Шут бесплатное чтение

Один может почти все, но бессилен перед правдой, другой не может ничего, но повелевает ею.

Ответь, кто шут, а кто господин?

Старый комедиант

Часть первая. Бродячие комедианты

Ярким весенним днем на дороге появились бродячие актеры. Они показывали небольшие представления крестьянам ближайших деревень, надеясь быть приглашенными в замок. На деревенской площади комедианты поставили повозки в круг, шумели трещотки, звенели колокольчики и бубенцы, вплетенные лентами в гривы лошадей, – комедианты приглашали публику.

Дарий возвращался из замка, неся завернутые в кусок ткани книги, он увидел, как деревенские мальчишки, забросив игры, наперегонки побежали к площади, в задумчивости последовал за ними. Без особого интереса наблюдал он за представлением. Сначала люди в нелепых одеждах, кривляясь, разыграли простую, примитивную сценку о возвращении ревнивого мужа домой – финал этой сценки вызвал хохот толпы. Потом огромный мужчина стал подбрасывать в воздух тяжелые гири. Дарию быстро наскучило все это, и он собрался уйти, но на подмостки вышла девушка в простом платье из белого льна с венком весенних цветов на голове. Она скромно встала на краю сцены, старик заиграл на дудочке грустную мелодию, девушка запела. Голос ее был чист и напоминал холодные струи лесного родника. Девушка пела ту песню, которую во сне Дария напевала его мать. Впервые за много лет слезы потекли из его глаз, он провел ладонями по щекам и с удивлением увидел, что они мокры.

Жители деревни бросали в потертую шляпу медяки, приносили теплый хлеб, домашнее вино и прочую незатейливую снедь, благодаря актеров за представление. Вечером Дарий подошел к повозке, в которой сидел старик.

– У вас найдется место для меня? – Старик смерил его задумчивым взглядом.

– Что ты умеешь?

– Все и ничего, но я быстро учусь…

– Сейчас не самое лучшее время для нашей труппы, мы не можем себе позволить взять неопытного новичка.

– Я могу щедро заплатить…

– Зачем тебе это нужно, если у тебя есть деньги?.. Ты что-то натворил и хочешь бежать?

– Нет, поверь мне, я не доставлю вам хлопот.

– Это рискованно… – Старик внимательно смотрел на Дария. – Завтра на рассвете мы уходим. Здешний замок стоит пустым, и пригласить нас некому, а значит, заработать здесь не получится… Ты знаешь, где можно выступить, чтобы хорошо заплатили?

– Боюсь, что нет.

– Жаль.

– Но я заплачу вам, и вы заработаете на мне. Правда, неплохо? И деньги, и неплохая голова в придачу к ним?

– Это мы еще посмотрим, какая у тебя голова…

– У, поверьте, она рождает вполне сносные мысли!

– Сносные?

– О, да. Их можно снести и положить в сундук на хранение, весят они немного, но могут пригодиться, как пригождается непарная перчатка в холод, согревая руку.

– Ого, неплохо, совсем неплохо! Вот только немного мудрено для простой публики, но для обитателей замка сгодится! Кто ты, парень?

– Внебрачный сын шута и нерадивый подмастерье кузнеца, я испортил хорошую сталь, и он теперь больно прибьет меня, а я не хочу этого, потому мне надо сбежать!

– Ну-ну, здоров языком молоть. Откуда же у тебя деньги? Украдешь у кузнеца? Это дело негодное, кузнец озлиться может, кто тогда лошадей подкует нам?

– Нет, зачем же красть! Деньги – это мое приданое!

– Приданое! Приданое – у девицы, а ты, как я погляжу, не девка на выданье.

– Почему же у меня ощущение, будто я сваха, которая вам сватает меня как девицу?

– Ха-ха-ха! Молодец, парень! Вижу, ты нам можешь пригодиться! Поклянись своей жизнью, что деньги не ворованные! – Теперь старик смотрел Дарию в глаза.

– Клянусь! – Он спокойно выдержал этот взгляд.

– Ладно. Утром мы уходим. Приноси свое приданое!

– Ого, значит, завтра моя свадьба! – Дарий уверенно зашагал прочь, слыша смех комедианта.

Ночью Дарий тайно посетил замок. Он аккуратно расставил книги в комнате, которую считал своей, задернул тяжелые шторы на окнах, принес свежие розы к портрету матери. Корнелия он нашел, как всегда, в библиотеке, дядя работал при свете свечей, склонившись над листом бумаги.

– Подай мне, пожалуйста, словарь с верхней полки. – Корнелий был погружен в работу.

– На рассвете я уезжаю… – Дядя внимательно посмотрел на него.

– Я чувствовал, что это скоро произойдет. Что ж, ты заслужил свободу. Если не возражаешь, перед рассветом я приду к Моргане проводить тебя, а сейчас, извини, у меня много работы. Словарь.

– Что?

– Ты собирался достать для меня словарь.

– Да… – Дарий передал дяде тяжелый том с полки и, обескураженный, вышел.

Корнелий склонился над книгой, греческие слова исказили непролитые слезы. Ему было грустно и больно, но он не хотел показывать племяннику своих чувств.

Утром следующего дня Дарий покинул родные места, отправившись в странствие с бродячими актерами. Его тётушка ведьма Моргана на прощание обняла и подарила склянку с целебным зельем. Приемная мать Марта долго плакала, утирая глаза концами фартука, Моргана тихим голосом утешала ее. Корнелий кивал головой и грустно улыбался, а потом долго смотрел племяннику вслед, прощаясь навсегда. Дарий чувствовал, что больше не увидит дядю, но зов дороги был сильней.

Повозки покатились по дороге, Дарий сидел рядом со стариком, положив небольшой мешок с вещами себе под ноги. Он смотрел по сторонам и чувствовал, как петляет дорога, как родные места сменяются незнакомыми, как все дальше за спиной остается его родовой замок, похожий издали на спящего дракона.

Жизнь комедианта

Воздух благоухал ароматами леса, солнечный свет щедро заливал дорогу, легкий ветерок приносил прохладу и запах земляники. Мерно поскрипывали колеса телеги. Дейдра сидела, укутавшись в старую шаль, подставив лицо солнечному свету. Впереди у дороги зашевелился куст, из него вынырнул улыбающийся Дарий, он собрал для нее пригоршню свежей земляники, а губами зажал небольшой букетик: бархатистые листья, белые нежные цветки и крупные бордовые ягоды.

– Дарий, спасибо, как пахнет!!! Где ты нашел столько?

– Я встретил лесного эльфа, он велел передать мне эти сокровища для эльфа дорожного, чей голос чарует лесных, деревенских и городских жителей…

– Эльф так и сказал?

– Да, госпожа моя, так и сказал.

– А разве эльфы не ужасные существа, сбивающие путников с дороги?

– О, нет, госпожа моя, это был очень добрый и симпатичный эльф…

* * *

Дарий шел рядом с повозкой, веселой болтовней развлекая Дейдру, ту самую девушку, чья песня повлекла его в путь.

Бродячие актеры сначала не хотели принимать его в труппу, относясь настороженно ко всем словам и поступкам, но потом привыкли к новому спутнику. Любые ссоры Дарий превращал в шутку, он умел здорово передразнивать, подражать интонациям окружающих. Ему легко удавалось рассмешить всегда немного грустную Дейдру, она стала привыкать к веселому и жизнерадостному спутнику, который трогательно заботился о ней, превращая долгую дорогу от замка к замку, от города к городу в увлекательное путешествие. Дарий быстро начал играть сначала небольшие, потом и более серьезные роли в спектаклях, лучше всего ему удавалась роль Арлекина. Старик Кассий, приемный отец Дейдры, прежде чем окончательно принять Дария в труппу, долго присматривался к нему.

Однажды после особенно удачного выступления в замке, подобных которому давно не случалось и успехом которого во многом труппа была обязана Дарию, – он устроил публичное состязание с шутом одного из знатных господ и одержал победу – Кассий, сидя у вечернего костра, заговорил с ним. Это был второй серьезный разговор, после того как Дарий присоединился к труппе.

– Сын кузнеца вряд ли умеет читать и писать, ты же прочел больше моего, твои ум и знания невероятны. Я не буду спрашивать, кто ты, пусть это останется тайной.

– Моя тайна не опасна для вас. Наши дороги стали одной, позвольте мне следовать за вами. Меня ничто не удерживает более на одном месте, я свободен…

– Это так, но я знаю, что в один прекрасный день ты покинешь нас. Жаль, теперь нам будет трудно без тебя обходиться… Ты талантлив, вероятно, слишком талантлив для нас. У тебя есть дар, но это дар не комедианта, а шута. Подумай об этом, поверь мне, старому человеку, прошедшему много дорог…

– Я хочу быть с вами, у шута должен быть господин, сейчас мой господин – дорога.

– Да, сейчас. Вот тебе загадка: один может почти все, но бессилен перед правдой, другой не может ничего, но повелевает ею. Ответь, кто шут, а кто господин? Подумай об этом… И еще, я рад буду принять тебя в труппу, только при одном условии. Пообещай мне, что не разобьешь сердца Дейдре, она еще совсем дитя, кроме того, очень слаба и не переживет твоего внезапного исчезновения. Дорога не для нее, она слишком нежна и хрупка для тягот кочевой жизни… – Кассий задумчиво глядел на огонь.

– Она дочь актрисы?

– А? Нет, не совсем. Это очень красивая и печальная история. Ее мать – знатная дама, которую в юном возрасте выдали замуж за старика. Наша труппа выступала на большом празднике, и канатоходец влюбился в нее. Он протянул канат от дерева до ее балкона и покаялся в своей любви перед ней. Она сбежала из замка, пройдя с ним по канату. И стала актрисой, у нее был красивый, но тихий голос. Бедняжка, она умерла вскоре после рождения Дейдры, а потом ее отец разбился – горе тянуло его к земле…

– Это печально…

– Как сама жизнь.

– Я не причиню ей боли. Обещаю, никогда не причиню.

– Так тому и быть, и если ты отступишься от своего слова, пусть все духи дороги покарают тебя.

Дарий смотрел на оранжевые языки пламени, тоска сжимала его сердце. Эта трагичная история ожила в его воображении: он видел канат, натянутый над площадью, праздничную и праздную толпу, раскрыв рот смотрящую на фигуру мужчины, идущего по тонкой линии. Публика, затаив дыхание, глядит наверх, ждет, когда бесконечно долгий путь в вышине будет пройден или смельчак разобьется о мостовую. Лицо мужчины спокойно, на губах – привычная улыбка, а в глазах – тоска. Ему все тяжелее дышать, канат качается, чернеет внизу вымощенная площадь, жадно смотрит толпа. Неверный шаг – многоголосый вздох, и стремительно несущаяся навстречу земля. Дарий знал, что не предаст Дейдру. Но чувствовал, что скоро придет время прощания.

Они давали представление на городской площади рядом с фонтаном. Народу собралось много, и комедианты имели успех. Заработав неплохие деньги, они отправились на ярмарку, чтобы купить провизии и ткань для костюмов. У лотка с недорогими украшениями, как всегда, толпились женщины, Дарий привел туда Дейдру, он хотел подарить ей что-нибудь. Она выбрала тонкий браслет, украшенный разноцветными стеклышками.

– У вас хороший вкус! – Продавец спешил расхвалить свой товар. – Этот браслет напоминает перья павлина, видите, зеленые стеклышки как переливаются!

– Вы видели павлина? – Глаза Дейдры расширились от удивления.

– Конечно! Нашему мэру подарил сам герцог двух павлинов, их везли по главной дороге.

– А они красивые?

– Очень! И перья у них переливаются, как стеклышки из браслета на солнце!

– Тебя только послушать! Уши вянут! – Высокая женщина, подбоченившись, смотрела на продавца. – Наговоришь небылиц, лишь бы товар свой продать! Павлина он видел!

– Видел! Много ты понимаешь!

Дарий расплатился мелкими монетами за браслет и повел Дейдру подальше от лотка, вокруг которого разгорался бурный рыночный скандал.

– А интересно, какие перья у павлина на самом деле? – подумала Дейдра вслух.

– Моя госпожа хочет увидеть перо павлина?

– Просто любопытно.

– Желание госпожи – закон для меня. – Дарий в шутку поклонился.

– Ты неисправим. – Дейдра улыбнулась ему.

– Эта улыбка стоит не одного павлина!

Утром следующего дня комедианты покинули город. Перед ними расстилалась ровная зеленая долина, над которой сияло бездонное небо. Дейдра тихонько напевала, сидя в своей повозке, и рассматривала браслет.

– Госпожа по-прежнему думает о павлинах? – Дарий словно возник из ниоткуда и уселся на бортик повозки.

– Красивый браслет, я назову его павлиньим браслетом!

– Не стоит, посмотри сюда, моя госпожа! – Дарий извлек из-под полы плаща большое павлинье перо.

– Ах!

– Как видишь, торговец лгал, браслет вовсе не похож на перо.

– Оно и правда очень красивое! Но откуда?

– Из личного сада мэра…

– Неужели ты?..

– Да, моя госпожа, я набрался наглости и под покровом ночи проник в сад к мэру, отловил одного павлина, надо сказать, это очень вздорные птицы, курицы и петухи всякие мне нравятся больше. Так вот, я отловил его и сначала испросил разрешения взять у него одно перо.

– А он?

– Он нагрубил мне, изъясняясь на своем павлиньем скрипучем наречии. После этого мне тоже пришлось быть невежливым. Я без разрешения выдернул перо и дал деру, потому что на его ругань сбежались слуги.

– Они тебя видели? – Дейдра прижала ладони к щекам.

– Нет, я был подобен тени и тявкнул по-лисьему. Они решили, что чудом лиса забралась в город, перепутав курятник с павлинником, а кур с павлинами.

Дейдра весело смеялась и любовалась диковинным пером, с восторгом глядя на Дария. Потом еще несколько раз рассказывал эту историю Дарий комедиантам, и каждый раз его слушали с большим удовольствием, заразительно смеясь. Не смеялся только один человек.

Сильно невзлюбил Дария только Лоэрт – силач, здоровяк, неравнодушный к Дейдре, его раздражало умение Дария вести беседы и ухаживания за девушкой. Особенно усилилась эта нелюбовь после истории с пером.

Каждое утро начиналось с репетиций и тренировок. Лоэрт, поигрывая мышцами, с легкостью поднимал огромные камни, а также отлитые из блестящего металла тяжелые гири и гантели. Дарий долго наблюдал за ним, понимая, что найти с ним общий язык необходимо. Потом скрылся в лесу и через некоторое время появился, неся несколько высохших корений, размерами напоминавших гантели. Он начал передразнивать силача, это получалось у него настолько уморительно, что вся труппа с удовольствием наблюдала за ним, покатываясь со смеху. Лоэрт сначала сильно обиделся и разозлился, сжав кулаки, но потом, глядя на то, что вытворяет Дарий, искренне рассмеялся. С тех пор они выступали вместе, сочинив номер, который пользовался большой популярностью у публики. Хотя Лоэрту тяжело было смотреть, как Дейдра улыбается Дарию.

Городская зима

Как-то труппа устроилась на постоялом дворе – зима выдалась суровая, сильные морозы заставили комедиантов остаться в городе – все предались отдыху, кроме Дария, который хлопотал о выступлениях в замке и трактирах. Дейдра сидела у очага с книгой, она любила читать, хотя делала это медленно, да и редко выдавалась такая возможность. Дарий раздобыл для нее интересную книгу, и теперь она была полностью погружена в чтение. Лоэрт, не умевший читать и стеснявшийся этого, подошел и сел рядом. Он некоторое время молча смотрел на нее. Дейдра, почувствовав его взгляд, оторвалась от книги.

– Интересно? – спросил он.

– Очень!

– О чем там?

– О, там о многом: о любви, о волшебстве, о приключениях и драконах. Главный герой метко стреляет из лука, и ему суждено победить зло!

– Я тоже метко стреляю…

– Да… А еще он умеет говорить с птицами.

– Кто?

– Ну, герой книги…

– А! Я этого не умею…

– Конечно, этого никто не умеет, это же вымысел!

– То есть неправда? И зачем это читать?

– Интересно, это как сказка.

– А…

– Ты хотел о чем-то поговорить?

– Я-то?

– Да, ты.

– Ну да, хотел.

– Я слушаю, говори.

– Ты это… Ну… Он тебе нравится? – Лоэрт указал рукой на книгу.

– Кто? Герой книги?

– Да нет, Дарий. – Дейдра закрыла книгу и стала рассматривать темную обложку с потускневшим золотым тиснением.

– Да… – тихо сказала она.

– Очень?

– Очень…

– А я?..

– Лоэрт, ты хороший, добрый и вообще замечательный, но…

– Понятно, я не он…

– Ты мне как брат, как сильный и добрый старший брат! Понимаешь?

– Понимаю! Но если он посмеет обидеть тебя, я просто его убью. Так и знай! – Лоэрт вскочил и быстрым шагом вышел из комнаты.

Дейдра поглаживая корешок книги, смотрела перед собой и думала о Дарии. Ей казалось, что волшебная музыка звучит и преображает все вокруг. Она коснулась браслета, светло улыбнулась своей любви и вновь раскрыла книгу.

* * *

Дарий вернулся чрезвычайно довольный своим походом по городу. Труппа собралась в комнате старика Кассия и с удивлением слушала новое расписание выступлений.

– Хозяин «Золотого рога» разрешает нам выступать каждый воскресный вечер…

– Но это же самый дорогой постоялый двор здесь!

– Говорят, в погребах «Золотого рога» хранится самое лучшее вино!

– Нам только до вина! Молчи уж! – Кассий строго посмотрел на молодого жонглера.

– Как тебе это удалось, Дарий?

– Я был так красноречив, что хозяин отступил в смущении передо мной… – Дейдра восхищенно смотрела на него, Лоэрт хмурился.

– А конкуренты! Разве там нет своих актеров?

– Были, но их певичка сбежала с богатым кавалером…

– Здорово!

– Главное, чтобы это было безопасно для нас. Я не хочу отбирать ничей хлеб. – Кассий хмурился. – Но если все действительно так, как ты рассказываешь, то почему бы и нет. Какой будет программа?

– Конечно, песни Дейдры. Я смогу разговорить публику, возможно, выступит жонглер, а там видно будет, может, они захотят и представление…

– Что ж, и это неплохо, по крайней мере, сможем заплатить хозяину за проживание. Ох-хо-хо! Давненько не было такой суровой для нас зимы…

– Да уж…

– Когда приступаем?

– Завтра вечером первое выступление.

– Дейдра, дитя мое, подумай, какие песни будут хорошо звучать в «Золотом роге».

Когда программа выступления была составлена, наступил вечер. Все поужинали у камина. Дарий сидел у ног Дейдры, он держал ее узкую ладонь в своей руке и был абсолютно счастлив.

– Мне нравится жить в городе.

– Да, в этом есть своя прелесть. – Дарий поцеловал ладошку Дейдры.

– Вот интересно, как это – жить в замке?

– Замки разные бывают. Но в них часто мрачно и холодно.

– Дарий, а бывают необычные замки?

– Конечно, моя госпожа, я расскажу тебе о Драконьем замке. Хочешь?

– Конечно, я люблю тебя слушать…

Кассий бросил быстрый взгляд в сторону Дария, вспомнив, что слышал об этом замке как раз в той деревушке, в которой к ним присоединился Дарий. Остальные же невольно придвинулись поближе в ожидании интересного рассказа.

Дракон и замок

Это было много веков назад, когда волшебство было так же естественно в этом мире, как утреннее появление солнца на небосводе. Тогда все земли были во власти огромных и грозных драконов. И дома людей не стояли на равнинах. Ярко сияло в лучах солнца и покрывалось ледяной гладью в морозы прекрасное озеро. Дракон был старым и большим, кожистые его крылья бросали длинные тени на озеро и деревья, когда он летел высоко в синем небе.

Драконьи племена не всегда жили мирно, войны их были страшны и разрушительны. Тогда в вышине полыхали пламенные зарницы, и если бы в лесах жили люди, они выбирались бы посмотреть на драконьи бои. Это было прекрасное, завораживающее зрелище: тускло горели звезды в безлунном небе. И два гигантских силуэта со страшным шумом и криками сплетались и разлетались, выбрасывая мощные языки пламени, озарявшие землю внизу зловещим светом. Несколько дней и ночей длилась битва над озером, но силы драконов не бесконечны, и вот, на исходе третьего дня, тяжело раненный, побежденный дракон издал долгий крик-стон и, задевая лапами верхушки деревьев, тяжело поднимая измятые крылья, улетел. Победитель же, не менее измученный боем, медленно опустился не берег озера, он склонился над водой, долго смотрел в глаза своему отражению, словно вел долгий разговор с самим собой. Далекие звезды преломлялись в озере, и их отражение отражалось в темных глазах дракона. Он склонился еще ниже над водой и начал жадно пить. Дракон закрыл глаза, и звезды, заколебавшиеся на водной глади, навсегда погасли в них.

Ранние лучи восходящего солнца не коснулись воды, они осветили влажное илистое дно, большие валуны, опутанные тиной, и огромное чешуйчатое тело мертвого дракона.

Время шло, вода так и не вернулась в озеро, и на его месте зазеленела трава, тело дракона многие годы лежало на равнине. Вымерли драконы, землю заселили люди. И однажды, придя в эти края, они стали строить на равнине дома и собирать валуны. Они были удивлены, обнаружив крупные и очень удобные для фундамента камни, некоторые из них полагали, что камни эти – не что иное, как кости дракона, которые должны были сделать жилище непобедимой и неприступной крепостью. За несколько лет на равнине вырос замок с высокими башнями и крепостными стенами – Драконий замок. По прихоти архитектора или же из-за случайного совпадения замок издали и с высоты ближайших холмов напоминал огромного, удобно устроившегося на зеленой равнине спящего дракона.

* * *

Дарий умолк, комедианты зашевелились, стряхивая оцепенение. Дейдра вздохнула.

– Хотела бы я побывать в том замке…

– Нет ничего проще, я приведу тебя в него, как только наступит теплое лето.

– Правда?!

– Конечно! – Дарий улыбался, но сердце его сжималось, он гнал предчувствия прочь. – Обещаю! – произнес он уверенно.

* * *

Весь следующий день прошел в сборах. Дейдру нарядили в новое платье, на скорую руку подшив слишком длинный подол. Это платье в лавке по соседству чудом выторговал для нее Дарий. Кассия удивляла его способность убеждать людей, но ни разу это странное умение не обернулось против труппы, поэтому старик молчал и каждый раз настороженно присматривался к Дарию, полагая, что тот владеет какой-то магией. Кассий был недалек от истины: покупая платье для новых выступлений Дейдры, Дарий долго смотрел в глаза хозяину лавки, шепча слова на непонятном наречии. Лавочник беспомощно моргал и молча кивал, потом он велел принести платье и завернуть его. Когда платье было завернуто, Дарий увел лавочника в небольшую комнатку, где хранились ткани, он усадил удивленного торговца на скамью.

– У меня нет сейчас денег, и я не могу ими расплатиться с тобой за платье, но я не вор. В детстве ты неудачно упал с лошади и повредил колено, сейчас нога стала сильно болеть, напоминая о том дне, когда отец повел тебя за город и учил верховой езде.

– Откуда ты знаешь? – лавочник отшатнулся от него.

– Ты даже стал прихрамывать последнее время, со временем боль должна усилиться настолько, что ты с трудом будешь ходить.

– Кто рассказал тебе?

– Никто, я просто знаю. Я могу исцелить тебя. В качестве платы. Согласен ли ты?

– Ты колдун?

– Немного. Я исцелю тебя, с условием, что ты никому не расскажешь обо мне и о нашем разговоре.

– Было бы хорошо, проклятое колено замучило!

– Так тому и быть!

Дарий склонился над ним, приложил ладонь к колену и начал что-то бормотать. Лавочник почувствовал, как тепло разливается по ноге и по всему телу, боль стала затихать и исчезла вовсе.

– Пройдет еще пара дней, нога может ныть, но потом ты забудешь о том, что когда-то упал с лошади.

– Благодарю тебя, лекарь.

– И помни, если раскроешь мою тайну, боль вернется с удвоенной силой!

– Я запомнил, господин! Вашу покупку уже упаковали, ступайте с миром, господин!

Дарий вышел из лавки, неся объемный сверток, в котором было новое платье для Дейдры.

* * *

Первое выступление получилось удачным. Песни Дейдры имели успех, Дарий развеселил публику витиеватыми речами и шутками. Дейдра пела грустные и веселые песни, Лоэрт сидел у ее ног на краю импровизированных подмостков, бдительно следя за порядком и охраняя девушку от возможных посягательств. Жарко пылал огонь в роскошном камине главной залы «Золотого рога», и монеты со звоном падали к ногам Дейдры, она улыбалась и пела, унося слушателей в волшебную страну, и посреди суровой зимы они видели, как зеленеет молодая листва и распускаются под ласковым светом теплого солнечного дня полевые цветы.

Хозяин «Золотого рога» был доволен, он вскоре разрешил актерам выступать каждый вечер, потому что слух о замечательных выступлениях разнесся по всему городу.

* * *

Близилась полночь. В зимнем выстуженном небе золотом светил молодой месяц, яркие звезды, далекие и холодные, мерцали в вышине. Дарий, Лоэрт и Дейдра, утомленные после долгого выступления, возвращались на свой постоялый двор. Дарий шел впереди, аккуратно ступая по обледенелым камням мостовой, Лоэрт вел Дейдру, поддерживая ее за руку.

– Какая темень! За что я не люблю города, так вот за такие темные переулки. Брр, словно в ледяном каменном мешке.

– Ну, ничего, скоро придем!

– Поскорее бы. Как ты здесь не плутаешь?

– Просто я знаю дорогу.

– Я увереннее чувствую себя в лесу. Одно дерево легко отличить от другого, а здесь все стены одинаковы, вот только заканчиваются они поворотами в разные стороны.

– А что, как каменный лабиринт Минотавра. Как в книге! Здорово! – Голос Дейдры, несмотря на усталость, был звонким.

– Во-во! И чудовище в конце!

– Тихо! – Дарий внезапно остановился, он услышал звук, который трудно с чем-то перепутать, – звук доставаемого из ножен оружия.

А потом время словно остановилось. Тишину рассек свист летящего из ледяной темноты кинжала. Дарий толкнул Дейдру и Лоэрта – узкий клинок, сверкнувший в свете молодого месяца, лязгнув, ударился в стену, следом за ним полетел второй. Дарий кинулся в темный проход, уходящий с дороги влево.

– Идите прямо, выйдете на постоялый двор. Быстрее, Лоэрт! – крикнул Дарий, исчезая в темноте.

Он бежал по следу, чувствуя страх того, кто, спотыкаясь, мчался по узкому переулку впереди. Дарий мысленно потянулся к нему, уловил ритм его дыхания, темп шагов, слился на миг с ним и заставил споткнуться еще раз и упасть. Незнакомец впереди рухнул в небольшой сугроб грязного городского снега, и Дарий настиг его. Мужчина повернулся и с ужасом смотрел на Дария.

– Кто тебя послал?

– Не убивай меня! Меня наняли!

– Кого ты должен был убить?

– Девушку… – Дарий задохнулся от гнева.

– Кто нанял тебя?

– Женщина.

– Как ее найти?

– Я все скажу, только не убивай!

– Говори!

– Не убивай, я чувствую, как холодеют мои руки и ноги! Прекрати! Не убивай!

– Говори! – Дарий постарался расслабиться, он понял, что своим гневом убивает наемника.

– Она живет на улице Каменщиков в большом сером доме, там комната на втором этаже, окно с козырьком. Она заплатила мне серебром! Возьми все, возьми монеты, только не убивай! Отпусти меня!

– Если ты солгал, я из-под земли достану тебя! Убирайся! И помни: еще раз возьмешься кого-нибудь убить, будешь убит сам! – Дарий отпустил его, и наемник, спотыкаясь и трясясь, скрылся в темноте переулка.

* * *

Улица Каменщиков была пустынна. Дарий без труда нашел большой серый дом, в комнате на втором этаже горел свет. Несколько минут смотрел Дарий на это окно, потом потер руки, скинул плащ и, цепляясь за каменные выступы на фасаде дома, подтянулся к окну. Обледеневший камень обжигал пальцы, но сердце Дария полыхало огнем, растапливая лед. Он заглянул в окно, а потом оттолкнулся от стены и прыгнул, разбив при этом стекло, ворвался в комнату вместе с холодным воздухом. Женщина с растрепанными волосами, в одной нижней сорочке, испуганно вскрикнув, обернулась.

– Чтоб тебя! Что это значит?!

Дарий молча подошел к двери и проверил замок – дверь была заперта. Он приблизился к ней, чтобы рассмотреть ее получше: на еще красивом и капризном лице остались следы неряшливого макияжа, черные волосы разметались по плечам, она была сильно пьяна.

– Так. И чем тебе не угодила девушка из «Золотого рога»?

– Она заняла мое место! – голос был резким и визгливым с нотками истерики.

– Но ты же нашла свое счастье с любимым?

– Этот скотина Митч бросил меня, как только закончились деньги! – женщина срывалась на крик.

– И поэтому надо убивать? И деньги на наемника у тебя нашлись!

– Кто ты такой? – Она дрожала, в комнате становилось холодно из-за разбитого окна.

– На, закутайся! И не ори. – Дарий кинул ей одеяло и подошел к окну, чтобы закрыть тяжелые ставни. – Я пришел посмотреть на тебя.

– Насмотрелся? Досыта? – Женщина села на кровать и быстрым движением выхватила из-под подушки кинжал.

– И что теперь? Убьешь меня этим? – Дарий с интересом смотрел на нее.

– Убью! – Она тяжело дышала, крепко сжимая рукоятку кинжала. Потом с криком метнула его в Дария и замерла в суеверном ужасе, хмель слетел с нее, потому что она увидела нечто небывалое.

Дарий вытянул руку вперед, и хищный кинжал завис в воздухе перед ним, он щелкнул пальцами, и большой осой лезвие устремилось к женщине, остановившись в нескольких сантиметрах от горла.

– Твоя жизнь не стоит ничего сейчас.

– Тогда убей меня, наконец!

– Ты думаешь, смерть освободит тебя от проблем?

– Да… – Крупные слезы текли по ее щекам.

– Покой там нужно заслужить. Я не хочу убивать тебя. – Он встал и подошел к ней, забрав кинжал и положив его на стол.

– У меня нет больше сил… – Страх исчез, теперь только тоска и боль звучали в ее голосе.

– Как тебя зовут?

– Красотка Кэрри, хотя я Кэрэлайн…

– Хорошо, Кэрэлайн, я помогу тебе, но только от тебя зависит, какой будет весна, принесет она жизнь и пробуждение или страшную смерть в подворотне.

Дарий положил руку ей на лоб и зашептал непонятные слова, потом помог улечься на кровати, закутал ее в одеяло. Лицо женщины стало спокойным, дыхание ровным, она погрузилась в долгий умиротворяющий душу сон.

* * *

Кэрэлайн проснулась, когда дневной свет пробивался сквозь тяжелые ставни. В комнате кроме нее никого не было. Голова не болела, и впервые за несколько лет ей не хотелось выпить. На столе рядом лежал кинжал, стоял кувшин и два больших куска пирога, она с жадностью накинулась на еду, наевшись, почувствовала себя полной сил. Она неторопливо оделась, умылась, собрала густые волосы в аккуратную прическу и навсегда покинула комнату.

– Будь благословен, странный гость! – прошептала она, переступая порог серого дома на улице Каменщиков.

* * *

Дарий вернулся на постоялый двор под утро, он был вымотан до предела. В дверях его встретил хмурый Кассий, сердце Дария екнуло.

– Что случилось? Дейдра?!

– С ней, к счастью, все в порядке, хотя она очень волновалась за тебя. А вот Лоэрт…

– Что с ним?

– Кинжал угодил ему в грудь. Он привел Дейдру и упал без сознания.

– Где он?

– В моей комнате. Это были грабители? – Дарий молча кивнул и направился в комнату Кассия.

Лоэрт лежал на узкой кровати, с трудом помещаясь на ней, его лицо было бледным, он тяжело дышал, пропитанная кровью повязка перетягивала грудную клетку. Дейдра со слезами на глазах сидела рядом, стирая пот с его лба влажным платком.

– Мне нужны горячая вода, чистая ткань и кипарисовый сундучок с травами из моей комнаты. Разведите пожарче огонь в очаге, над огнем повесьте небольшой котел. И выйдите все!

Дарий вымыл руки и склонился над силачом Лоэртом, приподняв пропитанную кровью повязку, осмотрел рану. Она была скверной, но не смертельной. Приготовив травяной отвар, Дарий тщательно промыл рану и наложил новую повязку, остановив кровотечение. Он достал заветную склянку, отданную ему Морганой, и влил несколько капель в рот Лоэрта, дыхание которого вскоре стало ровным и спокойным. Дарий удовлетворенно кивнул, поняв, что жизнь комедианта вне опасности. Он позвал Кассия.

– Он будет жить. Теперь пойдет на поправку. Считай его пульс, если участится, давай пить из этой чаши, не более двух глотков.

– Что там?

– Отвар из лесных трав, который успокоит и усыпит его. Он очень слаб, а сон для него сейчас лучшее лекарство.

– Где ты обучился искусству врачевания? Местный лекарь сказал, что к утру он умрет!

– Этот эскулап, видимо, просто самозванец… – Дарий покачал головой. – У меня были хорошие учителя.

– Все твое загадочное прошлое. Знаешь, Дарий, оно сильно беспокоит меня…

– Кассий, разве я не доказал, что в моем прошлом нет для тебя никакой угрозы?

– Так-то оно так…

– Я очень устал, мне надо поспать. А Лоэрт поправится!

Дарий отправился в свою комнату, неторопливо разделся и лег спать, он уснул, едва его голова коснулась подушки. Ему снились яркие сны, но запомнился лишь один, пришедший перед самым пробуждением. В нем женщина с улыбкой на губах и благословением навсегда покидала улицу Каменщиков, и огромный мир принимал ее в свои объятья, мир, полный загадок, чудес и тайн.

* * *

Дарий проснулся отдохнувшим. Ранние сумерки опускались на зимний город, значит, пора было собираться в «Золотой рог». Дейдра уходила с тяжелым сердцем, не желая надолго оставлять Лоэрта одного, она была бледна, но от этого особенно прекрасна.

– Не волнуйся, моя госпожа! Когда мы вернемся, Лоэрт проснется и будет говорить с тобой, вот увидишь! Ты не веришь?

– Да, Дарий, конечно, но я…

– Не бойся и грабителей, вчера я такого страха напустил на них, что они еще не скоро вернутся к своему ремеслу!

Вместо Лоэрта их сопровождал Кассий, он все время озирался вокруг и успокоился лишь тогда, когда они благополучно добрались до «Золотого рога». Дейдра пела грустные деревенские песни, и по щекам подвыпивших посетителей катились нечаянные слезы.

Так же, как вчера, сиял в морозном небе молодой месяц, Дейдра шла, держа за руку Кассия, она вздрогнула, узнав переулок, из которого прошлой ночью летели кинжалы.

– Опасности больше нет, моя госпожа! Не стоит бояться.

– Мне только немного страшно.

– Еще несколько шагов, и вот – видишь! В окнах нашего приюта горит свет!

* * *

Их ждали добрые вести, как Дарий и предсказывал, Лоэрт очнулся и уже пробовал вставать, отчаянно ругаясь с окружающими. Дарий осмотрел его и пришел к выводу, что силач выздоравливает быстрее обычного.

– Дарий! – Лоэрт взял его за руку, попытавшись привстать.

– Лежи, поправляешься ты быстро, но подниматься тебе еще рано.

– Дарий!

– Я слушаю тебя.

– Ты… спас меня и Дейдру. Я теперь обязан тебе жизнью. Это ведь было колдовство? Да?

– Ну…

– Скажи правду!

– Скажем так, очень светлое колдовство лесных трав, которые, кстати, мне помогала собирать Дейдра. – Дарий улыбался.

– Лесных трав, ну-ну… Знаешь, я рад, что мы с тобой не враги. Благодарю тебя, Дарий. – Лоэрт помолчал, наблюдая, как Дарий перебирает мешочки с травами в своем кипарисовом сундучке. – Ты не такой, как я, в тебе есть благородная кровь. Я угадал?

– Почти… – снова воцарилось недолгое молчание.

– Ты достоин Дейдры, береги ее!

С того дня между Дарием и Лоэртом не было больше неопределенности. Лоэрт вскоре выздоровел, и когда в воздухе запахло весной и солнце растопило лед, комедианты тронулись в путь, Лоэрт, как ни в чем не бывало, бодро шагал рядом с повозками.

Лесное озеро

Это было самое радостное лето в жизни Дария. Комедианты давали представления, и работа радовала их. Дни стояли неимоверно светлые и теплые, в лесу уродилась земляника, весело щебетали птицы, легкие облака плыли в вышине. Дорога петляла в лесу, запах цветов и земляники пленял. Радуясь погожим дням и своей удаче, труппа решила устроить себе небольшие каникулы, сделав привал на опушке у лесного озера. Вода в озере была чистой и прозрачной, в ней отражались облака и вершины сосен.

– Какая вода теплая! – Дейдра ходила босиком по самой кромке воды, грациозно приподняв подол.

– Совсем как парное молоко! – Тереза, новенькая в труппе, последовала примеру Дейдры.

– Искупаемся?

– Обязательно, только отойдем подальше! – бросив лукавый взгляд на Дария, ответила она.

Дарий лежал, привалившись спиной к теплому, золотистому в солнечном свете стволу старой сосны, он посасывал травинку и сквозь ресницы любовался Дейдрой. Девушки скрылись за густыми кустами ивы, и вскоре раздались радостный смех и плеск воды. Тереза уверенно плыла к середине озера, зовя за собой подругу, но Дейдра, не привыкшая плавать, боялась идти на глубину.

– Дарий, ты умеешь плавать?

– Немного…

– Иди к нам, вода – просто чудо!

– Потом, может быть.

– Тебя смущает наша компания?

– Тереза, плыви сюда, там очень глубоко, я стою на камне. – Дейдра позвала ее, стоя на небольшом валуне, скрытом водой, держась за ивовую ветку.

– Сейчас! Ты не ответил!

– Уймись, сорока! – Кассий подошел к Дарию. – Я не могу найти свой старый плащ, хорошо бы его постелить на землю. Не помнишь, где он может быть?

– Пойдем, помню, он в повозке Лоэрта, под скамьей.

Мужчины ушли, и Тереза поплыла к берегу. После купания Дейдра уснула в тени дерева на ложе, сооруженном Дарием из еловых веток, папоротника и старого плаща. Она улыбалась во сне. Дария охватило чувство запредельного и невозможного счастья. Он побежал к озеру, быстро скинул одежду и с разбегу погрузился в прохладную воду. Он с удовольствием нырял, заплыв на самую середину, ложился на воду и слушал приглушенные водой звуки летнего дня. Плеск воды привлек его внимание – голова Терезы показалась над водной гладью.

– Решился-таки? Как водичка?

– Нормально. – Дарий был раздосадован ее появлением.

– Ты всегда такой неласковый?

– …

– Давай наперегонки? К берегу?

– Давай. – Дарий глубоко вздохнул и поплыл, впрочем, не особо торопясь, надеясь отделаться от нее. Тереза плавала превосходно и без труда обогнала его.

– Я первая! Ты специально поддался? Так неинтересно, но если не хочешь… Ладно, я на берег… – Нисколько не смущаясь его присутствием, она стала выходить из воды. Дарий лишь покачал головой и, глубоко нырнув, поплыл к противоположному берегу.

* * *

На лес опускалась звездная и теплая ночь, Дарий набрал побольше хвороста, и сухие ветки радостно трещали, яркие искры летели в небо. Над водной гладью плыл белый легкий туман, а полная луна отражалась в самом центре озера.

– Как красиво!

– У меня в деревне говорили, что в таких озерах водятся русалки.

– Русалки?

– Ага. У них зеленые волосы, рыбьи хвосты, и они голые. Они заманивают мужчин, чтобы защекотать их до смерти и сделать мертвяками – своими слугами. – Тереза рассказывала, широко распахнув глаза.

– Тереза, – Кассий недовольно поморщился. – Что за бабкины сказки…

– Дарий, это правда? – Дейдра, казалось, поверила и была немного напугана.

– Не совсем. Русалки – это души несчастных женщин. Неприкаянные души тех, кто жизни предпочел смерть. Они очень грустны и глубоко несчастны.

– Как ты думаешь? В этом озере есть русалки?

– Не знаю, надо спросить у озера.

– Спросить у озера? Ну ты даешь! Так оно тебе и ответит! Ха-ха! – Тереза залилась звонким смехом, поглядывая на Лоэрта.

– Если уметь спрашивать и уметь слушать, то ответит. – Дарий смотрел на отражение луны.

– А ты можешь спросить?

– Зачем это тебе, Дейдра? Это очень грустная история.

– Тоже мне история! Знаток русалок!

– В этом озере всего одна русалка.

– Откуда ты знаешь? – Дейдра поежилась.

– Она подплыла совсем близко и слушает нас. – Лоэрт невольно обернулся, он сидел спиной к озеру, ему показалось, что он видит легкую, полупрозрачную тень.

– Ты специально пугаешь нас? – Даже Терезе стало не по себе, и она подсела к Лоэрту.

– Садись ближе, моя госпожа, спой одну из своих грустных песен для заблудшей души.

Дейдра села рядом с Дарием, он обнял ее за плечи.

– Я спою очень старую песню, ее сложили, когда везде были чума и смерть. Думаю, русалке понравится…

Чистый и высокий голос Дейдры далеко разносился в темноте, этот нехитрый деревенский мотив и простые слова заставляли сердце сжиматься. Девушка замолчала. Дарий подложил дров в огонь. Все молчали. Тишину нарушил легкий плеск воды.

– Благодарю тебя… – едва слышный голос и тяжелый вздох донеслись из воды. – Очень давно никто не нарушал мой зыбкий покой…

– Прости, что потревожили тебя своими глупыми речами. – Дарий поклонился, Тереза зажала рот рукой и побледнела, Лоэрт нахмурился, а Кассий замер от неожиданности.

– Вы очень смелы… что ж, я расскажу вам свою историю… – полупрозрачная фигура показалась из воды, словно сотканная из лунного света. – С той ночи, когда я умерла, время перестало для меня существовать, поэтому я не знаю, как давно произошли события, о которых расскажу. Я была совсем юной, когда впервые встретила его. Он часто приходил на это озеро. Мы часами сидели, глядя на воду, раньше здесь цвели большие кувшинки. Ах! Жаль, теперь их больше нет. Он приезжал сюда на вороном коне, а когда ему подарили шпагу, показывал мне, как солнце играет на лезвии. Мы любили друг друга. Но ему велели жениться на какой-то там кузине. Мы встретились здесь на закате и решили бежать. Нас быстро настигли. Его далеко увезли, меня выдали замуж за мельника. Злого, старого человека, у него были такие отвратительные мозолистые руки, все в трещинах. Он бил меня, а я плакала, все время плакала и стала очень некрасивой. Я все ждала своего любимого. И дождалась, он вернулся, но… не один. Они пришли на это озеро, но НАШЕ озеро. Они сбросили одежду и купались, смеясь и плескаясь. Я подкралась незаметно. Рядом с одеждой лежала его шпага, та самая шпага. Я схватила ее и снова спряталась. Они вышли из воды, он целовал ее… Шпага была очень острой, она пронзила сразу двоих. Умирая, он смотрел на меня, не на нее, а на меня… Я долго смеялась. А потом вошла в воду и позволила воде поглотить меня. Их тела нашли вечером. Солнце садилось, и мне хорошо было видно, как люди ходили у озера…

– Ты рассказала печальную историю.

– Вы ведь комедианты?

– Да.

– Я разрешаю рассказывать мою историю людям. Я обречена, но жестоко обречен тот, кто предает любовь! Небо светлеет, глубина зовет меня. Прощайте!

– Прощай! Да обретешь ты покой на закате веков!

Русалка исчезла. Они встретили рассвет в молчании. Звонко запели птицы, прославляя рождение дня. Поспав несколько часов, комедианты поспешили покинуть озеро, страшная история тяготила их.

* * *

Дорога петляла, лес сменился полями, впереди их ждали новые представления. Тереза вскоре покинула труппу, она приглянулась немолодому лавочнику и через некоторое время стала полноправной хозяйкой мясной лавки. Ее уход опечалил Лоэрта, но он не хотел подавать виду. Шло время, и Тереза забылась, впечатались в память та лунная ночь у озера и страшная история русалки, которую со сцены иногда рассказывал старик Кассий. Ему верили и не верили, некоторые смеялись, некоторые плакали, но равнодушных не было.

Последнее выступление

Труппа обретала известность, все чаще актеров приглашали в замки, в денежном сундуке звенели монеты, Дарий купил для Дейдры новое платье, расшитое жемчугом. Из лоскутов старых нарядов девушка сшила для него шутовской костюм, переливавшийся всеми цветами радуги, сияющий от многочисленных блесток и звенящий мелодичными медными бубенцами, срезанными с конской сбруи.

В парадном зале большого замка, куда приглашены были актеры, установили подобие сцены, свет факелов освещал площадку. Начали с шуточной балаганной сценки, в которой Дарий делал сальто, высоко подпрыгивая. Потом Лоэрт жонглировал гирями, а Дарий его передразнивал. Ближе к концу представления на сцену вышла Дейдра, ее длинные волосы украшали жемчужные нити, тонкую талию охватывал широкий пояс, она пела простую песню девушки, тоскующей по своему суженому, погибшему на поле битвы.

Дейдру трудно было назвать красивой, ее нельзя было сравнить с высокородными дамами, сидящими в зале, но неправильные черты лица, хрупкая, почти детская фигура и улыбка очаровывали, а нежный голос приковывал к себе внимание. Он звенел, летел к самому потолку, увлекая за собой, он тревожил душу, он проникал в самое сердце. Дарий слушал, поддавшись очарованию песни, и перед внутренним взором его пролетали картины: поле боя, вороны в небе, кружащие над телами погибших, слабый ветер тревожит порванные стяги, безутешные фигуры женщин – все, чем одаривает жестокая битва своих подчиненных. Дария охватило щемящее сердце предчувствие, словно завеса будущего, подобно театральному занавесу, на миг приоткрылась перед ним. Дарий невольно вздрогнул, когда к нему подошел слуга и бесцеремонно хлопнул его по плечу:

– Кто у вас главный?

– Он готовится к следующему номеру, говори со мной. – Дарий часто вел переговоры о гонораре, быстро потер лицо ладонями, отгоняя остатки видения, и приготовился торговаться.

– Ваша певичка понравилась моему господину, он велит ей после выступления прийти во двор.

– А если она не придет? – Дарий сжал кулаки, но улыбка не покидала его лица.

– Ее приведут туда силой, и вряд ли кто-нибудь из вашей труппы в таком случае покинет замок…

– Она придет с подругой.

– Подруга хоть ничего?

– Еще спрашиваешь! Плохих не держим…

– Значит, после представления во дворе у главной арки, понял?

– Конечно!

Дарий проводил слугу тяжелым взглядом. Дейдра закончила петь, и на сцену вышел Кассий. Дарий направился за кулисы.

– Дейдра, милая, ты пела замечательно! Почему ты вся дрожишь? Тебе плохо?

– Нет, просто… Дарий, мне страшно! Этот молодой господин так смотрел на меня, я боюсь его!

– Тут был его слуга.

– Что же делать?

– Доверься мне. Я сказал, что ты придешь с подругой.

– С кем?

– Со мной. Мне нужно женское платье, у нас мало времени, найди парик и помоги мне одеться.

– Что ты задумал?

– Одну хитрость, которая спасет нас. Быстрее, помоги загримироваться.

* * *

Во дворе было темно, слабый свет факела с трудом рассеивал тьму. Две женщины кутались в плащи, стоя у большой арки ворот.

– Пришли? Вот и хорошо! – Из невидимого прохода появился слуга. – Господин послал за вами. Теперь тихо и за мной…

Они шли темными коридорами, пока не оказались перед дверью спальни хозяина замка. Слуга доложил об их приходе и поспешил скрыться. В комнате горели свечи, на столе в вазах лежали фрукты. Уже изрядно пьяный юнец сидел в кресле с высокой спинкой, расстегнув ворот рубашки, открывавшей голую грудь, он улыбался.

– У-у-у, певунья. У тебя хороший голос, но петь мне не надо. – Он развязно рассмеялся – А подружка у нас кто?

– Она поет, я танцую, иногда, когда нас приглашают в гости. – Дарий говорил тихо, так, что хозяину показалось, что перед ним немолодая, немного охрипшая женщина. – Но перед танцами надо выпить. Господин угостит нас вином?

– Вино на столе. Раздевайтесь.

– Зачем торопиться? Выпейте с нами! – Дарий наполнил бокалы вином, один, подмигнув, протянул бледной и оробевшей Дейдре, второй подал хозяину замка, третий взял себе, – Пейте, пусть сок винограда принесет наслаждение.

Дарий склонился над молодым хозяином замка и начал что-то шептать ему в ухо. Дейдра с удивлением увидела, что ухмылка юнца становится все шире, голова все больше склоняется набок, и через несколько минут юнец крепко спал.

– Что с ним?

– Просто сон.

– Ты усыпил его? Как? Дарий, ты волшебник? – Дейдра смотрела на него широко распахнутыми от удивления глазами, страх покинул ее, на смену ему пришло любопытство – Ты настоящий волшебник! Как в книгах?

– Не бойся меня. Это простое волшебство, оно не злое. Я никогда не причиню тебе зла.

– Я знаю. – Она светло улыбнулась ему.

– Иди сюда, сядь. Нам придется побыть тут несколько часов, потом тихо вернемся к своим. А к утру по лесной дороге уйдем отсюда. Уже созрела малина. Ты любишь малину? Я наберу для тебя целые пригоршни душистых ягод…

Дейдра задремала, продолжая улыбаться, положив голову ему на плечо. Дарий тихонько гладил ее волосы и хмурился. Он впервые так отчетливо ощутил, насколько хрупка жизнь Дейдры, она похожа была на угасающий уголек. С тревогой заглянул Дарий ей в лицо и увидел отчетливые серые тени – предвестники скорой смерти, что затаились в уголках глаз: «Нет, не позволю! Всей силой, данной мне, не допущу этого! Милая, я просто не смогу без тебя… НЕТ!!!».

Перед рассветом, пройдя мимо спящего слуги, они вышли во двор. Он сбросил женское платье, разбудил Кассия. Теперь дорога была каждая минута. Труппа поспешно собралась и покатила свои повозки к задним воротам. Они были заперты, и два недовольных стражника преградили им путь.

– Кто идет?

– Нам нужно выйти.

– Никого выпускать не велено, вернитесь на площадь!

Тогда Дарий подошел к ним и что-то сказал на ухо сначала одному, потом другому стражнику, щелкнул пальцами и мягко улыбнулся. После этого они безропотно отодвинули засов, опустили тяжелый мост, и повозки прокатились по бревенчатому настилу. Через несколько минут удивленные комедианты были уже по ту сторону глубокого рва, окружавшего замок. Они дрожали от ночной свежести и от испуга, темная громада замка осталась позади. Небо, затянутое тучами, медленно светлело, они погоняли лошадей, стараясь как можно дальше уйти от замка.

* * *

День был пасмурным, темные тучи надвигались с севера, гонимые порывистым ветром. Начался сильный дождь, ледяной ветер пробирал до костей. Дейдра зябко куталась в теплый плащ Дария, безуспешно пытаясь согреться, она была бледна, тени лежали под глазами. Кассий с тревогой поглядывал на нее. Буря застигла актеров в лесу. Лоэрт радовался ей, поскольку она защитила путников от возможного преследования. Повозку оставили на опушке, актеры прятались под деревьями.

Неверный свет молний освещал темные стволы, отражался в зеркалах мокрой листвы, ветер завывал, качая верхушки высоких елей. Казалось, вся ярость природы обрушилась с небес на грешную землю. Дарий и Дейдра скрылись под ветвями огромной ели. Пахло хвоей, земля была теплой, ветки надежно защищали от непогоды, Дарий расстелил свой плащ, устроив удобное ложе между корней. Он пытался согреть Дейдру теплом своего тела, но ее била дрожь, девушка временами впадала в забытье и просила Дария помочь ей, не оставлять ее одну. Он пытался усыпить ее, по каплям вливал в рот чудодейственное зелье, сваренное Морганой. Дейдра только плакала, она то отстранялась от Дария, то жадно искала его объятий. Дарий чувствовал, что дни ее сочтены, и богиня судьбы уже занесла ножницы, чтобы прервать нить ее жизни. Он шептал ей нежные слова, согревал ладони своим дыханием, просил поговорить с ним, но все напрасно, Дейдра медленно покидала его, уходя в душный мир горячечных видений. Иногда она открывала глаза и внимательно вглядывалась в его лицо. Дарий говорил ей о любви, она плакала и смеялась, чаще же, впадая в забытье, что-то неразборчиво шептала, обращаясь к нему.

Когда буря стихла и актеры собрались у костра, сложенного из драгоценных сухих ветвей, Дейдра лежала без сознания, дыхание ее было почти неслышным, на щеках горел лихорадочный румянец.

* * *

На следующий день труппа нашла приют в небольшой деревне. Дарий ни на шаг не отходил от слабеющей Дейдры, достав свой кипарисовый ларец. Он посылал Лоэрта в лес за недостающими травами, он варил что-то в небольшом котелке, подвешенном над огнем, он шептал, бормотал, призывал. На третий день она открыла глаза.

– Дарий! Не зови меня оттуда больше. Мне пора. Пусть все придут попрощаться.

– Я не позволю тебе покинуть меня, слышишь?! Всей силой, дарованной мне, я верну тебя из мира теней. Я не позволю тебе покинуть меня…

– Дарий, глупенький, в тебе говорит любовь, слепая, земная любовь, ей не удержать меня. Отпусти! Не мучай ни себя, ни меня. Там лучше, чем здесь… А ты плачь, плачь, пока тело мое не предано земле, слезы принесут облегчение. Там есть река с темной водой, а за ней берег… Позови всех, дай мне проститься…

Она сказала несколько слов каждому, просила не оплакивать ее долго. Кассий сидел у ее изголовья, по его морщинистому лицу катились крупные слезы, он гладил ее по голове, прощаясь с ней. Потом она снова позвала Дария.

– Там меня ждет высокий седой мужчина. Он очень добр, он поведет меня по дороге на той стороне реки, в страну теней. Он говорит, что ты знаешь его, и просит тебя вернуться домой… Я любила тебя, мой господин, и буду любить тебя вечно. Не держи меня больше, дай уйти, туда, где тают облака и молчат птицы… Не забывай меня. Браслет возьми, в нем частичка моей души… Навсегда… с… тобой…

Перед рассветом, в самый темный час ночи, Дейдра умерла.

* * *

Это был серый мутный рассвет, небо низко висело над землей, громко кричали вороны, туман стелился по полям и скрывал дорогу. Дейдру хоронили в новом платье, расшитом жемчугом, полевые цветы украшали гроб. Комедианты по-старинному и странному обычаю, надев свои лучшие разноцветные костюмы, провожали ее в последний путь. И жители деревеньки дивились странному зрелищу: несколько человек в ярких костюмах, расшитых блестками и разноцветными лентами, под тихие стенания флейты понуро шли за белым струганым гробом, увитым цветами, по влажной дороге к деревенскому кладбищу. Невысокий мужчина, одетый просто, шел сразу за гробом, слезы текли по его лицу, он не пытался скрыть их, он бормотал странные слова, что-то о землянике и песнях. У старого клена, на самом краю кладбища, вырос небольшой холмик. Тихо шелестела листва, темную землю свежей могилы закрыли полевыми цветами, цветы быстро завяли, небо плакало мелким дождем. Дарий смотрел на мятые лепестки увядших, хрупких цветов и вспоминал Дейдру, поющую на площади, в простом платье с венком на голове. В руке он держал браслет, который Дейдра в шутку называла павлиньим, и стеклышки его отражали тусклый свет дождливого дня.

После похорон он больше не плакал и не звал Дейдру, он молчал, не поднимая глаз. Никто не говорил о ее смерти, пропасть горя пролегла между ним и труппой, навсегда разделив их. Прямо на дороге, проходящей через поле, сидя в кибитках, странствующие актеры пили молодое деревенское вино, прощаясь с Дейдрой. Кислое вино оставляло горьковатый привкус горя и расставания. Бродячих актеров ждала дорога.

На следующий день Дарий навсегда покинул их, он отправился в обратный путь. Кассий, горестно качая головой, отсчитал ему несколько золотых – гонорар Дария за последнее выступление. С его уходом для труппы наступят тяжелые времена.

Дарий долго шел один по пустой дороге. Низкое серое небо нависало над землей, ветер терзал кроны деревьев, заставлял травы стелиться по полям, касался лица Дария. Ветер уносил в прошлое кочевую жизнь комедианта и голос нежной Дейдры, слова грустной песни. Словно некая часть души Дария умерла вместе с ней. Он приказал себе не думать и не вспоминать. Все произошедшее казалось ему сном, чужим рассказом, страшной сказкой, чем-то, что произошло давно и не с ним. Он сохранил браслет в мешочке, зашив его, чтобы не видеть, но всегда носить его на груди.

* * *

Первый раз пустота поселилась в его сердце со смертью врага, второй раз – со смертью любви. Пустота сопутствовала ему, ускоряя его шаги. Он решил вернуться туда, где долгое время был его дом, туда, где в проклятом крыле замка висит портрет сказочно красивой женщины – его матери, туда, где в маленьком саду распускаются прекрасные белые розы… Мало кто обращал внимание на одинокого путника, Дарий был полностью поглощен, окутан пустотой.

Он долго шел, стараясь не узнавать дороги, небо, казалось, лежало на острых пиках елей. Дарий устал и решил остановиться на опушке соснового леса недалеко от озера. Не сразу понял он, что это то самое озеро, на дне которого живет русалка. Дарий насобирал хвороста и развел огонь, он сидел, прижавшись спиной к стволу сосны, и сквозь огонь смотрел на воду. Птицы молчали, безветренная тихая погода предвещала бурю.

– Вот и мое счастье растворилось в прошлом. – По глади воды пошла рябь. – Ты ведь слышишь меня?

Дарий достал золотую монету и нитку жемчуга, купленную накануне злополучного выступления в замке, но так и не подаренную Дейдре. Дарий просто забыл о жемчуге. Сейчас он подошел к кромке озера и, наклонившись, опустил в воду на песок монету и жемчужные бусы. Вернувшись к огню, он услышал тихий вздох благодарности. Стемнело, и у берега показалась белая призрачная фигура.

– Ты не забыл обо мне… Боль, я знаю эту боль. Ты устал. Усни! Я буду охранять твой сон. – Ее лицо было прекрасно и печально. Две янтарные слезинки скатились по щекам.

Дарий уснул. Во сне миловидная девушка улыбалась ему, был яркий солнечный день, и на озере цвели большие кувшинки. Девушка склонилась над ним и прошептала: «Слезы русалки исцеляют даже смертельные раны, но если добавить такую слезу в бокал врага, она станет сильнейшим ядом!»

Дарий проснулся, тело его отдохнуло. Огонь давно погас, он поел и начал собираться. Когда Дарий склонился над водой, чтобы умыться, то заметил на кромке песка, там, куда вчера положил жемчуг и монету, капельки янтарной смолы – слезы русалки. Он завернул их в ткань и спрятал на груди, рядом с браслетом Дейдры.

Отойдя от озера, Дарий увидел, что трава и деревья мокры – ночью шел сильный дождь. И поразился силе русалки, которая смогла отвести от него холодные струи ночного дождя.

Он долго шел, возвращаясь домой, вдыхая ароматы трав и дорожную пыль. Он вспоминал, и воспоминания эти вели его долгой дорогой.

Часть вторая. Наследница рода Мэриме

Прошел почти год после ухода Дария с бродячими комедиантами, Моргана сидела с вязанием, слушая, как завывает за окном последняя вьюга на исходе февраля. Была середина дня, но свет в окна лился слабый, блекло-пасмурный.

Сердце Морганы сжималось от предчувствия. Она отложила вязание, зажгла большую белую свечу и на черный бархат положила хрустальный шар. Этому странному предчувствию должно было быть объяснение, и ведьма всматривалась в глубину хрусталя в поисках ответа. Она увидела Корнелия, исчезающего в белой, снежной мгле. Были в этом видении щемящая тоска и необъяснимая надежда. Потом из зыбкой глубины возник образ Высокого, закутанного в темные одеяния, клубящиеся, подобно мраку первозданного хаоса, Высокий кивнул ей и исчез. На смену ему пришел Кевин, улыбка его была грустной, он протянул руку Моргане, а потом…

Стук в дверь развеял видения, ведьма накрыла шар бархатом и распахнула дверь. На пороге стоял Корнелий, его темно-синий плащ был припорошен снегом.

– Я не вовремя?

– Нет, ты очень вовремя. Проходи скорее.

Моргана засуетилась, готовя угощение для замерзшего на февральском морозе Корнелия.

– Холодно. – Он стоял у огня, согревая ладони.

– Это последние холода, в них уже слышится едва уловимое дыхание весны.

– Да, дыхание весны… Эта весна будет для меня последней. – Голос Корнелия был ровным, лицо не выражало ничего. Моргана тяжело вздохнула, глядя на него.

– Уже?

– Мое время на исходе…

– Когда едешь?

– Завтра на рассвете.

– Может, дождешься тепла?

– Нет, я должен уйти с холодами.

– Эта весна будет самой безрадостной…

– Нет, она принесет покой, я очень устал, Моргана. – Только сейчас она заметила глубокие морщины и серебряную седину его волос, перед ней был уже не прежний Корнелий, у огня стоял бесконечно усталый и немолодой мужчина.

На рассвете следующего дня Моргана проводила Корнелия. Прощание было недолгим, только удивляясь себе, ведьма поняла, что они еще увидятся. Она почувствовала это, когда смотрела на следы, оставленные конем Корнелия. Моргана поняла так же, что для нее наступило Время прощаний. Прошлой весной ушел Дарий, на пороге этой весны уходит Корнелий. Ей было грустно, хотя она знала, что маятник рано или поздно качнется в другую сторону и придет Время встреч. Только она не догадывалась, что оно придет так скоро.

Весна громко заявляла о своих правах, растаяли высокие сугробы, талая вода утекла в подземные озера. Зазеленела листва, и воздух наполнился ароматами первых, еще робких весенних цветов. Моргана проснулась на рассвете, она умылась холодной колодезной водой, замесила тесто, накрыла стол чистой скатертью и стала ждать. Хлеб в этот раз получился необычайно пышным и ароматным. Травяной чай томился в чайнике. Бутылка хорошего вина была извлечена из погреба, и многолетняя пыль стерта с нее. Весело щебетали птицы, Моргана тихонько напевала, впервые за долгое время. Она ждала, потому что знала: всадник, окутанный плащом, с каждым шагом усталого коня приближался к ее дому. Наконец, он показался на дороге. Моргана распахнула дверь.

– Корнелий!

Он подъехал к дому, тогда Моргана заметила, что перед ним, держась за поводья, сидит девочка. Лицо ее показалось Моргане странно знакомым. Но больше всего ее поразили белоснежные пряди волос, в которые причудливым образом вплетались огненно-рыжие нити. Пораженная догадкой, Моргана замерла на пороге.

– Не может быть!

– Встречай дорогих гостей, Моргана. – Корнелий спешился и помог девочке спуститься.

– Это…

– Да, знакомься, ее зовут Мелисса, дочь Кевина Мэриме.

Моргана подошла к девочке, наклонилась к ней и внимательно посмотрела на нее. Черты лица ее были правильными, большие глаза смотрели внимательно, Моргана почувствовала, что девочка напугана, но не хочет показывать этого. Корнелий, не желая мешать, повел коня на задний двор, чтобы расседлать и напоить его. Моргана благодарно кивнула ему и обратилась к Мелиссе.

– Посмотри на меня! Оглядись вокруг, загляни мне в душу. Я знаю, ты умеешь это… Здесь твой дом, здесь твоя семья, здесь твой род. Я Моргана, твоя родная тетя.

Мелисса удивленно смотрела на нее, потом осторожно мысленно потянулась к ней, а потом расплакалась.

– Хорошо, все теперь будет хорошо, пойдем. Все в прошлом. Слышишь? Пойдем, умоемся. – По лицу Мелиссы текли крупные слезы. – Девочка моя, плачь, плачь, слезы смывают все, идем в дом, идем.

Умытая холодной водой, с волосами, заплетенными Морганой в тугие косы, Мелисса сидела за столом на резном стуле с высокой спинкой и, болтая ногами, маленькими глотками пила казавшийся ей невероятно вкусным тягуче-пряный травяной чай. Корнелий, утомленный дорогой, задумчиво глядел в окно на молодую нежно-зеленую листву, шуршащую на ветру.

– Вот и все.

– Да, теперь все.

– Вы о чем?

– Одна история, моя история завершается, а твоя еще впереди. – Корнелий улыбнулся Мелиссе.

– Вы уедете?

– Да.

– А еще вернетесь?

– Когда-нибудь, вероятно.

– Скоро?

– Наверное, но много времени пройдет.

– Не уезжайте!

– Не могу. Это не в моей власти…

Когда на землю опустилась ночь и Мелисса уснула сладким сном, Корнелий и Моргана вышли на улицу. Они сидели, глядя на яркие весенние звезды.

– Завтра я уеду и уже не вернусь. Высокий отпустил меня ради девочки.

– Ты знаешь что-нибудь о ее отце?

– Немного, о Кевине мне рассказал Высокий. – Корнелий усмехнулся – Скорее, показал… Меня больше не пугает его всевидение. Я расскажу тебе, что видел. Слушай!

История Кевина

В большой библиотеке Драконьего замка царил полумрак, Кевин, стараясь не шуметь, перебирал пыльные книги, он торопился. Библиотекарь мог вернуться с минуты на минуту. Стирая пыль с сиявших тусклой позолотой корешков и разбирая названия книг, он увлекся и не заметил, что полка, на которую он перекладывал книги, сильно прогнулась под их тяжестью. Еще одна стопка – и с оглушительным треском лакированная доска полки лопнула. Водопадом книги обрушились на Кевина, так, что тот едва успел прикрыть голову руками. С ужасом обозревая книжную гору, он заметил небольшую книгу, увенчавшую ее. В коридоре раздались шаги, не задумываясь Кевин схватил эту книгу и стремительно кинулся к потайному ходу.

Только оказавшись за пределами замка, смог он рассмотреть свою добычу. Это была древняя книга, его удивили темно-бурые чернила, которыми был нанесен текст. Не сразу Кевин понял, что это кровь. Книга, написанная кровью, задрожала у него в руках – это была та самая книга, которую он искал столько лет. В ней ответы на все самые важные для него вопросы. Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, устроился под деревом, прислонившись к прогретому солнцем шершавому стволу, и медленно раскрыл книгу, впившись глазами в первую страницу.

Когда сумерки стали опускаться на землю, Кевин закрыл книгу. Спокойная уверенность царила в его душе. Он знал, теперь точно знал, кто ему нужен и как найти путь к дому того, кто написал эту книгу.

Вернувшись домой и зная, что мать и сестра сейчас в лесу, встречают рождение Луны, он торопливо написал короткое письмо, собрал вещи, уместившиеся в небольшой узелок, и не прощаясь, тихо ушел из дома. Встретив новую Луну, женщины рода Мэриме вернулись в дом, в который уже никогда не ступит нога Кевина.

Он шел всю ночь и весь следующий день. Он шел и взывал, он обращался к высшим силам, он просил привести его. Усталость принесла вещий сон, в котором Кевин летел огромной хищной птицей над дорогой и полями, запоминая приметы верного пути. Он увидел расщепленное грозой дерево, старую ветряную мельницу, мертвую лошадь у дороги, покосившуюся хибару трактира, лесной ручей с прозрачной водой и мрачную хвойную рощу, через которую вилась и петляла едва заметная узкая тропинка. Проснувшись, Кевин доел последний кусок домашнего хлеба, запив его из фляги и, удовлетворенно кивнув, пошел дальше, высматривая впереди расщепленное грозой дерево. Он долго шел, находя, впрочем, все ориентиры вещего сна.

Кевин чуть было не заплутал в мрачном хвойном лесу, где даже ярким солнечным днем было темно и безрадостно. Но тонкая лесная тропка внезапно возникла у него под ногами. Кевин вышел к дому, стоящему где-то посреди леса, он пришел к жилищу Высокого.

Сумерки медленно опускались на землю, темная громада дома нависала над Кевином, но он уверенно шагнул к двери, и дверь бесшумно отворилась перед ним. На стенах плясали длинные тени, свечи горели неверным светом, борясь с мраком, клубящимся в углах, густо пахло травами, серой и мускусом.

– Кто ты, осмелившийся ступить сюда? – Голос, казалось, заполнил собой все пространство.

– Я Кевин Мэриме. Я ищу того, кто написал эту книгу. – Он достал книгу, написанную кровью.

– Зачем?

– Я прошу знаний!

– Знаний? И ты готов служить им?

– Да!

– Безраздельно и безоглядно? Ты пожертвуешь ради них жизнью?

– Да!

– Ты отречешься от себя?

– Да!

– Что ж, ты не задумался ни разу, отвечая на мои вопросы, но все же я дам тебе еще три дня на размышления. – Мрак начал сгущаться у стола напротив Кевина, пока не воплотился в темную фигуру мужчины, окутанного черными одеяниями. – Будь мои гостем на эти три дня, Кевин Мэриме. Мэриме, что-то знакомое… Ах да, ведьмы Мэриме!

– Мои мать и сестра…

– А ты лишен силы? – Этот вопрос обдал горячей волной жара Кевина.

– Да… – Он ответил не сразу.

– Так чего же ты жаждешь на самом деле? Силы или знаний?

– Разве в знаниях не сокрыта величайшая сила?

– Скрыта, но ты не ответил: тебе нужна магическая сила?

– Мне нужна алхимия знаний – сила высшего порядка!

– Вижу, ты внимательно прочитал мою книгу. – В голосе мужчины звучала ирония.

– Я долго ее искал. Кто вы?

– Для таких, как ты, я называю себя Высоким… Эту книгу я писал, будучи почти таким же молодым…

– А кровь…

– Чьей кровью она написана? Кровью повешенного, не моей. Глупость, конечно, тогда я еще был во власти многих магических предрассудков… Ты, видимо, голоден с дороги? Садись за стол, я почти разучился встречать гостей. Люди редко приходят сюда. – Он усмехнулся и добавил: – К их счастью.

Высокий накормил Кевина и отвел для него небольшую боковую комнату. Днем Высокий растворялся в полумраке своего дома, а по вечерам возникал из пустоты. И за ужином Кевин задавал вопросы, на которые получал туманные или ироничные ответы. На исходе третьего дня Высокий провел обряд посвящения Кевина знаниям.

– Отныне в твоей власти люди, время, стихии и пространства, но не властен ты над одним. Твоя жизнь больше не принадлежит тебе! Она принадлежит знаниям!

Кевин чувствовал, как сущность его наливается небывалой силой, он знал теперь все и обо всем, он чувствовал, где покоятся новые знания. Все, что он читал и изучал до этого, показалось ему глупой детской забавой.

– И еще: отныне у тебя нет имени! Кевин Мэриме умер сегодня. И сегодня появился на свет Ищущий.

Ищущий склонился перед Высоким в низком поклоне, вышел на улицу и растворился в темном ночном лесу.

Много лет прошло после смерти Кевина Мэриме. Ищущий странствовал по свету, утоляя жажду знаний. Время обрело для него особую значимость, перестав существовать, он бесстрастно наблюдал, как годы сменяют друг друга. Он видел, как растут и умирают деревья, как рождаются и исчезают в пучине бездонного космоса звезды. Ищущий служил познанию.

Запах вереска

День был необыкновенно ярким, Ищущий очистил небосвод до кристальной прозрачности и теперь сосредоточенно наблюдал, как медленно растворяется в упругих воздушных слоях созданное им легкое облако. Опыт близился к завершению, подтверждая все его догадки, а потому он улыбался. Ищущий стоял на тонком гребне скалы, под ним простиралась вересковая пустошь.

Облако бесшумно растаяло. Ищущий завершил опыт и позволил ветру гулять над полем и колыхать полы длинной одежды. Именно ветер вместе с тонким ароматом донес до вершины скалы счастливый смех. Ищущий посмотрел вниз. Двое – мужчина и женщина – шли по полю, они держались за руки. И ветерок летал вокруг них, покачивая невысокий вереск. Ищущий почувствовал, что нечто, окутывающее их, то, что людьми зовется счастьем, – сродни сложной музыкальной мелодии, в нем была гармония совершенства и легкость безмятежности. Эти двое словно перестали быть людьми…

Уже давно облака, звезды и камни интересовали Ищущего больше, чем люди, их природа оказалась слишком низменной и простой. Он давно уже вывел универсальную формулу для людей, основу которой составляли эгоизм и честолюбие. Но у этих двоих, что держались за руки и пересекали вересковое поле, не было сейчас ни эгоизма, ни честолюбия. Ищущий, окутав себя заклятием невидимости, шагая по воздуху, решил следовать за ними. Он жаждал знаний, знаний о природе такого странного их состояния. А двое все шли по казавшемуся им бесконечным полю, оставляя за собой длинный след – тонкую тропу примятого вереска.

Летели дни, Ищущий наблюдал за ними. Сначала он решил, что состояние счастья быстро пройдет, достаточно одного повода для ссоры. Тогда он разбил кувшин вина, толкнув женщину под локоть. Кувшин разбился, женщина ахнула – это были последние запасы вина в доме. Мужчина сказал: «К счастью! На ярмарке купим еще». И она улыбнулась.

Ищущий превратился в злобного домового, досаждающего мелкими пакостями, в надежде вызвать раздражение и злость, но все его попытки разбивались о то, что люди называют любовью.

Тогда он стал искать другие пары и нашел – в разных концах света, но нашел. Они звучали по-разному, но сияли внутренним светом одинаково. В Ищущем разгорелась жажда познания с новой силой. Он стремился познать, но понял, что познать такое можно, лишь испытав. Ему было понятно только одно: они долго искали друг друга, а значит, необходимо найти Женщину, благодаря которой зазвучит симфония внутри него и он сможет утолить жажду познания. Он сотворил легкое как облако заклятье и послал его на поиски Женщины.

Заклятье нашло ее и провело на край вересковой пустоши. Она была не очень молодой, но глаза ее лучились нежностью, темные тяжелые пряди волос красиво обрамляли овал лица. Она улыбнулась Ищущему и пришла к нему. Они были счастливы – он познавал любовь, она жила им. Она не задавала вопросов, когда чудеса творились вокруг, он показывал ей все волшебство знаний. Они вернулись в ее деревню, и Ищущий жил как обычный человек, она назвала его Мартином.

Он работал в саду, ходил на охоту и, живя как человек, старался не колдовать. Она родила ему дочь – он познал счастье рождения новой жизни, ставшей продолжением его. С каждым днем Мартин был все сильнее в нем, он стал забывать, что был прежде Ищущим.

Была середина ночи, страшная буря бушевала за окнами. Мокрые ветви деревьев ожесточенно хлестали по крыше.

– Мартин, мне страшно!

– Не бойся, милая! Видишь, Мелисса спит, спи и ты.

– Мне кажется, будто чей-то гнев бушует там!

– Все хорошо, я с тобой. – Он крепко обнял ее.

– Ты ведь навсегда останешься со мной?

– До самой смерти!

– Не говори так!

– Не буду, спи.

Она заснула, прижавшись к нему. Буря за окном неистовствовала, и Мартину казалось, будто в ее шуме он слышит властный призыв. Он закрыл глаза и постарался уснуть. Темный сон, подобный самой смерти, окутал его, и… очнулся Ищущий.

Недоуменным взглядом обвел Ищущий добротный дом, отодвинулся от спящих рядом с ним женщины и девочки, встал с кровати. Догоравшая свеча тусклым светом освещала комнату. Он встал у окна. На востоке забрезжил рассвет.

– Папа… – во сне сказала девчушка, а женщина тяжело вздохнула, мучительно стараясь проснуться.

Ищущий снова подошел к кровати, повинуясь непонятному импульсу, он поправил одеяло, получше укрыв женщину, и заглянул в лицо девочки, в волосах которой причудливым образом переплелись рыжие и серебристо-белые нити. А потом он развернулся и уверенно пошел к двери.

Солнечные лучи ознаменовали рождение нового дня и смерть Мартина. Ищущий нашел ответ на свои вопросы, он познал симфонию счастья. Над прудом у дома закружились утренние стрекозы. Ищущего заинтересовало строение их радужных крыльев, он наблюдал за ними некоторое время, потом поднялся в воздух, томимый новой жаждой знаний.

* * *

Моргана словно очнулась от глубокого сна. Она взглянула на Корнелия, который сидел, привалившись спиной к деревянной стене, и, казалось, дремал.

– Это жестоко!

– Не спорю, но Кевин именно об этой участи мечтал.

– Та женщина, что стало с ней?

– Она умерла два месяца назад, взывая к высшим силам, прося их позаботиться о дочери. Ее услышал Высокий…

– И решил искупить свою вину?

– Он вряд ли в чем-то может винить себя… Моргана, в тебе говорят чувства.

– А кто-нибудь подумал, каково было ей?!

– Она была счастлива. Многие встречают настоящую любовь?

– Нет… Что стало с Кевином?

– Он умер. Еще тогда, в доме Высокого.

– Я хотела сказать, с Ищущим.

– Он бессмертен, как бессмертна жажда познаний… А мне пора умирать, я смертельно устал. Знаешь, когда живешь дольше положенного срока, смерть кажется желанным отдыхом и избавлением, словно просыпаешься после очень долгого и изматывающего сна.

– Мне будет не хватать тебя. И Дарию…

– Кстати, я написал для него письмо. Передай, когда он вернется.

– Передам.

– Его судьба скоро приведет его к дому, и начнется новая глава истории Драконьего замка…

На рассвете, после недолгого отдыха, Корнелий оседал коня и покинул дом Морганы уже навсегда. Ведьма долго смотрел ему вслед, и слезы текли по ее щекам. Когда проснулась Мелисса, на губах Морганы играла улыбка. У них было много времени, род Мэриме обрел наследницу.

Часть третья. Прошлое. Драконий замок

Летний день был теплым и ясным. Медленные белые облака бесшумно таяли в бездонном небе. Мальчик лежал на спине, вдыхая пряные ароматы леса. Ветер зашумел листвой. Вдруг несколько мелких камней скатились с горы, он нехотя отвел взгляд от неба. Без удивления, еще не оправившись от магии голубого небесного свода, рассматривал он странную тонкую фигуру. Женщина с абсолютно белыми длинными волосами, закутанная в коричневый плащ, стояла на тропе, в руках у нее была корзина с темно-зеленой, сочной листвой.

– Разве не принято здороваться при встрече, юноша?

– Простите мою рассеянность, леди… – Дарий поспешно поднялся и теперь в смущении стоял перед ней, склонившись в неловком поклоне.

– Леди? Лестно, но не по чину… Дарий, как я полагаю… – Мальчик удивленно распахнул глаза.

– Дарий, недостойный сын кузнеца.

– Моргана. Скромность украшает, но не стоит недооценивать себя…

– Моргана, та самая…

– Та самая, – женщина усмехнулась. – Та самая ведьма, которой пугают маленьких детей в твоей деревне и приходят излечиться от хворобы. Поможешь мне? Корзина стала тяжелой. Не побоишься? – Ее огромные зеленые глаза притягивали Дария, что-то загадочное было в выражении ее лица.

– Мне не страшно. – Он взял корзину, удивляясь ее тяжести и терпковатому запаху, исходившему от листьев, лежащих в ней.

Моргана неторопливо шла впереди, и мальчику казалось, что ее ступни не касаются земли, тропа петляла, лес становился все темнее. В предвкушении неизвестного сердце Дария учащенно билось. Он вспоминал рассказы соседских мальчишек о том, как ведьма заманивает к себе в лес детей и потом пожирает их заживо. Он помнил, как Марта, его мать, всегда бледнела, если кто-нибудь вспоминал Моргану при ней. Но сейчас ему не было страшно, эта женщина не пугала его вовсе.

Лес расступился, они вышли на залитую солнцем поляну, на краю которой стоял небольшой бревенчатый дом, внешне он ничем не напоминал жилище ведьмы.

– Вот мы и пришли. В благодарность за помощь я угощу тебя.

Дарий поставил корзину на пол и с интересом огляделся. Стены были увешаны пучками трав, на полках стояли причудливые бутыли и склянки, тускло поблескивали старинными переплетами толстые книги. Уютный очаг, чистый деревянный стол, обычная кухонная утварь. Дарий сел на лавку, Моргана поставила перед ним кружку с пряным напитком, положила толстый ломоть свежего хлеба.

– Угощайся.

– Благодарю. – Дарий сделал глоток и зажмурился от удовольствия. – Очень вкусно!

– Это простой рецепт, ты без труда можешь сам так приготовить.

Дарий наслаждался прохладой дома, вкусом хлеба и напитка, наблюдая, как Моргана ловко сортирует травы, увязывает их в пучки. Когда корзина опустела, ведьма подошла к мальчику, села рядом и в упор посмотрела на него.

– Ты необычный человек, Дарий, знаешь ли ты об этом? – Он пожал плечами. – Знаешь! Ты всегда знал это. Дай мне свои ладони. В линиях руки все линии судьбы. Левая – предопределенность, правая – твой выбор из всего многообразия пути.

Ведьма, рассмотрев ладони Дария, удовлетворенно кивнула.

– Все так, как должно быть… Запомни, Дарий, ты можешь всегда приходить в этот дом, отныне его двери открыты для тебя. А теперь ступай, Марта волнуется, а кузнец Том будет сердиться, сегодня у него работы больше обычного…

Дарий ушел от ведьмы с легким сердцем, ноги быстро несли его по лесной тропе. Дорога домой, как показалось ему, сократилась в несколько раз. У кузницы стояли лошади, незнакомый человек держал их за поводья.

– Дарий, где тебя носит?! Быстрее, работы невпроворот! – Кузнец неодобрительно посмотрел на него, и Дарий поспешно скинул рубаху и повязал кожаный фартук подмастерья, не желая сердить отца, и стал раздувать огонь.

Работа, как всегда, увлекла его, но голос Мограны продолжал звенеть в ушах, ее слова слушались в мерных ударах молота: «ТЫ НЕ-ОБЫЧ-НЫЙ ЧЕ-ЛО-ВЕК!».

* * *

Через несколько дней Дарию исполнилось десять лет. Марта испекла большой сладкий пирог с яблоками. По случаю праздника работу в кузнице закончили раньше. Разрумянившаяся от жара печи Марта, казалось, была чем-то встревожена, она суетилась, перекладывая миски с места на место, то и дело поглядывая в окно.

– Мы кого-то ждем?

– Нет, милый… Все готово, пора садиться за стол.

– Мама, что-нибудь случилось?

– Да нет же, все хорошо. А пирог удался в этот раз.

Ужинали в напряженном молчании. Том был мрачен и молчалив более обычного, поужинав, он с громким стуком поставил кружку на стол, взглянул исподлобья на Марту и, ссутулившись, вышел. Лучи закатного солнца окрасили комнату розоватым цветом. Дарий привык к мрачной замкнутости отца, но сегодня происходило что-то странное.

– Мама?

– Сегодня необычный день, сынок! – Она с грустью смотрела на мальчика, от этого взгляда сердце Дария сжалось. – Не задавай вопросов, скоро ты все узнаешь. Нам пора собираться.

Он хотел спросить, куда, но, посмотрев на Марту, осекся, она была сосредоточена и печальна. Дарий получил в подарок новую белоснежную рубашку с вышитым воротом. Марта велела переодеться, сама она надела лучшее свое платье, аккуратно подвязала волосы. Дарию почему-то вспомнилась встреча с Морганой, он почувствовал, что сегодня произойдет нечто важное.

– Выйдем, когда стемнеет, нас не должны увидеть…

* * *

Когда ночь опустилась на землю, Марта отвела его к стенам замка. Было что-то зловещее в высоких башнях и плеске воды глубокого рва. Свет полной луны серебрил путь. Марта крепко держала своего мальчика за руку и вздрагивала от каждого шороха. Они подошли к каменной стене, и стена медленно отошла в сторону. Фигура высокого седого мужчины появилась в проеме потайного хода.

Приложив палец к губам, незнакомец повлек их за собой. Они шли темными переходами замка, иногда останавливаясь, голоса и шаги людей раздавались рядом, потом все затихало, и они шли дальше. Мальчику не было страшно, он вдыхал особый запах замка, впитывал звуки, заставлявшие его сердце бешено колотиться в предчувствии восторга, как при нарушении строжайшего запрета. Иногда они замирали, прижавшись к стене, тогда слышны были близкие шаги и обрывки разговора, бряцание оружия или шуршание многочисленных женских юбок. Но вскоре звуки удалялись, и странная троица продолжала идти.

Марта боялась узнать путь, изредка она зажмуривалась, чтобы не видеть этих стен и не вспоминать. Наконец они достигли самой отдаленной части замка, тишина здесь казалась незыблемой. Мужчина отворил тяжелую дверь, издавшую протяжный стон, от которого кровь застыла у Марты в жилах. Он зажег свечи, озарившие часть большой круглой залы, стрельчатые окна которой были завешены припорошенными пылью тяжелыми портьерами.

Мужчина сдернул портьеру с ближайшего окна, и свет полной луны проник в помещение. В центре валялся перевернутый туалетный столик, осколки зеркала тускло блеснули из-под слоя пыли, резная кровать, оборванный балдахин – хаос запустения царил кругом. Марта всхлипнула, закрыв рукой рот, она нерешительно остановилась на пороге, словно боясь сделать шаг навстречу прошлому. Не обращая внимания на нее, мужчина опустился на колени перед мальчиком.

– Вот каким ты стал, Дарий. Ты очень похож на нее, те же брови, глаза. Твоя мать была первой красавицей. – Мальчик вопросительно посмотрел на Марту. – Она твоя верная кормилица, ты не сын кузнеца, ты – сын графа, законный наследник Драконьего замка и всех его земель!

– Кто вы?

– Твой дядя, Корнелий. Теперь здесь твой дом. Это была комната твоей матери, – он подошел к стене и откинул покрывало, закрывавшее портрет. – Смотри, Дарий, это она.

Дарий замер, рассматривая лицо прекрасной незнакомки – своей матери.

* * *

Когда Марта только вышла замуж за Тома и родила первенца, ее пригласили в Драконий замок в качестве кормилицы сына графини. Она была молодой и жизнерадостной женщиной, и потому ее сначала немного испугало такое приглашение в замок. Но постепенно она привыкла к новой роли и стала гордиться ею. Молочный брат графа – сын кузнеца остался при ней. Иногда во время ночного кормления Марта пеленала сына в дорогие графские покрывала, простодушно полагая, что это принесет счастье маленькому кузнецу, сумевшему волей судеб на миг занять место наследника.

Марта кормила младенца Дария, уложив вместо него в колыбель сына. Когда на лестнице, ведущей в покои, раздались тяжелые шаги, младенец на ее руках пронзительно закричал. Мужчина с залитым кровью лицом и сведенным судорогой ярости ртом ворвался в комнату. Он выхватил младенца из колыбели, сорвал расшитое гербами покрывало и, распахнув окно, выбросил кричащего ребенка в ночную тьму. Крик быстро затих, оборвавшись на высокой ноте. Кормилица забилась в истерике, прижимая к себе маленького графа, она в суеверном ужасе отползла в угол – этот человек со страшно перекошенным лицом, залитым кровью, убийца ее первенца, казался ей исчадием ада. Разгромив все вокруг, мужчина замер на миг перед ней. В соседней комнате раздались быстрые шаги, он вздрогнул и выбежал прочь.

Младенец столь же внезапно замолчал, словно сраженный страхом кормилицы. Марта, судорожно прижимая его к себе, тихонько выла.

В комнату вбежал высокий седеющий мужчина, он был бледен, сухие воспаленные глаза обшаривали комнату. Он кинулся к Марте. Провел рукой по ее волосам, медленно взял младенца из ослабевших вдруг рук кормилицы. Младенец замер в оцепенении, мужчина торопливо, но бережно распеленал его, он узнал родимое пятнышко на левом плечике и вздохнул с облегчением.

– Жив! Судьба сильнее смерти!!!

Под пристальным его взглядом Марта медленно поднялась с пола, подошла к нему, слезы катились по ее щекам.

– Слушай меня внимательно, чтобы гибель твоего первенца не была напрасной, ты должна молчать. Он будет расти твоим сыном в твоем доме…

Утром Марта вернулась в деревню, когда весть о страшной гибели наследника и смерти графини облетела округу. С тех пор Марта стала молчаливой, она почти не разговаривала с соседками и часами сидела у окна, укачивая младенца, внимательно всматриваясь в черты его лица, словно пытаясь кого-то узнать. Со временем она страстно привязалась к своему молочному сыну, ревниво оберегая его от посторонних, боясь любопытного взгляда, который мог бы сорвать завесу тайны.

Пророчество Высокого

Прошло несколько дней после смерти графини и возвращения Марты в деревню. Эти дни были полны горечи, страха и боли.

Вечер медленно опустился с небес, завершив еще один тяжелый день, и тени деревьев растаяли в полутьме. Ярко горел свет в доме Морганы, свечи потрескивали, и теплый прозрачный воск неторопливо стекал вниз, создавая причудливые наросты на медово-теплом теле свечей. Моргана в задумчивости смотрела на огонь, слушая рассказ Корнелия, вернувшегося из долгого путешествия. Она изучала осунувшееся, ставшее почти чужим лицо старого друга, которого обрела много лет назад. Когда-то давно они встретились в лесу, на первой охоте молодого графа Корнелия, эта встреча определила их судьбы.

Тогда был теплый осенний день, желтые листья сверкали золотом на фоне ярко-голубого неба, прядали гривами кони, трубил рожок, лаяли собаки, взявшие след. Юный Корнелий, поддавшись охотничьему азарту, скакал за резвыми гончими, мчавшимися по свежему следу. Собаки то исчезали в сухой осенней траве, громким лаем оглашая округу, то возникали вновь. Корнелий оторвался от остальных, воображение рисовало ему картины удачной охоты, как он с трофеем вернется к свите. Лай внезапно смолк, Корнелий пришпорил коня, почти уклонился от низкой ветки, больно хлестнувшей его по лицу, и оказался на небольшой поляне, в центре которой стояла девочка. Свесив розовые языки, тяжело дыша, собаки окружили ее, они переминались с лапы на лапу, тонко поскуливая.

– Ко мне, – прикрикнул он на собак. – Испугалась?

– Нет.

– Ты смелая. Что ты здесь делаешь?

– Собираю сон-траву. Я не боюсь собак, они меня никогда не тронут.

– Почему? Ты особенная?

– Угу.

– Как тебя зовут, особенная девочка?

– Моргана Мэриме, а ты – граф Корнелий, да?

– Да, ты угадала.

– Я не угадывала, я знаю тебя, ты будешь моим другом. – Она приблизилась к нему. – Ой, смотри, у тебя на щеке кровь.

– Видно, ветка хлестнула. – Корнелий дотронулся до правой щеки и, поморщившись, посмотрел на окровавленные пальцы. – Ерунда.

– Неправда, надо приложить лист подорожника, он остановит кровь.

Моргана нашла темно-зеленый лист, Корнелий спешился, привязал коня и послушно сел на поваленное дерево. Девочка приложила лист к царапине. Корнелий с интересом смотрел на нее, его забавляла серьезность, с которой Моргана возилась с подорожником. Его удивили ее яркие зеленые глаза и абсолютно белые, почти седые волосы.

– Никогда не видел таких белых волос!

– Это у всех в моей семье, говорят, что у мамы и бабушки были такие же, а вот брат у меня рыжий.

– У тебя есть брат?

– Да, старший, он такой умный!

– Чем это он умный?

– Не вертись, – Моргана строго посмотрела на него. – Он прочитал много книг, я так не могу, мне гулять интересней. В лесу очень красиво, правда?

– Правда.

– Вот и все, теперь быстро заживет!

– Спасибо, Моргана, ты меня спасла.

– Не за что! А спасла я не тебя, а зайку, он, бедный, так дрожал!

– А как же?..

– Собаки? А они забыли о нем…

– Забыли?!

– Я так захотела, понимаешь?

– Так вот оно что. – Корнелий в задумчивости уставился на Моргану, припоминая деревенские слухи. – Так ты… не может быть!..

– Ага, только не говори никому, пожалуйста, люди нас почему-то не любят…

С того дня прошло много лет. Корнелий обращался к Моргане за советом, и тогда ведьма доставала хрустальный шар, зажигала особые, витые свечи и заглядывала в будущее.

Однажды в недрах хрусталя увидела Моргана этот вечер: бледного, похудевшего Корнелия и себя, задумчиво смотрящую на огонь. Тогда сердце Морганы болезненно сжалось, а сейчас, слушая его и глядя на пламя, она понимала, что жизнь изменилась и время отныне будет течь иначе.

Корнелий рассказывал о встрече с тем, кто назвал себя Высоким, о смертельных ранах. Закончив рассказ, он в задумчивости замолчал, ожидая, что скажет Моргана. Ведьма встала и подложила дров в камин, закуталась в шаль и села напротив Корнелия.

– Помнишь, когда-то я рассказывала тебе о брате?

– О брате? Да, кажется, только то, что он был рыжим, его звали Кевин и однажды он исчез. Ты избегала разговоров о нем.

– Да. И на это была причина… – Она помолчала – Дар в моей семье всегда передавался женщинам, и поэтому в роду всегда рождались девочки. Но моя мать родила мальчика – это было плохим знаком, – значит, над семьей нависла угроза, но когда родилась я, все успокоились. Меня начали обучать еще с пеленок, магия была вокруг, вся семья жила ею, вся семья, кроме Кевина – он был лишен дара. Но магия привлекала его, он добывал редкие книги, для этого даже тайно проникал в библиотеку замка, где-то раздобыв чертежи подземных ходов, те самые, которыми пользовался потом ты. Его интересовал только путь в библиотеку… Знания стали его страстью. Он учился вместе со мной, хотя не мог взглядом зажечь огня и заставить деревянного человечка плясать на столе…

К нему в руки как-то попала необычная книга, будто бы написанная кровью, он замкнулся в себе и стал избегать нас, а потом исчез, оставив записку, показавшуюся нам странной. В ней говорилось о том, что Кевин уходит, чтобы обрести верховную силу знаний, поскольку он уверен теперь, что есть человек, способный эту силу дать ему.

Мама делала обряд возвращения домой, но впервые у нее ничего не получилось, потом я много раз пыталась найти брата и помочь ему, но все, что связано с Кевином, было словно окутано густым, клубящимся туманом… До недавнего времени. Кевин пришел ко мне в сновидении. Он стал великим магом, он изменил свою судьбу, но заплатил за это свободой. Мой брат давно не принадлежит себе, он служит знаниям.

Тогда же он рассказал мне о том, кого ты называешь Высоким. Будь осторожен, Корнелий, будь осторожен даже в мыслях, потому что все, что ты думаешь о нем, не секрет для него.

– Кто он на самом деле?

– Вряд ли я смогу ответить на твой вопрос, сама не знаю. Он не подвластен ни Свету, ни Тьме, возможно, он между ними…

В моей душе поселилась пустота. А потом… потом Высокий посетил меня. Как и ты, Корнелий, я знаю свою судьбу и тоже больше не принадлежу себе…

– Посетил? Он был здесь?!

– В некотором роде, здесь был его дух, это трудно объяснить…

– О чем просила ты?

– Я не просила, я должна следовать истории своего рода…

– О чем она?

– О любви и прощении, о настоящей любви, понимаешь, о той любви, что проходит сквозь века, над ней не властна смерть.

– Наверное, это счастье – встретить такую любовь?..

– И счастье, и проклятье одновременно…

– Ты знаешь, как умрешь?

– Да, я знаю, кто будет моим палачом и когда. Но у меня, как и у тебя, еще есть время…

– Есть время, – эхом отозвался Корнелий.

Они долго еще говорили о предстоящих делах и о наследнике, Дарии. Ведьма обещала помогать Марте и оберегать младенца. Высокий предсказал Дарию великое будущее. В окнах забрезжил рассвет, и Моргана поставила на огонь котелок с водой.

Несколько дней прожил Корнелий у нее, она помогла долечить раны. Но все чаще Корнелий думал о Высоком, который и пугал, и притягивал его одновременно. Назначив день отъезда, Корнелий начал собираться, Моргана лишь кивнула ему.

* * *

Утром выпал первый, ослепительно белый снег. Крупные пушистые снежинки неторопливо летели вниз, Моргана проводила Корнелия и долго смотрела ему вслед, она знала, что он вернется, но вернется совершенно другим.

– О, тот, кто называет себя Высоким, надеюсь, ты ведаешь, что творишь!

– Ведаю, ведьма, и как не тебе об этом знать! – пришел ответ из глубины роняющего снег неба.

* * *

Моргана вернулась в дом, подложила поленьев в огонь и зажгла душистые травы. Она думала о разговоре с Корнелием и вспоминала пророчество Высокого, данное ей.

Род Морганы берет свое начало от одной из богинь, если верить легенде. Богиня эта была могущественна и прекрасна, но полюбила простого человека и родила от него девочку. Ее возлюбленный вскоре погиб, она знала о скорой его смерти и не стала противиться судьбе, поскольку была мудрой и сильной. После его смерти богиню звали вечность и другие миры. Богиня вырастила дочь и благословила на светлое колдовство, после этого покинула наскучивший ей мир.

Так возник род Мэриме. Все женщины этого рода обладали магическим даром и белыми волосами как знаком этого дара. Они редко выходили замуж, живя искусством. Дела любовные не сильно интересовали их, скорее, мужчины нужны были для продолжения рода. И только одна из дочерей богини познала истинную любовь.

Он был воином и магом, сильным и смелым. Но войско его было разбито, сам он, тяжело раненный, вышел к дому, где жила ведьма. Так началась история воина и ведьмы. Три дня и три ночи боролась она со смертью, призывая его дух из страны теней. Утром четвертого дня он очнулся. Взгляды их встретились, и высшая магия окутала обоих, высшая магия судьбы и любви. Он поправлялся, совместное колдовство окрыляло и придавало силы, они были счастливы, но ничто не может продолжаться вечно. Воина звали битвы, ведьму держало место. Со времен прародительницы род Мэриме жил в этих местах, и покинуть их означало отречься.

Однажды он просто ушел, он бежал от нее, борясь за свободу. Она пыталась смириться с этим, пыталась понять его. Ведьма родила дочь. А потом, ночью, во время бури прокляла его, потому что боль утраты была сильнее разума. Она из камня, страсти и ненависти сотворила темного всадника, что поныне стоит на опушке леса. Она обрекла его на вечные поиски преданной им любви, она связала себя и его нерушимыми узами. Так, рождаясь вновь и вновь, воин должен был искать свою ведьму, чтобы принести ей любовь и смерть. И только обвенчанные смертью, найдут они покой там, где богиня-прародительница обрела новую жизнь. Так должен стоять каменный воин-всадник до тех пор, пока не придет воин к ведьме, пока не свершится колдовство, пока не разорвется замкнутый круг.

Высокий предсказал Моргане приход воина: когда рассыплется в прах каменный всадник на опушке леса, тогда найдет воин Моргану.

Наследник Драконьего замка

Со дня своего десятилетия Дарий стал часто появляться в замке, он изучил все потайные ходы и лестницы, он научился быть невидимым для всех и вездесущим. Дарий в совершенстве подражал волчьему вою и в самые темные часы ночи, отрываясь от пожелтевших страниц старой книги, издавал протяжный вой, от которого в страхе просыпался весь замок. На волка устраивали облавы, прочесывали среди ночи проклятое крыло замка слуги с факелами. После таких облав челядь долго боялась приближаться к лестнице, ведущей в башню, чего Дарий и добивался.

Дядя многое рассказал и показал ему. По ночам они сидели за книгами в заброшенном крыле замка. Днем, будучи нерадивым сыном кузнеца, сказавшись больным, Дарий спал, забравшись на чердак или зарывшись в стог свежего сена. Дни складывались в недели, недели в месяцы – время словно ускорило свой бег.

Корнелий оказался строгим учителем, он многого требовал от Дария, заставляя его штудировать трактаты, изучать труды древних философов, полузабытые языки, математику и медицину. Иногда, готовясь к очередному занятию, Корнелий становился очень серьезным, голос его менялся, во взгляде появлялась отстраненность – Дарий понимал, что этот урок будет особенным. Корнелий рассказывал о тайнах человеческой души, о том, где коренится страх и прячутся желания, о том, как заставить человека забыть о чем-то важном для него. Он учил Дария искусству понимания людей и управления их мыслями. Затаив дыхание, слушал Дарий своего учителя, предчувствуя, что эти знания не раз спасут ему жизнь.

Однажды после одной из долгих ночей, когда дядя словно экзаменовал Дария, заваливая его вопросами из разных областей, по окончании опроса Корнелий удовлетворенно кивнул, захлопнув толстый фолиант и пристально посмотрел на Дария.

– Ты хорошо справлялся до сих пор. Но теперь пора возвращаться в кузницу и заново постигать науку огня и железа. Отныне по утрам твое место в кузнице, молот укрепит твои руки. Книги слишком долго окружали тебя…

* * *

Солнечный свет терялся на пороге кузницы. В огромной печи шумел огонь, раскаленный воздух, впитавший дым, запах угля и жар, стал густым и тягучим. С детства, к неудовольствию Марты, Дарий часами просиживал здесь, поэтому без труда справлялся с простыми заданиями. Молчаливый Том большую часть своей жизни провел у наковальни и не привык к общению. Много лет назад, когда Марта вернулась из замка, между ней и мужем состоялся тихий разговор, после которого Том стал еще более молчаливым и замкнутым. Дарий для него словно и не существовал, до тех пор, пока не переступал порога кузницы.

Дни летели стремительно, боль в руках, мозоли, усталость стали для Дария привычными. Звенел молот, шипело железо, опускаемое в бочку с холодной ключевой водой, сыпались искры. Кузнец делал короткие замечания, иногда неодобрительно качал головой, реже молча кивал. Дария зачаровывал яркий, живой цвет раскаленного металла, ему нравилось ударами молота придавать форму, он постигал кузнечную магию огня.

* * *

После полудня, когда утомленный работой кузнеца Дарий спал, улегшись на небольшой стог сена, Марта нашла его. Она нежно провела рукой по его волосам.

– Вставай, мой мальчик!

– У…

– Соня, я принесла тебе молока и свежего хлеба, посыпанного солью, как ты любишь. Вставай! Корнелий будет ждать тебя на опушке леса, там, где огромный валун, похожий на всадника.

Дарий потянулся и открыл глаза, тело его привычно болело.

– Сначала он заставляет меня постигать искусство владения молотом, потом зовет к всаднику… Что он задумал?

– Твой дядя очень умный человек и мудрый… Не стоит ему перечить.

– Знаю, но иногда так хочется сбежать куда-нибудь… Ну или просто быть сыном кузнеца…

– Поверь мне, многие мечтают оказаться на твоем месте. Разве тебе плохо сейчас?

– Нет, ты права, прости. Просто тебе я могу рассказать о том, что томит меня, а дядя… Для него я граф и должен во всем быть графом…

– Мальчик мой, бедный мой мальчик… – Марта поцеловала его в макушку, как когда-то давно, когда маленький Дарий начинал капризничать.

* * *

Мягкие лучи предвечернего солнца заливали опушку. Огромный камень, очертаниями напоминающий всадника в шлеме, увенчанном кривыми выступами-рогами, стоял на краю ровной круглой поляны. Деревенские жители обходили это место стороной, они верили древней легенде. Дарий однажды спросил Моргану о правдивости этой легенды. Она задумалась, взгляд ее стал отстраненным, словно она смотрела сквозь время и пространство.

– В прошлом есть ключи к будущему. Встретившись и полюбив или возненавидев однажды, мы связываем друг друга невидимыми нитями и обречены увидеться вновь. Не задавай слишком много вопросов, ты рискуешь получить ответы, на которые у судьбы свои планы.

– Ты говоришь загадками.

– Скоро время разрешит и эту загадку…

* * *

Подходя к условленному месту, Дарий всматривался в очертания камня, залитого солнечным светом, вспоминая этот разговор. На миг ему показалось, что всадник смотрит на него. Корнелий ждал Дария, облокотившись о камень, в руках у него были две свежесрубленные и очищенные от коры палки.

– Держи. – Он передал племяннику одну из палок. – И защищайся!

Несколько стремительных движений Корнелия, и Дарий получил ощутимые удары.

– Эй, больно!

– Знание всегда приходит с болью. Запоминай. Удар должен быть быстрым и сильным. Всегда смотри в глаза противнику, поединки выигрываются задолго до начала реального боя. Дыхание твое должно быть ровным, плечи расслаблены…

Это был первый урок фехтования. За ним последовали другие. Постепенно Дарий привыкал, он научился отбивать удары и наносить их, он ощущал особое упоение схватки, когда кровь оглушительно стучит в висках, а тело плетет узор точных и верных движений поединка. Танец боя овладевал его мыслями, телом и душой. Иногда Дарию казалось, что ноги его отрываются от земли, и он, подобно ветру, кружит над опушкой с сияющей молнией меча в руках…

* * *

Приближалась осень. Все чаще небо, затянутое тучами, обрушивало на лес холодные струи воды. Дарий с дядей продолжали каждый день приходить на опушку.

– Ничто не должно отвлекать воина. Ни холод, ни дождь, ни горе, ни страх. Сила покровительствует тому, кто способен очистить разум и принять условия поединка.

Их ноги путались в мокрой траве, мелкий дождь белой дымкой окутывал деревья и всадника, влажная одежда сковывала движения, но, стиснув зубы, Дарий продолжал этот странный поединок на палках. Он падал, но поднимался снова, он привык к каменной глыбе всадника, привык к ощущению направленного на него взгляда. Туман по-особенному клубился у подножия камня, и Дарий не удивился бы, если бы тот начал двигаться. Деревья стали ронять порыжевшие листья, все тише становилось на опушке – птичьи стаи тянулись на юг.

В этой осени было свое очарование, какое бывает в тишине, предвещающей бурю. Дарий старался прийти раньше дяди, чтобы послушать тишину, насладиться свежестью утреннего воздуха, горьковато пахнущего опавшей листвой. Он стоял, закутавшись в теплый плащ, глядя, как тонкие полосы тумана стелятся над землей, он не думал ни о чем, позволив мыслям покинуть его. И только когда в осенней мгле раздавались шаги Корнелия, он вместе с наваждением тишины сбрасывал плащ, готовясь к очередному уроку.

С наступлением первых холодов Корнелий привел племянника в большую и пыльную залу заброшенного крыла и заставил убрать разломанную мебель и до блеска натереть пол. Несколько ночей, напевая, Дарий чистил, протирал, выметал. Обитатели замка слышали пение и шум, они полагали, что привидения теперь обосновались в большом зале проклятого крыла, покинув старую библиотеку. Когда работа была закончена, Корнелий обошел зал, удовлетворенно кивнул и принес нечто, завернутое в мягкую узорчатую ткань. Развернув сверток, он достал меч.

– Этот клинок может быть твоим. – Большой темный сапфир украшал гарду. – Здесь камень властителей и магов, тебе придется доказать свое право на владение им.

– Доказать кому?

– Для начала мне…

– Как?

– Очень просто. Теперь этот зал будет местом постижения искусства поединка. Разум подобен острому клинку, но тело обладает особой мудростью, которой нельзя пренебрегать. Здесь ты будешь учиться общению с настоящим оружием. Палкам место в лесу, не правда ли?..

С тех пор каждую ночь Дарий приходил сюда. Он брал клинок в руки, учился чувствовать его. Он чертил в воздухе старинные письмена древнейшей магии боя, которые постигал с помощью дяди. Каждое полнолуние, когда серебристый свет заливал ровным сиянием начищенный пол, Корнелий устраивал поединки с Дарием. Звонко звенели клинки, и звуки эти отражались от сводчатого потолка, сталь высекала голубые искры. Две фигуры в лунном свете, два клинка, учитель и ученик – два призрака в проклятом крыле замка. И ночь казалась бесконечной, а лунный свет вездесущим…

Белый Призрак

Время летело стремительно. Прочие обитатели замка панически боялись проклятого крыла, во многом благодаря странным звукам и проделкам Дария, с неистощимой изобретательностью и большим удовольствием выдумывавшего трюки для поддержания страха.

Жители замка рассказывали друг другу то об оборотне с горящими во мраке глазами, то о Белом Призраке, каждое полнолуние гуляющем по замку и проходящем сквозь стены.

В одной из заброшенных потайных комнат Дарий нашел сундук с посудой и парадными белыми, расшитыми серебряными нитями покрывалами. Он заметил, что когда свет луны падает на ткань, ткань начинает светиться волшебным призрачным светом.

Несколько ночей он разгуливал по замку, закутанный в одно из покрывал, показываясь прислуге и исчезая затем в потайных ходах. Женщины кричали, били посуду, падали в обмороки, мужчины замирали в оцепенении. Некоторое время Дария это веселило. Дядя с лукавой усмешкой покачивал головой – забавы племянника отгоняли любопытных от их тайного убежища, предоставляя большую свободу.

Иногда служанка приводила из деревни в замок свою любимую единственную дочь – Фрейю, ослепительно рыжеволосую непоседливую девочку. Фрейю не пугали мрачные коридоры замка, она с удовольствием бегала из покоев в покои, благо нынешний хозяин замка находился в походе и не мог разгневаться из-за такой вольности. Был поздний час, но Фрейе совсем не хотелось спать, она помогала матери и очень гордилась тем, что ей доверили отнести на кухню красивую большую, но очень легкую вазу, украшенную причудливыми узорами. Фрейя бережно несла ее, рассматривая и боясь уронить, потому что пообещала, что не разобьет ее.

Неслышно ступая, Дарий, завернутый в скатерть, Белым Призраком возник перед ней, выйдя из потайного хода, он только что сильно испугал стражника и был очень доволен собой. Девочка увидела белую фигуру, показавшуюся огромной, вскрикнула и выронила тонкую вазу. Дарий замер от неожиданности. Ваза разбилась. Вместо того чтобы убежать, Фрейя наклонилась над осколками.

– Это все ты виноват! Противный призрак! Что я теперь скажу маме?! – она горько заплакала.

– Фрейя, ты где? – Миловидная женщина показалась в коридоре. Она увидела призрака и громко закричала: – Фрейя, беги! Скорее, беги ко мне!

– Мамочка! Это не я разбила вазу! – Девочка подбежала к маме, размазывая слезы по щекам. Женщина схватила ее на руки и скрылась за поворотом.

Отличное настроение Дария мигом испарилось, он совершенно растерялся, да еще напугал ни в чем не повинную девочку, заставил ее плакать. Он подошел к осколкам, прикоснулся к ним, рисунок на них показался знакомым. Дарий вспомнил, что очень похожая ваза была в том сундуке, откуда он достал скатерть.

– Ну конечно! И пусть потом говорят, что чудес не бывает… – Он быстрым движением смел осколки на ступени потайной лестницы и побежал к сундуку.

Ваза лежала сверху, на второй скатерти, Дарий взял ее и отнес туда, где раньше лежали осколки.

Через некоторое время бледные от страха стражники, войдя в коридор, увидели невредимую вазу, стоявшую на проходе. Все решили, что испуганной Фрейе только показалось, будто она ее разбила.

С тех пор Фрейя стала очень внимательной, ей удалось еще раз увидеть, как Белый Призрак исчезает в стене. Она подбежала к тому месту и громко крикнула:

– Я не боюсь тебя! И ты совсем не злой! Это глупые взрослые тебя боятся.

– Ты очень смелая девочка! – Дарий улыбался, наблюдая за ней сквозь небольшую щель. – И за это ты можешь попросить, что захочешь.

– Поиграй со мной.

– Во что?

– В прятки. Я тебя нашла, теперь твоя очередь искать меня. Ты только не подглядывай, а то будет нечестно!

– Хорошо.

– Знаешь песенку о глупом короле?

– Наверное…

– Когда споешь ее, иди меня искать:

– Дальше я не знаю слов, поэтому иду тебя искать. – Дарий сбросил скатерть, превращавшую его в Белого Призрака.

Фрейя пряталась за гобеленом, из-под него торчали ее маленькие башмаки, поэтому Дарий нашел ее без труда.

– Я так и знала, что ты хороший, у тебя красивые глаза и добрые. – Улыбаясь, девочка смотрела на него.

– Пожалуйста, не рассказывай никому обо мне, ладно?

– Не расскажу, только приходи ко мне поиграть.

– Приду, когда смогу.

– Хорошо!

Каждый раз, приходя к Фрейе, Дарий приносил что-нибудь в подарок, то сахарного петушка, купленного на деревенской ярмарке, то свежую розу из замкового сада, то лошадку, которую вырезал специально для нее из дерева.

* * *

Поздним вечером, когда за окном медленно падал снег большими крупными хлопьями, Дарий по узкому коридору шел на кухню. Приближался праздник, и кухарка напекла мясных и сладких пирогов, их аромат преследовал Дария, и он решил совершить небольшой налет на кухню. К его великому неудовольствию, неугомонная кухарка еще не собиралась уходить и в компании матери Фрейи пила ароматный травяной отвар. На столе горели две полуоплывшие свечи. Дарий уже стал продумывать, какие и где двери надо открыть, чтобы устроить достаточно сильный сквозняк, который потушит свечи и заставит женщин уйти, но тема разговора неожиданно заинтересовала его.

– Я не хочу уезжать отсюда.

– И напрасно, была бы у меня такая возможность, только меня бы и видели. Один Белый Призрак, не к ночи помянут, чего стоит. – Грузная кухарка суеверно постучала по столу и оглянулась.

– Да, он напугал меня, но, если не приближаться к проклятому крылу, можно не беспокоиться. Работы тут немного, да и хозяин всегда далеко…

– Это верно… Если бы не призрак, было бы совсем спокойно.

– Но ты знаешь, мой муж погиб, и если я не выйду за Мартина, так и останусь одна, да и к Фрейе он хорошо относится, живет небедно. Буду помогать ему в харчевне…

– Будешь хозяйкой харчевни, на зависть всем… Чего сейчас-то ехать, холод вон какой, весны бы дождались!

– Мартин хочет все побыстрее уладить… Ничего, оденемся теплее. Фрейя ехать не хочет, стоит заговорить об этом, плачет. Будто держит ее здесь что-то…

– Не мудрено, ей нравится здесь бегать, плохо, что ли? Свободы много, вещи красивые… Когда едете?

– Через несколько дней. Мартин обещал повозку прислать…

Дарию стало очень грустно. По темным коридорам он быстро зашагал к комнатам прислуги. Фрейя не спала, она, закутавшись в одеяло, сидела на подоконнике, глядя, как белый вихрь снежинок клубится за окном.

– Ты не спишь?

– Я все жду тебя, жду, а ты все не приходишь… Я… мама сказала…

– Я слышал, вы уезжаете.

– И я больше не увижу тебя? – Она заплакала.

– Увидишь, я всегда буду с тобой, хотя и не смогу поехать за вами. – Дарий взял ее на руки, получше закутал в одеяло, сел на широкий подоконник и стал потихоньку укачивать. – Видишь, снежинки летают, кружатся, танцуют. Как посмотришь на них, увидишь меня.

– Это потому что ты волшебник? – засыпая, спросила Фрейя.

– Да. А летом, когда пойдет дождь, в шуме воды, услышишь мой голос. Осенью, когда разноцветные листья будут падать с деревьев, они напомнят обо мне, и маленькие птицы весной принесут тебе мою песню…

Девочка уснула. Дарий бережно отнес ее на кровать, провел ладонью по огненно-рыжим волосам.

– Я желаю тебе счастья! Да услышат меня духи земли, воды, огня и воздуха, да сбудется мое желание, да осенит свет твой новый дом…

Дарий поспешил в проклятое крыло замка. Он давно решил изготовить амулет для Фрейи, но не думал, что амулет понадобится так скоро. Несколько дней в прошлом месяце провел Дарий в кузнице, он сделал изящный кулон и тонкую витую цепочку. Теперь пришло время напоить их силой, дающей защиту их владельцу. За окном кружились белоснежные хлопья, Дарий, войдя в свою комнату, плотно прикрыл дверь, зажег белые и золотые свечи, в серебряную чашу налил воды, взял черное перо и большой прозрачный кристалл, он зажег веточку полыни, и горьковатый запах отметил начало его светлого колдовства…

* * *

Как всегда, далеко за полночь Дарий тренировался в большом зале, клинок со свистом рассекал воздух, неровно горели свечи. Дарий услышал тихие легкие шаги, они медленно приближались, временами затихали – кто-то в нерешительности замирал, потом шел дальше. Давно никто из обитателей замка не отваживался ступить сюда. Шаги были очень легкими, едва слышными, детскими.

– Призрак!..

– Фрейя! – Дарий пошел к ней навстречу. – Что ты здесь делаешь?

– Ты не приходил, на рассвете мы уезжаем…

– Иди ко мне. Ты не замерзла?..

– Нет, я боялась, вдруг здесь, кроме тебя, есть призраки, злые…

– Нет, я самый сильный призрак.

– Ты их всех испугал?

– Да! – он рассмеялся – Фрейя, пойдем, у меня есть для тебя небольшой подарок.

Дарий взял ее за руку и повел в свою любимую комнату, там, усадив в большое кресло, он достал амулет.

– Это не простое украшение, это то, что будет беречь тебя. Никому не показывай его, даже маме. – Фрейя с восторгом рассматривала кулон и цепочку.

– Красиво! Я никому не покажу.

– Пусть это будет нашей тайной… Теперь уже поздно, тебе пора спать, пойдем, я отведу тебя.

Дарий проводил девочку в ее комнату.

– Я увижу тебя снова?

– Да, завтра, в окне большой башни, помаши мне рукой и не плачь! Ты очень смелая и совсем не плакса, правда?

– Да!

– До завтра?

– До завтра.

* * *

Утро было солнечным, белый снег покрыл черную землю. Челядь собралась во дворе. На повозку, в которую была впряжена лошадь, укладывали узлы и корзины. Фрейя изо всех сил старалась не плакать. Кухарка, утирая слезы, протянула ее матери корзину со снедью.

Телега тронулась, копыта лошади мягко погружались в пушистый снег, Фрейя не отрываясь смотрела на окно большой башни, туда, где стоял Дарий. Он благословлял их путь, он отпускал свою маленькую подругу и думал, что отпускает ее навсегда. Фрейя долго махала ему рукой. Ей было очень грустно, но почему-то она знала, что увидит своего призрака снова, не скоро, но увидит. Повозка все удалялась, оставляя на снегу ровные полосы следов, дорога петляла по равнине, фигурка девочки стала крохотной, едва различимой, а потом скрылась в заснеженном лесу. А Дарий все смотрел на белую долину и на следы, оставленные на снегу. Потом снова повалил снег. Белые хлопья кружились, очаровывая зимним танцем, и Дарию, стоявшему у стрельчатого окна башни, стало казаться, будто он летит, приближаясь к белоснежному небу. Снег засыпал следы, и равнина поражала чистотой белого листа, ждущего, когда к нему прикоснется перо или кисть живописца, нанося новые узоры судьбы.

Видение

Любимым местом Дария в замке была дальняя комната проклятой башни с небольшим камином и жесткой кроватью под тяжелым темным балдахином. Именно в этой комнате однажды побывала Фрейя. Луна часто заглядывала в единственное окно, лаская своим светом лицо юноши. Он улыбался, представляя, будто мама сошла к нему с небес, и засыпал, тогда во сне он слушал тихое пение, сон дарил радость и покой.

Но иногда пение это превращалась в зов, и снились ему длинный коридор, лестница и ступени. Дышать становилось труднее, ноги переставали слушаться его, мрак окутывал все кругом. Страх сжимал горло, превращался в крик, и Дарий просыпался. Сердце бешено колотилось в груди, лицо было мокрым от слез. Лунный свет растворялся, из окна лился грязно-серый свет затухающей ночи. Дарий ненавидел такие рассветы. Он с трудом вставал с кровати, задергивал тяжелую портьеру, разводил огонь в камине и долго сидел, глядя, как горит дерево. Дрова потрескивали, камин пылал жаром, который постепенно выгонял из тела противную дрожь. Каждый раз Дарий пытался вспомнить сновидение и разобраться в происходящем, но содержание сна ускользало от него, таяло, как лунный свет.

После таких снов он приходил к дяде молчаливым и подавленным. Но долго не решался рассказать Корнелию о них, полагая это проявлением слабости, недостойным графа. Дядя догадывался о состоянии племянника, но ждал.

В день своего совершеннолетия в качестве подарка, вместо стального клинка или древнего фолианта, Дарий получил от Корнелия зеленую склянку.

– Этот подарок, вероятно, покажется тебе странным… Садись поближе к огню, ночь будет долгой. Я знаю, что сны преследуют тебя, я знаю, что боль идет за ними по пятам. Видишь ли, у человека всегда есть выбор. И если ты чувствуешь в себе силы вырваться из плена кошмара и заглянуть в бездну, выпей содержимое этого флакона, тогда тайна откроется тебе. – Дарий взял флакон из рук дяди, откупорил пробку, по комнате разлился горьковатый аромат лесных трав.

– Это зелье?

– Это эликсир, он делает сон крепким, а сознание ясным.

– Ты не говорил мне, что знаешь свойства трав и умеешь готовить эликсиры…

– Я не умею, его приготовила для тебя Моргана.

– Откуда ты знаешь о моих снах?

– Я достаточно хорошо тебя изучил, племянник, чтобы понять, что угнетает тебя. Часто сны раскрывают тайны и дарят правду, которая может больно ранить нас…

– Я готов.

Дарий залпом выпил жидкость, улегся на кровать. Эликсир подействовал быстро, дыхание юноши стало ровным, потом прерывистым и тяжелым. Корнелий сел рядом, глядя на спокойное лицо Дария и в который раз поражаясь удивительному его сходству с матерью. Лунный свет сделал молодого графа похожим на призрака.

Во сне Дарий медленно шел по темной каменной лестнице, поднимаясь в башню. Ноги его с трудом отрывались от ступеней, и путь этот казался бесконечным. Впереди мерцал слабый свет, идти становилось легче, но нехорошее предчувствие замедляло движения, молило остановиться. Дарий несколько секунд боролся с собой, а потом стал стремительно, словно по воздуху, приближаться к двери, и дверь распахнулась.

Дарий увидел молодую и румяную Марту, качающую младенца, другой младенец мирно спал в колыбели, расшитой золотыми и серебряными нитями. В комнату вошла молодая, ослепительно красивая женщина, она ласково улыбнулась Марте и с нежностью склонилась над колыбелью. Сердце Дария сжалось, он узнал женщину с портрета. Пожелав сыну спокойной ночи, графиня ушла, пройдя очень близко от Дария и оставив за собой легкий шлейф аромата роз. Дарий пошел за ней.

Графиня сидела перед зеркалом, напевая, и расчесывала пышные локоны. Дарий коснулся ее руки. Она замерла на миг, оглянулась, затем, пожав печами, продолжила перебирать темно-золотые пряди волос. Свечи горели ровно, огонь отражался в зеркале, переливался всеми цветами радуги, преломляясь в причудливых изгибах хрустальных флаконов, которыми был заставлен столик перед ней. Дарий слушал приятный голос и улыбался, он начал тихонько подпевать. Он был бы счастлив, если бы не странное ощущение тревоги, нараставшее в груди. Дарий старался не замечать его, но тревога сменилась болью и острым привкусом опасности на губах. Он перестал напевать и закричал:

– Мама, милая, уходи, молю тебя!!!

Графиня обернулась. Тяжелая поступь послышалась в коридоре, дверь бесцеремонно распахнулась, и на пороге возник мужчина с лицом, изуродованным багровым шрамом.

– Графиня! – в этом слове были переплетены страсть и ненависть. Дарий, невидимый, шагнул к мужчине, но тот страстно смотрел сквозь него на графиню.

– Немедленно покиньте мои покои! Как вы смеете!

– Теперь я здесь смею все! Победитель вправе распорядиться трофеями! Эта победа досталась мне слишком дорого! – Мужчина, невольно поморщившись, коснулся шрама. – Теперь я хочу вознаградить себя за труды! Да, несравненная, мой брат больше не помеха. Зови его, зови, но не надейся на помощь. – Мужчина наслаждался победой, побледневшее лицо графини стало еще прекраснее. Дарий снова закричал, изнемогая от бессилия. – Душа моего брата уже странствует в мире теней, а вы в моей власти!!!

Он начал приближаться. Графиня медленно отступала, она остановилась у стола, нашарив за спиной рукоятку кинжала. Мужчина стремительно кинулся к ней. Сверкнуло лезвие, он отскочил словно ужаленный. К багровому шраму прибавился новый, заливающий одежду алой струей крови. В порыве бешенства мужчина выхватил меч. Дарий закричал беззвучным криком. На руках кормилицы в крике зашелся младенец.

– Просто смотри, ты не можешь изменить прошлое, Дарий, ты властен лишь над настоящим, – голос Корнелия прозвучал издалека.

Несколько раз просвистел меч. Тело графини упало на ковер. Дарий наклонился над ним, слезы душили его, он касался волос, целовал холодеющие руки. Страшный крик Марты заставил его опомниться. Обезумевший, он кинулся в детскую. Марта забилась в угол, прижав к себе младенца. Залитый кровью мужчина с изуродованным лицом в бешенстве громил комнату. Дарий кинулся на него, невидимые руки сомкнулись на шее убийцы, тот закашлялся, продолжая крушить все вокруг. Потом замер перед Мартой, глядя на нее так, словно только что заметил. В соседней комнате послышались шаги, убийца вздрогнул и кинулся прочь. Дарий кричал, и крик его становился все громче, все беспомощнее…

* * *

Он проснулся от собственного крика. Дядя что-то тихо говорил ему, успокаивая. Выпив залпом бокал вина, он пересказывал дяде видение, все еще находясь во власти ужасных событий. К утру началась лихорадка, ставшая предвестницей первого ужасного приступа непонятной болезни.

В беспамятстве мечущегося Дария дядя отвез в дом, находящийся в лесной чаще, к Моргане.

Несколько дней Дарий пролежал в забытьи. Озабоченная Моргана сутками сидела у постели больного. Она вливала ему в рот настои трав, окуривала целебным дымом, шептала, тихо пела забытые всеми песни на странном наречии. Красивый женский голос нарушал безмолвие глубокого сна, и тогда Дарий слышал древние слова, зовущие его, притягивающие к себе. Иногда он с трудом открывал глаза и видел над собой склоненное лицо матери. Боль пронзала его сердце, слезы, не давая дышать, жгли его глаза. Но все чаще вместо матери он видел Моргану с белыми длинными волосами и зелеными, яркими, почти кошачьими глазами. Болезнь отступала.

Два месяца провел Дарий у Морганы. Когда от слабости он не мог ходить, прикованный к постели, то задавал ей множество вопросов. Сначала немногословная, Моргана постепенно все охотнее рассказывала Дарию о свойствах различных трав, а потом учила варить простые зелья, разглядев в нем большие способности. Дарий легко запоминал, как следует смешивать травы, и с удовольствием возился с нехитрой утварью, измельчая листья или перетирая ступкой высушенные корешки растений. Он мог часами сидеть у котла, помешивая отвар, сверяясь с огромной рукописной книгой Морганы. Ведьма запретила Дарию разговаривать об увиденном и посещать замок до тех пор, пока он не окрепнет.

* * *

Ярким весенним днем Моргана наконец решила, что прошло достаточно времени и Дарию можно вернуться. Он с трудом дождался вечера. Быстрые ручьи, журча, бежали вдоль дорог, темная земля, освободившись от снега, дышала запахами весны, Дарий, кутаясь в теплый плащ, неторопливо шел к замку. Он сразу почувствовал, что что-то изменилось. Голоса мужчин разрушали тишину, двор заставлен телегами, почти все окна были освещены. Дарий шел тайными переходами, прислушиваясь к происходящему вокруг. Вернулся хозяин замка, странствовавший много лет. Корнелия он, как всегда, нашел в библиотеке. Именно этой ночью суждено было ему узнать от дяди имя своего врага – мужчины с изуродованным лицом – своего родственника.

* * *

– Дирк – брат отца! Почему ты не убил его до сих пор? Он был в твоей власти!

– Убийство не лучшее решение…

– Почему ты позволил ему завладеть замком? Почему не объявил его тогда убийцей?

– Ты был слишком дорог для меня. Это длинная история, сядь, мой мальчик, нам надо поговорить.

Они сидели у стола напротив друг друга, в окружении вековой мудрости старинных книг. Полки, заставленные томами, терялись под потолком в темноте, куда не доходил свет нескольких свечей, горящих в тяжелом канделябре, каждый подсвечник которого представлял собой голову змеи с раскрытой пастью. Дарий смотрел на змей, слушая Корнелия.

– Я не успел спасти Диану, твою мать, вина за это лежит на мне… Дирк был влюблен в нее, это была всепоглощающая страсть. Но Диана предпочла другого – твоего отца, брата Дирка. Они были замечательной парой… Я видел, как Дирк смотрит на них, и чувствовал приближение беды. Вскоре после свадьбы твоих родителей началась междоусобная война. Дирк вынес с поля боя тело твоего отца, пронзенное вражеской стрелой. Я видел, как блестели его глаза, радость победителя плескалась в них. Я чувствовал, что Диана в опасности, только смерть Дирка могла ее спасти. Я вызвал его на поединок втайне ото всех, я знал, что убью его, но судьба распорядилась иначе, случайность подарила ему победу. Дирк оставил меня в лесу, смертельно раненным. Душа моя бродила далеко от тела, это путешествие многому научило меня. Тогда я впервые увидел тебя именно таким, как сейчас… – Корнелий замолчал, болезненно припоминая те дни и полузабытое давнее сновидение. – Я отправился в замок, как только смог сесть на коня… Но опоздал, всего на несколько минут…Ты все видел…

– Почему ты не разоблачил его?

– Сделай я это, твоя жизнь была бы в опасности. Дирк заявил, что графиня, сойдя с ума от горя, убила младенца и покончила жизнь самоубийством.

– А Марта?

– Опомнившись, Дирк приказал ей молчать. Я посоветовал то же самое. Только так мы могли тогда сохранить твою жизнь. Вскоре Дирк уехал, эти стены слишком о многом напоминали ему…

– Почему ты не нашел и не убил его потом?

– Убийство превращает тебя самого в убийцу, тогда в чем разница между тобой и им?

– Это не ответ!

– Не думаю, что ты вправе осуждать меня! – Дарий вспыхнул, но сдержался, поборов себя.

– Прости. Но… Чем ты занимался все эти годы?

– Учился тайным искусствам, учил тебя, если ты еще не забыл этого…

– Извини, я… Кровь моих родителей требует отмщения!

– Это твое право…

– Я буду мстить, Дирк! – В глазах Дария мерцал холодный огонь.

– Будь осторожен, Дарий, он серьезный противник…

– Я найду его, изучу все слабые стороны, я уничтожу его!..

– Тебе не придется долго искать Дирка, за время твоей болезни многое изменилось здесь. Думаю, ты уже успел это заметить. Неделю назад нынешний владелец замка – твой заклятый враг – вернулся из многолетнего похода.

– Пора нам познакомиться! – губы побледневшего Дария сложились в усмешку, не предвещающую врагу ничего хорошего, он направился к двери.

– Будь осторожен.

Корнелий в задумчивости облокотился на стол, глядя, как теплый воск стекает по змеиным головам канделябра. Он знал, что Дарий примет правильное решение, он не сомневался в этом, он также знал, что месть иссушает душу – впереди Дария ждала пустота.

Сидя в полутемном зале библиотеки, Корнелий вспоминал, как долгими ночами скакал к замку, теряя сознание от слабости. Отчаяние переполняло его и, как ни странно, придавало силы, но он опоздал. Почти опоздал. Он, спотыкаясь, бежал по казавшимся бесконечными переходам и лестницам, кровь оглушительно стучала в висках, воздух жег легкие. Наконец он оказался перед заветной дверью, она была распахнута настежь. Диана лежала на полу, ее роскошные золотые волосы отражали свет свечей, светлые глаза были широко распахнуты, в уголке рта застыла алая струйка крови, яркое кровавое пятно медленно расползалось по легкой ткани домашнего платья. Она была мертва, хотя тепло еще не покинуло ее тела. Боль почти оглушила Корнелия, он кинулся в соседнюю комнату, где, прижимая к груди младенца Дария, рыдала Марта. Так сбылось одно из предсказаний Высокого. Корнелий спас только одного.

Тело Дианы положили в простой тесаный гроб, ее ославили как самоубийцу, ее обвинили в смерти младенца. Корнелий принес белые розы, прощаясь, он сквозь слезы смотрел на отстраненное и прекрасное лицо, пока не услышал тяжелую поступь, тогда скрылся за потайной дверью. Пошатываясь, не глядя по сторонам, Дирк приблизился к гробу. Лицо его, искаженное мукой, обезображенное свежим шрамом, казалось жуткой маской, созданной сумасшедшим художником. Дирк всю ночь простоял на коленях у гроба, он обезумел и бормотал слова проклятия и любви. Корнелий не мог уйти – нечто жуткое и притягательное было в мучениях палача.

Потом для Корнелия потянулись однообразные дни. Раны заживали медленно, он обосновался в тайных покоях, хотя часто жил у Морганы. Время проходило в долгих разговорах, иногда ведьма показывала ему, как готовить простые отвары для лечения. Замок вскоре опустел, гонимый страхом Дирк отправился в многолетний поход. Корнелий изредка навещал Марту и все чаще вспоминал дом, в котором жил Высокий, притягивающий Корнелия тайнами и познанием. Он хотел научиться читать судьбы по ярким вспышкам звезд на бездонном небосклоне. Вскоре Корнелий обрел эти знания и тогда смог прочитать свою судьбу и судьбу Дария. Корнелий понял, сколь горьким бывает дар предвидения, но отказаться от него не было сил. Впервые за долгое время Корнелий ощутил усталость, будущее было известно ему, он знал, что скоро звезда, взошедшая при его рождении, исчезнет за горизонтом на многие века…

Часть четвертая. Отмщенье

Крестник смерти

Этот густой запах хвои с металлическим привкусом крови, который, казалось, был неотделим от боли, заполнил все кругом. Сквозь ресницы Корнелий видел тусклый свет угасающего дня: «Так не должно все закончиться! Так нельзя!» – гулко стучала в висках кровь. Впервые в жизни он взывал и молился. Кому? Корнелий сам не знал, Свет и Тьма слились в его сознании в одну величественную силу, могущую быть справедливой и карающей, и Корнелий взывал к справедливости.

Он почувствовал прикосновение к своему лицу, с трудом разлепил тяжелые веки и заглянул в глаза тому, кто склонился над ним. Корнелию показалось, что это глаза вечности. Он втянул кроваво-хвойный воздух и провалился в беспамятство, которое было долгим падением и парением в бездонной темноте.

* * *

Крупные капли дождя барабанили по черепичной крыше, в печи трещали поленья, Корнелий очнулся. Тело ныло от ран и пылало от жара. Рядом с ним на стуле с высокой резной спинкой сидел странный мужчина. Черты лица его были резкими и четкими, словно высеченными из белого мрамора, темные одежды окутывали фигуру и, подобно мраку, клубились вокруг него.

– Сейчас время решить: будешь ли ты жить и какой ценой. О чем ты просишь?

– О справедливости… – запекшиеся губы с трудом разжимались. Корнелий плыл и покачивался в удушливости жара.

– Я дам тебе жизнь, но ты будешь жить лишь для исполнения того, о чем просишь. Согласен ли ты?

– Да…

– Запомни, отныне ты знаешь, где твоя могила. И когда то, о чем ты просишь, будет исполнено, ты вернешься туда, где я нашел тебя. Ты согласен?

– Да. – Корнелий поморщился, вспоминая густой кроваво-хвойный запах.

– Ты никогда не сможешь изменить что-либо в предначертанном тебе новой судьбой. Понимаешь ли ты это? И принимаешь ли?

– Да… – Силы покидали Корнелия.

– Да будет так! А теперь прими смерть, как она примет тебя. Прими, покорившись, чтобы возродиться! Террум море, визум вирер-р-р-ре!

Боль сначала стала нестерпимой, но вскоре она начла таять, будто кто-то выпивал ее, забирал из тела Корнелия. Он приподнял голову и увидел, как юркие полупрозрачные тени припали к его ранам и жадно пьют тягучую кровь. Слабость заставила его опуститься на подушку. А затем тяжелый сон окутал темным покрывалом затухающее сознание.

* * *

Утренний свет ровными квадратиками оконной рамы лежал на деревянном полу – это было первое, что увидел Корнелий, вновь открыв глаза. Он попробовал пошевелиться. Поднял руку, посмотрел на красные рубцы шрамов, покрывавшие предплечье.

– Вставать не пробуй, еще слишком рано. А вот содержимое этой чаши необходимо выпить. – Мужчина помог Корнелию приподняться и поднес к его губам чашу с густо пахнущим напитком.

– Благодарю. – Голос Корнелия был слаб. – Я многим обязан вам!

– Обязан, но не мне. Ты сполна выплатишь свой долг, восстановив справедливость, к которой взывал. Скажи мне, что тебе в ней?

– В справедливости?

– Да, обычно совершают невозможное ради силы и власти, страсти и любви, корысти, наконец… А тебе зачем это? Ты не влюблен и не просишь для себя ничего, даже жизнь ты просил ради других…

– Мне трудно ответить… но убийца моего брата не должен… он… его надо остановить. Диана и ее ребенок, они… Я должен спасти их…

– Спасешь, но одного из них. – Корнелий дернулся на кровати – Лежи, всему свое время.

– Сколько я здесь нахожусь?

– Вторые сутки.

– Но раны… Они почти зажили! Кто вы?

– Я… Хм, кто я? Хороший вопрос! – Незнакомец задумался, глядя прямо перед собой. – Зови меня Высоким, так будет проще. – От взгляда абсолютно темных, бездонных глаз мурашки пробежали по спине Корнелия.

– Почему вы помогаете мне?

– Мир людей давно перестал интересовать меня, но тебе повезло оказаться в моих владениях – это первое. Второе – ты слишком громко взывал к справедливости, и это заинтересовало меня. Значит, людям еще свойственны неэгоистичные устремления. И в-третьих, ты был почти мертвым, это уже мой академический интерес. Я несколько веков не практиковал целительство, иногда полезно вспоминать старые навыки… А сейчас спи, долгие разговоры, как правило, лишены смысла. Спи! – Кончиками пальцев он коснулся лба Корнелия, и тот мгновенно погрузился в пучину темного сна без сновидений.

На следующий день Корнелий уже смог подняться с кровати. Высокий потчевал его пряными настоями и странным мягким, почти воздушным хлебом. Силы постепенно возвращались к Корнелию, и пребывание в доме столь необычного хозяина сделалось тягостным. Корнелий начал выходить гулять в лес. Он медленно шагал, и от запаха хвои у него кружилась голова, ему казалось, что к этому запаху навсегда пристал металлический привкус крови. Долгий утомительный день подошел к концу, Корнелий лег спать на закате, когда алый диск солнца скрылся за верхушками сосен. Засыпал он со странным чувством, словно нечто важное ждет его в глубине ярких сновидений.

Ему снился Драконий замок, во двор которого въезжали телеги, суета царила кругом. Корнелий шел тайными переходами, стараясь избегать встреч с людьми. Он узнавал путь, он шел в библиотеку. Коридор поворачивал, дневной свет лился в стрельчатые окна. На миг Корнелий замер перед большим зеркалом, висящим на стене. Он смотрел на себя и с трудом верил, что тот высокий седой мужчина, отраженный в зеркальной глади, – он. Еще несколько шагов, и вот – знакомые своды библиотечного зала. Удобное кресло с высокой спинкой, на столе канделябр со змеиными головами, в раскрытых ртах которых горят свечи. Ожидание. Вот стена бесшумно отодвигается, открывая проход, он видит невысокого молодого человека, чей облик так странно и смутно ему знаком, они смотрят друг другу в глаза. Эти глаза, конечно, это глаза Дианы! Высокий лоб, правильные черты лица, светлые волосы. Вошедший что-то говорит, он сердит, но слова его исчезают, растворяются. На смену им приходит голос Высокого.

– Солнце встает. Пора! Время пришло, вставай. Пора, иначе ты опоздаешь!

Высокий снарядил Корнелия, дав ему корзину, полную снеди, теплый плащ и флягу, до верха залитую настоем.

– Это придаст силы, пей маленькими глотками.

У крыльца стоял оседланный вороной конь. Корнелий склонился в низком поклоне.

– Благодарю. – Корнелий хотел рассказать о странном сне, расспросить Высокого, но тот словно не замечал его беспокойства.

– Поторопись! – Темные глаза смотрели в самую душу Корнелия, Высокий ответил на так и не заданный вопрос – Ты можешь вернуться и вернешься не только по зову могилы. Я не люблю гостей, но ты приедешь не как гость.

Корнелий сел на коня, воздух дышал прохладой, тело поражало легкостью, дорога ждала его. Стремительно быстро замелькали стволы деревьев, и Корнелий искренне порадовался жизни. Его восхищало все: звук копыт, ударяющих землю, ветер, бьющий в лицо, далекие облака и скорость движения.

Через некоторое время он замедлил бег коня, мысли его приняли другой оборот, он вспомнил день свадьбы младшего брата, счастливую улыбку Дианы, побелевшие костяшки пальцев Дирка и лютую ненависть в его глазах.

Он почти успел, почти. Предсказание Высокого сбылось, ему удалось спасти только одну жизнь.

Убийца

Усталость и дорожная пыль казались вечными, но было еще нарастающее раздражение, которое усиливалось по мере приближения к замку. Оно давило на грудь. Дирк скрипнул зубами, когда перед ним раскинулась зеленая равнина, в центре которой возвышалась громада Драконьего замка. Это возвращение было долгим. Солнце садилось, и каменная кладка замка окрашивалась в неестественно яркий кроваво-красный цвет. Дирк сильнее сжал поводья, давно зажившие шрамы на лице вдруг вспыхнули забытой болью. Медленно плыли по темнеющему небу тени облаков. Неторопливо сгущалась вечерняя мгла, казалось, нечто недоброе таится за стенами. Дирк из-под ладони, прищурившись, посмотрел на ненавистный ему замок, похожий издали на спящего дракона. Усталые лошади прибавили шаг, почуяв скорый конец пути, протяжно скрипели телеги. Изможденные долгой дорогой люди направились к распахнутым воротам. Их встретили с должным почтением. Конюх взял лошадь под уздцы, Дирк спешился.

– Господин, добро пожаловать! – Слуги склонялись в низком поклоне, отовсюду на его пути слушались подобные приветствия. Все это раздражало Дирка, тяжело ступая, он отправился в свои покои.

* * *

В тронном зале был накрыт роскошный ужин, огонь шумел в камине, множество свечей украшало стол, их свет терялся под высокими сводами, и казалось, тьма нависала над пиршеством. Слуги несли золоченые подносы, уставленные яствами и кувшинами с лучшим вином из замкового погреба. В глубине на специальной площадке играли музыканты.

Дирк с неодобрением обвел взглядом зал, он сел во главе стола, дав знак начать трапезу. Ел неторопливо. Слуга, почтительно склоняясь, подливал в бокал красное вино. От усталости и выпитого голова у Дирка закружилась, неловко повернувшись, он опрокинул бокал. На белой ткани скатерти расползлось большое неровное темно-рубиновое пятно. Дирк не отрываясь смотрел на пятно, чудился ему запах крови, гул голосов, приглушенная музыка слились в единый навязчивый звук, стены замка стали стремительно надвигаться. Тьма с потолка, взмахнув широкими крыльями, на миг поглотила мир. Дирк вскочил из-за стола, ударив кулаком по темно-красной лужице вина на столе. Все испуганно смолкли, музыканты оборвали мелодию. Он очнулся. Присутствующие в недоумении смотрели на него.

– Я вынужден вас покинуть…

* * *

Дирк шел вслед за слугой, несущим факел. Длинные тени плясали по стенам, шаги гулко отдавались по коридорам. Отсвет огня на какое-то мгновение выхватил из темноты мутноватое зеркало, и оно отразило усталое лицо хозяина, обезображенное глубокими бороздами шрамов и от того казавшееся свирепым. Слуга шел, высоко подняв ярко горящий факел. Его тень послушно скользила по каменному полу, Дирк следовал за ним, провожая эту тень взглядом, думая о том, как он ненавидит все здесь: казавшиеся бесконечными коридоры, высокие своды тронного зала, свои покои и особенно дальнее крыло замка, в котором жила его память.

Наконец войдя в свои покои, Дирк встал у окна, ожидая, когда слуга зажжет свечи и уйдет. В бездонно-черном небе горели бриллианты звезд, силуэт луны виднелся за тонкими облаками. Темные верхушки деревьев пиками врезались в ночное небо. Слуга ушел. Дирк в изнеможении повалился на кровать, он мечтал о забытьи сна, но сон не шел к нему.

Постепенно вокруг воцарилась тишина: суета и шум голосов смолкли, замком завладела ночь. Дирк мечтал забыться, но едва слышный шорох шагов заставил его подняться, ему показалось, что он увидел, будто сияющая фигура женщины стоит у изголовья. Дирк сел на кровати, обхватив голову руками, бессвязные мысли рождали образы прошлого. Он вспоминал.

Он вспомнил яркий солнечный день и стяги, трепещущие на ветру. Турнир начался в полдень. К древку его копья был привязан белый шарф с золотыми нитями, он был влюблен и счастлив. И ему казалось, что Она улыбается только ему. По жребию ему выпало биться со старшим братом. Победитель получал Ее поцелуй и первый танец. Рыцари были равны по силе, три раза съезжались они, но один не мог выбить другого из седла. Они спешились. Брат его смеялся, и он тоже смеялся. Она поцеловала обоих, вот только брату достался более долгий поцелуй и больше нежности во взгляде. Или это только показалось ему? Но лезвие ревности больно полоснуло по сердцу.

И снова чьи-то легкие шаги прозвучали совсем рядом, заставив Дирка вздрогнуть. Он огляделся. Неизвестно откуда возникший порыв ветра задул свечи, и призрачный свет луны заполнил покои. Сердце Дирка забилось с удвоенной силой, ладони сжались в кулаки, он смотрел на лунный свет, лежащий на полу, и продолжал вспоминать.

Она улыбается его брату, она провожает их в поход, на ее пальце блестит их фамильное обручальное кольцо, подаренное братом. Ее темно-золотистые волосы тяжелой короной украшают голову, в светлых глазах отражается небо. Ласточки кружат над замком, прохладный ветерок касается их лиц. Она улыбается. Дирк тоже улыбается ей, хотя ему хочется выть от боли, его душит ревность, темной змеей извивается, жаля в сердце, и взгляд его становится тяжелым. Он касается губами ее нежной руки. Потом едет на коне рядом с братом, сгорая от желания убить его. Замок остается далеко позади, и ему уже хочется увидеть ее вновь так сильно, что не замечает, как острый край погнувшейся пряжки ранит ему руку – тонкая струйка алой крови стекает на спину коня. Его кузен – самый проницательный и умный в их семье – внимательно наблюдает за ним. Дирк одаривает его улыбкой и скачет вперед, капли крови падают в дорожную пыль.

Измученный бессонницей воспоминаний, пошатываясь, Дирк встал, настежь распахнул окно. Теперь он смотрел в темноту, но видел прошлое. Бой затянулся далеко за полночь: факелы, костры, лязг оружия, пенье рассекающих темноту, невидимых в ночи стрел – неразбериха боя – пир смерти. Тонкое жало вражеской стрелы ранит его брата, Дирк склоняется над ним. Побледневшее лицо, кровь в уголке рта. Стрела торчит из груди, Дирк зажимает ее в кулаке – стремительное движение, и наконечник пронзает сердце ненавистного соперника, на лице которого тенью успело промелькнуть удивление. На его ладонях теплая, липкая кровь, он смотрит на них и улыбается. Тонкая стрела с черным оперением торчит из груди убитого. Потом он принес в лагерь тело мертвого брата, и горе его казалось таким искренним. Только один человек внимательно вглядывался в его лицо – ненавистный Корнелий, Дирк чувствовал проницательный взгляд и понимал, что кровь должна пролиться вновь.

Шрам, обезображивающий лицо Дирка, снова запылал, он провел пальцами по его четкой борозде и улыбнулся, вспомнив свою победу над человеком, позволившим себе сомневаться, свою победу над непобедимым Корнелием, чей разум был так же остер, как и меч. Дирк рассеял сомнения, получив в награду страшный шрам.

Они сошлись в лесу далеко за пределами лагеря, втайне ото всех покинув его. Пасмурный день, жемчужно-серый свет с небес, безветрие. Птицы смолкли – над кронами деревьев, расправив хищный изгиб крыльев, кружил ястреб. Корнелий, славившийся своим искусством владения оружием, фехтовал безупречно, словно играя с противником, он нанес несколько точных ударов, разорвав одежду Дирка острым клинком и поцарапав кожу. Дирк чувствовал, что проигрывает. Влажная от дождей почва под ногами, присыпанная хвойными иголками, подвела соперника. Корнелию не повезло, он оступился, Дирк воспользовался этим и нанес молниеносный удар. Раненый Корнелий смог подняться, но ослепленный яростью, почуявший победу Дирк бросился на него, у самых глаз сверкнуло лезвие, и Дирк ощутил, как горячая кровь течет по лицу, с криком нанес он завершающий, смертельный удар. Дирк вернулся в лагерь, оставив тело Корнелия под еловыми ветками. Он сказал, что в лесу напоролся на вражеский разъезд.

Сейчас Дирк поежился от холода – ночная свежесть разогнала воспоминания. Над лесом забрезжил рассвет, окрашивая верхушки деревьев розовым заревом восходящего солнца. Дирк достал из походного сундука флягу, выпил ее содержимое. Он лег на жесткую кровать и погрузился в сон без сновидений. За окнами рождался день, освеженный долгим сном, просыпался Драконий замок, похожий с высоты птичьего полета на спящего дракона.

Призраки замка

В один из первых дней после своего приезда Дирк обошел замок и долго стоял у тяжелой дубовой двери в дальнем крыле, которое суеверные слуги называли проклятым. Он пытался открыть ее, но ключ был потерян, а чтобы взломать эту дверь, потребовалось бы настоящее стенобитное орудие.

В этом крыле замка царило запустение, пыльные портьеры занавешивали мутные стекла, мебель закрывали чехлы, пахло сыростью и мышами. И только библиотека имела обжитой вид: на столе и на ступенях высоких стремянок и лестниц пыли почти не было, в подсвечниках – огарки свечей. Дирку показалось это странным. В ответ на расспросы старый слуга нехотя заговорил о странных вещах, происходящих в проклятом крыле замка.

– Господин, вы не подумайте чего, это не сплетни и выдумки глупых женщин, вы меня знаете, я никогда ничего не боялся и ни разу в бою не струсил, но тут… – он осекся, взглянув в темноту коридора, откуда послышался легкий шорох.

– Ты и мышей теперь боишься? – Серая мышь, быстро перебирая тонкими лапками, нагло проскользнула мимо, заставив слугу окончательно смутиться. – Что еще?

– Можете мне не верить, но каждое полнолуние в парадном зале прокл… – он быстро взглянул на Дирка и поправился: – заброшенного крыла слышен звон клинков, уж я-то могу отличить звук хорошей стали… В окнах мечутся тени.

– Это легко проверить, достаточно войти в зал, чтобы поймать непрошеных гостей…

– Эге, так приходили, собирали всех и приходили с факелами и оружием.

– Ну и?

– И никого, господин! Тишина и темнота. А потом леденящий кровь волчий вой. Устраивали облавы на волка. Послушайте меня: туда лучше не ходить.

– Почему? У страха глаза велики?

– Как только люди приходят туда, появляется Белый Призрак…

– А это что еще за гусь?

– Ох, господин, не говорите так…

– Не смей мне указывать, как говорить и о чем мне говорить!

– Простите! – слуга склонился в почтительном поклоне.

Лицо Дирка горело от негодования, он решил раз и навсегда покончить с этими суевериями, но для этого необходимо все выяснить и хорошо обдумать.

– Итак, что делает этот призрак?

– Как лунный свет, проходит сквозь стены, появляется в неожиданных местах и внезапно исчезает…

– Ты его видел?

– Один раз, тогда дочурка служанки испугалась. Он напал на нее в коридоре, бедняжку потом долго успокоить не могли.

– То есть он не навредил ей?

– Только испугал…

– Так, еще что?

– Дозорные на башне стоять отказываются, часто он там возникает…

– Позвать всех, кто видел этого вашего призрака, ко мне! Пойдем в мои покои.

* * *

Наслушавшись рассказов челяди и стражи, Дирк решил, что призрак не очень опасен и, скорее всего, глуп. Когда стало темнеть, он вернулся в библиотеку.

Дирк пролистал несколько книг, его позабавила тяга призраков к чтению. Сам он с детства терпеть не мог библиотек, но решил встретиться с привидениями, любящими книжные премудрости. Для этого, устроившись в кресле, он приказал принести вина и решил дождаться ночи, листая большой иллюстрированный атлас оружия. Время тянулось медленно, и Дирк, утомленный ожиданием, заснул.

С приближением ночи замок стал затихать. От легкого сквозняка всколыхнулось пламя свечей – часть стены отошла в сторону, и в образовавшемся дверном проеме показался высокий седой мужчина, одетый в черный камзол. Он замер, рассматривая спящего Дирка. Потом, сделав несколько широких шагов, подошел к нему. Достал из кармана драгоценный красный камень в золотой оправе на тонкой цепочке и поднес рубин к лицу Дирка. Услышав звук шагов, почувствовав чье-то присутствие и взгляд на себе, Дирк проснулся и теперь сквозь ресницы наблюдал за гостем. Что-то странно знакомое было в фигуре пришельца. Он открыл глаза и напрягся все телом.

– Не пытайся встать, ты все равно не сможешь этого сделать…

– Кто ты? Я знаю тебя? Зачем ты пришел? Кто тебя подослал? Убийца!

– Я не буду тебя убивать. И уж я-то точно не убийца… Смотри на камень…

Он начал раскачивать, как маятник, камень на цепочке перед лицом Дирка. Пламя свечей отражалось в глубине кроваво-красного рубина. Рубиновый туман окутал сознание Дирка, но память на миг вернула имя пришельца: «Корнелий».

– Корнелий! Так значит!..

– Ты забудешь, что видел меня, ты больше не будешь приходить в проклятое крыло… Это запретно для тебя. Запретно. Запретно. Запретно…

* * *

Дирк очнулся на рассвете, когда первые лучи солнца озарили замок, он лежал одетым на своей кровати. Всего несколько минут помнил он странный сон, расцвеченный рубиновым огнем, но тот все ускользал, пока не растаял окончательно. Дирк больше не приближался к проклятому крылу, слуги вздохнули с облегчением, он не предпринимал попыток изгнать призраков, не изводил их долгими допросами, не посылал убирать дальние покои.

* * *

Прошел месяц со дня возвращения Дирка, и многое изменилось в замке за столь короткий срок. Всюду были развешаны штандарты и флаги, на стенах появилось много оружия. По замку и его окрестностям поползли слухи о проклятии Белого Призрака, слуги боялись, они видели, как призрачные огни все чаще мелькают в высоких окнах. Дирк стал мрачен, а глаза блестели лихорадочным блеском. В остальном жизнь в замке текла своим чередом. Каждую ночь в большой зале пировали воины во главе с молчаливым Дирком, молодые служанки краснели от грубых шуток и боялись там появляться. Вино лилось рекой.

Дирк мало спал, а последнее время сон вообще покинул его. Ему казалось, что чей-то злобный взгляд, напоенный ядом ненависти, постоянно устремлен на него. Даже запираясь в своих покоях, Дирк ощущал этот взгляд. В тишине ночи ему слышались шаги. Пламя свечей трепетало от порывов ледяного ветра. Причудливые тени извивались на стенах. Портреты оживали и заглядывали в самую душу. Он много пил, но вино не приносило забвения. К нему стали приходить призраки: изрубленные им воины, отравленные враги, он стал привыкать к ним. Они заполняли все углы, садились на кровать, стонали и жаловались. Но страшнее всего был вездесущий взгляд, постоянное чье-то присутствие.

– Что тебе нужно? Кто ты? Я чувствую, я знаю, ты – здесь… Я убил тебя? И теперь ты насылаешь полчища призраков на меня. Но я не боюсь! Дирка трудно испугать! Я не боюсь! Ты бессилен!!! Бессилен!!! – крики его гулко отдавались по коридорам, и слуги шептались о сумасшествии и проклятии Белого Призрака, невзлюбившего нового хозяина.

* * *

Дирк привык к тихим шагам, тенью следовавшим за ним. Тень эта источала ненависть. Невысокий молодой человек, невидимый для обителей замка, укрываясь в нишах, следовал за Дирком по темным коридорам, прячась в потайных комнатах. Этот человек чувствовал, как обретает власть над Дирком, он без труда мог читать его мысли, он ощущал его животный страх, он заставлял воздух шевелиться и рождать тени, он ненавидел и жаждал отмщения.

– Я чувствую тебя! За что Бог посылает мне такие мучения!!! Что я мог совершить, чтобы нести такую кару?!! – стонал Дирк.

– Вспоминай, – отвечал беззвучный голос, и человек содрогался, видя в памяти Дирка череду кровавых преступлений. – После этого ты ропщешь? Вспоминай еще. Вспоминай!

Боясь ночи, Дирк устраивал пышные пиры. Но каждый раз в разгар веселья неведомая сила влекла его к воспоминаниям, и тогда лица окружающих людей превращались в лица жертв. Их смех становился стонами, их тосты – обвинениям. И он бежал к себе в покои в надежде спастись. Но там ждала его зловещая, вопрошающая тишина.

– Сжалься! Сжалься! Прекрати все это! – молил Дирк, в исступлении катаясь по полу.

– Все это прекратит только твоя смерть, она уже рядом. Встань, чтобы встретить ее. Встань и посмотри на меня! – Человек вышел из-за гобелена.

Дирк узнал в чертах лица, возникшего из тьмы, незабвенные для него черты той, что оставила неизгладимый след в его душе и второй шрам на его лице, той, которую он страстно желал и ненавидел за ее красоту и ее нелюбовь к нему. Он отшатнулся, сделал несколько шагов назад и упал без памяти. Молодой человек несколько минут постоял над поверженным врагом, его лицо было бесстрастным, только в глазах плясал дьявольский огонь, затем, бесшумно ступая, он вышел.

* * *

Дирк не знал, сколько времени пролежал в забытьи. За окнами было темно. Он взял факел и пошел туда, где не был много лет, он шел в дальнее крыло, которое, по словам челяди, посещали призраки. Он в задумчивости остановился перед тяжелой дубовой дверью, прикоснулся к ручке, но, словно обжегшись, отдернул руку.

Потом провел рукой по темной поверхности двери, и с протяжным скрипом дверь медленно отворилась. Едва уловимый запах роз заставил его застонать: белые лепестки устилали пол, мерцая в полумраке. Дирк остановился, зачарованно глядя на портрет женщины, висевший в комнате. Ноги Дирка подкосились, он упал на колени перед холстом.

– Я не молю о прощении! Для этого я слишком сильно… люблю тебя… Даже сейчас! – минуты тянулись мучительно медленно. – Я знаю, что мне делать теперь, знаю!

Он медленно поднялся, с трудом отвел взгляд от полотна и вышел. Тяжелая дверь закрылась за его спиной. Потом, пошатываясь, пошел к самой высокой замковой башне. Каменные ступени винтовой лестницы казались бесконечными. Луны не было на небе, окутанном плотными тучами. Тьма вокруг была абсолютной. Дирк бросил факел на пол. Факел начал чадить и медленно гаснуть. Дирк поднялся на парапет, глубоко вдохнул ночной воздух и сделал шаг во тьму, свой последний шаг.

* * *

Утром начался дождь, сильные порывы ветра хлестали голыми ветками деревьев в окна дома Морганы, огонь гудел в печи, казалось, весь мир сжался до размеров бушующего леса. Непогода затянулась надолго. Дарий усердно постигал сложнейшее искусство составления травяных сборов, сочинял эликсиры, учился варить зелья, вся жизнь его сосредоточилась у полок со склянками. Моргана обучала его тонкостям своего мастерства.

Дарий перебирал пучки трав, готовя очередное изящное сочинение, когда раздался стук в дверь. Вошел промокший Корнелий.

– Корнелий, в такую непогоду разве можно покидать жилище? – Моргана взяла мокрый плащ.

– Дарий, ты уже знаешь? – Дарий молчал, перекладывая пучки трав.

– Знает о чем? – Моргана переводила взгляд с одного на другого. – Что случилось?

– Этой ночью, когда было затишье перед бурей, Дирк бросился с башни. Говорят, он лишился рассудка. – Корнелий изучающе смотрел на Дария.

– Ты знаешь, что я не убивал его.

– Да, но я вижу, что ты знал.

– Знал, он был слаб духом. Страх убил его. Страх и бремя преступлений – не я. Неужели только ради этого ты отправился в путь в такую непогоду?

– Дарий!

– Он хороший ученик, Корнелий, он лишь исполнил предначертание судьбы.

– Кто следующий?

– Что?

– Кто будет следующим владельцем замка?

– Вероятно, твой троюродный брат по материнской линии…

– Ты знаешь его?

– Видел пару раз.

– И?

– Не очень глуп, но и не очень умен. Собственный замок для него – дорогая игрушка. У замка дурная слава, он вряд ли решится жить здесь…

* * *

После смерти Дирка замок пустовал, лишь несколько человек прислуги жили в ожидании вестей от нового хозяина, который не спешил переезжать в Драконий замок, да еще со столь дурной репутацией. Дарий иногда приходил в проклятое крыло, чтобы подойти к портрету матери или взять несколько книг из библиотеки. Он стал молчаливым, эмоции покинули его, словно ненависть к Дирку иссушила и выжгла все чувства. Он много читал, погрузившись в мир книг. Темные знаки букв, нанесенные на пожелтевшие страницы, рождали в его воображении яркие картины другой реальности. Там жили мечты, любовь и мудрость, в них черпал Дарий знания, постигая окружающий мир и самого себя. Долгая зима, припорошенная пылью книжной мудрости, пролетела для Дария незаметно.

Часть пятая. Шут, воин и ведьма

Харчевня «Привал пилигрима»

Пасмурный день подходил к концу, мелкая морось сыпалась с небес, застилая туманной дымкой дорогу. Уставший и озябший Дарий, покинувший комедиантов месяц назад, оказался на пороге небольшой харчевни, над которой красовалась надпись – «Привал пилигрима». До его родного замка оставалось всего несколько дней пути, и Дарию не хотелось больше ночевать в лесу. В маленьком зале было немноголюдно, пахло жареным мясом, вином, табачным дымом и хлебом. Дарий занял столик в углу и с удовольствием вытянул ноги.

– Что господин пожелает? – девушка-служанка подошла к нему.

– Мясо, вино, хлеб. Можно ли здесь переночевать?

– Конечно, есть свободная комната наверху. Вино только молодое. Но мясо сегодня есть, вам повезло!

– Повезло?

– С охотниками получилось сторговаться…

– Хорошо. Комната наверху меня вполне устроит.

Дарий в ожидании ужина, даже не взглянув на девушку, рассматривал древесный рисунок чистой столешницы, перед его внутренним взором тянулись бесконечные р

Часть первая. Бродячие комедианты

Ярким весенним днем на дороге появились бродячие актеры. Они показывали небольшие представления крестьянам ближайших деревень, надеясь быть приглашенными в замок. На деревенской площади комедианты поставили повозки в круг, шумели трещотки, звенели колокольчики и бубенцы, вплетенные лентами в гривы лошадей, – комедианты приглашали публику.

Дарий возвращался из замка, неся завернутые в кусок ткани книги, он увидел, как деревенские мальчишки, забросив игры, наперегонки побежали к площади, в задумчивости последовал за ними. Без особого интереса наблюдал он за представлением. Сначала люди в нелепых одеждах, кривляясь, разыграли простую, примитивную сценку о возвращении ревнивого мужа домой – финал этой сценки вызвал хохот толпы. Потом огромный мужчина стал подбрасывать в воздух тяжелые гири. Дарию быстро наскучило все это, и он собрался уйти, но на подмостки вышла девушка в простом платье из белого льна с венком весенних цветов на голове. Она скромно встала на краю сцены, старик заиграл на дудочке грустную мелодию, девушка запела. Голос ее был чист и напоминал холодные струи лесного родника. Девушка пела ту песню, которую во сне Дария напевала его мать. Впервые за много лет слезы потекли из его глаз, он провел ладонями по щекам и с удивлением увидел, что они мокры.

Жители деревни бросали в потертую шляпу медяки, приносили теплый хлеб, домашнее вино и прочую незатейливую снедь, благодаря актеров за представление. Вечером Дарий подошел к повозке, в которой сидел старик.

– У вас найдется место для меня? – Старик смерил его задумчивым взглядом.

– Что ты умеешь?

– Все и ничего, но я быстро учусь…

– Сейчас не самое лучшее время для нашей труппы, мы не можем себе позволить взять неопытного новичка.

– Я могу щедро заплатить…

– Зачем тебе это нужно, если у тебя есть деньги?.. Ты что-то натворил и хочешь бежать?

– Нет, поверь мне, я не доставлю вам хлопот.

– Это рискованно… – Старик внимательно смотрел на Дария. – Завтра на рассвете мы уходим. Здешний замок стоит пустым, и пригласить нас некому, а значит, заработать здесь не получится… Ты знаешь, где можно выступить, чтобы хорошо заплатили?

– Боюсь, что нет.

– Жаль.

– Но я заплачу вам, и вы заработаете на мне. Правда, неплохо? И деньги, и неплохая голова в придачу к ним?

– Это мы еще посмотрим, какая у тебя голова…

– У, поверьте, она рождает вполне сносные мысли!

– Сносные?

– О, да. Их можно снести и положить в сундук на хранение, весят они немного, но могут пригодиться, как пригождается непарная перчатка в холод, согревая руку.

– Ого, неплохо, совсем неплохо! Вот только немного мудрено для простой публики, но для обитателей замка сгодится! Кто ты, парень?

– Внебрачный сын шута и нерадивый подмастерье кузнеца, я испортил хорошую сталь, и он теперь больно прибьет меня, а я не хочу этого, потому мне надо сбежать!

– Ну-ну, здоров языком молоть. Откуда же у тебя деньги? Украдешь у кузнеца? Это дело негодное, кузнец озлиться может, кто тогда лошадей подкует нам?

– Нет, зачем же красть! Деньги – это мое приданое!

– Приданое! Приданое – у девицы, а ты, как я погляжу, не девка на выданье.

– Почему же у меня ощущение, будто я сваха, которая вам сватает меня как девицу?

– Ха-ха-ха! Молодец, парень! Вижу, ты нам можешь пригодиться! Поклянись своей жизнью, что деньги не ворованные! – Теперь старик смотрел Дарию в глаза.

– Клянусь! – Он спокойно выдержал этот взгляд.

– Ладно. Утром мы уходим. Приноси свое приданое!

– Ого, значит, завтра моя свадьба! – Дарий уверенно зашагал прочь, слыша смех комедианта.

Ночью Дарий тайно посетил замок. Он аккуратно расставил книги в комнате, которую считал своей, задернул тяжелые шторы на окнах, принес свежие розы к портрету матери. Корнелия он нашел, как всегда, в библиотеке, дядя работал при свете свечей, склонившись над листом бумаги.

– Подай мне, пожалуйста, словарь с верхней полки. – Корнелий был погружен в работу.

– На рассвете я уезжаю… – Дядя внимательно посмотрел на него.

– Я чувствовал, что это скоро произойдет. Что ж, ты заслужил свободу. Если не возражаешь, перед рассветом я приду к Моргане проводить тебя, а сейчас, извини, у меня много работы. Словарь.

– Что?

– Ты собирался достать для меня словарь.

– Да… – Дарий передал дяде тяжелый том с полки и, обескураженный, вышел.

Корнелий склонился над книгой, греческие слова исказили непролитые слезы. Ему было грустно и больно, но он не хотел показывать племяннику своих чувств.

Утром следующего дня Дарий покинул родные места, отправившись в странствие с бродячими актерами. Его тётушка ведьма Моргана на прощание обняла и подарила склянку с целебным зельем. Приемная мать Марта долго плакала, утирая глаза концами фартука, Моргана тихим голосом утешала ее. Корнелий кивал головой и грустно улыбался, а потом долго смотрел племяннику вслед, прощаясь навсегда. Дарий чувствовал, что больше не увидит дядю, но зов дороги был сильней.

Повозки покатились по дороге, Дарий сидел рядом со стариком, положив небольшой мешок с вещами себе под ноги. Он смотрел по сторонам и чувствовал, как петляет дорога, как родные места сменяются незнакомыми, как все дальше за спиной остается его родовой замок, похожий издали на спящего дракона.

Жизнь комедианта

Воздух благоухал ароматами леса, солнечный свет щедро заливал дорогу, легкий ветерок приносил прохладу и запах земляники. Мерно поскрипывали колеса телеги. Дейдра сидела, укутавшись в старую шаль, подставив лицо солнечному свету. Впереди у дороги зашевелился куст, из него вынырнул улыбающийся Дарий, он собрал для нее пригоршню свежей земляники, а губами зажал небольшой букетик: бархатистые листья, белые нежные цветки и крупные бордовые ягоды.

– Дарий, спасибо, как пахнет!!! Где ты нашел столько?

– Я встретил лесного эльфа, он велел передать мне эти сокровища для эльфа дорожного, чей голос чарует лесных, деревенских и городских жителей…

– Эльф так и сказал?

– Да, госпожа моя, так и сказал.

– А разве эльфы не ужасные существа, сбивающие путников с дороги?

– О, нет, госпожа моя, это был очень добрый и симпатичный эльф…

* * *

Дарий шел рядом с повозкой, веселой болтовней развлекая Дейдру, ту самую девушку, чья песня повлекла его в путь.

Бродячие актеры сначала не хотели принимать его в труппу, относясь настороженно ко всем словам и поступкам, но потом привыкли к новому спутнику. Любые ссоры Дарий превращал в шутку, он умел здорово передразнивать, подражать интонациям окружающих. Ему легко удавалось рассмешить всегда немного грустную Дейдру, она стала привыкать к веселому и жизнерадостному спутнику, который трогательно заботился о ней, превращая долгую дорогу от замка к замку, от города к городу в увлекательное путешествие. Дарий быстро начал играть сначала небольшие, потом и более серьезные роли в спектаклях, лучше всего ему удавалась роль Арлекина. Старик Кассий, приемный отец Дейдры, прежде чем окончательно принять Дария в труппу, долго присматривался к нему.

Однажды после особенно удачного выступления в замке, подобных которому давно не случалось и успехом которого во многом труппа была обязана Дарию, – он устроил публичное состязание с шутом одного из знатных господ и одержал победу – Кассий, сидя у вечернего костра, заговорил с ним. Это был второй серьезный разговор, после того как Дарий присоединился к труппе.

– Сын кузнеца вряд ли умеет читать и писать, ты же прочел больше моего, твои ум и знания невероятны. Я не буду спрашивать, кто ты, пусть это останется тайной.

– Моя тайна не опасна для вас. Наши дороги стали одной, позвольте мне следовать за вами. Меня ничто не удерживает более на одном месте, я свободен…

– Это так, но я знаю, что в один прекрасный день ты покинешь нас. Жаль, теперь нам будет трудно без тебя обходиться… Ты талантлив, вероятно, слишком талантлив для нас. У тебя есть дар, но это дар не комедианта, а шута. Подумай об этом, поверь мне, старому человеку, прошедшему много дорог…

– Я хочу быть с вами, у шута должен быть господин, сейчас мой господин – дорога.

– Да, сейчас. Вот тебе загадка: один может почти все, но бессилен перед правдой, другой не может ничего, но повелевает ею. Ответь, кто шут, а кто господин? Подумай об этом… И еще, я рад буду принять тебя в труппу, только при одном условии. Пообещай мне, что не разобьешь сердца Дейдре, она еще совсем дитя, кроме того, очень слаба и не переживет твоего внезапного исчезновения. Дорога не для нее, она слишком нежна и хрупка для тягот кочевой жизни… – Кассий задумчиво глядел на огонь.

– Она дочь актрисы?

– А? Нет, не совсем. Это очень красивая и печальная история. Ее мать – знатная дама, которую в юном возрасте выдали замуж за старика. Наша труппа выступала на большом празднике, и канатоходец влюбился в нее. Он протянул канат от дерева до ее балкона и покаялся в своей любви перед ней. Она сбежала из замка, пройдя с ним по канату. И стала актрисой, у нее был красивый, но тихий голос. Бедняжка, она умерла вскоре после рождения Дейдры, а потом ее отец разбился – горе тянуло его к земле…

– Это печально…

– Как сама жизнь.

– Я не причиню ей боли. Обещаю, никогда не причиню.

– Так тому и быть, и если ты отступишься от своего слова, пусть все духи дороги покарают тебя.

Дарий смотрел на оранжевые языки пламени, тоска сжимала его сердце. Эта трагичная история ожила в его воображении: он видел канат, натянутый над площадью, праздничную и праздную толпу, раскрыв рот смотрящую на фигуру мужчины, идущего по тонкой линии. Публика, затаив дыхание, глядит наверх, ждет, когда бесконечно долгий путь в вышине будет пройден или смельчак разобьется о мостовую. Лицо мужчины спокойно, на губах – привычная улыбка, а в глазах – тоска. Ему все тяжелее дышать, канат качается, чернеет внизу вымощенная площадь, жадно смотрит толпа. Неверный шаг – многоголосый вздох, и стремительно несущаяся навстречу земля. Дарий знал, что не предаст Дейдру. Но чувствовал, что скоро придет время прощания.

Они давали представление на городской площади рядом с фонтаном. Народу собралось много, и комедианты имели успех. Заработав неплохие деньги, они отправились на ярмарку, чтобы купить провизии и ткань для костюмов. У лотка с недорогими украшениями, как всегда, толпились женщины, Дарий привел туда Дейдру, он хотел подарить ей что-нибудь. Она выбрала тонкий браслет, украшенный разноцветными стеклышками.

– У вас хороший вкус! – Продавец спешил расхвалить свой товар. – Этот браслет напоминает перья павлина, видите, зеленые стеклышки как переливаются!

– Вы видели павлина? – Глаза Дейдры расширились от удивления.

– Конечно! Нашему мэру подарил сам герцог двух павлинов, их везли по главной дороге.

– А они красивые?

– Очень! И перья у них переливаются, как стеклышки из браслета на солнце!

– Тебя только послушать! Уши вянут! – Высокая женщина, подбоченившись, смотрела на продавца. – Наговоришь небылиц, лишь бы товар свой продать! Павлина он видел!

– Видел! Много ты понимаешь!

Дарий расплатился мелкими монетами за браслет и повел Дейдру подальше от лотка, вокруг которого разгорался бурный рыночный скандал.

– А интересно, какие перья у павлина на самом деле? – подумала Дейдра вслух.

– Моя госпожа хочет увидеть перо павлина?

– Просто любопытно.

– Желание госпожи – закон для меня. – Дарий в шутку поклонился.

– Ты неисправим. – Дейдра улыбнулась ему.

– Эта улыбка стоит не одного павлина!

Утром следующего дня комедианты покинули город. Перед ними расстилалась ровная зеленая долина, над которой сияло бездонное небо. Дейдра тихонько напевала, сидя в своей повозке, и рассматривала браслет.

– Госпожа по-прежнему думает о павлинах? – Дарий словно возник из ниоткуда и уселся на бортик повозки.

– Красивый браслет, я назову его павлиньим браслетом!

– Не стоит, посмотри сюда, моя госпожа! – Дарий извлек из-под полы плаща большое павлинье перо.

– Ах!

– Как видишь, торговец лгал, браслет вовсе не похож на перо.

– Оно и правда очень красивое! Но откуда?

– Из личного сада мэра…

– Неужели ты?..

– Да, моя госпожа, я набрался наглости и под покровом ночи проник в сад к мэру, отловил одного павлина, надо сказать, это очень вздорные птицы, курицы и петухи всякие мне нравятся больше. Так вот, я отловил его и сначала испросил разрешения взять у него одно перо.

– А он?

– Он нагрубил мне, изъясняясь на своем павлиньем скрипучем наречии. После этого мне тоже пришлось быть невежливым. Я без разрешения выдернул перо и дал деру, потому что на его ругань сбежались слуги.

– Они тебя видели? – Дейдра прижала ладони к щекам.

– Нет, я был подобен тени и тявкнул по-лисьему. Они решили, что чудом лиса забралась в город, перепутав курятник с павлинником, а кур с павлинами.

Дейдра весело смеялась и любовалась диковинным пером, с восторгом глядя на Дария. Потом еще несколько раз рассказывал эту историю Дарий комедиантам, и каждый раз его слушали с большим удовольствием, заразительно смеясь. Не смеялся только один человек.

Сильно невзлюбил Дария только Лоэрт – силач, здоровяк, неравнодушный к Дейдре, его раздражало умение Дария вести беседы и ухаживания за девушкой. Особенно усилилась эта нелюбовь после истории с пером.

Каждое утро начиналось с репетиций и тренировок. Лоэрт, поигрывая мышцами, с легкостью поднимал огромные камни, а также отлитые из блестящего металла тяжелые гири и гантели. Дарий долго наблюдал за ним, понимая, что найти с ним общий язык необходимо. Потом скрылся в лесу и через некоторое время появился, неся несколько высохших корений, размерами напоминавших гантели. Он начал передразнивать силача, это получалось у него настолько уморительно, что вся труппа с удовольствием наблюдала за ним, покатываясь со смеху. Лоэрт сначала сильно обиделся и разозлился, сжав кулаки, но потом, глядя на то, что вытворяет Дарий, искренне рассмеялся. С тех пор они выступали вместе, сочинив номер, который пользовался большой популярностью у публики. Хотя Лоэрту тяжело было смотреть, как Дейдра улыбается Дарию.

Городская зима

Как-то труппа устроилась на постоялом дворе – зима выдалась суровая, сильные морозы заставили комедиантов остаться в городе – все предались отдыху, кроме Дария, который хлопотал о выступлениях в замке и трактирах. Дейдра сидела у очага с книгой, она любила читать, хотя делала это медленно, да и редко выдавалась такая возможность. Дарий раздобыл для нее интересную книгу, и теперь она была полностью погружена в чтение. Лоэрт, не умевший читать и стеснявшийся этого, подошел и сел рядом. Он некоторое время молча смотрел на нее. Дейдра, почувствовав его взгляд, оторвалась от книги.

– Интересно? – спросил он.

– Очень!

– О чем там?

– О, там о многом: о любви, о волшебстве, о приключениях и драконах. Главный герой метко стреляет из лука, и ему суждено победить зло!

– Я тоже метко стреляю…

– Да… А еще он умеет говорить с птицами.

– Кто?

– Ну, герой книги…

– А! Я этого не умею…

– Конечно, этого никто не умеет, это же вымысел!

– То есть неправда? И зачем это читать?

– Интересно, это как сказка.

– А…

– Ты хотел о чем-то поговорить?

– Я-то?

– Да, ты.

– Ну да, хотел.

– Я слушаю, говори.

– Ты это… Ну… Он тебе нравится? – Лоэрт указал рукой на книгу.

– Кто? Герой книги?

– Да нет, Дарий. – Дейдра закрыла книгу и стала рассматривать темную обложку с потускневшим золотым тиснением.

– Да… – тихо сказала она.

– Очень?

– Очень…

– А я?..

– Лоэрт, ты хороший, добрый и вообще замечательный, но…

– Понятно, я не он…

– Ты мне как брат, как сильный и добрый старший брат! Понимаешь?

– Понимаю! Но если он посмеет обидеть тебя, я просто его убью. Так и знай! – Лоэрт вскочил и быстрым шагом вышел из комнаты.

Дейдра поглаживая корешок книги, смотрела перед собой и думала о Дарии. Ей казалось, что волшебная музыка звучит и преображает все вокруг. Она коснулась браслета, светло улыбнулась своей любви и вновь раскрыла книгу.

* * *

Дарий вернулся чрезвычайно довольный своим походом по городу. Труппа собралась в комнате старика Кассия и с удивлением слушала новое расписание выступлений.

– Хозяин «Золотого рога» разрешает нам выступать каждый воскресный вечер…

– Но это же самый дорогой постоялый двор здесь!

– Говорят, в погребах «Золотого рога» хранится самое лучшее вино!

– Нам только до вина! Молчи уж! – Кассий строго посмотрел на молодого жонглера.

– Как тебе это удалось, Дарий?

– Я был так красноречив, что хозяин отступил в смущении передо мной… – Дейдра восхищенно смотрела на него, Лоэрт хмурился.

– А конкуренты! Разве там нет своих актеров?

– Были, но их певичка сбежала с богатым кавалером…

– Здорово!

– Главное, чтобы это было безопасно для нас. Я не хочу отбирать ничей хлеб. – Кассий хмурился. – Но если все действительно так, как ты рассказываешь, то почему бы и нет. Какой будет программа?

– Конечно, песни Дейдры. Я смогу разговорить публику, возможно, выступит жонглер, а там видно будет, может, они захотят и представление…

– Что ж, и это неплохо, по крайней мере, сможем заплатить хозяину за проживание. Ох-хо-хо! Давненько не было такой суровой для нас зимы…

– Да уж…

– Когда приступаем?

– Завтра вечером первое выступление.

– Дейдра, дитя мое, подумай, какие песни будут хорошо звучать в «Золотом роге».

Когда программа выступления была составлена, наступил вечер. Все поужинали у камина. Дарий сидел у ног Дейдры, он держал ее узкую ладонь в своей руке и был абсолютно счастлив.

– Мне нравится жить в городе.

– Да, в этом есть своя прелесть. – Дарий поцеловал ладошку Дейдры.

– Вот интересно, как это – жить в замке?

– Замки разные бывают. Но в них часто мрачно и холодно.

– Дарий, а бывают необычные замки?

– Конечно, моя госпожа, я расскажу тебе о Драконьем замке. Хочешь?

– Конечно, я люблю тебя слушать…

Кассий бросил быстрый взгляд в сторону Дария, вспомнив, что слышал об этом замке как раз в той деревушке, в которой к ним присоединился Дарий. Остальные же невольно придвинулись поближе в ожидании интересного рассказа.

Дракон и замок

Это было много веков назад, когда волшебство было так же естественно в этом мире, как утреннее появление солнца на небосводе. Тогда все земли были во власти огромных и грозных драконов. И дома людей не стояли на равнинах. Ярко сияло в лучах солнца и покрывалось ледяной гладью в морозы прекрасное озеро. Дракон был старым и большим, кожистые его крылья бросали длинные тени на озеро и деревья, когда он летел высоко в синем небе.

Драконьи племена не всегда жили мирно, войны их были страшны и разрушительны. Тогда в вышине полыхали пламенные зарницы, и если бы в лесах жили люди, они выбирались бы посмотреть на драконьи бои. Это было прекрасное, завораживающее зрелище: тускло горели звезды в безлунном небе. И два гигантских силуэта со страшным шумом и криками сплетались и разлетались, выбрасывая мощные языки пламени, озарявшие землю внизу зловещим светом. Несколько дней и ночей длилась битва над озером, но силы драконов не бесконечны, и вот, на исходе третьего дня, тяжело раненный, побежденный дракон издал долгий крик-стон и, задевая лапами верхушки деревьев, тяжело поднимая измятые крылья, улетел. Победитель же, не менее измученный боем, медленно опустился не берег озера, он склонился над водой, долго смотрел в глаза своему отражению, словно вел долгий разговор с самим собой. Далекие звезды преломлялись в озере, и их отражение отражалось в темных глазах дракона. Он склонился еще ниже над водой и начал жадно пить. Дракон закрыл глаза, и звезды, заколебавшиеся на водной глади, навсегда погасли в них.

Ранние лучи восходящего солнца не коснулись воды, они осветили влажное илистое дно, большие валуны, опутанные тиной, и огромное чешуйчатое тело мертвого дракона.

Время шло, вода так и не вернулась в озеро, и на его месте зазеленела трава, тело дракона многие годы лежало на равнине. Вымерли драконы, землю заселили люди. И однажды, придя в эти края, они стали строить на равнине дома и собирать валуны. Они были удивлены, обнаружив крупные и очень удобные для фундамента камни, некоторые из них полагали, что камни эти – не что иное, как кости дракона, которые должны были сделать жилище непобедимой и неприступной крепостью. За несколько лет на равнине вырос замок с высокими башнями и крепостными стенами – Драконий замок. По прихоти архитектора или же из-за случайного совпадения замок издали и с высоты ближайших холмов напоминал огромного, удобно устроившегося на зеленой равнине спящего дракона.

* * *

Дарий умолк, комедианты зашевелились, стряхивая оцепенение. Дейдра вздохнула.

– Хотела бы я побывать в том замке…

– Нет ничего проще, я приведу тебя в него, как только наступит теплое лето.

– Правда?!

– Конечно! – Дарий улыбался, но сердце его сжималось, он гнал предчувствия прочь. – Обещаю! – произнес он уверенно.

* * *

Весь следующий день прошел в сборах. Дейдру нарядили в новое платье, на скорую руку подшив слишком длинный подол. Это платье в лавке по соседству чудом выторговал для нее Дарий. Кассия удивляла его способность убеждать людей, но ни разу это странное умение не обернулось против труппы, поэтому старик молчал и каждый раз настороженно присматривался к Дарию, полагая, что тот владеет какой-то магией. Кассий был недалек от истины: покупая платье для новых выступлений Дейдры, Дарий долго смотрел в глаза хозяину лавки, шепча слова на непонятном наречии. Лавочник беспомощно моргал и молча кивал, потом он велел принести платье и завернуть его. Когда платье было завернуто, Дарий увел лавочника в небольшую комнатку, где хранились ткани, он усадил удивленного торговца на скамью.

– У меня нет сейчас денег, и я не могу ими расплатиться с тобой за платье, но я не вор. В детстве ты неудачно упал с лошади и повредил колено, сейчас нога стала сильно болеть, напоминая о том дне, когда отец повел тебя за город и учил верховой езде.

– Откуда ты знаешь? – лавочник отшатнулся от него.

– Ты даже стал прихрамывать последнее время, со временем боль должна усилиться настолько, что ты с трудом будешь ходить.

– Кто рассказал тебе?

– Никто, я просто знаю. Я могу исцелить тебя. В качестве платы. Согласен ли ты?

– Ты колдун?

– Немного. Я исцелю тебя, с условием, что ты никому не расскажешь обо мне и о нашем разговоре.

– Было бы хорошо, проклятое колено замучило!

– Так тому и быть!

Дарий склонился над ним, приложил ладонь к колену и начал что-то бормотать. Лавочник почувствовал, как тепло разливается по ноге и по всему телу, боль стала затихать и исчезла вовсе.

– Пройдет еще пара дней, нога может ныть, но потом ты забудешь о том, что когда-то упал с лошади.

– Благодарю тебя, лекарь.

– И помни, если раскроешь мою тайну, боль вернется с удвоенной силой!

– Я запомнил, господин! Вашу покупку уже упаковали, ступайте с миром, господин!

Дарий вышел из лавки, неся объемный сверток, в котором было новое платье для Дейдры.

* * *

Первое выступление получилось удачным. Песни Дейдры имели успех, Дарий развеселил публику витиеватыми речами и шутками. Дейдра пела грустные и веселые песни, Лоэрт сидел у ее ног на краю импровизированных подмостков, бдительно следя за порядком и охраняя девушку от возможных посягательств. Жарко пылал огонь в роскошном камине главной залы «Золотого рога», и монеты со звоном падали к ногам Дейдры, она улыбалась и пела, унося слушателей в волшебную страну, и посреди суровой зимы они видели, как зеленеет молодая листва и распускаются под ласковым светом теплого солнечного дня полевые цветы.

Хозяин «Золотого рога» был доволен, он вскоре разрешил актерам выступать каждый вечер, потому что слух о замечательных выступлениях разнесся по всему городу.

* * *

Близилась полночь. В зимнем выстуженном небе золотом светил молодой месяц, яркие звезды, далекие и холодные, мерцали в вышине. Дарий, Лоэрт и Дейдра, утомленные после долгого выступления, возвращались на свой постоялый двор. Дарий шел впереди, аккуратно ступая по обледенелым камням мостовой, Лоэрт вел Дейдру, поддерживая ее за руку.

– Какая темень! За что я не люблю города, так вот за такие темные переулки. Брр, словно в ледяном каменном мешке.

– Ну, ничего, скоро придем!

– Поскорее бы. Как ты здесь не плутаешь?

– Просто я знаю дорогу.

– Я увереннее чувствую себя в лесу. Одно дерево легко отличить от другого, а здесь все стены одинаковы, вот только заканчиваются они поворотами в разные стороны.

– А что, как каменный лабиринт Минотавра. Как в книге! Здорово! – Голос Дейдры, несмотря на усталость, был звонким.

– Во-во! И чудовище в конце!

– Тихо! – Дарий внезапно остановился, он услышал звук, который трудно с чем-то перепутать, – звук доставаемого из ножен оружия.

А потом время словно остановилось. Тишину рассек свист летящего из ледяной темноты кинжала. Дарий толкнул Дейдру и Лоэрта – узкий клинок, сверкнувший в свете молодого месяца, лязгнув, ударился в стену, следом за ним полетел второй. Дарий кинулся в темный проход, уходящий с дороги влево.

– Идите прямо, выйдете на постоялый двор. Быстрее, Лоэрт! – крикнул Дарий, исчезая в темноте.

Он бежал по следу, чувствуя страх того, кто, спотыкаясь, мчался по узкому переулку впереди. Дарий мысленно потянулся к нему, уловил ритм его дыхания, темп шагов, слился на миг с ним и заставил споткнуться еще раз и упасть. Незнакомец впереди рухнул в небольшой сугроб грязного городского снега, и Дарий настиг его. Мужчина повернулся и с ужасом смотрел на Дария.

– Кто тебя послал?

– Не убивай меня! Меня наняли!

– Кого ты должен был убить?

– Девушку… – Дарий задохнулся от гнева.

– Кто нанял тебя?

– Женщина.

– Как ее найти?

– Я все скажу, только не убивай!

– Говори!

– Не убивай, я чувствую, как холодеют мои руки и ноги! Прекрати! Не убивай!

– Говори! – Дарий постарался расслабиться, он понял, что своим гневом убивает наемника.

– Она живет на улице Каменщиков в большом сером доме, там комната на втором этаже, окно с козырьком. Она заплатила мне серебром! Возьми все, возьми монеты, только не убивай! Отпусти меня!

– Если ты солгал, я из-под земли достану тебя! Убирайся! И помни: еще раз возьмешься кого-нибудь убить, будешь убит сам! – Дарий отпустил его, и наемник, спотыкаясь и трясясь, скрылся в темноте переулка.

* * *

Улица Каменщиков была пустынна. Дарий без труда нашел большой серый дом, в комнате на втором этаже горел свет. Несколько минут смотрел Дарий на это окно, потом потер руки, скинул плащ и, цепляясь за каменные выступы на фасаде дома, подтянулся к окну. Обледеневший камень обжигал пальцы, но сердце Дария полыхало огнем, растапливая лед. Он заглянул в окно, а потом оттолкнулся от стены и прыгнул, разбив при этом стекло, ворвался в комнату вместе с холодным воздухом. Женщина с растрепанными волосами, в одной нижней сорочке, испуганно вскрикнув, обернулась.

– Чтоб тебя! Что это значит?!

Дарий молча подошел к двери и проверил замок – дверь была заперта. Он приблизился к ней, чтобы рассмотреть ее получше: на еще красивом и капризном лице остались следы неряшливого макияжа, черные волосы разметались по плечам, она была сильно пьяна.

– Так. И чем тебе не угодила девушка из «Золотого рога»?

– Она заняла мое место! – голос был резким и визгливым с нотками истерики.

– Но ты же нашла свое счастье с любимым?

– Этот скотина Митч бросил меня, как только закончились деньги! – женщина срывалась на крик.

– И поэтому надо убивать? И деньги на наемника у тебя нашлись!

– Кто ты такой? – Она дрожала, в комнате становилось холодно из-за разбитого окна.

– На, закутайся! И не ори. – Дарий кинул ей одеяло и подошел к окну, чтобы закрыть тяжелые ставни. – Я пришел посмотреть на тебя.

– Насмотрелся? Досыта? – Женщина села на кровать и быстрым движением выхватила из-под подушки кинжал.

– И что теперь? Убьешь меня этим? – Дарий с интересом смотрел на нее.

– Убью! – Она тяжело дышала, крепко сжимая рукоятку кинжала. Потом с криком метнула его в Дария и замерла в суеверном ужасе, хмель слетел с нее, потому что она увидела нечто небывалое.

Дарий вытянул руку вперед, и хищный кинжал завис в воздухе перед ним, он щелкнул пальцами, и большой осой лезвие устремилось к женщине, остановившись в нескольких сантиметрах от горла.

– Твоя жизнь не стоит ничего сейчас.

– Тогда убей меня, наконец!

– Ты думаешь, смерть освободит тебя от проблем?

– Да… – Крупные слезы текли по ее щекам.

– Покой там нужно заслужить. Я не хочу убивать тебя. – Он встал и подошел к ней, забрав кинжал и положив его на стол.

– У меня нет больше сил… – Страх исчез, теперь только тоска и боль звучали в ее голосе.

– Как тебя зовут?

– Красотка Кэрри, хотя я Кэрэлайн…

– Хорошо, Кэрэлайн, я помогу тебе, но только от тебя зависит, какой будет весна, принесет она жизнь и пробуждение или страшную смерть в подворотне.

Дарий положил руку ей на лоб и зашептал непонятные слова, потом помог улечься на кровати, закутал ее в одеяло. Лицо женщины стало спокойным, дыхание ровным, она погрузилась в долгий умиротворяющий душу сон.

* * *

Кэрэлайн проснулась, когда дневной свет пробивался сквозь тяжелые ставни. В комнате кроме нее никого не было. Голова не болела, и впервые за несколько лет ей не хотелось выпить. На столе рядом лежал кинжал, стоял кувшин и два больших куска пирога, она с жадностью накинулась на еду, наевшись, почувствовала себя полной сил. Она неторопливо оделась, умылась, собрала густые волосы в аккуратную прическу и навсегда покинула комнату.

– Будь благословен, странный гость! – прошептала она, переступая порог серого дома на улице Каменщиков.

* * *

Дарий вернулся на постоялый двор под утро, он был вымотан до предела. В дверях его встретил хмурый Кассий, сердце Дария екнуло.

– Что случилось? Дейдра?!

– С ней, к счастью, все в порядке, хотя она очень волновалась за тебя. А вот Лоэрт…

– Что с ним?

– Кинжал угодил ему в грудь. Он привел Дейдру и упал без сознания.

– Где он?

– В моей комнате. Это были грабители? – Дарий молча кивнул и направился в комнату Кассия.

Лоэрт лежал на узкой кровати, с трудом помещаясь на ней, его лицо было бледным, он тяжело дышал, пропитанная кровью повязка перетягивала грудную клетку. Дейдра со слезами на глазах сидела рядом, стирая пот с его лба влажным платком.

– Мне нужны горячая вода, чистая ткань и кипарисовый сундучок с травами из моей комнаты. Разведите пожарче огонь в очаге, над огнем повесьте небольшой котел. И выйдите все!

Дарий вымыл руки и склонился над силачом Лоэртом, приподняв пропитанную кровью повязку, осмотрел рану. Она была скверной, но не смертельной. Приготовив травяной отвар, Дарий тщательно промыл рану и наложил новую повязку, остановив кровотечение. Он достал заветную склянку, отданную ему Морганой, и влил несколько капель в рот Лоэрта, дыхание которого вскоре стало ровным и спокойным. Дарий удовлетворенно кивнул, поняв, что жизнь комедианта вне опасности. Он позвал Кассия.

– Он будет жить. Теперь пойдет на поправку. Считай его пульс, если участится, давай пить из этой чаши, не более двух глотков.

– Что там?

– Отвар из лесных трав, который успокоит и усыпит его. Он очень слаб, а сон для него сейчас лучшее лекарство.

– Где ты обучился искусству врачевания? Местный лекарь сказал, что к утру он умрет!

– Этот эскулап, видимо, просто самозванец… – Дарий покачал головой. – У меня были хорошие учителя.

– Все твое загадочное прошлое. Знаешь, Дарий, оно сильно беспокоит меня…

– Кассий, разве я не доказал, что в моем прошлом нет для тебя никакой угрозы?

– Так-то оно так…

– Я очень устал, мне надо поспать. А Лоэрт поправится!

Дарий отправился в свою комнату, неторопливо разделся и лег спать, он уснул, едва его голова коснулась подушки. Ему снились яркие сны, но запомнился лишь один, пришедший перед самым пробуждением. В нем женщина с улыбкой на губах и благословением навсегда покидала улицу Каменщиков, и огромный мир принимал ее в свои объятья, мир, полный загадок, чудес и тайн.

* * *

Дарий проснулся отдохнувшим. Ранние сумерки опускались на зимний город, значит, пора было собираться в «Золотой рог». Дейдра уходила с тяжелым сердцем, не желая надолго оставлять Лоэрта одного, она была бледна, но от этого особенно прекрасна.

– Не волнуйся, моя госпожа! Когда мы вернемся, Лоэрт проснется и будет говорить с тобой, вот увидишь! Ты не веришь?

– Да, Дарий, конечно, но я…

– Не бойся и грабителей, вчера я такого страха напустил на них, что они еще не скоро вернутся к своему ремеслу!

Вместо Лоэрта их сопровождал Кассий, он все время озирался вокруг и успокоился лишь тогда, когда они благополучно добрались до «Золотого рога». Дейдра пела грустные деревенские песни, и по щекам подвыпивших посетителей катились нечаянные слезы.

Так же, как вчера, сиял в морозном небе молодой месяц, Дейдра шла, держа за руку Кассия, она вздрогнула, узнав переулок, из которого прошлой ночью летели кинжалы.

– Опасности больше нет, моя госпожа! Не стоит бояться.

– Мне только немного страшно.

– Еще несколько шагов, и вот – видишь! В окнах нашего приюта горит свет!

* * *

Их ждали добрые вести, как Дарий и предсказывал, Лоэрт очнулся и уже пробовал вставать, отчаянно ругаясь с окружающими. Дарий осмотрел его и пришел к выводу, что силач выздоравливает быстрее обычного.

– Дарий! – Лоэрт взял его за руку, попытавшись привстать.

– Лежи, поправляешься ты быстро, но подниматься тебе еще рано.

– Дарий!

– Я слушаю тебя.

– Ты… спас меня и Дейдру. Я теперь обязан тебе жизнью. Это ведь было колдовство? Да?

– Ну…

– Скажи правду!

– Скажем так, очень светлое колдовство лесных трав, которые, кстати, мне помогала собирать Дейдра. – Дарий улыбался.

– Лесных трав, ну-ну… Знаешь, я рад, что мы с тобой не враги. Благодарю тебя, Дарий. – Лоэрт помолчал, наблюдая, как Дарий перебирает мешочки с травами в своем кипарисовом сундучке. – Ты не такой, как я, в тебе есть благородная кровь. Я угадал?

– Почти… – снова воцарилось недолгое молчание.

– Ты достоин Дейдры, береги ее!

С того дня между Дарием и Лоэртом не было больше неопределенности. Лоэрт вскоре выздоровел, и когда в воздухе запахло весной и солнце растопило лед, комедианты тронулись в путь, Лоэрт, как ни в чем не бывало, бодро шагал рядом с повозками.

Лесное озеро

Это было самое радостное лето в жизни Дария. Комедианты давали представления, и работа радовала их. Дни стояли неимоверно светлые и теплые, в лесу уродилась земляника, весело щебетали птицы, легкие облака плыли в вышине. Дорога петляла в лесу, запах цветов и земляники пленял. Радуясь погожим дням и своей удаче, труппа решила устроить себе небольшие каникулы, сделав привал на опушке у лесного озера. Вода в озере была чистой и прозрачной, в ней отражались облака и вершины сосен.

– Какая вода теплая! – Дейдра ходила босиком по самой кромке воды, грациозно приподняв подол.

– Совсем как парное молоко! – Тереза, новенькая в труппе, последовала примеру Дейдры.

– Искупаемся?

– Обязательно, только отойдем подальше! – бросив лукавый взгляд на Дария, ответила она.

Дарий лежал, привалившись спиной к теплому, золотистому в солнечном свете стволу старой сосны, он посасывал травинку и сквозь ресницы любовался Дейдрой. Девушки скрылись за густыми кустами ивы, и вскоре раздались радостный смех и плеск воды. Тереза уверенно плыла к середине озера, зовя за собой подругу, но Дейдра, не привыкшая плавать, боялась идти на глубину.

– Дарий, ты умеешь плавать?

– Немного…

– Иди к нам, вода – просто чудо!

– Потом, может быть.

– Тебя смущает наша компания?

– Тереза, плыви сюда, там очень глубоко, я стою на камне. – Дейдра позвала ее, стоя на небольшом валуне, скрытом водой, держась за ивовую ветку.

– Сейчас! Ты не ответил!

– Уймись, сорока! – Кассий подошел к Дарию. – Я не могу найти свой старый плащ, хорошо бы его постелить на землю. Не помнишь, где он может быть?

– Пойдем, помню, он в повозке Лоэрта, под скамьей.

Мужчины ушли, и Тереза поплыла к берегу. После купания Дейдра уснула в тени дерева на ложе, сооруженном Дарием из еловых веток, папоротника и старого плаща. Она улыбалась во сне. Дария охватило чувство запредельного и невозможного счастья. Он побежал к озеру, быстро скинул одежду и с разбегу погрузился в прохладную воду. Он с удовольствием нырял, заплыв на самую середину, ложился на воду и слушал приглушенные водой звуки летнего дня. Плеск воды привлек его внимание – голова Терезы показалась над водной гладью.

– Решился-таки? Как водичка?

– Нормально. – Дарий был раздосадован ее появлением.

– Ты всегда такой неласковый?

– …

– Давай наперегонки? К берегу?

– Давай. – Дарий глубоко вздохнул и поплыл, впрочем, не особо торопясь, надеясь отделаться от нее. Тереза плавала превосходно и без труда обогнала его.

– Я первая! Ты специально поддался? Так неинтересно, но если не хочешь… Ладно, я на берег… – Нисколько не смущаясь его присутствием, она стала выходить из воды. Дарий лишь покачал головой и, глубоко нырнув, поплыл к противоположному берегу.

* * *

На лес опускалась звездная и теплая ночь, Дарий набрал побольше хвороста, и сухие ветки радостно трещали, яркие искры летели в небо. Над водной гладью плыл белый легкий туман, а полная луна отражалась в самом центре озера.

– Как красиво!

– У меня в деревне говорили, что в таких озерах водятся русалки.

– Русалки?

– Ага. У них зеленые волосы, рыбьи хвосты, и они голые. Они заманивают мужчин, чтобы защекотать их до смерти и сделать мертвяками – своими слугами. – Тереза рассказывала, широко распахнув глаза.

– Тереза, – Кассий недовольно поморщился. – Что за бабкины сказки…

– Дарий, это правда? – Дейдра, казалось, поверила и была немного напугана.

– Не совсем. Русалки – это души несчастных женщин. Неприкаянные души тех, кто жизни предпочел смерть. Они очень грустны и глубоко несчастны.

– Как ты думаешь? В этом озере есть русалки?

– Не знаю, надо спросить у озера.

– Спросить у озера? Ну ты даешь! Так оно тебе и ответит! Ха-ха! – Тереза залилась звонким смехом, поглядывая на Лоэрта.

– Если уметь спрашивать и уметь слушать, то ответит. – Дарий смотрел на отражение луны.

– А ты можешь спросить?

– Зачем это тебе, Дейдра? Это очень грустная история.

– Тоже мне история! Знаток русалок!

– В этом озере всего одна русалка.

– Откуда ты знаешь? – Дейдра поежилась.

– Она подплыла совсем близко и слушает нас. – Лоэрт невольно обернулся, он сидел спиной к озеру, ему показалось, что он видит легкую, полупрозрачную тень.

– Ты специально пугаешь нас? – Даже Терезе стало не по себе, и она подсела к Лоэрту.

– Садись ближе, моя госпожа, спой одну из своих грустных песен для заблудшей души.

Дейдра села рядом с Дарием, он обнял ее за плечи.

– Я спою очень старую песню, ее сложили, когда везде были чума и смерть. Думаю, русалке понравится…

•          Тебя я любила, но ты не любил,
•          Играл со мной и смеялся.
•          Тебя не забыла, а ты забыл,
•          Легко со мною расстался.

•          Тебя я любила, но смерть пришла,
•          Она вошла ко мне…
•          Она меня с собой забрала,
•          За ней я пошла при луне.

•          И вот, когда сияла луна
•          И ты с другой встречался,
•          К тебе я пришла,
•          Пришла не одна,
•          И с жизнью ты расстался…

Чистый и высокий голос Дейдры далеко разносился в темноте, этот нехитрый деревенский мотив и простые слова заставляли сердце сжиматься. Девушка замолчала. Дарий подложил дров в огонь. Все молчали. Тишину нарушил легкий плеск воды.

– Благодарю тебя… – едва слышный голос и тяжелый вздох донеслись из воды. – Очень давно никто не нарушал мой зыбкий покой…

– Прости, что потревожили тебя своими глупыми речами. – Дарий поклонился, Тереза зажала рот рукой и побледнела, Лоэрт нахмурился, а Кассий замер от неожиданности.

– Вы очень смелы… что ж, я расскажу вам свою историю… – полупрозрачная фигура показалась из воды, словно сотканная из лунного света. – С той ночи, когда я умерла, время перестало для меня существовать, поэтому я не знаю, как давно произошли события, о которых расскажу. Я была совсем юной, когда впервые встретила его. Он часто приходил на это озеро. Мы часами сидели, глядя на воду, раньше здесь цвели большие кувшинки. Ах! Жаль, теперь их больше нет. Он приезжал сюда на вороном коне, а когда ему подарили шпагу, показывал мне, как солнце играет на лезвии. Мы любили друг друга. Но ему велели жениться на какой-то там кузине. Мы встретились здесь на закате и решили бежать. Нас быстро настигли. Его далеко увезли, меня выдали замуж за мельника. Злого, старого человека, у него были такие отвратительные мозолистые руки, все в трещинах. Он бил меня, а я плакала, все время плакала и стала очень некрасивой. Я все ждала своего любимого. И дождалась, он вернулся, но… не один. Они пришли на это озеро, но НАШЕ озеро. Они сбросили одежду и купались, смеясь и плескаясь. Я подкралась незаметно. Рядом с одеждой лежала его шпага, та самая шпага. Я схватила ее и снова спряталась. Они вышли из воды, он целовал ее… Шпага была очень острой, она пронзила сразу двоих. Умирая, он смотрел на меня, не на нее, а на меня… Я долго смеялась. А потом вошла в воду и позволила воде поглотить меня. Их тела нашли вечером. Солнце садилось, и мне хорошо было видно, как люди ходили у озера…

– Ты рассказала печальную историю.

– Вы ведь комедианты?

– Да.

– Я разрешаю рассказывать мою историю людям. Я обречена, но жестоко обречен тот, кто предает любовь! Небо светлеет, глубина зовет меня. Прощайте!

– Прощай! Да обретешь ты покой на закате веков!

Русалка исчезла. Они встретили рассвет в молчании. Звонко запели птицы, прославляя рождение дня. Поспав несколько часов, комедианты поспешили покинуть озеро, страшная история тяготила их.

* * *

Дорога петляла, лес сменился полями, впереди их ждали новые представления. Тереза вскоре покинула труппу, она приглянулась немолодому лавочнику и через некоторое время стала полноправной хозяйкой мясной лавки. Ее уход опечалил Лоэрта, но он не хотел подавать виду. Шло время, и Тереза забылась, впечатались в память та лунная ночь у озера и страшная история русалки, которую со сцены иногда рассказывал старик Кассий. Ему верили и не верили, некоторые смеялись, некоторые плакали, но равнодушных не было.

Последнее выступление

Труппа обретала известность, все чаще актеров приглашали в замки, в денежном сундуке звенели монеты, Дарий купил для Дейдры новое платье, расшитое жемчугом. Из лоскутов старых нарядов девушка сшила для него шутовской костюм, переливавшийся всеми цветами радуги, сияющий от многочисленных блесток и звенящий мелодичными медными бубенцами, срезанными с конской сбруи.

В парадном зале большого замка, куда приглашены были актеры, установили подобие сцены, свет факелов освещал площадку. Начали с шуточной балаганной сценки, в которой Дарий делал сальто, высоко подпрыгивая. Потом Лоэрт жонглировал гирями, а Дарий его передразнивал. Ближе к концу представления на сцену вышла Дейдра, ее длинные волосы украшали жемчужные нити, тонкую талию охватывал широкий пояс, она пела простую песню девушки, тоскующей по своему суженому, погибшему на поле битвы.

Дейдру трудно было назвать красивой, ее нельзя было сравнить с высокородными дамами, сидящими в зале, но неправильные черты лица, хрупкая, почти детская фигура и улыбка очаровывали, а нежный голос приковывал к себе внимание. Он звенел, летел к самому потолку, увлекая за собой, он тревожил душу, он проникал в самое сердце. Дарий слушал, поддавшись очарованию песни, и перед внутренним взором его пролетали картины: поле боя, вороны в небе, кружащие над телами погибших, слабый ветер тревожит порванные стяги, безутешные фигуры женщин – все, чем одаривает жестокая битва своих подчиненных. Дария охватило щемящее сердце предчувствие, словно завеса будущего, подобно театральному занавесу, на миг приоткрылась перед ним. Дарий невольно вздрогнул, когда к нему подошел слуга и бесцеремонно хлопнул его по плечу:

– Кто у вас главный?

– Он готовится к следующему номеру, говори со мной. – Дарий часто вел переговоры о гонораре, быстро потер лицо ладонями, отгоняя остатки видения, и приготовился торговаться.

– Ваша певичка понравилась моему господину, он велит ей после выступления прийти во двор.

– А если она не придет? – Дарий сжал кулаки, но улыбка не покидала его лица.

– Ее приведут туда силой, и вряд ли кто-нибудь из вашей труппы в таком случае покинет замок…

– Она придет с подругой.

– Подруга хоть ничего?

– Еще спрашиваешь! Плохих не держим…

– Значит, после представления во дворе у главной арки, понял?

– Конечно!

Дарий проводил слугу тяжелым взглядом. Дейдра закончила петь, и на сцену вышел Кассий. Дарий направился за кулисы.

– Дейдра, милая, ты пела замечательно! Почему ты вся дрожишь? Тебе плохо?

– Нет, просто… Дарий, мне страшно! Этот молодой господин так смотрел на меня, я боюсь его!

– Тут был его слуга.

– Что же делать?

– Доверься мне. Я сказал, что ты придешь с подругой.

– С кем?

– Со мной. Мне нужно женское платье, у нас мало времени, найди парик и помоги мне одеться.

– Что ты задумал?

– Одну хитрость, которая спасет нас. Быстрее, помоги загримироваться.

* * *

Во дворе было темно, слабый свет факела с трудом рассеивал тьму. Две женщины кутались в плащи, стоя у большой арки ворот.

– Пришли? Вот и хорошо! – Из невидимого прохода появился слуга. – Господин послал за вами. Теперь тихо и за мной…

Они шли темными коридорами, пока не оказались перед дверью спальни хозяина замка. Слуга доложил об их приходе и поспешил скрыться. В комнате горели свечи, на столе в вазах лежали фрукты. Уже изрядно пьяный юнец сидел в кресле с высокой спинкой, расстегнув ворот рубашки, открывавшей голую грудь, он улыбался.

– У-у-у, певунья. У тебя хороший голос, но петь мне не надо. – Он развязно рассмеялся – А подружка у нас кто?

– Она поет, я танцую, иногда, когда нас приглашают в гости. – Дарий говорил тихо, так, что хозяину показалось, что перед ним немолодая, немного охрипшая женщина. – Но перед танцами надо выпить. Господин угостит нас вином?

– Вино на столе. Раздевайтесь.

– Зачем торопиться? Выпейте с нами! – Дарий наполнил бокалы вином, один, подмигнув, протянул бледной и оробевшей Дейдре, второй подал хозяину замка, третий взял себе, – Пейте, пусть сок винограда принесет наслаждение.

Дарий склонился над молодым хозяином замка и начал что-то шептать ему в ухо. Дейдра с удивлением увидела, что ухмылка юнца становится все шире, голова все больше склоняется набок, и через несколько минут юнец крепко спал.

– Что с ним?

– Просто сон.

– Ты усыпил его? Как? Дарий, ты волшебник? – Дейдра смотрела на него широко распахнутыми от удивления глазами, страх покинул ее, на смену ему пришло любопытство – Ты настоящий волшебник! Как в книгах?

– Не бойся меня. Это простое волшебство, оно не злое. Я никогда не причиню тебе зла.

– Я знаю. – Она светло улыбнулась ему.

– Иди сюда, сядь. Нам придется побыть тут несколько часов, потом тихо вернемся к своим. А к утру по лесной дороге уйдем отсюда. Уже созрела малина. Ты любишь малину? Я наберу для тебя целые пригоршни душистых ягод…

Дейдра задремала, продолжая улыбаться, положив голову ему на плечо. Дарий тихонько гладил ее волосы и хмурился. Он впервые так отчетливо ощутил, насколько хрупка жизнь Дейдры, она похожа была на угасающий уголек. С тревогой заглянул Дарий ей в лицо и увидел отчетливые серые тени – предвестники скорой смерти, что затаились в уголках глаз: «Нет, не позволю! Всей силой, данной мне, не допущу этого! Милая, я просто не смогу без тебя… НЕТ!!!».

Перед рассветом, пройдя мимо спящего слуги, они вышли во двор. Он сбросил женское платье, разбудил Кассия. Теперь дорога была каждая минута. Труппа поспешно собралась и покатила свои повозки к задним воротам. Они были заперты, и два недовольных стражника преградили им путь.

– Кто идет?

– Нам нужно выйти.

– Никого выпускать не велено, вернитесь на площадь!

Тогда Дарий подошел к ним и что-то сказал на ухо сначала одному, потом другому стражнику, щелкнул пальцами и мягко улыбнулся. После этого они безропотно отодвинули засов, опустили тяжелый мост, и повозки прокатились по бревенчатому настилу. Через несколько минут удивленные комедианты были уже по ту сторону глубокого рва, окружавшего замок. Они дрожали от ночной свежести и от испуга, темная громада замка осталась позади. Небо, затянутое тучами, медленно светлело, они погоняли лошадей, стараясь как можно дальше уйти от замка.

* * *

День был пасмурным, темные тучи надвигались с севера, гонимые порывистым ветром. Начался сильный дождь, ледяной ветер пробирал до костей. Дейдра зябко куталась в теплый плащ Дария, безуспешно пытаясь согреться, она была бледна, тени лежали под глазами. Кассий с тревогой поглядывал на нее. Буря застигла актеров в лесу. Лоэрт радовался ей, поскольку она защитила путников от возможного преследования. Повозку оставили на опушке, актеры прятались под деревьями.

Неверный свет молний освещал темные стволы, отражался в зеркалах мокрой листвы, ветер завывал, качая верхушки высоких елей. Казалось, вся ярость природы обрушилась с небес на грешную землю. Дарий и Дейдра скрылись под ветвями огромной ели. Пахло хвоей, земля была теплой, ветки надежно защищали от непогоды, Дарий расстелил свой плащ, устроив удобное ложе между корней. Он пытался согреть Дейдру теплом своего тела, но ее била дрожь, девушка временами впадала в забытье и просила Дария помочь ей, не оставлять ее одну. Он пытался усыпить ее, по каплям вливал в рот чудодейственное зелье, сваренное Морганой. Дейдра только плакала, она то отстранялась от Дария, то жадно искала его объятий. Дарий чувствовал, что дни ее сочтены, и богиня судьбы уже занесла ножницы, чтобы прервать нить ее жизни. Он шептал ей нежные слова, согревал ладони своим дыханием, просил поговорить с ним, но все напрасно, Дейдра медленно покидала его, уходя в душный мир горячечных видений. Иногда она открывала глаза и внимательно вглядывалась в его лицо. Дарий говорил ей о любви, она плакала и смеялась, чаще же, впадая в забытье, что-то неразборчиво шептала, обращаясь к нему.

Когда буря стихла и актеры собрались у костра, сложенного из драгоценных сухих ветвей, Дейдра лежала без сознания, дыхание ее было почти неслышным, на щеках горел лихорадочный румянец.

* * *

На следующий день труппа нашла приют в небольшой деревне. Дарий ни на шаг не отходил от слабеющей Дейдры, достав свой кипарисовый ларец. Он посылал Лоэрта в лес за недостающими травами, он варил что-то в небольшом котелке, подвешенном над огнем, он шептал, бормотал, призывал. На третий день она открыла глаза.

– Дарий! Не зови меня оттуда больше. Мне пора. Пусть все придут попрощаться.

– Я не позволю тебе покинуть меня, слышишь?! Всей силой, дарованной мне, я верну тебя из мира теней. Я не позволю тебе покинуть меня…

– Дарий, глупенький, в тебе говорит любовь, слепая, земная любовь, ей не удержать меня. Отпусти! Не мучай ни себя, ни меня. Там лучше, чем здесь… А ты плачь, плачь, пока тело мое не предано земле, слезы принесут облегчение. Там есть река с темной водой, а за ней берег… Позови всех, дай мне проститься…

Она сказала несколько слов каждому, просила не оплакивать ее долго. Кассий сидел у ее изголовья, по его морщинистому лицу катились крупные слезы, он гладил ее по голове, прощаясь с ней. Потом она снова позвала Дария.

– Там меня ждет высокий седой мужчина. Он очень добр, он поведет меня по дороге на той стороне реки, в страну теней. Он говорит, что ты знаешь его, и просит тебя вернуться домой… Я любила тебя, мой господин, и буду любить тебя вечно. Не держи меня больше, дай уйти, туда, где тают облака и молчат птицы… Не забывай меня. Браслет возьми, в нем частичка моей души… Навсегда… с… тобой…

Перед рассветом, в самый темный час ночи, Дейдра умерла.

* * *

Это был серый мутный рассвет, небо низко висело над землей, громко кричали вороны, туман стелился по полям и скрывал дорогу. Дейдру хоронили в новом платье, расшитом жемчугом, полевые цветы украшали гроб. Комедианты по-старинному и странному обычаю, надев свои лучшие разноцветные костюмы, провожали ее в последний путь. И жители деревеньки дивились странному зрелищу: несколько человек в ярких костюмах, расшитых блестками и разноцветными лентами, под тихие стенания флейты понуро шли за белым струганым гробом, увитым цветами, по влажной дороге к деревенскому кладбищу. Невысокий мужчина, одетый просто, шел сразу за гробом, слезы текли по его лицу, он не пытался скрыть их, он бормотал странные слова, что-то о землянике и песнях. У старого клена, на самом краю кладбища, вырос небольшой холмик. Тихо шелестела листва, темную землю свежей могилы закрыли полевыми цветами, цветы быстро завяли, небо плакало мелким дождем. Дарий смотрел на мятые лепестки увядших, хрупких цветов и вспоминал Дейдру, поющую на площади, в простом платье с венком на голове. В руке он держал браслет, который Дейдра в шутку называла павлиньим, и стеклышки его отражали тусклый свет дождливого дня.

После похорон он больше не плакал и не звал Дейдру, он молчал, не поднимая глаз. Никто не говорил о ее смерти, пропасть горя пролегла между ним и труппой, навсегда разделив их. Прямо на дороге, проходящей через поле, сидя в кибитках, странствующие актеры пили молодое деревенское вино, прощаясь с Дейдрой. Кислое вино оставляло горьковатый привкус горя и расставания. Бродячих актеров ждала дорога.

На следующий день Дарий навсегда покинул их, он отправился в обратный путь. Кассий, горестно качая головой, отсчитал ему несколько золотых – гонорар Дария за последнее выступление. С его уходом для труппы наступят тяжелые времена.

Дарий долго шел один по пустой дороге. Низкое серое небо нависало над землей, ветер терзал кроны деревьев, заставлял травы стелиться по полям, касался лица Дария. Ветер уносил в прошлое кочевую жизнь комедианта и голос нежной Дейдры, слова грустной песни. Словно некая часть души Дария умерла вместе с ней. Он приказал себе не думать и не вспоминать. Все произошедшее казалось ему сном, чужим рассказом, страшной сказкой, чем-то, что произошло давно и не с ним. Он сохранил браслет в мешочке, зашив его, чтобы не видеть, но всегда носить его на груди.

* * *

Первый раз пустота поселилась в его сердце со смертью врага, второй раз – со смертью любви. Пустота сопутствовала ему, ускоряя его шаги. Он решил вернуться туда, где долгое время был его дом, туда, где в проклятом крыле замка висит портрет сказочно красивой женщины – его матери, туда, где в маленьком саду распускаются прекрасные белые розы… Мало кто обращал внимание на одинокого путника, Дарий был полностью поглощен, окутан пустотой.

Он долго шел, стараясь не узнавать дороги, небо, казалось, лежало на острых пиках елей. Дарий устал и решил остановиться на опушке соснового леса недалеко от озера. Не сразу понял он, что это то самое озеро, на дне которого живет русалка. Дарий насобирал хвороста и развел огонь, он сидел, прижавшись спиной к стволу сосны, и сквозь огонь смотрел на воду. Птицы молчали, безветренная тихая погода предвещала бурю.

– Вот и мое счастье растворилось в прошлом. – По глади воды пошла рябь. – Ты ведь слышишь меня?

Дарий достал золотую монету и нитку жемчуга, купленную накануне злополучного выступления в замке, но так и не подаренную Дейдре. Дарий просто забыл о жемчуге. Сейчас он подошел к кромке озера и, наклонившись, опустил в воду на песок монету и жемчужные бусы. Вернувшись к огню, он услышал тихий вздох благодарности. Стемнело, и у берега показалась белая призрачная фигура.

– Ты не забыл обо мне… Боль, я знаю эту боль. Ты устал. Усни! Я буду охранять твой сон. – Ее лицо было прекрасно и печально. Две янтарные слезинки скатились по щекам.

Дарий уснул. Во сне миловидная девушка улыбалась ему, был яркий солнечный день, и на озере цвели большие кувшинки. Девушка склонилась над ним и прошептала: «Слезы русалки исцеляют даже смертельные раны, но если добавить такую слезу в бокал врага, она станет сильнейшим ядом!»

Дарий проснулся, тело его отдохнуло. Огонь давно погас, он поел и начал собираться. Когда Дарий склонился над водой, чтобы умыться, то заметил на кромке песка, там, куда вчера положил жемчуг и монету, капельки янтарной смолы – слезы русалки. Он завернул их в ткань и спрятал на груди, рядом с браслетом Дейдры.

Отойдя от озера, Дарий увидел, что трава и деревья мокры – ночью шел сильный дождь. И поразился силе русалки, которая смогла отвести от него холодные струи ночного дождя.

Он долго шел, возвращаясь домой, вдыхая ароматы трав и дорожную пыль. Он вспоминал, и воспоминания эти вели его долгой дорогой.

Часть вторая. Наследница рода Мэриме

Прошел почти год после ухода Дария с бродячими комедиантами, Моргана сидела с вязанием, слушая, как завывает за окном последняя вьюга на исходе февраля. Была середина дня, но свет в окна лился слабый, блекло-пасмурный.

Сердце Морганы сжималось от предчувствия. Она отложила вязание, зажгла большую белую свечу и на черный бархат положила хрустальный шар. Этому странному предчувствию должно было быть объяснение, и ведьма всматривалась в глубину хрусталя в поисках ответа. Она увидела Корнелия, исчезающего в белой, снежной мгле. Были в этом видении щемящая тоска и необъяснимая надежда. Потом из зыбкой глубины возник образ Высокого, закутанного в темные одеяния, клубящиеся, подобно мраку первозданного хаоса, Высокий кивнул ей и исчез. На смену ему пришел Кевин, улыбка его была грустной, он протянул руку Моргане, а потом…

Стук в дверь развеял видения, ведьма накрыла шар бархатом и распахнула дверь. На пороге стоял Корнелий, его темно-синий плащ был припорошен снегом.

– Я не вовремя?

– Нет, ты очень вовремя. Проходи скорее.

Моргана засуетилась, готовя угощение для замерзшего на февральском морозе Корнелия.

– Холодно. – Он стоял у огня, согревая ладони.

– Это последние холода, в них уже слышится едва уловимое дыхание весны.

– Да, дыхание весны… Эта весна будет для меня последней. – Голос Корнелия был ровным, лицо не выражало ничего. Моргана тяжело вздохнула, глядя на него.

– Уже?

– Мое время на исходе…

– Когда едешь?

– Завтра на рассвете.

– Может, дождешься тепла?

– Нет, я должен уйти с холодами.

– Эта весна будет самой безрадостной…

– Нет, она принесет покой, я очень устал, Моргана. – Только сейчас она заметила глубокие морщины и серебряную седину его волос, перед ней был уже не прежний Корнелий, у огня стоял бесконечно усталый и немолодой мужчина.

На рассвете следующего дня Моргана проводила Корнелия. Прощание было недолгим, только удивляясь себе, ведьма поняла, что они еще увидятся. Она почувствовала это, когда смотрела на следы, оставленные конем Корнелия. Моргана поняла так же, что для нее наступило Время прощаний. Прошлой весной ушел Дарий, на пороге этой весны уходит Корнелий. Ей было грустно, хотя она знала, что маятник рано или поздно качнется в другую сторону и придет Время встреч. Только она не догадывалась, что оно придет так скоро.

Весна громко заявляла о своих правах, растаяли высокие сугробы, талая вода утекла в подземные озера. Зазеленела листва, и воздух наполнился ароматами первых, еще робких весенних цветов. Моргана проснулась на рассвете, она умылась холодной колодезной водой, замесила тесто, накрыла стол чистой скатертью и стала ждать. Хлеб в этот раз получился необычайно пышным и ароматным. Травяной чай томился в чайнике. Бутылка хорошего вина была извлечена из погреба, и многолетняя пыль стерта с нее. Весело щебетали птицы, Моргана тихонько напевала, впервые за долгое время. Она ждала, потому что знала: всадник, окутанный плащом, с каждым шагом усталого коня приближался к ее дому. Наконец, он показался на дороге. Моргана распахнула дверь.