Укуси меня бесплатное чтение

Shit happens[1]

Мне всегда не везло с противоположным полом. Больше скажу, мне фартило, как утопленнику, каждый следующий избранник хуже предыдущего. И последний раз не стал исключением. А с виду казался вполне приличным: умный, вежливый, обходительный. Мы познакомились в баре, он сам подсел ко мне. Рост выше среднего, шатен с загадочным взглядом и мягкими чертами на красивом бледном лице. Купил мне выпить и слушал внимательно, пока я лила ему в уши про свое житье-бытье.

Обо мне? Мне 29, я разведена, работаю старшей медсестрой в отделение реанимации. Живу в съемной однокомнатной квартире, на окраине города. Еще я – патологическая неудачница; мой последний бойфренд сбежал, прихватив все мои сбережения. Хозяйка продала квартиру, дав время на сборы до конца месяца, который истекает через неделю. На работе куда-то пропало три литра первой отрицательной, прилетело, как водится Лизе Павловне. Лиза Павловна – это я. А еще у меня особый дар – находить невероятные приключения на свою пятую точку. Вот, пара бокалов пива и я притащила нового знакомого к себе. Я не всегда такая легкомысленная, только последний четверг месяца.

Мужчина прижимает меня к кровати, сдавив запястья так, что они белеют, наверняка останутся синяки. Он смотрит мне в глаза, его зрачки неподвижны, а радужка отливает фиолетовым. Он скалится и обнажает длинные белые клыки.

– Милый, я тоже без ума от Брема Стокера, но это уже перебор.

Пытаюсь высвободиться – дохлый номер. Он наваливается на меня всем весом, а сильные руки сжимают стальным кольцом и вот-вот сломают мне лучевые кости. Продолжая вдавливать меня в матрац, мужчина шумно втягивает носом воздух и довольно улыбается. Он склоняется надо мной; по шее как будто полоснули бритвой. Ну, ладно! Хочешь поиграть в вампиров, будут тебе вампиры. Мне удается вывернуть голову и вцепиться зубами в его горло. Такого поворота он явно не ожидал.

Мой зубастый знакомый отдирает меня от себя и скидывает с кровати. Я не успеваю во время разжать челюсти и выдираю у него кусок кожи. Кровь имеет странный вкус, я начинаю отплевываться, но какую-то часть все-таки умудряюсь проглотить. Я отползаю в угол к окну, мужчина встает, прижимая к ране руку с длинными бледными пальцами, по шее стекает тонкая струйка темной крови. До меня только сейчас дошло, что он не издал ни звука. Я продолжаю отплевываться, и мне определенно не нравится этот привкус. Горло саднит, как будто я выпила стакан уксуса. Он вдруг перестает меня изучать и направляется ко мне. Я хватаю с прикроватного столика лампу и запускаю в маньяка, но он ловко её ловит и бережно опускает на пол. Плохо дело, он приближается! Мне в лицо летит кулак. В глазах темнеет, мое тело начинает оседать. Происходящее далее, не иначе как сон.

Он закинул меня на плечо. Вышел на балкон. Холодно. Не мудрено – осень, а я в одном белье. Он спрыгнул вниз. С четвертого этажа? Мое тело оторвалось от его плеча и на несколько мгновений зависло в воздухе. Приземлился на ноги. Как? Тело, ударилось о его плечо. Больно. Сознание спутанное. Из носа капает кровь. Меня швыряют в багажник. Снова удар. Пустота.

Голова плывет, не удивительно, по ней же били! Открываю глаза и окидываю пространство расфокусированным взглядом: я в большой пустой комнате. В висках стучит. Горит тусклым светом большая хрустальная люстра. Я лежу на широкой кровати, застеленной серым атласным покрывалом. Попытка повернуть голову отзывается острой болью в затылке. Тело сковал лед, словно под анестезией. В мозгу постепенно проясняется. Стараюсь прислушаться к своим ощущениям: нос болит, кажется сломан. Горло горит, как при тяжелой форме ангины. Каждый вздох сопровождается режущей болью в грудной клетке. Вытягиваю перед собой трясущиеся руки, синяки на запястьях расползлись неровными ярко-лиловыми пятнами. А еще тошнота – верный признак сотрясения. Из-за двери доносятся голоса и шорох приближающихся шагов. Я закрываю глаза.

– Ты знаешь, что мы не обращаем без согласования… Это против правил.

– Это она меня укусила.

Меня лупят по щекам. Я не чувствую боли, скорей раздражение. Поднимаю тяжелые веки. Надо мной склоняются двое мужчин, одного из которых я уже знаю. Второй: такой же высокий, светлые волосы отливающие золотом, глаза цвета темного янтаря смотрят на меня в упор.

– Поможем, чтобы не мучилась? – спрашивает светловолосый.

– Может всё же обойдется. И не придется никому ничего не рассказывать, – отвечает мой знакомый, пристально глядя мне в глаза.

Что за…? Снова заволокло сознание, и я провалилась в небытие.

Проснулась у себя дома. В комнате бардак; вещи раскиданы, беспроводная настольная лампа валяется на полу, излучая слабый желтый свет. Балконная дверь приоткрыта, ветер колышет тяжелые занавески. В комнате дубак, меня колотит крупная дрожь.

Я встала, обернулась покрывалом и поплелась в ванну, шатаясь из стороны в сторону. Давненько не было такого адского похмелья, и вроде выпила не много. Что-то подмешал, не иначе. Нужно проверить всё ли на месте, как бы чего не спёр этот вампир-имитатор. В ванной первым делом придирчиво осмотрела себя в зеркало; нос цел, а вот синяки под глазами – панда блин! На подбородке темно-бурые разводы. Воспоминания накрыли горячей лавиной. Только со мной могло произойти подобное. Умывание холодной водой привело в чувство. Я пошла на кухню и заварила чай. Не успела сделать и пары глотков, как к горлу подступила тошнота, еле успела добежать до раковины. Напиток с шумом выплеснулся наружу. Желудок полыхнул огнем. За окном висело пасмурное сентябрьское небо, но мерклый свет больно резал глаза. Я вернулась в комнату, закрыла балконную дверь и плотно задернула шторы. Позвонив на работу и сообщив, что заболела, снова завалилась в постель, натянув одеяло по самые уши.

Настойчивый звонок в дверь разбудил меня в восемь вечера. Не знаю, сколько я проспала, но состояние не улучшилось ни на грамм. В голове стоял туман-дурман, под ложечкой сосало, в горле першило, руки ходили ходуном, как у заправского алкаша. И всё какое-то резкое: запахи, цвета, звуки.

Я открыла входную дверь, на пороге стоял мой клыкастый «друг». Я даже сказать ничего не успела, как он бесцеремонно отодвинул меня и вошел в квартиру.

– Жива? Вот принес тебе лекарство.

Он потряс у меня перед лицом термосом, внутри которого, что-то плескалось. Куриный бульон что ли? Какая трогательная забота. Он уверенно направился в кухню. Я скорчила недовольную гримасу и поковыляла за ним. Гость вылил в кружку содержимое термоса и протянул мне. Его взгляд действовал гипнотически, я беспрекословно приняла у него кружку и сделала большой глоток. Сладко-соленая жидкость провалилась в желудок. Я поняла, что это и понеслась в туалет. Стоя перед унитазом, я безуспешно пыталась вызвать рвоту, но организм не собирался отдавать то, что успел урвать.

– Дрянь! Ты что со мной сделал?

Я вскочила и накинулась на него с кулаками. Меня грубо оттолкнули, и я ударилась головой о раковину. Сидя на кафельном полу, я потирала голову, скорей машинально, потому что боли не чувствовала.

– Я тебя даже убивать не собирался. Так чуть-чуть пригубить.

Он протянул кружку, и я принялась жадно из неё пить. Снова рвотный позыв, но нет, всё прошло. Природа взяла своё.

– Добро пожаловать в клуб, – улыбнулся гость, демонстрируя белые, ровные зубы.

– В Бильдербергский?

– А ты забавная.

Вампиры? Не, никогда о них не слышала

Говорят, вампиры не отражаются в зеркале. Брешут. Я очень даже отражаюсь, только мне не нравится, то, что я там вижу. Всё те же большие карие, слегка раскосые глаза, те же высокие скулы, тот же маленький курносый нос и пухлые губы. Только цвет лица болезненно бледный, а на фоне темных волос – смертельно бледный. Ну и где, то неземной красоты создание, в которое я должна была преобразиться? Тело, кажется, стало ещё более худым, оно и прежде-то не обладало аппетитными округлостями… Или это зеркало кривое? Про сверхспособности, тоже, кстати, врут безбожно. Летать мы не умеем, сквозь стены не проходим, да и богатырской силищей не обладаем. Пробовала на досуге согнуть решетки на окнах – ни хрена! Хотя, может это мой личный недостаток.

Я еще раз взглянула на себя в зеркало: возьми меня море и долбани об скалы. От самолюбования отвлек бесшумно вошедший Ян.

– Стучаться не учили? – бросила я, стягивая с кровати простыню и оборачивая вокруг обнаженного тела.

– Принес тебе одежду.

Он положил сверток на край кровати и сделал шаг назад. Я развернула его и выругалась.

– И что это такое?

Он виновато улыбнулся и пожал плечами. Я держала в руках спортивный костюм ярко-розового цвета, со стразами на спине в виде короны и позорной надписью «She’s queen».

– Я ношу 46, а это 42. И почему розовый?

– Что было. Тем более, ей всё равно уже не пригодится…

– С трупа снял?!

Я брезгливо швырнула вещи в угол, как будто они заразные.

– Чего сразу с трупа, она еще живая была.

– Зашибись! Я это не надену!

– Ну и ходи голой! – раздраженно фыркнул он, развернулся, и громко хлопнув дверью, покинул мою комнату.

Я присела на край кровати, надула губы и посмотрела в угол, где валялся костюм. Нужно заметить, что апартаменты, которые мне так любезно предоставили, хоть и поражали своими размерами, были довольно аскетичными. В центре комнаты стояла кровать размера «King size», даже не кровать, а такой мини аэродром. Я когда её увидела, чуть не прослезилась, так переживала, что заставят спать в гробу, а у меня с детства клаустрофобия. У стены стоял большой дубовый шкаф и огромное напольное зеркало в золоченой раме. Пол устилал мягкий ковер с пушистым длинным ворсом.

Ян оказался вампиром молодым, можно сказать зеленым, девяносто лет от роду, хотя на вид больше тридцати не дашь. Его златокудрого собрата звали Кристиан. Несмотря на то, что выглядел он моложе Яна, его возраст перевалил за пятьсот. Когда Кристиан узнал, что я живее всех живых, впал в буйство. Увидев меня на пороге их с Яном жилища, выдрал светильник и пробил кулаком дыру в стене. Потом, правда, успокоился, отнесся ко мне безразлично и холодно, так, пожалуй, относятся к домашним питомцам, каким впрочем, я теперь и являлась. Ян, наоборот, обо мне заботился. Как заботятся о любимом животном, кормят, поят и иногда гладят за ушком, а могут и носом потыкать. Короче говоря: не давал мне сдохнуть. Еще, он охотно делился информацией, правда, мелко дозированными порциями.

Оказывается, вампиры – древний вид. Считается, что они живые покойники, но это не совсем так. Их организм находится как бы в анабиозе, то есть они тоже стареют, только гораздо медленнее, да и смерть от естественных причин им не грозит. Убить вампира можно только через отсечение головы. Температура их тела на семь – десять градусов ниже нормы, человеческой нормы. Несмотря на то, что все обменные процессы происходят у них крайне медленно, раны затягивается довольно быстро. Серебряные пули, кол в сердце ненадолго остановят, но стоит их извлечь, тело обретает «цветущий» вид уже через несколько часов. Даже сломанные шейные позвонки не помеха, проверено на себе. Что касается жажды крови. Вампирам нужны питательные вещества и кислород, но так как их собственная кровь не способна им насыщаться, приходится питаться человеческой. Бедняги, как они наверно страдают! Их легкие почти атрофированы, оттуда и способность долго находится без воздуха. Я как-то предложила использовать гастрологический зонд, подключив к нему кислородный баллон, на меня посмотрели как на насекомое. И пообещали, что еще одна подобная идея и меня надуют, как жабу через соломинку. Что-то они не договаривают, думаю с кровью не всё так просто. Опять же укус вампира не делает из человека вампира, а глоток его крови делает. Свет не сжигает вампира дотла, но попадание на кожу прямых солнечных лучей грозит ожогами разной степени тяжести, в зависимости от интенсивности ультрафиолета и от длительности пребывания. Я порекомендовала им крем от солнца с фильтром 50 SPF, но мне в ответ ехидно промолчали. Чеснок – да. У вампиров на него аллергия, а еще на цветы боярышника. Иконы, распятья, святая вода – нет. Это всего лишь символы, а символ без истинной веры – атрибут совершенно бесполезный. Хотя двести лет назад действовали отменно. А вот на счет гипнотического взгляда – чистая правда. Вампир может внушить что угодно и кому угодно. Вкус, слух, зрение, обоняние, осязание обостряются в тысячи раз. А еще у вампиров своя иерархия. Все делятся на касты:

Правящая верхушка.

Перворожденные или проклятые. Ведут свой род от Лилит. Оплот мудрости и знаний.

Потомки проклятых.

Они власть и закон. И полиция, и палачи. И обвинители и адвокаты. Наш Кристиан как раз из их числа.

Обращенные.

Большая часть. Такие, как я и Ян. Хотя нет, меня почему-то к этой категории не причисляют.

Всякая шантрапа типа упырей.

Их даже сами вампиры недолюбливают. Но меня заверили, что они теперь водятся только на деревенских погостах.

Еще есть люди-послушники.

Они всячески помогают вампирам в надежде обрести бессмертие. Наивные ребята.

Кстати о законах и правилах. Нельзя обращать в вампира без согласия совета старейших, ослушавшимся грозит страшное наказание. Тому, кого обратили, кстати тоже. Так что, моё существование для всех тайна.

Яну пришлось инсценировать мою смерть. Гад сломал мне шейные позвонки и позвонил в полицию. Прибывший наряд обнаружил моё бездыханное тело со свернутой шеей в ванной. Официальная версия – несчастный случай, поскользнулась, упала… Очнулась в морге. Голой и на железном столе. Боли мы почти не чувствуем, а вот зуд от заживающих тканей просто ужасен.

Так вот, очнулась я в холодильнике голой и на железном столе, с нестерпимым зудом в области шеи. Я села, свесив ноги, и осмотрелась. Сразу стало понятно, где я нахожусь, по долгу службы приходилось заглядывать. Появилась мысль о врачебной ошибке. Подумаешь, впала в летаргический сон, что сразу в покойники записывать? Хорошо хоть медэкспертизу провести не успели, а то получилось бы как в анекдоте: «Вскрытие показало, что больной умер от вскрытия». Из освещения горела только голубая бактерицидная лампа, источая неприятный специфический запах. На бедре размашистым почерком зеленкой красовались мои фамилия имя отчество, а на запястье бирка с номером. Простынями здесь, видимо, небогаты, поэтому я встала и пошла искать, чем прикрыться, стыдно как-то нагишом разгуливать. Из холодильной камеры, я попала в секционный зал, здесь было пусто, чисто и темно, так же горела бактерицидная лампа, распространяя тихое монотонное гудение. Имелось маленькое окошко, пропускающее лунный свет. Сколько же я провела в отключке? Нужно сказать, что я прекрасно ориентировалась в темноте. Покинув секционную, я вышла в небольшой коридор и зашла в первую же дверь. Комната оказалась кабинетом, здесь стоял стол пара стульев, стеллаж с документами и платяной шкаф, в котором я нашла медицинский халат, слегка грязный и пропавший формалином, но другой одежды не было. Там же нашлась и обувь, стоптанная и на четыре размера больше, но не босиком же ходить. В кармане халата обнаружилась медицинская шапочка, жутко мятая, можно и её напялить, но я посчитала это лишним.

Когда я оделась и собралась уходить, на плечо легла рука. Я чуть не взвизгнула от неожиданности. Это оказался Ян, одетый в голубые джинсы, черную кожаную куртку и водолазку. Как он сумел так бесшумно подкрасться в тяжелых армейских ботинках?

– Быстро ты восстановилась, – сказал он, окинув меня взглядом. – Я думал, только к утру очухаешься.

– Ты здесь что делаешь?

– За тобой пришёл. Я заберу твои документы, а ты пока найди свободную каталку.

– Каталка зачем, я ж ходить могу?

Он вздохнул и закатил глаза.

– Только дежурному об этом знать не обязательно.

Я попала сюда в качестве трупа и также должна была это место покинуть. Бесхозная каталка стояла вдоль стены, на ней валялась простынь не первой свежести. Я скинула обувку, улеглась и накрылась, как полагается.

Ян сказал охраннику на выходе, что перевозит мое тело в другое учреждение по настоянию родственников и с разрешения начальства морга, ткнул какие-то бумаги с гербовой печатью и покатил меня прочь, пока тот сидел и хлопал пустыми глазами. Он вывез меня на улицу и подкатил машине. Я откинула простыню и слезла с каталки. Шершавый асфальт карябал босые ноги. Температура воздуха опустилась ниже десяти градусов, но холода я не ощущала. Осенняя прохлада приятно обдавала тело под продуваемым всеми ветрами халатом. Миллионы различных звуков, я слышала их все. Шуршание листвы, щебет ночных птиц, рёв моторов машин вдалеке, голоса медперсонала из соседнего корпуса, звук работающего телевизора из открытой форточки больничной палаты. И запахи, множество всевозможных запахов. Запах ночного воздуха, запах чужого пота и медикаментов на моем халате, запах дыма дешевых сигарет, запах повядшей цветочной клумбы, тошнотворный запах больничной еды и сильнее прочих запах крови.

– Так и будешь стоять, как старый уличный фонарь?

Я обернулась на ласковые и приветливые окна морга и села в машину. Двенадцать лет работы в больнице, тем более в реанимации накладывают свой отпечаток, без цинизма не выжить, но и об эмпатии забывать нельзя.

Моим родителям, живущим в другом городе, отослали урну с якобы моим прахом и свидетельство о смерти. На собственные похороны не пустили, дескать, опасно, вампиры секут поляну, чего доброго учуют неладное. Оказывается, у вампиров есть список потенциальных жертв. Люди, никому не известные, хронически одинокие, не имеющие близких родственников. Больные в него не входят, старики тоже, молодая здоровая кровь полезней. Так вот, оказывается, я была в этом списке, собственно, поэтому меня Яну и скормили. За людьми из списка наблюдают предельно внимательно, вдруг ненароком вампир влюбится в жертву, да и обратит без одобрения начальства. Был прецедент.

Я подобрала злосчастный розовый костюм и натянула на себя, предварительно обнюхав. Он пах потом и тяжелыми духами. Могли бы постирать. Я и при жизни не особо душилась, а сейчас, когда обоняние обострилось донельзя, вообще резких запахов не переносила. Штанины были коротки на десять сантиметров, как и рукава, но не нагишом же правда разгуливать. Отсутствие нижнего белья тоже малость нервировало. Отсалютовав своему отражению, я направилась в гостиную. Его Величество, Кристиан не любит, когда заставляют ждать. Я потерла шею, которая всё еще дико зудела.

La Mort de trois[2]

Странное у нас образовалось трио: Кристиан – типичный злобный кровопийца, Ян – милейший из кровососов, и я – вампирское недоразумение. Кусать живых я оказалась наотрез, поэтому Ян таскает мне донорскую кровь. Кристиан злится, но уже молча. К последнему у меня противоречивые чувства; с одной стороны хочется забиться под диван и плакать, с другой огреть его по голове чем-нибудь тяжелым.

Когда мне первый раз привели «пищу», тщедушного худого паренька, я закатила истерику. За что Крис поклялся уморить меня голодом, а за «Криса» вообще открутить башку. Я психанула и убежала. Паренька, кстати, осушили до дна, это мне Ян потом рассказал, который не брезговал свежатиной, хоть и предпочитал донорскую кровь.

Ян, мои косяки принимает снисходительно и без раздражения. Я завариваю себе растворимый кофе в кружке (нашла на кухне) и расхаживаю с ней по дому, сигнализируя таким образом, что встала. Пить его, конечно, не могу, так чисто для проформы. Некоторые привычки неискоренимы. Или просто мне нравится действовать Кристиану на нервы; видя его корчи, меня захлестывает волна экстаза. В конце концов, я его так достала, что он взял и всё выкинул. В отместку я расколотила банку маринованного чеснока, которую обнаружила в кладовке. Такое светопреставление началось: все бегали, суетились, матерились, открывали окна, звонили уборщикам, а потом мирно ждали их на крылечке перед домом.

– Она это специально, – тыкал в меня пальцем Кристиан.

– Она же не враг самой себе, – заступался Ян.

На меня смотрели две пары глаз, а я изображала лицо человека с тяжелой травмой головного мозга. Горло резало, как будто наелась битого стекла, глаза жгло огнем, ноздри щипало, но чёрт возьми, оно того стоило.

Мы сидели в роскошной гостиной на массивном красном диване. В огромном камине отделанном серым мрамором уютно потрескивали дрова. Окна обрамляли тяжелые шторы из темно-синего бархата. Огромная хрустальная люстра отбрасывала разноцветные отблески на белый с лепным карнизом потолок и синие, в тон штор, шелковые обои. Тяжеловесная антикварная мебель выглядела, так, словно её доставили непосредственно из резиденции Людовика XIV. Качеству и количеству статуй мог позавидовать любой музей. Полы из почти черного дерева были натерты до блеска, ни чем не выдавая проводившихся здесь кровавых ритуалов. Во всё это «чудовищное» великолепие не вписывалась только я, в своем нелепом розовом костюме, который даже не мой. Сами вон вырядились, как на светский раут, мимикрируют под интерьер. Ян по-хозяйски положил мне руку на колено, Крис бросил в нашу сторону презрительный взгляд. Я не отрываясь смотрела на огонь, погрузившись в воспоминания.

Мне до последнего не хотелось верить, что они вампиры, что я – вампир. Когда Ян привёз меня сюда прямиком из морга, я думала, что это просто два эпигона, слишком увлекшиеся вампирской тематикой. Я билась в истерике, орала, что они психи, угрожала полицией. Даже моё чудесное воскрешение меня не убедило. Про то, что на днях лакала кровь из кружки, думать забыла. Меня заперли в небольшой комнате, в которой из мебели только занавески на окнах. Первая проскользнувшая мысль – конечно бежать. Я резко распахнула шторы и обнаружила толстые кованые решетки, меня охватила паника. Это сейчас я строю из себя долбанного Кибальчиша, а тогда я действительно испугалась. Я металась по комнате, пока не наступила на что-то. Это оказалась заколка-невидимка. Меня хлестнула страшная догадка. Я здесь не первая! Навыков взломщика у меня не имелось, но сидеть и ждать неминуемой гибели тоже не могла. Я провозилась с дверью около сорока минут прежде, чем та открылась. Коридор оказался пустым, дом вообще будто вымер, ни единого звука. На полусогнутых ногах я двинулась в сторону лестницы. Холл напоминал дорогой, старинный отель. Красная ковровая дорожка на полу, на удивление чистая. Стены покрывали панели из темного дерева, увешенные позолоченными бра, которые горели бледным светом. На дверях не хватало только табличек с номерами. Я насчитала семь комнат, самая последняя та, в которой держали меня. Когда я, наконец, достигла лестницы, за спиной раздался голос Кристиана. Я, не оборачиваясь, пустилась вниз, но он, перескочив через перила, спрыгнул со второго этажа и приземлился прямо передо мной. В его глазах полыхала тьма, я никогда не забуду этих глаз. А потом он просто свернул мне шею, как котенку.

Я очнулась в большой темной комнате, меня раздели и накрыли одеялом. Шея болела и чесалась, даже не сама шея, а внутри неё. У моей постели сидел Ян и грустно улыбался.

– Не зли его. Убить тебя он, конечно, не убьёт, а вот боль причинить вполне способен.

Да я и так это поняла, прочла в его пылающих глазах.

Я сидела, закинув ногу на ногу, и болтала босой стопой, сверкая черным шеллаком на ногтях. Носить яркий маникюр в больнице возбранялось, вот я и отрывалась на педикюре, как могла. Снабдить меня обувью так никто и не удосужился. Парни вели светскую беседу. Прямо семейная идиллия какая-то.

– Эти новообращенные совсем страх потеряли, десять лет как обратились, а ведут себя, как первородные. Куда катится это мир, – причитал Кристиан.

– Стреляться, непременно стреляться! – пошутила я.

– Может, ей уши оторвать для разнообразия? – задумчиво произнес он.

Кристиан никогда не обращался ко мне напрямую.

– Липа, лучше молчи, целее будешь, – вступился Ян.

Липа, потому, что Лиза Павловна. По крайней мере, Ян объяснил так, но я думаю потому, что вампир из меня, как из говна пуля.

Кристиан посмотрел на часы и, сославшись на дела, поспешил нас покинуть, бросив в мою сторону надменный взгляд.

– На свидание? – подмигнула я Яну, как только входная дверь хлопнула.

Тот недоуменно посмотрел на меня.

– Ян, тебе никто не говорил, что ты жуткий тормоз, тем более для вампира. У Криса свидание?

– Вампиры в принципе не ходят на свидания, а уж Кристиан и подавно.

– Как всё запущено. Ну а сексом вы занимаетесь?

Я села в пол-оборота, поджав под себя ноги, и выжидающе посмотрела на Яна.

– Ну, нам тоже нужна бывает эмоциональная разрядка, – уклончиво ответил он.

– Слушай, секс был неотъемлемой частью моей прошлой жизни. Так что выкладывай.

– Есть люди-послушники – и еда, и развлечение.

– Дикость какая. А между собой?

– Бывает, но реже. Нелегко найти подходящего партнера. Вампиры моногамны, секс с человеком не в счет.

– Серьезно? Ян, а как ты стал вампиром?

– Это долгая история…

– Следующие пятьсот лет я совершенно свободна. Расскажи, наверняка что-то очень романтичное, – я била наугад, а попала в самую точку.

– Это случилось 3 июля 1925 года в Ленинграде, куда я перебрался из Талси четырьмя годами ранее. Я работал репортером в литературной газете. По заданию редакции мне нужно было написать обзорную статью о поэтическом вечере, который устраивала у себя Анастасия Болоцкая, достаточно известная в литературных кругах. По слухам там должен был присутствовать Сергей Есенин.

– Сколько тебе было?

– 32… Вечер протекал довольно уныло. Хозяйка как могла, развлекала присутствующих гостей игрой на пианино, кто-то декламировал свои бездарные стихи. Все ждали, когда появится гвоздь программы. Я почувствовал на себе взгляд, повернул голову и сразу обратил внимание на высокую молодую женщину. Она была одета в длинное белое платье с коротким рукавом, немного старомодное, расшитое желтыми розами с ярко-зелеными листьями. Руки закрывали длинные белые перчатки. Волосы убраны под широкополую шляпку. Она приехала одна и явно скучала. Я заметил, что она за мной наблюдает и подошёл. Мы разговорились. Её звали Виолетта, она приехала из Вероны, чтобы познакомиться с Есениным и прекрасно говорила по-русски. Я провел в её обществе целый вечер, совершенно забыв о задании. К слову, Есенин так и не приехал. Я спросил, где она остановилась, и предложил проводить. Она ответила, что в гостинице «Англетер» и согласилась.

Мы шли вдоль набережной Мойки, она восхищалась белыми ночами и рассказывала про Италию. Я почти не слушал, мне было приятно просто находиться с ней рядом. Вечер выдался на удивление теплым. Мы стояли на Красном мосту, она положила ладони на перила. Я накрыл её руку своей, даже через перчатку почувствовал, какая она холодная.

– Вы замерзли?

– А ты согрей.

Она повернулась и обвила мою шею. Я обнял её за талию, притянул к себе и поцеловал. Этот поцелуй был похож на фруктовый лёд в самый жаркий день; такой холодный и такой обжигающий. Мы целовались по дороге в гостиницу, на лестнице поднимаясь на этаж, в номере скидывая одежду. Я был словно пьяный.

Мы лежали в постели, я прижимал Виолетту к себе и понимал, что не хочу отпускать никогда.

– Выходи за меня.

Она рассмеялась, а потом посмотрела так серьезно.

– Ты хочешь быть со мной?

– До конца жизни.

Она встала с кровати и принесла бокал, потом достала лезвие и порезала себе руку. Темная кровь струйкой стекла в бокал. Она протянула его мне и приказала выпить. Я был так опьянен ей, что принял бы из её рук даже яд. Внутренности обожгло огнем. Она легла сверху и накрыла меня своим холодным телом. Это было что-то невообразимое: пожар внутри и холод снаружи. Она прислонила холодные ладони к моему разгоряченному лицу и заглянула в глаза. У нее были потрясающие глаза, желто-зеленые, совсем как у кошки. Она смотрела, а меня затягивало, как будто я смотрел на гипнотические круги.

– Теперь ты мой, – хрипло сказала она.

– Твой.

– Вечно.

– Вечно, – повторил я.

Через два дня мы уехали в Париж. Виолетта всё устроила. Целую неделю мы жили в Георге V. Она помогала мне принимать мою новую сущность. У меня была такая же реакция как у тебя, когда я узнал, чем придется питаться. Она учила меня охотиться так, чтобы не поймали, вовремя останавливаться, чтобы не убить человека, сливаться с толпой. Мы наслаждались обществом друг друга. Но та близость в день моего обращения… Я никогда не испытывал такого прежде, да и потом тоже. А потом пришли охотники.

Ян вдруг запнулся и погрузился в раздумья. Он сидел и смотрел в одну точку. Даже нет, он смотрел в себя. И молчал. Я его не перебивала.

– Нас доставили в Венецию,… красивый город. Она толком ничего не объясняла, единственное, что я понял, мы нарушили закон. По прибытии меня сразу взяли под стражу и посадили в каменный мешок. Я просидел трое суток, на тот момент я не ел шесть дней, но меня волновало только то, что стало с Виолеттой.

Она пришла вечером четвертого дня. Даже среди каменных серых, покрытых плесенью стен, она смотрелась органично. В простом струящемся платье, подчеркивающем все достоинства стройной высокой фигуры. С распущенными рыжими волосами до поясницы, обрамляющими красивое бледное лицо.

– Они ничего тебе не сделали? – с обеспокоенностью спросил я.

– Нет, любовь моя. Но то, что сделала я… Знаешь, тебя могут убить.

– Мне всё равно я не хочу жить без тебя.

– Я знаю любовь моя, знаю.

Она просунула руку через решетку и провела по волосам.

– Завтра суд…

– Я что-нибудь придумаю, я выберусь, мы сбежим.

Ее губы растянулись в снисходительной улыбке, но желтый взгляд оставался холодным.

Она тогда так посмотрела. Я только потом понял, что она прощалась.

Спустя двое суток ко мне пришел молодой человек и сообщил, что Виолетту казнили, и если я не хочу разделить её участь, придется придерживаться правил. Не привлекать внимание, никого не обращать и беспрекословно ему подчиняться. Так я познакомился с Кристианом. Мы обосновались на Фарерских островах в маленьком городе Торсхавн.

– Эка вас занесло.

– Там превосходный климат. Торсхавн является самым облачным населенным пунктом на планете. Там солнечных дней меньше чем в Москве в два раза. Сюда мы были вынуждены переехать в 1999, Кристиан приобрел этот дом за бесценок.

Спрашивать: «почему не Питер», я сочла бестактным.

– Ян, это самая романтическая история, которую слышала, а за годы работы в больнице я слышала многое. Пациенты такого порасскажут.

– Твои пациенты – овощи.

– Только последние два года… Подожди, ты что за мной следил?

– Мне было интересно, кого мне приготовили.

Я вспомнила день своего обращения, у нас и близости-то не было, и вообще всё было далеко не романтично. Ян как будто прочел мои мысли.

– Ты прости, что я тебя тогда ударил, просто ты очень огорошила своим поведением. Обычно я кусаю жертву, а не наоборот.

– Можешь укусить еще раз, если хочешь, – пошутила я.

Ян посмотрел так, будто я предложила что-то аморальное.

– Когда один вампир кусает другого вампира…

– Что не спим? – прервал его появившийся Кристиан. – Солнце встало. Отбой.

– А сам? – спросил Ян.

– А мне надо работать, – он направился в кабинет и обернулся. – Спать я сказал.

– Засем лугаеся нацяльника? – голосом Равшана спросила я.

Он убил меня взглядом и вышел.

– Он вообще спит?

Ян лишь пожал плечами.

– Понятно, зло не дремлет.

Спала я плохо и проснулась, когда часы внизу пробили четыре раза. Был еще день. Ночью спать не могла, а днем еще не привыкла. От нечего делать решила искупаться. Не то чтобы в этом была необходимость, просто любила понежиться в пенной водичке. Ванна была одна на весь этаж, зато просто огромная. В шкафчике нашлись предметы личной гигиены: одноразовые зубные щетки, новая упакованная расческа, мыло, шампунь, пена для ванн, даже ароматические свечи с приторным ванильным запахом. Что еще нужно женщине для счастья.

Днем обычно все спали, хотя Крис мог работать в библиотеке. Интересно он дебит с кредитом никак не сведет? От этого наверно такой злющий.

Вечером наша «дружная семейка» сползалась в гостиную. Дом всегда содержался в чистоте. Два раза в месяц его приходила убирать молчаливая бригада, в прямом смысле: все четверо были немые. Иногда ночью Ян уходил пополнить запасы провизии. Теперь я знаю, куда пропало три литра крови из моего отделения. Его Величество Кристиан тоже отлучался по делам.

Я задремала и ушла под воду, так что на поверхности осталась только макушка. Ян аккуратно вытащил меня за волосы.

– Как пошло погружение? Спускайся, я тебя покормлю, а то мне нужно уйти.

Он вышел. Я выдернула пробку, вылезла, не вытираясь, обмоталась полотенцем и поспешила за ним в гостиную, оставляя мокрые следы. Кристиан точно жрать не даст, у него принцип: «не ешь как все, ходи голодной». В гостиной меня ждали оба.

– Это что за мокрая курица? – кивая на мой вид, обратился к Яну Кристиан.

Я решила его проигнорировать.

– Нам нужно уйти, посидишь дома, – сказал Ян.

– Вы что, одну меня оставляете?

– Что-то я не помню на входной двери табличка «детский сад», – грубо ответил Кристиан.

– И что мне делать в четырех стенах?

– Ну не знаю, почитай. У Кристиана шикарная библиотека, что-нибудь найдешь, – предложил Ян.

– Это вряд ли, там нет детской литературы, – съязвил Крис.

Я бросила ему вызывающий взгляд и обратилась к Яну.

– Показывай, где ваша хваленая библиотека.

Мне показали направление, дали ЦУ: дверь никому не открывать и свалили.

Первые десять секунд после их ухода я испытала глубокое разочарование, а потом наступил дикий восторг. Когда еще у меня будет возможность облазить все закоулки. Я здесь уже неделю, а толком ничего не видела. Я почувствовала себя ребенком, которого оставили совершенно одного в магазине игрушек. Первым делом я рванула в прачечную и запустила одежду в машинку. Дождавшись, когда она выполнит полный цикл, я достала уже сухой и чистенький костюм, правда сильно мятый. Ну и ладно, всё равно никто не видит. Настроение сразу поднялось на десять пунктов, и я приступила к осмотру дома. Начать решила сверху вниз.

Дом раньше являлся частным отелем на десять номеров.

Третий этаж – пентхаус на три номера: там обитали Кристиан и Ян. Мне вход туда был закрыт. В остальном полная свобода передвижения в пределах жилища.

Оттуда-то я и начну. Я поднялась по узкой лестнице на третий этаж и уперлась в запертую дверь. Ну и ладно, не очень-то хотелось, что может быть интересного на чердаке? «Вообще-то много чего» – шепнул внутренний голос. Нужно найти подходящую отмычку. Я спустилась на второй этаж. Семь номеров, я занимала ближайший к лестнице. Ванная комната и маленький туалет в конце длиннющего коридора. В комнатах не обнаружила ничего примечательного, все походили друг на друга. В некоторых отсутствовала мебель. Зато везде решетки на окнах.

На первый этаж вела добротная деревянная лестница. Гостиная, бильярдная – она чуть меньше, кабинет – он же библиотека, кухня, прачечная, сообщающаяся с гладильной комнатой, еще один туалет, ванна поменьше и чулан.

Еще был подвал, но туда я спускаться не стала. Я вернулась на кухню и начала тотальный обыск. После перфоманса с маринованным чесноком, от продуктов избавились, но в ящике я обнаружила столовые приборы. Я извлекла пару подходящих вилок с длинными острыми зубцами и пошла на чердак, вершить свое тёмное дело. Загнув зубцы, я засунула их в замочную скважину. Неловкое движение, один отломился и застрял внутри. Всё, мне хана. Кристиан непременно покалечит. Спрятав вилки в своей спальне под кроватью, решила пойти в библиотеку и почитать напоследок что-нибудь жизнеутверждающее.

Кабинет-библиотека был оформлен в том же стиле, что и гостиная: тяжелая мебель, лепнина, бронзовые светильники, хрустальная люстра, дубовые полы. Только окна здесь загорожены книжными шкафами. В рабочей зоне располагался небольшой диван, обтянутый красным шелком, журнальный столик и стол Кристиана с высоким, больше похожим на трон, стулом. На поверхности стола отполированной до зеркального блеска стоял дорогой ноутбук, к нему даже подходить не рискнула. В баню, мне и так за дверь влетит. Я прошлась вдоль книжных полок. Читать особо было нечего, большая часть литературы на иностранных языках. Зато, я нашла коллекцию виниловых пластинок, практически все раритетные. Я выбрала наугад. Первая попавшая оказалась Пауло Контэ 1981 года. А вот проигрыватель вполне современный, разобраться, как он включается не составило труда. Я с техникой на «ты». Как раз закончилась «Via con me», когда я почувствовала приближение Кристиана. Я поспешила положить пластинку на место, но она выскользнула и шлепнулась на пол, с треском расколовшись на три больших осколка.

– Это был первый экземпляр… – раздался тихий голос Криса за спиной.

– Я нечаянно…

– За нечаянно бьют отчаянно. Брысь отсюда.

Я пулей вылетела из кабинета. Это он еще про дверь не знает.

Я сидела в гостиной и ждала своей участи. Ян с Кристианом о чем-то спорили наверху, никак обнаружили следы неудачного взлома. Сейчас меня будут бить, возможно, даже ногами, возможно даже по голове. Но всё чудесным образом обошлось, Кристиан закрылся в библиотеке, а Ян присоединился ко мне в гостиной. Что-то давно мне ничего не ломали, видимо, теряю привлекательность.

Сегодня Ян решил научить меня играть в покер, но даже после того, как поняла правила, безнадежно проигрывала.

– Знаешь в чём твоя проблема? Ты не умеешь блефовать. У тебя всё на лице написано. На моём, ты видишь только те эмоции, которые хочу показать. Липа, учись владеть собой.

Он встал и вложил мне что-то в руку.

– Ему не показывай, – шепнул на ухо Ян.

Разжав ладонь, обнаружила недостающую часть сломанной вилки. Я поспешно спрятала её в карман.

Помнится, на четвертый день моего пребывания мне снова привели жертву, в надежде, что я свыклась со своей сущностью и взялась за ум.

Посреди комнаты стояла девушка лет восемнадцати, смиренно опустив голову. Волосы разметались по плечам и падали на лицо.

– Вы опять за своё? – взбунтовалась я. – Сказала же, не буду никого кусать!

– Она убила своего ребенка, – Ян надеялся, что этот аргумент на меня подействует.

– Говорите, говорите, я всегда зеваю, когда мне интересно.

Я развернулась, чтобы уйти, но Кристиан подлетел, обхватил голову ладонями. Хруст, и я снова проваливаюсь в темное небытие.

Без вины виноватая

Надрываю связки, чтобы весь дом слышал.

Продолжаю голосить, что есть мочи, а то вдруг обо мне забыли.

Я деру глотку, потому что меня заперли в подвале. Все из-за того, что я вытащила Яна на прогулку. А он предатель. Накосячили оба, а расплачиваюсь одна. Где справедливость? Согласна, я подбила, но ведь он взрослый мальчик. Наши с ним панибратские отношения вызывали у Кристиана оскомину. Его так и перекашивало, когда тот видел нас вместе, он даже не пытался это скрыть. Ян приходился ему подопечным. Моя ступень в их иерархии и вовсе не понятна.

Как говорится, ничто не предвещало беды. Я спустилась вечером в гостиную и застала сидевшего в кресле Яна, который уткнулся в какую-то книженцию.

– Что читаем?

Он показал обложку: Карл Густав Юнг «Душа и миф: шесть архетипов».

– Готовишься к экзамену по психологии? – улыбнулась я.

– Просто интересно. «Я не то, что со мной случилось, я – то, чем я решил стать».

– Какая глубокая мысль, – иронично сказала я.

– Ага, – Ян захлопнул книгу.

– Это был сарказм, – никогда не любила психологию. – А где наш домомучитель?

– Ушел по делам. У меня для тебя подарок.

Он достал из-за спинки прямоугольную белую коробку, без опознавательных знаков и протянул мне.

– Мой день рождения в апреле, а переродилась я всего десять дней назад.

Ян улыбнулся. Я открыла коробку и обнаружила белые кроссовки, которые пахли натуральной кожей и немного клеем.

– Новые, – гордо заявил Ян.

Я обулась и прошлась по комнате, кроссы сидели как влитые.

– Надо бы обкатать, – сказала я, рассматривая обновку.

– Из дома выходить не велено.

Я разочарованно плюхнулась на диван.

– Я хочу танцевать как никогда, сейчас бы в клуб.

– Всё что ты раньше любила, усилилось в сотни раз, как и то, что ненавидела. Что ты любила больше всего, когда была человеком?

– Я любила помогать людям, – с грустью вспомнила я. – Пойдем, правда, погуляем…

– Кристиан с нас шкуру спустит.

– Мы ему не скажем, и к тому же ненадолго, – я изобразила страдальческий вид.

Часы в холле пробили семь раз.

– У нас уйма времени, он даже не заметит, – продолжала дожимать я.

– Ладно, уговорила. Кристиану не слова.

– Я же не враг самой себе.

Он посмотрел так, как будто я сказала несусветную глупость.

От входа, расположенного с торца нашего красного кирпичного дома, вела каменная дорожка, которая змейкой огибала его и упиралась в тяжелые кованые ворота. Через трещины в плитке пробивалась растительность. Территория была большая, но запущенная. Участок покрывала высокая. зеленая, а местами желтая и высохшая трава. Несколько голых и сухих деревьев выглядели как зарисовка к фильму ужасов. Рядом с высоким каменным забором, стоял припаркованный Renault Duster.

– А что на авто премиум класса денег не хватило? Всё ушло на хрустальные люстры и бронзовые статуи?

– Так неприметней, залезай, – Ян распахнул переднюю дверцу и помог мне сесть.

Когда он закрывал ворота, я обратила внимание на небольшую металлическую табличку, прикрученную к забору:

«Владения Кристиана Мольтке

Residenz Herr Moltke»

Я догадывалась, что он Херр…

– Херр Мольтке оставил нам машину, как это мило с его стороны.

– У него машина с личным водителем.

Я присвистнула. Ну надо же.

– Он просто водить не умеет, – робко признался Ян.

А я-то думала, что он и чтец, и жнец, и на дуде игрец.

– Ян, а ты родом из Питера?

– Нет, родился я в Латвии, в городе Талси. В Ленинграде я прожил всего четыре года. Я говорил.

– Я не сильна в географии.

– Кристиану не говори. Удивляюсь, как он до сих пор не занялся твоим обучением. Когда я попал к нему, первым делом заставил меня выучить немецкий, потом английский, французский, итальянский, испанский, греческий, японский…