Пленник Сети бесплатное чтение

Твой мир колдунами на тысячи лет

Укрыт. Для меня под запретом.

И думаешь ты, что прекраснее нет,

Чем мир заколдованный этот.

Перефразируя «Лирическую» Владимира Высоцкого

Глава 1. Пленники

– А мы успеем?

– Несомненно.

– А мы точно успеем?

– Точно…

– А мы точно-точно успеем?

– Перестань отвлекать меня, или я пристрелю на ужин тебя!

Майя насупилась и обиженно замолчала.

Яков сузил глаза, которые до этого выпучил, чтобы показать ей, как недоволен, и снова прицелился.

Благородный олень вышагивал по поляне в двухстах шагах от них горделиво, чтобы привлечь внимание самки, которая также паслась рядом.

– Тебе его не жалко? – осторожно поинтересовалась Майя.

– У нас будет много мяса! – откликнулся Яков в полголоса, с явной издёвкой.

– Но у него же есть подружка, – тише прежнего грустно проронила девушка.

– Ты хочешь, чтобы я убил их обоих одной стрелой? – осведомился парень кровожадно и заявил: – Я могу! Пусть только на одной линии с ней встанет.

– Не надо! – завопила Майя, выскочила из зарослей орешника и, маша руками, помчалась к оленям, вопя: – Бегите, бегите!

Через мгновение на поляне остался только раскидистый дуб.

Из него торчала стрела с зелёным оперением[1].

Яков не спеша подошёл к своей шумной попутчице.

Девушка, будто ничего не произошло, развалилась на изумрудном травяном ковре, устилавшем землю под ней, и срывала ягоды с шиповника, который, по чудесному стечению обстоятельств, оказался от неё недалеко, а именно на расстоянии вытянутой руки.

– Я не буду животных есть больше, – сообщила она, как только Яков приблизился и навис над ней крайне угрожающе.

– А что теперь прикажешь делать мне? – спросил парень, всеми силами стараясь сохранить спокойствие.

– Угощайся! – девушка протянул ему продолговатый плод.

Яков молча проглотил эту «пилюлю»…

Чуть позже на огне скворчал, постукивая крышкой, котелок с кашей из кореньев.

Майя, сидя на плоском валуне, угрюмо и остервенело тёрла побуревшие от грязи пальцы мокрой тряпицей – ей уже не нравилась эта Голодайка[2].

Яков слушал как где-то совсем близко, низвергаясь в пропасть, весело журчит водопад.

Выступ, который они выбрали для ночлега, высунулся над лесистой долиной, как Язык тролля[3].

Костёр на его кончике горел ярче заката.

Сиял маяком!

Отбросив тряпицу и мгновенно забыв о ней, Майя с удовольствием обозрела окрестности.

Она была на виду.

Точнее, была бы, если бы хоть кто-то жил в долине.

Но даже олени – те самые двое, спасённые, – пришедшие на водопой к озеру далеко внизу, не заинтересовались ей.

Девушка чуть разочарованно скривила губы: она искала неприятности, а те не хотели отыскивать.

Конечно, можно было спуститься в долину и поискать там, но Майе было лень.

Яков прочитал это на лице её и убеждённо подначил:

– Они тебя там точно ждут. Иди!

– Хочешь меня разозлить? – поинтересовалась Майя, задиристо.

– …сказал дракону рыцарь… Ты меня не пугаешь!

– Ой-ой-ой, обманывай кого-нибудь другого… принцесска!

– Кстати, почему ты… в доспехах? – заинтересовавшись вдруг, спросил Яков, уводя разговор в сторону.

Он хотел спросить: «Почему не в платье?», но запнулся под тяжёлым взглядом девушки и переиначил вопрос.

Майя демонстративно ударила себя в грудь – по кирасе, – и заявила:

– Потому что я – воин!

– Ясно… – буркнул Яков, и, вернувшись к основной теме их беседы, предложил: – Может, всё-таки пойдёшь?

– Они сами к нам сюда придут. Все неприятности!

Яков сразу пошёл на понятную, струхнув:

– Может ты к ним, а?

– Неее… Мы встретим их здесь… Вдвоём… Как настоящая семья… Ты и я.

От этой рифмы Яков нервно глотнул.

Последний раз им пришлось спасаться бегством после такого разговора. Отстреливаясь…

Ещё больше нагнетая обстановку, Майя достала из ножен свой меч, из чехла на поясе – точильный камень, и начала острить и без того опасное с виду оружие.

– Много тварей здесь? – неожиданно задался вопросом Яков, напрягаясь мысленно.

– Вполне достаточно, чтобы не спать спокойно, Сурок, – девушка кольнула его кончиком меча.

Парень нахмурился угрюмо, задумываясь.

– А знаешь… ты права! – медленно начал он, осторожно. – Отец мне рассказывал, сколько чудовищ здесь.

– И сколько? – осведомилась Майя скучающее, скрывая свой интерес.

– Столько, что тебе и не снилось, – посулил Яков, делая честные глаза. – Особенно людоедов.

– Ты специально пугаешь, да? У меня же огрофобия, – девушка насупилась.

– Ты хотела сказать агорафобия[4]? – предельно аккуратно решился уточнить Яков, осознавая, что они оба находятся почти на вершине горы, но проявлений её страха им замечено не было.

– Нет… я огров[5] боюсь очень, – призналась Майя.

– То есть мне не рассказывать?

– Рассказывай!

Яков улыбнулся, надеясь, что блики огня на лице скроют коварный блеск его глаз, но, очевидно, эффект получился обратный: вредная слушательница сразу скептичнейше хмыкнула, и ему пришлось спешно начать вещать, чтобы не смутиться…

Произошло это здесь неподалёку… селения есть на дальнем отроге[6]… Там мальчик пропал. Без спроса в лес ушёл, хворост собрать, и потерялся. Поискали-поискали… и забыли. Так принято у селян: поступай, как заведено, и будет тебе хорошо, а нет – сам виноват… Одна лишь мать плакала о нём… А потом и она пропала, когда ушла на реку бельё стирать. Заподозрили недоброе. Собрались скопом селяне и направились по тропе на хребет. Опять искали, теперь уже двоих. У ручья нашли бельё – не женщину. Побродили вокруг, подумали: снесло от истока вниз по течению. Поднялись выше. Долго шли. Следы увидели, будто кто-то большой мешок тащил за собой. Прошли ещё немного, споткнулись о юбку окровавленную на корне ивы плакучей – подол в потоке плескался. Не по себе им стало – забоялись. Вилы повыше подняли. Потрясают – бодрятся.

До холма посреди леса дошли. Глядят – то ли берлога, то ли землянка. Вход широкий: и два мясника бок о бок пройти смогут.