Скрываясь в объятиях тьмы… бесплатное чтение

Марина Дечко
«Скрываясь в объятиях тьмы…»

Пролог

Его глаза, внимательные, и от этого только более смертоносные, следили за каждым движением. Он шел за ней по пятам, зная, что может оставаться незамеченным в темноте.

Тьма…

Она была его прародительницей, источником, из которого он черпал свои силы.

Он был ее началом и продолжением, рожденным вновь для того, чтобы провести ее в этот бренный мир. И он вел ее, следя за новой жертвой.

Девушка испуганно обернулась.

Тонкие каблуки быстрее застучали по мокрому асфальту, пронзая этим звуком ночную тишину. Она учащенно дышала, стараясь быстрее добраться до дома. Она спешила, ибо опасность серыми глазами наблюдала за ней.

Он даст ей уйти сегодня.

Но лишь затем, чтобы прийти за ее жизнью завтра.

И вновь серые глаза беззвучно утонули в объятиях тьмы…

Глава 1.

За окном лил дождь. Огромные, как горошина, капли сплошной стеной падали на землю. Они, одна за другой спешащие в этом последнем полете, с грохотом разбивались о траву, махровым зеленым ковром укрывающую лужайку перед нашим домом. Некоторые небесные слезинки, которым посчастливилось долететь до моего окна, спешили в раскрытые ладони через небольшой проем, оставленный мною для того, чтобы чувствовать запах этого унылого посланника.

В отличие от других, мне нравился дождь. Я слушала его тихую песню и понимала ее всей душой. Мне казалось, что он мог выразить печаль нашего мира. Тихим шелестящим голосом мокрой листвы он говорил нам о тысячах сердец, которым не суждено связать друг с другом свои жизни. Легким, переливающимся, словно рожденным звоном колокольчиков, тембром пел о былых временах, свидетелем которых был. Рассказывал истории миллионов судеб, что успел повидать. И я слышала это.

С самого детства передо мной оказалось открыто многое. То, что скрывалось от глаз других людей. Кто-то свыше не поленился одарить меня странным умением, и теперь мне лишь оставалось с этим жить. Бывало, я могла заглянуть в глаза человека и увидеть все то, что ему предстояло пережить. Я без труда находила в этом маленьком окошке человеческой души все сомненья и страхи, мешающие людям добиться успеха в жизни, останавливающих их на полпути. Видела беды, которые их ждут впереди. Но главное для себя самой я находила в том, что временами становилось ясно, как всего этого можно избежать. Конечно, в глубине глаз таилось и истинное счастье, но так немного людей одарено им!

Нужно сказать, что возможность видеть судьбы других росла вместе со мной. Вскармливаемая моими душевными терзаниями, она неотступно следовала за мной по пятам. Если в раннем детстве подобное случалось как казуистика, да и образы увиденного мне не удавалось оценить в полной мере, то чуть позже глаза большинства встречных говорили со мной на одном языке.

Уже давно на моем пути появилась точка отсчета. Однажды, когда мне было еще тринадцать, я, в очередной раз слушая рассказ подруги о празднике, на который сама отказалась идти, просто посмотрела на нее и не смогла отвести глаз. Передо мной открылось будущее Наташи. То, которое ожидало ее уже достаточно долго, и от которого было сложно уйти.

Я видела, как светлые силуэты, сотканные из ауры, что люди носят при жизни, стоят рядом с ее сестрой. В свои короткие тринадцать лет я совершенно точно могла понять одно: эти силуэты пришли в наш мир для того, чтобы стать проводниками малышки в совершенно иной мир, скрытый за завесой тайны. Этот мир, посланцами которого служили души, видимые мною, принадлежал другим Силам, и промедления они не прощали. Для меня оставалось неизвестным, как эти Силы отнесутся к моему вмешательству, но тогда такие вопросы даже не возникали в сознании. Хотелось лишь одного – предотвратить то, что удалось увидеть.

Понимая все и, как никогда, желая помочь, я рассказала о своем видении подруге. Я просила, чтобы ее сестра была осторожной, чтобы она внимательно читала Знаки Судьбы, но все мои мольбы остались без ответа.

Как всегда, жизнерадостная Наташа только рассмеялась мне в лицо, ответив, что я слишком увлеклась мистическими рассказами и фильмами ужасов. Признаться честно, ее настроение в тот миг заставило меня усомниться в самой себе. Я постаралась выбросить все из головы и жить обычной жизнью с ее рутинными событиями.

И за эту ошибку мне пришлось дорого заплатить.

Но урок остался в детской памяти навсегда. В то время я поняла, что лишь себе можно доверять, забыв обо всем другом – об уверениях друзей, предчувствиях, рассказах.

Спустя две недели ее сестренки, пятилетней Катюши, не стало. Милый образ малышки как напоминание о моем проклятии до сих пор не дает мне спокойно жить. В каждом проходящем мимо пятилетнем ребенке глаза видят ее. Порой даже детский смех заставляет меня обернуться в слабой надежде на то, что все еще можно исправить. Но нет! Это другие дети радуются жизни, и другие девочки идут рядом со своими матерями. Гибель сестренки моей лучшей подруги стала для меня одновременно началом и концом всего. Именно она перевернула все мое мировоззрение.

Произошедшее поставило жирную точку на нашей дружбе, существовавшую ровно столько, сколько я себя помнила. Вот так в этой жизни можно одним махом перечеркнуть все, что было. Подруга не только обвинила меня в гибели своей младшей сестренки, но и не поленилась рассказать всем, что во мне живет нечто темное, способное запросто проклясть человека, или еще хуже – обречь его на гибель.

«Ведьма!», - ее крик, приходящий вместе с ночными кошмарами, разрывает тишину ночи, вновь и вновь повторяясь в памяти. Как напоминание о самой себе.

Поначалу мне удавалось как-то справляться с насмешками одноклассников, раздававшимися на каждом углу. Но вскоре это бедствие приобрело поистине вселенские масштабы. Сама того не желая, я своим поведением отгоняла потенциальных друзей, хотя таких и было-то немного. Боясь увидеть в их глазах что-то дурное, чего уже не избежать, я старалась отводить взгляд каждый раз, когда встречалась с глазами других.

Думаю, не нужно объяснять: из-за жестокости, присущей всем подросткам, я прослыла синим чулком. Со мной перестали здороваться, приглашать на вечеринки и просто говорить. Я сама себе думала, что если бы когда-нибудь упала без сознания посреди школы, вряд ли бы нашелся храбрец, способный вызвать помощь. Все просто прошли бы мимо.

К слову сказать, одногодки думали, будто наказывают меня таким поведением, но они, сами того не зная, облегчали мою жизнь. Не желая знать их бед, я проходила мимо с опущенными глазами. Больше во мне не возникало желание помогать другим. Я хотела, чтобы этот Дар и вместе с ним проблемы ушли куда-нибудь. Может, они достались бы человеку, который в них нуждался, или который просто знал, что с ними делать, но только не мне! Я никогда не просила ни о чем подобном, так почему же выбрали именно меня? Почему не мою подругу или первого встречного? Ответы на эти вопросы лежали в другой реальности, в то время как моя бесцельно исчезала. Мне не являлись ангелы, которые могли бы объяснить мое предназначение или просто рассказать, что с ним делать, - нет! Я жила с этим как с обузой, желая всем сердцем ее сбросить. Но не в моих силах оказалось сделать это.

Каждый новый день уносил свои события прочь. Я находила утешение в книгах, благодаря которым получала иллюзию общения. Для меня с течением времени стало даже не так важно, что за история лежит в моих руках, главным оставалось само чтение. Я изучала страницы учебников с такой легкостью, о которой мои одноклассники могли лишь мечтать. А по вечерам, всего на несколько часов, позволяла своему сознанию плыть по рекам удивительных миров, открывающихся передо мною с перелистыванием каждой страницы.

К концу школы, собрав все возможные дипломы с наградами, я стала слишком начитанной для своего возраста. Но если бы это была просто начитанность… Каждая книга дарила мне бесценный опыт эпохи, во времена которой писалась. Очередная новая строчка прочно оседала в памяти, заставляя меня думать не так, как думала бы семнадцатилетняя девушка. И это по меркам большинства не добавляло мне привлекательности. К концу школьного обучения я не могла найти в коридорах учебного корпуса места, где на меня не показывали бы пальцем. Даже преподаватели, видя такое не по годам скорое взросление, относились ко мне настороженно. Что уж говорить об учениках? Думаю, если и находился кто-то, у кого моя старательность вызывала восхищение, он держал все свои эмоции при себе. Ничего не поделаешь, если таков мир.

Только помимо этой напасти, с которой еще можно было как-то жить, Дар или Проклятие, как я его называла, с течением времени приобрел еще больше сил, чтобы испортить мне жизнь. Видения являлись так часто, что в итоге я просто перестала смотреть людям в глаза. Перестала даже думать о том, чтобы завести друзей. Так, мне казалось, жить чуточку легче.

Но, кроме безнадежности, которой пропитывалась каждая минута моего существования, это время положило начало всей моей последующей жизни. Жизни, на которую меня обрек этот Дар. Теперь я стала отшельником. Находясь среди своих сверстников, я оставалась никем не замеченной. У меня больше не появлялось друзей и простых знакомых, я жила, отгородившись ото всех плотной стеной, позволяя разуму существовать в покое.

То же правило существовало и дома. Родители, зная о моих проблемах в общении, какое-то время пытались помочь. Со мной долго работали психологи, педагоги с других школ, но это не принесло ожидаемых результатов. В конце концов, я решилась рассказать близким о том, что вижу.

Помню, как долго говорила обо всем произошедшем. Рассказала им, что увидела гибель сестры своей подруги, как она предала меня, о видениях будущего, приходящих ко мне из глаз других людей. Когда же мой рассказ был закончен, я смогла прочесть лишь переживания на лицах родных. Никто даже не подумал вникнуть в смысл всего сказанного! Родители согласились с мнением психологов о том, что подобное поведение вызвано лишь реакцией неприятия той ситуации, которая складывается у меня со сверстниками.

Таким образом, разговор с семьей не принес ничего кроме новых проблем. Даже в собственном доме меня считали странной. Родители жалели свою единственную дочь, но это казалось мне не тем, в чем я нуждалась. Я чувствовала острую необходимость поговорить с кем-то, кто мог бы меня понять, не вешая ярлыков, но такого человека, как назло, все не было и не было!

Время шло, а в моей жизни все оставалось почти по-прежнему.

В итоге защитная реакция сыграла со мной злую шутку. Ведь если ты не такой, как все, то сразу станешь объектом для насмешек.

Со временем репутация чудачки окончательно породнилась со мной. Она словно стала моей второй тенью, накрепко прижившись. И даже я сама так привыкла к ней, что ощущала комфорт оттого, что не нужно притворяться и казаться не такой, какой я была на самом деле.

Мой тихий, спокойный мирок так и существовал бы вдали от проблем всего остального, такого огромного мира, если бы не перемены, с которыми мы должны считаться.

Всему когда-то приходит конец, и у всего когда-то наступает начало. Этим началом послужило для меня окончание школы и поступление в университет.

Мне вдруг пришло на память сегодняшнее торжественное празднование последней линейки. Надев на себя новую белую блузку, которую подарила мама по случаю окончания школы, я взглянула в зеркало.

«Белый верх, черный низ», - пронеслось в голове, - «Что ж, все достаточно серо. Впрочем, как и всегда».

Да, именно серо. Но ведь так, как и должно быть! Я опять не выделюсь из толпы, снова останусь незамеченной.

На последнюю линейку все пришли нарядными. Каждая из присутствующих здесь девчонок хотела подчеркнуть то, что она вступает в новую, самостоятельную жизнь, и только мне не хотелось ничего менять. Я была единственной, кто пришел на вручение аттестатов в такой скромной одежде.

Угловое место в актовом зале, никому не нужное, стало моим убежищем. Взгляд тихо блуждал по знакомым и не очень лицам, наблюдая за тем, как заполняется помещение, всего минут десять назад пустовавшее. Каждый из присутствующих старался занять место как можно дальше от меня. В какой-то момент мне стало даже смешно! Я вдруг подумала, что если бы мест оказалось для всех в избытке, то мой ряд остался бы нетронутым. Мне так и пришлось бы сидеть одной до конца торжества.

Но нет! На этот раз судьба была на моей стороне. Сидений всем не хватило, так что те, кто не попал в число счастливчиков, получивших места на других рядах, нехотя рассаживались на моем, с опаской поглядывая в мою сторону. К счастью, открыто они не глядели - наверное, боялись моего проклятия (в конце концов, все думали, что я – ведьма), и это еще больше забавляло меня.

Текущая ситуация напомнила сатиру, будто происходящее вокруг – лишь театральная постановка.

Когда все расселись по местам, директор стал зачитывать имена выпускников. После каждого имени соответствующий молодой человек поднимался и гордо шел к сцене за своим аттестатом под аплодисменты одноклассников. Но только не я!

- Адрианна Рутковская!

Как только прочли мою фамилию, зал тут же притих.

Под всеобщее молчание я поднялась и направилась через бесконечно длинный проход за своим аттестатом, на котором цветом в тон моей золотой медали отблескивали новые буквы, всего несколько дней назад оттесненные в типографии. Молчание оказалось таким тягостным, что пара учителей попробовала зааплодировать, отчего неловкость еще больше упрочнила свои владения в этом зале. Их никто не поддержал, и они так же сумбурно, как и начали, прекратили хлопать в ладоши.

Признаться честно, мне даже не было обидно. В тот момент я переживала лишь за родителей, которые пришли сюда, чтобы порадоваться успехам дочери, а вместо этого увидели всю ненависть, выплеснутую на меня сверстниками.

Директор все так же неловко пожал мне руку, тихо пробормотав слова поздравления, но я их уже не слышала. Шаг за шагом, мои ноги стремились к месту в углу помещения, а в зале звучали новые фамилии.

На вечер меня никто не пригласил, да я и сама предпочитала провести его с очередной книгой в руках, чем за столом со своими мучителями.

Когда наша машина подъехала к особняку, который отец совсем недавно купил за городом, я открыла дверцу и постаралась как можно скорее пройти в маленькую спальню наверху, чтобы избежать неловкого объяснения с родителями.

Как только дверь за мной тихонько скрипнула, я поскорее сбросила с себя неудобную одежду и натянула любимые шорты и майку. По моей просьбе отец сделал в этой комнате низкий подоконник, который расширили и преобразовали в небольшой диванчик. Он и стал моим любимым местом в доме. Забираясь на целую гору подушек, я укрывала ноги теплым пледом и забывалась на новых страницах очередной книги.

Так и в этот раз. Взяв в руки старый, совсем истрепанный от многих прочтений томик «Гордость и предубеждение» моей любимой писательницы, я погрузилась в волнующий водоворот событий.

За окном вновь пошел дождь. Я приоткрыла стеклянную дверцу, чтобы чувствовать его запах. Чтобы слышать слова песни, которые он мне напевал. Каждая капля, упавшая на ладони, рассказывала новую историю - нужно было лишь научиться слушать.

И я училась.

И я слушала.

Мой покой нарушил тихий стук. В дверном проеме стояла мама. Здесь даже не нужно было обладать особыми способностями, чтобы понять это. Я просто чувствовала ее.

Тихонько открыв дверь, она вошла в комнату. В ее глазах читалась печаль, и я знала, что причина ей – я.

Мне стало жаль маму. В конце концов, она не была виновата в том, что именно на меня легло это испытание, и что я не смогла с ним достойно справиться. Ни для кого не секрет, что своим выбором тихого существования я лишаю родителей радости видеть, как их ребенок находит себя в этом мире, как он иногда просится переночевать у подруг (мне, к слову, не к кому проситься ночевать), как находит свою первую любовь и тайком бегает на свидания. Что уж там говорить дальше! Я уже не вспоминаю о внуках, для которых мне нужно было бы найти себе мужа!

Мама тихонько опустилась на стул рядом со мной и неловко тронула мои волосы. Отвлекшись от книги, я поняла, как многое она хотела мне сказать, но не решалась, боясь за то, что мне и так пришлось пережить немало бед.

- Адрианна, - мамина рука сжала мою. Она нечасто касалась меня, словно боясь потревожить, но скоро мне суждено уехать из родительского дома, оставив их вдвоем. - Мы с отцом переживаем за тебя.

- Не нужно…

- Нет, погоди, - я видела, какая внутренняя борьба происходит в ней, - не знаю даже, правильно ли мы с ним поступили!

- В смысле?

- Мы долго говорили о том, где тебе лучше жить, и так и не пришли к единому мнению.

- Мам, ты же знаешь, я справлюсь…

- Но мне не хочется, чтобы ты справлялась! – Волнение сквозило в каждом слове, срываясь на отчаяние. Наверное, им не легче приходилось все эти годы. – Я хочу, чтобы ты просто жила. Жила так же, как существуют все остальные: не думая о завтрашнем дне, а только наслаждаясь настоящим. Но этого, видит Бог, мне не застать.

- Мам, ну что ты…

- Мы с отцом купили тебе в подарок к поступлению квартиру, а машину можешь забрать мою. К тому моменту, как станут известны окончательные результаты приемной комиссии, тебе уже исполнится восемнадцать. Ты должна ехать в столицу и там получить хорошее образование. И нам не хочется отпускать тебя ни с чем. Мы не сомневаемся в тебе, в твоей силе, но нам будет тяжело знать о том, что ты выслушиваешь новые насмешки в общежитии. Пусть у тебя найдется свой уголок, где хотя бы вечером можно будет отдохнуть.

Мама взяла мою руку и вложила в нее две связки ключей. Одна из них была от однокомнатной квартиры, а другая – от машины. Я понимала, что все время, пока училась в школе, не просила у родителей денег, но такой подарок был слишком дорогим. И хотя родители могли его себе позволить, я все же чувствовала некую неловкость.

Обняв маму, я искренне поблагодарила ее, так как знала, насколько они улучшили мое существование в ВУЗе.

- Спасибо вам!

- Тебе не нужно нас благодарить, - ответила мама, - на мне с отцом лежит вина за то, что ты не приспособилась к этой жизни, и это - лишь малость, благодаря которой мы можем тебе ее облегчить.

Я не стала с ней спорить. Родители так и не поверили моим рассказам, так стоило ли лишний раз тревожить их сердца?

Перед уходом мама, несколько смутившись от неприятного момента, прошептала:

- Адрианна, нам с папой хочется надеяться, что ты все же попробуешь жить как все. Постарайся найти друзей, хотя бы ради нас.

Мама еще какое-то время посидела со мной, а затем так же неловко, как и пришла, покинула комнату, оставив меня наедине со своими размышлениями.

На улицах потихоньку зажигались фонари. Поначалу, осторожно дрожа, огонек внутри лампочки набирал свою силу, разгораясь все больше и больше. Уже невозможно было при свете дня различить буквы, такие знакомые после многих перечитываний любимой книги.

Я сидела, укутавшись в пушистый плед, и просто наблюдала. За тем, как медленно проезжают неповоротливые машины за окном, освещая фарами кусочек темной дороги. За тем, как вальяжно переходит дорогу ленивый кот соседей, которого они откормили до невероятных размеров. Иногда мне даже казалось, что он стал больше похож на собаку. По крайней мере, по размерам.

Но вот мое внимание привлекло совершенно необычное событие.

Поскольку мы жили за городом, я хорошо знала всех наших соседей, ведь особняков здесь строилось не так уж и много. Но тут на дороге, прямо перед нашими окнами, появился молодой человек, которого я до этого никогда не видела.

Может, меня кто-то и спросил бы, почему именно он привлек мое внимание, но если бы этот кто-то оказался здесь…

Нет, я не могла рассмотреть его внешности, но почему-то все во мне залюбовалось им. Это было так необъяснимо, что я на минуту потеряла дар речи. Я никогда не испытывала ничего подобного. Тем более, что лицо его находилось в тени.

Так что же могло меня заставить думать, что он прекрасен? Поверьте, я не являлась легкомысленной девушкой, которая могла польститься на красивую фигуру. Вовсе нет! Для меня была важна личность, но и до этого дело не доходило, ведь всю свою жизнь я была синим чулком. А тут это! Не знай я себя, могла бы сказать, что влюбилась. Но как можно влюбиться в силуэт незнакомца?

Ответа на этот вопрос у меня не нашлось.

Однако происходящее настолько увлекло меня, что я больше не могла отвести взгляд от темного участка дороги, на котором стоял Он. Несколько минут ничего не менялось, но затем незнакомец повернул ко мне голову. Черт его лица я по-прежнему не могла различить, но только теперь мой взгляд был неотрывно связан с его.

Я сидела недвижимо, словно завороженная. Во мне не оказалось воли, чтобы отвести взор или хотя бы переменить позу. Его глаза заставляли меня застыть без движения и жить эти мгновенья только им. В таком полубессознательном состоянии прошло минут пять, но затем он отвел свой взгляд.

Я проследила за направлением его глаз, и увидела, как они остановились на моей соседке, Маше Мишиной. Откровенно говоря, мне не сразу стало ясно, что происходит. Этот молодой человек, представший передо мной чуть ли не полубогом, вдруг обратил внимание на девушку, репутация которой, мягко говоря, слыла не совсем целомудренной. Не зная парня, я уже рисовала его портрет в своей душе исполненным лучших качеств, а тут она!

Нет, я не ревновала. Уже даже потому, что ревность, как и другие человеческие эмоции, осталась чужда мне из-за нехватки общения со сверстниками. Но в моей душе зародилась волна протеста.

Только не она!

Однако он не слышал моего душевного порыва. Теперь его взгляд был прикован только к ней. Маша же, кокетливо подойдя к впервые понравившемуся мне парню, легко поднялась на носочки и поцеловала его в губы.

Никогда до этого мне не доводилось быть свидетелем такого откровенного поцелуя. Первый вопрос, который возник у меня в голове: «Куда смотрят ее родители, когда она посреди улицы, у всех на виду, вот так целует молодого человека?»

Но, нужно признаться, он отвечал ей взаимностью. Я видела, как его руки плотно сомкнулись на ее талии, слегка приподняв девушку над землей. Не знаю, откуда, но во мне вдруг возникло желание оказаться на ее месте. Ощутить вкус его поцелуя на своих губах, силу рук, сдавливающих талию. Первый раз за все время я вдруг захотела жить ее жизнью. Такой обычной и такой, какой она должна быть у девушки моего возраста. На мгновение во мне проснулось сожаление из-за того, что все сложилось именно так, как сложилось. Никогда до этого не испытывая ничего подобного, я вдруг страстно захотела оказаться там, в его объятиях.

Словно прочитав мои мысли, молодой человек отстранился от моей знакомой и бросил быстрый взгляд на меня. Я ощутила, как волна стыда закрывает мне глаза и разливается по щекам ярко-алой краской. Он понял, что я наблюдала за ними!

Я быстро отвела глаза, но сделала это лишь затем, чтобы вновь взглянуть на него. Обняв Машу за талию, он направился к дорогой машине, припаркованной недалеко от дома Мишиных. Повернув ключ, молодой человек подождал, пока Маша сядет в салон, после чего тихонько захлопнул дверь. Обходя машину спереди, его глаза еще раз поднялись к моему окну. Я столкнулась с ним взглядом лишь на мгновение, после чего взглянула на Машу. Она тоже заметила меня, но не это казалось мне главным.

Теперь я не могла думать о стыде за то, что меня поймали на подглядывании.

Я думала о другом.

Передо мной вдруг предстало то, чего я никогда еще не видела во взорах других. Всего на секунду сцепившись взглядами, мне удалось заметить в Машиных глазах нечто, не поддающееся никакому объяснению.

В них не существовало будущего.

Лишь тьма.

Глава 2.

Уже только потом, оставшись наедине со своими мыслями среди вечерней тишины комнаты, я смогла как следует обдумать случившееся. Все пережитое было для меня настоящим откровением. Оно заставило меня взглянуть на этот мир и на мою собственную жизнь чужим взглядом. Глазами незнакомца, кто на некоторое время стал для меня целой вселенной.

И вот что предстало на мой внутренний суд.

Во-первых, сама ситуация оказалась на редкость необычной и непредвиденной. Кто бы мог подумать, что я способна на такие эмоции, чувства, переживания? Готовя себя к одинокому существованию, я даже помыслить не могла, что испытаю нечто подобное! Да и когда? Нет, главное – с кем? Мои разум и тело словно забыли все то, что происходило раньше, на несколько мгновений превратившись в тугие струны, жаждущие прикосновений гитариста. У меня в голове не укладывалось, что мне захочется оказаться на месте обычной девушки.

И снова не так! Мне не просто этого хотелось. Внутри как будто жила неутолимая жажда. Я словно всю жизнь шла по бескрайней пустыне, пропитанной жгучим воздухом, терзавшим легкие, от каждого вдоха которого хотелось умереть. И тут он, долгожданный глоток воды. Чистой, свежей, дарящей все, чего мне до этого так не хватало. Именно тогда, когда я почти смирилась…

Откровенно говоря, не зная до этого никаких отношений с противоположным полом, я не представляла себе, как можно утолить это желание. Да и как такое возможно - желать находиться рядом с тем, кого не знаешь? В этом мне пока не удавалось разобраться.

Во-вторых, хорошенько промотав все еще несколько раз у себя в памяти, я удивилась куда больше. Снова и снова, поднимая в сознании картинки этого злосчастного вечера, я обнаружила, что незнакомец так ни разу и не показал мне своего лица. Его глаза все время скрывались темнотой вечера, как бы мешая мне сделать то, что обычно происходило в подобных ситуациях – увидеть будущее. Даже странно о таком подумать, но молодой человек будто бы знал о моем даре. И не только. Он старался его избежать. И дело здесь не в расстоянии – ведь глаза Маши я все же смогла увидеть. И у меня получилось прочесть ее будущее. Точнее, его отсутствие.

Загадкой для меня оказалась тьма, которую я нашла в отражении души знакомой. Она поселилась в ней, заменяя все остальное, не позволяя чему-то еще жить внутри. Никогда до этого я не видела ничего подобного. Бывало, что передо мной всплывали ужасные картины бед и страданий, но чтобы такое… Радость и печаль, успехи и падения я читала до этого во взглядах простых встречных людей как в открытой книге, поэтому отсутствие обычных видений шокировало меня. Не знаю даже, что может ожидать человека, если в его глазах поселилась тьма! Никогда не занимаясь со своим даром, а, наоборот, избегая его, я не могла найти волнующих меня ответов на вопросы, поставленные этим незнакомцем, переворачивающим людские судьбы. Оставалось лишь ждать. Время – вот кто расставит все по своим местам. Это был единственный выход, на который я могла положиться. Только на время. Лишь оно постепенно и размеренно приведет меня туда, где я должна быть. Остается ждать.

Пришедшей после встречи с незнакомцем ночью мне впервые за последнее время не удавалось уснуть. Просидев с книгой в руках почти до утра, я в итоге смогла забыться. Только окунуться в мир снов суждено было лишь для того, чтобы пробудиться к новой для меня жизни.

Но и здесь мне не найти покоя!

Я снова, как и вчера, оказалась на подоконнике своего окна, вглядываясь в темноту вечерней улицы. И вновь увидела Его. Незнакомец, так же, как и вчера, стоял посреди дороги, огибающей наш дом, только на этот раз он не ждал никого. Создавалось такое впечатление, будто находился он здесь ради меня. Но этого не может быть…

Или все-таки может?

Даже во сне он стоял чуть поодаль моего дома, так, чтобы я не могла рассмотреть его лица. Как и вчера, свет фонаря не падал на него, и я могла лишь приблизительно рассмотреть фигуру этого молодого человека.

Я старательно вглядывалась в его глаза, но не видела их. Этот человек, впервые за всю мою жизнь, оказался для меня не таким, как все. Он заставлял меня пересмотреть свое отношение абсолютно ко всему, а до этого момента подобное не удавалось никому! Его будущее стало для меня загадкой, а помыслы…

О них я даже не догадывалась.

Но, вглядываясь в его силуэт снова и снова, я все четче понимала, что хочу его прикосновений. Нет, мне не хотелось ничего постыдного уже даже потому, что подобные ощущения до сих пор были для меня неизвестны, но все же во мне жило совершенно четкое желание – я стремилась находиться, существовать рядом с ним.

Словно прочитав мои мысли, незнакомец отворил калитку, обычно запертую изнутри, и ступил на еще мокрую от дождя траву. Тонкие зеленые листочки лишь слегка пригибались от его осторожной поступи. Шаг его казался таким легким, что звук от прикосновений к земле просто отсутствовал. Быстро минув лужайку перед моим окном, он скрылся от глаз. Мне даже не пришло в голову задуматься над тем, как он войдет в дом и как найдет мою комнату, я просто ждала, зная, что для него не существует преград.

Нужно сказать, ожидания мои оказались не слишком томительными. Может, оттого, что это был только сон, или от его какой-то сверхъестественной ауры, незнакомец оказался у меня на пороге всего через несколько мгновений.

Он вошел совершенно бесшумно. Лишь боковым зрением мне удалось засечь слабое движение, и уже спустя секунду он стоял передо мной. В комнате, как и вчера, было темно, и его глаза опять оставались скрытыми от моего дара. Это показалось мне настораживающим, но предчувствие того, чего я никогда не испытывала, разворачивалось у меня в душе, напоминая рождение экзотического цветка. Его тончайшие, невероятной красоты лепестки раскрывали передо мной всю свою прелесть постепенно, медленно, пленяя меня этой изысканностью. И переживание таких сильных ощущений заставляло меня отвлечься от голоса разума, который, с каждой минутой все тише и тише, велел остановиться. Но повиноваться ему я уже не могла. Я словно не была самой собой, лишенная воли.

Незнакомец протянул мне руку, и я с готовностью вложила в нее свою. Впервые я прикоснулась к мужчине, да еще и к тому, который мне нравился! Осознание этого заставило волнение пробежать электрическим разрядом по спине, отчего моя ладонь дрогнула. Им не осталось незамеченным легкое смущение, и я почувствовала, как молодой человек улыбнулся. Разглядеть это было сложно, но я просто ощутила, как легкая улыбка тронула его губы.

Все в нем выдавало огромный опыт в подобных делах. Каждый жест, каждое прикосновение к коже указывали на многолетнюю отточенность, и это не могло укрыться даже от такой неопытной девчонки, как я. В отличие от меня, он четко знал, как себя вести. И я чувствовала, что он тысячи, миллионы раз проверял свои знания на практике. Думаю, незнакомец мог совершенно четко представить, чем это все может закончиться. Я же, совершенно неопытная, старалась уловить малейшие изменения в его поведении, чтобы понять, как действовать дальше.

Нужно отдать должное молодому человеку. Видя, как неловкость и смущение поднимаются в моей душе, он положил вторую руку мне на талию, плотнее притягивая мое дрожащее тело к себе. Всего на мгновение легкие внутри меня перестали работать, остановив дыхание. Но я почти не почувствовала этого. Мысли судорожно возникали в голове, путаясь друг с другом и мешая здраво рассуждать.

Но этого сейчас и не требовалось! Впервые оказавшись в подобной ситуации, я вдруг поняла, сколького могла себя лишить. Причем, сама, без чьей-либо помощи. Эмоции и чувства, порождаемые незнакомым, но таким притягательным, молодым человеком, не могли сравниться ни с чем другим, что мне пришлось испытать до сего дня. Какая ирония: всю жизнь бежать от того, что, найдя тебя, окажется слишком прекрасным, чтобы казаться правдой. Кровь прилила к лицу и теперь шумно пульсировала в висках. Ожидание неизведанного сдавило меня, порождая неловкие сомнения и страхи.

Как обычно, будто прочитав мои мысли, незнакомец положил мои руки себе на грудь, благодаря чему я смогла ощутить биение его сердца. До этого мне казалось, что только мое, словно сойдя с ума, отбивало такие ритмы, с которыми даже врачам было бы сложно справиться. Но, ощутив у себя под ладонью сильные, ритмичные удары, ускоряющиеся, как и мои собственные, я поняла, что тоже влияю на молодого человека подобным образом. В душе затеплился огонек надежды, разгорающийся в пламя того, что скрывалось до сегодняшней ночи – страсти.

Пальцами свободной руки незнакомец провел по моей щеке, и мне удалось ощутить мягкость его горячей кожи. Спускаясь к шее, он на мгновение замер, и мое сердце остановилось вместе с ним. Нежное прикосновение лишило меня всяких сомнений.

Сумасшедшее волнение, порожденное новизной происходящего, теперь переросло в совершенно иное чувство. И название ему - вожделение. Я просто жаждала узнать, что обычно случается дальше, и к чему все это ведет. Мне хотелось заглянуть по ту сторону моей обычной реальности, ибо я инстинктивно чувствовала, что такие события удается пережить не каждому.

Подняв свои глаза к губам незнакомца, я с покорностью ожидала его решения. Помедлив с полминуты, он все же склонился надо мной. Я чувствовала в нем дьявольского обольстителя, но сейчас это не имело никакого значения. Голос разума больше не властвовал надо мной.

Я сама хотела стать его жертвой, ибо понимала, что такого не испытаю никогда!

Его горячее дыхание, вырывавшееся из полуоткрытых губ, опаляло мои, находящиеся всего в нескольких миллиметрах. Дышать становилось невозможно, я задыхалась. Не желая больше медлить, чтобы не упустить драгоценные минуты этого чудного сна, я подалась к нему своим телом, и наши губы соприкоснулись.

Не зная, что делать дальше, я просто замерла в ожидании дальнейших действий молодого человека, и он не разочаровал меня. Будто понимая, что это – мой первый поцелуй, незнакомец легко сомкнул свои губы на моих, и дал мне немного привыкнуть к новым ощущениям. В эти мгновения я жила им. Не желая прерывать прекрасный сон, я подняла свои руки и обвила ими его шею. Мои разум и тело впервые оказались так близко к кому-то.

Эта смелость, рвавшаяся из глубин сознания, стала для него ориентиром, и он продвинулся чуть дальше. Запустив одну руку в мои волосы, незнакомец прочно удерживал меня. Так что мне теперь было не выбраться из его объятий. Да, признаться честно, это была бы последняя мысль, возникшая у меня в голове.

Его влажные губы стали чуточку смелее, и сейчас они двигались вместе с моими в сладостном, пьянящем танце.

Я готова была сделать для него все, что угодно. Скажи он мне в этот самый момент собираться, я быстро сложила бы вещи и ушла с ним, куда бы незнакомец не позвал меня. Этот таинственный молодой человек был для меня всем. И мне тоже хотелось стать для него миром, в котором ему было бы хорошо и уютно, миром, дарящим ему такое же блаженство. Мысли о том, что мы не знакомы, давно оставили меня, заставляя думать лишь об ощущениях, царивших внутри.

А чувства были поистине невероятными!

Оказывается, я любила целоваться. Мне даже подумалось, что я могу простоять в его объятиях целую вечность, но нет!

Незнакомец остановил меня, и я осталась в недоумении. Может, ему не так хорошо, как мне? Ответа на этот вопрос я не узнала.

Лишь почувствовала, как легкая улыбка снова тронула его губы. Отвлекаемая от своих переживаний звуком подъезжающей машины, я вдруг четко осознала, что это мой первый и последний шанс. И хотя осознание того, что я сплю, не покидало мой разум ни на минуту, отказаться от него оказалось невозможно.

Впервые за всю свою жизнь мне вдруг захотелось узнать этого загадочного человека. Захотелось увидеть, что таится в душе, которая разрушила мой привычный маленький мирок, и что ждет этого незнакомца впереди. Я словно была частью мужчины, оказавшимся для меня самым большим соблазном, и мне стало необходимо заглянуть в душу незнакомца. Ибо там покоилась и часть моей собственной.

Уловив момент, я подняла свой взор и встретилась с его глазами. Секунд волшебного света проезжавшей мимо дома машины могло хватить либо для того, чтобы разглядеть его лицо, либо для того, чтобы узреть душу.

И я выбрала последнее.

Незнакомец, крепко держащий меня в своих объятиях, не стал мне мешать, и это случилось.

Когда свет на мгновение выкрал его глаза из ночного мрака, мне поначалу показалось, будто ничего не произошло. Но затем стало ясно, что случилось многое.

Темнота, царившая в комнате, будто никуда не ушла. Только сейчас все прояснилось: она была не вокруг нас.

Она жила в нем.

И он порождал ее.

У него не было будущего.

Лишь тьма.

Глава 3.

Ужас, представший передо мной, заставил меня немного забыть о тех минутах, что связывали нас вместе. На меня словно вылили ведро холодной воды! И этой водой стала реальность. По воле случая, или каких-то темных сил мое сознание оказалось резко вырванным из нее, но теперь…

Все вернулось на круги своя. Или почти вернулось.

Мне казалось, будто то, что я вижу, - неправда, будто это какой-то обман зрения или просто усталость после окончания последнего школьного года выдает себя в кошмарных сновидениях. Но в противовес этому был один аргумент, никогда до этого не терявший своей значимости. Мой Дар, это жуткое проклятие еще никогда не подводило меня. И постепенно я привыкла к одной мысли: можно не доверять своим глазам или ушам, можно не верить ощущениям в ладонях, быть может, даже не признавать свои мысли, но только не его. Способность видеть души людей – вот все, что принадлежало мне без остатка.

Однако эмоции, рожденные в моей душе увиденным, заставили вздрогнуть.

Причем странным стало не только видение тьмы. Меня удивило, что незнакомец позволил мне заглянуть вглубь своей души. И даже больше. Он позволял разглядывать ее в мельчайших подробностях, лишь следя за моей реакцией. Но… почему?

А в душе его жило нечто темное, нечто такое, о чем я никогда не слышала. И это не была обычная темнота, которая, скажем, приходила вместе с вечерними сумерками. Она казалась живой. Ее уродливое, страшное нутро затягивало, манило к себе своей смертоносностью, и мне не виделось шансов избежать ее. Как, впрочем, невозможно отказаться и от его ласк. И, несмотря на то, что ощущение они дарили разные, мне вдруг стало понятно одно: природа их происхождения одинакова. Блаженство, подаренное мне прикосновениями незнакомца, могло иметь лишь такое, сверхъестественное начало, но за пережитое неземное наслаждение нужно платить. Как и за все в этом мире. И плата была сравнима с чувствами, подаренными им всего несколько мгновений назад. Огромная, поглощающая, безвозвратная…

С каждой новой секундой я, все больше вглядываясь во тьму, одновременно понимала и принимала эту судьбу, а он наблюдал за мной. Смотрел на отражение душевных эмоций на моем лице. Пытался ощутить всеобъемлющий ужас, покоривший мой разум. И ждал реакции.

Думаю, не только для меня пережитое оказалось новым. Я почти готова была поклясться, что до этой минуты соблазнительный ангел, несший на крыльях блаженства погибель, ни перед кем не оголял истины. Ни одна из девушек, до сих пор нежившаяся в его объятиях, не видела настоящей сути вещей. И для него это тоже стало новым. Сложным и простым одновременно.

Так мы и стояли, глядя друг другу в глаза, познавая один другого, раскрывая душу навстречу пытливому взгляду.

Я разглядела, какая борьба происходила в нем. Он не знал, как поступить, не видел верного решения. Его мысли лихорадочно работали, оставляя в моем внутреннем зрении видения моего же собственного будущего.

Можно ли сохранить мне жизнь, понимая при этом, как многое раскрыли его глаза? И можно ли забрать ее себе, зная, что для меня пережитое – всего лишь сон? Я не могла предугадать, что он выберет. Все происходящее скрылось под покрывалом неизвестности. С каждой томительной минутой перевес был не в мою пользу, и когда точка накала достигла своего максимума, мне удалось заметить в его зеркалах души нехороший блеск.

Инстинктивно вздрогнув, я попыталась попятиться, но его стальные оковы не позволили мне отойти даже на сантиметр. Обманчиво нежные объятия теперь стали для меня ловушкой, и я понимала это.

Взгляд его темных глаз притягивал меня. Он гипнотически манил в свои глубины, и вскоре я почти перестала этому сопротивляться. Даже желание спастись, когда для этого он должен был раскрыть свои объятия, не возникало. Тьма, живущая в незнакомце, поглотила меня. Всецело и без остатка.

Я чувствовала, как его губы снова приближаются к моим, как его дыхание вновь обжигает меня. Только на этот раз это было не дыхание страсти. Мне в лицо дышала сама смерть. Я вдыхала ее гнилой запах и готовилась к неизбежному. В конце концов, все когда-то находит свое логическое завершение. И не лучше ли отыскать его в нежных руках того, кто подарил тебе бесценные минуты счастья? И стоят ли все последующие годы борьбы, если они будут украшены лишь серостью будней и тишиной одиночества? Мне не представлялось возможным увидеть нечто более радужное, поэтому спустя всего лишь мгновение…

Я уже сама тянулась к нему, желая стать одной из тех, кто навсегда забылся в нем. Мои мысли больше не двигались с места, а влажные от непролитых слез ресницы трепетали в ожидании неизбежного. Перед ними стояла тьма.

Лишь она.

И мне уже не было пути обратно, если бы не…

- Адрианна!

Усталость давила на веки стальным грузом, мешая открыть их и увидеть дневной свет. Да и к чему все это, если потом будет только сложнее вновь уйти к незнакомцу. Я хотела, чтобы меня оставили в покое, хотела, остаться с ним…

- Адрианна!

К пальцам понемногу возвращалась чувствительность, и я стала ощущать чьи-то легкие прикосновения, постепенно становившиеся все более настойчивыми.

- Адрианна!

Голос, до боли знакомый, навязчиво проникал в голову, заставляя оторваться от странных ощущений, вырывая меня из его объятий. Нежных и сильных, страстных и смертоносных. Из объятий тьмы.

- Адрианна!

Нет, так больше длиться не могло. Я с трудом раскрыла глаза, и яркий дневной свет прикоснулся к сетчатке, заставляя испытать от этого боль. Вновь зажмурив их на какие-то мгновения, я снова взглянула на залитую светом комнату. Несколько секунд мне не удавалось различить ничего, но затем привычные образы и очертания комнаты вновь предстали перед глазами.

А еще образ ее, моей спасительницы. Моей мамы.

В тот миг я еще не понимала, что произошло. Но затем, спустя какое-то время, узнала, что это было. Мое второе рождение. Второй шанс.

Немного привыкнув к сильной головной боли, отбивавшей причудливые ритмы у меня в висках, я села на кровати и ожидающе взглянула на мать. Волнение на ее лице казалось таким выраженным, что я невольно спросила:

- Что случилось?

- Адрианна, - глубокая морщинка, залегшая между ее бровей, говорила, что дело серьезное, - я не могла тебя разбудить в течение часа! К тому же ты металась во сне, чем сильно меня напугала. Проходя мимо твоей комнаты, мне поначалу почудилось, что ты с кем-то говоришь по телефону или нечто подобное, и только благодаря случайности, заставившей меня заглянуть к тебе, я увидела, что происходит. Ты хотя бы представляешь, как я была напугана? Мне уж хотелось вызвать скорую помощь, настолько страх за твою жизнь сковал душу. Детка, не обижайся, но тебе нужно завязывать с этими книгами.

Мама указала рукой на прикроватную тумбочку, которую украшала стопка разных рукописей. Средь их корешков можно было найти как классическую литературу, так и фантастическую. Разве могла та, которая дала мне жизнь, знать, в чем проходит моя? Разве знала мама, что это были мои единственные друзья. Те, которые никогда не могли предать или обвинить в чем-то. Которые говорили со мной без зависти и злорадства, открыто и доверительно. Вновь обратив на меня свой взор, мама продолжила:

- Ты так зачиталась, что даже забыла закрыть окно, а ночь сегодня оказалась на редкость холодной. Теперь я переживаю, чтобы ты не простыла, ведь на носу поступление в университет и переезд, а нам ни к чему болеть.

- Но я никогда не оставляю окно открытым! – Попытка спора, предпринятая мной с душевным запалом, поначалу казалась справедливой, однако все аргументы рухнули, стоило мне проследить за взглядом матери.

Окно действительно оказалось открытым, позволяя легкому утреннему ветерку играть со светлым тюлем. Ничего не выдавало ночного холода. Как и вчера днем, на улице царило солнце, разогревавшее летний день, так почему же темнота принесла такую прохладу? Удивительно. Но не только погода удивляла меня.

Странно! Я не оставляла окна открытыми на ночь, так как боялась грозы. А поскольку гроза летом – дело обычное, то проверить окна перед сном вошло у меня в привычку. Но сегодня одна из больших вертикальных створок действительно оказалась отпертой. Хотя, может, новый знакомый отвлек меня настолько, что я забыла обо всем? Даже не знаю…

- Поразительно, как ты так долго спала. Особенно учитывая то, что перед нашим домом все объято хаосом! – Мамино волнение сменилось другим чувством, в котором читалось нечто новое для нее.

- В смысле? – переспросила я, не понимая, о чем говорит мама.

- Как? Разве ты не слышишь?

Я прислушалась и поняла, что комната и в правду наполнена звуками сирен. Пронзительные, они, словно воздух, царили повсюду. Причем их было так много, что удивительным являлось даже то, как я спала в таком шуме. Не говоря уже об открытом окне.

- Что происходит? – Спросила я у мамы, с трудом слезая с постели и подходя к источнику шума. Не дождавшись ответа, мне ничего не оставалось, как взглянуть на пространство перед лужайкой, и самой все увидеть.

Улица наподобие старой захламленной коробки оказалась заполненной машинами полиции и скорой помощи. Повсюду с важным видом сновали люди в униформе, но от этого все становилось еще более непонятным. Кругом существовало такое движение, которое не подчинялось никаким законам. Словно электроны вокруг своего ядра, эти люди сновали вокруг одного-единственного объекта, и им оказался дом Мишиных.

Обычно спокойный, тихий день превратился в нечто ужасное.

Наш поселок располагался за городом. Здесь строилось не так уж и много домов. И, как правило, их владельцами являлись люди обеспеченные. Так что подобное оживление на улице было крайне непривычным. Оно привлекало внимание местных жителей, и некоторые из них стояли группами чуть поодаль мигающих машин.

- Даже не знаю, что тебе на это ответить, - сказала мама, - случилось просто ужасное. Еще с пяти утра полиция была в доме Мишиных. Пропала их дочь, Маша, и с ранних часов все здесь стоит на ушах. Отец девушки – влиятельный человек, так что подняли все структуры, которые хоть каким-то образом могли помочь.

Маша Мишина. Та девушка, которую я вчера видела рядом с незнакомцем, так заинтересовавшим меня. Та, которой я невольно позавидовала. А сегодня ее не могут найти… Просто жуть!

От неприятных раздумий меня оторвал голос мамы:

- Слышала, что сегодня недалеко от нашего поселка нашли тело девушки, одежда которой была такой же, как и на Маше вчера, когда ее в последний раз видели дома.

- Что значит тело и такая же одежда?! – Непонимающе переспросила я. – Почему просто не могут опознать ее?

- Опознать? – Маму даже передернуло. – Потому что опознавать там толком и нечего!

- Но ты же сказала…

- Тело найденной девушки сильно мумифицировано. Его опознать просто невозможно. Ни черт, ни особых примет на нем не осталось. Все стерто ужасной судьбой, постигшей бедную девушку. Даже подумать страшно…

- Так, может, это и не она?

- Полиция рассматривает обе версии. Первая – одежду Маши надели на этот старый труп, желая затем получить деньги от ее родителей, когда шум вокруг дела утихнет, и тем, кто это совершил, будет безопасно выдвигать свои требования. По этой теории Маша может быть еще жива. Думаю, ее мама пока живет исключительно этой надеждой. Ведь ей больше не во что верить.

- А вторая? Что по второй версии?

- Вторая теория – что найденные останки и принадлежат несчастной.

- Но как же за одну ночь тело молодой девушки могло превратиться в мумифицированные останки? – Мое удивление не знало конца. – По всем биологическим законам для этого должно пройти время. Много времени. К тому же, определенные условия окружающей среды, явно отличающиеся от тех, в которых был найден труп, ведь в нашей округе в такое время года выпадает много осадков, а они исключают возможность такой трансформации. К тому же, наверняка ее обнаружили бы люди, проходившие мимо. Слишком многое не сходится, на мой взгляд.

- В том-то вся загвоздка. Пока генетики сравнивают результаты анализов ДНК найденных образцов и родителей девушки. И только после этого можно будет что-либо сказать.

- Как с этим справляется ее семья? – Понимая заранее, каков будет ответ, мне даже стало как-то не по себе. Холод пробежал по телу в ожидании ответа матери.

- Как они могут справляться? – Пожала плечами мама. – Отец делает вид, что держится, хотя по нему видно, как он сдал. Но у него нет другого выбора, ведь, дай он слабину, его жене не останется надежды. У матери нет сил притворяться. Она никак не может прийти в себя. Скорая помощь дежурит у них уже полдня.

- Как полдня? Еще же утро!

- Милая, ты разве не слышала, что я тебе говорила? Мне никак не удавалось тебя разбудить. Уже полдень.

Мой взгляд переместился на настенные часы, и глаза раскрылись от изумления. 12.30! Нет, не то чтобы я не любила немного поспать, но так поздно еще никогда не залеживалась.

- Думаю, тебе нужно время, чтобы умыться, - сказала мама, - и если покажется, что чувствуешь себя нехорошо, тогда сразу обратимся к врачу.

Я кивнула, уже не слушая, о чем она говорит, и направилась в ванную комнату. Теплая вода, заполнявшая мои ладони, смешивалась с пузырьками воздуха, оседавшими и тут же лопавшимися на коже. Несколько раз подряд я ополоснула лицо, пытаясь прогнать остатки ночных кошмаров, все еще ощутимых после пережитого.

Взглянув в зеркало, мне стало понятно, откуда появилось волнение в мамином взгляде. После ужасной ночи под глазами пролегли темные круги, отчего создавалось впечатление, будто глаза немного запали. Спасительной для меня была моя кожа – смуглая, доставшаяся «в наследство» от моего деда-испанца. На ней не так, как у других, проявлялись следы усталости, и такое свойство сейчас как никогда раньше было мне на руку.

Расчесав длинные, каштанового цвета, волосы, я собрала их в узел, после чего наскоро оделась. Спускаясь на кухню за чашкой бодрящего кофе, я различила громкие звуки у входной двери. По мере того, как расстояние до нее сокращалось, до моего слуха стали доноситься обрывки разговора.

- … но мы должны ее опросить!

- Адрианна – ребенок. Ей незачем знать все подробности.

- Вашей дочери скоро восемнадцать, и вы сами сообщили нам об этом.

- Да, но это не значит, что вы можете опрашивать ее. По крайней мере, только не без нашего адвоката. – Я впервые слышала, как мама разговаривала с кем-то на повышенных тонах. До этого она представала передо мной человеком крайне спокойным. Иногда даже подобное свойство ее характера больше походило на слабость, но только родные люди знали, что это не так.

- Поверьте, это не займет много времени. Тем более, что окно вашей дочери выходит на дорогу. Вполне может быть, она стала свидетелем какой-то встречи или еще чего-то, и ее показания могли бы существенно нам помочь.

- Какие показания? – Мамин голос впервые на моей памяти сорвался на крик, но затем она снова взяла себя в руки, - что она может сказать вам? Имя преступника? Нет! Тогда что?

Полицейский промолчал, давая маме закончить.

- В любом случае, я хочу дождаться мужа. Он примет верное решение.

- Как скажете, - молодой мужчина в униформе уже было собрался уходить, как мое появление отвлекло его от этой мысли.

- Все в порядке, - мой голос заставил маму и полицейского обернуться, - я отвечу на ваши вопросы.

- Адрианна, я настаиваю, чтобы ты дождалась отца!

- Мам, отец будет не скоро, - попыталась уговорить ее я, - мы сможем поговорить в течение получаса, и заняться каждый своими делами. Лучше решить все сейчас.

- Ну, как знаешь, - мама махнула рукой на мое упрямство и ушла к себе. – Страшные известия о возможной гибели нашей соседки слишком вымотали ее, чтобы справляться еще и с моим упорством.

- Мы можем пройти в гостиную, - вежливо предложила я, и полицейский благодарно последовал за мной. Предложив ему располагаться как удобно, я подошла к кофеварке и засыпала туда несколько ложек молотого кофе. По мере того, как аппарат наполнялся водой, мне приходилось экстренно соображать. Необходимо придумать, как вытянуть из него то, ради чего я пошла на этот не совсем приятный разговор.

- Вы завтракали? – Как можно любезнее поинтересовалась я.

- Почти нет, - откровенно ответил полицейский, - утро началось совсем рано. В такое время еще ничего не хочется есть.

- Тогда не откажитесь от чашки кофе.

- Буду благодарен, - ответил мне молодой человек, у которого на бэйдже было написано «капитан полиции, Макаров Олег Григорьевич». Пока кофе готовился, я старалась ненавязчиво разглядеть нового знакомого. Я невольно взглянула на него, и, сама не знаю почему, сравнила с незнакомцем, нарушившим покой моего тихого существования. Конечно, мужчина, обладавший приятной внешностью, был привлекателен. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, чьи ласки я успела познать. Все в молодом человеке, сидевшем всего в паре метров от меня, говорило… О приземленности, что ли. Не знаю даже, как это объяснить, но он был обычным. Одним из тех, кто может пройти мимо, когда ты спешишь по делам, или кто присядет рядом с тобой в автобусе. В том же, что был вчера, совершенно ясно читалось одно: его нельзя просто встретить на улице. Он сам искал и находил тебя. Только он…

Мне ужасно не хотелось давать показания с самого утра, тем более что ночь выдалась еще та. Головная боль не прошла, но я понимала, что из мамы мне больше ничего не вытянуть. А интерес к этому делу преобладал. И даже не потому, что оно открыто по поводу исчезновения моей соседки, девушки, с которой мы учились в параллельных классах. А потому что я чувствовала – здесь главным лицом был незнакомец, в чьих объятиях я провела ночь. Может, даже после того, как в них побывала она, его жертва.

Когда же ароматный напиток заполнил чашки, полицейский спросил:

- Вы хорошо знали вашу соседку, Марию Мишину?

- Признаться честно, нет, - ответ мой на процентов девяноста пять состоял из откровенных признаний. Я знала только, что ее репутация была не совсем хорошей, но ведь, в конце концов, это ее личное дело, где и с кем проводить свои ночи. Мне не хотелось рассказывать о подобном полиции, ведь этим бедной девушке уже не помочь, и только ее память окажется оскверненной.

- Но вы наверняка видели, с кем она предпочитает общаться? – Последние слова полицейского прозвучали так, как будто это не предположение, а истина, и я удивилась напору, увиденному между строк.

«Что ж, каждый из нас таит секреты, - подумала я, - и только время покажет, кто умеет лучше узнавать их у других».

Мой взгляд скользнул по его силуэту и остановился на руках, которые лежали на папке черного цвета. С ней этот полицейский пришел, и именно ее постоянно держал при себе. Что могло скрываться в ней? Какая информация таилась внутри? Я просто обязана узнать. Но как? Мне не представлялось возможным ни на минуту заглянуть туда таким образом, чтобы это укрылось от внимания собеседника. Тем более, что он очень следил за ней. Так неужели зря был мой разговор с ним. Может, мама в очередной раз оказалась права, и мне следовало дождаться возвращения отца?

Мое настроение продолжало портиться, и по мере этого новый знакомый задавал все больше и больше вопросов, постепенно сокращая интервал между ними. Наверное, пытался тем самым заставить меня более честно отвечать, не позволяя как следует продумать фразы, но что мне скрывать?

Для меня действительно под занавесом тайны оставалась личная жизнь знакомой девушки. Я рассказывала полицейскому, что наши круги интересов никогда не пересекались, что мы не общались в одних компаниях и что нам нечего было обсуждать. Но затем, словно ведомый неким странным чутьем, молодой человек задал вопрос о ее новом знакомом:

- Родители пропавшей девушки упомянули, что она должна была встретиться с кем-то в тот вечер, когда ее в последний раз видели дома. Вам известно, кто это был? Может, вы его видели, и могли бы описать нам какие-то приметы?

Прежде чем ответить на поставленный вопрос, я задумалась. Помнила ли я его приметы? Да каждая клеточка, участвующая в формировании моей памяти, могла поклясться своей жизнью, что до сих пор помнила все произошедшее в мельчайших подробностях. Но только вот, в чем заключалась задача.

Могла ли я рассказать об этом человеку, отвечавшему за расследование, или мне нужно какое-то время придержать эти знания? Быть может, скоро появится то, что укажет мне, в каком направлении нужно двигаться. Я просто инстинктивно ощущала, что для меня выпал такой момент, когда поспешность могла играть судьбоносную роль.

Прежде, чем раскрыть свои карты, я должна хоть глазком заглянуть в его. Так что мой ответ не заставил себя долго ждать:

- Мне ничего об этом неизвестно. К тому же, сейчас время вступительных экзаменов, а мы только окончили школу. Все свободное время я провожу за учебой, и мне просто некогда наблюдать за чужой жизнью, когда решается моя собственная. А почему вы спрашиваете о «нем»? Есть какие-то улики, показывающие, что в этом деле замешан именно мужчина?

- В интересах следствия мы не можем раскрыть вам эту информацию.

- Нет-нет, вы не так поняли, - я старалась выглядеть как можно проще, - дело не в том, что мне интересны подробности. Но ведь все мы люди, и я когда-то тоже могу возвращаться домой поздно. Поэтому и решила спросить, мало ли что. «Кто предупрежден, тот вооружен», как известно. Поселок ведь наш не такой уж и большой, тут вечером не так много народа, как в городе, и прийти на помощь некому, случись что чуть в отдалении от жилых застроек.

- Думаю, кроме обычной осторожности вам посоветовать нечего, - уклонился от ответа полицейский, и мне удалось заметить, что у него больше информации, чем он показывает. Не так уж и мало им известно. Но как выведать это?

Просмотрев будущее капитана полиции, мне удастся лишь увидеть общие моменты, присущие его судьбе, да и если бы каждое дело, которым он занимался, оказывало влияние на будущее, оно могло стать у него крайне интересным. Это выход не казался для меня лучшим решением. Я должна была найти что-то еще.

И мне представился случай.

От входной двери послышался звук поворачивающегося ключа, что означало лишь одно: это отец возвращается домой. Значит, у меня будет лишь мгновение, когда полицейский встанет для того, чтобы приветствовать хозяина дома. Да и то, справлюсь ли я?

Впервые мою голову посетило решение попробовать развить свой Дар до того, чтобы узнать волнующие меня вещи. Когда на пороге гостиной оказался отец, капитан встал и протянул ему руку для пожатия, как и ожидалось. И тут я пошла ва-банк.

Легким, незаметным движением моя рука двинулась в сторону папки, все еже сжатой одной рукой молодого человека. И как только пальцы наткнулись на холод пластика, все во мне обдало жаром.

Мне удалось!

Скользнув глазами через непроницаемую черноту папки, я всего на мгновение смогла различить ее содержимое. По крайней мере, то, что было наверху. Взор, отсутствующий у других людей, и до этого дня лишь осложнявший мне жизнь, теперь оказался со мной по одну сторону, позволив моим мыслям и глазам перенестись сквозь толстый слой сомкнутых створок. Мне удалось узреть ее содержимое, не открыв папку.

И увиденное поразило меня.

Неожиданностью.

Страхом.

Жестокостью.

Тьмой.

Глава 4.

Это случилось так, как будто на экране телевизора один кадр сменился другим.

Словно щелчок, открывший для меня неизведанное.

Сначала я просто смотрела на темную поверхность папки, но затем, прикоснувшись к ней и заглянув через ее непроницаемую поверхность внутренним зрением, осталась сидеть, словно парализованная. Несколько секунд, пока отвращение, смешанное с удивлением, не позволяло мне двигаться, прошли как час.

Я надеялась лишь на то, чтобы никто не заметил изменений, отразившихся на моем лице. Но, к счастью, сегодня Фортуна была со мной за одно. Отец, приветствовавший полицейского, задал ему несколько вопросов по поводу поимки преступника, так что это отвлекло капитана от меня. Когда же хладнокровие, хоть и только внешнее, вернулось ко мне, я смогла оторвать руку от злосчастных документов и нацепить на лицо маску безразличия. С такими тренировками мне скоро удастся пользоваться этими навыками лучше специально обученных людей. Только вот этот факт меня отнюдь не радовал.

Папа, уточнивший, закончили ли мы с дачей показаний, наклонился и поцеловал меня в щеку.

- Привет, милая, день сегодня просто ужасный. Как ты?

- Ничего, - отозвалась я, - надеюсь, ответила на все вопросы капитана.

Последняя фраза была произнесена с утвердительной интонацией, так что мой собеседник встал и, поблагодарив меня за сотрудничество, покинул дом.

Я проследила за ним взглядом, пытаясь понять, удалось ли ему обнаружить изменения в моем поведении, но молодой человек ни разу не обернулся, отчего я решила: он не заметил.

- Не нальешь и мне чашечку? – Спросил отец, усаживаясь на место полицейского и прерывая мои рассуждения. Он оставил свой портфель на другом стуле, и устало потер глаза. – Совсем не выспался с этим переполохом, – пожаловался он, наблюдая за мной.

- Да, только кофе уже остыл, так что придется подождать, пока новый разогреется, - пока отец ожидал своего напитка, я старалась направить ход мыслей в сторону поступления, переселения на новое место жительства. В конце концов, на листья, с которыми играл ветер за окном, - в общем, на все, способное отвлечь меня от того, что предстало перед внутренним взором несколько минут назад.

- Адрианна, ты сегодня рассеянна, - долетели до меня слова отца.

- Почему-то это даже не удивляет, - появилась на пороге мама, - хорошо, хоть встала с постели. Не знаю, мне все же кажется, что лучше показать ее врачу. – Она подошла к папе, и, обняв его, пожаловалась: - К тому же, она настояла на даче показаний, когда я считала более правильным подождать тебя.

- Мам, не нужно. Лучше налей папе кофе, а я пойду к себе. А то после разговора с полицейским голова совсем разболелась, - здесь даже не пришлось обманывать. Это уже радовало, ведь я просто ненавидела врать. Тем более, своим родителям. Они не заслуживали такого отношения.

- Конечно, ты же не послушала меня. – Мамин голос выдавал тревогу. - Впрочем, это не новость. Ты всегда была своевольной.

- Не поговори я с ним сегодня, пришлось бы делать это завтра или еще в какой-нибудь день. Рассчитывать на то, что меня оставят в покое, было глупо. К тому же, я почти ничего не рассказала ему, ведь мы с Машей практически не общались…

- Ладно, - по выражению лица мамы стало заметно, что ей надоело спорить, - приляг и отдохни.

- Папе черный, без сахара, - напомнила я перед тем, как выйти из гостиной.

Хорошо, что они отпустили меня без лишних вопросов, потому что имитировать спокойствие на лице, когда внутри бушует буря, оказалось крайне сложно. Поднимаясь наверх, я старалась ускорить шаг как могла. Мне больше не удавалось сдержать поток размышлений. Не успела дверь моей комнаты захлопнуться, как я, совершенно опустошенная, рухнула на постель. Чувства, эмоции, переживания, - все разом захватило сознание, запрещая просто жить, заставляя думать лишь об одном.

Перед глазами снова предстала жуткая картина увиденного. Теперь у меня не осталось никаких сомнений: это оказалась она. Девушка из соседнего дома. В папке лежала ее фотография. Признаться, тело было не то чтобы мумифицировано. Нет! Это - нечто иное, что-то, чему не существовало объяснения в природе. Насколько я себе представляла, при мумифицировании человек как бы высыхает, а здесь же…

Маша лежала на траве в совершенно неестественной позе: руки, нелепо изогнутые, покоились над головой, да и изгиб тела – как будто в последние мгновения она стремилась навстречу чему-то. Все выглядело совсем не так, как когда умирают люди в своих постелях, отчего мне стало понятно: ее принесли сюда уже после смерти. Однако поражало другое. Ее кожа, да что там – все в ней словно состарилось за эту ночь. Глубокие морщины, покрывавшие изуродованное тело, казались чуть ли не порезами. И снова - она не была мумифицирована. Здесь бы подошло другое слово…

Безжизненна.

Даже не так. Безжизненным человек может быть после смерти, но то, что произошло с ее телом, показалось мне просто чудовищным. Кто-то лишил ее жизни, за считанные мгновения опустошив бедную девушку, словно сосуд.

Знаю, звучит как бред. Да я бы и сама так отнеслась к услышанному, если бы не увидела все своими собственными глазами. Знакомые черты говорили, что это именно та девушка, которую я видела накануне ее гибели, только на фото она стала старухой. Кожа, еще вчера светившаяся молодостью, сморщилась, словно древний пергамент, повидавший многое на своем веку. Множество морщин, от мелких до глубоких, покрывало те участки, что не были прикрыты одеждой. Светлые, длинные локоны, которые Маша так часто завивала, теперь были лишены всякого блеска. Они словно выцвели, истлели за одну ночь. Я вспомнила ее глаза, и ужас снова окатил меня холодной волной. Когда-то голубые, они потухли как угольки на догоревшем костре. Больше не было признаков радости, хорошо известных нам при жизни, ощущения света, познаваемого от первого вздоха, да и всего остального, что сопровождает человеческую жизнь.

Но нашлось в ее внешности то, что не поддавалось никакому объяснению и шло вразрез со всем увиденным мною. На ее лице, все еще узнаваемом, светилась улыбка. И не та, которая может лишь слегка тронуть губы, нет. Ей было объято все. Она выдавала такое удовлетворение, как будто все, к чему стремилась в жизни бедная девушка, оказалось в миг достигнуто, и ей ничего не оставалось, кроме как оставить со спокойным сердцем этот грешный мир, уйдя навстречу свету, который она видела.

И вот тут я перестала понимать. Если знакомая была лишена жизни, как она могла покинуть ее с таким удовлетворением на лице? Неужто можно оставлять жизнь со всем тем, что любишь, вот так просто, не жалея ни о чем? Видимо, над этой загадкой мне еще придется поразмыслить. Но в то же время, теперь стало абсолютно ясно, почему полиция не выдала тело дочери ее родителям. Как такое можно показать и, тем более, объяснить?

Я сама пыталась поднять в мозгу все прочитанное по медицине, но полного объяснения происшедшему найти не могла. Только сейчас меня больше интересовало другое. Если вчера рядом с ней был тот незнакомец, тогда, по всей видимости, кровь Маши обагрила именно его руки. В последнем я почти не сомневалась. Для меня даже не так важно было понять его мотивы, как узнать, кто он.

Или… чем он являлся?

Рассуждать над этим, видимо, можно до бесконечности. Еще утром мне думалось, будто мой мир перевернулся от того, что удалось испытать этой ночью. Но тогда я даже предположить не могла, что он изменится еще больше, причем, из-за вмешательства все того же незнакомца.

Но эти раздумья со временем стали уступать место другим. Тем, которые после первого шока от увиденного, томились и ждали своего часа. И вот он настал.

Все дело в том, что в папке полицейского, заполненной множеством бумаг по расследуемому делу, мне удалось разглядеть не только снимок Маши. Поскольку он был меньше других документов, то позволял прочесть надпись на другом, который лежал прямо под ним.

И вот тут таилась еще одна большая опасность для меня. Теперь все опасения за свою жизнь из-за пережитого ночью в объятиях бессердечного существа, отнимающего время, отведенное нам, померкли в свете новых. И эти новые имели место на жизнь.

Ведь там, под снимком, лежало личное дело моего деда. Поначалу это тоже показалось невозможным, но ошибки быть не могло. И вот здесь рождалось больше всего вопросов. Я не могла себе даже представить, какое отношение он имел к странному убийству, и что эти люди могли знать о нем.

Дед, приехав жить в Россию из Испании, никогда не был, как это сейчас принято называть, человеком публичным. Он служил банковским сотрудником, проводя все свое рабочее время за счетами. В нем всего-то и было необычного, что приехал из другой страны. Только это. Но ведь теперь этим уже никого не удивишь. Получалось, по современным меркам, он был даже проще, чем все окружающие, у которых, наверняка, хватает своих секретов и тайн. Так что мне даже в голову не могло прийти, как он оказался замешанным в этой истории. А тут…

К тому же, прошло уже целых пять лет, как его не стало. На прощальной службе присутствовали самые близкие, да и потом: у него было не так уж и много друзей здесь, в нашей стране. Он всегда упоминал, что оставил их в Испании вместе со своей молодостью. Так что мое удивление не ведало предела.

Воспоминания о близком человеке застряли комом в горле, от которого всегда сложно избавляться. Нет, сейчас нельзя предаваться грусти. У меня еще будет время. А пока…

Передо мной появилась дилемма: полиция решила меня опросить как соседку погибшей девушки или как родственницу того, чье личное дело хранила у себя? Я инстинктивно чувствовала, что все здесь не так просто, но как можно узнать истинную суть вещей? Раз капитан ничего не рассказал мне, значит, они пока не готовы раскрыть свои карты.

А деда уже давно нет в живых. Вот если бы с помощью Дара можно было связаться с его духом, но…

Нет, это уже чересчур. Хватит с меня! Пусть все идет, как шло. Я забуду обо всем произошедшем и стану снова жить так, как жила до этого. Надеюсь спустя несколько дней даже не вспомнить о злосчастных событиях.

Я села и взяла в руки книгу. Быть может, история чужой жизни, пусть и вымышленной, отвлечет меня. Погружаясь все больше и больше в повествование, мне вдруг показалось, что за моей дверью что-то шуршит. Настороженность сменилась страхом – я опасалась снова увидеть того, кто занял все мои мысли, не оставив в них места для других. Обернувшись на звук, я заметила маму. Облегчение от того, что это она вошла в мою комнату, а не тот незнакомец, соблазнивший меня ночью, прокатилось по телу, снимая напряжение.

- Не помешаю? – Спросила она.

- Нет, что ты. Я как раз читала, пытаясь немного отвлечься от шума за окном, - выдохнув и немного успокоив сердцебиение, я закрыла книгу, ожидая, что скажет мама.

- Понимаю, - она прикоснулась ладонью к моей щеке, - это жуткое событие всколыхнуло наш поселок. Никто не остался равнодушным к беде Мишиных. Теперь страшно отпускать детей гулять по вечерам. Кто знает, что их ждет?

- Ну, насчет меня ты можешь быть спокойна, - попытка ободрить маму выглядела несколько тусклой, - за мной никогда не приходят компании, и мне всегда есть чем занять себя по вечерам. Видишь, иногда это оборачивается неожиданным плюсом…

- Знаю, детка, - грустная улыбка сменила волнение на мамином лице, - только это беспокоит меня не меньше. Ты ведь должна жить обычной жизнью. Нас с отцом печалит, что у тебя нет друзей, и не только это. Конечно, все школьное время ты усердно трудилась над поступлением, но теперь все это позади. Тебе предстоит поступить в университет, и находиться в окружении таких же молодых людей, как и сама. Я хочу, чтобы ты встречалась, пусть даже теряла голову от любви, но жила как все! Ведь в этом и есть прелесть нашего существования. В том, чтобы жить и совершать ошибки. А ограждая себя от новой боли, ты одновременно отказываешься и от множества хороших событий. К тому же, мы с папой надеемся как-нибудь понянчить внуков, – грустная улыбка коснулась ее лица. - Ты даже себе представить не можешь, как я беспокоюсь о тебе! Другие матери волнуются, чтобы их дочери не познали отношения с мужчинами раньше положенного срока, а я – ей Богу, была бы просто рада это услышать. Что угодно, только бы знать, что с тобой все в порядке.

- Об этом пока рано говорить, - пыталась спорить я.

- Рано, согласна. Но мне хочется, чтобы ты не упустила свое время. Оно ведь бывает у нас лишь раз, а проходит слишком быстро. И тебе не представится шанс пережить все это заново. Так всегда, пока ты молод: кажется, что все впереди, но уже спустя совсем чуть-чуть ты осознаешь, что почему-то все лучшее уже позади, и тебе ничего не остается, кроме как просто влачить свое обыденное существование, лишь изредка разбавляя его мелкой радостью. Ты оглядываешься на свою жизнь, уже понимая, как надо было бы поступить, где изменить ход событий – но все это в прошлом, а ключей отпереть потайную дверь времени ни у кого нет. И тогда осознание потерянности терзает, не давая покоя…

- Хорошо, мама, я обещаю тебе, что постараюсь завести друзей.

- Ну, вот и договорились, - с этими словами мама встала и подошла к двери. Когда ее рука коснулась ручки, я вдруг вспомнила:

- Мам, ты же что-то хотела?

- Ничего особенного, - ответила она, - только что узнала, что найденное тело действительно принадлежит Маше. Вот и хотела тебя предупредить…

- Я уже знаю обо всем.

- Знаешь, но откуда? – Мама разом отложила свой уход из комнаты и сделала несколько шагов по направлению ко мне.

Черт! Я вмиг сообразила, что чуть не проговорилась. Нужно учиться держать язык за зубами, иначе ни к чему хорошему моя болтовня не приведет. Нельзя ей говорить, что странный Дар не только не покинул меня, но стал еще сильнее. Она не должна узнать, что я проникла взглядом сквозь папку, чтобы найти ответы на тайны, скрытые в ней. Любой ценой необходимо предотвратить это!

Лихорадочно соображая, что бы ей ответить, я молила Бога, чтобы пауза в разговоре не показалась маме слишком длинной.

- Так ведь окно открыто, - изловчилась я, - даже здесь, на втором этаже, мне не скрыться от разговоров, долетающих с улицы. А закрыть его в жаркий летний день – тоже мало хорошего.

- Верно, - мама облегченно вздохнула, - я уже подумала, что ты снова принялась за старое. Со всеми этими видениями и прочим. Знаешь, это ведь никого до добра еще не доводило.

- Мам, зря ты так.

- Ничего не зря! – Мне удалось заметить: чувства мамы оказались задеты. Не понимая, что было тому виной, я продолжала слушать ее, не произнося ни слова. – Эту странность, как проклятие, принес в нашу семью твой дед! В свое время ему удалось напрочь испортить жизнь своей жены и ребенка, твоего отца. Слава Богу, у последнего нет таких чудачеств. Однако, когда и ты переняла манеру своего деда видеть во всем нечто таинственное, я уже, казалось, готова была сойти с ума. Хорошо еще, что это все осталось в прошлом, и ты переросла свои детские фантазии.

- Ты права, мама, это все в прошлом. Больше не о чем беспокоиться.

- Думаю, никакого Дара у вас и не существовало, - с сожалением сказала она. – Твой дед просто был немного не от мира сего, а ты, как его любимица и как та, кто любил его больше остальных, во всем пыталась ему подражать. Но он унес свои тайны туда, откуда они не вернутся в этот мир.

- А что за тайны?

- Что за тайны? – переспросила мама, глядя в никуда. – Даже не знаю, и никогда не хотела знать. Мне известно только то, что из-за них он чуть не бросил свою жену с маленьким ребенком на руках. Но потом, образумившись, вернулся в семью. Нужно сказать, твоя бабушка, умершая спустя год после своего супруга, так и не смогла в душе его простить. Наверное, он многое натворил.

- Но почему мне до сих пор не было известно о проблемах в их семье? – теперь наступила моя очередь злиться. – Мне-то казалось, семья дедушки и бабушки была почти образцовой. Вы всегда твердили мне об этом!

- А чего ты хотела? Чтобы они рассказывали тебе о своих проблемах, когда ты, еще не готовая всего понять, приезжала к ним на летние месяцы? Неужто бабушке могло прийти в голову рассказывать о том, кем для нее стал твой дед, так любимый тобою? Не глупи, Адрианна!

- Может, и вы с папой от меня что-то скрываете?

- Слава Богу, нет. В нашей личной жизни, конечно, тоже существовали проблемы, но они кажутся всего лишь маленькими неурядицами, когда сравниваешь их с теми, что пролегли пропастью непонимания между родителями твоего отца.

- Вот уж не думала, что узнаю обо всем так, случайно, - горечь, исходившая из души, чувствовалась во рту, готовая вылиться в приступ паники. Стало до боли обидно, что одна я жила все это время в неведении.

- Ты не должна забивать себе этим голову. Как я уже сказала, все в прошлом. Не тревожь его, пусть память деда останется для тебя такой же светлой, как и была. Мне жаль, что я рассказала тебе обо всем! Убийство бедной девушки перевернуло все вверх дном, вот и я не удержалась. Даже не знаю, что на меня нашло.

- Нет, мама. Я должна была услышать правду. Тем более что совсем скоро вступлю в новую, самостоятельную жизнь. Мне необходимо учиться тому, что есть в судьбах других, чтобы хоть постараться избежать этого в своей.

- Пусть будет так, - согласилась мама, и, поцеловав меня на прощание, вышла из комнаты, оставив после себя еще больше загадок.

Значит, мой Дар – вовсе не случайность, а вполне предопределенная закономерность! Я должна была получить его вместе со смуглой кожей, темными глазами и всем остальным, доставшимся мне от деда. И этот факт менял все.

Больше не требовалось злиться на судьбу – теперь я просто понимала ее. Мне открылась тайна этого испытания длиною в целых семнадцать лет. Я должна продолжить семейную историю, начавшуюся много веков назад. И, кто знает, может, когда-нибудь передо мной откроются секреты прошлого?

Что ж, пусть так и будет.

Пусть Судьба сама покажет мне верные решения, приоткроет необходимые двери, представит тем, с кем пересекутся наши пути. Я же буду ждать этого, терпеливо созерцая ее Знаки. Те, которые приведут меня к истине.

Решив никуда не торопиться, я вернулась к своему обыденному существованию. Все осталось по-прежнему. Я так же, как и раньше, опускала глаза, чтобы не видеть судьбы встречных людей, не желая без надобности в них заглядывать; погружалась в причудливые миры чужих фантазий, отраженных на книжных страницах.

День сменялся следующим, и уже почти неделя прошла в таком ритме, а новые Знаки все не появлялись.

Время тянулось крайне медленно. Словно патока, оно служило вязким барьером между моими беспокойствами и реальной действительностью, которые так не соответствовали друг другу. Вокруг меня все двигалось по своей обычной траектории: родители утро за утром отправлялись на работу, оставляя меня одну в огромном доме. Но хуже всего этого было то, что я оставалась наедине со своими мыслями. А от них пощады ждать не приходилось.

Раз за разом я прокручивала в своем сознании картины прошедших дней, стараясь среди них найти объяснения всему случившемуся, но так и не могла сделать этого. В какие-то мгновения мне вдруг казалось, что вот, среди тысячи остальных, одна гипотеза оказывается более вероятной, но уже спустя минуту она разбивалась о волны здравого смысла. В другие же моменты я просто терялась от безысходности, рожденной отсутствием предположений.

Это время казалось мне бесконечным. Я словно вращалась по орбите загадочных происшествий, в то время как их тяготение с каждым днем становилось все сильнее и сильнее. В итоге я будто срослась с постоянными раздумьями, которые мой пытливый разум просто отказывался оставлять.

Спустя неделю постоянных сомнений настал переломный момент, который оказался для меня окончательным прощанием с прошедшей жизнью, наполненной неуверенностью в себе, страхом увидеть лишнее в глазах других и нежеланием быть рядом с кем-то.

Я вошла в новую эпоху своего существования, ставшую для меня откровением.

В отношении себя самой, своего Дара, своих чувств.

Совершенно неожиданно я подобралась к тайне, которую не рассчитывала открыть. И эта тайна стала для меня откровением.

Первым Знаком Судьбы.

Глава 5.

Ночной воздух, теплый и легкий, насыщенный запахом луговых цветов и трав, проникал через открытые занавески. Будто невидимой рукой, он гладил шторы, ласкал их каждым своим движением, заставляя легкую ткань трепетать от нежности вечера. Его тихое, почти незаметное присутствие вдруг напомнило мне о самой себе, не так давно нежившейся в руках убийцы.

Сумерки, спустившиеся на землю, обнимали наш дом, скрывая его от шума большого города, баюкая, заботясь о каждом, кто жил здесь. Словно сиреневый, вечер заполнял нашу улочку, лишь слегка освещенную маленьким фонарем. В его свете мне удавалось разглядеть десятки мотыльков, так неосторожно летящих к своей погибели. Они, желая насладиться светом одного-единственного источника, такого яркого и желанного, готовы были поставить на кон все свое короткое существование ради мимолетного счастья. Их тонкие разноцветные крылья несли своих хозяев к мгновению блаженства, за которым лежала пропасть в бездну тьмы. Один миг, ради которого можно лишиться всего!

Эти маленькие ночные жители в те минуты напомнили мне саму себя. В памяти, словно из ниоткуда, снова возникли видения тех мгновений в объятиях незнакомца, когда все мое тело, как и у этих несчастных, трепетало от мимолетного блаженства. Быть может, кому-то это показалось бы глупым – умереть ради единственного мига, но я четко знала, что такие минуты даются не каждому. Они выпадают на судьбу тех редких людей, способных познать всеобъемлющее счастье. К тому же, мне было известно, что они дарят.

Блаженство, всплывшее в разуме, растекалось по телу, заставляя вспоминать все случившееся так, как будто я просто шагнула назад, в объятия незнакомца. Страсть накатывала бешеными волнами, путая мысли, заставляя думать лишь о нем.

Я встрепенулась, желая прогнать легкую негу, все сильнее и сильнее охватывающую тело. Память, заключенная в каждой клеточке, к которой успел прикоснуться он, не позволяла до конца освободиться от этих оков, хотя я очень старалась.

Время первых впечатлений, давшихся мне с особым трудом, уже прошло, так что разум несколько очистился от сумбура, принесенного в обыденное существование случайным знакомым. Все постепенно возвращалось на круги своя, и только память, жившая в снах о незнакомце, сопротивлялась.

Суматоха, порожденная гибелью Маши, уже улеглась, так что о недавних событиях напоминали лишь потухшие глаза ее родителей. Наверное, они оставили свою жизнь у маленького холмика среди сотен таких же, укрытом гирляндами цветов. Когда-нибудь на нем будет ее фотография, но пока… только море живых бутонов, согревающее душу несчастной. Сидя на своем диванчике у окна, мне часто приходилось наблюдать, как родители погибшей выходили из дому, держа в руках новый букет. Они, ожесточенные на весь мир, обрекали невинные цветы на такую же долю, что постигла их дочь – на красивую, но совсем короткую жизнь. Убитые горем родители Маши несли их целыми охапками, пытаясь вновь ощутить ее рядом с собой. Но утерянного не вернешь…

Даже в школе об этом почти никто не говорил: жизнь продолжалась, принося все больше нового тем, кто в ней остался. Она раскрывала для кого-то мгновения первой любви и первой разлуки, дарила счастье с каждым прожитым днем, позволяя ощутить главное – свое дыхание. Благодатное и светлое, дарящее надежду. И только старушки, собирающиеся на скамейках под окнами, все еще перемалывали те подробности, которые успели уловить. Они провожали навязчивыми взглядами каждое шествие родителей к месту, упокоившему их дочь и ставшему за считанные дни заветным, сверля их фигуры, истощенные несчастьем, до дыр. Как же я ненавидела все это! Глупые, забывающиеся в своем любопытстве, они не давали сокрушенным горем родителям оправиться от утраты. Хотя, я понимала, это не произойдет никогда. Спустя какое-то время они смогут смотреть в глаза знакомым, не опуская своих каждый раз от боли, рвущей сердце, но никогда эта рана не закроется. Ибо еще не изобрели лекарства, способного исцелить душу человека.

Но… моя жизнь продолжалась.

Вместе с остальным миром и я постепенно стала забывать обо всем случившемся. Эмоции, подаренные близостью с человеком, который мне был не знаком, по большей мере утихли, оставляя в душе тонкий след горького послевкусия, словно от чашки крепкого кофе. Однако я понимала: без него нельзя открыть новый день.

И я продолжала жить и идти вперед. Даже история с папкой, сквозь которую мне удалось проникнуть взглядом, уже не казалась такой реальной. Она изредка напоминала мне о себе самой, вспыхивая картинками в памяти, но постепенно я научилась не думать об этом, похоронив все на задворках сознания. Все пережитое осталось в той, старой жизни.

А впереди ждал университет, к которому нужно готовиться.

День рождения прошел тихо, словно это ушли вдаль еще одни сутки моей жизни. Только родители поздравили меня, оставив под вечер с новой книгой в руках. И снова непознанный еще мир, и вновь еще одна судьба, позволившая себя прожить.

Съездив в столицу, я узнала, что зачислена на первый курс, так что дел впереди казалось очень много. Поскольку меня принимал лингвистический университет на факультет испанского (спасибо дедушке за выбор профессии), я постаралась скупить всю литературу, которую могла достать и которая пригодилась бы мне в последующем. Запасшись целой кучей различных тетрадей, словарей и канцелярских принадлежностей, у меня теперь была одна головная боль: как все это доставить к месту требования. Однако и эта проблема разрешилась. За несколько недель до отъезда мы с отцом, который нанял для переезда грузовик, перевезли большую часть всего необходимого, чтобы остальное я могла доставить в машине, подаренной мамой.

Предвкушение томило меня. Мне хотелось ехать туда, где можно приступить к новой жизни, где я могла бы начать смотреть в глаза других без страха. Я стремилась приехать в столицу еще и потому, что надеялась встретить там свою любовь. Конечно, такой резкий скачок было сделать сложно, но незнакомец, показавший мне то, что может случиться между мужчиной и женщиной, заставил задуматься об обычных вещах. Рассуждая, я даже подумала, что мамины пожелания по поводу молодого человека вполне могут исполниться. Впрочем, нельзя загадывать наперед.

Но запах свободы, смешанный с томящим ароматом новой жизни, уже кружил мне голову.

До отъезда оставались две недели: мне необходимо прибыть в столицу пораньше, чтобы приобрести все необходимое в новую квартиру, обустроиться в ней, узнать, по какому маршруту ездить на занятия. Новая жизнь влекла за собой множество проблем, но и они сейчас были для меня просто необходимы. Эта встряска должна послужить толчком к тому, что поможет мне выйти из тени прожитого – всего, что отравляло мне существование в маленьком городке с его причудами. Столица предполагала существование, в котором люди, населявшие мегаполис, должны лишиться предрассудков. Каждый день, теряясь в толпе огромного города, человек может раствориться, слиться с остальными, не раскрывая себя. Он мог свободно глядеть в чужие души, не боясь того, что увидит свершение этих судеб, ведь шансы встретиться еще раз крайне малы. В таких условиях этот человек уже не выделится каким-то Даром, он будет таким же, как и остальные.

Все мои надежды связывались с переездом.

В ночь, ставшую для меня последней среди привычного мира, я долго не могла уснуть. Одновременно с ожиданием чего-то нового, необычного и волнующего, ко мне пришло понимание ухода из обыденности. Я лежала в своей маленькой кровати и старалась запомнить все то, среди чего росла.

Словно раньше, когда в жизни еще не было проблем с Даром и незнакомцем, когда весь мир, окружающий меня, казался простым и понятным. Мне на миг захотелось снова стать маленькой, когда родители, любящие тебя, оберегают от всех невзгод, а окружающие люди мило улыбаются, пытаясь потрепать за пухлую щечку. Тогда мы, стремящиеся повзрослеть, еще не понимаем, от чего бежим.

Все мое детство прошло в этом маленьком городке, заполненном привычными людьми, внимательно рассматривающими тебя, чтобы потом обговорить между собой. Здесь нет секретов ни от кого. Но тихий городок по-прежнему был для меня дорогим, не смотря ни на что. Ведь когда-то, совсем давно, я ощущала себя счастливой здесь, а за это нельзя не чувствовать благодарности.

Уютный дом, ставший родным совсем недавно, после переезда, хранил все мои тайны, словно мы были самыми близкими друзьями. Он безмолвно дарил свою поддержку, которой иногда так не доставало от других. Его стены многое слышали и многое видели. И даже ту встречу, в которой я чуть не потеряла саму себя.

Я притаилась: хотелось получше запомнить все то, что дорого сердцу.

Стук часов, отбивающих половину третьего.

Звуки ночи, такие мало различимые, но вместе с этим столь привычные. В большом городе они сменятся шумом спешащих машин. Гудение жизни, стремительным потоком несущей свою энергию вперед. Только так, и не иначе. В мегаполисах нельзя шагать назад.

Запахи родного дома, в котором все было так понятно, – места, дарившего мне спокойствие в этом сумасшедшем мире.

Я искала в темноте ночи привычные очертания мебели, но многого здесь уже не хватало. Часть того, что было дорого моему сердцу, давно ждало нашего отбытия, и я спешила уснуть, чтобы уже завтра оказаться на новом месте.

Однако, сон, как назло, не шел ко мне.

Так всегда: когда торопишься, жизнь оттягивает наступление долгожданного момента.

Найдя рукой кнопку на ночнике, я легко нажала ее, и слабое сияние осветило небольшой кусочек комнаты, расположенный у моей кровати. Опустив ноги на мягкий ковер, я осторожно, чтобы не потревожить родителей, прошла к книжному шкафу, уже по большей части опустошенному предстоящим переездом.

Рука быстро пробежала по знакомым корешкам, от которых, как мне показалось, отдавало теплом. Ощущение это создавалось тем взаимопониманием, которое возникало между мной и их авторами, когда-то корпевшими над каждой полюбившейся мне строчкой.

Я достала книгу Дюма «Граф Монте-Кристо», и, скользнув в еще не остывшую кровать, открыла увлекательные страницы. Как бы мне хотелось, чтобы и мои многолетние скитания по миру человеческих эмоций и не менее сложных отношений когда-нибудь привели этот сложный, долгий путь к триумфу! Чтобы, спустя какое-то количество лет я вышла с гордо поднятой головой к тем, кто когда-то осуждал меня, показав им, кем была все эти годы. По мере чтения отрывков, наиболее приглянувшихся мне в свое время, часы отбивали три, половину четвертого, а затем и четыре.

Уставшие глаза начинали болеть, поэтому дальнейшее чтение становилось невозможным, ведь завтра, а если точнее – уже сегодня, мне нужно будет вести машину. Я бережно закрыла труд великого писателя, и, уложив подушку удобнее, накрылась легким одеялом. Взглянув в окно, я с радостью заметила, что рассвет, уже зародившийся, набирает свою силу, так что до отъезда оставалась самая малость. Предвкушение перемен сделало свое дело. Я вдохнула поглубже, словно пытаясь почувствовать их запах, и провалилась в мир сновидений.

Одна за другой, передо мной, словно из старого фотоальбома, возникали картины моей прошлой жизни, уходившие в историю бытия. Мне не было жаль ту девушку, над которой все посмеивались. Ведь, в конце концов, она осталась в прошлом. Впереди меня ждала совсем другая жизнь. Нужно только набраться смелости, чтобы вступить в нее. Совсем чуть-чуть, и у меня в руках окажется долгожданное время, несущее на своих крыльях перемены.

Однако, немного погодя, картинки, привычные до боли, исчезли, сменившись видениями недавнего прошлого.

Я снова сидела на окне, вглядываясь в сумерки вечера. И вновь наша тихая маленькая улочка, и снова он.

Господи, неужели этот человек все еще не оставил меня в покое?!

Я не хотела мириться с этим, ведь мне и так пришлось достаточно долго справляться с изменениями, возникшими в жизни после появления странного незнакомца. К тому же, мне было известно, что ничего хорошего эта встреча не принесет.

Но постойте! Вглядываясь в его лицо, силуэт, я просто не обратила внимание на одну деталь, оказавшуюся самой важной.

Я сидела на окне не своей комнаты, это было окно напротив. Не может быть! Как это…

Мой взгляд, с трудом оторвавшись от фигуры молодого человека, скользнул к дому напротив, отыскав окно на втором этаже. Там притаилась фигура девушки, к отражению в зеркале которой я привыкла. Да это же я сидела, наблюдая за происходящим! Все так же укрывшись легким пледом, все так же неизменно с книгой в руках.

Но как такое возможно? И если напротив была моя фигура, тогда в чьем же теле находился мой разум сейчас?

Еще до того, как ответ на этот вопрос стал очевидным, приступ тошноты схватил меня за горло коварными руками. Его пальцы, словно петля, все сильнее и сильнее сжимались вокруг шеи, лишая возможности вдохнуть.

Нет, этого просто не может быть! Я не могу оказаться в теле Маши, она ведь мертва! Или…

Ответы на то, каким образом мое сознание оказалось в теле знакомой в последние часы ее жизни, так никогда и не пришли ко мне. Но ясно стало одно: все происходящее со мной сейчас не просто сон! Перечеркнув законы времени и человеческого тела, я просто очутилась в прошлом. В том, которое не давало мне покоя. Что ж, настал момент узнать правду! Вот они. Знаки Судьбы, на которые я так рассчитывала, и которые не смогли меня подвести.

Внимательно смотри, Адрианна!

«Нужно торопиться, он не будет ждать меня долго».

Что это? Мысли, прозвучавшие в моей голове, казались не просто мыслями или голосом сумасшедшего. Это была она, покойная девушка. По-видимому, находясь в ее теле, я могла знать все то, о чем она думала. Я просто ужаснулась. Самое сокровенное этого человека, уже ушедшего из жизни, теперь откроется мне! Но могу ли я принять эти знания?

Повинуясь ее, а не своим мыслям, я аккуратно опустила ноги в элегантных туфельках на пол, и быстро подбежала к зеркалу. Порхающие движения придавали легкости каждому шагу, ведь там, внизу, ждет он!

«Еще один, последний взгляд! Все должно быть идеально. Господи, только бы справиться с волнением».

Глаза отыскали отражение хорошенькой девушки, одетой по последней моде. Теперь я видела, как Маша, вся вне себя от предвкушения, торопиться не опоздать на свидание к нему – к тому, который отнял ее жизнь. Только она пока этого не знает. Ее час еще не настал.

Каблуки быстро простучали, пока Маша спускалась по ступенькам лестницы, отделявшей ее от возлюбленного.

- Маш!

Я обернулась, повинуясь не своему, а ее порыву, и увидела взволнованное лицо матери этой девушки.

«Как будто предчувствовала что-то, - пронеслось в голове уже моим голосом. – Ведь всего через несколько часов ее дочь уйдет из жизни, даже не сказав ей в последний раз «прощай».

- Ну что еще? Я тороплюсь!

- Маша, не опаздывай, мы с отцом очень беспокоимся. К тому же, ты могла бы представить нам этого молодого человека: так нам было бы спокойнее отпускать тебя.

- Ты же знаешь, еще слишком рано! – Отбивалась словами Маша. – Мы встречаемся всего неделю. Но, если вы так беспокоитесь, я поговорю с ним. Может, на той неделе мы устроим семейный ужин? Тогда и представлю вас друг другу.

- Как скажешь, - на лице матери все еще не утихало волнение, которого девушка уже не замечала.

Она бежала навстречу к Нему – своей любви, страсти, погибели.

Маша торопилась. Если опоздает, Марк будет недоволен.

«Марк, вот как его зовут»!

Находясь в теле знакомой, я видела все происходящее ее глазами. Едва калитка закрылась, я, точнее она, спешно направилась в сторону Марка.

- Прости, немного опоздала, - извиняющимся тоном проговорили ее губы, которые уже ожидали поцелуя.

Но молодой человек замешкался. Он смотрел в окно. Не в то, за которым она, Маша, была пару минут назад. А в то, где я впервые увидела Его.

- Марк, куда ты смотришь? – Маша проследила взглядом за его глазами и увидела мой силуэт за окном.

- Никуда. Разглядывал дома, пока ждал тебя.

Произнеся это, незнакомец взглянул на девушку. Я впервые так долго могла смотреть в его серые льдинки, хоть и не своими глазами. И вот, что интересно: мой Дар не работал. Машины глаза не могли передать мне все то, что творилось в его душе, только этого и не требовалось. Я и так знала, что в них.

Тьма.

Его взгляд, брошенный на свою жертву, в первые секунды показался мне несколько колючим. Он глядел на нее не так, как на меня в ту ночь. Сейчас в этом взоре не находилось места страсти. В нем жил холод, который влюбленная девушка не смогла заметить. Ее взор казался утопленным в желании, мешавшем разглядеть опасность.

И тут мне стало абсолютно понятно: придя к ней, он уже знал, что отнимет ее жизнь. Не знала об этом только сама Маша.

Как жаль!

Может, случись хоть какая-нибудь неприятность, она могла бы спасти ее. Могла бы вырвать из его объятий, из рук тьмы?

Я ужаснулась. Какая душа должна быть у человека, так хладнокровно пришедшего забрать жизнь той, которая восхищалась им, которая любила, нет, даже боготворила его. Это казалось мне не под силу. Я постаралась освободить свое сознание, совершила последнее отчаянное усилие, чтобы выйти из тела Маши, но мне этого не удалось. Неужели придется пройти через все это до конца? Неужели суждено принять смерть, разделив ее с той, кого я не знала даже при жизни? Но получить ответы я не могла. Их даст мне только время. И я молилась, чтобы оно не тянулось слишком долго.

Губы Марка накрыли Машины в поцелуе, который несколько дней тому назад я видела из окна, и который заставил меня смутиться. Но тогда я еще не знала, каково это!

В его поцелуе не оказалось нежности, возникающей в минуты взаимной любви. В этом прикосновении таилось столько интимной страсти, что я на время забыла обо всем. Точнее сказать, я забылась.

А Маша…

Что тут говорить? Она просто растаяла. Она не могла сопротивляться ему, как не смог бы сопротивляться никто другой. В ней крепло сейчас лишь одно желание: стать к нему как можно ближе. Слиться с ним в одно целое. Навсегда.

Не знала она, что ее желанию суждено сбыться, как и не знала, каким путем.

Раньше, видя поведение этой девушки, я, признаться честно, осуждала ее. Но теперь, когда наши разумы объединились в одном теле, мне вдруг стало понятно все это. Она любила его, жила им, хотела стать для него всем.

Когда же Марк позволил себе оторваться от ее губ, чтобы дать девушке немного отдышаться, он взял ее за руку и подвел к машине, дожидавшейся их. Он отпер замок и усадил Машу на переднее сиденье, после чего закрыл дверцу и последовал к месту водителя. Без слов. Мне оставалось только догадываться о том, что испытывала несчастная девушка по отношению к нему, ведь все это странное поведение молодого человека ничуть не насторожило ее. Она ждала. Ждала того, когда он сядет в машину и отвезет ее… не важно даже, куда.

И Марк не заставил себя ждать. Он легко, как в кинофильмах, сел в автомобиль, и уже спустя мгновенье, заставил его тронуться с места. Машина, очень дорогая даже по нашим меркам, шла почти бесшумно. Не говорил ничего и он. Маша тоже молчала, предаваясь мечтам. В таком молчании прошло минут двадцать, пока они не подъехали к особняку, расположенному вдали от нашего поселка.

Мотор заглох, заставляя вместе с машиной остановиться и мое сердце. Мне было сложно совладать с собой: та часть меня, которая объединилась с Машей, страстно желала развития событий, в то время как моя собственная понимала, что ждет дальше. Но не только возможная смерть пугала меня. Я боялась вновь повторить все то, что случилось между нами всего неделю назад. Боялась возвращения страсти, не дававшей мне мыслить.

Но больше всего я опасалась снова оказаться в его власти. Ибо из нее было слишком мало шансов уйти.

Уверенной походкой Марк вышел из машины. Он направился к моей дверце совершенно не спеша, позволяя детально разглядеть свою фигуру. Я наблюдала за ним как завороженная, уже не понимая, кто именно им восхищается: Маша или я.

Он являлся просто образцом всего мужского. Честно признаться, в последнее время у меня создавалось впечатление, что мужчины стали терять свою привлекательность, но этот… Он просто говорил каждым жестом, каждым телодвижением, что я ошибалась. Однако у меня возникло странное чувство, будто таилось в нем нечто неестественное. Разве мог один молодой человек обладать всем сразу? Думаю, нет. Слишком много нужно прожить на этом свете, чтобы обучиться всему, что знал он. И что давалось ему с такой легкостью.

Поверьте, я не преувеличивала!

Его тело, казалось, словно вырезано из камня: упругость мышц чувствовалась даже в малейшем жесте. Черты лица впечатляли правильным строением. Темно-каштановые волосы, коротко остриженные, отливали в вечернем свете той гладкостью, к которой хотелось прикоснуться немедленно. А взгляд глаз…

От них я не могла отвести своих. Серые, проницательные и очень выразительные. Они глядели на девушек тем взглядом, который заставлял забывать обо всем на свете, обезоруживал, пленял навсегда. Эти глаза словно обещали все, одновременно заставляя ждать целую вечность.

По мере того, как мысли затягивали меня все глубже в омут чувств, Марк подошел к моей двери и отпер ее.

Дрожащая рука девушки опустилась в горячую руку Марка, которая ее тут же сжала. Маша вышла из машины, опираясь на молодого человека и втайне радуясь тому, что он предложил ей руку. Ее волнение достигло своего апогея, так что она еле держалась на ногах. Да и еще бы! Тот момент, ради которого она находилась здесь и о котором так долго мечтала, должен вот-вот наступить.

На ватных ногах она шла рядом с тем, в ком видела смысл своего существования. Отпертая дверь особняка осталась позади, предоставляя ее взгляду огромную гостиную. Посреди комнаты располагался большой стол, накрытый на двоих.

Кругом – никакого освещения, только свечи. Множество свечей. Их таинственное свечение создавало совершенно особенное настроение, помогая Маше несколько расслабиться и забыть о тревоге, сжимающей душу.

Позволив девушке пройти вперед, Марк вскоре догнал ее и остановил прикосновением рук к плечам. Легко, как перышко, он опустил свои ладони к рукам Маши, отчего по ее коже пробежали мурашки. Находясь в теле знакомой, я сама чуть не потеряла сознание от этой близости. Он стоял на таком расстоянии, что его горячее дыхание обжигало шею. Его упругие мышцы стальной стеной касались ее спины, и от этого пробежала дрожь, охватывавшая все тело девушки. Мне удалось различить запах нежного парфюма, исходившего от молодого человека. «Господи, как же он приятно пахнет», - пронеслось у меня в голове.

Марк тем временем провел свою спутницу к накрытому столу, помогая ей удобно устроиться.

- Это ты все подготовил? – Пытаясь скрыть свое волнение, спросила Маша.

- Нет, - коротко ответил Марк, словно не желая особо разговаривать. Его тон был немного пренебрежительным, но сам он…

С чувствами оказалось сложно справиться. Думаю, молодой человек прекрасно понимал, какое впечатление производил на молодых девушек. Он открыл бутылку вина и разлил темно-красный напиток по бокалам. Предлагая Маше ее кубок, он, как будто не нарочно, коснулся своими пальцами ее руки, заставляя девушку вздрогнуть.

Моя знакомая, втайне обрадовавшись напитку как избавителю ее от неловкости, сделала большой глоток, и вскоре мне удалось почувствовать, как по телу побежало приятное тепло, помогая немного расслабиться.

Марк тем временем предложил приступить к ужину.

Маша, на которую вино подействовало почти сразу, перестала быть скованной. Теперь она болтала без умолку. Рассказывала обо всем на свете: о новых магазинах, открывшихся не так давно, но уже освоенных. О занятиях, на которые заставляла себя ходить лишь потому, что не хотела проблем с учителями. О планах на будущее, которым уже не суждено стать реальными. Она оказалась очень общительной, но это качество теперь было не на ее стороне. Мне и самой, признаться, надоело ее слушать, но ему…

Он просто сидел, почти не роняя слов. Сидел и наблюдал за ней, как наблюдает лев за ланью, о которой давно мечтает. Но мечтает не как о спутнице, а как о жертве.

Меня передернуло от сделанных выводов. Я смотрела на него глазами Маши и не могла понять, почему знакомая девушка все еще оставалась такой беспечной. Подбираясь все ближе и ближе к окончанию своего существования, она все сильнее стремилась к нему. Ее защитные инстинкты не срабатывали: они оставались глухи к зову реальности. А та, в свою очередь, звала на помощь.

Спустя полчаса Марк встал, чем заставил Машу ненадолго замолчать. Он вновь протянул ей руку, а она, потеряв голову, тут же отдала ему свою, словно этим жестом соглашалась на все то, что он предложит ей. Помогая девушке встать, молодой человек вновь и вновь с нетерпением заглядывал на нее, словно подгоняя момент, которого так долго ждал.

Мне удалось разглядеть в его глазах нетерпение, ожидание и… жадность.

Да, он больше не хотел ждать. Не хотел тянуть до того часа, ради которого привез ее сюда.

Теперь он желал одного.

Я пока не могла совершенно точно сказать, что это было, но видела, как он напрягся. Его движения стали такими нетерпеливыми, что это не укрылось от моей знакомой. Только вот она расценила увиденное неверно. Переполняемая радостными эмоциями от того, что заставляет мужчину так волноваться, Маша поспешила за незнакомцем, который уводил ее наверх.

Мне же ничего не оставалось, как находиться в ее теле, и разделять с этой несчастной все ее желания. Помимо того, я чувствовала почти то же. Только мотивы Марка для меня стали понятны.

Гостиная, лестница и коридор второго этажа уже остались позади, когда открылась дверь в просторную спальню.

Первой сюда вошла Маша, а за ней – Марк.

Теперь его движения были еще нетерпеливее. Он, едва прикрыв за собой дверь, заключил девушку в объятия, заставляя терять голову от невероятных ощущений. Я держалась до последнего, но долго мне это не удалось. Несколько минут отделяли эту пару от постели.

Одежда, сомнения и страх были отброшены в сторону, предоставив моему взору то, что скрывалось под ними. Я впервые увидела мужчину обнаженным. К тому же не просто мужчину, а того, о ком мечтала. Мои глаза разглядывали его, пытаясь запомнить стройное тело, о котором я так много думала в последние дни. Но долго мне это не удалось.

Окинув мою, а точнее, Машину фигуру, он снова жадно впился своими губами в мои. Я даже не успела смутиться! Только во мне пробежал страх от того, что совершенно незнакомый мужчина видит мою наготу, как он сменился совершенно другими ощущениями. Я лишь успела сказать себе, что это тело принадлежит не мне, а знакомой, которую спустя несколько часов я увижу на фотографии полицейского.

Руки Марка порхали по фигуре Маши, заставляя меня вместе с ней забываться в наслаждении. Я чувствовала его упругие мышцы под своими ладонями, и ничего не могла поделать. Мне хотелось продолжения!

Ни голос разума, ни стыд не позволили мне остановиться. Теперь даже не она – я сама хотела идти дальше.

Как сумасшедшая, я ласкала его, пытаясь доставить ему такое же наслаждение, которое сжигало меня дотла. И одновременно со своим вожделением мне удалось почувствовать его. В какой-то момент он оторвался от поцелуя и удивленно взглянул в глаза.

Только на этот раз мне показалось, что не в Машины, а в мои. Я готова была поклясться чем угодно, что он смотрел именно на меня. Потом же, когда его удивление прошло, или он смог взять ситуацию снова под контроль, страстное сумасшествие продолжилось.

Только на этот раз в постели.

Наши тела переплетались так тесно, что через какое-то время мне уже не удавалось различить, где еще оканчивалась я, а где начинался он. Теперь мы существовали как единое целое. Мы двигались в такт нашим сердцебиениям, ускоряясь той страстью, которая соединяла нас в одно существо.

Эти мгновения любви одновременно были самыми короткими и самыми длинными за всю мою жизнь.

Но в тот миг, когда пик наслаждения уже охватывал меня, я вдруг с ужасом осознала, что что-то стало меняться. Поначалу даже разобрать это было тяжело, но потом…

Я с трудом смогла открыть глаза, чтобы взглянуть на любимого, только теперь все было по-другому. И это – меньшее, чем можно описать ситуацию. Со мной в постели оказался не тот, к кому в объятия мне хотелось попасть.

Теперь я целовала кого-то совершенно иного.

Это был старик. Его тело, давно отжившее свое, казалось, вот-вот рассыплется в прах, которым оно уже должно стать. Глаза, полностью лишенные жизни, теперь насквозь пропитались одной-единственной целью – отнять мою. Выпить ее, как вино из бокала, чтобы насладиться вкусом сполна.

В один миг мне вдруг стало понятно, что все это видела и Маша. Я просто ощутила волнение, заставившее ее сопротивляться, но уже было поздно.

Тонкие, уродливые губы потянулись к ее устам, и припали к ним в последнем поцелуе. И вместе с ним я ощутила ее.

Безжалостную царицу Преисподней.

Смерть.

Это как будто она, а не Марк, целовала меня. Каждая секунда сближала меня с ней, вела туда, откуда возврата уже нет. И выхода не было. Я, точнее Маша, больше не могла сопротивляться. У нее просто не хватало на это сил. Теперь она превращалась в изношенное годами старое тело, шансов выжить у которого не оставалось.

«Я любила его».

Последняя мысль, возникшая в голове бедной девушки, была о Нем.

Она, вздохнув в последний раз, удовлетворенно улыбнулась, оставив на своем лице эту печать, в последующем так удивившую меня.

Я была заключена в ней, в этом бездыханном теле, с его открытыми глазами, и видела те изменения, которые происходили в незнакомце. Словно подпитываясь чужой жизненной энергией, он становился все моложе, и – вот цена Машиной Жизни, снова стал тем, кого я привыкла видеть.

Все тот же соблазнительный молодой человек, который предстал передо мной в первый день. Я лежала, совершенно не двигаясь, и не могла поверить своим глазам.

Чуть отодвинувшись от тела девушки, он сел на краешке кровати, и провел гибкими руками по гладким блестящим волосам, еще минуту назад казавшимся мне выцветшими.

Он отдыхал, принимая в себя жизнь другого человека. Вкушая и смакуя ее.

Затем, все так же не торопясь, встал и принялся одеваться. Неторопливыми движениями, словно желая насладиться вкусом новой жизни. Когда же все осталось позади, он сделал шаг навстречу двери, желая покинуть особняк.

Облегчение огромной волной разлилось у меня в душе.

«Он не заметил, что я была ею, - подумалось мне. – Завтра я снова проснусь в своей кровати, радуясь тому, что это оказался всего лишь сон».

Но как только эти мысли посетили мое сознание, Марк резко развернулся, и спустя мимолетное мгновение снова повис надо мной.

Он дышал мне в лицо, позволяя вдохнуть чудесный аромат его тела, смешанный с ужасным запахом смерти. Его взгляд проникал в душу, и я никак не могла от него укрыться. Машины глаза теперь навсегда останутся открытыми, не позволяя мне укрыться от него.

- Твоя жизнь давно принадлежит мне, и я заберу ее в свое время, - злобно произнес он и, криво усмехнувшись, последний раз легко коснулся своими губами моих, после чего я провалилась во тьму, так благодатно раскрывшую для меня свои объятия.

Глава 6.

Бежать!

Как можно скорее и как можно дальше из этого города!

Туда, где ничто не сможет напомнить мне о нем. Где все станет чужим, забыв о его прикосновениях. В город, что сможет помочь мне оставить свои чувства глубоко внутри, превратив их лишь в отголоски прошлого, граничащие с нелепыми фантазиями.

Едва открыв глаза, я тут же стала лихорадочно соображать. Знает ли незнакомец о том, где я буду учиться и жить? Сможет ли он найти меня из тысяч таких же, ничем не приметных, студентов, или мне все же удастся раствориться в многолюдной толпе, ежедневно укрывающей миллионы лиц?

Но с другой стороны…

Да, я, быть может, смогу убежать от Него. Есть даже шанс, что мне удастся укрыться на целых пять лет, пока учеба в университете будет занимать все мое время. Вполне возможно, что потом получится просто уехать куда-нибудь по распределению или покинуть страну. Но сбежать от себя самой, от своих желаний? Думаю, нет.

Больше нельзя было обманывать саму себя. Кого угодно, но только не себя!

Оглядываясь на прошедшие годы, в моей душе разгорался настоящий пожар эмоций. Слишком долгое время я старалась обмануть свои чувства и мысли других в том, что никакого Дара у меня нет. Разве принесло это хоть какое-то облегчение? Нет! Мой дед – человек, ближе которого не существовало в моей жизни, - обманывал семью. Но ведь и это не привело ни к чему хорошему. Он разрушил свою жизнь, исковеркав судьбы близких ему людей. Неужели это спасло его душу, упокоив ее в ожидании близких за гранью света, там, где начинается тьма? Нет…

Значит, и сейчас не выйдет!

Я знала, чувствовала это всей душой, всем сердцем: в глубине своих стремлений мне не удастся укрыться от этого незнакомца. И каким бы сильным не казался мой страх, я все же не смогу забыть все те мгновения, которые мне пришлось пережить рядом с ним.

С того момента, когда наши тела слились в единое целое, моя душа перестала принадлежать только мне одной. Я зависела от него. Одновременно желая скрыться и быть вместе с этим человеком.

И это еще больше погружало меня в омут опасности.

Могла ли я, в очередной раз оказавшись рядом с этим смертоносным существом, просто уйти, оставив часть своей души у него? Я не хотела узнавать правду, ибо инстинктивно чувствовала, что та не покажется радужной. Открыв ее, я не оставлю себе никакой надежды на исцеление, которое сейчас было так необходимо.

Действительно, передо мной открылась новая жизнь: Жизнь, где я одновременно бежала от него и где я с не меньшим усилием стремилась к нему. Не понимая, чего хочу больше.

Солнце еще не встало, когда я, очнувшись от ночного кошмара, поспешила в ванную комнату, чтобы скорее привести себя в порядок. Немного смыв с глаз следы усталости, мне хотелось скорее одеться. Скорыми, неловкими движениями пришлось натягивать старые джинсы, все время оборачиваясь к окну. Страх за то, что Он наблюдает за мной, решив забрать мою душу прямо сейчас, не позволял мыслить разумно. Тогда, когда настоящая жизнь лишь начиналась, обещая раскрыть передо мной столько всего нового и неизведанного. Но нет, занавески не двигались, оставаясь надежной стеной, ограждавшей от окружающего мира. Это немного успокаивало.

- Почему так рано? – Заспанное лицо мамы разбудило во мне голос совести, который тут же принялся ругать меня за раннюю побудку родителей. – Думала, ты не заснешь, а у тебя тут уже полная готовность к отъезду.

- Извини, просто не могла дальше спать. Не хотелось, - соврала я, - волнение мешало. Не знаешь, папа проснулся?

- Конечно, - ответила мама, - как тут было не проснуться. Ты сначала говорила во сне, а затем стала собираться… В последние дни твой сон стал слишком беспокойным, и это тревожит меня. Конечно, поступление – тяжелое время, но нельзя отдавать ему всю себя, иначе однажды ты откроешь глаза – а привычный мир уже изменился. Держи свои чувства под контролем, это поможет тебе.

Я почувствовала, как яркий румянец заливает мои щеки. Вспоминая то, что побудило меня разговаривать во сне, мне даже жутко было представить, обрывки каких фраз могли долететь до родительской спальни.

- Мам, мне очень жаль, что вы не выспались, - попыталась извиниться я.

- Не беспокойся за нас. Это ведь последнее совместное утро, когда ты еще наша маленькая Адрианна. Совсем скоро у тебя начнется самостоятельная жизнь, а я буду вспоминать эту ночь с чувством ностальгии. Отец тоже очень переживает за тебя. У нас ведь больше никого нет.

- Я буду звонить каждый день, обещаю.

- Конечно, - согласилась мама, - только телефонные разговоры не покажут мне твоего лица и не расскажут то, о чем могли поведать твои глаза. Очень жаль, что приходится когда-то расставаться со своим ребенком. Рождая вас, мы не задумываемся, что придет час, которому мы не сможем отказать, оставив свое дитя при себе. Мы даем вам жизнь не для того, чтобы вы разделили ее с нашей, нет. Вы делите минуты счастья с другими, таковы уж законы, которым подчиняется все живое. Но… я не жалуюсь. Если ты скажешь мне, что у тебя все хорошо – это станет лучшей наградой. Может, ты когда-нибудь поймешь меня.

- Мама, - я не знала, как ободрить ее, да и не думала, что это возможно, поэтому просто обняла ее тонкую талию, и положила голову на плечо.

Мне удалось почувствовать родной запах, рядом с которым засыпала в детстве, и к глазам подступили слезы. Нужно сдержаться, ведь заплачь я – маме ни за что не удержаться. Поэтому я мысленно представила себе, как сложится жизнь в столице, после чего грусть понемногу стала отступать, оставляя место для других мыслей.

- Ну, хорошо, - первой прервала эту печальную сцену мама, - тебя нужно как следует накормить завтраком перед тем, как вы с отцом поедете в город.

Я согласно кивнула, после чего поплелась на кухню, где до прихода папы готовила свой последний завтрак в этом доме. Когда же с едой было покончено, мы с отцом загрузили оставшиеся вещи в машины, и оба сели за руль. Заводя свою, я бросила взгляд на маму, с тревогой следившую за нашим отъездом. Она впервые видела, как я уезжала от нее надолго.

«Наверное, мы с ней никогда не были так близки, как сегодня утром», - с горечью подумалось мне. «А ведь сколько времени упущено зря. Времени, которого у нас больше никогда не будет, которое не повторится снова».

Я постепенно отпускала педаль сцепления, и медленно давила на «газ», отчего моя малютка (так я звала свою однодверную машинку) потихоньку приходила в движение. Отец на прощание просигналил маме, и я повторила его жест, чтобы попрощаться с ней. Впереди была отцовская «Мазда», которая четко указывала мне путь, так что можно было расслабиться и держать курс на мегаполис.

По мере того, как расстояние да нашей цели сокращалось, стал накрапывать легкий дождик, по прибытию превратившийся в настоящий ливень. Кое-как перетащив вещи в квартиру, я напоила отца чаем, после чего он засобирался уезжать.

На улице зажигались фонари, предвещая наступление вечера, и это здорово беспокоило меня, учитывая, что дождь не стихал ни на минуту.

- Может, переждешь непогоду у меня? – Спросила с надеждой в голосе я, - А то мне себе места не найти, пока ты не скажешь, что благополучно добрался.

- Нет, - отец не хотел ничего слушать, - из-за непогоды темнеет раньше, а мы и так слишком задержались. Мне ведь еще домой предстоит путь держать. Знаешь, дождь в темноте страшнее, чем днем. А пока еще не слишком поздно…

- Ты прав, - согласилась я, - только вот проведу тебя.

Взяв в руки зонтик-трость, я заперла дверь на ключ, предварительно взяв легкую куртку и кошелек с деньгами. На улице дождь не просто лил как из ведра, а стоял сплошной стеною. Мне было сложно разглядеть прохожих, идущих всего в нескольких шагах от меня, а тут папе ехать…

Я постаралась сдержать свои волнения, чтобы не вызвать ничего дурного. Просто поцеловав его в щеку, сказала:

- Позвони, когда доберешься, ладно?

- Конечно.

Подождав, пока наша машина отъедет от дома и скроется за поворотом, я тихонько двинулась в сторону ближайшего магазина. Хотя, честно говоря, я просто шла, не зная, куда именно. Город раскрыл передо мною свои объятия, казавшиеся совершенно чужими после маленьких улочек, где знакомо все: от домов до их обитателей. Но это казалось удобным. Мне хотелось немного развеяться, очистить свой разум от всего, что накопилось в голове за последнее время.

«Как странно, - вдруг пришло мне в голову, - почему-то все в моей жизни начинается с дождя». И это было правдой. Я даже родилась в дождливый день, в то время как многие другие старались появиться на свет в теплую, солнечную погоду. Может, именно поэтому Дар, не проявившийся у отца, так отчетливо говорил во мне.

Ноги в удобных балетках местами попадали в лужи, позволяя воде проникать сквозь защитный покров туфель. Только я не чувствовала холода. Все мое внимание было привлечено к тому, что окружало меня.

Привыкнув к совершенно небольшому городку, где все новости можно узнать у старушек, занимающих скамейки возле домов, я и подумать не могла, что где-то окажется столько народа. Причем поражала даже не численность, а сама толпа: спешащая, постоянно стремящаяся куда-то, она пробегала мимо меня, иногда обхватывая со всех сторон, а иногда отпуская на свободу. Кто-то небрежно касался руки, проходя мимо, кто-то бросал пустой взгляд, не желая вникать в чужие жизни.

Люди, люди, люди…

Даже дождь, этот живой ливень не мог их спугнуть!

Спешащие по своим делам, они, словно муравьи, забегали в огромные улеи современных гипермаркетов, оставляя свои следы на их ступеньках, наполняя помещения ароматом множества духов, купленных тут же. Они не замечали друг друга, стремящиеся лишь к покою, тишине, одиночеству, но вместе с этим все больше вовлекаясь в паутину городского хаоса. Я читала по лицам многих, насколько сильно им не хватало простого рукопожатия, прикосновения живого человека, но здесь это было не принято. Каждый сам по себе, сам за себя.

Каждый сам…

И тут я словила себя на мысли, что мне больше не страшно заглядывать в чужие глаза. Да, я по-прежнему видела судьбы, скрытые в самом сокровенном – человеческой душе, но теперь это меня не пугало! Я переборола в себе давний страх, совершив такую важную, хоть и не очень большую для понимания других победу. Победу над самой собой.

Теперь мне даже нравилось это.

Знаете, такое ощущение, как будто просто идешь по улице и заглядываешь в открытые вечерние окна, из которых струится желтый приглушенный свет. В каждом таком кусочке дома приоткрывалась жизнь заполняющих его обитателей, с ее собственными особенностями и законами. Так же и здесь.

Сколько нового!

Раньше, боясь заглянуть в отражение человеческой души, я просто отказывалась от эмоций и чувств, заполняющих жизни других людей. Но теперь поняла, что большинство из них оказались очень похожими на меня. Каждого тревожили свои сомнения, страхи, маскируемые за внешним спокойствием и агрессивностью. Только теперь мне открылось, сколько проблем висит над любым из мимо проходящих, словно Дамоклов меч, постоянно грозясь свалиться на эти безвинные головы.

И тут я увидела глаза, выделявшиеся из толпы. Такие, что в один миг отстранили меня от всего, на чем задерживался взгляд до этого. Глаза человека, чья судьба должна быть связана с моей в скором времени. Я не видела подробностей этого будущего – оно пока оставалось скрытым от моего Дара, но совершенно точным казалось одно – нашим путям суждено пересечься.

Словно свежее дуновение ветерка в жаркую погоду, этот взгляд, такой живой и близкий, заставил меня отвлечься, вырвав из рук толпы.

- Привет, - мягкий тембр голоса, приятно ласкающий слух. Его можно слушать бесконечно, поражаясь чистоте каждого звука.

«Господи, Адрианна, скажи же что-нибудь!»

Молодой человек, стоящий напротив меня, терпеливо ожидал приветствия, которое затягивалось с моей стороны самым бессовестным образом.

Я же в этот момент не могла оторваться от его глаз. Ясные, чистые, словно кусочек летнего неба. Ярко-синие. Мне еще никогда не приходилось видеть ничего подобного, а тем более у парней.

Стало сложно сосредоточиться на чем-то другом. Потом, вечером, я даже не раз думала о том, что остальные черты лица остались для меня незамеченными. Странно, я ведь всегда придаю большое значение деталям. Хотя, с другой стороны, мне никогда еще не приходилось видеть таких глаз.

Взяв себя в руки от удивления, я попыталась выдавить:

- Привет.

Честно признаться, такое приветствие показалось даже мне самой каким-то жалким, а про молодого человека и подумать было страшно. Наверное, подобное знакомство у него впервые.

- Что-то ищешь? Может, я смогу помочь? – Я видела, что парень действительно хочет помочь, отчего моя рука сама потянулась к нему навстречу, по пути соединившись с его ладонью для рукопожатия.

- Адрианна, - просто сказала я, начав наше знакомство.

- Влад.

Глава 7.

Поначалу даже казалось, что такого просто не может быть. Испытав все невероятные ощущения в объятиях незнакомца, я даже подумать не могла, что когда-нибудь увижу молодого человека, способного меня заинтересовать. Но это так!

Влад, как он представился, оказался действительно очень привлекательным. Все в нем было исполнено какой-то положительной энергии, притягивавшей меня с необычайной силой. Я искала глазами изъян – будь то физический или эмоциональный, но вскоре поняла: эти поиски не приведут к чему-либо важному. Он – тот, кто подставит свое плечо в трудную минуту, при этом сделав это так мягко, что и в голову не придет отказаться. Правда, мой новый знакомый был не таким идеальным, как Марк, но все же… Несомненно, многие парни могли бы ему позавидовать.

Задумавшись, я даже забыла отнять свою руку от его, отчего мы так и стояли какое-то время, касаясь друг друга. Это прикосновение дарило ощущение покоя, от которого не хотелось отказываться. Я нежилась этим чувством, потому что в последнее время оно стало для меня таким же редким гостем, как раньше – сумбур. Когда же эта мысль смогла достучаться до меня, заглушив своим голосом все остальные, я достаточно резко, словно ошпаренная, убрала руку, снова взглянув в глаза своего нового знакомого.

Он же наблюдал за мной с нескрываемым интересом. Даже не знаю, что находил его взгляд, ведь, стараясь скрыть свою женственную фигуру, доставшуюся от испанских предков, я постоянно носила мешковатые байки, натянутые вместе с безобразными, совершенно бесформенными джинсами. Видимо, только Влад, как будто пренебрегая тем, что видели во мне остальные, смог проникнуть в самое сердце этими пронзительно-синими глазами, увидеть настоящую меня.

Это было необычно – стоять под мужским взглядом, краснея каждый раз от того, какие эмоции читаются на его лице. Поэтому, желая скрыть свою растерянность, я предложила ему свой зонт, пытаясь укрыть те маленькие участки одежды и его тела, которые еще не успели намокнуть. Влад протянул свою руку к трости, на которой держался защитный купол, и, как бы ненароком, коснулся моей руки, отчего уже знакомое тепло вновь побежало по венам.

- Давай я понесу, - предложил он, позволяя моим замерзшим пальцам опуститься в спасительное тепло карманов брюк.

- Может, нам не по пути? – Уточнила я. – Ты ведь куда-то спешил…

- Это было раньше, - успокоил меня Влад. – А ты что искала?

- Поначалу – какой-нибудь магазинчик, где можно купить зеленый чай, но потом, поняв, сколько их здесь, просто гуляла, рассматривая улицы города.

- Значит, ты не местная, - уточнил знакомый, с интересом заглядывая в лицо.

- Теперь уже нет, - улыбнулась я, - а вот еще несколько часов назад ты попал бы в цель своим предположением. Только сегодня переехала, так что сейчас пытаюсь свыкнуться с жизнью крупного города, больше похожего на огромный бурлящий вулкан. Все такое незнакомое…

Не знаю даже, как это произошло, но мы просто стали сразу разговаривать на «ты», хотя в другой ситуации я бы себе этого не позволила. Мне бы в голову не пришло рассказать о себе кому-то другому, но теперь, вглядываясь в его милые черты, я не боялась раскрыться. Влад располагал к себе, весь его внешний вид просто говорил, что этому человеку можно доверять. И я доверилась.

- Студентка?

- Да, - кивнула я в подтверждение своих слов, - поступила только в этом году. Не могу дождаться начала занятий. Интересно, каково это – студенческая жизнь.

- Больше свободы, но, вместе с этим, и больше обязательств, - пояснил Влад, отчего я поняла: ему это не впервой.

- Ясно. Значит, ты уже учишься, - озвучила я свои мысли.

- Да, изучаю менеджмент. А ты в чем будешь получать специализацию?

- Испанский язык, - был мой ответ, после чего я добавила, - пойдем дальше, а то совсем промокнем.

- Тогда, может, в кафе? Дождь обещает идти еще долго, так что можно переждать его в теплом уютно местечке, где приятно пахнет свежей выпечкой.

- Не знаю даже, я не очень люблю такие места.

- Я, признаться, тоже. Но здесь есть одно совсем маленькое. Тихое такое, где всегда можно остаться наедине с собой. Я люблю там пить кофе. Знаешь, сейчас редко где можно найти хороший кофе.

- Понимаю.

- Так что, уговорил тебя? – Влад заглянул мне в глаза, и еще до того, как мне удалось ему что-то ответить, понял все сам. – Тогда идем.

Мы зашагали в ту сторону, которая была противоположной нарастающим неоновым огням и вывескам. Мой новый знакомый хорошо знал эту дорогу, так что мне ничего не оставалось, как идти рядом, предоставляя ему самому выбирать путь.

Спустя десятка два минут и несколько поворотов, мы оказались перед небольшим зданием, в центре которого располагалось несколько огромных окон, из которых струился мягкий свет. За ними оказалось достаточно много молодых людей, но обстановка внутри существенно отличалась от таковых во множестве других заведений подобного типа. Видно было, что каждая пара, или же компания, сидящая внутри, чувствовали себя абсолютно комфортно, как будто они просто пришли домой, сбросили обувь, и пьют чай с печеньем.

- Ну что, зайдем? – Открывая передо мной дверь, Влад улыбнулся, позволяя мне войти первой.

Я последовала его приглашению, и, как только моя нога ступила через порог, мне удалось ощутить, как благодатное тепло растекается по замерзшим пальцам. Закрыв зонтик и оставив его на подставке, Влад предложил мне пройти через весь зал, остановившись у маленького столика, почти скрытого от посторонних глаз добавочной перегородкой.

Молодой человек помог мне снять куртку, которую тут же оставил на вешалке вместе со своей, позволяя мне занять место на маленьком диванчике. Он сел не напротив, как я ожидала, а совсем рядом, почти сократив пространство, разделяющее нас, до минимума.

Смущение не заставило себя ждать, так что я уставилась на скатерть, изучая тканевые узоры с таким вниманием, словно это была тема для моей кандидатской. Я чувствовала, как Влад улыбнулся – наверное, ему не так часто приходилось знакомиться с девушками, которые столь стеснительны. Думаю, что и такой причины, как у меня, ни у кого не было. Ведь я совсем недавно вылезла из скорлупы отчуждения, слепленной самостоятельно из обид и разочарований, постигших мою жизнь.

- Адрианна, я могу пересесть, если ты захочешь, - Влад хотел быть милым, и это располагало. Волнение немного ушло, но оно не могло позволить мне окончательно расслабиться, ведь то, что я сидела в кафе с молодым человеком, уже само по себе казалось неправдоподобным.

Влад позволил мне немного привыкнуть к атмосфере вокруг. Я пробежала взглядом по просторному помещению, рассматривая людей и вещи, заполнявшие его. Столики, располагавшиеся почти рядом друг с другом, все же позволяли их посетителям чувствовать себя наедине. Звуки легкой музыки в стиле блюз, мягкий свет маленьких настольных светильников, украшавших каждый столик и терпкий, чувственный запах свежесваренного кофе сочетались как нельзя лучше. Когда напряжение окончательно покинуло меня, я взглянула на Влада и осталась пораженной. Он наблюдал за мной все это время, но – более того – я смогла заметить, что нравилась ему. Этот красивый молодой человек позволял своей привязанности ко мне расти, отчего я задалась вопросом: почему?

Нет, мне действительно хотелось это узнать. Обычно, как я смогла заметить из наблюдений за парочками, складывающимися в школе, нужно было приложить какие-то усилия для того, чтобы привлечь внимание. Девушки наряжались, укладывали волосы и применяли макияж, и даже при таком раскладе не всегда нравились тем, кто тронул их сердце. Многие годами старались вызвать интерес, но отчего-то все выходило совсем иначе. Я же упустила все эти моменты, отправившись сегодня на прогулку, и, как ни странно, встретила Влада. Вот уж и правда – судьба показывает нам будущее там, где мы меньше всего этого ожидаем!

Я улыбнулась ему, и получила взаимную улыбку в ответ. Теплую и милую, благодаря которой мне окончательно удалось расслабиться. Влад хотел мне что-то сказать, но в тот самый момент к нам подошла молодая девушка – официантка. На ее лице читалась радость, которая была поначалу не совсем мне понятна, однако вскоре…

- Влад, привет! – Девушка улыбнулась ему, отчего ее лицо просияло. Черты смягчились, представ перед глазами по-детски милыми. Не прибегая к помощи своего Дара, я все же поняла: только в одном случае может быть такое. И не ошиблась.

- Привет, Оля.

- Ты сегодня не один, - знакомая не задавала вопрос – она констатировала то, что в этот день ее друг пришел в кафе с девушкой, которую ей приходилось видеть впервые. При взгляде на меня все эти перемены на миг исчезли, но затем появились вновь – Оля снова смотрела на Влада, ловя каждое его движение.

- Да, познакомьтесь: Адрианна – моя новая знакомая. А это, - сказал он, кивнув головой на официантку, – Оля, с которой мы дружим уже много лет.

Пока Влад знакомил нас, я смотрела в лицо светловолосой девушки, поэтому и смогла заметить, как оно изменилось при словах: «с которой мы дружим». Оля не хотела быть другом ему, она претендовала на что-то большее, чего не могла получить от Влада. Думаю, не нужно объяснять того, что отношение этой девушки ко мне сразу не сложилось, хотя, стоит отдать ей должное, она не стала показывать этого.

Мы пожали друг другу руки, стараясь сделать так, чтобы это прикосновение не было слишком длительным, после чего Оля спросила:

- Тебе как обычно?

- Конечно, - ответил Влад. – Чашка капучино – хороший заряд на весь вечер.

Оля перевела взгляд на меня, ожидая пока я сделаю свой выбор.

- Мне, пожалуйста, то же самое.

Девушка кивнула и отошла от столика.

- Давно вы дружите? – Поинтересовалась я, провожая взглядом Олю.

- Наверное, почти столько, сколько помним себя. Мы росли вместе, ходили в одну школу. Все заботы делили на двоих. Она очень хорошая, всегда рядом, когда это необходимо. Мы уже столько раз выручали друг друга, прикрывая один одного в самых нелепых ситуациях, что привыкли постоянно быть вместе.

По словам Влада я поняла: он не знает о ее чувствах. Может, это странно, но парни часто не замечают таких вещей. Они, наверное, менее внимательны к проявлениям каких-то мелких движений, взглядов, словно не позволяя себе чуть глубже проникнуть в сокровенные мысли других людей. Хотя, в последнем случае не нужно быть дипломированным психологом, чтобы понять то, что видно без слов.

- Теперь расскажешь, почему выбрала испанский? Обычно изучают английский, немецкий или французский, а ты поступила более оригинально, - вывел меня из задумчивости Влад.

- Мой дед приехал в Россию из Испании. Все родственники по линии отца остались там, длинная история моей семьи связана с этой страной. С детства во мне жило страстное желание когда-нибудь собственными глазами увидеть то, что осталось в ней, потому что там лежат мои истоки. Никогда не быв в «стране матадоров», я заранее люблю ее, чувствуя свою принадлежность земле-хранительнице великой истории. Мне хочется изучить этот язык, чтобы стать немного ближе к своим корням. Хочется побывать там, чтобы самой увидеть все то, что когда-то каждый день видел дед. Хочется, наконец, познакомиться с близкими людьми, о которых слышала только по рассказам. Обучение на факультете испанского языка позволит мне сделать все это.

- У тебя необычная внешность, - выслушав, сказал Влад, позволив себе еще раз окинуть меня взглядом, - теперь мне ясно, откуда.

- Да, именно в такую внешность когда-то влюбилась бабушка.

- Не удивительно, - Влад немного покраснел, но это, я понимала, было почти ничем по сравнению с тем, как залилось краской мое лицо.

- Что тебе нравится еще, помимо Испании? – Пытаясь скрыть неловкость, возникшую между нами, молодой человек решил перевести тему на что-то более обыденное.

- Очень люблю читать, - ответила я. – Когда за плечами было всего несколько прочитанных книг, выбирала каждую новую по стилю, но затем… Стала просто проглатывать их одну за другой. Постепенно поняла, что во всех есть что-то особенное, что-то такое, чего, быть может, уже никогда не встречу. Любая книга несет в себе бесценный опыт написавшего ее – и запросто делится им с тем, у кого хватит терпения прочесть полностью. К тому же, пока школа не осталась позади, мне нечего было делать в свободное время, кроме как читать. Ведь я не являлась завсегдатаем вечеринок, меня не особо принимали в компании – поэтому и времени стало много.

Мой рассказ прервало появление Оли, которая принесла наш кофе. Подождав, пока она оставит нас, Влад сказал:

- Я тоже не очень люблю вечеринки, но и полностью отказываться от них не стоит. Думаю, хотя бы увидеть, что это такое, все же следует. Может, как-нибудь разрешишь мне показать этот мир тебе? Если приглашу, пойдешь со мной?

- Даже не знаю, - сомнения охватили меня, не позволяя согласится на предложение Влада. – Честно говоря, мне не очень-то хочется.

- Отказ я не приму, - настаивал молодой человек. - На этих выходных мы хотим пойти в клуб. К тому же, у нас будет большая компания хороших ребят: я тебя со всеми познакомлю – это будет отличный шанс обзавестись новыми друзьями. Кстати, Оля тоже пойдет. Ее ты уже знаешь, так что скучно не будет.

«То, что Оля там появится, меняет все», - подумала я. – «Если бы не она, никогда бы не согласилась. Представляю, как девушка обрадуется еще одной встрече».

Отказывать Владу совершенно не хотелось. Оставив позади волнующие события, мне нужно было найти что-то новое, что смогло бы поглотить мои мысли, не оставив в них места для Марка. Я понимала: нужно учиться общению с другими, тем более что я пойду туда не совсем с незнакомыми людьми. Да и Влад, думаю, не даст скучать. Когда последние сомнения остались позади, я взглянула на него и сдалась:

- Хорошо, ты меня уговорил. Пожалуй, это неплохая идея.

- Конечно, - поддержал меня Влад, - к тому же, занятия в университете еще не начались, так что можно использовать эти дни себе на пользу. Потом ведь начнутся занятия, и свободного времени почти не окажется.

- Наверное, ты прав.

Мы допили свой кофе, наблюдая через большие окна за тем, как дождь понемногу утихает, оставляя после себя множество луж, встречающихся на пути прохожих. Когда последние капли стекли по мокрому стеклу, на часах пробило десять.

- Мне пора, - встала я, - уже поздно, и нужно прийти домой вовремя.

- Как скажешь, только разреши мне проводить тебя, - Влад встал следом за мной, ожидая ответа.

Я кивнула. Молодой человек быстро расплатился, помог мне надеть куртку, и мы снова вышли на улицу, пахнущую влажной листвой, по которой только что пробежали капли дождя.

Свежий воздух тут же обнял нас, заставляя плотнее запахнуться. В нем еще чувствовался запах сырости, все еще гостившей на узкой улочке.

- Замерзла?

- Нет, просто после теплого помещения кафе улица немного бодрит.

Влад взял меня за руку, словно пытаясь проверить искренность моих слов.

- Пальцы холодные, - он обхватил мою ладонь своими и продолжал держать ее в плену, пока мы шли дальше, - я согрею их.

Тепло его кожи тут же побежало по моим венам, наполняя сосуды жизненной энергией. Оказывается, прикосновения так приятны!

- Что ж, обо мне ты теперь знаешь многое, а мне о тебе по-прежнему мало известно, - сказала я, - может, расскажешь чуточку о своей семье?

- Как пожелаешь. – Согласился Влад, и принялся рассказывать о себе: - Мои родители приехали в столицу совсем молодыми, когда, так же, как и ты, поступали в университет. Спустя какое-то время они смогли построить свой дом, бизнес, семью. У родителей небольшая компания по рекламе. Собственно говоря, выбор моей профессии был сделан за меня отцом, ведь он нуждается в преемнике. А вот сестре позволили пойти туда, куда ей хотелось.

- У тебя есть сестра?

- Да, ей шестнадцать, и она пока только задумывается о поступлении. Хочет связать свою жизнь с музыкой, так что вскоре будет усиленно готовиться к экзаменам в консерваторию.

- А куда бы ты поступал, будь возможность выбора?

- Даже не знаю, - пожал плечами Влад, - меня всегда привлекала техника, компьютеры, так что, наверное, на какой-нибудь факультет, связанный с электронными технологиями. Хотя, об этом сейчас задумываться не приходится, ведь позади уже больше, чем впереди.

- Грустно, что мы зачастую лишены выбора, - сказала я, думая в эту минуту не только о Владе, но и о своем Даре. Ведь я, как и он, лишена возможности определиться, нужно мне это, или нет.

По мере нашего разговора я не заметила, как расстояние, отпущенное для короткой прогулки, стремительно сокращалось, и перед нами появился мой дом. Увидев его, я с сожалением заметила:

- Мы пришли.

Влад взглянул на него, и на прощание спросил мой номер телефона.

- Будь готова на этих выходных. Я позвоню тебе.

Он наклонился и легко коснулся губами моей щеки. Затем пожелал спокойной ночи и, попрощавшись, ушел.

Я проследила за ним взглядом, пытаясь представить, что из этого знакомства выйдет, но так и не смогла. Слишком все неожиданно и быстро произошло. Дар позволил заглянуть лишь в недалекое будущее, показав его общим для нас, но что дальше? Предугадать повороты судьбы невозможно, так что пусть жизнь сама все расставит по своим местам.

Пытаясь обойти все водные препятствия на своем пути, я быстро зашагала к входной двери, по дороге доставая из сумки ключи. Однако когда до первой ступеньки оставался всего один шаг, прямо перед моими ногами я увидела бездыханное тело мертвого голубя. Он лежал среди мокрой опавшей листвы, сбитой огромными каплями дождя. Я остановилась в тот же момент, стараясь не задеть его. Спустя минуту, прикладывая чип к основанию домофона входной двери, меня посетила странная мысль:

«Тело мертвого голубя под ногами. Такое не может быть случайностью. Что ждать в будущем после того, как мне открылся этот Знак Судьбы?»

Гулкое эхо шагов раздавалось в пустом подъезде, пока я поднималась по лестнице. Тяжелые мысли не давали покоя, ведь я совершенно точно знала, что впереди меня ожидает нечто такое, от чего скрыться не удастся. Вопрос времени, не более того.

Ключ, вставленный в замочную скважину, уже был готов повернуться, как внезапно я почувствовала укол в плечо, после чего события, точнее лишь толика их, стали разворачиваться огромными темпами.

Боль от укола.

Резкая слабость.

Чужие руки, не позволившие мне упасть.

Потеря равновесия, - и вот я снова в объятиях тьмы.

Глава 8.

Боль, ужасная головная боль – первое, что я смогла почувствовать после того, как все провалилось во тьму. Пульсирующая, разрывающая мое сознание на то, что было «до», и то, что будет «после». Только мне в тот момент было известно, как я ждала того, что будет «после».

Отзвуки незнакомых голосов напрягали память, порождая тревожные мысли, от которых голова болела еще сильнее. Что же они вкололи мне?

«Нет, я их не помню», - от этого заключения стало чуточку легче, хотя и ненадолго.

Пытаясь открыть глаза, я поняла, что не могу сделать этого – все было залито ярким светом, который, видимо, и являлся основным источником моих проблем. Он проникал даже через сомкнутые веки, заставляя еще больше щурить глаза, усиливая тем самым жуткие ощущения внутри головы. Кто бы мог подумать, что когда-то тьма станет для меня более благодатной, чем свет?

«Неужели никто не может его выключить?» - Пронеслось у меня в мозгу.

Я пыталась пошевелиться, но у меня ничего не получалось. Напряженное, как струна, мое тело, обычно послушное, теперь просто отказывалось подчиняться приказам. Оно больше не принадлежало мне. Ни один импульс, рожденный в измученном мозгу, не достигал пункта назначения. Однако, напрягшись еще немного, сквозь тиски болезненных ощущений, я все же ощутила тугие веревки, сковавшие руки позади спины. Они впивались в кожу, словно терновые ветви, оставляя после себя кровавые следы.

«Что за черт?» - Немой вопрос, оставшийся без ответа, повис в воздухе глухим молчанием, постепенно усиливая мою тревогу. Кому могло понадобиться это пленение? Я не обладала ничем, что могло пригодиться преступникам, похитившим меня. У меня не было никаких тайных сведений, родители не могли заплатить за меня огромной суммы, да и связей у них особых не было. Чего же тогда хотят эти похитители?

Ждать объяснений было просто невыносимо. Каждая минута оборачивалась против меня ужасными мыслями, сменявшими одна другую. Я не могла двигаться, не могла открыть глаза, не могла даже думать!

Скованность, боль и просто жуткое свечение – мои злейшие враги в этот момент.

- Выключите свет! – Услышала я свой голос, ослабший от той штуки, которую они вкололи мне, чтобы привезти сюда. Распознав в нем нотки требовательности, я искренне порадовалась. Ведь еще неделю назад прежняя Адрианна не могла бы и рта открыть, а теперь она требовала своих условий. Вот уж и впрямь – жизнь показывает нам, кто мы есть на самом деле.

Ответом мне служила тишина. Она давила на уши грузом неизвестности, проникавшим сквозь внешнее спокойствие к самому сердцу, сдавливая его дурными предчувствиями. И как бы я ни радовалась за то, какой прогресс наметился в моей личности, отсутствие ответа на высказанную просьбу меня огорчило. Может, здесь никого нет. Может, меня оставили на медленную, мучительную смерть? Нет, у них должны быть мотивы. Должно быть что-то, заставившее этих людей пойти против закона!

Я не могла просто сидеть и ждать того, что будет дальше. Нет! Новая Адрианна должна бороться за свою жизнь, она не может просто сдаться. Не зная даже, увидит ли кто-то мои старания, я решила бороться ради себя самой.

Собравшись с духом, я начала двигаться на жестком стуле, который служил мне опорой. Поначалу это не совсем выходило, но затем, когда моя уверенность стала крепчать… я словно слетела с катушек. Подгоняемая собственной решимостью, я расшатала стул так, что еле-еле смогла удержаться, чтобы не упасть. Грохот, рождаемый железными ножками стула, стучащими о каменный пол, заполнил все пространство, отбиваясь звонким эхом от пустых стен.

- … она может навредить себе, - вдруг послышалось откуда-то, словно из-под земли.

- Думаю, эта знает, что делает, - ответил ему другой незнакомый голос.

- Нужно позвонить господину Кирову, - знаю, странно, но в интонации незнакомого человека слышалось беспокойство. Сомнений не было: я нужна им для чего-то важного. Вот только для чего именно?

- Не смей! – Второй голос, исполненный решительности, не уступавшей моей, стал накаляться, не скрывая своего раздражения.

Я, немного приостановившись, прислушалась к перепалке, чтобы хоть как-то определиться с тем, где я и что со мной происходит. Каждый звук имел сейчас особое значение, ведь они полностью заменили мне мои глаза.

Однако говорившие притихли вместе со мной. Что ж, раз другого выхода нет…

Я снова принялась колотить ножками стула о каменный пол, при этом выкрикивая просьбы выключить свет. Минуту они просто терпели, ничего не говоря, но затем другой, рассерженный моим громким поведением, направился ко мне – это я слышала по приближающимся шагам и уже знакомому голосу.

- Еще пару кубиков, и она молча подождет, - зло бросил он, поравнявшись со мною.

Понимая, что мне хотят уколоть все то же вещество, которое, неизвестно как давно, выключило мое сознание, я запротестовала:

- Выключите свет! Я должна отдохнуть.

Буквально в паре метров от меня завязалась возня, которую я слышала, но никак не могла разглядеть. Тот, который хотел звонить своему «господину Кирову», по всей видимости, не позволял второму снова усыпить меня. Мысленно я оставалась на стороне своего потенциального спасителя, хотя это прозвище он и не заслужил, так как все равно был причастен к моему похищению. Что ж, может случиться, что хоть здесь Фортуна окажется на моей стороне?

И, как ни странно, она оказалась! Мне в тот момент даже пришло в голову, что такими темпами, быть может, я и в лотерее смогу выиграть по-крупному. Но, будущее было для меня неопределенно, ведь даже с настоящим пока разобраться сложно.

В один миг все посторонние звуки, рожденные схваткой между двумя людьми, смолкли, уступив место гулкому эху шагов, приближающихся ко мне. Они принадлежали человеку, твердо стоящему на ногах, уверенному в себе, и эта уверенность заставляла остальных покориться. Я поняла это, как только все вокруг снова погрузилось в тишину, разрываемую лишь все нарастающими звуками. Каждый шаг вселял в сердце новые опасения, заставляя содрогаться от неизвестности.

- Господин Киров, - услышала я голос того, другого, уже прилично смягченный священным страхом от появления хозяина.

Кем же должен быть этот человек, чтобы его так боялись? Наверное, в тот момент мне и самой не хотелось знать этого. Я просто мечтала, чтобы все поскорее закончилось. Меня даже не интересовало, что меня выключили прямо перед квартирой, с ключами в руках. Мысли об ограблении сейчас казались просто детской глупостью по сравнению с тем, что происходило прямо передо мной. Страх за свою жизнь перечеркнул все другие.

- Господин, она проснулась раньше, чем мы предполагали, - заискивающе стал объяснять человек, который всего мгновение назад хотел уколоть мне еще дозу.

- Свет. Он ей мешает, - голос Кирова, как будто спокойный, но обещающий много неприятностей, если не выполнится то, о чем он просит, выдавал неудовольствие, - уберите его.

Да уж, никогда бы не подумала, что буду благодарна кому-то из своих похитителей, но только что этот Киров спас меня от взрыва в голове. Но чувство признательности скоро вновь сменилось опасениями.

Спустя всего лишь мгновение свет ушел, оставляя в помещении лишь слабое освещение, позволявшее мне как следует оглядеться. Глаза все еще болели от непосильной нагрузки, но я уже начинала кое-что различать. Поначалу расплывчатые, тени и очертания предметов постепенно приобретали привычный облик, позволяя мне ориентироваться в пространстве. Увиденное поразило меня своей неприглядностью.

Здесь не было окон. Стены, старые и много раз перекрашиваемые, хранили долгую историю. Она читалась в многочисленных изъянах, сколах в цементном покрове и неровностях слоя краски. Пол, каменный и холодный, лишал это помещение всяких намеков на уют. Покрытый слоем старой пыли, он проглядывал лишь в тех местах, где его касались ноги моих похитителей. В помещении не было мебели, если не считать тот ужасный жесткий стул, на котором я сидела. Такой же унылый и малообещающий, как и все остальное. Да, забыла еще и о веревках, сковывавших мои руки.

Словно прочитав мои мысли, Киров твердо сказал:

- Развяжите эти жуткие веревки, мы не связываем руки гостям.

Я видела, что этот мужчина пытается выглядеть в моих глазах дружелюбно, как будто именно он – мой избавитель. Но мне уже давно стало ясно, что даже муха не залетела бы сюда, чтобы немного отдохнуть на холодной стене, без его личного согласия.

Все здесь подчинялось ему. Все боялось его. Все принадлежало именно ему.

Один из его людей, стараясь выполнить приказ своего начальника мгновенно, тут же бросился в мою сторону, достав нож. Я слышала, как он нетерпеливо возится за моей спиной, пытаясь справиться с непослушной веревкой, затянутой слишком туго. Пару раз холодная сталь коснулась моих запястий, всего лишь слегка оцарапав кожу, но заставив вздрогнуть от неизвестности. Эти царапины лишь присоединились к кровавым следам, от которых ныли руки. Что будет дальше, оставалось для меня загадкой, ключ к которой лежал исключительно в руках Кирова.

Я взглянула на человека, которому была обязана своим пребыванием в этом неуютном месте. Высокий, стройный мужчина лет сорока. Возраст его выдавали лишь волосы, слегка тронутые сединой, и пронзительные, словно ястребиные, глаза. Нос, немного с горбинкой указывал на нелегкий характер. Но об этом я уже знала. Твердый, уверенный подбородок завершал его портрет в моих глазах. Думаю, эти люди не зря боялись его. Двое других похитителей тем временем стояли чуть поодаль, так что я пока не могла их хорошо разглядеть.

- Адрианна Рутковская? – Как бы спрашивая, обратился он ко мне. В его глазах не зажегся интерес, возникающий при первом знакомстве, и это только подтверждало догадки.

Я лишь кивнула, понимая, что полный пакет информации обо мне уже должен лежать у него на столе. Наверное, даже распечатанный и изученный. Что еще здесь добавить? Быть может, даже о моей семье ему известно больше, чем мне. По крайней мере, меня это уже не удивит. Как и многое другое.

- Моя фамилия – Киров, - и снова проницательные глаза изучают меня, сверлят пронзительным взглядом. Пытаются найти брешь, пробитую в оболочке спокойствия впервые за восемнадцать лет жизни.

Зачем он представился? Его фамилию уже несколько раз произнесли мои похитители, так что она уже серьезно поселилась в моей памяти. А если рассчитывает соблюсти правила приличия, то нужно было начинать с моего НЕпохищения. Но сказать все это вслух я не могла: положение дел оказывалось на стороне тех, о ком я не знала почти ничего. Подчиниться им сейчас и внимательно выслушать все, что скажут, - вот лучшая защита, ниспосланная мне. Мне не оставалось ничего, кроме как быть благоразумной, и я последовала этому решению.

Мое молчание, как и ожидалось, возымело свое действие. Собеседник еще немного приблизился ко мне, так, что оказался совсем близко. Я почувствовала запах дорогого одеколона, исходившего от него. Так пахнет самодостаточность. Он знал, как преподнести себя.

Невольно съежившись, я ждала. Предугадать то, что случиться, оказалось не в моей власти. Поэтому можно лишь ждать. Но я могла…

Да!

Всего один пристальный взгляд в его глаза, быть может, даст мне ответы хотя бы на какие-то вопросы. Всего один…

Я твердо взглянула на этого человека, словив на мгновение то, что скрывалось за внешней оболочкой, такой обманчивой у многих. Его глаза раскрылись передо мной, словно обложка старой книги, предоставляя для прочтения свои страницы. В тот момент я глядела в его душу.

Сказать однозначно, что там было, просто невозможно. Слишком много всего. За эти несколько мгновений я увидела тысячи судеб, переплетающихся с его. Тысячи израненных и загубленных жизней. Мне открылось, что влияние этого человека было просто огромным, и теперь я понимала, почему его так боятся. Власть, присущая ему, казалась мне почти безграничной.

Но промелькнуло в его глазах и то, что смутило меня больше всего. Далеко-далеко впереди, в дни, которым еще не положено начало, я должна буду бросить ему вызов. Этому человеку, которому никто и никогда не перечил, чье мнение служило непреклонной истиной. Я увидела, как наши пути пересекутся, чтобы раз и навсегда решить, кто победит.

Киров подошел ко мне так близко, что это даже смутило меня. Он протянул руку и коснулся ею моего подбородка, слегка приподнимая его. Прикосновение было легким, но эта легкость, понимала я, была лишь обманкой. Он удерживал меня, заставляя смотреть в глаза.

- Что ты увидела? – Вопрос, не терпящий возражения или промедления. Слова, не подразумевающие отказа или неоднозначного ответа.

- Я…

- Что ты видела в моих глазах, Адрианна? – Настойчивый тон голоса не предвещал мне ничего хорошего. Я понимала, что этот вопрос не так прост, каким кажется на первый взгляд, и поэтому временила со своим ответом.

Что сказать ему?

Как многое им уже открыто?

И есть ли другой выход из этого положения?

- Не стоит, Адрианна. Ход твоих мыслей мне понятен. Ты думаешь, что можно мне сказать. Какие слова оставят для тебя право выбора, когда он понадобится тебе. Но я предотвращу непонимание, способное испортить отношения между нами. Мне известно все о твоем Даре, о тех способностях, которые не давали тебе жить долгие годы. Я знаю об этом все, потому переспрошу: что ты увидела?

- Я… Не знаю, как объяснить, - мне не хотелось говорить этому человеку о том, что должно было произойти между нами. К тому же, ничего конкретного я не рассмотрела, так что пусть это пока что останется моей тайной. – Я видела много, слишком много судеб, на которые вы повлияли. Видела жизни людей, перечеркнутые вашим вмешательством, видела их кончину. Хотите знать, что я видела? Мне открылось, что вы превращаете судьбы людей в ад!

- Что ж, - Киров отпустил мой подбородок, отчего я, наконец-то, смогла отвести глаза от него, - пришло время открыть тебе правду. Те, кого ты видела в глубине моей души, были вовсе не людьми. И я не превращал их жизни в ад, а просто вернул их туда, откуда они вышли!

Я снова проложил им дорогу во тьму!

Глава 9.

О чем говорил этот человек?

Понять его слова для меня стало слишком сложно, ведь все то, что я видела, противоречило каждой его фразе. Здесь он прокололся: можно говорить все, что угодно, но мой Дар… Он не позволял меня обмануть. Никому. И все же…

Может, то, что открылось мне, было лишь мишурой, обманом? Конечно, этого исключить нельзя. Только вот где-то глубоко внутри жило чувство, что этот Киров никогда не расскажет всей правды, а лишь слегка приоткроет завесу тайны. Значит, придется разбираться во всем самой.

Но как понять то, о чем ты слышишь в первый раз, тем более что все выглядит так, как будто маленькому ребенку рассказывают ужасную историю на ночь. Что это еще за создания, которые в моих видениях выглядели как люди, но при этом не были ими? И что еще за тьма, из которой они вышли? Мне начинало казаться, что мой уставший разум пытается играть со мной злую шутку, не позволяя верно оценивать сказанное. Но ошибки быть не могло: Он имел в виду то, что произнес.

Тем временем Киров протянул мне руку, и, подождав, пока я не вложу в нее свою, внимательно следил за мной, стараясь уловить то малейшее, что могло бы ему подсказать ход мыслей, сменяющих одна другую. Вот только я знала об этом, поэтому старалась выглядеть непринужденно. По крайней мере, настолько, насколько можно было вести себя как ни в чем не бывало, пока тебя держат в заточении. И делала это, как умела, потому что от малейшего прокола могла зависеть моя судьба.

- Нам стоит прогуляться, - предложил мой новый знакомый тоном, который одновременно выглядел галантным, но не терпел никаких возражений. Он не оставлял мне права выбора, хоть и обличенный в блестящую мишуру ничего не значащих слов. Словно я была его собственностью.

- Видишь ли, Адрианна, - начал он рассказ, - ты привыкла жить в мире, настроенном враждебно против маленькой девочки, видящей в глазах других будущее, – Киров говорил таким тоном, как будто рассуждал не о моей душевной боли, а об ужине в закусочной.

Мои брови поползли вверх, за что я мысленно себя отругала. Он не должен видеть ни удивления, ни замешательства на моем лице. Чего бы это ни стоило.

- Но суть в том, что люди вокруг нас не так просты, как кажутся на первый взгляд, - он открыл передо мной дверь и вывел нас в узкий коридор – длинный, освещенный угасающим светом тусклых ламп, расположенных так редко, что в промежутках между ними можно не разглядеть пола, по которому идешь. – Другие Одаренные оказались просто хитрее тебя.

- Что? – Не удержалась я. – Вы хотите сказать…

- Все верно, Адрианна, - мужчина по-прежнему сжимал мою ладонь своею, словно держа меня в плену, не позволяя отойти от него ни на шаг, - ты не одна. Загляни сюда.

Он подвел меня к небольшой комнатке, похожей на ту, в которой мы всего несколько минут назад начали этот странный разговор. Дверь, отделявшая ее от коридора, наполовину состояла из прозрачного стекла, отчего все, что происходило внутри, не оставалось тайной для тех, кто проходил мимо. Я заглянула через стеклянную преграду и увидела ничем не примечательную молодую особу, примерно мо�

Пролог

Его глаза, внимательные, смертоносные, следили за девушкой. Тонкое благоухание цветочных духов смешалось с резким запахом страха, и Он жадно втянул ноздрями напитанный этим ароматом ночной воздух.

Он шел за ней след-в-след. Знал, что может оставаться незамеченным в темноте.

Тьма…

Она была его прародительницей. Неиссякаемым источником, из которого черпалась сила. Он же – ее началом и продолжением, рожденным проводником мрака в этот бренный мир. И он вел тьму, следя за новой жертвой.

Девушка испуганно обернулась.

Тонкие каблуки быстрее застучали по мокрому асфальту, пронзая звенящим звуком ночную тишину. Она учащенно дышала, стараясь быстрее добраться до дома. Спешила, словно бы понимая: опасность серыми глазами наблюдает за ней.

Игривая улыбка изогнула линию губ. Он даст ей уйти сегодня.

Позволит спастись, чтобы прийти за ее жизнью завтра.

И вновь серые глаза беззвучно утонули в объятиях тьмы…

Глава 1

За окном лил дождь.

Огромные, как горошины, капли сплошной стеной падали на землю. Одна за другой спешащие в последнем полете, они с грохотом разбивались о траву, бархатным ковром покрывавшую лужайку перед нашим домом.

В раскрытую ладонь упало несколько капель, и я ощутила их запах. Влажный и свежий, напоенный ароматом сирени.

В мае весь мир дышит сиренью.

В отличие от других, мне нравился дождь. Я слушала тихое пение водных потоков и понимала его. Казалось, дождь мог выразить печаль этого мира.

С самого детства передо мной было открыто многое. То, что скрывалось от глаз других людей. Кто-то не поленился одарить меня странным умением, и теперь мне лишь оставалось с этим жить.

Бывало, я могла заглянуть в глаза человека и увидеть все то, что ему предстояло пережить. Я без труда находила в этом маленьком окошке человеческой души все сомненья и страхи. Видела испытания, что ждали впереди. И, конечно, в глубине глаз таилось редкое счастье.

Нужно сказать, возможность видеть человеческие судьбы росла вместе со мной. Если в раннем детстве подобное случалось слишком редко, чтобы осознать увиденное, то к подростковому возрасту глаза большинства встречных распахивали передо мной слишком многое.

Я навсегда запомнила день, изменивший мою жизнь.

Дождливый. Сумбурный будто бы, во многом скучный. Он казался до невозможности обычным.

Но мне лишь казалось…

Болтовня подруги усиливала мучительную боль, пульсирующую ударами в голове. И мне бы смолчать. Отвернуться. Уйти. Но я взглянула на нее. И карие глаза заговорили.

Я увидела ее сестру, совсем еще ребенка, в окружении легких силуэтов из света. Они ласково касались ее, а она смеялась. И смех этот, по-детски чистый, звенел у меня в ушах радостными переливами, пока она уходила вдаль. А потом яркая вспышка – и видение померкло. И передо мной снова оказались карие глаза подруги, обеспокоенно глядящей на меня.

Я снова ощутила тошноту, как и в тот день. И бессилие вновь охватило разум.

Тогда я не знала ничего о себе. Не понимала сути своего Дара. А потому и думала, что смогу помочь.

Помню обеспокоенность на лице подруги. Брезгливость даже. Неловкий взгляд, отведенный в сторону.

Но в тот момент мне было все равно. Уже потом я поняла, что не могу влиять на видения. Тогда же…

Я судорожно сжимала ладони подруги, прося ее выслушать меня. Говорила, что слышала о Знаках Судьбы и о том, что, если научиться читать их, можно предотвратить беду. В тот день я много говорила…

А потом в одночасье потеряла все.

Подруга превратилась во врага, когда ее сестренки не стало.

Мой Дар – в проклятие.

Я слышала шепот сверстников за своей спиной, и все чаще до меня долетало совсем обидное: «ведьма!».

Поначалу как-то удавалось справляться с насмешками одноклассников, слышавшимися на каждом углу. Но вскоре мое бедствие приобрело поистине вселенские масштабы.

Сама того не желая, я все больше замыкалась в себе, и таким поведением отгоняла потенциальных друзей. Боясь увидеть в чужих глазах что-то дурное, чего уже не избежать, я раз за разом старалась отвести взгляд, словно это могло помочь погасить Дар.

Думаю, не нужно объяснять, что из-за жестокости, присущей всем подросткам, я стала синим чулком. Со мной перестали здороваться, приглашать в гости и просто говорить. Мне часто думалось, что упади я без сознания посреди школы, вряд ли бы нашелся храбрец, способный вызвать помощь. Все просто прошли бы мимо.

К слову сказать, сверстники думали, будто наказывают меня таким поведением, но они, сами того не зная, облегчали мне жизнь. Не желая знать их бед, я проходила мимо с опущенными глазами. Больше во мне не было желания помогать другим. Оно погибло в тот день, когда я ощутила силу жестокости.

Все, чего мне хотелось, это чтобы и сам Дар, и порожденные им проблемы ушли куда-нибудь. Ведь бывает, что мы забываем зонтик перед дождем? Быть может, и о Даре можно вот так забыть? Проснуться однажды и просто забыть обо всем.

Начать заново…

Я мечтала, что странные способности могли бы достаться человеку, которому были нужны. Или тому, кто знает, что с ними делать. Да пусть они достанутся кому угодно, только не мне!

Я ведь никогда не просила ни о чем подобном, так почему же выбрали именно меня? Почему не мою подругу или первого встречного? Ответ на эти вопросы мне был не известен. Мне не являлись ангелы, которые могли бы объяснить мое предназначение или просто рассказать, что с ним делать, – нет! Я жила с этим как с обузой, желая всем сердцем ее сбросить. Но не в моих силах оказалось сделать это.

Каждый новый день уносил события прочь. Я находила утешение в книгах, благодаря которым получала иллюзию общения. Для меня с течением времени стало даже не так важно, что я читаю, главным казалось само чтение. Я изучала страницы учебников с такой легкостью, о которой мои одноклассники могли лишь мечтать. А по вечерам, всего на несколько часов, позволяла себе забыться с новым томом в руках. И тогда сознание плыло по рекам фантастических миров, открывающихся передо мною с перелистыванием каждой страницы.

К концу школы, собрав все возможные дипломы с наградами, я оказалась слишком начитанной для своего возраста. И это, по меркам большинства, не добавляло мне привлекательности. К окончанию школьного обучения я не могла найти в коридорах учебного корпуса места, где на меня не показывали бы пальцем. Даже преподаватели, видя мое не по годам скорое взросление, относились ко мне настороженно. Что уж говорить об учениках? Думаю, если и был кто-то, у кого такая старательность вызывала восхищение, он держал эмоции при себе. Что поделаешь, если таков мир?

Только помимо этой напасти, с которой еще можно было как-то жить, Дар или проклятие, как я его называла, с течением времени приобрел еще больше сил, чтобы испортить мне жизнь. Видения являлись так часто, что в итоге я просто перестала смотреть людям в глаза. Перестала даже думать о том, чтобы завести друзей. Так мне было чуточку легче.

Находясь среди сверстников, я оставалась никем не замеченной. Жила, отгородившись ото всех плотной стеной, позволяя разуму существовать в покое.

То же правило существовало и дома. Родители, зная о моих проблемах, какое-то время пытались мне помочь. Общение с психологом не принесло ожидаемых результатов. В конце концов, я решилась рассказать семье о своих видениях.

Помню, как долго говорила обо всем произошедшем. Рассказывала, как увидела гибель сестры подруги, и как она предала меня. Когда же исповедь была закончена, я смогла прочесть лишь переживание на лицах родных. Никто даже не подумал вникнуть в смысл сказанного! Родители согласились с мнением о том, что подобное поведение было лишь реакцией неприятия той ситуации, которая складывалась у меня со сверстниками.

Таким образом, разговор с семьей не принес ничего кроме новых проблем. Даже в моем собственном доме меня считали странной. Родители жалели меня, но это было не то, в чем я нуждалась. Я чувствовала острую необходимость поговорить с кем-то, кто мог бы меня понять, не вешая ярлыков, но такого человека, как назло, все не было и не было!

Время шло, а в моей жизни все оставалось почти по-прежнему.

Со временем репутация чудачки окончательно породнилась со мной. Она словно была моей второй тенью. И даже я сама так привыкла к ней, что ощущала комфорт от своей жизни.

Мой тихий, спокойный мирок так и существовал бы вдали от проблем всего остального, такого огромного мира, если бы не перемены, с которыми мы должны считаться.

Всему когда-то приходит конец, и у всего когда-то наступает начало. Этим началом стало для меня окончание школы и поступление в университет.

Мне вдруг пришло на память сегодняшнее торжественное празднование последней линейки. Надев на себя новую белую блузку, которую мне подарила мама по случаю окончания школы, я взглянула в зеркало.

«Белый верх, черный низ», – подумала я, – «Что ж, все достаточно серо. Впрочем, как и всегда».

Да, именно серо. Но так, как и должно быть! Я опять не выделюсь из толпы, опять останусь незамеченной.

На последнюю линейку все пришли нарядными. Каждая из присутствующих сверстниц хотела подчеркнуть новый статус. Все говорили о самостоятельной жизни, и только мне не хотелось ничего менять. Я оказалась единственной, кто пришел на вручение аттестатов в такой скромной одежде.

Расположившись в углу актового зала, я тихо наблюдала за тем, как заполняется помещение. Каждый из присутствующих старался занять место как можно дальше от меня. В какой-то момент мне стало даже смешно! Я вдруг подумала, что если бы мест было для всех в избытке, то мой ряд оказался бы нетронутым. Я так и сидела бы одна до конца торжества.

Но нет! На этот раз судьба была на моей стороне. Сидений всем не хватило, так что те, кто не оказался в числе счастливчиков, получивших места на других рядах, нехотя рассаживались на моем, с опаской поглядывая в мою сторону. К счастью, открыто они не глазели – наверное, боялись проклятия, и это еще больше забавляло меня.

Когда все расселись по местам, директор стал зачитывать имена присутствующих. После каждого имени новый выпускник поднимался и гордо шел к сцене за аттестатом под аплодисменты одноклассников. Но только не я!

– Адрианна Рутковская!

Как только прочли мою фамилию, зал тут же притих.

Под всеобщее молчание я поднялась и направилась через бесконечно длинный проход за своим аттестатом, на котором цветом в тон моей золотой медали отблескивали новые буквы, всего несколько дней назад оттисненные в типографии. Молчание было таким тягостным, что несколько учителей попробовали зааплодировать, отчего неловкость еще больше упрочнилась в зале. Их никто не поддержал, и они так же сумбурно, как и начали, прекратили хлопать в ладоши.

Признаться честно, мне даже не было обидно. В тот момент я переживала лишь за родителей, которые пришли сюда, чтобы порадоваться успехам дочери, а вместо этого увидели жгучую ненависть, выплеснутую на меня сверстниками.

Директор все так же неловко пожал мне руку, тихо пробормотав слова поздравления, но я их уже не слышала. Я снова шагала к своему месту, а в зале звучали новые фамилии.

На вечер меня никто не пригласил, да я и сама предпочитала провести его с очередной книгой в руках, чем за столом со своими мучителями.

Когда наша машина подъехала к особняку, который отец совсем недавно приобрел за городом, я открыла дверцу и постаралась как можно скорее пройти в свою комнату, чтобы избежать неловкого объяснения с родителями.

Когда дверь за мной тихонько скрипнула, я поскорее сбросила с себя неудобную одежду и натянула любимые шорты и майку. По моей просьбе отец сделал у окна низкий подоконник, который расширили и преобразовали в небольшой диванчик. Он и был моим любимым местом в доме. Забираясь на целую гору подушек, я укрывала ноги теплым пледом и забывалась на новых страницах очередной книги.

Так и в этот раз. Я взяла в руки старый, совсем истрепанный от многих прочтений томик моей любимой писательницы и погрузилась в волнующий водоворот событий.

Дождь усилился. Я шире распахнула створку окна, отчего вихрь теплых капель ворвался в комнату. И внезапно проблемы последнего дня перестали существовать, словно бы их и не было вовсе.

В душе разлилось тепло, и я, закрыв глаза, тихо улыбнулась.

Мой покой нарушил глухой стук. Это оказалась мама.

Легко отперев дверь, она вошла в комнату. В ее глазах читалась печаль, и я знала, что причина ей – я.

Мне было жаль ее. В конце концов, мама не виновата в том, что именно на меня легло это испытание, и что я не смогла с ним достойно справиться. Конечно, я понимала, что странным выбором незаметного существования я лишаю родителей радости видеть, как их ребенок находит себя в этом мире, как он иногда просится переночевать у подруг и как находит первую любовь, тайком сбегая на свидания.

Мама тихонько опустилась на стул рядом со мной и неловко тронула мои волосы. Отвлекшись от книги, я поняла, сколько всего она хотела мне сказать, но не решалась, боясь, что мне и так слишком многое пришлось пережить.

– Адрианна, – мамина рука сжала мою, – мы с отцом переживаем за тебя.

– Не нужно…

– Нет, погоди, – я видела, какая внутренняя борьба происходит в ней, – не знаю даже, правильно ли мы с ним поступили!

– В смысле?

– Мы долго говорили о том, где тебе лучше жить, но так и не пришли к единому мнению.

– Мам, ты же знаешь, я справлюсь…

– Но мне не хочется, чтобы ты справлялась! – Волнение сквозило в каждом слове. – Я хочу, чтобы ты просто жила. Жила так же, как живут все остальные: не думая о завтрашнем дне, а только наслаждаясь настоящим. Но этого, видит Бог, мне не застать.

– Мам, ну что ты…

– Мы с отцом купили тебе в подарок к поступлению квартиру, а машину ты можешь забрать мою. К тому моменту, как ты окончательно узнаешь результаты приемной комиссии, тебе уже исполнится восемнадцать. Ты должна ехать в столицу, и там получить хорошее образование. И нам не хочется отпускать тебя ни с чем. Мы не сомневаемся в тебе, в твоей силе, но нам будет тяжело знать о том, что ты выслушиваешь новые насмешки в общежитии. Пусть у тебя будет свой уголок, где ты хотя бы вечером сможешь отдохнуть.

Мама взяла мою руку и вложила в нее две связки ключей. Одна из них была от однокомнатной квартиры, а другая – от машины. Я знала, что все время, пока училась в школе, не просила у родителей денег, но такой подарок казался мне слишком дорогим. И хотя родители могли его себе позволить, я все же чувствовала некую неловкость.

Я обняла маму и искренне поблагодарила ее, так как знала, насколько они облегчили мое существование в ВУЗе.

– Спасибо вам!

– Тебе не нужно нас благодарить, – ответила мама, – на нас с отцом лежит вина за то, что ты не приспособилась к жизни, и это лишь малость, благодаря которой мы можем тебе ее облегчить.

Я не стала с ней спорить. Родители так и не поверили моим рассказам, так стоило ли лишний раз тревожить их сердца?

Перед уходом мама, несколько смутившись от неприятного момента, прошептала:

– Адрианна, нам с папой хочется надеяться, что ты все же попробуешь жить как все. Постарайся найти друзей, хотя бы ради нас.

Мама еще какое-то время посидела со мной, а затем так же неловко, как и пришла, покинула мою комнату, оставив меня наедине со своими размышлениями.

На улицах потихоньку зажигались фонари. Поначалу осторожно дрожа, огонек внутри лампочки набирал свою силу, разгораясь все больше и больше. Уже невозможно было при свете дня различить буквы, такие знакомые после многих раз перечитывания любимой книги.

Я сидела, укутавшись в пушистый плед, и просто наблюдала. За тем, как медленно проезжают неповоротливые машины за окном, освещая фарами кусочек темнеющей дороги. За ленивым котом соседей, что вальяжно перебирает лапами, устраиваясь на лужайке у соседнего дома. За жизнью, идущей своим чередом.

Но внезапно мое внимание привлекло совершенно необычное событие.

Поскольку мы жили за городом, я хорошо знала всех наших соседей, так как особняков здесь было не так уж и много. Но тут на дороге, прямо перед нашими окнами, появился молодой человек, которого я до этого никогда не видела.

Может, меня кто-то и спросил бы, почему именно он привлек мое внимание, но если бы этот кто-то был здесь…

Нет, я не могла рассмотреть его внешности, но почему-то все во мне залюбовалось им. Это было так необъяснимо, что я на минуту потеряла дар речи. Я никогда не испытывала ничего подобного. Тем более что лицо его находилось в тени.

Так что же могло меня заставить думать, что он прекрасен? Поверьте, я не была легкомысленной девушкой, которая могла польститься на красивую фигуру. Вовсе нет! Для меня казалась важна личность, но и до этого дело не доходило, ведь всю свою жизнь я была синим чулком. А тут такое! Не знай я себя, могла бы сказать, что влюбилась. Но как можно влюбиться в силуэт незнакомца?

Ответа на этот вопрос у меня не было.

Но происходящее настолько увлекло меня, что я больше не могла отвести взгляд от темного участка дороги, на котором стоял Он. Несколько минут ничего не менялось, но затем незнакомец повернул ко мне голову. Черт его лица я по-прежнему не могла различить, но только теперь мой взгляд был неотрывно связан с его.

Я замерла как завороженная. Во мне не нашлось воли, чтобы отвести взор или хотя бы переменить позу. Его глаза заставляли меня застыть без движения и жить эти мгновенья только им. В таком полубессознательном состоянии прошло минут пять, но затем он отвел взгляд.

Я проследила за направлением его глаз, и увидела, как они остановились на моей соседке, Маше Мишиной. Откровенно говоря, мне не сразу стало ясно, что происходит. Этот молодой человек, представший передо мной чуть ли не полубогом, вдруг обратил внимание на девушку, репутация которой, мягко говоря, слыла не совсем целомудренной. Не зная парня, я уже рисовала его портрет в своей душе исполненным лучших качеств, а тут она!

Нет, я не ревновала. Уже даже потому, что ревность, как и другие человеческие эмоции, была чужда мне из-за нехватки общения со сверстниками. Но в моей душе зародилась волна протеста.

Только не она!

Но он не слышал моего душевного порыва. Теперь его взгляд был прикован только к ней. Маша же, кокетливо подойдя к впервые понравившемуся мне парню, легко поднялась на носочки и поцеловала его в губы.

Никогда до этого мне не доводилось быть свидетелем такого откровенного поцелуя. Маша льнула к незнакомцу так настойчиво, что не оставляла ему выбора. Ее руки охватили его шею, еще сильнее притянув молодого человека к себе. Пальцы девушки потерялись в темных волосах, и меня окатила волна жара.

Нужно признаться, незнакомец отвечал ей взаимностью. Я видела, как его руки плотно сомкнулись на ее талии, слегка приподняв девушку над землей. Не знаю, откуда, но во мне вдруг возникло желание оказаться на ее месте. Ощутить вкус его поцелуя на своих губах, силу рук, сдавливающих талию. Первый раз за все время я вдруг захотела жить ее жизнью. Такой обычной и такой, какой она должна быть у девушки моего возраста. На мгновение я почувствовала сожаление из-за того, что все сложилось именно так, как сложилось. Никогда до этого не испытывая ничего подобного, я вдруг страстно захотела оказаться там, в его объятиях.

Словно прочитав эти постыдные мысли, молодой человек отстранился от моей знакомой и бросил быстрый взгляд на меня. Я ощутила, как волна смущения закрывает мне глаза и разливается по щекам ярко-алой краской. Он понял, что я наблюдала за ними!

Я быстро отвела взгляд, но сделала это лишь затем, чтобы вновь взглянуть на него. Обняв Машу за талию, он направился к дорогой машине, припаркованной недалеко от дома Мишиных. Повернув ключ, подождал, пока Маша сядет в салон, после чего мягко захлопнул дверь. Обходя машину спереди, его глаза еще раз поднялись к моему окну. Я столкнулась с ним взглядом лишь на мгновение, после чего взглянула на Машу. Она тоже заметила меня, но не это было главным.

Теперь я не могла думать о стыде за то, что меня поймали на подглядывании.

Я думала о другом.

Перед моим взором вдруг предстало то, чего я никогда не видела во взорах других. Всего на секунду сцепившись взглядами, я заметила в Машиных глазах то, что не поддавалось никакому объяснению.

В них не было будущего.

Лишь тьма.

Глава 2

Уже только потом, оставшись наедине с гнетущими мыслями среди тишины вечерней комнаты, я смогла как следует обдумать случившееся. Все пережитое стало для меня настоящим откровением. Оно заставило меня взглянуть на мир и на собственную жизнь чужим взглядом. Глазами незнакомца, который на некоторое время стал для меня целой вселенной.

И вот что предстало на мой внутренний суд.

Во-первых, сама ситуация оказалась на редкость необычной и непредвиденной. Кто бы мог подумать, что я способна на такие эмоции, чувства, переживания? Готовя себя к одинокому существованию, я даже помыслить не могла, что испытаю нечто подобное! Да и когда? Нет, главное – с кем? Мои разум и тело словно забыли все то, что было раньше, на несколько мгновений превратившись в тугие струны, жаждущие прикосновений музыканта. У меня в голове не укладывалось, что мне захочется оказаться на месте обычной девушки.

И снова не так! Мне не просто этого хотелось. Внутри как будто жила неутолимая жажда. Я словно всю жизнь шла по бескрайней пустыне, пропитанной жгучим воздухом, терзавшим легкие, от каждого вдоха которого хотелось умереть. И тут он, долгожданный глоток воды. Чистой, свежей, дарящей все, чего мне до этого так не хватало. Именно тогда, когда я почти смирилась…

Откровенно говоря, не зная до этого никаких отношений с противоположным полом, я не представляла себе, как можно было утолить это желание. Да и как такое возможно – желать находиться рядом с тем, кого не знаешь? В этом мне пока не удавалось разобраться.

Во-вторых, хорошенько промотав все еще несколько раз у себя в памяти, я удивилась куда больше. Снова и снова, поднимая в сознании картинки этого злосчастного вечера, я обнаружила, что незнакомец так ни разу и не показал мне своего лица. Его глаза все время скрывались темнотой вечера, как бы мешая мне сделать то, что обычно происходило в подобных ситуациях – увидеть будущее. Даже странно было о таком подумать, но молодой человек будто бы знал о моем Даре. И не только. Он старался его избежать. И дело здесь было не в расстоянии – ведь глаза Маши я все же смогла увидеть. И у меня получилось прочесть ее будущее. Точнее, его отсутствие.

Загадкой для меня оказалась тьма, которую я нашла в отражении души знакомой. Она поселилась в ней, заменяя все остальное, не позволяя чему-то еще жить внутри. Никогда до этого я не видела ничего подобного. Бывало, что передо мной всплывали ужасные картины бед и страданий, но чтобы такое… Радость и печаль, успехи и падения я читала до этого во взглядах простых встречных людей как в открытой книге, поэтому отсутствие обычных видений шокировало меня. Не знаю даже, что может ожидать человека, если в его глазах поселилась тьма! Никогда не занимаясь своим Даром, а, наоборот, избегая его, я не могла найти волнующих меня ответов на вопросы, поставленные этим незнакомцем, переворачивающим людские судьбы. Оставалось лишь ждать. Время – вот что расставит все по своим местам. Это был единственный выход, на который я могла положиться. Только на время. Лишь оно постепенно и размеренно приведет меня туда, где я должна быть. Остается ждать.

Пришедшей после встречи с незнакомцем ночью мне впервые за последнее время не удавалось уснуть. Просидев с книгой в руках почти до утра, я в итоге смогла забыться. Только окунуться в мир снов суждено было лишь для того, чтобы пробудиться к новой для меня жизни.

Но и здесь мне не было покоя!

Я снова, как и вчера, оказалась на подоконнике своего окна, вглядываясь в темноту вечерней улицы. И вновь увидела Его. Незнакомец, так же, как и вчера, стоял посреди дороги, огибающей наш дом, только на этот раз он не ждал никого. Создавалось такое впечатление, будто находился он здесь ради меня. Но этого не может быть…

Или все-таки может?

Даже во сне он стоял чуть поодаль моего дома, так, чтобы я не могла разглядеть его лица. Как и вчера, свет фонаря не падал на него, и я могла лишь приблизительно рассмотреть фигуру молодого человека.

Я старательно вглядывалась в его глаза, но не видела их. Этот человек, впервые за всю мою жизнь, оказался для меня не таким, как все. Он заставлял меня пересмотреть свое отношение абсолютно ко всему, а до этого момента подобное не удавалось никому! Его будущее стало для меня загадкой, а помыслы…

О них я даже не догадывалась.

Но, вглядываясь в его силуэт снова и снова, я все четче понимала, что хочу его прикосновений. Нет, мне не хотелось ничего постыдного уже даже потому, что подобные ощущения до сих пор были для меня неизвестны, но все же во мне жило совершенно четкое желание – я стремилась находиться, существовать рядом с ним.

Словно прочитав мои мысли, незнакомец отворил калитку, обычно запертую изнутри, и ступил на еще мокрую от дождя траву. Тонкие зеленые листочки лишь слегка пригибались от его осторожной поступи. Шаг его казался таким легким, что звук от прикосновений к земле просто отсутствовал. Быстро минув лужайку перед моим окном, он скрылся от глаз. Мне даже не пришло в голову задуматься над тем, как он войдет в дом и как найдет мою комнату, я просто ждала, зная, что для него не существует преград.

Нужно сказать, ожидания мои оказались не слишком томительными. Может, оттого, что это был только сон, или от его какой-то сверхъестественной ауры, незнакомец оказался у меня на пороге всего через несколько мгновений.

Он вошел совершенно бесшумно. Лишь боковым зрением мне удалось засечь слабое движение, и уже спустя секунду он стоял передо мной. В комнате, как и вчера, было темно, и его глаза опять оставались скрытыми от моего Дара. Это показалось мне настораживающим, но предчувствие того, чего я никогда не испытывала, разворачивалось у меня в душе, напоминая рождение экзотического цветка. Его тончайшие, невероятной красоты лепестки раскрывали передо мной свою прелесть постепенно, медленно, пленяя меня этой изысканностью. И переживание таких сильных ощущений заставляло отвлечься от голоса разума, который, с каждой минутой все тише и тише, велел остановиться. Но повиноваться ему я уже не могла. Я словно не была самой собой, лишенная воли.

Незнакомец протянул мне руку, и я с готовностью вложила в нее свою. Впервые я прикоснулась к мужчине, да еще и к тому, который мне нравился! Осознание этого заставило волнение пробежать электрическим разрядом по спине, отчего моя ладонь дрогнула. Им не осталось незамеченным легкое смущение, и я почувствовала, как молодой человек улыбнулся. Разглядеть это было сложно, но я просто ощутила, как легкая улыбка тронула его губы.

Все в нем выдавало огромный опыт в подобных делах. Каждый жест, каждое прикосновение к коже указывали на невероятную искушенность, и это не могло укрыться даже от такой невинной девушки, как я. В отличие от меня, он четко знал, как себя вести. И я чувствовала, что он тысячи, миллионы раз проверял свои знания на практике. Думаю, незнакомец мог совершенно четко представить, чем это все должно закончиться. Я же, ничего не ведавшая об отношениях, старалась уловить малейшие изменения в его поведении, чтобы понять, как действовать дальше.

Нужно отдать должное молодому человеку. Видя, как неловкость и смущение поднимаются в моей душе, он положил вторую руку мне на талию, плотнее притягивая мое дрожащее тело к себе. Всего на мгновение легкие внутри меня перестали работать, остановив дыхание. Но я почти не почувствовала этого. Мысли судорожно возникали в голове, путаясь друг с другом и мешая здраво рассуждать.

Однако этого сейчас и не требовалось! Впервые оказавшись в подобной ситуации, я вдруг поняла, сколького могла себя лишить. Причем, сама, без чьей-либо помощи. Эмоции и чувства, порождаемые незнакомым, но таким притягательным, молодым человеком, не могли сравниться ни с чем другим, что мне пришлось испытать до сего дня. Какая ирония: всю жизнь бежать от того, что, найдя тебя, окажется слишком прекрасным, чтобы казаться правдой. Кровь прилила к лицу и теперь шумно пульсировала в висках. Ожидание неизведанного сдавило меня, порождая неловкие сомнения и страхи.

Как обычно, будто прочитав мои мысли, незнакомец положил мои руки себе на грудь, благодаря чему я смогла ощутить биение его сердца. До этого мне казалось, что только мое, словно сойдя с ума, отбивало такие ритмы, с которыми даже врачам было бы сложно справиться. Но, ощутив у себя под ладонью сильные, ритмичные удары, ускоряющиеся, как и мои собственные, я поняла, что тоже влияю на молодого человека подобным образом. В душе затеплился огонек надежды, разгорающийся в пламя того, что скрывалось до сегодняшней ночи – страсти.

Пальцами свободной руки незнакомец провел по моей щеке, и мне удалось ощутить мягкость его горячей кожи. Спускаясь к шее, он на мгновение замер, и мое сердце остановилось вместе с ним. Нежное прикосновение лишило меня всяких сомнений.

Сумасшедшее волнение, порожденное новизной происходящего, теперь переросло в совершенно иное чувство. И название ему было вожделение. Я просто жаждала узнать, что обычно случается дальше, и к чему все это ведет. Мне хотелось заглянуть по ту сторону обычной реальности, ибо я инстинктивно чувствовала, что такие события удается пережить не каждому.

Подняв глаза к губам незнакомца, я с покорностью ожидала его решения. Помедлив с полминуты, он все же склонился надо мной. Я чувствовала в нем дьявольского обольстителя, но сейчас это не имело никакого значения. Голос разума больше не властвовал надо мной.

Я сама хотела стать его жертвой, ибо понимала, что такого не испытаю никогда!

Его горячее дыхание, вырывавшееся из полуоткрытых губ, опаляло мои, находящиеся всего в нескольких миллиметрах. Дышать становилось невозможно, я задыхалась. Не желая больше медлить, чтобы не упустить драгоценные минуты этого чудного сна, я подалась к нему всем телом, и наши губы соприкоснулись.

Не зная, что делать дальше, я просто замерла в ожидании дальнейших действий молодого человека, и он не разочаровал меня. Будто понимая, что это – мой первый поцелуй, незнакомец легко сомкнул свои губы на моих, и дал мне немного привыкнуть к новым ощущениям. В эти мгновения я жила им. Не желая прерывать прекрасный сон, я подняла свои руки и обвила ими его шею. Мои разум и тело впервые оказались так близко к кому-то.

Эта смелость, рвавшаяся из глубин сознания, стала для него ориентиром, и он продвинулся чуть дальше. Запустив одну руку в мои волосы, незнакомец прочно удерживал меня. Так что мне теперь было не выбраться из его объятий. Да, признаться честно, это была бы последняя мысль, возникшая у меня в голове.

Его влажные губы стали чуточку смелее, и сейчас они двигались вместе с моими в сладостном, пьянящем танце.

Я готова была сделать для него все, что угодно. Скажи он мне в этот самый момент собираться, я быстро сложила бы вещи и ушла с ним, куда бы незнакомец не позвал меня. Этот таинственный молодой человек стал для меня всем. И мне тоже хотелось стать для него миром, в котором ему было бы хорошо и уютно, миром, дарящим ему такое же блаженство. Мысли о том, что мы не знакомы, давно оставили меня, заставляя думать лишь об ощущениях, царивших внутри.

А чувства были поистине невероятными!

Оказывается, я любила целоваться. Мне даже подумалось, что я могу простоять в его объятиях целую вечность, но нет!

Незнакомец остановил меня, и я осталась в недоумении. Может, ему было не так хорошо, как мне? Ответа на этот вопрос я не узнала.

Лишь почувствовала, как легкая улыбка снова тронула его губы. Отвлекаемая от томительных переживаний звуком подъезжающей машины, я вдруг четко осознала, что это мой первый и последний шанс. И хотя осознание того, что я сплю, не покидало разум ни на минуту, отказаться от него стало невозможно.

Впервые за всю свою жизнь мне вдруг захотелось узнать этого загадочного человека. Захотелось увидеть, что таится в душе, которая разрушила мой привычный маленький мирок, и что ждет этого незнакомца впереди. Я словно была частью мужчины, оказавшимся для меня самым большим соблазном, и мне стало необходимо заглянуть в душу незнакомца. Ибо там покоилась и часть моей собственной.

Уловив момент, я подняла свой взор и встретилась с его глазами. Секунд волшебного света проезжавшей мимо дома машины могло хватить либо для того, чтобы разглядеть его лицо, либо для того, чтобы узреть душу.

И я выбрала последнее.

Незнакомец, крепко держащий меня в объятиях, не стал мешать, и это случилось.

Когда свет на мгновение выкрал его глаза из ночного мрака, мне поначалу показалось, будто ничего не произошло. Но затем стало ясно, что случилось многое.

Темнота, царившая в комнате, будто никуда не ушла. Только сейчас все прояснилось: она была не вокруг нас.

Она жила в нем.

И он порождал ее.

У него не было будущего.

Лишь тьма.

Глава 3

Ужас, представший передо мной, заставил меня немного забыть о тех минутах, что связывали нас вместе. На меня словно вылили ведро холодной воды! И этой водой стала реальность. По воле случая, или каких-то темных сил мое сознание оказалось резко вырванным из нее, но теперь…

Все вернулось на круги своя. Или почти вернулось.

Мне казалось, будто то, что я вижу, – неправда, будто это какой-то обман зрения или просто усталость после окончания последнего школьного года выдает себя в кошмарных сновидениях. Но в противовес этому был один аргумент, никогда до сих пор не терявший своей значимости. Мой Дар, это жуткое проклятие, еще никогда не подводил меня. И постепенно я привыкла к одной мысли: можно не доверять своим глазам или ушам, можно не верить ощущениям в ладонях, быть может, даже не признавать свои мысли, но только не его. Способность видеть души людей – вот все, что принадлежало мне без остатка.

Однако эмоции, рожденные в душе увиденным, заставили вздрогнуть.

Причем странным стало не только видение тьмы. Меня удивило, что незнакомец позволил мне заглянуть вглубь своей души. И даже больше. Он позволял разглядывать ее в мельчайших подробностях, лишь следя за моей реакцией. Но… почему?

А в душе его жило нечто темное, нечто такое, о чем я никогда не слышала. И это не была обычная темнота, которая, скажем, приходила вместе с вечерними сумерками. Она казалась живой. Ее уродливое, страшное нутро затягивало, манило к себе своей смертоносностью, и мне не виделось шансов избежать ее. Как, впрочем, невозможно отказаться и от его ласк. И, несмотря на то, что ощущения они дарили разные, мне вдруг стало понятно одно: природа их происхождения одинакова. Блаженство, подаренное прикосновениями незнакомца, могло иметь лишь такое, сверхъестественное начало.

Но за пережитое неземное наслаждение нужно платить. Как и за все в этом мире. И плата была сравнима с чувствами, подаренными им всего несколько мгновений назад. Огромная, поглощающая, безвозвратная…

С каждой новой секундой я, все больше вглядываясь во тьму, одновременно понимала и принимала свою судьбу, а он наблюдал за мной. Смотрел на отражение душевных эмоций на моем лице. Пытался ощутить всеобъемлющий ужас, покоривший мой разум. И ждал реакции.

Думаю, не только для меня пережитое оказалось новым. Я почти готова была поклясться, что до этой минуты соблазнительный ангел, несший на крыльях блаженства погибель, ни перед кем не оголял истины. Ни одна из девушек, до сих пор нежившаяся в его объятиях, не видела настоящей сути вещей. И для него это тоже стало новым. Сложным и простым одновременно.

Так мы и стояли, глядя друг другу в глаза, познавая один другого, раскрывая душу навстречу пытливому взгляду.

Я разглядела, какая борьба происходила в нем. Он не знал, как поступить, не видел верного решения. Его мысли лихорадочно работали, оставляя в моем внутреннем зрении видения моего же собственного будущего.

Можно ли сохранить мне жизнь, понимая при этом, как многое раскрыли его глаза? И можно ли забрать ее, зная, что для меня пережитое – всего лишь сон? Я не могла предугадать, что он выберет. Все происходящее скрылось под покрывалом неизвестности. С каждой томительной минутой перевес был не в мою пользу, и когда точка накала достигла максимума, мне удалось заметить в его зеркалах души нехороший блеск.

Инстинктивно вздрогнув, я попыталась попятиться, но его стальные оковы не позволили мне отойти даже на сантиметр. Обманчиво нежные объятия теперь стали для меня ловушкой, и я понимала это.

Взгляд его темных глаз притягивал. Он гипнотически манил в свои глубины, и вскоре я почти перестала этому сопротивляться. Даже желание спастись, когда для этого он должен был раскрыть свои объятия, не возникало. Тьма, живущая в незнакомце, поглотила меня. Всецело и без остатка.

Я чувствовала, как его губы снова приближаются к моим, как его дыхание вновь обжигает меня. Только на этот раз это было не дыхание страсти. Мне в лицо дышала сама смерть. Я вдыхала ее гнилой запах и готовилась к неизбежному. В конце концов, все когда-то находит свое логическое завершение. И не лучше ли отыскать его в нежных руках того, кто подарил тебе бесценные минуты счастья? И стоят ли все последующие годы борьбы, если они будут украшены лишь серостью будней и тишиной одиночества? Мне не представлялось возможным увидеть нечто более радужное, поэтому спустя всего лишь мгновение…

Я уже сама тянулась к нему, желая стать одной из тех, кто навсегда забылся в нем. Мои мысли больше не двигались с места, а влажные от непролитых слез ресницы трепетали в ожидании неизбежного. Перед ними стояла тьма.

Лишь она.

Для меня не существовало обратного пути, если бы не…

– Адрианна!

Усталость давила на веки стальным грузом, мешая открыть их и увидеть дневной свет. Да и к чему все это, если потом будет только сложнее вновь уйти к незнакомцу. Я хотела, чтобы меня оставили в покое, хотела, остаться с ним…

– Адрианна!

К пальцам понемногу возвращалась чувствительность, и я стала ощущать чьи-то легкие прикосновения, постепенно становившиеся все более настойчивыми.

– Адрианна!

Голос, до боли знакомый, навязчиво проникал в голову, заставляя оторваться от странных ощущений, вырывая меня из его объятий. Нежных и сильных, страстных и смертоносных. Из объятий тьмы.

– Адрианна!

Нет, так больше длиться не могло. Я с трудом раскрыла глаза, и яркий дневной свет прикоснулся к сетчатке, заставляя испытать от этого боль. Вновь зажмурив веки на какие-то мгновения, я снова взглянула на залитую светом комнату. Несколько секунд мне не удавалось различить ничего, но затем привычные образы и очертания комнаты вновь предстали перед глазами.

А еще образ ее, моей спасительницы. Моей мамы.

В тот миг я еще не понимала, что произошло. Но затем, спустя какое-то время, узнала, что это было. Мое второе рождение. Второй шанс.

Немного привыкнув к сильной головной боли, отбивавшей причудливые ритмы в висках, я села на кровати и ожидающе взглянула на мать. Волнение на ее лице казалось таким выраженным, что я невольно спросила:

– Что случилось?

– Адрианна, – глубокая морщинка, залегшая между ее бровей, говорила, что дело серьезное, – я не могла тебя разбудить в течение часа! К тому же ты металась во сне, чем сильно меня напугала. Проходя мимо твоей комнаты, я поначалу решила, что ты с кем-то говоришь по телефону. И только благодаря случайности, заставившей меня заглянуть к тебе, я увидела, что происходит. Ты хотя бы представляешь, как я испугалась? Детка, не обижайся, но тебе нужно завязывать с этим увлечением.

Мама указала рукой на прикроватную тумбочку, украшенную стопкой разных книг. Вновь обратив на меня внимание, мама продолжила:

– Ты так зачиталась, что даже забыла закрыть окно, а ночь сегодня оказалась на редкость холодной. Теперь я переживаю, чтобы ты не простыла, ведь на носу поступление в университет и переезд, а нам ни к чему болеть.

– Но я никогда не оставляю окно открытым! – Попытка спора, предпринятая мной с душевным запалом, поначалу казалась справедливой, однако все аргументы рухнули, стоило мне проследить за взглядом матери.

Окно действительно было открытым, позволяя легкому утреннему ветерку играть со светлым тюлем. Ничего не выдавало ночного холода. Как и вчера днем, на улице царило солнце, разогревавшее летний день, так почему же темнота принесла такую прохладу? Удивительно. Но не только погода поразила меня.

Странно! Я не оставляла окна открытыми на ночь, так как боялась грозы. А поскольку гроза летом – дело обычное, то проверить фрамугу перед сном вошло у меня в привычку. Но сегодня одна из больших вертикальных створок действительно оказалась отпертой. Хотя, может, новый знакомый отвлек меня настолько, что я забыла обо всем? Даже не знаю…

– Поразительно, как ты так долго спала. Особенно учитывая то, что перед нашим домом все объято хаосом! – Мамино волнение сменилось другим чувством, в котором читалось нечто новое для нее.

– В смысле? – переспросила я, не понимая, о чем говорит мама.

– Как? Разве ты не слышишь?

Я прислушалась и поняла, что комната и в правду наполнена звуками сирен. Пронзительные, они, словно воздух, царили повсюду. Причем их было так много, что удивительным казалось даже то, что я спала в таком шуме. Не говоря уже об открытом окне.

– Что происходит? – Спросила я у мамы, с трудом слезая с постели и подходя к источнику шума. Не дождавшись ответа, мне ничего не оставалось, как взглянуть на пространство перед лужайкой, и самой все увидеть.

Улица наподобие старой захламленной коробки оказалась заполненной машинами полиции и скорой помощи. Повсюду с важным видом сновали люди в униформе, но от этого все становилось еще более непонятным. Кругом существовало такое движение, которое не подчинялось никаким законам. Словно электроны вокруг ядра, эти люди сновали вокруг одного-единственного объекта, и им оказался дом Мишиных.

Обычно спокойный, тихий день превратился в нечто ужасное.

Наш поселок располагался за городом. Здесь строилось не так уж и много домов. И, как правило, их владельцами являлись люди обеспеченные. Так что подобное оживление на улице было крайне непривычным. Оно привлекало внимание местных жителей, и некоторые из них стояли группами чуть поодаль мигающих машин.

– Даже не знаю, что тебе на это ответить, – сказала мама, – случилось просто ужасное. Еще с пяти утра полиция была в доме Мишиных. Пропала их дочь, Маша, и с ранних часов все здесь стоит на ушах. Отец девушки – влиятельный человек, так что подняли все структуры, которые хоть каким-то образом могли помочь.

Маша Мишина. Та девушка, которую я вчера видела рядом с незнакомцем, так заинтересовавшим меня. Та, которой я невольно позавидовала. А сегодня ее не могут найти… Просто жуть!

От неприятных раздумий меня оторвал голос мамы:

– Слышала, что сегодня недалеко от нашего поселка нашли тело девушки, одежда которой была такой же, как и на Маше вчера, когда ее в последний раз видели дома.

– Что значит тело и такая же одежда?! – Непонимающе переспросила я. – Почему просто не могут опознать ее?

– Опознать? – Маму даже передернуло. – Потому что опознавать там толком и нечего!

– Но ты же сказала…

– Тело найденной девушки сильно мумифицировано. Его опознать просто невозможно. Ни черт, ни особых примет на нем не осталось. Ужасная судьба, даже подумать страшно…

– Так, может, это и не она?

– Полиция рассматривает обе версии. Первая – одежду Маши надели на этот старый труп, желая затем получить деньги от ее родителей, когда шум вокруг дела утихнет, и тем, кто это совершил, будет безопасно выдвигать свои требования. По этой теории Маша может быть еще жива. Думаю, ее мама пока живет только с этой надеждой. Ведь ей больше не во что верить.

– А вторая? Что по второй версии?

– Вторая теория – что найденные останки и принадлежат несчастной.

– Но как же за одну ночь тело молодой девушки могло превратиться в мумифицированные останки? – Моему удивлению не было конца. – По всем биологическим законам для этого должно пройти время. Много времени. К тому же, определенные условия окружающей среды, явно отличающиеся от тех, в которых был найден труп. Весной в нашей округе выпадает много осадков, а они исключают возможность такой трансформации. К тому же, наверняка ее обнаружили бы люди, проходившие мимо. Слишком многое не сходится, на мой взгляд.

– В том-то вся загвоздка. Пока генетики сравнивают результаты анализов ДНК найденных образцов и родителей девушки. И только после этого можно будет что-либо сказать.

– Как с этим справляется ее семья? – Понимая заранее, что скажет мама, мне даже стало как-то не по себе. Внезапно я ощутила, как по телу пробежал холод.

– Как они могут справляться? – Пожала плечами мама. – Отец делает вид, что держится, хотя по нему видно, как он сдал. Но у него нет другого выбора, ведь, дай он слабину, его жене не останется надежды. У матери нет сил притворяться. Она никак не может прийти в себя. Скорая помощь дежурит у них уже полдня.

– Как полдня? Еще же утро!

– Милая, ты разве не слышала, что я тебе говорила? Мне никак не удавалось тебя разбудить. Уже полдень.

Мой взгляд переместился на настенные часы, и глаза раскрылись от изумления. 12.30! Нет, не то чтобы я не любила немного поспать, но так поздно еще никогда не залеживалась.

– Думаю, тебе нужно время, чтобы умыться, – сказала мама, – и если покажется, что чувствуешь себя нехорошо, тогда сразу обратимся к врачу.

Я кивнула, уже не слушая, о чем она говорит, и направилась в ванную комнату. Теплая вода, заполнявшая ладони, смешивалась с пузырьками воздуха. Те оседали на коже и тут же лопались. Несколько раз подряд я ополоснула лицо, пытаясь прогнать остатки ночных кошмаров, все еще ощутимых после пережитого.

Взглянув в зеркало, мне стало понятно, откуда появилось волнение в мамином взгляде. После ужасной ночи под глазами пролегли темные круги, отчего создавалось впечатление, будто глаза немного запали. Спасительной для меня была моя кожа – смуглая, доставшаяся «в наследство» от деда-испанца. На ней не так, как у других, проявлялись следы усталости, и такое свойство сейчас как никогда раньше было мне на руку.

Расчесав длинные, каштанового цвета, волосы, я собрала их в узел, после чего наскоро оделась. Спускаясь на кухню за чашкой бодрящего кофе, я различила громкие звуки у входной двери. По мере того, как расстояние до нее сокращалось, до моего слуха стали доноситься обрывки разговора.

– … но мы должны ее опросить!

– Адрианна – ребенок. Ей незачем знать подробности.

– Вашей дочери скоро восемнадцать, вы сами сообщили нам об этом.

– Да, но это не значит, что вам можно опрашивать ее. По крайней мере, только не без нашего адвоката. – Я впервые слышала, как мама разговаривала с кем-то на повышенных тонах. До этого она представала передо мной человеком крайне спокойным. Иногда даже подобное свойство ее характера больше походило на слабость, но мне было известно, что это не так.

– Поверьте, это не займет много времени. Тем более, что окно вашей дочери выходит на дорогу. Вполне может быть, она стала свидетелем какой-то встречи или еще чего-то, и ее показания могли бы существенно нам помочь.

– Какие показания? – Мамин голос впервые на моей памяти сорвался на крик, но затем она снова взяла себя в руки, – что она может сказать вам? Имя преступника? Нет! Тогда что?

Полицейский промолчал, давая маме закончить.

– В любом случае, я хочу дождаться мужа. Он примет верное решение.

– Как скажете, – молодой мужчина в униформе уже было собрался уходить, как мое появление отвлекло его от этой мысли.

– Все в порядке, – мой голос заставил маму и полицейского обернуться, – я отвечу на ваши вопросы.

– Адрианна, я настаиваю, чтобы ты дождалась отца!

– Мам, отец будет не скоро, – попыталась уговорить ее я, – мы сможем поговорить в течение получаса, и заняться каждый своими делами. Лучше решить все сейчас.

– Ну, как знаешь, – мама махнула рукой на мое упрямство и ушла к себе. – Страшные известия о возможной гибели нашей соседки слишком вымотали ее, чтобы справляться еще и с моим упорством.

– Мы можем пройти в гостиную, – вежливо предложила я, и полицейский благодарно последовал за мной. Предложив ему располагаться как удобно, я подошла к кофеварке и засыпала туда несколько ложек молотого кофе. По мере того, как аппарат наполнялся водой, мне приходилось экстренно соображать. Необходимо придумать, как вытянуть из него то, ради чего я пошла на этот не совсем приятный разговор.

– Вы завтракали? – Как можно любезнее поинтересовалась я.