Пиктограммы. Рассказы бесплатное чтение
Скачать книгу
© Ян Анатольевич Бадевский, 2018
ISBN 978-5-4490-0438-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Каста
На Землю Ингус попал впервые.
От Медеи этот крохотный захолустный мирок отстоял на тридцать световых лет. Старшие капитаны поговаривали, что именно отсюда вышел человеческий род. Это всё, что было известно Ингусу.
Заказ есть заказ.
О потраченном на дорогу времени никто в Касте Пилотов не задумывался. Зачем, если ты проживёшь около тысячи лет? И это – в субъективном исчислении.
Корабль, который предстояло отогнать в систему жёлтого карлика, уже был пристыкован к терминальному шлюзу. Невероятная махина, способная вместить целый город. Сейчас все звездолёты такие. Набираешь кучу мелких заказов или один крупный, а потом срываешься. Трюм нужно забить под завязку, иначе полёт превратится в убыточную авантюру. Поэтому и загрузка длится неделями…
Ингус решил использовать небольшой отпуск с пользой. Спустившись лифтом на поверхность планеты, он поселился в одной из портовых гостиниц. Медею терраформировали около двух столетий назад, и сейчас это был развитый мир с собственной атмосферой, экосистемой и силой тяжести, приближенной к единице. Но пилот спустился на дно колодца с другой целью. Так он познакомился с Кири.
Воспоминания о тех днях не давали Ингусу спокойно уснуть. Предки Кири перебрались на Медею из технологического сектора, вплотную подобравшегося к Ядру. Они были инженерами, перекраивали планетарный лик под пресловутые земные стандарты. Ингус помнил ночной клуб, хаотичные перемещения по городу, какую-то безумную вечеринку с полулегальными веществами…
А потом они встретились.
Сентиментальным Ингус никогда не был. С детства его учили простой истине – не заводить серьёзных отношений за пределами Касты. Планетчики умирают, а это приносит боль. Всё дело в релятивизме. На твоём корабле проходит несколько месяцев, а там – века… Обычные люди воспринимались пилотами, как нечто чужеродное и относительное. Пыль на сапогах. Все, с кем ты познакомился внизу, умрут. Так говорил отец.
Внизу – это на поверхности любой из планет.
Пилоты заключали браки редко. И только среди своих. Брак всегда означал смену экипажа. Жена переходила на борт мужского корабля и забывала о прежней команде. Смешивать кровь запрещалось. Летать порознь запрещалось. Субъективные исчисления срастались воедино. Хронологические реки, текущие среди звёзд.
Разумеется, Ингус позволял себе внешние интрижки. Иногда он платил девушкам, но чаще пользовался их доступностью. Все они думали, что смогут попасть в Касту, переспав с пилотом. И все они жестоко ошибались.
Кири была похожа на всех остальных.
Так он думал поначалу.
Смуглая красавица с копной вьющихся волос. Очень стройная, даже худощавая. Телосложением девушка напоминала лётчиц из Касты, десятилетиями живущих в невесомости. Чтобы спускаться на планеты, народ Ингуса обзавёлся наноботами, укрепляющими мышцы и кости по команде своих хозяев. Были и те, кто адаптировался на генетическом уровне.
Ингус смотрел на Кири в их последнюю ночь и внезапно поймал себя на мысли, что мог бы обрести счастье с этой девушкой.
Вот только они плыли в разных потоках.
Когда он сказал то, что должен был сказать, Кири заплакала. Он не стал её слушать, молча развернулся и ушёл.
Она – не его Каста.
Так заведено.
Не нами придумано, не нам и менять.
Ингус покинул Медею в мрачном расположении духа. Капитан это заметил, но с расспросами решил не лезть. Навигатор и второй пилот вообще ничем не интересовались. Каждый сам за себя. Вакуумное одиночество.
На разгон ушло около года, потом корабль приблизился вплотную к световому барьеру. Девяносто шесть сотых. На большее человек не способен…
Медея проваливалась во мрак, а Ингус тосковал. Целая неделя. Отец бы не одобрил. Мать тоже. Зачем рисковать, отравляя свою жизнь грустными воспоминаниями? Мы доставляем грузы и пассажиров. Запомни это, сынок. Твой корабль стоит целое состояние, и это дар Касты. Мы находимся вне времени. Смирись с этим.
Раньше колонии владели собственными звездолётами. Пилотирование на околосветовых скоростях многих сводило с ума. Люди не могли вернуться в свои миры по ряду причин. Физиологические трансформации, искажённое восприятие действительности. Перемены, меняющие обличья планет. Смерть близких людей. Пилоты застряли в Пространстве, никто не мог, да и не хотел возвращаться к прежней жизни. Так появилась Каста.
Сохранились истории о конфликте.
Планеты пытались силой вернуть корабли, но как это сделать? Чтобы победить чужой флот, нужно построить собственный. Лётчики карательных эскадр спустя какое-то время уходили из зоны контроля и примыкали к вражеской группировке. Никто не хотел погибать за миры, ставшие вдруг чужими. Транспортное сообщение рухнуло и под своими обломками похоронило земную империю.
А потом всё наладилось.
Каста превратилась в независимую корпорацию. Странный гибрид торговой империи, службы перевозок и мобильного государства. Лётчики стали единым народом. Космической расой.
Каста разнесла в клочья старый миропорядок.
И произвела новый.
Никто больше не строил свои корабли. Правительства сотен миров нанимали перевозчиков Касты, чтобы доставлять грузы и пассажиров. Иногда капитаны объединялись под давлением обстоятельств. Например, если кто-то хотел колонизировать новую планету и доставить туда оборудование для терраформинга. Каста меняла орбиты астероидов и перегоняла кометы.
Могущество?
Ингус редко об этом думал. Он просто жил. В перерывах между вахтами разрешалось заниматься чем угодно. Некоторые пилоты погружались в гибернационные сны, чтобы продлить молодость. Бег времени в капсулах замедлялся, позволяя выиграть десятилетия (иногда – столетия) субъективного бытия. Большинство предпочитало жить здесь и сейчас. Для этого на кораблях были созданы все условия. Низкая гравитация, полученная вращением исполинских блоков вокруг собственной оси. Релаксационные боксы и гидропонные сады. Центры развлечений. Андроиды для сексуальных утех с ограниченным самосознанием. Спортивные залы, бассейны, вирт…
Бесконечный гедонизм.
А потом – очередная стыковка. И очередная увольнительная. Ингус начал забывать о Кири, поглощённый предвкушением визита на Землю. В этом было что-то мистическое. Некий скрытый символизм. Вернуться туда, откуда всё начиналось.
Мысль об этом заставляла сердце биться чаще.
– Хочешь увидеть её? – спросил капитан.
По корабельному времени оставалось ещё несколько лет пути.
– Что? – переспросил Ингус.
Они стояли на мостике, любуясь изменившимися созвездиями. Звездолёт постепенно сбрасывал скорость.
– Землю, – уточнил капитан.
Ингус ответил, не задумываясь:
– Конечно, хочу.
Капитан ухмыльнулся.
– Говорят, там всё изменилось.
Ингус пожал плечами.
– Всё меняется.
Ещё одна аксиома, усвоенная поколениями лётчиков.
– Говорят… – капитан помедлил, подбирая слова. – В общем, там что-то произошло. Технологический прорыв.
Ингус не придал словам капитана значения.
На планетах могут происходить любые прорывы. Это не касается жителей звёзд.
Он снова вышел в терминал, располагая трёхнедельным отпуском. Выглянул в панорамное окно и увидел там это. Изумительной красоты диск, наполовину поглощённый космическим мраком. Буйство красок, горы и континенты, синеву океанов, облачную кашу и голубоватое свечение атмосферы…
В душе натянулась звенящая струна.
Первобытные гены…
Внизу Ингус вновь встретил Кири. Девушка вошла небрежной походкой в портовый бар, где он сидел, высматривая кого-нибудь на ночь.
Их взгляды встретились.
Невозможно, сказал себе Ингус. Зачем ей сюда лететь? Это дорого, планетчики не покидают насиженных мест. Неужели за ним?
Кири села напротив.
– Здравствуй, Ингус.
Пилот сглотнул.
– Ты летела за мной?
Кири ответила не сразу. Она долго смотрела на человека, который бросил её в тридцати световых годах отсюда. Ингус силился прочесть что-нибудь в этом взгляде, но у него не получалось.
– Нет, – покачала головой Кири. – У меня здесь заказ. Третий за этот месяц, между прочим.
– Заказ? – выдавил из себя Ингус.
– У нас теперь своя Каста, – улыбнулась девушка. – Разве ты не слышал об этом? Шестьдесят лет назад началась эра гиперпереходов. Я могу за пару дней попасть в любую точку Галактики.
Им принесли коктейли.
Пилот молчал.
– Это называется прыжком, – пояснила Кири. – Ты не мог об этом знать, поскольку твой корабль движется слишком медленно для цивилизованного космоса.
ноябрь 2017
Ничего личного
1
Арсению снился старый дом.
Не автономная структура жизнеобеспечения, постоянно мчащаяся куда-то, сейчас их называют жилыми клетками, а именно дом. Архаичное сооружение родом из детства. Дом стоял там, где ему и было положено стоять десятилетиями и веками – на холме. Вокруг простиралось поле, на западе чернела зубчатая кромка леса, а где-то на юге протекал ручей. Арсений ступил на каменную дорожку, ведущую к парадному входу. И двинулся по ней. Во сне реальность проста как апельсин: ты даже не шагаешь, а думаешь о том, что надо приблизиться к объекту, и это происходит. Но не в этот раз. Арсений шел. Переставлял ноги. Ступни касались брусчатки. Не ступни, конечно, а подошвы ботинок. Он видел нависшую двухэтажную громаду с верандой, кучей пристроек, выростом печной трубы и бешено вращающимся под степными ветрами флюгером. В стеклянных квадратах веранды дробился яркий солнечный диск, из трубы шел дымок. Арсений был уже совсем рядом. Из распахнутой кухонной форточки на него пахнуло ароматами приготовленного матерью обеда. На балконе второго этажа, под скосом крыши, возник силуэт отца – он по обычной своей привычке молча курил, глядя на покрывающийся первой зеленью равнинный ландшафт. Арсений вдруг понял две важных вещи. Во-первых, он был маленьким. Именно поэтому дом казался таким громадным. Значит, подниматься по ступенькам будет тяжело и он, возможно, опять разобьет коленку. А во-вторых, на улице весна. Конечно, можно поспорить, что понятие «улица» применимо к бескрайнему полю, которое он видел боковым зрением, это устаревшая идиома, так говорили в его детстве. «На улице» – означало «за пределами дома». Внешний мир. Полигон для игр. Арсений никак не мог взять в толк, откуда выползло это воспоминание, из каких глубин оно вынырнуло, развернулось четкой картинкой, насыщенной цветами, запахами, звуками и ощущениями, откуда вдруг навалилось столькими подробностями и этим чувством безопасности и уюта, понимаем того, что он там, где нужно. Парадный вход был уже совсем близко. Арсений услышал, как отец спускается вниз по винтовой деревянной лестнице, как что-то говорит матери, а она что-то отвечает. Теперь он мог идентифицировать запахи – это был суп с фрикадельками и, кажется, картофельное пюре с котлетами.
Он поставил ногу на нижнюю ступеньку.
И мир потускнел.
Сперва потускнел, затем стал отдаляться. Разум вдруг осознал, что он во сне, что все происходящее – иллюзия, дешевая потемкинская деревня. Небо затянули облака, ветер погнал их с бешеной скоростью. Арсений вспомнил, что это – первый сон за последние три года и что обычно он проваливается в густую непроницаемую черноту без образов и символов, а тут такое…
Осознание мнимости происходящего разрушило все.
Он попытался ухватиться за ручку двери, но невидимые эфирные потоки увлекли его прочь, оторвали от земли и медленно потянули из уютного мирка. Разум попытался все изменить, поместить себя внутрь дома, но ничего не вышло: комнаты, стены, дверные проемы были вымышлены, а оттого нереальны. Обрушилось чувство потери и решительное стремление все вернуть, не пробуждаться…
Дом превратился в макет.
Свернулся диарамой.
И Арсения вытолкнуло во вселенную настоящего. На упругую постель, в тщательно сбалансированный микроклимат жилой клетки. Из груди рвался крик, сердце бешено колотилось, но он сдержался. Не стоит активировать биометрические программы бортового компьютера, это чревато долгой нудной проверкой его здоровья.
Арсений потянулся.
Спать больше не хотелось.
Хронометр, выведенный на внутреннюю стену, показывал четыре утра. Два с половиной часа до пилотирования.
2
В какой момент времени Земля стала единой?
Арсений плохо знал историю, но если бы он подключился к образовательным сетям, то смог бы дать точный ответ на этот вопрос. Даты не имеют значения. Под влиянием транснациональных корпораций границы размазались, а затем были стерты окончательно. Произошел новый технологический рывок. Человек начал осваивать миры Солнечной системы, а затем решил двинуться дальше. Первые колониальные корабли, исполинские самодостаточные хабитаты, чаще всего терраформированные астероиды, направились к ближайшим звездам. Они летели веками на околосветовых скоростях, но их обитателей это не волновало, ведь они были почти бессмертны. Лишь земное правительство не устраивал существующий порядок вещей. Метрополия и провинции должны тесно взаимодействовать. Этому мешали низкие скорости и релятивистский эффект. Человек попытался преодолеть межзвездные пространства, воспользовавшись червоточинами. И не смог. Пилоты не выживали после переходов. Корабль нырял в точке А, а в точке Б появлялся уже обезлюдевшим. Чтобы решить проблему потребовались десятилетия. Но решение было найдено. Трансляция сознания. Разум диспетчера перебрасывался в навигационную систему звездолета, вел его до горловины червоточины, а затем возвращался в центр управления полетами. На выходе сознание принимающего диспетчера перехватывало контроль. Так стали перевозить грузы, наладилась добыча ресурсов и торговля, но быстрое путешествие от звезды к звезде по-прежнему было чем-то запредельным.
Новые задачи, вставшие перед человечеством, требовали повышенных интеллектуальных затрат. Расчеты стали слишком сложны, но доверить все машинам не представлялось возможным, поскольку им было неведомо творческое мышление. Уровень требований нанимателя к работнику рос в геометрической прогрессии, и к середине двадцать шестого века люди уперлись в предел своих возможностей. Исследователи, вознамерившиеся расширить рамки, разбились на несколько непримиримых фракций: приверженцы генных модификаций, апологеты психических сверхспособностей, конструкторы искусственных интеллектов и объединители. Первые не добились существенных успехов, к тому же часть экспериментов была запрещена правительством. Вторые основали обособленные поселение в удаленных уголках Земли, о них почти ничего не было слышно. Третьи перебрались на спутники Юпитера и в пояс астероидов, где активно вели свои исследования. Доминирующей фракцией на Земле стали объединители. По их теории коллектив той или иной организации на время сливал свои сознания в одно целое для решения сложных задач. Практика распространилась повсеместно. Такие коллективные разумы теперь называют гештальтами.
Арсений принадлежал гештальту Минского ЦУПа.
Не вступив в него, он бы лишился работы диспетчера.
Жилая клетка сейчас неслась на сверхзвуковой скорости к Минскому улью, каждая ячейка, сота которого представляла собой стыковочный узел для подобных ей. Бортовой компьютер выбрал один из самых высоких атмосферных коридоров, в этот час здесь было пустынно.
За прозрачной стеной кухни светало.
Арсений задумчиво ел приготовленные клеткой овощи с мясом и пил из высокого стакана гранатовый сок.
Он бережно собирал остатки воспоминаний о доме, не умеющем летать и думать за человека и людях, живших не больше ста лет.
Через сорок минут он утратит свою человеческую сущность.
А затем возродится.
Подобно Фениксу.
3
Клетка сбросила скорость и начала снижение.
На Арсения, сидящего в кресле рабочего кабинета, надвинулись бескрайние ячейки Минского улья, заслонившего своей громадой половину небосклона. Безумный фрактал завораживал, гипнотизировал, впрочем, как и вид всякого земного улья. Бортовой компьютер нашел свободную ячейку на двести восемнадцатом ярусе и активировал магнитное поле. Ячейка, как и клетка, была шестигранной в сечении. Арсений знал, что для стыковки его летающий дом «развернулся» на девяносто градусов и сменил внутреннюю конфигурацию, что, впрочем, не отразилось на жильце.
Клетка скользнула внутрь ячейки.
Остановилась.
Щелкнули зажимы.
И ячейка двинулась по рельсам вглубь улья – в направлении ЦУПа, где спустя десять минут произойдет подключение.
Арсений приказал клетке убрать прозрачность.
Откинулся в кресле и вытянул ноги.
В голове проносились обрывки мыслей, и вращался калейдоскоп образов. Бессвязный поток сознания.
Ему никогда не нравился процесс подключения к гештальту. Внутреннее «я» растворялось во всеобщем «мы». Человек переставал быть человеком, вливаясь в новую структуру, фактически запуская себя на новый эволюционный виток. Сложно судить, хорошо это или плохо. Для Арсения – неприятно.
Вот только выбора никто не предоставлял.
Движение не ощущалось. Гироскопические системы клетки полностью нейтрализовали все эффекты инерции.
Линия стабильна.
Голос бортового компьютера летним дождем прошелестел на задворках сознания.
Начинаем.
В следующую секунду Арсений буквально прилип к спинке кресла – в его плоть вросли тончайшие волоски нейроинтерфейса. Стены клетки рухнули, тело растворилось в пустоте. А затем на Арсения навалился гештальт. Навалился и поглотил. Разум кричал и сопротивлялся, но система была неумолима.
Арсений понял, что он – это три сотни человек, находящихся сейчас в гештальте. Имена не имели значения. Они были организмом, состоящим из ядра и периферийных придатков, мыслящим сгустком, оперирующим траекториями и физическими константами. Они были могучи. Им был подвластен космос.
Корабль летел к горловине червоточины, связанной со Звездой Барнарда. Груз – электроника для орбитальной станции, вращающейся вокруг Геймана, четвертой планеты, колонизированной около трех с половиной столетий назад.
Они потянулись к кораблю.
Настигли его за поясом Койпера, переключили автоматику на «ручное» управление и уверенно повели к горловине. Информация с датчиков, двигателей и навигационных контуров вливалась в них, циркулировала от периферии к центру, обрабатывалась и анализировалась. Одновременно десятки других транспортов мчались к окраинам Солнечной системы, направляемые импульсами гештальта.
Солнце отсюда казалось лишь одной из мириадов звезд в черноте космической ночи. Время обрело цифровое значение, пространство, энергия и гравитация – все описывалось формулами и ежесекундно меняющимися значениями.
Они могли ощущать даже холод вакуума, используя данные тепловых датчиков с внешней обшивки.
В общей ментальной вселенной дрейфовали иные сгустки разумов, их было много, все занимались своими делами, но при желании гештальт мог с ними пообщаться. Плотность сгустков возрастала по мере приближения к планетам земной группы.
Они рассчитали угол входа в горловину. Сориентировали корабль маневровыми двигателями.
И усилием воли швырнули в червоточину.
Отпрянули, покидая металлическую скорлупу звездолета. Откатились в пределы околоземной орбиты, периферийным восприятием провожая транспорт, вновь подвластный автоматике. Скомпоновали данные о полете в архив и записали в анналы ЦУПа.
Дежурство Арсения подошло к концу.
Мысль об этом всколыхнула мозг одновременно с осознанием себя. Гештальт вытолкнул диспетчера в привычную реальность.
Звезды рассыпались в пыль.
Арсений вновь сидел в кресле своего рабочего кабинета, волоски нейроинтерфейса втягивались в велюр.
Он любил пространство.
И ненавидел гештальт.
4
Следующее дежурство по графику планировалось через трое суток, и Арсений велел бортовому компьютеру проложить курс к морю. Жилая клетка взмыла в стратосферу и понеслась в направлении Балтики. Минский улей и шесть часов пилотирования остались позади, а вместе с ними таяли обрывки странного сна.
Путь к побережью был недолгим.
Все это время Арсений слонялся по клетке, задумчиво смотрел на облака под ногами, сделав прозрачным пол, и наслаждался личным временем. В правительстве, если верить последней сводке новостей, решался вопрос о повсеместном переходе на гештальты и всеобщем принудительном слиянии. Идею выдвинула фракция объединителей, мотивировав это тем, что коллективный разум – новая фаза эволюции, и чем раньше общество встроиться в грядущий миропорядок, тем лучше. В доказательство приводились последние исследования социологов, статистика выросших производственных показателей и важных научных открытий во всех областях знаний, сделанных, как отдельно подчеркивалось, гештальтами, а не автономными человеческими единицами… Тотальное формирование устойчивых гештальтов, отметил выступающий, послужит первым шагом на пути к планетарному разуму, который существенно укрепит влияние Земли не только на свои колонии, но и на процессы, текущие за пределами человеческого космоса.
Эпоха перемен.
Что бы сказали на это китайские мудрецы?
Клетка убрала одну из стен. В комнату ворвались крики чаек, просоленный морской ветер и шум прибоя.
Арсений спрыгнул на теплый песок, и сделал большой глоток коктейля свежих, а вернее, давно забытых, ощущений. И побежал, ощущая голыми ступнями фактуру берега. С разгона влетел в соленые брызги и гонимые бризом волны. Поплыл, нырнул, впитывая удовольствие от движения в этой шумной первобытной среде…
Потом он вытянул на пляж шезлонг и развалился в нем, погрузившись глазами в бездонное, кое-где устланное перистыми барашками небо.
Хотелось забыться, но мысли неуклонно возвращались к надвигающейся проблеме. Не просто проблеме. Угрозе.
Арсений был одним из немногих ретроградов, работающих в пространстве объединителей, но предпочитающих оставаться людьми. Чем станет человечество, если пойдет этой дорогой до конца? Да, новый виток эволюции. Но с тем же успехом можно передать бразды правления искусственным интеллектам и позволить сумеркам вымирания окрасить свои последние дни мрачными тенями. Люди либо перестанут существовать, либо изменятся до неузнаваемости, перестав быть сами собой. И в чем разница?
– Никакой разницы.
Арсений вздрогнул.
В картину реальности вписался новый элемент.
Найджел.
– Я же просил не читать мои мысли.
Собеседник развел руками.
– Прости. Это было лет сорок назад. Вдруг ты передумал?
Арсений хмыкнул.
– Все такой же циник.
– Стараюсь.
Найджел был одним из его самых старых друзей, казалось, они знают друг друга тысячу лет. Впрочем, это было недалеко от истины… Около двух столетий назад Найджел удалился от мира, присоединившись к группе людей, изучавших скрытые резервы своего организма. Никто не знает, чем они там занимались в своих горных святилищах – разбирали себя на части или годами медитировали, но через некоторое время забытый друг телепортировался прямо в жилую клетку Арсения, заявив, что теперь это для него сущие пустяки. С тех пор они встречались крайне редко, с промежутками то в год, а то и в десять лет, и всякий раз о чем-то спорили…
– Ну, не всякий, – отмахнулся Найджел. – Помнишь тех девочек-островитянок? Я бы в лагуне еще пожил с недельку…
Арсений хмыкнул.
– Сам знаешь, что помню.
Налетевший порыв ветра подхватил их смех. Смешал с песчинками.
– Я пришел за тобой, – тон Найджела стал серьезным.
– За мной? – удивился Арсений.
Найджел выхватил из воздуха шезлонг, поставил его напротив, и развалился, подставив лицо солнцу и ветру.
– Послушай, – начал он. – Правительство вот-вот примет решение. Ты либо станешь частью этого организма, либо окажешься на обочине истории. С кучкой отверженных. Без любимой работы…
– А могу присоединиться к вам, – улыбнулся Арсений.
– Именно. Мы сформируем силу, которая через некоторое время сметет режим гештальтов. Человек вновь станет человеком. И откроет перед собой новые возможности.
– Найджел, – Арсений вздохнул. – Ты всерьез считаешь себя человеком?
Повисла тишина.
– В какой степени, – продолжил Арсений, – ты изменил себя, чтобы прыгать на другие миры и доставать шезлонги из ниоткуда? Я слышал, вы погружаетесь в управляемый автоматикой транс, и целая команда психоскульпторов роется на всех уровнях вашего подсознания, разрушая и модифицируя. Спустя годы вы просыпаетесь. Учитесь управлять этими дарами. И вот ты передо мной, Найджел, но уверен ли ты, что я могу тебя так называть? Может быть, я вижу улучшенную модификацию Найджела, модель один точка ноль? В которой от старого Найджела процентов десять осталось?
– Хватит.
Арсений пожал плечами.
– Извини.
– Есть изменения в восприятии. Поменялись вкусы. Ты прав. Но в остальном я прежний. Сохранились все воспоминания. Я получил доступ к забытым событиям – моя память объемнее и функциональнее твоей.
– Допустим. Но даже при минимальной степени вмешательства в твою личность, это все равно вмешательство.
– Мелкие издержки.
– Вопрос формулировки. Меня не устраивает.
Найджел вздохнул.
Солнце медленно скатывалось к горизонту, окрашивая горизонт оттенками красного. Тишина замкнулась, словно муха в янтаре.
– И что будешь делать?
Их взгляды встретились.
– Бежать.
– Скоро вся система окажется под их контролем.
– Если потребуется – уйду дальше.
На сей раз Найджел молчал долго. Оба понимали, что это их последняя встреча. Все решения приняты, точки расставлены.
– Удачи, друг.
Арсений кивнул.
– Спасибо.
Расстались они утром следующего дня. Вечер был проведен в воспоминаниях, длинных разговорах ни о чем, а завершился прогулкой по берегу моря. Над ними простирались балтийские звезды, шумел прибой, и на многие километры вокруг не было ни одной живой души. Так странно, подумал Арсений. Один из последних вечеров на Земле он делит не со своей семьей, а со случайным гостем, давно уже избравшим собственный путь. Впрочем, понятие семьи теперь не несет никакой смысловой нагрузки. В мире, где «я» отступает под напором «мы». Да и где теперь провести грань? В сущности, нет ни одного, ни второго…
С первыми проблесками зари жилая клетка сварила две кружки кофе. Найджел выпил свою порцию, улыбнулся и исчез. Как Чеширский кот. Оставив Арсению его одиночество.
Он попросил бортовой компьютер вывести сводку последних новостей. В голографическом режиме, без эффекта виртуального присутствия.
Пространство гостиной преобразилось. Стены раздвинулись, потолок ушел вверх, Арсений обнаружил себя сидящим в одном из кресел Президиума. Рабочие ячейки амфитеатром спускались к арене, где выступал последний докладчик. Вокруг сновали механизмы контроля климата и акустической регуляции, под сводами дрейфовали полицейские роботы. Арсений слушал докладчика вполуха. Постановление вступает в силу… Формируется комитет, отвечающий за соблюдение… Дать возможность определиться всем жителям планеты… Сроки включения в систему миров земной группы… Интеграция гигантов и их спутников, а также астероидов и пояса Койпера… Выработка единой внешней политики…
Взлетаем.
Клетка сомкнулась, отрезав рассветное солнце.
Убери это.
Президиум рассыпался на мелкие кусочки. Пыль, которую подхватил ветер перемен и увлек в сточные коллекторы истории.
Полдня Арсений потратил на то, чтобы уволиться с работы и получить выходное пособие. Затем он вычистил все банковские счета и приобрел одноместный лазерный звездолет юпитерианской сборки.
Все это он сделал, не вставая с кресла.
И направил клетку в круиз – попрощаться с Землей.
5
Планета провалилась в черную бездну.
Схлопнулась в шар.
Жилая клетка трансформировалась в орбитальный челнок, укуталась силовым полем, вырастила инерционные компенсаторы и разогналась до второй космической скорости. Звездолет ожидал их на геосинхронной орбите – серебристая капля без выпуклостей и впадин, один бок которой был погружен во тьму, а второй освещен далеким светилом. Солнечный парус отсутствовал. Арсений знал из технических характеристик, что в нужный момент наномеханизмы отрастят его, а лазеры оптического диапазона, вращающиеся вокруг Меркурия, начнут давить на биополимерную ткань. И корабль полетит. Отправится в долгое путешествие к Звезде Тигардена, тусклому красному карлику в созвездии Овна. Двенадцать с половиной световых лет – ничто по галактическим меркам. Тридцать лет жизни. И шестьдесят – если бы он захотел вернуться обратно. Но он вряд ли захочет…
На Кортасаре, второй планете системы, около столетия назад была основана земная колония. Сейчас одна из самых процветающих и относительно независимых от метрополии. В прошлом месяце Арсений в связке с гештальтом отправил туда груз сельскохозяйственного генетического материала. Обозреватели новостных каналов были обеспокоены растущим недовольством колонистов, многие прогнозировали скорое объявление Кортасаром суверенитета. Такой расклад вполне устраивал Арсения.
Клетка, замедлившись, подплыла к кораблю. Состыковалась. Прилипла к серебристой капле, слившись с ней воедино.
Уравниваем давление.
Арсений терпеливо ждал.
Затем стена разомкнулась дифрагмой, открывая доступ в коридор. Нет, не просто в коридор. Скорлупу, в которой предстояло прожить годы. С высокой степенью комфортности и эргономичности.
Арсений отдал приказ.
Электроника ожила.
Звездолет связался с Бостонским ЦУПом, и ему проложили коридор. Еще один запрос – к станциям Меркурия. Все это время наноботы скрупулезно, атом за атомом, собирали солнечный парус. Километры тонкой пленки, главный двигатель этой космической тюрьмы.
Окрестности Солнца кипели. Большая часть эмигрантов перебиралась на газовые гиганты и их спутники. Единицы, вроде Арсения, навсегда покидали Землю. Те, кто выбрал долгий путь, направились к максимально удобным для человека мирам – Глиссу и Эпсилону Эридана. Арсений же не исключал возможности, что у тамошних слабых губернаторов правительство может потребовать экстрадиции беглецов.
Парус раскрылся полностью.
Стал жестким.
Земля ухнула в гравитационный колодец.
Разгон.
Грядущие годы полета нисколько не тяготили Арсения. Как и все люди, он был практически бессмертен. И, соответственно, умел бороться со скукой. Самообразованием, психотренингами, общением с бортовым компьютером. Можно было залечь в анабиоз, погрузившись в океан контролируемых сновидений, выбрать себе реальность по вкусу и прожить чью-то чужую жизнь.
Все это не имело значения.
Никто не вернет ему дом на холме.
6
Он поставил ногу на нижнюю ступеньку.
Отец курил трубку, запах вишневого табака смешивался с кухонными ароматами и букетом луговых трав. На плечо села стрекоза. Арсений быстро и решительно поднялся на веранду и открыл дверь. В гостиной окна были затемнены, старенький кондиционер гонял холодные потоки воздуха. С кухни доносился звон тарелок, и Арсений поспешил туда. Он, конечно, понимал, что спешить во сне не слишком хорошо получается. Ноги переставлялись с трудом, как у сомнамбулы. Обычно такое случается, если тебе снится кошмар, ты долго пытаешься от кого-то убежать, но слаб для этого, а окружающее живет по иным, неподвластным тебе законам. В закоулках сознания дремала информация о том, что он убегает. На самом деле. Или будет это делать через сотни лет. Но это никчемные воспоминания о будущем, а сейчас он дома, в пронзительно ярком и осязаемом миге настоящего, и здесь его никто не преследует, а, скорее, наоборот – хотят накормить обедом, обсудить день и занять чем-то интересным. Сейчас спустится папа, они вместе сядут за стол. Плавно потечет беседа… Арсений преодолел последние несколько метров до кухни, нажал ручку двери и потянул на себя. Дверь скрипнула – она была деревянной. Настоящей. И вот он на кухне. Мать, смуглая, с перехваченными резинкой вьющимися волосами, хозяйничает у плиты. За окном – бескрайняя степь. На столе уже разложены тарелки и приборы, в супе плавают фрикадельки, от них идет пар. Мама, Арсений хочет ее позвать, но изо рта раздается невнятное бульканье.
Мать оборачивается.
Ее глаза широко распахнуты, Арсений погружается в них и видит, что он уже не на кухне, а в черном пространстве без стен, пола и потолка, утыканном гвоздиками звезд, и все, что ему дорого, мчится прочь с околосветовой скоростью…
На самом деле мчится.
Завершаем торможение.
Голос бортового компьютера.
Арсений обнаружил себя лежащим на койке в тесной каюте космического корабля. Пока он спал, иллюзия обширности помещения не поддерживалась, и сейчас он мог наблюдать каюту во всем ее унылом однообразии.
Сменить интерьер?
Арсений потянулся.
Зевнул.
Оставь. Мы ведь уже прилетели?
Система Тигардена, с нами уже связалась служба миграционного контроля.
Арсений молча кивнул и вышел в коридор. Перемещение в главную рубку заняло несколько секунд.
Дай картинку.
Компьютер услужливо активировал прозрачность обшивки. Снаружи – все та же тьма, а вот прямо по курсу… Огромный серп Кортасара, чуть красноватый под лучами местного солнца. Серпик поменьше – один из двух естественных спутников, второй сейчас скрыт за диском планеты. И далекое багровое марево Звезды Тигардена справа.
Спустя час корабль пристыковался к шлюзовой ячейке пересадочной станции. Арсений пошел встречать чиновника-мигратора. Когда диафрагма разомкнулась, он увидел низкорослого человека, приветливо махнувшего ему.
– Здравствуйте, Арсений. – В руках чиновник держал планшет со стилосом. – Надолго к нам.
– Рассчитываю на постоянное место жительства.
Чиновник хмыкнул и поставил галочку.
– Навигационный анализ и пункт приписки свидетельствуют о том, что вы с Земли.
Арсений кивнул.
– Очень хорошо. Вы владелец корабля?
– Да.
Очередная пометка.
– Придется, как вы понимаете, пройти повторную регистрацию. А также провести десять дней в карантине, пока мы не разберемся с вашими микроорганизмами.
– Конечно.
– Ваша профессия?
Арсений замялся.
– Диспетчер управления полетами.
Чиновник просиял.
– Что ж, Арсений, единицы, вроде вас, нам нужны. Теперь вы можете присоединиться к Кортасарскому планетарному гештальту.
В глазах у Арсения потемнело.
– Что вы сказали?
Чиновник улыбнулся. Впрочем, нет. Не чиновник. Миллионы человеческих особей расплылись в лучезарной улыбке.
– Нам будет уютно вместе.
2012
Под парусом сквозь осень
За стёклами веранды шёл проливной дождь.
Николай поднялся, чтобы поставить одну из панелей на проветривание. Осенний шёпот ворвался внутрь, прогулялся холодком по ногам, заставил Ирму плотнее укутаться в шаль.
Здесь они были стариками.
Ветер шевельнул седеющие волосы Николая. От кружки в его руке поднимался пар. Сделав обжигающий глоток, старик устремил взор туда, где простирался заброшенный сад. Ещё дальше начинался спуск к реке. В просветах между деревьями виднелась угрюмая свинцовая лента, несущая свои воды к западу.
– Сколько мы здесь прожили? – вдруг спросила Ирма. – Сто лет? Или двести?
Николай обернулся к жене.
– Ты же знаешь. Не больше шестидесяти.
Они посмотрели друг на друга. И увидели стремительно несущийся временной поток, пожирающий людей, события и города. В их глазах жили иные эпохи, иные пространства. Молодость, взрослеющий сын, дальние странствия, прогулки под дождём, смех и ссоры… И ночи, заполненные страстью и нежностью.
Всегда вместе.
Когда настал момент конструирования, они выбрали безмятежную старость в доме, который значил для них слишком много. Второй шанс – это хорошо. Но почему бы не познать то, к чему неумолимо двигались поколения их предков?
– Ты улыбаешься, – сказала Ирма.
Ароматы осени.
Я люблю тебя, хотел сказать Николай.
Но не сказал.
Ирма прочла это во взгляде.
***
Первые двадцать лет корабль набирал скорость, подгоняемый солнечным ветром. Это был компактный аппарат, пристроившийся к необъятному звёздному парусу. Нагромождение цилиндров и кубов, выступы и наросты непонятного предназначения. И огромное полотнище из полимерной ткани, влекущее за собой эту несуразную на вид конструкцию. Так выглядел один из первых земных звездолётов.
За пределами Системы фотонный ветер начал слабеть. Корабль ещё несколько лет двигался в инерционном режиме, затем включились бортовые лазеры, вынесенные за корму.
Спустя год корабль достиг своего предела, одной десятой скорости света. Это значило, что впереди – долгое путешествие сквозь тьму и тишину.
Сто двадцать лет.
А потом начнётся торможение.
***
Поленья аккуратными рядами лежали на полках. Десятки и сотни кругляшей, вписанных в прямоугольные ячейки. Дровяная стена. В этой же комнате располагался камин, в пасти которого весело потрескивал огонь.
Ирма отложила книгу, заслышав шаги.
– Как там, дорогой?
Николай направился к камину, чтобы погреться.
– Моросит. Лужи везде.
В окне всё это было видно и так. Но женщина сидела спиной к проёму в кресле-качалке и не хотела подниматься. Возраст уже не тот.
– А помнишь нашу московскую квартиру? – вдруг спросил Николай.
– Там в октябре всегда холодно, – откликнулась жена.
Николай грустно улыбнулся.
– Потом появилось автономное отопление. Пока всё настроили… Сенечка ещё бегал, мешал…
При упоминании сына лицо Ирмы окаменело. Задорные искорки в глазах поблекли. Николай стоял вполоборота к жене, но эти изменения от него не укрылись. Увидев, как Ирма осунулась, он тотчас пожалел о сказанном. И постарался перевести разговор на другую тему:
– Звонили Стрельбицкие. Предлагают собраться на этой неделе. Шашлычки там… Если погода наладится.
Жена встрепенулась.
– Что ты ответил?
– Согласился, конечно. Мы давно не виделись, есть что обсудить. Да и шашлыков хочется.
– Лучше колбасок.
– Одно другому не мешает, – Николай сухо рассмеялся.
Неловкость растворялась.
Они с женой редко говорили о сыне. Старались вообще не говорить. Решили так: настанет момент, и всё образуется. А если будет совсем невыносимо, они увидятся с Арсением здесь. Это лучше, чем ничего.
***
Звездолёт направлялся к Тау Кита.
Несколько столетий назад там были обнаружены четыре экзопланеты, приближавшиеся по своим параметрам к земному стандарту. Система Тау Кита отстояла от Солнца на двенадцать световых лет. Наибольший интерес представляли миры, обозначенные буквами «E» и «F». Планета E вращалась в 54 астрономических единицах от своего светила. Чтобы выйти на орбиту этого мира, пришлось бы задействовать весь навигационный ресурс звездолёта.
Десятилетиями человечество мечтало о колонизации, но технологии не позволяли вырваться за пределы Системы. Требовались титанические усилия по строительству ковчегов, пригодных для обитания людей. Но как защититься от космического излучения? Как прожить в металлической скорлупе без малого полтора столетия? Самым очевидным решением казалось использование астероидов. Можно было выдолбить булыжник изнутри, заполнить полость кислородом, сформировать экосистему и придать астероиду вращательный импульс. Это позволило бы обеспечить пассажиров минимальной гравитацией.
Вопрос упирался в излучение и продолжительность полёта. Люди, стартовавшие с Земной орбиты в тридцатилетнем возрасте, практически не имели шансов увидеть чужой мир. Даже с возможностями современной медицины. Цели смогло бы достичь лишь второе поколение астронавтов. Организмы этих людей настолько изменятся, приспособившись к низкому тяготению, что высадка на поверхность планеты станет для них невозможной. Хрупкие кости, атрофированные мышцы… Верная смерть.
Оставался лишь один выход.
И этот выход лежал в сфере цифровых технологий.
***
В субботу тучи разошлись.
Ветер лениво перемешивал серые клочья над скелетами осыпающихся деревьев. Проступившая голубизна подарила ощущение свежести. Пахло костром и жареным мясом.
Четверо стариков собрались в саду.
Женщины раскладывали мясо и колбаски по тарелкам, мужчины нарезали хлеб и овощи. Ближайший магазин стоял в нескольких километрах севернее, так что каравай решили сделать в хлебопечке. Получилось неожиданно вкусно.
– Совсем вы пропали, – сказал Стёпа Стрельбицкий, со скрипом усаживаясь на раскладной стул. Был он человеком грузным и неповоротливым. – Мы уж думали, сменили локацию.
– Что ты, – отмахнулась Ирма. – Нам пока и здесь хорошо.
От мангала шёл ароматный дымок.
– Зимовать тут думаете? – спросила Маша.
Глупый вопрос. Вежливый, но глупый. Все они играли в игру под названием «Всё, как обычно». Упорно не замечали регуляторы реальности. Делали вид, что нельзя закольцевать эту осень на себя. Бесконечное повторение дождей, прояснений, листопадов и ветров. Кто-то выставлял регуляторы на смену сезонов, кто-то предпочитал жизнь в янтаре. Те, кто поселился в осенней локации, выбрали второй вариант.
– Как и последние пять лет, – хмыкнул Николай. И принялся задумчиво жевать шашлык.
– А мы перебираемся, – вдруг заявил Стёпа.
Николай уставился на друга.
– Зачем?
Запахи осени, крики перелётных птиц… Всё это умиротворяло. Настраивало на размышления.
– Сам посуди, – неспешно заговорил Стрельбицкий. – Годы пролетают, а здесь всё по кругу. Без изменений. Я раньше любил путешествовать, часто в горах пропадал с Машей. Ты знаешь, мы в экспедиции и познакомились. Не сиделось на месте. А тут…
– Уныло всё, – закончила Стрельбицкая мысль супруга. – Хоть на стенку лезь.
– Поменяйте настройки, – сказала Ирма.
– Не то, – покачал головой Стёпа.
– Вы хотите наружу, – догадался Николай. – Вам надоело лететь.
– В точку, – кивнул Стёпа, подцепив вилкой помидор. На пикник они взяли одноразовые деревянные вилки. – Ты прав.
– Но мы и половины пути не проделали, – заметила Ирма.
Никто ей не ответил.
Об этом тоже не стоило говорить.
– Коля, – начал Степан, подбирая слова. – Кончайте уже дурить с Ирмой. Арсений скучает. Ему не хватает родителей.
– Хватит! – чуть не закричала Ирма. От звука её голоса Стрельбицкие вздрогнули. – У вас никогда не было детей, как вы можете судить?
Николай понял, что посиделки завершены.
Их давняя дружба – тоже.
***
Люди поняли, что от законов природы не нужно защищаться. Их можно обойти. Зачем выстраивать сложные экосистемы, разрабатывать энергощиты и компенсаторы перегрузок? Зачем вкладывать сумасшедшие деньги в разработку астероидов?
Разумы путешественников можно загрузить в виртуальную среду, моделируемую бортовым ИИ. Разумеется, живые люди не уходили в вирт просто так. Кто-то прожил долгую жизнь и не хотел умирать в дряхлеющем теле. Кто-то погиб, успев сохранить предыдущую версию себя, а затем активировав страховку.
Человеческое сознание бессмертно.
В отличие от хрупкой оболочки.
Арсений испытывал новый летательный аппарат где-то на орбите Марса, когда это случилось. Вышел из строя какой-то узел. В Центре сказали, что их сын не страдал. Просто сгорел в ослепительной плазменной вспышке. Все годы, которые они ему отдали, все бессонные ночи и сумеречные сказки – всё это сгорело в одну секунду.
Такими были все колонисты. Мёртвыми душами, странствующими в иллюзорных мирах, сконструированных компьютером.
Когда корабль достигнет системы Тау Кита, начнётся колонизация нового мира. Будет свёрнут солнечный парус. Запустятся принтеры. Сначала звездолёт расширит жилое пространство, напечатает дополнительные отсеки и создаст орбитальную станцию. Затем ИИ начнёт собирать тела и переселять в них бесплотные человеческие сознания. Цифровая среда быстро опустеет. Появятся шаттлы, планетарные базы.
Начнётся освоение чужого мира.
Ирма и Николай любили своего сына. Но они не могли смириться с его смертью. Не могли заставить себя воспринимать последнюю копию, как живого человека.
Поэтому не виделись без малого шестьдесят лет.
***
Арсений поселился в квартире своего детства. Той самой, что три столетия назад даже не отапливалась осенью. Москва была населена однотипными фантомами, с которыми он иногда разговаривал. Для себя Арсений выбрал образ маленького мальчика. Хотелось побыть немного там, где он прежде был счастлив…
«Прежде» растянулось на десятилетия.
Однажды в несуществующую дверь позвонили. Арсений пил чай на кухне. Был разгар лета, стрекотали кузнечики. Все окна – нараспашку. Скоро появятся комары, но это его не смущало.
Арсений открыл дверь и остолбенел. На пороге стояли его родители. Постаревшие. Такими он их видел в последний раз, ещё на Земле.
– Пойдём, сынок, – сказал Николай. – Прогуляемся.
ноябрь 2017
Что сказал бы Конфуций
Наступило время сказки.
Кирилл понял это, когда дети стали по одному стягиваться в его каюту. Лепестки диафрагмы беззвучно всасывались в переборку, пропуская малышей, решивших навестить предка. Все они любили его. И маленький Артур, едва научившийся ходить. И Селеста, гордившаяся тем, что доросла до первого уровня обучения. И Михель, предпочитающий прогулки в невесомости всем остальным развлечениям.
Внуками их назвать было нельзя.
Кирилл слишком стар для таких определений.
Потомки.
– Дедушка, – робко начала Селеста. – Сегодня ты расскажешь нам сказку?
Добродушно хмыкнув, Кирилл развернул своё кресло к гостям. Ему было около пятисот лет, но представители всех новых поколений уважительно именовали его «дедушкой».
– Опять не спите?
Артур вертел в пухлых ручках любимую головоломку. Миниатюрные призмы и шарики со щелчками меняли позиции.
– Нам разрешили, – сказал Михель.
Кирилл мог включить внутреннюю связь и всё выяснить. Но делать этого не стал. Его потомки любили сказки. Как и все нормальные дети.
Их дом-корабль вращался на орбите Янссена, почти в сорока световых годах от Земли. Так теперь жило всё человечество. Странники, с лёгкостью меняющие планеты и спутники. Галактика стала уютной, когда их раса научилась прокладывать червоточины. Целая сеть транспортных тоннелей, связавших миры воедино.
Люди жили долго и путешествовали быстро.
Но так было не всегда.
– Ладно, – сдался Кирилл. – Ваша взяла.
Дети радостно захихикали и начали мутузить друг друга. Кирилл спокойно наблюдал за их невинными шалостями.
Панорамное окно позволяло рассмотреть в мельчайших деталях залитый лавой шар Янссена. Полностью непригодная для жизни планета, к тому же отсутствует осевое вращение. Энергетические экраны, защищавшие дом-корабль от ярости местной звезды, сигнализировали бортовому компьютеру о повышенном расходе энергии.
Кирилл был старейшим обитателем звездолёта. И одним из наиболее авторитетных. Полвека назад он передал капитанство Джошу, прадеду Михеля. Теперь можно насладиться старостью – все ответственные решения принимались другими людьми. Изредка потомки обращались к Кириллу за консультациями. Лет пять назад случилось полноценное голосование – семья не могла определиться с выбором планеты для годичного отпуска.
– Итак, – Кирилл поскрёб наметившуюся щетину. – Что вам рассказать?
– Про Землю! – выпалила Селеста.
Они знали все его истории. Но любили повторы, как и все нормальные дети.
– Скучный мирок, – поморщился дед. – Давайте лучше про Мидгард поговорим.
– Нет-нет, – встрял Михель. – Нам всё известно.
– Что известно?
– Папа сказал, что человечество могло погибнуть, – заявила Селеста. – ИскИны чуть не погубили всех нас.
– Ерунда, – отмахнулся Кирилл. – Всё было не так, ваш папа напутал.
– А вот и нет, – возразил Артур, оторвавшись от головоломки. – Папа никогда ничего не путает.
– Серьёзный аргумент, – согласился Кирилл. – Но я там был и всё видел собственными глазами. Поняли?
Дети энергично закивали.
– Сейчас вы всё узнаете, – кресло, повинуясь воле Кирилла, скользнуло к притихшей детворе. – Готовы?
И он начал свой рассказ.
***
Некогда люди жили на дне гравитационного колодца, их мир назывался Землёй. Время измерялось не субъективными годами и не галактическим стандартом. Точкой отсчёта было рождение Иисуса Христа, одного из полузабытых богов древности.
Единства среди людей не было. Народы жили, отгородившись условными границами от соседей. Периодически вспыхивали войны. Известно ли вам, что такое война? Бессмысленное взаимное истребление ради сомнительных целей. Иногда цели были религиозными, но гораздо чаще – экономическими.
Что такое экономика? Ну, это когда производится некий товар и продаётся за деньги кому-то. Товаром может быть еда. Или одежда. Вы, конечно, скажете: не верим, разве имеют ценность обычные бумажки с цифрами? Репликаторы ведь могут создать что угодно. Всё так, мои юные друзья. Но в те времена таких технологий ещё не было…
Территории, которые люди отгородили границами, назывались странами. Были слабые и сильные страны, большие и маленькие. Существовала даже страна размером с городской квартал. Лидеры сильных стран постоянно враждовали друг с другом, делили сферы влияния, изобретали новые эффективные инструменты для убийства живых существ. Эти инструменты назывались оружием. Не верите? Именно так всё и было, хотите вы того или нет.
Однажды оружие стало разумным.
Лидеры трёх сильнейших стран поняли, что посылать своих солдат на поля сражений не обязательно. Кто такие солдаты? Это те, кого учили искусству войны. Так вот, дети, вместо них мы додумались использовать машины. С этого момента генералы могли сидеть в своих кабинетах, удалённо наблюдая за картиной боя. Механизмы истребляли людей в бедных странах и сталкивались с другими механизмами в богатых. Те, кто управлял этими устройствами, чувствовали себя уверенно, ведь им ничто не угрожало. Но и этого командующим показалось недостаточно. Тогда они воспользовались имевшимися разработками и создали первый ИскИн. Видимо, хотели снять с себя ответственность за военные преступления. Пусть машина управляет машинами, а то, что происходит на экранах – не нашего ума дело.
Против создания ИскИна много кто выступал. Люди боятся всего, что не могут понять. Учёные в один голос твердили, что виртуальный разум уничтожит человечество. Видите ли, при всех своих достоинствах искусственный интеллект бездушен. В нём, как полагали ранее, не заложена эмпатия. Наверное, люди подобному сверхсуществу представляются балластом, от которого следует незамедлительно избавиться.
Хотите знать, что случилось дальше? Михель, отрегулируй влажность в каюте. Спасибо, дружок.
А дальше было вот что. Конфликты множились, люди объединялись в мощные военные блоки и угрожали друг другу ядерным оружием. Слышали о таком? Жуткая вещь, но её уже четыре столетия никто не использует. Ядерные ракеты могли похоронить нашу цивилизацию. Но враждующие группировки не останавливались, повышали ставки и делали ракеты всё более смертоносными.
Наступил день, когда были отданы приказы и нажаты кнопки. Что такое кнопка? Ну, сейчас мы пользуемся мыслеуловителями, а в ваши головы вживляются лингвистические блоки. Я вот, например, не могу отдать бортовому компьютеру ментальный приказ, а ваш папа – может. А в те дремучие времена нужно было жать на кнопки и сенсоры, так вот, дети.
Военные думали, что ИскИн будет координировать атаку. Но всё случилось иначе. Разум, не ведавший жалости и сострадания, остановил бойню. Одни ракеты были перенаправлены, другие – перехвачены. Все эти страшные штуки ИскИн вывел на орбиту, превратив в груду металлолома. Чтобы убрать этот мусор, ушло несколько десятилетий…
Хотите узнать, что было потом?
ИскИнов стало много. Они расплодились в большом количестве и стали управлять Землёй. Ненавязчиво – так, чтобы у людей сохранялась иллюзия свободы. ИскИны научили нас разумному сосуществованию. А затем покинули Солнечную систему и бесследно исчезли.
Где они сейчас?
Кто знает…
***
Закончив рассказ, Кирилл посмотрел на притихших потомков. Артур мирно посапывал, положив голову на колени сестры. В руках малыш сжимал свою любимую головоломку. Михель и Селеста заворожённо слушали.
– Можете спать здесь, – разрешил Кирилл. – Я выращу себе вторую кровать.
– Спасибо, дедушка, – улыбнулся Михель.
Кирилл приблизился на своём кресле к дальней стене, транслирующей панораму раскалённой планеты. В черноте космоса раскинулись неведомые созвездия, а в памяти старика ещё теснились полузабытые образы. Кирилл припомнил древнего философа Конфуция, учившего своих последователей одной простой вещи. Уважать родителей. Интересное совпадение: именно на родине Конфуция был создан разум, остановивший войну и спасший человеческую расу.
А ведь мы, неожиданно подумал Кирилл, можем называть себя родителями ИскИнов. Почему они должны воевать со своими творцами? Да, они лучше и умнее нас, но что это доказывает? Так и должно быть, они же наши дети. А что делает ребёнок, если видит, что дом его отца и матери обветшал? Занимается ремонтом.
Кирилл улыбнулся своим мыслям.
Где-то в космической бездне электронные потомки людей строили свой мир. Странный и непостижимый. Но перед тем как уехать, они помогли родителям.
ноябрь 2017
Автономия
Вековая тишина разбилась вдребезги.
Всё началось с едва уловимого механического шелеста. Ожили системы жизнеобеспечения, начал вырабатываться кислород. Домашний ИИ запустил тестовый режим. В помещениях загорался свет, полы становились то тёплыми, то холодными. По трубам и трубочкам циркулировала вода. Мигнули индикаторы сплит-панелей, холодильной камеры, посудомоечной машины. Принтер начал печатать еду.
Диагностика гибернационных капсул.
Комната, в шутку названная хозяевами «склепом», озарилась матовым сиянием. В стенах очертились окружности. Крышки отсеков неслышно сдвинулись, выпуская из помигивающих датчиками сумрачных недр четыре капсулы. Устройства плавно скользнули по направляющим и сошлись в центре комнаты, формируя крест. Прозрачные колпаки втянулись в корпуса.
Люди очнулись.
Каждая капсула хранила бесценный груз. Мужчина лет сорока, крепкий и подтянутый на вид. Красивая русоволосая женщина. Мальчик лет двенадцати с ёжиком непокорных тёмных волос. И шестилетняя девочка, улыбающаяся во сне.
Первым глаза открыл мужчина.
Разгерметизация капсул привела к распаду взвеси, поддерживавшей жизнь в хозяевах. Учёные называли эту взвесь контролируемой нанотехнологичной субстанцией, простые люди – туманом.
Мужчина закашлялся, прикрыл глаза рукой и медленно сел. Зрачки постепенно адаптировались к полумраку «склепа». Начали приходить в себя и остальные жители дома.
Его семья.
Те, кто провёл двести лет в криогенных грёзах.
***
Паланга была одной из земных колоний, отделившихся от метрополии в Эпоху Распада. Аграрный мирок, поднявшийся на туризме и биотехнологиях. Когда предки Дениса перебрались сюда с Эридана, они были уверены, что обрели надёжную гавань. Такие планеты не трогают. На Паланге жили мирные люди, а весь флот состоял из десятка катеров, расправлявшихся с опасными астероидами.
Денис, как и весь его род, занимался проектированием автономных домов. Штучный товар, которым интересовались единицы. Ритм жизни на Паланге всегда был неспешным, поэтому мобильностью зданий никто не интересовался. Люди покупали гектары плодородных земель и строили там родовые гнёзда. Даже с появлением крупных мегаполисов ситуация мало изменилась.
А потом к власти пришёл диктатор.
Правительство Паланги ввязалось в затяжной конфликт с Альянсом Змееносца. Это была сложная игра могучих политических блоков, объединивших десятки звёздных систем. Фаза «холодной войны» могла в любой момент перерасти в «горячую».
Денис помнил гнетущую атмосферу милитаризации, наращивание вооружений, финансовый кризис, поразивший все отрасли экономики. Туристы почти исчезли. Многие компании разорились либо вывели капиталы в другие миры. Выросли налоги, подскочили цены.
Именно тогда Денис решил потратить добрую половину сбережений на строительство автономного дома. Его не устраивали стационарные варианты, привязанные к земле. Хотелось чего-то мобильного, приспособленного к любым катаклизмам и вероятным сценариям Апокалипсиса.
Поэтому Денис построил дом-корабль, способный погружаться на дно океана, закапываться в землю и даже выходить на планетарную орбиту. Единственное, что было не подвластно жилищу нового поколения – прыжок к звёздам. Гипердвигатель стоил слишком дорого, такую покупку могло себе позволить лишь государство. Ну, и отдельные корпорации.
Денис не переживал.
Замкнутые циклы, реализованные в рамках проекта, позволяли дому автономно существовать столетиями. Жилище трансформировалось по желанию владельцев, выдвигая открытые террасы, убирая крышу либо полностью герметизируя всё внутреннее пространство. Энергетические накопители впитывали буквально всё – солнце, ветер, тепло планеты. Существовали и резервные генераторы, работающие на основе вырабатываемого конвертером водородного топлива. Атомы расщеплялись, перестраивались в новые структуры. Топливо делалось из всего, что могло окружать дом снаружи.
Идея была в том, чтобы погрузиться в гибернационные капсулы, заснуть и переждать бурю. В спящем режиме дом максимально экономит энергию. Оставалось разобраться с последней деталью головоломки.
На какое время ставить будильник.
***
Семья собралась в столовой, чтобы позавтракать. ИИ заменил одну из стен панорамной плоскостью с записью шумящего водопада. Комната наполнилась звоном тарелок и столового серебра.
– Папа, скоро мы выйдем на поверхность? – спросил Андрей.
Лия угрюмо ковырялась в каше.
– Давай-ка ешь, – строго сказала Нина, жена Дениса. – А то никуда не выйдешь.
– Там ничего нет, – огрызнулась девочка.
– В смысле? – опешила мать.
– Планета умерла, – девочка глубокомысленно подняла пальчик. – Так папа сказал.
– Постойте, – сказал Денис, дожевывая кусок отбивной. – Этого мы знать не можем. Костик ещё не подал отчёт.
Чтобы немного очеловечить ИИ, Денис назвал его Костиком.
– А долго ждать? – уточнил Андрей.
Денис покачал головой.
– Сегодня всё узнаем.
Отправляя семью в капсулы, он был готов к подобным разговорам. Дети нуждаются в просторе, чистом воздухе, в лесах и морях. Детям нужны домашние питомцы. Они хотят с кем-то дружить, общаться. Всего этого он им дать не мог. Но это лучше, чем смерть.
– Не хочу кашу, – Лия жалобно посмотрела на отца. – Можно её выбросить в утилизатор?
– Нет, – вступила в разговор мать.
– Ешь, – кивнул Денис. – Нам всем нужно набираться сил. И маленьким девочкам – тоже.
Они слишком долго прожили в тумане.
– Кто здесь маленький? – обиделась Лия.
– Я, наверное, – хмыкнул Андрей.
***
Денис вспомнил трёхнедельную панику, связанную с обострением конфликта. Поговаривали, что вражеский альянс готовит ударный флот для нападения. Об этом кричали все каналы.
Семья Дениса уже перебралась на дом-корабль. Отпуск они решили провести на Архипелаге Карлоса.
Прекрасные были деньки.
Дети сутками играли на пляже с местной ребятнёй. Там стояла рыбацкая деревушка. Домики, крытые широкими листьями, жестяной магазин, несколько лавок, кафешка… Ощущение безмятежности было разрушено новостными лентами. Дикторы в виртуальных средах прогуливались по призрачным мирам с видеовставками, графиками и прямыми трансляциями, вытаскивали из небытия изображения чужих кораблей и пугали, пугали, пугали…
Трижды они с женой поругались. Атмосфера была гнетущей. А затем прибыл корабль с беженцами из соседней системы. Эти люди рассказывали страшные вещи. Денис входил в сообщества беженцев, задавал вопросы. И понимал, что большой войны не избежать.
И тогда они приняли окончательное решение.
***
Костик собрал их в гостиной и включил панорамный обзор. Люди сидели, заворожённо глядя на бескрайний лесной массив. Колышущийся на ветру зелёный океан. Чистое голубое небо. Неужели Паланга так быстро восстановилась после войны? Денис думал, что проверит системы, выставит новую дату и снова уложит семью в капсулы. Из термоядерного ада так быстро не выбираются.
Но вот она, планета.
Чистая и безмятежная.
– Есть текстовый отчёт, – сообщил ИИ. – Озвучить?
– В сжатом виде, – попросила Нина. – Только суть.
Далеко на западе возвышался горный массив.
– Предварительный анализ показал, что планета пригодна для жизни, – сообщил Костик. – Радиационный фон в норме. Видимые разрушения не обнаружены. Экосистема в порядке.
– Папа, это же здорово! – обрадовался Андрей.
Денис остановил сына жестом.
– Продолжай, Костик.
– Согласно заложенной инструкции, я поднял дом на поверхность, воспользовавшись старой шахтой. Взял новые пробы. Сейчас мы летим на высоте трёхсот метров, держим курс на север.
– Воздух пригоден для дыхания? – с надеждой поинтересовался Денис.
– Вполне, – подтвердил ИИ. – Количество вредных веществ уменьшилось в сравнении с прошлыми столетиями.
– Враждебные формы жизни?
– Отсутствуют.
Денис обменялся красноречивыми взглядами с членами своей семьи. Дети были счастливы. Жена улыбалась.
– Выдвигай террасу, – приказал Денис.
Одна стена потемнела, сместилась вправо. За ней открылось обширное помещение, служившее в былые дни обзорной террасой. Купол крыши разъехался диафрагмой.
Свежий воздух ворвался внутрь.
Денис услышал пение птиц.
Скачать книгу