил Ученый Секретарь. - Для вашего блага. Как завещала родная... По-звольте продолжить?

- Еще и спрашивает. Валяй, учи, - сдался Филя. - Только проще и короче.

- Проще - обещаю, но короче, тут прошу про-щения, как получится. Наберитесь терпения и не засните.

- Смотря о чем будет разговор.

- О семерке щенят.

- Они такие маленькие, и говори о них малень-ко.

- Они сейчас маленькие и глупенькие. Но рас-тут быстро. От того, кто будет рядом с ними, за-висит, какими они вырастут: нашими надежными слугами или добрыми ко всем и опасными для нас.

- Что плохого в доброте?

- Мой король! - неожиданно крикнул Ученый Секретарь. Филя Первый вздрогнул и прикусил язык. - Я давно пытаюсь втолковать вам одну уж-жасно простую вещь. Дада! Я ее сам придумал, можете не переспрашивать! Дайте мне много сво-боды и еще больше власти. Нет, - успокоил он пе-репуганного короля, - не над вами и вашим коро-левством. Над теми, кто не научился еще разли-чать добро и зло. Чьи маленькие сердца и головы еще не забиты чужими мыслями и чувствами. И через несколько лет вы своими глазами увидите чудо! Я буду контролировать и направлять каж-дый их шаг, каждое слово, которое коснется их слуха, каждую мысль, которая шевельнется в их мозгу, и они вырастут с твердым убеждением, что вы, мой король, самый умный и самый сильный, а все ваши деяния единственно правильные и справедливые. Младенчество - это благодарное тесто, из которого можно лепить все, что вам хочется. И мы лепим, - скажете вы. Да, лепим. Но лепим от случая к случаю. Часто ленимся, часто просто не хватает времени и упорства. Вмешиваются в наше творчество посторонние силы, не нами сказанные слова, не нами придуманные мысли. И вдруг за-мечаем - получилось не то, к чему стремились. Хотели доброе возвысить над злым, а зло преоб-ладает. Растили веру, выросло безверие. Умное противопоставляли глупому, но глупость сплошь и рядом торжествует!

- Докажи, - жалобно попросил Филя.

- О, примеров податливости этого теста, кото-рое со временем становится крепче камня, сколь-ко угодно! Все родители читают детям сказки. В них Волк злой, Лиса хитрая, Медведь глупый и неповоротливый, а Заяц трусливый. И дети до старости верят в это. Но мы знаем, что это совсем не так. Волк не злее собаки, Лиса не хитрее Зайца. А попробуй, докажи? Головой кивать будут - мол, понимаем, а не согласятся. Вы, мой король, вери-те, что Волк не злой, а Лиса не хитрая?

- Не верю.

- И вам внушили в детстве. И вас ввели в за-блуждение. Что ж, не мудрено запутаться. Во всех сказках и книжках зверям и птицам заранее рас-писаны привычки и повадки. А если где-то про-скользнет маленькая правда, мы ее не заметим. В книге о Маугли Волки вскормили и воспитали че-ловеческого детеныша - у них доброе сердце! Ивану-царевичу помогал Серый Волк - у него доброе сердце! Но это исключения. И, хотя это правда, мы верим другим сказкам, тем, где волк охотится за Красной Шапочкой, тремя Поросята-ми, Козлятами да за бедными Зайцами. Вот вам наглядный пример, как желаемое выдать за дейст-вительное. Это у зверей. А у людей, у птиц сколь-ко примеров! Сто лет рассказывай, всего не перескажешь! Вы, мой король, выбрали в слуги моло-дых филинов, которые воспитывались в специ-альной школе по моей программе. Они мало гово-рят, еще меньше думают. Я отучил их от этого! Любое ваше и любое мое слово для них - закон! Они никогда не ослушаются и с радостью умрут у ваших ног.

- Правда?

Ученый Секретарь хотел ответить утверди-тельно и уже раскрыл клюв, но, подумав немного, промолчал.

ГЛАВА 12

САМЫЙ УЧЕНЫЙ СЕКРЕТАРЬ

Король насторожился.

- Ты не веришь им? - спросил он.

- Мой король...

- Ты не веришь им? Отвечай на вопрос!

- Верю, - неуверенно ответил Ученый Секре-тарь. - Пока верю.

- Что значит "пока верю"?

- Мой король! Филины преданы вам.

- Это я уже слышал.

- Но мы живем в окружении врагов и не знаем, откуда ждать опасности. Может случится непред-виденное.

- Не может! - закричал Филя Первый. - Ты са-мый умный Ученый Секретарь и ты должен все предвидеть!

- Поэтому я и завел этот неприятный для вас разговор. - Он нервно закружил по кабинету. - Враги, кругом враги. Они своевольны и свободо-любивы. Ладно бы любили свободу сами для себя, но нет, им этого мало. Они непременно всех же-лают сделать свободными. Всех! Какие добрень-кие. А нам расплачиваться? Дни и ночи я ломаю голову, думаю, как уберечь ваших верных слуг от вредного влияния. И чем больше думаю, тем больше беспокоюсь. Обязательно найдется умник, который попытается раскрыть моим ученикам глаза.

- И тогда? - ужаснулся Филя Первый. Он кое-что начинал понимать.

- И тогда все пропало. Наша сила, наша власть - пошатнется. Неведение вот надежная опора любого королевства, любого самого справедливо-го, если они вообще есть справедливые, государ-ства.

- Что же ты бегаешь попусту? Спасай меня!

- Каждый день и каждый час я только и делаю, что спасаю вас.

- Опять не верю!

- По моему умному совету вы отослали в даль-ние леса всех старых филинов. Так?

- Ну отослал.

- Даже ваша ученая прабабушка живет за три-девять болот в древних развалинах. Так?

- Так.

- А почему?

- А почему?

- Вы и не знаете.

- Не знаю, - согласился Филя.

- Потому что они сами умеют думать. Им про-тивно жить по чьей-то указке, будь вы хоть триж-ды мудрый и сильный король. Каждый из них сам не прочь стать королем. А даже два короля в од-ном королевстве не уживаются. Начнутся споры, разговоры. Или еще хуже - война.

- Не пугай меня!

- А вы не пугайтесь.

- Легко сказать!

- Сделать еще труднее. Сейчас они в своих ма-леньких вотчинах живут маленькими корольками. Вроде и королями, но ма-а-аленькими, не опас-ными. А вы - над ними. Вы - главный! А чтобы они были совсем вам не опасны, вы постоянно натравливаете их друг на друга.

- Ого! Какой я умный!

- Вы помните, какой была наша газета раньше?

- Какой?

- Всякой! Кто что захотел, тот то в ней и гово-рил. Сейчас я все проверяю! Возьмите любой лис-ток - король мудрый, король справедливый! Все везде хорошо, а мы самые счастливые. Не жизнь, а малина!

- Так и продолжай.

- Так и продолжаю. Но... мой король!

- Что еще?

- Вы моложе. У вас глаза лучше видят. По-смотрите, кто сидит там в углу? Ученый Секре-тарь показал Филе на подозрительную точку, вы-звавшую его тревогу.

- Где? Ничего не вижу.

- За портретом вашего дедушки.

- А, это Паук, - презрительно сказал король.

- Шпионит? - подозрительно спросил Ученый Секретарь.

- Ты думаешь? - заволновался король и крик-нул Пауку. - Эй, Хам! Ты что здесь ищешь? Под-слушиваешь?

- Что вы, король! Я мух ловлю!

- Смотри у меня! Если мух, то лови. А если мои секреты ловишь, если шпионишь - голову от-рублю.

- Проваливай, пока цел, - пригрозил Ученый Секретарь.

- Пожалуйста, если гоните, я провалю, - сказал Хам. - Пусть мухи вас кусают, на клочья рвут, пальцем не пошевелю. Я же для вас старался.

Паук нехотя уполз в другие комнаты.

Ученый Секретарь подождал немного и завор-чал.

- Заботишься, заботишься, а тебе мешают.

- Кто мешает? Покажи мне его! Сейчас же при-кажу голову отрубить!

- Вы мешаете, мой король!

- Но-но!

- Дайте мне свободу и власть! - закричал Уче-ный Секретарь, приближаясь к королю.

- Ох какой хитрый!

- Я не употребляю ее во вред вам. Я воспитаю для королевства целые армии таких же преданных слуг, как эти филины. По всей земле, в каждом городе, дворе, доме они будут с трепетом ждать любого вашего приказания и не задумываясь, выполнять его! Я начну с тех щенят, что живут в бе-седке, и со всех кошек, собак, птенцов, которые появятся на свет в городе, где у вас похитили тай-ну. Через год, два, три все они будут за нас. А по-том и за человеческих детенышей примемся.

- Ты глуп, - охладил его пыл Филя. - Я давно это заметил.

Ученый Секретарь растерялся.

- Ждать твоих опытов годы, не зная получится или нет? Ну уж дудки! Мне нужно сейчас, сию минуту! И чтобы наверняка!

- Так не бывает! Надо и о завтрашнем дне ду-мать. Искать во всем сиюминутную выгоду нель-зя! Доверие и преданность звонкой монетой не измеришь, мой король! А если и попытаешься, то ничего кроме убытков не обнаружишь. Но в том-то все и дело. Сегодняшние убытки завтра боль-шой прибылью обернутся.

- А если я послушаюсь тебя, дам тебе власть, много власти, затрачу кучу средств. А завтра кто-то придет раскроет им глаза? Что ты на это ска-жешь, умник?

- Скажу честно - все может быть.

- И ты меня не утешаешь, ты меня не уговари-ваешь, не обманываешь, наконец?

- Зачем? Лучше горькая, но правда.

- Мне страшно от твоих речей.

- Мой король! Это ради вашей славы.

- Уйди, уйди! Я боюсь тебя, - взмолился Филя. Он спрятал голову под крыло и попискивал отту-да. - Дай мне подумать, дай мне опомниться, по-советоваться с моей любимой прабабушкой.

- Каждый час дорог.

- Кто знает эту тайну?

- Вы, мой король, и я, ваш друг и слуга.

- И все?

- Честное филинское.

- А если я отрублю тебе голову?

- Ничего не изменится. Рано или поздно слуги сами догадаются. Но вы и я знаем, откуда грозит опасность, и, может быть, сумеем помешать. Двое всегда больше, чем один.

- Двое... один... Король всегда один. Одиноче-ство - удел сильных и великих. Кто сказал? Не помню. Но как точно выразился, подлец! Один... Всегда один...

- Мой король...

- Оставь меня! Прочь! Прочь с глаз моих! - Филя Первый разбушевался. - Эй, слуги! Ко мне! Все сюда! Вытолкайте его в шею! Да нет же, нет! Толкайте в шею, но пусть он вылетит в дверь! Вот так! Получай, умник. То-то же! Лезешь со своими советами. У-у! Давно бы голову отрубил, да страшно. С кем останусь? Вот и терплю. А куда денешься? Ох, не сладко королем быть. Ну нис-колько не сладко. Сбежать, что ли?

ГЛАВА 13

В АВТОБУСЕ

Двери захлопнулись перед самым Коськиным носом. Он разочарованно взмахнул рукой.

- Эх, чуть-чуть не успел.

Но водитель, заметив мальчика в зеркало, вновь открыл двери. Коська запрыгнул на заднюю площадку, перевел дух и... увидел своего одно-классника Вадика. Тот, от нечего делать, рисовал пальцем на пыльном стекле глупые рожицы.

- Ха! - обрадовался Вадик и ударил Коську по плечу. - Привет!

- Привет, - нехотя ответил Коська, пристраива-ясь рядом. - Только мы уже виделись сегодня в школе. Зачем же в один день два раза здоровать-ся?

- В школе - это одно, а на улице - совсем дру-гое. Это как будто мы с тобой целый день не ви-делись, - нравоучительно сказал Вадик и тут же спросил. - У тебя, что, язык отсохнет, если поздо-роваешься лишний раз?

- Не отсохнет, - признался Коська.

- И у меня не отсохнет. Хоть я сто раз с одним человеком поздороваюсь, хоть тысячу, - похва-стал Вадик. - А ты чего здесь делаешь?

- Еду, - ответил Коська и спрятал сумку за спи-ну.

- Это я и сам вижу, что едешь, - усмехнулся Вадик. - А сумку зачем прячешь?

- Ничего я не прячу, - тихо возразил Коська, оглядываясь по сторонам куда бы уйти от этого надоедливого Вадика. В автобусе было полным-полно людей и все стояли, тесно прижавшись друг к другу. Хочешь не хочешь, стой и терпи пустые разговоры.

- Нет, прячешь, - нарочито громко повторил Вадик. - Я ви-и-жу!

- Не прячу, зачем мне прятать? - оправдывался Коська. - Так удобней, вот и все.

- Ну ладно, - примирительно сказал Вадик, - чего ты заводишься? Мне ведь все равно, прячешь ты или не прячешь. Это я так просто спросил, для поддержания разговора. Надо же о чем-то гово-рить. Знаешь как скучно одному ехать? Молчи да в окно смотри. А на что смотреть? Окно грязное, почти ничего и не видно.

- А ты думай, - посоветовал Коська.

- Не-е, - протянул Вадик. - Это я не люблю. Это не интересно. В школе думай, дома над уроками думай, еще и на улице думать? Так через год лы-сым станешь. Или старым стариком.

- Что по-твоему все умные обязательно старые да лысые?

- Не все. Только которые много думали. Вот они и полысели.

- А которые не полысели, они как? - спросил Коська.

- Те как я - не любят думать.

- Разве люди лысеют от этого?

- А кто его знает, от чего? Может вообще ни-кто не лысеет.

- А наш директор?

- Бреет голову по ночам, чтобы умнее казаться, - нашелся Вадик.

- Почему по ночам?

- А чтобы никто не увидел и не разоблачил его!

- Глупый ты, Вадик.

- А я знаю, - легко согласился он. - А ты куда поехал?

- Так, никуда.

И Коська повернулся боком. Ему не хотелось продолжать разговор. Он смотрел, как за мутным стеклом стремительно убегают деревья и лениво поворачиваются дома. И слушал, как охают, про-валиваясь в выбоины на дороге, колеса.

Коська сторонился Вадика. Не потому что сла-бый! Вовсе нет! Просто Вадик любит над всеми посмеиваться. И не над чем, кажется, смеяться, а он найдет и обязательно посмеется. Такой он че-ловек, этот Вадик. Лучше с ним не разговаривать, лучше молчать, а то опять зацепится и не отце-пится.

Но Вадику молчать совсем не хочется. Осо-бенно сейчас, когда рядом есть ктото, с кем мож-но поговорить. Вот если бы он ехал в автобусе один, тут хочешь не хочешь, молчать приходится. Не будешь же разговаривать сам с собой или с незнакомыми? Еще подумают, что у него не все дома, или крыша поехала, или язык в дырявом рту не держится.

- А я в кино поехал, - похвастал он, поднял вверх большой палец и прищурил левый глаз. - Такой фильм! Закачаешься! Там мушкетеры на шпагах дерутся. Ох и здорово!

Он показал, как дерутся на шпагах, толкнул Коську и толстого сердитого дядю, за что неза-медлительно получил выговор и затих. Но совер-шенно ненадолго.

- Я знаю, куда ты едешь, - через полминуты прошептал он Коське на ухо.

- Не знаешь, - насторожился Коська. "Ну вот, начинается," - печально подумал он.

- Знаю, знаю, будь спок! - уверенно сказал Ва-дик и заговорщицки подмигнул несколько раз.

- Ну? - Коська и не хотел спрашивать, даже разговор продолжать не хотел, както само собой выскочило.

- Что, сказать?

- Ты все равно не знаешь, - равнодушно отвер-нулся к мутному стеклу Коська. - Лучше и не га-дай.

- А вот спорим! - предложил Вадик.

- На что? - загорелся Коська. Кто же откажется от спора, когда шансы выиграть очень высоки? Ну откуда может он знать, куда в таком большом го-роде можно ехать? А Коська как раз считал, что друг болтает по привычке, и надуть его ничего не стоит.

Вадик задумался, но только на мгновение - дольше думать он не любил.

- На пять щелбанов спорим? Только чур "горя-ченьких"! Идет?

Коська потрогал свой лоб, прикинул что-то, и согласился.

- Идет. Ну, говори.

Вадик вздохнул поглубже - еще бы! На карту поставлен его лоб - посмотрел на толстого дядьку, посмотрел в окно, посмотрел под ноги, медленно поднял на Коську глаза и не сказал, спросил жа-лобно:

- В танцевальный кружок. Да?

Последняя надежда Коськи растаяла. Он густо покраснел, опустил глаза и еще дальше спрятал свою сумку. Как желал бы он сейчас оказаться за сто километров от этого автобуса! И зачем шофер пожалел его, открыл двери? Ничего страшного, он доехал бы на следующем, спокойно, без всяких любопытных Вадиков, сующих свой длинный нос в любую дыру. Так нет, надо доброту свою пока-зать, заботливость! А о том, что заботливость бо-ком иногда выходит, об этом он подумал? Где ему! У него свои думы, шоферские. Эх, надо же, как не повезло. Завтра по всему классу растрезво-нит. Засмеют! Хоть в школу больше не ходи. Все, и девчонки, и мальчишки пальцами тыкать будут. Говорил же! Это все мама. "Занимайся, сынок! Танцы - это и красиво, и для здоровья полезно. Как спорт." Вот тебе и спорт, получай. - И вдруг Коську осенило. - Спорт! Точно!

А между тем Вадик смотрел на друга сияющи-ми глазами. Он уже праздновал победу и демон-стративно разминал пальцы - готовился отвеши-вать "горяченькие".

- Ага! - радовался он. - Я же говорил, знаю! Ну, угадал?

- С чего ты взял? - с трудом собравшись, ус-мехнулся Коська. Ему, конечно же, было непри-ятно врать, но еще неприятнее видеть ухмыляю-щегося одноклассника, который сам ни к чему в жизни не стремится, только бы ему лодыря гонять да над другими подсмеяться. И он простил себе эту ложь, и сказал как можно увереннее. - Вовсе и не угадал... даже вот ни на столечко! - и показал кончик мизинца.

- Почему? - ухмылка враз сошла с лица Вадика. Он уже представил, как прямо здесь, в автобусе, влепит по такому умному Коськиному лбу один щелбанчик и великодушно скажет: - Остальные прощаю! - Скажет громко, чтобы услышал тол-стый дядя и ему стало бы стыдно за те ругатель-ные слова, которые тот сказал нечаянно толкнув-шему его Вадику.

- А потому, - разошелся Коська. Азарт овладел им. - Не угадал и все тут. Почему надо еще объяс-нять? Кончен разговор.

- Н-не кончен! Мы же спорили!

- Ну и что?

- Когда спорят, кто-то проигрывает, кто-то вы-игрывает.

- Ты и проиграл.

- А чем докажешь?

- А ничем! Я, может, просто так еду, катаюсь, к примеру. Имею я право кататься?

- Скажешь тоже! Катается он! Это если бы я такое сказал, еще бы можно было поверить. Мне делать чего? Мне делать нечего. А ты? У тебя всяких забот полно. Учить уроки, книжки всякие читать, дома помогать. В кружок ходить. Ты даже на улицу просто так побегать редко выходишь - тебе неинтересно впустую время транжирить. И еще хочешь, чтобы я поверил тебе? Коська и про-сто так катается в автобусе! Ха-ха! Скажи кому - засмеют!

- Не засмеют, - уже в голосе Коськи проскаль-зывала снисходительность. Он поверил в победу. Щелбаны ему не достанутся. Все в классе знают, как больно получать их от Вадика. Он спец, по-стоянно тренируется на переменах на малышах. Теперь поостынет, и болтать лишнего не будет. А захочет поболтать, Коська ему напомнит: - Сколько там я тебе "горяченьких" должен? Что-то я призабыл? - И все, и притихнет, язык длинный прикусит. - Так прогнозировал ход событий Кось-ка.

- А сумка зачем? - наугад спросил Вадик.

- Сумка? - Коську застали врасплох. Этот вари-ант он не просчитал. Опять выкручиваться. Быст-рей, быстрей, не давай ему опомниться, скоро твоя остановка. - Сумка... Ну сумка. Ну и что!? - "Эх, была не была. Врать так врать". - Так надо! Как же без сумки? В ней полотенце и маска. И еще это... шапочка!

- Красная? - усмехнулся Вадик.

- Какая красная? Ты чего?

- Вы же, наверное, "Красную шапочку" тан-цуете.

- Ну даешь! - натянуто рассмеялся Коська. - Я тебе говорю - полотенце, маска и шапочка! Я в бассейн иду. Купаться. - И он затараторил. - А те-бе ничего не сказал, чтобы ты не просился. Я знаю - тоже хочешь! Хочешь, хочешь! По глазам вижу! А кино? Подумаешь, мушкетеры! Да я сто раз видел. У нас видеокассеты есть. И американ-ская версия, и французская. И с Боярским все се-рии. Целых семь! А книга в сто раз интереснее любого кино. Ты, небось, и не читал даже?

- Не читал, - сник Вадик от такого напора.

- Ну вот. Я так и знал, он даже такой книги не читал! А туда же! В танцевальный! Да я с вышки сейчас как прыгну, как прыгну! А потом на самую глубину как нырну! - Коську явно занесло, но он не мог уже остановиться. Теперь уже он, опустив на пол злополучную сумку, размахивал руками, имитируя прыжки. А толстый дядя посмотрел на него и неодобрительно покачал головой.

- Врешь, небось, - робко спросил Вадик.

- Кто? Я? - наигранно обиделся Коська, словно на него посмели возвести понапраслину. - Да я, может, в секцию плавания хожу! А ты - в танце-вальный! Больно надо с девчонками танцевать. - Он врал и удивлялся, как легко у него это получа-лось, будто он всегда только и делал, что врал на-лево и направо. Р-раз, и обвел Вадика вокруг пальца. Но, видимо, где-то он переиграл. На лице Вадика растерянность сменилась ухмылкой. Он дождался паузы в словоизлияниях Коськи и ехид-но сказал.

- Ха, в плавание! Видел я как кто-то летом воз-ле берега барахтался. Ты только топориком уме-ешь! Ну насмешил! - но смеяться Вадик не спе-шил.

- А вот и не топориком! Такого стиля в плава-нии нет.

- А какой есть?

- Всякий! - Коська вспоминал - что он недавно читал в газете? - Король есть, то есть это, кроль! Брасс есть, потом этот, на спине. И еще, ну кото-рый... когда плывешь как хочешь... самостоятель-ный... нет, вольный! Вот сколько!

- И каким же ты научился?

- Я?

- Ты, ты! Кого же мне еще спрашивать? Дядь-ку, что ли?

- Я... кролем, - выпалил Коська, но подумал, а вдруг попросит показать, как это, а он и не знает, и торопливо добавил. - Кролем я пока не научил-ся, только собираюсь. А брассом умею. Потом по-кажу, если захочешь.

- Зачем потом? Сейчас покажи!

- Сейчас не могу. Пусти, моя остановка.

Вадик прижал его в углу и уговаривал.

- Ну, Коська, ну давай на следующей выйдешь? Там столько же идти до бассейна. Даже ближе! Я точно знаю, ближе! Мы с папой один раз на фут-бол ходили, на той остановке выходили. До бас-сейна один шаг! Ну, Коська? Чего я один поеду? А? Ты мне свой брасс покажешь.

- Пусти, ну пусти, - пыхтел Коська, отталкивая с дороги Вадика, а когда сумел, наконец, протис-нуться к выходу, двери захлопнулись и автобус покатил мимо Дворца пионеров к стадиону и дальше.

До следующей остановки ехали молча.

Коська стоял возле двери и ждал. Только они распахнулись, он пулей вылетел на тротуар.

Часы на башне показывали - до начала занятий осталось десять минут.

- Успею, - обрадовался мальчик, перебросил сумку в другую руку и, не оглядываясь, помчался назад.

ГЛАВА 14

ШПИОН

Следом за ним, пропустив толстого дядю, вы-скочил Вадик. Прячась за спины прохожих, за де-ревья и скамейки, он короткими перебежками крался за Коськой. Но, сильно прячась, Вадик от-ставал, а потому решил по-прежнему прятаться, но уже не так сильно. Все равно Коська торопится и совсем не оглядывается, не проверяется - есть ли за ним хвост.

И все было бы хорошо, если бы Коська не упал. Но он упал, а вставая, заметил кравшегося за ним Вадика.

- Ах, ты так? - прошептал он. - Ну ладно! По-смотрим, кто кого перехитрит.

Он медленно поднялся, так же медленно от-ряхнул колени, подхватил сумку и, беззаботно на-свистывая, словно спешить ему совершенно неку-да, свернул к стадиону.

У высоких ворот большой плакат призывал всех заниматься в спортивных секциях, укреплять здоровье каждый день даже без выходных. На плакате поменьше приглашали посмотреть фут-больный матч ихнего "Металлурга" с неихним "Уралмашем", обещая для детей свободный вход.

Четыре тяжелые двери бассейна смотрели на мальчика чистыми стеклами.

Коська остановился перед ними.

- Вдруг не пустят? - мелькнула запоздалая мысль. - Вдруг там пропуска спрашивают? Или абонементы? Или еще фамилию тренера? А, ска-жу, что в плавательную секцию записываться пришел, - успокоил он себя и тяжело вздохнул. Какой врательный день сегодня. За целую жизнь меньше соврал, чем за какие-то полчаса с этим противным Вадиком. Вот и сейчас прямо затыл-ком чувствует его подглядывающий взгляд. Вот оглянись неожиданно и прямо перед тобой его ухмыляющаяся физиономия. И руку, наверное, разминает, готовится отвесить "горяченькие".

- Эх, остановить бы сейчас время и убежать. Вот бы у него челюсть отвисла! - Но на башню не залезешь, стрелки часов рядом не поставишь. А своих часов у Коськи пока нет. Не подарили еще.

Он вздохнул. Придется идти в бассейн. Какая дверь открывается? Не дергать же за каждую? Подождал немного - никто не входит, не выходит. А время неудержимо ползет вперед. Когда надо, с места не сдвинется, когда не надо прямо мель-кают минуты одна за другой.

Дернул одну дверь - закрыта, другую - подда-лась.

Коська ждал, ждал. Казалось, времени прошло уже много и можно выходить. Но он все равно откладывал.

- Еще немного, еще одну минутку, - говорил себе десятый раз. И, когда решился, наконец, по-кинуть свое убежище, опять увидел Вадика.

Тот стоял, уперев руки в бока, и смеялся.

- Что? Наплавался брассом? - ехидно спросил он. - Быстро ты успел! Даже волосы не замочил. Ха-ха!

Коська едва не заплакал.

- Ты плохой, - сказал он, сдерживая слезы. - Из-за тебя я на занятия опоздал.

Вадику стало жалко друга.

- Ну и ладно, - успокаивал он. - Опоздал! По-думаешь! Даже хорошо, что опоздал, - обрадовал-ся он и неожиданно предложил. - А пойдем со мной в кино! Во, фильм!

- Пойдем, - согласился Коська. Ему было уже все равно. - А на какой сеанс?

- На четыре часа.

- На четыре? Ты что! А время?

- Сколько?

- Вон же часы, смотри сам, - и Коська показал на башню.

Вадик посмотрел на часы, на Коську, снова на часы и, подпрыгнув, побежал. Он пробежал со-всем немного, вернулся и схватил Коську за руку.

- Что стоишь истуканом? Пойдем скорее!

- Поздно.

- Не поздно! Эти часы неправильно показыва-ют.

- Правильно!

- Нет, неправильно. Я знаю. Такие уж это часы, всегда неправильно показывают. Они ничьи, вот и идут как хотят. То вперед, то назад, то вообще ос-тановятся, проверять-то их некому, - объяснял он и тянул упирающегося Коську. - Мы успеем, только бежать надо.

- Так значит я еще не опоздал? - обрадовался Коська и, вырвав руку, побежал в свой кружок.

- Стой! Куда ты? А кино? - кричал вдогонку Вадик.

Но Коська больше не оглядывался.

Они встретились в автобусе.

Коська зашел хмурый. Он ругал все на свете: и солнечный день, и руководителя, не допустивше-го мальчика на занятия, и автобус, который ждешь, ждешь, а его все нет и нет, а больше всего Вадика, чтоб ему неладно было.

А Вадик стоял на задней площадке и сердито смотрел в окно. У него были свои причины к не-довольству. В чем-то они отличались от Коськи-ных, но в главном сходились: оба мальчика счи-тали, что виноваты всё и все, кроме них самих.

Несколько остановок проехали молча, не заме-чая друг друга.

Первым не выдержал Вадик. Незаметно при-близившись, толкнул друга локтем и исподлобья глянул на Коську.

Коська отступил.

Вадик снова придвинулся, снова толкнул лок-тем.

- Чего лезешь? - возмутился Коська.

- А ты чего? - спросил Вадик и еще раз толкнул друга локтем.

- Отстань, - попросил Коська, но уже теплее был его голос. - Надо же! Вот наглец! - рассуждал он вслух. - Из-за него я опоздал и он же еще и ле-зет!

- Из-за ме-ня? - по слогам спросил Вадик, изо-бражая на лице высшую степень изумления: при-двинул вплотную к Коське вытянувшееся лицо с широко раскрытыми глазами и отвисшей челю-стью.

- Из-за кого же еще? - не испугался Коська.

- Ах, так? А зачем ты врал? Еще отличник на-зывается!

- Ничего я не врал! - оправдывался Коська.

- И про бассейн не врал? И про брасс не врал, да?

Коська молчал. А чего говорить, и так все ясно.

- Если бы не твое вранье, я бы в кино успел, а ты бы в свой кружок не опоздал.

- Я не в кружок...

- Ладно, ладно, хоть сейчас не ври!

- Чего пристал?

- Какой хитренький! Хотел обманом щелбан-чики выиграть, а я молчать должен? Лоб-то мой, не твой! Я его защищать должен.

- Не надо было слушать, - буркнул Коська, - и кино бы свое не проворонил.

- Не надо было врать, - передразнил Вадик, - и кружок бы свой не проворонил.

- Шпион ты! - по-настоящему рассердился Коська.

- Кто шпион? Я?

- Ты!

- Я, да?

- Ты, ты! - выкрикнул Коська.

- Ну и ладно, - вдруг согласился Вадик. Вот так он всегда, вдруг соглашается и выбивает почву под ногами. - Шпионом быть хорошо. Даже здо-рово!

- Почему? - спросил удивленный Коська и по-пался на Вадиков крючок. Теперь как сердиться, если сам разговор поддержал?

- Шпион он для чужих шпион, а для своих са-мый настоящий разведчик. Разведчиков все лю-бят. Кроме врагов, конечно, - хитро посмотрел на друга. Про них книги сочиняют, фильмы снима-ют, звания героев присваивают. Я когда вырасту...

Коська с ехидцей посмотрел на Вадика и пере-бил его.

- Из тебя разведчик, как... как... из этого авто-буса танк. Вот!

- А спорим!

- Хватит, наспорились! Наша остановка.

Он решительно зашагал к дому.

- Коська, подожди, - догнал его Вадик. - Ты... это... - он поймал друга за рукав, остановил и тихо спросил: - А меня в ваш кружок запишут?

- Че-го? - не поверил своим ушам Коська.

- Я бы тоже танцевал, - торопился высказаться Вадик. - И вместе бы ездили. Вдвоем веселей. У меня получится! Я когда захочу, очень старатель-ный! Ты не смотри, что я на тройки учусь, - уго-варивал он.

- Я и не смотрю, - весело сказал Коська и вспомнил слова Вадика. - Школа это одно, а кру-жок это совсем другое.

- Правильно, - поддакнул Вадик.

- А хочешь, я с тобой буду заниматься, и ты все задачки научишься сразу решать?

- Да ну! - не поверил Вадик. - Все-все?

- Конечно, я же все сразу решаю.

- Ты отличник, тебе и надо сразу решать.

- Чудной ты. Я же их не потому решаю, что от-личник. А отличник потому, что сразу решаю. Понял?

Вадик повторил про себя Коськины слова, по-думал немного и согласился.

- Ага, понял.

- И ты отличником станешь.

- Вот здорово! Никто и не поверит!

- Главное, чтобы ты сам поверил. Так папа мой говорит.

- Я поверю, это запросто, - пообещал Вадик.

- Только придется нам с тобой математику за весь третий класс с самого сентября повторять.

- Угу.

- И много заниматься.

- Когда заниматься? Скоро каникулы!

- Еще не скоро. Еще почти месяц.

- Мало, - вздохнул Вадик.

- Испугался?

- Не, я смелый, - кисло сказал Вадик.

- Здесь не смелость нужна, целеустремлен-ность. Это потруднее, чем драться. Или в кружке танцевать. Хотя и там нелегко.

- Не легко, - повторил Вадик, но думал он о другом.

- Ты в четвертом классе учиться собираешься?

- Угу.

- А в лагерь поедешь?

- Угу.

- Ну вот, а говоришь, мало времени! Да мы с тобой сто раз успеем все выучить!

Вадик сразу повеселел.

Если бы кто увидел их через пять минут, то принял бы за старых друзей. Они смеялись. Кось-ка кружился и притопывал, показывая, как они танцуют. Вадик нес его сумку и пытался повто-рить за Коськой хитрые движения. А потом они несли сумку вместе - Коська за одну, Вадик за другую ручку.

ГЛАВА 15

БУДЬ МОЕЙ ПОДРУЖКОЙ

Облезлая кошка несла на явочную квартиру отчет о первом месяце своих поисков. Она описа-ла все, что случилось с ней. В простоте душевной разлила по отчету больше черных и серых красок, нежели розовых тонов. А короли так не любят серого и черного. Ученому Секретарю добавилось много работы по перекрашиванию отчета Гу в приемлемые цвета, пусть не совсем такие, какие любил Филя I, но по крайней мере хоть мог тер-пеливо сносить. Он так и заявлялся к своему ко-ролю: лапы в разноцветных красках, - следы не-давней напряженной работы верного слуги.

Гу ничего не знала об этом. Да и зачем знать о придворных интригах простой сове? На то и су-ществуют при королевской особе советники да министры, чтобы власть королевская казалась сильной и единственно справедливой. А раз власть сильная и единственно справедливая, и служить ей надобно не щадя живота своего.

Эту сказку для народа придумал Ученый Сек-ретарь. Он ревностно следил за тем, чтобы в каж-дой семье каждый год появлялась новая книжка со старой сказкой, чтобы мамы-совы каждодневно рассказывали и пересказывали ее деткам-совятам. По этой сказке ставили спектакли в школе и на работе, снимали поучительные мультфильмы и фильмы для взрослых. На сюжете этой сказки на-придумывали десятки новых, еще более сказоч-ных сказок о великом короле и лучшем в мире королевстве.

И сказки оказали свое сказочное воздействие.

Гу, как и все остальные совы и филины, пере-стала верить глазам. Она верила только тому, что говорят умеющие говорить, и кому право это да-ровано свыше.

Криволапая сосна

Шишками одета.

Слава, слава королю

Филе Первому!

За зимой идет весна,

За весною лето,

Слава, слава королю

Филе Первому!

В речке кружится блесна,

Земляничка красна,

Даль зовущая ясна

Слава, слава королю

Филе Первому!

Бесконечная песенка, воспевая все, что случа-ется на земле, воздает благодарность за это коро-лю филинов.

Гу шла к беседке, напевая. Поводом для радо-сти служил сваленный с плеч отчет. Любая труд-ная работа, если с ней удачно справишься, радует.

Она вертела хвостом, глазела по сторонам и довертелась.

Откуда он взялся?

На тропинке, широко расставив лапы и задрав в небо милицейской дубинкой полосатый хвост, стоял кот с разбойничьей мордой. Прищурив единственный целый глаз и нервно подергивая огрызком уха, он ехидно ухмылялся. Подушечки левой лапы выжидательно постукивали по земле.

Теперь Гу не нужно было вспоминать. Она уз-нала этого кота. Дважды пересекались их пути. Первый раз, когда она, будучи совой, прилетела в эту злополучную беседку на встречу со старшей сестрой. Тот день, вернее ту ночь невозможно за-быть. Кот подслушивал в беседке, но его прогна-ли раньше, чем прозвучали волшебные слова. А подслушал все таки их другой - маленький человечек. Кто он? Друг этого разбойника или совер-шенно случайный мальчишка? Второй раз они встретились утром. Кот был первым живым суще-ством, встретившимся ей в ее новом обличии, ес-ли не считать верных щенят. И опять врезался в память, хоть и виделись они не больше минуты. Он ушел - гордый из гордых. Что ему за дело до какой-то облезлой кошки? Верно, никакого. Но ей-то до него есть дело! Он попал в черный спи-сок подозреваемых. И теперь хочет Гу этого или не хочет, она должна просчитать этого кота со всех сторон - связи, знакомства, привычки, слабые места. С кем встречается, что любит... Пока не будет полной уверенности в его непричастности, списывать со счетов нельзя! Так и в отчете указа-ла: "... на месте происшествия след кота." И далее подробный словесный портрет.

"Будем бить под него клинья, - решила она, прихорашиваясь. - Зря все таки Филя подпортил мой внешний видок. Ну ничего, не шибко он кра-савец, авось не будет привередливым. Ни с его рожей!"

Заминка продолжалась одно мгновение. Кошка подошла на расстояние одного прыжка и покло-нилась.

Пират в ответ презрительно фыркнул.

"Вежливости в нем ни на мышиный хвостик", - подумала Гу.

"Новенькая, - разглядывал Пират. Он, как лю-бой кот, не оставлял без внимания ни одной смаз-ливой кошки. - Что-то шибко затюканная. Хотя сразу видно - не из блудливых."

- Ты чья? - спросил напористо.

Кошка совсем по-другому представляла себе этикет знакомства. Кот рванул с места в карьер. Его хитрющий глаз выворачивал Гу наизнанку. Ей казалось, что кот читает все ее мысли и со страху перестала думать. Как парализованная, напряглась и приготовилась дать стрекача. Повела головой слева направо.

Пират поднял сжатую в кулак лапу и потряс ей в воздухе.

- Это ты нюхала?

- Нет еще, - чистосердечно призналась Гу.

- Тогда стой и не дергайся. Ну-ну! Осади, го-лубушка! От меня еще никто не уходил!

Кошка пала духом.

- Что вам от меня надо? - спросила полушепо-том.

- Анкету на тебя хочу заполнить.

- Зачем она вам?

- А чтобы узнать тебя поближе, - издевался кот. - Смотри, я только с виду тихий и добрый. А чуть не по мне, от души накостыляю. Ты, я вижу, уче-ная, кивнул он на облезлую шкуру, - понимаешь, о чем я разговоры веду?

Гу, скрипя зубами, кивнула.

- Тихий, - буркнула под нос. - Хорошо хоть, что такие тихие мне раз в месяц встречаются. Не приведи господь с ними чаще знакомиться.

- Так чья ты? - переспросил кот.

- Ничья! Сама по себе. - ответила Гу. Необъяс-нимое равнодушие наползло на нее. Не она управляет ситуацией, кот подавляет, главенствует. Так пусть будет что будет. Куда вынесет. От нее требуется одно - не раскрыться и по возможности не поссориться. А там, глядишь, что-нибудь про-яснится.

- Не обманывай честных котов, - пригрозил Пират. - Сознавайся, ты бездомная?

Кошка что-то прикинула и охотно согласилась:

- Ага! Я бездомная!

- Это плохо, - сморщил нос кот.

- Для тебя?

- Нет, для тебя, - зевнул кот.

- Ой, почему?

- Бездомных сегодня на живодерню собирают. За деньги! Придется сдать, кот потянулся и при-лег на передние лапы. Получу за тебя гроши, мяс-ка с рыбкой куплю. Све-жень-ких! Вкус-нень-ких!

- А со мной поделишься?

- Тебе уже ничего не понадобится.

- Как это не понадобится? Я мяско люблю!

- Пока любишь. А скоро: шкура на варежки, остальное на мыло, - рисовал Пират безрадостную картину.

- Я соврала! Я домная!

- У домных хозяин есть.

- У меня тоже хозяин есть!

- Кто такой? Где живет?

- Живет... живет... во дворце живет! Вот где!

- В каком дворце? Культуры?

- Нет. Это...

- Спорта?

- Да нет же! Эта...

- Чего "эта"? Чего мямлишь? У нас больше и дворцов-то нет.

- Вспомнила! Из дворца культурного спорта! - нашлась Гу. - А хозяина моего зовут Ученый Сек-ретарь.

- Ага, - промяучил кот. - Ты, выходит, из уче-ной семьи?

- Еще из какой ученой! - подтвердила Гу. По изменившемуся тону Пирата она поняла - автори-тет ее растет.

- Мог бы догадаться и не спрашивая, - сам с собой рассуждал кот. - Не сладко, видать, в уче-ных семьях жить.

- Ты так думаешь?

- Зачем мне думать? Это на шкуре твоей яснее сказанного написано. Так лупить только культур-ные да ученые умеют.

- А неученые как лупят?

- Те ругнутся покрепче, или пендаля отвесят, с них и станется. Они быстро остывают.

- Да, лучше жить с неучеными, - согласилась Гу.

Кошка и не подозревала, как много сказала она этой фразой. В одно мгновение она стала как бы родной сестрой для Пирата. Он почувствовал к ней расположение. Может, именно такую он и ис-кал всю свою непутевую кошачью жизнь? Может, именно она успокоит его, отвадит от кошачьих драк и задиристой холостяцкой компании?

- Хочешь быть моей подружкой? - впрямую спросил кот.

- Как это быть подружкой? - напряглась Гу. Она не знала, что это такое и испугалась - вдруг не справится?

- Встречаться каждый день, ходить куда-нибудь.

- Куда?

- Куда-куда! А то не знаешь, куда! На кошачьи посиделки. Или в парк мышей ловить, парочки спугивать. Только чур - я Хозяин! Мое слово - За-кон! Иначе похлеще твоих ученых хозяев отлуп-сую! Я кот тихий! Ну, согласная?

Гу призадумалась.

Если кот как-то связан с мальчишкой, предло-жение выгодно ей. А если пустышка? Она свяжет себя по рукам и ногам обещанием, а похититель? Будет спокойно поживать и королевской тайной пользоваться? Да-а! Задачка. У кого бы совета спросить?

Кот наблюдал за кошкой. Ее молчание он рас-ценил по-своему.

- Чего кочевряжишься? Посмотри на себя, ва-режка облезлая! Кто еще на тебя глаз положит? Ни кожи, ни рожи, а туда же, строишь из себя черт знает что, обидно прохрипел он.

- Ах, это у меня ни кожи ни рожи? - самолюбие Гу было задето. - На себя посмотри, страхиляти-на! Да тобой только котят пугать! Иди в лужу по-смотрись, после и думай, стоит ли к порядочным кошкам, из ученейшей семьи, на пушечный выстрел приближаться!

Пират двинулся на кошку, не скрывая своих разбойничьих намерений. Она не отступала. Ин-стинкт охотника взыграл и в ней.

Кот занес над кошкой лапу, сжатую в кулак, потянул носом воздух.

- Хм, - покрутил головой. - Слушай, мурка, что-то ты странно пахнешь, поморщился он.

- Как надо, так и пахну, - грубо ответила Гу.

- Ты мне сказок не сказывай, я сам в этом деле мастак. Отвечай по существу вопроса! Не тебя ли я недалече у беседки встречал? Тадысь еще на за-пах внимание обратил. Не кошачий запах у тебя. Голову на отсечение готов заложить, не кошачий!

- Много ты в запахах понимаешь! - попробова-ла пошутить Гу.

- Сколь надо, столь и понимаю. - бесцеремонно оборвал ее кот. - Ты, случаем, не шпионка?

Кошку как током ударило.

- Господи! - рассмеялась натянуто. - Взбредет же такое в голову!

Но кота не так-то просто было сбить с наме-ченного пути.

- Все ясно, - уверенно покачал он головой. - Раз напужалась, знать точно угадал - ты шпионка. А ну сознавайся, варежка облезлая! За кем сле-дишь?!

- Не шпионка я! Простая хозяйская кошка! Со-гласная с тобой дружить, быть твоей подружкой!

- Ты согласная?

- Да! Да!

- Поздно, милая. Теперича я не согласный!

Джентльмен в Пирате смело уступил место разбойнику. Гу не собиралась уступать, но силы были явно не равны. Кот крепко прижал кошку к дорожке и добрался-таки до ее горла.

Первый камень пролетел мимо.

Второй угодил Пирату в бок.

Кот взвыл и отскочил в сторону.

Гу не стала дожидаться развязки, убежала в беседку, под защиту щенят.

Пират увидел руку с камнем, в очередной раз замахнувшуюся на него и дал деру.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 1. Волшебные картинки

Глава 2. Двенадцать и один

Глава 3. В беседке

Глава 4. Пароль

Глава 5. Король филинов

Глава 6. Умные советы

Глава 7. Липовый приказ

Глава 8. След

Глава 9. Первая встреча

Глава 10. Драка

Глава 11.Сказки для королей

Глава 12. Самый ученый секретарь

Глава 13. В автобусе

Глава 14. Шпион

Глава 15. Будь моей подружкой.

ПОВЕСТЬ ВТОРАЯ

ОСОБНЯК НА

ПЛОЩАДИ

или

почти детектив

ГЛАВА 1

КОГДА НА ПЛЕЧАХ ГОЛОВА

Пожалуй, не в одном нашем городе такое бы-вает.

Первые ученики в новую школу пошли в год, когда Коська родился. Даже и захотел бы он дату своего рождения забыть или совсем не знать, ни за что не получилось бы. Год его рождения уме-лыми руками каменщиков на фасаде школы красным кирпичом выложен.

Школа и Коська ровесники. Только верится в это с трудом. Особенно если посмотреть на под-ступы к школе. Разгром и разор, словно после бомбежки. Или строители только вчера сдали приемной комиссии школу и не успели еще при-браться за собой, деревьев насадить и асфальт уложить. Вообще-то его укладывали, но как все-гда, в спешке, на снег и на мусор. Снег зачем-то растаял, мусор взял и сгнил, асфальт обиделся - вздыбился, потрескался и разломался. А бордюры до сих пор противотанковыми ежами из земли торчат. Кто-нибудь посторонний посмотрит на такие подступы к школе и скажет: - "Такие хо-зяева! Привыкли сидеть и ждать, когда чужой дя-дя придет и наведет порядок". Сказать легко. Осо-бенно когда других обвиняешь. А обвинять-то и не за что. Каждый год с завидным упорством директор школы организовывал ребят. Навести порядок? Много ли работы для такой оравы? Тьфу! Раз плюнуть! Не успели начать, а ее и не осталось. Только хилые березки из ямок-луж вы-глядывают.

Однако у строителей свои дела. Их строитель-ные дела со школьными делами никак стыковать-ся не желают. Ладно бы свое не делали. Нет, им все чужое ломать подавай. Прямо, болезнь ка-кая-то. Как иной озорун без озорства жить не может, так и строители не могут без того, чтобы чей-то труд не изничтожать. Они работают, ви-дите ли, все другие только дурака валяют и им, работящим, только мешают. Такая вот у них фи-лософия.

Наконец, воткнули на пустыре последний мно-гоэтажный дом, последний раз въезды-разъезды перебуровили и исчезли.

Жители квартала долго приглядывались, все гадали - где еще подвоха, то есть грязи ожидать? Полгода ждут. Тишина. Год ждут. Опять тишина. Директор школы глазам не верит. Пошел по вы-соким кабинетам, карты, схемы, проекты всякие поглядел. И правда, закончились мучения. Больше строить нечего. Да и негде. Что архитекторы за-думали, все промеж домами втиснуто. Вывод на-прашивался сам собой. Раз больше строить не бу-дут, то и ломать безнаказанно некому.

От трамвайных путей через весь квартал до бе-рега реки тянется широкая неухоженная лента. Здесь будет сквер. Но когда? В какой очередной пятилетке? Когда сегодняшние первоклашки сво-их детей в школу приведут? Или когда рак на горе свиснет? Нет! Подобная перспектива не устраива-ет ни директора школы, ни его учеников. Надоело по ямам да по канавам в школу продираться, че-рез железобетонные завалы как через фронтовые развалины по два раза на дню перелазить.

Попросил директор будущий сквер из альбо-мов архитекторов на большой планшет перерисо-вать. Яркими красками. И выставил на всеобщее обозрение. Красота! Всяк мимо идущий остано-вится и полюбуется.

Старичок вспомнит годы юности, когда он за-просто мог один раз в жизни от имени всего цеха и за весь этот цех в санаторий или дом отдыха съездить по бесплатной путевке и по такой красо-те своими ногами погулять. И сразу же захочется ему этот сквер, ну прямо хоть завтра перед собой не на картинке, а вживую созерцать. Даже зуд в затылке одолевать зачнет.

Взрослые дяди и тети тоже мимо красот не пройдут равнодушно. Им, конечно, о санаториях уже не мечтать, но погулять возле дома по-человечески и им хочется.

Ну а про детвору и говорить нечего. Фонтан! Качели! Мороженное! Яблони в ярко-красных яб-локах!

Вот и толпится возле планшета народ и взды-хает. И когда эта картинка реальностью станет?

А директор знай себе в усы посмеивается. Ни-кто и не подозревает, какую ловушку им под-строили, какую психологическую атаку на них организовали.

Незаметно сквером стали бредить все жители квартала. И не просто бредить, а и требовать, словно их чего-то положенного лишили, как, на-пример, холодной воды в кране, или газа в газо-вой плите. Да только никому до их требований интересу нет. Деньги, что на сквер отпущены бы-ли, давным-давно кто-то проел или пропил. А но-вых взять неоткуда.

Тут и дала результат хитрая директорская за-думка. То, ради чего в прежние времена уговари-вать да в пояс кланяться приходилось, само собой решалось.

- Будем свой дом обустраивать, - вроде и предложил, а как приказал он. И, странное дело, не нашлось возражающих. До того все были заво-рожены мечтой, по первому зову вышли. Лопат на всех не хватило, за носилками в очередь становились! В руках камни и мусор уносили.

ГЛАВА 1

КТО НА ПРОВОДЕ СИДЕЛ

На зеленые газоны в солнечных головках оду-ванчиков отбрасывают дырявую тень ветки школьных деревьев. Кое-где просыпался на землю белый цвет диких яблонь. Словно крупные сне-жинки легли на асфальт и вот-вот растают под го-рячими лучами майского солнца. Но, напрасные ожидания, не растают. Ветер шевелит яблоневую потерю и укладывает ее белой мягкой полоской вдоль бетонных бордюров. И, хотя не успели еще соскучиться по зиме, полоска эта неизбежно на-поминает о чистоте, о первом снеге, о ледяной горке и коньках. Да и как не напоминать? Лето вот оно - почти наступило, а до зимы как до луны.

Окна всех классов распахнулись навстречу теп-лу. И разносятся вокруг школы умные речи учите-лей, объясняющих урок, и звонкие голоса учени-ков, отвечающих у доски домашние задания.

"Гой ты, Русь моя родная..." - летит из окон ка-бинета литературы волнующее, как песнопение, слово Есенина.

"История государства Российского" долгие го-ды считалась буржуазной историей. Сегодня мы имеем возможность изучать ее и восторгаться бес-смертным подвигом нашего соотечественника Ка-рамзина", - это урок истории.

"О пестиках и тычинках нам расскажет"...

В третьем "Г" классе тишина.

Идет годовая контрольная по математике.

Как-то незаметно пролетела последняя чет-верть. После весенних каникул пошло настоящее тепло. Все жили завороженные весной и ожидани-ем майских праздников. А после праздников какая учеба? Не успеешь в школе от первомая отойти - наступил День Победы, Родительское. А там пио-нерский праздник. Для учебы времени совсем не осталось. Повторения да контрольные. Контроль-ная за четверть, контрольная за год - успевай по-ворачивайся. А на улице сколько дел появилось! И телевизор не нужен - на велосипеде гонки до поздна.

Осталось учиться три денька и каникулы. Са-мые длинные и самые веселые. Коська с Вадиком уже точно едут во вторую смену в один лагерь, в "Орленок". А на первую смену к бабушкам, в де-ревни. Осталось вот эту контрольную написать, учебники сдать в библиотеку и свободен! До чет-вертого класса!

Коська быстро пишет на листке с большой фиолетовой печатью в левом верхнем углу. Одна за другой выстраиваются цифры и буквы в строч-ки, а строчки в решенные задачки и примеры. Мальчик сосредоточен. Он лишь изредка отрыва-ется от листка, чтобы взглянуть на доску или ско-сит глаза на новенький пионерский галстук без единого пятнышка и без единой складочки на шелковой поверхности. Коську приняли в пионе-ры самым последним в классе. Обидно было почти лишний год ходить в октябрятах. Кое-кто из ребят еще во втором классе сменил звездочки на алые галстуки. Но в пионеры принимают не по учебе, а по годам. А надо бы наоборот. Так было бы пра-вильнее. Если бы делали по правильному, не при-шлось бы Мокровы Женю во втором классе при-нимать, а в третьем исключать. А ей хоть бы что. Она и не расстроилась. Даже второгодники как были, так и остаются пионерами. Чего хорошего? В чем же он первый? В двойках? А у Коськи все спрашивали - почему не пионер? Плохо учишься? Это так дяди и тети спрашивали - когда они пио-нерами были, у них все по правилам было. В ок-тябрята, пионеры и комсомольцы не всех загоня-ли, а лучших принимали. Если кого из пионеров исключали - он слезами заливался, а не хихикал. Вот старшие и думают наивно, что если не пио-нер, значит двоешник. Надоело объяснять, что припозднился из-за годов, только в июле будет девять лет. Но галстук от долгого ожидания еще дороже. Уж Коська постарается быть настоящим пионером, таким, как в книжках описывают и ма-ма с папой рассказывают. Он будет первым и не подведет свое звено.

Коське хорошо. Коська может позволить себе немного помечтать. С контрольной все получается и работает он увлеченно. Полурока не прошло, а остался один последний пример. Можно будет и второй вариант решить, пусть комиссия видит - какой он математик. Только спросить надо, можно ли в этот листочек вписывать, или на отдельном написать.

В противоположность ему Вадик Березин сидит и попросту "ловит мух". Скука! Задачка не выхо-дит, а примеры он вообще не любит решать. У них почему-то ответы всегда неправильные получают-ся. В задачнике один, а у Вадика обязательно другой. И этот Витька. У, жадина! Вадик только огля-нулся посмотреть хоть одно действие, а он сразу прикрылся и закричал на весь класс, будто я ему в карман залез или в портфель.

- Людмила Станиславовна! А Вадька списыва-ет!

"У, предатель! Я с тобой после уроков разбе-русь", - думает Вадик, но это он просто так дума-ет, а разбираться не будет, знает что сам больше виноват, чем Витя.

А Людмила Станиславовна удивленно посмот-рела на Витю, потом на Вадика и спросила.

- Как списывает? Зачем?

- Я откуда знаю - зачем? Спросите у него, - ворчит Витя. - Сам думать не хочет, только других отвлекает.

- Березин, нехорошо списывать, - говорит Людмила Станиславовна и просит. Решай сам, пожалуйста.

"Решай сам, - бубнит про себя Вадик. - Зачем списывает! Как будто никогда сама не списывала. Теперь можно говорить. Учительница! Решай сам, решай сам... Он же не Коська, который любые за-дачки как семечки щелкает. Вот если бы в школе были одни уроки рисования или физкультуры! Он бы лучше всех учился! Отличником круглым был! А еще можно немецкий или английский."

Вадик уже все иностранные буквы знает. Сам выучил! Никто не подсказывал. Взял с папиной полки словарь и переписал в тетрадь. Пока пере-писывал, все и запомнил. Запросто запоминается! Буквы-то почти как у нас, только пишутся некото-рые не по-нашему. И меньше их. Ни мягкого зна-ка, ни твердого, ни других лишних букв, всяких там "ы" да "ё". Если и языки такие же простые, Вадик скоро шпрехать или спикать будет не хуже какого-нибудь иностранца американца или нем-ца. Он даже на тетрадке одной не по-нашему на-писал имя и фамилию. Никто из ребят не понима-ет, а он понимает!

Обо всем этом Вадик думает не от хорошего настроения. Если бы не контрольная...

- Коська! - шепчет он через ряд своему другу. - Коська!

Тот вскидывает голову и спрашивает одними глазами.

- Что тебе?

Вадик боится еще шептать - вдруг услышит Людмила Станиславовна - и объясняет знаками: пожимает плечами, мотает головой и строит кис-лую рожицу.

- Не получается у меня.

У Коськи другой вариант. Он перечитывает на доске задачку Вадикова варианта и шепчет другу.

- Ерунда! Вспоминай, мы вчера такую же ре-шали!

"Ерунда! Это тебе ерунда."

- Где такую? Ты чего? Там картошка была, - возражает Вадик.

- Правильно, - соглашается Коська. - Там кар-тошка, здесь ящики, но решается так же.

- Сколько действий? - в отчаянии спрашивает Вадик, как будто это поможет ему в решении. Но как всегда - думаешь, знаю - сколько действий и решу. А главное - какие действия: от чего что от-нимать или что на что делить. Вадик все что можно уже переумножал и переделил, а толку никако-го. Если бы отметку ставили за исписанный чер-новик, у него бы выше всех была отметка. Вон сколько исчеркал. И даже пистолет успел нарисо-вать - как настоящий. - Сколько действий?

- Три, - показывает Коська.

- Какое первое?

Ну, это уж он зашел слишком далеко и Людми-ла Станиславовна одергивает его.

- Березин!

- Угу, соглашается Вадик и который раз огля-дывает класс.

"Эх, никто не подскажет. Каждый сам за себя. Погибай, Вадик Березин!"

Как постовой следит за порядком Людмила Станиславовна.

Вадик смотрит на часы.

"Скорей бы звонок, - вздыхает он и принимает-ся снова за эту непутевую задачку. Он ищет ответ и на доске, и в карманах, и на потолке - словом везде, где ответа быть ну никак не может. И, чуть не плача - а что вы хотите? Кому охота оставаться на осень? - поворачивается к окну. Может здесь найдет?

Рот его непроизвольно открывается.

На проводах, натянутых между столбами, си-дит кошка. Она, конечно, не сидит - попробуй, по-сиди на проводах - она качается, чтобы удержать равновесие и медленно передвигается к столбу, вкопанному ближе к школьному зданию.

Вадику теперь не до контрольной. Он смотрит только на кошку. И кошка, почуяв его взгляд через открытое окно, смотрит только на Вадика. И слов-но гипнотизирует мальчика. Эта игра в переглядки затягивается. Кошка осторожно переставляет лапы и вытягивает шею. Ноздри ее раздуваются как кузнечные мехи, хвост, поднятый вверх трубой, покачивается из стороны в сторону, помогая удержать равновесие. Кажется, невидимая нить привязана к ее носу и кто-то наматывает нить на клубок и тянет кошку в открытое окно.

- Глядите, глядите! Кошка на проводах сидит! - Это Витя, забыв, что идет урок, закричал на весь класс. - Канатоходец! Ха-ха! Курица облезлая!

Весь класс, опрокидывая стулья и толкаясь, в одно мгновение столпились возле подоконников. Десятки любопытных глаз устремились на чудную кошку. Даже Людмила Станиславовна удивлена и смотрит в окно.

- Кис-кис! - потянулись манящие руки. - Иди сюда, кошечка.

Один Вадик использует панику с пользой для себя. Он торопливо переписывает у Вити кон-трольную.

- Порядочек, - радуется он, - задачка и два при-мера! Тройка обеспечена. Теперь на осень не оста-вят и можно все лето ничего не делать!

Настроение его мгновенно улучшается. Он подбрасывает на место Витину тетрадь и присое-диняется к ребятам.

А кошка подошла совсем близко. Она вытянула шею и насторожилась. Хвост ее замер, ноздри раз-дуваются еще чаще. Она останавливает взгляд на каждом ученике, словно ищет знакомого, и принюхивается. Вдруг глаза ее необычно оживи-лись и что-то напоминающее улыбку отразилось на сером лице. Она отняла от провода лапу, соби-раясь шагнуть, забыла о том, где находится и... полетела вниз под громкие крики детей.

- Разобьется! - завизжали девочки.

- Кошка никогда не разобьется, - успокоил всех Вадик. - Она приземляется только на ноги. У нас падала с девятого этажа и хоть бы что. Подпрыг-нула, крикнула свое "мяу" и деру дала.

- Врешь, - сказал ему Коська. - С девятого эта-жа и кошка разобьется. Не насмерть, а все внутри у нее болеть будет. И она сама долго болеть будет.

- Правда, - согласился Вадик. - Она у нас целый месяц лежала под диваном. Мы думали умрет. А она ничего, поболела и ожила. Сейчас бегает как ни в чем ни бывало.

- Ну вот, а ты говоришь, сам не знаешь что.

В другое время Вадик мог бы и обидеться, но только не сегодня.

- Не разбилась же, - весело сказал он, - и это главное. И эта не разобьется. Второй этаж не девя-тый. Со второго этажа и люди прыгают иногда. Я сам видел. Вот один раз...

- Где это ты видел? - съехидничал Витя.

- В кино, вот где! - нашелся Вадик.

- Людмила Станиславовна! А зачем кошка на провода забралась? - девчонки всегда такие любо-пытные. Все спрашивают, а сами думать не хотят.

- Догони да спроси, может скажет, - предложил Вадик.

- Не у тебя спрашивают!

- Я сама не могу понять, как она забралась и зачем, - призналась учительница.

Ребята наперебой стали предлагать свои вари-анты ответа, но время для этого выбрали не со-всем подходящее.

- Скоро звонок, - напомнила Людмила Стани-славовна. - Садитесь и решайте, кто еще не закон-чил.

Не сразу возбужденные дети вернулись к за-дачкам и примерам. По классу плавали шепот и шорох.

ГЛАВА 2

ОСОБНЯК НА ПЛОЩАДИ

На школьном дворе стоял грузовик.

Вокруг грузовика столпотворение.

Гудящая очередь в три круга опоясала машину и медленно продвигается к цели. А цель у всех одна - поскорее добраться до пионервожатой, остроносой студенткипрактикантки, записаться в толстую амбарную книгу и, бросив связку макула-туры под ноги старшеклассникам, убежать на урок. Не все ребята в школьной форме. Некоторые учатся во вторую смену и пришли одетые по-домашнему. Им в очереди хуже всего: оттесняют, выталкивают, ругают.

Все, кто в школьной форме, специально отпро-сились с уроков, чтобы сдать макулатуру. Сдадут ее, но ни один в класс до звонка не пойдет. Лучше побегать до перемены на улице или по школе. Но все равно кричат:

- Нам на уроки надо! Пропустите нас!

Те, кто учатся во вторую смену, сами не раз так кричали, и хорошо знают цену таким словам.

- Наталья Алексеевна, - просят они. - Не пус-кайте никого без очереди!

- Не пущу, не пущу, - обещает Наталья Алексе-евна и поправляет огромные очки с треснутыми стеклами. - Фамилия? Имя? Класс? - монотонно спрашивает она. - Сколько? - Ей отвечают. Она записывает в раскрытую книгу ответы и разрешает освободиться от груза. - Следующий!

Живым потоком ее мотает из стороны в сторо-ну. Синей блузкой, она до блеска оттерла на гряз-ном борту темно-зеленое пятно. Из второго и третьего витка выкрикивают свои фамилии, сби-вают, лезут, но пионервожатая каждую неделю бывает по два раза в подобных переделках и ее не так просто надуть. Она умело управляется с уче-никами.

- Кто занимал за Семашко? - спрашивает Ната-лья Алексеевна, морща нос, и вертит головой как хоккейный вратарь. - Ты? Она? Подходи. Фами-лия? Класс? Сколько?

У заднего борта два старшеклассника прини-мают мешки, связки, пакеты и, размотав, забрасы-вают их в кузов. А малыши из дежурного отряда подтаскивают им из пионерской комнаты все, что собрали ученики школы за три дня.

Водитель машины забрался в кузов. Он прово-дит ревизию - выискивает в груде бумаг книги и толстые журналы.

Очередь быстро тает. Это только кажется, что полдня простоишь. Совсем нет. Машина стоит меньше одного урока - кузов быстро наполняется с горой.

Наталья Алексеевна записывает последнего ученика, старшеклассники забрасывают послед-ний пакет и все готово.

Водитель завел мотор и машина тронулась.

И тут в нее свалилась облезлая кошка. Она провалилась между пачками, попыталась выбрать-ся. Но водитель выруливал со двора, сделал рез-кий поворот, и кошку придавило сверху тяжелым пакетом.

- Караул! - закричала она, царапая когтями бу-магу. Но голос ее не услышал никто. Мешки, связ-ки и пакеты лежат как попало, в них много ходов-выходов и Гу отправилась блуждать по ним. Где-то же есть дыра? Светло и ветер подувает.

А машина тем временем выехала на широкую дорогу и понеслась по городу, притормаживая на перекрестках и замирая у светофоров. Долго пет-лял грузовик по улицам и переулкам, громыхал по трамвайным путям. Долго боролась кошка за свободу, пробивалась к свету и опять проваливалась. Но вот выехали на тряскую проселочную дорогу. Скорость резко упала и машину закачало из сто-роны в сторону.

Только здесь облезлой кошке удалось выбрать-ся из западни. Она ступила на борт, глянула на улетающую из-под колес дорогу - жутко! Клубы пыли вьются и расползаются в стороны. Ждать остановки? Неизвестно когда она будет и куда еще ее завезут. А город, где остался знакомый запах, все дальше и дальше.

Кошка глянула налево. Кустарник вдалеке поч-ти не движется - чуть-чуть поворачивается, словно машина не едет, а пешком идет. Снова взгляд под колеса, и всякая решимость прыгать пропадает. А прыгать надо.

Гу закрыла глаза, предварительно взглянув на кусты, набрала полную грудь воздуха и нырнула в пылевой шлейф.

- Жива! - ощупала она себя, когда шлейф разве-ялся.

Место было незнакомым.

Кошка прочихалась и обнюхала дорогу. Из множества запахов она выбрала один - резино-бензино-железный. Так пахла машина, точнее, так пах ее след на дороге.

- Его-то я не потеряю, - уверенно сказала она. - Если меня увозили туда, посмотрела в сторону, где клубилась под колесами пыль на дороге, - зна-чит привозили оттуда, - она повернулась к уходя-щей машине стороной, где у нее был хвост. - И путь мой лежит на заход солнца!

Довольная своей сообразительностью, кошка вприпрыжку побежала по дороге, но дорога пет-ляла и бежать приходилось не только на заход, но и на все другие стороны. Это противоречие недол-го смущало кошку - запах, который она держала в носу, был для нее главным ориентиром.

Разве могла она предложить, что на ближайшем же перекрестке ее собьют со следа десятки таких же резино-бензино-железных запахов.

Кошка заметалась. Стоило ей принять какое-либо решение и пройти десяток шагов в одну сто-рону, страх и сомнения наваливались на нее. Она возвращалась и мучительно выбирала. Когда мимо проносились машины, она прыгала в кювет, снова выбиралась на дорогу и запуталась окончательно. Даже дорогу, по которой пришла к перекрестку, потеряла.

- Эх, была бы сейчас совой, - в который раз по-жалела она, - поднялась бы высоко-высоко и по-смотрела сверху - куда путь держать. Нет, выду-мали! Кошкой им приспичило. Сиди теперь, жди ветра.

Она потянула носом.

Ветер с востока приносил влажный и теплый запах вспаханной земли, пшеницы и коров.

- В поле мышей видимо-невидимо, - мечта-тельно потянула кошка. Перед глазами замаячили мышиные ушки и хвостики, а язык явственно ощутил любимый вкус. Лапы сами потянулись за этим запахом, но чувство долга вовремя взяло верх и она приказала себе. - Не то! Нюхай дальше.

С севера ветер принес запах рыбы, леса и воды.

- Там дом, - вспомнила она и загрустила.

Сколько дней и ночей не знает покоя? Даже во сне видит своего врага, гонится за ним, а поймать никак не может. Кричит, просыпается и бродит по улицам и подъездам. И ни конца ни края этим ски-таниям. С каждым днем надежды на успех все меньше и меньше. Два раза была у цели и два раза срывалась. Кто-то стоит на ее пути. Злой рок или сила, достойная силы короля? "Не может быть!" - хотела бы сказать, но сомнения не рассеиваются от одних слов. И, чем больше препятствий, тем больше оснований сомневаться во всесильности ее покровителя. Порой хочется бросить эту черную работу и попроситься к кому-нибудь жить. Только бы там не было противных мальчишек, привязы-вающих банки к хвосту, и малышей, дергающих за усы и лапы.

Солнце клонилось к закату, когда подул запад-ный ветер.

Из глаз кошки потекли слезы, на зубах заскри-пела пыль, а ноздри широко раскрылись и покрас-нели. Дышать стало тяжело.

От земли поднималось огромное темно-красное облако. Оно разрасталось и пожирало чистые ост-ровки неба.

Резко темнело.

- Туда! - обрадовалась кошка и побежала на об-лако.

Уже зажглись редкие фонари, когда она при-шла на окраину города. Резко покрикивали тепло-возы, толкая непосильные вагоны с рудой и ме-таллом; из сотен больших и малых труб вырыва-лись дым и пар, свистя и ухая по-разбойничьи; где-то ударяли молоты, и выстреливали в небо раскаленные брызги металла. И казалось - что зву-кам в воздухе тесно - их можно зачерпнуть в ладони и разглядывать - где какой.

От дороги расходились в разные стороны же-лезные, кирпичные и деревянные заборы и забор-чики с высокими и низкими серыми зданиями за ними. И ни человека, ни птицы, ни кошки - не у кого спросить - куда идти?

Усталая и сердитая шла она вдоль забора, вы-искивая - где бы приклонить голову и поспать хоть немного. И вдруг уловила запах жаренного мяса и еще чегото очень вкусного.

- Я ничего не ела сегодня! - сообразила она и увидела в заборе большой пролом. - "Черный вход", - прочитала она корявые буквы, заглянула вовнутрь, но ничего соответствующего неприят-ному названию не обнаружила. Напротив, чисто и зелено. - Утро вечера мудренее, - решила она и шагнула в проем. - Ничего страшного не произой-дет, если я перекушу немного.

Знай кошка, что ждет ее впереди, не сделала бы она этого опрометчивого шага. Это в сказке автор заранее знает, что произойдет с тем или иным его героем. В жизни так не бывает. А потому кошка свернула. И нам не остается ничего другого, как набраться терпения и последовать за ней.

Четыре длинных одноэтажных склада с погру-зочными площадками и пудовыми амбарными замками на воротах огораживали заасфальтиро-ванную площадь с красивым каменным дворцом посредине. На клумбах возле парадного входа росли голубые ели, цвели первые тюльпаны и на-бирали цвет пионы. Здесь же бассейн с фонтаном ввиде каменных рыб с открытыми ртами. А в воде плавают уже настоящие рыбы с золотой и сереб-ряной чешуей.

На крыше каждого склада горят прожектора. И от их света на площади словно днем видно каж-дую деталь.

Роскошь особняка и ухоженность площади как-то не взялись с запущенностью города за забором, и облезлая кошка поневоле насторожилась. Она проползла вдоль склада и короткими перебежками добралась до клумбы. Под широкими еловыми ла-пами можно надежно укрыться - приглядывайся, не приглядывайся, ничего не заметишь. Но для наблюдательного пункта лучшего места не поже-лаешь.

На просторной террасе за богато накрытым столом восседали толстые полусонные мыши. Они лениво ели, лениво пили из хрустальных стаканов, слушали музыку и лениво переговаривались.

Глаза кошки горели голодным огнем, слюна капала с языка.

- Какой обед! - восторгалась она, но не спешила приступать к его поглощению.

- Гаврила, - лениво обратилась к кому-то мышь. - Не желаешь ли доглодать вот эту лапку?

- Не желаю.

- Совсем зажрался, - так же лениво усмехнулась мышь. Подружки поддержали ее. - Ну как хочешь, - и куриная лапка, описав дугу, упала перед носом облезлой кошки.

- Не мусорь! - строго сказали ленивой мыши. - Кто убирать за тобой должен.

- Ты.

- Ясно дело не ты, - ворчал Гаврила. - Тебя бы разок заставить прибирать, перестала бы пако-стить!

- Подружки, - пропела ленивая мышь, - мне он надоел. А вам?

- Хуже горькой редьки, - ответили подружки.

- Раз, два, три! - посчитала главная мышь.

- Ой! - это в того, кого звали Гаврилой, полете-ли со стола кости и посуда.

А облезлая кошка обглодала прилетевшую кос-точку, но этим не утолила аппетит, а еще больше разожгла его. Разведка проведена, обстановка ясна - пора выходить на охоту.

Она зашла с подветренной стороны и поползла по террасе. Вот забралась на крыльцо - в нос уда-рил аппетитный запах мышатины, не заглушае-мый даже пряностями на столе.

Кошка распласталась на бетонном полу, нашла опору для каждой лапы, выбрала жертву и, от-толкнувшись, взвилась в воздух. Мгновение и она подомнет под себя самую жирную мышь. Осталь-ные в страхе разбегутся. Ну ничего, ей хватит и одной. Вот она какая пухленькая!

Она закрыла от удовольствия глаза и... получи-ла крепкий удар по уху. Ее отбросило к стене, придавило и сжало горло.

- Что такое?

Открыла глаза и отпрянула.

Над ней склонился огромный черный кот с бе-лой бабочкой на широкой груди.

Ленивые мыши лениво обернулись на шум. Происшествие обещало немного веселых минут.

- Гаврила, - обратилась к коту самая толстая мышь, на которую покушалась облезлая кошка. - Зарежь ее.

- Что-то давно мы кошатинки не ели, - подхва-тили подружки. - Так и отвыкнуть можно.

Нос кошки похолодел. Она попыталась вы-рваться из цепких лап Гаврилы, но кот был наче-ку.

"Разведка сообщила непроверенные данные, - почесала за ухом кошка. Нападение не состоя-лось. Отступать некуда. Разгром? Плен? Или каст-рюля?"

Куда ни кинь, везде клин. И впереди никакой перспективы.

- Ну что ты молчишь, - требовали ответа лени-вые мыши. - Зажаришь?

- Без ведома хозяйки никак не можно, - увили-вал Гаврила, то ли из чувства солидарности, то ли в этом доме были такие жесткие правила. Только за его словами для облезлой кошки замаячил шанс остаться в живых. - Узнают, рассердятся.

- Не узнают, - пообещали мыши. - Мы ее с по-трохами съедим. А косточки ты выкинешь за за-бор. Не впервой. А, Гаврила?

Пленница задрожала. Ее дрожь передалась ко-ту.

- Вы голодные? - спросил он мышей.

- Ах, разве в этом дело? - наигранно говорила самая толстая. - Веришь ли, дружок, надоело как сыр в масле кататься. Копченные колбасы, крас-ные рыбы, черная икра, бананы, земляника в сме-тане. Круглый год ешь их, ешь, и все никак не до-ждешься - когда же они кончатся? Хочется чего-нибудь такого, простенького: ячменного зерна...

- Репы, картошки в мундире, - подхватили мы-ши.

- ...или свежего кошачьего мясца.

- У, кошкоеды! - проворчал Гаврила. - Разбало-вали вас. Воровать разучились.

- Зачем воровать? Фу, как некрасиво!

- Без нас есть кому этим заниматься.

- А ты чего это про воровство заговорил? На кого намекаешь? - подленько заметила толстая мышь.

Кот струхнул. За такие слова ему не поздоро-вится.

- Тише вы, нахлебницы! - полушепотом сказал он, поглядывая на дверь. Хозяйка отдыхает.

- Ой, Гаврила, Гаврила, - рассмеялись ему в ли-цо мыши. - Какой ты сегодня нехороший.

- Чем я сегодня нехороший?

- Да вот забываешься.

- Чего это я забываюсь?

- Не мы нахлебницы, - наставляла его мышь, - а ты как есть самый главный нахлебник. Вместе с хозяйкой своей!

- Тише вы! - замахал свободными лапами Гав-рила. - Совсем ошалели?

- Это ты ошалел! - намеренно кричала мышь. - Мы, мыши, вас кормим! Не будь нас - где тебя ис-кать? Правду я говорю, подружки?

- Как есть чистую правду, - поддакнули мыши.

- Бери свои слова назад, Гаврила, - смягчаясь, предложила мышь. - Берешь.

- Угу, - промычал кот.

- Как он мне нравится, - издевалась мышь. - Подружки! Можно я его поцелую?

- Можно! Можно!

Кот смутился.

- А хочет ли он? - гнала свое мышь. - Как без согласия? Без согласия не могу. Вдруг он меня съест?

- Не съем, - признался кот. Он очень любил ласку.

Облезлая кошка почувствовала приближение смерти и забилась в лапах кота. Если мыши при-ласкают его, он на все пойдет и тогда не остано-вить.

Кот очухался.

- Но, но! Знаю, куда клоните! Сказал же - без хозяйки не положено! Рассердятся как в прошлый раз. Вас в норы загноят, меня в карцер!

- Фи какой ты скучный.

- И трусливый.

- Мы тебя любить не будем.

- И не проси, - мыши одна за другой отворачи-вались от Гаврилы.

- Я на службе! - оправдывался кот. - С каких это пор вдруг мне стало надо?

- Тебе, тебе!

- Не сваливайте с больной головы на здоровую, - отбивался Гаврила. Позвоните хозяйке, попро-сите сами. она вас балует, может и разрешит, - ему никак не хотелось ссориться с мышами.

- Тебе надо, ты и звони, нам неохота.

- Быстрей, Гаврила, - предупредила толстая мышь. - Если ты надоешь нам, я сама позвоню. Ох и влетит тебе!

- За что?

- За то, что ты хотел эту бедненькую кошечку зарезать и съесть! И нас подбивал! Что, скажешь, не правда?

- А то правда!

- Давай, проверим, кому хозяйка больше пове-рит, - предложили мыши.

- Не надо! Я пошел!

И Гаврила, схватив кошку за хвост, поволок ее в особняк.

ГЛАВА 3

МАРЬИВАННА

В комнате, богатой как царские хоромы, горел мягкий свет. Старинная мебель на гнутых ножках, старинный золотой подсвечник, бюро орехового дерева, диван с резными подлокотниками, арома-тические свечи, атласные шторы на окнах и разрисованный как в церкви потолок. На обтянутых шелком стенах картины в позолоченных рамах и дорогие тяжелые ковры. На коврах коллекция ста-ринных кинжалов и пистолетов.

Все в один миг схватили глаза облезлой кошки и она успела подумать: "Королева! Самая на-стоящая! У нашего Фили по сравнению с этим не кабинет, а забегаловка. Вот это кабинет! - восхи-щалась она. - Смотреть - глаза больно от блеска. В какое такое царство-государство я попала?"

Утопая в пуховых подушках, на диване полу-лежала сиамская кошка в голубом японском хала-те. Хвост вопросом застыл над ней, а сама хозяйка описанного нами кабинета смотрела по видику мультфильм про кота Леопольда и громко смея-лась над его похождениями, и тогда хвост ее ожи-вал.

Гаврила остановился у порога, не смея ступить немытыми лапами на толстый ковер на полу. На кота не обращали внимания, но он знал - хозяйка ловит каждый шорох и, придет время, обратит на тебя свой взор, а пока стой и не дергайся, не то получишь по первое число. Что-что, а получать по первое число Гавриле приходится часто и потому он четко усвоил - чем реже раскрываешь рот, тем меньше у тебя забот... Молчаливых везде любят, при себе удержать стараются. А если ты вдобавок еще и что-то делать умеешь, для рук водящих це-ны тебе нет.

Для большего уважения к хозяйке дома, Гаври-ла поднес облезлой кошке не палец к губам, а ку-лак к носу. А для пущей убедительности этого ар-гумента, покачал им, давая понять: - "Только пик-ни!" - Остальное додумывать он милостиво предоставил самой облезлой кошке.

А хозяйка в перерывах между взрывами смеха брала со столика хрустальный бокал и, сделав гло-ток, ставила на место. Была у нее такая слабость - в редкие минуты отдыха любила посмотреть по-хождения этого "мягкотелого кота" и выпить бо-кал сливок с мороженым.

"Эти похождения мыши сочинили, - твердо бы-ла уверена она. - Коты на себя такой понапрасли-ны никогда не наведут. Ну да ладно, пусть хоть в кино выглядят такими умными и ловкими," - по-зволила она.

Необычайные приключения закончились и эк-ран потемнел.

- Марьиванна, - подал голос кот. - Тут это...

- Что? - спросила Марьиванна не оборачиваясь.

- Простите за беспокойство.

- К делу! - потребовала хозяйка.

- Еще одну поймали, - робко сообщил Гаврила.

- Мышку?

- Нет, кошку. - Даже за то, что ему пришлось поправить Марьиванну, кот извинился.

- Ну и что?

- Вы же знаете, мыши требуют...

- А ты?

- Никак нельзя без докладу.

- А они?

- Обиделись, - признался кот, потирая ушибы.

- Задай им хорошую трепку, вмиг все обиды пройдут, - распорядилась Марьиванна.

- Плакать будут, - напомнил Гаврила.

- Кто их слезам поверит? Эх, Гаврила, Гаврила! Я тебе имя такое дала, думала - кот здоровый, де-ревенский, два мешка для него поднять - пустяк; он у меня всю челядь в черном теле держать бу-дет. Перед ним на цыпочках забегают! А получила что? "Плакать будут"... - передразнила она. - Пе-реименую! Леопольдом будешь. Такой же рохля! Ни рыба, ни мясо.

Кот переминался с лапы на лапу, смотрел на ковер и швыркал носом.

А сиамская кошка продолжала резким приказ-ным голосом.

- Ты моя правая рука! Сам все решать должен, а не бежать всякий раз за подсказкой. Я свои дела делаю, кусок хлеба добываю. У меня товар - люди, то есть кошки - товар. А за тобой порядок в доме. Ты кем у меня числишься? спросила хозяйка.

- Управляющим, - помявшись, ответил кот.

- Не управляющим! Скажи правильно! - требо-вала Марьиванна.

- Хаммер-Двинер, - с трудом выговорил кот.

- Камер-динер! - поправила хозяйка. - Неужели так трудно выучить?

- Так не по-нашему же, - оправдывался кот.

- Все одно привыкай! И ливрею. Где ливрея?

- В шкафу...

- На кой черт я тебе ее заказывала? В шкафу висеть? Пыль собирать?

- Неудобственно в ней.

- Ты мне этот уличный жаргон брось! Не в под-вале находишься! И не на помойке! - Марьиванна воспитывала своего слугу. - Неудобственно! А ты привыкай!

- Я бы привык, а хвост куды деть? Он привы-кать не хочет, ему болтаться надобно, - высказал самый сильный аргумент Гаврила.

- Да ты, никак, и не примерял ливрею-то! - взбеленилась Марьиванна.

- Примерял, - настаивал кот.

- И дырку для хвоста не приметил?

- А там есть?

- Иди и ищи! Но чтоб без ливреи я тебя не ви-дела! - наказала хозяйка.

- А с этой как же? - вспомнил про облезлую кошку Гаврила. - С собой тащить? - и он намотал на лапу кошачий хвост.

- Оставь, - позволила Марьиванна. - Мы пого-ворим малость. А ты быстренько переоденься и у дверей встань, посторожи. Нужен будешь - позо-ву.

Кот ушел.

А облезлая кошка свернулась клубочком и за-нялась разглядыванием Марьиванны.

Дымчатого цвета шерсть на голове завита и за-колота золотым гребешком, в ушах сережки с бриллиантами, длинные ресницы подведены, глаза и губы покрашены, на шее дорогое колье, на запя-стьях золотые браслеты с драгоценными камнями, а ногти отточены, отполированы до блеска и по-крыты лаком.

"Кто же она? Принцесса? Королева?" - гадала облезлая кошка. Вопрос этот занимал ее больше, чем собственная судьба. Чисто кошачье любопыт-ство или блеск Марьиванны затмили ее разум? Но от этой загадки у кошки разболелась голова и она затрясла ей, но боль не прошла, а ощутилась силь-ней. "Как я смотрюсь рядом с ней?" - представила и тайком оглядела себя.

Грязные лапы с обломанными когтями, пыль-ная шерсть только-только начала отрастать на спине, но скаталась на животе и на хвосте. А к хвосту вдобавок какие-то колючки прицепились - ощетинились безобразно.

Ей стало до того стыдно, что захотелось вжать-ся в пол и провалиться. Как раньше не обращала внимания? Как могла так опуститься? За какие-то недели потеряла все птичье достоинство и в этой сказочной комнате увидела полное свое ничтоже-ство.

А Марьиванна, еще более бередя раны, изящно потянулась, мяукнула нежным голоском и встала с дивана. Не спеша допила сливки с мороженым, поправила перед зеркалом прическу и ласково по-просила.

- Ну голубушка, рассказывай.

Лучше бы она кричала или приказывала! Но нет, Марьиванна знала, как больнее ударить, как сильнее подчеркнуть огромную пропасть между ней и этой бродягой, как, еще не сказав практиче-ски ни слова, уже подчинить себе, унизить, заставить ловить каждое слово и принимать любую просьбу или приказ, пусть самые унизительные или жестокие как милость.

- Что рассказывать? - голос облезлой кошки дрожал. Все эти чувства одновременно присутст-вовали в ней. И Марьиванна, довольная собой, снизошла до того, что бросила короткий взгляд на пленницу.

- Все, все рассказывай, - кивнула она.

- Я... ничего... не знаю.

- Ничего?

- Ничего... интересного для вас.

- Откуда тебе знать, что для меня интересно, а что нет? - нежный голос был хуже самого злого.

- Не знаю.

- А как зовут тебя? Это ты знаешь? - Марьи-ванна очень тонко протянула кошке лапу помощи. Сейчас клубочек начнет раскручиваться и все как на дух будет рассказано.

- Гу.

- Что "гу"?

- Зовут меня так.

Марьиванна удивленно вскинула брови и вытя-нула губки.

- Гу? Странное имя. Какое-то птичье.

Гу насторожилась.

"Почему она так решила? Что-то знает обо мне или вопрос случаен? - она потянула носом. - От меня не пахнет кошкой? Но пахнет пылью, ас-фальтом и сотней других городских запахов. У нее губы накрашены, за ушами из флакончика побрызгала - фу, здесь дышать нечем! - ничего она не может унюхать. Вопрос случаен", - решила она и ответила.

- Какое дали, такое и ношу. Разве я виновата?

- Это уж ты мне оставь разбираться - виновата или нет. - В голосе Марьиванны появились метал-лические нотки. "Отвечает. Оправдывается. Все хорошо. Так и должно быть". - Встать! - приказала она.

Облезлая кошка не встала, а взлетела. Веки ее так расползлись, что глаза, казалось, в два раза больше стали. Она смотрела на Марьиванну не мигая.

Хозяйка повернула настольную лампу и вклю-чила ее. Яркий свет ударил кошке в лицо.

- Смотреть сюда! Не отворачивайся! Рассказы-вай, кто подослал тебя?

- Никто не подсылал, - ответила Гу.

- Не надо запираться, милая! Я все знаю! А чего не знаю, из тебя вытяну. Или не поняла еще, что сделать могу?

- Как не понять, - мямлила Гу.

- Иван Мяушевич подкупил?

- Не знаю я никакого Ивана Мяушевича.

- Значит, Федор Яковлевич, - тоном, не терпя-щим возражения, пытала Марьиванна.

- И Федора Яковлевича не знаю! Что вы ко мне пристали? - готовилась пролить первую слезу пленница.

- А ты не серчай, голубушка, не серчай. Я ж те-бе добра желаю. Ну, не можешь вспомнить сама, подсказочку послушай. Услыхала то, что надо, кивни. Не услыхала, моргни, - поучала хозяйка. - Не крути головой-то, не торопись запираться. Я по твоему поведению угадываю. О! Его школа! Как есть Лев Борисыч! Хоть и глуп, а слуги у него все-гда верны были! Тут к нему не пришьешь, и у него не отнимешь. Умеет штат подбирать!

- Да нет же, нет! - не выдержала Гу и повысила голос. Ей казалось - чем громче говорить, тем убе-дительнее. - Никто меня не подсылал! Я заблуди-лась, проголодалась, а тут вечер, забор. Я шла ми-мо, сунула нос и вот попалась.

- Прекрасно! Как все просто! А я, неразумная, никак в толк не возьму! простовато улыбнулась Марьиванна. - Выпытываю, выспрашиваю, а выс-прашивать и нечего. Шла, заблудилась, попалась. - Она внимательно разглядывала пленницу. В гла-зах ее вспыхнул хитрый огонек.

- Проголодалась еще, - дополнила Гу.

- Ты мне нравишься, - потянула хозяйка, вы-ключая свет. - Другие сразу раскалываются, про-щения просят, благодетелей своих грязью поли-вают. Ты молчишь. И правильно делаешь. Преда-телей никто не любит. Ни наши, ни ихние. Преда-тель, он всех предает. Сегодня своих, завтра чу-жих. Характер у него испорченный - хлебом не корми, дай кого-нибудь с головой выдать. Моло-дец! Еще немного и я тебе поверю. Только надо честно отвечать.

- Я честная, - с тенью обиды сказала Гу.

- Верю, верю, - успокоила Марьиванна. Она сбавляла обороты и говорила все тише и ласковее. - Жить хочешь, милочка?

Гу ответила не сразу. В таком вопросе всегда таится какая-то подлость. Надо хорошенько взве-сить, прежде чем ответить. "За" - долг, любопыт-ство, молодость. "Против" - усталость, голод, плен. Долг, любопытство, молодость будут и завтра, и через год. Усталость, голод, плен - от-дохнул, поел и что осталось? Три против одного.

- Хочу, выдохнула она.

Марьиванна прилегла на диван и подозвала об-лезлую кошку.

- Расскажи мне о себе, повесели, - попросила она. Знаешь ли, совсем заела проклятая скука. Ба-рахла всякого - полон дом, чего не пожелаешь, все есть. А честной души, подружки рядом нет, с про-стой кошкой поговорить некогда. Да и простых нынче не осталось. Вывелись. Переродились в хитрых и жадных. Подлизы, просители с утра до вечера. Ух, надоели! Всем чего-то надо.

- Это вам кажется.

- О чем ты? - не поняла Марьиванна.

- Что все хитрые и жадные.

- А что, не все?

- Когда рядом с вами только хитрые и жадные, вы весь свет такими считаете, - объяснила облез-лая кошка. Это не она придумала, кто-то высказы-вал при ней эту умную мысль, а она возьми да за-помни.

- И правильно считаю.

- А они, может, только вокруг вас собираются? А в других местах все как на подбор добрые и че-стные. - Как быстро меняется настрой! Стоило за-говорить с ней на равных, и вот Гу поучает Марь-иванну.

- Ха-ха! Что ты понимаешь? Честный и добрый разве пойдет ко мне что-нибудь просить? Да нико-гда! У него совесть есть! Порядочность! А и такой придет сюда, я его на складик провожу, да кое-что покажу. Вот и испытание на честность. Глазки враз его выдадут! Порядочность как галстук - снять недолго. А как снял, но замарал, право голо-са потерял. Сиди не рычи, таракан на печи.

- Зачем же вы его порядочность испытываете? - с упреком сказала кошка.

- А не нужны мне порядочные! Не нужны! Я командовать должна! Одна! Остальные - выпол-нять! - кричала Марьиванна. - И попробуй ослу-шаться! Сначала кормушки лишу, потом посмот-рю на поведение и решу - простить или выкинуть!

- С такой жизненной установкой вы себе еще подружек ищите? - изумлялась облезлая кошка. - Да не будет у вас их никогда.

- Почему же?

- Дружба есть только тогда, когда отдают себя другому. Вы кому что даете?

- Если по твоему судить, у меня должно быть друзей - больше всех в мире я столько раздаю! - рассмеялась Марьиванна. - Машинами каждый день.

- Себя, души, тепла дружбе надо, а не барахла вашего. Тем более не ваше оно.

- Не мое? Врешь! Мое! Я здесь хозяйка! - кри-чала в истерике Марьиванна. А они все завиду-ют, зла мне желают. А ты такая же! На моих золо-тых мышек позарилась! - Она гневалась, но гнев ее не страшил пленницу; он шел в другую сторо-ну.

- Ваши мышки золотые? - ахнула Гу.

- Еще какие золотые! - сказала хозяйка. - Я мо-гу запросто пришить тебе дело, связанное с валю-той. По закону оно карается ох как строго!

- Я не знала, - искренне сожалела облезлая кошка. - Поверьте, я не жадная и не злая. Я голод-ная. Мне бы только одну скушать и больше не на-до.

- Одну? А потом еще одну? И еще? Ты что же, думаешь, их у меня для каждой проходимки при-пасено? - настроение Марьиванны менялось как ветер в подворотне.

- Чтоб мне провалиться на этом месте! Одну хотела, - била себя в грудь Гу.

И она рассказала, как попала в особняк, выду-мывая на ходу про свою бездомную жизнь, про лишения и издевательства. Как выручили ее ко-шачьи подвальные посиделки! Сколько она всяких историй наслушалась про сладкую и горькую жизнь - не один год рассказывать хватит, и не та-кой хитрой кошке мозги запудрить можно. Голод обострил чувства, разогнал в голове мысли, и сло-ва неслись из уст облезлой кошки без запинки. Она столько всего наплела, так часто вытирала грязной лапой нос и глаза, что и каменное сердце Марьиванны забилось чуть чаще.

- Где ты свалилась с проводов? - уточнила хо-зяйка, когда Гу закончила рассказ.

- Возле школы.

- Я проверю, - устало пообещала Марьиванна. - Если наврала, берегись последний день живешь. - И так она спокойно сказала, что облезлая кошка вздрогнула - так же спокойно она и обещание свое выполнит.

На звонок явился Гаврила.

- Посади ее в чулан, - распорядилась хозяйка. - Да покорми как следует мою гостью!

- Зачем ее в чулан? - переспросила Гу. Она со-всем было поверила, что установила с Марьиван-ной добрые отношения и вправе рассчитывать на что-то большее. - Я же хорошая!

- Может тебя в мою спальню проводить? В мою постель уложить? - ехидничала Марьиванна. - Молчишь? Молчи, молчи. Умнее будешь.

А Гаврила ущипнул пленницу и шепнул.

- У нас гостиница так называется.

- Гостиница чуланом или чулан гостиницей?

- Переночуешь, сама узнаешь.

Утром к Марьиванне явился милицейский офи-цер и доложил агентурные сведения.

В числе происшествий за истекшие сутки было: угон трех автомобилей (грузовик и две машины "жигули", оставленные без присмотра хозяевами во дворах; одиннадцать драк и нападений на мир-ных жителей; пожар в подвале дома - мальчишки паклю подожгли, жертв нет; ограбление винного магазина - грабители задержаны на месте престу-пления - отравились вином, один в вытрезвителе, двое в морге; разные мелочи...

Хозяйка слушала в полуха, но когда офицер скороговоркой перечислял мелочи, она насторо-жилась. Есть у нас в мозгу какой-то уголок, кото-рый, как бы мы не были поглощены своими мыс-лями или посторонними делами, никогда не от-влекается, никогда не забывается. Шофер, напри-мер, едет на машине и думает о вчерашней рыбал-ке, или фильм вспоминает, или с пассажиром раз-говаривает. Кажется вам, что он про дорогу со-всем забыл. Но машина в кювет не сваливается и на встречные столбы не налетает. Или книгу чита-ешь, но не читаешь, а просто смотришь в нее. Еще пословица такая есть: мол "смотрит в книгу, а ви-дит..." Ну каждый ее знает. Вот так смотришь, гла-зами по строчкам бегаешь, а толку никакого. А потом вспоминаешь - ого, да я об этом только что читал! Оказывается, это в мозгах у нас часовой такой - он никогда не спит, даже ночью. Так и хо-зяйка, вроде не слушала, а чт

© Валерий Тимофеев, 2016

ISBN 978-5-4483-3623-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1 Волшебные картинки

Даже если очень старательно искать, и то вряд ли найдутся на всем белом свете такие мальчишки и девчонки, которые не слышали бы сказок и не мечтали о волшебной палочке или о шапке-невидимке, о ковре-самолете или о сапогах-скороходах.

Коська даже во сне видел эти замечательные предметы, совершал с их помощью различные чудеса: улетал в загадочную Индию или строил необыкновенный город, где на каждом перекрестке парки с качелями и каруселями, игровые площадки и тиры, детские клубы и театры. Но это было во сне. А взаправду ему оставалось только вздыхать и завидовать могущественным героям сказок.

– Что за скучная жизнь? – жаловался он самому себе. – Никаких превращений, никаких исчезновений. Скоро совсем большим вырасту и нечего вспомнить будет. Хоть бы какое волшебство! Ну хоть на один денек… хоть на один разок…

В третьем классе, где учился Коська, сказки любили все. Но никто не знал больше его всяких невероятных историй, ни у кого не было столько книжек – они лежали на столе и под столом, на стуле и под стулом, на холодильнике и под диваном, и даже под подушкой, если вы туда заглянете, обязательно обнаружите какую-либо сказку. И ни у кого по стенкам детской комнаты не висело столько волшебных картинок. На них были: джины, вылетающие из дымящихся кувшинов, – кажется, только попроси и исполнят любое твое желание; добрые феи в голубых и розовых платьях с цветами в руках и в волосах; злые ведьмы в старушечьих капотах; бородатые серьезные старички, у которых каждый волосок в бороде волшебный, как волшебны звездные колпачки на головах и сучковатые палки в руках.

Коська мог часами стоять перед этими картинками и загадывать, что бы он попросил и как бы он поступил, явись к нему один из этих волшебников. А вечерами, когда темнота выползала из всех уголков комнаты и одни за другими проглатывала игрушки, книги и мебель, мальчик прятался под стол и, выглядывая из-за складок длинной вышитой скатерти, ждал – вдруг сказка придет?

Не везло ему.

В тот самый момент, когда, казалось, дрогнула одна из картинок и джин или фея пошевелились и приготовились сойти вниз, его одолевал сон. Или окликала мама. Или хитрый, полосатый как матросская тельняшка кот Пират, с оторванным ухом и подбитым в котовой драке глазом, обнаруживал Коську и, схватив зубами за штанину, тянул из-под стола, не забывая громко фырчать и бить длинным и тоже полосатым, как рукав у тельняшки, хвостом об пол.

При таких обстоятельствах конечно же ни одна порядочная сказка не рискнет появиться в вашем доме.

Вы, наверное, и сами не раз ожидали, подобно Коське, и знаете, что все это бесполезно – можно до старости просидеть под столом и ничего не высидеть. Но Коська был упрям. И его упрямству можно только позавидовать. А потому нет ничего удивительного в том, что однажды, когда мама и папа ушли в театр на очередную премьеру, а Пират отбывал наказание в темной кладовке и не мог никому помешать, Старичок-Боровичок огляделся, прислушался – не остался ли кто еще в доме? – и поманил Коську пальцем.

Мальчик, так долго ожидавший этого, не поверил и остался сидеть под столом. Только глаза его округлились, рот открылся, а дыхание остановилось.

– Ну же! – нетерпеливо шепнул Старичок-Боровичок. Он нахмурил брови и негромко топнул ногой.

Коська опомнился.

– Сейчас, сейчас, – сказал он и подбежал к картинке. Радостный блеск его глаз не смутил Старичка. Тот несколько раз кивнул головой, поморгал длинными ресницами и опять прислушался.

Проделав эти совсем не волшебные движения, Старичок-Боровичок мелко затрясся, и Коська услышал тоненький, словно звенели вдали колокольчики, мягкий смех.

Он решил для себя:

«Наберусь терпения и подожду – будь что будет. Вон сколько ждал и ничего, не умер же!»

И он не спускал со Старичка-Боровичка глаз. А тот неожиданно оборвал песню колокольчиков и улыбнулся Коське.

– Ты так долго ждал, так жалобно просил и так хорошо мечтал употребить волшебную силу, если она к тебе когда-нибудь придет, что я не смог больше оставаться равнодушным.

Он опять прислушался, огляделся и, поморгав ресницами, серьезно продолжил.

– Я решил испытать тебя и доверить тебе волшебную силу.

– Самую настоящую? – у Коськи глаза чуть не вылезли на лоб.

– Самую настоящую! – подтвердил Старичок. – Ты сможешь воспользоваться ей три раза.

– Три раза! – как попугай, повторял за Боровичком Коська. – А как?

– Так, как пожелаешь. Я не ставлю тебе никаких условий. Решай сам.

– Ух ты! Сам! – восторгу Коськи не было предела. – Здорово!

А волшебник, сказав эти приятные слова, вдруг замер на картинке, словно это не он минуту назад разговаривал с Коськой и обещал ему, ой, даже подумать страшно!

– А слово! Вы забыли сказать волшебное слово! – Коська гладил рукой по картинке, пытаясь разбудить Старичка. – Зачем же вы перестали говорить? Ну, оживите еще разок! Прошу вас! Ну, пожалуйста!

Боровичок открыл глаза.

– Тихо, тихо, – успокоил он мальчика. – Я ничего не забыл, – и вновь повторил все оглядывания, прислушивания и моргания.

– А чего же замолчали? – до Коськи только сейчас дошло, что Боровичок совсем старенький, как двоюродный дедушка мальчика, который только и делает, что лежит на кровати и почти всегда спит. – Уснули?

– Я вспоминаю. Старенький уже, – подтвердил догадку Коськи волшебник, – сам понимать должен. У нас в волшебном деле, как бы тебе сказать, ничего нельзя перепутать, иначе натворишь такого… такого… ну очень много бед. – Он еще немного помолчал, прежде чем спросил. – Знаешь ли ты беседку в садике за вашим домом?

– Там их две! Большую или старую?

– Старую, – уточнил Старичок. – Ту самую, где под полом за оторванной доской живут семь веселых, похожих на мягкие пушистые комочки, щенят.

– Знаю, – признался Коська. – У меня там в тайнике цветные стеклышки лежат.

– Не о стеклышках речь, – остановил Старичок-Боровичок. – Возле этой беседки растет старый карагач…

– А в его дупле живут два задиристых воробья! – подсказал Коська.

– Да-да, – сказал Старичок. – Но и не о воробьях речь. Воробьи, ну их… пусть себе задираются, вырастут, поумнеют.

Он понизил голос и пригласил Коську сесть поближе.

– А сейчас слушай внимательно и запоминай. Готов?

– Готов, – прошептал Коська, устраиваясь.

Казалось, весь мир затаился. Ни звука не долетало до комнаты. Вечные звонки трамваев, отдаленный грохот завода, визг тормозов машин – все исчезло. Даже маятник на ходиках безвольно повис, а часы навострили уши, прислушиваясь к странному разговору.

Волшебник опустился на пень, снял шляпу, обмахнулся ею, как веером, и заговорил:

– В тот день, а вернее, в ту ночь, когда Кукушка, живущая в ваших часах, прокукует двенадцать и еще один раз…

– Так не бывает! – перебил Коська. – Она не умеет…

Старичок удивленно посмотрел на мальчика и замолчал.

– Я больше не буду! Простите, пожалуйста! – взмолился Коська.

– Не бывает, не хочу, не получится… Уф, – затряс головой Старичок. – С детства не любил таких слов. Кто их придумал?

– Не я, – поспешил отмазаться Коська.

– И зачем?

– Наверное, чтобы оправдать свою лень?

– Наверное, – согласился Боровичок. Он положил свою руку на плечо Коське и заглянул в глаза. – Ты мне веришь?

– Верю, конечно верю! – пылко признался мальчик.

– Так вот, когда Кукушка прокукует двенадцать и еще один раз…

Коська прикрыл рот рукой, чтобы не сказать еще чего-нибудь, обидного для Старичка-Боровичка.

…спеши в беседку и жди. Да смотри, сиди тихо! Никто не должен ни видеть тебя, ни слышать, хотя искать будут очень старательно, а прислушиваться очень внимательно!

– Я буду тише мыши!

– Вот-вот! Хорошее сравнение, потому что прилетят две совы, а они, надеюсь, ты знаешь, ох какие специалисты по мышам!

– Знаю, мы в школе про них проходили, – признался Коська.

– Совы сядут на дерево. Если ты пошевелишься, – они улетят. Если ты испугаешься – ничего не услышишь. А если ты ничего не услышишь, – волшебное слово не воробей, оно не останется сидеть на ветке и дожидаться, пока страх твой пройдет, – ты никогда не сможешь совершить даже одно, самое маленькое чудо.

– Дедушка! – сложил руки на груди Коська. – Я клянусь вам, я не испугаюсь и не пошевелюсь, как будто меня нет, или я умер на пять минуток!

– Ну, если пять минуток выдержишь, думаю, хватит, – обнадежил Старичок. – Совы прилетают в эту беседку один раз в сто лет. И только один раз в сто лет можно услышать волшебные слова.

– Когда это будет? – переспросил Коська.

– Двенадцать и один! Жди!

Сказав это, Старичок-Боровичок вновь поморгал, огляделся, прислушался, одобрительно кивнул несколько раз Коське и… исчез вместе с пнем, на котором сидел.

Исчезли зеленая полянка в россыпи ярко-голубых и красных цветов, густой темный лес, простирающийся до горизонта, и все-все, что было нарисовано на картинке. Остался висеть на стене только чистый лист бумаги.

Закачался маятник, отсчитывая секунды; в комнату прорвались звуки вечернего города; на стенах причудливыми тенями зашевелились отблески уличных фонарей.

А Коська не знал – верить или не верить тому, что услышал и увидел он в этот вечер в полутемной комнате. Так все было похоже на сказку, а сказок, как учили его в школе и дома, на самом деле не бывает. Нет, они, конечно, бывают, но в книжках для маленьких, чтобы дети не плакали. Коське же очень хотелось, чтобы сказки были в жизни.

Он закрывал глаза, вспоминая, как серьезно оглядывался Боровичок, как он прислушивался и моргал, весело смеялся и загадочно разговаривал. И обещал ему волшебные слова.

– Двенадцать и один, – повторил Коська. – Что же это за время такое? Никогда наша Кукушка не куковала больше двенадцати раз, – вспомнил он. – У нее и завода не хватит.

Взрослые всегда правы. Ничего волшебного в жизни нет, – с грустью подумал он и погладил рукой опустевшую картинку.

– Только почему Старичок-Боровичок исчез?

Глава 2 Двенадцать и один

Сделав для себя малоутешительный вывод, что взрослые всегда правы, остаток вечера Коська провел бесцельно. Ему ничего не хотелось делать, даже уроки. Взял в руки книгу, но и самая интересная сказка, которую он мог читать с закрытыми глазами, сегодня казалась страшно скучной. Он и одной страницы не осилил. Включил телевизор, пощелкал по каналам и выключил.

– Одни и те же мультики по сто раз показывают, – проворчал он. – Писателей полным-полно. Что им трудно сочинять или не умеют? Вечно на экране этот глупый Слон с простуженным голосом и попугай, похожий на разукрашенное яйцо, – в голове Коськи что-то щелкнуло и он спросил сам у себя. – Интересно, где Слон простудился? В Африке же всегда жарко! Да и мороженого им не на что купить…

Когда один дома, все из рук валится. Книжки не шли на ум – глаза видели буквы, а до сознания не доходило. Игрушки так и не дождались Коськи. И лишь кот Пират, выпущенный из кладовки под «честное слово», угадал настроение мальчика и великодушно позволил погладить свою мягкую «тельняшку», подергать за рваное ухо и поиграть полосатым рукавом, а сам, прикрыв единственный целый глаз, лежал на Коськиных коленях и тихо мурлыкал.

– Если тебе нра-а-вится гладить меня, пожа-а-луйста. Я не про-о-тив. Тем более, что мне самому это нра-а-вится.

Так вдвоем они коротали время, дожидаясь возвращения мамы и папы.

Когда повернулся в дверном замке ключ, Коська выбежал в коридор. Он хотел было уже обнять маму, но его остановило удивленное восклицание.

– Что за чудеса? – спросила мама.

– Ты почему не спишь? – спросил папа.

Они возвращались домой, думая, что сын давно спит и никто не помешает им поспорить о спектакле. Ведь им так редко удается сходить в театр. А это такой праздник! И всякий раз, покидая сказочный храм искусства, они обещают друг другу приходить в театр каждый месяц, два раза в месяц. Но, конечно же, никогда не выполняют своих обещаний. А жаль. Взрослым не меньше, чем детям нужны сказки.

Коська, появившись перед летающими в облаках папой и мамой, оборвал красивую сказку родителей.

Папа посмотрел на маму, мама посмотрела на папу, оба пожали плечами, вздохнули и вернулись в такую не сказочную жизнь.

Коська, даже если бы и хотел, не смог понять, что с ними происходит. Ему уже расхотелось кого-нибудь обнимать и делиться своей маленькой тайной.

– Никому до меня дела нет, – бурчал он себе под нос. – Только и знают, что гонят. Всем я мешаю. «Иди поиграй», или «иди уроки учить», или «иди спать». Ничего себе, богатенький язык общения с сыном. Интересно, как они запоют, если я возьму и насовсем уйду!

Это неправда, Коську любили и даже очень любили. Но сегодня ему нужно было нечто большее – понимание.

Мысли Коськи были в волшебном мире сказки.

Мысли папы и мамы – в волшебном мире театра.

Как непросто им встретиться!

Коська повернулся и тихо-тихо побрел в свою комнату. Рядом с ним, касаясь ног мальчика, мягко вышагивал Пират. А следом шли мама и папа.

Коська опустился на край дивана, зажал коленями ладони и, покачиваясь, грустно разглядывал половичок под ногами.

Мама подсела к нему, нежно обняла за плечи и прижала к себе.

Папа встал у двери как часовой на посту. Он молчал, часовые всегда молчат.

Пират и Коська тоже молчали, хоть и не часовые. Пират, вообще-то мог бы и сказать что-то, но знал всего два слова: «мяу» и «мур». А их, хоть они и имели десятки оттенков и означали каждый раз что-то другое, все в семье выучили наизусть. Не повторяться же. У котов тоже гордость есть и иногда чувство меры.

Мама хотела сказать сыну какие-нибудь хорошие, добрые слова, но никак не могла выбрать – с какого начать.

Она рассеянно оглядела комнату и спросила:

– Зачем ты пустой лист на стенку повесил?

Как же он забыл, что мама всегда все замечает! Ну вот, теперь надо про Боровичка рассказать.

И Коська нехотя ответил:

– Он не пустой был.

– Что значит «не пустой»? – не понял задумчивый папа.

– Там Боровичок, и полянка, и лес были нарисованы, – буркнул Коська.

– И куда же все это подевалось? – спросила мама.

– Не знаю, – признался Коська и неожиданно засопел, готовый вот-вот расплакаться. – Исчезло куда-то.

Мама прижала к себе сына, улыбнулась и сказала весело.

– И ты из-за этого расстроился?

Коська кивнул.

– Ну и пусть исчезает, – попробовал пошутить папа. – А ты новую картинку повесишь, еще лучше этой.

Но мальчик решительно отказался.

– Пусть эта висит.

– Пустая?

– Он все равно придет! Я буду долго-долго ждать, – подумал секунду и добавил, – всю жизнь! До самой старой старости! Как ваш дедушка! И дождусь!

Коська пристально вглядывался в лист, словно надеялся, – сейчас начнут появляться очертания леса и полянки.

Папа стоял, стоял; ему очень сильно надоели эти рассусоливания. Он развернулся на пятках и сказал строго:

– Хватит сказки рассказывать. Посмотрите на часы! Спать давно пора! – И, уже выходя из комнаты, напомнил маме. – Завтра на один час раньше вставать.

Пират вспрыгнул Коське на колени, поднял вверх свой полосатый «рукав» и глянул хитрым глазом в лицо мальчика.

– Мяу, – только и сказал он, и стукнул «рукавом» по плечу.

Но Коське этого вполне хватило, чтобы заподозрить в последних словах, сказанных папой, что-то необычное.

– На один час раньше? – заглядывая папе в рот, переспросил он.

– Завтра начинается летнее время, – просто объяснила мама, словно то, что она знает, непременно должны знать все. – Стрелки всех часов переведут на один час вперед. Было двенадцать, станет один час ночи.

– Мяу, – вкрадчиво протянул Пират, как бы спрашивая: – «Ну, что ты теперь скажешь»?

Коська склонил голову на левое плечо.

– Двенадцать! – весело произнес он и быстро перевел ее на правое плечо. – Час.

Сегодня переход на летнее и зимнее время дело привычное. А в жизни Коськи это было в первый раз, и значит, необычное. А во всем необычном при желании всегда можно усмотреть волшебное, особенно если только и делаешь, что мечтаешь о нем. Еще и Пират подливает масла в огонь.

– «Ага, рядом!»

Ну как тут не поверить и не повеселеть?

Размышляя, он еще несколько раз повторил качания головой, не забывая произносить: – Двенадцать – час! – и, радостный, пожелал маме:

– Спокойной ночи!

Ему сразу очень-очень захотелось остаться одному. Кажется, сбывается! Сказка, наверное, уже притаилась за дверью и ждет, когда же ей позволено будет войти.

Пират полностью поддерживал мальчика, ударял хвостом по его руке. Он раскрыл было рот, тоже сказать: – «Спокойной ночи», – но передумал и только зевнул, и, подняв свой полосатый «рукав», очень важно пошел рядом с мамой – проводил ее до двери, а, когда щелкнул выключатель и в комнате Коськи стало темно, зеленый светофорный глаз Пирата проплыл до кресла и, сверкнув, погас.

– Мяу, – сонно произнес кот.

– Жди, – послышалось Коське.

И он принял твердое решение не сомкнуть глаз. Но решить – это одно, а не сомкнуть глаз – это другое. Особенно после уроков в школе и домашних заданий, игр на улице и скучания в одиночестве. По этой простой причине, когда Кукушка выглянула из своего окошечка и приготовилась отсчитывать полночь, она увидела, что мальчик самым непростительным образом спит и именно в этот волшебный час.

– Ку-ку! – начала отсчет Кукушка.

Но ее кукование не произвело на Коську никакого воздействия. Пират же, хоть и считал себя умным котом, во времени разбирался не очень. Зачем ему? Коты часов не носят, на работу им спешить не надо, значит и арифметикой голову забивать ни к чему. Кукует? Ну и пусть себе кукует, раз ничего больше делать не умеет. Дармоедкой не назовешь – есть-пить она не просит. И мешать никому не мешает – уже как-то привыкли.

– Ку-ку! – повторила Кукушка громче и с каждым разом вкладывала в голос все больше и больше силы, а одиннадцатый раз прокричала подобно отдаленному пушечному выстрелу, который тут же подхватило эхо.

Коська даже не пошевелился.

Кукушка в раздумье притихла и почесала деревянным крылом деревянный затылок.

– Вот ведь проспит, а завтра плакать будет, – пожалела она и впервые за все годы, что жила в часах, покинула свое место. Оттолкнувшись от окошечка, она расправила крылья и, пролетев через всю комнату, мягко опустилась на подушку возле Коськиного уха.

– Ку-ку, – уже охрипшим голосом прокуковала она в последний раз.

В темной комнате мелькнула еще более темная тень, и с криком «мяу» упала на подушку. Это Пират, следивший за Кукушкой, накрыл ее в надежде полакомиться. Но добыча пахла сухим деревом, пылью и немного машинным маслом. Кот покатал ее по подушке, разочарованно фыркнул и скинул ударом лапы с кровати.

Кукушка встряхнулась, погрозила коту и, обиженная таким грубым обращением, вернулась в свой часовой домик.

От этой бездумной выходки Пирата Коська и проснулся.

– Ты чего, котик? – сонно спросил он, затаскивая под одеяло обманувшегося Пирата.

– Мяу, – ответил кот и повел головой в угол, откуда по комнате рассыпалось мерное: «тик-так, тик-так, тик-так.»

Стрелки на часах, тесно прижавшись друг к другу, о чем-то шептались возле цифры «12». Вот они договорились. Маленькая стрелка оттолкнулась и перепрыгнула сразу на единицу. Она оглянулась и махнула рукой – большая стрелка кивнула ей и медленно поползла вдогонку.

Кукушка оповестила всех, кто мог ее слышать, о перемене во времени и скрылась в часовом домике. Коська проснулся, значит можно с чистой совестью отдыхать.

Мальчик, как завороженный, смотрел на тикающие часы.

– Двенадцать и один! – прошептал он. Весь его сон пропал в одно мгновение.

– Мяу, – согласился с ним Пират, схватил зубами одеяло и потянул его с мальчика.

Коська все понял Он торопливо встал, оделся потеплее и, стараясь не шуметь, прокрался к двери.

Кот не отставал от него ни на шаг.

Глава 3 В беседке

Коська шагнул из освещенного коридора в густую темноту, охватившую его холодом и страхом, и остановился.

Первой мыслью, мелькнувшей у мальчика, было страстное желание поскорее вернуться в свою комнату, укрыться с головой теплым одеялом и крепко-крепко уснуть. Он повернулся назад и протянул руку к двери.

Что-то мягкое коснулось ноги.

Коська вздрогнул.

Сердце его забилось тревожно и крик, уже готовый сорваться с мгновенно пересохших губ, замер.

– Пират! – догадался он. А догадавшись, успокоился, или, может просто ему стало стыдно за свой страх.

Присутствие кота придало силы и смелости, и Коська, раздвигая плотно развешенную темь, решительно зашагал в ту сторону, где находилась знакомая беседка. Нет-нет, а какой-нибудь таинственный шум или шорох раздавались рядом, он останавливался, раздумывая, что самое время повернуть назад, но в тот же миг непременно чувствовал прикосновение Пирата, словно подталкивавшего мальчика.

– Мау! – Коська улыбался и уверенно шел дальше.

Днем дорога не заняла бы у него и пяти минут. Но в ночи не только расстояния имеют удивительную способность удлиняться, но и время самым непостижимым образом из пяти минут превращается, как вам кажется, в целые двадцать пять.

Коська уже много раз мог подумать, что он сбился и идет совсем в другую сторону, все равно, сколько не приглядывайся, ничего не увидишь. Но здесь невозможно было сбиться. От его дома до беседки с карагачом вела одна единственная дорожка. По краям ее тянулся маленький деревянный заборчик, ограждающий ровные ряды кустарника из акации, вишни и шиповника. Да и Пират не собирался двигаться в обход и непременно наставил бы Коську на верный путь.

Если бы в этот поздний час светила луна, или хоть одно окно бросало во двор свой зовущий свет, словом, было бы чуть-чуть посветлее, Коська увидел бы за каждым кустом притаившихся чудовищ, леших, кощеев и разбойников, которыми кишат многие сказки. Но даже руки своей возле самого носа не мог он разглядеть, а потому шел и шел вперед, пока не споткнулся о деревянный порог беседки.

– Ой, – невольно вырвалось у него.

Тихо заскулили потревоженные щенята, сердито фыркнул Пират; и снова ни единого звука не разносилось вокруг.

Коська прополз через всю беседку и спрятался в углу под широкой скамьей. Над ней давно облюбовала себе место ветка карагача. Здесь она пряталась от жаркого солнца и пронзительного ветра, и здесь она укрывала за густой листвой в летнюю пору играющих в прятки детей. Сейчас, когда листья еще не пробились из слегка набухших почек, она устало повисла и дремала.

Укрытие было надежным.

Сове, которая ночью видит лучше, чем днем, не удастся заметить ни Коськи, затаившего дыхание и прижавшегося к холодной стенке беседки, ни Пирата, плотно прикрывшего светофорный глаз, но чутко навострившего и рваное и целое ухо.

Чтобы не заснуть, Коська уже десятый раз досчитал до ста, когда услышал тяжелое хлопанье крыльев.

Через мгновение ветка над ним качнулась и дважды, с короткими промежутками в воздухе проплыл тихий вздох.

– Уф… уф.

В ответ на ее призыв еще раз захлопали крылья и вторая сова опустилась на ветку, еще ниже наклонив ее.

– Уф-ф… уф-ф, – поприветствовали совы друг друга.

– Как долетела, сестрица Бу?

– Устала немного, сестрица Гу, а путь не близок.

– В нашем возрасте не мудрено устать. Я моложе тебя на сто лет, и то притомилась.

– Посидим, отдохнем, да и в дорогу. Рассвет не должен застать нас в городе.

– Сейчас бы не помешало подкрепиться хоть самой маленькой мышкой, – напоминание о дороге пробудило острое чувство голода.

– Разве найдешь ее в городе? Здесь на каждый, даже малый куст, по одной кошке приходится. И, хотя мышей ловить они давно разучились на сытых домашних харчах, мыши в этом до сих пор сомневаются и предпочитают жить в поле или в лесу.

– Что верно, то верно, сестрица Бу, – ответствовала полуглухая сестра. – И я, сколько не приглядывалась, нигде не заметила ни мышек, ни кошек.

– Сегодня все должны спать в своих домах и норах, – поведала известный ей секрет Гу, – об этом позаботился сам король Филинов.

– Так-то оно, так, – проворчала осторожная Бу. – Но все равно, давай-ка осмотримся еще разок повнимательнее.

– Давай осмотримся, – согласилась сова.

– То, что я сообщу тебе, сестрица Гу, ни одна живая душа не должна услышать. Ты проверь в той стороне, а я проверю в этой.

Совы облетели вокруг беседки и карагача, задерживая взгляд на каждом подозрительном предмете, и снова опустились на ветку.

– Никого не заметила?

– Никого. А ты?

– И я никого.

– Вот и славно.

– Теперь слушай. Наша ученейшая из всех наиученых прабабушка прочитала в ненаписанной книге чудес еще одну страницу.

– Как же она прочитала в ненаписанной книге, если ее еще не написали? – спросила вечно сомневающаяся Гу.

– Не наше дело, – ответила Бу. Она-то как раз не привыкла задумываться. – Сказали – прочитала, значит так и было, – строго сказала она. – У них, у шибко ученых, свои причуды. А ты слушай и не перебивай.

– Ладно ворчать, старость-не-радость!

– Прошу не намекать на мой возраст! – распушила перья старшая сова.

– Подумаешь, какая обидчивая! – хихикнула Гу.

– И обидчивая! Посмотрим, какой ты в мои двести… двести… сколько же сверху?

– Сорок семь, – подсказала Гу. – Дело давай!

– Дело… да-да, дело, – встряхнула себя сова и поведала. – Так вот, к нашей прабабушке… она передает королю Филинов волшебные слова.

– Опять двадцать пять! В прошлом годе волшебные слова, в нонешнем – волшебные слова. Хоть бы вкусненького чего! – капризно сказала Гу.

– Цыц ты! Давно перья из хвоста не выщипывали?

– Да я так это, к слову! Ты уши прикрой, моей болтовни не слушай.

– А ты как раз уши пошире раскрой и меня послушай, – в темноте послышалось что-то, похожее на удар крыла. – О чем я говорила?

– Больно же! А если я тебя так? О волшебных словах.

– Ага, – вспомнила Бу. – Слова! Они будут действовать целый год, пока прабабушка не прочтет следующую страницу и не отыщет новое чудо.

Сова встряхнулась, собираясь с мыслями, поправила перышки под крылом, наконец решила произнести главное.

– Она узнала…

Какое-то даже не движение, волнение воздуха насторожило ее. Сова замолчала и закрутила головой.

– Ты чего вертишься? Смотри, голова открутится, как тогда твой язык говорить будет?

– Не кажется ли тебе, сестра, что здесь кто-то есть? – спросила Бу, прислушиваясь. – Слышишь? Шорохи под беседкой.

Коська похолодел. Но не от страха, нет. Он испугался за тайну. Вдруг совы решат сменить место встречи, и тогда пропадай его волшебные слова.

– Успокойся, сестра, – махнула крылом Гу, – под беседкой живут семь щенят. Тебе ли не знать этого?

– Думаешь, они ворочаются во сне?

– Но даже если они и не спят, нам нечего опасаться. Они еще совсем маленькие и глупенькие – ничего не поймут и никому не расскажут.

– Мне трудно успокоиться, – призналась старшая сестра. – Великая тайна! Иди-ка, посмотри в беседке, а я пока дух переведу.

«Это конец», – подумал Коська и сжался в комочек.

Гу расправила крылья и сделала круг, обозревая беседку.

Из-под скамьи, принимая удар на себя, выскочил Пират и кинулся на сову, но так, что со стороны любому бы показалось, будто он промахнулся. Посрамленный кот фыркнул обиженно и убежал.

Гу вернулась на место.

– У, котище блудливый, косоглазый, общипанный! – проворчала она, в долю секунды и в полной темноте заметив и перечислив все существенные приметы Пирата. – Не будь я так занята, повыщипала бы этому полосатому половичку остатнюю шерстюку.

– Не поискать ли нам другое, более надежное место? – предложила сверх меры осторожная Бу.

– Зачем? – возразила Гу. – Здесь мы все проверили и можем приступить к разговору. На новом месте снова проверять придется.

– Уж точно, придется.

– А у нас нет времени.

– Уж точно, нет времени.

– И потом – эту беседку назначил сам король, а он знает, что делает.

– Уж точно, знает, – успокаивала себя Бу.

– Доверимся ему, сестра, и продолжим.

– Уф-уф… Что-то мне тревожно… предчувствие беды…

– Стара стала…

– А я разве спорю? – размякла от сочувственных слов Бу. – Ну ладно, будь по-твоему. Слушай и запоминай:

• Я называю волшебное слово.
• Слово для доброго,
• слово для злого.
• Кто им владеет,
• Тот силу имеет.

– Бу-бу-бу, – бубнила Гу, повторяя вслед за сестрой.

– Запомнила?

– Бу-бу-бу… Запомнила, – ответила Гу. – А какую силу?

– Останавливать время.

– Время?

– И не только время, – пояснила Бу. – Все-все остановится. И река, и тучи в небе, и гроза, и самолет.

– Даже самолет?

– Даже самолет.

– И не упадет?

– И не упадет.

– Чудеса! Самолет висит в воздухе и не падает! Мне бы такие слова, – мечтательно вздохнула Гу.

– Но-но, без глупостей, – предупредила Бу. – А теперь самое главное. Время остановится для всех и для всего, кроме того, кто соединит стрелки часов и скажет волшебные слова:

• Вы устали, – отдохните,
• Я за вас побегаю.

– Бу-бу-бу… Все?

– Три раза можно остановить время. Только три раза. Но помни! Моя прабабушка уже забыла волшебные слова. Сейчас забуду и я. Ты передашь их королю Филинов и тоже забудешь. Но если кто-то услышал или услышит их раньше короля Филинов, он станет обладателем волшебной силы!

– Тогда нам не несдобровать, – вздохнула Гу, вспомнив суровый нрав своего владыки.

– Смотри, не проболтайся! Лети, не раскрывая рта и не останавливаясь ни на мгновение! – напутствовала старшая сестра. – Вперед и только вперед!

Гу не раскрывала рта, как ей было приказано, а потому только кивала согласительно.

– Одна лишь смерть может оправдать твою задержку, – продолжала стращать ее Бу.

«Типун тебе на язык»! – выпучив глаза и замахав всеми своими крыльями, отгоняла черные напасти Гу.

– Но, – смягчилась Бу, – к счастью, тебе еще рано о ней думать. А теперь – в путь!

– Уфф-уфф, – простились совы и, тяжело хлопая крыльями, полетели в разные стороны: одна туда, где начинается рассвет, другая – на будущий закат.

А загруженный тайной Коська еще долго лежал без движений.

Где-то вдалеке пробежал, отстукивая по рельсам утреннюю песенку, трамвай; в одном, затем в другом окне вспыхнул свет и вычертил на земле неровные четырехугольники; заворочались, предчувствуя наступление утра, озорные щенята.

И лишь тогда мальчик покинул свое убежище. Он расправил затекшие ноги, отряхнул пыль с одежды. Пуговица сорвалась с куртки и запрыгала по доскам беседки, пока, покрутившись на месте, не затихла.

Коська не стал искать в темноте – не велика потеря!

А зря…

Был бы рядом Пират, он бы растолковал мальчику, что оставлять улики на месте преступления – очень даже опасная вещь, их лучше уносить с собой.

Но Пирата, на беду, рядом не оказалось. И мальчик бесшабашно побежал домой.

Так любитель сказок и поклонник всех волшебников девятилетний Коська из третьего «Г» класса и сам стал волшебником. Он считал себя наисчастливейшим человеком не только в своем классе, но и на всей земле. Ему захотелось сразу совершить такое великое волшебство, чтобы оно сделало каждого почти таким же счастливым, как и он. Заметьте – почти. Даже среди счастливых он хотел оставаться наисчастливейшим.

По дороге домой Коська мучительно перебирал в голове различные чудеса, которые можно совершить для всех. Но чем больше он думал, тем яснее понимал, как мало может. Хоть он и волшебник, а умеет только останавливать время, да и то всего три раза. А тремя остановками стрелок не сделаешь всех счастливыми. Да и для себя надо что-то совершить.

– Кому дана волшебная сила? – разговаривал сам с собой.