Мятежница бесплатное чтение

Пролог

Йен Макинтош горел в предвкушении. Первое дело. Ему всего двадцать один год, а он уже является детективом. Ищейка армии властей! Звучит потрясающе. Сегодня он должен показать себя как нельзя лучше. Ведь только от его поведения зависит, будет ли он продолжать службу в сыскном агентстве.

Сидя в засаде, он с благодарностью думал о дяде Алане, доверившему Йену первое расследование. Когда после смерти его отца детективное агентство Макинтошей перешло в руки Алана, он тут же предложил должность компаньона племяннику, и Йен не мог его подвести. Он вот уже два месяца охотился за кучкой бунтарей сиу, вносящих смуту в их размеренную жизнь.

Треклятые мятежники! Эти неблагодарные изменники не ценили того, что им давали власти, кусая руку, которая их кормит. Чего они добиваются? Отделения? Смешно! Любой бунт будет с легкостью подавлен, а предатели получат годы в заключении. И такие, как Йен, будут вершить справедливость.

Охнув, он ударил себя по плечу. Комары, кровожадные твари, совсем не дают сосредоточиться. Целую неделю он вынюхивал, высматривал, шел по следам мятежников, чтобы сейчас оказаться здесь, у восточного причала города Корк на севере государства Глин-Гудвик, где компания повстанцев собиралась вершить свое черное дело. Полчаса он полз по прохладной земле, остывшей от пришедшей с моря ночной прохлады, не поднимая головы. Ночь была звездная, и Йен не мог позволить, чтобы бунтовщики заметили его. Еще час пролежал он на влажной траве в кустах, в ожидании мятежников.

В его задачи входило запомнить все: каждую деталь на одежде людей, которые сегодня будут в порту, каждую черточку на лицах, каждое слово в их разговорах. Алан Макинтош потому и поручил это дело племеннику, славившемуся феноменальной памятью и умением подмечать то, что не видели другие.

Заказ исходил от очень важных людей, имеющих прямое отношение к властям. Высшие лорды не могли позволить развязаться войне в Глин-Гудвике, поэтому любой бунт должен быть прирублен на корню. Виновники сегодняшних проделок понесут должное наказание и все благодаря Йену.

Ждать пришлось недолго. Портовые грузчики закончили погружать товар на фрегат «Женевьева», следующий из Корка в столицу государства. Торговое судно было доверху набито ересом. Эта трава произрастала только на крутых склонах севера и была крайне необходима лордам для поддержания магической силы.

Внезапно повсюду послышался шум и крики, и порт словно днем был освещен десятками зажженных факелов. Йен поднял голову, с жадностью впитывая все, что происходило вокруг. Работники не успели опомниться, как были окружены стаей людей, одетых во все зеленое. Болотный цвет — цвет сиу. Йен гневно сжал рот.

Напавшие, выкрикивая лозунги повстанцев и держа в руках ведра, наполненные смолой, стали обрызгивать им фрегат. Они специально создавали больше шума, чтобы обратить в бегство не только работников порта, но и экипаж «Женевьевы». И хотя, с одной стороны, их действия были гуманными по отношению к другим людям, Йен вряд ли испытал к ним хоть долю сочувствия.

Послышался залп выстрелов, пущенных в небо. Черт, как они смогли проделать такое? Никак похитили часть волшебных взрывчатых веществ! Лошади, впряженные в повозки у причала, перепуганные взрывами, с громким ржанием бросились в разные стороны. Началась давка, люди, обезумевшие от страха, бежали кто куда. А исчадия ада, повергшие ночную жизнь восточного порта во мрак ужаса, сверкали в темноте белозубыми улыбками.

Как и следовало полагать, когда на борту фрегата не осталось ни единой души, судно было подожжено. Йен никогда не видела такого — пожар на воде. Огромный фрегат, который должен был последовать с грузом ереса в столицу государства, город Лиффорд, полыхал в огне, даже не выйдя из гавани.

Это был самый дерзкий поступок со стороны бунтарей, холодный вызов, говорящий о них, как о людях, потерявших страх, и способных на все. Лорды никогда им этого не простят.

Йен высунул голову, насколько это было возможно, стараясь запомнить каждого виновного в сегодняшнем событии. В основном это были простые люди, все представители рангов сиу от торговцев до крестьян. Но во главе их были вовсе не чернь. Хорошо одетые люди в отороченных золотом плащах стояли впереди, с удовольствием наблюдая, как фрегат медленно идет ко дну. Эта троица: двое мужчин и женщина, явно были сасенары — представители знати, которым следовало поддерживать имеющуюся власть.

Йен непроизвольно сжал руку в кулак. Если простых смертных он еще мог понять: высокие налоги, порой завышенные цены на зерно, жестокие наказания, — люд испокон веков недоволен властителями. То предательство со стороны знати он простить не мог.

К его радости, троица сбросила с голов капюшоны, и юный детектив смог достаточно разглядеть их лица. Двое парней, примерно одного возраста с ним, явно были близкими родственниками, так как имели одинаковые голубые глаза и темные курчавые волосы. А девушка…

У Йена перехватило дыхание. В жизни он не видел подобной красоты. Совсем юная, не старше шестнадцати лет, она олицетворяла собой истинного ангела. Невероятные глаза серо-зеленого цвета светились ярче факелов в ночи, волосы были золотистым, словно облюбованные солнцем, матовая кожа цвета слоновой кости так и манила прикоснуться к ней, а губы…губы были будто лепестки волшебной розы. Йен почувствовал, как у него пересохло во рту.

Блики пламени пожара играли у нее на лице, глаза озорно светились. Девушка по очереди посмотрела на обоих парней, стоявших по обе руки от нее, и радостно улыбнулась. Йен словно очнулся от дурмана. Что эта малышка делает здесь? Как эти идиоты посмели привести ее сюда? Внутри парня вдруг вскипел гнев. Она определенно была мятежницей, в этом не оставалось сомнений. Но как такая юная девочка, почти ребенок, ангел, явно из благородной семьи, решилась на такое? И главное, почему эти двое молодых оболтусов позволили малышке прийти сюда, подвергая такой опасности. В любую минуту в порт нагрянет гвардия Корка, и тогда девчонка угодит прямиком в тюрьму.

Впервые в жизни Йен испытал страх за совершенно постороннего человека. Как, вообще, такое может быть? Парень чуть не взвыл от досады. Это было его первое дело, шанс заявить о себе. Люди, сделавшие заказ, и уж тем более его родной дядя, никогда не поверят, что он смог что-либо упустить из виду. Придется сказать, что он опоздал, и тем самым поставить на себе крест.

Парень от злости стиснул зубы. Что он творит? Мятежникам место в темнице. Но, едва снова взглянув в эти бездонные серо-зеленые глаза, Йен окончательно понял, что не сможет их предать. Если этой юной бунтарке и грозит оказаться за решеткой, то только не с его позволения.

Осторожно поднявшись и еще раз взглянув на девушку, парень быстро покинул порт, пока в суматохе его никто не заметил.

Глава 1

Шесть лет спустя

Аманда Шоу еще раз критически оглядела свое отражение в зеркале и, оставшись довольной, радостно улыбнулась. Атласное платье бледно-желтого цвета с короткими рукавами хорошо подчеркивало высокую грудь и остальные округлости точеной фигурки девушки. Непокорные светлые волосы были укрощены и заплетены в длинную косу. Сегодня ей следует блистать. Как-никак ее день рождение. Аманде исполняется двадцать два года. Отец устраивает роскошный прием, и Ирвин в числе приглашенных. А значит, есть хороший шанс подтолкнуть его сделать ей предложение.

Розовые губки девушки расплылись в загадочной улыбке. Мысли об Ирвине Уилбурге всегда вызвали в ее душе странный трепет. Они дружили с детства, всегда были не разлей вода. Но с возрастом Аманда поняла, что ее чувства к этому красивому молодому человеку с белокурой непослушной челкой и бледно-синими, почти прозрачными глазами стали далеко не дружеские. Но и со стороны Ирвина была ответная реакция. Он ухаживал за ней почти два года, и вся семья день ото дня ждала предложения руки и сердца.

И сегодняшний день как нельзя лучше подходит для этого. Красивая именинница…влюбленный в нее мужчина…лунная ночь…одинокая беседка, скрытая от любопытных глаз широкими ивами…он берет ее за руку, встает на одно колено…

— Опять мечтаешь об Ирвине? — озонной голос сестры привел Аманду в чувства.

Она через зеркало глянула на развалившуюся в кресле в ее комнате Оливию и послала девушке кривую рожицу. Оливия весело рассмеялась. У девушки тоже сегодня были именины, так как сестры-близняшки родились в один день. И не только они.

Их отцу, генералу армии высшего легиона, Ангусу Шоу, повезло иметь дочерей-тройняшек. Но, увы, это стало трагедией для их матери, не выдержавшей тяжелых родов трех девочек и ушедшей в мир иной. Отец души не чаял в своих дочерях. Старшая Шарлота была замужем за бароном Принни Пристоном и жила в столице. А средняя Аманда и младшая Оливия продолжали жить в отцовском имении.

Внешне девушки были почти ни отличимые, что часто становилось поводом детских проказ. И лишь по цвету глаз Ангусу удавалось их различать. Шарлоте достались отцовские серые глаза, Оливия взяла материнские зеленые, а Аманда удачно сочетала в себе два цвета.

Если бы кто-то однажды спросил старого вояку, какая из дочерей его является любимой, он ни за что бы не признался, но в душе подумал о средней Мэнди. Каждая из девочек была уникальна. Лотти словно с рождения знала, что она старшая, так как всегда была серьезной и послушной. Она следила за младшими сестрами и старалась по-своему строго воспитывать их. Лив, кроткая, тихая девочка, не слезала с мягких колен отца, скромно улыбалась и очаровательно краснела, общаясь со взрослыми.

А Аманда… О, этой следовало бы родиться мальчишкой. Неугомонная, дерзкая, игривая забияка ни минуты не могла усидеть на месте. Ее коленки всегда были в ссадинах, ладони черные от копания в земле, платьице порвано, а косички развязаны, так как постоянное лазание по деревьям и игры в колючих кустах не оставляли шанса ни одежде, ни прическе. Ее не интересовали куклы и тихие посиделки с сестрами. А пускать воздушного змея со старшими кузенами, Джеромом и Дейви, лазать с ними по заборам, играя в разбойников, или мчаться наперегонки на карликовых лошадях, — вот то, что нужно.

С возрастом девочки мало изменились.

— Не волнуйся, — Оливия продолжала хитро улыбаться. — Я прослежу за тем, чтобы возле вашей любимой беседки не было посторонних глаз.

Аманда зарделась.

— Вот только любимые туфельки на каблуках ты одеть не сможешь.

И это было правдой. Аманда вышла выше своих сестер и была немного высоковата для женщины. И хотя с Ирвином они были примерно одного роста, все же в компании с ним девушка предпочитала носить обувь без каблуков.

На лице девушки заиграла мечтательная улыбка.

— Ах, Лив! — она сделала круг на месте и плюхнулась на пол. — Я в предвкушении.

Она посмотрела на сестру затуманенным взглядом.

— У меня с утра такое чувство, что сегодня должно случиться что-то необычное. Словно нечто новое, уникальное, неудержимое ворвется в мою жизнь. И это будет так необыкновенно, что мне немного страшно.

И в самом деле, сегодня с Амандой происходило что-то странное, словно ее шестое чувство, выспавшись после долгого сна, заявило о себе, предупреждая хозяйку о встрече с чем-то удивительным. Ее душа горела, ладошки словно охватил зуд, а сама девушка не могла усидеть на месте, стремясь куда-то без оглядки. Аманда уже считала часы до вечернего бала.

— Конечно. Ведь сегодня твой статус изменится, ты станешь невестой Ирвина, а после и, вообще, кари Уилбург.

Это уважительное обращение ко всем замужним дамам или женщинам, имеющим титул, только сильнее взволновало Аманду.

— Объединим два праздника: наши именины и твою помолвку, — улыбнулась Оливия.

Лицо сестры вмиг стало серьезным.

— Да, — кивнула она. — Праздник на пепелище.

Оливия издала протяжный звук и закатила глаза. Нет, определенно Мэнди стоило родиться младшей. Ну, совсем как ребенок!

— Ты опять за старое! — рассердилась сестра.

— Но ведь это правда!

Аманда тут же вскочила с места.

— На востоке и западе идут кровопролитные войны. Люди гибнут на полях сражений, многие умирают от голода и болезней. Люд преследует эпидемия лихорадки из-за антисанитарии и отсутствия нормальных условий жизни. А мы пьем вино и пляшем на балах.

Оливия вздохнула и покачала головой.

— Ты неисправима, Мэнди. А во всем виноваты Джером с Дейви. Это они вбили тебе в голову подобную белиберду. Ты слишком сильно поддаешься чужому влиянию. Сначала они предлагали тебе совершить кругосветное путешествие на плоту, а теперь затуманили разум шальными идеями.

— Но они вполне реальны! — возмутилась девушка, но сестра быстро остановила ее:

— Говори тише, Мэнди. Вдруг кто услышит. Да папу хватит удар, если он узнает, какие крамольные мысли ты держишь в голове.

Аманда скосила взгляд на незапертую дверь, прислушиваясь к шорохам в коридоре, которые создавали слуги, сновавшие туда-сюда. Девушка на секунду представила, что случится, если генерал узнает правду о ней. Нет, не наказание пугало ее — просто Ангус Шоу был ярым сасенаром, слугой своей страны, и если выяснится, что его родная дочь вовлечена в скандал, связанный с мятежом, это сильно отразится на его карьере и здоровье.

Но Аманда не могла иначе. Она была совсем другой, не такой, как ее сверстницы. С детства у девочки было обостренное чувство справедливости и жалости. Сначала она приносила домой замерших в снегу воробьев и помогала нищим едой, а потом вместе со своими двоюродными братьями Джеромом и Дейви они организовали целую бригаду помощи неимущим. Ребята всячески поддерживали вдов, оставшихся с малолетними детьми на руках одних после гибели мужей на войнах, помогали старикам в деревне по хозяйству, кормили голодных.

А потом жалость к обделенным переросла в борьбу за справедливость. Богатые и знатные они постоянно становились свидетелями, как высший легион выжимает последние соки из подданных. Лорды на местах помимо сборов, которые люд должен был платить великим лордам, облагали их еще и своими налогами. Труд простых смертных был практически рабским, их собственные земляные наделы постоянно уменьшались в пользу знати, им запрещалось торговать самостоятельно, а скупщики платили за зерно и лён сущие медяки. А тут еще, словно небесная кара, на мир обрушились четыре года неурожаев. Бесснежны морозные зимы и сухие жаркие весны превратили землю в камень. Люди стали умирать от голода и тогда они обратились к высшему легиону с просьбой поделиться с ними запасами зерна, но получили жестокий категоричный отказ.

И тогда в народе появились волнения. Бунт зарождался медленно, но решительно. Люди не могли больше терпеть власть легиона, постоянно в разных концах государства возникали стачки, которые жестоко подавлялись лордами на местах. Но народ роптал громче, а их желание справедливости крепчало.

И вот появился тот, кто взял в свои руки бразды правления мятежом. Ханлей Леланд, один из баронов юга, некогда вхожий в совет легиона, а ныне ставший изгоем за то, что бросил вызов власти. За его голову предлагали тридцать мешков золота, его разыскивала вся гвардия государства, а он, вставший на защиту обездоленных, не прятался за спины соратников, а действовал с открытым лицом. Этот отважный удивительный человек сейчас находился на одном из военных рубежей, отчаянно сражаясь с армией сасенаров, тех, кто принял сторону нынешней власти.

Боевые действия проходили одновременно в нескольких местах государства. Высший легион, ранее совет из семи величайших магов мира, а теперь оставшись лишь втроем: Дабхглас, Гэйлон и Люсиус, пока воздерживался от вмешательства, со стороны наблюдая, как из-за них гибнут люди, причем как с одной, так и с другой стороны.

Эта циничная, вероломная позиция всегда возмущала добросердечную Аманду. Они с братьями в юном возрасте натворили немало дел против власти. Но с возрастом кузены стали постепенно отстранять сестру от дел. Теперь они ходили на стачки вдвоем, а девушке запрещалось принимать в них участие. Аманда была разгневанна. Разве не вместе они начинали эту борьбу? Разве не она рисковала всем в своей жизни, чтобы быть рядом с ними в такие моменты? Что с того, что она женщина? Она вовсе не слабая! Да Аманда держалась в седле лучше любого грума в поместье ее отца и так владела шпагой, что ее учитель фехтования не переставал восхищаться.

Но Джером и Дейви строго-настрого запрещали ей высовывать нос из дома, когда они совершали очередной дерзкий поступок против власти. И девушке приходилось кипеть от гнева и страха одновременно в своей комнате и молиться всем богам сразу, чтобы братья вернулись целыми и невредимыми.

Но сейчас кузенов не было в Корке, и Аманда сильно переживала за них. Старший Джером, доктор по образованию, официально признал себя мятежником и сбежал на фронт в качестве врача. Объявить себя бунтарем означало подвергнуть свою жизнь смертельной опасности, определить себя вне закона, расстаться навсегда с семьей и всем, что тебе дорого. Но таков был Джером: справедливый, честный, стойкий.

Аманда изредка получала от него письма, где с содроганием сердца узнавала о бесконечных ужасах войны. О потоках крови, пропитавших их грешную землю. Об отсутствии должных медикаментов. О том, что доктору приходилось в своем переносном госпитале быть мясником, без обезболивающих средств отрезая конечности солдатам с раздробленными костями, дабы не допустить гангрену. У девушки слезы стыли на глазах от ледяного страха за людей, погибающих за родину.

Дейви тоже недолго задержался в Корке. Полгода назад он переехал в Лиффорд, где теперь шпионит в пользу Ханлея Леланда. Парень ежесекундно подвергался смертельной опасности, так как за ним самим, как близким родственником мятежника, регулярно шла слежка. Дейви словно по острию ножа ходил, и Аманда молилась, чтобы с ним ничего не произошло. Но, как назло, Дейви, в отличие от старшего брата, всегда был чересчур рискованным, и девушка опасалась за него.

Ей необходимо было кому-то излить душу, но единственным человеком в поместье отца, кому она доверяла, была ее младшая сестра, которая совершенно не поддерживала Аманду.

— Испокон веков было так, — назидательно произнесла Оливия и разгладила складки на юбке своего муслинового платья. — Богатые и бедные, — кому-то хорошо живется, кому-то — не очень. Но мир не переделаешь.

— Еще как переделаешь! — громко вскрикнула Аманда, совсем забыв про конспирацию, и подскочила на месте. — Если постараться, можно изменить все!

— Но зачем? Другие государства живут точно так же.

— В других мирах люди не падают как подкошенные из-за голода. Власть легиона за столько веков на троне перешла все границы.

— Вот именно — за столько веков. Наша страна была такой создана.

Аманда скрестила руки на груди и дерзко вскинула одну бровь, как всегда, когда была с чем-то не согласна.

— Тогда надеюсь, ты помнишь полное название нашего государства на языке древних.

Оливия слегка смутилась и отвела взгляд в сторону окна, из которого открывался прекрасный вид на чудесный весенний сад поместья Шоу.

— Ну, допустим, — пробормотала она.

— Тогда назови! — потребовала сестра.

Оливия потупилась, смутившись еще сильнее.

— Глин-Гудвик Саггарт, — сквозь зубы процедила девушка.

— А теперь переведи.

— И не подумаю, — возмутилась Оливия. — Тебе и самой прекрасно известен перевод.

Аманда демонстративно прошагала к своей кровати и плюхнулась на подушки. Она не по-женски задрала юбки, обнажив свои бесконечно длинные ножки, а руки отставила назад.

— Да, — согласилась Аманда. — Известен. Мир Власти Равенства! Так звучит имя нашей родины. Так почему сейчас осталось лишь Мир Власти?

— Ой, хватит, — вскрикнула Оливия. — Не хочу ничего больше слушать! Будь сейчас Джером и Дейви здесь, я бы надавала им оплеух. Но даже не они так на тебя влияют. Я кое-что нашла у тебя вчера.

Девушка встала с кресла, на котором сидела, и бесцеремонно подняла подушки на кровати сестры, да так резко, что Аманда не удержалась и свалилась набок. А тем временем Оливия выдернула из-под подушек помятые листовки и деловито помахала ими перед лицом сестры.

— Ханлей Леланд! — словно выплюнула эти слова девушка. — Ты же зачитываешься его запрещенной литературой.

— Я для того и изучала буквы, чтобы читать все, что мне вздумается, — вскинулась Аманда и вырвала листовки из рук сестры, да так крепко прижала их к своей груди, словно пыталась защитить. Это очень растрогало Оливию, и она смягчилась.

— Я просто боюсь за тебя, Мэнди, — устало произнесла девушка. — Мне страшно, что ты следуешь по стопам предателя. Этот человек — просто дьявол во плоти. Поговаривают, что он одним ударом может сорвать с плеч три головы. Он, как всадник смерти, на своем вороном коне, несет ужас и неминуемую гибель.

При этом, описывая Леланда, глаза Оливии затуманились.

— На поле брани, Лив. На поле брани, — напомнила Аманда. — Он честно сражается в бою, защищая свою родину.

— И унося сотни невинных жизней, — гордо добавила она и поморщилась. — А еще он ужасно горделив, заносчив, несносен и…и…

— Красив как грех, — закончила за нее сестра и хитро улыбнулась, наблюдая за ней. — Поговаривают, что его ресницы непозволительно длинные и густые, а глаза такие черные, что зрачок сливается с радужкой. Хотя, — в глазах Аманды заплясали чертики, — тебе виднее, ведь только ты из нас троих видела его.

Оливия фыркнула и отвернулась в сторону. Аманда с интересом наблюдала за ней. Почему-то при разговоре о Ханлее Оливия всегда вела себя довольно странно. Девушка торопливо прохаживалась по комнате туда-сюда, заламывая пальцы.

— Подумаешь, виделись всего один раз несколько лет назад, на балу у Уордов. — Она нервно махнула веером в сторону. — Он уже тогда выглядел довольно подозрительно. Было ясно, что в голове у него недобрые мысли.

— Де-воч-ки! — басистый голос отца раздался за дверью.

Оливия ахнула, а Аманда торопливо спрятала свои листовки обратно под подушки и поправила юбки.

Раздался стук, дверь открылась, и в комнату заглянуло улыбающееся лицо генерала Шоу. Ангус был невысоким, полноватым, седым, как мел мужчиной, имел крупный нос, отвислые щеки и носил бакенбарды. К своей внешности он относился философски, заявляя, что несказанно рад тому факту, что его дочери пошли в мать, так как сам он был на три четверти урод.

При виде отца близнецы одинаково улыбнулись. Он замер на секунду, хитро оглядывая дочерей, а потом его лицо расплылось в довольной улыбке.

— Лив и Мэнди, — он указал пальцем на каждую, точно угадывая, кто здесь кто.

Девушки засмеялись. Ангус вошел в комнату и раскрыл свои теплые объятия, сестры тут же бросились ему на шею. Он чмокнул их поочередно в макушки и пробормотал что-то про то, как они выросли, и для полного счастья ему не хватает сейчас лишь Лотти.

Глава 2

Аманда в волнении прижала руки к груди, с трепетом глядя на дверь, где их дворецкий объявлял приезжавших гостей.

— Карик Андонежский с супругой. Кари Мюррел с дочерью. Карик Лирой…

Они вместе с сестрой и отцом стояли на лестнице второго этажа, одетые нарядно в соответствии с сегодняшним праздничным событием. Ангус надел черный бархатный сюртук, белую сорочку с красиво повязанным галстуком и атласные панталоны. Оливия сменила свое домашнее муслиновое платье на красивое, изящное, ярко-зеленого цвета. А Аманда была в наряде, в который обрядилась еще утром, в предвкушении радостного события.

Поместье Шоу тоже было украшено соответственно. В ярком свете изящных канделябров все блестело золотом и серебром. В столовой уже был сервирован стол, на кухне поварихи создавали творения кулинарного искусства. Их хозяин не поскупился на праздничный ужин. Как-никак две его дочери празднуют именины. Хотя нет — три дочери. Но одна впервые в жизни отмечала день рождения вне поместья Шоу.

Дом генерала находился за городом, в пяти милях от Корка. Это было трехэтажное имение из добротного серого камня, стены которого снаружи заросли плющом, с огромным по меркам даже самых богатых лордов хозяйством. Конюшня Шоу славилась своими удивительными скакунами, а плодородные поля, раскинувшиеся вдоль зеленых холмов, ежегодно приносили отличный урожай. Поместье, с одной стороны, было окружено густым хвойным лесом, а с другой — живописной рекой, впадающей своими водами в Эдейское море.

Ангус украдкой подглядывал за девушками. Обе они выглядели просто восхитительно. Но если Лив в довольно откровенном наряде с глубоким декольте тем не менее казалась главной скромницей Глин-Гудвика, то ее сестра даже в пастельном нежном цвете не смогла скрыть своей природной дерзости и озорства.

Генерал понял, что невольно улыбается. Он обожал всех трех дочерей, но Мэнди всегда была особенной. Непоседа и забияка, в ней с детства клокотало чувство справедливости. В пять лет она запретила вырубать деревья в их поместье, так как во многих из них жили духи леса. В десять умолила отца никогда больше не охотиться на зверей и птиц. В пятнадцать отказалась больше пить чай с сахаром, так как сахарный тростник, выращиваемый на юге, слишком тяжело давался крестьянам, но стоил чересчур дешево для их труда. И Мэнди заявила тогда, что каждый кусочек сахара пропитан потом и кровью простых земледельцев. А в семнадцать с ним чуть приступ не случился, когда он нашел среди ее книг запрещенную литературу о равенстве и справедливости. Он ничего тогда не сказал Мэнди об этом, но стал за ней неустанно следить. Благо сейчас эти смутьяны, сыновья его младшей сестры, были далеко отсюда, а его доченька влюбилась в сына их славных соседей. Поэтому ее голову не дурманили бредовые идеи.

В этот момент слуга известил о приезде кареты с гербом Уилбургов, и все трое: отец и две дочери, встали на лестнице по стойке «смирно». Ангус подметил, как сильно взволновалась Аманда. Она даже слегка вспотела и стала интенсивно обмахивать себя веером. Но вдруг лицо ее побледнело, а глаза округлились.

Когда вместо четы соседей и их сына на пороге дома появился слуга с письмом в руке, Аманда почувствовала сильный холод внутри. Он не приехал, тут же догадалась она и сильно испугалась. Отец и сестра сразу догадались о причинах изменившегося настроения Мэнди, и оба сердито нахмурились.

Слуга быстро поднялся по лестнице, переступая через ступеньки и встав напротив семьи, отвесил поклон генералу.

— Карик Шоу. Я принес известие от своего хозяина, лорда Уилбурга, для кари Шоу.

— Да? — одновременно произнесли Аманда и Оливия и взволнованно уставились на посыльного.

Тот, оторопев немного при виде двух одинаковых женщин, сглотнул и стал переводить взгляд с одной на другую. Оливия, слегка улыбнувшись, сделала шаг назад, оставив сестру наедине со слугой. Тот смущенно покраснел и протянул ей конверт.

— Карик Ирвин просил передать вам искренние поздравления и глубочайшие извинения, что не сможет быть сегодня на вашем празднике. Он и вся его семья заболели.

Лицо девушки стало бледным как мел.

— Ччтто случилось? — одними губами спросила она, в мыслях ярко представляя своего возлюбленного, лежащего на кровати с влажной тряпкой на голове и бьющегося в лихорадке, свирепствовавшей сейчас в округе.

— Ничего серьезного, — поспешил заверить ее слуга. — Лишь легкая простуда. Но карик Уилбург не захотел портить вам праздник своим недомоганием.

Мужчина раскланялся и покинул дом. Дрожащими руками на глазах у сочувствующих родственников Аманда раскрыла конверт и пробежала глазами по кривым строчкам. Ничего нового из того, что она уже услышала из уст посыльного, девушка не прочитала. Ирвин извинялся и поздравлял ее с днем рождения. Аманда нервно поджала подбородок. Нет, ее не расстраивало, что возлюбленный не пришел на праздник, она искренне беспокоилась за его здоровье.

А вот Ангус и Оливия были с ней не согласны. Отец и дочь были раздосадованы поведением парня и не верили, что какая-то простуда могла помешать ему приехать сегодня на бал.

Аманда давилась непролитыми слезами, но чтобы не показывать близким, как она расстроена, девушка глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки. Но подняв голову, она столкнулась с сочувствующими взглядами отца и сестры. Аманда немного смутилась. В конце концов, ничего страшного не произошло, просто предложение руки и сердца откладывается ненадолго…

— Может, спустимся вниз? — предложила Оливия. Ангус смущенно молчал. Он не знал, что говорить в таких случаях.

— Нет, — прошептала Аманда и понуро опустила голову. — Я хотела бы перед ужином подышать свежим воздухом. Прогуляюсь по саду.

И не глядя на родственников, спустилась с лестницы и через кухню вышла на улицу. Лица гостей сливались у нее перед глазами. Она никого не хотела видеть и натянуто улыбалась в ответ на приветствия и поздравления.

Но оказавшись в своем любимом саду, в объятиях лунной ночи молодой весны, девушка вдохнула аромат распускавшихся цветов, и ей стало легче. Воздух был по-весеннему теплым, но кожа тут же покрылась мурашками. Аманда передернула плечами. Из окон дома лил свет, слышались шум, смех и приятная музыка. А здесь, в тишине ночного сада, было так спокойно и безмятежно, что у Аманды вмиг поднялось настроение, и все волнения растаяли как дым.

Решив немного прогуляться перед ужином, она сделала пару нерешительных шагов, а затем смело направилась в лесной гребень, что раскинулся неподалеку. Она навалилась спиной на шершавый ствол векового дуба и прикрыла глаза, прислушиваясь к голосам природы в округе. Монотонно стрекотали сверчки, где-то ухая, пролетела какая-то птица, легкий ветерок шевелил листву на деревьях.

— Кари Шоу, — послышался ни то скрежет, ни то шепот за спиной девушки, заставив ее замереть и округлить глаза от испуга.

Она отпрянула от дерева, резко повернулась и увидела, что к ее большому ужасу ей не показалось — ее в самом деле окликал какой-то человек. И человек этот был весьма неприятной внешности. Выйдя из-за тени дерева, перед Амандой предстал сморщенный бродяга в рваной одежде, который смердел, словно куча навоза. Девушка невольно поморщилась и сделала шаг назад.

— Не бойся меня, кари, — прокряхтел бродяга и протянул к ней сморщенную костлявую руку с грязными, поеденными болезнями ногтями. — Я не причиню тебе вреда.

Аманда лихорадочно соображала, что ей делать дальше. Она оценила расстояние до дома и поняла, что легко сможет вернуться обратно. Судя по тому, что бедняга опирался на сук дерева вместо трости, передвигался он черепашьими шагами. Но как он смог пробраться к ним в поместье? Каменные забор, окружавший имение, был два метра в высоту.

Словно прочитав ее мысли, бродяга ответил:

— Я проник сюда благодаря ветвистой ели, что растет у самого забора с северной стороны.

— Что вам нужно? — резко спросила девушка, всем видом давая понять, что не боится оборванца.

— Нам нужна ваша помощь, кари Аманда. Нам всем.

Откуда он знает ее имя?

— Завтра ворота поместья будут открыты всем желающим, — пояснила она спокойным ровным голосом, которым общалась с людьми в деревне. — Сегодня мы даем бал, а утром можете прийти на кухню и получить свой кусок пирога.

Словно в подтверждение своих слов, девушка услышала болезненное урчание в животе бродяги.

— Нет-нет, — поспешил объясниться он. — Нам нужна помощь иного рода.

Мужчина старательно подбирал слова:

— Вы…эээ…как-то связаны в кариками Маккормик…

Аманда напряглась, услышав фамилию своих кузенов.

— Откуда вы их знаете? — напряженно спросила она и оглянулась по сторонам. Стало ясно, что перед ней представитель сиу. И если кто-то увидит ее в компании мятежника, беды не миновать.

Бродяге все же удалось дотянуться до Аманды. Он тронул своей мозолистой рукой нежную кожу ее пальцев. Девушка не отпрянула и не убрала руку. Мужчина, который, может быть, и не был стар, но выглядел таким из-за тяжелой работы и полнейшей антисанитарии там, где проживал, довольно прохрипел:

— Так мне вас и описывали: добрая, не брезгует простыми людьми…

Он убрал свою руку и нежно уставился на Аманду.

— Кто описывал? — испуганно спросила она.

— В этих краях народ знает про вас, дорогая кари, — ответил бродяга, и девушка почувствовала дурноту. Если про нее знает простой люд, скоро это дойдет и до лордов.

— Итак, что же вы хотели? — заставив себя успокоиться, она решила поскорее закончить этот разговор.

Старик немного занервничал.

— Ведь я могу вам доверять, не так ли?

Аманда кивнула.

— Эээ…дело в том, что завтра у соловых гор состоится набор рекрутов в армию сиу на востоке. Знаете, где это?

Девушка снова кивнула.

— Так вот, — прохрипел оборванец. — В нашей деревне все уже знают об этом. А в ту, что за рекой, новость еще не дошла. Там живет гусляр Самюэл, он-то и набирает людей. Необходимо ему срочно обо все рассказать.

— Но я-то тут при чем? — недоумевала Аманда. — Любой из ваших рыбаков под предлогом продажи рыбы может пойти в деревню и доложить обо всем.

— Никак нельзя. В наших краях рыщут гвардейцы Корка, слежка идет за каждым. Пришел приказ от главы города крестьянам из разных деревень не общаться друг с другом. Мы даже боимся лишний раз на тот берег ходить. А вы кари, вам везде дорога открыта.

Аманда нахмурилась, медленно обдумывая его предложение. Отправиться одной посреди ночи на другой берег реки было настоящим безумием. Но что делать, если людям нужна помощь? Но если кто-то узнает? Да и как она уйдет незамеченной с бала, который открыт в ее честь?

— Я не могу, — прошептала девушка.

Старик, прищурившись, долго глядел на нее, а затем, словно сделав для себя какой-то вывод, пожал плечами и спокойно заметил:

— Понимаю, это не женское дело. Да и вы сасенар. Какая вам забота до бедных обездоленных людей. Вот если бы лорды Маккормики были здесь…

Прохиндей словно знал, за какие ниточки нужно потянуть, чтобы уговорить упрямицу. Аманда насупилась и зафыркала. Мало того что негодник намекнул на ее статус, затем дал понять, что она, как женщина, совершенно слабое существо, а еще и припомнил братьев, которые запрещали ей участвовать в общем «веселье». Теперь ей выдался шанс доказать своим кузенам, что и она не лыком шита.

— Хорошо, — уверенно кивнула Аманда. — Я вам помогу. Только дайте мне одеться.

Бродяга расплылся в довольной улыбке, обнажив редкие гнилые зубы.

— Э нет, кари, я ухожу. Мне нельзя здесь больше оставаться. А вас будет ждать рыбацкая лодка на берегу в миле от таверны «Тетерев и куропатка». Там наш человек, он переправит вас на тот берег, но сам с вами не пойдет. И не волнуйтесь, он понятия не имеет, кто вы, поэтому ваше имя будет нераскрыто.

Впервые за свою недолгую жизнь Аманда испытала одновременно такой набор эмоций. Осторожно глядя по сторонам и закрыв голову капюшоном черного плаща, девушка прокралась из дома через вход для прислуги и засеменила к воротам. Передний двор поместья в этот час был многолюден. Туда-сюда сновали слуги: кто по-прежнему был занят балом, кто убирал сено с дороги, кто занимался каретами гостей, а кто отправлялся домой в деревню.

Аманда незаметно пристроилась с группой купцов, которые громко обсуждали, как им неплохо удалось поторговать сегодня. Ей удалось выйти за ворота поместья, так что стражники не обратили на нее внимания.

Этот вечер стал для нее самым трудным в жизни, а то ли еще будет. Во-первых, пришлось уговорить Лив помочь ей и тем самым сильно напугать сестру и испортить ей все торжество. Но кто-то должен был прикрыть Аманду, если вдруг папа схватится дочери. Сославшись на разболевшуюся голову, она отправилась в свою комнату, где ее и настигла Оливия. Если генерал искренне поверил, что из-за отсутствия Ирвина его Мэнди поникла и совсем не хотела праздновать, то младшую сестру было не провести. Она сразу заметила, как изменилось выражение лица Аманды, и поспешила узнать, что произошло.

— Ты с ума сошла! — вопила девушка, когда сестра предложила ей поменяться местами. — как они часто проделывали это в детстве — если папа вдруг случайно заглянет в ее комнату. — Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься, и как это опасно?!

— Понимаю, — кивнула Аманда. — Потому буду крайне осторожна.

Ей понадобилось еще минут двадцать, чтобы успокоить разволновавшуюся сестру и убедить помочь ей. А дальше действовать нужно было быстро.

Ей пришлось пережить не одну волну страха, когда пристроившись за группой купцов, она покинула ворота поместья. Ночь была лунная, и в серебристом свете охранники дома легко могли узнать среди посторонних дочь своего хозяина, даже спрятанную за темным плащом. Но, оказавшись на свободе, девушка глубоко выдохнула и быстрым шагом направилась к реке.

Как и обещал бродяга, она увидела лодку, а рядом с ней рыбака. Аманда нахмурилась и замерла, не в силах сделать и шага. Почему-то в качестве переправщика на тот берег она представляла себе скрюченного старика в дырявой холщевой тунике, но никак не огромного мужчину, возвышавшегося в темноте, словно скала. Он стоял к ней боком, и сквозь темную шерстяную накидку, как и у нее, девушка видела гору мышц и мускулов, широкие плечи, крепкие руки и каменную спину. Аманде вдруг стало не по себе. Даже с такого расстояния она чувствовала ледяную мощь этого человека, непоколебимую уверенность, силу…и опасность. Ей тут же захотелось вернуться в свою уютную теплую комнату.

Девушка остановила себя. Как она может трусить, когда их дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. На западе и востоке войска сиу медленно, но уверенно продвигались вперед, а значит, Ханлею нужны были рекруты. Многие говорят, что их народ не может без власти. Пусть так, но тогда пусть она будет справедливая, в лице Леланда. И Аманда обязана внести свой маленький вклад в эту борьбу за права и свободы мирных граждан Глин-Гудвика.

Втянув в себя воздух и расправив плечи, она осторожно, но решительно шагнула к переправщику. Теперь он повернулся к ней спиной, слегка согнувшись и занимаясь своими делами. Аманда прочистила горло, привлекая к себе внимание.

— А вот и я! — сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно увереннее.

Она заставила себя стоять на месте и не дрожать, когда эта глыба замерла и медленно повернулась к ней. Он был даже больше, чем ей казалось. И, несмотря на то, что сама девушка была не по-женски высокой, ей пришлось задрать голову, чтобы увидеть его лицо. Хотя это было затруднительно, ведь его голову скрывал капюшон, а вот ее лицо было хорошо ему видно, ведь свет луны, как специально, падал прямо на нее.

Но все же Аманде кое-что удалось разглядеть в тени от капюшона, — а именно золотисто-карие глаза, которые на мгновение замерли и округлись. Она была довольно привлекательной женщиной и привыкла к таким взглядам со стороны мужского пола, но вот чего она не ожидала, что эти самые глаза вдруг опасно сверкнут и прищурятся.

Воцарилась хрупкая тишина.

— Что вы тут делаете? — как будто из мрака услышала Аманда голос незнакомца.

Оторопев от такого вопроса, она на секунду потеряла дар речи.

— Яяя…яяя, — стала заикаться девушка. — Я пришла вам помочь.

Его глаза снова прищурились, а потом Аманда увидела квадратную челюсть и плотно сжатый рот, словно от досады и гнева. Мужчина, а он оказался довольно молодым, долго и оценивающе смотрел на девушку, словно обдумывая, что с ней делать.

В голове Аманды крутился рой мыслей. Может, он типичный мужлан, не привыкший, как и ее братья, чтобы женщина участвовала в опасных делах, и теперь просто не знает, отправить ее домой или все же переправить на тот берег? Но с другой стороны, рыбак должен был знать, что на встречу придет именно она! Аманда испугалась — а вдруг она перепутала и подошла не к тому рыбаку. И что теперь ей делать?

Но, кажется, случилось чудо. Верзила, видимо, обдумав, все же решил принять ее помощь. Окинув девушку таким прямым оценивающим взглядом, словно она была лошадью на ярмарке, он медленно кивнул.

— Так значит, нам помогает кари? — спросил он, и Аманда встретилась с опасным блеском в глазах.

Она заставила себя твердо кивнуть.

— Если я знатная особа и женщина, — заносчиво подметила она, — это еще не значит, что я глупа, бессердечна и слаба!

Мужчина еще раз бегло оглядел ее, хмыкнул и направился к лодке.

— А вот с этим я бы поспорил, — наклонившись, ответил он. — Особенно с первым определением.

Аманда покраснела от досады. Ну, конечно! Чего еще можно ожидать от закоренелого деревенского мужика? Он же привык, чтобы женщина сидела дома у печки и ждала мужа, но никак не лично участвовала в борьбе.

Она поставила руки по бокам и громко заговорила, желая проучить нахала:

— Да, я кари! И я вовсе не глупа, раз именно меня выбрал ваш человек.

— Наш человек? — он повернул голову и с интересом взглянул на Аманду.

— Да, ваш, который приходил сегодня в поместье и попросил о помощи.

— Ах, этот, — мужчина кивнул и снова занялся лодкой.

Девушка нахмурилась. Ну и болван же ей достался в провожатые. Видимо, даже свои его не посвящают в суть дела, а используют исключительно в качестве рабочей силы. Да уж, с такими крепкими руками, держащими весла, она быстро доберется до нужного места.

Рыбак, наконец, перестал копаться и посмотрел на девушку.

— Ну и чего же вы ждете, кари? — он произнес последнее слово с издевкой, словно насмехался над ее положением.

— Я думала, вы подадите мне руку, чтобы я могла сесть в лодку.

В золотисто-карих глазах запрыгали чертики.

— Руку? Ну что вы, кари? Неужели вы позволите прикоснуться к вам грязной шершавой ладонью рыбака? Да и кто только что разглагольствовал о равных правах и возможностях женщин? Так будьте верны себе до конца.

Аманда вспыхнула. Этот верзила — настоящий плут! А ведь она борется за его счастливую жизнь, между прочим.

Гордо подняв голову, девушка прошествовала к лодке и села на корму маленького суденышка, скрестив руки на груди и заметив, как по лицу негодника расплывается кривая улыбка. Глупый увалень. Она никогда не была гордячкой и снобом, но этот рыбак вызывал в ней самые низменные чувства, заставляя думать, что такие, как он, может, и заслужили гнет легиона.

Мужчина оттолкнул лодку от берега и в два шага оказался в середине нее, взявшись за весла.

Первое время они плыли в молчании. Аманда грустно смотрела на темные воды, в которых отражалось серебро полной луны, думая о том, что в это время суток весь подводный мир приходит в движение, и надо быть очень осторожными. Духи рек и низменные подводные существа весьма проказливы и оттого опасны двум ночным путникам. Давным-давно, водные духи вели активную дневную жизнь, но когда легион в тяжелой битве загнал богинь природы в подземелье, низшие волшебные существа, стали прятаться и теперь бодрствовали в основном в темное время суток. Но почему-то в компании этого верзилы девушка чувствовала себя на удивление спокойно. Глядя, как крепкие руки, — между прочим, чистые и гладкие, совсем не похожие на рыбацкие, с подстриженными ногтями, — держат весла, как бугры мышц перекатываются под одеждой при каждом движении, Аманда ощутила странное спокойствие. Если бы он не открывал рот, был идеальным спутником.

Хотя нет. Даже в такой тишине что-то ее беспокоило. Наверное, прежде всего то, что верзила и спускал с нее глаз. Любой бы нервничал, когда кто-то неустанно таращится на тебя. Да еще и совершенно бесстыдно. Мужчина не имеет права так глядеть на женщину. Это неприлично!

— Так, значит, кари помогает бедным сиу?

Они доплыли почти до середины реки, когда он заговорил. Голос его был глубокий, бархатный, хрипловатый.

— Не твое дело, — огрызнулась девушка и поглядела в сторону. — Твоя забота — грести, вот и занимайся.

— И тем не менее вы знатная особа, но решили помочь люду. Зачем?

— Глядя на тебя, я уже жалею о содеянном! Шевели руками, а не болтай, а иначе от моей помощи не будет пользы.

Она глянула на спутника таким уничтожающим взглядом, которым пронзала слишком зазнавшихся кавалеров. Но на мужчину это совсем не подействовало, и он продолжил свой монолог:

— Должна быть очень серьезная причина, чтобы молоденькая девушка, одна посреди ночи, надумала плыть на другой берег…в деревню…, чтобы передать послание…

Последние слова он произносил, как бы рассуждая, вопросительно поглядывая на нее и пытаясь по лицу девушки понять, прав ли он. Аманда была напугана тем, что он мог угадать ее имя, и не заметила подвоха в интонации.

— Я же не виновата, что не нашлось среди вас смельчаков, решивших лично поговорить с гусляром Самюэлом.

Казалось, мужчина никак не отреагировал на ее слова, и лишь внезапно дрогнувшая бровь на его лице указала, что он ее услышал.

— Ага. А вы, значит, решились?

Аманда молчала, и мужчина продолжил свои рассуждения:

— Интересно, почему? Сыграла романтическая натура? Захотелось приключений? Подумали, что война — это весело и решили поиграть в шпионские игры? О, как это похоже на юных особ, скучающих в своих имениях и не имеющих возможности видеть мир дальше спиц для вязания.

Девушка скрипнула зубами. Как этому олуху удалось раскусить ее? То, что не видели даже ее братья, то, что не замечал никто, то, в чем Аманда не желала признаться самой себе. Ей действительно было невероятно обидно и тоскливо, что в их мире женщине отдается место лишь за спиной мужа. Неважно кто ты: дочь лорда или крестьянина, твоя жизнь изначально обречена быть скучной и монотонной. И пока мужчины проводят свою молодость в боях или на балах, женщины должны томиться в крохотных покоях, развлекая себя лишь тем, что обсуждать сплетни данных мест.

А душа Аманды жаждала приключений. Ей хотелось нестись против ветра на вороном коне со шпагой в руке навстречу неприятелю, вести деловые переговоры, лечить людей, заниматься наукой, — в общем, делать все, что было строго запрещено женщине. А разразившийся в государстве бунт дал ей возможность хоть немного быть полезной своей родине.

Но как этот деревенский болван смог понять то, с чем сама Аманда ни за что бы не согласилась? Она так разозлилась и обиделась, что захотела дать выскочке хорошую затрещину.

— Немедленно прикрой свой рот! — прошипела девушка. — Как ты смеешь меня осуждать, ничего не зная обо мне? Если я прикажу, тебе отрежут язык, и думаю, в твоей деревне порадуются, что ты онемел.

Но провожатого не испугали угрозы девушки, скорее даже позабавили. Он, видя по ее реакции, что попал в точку, стал давить:

— Какая кровожадная кари. Ах, бедняжка, наверное, в тех приключенческих романах, что вы зачитывались до утра, не рассказывалось, что приключения — это еще и огромный риск. Что, гуляя по ночам, можно встретиться с разбойниками и головорезами? Что даже, казалось, невинный спутник, может быть смертельно опасен?

При этом он слегка наклонился к девушке, затмевая своим широким торсом всю видимость. Мужчина перестал грести, ухватился руками за края лодки и стал медленно напирать на девушку. Он будто бы специально хотел ее напугать, и ему это удалось. Отпрянув назад, Аманда невольно взглянула на реку. Они уже пересекли ее бОльшую часть, к тому же в такой темноте она совсем не видела, где они находятся, и вернуться домой вплавь ей не удастся. Если этот негодяй сейчас нападет на нее, у девушки не будет возможности спастись. И почему ей не сиделось дома?

— Не смей ко мне приближаться! — вскрикнула она. — Мой отец — хозяин этих мест, и если со мной что-нибудь случится, тебя колесуют, а перед этим обольют смолой и подожгут!

Видимо, запугивание подействовало на незнакомца, так как он снова сел на свое место, но не принялся снова грести, а задумчиво глядел на Аманду, потирая подбородок.

— Так, значит, отец? — медленно произнес он, и Аманда побледнела, понимая, что раскрыла себя.

— Как интересно, — меж тем продолжал рыбак. — А я почему-то думал, когда упомянули про поместье, что вы одна из гостей в доме генерала Шоу. А выходит, вы его дочь.

Лицо Аманды стало настолько белым, словно его натерли известняком, что теперь ее легко можно было вычислить в кромешной тьме. Хотя кое-кому уже удалось это сделать. Да еще и такому болтуну. Девушка почувствовала легкое головокружение.

Но незнакомец будто не видел, как оторопела Аманда, и продолжать рассуждать вслух:

— Странно-странно. Мне говорили, что дочери Ангуса Шоу — писаные красавицы, но никто не упоминал, что у одной из них кривой нос.

Слова мужчины тут же привели ее в чувство. Выпучив глаза, она уставилась на мужчину, а ее рука непроизвольно потянулась к носу. Но, увидев на его лице ухмылку, Аманда чуть не вскочила с места, чтобы броситься на него с кулаками.

— Да как смеешь потешаться надо мной ты, презренный смерд?! Да мой отец от тебя живого места не оставит! Но перед тем как, умрешь, ты будешь страдать в муках…

— Да-да, ведь меня колесуют, обольют кипящей смолой…и что там еще?

— И повесят!

— Угу. — Он кивнул. — А что генерал сделает с вами, когда узнает, что его дочь помогает сиу?

Аманду словно внутри все обожгло. Колючий липкий страх пробежал по позвоночнику и ударил в голову. Все ясно, этот болтун решил ее шантажировать. Ее мозг тут же услужливо нарисовал картину, как отца хватает удар из-за измены дочери.

— Ты не посмеешь, — сглотнув тяжелый комок в горле, прошептала она. — Если ты только попробуешь, я лично убью тебя.

— Я уже успел узнать, насколько вы жестоки и безжалостны, кари. Но не думаю, что вам это удастся сделать, — равнодушно проговорил он. — Поэтому, думаю, стоит принять мои условия.

Аманда сжала дрожащие руки в кулаки. И хотя от проказливого ветра в весеннюю ночь на реке, проникающего под накидку, пробирало до костей, сейчас девушку трясло вовсе не от холода. Она постаралась собраться с мыслями. Ее братья были хорошими учителями, а она — прилежной ученицей, поэтому Аманда надолго запомнила слова Джерома: если у тебя не припрятан кинжал в сапоге, соглашайся на переговоры.

— Чего ты хочешь? — выдавила она.

Аманда ожидала, что рыбак потребует золота или серебра, или на худой конец попросит новую лодку. Но тот очередной раз ее удивил, бесстрастно пожав плечами и ответив:

— Обещаю, что забуду о нашем сегодняшнем приключении, если ты расскажешь, зачем собираешься к гусляру Самюэлу?

— А разве тебя не посвятили в курс дела твои товарищи? — удивилась Аманда.

— Видишь ли, в нашей работе существует негласное правило не распространяться и ни о чем не спрашивать. А я невероятно любопытен.

Аманда понимающе кивнула. Как же, как же. Просто такому трепачу не доверяют даже собратья. Девушка сама не была уверена, что он сумеет сдержать ее тайну за зубами. Но выбора у нее все равно не было. Аманда постаралась понять, где они сейчас находятся. Увы, из-за кромешной тьмы, освещаемой лишь полной луной, это едва ли удалось. Но ей необходимо добраться до берега. Она даст свое согласие говоруну. В конце концов, он тоже сиу, хотя, весьма бестолковый, а оказавшись в деревне, попросит гусляра найти ей другого переправщика. А верзила пусть потом попробует доказать, что та девушка, которая плыла с ним сегодня, была Аманда Шоу.

— Ну, хорошо, — согласилась она. — Я удовлетворю твое любопытство. Завтра на соловых горах состоится набор рекрутов в армию сиу на востоке, и я спешу рассказать об этом Самюэлю, чтобы он подготовил своих ребят.

Казалось, ее слова весьма удивили провожатого. Он долго глядел на Аманду невидящим взглядом, обдумывая все, что она сказала. Девушка даже испугалась такой странной реакции мужчины.

— Ясно, — не сразу отозвался он, а потому вдруг скинул капюшон с головы и стал развязывать узел накидки под горлом.

Аманда оцепенела. Рыбак оказался на редкость красивым. Он имел густые до плеч черные волосы, в которых проглядывались рыжие пряди, резкие черты лица: прямой нос, квадратную челюсть, большие глаза и изящные изгибы бровей. Мужчина выглядел моложе, чем первоначально предположила Аманда. Его внешность взволновала девушку, притягивала, удивила. В голове Аманды невольно возник образ Ирвина. Он тоже был красивым мужчиной, но его внешность была ненавязчивой, милой, трогательной. А нынешний спутник девушки выглядел дерзко, вызывающе, грубо. От него сквозило холодной опасностью, которую Аманда сейчас остро ощущала.

Девушка находилась в таком оцепенении, что не сразу поняла, что мужчина сбросил накидку и принялся расстегивать пуговицы на своей рубашке.

— Что-то жарковато стало, — пояснил он в ответ на округлившиеся глаза спутницы.

Жарковато?! Да у Аманды зуб на зуб не попадал от холода. Она с замиранием сердца следила, как проворные пальцы расстегивают белоснежную рубашку, — довольно новую, дорогую и чистую — совсем не похожую на одежду рыбака. И только когда перед ее взором предстал обнаженный торс мужчины, Аманда вышла из оцепенения и взвизгнула.

— Эй, что ты делаешь?!

— Раздеваюсь, — спокойно ответил мужчина.

Девушка вмиг стала пунцовой, душу сковали ледяные тески страха. О, боги, он собирается изнасиловать ее!

— Нне смей! Я убью тебя, — еле выдавила Аманда, тяжело дыша.

— Не волнуйся, кари. Я лишь хочу немного поплавать.

Поплавать?! Да он, видно, рехнулся!

Мужчина встал и сделал шаг в сторону девушки. Она, громко закричав, прикрыла голову руками. Лодка зашаталась, послышался плеск, Аманда открыла глаза и увидела, что сидит в судне совсем одна. Вскочив с места, она глянула за борта и изумленно уставилась на темные круги на воде. А он что в самом деле прыгнул в реку?

— Эй! — крикнула Аманда. — Где ты?!

Но ничего не услышала в ответ. Девушка стала лихорадочно вглядываться в темные воды реки, надеясь увидеть волосы или голову. Она выкрутила весло из уключины и быстро провела им вдоль бортов лодки.

Утонул! Болван утоп.

Угораздило же ее связаться с юродивым. И что теперь ей делать? Как добраться до того берега в такой кромешной тьме? А обратно как вернуться? От досады Аманда ударила веслом по воде, оно выскользнуло из ее рук и ушло в реку вслед за утопленником.

Взвыв от гнева и отчаяния, девушка упала на колени, едва не заплакав. Дома, наверное, ее уже ищут, Самюэль так и не получит ее послание, а завтра ее найдут другие рыбаки, продрогшую и усталую, а в поместье придется объяснять, где она пропадала.

Внезапно девушка почувствовала, что лодка стала медленно раскачиваться. Обрадовавшись, что рыбак выжил, она выглянула на борт и столкнулась с улыбающейся синей рожицей. И еще с одной, и еще, и еще. Вцепившись крючковатыми ручонками с перепонками между пальцев, на нее глядела целая стайка любопытных существ с выпученными желтыми глазами.

Перетимы!

Аманда, взвизгнув, отскочила и села на дно лодки. Перетимы были низшими речными духами, вроде бы безвредными, но сильно шаловливыми. Они часто ради забавы могли раскачивать лодки рыбакам, рвать сети, выпуская на волю рыбу, воровать улов, пугать, ухая и ахая в темноте. И, кажется, сейчас перетимы решили подурачиться.

Издав пронзительные звуки, очень напоминавшие разговор дельфинов, духи вцепились в края лодки и стали качать ее из стороны в сторону.

— Чтобы вам руки оторвало, безмозглые твари! — прокричала Аманда, встала на ноги и попыталась отогнать существ.

Но не тут-то было. Своими действиями девушка только раззадорила перетимов. Те сильнее вцепились в лодку, угрожая перевернуть ее.

Тогда Аманда раскрутила оставшееся весло и стала молотить им по синим косматым головкам духов.

— Сгинь! Уйди! Пошел прочь!

Она крутилась то в одну, то в другую сторону, стараясь ударить как можно больше перетимов. Но те вцепились в весло и потянули на себя. Аманда не удержалась на ногах и упала за борт.

Оказавшись в ледяной воде, первое, что испытала девушка, был шок. Шерстяная накидка моментально намокла и стала тянуть на дно. Аманда вцепилась руками в веревки, пытаясь их развязать. Перетимы, что устроили такой балаган, тут же исчезли, не желая помогать девушке. С трудом развязав веревки, Аманде удалось сбросить накидку. Девушка вынырнула из воды и впилась руками в край лодки, но выбраться ей не удалось. Потянувшись, она опрокинула суденышко, и оно накрыло ее с головой. Аманда снова нырнула под воду, проплыла под лодкой и вынырнула на поверхность. Повертев головой в обе стороны, девушка быстро прикинула, в какую сторону плыть, и выбрала другой берег.

Руки и ноги сводило холодом, намокшее платье мешало плыть. Аманда устала слишком быстро, зубы ее стучали, из последних сил она заставляла себя двигаться. Ей даже почудилось, что вдали показались очертания деревни. Только бы добраться, только бы доплыть. А там люди…они помогут.

Но в последний момент тело девушки свело судорогой. Аманда издала тихий хрип и медленно пошла ко дну. Она словно со стороны видела, как над ней смыкается мгла, как темные воды навсегда забирают ее в свой плен.

Девушка была не в состоянии бороться. Ее мозг работал, но тело больше не слушалось его, а сковавший лед призывал подчиниться и заснуть. Аманда закрыла глаза, но внезапно почувствовала толчок. Кто-то подхватил ее и вынес на поверхность. Открыв глаза, девушка стала отчаянно ловить ртом воздух, в то время как нечто на огромной скорости несло ее к берегу. Аманда даже не успела ничего сообразить, как была вытащена из воды и брошена на гальку. Заставив себя двигаться, девушка оперлась на непослушные руки и обернулась. Она увидела кончик изумрудного рыбьего хвоста, который ударил по поверхности и скрылся в реке.

— Богиня водоемов, — прошептала Аманда, еле ворочая синими губами. — Будь ты на стороне сиу, мы бы победили быстрее.

Не в силах больше бороться, девушка упала на камни и потеряла сознание.

Глава 3

Армия сиу никогда не победит, если будут использовать в своих целях глупых девчонок. Видимо, у них тяжелые проблемы с солдатами, раз в бой вступили инфантильные молодые особы.

С диким ревом Йен ударил кулаком по мокрому песку. Он все еще наполовину был в воде, стоя на четвереньках у кромки берега и тяжело дыша после трудного заплыва. С тела стекала вода, волосы прилипли к голове. Ночь только задалась, и холодный весенний ветер пробирал до костей. Но мужчина не чувствовал холода, все его мысли были заняты девчонкой в лодке.

Она, она, опять она! Дочь генерала Шоу! Какая ирония, чтоб ее черти драли!

Шесть лет он искал ее глаза повсюду, в стольких красавицах старался угадать ее. А та девчонка с восточного причала оказалась самой неприкасаемой кари в Корке. И если бы только это. Лишь боги знают, что испытал Йен, когда увидел ее сегодня на берегу. Мятежница, бунтарка, изменница! Из-за нее он провалил свое первое дело. Дядя Алан до сих пор не может поверить, что Йен тогда просто опоздал. Из-за нее он еле восстановил свое имя, как проклятый пахал все это время, доказывая, что он профессионал.

И вот, когда удача теперь на его стороне, когда фамилия Макинтош во всем Корке означает преданность делу, талант и высшее мастерство, он опять встречает ее. И опять, черт ее дери, готов пожертвовать всем, чтобы скрыть ее причастность к этому делу! Девчонке стоит задать хорошую трепку, она заслуживает пятнадцать, нет двадцать, ударов плетью и домашнее заточение на месяц. Может, такое наказание выбьет дурь из ее пустой головки. Но это не его забота, в конце концов, Йен — ей не муж. И слава богам, между прочим. Не хватало ему еще проблем на свою голову, а жизнь с этой безмозглой пронырой предполагает множество бед. Чего только один ее острый язычок стоит.

Но нет. Пусть теперь папочка разбирается с ней. Йен в этом больше не участвует.

Додуматься только помогать сиу! Да как ей такое в голову пришло? Да еще отправиться посреди ночи одной на другой берег. И где, скажите, пожалуйста, ее предыдущие сопровождающие? Погибли во время очередной проказы? А она, видимо, собралась за ними.

Ничего, пусть посидит в лодке до утра. Даже имея весла она, никуда не двинется с места в такой темноте. А утром рыбаки найдут ее уставшую, зато чересчур покорную, а дальше дело рук генерала Шоу, как наказывать распоясавшуюся дочурку. Мужчина не сомневается, что плутовка отвертится, наплетет слезливую историю для папочки. Парень слышал, что генерал даже дышать на своих дочерей боится.

Между прочим, Йен даже оказал ей услугу. Он же не выдал ее властям (опять!). Придется соврать, что узнал о наборе рекрутов, подслушав разговоры в таверне. Хотя в это едва ли поверят. Сиу в последнее время конспирируются очень хорошо…, хотя нет, совсем плохо, если посылают на задание какую-то дурочку.

Нужно срочно сообщить Патрику все, что он узнал. Встав на ватные ноги, Йен медленно побрел вдоль кромки реки туда, где он оставил своего скакуна. Он занимался шпионской службой без малого шесть лет. То, что в поместье генерала Шоу затевается нечто серьезное, ему и Патрику Маллоу — младшему компаньону сыскной конторы Макинтошей, было известно задолго до сегодняшних событий. Но что и где им предстояло узнать.

Увы, даже под самым носом видавшего виды вояки происходили волнения. Гвардейцы города давно шерстили леса, поля и горы на территории, принадлежавшей Шоу, но ничего не могли отыскать. Треклятые сиу за годы борьбы научились прятаться. Они прикидывались мирными жителями, не желавшими воевать, а сами носили кинжалы за пазухой, наточенные на лордов.

Йен так стиснул зубы, что они заскрипели. Ну, как эти глупцы не могут понять, что их борьба изначально проиграна? Им не хватит сил одолеть высший легион. Даже если у совета магов погибнет вся армия, они легко уничтожат этот мир своей волшебной силой. Стоит ли противиться? Нужно смириться и принять ту жизнь, что дана тебе от рождения.

Он правильно поступил, когда, отправив рыбака в нокаут и затащив в ближайшие кусты, занял его место. Мужчина давно рыскал в этих местах, и его чутье следопыта вот уже в который раз не подвело. Йен был уверен — этой ночью произойдет что-то существенное, и когда заметил старую лодку недалеко от таверны, догадался, что рыбак кого-то ждет. Но он никак не предполагал, что этим кем-то окажется юная дева из его снов. Он зло тряхнул головой, стараясь, словно от дурмана, избавиться от мыслей о дочери генерала.

Верный гнедой Меверик ожидал хозяина на том же месте, что он его оставил, — а именно, на поляне возле лесного гребня. Йену даже не нужно было его привязывать.

— Что случилось, хозяин? Ты чего такой кислый? Не удалось выяснить то, что нужно? — конь поднял голову, глядя на Йена.

— Наоборот, Меверик. — Мужчина нежно провел рукой по загривку и мгновенно забрался в седло скакуну. — Как раз с делами у нас полный порядок, проблемы у меня с женщинами.

— Эх, — вздохнул жеребец. — У всех с ними проблемы. Я тут все никак не могу очаровать одну кобылицу…

Йен усмехнулся и потрепал Меверика за ушами.

— Ладно, живо в контору. Появилась срочная информация.

Алан Макинтош расхаживал по комнате взад-вперед, искоса поглядывал на племянника. С годами он сильнее напоминал ему покойного брата и этим все больше раздражал. И характер у парня тоже отцовский, слишком въедливый, что, кстати, не мешает ему периодами совершать оплошности.

Рядом стоял его напарник, Патрик Маллоу, на работе которого в их компании настоял сам Йен. Лично Алан не желал делить свою контору еще с кем-то, слишком многим он пожертвовал, чтобы прибрать ее к рукам. Но племянник давно уже все уши прожужжал ему тем, что им нужен еще один сотрудник. Вот и брал бы наемного работника! Но нет, парень подобрал подобного ему амбициозного мальчишку, и теперь эти двое в буквальном смысле теснят Алана, а он этого не любит. Так было, когда конторой руководил его старший брат Артур. Тот тоже любил совать свой нос, куда ему не следует. Но теперь брат мертв, и ничто не может умалить власть Алана Макинтоша.

— Что значит «им удалось скрыться»? — пробасил мужчина и вперил свой зоркий взгляд черных как ночь глаз в Патрика.

Тот немного замялся. Этот двадцатипятилетний молодой человек, среднего роста с серыми глазами и темно-каштановыми волосами, еще не до конца привык к зычному голосу начальника и чуть не дрогнул.

— Когда мы прибыли на место, — пояснил он, — этих сиу словно след простыл. Определенно их кто-то предупредил.

— Предупредил! — вскрикнул Алан и гневно ударил кулаком по столу, да так, что чуть не пробил в нем дыру. Все в роду Макинтошей отличались крупными размерами, и он не был исключением. Алан имел могучий стан, широкие плечи и крепкие руки. Сколько его помнил Йен, Алан всегда носил густую бороду, почти полностью скрывающую его лицо. И лишь кустистые брови, да ястребиный взгляд угольных глаз сразу обращали на себя внимание.

— Кто их мог предупредить, если это дело было засекречено?!

Алан Макинтош просто скрежетал от гнева. По его категоричному мнению, исход любой операции мог иметь только два вида: победа или полное поражение. То, что сейчас они смогли без особого ущерба получить нужную информацию о сборе рекрутов на соловых горах, и факт, подтвердивший наличие сиу среди жителей земель Шоу, начальник разведывательной конторы считал провалом, так как гвардейцы Корка, прибывшие на место по их наводке, никого не обнаружили.

— Это неудивительно, дядя. — Йен сделал шаг вперед, слегка прикрывая плечом Патрика, еще не привыкшего к гневным выпадам Алана. А вот он, сталкивавшийся с ними с детства, спокойно относился к свирепствованию своего ближайшего родственника. — Городские гвардейцы уже месяц рыскают в этих местах. Жители стали осторожны. Сиу — далеко не дураки, их становится все тяжелее поймать.

Алан просто прошил племянника уничтожающим взглядом, но Йен был не из робкого десятка и выдержал суровый взгляд дяди.

— Не дураки, говоришь, — прошипел мужчина. — А как назвать тех, кто надумал идти против власти? Ну, ничего, скоро высшие лорды расправятся с этими кретинами. Хотел бы я поприсутствовать при этом.

Впервые с самого утра на лице Алана появилось нечто напоминающее тень улыбки. Патрик от удивления разинул рот. Ему, вообще, в первый раз удалось лицезреть, как его начальник ухмыляется, пусть и довольно зло. Йен мог его понять. Пусть дядя и был чересчур вспыльчив и жесток, но Макинтоши всегда исключительно преданно служили своему правительству, и Алан не был исключением.

Он скосил взгляд на племянника.

— А ты уверен, что информация верная? Что источник не соврал?

Мысли Йена в это утро вот уже в который раз вернулись к белокурой красавице, что сейчас должна быть уже дома, в окружении любящих людей. Ему пришлось сдержать себя, чтобы не ухмыльнуться, но все же до конца этого сделать не удалось, так как дядя сразу все заметил:

— А чего это ты скалишься? Уж не грудастая ли девчонка из таверны стала твоим осведомителем?

Йен еле скрыл раздражение. Ему не нравилось, что в последнее время Алан стал много времени уделять личной жизни племянника, словно боялся чего-то.

— Информация была точная, — сухо ответил он.

— Когда мы явились на место, то нашли следы нахождения там небольшой группы людей, — подтвердил Патрик. — Они явно уходили в спешном порядке, так как не успели ничего скрыть. Их определенно предупредили.

Алан заскрежетал зубами. Он давно подозревал, что среди сасенаров Корка завелся «крот», но когда он выяснит, кто это, — а Алан обязательно это выяснит, — он лично расправится с мерзавцем. И тогда, наконец, легион заметит его. Но сейчас, когда они буквально провалили дело, совет города по головке их не погладит, и от этого дурное настроение мужчины только ухудшилось.

— Я давно хотел тебя спросить, — проговорил Патрик, когда они на пару с Йеном вышли из нового каменного здания с табличкой «Детективная контора Макинтошей. Сыск и разведка» в направлении своих лошадей. — Почему после гибели твоего отца, именно карик Макинтош, а не ты стал владельцем общего дела? Ведь контора принадлежала твоему отцу, а Алан был лишь компаньоном.

Йен запрыгнул на Меверика и равнодушно пожал плечами. Он сам в прошлом много раз задавался этим вопросом. Почему его прозорливый, предусмотрительный родитель, который все всегда продумывал наперед, вдруг не оставил завещания? Но все это было давно, и сейчас уже не имело смысла ворошить прошлое.

— Если не оставлено завещания, по праву наследования Глин-Гудвика все имущество Артура, в том числе его дело, перешло в руки дяди Алана. — Мужчина печально улыбнулся. — Мой отец не собирался умирать в возрасте пятидесяти трех лет, и никто из нас не полагал, что у него вдруг закружится голова, когда он будет спускаться с лестницы. Но когда я его нашел совсем одного, лежавшего на полу в нашем доме, было слишком поздно.

Глаза мужчины затуманились при воспоминании об этом горестном событии. Патрик сочувствующе кивнул.

— Куда ты сейчас? Домой? — спросил напарник и удивленно заметил, как живо загорелись глаза Йена.

— Нет. — Мужчина слегка улыбнулся. — Нужно еще кое-что проверить.

Аманда пошевелила замершими, испачканными в мокром песке пальцами и издала протяжный стон. Она медленно пробудилась от беспокойного сна и обнаружила, что лежит не в своей мягкой кровати, а на холодном берегу реки. Девушка нахмурилась, вспоминая события прошлой ночи, и испуганно ахнула.

Боги, в какую передрягу она угодила! Дома ее, наверное, уже с огнем ищут.

Аманда встала на четвереньки и огляделась. Во всей округе не было видно ни одной даже самой захудалой лодчонки, а значит, ей не на чем добраться до того берега. Нужно срочно идти в деревню, найти гусляра Самюэла, все ему объяснить и просить о помощи. Если она обратится к кому-то другому, ее тайна не проживет и часа. Злые языки обязательно донесут ее отцу, что его дочь была найдена на территории соседних земель.

Аманда с трудом встала на непослушные ноги и закашляла. В горле першило, зубы стучали, намокшее платье не высохло, и оттого тело била дрожь. Девушка вынула несколько оставшихся после долгого заплыва шпилек из прически, и золотые локоны рассыпались по плечам.

Нужно срочно добраться до деревни, но в какую сторону идти? Аманда огляделась. Она совсем не узнавала этих мест. Видимо, сильное течение горной реки на пару с богиней водоемов унесли ее далеко за пределы соседнего поместья. Девушка еле устояла на ногах от страха. Она лихорадочно стала думать, в какую сторону ей идти. Уже уверенная, что дома ее ждет хороший нагоняй и гонимая единственным желанием вернуться домой, Аманда быстрым шагом направилась вдоль берега против течения реки.

Но далеко уйти ей не удалось. Непредсказуемая весна Глин-Гудвика тут же дала о себе знать. Не прошло и десяти минут, как речной туман рассеялся, из-за облаков выглянуло солнце и стало палить с такой силой, что не только отогрело озябшую Аманду и высушило ее платье, но и напомнило, что девушка очень хочет пить. А спустя двадцать минут беспрерывной ходьбы Аманда уже еле перебирала ногами и тяжело дышала от мучительной жажды.

Девушка вытерла струившийся пот со лба и попыталась по солнцу определить, который сейчас час. Однозначно поздно во всех смыслах: в доме слуги уже встали, а значит, скоро обнаружат, что ее нет в спальне, а рыбаки давно уже вышли на промысел, соответственно, ее некому будет переправить на противоположный берег.

Когда Аманда уже совсем отчаялась, в вареве, словно в дурмане, она увидела вдалеке огромную темную гору, движущуюся на нее с немыслимой скоростью. Вытерев влажные глаза и прищурившись от солнца, девушка поняла, что это вовсе не гора, а всадник, мчавшийся в ее сторону на гигантском коне, поднимавшем под своими копытами комки мокрой земли.

Казалось бы, в той ситуации, что оказалась Аманда, ничего страшнее быть уже не может, но почему-то девушку очень смутил этот всадник, смутил и напугал. Даже издали от него исходили опасная энергия и сила, заставляющие замереть на месте. И чем ближе к ней становился всадник, тем страшеннее было девушке.

А потом она узнала его. Это был тот самый переправщик, что бросил ее сегодня ночью одну в лодке посреди реки. Аманда оторопела. Какого черта ему от нее понадобилось?! И где он раздобыл такую хорошую лошадь? То есть коня. Явно дорогого белогривого ширококостного скакуна породы валовых. Да какая разница! Опомнившись, она развернулась и бросилась прочь, в обратную сторону, туда, откуда шла, туда, куда ей не было нужно, только бы подальше от него.

Но совершить побег ей не удалось — тут же крепкие руки подняли ее с земли и усадили на коня. Девушка оказалась в седле, прижатая спиной к широкой груди. Аманда защищалась, как могла: она кусалась, лягала обидчика ногами, пыталась исцарапать ему лицо, бранила мужчину, на чем свет стоит — все было без толку. Негодяй не только легко уворачивался от ее быстрых ударов, но еще и умудрялся управлять скакуном. Он проворно развернул своего коня, и белобокий скакун быстрой рысью направился обратно, откуда они приехали.

— Отпусти меня, мерзавец! — завопила Аманда, нацелившись кулаком в правую скулу мужчины. Но тот вовремя отклонился, и рука девушки ушла в сторону. — Как ты смеешь прикасаться ко мне, ублюдок?! Я убью тебя! Превращу в кровавое месиво, выколю глаза, вырву язык.

Половинка рта всадника медленно поползла вверх.

— Я уже успел убедиться в вашей кровожадности, кари. Но боюсь, сегодня ваша жестокость совершенно бесполезна.

Аманда зарделась и зашипела от злости:

— Ты хоть понимаешь, с кем имеешь дело? И что тебе будет за то, что ты похитил меня?

— Конечно, понимаю. Ты дочь генерала Шоу, об этом, кари, ты сама мне рассказала ночью, — ровно ответил Йен, чем взбесил Аманду еще сильнее. — А вот по поводу второго вопроса…, — он почесал щетинистый подбородок, словно раздумывая. — Здесь меня больше волнует твоя судьба, кари, ведь я вовсе не похищаю тебя, а собираюсь лишь доставить назад к отцу.

Аманда окаменела и вытянулась в струнку.

— Зачем тебе это? Хочешь получить за меня выкуп? Так дело не пойдет. Вчера мы договорились, что ты оставишь меня в покое, если я расскажу тебе правду.

— Ну, в обще-то, мы договаривались, что я ничего не скажу о вашей повстанческой деятельности, а вовсе не оставлю вас, особенно когда вы во мне так сильно нуждаетесь. — В его голосе явно слышались саркастические нотки, которые окончательно вывели Аманду из себя.

— Ах ты, негодяй, болван, чертов увалень!

Девушка стала отчаянно молотить Йена, так, что ему уже не удалось увернуться от ее крепких кулачков. Она крутилась в седле словно волчок, и ему едва давалось удержать ее, чтобы дуреха не свалилась с коня. В ход пошли ноги, Аманда так яростно ударила Йена по колену, причем угодив в старую рану, полученную во время одной операции три года тому назад, причинив мужчине адскую боль. Он взвыл и отпустил поводья. Девушка соскользнула с седла, завизжала, и вместе с Йеном они рухнули на землю, покатившись по берегу.

В итоге Аманда оказалась спиной на прохладной земле, Йен упал на нее сверху, оба были перепачканы в мокром песке и иле, сердитые и тяжело дышали.

— Боги, что ты вытворяешь, женщина?! — рассвирепел мужчина. — Ты чуть не угробила нас обоих.

— Плевать я хотела на твою жизнь, тупой пройдоха! — огрызнулась Аманда.

— Это я уже понял, — парировал Йен. — Только мне не плавать на твою!

— С какой это стати?! Желаешь заграбастать побольше деньжат за меня?

— Не нужны мне твои деньги, глупая ведьма! Но если ты сейчас же не заткнешься, то я очень сильно пожалею, что решил тебе помочь!

— Можешь засунуть свою помощь в свой волосатый зад!

— О-о-о, кари, да вы ругаетесь не лучше грузчиков в порту Корка. Вот папочка будет удивлен.

Аманда сморщила носик и зашипела.

— Не шипи, змея, — ответил Йен.

Их взгляды перекрестились. Сердитый взгляд встретился с мятежным. Взаимная перепалка ненадолго прекратилась, оба уже разглядывали друг друга со смешанными чувствами. Аманда вдруг остро ощутила на себе мужчину, причем мужчину сильного, брутального и…вкусно пахнущего. От него исходил запах мускуса, реки и чего-то еще, что Аманда пока не могла понять. Мужчина, видимо, испытал нечто подобное, так как слегка приподнялся и внимательно рассматривал лицо девушки.

— Как тебя зовут? — неожиданно спросил он, и дурман рассеялся.

Аманда испуганно округлила глаза, согнула ногу в колене и ударила Йена в пах. Он взвыл и согнулся пополам. Девушка выскользнула из-под него, встала на ноги и взобралась на коня, который стоял возле них в паре шагов. Она ударила скакуна по бокам и прокричала:

— Но-о-о!

Конь не двинулся с места. Ей показалось или он усмехнулся? Конь!

Аманда искоса глянула на всадника, который еще корчился в муках, стоя на четвереньках, и дернула удила.

— Ну же, старый мерин! Пошел! Пошел!

Скакун и ухом не повел.

Разозлившись, Аманда со всей силы хлопнула его ладонью по крупу. Конь взбрыкнул и скинул девушку из седла. С криком Аманда угодила лицом в кучу рыбьих потрохов, оставленную кем-то на берегу, видимо, желавшим приготовить суп из рыбы. Ругаясь и отплевываясь, девушка услышала смешок, повернула голову и встретилась с глумливым взглядом Йена.

— Молодец, Меверик, — мужчина встал и погладил коня по ребристому боку. — Никогда не сомневался в твоей преданности.

— Ну чего ты ко мне прицепился? — почти взывала Аманда, поднималась и отчаянно пытаясь стереть с лица рыбьи внутренности. — Что тебе от меня надо?!

Йен по-мальчишески пожал плечами.

— Кажется, я уже говорил об этом — отправить тебя домой к любящему папочке.

— Я не хочу возвращаться с тобой!

— После того, что ты тут устроила, меня меньше всего интересуют твои прихоти. Главным моим желанием является отшлепать тебя по тощему заду.

Аманда побагровела.

— Да как ты смеешь, презренный рыбак? Я твоя хозяйка, поэтому знай свое место. "И мой зад вовсе не тощий!"

Йен скрестил руки на груди, уставший от долгих препирательств.

— Послушай, кари, — вздохнул мужчина, — можешь, упираться, сколько хочешь, но я доставлю тебя в поместье, даже если придется скрутить, заткнуть рот кляпом, посадить в мешок и вести домой, перекинув через седло коня.

Аманда заскрипела зубами, представив себе картину, обрисованную Йеном. А вот сам мужчина довольно улыбнулся от такой перспективы. Бедный ее будущий муж! Ему в жены достанется редкостная змея с языком ядовитее, чем у желтобрюхих гаргуль.

— Да как…

— Понял-понял, — перебил ее Йен, не желая больше слушать отборной брани. — Презренный раб, не мое это собачье дело, а меня следует четвертовать и подвесить на сук за чресла.

Аманда в сердцах топнула ногой, но только вызвала смех со стороны своего визави.

— До чего же ты упрям!

— А вы слишком высокомерны для подсобников сиу. Разве не лозунгом мятежников является "равенство и свобода"? Так почему вы все время демонстрируете силу своего положения?

У Аманды от стыда покраснели уши. В самом деле с переправщиком она вела совсем неподобающе. Что делать, если он просто выводил ее из себя?

— Вы сами во всем виноваты, — попыталась оправдаться девушка. — Зачем вы бросили меня одну в лодке?!

— Так я и знал, вы просто соскучились по мне, — игриво ответил Йен. — Ну, так бы сразу и сказали, и нечего было неудачно мстить.

— Ничего я тебе не мстила, болван ты эдакий! — ее голос сочился раздражением. — Просто из-за тебя я не успела к гусляру, а он не предупредил остальных. Получается, добрая половина рекрутов так и не пришли на сборы. И все это по вашей вине!

В Аманде вновь проснулся борец за справедливость, и она решила вылить на обидчика весь свой гнев. Ведь, в конце концов, из-за него она сейчас оказалась здесь.

— Какой же вы сиу, раз бросили своих товарищей на произвол судьбы из-за глупого желания искупаться ночью? Я думала, вы утонули! В итоге сама чуть не пошла ко дну из-за проказ перетимов. Но все мучения были зря, так как в итоге мы не помогли своему народу. Слышишь ты, недоросль? Не помогли!

До Аманды самой дошел смысл ее слов. Еще полчаса назад, она, напуганная разоблачением, совсем не думала, как повлиял тот факт, что она не сообщила информацию нужным людям, на успех в пополнении армии сиу. А теперь ее охватило позднее раскаяние. Она провалила дело, не выполнила свои обязанности, ей не хватило упорства, сил и смелости. Как бы ее братья отреагировали, узнав, что Аманда не оправдала возложенных на нее надежд? И все по вине этого остолопа!

— Какой же ты сиу, — с запалом повторила девушка, — если из-за тебя гибнут твои соратники?! Знаешь, сколько по твоей милости сегодня невинных людей ляжет на поле боя, так как им не хватит подмоги? Это сасенары не желают сил, а высший легион не щадит своих людей, так как на их место придут сильные, бравые мужчины, а ряды сиу пополняют мальчики, старики и калеки!

Ком встал поперек горла, не давая Аманде говорить, слезы брызнули из глаз, и девушка еле сдержалась, чтобы не разреветься перед мужчиной. Но, кажется, ей удалось пробить каменную броню этого верзилы, так как тот смотрел на нее со смесью удивления и смущения.

— Я и представить не мог, — прохрипел он, — что такой знатной особе, как вы, важна судьба ее вассалов.

— Они не вассалы, а такие же люди, как мы! — с запалом заявила Аманда. — Свободные по праву рождения.

Йен поморщился. И как в такой умной головке могла зародиться подобная ерунда?

— Я, может, сделал тебе одолжение, — нерешительно произнес он, — не дав добраться до нужного места. Не следует тебе влезать в это дело. Политика — не дамский клуб.

Аманда почувствовала, словно ее обухом по голове ударили. Она уже устала слышать это. Еще куда ни шло, если подобную чушь произносили ее братья, любящие и заботившиеся о ней. Но уж никак не этот гигант-простофиля. Подобного девушка не потерпит.

— Еще раз повторяю: это не твое дело, чем мне заниматься, — проскрежетала Аманда. Ее глаза метали молнии. — Позаботься лучше о своей шкуре. В деревне тебя не похвалят за проваленную операцию.

Йен вздохнул.

— Не переживай, — досадливо сказал мужчина. — Кто-то успел известить гусляра, так как рекруты в итоге собрались в горах, а также успели вовремя улизнуть от гвардейцев.

Аманда замерла, мигнула, нахмурилась, затем, наоборот, округлила глаза и отрыла рот.

— Ты вовсе не сиу, — догадалась она. — Ты шпион сасенаров!

Девушка почувствовала, как кровь ударила ей в голову. Что же она натворила? Не только провалила операцию, но и сдала своих людей. У Аманды сердце сжалось от стыда и досады.

— Я же говорил — тебе не стоит вмешиваться в это, — видя ее смятение, произнес Йен. — Война — не женское дело. Ты слишком наивна и доверчива.

У девушки все внутри клокотало от гнева.

— Гори ты аду, проклятый сасенар! — она выплюнула последнее слово, будто отраву. Йену показалось, что в устах этой юной особы оно означает "ублюдок".

— Стоит тебе напомнить, кари, — угрюмо парировал мужчина, — что ты тоже сасенар. И не стоит забывать, по крайней мере, до тех пор, пока я не доставлю тебя в поместье.

Аманда покраснела и так сжала кулаки, что ногти больно впились в нежную кожу.

Глава 4

— Мэнди, где ты была?

Не успела девушка войти в свою комнату, как оказалась в крепких объятиях младшей сестры. Оливия бросилась ей на шею, чуть не плача.

Удивительно, но Аманде удалось вернуться домой совсем незамеченной. Может, только пара кухарок увидели ее прокрадывающуюся через задний вход, чумазую и в грязном платье, но не подали виду.

— Что случилось? И чем от тебя так пахнет?

Оливия поморщилась и отступила на шаг назад. Аманда устало потерла лоб.

— Прикажи дворецкому, пусть мне сделают ванну, — ответила она и села на аккуратненький стул рядом с кроватью, обитый бордовым бархатом.

Боги, как же ей сейчас хотелось зажмуриться и поверить, будто все, что произошло с ней сегодня, — всего лишь выдумка. Но нет, все случилось наяву. И ее бесплодная попытка помочь народу Глин-Гудвика в их праведном деле, и встреча со шпионом сесенаров, и их возвращение в поместье. Аманда отчетливо помнила все свои эмоции, когда узнала, что перед ней стоит вовсе не бестолковый обормот, а очень даже умный враг, расчетливый и коварный. Ему так легко удалось ее обдурить, выведать информацию, а саму девушку вывести на чистую воду.

Хоть этот мерзавец и обещал, что ничего не скажет ее отцу о сегодняшних приключениях, если она даст слово больше не участвовать в этом, Аманда едва ли поверила ему. При первой же возможности он не только все расскажет генералу Шоу, но и выдаст его дочь властям. А пока будет держать ее, словно бабочку под колпаком, наслаждаясь ее безнадежностью и отчаянными попытками выбраться.

Осознав, что больше ей не скрыться, Аманда с кислой миной согласилась на его треклятую помощь. Она, прожигая врага уничтожающим взглядом, приняла руку мерзавца, когда тот усадил ее на лошадь. Они ехали вдоль берега в полном молчании, а потом перешли реку вброд. Все это время Аманда держала спину и голову прямо, словно стойкий оловянный солдатик. И хотя она безумно устала и просто мечтала расслабиться и немного вздремнуть в стальных руках мужчины позади нее, девушка отчетливо помнила, что он враг, и не могла позволить себе эту роскошь. Даже когда тот сердито проскрежетал, что ей бы следовало перестать строить из себя железную гордячку и хоть немного отдохнуть в пути, Аманда чопорно повернулась и одарила негодяя таким презрительным взглядом, что навсегда отбила охоту разговаривать с ней в таком тоне. Ну, по крайней мере, она на это надеялась.

Правда, девушка не знала, какие мысли блуждали в голове Йена в тот момент, а иначе вела бы себя скромнее. Лично он тогда изменил свое мнение и уже завидовал ее будущему мужу, который сможет как следует высечь ведьму.

А еще, когда девушка скрылась за дверью особняка, он долго потом стоял за сенью деревьев и молча смотрел в одну точку.

Тяжело вздохнув, Аманда вкратце описала сестре события прошедшей ночи и утра. Узнав о случившемся, Оливия охнула и прикрыла рот рукой.

— Ты хоть понимаешь, во что вляпалась, Мэнди? — испуганно спросила сестра.

— Понимаю, — сухо ответила Аманда.

— Ты хоть догадываешься, что…

— Догадываюсь!

Девушка сердито махнула рукой, не желая слушать наставления младшей сестры. Но почему она всю жизнь должна перед всеми оправдываться? Перед отцом, братьями, сестрами, даже перед этим негодяем шпионом! Это ее жизнь, ее и ничья другая, и она вольна поступать так, как ей вздумается.

Но все же избежать испуганных причитаний и серьезных наставлений ей не удалось. И еще, по крайней мере, полчаса девушка была во власти сестры, читавшей ей нотации.

— Слава богам, папа ничего не узнал, — закончила свою пафосную речь Оливия. — Вчера он был слишком занят гостями, чтобы проведывать тебя с твоей мнимой головной болью, а утром я сказала, чтобы тебя не беспокоили до обеда, поэтому слуги не знают о твоем отсутствии. А затем отца срочно вызвали в Корк.

И Аманда догадывалась зачем. В этом году наконец-то наступил прорыв в войне — армии сиу стали медленно, но верно наступать по всем фронтам, но сасенары не собирались сдаваться. Хотя бедняки боролись отчаянно, лорды и поддерживающие их превышали своей численностью. А больше всего сестры боялись, что их отца вызовут на фронт и что его могут убить. И не кто-нибудь, а собственные вассалы. Те, к которым генерал Шоу всегда очень хорошо относился.

Аманда была уверена, что нет ничего страшнее войны между соотечественниками. Одно дело, когда ты защищаешь свою территорию от враждебного другого мира. Но совсем иная ситуация, когда ты воюешь против родственников, друзей и даже семьи. Сейчас их мир был разделен на два лагеря по разные стороны баррикад, и каждый человек, так или иначе, делал свой выбор, безучастным не мог оставаться никто. Даже если ты не воюешь, как, например, это делали женщины и дети, но так или иначе в душе уже решаешь, на чьей ты стороне.

На западе, где войска сиу под предводительством самого Леланда активно теснили армию сасенаров, им удавалось оккупировать целые города, и люди, находившиеся под властью мятежников в тот момент, охотно переходили на их сторону, хотя до этого были преданными сторонками легиона. Ситуация на востоке была хуже. Эта территория находилась под властью сасенаров, и сломить ситуацию там было сложнее, так как в этих местах проживали в основном лорды. Но и среди них было множество сочувствующих армии Ханлея Леланда. Таких, как Аманда…

Сердце девушки разрывалось, каждый раз, когда к ним в поместье приходили письма. Она боялась получить похоронные известия, причем неважно, с какой стороны оно придет. Друзья девушки, юноши — дети высоких господ, присягнувшие на верность легиону магов, ушли на войну, и Аманда каждый день молила богов сохранить им жизнь. А по другую сторону баррикад были ее братья и другие невинные люди. Девушка была между двух огней, ее душа болела за каждого, кошмары ночью вырисовывали страшные картины, как на поле боя встречаются ее отец и Джером, и один — неважно кто — убивает другого.

Но сердце требовало справедливости, так продолжаться не должно, и все чаще Аманда просила богов в своих молитвах вразумить лордов Глин-Гудвика, принять позицию Леланда. Вместе, объединившись, они могли противостоять легиону.

Но что делать, если маги применят волшебную силу? Пока они этого не делали. Кровожадные мясники! Им нравилось, что ради них проливают кровь верноподданные. Но однажды — а это обязательно случится, ведь на сторону сиу переходит все больше народу — они применят магию, и тогда простым смертным не поздоровится, причем абсолютно всем, неважно, на какой стороне ты находишься.

И вот тогда живая фантазия девушки ярко обрисовывала еще один вариант победы сиу над сасенарами. А именно восстание волшебных существ и духов природы. Пока они держали нейтралитет, но так продолжаться не могло. Аманду возмущало, что эти существа, боги и полубоги, прячут голову в песок как последние трусы. Они обладают достаточной волшебной силой, чтобы противостоять всему легиону, но не решаются это сделать.

Девушка читала из книг, что давным-давно духи имели такие же права, что и представители легиона. Но затем маги потеснили их, случилась битва, и волшебные существа были вынуждены навсегда скрываться в лесах, горах и водоемах, а боги ушли в подземелье. И теперь они не покидают этих мест.

"Кто-то должен уговорить их поднять восстание, — думала Аманда. — Но кто же лучше может им все объяснить, как не легендарный оратор и воин Ханлей Леланд? Вот только ему сейчас не до этого. Возможно, в данный момент он погибает где-то за свою родину".

Очередной взрыв прогремел с южной стороны, подняв в воздух землю и клубы дыма. Военно-полевая палатка заходила ходуном.

Помощник капитана, Гек Уиттейкер, очередной раз заставил себя не втянуть голову в плечи и не зажмуриться, чтобы не показать своему бравому начальнику, как ему безумно страшно. Но его руки все равно предательски тряслись, и Уиттейкер никак не мог их успокоить. Чернила расплывались и строчки выглядели невероятно корявыми, а ведь некогда он был лучшим писарем в академии Лиффорда, и всегда гордился своим красивым почерком.

Но сейчас было не до красоты, Уиттейкер еле поспевал за капитаном, наспех диктовавшим ему послание, которое следовало немедленно доставить в соседний гарнизон.

Следующий взрыв раздался совсем рядом, буквально в нескольких метрах от их палатки, и Гек еле сдержал рвущийся наружу крик. Он искоса глянул на капитана, тот даже бровью не повел, лишь сердито покачал головой.

— Черт бы побрал сасенаров, — произнес он, не отрывая взгляда от карты местности. — Видимо, уже побывали в гостях у легиона, на коленях умоляя им помочь. И те пожаловали им волшебный взрывной порошок.

Мужчина склонился над раскладным столиком, держа в руках уголек, которым чертил линии.

Уиттейкер всегда восторгался Ханлеем Леландом. Именно из-за него он пошел на войну. Гека восхищал этот смелый, бравый человек, который ради борьбы за справедливость лишился всего, что имел. Он являлся одним из богатейших лордов Глин-Гудвика, его обширные владения простирались с севера на восток. Леланд в былые времена был настолько знаменит и почитаем, что даже не раз был приглашен ко двору во дворец легиона. О да, он является одним из тех редкостных счастливцев, что лично встречался со всеми тремя магами, властелинами страны… Пока еще властелинами, ведь Ханлей не сомневался, что в скором времени свергнет это гнетущее бремя на шее Глин-Гудвика.

Он ненавидел легион в целом и каждого его члена в отдельности. Называл их "иждивенцами", питающимися кровью верноподданных. Они ничего не делали для своей страны, лишь вытягивали последние соки из народа. И этот благородный человек, что славился самым трепетным отношениям к простым людям, проживавшим на его территории, объявил войну магам, вступив с ними в неравный бой. И о чудо, народ пошел за ним. Леланд был лишен всего: земель, богатства, власти, находясь вне закона и каждую секунду рискуя жизнью, он преданно отстаивал интересы своей страны. И по поведению капитана армии сиу нельзя было сказать, что он хотя бы на секунду пожалел о содеянном или засомневался в своих действиях. Смотря на мир с белозубой улыбкой, этот высокий, почти два метра ростом, крепкий, поджарый мужчина, тридцати пяти лет отроду, гордо заявлял, что приобрел намного больше, чем потерял.

Одетый в дорожную куртку из оленей кожи, простую льняную рубаху и коричневые панталоны, заправленные в сапоги, Ханлей стоял сейчас напротив своего помощника, прозорливо глядя на карту боевых действий.

"Нет, — подумал Уиттейкер, — пока их капитан с ними, с сиу ничего не случится".

Йен вернулся домой в дурном настроении. Он вошел в комнату, скинул куртку и бросил ее на кресло, а сам прямо в сапогах лег на постель и, заложив руки за голову, уставился в потолок задумчивым взглядом.

Мало того что он убил полдня, чтобы доставить упрямую пигалицу домой, так еще и получил по шее от дяди, так как тот, в свою очередь, получил по шее от главы города за невыполнение задания. И опять все по вине этой несносной девчонки, свалившейся на Йена как снег на голову во время летней жары. И как с ней справляется отец? Генерал сильно распустил свою дочурку, дал ей много воли, и во что это превратилось? Малолетняя дурочка рискует собственной жизнью из-за каких-то призрачных идей!

У Йена кулаки зачесались от гнева, смешанного с беспокойством. Отец определенно не знает о ее проделках, а если бы узнал, наверное, выдрал бы ее как сидорову козу. И поделом! Может, если она не сможет месяц садиться за задницу, тогда все-таки ума наберется. Упрямая, своенравная, непокорная, взбалмошная… красивая до неприличия.

Йен не ожидал, что та самая девочка, что с друзьями подожгла корабль "Женевьева" с ересом, превратится в такую красавицу. Конечно, она и в отрочестве была прехорошенькой, но какой стала. Даже мокрая как кошка, чумазая и усталая она выглядела сногсшибательно. И Йен не был слепым, чтобы не разглядеть ее точеную фигурку: полные груди, осиную талию и крутые бедра.

Когда она словно каменная статуя сидела в седле впереди него, боясь пошевелиться, он чувствовал, исходящий от ее волос аромат, и еле сдержался, чтобы не наклониться и чмокнуть ее в ушко. Такая реакция на незнакомую женщину потрясла его и немного испугала. Он вовсе не хотел попасть в сети капризной особы, которая к тому же возомнила себя несокрушимым, бессмертным воином, но с талантами находить приключения на пятую точку. Пусть весьма и аппетитную пятую точку, надо сказать.

— Чего загрустил?

Окно распахнулось, и в комнату просунулась лошадиная морда. Хитрый карий глаз скосил в сторону кровати, на которой лежал Йен.

— Меверик, — сердито буркнул мужчина, — какого рожна тебе здесь понадобилось? Вали в свое стойло.

Конь фыркнул и оскалил большие зубы.

— Скучно мне!

— Зато мне весело, особенно после нагоняя от дяди, — съязвил Йен.

Меверик повернул голову и проницательно глянул на мужчину.

— Чувствует мое больше сердце, что дело здесь вовсе не в работе. Ты сегодня сам не свой, а утром мне еще про женщин говорил, — правильно рассудил конь, заставив хозяина покраснеть. — А ну сознавайся — ты влюбился в эту малышку?

— Что?!

Йен даже вскочил с кровати.

— Еще чего не хватало! Я пока не ополоумел, чтобы жениться на этой мегере, дочери Ангуса Шоу!

Мужчина скрестил руки на груди и досадливо заметил, как игриво заблестела глаза Меверика, и как половина рта коня поползла вверх, а затем мужчина услышал раскатистое лошадиное ржание.

— А кто говорил про дочь Ангуса Шоу? — тряся головой от смеха, произнес Меверик. — Я вовсе не имел в виду эту мокрую кошку, что ты вытащил сегодня из воды, а ту брюнетку из кабачка на площади, которую ты обхаживаешь два месяца. А дело-то, оказывается, принимает интересный поворот.

Йен прошил коня ледяным взглядом. Кажется, кое-кто стал забываться.

Но тут раздался голос Патрика.

— Эй, Йен! С кем ты там разговариваешь?

Его напарник и компаньон переехал в Корк из другого города и пока не имел собственного дома, поэтому Йен предложил ему пожить у него. Патрик занимал комнаты на втором этаже. И хотя он был ему другом, мужчина не желал, чтобы кто-то знал о способности Меверика разговаривать.

Мужчина сам привык к этому не сразу и с большим трудом. Вначале Йен принимал Меверика за духа, вселившегося в тело белоснежного жеребенка. А вот его бывший хозяин, вообще, думал, что один из его скакунов одержим демоном.

Йен прекрасно помнил, как первый раз увидел Меверика. Он рыбачил в устье реки недалеко от города, когда услышал жалобные мольбы ребенка и крики взрослого мужчины. Сначала мужчина подумал, что какой-то злой отец наказывает своего провинившегося сына, но, выглянув из-за кустов, стал свидетелем удивительной сцены. Впереди по полю бежал хрупкий, худенький жеребенок на длинных тонких ножках и вопил (в прямом смысле этого слова), чтобы его не били. А за ним гнался бородатый жирдяй с плетью в одной руке и с оберегом, защищавшим от демонов, в другой.

— Изыди чудище! Умри тварь! — пузан размахивал плетью, направленной на круп жеребенка.

— Не бей, хозяин, — умолял маленький конь. — Я ни в чем не виноват!

— Ты говоришь. Твою душу поработил монстр, — возражал мужчина.

Увы, тоненькие ножки жеребенка не позволяли ему убежать далеко, поэтому вскоре он был пойман и поднят над землей. Хозяин вцепился в тоненькую шейку животного, желая его задушить.

— Сдохни, демон!

Толстяк усилил хватку, жеребенок захрипел, глаза его налились кровью, а вывалившийся из-за рта язык явно говорил, что все закончится через пару мгновений. Но тут на волосатую руку хозяина легла крепкая рука Йена.

— Оставь его, добрый человек, — спокойно произнес Йен и увидел, как хозяин удивился, но ослабил хватку, а в темных глазах жеребенка зажглась надежда.

— С чего это? — проревел жирдяй. — Мой конь — что хочу, то и делаю.

— Но зачем его убивать?

— Да потому, что он чудовище. Его родила моя гнедая кобыла на полнолуние, я еще тогда говорил, что это плохая примета. И вот иди ж ты, скотине нет и трех недель, а он вещает по-человечески! Явно, в него вселился черный дух.

Йен быстро соображал, что ему предпринять. Бегло оглядев мужчину, он понял, что перед ним простой человек, скорее всего, крестьянин, а значит, бесполезно ему объяснять, что говорящее животное — это удивительный дар, а не проклятие. Поэтому Йен решил действовать хитро.

— Отпусти его, добрый человек. Я возьму жеребенка с собой.

— Ни за что! Кто ты такой, чтобы я тебе его отдал? — ощетинился мужчина.

— Мое имя Йен Макинтош. Я глава внутренней разведки севера, — он доверительно взглянул на мужчину и положил руку ему на плечо. — И уж если вам посчастливилось стать хозяином уникального экземпляра, — он кивнул на жеребенка, — я должен вам кое-что рассказать. Но, надеюсь, это останется между нами?

Пузан весь подобрался. Фамилия Макинтош была слишком известна в округе, чтобы ее игнорировать, а с главой разведки Корка, и это каждому было известно, лучше не спорить.

— Конечно-конечно, карик, — закивал головой хозяин. — Вы можете полностью на меня положиться.

Йен нарочито подозрительно огляделся, словно боясь, что их могут подслушать, и заговорил, понизив голос:

— Дело в том, что легион готовит секретную операцию, дабы погасить волнения в народе. Все жеребцы и кобылы, рожденные в полнолуние, под влиянием волшебных сил умеют говорить и понимают человеческую речь. Это сделано для того, чтобы они могли шпионить за людьми и доносить властям о возможных мятежах.

Толстяк округлил глаза и испуганно охнул. До чего же доверчив местный народ, подумал Йен, надурить его не составляет труда. Именно этим занимается легион все последние десятилетия. Йен вдруг испугался, как такие крамольные мысли вдруг постигли его голову. Он же преданный сын своей родины, а не какой-нибудь тупоголовый бунтарь! Мужчина тряхнул головой, словно таким образом мог избавиться от идиотских мыслей.

— Но это секретная информация, — Йен снова включился в игру. — Надеюсь, мы правильно сделали, что поделились ей с вами.

Крестьянин, возгордившись, что стал частью чего-то важно, хотя чего конкретного он не мог взять в толк, приосанился, выпятил вперед грудь, а вместе с ним и круглое пузцо, разжал руку, и жеребенок, кряхтя и кашляя, упал на траву.

— Не сомневайтесь во мне, уважаемый карик. Слово старины Зеба — кремень.

Как правильно догадался Йен, "старина Зеб" и был этот увалень.

— Ну что, славный сын своей земли, — пафосно произнес мужчина и крепче сжал плечо толстяка. — Вижу, ты нас не подведешь. А теперь ступай себе домой и забудь обо всем, что здесь произошло.

Крестьянин пролепетал что-то нечленораздельное, поблагодарил Йена, раскланялся и торопливо засеменил домой. Мужчина подождал, когда он скроется из виду, и внимательно взглянул на жеребенка, который уже успел прийти в себя и настороженно смотрел на своего спасителя.

— Итак, — произнес Йен после паузы. — Выходит, ты говорящий?

— Выходит. — Жеребенок застенчиво потупился и стал водить передним копытом по земле из стороны в сторону.

— И как же это случилось? — Йен еще сам с трудом осознавал, что разговаривает с лошадью. Возможно, крестьянин был частично прав, и в животное в самом деле кто-то вселился. Но это был не демон. Йен за свою шпионскую деятельность насмотрелся всякого и демонов успел повидать. Жеребенок был чист как озера лазурной долины. Скорее всего, в нем жил дух.

— Не знаю, — жеребенок задумался. — Я разговаривал в хлеву со свиноматкой хозяина…ну на своем зверином языке, — тут же поправился он, — когда осознал, что понимаю человеческую речь. Дочь хозяина тогда сыпала просо курам и пела песенку, а я знал, о чем она поет.

— Ясно. — Йен почесал затылок. — И что мне с тобой делать?

— А зачем вы меня спасли?

Мужчина усмехнулся. Ах ты, маленький плут!

— Ну, и как тебя зовут?

Жеребенок смущенно опустил глаза в землю.

— Не знаю. Хозяин хотел назвать меня Шухлик, но я сказал, что мне это имя не нравится, а он закричал и побежал за мной с плетью.

Йен представил картину, как отвисла челюсть мужчины, когда тот услышал, что его жеребенок говорит. Да уж, для нормального человека эта ситуация покажется шокирующей, и не мало найдется людей, кто так же как и крестьянин разглядит в невинном животном демона. Йен медленно, но верно делал вывод, что только под его чутким наблюдением с этой пока еще маленькой лошадью ничего не случиться.

Тогда он принял решение оставить его у себя. Но сейчас, глядя на эту корчащуюся от смеха лошадиную морду, уже сомневался в содеянном.

— Живо дуй в конюшню, — сердито процедил Йен, а затем громко крикнул Патрику через дверь: — Ни с кем я не общаюсь, просто размышлял вслух.

Видимо, друга устроил его ответ, так как больше вопросов не последовало. Йен дождался, когда наглая лошадиная морда снова исчезнет в окне, и лег на кровать. Его мысли снова вернулись к дерзкой красавице с серо-зелеными глазами, и по лицу мужчины расплылась кривая улыбка. Может быть, стоит навестить генерала Шоу в его имении? В конце концов, им, как единомышленникам в борьбе с сиу, давно стоит познакомиться.

Глава 5

Аманда то и дело потирала предательски дрожащие руки друг от друга, словно пыталась их согреть.

— Что с тобой, Мэнди? — удивилась Оливия, стоявшая рядом с сестрой в холле их дома в ожидании очередных гостей. — У нас совсем не холодно.

Аманда стыдливо потупилась. Ей вовсе не хотелось показывать младшей сестре, как она переживает по поводу приезда Ирвина. Их прозорливый отец, дайте боги ему здоровья и долгих лет жизни, вернувшись вечером того же дня домой в полном неведении о приключениях своей средней дочери, принял ее виноватое поведение за переживания по поводу отсутствия возлюбленного на балу, посвященному ее дню рождения. И как любящий родитель сделал все возможное, чтобы убрать с лица дорогой Мэнди этот грустный потупившийся взгляд.

Решено было устроить еще один гостеприимный вечер в их поместье на следующей неделе. К тому же и повод подвернулся удачный — генерал решил собрать у себя своих друзей, командующих военными армиями сасенаров, а также всех известных лордов Корка, так или иначе, принимающих участие в войне, чтобы обсудить дела на ближних и дальних фронтах. И пусть деловые военные разговоры не были хорошей темой для беседы за столом, Ангус надеялся, что сможет обсудить все с начальниками в своем рабочем кабинете, а ужин использовать на пользу любимой дочери.

К этому времени, как подтвердили слухи, их соседи Уилбурги, в том числе их красавец сын, полностью оправились от легкой простуды и с радостью приняли предложение радушного хозяина.

И вот Аманда с легким трепетом в душе стояла сейчас у дверей, прячась за спиной своего отца, в ожидании Ирвина. Она тщательно подготовилась к их встрече и выглядела сейчас даже лучше, чем на свой день рождения. Сегодня она решила не делать сложную высокую прическу, а попросила служанок распустить и расчесать ей волосы, а спереди у уха вколола блестящую заколку. Она надела легкое шелковое платье лилового цвета с открытыми плечами и газовыми оборками. А ее обнаженную шею украшала бриллиантовая подвеска, подаренная отцом на день рождения.

— Скажи, Лив, только честно, — серьезно обратилась она к сестре, — у меня случайно не кривой нос?

Оливия несколько секунд озадаченно глядела на Аманду, а потом в ее глазах запрыгали смешинки.

— Ох, не думала я, что долгое ожидание предложения руки и сердца может повредить тебе мозг, Мэнди.

Аманда пронзила сестру гневным взглядом и отвернулась в сторону. Но рука ее невольно потянулась к крохотному зеркальцу, что лежало в сумочке на цепочке, висевшей на запястье у Аманды.

"Как тебе не стыдно, Лив, — думала девушка. — В такой ответственный момент вам изволилось шутить".

А меж тем дворецкий объявил о приезде капитана внутренней разведки армии сиу, некоего Йена Макинтоша, но Аманда не особо обратила внимание на его слова. Похоже, папа решил собрать в их доме целый полк. Девушка не любила скучных разговоров о политике, особенно когда высший свет сасенаров цинично обсуждал, как они легко и не без удовольствия расправляются с "ничтожными" сиу. Но когда, слегка выглянув из-за плеча отца, Аманда увидела того, кем являлся этот некий Йен Макинтош, ей чуть не сделалось дурно.

Тот самый переправщик, что унизил ее, опозорил, так ловко обвел вокруг пальца, а потом посмеялся над ней, сейчас стоял на пороге их дома и блистал белозубой улыбкой. Аманда почувствовала, как закружилась ее голова, кровь в венах превратилась в лед, а ноги стали ватными. Этот циничный тип, одетый сейчас по последней моде в темно-коричневый камзол, расшитый золотом, бежевую сорочку и того же цвета брюки для верховой езды, пришел разоблачить ее. Причем в самый ответственный для девушки момент, в окружении ее близких родственников и друзей отца. Боги, еще чуть-чуть и Аманда упадет в обморок.

Йен беглым взглядом оглядел богатое убранство дома и направил свою широкую улыбку в сторону генерала Шоу, встречавшего гостя с распростертыми объятиями. Он отвесил поклон пожилому вояке и сделал пару шагов вперед, чтобы пожать его пухлую руку.

— Карик Макинтош, — приветствовал его Ангус, искренне улыбаясь. — Рад встрече, сынок. Не представляю, как столько времени, живя в одном городе, мы не были представлены друг другу до вчерашнего дня. А ведь я дружил с вашим отцом, упокойте боги его душу, и хорошо знаком с вашим дядей.

— Мой лорд, — Йен еще раз поклонился генералу.

— Ну что ты, сынок, зачем такие почести? Для тебя я всего лишь Ангус.

Мужчина добродушно похлопал Йена по плечу, лишний раз вызывая в нем глубокую приязнь к этому человеку. Они познакомились, как это было упомянуто выше, только вчера, и инициатором этой встречи, естественно, был Макинтош. Дабы получить приглашение на званый ужин в дом Шоу, он попросил дядю Алана представить его генералу под предлогом, что хочет лучше узнать, как продвигаются их дела в борьбе с мятежниками. Что, в общем-то, не было ложью.

Генерал оказался широкой души человек, и Йен тут же был приглашен в поместье. Теперь мужчине нетрудно было понять, как разлюбезной доченьке генерала удается так легко обводить отца вокруг пальца. Тот был слишком добрым человеком и позволял вертеть собой направо и налево.

— Что ж, — Ангус поправил свои бакенбарды. — Знакомься с моей семьей. Это моя младшая дочь Оливия.

Он указал на миниатюрную девушку в бирюзовом платье, что стояла по правую руку от генерала, и Йен ненадолго растерялся. Это была та самая дерзкая девчонка, с которой он познакомился на прошлой неделе, но с другой стороны — не она. Оливия, так ее звали, дружелюбно улыбнулась и присела в качестве приветствия. Но даже не ее странное поведение по отношению к нему так удивило мужчину. Было что-то странное в ее внешности. Во-первых, рост и зеленые глаза. Но даже не это так озадачило мужчину. Слишком уж мягкие черты лица, а не резкие и заостренные, теплый взгляд, а не острый, воинственный. В ней не было того шарма, что присутствовал в дикарке-мятежнице. Девушка была слишком расслабленна, словно тающее на солнце масло. В ней не чувствовалось характера, буйного нрава и непоколебимой стойкости. И в ней полностью отсутствовала загадка, которая так привлекла Йена.

Но тут до мужчины дошло. Дочери Ангуса Шоу были близнецами! И словно в подтверждение его мыслей генерал отступил в сторону, представив жадному взору Йена его вторую дочь.

— А это Аманда, — горделиво произнес любящий папаша. — Моя средненькая. А старшая Шарлота давно замужем и живет в столице.

Аманда! Ну конечно. Вот и она.

Не узнать ее было невозможно. Все такая же гордая, величественная, решительная. Несмотря на то, что приход Йена явно ее смутил и даже напугал, она смело глядела ему в лицо, плотно сжав рот и кулаки. Ох, если бы взглядом можно было убивать…

— Безумно рад встрече. Я уже наслышан, что дочери генерала Шоу — редкостные красавицы, но встреча с вами превзошла все мои ожидания. — И хотя Йен обращался к обеим девушкам, смотрел он только на одну.

Затем он поочередно наклонился к сестрам, чтобы поцеловать их руки. И если Оливия с радостью протянула мужчине свою руку, то Аманда вовсе не собиралась этого делать. Она стояла словно каменное изваяние, прожигая мужчину своими серо-зелеными глазами. Возникла неловкая пауза. Ангус Шоу и Оливия, удивленно нахмурившись, переводили взгляд с Аманды на Йена и наоборот, а те, не замечая никого вокруг, вели бессловесную войну одними взглядами.

Пауза затянулась, и смущенный хозяин дома прокашлялся, чтобы, наконец, разрядить обстановку.

— Мэнди, девочка моя, неужели ты забыла правила приличия?

Аманда вдруг опомнилась и с кислой миной протянула мужчине руку для поцелуя. Но была невольно поражена, что когда его теплые губы слегка коснулись внешней стороны ее ладони, по телу девушки пробежал целый отряд мурашек. Что это за странная реакция на чужого мужчину, да к тому же врага? Она поспешно одернула руку и спрятала ее за спиной, чем смутила своего отца еще сильнее.

— Прошу, не судите строго мою дочь за негостеприимное поведение, — наигранно громко рассмеялся он, стараясь подавать дочери знаки, которые она, увы, не замечала, слишком занятая, испепеляя гостя гневными взглядами. — Дело в том, что вот-вот ее жених сделает ей предложение, и Мэнди с утра витает в облаках.

Йен нахмурился. Почему-то новость, что Аманда принадлежит другому мужчине, вызвала где-то в глубине него странное неприятное чувство.

— Мэнди, — протяжно произнес он, словно пробуя это слово на вкус. А девушка вдруг осознала, что ласковая форма ее имени, произнесенная его бархатным голосом, вызывает в ее душе странный трепет. Но мужчина все испортил, добавив: — Но такой красивой девушке, как вы, пошло бы другое имя. Например, Женевьева.

Судя по побледневшему лицу, Аманда поняла, на что он намекает. Ее зрачки расширились, а глаза затуманились. Йен не без удовольствия заметил, как растерялась девушка. Он хотел ей показать, что осведомлен и о ее прошлых проделках, причем весьма серьезных, и, кажется, у него получилось, так как после недолгой растерянности Аманда снова зверем посмотрела на него.

Послышался голос дворецкого о приезде очередных гостей, и генерал снова повернулся к двери. Йен, еще раз поклонившись девушкам, направился к группе молодых мужчин, беседовавших о чем-то у камина. Аманда проводила его недобрым взглядом. Будь проклят этот негодяй, так бесстыдно разрушивший покой девушки. Ну чего ему от нее понадобилось? Почему мерзавцу так нравится мучить Аманду?

Значит, Йен Макинтош, глава разведки их земель. Ее враг оказался намного опаснее, чем она могла представить. И намного богаче. Почему-то до последнего момента Аманда была уверена, что этот выскочка на берегу — обычная пешка, решивший заработать на имени дочери генерала. Но теперь выясняется, что ее враг был носителем такой фамилии, от которой у всех жуликов Корка тряслись поджилки.

Нужно срочно избавиться от мучителя. Девушка обдумывала, как бы "ненароком" облить вином его дорогой камзол, или пустить кровь, проткнув ему руку во время ужина кухонным ножом, — в общем, сделать все возможное, чтобы этот тип как можно быстрее покинул ее дом. Словно издалека раздался насмешливый голос Оливии:

— Так вот по какому поводу тебя заинтересовал твой "кривой" нос.

Аманда вздрогнула, удивленно посмотрела на сестру, а затем нахмурилась.

— Не говори ерунды, Лив! — возмутилась девушка.

— Тогда сознавайся, кто этот красавец?

— Ты о ком? — Аманда постаралась изобразить недоумение, но с Оливией этот номер не прошел.

— О том очаровашке, с которого ты не спускаешь глаз, едва он появился на пороге нашего дома, — озорно отозвалась сестра.

Щеки Аманды стали пунцовыми.

— Ничего я за ним не наблюдаю! И он вовсе не красавец.

Наверное, из-за подскочившего резко давления, или, может быть, причиной стал яркий свет от канделябров, но на мгновение Аманде показалось, что Оливия права, и Йен выглядит очень даже ничего. Его смуглая кожа в свете свечей казалась бронзовой, длинные волосы сзади прихвачены в хвостик, ямочка на щеке едва заметно поддергивалась, когда мужчина разговаривал или улыбался.

Девушка прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Она не собиралась показывать сестре свою минутную слабость.

— Может, я не спускаю с него глаз, — ответила она, — но совсем не потому, что он мне нравится. Наоборот! Просто этот Макинтош — не кто иной, как тот самый переправщик-сасенар, разоблачивший меня.

Оливия ахнула и прикрыла рот руками.

— То-то и оно, — подтвердила Аманда.

Сестра скосила испуганный взгляд на отца, который сейчас был занят очередными гостями. К ним прибыл друг Ангуса — генерал Солтер Бреннер, тощий, долговязый пожилой мужчина с лицом в форме груши, со своей женой — пышногрудой низкорослой дамой. Сестры не любили Бреннера, так как старик был невероятно болтлив и заносчив, но, по крайней мере, он сможет отвлечь их отца на некоторое время.

— И что ты собираешься делать? — прошептала Оливия.

Аманде самой было интересно это знать.

— Все зависит от того, что собирается делать Макинтош.

И в этот момент дворецкий объявил о прибытии Уилбургов, и у Аманды земля поплыла из-под ног. Боги, Ирвин! Она совсем забыла.

Девушка с сильно бьющимся сердцем обернулась, чтобы встретиться взглядом с возлюбленным. Ирвин был, как всегда, великолепен в своем темно-сером костюме для верховой езды и начищенных сапогах с высокими голенищами. Белокурые волосы вились на концах, светло-голубые глаза, почти прозрачные, ярко блеснули при виде девушки. Аманда смущено улыбнулась. Как же она соскучилась.

Генерал приветствовал Уилбургов со свойственным ему радушием. Но соседи хоть и отвечали приветливо, но выглядели какими-то странными. Они старались не смотреть в глаза хозяевам дома, их улыбки казались натянутыми, а сами кари и карик Уилбург были слишком уж немногословными, а их речь напоминала сплошные междометия.

Да и Ирвин был чересчур бледным и понурым. Когда он встретился глазами с той, что уже считала его своим будущим мужем, то вдруг густо покраснел и отвел взгляд в сторону. Аманда озадачено нахмурилась, но потом нашла всему объяснение. Наверное, Ирвин не отошел от болезни.

— Ну, наконец-то, наконец-то, — между тем пробасил генерал. — Мы давно вас ждем. Правда, Мэнди? — Он подмигнул дочери и снова взглянул на Уибургов. — Очень жаль, что вас не было на празднике, ведь Мэнди все окна проглядела в ожидании Ирвина. Но надеюсь, сегодня ее ожидания сбудутся.

Простота отца смутила всех. Лицо Аманды цветом напоминало свеклу, Оливия прикусила губу, Ирвин вдруг схватился за горло. Но хуже всего выглядели родители молодого человека, которые не знали, куда спрятать глаза. И это казалось воистину странным. Но Аманда ничего не заметила, так как в этот момент краем уха услышала раскатистый смех Макинтоша, и девушку снова охватил гнев. Ну, за что ей такое наказание? Сегодня Мэнди, скорее всего, сделают предложение, но встреча с возлюбленным получилась смазанной.

За ужином ситуация только ухудшилась. И виной стало расположение гостей за столом. Сердобольный отец, на радость дочери, усадил ее рядом с Ирвином и его матерью, но его неведение по отношению девушки еще к одному гостю привело к тому, что Йен Макинтош оказался в компании нескольких друзей отца в аккурат напротив Аманды. В итоге бедная девушка даже глаз не могла от тарелки оторвать, не говоря уже о том, чтобы наслаждаться едой и компанией любимого мужчины. У нее тут же пропал аппетит, а температура тела поднялась на несколько градусов. Она все время ощущала на себе проницательный взгляд Йена и совершенно не могла сосредоточиться.

— Прости, что не приехал на твой день рождения, — Ирвин склонился к ее уху. — Но…так сложились обстоятельства.

— Понимаю.

Аманда подняла голову и встретилась с немигающим взглядом золотисто-карих глаз, которые сверкали в свече свечей.

— Не могла бы ты уделить мне сегодня пару минут твоего драгоценного времени? Я хотел поговорить с тобой наедине.

Ну вот, Ирвин собирается сделать ей предложение. И где же радостный трепет? Где восторг? Будь неладен Макинтош, что своим появлением все испортил.

— Мы могли бы встретиться на нашем месте у беседки?

Да-да, непременно! Ведь я так долго этого ждала. Но Аманда лишь сглотнула, ощущая, как ее буравят глазами напротив, и кивнула, промямлив:

— Конечно.

Йен внимательно разглядывал девушку напротив и то жалкое подобие мужчины, что приклеилось к ней. Так значит, Ирвин Уилбург. Мужчина печально улыбнулся. Видимо, ни малышка, ни генерал еще не знают, — а вот Йен по долгу службы был осведомлен — что Уилбурги давно заключили соглашение с некими лордами Элвуд с юга, дабы поженить своих детей и объединить два знатных рода. Их помолвка была оглашена в Корке на прошлой неделе.

Рад был Йен этому событию? Кажется, да. Еще двадцать минут назад его охватили ревность и досада, что эта бунтарка достанется другому мужчине. Но, узнав, кто он, Макинтош моментально расслабился.

В любом случае Уилбург не подходит такой взбалмошной девчонке. Она быстро скрутит в бараний рог этого сопляка, заставив плясать под ее дудку. Ей нужен совершенно другой мужчина, сильная рука, способная держать в узде эту непокорную упрямицу.

Йен невольно залюбовался Амандой. Она выглядела прекрасной даже с перепачканным рыбьими потрохами лицом, но сегодня была просто восхитительна. Но даже не красота так сильно привлекала мужчину. Аманда являла собой непостижимую тайну, разгадать которую хотелось все сильнее. Ее взгляд, обращенный в его сторону, всегда был выжидающе-настороженный, а голова склонена вперед, словно у хищника во время прыжка на жертву. Мужчина усмехнулся. А жертвой-то был он.

Мирное гудение за столом прекратилось, едва стоило генералу Бреннеру взять слово. Он, немного пошатываясь, встал со стула и громко ударил кулаком по столу, так что посуда зазвенела.

— Клянусь богами и легионом, мы превратим этих гнусных сиу в порошок! — заявил мужчина, глядя впереди себя отрешенным взглядом.

Все гости вмиг прекратили говорить и есть и дружно уставились на генерала. Солтер хватил лишнего, и бывалого трепача было уже не унять. И напрасно кари Бреннер тянула его за рукав, призывая вернуться на место. Ее подвыпивший муженек желал говорить, а любимой темой у любого солдата была, конечно же, война.

— Ну, будет тебе, старина!

Ангус тоже привстал, чтобы усадить друга на место.

— Политика — не лучшая тема за столом. После ужина закроемся в моем кабинете и все обсудим.

— И я про тоже говорю, — пискнула кари Бреннер, но увидев недовольную физиономию мужа, умолкла.

— Ничего подобного, — заспорил Солтер. — Здесь собрались только преданные сасенары, и им будет интересно узнать, как продвигаются наши дела в борьбе с этими подлыми предателями.

Аманда тоже не любила нудных разговоров за столом, но сейчас была рада произошедшему. Во-первых, потому, что ее враг наконец-то оторвал от нее свои глаза. А во-вторых, в сложившихся обстоятельствах ее безумно волновало все, что связанно с войной.

— Согласен с Солтером, — кивнул еще какой-то военный — Аманда не знала его имени. — Очень скоро от этих мерзких предателей не останется и следа. И все благодаря секретному оружию.

Девушка навострила уши.

— Секретному оружию? — скучающе спросила какая-то дама, явно желающая из вежливости поддержать беседу.

— Именно, — подтвердил Бреннер и расплылся в довольной улыбке. Он горделиво выпятил грудь вперед, произнося следующие слова: — Я лично был приглашен во дворец легиона и общался со всеми тремя магами.

Он дождался, когда за столом поднимется бурная реакция на его слова. Конечно, ведь только единицам в Глин-Гудвике удавалось быть гостями дворца трех магов: Дабхгласа, Гэйлона и Люсиуса.

— И лорд Дабхглас сообщил мне, — пафосно продолжил Солтер, — что создал волшебную смесь, которая при правильном применении может погубить разом до целого полка неприятелей.

Все снова разом ахнули.

— И когда же наши властители применят это оружие? — снова встряла та же дама. — А то уже жуть как надоела эта война.

— Не беспокойтесь, дорогая, — заверил ее Бреннер. — Уже в начале следующего месяца оружие будет направлено караваном из дворца легиона по песчаному пути через вересковую пустошь на запад. Властители верно полагают, что главный удар нужно наносить на западе страны. Так они убьют сразу двух зайцев: уничтожат Леланда, который, по данным нашей разведки, находится сейчас там, и заставят пасть абсолютно слабый против нас восток, который сдастся, едва узнав, что Ханлей погиб.

Все сидевшие за столом издали восторженные звуки, отдавая похвалу смекалке властелинов. Аманда поперхнулась и закашляла. Ирвин заботливо похлопал ее по спине, но девушка не оценила его внимание. Ей показалось, что у нее темнеет в глазах. Боги, на западе же Джером! У девушки краска спала с лица. Она не вынесет, если с братом что-нибудь случится. К тому же, если оружие в самом деле попадет в руки генералам сасенаров, сиу придет конец.

Аманда прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Она не могла этого допустить. В ее голове лихорадочно зрел план. Нужно было срочно предупредить в этом воинов сиу. Но как? Девушка задумалась. Кажется, у нее есть идея.

Она открыла глаза и огляделась по сторонам. Кажется, никто за столом не заметил ее странной реакции на слова генерала. Все, кроме Макинтоша. Подняв голову, Аманда испуганно обнаружила, что Йен, прищурив глаза, неотрывно глядит на нее. И самое ужасное было то, что он, кажется, догадывается, что задумала девушка.

— Но это еще не все! — меж тем продолжал Бреннер, чересчур обрадованный таким вниманием со стороны публики к войне, которую он ложно принял на свой счет. — У меня имеются еще кое-какие сведения…

— Я думаю, на сегодня достаточно, — резко перебил его Йен, не спуская взгляда с Аманды. — Не хотелось бы загружать наших милых кари скучными разговорами.

Генерал, которому сейчас было уже море по колено, был дико возмущен наглым поведением какого-то "сосунка", пусть даже весьма значимого в Корке. Он собирался возмутиться и высказать нахальному выскочке, где его место, но тут неожиданно в разговор вступил другой генерал:

— Макинтош прав, — вмешался Ангус. — Ужин — не время для деловых бесед. Ты и так, мой друг, сегодня сказал достаточно.

По тону мужчины было ясно, что он не одобряет излишнюю болтливость Бреннера. Солтеру пришлось сдаться и принять предложение хозяина дома переместиться в его кабинет, где и обсудить все оставшиеся дела.

Аманда продолжала вести бой взглядами с Йеном, с ужасом осознавая, что он словно глядит ей в душу, отчетливо понимая, какие мысли родились в ее голове.

Глава 6

— Мэнди, радость моя, как я соскучился.

Аманда почувствовала горячее дыхание на своей шее, прежде чем ощутила, как возлюбленный прижался грудью к ее спине. Девушка откинула голову и прикрыла глаза. Кажется, она ждала этого целую вечность, хотя с того момента, когда она незаметно скрылась от посторонних глаз, чтобы побыть с Ирвином в их беседке под ивами, не прошло и десяти минут.

Она повернулась к парню и приподнялась на цыпочки, подставляя лицо поцелуям. И тут же его жадный рот впился в губы девушки. Аманда от удивления распахнула глаза. Она и раньше позволяла себя целовать, но всегда Ирвин был очень терпим и аккуратен. Его ласки напоминали прикосновение бабочки — нежные, почти невесомые. Но на это раз в мужчине полыхала страсть, и Аманда отчетливо это ощущала. Она даже испугалась того напора, с каким Ирвин набросился на нее, прижал к себе, обхватил руками и стал неистово целовать. Девушка отпрянула от него, чтобы спустя мгновение снова оказаться в медвежьих объятиях.

— О, как я соскучился, — пропыхтел Ирвин, пытаясь протолкнуть свой язык сквозь плотно сжатые губы девушки.

— Ирвин, подожди.

Аманда отвернула голову в сторону, и мужчина стал ласкать языком ее шею.

— Не отстраняйся, радость моя. Ведь я так долго ждал этого.

— Я тоже ждала, но…

Что на него нашло? Аманда вдруг отчетливо поняла, что находится одна ночью далеко от дома с мужчиной, руки которого лезут ей в корсаж платья.

— Постой, любимый. Давай сначала поговорим.

Когда Уилбург за ужином шепнул ей на ушко, что будет ждать ее в их излюбленном месте, Аманда подумала, что наконец-то получит предложение. Она дождалась, когда отец и его соратники закроются в кабинете, попросила сестру прикрыть ее, а сама легко ускользнула от гостей в сад, а оттуда через лесной гребень в беседку. Ночь была теплая и лунная, как раз для романтической встречи. Но едва она оказалась здесь, как попала в водоворот неистовых ласк Ирвина. Как-то не так она представляла себе предложение руки и сердца. А где же томные взгляды, припадание на одно колено, слова любви?

Тем временем жадные губы Ирвина покрывали поцелуями ее шею, а проворные пальцы почти коснулись ее сосков. Аманда с визгом отскочила назад.

— Ирвин, что ты делаешь?

— Я же сказал, что соскучился.

Он снова протянул руки к девушке, но она не поддалась. Мужчина был разгорячен, а в глазах горела похоть. Аманда никогда не боялась Ирвина, но сейчас оторопела от такого напора. Она вытянула руку вперед, не давая ему приблизиться.

— Подожди, нам нужно поговорить.

— Поговорим, конечно, но потом. А пока дай мне насладиться тобой, любимая.

Глаза девушки растерянно расширились.

— Но я думала, что сначала ты попросишь меня…попросишь…

— Попрошу о чем? — На лице мужчины возникло такое искренние недоумение, что сердце Аманды упало.

— Попросишь меня стать твоей женой, — грустно пролепетала она.

Глаза Ирвина почти вылезли из орбит от удивления, а потом на секунду в них появился стыд, но мужчина моргнул, и все раскаяние исчезло. Он отвернулся и на некоторое время замолчал, подбирая слова, даже не понимая, какую боль и страх вызывает у Аманды его поведение.

— Послушай, Мэнди, — не сразу отозвался он. — Я же говорил тебе, что наше материальное положение сейчас весьма шаткое. Мой отец поставил почти все наше семейное состояние в одно очень рискованное предприятие и проиграл. Наше поместье уже дышит на ладан, и из некогда зажиточных лордов мы превратились в тот нищеброд, что сейчас воюет на стороне сиу.

Его слова резанули слух Аманде, но она постаралась не обращать на них внимания. Облегченно вздохнул, она улыбнулась возлюбленному.

— Ах, ты об этом, — девушка махнула рукой. — Не стоит беспокоиться, любимый. Я выхожу за тебя не ради денег. Моего приданого вполне хватит, чтобы поправить ваши дела.

Ирвин взглянул на нее, но вместо благодарного взгляда, Аманда увидела презрительный холод в его глазах.

— Твое приданое? Ты даже не представляешь, о чем толкуешь, Мэнди. Даже всех денег твоего папаши не хватит, чтобы покрыть наши долги!

— Ничего страшного, — смело заявила Аманда, неправильно растолковав слова мужчины. Она готова была на жертвы ради любимого. — Мы будем жить скромно. Возможно, работать. В этом нет ничего дурного.

— Но я так не хочу! — запальчиво произнес Ирвин. — И мои родители не хотят!

Аманда нахмурилась, не понимая, куда он клонит.

— В общем, все решено, — ответил Ирвин на ее немой вопрос. — Я обручен с одной богатой наследницей с юга. Через неделю состоится наша свадьба.

Девушка отпрянула и схватилась руками за живот, будто кто-то ударил ее наотмашь. Она открыла рот и закрыла его снова, задыхаясь. Нет, это не может быть правдой. Ирвин шутит, конечно, шутит. Ее воображение тут же "услужливо" нарисовало ей образ классической разлучницы: этакой холодной красавицы с надменным взглядом и высокомерной улыбкой.

— Не волнуйся, радость моя, — к мужчине снова вернулось прежнее расположение духа. — Мы сможем тайно встречаться. Моя жена для меня ничего не значит. Я люблю только тебя, и мы сможем быть вместе.

Он шагнул к ней, но девушка отчаянно попятилась назад. В ее глазах стояли слезы.

— Не убегай от меня, любимая. Дай мне насладиться тобой. Возможно, эта последняя наша ночь перед моей свадьбой, и мы не должны упускать ни секунды.

Аманда не верила своим ушам. Это тот самый человек, в которого она была влюбленная с детства? Он только что растоптал все ее мечты, а теперь самым циничным способом хочет забрать ее невинность.

— Не приближайся ко мне, — еле выдавила Аманда, пытаясь справиться с подступившей к горлу тошнотой.

— Будет тебе, Мэнди. — Казалось, Ирвин теряет терпение. — Мы оба взрослые люди, и прекрасно знали, чем закончатся наши отношения.

— Свадьбой, — с безнадежной болью в голосе прошептала девушка. — Я думала, они закончатся свадьбой.

Мужчина досадно поморщился.

— Я же сказал — брак для меня ничего не значит. Я люблю только тебя.

— Убирайся. Оставь меня одну. Я не хочу тебя больше видеть, подлый предатель.

— Ну, уж нет. Так дело не пойдет, — сердито рявкнул Ирвин. — Ты соблазняла меня, виляла передо мной хвостом, а теперь хочешь удрать. Я не позволю так со мной шутить, Мэнди.

И он бросился на девушку. Аманда так растерялась, что не успела отступить и увернуться. Но вдруг ветка ивы, под которой она стояла, обхватила девушку и подняла в воздух, так, что Ирвин пролетел мимо и упал лицом на землю. Эта же ветка поставила Аманду на место, а другая подняла Ирвина и отбросила в сторону.

Духи сада, догадалась девушка. Как же она забыла, что у природы есть свои уши. Не зря она запретила вырубку лесов в своих владениях.

— Что за чертовщина?! — крикнул мужчина, поднимаясь на ноги. — Не думай, Аманда, что какая-то деревяшка сможет тебе помочь! Я вырублю ее под корень.

— "Деревяшка", может быть, нет, зато я смогу, — послышался суровый голос, и из тени появился Йен Макинтош.

Аманда и Ирвин одинаково удивленно уставились на мужчину, напоминавшего своим видом грозовую тучу, надвигающуюся на них. Первым опомнился Уилбург.

— А тебе чего здесь понадобилось, Макинтош? Убирайся подобру-поздорову. Это не твое дело.

— Мое, — процедил Йен не спуская гневного взгляда с Ирвина. — Аманда Шоу принадлежит мне.

— Что? С каких это пор?

— С того дня, как Аманда оказала мне честь и согласилась стать моей женой. А сегодня мое предложение одобрил и ее отец.

Ирвин оторопело уставился на девушку. Та побледнела, но не произнесла ни звука.

— Ах ты, грязная притворщица, — взвился Уилбург. — Обозвала меня предателем, а сама собираешься замуж, дрянь.

— Прикрой свой рот, — нарочито спокойно произнес Йен, — иначе я перережу твое горло клинком.

В качестве подтверждения своих слов мужчина вынул из сапога нож. Ирвин кипел от злости, но не рискнул связываться, по слухам, с одним из лучших фехтовальщиков Корка.

— Горите вы оба в аду, — бросил он, развернулся и ушел с поляны.

Аманда прикрыла глаза, пытаясь справиться с охватившими ее эмоциями. Ее возлюбленный оказался настоящим подлецом, ее сердце было растоптано, а свидетелем этого позора стал враг. Склонившись, она оперлась рукой о дерево.

— Не переживай, милая. Он не стоит твоих слез, — словно издалека услышала Аманда и обозлилась сильнее.

Она открыла глаза и прошила мужчину уничтожающим взглядом.

— Убирайся вслед за Ирвином, — процедила она.

Сочувствующее выражение на лице Йена сменилось таким уже знакомым насмешливо-циничным.

— Полно тебе, Мэнди. Сама подумай, что за жизнь была бы у тебя с этим хлюпиком. Ты бы откусила ему голову еще во время первой брачной ночи. Совсем не такой мужчина тебе нужен. Тебя необходимо держать в узде, иначе в этой чудесной головке возникают бредовые идеи. Твой отец слишком разбаловал тебя.

Аманда надменно фыркнула.

— Уж не себя ли вы выдвигаете на эту кандидатуру?

— Упасите боги. — Йен наигранно прижал руку к сердцу. — Не имею никакого желания пускать в свою постель ядовитую змею, которая однажды ночью смертельно ужалит.

Слова били словно пощечины. Собрав последние силы, Аманда одарила мужчину ледяным взглядом и выдавила:

— Пошел вон.

Йен насмешливо раскланялся и удалился, а Аманда села на мокрую траву и закрыла лицо руками.

Она проплакала всю ночь. Девушка оплакивала свои поруганные мечты, разбитое сердце и несбывшиеся надежды. Оплакивала она и свою юность, безвозвратно загубленную войной. А наутро все для себя решила. Раз уж боги не дали насладиться ей счастьем замужества, она отдаст свою жизнь на служение родине.

— Даже представить себе не могу, что вы решились на такое.

Расстроенный генерал Шоу всплеснул пухлыми руками, глядя на любимых дочерей, стоявших напротив отца по стойке "смирно".

Еще неделю назад Аманда и Оливия сообщили Ангусу, что собираются отправиться в столицу, погостить у старшей сестры. Отец воспринял эту идею с воодушевлением, но чем ближе становился срок отплытия в Лиффорд, тем беспокойнее чувствовал себя родитель.

— Может, стоит дождаться окончания войны? — беспокоился он. — На море и дорогах сейчас небезопасно: много дезертиров и мародеров.

— Война, вероятно, продлится еще много лет, — возражала Аманда. "А если она ничего сейчас не предпримет, то закончится очень скоро". — И мы не можем ждать столько времени.

— Но, девочки мои, не представляю, как вы будете там совсем одни.

— Мы будем не одни, папа, — заверила старика Оливия. — Лотти давно зовет нас в гости. Ее муж — очень важная персона в Лиффорде. Там нас окружит такое количество охраны, что хватит на целый полк.

— Но плыть двум юным девушкам на корабле без сопровождения. Позвольте хотя бы дать вам в дорогу пару моих солдат.

— Солдаты нужны на поле боя, — хором ответили сестры, но каждая подумала об определенных солдатах.

Аманда удивилась запальчивости Оливии. Она с таким трудом уговорила сестру на эту аферу, что сейчас была поражена, насколько Лив прониклась желанием увидеть Шарлоту. На самом деле Мэнди вовсе не собиралась к старшей сестре, только официально. Она попросила Оливию сказать отцу, что они отправятся в Лиффорд, но по факту туда должна была плыть только Лив. В ее задачи входило прибыть в столицу, а там убедить старшую сестру, что с их сумасбродной Мэнди все будет хорошо, и умолить Шарлоту не сообщать ничего отцу.

С последним было крайне сложно. Их старшая сестрица, правильная и чересчур серьезная, всегда нетерпимо относилась к Аманде и не поощряла ее выходки. Новость о том, что средняя сестра обманула отца и сбежала из дома, определенно выведет Шарлоту из себя. И вот здесь девушка надеялась на дар убеждения Оливии. Если Лотти будет знать, что Лив заодно с средней сестрой, возможно, она придержит язык за зубами. По крайней мере, некоторое время. Аманде же этого было достаточно.

Она собиралась ехать на запад. В ее планы входило добраться в почтовой карете до серповых гор. Граница сиу начиналась прямо за ними. В этот период времени в таких местах было довольно опасно. Дороги были грязными и скользкими, размытые весенними дождями. В лесах, что покрывали горы с сиреневыми вершинами, просыпались после зимней спячки такие дикие звери, как саблезубая касатка, ядовитый хрущ и златоусый ягр. Не говоря уже про низших волшебных существ. Эти твари весной особенно глумливы и проказливы. Зато никто не сунется в эти края без надобности, и соответственно за Амандой не будет слежки.

А оттуда до Рейсфорда рукой подать. Этот город, по последним данным, находился под контролем сиу, а значит, попав туда, девушка сможет сообщить о караване, везущем оружие против армии мятежников. И эта информация обязательно дойдет до Леланда.

А дальше… Аманда еще не решила, что будет с ней потом. Возможно, она отправится в Лиффорд к сестрам, а может, останется в Рейсфорде. Там всегда требуется помощь. Лишь бы не оставаться в Корке. Стены родного дома душили ее. Слишком свежи были воспоминания о предательстве Ирвина и его семьи. Аманда знала, что своим поступком может навсегда потеряет любовь отца и даже возможность видеть его и сестер. Но иначе она не могла.

Поэтому сейчас девушка крепко прижалась к теплой груди генерала, возможно, обнимая его в последний раз. Ангус, растроганный таким поведением дочери, тоже обнял ее и даже прослезился. Оливия присоединилась к ним.

Серебряный отблеск от месяца сверкнул на медной броши и тут же исчез во мгле. Но Аманда успела его заметить, глядя из окна гостиницы "Каракатица" в восточном порту Корка, где они с сестрой заночевали перед отплытием в Лиффорд. Отец настоял на том, чтобы дочери провели эту ночь в отеле, чтобы вовремя успеть на пассажирский корабль, следующий в столицу. Аманда решила проводить сестру на судно, чтобы затем двинуться согласно выбранному плану.

Вечер в маленьком номере захудалой гостиницы прошел утомительно. Оливия все время жаловалась на жесткие кровати, старую мебель и грязь повсюду, а Аманда места себе не находила из-за волнения. Сегодня ночью перед путешествием ей предстояло совершить одно опасное предприятие.

Дело в том, что Аманда не была уверена, что сможет вовремя успеть в Рейсфорд, да и вообще добраться до него. Поэтому она решила подстраховаться. На всякий случай нужно было сообщить кому-то из сторонников сиу о надвигавшейся опасности. Но кому и как это сделать? Она жила в городе, находившемся под властью сасенаров, где за каждым человеком велась слежка. К тому же после истории с мнимым сиу она уже никому не доверяла. Так, как же передать информацию?

Аманда долго думала об этом и вспомнила последний разговор с Дейви, когда тот отправлялся в столицу.

— Мэнди, умоляю тебя, — твердил кузен уже в который раз, — не вмешивайся в это дело. Война — удел мужчин и только.

— Но если вдруг я случайно что-то узнаю. Или мне понадобится тебя разыскать, — умоляла девушка. — Как я смогу это сделать?

Дейви издал протяжный стон, а потом так смачно выругался, что у любой другой девушки в его присутствии покраснели бы уши. Но Аманда привыкла с детства иметь дело с братьями, поэтому даже бровью не повела.

— Ну, хорошо, твоя взяла, — с неохотой отозвался кузен. — В Корке на каменном бульваре есть таверна "Пастушья сумка". Придешь туда, сядешь за четвертый столик от окна и закажешь кружку хереса. Когда к тебе подойдет местная товарка, скажешь: "Тебе бы, милая, не здесь работать. У моего друга Тадеуса есть отличная таверна за городом". А потом жди, к тебе подсядет наш человек. Можешь ему смело все рассказать.

Аманда вздохнула. Кажется, пора посетить эту таверну.

Поэтому сейчас она металась по комнате как белка в колесе, нервно потирая руки. Она так долго ходила туда-сюда, что даже получила нагоняй от сестры не мозолить ей глаза. Тогда Аманда, чтобы отвлечься и немного успокоиться, встала у окна и неожиданно для себя стала свидетелем какой-то тайной встречи. Двое мужчин, опасливо озираясь по сторонам, прятались в тени деревьев. Если бы не месяц, вышедший из-за туч и обнаживший брошь в виде ордена легиона — явный признак принадлежности к разведке сасенаров — на плече одного из мужчин, Аманда не обратила бы на это никакого внимания. А теперь, кажется, у нее появится дополнительная информация, которую можно сообщить в "Пастушьей сумке".

Девушка повернулась к сестре, долго на нее смотрела, а потом подошла к кровати, села рядом и взяла Оливию за руки.

— Что с тобой, Мэнди? — испугалась девушка, а когда та объяснила свою задумку, возмущенно взвизгнула: — Да ты с ума сошла, как я погляжу! Мало того что втянула меня в эту авантюру, а теперь собираешься уйти неизвестно куда, а меня заставляешь идти посреди ночи в какую-то таверну!

Аманда крепче сжала руки сестры, умоляя ее понять.

— Это ради праведного дела, Лив. Мне нужно проследить за этими двумя на улице, и я обещаю, что скоро вернусь. Но на всякий случай, если я не приду до утра, иди за меня на площадь.

— И не подумаю! И тебе не позволю.

Аманда устало вздохнула. С Оливией нужно действовать иначе. Она решила вынуть главный козырь, который использовала, когда убеждала сестру отправиться в Лиффорд:

— На западе Джером. Совершенно один, в переносной больничной палатке, каждый день умирает со своими пациентами. А рядом Дейви под прицелом разведки сасенаров. Представляешь, что будет, если оружие легиона доставят в срок? Они рискуют жизнью за свой народ, а ты палец о палец не хочешь ударить, чтобы им помочь.

Подбородок Оливии задрожал.

— Это был их выбор, только их! — закричала девушка, а затем заплакала навзрыд.

Аманда чувствовала себя последней свиньей. Но, увы, по-другому ей бы не удалось уговорить Лив.

Кутаясь в теплую накидку с капюшоном, девушка вышла из гостиницы и завернула за угол. Кто-то готовился к поездке, так как у ворот дежурил кучер, сидя в карете, запряженной тройкой лошадей, а грузчики выносили из гостиницы три огромных сундука.

Аманда, крадучись, пошла в сторону аллеи, где видела мужчин из разведки. К ее радости, они по-прежнему были там, только их едва можно было различить в кромешной тьме безлунной ночи. Девушка постаралась подойти к ним как можно ближе, ругая себя, что второпях выскочила на улицу в ночной сорочке, только накинула сверху темный плащ. Но, главное, на ноги вместо дорожных сапог обула изящные босоножки на каблуках, которые постукивали при ходьбе. Аманде пришлось встать на цыпочки и согнуться, чтобы ее не было слышно и видно. Спрятавшись за ветвистым деревом, она осторожно высунула голову и прислушалась.

В аллее было двое мужчин. Один был невысокого роста, щупловатый и сутулый. Второй, тот, у которого Аманда видела брошь, стоял к ней боком, и девушка не смогла разглядеть его лицо. Зато приметила высокий рост, широкие плечи и темную бороду.

— Он отправляется сегодня из этой гостиницы через пустошь в Кинсейл. Утром сделает остановку на постоялом дворе для необходимой встречи, дальше двинется один. Нужно сделать так, чтобы до города он не добрался, — пробасил бородач.

— Будьте покойны, карик. В дороге всякое случается. Подстроить несчастный случай будет несложно, — заскрежетал сутулый.

— Вы уж постарайтесь. Этот гаденыш меня порядком достал.

Аманда нахмурилась. О ком идет речь? Уж, не о том ли человеке, которого дожидается у входа в гостиницу карета? Выяснить это возможно, лишь проследив за ним. Надо вернуться назад и подождать постояльца у входа. Если она узнает в нем кого-то или заподозрит, что он сиу, то обязательно расскажет об этом в таверне. А если им окажется обычный сасенар, то скатертью ему дорога. Пусть эти негодяи перебьют друг друга — мятежникам будет легче.

Девушка уже собралась незаметно уйти, как вдруг что-то пищащее и пушистое прыгнуло ей на ногу. Куница! Аманда взвизгнула и отскочила в сторону. Она опомнилась и прикрыла рот рукой, но было уже поздно — ее заметили. Мужчины замерли и обернулись в ее сторону. Скрываться уже не было смысла. Аманда развернулась и бросилась в сторону гостиницы, громко цокая каблуками по каменной дороге.

— Держи ее! — раздался бас сзади, и мужчины бросились вслед за ней.

Девушка бежала со всех ног. Она понимала, что в "Каракатицу" ей сейчас нельзя, а иначе эти двое последуют туда же. А там Оливия! Аманда не могла позволить, чтобы с сестрой что-нибудь случилось.

Она обежала гостиницу, чтобы замести следы, но когда уже приближалась к входу, в темноте не заметила стоявший на дороге открытый сундук, споткнулась об него, упала внутрь, ударилась головой о нечто твердое и потеряла сознание. Крышка сундука над ней захлопнулась.

Оливия просидела всю ночь у камина без сна в ожидании сестры, которая так и не вернулась. Всю ночь она молилась, чтобы с Мэнди ничего не произошло. А когда она так и не пришла, спокойно встала, накинула плащ и медленно вышла из комнаты. Сегодня она выплакала, казалось, все слезы. Оливии даже страшно было представить, что могло случиться с Мэнди, но если ее сестра готова была даже пожертвовать жизнью во имя других людей, Лив не могла ее подвести.

В таверне было шумно и пахло зловонием. Охмелевшие посетители, больше напоминавшие бродяг в отрепье, нежели приличных людей, полулежали, полусидели на своих местах, громко беседуя друг с другом, покрикивая на девушек, разносивших выпивку, или ругаясь, используя различные скабрезные словечки.

Оливия поморщилась. Если бы папа узнал, что одна из его дочерей посещает такие злачные места, его бы хватил удар. Она глубоко вздохнула и медленно вошла. Благо, никто не обратил внимания на молодую девушку в дорогом плаще, непонятно, зачем заглянувшую в такое место.

Оливия посчитала столики и задумалась. Мэнди говорила от окна или возле окна? Кажется, возле. Но четвертый столик был занят. За ним, развалившись на лавке и занимая собой все пространство, сидел небывалых размеров верзила. Точнее, спал, сложив свою огромную голову в тарелку с гуляшом. Вокруг него стояло множество опустошенных кружек. Оливия насчитала одиннадцать.

Подойдя к мужчине, девушка аккуратно похлопала по плечу.

— Добрый человек, — вежливо произнесла она. — Я вижу, вы уже…откушали. Не могли бы тогда освободить это место?

Мужчина не пошевелился. Оливия почесала затылок.

— Уважаемый карик. Не будете ли так любезны встать? Мне необходимо сесть именно за этот столик.

Послышалось странное хрюканье, очень напоминающее храп. Девушка обеими руками вцепилась в мясистое плечо громилы и потрясла его, пытаясь растормошить мужчину. Но все было без толку. Вздохнув, Оливия постаралась сесть рядом. Место ей хватило лишь на самом краю. И как бы она ни пихалась и пыталась сдвинуть увальня, тот оставался на месте.

Стараясь делать вид, что ей вполне удобно, Оливия сделала попытку закинуть ногу на ногу, но это привело к тому, что она чуть не свалилась с лавки. Впившись руками в край стола, она с трудом вернулась на место. Послышался приглушенный смешок. Оливия быстро подняла голову, испугавшись, что за ней наблюдают. Но как оказалось, завсегдатаи этого места были заняты исключительно собой и не обращали на девушку никакого внимания.

Оливия гордо вскинула подбородок и подняла руку вверх, призывая подойти к ней. Но женщины, разносившие выпивку по залу, словно не замечали ее. Девушке понадобилось еще несколько минут, чтобы, наконец, привлечь к себе их внимание. Одной рукой она впилась в край стола, другую держала высоко над головой, при этом слегка попискивала и посвистывала.

Ее труды не прошли даром — к столику подошла дородная дама с кислой миной, которая по размеру идеально подходила соседу Оливии.

— Кружку хереса, — промямлила девушка и сглотнула.

— Херес закончился, — неожиданно ответила женщина.

Оливия удивленно заморгала.

— Эээ…но мне нужен херес…

— Тебе же сказано — нет его! — Дама не отличалась особой вежливостью, чем сильнее смущала Оливию.

Она попыталась действовать иначе. Подманив женщину пальцем к себе, девушка шепнула ей на ухо:

— Но мне очень нужен херес. Понимаете? — заговорщически произнесла она и несколько раз подмигнула.

— У тебя что, глаз дергается?

Оливия покраснела и покачала головой. Женщина вздохнула.

— Ладно. Спрошу у хозяина, может, в погребе еще немного осталось.

Довольная собой, Оливия расплылась в улыбке.

— А есть что будешь? — тут же озадачила ее дамочка.

Девушка перевела взгляд на жирное лицо соседа, "плавающее" в тарелке с чем-то коричневым и вонючим, и брезгливо поморщилась.

— Пожалуй, ничего.

Товарка философски хмыкнула.

— Смотри, красавица. С одного хереса ты быстро захмелеешь.

— А я и не собираюсь его пить, — честно ответила девушка.

— Зачем тогда заказываешь? — возмутилась женщина.

Внезапно проснулся сосед. Он поднял свою гигантскую голову, глянул на женщин испачканным в гуляше лицом и буркнул:

— Неси-неси. Я выпью.

И тут же снова улегся в тарелку.

Оливия поняла, что давно уже пора открывать карты.

— Эй, тебе бы, милая, не здесь работать, — деловито произнесла она, как учила ее сестра, и тут же столкнулась с оторопело-возмущенной физиономией товарки.

— Че-е-е-го-о-о? Какое твое вшивое дело, где мне работать?

Оливия испуганно отпрянула и прижалась спинок к тучному мужчине.

— Яяя….это…просто… у моего друга Тадеуса есть отличная таверна за городом…

Огромный рот женщины злобно скорчился, а глаза налились кровью.

— Ах ты, выдра лупоглазая! Ты за кого меня принимаешь? Если бы не хозяин, выволокла тебя сейчас на улицу и отметелила как следует.

Оливия округлила глаза и покраснела до корней волос. Женщина что-то пробурчала, развернулась и ушла. Оливия смущено огляделась. Надеюсь, это просто маскировка, подумала девушка.

И действительно стоило товарке удалиться, как минуту спустя словно из неоткуда рядом со столиком возник мужчина. Его голову и тело тоже скрывал плащ с капюшоном, но Оливия разглядела его довольно миловидное лицо, серые глаза и каштановые волосы. Мужчина сел напротив и улыбнулся, но улыбка его была какой-то насмешливой, а в глазах таился опасный блеск. Девушка быстро оценила его дорогую одежду, чистые руки и хорошо подстриженные ногти. Он явно не принадлежал к этой среде, а соответственно был тем, кто ей нужен.

И хотя мужчина не проронил ни слова, лишь продолжал глумливо рассматривать Оливию, она довольная, что, наконец, ее мучения закончены, обратилась к нему, словно к лучшему другу:

— Это вы? — радостно прошептала она.

— Я, — спокойно ответил он. Выражение его лица при этом не изменилось.

— Фу, слава богам, — выдохнула она. — А то я уже было подумала, что попала не туда.

— Нет, вы попали именно туда, — заверил ее мужчина.

Оливия улыбнулась. Она наклонилась через стол, огляделась по сторонам, не наблюдает ли кто за ними, и громким шепотом произнесла:

— Готовится покушение на самого Леланда. Легион разработал специальное оружие, способное уничтожить всю армию сиу на западе.

Она ожидала, что новость поразит мужчину. Но тот лишь изобразил удивление, причем весьма наиграно.

— Вот как? — мужчина демонстративно прижал руку к сердцу, продолжая откровенно разглядывать Оливию со смесью удивления и иронии.

Девушка подумала, что он ей не поверил, и надавила, стараясь убедить незнакомца в своей правоте:

— Это абсолютно верная информация, полученная из надежных источников!

Мужчина помолчал немного, побарабанил пальцами по столу и неожиданно произнес:

— А ведь я не поверил ему?

— Кому? — не поняла Оливия.

— Макинтошу. Когда он сказал, что вы решитесь на это.

Девушка даже не успела ничего сообразить, как мужчина вынул из кармана тряпку и закрыл ей рот и нос Оливии. Ей стоило едва вдохнуть неприятный аромат, исходивший от платка, как перед глазами закружили звездочки, и девушка провалилась в темноту, рухнув лицом на стол, как и ее дородный сосед.

Патрик Маллоу изумленно глядел на фантастически красивую девушку, которая так не вписывалась в антураж этого злачного заведения, пытаясь понять, что за силы подтолкнули ее на такое.

Когда его напарник рассказал ему об Аманде Шоу, сумасбродной девице, дочери генерала, возомнившей себя борцом за справедливость, Патрик не придал этому значения. Даже когда Йен, собираясь в дорогу в Кинсейл, убежденный, что эта девчонка, узнавшая военную тайну, постарается непременно сообщить ее их врагам, попросил Маллоу проследить за ней, тот отнесся к этой затее весьма скептически. Но Йен настаивал. Его друг почему-то был уверен, что Аманда непременно перед отплытием в столицу, — а о том, что она собирается навестить сестру в Лиффорде, Йену было известно давно — постарается связаться с агентами бунтарей.

О "Пастушьей сумке" разведке сасенаров была много наслышана. Точнее, то, что там регулярно ошивались сиу, а хозяин таверны сочувствовал им. Но контора Макинтошей давно взяла заведение под свой личный контроль, и было выяснено, что шпионы вражеской стороны каким-то образом передают через таверну сведения. И когда Йен увидел выражения лица Аманды за столом, тогда в поместье, он понял, что девушка обязательно попытается донести до начальников армии мятежа действия легиона.

Всю неделю он лично стерег Аманду в таверне, но сегодня его вызвали на службу. Ему предстояло сопровождать карету с оружием. Тогда он попросил напарника подменить его.

— Завтра эта пустоголовая девчонка уедет из города, и одной головной болью будет меньше, — сказал он тогда Патрику. — Но до самого отплытия корабля за ней необходимо следить. Чует мое сердце, эта мятежница что-то задумала.

Патрик проскучал всю ночь, прячась в темноте у столика за камином. В этом месте не было и намека на какую-нибудь заварушку, которые так любил Маллоу. А под утро мужчина уже был уверен, что на этот раз шпионский нюх Макинтоша подвел его. Но когда начало светать, на пороге появилась она.

Конечно, у Патрика имелась миниатюрная гравюра с портретом девушки, которую ему дал Макинтош, но в жизни Аманда оказалась куда прекрасней. Мужчина никогда еще не видел столь правильные черты лица и зеленые глаза. С виду малышка казалась хрупкой и ранимой, но Патрик знал, насколько она коварна, и его невольно охватила злость. Какого рожна этой куколке понадобилось в подобном заведении? Что ей ни сидится дома?

Он со смесью забавы и досады наблюдал, как девушка пытается провести известный только ей ритуал, чтобы связаться с местным доносчиком. И, видимо, у нее ничего не вышло, так как Мартина, местная разносчица напитков, чуть не отвесила девчонке хорошую оплеуху.

Патрику стоило подождать и не выдавать себя. Может быть, кто-то из сторонников сиу и клюнет на удочку малышки, но мужчина не мог больше терпеть. Ему захотелось поставить эту зеленоглазую выскочку на место.

Он вышел из тени и направился к столу, где располагалась Аманда с опьяневшим хмырем. При более детальном рассмотрении Патрик заметил родинку на щеке, необычные полудуги бровей и немного выступающую вперед верхнюю губу, которая придавала лицу красавицы особое изящество. В глазах девушки читался ум.

Она прошлась по нему проницательным взглядом, и, кажется, вид Патрика ее удовлетворил, так как Аманда облегченно выдохнула. Она тут же выдала мужчине всю необходимую информацию, чем вызвала в нем одновременно волну гнева и сочувствия. Смелая, но глупая, рассудил мужчина, отчаянная, но наивная. Ей не место в шпионском деле.

Почему-то Патрику невероятно захотелось оберечь эту дурочку, защитить ее от нее же самой. И решение пришло в голову моментально.

Никто, абсолютно никто, в таверне, привыкшей к шуму, постоянным дракам и пьяным выходкам посетителей, не обратил внимания на мужчину, который заткнул рот тряпкой девушке, из-за чего та потеряла сознание. Патрик спокойно встал из-за стола, снял свой длинный плащ, обернул им Оливию, перекинул девушку через плечо, как мешок с картошкой, и спокойно вышел на улицу.

Глава 7

Аманду разбудил какой-то шум. Нет, удар. Ее уронили на пол. Да-да, вот так взяли и уронили. Но кто и зачем?

Девушка поморщилась и открыла один глаз. Кругом было темно и…неудобно. Голова жутко болела, Аманда лежала внутри кого-то ящика, согнувшись пополам, а снаружи были слышны голоса. Где это она? Быстрым потоком к ней вернулись события прошлой ночи. Аманде стало страшно, очень страшно. Девушка замерла и прислушалась.

— Ты припозднился, Макинтош. Мы ждем тебя с вечера, — раздался грубый мужской голос.

Аманда обмерла. Макинтош? Уж не тот ли это… Словно в подтверждение ее мыслей послышался уже до боли знакомый голос:

— Только вчера мне сообщили, что необходимо доставить груз. — Хоть Йен говорил спокойно, в его интонации чувствовались стальные нотки.

— Это не оправдание! — яростно возразил собеседник.

— А я и не собираюсь оправдываться, — так же резко парировал Макинтош. — Я следую в Кинсейл и только поэтому согласился сопроводить груз. В следующий раз ищите других провожатых.

Послышалось сердитое фырканье, но, видимо, железный голос Йена вынудил собеседника успокоиться.

— Надеюсь, с грузом все в порядке? — произнес он язвительно после паузы, а затем, видимо, обратился к своим людям: — Проверьте сундуки, ребята.

Аманда не успела ничего сообразить, как крышка над ее головой открылась, ей в лицо ударил солнечный свет, заставивший поморщиться, а затем над ней нависла удивленная беззубо-бородатая физиономия.

— О! Баба!

Девушка вся сжалась от страха, и тут же грязные волосатые руки потянулись к ней, бесцеремонно вытащив из сундука.

— Смотри, шеф, какой подарок нам подкинули!

Йен не находил себе места. Когда дядя Алан вчера накануне его отправления на юго-запад страны, дабы передать важные сведения командованию, сообщил, что по дороге мужчине необходимо сопроводить сундуки с оружием, он еле сдержал свое раздражение. Во-первых, он не перевозчик, а во-вторых, Йен прекрасно знал, кому доставлялось это оружие.

Командование сасенаров, теряя свои позиции на западе, было вынуждено просить помощи у оберджини. Этот свирепый народ полулюдей-полуогров, заселявший близлежащие острова к землям Глин-Гудвика, отличался особой жесткостью и бессердечностью. Они умели лишь воевать, причем делали это самым циничным, подлым и кровожадным образом. Пренебрегая всеми военными правилами, оберджини чуждались открытого боя и нападали на противников в основном ночами, когда те спали и были безоружны. Они полностью вырезали целые войска, хладнокровно втыкая нож в спину своим врагам.

Такими же безжалостными оберджини были и в мирное время. Для своей выгоды, а порой и ради развлечения, они нападали на близлежащие к их островам деревни Глин-Гудвика, грабили и убивали. Они не жалели ни стариков, ни детей, насиловали и издевались над женщинами, и всегда мучительно и беспощадно изгалялись над поверженными. Негодяи любили заживо снимать скальп с людей, отрезать носы и уши, выкалывать глаза. В подлости и жестокости оберджини не было равных.

Йен был категорически против, чтобы привлечь этих "людоедов" к войне. Он писал множество писем военному руководству в Лиффорд, но его не послушали. Мало того, Макинтоша лично привлекли в работу с оберджини. По пути в Кинсейл, куда он должен был доставить важную депешу, Йену было приказано сопроводить оружие и передать его новым союзникам сасенаров на постоялом дворе недалеко от Корка.

И сейчас он считал мгновения, дабы скорее покинуть эту комнату на втором этаже постоялого двора, где он находился совсем один в окружении самых бесчеловечных существ в этом мире. Их главарь, лысый верзила с приплюснутым носом и выпирающей челюстью, по имени Юджеро, прищурив правый глаз, подозрительно косился на Йена. Он также не доверял мужчине, как и тот ему. Несмотря на предложенные мешки с золотом, оберджини всюду чувствовали подвох и в любую минуту готовы были дать отпор, если что-то пойдет не по их сценарию. Им было плевать, на чьей стороне сражаться, главное, чтобы хорошо платили. Это было основным аргументом, который Йен выдвигал своему руководству против найма этих тварей. Ведь если Леланд предложит больше золота, наемки с легкостью перейдут на его сторону.

Йену следовало каждую секунду быть начеку. Награду оберджини уже получили, оружие у них — теперь им ничего не стоило, так от нечего делать, перерезать мужчине горло и оставить лежать на деревянном полу в комнате, захлебываясь собственной кровью.

Он уже продумывал ходы отступления, хотя внешне оставался спокойным. И тут, словно гром среди ясного неба, раздался знакомый женский голос:

— Отпусти меня, урод! Убери свои грязные лапы!

В душе у Йена все похолодело, когда из одного сундука оберджини вынул Аманду Шоу. Нет, быть этого не может. Просто дурной сон. Но, увы, этот кошмар сбывался наяву. Новоявленная белокурая шпионка визжала и брыкалась в руках полуогра.

— Шеф! — пробасил довольный оберджини и расплылся в беззубой улыбке. — А Макинтош нам преподнес не только оружие.

Юджеро тут же подозрительно впился в Йена. Тот, еле подавив в себе гневный стон, бросился в сторону его подчиненного, державшего извивающуюся Аманду, и с силой вырвал девушку из его волосатых лап.

— Что ты творишь, наглец?! — теперь ее возмущения были направлены в сторону Макентоша.

Девушка была напугана донельзя. Она подумала, что Йен, обнаружив ее в одном из сундуков, специально увез за тридевять земель и предложил в качестве подарка каким-то гнусным существам, по виду очень напоминавших кровожадных оберджини.

Мужчина выкрутил ей руку и зло пихнул в сторону, спрятав за своей спиной.

— Да как ты смеешь? — чуть ли не плача, закричала Аманда.

— Заткнись, идиотка, — сквозь зубы процедил Йен, да так покосился на девушку, что у той чуть душа не ушла в пятки. — Еще слово и я придушу тебя собственными руками.

Аманда испуганно вытаращила глаза, но умолкла.

— Как это понимать, Макинтош?! — тут же бросился на него Юджеро. — Если ты притащил нам женщину, так давай ее скорее, а не прячь у себя за спиной!

— Это женщина моя, — нарочито ровно произнес Йен, но его свирепый взгляд просто прожигал соперника. — Я прихватил ее с собой, чтобы не скучать в дальней дороге.

Щеки девушки вмиг стали пунцовыми. Если бы не охвативший ее страх, она задала Макинтошу хорошую трепку.

— Э, нет! Так дела не делаются, — возмутился оберджини, который нашел Аманду. — Мы тоже ее хотим.

Юджеро взарился на Йена.

— Слышишь, Макинтош? Мои ребята устали с дороги и хотят поразвлечься. Придется поделиться своей шлюхой.

— Если они хотят поразвлечься, пусть идут в местную таверну, а эту женщину они не получат.

Мужчина скосил взгляд в распахнутое окно и сделал шаг назад, приказывая Аманде следовать за ним.

— Ты, видимо, потерял ориентиры, Макинтош. Ты здесь один, нас много, не думаю, что стоит сопротивляться.

В качестве подтверждения своих слов Юджер вынул из-под подола шерстяной туники огромный, заточенный кинжал. То же сделали и остальные оберджини.

Вместо ответа, Йен сложил два пальца в рот и громко свистнул.

— Я здесь, хозяин! — раздался голос за окном.

Мужчина не стал раздумывать. Обернувшись к Аманде, он грубо схватил девушку и вышвырнул в окно, а сам, вскочив на подоконник, последовал за ней. Оберджини бросились за ними, но было уже поздно. Йен угодил прямо в седло к Мевереку, поднял с земли Аманду, которая оказалась головой в стоге сена, усадил ее впереди себя и направил коня прочь от постоялого двора.

Около десяти минут они ехали быстрым галопом в полном молчании, и только когда стало понятно, что погони за ними нет, Йен замедлил темп, а потом так резко остановился, что Аманда еле удержалась в седле. Правда, ненадолго. Мужчина быстро спешился и грубо стащил девушку с коня. Судя по безликим просторам вокруг: бесплодной песчаной почве, поросшей лишь вереском, да лишайником, груде камней, да редким кривым деревцам, они находились вначале одной из самых больших пустошей Глин-Гудвика.

— Эй, ты что творишь?! — возмутилась она, но тут же столкнулась с прожигающим взглядом Йена. А Аманда и не полагала, насколько он разгневан. Мужчина просто кипел от ярости.

— Это я тебя должен спросить, дура набитая! — проревел он. — Какого черта ты тут делаешь?

Девушка дар речи потеряла от такого выпада в ее сторону и стала заикаться.

— Совсем крыша поехала?! — тем временем продолжал кричать Йен. — Да тебя выпороть мало за то, что ты натворила!

Аманде с трудом удалось прийти в себя.

— Я ничего не делала, — постаралась защититься она, но мужчина был в такой ярости, что не собирался ее слушать.

— Ты только что чуть не убила нас обоих. Может быть, тебе плевать на свою чертову шкуру, но не надо подставлять других людей!

Обвинения были настолько несправедливы и нелепы, что Аманда чуть не расплакалась, хотя до этого могла держать удар.

— Я нникому не хотела навредить, — запинаясь, произнесла она.

— Ага, — мужчина язвительно улыбнулся. — Поняла, что шпионские игры не для тебя и тут же в кусты? Нет уж, милая, умей отвечать за свои проступки.

— Я ни за кем не шпионила! — запротестовала девушка.

— А как ты объяснишь твое появление из ящика? — его слова были пропитаны злой иронией. — Не скрою, я недооценил тебя, красавица. Мне почему-то казалось, что ты направишься в "Пастушью сумку", но, как выяснилось, у тебя совсем отсутствуют мозги, и ты возомнила себя великим разведчиком, решила проследить за мной и забралась в сундук.

Йен усмехнулся и досадно сморщил рот.

— Какая же ты идиотка!

Аманду передернуло.

— Закрой свой поганый рот, негодяй, когда говоришь со мной, — прошипела она. — Я оказалась в ящике случайно, упав в него ночью и потеряв сознание!

Мужчина смотрел на нее некоторые время, а потом откинул голову назад и громко рассмеялся, чем сильнее разозлил Аманду.

— Это самое глупое объяснение, достойное такой пустоголовой девицы, как ты, — вытирая влажные глаза, произнес он. — Может, еще поведаешь, как ты оказалась у моих сундуков?

— Легко. Я следила за двумя сесенарами, готовившими заговор про тебя! Да-да, я лично слышала, что они хотят убить того, кто собирается отправиться в Кинсейл из гостиницы "Каракатица". Я и не думала, что это ты.

Йен прищурился, задумался, моргнул, а потом тряхнул головой.

— Вы совсем не умеете врать, кари.

— Но это правда! — рассердилась девушка и гневно топнула ногой, но угодила по острому валуну, который впился ей в изящную туфельку и, продырявив подошву, вошел в нежную кожу. Аманда вскрикнула от боли и села на землю. Из туфли сочилась струйка крови.

— Проклятие! — застонала девушка и попыталась снять обувь.

— Стой.

Йен тут же оказался рядом и потянулся к ее ноге.

— Эй, что ты…, — Аманда умолкла, с открытым ртом наблюдая, как мужчина проворно снял ее туфельку и осмотрел больную ногу. Затем он встал, вынул из седельной сумки мех с водой, промыл ей ранку и, оторвав кусок от своей новой и, как показалось Аманде, очень дорогой рубашки, перебинтовал ей ступню.

Девушка поймала себя на мысли, что, затаив дыхание, наблюдает, как мужчина невероятно нежно и трепетно обращается с ее ногой. А руки-то у него добрые.

— И в этой обуви ты собиралась заняться шпионской деятельностью? — сварливо произнес Йен, и Аманда тут же вспомнила, что он ее враг.

— Повторяю: я не шпионила! — вырвав ступню, рявкнула она и тут же застонала, так как боль ударила в бедро.

Йен устало вздохнул и посмотрел на нее, словно учитель на бестолкового ученика. Аманда разозлилась. Она жуть как не любила, когда говорила правду, а ей никто не верил. И почему-то, и пока она не могла себе объяснить, почему, но ей невероятно хотелось, чтобы этот нахальный сасенар не считал ее всего лишь пустоголовой богатой особой.

— А что ты делала у гостиницы, позволь спросить? — Йен скрестил руки на груди и дерзко поднял одну бровь.

Аманда надула губы.

— Я не собираюсь перед тобой оправдываться, — вскинулась она, но тут же добавила: — Ночевала перед отплытием в Лиффорд к сестре.

Мужчина хмыкнул.

— Ах, вот оно что. Тогда я тебя обрадую — как только мы заедем в Кинсейл, следующей остановкой в нашем путешествии будет столица, где я передам тебя в руки к твоим родственникам.

Аманда оторопела. Они заедут?

— Я никуда с тобой не поеду!

— И почему же?

— Потому…потому…

— Потому, что на самом деле ты не собиралась ни в какой Лиффорд, — закончил за нее Йен.

Девушка зарделась. Как ему удается, так легко раскусить ее?

— Вовсе нет, — запротестовала Аманда. — Просто ты мне противен, и я ни шага не сделаю в твоей компании. И перестань ухмыляться!

А в это время в порту Корка происходила похожая ситуация.

— Отпусти мою руку, негодяй, — шипела Оливия, постоянно озираясь по сторонам, в то время как Патрик тащил ее на корабль до Лиффорда. — Мой отец живого места от тебя не оставит. Ты дорого поплатишься за мое похищение.

Но, мужчина, казалось, совсем не обращал внимания ни на ее возмущенные возгласы, ни на то, как на это посмотрят люди в порту, когда он откровенно волочет за собой на корабль упирающуюся женщину.

— Это вовсе не похищение, кари, — ровно ответил он, даже не обернувшись в ее сторону, лишь продолжая крепко держать девушку за руку. — Я лишь хочу сопроводить вас до столицы.

— Угу. — Оливия скривила рот. — И именно поэтому вы собираетесь плыть вместе со мной.

Патрик пожал плечами.

— Просто прослежу, чтобы вы не дали деру с корабля, пока он еще находится в порту, или не выпрыгнули за борт во время путешествия, чтобы, оказавшись во владениях богини водоемов, склонить ее к мятежу против нас.

Оливия закатила глаза.

— Я вам уже сто раз говорила, что я не Аманда, а ее сестра Оливия!

Именно это она и повторяла с тех самых пор, как очнулась в карете на коленях у незнакомца, который оказался сотрудником разведки Корка. Но этот упертый, напыщенный болван упорно не хотел ее слышать.

Патрик усмехнулся.

— Макинтош предупреждал, что вы станете упираться, но теперь я вижу, что вы законченная лгунья.

Оливия чуть не застонала. Но почему он так упрям?!

— Послушайте, карик… — девушка решила действовать по-другому.

— Можете звать меня Патрик.

— Хорошо, Парик, — Оливия кивнула. — Вам же известно, что у генерала Шоу три дочери. Так почему же вы не верите, что я могу быть сестрой Аманды?

Мужчина соизволил обернуться в ее сторону. В его глазах читалось раздражение. Видимо, он тоже был не рад этой пустой перепалке.

— Потому, что я видел ваш портрет и застал на месте преступления.

— Но мы с Мэнди близнецы! И это она попросила меня отправиться за нее в таверну, а сама…сама…пропала.

Оливия наклонила голову, борясь с подступившими слезами. Ей было страшно представить, где сейчас могла находиться ее старшая сестра. Но на Патрика боль девушки не произвела впечатление.

— Из вас бы получилась отличная актриса, — произнес он, задумчиво разглядывая Оливию.

Девушка вскинула голову и прошила мужчину презрительным взглядом.

— А вот теперь я узнаю истинную Аманду Шоу, ядовитую змею, о которой мне рассказывал напарник. Вы сами себя выдали, кари.

И развернувшись, он зашагал вперед, волоча за собой Оливию.

— Ты умрешь страшной смертью, — послышалось ему в спину.

Патрик ухмыльнулся.

— Это вряд ли. Думаю, ваш отец будет не против, если его нерадивую дочь доставят до столицы с эскортом.

— Ты так и будешь сидеть на мокрой траве или может, все-таки соизволишь встать? Не забывай, как обманчива природа весной. Ты можешь простудиться.

Насмешливые нотки в голосе нисколько не смутили Аманду. Она не собиралась двигаться с места. Даже если он попытается силой поднять девушку с земли, она будет отчаянно драться. Этот ничтожный сасенар не имеет над ней власти, он ей никто и не может командовать. Аманда сама решает, куда ей идти.

— В пустоши полно ядовитых змей, которые так и норовят забраться под юбку молоденькой кари.

Девушка продолжала молчать. Если она правильно понимала, они сейчас находятся в начале пути на Кинсей, поэтому если Аманда пойдет вперед до первой звезды, то через пару недель доберется до Рейсфорда. Девушка всего лишь слегка отклонилась от курса. "Угу, всего-то на триста миль", — раздался язвительный внутренний голос.

— Не стоит забывать про оберджини. Мы не так далеко оторвались от Юджера и компании. Они в скором времени могут оказаться здесь. Надеюсь, ты догадываешься, что они делают с одинокими беззащитными девушками.

Аманда вздохнула, повернулась к Йену и подарила мужчине непостижимый взгляд.

— Я не так уж и слаба, — все же отозвалась она.

Голос ее звучал спокойно, но Макинтош все равно услышал в нем нотки усталости со смесью раздражения. Словно Аманде не раз приходилось произносить эту фразу. Что ж, зная ее, он мог в это поверить. Видимо, девушка постоянно пытается доказать свою значимость. Но, судя, по тому, что он видел, пока в ней запала куда больше, чем силы.

Он еле сдержался, чтобы не улыбнуться. Нельзя было показывать, как он восхищается ей. Неизвестно, какие силы заставляют эту упрямую девицу двигаться вперед, но будь Аманда Шоу в их рядах, возможно, они победили бы куда быстрее.

— Никто и не обвиняет тебя в слабости, — ласково произнес он. — Просто ты еще не знаешь трудностей, а твои возможности далеко не беспредельны. Война — это боль, страх, унижение, кровь и смерть. Ты не знаешь жизни, Мэнди. Все это, — он провел рукой вокруг, — не для тебя. Найди себе хорошего мужа, девочка, он подарит тебе детей, и ты забудешь весь бред, что посетил твою умненькую головку.

Слова ударили больнее пощечины.

— Позволь мне самой разобраться с этим, ублюдочный сасенар, — гневно процедила она.

Йен раздраженно поморщился. Как же легко ей удается вызывать в нем такую бурю эмоций, причем как положительных, так и отрицательных.

— Может, оставим в покое тайну моего рождения?

— А ты оставь в покое меня и проваливай ко всем чертям!

Мужчина досадно полоснул рукой в воздухе.

— Да как же ты не поймешь, что ваша война уже проиграна. Даже если сиу и удастся каким-то неземным способом остановить оружие легиона, маги недолго будут сидеть на месте.

— Так чего же они не наступают?

— Этот момент не за горами

— А мы…а мы призовем на помощь духов…, — голос ее дрогнул. Йен видел, что Аманда скорее себя пыталась в этом убедить, нежели его.

— Ты не хуже меня знаешь, что они не станут бороться с легионом.

— Но так нельзя!

Девушка уже не могла себя сдерживать и отчаянно ударила рукой по земле, а потом прикрыла грязной ладошкой глаза и заплакала.

— Ты не понимаешь! Ты ничего не понимаешь, — бормотала она сквозь слезы, шмыгая носом. — Там же Джером и Дейви, они…они…

Гнев Йена тут же улетучился. Он оторопело смотрел на девушку, которая еще минуту назад кричала, что она сильная, а теперь заливалась слезами. Так, значит, дело в мужчинах.

Йен медленно подошел к ней и сел рядом.

— Кто они тебе? Друзья?

Он положил руку ей на плечо и слегка сжал. На удивление Аманда не оттолкнула его. Девушка всхлипнула и покачала головой.

— Братья.

— Ясно. — Мужчина вздохнул. — И они сражаются на стороне сиу?

Аманда кивнула. Она по-прежнему не поднимала головы, уставившись лицом в землю.

— Я думаю, они хорошие военные, и тебе не стоит беспокоиться за их жизни, — постарался ее утешить мужчина.

Девушка подняла на него свое испачканное слезам и грязью лицо, и так взглянула на Йена, что у того засосало под ложечкой. Казалось, будто он очень ее разочаровал.

— Дело не только в них. Дело в справедливости, — твердо отчеканила она. — Как ты можешь жить в этом мире и абстрагироваться от его реальности? Неужели не видишь, как страдает народ Глин-Гудвика? Их лишили всего. Так больше не может продолжаться.

— Так было испокон веков.

— И настало время все изменить!

Йен издал какой-то непонятный звук.

— Нельзя в одночасье стереть то, что было построено веками.

— Никто и не говорит, что все будет легко и быстро. Мы победим — это будет сложно, — начнем строить новый мир, и постепенно у нас все получится. Было бы желание.

— Это бредовые брошюры Леланда затуманили тебе мозги?

— Ханлей дал людям надежду.

— Леланд — такой же проходимец, как и все. С чего ты решила, что он будет достойным правителем?

— Не смей так говорить о нем. Ты его совсем не знаешь.

— А ты? Ты знаешь?

— Я знаю его поступки. То, что он делает, говорит ярче любых слов, — с запалом заявила девушка.

Йен схватил Аманду за плечи и хорошенько встряхнул. Как ему хотелось выбить из этой головки всю дурь. Он и представить не мог, насколько все серьезно. Ему казалось, что Мэнди всего лишь ищет себя от скуки, играет в бессмертного воина. Но сейчас, глядя в эти горящие серо-зеленые глаза, Йену, наконец, открылась тайна — для Аманды все это было важно. Она искренне хотела помочь народу Глин-Гудвика и ради этого готова пожертвовать всем.

Мужчина был сражен. Он и сам не был в восторге от того, что происходило в мире. Легион были жестокими властителями. Однажды ему довелось быть приглашенным к ним, и мужчина собственными глазами видел, как жестоко и цинично маги издевались над собственными слугами. Они не жалели людей, не любили их и не уважали. Для них народ был всего лишь способом собственного обогащения. Да, ни о какой справедливости в Глин-Гудвике речи не шло.

И, тем не менее, как бы тяжело простым людям ни жилось сейчас, легион являлся единственной силой, удерживающей страну от краха. Йен не доверял Леланду, считая, что он ведет мир к полнейшему хаосу. Разруха и безвластие, — вот что ждет Глин-Гудвик, если войну одержат сиу. Начнется неразбериха, беспорядки, междоусобицы и мародерства. Бедный народ, получивший в руки власть, начнет мстить и безжалостно устранять тех, кто когда-то стоял на ступень выше их.

Леланд обещает, что станет достойным правителем, что наделит тех, кто сражался за свободу вместе с ним, землями и золотом, что казна легиона будет открыта для всех нуждающихся, что теперь народ забудет слова «голод», «налоги», «наказания». Но Йен был уверен, что у него не хватит возможности справиться с целой страной. Управлять Глин-Гудвиком и быть господином удела на севере страны — это не одно и то же.

Сейчас, глядя в ее мятежные глаза, Йен понял, что вряд ли когда-то сможет объяснить это Аманде.

Медленно поднявшись, он подошел к Меверику и стал поправлять коню сбрую.

— Все равно я не могу тебя отпустить, — вынужденно произнес он и, видя, что девушка хочет возмутиться, поспешил объяснить: — Я не смогу нормально жить, зная, что оставил тебя одну среди пустоши на растерзание оберджини и голодным животным.

Аманда вскочила так быстро и бросилась вслед за мужчиной, будто полчаса назад, ни уселась на землю с желанием ни за что не вставать.

— Тогда пари! — вскрикнула она и вынула из ножен, пристегнутых к седлу коня, меч.

Крепко держа рукоять, острием она указала на мужчину.

— Давай сразимся, — предложила она. — Я докажу тебе, что смогу справиться с любой ситуацией без чьей-либо помощи.

Йен нахмурился.

— Положи меч, Аманда. Сейчас не время для игр.

— Я не играю — я предлагаю тебе сделку, — гордо заявила она. — Мы сразимся на мечах до первой крови. Если выиграю я, то ты оставишь меня в покое и навек забудешь о моем существовании. Победишь ты, я пойду за тобой без всякого сопротивления.

Мужчина онемел. Он не ослышался?

— Аманда, немедленно положи оружие. Ты можешь порезаться.

Девушка вскипела.

— Я даю тебе возможность выбора, — процедила она сквозь зубы. — Или мы решим этот спор как воины, или не думай, что сможешь силой увести меня в Кинсейл.

Йен задумался. То, что предлагала девчонка, было безумием. Он не хотел ее ранить. Но, кажется, у него не оставалось выбора.

— Чего же ты ждешь? — подгоняла Аманда и кивнула в сторону второго меча, пристегнутого к поясу его бриджей. — Вынимай свое оружие и к бою.

В глазах мужчины запрыгали чертики.

— Хотя мой меч всегда наготове, я не достаю его без дела, — ухмыляясь, ответил он.

Щеки девушки стали алыми. Он специально хочет ее смутить, но у него ничего не выйдет. Зарычав, как зверь, и высоко подняв меч над головой, Аманда ринулась в сторону мужчины. Но запуталась в складках своего плаща, оступилась и встала носком на подол сорочки. Послышался треск рвущейся ткани, ночная рубашка разошлась пополам, обнажая ее длинные стройные ноги практически до бедер. Аманда выронила оружие и упала на колени.

— Ты не ушиблась? — поинтересовался Йен, внимательно разглядывая ее ножки.

Красная, как помидор, девушка вперила злобный взгляд на соперника.

— Защищайся! — проревела она, одним прыжком оказалась на ногах и, подняв оружие, бросилась вперед.

Ее выпад был настолько молниеносным, что Йен еле увернулся, чтобы не быть разрубленным на две половины. А девчонка-то не так проста, как кажется.

Аманда не дала ему время на раздумья, уже наступая и размахивая острым лезвием перед его лицом. Йен попятился и вытянул правую руку вперед.

— Ладно-ладно. Я принимаю твои условия, — нехотя согласился он. — Но я дам тебе поблажку.

— Не нужны мне твои подачки, — разъярилась Аманда.

— И все же я сделаю это.

Йен, наконец, вынул меч из ножен, но тот не задержался в его руке, а взмыл в воздух, сделал круг и навис над землей, скрестившись с мечом девушки.

— Попробуем сражаться пока так. А когда я пойму, что ты способна драться с мужчиной, возьму меч в свои руки.

Глаза Аманды презрительно сощурились.

— Вижу, ты был в гостях у самого легиона, — выплюнула она. — И маги тебя кое-чему научили, преданный сасенар.

Да уж, вряд ли, он когда-то сможет понять эту женщину. То, что среди знати считалось высшей степенью признания и уважения со стороны власти, — а именно посещение дворца легиона, — которого удостаивались лишь единицы, не говоря уже про то, что единицы среди этих единиц получали от правителей волшебный дар, то в глазах Аманды Шоу это выглядело как наивысшая мерзость. Йен сам не понимал, зачем Люсиус, один из магов, наградил его такой возможностью — управлять мечом лишь силой мысли.

— Это поможет тебе осилить одновременно двух врагов, — пояснил маг.

Йен лишь усмехнулся в душе. Определенно легион никогда не воевал земным образом. Когда ты сражаешься с врагом, то полностью вовлечен в драку и телом и умом, и у тебя совершенно нет времени отвлекаться на рядом «порхающий» меч!

Мужчина равнодушно пожал плечами, не обращая внимания на обидную реплику девушки.

— Хорошо. — Аманда размяла плечи, не отпуская взглядом нависший над ней меч. — Сразимся.

Она тут же перешла в наступление. Йен был приятно удивлен, что девушка неплохо владеет оружием, она нисколько не уступала в фехтовании многим мужчинам, которых он знал. Аманда с легкостью делала изящные выпады и крепко отражала удары противника. Мужчине пришлось полностью сосредоточиться, чтобы удержать меч навесу.

Девушка сражалась отчаянно. На самом деле ей было вдвойне нелегко, ведь она не могла делать ложных выпадов, чтобы ранить противника, например, в руку. Это больше напоминало тренировку с учителем по фехтованию, но сражаться с незримым противником было крайне неудобно. Единственной возможностью победить было выбить оружие «из рук» противника, то есть сделать так, чтобы меч упал на землю. Ну, ничего, она ни за что не покажет, как ей тяжело.

Сражение продолжалось, Аманда стала быстро уставать. Бросив быстрый взгляд на Йена, она не без удовольствия подметила, что он сильно напряжен, а по его лбу катится капля пота. Но пока девушка наблюдала за мужчиной, его меч подкрался к ней и, полоснув, разрезал веревки ее плаща, и тот тут же оказался на земле. По лицу мужчины расплылась довольная улыбка. Еще бы, ведь теперь тело девушки было практически не прикрыто от его жадного взгляда. Соски тут же отреагировали на прикосновение прохладного ветра к коже и встали торчком, отчетливо проглядываясь через тонкую полупрозрачную ткань сорочки. Остальные прелести тела девушки были также открыты пустоши, богам и Йену.

У Аманды пар из ноздрей пошел от гнева. Она с яростью набросилась на меч противника и заставила его отступать. То ли Йен порядком подустал, то ли был слишком занят разглядыванием тела девушки, но постоянно отвлекался, и Аманда ловко разила его. И когда казалось, что лидерство уже на ее стороне, мужчина, видимо, пришел в себя и стал следить за борьбой. Его меч легко парировал удар Аманды, сделал ложный выпад, увернулся и полоснул вдоль рубашки девушки. И опять затрещала ткань, и теперь уже даже тонкий кусок хлопка не скрывал обнаженных молодых грудей.

Аманда взвизгнула и прикрыла их рукой, а коварный меч облетел ее сзади и проделал подобную процедуру с сорочкой, но уже в районе пятой точки Мэнди. Та обернулась, не сообразив, какой вид представляет собой, и, лишь услышав довольный звук со стороны Йена, напоминающий смесь стона и рычания, повернулась обратно. Меч выпал из ее рук, так как правая и левая кисти теперь были заняты: одна прикрывала вырез спереди, другая — сзади. Девушка бросилась к плащу и накинула его на плечи. Меч мужчины встал перед ее лицом.

Взгляд, который она послала Йену, нельзя было назвать никак иначе, чем ненавидящий, но ему было все равно. Главное, теперь у Мэнди не будет аргументов против поездки в Кинсейл. Она сама выбрала состязание и проиграла его.

— Ты говорила «до первой крови»? — сказал он, и тут же острое лезвие меча коснулось нежной кожи груди, чуть повыше правого соска, и на поверхности появилась бусинка крови.

Мужчина снисходительно глядел на поверженного врага, в то время как ее глаза горели огнем. В этот момент Аманда ненавидела Йена Макинтоша даже сильнее, чем весь легион вместе взятый. Но выхода у нее не было, она сама выбрала себе палача.

— Теперь никаких фокусов, Мэнди, — предупредил ее мужчина. — Ты поедешь со мной, будешь себя вести хорошо и не делать попыток удрать. Я не хочу получить удар ножом в спину, когда заслужил победу в честном бою.

Угрюмо глядя себе под ноги, девушка медленно направилась в его сторону. Ей ужасно хотелось чем-то обидеть Йена.

— По крайней мере, я не бросаю своих друзей, — пробормотала она.

Мужчина в этот момент вставлял свой меч обратно в ножны, но вскинул голову и удивлено уставился на нее.

— Кого это ты имеешь в виду?

— Твоего грума.

— У меня нет никого грума. Я путешествую один.

— А как же тот человек, что крикнул тебе в окно: «Я здесь, хозяин», когда мы были в комнате с оберджини? Когда мы оказались вдвоем на лошади, я не заметила никого во дворе.

Мужчина задумчиво уставился на нее, потом скосил взгляд на коня, а затем равнодушно махнул рукой.

— Не волнуйся. Тот, кто кричал это, сейчас находится в полной безопасности.

Аманда в этом сильно сомневалась. Ей не понравился бесовский блеск в его глазах.

— Кстати, я нашел тебе транспорт, — произнес мужчина глумливым тоном и указал куда-то за спину девушки. Она обернулась, проследила за его взглядом и охнула. В нескольких метрах от них на поляне пасся дикий осёл.

— Если ты думаешь, что я поеду в Кинсейл верхом на ишаке, — тут же бросилась на него Аманды, — ты сильно ошибаешься!

Напрасно она с ним спорила. Делать это с Йеном Макинтошем абсолютно бесполезно.

Глава 8

Джером Маккормик с интересом наблюдал за рыжеволосой девушкой, чьи очаровательные кудряшки теперь были спрятаны под простой белой косынкой, удивляясь, как в детстве они могли драться, словно кошка с собакой. Гвендалина Холмс, точнее, Гвен Родерик, солдат пешего отряда из ополчения сиу, которая теперь работала вместе с Джеромом.

Мужчина был поражен и восхищен одновременно. Конопатая маленькая соседка, которую он в юные годы звал "прилипала", повсюду бегала за ним с ранних лет, а после выдумала себе, что влюбилась в Джерома. Когда он уходил на войну, она рыдала даже громче его славной кузины Аманды. Кстати, как она там? Ее письма, наверное, до сих пор приходят на запад страны, но мужчина давно уже находился на востоке. Здесь помощь его, в качестве военного доктора, была куда более нужной.

Хотя в данных обстоятельствах он скорее чувствовал себя мясником, нежели врачевателем. Отрубленные руки, ноги, пальцы, — Джером уже со счета сбился, скольких людей он сделал инвалидами. Но единственным способом не допустить гангрены, а вместе с ней скорого конца, было лишить солдата конечности. Раздробленные кости уже нельзя было собрать воедино.

Медикаментов не хватало, обезболивающим и обеззараживающим средством стал алкоголь. Джером боролся за каждого солдата, но во многих случаях он был бессилен. Люди умирали в муках, проводя последние часы, корчась в агонии. Джером слышал их болезненные стоны во сне и наяву. А тем, кто чудом выжил и встал на ноги, предстояло снова идти в бой, ведь заменить их было некому. Каждого погибшего сасенара сменяли новые крепкие мужчины, а сиу — инвалиды, подростки и старики… или женщины, переодетые в мужчин, как было в случае с Гвендалиной.

Даже в самом страшном сне Джером не мог представить себе такой картины, хотя после ухода на войну ему являлись лишь кошмары. В это утро после сражения близ Дансфорта, что был неофициальной столицей востока, Джерому и его помощникам опять пришлось увидеть горы трупов, застилавших собой некогда зеленое поле, а теперь выжженное дотла и пропитанное кровью.

То была самая тяжелая ночь за все годы, что он провел в сражениях. В его палатку раз за разом приносили раненых, которым мужчина едва успевал оказать хоть какую-либо помощь. Он давно уже забыл, что значит спать больше трех часов в сутки, но эта ночь стала настоящим испытанием для его выдержки. А наутро, вооружившись старой телегой и взяв в подручные одного из крепких ребят, Джером направился на поле, где еще ночью слышался грохот взрывающихся волшебных порошков, — горите воду маги, что создали их, — звон металла и душераздирающие крики бойцов.

Джерому никогда не приходилось видеть столько убитых, хотя, казалось, он уже успел повидать такого, что вряд ли после всего произошедшего сможет нормально существовать, если выживет, конечно. Он и сам довольно часто находился на волосок от смерти. Трижды был ранен, однажды в его палатку ворвались бойцы сасенаров, и Джерому самому пришлось защищаться хирургическим ножом, а был случай, когда его, чья слава о золотых руках доктора Маккормика облетела полстраны, пытались похитить и перенести на другую сторону баррикад, чтобы лечить теперь раненых противников. Все это и многое другое пришлось пережить бывшему студенту медицинской академии, а ныне одному из лучших врачей Глин-Гудвика.

Но от представшей картины даже у бывалого военного доктора в жилах стыла кровь. Скоро всех этих отчаянных, преданных стране ребят, а ныне павших в бою, зароют в одну общую могилу — выжившие бойцы уже стояли рядом с лопатами, — а Джерому предстояло другая работа. Он, осторожно перешагивая через мертвые тела, стараясь ни на кого не наступить, пытался найти в этой груде трупов возможно еще живых солдат. И нашел! Странный звук, больше похожий на детский стон раздался где-то вдалеке. Джером тут же бросился туда, откуда исходили звуки. Он нашел его, этого миниатюрного солдатика, в пыльной форме, лежавшего на земле без сознания, сдавленного парой других солдат, на груди которого алела рана.

Мужчина тут же раскидал крепких военных, чтобы добраться до раненого. Когда он поднял мальчишку, а по внешнему виду солдат не был старше шестнадцати, то поразился, насколько он легкий. Джером без труда донес бойца до своей палатки и аккуратно положил на стол. Необходимо было срочно обработать рану. Но когда доктор разорвал старую рубашку паренька, охнув, обнаружил, что тот вовсе не парень, а девушка. Мужчина так поразился, что не сразу вспомнил о своих прямых обязанностях, и лишь когда солдатка издала болезненный стон, пребывая в бреду, Джером опомнился и принялся оказывать ей помощь.

И только спустя некоторое время он узнал и лицо девушки. Солдатом, по документам Гвеном Родериком, на самом деле оказалась его маленькая соседка-"прилипала" Гвендалина Холмс. Джером не мог понять, что подвигло юную особу пойти на фронт.

Когда она пришла в сознание и узнала Джерома, тот сделал все от себя зависящее, чтобы вернуть девушку назад к родителям, но она наотрез отказалась. Мужчина сердился, уговаривал и даже кричал, — все было без толку. Он и представить себе не мог насколько Гвендалина упряма. Скрепя сердце Джерому пришлось оставить ее рядом с собой в качестве помощницы, но с условием, что девушка ни на шаг не отойдет от него. А Гвендалине будто этого было и надо. Она буквально приклеилась к доктору, всюду следовав за ним по пятам, что даже он вспомнил ее детское прозвище.

Но что ни говори, девочка оказалась отличной помощницей. Она не хныкала, не жаловалась, не падала в обмороки при омерзительных для других утонченных кари сценах с вырванными глазами, сломанными ребрами и потоками крови. И хотя Джером постоянно замечал, что Гвендалина держится из последних сил, никогда он не слышал ее роптаний.

Сейчас они зашивали рану рядовому Крэйгу, и Джером ясно видел темные круги под глазами своей помощницы, бледную кожу и впалые щеки. Она, как и остальные, умирала с голоду, но, сколько бы Джером ни спрашивал об этом, Гвендалина не сознавалась, что мучительно хочет есть.

На востоке дела обстояли крайне тяжело. Даже на западе, где армия сиу прочно удерживала позиции, люди привыкли ходить в обносках и экономить на каждом зернышке. А здесь, в долинах близ Дансфорта, люди умирали не только от мечей и шпаг противников. В городах и селах давно не осталось никакой живности, и, отчаявшись, народ перешел на кошек и крыс.

Джером научился обходиться без еды по нескольку дней, так чтобы круги перед глазами не мешали ему оперировать больных. Он отдавал свой поек солдатом, считая, что им нужны силы куда больше, чем ему. Но, похоже, этим промышляла и его помощница, но как бы ни пытал ее Джером, Гвендалина все равно не сознавалась.

Она, оторвав взгляд от изуродованной руки Крэйга, подняла на Маккормика свои лучистые глаза и улыбнулась, и он вдруг неожиданно для себя заметил, насколько девушка была хорошенькой. Конечно, ее нельзя назвать классической красавицей, такими, как, например, были его кузины. Но все же Гвендалина являлась довольно милой девушкой с очаровательными ямочками на щеках и курносым носом.

— Эх, док! — воскликнул раненый солдат, который получил отличную порцию выпивки в качестве обезболивающего и теперь еле ворочал язык. — Если бы я знал, что меня будет лечить такая очаровательная малышка, побежал бы на войну, сверкая пятками.

Джером и Гвендалина обменялись веселыми взглядами.

— Да, тебе крайне повезло, парень.

Мужчина похлопал его по плечу. Относительно остальных искалеченных солдат рядовому Крэйгу на войне действительно сопутствовала небольшая удача. Он получил лишь пару десяткой шрамов, да лишился всех пальцев на правой руке.

Словно прочитав его мысли, солдат гордо заявил:

— Но вы не думайте, док. Пусть я и правша, но прекрасно смогу разить грязных сасенаров левой рукой. К тому же мой главный орган до сих пор при мне. — Он весело подмигнул Маккормику. — Его не коснулись ни дьявольский взрыв волшебных порошков, ни меч сасенара, а значит, какая-нибудь малышка обязательно захочет стать женой старины Крэйга.

Джером покачал головой.

— Довольно, парень. Ты забыл, что здесь дама.

Треклятый сесенар! Что б тебя бесы в аду заставляли лизать раскаленный котел.

Аманда, с трудом удерживая равновесие, передвигалась верхом на диком ишаке, который то и дело пытался сбросить ее со спины. Этот негодяй издевается над ней, раз подсунул в качестве транспортного средства осла. И это с ее-то ростом! Будь на месте Аманды миниатюрная Оливия, ей бы ни пришлось постоянно держать ноги на весу, дабы не бороздить пятками по земле.

Девушка уже в который раз вперила в спину Йена негодующий взгляд, стараясь прожечь глазами на нем дыру. Мужчина, словно почувствовав, обернулся, спросил, ни требуется ли ей чего, и не очень удивился, услышав в ответ: что б ты сдох!

Они ехали уже третьи сутки подряд, практически не делая привалов, но бескрайней пустоши все не было конца. Оставаться долго в таких местах было крайне небезопасно. На открытой местности легко можно быть обнаруженным врагами, да и хищные дикие звери, изголодавшиеся за зиму, будут не прочь полакомиться двумя путниками. За себя Йен не боялся, а вот девушка рядом с ним была не подготовлена для таких путешествий.

Ну, или, по крайней мере, он так думал вначале. На деле Аманда Шоу оказалась намного сильнее, чем он представлял. Мужчина был уверен, что девушка станет скулить и хныкать, как только они двинутся в путь, а, уже добравшись до Кинсейла, будет умолять Йена вернуть ее домой. Но ничего подобного не случилось. Совсем наоборот, даже пересадив Аманду на осла, — а это он сделал специально, чтобы усложнить ей дорогу, — мужчина не услышал от нее иных звуков, кроме, гневного скрежетания зубами. Аманда держалась стойко, и мужчина восхищался ей все сильнее.

Они пересекли добрую часть пути, когда, наконец, достигли тоненького ручейка, возле которого и решено было сделать привал. На небе появились сумерки, и ехать дальше не было смысла. Йен спешился и направился отыскать веток для костра. Ночи в пустоши были холодными, поэтому спать приходилось у огня… и в обнимку, но об этом Аманда сейчас не хотела думать.

Дождавшись, когда фигура мужчины скроется из виду, она со стоном покачнулась и буквально свалилась с ишака на землю. Ноги окончательно затекли, и ступать было крайне больно. Аманда на коленях доползла до ближайшего углубления, чтобы справить нужду, а затем также на четвереньках вернулась к ручейку, чтобы умыться и привести себя в порядок.

Горькая обидная слеза скатилась по щеке. Девушка быстро смахнула ее, чтобы Йен не увидел. Она была так на себя сердита за эту минутную слабость. Ведь она собиралась на войну, а вместо этого сдается при первых трудностях. К тому же с каждым днем ее шансы сбежать уменьшались. Конечно, в открытом пространстве спрятаться было сложнее, а вскоре их ждали река и лес, где укрыться несложно. Но загвоздка заключалась в том, что следом за ними стоял Кинсейл, и убежать от гвардейцев города было практически невозможно. Оставалось лишь надеяться, что в одни прекрасный момент Макинтош потеряет бдительность, и тогда Аманда даст деру.

Хотя на осле далеко не убежишь, а у Йена имеется бравый скакун, который, кстати, очень смущал девушку. Меверик выглядел слишком…слишком…разумным, что ли. Аманде постоянно казалось, что тот смотрит на нее человеческими глазами, будто понимает все, что она говорит. В общем, — чересчур проницательный конь, который тоже стоял на страже девушки, когда хозяина не было поблизости.

Аманда тяжело вздохнула, вытирая влажное лицо подолом сорочки, которая практически превратилась в отрепье, и если бы не шерстяная накидка девушка чувствовала себя совсем голой.

Она вынула из кармана свою порцию провизии на день: кусочек вяленого мяса, сыр и овсяную лепешку, настолько твердую, что можно было сломать зубы. Аманда осторожно откусила от краешка и стала сосать, как учил ее Йен. Кстати, обращался мужчина с ней довольно неплохо. Хотя они практически не разговаривали, в остальном Йен был участлив к ее судьбе: вовремя давал еду и воду, интересовался ее здоровьем…, крепко обнимал во сне, чтобы она не замерзла.

Да, спали они вместе, расположившись на плаще Йена и положив под голову седло. Укрывались они накидкой Аманды. Поначалу девушка была крайне возмущена таким положением дел и заявила, что ляжет с Макинтошем только через ее труп. На что мужчина спокойно ответил, что если они не будут спать вместе, к концу ночи Аманда в этот труп и превратится.

— Иди, обнимайся со своим конем, — гордо заявила девушка тогда и улеглась на сырую землю, возле потухающих угольков от костра.

Но как всегда Йен оказался прав. В первую же ночь, едва солнце спустилось за горизонт, Аманду стала бить дрожь. Она крепче куталась в накидку, но ничего не помогало. Руки стали как ледышки, и горячее дыхание совсем не согревало их. Аманда отчаянно старалась уснуть, но из-за пробирающего до костей холода, не получалось даже сомкнуть глаз.

И тут ей на бедро легла властная рука.

— С удовольствием бы выспался в компании Меверека, но от стука твоих зубов, даже суслики в округе оглохли.

Аманда не успела возмутиться, как была перевернута и прижата к крепкому мужскому телу, такому теплому и надежному, что девушка замерла и сдалась без боя. Ее лицо уткнулось ему в шею, грудь была приплюснута к твердому торсу, руки уперлись в обнаженные бока. За это время, пока Аманда безнадежно пыталась согреться, Йен скинул с себя рубашку, словно не чувствовал холода совсем, и накрыл ей девушку.

От него пахло землей, мускусом и еще чем-то особенным. Аманда вдохнула приятный аромат, и глаза ее непроизвольно закрылись. А минуту спустя она сладко спала в теплых надежных объятиях, даже во сне ощущая себя в полной безопасности.

Наутро она попалась на том, что подглядывала за Йеном, когда тот по пояс раздетый совершал омовение в какой-то луже. Девушка никогда до этого не видела голого мужского торса и уж тем более не спала вместе с мужчиной в одной постели. Ее тут же охватило чувство стыда при воспоминании о прошедшей ночи.

Но Аманда постаралась взять себя в руки и убедить, что сейчас она слишком далеко от приличного общества, чтобы жить по его правилам. В государстве шла война, и все жили по законам военного времени, а в такой период все было иначе. Например, она знала, что многие девушки из деревень отправились вслед за отрядами сиу, чтобы быть…, как бы это сказать, их "военными женами". А если быть более честным, то удовлетворять физические потребности мужчин на фронте. В иные времена это бы посчитали распутством, но сейчас этих женщин чуть ли ни возносили в ранг богинь.

Возможно, когда-нибудь Аманда и пожалеет, что была так близка со своим врагом, но в бесплодной, суровой пустоши ты сам себе являешься врагом, если не идешь на компромисс. К тому же, вероятно, вскоре она умрет под саблей сасенара на поле брани, и там уже будет все равно, как она жила до этого. Аманде вдруг стало грустно. Ее взгляд снова скользнул по совершенному телу мужчины: гладкой спине, бугристым рукам, широким плечам. Да, скоро она умрет и никогда не узнает, что значит стать настоящей женщиной в руках такого мужчины. Подумав об этом, девушка тут же испугалась собственных мыслей. Что за бред она несет?

В этот момент, Йен, словно почувствовав, что за ним наблюдают, резко обернулся. Аманда тут же прикрыла глаза и притворилась спящей. Она долго лежала так, слушая шаги мужчины — он готовился к поездке, — а когда, наконец, изобразив пробуждение, зевнув и потянувшись, открыла глаз, то тут же столкнулась со смеющимся взглядом Йена. Этот взгляд сопровождал ее на протяжении всего дня, отчего щеки Аманды были краснее свеклы.

А сегодня утром она опять была поймана за рассматриванием Йена. Проснувшись, девушка обнаружила, что ее спутник лежит рядом к ней спиной, опять раздетый до панталон. Аманда хотела отвернуться и встать, но не смогла. Вид его широкой спины невольно приковал ее взгляд. Было что-то магическое в этом человеке, что словно магнит притягивало к нему. Ей нравился Ирвин, она даже любила его, но он не имел и малой доли той харизмы, что присутствовала в Макинтоше. Аманда ощущала себя глупым мотыльком, безотчетно летевшим на пламя. Он враг, сасенар, кричал ее разум, но сердце отказывалось его слушать. Об этом говорил жар, охватывающий ее тело, когда он так пристально смотрел на нее или случайно — или специально — касался девушки. Это было будто дурман. Может, легион во время посещения их дворца специально наделил Йена какой-то магией, чтобы противники подали перед ним только от одного его взгляда?

— Итак, к чему привел тебя телесный осмотр? — раздался озорной голос, и в одно мгновение мужчина обернулся к ней, поймав на "месте преступления".

Аманда вспыхнула и потупилась.

— Что интересного ты обнаружила, разглядывая меня? — в том же духе продолжал Йен.

Девушка сглотнула и чопорно фыркнула.

— Я вовсе тебя не рассматривала, — солгала она. — Я только что проснулась.

В глазах мужчины плясало веселье.

— Рассматривала, — лукаво протянул он. — И сейчас и тогда, у воды, подглядывая за мной.

Аманда прикусила губу, стараясь изо всех сил не покраснеть до корней волос. Будь этот напыщенный тип настоящим рыцарем, он бы не стал развивать эту тему. Но чего ждать от зазнавшегося, высокомерного сасенара?

— Я слушаю твой вердикт, — продолжал настаивать Йен.

Аманда подавила в себе желание дать ему затрещину. Подняв на него надменный взгляд, девушка демонстративно оценивающе оглядела его.

— Ну, — деловито протянула она, — на твоем теле много шрамов.

— Верно.

Йен кивнул и, взяв ее руку в свою, приложил к своей груди в область одного из шрамов. Аманде показалось, что ее ладонь обожгло.

— Этот я получил во время сражения при Килфеноре два года тому назад. Этот, — он спустил ее ладонь вниз к животу, — на гальских холмах. Этот, — теперь рука девушки поползла вверх, медленно исследуя его крепкую грудь, поросшую темными волосами, — при освобождении Дансфорта. А вот этот, — пальцы девушки пробежались по затвердевшему соску, поднялись к шее и коснулись щетинистого подбородка с левой стороны, — в детстве, когда подрался с мальчишкой из-за игрушечного кораблика.

Его шутливый тон уже не смог успокоить ее взволнованную душу. Внутри Аманды что-то зажглось и вспыхнуло, ударив вниз живота.

— Ты воевал, — прошептала она и облизнула пересохшие губы.

— Да. Даже беспринципным шпионам ублюдочных сасенаров приходится сражаться, когда в мире идет война.

Девушка опомнилась, вырвала свою руку из его теплой ладони, повернулась и быстро встала.

— Нам пора, — произнесла она, словно это Аманда, а не Йен, стремилась быстрее добраться до Кинсейла.

Глядя сейчас в усыпанное звездами небо, девушка испытала невероятную тоску. Она скучала по дому; по своей уютной комнате и кровати, которая, возможно, еще хранила ее запах. По папе, славному доброму Ангусу Шоу, чьи нежные руки и ласковый взгляд она будет лелеять в сердце до самого конца. По сестрам, которые в скором времени должны уже встретиться. И по своей прежней беззаботной девичьей жизни, так жестоко прерванной войной. Теперь это казалось таким призрачным и далеким, словно случилось с ней много лет назад. Но Аманда сделала свой выбор сражаться за свободу родины и не намерена отступать. Теперь она лишь надеялась, что ее жизнь, как еще одна жертва, возложенная на алтарь победы, будет отдана не зря.

Шмыгнув носом и еще раз бросив быстрый взгляд на вечно унылые ландшафты пустоши, девушка повернулась к своей еде и стала свидетелем того, как чья-то когтистая черного цвета лапа, покрытая чешуйчатой кожей, схватила ее сыр и мясо. Аманда вскрикнула, но было уже поздно. Носитель этой лапы, уродливое существо, — в темноте девушка толком не разобрала, как оно выглядит — вильнув бугорчатым хвостом и издав нечленораздельный звук, скрылся во мраке.

— А ну вернись! — прокричала Аманда. — Отдай мою еду, тварь!

— Брбрбрбр, — послышалось за кустами в качестве ответа, а за ним последовало громкое чавканье.

— Ах ты, урод! — Девушка от досады ударила рукой по сухой земле. — Это была моя пища. Слышишь? Моя, а не твоя. Из-за тебя я теперь усну голодной.

— Брбрбрбр….

Девушка поняла, с кем имеет дело. С этими существами они столкнулись прошлым утром. Так как Аманда никогда до этого не была в пустоши, то понятия не имела, какие волшебные звери водились там. А вот ее спутник был хорошо осведомлен в этом вопросе, и когда внезапно, проезжая по песчаной местности, вдруг вокруг них со всех сторон раздался странный треск, больше напоминающий брюзжание хора старушек, Аманда чуть со страха не умерла. В таком же состоянии оказался и ее ишак, который неожиданно проявил уникальную резвость, да так вчистил, что девушка еле смогла его усмирить. А вот Йен был невероятно спокоен.

— Не волнуйся. Это всего лишь полозни.

— Полозни? — переспросила Аманда.

— Их еще называют "уродцы пустоши" за весьма неприятный внешний вид. Хвостатые, крючковатые, с чешуйчатой шкурой. Вполне безобидные твари.

— Что-то наподобие речных перетимов? — уточнила девушка.

Мужчина кивнул.

И теперь одно из этих существ съело ее суточную провизию. Терпение Аманды лопнуло. Она и так третий день была с пустым желудком. Увы, на этой территории найти что-то съестное, кроме корешков, да известняковых камней, было практически невозможно. Они питались скудной провизией, что взял с собой в дорогу Йен. Мужчина отдавал ей бОльшую часть своей еды, но и ее совсем не хватало.

Закрыв лицо руками, она громко зарыдала. Ее начала бить истерика. Аманда хотела выплакать все свои беды и страхи, усталость и гнев. И, кажется, это помогло. Вместе со слезами вышли злость и отчаяннее. Упав навзничь на холодную землю, девушка забылась беспокойным сном.

Йен вернулся с охапкой хвороста и застал спутницу, спавшей у ручейка. Бедняжка. За сегодняшний день она окончательно выдохлась, хотя так и не опустила свой гордо поднятый подбородок.

Мужчина быстро развел костер, затем подошел к Аманде и, закутав ее в свою накидку, поднес ближе к огню. Несмотря на высокий рост, девушка была легка как пушинка. Йен даже испытал небывалое удовольствие, держа ее на руках. Блики пламени играли на нежной коже, которая в свете огня казалась бронзовой. Мужчина вздохнул. Зачем ты выбрала такой путь, девочка?

Что-то блеснуло на ее щеке. Йен нахмурился и провел пальцем по лицу. Влага. Аманда плакала.

— Что произошло? — обратился он к Меверику, пытавшемуся попробовать на вкус колючку.

— Кажется, полозень стащил ее еду, — ответил конь и фыркнул, когда острые шипы впились ему в нёбо.

Йен удивленно уставился на него. Не может быть, чтобы такая сильная женщина, которая каждой минутой доказывала свое упорство, расплакалась от голода. Надо что-то срочно предпринять.

Глава 9

Оливия стояла на палубе, мрачно глядя в сизые волны Эдейского моря, ударяющиеся о стены корабля выплеском сотен брызг. Оказывается, она страдала морской болезнью. Это девушка обнаружила, едва они отчалили. Первые дни было особенно худо. Она пластом лежала на койке в своей каюте, а ее желудок ежечасно извергал из себя все содержимое в приготовленную для этого посуду. Это было похоже на лихорадку с той лишь разницей, что когда ты болен, есть возможность забыться безмятежным сном. Но при морской болезни спать не получается, а тошнота преследует тебя постоянно.

На удивление помощь пришла, откуда не ждали. Ее сопровождающий, а точнее, стражник, Патрик Маллоу, несмотря на скверный характер и упорное нежелание признать, что она не Аманда Шоу, буквально стал ее нянькой. Он постоянно находился в ее каюте, не брезгуя, выносил содержимое ночной урны, интересовался самочувствием Оливии. На эти несколько дней между ними негласно было объявлено перемирие.

Но как только девушка поправилась, а ее организм, наконец, адаптировался к постоянной качке, отношения Оливии и Патрика вернулись на прежний уровень, точнее, отношение узницы и стража.

Сейчас девушка косо поглядывала на мужчину, который караулил ее у входа на палубу. Ну что за липучка, в душе возмутилась Оливия. Ни одной минуты нельзя побыть в одиночестве.

Прохладный ветер ударил по лицу, разметав золотистые локоны. Патрик невольно залюбовался точеным профилем горделивой красавицы. Не зря Йен потерял от нее голову еще шесть лет тому назад, когда Аманда была совсем ребенком. Такую девушку не сразу вычеркнешь из памяти, стоит хоть раз взглянуть на нее.

Сегодня девчонка снова была не в настроении. Шипела на него с утра как дикая кошка, стреляла зелеными глазками и строила кислые мины. Мужчина усмехнулся, вспоминая их очередную перепалку.

— Карик Маллоу, немедленно покиньте мою каюту. Возможно, вы и возомнили себя моим опекуном, но запомните — я не позволю компрометировать себя, находясь в одной комнате наедине с мужчиной.

— Странно, — Парик изобразил удивление. — Вчера вы не были против моей компании.

Девушка вспыхнула словно фитиль.

— Как это мелко, — презрительно отчеканила она, — указывать кари на ее слабости.

— Слабости? У такой непобедимой юной особы, как вы? — мужчина театрально прижал руку к груди. — Да их просто не существует. Помнется, вы даже собирались плыть к сестре без сопровождающих. Ах, нет. — Он стукнул себя по лбу. — Бежать к мятежникам!

Патрик не без удовольствия наблюдал, как ноздри спутницы вздулись, руки сжались в кулаки, а в глазах зажегся опасный огонь.

— Вы или упрямы как мул, или глупы как курица. Я не Аманда. Мое имя О-ли-ви-я!

— Да-да, припоминаю. — Мужчина изобразил, будто задумался. — Младшая дочь генерала Шоу. По слухам, она кроткая как ягненок. Но мне повстречалась гаргулья.

Боги, как же ему нравилось злить ее. Она становилась просто обворожительной в гневе. Девушка подняла на него свои бездонные глаза, и Патрик утонул в них.

— Вы поймете, насколько ошибаетесь, едва мы достигнем Лиффорда, — Оливии уже удалось взять себя в руки, и ее голос снова звучал ровно и чопорно. — Моя сестра непременно объяснит вам, кто я такая, а мой зять, Принни Пристон, заместитель главы города, окажет вам весьма "теплый" прием за то, что вы пленили сестру его жены и обращались с ней неподобающим образом.

— А вы страшная женщина, Мэнди. Вам все-таки удалось навести на меня настоящий ужас, — и хотя Патрик говорил серьезно, Оливия видела, как смеялись его глаза.

Этот человек невыносим!

Оливия встала на корму, ухватившись руками за борт, и тут же заметила, как Маллоу медленно приближается к ней. Глупец, он думает, что она прыгнет в воду. Лив не сумасшедшая. Ей совсем не хотелось закончить жизнь в темной пучине.

Погода портилась. Серое небо, покрытое плотными облаками, становилось все темнее. Волны поднимались выше, а поверхность моря напоминала молоко из-за сгустившейся пены. Накрапывал дождик. Видимо, у богини водоемов портилось настроение.

— Капитан! — крикнул один из моряков, смотрящий в подзорную трубу. — Прямо по курсу корабль!

На мостике появился седовласый мужчина — капитан корабля.

— Флаги спущены, — продолжал объяснять моряк. — Возможно, пираты или того хуже мятежники.

Оливия ощутила, как холодный страх пробирается ей под одежду. Видимо, Патрик почувствовал нечто подобное в отношении нее, так как резко подскочил к девушке и взял за руку.

— Вам следует вернуться в свою каюту, кари, — строго произнес он.

Мгновение назад Оливия и сама собиралась это сделать, но остановилась. Неизвестно, что повлияло на нее, то ли повелительный тон Маллоу, то ли чрезмерное любопытство девушки, что в ней вдруг проснулся бунтарь, такой, каким всегда была ее сестра Аманда.

— И не подумаю, — гордо заявила она. — Не тебе решать, где мне находиться и когда.

Она попыталась вырвать свою руку из его цепкой хватки, но Патрик только крепче сжал ее.

— Аманда…

— Оливия!

— Аманда, Оливия, — какая разница, черт тебя дери! — разозлился мужчина. — Ты что задумала? Это тебе не детские игры. Приближается незнакомый корабль, и тебе не стоит оставаться на палубе.

— Повторяю: я делаю только то, что хочу, и твое мнение меня не интересует.

Она довольно заметила, как заходили желваки на его лице. Но удовольствие Оливии продолжалось недолго. Пронзив девушку негодующим взглядом, Патрик резко дернул ее за руку и силой потащил с палубы.

— Не смей! — закричала она. — Отпусти меня немедленно!

Но спуститься вниз в каютное отделение они так и не успели. Корабль внезапно тряхнуло, поднялась огромная волна и с силой удала по нему, растекаясь по палубе и унося с собой за борт все, что нетвердо стояло на полу: бочки, стулья, метлы, веревки. Молодые люди сами еле устояли на ногах. Оливии пришлось с силой вцепиться в мужчину, а он, в свою очередь, впился руками в перила лестницы.

Послышался грохот и крики. На палубе началась суматоха. Матросы бегали из стороны в сторону, глядели за борт, пытаясь понять, что произошло. Капитан не сходил с мостика, продолжая твердой рукой держать руль.

Удар повторился и такой силы, что теперь мало кто удержался на ногах. Судно накренилось, и многие люди с дикими криками стали скатываться вниз. Их спас только тот факт, что капитан успел выровнять корабль.

Оливия и Патрик рухнули на пол, ударившись о деревянные доски. Девушка уже успела пожалеть о своем упрямстве. Больше всего ей сейчас хотелось вернуться в свою каюту и, юркнув под кровать, спрятаться от всех невзгод.

Но что же произошло? Неужели они налетели на рифы? Если так, то скоро их ждет неминуемая гибель.

Патрик попытался подняться, но поскользнулся и упал на пол лицом. Только сейчас они заметили, что палуба медленно стала покрываться льдом, а все потому, что температура резко упала. Подняв голову, все, кто сейчас находился наверху, стали свидетелями необычного природного явления. Небеса словно разверзлись, и крупные хлопья снега стали падать на воду, смешиваясь с пеной. Явление для второй половины весны в Глин-Гудвике не то чтобы редкое, а практически невозможное.

Мокрая одежда тут же замерзла, и кожа Оливии стала гусиной. Потирая ушибленный затылок, девушка медленно села. Лютый страх парализовал конечности, сердце билось с удвоенной силой. Даже такой несведущий в морском деле человек, как она, догадался, с чем связаны резкая смена погоды и странные толчки.

Аякс.

Самое страшное морское чудовище, которое только могло встретиться на пути морских волков. Оно появлялось крайне редко, но уж если это происходило — жди беды. Немногим удавалось выжить в схватке с этим монстром.

Оливия почувствовала озноб. Она лихорадочно глядела по сторонам, с ужасом замечая, что все на палубе, от капитана до ее спутника, думают о том же, о чем и она. Аякс был неподалеку. Лицо Патрика исказилось гримасой, смеси гнева и страха.

— Немедленно вниз, — процедил он. — В каюту.

Девушка тут же забыла про свой "бунтарский" нрав и повиновалась. Встав на четвереньки, скользя коленями по ледяному полу, Оливия поползла к лестнице и даже успела спуститься на верхнюю ступеньку, как послышался душераздирающий дикий рев. Очередной удар был такой силы, что корабль накренился на сорок пять градусов, и добрая половина матросов с бешеными воплями упала за борт. Патрик вцепился в перила мертвой хваткой, и только это спасло его от верной гибели в темной пучине моря.

Оливия с криком кубарем покатилась вниз. Она ударилась головой о дверь и потеряла сознание, но совсем ненадолго. Пенные брызги ударили ей по лицу, приводя в чувства. Первое, что услышала девушка, когда вернулась в сознание, был все тот же дикий рев. Оливия уставилась в темное небо, которое теперь извергало из себя ледяной дождь со снегом, а само по цвету напоминало ночной мрак.

На палубе стояла суматоха, матросы бегали туда-сюда, что-то кричали — Оливия не разбирала слов — был слышен звон металла, хлопки, зычный голос капитана тонул в общей какофонии звуков. У девушки все плыло перед глазами. Видимо, она набила себе здоровую шишку, так как голова жутко болела, а разум затуманился. Словно сквозь дурман в хаотичной очередности в ее сознание врывался чудовищный ор, заставляющий кровь леденеть в жилах.

Ухватившись руками за стену, пошатываясь, Оливия с трудом встала на ноги и, поднявшись на цыпочки, выглянула наружу. То, что она увидела, повергло ее в шок. Нет, этого не может быть. Видимо, от удара у нее повредился рассудок. Огромное — просто гигантское, вдвое выше корабля, — чудовище, открыв пасть, пыталось поглотить все судно. Оливия даже на картинках не видела таких монстров. Его громадная голова без шеи, плавно переходившая в туловище, состояла лишь из выпученных красных глаз, да зубастой пасти с уродливым языком, раздвоенным на конце, словно хвост двухвостки, из которой текла омерзительная жидкость, падая крупными каплями на палубу. Туловище Аякса напоминало тело огромного кольцевого червя серебристого цвета, покрытое чешуей. У монстра также имелись лапы — исполинские клешни с твердыми щупальцами на концах, из которых выходили червеобразные нити.

На глазах у девушки это существо схватило одного из матросов и, оторвав ему голову, проглотило, не прожевывая. Оливия почувствовала подступившую к горлу тошноту, но это был не приступ морской болезни.

Аякс, перекинув клешни через борт, пытался взобраться на корабль. Моряки отважно сражались с чудищем. В монстра летели стрелы и топоры. Разделившись на две команды, моряки сделали из веревок лассо и пытались накинуть их на шею монстра. Одной команде удалось закинуть веревку на клешню Аякса, у второй пока дело шло безрезультатно.

Оливия увидела Патрика. Он, присоединившись к команде и размахивая топором, смело привлекал к себе внимание Аякса и тем самым пытался отвлечь его от моряков. Девушка и не подозревала, что он такой умелый фехтовальщик. Но любоваться его талантами долго не пришлось. Разгневанное существо, в которое потоком летели стрелы, одна из которых угодила прямо в пасть, подняло голову вверх, истошно взревело, а потом обрушило на команду поток зеленой вязкой жидкости из-за рта.

Далеко не все устояли под таким потоком мерзкого вещества и рухнули на пол. Сорвав с клешни лассо, Аякс махнул лапой, и часть команды матросов одним его ударом полетела в сторону. Патрик упал на спину, ударившись головой, его топор вылетел из рук и откатился в сторону.

Монстр, видимо, выбрав Маллоу в качестве очередной пищи, склонился над мужчиной, шевеля своим безобразным языком. Патрик, бесстрашно глядя в выпученные глаза Аякса, медленно пополз в сторону своего топора. Но у него не оставалось шансов.

Больше Оливия не могла прятаться. Трусиха, тихоня и скромница, которая даже при виде в руках Аманды лягушек из пруда с визгом бежала в дом, сейчас вдруг забыла все свои страхи и отважно ринулась на спасение человека. Крепко держась за перила, она с трудом поднялась по лестнице и, как это было возможно быстро, направилась по скользкой палубе в сторону Патрика. Подбежав к топору и крикнув: держи, Оливиия толкнула его в сторону мужчины. Патрик тут же воспользовался оружием и, взмахнув, отрубил им сразу несколько червеобразных пальцев монстра, с которых потекла голубая жидкость.

Взвыв от боли, Аякс ненадолго выпустил из внимания жертву, а Патрик, обернувшись, чуть не остолбенел от ужаса, увидев, кто помог ему.

— Какого дьявола?! — проревел он, а потом его лицо исказила гримаса ужаса.

Оливия даже не успела ничего сообразить, как почувствовала острую боль и, схваченная клешней монстра, оказалась поднята над кораблем. Она кричала, лихорадочно мотала ногами в воздухе, но все было без толку. Она словно в страшном сне видела горящие глаза чудовища и молниеносно летела прямо ему в пасть. Патрик вскочил на ноги и бросился на ее спасение. Он кричал, что есть силы, пытаясь отвлечь Аякса на себя, пустил топор прямо в голову монстра, но оружие угодило ему в шею, лишь слегка оцарапав. Матросам снова удалось забросить лассо на вторую клешню Аякса, но это мало помогло Оливии. Еще чуть-чуть и эта тварь проглотит ее целиком.

И когда уже девушка с ужасом приготовилась к неизбежному концу, вдруг один глаз Аякса поразила стрела. Монстр дернулся, взревел, но ослабил хватку и отпустил девушку. Оливия с криком рухнула на палубу с высоты двухэтажного дома. Больно ударившись, девушка издала страдальческий стон. Патрик тут же оказался возле нее и проверил, все ли у девушки цело.

К общему шуму добавился еще ряд голосов, но на этот раз в них звучали не страх смерти и отчаяние, а отвага и охотничий азарт. Оливия с трудом повернула голову, которая теперь покоилась на коленях Патрика, и изумленно увидела, как гигантский монстр, который еще минуту назад чуть не погубил их корабль, теперь отчаянно машет клешнями, чтобы укрыться от потока стрел и мечей, летящих в него с двух сторон, а матросов на палубе заметно прибавилось. И все из-за того, что к их судну вплотную подошел еще один корабль, тот самый, что они видели на горизонте и приняли за пиратский.

Но нет, это были не разбойники, точнее, не совсем они. Даже если бы Оливия не видела, что матросы на этом судне облачены в грязные лохмотья, их лица и волосы испачканы в копоти, а сами они едва ли толще скелетов, девушка сразу бы узнала в них мятежников. Их бунтарский дух шел впереди, он горел в глазах, читался на лицах. Вот так они и шли в бой, догадалась Оливия, даже изначально зная, что их дело может быть проиграно. Пираты на суше и в воде, отважные безумцы в атаке.

И они помогали им, сасенарам! Это было так странно и…благородно.

Возможно, их изначальной целью было захватить корабль. Уж этим сиу славились! Но сейчас, видя, как страшное чудище пытается потопить судно, сиу не развернули свой фрегат, чтобы дать Аяксу закончить начатое. Они ринулись в бой с горделивым упрямством, как делали это всегда.

И о чудо! На пару с сиу их матросам удалось победить чудовище. Кряхтя и извиваясь, придерживая, возможно, уже вытекший глаз, Аякс рухнул в воду и ушел в излюбленные глубины моря. В воздухе стало заметно теплее, погода резко изменилась: тучи рассеялись, снег и ледяной дождь исчезли так же моментально, как и появились, и палубу взорвал восторженный крик.

— А теперь, карики, добро пожаловать на наш фрегат. Вы теперь наши пленники, — услышала Оливия смеющийся мужской голос перед тем, как провалилась в забытье.

Йен тихо засмеялся. Поймать дикого зверька в пустоши было делом не из простых. Мужчине пришлось изрядно за ним поохотиться: поставить ловушку, не спать полночи, но результат стоил того. Видя, с каким аппетитом Аманда уплетает кролика, Йен понял, что не зря провел еще одну бессонную ночь. Сама же она спала как ангел, проснувшись под утро, еле сдержала свою радость, увидев мясо на костре.

Заметив его любопытный взгляд, Аманда перестала жевать и как можно равнодушней спросила:

— Кролики в таких местах — большая редкость. Как тебе удалось его поймать?

Мужчина тоже изобразил безразличие.

— Подумаешь больше дело — поставил ловушки и ложись спать. Помимо кролика туда еще угодили две полевые мыши.

Аманда поперхнулась и закашляла.

— Но я их тут же отпустил на волю, — поспешил успокоить ее Йен.

Девушка подарила ему сердитый взгляд. Как этот человек может за одно утро так ее поразить, накормив лучшей едой за последнюю неделю, но минуту спустя отпускать грубые шуточки, из-за которых его хотелось треснуть по лбу?

Аманда давно уже усвоила, что этот человек — враг, и с ним нужно держать ухо востро. Каким бы обаятельным Йен порой ни был и, что греха таить, красивым, он сасенар, и стоит им добраться до их логова в Кинсейле, мужчина, не моргнув глазом, передаст ее своим подручным, а те вернут девушку назад в Корк. Или того хуже — посадят в тюрьму, так как Аманда теперь опасна для них, она знает главный военный секрет.

— Неплохо приготовлено, — заявила она. — Этому тоже обучают в шпионских школах?

И опять этот язвительный тон, который стал уже бесить Йена. Он никак не мог понять эту женщину. То она хрупкая и ранимая, а от ее улыбки расцветает душа. То тут же превращается в сухую колючку, которыми кишит пустошь. Смотрит на Йена, как на волка, а ведь он не сделал ей ничего плохого. Наоборот, был даже излишне терпим к ее выходкам. Да, он вернет ее домой, но это для ее же блага. Но даже если упрямица осознает это с годами, вряд ли, мужчина дождется от нее благодарности.

Ему понадобились недюжие способности, чтобы сдержаться и не нагрубить нахалке. Но добродушное настроение вмиг улетучилось.

— Я нигде не учился, — сердито заявил он. — Моей школой была сама жизнь.

— Странно, а как же тот ужин у нас в гостях? — холодно спросила она. — Мне казалось, вы прекрасно владеете хорошими манерами, умеете вести себя за столом, поддержать светскую беседу. Что это было тогда? Хорошо поставленная игра?

— Я не играю в игры, кари Шоу. Мое поведение открытое и честное.

— А вот это уже само по себе ложь. Ты лгал мне, тогда в лодке, представившись сиу, ты лгал моему отцу, дабы проникнуть в наш дом и следить за мной, но, прежде всего, ты лжешь себе, думая, что сражаешься за правое дело. Легион не пощадит никого. Перейти в ряды предателей, по их мнению, так же легко как дышать. Сейчас они научили тебя владеть мечом силой мысли, а завтра потребуют твою жизнь.

— Это мое право, чью сторону поддерживать. И не тебе, кари, решать за меня.

— Но ты же решаешь за меня! Взял в плен и не отпускаешь.

— Насколько я помню, ты пошла за мной добровольно, проиграв пари, которое сама же придумала, — напомнил Йен, и Аманда вспыхнула. — К тому же, если ты собиралась воевать, так принимай правила войны — если ты не сасенра, значит, сиу, а, следовательно, враг. А врагов либо пленят, либо убивают.

Глаза Аманы презрительно сузились.

— О, я думаю последнее тебе дается несложно.

Йен дернулся как от удара, и Аманда тут же прикусила язык. Но было уже поздно.

Она обидела его. Больно. Намеренно.

Мужчину охватила дикая злоба. Что эта ведьма знает о нем, чтобы осуждать? Она стремилась на войну, даже не подозревая, что это такое. Да, ему приходилось убивать, но лишь для того, чтобы самому выжить. Инфантильная кукла. Пусть попробовала хоть разок побыть под стрелами, бегать по лесам с раненой ногой, повыть на луну от голода, чтобы потом глядеть на него с осуждением. И, кстати, сейчас он делает все возможное, чтобы с этой мегерой не случилось ничего подобного.

Она считает Йена холуем легиона, даже не подозревая, какие чувства могут им руководить. В двенадцать лет лишившись отца, юный мальчишка отправился на дальние рубежи Глин-Гудвика, отражать нападения диких оберджини. Его дядя не был против такого героизма и, будучи его опекуном, легко отпустил племянника. Сначала Йен был всего лишь посыльным и выполнял мелкие поручения, но затем начальство заметило стратегическое мышление парнишки, его прозорливость, юркость, хорошее ориентирование на местности и, главное, слепую готовность служить родине. Он стал участвовать в разведывательных отрядах, а к девятнадцати годам вернулся в Корк в звании капитана приграничной армии легиона и поступил на службу в разведывательную контору Алана Макинтоша.

Йен являлся солдатом своей родины, верноподданным, однажды давшим присягу и готовым следовать ей до конца.

Йену жутко захотелось поставить злючку на место.

— Ладно!

Мужчина встал, хлопнув ладонями по коленям.

— Сегодня предстоит еще один долгий день в седле, и я бы хотел перед дорогой освежиться.

До Аманды едва дошел смысл его слов, а Йен уже расстегивал перед ней свою рубашку. Девушка открыла рот не в силах произнести ни звука. Что это он творит? Совсем потерял стыд? Он не имеет права, не смеет обнажаться перед ней. Аманда была настолько шокирована, что даже не смогла возмутиться, лишь словно завороженная следила, как Йен обнажил свой торс. Во рту девушки моментально пересохло, пульс участился, а кровь в жилах забурлила, как огненная лава.

Йен тем временем скинул сапоги и теперь касался ремня бриджей, раздумывая, снять их или нет.

— Стой…, — еле выдавила Аманда, но было уже поздно.

Одно быстрое движение, и мужчина стоял перед ней в одних рейтузах. Девушка обомлела. Ей уже приходилось видеть торс своего спутника. Но сейчас, стоя в лучах утреннего солнца, мужчина напоминал ей бога, настолько он был прекрасен. Аманда была не в силах отвести от него бесстыдного взгляда. Она пробежала глазами по широкой груди, покрытой темной порослью, которая уменьшалась книзу и уходила за пояс рейтуз. Ниже опускать свой взгляд Аманда не решилась.

А руки Йена уже снимали последний клочок одежды.

— Не хотите присоединиться, кари? — насмешливо спросил он.

Аманда опомнилась и опустила глаза в землю, и с ужасом увидела, как рейтузы мужчины упали к его ногам. Покраснев как вареный рак, девушка отвернулась в сторону.

Бесстыдник! Он специально это сделал, чтобы ее смутить.

Йен переступил через рейтузы и без зазрения совести направился к ручью. Аманда услышала всплеск воды и довольный стон мужчины. Глаза девушки забегали по безликим ландшафтам пустоши, ощущая, как горят ее уши.

Но больше смущения ее мучила совесть. Ей не следовало затевать весь этот разговор. Те же претензии она могла высказать и своему отцу или друзьям, ушедшим на фронт, воевать на стороне легиона. Аманда поступила некрасиво и неправильно. Этот человек не причинил ей видимого вреда, если не считать задетой гордости. Он достойно обращался с Амандой в пути, в его голосе слышались отзвуки пережитых потрясений, а когда он вот так пристально смотрел на нее своими удивительными глазами, девушке казалось, что он заглядывает прямо в душу. Аманда вспомнила прозрачные глаза Ирвина. Сейчас они вовсе не казались ей красивыми. Вот золотисто-карие…

И все же нет. Нет!

Он враг, сасенар, опасный человек. От Йена можно ждать что угодно. Ей не следует терять бдительность под его легковесным обаянием.

За спиной слышался плеск воды. Слегка повернув голову и наклонившись вперед, чтобы мужчина этого не заметил, Аманда выглянула из-за плеча. Йен нарезал круги на мелководье. Прозрачная вода не скрывала всей красоты его обнаженного тела. Девушке сразу стало жарко, хотя погода была по-утреннему прохладная. А когда глаза Аманды остановились на лежавших на земле рейтузах, ей почему-то вообще стало трудно дышать.

— Брбрбрбрбр…

Девушка посмотрела вперед, туда, откуда исходило знакомое брюзжание. Через заросли сухого куста на нее таращился желтый глаз. Аманда поморщилась. Кошмар. Никуда не спрячешься, с одной стороны голый мужик, с другой — полозень.

— Брбрбрбрбр!

Девушка вздохнула и снова поглядела на кусты. Теперь оттуда высунулся крохотный носик и принюхался. Аманда опустила глаза на здоровый кусок крольчатины, лежавший в ее руках. Еще чего?! Ты съел мой ужин.

— Бр…брбр…

Девушка демонстративно скрестила руки на груди. А меж тем желтые глазищи теперь смотрели на нее очень жалобно. Аманда вздохнула. Ладно, все равно у нее от всего произошедшего пропал аппетит. Она бросила кусок мяса в кусты, а зверек, ожидавший этого, подскочил и поймал его налету в свои кривые лапки. Девушка успела разглядеть его продолговатое, как у хорька, туловище, длинный заостренный хвост и коровьи рожки на голове. Ну и уродец!

Послышалось знакомое чавканье. Аманда улыбнулась. Зверек съел пищу, затаился на некоторое время, а затем снова показался из кустов. На этот раз девушке удалось его хорошо рассмотреть. Он был небольшого роста, имел тщедушное телосложение и лисью мордочку и напоминал смесь житного и чёрта. Теперь его выпуклые глаза жадно глядели на кроличьи кости и потроха, что лежали возле костра.

Аманда усмехнулась. Такой тощий и такой прожорливый.

Но на этот раз девушка не стала бросать ему еду.

— Не думай, что из-за тебя я буду марать руки. Ты еще не прощен за вчерашнее.

Полозень наклонил голову вбок, будто понимал, что она говорит.

— Хочешь есть — подойди и возьми сам.

— Брбрбр!

— Ничего не знаю.

Полозень задумался. Аманда видела в его глазах сомнение — зверек побаивался ее. Но, видимо, голод оказался сильнее страха, так как полозень осторожно выбрался из кустов и, медленно ступая, направился к пище. Схватив кроличью кость, он одним прыжком вернулся к кустам и, повернувшись к девушке спиной, стал энергично ее глодать, периодически опасливо оборачиваясь.

Пара-тройка таких "походов" за едой и обратно, и зверек совсем осмелел. Последнюю порцию крольчатины он доедал уже в шаге от девушки.

А не такой уж ты и страшный, думала Аманда, просто пытаешься, как и все, выжить в тяжелых условиях.

Закончив завтракать, полозень поднял на девушку свою головку, и его губы растянулись в безобразной улыбке.

Нет, ты не страшный, ты — страшненький.

Мгновение спустя полозень прыгнул в кусты и был таков…, даже не поблагодарив. Послышалось громкое ржание коня Йена. Аманде кажется или паршивый мерин Макинтоша смотрит на нее с осуждением?

Девушка подняла с земли сухую палочку и стала водить ей по песку. В поле ее зрения попала кривая лапка, которая держала веточку с ягодами. Аманда подняла голову и увидела, что полозень вернулся и в благодарность протягивал ей угощения.

— Хм…как мило.

— Замри, Мэнди, — послышался суровый голос Йена позади нее.

Девушка напряглась и обернулась. Мужчина только что вышел из воды и стоял перед ней абсолютно голый. Вода стекала по его обнаженному телу. У Аманды перехватило дыхание, а глаза непроизвольно впились в то, что было спрятано от нее до этого под бриджами. Это было похоже на…хм…ох…

— Аманда, — серьезно произнес Йен, не спуская грозного взгляда с полозня, — отклонись в сторону.

Мужчина потянулся к своей одежде, но не для того, чтобы прикрыться, а достать с земли меч. Только тогда девушка вышла из оцепенения и быстро заморгала. Она тряхнула головой и заставила себя смотреть Йену не ниже лица, а когда поняла, что он собирается делать, вскрикнула и бросилась к зверьку, прикрыв его собой. Тот издал характерное бурчание и попятился назад к кустам.

— Эй, что ты творишь? — возмутилась Аманда. — Зачем ты хочешь убить безобидного полозня?

— Аманда, это не полозень. Полозень ростом не выше зайца. Это бамболтон.

— И что с того? Он не сделал ничего плохого.

— Это до поры до времени. — Йен не выпускал меч из рук, настороженно глядя на зверька. — И послушай меня — немедленно отойди от этой твари. Он опасный хищник, способный одним укусом перегрызть сонную артерию и высосать кровь из жил.

Аманда изумленно открыла рот. Она перевела взгляд на бамболтона, который, поджимая уши, пятился к кустам. Не может быть, чтобы это съежившиеся создание могло кого-то убить. Разве что во время охоты. Но в этом и человек преуспел.

— Брбрбр, — и зверек юркнул за сухие ветки.

Йен постоял немного, а затем опустил меч. Возникла неловкая пауза. Он осознал, в каком виде предстал перед девушкой, а Аманда, которой следовало сейчас отвернуться и дать ему спокойно одеться, застыла на месте, беззастенчиво разглядывая своего спутника. Йен тоже не шевелился. Несмотря на то, что Аманда при каждом удобном случае выказывала ему свою неприязнь, ни с одной женщиной он не чувствовал себя настолько мужчиной, как с ней. Симпатии к сиу не делали ее менее привлекательной. Подул ветерок, и Йен уловил исходящий от нее приятный аромат и еще один знаковый ему запах. Запах возбуждения. Аманда хотела его! Это было видно по расширившимся зрачкам девушки, слегка раздутым ноздрям, высоко поднимавшейся груди. Мужчину охватило неведомое чувство гордости. Самая недоступная женщина испытывала к нему такую же страсть, что и он к ней. Ах ты, коварная искусительница.

Мамочка. Оно поднимается. Аманда облизнула пересохшие губы. Увы, ее мать умерла, и некому было объяснить трем невинным девочкам про отношения между мужчиной и женщиной. Но Аманда была вовсе не наивна. Она выросла на природе, видела спаривание животных в своем хозяйстве, а один раз даже случайно застала их молочницу в амбаре вместе с конюхом, которые придавались любовным утехам на сеновале.

Но она не думала, что это может быть таким. Волосы, что росли на груди и от пупка спускались книзу, опять увеличивались, представляя собой гнездо, на котором располагалось мужское естество. Оно выглядело таким…внушительным…и гордым…и внушительным…

— Если ты будешь продолжать смотреть как кошечка на сметанку, он будет сильнее увеличиваться, — озорной голос Йена вывел Аманду из оцепенения, заставив сгореть от стыда.

— Может мне повернуться, чтобы ты могла рассмотреть все с другой стороны? — меж тем продолжал глумиться мужчина.

Девушка чуть не застонала. Быстро отвернувшись, Аманда села на камень, борясь с желанием прикрыть лицо руками от стыда.

Глава 10

Оливии снился сон.

Она лежит в мягкой простели в своей любимой комнате, погруженная в безмятежные мечты. Но внезапные дикие крики домочадцев и бешеный грохот заставляют ее открыть глаза и подпрыгнуть на месте. Лютый страх оковывает девушку.

Дракон.

Злое, опасное чудовище снова атаковало ее поместье. Оно испускает огонь из пасти, ревет и одним взмахом когтистой лапы валит замертво пять человек. Оливия в ужасе. Она хочет кричать, но боги лишили ее голоса. Девушка знает, что дракон уже сожрал ее отца и сестер. Он всегда так делает. А теперь пришла ее очередь.

Оливия знала, что будет дальше. Этот сон посещал ее регулярно с тех пор, как девушка достигла пубертатного периода. Сейчас дракон ворвется в ее спальню и нападет на нее.

Но что это за звук? Она слышит цокот копыт. Всадник на златогривом коне спешит к поместью. Отважный рыцарь без страха и упрека торопится спасти ее от страшного чудища. Оливия не сомневается, одним ударом своего клинка он сразит дракона, отрубив ему голову. Девушка знакома с этим рыцарем, даже знает его имя — Мертон. Он хорошо сложен, его густые темные волосы имеют длину до плеч, а вот его лица Оливия не помнит. Правда, в последнее время его образ обрастает все большими деталями. Например, глаза Мертона красивые и слегка раскосые…и черные, как ночь, а над губой расположилась большая родинка. Но Оливия была уверена, что, встретив его наяву, тут же узнает.

На этом ее сон всегда заканчивался. Мертон убивал злого дракона и по закону жанра должен был усадить Оливию на белого скакуна и увести в свой прекрасный замок. Но об этом девушка додумывала по утрам. Увы, во сне счастливый конец так и не наступал.

Но сегодня все было иначе. Зажмурившись, девушка открыла глаза и увидела перед собой не потолок любимой комнаты, а серую, пропитанную копотью ткань. Из такой делают паруса, точь-в-точь как на корабле, что плыл в Лиффорд. Едва она успела об этом подумать, как события прошедшего дня вернулись к ней со страшной силой. Аякс, ее неминуемая гибель, мятежники.

Оливия испуганно огляделась по сторонам. Она лежала на твердой земле, бережно укрытая холщевым одеялом. Эта была палатка, довольно широкая, надо сказать, и обжитая. Влево от девушки стоял раскладной стульчик, рядом — быстро сколоченный стол, на нем лежало множество бумаг, чернила и перо. Повсюду валялись одеяла, мешки, напротив ворохом грудилась мужская одежда.

И тут она увидела его. Мертон! Он стоял к ней спиной, склонившись над разведенным в палатке костром, и задумчиво глядел на огонь, дым от которого выходил из щелей дырявой тряпичной крыши. Оливия не видела его лица, но узнала в этом высоченном мужчине своего рыцаря. Мужчина был раздет до пояса. Девушка с восхищением разглядывала его загорелую кожу, прямой стан, крепкие бедра, обтянутые бриджами из оленей кожи.

Значит, это снова сон. А иначе быть не может, ведь Мертон с ней. Наконец-то Оливия дождалась продолжения. Выходит, рыцарь все же забрал девушку к себе, правда, не в замок, а в палатку. Но разве это имеет значение, если есть любовь?

Девушка присела, не отрывая взгляда от Мертона, словно боясь, что он исчезнет. Почему он не оборачивается, не подходит к ней? Оливия надеялась, что Мертон встанет на одно колено и попросит ее руки. Но ведь это сон, а значит, случиться может что угодно. Точно! Это ведь сон, а, следовательно, стоит забыть про общепринятые правила и законы. Во сне Оливия может быть любой, не трусихой и скромницей, а отчаянной бунтаркой, как Аманда. И если она хочет быть с этим человеком хотя бы в грезах, ей стоит поторопиться. Вот-вот наступит утро, и сновидения рассеются, и что самое ужасное могут не повториться. Она так долго ждала этого продолжения, что не должна упускать ни секунды.

Отбросив одеяло, Оливия встала и смело бросилась к возлюбленному.

— Мертон!

Девушка радостно обхватила мужчину за талию и прижалась к его спине. Он замер, но не пошевелился.

— Мертон, как я счастлива, что мы вместе, — прошептала Оливия, вдыхая аромат любимого мужчины.

Он был такой живой, осязаемый, будто все происходило наяву. Девушка могла касаться его крепкого теплого тела, ощущать под руками кожу мужчины. Ей вдруг снова захотелось стать маленькой и слабой. Не сражаться с морскими чудищами, не играть в шпионов и морских волков, а просто быть женщиной. Но с Мертоном все так легко. Он победит ради нее дракона и на руках унесет в их счастливое будущее.

Ей нужно было поговорить с ним, рассказать обо всем, что случилось с девушкой за последнее время, поделиться переживаниями. Мертон добрый, заботливый. Он выслушает ее и пообещает, что больше не придется страдать.

— Ох, Мертон, — вздохнула Оливия. — Как же мне было тяжело без тебя. Столько все произошло: Аманда пропала, мое путешествие в Лиффорд, Аякс, а еще эти мятежники…

— Мятежники?

Если минуту назад у Оливии и было сомнение, что перед ней ее отважный рыцарь, то, услышав его зычный голос, девушка тут же узнала Мертона. Да, именно так и должен звучать голос ее возлюбленного.

Он слегка повернулся, склонив голову вниз, будто не желал, чтобы Лив видела его лица, и, взяв ее руку в свои, стал покрывать поцелуями. Девушка откинула голову назад и застонала. Боги, как же хорошо!

— Значит, мятежники, — прошептал Мертон. — Те самые, что захватили ваш корабль?

— Да, да…

Его губы переместились на шею девушки. Поцелуи опьяняли, будоражили душу, воспламеняли кровь. Девушка прикрыла глаза.

— Эти…еще те…в Корке…

— Корке, — повторил мужчина.

Он провел влажным языком по ключице, и Оливия потеряла голову.

— Да. Я не хотела, это Аманда заставила меня делать…ох…

Теперь к умелым ласкам губ добавились и руки Мертона.

— Она сказала, что наши братья погибнут, если я не пойду в "Пастушью сумку" и не сообщу о тайном оружии сасенаров…

Мужчина замер. Его ласки прекратились, а руки крепко сжали талию Оливии. Что же случилось? Почему он так холоден к ней? Может, Лив сделала что-то не так?

Внезапно ласки возобновились и стали настойчивее.

— Оружие, говоришь?

Руки Мертона поднялись по спине девушки и сжали ее спелые груди. Оливия страстно застонала и снова закрыла глаза, отдаваясь неземным ощущениям, которые раньше не испытывала.

— Какое оружие? — настаивал рыцарь.

Зачем он сейчас об этом? Ведь им так хорошо вместе. Мертон слегка укусил Оливию в плечо и тут же лизнул укусанное место. Девушка обхватила его руками за шею, словно боясь упасть, будто он был ее единственным спасением. Ноги стали ватными, и если бы Мертон аккуратно ее не поддерживал, Оливия, наверное, давно уже лежала на земле.

— Какое оружие?

— То…самое…, что создал легион, чтобы убить мерзавца Леланда.

— Мерзавца Леланда…

Губы Мертона достигли подбородка Оливии и теперь прокладывали влажную дорожку к ее жаждущему рту.

— Волшебную смесь, способную поднять на воздух весь запад страны. — Голова девушки кружилась, блаженство растеклось по всему ее телу, язык не хотел подчиняться. — Которую повезут…ммм… по песчаному пути через вересковую пустошь…в следующем месяце…

Внезапно ласки прекратились, жадный рот отстранился от лица девушки, а крепкие руки больше не держали ее за плечи. Мужчина отстранился и больше не касался ее, а лишь пристально разглядывал лицо девушки. Оливия открыла глаза.

Что случилось? Сознание не сразу вернулось к ней. Она еще пребывала в блаженном покое, когда пелена развеялась, и Оливия наконец смогла разглядеть мужчину перед собой. Она сразу узнавала того, кто стоял перед ней, точнее, этот насмешливый взгляд, который давно преследовал девушку повсюду.

— О, боги, — еле выдавила Оливия, и заметила, как большой рот мужчины расплылся в глумливой улыбке.

— Да, уважаемая кари, спешу вас огорчить — вы только что целовались вовсе не с дорогим вам Мертоном.

— Нет!

— Увы.

Оливии показалось, будто ее ударили обухом по голове. Нет, то был не сон, это было куда страшнее даже самого жуткого ночного кошмара. Этот человек, при мыслях о котором у девушки сосало под ложечкой, негодяй, несмешливый подонок! И она стоит сейчас рядом с ним, неизвестно где, и только что целовала эту мразь! Непроизвольно рука девушки потянулась к тому месту на шее, что все еще горело от его губ.

— Вы?

Казалось, его забавляет смятение Лив.

— Да, тот самый "мерзавец Леланд" к вашим услугам.

Мужчина ответил шутливым поклоном.

— А вы, насколько я помню, маленькая дочь генерала Шоу.

Оливия заскрежетала зубами. Он помнит? Уж ей-то никогда теперь не забыть эту встречу.

Все случилось в начале лета несколько лет тому назад. Это был ее первый бал. Они встретились на приеме у Уордов. Наивная, совсем юная девочка, находившаяся под впечатлением от любовных романов и мечтавшая встретить на балу своего прекрасного принца. И видавший виды циничный лорд, уже в то время обдумывающий мятеж, но пока еще являвшийся одним из уважаемых людей в Глин-Гудвике.

Оливия пришла с отцом. Обе ее сестры остались дома: Аманда очередной раз сломала ногу, свалившись с дерева, а Шарлота осталась ухаживать за ней. Лив мечтала о любви. Она слышала, что самые романтические встречи случаются именно на балах. Оливия ждала, грезила, желала, и когда ее представили красавцу великану, чья родинка над губой во время улыбки мужчины так очаровательно подпрыгивала, ее чистая, мечтательная душа потянулась к нему.

Первый танец тоже состоялся в паре с ним. Оливия парила в восторге. Ханлей улыбался только ей, нежно глядел нее и осыпал девочку комплиментами. Не успел вечер подойти к концу, а Лив уже по уши влюбилась в Леланда.

Бал шел по неизменному сценарию: молодые люди танцевали и веселились, почтенные дамы развлекали себя настольными играми, а мужчины, как всегда, завели любимые разговоры о политике. Уже тогда в народе поднималось волнение, в воздухе пахло мятежом, и тема возможной войны была самой популярной на таких вечерах. Леланд был в ударе. Ему, как великолепному оратору, легко удавалось склонить на свою сторону массы людей. Но нынче публика попалась особая: весь высший свет Корка, богатые лорды, чтившие власть легиона. И хотя в тот момент никто еще не подозревал, что Ханлей может быть склонен к мятежу, и уж тем более, стать его зачинщиком, спор выдался суровым.

Оливия тогда, скучавшая в компании сверстников и очарованная речами Леланда, тайком пробралась к кабинету, в котором закрылись мужчины, и, спрятавшись за большим зеркалом, подслушивала разговор. Беседа прохолодила на высоких тонах, но к тому моменту, когда Лив была готова слушать, мужчины поумерили пыл и, переведя все трения в шутку, игриво посмеивались друг над другом. Генерал Шоу тоже присутствовал там.

— Эй, Ангус, старина! — послышался шамкающий голос кого-то старого лорда. — Ты видел, как твоя дочь сегодня отплясывала с Леландом? А что, может, отдашь ее замуж за нашего сомневающегося, а женушка тем самым превратит его в истинного сасенара?

Раздался хоровой хохот. Щеки Оливии вмиг стали пунцовыми.

— Я в принципе не против, — заявил генерал. — Главное, чтобы обе стороны были согласны.

Повисла неловкая пауза. Девушка поняла, что все ждут ответа Ханлея, и затаила дыхание. Леланд прочистил горло.

— Весьма польщен, — обратился мужчина к отцу Оливии. — Но все же, думаю, вам стоит подобрать вашей прекрасной дочери более достойного жениха. Она чудесная девочка, но поймите меня правильно, генерал, Лив — еще совсем ребенок, и ей будет лучше среди юных отпрысков богатых семей Корка.

Оливия почувствовала, будто ее лишили воздуха. Казалось бы, ничего особенного не сказал, но вспомните себя в семнадцать лет. Каково вам было услышать от красивого взрослого мужчины, в которого вы влюбились без памяти, что вы ребенок?

Весь оставшийся вечер Лив пряталась в дамской комнате, обливаясь горькими слезами. Как ей в тот момент хотелось быть похожей на старших сестер. Их бы никто так не унизил. Если бы Лотти услышала в свой адрес подобную фразу, то одарила обидчика надменно-презрительным взглядом, но в душе при этом осталась совершенно спокойной, никак не реагируя на слова. А Мэнди непременно вызвала наглеца на дуэль, где и доказала, что она вовсе не ребенок.

Но Лив не такая. Она слишком слабая, и девушка ненавидела себя за эту слабость.

Когда бал подходил к концу, и гости собиралась по домам, ей все же пришлось выбраться из своего убежища, пряча ото всех красные глаза. Ангус поинтересовался, что с ней, но Оливия объяснила это беспокойством за больную ногу Аманды.

Когда они с отцом уже собирались к выходу, к ним снова подошел Леланд, чтобы попрощаться. Он весь сиял дружелюбием, но Лив уже не видела в его поведении искренности. Улыбка, которая так пленила девушку, теперь казалась ей лицемерной, а фантастические, слегка раскосые глаза, по мнению Оливии, глядели на нее с издевкой. Как же она дурочка. Он просто смеялся над ней. Покорить ее оказалось так легко, Ханлей даже не приложил особых усилий.

— Кари Шоу, — продолжая глумливо улыбаться, мужчина склонился и поцеловал руку Лив на прощание. — Я покорен. Надеюсь на скорую встречу.

Ты лжешь, лжешь, кричало сердце девочки, но воспитание не позволило быть несдержанной.

— Увы, не могу вам этого обещать, лорд Леланд. Мне куда интересней в компании моих сверстников, нежели напыщенных стариков.

Глаза мужчины заблестели. Она гордо вздернула нос, взяла ошарашенного такой дерзостью с ее стороны отца под руку и направилась к выходу. Но все же не удержалась и обернулась назад. Ханлей стоял в ленивой позе, навалившись на стену, и все с той же насмешливой улыбкой глядел ей вслед.

Той ночью Оливия поклялась, что никогда больше не встретится с этим мужчиной. Но жизнь распорядилась иначе.

Значит, они попали в плен к мятежникам и более того, оказались в военном лагере их главаря. А этот мерзкий, скользкий червяк смотрит на нее все с той же издевкой в глазах. И он снова назвал ее "маленькой". Ну, за что ей все это?

— Кстати, — снова привлек ее внимание Ханлей, — мы все приносим вам огромную благодарность за наши спасенные жизни. Никто бы не подумал, что дочь лорда поведает нам секретную информацию об оружии легиона.

Оливии понадобились все внутренние резервы, чтобы сдержаться и не подать виду. С тех пор она действительно выросла, а быть взрослым значит уметь контролировать свои эмоции.

— Я это сделала не ради вас, лорд. Как я уже говорила, эта информация должна была поступить к вашим осведомителям в одной из таверн Корка. На стороне сиу воюют мои братья, и мне дорога их жизнь.

Мужчина вмиг стал серьезным и даже нахмурился.

— Назовите их имя, — приказал он.

— Маккормик, — нехотя подчинилась девушка.

Леланд отвел глаза в сторону. Кажется, он задумался и, видимо, вспомнив, кивнул.

— Я знаю их. Старший — великолепный доктор, он спас сотни, если ни тысячи человеческих жизней. А младший…

— Шпионит на сиу, — закончила за него девушка. Это не было секретом для их семьи.

Еще секунду назад серьезное лицо мужчины, вновь приобрело привычное насмешливое выражение.

— Но что-то подсказывает мне, кари, что вы открыли секретную информацию вовсе не из альтруистских побуждений.

На этот раз Оливии не удалось справиться с эмоциями, и предательский румянец вспыхнул на ее щеках. В этот момент она люто ненавидела Ханлея Леланда. Ей пришлось несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть и перед тем как ответить, досчитать до десяти. Смешно, но именно этому она учила Мэнди, дабы сдерживать агрессию.

— Я приняла вас за другого.

— Это я уже понял.

— Итак, — стараясь сменить тему, быстро заговорила Оливия, — ваши беспринципные люди пленили нас, и сейчас я нахожусь в военном лагере сиу?

— Вы невероятно проницательны, кари Шоу.

Как же девушке хотелось заехать ему по физиономии, чтобы убрать эту ироничную улыбку.

— Правда, перед пленением "беспринципные люди", насколько мне известно, спасли вам жизнь, — напомнил Ханлей.

— Чтобы в дальнейшем ее лишить, — парировала девушка.

— Ну, что вы, юная кари, мы же не кровожадные убийцы. И не настолько глупы, чтобы на войне лишать себя дополнительных людей.

Оливия так крепко стиснула кулаки, что ее ногти больно впились в нежную кожу ладоней. Жаль, что среди троих сестер ростом вышла только Мэнди, а Лив была настоящим лилипутом. Крайне неудобно выглядеть гордой и независимой, когда приходится задирать голову, чтобы смотреть в глаза такому дуботрясу.

— Что вы собираетесь с нами делать?

— Конкретно с вами или с остальными пленниками?

Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь…

— Со всеми.

Ханлей равнодушно пожал плечами.

— Это зависит от обстоятельств. Мы всегда рады обмену военнопленными. А что касается вас, кари…

Мужчина в один шаг сократил расстояние между ними и встал так близко, что их тела соприкасались друг с другом. Девушка заставила себя не шевелиться. Если сейчас она отступит, он всегда будет считать ее трусихой. Ханлею не стоило продолжать свои объяснения, Оливия и так обо всем догадалась. Дочь генерала Шоу — слишком ценная добыча, чтобы променять ее на простого солдата сиу, томящегося в тюрьме лордов. Бедный папа, его хватит удар, когда он узнает, что его маленькая Лив находится в лагере повстанцев.

— Лорд Леланд! Пришла срочная депеша из Дансфорта… Ой.

Ханлей и Оливия замерли и одновременно обернулись. В палатку вбежал невысокий молодой человек с розовой кожей и неестественно светлыми бровями. Он держал в руках какие-то бумаги, но при виде своего капитана в не двузначной позе с пленницей, мужчина замер и зарделся.

— Простите, капитан, что помешал.

Ханлей среагировал мгновенно.

— Выйди, Уиттейкер, — приказал он. — Поговорим вне стен палатки. — Его хитрые глаза прошлись по Оливии. — Не хватало еще, чтобы наша гостья узнала теперь уже наши военные секреты.

Уиттейкер послушался и мгновенно исчез. Оставшись наедине с Оливией, мужчина одарил ее одной из своих дежурных улыбок, которые жутко бесили девушку.

— Располагайтесь, кари, — любезно произнес он. — Здесь вы получите все, что необходимо для нормального существования в период военных действий. Можете прогуляться по лагерю. Я не буду против, если вы поможете местным женщинам и доктору. А если вдруг заскучаете по моему обществу, каждый солдат подскажет, где меня найти.

И отвесив насмешливый поклон, мужчина направился к выходу.

— Постойте! — окликнула его девушка.

Ей не хотелось говорить с ним, но иначе она не могла.

— Что произошло с остальными пленными? Меня интересует один…человек. Его имя Патрик Маллоу.

Ханлей задумчиво поглядел на нее. В его глазах плескалось веселье.

— Не волнуйтесь, кари. Он с остальными…в яме, — ответил Леланд и скрылся. Но мгновение спустя его голова снова просунулась в палатку. — А этот ваш…хм…друг знает, что у него имеется соперник по имени Мертон?

И не дождавшись ответа, окончательно скрылся.

Глаза Оливии превратились в две узенькие щелочки. Проклятый мятежник!

Аманда лежала с открытыми глазами, отрешенно глядя в звездное небо. Ее душа не знала покоя. Наступал конец их долгого путешествия, и завтра она и Йен окажутся в Кинсейле, а значит, только этой ночью у нее есть шанс сбежать.

Девушку мучили сомнения. Ожидая, пока мужчина заснет, она вспомнила проведенное время в пустоши со смесью радости и тоски. С тех пор как случился этот неприятный инцидент у ручья, отношения между молодыми людьми изменились в лучшую сторону. Аманде было очень стыдно за свое поведение, за обидные слова, что она произнесла в его адрес, за наглое разглядывание его нагого тела, и девушка всячески пыталась искупить свою вину.

Начала она с того, что перестала огрызаться и попыталась вести нормальный диалог. И, как выяснилось, это оказалось совсем несложно. Йен, несмотря на ее неподобающее по отношению к нему поведение всю дорогу, решил протянуть ей руку помощи, и принял ее неловкие попытки помириться. А Аманда, наконец, разглядела в Макинтоше не только врага, но и великолепного разведчика, профессионала своего дела.

Во время пути она часто замечала, что Йен, например, не делает привал там, где заблагорассудится, а выбирал менее открытые пространства, хотя в пустоши такие встречались редко. Даже, когда девушка изнывала от усталости и просила спуститься с упрямого осла, чтобы размять ноги, мужчина отвечал: потерпи, и двигался дальше.

— Почему мы пошли через пустошь? — спросила она однажды. — Ведь до Кинсейла с Корка идет отличная дорога.

— Потому что на дороге нас всегда легко отыскать, — спокойно ответил Йен.

— Это как-то связано с людьми, которые хотели тебя убить?

Мужчина удивленно нахмурился.

— С какими людьми?

Аманда была поражена. Еще в начале пути она сообщила ему, что за ним ведется охота, а он не придал этому значения.

— С теми самыми, чей разговор я подслушала у гостиницы.

Йен снова задумался, а затем равнодушно пожал плечами.

— Нет, это связано с оберджини, на которых ты произвела впечатление.

Девушка не верила своим ушам. Так это все из-за нее. Йен просто пытается ее защитить.

— Ну, неужели тебе не интересно, кто организовал все это?

Судя по его лицу, Макинтошу в самом деле это было неинтересно.

— Таких, как я, всегда кто-то хочет убить, — равнодушно ответил мужчина.

Также он все время был начеку, и днем и ночью. Он одним взглядом охватывал всю территорию, постоянно был настороже, а его рука всегда находилась на уровне меча. А еще его походка. Он двигался быстро, но при этом почти бесшумно, с кошачьей грацией, но в каждом движении чувствовалось напряжение.

Аманда видела не единожды, как передвигаются те, кто вернулись с войны на побывку. Эта была походка тех, кто привык скрываться и нападать каждую минуту, тех, кто не раз смотрел в глаза смерти. Война не щадила никого: ни сиу, ни сасенаров. Как бы девушка ни судила лордов, защищающих легион, прежде всего они были людьми, которых дома ждали жены и матери. Но у сасенаров были военные школы и академии, а у бунтарей — лишь безрассудная отвага и безумное желание победить. Хотя на поле боя все едины.

И вот об этом не раз говорили они в пустоши, лежа у костра и глядя в ночное небо. Угольки потрескивали, успокаивая и расслабляя, легкий ветерок шевелил волосы на их головах. Жизнь казалась такой простой и безмятежной, будто и не было в ней этих страшных событий, уносящих человеческие жизни, не было и врагов, а лишь все те же родственники и друзья, которых не разделяли баррикады.

— Однажды мой брат Джером написал, что, наверное, больше никогда не сможет спокойно спать, — сказала в один из вечеров Аманда, задумчиво глядя на потухающие угольки. — Я думаю, это из-за того, что слишком много умирающих людей прошло через его руки. Сам понимаешь — окровавленные бинты и тряпки, образы изувеченных солдат, сухая констатация смертей людей, за каждым из которых стояли слезы безутешных вдов и матерей, а также малышей, оставшихся сиротами.

Но Аманде не стоило поднимать эту тему. По крайней мере, с человеком, бывавшим на полях сражений. Его лицо тут же обострилось от болезненных воспоминаний, а в ушах послышались так часто мучившие его стоны и вопли тех, кого забрала земля.

— И к этой жизни ты стремишься? — зло спросил он.

Аманда смутилась, но не обиделась, понимая, какие чувства мучают сейчас Йена.

— Я лишь хочу помочь.

Он тоже хотел. Просто адски желал, чтобы эта бесполезная битва прекратилась. Именно поэтому и поддержал решение легиона использовать их волшебное оружие и лично вызвался доставить его до места назначения. Ведь чем быстрее война закончится, тем меньше жертв она заберет.

— Всегда легко считать врагов безликими монстрами, — не сразу отозвался он, шевеля палочкой угольки в костре. — Но как бы ты ни пытаешься защитить свой рассудок, абстрагируясь, прячась за образом безликих масок недругов, реальность проникает в твое сознание, и образы погибших, корчующихся в болях, стенающих солдат, не отпускают тебя ни днем, ни ночью. Лишь ожесточенное сердце, да инстинкт самосохранения немного помогают тебе не бередить душу.

Он замолчал надолго. Аманда испугалась, что затронула эту тему. Теперь-то она видела, как тяжело Йен переживает все, что происходит сейчас. Ей стало настолько стыдно за свои оскорбительные слова, что даже возник минутный порыв вымаливать у него прощение.

Когда она уже думала, что Йен больше ничего не скажет, он произнес:

— Но так бывает только на поле брани. Возвратившись в мирную жизнь, первое время я особо тщательно мыл руки — мне казалось, что они глубоко испачканы в крови. — Он сардонически улыбнулся. — Сейчас такого нет, конечно. Но иногда, когда я вижу какую-нибудь старушку в траурном платье или плачущего ребенка, невольно думаю, уж не я ли лишил их кого-то близкого.

На этом вечер у костра посреди пустоши был окончен. Дальше было много других подобных вечеров, но больше Аманда не поднимала эту тему. Теперь они уже не были врагом и пленницей, а просто мужчиной и женщиной, волей судьбы оказавшихся по разные стороны баррикад и соединенные здесь в этом самом месте.

В основном говорили о детстве, вспоминали забавные истории. Оказалось, что между ними было много общего. Например, они оба рано потеряли матерей, но Йен еще лишился и отца, будучи подростком. Мужчина не говорил это напрямую, но Аманда умела слышать сквозь строки и пришла к выводу, что Йен не считает смерть родителя естественной. Врачи предположили, что, так как в тот момент в доме никого не было, у Артура Макинтоша закружилась голова. Это и стало причиной падения мужчины с лестницы. Но Йен утверждал, что его отец отличался крепким здоровьем, и голова у него никогда до этого не кружилась.

Но больше молодые люди веселились и шутили. Как оказалось, сорванцами в детстве были оба.

— Встреча с зубаткой во время купания в море. — Йен продемонстрировал девушке шрам на руке между большим и указательным пальцами. — Хотел посчитать ей зубки.

— В шесть лет наступила на ржавый гвоздь в кузнице, помогая старому Дрему подковать моего пони. — Аманда подняла ногу, обнажая свою пяточку. — Вытекло не меньше пол-литра крови.

— А я ничего не чувствую правой ступней, — словно гордясь этим фактом, произнес мужчина. — Сказалась одна холодная ночь в хижине посреди леса еще в подростковом возрасте.

— Имею на левом бедре три круглых вмятины — следы зубов, — девушка заговорщически понизила голос. — Воровали с братьями по ночам в соседском саду яблоки, а у хозяина имелась сторожевая собака. Ростом не меньше слона! Мы тогда с Джеромом так улепетывали, что не всякий конь смог бы нас обогнать. А Дейви, вообще, повис на заборе, порвав штаны.

— А я дважды ломал себе ребра. Первый раз, когда свалился кубарем с холма, а второй — налетел на ветку во время скачки галопом.

— А я чуть не утонула в трехлетнем возрасте. Выпала из лодки во время рыбалки с отцом. Кстати, тут же научилась плавать.

— А я неделю пролежал с коликами в животе. Съел на спор с одним мальчишкой дождевых червей.

— И у меня было подобное, только с пауками.

Так или иначе, они пришли к выводу, что детство у них выдалось веселым и полным приключений. Оба непоседы были настоящими проказниками и приносили немало хлопот своим отцам. Вспоминая об этом, Аманда и Йен смеялись, спорили, подтрунивали друг над другом и шутили. И оказалось, что в компании друг с другом им невероятно легко и уютно.

Единственным камнем преткновения в их отношениях, как ни странно, стал бамболтон. Этот уродливый зверек очень привязался к девушке и ее спутнику и плелся за ними всю дорогу. Вначале Йену совершенно не нравился такой расклад дел, и он всячески пытался прогнать существо. Он бросал в бамблтона камни, кричал, чтоб тот проваливал, и ворчал на Аманду за то, что та подкармливала «эту безмозглую тварь», — но все был без толку. Даже, наоборот, бамболтон почему-то очень полюбил мужчину и всячески выражал к нему свою приязнь. Например, по утрам приносил к его голове в качестве дара пойманных и убитых мышей, во время движения старался держаться как можно ближе к Йену, а когда тот искоса глядел на него, зверек расплывался в глупой улыбке, высунув язык и повиливая хвостом, словно щенок. И чем сильнее злился на него мужчина, тем крепче к нему привязывался бамболтон.

— И как ему все время удается нас отыскать? — удивлялась Аманда, глядя на зверька. — Ведь порой он отстает от нас на добрых пару миль.

— В этом-то и вся проблема, — недовольно буркнул Йен. — У бамболтонов нюх лучше, чем у охотничьей собаки. Теперь он нас разыщет даже на дальних островах.

Сейчас зверек мирно похрапывал в кустах за камнем. Там же спали ее осел и весьма подозрительный конь Макинтоша. Аманде он не нравился, и с каждым днем все больше. Казалось, он соображал куда больше, чем другие представители копытных. Девушка остерегалась этого животного.

Хотя сейчас все ее мысли были заняты совсем иным. Глядя на звезды, Аманда думала о том, что с ней случится завтра… с ней и с мужчиной, что лежал рядом, повернувшись спиной. Она ощущала тепло его тела и никак не могла успокоить сильно бьющееся сердце. Да и не хотела. Призрачные желания приносили почти физическую боль. Она хотела чего-то сильного, конкретно чего — не знала, но догадывалась, что это связано с Йеном.

Ирония заключалась в том, что даже ее возлюбленный не смог вызвать в ней чувств и желаний, что она испытывала к врагу. Аманда металась по подушке, сделанной из его же рубашки и пропитанной его особенным запахом, от которого у девушки кружилась голова. Йен не ведал о том, пробудил в ней страсть, и теперь девушка сгорала от желания. В голову лезли странные мысли.

Ей не дано умереть старой девой. Война затребует ее жизнь задолго до того, как Аманда состарится. Так чего же жалеть о своей невинности? Завтра они расстанутся навсегда, как бы ни сложились обстоятельства. Эта мысль испортила ей настроение, и девушка прогнала ее прочь. Аманда хотела запомнить эту ночь, вкусить запретный плод, чтобы потом тайком вспоминать, когда темная мгла бесконечных столкновений лордов и сиу ни проглотит ее. Пусть совсем ненадолго, но чтобы в ее сердце осталось что-то особенное, свое, личное, что грело бы душу и тело.

И Аманда решилась.

Осторожно она повернулась к мужчине, раздумывая, с чего начать. Увы, в этом деле Аманда была не сильна. Следуя природным инстинктам, она положила ладонь ему на спину и почувствовала, как мужчина напрягся. Йен не спал. Стоило ли удивляться? Сон разведчика всегда был очень чутким. Сгорая от смущения, но все же не желая отступать, Аманда положила вторую ладонь и провела ими массирующими движениями от позвоночника к плечам.

— Не стоит греть об меня замерзшие ладошки, — услышала она сдавленный голос Йена.

Он не обернулся, а девушка уже была близка к тому, что убрать руки, но какая-то неведомая сила ее остановила. Прижавшись ближе к своему спутнику, она продолжила свои ласки, которые хоть и были неумелыми, но настойчивыми и нежными. Аманда с любопытством изучала каждый сантиметр его великолепного тела, спустилась вниз, провела ладонями по пояснице, а затем скользнула к упругому животу.

Йен весь напрягся и превратился в каменную статую. По его прерывистому дыханию и напряжению в мышцах, девушка догадалась, что все делает правильно. И все же мужчина не реагировал на ее действия. Почему? Может, она недостаточно ласкова с ним?

Тогда Аманда наклонилась и стала покрывать его спину поцелуями.

— Что ты делае…

Он глубоко вздохнул со смесью стона и повернулся к ней. Аманда не успела сообразить, как оказалась лежа на спине, прижатая к земле, а Йен с горящими глазами навис над ней.

— Немедленно прекрати! — приказал он, но в его голосе слышалась такая страсть, что Аманда похвалила себя.

Несколько секунд они испепеляли друг друга взглядами, а затем девушка приподнялась и поцеловала мужчину в губы. Глаза Йена потемнели и стали совсем черными. Аманда видела, как напряглось его лицо, как заходили желваки на скулах. Йен выглядел безумным, опасным…очень опасным. И девушка на секунду даже испугалась, но теперь он не дал ей возможность сбежать, а с жаром впился в ее губы.

Как только он поцеловал ее, Аманде показалось, что Йен влил в нее живительную силу, и она раскрыла губы, принимая этот сладкий нектар. Его рот опьянял, ласкал, требовал. Реальность закружилась, поплыла и растворилась в мучительно-сладком удовольствии.

Когда его язык проник в рот, Аманда испугалась и отпрянула, но Йен не позволил ей отступить, навалившись на нее и крепко прижимая к себе. Он продолжал ласкать девушку, и она сдалась. Застонав, Аманда обхватила руками его шею, а затем осторожно ответила на яростное вторжение его языка. Теперь уже стонал мужчина.

Затем его губы переместились ей на лицо. Он поцеловал ее глаза, щеки, подбородок, спустился на шею. А руки Йена тем временем изучали тело девушки. Он провел пальцами по бедрам, и ее ночная сорочка поползла вверх. Смелые руки мужчины коснулись ее плоского живота и затем обхватили полушария спелых грудей. Жаркое пламя охватило Аманду от этого прикосновения. Губы мужчины оставляли влажную дорожку на ее шее, а проворные пальцы массировали соски, превращая их в два заостренных бугорка. Ласки мужчины становились все требовательней. Аманда желала узнать о неведомом доселе ощущении до конца, впилась в спину Йена, словно в спасительный круг, боясь утонуть в море блаженства. Ее пальцы вжались в его кожу.

Она чувствовала его желание, он — невинность и зарождающиеся женственность и чувственность.

— Скажи, чтобы я остановился, — прошептал он.

— Нет…

— Зачем ты это делаешь?

Аманда тяжело задышала, когда он прекратил свои ласки и, подняв голову, посмотрел на нее. Ее словно лишили воздуха, она потянулась к мужчине, но тот отстранился сильнее. Он ждал ее ответа, и девушка знала, прикажи она ему сейчас отстраниться, он сделает это без промедления, несмотря на внутреннее пламя, что снедало их обоих.

— Зачем?

Ох, если бы она знала.

— Мэнди, открой глаза, — услышала она его хриплый голос.

Ей вовсе не хотелось их открывать, но она подчинилась. Его взгляд жгучих глаз прожигал насквозь. То, что зародилось внутри его ласками, теперь выплескивалось наружу, требуя продолжения.

— Скажи…

— Я не знаю, — чуть не плача, ответила девушка. — Я хочу…хочу запомнить, навсегда, после того, как…

— Ясно, — Ответом ей стал сдавленный смех. — Вы хотите, кари, вкусить удовольствий сполна перед тем, как вернетесь в поместье отца и будете заперты в своей комнате на долгие месяцы. А меня выбрали в качестве того, кто удовлетворит ваши желания.

Аманда дернулась и зашевелилась. Разве может она объяснить? Когда-то девушка была влюблена, но не испытывала страсти к любимому мужчине и вела себя очень добродетельно. Сейчас о влюбленности не идет речи, ведь любить врага невозможно, разве не так? Но зато он вызывает в ней чувства и эмоции, о которых она даже не подозревала.

— Не смей надо мной смеяться! — вскинулась Аманда.

— Ну, что ты, Мэнди, — усмехнулся Йен. — Уж если я над кем и смеюсь, то только над собой.

И он снова овладел ее губами. Теперь мужчина стал более требовательным. Одна его рука играла с соском, а вторая спустилась ниже, исследовала ее живот и бедра, а одним легким движением Аманда лишились единственного клочка ткани, что отделял ее от горячего тела мужчины. Ее сорочка отлетела в сторону, а Йен оторвался от ее губ и стал медленно изучать ртом, языком и пальцами извивающееся от его ласк тело девушки.

Аманда издала какой-то непонятный звук и схватила Йена за голову, теребя волосы. Кровь в ее жилах превратилась в раскаленную лаву, реальность: ночь, звезды, весенний ветер, — слились в единое целое. Девушка закрыла глаза и отдалась нескончаемому потоку удовольствий, будто водопад, обрушившемуся на нее.

Словно в тумане Аманда почувствовала, как руки Йена стали поглаживать покрытий мягкими завитками треугольник внизу ее живота. А потом… О, боги, что делают его пальцы? Сейчас, наверное, стоит испытать шок, ведь это так бесстыдно, порочно, безнравственно, но девушка выгнулась навстречу его руке и застонала, а затем как настоящая распутница раздвинула бедра, чтобы мужчине было легче проникать в нее. Йен гладил ее там, щекотал, слегка надавливал. Голова девушки металась на траве, волосы рассыпали по плечам золотым каскадом.

Его ласки: долгие, возбуждающие, мучительные, творили с телом девушки что-то невероятное. Где-то в глубине стало зарождаться неведомое ощущение, стремление к чему-то большему, особенному, удивительному. Аманда не знала, что это такое, но отчаянно хотела получить.

Рот Йена посасывал ее грудь, щекотал языком сосок. Непроизвольно девушка стала гладить его спину, плечи и руки. Ей отчаянно хотелось, чтобы и он испытал такое же наслаждение, что сейчас испытывала она.

А потом его голова спустилась ниже, и теперь губы проделывали с ней все то, что недавно творили пальцы. Из-за рта Аманды вырвался сдавленный крик. Его язык возбуждал в ней совершенно новое, пугающее, но чудесное ощущение. Она пробормотала что-то нечленораздельное, и, наконец, волна ослепительного наслаждения обрушилась на нее. Девушка стонала, извивалась, вскрикивала. На глазах застыли слезы радости.

Йен отстранился лишь на миг, чтобы скинуть с себя бриджи. Секунду спустя он навалился на нее, расставив руки по обе стороны от ее головы, и удобно расположился между ее ног.

Толчок.

Аманда вскрикнула и впилась ногтями в плечи мужчины. Йен замер, позволяя ей привыкнуть к нему. Он осыпал поцелуями лицо, слизнул слезинку, скатившуюся по щеке, и медленно начал двигаться.

Толчок.

И боль постепенно отступала, а место ей занимало удивительное, непонятное чувство, заставляющее Аманду тяжело дышать и издавать непонятные звуки. Она ощущала его напряженные мышцы под руками и ускоряющиеся движения. Девушка уткнулась ему в грудь, стараясь попасть в ритм.

Толчок.

Блаженство нарастало, превращая тело девушки в раскаленное пламя. Еще, еще, чуть-чуть…

Толчок.

Внутри Аманды что-то взорвалось, а звезды безумным звездопадом обрушились на нее с неба, заливая своим серебристым светом. Девушка разбилась вместе с ними о землю, и ее поглотил экстаз. В полубреду она почувствовала, как Йен последний раз напрягся и обмяк, вливая в нее свою живительную силу.

— Мэнди…

Аманда лежала с закрытыми глазами, залитая звездным светом. На губах ее блуждала счастливая улыбка. Она пережила самый прекрасный момент в своей жизни и будет помнить его до последних дней.

Глава 11

Аманда крадучись встала с земли и на цыпочках направилась в сторону леса, чьи кроны деревьев утопали в свете утренней зари. Вчера они сделали привал поздним вечером, и девушке не удалось разглядеть природу вокруг. Теперь она точно знала, что они миновали пустошь, так как впереди стоял лес, а за ним соответственно ждал Кинсейл.

Аманда украдкой глянула на Йена, беспокойно метавшегося во сне, и прикусила губу. Видят боги, если бы ни война, если они ни были по разные стороны баррикад…Нет, девушка поступает правильно.

Закутавшись в старый плащ, Аманда решительно направилась вперед. Каждый шаг давался ей нелегко. У нее болело там…хм…в том самом месте, где этой ночью побывал мужчина. От жарких воспоминаний Аманда мгновенно вспыхнула. После Йен дважды будил ее, и они снова придавались любовным утехам. Последний раз мужчина даже решил поэкспериментировать и велел девушке оседлать его, а сам врывался в нее, лежа на спине.

Аманда испугалась, а вдруг то пламя, что Йен пробудил в ней, теперь станет необходимо девушке как воздух? Не зря же она слышала про падших женщин, которые ведомые пороком страсти, сошли с пути истинного. Хотя вряд ли это ждет Аманду. Для нее теперь главное выжить и добраться до одного из фронтов.

Она понимала, что поступает нечестно, даже подло по отношению к Йену. Но ничего не могла с собой поделать и лишь молилась, чтобы он не проснулся. Макинтош — отличный охотник, и если девушке не удастся убежать на дальнее расстояние, он непременно отыщет ее по следам, как хищник жертву.

Она даже старалась не дышать, так ей было страшно. И когда показалось, что удалось скрыться, сзади раздался дикий крик:

— Хозяин! Она уходит!

Аманда повернулась и окаменела. Кричал конь. Конь! Первое время ей почудилось, будто она спит. Девушка зажмурилась и ущипнула себя за руку, а когда почувствовала боль и открыла глаза, выяснилось, что все происходит наяву.

— Проснись, хозяин! Девчонка убегает!

Йен зашевелился и поднял голову. Его волосы были всклокочены, на щеке осталась вмятина от самодельной подушки, глаза выглядели заспанными. Аманда невольно залюбовалась мужчиной. Но тут их взгляды встретились, Йен быстро оценил ситуацию и все понял. Девушка опомнилась. Неосознанно она сняла с правой ноги туфлю и швырнула ее в вопящего жеребца, угодив тому в глаз. Конь взбрыкнул и вперил в девушку негодующий взгляд, а она развернулась и бросилась прочь, в пути снимая вторую туфлю. Спасибо братьям, что научили ее бегать в детстве босиком, теперь ее ступням не страшны были ни режущая трава, ни грубые камни, ни острые колючки.

Йен мгновенно вскочил и наспех натянул бриджи. Он уже собирался броситься за Амандой вдогонку, но какое-то движение в стороне привлекло его внимание. Мужчина обернулся и увидел приближающуюся к нему группу людей, одетых во все черное и вооруженных до зубов. Йену не стоило объяснять, кто они. Наемных убийц он легко мог угадать в толпе.

Выхватив меч из ножен, мужчина встал в ожидании "незваных гостей". Благо ждать пришлось недолго, наемники, заметив, что он поднялся, с криками бросились на него.

Аманда замерла. Она увидела приближавшихся к Йену людей, определенно врагов, — может, тех самых, о которых она узнала возле гостиницы, — и замерла. Что же ей делать? Она с ужасом смотрела, как Йен вступил в неравную схватку с бандитами, как блестел в утреннем солнце его меч, когда мужчина очередной раз поднимал его, чтобы нанести удар за ударом. Он являлся превосходным бойцом, но противников было слишком много, и мужчина с трудом справлялся с яростной атакой.

Но как же быть? Отвлечь часть мордоворотов на себя? Увы, она не сможет устоять перед сильным соперником.

Но у Йена есть второй меч, осенило Аманду. Если она успеет добраться до Меверика, к чьему седлу пристегнуто оружие, девушка поможет Йену. Но едва она двинулась вперед, как сам конь Макинтоша бросился в атаку на защиту любимого хозяина. Он прыгнул на одного из разбойников, топча его копытами. Тот попытался укрыться руками, но это ему не помогло, и он был раздавлен о землю. Та же участь ждала и второго нападавшего.

Аманда поняла, что Йен в безопасности. Он легко сразит оставшихся врагов, а ей стоит делать ноги. И развернувшись, девушка бросилась в лесную чащу.

Йену стало легче справиться с группой убийц. Но вот от кого он совсем не ожидал помощи, так от отвергнутого им бамболтона. Шипя и бурча, зверек выпрыгнул из-за камня и налетел на одного из бандитов, который по виду был главарем шайки. Бамболтон впился острыми зубами в шею нападавшему и мгновенно перегрыз тому сонную артерию. Наемник свалился замертво.

Йен легко отражал атаки соперников и наносил разящие удары. Сначала он полоснул по одному, опасно ранив его в грудь, а затем проткнул ему сердце. А другой даже не успел ничего сообразить, как второй меч Йена вошел ему в спину.

Мужчина усмехнулся.

— Кажется, все-таки научился управлять двумя оружиями одновременно.

Он оглядел мертвые тела, окружавшие его, и перевел дух. Внезапно вспомнив про Аманду, он обернулся, но той уже и след простыл. Йен смачно выругался.

— Дрянная девчонка!

— И не говори, хозяин. С ней не стоило связываться.

— Это не твоего ума дело, Меверек, — ответил мужчина и, вытерев меч о траву, сложил его в ножны.

— И это в благодарность за то, что я тебе помог! — обиделся конь.

Мужчина пожал плечами.

— Спасибо.

Он обернулся и с любопытством глянул на бамболтона.

— Кажется, тебя мне тоже стоит поблагодарить, приятель, — улыбнулся мужчина.

Зверек при слове "приятель" растекся, как кленовый сироп. Меверек гневно прищурился и скорчил недовольную мину. Он давно уже испытывал особую неприязнь к этому уродцу, а сейчас у него появилась и причина для ревности.

— Больше пользы было бы, если он вовремя тебя разбудил. Тогда кровавой битвы можно было избежать, — патетично завил Меверик, надменно глядя на бамболтон.

Но тот не остался в долгу перед хамоватым жеребцом. Зверек сразу ощетинился и забурчал:

— Брбрбрбрбр!

— Ладно, ребята, не ссорьтесь! — остановил их Йен, который уже успел одеться в дорогу.

Мужчина серьезно поглядел на Меверика.

— Дело принимает серьезный оборот, дружище. Поэтому мне нужна твоя помощь.

Конь победоносно глянул на бамболтона и приосанился.

— Скачи назад в Корк, разыщи Патрика, откройся ему — пусть знает, что ты говорящий, — расскажи все, что здесь произошло. Пусть идет к генералу Шоу и передаст, что его дочь Аманда вовсе не в Лиффорде, а сбежала на фронт. Последний раз ее видели в районе Кинсейла. — Видя, что его конь возмущен и вот-вот готов запротестовать, Йен поспешил добавить: — И не спорь, Меревик. Это дело нешуточное. Нужно срочно вернуть негодяйку домой.

Хоть внешне мужчина выглядел спокойно, его преданный конь знал хозяина досконально, и видел, что в его душе раскаляется настоящее пламя. То, что совершила Аманда Шоу стало для Йена настоящим предательством, особенно после того, как тот проникся к ней сильными чувствами. Меверику не хотелось оставлять хозяина, но ради него он был готов на все, даже на разлуку с ним.

Кивнув, конь развернулся и направился назад в Корк.

— А ты, приятель, — обратился Йен к бамболтону, — возвращайся к своей стайке. Твое место в пустоши.

Зверек сразу поник, опустил уши, а его нижняя губка задрожала.

— Прости, дружок. — Мужчина потрепал его по рогатой головке. — Но я при любом раскладе не смогу взять тебя с тобой.

На этом он развернулся и направился в сторону Кинсейла, опечаленный бамболтон, встав на задние лапки и вытянув шею, долго глядел ему вслед.

Аманда бежала со всех ног. Даже когда почувствовала, что уже не может дышать, а живот охватили колики. Девушка прикрыла глаза на секунду, обернулась и лишь когда убедилась, что за ней нет погони, позволила себе перевести дух.

— Надеюсь, Йену удалось справиться с бандитами, — прошептала она.

Девушка не лукавила. Ей в самом деле было очень стыдно, что она не помогла ему, и Аманда ощущала себя подлой тварью. Но девушка изначально сделала выбор: они на войне, а Йен — сасенар, и отступать Аманда была не намерена.

Переведя дух, она медленно направилась туда, где, по ее мнению, был восток. Вскоре в лабиринтах лесной чащи, где кромки деревьев, склоняясь друг к другу так близко, что создавали собой замысловатый купол, стало образовываться подобие тропинки. Видимо, лесник, да жители близлежащих деревень не раз захаживали сюда за хворостом и грибами.

Вокруг было темно, так как сквозь густорастущие деревья практически не проникал солнечный свет. Аманда осторожно ступала по ковру из опавших листьев, желтых иголок и сочной травы, опасаясь змей и тарантулов, которые внезапно могут выскочить из кустов.

А тем временем узкая тропка все больше приобретала очертания дороги. Значит, где-то поблизости находились люди. Аманда пока не знала, как к этому относиться. С одной стороны, ей необходима была вода и провизия в дальнюю дорогу, с другой — оказаться в деревне в таком виде — в оборванной сорочке и грязном плаще, босой и растрепанной — означало напроситься на крупные неприятности. В данный момент образ Аманды можно было определить не иначе как распутный, и крепкие деревенские мужики легко могли принять ее за блудницу, а имя Шоу на юго-западе Глин-Гудвика вряд ли было кому-то известно.

Девушка остановилась на распутье, а пока она думала, где-то поблизости раздались людские голоса. Группа человек, определенно мужчин, двигалась в ее направлении. Аманда замерла, охваченная страхом. А люди все приближались, еще несколько мгновений и встречи с ними было не избежать.

Девушка дернулась сначала в одну сторону, но там ее ждала непроходимая чаща. Конечно, с большим трудом, но там все же можно было спрятаться и при этом разодрать и так ветхую одежду, исцарапать в кровь лицо и руки и засадить колючек себе в зад. Поэтому Аманда двинулась в противоположную сторону. Увы, там находился каменистый обрыв. Лес рос на высоком краю, за которым открывалось безбрежное море Глин-Гудвика. Но из-за густорастущих деревьев Аманда не увидела этого и, оступившись, полетела кубарем вниз.

Ее дикий крик привлек внимание не только мужчин, от которых она пыталась скрыться, но и поднял на уши все лесное царство: птицы взмыли с деревьев ввысь, зверьки выглянули из своих нор.

Аманда катилась с обрыва, прямиком в морскую глубину, не в силах ухватиться руками за что-либо. Она лишь кричала от ужаса и боли. И вот когда гибель казалась почти неминуемой, чьи-то заботливые руки подхватили ее, остановив падение.

Дрожа всем телом и тяжело дыша, девушка открыла глаза и с ужасом поняла, что висит на отвесной скале, а ее под ногами плещутся волны, ударяясь о каменистый выступ. Только в этот миг она осознала, как близка была к гибели. Сглотнув, Аманда оглянулась и поняла, что держат ее вовсе не руки, а крепкие корни старого ветвистого дерева, что росло на краю обрыва. Шелест листвы принес ей слова, очень напоминавшие "держись, девонька".

И она держалась изо всех сил. Вцепившись мертвой хваткой в корни деревьев, девушка приготовилась к самому страшному, и как предполагала, продолжительному прыжку в своей жизни. Конечно, дух леса, живущий в дереве, спас ей жизнь, но он не мог двинуться с места, чтобы вернуть Аманду на дорогу, а соответственно собирался ее перебросить. Девушка поняла это по тому шепоту, которым он общался с ней.

Аманда была поражена, как хорошо налажена связь между деревьями в Глин-Гудвике. Они нашептывали друг другу информацию, и потому все лесные духи в государстве знали, что существует такая-то дочь генерала Шоу с севера, что запрещает в своем поместье вырубать деревья.

Значит, они ее союзники. Эх, было бы это еще на пользу сиу. Ведь деревья, таким образом, могли передавать тайные сведения между фронтами на войне.

Но долго раздумывать на эту тему Аманда не смогла, так как старые ветви стали сначала медленно, а потом все сильнее раскачивать ее. Видя, как ее ноги болтаются над обрывом, девушка заставила себя не закрывать глаза, а вот дикий крик сдержать не удалось, когда дерево подняло ее вверх и со всего маху швырнуло назад в лес. Вопя, как резаный поросенок, Аманда пролетела над верхушками деревьев и попала в лапы столетнего дуба. Тот перекинул ее в ветви своего товарища, а последний бросил прямо на землю.

Миг и Аманда очутилась в чьих-то огромных волосатых руках.

— О! Баба!

Девушка чуть не застонала от отчаяния, когда поняла, что угодила не на землю, а в лапы оберджини. Тех самых, что еще недавно встретились ей на пути, а ее держал бородатый увалень, который прошлый раз вынул Аманду из сундука.

— Смотри, вождь, какой подарочек нам принесло небо!

Девушка испуганно огляделась, встретилась с жутким взглядом вожака оберджини Юджеро и увидела, как по его безобразному лицу растягивается кривая улыбка.

Если бамболтон, по мнению девушки, был уродцем, то в сравнении с оберджини зверек выглядел просто писаным красавцем. Теперь у Аманды было достаточно времени, чтобы внимательно разглядеть этих существ. Несмотря на близость к людям, полуогры с кровожадными сердцами напоминали безобразных великанов. Серый цвет кожи придавал оберджини болезненный вид, обширная растительность на руках, ногах и спине говорила о нечеловеческой природе существ. Но страшнее всего выглядели их лица: почти безносые с высокими скулами, клыкастыми пастями и выпученными глазами, они напоминали неудачное творение неумелого скульптора.

Оказаться в лапах таких тварей не предвещало ничего хорошего, особенно, если предварительно от них удрать, раззадорив охотничий инстинкт.

— Привет, ребятки, — произнесла Аманда и захихикала. Но ее нервный высокий смех тут же утонул в хоровом хохоте.

Когда оберджини перестали смеяться и вмиг снова сделались серьезными, будто и не было вовсе этого смеха, Юджеро с такой злостью глянул на девушку, что у той душа ушла в пятки.

— А где твой дружок? — зычно произнес он.

Аманде не нужно было объяснять, кого главарь имел в виду.

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Дело в том, что я сама недавно от него сбежала, поэтому если у вас зуб на Макинтоша, то ищите его в другом месте, а я, пожалуй, пойду.

Девушка уже хотела спрыгнуть с рук оберджини, но не тут-то было. Он так сильно схватил ее за руки, что Аманда взывал от боли.

— Ай, что ты делаешь, негодяй?!

— Тащи девку ко мне, Хилл, — скомандовал Юджеро, и тот тут же подчинился, несмотря на протесты девушки.

Аманда дралась отчаянно. Понимая, что недолог ее конец, девушка не собиралась так просто сдаваться. Она пинала оберджини ногами, кусалась, царапалась и брыкалась, но столкнулась лишь с холодной стальной силой. Огр больно впился ей в волосы, заставив поднять голову и посмотреть на вожака. Аманда застонала, а из ее глаз брызнули слезы. Но вид человеческих страданий приносил оберджини заоблачную радость, и Юджеро снова криво усмехнулся.

— Мы оставим тебя в живых, после того, конечно, как мои ребята закончат с тобой, — буднично произнес главарь. — Но забудь о прежней красоте — мы выколем тебе один глаз и отрубим руку. Язык, заметь, отрезать не будем, чтобы при следующей встрече с Макинтошем ты смогла рассказать ему все, что случилось, и передала, как опасно играть с нами в игры.

Аманда побледнела, по спине пробежал колючий липкий страх.

— Развлекайтесь, ребята, — приказал Юджеро, и не успела девушка опомниться, как ее швырнули на траву.

Аманда попыталась подняться, но была окружена стаей обезумевших от вожделения оберджини. Девушка поползла на спине назад, но уперлась в чьи-то грязные когтистые лапы. Огры подступали к ней медленно, как заигрывающие с жертвой хищники, споря между собой, кто первый воспользуется красавицей. В тот момент Аманда не думала ни о чем, кроме того, как выжить.

Нащупав рукой на земле острую ветку и понадеявшись на эффект неожиданности, девушка вскочила и с диким криком ринулась на первого оберджини, что стоял на ее пути. Тот не ожидал такого яростного нападения и невольно отступил, дав возможность Аманде вырваться из круга. Но на дороге оказался Юджеро. Девушка не дрогнула, красный туман гнева ослепил ее, и, взревев, она набросилась на вождя. Тот тоже не был готов к атаке и пропустил пару больных ударов острой палочкой в лицо, а третий удар, попавший в цель, лишил его глаза.

Взвыв, Юджеро схватился руками за лицо и упал на землю. Остальные оберджини вышли из оцепенения и ринулись на Аманду, чтобы живого места от нее не оставить за то, что она сделала с их вожаком. Но тут внезапно неизвестно откуда на весь лес прогремел боевой клич, и из кустов выскочили люди, атаковавшие огров. Тем пришлось отвлечься от девушки, чтобы отразить нападение.

Видя, что она свободна, Аманда со всех ног бросилась куда глаза глядят. Но успела пробежать лишь несколько метров, так как кто-то прыгнул на нее сзади и, закрыв рот рукой, утащил за дерево.

— Тише, — прошептал он на ухо.

У Аманды округлились глаза. Оберджини! Девушка заработала локтями. Она так сильно вырывалась и дралась, что смогла дать пару хороших ударов противнику, отчего тот застонал.

— Успокойся, Мэнди! Ты мне так ребра сломаешь.

Узнав знакомый голос, Аманда перестала вырываться и замерла. А когда нападавший ослабил хватку, развернулась и бросилась ему на шею.

— Дейви!

Девушка крепко обняла кузена, едва не плача, и, отклонившись назад, внимательно посмотрела в его голубые глаза.

— Что ты здесь делаешь?

— Этот вопрос стоит задать тебе, сестренка. Хотя нет — лучше задать хорошую трепку, поскольку ответ очевиден, — в голосе брата звучала укоризна.

После пережитых потрясений Аманда почувствовала такое невероятно облегчение, что снова бросилась в объятия красивого молодого кузена. Дейви здесь, рядом, она в безопасности. Девушка облегченно выдохнула.

Позади слышались крики и лязганье металла.

— Эй, ребята! — окликнул Дейви своих людей, прижимая Аманду к груди. — Сворачиваемся. Девочка у нас.

Он улыбнулся.

— И не просто девочка. Это наша девочка.

Аманда сделала большой глоток бренди, и огненная жидкость обожгла горло и пищевод, но согрела изнутри. Девушка вытерла рот тыльной стороной ладони и передала бутылку по кругу. Наконец она находилась среди тех, от кого не стоило прятать свою мятежную натуру. Компания таких же бунтарей, как и она, под предводительством ее высокого породистого брата расположилась в подвале старого ветхого здания, которое раньше использовали как карточный клуб, а теперь здесь находилась тайная канцелярия сасенаров Кинсейла.

Аманда не без удовольствия недоумевала, знают ли уважаемые лорды, что у них под самым носом, точнее, ногами, таятся их главные противники, причем подслушивают секретные разговоры? Дейви был потрясающим шпионом. Пока еще ни один сасенар не уличил его в измене, и это несмотря на то, что его родной брат открыто ушел на войну, поддержав сторону мятежников, и за парнем теперь велась круглосуточная слежка.

Девушка хлюпнула носом, и тут же к ней потянулась чья-то рука с бутылкой алкогольного напитка.

— Хлебни еще, сестрица. А то простудишься.

Эллин Хуп, добрый малый, детина сто килограммов веса, заботливо улыбнулся девушке. Она с благодарностью приняла из его больших рук бутылку. В самом деле стоит "заправиться", иначе она схватит насморк. Сидеть в холодном, продуваемом всеми ветрами подвале, в старых изношенных башмаках на три размера больше ее собственных, одетой лишь в широченные бриджи брата и его хлопковую рубашку, было весьма непривлекательно. Несмотря на высокий рост, Аманде было далеко до ее стропилы братца, поэтому рубаху пришлось закатать в рукавах, а бриджи держались на ее талии только за счет туго завязанного ремня. А ее роскошные волосы теперь скрывала широкополая шляпа.

Все члены маленького отряда: Эллин Хуп, рыжеволосый юнец с юга Райн Келиван, братья-близнецы Донал и Дункан Адамс, смуглый красавец Ивен Войн, бывший рыбак — об этом свидетельствовали дыры от рыболовных крючков на руках — Аневин Торн, и низкорослый, коренастый крестьянин Рендел Тортано, хромой на одну ногу, но все же крепкий, — они относились очень уважительно к младшей сестре их командира. Возможно, им не нравилось, что женщина принимает участие в их опасной работе, но вслух это не высказывали. Аманда быстро стала своей в их мужской компании.

За почти месяц, что она провела в Кинсейле, девушка научилась жить с полупустым желудком, быть все время начеку, передвигаться по улицам, озираясь по сторонам, и просыпаться тогда, когда этого требует дело, а не организм. "Летучий отряд Маккормика", как они сами себя называли, недавно переместился из столицы в Кинсейл, так как шпионское чутье их предводителя подсказывало, что здесь сейчас намечаются важные дела.

И Дейви не ошибся. Как раз сейчас они подслушивали секретный разговор между командующим восточного округа и его людьми. Близнецы Адамс стояли в дозоре. Их всегда отправляли следить, как бы что ни случилось, именно потому, что братья были похожи как две капли воды. В темноте можно принять одного за другого, да и, вообще, решить, что это один человек, и тем самым запутать следы. Рыжий Райн тоже страховал основную группу с крыши соседнего дома, поглядывая в окна через подзорную трубу. Остальные расположились в подвале.

Чтобы хоть как-то согреться и не стучать зубами в заброшенном грязном помещении, где хозяйничали мыши, друзья распивали бренди. Аманда захмелела с пары глотков, но все же это было лучше, чем ненароком чихнуть и тем самым выдать их местоположение.

Девушка прикрыла глаза, пытаясь справиться со странным волнением, которое внезапно ее охватило. Обычно она куда спокойнее вела себя на операциях.

С той поры, как Аманда заделалась в шпионы, казалось, прошло уже много времени. Поначалу Дейви был просто в ужасе, что его непокорная младшая сестра сбежала из дома и отправилась воевать. Он отговаривал ее долго, эмоционально, используя всевозможные веские доводы, но когда понял, что с девушкой не справиться, взял ее под свое крыло. Они долго выбирали, в каком образе дальше быть Аманде: нарядить ее в красивое женское платье или в мужские обноски. Остановились на втором варианте, так как девушка боялась, что отец, узнав о ее побеге, послал на поиски дочери ищеек.

Аманда сносно справлялась со своей задачей. Изможденный вид худого мальчишки, сливавшегося с толпой, не вызывал подозрений ни у городских гвардейцев, ни у представителей власти, поэтому девушке даже удавалось проникать туда, где сложно было оказаться широкому долговязому мужчине.

Поначалу Аманда даже гордилась собой. Она помогает делу мятежников. Но со временем девушка все больше стала считать себя обузой для Летучего отряда. Ее ноги были не так быстры, и когда им приходилось в спешке ретироваться, Аманду в основном уносили на руках. Она была не так хорошо обучена, как остальные члены команды, и легко могла наткнуться на неприятеля. И, в конце концов, девушка всегда слабее, а мужчины, окружавшие ее, сразу становятся рыцарями, отдавая ей свою еду и одеяла, интересуясь ее здоровьем. Ей не хотелось быть балластом для этих замечательных людей, которые и так в жизни хлебнули немало. Хотя Аманда и старалась изо всех сил, именно этих сил было недостаточно.

Сейчас она, зажмурившись, молила богов не захворать, иначе она совсем разрушит планы ее брата и его друзей. Жизнь в движении не очень хорошо сказывалась на ее здоровье. Спали разведчики либо в дешевых гостиницах, кишащих клопами, на голых кроватях, либо, вообще, где придется. В теплую погоду — на скамейках на улицах, в дождливую — укрывшись в таких вот, как этот, подвалах. Но, так или иначе, соседом Аманды всегда был Эллин, храп которого напоминал раскаты грома, поэтому хорошо выспаться никогда не удавалось. Ели они в сомнительных заведениях с отвратительной кухней, иногда за счет сочувствующих их делу хозяев.

Аманда не жаловалась, ни разу не издала возгласа протеста. Ее уже второй день мутило и першило в горле, но девушка не собиралась об этом распространяться, дабы не тревожить Дейви.

Сейчас парень держал на своих плечах худощавого Ивена, который, в свою очередь, приложив стакан к потолку, подслушивал разговоры этажом выше.

— Обсуждают, сколько обозов с медикаментами поставить на восток, — сообщил Войн.

Дейви, услышав его, досадно поморщился. Аманда догадалась, что брат ее сейчас думает о Джероме. Сиу не могли себе позволить ни одного такого обоза. Джером экономил на каждой чистой тряпке, а тут смаковали, какие именно микстуры направить на этот раз.

— Похитить бы парочку таких, — произнес Дейви вслух, и по его лицу расползлась дьявольская улыбка. Подобный охотничий блеск появился и в глазах его товарищей. У всех, кроме Аманды. Девушка сразу догадалась, о чем они думают. Эх, мужчины, совсем не могут без риска.

— Узнай, по какой дороге пойдут обозы из Кинсейла, — приказал Дейви Ивену.

Аневин Торн задумчиво потер свой небритый подбородок.

— Побудем немного варварами. Правда, командир? — ухмыльнулся он. — Что не украдем, то непременно разобьем или спалим вместе с обозами.

Мужчины поддержали товарища одобрительными кивками. Аманда ничего не ответила. Такой пиратский способ войны был присущ всем сиу, иначе они бы не смогли продержаться столько лет. Девушка их не осуждала, наоборот, гордилась этими безрассудными смельчаками. Теперь, плотно пообщавшись с ними, Аманда была уверена, что даже если их дело будет проиграно, бунтари не отступят ни на шаг. Единственное, что могло их остановить, — капитуляция, или — не приведите боги — смерть их лидера Ханлея Леланда. Мысли о главнокомандующем армии мятежа вернули ее к думам о младшей сестре. Успела ли Оливия передать информацию в "Пастушью сумку" перед тем, как отправиться к Лиффорд? Конечно, Аманда сообщила Дейви о том, что создали против них легион, и парень тут же передал об этом нужным людям. Но ведь прошло уже много времени, успеет ли послание дойти до Леланда? Аманде было даже страшно представить, что случится с отважным народом, если их лидер погибнет.

За окном раздался знакомый клич, означающий, что их рассекретили. Какой-то босоногий мальчишка играл у окон подвала, и те, кто стоял в карауле, и представить себе не могли, что сорванец подзовет гвардейцев, патрулирующих улицы, и сообщит, что видит каких-то странных "дядей" в подвале.

Тут же поднялся переполох. За окном послышалось лязганье мечей — Дункан и Донал отбивались от окруживших их гвардейцев. Тайную канцелярию, естественно, предупредили о наличии поблизости шпионов сиу, и те в спешном порядке направили к ним дополнительные силы. Надо было отступать, но как это сделать, если единственным выходом было два узких окна подвала, окруженных гвардейцами? Но летучему отряду было не привыкать выходить из самых непростых передряг.

Аманда подскочила на месте и, шатаясь, постаралась удержаться на ногах. Ивен спрыгнул с плеч командира, все мужчины обнажили свои кинжалы. За окнами показались ноги, обутые в высокие сапоги, а кто-то уже клонил голову к земле, чтобы заглянуть в подвал.

— Что будем делать, командир? — спросил Аневин.

— Попытаемся прорваться, — ответил Дейви.

— Эй, командир! — Эллин не спеша встал с земли и потер свое круглое пузцо. — Есть идея получше.

Он указал на старую деревянную дверь, заколоченную с той стороны.

— Куда ведет эта милая дверца? — пробасил Эллин.

— Я полагаю, прямиком в канцелярию, — ответил Дейви и хмыкнул. Он догадался, куда клонит его товарищ. Поняли это и остальные, так как их лица вновь осветили демонские улыбки.

— Они ведь сейчас все собрались у окон, что полюбоваться "представлением", — правильно рассудил Рендел.

— Более того, там вся улица сейчас собралась, — согласился Ивен.

Не поняла только Аманда. Точнее, догадывалась, и от этого ей стало очень страшно. Неужели они собираются… Ну не могут же они полагать… О, боги, дайте ей сил выжить с этими безумцами.

За окнами слышался шум. Окна были плотно закрыты мужскими ногами. Судя по крикам и звону мечей, близнецы Адамс и Райн отступали. Но они не могли уйти, бросив товарищей. Их силы были на исходе, поэтому стоило поторопиться.

— Выходите по одному! — раздался приказ гвардейцев, адресованный мятежникам.

Эллин завернул рукава своей безразмерной рубахи по локоть, размял плечи и, замычав, как бык, навалился на дверь. Пара толчков, и деревянные щепки разлетелись в сторону. Дейви приказал Ренделу позаботиться об Аманде, а сам первый вошел в образовавшийся в двери проем. За ним последовал Эллин, затем Рендел, волоча за собой девушку. Ивен шел последним. Он прикрывал спину, и Аманда знала, чью спину он прикрывает — ее. Девушку охватила неловкость. Плохо, что такое количество мужчин теперь думает не только о деле, но и как защитить ее шкуру.

Вся компания, двигаясь с кошачьей грацией, поднялась по старой пыльной лестнице на первый этаж и крадучись направилась к выходу. Правильно полагали разведчики — они не встретили никого сопротивления на своем пути. Все работники канцелярии, даже слуги вышли на улицу, чтобы посмотреть на показательное пленение мятежников. Трое из них все еще продолжали оказывать сопротивление, но это было ненадолго. Как только они выкурят основную группу из подвала, остальные сдадутся добровольно.

Дейви первым вышел на улицу и огляделся по сторонам. Основная толпа стояла сейчас к ним полубоком, наблюдая, как гвардейцы алебардами разбивают стекла в окнах подвала. Отряд оставил лошадей в паре домов отсюда, поэтому необходимо было быстро до них добраться. План был таков: аккуратно покинуть здание, завернуть за угол ближайшего дома и, свистнув, предупредить остальных уходить через крышу.

Поначалу все шло удачно. Никто даже не обернулся, когда вся компания, которую пытались достать из подвала, спокойно вышла из здания канцелярии и крадучись направилась прочь. Но, как назло, один из гвардейцев, что стоял ближе всех к ним, вдруг заметил боковым зрением какие-то движения возле себя. Он обернулся и столкнулся лицом к лицу с Амандой. Девушка замерла, но не издала ни звука. И всё бы ничего, но гвардеец узнал ее. И она его узнала — то был один из бывших грумов в поместье ее отца, а теперь заделался в стражи сасенаров.

Расплывшись в оторопевшей улыбке, гвардеец обнажил свои редкие зубы.

— Кари! — пропищал он.

Аманда прикрыла глаза. Ее спутник, Рендел, сориентировался быстрее и заехал гвардейцу кулаком в нос, но было уже поздно. Возня привлекла внимание остальных, и толпа словно по команде обернулась в их сторону. Теперь все, кто собрался у ворот канцелярии, разинув рты, таращились на мятежников. Пауза затянулась. Бунтари первые пришли в себя. Дейви свистнул и крикнул Адамсу и Райну, чтобы те уходили, а остальным приказал следовать за ним.

Аманда ничего не помнила из погони, так как ту же повисла на плече Рендела, а пару домов спустя, вообще, была перекинута через лошадь, словно мешок с картошкой. Она слышала лишь шум, крики, топот копыт, ударяясь подбородком о бок лошади и считая мелькающие камни под копытами гнедой.

Когда им все же удалось оторваться от погони, и они замедлили темп, а затем, свернув в лес, и вовсе остановились у ручья, Аманда сползла на землю, не в состоянии даже стоять на ногах. Мужчины тут же начали обсуждать насущные дела, а девушка лежала пластом на мягкой траве и смотрела в звездное небо.

Вскоре подъехали остальные. Дункан был ранен в плечо. Его потрепанная рубашка теперь была еще испачкана кровью. Аманда тут же вскочила на ноги и подбежала к мужчине.

— Дай я посмотрю!

— Ну что вы, кари, — Дункан робко улыбнулся. Он, как и большинство мятежников в отряде, был из простолюдинов и до сих пор не научился общаться с девушкой на равных. К тому же Адамсы были с севера, где фамилии Шоу была чуть ли не на уровне святых. — Это же просто царапина.

— Но ее следует обработать, — настаивала Аманда.

Дункан смущено потупился.

— Пожалуй, купание в холодном озере приведет меня в норму.

Девушка кивнула, не желая спорить с мужчиной, и отправилась на поиски брата. Она нашла его стоявшего у ветвистого дуба и, навалившись спиной на широкий ствол, безмятежно глядящего вдаль.

— Все не так уж плохо, сестренка, — ответил Дейви на ее немой вопрос, едва Аманда приблизилась к нему. — По крайней мере, нам теперь многое известно.

Он попытался улыбнуться, но грустные глаза выдали его тревогу.

— Вы еще не передумали отобрать у сесенаров пару обозов с медикаментами? — спросила она.

В тот момент Аманда все для себя решила.

Дейви покачал головой.

— Эллин и Райан доставят их Джерому.

— Я поеду с ними, — заявила девушка.

Глава 12

— То есть как это "упустили"? — зычный жесткий голос прорезал ночную тьму. — Я не для того плачу вам баснословные деньги, чтобы вы возвращались ко мне ни с чем и заявляли, что Макинтош еще жив!

Наемник никогда не был трусом, но сейчас слегка поежился под свирепым взглядом черных, как уголь, глаз, сливающихся с мраком ночи.

— Я сам в растерянности, уважаемый карик. Я отправил пятерых лучших моих парней, чтобы те устроили ему засаду в пустоши. Это случилось близ Кинсейла, и потому должно было выглядеть как случайное нападение дорожных разбойников. Никто бы не догадался, что это неслучайное убийство.

— Меня не интересует, какими способами ты будешь действовать! — взревел его собеседник. — Ответь, почему он еще ходит по этой земле?

Наемный убийца пожал плечами.

— Кажется, ему кто-то помог, — досадно ответил он. — Я нашел всех своих людей мертвыми, но только двое из них были заколоты мечом, остальные двое затоптаны насмерть копытами. А еще один…

Наемник поморщился, не зная, как объяснить то, что он увидел.

— Ему перегрызли горло.

Его собеседник сдвинул кустистые брови.

— За идиота меня держишь? — холодно отчеканил он. — Хочешь сказать, что его спасло невиданное существо с лошадиными копытами и волчьими зубами?

— Похоже на то, — парировал наемник и увидел, как его наниматель заскрежетал зубами от гнева. А дальше на него обрушился поток несвязной брани.

— Еще одна такая попытка, — яростно кричал собеседник, — и ты сам сдохнешь лютой смертью! Я давно бы прикончил Макинтоша, но мне нужно, чтобы все выглядело как несчастный случай. Потому-то я и нанял такого кретина, как ты.

— Спокойно, карик, — пытался утихомирить его наемник. — В следующий раз мы вас не подведем. К тому же мне стало известно, что парень лично вызвался на какое-то секретное задание, а оттуда редко выходят живыми. Мы подождем немного, и если он все же выкарабкается, нанесем смертельный удар.

Его собеседник немного успокоился, хотя покрасневшее лицо еще выдавало в нем лютый гнев.

— Очень надеюсь на это, — холодно процедил собеседник. — Иначе мне придется воспользоваться услугами других профессионалов.

Слова задели наемника за живое. Ему совсем не хотелось, чтобы такой уважаемый клиент обратился к его конкурентам. Теперь уж он его не подведет, и Йен Макинтош очень скоро сыграет в ящик.

Йен раздавил комара, что успел хлебнуть его крови с плеча, и внимательно огляделся по сторонам. Его взгляд то и дело скользил по пустынному ландшафту, подмечая каждую деталь. Как назло, ночь сегодня выдалась безлунная, тяжелые облака затянули небо, не давая серебряным лучам освещать дорогу путникам. Но больше всего Йена раздражали сверчки, эти травяные музыканты сегодня лабали на своих крохотных скрипочках во всю мощь, так что ничего в округе, кроме их стрекотни, не было слышно.

Вдали заухала сова. Мужчина насторожился. Он нутром чувствовал засаду. С самого начала Йен понимал, что секретное оружие легиона не удастся доставить просто. Мятежники обязательно проявят себя. Пока все шло спокойно, но Йен был уверен — это ненадолго. Белокурая бунтарка успела сообщить своим романтическим героям об оружии.

Йен тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. Опять мысли его вернулись к Аманде Шоу, принеся очередную волну раздражения. Она мешала мужчине жить, образ обнаженной нимфы, что сама пришла в его постель, мучила Йена с тех пор, как они расстались.

Ее видели в Кинсейле, в компании мятежников. Девушку узнал один из бывших работников ее отца. Что ж, Йен не удивлен, бунтарка таки нашла себе применение. Но пусть теперь ей занимается генерал Шоу, а у Макинтоша есть дела поважнее. Караван из трех карет, запряженных волами, в окружении пешего отряда вез груз в столицу уже двое суток. Его необходимо было сохранить и не допустить возможного нападения сиу. Место было крайне неудачное. Караван пересекал песчаный карьер, где так удобно было устроить засаду.

И словно в подтверждение его мыслей вблизи послышались странные шорохи. Йен напрягся и попытался всмотреться в темноту, но, ничего не увидев, положил руку на рукоять меча.

— Вы слышите, командир? — раздался голос молодого капрала Гленна Лероя. — Духи пустоши проснулись.

Парень был деревенский, а оттого и сильно суеверный. Простой народ всегда был ближе к природе, чем лорды. Вот только в последнее время все эти россказни мальчишки жутко бесили Йена. Гленн где-то услышал, что сиу призвали в помощь богов природы, и теперь ему всюду виделись нападающие духи.

— Успокойся, малец, — мужчина специально назвал капрала таким словом, так как восемнадцатилетний юноша сильно обижался, когда его считали маленьким. А Йен хотел, чтобы тот обиделся, обиделся и заткнулся.

Парень замолчал, и следующие пять минут они шли в тишине. Макинтошу стало стыдно за излишнюю резкость, он уже хотел повернуться к Лерою и извиниться перед парнем, но тут по ту сторону каравана послышалась какая-то возня.

— Командир!

Из темноты возник второй начальник их отряда Тибалт Девлин.

— Один из наших парней исчез, — объявил он.

— Как это "исчез"? — не понял Йен.

— Отошел по малой нужде и не вернулся. Пропал!

Мужчина поморщился. Мятежники! Они здесь. Из-за нехватки сил бунтари промышляли пиратским способом войны, а не вступали в открытый бой. Еще немного и их отряд значительно поредеет.

— Всем по местам! — громко скомандовал он. — Обнажить мечи! Территория особого внимания!

Ответом ему послужил одобрительный клич его команды, но в то же время этому кличу вторил дикий звук военных труб и отважные крики мятежников, что раздались со всех сторон, прорезая тьму. И словно штормовой град на отряд Йена посыпался водопад стрел и кинжалов. Из мрака на солдат стали выпрыгивать духи. Облаченные во все черное под цвет безлунной ночи, со звериной грацией и охотничьим азартом в горящих глазах, они атаковали противников, практически не оставляя им шанса. И лишь белки глаз да белые зубы — исчадия ада улыбались — помогали хоть немного различить их в кромешной тьме.

Гленн испуганно закричал за спиной Макинтоша, призывая богов избавить их от этих чудовищ. Но Йен знал, что это всего лишь люди, пусть и отважные и умелые, но такие же, как и они. Он ловко отражал удары мечей, что летели на него со всех сторон. Отблеск металла помогал ему определить, откуда последует очередной удар. Мужчине даже удалось ранить пару своих противников, а может, и убить, увы, темнота не давала возможности определить, что стало с его врагами.

Мятежники хорошо подготовились, правильно выбрали время и место. Йен слышал наполненные страхом и болью крики своего отряда. Но не мог им помочь, пытаясь справиться с постоянной атакой на него бунтарей. Да сколько их тут — сотня, тысяча?

Он обливался потом, но прикрывал грудью карету с грузом. Если мятежники доберутся до оружия, им не выжить. Всем! К сундукам было опасно прикасаться даже средь бела дня, зная наизусть инструкцию к применению. А что будет, если кто-то из бунтарей попытается открыть крышку сундука сейчас, во мраке? Или как-то неосторожно подвинет ящик? Да они все взлетят на воздух!

— Охранять оружие! — прокричал он срывающимся голосом.

Пот тек по его лицу, застилая глаза, а Йен даже не мог смахнуть его рукой. Лерой продолжал вопить и причитать, мечась как рыба, попавшая в сети, глядя по сторонам затравленным взглядом. Но вдруг он крикнул последний раз и затих. Еле расправившись с одним из противников, Йен все-таки смог обернуться в сторону молодого капрала и увидел, как тот барахтается в пыли, кряхтя и захлебываясь собственной кровью, а в его горло воткнут кинжал.

Громко выругавшись, Макинтош бросился к нему, закрывая рукой сочащуюся рану.

— Держись, парень, — попросил он, но было уже поздно. Гленн издал последний болезненный хрип и, закатив глаза, отправился к богам. Йен раздосадовано поморщился и прикрыл застывший взгляд капрала веками. Но внезапно он почувствовал, как и к его горлу подставлено холодное острие меча. Он медленно повернулся и встретился с немигающим взглядом вечно смеющихся глаз. Запоздалая луна вышла из-за туч и осветила лицо противника. Мужчины узнали друг друга.

— Макинтош.

— Леланд.

— Значит, ты лично вызвался сопровождать доставку оружия. Я не удивлен.

— А ты решил принять участие в нападении. Как это на тебя похоже.

Ханлей усмехнулся.

Мужчины хорошо знали друг друга. Еще бы, они вместе окончили военную академию, правда, когда Йен там учился, Ханлей уже преподавал. И Макинтош был одним из его лучших учеников по фехтованию.

— Убьешь меня? — дерзко спросил Йен бывшего учителя.

Леланд лукаво ухмыльнулся.

— Ты же знаешь, я воин, а не убийца.

— Конечно.

Глаза Йена презрительно прищурились. Он подождал, пока Ханлей уберет меч от его горла, и встал на ноги. Его люди проигрывали мятежникам, он слышал это по отчаянным крикам, что раздавались вокруг. Но их предводитель давал ему шанс одержать реванш. Сейчас все зависело от Йена.

Подняв лежавший на земле меч, Макнтош направил его в сторону соперника.

— Помышляешь пиратством, Леланд? — колко спросил Йен. — Помнится, не этому нас учили в академии.

Но Ханлея трудно было обидеть. Это Макинтош понял еще во время учебы. Вечно в приподнятом настроении, с дерзким лукавым взглядом, этот человек был непоколебим ко всем нападкам и кляузам, что совершали против него завистники и недоброжелатели. Именно это легковесное отношение к жизни так не нравилось Макинтошу. Как такой праздный человек может взять на себя бразды правления целым миром?

— Верно, — спокойно ответил тот, отразив удар своего бывшего ученика. — Там объясняли, что в бой надо идти с открытым сердцем и глазами. Правда, не говорили, что делать, когда против тебя применяют оружие, о котором неизвестно ни одному простому смертному. Разве что ученый маг может дать на это ответ.

Он сделал пару ловких выходов, которые Йен с той же легкостью отразил. Пришла очередь Макинтоша атаковать, и в словесной драке тоже.

— Никто не заставлял вас идти против легиона! — парировал он и нанес рубящий удар.

Ханлей с легкостью увернулся.

Казалось, весь шум, что создало нападение, вмиг прекратился. Противники с обеих сторон прекратили сражаться и теперь наблюдали за борьбой их лидеров. Примерно одного роста и телосложения, оба соперника были одинаково сильны и натренированы, владели мечами так, словно родились с ними в руках. Их движения были точными, изящными, безупречными. Мужчины мастерски отражали атаки друг друга и наносили удары. Их драка больше походила на тренировку, идеальный танец, где оба противника одинаково квалифицированны и настолько хороши, что невозможно выделить абсолютного лидера.

— Ты многому научился с тех пор, — произнес Леланд, делая ложный выпад, но Йен быстро разгадал его ход и увернулся.

— Ты тоже. — Пусть он не уточнил, что конкретно имел в виду, по его тону было понятно, о чем говорит мужчина.

Некогда бравый военный, лорд, светский лев и красавец, владелец доброй половины земель Глин-Гудвика, превратился в дикаря и обречен на жизнь в изгнании. Он прятался по кустам, как разбойник, нападал, как флибустьер, грабил корабли, атаковал караваны. И все это ради призрачных надежд на создание идеального государства. Но идеальных государств не существует, и это Леланд должен понять.

Упрямство и гнев придали Йену силу, и он стал разить наотмашь. Ханлей впервые столкнулся с такой яростной атакой. Он привык, что все его соперники, как правило, ниже его на голову и не так сильны. Но тут он встретил достойного противника, к тому же не дрогнувшего перед его внушительными размерами. И, черт возьми, он сам когда-то научил его всем своим приемам.

Их мечи скрестились в воздухе, а вместе с ними скрестились и взгляды воинов. Оба уже порядком устали и выдохлись. Их рубашки промокли от пота, мужчины тяжело дышали, но никто не собирался сдаваться. Йен увернулся от очередного удара, присел и, полоснув мечом, ранил Ханлея чуть выше колена. Тот, в свою очередь, нанес ответный удар. Он сделал шаг назад, прорвал защиту Йена и полоснул соперника по груди. Ткань его крепкого камзола треснула, а из тонкой бороздки у ключицы потекла струйка крови.

Оба мужчины довольно ухмылялись, а следившие за их дракой солдаты недоуменно открыли рты. Их командиры словно играли друг с другом, ужасно довольные, что смогли преподать урок и тот и другой.

Их схватке, казалось, не было конца и края. Но тут один из мятежников, двухметровый здоровяк, решил поглядеть, каково это оно, оружие легиона, и открыл карету.

— Эй, капитан! — пробасил верзила. — Да тут сплошь одни мешки!

Йен и Хайлен одновременно замерли и прекратили борьбу. А затем так же дружно испуганно глянули в сторону карет.

— Убери от сундука свои лапы, Спенсер! — прокричал Леланд, но тут прогремел оглушительный взвыв, и невидимая волна небывалой силы оторвала мужчин от земли и отбросила от каравана на несколько миль…

Йен медленно открыл глаза и поморщился. В голове стоял странный гул, шум был такой, что закладывало уши. Он ничего не слышал. Было больно, очень больно, но мужчина не мог разобрать, где конкретно. Всё в голове перемешалось, будто он находился в бреду.

Где он? Что с грузом? Куда подевались мятежники?

Силясь, Йен оперся на локти и поднял голову. Оказалось, взрыв был такой мощности, что его отбросило за карьер. Лежа сейчас в пыли и песке и отплевываясь кровью, мужчина увидел внизу копошившихся людей. То были мятежники, они перетаскивали мешки с оружием из карет в свои телеги. Одна карета была перевернута, а из образовавшейся в крыше дыры шел дым. Люди Йена, кто-то лежал мертвыми на земле, вперемешку с ранеными, а те, кто остался жив и мог ходить, были связаны и стояли отдельно. Леланд командовал операцией, он что-то кричал своим людям, но Йен не мог разобрать слов из-за гула в ушах.

Мужчина не имел права оставить все как есть. Нельзя позволить сиу выкрасть оружие. Ему нужно спасти ситуацию. Йен попытался встать, но снова рухнул на землю. Только сейчас он понял причину нестерпимой боли — его нога от колена до ступни была придавлена огромным валуном. Мужчина попытался отодвинуть его, но камень был настолько тяжел, что одному Йену здесь было не справиться, а его товарищи, как назло, все сейчас были связаны.

Он сделал еще несколько попыток, но все было безрезультатно. Мужчина без сил упал на спину. Если так дело пойдет, он пролежит здесь неизвестно сколько, истекая кровью, пока не умрет от жажды, а его тело склюет вороньё.

Собравшись с последними силами, Йен приподнялся и потянул валун на себя. Тот немного сдвинулся. Издав рык, мужчина усилил давление, слезы брызнули из его глаз, но упрямый камень не желал больше сдвигаться. Но когда Йен уже отчаялся ходить на двух ногах, внезапно за камень взялась еще одна пара рук. Это был Леланд, который еще недавно командовал своими людьми в карьере, а теперь стоя возле Макинтоша и помогал ему справиться с валуном.

С его появлением к Йену также вернулся слух. Шум в ушах исчез, и теперь Макинтош мог отчетливо слышать, что происходило в карьере. Напрягшись, мужчинам удалось поднять валун с ноги Йена и отбросить его в сторону. Ханлей встал с колен и, отряхивая руки, задумчиво глянул на окровавленную ногу бывшего ученика.

— Да уж, незавидное у тебя положение, Макинтош. Постарайся поискать себе хорошего доктора, а то можешь остаться без ноги.

— Странно слышать от тебя такие слова, Леланд, — парировал Йен. — Думал, ты добьешь меня со словами: "умри, проклятый сасенар".

Ханлей дерзко вскинул брови.

— Добивать? Разве этому я учил тебя в академии? — сыронизировал он. — Могу лишь посоветовать доковылять до своих связанных товарищей, а затем возвращаться в лагерь. Не пытайся устраивать за нами погоню. Из этого ничего не выйдет. Мои лошади самые быстрые в государстве.

И это не являлось бахвальством. Все когда-то были наслышаны о скакунах Леланда, которых сейчас он применял в войне. Йен долго смотрел на когда-то своего учителя, а теперь главного врага легиона, пытаясь понять, что за человек скрывается за маской вечной непринужденности.

— Зачем ты это сделал? — неожиданно для себя спросил Йен.

— В смысле спас твою никчемную, никому не нужную жизнь? — шутливо переспросил Ханлей и тут же пожал плечами. — Кто знает, может, я сделал только хуже. Тебе ведь еще отвечать за это перед легионом.

Он кивнул в сторону своих людей.

Йен продолжал буравить его проницательным взглядом. После произошедшего между мужчинами словно исчезли все барьеры, и образовалась странная нить понимания. Несмотря на то, что сейчас перед ним стоял его главный враг, Макинтош чувствовал, что может задавать ему любые вопросы, а главное, смело поворачиваться спиной. Подлый нож никогда не полетит в него со стороны Леланда.

— Хочешь сделать меня своим должником?

Ханлей изобразил раздумье.

— Было бы неплохо, — хмыкнул он. — На войне никогда не помешают хорошие разведчики.

Йен пропустил комплимент мимо ушей.

— Если бы не затеял эту войну, тебе бы никто не был нужен.

— Я ее не затевал, — спокойно отозвался Ханлей. — Ее открыл легион против своего же народа и еще задолго до того, как я решил встать на сторону сиу.

— Но первая стрела полетела именно со стороны мятежников.

— Мы защищаем свое государство Саггарт.

— Пока еще эта земля — единая страна Глин-Гудвик.

— Ты прав — пока еще, — отпарировал Леланд и обернулся, чтобы уйти.

Йен продолжал сидеть на земле, глядя на противника исподлобья. Ханлей глянул вниз, как его люди уже перенесли груз на свои телеги и теперь дожидались лишь капитана, а потом снова обернулся к бывшему ученику.

— Кстати, твой друг у меня. — Он посмотрел в сторону задумчивым взглядом. — Маллоу, кажется.

Йен весь напрягся.

— Патрик попал в плен? — растерянно спросил он. Так вот почему от него до сих пор не было ответа. Но как? Каким образом? Вряд ли мятежники могли атаковать Корк. Это территория находится под контролем сасенаров.

— Угу, — кивнул Ханлей. — Но ты не волнуйся, скоро мы обменяем его и остальных на наших людей, что гниют в лиффордской тюрьме.

Скорее бы это случилось. Макинтошу не терпелось свидеться с другом.

— Кстати, твой Патрик мне порядком поднадоел, — тем временем продолжал Ханлей. — Весьма взрывной парень. А вот с кем действительно не хочется расставаться, так это с малышкой Шоу, дочерью генерала Ангуса с севера. Очаровательная кари я тебе скажу. Гордая, независимая, горячая.

Йен дернулся как от удара. Новость о том, что его лучший друг и компаньон томится в плену сиу, стала для него тяжелым ударом, но то, что Аманда гостит теперь у Леланда, вывела мужчину из себя. Сначала его охватил первобытный страх, а затем лютый гнев. Резвая девица, мрачно подумал Йен, значит, все-таки добилась своего. То-то она ему все уши прожужжала про такого «отважного, человеколюбивого рыцаря Ханлея Леланда, который пожертвовал всем ради своего народа»! При первой же возможности слиняла к нему.

— Это она тебе рассказала про секретное оружие легиона? — догадался Йен.

Глаза Ханлея затуманились, и в них появилось что-то странное, какой-то особенный блеск, который очень не понравился Макинтошу. Он улыбнулся плотоядной улыбочкой, и Йену тут же захотелось расквасить ему морду.

— Ага, — мечтательно произнес Леланд, не подозревая о грозившей ему опасности. — Она. Хотя для этого пришлось применить пару далеко не военных приемов.

Где-то глубоко внутри Йена зародилось ранее неведомое ему чувство, которое все росло и увеличивалось, и имя ему было «ревность». Его шея и лицо покрылись красными пятнами. Он так стиснул зубы, будто хотел перетереть их в порошок. Ах ты, похотливая шлюшка! Побывала в его постели и тут же прыгнула в кровать к Леланду! Так, значит, проявляется твой патриотизм — ублажать всех сиу по очереди, начиная с их главаря.

Ханлею крайне повезло, что Йен не мог сейчас встать на ноги. Плотно стиснув рот и кулаки, он испепелял противника ненавидящим взглядом до тех пор, пока тот ни спустился в карьер и вместе со своим отрядом покинул это место.

Аманда, сделав шаг, ухватилась рукой за стену старого деревянного барака, где находился лазарет сиу. В глазах внезапно потемнело, и нужно было справиться с головокружением, которые все чаще преследовали ее в последнее время, чтобы ее брат-доктор ничего не заметил. Джерому помимо нее забот хватало.

За то время, что она провела на восточном фронте, девушка научилась скрывать свои недомогания. Она многому научилась здесь. Например, оказывать первую помощь, накладывать повязки и жгуты, с силой прижимать к постели ревущего от невыносимой боли военного, когда ему на живую отнимают конечность. Терпимей относиться к смерти, которая просто летала здесь надо всеми. Более и менее спокойно наблюдать, как Джером закрывает остекленелые глаза покойникам. Привыкла жить, есть и спать под непрекращающиеся ни на минуту болезненные стоны солдат. Не выпускать из рук аптечку, словно веер на званом вечере. Возить телегу-труповозку, двигаться быстро и настороженно, зная, что на тебя всегда направлен лук неприятеля. Выслушивать долгие рассказы солдат, отдыхающих на постельных койках лазарета, читать им письма близких, приходящие из дома. Писать сухие похоронки родственникам погибших. Бороться с реакцией капризного желудка, который желал извергнуть наружу его содержимое, когда взгляду девушки представала очередная гангрена.

А еще она научилась считать. Считать, сколько пользы приносит своей стране каждая невинная жертва.

Например, Райан был смертельно ранен в шею, когда они вместе с ним и Эллином прорывались через кордон с обозами лекарств. То есть его смерть спасла жизни сотням людей. Сухо, цинично, но логично. Хотя логика мало действовала в этом случае, ведь Райан умирал в тяжелых муках. Последнюю ночь на земле он провел в бреду. Все время звал свою мать и молил ее о прощении. Эллин пояснил, что парень был, как и Аманда, безрассудным романтиком из семьи лордов, ушедший воевать на стороне сиу. Мать тогда не простила его, сказал, что он предал семью, и предупредила, что если сын выживет, может не возвращаться домой. Паренек в последние часы своей жизни отчаянно жаждал искупления грехов.

Аманда просидела у его кровати всю ночь, держа Райна за руку, а и когда тот очередной раз позвал свою бездушную, холодную мать, ответила ему за нее:

— Мама, мама…, — шептал солдат.

— Я здесь, сынок, — услышал он из глубины мрака ее голос.

— Мама, это ты? — Райан заворочался на серой простыне с закрытыми глазами.

— Да, это я, малыш.

Парень слабо улыбнулся. Это она, его родная мать. Он точно узнал ее нежный тембр голоса. Она пришла к нему, значит, больше не сердится.

— Ты простила меня, мама? — с надеждой спросил он.

— Мне не за что тебя прощать, сын, — ответила она. — Это ты должен меня простить, что была с тобой так несправедлива. Ты сделал свой выбор, и я его приняла. Ты поступил, как настоящий мужчина, Райан.

Парень облегченно выдохнул. Он попытался выдавить улыбку, но прохрипел и закашлялся. Силы медленно оставляли его. Но горячая рука матери, что сейчас сжимала его ладонь, давала Райну уверенности.

— Мне страшно, мама, — сознался он.

— Теперь тебе нечего бояться, сынок, ведь я с тобой.

— И останешься со мной до конца?

— Останусь.

Он почувствовал ее теплую ладонь на своем воспаленном лбу.

— Мы пройдем через это вместе, держась за руки, — пообещала она.

И едва она сказала это, Райан увидел свет.

— Я люблю тебя, мама, — произнес он на прощание.

— И я люблю тебя, сынок.

Через минуту его не стало. А Аманда еще долго потом сидела в тиши, думая о том, что очень-очень скоро она произнесет эти слова и своему ребенку.

Справившись с головокружением, Аманда потерла бледные щеки, чтобы придать им естественный румянец. Нужно что-то делать с темными кругами под глазами, подумала она. Джером в последнее время как-то подозрительно на нее смотрит.

Взяв в руки пустое ведро, Аманда вошла в барак. В нос тут же ударил неприятный запах тухлятины. Что поделать — свищ. Она прошла по узкому коридору и оказалась в длинном широком зале, напрочь заставленном койками, на которых отдыхали больные. Джером как раз делал среди них обход.

Склонившись, Аманда стала выливать содержимое ночных сосудов в ведро. Пациенты тут же зарделись и стали смущенно отворачиваться. Они очень любили Аманду и невероятно стеснялись, когда эта красивая кари чистит их горшки. Ну что поделать? Кому-то же надо выполнять эту работу. Бедная Гвендалина еле держится на ногах.

А вот это стало большим сюрпризом для Аманды, когда, приехав на фронт к брату, девушка обнаружила здесь свою соседку. До этого Мэнди недолюбливала ее, считая Гвендалину настырной пронырой. Все дело в том, что она с детства бегала за ними, пытаясь стать четвертой в их команде. Мальчишки называли ее «прилипалой», а Аманда, так вообще, игнорировала. Но сейчас все изменилось. Для Мэнди стало откровением, что их несимпатичная простодушная соседка — ярый сиу. Вот чего-чего, а уж задатков мятежника девушка никогда не замечала в этой конопатой тихоне. Что ж, жизнь меняет людей.

Хотя Аманда догладывалась, что далеко не альтруистические порывы привели Гвендалину на войну. Особенно это становилось очевидным, когда девушка видела, как ее соседка смотрит на Джерома, думая, что ее никто не видит. Кузен активно не замечал томных взглядов, бросаемых в его сторону. Ну, или делал вид, что не замечал. Джером не являлся дураком и, видимо, сам был не рад сложившейся ситуации. Но что он мог сделать, если не отвечал Гвандалине взаимностью?

— Эй, сестрица, — зычный голос Эллина вывел девушку из раздумий. — Брось ты возиться в нашем дерьме и лучше посиди со мной.

Аманда улыбнулась ему светлой улыбкой, но не прекратила работу. Эллин был настоящим героем. Недавно он получил ранение и теперь лежал на жесткой кровати с перебинтованными ногами и головой, но, тем не менее, рвался в бой. Джерому даже пришлось в первую ночь после операции привязать его к кровати жгутами, чтобы тот не удрал из лазарета. Теперь Эллин стал потише. Солдаты были благодарны ему не меньше, чем Аманде, а доктор так особенно. Ведь мужчина привез в лагерь медикаменты, в которых так нуждался военный врач. А особенно обезболивающие, противогнилостные и обеззараживающие средства, на которые Джером просто молился.

— Рядовой Хуп! — раздался суровый голос врача. — Хватит отвлекать помощницу от дел. Она придет к вам, как только освободится.

— Ладно, док, — сдался Эллин. — Продолжу изучать местный потолок.

Аманда послала ему одну из своих коронных улыбок и направилась к выходу.

— Мэнди!

Джером настиг ее у двери и перехватил ведро.

— Тебе не следует носить тяжести, — строго произнес он и подтолкнул удивленную девушку к выходу.

Аманду поразила странная забота кузена, особенно сейчас, когда она уже перетаскала на своей спине не один тюк. Мужчина посмотрел на нее своим проницательным взглядом голубых глаз и нахмурился. Отставив ведро в сторону, он взял сестру под руку и повел подальше от барака.

— Нам нужно поговорить

— О чем?

— О чем-то важном.

Девушка растерянно глядела на брата, пока тот бесцеремонно волок ее в укромное место подальше от чужих глаз. Они нашли уединение у колодца. Джером отпустил ее руку и, повернув голову в сторону, глубоко вздохнул. Аманду насторожило его поведение. Казалось, ее всегда спокойный, уверенный в себе брат сейчас заметно нервничал. К чему бы это?

Джером поковырял носком сапога землю, продолжая не смотреть в глаза сестре, и сухо спросил:

— Мэнди, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Девушка нахмурилась, пытаясь вызвать в памяти события прошедших дней. Что она такого натворила, что Джером так сердит?

— Нет, — уверенно ответила она.

— Хорошо.

Мужчина обреченно вздохнул.

— Значит, ты не хочешь облегчить мне задачу, — задумчиво произнес он и прошил сестру тяжелым взглядом.

— Я ведь доктор, Мэнди, — он почесал свой небритый подбородок. — И вижу то, что не видят другие. Даже если это пытаются от меня скрыть.

О чем это он? Аманда задумчиво разглядывала брата, не понимая, куда он клонит. Несмотря на старую военную форму сиу болотного цвета, неухоженный и небритый вид, ее брат выглядел очень красивым. Он был немного ниже, чем Дейви, но шире в кости и плечистее. Ничего удивительного, что их соседка потеряла от него голову.

— Скажи, когда в последний раз у тебя были месячные? — буднично спросил Джером, заставив сестру покраснеть.

— Что за вопросы такие? — тут же вскинулась она. — Ты не имеешь права спрашивать меня о таких вещах Ты мой брат…мужчина!

— Я, прежде всего, врач, Мэнди.

— Но я абсолютно здорова!

— Слава богам, да. Твое состояние здоровья вполне удовлетворительное, согласно твоему положению.

— Какому еще положению? — прерывисто спросила девушка, догадываясь, куда он клонит. Ей стало еще теснее и так в маленьком не по размеру старом платье Гвендалины, трижды перешитом под ее рост и телосложение.

— Ты можешь обманывать кого угодно, только не меня, — заявил брат. Он выдержал паузу перед важным вопросом. — Этот мужчина…отец твоего будущего ребенка — кто-то из отряда Дейви?

Аманда почувствовала очередную волну тошноты. Реальность поплыла перед глазами, и если бы не заботливые руки брата, девушка рухнула на землю. Джером прижал ее к груди и, надавив на затылок, принудительно склонил голову сестры вниз.

— Тшшш. Глубокий вдох и выдох, вдох и выдох, — прошептал он на ушко.

Аманда послушалась указаний кузена, и через пару минут ей стало легче. Джером шептал поддерживающие слова, пока девушка окончательно ни пришла в себя.

Память возвратила ее в тот день, когда она окончательно поняла, что беременна. Когда появились первые признаки и недомогания, Аманда еще долго не хотела пускать в сердце страшные подозрения. Но когда очередные регулы соизволили не прийти, девушка уже не могла себя обманывать, и пришлось посмотреть правде в глаза — она носила под сердцем ребенком.

Что девушка испытала тогда? Страх? Пожалуй. Злость на себя? Да, она очень злилась. Отчаяние? И это было.

А потом все лишнее ушло, осталось главное — она скоро станет матерью. Аманда тогда несколько часов подряд просидела на камне, глядя на выжженное, истоптанное поле, на котором когда-то колосилась рожь, а теперь оно было пропитано кровью, изборождено тяжелой военной техникой и впитала в себя все ужасы боев. Это будущее, которое ждет ее малыша. Мрачное, темное, ужасное. Эта война никогда не закончится, она передастся следующему поколению, как страшная кара. А если у Аманды родится сын? Его тоже призовут на войну? Нет, нет, нет! Ах, как же не вовремя ты решил появиться, малыш!

Аманда долго смотрела вдаль, и медленно внутри нее зарождалось ранее неведомое ей чувство. Невероятно сильное и глубокое, всепоглощающее, полное нежности и доброты. А на лице девушки вдруг заиграла счастливая улыбка.

Нет, у ее ребенка будет счастливая жизнь. У него будет любящая мать, которая даст ему все на свете: ласку, заботу, закаты и рассветы, купания в реке и ловлю лягушек в пруду. Он будет бегать маленькими ножками по поместью своего деда или разъезжать на пони, гордо держа спину. Громко смеяться и визжать от радости, не бояться падать, так как любящие руки всегда поддержат его.

Аманда даст своему малышу все, что только нужно. А, возможно, и отца.

Где-то на той стороне находится сейчас Йен и может умереть в любую минуту.

Девушка прикусила губу, думая, как он отреагирует, узнав об этом. Определенно придет в бешенство, скажет, что она сделала это специально, чтобы заманить его в свои сети. Ну и пусть. Аманда не умрет, если Йен откажется принять ее ребенка. Она все равно даст малышу все, что нужно и без отцовской заботы. Может, даже будет лучше, если Йен ничего не узнает.

Сейчас главное выносить и родить здорового ребенка. А для этого стоит прекратить строить из себя непобедимого рыцаря. Когда Аманда осознала, что внутри нее растет маленькая жизнь, все остальное отошло на второй план. Да, ей хотелось, чтобы война скорее закончилась, дабы у будущего лорда Шоу была счастливая жизнь. Но теперь она не будет бездумно бросаться в атаку, чтобы не навредить здоровью малыша.

Отдышавшись после врачебных манипуляций брата, Аманда смогла говорить.

— Нет, — покачала она головой. — Нет.

— Тогда кто же он? — ласково спросил Джером, поглаживая сестру по голове, чтобы та расслабилась и открылась ему.

Слова не шли. Поперек горла встал острый ком. Девушке было одновременно больно и стыдно, глаза застилали застывшие слезы.

— Он враг…сасенар, — с трудом выдавила она и почувствовала, как рука, ласкающая ее, напряглась и окаменела. А затем послышалось витиеватое ругательство.

— Я так и знал, — гневно процедил Джером. — Тебя изнасиловали!

Аманда испуганно ахнула и попыталась переубедить брата:

— Нет…нет…насилия не было, — девушка подняла на кузена полные боли глаза. — Я сама…сама так…захотела…

Джером долго смотрел на нее, а затем снова крепко прижал к своей груди.

— Ну-ну, все хорошо, хорошо, — успокаивающе произнес он, и Аманда больше не смогла сдерживать слез. Как на духу она поделилась с братом всем, что произошло с ней. Джером терпеливо выслушал, ни разу не перебив и не осудив сестру. Они проговорили больше получаса. Обсуждали все на свете от пола будущего ребенка до того, как будут его воспитывать. Аманда плакала и смеялась. Ей казалось, что она снова вернулась в детство, где не было ни войны, ни врагов, ни смерти, а лишь высокие деревья, голубое небо и ежедневные приключения.

— Назови мне его имя, — ласково попросил Джером в конце разговора.

— Макинтош, — ответила сестра. — Йен Макинтош.

Джером нахмурился.

— Тот самый…

— Да-да, сыскное агентство Макинтошей в Корке.

Мужчина не ответил. Он молчал слишком долго, и когда Аманде показалось, что беседа окончена, Джером спросил:

— Ты жалеешь?

Девушка твердо покачала головой.

— Нет! — уверенно произнесла она, но тут же захныкала. — Как же не вовремя.

Кузен усмехнулся и потрепал ее по голове.

— Ах, Мэнди. Если бы дети рождались тогда, когда всем было выгодно, человеческий род давно уже вымер.

Он снова замолчал, но Аманда догадалась, о чем он думает.

— Хочешь отправить меня назад к Дейви.

Джером покачал головой, глядя куда-то вперед себя.

— Нет. Там тоже опасно. — Он вздохнул. — А здесь еще опасней. Я, конечно, доктор, но не смогу полноценно заниматься тобой.

Мужчина почти умоляюще поглядел на кузину.

— Вернись к отцу.

Девушка отчаянно затрясла головой.

— Не могу. Не сейчас, — грустно пролепетала она, представляя, какой удар хватит генерала Шоу, когда его любимая дочь явится домой с ребенком в подоле.

Джером устало потер переносицу.

— А про Шарлоту говорить и смысла нет?

Аманда кивнула, подтверждая его слова.

Упрямая девчонка! Мужчина издал протяжный звук и задумчиво почесал подбородок.

— Ладно, — произнес он после недолгой паузы. — Собирайся. Попрошу ребят аккуратно доставить тебя в столицу. — И отвечая на ее вопрошающий взгляд, пояснил: — Есть у меня в Лиффорде одна хорошая знакомая.

Как только сестра ушла выполнять его просьбу, Джером похлопал себя по нагрудному карману, нащупывая заостренный уголек. Ему нужно срочно написать письмо.

Глава 13

Йен медленно шел по длинному коридору с высоким потолком, волоча за собой больную ногу. Пол, выложенный в виде разноцветных ромбов, был начищен до блеска и оттого являлся невероятно скользким. Мужчине с его и так отстегивающейся нижней конечностью было трудно ходить, а теперь приходилось почти ползти. Но деваться некуда. Как-никак ты получил "приглашение" от самого легиона.

Дворец магов-правителей просто поражал своей роскошью и красотой. Высокое отлитое золотом здание из четырех башен, глядящих на все четыре стороны света, с сияющими на солнце куполами, стояло на отвесной скале, с одной стороны, окруженное непроходимым лесом, а с другой — омываемое морем Глин-Гудвика, так что имело звание неприступной крепости.

Внутри убранство помещений было даже роскошней, чем снаружи. Огромный холл с гигантами-колонами, поддерживающие потолок в форме полудуги, расписанный мозаикой с россыпью драгоценных камней. Стены были выложены изразцами из чистейшего золота с рисунками из жемчуга и рубинов. У изящных дверей гостей встречали два мраморных льва с глазами из изумрудов и с бриллиантовыми зубами.

Шагая по сверкающему полу, Йен вдруг вспомнил слова Аманды в один из вечеров в пустоши, когда они, зарыв топор войны, мирно беседовали у костра.

— Я никогда не была во дворце легиона, — произнесла тогда девушка, отрешенно глядя на языки пламени. — Но, судя по рассказам тех немногих, кому была оказана честь побывать там, говорят, что подобной роскоши они в жизни своей не видывали. Что когда идешь по дворцу, кажется, будто звездная пыль под твоими ногами хрустит, а глаза слепит сияние золотого солнца. И невозможно уйти оттуда и не унести с собой на одежде и подошве этой пыльцы изобилия.

А я думаю, что каждая песчинка, из которой соткан дворец легиона, пропитана кровью рабов…

Йен в отличие от Аманды уже был здесь однажды, но тогда не задумывался над ее словами. А сейчас…сейчас ему с трудом давался каждый шаг здоровой ноги, когда он слышал характерный хруст золотого мусора.

Его вышли встречать сразу три мага. Этой чести редко кто удостаивался.

Облаченные в серебристые балахоны, расшитые бронзовыми нитями, три сильнейших мага Глин-Гудвика медленно спустили по широкой лестнице в холл навстречу званому гостю.

В середине шел Дабхглас, маг огня. Низкорослый и коренастый, он имел густую седую бороду, кустистые брови и длинные волосы пепельного цвета. С виду он напоминал добряка гнома, но Йен прекрасно знал, что скрывается под этим обманчиво невинным видом. Самый жестокий из магов, способный только одним взглядом своих черных глаз-бусинок выжечь человеческое сердце, превратив его в уголек.

По левую руку от него шел Люсиус, маг холода. Он был долговязым и сухопарым, имел продолговатое лицо и вечно меланхоличное выражение. Именно с ним прошлый раз общался Йен, и маг даровал ему возможность мысленно владеть вторым мечом.

С правой стороны от Дабхгласа находился Гэйлон, маг, управляющий всеми насекомыми в мире. Самый молодой из троицы с крючковатым носом и безразличным взглядом, он всегда держался отрешенно, будто и не присутствовал среди них.

Йен, с трудом оперевшись на здоровую ногу, приклонил колено перед властителями. Те ответили ему легкими кивками. Дабхглас окинул мужчину пронзительным взглядом своих глаз-буравчиков и побарабанил мясистыми пальцами в перстнях друг о друга.

Йен поспешил рассказать о провале их операции, но маг остановил его, поднятием руки. Они уже знали о случившемся, и теперь мужчина ждал, каким будет наказание ему за невыполнение операции. Но на удивление голос Дабхгласа прозвучал довольно ровно:

— Не беспокойся, мой мальчик. Ничего страшного не произошло.

Йен оторопел. Мой мальчик? Ничего страшного не произошло? Он тут же почувствовал неладное.

— Мы сделали все возможное, ваше величество. Но мятежники…каким-то образом прознали о секретном оружии и напали на нас. Ума не приложу, кто им мог доложить.

— Зато мы знаем.

На бездушном лице мага заиграла легкая улыбочка, заставившая сердце Йена похолодеть. Он, конечно, был зол на Аманду, но от одной только мысли, что правители могут сделать с ней за предательство, мужчине становилось дурно.

— Это все длинный язык генерала Бреннера виноват, — вмешался в разговор Люсиус. — Мы доверили ему слишком важную информацию, а он не смог удержать ее за зубами.

Йен почувствовала, как по его телу растекается облегчение. Значит, Мэнди вне подозрения.

— Да, — кивнул Дабхглас, подтверждая слова мага холода. — И Бреннер ответил за свою болтливость. Мы направили его на западный фронт, где для сасенаров ситуация весьма плачевна. Пусть теперь побудет в эпицентре раскаленной лавы.

Дабхглас покрутил неприличных размеров алмазом на указательном пальце.

— Признаюсь, мы изначально собирались направить туда генерала Ангуса Шоу с севера. Он, конечно, уже в почтенном возрасте, но зато отличный стратег. Но придется оставить его дома, Бреннер обязан ответить за свои ошибки.

И опять Йен почувствовал невероятное облегчение. Мэнди очень боялась, что ее отца призовут на фронт. Теперь она может спать спокойно…с Леландом!

Маги пригласили мужчину в свой кабинет, где они еще долго обсуждали военные дела. Йен был весьма удивлен, почему легион относится к нему с такой терпимостью и вниманием, посвящает в свои планы, даже после проваленной операции. В голове у мужчины возникло два варианта: или они по каким-то причинам определили его в преданные сасенары и решили сделать на него ставку, или же все по тем же причинам хотят приблизить его, чтобы расправиться с ним. Ни один из вариантов совсем не нравился Макинтошу.

В конце разговора мужчина уточнил о своей судьбе:

— Я собираюсь вернуться в Корк. Мой напарник пленен самим Леландом, и мне необходимо привести дела конторы в порядок, пока друга не обменяли на сиу.

— Не торопись, мой мальчик, — прервал его Дабхглас. — Для начала тебе следует навестить столицу, передашь кое-какое сообщение от нас главе Лиффорда, а заодно отдохнешь в местном госпитале. Городские врачи быстро поставят тебя на ноги, на обе ноги.

Йену совсем не улыбалось ехать в Лиффорд, но спорить с властелинами он не рискнул. Меж тем он решился задать давно мучивший его вопрос:

— Ваши величества, — обратился он к трем магам. — Простите за дерзость, но почему вы до сих пор не вмешиваетесь в войну? Я понимаю, что эта наша задача защищать свое государство. Но, видят боги, ваше вмешательство, наконец, остановит эту бессмысленную бойню и решит войну за день. Бесчисленное количество солдат, докторов и гражданских гибнет день ото дня. На западе страны ситуация практически критическая. Леланда и его шайку давно нужно поставить на место, и вам это под силу.

Выпалив это, он уставился на правителей, ожидая их гнева за его нахальство, но был премного удивлен их реакцией. Маги глядели на него с привычным спокойствием и высокомерием, но сейчас на их бесстрастных лицах появился интерес. Даже во взгляде безразличного Гэйлона, на груди которого Йен разглядел тушку высохшего безобразного жука, казалось, появилось любопытство.

Маги обменялись понимающими улыбками, а затем посмотрели на мужчину, словно ласковые учителя на несмышленого ребенка.

— Ты прав, мальчик, — ответил за всех старший Дабхглас. — Это война все больше напоминает нам резню скотины. Столько невинных жертв падает смертью правых. Мы сами удивлены, что наш народ настолько глуп и горд в своем патриотизме, как с одной, так и с другой стороны. Подумать только — придумали себе лживые истины и готовы за них проливать кровь. Мы с братьями каждый день наблюдаем, как летят их головы, и благодарим богов за людское качество, что зовется "преданность". Всегда приятно, когда за тебя готовы умирать.

У Йена невольно отвисла челюсть от изумления. Не могло быть, чтобы правители думали так! Но следующие слова Дабхгласа просто потрясли мужчину:

— Ты еще молод и горяч и не понимаешь, что к любому бедствию нужно подходить с холодной головой и сердцем. Признаюсь, Леланд со своими нищими бандитами оказал нам неоценимую услугу. Дело в том, что Глин-Гудвик в последнее время слишком разросся и расширился. Родилось много людей, народом стало все труднее управлять. Потому и возникли эти волнения в обществе, построенные на бредовых идеях. Мы давно думали, как сократить численность населения Глин-Гудвика, и война оказалась как нельзя кстати. Мы ее не начинали, не нам и отвечать за бездумные убийства. Мы обязательно вмешаемся, но несколько позже. Когда поймем, что теперь остались люди, которыми легко можно руководить.

Йену понадобились недюжие способности, чтобы не выдать своей реакции на слова Дабхгласа. Он даже смог спокойно закончить разговор, раскланяться и уйти, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

Дальше, оставшись один, он долго будет сидеть молча, глядя в пространство, а внутри него разразиться буря по масштабу куда сильнее, чем то, что творится на полях сражений. И в итоге этой внутренней борьбы в душе мужчины родится кое-что новое, а кое-что безвозвратно умрет.

Оливия медленно прохаживалась по лагерю с видом оскорбленной невинности. Этот наглый, беспринципный мятежник с каждым днем все сильнее выводил ее из себя. Порой Лив хотелось собственными руками придушить Ханлея Леланда.

Сегодня мерзавец чуть не вывернул ей руку, когда волок обратно в лагерь из раскинувшегося вблизи лесного бора, где девушка хотела насобирать ягод. Он, видите ли, решил, что она собралась бежать. То есть Оливия — дура набитая, что ли? Девушка скорчила недовольную мину. Да и не делает она больше попыток побега, после того, как поняла, что бежать просто некуда. Прорваться в лагерь сасенаров не представлялось возможным, а лагерь сиу с трех сторон был окружен густым лесом, в котором водились волки и…дезертиры, которые были даже опаснее голодных хищников.

В отличие от остальных Оливию не держали ни в клетке, ни в яме, как других военнопленных, но все равно она чувствовала себя здесь, будто запертой в замке, под присмотром кровожадного дракона с раскосыми глазами, а славный Мертон не спешил ее вызволять.

Официально за Оливией никто не следил, но девушка постоянно чувствовала чьи-то глаза на затылке. Отпускать такой лакомый кусочек, как дочь генерала сасенаров, никто не собирался. Хотя пленников уже готовили к обмену, девушка ждала, что скоро придет и ее очередь.

Проходя мимо Патрика Маллоу, который, сидя на ящике, точил ножи, девушка обменялась с ним приветливой улыбкой. Пленным приходилось работать, поэтому днем их выпускали в лагерь, где они занимались физическим трудом.

С той поры, как они оказались здесь, объединенные одной бедой, между мужчиной и женщиной восстановилось понимание. Оливия с улыбкой вспоминала, как вытянулось лицо Патрика, когда Ханлей в его присутствие на следующее утро поздоровался с ней и назвал по имени. Тогда Лив окинула Маллоу высокомерным взглядом, который говорил: ну что понял, болван, что никакая я не Аманда?

Патрик чувствовал себя растерянным и виноватым. Он старался всячески искупить свою вину перед девушкой. К тому же, как показалось Лив, мужчина определил себя кем-то вроде ее личного стража в стане врагов и всячески старался оградить девушку от контакта с сасенарами. Особенно если дело касалось Леланда.

Каждый раз, когда этот великан ненароком обращался к ней, отвешивал шутливые поклоны, бросал в ее сторону игривые взгляды и озорные реплики, Патрик напоминал собой разгневанного зверя, готового в любой момент броситься на капитана армии сиу. И его не пугало, что он окружен мятежниками. Главное, защитить Оливию от этого негодяя.

К слову Лив эта его забота порядком раздражала. Тем паче в отношении Ханлея. Тут она сама могла за себя легко постоять, что, кстати, делала с превеликим удовольствием. Едва стоило Леланду бросить на нее, как казалось Оливии, неподобающий взгляд, как она тут же превращалась в ежа, метающего свои острые иголочки точно в цель. Но чем больше девушка шипела, огрызалась, язвила и сквернословила, тем веселее становился Ханлей. Порой ей даже казалось, что тот держит ее в лагере в качестве ручной забавы, разбавляющей скуку его серых будней.

— Ах, маленькая злючка, — произносил он, улыбаясь от уха до уха. — Я еще много лет назад знал, что ты переплюнешь всех гадюк своим ядом. Но ты оказалась настоящей гаргульей.

Оливия краснела как помидор и обрушивала на мужчину очередную волну гнева.

Сейчас она направлялась прямо в палатку к капитану, чтобы устроить там очередной погром. Когда девушка без предупреждения раздвинула края входа и ворвалась внутрь, увидела, как Ханлей и его помощник-альбинос о чем-то сумбурно переговариваются полутоном. При виде девушки оба мужчины подняли головы и замолчали.

— Мне нужно срочно с вами поговорить, — отчеканила Оливия.

— Прошу меня простить, кари Шоу, — вежливо ответил Ханлей, голос которого сочился сарказмом. — Но сейчас я очень занят.

— Я бы тоже была занята, если бы кое-кто не выволок меня с лесной опушки за волосы, — гневно отпарировала она.

Леланд мигнул, поднял бровь, снова мигнул, а затем перевел взгляд на помощника:

— Уиттейкер, зайди ко мне попозже.

Белобрысый парень удивленно уставился на командира.

— Но лорд Леланд, то есть капитан…

— Выйди, — строго скомандовал мужчина, и помощник поспешил выполнить его приказ.

Оставшись наедине с пленницей, Ханлей повернул стул, стоявший у его ног, спинкой вперед и оседлал его, свесив длинные руки вниз. Ткань на штанах при этом натянулась, облепляя, словно вторая кожа крепкие, бесконечно длинные ноги мужчины. Оливия попятилась назад и прижалась спиной к тряпичной стене палатки. Несмотря на ее королевские размеры, куда больше той, в которой ночевала Лив с другими женщинами в лагере, сейчас она казалась девушке очень маленькой и тесной. А еще почему-то стало очень душно, Оливия даже слегка вспотела.

— Я в вашем внимании, кари Шоу.

Ханлей с любопытством разглядывал гостью. Девушка прикусила губу и опустила глаза в землю.

— Новости от отца приходили? — робко спросила она.

Мужчина перевел взгляд на крохотный столик, сплошь заваленный письмами.

— О да, ваш родитель — хороший писарь.

Оливия проследила за его взглядом. О, бедное папино сердце! А ведь он еще не знает, что Аманда пропала.

— И что же он пишет на этот раз?

Мужчина равнодушно пожал плечами.

— В общем, как и всегда — грозится меня колесовать, четвертовать, повесить, скормить медведям и залить горячей смолой заживо, если я немедля не отпущу вас домой.

Он задумчиво закатил глаза.

— Хотя нет, в последнем письме он обещал подвесить меня на суку за мои гениталии.

Оливия покраснела, но тусклый свет в палатке скрыл ее смущение.

— И в последнее время, — меж тем задумчиво продолжал Леланд, — я готов поддаться на его угрозы и вернуть вас в родное поместье.

— Что?! — девушка так испуганно вскрикнула, чем непременно вызвала удивленный взгляд загадочных глаз, обращенный в ее сторону. Ханлей прищурился. Оливия опомнилась и стала лихорадочно придумывать способы, как сгладить недоразумение.

— Ну, наконец-то! — нарочито радостно провозгласила она. — Не прошло и двух месяцев. А я уж думала, что сгнию в этом убогом месте.

По лицу мужчины расплылась ненавистная ей глумливая улыбка.

— Вы разбиваете мне сердце, маленькая кари. Я уж было подумал, что небезразличен вам, и вы хотите подольше оставаться со мной.

— Не дождетесь! — зашипела Лив. — Знали бы вы, как я ненавижу вас, этот лагерь, — она обвела глазами палатку, — и всех мятежников на свете.

— О, это вы успели мне продемонстрировать здесь не одну тысячу раз, — отозвался Ханлей. — Я взвешивал ту пользу, что принесет мне ваш обмен, и тот вред, что вы причинили в лагере, пока здесь находились, и пришел к выводу, что не особо выиграл в данной ситуации.

У Оливии вытянулось лицо. Такой дерзости ей никто еще не говорил. Что такого в том, что она не обучена готовить еду и держать иголку в руках?

— А вы что хотели? — вскинулась она. — Пленили меня, похитили, заставили вместе с остальными женщинами штопать ваши обноски и при этом ждете, что я буду прыгать от радости? Да я в гробу видала вас и этих оборванцев, что готовы разбивать свои чертовы головы за воображаемые идеи!

Выпалив все это как на духу, девушка с вызовом посмотрела на своего визави. Ханлей больше не улыбался. Он глядел на нее холодным глубоким взглядом, и Оливии показалось, что в глазах его читалось разочарование. А ей плевать! И ей совсем не стыдно за свои слова…даже ни чуточку…

— Что ж, — мрачно ответил мужчина, и от его тона, наверное, мог и ад замерзнуть. — Радуйтесь, маленькая кари. Скоро ваши беды закончатся. А со своей стороны приношу свои глубочайшие извинения, что здесь, в условиях военного лагеря, вам оказали недостаточно соответствующий прием, достойный такой кари, как вы. Что бальная зала была слишком мала, светские приемы — чересчур скучны, а угощения — не так изысканы.

Лицо девушки покрылось пятнами стыда. Но она все еще не хотела признавать того, что повела себя некрасиво и сказала совсем не то, что думала.

— Не смейте называть меня "маленькой кари"! — с отчаянием в голосе бросилась она в атаку, обнажив так хорошо построенную защиту. — Я давно выросла и изменилась!

Ханлей окинул ее долгим томным взглядом с головы до пят, обдавшим Оливию жаром.

— Внешне — да, — согласился он. — Из когда-то очаровательной куколки вы превратились в совершенную бабочку, чьей красоте могла бы позавидовать богиня.

Девушка вспыхнула, сраженная его комплементом. Но не успела она насладиться его льстивыми речами, как Леланд нанес тяжелый удар:

— А внутри остались все тем же капризным ребенком. Маленьким, испорченным и обидчивым, привыкшим, что весь мир крутится вокруг его эго.

Оливия стояла как громом пораженная, не зная, куда бежать от горьких слов и его все понимающего взгляда. А самое главное, на кого затаить обиду: на него или себя?

Интенсивно захлопав глазами, чтобы не разревется прямо здесь перед ее палачом, Оливия стелой выбежала из палатки.

Аманда, улыбаясь, удобно расположилась на мягком бархатном кресле лимонного цвета. Впервые за столько времени она сидела в уютной красивой комнате с сиреневыми шторами, стенами, выкрашенными голубой краской, и меблированной изысканным столиком на резных ножках, бархатным диванчиком, дубовым комодом и резным сундуком. Солнце заливало комнату светом, от камина исходило приятное тепло, а из фарфоровых чашечек на столе с коричневым напитком шел сладкий аромат.

В последнее время жизнь Аманды вернулась в прежнее русло. Больше никаких погонь и преследований, кровоточащих ран и охладевших трупов, голодного желудка и грязной одежды, жесткой постели и бессонных ночей. Теперь на завтрак она имела свежеиспеченные булочки с корицей, на обед — жареного цыпленка и свежий салат, а на ужин — яичную запеканку. А каждый вечер ее ждала горячая ванна и душистое мыло.

Некогда старческая подагра, мучившая долгие годы одну почтенную кари Лиффорда и золотые руки Джерома Маккормика сделали Аманде большое одолжение. Теперь она жила в самом центре столицы на улице Сыра в двухэтажном кирпичном особняке в гостях у Чарити Элвуд. Эта пожилая женщина с доброй улыбкой и живым, незамыленным взглядом, имела кроткий нрав, миниатюрное сложение и гостеприимный характер. Когда Аманда приехала к ней с просьбой от брата в письменной форме приютить его сестру на некоторое время, Чарити приняла ее с распростертыми объятиями.

Она была ярой сасенаркой. По крайней мере, так седовласая женщина заявляла на каждом углу в городе: при походе в булочную, на прогулке в парке, при разговоре со случайными знакомыми. Но что-то Аманде подсказывало, что вряд ли Джером отправил бы кузину к ней, если кари Элвуд так ненавидела мятежников.

Женщина казалась немного рассеянной и забывчивой, часто заговаривалась и путалась в мыслях, особенно на людях, зато была весьма добродушной и дружелюбной. О прошлом Аманды ничего не спрашивала, да и, вообще, не задавала никаких вопросов и если и догадывалась о беременности девушки, то вида не подавала.

Также Аманда заметила, что кари Элвуд была очень популярной старушкой в городе, так как ее дом ежедневно навещали гости, причем сплошь важные персоны: чиновники, политики, торговцы, — в общем, лорды Лиффорда. Поэтому ее домик очень напоминал гостиницу. И эти самые столичные "шишки", попивая в ее гостиной чай, без утайки делились с Чарити всеми важными новостями, причем многие из них касались войны и носили гриф "секретно". А старушка, обязательно пригласив на разговор Аманду, задавала все больше вопросов своим гостям, а потом как-то испытующе поглядывала на девушку, словно любовалась ее реакцией на открытые военные секреты сасенаров.

А когда гости уходили, женщина невзначай произносила:

— Интересную вещицу сообщил нам глава города, не правда ли, Мэнди? Окажись такая информация у сиу, это непременно бы повлияло на исход войны. Кстати, поговаривают, что парочку мятежников видели недавно в столице, в районе площади Львов.

Затем Чарити непременно зевала и сообщала, что желает вздремнуть после обеда, и была бы благодарна Аманде, если та прогуляется по городу и не будет ей мешать. Но девушку не надо было уговаривать, она в тот момент находилась на низком старте, спеша на площадь Львов.

Аманда не понимала, помогает ли Чарити Элвуд бунтарям или делает это случайно, из-за природной инфантильности, но, так или иначе, была благодарна этой пожилой женщине.

Сегодня у них в доме снова были гости. К ним пришла кари Пэтси Мартон, супруга одного из генералов, командующих сасенарами на восточном фронте. Дамочка, тоже преклонного возраста, напоминавшая безе своими трясущимися щечками, все время глупо хихикала и то и дело расхваливала, сидевшую на ее коленях болонку.

Обе женщины расположились на пухлом диване напротив Аманды.

— Кари Лоло. Прошу любить и жаловать. Очень уважаемая в городе собака. Очень уважаемая, — лепетала женщина. — Судья Маверик при встрече с моей Лоло всегда отвешивает ей приветственный поклон.

"Очень уважаемая собака", одетая в кружевное платьице и с бантиком на голове, выпучив огромные глазищи и высунув маленький язычок, испуганно таращилась по сторонам.

— Ну, как там твой муж, Пэтси? Воюет? — спросила ее кари Эдвуд, направляя недалекую жену генерала в нужное русло.

— Ох, и не говори, Чарити, — вздохнула женщина и с грустной улыбкой посмотрела на Аманду. — Мужья, дети, отцы, — эта война коснулась абсолютно всех, милочка. Говорят, что война — дело мужчин, а я заявляю, что женщин она тоже касается. Пока наши благоверные бегают по полям и лесам, убивая друг друга, мы мучаемся дома в полном неведении.

Аманда была полностью согласна с Пэтси Мартон. Здесь в Лиффорде и дома в Корке, она ежедневно ходила на центральную площадь, где вывешивали списки погибших. С дрожащими руками и колотящимся сердцем, девушка в компании других женщин подходила к, так называемой, "стене слез", боясь обнаружить там знакомые имена. Пока боги были на ее стороне, и ни братьев, ни отца…, ни Йена в этих списках не было. Но зато каждый раз она видела женщин, которые обнаруживали в них своих близких. Побелевшие лица, искаженные мукой, слезы навзрыд, обмороки, безнадежные крики, — все это ежечасно сотрясало площади. Война не щадила никого.

— Да, этой трагедии нет конца и края, — согласилась Чарити. — Но, кажется, твой прозорливый супруг делает все возможное, чтобы приблизить нашу победу. Что на этот раз предпринял наш талантливый генерал, дабы раздавить этих треклятых бунтарей?

Пэтси засветилась, как городской фонарь. Женщина обожала посплетничать, особенно когда находились благодарные слушатели. Видимо, дома, уже порядком надоев всем своей болтовней, кари Мартон не находила "ушей", зато в гостях у Чарити и ее подопечной можно было отвести душу. Она наклонилась вперед и понизила голос, будто их могли подслушать.

— Муж писал, что на фронтах в ближайшее время произойдет небольшая рокировка сил. Его направляют на запад в район потухшего вулкана, дабы взять в окружение войско под командованием молодого генерала Лисбука.

— В самом деле? Какая неожиданность! — Чарити испытующе посмотрела на Аманду, у которой в этот момент окаменело лицо.

Она кое-что слышала о юном самородке Лисбуке, самом молодом генерале за всю историю войны. Он был дальновидным стратегом и великолепным командующим. Если Лисбук попадет в окружение, это сильно изменит баланс сил на западе, где сиу были в лидерах.

Аманда была так взволнована, что уже не слышала дальнейшего разговора, все ее мысли были заняты теперь тем, как донести эту информацию до мятежников. Она еле досидела до конца чаепития, готовая в любой момент сорваться с места. А когда, наконец, кари Пэтси ушла, не знала, какой придумать предлог, чтобы стрелой вылететь из дома. Но умная Чарити, как всегда, ей помогла:

— Ты какая-то бледная, девочка, — обратилась старушка к ней. — Это все потому, что целыми днями проводишь дома в компании вонючей старухи. Мой тебе совет — сходи прогуляйся, тем более что погода сегодня просто чудесная.

Женщина встала с дивана и стала собирать посуду на поднос, а затем проговорила заговорщическим тоном:

— Только не смей ходить на набережную, там сейчас опасно. Поговаривают, что портовую гостиницу облюбовали мятежники.

У Аманды от радости закружилась голова.

Йен, пристроив больную ногу на скамейку в горизонтальном положении, отрешенно глядел на воду. Сегодня на набережной было многолюдно. День выдался теплым, ярко светило солнце, дул легкий бриз, и люди высыпали из своих нор, чтобы насладиться первыми днями лета.

Мужчина находился в Лиффорде уже три дня. Он передал информацию от легиона нужным людям и теперь собирался в Корк. Помощью врачей он пользоваться не стал — совсем не было времени на "полеживание" на больничной койке. Нога ныла и саднила, но Йен давно привык не обращать внимания на боль.

Его корабль должен был отправиться в Корк через несколько часов, и мужчина в ожидании наблюдал за людьми на набережной.

Вон шел одноногий калека в окружение сразу трех женщин. Явно комиссованный солдат, безногий, но все же пользующийся вниманием противоположного пола, так как война сильно проредила ряды сильной половины человечества, и оттого каждый мужчина был теперь наперечет.

Вот шагал весьма забавный персонаж — толстобрюхий лорд, собравшийся в дальнее путешествия. Несмотря на теплый день, он был надет в не по размеру длинный плащ, отороченный горностаем, вследствие чего сильно потел и протирал свой тройной подбородок платком. Сзади плелся несчастный носильщик, который волочил на тележке багаж знатного пассажира. Йен насчитал семнадцать сундуков.

Долговязый мальчишка вышел из портовой гостиницы, радостно улыбаясь, и стал рассматривать чаек, питавшихся отходами на набережной. Паренек был гибкий, словно лань, худощавый и загорелый. Одежда колом висела на его тоненьких плечах. Старая крестьянская рубашка, посеревшая от частых стирок, да широкие шаровары, — вот тот бедный гардероб, что имел парнишка. Голову его покрывала соломенная шляпа. Он мечтательно щурился и прикусил губу. Что-то было в его улыбке и в этом блаженном взгляде, что наводило на определенные мысли. Сложив два и два: поведение паренька и портовый отель, Йен пришел к однозначному выводу, что у мальчишки только что случилась первая физическая близость с женщиной. Что ж, с почином тебя, приятель!

Мальчик повернулся лицом к мужчине, и у Йена екнуло сердце. Смачно выругавшись и забыв про большую ногу, он как ошпаренный вскочил со скамьи.

Она что думает, он не узнает ее в мужском обличье? Гнев вскипел в мужчине, словно раскаленный вулкан. Чертова девица, ей все неймется. Приключений мало!

И только когда острая боль прострелила бедро, Йен опомнился и попытался встать правильно, опираясь на здоровую ногу. Аманда еще не видела его, блуждая в своих счастливых мыслях. И, видя ее очарованную улыбку на губах, Йен злился сильнее. Интересно, о чем она мечтает? Или о ком? Мужчина глянул ей за спину. Ну, конечно! Она с кем-то встречалась в гостинице. Небось ублажала очередного мятежника. Лютая злоба охватила мужчину.

Он был так разгневан, что чуть не проследил странного мужчину, который подошел к Аманде сбоку и пристроился за ее спиной. В его руках что-то блеснуло, и Йен подскочил на месте. Нож! Мерзавец собирался убить Мэнди. Йен сработал мгновенно. Вынув из сапога кинжал, он пырнул его в злодея, проткнув тому горлу. Наемник вскрикнул, схватился руками за шею и замертво рухнул на землю.

Аманда удивленно обернулась и, испуганно ахнув, уставилась на лежавшего позади нее мертвого мужчину. На набережной началась паника. Люди кричали, перешептывались, толпились на месте или, наоборот, метались из стороны в сторону. Вдалеке показались гвардейцы Лиффорда.

Забыв о боли, Йен бросился к Аманде, поднял оторопевшую девушку на руки, перекинул через плечо и вбежал с ней в гостиницу. Девушка завизжала и стала барабанить кулачками но его спине. Бросив на стол хозяина пару золотых монет, на которые можно было купить этот убогий отель с потрохами, и переступая через ступеньки, Йен вместе с вопящей Амандой поднялся на второй этаж, вошел в первый попавшийся номер и захлопнул дверь за собой.

Поставив девушку на ноги, он впился в нее яростно горящими глазами.

— Ну, здравствуй, Мэнди.

Глаза Аманды округлились, когда она узнала его, и стали похожи на два огромных блюдца. Несколько мгновений она удивленно смотрела на Йена, и в ее взгляде пронеслись миллионы чувств: изумление, испуг, радость, раздражение, страх.

Она быстро уловила недовольство мужчины и взяла себя в руки.

— Вы что-то путаете, карик. Никакой я вам не Мэнди, — заносчиво произнесла она, опустив голос на несколько тонов вниз. — Если не заметили, я мужчина!

— Сейчас разберемся, — парировал Йен, подскочил к девушке и, пока та не успела ничего предпринять, порвал на ней рубашку. Маленькие грудки выскочили наружу, соски заострились от холода. Глаза мужчины плотоядно впились в них.

Аманда ахнула и прикрыла грудь рукой.

— Не поздновато ли для смущения, милая? — съязвил мужчина, и тут же ее серо-зеленые глаза прошили мужчину холодным взглядом.

— Ах ты, мерзавец. Подлый сасенар!

— Узнаю дорогую Мэнди, — иронизировал Йен, ничуть не испугавшись ее гнева.

Он медленно направился в ее сторону, Аманда испуганно попятилась назад. Мужчина театрально раскрыл свои объятия.

— Ну, что ты, милая? Разве не рада меня видеть?

— Что ты здесь делаешь? — промямлила девушка, насторожено выжидая, что будет дальше.

— Я? Нахожусь на службе. Но это тебя стоит спросить, какого черта тебе понадобилось в Лиффорде. Что, наскучила постель Леланда?

Брови Аманды сошлись в переносице.

— Какого еще Леланда?

— Того самого, от которого ты уже столько лет сходишь с ума. Чьи листовки зачитывалась ночами, чьи речи цитируешь!

— Но при чем тут Ханлей?

— Не притворяйся! — взревел Йен.

Все его мнимое спокойствие тут же улетучилось, едва он остался с ней в одной комнате. Знакомый аромат познанной им женщины ударил в голову, обезоруживая и лишая рассудка. Едва он заглянул в милые сердцу серо-зеленые глаза, как уже готов был простить Аманде все и бежать за ней как собачонка, виляя хвостиком. Йен разозлился на себя еще больше. Он не позволит этой женщине взять над собой власть.

Глубоко вздохнув, он попытался успокоиться. По его лицу расплылась коварная улыбка.

— Надеюсь, я преподал тебе хороший урок любви, и ты смогла достойно проявить себя в кровати с Леландом? — цинично спросил он, с мрачным удовольствием наблюдая, как его слова медленно доходят до Аманды. Девушка сначала побледнела, затем покраснела, а затем почернела от злости. Ее зрачки расширились и потемнели, а глаза вспыхнули праведным гневом.

— Что ты несешь? — процедила она, насупившись.

— Только не нужно лживых игр, Мэнди, — морщась, ответил Йен. — Я лично встречался с твоим отважным капитаном, и он сказал мне, что ты была с ним.

— Ты виделся с Ханлеем? — удивилась Аманда, сразу забыв про оскорбительные слова мужчины. — Когда? Где?

— При перевозке оружия сасенаров, — пояснил Йен. — Не волнуйся, с твоим любовником все в порядке. Ты вовремя сообщила ему информацию, в итоге оружие теперь у сиу.

Девушка не смогла скрыть своего облегчения. Конечно, она была рада, что мятежникам удалось его выкрасть, и что с их капитаном все хорошо. Но тут она вспомнила слова Йена.

— И Леланд сказал, что я с ним? — изумленно переспросила она. — Но ведь это — неправда! Я была…я была…э…

— Где ты была? — не поверил ей мужчина. — И что еще "неправда"? Что ты шпионила на сиу в Кинсейле, например?

Аманда зарделась, выдав себя. Йен еле сдержался, чтобы не отвесить ей пощечину.

— Что ты от меня хочешь? — прошептала она.

Мужчина пожал плечами.

— Для начала благодарность. Как видишь, я спас тебе жизнь. Если не заметила, кто-то только что пытался прикончить тебя.

— Меня? — оторопела Аманда. — Но…кто?

— Это тебя нужно спрашивать, мятежница! За три месяца, что мы не виделись, ты неплохо поднаторела в подрывной деятельности, раз на тебя теперь идет охота.

Девушка округлила испуганные глаза. Она лихорадочно перебирала в памяти события прошедших месяцев, пытаясь понять, что сделала не так. Возможно, во время работы в отряде Дейви. Или…

— Это оберджини, — пришла к выводу Аманда и, видя вопросительный взгляд Йена, пояснила: — Я лишила глаза их главаря.

— Что? — в лицо девушке полетела тирада закрученных ругательств. — Ты что, совсем рехнулась? Мало тебе войны, решила тягаться с кровожадными наемниками?!

Аманде надоело, что с первой секунды их встречи после разлуки, Йен только и делает, что кричит на нее. Когда она его увидела, миллиарды чувств охватили ее сердце. Он здесь. Живой. Облегчение и радость обрушились на Аманду. Но едва стоило взглянуть в его холодное, суровое лицо, как вся краска сошла с ее лица. Йен был не просто сердит, он находился в ярости. А о причинах этой вспышки, она не имела ни малейшего представления.

— Не твое дело! — воскликнула она. — Я занимаюсь, чем хочу!

— Ты права, — согласился Йен и продолжил медленно наступать на нее. — Дело не мое, а вот твое тело принадлежит мне, и я собираюсь вдоволь им насладиться.

— Что? — Аманда прижалась спиной к противоположной стене. — Ты не посмеешь!

— Еще как посмею, — заверил ее мужчина и встал так близко, что девушка почувствовала его горячее дыхание на своей щеке. — К тому же с тебя должок. В отличие от тебя, милая кари, я не бросаю людей, когда на них нападают наемники.

Догадавшись, что он говорит о том случае в пустоши, когда она сбежала от него, Аманда стыдливо потупилась.

— Я…я видела, что тебе уже ничего не угрожает, — попыталась оправдаться девушка.

— Ничего страшного, — буднично ответил Йен и навалился на Мэнди, поставил руки по обе стороны от ее головы, чтобы девушка не смогла сбежать. — Ты сможешь сейчас сразу за все расплатиться. И постарайся усерднее отработать свой долг, даже лучше, чем для Леланда.

— Да ты рехнулся? Спятил? — закричала Аманда, безуспешно пытаясь оттолкнуть мужчину. — Последние мозги на войне вышибло?

— Возможно. Зато остальные органы в полном порядке. — Он прижался к ней, демонстрируя правоту своих слов. — Поэтому смогу доставить тебе достаточно удовольствия.

— Притронешься ко мне, и я подобью тебе оба глаза. Мы с тобой почти одного роста, не забыл?

— Я все равно выше, и намного крепче тебя.

Он слегка отвлекся, взглянув на старую деревянную кровать, определенно жесткую и скрипящую. Но ничего, как-нибудь потерпит. В конце концов, она уже здесь с кем-то побывала, значит, поупражнялась и на такой койке.

— Кстати, с кем ты встречалась в отеле?

Аманда сначала стала бледной словно мел, а затем презрительно прищурилась.

— Не твое дело.

— Ты права, хватит о делах.

И он с жадностью впился в ее рот.

Глава 14

Поначалу Аманда отбивалась, как могла. Она уперлась руками ему в грудь, чтобы оттолкнуть, но не смогла справиться с напором разгоряченного мужчины.

— Я не хочу! — прохрипела девушка, отворачивая лицо.

— Очень жаль, потому что я хочу.

Йен грубо схватил ее руки и завел за их голову, а сам так сильно прижался к девушке, что буквально сплюснул ее груди своим торсом. Одной рукой он держал ее за запястья, а другой взялся за подбородок и заставил посмотреть ее ему в лицо. А дальше его губы накрыли ее рот.

Гремучая смесь первобытной страсти и дикой ярости обрушилась на Аманду оглушительным потоком. Йен словно наказывал ее своими губами, терзал, мучил. Он мял ее губы, кусал, полизывал, заставляя открыться ему навстречу. Аманда почувствовала вкус крови — следствие бешеной энергии неукротимого мужчины. Когда его рот коснулся ее рта, девушка осознала, как сильно соскучилась. Три месяца прошло с тех пор, как Йен целовал ее вот так, и Мэнди поняла, что безумно жаждала блаженства, что приносили ей эти грубые мужские ласки. Она ощутила странную опустошенность и отчаянно желала заполнить ее. Издав жалобный стон поражения, Аманда высвободила свои руки, чтобы обвить им шею Йена, и ответила на его поцелуи.

Мужчина настежь распахнул ее рубашку и стал массировать соски большими пальцами. Аманда обмякла в его умелых руках, ее тело отозвалось на ласки каждой своей клеточкой. Йен оторвался от ее трепещущего рта и сорвал с головы девушки соломенную шляпу, позволив ее шелковистым волосам рассыпаться по плечам. Он пропустил золотые локоны сквозь пальцы и вдохнул их приятный аромат. А затем резко намотал волосы на кулак и потянул на себя, заставив девушку отклониться назад. И снова его жадный рот настиг ее губы.

Такое сочетание изначальной нежности и животной грубости должно было обидеть Аманду, но, наоборот, вызвало в ней невероятное возбуждение. Тем временем язык и губы Йена буквально поедали подбородок девушки, плавно спускаясь вниз по шее и далее. Аманда плавилась в его настойчивых ласках, выгибаясь навстречу, постанывая и тяжело дыша.

Мужчина развязал пояс ее шаровар, и те скатились к ногам девушки маленькой горкой. Его рука проникла сквозь влажные складки, пальцы расщепили дольки и утонули в горячем меду ее возбуждения. Аманда, всхлипнув, бесстыдно раздвинула бедра и встала на цыпочки, чтобы Йену было удобней выполнять свою умелую работу. Сам мужчина раздеваться не стал, а лишь приспустил свои бриджи, и его вздыбленная плоть вырвалась наружу. Взяв руку девушки в свою ладонь, он положил ее на пульсирующий пенис. Аманда обхватила его рукой, и из горла Йена вырвался довольный рык.

Их обоюдные ласки достигли своего апогея, и разгоряченные тела требовали разрядки. Прохладный ветерок из распахнутого окна немного охлаждал испарины на их спинах и груди. Йен с трудом встал на колени, отставив больную ногу назад, и поцеловал золотой кустик кудряшек между ног девушки, а затем его горячий язык проник во влажное тепло, погружая девушку в негу бесконечного удовольствия. Аманда тихонько постанывала, сгорая от стыда и желания. Закрыв глаза и в поисках опоры прижавшись к шершавой холодной стене, немного охлаждавшей ее пыл, девушка нашла голову Йена и впилась в его густые волосы.

Доведя ее до пика, мужчина снова встал на ноги и взял Аманду грубо, у стены, впервые не позаботившись, чтобы его партнерше было удобно. Обхватив девушку за бедра, он усадил ее на свой торчащий фаллос. Забыв о боли в ноге, он вонзался прямо в ее сердцевину, резко, жестко, не тревожась об осторожности. Но, казалось, девушке и не было это нужно. Обхватив его талию ногами и впившись в спину пальцами, Аманда отдалась безумной скачке, конечным пунктом которой было неземное удовольствие.

Девушка пришла к финалу первой. Откинув голову назад, она стала содрогаться в мучительном облегчении. Йен вонзился в нее последний раз, и удовольствие накрыло его с головой сладкой судорогой.

Аманда обмякла и повисла на своем мужчине. Их гибкие, стройные тела блестели от пота, пока любовники восстанавливали дыхание, а бурлившая в жилах кровь принимала нормальный ритм.

Девушка еще пребывала в чудесной неге, усталая и счастливая, когда холодные слова Йен проникли в ее сознание, сквозь пелену тумана:

— Великолепно, кари. Сегодня вы превзошли себя. Определенно сказывается опыт.

Мужчина оттолкнул ее и натянул бриджи. Аманда, находясь в смятении от столь резкой смены настроения, навалилась на стену, чтобы не упасть, и растерянно поглядела на Йена. Нежный любовник вдруг превратился в циничного сухаря, который смотрел на девушку прищуренным насмешливым взглядом, будто минуту назад между ними ничего и не было вовсе.

— Однозначно вы поднаторели в этом деле, — язвительно продолжил Йен, прекрасно понимая, что его едкие слова, словно плетью, ударяют по Аманде. — Однако я правильно сделал, что открыл в тебе эту чувственность. Еще несколько тренировок и ты сможешь удовлетворить любого мятежника.

— Ах ты, мразь! Подлая тварь! Мерзавец! — закричала девушка и бросилась на него с кулаками.

Она замахнулась, чтобы отвесить Йену пощечину, но тот перехватил ее руку и больно сжал запястье так, что Аманда застонала.

— Даже не пытайся, — зло процедил он, прожигая девушку глазами. — Прибереги свои мужские замашки для Леланда. А я не позволю тебе крутить мной.

— Подлец! Свинья! Тупой осел! Ай…

Йен заломил ей руку, и Аманда поморщилась от боли.

— Думаешь, что взяла надо мной верх? — прошипел он ей на ухо. — Думаешь, похлопала передо мной своими глазками, и я упал к твоим ногам? Ошибаешься.

— Ненавижу, — выдавила девушка и пронзила мужчину взглядом, полным лютого отвращения и неприязни, что она испытывала к этому человеку. Но Йен лишь рассмеялся ей в лицо.

Резко отпустив ее руку, он оттолкнул Аманду, что та едва не упала.

— А теперь, красавица, не смею тебя задерживать, — с ехидством проговорил он. — Можете возвращаться к своим родственникам. Ты славно отработала свой долг, и я даже готов в благодарность проводить тебя до дома.

Девушка прикрыла глаза, чтобы сдержать давящие на глаза слезы. Как же ей хотелось сейчас убить этого подлеца. А она-то, дура, еще отвечала на его ласки, думала, что он скучал по ней не меньше, чем она по нему. А Йену лишь понадобилось ее тело, которое он, использовав, растоптал вместе с душой. Он совсем свихнул, обвинял ее в каком-то бреде и вел себя, как грязное животное. Аманда не могла этого вынести. Боль была почти физической. Но Мэнди не могла позволить этому подонку — отцу ее ребенка! — видеть, что повержена.

"Враг не дождется поражения!" было девизом всех сиу, а девушка не зря являлась неукротимой мятежницей. Стиснув изо всех сил зубы, она гордо подняла подбородок и подарила Йену взгляд свысока.

— Благодарю, — высокомерно бросила она. — Но нам не по пути. Мне еще нужно успеть в постель к Ханлею, который, кстати, намного искусней тебя. Я едва не уснула от твоих неумелых ласк. Благо есть возможность всегда вернуться к настоящему мужчине.

Йен в один шаг сократил расстояние между ними, схватил Аманду за плечи, да так тряхнул, что девушке показалось, у нее помутилось сознание.

— Не советую, — гневно выдавил мужчина, — играть со мной.

Их лица находились так близко, что каждый чувствовал дыхание друг друга. Их взгляды перекрестились, уничтожающие и ненавидящие. Казалось, даже воздух между ними стал потрескивать.

— Какие уж тут игры, — парировала Аманда. — Они давно закончились. Мы на войне, не забыл? И мы враги.

— А ты, значит, продолжаешь воевать?

Нет, она не собиралась этого делать, потому что беременна твоим ребенком, черт тебя дери! Но, почувствовав его слабое место, Аманда надавила:

— Именно. Сегодня же возвращаюсь в лагерь, где мы с Леландом продолжим борьбу против таких ублюдочных сасенаров, как ты.

Его глаза опасно сверкнули, и Аманда поздравила себя с победой. Правда, радоваться ей пришлось недолго. Мужчина быстро взял себя в руки.

Он равнодушно кивнул и отступил на шаг.

— Что ж, раз мы враги, — сказал он небрежно, — я поступлю как истинный сесенар.

Мужчина подошел к распахнутому окну и глянул на улицу, где все еще толпился народ.

— Стража! — крикнул он гвардейцам. — Все сюда. Я поймал мятежника. — И, обернувшись в оторопевшей Аманде, ехидно добавил: — Советую побыстрее одеться, а то отправишься в тюрьму голой.

Хорас Митчелл проработал в лиффордской тюрьме без малого шесть лет и был весьма доволен своей службой. А что? Работа непыльная: знай себе, открывай да закрывай камеры, выводи заключенных на прогулку, разноси миски с едой, к тому же всегда вздремнуть можно. Его покойная матушка частенько говаривала:

— Хори, сынок, пойдешь работать в тюрьму, всегда будешь при деле.

И как всегда оказалась права. А еще здесь неплохо кормили — не заключенных — стражников. Первые перебивались жидким бульоном, да постной кашей. Болели разными хворями, ходили грязные и сальные. А уж как от них порой воняло, что даже нос закладывало.

За семь лет Хорас много чего повидал. Были и побеги, и драки, и убийства, так как контингент содержался разношерстный: от насильников и душегубов до мелких воришек с рынков. Но в годы войны тюрьма была переполнена сплошь мятежниками. И к ним, как ни странно, относились хуже, чем к самым злостным преступникам. Держали в тесных бараках, не кормили по несколько дней, не выпускали по малой нужде. Бедняги мочились под себя, мерзли в продуваемых всеми ветрами каменных коморках, болели и мерли как мухи.

Хорасу было жадно бедолаг, но он знал, что не стоит соваться, куда не следует, чтобы не навредить собственной шкуре. Так всегда говаривала его покойная матушка. Кто виноват бунтарям, что они пошли против легиона? Будут теперь страдать в заключении.

Хотя восемь дней назад кое-что изменилось. Появилась в их тюрьме одна мятежница — да-да, женщина, — к тому же кари! Бывали у них тут порой девахи, но те сплошь воровки, да блудницы. Была однако и душегубка — ночью мужа своего прирезала. Но чтобы знатная особа, да к тому же бунтарка — это впервые.

Красавица бесподобная, правда, в мальчишеском одеянии. Ей тут же выделили отдельную камеру, кормили сносно и три раза в день, регулярно водили на прогулку. А Хораса назначили ее личным стражем. Начальник тюрьмы больно за нее беспокоился. Поговаривали, мол, кто-то знатный в городе за деваху словечко замолвил. Тут и закончились беззаботные деньки Хораса. Денно и нощно приходилось ему следить за кари, чай ни захворала, ни исхудала. И не приведите боги, сбежала. То не сносить бедному Хори головы. Вот и приходилось ему, прильнув к тяжелой дубовой двери, подслушивать, чего это она там делает.

Аманда нарезала круги по камере, периодически останавливаясь, чтобы взглянуть в зарешеченное окно в ширину чуть больше метра. Правда, высота его была ни столько удачная, да частые толстые прутья решетки не давали никаких шансов на побег. А за дверью караулил грузный верзила.

Да уж, Йен постарался, чтобы Аманда застряла здесь надолго. Проклятый сасенар! Девушка хотела кричать от злости, топать ногами и разбить в кровь кулаки, барабаня ими по стенам. Но какой смысл гневаться, если все это тщетно? Она уже успела выпрыснуть всю свою ярость наружу в первый день, когда ее вопящую и брыкающуюся привезли в лиффордскую тюрьму. Тогда она задала жару местным смотрителям. Вот только на кого она больше злилась: на стражников, Йена или себя, поверившей этому ублюдку, — Аманда не знала.

Ночь она проплакала, а наутро успокоилась. А со следующего дня все ее мысли были заняты исключительно побегом. Она уже изучила каждую трещинку в потолке камеры, в которой пребывала больше недели, все входы и выходы, когда ее регулярно водили на узкий дворик, огороженный каменными стенами, чтобы подышать свежим воздухом. В такие моменты она редко встречалась с другими мятежниками, содержавшимися в куда более ужасных условиях, чем она. У девушки сердце кровью обливалось, когда она видела изможденные лица этих скелетов, глядящие вокруг затравленными взглядами. Единственное, что она могла для них сделать, — это отдать свою еду — а кормили ее неплохо и регулярно. То, с какой благодарностью смотрели на нее заключенные, приводило девушку в еще большее смятение. О, как ей хотелось не только вырваться из этих проклятых стен, но и поднять тюрьму на воздух, чтобы камня на камне не осталось.

Аманда перевела задумчивый взгляд на свою самодельную жесткую постель, покрытую соломой вместо матраса и с холщевой тряпицей взамен одеяла, и вздрогнула от холода. Опустив плечи, девушка поплелась к постели. Сев на солому, Аманда свесила ноги вниз и грустно вздохнула.

— К вам посетитель! — раздался высокий писк за дверью, и девушка лишний раз подивилась, как такому объемному телу может принадлежать столь визгливый голос.

Аманда вскочила с койки и встала в позу заправской судомойки — поставила ноги на ширине плеч и подбоченилась. Если это Йен, она спустит его с лестницы.

Но это был не Йен. На девушку сурово смотрели точно такие же, как у нее глаза только серого цвета. От немого укора, читавшегося во взгляде, Мэнди вдруг почувствовала себя нашкодившей маленькой девочкой и, съежившись в комочек, стыдливо улыбнулась.

— Привет, Лотти.

Встреча сестер, не видевших друг друга много времени, совсем не походила на классическую сцену со слезами и объятиями. Старшая сестра, едва войдя в камеру, обрушилась на младшую потоком возмущенных слов и обругала ее на чем свет стоит. Аманда, как обычно, как это было в детстве, опустив голову вниз и ковыряя носком в полу, виновато поглядывала на Шарлоту.

— Я не очень удивилась, — с сарказмом присущим ей с юных лет проговорила Шарлота, — когда узнала, что ты отправилась на войну. Не очень удивилась и тому факту, что ты оказалась в этой тюрьме.

Молодая женщина, одетая по последней моде в изящное бордовое платье с высоким лифом, определенно неприлично дорогое, с лоснившимися волосами и гладкой кожей благодаря ежедневному уходу и дорогим кремам, брезгливо огляделась по сторонам. Лотти так не вписывалась в интерьер вонючей, грязной камеры, подумала Аманда, разглядывая свою породистую сестру. Что, кстати, нельзя было сказать про саму Мэнди, чумазую и неухоженную. Да уж, девушка давно забыла, что значит принимать благоухающие ванны, терпеливо ждать, когда слуги занимаются твоей кожей, волосами и ногтями. Теперь это казалось таким далеким и…бестолковым.

Что такое счастье? Когда никто не болен и все живы. Когда тебе не приходит сообщение о смерти близкого. Когда есть крыша над головой, а на обед твой котелок не пуст. А все остальное — труха, пыль под ногами.

— И я не удивилась, — неприязненно поморщившись, продолжала Шарлота, чей аромат духов освежил камеру ароматом фиалок и роз, — когда наша любимица Мэнди, будучи в Лиффорде, не соизволила навестить своих ближайших родственников.

На лице Аманды возник виноватый румянец.

— Прости, — промямлила она.

— Простить тебя? За что? Увы, в этом ты не виновата, моя драгоценная сестра. Виноват наш отец, который давал тебе слишком много свободы. Тебе было позволено абсолютно все, чтобы ты ни делала, какую очередную глупость ни совершала, все сходило с рук. В итоге ты выросла и превратилась в конченую эгоистку.

Аманда поежилась под ее колючим взглядом.

— Я…не специально…я лишь хотела помочь…

— Единственный человек, которому ты всю жизнь помогаешь, — это ты сама, Мэнди! — сердито парировала Шарлота.

Аманда поскребла ногтем в каменной стене.

— Как Принни? — решив уйти от скользкой темы, спросила она, но не угадала.

— Чудесно. Особенно после того, как все узнали, что одна из его ближайших родственниц — мятежница.

Аманда досадно прикусила губу. Они не виделись больше двух лет, но девушка до сих пор ощущала власть старшей сестры. Одного строгого взгляда Лотти было достаточно, чтобы Мэнди чувствовала себя кругом виноватой. Шарлота имела на нее сильное влияние, будто она и не сестра вовсе, а заправская нянька.

— Мне очень жаль, Лотти, — каялась Аманда. — Я и подумать не могла, что моя деятельность может принести проблемы твоему мужу.

— Вот именно, — согласилась Шарлота, — что ты никогда ни о чем не думаешь. Только о своих сугубо личных интересах.

— Но это не так! — воскликнула девушка и умоляюще взглянула на сестру. — Ты же знаешь, идет война, гибнут люди, мир раскололся на два враждующих лагеря. Нередко члены семьи оказываются по разные стороны баррикад. Да, я выбрала сторону сиу, но только потому, что они несправедливо обижены легионом…

— А-а-а! Слышать ничего не хочу! — Шарлота закричала так громко и топнула ногой, что Аманда отпрянула и с изумлением уставилась на сестру. Глаза девушки пылали гневом, верхняя губка подрагивала, лицо стало каменным и враждебным. Мэнди никогда не видела ее такой. Самая спокойная из сестер Лотти всегда обладала непоколебимой выдержкой и терпением. Ей совсем не свойственно было проявление эмоций, главное — чувство собственного достоинства. Всегда подтянутая, застегнутая на все пуговицы, с ироничной улыбкой на устах, Шарлота смотрела на мир с легким высокомерием. И уж точно неконтролируемый выплеск эмоций — это было не про нее.

Аманда оторопело глядела на сестру, не веря своим глазам. Неужели ее поведение так повлияло на Лотти?

— У меня уже вот где сидят твои геройства! — Шарлота провела рукой под горлом. — Все твои больные лягушки и жабы с оторванными лапами, которых ты пачками тащила в дом. При этом тебя никогда не интересовало, что у нашей горничной была на них аллергия, а дворецкий, что помогал тебе, мучился потом с бородавками.

— А у горничной была аллергия? — Аманда удивлено открыла рот, чем вызвала больший гнев сестры.

— В этом вся ты, Мэнди, — девушка сардонически улыбнулась. — Строишь грандиозные планы, совсем не обращая внимания на тех, кто рядом. Знаешь ли ты, что случилось со мной, когда корабль, на котором ты и Лив должны были плыть в Лиффорд, не вернулся в гавань? А с бедным папой, когда ему сообщили, что ты пропала, а Оливия находится в лагере сиу под боком у Леланда?

У Аманды непроизвольно отвисла челюсть. Лив у Леланда? Невероятно! Но что она там делает? Неужто решила принять сторону мятежников? Девушку вдруг расперло от гордости. Так это благодаря ее наставлениям младшая сестра, наконец, поняла, как тяжело живется народу Глин-Гудвика, и тоже решила бороться за их права. Значит, Мэнди — неплохой оратор.

Затем ее мысли плавно перешли к Йену. Так вот с чем связан его непонятный выпад неделю назад. Наверное, Ханлей сказал ему, что держит у себя дочь Ангуса Шоу, а Макинтош подумал про Аманду. Но это все равно не оправдывает его жестокое к ней обращение.

— Где ты витаешь, Мэнди, когда я с тобой разговариваю? — послышался сердитый голос сестры.

— Прости, Лотти. Я задумалась.

Шарлота закатила глаза и издала протяжный стон, созвучный отчаянию. Весь гнев будто вышел, и теперь она смотрела на сестру со смесью усталости и жалости.

— Ты не меняешься, — с вздохом констатировала она. — До сумасшествия усердная в одном и безразличная в другом. Если бы твоя неудержимая энергия шла в нужное русло, тебе бы цены не было, Мэнди. Но ты тратишь свою жизнь на всякую ерунду. Наверное, встреть ты достойного мужчину, выйдя замуж и родив детей, твоя голова не была бы забита подобным бредом.

Аманда вся съежилась от ее слов. Как они напоминали то, что ей ежегодно твердили все вокруг. А последняя фраза Шарлоты окончательно вывела девушку из себя:

— Пойми, мы желаем тебе лучшего и хотим помочь.

И Аманду прорвало. Вскочив с места, она накинулась на сестру:

— Замолчи! — закричала она и, зажмурившись, закрыла уши руками. — Почему ты считаешь себя вправе учить меня жить, если старше меня всего на пятнадцать минут? Почему все вокруг постоянно дают мне советы и знают, что для меня лучше? Мэнди, не делай то, не делай это! Не ходи туда, не бери то! И так всю жизнь.

Девушка отчаянно полоснула рукой в воздухе, чем вызвала удивление старшей сестры, привыкшей, что младшая безропотно слушала ее наставления.

— Просто ты очень безрассудная, Мэнди, — объяснила она.

— Пусть так! Да, я безрассудная, я не такая, как все, я тащу в дом лягушек, из-за которых у нашего дворецкого руки в бородавках. Но это я, твоя сестра, и хочешь ты этого или нет, но буду такой всегда.

Аманда схватилась руками за волосы и взъерошила их.

— Я устала, Лотти. Слышишь? Устала! — она понизила голос и умоляюще поглядела на Шарлоту. — Я никогда тебя ни чем не просила, но сейчас прошу: помоги мне.

— И что же ты хочешь? — осторожно спросила сестра.

Но когда Аманда объяснила, Шарлота пришла в ужас:

— Да ты верно спятила?! Неужели думаешь, что я соглашусь на такое?

— Согласишься, — уверенно ответила девушка. — И знаешь почему? Потому что пора бы уже стать мне настоящей сестрой. Не той, которая, думая, что помогает, вечно сдавала меня папе. А той, которая, пусть и не понимает, но принимает свою сестру такой, какая она есть. Ты не удержишь меня в клетке, решив, что это для моего же блага.

Аманда ступила к Шарлоте и взяла ее за руки.

— Возможно, я делаю что-то неправильное и очень опасное, но это моя жизнь и мои ошибки, и ты не сделаешь мне лучше, встав у меня на пути.

Хорас услышал характерный стук в дверь, и поспешил выпустить посетительницу на волю. Как он сразу ни признал в заключенной мятежнице сестру жены заместителя главы города, Принни Пристона, мужчина и сам не понимал. Ведь они похожи, как две капли воды. Видимо, чумазый вид девчонки не позволил ему разглядеть знакомые черты. Так вот почему за этой бунтаркой был такой особый уход. Она являлась родственницей второго по значимости человека в Лиффорде!

Супруга заместителя градоначальника, склонив голову вниз, вышла из камеры и направилась к выходу в сопровождении двух стражников. Хорас невольно залюбовался ее профилем. Он поначалу не заметил, какая она загорелая. Обычно знатные особы избегали солнечных лучей, но эта кари не чуралась немного походить на крестьянку. Поразительная женщина. Хорас улыбнулся ей вслед.

Во второй половине дня к заключенной явился еще один посетитель. По виду знатный карик, высокий и статный, он выглядел немного смущенным и нерешительно мялся у двери, прежде чем войти в камеру. Как-то такое поведение совсем не сочеталось с его грозным видом.

Йен не спеша вошел в камеру, в которой вот уже неделю содержали Аманду. А он всю прошедшую неделю мучился угрызениями совести. Йен сам не понимал, что на него нашло, и почему он так по-свински поступил с Мэнди. Просто когда он ее увидел, такую прекрасную и такую далекую, его охватил лютый гнев, который просто затуманил разум. Страсть и ярость — вот что он испытывал в тот момент.

Да, Аманда встречалась с Леландом, девушка сама подтвердила его подозрения. Но это не позволяло ему так с ней обращаться. Боги, он отправил ее за решетку сразу после соития. Он взял Аманду по животному грубо, а после поступил как последний мерзавец. Особенно когда девушка заявила, что будет продолжать свою подрывную деятельность. Макинтош понял, что ее каким-то образом нужно сдержать, и ничего другого в голову не пришло, как посадить в клетку.

Но оправдания ему не было. Даже слепая ревность, что охватила его, не выгораживала такого поступка.

Йен заплатил немало денег начальнику тюрьмы, чтобы с Амандой обращались достойно, а сам приложил много усилий, чтобы исправить то, что натворил. Он провел несколько бессонных ночей в раздумьях, пообщался со многими людьми, и все-таки нашел решение, каким образом вытащить Аманду из тюрьмы, в которую сам же ее и упрятал. Выход был неординарный и уж очень неоднозначный. Йен сам не до конца был готов к такому исходу, не говоря уже про девушку. Мужчина совсем не был уверен, что Мэнди, после того, что он с ней сотворил, примет его предложение даже ради долгожданной свободы.

Поэтому сейчас он просто не находил себе места от волнения при встрече с Амандой.

Когда дверь за ним закрылась с той стороны, Йен сделал пару нерешительных шагов, привыкая к полумраку. Помещение было еще то: грязное, убогое, вонючее, кишащее кровососущими насекомыми; постель, на которой сейчас сидела девушка, представляла собой груду соломы, расстеленной прямо на холодном полу, да дырявую тряпку вместо одеяла. Мужчину тут же охватил стыд, и он виновато поморщился

На удивление Аманда встретила его спокойно. Когда мужчина вошел в камеру, она даже не встала с самодельной кровати, чтобы броситься на него в попытке выцарапать глаза. Девушка продолжала сидеть в углу, навалившись спиной на стену и ровно глядя на Макинтоша. Лицо ее скрывала тень, но Йену удалось разглядеть знакомые черты в темноте.

Аманда, к его большому изумлению, выглядела вполне неплохо, он сказал бы даже хорошо. Ничуть не исхудавшая, с чистым лицом и волосами, Мэнди, сидя с царственной осанкой, внимательно разглядывала посетителя, постукивая холеными пальчиками по коленке. Видимо, все же в тюрьме о ней заботились.

Но все-таки кое-что в ней изменилось. А именно появилась совсем не свойственная Мэнди холодность и высокомерие во взгляде. Мужчина попал в ледяной дворец, — именно так он ощущал себя под цепким взглядом суровой красавицы. Перед Йеном будто находился совсем другой человек. Это была она и не она одновременно. Куда-то навсегда исчезла живость, пылкость и огонь, что читались в каждом движении Аманды. Ее потухшие бледные глаза больше не горели страстью, а словно покрылись коркой безразличия. И Йен ощутил укол совести, так как стал причиной произошедших в девушке перемен.

Он заставил взять себя в руки и, скрыв смущение, изобразил шутливый поклон.

— Кари Шоу. Как вы себя чувствуете?

Аманда ничего не ответила, молча разглядывая его надменно-любопытным взглядом. А чего он ждал? Что она бросится в его объятия? Йен прочистил горло.

— Вы неплохо выглядите, уважаемая кари. Кажется, тюрьма пошла вам на пользу. Может быть, она в итоге прочистила вам мозги, и вы уже не бредите военной романтикой?

Взгляд девушки изменился, словно он сказал что-то очень важное для нее.

— Вы так считаете? — наконец отозвалась она. — Что м…мне не стоит заниматься этой деятельность? Почему?

Что за глупые вопросы, удивился Йен. Что за игру ведет Аманда?

— Потому что очень скоро ты найдешь себе приключений на свой привлекательный зад! — огрызнулся он.

Девушка повела себя странно. Она не стала спорить, как делала это обычно, ругаться, плевать слюной. Она лишь задумчиво глянула на мужчину, будто его слова вызывали в ней поток спорных мыслей.

— Хм… возможно, вы правы, — рассудила она, и у Йена непроизвольно округлились глаза.

Возможно, он прав? Мужчина в самом деле слышит это от Аманды Шоу? Неужели неделя в тюрьме так сильно повлияла на ее принципы? Видимо, следовало давно ее сюда упечь.

— Раз так, — пробурчал он, — ты согласишься с тем способом, которым я хочу вытащить тебя отсюда.

— Так вы пришли сюда, чтобы помочь мне выбраться? — в ее голосе слышалось небольшое удивление. Это единственное, как Амада проявила свои эмоции. Йену вдруг захотелось подойти и хорошенько ее встряхнуть, чтобы превратить это каменное изваяние обратно в человека.

— Ладно, Мэнди, поиграли и хватит! — сердито произнес он. — Перестань делать вид, будто видишь меня впервые, особенно после того, что между нами произошло.

— Произошло?

Кажется, мужчине удалось пробить брешь в этом ледяном спокойствие. Наконец, с того момента, как Йен вошел в камеру, на лице девушки отразились хоть какие-то эмоции. Ее зрачки удивленно расшились и потемнели, а на лице Аманды возникло подозрительное недоверие. Мужчина вскипел от злости, девчонка делала вид, словно забыла обо всем.

— Да, черт возьми, произошло! — прокричал он. — И не один раз. Последний сразу перед твоим попаданием в тюрьму!

В глазах Аманды читалось искренне изумление.

— Ох! — Взгляд девушки затуманился. Слегка побледнев, она отрешенно уставилась в одну точку, заставляя Йена кипеть от гнева в при виде ее дешевого спектакля.

Придя в себя, девушка сумела взять себя в руки, и уже с привычной для нее сдержанной небрежностью спросила:

— И что вы предлагаете?

— Выйти за меня, — отчеканил мужчина и, предвещая ее моментальный отказ, поспешил добавить: — У тебя есть время подумать, и не спеши отвергать мое предложение. Скоро состоится суд, на котором решится твоя судьба. Ты либо будешь отправлена на виселицу, либо сгниешь в этих стенах. Скорее всего, твой отец поспешит вызволить тебя, но это случится нескоро. Я же гарантирую выход отсюда прямо сейчас при условии, что мы прямиком отправимся в городской совет оформить наш брак. Возможно, я не лучшая для тебя кандидатура, не так богат, как генерал Шоу, но состояния у меня достаточно, есть постоянная работа. К тому же всегда имеется счастливый шанс, что меня убьют на войне, а ты станешь свободной вдовой. У тебя есть время на размышления, но не рекомендую затягивать с ответом. Через несколько дней я отправляюсь на восточный фронт, и тогда уже некому будет вызволять тебя отсюда.

Закончив свою речь, он посмотрел в глаза Аманды, которая по-прежнему напоминала ледяную скульптуру — прекрасную, но непостижимую.

— И еще хочу напомнить, — мрачно добавил он, — что после всего, что между нами произошло, ты могла понести ребенка. В таком случае точно придется выйти за меня при любых обстоятельствах.

Девушка выслушала его спокойно, не перебивая и не задавая встречных вопросов, будто прямо сейчас вовсе не решалась ее судьбы.

— Ваше предложение весьма лестно, — ответила она после паузы, будто размышляя вслух о покупке нового платья, — но вынуждена вам отказать, потому что я уже замужем.

— Где моя жена?! — раздался бешеный крик в корриде со стороны лестницы, заставивший Хораса подпрыгнуть на месте. Он уже успел задремать, но возникшие из темноты две фигуры напрочь лиши его сна.

Один из мужчин, шедший прямо на него, был начальником тюрьмы. Обычно бравый, высокий, сейчас он слегка ссутулился и съежился, семеня вокруг второго мужчины, который просто кипел от гнева.

— Не знаю, не знаю, уважаемый карик, — лепетал начальник тюрьмы, глядя испуганным взглядом на своего спутника.

В нем Хорас узнал Принни Пристона, заместителя главы Лиффорда. Этот высокий мужчина имел по-детски круглые щеки и редкие светлые волосы, зачесанные назад. Всегда добродушный, сегодня Принни был очень сердит.

— Открывай! — скомандовал начальник Хорасу, указывая на дверь камеры, в которой содержалась кари, и мужчина поспешил выполнить его просьбу.

Они втроем, толкая друг друга, втиснулись в проем и застали девушку, сидевшей на постели, а над ней склонился какой-то высокий мужчина, испепеляя ее сердитым взглядом.

— Шарлота! — воскликнул Принни. — Что они с тобой сделали?

К изумлению оставшихся мужчин, заключенная поднялась со своего места и бросилась в объятия мужа.

— Все хорошо, дорогой. Мне не причиняли вреда, — спокойно ответила она, обнимая мужчину.

— Что, черт возьми, здесь происходит?! — прокричал Йен, оторопело глядя на пару.

— А то, — сердито отозвался заместитель главы города, — что мою супругу, уважаемую кари, Шарлоту Пристон, заперли в лиффордской тюрьме.

— Шарлоту Пристон? — переспросил Йен, медленно догадываясь, что происходит, и тут же взарился на вытянутые лица начальника тюрьмы и стража. — А где тогда, спрашивается, мятежница Аманда Шоу?

Глава 15

Чертова девка! Как будет он счастлив скорее избавиться от нее. За столько времени в его лагере это маленькая кари успела засесть ему в печенки. Ханлей не дождется завтрашнего утра, когда произойдет обмен военнопленными, и он отправит дочь генерала Шоу восвояси. А сейчас необходимо пережить эту ночь.

Леланд шел зигзагами мимо наспех раскинутых палаток лагеря, то и дело оглядываясь по сторонам. Треклятые сасенары видимо хотели резко сократить число своих военнопленных, как впрочем, и со стороны сиу, раз в последнюю ночь перед обменом обрушили на них каскад врывающегося порошка. Мятежники ответили им тем же, тем более что после ограбления каравана в их распоряжении было оружие куда мощнее. В итоге обмен любезностями мог легко перерасти в кровавую бойню.

Тут и там раздавались взрывы, способные неопытных свести с ума от ужаса. Но Ханлей был уже привычный к этому ужасающему грохоту. Леланд даже легко засыпал при таком шуме. На войне всегда легко засыпаешь в любой позе и состоянии.

Капитан обходил дозор, проверяя все ли в порядке в темное время суток. Казалось, все было спокойно, ну если не считать того, что ты мог ненароком взлететь на воздух.

Мужчина уже достиг края лагеря, когда услышал странный шум. Нет, это не был оглушительный взрыв, и не крики ликующих противников. Это скорее походило на мышиный писк, а точнее, плачь. Да, кто-то всхлипывал неподалеку.

Ханлей оглянулся. Женские стоны были недопустимы в военном лагере. Женщины, что находились здесь, являлись закаленными и крепкими, они не позволяли себе скулить и сетовать на судьбу. Тогда, кто же это?

Ответ пришел мгновенно — плач раздавался из маленькой палатки, в которой в последнее время ночевала Оливия. Мужчина выругался и раздвинул створки. В палатке будто никого не было. Тусклый свет догорающих поленьев отбрасывал тени на жесткую материю стен и потолка. Ханлей внимательно огляделся.

В углу на шкурах, свернувшись в комочек и закрыв лицо руками, содрогалась в рыданиях самая прекрасная женщина, которую ему когда-либо доводилось видеть. Девушка сотрясалась всем телом, шепча себе что-то под нос.

— Боги…боги…пожалуйста, — слетали горькие слова с ее языка.

У Леланда дрогнуло сердце. Как же он не подумал о ней, ведь Оливия в отличие от других на войне впервые и сейчас просто дрожит от страха перед свалившимся на нее потоком диких взрывов. Надо послать ей кого-нибудь из женщин, чтобы успокоили ее. Ханлей поморщился. Из него нянька совсем неудачная.

Он полностью вошел в палатку и сделал пару осторожных шагов в сторону трясущейся девушки.

— Эй, Лив, — нежно обратился он к ней, впервые в жизни назвав ласковой формой ее имени. — Успокойся. Ты в безопасности.

Но девушка будто не слышала его, находясь в бреду под действием страха.

— Пожалуйста…пожалуйста…прекратите…

Ханлей сел на корточки и склонился к Оливии. Та продолжала молиться, не обращая на мужчину никакого внимания. Ее шелковистые волосы цвета старого золота рассыпались по худеньким плечам, чуть подрагивающим от непрекращающихся рыданий.

— Ну, полно, полно, девочка.

Он протянул руку и провел ей по медовым локонам. Какие гладкие. Он отвел один локон в сторону и спрятал за ушком, обнажив покрасневшее от слез личико. Оливия всегда была настоящей красавицей. Впервые увидев ее на балу, Ханлей понял, что в будущем это будет совершенство. И он не ошибся. Когда после стольких лет он вновь встретил девушку, мужчине едва хватило сил не выдать своего волнения, настолько он был пленен красотой Оливии.

— Тебе ничего не угрожает, — попытался успокоить ее Леланд. — Взрывы не коснутся лагеря.

Девушка подняла на него полные слез глаза, искрящиеся зеленым светом.

— К черту войну! — закричала она. — К черту всех сиу и сасенаров! Зачем вы режете друг другу глотки? Почему вам не живется мирно? Неужели мало земли?

Покрасневшие мокрые щечки блестели в свете пламени, воспаленные алые губки подрагивали. Ханлей не выдержал и, крепко прижав девушку к груди, стал убаюкивать, как ребенка.

— Не мы начали эту войну, малышка. Мы всего лишь хотели свободы.

Окончательно осмелев, он поглаживал ее голову, плечи и спину, водил рукой по лицу, стирая с него слезы, и шептал малозначащие, но шедшие от души слова. Он поцеловал ей голову, лоб и веки.

Внезапно он ощутил сильное желание. Он всегда хотел эту женщину. Еще с той самой поры, как впервые увидел. Тогда он не посмел коснуться ее, хотя видел, что девочка воспылала к нему детской влюбленностью. Но она была еще слишком юна, а он уже тогда мысленно готовился дать отпор легиону в случае, если он будет против отделения части населения Глин-Гудвика. Он понимал, на какую судьбу обрекает эту малышку рядом с собой, и постарался в самой грубой форме отказать ей, чтобы Лив потеряла к нему всякий интерес.

Но судьба распорядилась встретиться им снова во время войны, да так, что Оливия оказалась непосредственно рядом с ним. И страсть вспыхнула в нем новым ярким пламенем. Особенно сейчас, когда их тела были так близко друг к другу, почти слились, вожделение могучей бурей налетело на него, вызвав напряженность во всем теле. Ханлей сгорал от желания, понимая, что если не отпустит ее, наделает глупостей.

Но невинное создание, то ли не понимая всей опасности, грозившей ей, то ли воспылав к нему ответной страстью, крепче прижалась к мужчине и обхватила его спину своими тоненькими ручками. Ханлей чуть голову не потерял. А особенно, когда Оливия доверчиво приподняла свою головку и, закрыв глаза, раскрыла божественные губки для поцелуя. И он накрыл их своими, пылко целуя такую желанную девушку, и уже не боясь, что его влечение выйдет из-под контроля.

Оливия ответила на поцелуй со всем жаром, на который была способна. Ее тоненькие пальчики блуждали по его спине, изучая каждый дюйм могучего тела. Он чувствовал, как в ней рождается жажда обладать им. Вожделение усиливалось в них, росло, расцветало. Поцелуи стали более горячими и иступленными.

Ханлей, больше не сдерживая себя, подхватил Оливию и уложил на мягкие шкуры. Его губы ласкали ее подбородок и шею, руки разбирались с совсем ненужной теперь одеждой. Девушка помогала ему обнажить себя и сама старалась раздеть мужчину, с девичьим румянцем на лице любопытно изучая его тело.

Когда обнаженная и пылающая, она раскрылась перед ним во всей красе, лежа на шкурах, у Ханлея перехватило дыхание. Как он ждал ее, как хотел, как долго сдерживал себя. И ожидания стоили того.

Нежно коснувшись рукой, он пробежал по полным грудям, поднявшимся как два упругих холмика, коснулся плоского живота, округлых бедер и золотистого пушка между ними. Совершенство! Мужчина, скинув с себя остатки одежды, лег на нее и возобновил ласки губами. Он зацеловал ее подбородок, плечи, ключицу и впился губами в упругий коралловый сосок, который тут же затвердел под его ласками. Он прихватил его зубами, поиграл языком и перешел ко второй груди. А рука Ханлея играла с возбужденной девичьей плотью, которая все больше пылала и увлажнялась от его прикосновений.

Оливия издала протяжный мяукающий звук и услышала в ответ его легкое хихиканье. Девушка упивалась его страстью, впилась руками в широкие плечи, закрыла глаза и полностью отдалась потоку неминуемого блаженства. Больше они не думали о войне, не слышали взрывов за стенами палатки, а лишь ловили хоровой стук сердец друг друга, бьющихся в одном ритме.

Ханлей погладил и раздвинул ее бедра, удобно умещаясь между ними. Он поцелуем сдержал ее крик, когда его набухшая плоть одним резким толчком проникла в ее трепещущее лоно. Оливия зажмурилась и выгнулась. Страсть требовала от мужчины быстрых движений, но он замер, помогая возлюбленной привыкнуть к вторжению. Они долго лежали не шевелясь, пока Оливия ни открыла глаза и посмотрела на Ханлея.

— Мне…больно…, — едва выдавила она.

Мужчина покачал головой.

— Больше не будет больно, — пообещал он и возобновил свои ласки.

Он целовал ее со всей нежностью, которую не растратил за жизнь, но одновременно с неистовым безумием. Когда, наконец, Оливия успокоилась и расслабилась, Леланд возобновил движения. Он все ускорялся, пока не достиг нужного ритма. Девушка выгибалась под ним, и те звуки, что издавала, совсем не напоминали стоны боли, скорее уж удовольствия. За стенами палатки продолжала содрогаться и взрываться земля, но любовники ничего не слышали, взрываясь в огне страсти.

Они оба отдались сжигающему желанию и пришли к финалу одновременно, держась за руки, переплетя пальцы. Ханлей сделал завершающий рывок, рыкнул и замер, содрогаясь от волн наслаждения. Его горячая влага покинула тело, заполняя лоно Оливии.

Когда стук сердец их немного поутих, Ханлей откатился в сторону и прижал взмокшую девушку к себе, эгоистично понимая, что не сможет ее завтра никуда отпустить.

Патрик сразу понял, что произошло, едва увидел утром Оливию и Леланда, выходивших из ее палатки. День только задался, и в лагере кипела привычная жизнь. Женщины готовили еду, мужчины устраняли последствия ночных взрывов. Сегодня должен был состояться обмен военнопленными, и Патрик вместе с остальными членами экипажа корабля, захваченного сиу, ожидал своей участи в центре лагеря на поляне. Он искал глазами Оливию и нашел…в компании их главного врага.

Девушка и мужчина друг за дружкой вышли из палатки, и вид у них был как у нашкодивших школьников. Оба не смотрели друг другу в глаза, опустив их в землю. Леланд тут же изобразил бурную капитанскую деятельность, а Оливия поправляла складки на платье. В голову Патрику ударила волна яростного гнева, красная пелена застелила глаза. Забыв обо всем на свете, мужчина с диким криком набросился на Ханлея, едва не свалив его с ног.

— Ах ты, сукин сын!

Тяжелый кулак обрушился Леланду в челюсть. Мужчина дернул головой назад и зло уставился на пленного.

— Что ты с ней сделал, мразь?! — прокричал Патрик, готовясь занести очередной удар, но противник вовремя его остановил. Он поставил блок на кулак Маллоу и нанес ему ответный удар.

Оливия испуганно взвизгнула и прикрыла рот рукой. Все до исключения члены лагеря бросились в стону дерущихся мужчин. Солдаты хотели помочь своему капитану, но тот остановил их суровым взглядом. Патрик, у которого из разбитой губы текла кровь, зло взарился на Леланда. Тот, в свою очередь, имя красную отметину от кулака на челюсти, склонившись, как хищник в прыжке, сурово глядел на соперника. Оба мужчины собирались продолжить драку и стали медленно кружиться друг напротив друга.

Ханлей не потрудился ответить Патрику и уж тем более не опроверг его обвинения, тем самым только подтвердив их. От чего привел последнего в неописуемую ярость.

— Подлый мерзавец, — прошипел Маллоу, сплевывая кровь. — За это ты умрешь!

Он бросился на соперника. Несмотря на то, что Ханлей был на голову выше Патрика, ярость придала Маллоу силы, и он смог таки свалить капитана с ног. Мужчины катались в пыли, отвешивая друг другу удар за ударом.

— Как ты посмел коснуться ее?! — кричал Патрик, вцепившись в лацканы рубашки Ханлея.

— Я не сделал ничего того, что Лив сама не захотела, — сердито бросил Леланд, скидывая противника с себя.

Оливия бегала вокруг дерущихся, рыдая и умоляя их остановиться. Остальные члены лагеря обступили мужчин, создавая собой своеобразный круг, и с любопытством наблюдали за дракой. Девушка молила их помочь, но они не вмешивались.

Столкновение закончилось также быстро, как и началось. Ханлей двинул тяжелой рукой Патрику под ребра, тот застонал и откатился назад. Оба мужчины встали с земли, тяжело дыша и прожигая друг друга суровыми взглядами. Маллоу держался рукой за ребра, Ханлей сжимал больное предплечье. Мужчины огляделись по сторонам, видимо, только сейчас осознав, сколько любопытных глаз и толков вызвала их драка, а затем оба уставились на Оливию.

Патрик сделал шаг вперед и с жаром прошептал:

— Кари Шоу, окажите мне честь, став моей женой.

Девушка охнула и побледнела. На ее глазах застыли виноватые слезы. Она понимала, что мужчина хочет спасти ее от щекотливой ситуации, в которой она оказалась по собственной воле, но не могла принять его помощь.

— Я ни в коем случае не виню вас, — убеждал ее Патрик, — и видят боги, никогда вам не припомню того, что случилось. Вы молоды и романтичны и пока не понимаете, на что обрекают вас ваши иллюзии относительного этого главаря сиу. Неужели вы хотите прожить на правах шлю…женщины отверженного? Человека, за голову которого установлена самая высокая плата в Глин-Гудвике? Вечные скитания, голод, война и болезни, — вот, что ждет вас с ним. Прошу вас, Оливия, примите мое предложение, и давайте вместе вернемся домой.

Девушку затрясло от ужаса услышанного. Только сейчас она осознала, насколько Патрик прав, но в ее взгляде ни на секунду не возникло сомнения. Она любила этого отчаянного мятежника каждой частичкой своей души и готова ради него пожертвовать всем. Оливия с надеждой взглянула на возлюбленного. Ханлей стоял, насупившись, и глядел на девушку со смесью смущения и досады. Она ждала его ответа — только одно слово, и девушка отправится за ним хоть на край света. Леланд прочел это в ее глазах и потому не мог позволить этого. Поморщившись, мужчина произнес:

— Отправляйся с ним, Лив. Сасенар прав — тебе будет лучше, где угодно, только не здесь, не со мной.

Оливия почувствовала, что задыхается, и схватилась руками за горло. Из глаз брызнули непрошеные слезы. Боковым зрением она увидела протянутую к ней руку Патрика, но не собиралась ее принимать. Несмотря на душившую ее обиду, она убедила себя мыслить здраво. Глядя в глаза Ханлея, девушка прочитала в них то, что заставило ее сердце биться чаще, то, что он побоялся произнести вслух.

Мужчина любил ее так же сильно, как она любила его, и думал, что делает ей лучше. Но ей не нужна была его жалость — ей нужен Леланд. Оливия больше не маленькая скромная девушка, послушно покоряющаяся судьбе. Давно пора повзрослеть и принимать взрослые решения. Если Аманда смогла пожертвовать многим ради своей мечты, неужто Лив не претерпит трудности во имя любви.

Но для начала она задаст хорошую взбучку этому мятежнику.

— Ах ты, негодяй!

Оливия бросилась на Ханлея с кулаками, и так как тот никак не ожидал от нее нападения, не сумел защититься, и град маленьких кулачков посыпался на него, ударяя туда, где девушка смогла дотянуться.

— Как…ты мог…отдать меня…другому?

Пара ударов угодили точно в цель, а именно в затекший подбородок и свернутое плечо. Мужчина застонал и поморщился, но боль, казалось, прояснила ему мозги. Он сгреб дерущуюся и вопящую девушку в охапку, прижал к груди так сильно, что Оливия едва не задохнулась, и на глазах у ошарашенной публики развернулся и направился обратно в шатер.

— Уиттейкер, — бросил он на ходу помощнику. — Займись обменом пленных. Чтобы к вечеру все они покинули наш лагерь. Эта женщина останется здесь.

Уиттейкер, склонив голову, спрятал кривую улыбку. Когда капитан вместе с пленницей скрылся в палатке, помощник подошел к ошарашенному Патрику и по-дружески похлопал его по плечу.

— Идемте, карик. Пора возвращаться домой.

Аманда задумчиво глядела на высокий смешанный лес, раскинувшийся перед ней, чьи деревья своими зелеными кронами так плотно прижимались друг к другу, что никакой, даже маломальский лучик света не проникал в густую чащу.

Девушка вздохнула. В такие заросли вряд ли удастся пробраться, не повредив прическу и не исцарапав наряд. Сегодня впервые за долгое время она выглядела прилично. Все благодаря кари Элвуд, дайте боги ей здоровья.

Когда Аманда, поменявшись одеждой с Шарлотой, бежала из тюрьмы, она снова вернулась к Чарити. Старушка, уже не скрывая своих мятежных взглядов, охала, ахала и бранила последними словами того коварного сасенара, что упек ее любимицу в темницу. Девушка в довольно скорректированном варианте поделилась с пожилой женщиной событиями прошедшей недели, естественно умолчав о том, кем ей приходился Йен, и ЧТО произошло между ними до того, как Аманда отправилась за решетку.

Выяснилось, что это благодаря кари Элвуд Аманду нашла ее сестра. Когда девушка не вернулась в тот день домой, Чарити в панике подняла все свои связи, чтобы выяснить, куда делась Мэнди. А когда узнала, что ее подопечную посадили в лиффордскую тюрьму, сделала все возможное, чтобы вытащить девушку оттуда.

Она же помогла Аманде покинуть город, когда девушка поделилась с ней планами относительно своего будущего. В итоге ее чистую и накормленную, одетую в дорогое платье бирюзового цвета вывезли из Лиффорда в телеге с сеном и высадили на проселочной дороге. А дальше Аманда пешком добралась до ближайшего леса.

Настроена девушка была решительно. Она, как и все в Глин-Гудвике, до смерти устала от войны, и давно пришло время положить ей конец. Кто-то должен был сделать это.

Аманда вздохнула и стала медленно, но целенаправленно протискиваться сквозь широкие лапы елей вглубь леса. Ей не без труда удалось попасть на крохотную полянку, где деревья уже не касались ее своими колючими ветвями.

Девушка оглядела их деловитым взглядом, а затем громко проговорила:

— Ну что, герои, головы свои склонили? Стыдно? — Аманда постаралась, чтобы в ее голосе слышались обвинительные нотки. — С бывшим женихом мне помогли, со скалы не дали упасть, а когда на меня оберджини напали, поджали свои веточки и в кусты? И это за то, что я не дала спилить сотни ваших сородичей?

Ей показалось, или деревья потупились в смущении, склонив свои кроны еще ниже. В глазах девушки сверкнул озорной огонек. Она попала в точку. Аманда надавила:

— Так дела не делаются! Я требую компенсации. Немедленно отведите меня к своей королеве.

Над лесом пронесся шелест листьев, словно деревья переговаривались друг с другом.

— Нельзя! — услышала девушка громкий шепот.

— Ничего не знаю! — Аманда повысила голос. Она понимала, что требует от духов слишком многого. Едва ли они решатся показать своих богинь. Но ей необходимо было поговорить с ними, поэтому она усилила давление: — Трусы! Испугались оберджини и бросили меня на произвол судьбы. Знаете, что готов был сделать с вами мой брат, когда узнал, как некрасиво вы поступили? Правильно! Сжечь всех.

Новая волна возмущенного шелеста пробежала над высокими кронами.

— И кому вы опять должны быть благодарны за свое чудесное спасения? Мне! И я требую компенсации.

Аманда сделала пару шагов вперед, изображая на лице праведный гнев.

— Я хочу видеть вашу богиню, — потребовала она и для пущего эффекта топнула ногой.

Внезапно земля под ее ногами разверзлась, и девушка с воплем рухнула в яму.

Она приземлилась пятой точкой на твердую земляную плоскость и взвизгнула от неудачной посадки. Поморщившись, Аманда потерла ушибленные ягодицы и осмотрелась. Она сидела в каком-то яру, или даже в пещере, скрытая ото всех крышей из кореньев и мха. Аманда испугалась. Видимо, духи решили ее наказать за наглость и отправили в ловушку, из которой ей не выбраться самостоятельно.

Тут ее мысли вернулись к малышу, которого она носила под сердцем. А как же он, ее маленький славный комочек? Не ушибся ли при падении? Ее рука машинально легла на живот.

— Не волнуйся, — услышала она в ответ звонкий голосок. — Твой черноволосый мальчик в порядке.

Аманда испуганно обернулась и увидела перед собой пень, на котором сидела миленькая девочка лет десяти. Она имела рыжие кудряшки, оливковую кожу и орехового цвета глаза, которые пытливо разглядывали девушку. Одета девочка была в коротенькое платьице, словно сшитое из опавших по осени разноцветных листьев, а в ушах ее весели сережки из желудей. На плече девочки сидела живая белка, которая то и дело тянула свою рыжую мордочку к сережкам их орешков.

Откуда она взялась, ведь не было ж ее?

— Ты кто? — без обиняков спросила Аманда.

— Фрея, — ответила девочка.

— Фрея, — задумчиво повторила Аманда. Она потерла подбородок, раздумывая, кем могло быть это удивительное создание. Наверное, какой-то дух на службе у королев, пришла к выводу девушка.

Она неловко огляделась, не зная, как начать разговор.

— Фрея? — нерешительно начала она.

— Да?

— Ты не могла бы отвести меня к богине.

— К которой?

Хм, хороший вопрос.

— Ну, давай к богине водоемов. Она как-то спасла мне жизнь. Может, вспомнит.

Девочка кивнула, спрыгнула с пенька, который как по волшебству исчез, уйдя под землю. Аманда постаралась не показывать своего удивления. Волшебство в этом мире давно уже было забыто и спрятано за семью печатями. Люди колдовать не умели, вся магия Глин-Гудвика была сосредоточена в руках легиона, который не очень торопился демонстрировать ее, а духи… Эти несчастные создания прятались в подполье и боялись показываться на глаза и уже тем более раскрывать свои возможности.

Но сейчас Аманда, видимо, оказалась в их подземном царстве, отчего могла беспрепятственно видеть силу волшебных существ.

Едва Фрея встал на свои тоненькие ножки в обуви из соломы, как стены пещеры перед ними расступились, и вместо них возник длинный земляной коридор. Не слишком высокий для роста Аманды, но все же в нем можно было свободно передвигаться, если слегка пригнуть голову.

Девушка следовала за Фреей, которая вприпрыжку мчалась по узкой тропинке, поросшей спорышом. Девочка напивала себе под нос какую-то песенку. Аманда не решилась с ней заговорить и молча следовала вперед.

Вскоре они покинули пещеру и оказались на зеленой цветущей поляне под открытым небом, окруженной, с одной стороны, кустистым лесом, а с другой — голубой речушкой. Солнце заливало поляну золотым светом, отчего на ней было так тепло и уютно, будто в сказке. Через поляну по небу раскинулась радуга, а позади нее, где-то очень далеко, сияла зарница, и шел проливной дождь. В воздухе витали цветочно-медовые ароматы, пчелы порхали от цветка к цветку, собирая пыльцу, бабочки кружились в своеобразном танце, а лес пестрел всеми оттенками древесного и зеленого цветов.

Аманда изумленно округлила глаза. В жизни она не видела подобной красоты. Девушка словно попала в волшебную страну, где нет ни бед, ни войн, лишь гармония и смиренное спокойствие.

Возле Фреи снова появился пенек, который тут же облюбовала белка, спрыгнув с плеча девочки. Хитрому зверьку все же удалось сорвать желудь с уха хозяйки, и сейчас она поглядывала на нее своими блестящими глазками-бусинками, довольно улыбаясь.

— Фрея, почему ты не сообщила нам о гостье? — раздался женский голос, напоминающий звучное журчание ручейка.

Аманда не успела опомниться, как на поляне появился трон, на котором сидела красивейшая из женщин, что Мэнди приходилось видеть. Она имела длинные густые волосы зеленоватого оттенка, глубокие голубые глаза, правильные черты лица, изящную фигурку, плавно заканчивающуюся рыбьим хвостом. Женщина, обнаженная и прекрасная, царственно сидела на троне, слегка ударяя кончиком хвоста по земле.

— Ваше величество, — не сразу пришла в себя Аманда, разглядывая совершенную красавицу. Ей удалось сдержать свою челюсть, тянущуюся от изумления к земле, и склониться в почтительном поклоне.

Богиня водоемов — а это определенно была она — внимательно оглядела нежданную гостью, и на ее лице появилась слегка насмешливая улыбка.

Аманда заставила себя оторваться от рассматривания неземной красоты и смущенно опустила глаза. Она вспомнила это неземное существо. Определенно богиня водоемов спасла ее той ночью от верной гибели.

Богиня, как и ее младшая помощница, умела читать мысли, так как царственная, слегка надменная улыбка стала еще шире.

— Да, припоминаю, — кивнула она. — Ты оказалась в воде после проказливых шалостей перетимов.

Аманда была удивлена, что такая важная персона не только помогла ей, но и помнила об этом случае.

— И часто вы приходите на помощь простым смертным? — осторожно спросила она.

Богиня водоемов усмехнулась.

— И не мечтай, — категорично ответила она. — Я знаю, зачем ты сюда явилась. Мы все знаем. Правда, Онория?

— Правда, Шермут, — отозвался кто-то, и из пустоты возле трона появилась пожилая женщина.

Она была уже в возрасте, но назвать ее "старушкой" просто язык не поворачивался. Величественная, изящная, степенная, она глядела на Аманду горделивым взглядом своих золотистых глаз. Ее седоватые волосы с голубым оттенком, рассыпались по крепким плечам, напоминая вычурные облака. Одета Онория была в длинное желтое платье, которое при каждом грациозном движении женщины переливалось золотом. От нее одновременно исходило солнечное тепло и прохлада грозового неба.

Аманда прикрыла глаза, морщась от досадной оплошности. Как же она сразу не догадалась? Виновато улыбаясь, она поглядела на Фрею и произнесла:

— Богиня земли, — догадалась она.

Девочка кивнула и улыбнулась. Аманда перевела взгляд на Шермут:

— Богиня водоемов. — Затем она поглядела на Онорию: — И неба. Сестры-богини.

— Все так, все так, — Онория побарабанила изящными пальчиками по спинке трона и спросила: — А ты, значит, пришла просить нас принять участие в чужой битве?

Амнда покраснела. Как же им легко удалось ее раскусить. Да, она пришла сюда именно за этим и не собиралась отступать, даже видя явный отпор богинь.

— Верно, — согласилась она. — Я пришла просить вас о помощи. Только вы обманываете, говоря, что эта война "чужая". Она касается всех жителей Глин-Гудвика, будь то простые смертные или боги.

Изящно очерченная бровь Онории поползла вверх, то же самое случилось и с бровью Шермут.

— А ты дерзишь, девочка, — отчеканила богиня неба.

— Возможно, — не отрицала Мэнди. — Но я с детства не привыкла льстить и всегда говорю правду.

Аманда и в самом деле была удивлена своему нахальству. Мало того, что нежданно-негаданно явилась к богиням, так еще говорила с ними будто на равных.

— Не мы развязали эту бойню, и не нам ее завершать, — снова вмешалась в разговор Шермут.

Глаза девушки прищурились.

— Верно. Но вы не преминете воспользоваться плодами победы сиу над сесенарами, если они в тяжелой кровавой схватке одолеют противников. О, какие перспективы откроются для вас и для духов, если несчастный угнетенный народ ценой тысяч погибших сможет победить легион! — в голосе девушки возник холодный сарказм. — Вы тут же выберетесь из подполья и станете довольно властвовать на земле, что когда-то звалась Саггарт.

— Ты рискуешь, девочка, — в голосе Онории слышались стальные нотки. — Что сделали люди для нас, чтобы мы им помогали? Бросили на произвол судьбы столетия назад, а сами подчинились легиону.

— Но они хотят избавиться от этого гнета! — парировала Аманда. — Потому и борются за свою свободу. Вы же, как и легион, наблюдаете со стороны, кто кого сильнее порвет на части. Чем вы лучше магов в таком случае?

Девушка была так возбуждена, что забыла, с кем имеет дело, и почти кричала на богинь:

— Ведь это трусость прятаться в подземелье, пока кто-то проливает кровь, в том числе за вашу свободу.

— Но мы не в силах сражаться с легионом, — услышала Аманда тоненький голос Фреи и обернулась к девочке. — Однажды они нас уже победили.

— А не пришло ли время взять реванш? — дерзко спросила девушка.

— Тебе легко говорить, — ответила Шермут. — Чем рискуешь ты?

Внутри Аманды заклокотала обида.

— Чем рискую я? — переспросила она. — Как и остальные — жизнью. Причем не только своей.

Ласковый взгляд девушки упал на живот.

— Ах да, — кивнула богиня водоемов и тоже посмотрела Аманде на живот, словно видела его насквозь. — Твой смуглый малыш.

Смуглый. Черноволосый. Аманда сердито нахмурилась. Где справедливость? Она мучается, а ребенок будет похож на Йена.

— Да, и мой малыш, — подтвердила она. — Возможно, он останется сиротой, и таких сирот в Глин-Гудвике будут тысячи, потому что их отцы и матери затопят своей кровью бренную землю. Землю, которую вы хотите беречь неизвестно для кого? Что станет с этим миром, если выиграют сасенары, и легион, утвердившись в победе, начнет настоящий террор против населения? Да он превратит страну в пепелище. Только победа сиу сможет принести в государство долгожданное равенство и покой. Без власти магов люди снова научатся жить друг с другом по справедливости. А вы, наконец, покинете свои убежища и сможете спокойно существовать вместе с нами в одной счастливой стране, — с горячностью выпалила Аманда и уставилась на богинь умоляющим взглядом.

Воцарилась долгая пауза, королевы обменялись понимающими взглядами.

— А может…? — первой пришла в себя Фрея и поглядела на сестер.

— Молчи, Фрея, — тут же перебила ее Шермут и строго поглядела на Аманду.

— Ты говоришь красиво, девочка, — поддержала богиню водоемов Онория и тоже сердито глянула на Мэнди. — Но на деле это выглядит не столь привлекательно. Сила легиона растет с каждым днем, а мы, таясь, давно не практиковали магию.

— Как раз будет повод попробовать.

— Это не смешно.

— А я и не смеюсь. Время шуток давно ушло. Война длится много лет, население государства сократилось почти на треть. А очень скоро легиону это надоест, и они вступят в бой, и уж тогда от Глин-Гудвика едва останется половина.

— А ты настырна, — пришла к выводу Онория. — Не слышишь, что ли? Легион сильнее нас!

— Был когда-то. Но сейчас из семи осталось трое, как и вас. И если уж простые люди не побоялись выступить против магов, то почему медлите вы? Что вы теряете? Очередное столетие в подполье? Будь у меня такая сила, — с искренней завистью в голосе молвила Аманда, — я бы не стала тратить ее попусту, а отдала во имя свой родины. Но, похоже, вам нравится вечно сидеть в подземелье, спрятав голову в песок!

Снова возникла продолжительная пауза. Девушка видела, как менялись лица сестер-богинь. Они вопросительно переглядывались, будто общались друг с другом мысленно. Аманда стояла ровно, понимая, что сейчас решается судьба Глин-Гудвика. Как бы храбры ни были воины сиу, им не одолеть легион в одиночку.

Напряженная тишина на поляне затянулась. Даже птицы и насекомые, словно почувствовав мысленные переговоры своих королев, замерли и перестали издавать какие-либо звуки. Аманда слышала, как гулко билось ее сердце в груди.

Богини все продолжали совещаться, и когда уже девушка подумала, что ей не дождаться ответа, Шермут снова наградила ее коронным надменным взглядом, правда, сейчас в нем еще читалось любопытство.

— А на что ты готова ради победы? — неожиданно спросила она девушку.

Аманда напряглась, испугавшись вопроса.

— Вы что-то хотите мне предложить взамен на ваше участие в войне? — недоверчиво переспросила она.

— Сообразительная девочка, — констатировала Онория. — Дерзкая, настырная и сообразительна — то, что нам нужно.

— Вам? — не поверила Аманда. — Но зачем?

— Это уже не твое дело. Тебе сейчас требуется дать ответ: готова ли ты остаться с нами взамен за то, что мы поможем справиться с легионом? Как только маги вступят в войну, мы ответим им, но ты за это навечно останешься в нашем мире.

Несколько секунд Аманда в оцепенении глядела на богинь, пытаясь осознать то, что ей предлагали. А предлагали ей вот что: во имя победы навсегда лишиться всего, что ей было дорого. Девушка ужаснулась. Никто, кроме кари Элвуд, не знал, куда она отправилась. Мэнди посчитают погибшей. Отец, наверное, умрет от горя, сестры тоже будут страдать, Шарлота обвинит себя, что помогла ей сбежать из тюрьмы и тем самым отправила на верную гибель. Братья станут сокрушаться, а знакомые их семьи злорадствовать за спинами. Мол, всегда знали, что бунтарский характер непокорной девчонки до добра не доведет. Но со временем всё забудется, близкие успокоятся и будут утешаться друг другом.

А Йен… Перед глазами Аманды возник образ красивого мужчины: волевой подбородок, смуглая кожа, затуманенные страстью золотисто-карие глаза, когда он пылко касался ее. Девушка печально улыбнулась. Йен и не вспомнит о ней и никогда не узнает об их ребенке.

Малыш. Что ж, он родится и проживет в счастливом мире, где не будет войн и бед, в окружении любящей матери. Да, он никогда не узнает своих родственников: дедушку, теток, дядей…и отца. Но он будет счастлив, Аманда положит все на алтарь его благополучия.

И она приняла решение.

— Я согласна, — твердо ответила девушка и с вызовом поглядела на богинь.

Те переглянулись и обменялись понимающими улыбками.

— Что ж, будь по-твоему, — произнесла довольная Онория.

Глава 16

Бой был страшный. Битва при Рейсфорде выдалась самой кровопролитной за всю историю войны. Генерал Бреннер, дабы пробить оборону сиу на западе и поменять расклад сил, бросил на противников основную мощь сасенаров.

Джером сам вызвался вернуться на запад, зная о тяжелом сражении и понимая, что пара лишних докторских рук не помешают в лагере. Гвендалина отправилась с ним.

Раненые стали поступать спустя полчаса после начала сражения. Военный госпиталь заполонили изувеченные солдаты, а стены быстро сколоченного деревянного здания буквально были пропитаны болезненными стонами и криками страдающих людей.

Звуки канонад, взрывы и звон металла, победные вопли нападающих и крики отступающих, живые и мертвые, больные и умирающие, оторванные конечности и раздробленные кости, колотые раны и кровь, текущая рекой, — все смешалось в эту ночь. Сесанарам удалось совершить прорыв и продвинуться вглубь, но мятежники совершили невозможное, отстояв крепость Рейсфорд.

Алеющий восход оповестил о конце битвы. Кровавое зарево, словно символ страшного времени, поднялось над полем сражения, где усталые, измученные воины по обе стороны баррикад вытирали о траву испачканные кровью мечи.

Джером вытер испарину со лба тыльной стороной ладони и протянул конский волос через ушко иглы, чтобы зашить рваную рану пациента. Гвендалина в тот момент хлопотала над одним из больных, получивший саблей в затылок. Бедолагу звали Патрик Маллоу и он был из сасенаров. Такое часто встречалось в практике после боя, когда на телеге с ранеными помощники доктора привозили в лазарет подобранных на поле солдат не только в болотной форме сиу, но и в бежевой — войска лордов. Они станут очередными пленными, но сейчас им требовалась помощь врачей, а сиу никогда не отказывали в поддержке.

Парень был крепок, потому точно выживет, да еще и хорош собой. Поэтому Маккормик не особо удивился излишнему вниманию Гвендалины к этому мужчине. К тому же их земляк, из Корка.

Джером справился с очередной раной и уже собирался перевести дух, когда за спиной услышал взволнованный голос одного из помощников:

— Доктор Маккормик!

Джером обернулся. Помощник выглядел смущенным.

— Там, во втором зале, пациент…он из сасенаров, по виду знатный карик. Как только он узнал вашу фамилию, попросил, чтобы именно вы занялись его ногой. Дело критическое, скорее всего, придется ампутировать. Но парень не хочет, как и все. Он говорит, что он ваш родственник.

— Родственник? Из сасенаров? — Джером нахмурился. — Как его фамилия?

— Макинтош.

Брови мужчины удивленно поползли вверх. Он понятия не имел о родственнике с таким именем.

— Это Йен…, — раздался слабый голос Патрика Маллоу с кушетки. — Разведка Корка! Так он здесь? Я не видел его в бою…

— Вы знакомы? — удивился Джером.

— Да. Прошу вас помогите ему, — пациент выдохнул из последних сил и потерял сознание.

— Бедный, бедный, — захлопотала вокруг него Гвендалина.

Джером нахмурился сильнее.

— Гвендалина, если все так серьезно, как говорит помощник, мне понадобится твоя помощь.

Девушка кивнула и последовала вслед за доктором во вторую палату. На кушетке лежал красивый темноволосый мужчина, совсем не знакомый Джерому. Правая штанина его бежевых брюк была распорота, и на обозрение представлена ужасающая гнойная рана, сбоку от колена и ниже.

— Доктор Маккормик? — обратился к нему солдат-сасенар.

— Допустим, — строго ответил Джером. — А вы Йен Макинтош? Мой родственник?

— Да.

Врач быстро подошел к больному и осмотрел его ногу. Дело было критическим. Рана была старая — пара месяцев не меньше — и в ужасном состоянии. Тяжелое нагноение, покрытое коричневой коркой. Ампутация здесь была делом единственно необходимым.

— Как вы умудрились? — серьезно спросил он пациента.

Тот хмуро улыбнулся.

— Видите ли, док. Наши врачи — настоящие головотяпы. Не хотелось попусту лишаться ноги.

— Но сейчас вы ее точно лишитесь! Это же надо пустить такую рану на самотек!

— Прошу вас, доктор, спасите ногу. Она мне еще пригодится.

— Ясное дело, — пробурчал Джером, осматривая рану. — Да ту вырезать полноги придется, перед тем как добраться до причины нагноения. Вас не тошнит? Голова не кружится? Как бы зараза уже ни пошла в кровь.

— Вроде нет. Ай, док, не могли бы вы не так сильно давить мне на ногу! Болит адски.

— Дальше будет только хуже.

Джером серьезно поглядел на Гвендалину.

— Что скажешь?

Девушка обреченно покачала головой, а потом грустно посмотрела на больного.

— Жизнь дороже ноги. Вот что нужно спасать.

— Я не могу ее лишиться, — ответил Йен, и глаза его жадно впились в девушку. — Знаю, не вам это говорить, но война еще не окончена. И мне необходимо встать в строй.

— Но у вас, наверное, есть семья, дети. Для них главное, чтобы вы вернулись живым, безногим, безруким — только живым! — постаралась его убедить Гвендалина.

— Кстати, насчет семьи, — вмешался Джером, оторвав тяжелый взгляд от ноги Макинтоша. — Какое отношение вы имеете ко мне?

Мужчина ответил не сразу.

— Видите ли, я муж вашей кузины.

— Оливии?

— Нет, Аманды.

Брови Джерома поползли наверх.

— Мэнди? Но как…?

Йен печально усмехнулся.

— Да уж, звучит странно, правда? Но Аманда в самом деле — моя законная супруга. — Он выдержал паузу, перед тем как объяснить. — Дело в том, что нас поженили заочно в администрации Лиффорда пару месяцев тому назад. По моей вине Мэнди оказалась в тюрьме столицы, но сбежала оттуда. Чтобы по ее следу не поступили гвардейцев, мы с ее сестрой Шарлотой решили обручить нас с Амандой. — Видя изумленное лицо доктора, Йен откровенно ответил: — Я люблю вашу сестру. Люблю давно. Я поступил с ней нехорошо и надеюсь, однажды найти ее и исправить ошибки. Теперь, когда она моя жена, думаю, это будет легче.

Джером задумчиво слушал его. В его голубых глазах блеснул задорный огонек.

— Не уверен, — пришел он к выводу. — Скорее всего, вы заработали себе кучу проблем. А Аманда-то знает о своем замужестве?

Йен покачал головой.

— Зато знает генерал Шоу. Я написал ему в Корк и попросил разрешения. Он дал свое согласие.

— Эта свадьба считается законной?

— Вполне. Со стороны Аманды было письменное согласие ее отца, и присутствовала старшая сестра. По правилам Глин-Гудвика этого достаточно.

Джером кивнул и потер подбородок.

— А вы, значит, тот самый сасенар, — размышлял вслух мужчина.

— Ваше определение означает, что вы видели Мэнди, и она говорила вам обо мне?

Врач согласно закивал.

— Она пробыла здесь почти месяц, сразу после того, как вернулась из Кинсейла, а после я отправил ее в Лиффорд.

Йен нахмурился.

— Но как же Леланд?

— А что он?

Мужчина заметно покраснел и замялся.

— Но как же? Он говорил, что…хм…Мэнди была с ним…

Джером так посмотрел на Йена, что тот почувствовал себя полнейшим идиотом.

— Леланд? Мэнди? Ты ошибаешься, солдат. Моя кузина ни разу не встречалась с Ханлеем. Вот ее сестра — другое дело. Оливия была пленена сиу полгода назад, а теперь, как поговаривают, — он ухмыльнулся, — совсем не хочет вырываться из плена нашего капитана.

Йен несколько секунд ошарашено глядел на доктора, а затем устало прикрыл глаза. А ведь в самом деле Леланд ни разу не называл имя Аманды. Он упомянул про дочь генерала Шоу. Позднее раскаяние и стыд охватили его. Подлец! Какой же он подлец! Обвинил бедную девушку неизвестно в чем, обошелся с ней как последняя свинья. Он не имеет права на прощение.

— Где она? — выдавил Йен после паузы. — Я ищу ее уже три месяца.

Джером пожал плечами.

— Этого я тоже не знаю. Мы думали, она вернулась домой.

Йен так плотно сжал челюсти, что они заскрипели.

— Побереги зубы, — ухмыляясь, посоветовал Джером. — Тебе они еще пригодятся, когда начну резать твою ногу. Это Мэнди тебя так? — он кивнул на рану.

Мужчина устало покачал головой.

— Давно пора оперировать! — вмешалась в разговор Гвендалина.

— Нет, ребята! — спохватился Йен. — Сохраните мне ногу. Прошу вас.

Джером хмуро покачал головой.

— У тебя нет выбора, парень, если хочешь жить.

Йен прикрыл глаза и поджал подбородок.

— Я вынесу любую пытку, доктор. Готов истечь кровью, если понадобится, но я… Мэнди и так не в восторге от меня. Не думаю, что ей понравится быть женой калеки. А так, кто знает, если я умру, может, избавлю ее от нежеланного мужа.

Он с закрытыми глазами ждал приговора. Доктор и его помощница переглянулись. Джером покачал головой на безмолвные мольбы Гвендалины.

— Давай хотя бы попробуем? — попросила она.

Мужчина мрачно выдохнул и обратился к лежавшему Йену.

— Ладно, твоя взяла. Сначала уберем нагноение, а там решим, что делать дальше.

Он протянул ему бутылку виски.

— Сделай пару глотков. Сейчас будет очень больно.

Макинтош послушался и, выпив, вцепился руками за края кушетке, готовясь к аду.

И он наступил. Боль была такая, что Йен несколько раз терял сознание. Он терпел, как мог, принимая все это, как наказание за Аманду. Несколько раз он порывался встать, когда муки были совсем невыносимы, но тут же откуда ни возьмись в палате появились два крепких санитара и прижали Йена к кушетке. Мужчина выл, стонал, искусывая губы в кровь. Сквозь дурман боли он слышал обрывки фраз разговора доктора и помощницы:

— Ого, сколько гноя. Никогда не видела…

— Как он еще мог ходить.

— Ты же полноги ему вырежешь!

— А ты хочешь, чтобы всю ногу? Лучше полей сверху виски.

И опять волна мучительного страдания. Йен выгнулся и зарычал, как раненый зверь. Ногу словно обожгло раскаленным железом, простелив в колено. Это было похоже на лютые пытки, когда от тебя по частям отрывали куски. Мужчина весь взмок и горел в муках, пребывая в полубреду, где-то между безмятежным полузабытьем и дьявольским пламенем. Крепкие руки прижали его к деревянному настилу, призывая — нет, требуя — не шевелиться.

— Я нашел причину нагноения…

Йен взвыл от чудовищной боли.

— О-о-о! Да тут целая щепка застряла, прямо под кровеносным сосудом. Если я ее вытащу, он умрет от потери крови. Все же придется ампутировать.

— Нет, — еле выдавил Йен рваными губами, проваливаясь во тьму.

Когда он пришел в себя, словно издалека услышал спор между доктором и помощницей.

— Я придержу пальцами сосуд, а ты вытащишь щепку.

— Я не могу так рисковать. Если пойдет кровь, даже ампутация его не спасет.

— Но шанс все же есть!

— А что ты будешь делать с дырой в ноге?

— Я выхожу его, Джером.

Возникла долгая пауза, мучительная, как для души Йена, так и для его ноги, после которой мужчина все-таки услышал долгожданные слова доктора:

— Сэм, неси сюда мои щипцы и бинты…много бинтов.

То, что было потом, Йен не помнил, так как от тяжелейших мук он окончательно потерял сознание. Во сне к нему явилась Аманда. Облаченная во всё белое, она спускалась к нему с небес, держа что-то в руках. Девушка шла осторожно, постоянно глядя на свою ношу, обернутую в простыню, будто боялась, чтобы с ней ничего не случилось.

— Этой мой тебе подарок, Йен, — сказала Аманда и протянула руки, в которых лучился светящийся шар. — Я так хочу, чтобы ты полюбил его, ибо я не смогу забрать его назад.

— Мэнди. — С ее именем на устах он вернулся в сознание.

День близился к полудню, яркий солнечный свет сочился в палату сквозь не зашторенные окна. Мужчина открыл глаза и увидел доктора, вытирающего руки испачканной кровью тряпкой. Внезапно чья-то заботливая рука промокнула мокрым бинтом его потное липкое лицо. Йен прохрипел и потянулся рукой к колену.

— Нога на месте, — прочел его мысли Джером и кивнул на Гвендалину, услужливо вытирающую ему лицо. — Ее благодари. Будь моя воля, остался бы без ноги.

Девушка смущенно потупилась под благодарным взглядом Йена.

— Опасность миновала, конечно, — робко улыбаясь, произнесла она. — Но все еще есть риск заражения и потери крови. Поэтому вам как минимум пару недель придется провести лежа.

— Спасибо, — выдавил он пересохшим ртом.

Гвендалина зарделась.

— Вот уж не думала, что буду помогать мужу девушки, которая в детстве третировала меня, не подпуская к братьям.

Йен слабо улыбнулся.

— Похоже на Мэнди…

Он повернулся и встретился с немигающим взглядом доктора.

— Вы получали мое письмо? — неожиданно спросил Джером.

— Какое письмо?

— Я посылал весточку на имя вашей конторы в Корк.

— Я не был в Корке несколько месяцев.

— Ясно. А Мэнди вам тоже ничего не сказала, иначе бы вы не посмели упечь ее в тюрьму, — размышлял вслух доктор.

— Не сказала что?

Йен почувствовал странное головокружение и вновь свалившуюся на него усталость.

— Что ты станешь отцом, парень, — было последнее, что он услышал, перед тем как провалился в безмятежный сон.

Аманда разогнула спину и со стоном растерла ноющую поясницу. Работать весь день с мотыгой в руках в полусогнутом положении еще и с ребенком в чреве было совсем непросто, да еще совершенно не подходило ее статусу кари. Но ведь Мэнди всегда была за равные права и возможности, а богини видимо решили предоставить их ей с лихвой. Поэтому вот уже три месяца девушка была у них в служение, выполняя самую черновую работу.

— Аманда, хватит окучивать розы, — раздался насмешливый голос Фреи.

Девочка, как всегда, появилась из неоткуда вместе с неизменным пнем и белкой на плече.

— Иди, полей дубовую аллею.

Девушка сделала все возможное, чтобы не выдать своего раздражения. Полить дубовую аллею! Очередное издевательство, иначе не назовешь. Эти три бестии измывались над ней, как могли, с самого первого дня жизни девушки в этом "раю". Конечно, волшебная страна, если не учесть тоску по родине, была лучшее место на земле для жизни. Но сестры-богини всячески старались испоганить ее Аманде.

Днем и ночью она трудилась как проклятая, выполняя всевозможные, порой просто бредовые идеи хозяек. В основном это было обслуживание величественного дворца и великолепного сада, принадлежавших богиням. Аманда мыла, стирала, готовила, полола грядки, топила камин, подметала двор, чистила дымоход, штопала наряды. К ночи девушка просто с ног валилась, но едва ей удавалось приклонить голову к жесткой подушке на скрипучей кровати на чердаке, как тут же изобретательные богини, которым впору быть ведьмами, придумывали для служанки очередное издевательство.

За время пребывания девушки в волшебной стране подземелья, ее кожа заметно загорела, некогда ухоженные руки теперь стали мозолистыми и обветренными, с исколотыми и исцарапанными пальцами и сломанными ногтями. Животик ее тоже увеличился и округлился. Несмотря на небольшой срок, Аманда чувствовала себя просто огромной. Малыш был слишком крупен, хотя чего ожидать от потомка великанов? И куда подевалась ее легкая походка? Сейчас она напоминала гусиную перевалочку.

Но вернемся к нашим баранам. Точнее, дубам. Полить дубовую аллею означало раз пятьсот-шестьсот сходить с ведерком к ручью и обратно, чтобы совсем немного смочить корни вековых деревьев. А если учесть, что заботливая богиня неба регулярно орошала их дождиком, работа Аманды совсем не имела смысла. Девушка, конечно, могла помолиться, чтобы боги наказали этих мегер, но так как те сами были богами, шансов у Мэнди не было.

Вздохнув, она отложила мотыгу в сторону и, переваливаясь с ноги на ногу, направилась в сарай за ведром. Полдня она потратила на очередную насмешку сестер-хозяек. Валясь без сил, поздно вечером Аманда упала на кровать и забылась тревожным сном. Ей приснился дом, родное поместье, любящий отец, играющий у реки с тремя белокурыми девочками. Днем Аманда не позволяла себе роптать и жаловаться, а ночью уже не могла скрыть тоску по дому. По славному миру, страдающему от войны. И даже во сне ее глаза наполнялись слезами. Как и сейчас.

Хотя в подземелье не было принято обсуждать то, что творилось на земле, краем уха Аманда слышала и о событиях близ Рейсфорда, и о столкновении и вытеснении сиу из Дансфорта, и о тяжелом продвижении сасенаров на востоке. До нее даже дошли слухи о решении легиона вмешаться в войну. Тогда девушка испугалась не на шутку и стала с особым рвением прислуживать богиням, дабы получить их согласие. Пусть лучше она похоронит себя заживо в этой искусственно созданной идиллии, чем ее страна лишится опоры.

Она снова проснулась среди ночи, но не от собственных слез, как это бывало порой, а оттого, что кто-то тряс ее за плечо.

— Вставай, Мэнди! Вставай!

Девушка открыла глаза и, хмурясь, увидела перед собой взволнованное лицо Фреи. Аманда вскочила спросонья с кровати и стала машинально одеваться, затуманенным разумом понимая, что богини придумали ей дежурную заковыристую работенку.

Она вытерла усталые глаза и вопросительно уставилась на младшую хозяйку. Та выглядела как-то странно. Привычный задорный взгляд сменился печальным, а от глумливой улыбки, которая, казалось, приклеилась к ее лицу, и след простыл. Взяв не свойственно нежно Аманду за руку, девочка потянула ее за собой.

Они вышли из замка и направились в лесную чащу. Летняя ночь была теплая, лунная. Девушка и богиня пробирались сквозь опушившиеся листвой деревья туда, куда известно было только одной из них. Аманда покорно следовала за Фреей, не издав ни единого звука. Что бы сейчас ни придумала хозяйка, девушка сделает все безропотно. Но на удивление они шли молча, и девочка, похоже, не собиралась нагружать Аманду работой.

Внезапно лес между ними расступился, и спутницы оказались от входа в пещеру, из которого лил свет.

— Иди, — спокойно приказала Фрея.

— Куда? — удивилась Аманда.

— Туда. — Девочка указала рукой на вход.

— Но зачем? — не поняла девушка. — Что там?

— Твой мир, — пояснила богиня. — Твое пребывание здесь закончилось. Возвращайся домой.

Аманда ошарашено взглянула на Фрею, не веря своим ушам.

— Но…но…

— Я сказала: иди! — строго заявила богиня земли. — И ступай скорее, пока я не передумала.

— Я не могу, — испуганно прошептала девушка. — Вы же обещали, что вступите в сражение, если я останусь здесь. Я выполнила свою часть сделки.

Фрея улыбнулась и согласно кивнула.

— И даже очень хорошо. Чтобы мы с сестрами ни придумывали, какие каверзные проверки тебе ни устраивали, ты все выполняла беспрекословно. — Она задумчиво хмыкнула. — Честно, мы просто хотели тебя проверить. На что способен простой смертный ради своей родины. И ты доказала, что вы достойны своей страны.

Девушка причмокнула. А то, что люди проливали кровь на поле брани — разве не доказательство?

— И что дальше? Вы примите бой?

Девочка кивнула.

— А теперь шагай вперед. Глин-Гудвик ждет таких, как ты.

— Но как же так? — растерялась Мэнди. — Если я уйду, вы не совершите свою часть сделки.

— Совершим, — заверила ее богиня. — Как только понадобится наша помощь, мы придем.

Аманда задумалась и осторожно огляделась по сторонам.

— А твои сестры-то знают? — она заговорщически понизила голос, чем вызвала звонкий, словно песнь колокольчиков на лугу, смех девочки.

— Конечно. Просто Шермут и Онория не захотели прощаться. Они, видишь ли, очень прикипели к тебе за это время, потому твой уход причиняет им страдание.

Аманда скептически подняла брови. Угу. Прикипели. Как же! Издевались над ней, как только можно, а теперь будут страдать.

Голос Фреи вернул ее к реальности:

— Иди скорей, пока я тоже не начала скучать.

Девушка улыбнулась и радостно обняла девочку.

— Итак, куда ты хочешь вернуться? — спросила Фрея после объятий.

Аманда закусила губу, задумавшись.

— Наверное, к младшей сестре, — решила она. — Хочу узнать, как там Оливия.

Девочка согласно кивнула. Аманда еще раз поблагодарила ее и смело направилась на свет.

Когда девушка прошла по светящемуся коридору, то сразу оказалась в военном лагере на западе государства. День только задавался, и из палаток медленно выходили люди, чтобы приступить к обычным делам. Аманда тут же была окружена и схвачена двумя крепкими солдатами. Несмотря на протесты девушки, ее приняли за шпионку сасенаров, наглым образом прокравшуюся в военный лагерь сиу.

На крик Мэнди из самой большой и широкой палатки выскочил одевавшийся на ходу высокий, породистый мужчина. Аманда сразу догадалась, что перед ней Ханлей Леланд, и замерла, будто увидела божество. Мужчина тоже оцепенел при виде нее, но его удивление было вполне объяснимо. Вслед за ним из палатки выскочила сонная девушка, точь-в-точь напоминавшая пленницу.

— Кто это? — изумленно спросил капитан у своих солдат.

— Шпионку поймали, — объяснил один из них.

— Ага. Беременную шпионку, — съязвила Аманда.

— Мэнди, — прошептала пораженная Оливия и оглядела с головы до пят сестру. — Ты?

— Лив. — Улыбнулась девушка в ответ.

Оливия опомнилась и бросилась на солдат с кулаками.

— Немедленно отпустите ее, негодяи! Это моя сестра, и она…бе-ре-мен-на!

Мэнди не ожидала от младшей сестры такой прыти. Лив боялась даже пауков, не говоря уже о том, чтобы вступить в столкновение на защиту Аманды с двумя амбалами. Но мужчины послушались хрупкую девушку и освободили ее сестру. Оливия удивленно взарилась на живот Аманды, а затем подняла счастливые глаза на старшую сестрицу. Девушки, рыдая, бросились в объятия друг друга, озадачив и смутив всех в округе.

— Поверить не могу, Мэнди, что ты решилась на такое!

Оливия удобнее расположилась на шкурах и расправила юбки того самого платья, в котором однажды села на корабль до Лиффорда, — уже не нового, но вполне приличного. И все равно она выглядела куда изящней и красивей здесь в военном лагере, чем загоревшая, чумазая Аманда, с въевшейся под ногтями копотью. Девушки общались больше часа, без утайки рассказали друг другу все, что приключилось с ними за последнее время, и припомнили забавные моменты, коих в нынешнем году было крайне мало. Ханлей, немного смущенный под пристальным и восхищенным взглядом старшей сестры его возлюбленной, срочно придумал себе кучу дел и удалился со своим помощником, оставив сестриц вдоволь наговориться наедине.

— За полгода, что мы не виделись, ты успела повстречать обоих братьев, свидеться с Шарлотой, побывать на двух военных фронтах, оказаться в лиффордской тюрьме, угодить в подземелье и…забеременеть. Потрясающе!

Аманда хихикнула в ответ на слова сестры.

— Ну, кроме последнего момента, от меня можно было ожидать чего угодно. А вот ты всех немало удивила, скромница наша.

Девушка попыталась удобней разместиться на маленьком стульчике, не зная, куда девать свои длинные ноги.

— Подумать только — Лив осуществила мою детскую мечту, — Аманда блаженно улыбнулась. — И мечту всех женщин-мятежниц.

Теперь пришла очередь Оливии хихикать. Но затем она вдруг стыдливо потупилась и стала усердно изучать свои ладони.

— Ханлей сделал мне предложение, и я согласилась.

— Потрясающе! — воскликнула Аманда. — Поздравляю.

Но сестра почему-то не разделяла ее радости

— Папу, наверное, удар хватит, когда он узнает, — выдала она после паузы. — Я ему написала недавно, но от него еще ответа не приходило.

Аманда, наконец, перестала делать попытки разместиться на стульчике и спустилась на пол. Она расправила свои мальчишеские бриджи и почесала исцарапанную коленку.

— Думаю, папа не так слаб и немощен, как мы думаем, — рассудила девушка. — Он пережил твое пленение, все мои выходки и даже трехмесячное отсутствие без вести. Полагаю, он сможет достойно перенести твое замужество с капитаном армии сиу.

Оливия едва ли поверила ей.

— А что? — увидела ее скептический взгляд сестра. — Между прочим, неплохая партия. Лорд, пусть и бывший, главный человек для половины страны, к тому же такой красавец.

Лив скривила рожицу.

— Ага. Безземельный, разорившийся сиу, вынужденный скитаться по военным лагерям, главарь мятежников, за голову которого предложена награда в шестьдесят мешков золота.

— Уже шестьдесят? — не поверила Аманда. — Ничего себе как ставки поднялись! Да его голова бесценна. А ты еще говоришь "разорившийся лорд".

Оливия не выдержала и рассмеялась. Аманда присоединилась к веселью. Их смех был настолько громким и заливистым, что вышел за пределы палатки и дошел до работавшего на поляне Ханлея. Тот встретился взглядом со своим помощником и смущенно опустил глаза.

— Зато ты порадовала его, забеременев от весьма знатного сасенара из родного Корка, — вытирая влажные глаза, молвила Оливия.

— Точно. — Аманда, как могла, изобразила серьезную мину. — Который упек меня в тюрьму, и если выживет на войне, никогда не узнает о ребенке. Только не сообщай об этом пока папе. Нужно как-то дозировать "приятную" информацию.

Веселое настроение младшей сестры вмиг улетучилось.

— Ты в самом деле ничего не хочешь иметь с Йеном Макинтошем? Но ведь это абсурд!

— Почему? Он меня не любит, я его тоже, мы находимся по разные стороны баррикад, да и, вообще, не имеем никаких точек соприкосновения.

— Брак по любви в наше время — дело крайне редкое. Да к тому же у вас будет ребенок.

— У меня будет ребенок, — возразила девушка.

— Но он имеет право знать!

— Нет. — Аманда глубоко вздохнула и потерла усталые глаза. — Ничего хорошего из этого не выйдет. Мы случайно встретились и также расстались. Он…он враг, я… я не хочу иметь с ним никаких дел.

Оливия долго испытующе смотрела на сестру. Той даже показалось, что она заглядывает ей прямо в душу.

— Он тебе небезразличен, — пришла к выводу Лив. — Именно поэтому ты боишься рассказать ему о ребенке, думаешь, что он, как порядочный человек, предложит тебе руку и сердце. А этого допустить ты мне можешь, потому что страшишься близости с ним.

Аманда покраснела, и Оливия поняла, что угадала.

— Да вы просто созданы друг для друга, — с видом специалиста заявила девушка. — Это было понятно еще тогда, на вечере в нашем доме. Между вами даже воздух искрился, когда вы прожигали друг друга взглядами. Ничего подобного с Ирвином у тебя не было.

— Не говори ерунду, Лив! — рассердилась Аманда. — Он мне совсем не нравится! Йен грубый, наглый, категоричный. С ним совершенно невозможно разговаривать! Он упрям и несносен. Все и всегда должно быть только по его.

— Просто идеальная для тебя пара. Только такой мужчина сможет справиться с тобой, Мэнди.

Аманде захотелось чем-нибудь запустить в насмешливую физиономию сестры. Она мысленно досчитала до десяти и глубоко выдохнула.

— Все равно у нас ничего не выйдет. — Она угрюмо покачала головой. — Поэтому ему лучше, вообще, не знать о малыше.

— Если ты опять упираешься в тему войны, то она скоро закончится, и тогда уже не будет плохих и хороших. Люди, наконец, станут едиными.

Аманда довольно ухмыльнулась.

— Кажется, теперь и ты стала настоящей мятежницей, раз произносишь лозунги сиу. Хотя тебе особо выгодно, если мы победим, ведь тогда Ханлей из изгоя вмиг превратится в великого освободителя угнетенных, героя, любимца женщин. Представляешь, сколько прелестниц будут снова строить ему глазки?

Оливия никак не отреагировала на шутку. Ее взгляд был задумчив, направлен внутрь себя.

— Да, — протянула она. — История пишется победителями.

Глава 17

— Гвендалина, в полевом госпитале достаточно пациентов, требующих твоего внимания. Поэтому будет лучше, если ты займешься им, а не будешь целый день сидеть возле одного, — суровый голос, а последовавший за ним такой же взгляд Джерома заставили девушку, сидевшую возле койки Патрика Маллоу, виновато покраснеть.

— Уже иду, — пообещала она, направив в сторону доктора извиняющуюся улыбку. И как только Джером скрылся за дверью, Гвендалина смущено глянула на любимого пациента.

Патрик уже чувствовал себя лучше, хотя голова по-прежнему кружилась. Но благодаря заботам сестры милосердия, не отходившей от его постели ни днем, ни ночью, он уверенно шел на поправку.

Когда Маллоу вернулся в себя, то тут же потребовал увидеться с Йеном, о существовании которого во время минувшего сражения и не подозревал, пока вместе с другом не попал в полевой лагерь сиу. Теперь они виделись каждый день.

Благодаря воистину волшебным рукам Гвендалины и ее лечебным настойкам Йен встал на ноги и уже мог передвигаться без посторонней помощи. Патрик тоже все чаще вставал с кровати, его уже не мучили долгие головные боли, но заботливая помощница доктора, тем не менее, уделяла ему куда больше внимания, чем остальным пациентам.

— Ревнует, — Патрик подмигнул Гвендалине.

— Нет, — с грустной уверенностью заявила девушку. — Не ревнует.

С тех пор как мужчина появился здесь, между молодыми людьми возникли доверительные отношения. Патрик видел, что Джером нравится помощнице, и его огорчало, что упрямый тупоголовый доктор не видит тех тоскливых взглядов, что Гвендалина посылала ему.

— Могу помочь, — участливо предложил он. — Разыграем взаимную влюбленность, чтобы потрепать доктору нервишки. Вы как?

Девушка печально улыбнулась.

— Увы, с Джеромом Маккормиком этот номер не пройдет.

Патрик подарил ей долгий пытливый взгляд, а затем вздохнул.

— Я понимаю вас. Тяжело ощущать, когда тот, кто небезразличен, видит в тебе лишь друга. Но у меня хотя бы есть осязаемый соперник. А у вас?

— А у меня всего лишь никогда не было шансов, — полушутя ответила Гвендалина, — Ни в детстве, когда я бегала за Джеромом, его братом и сестрой, как щенок, ни сейчас, когда отправилась вслед за ним на войну.

— Сестра. Вы имеете в виду молодую жену моего друга Йена?

Девушка кивнула, и Патрик призадумался.

— Вы же видели их обоих. Странный брак, не находите?

Гвендалина покачала головой.

— Я бы так не сказала. Аманда всегда знает, чего хочет, и ведет себя соответственно. Ничего удивительного, что ваш друг почувствовал ее силу и уверенность.

Патрик не стал с ней спорить. Судя по тому, что он слышал о ней и, зная вкусы Йена, мужчина был уверен — эта женщина должна быть особенной, раз Макинтош решил жениться на ней.

— А мы с вами, — протянул он, — значит, пара отверженных?

Гвендалина положила руку на спинку кровати и посмотрела на Патрика изучающим взглядом.

— Похоже на то, — кивнула она.

Джером нашел Йена у небольшого озера в ста метрах от лагеря, отрешенно глядящего на воду. Макинтош еще не мог обходиться без трости, но постепенно пытался от нее избавиться. Сейчас он, опираясь на здоровую ногу, стоял ровно, гордо держа прямую спину. Доктор ухмыльнулся, думая, что если бы не Гвендалина, ходить Йену всю жизнь на костылях.

За то время, что Макинтош находился в госпитале сиу, мужчины смогли, если не подружиться, то хотя бы найти общий язык. Их объединила любовь к одной женщине, непокорной мятежнице с серо-зелеными глазами. Поначалу Йен и Джером не очень доверяли друг другу, но постепенно разговоры об Аманде сблизили их. Молодой доктор делился с новоиспеченным мужем своей кузины ее детскими проделками, а Йен с задумчивой улыбкой слушал Джерома, мечтая встретиться со своей возлюбленной и просить у нее прощения.

Джером видел, что Макинтош скучает по своей жене и страстно желает воссоединиться с ней. Поэтому та новость, которую он собирался ему сообщить, определенно придаст Йену жизненных сил.

Он подошел ближе к мужчине и окликнул его. Йен, насколько быстро позволяла ему больная нога, обернулся.

— По-моему, тебе не следует так далеко уходить от лагеря, — деловито посоветовал Джером, но в глазах его плясали смешинки.

— Ты знаешь — я вряд ли далеко убегу на одной ноге, — парировал Йен.

— Не прибедняйся, сасенар. Если ты соберешься бежать, мы и на трех ногах тебя не догоним.

Йен усмехнулся. Ему нравился этот мятежный врач.

— Какой смысл мне это делать, если завтра состоится обмен военнопленными? — парировал он.

— Считаешь дни? — сыронизировал Джером.

— Считаю, — уже серьезно ответил Йен. — А ты небось, ждешь не дождешься избавиться от меня?

Мужчины любили подтрунивать друг над другом, но в последний день в лагере мятежников напряжение сильно возросло, и им было не до веселья.

— Отнюдь. За тобой, конечно, приходилось особенно следить, но ты не тот сасенар, от которого я спешу откреститься.

Макинтош удивленно приподнял брови.

— Ты о Патрике? Но я думал, что эта сестра милосердия…ну, в смысле…не особо тебя интересует…

Джером глубоко вздохнул.

— Похоже, весь лагерь обсуждает меня и Гвендалину? — Он устало покачал головой. — Я в самом деле отношусь к ней как к младшей сестре и желаю добра. Наверное, твой друг — неплохой человек и в мирное время он смог бы стать ей отличным мужем, но сейчас идет война, и я не хочу, чтобы моя помощница увлеклась кем-то из лагеря противников. Ни для кого не секрет, что будь я ярым сасенаром, Гвендалина лечила бы наших врагов. — Джером замялся, пытаясь подобрать нужные слова. — В общем, сейчас она нужна здесь.

— Звучит эгоистично, — выслушав его, пришел к выводу Йен. — Может, позволишь им самим разобраться в своих отношениях?

— Мы на войне, карик Макинтош, — сурово ответил Джером.

Йен не стал с ним спорить, поскольку мужчина был прав. Он потер шершавый подбородок, задумчиво глядя на доктора.

— Ты ведь не за этим пришел, чтобы искать у меня совета по поводу свой прихорошенькой помощницы? — спросил он после паузы.

— Не за этим, — согласился Джером. — У меня есть для тебя новость.

По тому, как доктор посмотрел на него, Йен догадался, что речь пойдет об Аманде, и вспыхнул от возбуждения.

— Она нашлась, — заявил Джером, не объясняя, кто эта "она", так как Йену и без того было понятно. — Объявилась в западном лагере у Леланда.

Мысли о предводителе армии мятежников заставили мужчину неприятно поморщиться.

— Не волнуйся, он слишком занят ее сестрой, чтобы перекинуться на беременную близняшку, — постарался успокоить его Джером.

Образ Аманды с округлившимся животом был единственным светлым пятном за последнее время в жизни Йена, но одновременно приносил ему мучительную душевную боль. Он непроизвольно сжал кулаки.

— Судя по твоему виду, ты намерен изменить свои планы на освобождение и уже не вернешься в лагерь сасенаров? — спросил Джером.

— Вернусь, — буркнул Йен, глядя вдаль. — Только сделаю небольшой круг.

Эта была настоящая буря или даже ураган. Сложно придумать название тому, что случилось в лагере сиу однажды вечером.

То был обычный день. Солдаты готовились сменить место дислокации, поэтому все в спешном порядке собирали вещи, готовясь с рассветом выдвинуться в путь. Женщины тушили костры, собирали котелки и другую утварь в кучу, чтобы потом сложить все на телеги. Оливия и Аманда перебирали вещи и одеяла, сидя перед палаткой. Они усталые после долгого трудового дня мирно беседовали, согреваемые последними лучами уходящего солнца.

Аманда сама не поняла, как странное, неведомое ранее чувство затрепетала в ее душе. Что-то удивительное, но одновременно пугающее накатило внезапно. Она подняла голову и с ужасом заметила на закате приближающуюся черную фигуру одинокого всадника. Рыцарь мчался во весь опор в лагерь мятежников, но девушке казалось, что он едет прямо на нее, точнее, к ней. Она замерла, словно статуя, не в силах пошевелиться, будто околдованная этим незнакомцем.

В лагере уже заметили приближение странного гостя и насторожились. Многие обнажили мечи, другие просто озадаченно переглядывались друг с другом. Ханлей выглянул из палатки и посмотрел в упор на нежданного всадника. Он узнал его осанку, горделивую выправку, горящие глаза и быстро отдал приказ своим людям, позволить всаднику беспрепятственно проникнуть в лагерь. И хотя тот был облачен в бежевую форму сасенаров, а позади него развивался плащ с гербом легиона, никто из солдат сиу не посмел ослушаться капитана.

Та, к которой этот человек имел непосредственное отношение, обмерла и как завороженная глядела на приближающегося к ней мужчину. Ее мысли спутались, внутренний голос твердил: беги, но Аманда отказывалась его слушать. Она давно уже поняла, кто этот черный рыцарь на боевом коне, знала, зачем он явился в лагерь, но не могла помешать его приближению, ровно, как и самой спрятаться от его неукротимой силы и энергии.

Оливия изумленно переводила взгляд с приближавшегося мужчины на сестру и обратно. Затем она устремила отчаянный взор на новоиспеченного мужа, с которым обручилась на днях, прямо посреди военного поля, но тот остановил ее, покачав головой. Это их дело, говорил его взгляд, и Лив смирилась.

Йен появился в лагере, словно ангел смерти, снося все на своем пути. Его боевой скакун, извергая клубы пара из ноздрей, несся во всю прыть, взбивая землю копытами.

Никто не успел опомниться, ничего предпринять, как Макинтош подлетел к сидевшим возле палатки близнецам, схватил ту, что, был уверен, принадлежала ему, — хотя балахон широкой туники скрывал ее интересное положение, мужчина точно знал, которая из девушек Аманда — и поднял ее с земли. Усадив Мэнди в седло впереди себя, он развернул коня и, ударив его по бокам, направил прямиком из лагеря.

Первое время они ехали молча, прямо в закат, сопровождаемые лишь песнопением цикад. Аманда пребывала в легком оцепенении, сидя прямо и дрожащими руками впившись в поводья. Йен не беспокоил ее и тоже не проронил ни слова. Он следил за дорогой и за тем, чтобы за ними не было преследования.

И только, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, а на небе одна за другой стали появляться звезды, путники въехали в густую лесную чащу, и Аманда вернулась из охватившего ее ступора. Развернувшись в седле и разразившись отборными ругательствами, девушка бросилась на мужчину с кулаками.

— Негодяй! Ничтожество! Дракон!

Йен позволил ей выпустить пар, не пытаясь отгородиться от ее ударов. Аманда кричала, молотила мужчину кулаками, пока не поняла, что тот не уклоняется от ее гнева. Вскинув голову, она изумленно уставилась на него. Йен воспользовался ее замешательством, быстро спешился, снял девушку с лошади и положил ее на траву, а сам, склонившись над ней, задрал вверх подол ее туники. Когда до Аманды дошло, что он хочет увидеть, она попыталась прикрыться, но было поздно, Йен жадно впился глазами в ее округлившийся живот и стал осторожно гладить его руками.

— Нет, нет, — захныкала девушка, но мужчина не внимал ее мольбам.

Внезапно она почувствовала его горячий рот и язык на своем пупке, а затем влажные губы прошлись по всему животу. О, боги, он целовал ее! Не в силах бороться, Аманда издала жалобное мяуканье и впилась руками в его голову. Влажными глазами она глядела в звездное небо, пока Йен ласкал их дитя сквозь кожу. А спустя несколько мгновений реальность поплыла у нее перед глазами…

Аманда проснулась и первое время, находясь, будто в тумане, растерянно глядела по сторонам. К ней медленно вернулись события прошедшего дня, и девушка покрылась краской. Как она позволила этому подлому человеку увести ее от родной сестры? Как разрешила вчера так прикасаться к ней? Почему не оттолкнула, когда он, насмотревшись на ее живот, прилег рядом, прижал девушку к себе и накрыл их обоих плащом для сна?

Сегодня реальность вместе с хмурым унылым утром вернулась рука об руку с душевными раскаяниями.

Аманда встала, раскрасневшаяся ото сна и взъерошенная, и, увидев вдалеке блеск небольшого озерца, направилась к воде. Она едва успела справить нужду и умыться, как позади нее внезапно появился Йен. Держа в руках охапку хвороста и пойманного в капкан зайца, он готовился разжечь костер и приготовить завтрак. Девушка сразу вспомнила их путешествие по пустоши и еле сдержала сентиментальную улыбку. Ей не стоит позволять ему взять над ней верх.

— Уже проснулась? — ласково спросил он, оглядывая девушку с ног до головы, и Аманда вдруг почувствовала себя жуткой замарашкой. В отличие от ухоженного Макинтоша она давно потеряла свой привычный лоск и теперь совсем не была похожа на ту ослепительную кари, хозяйку родового поместья Шоу в Корке, что он встретил однажды. Йен тоже заметил разительную разницу, но никогда до этого беременная, сонная, смуглая и глядящая на него с привычным вызовом она не казалась ему столь прекрасной.

Аманда разозлилась на себя за смущение.

— Как видишь, — буркнула она, но только рассмешила Йена своим дурным настроением. Он хитро улыбнулся и принялся разводить костер.

Последующие полчаса он терпел все нападки с ее стороны. Аманда то и дело поддевала его едкими репликами, называла исключительно "сасенаром", отвергала все проявления к ней внимания, но мужчина стойко это переносил.

— Куда мы направляемся? — строго спросила девушка, когда они, позавтракав, стали собираться в дорогу.

— В лагерь сасенаров на том берегу озера, — ровно ответил мужчина.

Аманда предполагала это, но все равно его ответ расстроил ее.

— Я не поеду!

— Придется.

— Доставь меня к отцу в Корк.

Честно признаться, именно это он и собирался сделать, едва узнав, что его беременная жена находится в поле боевых действий. Но, увидев ее, понял, что не может вот так скоро ее отпустить. Для начала Мэнди следует побыть с ним, а потом он вернет ее к генералу, чтобы девушка смогла нормально родить в домашней обстановке.

— Позже, — только и сумел ответить он, но ей не понравились такие слова.

— Ты не имел права выкрадывать меня из лагеря, а сейчас не имеешь права удерживать подле себя! Я свободный человек, и даже моя беременность не дает тебе никакой власти надо мной.

Йен внимательно поглядел на нее.

— А если я скажу, что мы женаты? — спросил он и увидел, как вытянулось лицо Аманды.

— Что-о-о?!

Мужчина не стал мучить ее долгими диалогами.

— Мы женаты, Мэнди. Наши отношения официальны и законны.

Он вынул из седельной сумки брачный документ и протянул его Аманде. Девушка вырвала его из рук мужчины и жадно впилась в текст, не веря своим глазам.

— Папа? Подпись Шарлоты? Этого не может быть! — она испуганно округлила глаза, а затем уставилась на Йена с таким отчаянием, но тот даже пожалел ее.

— Нет! — закричала она. И затопала ногами. — Нет, нет, нет! Я потребую аннулирования.

Йен дернулся, словно получил пощечину. На его еще недавно нежный взгляд набежала тень. Он, конечно, полагал, что Мэнди будет не в восторге от этой новости, но чтобы так откровенно отвергать их брак! Мужчина почувствовал сильную досаду.

— Боюсь, что не получится. Чтобы добиться опровержения, нужны доказательства, что наш брак не был подтвержден, а тут невооруженным глазом видно, что это не так, — хмуро ответил он и опустил многозначительный взгляд на ее живот.

Девушка покраснела до корней волос.

— Тогда я потребую развода? — промямлила она.

Йен подарил ей жалостливую улыбку.

— А что тебе собственно не нравится? — холодно спросил он. — Ребенок родится законнорожденным, или ты хотела понести бастарда?

Теперь пришла очередь Аманды откинуть голову назад, словно получив удар. В ее глазах зажглось пламя ненависти, затуманившее рассудок и не позволяющее думать здраво.

— Уж лучше родить ублюдка, чем иметь мужа — врага, — зло прошипела она.

Йен со скрипом стиснул зубы, по лицу заходили желваки.

— Я не враг тебе, Мэнди, — сухо ответил он после небольшой паузы. — И чем быстрее ты этой поймешь, тем скорее всем будет лучше. А сейчас перестань глядеть на меня как на волка и собирайся в путь.

Произнеся это, мужчина резко развернулся на пятках и направился в сторону стреноженного жеребца, пасшегося у реки. Аманда несколько мгновений прожигала его спину гневным взглядом, а затем, поставив руки по бокам, последовала за ним.

Подумать только, она его жена! Аманда Макинтош! Супруга врага, мать его будущего ребенка. Йен, как паук, однажды ворвавшись в ее жизнь, оплел девушку своей паутиной, связав по рукам и ногам. Ей придется долго свыкаться с этой мыслью, и еще дольше раздумывать, так ли это ужасно.

— О, какой красивый мерин! — Аманда не сумела удержаться от очередной колкости, когда увидела, как Йен поправляет своему гнедому коню сбрую.

— Он не мерин, — черство ответил мужчина, даже не посмотрев на жену. — На войне не кастрируют жеребцов.

— А где же твой языкастый мул? — девушка все никак не могла успокоиться.

— Если ты о Меверике, то я и сам ничего не знаю о его судьбе.

А Меверик вечером позже, спрятавшись в тени, подглядывал в окно конторы Макинтошей в Корке, наблюдая за двумя мужчинами, беседовавшими в кабинете. Точнее, за явным конфликтом, разгоревшимся в маленькой конторке после ее закрытия на ночь глядя.

Один из мужчин, грузный великан-бородач, буквально обрушился волной гнева на жилистого коротышку с острым взглядом.

— Какова черта?! Какова черта, я тебя спрашиваю! Как могло получиться, что соплячка все еще жива?!

Коротышка немного егозил на месте, явно недовольный поведением — недовольный, но не напуганный.

— Она пропала из нашего поля зрения аж на три месяца, мы думали, что девчонка погибла на войне. Но недавно она объявилась в лагере сиу на западе.

Меверек с удивленным ужасом следил, как покраснело от злости лицо бородача. Брызгая слюной, он с яростью набросился на собеседника:

— Вы должны были ее убить, а не война! Что вы за наемники, если не можете кончить ни этого сосунка Йена, ни его телку?!

— Не горячитесь, карик. — Похоже, лютый гнев совсем не тронул наемного убийцу. — У нас есть отличная информация для вас. Это быстроглазая девчонка чем-то насолила оберджини, и главарь одной из банд по имени Юджеро теперь на каждом углу грозится перерезать ей глотку. А с такими тварями во врагах соплячке недолго ходить по этой земле.

Сквозь полотно ярости в глазах бородача появился заинтересованный коварный блеск.

— Вот как? — переспросил он, и его огромный рот скривился в довольной ухмылке. Но вскоре мужчина снова вернулся к привычному для него раздражительно-злому состоянию: — Не важно, как вы это сделаете, главное, чтобы в ближайшее время Йен Макинтош и его девка с выродком в утробе были мертвы! А дальше можете сделать с ними, все что пожелаете: зарыть в одной могиле или повесить их тела на суку.

Меверек испуганно охнул.

— Хозяин! — забывшись, где находится, отчаянно крикнул он.

Мужчины в конторе услышали его и одновременно устремили взоры на окно. Конь отпрянул и спрятался за стеной.

Нужно было срочно что-то предпринять, предупредить хозяина, что ему грозит смертельная опасность. Но что делать? К кому обратиться? Вернувшись в Корк, как и просил его Йен, Меверик не нашел там Патрика Маллоу. Совсем отчаявшись, он пришел к конторе, в которой трудился его хозяин, и стал свидетелем страшной сцены заговора. Теперь на Меверика была возложена большая ответственность. Необходимо любым путем добраться до Йена.

Скрипнула дверь конторы, и на не мощеную улицу упала полоска света. Конь догадался, что его выследили, и во весь опор бросился в непроглядную тьму.

Глава 18

Чем ближе становились свет костров военного лагеря, тем неуютнее чувствовала себя Аманда. Вроде бы оснований для волнений особо не было. Она лорд по крови, замужем за знатным кариком, едет в лагерь к сасенарам, и проблем с солдатами легиона у нее быть не должно. Но ее мятежная душа яро противилась этому. Сердце девушки было с сиу, да и многим давно известна бунтарская слава дочери генерала Шоу, поэтому даже авторитет Йена мог не помочь Аманде в окружении врагов.

Йен…

Девушка каждой клеточкой чувствовала этого сильного мужчину, сидевшего позади нее. Его колени обнимали ее бедра, широкая грудь грела спину, крепкие руки, окружив, словно защищали от невзгод. Аманда отчетливо ощущала его ни с чем не сравнимый запах, от которого все трепетало внутри. Как же ей хотелось откинуться назад, в приятное тепло, закрыть глаза и окруженной уютом и заботой вздремнуть пару часов. Но она сидела ровно, словно деревянная кукла, боясь прикоснуться к мужу.

Не стоило привозить сюда Мэнди. Йен сразу осознал свою ошибку, как только миновав стражу, они с Амандой въехали на территорию военного лагеря. Практически все члены вышли встречать пару. Был среди них и генерал Бреннер, командовавший западным фронтом, и друг Йена Патрик Маллоу, и многие другие знакомые ему люди. И только две пары глаз, устремленных в их сторону, которые мужчина никак не ожидал увидеть здесь, привели его в некоторое досадное смятение.

Одни из них, с фиалковым отливом, принадлежавшие темноволосой красавице по имени Жанет, смотрели на Йена вызывающе томно. А другие — бледные, холодные, пустые, были устремлены на Аманду, и в них читалась смесь удивления, радости и горечи.

Ирвин Уилбург.

Мужчина так крепко впился в поводья своего коня, что костяшки его пальцев побелели. Бывший воздыхатель его жены и, возможно, по-прежнему ее возлюбленный во все глаза таращился на Аманду так, что в душе Йена моментально вскипела ревность. Судя по тому, как напряглась спина Мэнди, мужчина понял, что она тоже заметила Ирвина, и Макинтошу это совсем не понравилось. Пусть все идет к чертям, но это женщина теперь принадлежит ему. И он не будет самим собой, если позволит какому-то лощеному сопляку приблизиться к ней ближе, чем на метр.

— Макинтош! А вот ты! — довольный голос Бреннера ненадолго отвлек мужчину от мрачных мыслей.

Генерал выступил вперед, улыбаясь от уха до уха.

— И посмотрите, кого он нам привез. Это же дочка нашего славного Ангуса Шоу. Мое почтение, кари. — Солтер вежливо поклонился девушке.

Аманда, наконец, вышла из оцепенения, связанного с неожиданной встречей с Ирвином, и даже смогла выдавить приветливую улыбку.

— До меня дошли слухи, — продолжил Бренер шутливым тоном, — что вы, уважаемая кари, решили переметнуться на сторону врагов. И даже отсидели за это в тюрьме.

Весь шум на поляне тут же прекратился, и воцарилась гнетущая тишина. Аманда побледнела, а Йен наклонился вперед, в любой момент готовый защищать свою жену. Но генерал лукаво подмигнул девушке и игриво пригрозил ей пальцем.

— Ох, уж эти юные особы! Что только ни приходит в их светлые головки, когда они вылетают из родительского гнезда. Ха-ха-ха!

Сам того не понимая, Бреннер разрядил обстановку. Все тут же решили, что Аманда — всего лишь инфантильная богатая пустышка, которой от нечего делать захотелось поиграть в войну, и тут же разразились хоровым хохотом.

Аманда красная как вареный рак сердито покусывала губы. Йен искоса глянул на нее. Подумать только, еще несколько месяцев назад он тоже был о ней такого же мнения. Но сейчас он понимал, насколько заблуждался в своих суждениях. Но будет лучше, если остальные останутся в неведении относительно истинной натуры его жены.

Он быстро спешился и помог Аманде спуститься с лошади. Он немного задержал ее в своих руках, сделав это для Ирвина, но девушка, похоже, не поняла его намерений.

Не успел он ее поставить на землю, как оказался в объятиях другой близко знакомой ему женщины.

— Йен! Дорогой! Я так скучала, — Жанет обвила изящными ручками его шею и поцеловала мужчину в обе щеки. — Как долго мы не виделись?

— Не меньше полугода, — равнодушно ответил он, аккуратно высвобождаясь из ее цепких объятий.

Жанет была чудо как хороша и благоухала полевыми цветами. Впрочем, как и всегда. Однажды Йен потерял голову от этой профессиональной соблазнительницы, но исчез из ее жизни, когда понял, что Жанет претендует на нечто большее, чем просто фривольные отношения. Но сейчас мужчина вдруг понял, что больше ее прелести не привлекают его.

— Познакомься, Жанет, это моя жена Аманда.

Если женщина и была поражена его словам, то не подала виду. Они лишь окинула девушку оценивающим взглядом и высокомерно вздернула аккуратненький носик. В ее насмешливо-удивленном взгляде читался вопрос: что такой сногсшибательный мужчина, как Йен, нашел в этой замарашке?

— Добро пожаловать в семью, — Жанет расплылась в приветливой улыбке.

Какую, к черту, "семью"? В отличие от женщины, Аманда не смогла скрыть своего шока при виде разнузданной девицы, которая определенно имела какую-то связь с ее мужем. Девушку охватили огорчение и негодование. Собрав всю волю в кулак, она выдавила:

— Благодарю.

Ирвин тоже был ошарашен новостью о замужестве своей возлюбленной и вперил в Йена гневный взгляд.

— Вот это событие! — пробасил генерал Бреннер и подступил к молодым людям, чтобы поздравить. Он похлопал мужчину по плечу, а Аманде поцеловал руку.

Также встретить и поздравить их вышел Патрик. Мужчины обменялись рукопожатиями, и Маллоу устремил любопытный взгляд на девушку. В его глазах мелькнуло что-то, чего Аманда не разобрала.

— Да, — кивнул друг ее мужа, сделав для себя определенные выводы, — вы совсем не похожи на сестру.

— Вы знакомы с одной из моих сестер? — удивилась она.

— С Оливией, — пояснил тот. — И я не удивлен, что Йен потерял от вас голову. Лив, конечно, — красавица, но в ней нет и отпечатка той силы, что несете вы, кари.

Девушка зарделась от комплемента.

— Что ж, располагайтесь, — генерал обернулся к одному из солдат: — Фишер, проводи кари в ее палатку. — Затем перевел взгляд на Йена: — А вас, молодой человек, прошу пожаловать ко мне в штаб. Нужно обсудить дела насущные.

Когда Аманда расположилась в палатке, а солдат по имени Фишер принес ей ежевичного чая, заваренного на костре в погнутом котелке, девушка села на колени и уныло огляделась. Здесь все было на порядок лучше, чем в лагере сиу. Целые палатки из добротного материала, максимум походной мебели, качественная еда. Но нигде Аманда не чувствовала себя такой одинокой, как здесь.

Ей стало грустно и одновременно страшно. Какое будущее ее ждет в качестве жены сасенара, в окружении людей из его и ее прошлой жизни? Ответ на это она дать себе не могла.

Вечером многие были приглашены в штаб-палатку командования. Это почетное приглашение получили далеко не все, но Йен с Амандой удостоились его.

Напряжение между супругами нарастало с каждой минутой. Когда после разговора с руководством, мужчина вернулся в свою палатку, Аманда находилась там. Она встретила мужа вызывающим взглядом, но не проронила ни слова. Йен тоже не торопился беседовать с ней. Сам того не понимая, он злился на девушку за то, что в лагере оказался Уилбург, как бы глупо это ни звучало.

Этот сосунок бесил Йена. Мало того, что он глазел на Мэнди так, словно имел на это право, так еще и оказался приближенным к командованию западного фронта. Это Макинтош обнаружил, едва войдя в палатку к Бреннеру. Белобрысый франт с выправкой индюка расхаживал туда-сюда перед руководством, обсуждая насущные проблемы. Он был посвящен в главные тайны ведения боя, и за полчаса, что проходило обсуждение военного руководства, успел дать генералу и остальному высшему начальству пару "дельных" советов.

Когда Йен, поклонившись, с порога присоединился к остальным солдатам, Ирвин окинул его таким высокомерным взглядом, а его рот так надменно скривился, что только невероятная выдержка Макинтоша спасла горделивого юнца от удара по физиономии.

— А, Йен, голубчик! — Бреннер поднял голову от военной карты, разложенной на быстро сколоченном столе. — Присоединяйся.

Сегодня в главном военном лагере западного фронта собрался весь свет армии сасенаров. Не хватало лишь легиона, хмыкнул Йен. Высшее военное руководство, прибывшее сюда, бурно обсуждало дальнейшую тактику войны, чтобы как можно быстрее и разгромнее разбить "треклятых сиу". Йен внимал их словам, но не спешил присоединиться к беседе. И лишь периодически бросал долгие взгляды на выскочку Уилбурга, то и дело пытавшегося вставить слово, дабы заслужить похвалу руководства. Губы Макинтоша непроизвольно кривились в презрительной усмешке, видя, как радостно краснеет этот холуй, когда получает одобрительные взгляды начальства.

— Это лучший план, который я слышал за последнее время, — деловито произнес Ирвин, с обожанием глядя на Бреннера. — Если мы будем строго его придерживаться, то на голову разобьем проклятых мятежников.

По палатке прошел одобрительный ропот, все присутствующие поддержали слова Уилбурга кивками. Йен не присоединился к всеобщему согласию. Он-то знал, чем чревато такая позиция ведения боя, придуманная генералом и его помощниками. Но, увы, уйти от ответа ему не удалось. Генерал заметил, что один из лучших разведчиков хмуро мнется в углу, и решил предоставить ему слово:

— А ты что об этом думаешь, Йен? — спросил он мужчину, и резко все взгляды в палатке стали обращены в сторону Макинтоша.

Тот не спешил отвечать, хотя и не страшился гнева руководства. Йен никогда не был трусом.

— На мой взгляд, это не очень хорошая идея, мой генерал, — не сразу отозвался он и нутром почувствовал, как в воздухе повисло напряжение.

Решения руководства, как известно, не обсуждаются. Но если такое вдруг происходит, то точно не осуждаются. Каждый солдат обязан строго выполнять все, что скажет ему непосредственное начальство. А особенно если это решение было одобрено абсолютным большинством.

В палатке медленно закипела жизнь: все переглядывались, одаривая друг друга озадаченными взглядами, перебрасывались парой фраз, а Ирвин, почуяв, как гиена, запах падали, устремил довольно-любопытный взгляд на соперника. Патрик, что все это время скрывался в тени, вышел на свет и бросил на друга предостерегающий взгляд, но тот не внял его предупреждению, готовый отвечать до конца.

Бреннер прочистил горло. Он явно ожидал, что Йен рассыплется в комплиментах перед умом и смекалкой руководства. Но смог скрыть разочарование.

— Ну, что ж, — произнес он серьезно. — Объяснись. Расскажи всем нам, — он окинул рукой палатку, — почему наша идея пришлась тебе не по душе?

Мужчина смело встретил его взгляд.

— По моему мнению, — подчеркнул он, — не стоит перебрасывать основные силы нашей армии с запада на восток. По крайней мере, пока.

Йен выдержал паузу, и ей воспользовался словоохотливый павлин Уилбург:

— Но это поможет нам полностью подавить армию сиу на востоке! Эти мятежники и так держатся там на последнем дыхании, и если мы усилим натиск, то окончательно раздавим их. А это выведет из строя западный фронт Леланда, и тогда уничтожить их не составит труда.

— Я бы не стал принижать силы противников, — парировал Йен, понимая, что такими словами, возможно, забивает гвозди на крышке своего гроба. — Мятежники не так слабы, как многие думают. Они будут стойко защищать территорию и, если не победят, то нанесут значительный урон нашим силам. А запад, оставшись обнаженным без должной поддержки, будет разгромлен бунтарями.

— Ха! — выкрикнул Уилбург и даже наигранно выступил вперед, изображая из себя дуэлянта в борьбе за справедливость. — Да мы как мух раздавим этих грязных оборванцев. Они же ходячие мертвецы: ничтожные, голодные, прогнившие до головы.

— Помнится, в начале сражения мы заявлении, что за месяц раздавим восставших выскочек. Никто тогда не предполагал, что война растянется на столько лет.

По палатке прошла очередная волна ропота, на этот раз — осуждения и возмущения. Бреннер таращился на Йена округлившимися глазами, остальное руководство, наоборот, настороженно щурились. Патрик прикрыл глаза, а потом уставился на друга, стараясь знаками объяснить ему попридержать язык. И только один человек в палатке, казалось, был доволен таким поворотом событий.

— И что же ты предлагаешь, малыш? — Солтер специально назвал так мужчину, чтобы показать его место здесь, по сравнению с ними.

— Предлагаю, мой генерал, оставить пока все как есть. Насколько мне известно — скоро в войну наконец-то вступает легион. Не стоит ли приберечь силы для решающего боя? Хватит ненужных жертв, люди нам еще понадобятся.

Воцарилась напряженная тишина. Все, как один, оторопело уставились на Йена. Первым пришел в себя один и представителей высших чинов, насколько помнил Йен, генерал Хасбус. Круглый жирдяй с тремя подбородками, чье объемное пузо свисало почти до коленных чашечек и выпирало из широченного мундира, приподнял свою сросшуюся бровь-гусеницу и слегка привстал с маленького деревянного стульчика, опасливо пошатывающегося под ним.

— А вот это уже похоже на бунт, — пропыхтел Хасбус и, вынув из кармана платок, протер им потный лоб и шею. — Вы забываетесь, молодой человек.

— Я лишь высказал свое мнение, о котором меня спросили. Не боле того, — спокойно ответил мужчина. — Поверьте, мне не меньше вашего хочется, чтобы эта война скорее закончилась победой нашей армии. Но мне жаль молодых парней, что жертвуют свои жизни во имя победы, которая легко могла решиться малой кровью.

— Решиться малой кровью? Наконец-то легион вступает в войну? Ненужные жертвы? — гневно пыхтел Хасбус, борясь с одышкой. — Что это, если не слова бунтаря?! Как ты смеешь осуждать решения высшего руководства нашего мира?! Если маги пока не вступают в сражение, значит, на это есть разумное объяснение. А мы со своей стороны должны сделать все возможное и невозможное, чтобы беспрекословно выполнить свой долг перед государством. — Генерал так распалился, что стал плеваться слюной. — Уж не влияет ли на тебя твоя мятежная женушка?

Йен похолодел. Он был готов к любым ударам судьбы, но никому не позволит тронуть Аманду.

— При чем тут она? — сурово спросил он. — Неужели, я похож на человека, идущего на поводу у глупой бабы?

Мужчина сказал это с таким реально сыгранным гневом на лице, что Хасбус быстро оставил свои предположения насчет Аманды Шоу.

— Тогда это не иначе как бред сивой кобылы с вашей стороны! И мы не намерены его терпеть. Прочь из палатки и не попадайтесь мне на глаза до вечера!

Йен не собирался упрашивать его остаться. Он устал по горло ото всех этих разговоров и стремился отдохнуть с дороги. Раскланявшись, мужчина направился к выходу, чувствуя на спине победный взгляд Уилбурга…

Естественно, он вошел в предназначенную для них палатку сердитый и раздраженный и встретился с не менее раздраженной женушкой. Аманда, сидя в одиночестве, обдумала все, что случилось с ней за последний час, нашла всему "разумное" объяснение и так себя накрутила, что когда муж вернулся, практически его ненавидела.

Эта грудастая девица сказала, что соскучилась по Йену, думала девушка в ожидании супруга. Это может означать только одно — она ждала его здесь, в лагере, все это время! Выходит, накувыркавшись с ней в постели, муженек вспомнил про Аманду, выкрал ее из лагеря сиу и приволок сюда. И теперь он думает, что они будут жить как настоящая семья под носом у его бывшей любовницы? И бывшей ли?

Она встретила Йена тяжелым взглядом и отвернулась в сторону, едва он вошел. Мужчина не стремился вести с ней беседу, а молча прошел к лежаку, расстеленному в углу и, завалившись набок, прикрыл глаза.

Аманда тоже невероятно устала, но не решилась прилечь с мужем. Она потянулась к старому залатанному одеялу, который в палатке, видимо, использовался в качестве входного коврика, легла на голую землю, изрядно вытоптанную в углу, укрылась одеялом и прикрыла глаза. Но не прошло и полминуты, как послышалось сердитое брюзжание с противоположной стороны палатки. Пара больших шагов, шевеление за спиной, и Аманда была прижата к могучей мужской груди.

Девушка и не подумала сопротивляться. Она так устала и перенервничала, что уже не хотела спорить. Когда теплая рука Йена легла ей на живот и по-свойски притянула Аманду к себе, девушка откинулась назад и, прижавшись спиной к мужу, спокойно провалилась в дремоту.

Она проснулась спустя два часа и, не почувствовав Йена рядом, ощутила неприятную пустоту. Аманда подняла голову и встретилась с немигающим взглядом супруга. Он чистил свой меч, натирая его топленым жиром. Его пальцы легко скользили по тонкому лезвию, а глаза мужчины, казалось, было устремлены в душу девушки. В его взгляде читался вопрос, но вот какой, Аманда не могла угадать.

— Я принес тебе платье, — произнес он после паузы и указал головой в угол, где на маленьком стульчике было разложено симпатичное жемчужного цвета платьице с высоким лифом.

Гнев, который вспыхнул в ней, как только они приехали в лагерь, проснулся вновь.

— Зачем? — недоверчиво бросила она.

— Сегодня в штабе командования небольшой вечер в честь нашего приезда. Мы, как ты понимаешь, главные звезды мини праздника.

— Пир на крови? — съязвила девушка.

— Прекрати, Мэнди. Все мы устали и нуждаемся в небольшом отдыхе. Что плохого, если нас официально представят командованию, как любящую семью? Мы побудем среди людей, вспомним, как отдыхали когда-то, когда не было этого ужаса.

— Вот именно, что не было! — набросилась на него Аманда. — Идет война, гибнут люди, а ты предлагаешь мне улыбаться расфуфыренным лордам, которые на ужин откушают столько, сколько ест весь полк сиу!

Йен долго глядел на жену, а затем устало покачал головой.

— Слушай, Мэнди, — протянул он. — Давай хотя бы на небольшой период пока мы здесь установим перемирие. Тебе жить в этом лагере, хочешь ты того или нет. Никому вокруг не следует знать, каким образом состоялся наш брак, и какая ты рьяная бунтарка. Поддержим общее заблуждение о счастливой паре в ожидании первенца.

Йен произнес это, думая, что Аманда не испытывает к нему ни малейших чувств привязанности, поэтому не угадал той боли, что мелькнула в ее глазах при словах об общем заблуждении относительно их отношений.

— Как странно, — ее аккуратненький ротик скривился от обиды, — изображать из себя влюбленных молодоженов в присутствии твоей любовницы.

Мужчина вопреки ее ожиданиям не попытался оправдаться и разубедить ее, что спал с черноволосой красавицей, он лишь глубоко вздохнул и спокойно произнес:

— Поверь, появление в лагере Жанет стало для меня не меньшим сюрпризом. Не отрицаю, что некогда эта женщина присутствовала в моей жизни, но наша связь не носила серьезного характера и закончилась до того, как я впервые встретил тебя.

— Как удобно…

— Это правда, Мэнди! — настаивал он.

— По ней совсем не заметно, что она думает так же!

— Я не волен отвечать за ее мысли и чувства, — парировал Йен. — Ровно, как и за эмоции, что возникли на физиономии твоего любовника при виде тебя.

— Он мне не любовник. И тебе, как никому, это прекрасно известно, — запротестовала девушка и тут же покраснела. Да, этот мужчина хорошо знал, что до встречи с ним Аманда была девственницей.

Йен кивнул.

— Хорошо, не любовник, но возлюбленный.

В отместку на его сухость, Аманда не стала переубеждать мужа в этом его заблуждении…, а может, вопросе — этого она не поняла. Йен, как всегда, умел хорошо скрывать свои эмоции.

— Вот только не надо на меня так смотреть! — набросилась она на супруга. — Можно подумать, это я способствовала тому, что Ирвин оказался в этом лагере.

— Конечно, не ты, но от тебя зависит его дальнейшее поведение.

Аманду покоробили его слова.

— Как ты смеешь? — прошипела девушка, прожигая мужа сердитым взглядом. — Это не Ирвин бросился на меня с поцелуями!

Йен остолбенел. Несколько мгновений он смотрел на нее, не мигая, а затем по его лицу расплылась довольная улыбка.

— Мне кажется или вы меня ревнуете, кари Макинтош?

Аманда побагровела от злости.

— Не дождешься, павлин напыщенный, — рявкнула она. — Ровно, как и то, что я буду носить обноски этой толстозадой блудницы!

Как же ей хотелось стереть с его лица эту нахальную улыбочку.

— Я взял это платье не у Жанет. Неужели ты думаешь, что я могу поступить так с тобой? "Да к тому же в твоем положении одежда Жанет не подойдет тебе по размеру".

Аманда скрестила руки на груди.

— После того, что произошло, я верю, что ты способен на все.

Мужчина понял, что она намекает на лиффордскую тюрьму, в которой оказалась по его вине, и стыдливо насупился.

— Это платье принадлежит одной из женщин в лагере. Не веришь, спроси у Патрика. Он был рядом, когда я позаимствовал его. И это всего на один вечер. Завтра я дам тебе денег, сходишь с женщинами в деревню, купишь материалы и закажешь себе столько нарядов, сколько душе будет угодно.

— На кой они мне тут? — удивилась девушка. — На фронте?

— Мэнди, оставь эти идеи с войной! — предупредил ее Йен. — Ты больше не солдат сиу, а жена уважаемого лорда и будешь одеваться и вести себя соответственно.

— И не подумаю!

— Ты сделаешь все, как скажу тебе я, твой законный муж.

Несколько секунд продолжалось их сражение взглядами. Они находились так близко, что чувствовали дыхание друг друга на своих лицах. Воздух между ними словно заискрился, реальность стала плавиться.

— Я всегда буду бороться с тобой, — прошептала девушка, придя в себя словно после дурмана.

— Глупо, очень глупо.

— Не глупее, чем быть сейчас здесь с тобой.

Если Йена и задели ее слова, он, как всегда, не подал виду.

Они вошли в штаб-палатку вдвоем, держась за руки. Вечер был уже в разгаре, весь свет западного военного лагеря присутствовал здесь. Неизвестно откуда были приглашены музыканты, которые играли на лютнях и скрипках приятную музыку. Длинный и высокий стол, застеленный молочного цвета скатертью, ломился от разного рода яств. Здесь были и запеченные на углях куропатки и ржанки, и баранина и рыба под соусами, и вареные бобы и фасоль, свежая зелень и парные корнеплоды, пирожные и торты — в общем, все то, о чем даже самый зажиточный сиу и в мечтах не мог себе представить. Кари и карики, одетые по последней моде, смотрели друг на друга светскими любопытными взглядами, обменивались дежурными фразами, шутили, смеялись, вели непринужденные беседы. В середине шатра была устроена танцевальная зала, где молодые представители и представительницы лордов выделывали парные танцевальные па.

Аманда окинула все это светское действо беглым взглядом, ловя себя на мысли, что не только не скучает по этому, но и считает все слишком театрально-наигранным. Ей вспомнились веселые пляски у костра в лагере мужа ее сестры. Такого рода посиделки на ночь глядя устраивались, чтобы поддержать боевой дух солдат. Люди там искренне веселились, пили хоровые песни, шутили, дурачились, приятно проводя время в компании друг друга. Есть было почти нечего, но о еде никто не думал, забывая в такие минуты обо всех лишениях и искренне наслаждаясь чудесным вечером.

А здесь, кроме напускного лоска и выдуманных правил, не было ничего. За всем этим напыщенным великолепием скрывалась пустота.

Йен почувствовал сомнения Аманды и крепче сжал жене руку.

— А, явились!

Из угла, выделенного для бесед военных светил, вышел генерал Бреннер, поглаживая свои выдающиеся усы.

— Мы уж думали, вы не почтите нас своим присутствием, ведь молодоженам всегда хочется почаще находиться лишь в компании друг друга. — Он повернулся к внезапно замолкнувшей толпе. — Чета Макинтошей, прошу любить и жаловать!

Неожиданное молчание прекратилось, и вся толпа принялась приветствовать новых гостей. От Аманды не ускользнуло, с какой настороженностью смотрели на них военные начальники. Явно что-то произошло, пока она не была рядом с мужем.

— Кари Аманда! — у Ирвина хватило наглости направиться к ней и, после всего, что произошло во время их последней встречи в саду, изображать из себя доброго друга семьи Шоу. — Какой сюрприз для меня видеть вас здесь!

Он слегка наклонился и протянул ладонь, чтобы поцеловать ее руку, но Аманда сделала вид, что не поняла его жеста.

— Как поживает ваша жена, карик? — девушка пошла в наступление, но, к ее удивлению, Ирвина не только не смутил ее вопрос, но на его красивом лице появилась довольная ухмылка.

— Ох, вам ли не знать, дорогая Мэнди, что значит быть женой солдата. Дни моей драгоценной Луизы — лишь муки ожидания известий о муже.

Аманда сделала все возможное, чтобы скрыть свое смятение.

— Хотя нет, вы, милая кари Макинтош, сами настолько воинственны, что это вашему супругу впору ожидать вас у окна.

Он бросил дерзкий взгляд на Йена, и тот буквально прошил его глазами. Аманда сообразила, что между этими двумя происходит что-то неладное, и постаралась быстро увести мужа подальше, чтобы непримиримые противники не устроили дуэль посреди танцевальной залы.

Боги, как быстро она возвращается в образ уважаемой кари, старающейся всеми силами не допустить скандала в приличном обществе…

Вечер тянулся невыносимо медленно. Попав в окружение словоохотливых дам, которые сопровождали мужей в военном походе, Аманда была надолго отлучена от Йена и готова волком выть от скуки. Старые разговоры о погоде, о рукоделии, сплетни из светской жизни столицы, брезгливое щебетание об «ужасных чумазых бунтарях», лишивших их покоя, части сбережений и возможности сладко жить, доводили девушку до исступления.

Как она раньше выносила эту фальшивую жизнь? Ах да, она же и не выносила ее вовсе. Благодаря доброте отца ей было позволено не выезжать в свет, если она того не желала. Но сейчас у нее не было выбора. Теперь отец не властен над ее судьбой — она в руках красивого высокого мужчины, который вот уже полчаса был занят беседой с военными начальниками, точнее, хмуро глядел на них, пока те болтали без умолку. И этот мужчина, ее муж, решил, что Мэнди стоит быть на вечере, поэтому она здесь.

Девушка надеялась, что хотя бы за столом она почувствует себя лучше, но это оказалось заблуждением.

Во-первых, ей кусок в горло не лез, когда она вспоминала о голодных, изможденных солдатах-мятежниках. Вспоминая, как в лагере сиу Оливия тайком подкармливала ее лишним черпаком жидкой похлебки, у Аманды на глаза наворачивались слезы. По правилам военной жизни большую часть пищи должны получать солдаты, а не женщины, сопровождающие их. Большая тарелка еды всегда отводилась капитану Леланду, а тот все отдавал жене, которая, в свою очередь, передавала ее старшей сестре, поясняя, что ей необходимо кормить ребенка. Поэтому сейчас, исключительно ради малыша в своем чреве, она через силу впихивала себе в рот кусок пряной куропатки.

А во-вторых, девушка была недовольна своим соседством за столом. Пока ее муж был среди остальных военных начальников, все места заняли, и когда он вернулся, Аманда, с одной стороны, была окружена настырным Ирвином, а с другой — каким-то незнакомым ей ранее стариком. А для мужа нашелся стул прямо напротив нее рядом с Жанет.

Ирвин тут же принялся обхаживать бывшую возлюбленную. Он ухаживал за ней во время ужина, осыпал комплиментами, говорил без умолку. Аманда даже в период их встреч не получала от Уилбурга столько внимания, которое теперь ее удивляло и…раздражало. Девушка искоса поглядывала на этого холеного изнеженного франта с тонкими музыкальными пальцами, не понимая, как когда-то могла потерять от него голову. Сейчас, глядя в пустые, почти прозрачные и холодные как лед голубые глаза, Аманда не видела в них жизни. Иное дело горящий взгляд медово-карих глаз, которые то и дело меняли свой оттенок в зависимости от эмоций их хозяина: почти черные, когда он злился, золотистые — когда радовался, и огненные — когда со страстью погружался в ее лоно.

Девушка вспыхнула, осознав, какие греховные мысли посещают ее голову во время вечера. Она отвернулась от Ирвина и стала свидетелем неприятной картины. Жанет, что сегодня явилась в штаб-палатку в откровенном черном платье с глубоким декольте, почти не скрывающим ее объемные груди, вилась как змея вокруг Макинтоша. Она специально наклонялась вперед, чтобы он мог лучше рассмотреть ее выпуклости, мурлыкала, как кошка, да так призывно улыбалась, совершенно не скрывая своих намерений, что, не будь вокруг них столько народу, бесстыжая девица, наверное, набросилась на мужчину.

Аманда, как никогда, чувствовала свою неуверенность. Она явно уступала шикарной сопернице, напоминающая сейчас, в ее положении, неуклюжую медведицу. Она и в лучшие-то времена не считала себя обольстительницей. Слишком высокая, угловатая, с длинными руками и ногами. В то время как миниатюрная, аппетитная Жанет просто светилась красотой и соблазном.

А Йен тоже хорош. Вместо того чтобы, как и его жена, откровенно игнорировать человека из его прошлого, улыбался Жанет и о чем-то постоянно с ней перешептывался. Он то и дело бросал лукавые взгляды на жену, проверяя, ни наблюдает ли она за нами, чем вызывал по отношению к нему жгучую злость. Чего добивается этот развратник? Хочет вызвать ее ревность? Что ж, ему это вполне удалось. Но не он ли просил ее изображать для общества счастливую пару? Так почему же сам не выполняет свою часть сделки?

Аманда обиженно отвернулась и снова столкнулась лицом к лицу с надоедливым Ирвином. Но теперь парень как-то странно смотрел на нее. Он, вообще, выглядел будто больным: на лбу выступила испарина, Уилбург тяжело дышал, а его глаза буквально прожигали девушку. Ей стало не по себе. Она помнила его таким лишь однажды, в саду поместья Шоу, и тогда это его поведение не привело ни к чему хорошему.

— Мэнди, нам нужно срочно поговорить, — Уилбург склонился к ней и зашептал на ухо: — Прошу тебя, потанцуй со мной. Мне так много нужно тебе сказать, а здесь полно ушей.

— Я не вольна танцевать с другими мужчинами без разрешения мужа, — строго ответила девушка, не желая иметь с этим человеком больше никаких дел. — Если тебе хочется, можешь спросить у него.

Аманда знала, что Ирвин никогда не решится на это. Он недовольно поморщился и еще ближе прижался к девушке. Ее чуть не передернуло от его неприятного запаха: смеси дорогого мыла и пота.

— Мэнди, ты не представляешь, что случилось со мной, когда я увидел тебя здесь, обрученную с этим животным. Я с первой минуты твоего появления в лагере места себе не нахожу. Да, откровенно говоря, с тех пор как мы расстались с тобой в Корке.

Аманда удивленно вразилась на него.

— Что ты такое говоришь, Ирвин? Ты женат, я замужем, а то, что было у нас, все в прошлом.

— Не говори так! — возбужденно прошептал он. Голос его дрожал. — Ты же прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. Я люблю тебя, Мэнди. И всегда любил. Тебе не хуже меня известно, что значит жить с нелюбимым человеком. Я думаю о тебе днем и ночью, а когда ложусь в постель с женой, закрываю глаза и представляю тебя.

Аманда от удивления открыла рот, не веря своим ушам. Ирвин не иначе как спятил! Ей понадобились силы, чтобы скрыть свое волнение. В другой ситуации она бы торжествовала — Уилбург получил по заслугам за то, что однажды променял ее на деньги. Но сейчас ей было все равно. Аманда отчетливо поняла, что никогда не любила этого мужчину так сильно, как своего мужа.

Да, она любила Йена всем сердцем и желала быть с ним.

Ее глаза затуманились дымкой, когда она поняла то, что чувствовала все это время. Сама того не осознавая, девушка мечтательно улыбнулась. Уилбург, приняв ее смятение на свой счет, схватил Аманду за руку и буквально выволок из-за стола. Ему было плевать, что они привлекают внимание жадной до сплетен публики. Почти силком он тащил оторопевшую девушку в середину зала, где танцевали пары.

— Что ты творишь? — опомнилась Аманда, пытаясь вырваться, но Ирвин не дал ей этого сделать. Вцепившись холодными пальцами ей в руки, он закружил девушку в медленном танце.

— Я рад, я рад, что мы поняли друг друга, — возбужденно лепетал он.

— Ничего мы не поняли, — отпиралась Аманда. — Точнее, ты не понимаешь. В отличие от тебя, наш брак с Йеном был заключен по любви, я счастлива с мужем, и скоро у нас родится ребенок.

— Это поправимо, все поправимо.

Поправимо? Аманда во все глаза уставилась на Ирвина. Что он имеет в виду?!

— Когда я увидел тебя сегодня, то понял, что жизнь дарит нам второй шанс, Мэнди, — тем временем шептал Уилбург. — Видят боги, скоро твой муженек поплатится за свое вольнодумие, и мы снова будем вместе.

— Вольнодумие? Что ты несешь? — испугалась Аманда, но парень не слышал ее, будто находясь в бреду. Его взгляд затуманился, а мысли были где-то далеко. Девушке хотелось наброситься на него с расспросами, что, в конце концов, тут происходит. Ведь видела же она, что отношение генералов к Йену изменилось, но следующие слова Ирвина заставили Аманду на некоторое время забыть об этом:

— Мне ведь известна история твоего замужества, — самодовольно произнес он. — Ты выскочила за Макинтоша не по любви, а от отчаяния. Сколько месяцев ты беременна? Ведь не прошло и пары недель, как мы расстались, Мэнди, а ты уже бросилась в объятия к этому негодяю. И я не виню тебя, милая. Ты не могла смириться с тем, что я женился на другой, и искала утешение в чужих руках.

Аманда прошила его презрительным взглядом.

— Ты слишком высокого мнения о себе, Ирвин.

— Да брось ты, милая. — Девушку взбесила его самодовольная ухмылка. — Мой отец мне обо всем написал. Они не по-прежнему являются вашими соседями. Ангус Шоу поделился с ним, что ваш брак был заключен заочно и на расстоянии, чтобы вызволить тебя из тюрьмы. А я уже сделал соответствующие выводы.

Аманда побагровела от злости. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее бывший жених знал тайну ее замужества. Кое-как вырвавшись из его рук, девушка развернулась.

— Давай вернемся за стол, — сухо прошептала она и направилась вперед, подальше от танцующих пар.

Когда она села на свое место, то столкнулась с грозовым взглядом мужа. Ему совсем не понравилось, что его жена танцевала без разрешения, да еще и с ее бывшим возлюбленным. А ей плевать! Девушка гордо вздернула подбородок и смело уставилась на Йена, чем вызвала очередную волну гнева с его стороны. Будет знать, как флиртовать с бывшей любовницей.

Генерал Бреннер уже изрядно выпил, и теперь его по привычке тянуло поговорить.

— Эй, Йен, сынок! — крикнул он через весь стол, привлекая внимание всех собравшихся. — Мы так и не успели отпраздновать твою свадьбу, поэтому предлагаю выпить за молодоженов.

Присутствующие не без удовольствия поддержали эту затею.

Солтер, который теперь был вне контроля прозорливой женушки, как сыч следившей, чтобы ее супруг не хряпнул лишнего, с лихвой компенсировал потери прошлых лет. Его кубок с вином то и дело наполнялся, мысли затуманивались, а речь становилась бессвязной.

— Надеюсь, ты после случившегося сегодня провел со своей мятежной женой разъяснительную беседу? — промямлил он. — Женщине не место в политике, и она не должна влиять на мужа.

Генерал так сильно ударил по столу, что его кубок с вином перевернулся, а бордовая жидкость растеклась по скатерти. Аманда переводила настороженный взгляд с Бреннера на мужа и обратно, пытаясь понять, что тут происходит.

— Вот, учитесь у кари Жанет, — теперь пьяный взор мужчины был устремлен в сторону искусительной брюнетки, точнее, в расщелину ее корсажа. — Она знает место женщины на войне. Как истинная знатная особа и страстный сасенар, Жанет недавно прибыла в наш лагерь, чтобы поддержать боевой дух солдат. Мое почтение вам, дорогая.

Бреннер попытался отвесить девушке поклон, но был настолько пьян, что наклонился слишком сильно и ударился лбом о стол. Жанет зазывно улыбнулась Солтеру, а затем направила свои фиалковые глаза в упор на Аманду.

— Благодарю, мой генерал, — ответила она, не глядя на мужчину. Все ее внимание занимала соперница. Во взгляде Жанет читался вызов. — Но думаю, что супруга нашего милашки Йена — тоже истинная кари. Ведь так, дорогая?

Милашка Йен! Змея знала, куда давить. Тело девушки напряглось. Аманда не отрывала от нее прямого взгляда, но чувствовала, как десятки любопытных глаз направлены в их сторону. Конечно, ведь всем прекрасно известны отношения, что были у ее мужа с Жанет, и теперь они с жадностью наблюдали за схваткой жены и любовницы.

— Это зависит от того, что вы подразумеваете под понятием «истинная кари», — парировала Аманда.

Ей хотелось подчеркнуть зыбкое положение этой женщины в обществе. Насколько она понимала, лавирующее на грани между знатной особы и потаскухой, что, кстати, было не редкостью для того мира, где жила девушка. И это являлось одной из причин, почему она хотела покинуть эту фальшивую реальность. Но Жанет сделала вид, что не поняла ее намека. Видимо, ей не впервые слышать подобное в ее адрес.

— Я имею в виду, — нарочито спокойно пояснила она, — что истинная кари должна владеть определенным набором умений. Таких, как, например, игра на музыкальных инструментах. Вы умеете музицировать, Аманда?

Девушка прикусила губу, понимая, в какое направление заходит их беседа.

— Боюсь, что весьма скверно, — созналась она.

— А вышивать? Все девушки вашего положения обучались этому рукоделию.

— Наши гувернеры не особенно на этом настаивали.

— Может, танцевать? Уж этому были обучены все мы.

— Обучены — да, — согласилась Аманда, — но мне не хватило практики.

— Что же вы тогда делали в то время, когда все дебютантки были представлены обществу? — Жанет изобразила искреннее удивление и пробежала глазами по публике, призывая поддержать ее. Те откликнулись на призыв с удовольствием, хихикая и кивая головами.

— Объезжала владения отца вместе с братьями, — гордо ответила Аманда.

— На пони?

— На самом резвом и спесивом скакуне, что водился в конюшне у отца.

Жанет выдержала паузу, давая всем присутствующим осознать слова соперницы. На ее лице блуждала победная улыбка. Она правильно выбрала тактику борьбы с противником.

— Вы слышали, друзья? — спросила она и хлопнула в ладоши. — Какая прелесть.

По палатке прошла волна смеха.

Аманда заскрежетала зубами. Почему Йен не вступится за нее? Почему позволяет этой ведьме унижать жену?

— Тогда мне хотелось бы услышать, какими еще талантами вы обладаете, милая.

— Я неплохо владею мечом, — запальчиво парировала Аманда, — прекрасно ориентируюсь на местности, умею разводить костер, стрелять из лука точно в цель, а теперь еще и ухаживать за больными.

Увы, на публику не произвели впечатления ее слова. Жанет изобразила уныние.

— Бедняжка, каким тоскливым было ваше детство, — и не успела Аманда вставить «я так не думаю», девица добила: — Сразу видно, сказывается недостаток материнского воспитания. Когда родительница рано уходит из жизни, ее дочь под руководством отца превращается в мальчишку.

Руки девушки под столом непроизвольно сжались в кулаки. Мерзавка била наповал. Одним ударом задеть и ее отца и мать. Этого Аманда ей не простит.

— Да, — согласилась она, — папа невероятно опекал и заботился о нас после смерти мамы. Он очень многому нас научил. Вложил в наши головы основополагающие правила жизни, которые, как мы с сестрами думали, являются нормами для каждого. Но когда я подросла и вступила в общество, то вдруг поняла, что далеко не все знакомы с этой наукой. Например, слово «добродетель», — девушка прошила соперницу презрительным взглядом. — Среди женщин света оно в настоящее время не имеет особого значения.

За спиной Аманды послышались смешки, но направлены они были в сторону Жанет. Та покраснела и скривила изящный ротик.

— Или умение вести беседу, держаться на людях, — продолжила Аманда. — Оказывается, совсем не многие знают, что можно делать, а что делать нельзя, о чем стоит говорить, а о чем — умолчать. Например, нельзя унижать человека в глазах присутствующих, задавать некорректные вопросы, бросать в лицо ядовитые реплики, делать грязные намеки, чтобы тем самым на уровне пострадавшего выглядеть лучше самому.

В палатке послышался шепот. Публика разделилась.

Макинтош не отрывал от супруги восхищенного взгляда. Боги, как он был горд за нее в ту минуту. Весь гнев, вспыхнувший из-за того, что Мэнди танцевала с Уилбургом и перешептывалась с ним за столом, вмиг улетучился, и место ему заняло обожание. Мужчина прекрасно знал, защити он сейчас Аманду, языкастая Жанет потом не слезла бы с нее живой, затравив бедняжку язвительными репликами. Поэтому девушке предстояло самой справиться с острой на язык брюнеткой. Что, кстати, она делала прекрасно.

Но Жанет не собиралась сдаваться. Выпятив подбородок, она блеснула ядовитым взглядом.

— Что ж, — пропела она. — Мы выяснили, какими талантами вы обладаете. Увы, они совсем не пригодятся вам в обычной жизни. Потому вы, наверное, с таким рвением и спешите бегать с луком наперевес вместе с мятежниками.

Аманда так сильно прикусила нижнюю губу, что почувствовала вкус крови. Послышался смех и роптание. Жанет поздравила себя с победой. Аманда встретилась глазами с мужем и увидела в них предостережение. Ну, уж нет! Этот негодяй не поддержал ее в перепалке с соперницей, а теперь требует молчать? Не выйдет!

Девушка швырнула салфетку в тарелку и встала.

— Однако я все же решила порадовать одним из умений истинной кари, — заявила она. — Я вам спою.

— В самом деле? — Жанет не ожидала такого расклада, потому искренне удивилась. — Вы вроде бы не умеете этого делать?

Аманда кивнула.

— Так ужасно, что когда волки в лесу слышат мое пение, начинают подвывать мне.

По палатке прошла очередная волна хохота. Йен порадовался, что жена вняла его предупреждающему взгляду и решила не спорить. И опять вырвала победу, развеселив публику. Теперь смеялись не над ней, а вместе с ней.

Но истинные намерения девушки открылись, когда она, взяв у одного из музыкантов лютню, ударила пальцами по струнам, и по палатке разнеслись первые аккорды неофициального гимна всех сиу.

По мере того как пела девушка — надо сказать весьма приятным мелодичным голосом, — Йен с каменным лицом внимательно следил за присутствующими. На их лицах читалось недоумение, затем изумление, непонимание, нервозность, а позже суровость. Люди обменивались друг с другом растерянными взглядами, ошарашено глядели на юную бунтарку, кто-то охал, прикрывал рот рукой, а кто-то насмешливо поглядывал на генералов. Те были чернее тучи. Хасбус прожигал Йена остервенелым взглядом. Но мужчина вдруг понял, что ему смешно. Одна маленькая упрямая девица смогла утереть нос всему военному совету сасенаров.

Он покачал головой. Увы, этому придется положить конец.

Когда Аманда последний раз ударила по струнам и с вызовом поглядела на окружающих, в палатке воцарилась гнетущая тишина. Если бы люди, находившиеся в этот момент там, видели свои вытянутые, оторопевшие лица, наверное, посмеялись бы над собой. Но в данный момент им было не до смеха…всем, кроме Жанет. Та сияла довольной улыбкой.

Йен вскочил со своего места, подошел к Аманде, схватил за руку и бесцеремонно потащил к выходу.

— Нам пора, — на ходу бросил он. — Моей супруге в ее положении требуется отдых.

Как только они покинули палатку, публика стала настороженно переглядываться. Бреннер с трудом поднял голову от тарелки с пряным рубцом и окинул всех хмельным затуманенным взглядом.

— Пре-крас-ная пе-сен-ка, — его пьяная физиономия расплылась в улыбке. — Пожалуй, и я вам чего-нибудь спою. Ик.

Глава 19

Йен грубо втолкнул Аманду в палатку и приказал дежурившему у входа солдату никого к ним не впускать.

Девушка отошла в дальний угол и волчонком глядела на мужа. Она готовилась к граду гнева и злых слов, что вот-вот обрушатся на нее со стороны супруга. Но он молчал, лишь пожирал ее таким странным взглядом, от которого ей стало не по себе.

— Ты сам виноват! — решив, что лучшая защита — это нападение, Аманда набросилась на мужа. — Нечего было тащить меня на этот фарс в качестве любящей жены, а самому миловаться с уродливой ведьмой!

Йен спокойно выслушал ее нападки и лишь, когда услышал из ее уст определение "уродливая" по отношению к Жанет, скупо улыбнулся. Не проронив ни слова, он направился к вороху шкур и одеял, что служили здесь в качестве кроватей и, сев, стал снимать сапоги.

— Эй, ты что делаешь? — Аманда нахмурилась. — Это моя постель.

— Нет, Мэнди, это наша постель, — пояснил он и, сбросив сюртук, занялся пуговицами на рубашке.

Девушка как завороженная следила за его ловкими пальцами, совсем забыв, где она находится.

Когда и рубашка оказалась рядом с сюртуком, Аманда сглотнула, залюбовавшись красивым торсом мужа. А она уже успела забыть, как он широкоплеч, крепок и строен. Отблески пламени костра играли на его груди, придавая ей бронзовый оттенок. Девушка почувствовала, что подобный огонь разгорается и в ее крови.

Йен поднял голову и устремил свои золотистые глаза на жену.

— Так и будешь на меня смотреть или все же подойдешь и ляжешь рядом?

Аманда очнулась от соблазнительного дурмана. Тряхнув головой, девушка сердито глянула на мужа.

— Не думаешь ли ты…

— Думаю, — прервал ее муж. — Мы муж и жена, Мэнди. И сегодня я буду ночевать здесь.

Девушка вспыхнула.

— Ты не можешь…

— Могу и хочу.

Аманду словно жаром обдало. Она стыдливо отвела взгляд, пытаясь собраться с мыслями.

— А как же эта…красотка? — девушка использовала свой последний аргумент.

Йен усмехнулся и покачал головой.

— У меня с ней ничего нет и не будет, так же как и у тебя с этим слащавым блондином, — последние слова он произнес с таким явным раздражением, что Аманда не смогла скрыть улыбку.

— И еще, — строго добавил он. — С этого момента все изменится. Теперь мы супруги в полном понимании этого слова: мы будем поддерживать друг друга, защищать, заботиться. После того, что произошло, мы должны стать едиными. Понимаешь, Мэнди? Чтобы ни у кого из окружающих не возникло желания настроить нас друг против друга. Мы будем держаться вместе.

— А что произошло? — полюбопытствовала девушка.

— Будто сама не знаешь.

Аманда знала, но ей казалось, что не все. Она вопросительно посмотрела на мужа. Тот, видя ее сомнение, засмеялся и покачал головой.

— Я на военном собрании заявил генералам, что их тактический ход провальный. Теперь меня подозревают в сочувствие к сиу.

Глаза жены загорелись таким восторженным блеском, что Йен засмеялся снова.

— Ну, что? — лукаво спросил он. — Мои слова позволяют забраться тебе под юбку?

— Дурачок! — хихикнула Аманда и бросилась к мужу. Но остановилась на полпути и стыдливо прикусила губу.

— Что случилось, малышка? — заботливо поинтересовался мужчина.

Аманда потупилась. Ну, как она могла объяснить ему, что элементарно стеснялась? Она стала такой огромной, тело готовилось выдать на свет ребенка и потому менялось. В девушке напрочь пропали легкость и шарм. Она поправилась, округлилась, волосы и ногти потеряли свой блеск, и теперь Аманда напоминала себе неповоротливую гусыню.

— Я…изменилась…очень, — произнесла она и покраснела. — Не думаю, что ты…захочешь…

Девушка больше не могла говорить. Она нервно теребила бант своего платья, боясь поглядеть на мужа.

— Мэнди, — услышала она хриплый голос Йена. — Посмотри на меня.

Она повиновалась. Мужчина, не отрываясь, глядел на нее, и тот голодный блеск, что горел в его глазах, заставил кровь в жилах девушки забурлить, а ее забыть обо всех страхах.

Йен, затаив дыхание, следил, как его жена медленно справляется с завязками на платье и снимает его через голову. Отбросив ворох жемчужного шелка в сторону, девушка осталась в одной прозрачной сорочке, абсолютно не скрывавшей всех прелестей ее дивного тела. Но мужчине и этого было недостаточно. Потянув руки, он избавил жену от последней преграды и впился в девушку жадным взглядом.

Он обласкал глазами налившиеся потяжелевшие груди, которые под контролем его взгляда встали торчком с заострившимися сосками. Прошелся нежными пальцами по округлившемуся животику, обхватил бедра жены и притянул ее к себе. Склонив голову, мужчина стал ласкать губами и языком ее лоно. Аманда откинула голову назад, обхватила голову мужа руками и, стараясь не упасть под напором обрушившегося на нее наслаждения, застонала.

Муж жадно пил живительный сок жены, давая ей такое блаженство, что у Аманды кружилась голова. Она вцепилась пальцами ему в плечи и подогнула колени. Не успела она опомниться, как Йен положил ее спиной на шкуры и навис над ней. Его рот обхватил налитый сосок, да так глубоко втянул в себя грудь, что Мэнди забилась в экстазе. Рука мужчины поглаживала ее живот, а затем спустилась ниже, коснулась орошенных влагой любви золотистых завитков и проникла туда, где еще недавно были губы и язык.

Аманда металась под ним, купаясь в страсти мужа. Ей так хотелось доставить ему удовольствие, которое он давал ей. Поддавшись вперед, она коснулась рукой его набухшей плоти, выпирающей из бриджей, спустила штаны и тронула его восставший ствол. Йен замер. Аманда на ощупь исследовала длину, взвесила в руке, пробежала шаловливыми пальчиками по напрягшемуся пульсирующему естеству. Довольный стон мужа ободрил ее. Он уткнулся ей лицом в шею, позволяя любопытной малышке проводить свое исследование.

Девушка слегка оттолкнула Йена, повалила его на шкуры, а сама встала на колени и взяла его плоть в ротик. Муж издал протяжный рык. Аманда, эта искусительница, чертовка, слизнула белую капельку, выступившую на вершинке, подула, чуть-чуть прикусила зубками и стала медленно посасывать.

Голова мужчины металась на шкурах, колени подрагивали, пока жена дарила ему неземное блаженство.

— О боги, да! — выдавил он, чувствуя, что больше не выдержит.

Остановив Аманду, он усадил ее на себя и ворвался в ее маняще лоно. Девушка медленно задвигалась на нем, упираясь руками в его плечи и плавно покачивая грудями. Йен заворожено следил за ней. Никогда еще Аманда не казалась ему такой соблазнительной, как сейчас: беременная и верхом на нем.

Девушка откинула голову назад и ритмично двигалась вверх и вниз, пока мужчина неистово врывался во влажную глубину. Их тела блестели от пота, учащенные дыхания и стоны разрывали ночную тишину. Внезапно реальность закружилась, поплыла, взорвалась и рассыпалась, разбившись о землю потоком миллиардов звезд.

Когда все закончилось, любовники усталые, но удовлетворенные лежали, обнявшись, слушая стук сердец друг друга. Йен поглаживал влажную спину жены. Голова Аманды покоилась на его груди.

— Ты простишь меня? — вдруг спросил он.

— За что? — удивилась девушка.

— За то, что по моей вине неделю провела в лиффордской тюрьме.

Аманда сонно улыбнулась, потянулась как кошечка и лукаво замурлыкала.

— Это зависит от того, как часто ты собираешься просить прощения.

Йен хохотнул и схватил жену за ягодицы.

— Это мо-о-о-жно. Хоть сейчас начну.

С той самой ночи отношения между супругами резко изменились. Никогда до этого Аманда не чувствовала себя такой счастливой, как в стане врага, но рядом с любимым мужем. Несмотря на службу, Йен старался проводить с женой как можно больше времени. Они вместе гуляли, говорили обо всем на свете, без напряжения обсуждали военные новости, купались нагишом в реке, скрытые от посторонних глаз.

Йену не раз приходилось ходить в разведку, и для Мэнди это были самые тяжелые времена. Она не вставала с колен, молясь, чтобы с мужем ничего не случилось. И он непременно возвращался, да так благодарил девушку за ожидание, что она купалась в его любви. Главных слов они пока боялись сказать друг другу. Прежние страхи не давали им до конца раскрыться друг перед другом.

Но былое напряжение и отстраненность ушли навсегда. Теперь Йен и Аманда доверяли друг другу, готовы были защищать свою половинку до последней капли крови и полностью отдавались своей любви.

Изменилось к ним отношение и людей в лагере. Генералы больше не глядели на Йена косо, доверяли ему секретные задания и полностью посвящали в военные тайны. В Аманде тоже уже не видели мятежных проблесков, так как девушка ради мужа старалась запрятать глубоко внутри свои бунтарские взгляды. Она нашла себе применение — работала в местном лазарете. Люди — везде люди, решила девушка, и потому была готова одинаково помогать как сиу, так и сасенарам. Коих здесь было предостаточно.

Но каждую свободную минуту влюбленные старались проводить в компании друг друга. Йен делился с Мэнди историями о своих приключениях, по возможности, убирая из них неприятные моменты и сводя все к шутке. Аманда слушала мужа с открытым ртом, как тогда, в пустоши, внимая каждому слову и ощущая себя самой счастливой на свете.

Думала ли она, размышляла девушка, что найдет свое счастье в объятиях врага? Скажи ей об этом еще полгода тому назад, она бы рассмеялась говорившему в лицо. Но сейчас понимала, что не представляет своей жизни без Йена Макинтоша.

Йен был на очередном задании вот уже три дня. От тоски по нему девушка не знала, куда себя деть. Она полностью погрузилась в работу по уходу за больными, не оставляя себе ни минуты отдыха, чтобы мысли о любимом муже не охватывали сердце печалью.

Аманда выносила ведро с фекалиями и выливала их в сточную канаву за воротами лагеря, когда к ней незаметно подкрался Ирвин.

— Мэнди!

Девушка была погружена в свои раздумья. Тихий голос мужчины за спиной напугал ее, и она непроизвольно дернулась, так, что остатки содержимого ведра попали на ухоженные штаны Ирвина. Тот взвизгнул и запрыгал на месте, словно макака в странном танце. Вперив сердитый взгляд на бывшего жениха, Аманда уже хотела заявить, что от таких вот шуточек случаются выкидыши, но вовремя сдержалась. Ирвин в последнее время вел себя очень странно. Нет, он больше не искал с ней встреч, не признавался в любви, но Аманда постоянно ощущала на себе его долгий взгляд, который теперь казался ей злобным и коварным. Такой же, кстати, был и у Жанет, когда она поглядывала на влюбленную пару. Было то ревность или зависть, девушка не знала, но на всякий случай старалась вести себя с ними максимально корректно. Сейчас ее муж был особенно уязвим, и Аманда не хотела доставить ему лишних проблем своим поведением.

— Что ты хотел, Ирвин? — строго спросила она.

Уилбург вел себя необычно. Он постоянно озирался по сторонам, будто боялся, что их кто-нибудь увидит или подслушает. Хотя здесь, за воротами лагеря, не было ни души.

— Мэнди, — торопливо произнес он громким шепотом, — нам надо поговорить.

— Не думаю, что это хорошая идея, — ответила она, теперь сама поглядывая вокруг. Ей не хотелось, чтобы их застали вместе.

Соглядатай на вышке прекрасно видел их, но явно не придал этому особого значения.

— Мэнди, прошу тебя, — взмолился Ирвин и даже попытался взять девушку за руки, но она отстранилась. — Это дело касается твоего мужа.

— Именно потому, что у меня есть муж, а у тебя — жена, нам не стоит тайком общаться, — парировала Аманда, но вид Уилбурга ее насторожил. Мужчина больше не казался ей странным, наоборот, он выглядел искренне озабоченным, и его слова о Йене смутили ее.

— Мэнди, милая, я вовсе не пытаюсь вас разлучить, — заверил ее парень. — Макинтош победил. Я вижу, с какой любовью ты смотришь на него, и понимаю, что проиграл в битве за тебя.

"Наконец-то дошло", — подумала девушка.

— И я честно желаю вам счастья, веришь ты этому или нет.

Аманда нахмурилась.

— Ну, раз так, — девушка пожала плечами. — Тогда хорошо. Я тоже желаю тебе счастья с твоей супругой.

— Но я все еще люблю тебя, — опять пошел в атаку парень. — И именно потому хочу предупредить: твоему мужу угрожает опасность.

У девушки все похолодело внутри. Забыв о настороженности, что она испытывала по отношению к бывшему жениху, Аманда набросилась на него с расспросами:

— Как? Откуда? Каким образом?

— Успокойся, Мэнди. — Ирвин театрально огляделся по сторонам и произнес, понизив голос: — Я кое-что узнал сегодня в штабе. Видишь ли, теперь я лицо, приближенное к начальству, и знаю много военных тайн, — похвалился он.

Но Аманде было плевать на его достижения, ее интересовал лишь Йен.

— Да объясни же, что случилось?! — резко крикнула она, теряя контроль.

Ирвину не понравилось, что девушка не обратила внимания на его личные победы в военном деле, и он специально выдержал паузу, интригуя ее.

— Дело в том, — отозвался он, — что генерал Хасбус очень недоволен Макинтошем. Все дело в его мятежных речах, да и женитьба на бунтарке сделала свое дело.

У Аманды кольнуло сердце. Ребенок внутри зашевелился, словно почувствовав, что его отцу угрожает опасность. Девушке было одновременно страшно и стыдно, что по ее вине муж попал в щекотливую ситуацию.

— Он хочет избавиться от твоего супруга, дав ему смертельно опасное задание, — спокойно продолжил Ирвин, словно рассуждал о погоде. — Хасбус решил, как только вернется Макинтош, отправить его в одиночестве на переговоры с мятежниками. Встреча якобы будет проходить в бурберском лесу. Но на самом деле его будет поджидать там засада, из которой он не выйдет живым. А генералы, таким образом, убьют сразу двух зайцев: избавятся от Макинтоша и подставят сиу, чтобы иметь возможность напасть на них без предупреждения, якобы ради мести за убитого разведчика.

Аманда покачнулась и схватилась руками за горло. Реальность поплыла у нее перед глазами. Если бы Уилбург вовремя не поддержал ее, она непременно упала бы в обморок.

— Спокойно, Мэнди, — ласково произнес он, поглаживая девушку по плечу. — Тебе нельзя волноваться в твоем положении.

— Но что мне делать? — Слезы горечи брызнули из глаз. — Я умру, если с Йеном что-то случится.

— Поэтому я предупредил тебя, чтобы помочь твоему супругу, — словно сквозь туман услышала она голос Ирвина.

— Ты прав! — Аманда обратила на него благодарный взгляд. — Нужно обо всем рассказать Йену.

— Нет! Ни в коем случае! Во-первых, он не поверит тебе, если ты сообщишь, что узнала об этом от меня. А во-вторых, даже если поверит, твой муж — человек чести и не будет прятаться от опасного задания.

Девушка задумалась. Слова Ирвина имели долю правды. Йену в самом деле лучше ничего не знать.

— Но что же делать? — в отчаяние крикнула она.

— Задержи его. Не позволь отправиться на задание.

— Но как?

— Усыпи, — пояснил Уилбург. — Ты же работаешь в полевом лазарете и имеешь доступ к снотворным травам. Просто подсыпь их мужу в еду, и он сутки проспит как младенец. Про тебя он не догадается, подумает, что его сморила усталость.

— Но ведь его ждет наказание за невыполнение задания!

— По-моему, лучше просидеть неделю в яме для заключенных, чем лишиться головы.

Аманда сомневалась. Конечно, Йен будет очень сердит, если узнает, что за этим стояла она. Но девушка готова ради него на все.

— Даже не знаю, — протянула она, хмурясь. — Эти травы в лазарете наперечет. Они нужны солдатам в качестве обезболивающих.

Ирвин сквасил такую мину, словно слышал величайшую глупость в своей жизни. Хотя, может, так оно и было.

— Я говорю тебе, что Макинтоша скоро убьют, а ты думаешь в больных! — крикнул он, да так посмотрел на девушку, что ее охватил небывалый стыд.

— Ты прав, ты прав, — растерянно зашептала Аманда и потерла рукой взмокший лоб. Как она боялась сейчас за Йена, как не хотела его потерять.

Видя ее смятение, Ирвин взял девушку за руку и доверительно посмотрел в глаза.

— Ты готова действовать ради своей любви? — спросил он.

Аманда торопливо закивала.

— Тогда стоит поторопиться, пока твой муж не вернулся.

— Он вернулся! — услышали они суровый голос позади и испуганно обернулись.

Йен стоял напротив, буравя парочку сердитым взглядом.

— Милый, — Аманда опомнилась и поняла, что Ирвин держит ее руку. Вырвавшись, она бросилась в объятия мужа. Тот приобнял ее, но его колючий взгляд был прикован к Уилборгу.

— Что тебе понадобилось от моей жены? — прохрипел он.

Ирвин побледнел от страха.

— Ничего, — пролепетал он.

— Тогда держись от нее подальше, — хмуро предупредил он. — Еще раз увижу тебя возле моей супруги, и пеняй на себя.

На этом он развернулся, прижал девушку к себе и вместе с ней отправился в лагерь. Ирвин проводил их недобрым взглядом.

— Что этому сопляку было от тебя нужно? — рассержено спросил Йен у Аманды, когда они отошли на дальнее расстояние.

Девушка глянула на мужа лукавым взглядом, хотя сердце ее колотилось в груди оттого, что ей приходится обманывать его.

— Уговаривал меня сбежать с ним, и я почти согласилась. Не появись ты так не вовремя, мы давно бы уже были в пути от лагеря.

— Я убью его! — наигранно рыкнул мужчина и страстно поцеловал жену.

Йен вошел в палатку после долгого разговора с начальством. Не успел он вернуться, как его снова посылают на задание. Теперь ему следует отправиться в компании шести человек в Лиффорд, чтобы передать важную депешу. Как же он устал! Это путешествие займет не меньше полумесяца, и он не хотел оставлять жену на такой долгий срок в лагере.

— Милая…

Он замер на пороге. Аманда сидела на коленях, облаченная лишь в прозрачную ночную сорочку, густые волосы золотым каскадом струились по плечам, а чудесные серо-зеленые глаза соблазнительно глядели на мужа. Йен тут же забыл обо всех проблемах и бросился в объятия жены.

— Кажется, я попал в плен к женщине, воспылавшей ко мне страстью! Боги, что мне делать? — пошутил он.

— Поддаться искушению, — соблазнительно ответила Аманда, открывая свои губы для поцелуя.

Он целовал ее так пылко, будто последний раз. Аманда отдавалась ему со всей страстью. Они любили друг друга одновременно невероятно нежно и пламенно, стараясь всеми силами дать удовольствие партнеру, нежели получить его. После они еще долго лежали молча в обнимку, пока их сердца принимали привычный ритм.

— Меня отправляют на задание завтра, — нерешительно произнес Йен и почувствовал, как напряглось тело девушки под его рукой.

Аманда едва не произнесла: я знаю, но сдержалась. Ее сердце разрывалось на части.

— Меня не будет долго, — мужчина решил не растягивать неприятные новости, а сказать все сразу. — Поэтому ты возвращаешься к отцу.

— Нет! — воскликнула девушка, подскочила на месте и устремила на мужа растерянный взгляд. — Я не могу.

— Я уже все решил, Мэнди, — резко отрезал он. — На рассвете ты отправляешься в Корк. Патрик проводит тебя.

— Но как же так? — Губы Аманды задрожали, она еле сдерживала слезы. — Мы ведь только обрели друг друга…

Йен сам с трудом боролся с нахлынувшими на него эмоциями. Взяв руку жены, он поцеловал каждый ее пальчик, при этом не отрывая взгляда от любимых глаз жены. Ему так хотелось отбросить все барьеры, открыться ей, довериться, и он вложил свое сердце в ее руки:

— Я люблю тебя, — прошептал он, и наградой ему стали счастливые слезы, блеснувшие в глазах Аманды.

— О, Йен! — она бросилась ему на шею и крепко обняла. — Я тоже тебя люблю.

Но затем резко отпрянула.

— Именно поэтому ты не имеешь права отсылать меня! — И видя, что он пытается возразить, приложила палец к его губам. — Хватить считать меня слабой. По-моему, я сумела доказать, что не лыком сшита.

Йен хохотнул и прижал возлюбленную груди.

— Да уж, — кивнул он. — Тебе удалось продемонстрировать свои боевые качества, моя воительница. Но теперь ты еще будущая мама, и будет лучше, если наш малыш не родится под стрелами. В родном поместье ты обретешь долгожданные покой и защиту, а я постараюсь навещать вас как можно чаще.

Аманда понимала, что муж прав, но ей отчаянно не хотелось расставаться с ним. Она глубоко вздохнула, как показалось Йену, перед решительным шагом, а затем в ее глазах сверкнул виноватый блеск, который очень удивил мужчину. Аманда потупилась, отвернулась, протянула руку и подала супругу кувшин и деревянную чашку, которые он до этого не замечал.

— На, выпей, — девушка налила из кувшина в кружку ароматный, немного мутный напиток и протянула мужу.

— Что это?

— Рябиновое вино, — пояснила она. — Оно придаст тебе силы.

Мужчина покачал головой.

— Не стоит. Завтра на задание, не хочу, чтобы голова весь день болела.

— И не будет, — заверила Аманда. — Наоборот, напиток поможет прояснить мысли. Ты устал, тебе требуется сон.

Муж был растроган такой заботой и выпил приятную на вкус жидкость всю до последней капли.

— А теперь поспи, — посоветовала жена.

Йен склонил голову ей на плечо, Аманда погладила его налитые силой руки и грудь и крепко обняла мужа. Вино сделало свое дело, некоторое время спустя мужчина почувствовал, как расслабляются его мышцы, а еще через некоторое время дрёма сморила его.

То ли во сне, то ли наяву, но Йену показалось, что он услышал виноватый голос жены:

— Прости…

Проснулся мужчина оттого, что кто-то неистово его тряс.

— Йен, братишка, да просыпайся ты уже!

Мужчина поморщился и застонал. Голова трещала по швам, страшно тошнило, и состояние было такое, будто его огрели кувалдой. С трудом разлепив глаза, Йен словно в тумане увидел перед собой расплывшиеся знакомые черты. Сфокусировал взгляд, мужчина различил нависшего над ним Патрика, который, впившись ему в плечи, тряс друга так, что, казалось, его сейчас вывернет наизнанку.

— Просыпайся!

Маллоу, замахнувшись, ударил Йена по щеке.

— Какого черта! — прохрипел мужчина, но удар пришелся кстати. Мозги прояснились, туман перед глазами рассеялся и, тряхнув головой, Йен растерянно поглядел по сторонам.

Яркий свет, что лил в палатку из открытого входа, ясно дал ему понять, что сейчас далеко уже не ранее утро, а значит, он проспал. Испуганно нахмурившись и взъерошив волосы, мужчина оттолкнул от себя Патрика и встал на ноги. Снаружи раздавались голоса, и один из которых определенно принадлежал его жене. Аманда практически плакала.

На ватных ногах, пошатываясь, Йен вышел из палатки, щурясь от яркого солнечного света, режущего глаза словно ножом. Он увидел практически весь лагерь, собравшийся возле их палатки. Во главе его были генералы Бреннер и Хасбус, они о чем-то сумбурно спорили с его женой. Аманда, стоя спиной к мужу и разведя руки в стороны, словно защищая его, оправдывалась перед военными начальниками:

— Это все ложь! — кричала девушка. — Я знаю, что Йен отправился бы сегодня в одиночку в бурберский лес на переговоры с сиу!

— Да вы никак сошли с ума? — Хасбус таращился на нее жирными глазами и сопел, как самовар. — Ему следовало ехать в Лиффорд вместе с отрядом. Но теперь он поплатится за невыполнение задания.

Аманда замерла, не веря своим ушам. Она растерянно оглядела толпу в поисках Ирвина, который мог бы подтвердить ее слова, но его, как назло, нигде не было видно.

— Что здесь происходит? — послышался сухой хрип позади.

Девушка обернулась и обмерла. Возле палатки стоял ее муж, усталый и взъерошенный, поддерживаемый за плечо Патриком Маллоу. Он ошеломленно глядел вокруг, явно с большим трудом осознавая, что здесь творится.

— А произошло то, — раздался язвительный ответ Хасбуса, — что вы, солдат Макинтош, не выполнили свое задание. На рассвете вы должны были отправиться в столицу, а в итоге мы узнаем, что вы дрыхните в своей палатке, причем, судя по вашему виду, оттого, что изрядно выпили.

Йен и Аманда одновременно вздрогнули. Девушка испуганно посмотрела на мужа, но тот нежно улыбнулся ей, говоря глазами, что не винит ее в случившемся.

— Да, я виноват, — хмуро произнес он. — И готов понести за это соответствующее наказание.

— За такое дело полагается трибунал, — ехидно заметил Хасбус.

Аманда побледнела и едва устояла на ногах, но крепкие руки мужа удержали ее.

— Ну не стоит так сурово, — вставил свое слово Бреннер. — Макинтош, конечно, оплошал и будет наказан. Его ждет тюремное заключение за невыполнение приказа.

— Что? Нет! — закричала Аманда. — Вы не можете его забрать! Йен не виноват, это я опоила его вином, в котором содержалось снотворное…

— Молчи, Мэнди, — услышала она строгий голос мужа возле своего уха. — Ты только все усугубишь.

Девушка поняла, что мужчина пытается ее защитить. Ведь если станет известно, что это она устроила, ее ждет не меньшее наказание.

— Солдаты! — громко приказал Хасбус. — Заковать его в кандалы и увести отсюда. Немедленно!

— Нет! — Аманда повисла на шее у Йена. — Нет, пожалуйста, не трогайте его!

Слезы градом покатились по ее щекам.

— Все будет хорошо, любимая, — пообещал Йен, поцеловал супругу, а затем передал ее Патрику.

Девушка сопротивлялась и плакала, а муж уговаривал ее подчиниться. Двое солдат подбежали к нему с обеих сторон, но Йен остановил их:

— Не надо. Я пойду сам.

Генералы переглянулись, Бреннер кивнул солдатам, и те оставили Макинтоша в покое. Аманда, заливаясь слезами, растерянно глядела по сторонам, призывая людей, помочь им, но никто не откликался на ее немую мольбу. И тут она, наконец, увидела Ирвина. Он стоял вместе с Жанет в первом ряду, и оба ехидно улыбались. По их взглядам девушка все поняла. Ее предали самым гнусным образом.

Вырвавшись из рук Патрика, Аманда бросилась к генералам.

— Стойте! Подождите! Не уводите его! Это предательство! Слышите? Предательство!

— Спасибо вам, кари Шоу, за помощь, — услышала она голос Ирвина. Мужчина говорил негромко, но четко, чтобы его слова донеслись до Йена. — Вы сделали все, как мы договаривались. Теперь этот проклятый предатель сгниет в тюрьме.

Аманда ошеломленно уставилась на него, а потом оглянулась на мужа. По тому, каким ядовито-гневным взглядом он прошил ее, девушка поняла, что муж поверил Уилбургу. Она растерянно замотала головой и прошептала:

— Нет.

Девушка уже хотела броситься к нему, но ледяные глаза супруга остановили ее.

— Не трудитесь, кари, — злобно процедил он. — Вы достаточно отомстили мне.

И развернувшись, он направился вслед за конвоем. Аманда растерянно смотрела ему вслед. Ей казалось, что она видит себя со стороны, и это все происходит не с ней, и что сейчас она закроет глаза, и все изменится. Но, увы, это было не так.

Ей хотелось бежать за ним, упасть в ноги и умолять о прощении, но Аманда понимала, что гордый муж даже не посмотрит в ее сторону. Зареванными глазами она посмотрела на Патрика, но увидела все ту же лютую злобу. Он также не верил ей и думал, что она предала своего мужа.

Круто развернувшись, с горящими глазами Аманда бросилась на Ирвина. Она впилась ногтями ему в лицо и расцарапала его в кровь. Жанет взвизгнула и отскочила в сторону, а Уилбург так сильно толкнул Аманду, что она упала спиной на землю. Тут же к ней на помощь прибежал Патрик. Он со всего маху заехал Ирвину по физиономии. То взвизгнул и попытался дать отпор. Поднялся шум, началась потасовка, повсюду послышались крики людей.

Аманда лежала на земле, ничего не замечая вокруг. Она безнадежно оплакивала свою потерянную любовь.

Глава 20

Было то насмешка судьбы или злой рок, но Йен отбывал свой срок в той самой камере лиффордской тюрьмы, в которой когда-то по его вине оказалась Мэнди. Он тяжело пережил ее предательство. Как же цинично его разлюбезная женушка отомстила ему. Околдовала, влюбила в себя, заставила забыть обо всем, а затем всадила нож в спину.

Надо же, она спелась с бывшим женишком за его спиной. Как же они, наверное, потешались над ним, пока Йен пропадал на заданиях. Сам виноват, нечего было привозить Аманду в лагерь, ведь знал же, что эта коварная мятежница по головам пойдет, лишь бы добиться своего. Когда мужчина думал об этом, ему хотелось разнести здесь все в клочья.

Но больше его злило то, что он, поверив этой негодяйке, признался ей в любви. Боги, как же он ошибся, доверившись ей и обнажив душу. А Мэнди? Настоящая актриса! Ответила, что любит его, хотя в душе продолжала люто ненавидеть. Ее ненависть не изменили ни замужество, ни беременность. Она так искусно лгала, так правдоподобно притворялась, что Йен готов был как щенок следовать за ней хоть на край света.

При мыслях об этом, мужчина раздосадовано скривил рот и зло ударил кулаком о стену. Жажда мщения снедала его денно и нощно. О, как же он хотел увидеть эту искусную лгунью и оттаскать за волосы. Она ответит ему за каждую бессонную ночь, что он провел в думах о ней.

Ведьма имела наглость писать ему. Йен не читал писем, рвал их на мелкие кусочки и выбрасывал в окно. И все же знал, что происходило с ней — Патрик оповещал его. Сообщения от друга приходили регулярно, потому мужчина был в курсе, что его жена без приключений вернулась в родной дом, что жила там привычной мирной жизнью, забыв о войне. А три месяца назад Йен получил письмо от самого Ангуса Шоу, который сообщил ему о рождении сына.

Новость об этом, несмотря ни на что, привела мужчину в неописуемый восторг. Он плакал и смеялся, сотни вопросов роились в его голове: что с Мэнди, как она перенесла первые роды, как себя чувствует молодая мама и ребенок? Йен усмехнулся. Почему он, думая о родах Мэнди, точно для себя знал, что они первые? Значит, он не исключал, что у его жены будут еще от него дети?

Одна мысль в то время не давала ему покоя: как та, что принесла ему самое огромное счастье в жизни, могла одновременно сделать его абсолютно несчастным?

Раздался скрежет заржавелого замка — пришло время идти на прогулку. Сейчас он снова встретится с заключенными сиу и будет сочувствовать их гиблому делу.

За тот период, что Йен провел в каземате, он успел подружиться с большинством сидящих здесь мятежников, и его мнение по отношению к ним изрядно изменилось. Раньше он считал бунтарей спесивыми марионетками в руках Ханлея Леланда, решивших прихапать то, что испокон веков принадлежало лордам. Но, узнав их получше, пообщавшись, мужчина понял, как ошибался.

Среди заключенных помимо простого люда были и знатные карики, такие как Леланд или его своенравная женушка, решившие отдать свои жизни и имущество на алтарь победы. Йен со смесью удивления и восторга глядел на этих измученных голодом, болезнями, изможденных доходяг, в лохмотьях вместо одежды, с торчавшими ребрами и впалыми щеками, вшивых и смердящих, в основном, состоявших из юнцов и стариков, не пожелавших дальше терпеть гнет легиона. Одним из них сейчас стоило влюбляться и радоваться лучшим годам жизни, другим — мирно дремать в креслах-качалках на верандах своих домов. Но те и другие вынуждены были гибнуть от боевого топора, бегать по лесам на полумертвых меринах или, как сейчас, гнить в тюрьмах ради несбыточных надежд на лучшее будущее для своей земли.

Йену было их откровенно жалко. Первое время он долго спорил с этими упрямым сиу, пытаясь вбить в их ослиные головы, что давно пора сдаться и не мучить себя и других тем, чему никогда не дано было сбыться. Но теперь он понимал, почему сасенары на протяжении стольких лет не могут подавить этот мятеж — оказывается, боевого духа порой было достаточно, чтобы покрыть им нехватку силы и материальных возможностей.

Йену часто приходили посылки. Шарлота Пристон, узнав, что муж ее сестры теперь тоже заперт в камере, организовала целую серию передач из продуктов питания, теплой одежды, средств гигиены, медикаментов и других необходимых в тюрьме вещей. Никто не посмел спорить с супругой второго по значимости человека в столице, поэтому Йен регулярно питался и был неплохо одет. Хотя большую часть присланных ему вещей и продуктов он отдавал тем, кто в этом нуждался намного больше него. Поэтому благодаря узнику-сасенару заключенные сиу могли иметь в день поек куда больше полкуска хлеба и кружки воды.

Мужчина с жалостью наблюдал, как уплетали его сокамерники домашнюю стряпню, откровенно радуясь таким простым вещам, которых были лишены уже много лет.

А еще Йен узнал о том, что сестры-богини пообещали выступить на стороне мятежников, как только легион вступит в войну. Поэтому сейчас сиу пребывали в непоколебимой уверенности в своей победе. Но главным сюрпризом для мужчины стало то, что тем человеком, кто уговорил богинь принять участие в сражении, стала никто иная как его лгунья-жена! Йен даже не интересовался, где все это время пропадала Мэнди. А оказывается, те три месяца, которые ее считали погибшей, девушка провела в подземелье, и теперь новость о "святой кари Аманде", не испугавшейся бросить вызов властелинам духов во имя дела сиу, распространилась со скоростью ветра среди мятежно настроенной половины Глин-Гудвика.

И почему Йен не удивлен? Мужчина был скорее рассержен, что узнал об этом от третьих лиц. И то, что его жена-воительница решилась на такой опасный поступок, лишь сильнее ожесточил его сердце. Она, будучи беременной, отправилась в подземелье, рискуя не только своей жизнью, но еще не рожденного малыша. Это лишь убедило его в вероломстве Аманды, которая ради победы не остановится ни перед чем.

Вечером после прогулки Йен, как всегда, не смог сомкнуть глаз. Мысли о маленьком комочке, что растет где-то далеко отсюда, не зная собственного отца, душили его, не давая спать. Скупая мужская слеза капнула из глаза и скатилась по небритой щеке.

Темное небо украсилось звездами, полная луна заглядывала в узенькое зарешеченное окошко, оставляя на полу клетчатое отражение. Йен прикрыл отяжелевшие веки, радуясь, что наступает легкая дремота.

— Хозяин!

Йен улыбнулся. Вот уже и сон грядет — он слышит знакомые голоса.

— Хозяин!

Мужчина открыл глаза и нахмурился. Нет, это не сон — у него, кажется, начались галлюцинации. Странно, ведь он не так много времени провел в тюрьме.

— Эй, хозяин! Слышите меня? Это я!

Йен нахмурился сильнее и моментально подскочил на месте. Он повернулся к окну и оторопел. За решеткой на высоте больше семи метров сидел черный рогатый зверек и, впившись острыми зубами в металлические прутья, грыз их словно деревянные веточки.

— Бамболтон? — не поверил своим глазам мужчина.

Зверек широко улыбнулся, оскалив слюнявый рот, и снова впился в прутья, со скрежетом превращая их в труху. Звук был такой громкий, что Йен испугался, как бы их ни услышали. Он направился к двери и, наклонившись, прислушался. За стеной раздавался раскатистый храп его стража по имени Хорас. Мужчина облегченно выдохнул.

— Потерпи, хозяин. Сейчас мы тебя вытащим.

Йен удивленно уставился на бамболтона, который за этот короткий срок успел перегрызть решетку.

— Дружок, ты что, научился разговаривать?

— Да это не он с тобой говорит, а я! — раздался обиженный голос с улицы.

Мужчина подбежал к окну и глянул вниз. На узкой не мощеной дорожке напротив тюрьмы стоял Меверек, впряженный в телегу с сеном.

— Эй, приятель, обернись, за тобой увязался прицеп, — пошутил Йен, глядя на любимого коня.

Жеребец рассердился и скорчил мину.

— Нет, вы посмотрите на него — мы пришли его спасать, он еще посмеивается!

— Как ты меня отыскал-то?

— Это не я, это он, — буркнул Меверик, кивнув на бамболтона, чья улыбка теперь достигла ушей. — Мне он по-прежнему не нравится, но нюх у чертяги отменный.

Зверек вынул язык и показал его коню. Мужчина удивленно покачал головой. Как эти двое спелись!

Но времени на размышления не было. Хоть проем в окне был слишком узок, а острые концы решетки наверняка изрядно исцарапают ему тело, запах свободы уже ударил в ноздри мужчины, и сердце учащенно забилось.

Йену понадобились усилия, чтобы подтянуться на руках и протиснуться в маленькое окно. Не хватало тренировок, а полугодичное лежание на тюремной койке слишком расслабило его тело. Он полез ногами вперед, чтобы при прыжке не оказаться головой в сеновале. Ему удалось сгруппироваться и, прыгнув, удачно приземлиться прямо в телегу. Меверек с трудом устоял от такого удара и едва не подскочил на месте. Следом за Йеном с окна спрыгнул бамболтон и оказался на плече мужчины.

Зарывшись с головой в сено, Йен приказал коню идти, и Меверек направился быстрой рысцой подальше от лиффордской тюрьмы.

Все трое участников побега чувствовали себя не очень уютно, пока передвигались по столице. Одинокая телега могла даже ночью привлечь ненужное внимание. Поэтому двигаться приходилось быстро, но осторожно. Стражи порядка могли заподозрить что-то неладное, а простые смертные — легко позариться на красивого белобокого коня, да еще и стог бесхозного сена. Бамболтон, высунув половину головы с рожками из сухой травы, был готов в любой момент напасть на неприятеля. Йен был безоружен, но собирался обороняться кулаками. Никто не хотел пустых жертв, но, увы, в такой ситуации они легко могли быть.

И только когда беглецы выехали за пределы города, смогли перевести дух. На развилке дорог их встречал Патрик на гнедом коне.

— Так это ты все организовал! — догадался Йен, обняв друга. — Я так и понял, что за Мевериком и бамболтоном кто-то стоит.

Позади мужчин послышались сердитые брюзжания.

— Брбрбрбр!

— Можно подумать мы сами не могли справиться.

Патрик и Йен обернулись и лукаво посмотрели на зверька и жеребца.

— Вам большое спасибо, ребята, — обратился к ним Макинтош. — Без вас я бы не выбрался оттуда.

Животные тут же были готовы простить мужчину.

— Ты не представляешь, каково мне было, когда твой мерин нашел меня и заговорил человеческим голосом, — подивился Патрик. — Я поначалу подумал, что потерял рассудок.

— Я тоже испытал нечто подобное, когда впервые повстречал Меверика, — ответил Макинтош.

— Я не мерин! — послышался обиженный возглас из-под ног Йена.

Мужчины направлялись на север страны через лес, ведомые полной луной. Было решено вернуться в Корк. Несмотря на уговоры друга, Йен жаждал встречи с женой и ребенком, и никакие предупреждения об опасности его не могли остановить.

— Мы живем в военное время, — напомнил Макинтош. — Никто не будет разыскивать беглого заключенного, особенно среди солдат на поле боя.

— А ты хочешь вернуться на фронт? — удивился Патрик. — Сейчас, перед решающей битвой?

Стало известно, что готовится главное сражение, которое, наконец, и решит исход войны. Легион объявил о вступлении в битву. Главный бой должен состояться на веренговом поле близ Рейсфорда, куда постепенно стекали войска обеих армий. Поговаривали, что Леланд был уже там, а его смелая и отчаянная жена не захотела остаться с женщинами в деревне и отправилась вслед за мужем.

Патрик сокрушался, что не примет участия в решающем сражении — он получил задание отправиться на юг страны. Но, по крайней мере, Маллоу останется жив. Йену же сейчас хотелось быстрее добраться до Аманды и сына. Несмотря на гнев, что он испытывал по отношению к супруге, мужчина не хотел, чтобы с его семьей что-то случилось. Рейсфорд был слишком близко к Корку, и отголоски сражения могли коснуться и этого города. Главной задачей Макинтоша сейчас было увести Мэнди и малыша подальше оттуда.

— Ты знаешь, — нерешительно проговорил тогда Патрик. — Не стоит рубить сплеча, пока ты не до конца разобрался в этом деле. Твоя жена, конечно, заслуживает наказания, но ни такого сурового, что ты ей приготовил. Я видел Аманду после того, как тебя увел конвой. Она искренне была изумлена и расстроена тем, что случилось, и чуть не убила за это Уилбурга.

Йен не хотел слушать друга.

— Я знаю лишь то, что Аманда Шоу — великолепная актриса, и ей ничего не стоит изобразить из себя великомученицу.

Мужчина не хотел рассказывать Патрику, как глубоко его ранили лживые признания Мэнди в любви. Он собственными ушами слышал, как она призналась генералам, что опоила его снотворным, и как за это ее отблагодарил Уилбург. Ничто не могло разубедить его в обратном…

— Знаем-знаем, — мужчина потрепал коня по загривку. — Ты не мерин, а гордый жеребец. Патрик просто пошутил.

— Дурацкая шутка, — заметил Меверек. Мужчины обменялись веселыми взглядами.

Бамболтона с ними уже не было. Прошлым вечером, когда зверек помог Йену выбраться из тюрьмы, он покинул их, направившись в пустошь. Богиня земли призывала волшебных существ помочь ей в битве, и бамболтоны решили присоединиться.

— Но больше всего меня поразило то, что поведал мне Меверик, — продолжал Патрик.

Йен тоже пребывал в шоке от услышанного. Вчера, когда его верный конь поделился новостями, мужчина долго не мог ему поверить.

— Предательство! — сумбурно причитал Меверик. — Тебя предали, хозяин. Причем близкий тебе человек.

Подумав, что речь идет об Аманде, Йен заскрежетал зубами.

— Мне это давно известно, — буркнул он. — Именно поэтому я оказался в лиффордской тюрьме.

— Дело не в девчонке, — заверил его Меверик, — хотя мне она лично никогда не нравилась. Речь идет о другом.

Когда он обо всем поведал хозяину, Йен пришел в ужас. Ему понадобилось полночи, чтобы прийти в себя от страшной новости. Это был настоящий удар в спину, причем самый подлый и коварный, на который способен человек. Мужчина уехал вперед, далеко от Патрика, чтобы побыть одному. Ему от горечи хотелось выть и рыдать, но, с другой стороны, сердце требовало мести. Жестокой мести.

Сейчас, немного успокоившись, Йен мог спокойно вести беседу, хотя душа его по-прежнему рвалась на части.

Ангус Шоу, склонившись, умиленно глядел в крохотную колыбельку, в которой спал его внук. Маленький проказник имел смуглую кожу и пушок черных волосиков на головке. Его глазки все еще были голубыми, как ясное небо, но Ангус был уверен, что скоро они потемнеют и станут карими. Но, несмотря на внешнее сходство с его отцом, малыш был истинным Шоу. Достаточно видеть, как крепко он цеплялся своей крохотной ручонкой за мясистый палец деда или как громко требовал еду и внимания. Да, у паренька отличные легкие! А носик-пипочка? У Мэнди был такой же в детстве.

Генерал души не чаял во внуке. А когда дочка сообщила, что намерена назвать сына Ангусом в честь деда, генерал Шоу даже прослезился от счастья.

Молодая мама сейчас крепко спала рядом, на кровати в своей комнате. Бедняжка, она так устает. Маленький крикун совсем не давал своей матери спать ночами, поэтому девушка пользовалась тем редким временем, когда Ангус Второй Буйный, утомившись от собственного "песнопения", дремал в колыбели.

Аманда рисковала жизнью, чтобы привести сына в этот мир. Роды длились пятнадцать часов, бедная девочка несколько раз теряла сознание и возвращалась снова. Ангус тогда почти заработал себе сердечный приступ. Ситуация ухудшалась еще и тем, что мать дочерей генерала умерла при родах. Потому мужчина отчаянно молился всем богам сразу, чтобы Мэнди не передались по наследству близнецы. Ведь она такая хрупкая, его девочка, — да, несмотря на рост и телосложение, она очень хрупкая. Но ей достался всего один малыш, зато весьма крупный. Который к тому же рос не по дням, а по часам и казался слишком большим для своих трех месяцев.

Ангус захныкал во сне. Аманда заворочалась, и генерал, боясь, что она проснется, стал качать колыбельку. Внук забавно выпятил ротик, а затем, не открывая глазки, положил в него пальчик. Это было так трогательно, что генерал растаял, пустив слезу.

Аманда наблюдала за отцом и сыном из-под опущенных ресниц. Вот так часто гордый Ангус Шоу шмыгал носом у колыбели внука. Девушка нежно улыбнулась. Не хватает еще одного мужчины, чтобы ее счастье было полным.

Мэнди отогнала грустные мысли. Мечтать о том, что Йен однажды вернется, не было смысла. Не известно, сколько ее муж теперь проведет в заключении. И даже если скоро освободится, он так ненавидит ее, что уже не захочет иметь дело ни с ней, ни с сыном.

Когда девушка прижимала к груди маленькую жизнь, плод их с мужем любви, на глаза наворачивались горькие слезы. Если бы Ангус еще не был так похож на Йена, возможно, Аманде было легче. Но малыш был крохотной копией своего отца, и, глядя на него, девушка постоянно представляла себе гордого, упрямого мужчину, который упорно не хотел ее выслушать и понять. Йен не отвечал на письма, строго запретил ей приезжать к нему на свидания — в общем, делал все возможное, чтобы пропасть между ними только увеличивалась. Девушка вздохнула и прикрыла глаза. Спасибо папе за заботу о ее сыне.

Аманда несла две тяжелые сумки, доверху наполненные продуктами. Ходить за покупками никак не входило в обязанности знатной кари. Но девушке необходимо было проветриться, чем-то занять себя, чтобы успокоить растерянную душу. Оставив сына на гувернанток и любящего дедушку, Аманда решила сходить на рынок.

Она купила рыбу, свежую зелень и очаровательные распашонки для Ангуса. Не хватало только еще пары вязаных пинеток, и для этого пришлось зайти в лавку.

Едва она покинула рынок, как увидела сидевшую на дороге собаку. Бедняжка смотрела на всех голодными глазами и явно искала пищу. Но больше всего Аманду смутил тот факт, что на собачонке был ошейник и поводок. Она сбежала, догадалась девушка, или ее просто-напросто выкинули. Мэнди знала один такой случай, когда щенок, одетый в ошейник, потерялся, рос и чуть не умер от удушья.

Доброе сердце девушки не позволило ей пройти мимо такой беды. Вынув из сумки кусочек мягкого сыра, она протянула его пушистому комочку без намека на породу, и тот залпом проглотил его. Бедняжка, совсем голодный. Аманда протянула руку к собачонке, сняла с шеи ошейник и пристегнутый к нему поводок и выбросила их в помойную кучу.

С чистой совестью она отправилась в ближайший магазин за обновками для сына. Но, выйдя из него, стала свидетелем необычной сцены. Та самая собачонка, о которой она недавно позаботилась, теперь сидела на руках у одной знатной пожилой особы, а эта кари, в свою очередь, бранила ее не менее знатного мужа:

— Ты не проходимый тупица, Кори. Как ты мог оставить нашу малышку у магазина? Вот погляди, к чему это привело. Мы лишились поводка!

Аманда окаменела. С досадным выражением она глядела вслед удалявшейся паре, думая, что не только Кори непроходимый тупица.

Позади послышался смешок.

— А вы, как всегда, сердобольны, кари.

Нет, этого не может быть! От язвительных ноток до боли знакомого голоса у девушки сжалось сердце. Выпрямившись в струнку, она медленно повернулась и замера в изумлении. Напротив, лениво навалившись на угол дома, на нее смотрел герой ее сладких снов и кошмаров одновременно. Аманда не верила глазам. Йен, живой, невредимый…свободный. Как часто она представляла себе эту встречу, но никогда в ее мечтах муж не смотрел на нее столь колким взглядом.

— Йен…, — прошептала она.

Мужчина склонился в шутливом поклоне.

— К вашим услугам, кари.

От его неприкрытой злобы и сарказма в голосе, у Аманды душа ушла в пятки.

— Что ты здесь делаешь? — испуганно проговорила она.

— Пришел забрать вас.

— Забрать?!

Девушка растерянно поглядела по сторонам. Неправильно расценив ее действия, Йен едко подметил:

— Не пытайся призвать на помощь стражников. Ты моя жена по закону, а значит, и моя собственность. А то, что я нахожусь в заключении, — хмыкнул он, — то об этом в Корке не знает ни единая душа.

Аманду покоробила его резкая атака, и она решила защищаться:

— Я знаю, — дерзко ответила она. — И мой отец.

— О, славный генерал Шоу, — мужчина кивнул. — Я имел удовольствие пообщаться с ним утром, это он объяснил, где тебя можно отыскать.

— Ты общался с моим папой? — девушка не верила собственным ушам. Как мог ее отец не только не выставить Йена за дверь, но еще и рассказал, где она? Но от печальной догадки у Аманды поникли плечи. Мужчина прав — она является его женой, следовательно, принадлежит этому мужчине. И пока он жив, отец не в силах вступиться за дочь.

Увидев безнадежное уныние в глазах супруги, Йен довольно хмыкнул.

— Ну, что ты, милая? Разве не рада видеть любимого мужа?

Аманда не отреагировала на сарказм и смело встретила его холодный взгляд.

— Что ты намерен со мной сделать?

— Я же сказал: забрать тебя.

— Куда и зачем?

— Слишком много вопросов, Мэнди, которые тебя не касаются, — сухо ответил он.

Девушка окончательно расстроилась.

— Ты уже видел…хм…

— Сына? — помог он ей.

Аманда кивнула. В ее душе загорелась надежда.

— Пока нет. — Глаза мужчины ничего не выражали. — Но у меня еще будет достаточно времени. А вот ты, дорогая, если не поторопишься, то больше не увидишь своего ребенка.

У девушки упало сердце.

— Что ты несешь? — обрушилась она на него, совсем забыв, что стоит посреди оживленной улицы, и люди вокруг любопытно поглядывают на них.

— Я собираюсь забрать Ангуса с собой. Ведь его так зовут? Красивое имя.

Аманду не обманул его нежный тон.

— Тебя же я решил прихватить в качестве кормилицы, но если ты не хочешь…

Он спокойно пожал плечами, развернулся и направился прочь.

— Нет! — закричала девушка и бросилась за мужчиной. — Прошу тебя, Йен не делай этого! Куда ты хочешь увести мое…нашего сына?

— Это не твое дело, — сухо ответил муж, не сбавляя быстрого шага.

— Ты не можешь забрать его у меня. — От этой ужасной мысли у девушки кружилась голова. Хотя по закону Глин-Гудвика муж легко мог лишить жену чада, если захотел.

— А вот это спорный вопрос.

Йен не глядел на Аманду. Все его члены были напряжены, лицо — сковано, спина — вытянута в прямую линию. Девушка смотрела на него и не узнавала. Кто этот жестокий незнакомец, за которого она вышла замуж?

— Прошу тебя, нет, умоляю, не отнимай у меня Ангуса.

Йена не смягчил ее дрожавший голос и молящие глаза, которые все сильнее наполнялись слезами. Сардонически улыбнувшись, он вперил на супругу немигающий взгляд.

— Пожалуйста, не мучай себя, дорогая. Никто уже не поверит твоим лживым слезам. Если ты хочешь оставаться с сыном, советую быстрее шевелить ногами. Я отдал приказ горничным собирать вещи Ангуса, по поводу твоего гардероба указаний не было.

Аманда отшвырнула сумки в сторону и больно сжала кулаки. Крохотная льняная распашонка упала в грязь, но девушка не обратила на это внимание. Опустив голову вниз, она зашагала за этим каменным человеком, который желал устроить ей ад на земле.

Дорогу они провели в полном молчании. А когда вошли в дом, там уже все стояло на ушах. Горничные бегали туда-сюда, собирая вещи маленького лорда, руководил по-военному этим действом бравый генерал Шоу.

— А, Мэнди, Йен! — расплылся он в улыбке при виде дочери и зятя. — Рад, что вы помирились.

Мужчина и женщина натянуто улыбнулись. Никто не собирался показывать истинных отношений, особенно перед этим славным человеком.

— Как жаль, что вы так рано уезжаете, — сокрушался генерал, обращаясь к Йену. — Я еще не успел достаточно понянчить внука.

— Увы, нам надо спешить, — как бы извиняясь, ответил зять, но Аманда знала, что муж не испытывает угрызений совести. — Я говорил вам утром, что хочу как можно дальше увести жену и сына от военных действий.

— Понимаю, понимаю, — закивал Ангус. — Малыш уже собран. Но вы даже не останетесь на обед?

Йен отрицательно покачал головой и перевел насмешливый взгляд на жену.

— Ты все еще здесь дорогая? Думаю, тебе пора быть в своей комнате.

Поняв его намек, Аманда бросилась бегом по лестнице в спальню. Руки ее тряслись, когда она второпях забрасывала в холщовый мешок два теплых платья и плащ. Больше она ничего брать не стала. Не известно, как долго они будут ехать, и девушка не хотела обременять себя лишней поклажей.

Итак, ее муж сбежал из тюрьмы и пришел отомстить. Надо признаться, Йену это весьма удалось. Девушка шмыгнула носом и смахнула горькие слезы. Она, конечно, могла сейчас упасть в ноги к отцу и молить о помощи. Но тот и так тяжело переживал нахождение Оливии в лагере мятежников, к тому же перед предстоявшей смертельной битвой. Его слабое сердце не выдержит еще мучений средней дочери. Лучше отцу не знать об истинных чувствах, что испытывали его дочь и зять друг к другу.

— Плачешь? — Ядовитый голос мужа заставил девушку вздрогнуть.

Быстро высморкавшись, она с вызовом глянула на Йена.

— Идем, — скомандовал он, развернулся и вышел.

Аманде хотелось наброситься на него с кулаками. Хотелось кричать, что она никуда с ним не поедет. Такое путешествие опасно для новорожденного, что они, возможно, будут голодать или замерзнут. Но одновременно она готова была на коленях умолять не торопиться с отъездом. Пожить немного в поместье, чтобы лучше подготовиться к дальнему пути. Но ни того, ни другого она не сделала, а лишь покорно зашагала за мужчиной.

Удивительно, но в иных обстоятельствах она пошла бы за мужем хоть на край света, но сейчас желала бежать от него.

В холле их уже ждала огромная компания провожающих. Казалось, все слуги вышли проводить свою хозяйку в дорогу. Аманда еле сдерживала слезы, особенно когда прощалась с отцом. Милый, любимый папочка! Увижу ли я тебя еще? На этот вопрос у девушки не было ответа.

— Я вернусь, — прошептала она отцу на ухо.

Тот крепко обнял ее, и через его плечо девушка увидела обращенный на нее, глумливый взгляд мужа. Черта с два ты вернешься, говорили его глаза.

Послышалось требовательное мяуканье, и девушка оторвалась от отца и бросилась к ребенку.

Ангуса Второго, лорда Шоу и Макинтош, наследника доброй половины земель на севере страны, внесла в холл в корзине служанка. Малыш агукал и гулил при виде родного лица матери. Но тут над ним склонилось другое лицо, чужое и напряженное.

— Дай мне, — строго произнес Йен и, выхватив из рук Аманды корзину, принялся тщательно рассматривать сына.

Хотя ребенок был уже собран в дорогу, запеленован и укрыт, мужчина все равно немного развязал тесемки на его крохотной распашонке, чтобы лучше разглядеть родное тельце. То, каким взглядом Йен смотрел на малыша, заставило сердце Аманды сжаться. Почему чужая зависть и ревность вошла в их счастливую жизнь и пустила в ней трещину?

Ангус долго, пытливо смотрел на незнакомца, а затем открыл свой маленький ротик и издал громкий вопль. Девушка довольно улыбнулась.

Мамин защитник.

Понял да, хотелось ей бросить Йену, но, судя по тому гневному блеску в глазах, что он послал ей, мужчина прочитал ее мысли.

— Идем, — буркнул он.

— Но…но Ангус проголодался, — пояснила девушка, беря в руки сына.

— Покормишь в дороге.

Мужчина передал корзину назад служанке.

— Все равно это не понадобится, — произнес он. — Мы возьмем лишь узелок с необходимым минимумом.

Аманда ошеломленно уставилась на него, но Йен, не удостоив ее ответным взглядом, пожал руку генералу и направился к выходу. Прижав к груди хныкающего ребенка, девушка бросила вопросительный взгляд на отца, но тот лишь пожал плечами. Аманда вздохнула и засеменила за мужем.

Ей казалось, что на этом все сюрпризы на сегодня закончились, но ошиблась. Выйдя на порог, она не увидела там никого, кроме ожидавшего их грума, который подвел к крыльцу уже знакомого ей говорящего коня. Тот при виде девушки ехидно прищурился.

Аманда от удивления открыла рот.

— А где карета? — промямлила она.

— Мы едем верхом, — сухо бросил мужчина и, пока девушка не успела опомниться, грубо усадил ее в седло, а сам забрался позади нее.

Аманда лишь успела привязать Ангуса к своей груди шарфом, улыбнуться на прощание отцу и помахать провожающим рукой, как муж ударил жеребца коленями по бокам и тот помчал их в неизвестное будущее.

Глава 21

Они ехали в молчании довольно долго. Маленький Ангус, словно чувствуя напряжение матери, перестал капризничать и мирно спал у нее на руках. Девушка сильно устала, но не из-за дороги, а из-за мужчины за спиной, и нервничала, но не подавала виду. На удивление болтливый конь Йена тоже молчал, хотя девушка знала, как он умеет притворяться немым.

На мир спустились сумерки. К этому времени путники добрались до густого тенистого леса. Ночевать здесь Аманде совсем не хотелось, но она не смела ослушаться мужа.

Они остановились на ночлег у небольшой ложбинки. Йен спешился, помог Аманде спуститься, а сам пошел собирать хворост для костра. Девушка вынула из седельной сумки все теплые вещи, что они прихватили с собой, и стала готовиться к холодной ночи. Хотя зима в этом году выдалась довольно теплой, но ночами температура опускалась и могла быть опасна для новорожденного малыша.

Девушка села на колени и расстелила на траве свой плащ, сверху положила спящего Ангуса и закутала его в шерстяную шаль. Она искоса глянула на Меверека. Тот откровенно следил за ней настороженным взглядом, но когда увидел, что Аманда наблюдает за ним, сделал вид, что щиплет траву.

— Ничего следить за мной, — предупредила девушка. — Я не собираюсь бежать.

— Больно надо, — огрызнулся конь, не поднимая головы.

— Я не враг ни тебе, ни твоему хозяину.

— Как же, как же, — фыркнул жеребец.

Аманда стиснула зубы.

— По-моему, ты неплохо успел меня изучить, мерин, и понимаешь, что меня невозможно заставить сделать то, чего я не хочу. Если бы я не желала ехать с Йеном, то осталась бы дома. Поэтому если я с ним, то буду с ними до конца, — ответила она, глядя в конский круп. А потом чуть мягче добавила: — И я не предавала его. Я такая же жертва в этом деле, как и он. Меня тоже предали, не важно, верит он в это или нет.

Меверик не стала спорить, но и не повернулся в ее сторону. Аманда вздохнула, легла на плащ и положила сына себе на грудь. Не хватало еще, чтобы он укатился в темноту. За этот день она так сильно перенервничала, что сон быстро сморил ее.

Когда Йен вернулся, его жена и ребенок крепко спали. Он бросил хворост на землю, развел огонь, чтобы не продрогнуть ночью, а сам сел на ближайший пень и задумчиво посмотрел на близких ему людей. Меверик передал ему слова супруги, брошенные в отчаянии, когда она пеленала ребенка, но мужчина не сомневался, что девушка сделала это специально, чтобы конь рассказал хозяину. Она слишком хорошая актриса, в этом Йен не сомневался. Его жена, лгунья, предательница, подарившая ему сына. Малыш захныкал во сне, и рука Аманды машинально потянулась к груди. Не открывая глаз, она расстегнула пуговицы на лифе и прижала ребенка к груди. Тот зачмокал. Йен тоскливо наблюдал за этой картиной, чувствуя себя лишним. В какую же тупиковую ситуацию они загнали себя.

— Их видели вместе на выезде из Корка, — довольно щурясь, пояснил наемник мужчине, нанявшему его. — Поговаривают, Макинтош решил увести жену и ребенка подальше от войны.

Его собеседник впервые за долгое время радостно ухмыльнулся.

— Отличная новость, — пробасил он. — Поместье Шоу является настоящей неприступной крепостью, и добраться до соплячки и ее выродка было просто невозможно. Откровенно я думал, что Йен сгниет в тюрьме. Но так даже лучше.

Грузный мужчина почесал свою густую бороду.

— Он приехал за ней, забрал из родного дома и тем самым лишил всякой защиты. Ты говоришь, он увез ее. Куда?

Щупленький, сгорбленный человечек пожал плечами.

— Мои разведчики не успели проследить. Макинтош умеет хорошо заметать следы.

Он думал, что наниматель опять обрушится на него с гневной тирадой, но тот на удивление лишь задумчиво чесал бороду.

— Это уже неважно, — заявил он. — Есть только одно место, куда этот сопляк мог увести жену и сына, и мне оно прекрасно известно. Главное, что теперь они полностью беззащитны. Ты успел связаться с оберджини, которым насолила девчонка?

Наемник кивнул.

— Их главарь по имени Юджеро, безглазый урод, узнав, что мы тоже хотим избавиться от дочери генерала Шоу, отказался взять плату и лично вызвался выпустить из пигалицы дух. Клянусь, он с превеликим удовольствием прикончит жену Макинтоша.

Собеседник ухмыльнулся.

— Прекрасно. Все складывается как нельзя лучше. Теперь, наконец, я избавлюсь от этой чертовой семейки.

Наемник с любопытством рассматривал мужчину, стоявшего напротив. Алан Макинтош нанял его убить собственного племянника. За свою долгую жизнь убийца успел столкнуться с разного рода делами и уже ничему не удивлялся. Брат заказывал родного брата, сын — отца и наоборот. У каждого были свои причины: месть, алчность, зависть. Никто не хотел марать руки, и такие наемные душегубы, как он, приходились весьма кстати. Но впервые наемник столкнулся с таким сильным, кровожадным и ничем не объяснимым желанием человека убить собственного родственника. Для Алана это было словно навязчивой идеей, которую вскоре он все же воплотит в жизнь.

Аманда проснулась с первыми лучами солнца и поняла, что спит не одна. Ее тело было бережно укрыто дорожной накидкой мужа, а сам Йен лежал рядом, прижимая жену к себе. Эта нежная картина никак не сочеталась с душевными метаниями, что она испытывала. Аманда чувствовала безысходность ситуации, и не знала, что предпринять, дабы изменить ее. Их земля была разделена войной, и то же самое творилось в их с Йеном семье. И как на войне, так и в их браке не наступало перемирие. Девушка горько усмехнулась. Хотя мятежница и готова была выбросить белый флаг и сдаться на милость победителю-сасенару, ее муж едва ли хотел того же.

Прижав к груди спящего крошку-сына, Аманда положила его возле отца, а сама направилась к крохотному озерцу, больше напоминающему болото, которое она приметила вчера вечером, чтобы привести себя в порядок. Умывшись, она вернулась на поляну, где ее ожидали проснувшиеся муж и сын. Йен уже успел развести костер и кипятил воду в закопченном котелке. Ангус лежал рядом на травке, раздетый, болтая ручками и ножками в воздухе. Белобокий конь склонился над малышом, щекоча его полными губами. Ребенок еще не умел смеяться, но, казалось, был доволен этой игрой.

— О, наша мама явилась! — глумливый голос Йена вывел девушку из задумчивого состояния. — А мы уже думали, ты сбежала на войну к своему голубоглазому любовнику.

Аманда подавила в себе желание ответить на его грубое оскорбление и спокойно направилась к сыну. Взяв его на руки, девушка села на поваленное дерево и стала кормить ребенка грудью.

— Я была на озере, и тебе это прекрасно известно, — сухо ответила она, не поднимая глаз от сына. — Я никуда не уйду от Ангуса.

Йен прекратил чистить свое оружие и внимательно посмотрел на жену.

— Даже если ради этого придется всю жизнь терпеть нелюбимого мужа?

Девушка сделала вид, что не слышит его. Но мужчину это не устраивало:

— Ведь так, Мэнди?

Аманда подняла на него преисполненный чувством собственного достоинства взгляд, от которого Йен почувствовал укол совести.

— Я сделаю все ради сына, — ровно ответила она. — И зря ты его раздел — сейчас, в конце концов, зима, пусть и необычно теплая.

Йен разозлился на себя за то, что так старательно нападает на Мэнди. А она, в свою очередь, несмотря на его гнусные оскорбления, постаралась сменить тему разговора, чтобы наладить их отношения. Мужчина перевел взгляд на младенца.

— Он чавкает, словно поросенок, — заметил Йен.

Аманда, как истинная мать, тут же бросилась на защиту своего чада, одарив мужа гневным взглядом, но потом смягчилась. Она поняла, что мужчина пытается таким образом неумело завести разговор, и пожала плечами.

— Правилам этикета за столом он пока не обучен, — кивнула девушка и слегка улыбнулась. — Но в его возрасте все так себя ведут.

Она подняла свои лучистые глаза на супруга, и у Йена остановилось сердце, а затем пошло галопом. Как же он тосковал по ней, как скучал по этой светлой улыбке, что озаряла ее лицо, как желал дотронуться до нее сейчас. Но он тут же одернул себя, раздосадованный и сердитый, что стоило Мэнди поманить его улыбкой, и Йен готов был ей все простить.

— Откуда мне знать, каковы дети в этом возрасте? В лиффордской тюрьме не выдавали соответствующую литературу, — саркастически подметил он. — И благодаря твоим стараниям, дорогая женушка, я пропустил три месяца из жизни сына.

Аманда ощетинилась, но не произнесла ни звука, и Йен опять обругал себя за грубость. Он и так достаточно отомстил ей, забрав из родного дома и пригрозив лишить ее сына, не стоило постоянно жалить ее, словно змея. Но мужчина никак не мог успокоиться. Мысли, которые не давали ему жить за решеткой, сейчас жгли душу, будто кислота. Неужели, Мэнди тайно встречалась с Уилбургом за его спиной, там в лагере? Поддерживает ли она связь с этим проходимцем? И хоть немного раскаивается в своем поступке?

Аманда смотрела на него не обиженно, а как-то задумчиво, словно проводя в голове какие-то расчеты.

— Ты ведь никогда не поверишь мне? — рассеянно произнесла она, отрешенно глядя на мужа.

У Йена кольнуло сердце, но он тут предпочел пойти в атаку:

— Я тебя не останавливаю. Давай расскажи свою версию тех событий.

Но Аманда снова поразила его, лишь печально покачав головой.

— Ты не поверишь мне, — на этот раз ее слова звучали утвердительно. — Поэтому нет смысла объяснять.

Следующие три дня пути стали для Аманды сущим адом. Ангус, до этого молчавший, теперь решил устроить настоящий бунт. Не известно, что так возмущало малыша: долгое пребывание на свежем воздухе, не слишком жирное молоко матери, не получавшей достаточного питания, или другие, известные только ему причины, но ребенок не прекращал реветь ни днем, ни ночью.

Аманда совсем выбилась из сил, стараясь успокоить горланившего сына так, что сама готова была вот-вот разрыдаться. Йен помогал ей с ребенком, все чаще качая его на руках. Удивительно, но в объятиях отца Ангус вел себя спокойнее, это-то и пугало его мать. Мужчина то и дело странно поглядывал на жену, и Аманда боялась его мыслей. А вдруг Йен подумает, что она плохая мать, и когда они, наконец, доберутся до нужного места, заберет у нее сына? А муж, как специально, постоянно сопровождал свои мысли едкими фразами:

— Ты, сынок, пошел характером в мать. Настоящий бунтарь. Яро требуешь то, что тебе хочется, не задумываясь о том, какого от этого близким людям.

Когда они все же добрались туда, куда их вез Йен, Аманда была готова на многое, лишь бы слезть с коня. Девушка предполагала, что муж ведет их в какой-нибудь военный лагерь или тайное место разведчиков, где они могли бы жить, словно в захолустной гостинице. Но какого же было ее удивление, когда муж привез их к крохотному, но невероятно симпатичному домику, спрятанному в горах, в окружении леса и бурной горной реки.

Это было скромное двухэтажное жилище из белого камня, с соломенной теплой крышей, с примесью водного тростника, весьма интересной формы. Она немного свисала на дом, но в местах, где были вырезаны окошки, поднималась вверх, словно огибая, и тем самым создавала причудливый вид. На подоконниках стояли сухоцветы в глиняных горшочках, из трубы шел дым, намекая, что дом обжитой. От крохотного коттеджа пахло уютом и комфортом. У начищенного до блеска крыльца сидела рыжая кошка с белыми пятнами на боках и лизала лапку.

Йен остановил Меверика и с каким-то непонятным блеском в глазах посмотрел на дом. Аманда почувствовала, что муж будто окаменел. Его мышцы на руках вздулись и напряглись. Мужчина нервничал.

— В чем дело? — спросила она. — Чей это дом?

Он помедлил с ответом.

— Мой, — выдохнул Йен. — Это было что-то вроде охотничьего домика, который мой отец купил специально для меня. Когда я был ребенком, мы часто приезжали сюда с ним на все лето. Ходили на рыбалку, собирали грибы, играли в мяч. Здесь тихо и нелюдимо, и тут вы будете в безопасности.

— Твой? — Брови Аманды сошлись в переносице. — Но как же дым, что идет из трубы? Кто-то топит камин.

Мужчина кивнул, и впервые за то время, что они встретились, на его лице появилась хитрая, но добрая улыбка.

— Я решил, что тебе понадобится помощница, а сыну — гувернантка, и пригласил кое-кого пожить с нами.

Аманда не успела даже удивиться, вообще, не успела ничего сообразить, как дверь домика открылась, и послышался знакомый голос:

— А-а-а, уже приехали?! Как быстро! А я вас только к вечеру ждала.

На пороге стояла Чарити Элвуд в белом переднике, задорно улыбаясь и протирая руки кухонным полотенцем. Девушка была поражена и изумлено переводила взгляд с милой старушки на мужа и наоборот. Откуда он узнал о ней? Как смог уговорить приехать? И почему решил преподнести такой приятный сюрприз жене, если ненавидел?

На глазах Аманды застыли слезы.

— Спасибо тебе, — прошептала она.

Йен смутился и прочистил горло.

— Мы старались как можно скорее успеть отведать вашу стряпню, кари Элвуд, — обратился он к пожилой женщине, игнорируя благодарный взгляд супруги.

— А завтрак как раз готов. Все с пылу с жару! Прошу к столу.

Йен спустился, помог спешиться жене, и девушка тут же бросилась в объятия милой старушки.

— Кари Элвуд!

Женщины обнялись, и Чарити с нескрываемым удовольствием стала рассматривать Ангуса Макинтоша, тут же заваливая его счастливую мать советами по уходу за ребенком. Мужчина задумчиво глядел на них, потирая шершавый подбородок.

— Ты это сделал, чтобы в доме между вами всегда был буфер? — спросил Меверик и хитро глянул на хозяина.

Йен любил своего коня за излишнюю проницательность, но сейчас жалел, что Меверек — необычный жеребец.

— Допустим, я в самом деле решил, что сыну и жене нужна подмога в доме? — хмурясь, заявил он.

— Тогда я, вообще, ничего не понимаю в этой жизни, — парировал конь. — Можно нанять прислугу или на худой конец прихватить пару гувернанток из дома отца жены. Нет же, ты съездил в Лиффорд, нашел эту знатную даму, уговорил пожить здесь, в глухом забытом месте, и все ради "подмоги". Ты думаешь, что я настолько туп, что ничего не понимаю?

"Да нет, приятель, — заскрежетал зубами мужчина и сердито взарился на Меверика, — ты на мою голову слишком умен".

— Не твое дело, — вслух ответил он и направился к дому.

— Я больше так не могу, — уткнувшись в подушку, безнадежно выдохнула Аманда. — Встаю каждое утро с надеждой, что сегодня все изменится, а вечером руки снова опускаются.

— О, моя славная деточка, — кари Элвуд дряхлой, сморщенной рукой погладила девушку по волосам. — Как мне тебя жаль. Иногда, когда я вижу, с какой тоской ты смотришь на этого непроходимого тупицу и гордеца, мне хочется надавать ему тумаков.

Аманда не стала с ней спорить. Ей самой порой хотелось отвесить мужу пару хороших оплеух. С тех пор как они добрались до этого дивного места, холодные отношения между супругами не изменились ни на йоту. Девушка надеялась, что в доме детства Йена, а также при наличии Чарити Элвуд, их жизнь постепенно наладится. Но, как выяснилось, если дело касалось Йена Макинтоша, то ожидать можно было что угодно.

Мужчина держался с женой сухо и не хотел идти на контакт. Целыми днями пропадал в лесу, на охоте или у реки на рыбалке, предоставив женщинам полную свободу. Спали они в разных комнатах. Йен мог подолгу засиживаться в библиотеке, играя с сыном, но никогда не вел даже коротких бесед с Амандой. Сначала девушка пыталась изо всех сил угодить супругу: сама готовила еду, старалась вести непринужденные беседы на интересующие его темы, приглашала прогуляться с ней и Ангусом, но получала только ледяное отчуждение.

В итоге Аманда смирилась с неизбежным и перестала даже делать попытки помириться с мужем.

— Не представляю, как можно жить под одной крышей с ненавистным тебе человеком?

Единственный, кто понимал ее и сочувствовал, была кари Элвуд, и девушка открыто делилась с ней всеми своими переживаниями.

— Если я так ему противна, зачем он привез меня сюда? Зачем все это? — почти выкрикнув, Аманда развела руками.

Чарити перевела заботливый взгляд на Ангуса, дремавшего в люльке, а затем снова посмотрела на подопечную.

— Наверное, потому что все не так безнадежно, как кажется, — философски заметила старушка.

Аманда не поверила ей и упрямо покачала головой.

Кари Элвуд нежно улыбнулась девушке.

— Послушай человека, прожившего долгую жизнь и умеющего подмечать то, что не видят другие. Если мужчина украдкой с невероятной тоской в глазах смотрит на женщину, значит, не такой уж он каменный, каким хочет казаться.

Аманда глубоко вздохнула, не веря ей.

— Если дело касается моего мужа, здесь не стоит верить своим глазам.

Чарити ухмыльнулась.

— Вы оба большие гордецы, но иногда кому-то приходится идти на уступки, если он желает сохранить семью.

— А разве я этого не делаю? — Аманда подскочила на постели. — Да я из кожи вон лезу, чтобы с ним помириться, хотя ни в чем не виновата.

Девушка скрестила руки на груди. Чарити опустила голову, сделав вид, что увлечена своими костлявыми пальцами.

— Тогда, — протянула она, — остается один, но весьма действенный способ.

Йен почувствовал, что его что-то разбудило. Словно касание бабочки — нежное и невесомое. Мужчина открыл глаза и, хмурясь, поглядел по сторонам. Лунный свет проникал сквозь не зашторенное окно, и в серебристом свете месяца он увидел прекрасное волшебное создание, что стояло у его кровати. Лесная нимфа, ангел во плоти, богиня, что вышла из волшебного подземелья и явилась к нему. Чудесная дева с обнаженными плечами, одетая лишь в прозрачную сорочку, совсем не скрывающую все прелести ее фантастического тела, каскад медовых волос рассыпался по спине и плечам.

Йен замер на мгновение, пораженный неописуемой красотой. Богиня протянула к нему свою руку, и мужчина встал на колени, что поцеловать ее. Он нежно коснулся губами ладони, а потом запястья. Девушка прикрыла глаза и издала легкий стон. Даже такое невинное прикосновение возбудило ее. Мужчина запылал. Теперь уже он протянул к ней руки, будто имел на это право, будто богиня принадлежала ему. И она послушалась, ступила к мужчине, чтобы он мог обнять ее.

Йен притронулся ртом к ее животу, обвел языком пупок сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Затем его губы поднялись выше и завладели ее отвердевшим соском. Девушка обхватила его голову и притянула к себе, желая, чтобы он глубже коснулся ее. И Йен исполнил ее немую просьбу, втянув грудь глубоко себе в рот и почувствовав вкус молока. Она выгнула спину и издала стон наслаждения и поражения.

Мужчина обхватил ее руками за талию и властно положил на кровать, а сам навис над девушкой. Ее сорочка поползла вверх. Голова девушки металась по подушке, пока Йен, лаская руками, губами и языком ее груди, активно двигал чреслами. Она раздвинула ноги, и он тут же заполнил ее собой. Мужчина двигался медленно, затем все быстрее и быстрее, пока оба они достигли пика блаженства. Он изогнулся в последний раз, чтобы излиться в нее своим живым пламенем…

Аманда открыла глаза и, улыбаясь, вдохнула приятный аромат своего мужа, которым была пропитана постель.

Фантастика, что совет пожилой женщины сработал. Когда вчера она пришла к нему в спальню, ожидала, что Йен прогонит ее. Этого унижения она бы не вынесла и потому дрожала, как лист на ветру. Но муж сразу же откликнулся на ее попытку к примирению и занялся с ней любовью.

Девушка издала протяжное мурлыканье и потянулась. Она села на подушках и улыбнулась своему супругу, который уже поднялся и сейчас застегивал пуговицы на камзоле для верховой езды.

— Доброе утро, — прошептала она.

Йен не замечал ее, занятый сборами, но, услышав голос жены, поднял голову и прищурился. Он ничего не сказал в ответ и продолжил застегивать рубашку. Аманда встревожилась, но ведь муж и раньше проявлял подобную холодность, поэтому пока не стоит паниковать. Главное, он сделал шаг, а дальше все в ее руках.

— Ты куда-то собрался?

— Да, — сухо и не сразу отозвался он. — Возвращаюсь в Корк. Мы договорились встретиться там с Патриком.

— Надеюсь, ты не собираешься отправиться на войну? — встревожилась Аманда.

Йен наконец соизволил удостоить ее прямым взглядом.

— Во-первых, моя дорогая, хватит изображать из себя заботливую женушку, — язвительно бросил он. — Будто тебя и вправду волнует моя судьба. Думаю, ты до потолка от радости будешь прыгать, если меня лишит жизни какой-нибудь сиу.

А во-вторых, я, и только я, решаю, куда и когда мне отправиться, и не собираюсь перед тобой отчитываться.

Он перевел взгляд на смятую постель.

— Если ты думаешь, что случившееся этой ночью позволяет взять надо мной верх, ты горько ошибаешься. Ты сегодня всего лишь выполнила одну из своих супружеских обязанностей. Хотя, признаюсь, весьма профессионально. Уж не знаю, молодой ли Уилбург посвятил тебя в тонкости любви, но ты совершенствуешь себя с каждым днем.

Аманда вся сжалась, будто получила удар в грудь. Она еле сдержалась, чтобы не заплакать или не наброситься на мужа с кулаками.

— Но как же…, — с трудом выдавила она.

— Я тебе все сказал. Не надейся, что наши отношения изменятся. Я никогда не пойду на мир с предателем. А теперь я еду в город, чтобы попытаться восстановить свое доброе имя, запятнанное благодаря твоим стараниям.

— Ах ты, мразь!

Девушка больше не могла бороться с собой. Вскочив на кровати и забыв о своей наготе, она бросилась на мужчину и замахнулась рукой, чтобы отвесить ему пощечину. Но Йен ожидал этого и вовремя перехватил ее руку, больно сжав запястье.

— Даже не думай, — процедил он, обжигая жену холодным гневом.

— Будь ты проклят! — взвилась Аманда, снедаемая душевной и физической болью. — Будь проклят день, когда я с тобой познакомилась. Я ненавижу тебя всем сердцем и буду ненавидеть до конца дней своих и даже после смерти.

Улыбка Йена была наполнена злой иронией.

— Я рад, кари Макинтош, что мы все же выяснили наши отношения, и теперь между нами не будет никакой лживой игры. А теперь, если вы позволите, мне нужно удалиться.

И, резко толкнув, он повалил жену на кровать. Аманда упала на матрас, злая, униженная, обнаженная. Волосы рассыпались по плечам, глаза горели ненавистью. Мужчина жадно впитывал эту картину, будто стремясь запомнить ее на всю жизнь, какой-то мазохистской любовью наслаждаясь моментом их последней близости. Он сделал все, как хотел, теперь Аманда никогда его не простит.

— Мне нужны еще сыновья, поэтому я всегда готов к вашим услугам, — с издевкой произнес он, чувствуя, что окончательно ставит точку в их отношениях.

Он развернулся и направился к двери, но на пороге остановился и бросил через плечо:

— И только попробуй сбежать с моим сыном. Я отыщу тебе даже в преисподней, и тогда забудь о существовании ребенка.

Едва за Йеном закрылась дверь, Аманда упала на подушки и громко разрыдалась. Она кляла судьбу, что связала ее с этим чудовищем, молила богов избавить ее от этих мучений и грозилась убить мерзавца собственными руками. Оскорбленная до глубины души, она оплакивала свое поруганное счастье и мечтала лишь об одном — оказаться где угодно, лишь бы подальше от мужа.

Йен, прижавшись головой к двери, с содроганием сердца слушал плач жены и ощущал себя самым последним подлецом на земле. Что ж, он добился, чего хотел. Теперь они с Мэнди — враги до гроба, и уже никто и никогда из них не пойдет на примирение. Так почему же он чувствует в груди такую пустоту, будто там все выжито дотла, как на поле боя?

Глава 22

Ханлей хмуро глядел, как мутная заря медленно поднимается над полем брани. Над полем, где с минуту на минуту развернется самое масштабное и кровопролитное сражение, которое должно положить конец многолетней войне. Войне за правду, свободу и справедливость.

Сегодня решится все — встанет ли его страна с колен и гордо поднимет голову после тысячелетнего террора легиона или опять на долгие столетия погрязнет в тирании и лишениях, неся неподъемное ярмо налогов, наказаний и утрат. Ханлей понимал, что легион камня на камне не оставит от тех, кто выступил против них и так долго держал оборону. Если до войны низшим слоям общества было невероятно худо, то если победят сасенары, маги сотрут сиу с лица земли, а тех, кто выступал на стороне легиона, поработят, как простой люд. Увы, пока лорды, что смотрели на него с того конца поля с довольными, сытыми лицами, не понимают этого. Но когда поймут, будет слишком поздно.

Ханлей опустил взгляд на свою руку в кожаной перчатке, сжимающую рукоять меча. Она дрожала. Леланду было страшно, впервые за столько лет. Но боялся он не за себя. Глядя на этих измученных, уставших людей, одетых в обноски, без лат и кольчуг, в отличие от их "ряженых" противников, но смело взирающих в глаза врагу, Ханлей боялся. Боялся не оправдать их надежд и вместо счастливого будущего дать им смерть, боль и несчастье.

Он никогда и никому не рассказывал, чего ему стоило взять на себя ответственность за людей, когда голодные и изможденные, они пришли к нему в поместье, умоляя встать на их защиту. Ханлей не спал несколько ночей, смиряясь с тем, что ему придется стать вождем, который поведет армию сиу. Никто, кроме его отважной жены, с которой он мог искренне делиться всеми своими переживаниями, не знал о его тогдашних мучениях.

И сейчас, когда время шло к исходу, Леланду стало страшно. Эти люди пойдут за ним в огонь и воду. Они верили ему, вложили в его руки свои души, и мужчину дрожь пробирала от одной мысли, что богини не придут сегодня им на помощь. Верить им на слово оказалось труднее, чем орудовать боевым топором в самой гуще кровавой бойни.

Честное рыцарское сражение должно вот-вот начаться, но пока ни он, ни генерал Бреннер, что командовал армий сиу, не решались сделать шаг.

Войско Ханлея встало в центре одним пешим отрядом и двумя вспомогательными по двум флангам. Дальше двумя противоположными стенами располагалась конница. Стрелки рассыпались в засаде на вершинах, поросших мхом холмов, окружающих веренговое поле. А в предгорье разместилось ополчение. Эта армия имела высокий боевой дух и крепкую сплоченность. Но сможет ли это помочь против богатого вооружения и большей численности противника?

Сражение началось под боевой клич сасенаров "За легион!" массивной атакой войск лордов.

— В атаку! — прокричал Леланд, и пеший отряд сиу смело направился в бой.

Началась масштабная рубка. Тишину раннего утра разрезал звон боевого металла и крики солдат. Численность войска сасенаров и отличное обмундирование сразу сыграли на руку лордам. Они стали яро теснить противников вглубь поля. Их продвижение было столь стремительным и почти ничем не сдерживаемым, что сасенары моментально почувствовали свое превосходство.

Боевой конь Леланда, черный и крепкий, носящий соответствующее ему имя Демон, выпуская пар из ноздрей, нетерпеливо гарцевал под ездоком. Он чувствовал напряжение хозяина. Ханлей так крепко сжимал упряжь, глядя на то, как его людей превращают в кровавое месиво, как в разные стороны летят кровь и отрубленные конечности, и как мятежники, отдавшие все за мечту о свободе, с последним вздохом падают наземь, что костяшки его пальцев побелели. Но остановить молниеносную волну бежевого цвета, словно клин, врывающуюся в болотную мглу, было невозможно.

Пеший отряд стал отступать, а сасенары, уверившиеся в своем преимуществе, с боевыми криками продвигались все больше вглубь армии мятежников.

Но тут случилось непредвиденное. Огонь тонко заточенных и хорошо просмоленных, чтобы лететь в любую погоду, стрел мятежных лучников, словно смертельный водопад, низвергшийся со склонов холмов, нанес огромные потери надвигающемуся неприятелю. Никто не ожидал засады и потому, пойманный врасплох, пеший отряд сасенаров запаниковал. Это снизило темп наступления, но, увы, едва ли ослабило его. Лордам все же удалось, находясь под завесой щитов теснить мятежников, призывая к отступлению. Плюс к ним на подмогу пришли боковые подразделения, придавая фронту вид дуги.

Но бунтари не были бы бунтарями, если так легко сдавались. Тут же в бой последовали два оставшихся пеших отряда с правого и левого флангов, плотно беря сасенаров в кольцо. Обстрел лучников сиу с зеленых вершин нанес войску противника серьезные потери, заставляя ряды тесниться ближе друг к другу. В итоге они сомкнулись так плотно, что невозможно было вести развернутый бой. Стрелы наполняли воздух свистом, слышным за милю. Солдаты, поддавшись инстинкту, прижимались друг другу, строй баталии нарушился, а воины, зажатые соратниками, не могли нормально сражаться.

В ход вступила кавалерия. С мечами и пиками наперевес конница сасенаров пошла в атаку. Ей удалось пробить окружение пеших отрядов сиу с правого фланга, дав возможность своему войску отступать. Тогда молодой, но невероятно талантливый генерал Лисбук, командующий кавалерией, решил опередить ситуацию и разделил конницу правого крыла на две половины. Одна из них пошла в обход стоявшей напротив нее конницы сасенаров. Те повели себя предсказуемо, именно так, как хотел генерал Лисбук, — развернулись, чтобы отбить атаку противников. А в это время к ним в бок влетела оставшаяся часть кавалерии.

Коннице сасенаров пришлось воспользоваться помощью пешего отряда, который к тому времени прорвал блокаду и постепенно пятился назад. Вместе в ожесточенной борьбе им удалось и отбиться от той части конницы, что пошла в обход, и отогнать пришедшую с бока подмогу. В этот момент пешие отряды мятежников, что держали в кольце войско сасенаров, подоспели на помощь коннице, и возобновилась атака с двух направлений. Это был час жестокой рубки, унесший с собой сотни жизней и заполнив полевой госпиталь Джерома новыми изувеченными больными.

Среди которых оказался и Дейви. Весь ужас и жестокая усмешка судьбы состояла в том, что братья не виделись со времен начала войны и встретились лишь на последней битве, причем один из них оказался на операционном столе другого. Джером бросил все силы и внимание, чтобы спасти руку брату, плечо которого чуть надвое не разрубил вражеский топор. Гвендалине пришлось опоить Дейви снотворным, так как боль была адская. Но даже такие сильные обезболивающие средства не смогли унять страшнейших мук, что обрушились на молодого человека, пока доктор буквально собирал его руку по частям и скреплял ее нитью из конского волоса.

Дейви кричал, что Джером — не врач, а мясник и таким образом мстит ему за детские проделки и за то, что он больше пользуется вниманием женщин, чем старший брат. А также он снова рвался на поле боя, говоря, что там не так страшно, как в надежных руках полевого доктора. Джером с тихой горечью смотрел на младшего братишку, истекающего седьмым потом, и понимал, что тот юмор, который он пытался источать, — всего лишь жалкая бравада перед лютым страхом.

А в это время в миле от госпиталя войско сасенаров прорвало оборону сиу и пошло в наступление. Но как только это свершилось, казалось, сами противники дали солдатам легиона спокойно углубиться в их ряды, попятившись назад и отступая. Довольные бегством врага, сасенары пустили всю основную силу — конницу вперемешку с пешими отрядами — вперед, и только после поняли, с чем связано такое легкое отступление мятежников. Их просто-напросто загнали в ловушку. Прямо за спинами бунтарей располагалась болотистая местность, которую сиу усугубили волчьими ямами и шипами против конницы. Солдаты проваливались, стали тонуть, попытались повернуть обратно и ринуться назад, но попали под ноги своей же конницы. Тут же на них обрушился ряд граненых мятежных стрел. Началась давка. Солдаты сасенаров в панике метались из стороны в сторону, не зная, где лучше найти смерть: под вражеским мечом или в болотной трясине.

Огромный размер армии легиона сейчас сыграл с ней злую шутку. Сесенарам понадобилось слишком много времени, чтобы перестроить свои ряды и попытаться отразить нападение сиу. Мятежники воспользовались дезорганизованностью войска легиона и обрушились на них всей своей массой. Попытки оказать сопротивление провалились. Лучники остались в тылу, а пешие войска, лишенные их поддержки, не могли справиться с мечами и копьями бунтарей. Сасенары были отрезаны от главного командования, прижаты к болоту и сбились в тесную неорганизованную толпу.

По рядам сиу прошел победный клич. Крики донеслись до лагеря, где в одной из палаток, стоя на коленях, Оливия молила богов помочь ее мужу в праведном деле. Она не спала всю ночь, готовя Ханлея к войне, а с утра не вставала с колен, рыдая и умоляя богов присоединиться к ним. Но, похоже, пока они были глухи к ее просьбам. Услышав, радостные вопли, она воодушевилась, но тут же печально опустила руки. Эта радость ненадолго, и если боги не вмешаются, не видать им победы как своих ушей.

Это понимал и Ханлей. Напряженно глядя, как ликуют его соратники и как недоуменно и испуганно переглядываются между собой генералы сасенаров, наблюдая за поражением своих войск, мужчина морально готовился к самому худшему. И оно наступило, едва одна маленькая снежинка, крутясь в воздухе, легла ему на перчатку. А затем с неба постепенно пошел снег, который со временем только увеличивался, превращаясь в обильный снегопад.

В этом году зима выдалась совсем бесснежная. И хотя серое небо над головой этим хмурым утром и могло быть предвестником резкой смены погоды, Леланд не был так наивен, чтобы надеяться на изменчивость климата.

— Люсиус, — мрачно проговорил он.

Стоявший рядом Уиттейкер поежился, но совсем не от внезапного холода. А вот солдаты вокруг, одетые лишь в легкие мундиры, стали шевелить плечами и двигаться на месте, пытаясь согреться.

Внезапно за спинами генералов сасенаров, словно из воздуха возникли три мага легиона собственной персоной. В центре стоял Дабхглас. Его черные глаза, в которых горел магический огонь, впились в предводителя армии сиу. По правую руку от него находился Люсиус, перебирая пальцами у лица. И от этого незатейливого движения в воздухе поднималась метель, кружа снежинки. С левой стороны пристроился Гэйлон, глядя на все со скучающим видом. Этому магу, видимо, было глубоко чихать на все, что здесь происходило.

Появление на поле брани магов вмиг оживило войско лордов. Генералы довольно переглянулись, а солдаты воспаряли духом, объективно понимая, что теперь удача будет на их стороне.

— Здравствуй, Ханлей! — крикнул Дабхглас, глядя на Леланда в упор. — Давно не виделись. С тех самых пор как ты однажды побывал в нашем дворце.

Мужчина выдержал взгляд мага, стараясь удержать спесивого Демона, гарцевавшего под ним.

— Признаюсь, — продолжал Дабхглас, — что возлагал на тебя большие надежды, мой мальчик. А ты не оправдал их и предал своих властелинов.

— Зато я не пошел против своей совести, — спокойно ответил Ханлей, но маг услышал его и презрительно хмыкнул.

— Что ж. Пусть теперь твоя совесть спасет тебя и этих презренных тварей, — ответил Дабхглас и обратился к брату: — Действуй, Люсиус.

Маг холода поднял руку, и в миг температура вокруг резко опустилась. Солдат стала пробирать дрожь. Причем всех солдат: будь то сиу или сасенары. Но, похоже, это не очень беспокоило властелинов Глин-Гудвика.

Люсиус взмахнул другой рукой, и ледяной поток ветра обрушился на войска, поднимая все вокруг: людей, лошадей. Солдаты, склонив головы и ставя руки против морозного ветра, в панике пытались укрыться или хоть как-нибудь удержаться на ногах против этой могучей, смертоносной силы обжигающего, лютого мороза. Но все было без толку. Дикий промерзлый поток сносил все вокруг, валя деревья и уничтожая все живое.

Воодушевленные помощью властителей, генералы сасенаров приказали идти в атаку, и солдаты ринулись в бой. Прогремели взрывы. На землю раз за разом стали падать волшебные взрывчатые вещества, оставляя глубокие ямы, поднимая стылую землю на воздух и разбрасывая куски в разные стороны.

— Проклятые "рыцари"! — в гневе прокричал Ханлей, склонив голову и крепко держась на толстую шею Демона. — Так вот каков ваш кодекс чести. Мы же договорились не применять волшебную силу.

На поле поднялась паника. Дезорганизованные воины метались из стороны в сторону, не зная, что им делать. Многие бросали оружие, пытаясь укрыться в лесу.

— Не сдаваться! — прокричал Леланд и, подняв меч над головой, ударил коня по бокам. — Вперед!

Демон только того и ждал. Встав на дыбы, он галопом пошел вперед, а его хозяин, словно ангел смерти, обрушил на головы противников весь свой гнев. Обрадованные появлением на поле их предводителя, мятежники издали боевой клич и ринулись в атаку. Леланд на ходу приказал ответить врагам тем же оружием, и теперь уже в сасенаров летели волшебные бомбы. Ах, если бы одна из них угодила в голову Дабхгласа! Поочередные залпы оглушали, поднявшийся в воздухе дым залеплял глаза и лишал видимости, но боевой дух солдат рос с каждой секундой.

Генерал Лисбук ринулся прямо в самую гущу, ведя за собой кавалерию, но столкнулся с отчаянным ответом конницы лордов. Ряд стрел, пущенных лучниками бунтарей, не пролетел и полмили, упав на землю сосульками. Ханлей яростно рубил врагов и отражая атаки противников. Несмотря на лютый холод, пот бежал по его лицу, залепляя глаза. Взрывы пугали лошадей, которые скидывали седоков и мчались прочь от дикого грохота. Даже Демон под седлом вожака то и дело вставал на дыбы, и Леланду приходилось крепко держать поводья, чтобы не упасть на землю.

Краем глаза он видел, как еще недавно поле брани, покрытое сухой желтой травой, теперь было усыпано человеческими телами. Болотные и бежевые мундиры смешались, и теперь все было одного кровавого цвета. Генералы сасенаров испуганно поглядывали на властелинов, откровенно не понимая, почему маги не щадят тех, кто сражается на их стороне и уничтожают всех подряд, но помалкивали.

Серое небо стало почти черными от закрывшего его дыма. Запах смерти и крови пропитал воздух. Люди падали, словно подкошенные, орошая и без того багровую землю своей кровью. Крики раненых и последние вздохи погибших прорезали мрак. Повсюду зияли черные дыры, летевший белые снег, падая на землю, смешивался с цветом крови. Все вокруг надрывалось от боли и страдания. Те, кто раньше были близкими друзьями, родственники, люди, говорившие на одном языке и разделенные войной на два враждующих лагеря, теперь кромсали друг друга на части, безжалостно, яростно уничтожая. Погибшие и раненые лежали вперемешку, словно ковер из людей под ногами перепуганных донельзя лошадей.

Внутри Леланда все клокотало от гнева. Он видел, как дернулся назад молодой генерал Лисбук от попавшей ему в шею стрелы и замертво упал на свою лошадь, которая понесла его прочь с поля. Следом свою смерть под вражеской булавой нашел и верный Уиттейкер. Ханлей отрыл рот и издал долгий протяжный рык, который был пропитан безнадежной яростью и болью. На одно неуловимое мгновение время для него остановилось. Он словно со стороны видел, как тут и там вспыхивали взрывы, как крики бравады и отчаянные вопли звучали в унисон, как перекошенные гневом и страхом лица сливались в одну безликую маску, летели удары мечей и копий, свистели стрелы, и мертвые тела с застывшими навек взглядами падали на грешную землю.

Ханлей даже не заметил, как вдруг все резко переменилось. Как внезапно черные тучи рассеялись, и на небо вышло золотое солнце, которое своими лучами обогрело поле брани. Как вдруг стало тепло, холодные ветра прекратились, ледяной дождь исчез, и все озарилось светом.

Он лишь вскинул голову, чтобы стать свидетелем того, как прекрасная дева, стоя в золотой колеснице, запряженной тройкой белых лошадей, мчится по воздушным облакам им навстречу.

Видя эту картину, вышедшая из палатки Оливия разразилась градом счастливых слез.

— Спасибо тебе, Мэнди, — прошептала она.

— О! Баба!

Аманда не поверила своим глазам. Нет, этого не может быть. Это просто страшный сон, ночной кошмар, который закончится с восходом солнца. Она во все глаза смотрела на выходивших из леса оберджини, вооруженных до зубов и с кривыми улыбками идущих на нее.

Йен отсутствовал уже неделю, и пока от него не было никаких новостей. Хотя Аманда совсем не надеялась, что получит от мужа хоть какую-нибудь весточку. Последний разговор с супругом стал решающим в их отношениях. Он не любит ее, и что бы девушка ни делала, она уже никогда не сможет вернуть его доверие и расположить мужа к себе. Хотя, возможно, ей это уже не нужно.

Она мирно прогуливалась вдоль реки, держа в руках спящего сына, когда странные шорохи на выходе из лесной чащи привлекли ее внимание. Аманда обругала себя за то, как заколотилось ее сердце, когда она подумала, что это вернулся Йен. Мужчина не заслуживал того, чтобы она из-за него страдала. Он не имеет права ни на ее улыбку, ни на ее слезы. Девушка приготовилась встретить мужа холодным взглядом.

Но минуту спустя она бы все отдала, чтобы это оказался Йен, а не отряд безжалостных убийц, среди которых Аманда мгновенно узнала вожака оберджини, который смотрел на нее одним горящим гневом глазом. Как они ее нашли? Зачем она им понадобилась? Хотя ответ был очевиден — оберджини пришли ее убить.

Прижав Ангуса крепче к груди, Аманда развернулась и со всех ног бросилась к дому. Услышав яростные крики за спиной, она поняла, что оберджини следуют за ней.

— Что случилось? — удивленно спросила кари Элвуд, услышав шум и выйдя на порог.

Аманда буквально втолкнула пожилую женщину в дом и заперла дверь на засов. Она протянула старушке сына.

— Возьмите Ангуса, выходите через задний вход и спрячьтесь в лесу, — быстро проговорила она и, вооружившись кочергой, стала готовиться к неравному бою с профессиональными убийцами.

— Да что происходит? — переполошилась Чарити.

— Живо! — гневно приказала девушка, а потом слегка смягчилась. — Прошу вас, поторопитесь. Дождитесь возвращения Йена в лесной чаще и постарайтесь, чтобы Ангус не заплакал, дабы не выдать ваше местонахождение.

Старушка кивнула и выбежала вместе с ребенком из дома через крохотную дверцу, прямиком в лес. Аманде оставалось молиться, чтобы оберджини не заметили пожилую женщину. Ей необходимо сейчас как можно дольше задержать их в доме, пока Чарити ни укроется вместе с ее сыном.

Дверь заходила ходуном оттого, что кто-то пытался выбить ее снаружи.

— Выходи, сука! — раздался голос с той стороны. — Тебе и твоему выродку не скрыться от нас.

У Аманды похолодела душа при упоминании об Ангусе. Зачем им ее ребенок?

Девушка успела вовремя обернуться и отскочить в сторону, когда послышался звон разбитого стекла, и в комнату из окна просунулась голова. Взмахнув кочергой, Аманда огрела по макушке одного оберджини. Тот взвыл и вынырнул назад. Жаль, Йен, уезжая, забрал оба своих меча с собой. Ей бы сейчас пригодилось оружие.

Послышался глухой удар и, дверь, разлетевшись в щепки, рухнула на пол. Отряд из пяти полуогров ввалился в дом. Запустив в одного из них кочергой и попав точно в голову, Аманда развернулась и бросилась по лестнице на второй этаж.

— Держите ее! — скомандовал Юджеро, и отряд последовал за девушкой.

Влетев в спальню, Аманда подбежала к прикроватному столику, где в одном из ящиков хранился нож для вскрытия конвертов. Она успела достать единственное оружие, когда в комнату ворвались оберджини. Со всей яростью, на которую была способна, любящая мать кинулась на спасение своего ребенка. Полоснув рукой, она порезала одному врагу лицо лезвием и напала на другого. Страх за Ангуса и злость придали ей силы. Аманда с размаху заехала наемнику в нос и удовлетворенно почувствовала, как под ее кулаком что-то хрустнуло.

Сзади ее схватил другой оберджини и крепко стиснул талию. Но Аманда не собиралась сдаваться. Откинув голову назад, она ударила его затылком по лицу. Тот взвыл и ослабил хватку. Вырвавшись на свободу, девушка резанула по шее ножом еще одного наемника и дала ногой в пах третьему. Отряд профессиональных убийц не мог справиться с одной слабой женщиной.

Аманде даже удалось подбежать к двери и на секунду почувствовать запах свободы, но удар кулаком в висок от Юджеро едва не лишил ее жизни, но мгновенно лишил сознания.

— Онория! Какой сюрприз! — Дабхглас развел руки в стороны и криво улыбнулся, словно в самом деле был рад видеть богиню неба. — Как давно мы не виделись? Лет семьсот?

— Восемьсот сорок восемь, — ответила Онория. — С тех пор как ты загнал меня и сестер в подземелье.

Казалось, ее слова только развеселили мага.

— Как всегда, когда побеждает сильнейший, — он равнодушно пожал плечами.

— Значит, придется снова помериться силами, — парировала богиня.

Это нисколько не испугало Дабхгласа и его братьев.

— Не получилось тогда — не получится и сейчас, — вмешался в разговор Люсиус. Гэйлон по-прежнему безразлично смотрел по сторонам, спокойно ожидая своей очереди.

Дабхглас выдержал паузу, а затем громко проговорил, обращаясь к воинам сиу:

— Что, еще мерзнете? Тогда пришло время вас согреть!

Ему даже не пришлось, как Люсиусу, поднимать вверх руки, достаточно было сверкнуть своими черными глазами, как все деревья, окружавшие поле с одной стороны, вспыхнули словно факелы.

— Да будьте вы прокляты! — прокричал Ханлей, увидев, как загорелся лес.

Пожар был настолько сильным и распространялся с такой скоростью, выжигая деревья с корнем, что, перепуганные донельзя солдаты стали тесниться друг другу, чтобы быть подальше от огня. Началась давка. В такой тесноте невозможно было поднять меча, чтобы атаковать или обороняться.

Искры сыпались с горевших сосен на землю, словно водопад. Сухая трава моментально воспламенилась, и огромная волна огня пошла на людей смертельной силой. Воины бросились к болоту, единственному месту поблизости, где можно было спастись от пожара, но стали тонуть в трясине. Особенно быстро шли ко дну сасенары, так как их обмундирование было более богатым и соответственно тянуло на дно быстрее.

— Идиоты! — кричал взбешенный Леланад легиону. — Вы же губите своих!

Этот вопрос возникал и у перепуганного Бреннера. Но тот боялся сказать магам хоть слово против.

И опять небо затянуло черной пеленой. Люди кашляли и кряхтели, хватались за горло и подали на колени, задыхаясь от едкого дыма. Глаза слезились и болели, видимость была словно в тумане. Поле превратилось в пепелище, а люди горели в нем заживо. Земля превратилась в братскую могилу для сиу и сасенаров. Серый туман, клубясь, поднимался верх, а седой пепел кружил и сыпался на мертвые тела, будто снег.

— Ну, что, Онория? — прокричал довольный Дабхглас. — Где же твое солнышко? Посвети ребятам, чтобы было теплее.

Онория лишь грустно ухмыльнулась, и на поле обрушился небывалой силы ливень. Внезапно река, что протекала за лесом, вышла из берегов и направилась туда, где проходила жестокая битва. Даже болото, казалось, решило спасти людей от пожара, растекаясь по полю илистой зеленой жидкостью. Впереди, на высокой речной волне плыла Шермут, орошая волшебным дождем полыхавший лес. Спасительный водопад хлынул на воинов, как райский поток. Едкий дым моментально развеялся, живительная сила воды погасила чудовищный огонь. Люди, стоявшие по колено в воде, падали на четвереньки и отчаянно пили речную воду и смачивали пропитанные копотью лица.

— Помоги мне, сестра! — прокричала Шермут, идя в атаку.

Онория ударила в глаза магам вспышкой солнечного света, на мгновение ослепив их. В это время богиня водоемов нырнула в воду, что теперь покрывала поле, и всплыла рядом с тремя магами. Дабхглас удивленно отпрянул и попытался ударить по ней огненным лучом, но не успел. Схватив Люсиуса за бороду, богиня потянула его на себя и вместе с ним исчезла в глубине.

— Что здесь, черт побери, происходи?! — прокричал Дабхглас.

Он пустил по следу Шермут огненную стрелу, которая, прорезая реку, мчалась за летевшей по волнам богиней. Но Онория вновь на секунду ослепила мага, и огненная стрела растворилась в воде. Хвост Шермут мелькнул в болоте, и богиня вместе с Люсиусом ушла на дно. Топь словно ожила, стала пузыриться и трястись. Воины с обеих сторон прекратили сражение, наблюдая за происходящим. Определенно боги сражались друг с другом насмерть. Внезапно тряска прекратилась, а болото покрылось ледяной коркой. Чья-то голова ударилась о лед изнутри, но не смогла пробить ее. И только когда хвост Шермут мелькнул в другой части затопленного поля, армия сиу одновременно издала хоровой радостный крик.

Люсиус проиграл свою битву.

Ободренные небольшой победой мятежники стали атаковать с особым рвением.

— Горите вы в адском огне! — прокричал взбешенный Дабхглас и ударил младшего брата по плечу. — Почему ты ничего не делаешь?

Гэйлон, что по-прежнему словно витал в облаках, пожал плечами и издал короткий нечленораздельный звук. И снова небо мгновенно затянуло черным полотном, шедшим с холмов и леса. Но теперь оно двигалось, хаотично дергалось и жужжало. А затем колышущаяся темная туча упала на обе армии ватагой невиданных доселе насекомых. Эти пищащие твари кусали людей и оставляли кровавые раны, проникали под кожу, лезли в глаза, рот и нос. Перекрывали дыхание и выедали глаза, словно хищные животные своим жертвам.

Сражение мгновенно прекратилось. Солдаты сиу и сасенаров, все без разбора, бросали оружие, падали с лошадей и, хватаясь за горло, корчились в муках и извивались, принимая страшную смерть. Первыми получили удар лучники, что были рассеяны по холмам, а потом насекомые обрушились и на пехоту с конницей. Лошади в испуге несли своих кричавших от ужаса седоков неизвестно куда, затаптывая копытами тех, кто извивался в пытках на земле. И над этим кошмаром раздавался циничный смех Дабхгласа.

Одна из таких туч насекомых, пролетая над рядом командующих армией сасенаров, что испуганно жались к своим властелинам, напала на генерала Хасбуса. Тот завизжал, стал размахивать руками и испуганно уставился на магов. Но те и бровью не повели. Даже когда жужжащие твари, набросившись на генерала скопом, подняли его над землей и закружили в воздухе, даже когда тот истерично кричал и выл, а насекомые синхронно высали из него жизнь. На землю уже упал ссохшийся скелет, а Бреннера при виде этого вывернуло наизнанку. Но маги лишь дружно усмехнулись.

Казалось, конца и края не будет людским страданиям. Но вслед за стаей насекомых, откуда ни возьмись поле осадили стаи птиц. Большие и маленькие, разноцветные, с разной длиной клювов, но явно одинаково голодные, они напали на крылатых тварей, поедая их. Не прошло и пяти минут, как от насекомых, посланных Гэйлоном, не осталось и следа. Теперь пришло время смеяться предводителю сиу, когда он увидел ошарашенное лицо Дабхгласа.

Но, как оказалось, это было только начало. Армию мятежников поджидала очередной сюрприз. Во-первых, из воды стали выныривать перетимы и, хватая за ноги сасенаров, пища и извиваясь, тащить их за собой, тем самым отвлекая и мешая отражать атаки противников.

А во-вторых, следом за птицами на армию легиона налетели какие-то неведомые существа. Коричневые и рогатые, эти уродцы — а иначе их не назовешь, — бурча, запрыгивали на солдат сверху и, впиваясь острыми клыками, перекусывали сонные артерии. Один из них, явно вожак, отличавшийся от остальных черным окрасом и точь-в-точь похожий на чёрта, был особенно кровожаден.

Это понял Ирвин Уилбург, командующий кавалерией армии лордов. Точнее, сейчас он уже не командовал и искал способы удрать с поля боя. Их война проиграна, и ему здесь больше делать нечего. В таком хаосе никто не заметит, как Ирвин тихонько спрячется в лесу, а когда сражение закончится, он притворится раненым и спокойно сдастся победителям. Таков был его план — план умного человека. Но, увы, ему не дано было сбыться. Едва Уилбург, спрыгнув со своего коня, быстрыми перебежками направился в сторону леса, позади него раздался странный звук:

— Брбрбрбр!

Мужчина едва успел обернуться, когда чудовищная тварь запрыгнула ему на плечо и, обнажив острые клыки, впилась в шею. Мгновение и Ирвин замертво рухнул на землю.

Ханлей ошеломленно глядел по сторонам, не веря собственным глазам. Он понятия не имел, что это за звери, но определенно понимал, что они на их стороне. А еще он понимал, что, кажется, удача впервые за столько лет улыбнулась им, и оттого его сердце ухало в груди от восторга.

Мужчина знал, что сейчас от его действий зависит будущее страны. В лагере его ждала жена, носившая под сердцем ребенка. Об этом они узнали лишь недавно. Но Ханлей понимал, как много жизней сейчас в его власти, и он обязан их сохранить. Только его, как вожака армии противника, маги подпустят близко к себе. Леланд надеялся убедить их, что сдается, а затем попробовать заколоть свои мечом. Шанс был один на миллион, но Ханлей собирался его использовать.

Бросив один тоскливый взгляд в сторону лагеря, мужчина направил Демона вперед прямо на Дабхгласа. Тот заметил его и довольно ухмыльнулся. Убить предводителя означало закончить войну досрочно. Что ж, он с удовольствием выжжет сердце этому предателю. Только стоит подпустить мятежника поближе.

Ханлей бесстрашно смотрел в глаза своему врагу, пока верный конь, преодолевая преграды, шел быстрой рысью туда, куда направил его хозяин. В глазах Дабхгласа мелькнул опасный огонь. Все случилось в считанные секунды. Едва Леланд приблизился на должное расстояние к магу, тот поднял голову, чтобы обрушить на противника огненный водопад. Но непомерная гордыня стала его ошибкой. Он мог легко убить Леланда и на дальнем расстоянии. Но Дабхглас решил сделать из смерти вожака мятежников публичную казнь, чтобы показать его последователям, насколько опасно переходить дорогу легиону.

Увы, он не заметил, как сзади ему на плечо вскарабкался бамболтон. Тот самый чертенок, который своим черным окрасом так сильно отличался от сородичей. Дабхглас опомнился, когда острые зубы сверкнули рядом и впились в мягкую кожу. Он едва успел направить на зверька огненную искру, но было слишком поздно. Человек ты или маг, но когда твою сонную артерию перекусывают, шансов у тебя не остается.

Секунда и мертвое тело могущественного мага Глин-Гудвика, предводителя легиона, властелина мира, под хоровой вздох замертво рухнуло на землю. А рядом с ним упала обугленная рогатая головешка.

Ханлей был настолько поражен, что несколько секунд, оцепенев, стоял на месте. И лишь с трудом придя в себя, повернул свой меч в сторону оставшегося в живых мага. Впервые в глазах Гэйлона появилась осознанность. И если бы Леланд не был уверен в обратном, подумал, что маг насекомых улыбается. Мгновение спустя Гэйлон отправился вслед за старшими братьями в преисподнюю.

Ханлей повернул коня и направил острие окровавленного меча в горло ошарашенного Бреннера.

— Капитуляция! — приказал Леланд. — Немедленно!

Через минуту над армией сасенаров был поднят белый флаг. Мятежники, издавая хоровые радостные крики, рыдали и смеялись одновременно. Над полем, окропленным кровью, встало солнце. Лорды бросали мечи на землю, принимая поражение с гордо поднятыми головами. Победители обнимали друг друга, вопили, хохотали и плакали, не сдерживая эмоций. Военные врачи и их помощники огромной ватагой бросились на спасение тех, кто еще был жив.

Впереди предстояла тяжелая работа для всех. Теперь каждый был ответственен за построение нового государства под названием Глин-Гудвик Саггарт. Но главное уже произошло. И воодушевленный и счастливый народ готов был с радостью преодолевать любые трудности во имя их любимой родины.

Богиня земли Фрея, материализовавшись возле предводителя мятежников, подошла и черному рогатому угольку, некогда бамболтону, и, подняв его с земли, почесала обугленное брюшко.

— Шермут, — обратилась девочка к сестре. — Плесни-ка на этого маленького героя своей живительной водой. Герой, решивший исход битвы, не должен умереть. Лично мне такие отчаянные ребята пригодятся в подземелье.

— Мы больше не вернемся в подземелье, — ответила ей сестра, с улыбкой глядя на Леланда.

С такими же радостными улыбками на своего вождя смотрели его верные солдаты. Улыбалась ему и его жена, глядя на мужа с гордостью и благоговением. Но сам Ханлей не улыбался. В глазах этого великого человека, предводителя армии сиу, смелого и отчаянного, гордого и отважного, впервые в жизни стояли слезы.

Глава 23

Йен почувствовал крепкую дружескую руку Патрика на своем плече, когда стоя в кабинете напротив важного чиновника Корка, морально готовился отстаивать свою честь и права. Мужчина, сидевший напротив них, худощавый и долговязый, внимательно ознакомился с предоставленным Йеном в письменном виде рапортом о том, что на самом деле произошло в тот злополучный день в одном из военных лагерей сасенаров, когда мужчину отправили в лиффордскую тюрьму.

Чиновник хмыкнул себе в усы и поднял на мужчин лукавый взгляд.

— Честно признаться, — ровно произнес он и помахал в руке бумагой, — мне это все давно известно, молодые люди. Даже более того.

Он довольно подметил, как округлились глаза мужчин от удивления, и специально растянул паузу.

— Дело в том, — не сразу пояснил он, наслаждаясь смятением Макинтоша и Маллоу, — что недавно в этот самый кабинет ко мне попала приинтереснейшая особа. Ее имя Жанет Делейни. Думаю, она вам знакома.

По тому, как блеснули глаза Йена, чиновник понял, что попал в точку, и продолжил:

— Дело в том, что эту красотку нашли умирающей, сильно пострадавшей из-за своей женской глупости. Она, решив, что в Глин-Гудвике ей больше делать нечего и польстившись на обманное предложение оберджини поселиться на их островах, сбежала к этим ублюдочным тварям. Ее, изуродованную и измученную, обнаружили мои люди случайно на одной из дорог к Корку. Девица спасалась бегством от тех, к кому сама однажды убежала из страны. Дни кари Делейни были сочтены, и она, видимо, решила самостоятельно отпустить себе все грехи, а меня выбрала в качестве слушателя. Сидя на этом самом месте, — мужчина кивнул на стул, стоявший напротив его рабочего стола, — девица и поделилась со мной всеми своими деяниями. Чего я тогда только не узнал. В том числе, как она обманом использовала вашу жену, чтобы вы оказались в тюрьме.

С каждым словом, слетающим из уст чиновника, Йен ощущал лютый холод в груди и отчаяние. Чувство вины, что в последнее время он прятал в самый дальний уголок своей души, выплеснулось на поверхность и затопило его. Мужчина ощущал себя последним мерзавцем Глин-Гудвика, и запоздалое раскаяние обрушилось на него, как поток ледяной воды.

— Мы уже собирались направить за вами отряд в Лиффорд, когда пришло известие, что вы сами освободили себя, — ухмыляясь, закончил свой рассказ чиновник.

Еще он добавил, что теперь по законам страны Макинтош считается абсолютно невиновным и может распоряжаться своей жизнью, как ему вздумается. Но Йен уже не слушал его. Хмурясь, он развернулся на пятках и, не издав ни звука, вышел за дверь. Ошарашенному Патрику самому пришлось благодарить чиновника за Йена.

Чем ближе мужчины становились к потаенному жилищу Макинтоша, тем сильнее Йена охватывала паника. Верный Меверек почувствовал дрожь во всем теле своего хозяина и тоже занервничал.

Йен заподозрил неладное, едва завидев вдалеке свой дом. Хотя время было обеденное, из трубы не шел дым, а значит, никто не готовил еду. Странно. Но дальше представшая картина просто шокировала мужчину. У Йена перехватило дыхание, когда он увидел разбитые окна и выломанную дверь.

Пустив Меверика во весь опор, мужчина буквально вылетел из седла, едва достигнув порога. Вбежав в дом и окинув его беглым взглядом, Йен почувствовал, что в животе у него что-то заворочалось, словно он съел кусок тухлого мяса.

— Аманда! — крикнул он, уже перескакивая через ступени лестницы, ведущей на второй этаж. — Мэнди!

В доме было тихо, как в склепе. Мертвецкая тишина.

Дрожащей рукой мужчина толкнул дверь, смертельно боясь лицезреть то, что скрывалось по ту сторону. Но увидел лишь беспорядок, перевернутую мебель…и кровь. Много крови. По его голове словно обухом ударило, в глазах потемнело, и Йен еле удержался на ногах. Нет, с Мэнди и ребенком все хорошо. С ними не могло ничего случиться. Не могло!

— Йен! — донесся озабоченный голос Патрика. — Я кое-кого нашел!

Обрадованный словами друга, мужчина стрелой сбежал вниз. Он увидел лишь стоявшую рядом с Патриком побледневшую кари Элвуд, лицо которой было искажено страхом. К груди старушка прижимала вопящего Ангуса и машинально качала его из стороны в сторону. Женщина была в шоке, не видела и не слышала никого вокруг. И лишь отрешенно глядя в пустоту, бормотала себе поднос что-то бессвязное.

Увидев сына, Йен на секунду почувствовал облегчение. Но тут же паника снова охватила его.

— Чарити, где моя жена? Где Мэнди? — вкрадчиво спросил он, предчувствуя катастрофу.

Старушка продолжала отстраненно смотреть в одну точку, не обращая внимания на мужчин.

— Где моя жена? — словно в истерике прокричал Макинтош и едва не кинулся на пожилую женщину. Ему хотелось хорошенько встряхнуть кари Элвуд, чтобы привести старушку в чувства.

— Успокойся, — услышал он сквозь пелену гнева, затуманившего разум, голос друга. — Разве не видишь — она в шоке.

И словно в подтверждение слов Патрика, женщина залепетала:

— Они…они…пришли…Мэнди…сказала…бежать…в лес…

— Кто? Кто они? — закричал он, но кари Элвуд не ответила на его вопрос, продолжая монотонно повторять одни и те же слова.

Мужчина схватился за голову и стал расхаживать по комнате взад-вперед, ероша волосы руками. Его взгляд случайно коснулся скомканной записки, оставленной на столе. Схватив ее, Йен быстро пробежал глазами по спешно нацарапанным словам: «Воронья пещера. Ты знаешь, где это. Придешь не один, и твоей жене конец».

Сердце мужчины остановилось, кровь отхлынула от лица. Он всегда считал себя бесстрашным. Еще подростком он вызывался на самые опасные задания, верно полагая, что рискует лишь своей жизнью. Но сейчас его душу сковал черный, липкий страх. Никогда в своей жизни он не чувствовал себя настолько беспомощным.

Увы, он слишком поздно понял, каким глупцом был. Неужели у него уже не будет случая сказать об этом Мэнди. Молить о прощении за свое поведение, просить остаться с ним. Нет, он не допустит, чтобы с его возлюбленной что-то случилось. Ради нее он миллион раз погибнет, но сделает все возможное, чтобы Аманда была жива и счастлива.

Мужчину охватила лютая ярость. Черное безумие. Он догадался, кто за этим стоит. Лишь одному человеку было известно об этом месте. Его дядя Алан! Новость о том, что его близкий родственник убил его отца, привела Йена в бешенство. Но осознание, что Аманда в опасности… Йен жаждал мести. Он доберется до этого поддонка, хладнокровного убийцы…его родного дяди. И помогите ему боги, если с головы Мэнди упадет хоть волос.

— Вы полнейшие кретины! — услышала Аманда зычный голос у входа в пещеру. — Как вы упустили немощную старуху с ребенком? Мне нужно это дьявольское отродье!

— А я плевать на него хотел! — узнала девушка голос Юджеро. — Меня интересует лишь эта сука. И я не понимаю, почему мне до сих пор не дают с ней расправиться.

Аманда тоже не понимала. С того самого момента, как пришла в сознание и поняла, что висит вниз головой в холщевом мешке, перекинутая через седло лошади. Казалось, этой тряске не будет конца. Ей приходилось считать гайки перед лицом и молиться, чтобы не рухнуть на землю.

Затем они, наконец, остановились. Аманду грубо сняли с лошади и бросили в холодной голой пещере прямо на камни. Здесь она провела ночь. Сейчас девушка сидела, навалившись на стену, и притянув колени к голове, обхватила их руками. Вчера Юджеро больно избил ее. Девушка ожидала насилия и смерти, но все ограничилось лишь разбитой губой, ссадинами и ушибами.

Подслушивая разговор между оберджини и другими, только что подъехавшими к ним, людьми, Аманда все больше приходила к выводу, что ее похитили из-за Йена.

— Ты не тронешь ее, пока я тебе не прикажу, — все тот же бас клокотал снаружи. — Девка нужна мне живой до той поры, пока за ней не явится Макинтош. А с его выродком я расправлюсь позже.

Черта с два ты тронешь Ангуса! Мысли о сыне вызвали слезы на глазах у девушки. Слава богам, с ее мальчиком все хорошо. Йен будет ему хорошим отцом, правильно воспитает. Ее малыш слишком мал, чтобы понимать, кто его настоящая мать. И когда ее муж вновь женится, Ангус будет называть мамой новую жену его отца. Аманда всхлипнула, но подавила рвущиеся наружу рыдания. Эти мрази не увидят ее слез.

Глупцы! Они думают, что муж придет за ней. Как же они ошибаются. Сын с Йеном, а значит, ему нет смысла рисковать своей жизнью. Аманда ему не нужна, он не любит ее и палец о палец не ударит, чтобы спасти. Но подонкам не стоит об этом знать. Может, Аманде все же удастся сбежать.

Йен верхом на Меверике достиг вороньей пещеры, когда солнце клонилось к закату. Тот план, который они разработали с Патриком, был очень дерзким. Но у мужчины не было другого выбора, чтобы спасти жену.

Его вели. Едва он направил коня к горам, как почувствовал за собой слежку. Трое оберджини шли за ним по пятам. Мужчина узнал их, но не стал показывать, что заметил огров в лесу. Двое шли за ним следом, третий наблюдал, сидя на дереве. Те самые оберджини, что когда-то обещали вести войну с сиу взамен на золото, и, как всегда, коварные твари, присвоив добро, не выполнили своих обещаний. Ну и пусть. У Йена будет возможность поквитаться с ними. Точнее, у Патрика. Другу следовало заняться полуограми, пока Йен будет сводить счеты с дядей.

Если трое здесь, а в отряде у Юджеро вместе с ним насчитывалось пять огров, значит, в пещере его ожидает всего двое. Но мужчина не сомневался, что трус Алан Макинтош прихватит еще кого-нибудь в качестве поддержки. И едва приблизившись к пещере, понял, что снова оказался прав. Там его ждали Юджеро, дядя Алан и еще какой-то худощавый, крючковатый тип, в руке которого блестел острый кинжал. Йен узнал оружие — оно способно легко пробить кольчугу. Все ясно, Алан в качестве телохранителя привел наемника.

— Йен, сынок! Какая встреча. Вот уж не думал, что ты выживешь на войне.

Алан развел руки в стороны и довольно улыбнулся. Но улыбка при этом не коснулась его черных глаз. Йен долго глядел на своего ближайшего родственника, с трудом осознавая, что еще совсем недавно души не чаял в этом человеке, а теперь люто его ненавидит.

— Благодаря твоим стараниям, дядя, — ровно ответил Йен, — у меня пару раз возникал шанс отправиться на тот свет.

Бородатый мужчина хмыкнул.

— Ты приехал один? — вступил в разговор недовольный Юджеро, явно сгорая от нетерпения.

— Как видишь, — хмуро парировал мужчина.

— А что же не прихватил с собой моего внучатого племянника? — ехидно добавил Алан, не без удовольствия подмечая, как при этом дернулся Йен. — У меня пока не было возможности познакомиться с ним, но скоро она появится.

— Никогда, — процедил мужчина. Его глаза пылали гневом. — Ты не притронешься к моему сыну.

— Как сказать. Твоя женушка сейчас гостит у меня, — Алан выдержал паузу, наблюдая, как меняется лицо племянника. — И если ты пришел сюда в компании крепких молодцов, можешь навсегда попрощаться с ней.

— Смотри, Макинтош, — снова вмешался Юджеро. — Мои люди следят за тобой. Они вмиг почувствуют, если что не так.

В этом Йен сомневался. Судя по тому, что Патрик подал ему сигнал, — три раза ухнув совой — отряд Юджеро не придет на помощь своему вожаку. Он быстро просчитывал в голове план атаки. Напротив него стояли вооруженные до зубов три отличных фехтовальщика, чье дело — убивать. Удастся ли ему выиграть время, чтобы Мэнди успела сбежать?

— Где моя жена? — сурово проговорил он.

— Здесь недалеко, — игриво ответил Алан. — Иди и забери ее.

— Или вы мне показываете Аманду или никогда не узнаете один ли я пришел.

Юджеро напрягся, узенькие глазки телохранителя Алана стали почти невидимыми из-за прищура. Глава оберджини и дядя Йена обменялись взглядами. Юджеро обернулся в сторону пещеры и крикнул своему подчиненному, чтобы тот «тащил сюда эту чертову сучку». Тот ответил утвердительно и направился в пещеру. Йен весь напрягся в ожидании Аманды.

Но вдруг послышался удар, крик и женский визг. Все озадаченно уставились в сторону пещеры. Йен почувствовал, как сжалось его сердце. Кажется, его разлюбезная женушка не стала дожидаться мужа и решила сама себя спасти. Почему он не удивлен? Мужчина, воспользовавшись замешательством противников, спрыгнул с Меверика и бросился в атаку.

Аманде почти удалось выбраться. Конечно, длинные юбки мешали карабкаться по кривой, наклонной стене скалы, но не зря же она все детство провисела на деревьях вниз головой, чтобы уметь лазать по любым поверхностям. Она смогла почти бесшумно, цепляясь за острые каменные выступы и осторожно ступая, добраться до выхода из пещеры и даже увидеть лысую землю, покрытую лишь сухим вереском.

План был таков: Аманда собиралась подождать в тени у входа, пока ее спохватятся. Оберждини, что дежурил на выходе, регулярно заглядывал внутрь, чтобы проведать ее. Когда он очередной раз зайдет сюда и не обнаружит девушку на месте, тут же сообщит об этом остальным. Те ринутся на ее поиски, а в это время Аманда спокойно покинет пещеру.

Девушке почти удалось осуществить свой план. Она сидела, вцепившись руками в стенку на самом верху у входа, когда услышала до боли знакомый голос.

Итак, муж пришел за ней. Но зачем? Из чувства долга? Или это ее отец настоял на том, чтобы супруг спас ее? Но как бы то ни было, Йен — просто безумец, если пришел сюда в одиночестве. Ему не выжить в схватке с этими жестокими убийцами. Нужно что-то срочно предпринять.

Едва она успела об этом подумать, как длинная тень упала на землю. Кто-то входил в пещеру. Как и ожидала девушка, долговязый оберджини не обнаружил ее там и запаниковал. Он ринулся назад с криками, что девчонка пропала. Аманда затрепетала. Отлично! Это даст Йену возможность подкрасться со спины к противникам, а она в это время даст деру.

Но тут каменный выступ, на котором стояла девушка, отпал и покатился вниз вместе с другими камешками. Аманда взвизгнула и повисла в воздухе, держась руками за скользкую выпуклость в скале. Тут-то ее и заметил оберджини. Подняв голову вверх, он расплылся в игривой улыбке.

— О! Баба!

Аманда, зарычав, со всей мощи пнула полуогра в лицо. Тот застонал, когда один из его клыков в пасти откололся и вылетел. Девушка, недолго думая, прыгнула на шею врагу и стала яростно молотить его кулаками по голове. Оберджини споткнулся и полетел вниз. Он упал в аккурат на входе, а сидевшая на его голове Аманда вошла лицом в землю.

Эта картина так поразила всех стоявших рядом, что они невольно замерли. Оцепенел и Йен, но быстро пришел в себя. Он подлетел сзади и одним взмахом меча снес голову крючковатому наемнику Алана. Его дядя успел вовремя обернуться, чтобы отразить атаку племянника. Они сошлись в безумной схватке. Юджеро бросился к Аманде, но был остановлен чьим-то голосом:

— Ни с места!

Он обернулся, готовый в любой момент отбить нападение, но не увидел никого, кроме дерущихся Макинтошей и коня. Он снова повернулся к девушке, которая ошеломленная поднималась на ноги, растерянно глядя по сторонам.

— Кому сказал? Стоять! Двинешься и я пущу тебе стрелу в лоб. Я держу тебя на мушке.

Обержини дернулся и гневно закружился на месте, держа меч наготове. Он опять никого не увидел, кроме жеребца Макинтоша, который грозно таращился на него.

— Где ты, тварь? Выходи и сражайся!

— Иду! — К полному недоумению Юджеро ему ответил конь. Конь!

И пока оберджини осознавал тот факт, что скакун говорящий, Меверик подскочил к нему и встал на дыбы. Юджеро отпрыгнул назад и замахнулся мечом. В это время из леса выбежал Патрик и напал на огра.

Аманда испуганно переводила взгляд то на мужа, сражавшегося с каким-то бородатым великаном, то на Патрика, дерущегося с вожаком оберджини. Ей было страшно за обоих мужчин. Но что же делать? Может, отправиться верхом на Меверике на поиски подмоги? Нет, она не может бросить мужа и его друга. Оставалось только с замиранием сердца следить за сражениями.

— А ты многому научился в разведке, сынок, — заявил Алан, делая ложный выпад, стараясь запутать племянника. Но тот не поддался на уловку. И Макинтош старший решил действовать иначе:

— Значит, правильно я сделал, что прикончил твоего любимого папашу.

Он со злорадством подметил, как дрогнула рука Йена, державшая меч. Тот звон, с которым он опустил свое оружие на меч племянника, чуть не оглушил последнего. Его клинок отлетел в сторону, а сам Йен упал на землю и пополз назад. Алан быстрыми шагами направился на него, замахнувшись оружием. Его племяннику вовремя удалось поднять с земли меч и отразить удар.

Громкий звон металла. Взгляды противников скрестились.

— Зачем ты это сделал? — процедил Йен, чувствуя, как пот потоком стекает по его лицу, затмевая видимость. Его мышцы напряглись, мускулы на руках вздулись, когда он с большим трудом отразил давление Алана и вскочил на ноги.

Мужчина сделал несколько наступательных движений, но вскоре его дядя снова пошел в атаку.

— Потому что я всегда ненавидел его.

Судя по тому, с каким презрением Алан Макинтош произнес эти слова, Йен не сомневался в его искренности.

— С самого детства я только и слышал: "Артур то, Артур сё. Артур такой талантливый, такой умный". Твой никчемный папаша бесил меня так, что ему еще повезло, что он дожил до пятидесяти трех лет.

Мы открыли нашу контору вместе. Слышишь? Мы! А все лавры и почести доставались только моему старшему братцу. Как же я его ненавидел! Я поклялся, что истреблю весь его род, и почти достиг своей цели.

Твой предусмотрительный папаша оставил чертово завещание, где говорилось, что контора станет твоей, когда ты достигнешь тридцати лет, либо перейдет в право собственности твоему наследнику, если его любимый сыночек к тому времени склеит ласты. — Алан неприятно поморщился, словно съел что-то кислое. — Ну, ничего. Я уничтожил завещание, а вскоре ты отправишься вслед за любимым папочкой, а затем я прикончу твою женушку и ублюдка. Надо было давно расправиться с ней, как только в ее чреве завелась эта дрянь.

Грубые слова о жене и сыне мгновенно отрезвили мужчину, взывая в нем самые черные чувства. Взревев, как раненое животное, он яростно набросился на врага рубящими движениями.

Видя, что противник мужа отступает, Аманда перевела беспокойный взгляд на Патрика. Тому тоже приходило несладко. Великан-полуогр, казалось, не собирался оставлять от противника живого места. Девушка поразилась, сколько кровоточащих ран было на теле Патрика. Вся рубашка мужчины была алого цвета, пропитавшись насквозь. Он еле держался на ногах, способный только на отражение ударов.

Справиться с оберджини в лесу ему удалось только с помощью неожиданности. Он спрятался в засаде и, быстро выпрыгнув оттуда, сразил двух огров стрелами в головы, а третьему, подкравшись сзади, перерезал горло. Но лобовое сражение с вожаком оберджини после нескольких минут боя уже казалось Патрику практически гибельным. Юджеро все наступал, разя мужчину, а Маллоу никак не мог взять инициативу в свои руки и лишь беспомощно защищался.

В последний момент оберджини все же выбил меч из рук Патрика, а самого так сильно ударил в живот ногой, что мужчина отлетел на пару метров и растерянно растелился на сухой траве. Он потянулся за своим клинком, но Юджеро уже замахнулся над ним мечом, чтобы разрубить противника надвое. Аманда испуганно вскрикнула, но на помощь пришел верный Меверик. Он ударил Юджеро вбок, повалив его наземь, а в это время Патрик уже поднялся на ноги и, вырвав у огорошенного оберджини из рук оружие, зарубил его собственным мечом.

Упав на колени, мужчина вытер струившийся по лицу пот и уставился на друга, сражавшегося с дядей.

— Помоги ему! — закричала Аманда. — Что ты стоишь? Беги на помощь.

Патрик поднялся на ноги, втянул побольше воздуха и покачал головой.

— Это только его битва, Мэнди, — ровно ответил он.

— Но как же так? — простонала девушка, видя, как противник ее мужа перешел в наступление.

Она уже собиралась сама ринуться к нему на помощь, но Патрик оказался тут как тут. Он схватил извивающуюся Аманду и прижал к своей влажной груди. Зажав ей рот рукой, чтобы девушка криками не помешала сражению, он вкрадчиво зашептал ей на ухо:

— Враг Йена — его родной дядя, убивший его отца. Теперь это только его дело.

Аманда понимала, что такое мужская гордость, но, глядя, как муж беспомощно пятится назад, покуда огромный бородач теснит его к скале, не могла сейчас принять эту странную позицию.

Бойцы продолжали рубиться. Йен был исцарапан, истерзан и измучен. Он сделал выпад и оступился. Из горла Аманды вырвался сдавленный крик. Она снова подалась вперед, но Патрик крепко удерживал ее, зажав рот еще плотнее.

Алан нанес веерный удар, да такой силы, что, казалось, вот-вот отрубит ноги ненавистному племяннику. Но Йен прыгнул, меч со свистом пролетел мимо и не причинил ему вреда. А мужчина тем временем вскочил на камень и оттуда обрушил на дядю весь свой гнев, перед которым Алан не смог устоять, и удача опять была на стороне молодого воина.

Мысли Йена путались. Он с трудом осознавал, что тот самый человек, с которым он бьется не на жизнь, а насмерть, — его ближайший родственник. Который собственно и вырастил его, пусть даже практически не принимал участия в его жизни. Да, он знал дядю слишком вспыльчивым и даже жестоким, но мужчина и представить не мог, насколько он коварен. Этот человек убил его отца, чуть не лишил жизни жену и сына, а теперь хочет прикончить его самого. И это из-за какой-то детской зависти.

— Почему ты не убил меня раньше? — прокричал он, тяжело дыша.

— Я собирался, — равнодушно отвел Алан, будто речь шла о погоде. — Но ты все время пропадал на своих чертовых заданиях, а мне нужно, чтобы комар носа не подточил, когда я пришью тебя. И вот война пришлась как нельзя кстати, — его лицо скривилось в ядовитой усмешке.

Хоть преимущество было на стороне Йена, Алан не сдавался. Он так сильно ударил племянника по руке, что из образовавшейся раны тут же хлынула кровь. Патрику опять пришлось силой удерживать жену друга на месте. Йен зажал рукой рану, а Алан воспользовался этой заминкой и стал атаковать.

Видя, что позади племянника из земли торчит камень, его дядя специально направил мужчину в его сторону. В итоге Йен, как и хотел Макинтош старший, споткнулся и повалился навзничь. Алан решил, что на этом сражение окончено, и что его племянник — наконец-то труп. Он схватил рукоять меча обеими руками и с яростным криком направил лезвие прямо в грудь врагу. Йен вовремя откатился в сторону, пробормотал что-то, и на глазах у всех из ножен, что были прикреплены к седельной сумке Меверика, вылетел второй меч, и Йен с особой злостью, на которую только был способен, вогнал свой клинок в спину дяди.

Тот замер. В его глазах возникло с начала изумление, потом ужас, а затем его взгляд застыл, и Алан Макинтош бездыханный рухнул на землю. Но хоть раз пригодился этот магический дар, выдыхая, подумал мужчина.

— Йен!

Патрик, наконец, отпустил Аманду, и она бросилась к любимому мужу. Йен обернулся на ее зов и, казалось, был слегка ошарашен. Видимо, еще он пришел в себя оттого, что только что собственными руками убил родного дядю, хоть и самого коварного человека, что он знал.

— Аманда, — прошептал мужчина и прижал возлюбленную к груди.

Едва почувствовав жену в своих объятиях, вдохнув ее запах, Йен понял, что, наконец, всё в его жизни сложилось так, как надо. Еще утром этого дня мужчине казалось, что он потерял Мэнди навсегда. Им еще многое предстоит выяснить, но главное, что она цела и невредима, а дальше он сделает все, чтобы возлюбленная была счастлива.

Аманда подняла на мужа свои бездонные глаза, и сердце Йена дрогнуло. Он с таким жаром впился в ее рот, словно хотел проглотить. Бедная девушка, не ожидавшая такого натеска, чуть не отступила, но крепкие руки, державшие ее, не дали ей этого сделать…

— Как там Ангус? — спросила Аманда, когда они возвращали домой на закате.

Муж прижимал ее к себе так крепко, словно боялся потерять. Патрик ехал впереди на Меверике. Возлюбленным нужно было поговорить, и его верный друг и конь правильно решили, что лишние уши здесь не нужны.

— Все хорошо, — ответил Йен, склонившись сильнее над девушкой, чтобы частично видеть ее лицо и ощущать аромат кожи, такой гладкой и бархатистой на ощупь, словно излучавшей жизненную силу.

Когда все беды оказались позади, Аманда вдруг ощутила странную дрожь в теле. Итак, ее муж, победив врага, спас ей жизнь. Но зачем? Неужто чтобы снова попытаться зажить прежней жизнью, когда они, сознавшись друг другу в любви, стали строить свои отношения? Или наоборот Йен стремился продолжить свою тиранию по отношению к ней?

Девушка была озадачена и смущена, поэтому решила начать издалека:

— Я смогу вернуться домой в поместье Шоу? — спросила она, пытаясь подтвердить догадку по поводу того, что это ее отец уговорил Йена спасти Аманду.

Она даже спиной почувствовала, как напрягся мужчина, а на его лицо залегла тень.

— Если ты того хочешь, то всегда можешь вернуться с Ангусом к генералу Шоу, — с трудом выдавил мужчина. — Я не буду этому препятствовать.

Если она хочет? Вместе с Ангусом? Что все это значит? Аманда даже испугалась его слов. Неужели она настолько опостылела супругу, что он готов избавиться от нее ценой собственного сына? Сердце девушки словно сдавили невидимые жгуты. Но ведь Йен сказал: «если она того сама пожелает»…

Словно отвечая на ее немой вопрос, мужчина продолжил:

— Я несправедливо повел себя по отношению к тебе, и оправдания мне нет. Я вполне заслуживаю того, чтобы ты мне бросила.

Аманда обернулась и изумленно уставилась на мужа.

— Несправедливо? Так ты все знаешь?

Он кивнул.

— Мне стыдно, что я, не поверив собственной жене, узнал правду от посторонних людей.

Йен не стал упоминать имя Жанет. Вряд ли супруге понравится, что свидетелем в этом деле с ее стороны стала его бывшая любовница.

Девушка долго смотрела на него, а затем резко отвернулась. По внезапно окаменевшему телу жены Йен понял, что Аманда вспомнила последние события, и сейчас ей безумно обидно.

— Прости меня, — прошептал мужчина на ушко возлюбленной, и голос его дрожал. — Прости, если сможешь. Я знаю, что был настоящим кретином, и мне нечего сказать в свое оправдание. Сделал и наговорил тебе много такого, чего сам себе никогда не прощу. Я так боялся любить тебя, так был уверен в твоем мятежном настрое, что готов был поверить кому угодно, кто бы сказал, что ты виновна. Я все время носил свое сердце на рукаве, но одновременно боялся своих чувств к тебе. Я слишком слаб и недостоин такой женщины, как ты.

Внезапно возникшая неуверенность в голосе этого гордого, самонадеянного, слишком красивого на его же беду мужчины немного возместила Аманде ту боль, что она пережила за последние месяцы.

— Ты мучил меня, — пробормотала девушка. — Оскорблял.

— Знаю, — согласился он почти шепотом. — Вот только не знаю, как дальше быть.

Йен вздохнул, а затем быстро заговорил:

— Если ты уйдешь от меня, то, возможно, сделаешь лучше себе. Но знай, для меня это станет настоящим адом. Я люблю тебя. Ты и Ангус — вся моя жизнь. Без вас я ничто. Может, мои слова и не убедят тебя, но ты для меня больше чем возлюбленная. Ты мой самый близкий друг. Я доверяю тебе больше, чем самому себе.

Он перевел дыхание, и Аманда заметила, что дрожит не только его голос.

— Когда я почувствовал, что могу тебя потерять, внутри меня будто что-то сломалось. Сейчас я вверяю свою жизнь в твои хрупкие руки, и если ты захочешь ее разбить…, что ж так тому и быть. Я приму любое твое решение.

Те долгие секунды, что Аманда молчала, раздумывая над его словами, показались Йену вечностью. Казалось, температура его тела резко подскочила или наоборот упала вниз.

Спустя некоторое время девушка все же повернулась и взглянула на мужа, но по ее глазам ничего нельзя было прочесть. Сердце мужчина замерло.

— Пусти коня галопом. Думаю, наш сын уже заждался родителей.

Она улыбнулась, и в душу Йена прямо посреди зимы ворвалась весна, растопив ледники страха и отчаяния. Притянув жену к себе, он поцеловал ее в макушку и направил скакуна домой. К ним домой.

— Мы победили! Мы по-бе-ди-ли!

Сияющая Аманда ворвалась в гостиную на первом этаже, держа в руках смятое письмо, словно знамя. Кари Элвуд строго посмотрела на нее. Ей недавно удалось с большим трудом уложить в кроватку карика Макинтоша младшего, и женщине совсем не улыбалось вскакивать со своего любимого кресла, чтобы бежать по первому требованию проснувшегося малыша. Но Аманде было все равно. Глаза ее искрились неподдельным счастьем, которое лилось прямо из души. Она с надеждой посмотрела на мужа, сидевшего за столом в компании Патрика Маллоу.

— Папа написал, что получил письмо от Джерома! — радостно известила она, но голос ее дрожал. — Брат возвращается домой, а вот Дейви решил остаться в Кинсейле. Говорит, там у него нерешенные дела.

— А Маккормик приезжает один или со своей миленькой помощницей? — как бы невзначай спросил Патрик.

Оба мужчины уже давно были уведомлены о победе сиу и спокойно восприняли слова девушки. Ну, почти спокойно…

Аманда равнодушно пожала плечами.

— Не думаю, что Гвендалина изъявит желание остаться где-либо без Джерома, — не зная о душевных стенаниях друга своего мужа, безразлично бросила она.

Йен в это время спокойно поднялся со стула и, не обращая внимания на общее веселье, вышел за дверь. Озадаченная таким поведением, Аманда нахмурилась и последовала за мужем.

Она нашла мужчину, стоявшего у реки, поставив ногу на большой валун и отрешенно глядящего на воду.

— Что случилось? — нежно поинтересовалась она.

Муж повернулся к ней, и в его глазах она прочитала тревогу.

— Что за жизнь нас сейчас ждет, — спросил он ее, но вопрос был риторическим. — Какой мир мы подарим нашему сыну?

Аманда ласково улыбнулась, понимая волнение Йена.

— Это будет мир, наполненный счастьем, где не будет рабства, унижения и гнета.

— Очнись, Мэнди. Эти пороки всегда присутствовали в человеческом мире. А сейчас, возможно, к ним добавятся смута, безвластие и хаос.

Девушка сделала несколько шагов вперед к любимому человеку.

— Это зависит лишь от нас. То, каким мы сделаем нашу страну, такой она и станет на долгие годы. Ведь так?

Аманда провела рукой вокруг.

— Оглянись. Что ты видишь? Леса, горы, реки, — это все наша земля.

Девушка наклонилась и сорвала с земли травинку.

— Это тоже Глин-Гудвик. И он выживет. Поверь мне. Он справился с войной, справится со всем остальным.

Йен долго смотрел на свою жену, а затем усмехнулся и покачал головой.

— Ты, как всегда, права, моя дорогая, — произнес он, подарив жене ласковую улыбку. — И самое главное, что мир наступил в нашей семье. Отныне и навсегда.

Он раскрыл свои объятия, широко улыбаясь.

— Иди ко мне, моя мятежница.

Аманда засмеялась и бросилась на шею мужу. Он крепко поцеловал ее, и они в обнимку направились домой, строить планы на долгие-долгие годы счастливой жизни.