У вечности глаза жестокие бесплатное чтение

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Страница за страницей Дарья Первоцвет вымарывала черновик договора. С каждой прочитанной строчкой терпения у нее становилось все меньше, а вот желание потолковать с автором шедевра, наоборот, возрастало. И если первый параграф, с горем пополам, можно было пропустить, то остальное — ни в коем случае.

Бред сивой кобылы!

Под какой высокоградусный чаек составлялся документ, было совершенно не ясно. Но сказать, что менеджер схалтурила, значило похвалить ее за трудолюбие. А Дарья и в хорошем настроении редко кого одаривала похвалой, за такое же пренебрежение к обязанностям вполне могла и уволить.

Бросив листы в мусорку, Дарья раздраженно схватила телефонную трубку. Щелкнула кнопками и, к еще большему неудовольствию, услышала характерные звуки, сигнализирующие о севшей батарейке. Похоже, кое-кто совершенно не справлялся с возложенными на него функциями, и с этим определенно нужно было что-то делать.

— Любимову ко мне, — не утруждая себя приветствием, прошипела она в трубку. — И быстро.

На том конце провода невнятно залепетали. Дарья повторила требование. Затем вовсе нажала сброс — чужие трудности руководителя службы управлением персонала компании «Замок мастеров» волновали мало.

Дарья взглянула на часы: половина четвертого, но для будущего собеседования еще ничего подготовлено не было. Хотя по плану чистовой вариант договора уже должен лежать у нее на столе. Но не только из-за этого Дарья нервничала. Вечером ей предстояло присутствовать на корпоративной вечеринке, хотя в силу одной, весьма личной причины, посещать это мероприятие ей категорически не хотелось. Вот только остаться дома она тоже не могла, потому что обещала быть.

— Дарья Евгеньевна, вызывали?

Сотрудница вошла без стука. Нагло виляя бедрами, процокала по кабинету и уселась в кресло напротив. Ее подбородок был вздернут, глаза прищурены. Нахалка знала, что Дарья в курсе ее амуров с директором. Знала и надеялась на его заступничество, и только чуть приподнятые плечи выдавали страх. И не зря. Сколько таких самоуверенных идиоток Первоцвет повидала на своем веку, не счесть. Прыгали дурехи в постель к шефу и мгновенно королевнами заделывались. Плохо понимали, глупые, что тот редко смешивал работу и удовольствие.

— День добрый, Рада Алексеевна, — промурлыкала Дарья. — Долго шли. Притомились?

Слыша ласковые нотки в голосе, многоопытные сотрудники уже бы потели. Эта, как ни в чем не бывало, улыбалась и хлопала глазками.

— Нет, что вы. Просто столько дел, столько дел!

— Меня радует ваша целеустремленность, — Дарья подсыпала еще немного сахара.

— Спасибо, — горделиво приосанилась глупышка.

— Не за что, — Первоцвет тоже изобразила улыбку. — И раз вы у нас такая трудолюбивая, то думаю, не перетрудитесь объяснить, что это такое?

Указательный палец некультурно ткнул на корзину с мусором. Насквозь фальшивая улыбка Любимовой моментально стерлась. Рада увидела исчерканные ручкой листы документа, окончившего дни в мусорном ведре, вздрогнула и побледнела.

— Разве это я?! Я проверяла! — страстно воскликнула подчиненная.

Первоцвет даже не сразу поняла, кого та хотела убедить в правдивости слов, себя саму или все же ее?

Любимова эмоционально размахивала руками и говорила. Говорила, говорила и говорила. Приводила доводы, клялась, намекала на причастность других, давила на жалость. Но, случайно наткнувшись на фирменный, долго тренируемый у зеркала взгляд Дарьи, потупилась. Побледнела сильнее, разом став моложе заявленных в паспорте двадцати трех.

— Насколько помню, вы, Рада Алексеевна, пока не преодолели испытательный срок. Когда он оканчивается? Через неделю?

Когда хотела Дарья без проблем давила на больные мозоли подчиненных. Сейчас же она испытывала прямо-таки величайшее удовольствие.

Любимова широко распахнула умело накрашенные глаза. Тщательно выщипанные брови встали домиками, придавая ей совершенно кукольный вид. Дарья даже на мгновение умилилась. Затем Рада несколько раз моргнула и уже с ужасом уставилась на нее. Первоцвет в ответ радостно оскалилась.

Невольно сравнивая свои острые черты лица, тонкие волосы и мальчишечью фигуру, Дарья понимала — она проигрывала. Стопроцентно проигрывала сочной красоте Любимовой. В животе знакомо зашевелился еж ревности, будто нарочно втыкая глубоко в нее иголки. Давно бы пора свыкнуться, да только каждый раз, общаясь с временными фаворитками Александра, она чувствовала одно и то же. Ярость, боль и невыносимое желание оттаскать паршивок за волосы.

— Я исправлю, Дарья Евгеньевна, сегодня же!!! — испуганная молчанием, залебезила девушка. — Договор будет у вас через полчаса! Я сделаю!

Конечно, сделает. Первоцвет ни на секунду не сомневалась в этом. Слишком уж сильно Рада была заинтересована в трансформировании контракта в бессрочный. Девица прекрасно поняла, что совершила ошибку, поторопившись воспользоваться плодами благосклонности директора, кстати, совершенно эфемерными плодами. И теперь будет стараться изо всех сил вернуть упущенное. Вернее, уже начала, разыгрывая перед ней несчастную жертву: карие глаза блестели от непролитых слез, пухлые губы дрожали, грудь судорожно вздымалась, нервные пальцы теребили манжеты.

А Дарья вдруг четко поняла, что ни за что и никогда не оставит Любимову в «Замке». Ни при срочном, ни тем более бессрочном договоре. Даже если Рада будет делать работу за остальных двух вертихвосток, что протирают юбки в отделе. Хитрая, ленивая, пусть и с хорошими задатками и образованием, Любимова не нужна ей под боком.

— Свободны, — процедила Дарья. — Через сорок минут я вас жду. Время — деньги, не забывайте.

Рада вспыхнула, закивала китайским болванчиком и стремглав вылетела из кабинета, не забыв аккуратно затворить за собой дверь.

Дарья же развернулась к монитору, машинально открывая окошко профильной программы. Впрочем, не особо надеясь, что удастся поработать плодотворно. Пусть она вдоволь поиздевалась над девицей, но все равно настроение так и осталось паршивым. Хотелось выть от беспомощности, а не вникать в отчет горе — заместительницы. Только слез не было, но имелась память, исправно делившаяся с хозяйкой подробностями случайно подсмотренной вчера сцены. И, будто повинуясь умелому фокуснику, исчезли с экрана буквы и цифры, вместо них стали появляться мерзкие картинки…

…Дарья с трудом сглатывает ком в горле, душно, но кожа покрывается мурашками, словно она стоит на сквозняке. И все потому, что не понаслышке знает, каким бесстыдным может быть язык Вольного.

Глаза неотрывно следят за парочкой у окна, тело деревенеет, ноги, будто пускают корни в полу, а руки намертво вцепляются в перегородку, хотя Дарье безумно хочется убежать без оглядки, чтобы не видеть, не знать, не чувствовать.

— Перестаньте, сумасшедший! — шепчет Рада.

Вот только Дарья ее прекрасно слышит. Ведь сейчас, как никогда, их мысли созвучны.

— Скажи, хочу, — напирает Александр, чье лицо отлично видно при свете настольной лампы. — Не лги сама себе! Хватит тратить время впустую!

Вдруг где-то в коридоре громко хлопает дверь, совсем рядом натужно скрипит ключ в замочной скважине, стучат каблуки, покидающих офис коллег. Рада вздрагивает в объятьях директора, отстраняется от него, а Дарью бросает в жар. Да если кто-нибудь застукает ее здесь, в темном закоулке кабинета менеджеров, подглядывающую, она не переживет унижения. И только Александр спокоен и решителен. Впрочем, как и всегда.

Звуки постепенно стихают, за людьми уносится легкий флер разговора. Александр снова обнимает Любимову.

— Уходи! — неправдоподобно сопротивляется Рада. — Не здесь. Не сейчас! Ох…

Александр тоже видит актрису насквозь и лишь усиливает напор.

— Остановись! — стонет Рада.

— Остановись!!! — мысленно вопит Дарья.

— Ни за что! — Вольный привык добиваться того, что хочет, несмотря на чувства других.

Одна, вторая, третья — Дарья машинально считает расстегиваемые пуговицы. Вскоре белая блузка птицей летит в сторону, за ней, опоздав лишь на пару секунд, приземляется бюстгальтер. Полная грудь Рады оказывается на свободе только для того, чтобы через мгновение попасть в плен жадных рук и губ Вольного. Вдоволь наигравшись, Александр укладывает девицу прямо на стол. Усаживается рядом, раздвигает ее дрожащие колени, приникая лицом к самому сокровенному месту. Любимова вжимает его голову в себя, стонет, выгибается навстречу ласкам. Но этого ему оказывается мало.

Дарья, что есть силы, зажмуривается, но это не помогает. Ни ладони, прижатые к ушам, ни тонкая стенка закоулка не спасают — откровенные звуки проникают повсюду. Они давят, вжимают тело в дверь и, в конце концов, выталкивают ее наружу, чтобы оставить за порогом потерянную и оглушенную.

Больно…

Больно, но винить в этом она могла только себя. Предлагая руку, Вольный оставлял сердце себе. Он не обманывал, карты раскрыл сразу, условия сделки оговорил на месте. Дарья прекрасно знала, на что себя обрекала, соглашаясь. И сейчас менять правила, не разрывая помолвки, стало уже поздно. А на такой решительный шаг она была не готова.

Удобно откинувшись на спинку кресла, Александр мысленно облизывался, вспоминая приятную ночку в объятьях новенькой из кадрового отдела.

Как ее там, Рада? Вроде так. Горячая штучка. Возможно, он еще не раз воспользуется таким «гостеприимством»

Особо пикантный момент, вынырнувший из глубин памяти, заставил его прикрыть глаза. Впрочем, секундная слабость без труда укрылась от взгляда заместителя. Мгновение — разум с прежним вниманием анализировал речь, Вольный был вновь сосредоточен, собран, равнодушен. Безликие цифры, за которыми скрывались конкретные люди, давно перестали его трогать. Если дело требовало крови, оно получало желаемое. Необходимо уволить каждого пятого, значит, так тому и быть.

Вскоре Александр подписал приказ, подчиненный, подхватив папку, оставил его одного. Откинувшись на спинку кресла, Вольный вновь позволил самому себе мечтать. Ошибка. Планировать. И зачеркивать выполненные пункты в воображаемом списке на этот раз в другой сфере жизни.

Дарья Первоцвет. Несколько лет он добивался ее расположения. Конечно, можно было напирать, но, будущая жена не должна испытывать на себе убийственный арсенал приемов, используемых им с другими женщинами. Александр реально представлял специфичность своего характера, не строил иллюзий, осознавал, каков он есть, но для ценного человека готов был придержать порывы.

Даша устраивала его полностью. Успешная, приятная внешне, дающая ему возможность чувствовать себя чемпионом, однако, лишенная той чертовщинки, ради которой большинство нормальных самцов бросалось в омут с головой. Ее можно было уважать. А уважение Вольный ценил больше, чем любое другое чувство.

Любовь? Это — бред.

Страсть? Предаваться особым утехам, если возникло на то желание, можно и с другой, с той же Любимовой, например, выбор есть. Но дать прикрыть спину только супруге.

Трудолюбивая, амбициозная, консервативная, а самое главное, верная компании. Выдержавшая долгий путь от стажера до начальника отдела, Первоцвет была бриллиантом среди булыжников — посредственностей, что составляли большую часть сотрудников его компании, как впрочем, и любой другой.

Практически все пункты плана он уже выполнил: приручил ее к себе, поставил в зависимость от дела и собственного тела, добился согласия на свадьбу, даже вырвал дату церемонии. Осталась лишь малость — организовать и провести. Но для этого существовали специально обученные люди, ему следовало только проконтролировать и оплатить.

Сегодня имелся повод оторваться от дел и немного отдохнуть. Иногда и корпоративная вечеринка, на которой невеста получала возможность побыть королевой вечера, могла быть кстати.

А Рада?

Александр усмехнулся крамольной мыслишке.

Потерпит. В конце концов, он ей ничего не обещал.

Позволив улыбке вползти на лицо вновь, директор вновь углубился в работу.

В одном нижнем белье и с тюрбаном из полотенца на голове Рада сосредоточенно рисовала на веках стрелки. Закончив, взялась за тушь, но не успела поднести кисточку к ресницам, как услышала тихий смешок. Развернулась и раздраженно посмотрела на источник звука.

Прямо напротив зеркала на кровати развалился ведущий инженер-сметчик и соучредитель компании «Замок мастеров», а по совместительству, ее любовник — Максим Ремизов. Он с любопытством следил за процессом нанесения боевой раскраски, и увиденное его сильно веселило.

— Что? — уперев руки в бока, воинственно поинтересовалась Любимова.

— С одним накрашенным глазом ты похожа на коалу, — расплылся в улыбке наблюдатель. — Ты такая смешная.

Рада нахмурилась, любовник хрюкнул и, вообще, закатился смехом.

— Так, — разозлилась она. — Шел бы ты отсюда, пока не помогла.

Продолжая давиться от хохота, Макс примирительно выставил руки перед собой.

— Хорошо-хорошо, не злись. Я, пожалуй, подожду тебя в гостиной.

— Давай-давай, — Любимова подтолкнула его к двери. — И даже не думай подглядывать, юморист.

Он разочарованно вздохнул, но из комнаты все-таки вымелся. А Рада, сердито хлопнув дверью, продолжила прерванный процесс. Корпоратив. Первая вечеринка на первом месте работы. И она просто обязана быть сегодня идеальной, показать местным напыщенным стервам, особенно самой главной и противной, что Любимова — не пустое место.

Рада хорошо помнила беседу в кабинете Первоцвет. Никогда еще она не чувствовала себя так неприятно. И, по идее, ничего страшного не произошло, но ощущение, что ее макнули головой в навоз, не исчезало. А еще ей со страшной силой, прямо до дрожи хотелось уехать с вечеринки в машине Вольного. Как и вчера вечером. Вот только сегодня об этом приходилось лишь мечтать. Вряд ли мерзкая Дарья оставит жениха одного без присмотра на длительное время. Но если это произойдет, Рада ни за что не упустит шанс.

Любимова тоскливо вздохнула, а потом решительно потянулась за платьем. Приготовившись, опять застыла у зеркала.

— Я ведь нисколько не хуже, — разглядывая отражение, прошептала она.

Двойник напротив, подтверждая, кивнул.

Кремовое платье до колен смотрелось гармонично на высокой статной фигуре, выгодно подчеркивая достоинства: тяжелую грудь, крутые бедра и тонкую талию. Черные лодочки на высоком каблуке зрительно стройнили и без того длинные ноги. Каштановые блестящие волосы крепились шпильками на затылке, открывая шею. Карие глаза даже ей самой казались нереально большими и яркими.

— Ты готова? — ворвался в комнату Ремизов.

— Да, — Любимова отвернулась от зеркала.

— Ммм, Радочка, может, останемся дома?

Раду передернуло от липкого ощущения чужого желания на коже. Максим, не заметив гримасу отвращения, продолжал пялиться ей в декольте.

— Нет, — ответила она.

Взгляд привычно обежал любовника, подмечая недостатки. Досадливо сжав губы, Рада затянула ему галстук, смахнула пылинки с плеч, одернула полы пиджака.

— Может, все-таки останемся? — попросил Максим, расслабляя удавку. — А ну их всех! Все равно ничего интересного не будет. Как думаешь, Радушка?

— Я же сказала, нет, — отрезала Любимова.

— Ладно-ладно, я только предложил, — тут же пошел на попятную мужчина. — Ты только не злись.

Накатило раздражение, но Рада его привычно отогнала.

— Ты такая красивая, — принялся подлизываться любовник. — Я разум теряю рядом с тобой.

— То и видно, — себе под нос пробормотала Любимова, но Макс этого уже не слышал. — Я готова. Подождем такси у подъезда.

— Как скажешь, дорогая.

Рада кивнула, и, подхватив сумочку, первой вышла на лестничную площадку. В коридоре воняло кошками, сигаретным дымом и пролитым пивом. К стенам, изрисованным неумелыми, но крайне изобретательными художниками было опасно прислоняться. Собачья мина на первом этаже не прибавляла комфорта.

Любимова поморщилась. Почему прилично зарабатывающий Максим не мог позволить себе купить квартиру в приличном доме, а ютился в подобном клоповнике?

— Давай, хотя бы опоздаем?

Ремизов догнал на выходе. Прижался к спине и начал беспардонно шарить по груди.

— Твой вид сзади просто восхитителен!

— Отстань, времени мало, — процедила Рада сквозь зубы, стараясь вдыхать вонючий воздух через раз.

— Ну, Радочка!

— Вопрос решенный, о чем можно спорить?

— Ну, милая!!!

Любимова замерла, перестав вырываться. Возмущение резкими словами рвалось наружу: как же ее бесил этот нытик. Но время неумолимо бежало, а шансы влюбить в себя Вольного таяли.

Не так давно еще пятикурсница Радочка, оттягиваясь с подругами в клубе, случайно познакомилась с шикарным мужчиной и потеряла себя. Всякими правдами и неправдами прознала, кто это и где его можно встретить. Дальнейший сценарий в умной головке наметился моментально. Необходимо было завершить обучение, после этого пробраться в компанию, а уж там избранный кандидат никуда бы от нее не делся.

С первым пунктом проблем не возникло, Любимова с отличием окончила Гуманитарный институт, получив на руки красный диплом. Со следующим сложнее: в «Замок мастеров» с улицы не брали, только по протекции руководящих сотрудников, после тщательной проверки и изучения рекомендаций с предыдущего места работы. Впрочем, Рада быстро преодолела и эту трудность, подцепив Ремизова. Несколько встреч, окончившихся постелью, открыли путь в обитель. И как бонус — предложение Максима жить вместе, что для приезжей из области студентки равнялось выигранной лотерее.

Собеседование прошло без сучка, без задоринки. Главная мегера фирмы отсутствовала, находясь на очередном семинаре повышения квалификации. Умасленная конфетами и коньяком заместительница, лишь немного поломавшись, подписала договор.

Впрочем, после череды подарков удача отвернулась. Оказалось, что испытательный срок полгода, начальница — жуткая стерва, к тому же обручившаяся с объектом Радиных переживаний, а сам Вольный практически не обращал на нее внимания.

Как только Любимова не изощрялась, ступала по грани, боясь одновременно привлечь внимание Первоцвет, прошляпить Максима и упустить Александра. В ход шли и томные вздохи, и коротки юбки. Искались поводы для посещения кабинета, причины, чтобы задержаться на работе подольше, дабы затем ненароком встретиться с директором в более неформальной обстановке. Наконец, желаемое свершилось.

Чудесно, великолепно, прекрасно. Нашлись сотни прилагательных, чтобы выразить ее ощущения. Ночью она летала на крыльях от распираемых чувств любви и радости. Вот только счастье было слишком коротко. Утро принесло разочарование, Александр вновь превратился в каменного исполина, недоступного обычным смертным, а его невеста — ненавистная Дарья — довольно прозрачно намекнула, что время пребывания Рады на должности скоро закончится.

От взрыва эмоций Любимову спас звонок оператора.

Ехали недолго и, спустя четверть часа, добрались до места. На входе уже топтались приглашенные коллеги. Впрочем, Рада не стала тратить время на реверансы. Ей нужно было тщательно подготовиться к приходу Александра.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Для вечеринки был выбран хорошо известный многим ресторан «Осьминог», стилизованный под пиратское судно. А точнее, «каюта» — большое помещение, отделенное от основного зала фигурным кованым ограждением. Здесь Александру нравилось, даже несмотря на то, что не особо любил подобное времяпрепровождение.

Время летело незаметно, веселье все набирало обороты. В процессе блуждания алкоголизированных масс по каюте, Дарья была оттерта к противоположной части, откуда периодически посматривала на Вольного. Из голубых миндалевидных глаз исчезла излишняя строгость, на губах то и дело появлялась призывная улыбка. С румяными щеками и растрепанными короткими волосами цвета старого золота невеста выглядела очаровательно. Александр против воли засмотрелся.

— Потанцуем, — отвлек его женский голос.

Вольный развернулся, перед взором предстал достаточно откровенный вырез платья. Александр хотел было отказаться, но засмотревшись на капельку вина, скользящую в ложбинке между грудями, поднялся.

Помещение каюты оказалось не слишком просторным для такого количества гостей, да и было заставлено принесенными дополнительно стульями. Рада легко лавировала среди мебели, Александр, увлеченный разглядыванием ее прелестей, особо не смотрел под ноги. За что и поплатился. Ножки скамьи стало достаточно, чтобы его, осоловевшего от выпивки, вывести из равновесия. Вольный запнулся. Догнал в полете Раду и впечатался вместе с ней в стену. Чудом успев выставить перед собой руки, распорол ладонь о фигурную часть перегородки.

Александр поднялся, помог Любимовой. Защищая голову от удара, она инстинктивно жалась к нему, не замечая, как кровь стекает ей на плечо.

— Саша! — закричала Дарья и вмиг оказалась рядом, хватая за раненую руку. Пальцы невесты мгновенно окрасились красным.

Внезапно время замерло. Секунда недоумения прошла, и яркая вспышка ослепила глаза. Мир вокруг менялся.

Дарью оглушают удары сердец. Звон падающих приборов, возгласы коллег и шипение Максима превращаются в фон. Слух выхватывает прерывистое дыхание жениха и срывающийся шепот Рады. А внутри рождается мелодия, едва различимая, с каждым вздохом становящаяся громче, яростнее, мощнее. Она давит, нарушая спокойствие, требует от Дарьи покорности.

Рада вздрагивает. Пальцы хватают запястье Вольного, ногти впиваются, оставляя на его коже красные полумесяцы. Боль канатом сжимает тело, идет кругом голова. Рассудок мутится, чужое могущество врывается в ее сущность. Рада через силу вздыхает и безжизненной куклой льнет к мужчине.

Александр летит в расплавленном вихре. Глаза слезятся, вынуждая жмуриться, смахивать влагу и вновь распахивать веки, боясь пропустить зрелище: блестящие, словно созданные из ртути фигурки плывут в воздухе, движутся, не замирая ни на секунду, живут. Случайное прикосновение к чуду сотрясает, взмахнув руками, Александр падает в пропасть.

— Что делают?!!!

— Уймите же вы их…

— Да держи ты его.

Чьи-то руки дергали Александра в разные стороны, кто-то куда-то тащил. Зарычав, он вырвался, свалился на пол, снова вскочил, отбрасывая стулья. Безумная ярость поглотила его целиком, не оставив больше никаких мыслей. Но постепенно ярость стихла, смытая желанием понять, что же произошло.

— Ну, ты и сволочь! — издалека донесся голос Ремизова.

Александр поднял глаза. Наткнулся на Любимову — девушка едва стояла. Цепляясь за Макса, бездумно смотрела вперед. Словно ощутив взгляд, повернула голову. Густо покраснела, и, зажав рот ладонью, бросилась к выходу. Едва не запнулась, Максим еле успел поймать. Подхватил на руки и вынес прочь из каюты.

На шум заглянул официант, заметил разгром, окровавленного директора и взбудораженные лица остальных участников попойки. Тут же связался с охраной, и буквально через минуту каюту заполнили хмурые мужчины в одинаковой серой форме.

Пока управляющий расспрашивал свидетелей, Вольного осмотрел прибывший чуть позже фельдшер. Он обработал рану, посоветовал не мочить руку и прямо сейчас отправиться отдыхать. К счастью, ничего страшного обнаружено не было, наложение швов не требовалось. Странное отупение подавляло желание сопротивляться, поэтому Александр без сопротивления согласился с доводами врача.

Узнав, что драки не было, а случившееся — досадное недоразумение, охрана удалилась. Администратор извинился за вторжение и, пожелав хорошего вечера, оставил гостей. Только вот впечатление от произошедшего давило, а потому пришибленные сотрудники поспешили расстаться. Вечеринка сама собой закруглилась.

Вольный, ссутулившись, побрел в направлении выхода. Невеста, словно привязанная, поспешила за ним.

Рада тащилась домой. Сил едва хватало, чтобы переставлять ноги, но не огибать лужи. Оказалось, за то время пока она находилась в ресторане, успел пройти дождь. И сейчас целые озера ледяной воды разлились по тротуару. Впрочем, лужи Раду не пугали, потому, как физический дискомфорт не мешал ей наслаждаться муками душевными. В тугой комок сплелись чувства растерянности, желания и неуверенности.

Рада в полной мере вкусила как безграничную любовь, так и исключительную строгость родителей. Мать, желая единственной дочери стать всесторонне образованной, не ленилась. Постоянно таскала ее на различные курсы и к репетиторам, Раде банально не хватало времени на дружбу, важность представляла только учеба.

Она пыталась протестовать, но сопротивление наталкивалось вначале на удивленный, а после откровенно страдающий взгляд матери и уходило, пришибленное виной. Впрочем, отвоевать кусочек радости удалось после окончания школы, университет, куда она поступила, находился далеко от дома. Вот тогда-то она и оторвалась по полной.

Обладая врожденной способность легко перерабатывать информацию, Рада не утруждала себя зубрежкой и свободное время проводила, так как хотела. Подруги, нескончаемая вереница поклонников, танцы до утра, выпивка. Она могла похвастаться полноценной студенческой жизнью.

Хотя, просыпаясь утром в постели с очередным воздыхателем, Любимова чувствовала некоторый дискомфорт, ощущение неправильности. И все потому, что отец постоянно внушал ей: за каждый поступок человек должен отвечать самостоятельно. Были то лавры победителя или же плеть побежденного, обязательства возлагались на того, кто совершал. Вот только вспомнить, что же она сделала не так, не могла.

Терзаемая разнообразными чувствами Рада доплелась до дома, когда начало светать. И только попав в квартиру, поняла, как же сегодня устала. Бросив одежду в таз, залезла в ванную. Горячи струи хорошо смывали с кожи чужую кровь и непрошеные слезы. После душа, чуть промокнув полотенцем тело, побрела в спальню. Тяжелые сиреневые шторы отталкивали первые солнечные лучи, превращая бледно-голубые стены в синие. Комната дышала спокойствием. И как сосредоточие сонного царства, разметавшись по кровати, спал Максим.

Расстались они по дороге, Раде надоело слушать причитания Ремизова, и она сбежала. На звонки не отвечала, пообещав в сообщении, что придет позже. Макс, считавший виновником происшествия (какого?) Вольного, ни в чем ее не упрекал и смирился с желанием подышать воздухом. Написав в ответ, что будет ждать, не уснет, попросил не задерживаться сильно и не бродить по злачным местам.

Посмотрев на потную тушу в кровати, Рада со вздохом отодвинула руку любовника от края и примостилась рядом. Сон не заставил себя ждать, вскоре она задремала.

Проснулась оттого, что кто-то прикоснулся к ее обнаженной спине. Кожа сию секунду стала необычайно чувствительной. Отвечая на призыв, тело наполнилось приятным томлением. Не открывая глаз, Любимова развернулась. Чужие ладони продолжили изучение, дразня и лаская. Играясь, язык облизал приоткрытый рот, крыльями бабочки прошелся по лицу, спустился к шее. Все ниже и ниже, по груди, животу, бедрам, вынуждая ее раздвигать колени, открываться навстречу прикосновениям. Коварный мучитель двигался медленно, заставляя ее кусать губы, стонать в голос и безумно жаждать, чтобы он, наконец, достиг самой чувствительной точки ее тела.

И вот спустя тысячелетия сладкой пытки это случилось. Рада выгнулась, задыхаясь от наслаждения. Желаемый предел был так близок, еще чуть-чуть, капелька и, она нырнула бы в блаженный водоворот. Вот только коварный мучитель оставил ее прямо на границе: изнывающую, горячую, неудовлетворенную.

— Еще! — простонала она, не в силах терпеть одиночество. — Не уходи!!!

Когда отчаяние готово было поглотить ее всю, приятная тяжесть, наконец, вдавила Раду в матрас.

— О да! — простонала она, помогая бедрами.

— Открой глазки, — прошептал знакомый голос. — Ну же, кошечка моя, открой.

Не в силах сопротивляться, она выполнила просьбу и едва не закричала. Устроившись между ее коленей, ритмично двигал торсом Александр. Взъерошенные черные волосы, намокнув, отливали синим, янтарь глаз обжигал каленым железом.

— Саша? — дрогнула она, не веря увиденному.

И правильно. Внезапно образ Вольного поплыл, смазался. Темные пряди стремительно рыжели, радужка становилась серой. Наслаждение ей дарил вовсе не Александр, а Максим.

Рада зажмурилась, снова открыла глаза, вот только картина не поменялась. Внезапно Любимову затошнило. Оттолкнув любовника, она слетела с кровати и, не разбирая дороги, помчалась в туалет. Захлопнула дверь и без сил сползла на пол. Дернулась ручка, Рада взвизгнула.

— Да что с тобой?! — заорал Максим.

Рада молчала.

— Открой дверь!

— Тошнит. Вчера съела что — то несвежее, наверное, — ответила Рада, тщательно проговаривая слова. — Скоро будет лучше.

— Через пять минут не откроешь эту дурацкую дверь, найду, чем выломать, — пообещал любовник и перестал ломиться.

Любимова открыла кран. Набрала в ладошки холодной воды, умыла пылающее лицо. Не помогло, тогда она засунула голову прямо под струю. Встала, висящее напротив зеркало честно отразило ее не слишком презентабельный вид. Темные тени под глазами отлично гармонировали с лихорадочно красными губами. Мокрые волосы были похожи на мочалку.

Разозлившись на саму себя, Рада брызнула водой на отражение. Тут же протерла рукой, размазывая влагу. Двойник в зеркале, будто издеваясь, скривил лицо в безобразной гримасе. Не выдержав, ударила по нему стаканом. Зеркало сдюжило, но тонкая подставка для зубных щеток разбилась. Осколки водопадом хлынули на пол.

За дверью заволновался Максим.

Дотянувшись до задвижки, Рада открыла ему дверь. Увидев разгром, любовник только покачал головой. Сбегал в коридор и принес тапочки. Любимова обулась, а потом с молчаливого согласия любовника вышла.

— Пойдем гулять, — прибрав беспорядок, предложил Ремизов.

— Пойдем.

Выйдя из квартиры, они отправились на набережную. Ничто не напоминало о ночном дожде: солнце высушило лужи и теперь без жалости припекало макушку, птичий щебет перекрывал лишь детский смех. И только река рвалась из плотины, шумными каплями орошая асфальт.

Присев на корточки рядом с бушующей водой, Рада протянула руку вниз. Максим встал поодаль. Относясь с опаской к глубине, он предпочитал любоваться на водоем в отдалении. А ей вдруг подумалось, что Александр, будь он на месте Ремизова, не отошел бы от нее и ни на шаг.

Горько.

— Радушка, — позвал Макс. — Иди ко мне.

Нехотя встав, она подчинилась. И сразу же была стиснута в железных объятьях. Отвечая на жадный поцелуй Максима, Рада старалась разбудить хоть сколько-то приязни. Увы, тщетно, только отвращение и раздражение. Словно ощутив холодность, любовник отстранился. Косо улыбнулся и предложил вернуться.

Смотря Ремизову в глаза, Рада вдруг ясно поняла, если сейчас возвратится домой, случится что-то непоправимое. Ощущение было столь ярким, что она испугалась. Задохнулась от ужаса и, отступив, стала пятиться. Знание гнало прочь, Любимова на ходу лепетала немыслимые отговорки, придумывала причины, только бы отпустил и не преследовал. Дал уйти туда, куда ее сильно тянуло.

В душе Дарьи клокотала невиданная буря.

Казалось, одно слово, косой взгляд, и она взорвется. Обратится в огонь и сожжет мощью своих чувств находящихся рядом людей.

Как же Первоцвет их ненавидела. Александра за то, что прилюдно унизил, позволив такому случиться. Любимову, за то, что посмела прикоснуться к ее, Дашиной собственности. Коллег, которые стали свидетелями безобразной сцены, а после бросали сочувствующие взгляды.

Сжав зубы, Дарья смотрела в окно. Служебный автомобиль двигался медленно, но она молчала, не приказывала водителю поспешить. Забившись в угол, старалась не шевелиться. Не видеть Вольного, даже тканью платья не касаться жениха.

Еще чего!

Не дождется он слов сочувствия. Пусть страдает в одиночестве.

Память, словно насмехаясь, исправно подбрасывала детали эпизода, чувства вопили о вендетте, ярость лавиной сминала остатки здравого смысла. И только одна мыслишка — предательница смущала. Шептала доверительным голосом, соблазняла заманчивыми образами.

Дарья прислушивалась, невольно соглашалась, вскоре и ей самой казалось, что произошедшее — правильно. И единственно верное сейчас решение — поддаться чувственному искушению. Наброситься на жениха прямо здесь, в машине, стянуть с него тряпки. А дальше, хоть в бездну…

Но, Первоцвет перестанет быть собой, если вот так запросто покорится сумасшедшему желанию.

Никогда! Ее предки во все времена бились до конца. И она тоже.

Поздний ребенок в семье, поскребыш, как называла ее мать, являлась шумным докучливым приложением к старшему талантливому брату. Даша постоянно стремилась выйти из тени родственника, доказать, что и она способна на многое.

Девочкой рано поднаторела в чтении и письме. В начальном звене перепрыгнула через класс, быстрее окончив школу и университет. В двадцать рискнула, подав резюме в недавно образованную фирму Вольного и не прогадала. В двадцать восемь заняла уже в компании «Замок мастеров» ответственную должность руководителя отдела кадровой службы, где и полноправно властвовала последние семь лет.

Коллегам Первоцвет казалась блатной выскочкой, подчиненные не решались лишний раз обращаться к птице столь высокого полета. Мужчинам нравилась симпатичная и перспективная девушка, вот только сама Дарья, преисполненная собственной значимостью, к выбору спутника относилась серьезно. И только директор, с первого дня знакомства покоривший воображение, заставлял броню ее высокомерия шататься.

Автомобиль остановился. На ходу открыв дверцу, Дарья вывалилась наружу. Сжала клатч и понеслась к подъезду.

— Подожди, пожалуйста,…любимая, — фраза Александра прирастила к асфальту.

Заминка в речи была слишком явной и подействовала катализатором. Первоцвет вспыхнула, развернулась, разъяренной фурией подлетела к Вольному, стащила с пальца кольцо и швырнула ему в лицо.

— Я тебе не любимая! И не Любимова!!!

Жених не сопротивлялся, пока она лупила его сумкой, только берег раненную руку, что лишь распаляло сильнее.

— Уходи! Сгинь, сволочь! — бесновалась она. — Я не желаю больше видеть тебя!

Напоследок хорошенько пнув, убежала в подъезд. Уже в квартире сбила фотографию и, не раздеваясь, упала в кровать.

Адреналин постепенно спадал, тело тяжелело, но она никак не могла уснуть. Впрочем, подняться и стащить платье тоже не хотелось.

Садилось солнце, тени, наливаясь чернотой, выползали из углов. Перестали шебуршить голуби под балконом, выключили телевизор соседи справа. Взгляд Дарьи блуждал по комнате, натыкался на мебель, одежду, треснутую рамку со снимком.

Рамка… Первоцвет, словно ударило током. Она вскочила, пошатываясь, подошла ближе. Взяла рамку — на фото довольно щурился Саша. Хотела было выбросить в мусорное ведро, но вдруг глазам стало жарко, лицо скривилось, а в горле запершило. Дарья всхлипнула и неожиданно для самой себя впервые за долгое время расплакалась.

Александр так и стоял напротив входа, забыв, что это, в общем-то, его квартира, куда он перевез невесту совсем недавно. Рядом кашлянули, он повернул голову на звук. Возле автомобиля, переминаясь с ноги на ногу, мялся водитель.

— Можете ехать домой, Глеб.

Александр проводил взглядом уезжающую машину, затем некоторое время потоптался возле дома. Потом увидел на детской площадке грибок и, недолго думая, устроился внутри на довольно широкой скамейке.

Сегодня ему безразлично, где спать, главное выспаться, а завтра, с новыми силами он обязательно разберется в случившемся.

Очнулся он резко, будто и не спал. И тут же задался вопросом, а правда ли, проснулся или продолжал видеть странный сон. Вполне закономерно, потому как открыл глаза не там, где закрывал, а в другом незнакомом месте.

Звук раздававшихся шагов заставил насторожиться. Александр заозирался по сторонам, ища источник. Оказалось, в противоположной части помещения «разливалась дорога». Такая появлялась при гадании на двух зеркалах, он видел — в детстве часто подглядывал за сестрой. Словно повторявшие друг от друга миллион раз отражения складывались в бесконечную галерею. По ней двигался человек.

Не поворачиваясь спиной к возможному агрессору, Вольный стал медленно отходить к стене. Незнакомец, не уменьшая скорости, приближался. И притормозил лишь тогда, когда между ними осталось около двух метров.

— Здравствуй, — наклонил тот голову в знак приветствия. — Не нужно опасаться. Меня зовут Марк Гембел. Я носитель знаний.

Александр напрягся.

— Ваше имя мне ни о чем не говорит.

— Присядем? — так называемый носитель ладонью показал на табуреты, стоявшие посередине, которые Вольный только сейчас увидел.

— Незачем.

— Как хочешь.

Александр внимательно следил за собеседником, потому — то, наверное, и смог заметить странность. Выражение лица носителя не изменялось, будто бы у него полностью отсутствовали мимические мышцы.

— Чтобы не терять время на ненужные разговоры и убеждения, позволь тебе кое-что показать? — спросил Гембел.

Пожав плечами, Вольный выразил согласие. И едва не пропустив вздох от неожиданности, когда на левой стене появился широкий экран.

— Сейчас ты увидишь не что иное, а собственные воспоминания, выраженные для удобства в визуальной форме, — пояснил новый знакомец.

Александр скосил глаза на экран, стараясь, тем не менее, держать не внушавшего доверия товарища в поле зрения. На стене проносились известные события: вечеринка, коллеги, улыбающаяся Даша, сексуальная Рада, падение. Следующая сцена заставила Вольного удивленно приподнять бровь и уже внимательнее присмотреться к происходящему.

Он, марая кровью одежду, лапал обеих женщин. Впрочем, ни одна не сопротивлялась, наоборот, с восторгом отвечала на ласки. Продолжался бардак до тех пор, пока пришедшие в себя сотрудники не растащили их, сбрендивших, по разным сторонам. Но и на этом безумие не остановилось. Его копия, спотыкаясь, металась по каюте, рычала, вела себя как дикое животное. Первоцвет билась в руках Шмелева, а Любимова рыдала, прижатая к стене Максимом.

— Что это!? — вопль сорвался с губ сам собой.

— Присядь, — тоном доктора из психушки, предложил Гембел.

— Да хватит мне уже тыкать! — досадливо возмутился Александр. — Мы едва знакомы.

— Прошу прощения, — в голосе носителя не было и капли иронии. — Присядьте, пожалуйста, Александр Николаевич.

Вольный нехотя пододвинул стул.

— Думаю, вы в курсе, что в науке существует множество концепций возникновения жизни на Земле?

Александр кивнул, с трудом удерживаясь от попытки ущипнуть руку, чтобы проснуться.

— Большинство — верные, однако, не полностью освещают стороны процесса…

— Меня, в общем-то, сейчас мало интересует наука, — перебил Вольный.

— Просто дослушайте. Понимание придет чуть позже.

Александр не смог придумать, что ему возразить.

— Космическое тело остыло, Сущность молодой планеты пробуждалась. Как и любое другое молодое существо, она была любопытна. Обладая безграничной свободой и силой, постоянно экспериментировала и самосовершенствовалась. Создавала разнообразные формы жизни, некоторые, что посчитала тупиковыми, уничтожались, другие, наоборот, всячески лелеялись и пестовались. Обнаружив, что дети могут развиваться самостоятельно, Сущность посчитала себя не вправе вмешиваться в их развитие дальше и уснула. Но на всякий случай оставила частички собственной силы.

— Знаете, легенды и предания, в данный момент, не интересуют меня тоже, — не желая больше слушать бред, высказался Вольный.

— Не торопитесь, скоро вы все поймете, — укорил Гембел и продолжил рассказывать.

Александр, сцепив руки на груди, буравил носителя мрачным взглядом.

— Едва появились разумные, грянули и войны за обладание, — тем временем, продолжил тот. — Из-за этого пробуждались подарки Сущности, и, выбрав себе подходящих носителей, сливались с ними. Так появились странники. Не отличавшиеся внешне от обычных людей, они были уникальны. Обладали умениями, с помощью которых творили феноменальные вещи. Например, легко усмиряли стихийные бедствия, предотвращали моровые поветрия и падежи скота. Община, где странники останавливались, могла спокойно пережить нападение диких зверей или агрессивных соседей. Слава неслась впереди, и везде, куда бы ни приходили эти люди, они считались лучшими и почетными гостями.

Буквально заставляя себя слушать хранителя, Вольный в нетерпении постукивал кончиками пальцев по ножке табурета.

— Гонимые силой, избранные скитались по материкам, приходили на помощь туда, где это было необходимо. Так было всегда. Пока не случилась трагедия. В то время планета нередко меняла облик, а землетрясения являлись частыми гостями. Они-то и поспособствовали смерти беременной возлюбленной одного из странников. Когда тот возвратился домой, застал только руины, да окоченевшие трупы людей. То ли в избранном что-то сломалось, возможно, он изначально не являлся идеальным вместилищем для силы, неизвестно. Признанный факт один — странник обезумел. Его сила, замешанная на ярости, стала уничтожать жизни. Долгие годы сотрясалась планета от бесчисленных войн и катастроф. Соратники сумасшедшего всеми силами старались остановить воина. Но, ослепленный горем и местью, он был несокрушим. Проснувшаяся Сущность страдала, ее творение погибало, но она ничего не могла сделать.

Интерес Александра к самому рассказу был минимален, больше интересовало как носитель, описывая, по сути, страшные события, оставался безучастным. Ни его голос, ни выражение лица не показывали хоть какой-либо заинтересованности или сочувствия.

— Лишь объединив силы, странникам удалось уничтожить безумца. Однако заплатить за это пришлось великую цену — планета лишилась отмеченных силой избранных. Сущность, наученная горьким опытом, рисковать дальше боялась. Вот только помощники были необходимы ей как воздух. И вскоре сложные эксперименты увенчались успехом. Теперь при активации дары делились на части и выбирали не одного избранного, а трех, способных совместно пользоваться полученной энергией. С момента соединения троица становилась практически единым целым. Избранные физически не могли расстаться, если были старые привязанности, они разрушались, новые сгорали, так и не успев появиться.

Скептицизм Александра нарастал, но он по привычке продолжал внимательно слушать собеседника.

— Примерно один человек на миллион рождается со спящим геном Защитников, — говорил носитель. — Лишь десять процентов проходят инициацию. Большая часть так и остается обычными людьми. Другим не дают завершить ритуал свидетели.

— Свидетели? — для проформы осведомился Вольный.

— Внезапно три человека, словно сойдя с ума, набрасываются друг на друга. И цель у них одна — заняться сексом, — блеклые глаза Гембела вперились в него. — Как вы.

— Мы? — удивился Александр.

— Да. Вы, Александр Николаевич и те две милые дамы.

— Вы несете бред, уважаемый, — раздражение все же нашло выход.

— Нисколько, лишь знакомлю с изменившимися условиями вашей жизни.

Буравя Гембела недоверчивым взглядом, Вольный продолжал искать на физиономии нового знакомца признаки издевки или насмешки. Безрезультатно.

— К сожалению, наш разговор ни к чему не приведет. Покажите, где выход, — приказал Александр.

— Не могу. Уйдете, когда проснетесь.

— Послушайте, носитель. Не понимаете, читайте по губам: меня не интересуют ваши бредни.

— Я забыл поведать о самом важном, — как ни в чем не бывало, заговорил Гембел. — Опоздаете с инициацией — умрете.

Пустые глаза носителя смотрели бесстрастно и отстраненно, на лице стыла маска равнодушия.

— После пробуждения появится тяжесть в груди. Спустя три часа она станет невыносимой. Еще через два, при благоприятном раскладе, у вас остановится сердце.

— Остановится сердце, — машинально повторил Вольный.

— Самая легкая смерть из списка возможных. Могу озвучить весь перечень.

— Бред! Это только сон, дурной сон! — Александр до хруста сжал кулаки, отчего ногти тут же впились в кожу, принося боль. Ему хотелось проснуться, вот только вырваться из кошмара так и не удалось.

— Или разорвет, — не дожидаясь ответа, продолжил носитель.

— Перестаньте.

— Испепелит, — будто издеваясь, перечислял он.

— Закройте рот!

— Разложит на атомы.

— Хватит!!!

Слух отмечал новые, более изощренные способы умерщвления. Взгляд же метался по комнате, фиксируя детали: полумрак, отсутствовали окна и двери, из мебели — два табурета посередине.

Миг — руки схватили стул, Александр замахнулся. Через секунду орудие врезалось в стену, пролетев собеседника насквозь.

Вольный пошатнулся.

— Я же слышал ваши шаги? — ошарашенный, во все глаза пялился на парящего в воздухе Гембела.

— Когда мне нужно чтобы человек меня услышал, он услышит. Вы все еще думаете, что спите, Александр Николаевич?

— Так не бывает? Нет. Вы просто накачали меня наркотиками? А видео — монтаж?

Вопросы остались без ответа.

Но вдруг одна единственная мысль вернула Александру надежду, что происходящее — кошмар или горячечный бред.

— Подождите! С Дарьей я знаком давно, Любимова появилась намного позже, всего полгода назад. И за это время ничего подобного не случалось. Это ошибка!

— Кровь и физический контакт разбудили силу. К вам, как к хранителю, начинают тянуться обе женщины.

— Хранителю?

— Позже. Дальше вас выключает — сила просыпается. Точно неизвестен механизм процесса, но участники на время теряют способность воспринимать действительность. Скорее всего, для более успешного прохождения инициации. Как вы понимаете, морально не все готовы к такому виду отношений. Но это и мешает, ведь лично у вас, Александр Николаевич, теперь только два выхода: подчиниться и провести обряд до конца или же умереть.

— Что?! Смерть?! Почему? Разве нельзя оставить все как есть?

— Пробуждение состоялось, энергия растет. Однако инициация не завершилась, полового акта не было. Ваше тело пока справляется, но долго выдерживать нагрузку, рассчитанную на троих, не сможет.

Вольный плюхнулся на табурет. И впервые секунды дал себе возможность пожелать чуда, но чуда не случилось. Как и всегда.

В одиннадцать лет, тогда еще подросток Сашка понял, волшебства нет. Есть цели, которые благодаря целенаправленным усилиям становятся реальностью. До этого момента мальчик жил, как и большинство его ровесников. Любил спорт, однако, успехи оказались так себе, но ему нравилось гонять с друзьями мяч по полю, а зимой кататься на коньках и лыжах. Он прохладно относился к учебе, посещал различные секции по интересам. Из школьных предметов рисование и математика давались лучше всего. Кружек проектирования стал для Вольного находкой.

В тот день от них ушел отец, предварительно крепко избив мать. Сорокалетний мужчина собрал вещи и исчез в неизвестном направлении. Позднее узнали, что Вольный — старший переехал в другую область и стал жить с женщиной, намного младше его. Развод мать получила только через несколько лет.

После ухода отца жизнь семьи сильно изменилась. Мать пропадала на работе, стараясь свести концы с концами. Часто нервничала и раздражалась, практически перестала разговаривать с детьми. Изменилось и отношение Александра к жизни. Он понял, что дальше мог полагаться только на себя. И если желал добиться чего-то, нужно было начинать готовиться к этому прямо сейчас.

Вольный полностью пересмотрел отношение к учебе, налег на дисциплины и к окончанию одиннадцатого класса стал золотым медалистом. Проектирование не бросил, наоборот, решил сделать профилирующим предметом, надеясь поступить в архитектурную академию. Кроме того, добавил в расписание художественную школу.

По выходным успевал посещать секцию бокса, боясь, что в один прекрасный момент может превратиться в откровенного ботаника, неспособного защитить самого себя. И, как ни странно, у него получалось. Тренер пытался пропихнуть «перспективного паренька» дальше, но Александр отказался, объяснив позицию. Мужчина понял, но тренировать его наравне с остальными, не перестал.

Вольный жутко уставал, но старался все успеть. Общение с друзьями постепенно сошло на нет. Из десяти приятелей к этому моменту остался лишь один, который более или менее понимал его. Остальные разошлись по другим компаниям.

Усилия не оказались напрасными, Александр поступил на бюджетное место градостроительного профиля. Следующие пять лет учился, перебивался случайными заработками. Мать страшно гордилась, пыталась оказать материальную помощь (стипендия сущие гроши). Однако он мужественно отказался, зарплата учителя начальных классов была не намного больше этой самой стипендии. Когда Вольному исполнилось двадцать, отец попытался наладить отношения, но он, помня страдания матери, не стал с родителем даже разговаривать.

Через год произошла трагедия — на трассе столкнулись междугороднее такси и лесовоз. В маршрутке ехали мать и младшая сестра Александра, они погибли на месте.

С тех пор минуло семнадцать лет, в течение которых он решительно строил судьбу. Совместно с однокурсником, Максимом Ремизовым организовал ИП, а после, подкопив денег и создав репутацию, замахнулся на большее. И к тридцати восьми годам являлся директором перспективной, приносящей хорошую прибыль компании.

Сейчас, анализируя полученную от хранителя информацию, Александр понимал, что жизнь опять сделала резкий поворот. Отрицать очевидное не получалось, продолжать убеждать себя в том, что увиденное сон — он не хотел. Привыкнув, что от скорости мыслительной реакции зависело разрешение дела, Вольный считал бесполезной роскошью тратиться на самокопание. Если уж изменения произошли, нужно быстрее вернуть господство над положением.

Конечно, вряд ли перемены принесли пользу, скорее даже наоборот, а это раздражало, ставило в тупик его рациональный ум. Даже пугало, в чем он едва ли признавался самому себе. Александр привык бороться, фаталистические идеи, восхищавшие многие, не привлекали. Положительные случайности он относил к грамотно просчитанным действиям, отрицательные — к показателям лени и глупости. И в том, что свобода выбора у него осталась, Вольный не сомневался. Пусть над ситуацией поработал рок, жребий или кто-то там еще. Главное разобраться с нависшей опасностью, а потом он решит, что делать дальше.

— Как начать инициацию снова? — задал он, наконец, вопрос.

— Как и в первый раз — войти в физический контакт с обеими. Это несложно. Партнерш как магнитом тянет к источнику силы — вам, думаю, напрягаться не придется.

— Смерть грозит только мне?

— Да. Женщины останутся в живых, вот только жизнь без чувств и эмоций вряд ли можно назвать счастливой.

Внезапно силуэт Гембела стал размазываться. Комната расплывалась, словно свежая картина, подмоченная водой. Возможно, из-за этого Александру, наконец, удалось увидеть признаки эмоций на лице носителя. Марк кричал, но Вольный успел разобрать только одно:

— Заверши… не расставайтесь… вас найдут…

Проснулся Александр, по-настоящему проснулся от голода. И, не теряя времени даром, поспешил домой. Быстро преодолел этажи, отпер дверь и вошел внутрь. В квартире было тихо, но Вольный точно знал — Дарья здесь.

Так и было, с кухни доносились едва слышные удары ложки о чашку. Разувшись, Александр прошел дальше, остановившись на пороге. Невеста сидела за столом и с меланхоличным видом размешивала сахар.

— Даша, — его голос звучал приглушенно. — Ты дома.

Мимолетный взгляд и резкое:

— Как видишь, да.

— Я волновался.

Она пожала плечами.

— Прости, — скрипнул Вольный зубами. — Пустишь? — и, не дожидаясь ответа, вошел.

Поставив чашку на стол, Дарья, молча, удалилась в комнату. Александр поспешил за ней.

— Где спал? — отметив мятый костюм, для приличия поинтересовалась невеста.

— Тут рядом, на площадке.

— Ммм, понятно, — посчитав разговор законченным, отвернулась.

— Дорогая, — протянул Александр. — Мне нужно кое-что тебе рассказать.

— Я не уверена, что именно сейчас, это хорошая идея.

— Это важно.

— А я так не считаю! — вспыхнула она.

Однако, звонок в дверь опередил взрыв эмоций.

— Кто там? — спросил Александр, на что получил раздраженное.

— А я знаю? Иди и открой.

Привыкший к более почтительному к себе отношению Вольный сдержал недовольство, сейчас он был не в том положении, чтобы еще больше портить отношения с Дарьей. Подтверждая слова носителя, в груди прочно поселилась тупая ноющая боль, с каждой минутой становящаяся сильнее.

— Хорошо, — буркнул он. — Я открою.

Метнувшись в коридор, не спрашивая, распахнул в дверь и чуть не упал от радости, увидев того, кто стоял напротив.

— Я, конечно, дико извиняюсь, но можно я войду? — топталась на пороге Рада Любимова.

— О да! — Вольный со свистом выдохнул воздух.

Никогда в жизни он не чувствовал себя таким счастливым.

— Да, конечно, проходи.

Рада переступила порог и едва не запнулась, натолкнувшись на злобный взгляд Первоцвет.

— Вы совсем страх потеряли? — голос невесты звенел от едва сдерживаемой ярости. — Вам вчерашнего было мало?!

— Я объясню, — выскочил вперед Александр. — Закрой хоть на мгновение свой рот!

— Закрой рот! — взвизгнула Дарья. — Да пошел ты! Объясняйся с этой куклой! С меня хватит!

Как и была в халате, она рванула к выходу. Александр, ругнувшись, кинулся ей на перехват. Успел. Захлопнул дверь перед носом. Схватил. И тут же пожалел о содеянном.

Первое касание оглушило. Каленым железом прошлось по нервам. Он содрогнулся. Охнул. Пошатнулся, но устоял на ногах. Лишь стиснул в объятьях Дарью, вызывая новую волну мучений.

Что было силы, стискивая запястье невесты, Александр больше всего на свете желал разжать пальцы и скрыться. Подальше от боли, силы, от знания. Вот только даже отвести взгляд от лица Дарьи, ему было не позволено. Она тоже смотрела, запрокинув в спазме голову. Ее губы кривились в попытке сдержать вопль, искажалось в мучительной корче лицо. Сила нарастая, втекала и в нее. Стремясь возродиться, бурной рекой сметала преграды. Разрывала клетки, вклинивалась в ДНК, проносилась по крови огненной лавиной. Подстраивала тела под себя. Только вот закончить цепь не могла. Пульсируя между ними двоими, вызывала ужасную боль.

— Прикоснись! — Александру показалось, что вместе со словом он исторгнул из себя кислоту, разъедающую горло. — Прошу…

Рада молчала.

Секунда, две, десять. Больно. Как же ему больно.

Внезапно страдания прекратились. На смену боли пришло желание. И вот уже две пары рук скользили по его телу, вырывая стон. Личности раскололись, чтобы через миг осколки соединились в сверхсущество. В токе силы разлеталась одежда, обнаженные тела дрожали от вожделения, стараясь прижаться теснее.

Александр почти ничего не видел, но ему и не было нужно. Тело знало, как действовать. Разум отключился, уступив древнейшему инстинкту. Страсть и сила сплетались в невозможный клубок ощущений. Ограничения и навязанные моральные устои падали под напором сумасшедшей любви и принадлежности. Энергия защитников вступала в свое право, усиливая удовольствие в миллионы раз. Здесь и сейчас, содрогаясь от взрывов наслаждения, они были едины.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Звонил телефон. Мелодия вызова, поставленная на возрастание, врезалась в уши. Дарья нехотя поднялась, с закрытыми глазами пошарила справа от себя. Но вместо прохладной глади прикроватной тумбочки ее ладонь нащупала нечто другое. Первоцвет в панике одернула руку и распахнула веки.

Рядом, повернувшись спиной, спал обнаженный Александр. С другой стороны, собственнически возложив ногу на бедро, к нему прижималась Любимова.

Дарья заскулила, с обреченностью отмечая собственную наготу. Вскочила на ноги и заметалась по коридору. Мысли метеорами проносились в голове, эмоции топили сознание, хотелось выть от собственной беспомощности и снедавшего ее стыда.

— Прости, — неожиданно рядом раздался мрачный голос.

Дарья вздрогнула, инстинктивно прижимая руки к груди.

— Возьми, оденься, — Александр уже успел натянуть штаны и теперь отводил взгляд, протягивая ей халат. — Я не буду смотреть.

Первоцвет выдернула из протянутых рук одежду и принялась судорожно одеваться. Вольный, как и обещал, глядел в другую сторону. Почему-то за это Дарья была ему сейчас благодарна.

Проснулась Рада. Вперилась бессмысленным взглядом в стену и некоторое время сидела на одном месте. После, будто только очнувшись, тряхнула волосами и поднялась. Встав, неуверенно заозиралась по сторонам.

Дарья следила за лицом Любимовой, отмечая изменения. Вот Рада заметила Александра и вспыхнула, очаровательно прикусив припухшую нижнюю губу. Вот взгляд побежал дальше, наткнулся на саму Первоцвет, девушка охнула и скрючилась, стараясь ладонями прикрыть полную грудь со следами засосов. Только Дарья уже успела все рассмотреть.

Не говоря ни слова, запахнула халат посильнее и, подхватив лежащую на полке связку, пошла к выходу.

Ключ провернулся, но дверь не открылась. Дарья крутанула ручку — не поддалась.

— Открой, — произнесла раздраженно, повернувшись к Вольному. — Открой эту чертову дверь!

Александр скрипнул зубами. Вытащил из кармана связку, отличающуюся от Дашиной только наличием дополнительного ключика.

— После того, как все расскажу.

— Я ничего не хочу знать, — припечатала она. — Дай ключ.

Вольный показательно сунул связку обратно в карман.

— Ты считаешь, что я не смогу оттуда достать?

— А ты сомневаешься?

— Пусть расскажет, — отозвалась из угла Любимова, успевшая накинуть на голое тело рубашку Александра.

Дарья метнула в нее взбешенный взгляд. Но сдержалась и выместила злобу на маленьком столике, заваленном разной мелочевкой. Смахнув дребедень на пол, уселась сверху.

— Ну-с, я готова.

Александр, вроде бы и привыкший к вниманию, едва заметно сдулся. Словно ища поддержки, глянул на Раду, но та опустила голову. Не найдя понимания, набрал в легкие побольше воздуха и начал повествование:

— Помните, в ресторане. Все началось именно там, — пустился он в объяснения. — Хотя нет, — замотав головой, исправил сам себя. — Это началось гораздо раньше…

Три, четыре, десять минут, полчаса, время как будто остановилось. Александр рассказывал и рассказывал свою бредовую историю. Дарье уже начало казаться, что его объяснения навечно останутся в памяти и скоро она сама станет такой же безумной.

— Знаешь, Саша, вот от кого, а от тебя такой ерунды я не ждала, — с силой произнесла она. — Но…, — прикрыла на мгновение глаза. — Нет, я даже на секунду не могу предположить, что это правда. Слишком… даже для меня.

— К сожалению, это правда! — с чувством возразил он.

Первоцвет, покачав головой, отвернулась.

— И что дальше? — едва слышно спросила Рада.

— Ничего, — ответил Вольный. — Иди домой.

— Но…

— Даже не думай, — повысил он голос. — Я позволил провести инициацию, потому что от нее зависела моя жизнь. Но больше такого никогда не повторится.

— Но, Саша, — вскинулась девушка. — Ты же сам сказал, что носитель просил не расставаться.

Поморщившись на панибратском «Саша», Дарья повернулась к говорившим, с огромным желанием разбить что-нибудь об их головы, но не успела. Вольный разобрался с ситуацией самостоятельно.

— Во — первых, для вас, Рада Алексеевна, я — Александр Николаевич, во — вторых, если кто — то и придет, я вам обязательно сообщу.

— Но как?! — открыла рот девка.

— Идите домой, Рада.

— Да вы не понимаете!

— Не стоит.

Любимова вспыхнула, но удержалась от дальнейшего спора. Одевшись, забрала из протянутой ладони связку и отперла замок. На миг остановилась у порога, но, так и не обернувшись, вышла в коридор.

Рада брела по городу и слушала ветер, что завывал в трубах, свистел в форточках домов. Гремел железом на крышах, танцевал на асфальте с мятыми бумажками и пел с птицами в кронах деревьев.

Вечер наступил внезапно. Вроде бы еще недавно она только проснулась, только-только сбежала от Ремизова, притащилась на квартиру к Вольному. И на тебе, странная инициация, слизавшая часы, словно корова траву.

В скверах и кафе отдыхали люди. Призывно горели неоновые огни вывесок, завлекая посетителей выложить деньги именно в их заведении. Из кинотеатра толпой выходила молодежь, жарко обсуждая просмотренный фильм. Глядя на ровесников, Рада ощущала себя древней старухой, десятки лет коптившей небо.

Любимова не спешила. Пусть в квартире Максима и ждали с нетерпением, она не хотела встречи. Потому и шла, считая шаги, осознанно сдерживая желание побежать. Так на автомате и добралась до дома. Словно в тумане преодолела пять этажей и неожиданно нос к носу столкнулась с отцом. Родственник стоял рядом с дверью, подпирая плечом косяк.

— Папа?! Привет!!! — воскликнула Рада. — Ты откуда здесь? Почему не позвонил?

Отец загадочно улыбнулся.

— Решил сделать сюрприз. Может, зайдем в дом?

— Да, да, конечно, проходи, — засуетилась она.

Растягивая губы в улыбке, открыла дверь. Вопросительно посмотрела на отца, он галантно пропустил дочь вперед. Недоуменно пожав плечами, прошла внутрь. Не оборачиваясь, разулась и, бросив сумочку на трюмо, потопала в комнату.

Внезапно кто-то грубо схватил ее за воротник. Рывок, и Рада полетела в распахнутую дверь кухни. Ударившись о холодильник, на миг ослепла. Когда зрение восстановилось, Любимова постаралась встать. Только вот ноги не слушались, а голова отзывалась болью на любое движение. Опираясь все на тот же холодильник, кое-как поднялась, с трудом повернулась к двери.

Отец стоял напротив, по-птичьи склонив голову, и пристально смотрел на нее.

— Решил сделать сюрприз. Может, зайдем в дом? — он мерзко заухмылялся. — Мы зашли в дом, милая. Теперь повеселимся.

Вдруг тело родственника пронзила крупная дрожь, заставляя наклоняться вперед. Ткань рубахи затрещала, превращаясь в лохмотья. Рывок — отец распрямился, на глазах испуганной дочери он отращивал себе дополнительную пару рук. Кисть развернулась, щелкнули друг о друга острые когти. Неведомое создание, в которое вдруг превратился родной человек, любовно оглядело новообретенный маникюр.

От шока Рада плохо соображало, но тело самостоятельно отодвигалось, как можно дальше от монструозного родственника. Недолго — размер кухни не позволял пятиться бесконечно. А отец приближался.

— Папочка? — пискнула Рада.

— Почти, — зловеще усмехнулся тот. — Не бойся, маленькая, я тебя не обижу.

Его лицо заострилось, глаза приобрели округлую форму, мужчина не шел, подпрыгивал, странно оттопыривая зад, словно неведомая птица. Не хватало крыльев, а так образ был полным.

Словно в насмешку, он выпустил из-за спины крылья.

— Так лучше, не находишь? — спросил он.

— Черт, что происходит?! — заорала Любимова.

— Папулечка, ты где? Папочка, что происходит? Что происходит?! — пародировал отец, глумливо, улыбаясь. — Ничего. Я здесь. Здесь. Только присмотрись, милая.

Рада прыгнула. Со всей возможной скоростью сорвалась с места, подныривая под крыльями. Кафель скользил — она упала на колени. Уже на четвереньках поползла прочь из квартиры. Вожделенная дверь была почти рядом, когда ее вновь схватили и впечатали лицом в стену.

— Папааа! — подавилась Любимова кровью.

— Нее. Вы зовете нас по-другому.

— Что ты хочешь?! — Рада забилась, пытаясь освободиться.

— А ты догадайся! — монстр больно дернул за волосы.

— Тварь!

— Ну да, именно так вы нас и называете, — он развернул Любимову к себе лицом, держа одной рукой за горло, двумя прижимая запястья к стене.

— А сейчас мы с тобой поиграем, доченька.

Коготь вонзился в плечо. Рада закричала.

— Так и знал, что тебе понравится, — морда чудовища просто лучилась от удовольствия. — Повторим?

— Отпусти! Прошу! Смилуйся! — заверещала Рада, но тут же взвыла, получив еще удар.

— Тю! Слабачка! Это только начало, я совсем еще не наигрался.

Монстр опять пырнул ногтями, и новый вопль боли огласил помещение.

— То ли еще будет! — веселился мучитель. — То ли еще будет.

— Ушла, — не глядя на невесту, подтвердил Александр.

— Пусть катится, — Дарья захлопнула входную дверь. — Давно пора, итак, загостилась что — то.

— Возможно, я не прав, выгнав Любимову?

— Что! — возмутилась Первоцвет. — Да я видеть ее не могу!

— Понимаю. Вот только в одном она права, носитель просил, чтобы мы не разлучались, — напомнил мужчина.

— Я помню наше соглашение, Саш, — устало проговорила Дарья. — Я понимаю, захотелось экзотики, но хватит уже нести этот бред. Я, правда, больше не нуждаюсь в продолжение шоу.

— Дорогая, перестань. Я же все рассказал. Почему ты не хочешь мне поверить?

— Ты меня оскорбил Вольный, очень сильно оскорбил, — Первоцвет поморщилась, как от зубной боли. — И продолжаешь бередить рану. Может, довольно? Не переходи границу, мы, итак, очень близко подошли к черте, после которой нашей семьи может и не стать. Понимаешь?

Но Александр, будто не понимая, продолжал талдычить одно и то же.

— Может, все-таки надо было ее остановить? Гембел просил подождать, к нам должны прийти.

— Сашка, хватит!!! Остынь!

— Ведь не зря же носитель просил. А если…

— Что, мне теперь ее и в квартире терпеть?! — в возмущении Дарья уставилась на мужчину. — Кто бы там ни шел, пусть идут. Найдут Радку у себя, нас здесь. В чем проблема-то?!

— Вдруг с ней что-то случится!

— Какая разница!!! — взревела Первоцвет. — Ничего с твоей Любимовой не случится! Я понимаю, понравилось, но не надо так явно это показывать.

Дарью трясло. Еще чуть-чуть и она бы бросилась на Вольного с кулаками. Ссору остановил стук в дверь

— Черт! — выругалась Первоцвет. — Если это она, я ее убью! — и бросилась открывать. Вольный рванул за ней.

— О, отошли уже! — едва распахнулась дверь, воскликнул незнакомый мужской голос.

— И вам, здравствуйте, — прошипела Первоцвет. — Что за дела, не квартира — проходной дом какой — то.

— Ну, надо ведь вас где-то ловить, — проговорил все тот же голос. — Только здесь и можем.

Внутрь без спроса, легко отодвинув Дарью, вошли трое: двое парней, лет двадцати пяти, и девушка примерно на пару лет младше. Она — худенькая почти прозрачная голубоглазая блондинка. Один из ее спутников высокий кареглазый брюнет. На вид стройный и гибкий, словно молодая ветка. Особо привлекал внимание последний участник трио: мощный, широкоплечий парень. Весь образ незнакомца выражал теплоту и благосклонность.

— Добрый вечер, коллеги, — начала девушка. — Поздравляю, вы прошли инициацию и влились в наши ряды. Мы очень счастливы!

Первоцвет не знала, что ответить. Но потом все-таки нашлась.

— О, дорогой, шоу продолжается. А не слишком ли ты увлекся? По-моему, пора прекратить спектакль, — скрестила она руки на груди. — А вы кто такие? Актеры? Студенты? Сколько в час берете, уважаемые?

Незнакомцы переглянулись.

— Как я понимаю, продолжаете сомневаться в реальности происходящего? — насмешливо спросила блондинка.

Дарья не ответила, но взглядом дала понять, что думала.

— Горислав, покажи, — попросила девица мускулистого парня. Тот подмигнул и резко выбросил руку вперед. Первоцвет дернулась от неожиданности. Хотела было возмутиться, но пораженная до глубины души, уставилась на огненный цветок, распустившийся на ладони здоровяка.

— Как? — не моргая, она смотрела на огонь. — Фокус? Покажите.

Названный Гориславом, сжал руку, потушив пламя, затем вновь раскрыл пальцы. Дарья не вынесла и осторожно прикоснулась к ладошке, убедившись, что на ней ничего нет. Подняла глаза на парня. Тот проказливо улыбнулся и спустя секунду полыхнул весь, заставив их с Вольным испуганно отступить.

— Что за дела?! — закричал Александр.

— Как?! — только и смогла промолвить Первоцвет.

— Горик, хватит представлений, — отрезал брюнет. — Это пока неважно. Лучше позовите третьего, я не намерен повторять все по несколько раз?

— Третью, — на автомате поправил Вольный.

— Что?

— Третья — женщина.

— Понятно, — кивнул брюнет. — Так, где она?

— Ушла, — скривила губы Дарья. — Здесь ей делать нечего.

— Куда? — заволновалась блондинка.

— Куда-куда? — нахмурилась Первоцвет. — Что за странный интерес к этой девке. Домой она ушла. Наверное.

— Ой, самоубийцы, — схватилась за голову девица. — Вам разве не сказали, что нельзя расставаться.

— Ну и?

— И ну, — буркнул темноволосый. — Раз сказали, нужно было слушать. Что за народ пустоголовый пошел?

— За словами следите, уважаемый, — вступился за невесту Александр. — Не у себя дома.

— Стоп! — рявкнул здоровяк. — Пока лаетесь, может случиться непоправимое. Как давно ушла?

— Не так чтобы. Да объясните, наконец, что происходит? — потребовал Вольный.

— В нескольких словах: если до вашей третьей раньше нас доберется тварь, умрете все, — отрезал брюнет. — Так понятно?

— Что? Кто! — вскрикнули Дарья с Александром вместе. — Как?!

— Объяснения позже. Вспоминайте, где она живет.

Взгляды присутствующих почему-то обратились к Вольному.

— Я-то откуда знаю, — удивился он. — Даже не представляю.

— Думай.

— Я знаю, — задумалась Первоцвет. — Вернее, данные у меня в картотеке, попробую войти в систему «Замка» с ноутбука.

Дарья вернулась в спальню. Пока компьютер загружался, в нетерпении постукивала кончиками пальцев по столу, но вот, наконец, появилось диалоговое окно. Через минуту она ввела код. Впрочем, не особо надеясь на удачу, потому как неделю назад в «Замке», в связи с увеличившимися случаями утечки информации, была усилена безопасность. Теперь, находясь вне защищенной системы, стало проблематично добраться до корпоративных данных.

— Нет, не получается, — захлопнув крышку, подтвердила опасения сгрудившимся возле стола новым знакомцам. — Придется ехать в «Замок».

— Ладно, отправляемся туда, — перебила блондинка.

Несколько минут ушло на сборы, и компания из пяти человек вырвалась из душной квартиры на улицу. Александр, направившийся к своему автомобилю, был остановлен брюнетом и практически под ручку направлен к припаркованному рядом с крыльцом микроавтобусу.

— Вы итак одну потеряли, незачем терять еще и нас, — объяснила блондинка, усаживаясь рядом на заднее сидение.

Горислав занял место водителя, брюнет — пассажирское.

— Пора познакомиться, как думайте? — спросила девица, когда автомобиль отъехал от дома.

— Пожалуй, давно пора, — согласился Александр. — Дарья Первоцвет и Александр Вольный к вашим услугам.

Первоцвет раздраженно ткнула его локтем в бок.

— Марьяна Кузнецова, — представилась девушка. — За рулем Горислав Фамильный, — синеглазый помахал рукой со своего места. — Ну и Петр Князев, ваши наставники на первое время. Понимаю, сейчас в ваших головах миллион и один вопрос, — остановила она, начавшую было допрос Дарью. — Постараюсь ответить на каждый, но не сразу. Договорились?

— Куда нам деваться, — пожал плечами Александр.

— И, вправду, некуда. В одной лодке плывем, — отозвался Фамильный.

— Хотя это довольно-таки спорный вопрос, — пробормотал Вольный, но возражать перестал.

Внезапно Дарья кое-что вспомнила и не сумела сдержать вопля. А потом выхватила из сумки телефон и стала судорожно рыться в контактах.

— Так, где же он? — бормотала, лихорадочно листая странички. — Где он? О, вот. Нашла!

— Дорогая, что случилось? — голос Александра был напряжен.

— Сейчас, — бросила ему Первоцвет, вслушиваясь в гудки.

Наконец, трубку взяли.

— Ира, добрый вечер. Вы можете говорить?

На том конце взволнованно затараторили.

— Нет. Нет! Ничего не случилось… Да… Не совсем по работе. Ну, ладно, ладно хорошо… Я звоню вам по какому поводу, адрес Любимовой помните? Да! Съемное. Сейчас с Ремизовым живет? Нет… Не стоит беспокоиться. Обещаю… Записываю… И телефон тоже сможете продиктовать?! Отлично! Диктуйте, — быстро нацарапав цифры на листке блокнота, Дарья нажала кнопку сброса.

— Разворачивайте на проспект Вернадского, дом 15, — попросила она Горислава и вновь схватила трубку, набирая на этот раз тот номер, что был записан на листочке.

— Абонент выключен или находится вне зоны действия сети, — оповестил механический голос. — The subscriber is turned off or is out of coverage.

— Вот гадство! Она вне зоны! — прокричала Первоцвет.

— Значит, нужно поторопиться, — помрачнела Марьяна. — Горислав, быстрее, у нас мало времени.

— Понял, — выкрутил руль парень. Машина развернулась.

Первоцвет взвизгнула и вцепилась в подлокотник, Александр, чудом не свалившись с кресла, стал нервно пристегивать ремень безопасности. Автомобиль же несся по дороге, огибая препятствия на бешеной скорости.

— Если что, к твари не лезете, не орете. И, вообще, ведете себя тише воды ниже травы, — проинструктировал Петр. — Мы справимся самостоятельно. Дарья, какая квартира?

— Сорок пятая.

— Ну и славно, поторопитесь.

Едва успели войти в подъезд, Вольного жутко скрутило. Он резко побледнел, схватился за грудь и стал оседать.

— Что случилось? — бросилась к нему Дарья.

— Грудь болит, — с трудом выдавил тот. — Тошнит страшно, ноги не держат.

Подтверждая свои слова, Александр стал скатываться по стене. Первоцвет удержала его возле самого пола. Ей тут же помог Князев. Подхватил Вольного на руки и понесся вверх. За ним, игнорируя лифт, помчались остальные.

Наконец, оказались на месте.

— Ломай, — приказала блондинка и отошла от двери, отодвигая и Дарью.

Осмотрев препятствие, Горислав ударил ногой в область расположения замка. Толстая металлическая дверь с шумом распахнулась. Он тут же ворвался в проем, но спустя миг, отлетел назад, будто наткнувшись на невидимую стену.

— Вот зараза! — вскричала Кузнецова и бросилась к партнеру. — Нам не пройти, эта тварь стену воздвигла! — она повернулась к притихшей Первоцвет. — Придется одним, внутри ваша частичка — пропустит. Я, надеюсь.

Дарья обернулась на жениха, растерянно на него посмотрела. Александр так и продолжать висеть в руках наставника. Первоцвет поежилась, будто от холода. Судорожно сглотнула и направилась к дверному проему.

— Да отпусти, ты уже, — уже на пороге услышала она голос Вольного. И с облегчением почувствовала ладонь жениха в своей руке.

Картина, что предстала перед ними, заставила Дарью содрогнуться. Обмякшую, окровавленную Раду прижимало к стене четырехрукое крылатое создание. Отдаленно напоминавшее человека, оно было похоже на больной бред постояльца сумасшедшего дома.

— О, подкрепление прибыло! — увидев их, осклабился монстр. — Чуточку подождите. Закончу с вашей подружкой и сразу к вам.

Отбросив Любимову, словно использованную тряпку, он развернулся всем корпусом и приглашающее поманил когтистым пальцем.

Внезапно накатила ярость. Дикая, безудержная, жуткая. Завизжав, Дарья бросилась на обидчика. Но почти сразу хлесткий удар правыми лапами отнес ее к стене. Потеря ориентации прошла быстро, но голова продолжала кружиться, ныли левое плечо и бок, разболелось поврежденное в юности колено. Опираясь на стену, Первоцвет с трудом поднялась на ноги и осмотрелась.

Оказалось, что пока она валялась в беспамятстве, Александр отвлекал тварь на себя. Та, особо не напрягаясь, теснила его к окну, осыпая градом тычков. Всклокоченные волосы жениха висели сосульками, рваная рубаха валялась неподалеку, кровь лила из носа и разбитой губы, кровоточило изодранное когтями предплечье.

Чудовище же играло с ним, как со щенком.

— Надоел! — резкий удар в солнечное сплетение заставил его скорчиться на полу. Вновь удар в живот, бок, Вольный свернулся, прикрывая руками голову.

Хромая, Дарья доковыляла до монстра и всем своим невеликим весом обрушилась сверху. Вцепилась в темные волосы и потянула назад и вниз. Тварь зашипела и, вырываясь, стала бить крыльями по лицу, вот только Первоцвет не разжимала рук, наоборот, намотала пряди на ладони.

Продолжая пятиться назад, чудище запнулось о скрюченного Александра, и с воплем упало, ударяясь затылком о пол. В отупении Дарья лупила морду кулаками, отбивая костяшки пальцев. Вскочила, принялась яростно пинать уже не сопротивляющееся тело.

— Получай! Тварь! Мерзость!

Непонятный жар бушевал в крови, силясь вырваться и спалить обидчика, и она, не ощущая боли, колошматила монстра. Большего всего на свете желая выколотить из него подобие жизни.

— Все, Даша, перестань, оно не шевелится, — голос Вольного с трудом пробивался сквозь пелену безумия. — Хватит! Успокойся! Перестань!

Жених насильно оттащил ее от существа.

Размазывая кровь по лицу, Дарья хаотично ощупывала Александра, чувствуя, как по щекам сами собой потекли слезы. Вольный болезненно морщился, но терпеливо позволял себя обследовать.

Внутрь ворвался Горислав, следом Петр, придерживающий бледную Марьяну. Увидев подопечных, Фамильный закричал:

— Взломали! Вы успели? Она живая?

— Не знаю, — ответил Александр.

— Сейчас узнаем, — проговорил Петр.

Тем временем, Марьяна оторвала Дарью от жениха и всмотрелась в ее зареванное лицо.

— Всё, всё, вы молодцы! — погладила она по волосам, пытаясь успокоить.

Куда там, рыдания лишь усилились, пришел откат.

— Ра… Радка, — сквозь слезы Дарья пыталась узнать о Любимовой. — Рада?

— Живая, только без сознания, — донесся голос Князева. — Кровь сейчас остановлю. Она быстро в себя придет.

Затем Марьяна проводила Первоцвет до ванны, где тщательно смыла кровь. Сама Дарья не справлялась, руки тряслись так сильно, что она не могла поднести ладони к лицу, вода выливалась. А потом, также поддерживая под локоть, наставница завела ее обратно в комнату.

Рада приходила в себя.

Болело везде. Казалось, ее переехал поезд. Не понимая, где находилась, она распахнула веки. Яркий свет лампы резанул по глазам. Стерев выступившие слезы, Любимова села и огляделась. Чем больше Рада рассматривала окружающую обстановку, тем быстрее возвращалась память.

— Где… папа? — просипела она, на самом деле боясь смотреть на распростертое у окна тело.

— Да вон, валяется, — махнул в сторону высокий брюнет, непонятно как оказавшийся в квартире.

Любимова с трудом, но повернула голову в указанном направлении, увидела отца, изломанной куклой лежащего на полу. Изменилась в лице, и, приподнявшись, поползла к нему на коленях.

— Эй, куда это ты?! — закричал брюнет.

Но Рада не отвечала, только уперто двигалась к цели. Крылья и другие атрибуты монстра пропали, и теперь на полу лежал обычный мужчина. Ее родной человек.

Руки дрожали, всхлипы вырывались из натруженного горла, пока она гладила отца по волосам. Потом, не выдержав, уткнулась лицом ему в живот.

— Радушка!

Испугавшись, Рада отпрянула.

— Обними меня, солнышко, — прошептал внезапно оживший родственник.

Она дрогнула от неожиданности, но потом с готовностью выполнила просьбу, прижав его к себе. Душа осветилась надеждой, но сразу погасла, убитая болью. Охнув, Рада разжала руки. Отец упал на пол, усмехнулся, слизывая с когтей кровь.

— Доченька, тебе понравилось? — протянул он.

Тут же прозрачная пленка пригвоздила его к полу. Мужчина не сопротивлялся, просто смотрел. Любимова, словно завороженная тоже не могла оторвать взгляд.

— Запомни! — удалось прочитать по губам, прежде чем внутрь ворвалось пламя. Ограниченное пространством, оно обрушило всю мощь на хрупкое человеческое тело. Пара секунд и от него остался лишь пепел. Плёнка пропала, как и зрение.

— Смотри на меня! — кто — то орал, тряся ее словно грушу. — Радка, смотри на меня! — болезненная затрещина заставила открыть глаза.

Держа за грудки, на нее смотрел незнакомый блондин. Поняв, что она сфокусировала взгляд, прекратил тряску.

— Не спи! — четко произнес мужчина. — Поняла! Ты меня слышишь? Не спи!

— Слышу, — кивнула Любимова. — Понимаю.

— Вставай.

Квартира блестела. Больше ничего не напоминало о случившемся. Рада взглянула вперед, увидела Александра, к нему жалась бледная Дарья. Промелькнула мысль, откуда они здесь. Но додумать она так и не сумела, голова отказывалась работать. А потом и вовсе стало не до того.

— Так, — уже знакомый по прошлому пробуждению брюнет критически оглядел их потрепанную троицу. — Сейчас пойдете с нами, на месте все объясним. Всем ясно?

И Вольный, и Первоцвет только кивнули.

— Никуда я не пойду, — затрепыхалась Рада.

— Мало одной встречи с тварью? — удивился парень. — За дверью может оказаться еще парочка, а может, и больше.

— У меня папа приехал, он будет волноваться, — она старательно объясняла ситуацию. — Потеряет. Разволнуется. У него сердце больное. Я не хочу его пугать.

— Нет здесь твоего отца, — вздохнул брюнет. — Нет, и не…

Вот только окончание фразы Любимова уже не слышала, потому, как воспоминания вернулись, оглушая. Темнота обморока отрезала звуки, и она стала проваливаться в нечто густое. Субстанция поглощала сознание, лишая возможности воспринимать действительность. Впрочем, подобное Раду вполне устраивало. Она совсем не представляла, как жить дальше.

Долгие минуты спускались с лестницы. Пользоваться лифтом запретил Горислав, сказав, что у тварей хватило бы способностей уронить и подъемник. Вышли на улицу. Петр поколдовал с креслами, превращая их в лежанки. На одну и была помещена Любимова. Александр, тихий, пришибленный, не стал спорить и тоже без слов улегся на имитацию кровати. Марьяна пристегнула их с Радой ремнями безопасности и села рядом.

Фамильный снова устроился за рулем, Князев на месте пассажира. Дарья категорически отказалась ехать лежа. После всех треволнений, да удара об стену, ее просто-напросто укачало бы. Еще не хватало краснеть за взбрык организма.

— Живы? — спустя некоторое время спросила Кузнецова.

— Наверное, — протянул Александр. — Еще не понял.

У Дарьи хватило силы только кивнуть.

— Ну и замечательно, криво улыбнулась девушка. — С боевым крещением вас, товарищи.

Первоцвет невольно шмыгнула носом, Александр сморщился, словно глотнул уксуса, и прикоснулся пальцами к разбитой губе. Рада, будучи в отключке, никому ничего не ответила.

— Появились вопросы? — поинтересовалась Марьяна.

— Да, — проговорила Дарья. — Вы, вообще, кто такие? И куда нас везете?

Собственно, с этого и надо было начинать.

— Ваши наставники, я же уже говорила, — ответила Марьяна. — А едем мы сейчас в штаб.

— Не слишком понятно, честно говоря.

— Ничего страшного, потихоньку все станет ясно.

Успокоила, называется. Вот только Первоцвет такой ответ не удовлетворил.

— У меня тоже вопрос, — пробурчал Вольный и прикоснулся к сломанному носу. Его лицо опухало и вот — вот было готово превратиться в морду панды. — Меня очень интересует, что это за монстр?

— Тварь.

— Не особо информативно.

— Порождение Пустоты, — еще больше запутала Кузнецова. — А точнее, кровожадное создание, питается энергией смерти и страданий. Может расти и видоизменяться. Именно для борьбы с Пустотой и были созданы защитники.

— Пустота, твари, это уже слишком, я на такое не подписывалась, — пробурчала Дарья, и машинально глянув на Раду, спросила. — То чудовище, оно убило ее отца?

— Да нет же! — воскликнула Марьяна. — Не человек он вовсе, тварь. Часто так. Залезают в мысли или в память и имитируют близкого или знакомого, того, кому жертва хоть немного доверяет и не опасается. А от человека, по-настоящему ничего и не удается взять, только оболочка. Все ради того, чтобы застать врасплох, чтобы не сопротивлялись, не могли сражаться. Пустота или сами тварюшки, не знаю, обязательно чувствуют рождение тройки. Уничтожить только что инициированных полезно, столько энергии толком даже не усвоенной, выходит наружу. Жри, не хочу! Потому-то носитель и просит не разделяться и не уходить с места инициации, втроем разобраться проще. Сам-то носитель тоже чувствует рождение и отправляет к новичкам ближайшую тройку…

— Подожди! — прервала Дарья. — Не понимаю, Пустота — это что?

— Хм. А что вам успел поведать Марк?

Первоцвет пересказала все, что помнила из рассказа жениха. К концу монолога глаза Марьяны расширились от удивления.

— Проблема? — поинтересовался Александр. — Нам дана неверная информация?

— Нет, скорее неполная, — замотала головой девушка. — Не успел, видимо, Гембел рассказать до конца. Ладно, объясню сама. После уничтожения безумного мстителя появилась новая угроза. Нечто, не имеющее определенных форм и границ, питающееся жизненной силой. Пустота. В Пустоте рождаются твари, по сути, эдакие ходячие рты. Их единственная функция — вернуть и приумножить энергию, из которой они произошли. То есть убивать. Я не знаю, откуда появилась Пустота, но уже многие столетий защитники ведут борьбу именно с этой напастью.

— То есть, мы превратились в супергероев типа человеков — пауков? — хмыкнув, подытожил Александр.

— Почти, — скривила губы блондинка. — Даже главный злодей, и тот, у нас имеется. Но вы не обольщайтесь, мы не всесильны. И не бессмертны.

— Марьяна, — позвала Дарья.

— Если хочешь, можешь называть меня Яной, — улыбнулась та.

— Как скажешь. Яна, у нас есть возможность отказаться?

Кузнецова замялась и опустила глаза.

— Сама — то, как думаешь? — обернулся, до того молча едущий Петр.

Дарья пожала плечами.

— Нет, нет и еще раз нет! Ни у вас, ни у нас, уже нет возможности отказаться, повернуть назад. Все мосты в прошлую жизнь сожжены в тот самый первый момент близости.

— Но носитель ничего такого не говорил, — сжимая кулаки, пробормотал Александр.

— А он и не скажет, не может.

Выплюнув последние слова, Князев развернулся обратно. Дарья замерла, сжавшись на кресле, и закрыла глаза. Ей казалось, кончился воздух. Так тяжело было просто дышать. Но слух, как всегда, не подвел, она продолжала слышать.

— Почему мне было так плохо в подъезде? — спросил Вольный, в его голосе появилась тревога.

— Это связь, — наконец, обрела дар речи Кузнецова. — Пока она слаба, чувствовать могут только хранители. Да и то, на расстоянии до пяти сотен метров.

— Связь? Интересно… Хранитель? Новая разновидность чудовища?

Марьяна как — то странно закашляла.

— Да нет, это ты.

— Я?

— Ты, ну и я тоже. Мы хранители — щит тройки: всяческие брони, экраны, стены и тому подобные вещи наша работа. А еще первая помощь. Ну, кровь остановить, залечить небольшие ранения. Потому что напрямую связаны с энергией, можем транслировать ее, передовая эмоциональное сообщение воинам или, наоборот, закрываться. Хотя, если ощущения слишком сильны, они все равно будут просачиваться.

— Мда, не все понятно, но ладно, продолжим, — подытожил Александр. — Воины? Кто это?

— Меч и лук. Меч — мощь и физическая сила группы. Обладают способностями к ближнему бою, как с оружием, так и без него. Энергетическая составляющая силы — огонь. В моей тройке — это Горислав. В твоей — Дарья.

— Интересно.

Первоцвет вздрогнула, услышав свое имя, и открыла глаза.

Марьяна в это время доставала из-под кресла бутылку с водой.

— Хотите? — протянула минералку.

Вольный, поблагодарив, принял тару, отхлебнул несколько глотков и, взглянул на Дарью. Пить ей пока не хотелось, потому она отказалась.

— Лук, — продолжила Кузнецова. — Или стрела. Прежде всего, это дальний бой — огнестрельное оружие, арбалеты, луки. Также разведывательная деятельность. Большинство луков имеют возможность подниматься в воздух. В общем, манипулировать воздушной средой. Как понимаешь, это Петя и ваша Рада.

— Хм, спасибо, — протянул Александр и задумчиво перевел взгляд на окно, очевидно, переваривая новую информацию.

Дарья же глубоко вздохнула и, решившись, задала вопрос. Почему — то сейчас ей был важен ответ именно на него.

— Марьяна, скажи, — она на мгновение, замолчав, собиралась с мыслями. — Объясни, почему Петр сказал, что если до Любимовой первой доберется тварь, то погибнем и мы тоже?

— Попытаюсь объяснить, — кашлянула наставница. — Если провести аналогию, то защитники — это организм человека, хранитель — сердце, меч — голова, лук — легкие. Что будет с организмом, если удалить, например, голову?

Первоцвет невольно подалась вперед.

— Он перестанет функционировать, — опередил ее Вольный.

— Именно, — сгорбилась Марьяна. — Вместе — мы сила, но по отдельности, увы, ничто.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Александр кряхтел от напряжения, у него никак не получалось комфортно устроить покалеченное тело, рядом ворочалась непреходящая в себя Рада.

— Потерпите, ребята! — попросила Кузнецова.

Его же покоробило такое обращение едва знакомой молодой девушки. Какие же они ребята, если даже самая младшая из них выглядела старше наставницы.

— Скоро будем в штабе, наши медики быстро поставят вас на ноги.

— У вас и врачи свои? — оказалось, у его невесты еще оставались силы удивляться.

— Конечно, порой защитники получают специфические ранения, с такими не желательно обращаться в обычную больницу.

— Разве они в курсе происходящего? Я думала, немногие знают.

— Нет, конечно, не в курсе. Просто грамотный договор, плюс высокая зарплата и все довольны, лишние вопросы даже, если и возникают, не задаются.

— Понятно, — кивнула Дарья.

Остаток пути проехали, молча. Попутчики замкнулись в себе, и делиться мыслями с окружающими не спешили. Любимова так и не очнулась.

Александр тоже переваривал свалившуюся на него информацию.

«Быть вместе в болезни и здравии, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит нас» — сейчас эта клятва приобрела особый смысл. Всё вместе: спать, есть, гулять, жить и умирать. Не об этом ли мечтают сентиментальные девицы? Вот только он не девица и не обладал и долей подобной чувствительности.

Желание быть всегда и везде рядом, превращало чувства в одержимость. Невозможность побыть одному хоть сколько-то, выливалось в затяжную депрессию. Совместные друзья, хобби, развлечения — это все замечательно, если в меру. Скандалы, склоки, раздражение, затем охлаждение и неприязнь — последствия чрезмерного злоупотребления. Вольный считал, что каждому человеку необходимо иметь возможность побыть одному. Спокойно подумать, посидеть в тишине, стать самим собой, снять, наконец, все навязанные ему обществом маски.

Александра, и раньше воспринимавшего брак чем-то вроде сотрудничества, такая перспектива раздражала. Пока существовала опасность умереть, он не особо задумывался о будущем, сейчас же мысли то и дело возвращались к рассказу Марка. Вольному было трудно представить, как сложится дальше их непонятное тройственное существование.

А еще он периодически задавался вопросом, а мог бы, зная последствия инициации пожертвовать собой? Тут же с прискорбием отвечал сам себе: нет, не мог. Но и смириться с навязанной ответственностью тоже не хотел.

Возможно, он слишком слаб или же, наоборот, силен, может, его психика нарушена, из-за чего случившееся воспринималось сейчас через призму прошлых ошибок. Вот только мириться с навязанной ответственностью у Александра никак не получалось.

Затормозили, судя по пейзажу, где-то на окраине города или в поселке. Панельные дома отсутствовали, куда ни глянь, просматривались только частные. Невдалеке виднелось поле, чуть правее, лесополоса. Фамильный припарковал машину возле ничем ни примечательного здания, этакого поселкового дома культуры.

Александр разочарованно скривился. Он почему-то ожидал, что штаб загадочных борцов со злом будет выглядеть иначе.

— Не впечатляет? — усмехнулся Фамильный, видя скептическое выражение его лица. — Внутри будет интереснее.

Пока осматривались, Петр помог выбраться из автомобиля Дарье, а после, взяв на руки Раду, подошел к двери. Замок щелкнул практически сразу после того, как он нажал на кнопку домофона, будто их давно уже ждали. Князев занес Любимову внутрь, Дарья, постоянно оглядываясь, тоже переступила порог.

— Прошу, — придерживая дверь, поторопила Марьяна. — Еще немного и передохнете.

Александр зашел, тут же довольные наставники передали их с рук на руки подоспевшим врачам и испарились. Раду сразу уложили на каталку и быстро увезли направо. Дарья со вздохом разместилась в кресле, после чего ее потолкали в том же направлении. Сам Вольный изображать смертельно раненного не захотел, решив пройтись пешком. Один из эскулапов, раздражая близостью, шел рядом, готовый в случае необходимости подхватить.

Пока брел, Вольный глядел по сторонам. Светлые зеленоватые стены и потолок из непонятного материала, более темный пол, на вид, гранитный. Одинаковые деревянные двери кабинетов. И коридоры. Длинные коридоры, словно здание представляло собой огромный лабиринт или муравейник.

Александр старательно запоминал дорогу. И в очередной раз, повернув голову, наткнулся на призрачную мужскую фигуру.

— Марк?! — он вначале не поверил глазам. — Это вы?

Фигура носителя, продолжала двигаться. Сам он не обращал на Вольного никакого внимания.

— Гембел! — уже громче позвал тот, но также бесполезно. — Марк Гембел, да посмотрите же вы на меня!

Вместо носителя, заговорил медик. Подхватил Александра и, насильно усадив в кресло, поспешил за скрывшимися за углом коллегами.

Находясь в некоторой прострации, Вольный безропотно дал завести себя в процедурную, где его тщательно осмотрели. Зашили рану на предплечье, обработали разбитые нос и губы.

Дарье повезло: не найдя ничего серьезного, ей на всякий случай провели МРТ, а потом назначили витамины и смазали ссадины на руках. Больше всего досталось Раде, у той обнаружили сотрясение мозга и множественные колотые раны тела.

Закончив манипуляции, их отвезли в палату на троих, где и уложили в кровати, покормили, и, вколов снотворного, оставили одних.

Не успела закрыться дверь за медсестрой, как в помещение просочилась Марьяна Кузнецова.

— Я ненадолго.

— Проходите, конечно, — Александр привстал с кровати. — Дамы, вы надеюсь не против?

Вопрос остался без ответа, потому как дамы, напичканные по самое не могу лекарством, спали.

— Укладывайся обратно и не поднимайся. Я пришла по поводу Гембела, — наставница присела на стул рядом с его койкой.

— Я вроде бы и не спрашивал, — Александр вопросительно посмотрел на Кузнецову.

— Знаю, — отмахнулась та. — Юрий, медбрат, обеспокоен.

Вольный пожал плечами.

— Понимаешь, они не видят, даже не догадываются о его существовании.

— Марк — призрак? Привидение?

Марьяна призадумалась.

— Даже не знаю. Призраком в обычном определении его не назвать, но одним свойством Гембел все-таки обладает.

— Бестелесностью.

Марьяна кивнула.

— Я тебя прошу, постарайся не заострять на нем внимание. Сегодня медики посчитали, что ты ударился головой и потому галлюцинируешь. Незачем волновать людей зазря, у них и без того неспокойная работа.

— Как скажете.

— Спасибо, что понял. И давай на ты.

Марьяна поднялась и поспешила к двери, но Вольный ее остановил.

— Подожди, не уходи. Раз уж ты здесь, объясни, что он такое. Вернее, кто.

— Марк?

— Да, он самый.

— Не хотела, — новь присела Кузнецова на стул. — Думала, сразу после вашего выздоровления, но ладно, слушай. Как я уже говорила, в случае гибели одного из партнеров умирает тройка полностью. Это происходит из-за того, что на свободу вырываются излишки энергии, те самые, что жили в теле умершего. Они — то и убивают остальных. Но бывают случаи, когда энергию удается перенаправить в определенное русло. В защиту, очень крепкую, непреодолимую защиту. В большинстве, «выживают» именно хранители. Только вот после этого человек теряет материальное тело, и становится таким. Призракоподобным. Носителем знаний.

Машинально накрутив локон на палец, она продолжила.

— В мире всего шесть носителей, по числу материков планеты. В пределах своего они двигаются, перемещаясь из одного штаба в другой. Как, не спрашивай, сама не в курсе. Знаю одно — путь из здания им заказан. Мгновенная и окончательная смерть. Носитель, что переродился последним, заменяет самого древнего из существующих, опять же отправляя того в небытие. Вот как — то так, но сам понимаешь, все тонкости, кроме, них самих никто не знает. А они, как видел, не особо торопятся рассказывать.

— Еще момент, — поторопился задать вопрос Александр. — А если здание разрушится, а носитель не успел уйти. Он погибает?

— Как тебе сказать, — протянула Кузнецова. — По сути, территория под штабами — это некие энергетические точки в пространстве, где они могут существовать и, в принципе неважно, что стоит на территории — дом, замок, шалаш. Главное, сама точка.

Александр долго не мог уснуть. То ли мешал стресс, то ли действие снотворного перебили другие лекарства, вот только он не мог закрыть глаза. Наблюдал за игрой теней, и незаметно для самого себя входил в некое подобие транса. Все же с трудом опустив веки, Вольный оторвался от видений. Зарылся в одеяло с головой и, спустя время, уснул.

Днем забегала тройка Марьяны всем составом. Задержалась ненадолго. Подошел лечащий врач и выгнал всех, мешавших, по его мнению, процессу выздоровления в коридор. А потом вплотную занялся обитателями палаты, то есть ими. Александр все еще витал в облаках, потому почти не ощутил проводимых манипуляций. Вынырнул только тогда, когда чуть не уронил на себя принесенную санитаркой тарелку с бульоном.

Кроме медработников, больше никто не приходил. Но и те, на удивление, были молчаливы. На расспросы о чем-то, кроме, непосредственно, здоровья, отвечали неохотно, ссылаясь на приказ вышестоящего начальства. Начальство также не спешило хоть как-то проявлять себя. Поэтому расширить полученные сведения не представлялось возможным. Дарья вяло реагировала на попытки начать разговор, была рассеяна и уныла. Рада, вообще, не отвечала. Развернувшись к стенке, спала или делала вид, что спит. Практически не ела и не двигалась. Махнув на обеих рукой, Александр рано лег и без сновидений проспал до утра.

Утро пятого дня принесло новые сведения и новые задачи. Их троицу навестили наставники в лице Фамильного и Князева. Посчитав состояние подопечным удовлетворительным, напрягли решением проблем.

— Я хочу спросить, — Петр внимательно оглядел подопечных. — Надеюсь, понимаете, насколько поменялась ваша жизнь?

— Куда уж больше, — не мог не согласиться Вольный.

— И осознаете, что без обучения вы на сто один процент будете убиты на следующий день после выхода из этого здания. Если не раньше.

— Да, мы согласны, — Александр, видя нежелание партнерш разговаривать, решил отвечать за троих.

Рада безучастно смотрела в пол. Дарья отвернулась к окну, желая скрыть досаду.

— Ах да, — успев заметить пантомиму на ее лице, добил наставник. — Знакомая вам тварина одна из самых слабых представителей подобных ей. К чему я веду: пока ваше здоровье не позволяет вплотную заняться обучением, предлагаю решить те вопросы, которые продолжают тянуться за вами из прошлой жизни.

— Мы задержимся здесь надолго? — перебил его Александр.

— Надолго? — пожал плечами Петр. — Тут уж зависит только от вас троих. Месяц, два, три, год или больше. Как научитесь, так и уедете.

— Но у нас работа. Родственников предупредить опять же нужно. Отец, итак, наверное, полгорода на уши поставил. Да и с жильем сделать что-то надо, — наконец, проявила себя Дарья.

— Вот об этом я и говорю, — подтвердил Князев. — Родственникам перезвоните, придумаете что — нибудь, пока говорить правду им не стоит. Квартира? Сдайте в съем. Вернетесь из штаба, поживете сколько — то, если захотите.

— В каком смысле «сколько-то»? — не понял Александр.

— Через пару десятков лет соседи заинтересуются твоей суперской мордашкой, что скажешь? Под нож ложился, кожу на лице натягивал? — хмыкнул Петр.

— Суперской мордашкой? — насторожилась Дарья.

— Точно, — стукнул сам себя до того молчавший Горислав. — Они ж и не в курсе пока. Товарищи, — радостно провозгласил он. — Вы теперь как вампиры из книжек! Опаленные вечностью! Во! Не стареете, живете пока живется!

— Мда, и сколько же тогда вам? — поинтересовался Александр, скептически оглядев наставников, выглядящих неприлично молодо.

— Сто девять, — широко улыбнулся Фамильный. — Петя старше на целых два года.

Вольный неверяще присвистнул. Он, и вправду, не ожидал. Тут же стало понятно, отчего «молоденькая девушка» Марьяна называла их бесцеремонным «ребята». Вполне могла кликать и малышами, но тактично щадила их самолюбие.

— Вот только, — добавил дегтя Петр. — По статистике никто из защитников не умер своей смертью. Так что, не радуйтесь раньше времени. Ах да, по поводу работы. Вы официально приняты в компанию «Щит». Знакомьтесь, читайте договора, подписывайте, — бросил на стул три одинаковых темных папки.

— Здесь ваши телефоны, я забрал из процедурной, — Горислав поставил на тумбу небольшую коробку. — Еще момент, — он внимательно посмотрел на Любимову. — Рада, нам нужно поговорить о твоем отце.

Рада слушает, но не слышит. Не понимает. Не желает понимать. Зачем? Из-за нее обратился в пепел родной человек.

Сказанное незнакомцами кажется столь незначительным, бессмысленным и ненужным. Волнует одно: что ждет человека после смерти?

Попадет ли он в райские кущи или будет бесконечно гореть в огне грехов своих. Может, пройдя чистилище, воскреснет в новом теле, абсолютно не помня прошлой жизни. А если исчезнет, растворившись в бесконечном просторе вселенной? Как же узнать?

Рада отдала бы душу дьяволу за уверенность, что отцу хорошо там. Отпустила и не звала каждую ночь, справлялась сама, веря, что когда-нибудь, в следующей жизни вновь встретит его. И попросит прощения.

— Рада, нам нужно поговорить о твоем отце. Он не умер.

Что? Жив? Разве?! Смерть!!! Она сама способствовала. Валялась на полу и смотрела, как он умирал. Горел заживо!

— Радушка, ты меня слышишь? — спросил блондин.

Кто это Любимова до сих пор не знала. Не помнила, как попала в больницу, не представляла, откуда появились Вольный с Первоцвет. Да особо и не стремилась узнать. Александр пытался заговорить с ней, только желания шевелить губами не было.

— Слышу, — выдавила через силу. — Зачем это нужно?

Блондин присел рядом, взял ее за руку.

— Рада, — он замялся, подбирая слова. — Это был не твой отец. Понимаешь? Это тварь. Твой отец не приезжал в тот день. Он не умирал, не горел, понимаешь?

Рада подняла взгляд.

— Папа погиб.

Глаза нещадно защипало.

— Я сама видела, как он умирал.

— Тогда сгорела лишь кукла, внешне абсолютно идентичная, но и только.

Слезы побежали по щекам, по подбородку, закапали вниз.

— Но я видела! — крикнула она.

— Ты видела тварь, что приняла облик твоего отца, — будто маленькой, объяснял блондин. — Понимаешь? Сейчас нужно лишь встать и позвонить родителям. Ты услышишь его голос и успокоишься.

Рада упрямо замотала головой.

— Нет! Я не верю. Вы обманываете! Что вы хотите от меня?

Парень прижал ее к себе, гладил по спине и приговаривал.

— Все хорошо, Радочка, все хорошо. Это только тварь. Ты молодец, ты справилась. Сделала правильно. А сейчас нужно только подняться с кровати и позвонить.

— Нет! Нет! Нет! — забилась Любимова. — Не верю!!! Отпустите меня домой…

— Иди, — раздался вдруг язвительный голос.

Рада невольно замерла, а потом повернулась к говорящему.

— Иди домой, — высокий брюнет, скрестив на груди руки, презрительно смотрел на нее. — Да куда хочешь, иди. Никто не держит. Не вы первые. Хочешь, реви, хочешь, страдай, занимайся самобичеванием. Недолго, правда. До первой подворотни. Твари любят деликатесы.

Если бы взглядом можно было хлестать, как плеткой, Рада уже истекала бы кровью.

— Только запомни, ты умрешь из-за своей глупости. Тупого недоверия и слабости. А делов-то, позвонить родичам и проверить. Все! То-то твари порадуются. Сгубили не только никчемного человечка, но и тройку в могилу свели! Чудесно, не правда ли?

Любимова вначале растерялась. Не все значения слов и понятий были ей ясны, но они били. Резко. Нещадно. Брюнет не жалел, говорил то, что думал. И Рада стала прислушиваться. Нашла силы подняться. Взять трубку и набрать заветный номер. Вытерпеть несколько секунд соединения, а услышав родной голос, удержаться, и не разрыдаться в трубку от облегчения. После упасть на пол и плакать уже от радости.

Дарья кинулась к тумбе. Вытащила сотовый, и тут же его включила. Лавина непрочитанных смс и непринятых звонков наполнила палату характерным писком.

— Мам, привет, — набрала номер родительницы.

— Дашка! Ты где? Где Саша? Почему оба не берете трубку? — перекрывая приглушенные вопли отца, кричала мама.

— Мам, извини. Связь плохая, очень тяжело дозваниваться.

— Хватит придумывать! Кроме телефона полно способов, оставить сообщение. Мы с отцом всю валерьянку выпили, все больницы и морги обзвонили, боялись. В полицию ходили! К частному детективу записались! Бабку — шарлатанку какую-то нашли…

— Ну, мам…

Впрочем, мать ее не слышала, выливая на неразумную дочь свои страхи и нервы.

— Доведешь ты нас, Дашка! До сумасшедшего дома доведешь! Чтобы больше такого не было. И Вольному своему передай — увижу, прибью!

— Ладно, мам. Мы в области. По работе. Саше кое — что интересное предложили, не мог он отказаться. Нас некоторое время, думаю пару месяцев, может, больше, в городе не будет. Присмотрите с папой за квартирой. Ну не знаю, сдайте кому, что ли.

— Это, конечно, здорово. Только как же ты решилась то, всегда ведь была против разъездов, — уже более спокойно спросила родительница — Кто тебя заменит?

— Не страшно, Светлана Романова и без меня справится, Саша знает и одобряет. Да и отпуск он мне за два года задолжал.

— Как знаете. А с квартирой? Ладно, подумаем. Хотя… Тетя Марина говорила, ее молодые съезжать хотят. Самостоятельно пожить желают. Вот и пусть в квартирке вашей, всяко лучше, чем кому — то чужому сдавать.

— Отлично, ты права, так будет намного лучше!

— Ладно, уж, подлиза, иди, только звонить не забывай.

— Хорошо. Папу обнимай! Люблю.

— Люблю! Пока.

Закончив разговор, Дарья оглянулась. Александр не сводил с нее внимательного взгляда, Рады в зоне видимости не было.

— Мда, — протянул он. — Не думал, что моя невеста так умеет. Врешь и не краснеешь. И давно практикуешься?

— Вру. Большая уже, мне можно. Да и не тебе мне нотации читать, — вскинулась она.

— Не стыдно?

— Нет, — Дарью понесло. — В следующий раз обязательно правду скажу. Мол, так и так, мама с папой, поиграли мы с Сашенькой в «любовь втроем». С кем? Да с Радкой Любимовой, сотрудницей нашей, на передок невоздержанной. Что же Сашенька? А Сашенька не против, скорее, даже за. Теперь вот шведскую семью собрались организовывать, да монстров мочить учимся, гены-то нечеловеческие пробудили…

— Высказалась? — так же спокойно спросил он.

— Да! — едва сдерживая ярость, рявкнула Дарья.

— Легче стало?

— Нет.

— Смысл тогда?

— Захотелось, — нервно повела она плечами. — Иди уж, звони, порадуй сотрудников, не забудь Ремизова предупредить. О Радке скажи.

Александр скривился, но трубку взял, чтобы после соединения оглохнуть. Положив телефон на тумбу, Дарья удобно свернулась на кровати и прекрасно слышала вопли Максима. Тот обложил приятеля таким потоком брани, что жених не мог вставить ни единого словечка. Когда взбешенный Ремизов выговорился, Вольный поведал ему заранее приготовленную легенду: уехали в отпуск на несколько месяцев, в Тмутаракань. Связи не предвидится, поэтому утруждать себя звонками не стоит. Мегасрочных заказов нет, все давно распланировано. В случае непредвиденных ситуаций, заместители прекрасно справятся сами. Любимову терять не стоит, она уехала вместе с ними. Пусть остальные считают, что в командировку. О Раде они спокойно поговорят после, по приезду.

Ремизов, обозвав всех эгоистичными придурками, отключился.

Просидев взаперти больше часа, вышла из ванной бледная Рада. Вяло поковыряв завтрак, упала на кровать и отвернулась к стенке.

А Дарья вдруг вспомнила о папках, и, поднявшись с кровати, взяла один экземпляр.

— И как? — спустя время, спросил Александр. — Что скажешь?

— Знаешь, мне подобного даже ты не предлагал, — подначила она. Жених ревниво поморщился. — Зарплата, раза в четыре выше. Притом не моей, а твоей.

Александр недоверчиво углубился в договор.

— Обучение, питание, проживание, медицинские услуги, страховка, все за счет фирмы, не говоря уже об оплачиваемом отпуске, — тыкала Первоцвет пальцем в листы.

— Обязанности? — решил вернуть ее на землю Вольный.

— С этим сложнее.

Александр оторвался от чтения и вопросительно посмотрел на нее.

— А если точнее.

— На первый взгляд, формулировки стандартны, но…

— Но?

— Смотри, — Дарья ткнула подозрительный параграф.

— Очень интересно! — Александр мельком просмотрел пункты. — Как все обтекаемо и двусмысленно, что трактовать можно по — разному. И совершенно непонятно, то ли мы будем сидеть в офисе, перекладывая бумажки, то ли скакать по горам и долам, словно ужаленные.

— В том — то и дело.

— Что за юрист составлял документ?

— Знаешь, — задумчиво произнесла Дарья. — Больше всего меня настораживают вот эти два пункта: организация не несет ответственности за деятельность сотрудника, не включенную в перечень безопасных; досрочное прекращение договора возможно только по инициативе работодателя.

— Хм. И что понимается под «безопасным»? Уничтожение тварей? Смешно!

— Да. Но…

— Да, только деваться-то нам некуда.

Дарья развела руками.

Последующие дни были похожи друг на друга как близнецы. Новобранцев кормили и лечили. Партнерши не выказывали признаков недовольства. То ли смирились, то ли делали вид. Лишь иногда, сквозь сон, Александр слышал тихий плач Дарьи и бессвязные монологи Рады. Но ради собственного спокойствия старался об этом не думать.

Одно радовало, раны затягивались буквально на глазах. Возможно, качество медицины здесь было значительно выше, чем в любом другом месте. Либо, повышенная регенерация связана с получением силы. Второй вариант виделся Вольному правильным.

Когда компания окончательно выздоровела, Марьяна предложила выбрать комнаты. Оказалось, у каждой тройки в здании имелась собственная жилплощадь, позволяющая без проблем оставаться в штабе. Первый этаж правого крыла занимали именно квартиры защитников. В России, на сегодняшний день, было всего четыре тройки. Команда, в которую входил Александр — пятая.

Сам штаб оказался примечательным строением. Снаружи скучное серое здание внутри хранило множество секретов: несколько специально оборудованных залов для тренировок, пара лабораторий, компьютерный центр, а также загадочный «кабинет носителя». И это не считая больничного крыла и зоны отдыха, куда обещала сводить новичков Кузнецова.

— Ну что, в которую? Пятнадцатую? — Дарья оглядывала двери.

— Тринадцатую, — не задумываясь, ответил Александр.

— Мне все равно, — высказалась Рада.

Первоцвет фыркнула.

— Я тебя и не спрашивала.

Любимова пожала плечами и пошла дальше по коридору.

— Ладно, — миролюбиво разрешил Александр. — Выбирай любую.

— Тогда…, — невеста задумчиво пожевала губу. — Наверняка, она точно такая же, как те, которые мы осмотрели. А это значит? Это значит, что мы вселяемся в четырнадцатую, — гордо приподняв подбородок, Дарья распахнула дверь посередине.

Удивляясь женской логике, Александр вошел следом. Рада за ним.

Покои представляли собой три, хорошо меблированные комнаты. Нашлись также кухня, раздельные туалет и ванная.

Любимова, втиснувшись в дальнюю комнату следом за Александром, первым делом скинула обувь и со вздохом упала на кровать. Упала удачно, Вольный успел рассмотреть кружевные черные трусики, мелькнувшие в разрезе юбки. Накатило желание, да так резко, что он был вынужден сесть рядом, чтобы не упасть.

Потряс головой, зажмурился на мгновение, чтобы изгнать непрошеные ощущения, но они только усилились. Рука сама собой потянулась к бедру Рады, подняла юбку, огладила нежную кожу. Любимова ахнула, добавив щепотку перца, чуть раздвинула ножки, разрешая трогать.

Александра словно магнитом тянуло под черное кружево. Он с силой сжал зубы, чтобы не застонать от желания проникнуть во влажную глубину женского тела. Еще мгновение, и он бы рванул на амбразуры, да услышал голос невесты. Любимова тут же сжала колени.

— Твое спальное место не здесь, раскладушка — в соседней комнате, — процедила Дарья.

Вольный выдохнул: она ничего не видела. Еще один скандал был бы некстати. Впрочем, он сам виноват, возбудился, будто юнец.

— С чего это? У нас равные условия, — Рада привстала на локтях и угрюмо зыркнула на говорившую.

— А ты не понимаешь? — удивленно приподняла бровь невеста.

Пока обитали в больничном блоке, вопрос о дальнейшем совместном проживании не поднимался. Вот только сейчас эта проблема вышла на первый план.

— Несмотря на все произошедшее, в том числе инициацию, — Дарья скривилась на последнем слове. — Ты должна понимать, что больше тебе ничего не светит. Никогда. Уж я точно не позволю тебе.

Рада неловко встала.

— Я не согласна.

— Меня твое согласие не интересует, будь добра, исчезни отсюда.

Любимова покраснела, просительно посмотрела на Александра, он пожал плечами.

Хуже нет, чем вмешиваться в женские терки.

— Молчание — знак согласия, — хлопнула в ладоши Первоцвет. — Замечательно, значит, стелешь себе на раскладушке и ночью сюда не суешься. Да и тебе спокойней, ничто не будет отвлекать от приятных снов. И, вообще, — добавила язвительно. — Прекращай пялиться на моего мужчину!

— Твоего? — Раду словно подменили. — Да ты…! Доска сороковка! Ни рыла, ни кожи. Посмотри на себя, дура!

— Дура? — вскинулась Дарья.

— Конечно, дура! Умная ведь тетка, а дура. Да он тебя только из-за акций «Замка» и терпит, чтобы, значит, капиталы не разбежались. А меня он любит!

— Любит!!! Идиотка! Не смеши! — Дарья не была бы собой, если вот так запросто позволила, кому бы то ни было обидеть себя. — Кому ты нужна, болезная? Знаешь, сколько их до тебя было? Всех перепробовал! Но ко мне обратно вернулся!

Рада побледнела.

— А ты, — продолжила добивать Дарья. — Тупая, ленивая, не способная ни на что идиотка. Из всех достоинств — большие сиськи. Все!

Любимова зарычала.

— Я убью тебя! Старуха!

— Рискни здоровьем, шлюха!

Александр, вначале опешивший от бабьей склоки, пришел в себя и поспешил остановить скандал.

— Дамы, — решительно начал он, но был вынесен слаженным ревом за дверь.

Множество мыслей проносилось в голове, пока Вольный бесцельно брел по очередному длинному коридору здания. Куда, сам пока не знал. Просто находиться в одном помещение с выясняющими отношения женщинами не было никакого желания. Александр надеялся, что кроме взаимных оскорблений партнерши не предпримут более никаких действий, поэтому спокойно удалился с места боевых событий. В конце концов, ему самому было необходимо все обдумать в тишине и одиночестве.

— Саша? — раздался откуда-то справа голос Марьяны. — Выгнали тебя, что ли?

Александр поморщился, но совладав с собой, повернулся к девушке.

— С чего ты взяла. Просто гуляю.

— Да ну? — удивилась наставница. — По тебе и не скажешь.

— Расслабился, вот и все.

Он недоумевал, обычно собеседникам плохо удавалось читать эмоции на его лице.

— Коль расслабляешься, тогда пойдем к нам в гости, партнеры, думаю, будут рады.

Вольный потоптался на месте, посмотрел на череду одинаковых дверей дальше по коридору и решительно кивнул.

— Раз приглашаете, уважаемая госпожа наставница, я, конечно же, не могу отказаться.

Марьяна звонко рассмеялась и, подхватив его под локоть, понеслась вперед. Вместо того чтобы зайти в ту дверь, откуда вышла, она потащила Александра дальше. В быстром темпе преодолев холл и коридор, поднялась на второй этаж. Повернула налево и остановилась около широкой массивной двери.

— Мы решили сегодня культурно выпить, — пояснила Кузнецова. — Обычно здесь проводятся совместные вечеринки, но сейчас пусто, никто не помешает.

Большая комната была визуально разделена на две части. В одной — явно танцплощадка. Вторая, представляла собой мини — бар. Стойка, высокие стулья, шкафы для напитков. Чуть дальше, небольшие столики и тумбы для сидения.

Оккупировав стулья, переговаривались воины. На самой стойке обитало множество тарелочек с закусками, высилась початая бутылка Русского Стандарта.

— Товарищи, смотрите, кого я привела!

Наставники синхронно повернули головы.

— О, Саша, проходи, присаживайся, — вскочил Горислав. — Что, тоже не спится?

— Типа того, — буркнул Вольный, и, чувствуя некоторую неловкость, уселся рядом.

— Тем более правильно, что пришел.

Второй наставник, судя по кислому выражению лица, вмешательству рад не был, но, достав две рюмки, наполнил водкой до краев, а потом без возражений протянул Александру.

— Опоздал, пей до дна две.

Вольный поморщился, но стопку опрокинул.

— Возьмите закусь, — следом была протянута вилка с нанизанным на нее маринованным огурцом. — И повторим.

Александр с удовольствием зажевал овощ, уж больно водка была ядреная. Покосился на руку Князева, который настойчиво предлагал добавки и, мысленно послав всех к черту, осушил вторую.

— Ладно, ребятки, отдыхайте, — неестественно восторженно воскликнула Марьяна. — Я, пожалуй, пойду, проведаю девочек.

И, не дожидаясь ответной реакции, вылетела наружу.

Как только хлопнула дверь, Горислав перестал улыбаться и, состряпав деловое выражение лица, поинтересовался:

— Поссорились?

Вольный пожал плечами.

— Да как сказать.

— Так и скажи.

— У нас произошло недопонимание.

— По какому поводу, если это, конечно, не великая тайна? — ухмыльнулся Фамильный.

Особого желания делиться проблемами не было. Александр помялся — помялся, но все — таки выдал:

— Из — за кровати.

— Кровати?! — брови Горислава взметнулись к волосам. — Ну, вы, товарищи даете!

— Не смешно, — угрюмо ответил Вольный. — Они разорались.

— Кто, девочки? — удивился Фамильный. — Вроде такие уравновешенные.

— На-ка, выпей еще. — Петр вновь наполнил емкость. — За нас, хороших. Ну и кровать, естественно.

Брякнул своим стаканом о рюмку Александра, и, кивнув партнеру, одним глотком опустошил.

— Фух, — занюхал кусочком колбасы и расслабленно откинулся на спинку. — Замечательно сидим.

Вольный гипнотизировал взглядом прозрачную жидкость, на все корки, ругая себя. Вот зачем он сказал? Можно было промолчать и сойти за умного.

— Рассказывай, давай, — отдышавшись, заново начал расспрос Горислав. — Из-за чего драка?

— Да какая драка, — отмахнулся Александр. — Так покричат друг на друга, да успокоятся.

— Не скажи, брат, — глубокомысленно отметил Фамильный. — Девчонки любят потаскать друг дружку за волосы.

Вольный напрягся.

— Не боись, — ухмыльнулся Петр. — Марьянушка зря, что ли ушла. Мигом помирит.

— Сомневаюсь.

— Раз сомневаешься, на, пей, — рюмка Александра снова была полна.

— С меня, пожалуй, хватит, — он отодвинул выпивку и поднялся. — Поздно, спать пора.

Наставники недоуменно посмотрели на часы.

— Ты что, половина десятого, время детское, — выдал Петр.

Вольный поморщился, но от идеи покинуть общество не отказался.

— Чувствую, меня там, — махнул он рукой в сторону выхода. — Серьезный разговор ждет.

— Это вряд ли, — зевнул Горислав. — Раньше утра Марьяна твоих девчонок не отпустит. Отдыхай спокойно.

— Все равно пойду.

— Ты это, Саша, не обижайся, — миролюбиво заметил Фамильный. — Не со зла я. Просто вижу вас и себя вспоминаю. Тоже много чего было, и ссора из-за кровати самое меньшее. Оставайся, давай.

Александр подозрительно посмотрел на расслабленные лица наставников и, не найдя признаков лжи, уселся обратно. Взял рюмку, понюхал содержимое и одним махом выпил.

— Хорошо? — поинтересовался Горислав.

— Нормально.

— Ну и замечательно, рассказывай.

— Да что рассказывать, — пожал плечами Вольный. После четвертой рюмки в голове приятно зашумело, сам он начал расслабляться. — Понимаете ведь, инициация эта безумная. Мне — то ничего, справился, а дамам неприятно.

Наставники согласно закивали.

— Дарья и так Радку на дух не переносила, уволить грозилась, а тут такое. Мы же в загс собирались. Знаете, сколько я ее окучивал?

Воины покачали головами.

— Долго.

Петр распечатал новую бутылку, Александр без сопротивления опустошил свою вновь наполненную стопку.

— Знаете, как я ее уважаю?

Наставники заинтересованно слушали.

— Сильно. Очень!

— А что Рада? — спросил Горислав, подливая.

— А что Рада? — откашлявшись, удивился Александр. — Молодая, горячая, доступная. Я ей ничего не обещал.

— Обеих, значит, матросил? — протянул Фамильный. — Хотя, — вздохнул он. — Не мне тебя судить.

— Да ну тебя, — отмахнулся Вольный. — Никого я не обманывал, обе прекрасно знали, какой я, обе были согласны. А тут вдруг раскудахтались как курицы.

Петр достал сигары.

— Будете?

— А давай, — Вольный вытащил одну и, прочитав название модной марки, зацокал языком. — Недурственно.

— Ерунды не держим, — вальяжно ответил Петр. — А насчет ссоры — ничего страшного, — продолжил он. — Справитесь.

— Мы же справились, да, напарник? — кивнул он Гориславу.

Тот похабно заулыбался.

— Постараемся, — бросил Александр. — Сами — то как до жизни такой дошли?

— Как, как? Так же. Там-бара-бам, и готовы.

— Расскажите, — не унимался Вольный.

— Ладно, уж, слушай, студент, — манерно вздохнул наставник.

Он вынул длинную спичку, шаркнул о коробок и прикурил. Облачко ароматного дыма поплыло к потолку.

— Знаменательный день моего рождения пришелся на далекий, тысяча девятьсот пятый. Только что окончилась русско-японская война, не принесшая ничего хорошего. Лишь огромные человеческие жертвы, потери территорий, денег и флота. Впрочем, подобные убытки не помешало моему отцу заниматься прибыльным делом, скорее наоборот.

Князев зло усмехнулся.

— Во все времена и при любой власти были неугодные. А у этих неугодных большие семьи и деньги. Моего отца не интересовали сыновья или капиталы, но он был очень рад заполучить дочерей, да и жен, в общем-то, тоже.

— Может, не стоит рассказывать, — начиная догадываться, куда клонит наставник, перебил Вольный.

— Почему? Меня это уже не трогает, — пожал плечами Петр. — В общем, о чем это я. Ах да. Элитные бордели были всегда. Подпольные, секретные, но были. Вы даже не догадываетесь, кто ходил у нас в постоянных клиентах! Хотя теперь-то это и неважно.

Александр сам наполнил себе рюмку и, выдохнув, выпил.

— Прежде чем выводить «новенькую» к клиентам, необходимо было ее хорошенько «обучить», — продолжал Князев. — Для удобства учили вдвоем, иногда и втроем. Двое держали, третий — вдалбливал знания. Так вот мне «повезло», я был учителем. Нужно же было перенимать отцовский опыт.

Павел с вызовом посмотрел в глаза Вольному.

— Знаешь, приятная была работенка, мне по первости даже нравилось, — он вызывающе усмехнулся. — Презираешь?

— Не имею права, — не отрывая взгляда, ответил Александр.

— Твоя правда, — Князев снова затянулся. — В тот день привезли новенькую, совсем еще молоденькую девочку. Красивую, беленькую, тоненькую, но испуганную и ужасно зажатую. Все так, как я любил. Даже вечера ждать не стал, взял Горика и пошел в камеру, новеньких всегда туда помещали, Так сказать для лучшего воспитательного эффекта. Помнишь, Горя?

Горислав вместо ответа опрокинул в себя рюмку и отвернулся.

— Горик вместе со мной рос, — пьяно икнул рассказчик. — Не помню, кто уж его матерью была, вроде кто-то из шлюх.

Фамильный дернулся, но промолчал.

— Отсюда и фамилия такая — Фа-миль-ный, сам себе придумал, выродкам фамилию не положено было тогда иметь.

— Петрушка, заткнись, — рыкнул Горислав. — Не нужно!

— Ладно, прости, брат. Ни о тебе, ни о твоей матери, спаси Господи ее душу, больше ни-ни, — закивал Князев. — Так вот, разложили мы эту девчонку, а она девственница — кровищи море. Дальше сам понимаешь.

— Марьяна?

— Она.

— Как же вы живете после подобного? — глухо спросил Александр.

— Так и живем? — усмехнулся Петр.

— И стараемся смягчить вину, — едва слышно добавил Горислав. — Вот уж сколько десятилетий. Сгладить, удалить из памяти, но… — он нервно махнул рукой. — Будешь еще?

— А наливай, — Вольный пододвинул рюмку.

Выпили. Подождав, пока наставники закусят, он решительно спросил:

— Зачем рассказали? Я бы удовлетворился и безобидной байкой. Зачем было ворошить прошлое?

— Знаешь, Саша, — Петр вновь со вкусом затянулся. — Потому что ты, возможно, поймешь. Сделаешь правильные выводы, и вам троим, может быть, будет чуточку легче.

Александр молчал.

— Не вини никого: ни себя, ни тем более девочек. Воспринимай силу как подарок, как приз. Вам дали возможность прожить длинную, насыщенную приключениями жизнь. Подумайте, кто из ваших знакомых проживет полтора столетия, оставаясь при этом молодым и здоровым? У кого есть хоть один близкий человек, готовый броситься за ним в огонь и в воду? А у тебя двое! Пусть не сразу, но вы поймете.

— Слишком дорогой приз, который я не просил, — пробормотал Вольный.

— Знаю, тяжело отбросить предрассудки, дав себе, нет, не любить обеих. Этого от тебя никто не требует. Только принять.

— Сам-то веришь?

— Знаешь, а кроме веры у меня больше ничего и нет. И еще, — практически трезво улыбнулся Князев. — Даже таким старым хрычам, как мы, иногда хочется поговорить по душам. Лет так через пятьдесят ты меня поймешь.

Последний раз, затянувшись, он бросил сигару в пепельницу и потянулся за новой бутылкой.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Вернулся к себе Александр уже под утро. С трудом найдя нужную дверь, приоткрыл её и, стараясь не шуметь, просочился внутрь. Едва скинул обувь, резко включился свет в прихожей.

— Явился, мачо?! — язвительно поинтересовалась Дарья.

— Ага, — пробурчал он, прикрывая глаза от солнечных лучей, проникающих через открытое окно. — Только не кричи, пожалуйста.

— Я даже не начинала. Так, узнать хотела, где был, что пил?

Вольный схватился за голову.

— Не спрашивай. Лучше принеси воды попить.

— Держи уж, мученик, — будто волшебница, невеста вытащила из-за спины упаковку аспирина, активированный уголь и насмешливо добавила. — Черненьких, штук по восемь глотайте.

Нашлась на тумбочке и заранее припасенная бутылка с водой. Пытаясь не делать лишних движений, Александр глотал таблетки. Уголь проваливался особенно плохо, одним видом вызывая тошноту.

— Спать? — расправившись с порцией гадости, с надеждой в голосе спросил он.

— Иди.

— Ммм, пожалуй, нет. Вначале в душ.

— Даже не знаю, — пожала плечами Дарья. — Полотенец и одежды нет. Я вытиралась запасной простыней.

— Ничего, сейчас так, вечером мужики привезут, я договорился.

Как ни прискорбно, но вещей у них не было. Инициация, неожиданная встреча с тварью, больница — об одежде и принадлежностях даже не думали.

— Я бы и сама съездила. Что они там насобирают? Мужчины! — Дарья досадливо скривила губы.

— Пока не следует уезжать отсюда, Дашь. Потерпи.

— Да уж, придется, — вздохнула невеста. — Потерплю немного. А ты иди, мойся, зубы не забудь почистить, а то выхлоп от тебя… фу.

— Не начинай, а, — поморщился Александр. — Будто бы я не в курсе.

Дарья фыркнула, и, окинув его насмешливым взглядом, ушла.

Александр потопал в душ. Сменив несколько раз температуру воды, остался доволен своим состоянием. Прохладные струи освежили, подарив ясность уму и вернув бодрость телу. Завернувшись вместо полотенца в простыню, он вышел из ванной.

Дарья нашлась на кухне, хлопотала у стола.

— Завтракать будешь? — спросила она, заметив его на пороге.

Прислушавшись к организму, Вольный кивнул и уселся на стул.

— Буду. Когда успела сделать-то?

Окинув взглядом сковороду, где исходила аппетитным запахом яичница с ветчиной, он взял вилку и приступил к трапезе.

— Марьяна принесла, пока ты в ванне отмокал, — ответила Первоцвет. — Еще хлеб, молоко и вафли. Чай и кофе я нашла в шкафчике.

— Где Радка?

— На диване лежит. Сказала, что завтракать не будет. Ее, видите ли, от одного запаха мутит.

— Ну и замечательно. Нам больше достанется!

Следующие минуты они просто наслаждались едой и друг другом. Очевидно, наставница и впрямь сумела помирить или хотя бы успокоить женщин — невеста была весела и общалась с удовольствием. Да и сам Александр, не видя обиды в ее глазах, чувствовал себя намного лучше.

— Горик — здоровский мужик, — размахивая куском хлеба, вещал он. — Компанейский, общительный, веселый. Петя, вначале изображал из себя невесть что, потом расслабился.

Дарья поддакивала, сама пересказывала смешные истории, услышанные от Марьяны, и ела вафли, запивая зеленым чаем.

— Знаешь, почему нас так быстро выписали? — наконец, спросил Александр.

— Есть версии, — невеста отнесла посуду в мойку и примостилась у него на коленях. — Наверняка из — за того, что мы стали защитниками.

— Угу.

Дарья растрепала ему отросшие волосы и принялась гладить голову. Подушечками рисовала окружности, захватывая пряди, массировала кожу. Потом мягко тянула волосы и отпускала. Трогала лоб, находя чувствительные точки за ушами, нежно надавливала.

— У нас сейчас регенерация улучшена, — сквозь пелену блаженства бормотал Вольный. — Новую ногу не вырастим, но небольшие раны, при должной обработке, заживут быстро.

— Интересно, — мурлыкнула Дарья, разминая ему шею.

— Правда, чувствительность увеличилась. Будем острее чувствовать и удовольствие, и боль.

— Удовольствие, говоришь. Может, проверим? — невеста осторожно провела языком ему по губам. Проникла внутрь и начала посасывать его язык. — Ну как?

— Ммм, я что — то не понял. Повтори.

Сладкая ласка пронеслась по крови, вызывая в теле вполне определенную реакцию. Посадив Дарью удобнее, чтобы не мешала выпирающая часть тела, Александр с воодушевлением продолжил изучение новых особенностей.

Он протянул руку и, не торопясь, принялся расстегивать пуговицы, нарочно долго возясь с каждой. Закончив, распахнул полы, однако саму блузку снимать не стал. Огладил жарким взглядом открывшееся великолепие и по очереди приспустил бретельки бюстгальтера, попутно дотрагиваясь пальцами до кожи. Скользнул под кружево чашечек, находя возбужденные соски.

— Тихо, дорогой, — промурлыкала Дарья. — Сейчас моя очередь.

Сама, тем временем, прикоснулась пальчиком к его лицу и, обрисовав каждую черточку, остановилась на губах. Вольный не выдержал и захватил оккупанта в плен, осторожно прикусив.

— Шалун! — освободив руку, невеста погрозила облизанным пальцем.

Затем, наклонившись, провела языком по уху. Дразня, скользнула внутрь. Александр невольно застонал, неожиданная ласка током ударила по нервам.

— Тебе нравится? — прошептала хулиганка.

— Да, — только и мог выдохнуть он.

— Продолжим?

— О да!

— Как скажешь, любимый.

Оставив ухо, Дарья осыпала поцелуями шею, постепенно спускаясь ниже. И вот, наконец, добралась до соска. Облизав, коварно подула, заставив Александра вздрогнуть. Поборов порыв тут же подмять ее под себя, он с силой сжал руки за головой.

Затем невеста скользнула между коленями, заставляя его откинуться на спинку стула. Продолжая ласкать грудь и живот, не развязывая полотенце, распахнула полы, освободив, наконец, сосредоточие его желания.

— Привет, великан, — с непередаваемой интонацией проговорила Дарья, отчего Александр возбудился еще больше. Хотя куда уж больше. Он итак едва держал себя в руках, позволяя ей вести.

Новый стон удовольствия сорвался сам собой. Вольный закрыл глаза, стараясь не упустить и доли наслаждения. А потом, не утерпев, зарылся руками в шелковые волосы, направляя Дарью.

— Пойдем в спальню, — шепнула невеста в его приоткрытые губы, когда он с трудом вырвался из пелены удовольствия. — Продолжим там. Ой, Сашка!

Без слов забросив ее на плечо, Вольный понес добычу в указанном направлении, попутно ощупывая так влекущие его окружности.

— И куда это вы собрались? — загородила проход хмурая Рада. — Меня не забыли?

Александр опустил ношу на пол.

— Ты о чем это? — строго спросил он.

Любимова потерла красные глаза.

— Уж не знаю, почему, но я чувствую. Как начала она тебе голову массировать, так я и проснулась. Спросонья даже не поняла сначала, что к чему. А уж когда поцелуи на губах ощутила, думала все, с ума схожу. Выхожу, а тут вы… резвитесь.

— А! Точно! — сморщился Вольный. — Мы ж теперь будем чувствовать удовольствие друг друга. Вернее, его совокупность.

— Сказать сразу-то никак? — грозно сдвинула брови покрасневшая Дарья. — Дальше-то что делать будем?

— Меня это тоже волнует, — подтвердила Рада. — И подобное не устраивает.

Александр задумчиво почесал затылок, вот только умные мысли не торопились прийти в голову.

— Может, узнаем у наставников? — предложил единственный разумный вариант.

Партнерши были вынуждены согласиться.

Днем заходила Марьяна, интересовалась, какие вещи лучше привезти. Дамы подготовили целый список самых нужных и отдали листы Гориславу. Тот, подсчитав количество пунктов, присвистнул, оценив будущие труды. Видя испуганные глаза наставника, Дарья постаралась объяснить, что где лежит и вручила ключи от квартиры. Рада отдала свои, предупредив, что живет не одна. Горислав улыбнулся, пообещав, что все будет тип — топ и удалился, напевая популярный мотивчик. Петр в полголоса шипел о наглости и бесцеремонности, но, подталкиваемый Марьяной, нехотя шел следом.

В самый последний момент Рада вдруг вспомнила о кактусах и слезно попросила полить их, столь долго страдавших от жажды. На просьбу привести «бедняжек» сюда, получила категорический отказ. На ее праведное возмущение, Петр ответил в своей излюбленной манере, доступно объяснив, где и когда видел эти колючки. Любимова закипела, разъясняя, где и когда видела его самого. Вскочив друг против друга, словно гладиаторы на арене, спорщики начали возмущенно размахивать руками. Но услышав разъяренный вопль Марьяны, разошлись по углам, изредка бросая на соперника кровожадные взгляды.

К вечеру защитники вернулись. Поминая всех троих, а также родню до двенадцатого колена, втащили баулы. Поев и слегка подобрев, тройка Марьяны ушла к себе. Окинув взглядом внушительную гору вещей, Александр снисходительно посмотрел на партнерш и удалился в ванную, наказав дамам раскладывать добро. Те, попеняв на мужскую вредность, в общем, и его, в частности, с унылыми лицами приступили к делу.

Утро Дарьи началось с затекшего в неудобной позе тела и дурного настроения, сопровождающего это состояние. Глядя на бодрых воинов Марьяны, пришедших в семь, ей хотелось удавиться. С жизнерадостными выражениями на лицах, они вещали о пользе ранних подъемов и зарядки, целеустремленно вытаскивая засонь на улицу. Первоцвет поднялась с кровати и, кое — как ополоснув лицо, выползла во двор.

— Ну что, готовы? — хитро улыбнулся Горислав.

— Не о-чень, — Алексей зевнул, едва не вывихнув челюсть.

— Ничего страшного, сейчас пробежимся, проснетесь, взбодритесь.

Горестно вздохнув, Дарья устремилась за наставниками.

Вначале обежали здание и по дороге стали приближаться к лесу. Фамильный задавал темп не слишком высокий, чтобы сразу выдохнуться, но и не низкий, дабы не было времени для посторонних разговоров. Так и неслись друг за другом, постепенно углубляясь в лес.

Тропа узкая, но поодиночке двигаться было удобно. Мелкие камешки и сухие ветки изредка попадали под ноги, хотя особо не мешали. Дорожка, петляя меж деревьев, скрывала за поворотом впереди бегущих.

Решив замыкать процессию, Дарья пропустила и Раду, и Александра. Пристроившись за ними, рассматривала фигуру жениха. Зад, обтянутый при беге черными спортивными штанами, манил. Мысли возвращались к вчерашнему. Ночью она так и не решилась на вторую попытку, долго ворочалась на излишне мягкой кровати без сна. И уснула только под утро.

Раз за разом, прокручивая воспоминания, Дарья не сразу заметила, что товарищи уже остановились на поляне. Большая, с вытоптанной травой и убранным лесным мусором, как ничто другое походила на спортивную площадку.

— Вот наша тренировочная площадка, — обратила внимание Марьяна. — Мы используем, её пока не холодно. Очень надеюсь, что и вам она тоже пригодится.

Дарья кивнула. На вид — вполне удобная, скрытая от основной дороги. Последнее, вообще, можно было отнести к огромному плюсу, что — что, а выгибаться на виду у посторонних она не хотела. Пусть и прохладно, но, наверное, это даже к лучшему — судя по злорадному выражению лица Петра, замерзнуть им не грозило.

— Саша, как у тебя с физической подготовкой? — тем временем спросил Горислав.

— В юности занимался боксом, ну и по мелочи типа тренажерного зала пару раз в неделю.

— Понятно. Рада?

— Ммм, — Любимова замялась. — Уроки физкультуры в школе считаются?

— Неа.

— Ну, тогда фитнес, пару месяцев — бассейн.

Фамильный разочарованно покачал головой.

— Понятно. Дарья?

— Бальные танцы до девятого класса. Беговая дорожка ежедневно.

— Неплохо-неплохо. Что ж, работы будет много. Помимо общей физической подготовки, с Дашей буду дополнительно заниматься я сам. Петя познакомит Раду со стрельбой, разработает упражнения на ловкость и координацию. Саша с Марьяной займутся растяжкой, упражнениями на гибкость и общей выносливостью.

Дарья посмотрела на партнеров, те внимательно слушали наставника.

Что ж, раз надо, так надо. Она будет стараться. Впрочем, их согласия никто и не спрашивал. Просто извещали.

— Итак, расписание на следующие несколько месяцев: в семь часов — подъем, пробежка, разминка, индивидуальные упражнения. В девять тридцать завтрак. С десяти до часу, теоретические занятия. Кто-нибудь из нас каждый день будет вводить вас в мир защитников. С тринадцати до четырнадцати ноль-ноль обед и послеобеденный отдых. С четырнадцати до шестнадцати тридцати вновь теория. Получасовой отдых и полдник.

Александр удивленно приподнял бровь.

— Да-да, Саша, именно как в детском саду. После полдника мы вновь встречаемся, но уже в энергозале, где будем заниматься практическим применением полученных знаний. В двадцать тридцать — ужин, ваше свободное время, и в двадцать два тридцать отбой. Я понимаю, вы привыкли к другому графику, но придется потерпеть. Это необходимо в первую очередь именно вам, и только потом нам, носителю, и кому-то там еще. Вопросы?

— Носитель? Когда мы его увидим? — полюбопытствовала Любимова.

— Уже совсем скоро.

— А готовить еду нам кто будет? А то с таким плотным расписанием времени на готовку не останется, — решила осветить проблему Дарья, вот готовить на троих она точно не хотела бы.

— И вам, и нам питание готовит специально нанятый для этого повар, так что ни беспокойся, голодными никого не оставят, — добродушно усмехнулась Марьяна.

— Приступим?

Взялись за них основательно.

Как Фамильный и обещал, вначале размяли мышцы, основательно пропотели и подустали. Обновленное тело, в принципе, справлялось с предложенной нагрузкой. Но, скорее всего, Горислав, как опытный тренер, разумно распределял ее, не давая мышцам слишком перетрудиться. Силовые упражнения типа отжимания, подтягивания и пресса, сменялись релаксацией и растяжкой. Прыжки и кульбиты чередовались с мерными наклонами и прогибами.

Дарье в первую очередь Денис поставил удар. Все знакомые и неизвестные ей виды единоборств, сплелись в один необычный клубок приемов и техник, что давал наставник. Физическая сила заметно возросла, позволяя Первоцвет сопротивляться его мощи. Хотя, что уж говорить, работал Фамильный не в полную силу.

В стороне Петр гонял Раду, заставляя ее избегать быстрых ударов. Именно уходить, не ставить блок, отбивать, как это делала Дарья, а мгновенно избегать столкновения. На поваленном бревне они выделывали разнообразные странные вещи. Вот Любимовой завязали глаза и велели идти по узкому стволу, аккуратно переставляя ноги. То требовали встать на одну ногу, удерживая в равновесии тело. Затем заставляли взобраться на дерево и прыгать, точно мартышка из зоопарка по веткам, убегая от мучителя, в которого превратился Князев.

Чуть дальше Марьяна загибала Александра в кренделя. Дарья даже испугалась, увидев, что они вытворяли, но успокоилась, заметив, что упражнения не вызывали у жениха резкого отторжения. После стало еще интереснее. Кузнецова попросила Вольного поднять руки вверх и держать в таком состоянии несколько минут. Поначалу Первоцвет и не поняла, в чем подвох, позже попробовав, удивилась сложности упражнения. Потом хранители долго и нудно бегали по площадке, круг, за кругом, не увеличивая и не уменьшая скорости.

К девяти пятнадцати вымотались окончательно. Дарья тяжело дышала, едва поднявшись после очередного броска Горислава. Глянула на партнеров, те выглядели не лучше. Александр бежал за Марьяной, еле переставляя ноги, Рада висела на ветке, не в силах спуститься. Под деревом расхаживал Петр, всячески над той измываясь. Дарья даже на мгновение пожалела Радку, Любимовой не повезло больше всех, ей в учителя достался маньяк и садист.

— Марьянушка, заканчивайте, — остановил занятие Фамильный.

Тут же без сил свалился на землю Александр. Рада, словно подгнивший плод, упала с ветки. Благо, росла она невысоко. Сама Дарья тяжело прислонилась к стволу. Только Марьяна и компания были бодры и свежи, вызывая зависть одним своим видом..

— Ну что, бегом до штаба и в душ? — ухмыльнулся Петр. — Кто первый?

— О, нет! Я все! — с мученическим стоном, вопияла Рада. — Похороните меня прямо тут.

— Встаем, встаем и тихонечко двигаемся, — подталкивал её наставник. — Саша, соскребаем себя с травки и поднимаемся! Дарья, хватит имитировать немощность. Не верю!

Кое-как доковыляв до здания, уставшие и растрепанные, они ввалились в комнаты. Рада, окрыленная видением ванны, уже на финише выбилась вперед и нашла силы, чтобы поспорить перед дверью. Дарья милостиво разрешила ей войти туда первой. После Любимовой просочился Вольный, она этого даже не заметила, так как была полностью поглощена раздумьями.

Сколько изменений! Она совершенно не готова к столь частой смене условий. Только приспособилась, приняла инициацию, затолкав ревность глубоко-глубоко. Поверила в происходящее, решила старательно постигать знания. И на тебе — новые ограничения. Впервые Первоцвет не могла спрогнозировать перспективу, а это пугало. И злило.

Жених не заставил долго себя ждать и через десять минут освободил промывочное помещение. Дарья наскоро сполоснулась и вышла, запрыгивая в чистую одежду уже на ходу.

— Где нас кормят? — поинтересовался Александр.

— В комнате отдыха, — ответила Любимова. — По крайней мере, вчера слышала от Марьяны такую версию.

— Тогда веду я, — вклинившись между Дарьей и Радой, Вольный приобнял обеих за талии. — В этом месте я уже был.

Любимова вздрогнула и тут же прижалась ближе, а у Дарьи жгучее заныла рука, так велико было желание отхлестать развратника по лицу.

— Тихо, дамы, не кипите, — в голосе Вольного слышалось беспокойство. — Это дружеское объятие.

Рада нехотя отстранилась, Первоцвет стиснула зубы и сдержала порыв. Так и шла до «столовой», цепляясь скрученными от судороги пальцами за рукав хранителя.

— Поторопитесь! — громогласный голос Князева встретил их на пороге. — Уже девять сорок пять, а вы не завтракали. Шевелитесь!

Наполнив тарелку бурдой, именуемой овсяной кашей, Дарья уселась за ближайший стол и глянула на партнеров. Александр, усиленно работая челюстями, что-то пережевывал. Рада, размазывая кашу, морщилась.

— Не нравится? — ехидно поинтересовался Петр, потягивая кофе из маленькой чашечки.

Первоцвет кивнула.

— Придется есть. На одной воде до обеда не доживете.

— Да вы чаем запивайте, или молоком, лучше пойдет, — примирительно добавила Марьяна. — Сама не в восторге, но Петенька прав, нужно поесть. Больше ничего основательного повар на завтрак не приготовил. Да и, вообще, он у нас сторонник здоровой пищи, поэтому привыкайте.

— Пожалуй, сегодня можно зайти к носителю, — сказал Горислав и вопросительно посмотрел на Кузнецову.

— Сходите, — пожала та плечами. — Потом к Пете на занятие.

— Ага, так и сделаем. Петрушка, ты с нами?

Князев высокомерно прищурился.

— Нет, подожду в классе. Пока подготовлюсь, отдохну спокойно от вас. Идите одни.

— Как хочешь.

Допив чай, Фамильный оглядел сидящих.

— Вы закончили?

Вольный с набитым ртом промычал что-то, должное обозначать согласие.

— Тогда пойдемте.

Наставник отодвинул тарелки и поднялся. Отправил Марьяне воздушный поцелуй и покинул столовую. «Ученики» потянулись следом.

В этот раз они поднялись на третий этаж. Горислав вошел в помещение, внешним видом напоминающее кабинет директора или начальника организации конца двадцатого века. То есть приемная со строгой тетенькой секретарем, стойкой ресепшн, компьютерным столом и оргтехникой, стеллажами, полками, заполненными различными папками. И как апофеоз высокая пальма в деревянной кадке, стоявшая посередине.

— Доброе утро, Ольга, босс у себя? — улыбаясь, спросил наставник.

Окинув говорившего и их троих за компанию цепким взглядом, дама милостиво разрешила пройти к носителю.

За дверями обнаружилась пустая комната, где под потолком в белом свечении и парил загадочный персонаж носитель знаний Марк Гембел.

— Марк, приветствую, — поздоровался Фамильный.

Как ни прислушивался Александр, так и не услышал ответа.

— Хочу тебе заново представить новеньких, — Горислав ободряюще улыбнулся. — Дарья Первоцвет и Рада Любимова наши меч и лук, — женщины переглянулись и осторожно помахали руками. — Александр Вольный — хранитель.

Чувствуя себя странно, Александр кашлянул, привлекая внимание.

Да, он хорошо запомнил Марка из сна, но создание, что висело в воздухе, отличалось от того, как ночь ото дня. Еще во сне Вольного удивляло индифферентное выражение лица носителя, сейчас же это бестелесное нечто, вообще, не имело к жизни никакого отношения. Блеклые глаза и общий прозрачный вид напрягали.

Тем временем наставник продолжил.

— У нас все отлично, одно занятие по физической подготовке провели, сейчас Петя химичит над теорией. Вообще, ребята неплохо справляются, думаю, не задержатся в учениках надолго.

Замолчав, будто давая привидению осмыслить сказанное, повернулся к ним и подмигнул.

— Раз нет вопросов и новостей, мы, пожалуй, пойдем. До свидания, — завершил он разговор и пошел к выходу.

Ничего не понимая, Александр последовал за ним. Рада и Дарья по пятам. Судя по лицам, они не жаждали оставаться здесь надолго.

— До скорого, Ольга, — попрощался Горислав и с секретарем. — Если что, зовите.

— До свидания, — дама вновь окинула присутствующих рентгеновским взглядом и занялась делами.

— Я чего-то не понял, — как только закрылась дверь в приемную, выдал Вольный. — И что это было.

Партнерши согласно замычали.

— Наш носитель.

— Но почему он молчал? — поежилась Рада. — И висел…, и не шевелился? Как привидение.

— Увы, — вздохнул Фамильный. — Он практически всегда в таком состоянии. Выныривает, когда чувствует активизацию тварей, рождение новой тройки, ну или в сон к кому заглядывает, правда, очень редко. Остальное время Марк такой. Я даже не знаю, слышит ли он речь.

— А та женщина, Ольга? — поинтересовалась Дарья. — Кто она такая?

— Сестра его, пусть и сводная, отцы у них разные, — пояснил наставник. — Как узнала, что брат изменился, так и не отходит от него. Все ждет, когда нормальным станет, никакие объяснения не принимает. Ну и одновременно кое-какими делами занимается. Она, можно сказать, посредник между ним и нами. Даже научилась определять, когда Гембел готов «проснуться».

— Бедная! — воскликнула Рада, прижимая руки к груди. — И не дождется ведь никогда. Да?

— Увы, да.

— Подожди, Горислав, — зацепившись за словосочетание, «сестра узнала», попросил Вольный. — То есть родным рассказать можно?

— Можно, правда, не сразу и не всем. Закончите обучение, сами решите. К этому вопросу мы потом еще вернемся. А сейчас, айда в класс, Петрушка, наверное, уже круги от безделья наматывает.

Рада и Александр, пораженные увиденным и услышанным, потопали за уходящим наставником. Дарья приотстала — у нее развязались шнурки. Перевязав кроссовок, как следует, поспешила за ними.

Комната, куда их завели на этот раз, была обычным учебным классом: несколько парт, стулья, стол для учителя, шкафы и полки. Но, кроме того, по стенам оказались развешаны плакаты с весьма интересным содержанием.

— Опа, это что еще за красавцы? — протянул Вольный, рассматривая отвратную морду напротив.

— О, — развеселился стоящий возле окна Петр. — Это наши любимые и ненаглядные. Твари. Вот смотри, та рогатая — мое исполнение. Нравится?

— Я впечатлен.

— Замечательно. Раз нравится, прошу, выбирайте себе места, — кивнул на парты. — Рада, вытащи, пожалуйста, из шкафа блокноты и ручки, — видя, что та никак не могла оторвать взор от камнеподобного монстра, предложил наставник. — Возможно, они вам пригодятся.

— А? Да? Где? — встрепенулась Любимова.

— В самом правом на второй полке снизу, видишь.

— Да — да, нашла.

После того как они расселись, вооружились канцелярскими принадлежностями, Петр занял кресло-качалку, единственный предмет мебели, выбивающийся из образа классной комнаты, и начал лекцию.

— Еще раз хочу сказать, я рад, что вы все-таки с нами. Несмотря на препятствия, прошли инициацию и выжили.

— А мы-то, как рады, — вклинился Александр.

Строго на него взглянув, Князев продолжил.

— В таком случае запомните главное: никто не собирается насильно заставлять вас учиться. Хотите, слушаете, хотите, записываете. Составлять контрольные и задавать самостоятельные задания я и не подумаю. Рассчитываю на то, что вы люди взрослые и прекрасно понимаете важность получения знаний.

Увидев у них в глазах полнейшее внимание к происходящему, наставник продолжил.

— Вы знаете легенду возникновения защитников, особенности состава троек, знакомы с понятием «носитель», встречались с тварью. Спустя несколько дней, возможно, у вас появились и другие вопросы. Я хочу, чтобы вы их мне задали.

— Я хочу знать: влияет ли пол защитника на то, кем он становится. Ну, хранитель там, меч или лук.

Услышав вопрос Александра, Дарья невольно отвлекся от гложущих мыслей. Один вопрос волновал ее очень сильно, но пока она не была готова его задать. А представив группу, состоящую из одних женщин, содрогнулась. Взглянула на Любимову, убедилась, что и той пришла в голову подобная мысль. Нет, Первоцвет не являлась ярым противником однополых отношений, но для себя этот вид связи не преемлила.

— Не влияет. Только одно правило, если защитник — мужчина, то воины обязательно женщины и, наоборот.

— Да, Петр, объясни, почему никто не слышал шума в коридоре? Мы там явно не шепотом объяснялись, — назрел еще один вопрос у жениха. — Да и стена, из-за которой вы не сразу смогли попасть внутрь, меня тоже интересует.

— Очень правильный вопрос, Саша. Дело в том, что некоторые особи создают вокруг себя поле, способное задерживать звуки и картинки. Сильно одаренные возводят стенки типа тех, что делают хранители. Конечно, намного слабее, но тогда счет шел на секунды, и мы просто не успевали вскрыть препятствие.

— То есть, даже если бы кто-то и поднимался тогда по лестнице, то кроме вас никого бы не увидел? — встрепенулась Рада.

— Совершенно верно. Можно сказать, это эволюционная способность и появилась она у тварей совсем недавно, лет двадцать назад.

— Лет двадцать, это недавно? — приподнял бровь Александр.

— Саша, ты еще судишь по меркам обычных людей, — улыбнулся наставник. — По меркам защитников — это мало.

— То есть они еще и эволюционируют? — прикусив кончик карандаша, протянула Любимова.

— Конечно, как и мы. Впрочем, и человечество тоже. Например, в тринадцатом веке, тварь, имеющая даже одно звериное обличие, считалась сильной. Сейчас ее просто-напросто прибьют из огнестрельного оружия, не дав приблизиться. Защитники, впрочем, подобными и не занимаются, люди справляются сами.

— Предполагаю, нашего внимания удостаиваются особые «персоны»?

— Ты, как всегда прав, Саша, — усмехнулся Князев. — И раз уж мы заговорили о тварях, предлагаю, но не настаиваю, записать в блокноты их классификацию.

Открыв записную книжку, Дарья по старой привычке в правом верхнем углу указала сегодняшнюю дату.

— Итак, нулевая группа — это те самые, с одним обличием, о которых мы уже говорили. Внутри группа делится еще на пять подгрупп, в зависимости от размера и причиняемого вреда:

— Ноль — один — насекомые, мелкие животные типа мышей и крыс. В современном мире почти не присутствуют, так как очень слабы. Хотя было время, когда и они считались опасными. Вспомните крыс, переносящих чуму.

— Ноль — два — мелкие хищники, куницы, хорьки, выдры и подобная им компания.

— Ноль — три — псовые — волки, шакалы, собаки и тому подобное, мелкие и средние кошачьи, хищные птицы и змеи, некоторые виды рыб.

— Ноль — четыре — крупные хищники, крупные пресмыкающиеся.

— Ноль — пять — так называемые сказочные существа типа драконов, японских Годзилл и прочего.

Глаза Первоцвет сами собой расширились. Представив огромную рептилию, она нервно сглотнула.

— Первая группа. С течением времени выделилась из нулевой в отдельную. Это твари, принимающие только вид человека. Обладают некоторым интеллектом, но, к нашему счастью, хорошо отличимые от человека. Это те, кого раньше величали «одержимые бесами». Как только тварь появлялась среди людей, ее изолировали и проводили так называемый обряд, от которого она гибла.

— Вторая группа. Обладают двумя обличиями, человеческой и животной, а также их промежуточными вариантами. От них, кстати, и пошли легенды об оборотнях. Обладают высоким интеллектом и довольно долго могут просуществовать в обществе. Эту группу также можно разделить на пять подгрупп, как и нулевую.

— Она! — воскликнула Рада. — Она скопировала папу? Да?

— Да.

Любимова опустила глаза, сдерживая слезы. Очевидно, вспоминания о первой встрече надолго останутся в ее памяти. Впрочем, если бы подобное случилось с ней, Дарья тоже не смогла бы забыть так скоро.

— Следующая группа — третья, самая крупная. Сюда входят особи, способные принять от трех до десяти обличий. Сильны, умны и адаптивны. Делятся на две подгруппы: первая — это те, которые просто меняют обличия ради достижения цели. Вторая наиболее опасная. Они, пренебрегая частью «образов», развивают именно человеческую составляющую, отчего резко повышают умственный показатель. Твари очень осторожны, потому плохо выявляются. Были случаи, когда подобные существа забирались очень высоко в важнейшие сферы жизни общества. В последнее время именно этот тип больше всего распространен.

— Кошмар! То есть сосед снизу вполне может оказаться тварью, и никто этого не узнает, пока он не убьет пару десятков человек? — ужаснулась Рада.

— В общем-то, да. Это наши самые любимые и многочисленные «клиенты». Именно с ними, чаще всего, и боремся. К мерам борьбы и правилам определения вернемся чуть позже. Продолжим классификацию.

Дарья внимательно слушала, изредка посматривая на страшные картинки, щедро развешанные по стенам. Наставник, тем временем, покашлял, прочищая горло, и продолжил:

— Четвертая группа малочисленна, но непредсказуема. Вспомните первый фильм «Люди в черном». Представители группы подселяются в тело человека, словно паразиты, и вытесняют сознание хозяина. Твари достаточно слабы, но, к сожалению, возможности определить на сто процентов, «заражен» ли человек, невозможно.

— Погоди, Петр, — встрял Александр. — Могут ли они вселиться в защитников?

— Нет, не могут. Сила не позволит.

— Это радует.

— Меня тоже. Итак, пятая группа, «твари стихий». Даже не твари, скорее сгустки отрицательной энергии, способные манипулировать определенными природными элементами. Во — первых, фламеры — состоят из огня и энергетической начинки, терриусы — основа земля или каменная порода, аквы — вода и айрусы — воздух. Неумолимы, мощны, опасны. Главное — защита. Сможете укрыться и вымотать противника, победите. Больше никак. Кстати, Рада, то изображение, которое ты так внимательно рассматривала, иллюстрирует как раз терриуса.

Дарья невольно нашла картинку, но поспешила отвести глаза. Уж с кем — кем, а с этой особью желания познакомиться поближе у нее не возникло.

— Шестая группа и последняя. Чтобы было понятно, начну издалека. Вы видели носителя, надеюсь, осознали, что он есть. Так вот одна из его особенностей — способность предвидеть крупный прорыв тварей, влекущий за собой большие человеческие жертвы. Место и время, некоторые подробности о характере опасности. К чему говорю, шестая группа тварей занимается именно тем, что искажает видения. Их еще называют «пустышки» или «помехи». Бороться с ними невозможно, так как даже мы не ощущаем их присутствие. Чем больше таких тварей появилось, тем меньше информации носитель может принять, тем сложнее получается операция.

— Выходит, семь групп, из которых с шестью мы боремся, одну имеем в виду, — подытожил слова наставника Александр.

— Совершенно верно.

— Ты сказал, одна из особенностей, — Дарья решила, что пора принять участие в обсуждении. — Какие еще?

— Помимо вышесказанного, носитель может создавать амулеты для мгновенного перемещения в пространстве, но, к сожалению, очень мало. Всего три-четыре штуки в год, поэтому мы пользуемся камушками только в крайнем случае. Еще Гембел скрывает место, где обитает. То есть вы, новички, здесь в полной безопасности, впрочем, как и в других штабах защитников.

— Недурственно, — искренне впечатлилась Первоцвет.

— Не знаю, — пожал плечами Петр. — По мне лучше совсем не иметь способностей, чем быть таким как Марк.

Дарья не нашлась, что сказать в ответ.

— Будут еще вопросы? Нет? Тогда на этом, пожалуй, закончим. Пойдемте обедать, — стал подниматься с кресла наставник.

— Подожди, у меня есть, — остановила его она и, начав с места в карьер, проговорила:

— Почему именно секс является способом пройти инициацию? — сказав, Дарья напряглась, ожидая ответа.

Петр нехотя сел обратно.

— Вспомните известную концепцию древнекитайской философии. В чем-то суть нашей силы похожа.

— Инь — янь, что ли? — раскачиваясь на стуле, полюбопытствовал Александр.

— В точку! Так вот, жизненная сила Ци возникает в результате превращений Инь и Ян. Инь и Ян представляют собой две фундаментальные силы, которые создают вселенную и приводят ее в гармонию путем своего взаимодействия. Они символизируют две противоположные энергии, которые, видоизменяясь и взаимодействуя, представляют собой динамику мира…

— Стоп! Не надо философии. При чем здесь наш случай? — прервала Дарья.

— В вашем случае, и моем, кстати, тоже, сила защитников — это Ци. Ян — изменчивая, подвижная и пробивная составляющая энергии. Она направлена наружу, атакует. То есть, воины, которым необходимо моментально реагировать, двигаться и нападать. Инь, соответственно, постоянная и неизменная часть, направленная внутрь, способная защитить. А как вы знаете, основная функция хранителя — защита. Получается, чтобы сила родилась, необходимо соединить эти две составляющие. Что и происходит во время инициации. Ответ понятен?

— Хорошо, — Первоцвет сглотнула. — Мы соединились. Нужно ли постоянно поддерживать эту тройственную связь или будет достаточно одного раза?

— Ты невнимательно меня слушал, Даша, — Петр откинулся на спинку, и устало вздохнул. — Чтобы энергия существовала, ее составляющие должны взаимодействовать.

Дарья почувствовала, как в крышку ее гроба забили последний гвоздь.

— Как часто нужно это делать? — едва слышно спросила Рада.

— Зависит от вас и нагрузки, которую будете испытывать. Конечно, энергия тихонечко набирается и просто так, но для полноценной работы столько не хватит.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ощущая рядом Александра, Рада волей — неволей старалась прижаться к нему еще ближе. Дарья, еще несколько дней назад старательно пресекавшая попытки приблизиться, сейчас терпела. Выслушав пояснения наставника, скрипя зубами, запихивала ревность подальше.

Наступив на горло собственному влечению, Любимова готова был продержаться еще немного. В конце концов, им с Первоцвет еще жить и жить вместе. Как бы шокирующее ни звучало, но это так. Нужно научиться выстраивать отношения и находить компромиссы. Но до чего же ей было трудно. Невероятно трудно.

Нимфоманка.

Она ощущала себя именно так. Притом, нимфоманка на голодном пайке.

Если бы Раде сказали, что она стала вот так зависеть от конкретного мужского тела, не поверила, рассмеялась в лицо выдумщику. Обычно именно она была главной, решала, как далеко завести отношения и когда их закончить. И никогда не жалела о сделанном выборе.

Теперь же… все сложно.

Возможно, происходящее — лишь воздействие пробудившихся генов, но понимание этого феномена ничего не меняло. Она хотела! Хотела Вольного. И ничего не могла поделать со своим желанием.

— Дамы, я все понимаю, — остановился вдруг Александр. — Но и меня поймите, я не железный!

— В чем дело? — хрипло спросила Первоцвет, а Рада поняла — той не нужны объяснения. Дарье давно все понятно, она ощущает тоже, что и они.

— Ваше желание лишает меня здравого смысла. Если не хотите секса вот прямо сейчас в ближайшем темном углу, контролируйте себя. Против вас двоих я бессилен.

Он и вправду выглядел так, будто из последних сил сдерживал порыв затащить их в укромное место и…

Рада с силой сжала кулаки, чтобы не представлять, не думать о том, что могло бы быть. Но все равно перед глазами закружились картинки: сплетенные тела, жаркие вздохи, крики страсти, запах наслаждения.

Стон сорвался с губ сам собой.

— Э нет, так не пойдет, — попятился Александр, судорожно вытирая пот со лба. — Новой порции ненависти я не хочу, потому откланиваюсь. Обедайте без меня.

Он развернулся и быстрым шагом скрылся за поворотом.

— Довольна? — прошипела, тем временем, Первоцвет.

Она тяжело дышала, смотрела на Раду подернутыми желанием глазами.

— Типа это я одна, — вонзив ногти в ладонь, чтобы хоть немного прийти в себя, не осталась в долгу Рада. — И не шипи. Что делать будем?

Дарья молчала.

— Как поступим? — повторила вопрос Любимова. — Так не может больше продолжаться.

— Не знаю, — все-таки ответила Дарья. — Я не знаю. Мозги совсем не варят. Когда все мысли о сексе, мысли, как его избежать, не заглядывают.

В столовой, как и утром, тройка Марьяны присутствовала в полном составе. Петр ушел вперед и сцены не видел, потому ничего не знал и друзьям о ссоре не сообщил. Весело переговариваясь между собой, защитники поедали что-то крайне неаппетитное, зелень, размазанная по донышку, вызвала у Рады приступ тошноты одним своим видом.

— Что это? — в ужасе показала она на тарелку.

— Суп, — невозмутимо ответил Князев, мерно орудуя ложкой. — Обычный суп-пюре из брокколи.

— Мне лучше сразу второе, — передернулась от омерзения Любимова.

Заглянула в другие кастрюльки, нашла котлеты и рис. Обрадовалась, положила себе в тарелку гарнира и парочку мясных шариков. Но видимо, порадовалась слишком рано, ибо есть недосоленную пищу, она не привыкла.

— Ой, Радочка! Я ведь предупреждала, наш повар любит только здоровую пищу, — засмеялась Марьяна, увидев ее перекошенное лицо.

— Кушай-кушай, девочка. Вырастешь большой и сильной! — ржал Горислав.

— Кстати, где ваш хранитель? — спросил Петр, расправляясь с рисом. — С вами же был.

— Не знаю, возможно, в комнатах, — ответила Первоцвет.

— Поссорились? — тут же перестала смеяться Марьяна.

Дарья, не поднимая головы от тарелки, пожала плечами.

— Ну? — переадресовала вопрос к Любимовой.

— Наверное, да, — пожала та плечами.

— Понятно. Все с вами ясно, — доев, наставница вышла из столовой.

Остальные в полном молчании продолжали давиться «полезной пищей». Но вскоре и воины Марьяны, буркнув, что ждут позже, тоже покинули столовую. Все же запихав в себя пресный гарнир, Рада запила зеленым чаем без сахара.

— Ты поела? — встала из-за стола Первоцвет.

Любимова кивнула в ответ.

— Тогда пошли, — задвинув за собой стул, Дарья поплелась к выходу. Рада следом.

Подойдя к двери в квартиру, Первоцвет остановилась, но мгновенно поборола нерешительность и вошла внутрь. В гостиной было пусто, в спальне тоже. Однако звук текущей воды подсказал, что Александр в душе.

Любимова упала на кровать, Дарья на это даже не обратила внимания, устроившись рядом.

— Лежишь? — спустя время, глухо поинтересовался она.

— Лежу, — в той же манере ответил Рада. — А что делать?

— Лежи.

— Как поступим? — приподнявшись на локтях, Любимова спросила спину партнерши.

Помолчав, та все же удостоила ее ответом.

— Так, как того требует сила. Довольна ответом? Ты же этого так хочешь.

Да. Да! Да!!! Она довольна. Она готова, давно готова, только и ждет сигнала, чтобы начать.

Но не успела Рада ответить, потеряв дар речи. Потому что из ванны вышел Александр в одном лишь полотенце, завязанном на бедрах.

Она судорожно закрыла рот, боясь, что закапает слюней кровать.

— Ммм, девочки? — остановился на пороге Вольный. — Что вы тут делаете?

С трудом сдержав порыв броситься к нему на грудь, Любимова проговорила:

— Отдыхаем.

— Вдвоем? — удивился он.

— Ну а что? — поднявшись, вызверилась Дарья. — Привыкать пора. Сейчас вдвоем, через час втроем и не только отдыхать. Всегда мечтала разнообразить свою интимную жизнь. Большинство ведь согласно!

Она вдруг всхлипнула и спрятала лицо в ладонях. Александр некоторое время непонимающе пялился на плачущую невесту, а потом присел на колени рядом с ней.

— Пока ты не захочешь, ничего не будет, — поглаживая ее спину, говорил он. — Ничего.

А Рада ощутила себя третьей лишней, и только сила воли позволила ей остаться в комнате и тоже не заплакать.

Ничего. Она сильная. Она справится. Сможет. Главное, не плакать. И не просить. Иначе…

Когда все пришли в себя, поспешили к наставнику. Уже самостоятельно найдя классный кабинет, с молчаливого согласия Петра прошли внутрь и уселись за парты. Тот также устроился в своем излюбленном месте.

— Отдохнули?

— Да, — ответила за всех Рада, остальные молчаливо согласились.

— Замечательно! Продолжим, — наставник положил ногу на ногу. — Немного вернусь к классификации «зверушек» и добавлю, пока она неполная. Возможно, и вы встретитесь с чем-то интересным. Как я уже говорил, твари эволюционируют. Если это произойдет, наблюдения и пометки нужно будет оформить в виде отчета и сдать Ольге. Хот, после каждого задания вам придется делать заметки в произвольной форме. Никаких особых правил составления нет. Если захотите, потом посмотрите примеры.

— Нам обязательно попадется какая-нибудь новая гадость, — задумчиво произнесла Первоцвет. — Уверена на сто процентов.

Покачав головой, Петр только усмехнулся.

— Давайте поговорим о правилах защитников, — продолжил он. — Как вы поняли, мы стараемся не распространяться о своей силе. Чем меньше обычные люди знают, тем лучше спят, и, главное, меньше мешают. Намного проще уничтожать тварей, когда под ногами у тебя не мельтешат толпы папарацци и поклонников. Вы согласны?

— Полностью, — подтвердила Рада.

— И это первое правило. Второе, вытекающее из первого: следы за собой убираем сами. Не можете справиться одни, вызывайте подкрепление. Но чтобы никаких бесхозных трупов не валялось.

— Забирать куски с собой? — нервно поинтересовалась Любимова.

Напряжение последних минут нашло выход, она начала язвить.

— Что? Какие куски?

— Как какие! Сам же сказал, чтобы за собой прибирали.

— А! Нет, не надо, доедаете на месте, — выдал Петр.

— Блин! — не растерялась Рада. — Придется запасаться столовыми приборами. Ножичками там, вилочками поострее…

— Фу!!! Перестаньте! Меня сейчас вырвет! — возмутилась Дарья. — Радка, хватит, это надо же такое придумать!

— Ладно, пошутили, и хватит, вернемся к нашим баранам, то есть правилам, — решительно прекратил вопли наставник. — Третье, даже не правило, скорее исключение. В той, прошлой жизни, у вас остались дорогие люди: родители, братья и сестры. Мы прекрасно понимаем, что врать им долго, не получиться. Рано или поздно вы встретитесь вновь, и пойдут вопросы. Есть возможность пристроить некоторых на должности в штаб. Также нужны наблюдатели на местах, способные сообщить о странностях. Мы готовы принять хороших медиков, инженеров, компьютерщиков, да и многих других, впрочем, тоже. Со всеми кандидатами проведут тесты, и если по характеристикам они подойдут, то добро пожаловать.

— Интересно, то есть ты уверен, что люди не проболтаются? — поинтересовалась Первоцвет. — Все — таки многие готовы за сенсацию и деньги на подлость.

— За большинство, да, уверен. Например, Оленька, милейшая женщина. Сестра носителя. Порвет любого за брата, неважно, сколько у того рук, ног или других конечностей. Для остальных, как я уже говорил, существуют специальные методики.

— Да, Горислав рассказал о ней. Мы уже в курсе, — сказал Александр.

— Ну, тогда еще пример — наш разлюбезный повар, брат одной из хранительницы. Тоже решил присматривать за родственницей.

— Понятно, — подытожила Дарья.

— Понятно, так понятно. Продолжим. Если пожелаете, ваши родные могут пройти проверку. Только заранее сообщите об этом, им назначат время. После утверждения можно будет рассказать все.

— Петр, ты сказал: родители, братья и сестры. А дети? Где ваши дети? — вдруг возникла в голове мысль, и Рада поспешила ее озвучить.

— Рада, понимаешь…, — Князев поднялся с кресла и приблизился к ней. — У защитников не бывает детей.

— Как не бывает? — вскочила Рада. — Вообще, никогда?!

— Да.

— Но почему? — она вцепилась в плечо сидящему рядом Александру.

Поискав ответ на потолке, наставник заглянул ей в глаза.

— Сущность извлекла урок из ситуации со странником. Отныне защитники стерильны.

Ощутив, как кровь отхлынула от лица, Рада покачнулась и свалилась обратно на стул. Глаза сами собой закрылись.

Кто-то трогал ее лоб, щупал пульс, она не мешала, только слушала голос Петра:

— Даже потенциальные носители гена не могут продолжить род.

Рада обреченно вздохнула и обмякла.

Александр вскочил, бросился к наставнику, чуть ли схватил того за грудки и зашипел.

— Где нашатырь?

Петр растерянно махнул рукой.

— В крайнем шкафу слева, наверху.

— Понятно.

Жених метнулся к шкафу, нашел аптечку. Смочил вату спиртом и сунул под нос Любимовой. Та застонала, оттолкнула руку и открыла глаза.

— Осторожно, не делай резких движений! — засуетился Вольный. — Я тебе помогу.

— Я в норме, — старательно шевеля языком, ответила Рада. — Голова закружилась немного. И все. Уже нормально. Нормально.

— Идите к себе, — ожил наставник. — На сегодня, пожалуй, с вас хватит. С Марьяной переговорю сам. Отдохните, что ли, побудьте вместе.

Александр благодарно кивнув Князеву, взял Любимову на руки и вынес из кабинета. За ними, невольно отстав, пошла и Дарья. Ноги отказывались идти, потому в квартиру она вошла гораздо позже партнеров и услышала окончание, явно не предназначенного для нее разговора:

— Прости, — говорила Любимова. — Прости, прости, прости!

— За что? — в голосе жениха сквозило удивление.

— За все. За связь, за детей.

— Это не твоя вина, — горько усмехнулся Александр. — Вот это точно не твоя вина. Даже если бы мы не встретились, ничего, увы, не изменилось. Ни для кого из нас.

Остаток дня они просто валялись на диване и тупо смотрели телевизор. Желания разговаривать не было. Даже шевелиться лишний раз не хотелось. В восемь тридцать посетили столовую, где поужинали очередным отвратительным шедевром местного повара. Потом вернулись к себе и расползлись по спальным местам.

Дарья долго лежала на кровати и в который раз за эти дни не могла уснуть. Слова наставника тяжелыми камнями поворачивались в черепе. События последних дней перевернули все вверх дном, заставили пересмотреть многие аспекты жизни. Еще месяц назад о детях она и не думала, то есть предполагал, что когда-нибудь обязательно обзавелась парочкой.

Сейчас же…

«Петр, оказывается, прав!» — вдруг пришла четкая мысль.

Сила защитников много давала, но больше забирала. И что она заберет в следующий раз, Первоцвет просто боялась предположить.

Анализируя тройку Марьяны, она постепенно приходила к выводу, что эти измученные, искалеченные люди уже и не ждали от жизни ничего хорошего. Возможно, Дарья утрировала, неверно делала выводы, но, замечая детали, убеждалась в своей правоте.

Вечно веселый, с грустными глазами свой парень Горислав за показной бравадой пытался скрыть что? Горечь, обиду? Похороненную надежду на счастливое будущее? Могло быть и так.

Марьяна, с материнским вниманием относящаяся к проблемам не только своих партнеров, но и, в общем-то, чужих людей. Что скрывало ее сердце? Трагедию. Вечно болящую рану от невозможности иметь нормальную семью? Несбыточное желание воспитать собственного ребенка? Возможно.

Петр, закрытый в чешую надменности и ершистости. Вечно холодный и резкий. Какую мечту прятал он в глубине души? Воля, не это ли он хотел больше всего? Словно тигр в клетке, он стремился к свободе, но каждый раз сила била кнутом, возвращая узника обратно.

Верны ли ее предположения, Первоцвет не знала. Но больше всего страшилась получить ответ на вопросы: что же будет дальше? Какую судьбу им приготовила сила?

Утро следующего дня вновь началось с пробежки по лесу, разминки и индивидуальных упражнений. Затем завтрак, а после Марьяна, ждущая в классе. Молчаливая и угрюмая Дарья направилась за новой порцией знаний, грозящей погрести своей неумолимостью. Подтверждая звание наставника, Кузнецова вывалила на них новый ворох сведений.

После был один час перерыва, и снова поглощение информации.

В пять их выловили Горислав с Петром и под конвоем доставили в энергозал: ничем не примечательное помещение без окон и мебели. Стены, потолок и пол, которого были покрыты непонятной субстанцией.

— Окись бериллия, — пояснил Князев.

Александр, пытавшийся поколупать стену, моментально отдернул руку.

— Для нас неопасно, но обычных людей лучше сюда не водить, — ухмыльнулся Петр. — Ну как, вы готовы вкусить лучший наркотик в мире?

— Что?! — вырвалось против воли у Дарьи.

— Попробуйте почувствовать силу, — пояснил Горислав. — По одному укладываетесь в середину зала и делаете то, о чем говорила Марьяна. — Кто первый, кто смелый?

— Я, — вызвалась Первоцвет.

Уж лучше сразу отмучится, чем смотреть, как это делали другие.

— Молодец, получишь после урока шоколадку, — улыбнулась Кузнецова. — Рада, Александр отойдите подальше.

Тем пришлось повиноваться и отодвинуться к противоположной от входа стене.

Дарья, тем временем, вышла в центр, немного потопталась на месте и легла на спину. Вспомнила, о чем говорила наставница, и попыталась воспроизвести услышанное.

Закрыла глаза, расслабилась. Попробовала успокоиться, однако дыхание никак не выравнивалось, да и сердце билось как сумасшедшее. Первоцвет глубоко вздохнула, замерла и прислушалась к собственному телу. Неудобно лежала голова, отчего кривилась шея. Дарья немного поменяла положение и вновь постаралась расслабиться.

Некоторое время ничего не происходило. Наставники не вмешивались и молчали, но она прямо-таки чувствовала направленные на нее взгляды. Но вот что-то изменилось. Дарью затрясло, вначале слабо, но с каждой секундой тряска становилась сильнее. Ее буквально подбрасывало.

— Чувствуешь силу? — внезапно произнёс Горислав, заставив Любимову вздрогнуть от неожиданности. — Теперь тихонечко тяни, выводи за тело.

— Марьяна, щит, — уже своей хранительнице.

Пытаясь увидеть хоть что-то, Рада пропустила действия Кузнецовой. Просто в какой-то момент вокруг защитников образовалась, словно бы стеклянная поверхность. Потрогав преграду, Любимова понял, что она вполне себе материальная.

— Растягивай ее, Даша, — продолжал инструктировать Фамильный. — Не бойся, тебе вреда она не причинит, мы защищены.

Будто ожидая только эти слова, Первоцвет начала действовать. Вот из ее кожи стали вырываться всполохи огня. Вначале маленькие, еле заметные, постепенно они набирали силу. И через мгновение все тело Дарьи охватил огонь. С каждой секундой ярче и жарче, пламя рвалось наружу, заполняя собой зал. Красиво и страшно.

Рядом пытался пролезть ближе к щиту обеспокоенный Александр.

— Не трогай! — одернула его руки Марьяна. — Он горячий! Обожжешься ведь!

— Как ее остановить? Не перегорит? — Рада неожиданно вспомнила почерпнутые из книг каноны магии.

— Нет, в первый раз нет, — успокоил Петр. — Сейчас немного поутихнет, или Горислав ее «выключит».

И вправду, разбуженная стихия потихоньку стала успокаиваться. Вскоре она полностью вернулась в носитель.

— Да она и сама смогла остановиться, молодец! — воскликнула Марьяна. — Вот это, я понимаю, самоконтроль!!!

Тем временем, голая Дарья открыла глаза, вскочила с пола и с безумным видом принялась оглядывать помещение.

— Ааааа!!! — внезапно задрав голову вверх, завопила она. — Ууу! — взвыла, словно заправская волчица.

Также неожиданно Первоцвет замолчала, нашла взглядом стоящих около стены людей. Растянула губы в кривой улыбке и, покачиваясь, пошла к ним. Наткнулась на щит и вдруг загорелась снова, но быстро потухла. Потрясла головой и уже осмысленно посмотрела на них.

— Даша! Ты с нами? — спросил Горислав. — Или как?

— Ага, вроде, с вами.

— Ну и ладненько! Снимай, Марьянушка, щит, она вернулась.

Потянув воздух руками, словно сворачивая веревку, Кузнецова убрала преграду.

— Держи, — и тут же с озорной улыбкой протянула Дарье халат. — Оденься, нечего моих воинов смущать своими достоинствами.

Окинув себя взглядом, Первоцвет мигом завернулась в халат. И лишь красные уши выдавали ее смущение.

— Кто, следующий? Рада, давай ты, Сашу мы оставим на потом, — усмехнулся Горислав. — Вначале сладенькое!

Но, отпрыгнув от меткого удара ногой, полученного от Марьяны, притворно закрыл голову руками. — Не бейте меня, я шучу. Шучу! Я хороший!

Наткнулся на свирепый взгляд Александра и закривлялся еще сильнее. Упав на колени, закричал тонким голосом:

— Больше не буду. Честно! Пощадите, человеки!!! Горя хороший!

Краем глаза, следя за представлением, Рада задумчиво спросила у Петра:

— Может, мне сразу раздеться?

— Хочешь лежать голой, пожалуйста, — пожал тот плечами. — Мне все равно.

Подумав, Любимова решила все — таки пока не обнажаться. Улеглась в центре и также как Первоцвет закрыла глаза. Стараясь вспомнить объяснения наставницы, попыталась вызвать силу. Дыхание выровнялось почти сразу, руки и ноги исчезли, пропало тело.

Только голова, заполненная мыслями, стала тяжелой и неподъемной. Вообразив на макушке веревку, Рада старательно представляла, как тянула за нее, вытягивая нечто вверх. Но, ни в какую. Минуту, две, три, десять, двадцать, Любимова лежала и не могла уловить хоть малейший проблеск силы.

Стало обидно. Уж если у Дарьи получилось, чем она — то хуже?

— Ну — ка встань, — неожиданно гаркнул Петр. — Встань и беги!

Любимова опешила, не сразу поняв смысла приказа. Вот только Князев не желал долго ждать.

— Встать!!! Кому говорю!

Звуковой волной Раду подбросило с пола.

— Быстрее, что ты плетешься как беременная улитка!

Она стала наращивать скорость. Все быстрее и быстрее. Ноги без усилий отталкивались от пола. Ветер, поднявшийся от бега, будто бы подталкивал вперед. Сильнее и сильнее. Кожу начало пощипывать. Толчок изнутри, и Любимова споткнулась. Но не успела упасть, сила, вырвавшаяся из тела, подхватила и понесла дальше.

Раде хотелось орать от удовольствия. Всепоглощающее ощущение счастья и блаженства разрывало на части. Не терпелось поделиться со всем миром радостью, что она и сделала, закричав в полную силу своих легких.

Постепенно эйфория уходила, оставляя после себя удовлетворение и усталость. Прикрыв глаза, Любимова без сил опустилась на пол.

— Налеталась, птичка! — донесся голос Горислава. — Вставай уж, итак, долго носилась.

Собрав последние силы, Рада приняла вертикальное положение. То ли вертелся пол, то ли голова, она не поняла. Улыбнулась Александру, старательно отводящему глаза, подошла к остальным. С третьего раза попала в рукав, протянутого Дарьей халата.

— Ну, как я? — спросила у всех сразу и каждого по отдельности. — Крута?

— Без базара! — улыбнулась Марьяна. — Летала, как сокол.

— Шикарна! — добавил Горислав. — Присядь, давай, вот к стеночке, пока не свалилась.

А потом обратился к Вольному:

— Ну что ж, Саша, твоя очередь. Выходи в центр.

Александр загадочно хмыкнул и прошел дальше. Встал посередине. Первоцвет машинально облизнулась, рассматривая его фигуру. Высокий поджарый, он казался не особо сильным. Но Дарья помнила, каков в деле этот мужчина: выносливый, страстный, умелый.

Она заставила себя не думать об этом.

Марьяна, тем временем, подошла ближе и остановилась рядом с Вольным. Остальные заинтересованно наблюдали. Тот напрягся, сжался. Видимо, стараясь почувствовать каждую мышцу своего тела. Расслабился. Снова напрягся.

— Давай вначале правую руку. Концентрируй все внимание на ней, — руководила Кузнецова.

Александр сместил фокус внимания на одну конечность.

— Почувствовал? — поинтересовалась наставница.

— Угу.

— Молодец, держи. Хорошо. Потихоньку переноси на вторую. Аккуратно, твоя сила сейчас будто мыльная пленка, не рви, раздвигай плавно.

Ладони Вольного подернула дымка, словно марево на горизонте во время жаркого дня исказила очертание руки. Поползла дальше — к локтю, по предплечью к плечу.

— Замечательно, теперь спина и грудь.

Но не успела Марьяна договорить, дымка исчезла. Жених разочаровано нахмурил брови.

— Без рывков. Давай заново.

Все повторилось в точности.

— Молодец, видишь, во второй раз проще, — кружила Марьяна, водя своей рукой чуть выше тела Александра. — Теперь туловище.

Он покорно выполнял требования наставницы. Сила вспарывала одежду, освобождая кожу.

— Давай ноги. Тяни дальше, ноги у тебя длиннее того расстояния, что ты покрыл. Хорошо! Голова. Не бойся, на мозг это не влияет, тяни смелей.

Александр полностью покрылся маревом. Обнаженное напряженное тело влекло правильностью форм. Дарья смотрела на него, не в силах оторваться от зрелища. Воображение рисовало сцены, в которых главными героями были они.

Она вспоминала его прикосновения, поцелуи, ласки и не могла себя остановить. Возбуждение токало внизу живота, распространяясь по организму приливной волной. Кровь прилила к лицу, жар опалил щеки. Грудь нестерпимо заныла, требуя внимания, между ног стало влажно. С трудом сдержав стон, Дарья сжала колени, отчего острота ощущений только усилилась.

— Дашка, перестань! — пихнула ее Рада. — Я опять чувствую твое желание. Не можешь контролировать себя, не смотри! Все испортишь!

— Постараюсь держать себя в руках, — буркнула в ответ Первоцвет, мысленно поблагодарив Любимову. Но от греха подальше отвернулась.

У стены сидели Петр с Гориславом.

— Что сестра, не вынесла? — хлопая по полу рядом с собой, спросил Фамильный. — Садись, отдохни.

— Не смогла, — покраснела Дарья. Потопталась-потопталась, но так и не уселась на пол, оставшись на ногах.

— Ну, ничего, — протянул наставник. — Научится он вызывать силу в одежде, будет проще.

— Очень надеюсь. Сами-то как справляетесь?

Те лишь загадочно улыбнулись.

— Замечательно, Саша. Ты — супер! Теперь впитывай пленку обратно, — тем временем, направляла Марьяна. — Надевай белье. Оно новое, специально для таких случаев здесь припрятано, не волнуйся. Надел? Теперь вызывай силу снова, но обтекай те места, где тело спрятано под одеждой, стели сверху.

— Как вы думаете, можно уже повернуться? — поинтересовалась Дарья, в нетерпении переступая с ноги на ногу.

— Лучше еще немного потерпеть, — усмехнулся Петр.

— Почему это? — вскинулась она.

— Как ты думаешь, тебе станет проще, если из одежды на нем будут ну очень минималистические плавки.

Представив картинку, Первоцвет подавилась.

— Думаю, нет.

— Вот и я того же мнения, — усмехнулся наставник.

В это время хранители продолжали занятие.

— Тяни, да натягивай на трусы! — возмущенно кричала Марьяна. — Я понимаю, что у тебя там добро приличных размеров, но все равно нужно это сделать!

— Да сейчас! Не кричи над ухом! — воскликнул уязвленный ее словами Вольный.

— Ну, надо же, сделал, умница, — спустя пару минут тишины, удовлетворенно, произнесла наставница. — Давай дальше. Молодец! Да открой ты уже глаза!

— Боюсь.

— Чего?

— Что контроль потеряю вместе с одеждой.

— Не потеряешь, — в голосе Марьяны звенел едва сдерживаемый смех.

— Ладно, — покорно согласился Александр. — Но если что, это ты виновата.

— Согласна. Открыл? Посмотри, все на месте.

— Рад.

— И я тоже. Ладно, хватит болтать. Делай пленку плотнее.

— Как? — вздохнул жених.

— Силы больше используй.

— Так?

— Почти у тебя зад оголился.

Дарья услышала рык.

— Размазывай пленку по всей поверхности тела, — контролировала Марьяна. — Осторожно. Да, вот так. Отлично! Молодец!

— Петь, твоя помощь нужна, — обратилась она к партнёру.

— Саш, чтобы он сейчас ни делал, держи пленку. Понял?

— Постараюсь.

— Вот и ладненько! Петенька, запускай.

Не выдержав, Дарья развернулась, нашла глазами жениха и чуть не закричала. Александр стоял в середине зала, встречая несущуюся к нему волну воздуха. Бурлящий кипяток ударился в него, Вольный хекнул, но остался стоять, целый и невредимый.

— Вы что творите! — подскочила Рада. — Совсем обалдели?!

— Тихо, не шуми, — остановил ее Горислав. — Под щитом стоит дубликат от Марьяны, Петрушка не пробьет.

— А ты? — восстановив дыхание, спросила Дарья. — Предполагаю, и тебя она попросит проверить.

— И я не пробью.

Тем временем, Петр усилил напор, сделав из воздуха лезвие, тонкое, но даже по виду очень острое.

— Неплохо! Горик, твоя очередь, — командовала хранительница. — Только прошу, без фанатизма.

Хмыкнув, Горислав поднялся, расправил плечи и поставил ноги на ширину плеч.

— Готов? — улыбнулся Александру.

— Не уверен, — отозвался тот.

— Значит, готов! Лови! — кинул маленький огненный шар.

Жених невольно отступил. Шар встретился с защитной пленкой и отскочил назад к наставнику, который ловко его поймал.

— Еще разок?

Ободренный успехом, Вольный кивнул.

Следующий снаряд был существенно больше предыдущего, но и его броня Александра выдержала.

— Молодец! — присвистнул Горислав. — Держи приз! — бросил просто гигантскую сферу.

Жар от неё почувствовали и они с Радой, хотя стояли достаточно далеко. На этот раз снаряд повёл себя по-другому. Он притормозил, достигнув цели, а потом оттолкнулся и устремился назад.

— Все, этот пробил, — констатировала Марьяна. — Что ж, очень и очень неплохо. Вы справились, почувствовали силы, а это очень хорошо. Завтра мы продолжим. Спасибо за интересное занятие.

— Пойдёмте есть, что ли. Я проголодался, — притянув к себе партнершу, заявил Горислав. — Нужно восполнить утраченные силы. Повар обещал шедевр.

— Ах да, — развернулась в его объятьях наставница. — Пища не сможет полностью компенсировать истраченную энергию, тут нужен другой способ.

— Какой? — тихо спросила побледневшая Дарья.

— Да. Тот самый, девочка, тот самый. Так что, быстренько в столовую, а потом в кровать.

— Обязательно сегодня? — едва шевеля губами, спросила Первоцвет.

— Конечно, — Марьяна даже удивилась возникшему вопросу. — Часть силы вы сбросили. Если не пополнять, то спустя некоторое время вам просто не с чем будет работать. Так что, вперед на амбразуры!

Дарья отстраненно подумала, что сегодня явно не ее день.

— Мы вначале к себе, одеваться, потом придем есть, — неестественно улыбаясь, засуетилась Рада. Схватила их с Александром за руки и потащила из энергозала. — Скоро будем!

Дорога до комнат закончилась, а Первоцвет все думала, что же она будет делать после ужина. Быть или не быть? Метания известного героя стали близки и понятны. Пусть они уже проходили через подобное, но тогда Дарья практически не соображала, и воспоминания об инициации ограничивались несколькими смазанными картинами. Но и повторять вот прямо сейчас такое снова не хотела, как бы ни хорохорилась перед Любимовой.

Сила? Да, важна. Только вот Дарья не готова, да и вряд ли когда-нибудь будет готова. Пусть энергия накапливается постепенно, даже если длительность обучения увеличится до бесконечности. Она согласна оставаться в учениках сколь угодно долго.

Ужин прошел в нервной обстановке. Жених превратился в деталь интерьера и, не жуя, глотал содержимое тарелки. Любимова старалась так явно не улыбаться и ни на кого не смотреть, но нет, да нет, кидала на Александра плотоядные взгляды. Марьяна с воинами поддерживали нейтральные темы, говоря то о погоде, то о книгах. Дарья делала вид, что ничего не понимала, обсуждая нехватку дождей и новую книгу Марининой.

Вернувшись к себе, она ретировался в ванную.

— В душ, — бросила замершим в гостиной партнерам. — Не ждите, укладывайтесь.

Мелькнула мысль, что если не спешить, они уснут раньше, чем она выйдет.

Первоцвет залезла в ванную, подумав, включила холодную воду. Ледяные струи обжигали, выбивая все думы. Выдержав секунд тридцать, повысила температуру. Терпела до тех пор, пока кожа могла выносить жар.

На глаза попались шампуни и гели, испробовала содержимое каждой баночки. Вспомнилось детство. Задержав дыхание, Дарья попыталась рассмотреть несуществующие трещинки и царапины на дне. В нос попала вода, пришлось вынырнуть.

Вскоре вода остыла. Открыв слив, Первоцвет растянулась во всю длину и стала ждать, пока жидкость вытечет. Насухо вытерлась и покинула ванную комнату, которую тут же занял Вольный.

Надежда на то, что партнеры уснут, не оправдалась.

Потом Дарья совершенно случайно забрела на кухню, где выпила два стакана воды, ощущая, как жидкость полилась по пищеводу. Вошла в спальню. На кровати, раскинув руки в стороны, лежала Рада.

— Спишь? — глухо спросила Первоцвет.

Перед глазами поплыли красные круги.

Любимова, поежившись, будто от холода, ответила:

— Не могу уснуть.

— Понятно, — Дарья рухнул на кровать.

Вернулся жених — она дернулась, когда под тяжестью еще одного тела прогнулся матрас. Круги никуда не делись, только ускорили свое движение, превратившись в пятна.

Внезапно кровать опять заколыхалась. Оказалось, на пол слезла Рада. Подбежала к двери. Первоцвет невольно провожала ее взглядом, недоумевая. Та все же замерла на мгновение, резко развернулась и проговорила:

— Саш, прости. Я мечтаю о том моменте, когда вновь смогу быть с тобой. Но сегодня еще не время.

И, дернув ручку, она пробкой вылетела из спальни. А Дарья впервые осознанно почувствовала благодарность. Попроси сейчас Любимова у нее десять лет жизни, она без вопросов отдала бы их ей.

— Даша, спокойнее, — жених отчего — то тоже покинул ложе и подозрительно на нее посмотрел.

— Что случилось? — привстала Даша.

— Твоя сила просыпается, посмотри на руки.

Ничего не понимая, Первоцвет поднесла ладонь к лицу. И вправду, под кожей будто бы теплились угли.

— Что за черт! — испугалась она. — Какого?!

Ладони резко погасли. Дарья продолжала держать руки на весу, подспудно ожидая того, что они вновь загорятся. К ее радости, этого не случилось.

Александр вернулся в кровать. Уложил ее на подушки, укрыл одеялом, словно маленькую и обнял.

— Спи, Даша, спи. Тебе нужно просто хорошо отдохнуть.

В семь утра Александр, как штык, стоял на улице. После ночного дождя было прохладно и сыро. Рада ежилась, стоя в легкой безрукавке, по голым плечам бежали мурашки. Вольный даже захотел отдать ей свой свитер, но его опередили. Увидев дрожащую Любимову, Дарья сняла с себя ветровку и подала страдалице. Та удивилась, но приняла.

— Спасибо.

— Тебе спасибо, — произнесла Первоцвет и улыбнулась. Рада невольно улыбнулась в ответ.

— Гляжу, все нормально? — осмотрев их композицию, спросил Петр.

— Да, все прошло великолепно, — поспешила заверить Дарья. — У нас все замечательно, вы со мной согласны, товарищи?

Александр помрачнел, но кивнул. Рада удивленно вскинулась, но наткнувшись на предупреждающий взгляд соратницы, поспешно закивала в такт с ним.

— Тогда побежали!

Рада, даром, что забивала на физкультуру, неслась за Князевым сломя голову. Сам Петр двигался не по тропе, он, словно мультяшный Тарзан скакал по стволам деревьев, едва — едва задевая их стопами. Любимова пока этого не умела, но не отставала, мчась по земле так, что пыль столбом стояла. За ними, успевая что-то говорить девушкам, бежал Горислав. Следом Дарья.

Мечи, конечно, были не так эффектны в беге, как двое летунов, но, тем не менее, заслуживали отдельного разговора. Мощный, словно тяжелоатлет Фамильный с легкостью поддерживал бешеный темп движения, несмотря на комплекцию. Невеста на его фоне смотрелась тростиночкой, но и она держалась.

Александр бежал следом. Энергия шампанским бурлила в крови, давая ощущение эйфории. Будто наступило легкое опьянение, когда голова еще свежа, но чувство вседозволенности уже начало брать главенство над разумностью. И это чувство было потрясающе. Петр прав, сила, словно наркотик требовала пользоваться ей снова и снова.

Сосредоточившись на беге, Вольный внезапно заметил, что совершенно точно мог рассмотреть каждую мышцу напряженной фигуры Дарьи. Как будто заранее отрепетировав, невеста четкое исполняла движения, но делала она это медленно, позволяя разобрать подробности. Широкий шаг, вот нога выпрямилась в колене, соприкоснулась с землей, стала отталкиваться стопа. Корпус прямой, немного наклонен. Согнутые в локтях руки двигались туда — сюда. Голова смотрела четко вперед.

— А ну-ка, стой! — внезапно тормознула его Марьяна. — Перестань!

— Что?

— Перестань тянуть из Дашки силу, свалиться ведь.

— В смысле? — продолжая пялиться на Первоцвет, уточнил Александр.

— На меня смотри! В глаза, — приказала наставница.

Пришлось с неохотой подчиниться.

Зыркнув на удаляющихся воинов, Кузнецова принялась за объяснения.

— Гляди. По сути, сила защитников выливается к вам из «одной кружки». Так?

— Да, наверное, — все еще не понимая, к чему прицепилась наставница, согласился он. — И?

— Уже в ваших телах она преобразуется в такой вид, который необходим конкретно, например, тебе. Если, в какой-то момент ты сильно потратишься, то с легкостью сможешь позаимствовать немного у воинов, так же как и они у тебя. Впрочем, если нет выброса силы вовне, произойдет тоже. Твой уровень повысится, Дашкин, как сейчас, упадет. Нужно быть аккуратнее.

— То есть я воровал у нее энергию? Так что ли? — наконец, дошло до Вольного.

— Точно. По идее, вам рано за это браться, контроля — то почти нет. Но, раз ты у нас самородок, придется пересмотреть расписание.

Окинув его внимательным взглядом, Марьяна припустила дальше. Александру пришлось бежать следом.

На поляне уже тренировались. Однако, заметив их прибытие, приостановили занятие.

— Что так долго, мы без вас практически всю разминку сделали? — завозмущался Горислав.

— Ничего страшного. Саша непроизвольно «вампирить» начал, — пояснила Марьяна. — Засмотрелся на Дашу, и давай из нее силы качать.

— Ух ты! Молодец! У меня такое долго не получалось! Видишь, Петрушка, я же говорил, скоро они и нас переплюнут.

Вольному аж неловко сделалось, столько неприкрытого восхищения читалось во взгляде наставника.

— Ладно, потом побеседуете, — прервала словоизлияния Марьяна. — Продолжаем.

Выполнив разминку, Кузнецова опять принялась гнуть Александра в разные стороны, объясняя эти экзекуции тем, что щит иногда приходиться держать, выгибаясь под непонятным углом. Особое внимание она уделяла пальцам рук, выворачивая их. Все те выкрутасы, выполняемые для растяжки при игре на фортепиано, и рядом не стояли с тем, что делали они сейчас. Вольный справлялся, начиная испытывать изощренное удовольствие от такой работы с телом.

Два часа пролетели незаметно. Взмокшие партнерши плелись нога об ногу, ехидные воины Марьяны всячески над ними издевались. Вольный все больше хмурился, пусть партнерш и навязали ему, но вот так издеваться над ними он позволять не собирался.

— Как будто сами сразу сделали, — буркнул он. — Сто лет, а ведете себя как подростки, пристающие к первоклассницам. Самих — то не коробит?

— Мы же не в обиду, стимулируем, так сказать, дальнейший профессиональный рост, — раскаялся Горислав, притворно, вздохнув.

Петр лишь свысока посмотрел и пошел дальше. Не ожидая от себя подобной реакции, Александр сжал кулаки.

Месяц пролетел как одно мгновение. Катастрофически быстро убывала энергия, хотя они старались использовать экономно. Рада чувствовала как нечто, мощь которого становилась сильнее с каждым днем, буквально бросала ее в объятия партнеров.

Она держалась, а когда было совсем невтерпеж, представляла горящую Дарью. Мигом отрезвляло. Конечно, можно было попросить совета у наставников, как того и хотели, но тогда пришлось бы сознаваться и в том, что они до сих пор не восстанавливали энергию.

Партнеры, ночью предоставленные самим себе, едва держались. Забежав в очередной раз к ним в спальню, Любимова практически стаскивала Александра с Первоцвет. Пощечины помогали плохо, только холодная вода, вылитая на разгоряченные макушки.

— Дарья! Держи себя в руках! — кричала она в лицо ничего не соображающей Первоцвет. — Завтра ты сама себя, да и меня заодно возненавидишь! Тебе-то ничего, а я сгореть не хочу!

Дарья кивала, соглашалась, но спустя час все начиналось заново. Проживание в разных комнатах не помогало. Их, практически пустых, энергия тянула друг к другу, не переставая.

Александр, кому воздержание, судя по поведению, приносило страданий больше всех, ежедневно предлагал решения. Любимовой даже стало казаться, что он свихнулся. Идеи день ото дня становились только безумнее.

— Слушайте, это ведь выход! — Вольный возбужденно забегал по комнате. — Все-таки ты, Радка, женщина взрослая, должна понимать. Гляди, мы просто запрем тебя в комнате, чтобы не вырвалась. А сами… ну это самое без тебя.

— Молчи, — прошипела Дарья. — Лучше не договаривай.

— Да нет же, дослушайте. Лежишь себе, Радка на диване, все ощущаешь. Дашке спокойно, и тебе приятно. Опять же энергия прибавляться будет. А? — воодушевился Вольный.

— Дурак!!! — вспыхнула Любимова. — Думай, что говоришь!

— Ладно. Извини, шучу я так, тупо.

— Шутки шутками, но я не хотела бы это чувствовать, — Рада брезгливо пошевелила пальцами. — Так что, придется вам пока потерпеть.

— Ну, уж это не тебе решать, — возмутился Александр.

Первоцвет, измученная бессонницей и постоянным желанием, молчала.

— И мне тоже. Вы же не одни учувствуйте в процессе.

— Зря отказываешься, — усмехнулся безумец и показательно поцеловал Дарью в губы. — Сегодня же и попробуем.

Раду передернуло.

Вечером, блаженствуя в горячей воде, Любимова размышляла, почему жизнь такая несправедливая. Пришла к выводу, что она, наверное, сама виновата. Слишком много спускала на тормозах, прощала обиды людям. А нужно было как Дарья, брать врага за рога. И раз «коллеги» решили не заморачиваться насчет ее чувств, придется самой доказывать, как они ошибались.

Подогревая себя подобными мыслями, кое-как домылась. И вся такая свежая и ароматная покинула ванну. Прикрыв влажное тело лишь малюсеньким полотенцем, продефилировала около партнеров.

— Рада! — крякнул Александр.

— Хоть бы прикрылась, бесстыжая! — возмутилась Дарья. — Совсем стыд потеряла!

Короткая тряпочка, завязанная на груди, чуть-чуть прикрывала попу. Впереди концы немного расходились при движении, позволяя увидеть темный треугольник. Капельки воды от мокрых волос стекали по шее, устремляясь в ямку между грудей.

Чуть притормозив, Рада окинула пару удивленным взглядом, улыбнулась, и как ни в чем не бывало, покинула комнату. Но подслушать разговор не забыла.

— Еще одного раза я тебе не прощу, — каким — то безжизненным тоном произнесла Дарья.

Вольный явно смутился.

— Это не то, о чем ты подумала.

— Да ладно!

— Правда.

— Я на это надеюсь. Пойдем спать.

Любимова мрачно улыбнулась.

Что ж, господа, повеселимся!

Включив ранее припрятанную магнитолу, поставила диск. Был у нее один интересный сборничек, специально для всяких разных случаев. Отрегулировав звук так, чтобы не оглушал, но в соседней комнате был хорошо слышен, сбросила полотенце и подошла к зеркалу, отражающему ее в полный рост.

Да, сила отлично поработала над телом. Стройное, гибкое, с нежной шелковистой кожей, оно слегка светилось в лучах заходящего солнца. Рада улыбнулась отражению и начала игру.

Вскинула руки. Плавно повернула кистями и позволила рукам упасть. Ритм звал, движения становились рискованнее, пластичнее. Рада прогнулась назад, медленно поднялась. Потянулась всем телом вверх, ощущая каждую мышцу.

Поворот бедром, ладонь, лежащая на нем, повторила движение. Еще и еще. Ноги жили собственной жизнью, стремясь за музыкой.

Что ж, она расслабилась. Можно приступать к основному блюду.

Медленно проведя пальцем по губам, Рада позволила ему нырнуть в рот, и тут же жадно облизала, представляя кое-что другое. Затем прочертила влажную дорожку вниз по шее. Руки устремились в путешествие, гладя и лаская тело. Чуть задержавшись на груди, мокрым пальчиком она задела соски, которые мгновенно затвердели. Поиграла с ними, заводясь все сильнее.

Шебуршение около двери дало понять, кому надо тоже почувствовали возбуждение. Импульс, усиленный ими, вернулся назад. Рада дрогнула, сбилась с дыхания, едва сумев сдержать стон.

Дверь толкнули.

— Не входите! — ее голос заставил налетчиков остановиться.

На подрагивавших ногах Рада подошла к проёму и села, прислоняясь спиной к деревянной поверхности. Разведя колени, дотронулась до влажных складочек, нашла самую чувствительную точку тела и начала мягко массировать. А потом скользнула пальчиком ниже, проникая в сладкую глубину.

Удовольствие накатывало не просто волнами, целыми цунами, заставляя ее прикусывать губы. В глазах появились круги, сознание мутилось.

А за дверью уже рычали, стонали и матерились.

Подойдя к самой грани, Рада с трудом, но сумела остановиться. И сразу же получила по заслугам — невыносимое разочарование, жалость, злость, неудовлетворенность и гордость за содеянное, переплелись в тугой комок эмоций.

Отползя подальше от двери, она упала на ковер и замерла.

О дверь ударилось что-то тяжелое.

— Ты, сука, Любимова, — донесся приглушенный голос Первоцвет.

— Я знаю, — улыбаясь, ответила Рада.

Она справилась. Теперь можно и поспать.

Несколько минут лежала в одиночестве, ощущая, как мышцы потихоньку расслаблялись. Почти уплыв в сновидения, услышала — открылась дверь. Зашуршали ноги, идущие по ковру. Кто-то возле нее остановился.

— В постель ее, или так пусть спит? — прошептал Александр.

— Пусть валяется, — злобно ответила Дарья. — Мстительница.

А потом они удалились, и Рада, наконец, уснула.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Следующее утро запомнилось Дарье не только последствиями выходки Любимовой, но и первым, вынужденным заданием.

В шесть Ольга Александровна вызвала к себе наставников, те подняли заодно и их. Женщина рассказала, что получила кучу сообщений из Липецкой области. Наблюдатели как один твердили о пропажах. Исчезали люди в районе села Большая Кузянка. По последним сведениям, объявлены в розыск семнадцать человек. Полиция и волонтеры прочесывали лесополосу, но никого найти так и не смогли. Собаки брали след, но примерно через пару километров начинали вести себя странно. Задрав морду, животные пялились, поджимали хвост, подрагивая всем телом. Попытки кинологов успокоить питомцев не приносили нужных результатов, псы наотрез отказывались работать. Так что людей искали, полагаясь только на собственные силы.

— У Гембела видения были? — что — то просчитывая в голове, спросил Петр.

— Нет, — подумав, ответила Ольга. — Не тот масштаб. Люди хоть и пропадают, но не все разом.

— Понятно. Марьян, Горик, есть какие — то соображения?

— Помнишь, в сорок восьмом году пропадали люди из Дарьевки? — почесав затылок, выдал Фамильный. — Мы тогда долго ловили ту тварюшку с повадками обезьяны и пастью крокодила.

— Точно! Она ж тебе еще в зад вцепилась с досады. Такое я забыть не могу!

— Не вцепилась, а попыталась вцепиться, на мне же броня была, — поправил партнера раздосадованный Горислав. — И, вообще, эти сведения к делу не относятся. Я к чему веду, может, и в Кузянках подобная радость завелась.

— Все, возможно, но проверить предположение придется нам, коллеги заняты по горло. Только вчера группа Антона в Хабаровск отправилась. Так что, оставляем ребят на Ольгу и в Липецк, — резюмировал Князев.

— Не получится, — покачала головой сестра носителя. — Марк еще ночью исчез. Я, конечно, понимаю, но с неадекватными новичками возиться одна не собираюсь.

— Как исчез? — пробурчала обиженная высказыванием Ольги Рада. — Он же не может уходить отсюда.

— Переместился в другой штаб, постоянно так делает, исчезает не предупреждая, — объяснила Марьяна.

Потом она оценивающе посмотрела на них, жмущихся у двери, и задумчиво произнесла:

— Может, с собой вас прихватить? Под присмотром попрактикуетесь, проще потом будет самим работать.

— А что, неплохая идея! — оживился Петр. — Возьмем только два амулета перемещения. Запасной пусть у Саши хранится. Билеты Оленька закажет, наблюдателей предупредит. Доберемся на самолете до города, в аэропорту встретят и до места довезут. Горик, ты как, согласен?

Горислав кивнул и подмигнул растерянной троице.

— Что брать с собой? — встрял Вольный.

— Одежку сменную возьмите, рыльно-мыльные принадлежности, да, пожалуй, и все, — потягиваясь, ответил Фамильный. — Походным снаряжением обеспечат. Там, конечно, штаба нет, но база присутствует.

— Мне вот что интересно, откуда деньги на это? — описал широкий круг руками Александр. — Столько филиалов, базы всякие, людям зарплату платят, не говоря о плановых и внеплановых расходах. Где «куст с капустой» прячете?

— Спонсоров полно, — пояснил Петр. — Фирма официально различными разработками занимается: в медицине, химии, физике. Так что не бедствуем. Сыр с плесенью кушаем и не только.

— То есть правительство в курсе?

— А как без него? На одном голом энтузиазме троек далеко не уедешь, приходится делиться информацией с самыми высокими кругами.

— Интересно, — протянул Александр.

— Да что интересного. Пока их не трогаем, делаем часть работы, нас не задевают. Даже всячески помогают и прикрывают глаза на странности. Но, — наставник нравоучительно поднял указательный палец. — Это не отменяет второго правила.

— О бесхозных останках? — поспешила с ответом Любимова.

— Совершенно верно, Рада. В общем, идите, собирайтесь. Девушки, огромные чемоданы брать не надо, — погрозил он. — Доберемся быстро. Главное, паспорта не забудьте.

Взбодренные предстоящей «прогулкой», они быстро снарядились и поехали в аэропорт. Добрались, без проблем преодолели регистрацию. Усадив Дарью ближе к проходу, Вольный занял кресло у окна. Марьяна и Горислав аналогичным способом устроились впереди. Дальше уселись Рада с Петром, не слишком довольные таким близким соседством. И тут же развернулись в разные стороны, сделав вид, что не знакомы.

Лететь, в общей сложности, надо было три с половиной часа, но из-за пересадки время увеличилось до пяти с половиной. Дарья немного нервничала, передавая волнение и ему. Рада же была бодра и резва. Как-никак, теперь воздух ее родная стихия. Наставники спокойно обсуждали план действий. Марьяна спала, прижавшись к боку партнера.

Полет прошёл нормально, и в положенное время группа оказалась в Липецке. Только выйдя из аэропорта, сразу попали в руки наблюдателя. Олег Мамонтов, как представился мужчина, отвёз защитников на базу, где им выдали экипировку для лесного путешествия.

Итого в рюкзаках: две туристические палатки, типа 2+1, спальники, набор посуды, запасная одежда, дождевики, запас продовольствия на неделю. Спички, зажигалки, газовая горелка, фонарики, охотничьи ножи, спирт и аптечка. Достаточно объемно, но вполне умещалось в четырех рюкзаках: двух больших для Александра и Горислава, двух средних для Марьяны и Дарьи. Луки шли налегке, только ножи и фонари, да мелочь, распиханная по карманам. Им предстояло идти впереди тихо и быстро и не всегда по земле.

Поужинав, легли спать в доме Олега, который приютил тройки у себя. Рада долго не могла уснуть, ворочаясь на диване. Она волновалась. Слишком необычно и непривычно то, чем они завтра займутся. Любимовой было интересно, какая она, тварь? Похожа ли на виденную ранее, или представляла собой совершенно иной вид? Как опасна, и почему её никто не видел? Много вопросов, на которые она пока не могла ответить. Но надеялась, что знания придут, при этом, не покалечив никого из них.

В четыре часа утра лес встретил тишиной и покоем. Солнце только появилось из — за горизонта, и под кронами деревьев было сумрачно. Из живности только вездесущие комары, которые целыми тучами кружили над головами. Но и этим кровожадным бестиям пришлось блюсти бескровную диету, ибо к людям было не подобраться. Хранители просто и элегантно растянули себе пленки — брони по открытым частям тела. Марьяна укрыла таким же способом остальных.

Рада во главе с Петром сразу оторвались от партнеров метров на пятьсот. Мягко ступали по пружинящей хвое, стараясь не производить лишних звуков. Зайдя на два километра внутрь леса, они оказались на том месте, где, по словам Олега, собаки переставали вести себя адекватно. Оно оказалось помечено красными флажками, что оставили поисковые группы. Следов, способных прояснить ситуацию не осталось. Если и были отпечатки необычных лап, то их уже давно затоптали.

Присев на поваленное дерево, решили дожидаться остальных.

— На северо-запад, — бросил Князев подошедшему Гориславу. — Как обычно пятьсот метров.

Фамильный кивнул, на всякий случай проверил направление по компасу. Петр и не отстававшая от него Рада двинулись дальше. Расстояние между группами стремительно увеличивалось.

Через час лес начал оживать. Шуршали мелкие зверьки, птицы встречали пением новый день. Шумел ветер, путаясь в кронах деревьев. Робкие лучи солнца пробирались сквозь густые ветви, пронзая воздух яркими полосами. Вот только Любимовой было не до любования. Органы чувств и чутье обострились до предела, отчего звуки леса доставляли лишь неудобство.

— Стоп, — внезапно проговорил наставник. — Сядь.

Рада послушно остановилась и осторожно присела на одно колено.

— Что?

— Слушай.

Она прислушался. Вроде бы ничего странного не происходило. Отчего же так насторожился наставник. Любимова постаралась вычленить необычные звуки и вскоре поняла, почему напрягся Князев. Звуков практически не было. Еще недавно пели птицы, сейчас же пернатые исчезли. Даже вездесущие комары куда-то подевались.

— Тихо.

Петр кивнул.

— Что дальше? — спросила Рада.

— Ждем.

Князев замер и прикрыл глаза. Она поняла — тот передавал Марьяне волну неуверенности. Мысленно разговаривать защитники не могли, но послать эмоциональный сигнал были в состоянии. И сейчас Кузнецова осторожно вела остальных по такому вот специфическому следу.

Спустя минут десять партнеры вышли. Сняли рюкзаки и поставили под дерево.

— Нашли? — был первый вопрос Горислава.

— Нет, но мы на верном пути, — осматриваясь, ответил Петр. — Думаю, метрах в шестистах у нее лежбище. Слышите, лес молчит?

Все мгновенно замолкли и прислушались.

— Так, — потерев подбородок, разрушил молчание Фамильный. — Марьяна, уплотняй броню, закрывай всё, с кончиков пальцев до макушки. Саша, пойдешь со мной. Не бойся просто держи свою защиту постоянно. Если увидишь странное не беги, остановись и ставь купол сразу же. Обо мне можешь не беспокоиться, стой и поддерживай заслоны. Понял?

Вольный нервно кивнул.

Не обращая внимания на недовольное лицо Первоцвет, наставник продолжал раздавать указания.

— Марьяна на тебе Дарья, что делать ты знаешь. Даша, идешь с ней рядом, шаг в шаг. Услышав, или тем более увидев хоть что-то непонятное, тут же «включаешь» огонь. Жечь лес не нужно, но готовность укрыть себя должна быть. Договорились?

— Да.

— Вот и отлично. Рада, держись Пети. Чуть что, тут же взлетаешь на ближайшее дерево и лезешь как можно выше. Не геройствовать, в пасть к твари не лезть. Ваша задача просто смотреть и запоминать, как это делается. Всем ясно?

Получив согласие, Горислав дал разрешение на старт.

— Марьян — двенадцать. Петь — десять часов. Девятьсот шагов, потом соединяемся.

Приняв направление, Князев пошел вперед. Он мягко скользил по хвое, за ним, стараясь не отставать, шла Рада. Наставник останавливался через каждые пятьдесят шагов и прислушивался. И с каждой такой остановкой спокойствие и уверенность Любимовой улетучивались. Ей казалось, будто под каждым кустом сидели по десятке самых ужасных монстров, и, облизываясь, выбирали жертву. Рада двигался, до боли напрягая глаза. Сто шагов, двести, пятьсот, девятьсот, про себя считала пройденное расстояние.

Отмерив еще шагов тридцать, Князев вновь остановился. Напрягся, словно легавая, которая учуяла добычу. Начал принюхиваться. И, правда, откуда-то справа чувствовался едва-едва различимый легкий сладковатый запах.

— Тридцать сантиметров, — бросил Петр. — Вперед не лезь.

Прикрыв глаза, Любимова вызвала силу. Пара секунд, и привычная легкость охватила тело. Не сдержав эмоции, Рада перекувырнулась в воздухе. Наставник, глядя осуждающе, покрутил пальцем у виска.

При приближении запах усилился. Теперь его сложно было назвать сладким. Тошнотворный леденящий запах разлагающейся плоти. Любимова отстраненно подумала, почему же поисковая группа не почувствовала эту вонь? Смердело сильно.

Вновь замерев, Петр передал Марьяне эмоциональное сообщение. Прихватив за руку, «довёз» Раду до ветки лиственницы, находившейся на высоте четырех метров от земли. А сам стал продвигаться дальше.

Впереди нора. Судя по входному отверстию, там жил явно кто-то крупный. Резкий порыв ветра напомнил Любимовой, что находились они с наветренной стороны. Мысленно чертыхаясь, она попыталась совладать с потоками воздуха, идущими от нее. Но судя по всему, сделала это слишком поздно.

Послышался едва слышный шорох листьев, и из норы вылезла тварь. Приподнялась на крепкие задние лапы, вобрала носом воздух. Передние лапы, увенчанные острыми когтями, были «умильно» сложены на груди. Довольно крупная, размером с добрую кавказскую овчарку, строением тела напоминала кенгуру. Гладкая коричневая шкура, покрытая более темными пятнами, делала её практически незаметной на фоне деревьев. Морда широкая, с маленькими блестящими глазами. Зевнув, создание показало арсенал, находящийся в пасте. Рада сглотнула, увидев, «богатство», различимое даже с такого расстояния.

Тварь повертелась на месте и выбирала единственно верное направление. Мелкими перескоками, постоянно принюхиваясь, направилась в сторону людей. Петр, видя маневр зверюги, поднялся выше. Его она не чувствовала, целенаправленно двигаясь к дереву Любимовой. Подкралась и подняла морду. Вновь принюхалась, а потом поднатужилась и резко подскочила вверх. Рада инстинктивно отшатнулась, успевая увернуться от летящих в лицо когтей. Но удержаться на ветки не получилось. Разом, забыв об имеющейся у нее силе, падала вниз.

Мягкий удар, и ее опять подбросило в воздух. Совладав с конечностями, Любимова скакала на воздушной подушке, подставленной Петром, словно на батуте. Одновременно пытаясь увернуться от маникюра твари, которая тоже свалилась на подушку.

Опомнившись, Рада резко направила в разявитую пасть воздушный кулак. Тварь, вылетела за пределы батута и со всей дури врезалась в ствол дерева. Оказавшись в прыжке на максимальной высоте, Любимова щедро плеснула энергией и долетела до коварной ветки. Крохами силы помогла себе забраться выше на дерево. Благо лиственница была очень высокой.

Внизу Петр пытался уничтожить тварь. Быстрая, резкая и юркая, она совершенно не уступала наставнику в скорости. Скорее превосходила. Рада не успевала рассмотреть движения, помочь тоже не могла. Неосмотрительно вбухала в воздушный кулак большую часть энергии, затем поднялась на полтора метра, при рекорде в восемьдесят сантиметров.

Представив образ Первоцвет, начала тянуть силу из нее. Быстро забираемая энергия двигалась толчками, отдаваясь болью в голове. Не справляясь с давлением, начал кровоточить нос. Размазав кровь рукавом, Любимова перелезла на ветку ниже. Тварь кружила вокруг Петра, стараясь достать его лапами, тот пытался задеть лезвием. Пока ни у одного не получалось задуманного.

Рада прицелилась и бросила в тварюгу не сформированную ни во что конкретное голую силу. Но лишь сбил аналогичную волну наставника. Тот резко ушёл вверх. Однако «кенгуру» успела достать ноги в прыжке. Попав лапами по коленям Князева, раскрутила его, как игрушечный вентилятор.

Потеряв направление, Петр врезался все в то же злополучное дерево и кулем упал вниз. Тварь четко приземлилась на лапы и бросилась к поверженному. Но, не успев, на всем скаку вмазалась в экран, выставленный подоспевшей Марьяной. С воем свалилась на спину. Тут же получила огненный снаряд от Дарьи. Заскулив, увернулась еще от одного и опрометью поскакала за деревья.

Выбрав направление, Горислав шёл неспешно и бесшумно. Громыхая ботинками, Александр казался сам себе стадом носорогов на водопое. Любая тварь, если она умная и сильная, давно бы уже сидела в засаде, поджидая вкусных и питательных защитников. Более слабая умотала в неизвестном направлении. Хотя наставник и не сделал ни единого замечания, Вольному было стыдно. Как ни старался, но мягче ставить стопу не получалось. Фамильный двигался вперед, осматривая подозрительные, по его мнению, скопления сухих веток и норы животных. Изредка поглядывал на густые кроны деревьев.

Чем ближе подходили к границе, указанной Петром, тем быстрее начинало биться сердце. Страхи, давным-давно оставленные в детстве, вылезали на поверхность, заставляя пугаться любого резкого звука. Треск хвороста под ногами казался оглушительными выстрелами, разрывавшими необычную тишину леса. Концентрация внимания постоянно сбивалась, отчего защитная пленка так и норовила впитаться обратно. С трудом взяв себя в руки, Александр попытался отрешиться от лишнего, глядеть только на спину впередиидущего Горислава.

Положенные девятьсот шагов были пройдены. Наставник остановился и показал рукой налево. Как и договаривались, он начал сближение с партнерами.

Деревья не до конца сбросили листву и щеголяли разноцветными нарядами. Под ними прятались грибы, стыдливо выставляя на всеобщее обозрение только краешки шляпок. Пауки, еще не изгнанные холодами, растягивали гирлянды, украшая кусты и ветки. Воздух был прозрачен и чист.

Если бы не давящая тишина, прогулка по тропинкам навивала умиротворение. Но осознание того, что под любым кустом или деревом мог скрываться монстр, убивало прелесть осеннего леса.

Внезапно грудь обожгла боль. Чертыхнувшись, Александр ощутил, как знакомые веревки силы стали опутывать тело. Схватился за них, словно за канат, и побежал в указанном направлении. Боязнь неизвестного уступила место страху за своих, побуждая двигаться быстрее. За ним, не задавая лишних вопросов, понёсся Горислав.

Из-за очередного толстого ствола вывалилась голая ободранная женщина. С ужасом узнав в этом создании Дарью, Вольный резко затормозил. Не ожидая такого маневра, Фамильный налетел сзади и сбил его. Чудом перекувырнулся в полёте, вывернулся, подставив под удар себя. Пропахал на спине пару метров и врезался головой в камень.

Вскочив с распростертого на земле наставника, Александр постарался найти повреждения. Крови и ссадин не было, только на затылке наливалась здоровая шишка. Приложив пальцы к шее, почувствовал пульс. Дыхание хоть и тихое, но присутствовало. Убедившись, что Горислав жив, повернулся к невесте. Разглядев ее, заорал, не в силах сдержать эмоции.

— Что… что случилось?!

Торс Первоцвет был полностью обожжен. Обугленная черная кожа живота окружена кровяными пузырями на боку и груди. На этом фоне почти терялись разбитые в кровь губы и нос.

— За мной! — прохрипела Дарья и, припадая на правую ногу, похромала дальше.

Ощущая, как волосы встали дыбом от страха, Александр поспешил за ним

— Куда ты бежишь? Нужно обезболить! Да остановись же ты!

— Нужно… — продолжая брести, бросила партнерша. — Нужно.

Схватив ее за непострадавшую руку, Вольный насильно остановил женщину и, впитав пленку, приступил к лечению. Конечно, многого он не умел, но частично обезболить мог.

Вот только Первоцвет, оскалив в гневе зубы, отбросила лечащую руку. Зарычала и с силой толкнула его в грудь. Охнув, Александр стал падать назад. С трудом удержав голову от столкновения, распластался на земле. Сухие ветки и камни впились в спину, разрывая ветровку. Судорожно вздохнув, повернулся на живот. Краем глаза, успев увидеть, как Дарья бросилась, увернулся и вскочил на ноги.

С партнершей творилось странное: припав к земле, она медленно его обходила. Кружилась, словно зверь, загоняющий добычу. Рывок, и Дарья прыгнула. Отскочив, Вольный неудачно приземлился на скользкие листья и опять упал. На этот раз, хорошенько ударяясь коленом. Зашипев, лихорадочно натянул защиту. И вовремя, оскаленное лицо обернулось клыкастой мордой. Первоцвет скакнула, впечатывая его в землю и, со всего маху впилась зубами в горло.

Александр дернулась, изо всех сил стараясь держать пленку. Частично она помогала, сильная челюсть не могла добраться до кожи. Вот только давление на шею возрастало с каждой секундой. Сумев согнуть в колени ногу, Вольный с силой лягнул тварь в обожженный живот. Взвизгнув, она соскочила. И Александру удалось откатиться в сторону, чтобы моментально поставить заслон. Вокруг образовалось прочное непробиваемое «стекло».

Полностью утратив человеческий облик, тварь бесновалась вокруг, пытаясь пробраться внутрь. Неожиданно, будто бы сообразив, резко устремилась назад.

Горислав.

Скинув защиту, Александр побежал на то место, где оставил наставника. Увидев его, на бегу создал односторонний заслон и едва успел бросить наперерез чудовищу. Оно врезалось в экран и отлетело назад. Собрав крохи сил, окружил скулящую тварь еще тремя экранами. Существо металось внутри, стараясь выбраться. Подскочив вверх, почти перепрыгнуло, но Вольный был на страже и захлопнул «крышку». А потом без сил рухнул на пожухлые листья и представил лицо настоящей Дарьи. Резко вдохнув воздух, вытянул силу, необходимую для поддержания экранов.

Запертая тварь буйствовала, но он почти не обращал на неё внимание.

— Горик!!! — закричал лежащему наставнику. — Горислав! Да очнись ты уже!!!

Ноль эмоций. Подобрав лежащую рядом шишку, бросил. Снаряд не помог, Фамильный не очнулся. Подойти сам Александр не мог, сила крепко держала рядом с экранами.

— Петр! Янка! Дашка! Рада! — завопил он, озираясь по сторонам.

Долгие минуты тишины и кусты расступились, пропуская Дарью. Настоящую Дарью. За ней появилась Рада. Следом шла Марьяна, поддерживая Петра.

— Вот гадство! — передав лука девушкам, бросилась она к Гориславу.

Ощупав его, сосредоточилась и включила силу. Пара минут, и кряхтя, наставник поднялся с земли.

— Да!!! — коснулся он ладонью головы. — Хорошо меня приложило.

Пристроив Петра, партнерши подбежали к Александру.

— Как ты? — не найдя увечий, выдохнули обе. — Цел?!

Вольный скривил губы, стараясь сдержать истеричный смех.

— Так, Саша, — обратила на себя внимание Марьяна. — Я сейчас ставлю купол, убирай экраны. Понял?

— Да.

— На счет три! Раз, два, три. Молодец!

Тварь, так и не успев ничего предпринять, оказалась под куполом размером намного меньше тех экранов, которые сумел установить Вольный.

— Горька, справишься?

— Конечно, — поморщился Фамильный. — Как всегда?

— Да.

Кузнецова, как и в прошлый раз, сделала дыру в куполе. Горислав запустил туда струю огня. Наставница сразу же убрала щель. Вольный отвернулся, не желая видеть агонию сгоравшей заживо твари. Слышал только ее вой, несмотря ни на что, раздиравший душу на части.

Истерика нашла лазейку и излилась наружу, смешивая бурные рыдания с неудержимым смехом. Прижав к себе партнерш, Александр хохотал до слез. Воины не вырывались, Рада тихонько плакала, Дарья просто стояла, закрыв глаза.

— Домой? — устало спросила Марьяна, когда они немного успокоились.

— Конечно! — проскрипел Петр. — У меня нет желания ещё хоть сколько-то шастать по этому лесу.

Собрав всех в одном месте, наставница достала невзрачный на вид камушек и активировала. На пару секунд появилось тошнотворное ощущение падающего лифта. Через мгновение оно исчезло.

Приземлились в кабинете носителя. Александр устало вздохнул. Глянул на Гембела, как никогда, похожего на привидение.

— Ни один я сегодня не в форме, — усмехнулся Князев. — Судя по виду, Марк создавал амулеты.

— Скорей всего, — ответила Марьяна. — Пойдёмте уже, я устала. И есть хочу, как стая голодных волков

Группа вышла из комнаты, наткнулась на удивленный взгляд Ольги.

— Неужели не справились?

— Да нет, — хмыкнул Горислав. — Тварь нашли, уничтожили. Отчет завтра, сейчас спать.

Пожелав подопечным хорошо отдохнуть, тройка Марьяны удалилась из кабинета.

— Помощь необходима? — тем временем, поинтересовалась женщина, беря в руку телефон. — Может, врач нужен? Психолог?

— Не надо. Все нормально, — взглянув на лица партнерш, ответил Вольный. — Завтра мы обязательно опишем и законспектируем подробности для потомков. Сейчас просто нет сил, набегались по лесу на год вперед. Пойдем, выспимся, заодно разложим все по полочкам.

Откровенно говоря, ему совершенно не хотелось думать о собственном провале, хотя именно так он характеризовал действия на задании. Помимо того, что забыл элементарные правила безопасности, вдалбливаемые наставниками, Так еще Горислава чуть не угробил, а с ним и тройку Марьяны. Как сейчас смотреть им в глаза, Вольный не представлял.

Не ответив, Ольга махнула рукой, отпуская их на все четыре стороны. Прощавшись, они покинули приемную и побрели в комнаты. Аппетита ни у кого не было. После, когда спадет адреналин, есть захочется, пока же даже думать о еде неприятно. Тем более о жаренном мясе.

Зайдя к себе, первым делом отправились в душ. Отойдя от запала битвы, Рада категорично отказалась оставаться одной, ей везде мерещились твари. Дарье пришлось сидеть рядом, пока та принимала душ, хотя сама Первоцвет, лишившаяся энергии, практически падала от усталости.

Им бы всем поспать, забыться, да Александр не дал, решительно растолкав прикорнувших воинов.

— Знаете, в каком виде вышла ко мне тварь? — заговорил он.

— Без понятия, — зевнула Дарья. — Это важно?

— Твой облик приняла, зараза!

— Ну?

— Так вот, вышла вся такая расписная с ожогами третьей степени и дальше в лес заманивает. Чтобы подзакусить на досуге.

— Ничего себе! — воскликнула Рада.

— Это я ее огнем задела, — пробормотала Дарья. — Не хило, однако. Я бы на твоем месте в обморок рухнула.

— Во — во, — пробормотал Вольный, мысленно прокручивая сцену. — Представьте. Да я на месте чуть не помер!

Рада поежилась, будто от холода.

— Фамильного под кустом бросил и «тебя» лечить понесся, — посмотрел он на невесту. — Представь радость твари.

Дарью передернуло.

— Да еще энергии практически нет. Короче, чудом в живых остались.

Рада опустила глаза. Долго молчала, а потом выдала:

— Это я виновата.

— Что? — не понял Александр. — Причем тут ты?

— Из-за меня так вышло, — Любимова покаянно опустила голову.

— Что вышло?

— Всё это, — развела она руками. — Недосмотрела, помешала, не смогла справиться.

Вольный покачал головой.

— И, сейчас винить себя будешь, да? Самоедством заниматься?

Любимова пожала плечами.

— Глупая ты, Радка, — добавил Александр. — Нет здесь твоей вины, сегодня все постарались. Кто сильно, кто не очень, но все. Главное, другое. Я честно хотел подождать, дать нам всем время свыкнуться с мыслью, но, в общем, я намерен сделать это сегодня. Тянуть больше некуда.

Сказав, он посмотрел на Дарью, ожидая ее решения. Она молчала, судорожно сжимая одеяло.

— Я согласна с Александром, — в тишине спальни голос Рады прозвучал приговором.

Словно сомнамбула, Дарья разжала пальцы и откинула одеяло. Взглянула на жениха, но в его глазах увидела болезненную решительность довести дело до конца.

Она должна! Обязана. Иначе следующая встреча с тварью может стать для них последней.

Больно в груди.

Как же так?! Ведь ей обещали, уверяли, что найдут выход, что ей не придется испытывать это снова.

Дарья тяжело вздохнула и подняла руку, прикасаясь к щеке Александра. Ладонь ощутила колючую, покрытую щетиной кожу. И лишь на подбородке белел старый шрам, доставшийся жениху от встречи с собакой. Первоцвет обвела пальцем короткую полоску и замерла. Вольный тоже не шевелился, будто бы давая ей возможность начать первой.

— Даша…, — начал, было, он, но она не позволила.

Слова сейчас не нужны.

— Чшш, — прижала палец к его губам.

Словно услышав призыв к действию, Вольный прикусил палец. Дарья вздрогнула, где-то там, рядом, шумно выдохнула Рада. Не увидев сопротивления, жених осмелел. Облизал место укуса. Потом, вытащив палец изо рта, принялся чертить узоры вначале на ладони, пробираясь выше. К плечу, дальше по шее, вверх и, наконец, зарылся в волосы, притягивая ее лицо ближе. Глаза у нее сами собой закрылись.

А потом Дарья вдруг оказалась на кровати, Вольный навис сверху. Сладкий поцелуй обжег губы, но слишком быстро закончился. Первоцвет протестующее захныкала, но, как потом поняла, он лишь хотел ее раздеть. Приподняв, Александр содрал с нее мешавшую майку.

Первое прикосновение к груди вырвало восторженный стон. Заводясь все сильнее, она возвращала поцелуи, лаская тело партнера, чувствуя на себе самой эти прикосновения.

Потеряв последний разум, Вольный, наконец, раздвинул ее колени и вошёл. Дарья вскрикнула, обвила торс ногами, стараясь быть еще ближе. Голова опустела, осталось только удовольствие, усиливающееся с каждым толчком.

Затем Александр перекатился и усадил ее сверху. Тряхнув волосами, она выгнулась и продолжила движение. Полные груди покачивались, прося обласкать их. Вольный с удовольствием выполнил требование, аккуратными прикосновениями задевая соски, даря ей наслаждение. После перенес ладони на бедра, помогая. Дарья одновременно принимала и брала, чувствуя, что скоро разорвется от переполнявших ее ощущений.

Неожиданно прикосновения поменялись, появилось нечто новое. Дарья распахнула глаза и увидела, что Рада с упоением целовала Александра, а тот с не меньшим воодушевлением отвечал. Гнев и ярость вновь попытались выбраться наружу, однако, она затолкала чувства обратно. Но они, не желая сдаваться, нашли выход. Сила, подстёгнутая ревностью, рвалась наружу. Жар охватил тело, грозя сжечь всё и вся. Взвыв, Первоцвет соскочила с Александра. Скатилась с кровати, взглянула на партнеров. Те, полностью отдавались желанию и даже не заметили ее ухода, продолжая ласки.

Дарья вырвалась из спальни, не видя ничего перед глазами. Спотыкалась о мебель и углы, но ей не было больно, нереальное удовольствие поглощало неприятные ощущения. Кое-как покинув квартиру, добрела до энергозала. Стихия бушевала под кожей. Закрыв дверь, Первоцвет упала на пол. В тот же миг сила вырвалась.

Дарья горела. Пылала, сжигая так ненавистную и так необходимую ей сейчас энергию.

Спустя время она очнулась и долго смотрела в потолок.

— Здравствуй, — внезапно раздался рядом мужской голос.

Дарья от неожиданности вздрогнула и вскочила с пола. Заозиралась, инстинктивно прикрываясь руками, и не сразу поняла, что одета.

— Не бойся, ты спишь сейчас, — произнес подозрительно знакомый мужчина.

— Марк?! — воскликнула она.

— Совершенно верно.

— Как вы попали сюда? Как я попала сюда? А, главное, куда? — заволновалась Первоцвет.

— Ты спишь, в сон мне дорога открыта.

— Зачем?

— Мне показалось, тебе нужна помощь.

— Я справлюсь самостоятельно.

— Разве, — носитель смотрел прямо в глаза. — А, по-моему, ты загоняешь сама себя.

Дарья нервно пожала плечами.

— Поговорим? — предложил он.

— Смысл?

— Вдруг я смогу тебе помогу.

— Не хочу, — покачала головой Дарья.

— Я понимаю, тебе тяжело. Просто поверь, если ты не сможешь принять это сейчас, то потом…, — Гембел внезапно сбился и ненадолго замолк, а потом сказал. — Я вижу, ты хочешь уйти?

— Да, — не стал притворяться Дарья. — Хочу.

— Хочешь проснуться?

— Да.

— Останься, прошу. Помоги мне.

— Чем я могу помочь вам? — разделяя слова, спросила Первоцвет. — Вы же умерли.

— Прошу.

— Но… А ладно. Только как?

— Я знаю, смотри.

Прикосновение, легкое головокружение, и Дарья вновь оказалась в ином месте, ином времени, в другом теле.

— Гембел! — прокричала высокая стройная брюнетка. — Сколько тебя можно ждать?!

Первоцвет в недоумении смотрела на бушующую девушку и никак не могла взять в толк, что же ей надо. Однако тело и голос, принадлежавшие настоящему хозяину, действовали.

— Иду, Луна.

— Стоун, да очнись, ты, — топнула ногой девица. — Просыпайся уже!

Схватила ее, Дарью за руку и поволокла за собой.

Преодолев лестницу, они попали в большую комнату, где столпилось, как показалось Первоцвет чересчур много народу.

— Ну, наконец! — воскликнула блондинка и подошла ближе. — Лун, опять из кровати его вытащила, да? — шепотом узнала у черноволосой.

Та лишь кивнула.

— Вон засоня! Но да ладно, слушайте.

Носитель Абрахам собрал людей в небольшом домике спального района Нью-Йорка, уже несколько лет являющегося штабом. При помощи амулетов экстренной телепортации, находящиеся в Штатах защитники прибыли на место. Последнее видение, пришедшее к Абрахаму, пугало. Вид рушащихся Башен-близнецов подверг носителя в шок. И он в панике метался над полом, вспоминая подробности видения. Его без эмоциональное лицо на фоне хаотичных передвижений, казалось кукольным.

Полученная информация не радовала: одиннадцатого сентября утром на Башни Всемирного торгового центра планировалось нападение. Сведений мало, видимо, пустышки до последнего старались удержать информацию. Всегда инертный носитель, даже во время кратковременных выходов на связь, был испуган. Через слово напоминал о странной жидкости, разъедающей железо, просил поторопиться и быть аккуратными.

Двенадцать человек: четыре тройки защитников в эту же минуту покинули штаб и поспешили к месту будущей трагедии. Но не успели, первый самолет уже протаранил северную башню.

Первоцвет в ужасе смотрела на некогда величественное здание, сейчас заволоченное дымом и огнем. Бежали люди. Крики, плач, падающие обломки здания и самолета, визгливые сирены спасательных служб смешались в страшную какофонию, которая оглушала ее.

— Джозеф, Белла, Марк живо накидывайте броню на воинов, — вскричал Матео, один из самых опытных хранителей. — Мы сидим здесь, держим подпорки. Остальные в здание!

Короткие взгляды, страстные объятия, и тройки разделились, отпуская воинов. Легкие луки впереди, летели на верхние этажи, в надежде вытащить живых. Пробивные мечи разбивали стены и двери лифтов, освобождая заблокированных. Четыре хранителя держали северную башню. Стоя на расстоянии от близнецов, скинули собственные броньки, усилив защиту партнеров. Но и этого не хватило.

Первыми в огне погибли Кристин и Серхио. Увидев, что приближался второй самолет, торопились предупредить людей и во время тарана попали в эпицентр взрыва.

Дарья видела, как согнулась Белла, как упал Матео. Заметила, что Джозеф перекинул силу на поддержание южной башни. Услышала, невероятным образом выделила крики мечей, раздираемых безжалостной силой. Почувствовала, что Марк, в чьем теле она находилась, усилил подпорки на северном близнеце. Чужими губами шептала молитвы, прося богов, умоляя Сущность защитить девочек.

Тридцать минут умирающие группы делили силу на двоих. Мечи не прекращали спасательных работ практически бессознательные, продолжали вытаскивать людей.

А затем в последний раз вздохнула Белла. Вихрь силы поднял тело погибшей вверх. Бритвой по глазам резанула вспышка, забрав девушку с собой. Захлебнулся криком Матео, не успевавший перерабатывать излишки. Новая вспышка унесла и его.

Застонал Джозеф, чья сила стремительно утекала. Затряслась северная башня. Парень сжал кулаки и мысленно потянулся к партнершам, вытягивая энергию из них. Чрезмерный рывок, и лук Патриция раненой птицей падала на землю. Вопила Габриэла, горящая в так любимом ей огне. Хрип Джозефа — и снова финальный всплеск.

Рухнула южная башня.

Луна и Стела погибли под обломками.

Пришла боль.

Разрывались, выдирались с корнями связи. Марк не мог сделать и шага, держа подпорки, а сила погибших воинов терзала тело. Бушующая мощь вливалась в щит, попутно растворяя ткани и кости, убивая клетки. Лишь сознание, душа, распятая на перекресте трех вихрей, жила и мучилась. Ежесекундно умирала, но, возрождалась вновь, чтобы контролировать силу.

Через сорок минут рухнула северная башня.

— Знаешь, о чем я больше всего жалею, — услышала Первоцвет, уплывая в спасительную темноту. — Ни о том, что не смог перебросить на них щиты, ни о том, что остался один. Лишь только о том, что долго не мог понять и принять. Что заставлял терять драгоценные минуты, отведенные нам силой.

Дарья проснулась. Сухие фразы, произнесенные лишенным эмоций голосом, звучали в голове, отдавая в висках тупой болью, пока она шла домой.

Добравшись до квартиры, Первоцвет с тяжелым сердцем открыла дверь в спальню. Стерла не прошеную слезинку и, подняв одеяло, влезла в кровать. Закрыла глаза, молясь, чтобы сон пришел сию же секунду.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Раскинув руки, Александр нежился в кровати, по обе стороны мирно спали воины. Одна уткнулась лицом в его ладонь, другая подгребла ногу. Шевелиться совершенно не хотелось, так сладко было лежать, ощущая, как сонная дымка постепенно оставляла тело. Но пришлось.

Настенные часы показывали шесть тридцать. Вызволив конечности, Вольный сполз с ложа. Потянулся, что было силы, и, отправился умываться.

Стоя под упругими струями, он все никак не мог отделаться от ощущения неправильности. Александр плохо помнил ночные события, осталось только чувство наполненности. Тело вибрировало, налитое энергией, доказывая, что все прошло великолепно. Подсознание же сигнализировало еще о чем-то важном. Вот только о чем, он не понимал. В памяти всплыло первое прикосновение, растопившее неуверенность, поцелуи и объятья. Затем все закружилось в безумной чувственной карусели, и он уже не воспринимал, кого ласкал, а кто услаждал его. Заключительный аккорд, после которого уснул, не долетая до подушки.

После душа Вольный принялся тормошить спящих женщин. Рада прижала к себе подушку и умильно сопела, выпятив губы. Дарья забросила длинную ногу на скомканное одеяло и звонко почмокивала во сне.

Пощекотав за пятки обеих, он добилась лишь того, что одна зарылась с головой в одеяло, вторая, лягнув копытом, отвернулась в другую сторону. Кое-как успев убрать лицо с траектории полета невестиной пятки, Александр решил подойти с другой стороны. Откинув одеяло, добрался до лица Рады и начал ласково гладить по щеке. С воплем: «Мама, мне сегодня ко второй паре!», она вновь зарылась в одеяло.

Проделав аналогичное с Дарьей, достиг следующего: прихватив руку, та отпихнула подушку и подложила ладонь себе под щеку. Высвободив взятую в плен руку, Александр схватил телефон. Найдя самую громкую и мерзкую мелодию, завел будильник. Прождал целую минуту до выставленного времени и сам подпрыгнул, услышав ужасные звуки.

Однако усилия были вознаграждены. Партнерши соскочили с кровати и с дикими лицами понеслись в сторону туалета. По дороге столкнулись и с красочными выражениями повалились на пол. Прикрыв лицо ладонью, он старательно сдерживал смех, но не особо хорошо. Хохот юркой птичкой рвался наружу.

— Повеселился? — потирая ушибленный бок, поинтересовалась Дарья.

С трудом успокоившись, он покаянно опустил глаза.

— Извините, не хотел.

Ему, естественно, не поверили. И, переглянувшись, девушки пошли в атаку. Вошедшие наставники остановили намечающее побоище. Петр, перестав цветом лица соперничать с лягушками, был свеж и жизнерадостен. Горислав пыхал здоровьем, всем видом показывая готовность продолжать их обучение.

Не дав девушкам толком умыться, садисты вытряхнули троицу из квартиры. И лишь проведя укороченный вариант тренировки, разрешили продолжить туалет и пригласили завтракать.

О чудо! Повар расщедрился и приготовил жареное мясо. Даже досолил и обильно посыпал перцем. С урчанием, достойным тигра, Александр впился зубами в сочный кусок. Отварная картошечка, которая прилагалась к этому чуду также не осталась без внимания общества. Народ, переев здоровой пищи, с удовольствием налегал на холестериновое угощение, уплетая за обе щеки.

После завтрака, вшестером, отправились к Ольге. Предстояло написание отчета, а после в дружной компании разбор полетов, как обозначил действо Князев.

Отдав долг будущим поколениям защитников, перешли в учебный класс.

— Итак, приступим, — приказал Петр.

Горислав коротко и емко напомнил факты «путешествия». Описал встреченную тварь, способ поимки и уничтожения. Ни словом, ни жестом не намекая об ошибках и затруднениях подопечных.

— Добавлю от себя, — вслед за ним выступила Марьяна. — Хочу отметить хорошую реакцию Дарьи, быстроту и предприимчивость Рады, а также самообладание Александра. Ребята, вы молодцы. Справились. Да, не все прошло гладко. Однако, показали вы достойный уровень владения силой.

Наставница улыбнулась.

— Это нормально для этого этапа. Не переживайте. Еще несколько месяцев упорной работы и вас с чистой совестью можно будет использовать как полноценных защитников…

— Короче, облажались все, — перебил ее Петр.

Наставница попыталась что — то сказать.

— Не спорь, Марьяна. Мы выяснили недоработки нашего преподавания. Исправить возможность есть. И это главное.

— Что вы увидели, запомнили? Общие впечатления? — обратился он к подопечным.

Дарья ткнула Вольного локтем, давая понять, что он — первый. Вначале он старался придерживаться делового тона, затем плюнул, добавил эмоции в повествование. Рада между делом вставляла реплики, а потом уж и сама Первоцвет не выдержала и принялась делиться наболевшим. Наставники не вмешивались, лишь с интересом прислушивались к нашим заметкам.

— Думаю, тварь просто копила силы для чего-то большего, — бурно жестикулируя, вещал Александр. — Вторую ипостась до последнего не активизировала, питалась незадачливыми грибниками только в зверином обличии. Считаю, нужно еще понаблюдать за тем местом. Возможно, это лишь начало.

— Все может быть, Саша, — призадумался Горислав. — На всякий случай сообщу наблюдателям. А сейчас перенесите мысли на бумагу. После можно будет проанализировать, сравнить с похожими случаями. Глядишь, картинка станет яснее.

Наставники сделали выводы, курс обучения изменился. Александр даже не знал, радоваться нововведениям или нет. Если раньше подопечным преподносили теоретические сведения на блюдечке, а после разбирали практическую часть, теперь происходило наоборот. Кто-нибудь из «старших» показывал технику, новичок как мог, выполнял. Затем дружно разбирали действие по полочкам, чтобы минимизировать энергию, скрестить со знакомыми, а то и найти упражнению применение у тройки в целом.

Огромное внимание уделялось подготовке к выживанию в трудных условиях. За восемь месяцев обошли ближайшие леса вдоль и поперек. Научились добывать огонь без использования энергии, сооружать лагерь из подручных материалов. В программу вошло ориентирование на местности по поведению лесных обитателей и небесных светил. Был вызубрен список того, что можно употребить без вреда для организма, а также способы добычи пищи без применения оружия.

Кроме того, наставники возили их в горы, где показали основы скалолазания и альпинизма. Новички плавали, погружались на глубину, освоили управление водным транспортом. Петр предлагал воспользоваться связям и пробить посещение базы подготовки космонавтов. Марьяна отмахалась, заявив, что в космос точно никто никого не отправит.

Подняли архивы за последние лет триста и совместно анализировали случаи нападения тварей. Учились делать выводы о возможной опасности по минимальным признакам и приметам. Помимо прочего их заставили пройти курсы по оказанию первой помощи и транспортировке пострадавшего.

В общем, если Вольный и возвращался в комнаты, то падал на кровать и спал без сновидений.

Кроме того, Петр настоял, и Рада сумела переговорить с родителями. Ее мать долго плакала и стенала, но, взяв себя в руки, согласилась стать наблюдателем в родном городе. Вначале наставники даже пожалели о собственном решении, так как та, приняв должность близко сердцу, принялась вызывать их по малейшему поводу, будь то вопли пьяных соседей снизу или же кошачьи концерты под окном. Впрочем, спустя время все устаканилось.

Отец Любимовой также не остался без дела, пригодился аналитический склад ума и опыт оперативных мероприятий бывшего следователя. Вместе с Ольгой они ввели систематизацию новейших данных, полученных с заданий троек. Рассчитывали статистику и разрабатывали критерии, улучшающие работу защитников.

Дарья так и не смогла толком объяснить родственникам о произошедшем. То ли родительница неправильно поняла, то ли она не правильно сказала, вот только Первоцвет чуть не упекли в психиатрическую клинику. Если бы не помощь наставников, они вряд ли бы скоро официально вытащили ту из столь неприятного учреждения.

В общем, больше приставать к родителям с желанием поделиться, Дарья не решилась. Хотя долго переживала и не находила себе места, но потом все-таки успокоилась и смирилась. В конце концов, несколько лет в запасе у нее имелось, а дальше они втроем что-нибудь обязательно придумают.

Самому Александру повезло. Отчитываться было не перед кем. Мать с сестрой давно мертвы, отца он за родственника он не считал. Единожды предав, тот стал ему чужим.

А еще Вольный сумел расставить все точки над i. Между ним и Дарьей состоялся серьезный разговор.

О свадьбе, которой уже никогда не будет.

Александр прекрасно помнил момент, после которого в глазах бывшей невесты поселилась горечь. Но и это воспоминание пришлось затолкать в самый дальний уголок сознания, чтобы никоим образом не тревожить итак кровоточащую рану партнерши.

Зажмурившись, он вновь, в который раз, вспомнил ту сцену.

Любимова ушла в энергозал, выпросила Петра поработать с ней дополнительно. Александр надеялся, что надолго, ведь для того, что он задумал, нужно было время и отсутствие свидетелей.

Дарья отдыхала в гостиной, румяная, разморенная после душа. Жалость занозой вонзилась в сердце, но он решительно отогнал мешавшее чувство.

— Даш, нам нужно поговорить.

— Что случилось? — встрепенувшись, вскочила она с дивана. — Марк проснулся? Новое задание?

— Носитель «спит», — криво улыбнулся Вольный. — Я хочу поговорить о другом.

Первоцвет удивленно воззрилась на него, а потом как — то враз поникла.

— Что ж. Давай, поговорим.

Она вновь упала на диван, поджав под себя ноги, и похлопала ладонью рядом с собой, приглашая. Александр не стал противиться, уселся чуть дальше, чтобы между ними осталось хоть небольшое расстояние.

— Ты, наверное, знаешь, что я хочу тебе сказать? — сглотнув ком в горле, начал Вольный.

Дарья не ответила, только громко с надрывом выдохнула. Александр понял: знала, ждала и боялась. И дождалась.

Запекло глаза, будто в них попал песок. Вольному захотелось трусливо смолчать, выйти вон, оставить решение на потом, спустить на тормозах. Но было нельзя. Ради нее он должен закончить все прямо сейчас. Резко, жестко, не жалея, как хирург, отсекавший зараженную гангреной конечность. Так, как делал обычно, не щадя ради цели ни людей, ни средства. Вот только что-то в нем изменилось, перестало быть таким, как он привык. Будто они втроем и впрямь стали чем-то неразделимым, цельным.

— Свадьбы не будет. Никогда, — он больше не позволил себе сомневаться. Нельзя. Так лишь больнее.

Дарья молчала, только смотрела вдаль. В окно, за которым тяжелыми хлопьями падал снег.

— Прости, — добавил, когда тишина в комнате стала звенящей.

Она не ответила, встала и вышла прочь из квартиры.

А на полу рядом с диваном застывала расплавленная золотая капля.

Все, что осталось от кольца и их мечты.

А чуть позже пришли отголоски горечи. Ее горечи. Александр не стал прятаться, наоборот, раскрылся, больше всего на свете желая забрать боль Дарьи себе.

После тяжелой сцены в комнату пробралась Рада, на сто процентов уверенная в том, что отказ был спровоцирован именно чувствами к ней. Поспешив упрочить победу, сделала лишь хуже. Толком, не придя в себя, Александр сорвался и наговорил девушке много лишнего, чего бы никогда не произнес в нормальном состоянии.

На ее нервное признание только рассмеялся и жестоко добавил, что не любил, не любит, и никогда не будет любить никого. В том числе и много на себя берущую Раду Любимову.

После сам себя обругал, понимая, что это, наверное, его призвание, топтать чувства любящих его людей.

А потом год закончился. Во время новогодних каникул тройка Вольного наконец-то, познакомилась с остальными защитниками. В Москве обосновалась команда Антона. Воины: две очаровательные девушки Полина и Настя, тут же нашли общий язык с девушками. Меч Настя совершенно не выглядела этакой бой-бабой. Вполне обычная, может, чуть более крепкая, чем другие защитницы. Никаких супермускулов, как у Горислава, Александр не заметил и успокоил, переживавшую по этому поводу, Дарью. На осторожный вопрос об этом, девушка засмеялась и пообещала потренироваться вместе. Обещание Настя сдержала, следующим утром раскатав Первоцвет по залу.

Из Питера прибыла тройка Альбины. Лук отзывался на кличку Питер Пен, меч же носил прозаическое имя Иван. После команды Александра — это была самая молодая группа защитников. Общий стаж самостоятельной деятельности около шести лет.

Нелюдимые, они не слишком — то оделяли остальных вниманием. В основном заседали у Ольги и Марка, переговаривались с сестрой носителя. Быстро уехали, как объяснил Петр, на очередное задание.

Самая опытная группа приехала из Режа. Когда Александр увидел молодюсенькую прекрасную хранительницу Марину, долго не верил, что «девушке» больше ста тридцати лет. Ей на подбор смазливые красавцы воины: меч Артур и лук Юра. Марина с Марьяной сразу же заперлись в комнатах и не выходили оттуда до утра. Как оказалось, эта тройка курировала их тогда еще новичков. С тех пор женщины дружили и при каждой встрече подолгу разговаривали, делясь радостями и проблемами.

Встретив Новый год, тройки разъехались по домам. Девушки всплакнули при расставании, пообещали друг другу звонить каждую неделю. Обнялись и разошлись. Ученикам же предстояло еще несколько месяца упорного труда.

Апрель пришел нагадано нежданно. Просто в один прекрасный момент оказалось, снег сошел. Пели птицы и коты, привлекая партнеров, теплые дни чаще радовали не только людей, но и бабочек с мухами, отогревшихся на солнце. Трава то тут, то там прорывала сухую землю, да робкие цветы мать-и-мачехи облюбовали пригорки и склоны холмов. Проклевывались первые, едва заметные листочки, радуя глаз свежим зеленым цветом. Воздух одуряющее пах весной.

Учеба официально закончилась.

Команда Александра стала считаться зрелой, способной самостоятельно справляться с возложенными на нее обязанностями. Носитель по такому случаю соизволил вынырнуть из своего мира и торжественно поздравил с новым званием. А еще предложил выбрать город дальнейшей дислокации. Обсудив, они решили остаться здесь. Марк кивнул и вновь превратился в призрака. Вместо него бурную деятельность развела Ольга Александровна, организовав для виновников торжества небольшую вечеринку.

Вино и музыка лились реками. Танцы до упада, сменялись безумным пением под аккомпанемент игравшего на гитаре Князева. После развлекательной программы вшестером направились в энергозал. Чуть не разнесли, одновременно включив силу на полную мощность. Пьяные долго ржали над носителем. Бедняга внеурочный час решил полетать и попал под спаренный воздушный удар луков. Его энергетическую тушку болтало в мини — смерчах, которые запускали Рада с Петром. Благо навредить этим Марку они не смогли. Но безнаказанными не остались, получив нагоняй от разъяренной Ольги.

А утром наставники уехали в родной город, обещая в случае необходимости прийти на помощь. Сонные и вялые провожали Марьяну, Горислава и Петра в аэропорт. Александр долго не мог оторвать партнершу от Кузнецовой. Девушки рыдали, заливая слезами одежду. Клялись в вечной дружбе и взаимопомощи, обещали чаще приезжать в гости.

Вольному тоже было не по себе. С сегодняшнего дня заканчивались каждодневные пробежки вшестером, уходили в историю необидные подколы Горислава, мягкая опека Марьяны и своеобразные шутки Петра. И судя по тому, что остальных защитников они видели всего один раз, то и встречи с наставниками будут столь же редки.

Александр душевно обнял мужчин и расцеловал в обе щеки Кузнецову. Пообещав ей присмотреть за неразумными деточками (так она называла Дарью и Раду), долго махал вслед уходящим друзьям.

В зале аэропорта глядя на взлетающий самолет, Вольный впервые понял, что они остались одни. Вся та ответственность, которой грозили наставники, полностью легла на плечи тройки. Исчезли обыкновенные мужчина и женщины. Именно сегодня появились защитники жизни: лук Рада, меч Дарья и хранитель Александр.

Справятся ли они с миссией, ради которой родились, или растворятся в Пустоте, не оставив после себя ничего? Правильно ли распорядятся силой, текущей в жилах? Не сорвутся ли в пропасть безумия, став еще одной ошибкой великой Сущности? Он не знал. Но, был уверен только в одном.

Скоро они это узнают.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Вернулись из аэропорта подавленные и унылые. Еще вчера у них были грандиозные планы, как провести первый день после окончания учебы, но все разом забылось. Рада посмотрела на Александра, увидела опущенные уголки губ и сникла. Повернулась к Дарье. Та была печальна и задумчива.

Неожиданно глаза Вольного вспыхнули и он, уже весело и бесшабашно глянул на Любимову. Улыбнулся и, схватив ее, резко забросил на спину. Рада, взвизгнула и обняла его за шею.

— Догоняй, Дашка! — закричал хранитель и припустил вперед. — Радка, помогай!

Помощь сравнивала шансы. Дарья долго думать не стала, хищно усмехнулась и проговорила:

— Три, два, один! Кто не спрятался, я не виновата.

Малюсенький огненный шарик слетел с ее кистей и устремился к ним.

— Самонаводящийся! — уворачиваясь от умного огонька, возмутился Александр. — Это нечестно!

Дарья без слов коварно ухмыльнулась и запустила еще одного. Тут уж Вольный не выдержал и побежал вперед.

— Ааа, понеслись! — орала Рада, ощущая бесшабашное веселье. — Но, лошадка!

— Йо-хо-хо! — вопил Александр, увертываясь уже от двух. — Экранизирую, давай на улицу!

Быстренько соорудив требуемое, он вылетел на улицу. Как раз вовремя, Дарья резко увеличила скорость и вырывалась из здания.

С трудом обернувшись, Рада увидела Дарью, что на всех парах неслась за ними. Широко улыбнулась и подогнала «коня». Ветер дул в лицо, добавляя азарта. Огненные сгустки, щедро даруемые Первоцвет, сдабривали адреналином то сплетение бесшабашности и пылкости, которое владело сейчас Любимовой.

Долетев до площадки, продолжили гонки на ней. Словно впав в детство, хохотали без причины, угорая над всем подряд. Сбросив напряжение, без сил свалились на травку. Прижались друг к другу и лежали, следя за неспешно плывущими облаками.

Под вечер вернулись в штаб. Голодные и усталые, но с верой в себя и способности. Поужинали и на подлете к подушке, уснули. Неуверенность и тревога, что появились после отъезда наставников, улетучились. На смену пришли надежда на лучшее и убежденность в собственных силах.

Вместе они непобедимы, и это главное.

Следующая неделя принесла новые вести и новое задание. Первое самостоятельное задание для тройки Рады.

Глядя в окно спальни, она любовалась цветущей черемухой. Дурманящий аромат проникал в комнаты, наполняя помещение медовым запахом, который ассоциировался у Любимовой с приходом лета и тепла, только вот погода утверждала обратное. На улице было холодно и мокро. Ветер гонял по дороге обрывки газет, моросил дождь. Совершенно не хотелось выходить из теплой комнаты, но пришлось.

Носитель вернулся из забытья и требовал защитников к себе. Что уж он там увидел, пока не было известно, только внутреннее чутье Рады твердило — ничего хорошего.

Так и получилось. Не успели они войти в кабинет, Гембел тут же озадачил их заданием.

— Собирайтесь. В Танну-Ола прорыв. Берегитесь каменных завалов, — проговорил носитель и вновь стал безмолвным призрачным созданием.

Александр удивленно приподнял бровь.

— А точнее, пожалуйста, — высказал общую мысль Дарья.

— Подробности здесь, — Ольга протянула тоненькую папку — скоросшиватель. — Если в нескольких словах получается следующее: на хребте Танну-Ола припрятана правительственная испытательная база. Уже три дня никто не может связаться с ними, спутник не видит, радиосигнал не доходит. О других видах связи и говорить не приходиться.

— Возможно, обычные неполадки, и через пару дней они сами найдутся, — предположил Александр.

— Не отрицаю, только в одной из лабораторий проводили опыты над терриусами. Лет пятьдесят назад парочку тварей словила группа Марины. Сгустки изолировали и лишили поддержки стихии. Все это время ученые пытались объяснить природу явления, но не преуспели. Есть предположение, что монстры выбрались на свободу

— Там же горы! — вырвалось у Рады. — Я просто не могу представить, что сделают с людьми обозленные твари!

Ольга тяжело вздохнула, но ничего не сказала.

— Сколько людей на базе? — тем временем спросил Дарья.

— Человек пятьдесят, из них пятнадцать — охрана.

— Мы едем одни?

— Из защитников только ваша тройка, но с поддержкой военных.

— И как вы это себе представляете? — скептически хмыкнул Вольный. — Без использования силы мы будем совершенно бесполезны.

— Понимаю, но одним туда просто не добраться. К тому же сила хранителя практически не видна, Ты обеспечишь защиту в любом случае.

— Ясно, только как мы будем объяснять воякам появление каменных монстров? — не успокаивался Александр.

— Им и без вас уже разъяснили, — пояснила Ольга. — Типа разработки новые, опытные образцы и все такое.

— Хороши разработки, — огрызнулся тот. — Нежные и милые. Камешками кидаются, людей давят, резвятся, в общем, как могут.

— Не преувеличивай, Саша. Ваша задача уничтожить тварей, загонять обратно в «клетку» не нужно.

— Хоть это радует.

— В общем, через четыре часа самолет до Кызыла, затем вертолет до Танну-Ола.

Козырнув женщине, они покинули кабинет и поспешили со сборами. Первым делом ознакомились с местностью, в которой придется работать.

Итак, Танну-Ола — горная система в Южной Сибири, на юге Тувы. Состояла из восточной и западной части. Хребет тянулся с востока на запад вдоль границы с Монголией. Средняя высота 2500–2700 метров.

— Просто великолепные условия для существования терриусов, — почесал затылок Александр. — Я не удивлюсь, если за три дня монстры здорово прибавили в силе и укрыли ранимую сердцевину толстенным каменным слоем. Придется сильно попотеть, чтобы выковырять их оттуда.

— Согласна, — кивнула Рада. — Но…

— Таким тварям нет места среди людей, — жестко завершила Дарья. — И приговор обжалованию не подлежит.

Собрались быстро, «тревожные» рюкзаки были давно сложены и ждали часа «Х». Оставалось бросить запас еды на пожарный случай и переодеться во что-нибудь более подходящее. Четыре часа пролетели как одно мгновение. Перед отправлением, вновь вынырнул из своего мира носитель, напомнил о камнях. И бросил фразу, которая тревожным молоточком осела в памяти Рады: «Только вернитесь ребята, вернитесь все!»

В аэропорту их встретили и пересадили в вертушку. Семеро бойцов спецподразделения, не считая трех пилотов, завершили посадку. Два Ми-8, готовых к взлету, ждали только защитников.

— Пристегни удавку, — бросил Вольному один из вояк.

— Чего? — не понял партнер.

— Ремень безопасности, говорю, пристегни, — пояснил советчик. — Этим твоим девицам тоже скажи.

Зашумел двигатель, вертолет оторвался от земли и завис вертикально — их, находящихся внутри, тряхнуло. Разогнался вблизи земли, после чего стал подниматься.

Рада волновалась. Чтобы успокоиться, впилась взглядом в иллюминатор, рассматривая потрясающий вид.

Дорога поднималась в горы. Серо-зеленый фон сухой степи котловины и низкогорья по мере поднятия сменялся зеленым покровом горной степи, переходящей еще выше в тайгу. Перевалив через горы, дорога выходила в небольшую Турано-Уюкскую котловину, по которой с запада на восток протекала река Уюк.

— Капитан Свиридов, командир группы, — старательно перекрикивая гул двигателя, представился старший. Дарья, сидевшая к нему ближе всего, назвала имя и пожала протянутую ладонь.

— Что вам известно? — поинтересовался капитан у нее.

— Практически ничего, — честно ответила Первоцвет. — Персонал не выходит на связь. Причины неизвестны.

Командир Владимир Свиридов нахмурился, но промолчал, давая себе зарок узнать, зачем ему навязали трех невнятных штатских. Скорее всего, абсолютно бесполезных и неподготовленных.

Еще больше его раздражало то, что толковой проработки операции не было. Группу, словно стадо баранов затолкали в вертел и отправили в неизвестность.

Накануне капитан получил приказ прибыть в штаб, где прямо с порога ему сунули в руки папку и велели ознакомиться. Пробежав глазами по строчкам, Владимир внимательно уставился на подполковника.

— Короче, Борисыч, — поднял голову Ромовой. — База не выходит на связь. Три дня. Это долго. Слишком долго.

— Неполадки?

— Вряд ли уже бы исправили.

— Профиль?

— Научный, разработки. Финансирует правительство. Подробности не имею право разглашать.

Капитан удивился, но промолчал.

— Операция спасательная, — продолжил подполковник. — Персонал — тридцать пять человек плюс пятнадцать охрана из наших. Задача — вывести ученых из здания, довести до места назначения. Сдать с рук на руки. Место — Танну-Ола, вот здесь, — ткнул пальцем в карту. — Быть готовым ко всему.

Свиридов напрягся.

— Чего я еще не знаю?

— Ничего, что следовало бы знать. Твоя задача — вывести людей. Остальным займутся другие.

— Кто?

— Прибудут к вылету.

— Понятно. Разрешите идти.

— Иди.

И вот сейчас, глядя на троицу, капитан размышлял над тем, зачем они здесь. В то, что Первоцвет и компания ничего не знали, верилось с трудом. Но, давить, пока давить Свиридов не мог.

Ладно. Позже. Нужно лишь предупредить ребят, чтобы глаз не сводили с загадочной тройки.

— Кэп, на месте, — отвлек от размышлений пилот. — Ставь бандерлогов.

Короткий приказ и люди были готовы.

Посадка прошла без осложнений. Точка подлета находилась выше заданного квадрата, Ми-8 сел, едва коснувшись шасси земли, выкинул группу и тут же поднялся в воздух. Второй вертолет не снижался. По замыслу командования птицы ждали сигнала дальше.

Капитан оглядел подчиненных, троицу штатских, отметил для себя добротную экипировку последних. Провел контрольную летучку и повел людей. Хотел было расположить тройку в центре группы, но одна из девиц вырвалась вперед.

— Черт, куда? — бросил он быстро удалявшейся девушке. — Назад.

— Это приказ? — услышал капитан резкий голос. Развернулся к источнику, наткнулся на внимательный прищур волчих глаз.

— Это приказ? — повторил вопрос черноволосый, не внушавший доверия мужик. — Разве вам давали такие полномочия?

Свиридов сжал зубы и промолчал. Ему, и вправду, приказали не мешать засланцам.

Брюнет опустил голову, будто рассматривая землю, вновь поднял и мягко улыбнувшись, кивнул замершей девице. Та продолжила движение.

А командир понял, что неправильно определил ведущего в тройке. Отвесил себе мысленный подзатыльник и без возражений принял правила. Впрочем, ни мужик, ни вторая женщина не покидали центра и спокойно шли в положенном порядке.

Предстоял спуск вниз. Достаточно пологий и удобный, чтобы сильно не напрягаться. Однако расслабляться не следовало. Дальше начиналось опасное место. От самого верха до подножья пролегал широкий скат, который пересекал низину практически пополам. Образовывал естественный туннель, через который в любом случае пришлось бы проходить. А это очень удобное место для засады, особенно для каменных исполинов, что представляли собой терриусы. Прямо за туннелем и находилась искомая база, закрытая от случайных глаз с трёх сторон природными стенами.

Александр аккуратно переставлял ноги, двигаясь вперед. Старательно прислушивался к своим ощущениям, чтобы уловить малейшее изменение в эмоциональном состоянии Рады. Привыкнув за месяцы учебы реагировать на любой всплеск настроения партнерш, ему пришлось научиться разбираться в окраске чувств. Вот и сейчас он ощущал беспокойство Дарьи, которая внешне была абсолютно невозмутима и собрана. Азарт и интерес Любимовой, ушедшей от основной группы на возможные пятьсот метров. Пока от нее не шёл страх или неуверенность, Вольный был спокоен.

Кроме того, он глядел по сторонам, запоминая местность. Прикидывал, куда бы спрятал людей в случае атаки тварей. Одна особь — много, а здесь две бродили. Александр намечал дополнительный план отступления. В теории они с партнершами прекрасно разбирались, знали, как манипулировать силой наиболее эффективно, чтобы уничтожить монстров из любой группы. С практикой было хуже, кроме тех двух тварей, вживую больше никого не видели. А это вселяло некоторую неуверенность.

Преодолели подозрительный туннель, на удивление, спокойно. Никто на людей не бросался, не швырял камнями. Любимова тоже не подавала признаков беспокойства. Вплотную подошли к зданию, лук дожидалась отряд тут же. Верхний пропускной этаж находился над землей, еще три, занятые непосредственно лабораториями, прятались под землей.

Двое бойцов остались наблюдать за территорией, остальных Свиридов подозвал ближе. Вытащил поэтажный план строения и приложил карту к стене.

— Нам сюда, — расправил бумагу капитан. — Нужно добраться до пульта управления, — ткнул пальцем в отмеченный красным квадрат. — Оттуда проследим месторасположение каждого из специалистов. У них под кожу внедрены датчики, посылающие сигнал на пульт. С охраной сложнее, передатчики у бойцов съемные. Если произошли потеря или механическое повреждение, шанс обнаружить человека сильно уменьшится.

Командир вопросительно посмотрел на Александра.

— Все ясно?

Тот кивнул.

— Начали.

Капитан ввел код, группа вошла внутрь. Бойцы перехватили удобнее АСы и рассредоточились по периметру, прикрывая. Пробежали тамбур. Новая металлическая дверь с кодовым замком преградила путь. Десять цифр, заученные командиром наизусть впустили команду дальше. Небольшая заминка возле металлоискателя, который заверещал, выступая против проникновения внутрь увешанных оружием спецназовцев. Вырубил детектор один из бойцов, когда добрался до рубильника. Но, то ли система была неисправной, то ли повлияла ошибка спеца, только был обесточен весь первый этаж. Резервный генератор не включился.

— Фонари не врубать, — приказал командир. — Включить ПНВ.

В оснащение защитников входили и приборы ночного видения, поэтому они без промедления выполнили указание. Никому не хотелось сломать ноги в темноте.

Темнота отошла, помещение окрасилось в зеленые тона.

Короткий коридор. Третья, но явно не последняя кодовая дверь и вожделенный пульт управления был найден. Яркий свет от мониторов ударил по глазам, заставив людей скинуть очки. Комната оказалась пуста, кресло дежурного свободно.

— Работает! Очевидно, подключен к другому узлу, — приблизился к установке Александр. — Даш, иди сюда.

— Отойди-ка, — подвинул его капитан. — Лексус, здесь по твоей части.

Кресло занял один из бойцов. Парень лет двадцати пяти, улыбчивый и разговорчивый. Его вихры постоянно выбивались из-под балаклавы и мешали обзору, чем выводили из себя приверженика строгих армейских правил командира Свиридова.

Вольный со вздохом оставил желание покопаться в новейшей технике до лучших времен и не стал спорить. Отошел к партнершам.

Лексус, тем временем, вывел на экран таблицу. Пятьдесят фамилий, пятьдесят табельных номеров и только напротив девятнадцати горела синяя отметка нахождения.

— Совмести с планом, — приказал капитан.

Прошло несколько секунд, и точки — ученые, а также треугольники — охранники рассыпались бисером по чертежу. Три значка передвигались, остальные шестнадцать замерли чернильными кляксами.

Матюгнулся Лексус. Его пальцы забегали по клавиатуре, вновь перепроверяя данные. Однако надежда не оправдалась — шевелились только три.

— Проверь историю, — на лице командира не отражалось ни единой эмоции. — Начиная с двадцать восьмого.

Ускоренный режим просмотра давал возможность за десять минут проследить все передвижения сотрудников, включая ночной сон и посещения туалета. Вольный внимательно глядел на экран, наблюдая за мельтешащими пятнами. И в какой-то момент ему показалось, что он просматривал документальный фильм о жизни необычных насекомых. Никак не получалось сопоставить отметки на мониторе с реальными людьми.

Неожиданно движение точек из размеренного и цикличного, превратилось в бессистемное.

— Тише, — бросил Свиридов. — Еще тише.

Лексус послушно сбавил скорость просмотра до нормы.

Началось столпотворение с лаборатории на втором подземном этаже. Погасли сразу две точки, три тут же метнулись к выходу. Две прибились к стене и остались в помещении.

Ускорились треугольники, приближаясь к лаборатории. Точки, наоборот, устремились наверх к выходу. Едва достигая нужного помещения, треугольники гасли. Один смог прорваться внутрь, присоединился к точкам у стены. Остальные отметки рано или поздно переставали светиться или останавливались. До выхода не добрался никто.

Капитан раз за разом просматривал запись, отмечая на плане те места, где меркли фигурки. После нанес расположение тех, которые не шевелились.

— Лексус остаешься здесь. Девушки тоже. Ворота не открывать никому, даже если этот кто — то назовется твоей любимой прабабкой. Ясно?

— Так точно.

Командир развернулся к двери, однако, Александр его остановил.

— Не получится, — покачал он головой. — Они не могут остаться.

— Не обсуждается, — нахмурился капитан.

— Вы не понимаете…

— Это ты не понимаешь, — сжал губы Свиридов. — Внизу твориться чертовщина. Ни ты, ни я не знаем, что конкретно там произошло.

— Они не могут остаться здесь, — вновь повторил Вольный, смотря прямо в глаза командиру.

Тот, увидев в радужке оппонента что-то понятное только ему, отступился.

— Лексус, приказ в силе. Если через час не вернемся, сбрасываешь инфу, вызываешь вертушки и уходишь.

Боец кивнул.

— Код ты знаешь.

Начали спуск на нижние ярусы. Оказалось, электричеством не пахло и на лестничных пролетах тоже. Впрочем, разглядеть дорогу Александр смог. Преодолев первые метры, остановились, поняв, почему не понадобились ПНВ. Часть стены отсутствовала, вместо нее зияла сквозная дыра. Неровные края ощетинились обрывками проводов и загнутыми кусками арматуры. Дорогу преграждали обломки строительных материалов и камни.

— Взрыв? — вполголоса спросила Дарья.

— Не похоже, — командир осмотрел препятствие. — Окопчения нет. Да и камни откуда?

Защитники переглянулись. Дарья пожала плечами. Рада кивнула, она уже давным — давно хотела обменяться информацией с военными.

— Теперь моя очередь спросить, — вздохнул Александр. — Что вы знаете?

Командир некоторое время молчал, но все-таки ответил.

— База научная. Здесь проводились испытания новых технологий. Каких — такой информацией я не обладаю.

— Понятно. Впрочем, чего-то подобного я и ожидал, — резюмировал Вольный. — Есть предположение, вернее, даже уверенность, что где-то по местности бродят две такие технологии. На вид — ходячие груды камней. Имеют зачаток разума, сильны и очень агрессивны. Самое неприятное для нас — обычным оружием они не уничтожаются.

— Уверен?

Александра показал на камни.

— Это их визитная карточка.

— Понятно, — Свиридов прошелся около обломков, потрогал каменную крошку. — Ради них вы сюда и приехали. Что потребуется от нас?

— Не мешать, чего бы ни увидели. Не лезть вперед. Беспрекословно и мгновенно реагировать на приказы.

— Понятно. Движемся дальше.

— Стойте, — вдруг попросила Дарья, до этого сосредоточенно оглядывавшая пробоину. — Кажется, там человек.

И не дожидаясь возражений, полезла через фрагменты стены. Выбралась наружу и присела. Из-под обломков виднелась рука. Серая от пыли, она была практически незаметна.

Проверила пульс. Опустила конечность и поднялась на ноги.

— Мертв.

Мертв.

Страшное слово повисло в воздухе.

Александр невольно сжал руки в кулаки. Да, он проходил практику в травмпунктах и больницах города, как того требовало обучение. Обслуживал пациентов с различными видами повреждений, видел мертвецов. Но сейчас холодная безжизненная ладонь всколыхнула в душе горечь. Как же так получилось, что он, имея силу и знания, не смог помочь убитому? Появился только тогда, когда самое страшное закончилось.

Сколько еще таких безмолвных тел лежало в коридорах проклятой базы?

— Кэп, вытаскивать? — нарушил тягостное молчание один из спецов. — Или как?

Командир позволил себе вздох.

— Нет, Рай, ищем живых. Все остальных потом.

Поспешили вперед. Где-то там, в лаборатории оставались люди. Три счастливчика, которые выжили после столкновения с каменными тварями. Пусть имелся крохотный, но шанс найти среди замерших точек раненных, отряд целенаправленно двигался на второй подземный этаж.

Натыкались на изуродованные тела. Механически отмечали множественные переломы, раздавленные грудные клетки и раскрошенные черепа. Проверяли жизненные показатели, хотя прекрасно понимали, с такими травмами человек давно не жилец. И как апофеоз ужаса — коридор возле лаборатории.

Мясорубка. Фарш из крови, мяса, костей, сдобренный обрывками униформы и обломков. И запах. Тяжелый запах смерти, что пропитал обезображенные стены.

Раду рвало. Раздирало на части. Едкая желчь выходила из натруженного горла толчками. Она захлебывалась и никак не могла нормально вздохнуть. Кашляла, хрипела и задыхалась.

Белая как мел Дарья застыла столбом. Не в силах отвести глаза, глядела на массу, которая три дня назад была людьми. А память работала. Запечатлевала нюансы и детали. Словно губка, жадно впитывала подробности. Складировала информацию в особый ящик, чтобы потом, во сне, преподнести хозяйке эту картину вновь.

Александра трясло. Уткнувшись носом в волосы Первоцвет, он дрожал. Мелкой-мелкой противной дрожью. Которую нельзя сдержать или хоть как — то контролировать.

Задышал чаще. Ощутил терпкий знакомый аромат духов и… успокоился. Внезапно осознал, что впредь не допустит смертей. С ожесточенностью понял, что положит себя на алтарь силы, но никогда больше не будет чувствовать вину.

А энергия, бегущая в жилах, кричала, требовала порвать, уничтожить ту мерзость, которая посягнула на самое святое — на жизнь.

— Не стоим, — отлепился он от партнерши. — Живо за дело.

Встряхнул Дарью. Помог Раде справиться с собой. Подошел к бойцам. Прикоснулся к каждому из них, растянув по ошарашенным мужчинам тончайшую, но прочную броню.

— Не мешать, — напомнил пришедшему в себя капитану и вошел внутрь. — Оставайтесь здесь. Ждите.

Разгром. В лаборатории не осталось целых вещей. Столы, стулья, тумбы и полки разломаны. Оборудование и приборы замяты или раздавлены. Каша из стеклянного крошева от пробирок-склянок и разлитых препаратов. Александр замечал разрушения и отстраненно понимал, в одном выжившим повезло точно, смешение реактивов не привело к взрыву и отравлению.

Он стал пробираться дальше, туда где по данным прибора слежения, находились люди. За ним, ступая след в след, шли партнерши. Спецназовцы остались на входе.

Увиденная картина порадовала и огорчила одновременно. Три человека действительно уцелели. Запертые силовым полем, они находились в клетке. Судя по виду практически невредимые. Только охранник щеголял перевязанной рукой.

На этом плюсы кончились. Зажатый полем поперек тушки, на полу лежал один из терриусов. То место, которое попало под силовую линию, было обнажено. Не защищено. Представляло собой голую энергию. Остальное обросло каменной защитой. Тварь застряла, мгновенно нарастив с двух сторон оболочку, поэтому и не могла выбраться наружу. Похоже, именно это обстоятельство и спасло жмущихся к стенке сотрудников.

И теперь защитникам предстояло вытащить из клетки людей, преодолев перед этим препятствие в виде обозленного монстра, готового зарастить чувствительную сердцевину за считаные секунды после того, как поле упадет.

Чувствуя приближение ненавистных врагов — защитников, существо забилось в путах. Яростно заколотило каменными дубинами о пол. Задергалось, тужась вырвать тушу из — под поля. Оболочка крошилась, разлеталась по сторонам колючими осколками.

Попав под дождь из обломков, заволновались люди в углу. Запричитала женщина в некогда белом халате, закрыла руками лицо, в надежде защитить глаза от жалящей крошки. Охранник загородил ее своим телом, распахнув остатки куртки, укрыл голову. Третий — пожилой мужчина, прижался с другой стороны, тоже став живым щитом для коллеги.

— Спокойно! — стараясь перекричать скрежет, заорал Александр. — Успокойтесь, сейчас вытащим.

Тут же создал защитный контур, который через секунду полетел к запертым. Чуть не упал, приняв его обратно. Помешало поле, срикошетившее защиту назад.

— Вот, дьявол! Не получается.

Рада включила силу, пытаясь сдуть обломки в противоположную от людей сторону. Но и воздух, сталкиваясь с силовым полем, не слушался.

— Как убрать решетку? — приблизилась к преграде Дарья. — Где выключатель?

Мужчина-ученый поднялся, прикрывая лицо халатом, пробрался, как мог ближе к барьеру.

— У меня пульт управления, — крикнул он, показывая на карман. — Только отсюда можно, основную панель образец уничтожил.

Первоцвет прикинула шансы наудачу задумки, которая только что пришла ей в голову.

— Слушайте, как только скажу, нажимаете кнопку. С места не сдвигайтесь, наоборот, чем ближе друг к другу будете, тем лучше. Понятно?

— Я понял. Не убегать. Нажать кнопку, когда скажете, — повторил инструкцию спасаемый. Вернулся к стене, передал указания коллегам.

Охранник нашел глазами Дарью и кивнул, показывая, что все понял и согласен. Она вернулась к своим.

— Так, Саша, на тебе люди. Как только поле уберется, сразу кидаешь щит. Многослойный, не требующий внимания. После, отделяешь сердцевину пленкой, тварь не должна успеть ее зарастить.

— Понял. Пять минут.

— Рада. Оболочка твоя. Отсекаешь все, что движется в сторону твари — камни, штукатурка, обивка. Сдуваешь, сносишь, разрываешь, как хочешь, но чтобы, ни одна крупинка материала не достигла монстра. Поняла.

— Поняла. Готова, — отрапортовала та.

— Отлично. Как только, скажу три — Саша создаешь щель в пленке. Буду делать шашлык.

— Понятно, — подтвердили оба.

— Саш? — спустя время, поторопила она Вольного.

— Еще немного.

— Жду.

Долгие пять минут партнер плел защиту. Необходимо было сделать ее не только супермощной, способной сдержать удары терриуса. Но и освободить самого Александра от необходимости находиться на одном месте, без возможности укрыться от буйствующей твари.

— Готов, — наконец, проговорил он.

— Поехали. Расходимся.

Заняли наиболее удобные для каждого позиции: Рада в воздухе, прямо над монстром; сама Дарья — справа, ближе к полю; Александр — чуть в отдалении.

— Пульт! — что было силы, закричала Первоцвет.

Ученый нажал кнопку.

— Щит.

Вольный метнул экран.

Действие закрутилось.

Поле исчезло. Заскрипел терриус, принимая вертикальное положение. Шлепнулась пленка, отрывая сердцевину от родной стихии.

Тварь рванула к запертым, замахнулась каменной лапой и ударила. Завизжала женщина, бившаяся в руках охранника. Стал медленно оседать в обморок ученый.

Со всех сторон по воздуху летели частицы каменной породы, стремясь к хозяину, чудищу, который в бешенстве бил заграждение. Включив силу на полную мощность, Рада отталкивала осколки. Два вихря, тараня друг друга, встретились на полпути к терриусу, сдвигались то туда, то обратно. Но, ни одна частичка так и не смогла достигнуть желаемого предела.

Тварь развернулась в сторону Дарьи, которая находилась ближе всего к ней.

Скачек и удар. Вздох — Первоцвет чудом перекатилась в сантиметре от кошмарной длани.

— Три!

Щель открылась. Прыжок — огненная струя ворвалась внутрь. Загорелась беззащитная сердцевина, зашатался каменный исполин. Мгновение — оболочка заскрипела, стала осыпаться каменной галькой. Воздушный аркан Рады лишь на миг опередил броню Вольного — Дарья пулей взлетела вверх, избежав участи быть заживо погребенной.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Напряжение нарастало. Александр стремительно терял силу. Громоздкий щит потреблял энергию, словно дорогой спорткар бензин.

— Убирай, — приказала тихим голосом почти шепотом Дарья.

Он послушно оборвал связи. Щит саморазрушился.

— Пить! — проскрипела освобожденная женщина, которой все — таки удалось вырваться из рук охранника. Теперь она сидела на полу, без сил прислоняясь к стене.

Охранник, тем временем, пытался привести в чувства пожилого ученого, который, казалось, не подавал признаков жизни.

— Помогите! — закричал он. — Толя не дышит!

Вольный метнулся на зов. Его ладонь тут же легла сбоку к грудной клетке на уровне нижней реберной дуги, а другая — на желудочную ямку. Попытался почувствовать дыхание. Тишина — человек не дышал. Проверил пульс — отсутствовал.

— Рада, зови капитана, у него в группе вроде был медик, — приказал Александр, сам принялся разрывать одежду на груди мужчины.

Стянул свою куртку и, скрутив валиком, подложил под плечи Анатолия. Выдвинул нижнюю челюсть вперед, подняв подбородок кверху. Сделав глубокий вздох, накрыл рот пострадавшего, зажимая крылья носа. Резко выдохнул воздух внутрь.

— На мне массаж, — подбежал смуглый кареглазый боец. — Продолжай.

Вольный пододвинулся, дав спецу больше свободного места. Сам выдохнул новую порцию воздуха. Старался помочь энергией, но, увы, на многое в лечении сила хранителя не была способна.

— Дыши, Толик, — приговаривал врач, давя на грудь. — Дыши, старый. Тебе еще внуков растить. Дыши.

Снова резкий выдох, а после непрямой массаж сердца.

Шла пятая минута реанимационных действий. Они ни на секунду не прекращали поддерживать ученого в состоянии жизнеобеспечения. Циклы сменялись один за другим, но не приводили к должному результату. Человек умирал.

— Отойди! — рявкнула Рада, отодвигая Вольного. — Моя очередь. Дашка, дави!

Любимова вздохнула, подключая силу, и направила поток в горло. Двухсекундная пауза — второй раз. Дарья нажала на грудь. Один, два, три, послышался хруст грудной клетки. Четыре, пять, шесть, дыхание появилось, восстановился пульс.

— Продолжайте!

В это время спецназовцы обследовали помещение. На всякий случай без особой надежды продиагностировали тела еще двух найденных научных работников. Констатировали смерть. Дали немного воды спасенным. Из фрагментов сломанной мебели соорудили нечто, похожее на носилки. Перенесли на них более или менее пришедшего в себя Анатолия, предварительно зафиксировав тому сломанные ребра. Двое взялись за ручки и потащили на выход. Другой подхватил под руки женщину, еще один подставил плечо раненому охраннику.

— Конец? — с сомнением спросил капитан.

— Вряд ли, — помотала головой Дарья. — Должен быть еще один.

— Другой образец ушел почти сразу, — отозвалась женщина. — Сюда не возвращался. Слава богу.

— Придет, — подтвердила мысли партнерши Рада, — Учуял смерть сородича. Скоро будет. Поэтому нужно быстрее загрузить спасенных в вертолет.

— В коридорах могут быть раненные, — заартачился врач. — Нужно вначале все проверить.

— Уведем этих, вернемся и проверим тех, кто остался, — поставил точку в споре командир. — Вперед.

Рада вновь ушла дальше от основной группы: осмотреть обнаруженные в близлежащих коридорах тела сотрудников. Вернулась быстро, больше ни одного живого она не обнаружила.

Отряд добрался до надземного этажа. Командир вновь ввел код. Лексус с автоматом наперевес, встречал в дежурке.

— Свои? — не отводя дула, нерешительно спросил парень.

— Свои. Информацию скачал?

— Обижаешь Кэп, — повеселел компьютерщик. — Сразу, как только ушли.

— Вызывай вертел, уходим.

— Есть.

Шли молча. Любимова впереди. За ним Лексус и медик. После топали спецы со спасенными, затем Дарья и Александр. Завершал колонну капитан, внимательно оглядывавший черноту коридора позади группы.

Выбрались на поверхность. И снова опасный туннель. Прямо перед ним остановились. Сменили носильщиков. Свиридов глянул на причитающую женщину-ученого, чье имя так никто и не сподобился узнать. Приказал не растягиваться.

Рада вошла в туннель. Преодолела путь, не заметив никаких странностей. Подала Вольному сигнал. Отряд вступил под своды.

Каменная галька скрипела под ботинками. Мелкие валуны не мешали движению, однако, глыбы приходилось обходить, что существенно сказывалось на скорости отряда.

Спустя некоторое время застопорились. Лексус и смуглый медик чуть не уронили пострадавшего, когда компьютерщик, не увидев трещины, запнулся. Выровнялись. Пошли дальше. Но не успели.

Затрещал свод туннеля. Подпрыгивая, стали выпадать камни. Вначале одиночные, через пару секунд камнепад превратился в настоящую лавину.

Грохот и рокот пришедших в движение горных пород, оглушил людей. Мечась, они не находили пути и сталкивались друг с другом. Падали, поднимались, ползли на коленях, стараясь укрыться от сыплющихся обломков.

Александр суетился, пытаясь набросить более прочную броню на всех и сразу. Одиночный щит отмел без сомнений, так как ни о какой сплоченной группе говорить уже не приходилось. Люди обезумели от страха.

Снова толчок. Медик, единственный, кто сохранил хоть сколько — то здравого смысла, оттолкнул мельтешащего Лексуса вместе с Анатолием прямо под ноги Дарье. Чтобы тут же быть погребенным под завалом.

Схватив обоих за шкирку, Первоцвет поставила их на ноги. Остановив беспорядочное движение, дав Александру возможность накинуть защиту.

Грохот прекратился. Перестал трястись свод, еще немного осыпались мелкие камушки, но и они замерли. Вот только один из проходов, в который группа недавно вошла, отсутствовал. Он был полностью заблокирован обвалом.

Вольный упал. Сколько смертей, а он ничего не мог поделать. Зачем же дана сила, если она не помогает.

Жаркая ладонь успокаивающе погладила плечо. Провела по волосам, коснулась щеки.

— Вставай, родной, — шепнул Дарья на ухо. — Нужно выбираться. Рада уже, наверное, волнуется.

И вправду, от лука шли волны тревоги, которые перемежались с неуверенностью.

— Да, да, встаю, — протерев лицо грязным рукавом, Александр поднялся.

— Я в норме.

Взял себя в руки и осмотрелся. Чумазые, потрепанные, но в целом невредимые, товарищи со страхом и надеждой взирали на него.

Люди. Самые обычные люди. Спецназовцы, закаленные в горячих точках и ученые, проведшие большую часть жизни в исследованиях, кропотливой работе, в этот момент перестали быть для него разными. Стерлись грани, определяющие те или иные особенности профессии. Остались лишь люди. «Человеки», ждущие от Александра, сверхсущества, супергероя, защиты и спасения.

— Славка? — растерянно пролепетал Лексус. — Он что? Погиб?

Вольный нехотя кивнул.

— Но, как… ему нельзя умирать! У него же дети маленькие, — парень недоверчиво переводил взгляд с меня на командира. — Ему нельзя умирать!

— Прости, я не успел.

— Почему…

— Лексус, отставить треп! — прошипел капитан. — Подбирай сопли, и вперед, на тебе Толик.

Спец не сдвинулся с места.

— Боец, выполнять приказ!

Лексус повернулся и выплюнул в лицо Свиридову.

— Есть.

— Мы заберем его, Коля, — уже мягче добавил командир. — Обязательно заберем с собой. Никого здесь не оставим.

Побрели дальше. Нужно было выйти наружу, связаться с экипажем и поторопить пилотов. В туннеле связь не работала, свод глушил радиоволны.

Внезапно по узам силы пришла вязкая волна ужаса. Александра буквально передернуло, до того были сильны эмоции Любимовой.

— Стоп! — чуть повысил он голос, боясь чрезмерным шумом вызвать повторный камнепад. — За спину. Быстро.

Бойцы слаженно отступили. Доверяя своему чутью и приказу командира, без промедления выполнили указание, увлекая за собой спасенных.

Вольный прислушался. Рядом замерла Дарья.

— Второй прет? — задала она вопрос.

— Похоже на то.

— Вот, гадство! — сжала партнерша кулаки. — Как не вовремя.

— Капитан, — обернулась она к хмурому командиру. — Мы задержим его на какое — то время. Вам нужно успеть убраться.

— Сами?

— Одни, уйдем, — Дарья выделила интонацией первое слово.

Вновь борьба взглядов. И снова Свиридов отступил, проиграв уверенности меча.

— Понял. Начинайте.

Сам же, раздавая приказы подчиненным, мельком провожал их взглядом.

— Лишь бы одна не полезла.

— Не полезет, — Александр был уверен в благоразумии Любимовой. — Да и броня на ней, не переживай.

— Очень надеюсь.

Они спешили. Необходимо было успеть преодолеть туннель, пока под свод не ворвался монстр. На легкие шаги защитников, земля отзывалась гулом от поступи терриуса. Вольному казалось, что время летело слишком быстро, и они не успевали, катастрофически не успевали добраться до выхода.

— Щит! — закричала Дарья.

На автомате Александр бросил экран. И вовремя, с той стороны преграды показался каменный исполин. Настоящий гигант. Тот первый, в сравнении с этим экземпляром был по — настоящему мелок и жалок.

Нежная сердцевина полностью скрыта под толщей каменной оболочки. Псевдоруки и ноги были больше похожи на сваи, чем на человеческие конечности. Камень, должный изображать голову, безглазо пялился на укрытых людей, с точностью до сантиметра ощущая расположение.

Вот терриус поднял лапу и дотронулся до щита. Словно проверяя преграду на прочность, нанес несколько точечных ударов в разные части экрана. Не пробил. Отошел на шаг и остановился.

— Аккуратист, блин! — возмутилась Дарья. — Точно на границе встал, тварина.

Вольный молчал. Судорожно думал, как же сдвинуть щит вместе с терриусом и при этом не свалиться от нехватки силы.

Конечно, была возможность убрать защиту и пролезть под ногами гиганта. Но, он не был уверен, что обозленный монстр повелся бы на такую уловку и стал преследовать именно их защитников. А не потопал прямиком в туннель. Так что этот вариант даже не рассматривался.

— Даша, — повернулся к партнерше. — Сможешь протащить меня со щитом на полметра?

— Если этот не станет давить, — кивнула Дарья на терриуса. — Думаю, рывком, смогу.

— Отлично. Как только появляется зазор, выходишь. С Радкой стараетесь отвлечь каменюку от экрана. Я переделываю щит на подвижный. Пока не буду, слишком много энергии жрет. Попробуем прижать гада к скале.

— Поняла.

Первоцвет отошла на несколько метров.

— Будь осторожна, — проговорил Александр нервно.

— Всегда, — ответил Дарья.

Пара секунд, чтобы успокоить дыхание.

— Давай!

Она побежала. Впечаталась в защищенную броней спину, по инерции протащила дальше. Дожала, помогая себе силой, сдвинула еще на немного.

Высекая искры, щит переместился.

— Пошла! — крикнул Александр. — Вперед!

Монстр, не ожидая подобной наглости, отступил на шаг. Этого оказалось достаточно, Дарья ужом проскользнула в брешь.

— Радка! — завопила она. — Отвлекай от щита! Живо!

Сама же, отскочив от падающей ступни, сдвинулась вправо.

Любимова, до этого момента, взволнованно парящая невдалеке от твари, включила энергию. Потоком воздуха стала таранить терриуса.

Вольный спешно переделывал защиту. Добавлял нитей, перекраивал основу. Проверив плетение, запустил. Пошатнулся, почувствовав напор убегающей силы. Стиснул зубы и пошел.

Шаг, другой, третий, тело наливалось свинцовой тяжестью. Еще шаг и поворот. Сердце бешено билось, дыхание вырывалось толчками. Легкие работали, словно паровые машины, но ему все равно не хватало воздуха, сила стремительно покидала тело.

Толчок. Последний метр, наконец, был преодолен. Монстр, принуждаемый щитом и воздушным потоком, прижался задней частью к скале. Усилие. Александр растянул защиту, прочно пригвоздив терриуса к природному препятствию.

— Вниз, — прохрипел с трудом. — Скорей.

Как только Рада оказалась на земле, принялся жадно хлебать из нее энергию. Забирал силу, тут же перерабатывал и вливал в ограждение.

Тварь рвалась. Старалась перебороть, разорвать препятствие. Но не могла.

Из туннеля выбегали люди. Бойцы по двое несли раненого ученого и женщину. Охранник бежал сам. Замыкал колонну капитан, следя, чтобы не было отстающих. Группа взобралась повыше и уже оттуда связалась с вертолетом. МИ-8 не заставил ждать, через несколько минут прибыл на место. Зависнул на пределе и принял пассажиров. Как только Свиридов оказался на борту, взлетел.

— Ушли, — отметила Дарья.

— Доставай амулет, — приказал Вольный. — У меня в кармане.

Первоцвет залезла в боковой карман куртки, долго там ковырялась, а потом показалась на глаза: бледная и растерянная.

— Нету. Похоже, потеряли.

Александру резко стало дурно, он опять покачнулась.

Воины судорожно придумывали выход из положения. Ему только и оставалось, что продолжать держать щит.

— Сколько осталось? — спросил, спустя минуту. — Девочки?

— Половина, — ответила расстроенная Рада.

— Четверть, — добавила нехотя Первоцвет.

Любимова удивленно глянула на Дарью.

— Ты ж практически не использовала силу. Почему так мало?

Та замялась.

— Ладно, — отрезал Александр. — Нет времени для выяснения. Надеюсь, хватит.

Прикрыл на мгновение глаза. Быстро переделал щит. Вздохнул и сжал ладони.

Щит отодвинулся от терриуса, потом резко направился к нему. Монстр ударился о поверхность. Снова и снова. Вольный то приближал, то отдалял преграду, заставляя тварь биться между двумя импровизированными щёками. Быстро — быстро. Каменная оболочка крошилась и отлетала. Дробилка, созданная им, работала на славу. Сердцевина обнажалась. Терриус пытался заращивать прорехи, но не успевал. Свободные камни вываливались в щель между скалой и щитом.

Собственные силы кончились. Вольный полностью перешел на заемную энергию. Партнерши не сопротивлялись, отдавали все, что могли. Вначале, Рада. Находясь в максимальном физическом контакте, она направляла поток, чтобы ему не пришлось контролировать и это. Была выпита полностью. Упала.

Тварь бушевала, цеплялась за каждый камушек, любую песчинку. Крепила осколки, держала оболочку вокруг центра. Монстр потерял руки, ноги и голову. Рядом образовалась гора обломков. От гиганта остался каменный шар. И этот шар необходимо было расколоть, достать внутренности и раздавить. В противном случае терриус не пожалел бы никого. Живо восстановился и, не напрягаясь, уничтожил обессиленных врагов.

Дарья отдавала накопления, механически регулируя течение, и понимала одно.

Не хватит.

Получая подпитку во время близости Рады и Александра, она, тем не менее, никогда не была полна. Ревность, ярость и боль выжигали большую часть силы. И в обычное время уровень не поднимался выше половины. Сейчас же она таяла прямо на глазах.

— Еще, — просил Вольный. — Еще немного. Нужно дожать!

— Пусто.

Голый сгусток висел между щитом и скалой. Один толчок, и он раздавлен. Вот только энергии больше не было.

Партнер в отчаянии повернулся к ней.

— Что делать?

Первоцвет думала. Обрывки идеи витали в голове.

— Переделай щит на обычный. Излишки мне, — наконец, решилась она.

Александр кивнул. Выполнил все точно.

— Прикрой свою спину.

— Сделал.

Дарья позволила себе три шага на разбег, дальше отступать было некуда, кругом камни. Помогая остатками силы, принялась толкать хранителя к скале. Энергия кончилась. Вздулись вены на руках и ногах. Скривилось напряженное лицо. Капли пота не успевали стекать по телу, испаряясь от жара. Мышцы свело от чрезмерной натуги. Острая боль пронзила тело, но она додавила. Впечатала щит в терриуса. Хлопок — тварь рассеялась.

Колени подвернулись, и Дарья рухнула рядом с Радой.

Рация. Где же рация?

Александр шарил в рюкзаках и не мог найти столь необходимое сейчас средство связи. Руки ощупывали карманы, а в голове гудели мысли: надорвались. Не рассчитали расход энергии, толком не проработали план и чуть не погибли. Ошибки. Столько ошибок хватило бы на несколько операций. Они же умудрились допустить их в одной. Плохо. Нет просто ужасно.

Наконец, он нашел искомое. Трясущимися руками вытащил из подсумка и нажал кнопку.

— Капитан, — просипел в трубку. — Вернитесь, заберите нас.

— Понял, — сразу же отозвался командир. — Ждите.

Вольный стек на землю и в изнеможении закрыл глаза. Передатчик из рук так и не выпустил, прижав к груди.

Поток воздуха, рождаемый бешено вращающимися лопастями несущего винта, поднял сор. Кинул острую крошку в лицо, взметнул волосы. Александр поморщился, смахнул пыль с ресниц и сел.

Вертолет приземлился. Свиридов выпрыгнул, рефлекторно вжимая голову в плечи, отбежал от машины. Увидел лежащих партнерш и поменялся в лице.

— Живы?

— Без сознания. Скоро очнутся, — успокоил Вольный.

— Травмы?

— В целом обошлось. Отлежатся, будут как новенькие.

— Образец?

— Уничтожен.

Командир шумно выдохнул. Тревожные морщины разгладились, показав, что Свиридов явно еще не перешагнул тридцатипятилетние. Хотя Александр думал, тот гораздо старше.

Капитан взмахнул рукой в сторону вертолета — из его чрева мгновенно выскочили четверо бойцов. Взвалили бесчувственных воинов на руки и загрузили на борт. Самого Александра, Свиридов взял на себя. Помог встать, поддержал, пока тот ковылял до вертолета, помог влезть. А потом усадил, пристегнул ремень безопасности и устроился рядом.

— Пить, есть?

— Я бы не отказался, — кивнул Вольный.

Владимир торжественно вскрыл сухой паек и подал ему.

— Приятного аппетита.

— Спасибо.

Александр принялся неторопливо пережевывать кусочки, правда, хотелось глотать не жуя. Но приходилось терпеливо считать до тридцати и только потом проглатывать, прекрасно понимая, чем могла грозить истощенному организму такая спешка. Даже теперь желудок реагировал на продукты противной резью.

Заморив самого грозного червяка, отложил коробку и откинулся на спинку, в надежде подремать до посадки. Впрочем, у капитана имелись другие планы.

— Александр, я хочу задать вам несколько вопросов, — командир неотрывно смотрел на него, будто бы боясь пропустить реакцию.

— Задавайте. Только не факт, что я отвечу.

Скорей всего, Свиридов предполагал подобный ответ на свой вопрос, но все — таки решил испытать удачу.

— То существо, — начал он. — Оно, созданное?

— Да.

— Людьми?

Вольный неосознанно отвел взгляд, но тут же вновь посмотрел на собеседника.

— Да.

— Расскажете подробно?

— Нет.

— Ясно. Под чьим руководством работаете?

Александр лишь покачал головой.

— Не ответите?

— Увы.

— Жаль. Ладно. Много ли таких…

— Образцов? Не знаю, — уверенно произнес он.

И нисколько не слукавил. Сам не представлял, сколько терриусов бродило по земле.

— Последний вопрос, — капитан задумчиво пожевал губу. — Кто вы, Александр?

— В смысле? — не понял тот. — Что вы имеете в виду?

— Я видел, — Свиридов наклонился и понизил голос. — Видел, как летала Рада. При камнепаде вы укрыли нас чем — то. Чем — то невидимым. И те образцы, как вы их уничтожили?

Вольный молчал.

— Допустим, оружие. Сверхсекретное новое оружие или…

— Вы правы, — перебил тот капитана, механически почесывая переносицу.

— Покажите.

— Не имею права.

— Александр, — глубоко вздохнул командир. — Вы человек?

Вольный даже отпрянул.

— Конечно. Кто же я, по — вашему? Инопланетянин? Или, может, колдун из параллельного мира?! Мутант?

— Не знаю, поэтому и спрашиваю.

— Это смешно.

— Не скажите.

— Капитан. Владимир, — Александр кашлянул, прочищая горло. — Не придумывайте. Мои партнерши и я, обычные люди. Но, в силу профессиональных обязанностей сталкиваемся с некоторыми… хм…

— Странностями.

— Точно, странностями. И, из-за этих самых странностей вынуждены пользоваться особыми средствами. О которых, опять же в силу профессиональных обязанностей не можем распространяться. Понимаете?

— Ладно, — кивнул Свиридов. — Сделаю вид, что верю вам.

— Капитан, — начал было Вольный, но не успел, на выручку пришла Рада.

— Владимир, — приподнялась она с лежанки,

Как оказалось, Любимова не только успела очнуться, но теперь внимательно прислушивалась к беседе.

— Скажите, что вас тревожит?

— Многое, — недовольно ответил тот.

Видимо, не рассчитывал, что Рада так быстро очнется. Ведь одного расколоть проще, чем группу.

— А точнее? — пыталась докопаться до сути она.

— Мне непонятно, — ответил командир.

— Мне тоже многое непонятно. В той же медицине, например. Однако я не лезу к хирургу с расспросами, не мешаю ему работать.

— Это другое.

— Почему же. И он, и мы, и, кстати, вы тоже занимаемся спасением людей. Может, продолжим делать каждый свое дело и перестанем тратить время на ненужные вопросы. В конце концов, мы с вами на одной стороне баррикады.

Капитан промолчал, но упрямо сжатые губы говорили, он не был убежден.

— Не успокоитесь? — с надеждой поинтересовался Вольный.

— Пока не решил.

— Что ж, удачи в поисках ответов.

Придется оставить все так, как есть. Не они решили привлечь к операции военных, не им расхлебывать то, что и этого получилось.

Дарья медленно приходила в себя. Тело отошло от чрезмерной нагрузки и перестало ощущаться комком ноющих мышц. Правда, сознанием овладела непонятная апатия, которая мешала радоваться завершению рискованной операции. Впервые за долгое время Первоцвет перестала чувствовать внутри теплоту. Искра силы едва тлела, отчего отчаянно мерзли руки и ноги.

Дарья потянулась и села. Вертолет пока находился в воздухе. Однако она успела оценить пейзаж в иллюминаторе, они приближались к аэропорту. Взглянула на партнеров.

Александр не спал, впрочем, Рада тоже. Они о чем-то оживленно переговаривались с командиром. Судя по лицам, к единому мнению прийти им так и не удалось. Раздосадованный капитан отодвинулся, дав понять, что разговор закончен. Вольный пожал плечами и с комфортом растекся по сидению. Рада потерла виски, сморщилась, словно от головной боли. Повернувшись к ней, растянула губы в подобии улыбки.

Первоцвет пересела, оказавшись ближе к Александру, ей невыносимо хотелось прикоснуться к нему.

— Устал? — взяла его за руку.

— Безмерно.

— Потерпи до штаба, — прижала ладошку к своей щеке. — Наверстаем упущенное.

— Потерплю, — серьезно проговорил Вольный. — Ради тебя, все что хочешь.

Дарья ощутила, как щеки опалило жаром. Смущение и радость окатили горячей волной до самых пяток, всколыхнули родничок силы. Потянулась тонюсенькая ниточка энергии, даря ни с чем несравнимое удовольствие.

Появились мурашки. Рождаясь на кончиках пальцев, понеслись дальше. Концентрировались внизу живота, превращаясь в мягкий токающий шар. Перестало хватать воздуха. Поверхностное частное дыхание мало помогало, отчего она непроизвольно открыла рот. Язык облизал губы, которые враз засохли. Тело стало слишком чувствительным, сделав прикосновение ткани футболки болезненно неприятным. Горячая влага заполнила пространство под трусиками. Колени сжались. Дарья невольно сглотнула и потянулась к лицу Александра.

— Не здесь, — мягко отстранился он. — Подожди, прошу.

Добрались достаточно быстро. Спустя несколько минут вертолёт сел. Еще в воздухе созвонились с Ольгой и та, подключив связи и личное обаяние, сумела достать для нас билеты на ближайший рейс.

— Наконец, дома! — Рада бросила рюкзак на пол и потянулась.

— Да, хорошо, — протянул Александр.

Дарья же с непонятной горечью подумала, как быстро штаб превратился в дом. Глубоко вздохнула и постаралась отогнать не прошеные мысли. Не время грустить. Нужно радоваться. Они вернулись, они справились. Пусть все прошло не так, как планировалось, главное, они живы и здоровы.

Вольный, подхватив Раду на руки, закружился по комнате. Не ожидая нападения, Любимова взвизгнула.

— Детишки, заканчивайте баловаться, — Дарья усмехнулась, окинула партнеров понимающим взглядом и потопала в ванную. — Пора мыться. И спать.

Не заставляя себя упрашивать, шалуны, подрезав по пути строгую надзирательницу, первыми пробрались в душ.

Грязные куртки полетели на пол. Штаны, футболки и белье украсили кафель темными кляксами. Вольный поднял их с Радой по очереди в ванну и включил кран.

Дарья вздохнула. Первый поцелуй Александра опалил сознание. Касания губ сплелись с горячими струями воды. Прохлада кафельной стены холодила спину, отчего, прикасаясь, она каждый раз вздрагивала. Контраст резал ощущения и возбуждал сильнее. Она же отдавалась жадному языку, который исследовал, изучал ее рот.

— Повернись, — просьба, которую нельзя ослушаться.

В карих глазах Рады больше не было затаённой ненависти. Только надежда, что ее примут, такой, какова она есть.

— Нам больше нечего делить, — прошептала лук. — Уже нечего.

— Я знаю, — проговорила Дарья. — Знаю.

Рада улыбнулась.

А потом вторая пара губ, не менее желанная, чем первая, уносила Дарью в царство наслаждения.

— Вернись к нему, он ждет. Я подожду.

Не заставляя себя ждать, Первоцвет развернулась, чтобы вновь попасть в плен губ и рук Вольного.

— Не убегай больше, — раздался приказ Александра, которому нельзя было противиться. — Прошу.

— Никогда, — заверила Дарья. — Ни за что!

Больше не тратя времени на разговоры, партнеры принялись ее мыть. Нежно, чувственно и невыразимо приятно. Закрыв глаза, она разомлела, наслаждалась процессом. А потом вдруг ахнула от холода, но спустя миг оказалась в теплой кровати, укрытая по самую шею одеялом. Впрочем, долго прятаться ей не дали, начав постепенно оголять жаждавшее внимание тело, только для того, чтобы покрыть поцелуями каждый открываемый участок кожи.

Лицо, шея, плечи, руки, пальцы. Когда они добрались до груди, дружно втянув соски, Дарья больше не могла молчать. Стон удовольствия сорвался с губ и был выпит Радой. Александр в это время продолжил путешествие. Оставив грудь на попечение партнерши, стал спускаться ниже, туда, где все давно истекало соками желания.

Дарья шумно задышала, втянула живот, чтобы не упустить момент, когда его губы окажутся там. Вольный не спешил, грел кожу жарким дыханием, изводил ожиданием, исподволь подбираясь к токующему комочку плоти. Но она все равно вскрикнула от неожиданности, ощутив его язык на самой чувствительной точке своего тела.

В тот момент, когда Дарье казалось, что лучше быть просто не может, Александр отстранился. Она протестующе захныкала, но ей не позволили страдать долго. Подняли с кровати, побуждая сесть сверху, вобрать в себя готовый к бою член. Не теряя времени, она оседлала партнера, позволив ему скользнуть внутрь. И едва не умерла от восторга, ощутив его в себе.

— Не торопись, — шепнула Рада на ухо. — Подожди меня.

Одурманенная страстью, Дарья смогла только кивнуть. И спустя мгновение была вознаграждена за ожидание. Партнерша опустилась на лицо Вольного и чуть наклонилась вперед, находя губами рот Дарьи.

А дальше их не стало. Стерлась грань между мирами. Индивидуальности смешивались, становясь чем-то иным, превосходящим отдельные части во много раз.

Стон и крик наслаждения. Сорванный вздох, протяжный выдох. Чьи, неважно. Бурлила, отзывалась на чувственный призыв энергия. Росла, разносилась по организму с каждым толчком крови, каждым ударом сердца. Наполняла легкостью, даровала уверенность и жажду продолжать.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

После того как вертолет сел, троица распрощалась с командой, и, пожелав скорого выздоровления ученым, покинула ангар. Капитан Свиридов долго смотрел им вслед. Одернул сам себя. Покачал головой и отвернулся. Рабочий день командира не был окончен, предстояло проконтролировать отправку спасенных к пункту назначения, а после предоставить подробнейший рапорт начальству. Проинструктировать свежую группу и только после этого отчалить домой. Кроме того, ему хотелось найти хоть какую-то информацию о загадочных помощниках и хоть немного, но приоткрыть занавес тайны, которым они были укрыты.

Но человек предполагает, а бог, как говорится, располагает.

Полночь. Свиридов перевернул часы циферблатом на внутреннюю сторону запястья. Привычным жестом проверил на боку планшет с документами. Дела были сделаны, следовало ехать домой, но он медлил, раз, за разом прокручивая последний разговор с подполковником.

Ромовой юлил, как уж на сковородке. Всячески уводил беседу, так и не сказав ничего толкового о загадочных помощниках. Пусть он и не был обязан, вернее, подобное категорически запрещалось, но Свиридов считал себя вправе узнать хоть что-то. Да и сам подполковник обычно был не прочь обсудить со старым товарищем те или иные моменты. Тут же полная таинственность, которая только раздразнила особую чуйку капитана. И эта самая чуйка прямо-таки кричала о необходимости прознать о тройке как можно больше.

Сигналка пикнула, верный «бобик» приветливо моргнул фарами. Капитан влез на кресло, в который раз намечая поменять моторное масло. Хотя отлично понимал, что, скорее всего, придется опять заезжать в первый попавшийся автосервис и отдавать железного друга в руки механика. Времени катастрофично не хватало даже на отдых не то, что на машину, операции следовали одна за другой.

От Свиридова и жена-то ушла по этой причине, она просто устала от одиночества, устала ждать вестей, боясь в один прекрасный момент получить известие о его смерти.

Детей в браке супруги не нажили, родителей Владимир не знал — вырос в детдоме. Так что его никто в квартире не ждал, поэтому особых причин торопиться он не видел, а на сон вполне хватало и пяти часов.

Заехав в круглосуточный магазин, командир затарился готовой жареной курицей, булкой черного хлеба и пакетом молока. Хотелось взять что-нибудь покрепче, только завтра опять на службу, а приходить с пахмура Свиридов не любил.

Родной дом. Серая панельная девятиэтажка щеголяла обшарпанными стенами, двери пестрели разнообразными рекламными плакатами. Управляющая компания, который год грозилась навести порядок, но, судя по всему, на активные действия так и не решалась. Впрочем, капитана это не сильно интересовало. Он лишь исправно платил по счетам, да периодически заносил подарки старшей по подъезду, которая в его отсутствие присматривала за квартирой.

Припарковавшись у гаражей, Владимир прихватил пакет с продуктами и вышел из автомобиля. Около подъезда остановился, пришлось выворачивать карманы, таблетка домофонных ключей нашлась в последнем. Вошел внутрь, запах переполненного мусоросборника сразу заставил расчихаться. Поморщившись, потопал по лестнице вверх. Жил капитан на четвертом, лифтом не пользовался из идейных соображений, как — никак дополнительная физическая нагрузка.

Между третьим и четвертым этажами находилась площадка, отличавшаяся от остальных наличием укромного уголка около люка мусоропровода. Местные называли достопримечательность «мечтой извращенца», гости удивлялись странному решению архитектора. Но и те и другие старательно обходили неприятное место. Свиридов тоже не стремился исследовать особенность постройки, привычно срезая угол.

— Эй, выпить есть? — шепелявый голос оттуда заставил резко обернуться. — Выпить, говорю, есть? — неопрятный старик бомжеватого вида подслеповато щурился на Владимира.

— Нет, на работу завтра, — узнав в говорившем соседа со второго, махнул капитан полупрозрачным пакетом, показывая отсутствие столь горячо любимой стариком бутылки.

— Ой, жаль, — цокнул языком сосед. — С утра маковой росинки не было. Помираю!

— Иди домой, Граныч, не то жена опять скалкой гонять будет, — устало сказал Владимир и, отвернувшись, побрел дальше.

Впрочем, добраться до квартиры ему не так и удалось. Едва заметный укол в шею отправил Свиридова спать раньше положенного.

Ужасно хотелось пить. Язык превратился в сушеного угря, нёбо можно было использовать вместо стиральной доски. Капитан пошевелился, в отлежанную руку впились сотни иголок. Потер шею, в ней что-то неприятно кольнуло. Более тщательно исследовал чувствительное место, оказалось, острый кончик медицинской иглы застрял в ранке.

Ругнувшись вполголоса, поднялся. Едва не упал, перед глазами плыли разноцветные круги. Попытался осмотреться, подозрительный сосед отсутствовал, да и подъездная площадка была на редкость пустынна. Обычно сюда выбегали покурить молодцы как с четвертого, так и с третьего, а то и со второго этажей, любившие отмечать по ночам неизвестные остальным людям красные дни календаря.

Капитан автоматом подхватил пакет с продуктами и потащился вверх. Лестничный проем показался бесконечным. Все же преодолев входную дверь, Владимир первым делом добрался до графина с водой и одним махом ополовинил двухлитровую емкость. Вода оказалась затхлой, но сейчас ему некогда было кипятить свежую порцию.

В голове немного посвежело. После этого он отрыл в недрах шкафа аптечку и выудил пинцет. Вооружившись этим немудреным орудием, подошел к зеркалу и трясущимися руками кое — как извлек инородное тело. Выбрасывать и не думал, наоборот, упаковал в пакетик.

Утром он обязательно сносит иглу на экспертизу. Ведь неизвестно, чем его могли заразить. Неприятные сюрпризы Свиридов ой как не любил.

Затем капитан продезинфицировал ранку, заклеил пластырем и, не ужиная завалился спать. Неубранные продукты так и остались валяться в прихожей.

Желтый шар садился за горизонт. Тихий ветер едва касался стяга со странным изображением, которое Владимир ну никак не мог рассмотреть. Рисунок сливался с фоном. Капитан только-только начинал понимать, как порыв задевал полотнище, и приходилось заново напрягать глаза.

Сам Свиридов находился на замковых укреплениях. В одиночестве. Он специально обернулся назад, двор будто вымер. Ни гама человеческого жилища, ни звуков животных, только ветер нарушал тишину, чуть слышно посвистывая в незакрытых ставнях домов. Внизу подступы к стене защищал глубокий ров, огибая строения по кругу. Около моста также никого не было видно.

Внезапно послышался непонятный шорох. Капитан заозирался. А гул все приближался, становясь похожим на шелест множества крыльев. Вгляделся вдаль — откуда-то из-за горизонта, там, где сливались в одно чернота земли и жар неба, к замку надвигалось темное облако. Вернее, ошибочно приняв загадочное явление за облако, а после, рассмотрев, Владимир понял, как был неправ. К стенам неслось несметное количество мелких безобразных созданий. Волосатые, горбатые, с длинными верхними конечностями, вывалив красные языки, они мчались к замку. Но, будто бы добравшись до определенной черты, как по команде остановились.

Свора разошлась, позволяя выйти главному. Судя по тому, с каким важным видом вышагивал мощный коренастый уродец, на голову превосходящий остальных соплеменников, он, и вправду, являлся генералом этой рати. Владимир не сомневался в воинственных намерениях пришедших.

Встав прямо напротив моста, Урод поднял голову и вперился в него взглядом.

— Найди, — послышался рычащий голос. — Найди. Ты должен. Найти, — казалось, голос находился прямо в голове.

Свиридов схватился за виски. Слова отдавались болью, словно кто-то сверлил череп дрелью. Чем дальше, тем сильнее. Голос уже не просил, а требовал, становясь похожим на раскаты грома.

— Должен. Найти. Тройку. Должен.

Владимир отступил на шаг и схватился за древко. Голос в голове тут же поутих, превратившись в фон.

Внизу зашевелились создания. Их мельтешение вначале казалось бессмысленным, но вот картинка стала проясняться. Уродцы запрыгивали друг другу на плечи, выстраивая из собственных тел фигуру. Главный подошел к замершим в неудобных позах соплеменникам и замахал руками. Уродцы закричали, задергались, объятые черным пламенем, которое нещадно пожирало их тела, превращая живую плоть в металл. Через несколько секунд вместо карикатуры на цирковых артистов около рва возвышалась настоящая катапульта.

Главный Урод вновь повернулся к Владимиру, продолжающему держаться за древко.

— Должен. Найти. Тройку. Должен, — прошипело в голове.

Свиридов не сдвинулся с места. Он, вообще, плохо понимал, где находился, и что нужно этим странным созданиям.

Очевидно, не дождавшись от него нужной реакции, командующий взмахнул лапой. Горящий снаряд, в который обратились еще несколько мелких уродцев, устремился к замку.

Удар. Стена выстояла, лишь несколько камней откололось от прочной кладки. Уродцы взвыли, и с последним лучом заходящего солнца, растаяли.

Владимир заворочался. Так тяжело было подняться с кровати. Где-то внутри продолжали раздаваться вопли существ, требующих кого-то найти. Свиридов скатился с ложа и, не открывая глаз, пополз вперед. Наткнулся на стену и прижался к ней лбом.

Внезапно крики замолкли. Блаженная тишина в голове стала такой неожиданностью, что он упал. Полежал некоторое время на полу, и, чуть придя в себя, встал. Опять шатало. Вновь безумно хотелось пить. Будто бы он не провалялся в кровати большую часть ночи, а где-то пил и приперся домой под утро.

Утро?

Владимир доковылял до окна и распахнул шторы. В лицо ударил солнечный свет. Как так? Обычно утренние лучи проникали к нему в квартиру из другого окна. Взгляд переместился к часам — половина первого.

Капитан в задумчивости почесал затылок.

Вот это он поспал.

В коридоре надрывался телефон. Держась за стену, добрался до кричащего аппарата, и с третьей попытки попал по клавише «вызов».

— Да, — он не узнал в хрипе собственный голос.

— Капитан, черт тебя дери, ты где?! — вопил в трубку злющий Ромовой.

Свиридов болезненно поморщился — громкие звуки всколыхнули унявшуюся головную боль.

— Дома.

— Дома?! — захлебнулся криком подполковник. — Ты, сучий потрох, ты зачем всех на уши поднял?

— Что?

— Что-что? Зачем дежурному в два ночи названивал, мол, зажали в подворотне, убивают. Да еще и телефон вырубил. По всему городу тебя, гада, ищем!

— Ты о чем, Григорий Петрович, какая подворотня? Как ушел, так же дома всю ночь и провел. Случилась странность, но о ней я пока никому не сообщал.

— Не понял, — растерялся начальник. — Кто ж звонил-то?

— А я почем знаю. Кто у тебя там вчера дежурил? Мариков? Вот у него и узнавайте.

— Ты это, не заговаривайся, не с соседом болтаешь, — буркнул Ромовой. — Рассказывай, давай, что за странность.

Владимир доковылял до дивана, куда бросил свою едва держащуюся на ногах тушу, и принялся докладывать.

— Живо в лабораторию! — гаркнул собеседник, после того как он закончил. — Дождешься, вещество из крови выведется. Так и не поймем, чем тебя вырубило. И есть ли последствия.

И уже тише.

— Может прислать кого?

— Да нет уж, маленький, что ли, сам доеду, — отказался капитан.

— Жду. Занеможешь, набирай, — припечатал подполковник и отсоединился.

Свиридов засунул мобильник в задний карман брюк — вчера даже и не удосужился раздеться, и потопал умываться. Из холодной трубы текла прямо-таки ледяная вода, из горячей вырвалось лишь презрительное шипение. Умывание не улучшило состояние, как он на то надеялся, наоборот, стало морозить. Горячий чай тоже не справился с недомоганием, лишь поспособствовал появлению липкого холодного пота, а это еще больше усугубило и без того скверное состояние Владимира. Положив начинающую попахивать курицу в морозильник, он обулся, накинул куртку и вышел.

На улице сделалось только хуже. Бросало то в жар, то в холод, нещадно колотило. Протерев в который раз лицо платком, Свиридов упал на сидение «бобика». Дрожащие пальцы едва справились с ключом, автомобиль завелся раза с пятого. Уже выезжая со двора, ему пришлось остановиться — чуть не вывернуло прямо в салоне. Отплевавшись, он вытащил телефон. Нужно было позвонить в Скорую, но Владимир понимал, ему не продержаться столь долго — сознание стремительно уплывало. С трудом нашел кнопку SOS, и уже отключаясь, так и не смог увидеть, а успел ли нажать на нее.

Оранжевое солнце садилось за горизонт. Легкий бриз колыхал стяг со странным изображением. Узоры на полотнище постоянно менялись, отчего голова шла кругом. Свиридов насиловал в глаза, в надежде увидеть хоть что-то, но у него никак не получалось.

Оставив пустое занятие, огляделся: те же стены, замок, внутренний двор и ров внизу. Он вновь находился на замковых укреплениях. В одиночестве. И лишь одна деталь выбивалась из общей картины: мертвую тишину двора нарушало взволнованное курлыканье запертых птиц.

Опять послышался непонятный звук. Капитан вздрогнул. Гул приближался, становясь похожим на шуршание зимних шин по асфальту. Уже зная, кого увидит, Владимир вгляделся вдаль: из-за горизонта, там, где сплавлялись в однородную массу рыжее солнце и темная громада гор, к замку надвигалась черная туча — миллиарды чудовищ, чем-то отдаленно напоминавшие уродливых людей.

Твари затормозили, словно черта на земле не давала им пройти дальше. Капитан протер глаза. Ему показалось, создания выросли. Зажмурился — нет, все верно, уродцы достигали размера десятилетнего ребенка.

Орда разошлась, позволяя выйти главному Уроду. Он вновь встал напротив. Поднял голову, вперился, как и тогда, взглядом в капитана.

— Найди, — взревел его голос. — Найди. Ты должен. Найти.

Владимир упал на колени. Слова отдавались болью, словно кто — то сдавливал голову прессом. Чем дальше, тем сильнее. Голос требовал, заставлял, вынуждал подчиниться.

— Должен. Найти. Тройку. Должен.

До спасительного стяга метр, Владимир, с трудом двигаясь, преодолел расстояние и вцепился в древко. Боль утихла, но голос не казался тише, продолжая приказывать.

Внизу зашевелились уродцы. Запрыгивая друг другу на плечи, создавали фигуру. Свиридов знал, что дальше: главный властно взмахнет лапой, и живая плоть тварей обратиться в металл.

Так и произошло: не успел капитан додумать, как ощерившаяся острыми шипами катапульта, уже была готова к выстрелу.

Главный Урод вновь повернулся к Владимиру, продолжающему держаться за древко.

— Должен. Найти. Тройку. Должен, — прошипело в голове.

Свиридов не сдвинулся с места, пребывая в шоке от происходящего. Виденное с каждой секундой нравилось ему все меньше, вот только изменить хоть что-то он не мог.

Опять не дождавшись от него нужной реакции, командующий дал сигнал. Тут же горящий снаряд из уродцев устремился к замку.

Грохот. Посыпались камни. Стена завибрировала, но выстояла. Уроды взвыли, и с последним лучом заходящего солнца, растаяли.

Владимир приходил в себя медленно, будто выбирался из омута. Сознание вернулось, но он никак не мог подняться. Во рту поселился мерзкий солоноватый вкус, от которого мутило и опять хотелось пить. Кожу лица противно стягивало и пощипывало.

Капитан поднял руку и провел ладонью по щекам. Оказалось лицо покрыто непонятной коркой. Покарябав ее ногтями, он отколупал кусочек. Поднес к глазам — странная бурая субстанция. Впрочем, полумрак того места, где Свиридов находился мало способствовал тщательному осмотру.

Наконец, он аккуратно сел. Огляделся по сторонам. Впереди — растянутое, словно блин на сковородке двухэтажное здание, освещенное двумя не особо яркими фонарями. Повсюду темнели странные конструкции, в которых Владимир с трудом узнал детские лазалки и горки. Поднял голову: над ним высилась конусообразная крыша, рядом громоздились ящички.

Да где же он?

Прикрыл глаза, затем осмотрелся заново, на этот раз медленно и обстоятельно. Точно! Понимание прошило электрическим током. Детский сад! Как его занесло на, в общем-то, охраняемую территорию? И где же охранник?

Охранник отсутствовал, но судя по испуганному оханью, кто-то все-таки присматривал за территорией детского учреждения.

— Матерь Божья! — воскликнул надтреснутый голос.

Свиридов обрадованно повернулся на звук. Яркий свет фонарика, выхвативший в темноте его лицо, заставил сощуриться. Прикрыв глаза ладонью — козырьком, Владимир постарался рассмотреть говорившего.

Сторож!

Впрочем, следующая реплика пожилой женщины заставила его усомниться в нужности этой встречи.

— Сатанисты!!! Совсем ополоумели, сволочи! Уже к детям ползут свои адские ритуалы совершать. Управы на них нет! Изверги!

Высказавшись, сторожиха заторопилась обратно в здание, при этом подволакивая ногу. Она так часто оборачивалась, будто за ней гнались и, невзирая на хромоту, быстрехонько исчезла за металлическими дверями сада.

— Подождите, — крикнуть капитан, вот только вместо крика из горла вырвался едва слышный хрип.

Что ж, значит, ему придется выбираться самостоятельно.

Кряхтя, Свиридов поднялся. Схватился за голову — смена положения отозвалась болью в черепушке и разноцветными кругами перед глазами. Переждав головокружение, сделал шаг в направлении выхода с веранды. Под ногами что-то зловеще хрустнуло. Наклонился: под ботинком валялась распотрошенная тушка голубя. Взгляд нехотя пополз дальше. На расстоянии нескольких сантиметров лежал еще трупик, потом еще и еще. Мертвые птицы образовывали круг, в котором, судя по всему, и соизволил почивать Владимир.

Резко скрутило. Вязкий комок встал в горле. Капитан закашлялся, силясь проглотить, но ком, сопротивляясь, пополз наверх. Его вырвало. Едкая масса прорвалась сплошным потоком, разъедая слизистую, забираясь в нос. Кое-как отплевавшись, он распрямился. Вытер тыльной стороной ладони рот — рука окрасилась красным.

— Черт, да что происходит? — прошептал, взирая на кровавые разводы. — Что со мной?

Впрочем, никто не спешил отвечать на вопрос и хоть что — то объяснять.

Свиридов снова посмотрел на истерзанных птиц и, пошатываясь, побрел к ограде. На ходу принялся шарить в карманах куртки: обнаружил две смятые сотенные бумажки, горсть белых монет, пакетик с таинственной иголкой, носовой платок и ключи зажигания. Залез в карман брюк — мобильник находился там, куда он его и положил. Обрадовался как родному. Только вот несколько преждевременно, телефон был окончательно и безнадежно сломан.

Покрутив в руках бесполезную пластмассу, со вздохом положил ее обратно. Мысль постучаться в здание детского сада и попросить дозволения позвонить, отбросил как совершенно несостоятельную. Вряд ли испуганная сторожиха открыла бы дверь окровавленному «сатанисту».

Дальше Владимир преодолел забор, опоясывающий территорию учреждения по периметру, и снова осмотрелся. Детский сад ютился во дворе, окруженный со всех сторон одинаковыми блочными пятиэтажками. Подошел поближе к одному из зданий — издалека вывеска с адресом просматривалась плохо. Улица Мира, 6. Далековато же его занесло от дома, как и от работы, впрочем, тоже.

Волновал вопрос, как он сюда попал. И, собственно, где машина. Решил опытным путем выяснить ответ хотя бы на последний. Побрел вдоль дворов, нажимая на брелок, но автомобиля, увы, так и не обнаружил.

Дальше Свиридов потащился наугад, в этом районе он раньше не был, и спустя несколько минут выбрался к широкой трассе. Стал голосовать, но автомобили, притормозив, резко отъезжали. Наконец, самый смелый или самый глупый (выбор зависел только от точки зрения) таксист припарковался у обочины и опустил стекло.

— Деньги — то есть? — бросил замершему неподалеку Свиридову.

— Имеются, — прохрипел Владимир, в доказательство, вытаскивая из кармана сотки. — До Корабельного переезда хватит?

— Должно.

— Повезешь?

— Садись, коль надо.

Капитан, обрадованный решением водилы, ускорился и просочился внутрь автомобиля, усаживаясь на переднее кресло.

— Деньги вперед, — бдительный таксист протянул ладонь. — А то, как помрешь, с кого за услугу стребую.

Владимир поморщился, но купюры отдал.

— Не боись, не помру.

— Да кто вас, наркоманов, знает, — проворчал водитель, трогаясь. — Пристегнись, мне проблемы с гаишниками не нужны.

Старая десятка страшно громыхала, а еще резко воняла бензином и чесноком. Обострившееся обоняние Владимира негативно реагировало на смешение столь сильных ароматов усилившейся тошнотой. Натянув ворот куртки до носа, он постарался дышать через раз.

— Эй ты, — крикнул таксист, притормаживая. — Ты шаблишь там, что ли? А ну убирайся! Еще чего надумал, не хватало в моей тачке отраву свою долбанную нюхать!

— Ты очумел? — возмутился Свиридов и расстегнул молнию, доказывая, что у него под курткой ничего подобного не водилось. — Ничего у меня нет. Да твоя развалюха воняет получше любого клея!

— Не нравится, уматывай! — не остался в долгу водитель. — Деньги назад не верну.

— Ладно — ладно, не заводись, начальник, — пошел на попятную капитан. — Мне срочняком на работу надо.

— Угу, на работу, как же, — пробурчал собеседник, но, на удивление, быстро успокоился. — Ок. Не ссы, живо домчу.

Автомобиль завелся и начал набирать скорость.

— Где пашешь? — поинтересовался водитель.

Владимир, поколебавшись, ответил.

— Что же ты, солдат, довел — то себя до такого? — зыркнул таксист. — Так и вылететь недолго. Помню у троюродного брата моего приятеля сын тоже…

— Извини, начальник, — простонал Свиридов, ощущая, как знакомый комок подбирается к горлу. — Голова болит, сил нет. Ты уж давай, молча, вези. Ладно?

— Как хочешь, — буркнул тот и замолчал.

Владимир откинулся на спинку и закрыл глаза. Дурнота все усиливалась, клубок боли пульсировал в висках. Стараясь абстрагироваться от неприятных ощущений, он сосредоточился на дыхании. Получалось плохо. И в какой-то момент едва сдерживаемая масса вырвалась наружу. Свиридов и сам не понял, как фонтан дурно пахнущей жижи излился на переднее стекло, краем задев не ожидавшего такого поворота водилу.

— Твою ж, мать! — заорал тот, выравнивая судорожно вильнувший автомобиль. — Так тебя через так!

Машина остановилась у обочины. Таксист, с омерзением стирая с рук рвоту, вывалился наружу. Обежал десятку и распахнул пассажирскую дверцу.

— Нет, как знал, не стоило тормозить рядом с таким. Ак нет же, пожалел тебя, нарика, на свою душу! — верещал он, выпихивая Владимира на улицу. — А ну вываливайся из машины, убогий! Всего облевал, обивку обгадил! Капитан он, как же! Наркоша и есть!

— Дай хоть позвонить, — попросил Свиридов. — Один звонок.

— Да пошел ты, обдолбанный! Из автомата звони! — вызверился водитель и, захлопнув дверцу перед носом капитана, резко стартанул.

Владимир остался сидеть на дороге. Потом кое-как поднялся и побрел дальше. Редкие, проезжающие мимо машины останавливаться не торопились, поэтому чуток подумав, он сошел с трассы и потопал по тротуару.

Светало. Появились первые пешеходы, которые также старательно обходили непрезентабельного прохожего. Владимир едва шел. Безумно хотелось пить. Если бы на пути попалась лужа, он, не сомневаясь, припал к ней и напился, но, как назло, дождей уже давно не было.

Несколько раз капитан пытался залезть в общественный транспорт, но едва только нога поднималась на подножку, внутренности скручивало в болезненном спазме, вынуждая жадно хватать ртом воздух на земле. Перестав мучить себя на втором десятке попыток, решил добираться пешком.

Сколько продолжалось бессмысленное скитание, Свиридов и не считал. Брел, периодически сворачивая, переходя многочисленные проезжие части. Наконец, выдохнувшись окончательно, остановился во дворе и без сил упал на лавку возле подъезда.

Спустя полчаса подъехала грузовая Газель. На будке заманчиво переливаясь в лучах солнца, красовались надпись «АкваКристал» и изображение огромной бутыли с прозрачной водой. От одного только вида живительной влаги у Владимира дернулся кадык. Дальнейшее он видел словно через пелену тумана.

Вот из машины выполз мужик восточного типа и, смерив капитана презрительным взглядом, поторопился с разгрузкой. Хекнул, выкатил из чрева будки несколько бутылей, затем сам спрыгнул на землю. Спустил три на асфальт и, забросив две на горбинушку, потрусил к подъезду. Переговорил с заказчиком через домофон, а потом скрылся за дверями. Последняя бутылка осталась сиротливо стоять возле Газели.

Вот тут-то Свиридов не выдержал. Соскочил со скамьи. Одним махом преодолел расстояние до бутыли, сорвал с нее пробку вместе полиэтиленовой печатью и, словно пиявка, присосался к двадцатилитровой таре. Вес емкости абсолютно не чувствовался.

Блаженство переполняло, пока он жадно глотал прохладную жидкость. Часть воды текла мимо, заливая его самого и асфальт, но Владимир не обращал на это никакого внимания. Ему было безумно хорошо.

— Эй ты, бомж! — громогласный голос слышался издалека. — Ты что творишь?

Свиридов, ощущая приятную наполненность, оторвался от бутылки. Мутным взором обозрел спешащего к нему грузчика. Тот продолжал кричать, размахивая руками, но Владимир не понимал ни слова. Бросив ненужную уже бутыль под ноги мужику, поспешил скрыться.

Потом он опять куда-то брел, спотыкаясь, переваливался через препятствия, огибал сараи, перелезал через заборы. Вскоре темнота подступила со всех сторон, и в какой-то момент он упал и забылся в мутном сне.

Алый шар падал за горизонт. Свежий ветер полоскал стяг со странным изображением, которое Владимир никак не мог разобрать. То ли три змеи обвивали друг друга, а, может, из трех веревок сплели одну, ему было неясно. Стоило только чуть-чуть присмотреться, как порыв бросал полотнище в сторону.

Сам Свиридов вновь находился на замковых укреплениях. Оглянулся: тот же безлюдный замок, пустые ворота и мост. Вот только двор наполнился движением — бродили собаки, валялись в грязи свиньи, блеяли привязанные к оградке овцы.

Послышался непонятный шорох. Капитан нахмурился, тонкая струйка страха вползала в сознание, напоминая последствия подобного звука. Гул все приближался, становясь похожим на топот копыт огромного стада. Свиридов вгляделся вдаль: из-за горизонта, там, где сливались в одну линию чернота гор и огонь неба, к замку надвигалась огромная темная масса — несметное количество созданий, еще больше походивших на людей.

Владимир помнил, что они должны притормозить. Вот только недруги продолжали нестись ко рву. Вдруг впереди бегущие начали падать, словно невидимая черта, пожертвовав расстоянием, превратилась в стену. Остальные, не чувствуя помехи, мчались дальше. Наступали на своих же собратьев, вдавливая их в землю, калеча и убивая.

Зычный голос восстановил ряды, твари подобрались.

Капитан пригляделся, создания вновь выросли, теперь они мало походили на детей, ростом достигая взрослого человека.

Полчище разошлось, позволяя выйти главному. Генерал вновь встал напротив него, давя на нервы. Поднял голову и вперился в Свиридова взглядом.

— Найди, — загремел голос. — Найди. Ты должен. Найти.

Владимир упал на колени. Слова отдавались болью, словно кто-то разрывал голову выстрелами. Чем дальше, тем сильнее. Голос уже не требовал, он был уверен, что капитан подчиниться.

— Должен. Найти. Тройку. Должен.

До спасительного стяга три метра. Едва передвигаясь, Свиридов пополз на четвереньках, преодолел метры и вцепился в древко. Боль немного приутихла, но каждое слово Генерала отдавало в висках тупыми ударами. Сам голос не сделался тише, продолжая давить.

Внизу замельтешили человекоподобные монстры. Запрыгивая друг другу на плечи, создавали фигуру. Свиридов помнил, что дальше — взмах главного и, сжигая плоть, возродится к жизни чудовищное орудие.

Так и произошло. Мгновение, ощерившись острыми шипами, ждала сигнала к атаке гигантская катапульта.

Генерал вновь повернулся к Владимиру, продолжающему тряпкой висеть на древке.

— Должен. Найти. Тройку. Должен, — проревело в голове.

Свиридов не сдвинулся с места, едва дыша от ужаса.

Опять не дождавшись от него нужной реакции, командующий взмахнул лапой. Горящий снаряд из тел устремился к замку.

Небо разорвалось раскатом грома. Посыпались камни. Стена завибрировала, но выстояла. Твари взвыли, и с последним лучом заходящего солнца, растаяли.

Что-то мокрое ткнулось в лицо. Владимир пошевелился и открыл глаза. И тут же обратно опустил веки. Нечто или некто черный и мохнатый настороженно пялился на него сверху вниз. Дальше больше — влажная шершавая тряпка прошлась по щекам, лбу, носу, залезла за ворот куртки, затем последовал короткий пробный укус. Свиридов не вынес издевательства и резко вскочил на ноги, впрочем, едва тут же не упал обратно — онемевшие конечности держали плохо. С трудом устоял.

Осмотрелся. Как оказалось, он соблаговолил валяться в кустах — местной несанкционированной помойке, куда жители из окрестных домов сбрасывали мусорные пакеты, поленившись дойти до баков. А, как известно, любая свалка обитаема. Вот и здесь, кружа вокруг Владимира, бродила стая бездомных собак. В большинстве своем лохматые, грязные, оборванные и худые, тем не менее, псы были готовы сражаться за территорию, о чем недвусмысленно говорили своим поведением.

Рыжий поджарый кобель, подошедший ближе остальных, выгнул шею. Взгляд из-под бровей и вставшая дыбом холка делали и так не мелкую зверюгу внушительной. Пес утробно зарычал, приподняв верхние губы и обнажая крупные желтоватые клыки. Рядом с вожаком угрожающе скалился «охранник» — огромный черный мохнач, который скорей всего и обследовал покрытого голубиной кровью спящего капитана. Свора кружила поблизости, подбадривая авторитетов лаем.

Владимир заозирался в надежде найти палку или камень, но безуспешно. Чего только тут не валялось, но хорошей доски, а еще лучше металлического прута не было. Булыжники и палки если и имелись, то были хорошо замаскированы хламом. Конечно, можно попробовать оторвать ветку акации, но вряд ли он успел бы ей воспользоваться, да и тонкая вица явно не годилась для отпугивания обозленных собак.

Пока Свиридов осматривался, вожак, крадучись, приближался. Владимир, не делая резких движений, начал пятиться назад. Шаг, другой, третий. Стараясь не оборачиваться спиной, хотел выйти из кустов на открытое пространство, рассчитывая, что псы не будут преследовать, если он покинет их территорию. Вот только все пошло совсем не по сценарию.

Как ни старался Владимир идти аккуратно, разбросанный мусор не дал избежать падения. Неожиданно ноги потеряли опору и он, взмахнув руками, стал заваливаться назад. Кобель, будто только того и ждавший, атаковал. Правую руку, едва успевшую прикрыть шею и лицо, тут же пронзило острой болью. Заорав, капитан второй конечностью принялся отпихивать рыжего, но подоспел «охранник» и вцепился в левый рукав. Дальше укусы последовали один за другим. Стая, чувствуя преимущество вожака, спешила ускорить победу, вгрызаясь в ноги и туловище.

Внезапно ужас от осознания скорой мучительной смерти сменила жгучая ярость. Нахлынув, волна гнева смела болевые ощущения. Мир перед глазами мгновенно обрел ясность и резкость. Владимир, подмятый собачьими тушами, передернулся всем телом и зарычал не хуже вожака. Мелкотня, заверещав, отцепилась тут же. «Охранник» как-то обреченно закрыл глаза и лишь крепче сжал зубы, только рыжий альфа остервенело драл предплечье.

Злость не ослабевала, мышцы прямо-таки сводило от желания действовать. Свиридов извернулся и подмял под себя мохнача. Обхватил его горло правой рукой, на которой продолжал висеть вожак, и стал сдавливать. Черный разомкнул пасть, задергался, но вырваться уже не смог и вскоре затих. Внимание капитана переключилось на рыжего. Недолго думая, он вцепился тому в горло зубами. Вожак заскулил и отцепился, закрутился на месте, силясь ускользнуть из захвата хотя бы и без куска кожи.

Рот наполнился соленой жидкостью и шерстью, но Владимир лишь сильнее стискивал челюсть. Затем, вообще, затряс головой, как некогда сам вожак. Вскоре пес перестал плакать и повис шерстяной тряпкой. Отбросив поверженного противника, Свиридов поднялся с земли и выпрямился во весь рост. Обвел взглядом улепетывавших собак и победно засмеялся, а затем зашатался и позорно плюхнулся обратно. Ярость схлынула так же быстро, как и пришла, забрав с собой последние силы и вернув боль.

Больше всего пострадало правое предплечье. Ноги защитили брюки из плотной ткани и грубые ботинки, торс, как ни странно, помешали подрать расположившиеся сверху вожак и мохнач. Замотав руку куском ткани, оторванным от футболки, капитан поторопился убраться с негостеприимной помойки и вновь потопал, куда глаза глядят.

Для Владимира, едва бредущего по улицам родного города, оказалось неприятным откровением отношение людей к попавшему в беду соотечественнику. Ведь прохожие явно видели, что он нуждался в помощи, но старательно игнорировали все попытки приблизиться. Отводили глаза, ускоряли шаг и, бросив резкое «некогда», торопились скрыться за поворотом.

Как назло, ни одного сотрудника полиции, наряда ДПС, да, в общем, любого другого представителя органов правопорядка не было видно. Обычно они являлись частыми гостями центральных улиц, да и микрорайонов, в которых проживал и работал капитан тоже. Этот же квартал, будто нарочно обходили стороной. Свиридов уже начал подумывать о том, чтобы совершить мелкое хулиганство типа разбития витрины магазина. Затем спокойно дождаться приезда наряда и, наконец — то, связаться с подполковником. Он даже подобрал камень потяжелее, чтобы приступить к выполнению плана, но тело опять скрутило резкой болью, заставив его рухнуть на асфальт.

Кое-как переждав спазм, Владимир сел и потер саднящие веки. Казалось, в глаза насыпали песка, и от этого они теперь ныли и чесались. Поморгав, он недоуменно уставился вперед — оказалось, мир вокруг изменился. Пейзаж, словно раскрашенный пьяным волшебником — экспрессионистом, удивлял всевозможными оттенками красного.

Свиридов растерянно оглядывался, мимоходом отмечая бордовые стены домов и розоватые стекла окон. Зажмурился на мгновение, пытаясь отогнать видение брусничных автомобилей, едущих по рубиновой автостраде. С чувством матюгнулся, разглядев гранатовую землю, бакановые стволы деревьев и карминные листья. Поднял голову и застонал: небо приобрело цвет фуксии, облака окрасились малиновым, ну и чтобы окончательно добить его, солнце превратилось в алый горящий шар. Такой же, какой он помнил из того странного сна. Да что там, Владимиру мерещилось, будто сам воздух впитал мельчайшие крупицы красного.

Но оказалось это только начало. Сильнейшее потрясение лишь поджидало его впереди. Желание капитана получить сочувствие от граждан исполнилось, вот только совсем по — другому, не так, как ему хотелось.

Две пожилые дамы остановились рядом и склонились к нему, интересуясь, не нужна ли помощь. А Владимир, вместо того чтобы ответить, вытаращил глаза и пялился на коралловую с пунцовой сеточкой кровеносных сосудов кожу незнакомок. Судорожно сглотнул вязкую слюну, различив розовые белки, радужку цвета киновари и вишневые волосы. Потряс головой, в надежде отогнать кошмар, но преуспел мало — сюрреалистические видения не исчезли.

Одна из сердобольных женщин протянула ладонь, очевидно, для того чтобы привлечь внимание. Однако, Свиридов отреагировал на приближение чудовищной длани воплем ужаса. Оттолкнув незнакомку, он, постоянно спотыкаясь, понесся вперед. Как будто специально навстречу шла многочисленная компания подростков, расцветкой кожи ничем не отличающаяся от женщин. Владимир отшатнулся от красных монстров и еще быстрее заработал ногами.

Бежал до тех пор, пока мог передвигаться, а после, забившись в полуразрушенный сарай, без сил упал на гнилые доски и провалился в забытье.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Бордовое солнце заплывало за горизонт. Крепкий ветер трепал стяг со странным изображением, которое Владимир, наконец-то, смог разобрать. Три одинаковых змеи обвивали шест и друг друга. И лишь головы пресмыкающихся были разного цвета — одна оранжевая, вторая голубая, третья темно-коричневая. Порывы ветра нисколько не мешали смотреть, наоборот, будто специально разворачивали полотнище, позволяя любоваться изображением.

Сам Свиридов вновь находился на замковых укреплениях. Оглянулся — все тот же безлюдный замок, пустые ворота и мост. Вот только к шуму и гаму, создаваемому животными, добавился едва слышный плач ребенка. Владимир заозирался, ища источник, но найти малыша не смог.

Опять послышался непонятный звук. Капитан мгновенно покрылся потом, страх холодной волной окатил сознание, оживляя в памяти последствия подобного звука. Гул приближался, становясь похожим на рев самолета

Свиридов вгляделся вдаль: из-за горизонта, там, где сливались в одну линию темнота горных вершин и бордо неба, к замку надвигалась огромная свора: несметное количество созданий.

Владимир надеялся, что они остановятся. И, правда, приближаясь к невидимой черте, индивиды замедляли бег. Затем прогремел зычный голос. От основной массы отделились несколько существ, аккуратно передвигаясь, на ощупь они нашли черту и замерли. Остальные сомкнули ряды.

Капитан пригляделся, создания вновь изменились: у замка стояли прекрасные в своей наготе мужчины и женщины. Длинные волосы и тех и других развевались на ветру, глаза горели потусторонним огнем, светлая кожа казалась красноватой на фоне садящегося солнца.

Строй разошелся, позволяя выйти главному. Предводитель встал напротив. Его лицо осветилось высокой мыслью, тело напряглось, готовое сражаться. Великолепный образчик мужественности повернул голову и вперился в Свиридова взглядом.

— Найди, — пропел голос. — Найди. Ты должен. Найти.

Владимир упал на камни. Слова пригибали к поверхности, словно кто-то положил на него многотонную плиту. Чем дальше, тем сильнее. Голос не требовал, он напоминал, ласково подбадривал, торопил исполнение обещанного.

— Должен. Найти. Тройку. Должен.

До спасительного стяга несколько метров, Владимир полз по-пластунски, вырывая каждый метр с кровью. Дополз, вцепился в основание древка. Боль практически не исчезла, но тяжесть ушла, он смог, наконец, отдышаться и подняться на ноги. Слова Генерала кололи виски сотнями пчелиных жал, но сам голос обволакивал, сулил избавление от любых мучений.

Внизу танцевали божественные фигуры. Грациозно запрыгивая друг другу на плечи, создавали диковинную форму. Свиридова укусила жалость, он знал, что ждало восхитительные создания дальше. Миг и по мановению властной руки они корчились в муках, превращаясь в орудие смерти. Мгновение и, ощерившись блестящими камнями, ждала сигнала к атаке огромная катапульта.

Генерал вновь повернулся к Владимиру, державшемуся за древко.

— Должен. Найти. Тройку. Должен, — пропело в голове.

Свиридов не сдвинулся с места, у него не было сил сделать хотя бы шаг.

Опять не дождавшись от него нужной реакции, командующий взмахнул дланью. Горящий снаряд из некогда прекрасных тел устремился к замку.

Грохот потряс укрепления до самого основания. Владимир в ужасе закрыл голову руками. По строению прошла дрожь, посыпались камни. Стена завибрировала, верхняя часть укрепления полетела вниз. А создания взвыли, и с последним лучом заходящего солнца, растаяли.

Капитан проснулся, но открывать глаза не имел никакого желания. Слишком свежо было воспоминание о прошлом пробуждении. Вот только тело требовало заботы, намекая на плачевное состояние резью в животе и токующей болью в прокушенной руке.

Кряхтя как столетний дед, он сел и, помедлив, приоткрыл один глаз. Тут же с шумом выдохнул — мир вернул земные очертания, заиграв привычными красками. Через дыры между досками Владимир с жадностью всматривался в родные зеленые листья, коричневую землю, голубое небо и белые барашки облаков.

— Слава Богу, — атеист Свиридов истово перекрестился. — И больше никаких снов!

Затем собрался с духом и поднялся. Как ни странно, но на этот раз его не качало, голова не кружилась, и, вообще, если не считать голода и раненой руки, он неплохо себя чувствовал.

Повеселев, страдалец поспешил покинуть гостеприимный сарай и вновь занялся поисками способа связаться хоть с кем-то. Но, очевидно, радовался все-таки рановато, потому, как и в прошлый раз никто не спешил подавать ему руку помощи. Прохожие сторонились, на попытку заговорить торопились убраться подальше.

Вновь натолкнувшись на брезгливое равнодушие людей, капитан решился на вчерашний план по порче чужого имущества. Но прежде чем метнуть в витрину камень, вознамерился перекусить. В конце концов, ждать помощи приятнее на сытый желудок. Да и насколько он помнил, в кармане завалялась мелочь, на булку хватить должно.

Уже предвкушая трапезу, завернул в первый попавшийся супермаркет. Присвистывая заурядный мотивчик, толкнул двери и зашел, чтобы тут же быть невежливо выпровоженным обратно. Сплюнув в сторону чрезмерно бдительного охранника, не пожелавшего пропустить мало внушающего доверия посетителя, побрел дальше.

«Ничего страшного» — подбадривал он сам себя. «В любом городе обязательно находятся маленькие киоски, торгующие едой».

Следует лишь немного поискать. Вот там-то наверняка не откажутся его обслужить. Да и с жертвой дальнейшего произвола Свиридов кажется, определился.

А вот и искомый киоск. Пробежав глазами ассортимент, он твердо отмел всяческие пирожки и пиццы, нацелившись на классический кирпичик Бородинского. Вывернув карманы, с наслаждением отметил, что помимо хлеба хватало и на кружечку черного кофе. Прокашлявшись, чтобы голос звучал бодрее и внятнее, протянул в окошко деньги.

— Кофе без сахара и булку Бородинского.

Унылая продавщица, смахнув монеты, не удостоила помятого покупателя даже крохой внимания. Лишь угукнув, пошаркала вглубь. Повозившись около электрического чайника, плеснула исходящую паром воду в пластиковый стаканчик, выхватила из коробки пакетик с кофейным порошком, одноразовую ложечку и все это шмякнула на раздачу.

— Поаккуратнее, любезная, — проворчал Владимир, отдергивая руку. — Обожгла ведь.

— Сори, — безэмоционально буркнула девица и отвернулась, очевидно, для того, чтобы вытащить хлеб.

Уже аккуратнее выставив искомое, долго считала на калькуляторе получившуюся сумму, и, наконец, распечатав чек, выдала сорок копеек сдачи.

Отойдя от окошка, капитан трясущимися руками вскрыл пакетик, и, высыпав, быстренько размешал. Кислый запах дешевого пойла показался божественным ароматом, горьковатый вкус — вершиной кулинарного искусства. Опустошив стаканчик, Свиридов почувствовал себя человеком и умные мысли не замедлили прийти к нему в голову.

С интересом глянув на окошко раздачи, он вновь стал рыскать по карманам и выудил-таки из последнего платок. Пододвинувшись к зеркальной части киоска, полюбовался на чумазую физиономию и принялся оттирать бурые разводы, смачивая платок слюнями. Удостоверившись, что лицо приняло более или менее приличный вид, занялся одеждой. Отряхнул брюки, заправил футболку, спрятав разорванный низ, застегнул ветровку, положил хлеб за пазуху, и решительно постучался в окошко.

— Чего?

— Добрый день, уважаемая, — начал он.

— Здрасьте.

— Не так давно я приобрел у вас кофе и хлеб. Можно…

— Ну, — перебила продавщица. — Если по поводу вкуса, ничем помочь не могу, видели что брали.

— Претензий не имею, — Владимир придержал закрывающуюся створку. — Не могли бы вы оказать мне небольшую помощь?

— Ну?

— Очень нужно позвонить, но сотовый разбился. Одолжите, пожалуйста, ваш аппарат буквально на один звонок, — подтверждая сказанное, он продемонстрировал сломанный телефон. — Я заплачу, — поспешил вставить, видя скептическое выражение лица собеседницы.

— Нету, — недолго думая, буркнула та и стала закрывать окошко.

— Вот черт, — вполголоса ругнулся Свиридов, но, не споря, пошел дальше.

Ладно, это не первый отказ, тем более у него есть главный план. К тому же хлеб кутить-то он успел.

Вот сейчас присядет на лавочку, подкрепиться и с новыми силами вступит в бой.

Подбадривая себя подобными мыслями, дошел до сквера и как хотел, устроился на скамейке. Дрожащими пальцами развязал пакет и вдохнул духмяный аромат. Рот мгновенно наполнился влагой. Не решившись и дальше мучиться, с наслаждением вгрызся в еще теплую хрустящую корочку. Проглотив, не жуя первый кусок, едва не подавился. Насильно погасив желание торопиться, стал жевать дольше, намеренно растягивая удовольствие.

Никогда раньше он не испытывал столько наслаждения от простого приема пищи. Будучи непривередливым, в интернате ел все, что давали, а после и то, что мог приготовить самостоятельно. Бывшая жена баловала деликатесами в те короткие моменты, когда он был дома. Владимир отмечал ее старательность, от души благодарил, но особого благоговения не испытывал. А после, пребывая на службе, также спокойно вкушал и сухие продукты из армейского пайка.

Сейчас же, глотая мягкий темный хлеб, он будто прозрел. Даже глаза закрыл, боясь, что вместе с удовольствием случайные прохожие заметили бы влагу, выступившую на ресницах.

— Какой ужас!!! — прямо над головой воскликнул женский голос. — Мерзость!!!

Свиридов вновь подавился, на этот раз от неожиданности, открыл глаза и глянул на нарушительницу спокойствия. Оказалось, рядом с ним, приоткрыв рты от удивления, замерли три девушки. Но вот одна из них нервно передернувшись, поспешила уйти. Две других, не отрываясь, смотрели на него, вернее, на ладони, с зажатой между ними буханкой.

— Что случилось? — недоумевая, спросил капитан.

Одна из девиц, вздрогнув, указала пальцем на причину замешательства. Свиридов, не ожидая ничего хорошего, опустил взгляд. И едва не заорал, увидев в хлебе, что он так любовно прижимал к телу, копошились черви — мясистые белесые личинки трупной мухи (в силу профессии, Владимир не единожды сталкивался с подобным, потому узнал оккупантов мгновенно).

Пальцы сами собой разжались, и несчастная булка упала на асфальт. Потревоженные личинки посыпались прямо под ноги невольным свидетельницам. Девушки завизжали и понеслись в разные стороны.

Свиридов в бессилие наклонился на спинку скамьи. Вновь нахлынули те пренеприятные ощущения, что мучили его последние несколько дней. Мутило, голова кружилась и болела, во рту было сухо, как в пустыне, жутко хотелось пить.

— Должен. Найти. Тройку. Должен, — внезапно пропел голос из сна. — Найди тройку.

В сознании что — то перемкнуло и капитан, подскочив, принялся жадно всматриваться в мир.

Искать. Нужно искать. Тройка. Где? Найти. Тройка.

— Найди! — надрывался голос. — Найди тройку.

Тройка. Тройка. Тройка.

Свиридов искал и находил: три девятиэтажки окружили маленький скверик, три тополя напротив его скамейки, три автомобиля одинакового цвета проехали рядом по автостраде, тройка на вывеске, тройка на номере дома, рогатый троллейбус третьего маршрута, три птицы на ветке…

Тройки — они окружали его со всех сторон, преследовали, давили, заставляя взгляд метаться. Сколько их оказалось, не перечесть. Вот только это все не то, ведь голос в голове не умолкал, наоборот, с каждой секундой становился только требовательнее.

Тройка!

И он увидел ИХ. Три неведомых создания, не торопясь, брели по дорожке сквера. Два больших существа и одно поменьше, казалось, вобрали в себя все самое противное, что когда бы то ни было, видел Владимир. Неказистые, лысые, покрытые слизью, язвами и наростами, с изломанными конечностями. Даже отсюда капитан чувствовал ужасный запах, исходящий от них.

— Тройка. Эту можно. Уничтожь! — приказал голос.

Впрочем, даже без сигнала Свиридов и сам жаждал стереть с лица земли эдакую мерзость. В душе вновь разгоралась ярость, затапливая рассудок. Вот только он даже радовался подобному — никакие мысли не будут мешать процессу. Ведь солдату, чья прямая обязанность защищать людей от опасности, должны быть чужды жалость и лишние размышления. А в том, что существа несли зло, капитан не сомневался.

Он мгновенно преодолел расстояние до тройки и вцепился в самую рослую особь. Неимение оружия волновало мало, присутствовала уверенность, что справится голыми руками. Так и произошло, чудовище даже не пискнуло, безжизненным манекеном свалившись на землю.

Второе, увидев распластанного сородича, дико заверещало и бросилось на Владимира, размахивая тонкими конечностями. Впрочем, Свиридов предполагал подобное развитие событий, отмахнувшись от него как от досадной помехи. Тут же переключился на третье. Более мелкое, чем два других оно жалобно подвывало и пятилось.

Капитан, ощущая себя ангелом мщения, приближался. Схватив за грудки, поднял над собой, рассчитывая впечатать в ближайшее дерево. Вот только что — то заставило его посмотреть на морду чудовища. Глаза мелкого расширились от ужаса, а по сморщенной уродливой мордашке бежали слезы, и это было так по — человечески, что Владимир на мгновение опешил. Зажмурился, потряс головой и снова уставился на врага и чуть не упал от ужаса. Вместо безобразной морды, он увидел лицо ребенка. Пухлощекого, голубоглазого мальчишки, что тонко подвывал, ожидая участи.

Руки опустились, ставя пацана на землю, тело самостоятельно развернулось, взгляд заметался в поисках других жертв. В груди что — то бухнуло, когда Свиридов рассмотрел лежащие невдалеке человеческие фигуры. Обухом по голове накрыло осознанием случившегося. Разум закричал о необходимости помочь, но ноги, не слушаясь, потащили его вперед, подальше от несчастных прохожих, пострадавших от его сумасшествия.

И опять Владимир несся по дорогам, не замечая куда. Мимо проносились здания, люди, транспорт, но он словно заведенный, мчался дальше, чтобы потом, обессилив, рухнуть в подворотне.

Черное с красными вкраплениями солнце садилось за горизонт. Ураганный ветер рвал стяг со странным изображением. И пусть стяг находился на противоположной стороне укреплений, Владимир прекрасно видел каждую деталь рисунка, изображенного на нем. Змеи на полотнище привлекали внимание, полыхая неоновым светом на фоне мрачных сумерек. Порывы ветра не мешали созерцанию, наоборот оживляли картину, делая пресмыкающихся реальными.

Казалось, еще немного, они соскользнут с ткани и поползут прямо к Свиридову.

Стихия ревела, но сквозь шум урагана Владимир вычленял и другие звуки. Развернувшись, увидел, что внутренний двор был наполнен жизнью: кудахтали запертые курицы, путались под ногами собаки, женщины в цветастых передниках загоняли свиней в хлева, ждали своей очереди, привязанные к оградке овцы. Плакал на скамье забытый кем — то ребенок, но вот к нему подбежала девочка-подросток и, взяв на руки, потащила куда — то. Мужчины разных возрастов сновали по двору, обвешанные с ног до головы колюще-режущим оружием. Раздавались команды на неизвестном языке, управляя хаотичным передвижением отрядов.

Здесь, на стене тоже царило оживление. Насупленные арбалетчики готовили болты, проверяли самострелы. Мальчишки носили камни и складывали возле непонятных конструкций. Девушки приносили пищу, кормя защитников прямо наверху.

Внизу у рва несколько лохматых мужиков заливали мост неизвестной жидкостью. Потом, осенив конструкцию знаками, поспешили укрыться за стенами замка.

Вновь послышался непонятный звук. Капитан пошатнулся, перед глазами поплыли круги, от ужаса замутилось сознание. Гул приближался, становясь похожим на далекую еще артиллерийскую канонаду.

Владимир прекрасно знал, кого увидит через несколько минут.

Вгляделся вдаль — из-за горизонта, там, где сплавлялись в однородную массу черное солнце и темная громада гор, к замку надвигалась туча — чужеродная армия прекрасных созданий.

Время шло, но завоеватели не торопились. Словно издеваясь, заранее наслаждаясь победой, передвигались медленно красуясь. Огромные, превосходящие взрослого человека раза в два, гордо шествовали к осажденному замку. Не утруждая себя поиском некогда сдерживающей их черты, остановились, только тогда, когда услышали зычный крик главного.

Ряды разошлись, позволяя выйти Генералу. Он, великолепный, будто вытесанный из красного мрамора, встал напротив. Поднял голову и вперился в Свиридова взглядом.

— Найди, — сказал голос. — Найди. Ты должен. Найти.

Колени дрогнули, Владимир рухнул ниц. Слова звучали в голове, заботливо наставляя, побуждая к действию. Заставляя верить в свою правдивость.

— Должен. Найти. Тройку. Должен.

Спасительный стяг был далеко, капитан хотел вскочить, но не чувствовал тела, как словно его и вовсе никогда не было. Только голова, тяжелая, большая. Мысли скакали как мыши, загнанные котом в угол. Перебегали от ужаса и желания хоть как — то доползти к стягу до немыслимой тяги подчиниться голосу.

— Должен. Найти. Тройку. Должен.

Внизу зашумели создания.

Свиридов знал, и с изощренным наслаждением ждал, когда же безумный танец окончится агонией горящих в черном пламени прекрасных тел. А после этого в стену полетит снаряд.

— Должен. Найти. Тройку. Должен, — попросил голос.

Владимир мотнул головой, силясь крикнуть, хоть как — то сообщить, что он не может, не понимает, что от него требуют. Но безвольное тело не желало двигаться.

Громкий свист разрезал воздух. Сильнейший удар, обрушился на укрепления. Полетели камни, стена начала падать, увлекая за собой защитников и его самого. Боль разрезала тело, которое вновь стало чувствовать.

Уже проваливаясь в пустоту, капитан сумел услышать радостный звенящий смех завоевателей и отключился.

Владимир проснулся. Вскочил на ноги и закричал:

— Убить! ВСЕХ убить!

Он смерть, оружие, разящее врагов!

Везде враги! Они просто прикидываются людьми, на самом деле это монстры. Смертельно опасные чудовища, вышедшие на охоту. И он обязан вывести их на чистую воду, показать остальным, что скрывается за человекоподобными личинами.

И пусть он совершенно не помнит, кто такой, откуда и как здесь оказался, но все равно сможет выполнить свою миссию. Нужно только найти оружие, ведь чем больше монстров будет сегодня уничтожено, тем лучше, тем проще станет его последователям. Владимир нисколько не сомневается, что появятся те, кто продолжит дело. Благое дело — спасение человечества. Ради подобного можно и умереть.

Мир окрасился красным, ни это ли показатель, что он прав. Слишком долго был слеп и не замечал, что враги пробрались далеко, опутали щупальцами страны и континенты, а теперь жадно сосут энергию, будто пиявки соки из людей.

Необходимо покончить с оккупантами, пусть убираются туда, откуда явились. На Земле нет места подобным чудовищам. Нужно только найти оружие и тогда он будет готов.

И, словно подсвечивая синим, единственно другим цветом из подмножества красного, манил взять себя в руки старый охотничий нож, неизвестно как оказавшийся рядом с ним на земле.

Рада продолжала валяться в кровати, удовлетворенная, наполненная силой под завязку. Дарья с Александром ушли, кто куда. Ей же лень было подниматься. Хотелось просто подольше понежиться в тепле. Но, как обычно, получилось все по — другому.

— Радка, вставай, — партнер, словно ураган, ворвался в спальню. — Гембел очнулся, требует нас к себе!

— Минуту, — встрепенулась она. — Я быстро!

Тут же привычно скинула с себя остатки дремы и побежала умываться.

Как показала практика, носитель никогда не задерживался «в мире» надолго. Быстро сообщал содержание видения и вновь превращался в безмолвное нечто. Поэтому следовало поторопиться с водными процедурами, одеванием и лететь в кабинет. Конечно, Ольга обязательно записала бы его слова, но Любимовой хотелось услышать их самой, так сказать, из первых уст, а если и получится, задать уточняющие вопросы. Все-таки чем лучше они понимали особенности будущей операции, тем проще она проходила. А четыре головы мыслили всегда быстрее, чем одна.

Завершив умывание, Рада натянула спортивный костюм и выскользнула из квартиры. Александр ждать не стал, решил добраться до Марка поскорее. Ну и правильно, так шансов больше.

В коридоре, ведущем в кабинет, встретилась Дарья. Она улыбнулась и пропустила первой внутрь. Успели вовремя, Гембел еще продолжал вещать, но, судя по внешнему виду, был на грани обратного погружения.

— Метро. Люди, жертвы, нож, — бормотал он. — Зараженный. Пока не полностью, есть время, но мало. Нужно спешить.

— Какая станция? — поторопился задать вопрос Вольный.

— Вижу плохо. Вроде южная ветка, правая сторона, час пик, девятнадцать семнадцать. Все.

— Мда, негусто, — расстроилась Рада.

Дарья ободряюще сжала ее ладонь.

— Нет, погодите еще видения, — дернулся носитель. — Станция…, — он взмахнул рукой, словно отгонял от лица мух. — Оканчивается на «того». Все.

После этого Гембел вновь замолчал и замер, вися в излюбленном месте — под потолком кабинета.

— Похоже, сеанс связи завершен, — разочаровано протянул Александр. — Что ж, будем работать с тем, что есть.

— Оленька, — позвал он сестру носителя, которая с грустью глядела на призракоподобного брата. — Найдите, пожалуйста, план метрополитена.

Та рассеянно кивнула и покинула комнату.

— Дамы, есть мысли?

Любимова покачала головой. Подать оригинальную мысль для спасения людей сразу не выходило. Первые несколько минут она находилась, словно в ступоре, отчего гениальные идеи лезли в голову плохо.

— Только одна, — задумчиво проговорила Дарья. — Дождемся планов от Ольги, найдем каждую станцию, в названии которой присутствует нужное окончание и будем ждать. Время до вечера у нас есть.

— В целом согласен, — резюмировал Алксандр. — Давно не пользовался метро, даже не представляю, сколько там подобных. Надеюсь, мало.

Спустя полчаса они разжились подробной схемой. Расстелив по полу, принялись искать. На четвертом названии, оканчивающемся на озвученные носителем буквы, Рада несколько приуныла. Но тут подоспела Первоцвет, напомнив о южной ветке, и решительно зачеркнула ненужные. Мгновенно число подходящих станций уменьшилось до трех. Тоже многовато, но по крайне мере выполнимо.

Придется разделиться, а после нахождения зараженного перенестись в нужное место. Неприятно, но могло быть хуже.

Да. Любимова уже успела убедиться в том, что спокойно им жить, увы, не грозит.

Проработав детали, защитники плотно поели и принялись собираться. Ждать до последнего все — таки не решились, выехав пораньше, чтобы точно не опоздать и успеть разведать обстановку. Автомобиль припарковали на стоянке возле ближайшего перехода и нырнули на территорию подземки. Раде досталась вторая по счету станция, Александр засел на четвертой, Дарья разместилась на восьмой.

Обследовав платформу на предмет странно себя ведущих людей, Любимова устроилась на скамье в центре. Судя по часам, до озвученного носителем времени оставалось сорок минут, а ей хотелось поджидать появление зараженного в максимально комфортных условиях. В конце концов, когда еще удастся вот так просто посидеть, поглазеть на людей без особого смысла. Раньше, до инициации, Раде нравилось гадать о характере человека, опираясь лишь на его внешний вид и поведение. Так что сегодня она совмещала приятное с полезным.

Цифры на часах менялись, неумолимо приближая предсказанный момент. Любимова подобралась, стараясь объять взглядом как можно больше пространства. Как назло, началось столпотворение, народ спешил, толкался и переругивался. Даже встав на цыпочки, ей уже с трудом удавалось рассмотреть, что делалось на другом конце платформы, потому махнув на правила приличия, она забралась с ногами на ту самую скамейку, где до этого мирно отдыхала. Впрочем, присутствующих подобное волновало мало, возможно, если бы Рада начала раздеваться под музыку, некоторые и обратили внимание, а так, мало ли что понадобилось незнакомой девице на скамейке. Не приставала и ладно.

Всматриваясь в толпу, судорожно искала признаки заражения. Одолевали сомнения: а ни этого ли парня в дурацкой кепке выбрала тварь, ни та ли вон тетка с вульгарным макияжем превратилась во вместилище зла, ни тот ли старик болезного вида через пару минут станет убийцей.

И, вообще, сумеет ли она обнаружить зараженного до того, как тот начнет зверствовать? Совершенно неясно.

Голова шла кругом, глаза метались от одного человека к другому, выхватывая отдельные эпизоды.

Не то. Все не то. Возможно, это другая станция и здесь нет нужного индивида.

Внезапно взгляд выхватил странность. Целенаправленно вворачиваясь в самую толкотню, брел мужчина. Судя по общему подранному виду, его место в больнице или как минимум в приемном покое травмпункта. Существовала вероятность, что именно туда-то он и направлялся, выбрав способом передвижения метро за скорость и отсутствие пробок. Вот только что-то заставляло Раду глядеть внимательно, мысленно разбирая каждое движение незнакомца: его неровную походку, резкие взмахи одной рукой и судорожно прижатую к боку другую. Но вот капюшон, скрывавший лицо подозрительного типа спал, задетый неаккуратным прохожим, и она ахнула.

Любимова знала этого мужчину. Владимир. Капитан Свиридов, под чьим руководством проходила последняя операций. Но что он здесь делает, да еще в таком виде?

О нет, неужели, и вправду, он?!

Ну как же так. Невозможно! Нужно срочно убедиться, что капитан не тот, кого они искали.

Мимолетный взгляд на часы побуждал поспешить — в запасе лишь десять секунд.

— Владимир! — закричала Рада, что было силы.

Не увидев реакции, принялась расталкивать прохожих, торопясь добраться до капитана. Тот, обернувшись, заметил ее, но вместо того, чтобы остановиться, как будто бы специально увеличил скорость.

Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. Ноль.

Вот Свиридов выхватывает что-то из-под одежды и замахивается. Стоящий около него седовласый мужчина вскрикивает и кулем падает на пол. Новый бросок — ярко одетая девушка валится подбитой кеглей, сбивая стоящих рядом людей. Еще удар — полня тетка с грацией, которую даже нельзя заподозрить в ее бесформенном теле, уворачивается от ножа и начинает кричать. Но мгновенно замолкает, потому что следующий удар находит свою цель. Итак, каждый раз — оружие настигает новую жертву. Люди в панике мечутся на заляпанном кровью пятачке, сталкиваются, падают, вновь поднимаются, чтобы через миг быть раскромсанными пробуждающимся монстром.

Рада вскидывает руки. Секунда замешательства проходит, на эмоции просто нет времени. А в жилах уже кипит сила, вырываясь из кончиков пальцев подвижной пленкой. Направленная умелым поводырем энергия обтекает невольных жертв, прицельно врезаясь в капитана. Протаскивает по полу и впечатывает в стену.

Дрожащие пальцы перебирают кнопки телефона.

— Ко мне, — пояснения позже, партнеры и так в курсе, зачем она позвала.

Пара вздохов и порталы открываются практически одновременно, выплевывая их наружу. Хватает нескольких секунд, чтобы они смогли оценить обстановку.

Партнеры тут же подхватывают с двух сторон тело и утаскивают прочь, в метро полно служебных помещений, куда проникнуть для защитников на раз плюнуть. Рада по телефону успевает вызвать медицинскую помощь.

Свиридов без сознания, но это состояние вряд ли продлиться долго, находящийся в нем паразит не даст носителю пребывать в отключке вечно. Так и происходит, не успевает закрыться дверь в подсобку, как Владимир начинает шевелиться и открывает глаза.

— Вот черт, — прохрипел он. — Где я?

Взгляд зараженного постепенно приобретал осмысленность.

— Опять вы? — капитан был реально удивлен.

Видя их нахмуренные лица, он недоуменно вскинул брови. Попытался подняться на ноги, но пленка держала крепко.

— Что за ерунда? Опять ваше инопланетное оружие?

— Капитан, — перебил его Вольный. — Ты в большой заднице, поэтому говори только то, о чем спрашивают. Ясно?

Окинув партнера мрачным взглядом, Владимир кивнул.

— Рассказывай, — приказал Александр.

— О чем?

— Обо всем. Странном, необычном, непонятном. Ты же многое замечаешь, капитан.

— Хорошо, только говорить я буду с ней, — буркнул Владимир, глянув на Раду. — Считай это еще одной странностью, — он с вызовом уставился на хранителя.

И на этот раз Александр первым не выдержал борьбы взглядов.

Рада неуверенно повела плечами, оглянулась на партнеров и, получив сразу два одобряющих кивка, начала спрашивать.

— Опишите, что необычного происходило с вами в последние дни.

Капитан, явственно напрягаясь, начал вспоминать. А она по мере повествования все больше мрачнела. Похоже, они опоздали.

— Что со мной? — правильно поняв пантомиму на ее лице, поинтересовался он.

— Вы заражены.

— Чем?

— Тварью.

— Чем?! Я не понимаю! — закричал он, силясь выбраться из — под пленки. — Какая тварь?! Почему не могу подняться?!

Рада глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и начала говорить. Рассказала о силе, тройках защитников, об инициации и воинах, о Пустоте и тварях. О монстре, что и сейчас продолжал поглощать сознание капитана.

Выслушав, Владимир некоторое время молчал, но потом все — таки заговорил:

— Значит, я тогда был прав и вы нелюди. Тройка. Вот, оказывается, кого я должен был найти.

— Люди — нелюди, не важно, в остальном вы правы, — поправила его.

— И что дальше?

— У вас есть выбор, — произнесла Любимова намеренно резко, при этом старательно отводя глаза от собеседника. Вот только во рту почем-то поселилась терпкая горечь. — Существование в виде монстра под замком до конца жизни или мгновенная смерть сейчас.

— Хм. Дайте встать, что ли. А то что-то лежа не думается.

Александр растянул пленку, позволяя ему подняться. Владимир вперил взгляд в стенку и опять замолчал. Потом внезапно хмыкнул. Потрескавшиеся губы растянулись в кривой улыбке. Затем он, вообще, зашелся в хриплом каркающем смехе.

— Выбор, говоришь, — продолжая хохотать, спросил зараженный. — Черт, — мгновенно успокоился он. — И это мне предлагает самая потрясающая женщина в мире? Символично? Не находишь?

Рада против воли вспыхнула.

— У тебя две минуты, — вмешался Александр, показательно постукивая пальцем циферблат часов. — Выбирай, пока можешь.

— Даже так, — протянул капитан и снова замолчал.

Никогда время не летело столь быстро как сегодня. Раде казалось, что она успела и вздохнуть-то только пару раз, а Вольный уже повторял вопрос.

— Останется хоть часть меня? — задумчиво спросил зараженный.

Партнеры молчали.

— Рада, посмотри на меня, — попросил он.

Любимова нехотя подняла глаза и мгновенно утонула в его болезненной нежности.

— Ответь. Я останусь собой?

Горло сжал спазм, но она сумела вытолкнуть из себя короткое:

— Нет.

— Что ж, тогда выбор ясен, — вздохнул он. — Ты поможешь мне?

— Да… конечно.

Что такое любовь?

Рада с легкостью могла ответить на этот вопрос буквально год назад. Тогда она ощущала себя наркоманкой только из-за желания быть рядом, ловила взгляд, радуясь ему словно наивысшему достижению. Жаждала поцелуя, мечтала о близости, сводящей с ума. Но оказалось, что все суждения — ошибка. Ведь ее чувства создали, насильно внедрили в сознание, сделав основополагающей частью души. А саму превратили в осколок, единственное стремление которого, быть целым.

Сейчас, смотря через пленку в воспаленные глаза зараженного, Рада ощущала свободу. От наваждения, в которое превратилась страсть к партнерам, от навязанной ответственности, от силы. А еще на миг, долю секунды она поняла, что значило любить. Просто любить. Без страданий и сумасшествия. Без постоянной готовности умереть.

Привязанность, едва родившаяся, но такая сильная, что колола болью, едва не сбивала с ног. Рада понимала, этот миг — единственное, что у них есть.

Ведь никогда запретная симпатия не перерастет во что-то большее. Потому как сила не дремлет, рвет грудь, выдирая даже память о невозможном. Еще чуть-чуть и она, Рада Любимова, лук тройки защитников вновь превратится в послушное орудие Сущности, чье предназначение — уничтожать зло. Даже если носителем зла является, пусть и на мгновение, бесценный человек.

— Давай я. Я справлюсь, — глухой голос Дарьи оглушал.

О да! Партнеры тоже ощутили, попали под лавину обжигавших чувств. Им так же больно, как и ей.

Ну и пусть! Правильно! Ведь они — часть, такая же часть, как и она.

— Нет, я пообещала ему, — хрипит Рада в ответ. — Я смогу. Сделаю.

Но вот взгляд Владимира меняется, на слабость больше не остается времени. Откуда-то изнутри выплывает то самое Зло. Тварь, практически поработившая сознание капитана. Сколько ударов сердца у нее есть, чтобы попрощаться? Один? Два? Десять? Как долго он сможет противиться воли паразита? Никто не знает.

— Не мешкай, — лицо Свиридова скривилось от боли. — Ну же! Давай! Пока я еще человек!

Появилось привычное ощущение силы в ладонях. Но она ей не понадобится, обычный кинжал — то, что нужно, когда жертва не сопротивляется.

— Саша, пленка. Давай!

Как же ей холодно, кажется, энергия вымораживает кровь.

— Три, два, один, ноль. Давай!

Лишь один удар. Она не позволю ему страдать долго. Один решительный удар в сердце. И все.

Падающее тело поймал Александр. Аккуратно уложил на пол и прикрыл веки. Что ж, они сделали, так как полагалось. Убили зараженного до того, как им полностью завладела тварь, обратив в монстра. Почему же тогда тяжело держаться на ногах? Тяжело просто дышать.

Рада отвернулась. Смотреть, как Дарья сжигала труп, не было сил. Внезапно послышался хлопок, заставивший Любимову мгновенно развернуться обратно. Из тела Владимира выплывало призрачное облако, постепенно принимая очертания живого существа.

Тварь!

— Саша, быстрее! — воскликнула Первоцвет, первой среагировав на опасность, окружив врага пламенем.

Вот только огонь не принес созданию ощутимого вреда, лишь контуры слегка поплыли, будто круги на воде. Тварь продолжала скалиться на них.

— Воин, — проскрипел в голове Рады мерзкий голос, словно кто — то нарочно водил ножом по тарелке. — Запомни воин. Ты проиграл воин. Живи воин. Пока живи.

Вновь прозвучал хлопок, и тварь исчезла, оставив после своего ухода ужасающее ощущение собственной беспомощности.

Подполковник Ромовой метался зверем по кабинету. Трое суток от давнего приятеля не было вестей. Поднятые на уши службы молчали, агенты пожимали плечами, а полиция просила не мешать расследованию. Только никакие доводы не производили на него нужного воздействия. Он переживал, надеясь хоть на какой-нибудь результат.

Зазвонил телефон. Ромой перегнулся через стол к аппарату. Рука, готовая схватить трубку замерла в сантиметре — определитель недвусмысленно показывал, что подполковника требовали очень и очень непростые люди. Дав себе возможность усесться в кресле, он прокашлялся и поднял трубку.

— Ромовой у аппарата. Слушаю.

— Вечер добрый, Григорий Петрович, — прошелестел хорошо узнаваемый голос высшего руководства.

— Здравия, Аркадий Иванович. Чем могу быть полезным?

В трубке хмыкнули.

— Можешь, Григорий Петрович. Готовь справки.

— На кого? — внутренне сжался подполковник.

— Свиридов Владимир Борисович, насколько помню, в твоем подчинении.

— Так точно.

— Погиб. Героем. Приказываю остановить поиски, сообщить родным и подготовить документы. Урну с прахом привезут завтра.

— Так некому сообщать, — язык почему-то плохо слушался.

— Что ж, все оказалось даже проще, — задумчиво произнесли в трубке.

— Что произошло?

— Заражение. Полное. Его пришлось уничтожить.

Аппарат был положен на место, а Ромовой еще никак не мог поверить.

Заражение.

А он — то надеялся, что никогда в его кабинете не прозвучит страшное слово. И ведь надо же! Случилось.

Стало муторно. Ладони сами собой потянулись к затылку и схватили остатки волос. Он дернул пряди изо всех сил, аж слезы брызнули из глаз, а потом и вовсе уронил голову на руки и зажмурился. Позволил себе мысленно досчитать до десяти и поднялся.

Некогда разлеживаться, пора браться за работу. Это потом, похоронив товарища, он помянет его по-человечески, с водкой, слезами и соплями, наматываемыми на кулак. А сейчас, не время. Не время.

Ромовой вновь потянулся к телефону.

— Гаврилова ко мне, — гаркнул он в трубку и, выслушав ответ, отключился.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Россия задыхалась в дыме многочисленных пожаров. Пепел и смог накрыли половину страны. Чудовищная жара и отсутствие хоть намека на дождь лишь усугубляли положение. Горели леса, торфяники, земледельческие посевы и заповедники. Огонь вплотную подбирался к деревням и селам. Пожарные и спасатели не успевали справиться с одним возгоранием, как возникало новое. Не хватало ни техники, ни людей, ни воды. Население паниковало, своими действиями внося еще больше хаоса.

А защитники ничем не могли помочь, так как уже неделю безвылазно сидели в штабе и ждали. Александр пребывал в прескверном настроении от вынужденного бездействия. К тому же недавнее видение Гембела вызывало нешуточное беспокойство. Носитель предсказал начало нового прорыва фламеров, что случалось очень редко. Последнее упоминание об этих тварях приходилось на начало семнадцатого века, и получалось, что никто из ныне здравствующих защитников не встречался с подобными монстрами. Теория теорией, но по-настоящему действенный способ борьбы с ними был неизвестен.

Созданные Пустотой твари могли даже небольшой пожар раздуть до такого масштаба, что проще было отойти и дать им насытиться, чем пытаться потушить. Вот только фламеры не остановились бы до тех пор, пока не уничтожили все на своем пути.

Состоящие из пламени и энергетической начинки, они обладали разумом, что лишь больше увеличивало опасность столкновения. Кроме того, подписываясь страхом жертв, а если повезло и энергией погибшей тройки, в какой-то момент становились неуязвимыми не только для обычных средств пожаротушения, но и силы защитников. Правда, определить этот порог опять-таки было невозможно — твари, как и люди, обладали индивидуальностью. Да к тому же визуально обычный человек просто-напросто не обнаруживал их в огне, что немало осложняло своевременное обнаружение коварных монстров.

Не только защитники находились в состоянии боевой готовности, но и каждый из помощников людей. Наблюдатели, вооруженные списком с признаками-определителями были направлены в «горячие точки». Ежечасно в штаб приходили отчеты. Свой человек из МЧС постоянно сливал на сервер новую информацию, а ассистенты прослеживали телевизионные сводки и Интернет-каналы. Они не должны были пропустить появление тварей. Но все равно ожидание невероятно выматывало.

Да и зная, с кем возможно столкновение, Александр нервничал. Троек мало. Всего шесть. Одна — родившаяся лишь две недели назад, отметалась сразу. К сожалению, заграничные коллеги не могли им помочь, у них и собственных проблем накатило выше крыши.

Сейчас проще было достать с неба звезду, чем ангажировать свободных защитников.

Дарья с Радой ушли в энергозал, Александр остался в комнатах. Чтобы хоть как-то занять себя, попробовал читать. Только вот бессмысленные скитания героев книги не желали отражаться в сознании. Тревога, появившаяся несколько дней назад, никак не уходила. Нарастая по мере приближения момента «Х», лишала сна и аппетита.

Положив книгу обратно на полку, он хотел было присоединиться к партнершам. Но, ворвавшийся без стука Антон, хранитель московской группы, вынудил отказаться от этой затеи.

— Быстро в главный зал! Началось! Твои воины уже на месте, — крикнул он и помчался дальше.

Схватив приготовленные амулеты телепортации, Вольный побежал вниз.

— Прорыв! Внимание всем! — Гембел вылетел на середину зала и обвел присутствующих ничего незначащим взглядом. — Подтверждаю три точки разрыва.

Кто-то из защитников тяжело выдохнул.

— Будьте внимательны. Главное, защита, берегите силы.

Проговорив на одном дыхании, ну если бы он мог дышать, носитель вновь превратился в бессловесное создание.

Эстафету приняла Ольга Александровна, решительно выйдя в центр.

— Марк подсказал направленность работы, я набросала план, будем придерживаться его. Сейчас наблюдатели пытаются организовать эвакуацию, но, скорее всего, не успеют вывести всех. Поэтому действуем следующим образом: три тройки создают коридор для людей и перекрывают тварям питание. Остальные на подхвате, идут туда, где будут нужнее.

Возмущенный ропот прокатился по рядам защитников. Сестра носителя раздраженно взмахнула рукой, вынуждая недовольных замолчать.

Александру всегда казалось странным, почему коллеги слушались обычного, в общем-то, человека. Но теперь понял. Ольга отдавала их миссии всю себя, хотя была не обязана. Радела не только за брата, но и за них.

Жесткая, но справедливая, резкая, но умная. К ее словам просто не могли не прислушаться.

— По-другому не получится, — повысила голос Ольга. — Мы не можем рисковать всеми сразу.

— Ну, и кто поедет? — воскликнула Марьяна Кузнецова, нервно цепляясь за рукав своего партнера.

Несколько секунд тишины сказали о большом волнении Ольги.

— Орехово-Зуево, деревня Еланти, Антон ваша точка, — она повернулась к московской группе.

— Деревня Каменка Меленковского района Владимирской области. Альбина, ваша, — развернулась к стоящей рядом с ней хранительнице питерской тройки.

— Александр, вы перемещаетесь в Рязанскую область, в деревню Лався, — посмотрела на Вольного.

Бывшая наставница аж покраснела.

— Но как же?! Почему они? У них и опыта-то с гулькин нос! Ты бы еще Аленку с компанией отправила.

— А мы что же здесь штаны протирать должны будем? — вклинился в спор новоиспеченный летун Игорь.

Полный праведного гнева, он с вызовом смотрел на Марьяну.

— Сидите в штабе. Младенцы, а все туда же! — проворчала Ольга. — У ассистентов на подхвате. И чтобы носа из здания не показывали. Ясно? Вопросы есть?

— Ясно, — буркнула хранительница Алена.

Парни возмущенно вздернули подбородки, но промолчали.

«Какие же они, в сущности, дети» — подумал вдруг Александр.

Глупые и наивные. Восемнадцать лет едва исполнилось, после рождения тройки, вообще, прошло две недели, а уже подвиги им подавай. Герои!

Женщины, тем временем продолжали спорить.

— Почему не наши с Мариной группы? — кричала Марьяна. — Да Сашкиной тройке просто силы не хватит, резерв — то не растянут до предела!

Сестра носителя подошла к возмущенной наставнице и, тяжело вздохнув, сказала:

— Ты знаешь, где будет горячее всего?

Марьяна помялась, но все-таки ответила:

— Нет.

— Я тоже не знаю. Скажи, куда мне отправить две самые сильные тройки России? В Орехово-Зуево, в Каменку или Лавсю? С условием, что незанятых камней для перемещения только два.

Кузнецова молчала.

— А если не хватит сил твоей или Марининой тройкам, что будем дальше делать мы? Что будут дальше делать твои бывшие подопечные, кстати, вполне, успешные защитники, если вашу энергию выжрут эти пиявки? Что им делать с неуязвимыми тварями?

Марьяна в ужасе уставилась на Ольгу.

— Даже если не справятся они, есть шанс, что добьете вы, — глухо добавила она.

— А ты жестока, Ольга, — прошептала Кузнецова.

— Марьян, не нам с тобой говорить о жестокости. Начинаем.

Тройки не сдвинулись с места.

— Быстро! Начали! Ждете, пока фламеры насытятся? Не забываем средства связи.

Александр нахмурился, но послушно обнял воинов, приготовившись к телепортации. Ольга права — любое промедление могло дорого стоить. Тревога никуда не делась, лишь только еще больше возросла. Уже исчезая во вспышке перемещения, он успел услышать крик носителя: «Только вернитесь ребята, вернитесь все!»

От привычного вроде бы пожелания, душа ушла в пятки, а кожа покрылась мурашками.

Да что же такое с ним творилось?!

— Нужно успокоиться. Все будет хорошо, — твердил Александр про себя, словно мантру.

Они обязательно справятся и вернутся домой. Каждый из них вернется домой.

Амулет выкинул защитников у дома, буйно поросшего диким плющом. Когда-то сочная и зеленая, покрывавшая стены сплошной живой накидкой, сейчас лиана выглядела сухой и безжизненной. Слышался треск и гул. Запах горящего леса забивал нос, заглушая остальные ароматы. Дымовая завеса была настолько плотной, что на расстоянии нескольких метров просматривались лишь смутные очертания зданий. Фигуры людей терялись еще ближе.

Дарья не спешила освобождаться из объятий, да и Рада не отходила от него. Тихие и настороженные, они сжимали Александра в объятьях, словно спасаясь от неведомой опасности.

Боже! Да они боятся!

Нечасто Вольный чувствовала страх воинов. Вернее, только однажды. Тогда, в горах, на первом самостоятельном задании, когда они лишь чудом смогли уничтожить монстра, партнерши боялись друг за друга и за него. С тех пор прошло два года, в течение этого времени, они уничтожили не один десяток тварей, но такого не было. В душе поселилась тревога. Не выдержав собственных переживаний, Александр крепко-крепко прижал партнерш к себе.

— Я люблю тебя, Саша, — вдруг прошептала Рада, уткнувшись ему в шею. — Больше жизни, — добавила совсем тихо, что он засомневался, а то ли расслышал.

Дарья молчала, привычно поглаживая спину, но Вольный знал, ее чувства созвучны.

После смерти Владимира партнерши перестали ссориться и делить его внимание. Ощутив боль, Первоцвет полностью приняла Любимову. Простила ей прошлые обиды, попросила прощение за свои выпады и впустила в сердце. Та, в свою очередь, пообещала не зацикливаться на своих чувствам и эмоциях и не топить партнеров в них.

Такими вот, замершими в объятьях, защитников и обнаружил наблюдатель. Артем деликатно покашлял в сторонке и отвернулся. Оторвавшись друг от друга, они отправились осматривать территорию. По дороге мужчина кратко информировал:

— Деревня небольшая, домов семьдесят. Вокруг лес. Горит уже с трех сторон, дорога в город одна как раз через узкий просвет. Местные больше не решаются двигаться по коридору из — за падающих на дорогу горящих деревьев. Думаю, скоро и он закроется. Из техники — две пожарные машины, наполовину пустые, трактор и старенький экскаватор, топлива мало. Два пожарных расчета и около семидесяти дееспособных взрослых в распоряжении.

— Детей вывезли? — спросила Дарья.

— Младше шестнадцати и старше шестидесяти здесь никого нет, последних вывезли минут сорок назад, — не глядя, ответил наблюдатель.

— Фламеры? — Рада была взволнована, ее голос звенел. — Вы уверены, что это все-таки они?

— Стали активны двадцать пять минут назад, сразу же после того, как ветер поменял направление, — Артем перевел взгляд на Вольного. — Они гонят на нас верховой пожар. Очень скоро огонь перекинется на жилые постройки, станет нечем дышать.

«Как мыши в клетке» — вдруг пришла Александру страшная мысль, но он решительно ее откинул.

Нет времени киснуть, об этом можно поразмышлять на досуге.

— Начинаем! — стал он раздавать указания. — Рада, поищи дом повыше, пока силой не пользуйся. Посчитай количество тварей. Раньше времени их не трогай, не провоцируй. После — махом ко мне.

Партнерша кивнула и понеслась выполнять поручение.

— Даша, на тебе местное население. Вытащить уже не успеваем. Морально подготовь к обороне, подключай пожарных. И быстрее, времени катастрофически мало.

Первоцвет, не мешкая, убежала.

— Артем, проверь, успели ли опахать деревню? Если нет, поторопи. А я пойду готовить защиту.

Найдя примерный центр деревни, им оказалась большая кирпичная церковь, Александр уселся на землю рядом со ступенями. Необходимо было сосредоточиться и подготовить каркас для щита. В самом населенном пункте началось движение, минуты через две Лався превратилась в разворошенный улей. Каждому нашлось занятие: машинисты в спешном порядке доделывали траншею; пожарные заливали строения, наиболее близко стоящие к горящему лесу; женщины готовили ватно-марлевые повязки; мужчины таскали воду и песок. Колодец не справлялся с возросшим потреблением воды, все больше времени приходилось ждать, чтобы наполнить канистру, все чаще Вольный слышал отборную ругань деревенских. И чтобы не отвлекаться, закрыл глаза.

Вернулась Рада. Он с опущенными веками ощутил ее приход.

— Вокруг деревни ад. Лес ревет, — отчитывалась она. — Пылают листья и хвоя, деревья стонут, не в силах выдерживать такой жар. Яркое марево поднимается над лесом, переплетаясь с дымом. Красные и оранжевые вспышки пламени ежесекундно рвутся в небо, разбрасывая вокруг миллионы искр. Саш, там реально страшно и одновременно красиво.

— Понятно, — не открывая глаз, кивнул Александр. — Что с фламерами?

— Десять.

— Сколько? — не поверив услышанному, он распахнул веки. — Десять?!

— Да, Саш, я трижды пересчитывала. Семь со средним, три — с высшим энергетическим потенциалом.

— Черт! Средних-то как сдержать, не знаю, а еще и высшие. Звони Ольге.

— Уже. Похоже, здесь курорт. У Альбины семнадцать средних, у Антона десятка высших. Марьяна с Мариной уже у них. Видимо, придется справляться самим.

— Понятно, поторопи Дашку. Скажи Артему, пусть трактористы все бросают и едут сюда — нужно сделать пару кругов метрах в тридцати вокруг церкви. Найди батюшку, пора размещать людей. Не стоит народу смотреть на огонь, постараемся не допустить подкормки тварей. Вода осталась? Водоем поблизости есть?

— Воды мало, — уныло ответила Рада. — Есть прудик, только обмелел сильно — одна грязь.

— Плохо, — еще больше помрачнел Александр. — Ладно, пожарных тащи сюда, нужно обильно смочить церковь. Я пока переделаю каркас, придется сужать радиус, первоначальный долго не удержу.

Вновь закипела работа. Красные взмыленные машинисты, переругивались с мельтешащими людьми. Прихватив документы и кое-какие вещи, а порой и собаку или козу подмышку, те спешили укрыться за стенами церкви, выбегая прямо под колеса машин. Батюшка, растрепанный, со всклоченной бородой успевал не только контролировать процесс, но и успокаивать нуждающихся, а иногда и наставлять на путь истинный особо буйных.

Александр же спешно переделывал каркас и думал.

Десять. Как же много. Ему просто не обхватить всю деревню, дай Сущность людей сберечь. Некоторые дома щит захватит, но другие, увы, придется отстраивать заново. Хорошо хоть скотину разумные хозяева успевают свести в пристройку у церкви, тем самым спрятав под защиту. По крайней мере, рев умирающих животных не будет вызывать у них жгучее желание выбраться из — под щита для спасения горемык.

Активизировались пожарные. Увидев, куда прятались местные, схватились за головы. И вот уже один, похоже, старший, ругался со священником.

— Куда?! Да вы с ума посходили! Думаете, огонь пощадит вас там? Кто придумал?

Батюшка показал на Александра.

— Ты сдурел, мужик?! — без предисловия начал орать командир отделения. — Да люди испекутся в храме как курицы в духовке!

Те, кто не успел скрыться за церковными стенами, приостановились, и стали внимательно прислушиваться к воплям.

— Зачем народ баламутишь? — продолжал возмущаться пожарный. — Уходить нужно, пока просвет еще есть!

Вольный лишь покачал головой — было сложно одновременно и разговаривать, и строить щит.

— А вы что, уснули?! — накинулся тот на людей. — Руки в ноги и брысь из деревни!

— Поздно, — Александру все-таки пришлось отвлечься.

Некоторые самые шустрые побросали пожитки и понеслись к главной дороге.

— Они не успеют пешком, у кого были автомобили давно уехали. Или повезете всех на своих тарантасах?

Бегуны замерли и неуверенно заозирались.

— И что ты предлагаешь? — закипел пожарный. — Прятаться в церкви?!

— Совершенно верно.

— Да кто ты такой, чтобы решать?!

Александр молчал. А что мог сказать в ответ? Что может решать? Что шкурно заинтересован в спасении людей и уничтожении тварей? Вот только был ли смысл?

Все равно ему никто не поверит, наоборот, признание лишь обострит ситуацию. А времени выяснять отношения нет.

— Как мне можно называть вас? — вмешался в разговор священник.

— Ммм, меня? — опешил пожарный. — Сергей Петренко.

— Сергей, понимаю, вам тяжело поверить в правильность подобного решения, вы научены действовать по-другому. Но иногда ведь можно прислушаться к тому, что говорит сердце. Что оно твердит вам?

— Кричит, что пора сваливать отсюда.

— Разве, — склонил голову священник. — По-моему это опыт.

— Батюшка, простите, — раздраженно отмахнулся командир. — Некогда сейчас политесы разводить.

— Правильно говорите. Почему же тогда мешаете знающему сущест… человеку делать свою работу?

— Да о чем вы, какая такая работа?! Сидит, глаза закрыл, то ли спит на ходу, то ли молится.

— Пойдемте, Сергей, — заторопился священник. — Нужно успеть разместить каждого. Да и ваших людей тоже.

Опешив от напора, а возможно, абсурда происходящего, командир дал себя увести. Александр даже мысленно присвистнул.

Ух ты как! Всегда подозревал, что верующие, истинно верящие в Бога, могли если не видеть, то хотя бы чувствовать существование силы. И тут такое показательное выступление. Уж не их ли коллег, европейских защитников, сжигали в Средние века. Возможно, и местному батюшке они не по душе, но он смог ради спасения других договориться с самим собой и своей верой.

— Все, я закончил, — вернувшись, проговорила Рада. — Где Дашка?

— Здесь, — Первоцвет вырулила из-за церкви. — Установил? Успел?

— Да. Недвижимый щит с куполом, его легче контролировать. Да и силы лопает поменьше.

— Меньше, вот только тебе придется торчать все время на одном месте, про этот пунктик ты, надеюсь, не забыл, — проворчала Дарья.

— Я помню. Ничего страшного, — бравировал Вольный, в душе ощущая беспокойство. — Я все просчитал.

— Это небезопасно, — гнула свою линию Первоцвет, да и Любимова ей поддакивала.

— А кому сейчас легко? — как можно беспечнее пожал он плечами. — Ладно, не хмурься, давай наложу на тебя броню, думаю, с минуты на минуту начнется.

Дарья еще поворчала немного, но позволила накинуть на себя броню, при этом довольно сощурившись. Как она не раз говорил, броня дарила ощущение приятной теплой волны, прошедшей по телу.

— Рада, твоя очередь.

Броня, готовая слететь с пальцев внезапно впиталась обратно. Что-то извне врезалось в щит, вынуждая его прогнуться. Александр судорожно влил энергии, заставив преграду расправиться обратно.

— Не успели! Первая атака! — рявкнула он, привлекая внимание.

Сам осел на землю. Согнутые пальцы вошли в почву, словно ища поддержки у земли. Засуетились встревоженные воины. Затем Дарья упала рядом и, обняв за спину, принялась вливать в него свою силу. Рада оглядывалась по сторонам, напряженная, словно струна, готовая в случае опасности поддержать.

— Нет.… Не так…. По-другому. Так неудержим.… Отвлекайте…, — с трудом повернув голову, прохрипел Александр. — И уберите… людей. Хватит… питать… тварей.

Смазанным движением взлетела Рада. И уже через секунду в сторону фламеров полетела воздушная волна, отбрасывая тварей с купола на землю.

— Куда, голая! Вниз! — выдохнула Вольный.

— Сейчас! — заорала она, громя огненных и одновременно уворачиваясь от летящих в нее горящих, приправленных силой фламеров, веток.

— Дура!!! Вниз! Заденут ведь! — закричала Дарья, пытаясь одновременно загнать остолбеневших от ужаса людей в церковь.

— Не могу. Некогда! Позже.

Конечно, никто из присутствующих не видел тварей, но огонь, внезапно прыгнувший на деревню с четырех сторон и теперь почему-то остановившийся в каких-то тридцати метрах от церкви, напугал даже многоопытных пожарных. Как смотрелась в глазах местных жителей парящая в воздухе Рада, Александр старался даже не думать. Некогда.

Захлопнув двери за последним матерящимся трактористом, кубарем выкатившимся из машины, Дарья тоже вступила в бой.

Почему защитники не владели водной стихией?

Сейчас Вольный был готов поменять все свои щиты на воду. Десять минут, и от непрошеных гостей не осталось бы и воспоминаний. А уж с обычным пожаром они бы как-нибудь справились.

Держи, гад! — выкрикивала Первоцвет, яростно откидывая огненным кулаком очередного монстра, навалившегося жаркими конечностями на щит.

Ее сила не приносила твари особого вреда, лишь отодвигала дальше от заслона.

Четыре метра — полминуты хода фламера. Несколько свободных вздохов для Александра, и возможность восстановить прорехи.

— Следующий? — слышались возгласы Рады. — Ну, кто к мамочке?! Давайте-давайте, угощу по полной!

Азартно носившаяся в воздухе, она раздавал направо и налево воздушные волны, которые не только относили фламеров от стены, но и слегка тушили их. Только вот недалеко и ненадолго.

Следующие минуты разделились для Вольного на эти полминуты: тянущее ощущение уходящей энергии, удар, несколько глотков воздуха, и снова сила стремительно покидала тело. И так до бесконечности.

Силы кончались. Пламя Дарьи становилось слабее, оттесняя огненных лишь на пару метров. Рада уже не могла столь резво уклоняться от горящих снарядов, да и ее волны теряли мощность. Времени между атаками фламеров оказывалось меньше и меньше.

Александр балансировал на грани. Стоя на коленях, уткнулся лбом и локтями в землю. Броню давно сбросил, влив в общий щит, сдерживая не только фламеров, но и природный огонь.

— Терпи, терпи, терпи, терпи! — твердил сам себе, сжав зубы. — Терпи.

Еще десять, двадцать минут, силы практически на исходе.

— Сашка!!! — безумный крик Рады вклинился в гул огня.

Превозмогая чудовищное напряжение мышц, Вольный выпрямился. И едва не вытянул энергию из щита — прямо напротив него, направляя в голову дуло пистолета, стоял Артем.

Заскрипел затвор.

Хлопок.

Время превращается в тягучий кисель.

Александр медленно, словно в первый раз, растягивает броню по телу. Летящая с неба волна воздуха, а за ней Рада со страшным перекошенным лицом, едва двигаются. Замирает в неестественной позе Дарья, в ужасе раскрыв рот.

Ненависть и злорадная радость появляется во взгляде наблюдателя. Поворот головы, и рука с пистолетом направляется вверх.

Вновь треск затвора. Хлопок.

Сжав зубы от боли, Вольный выдирает энергию, преобразуя в броню. Защита, предназначенная Любимовой, воздушным змеем повисает в воздухе.

Удар.

Алые капли разлетаются в стороны.

Хруст. Воздушная волна впечатывается в наблюдателя. Артем сломанной куклой валится на землю.

Вспышка.

Из его тела, скалясь и махая лапами, поднимается дымчатое существо.

— Воин. Ты проиграл воин. Умри воин, — появляется голос в голове, режущий по оголенным нервам не хуже ножа.

Вспышка.

Существо исчезает.

Рада подстреленным лебедем падает к ногам.

— Забирай! Не стесняйся, у меня много, — прижав руки к ее груди, шептал Александр, вливая в партнершу крохи своей силы. — Бери же! Ну! Ну…

Но энергия не спешила проникать в рану, наоборот, сила лука тоненькой струйкой устремилась к нему.

А Рада смотрела в глаза, будто запоминая.

Сколько раз Вольный заставал ее за подобным занятием, не счесть. И каждый раз ему казалось, что она подобным образом отбирал частичку его самого, еще больше привязывая. А это злило, заставляло говорить гадости, а после ощущать себя полным ничтожеством, глядя на поникшую фигуру Любимовой.

Какие злые мысли!

Сейчас Александр готов был отдать всего себя полностью, лишь бы исчезла неестественная бледность лица, пропала поволока, застилающая некогда-то блестящие глаза, перестала толчками течь кровь, затянулась рана на груди.

— Скажи… Ну же… хотя бы один раз.

Едва слышный шепот Рады, казалось, подбросил на метр от земли. Вольный судорожно сглотнул.

Сущность, он никогда не говорил о своих чувствах. Всегда отрицал. Чего-то ждал, боялся. И вот, дождался.

— Люблю.

Блаженная улыбка осветила лицо Рады только на миг. Потом она конвульсивно задергалась и спустя мгновение замерла.

Навсегда.

— Рада?! — позвал Александр.

Тишина в ответ пугала.

— Ты слышишь, люблю! Радка, люблю тебя, — он прижал тело партнерши к груди и затряс, не в силах поверить в случившееся. — Не молчи! Радушка!

— Поздно, Саша, — раздался хриплый голос Дарьи. — Отпусти ее. У нас мало времени.

Вольный лишь крепче прижал к себе девушку.

— Отпусти… Раду. Я положу ее возле дерева, — Первоцвет аккуратно отцепляла его сведенные судорогой пальцы.

— Нет, — зарычал Вольный, отталкивая воина. — Я должен… Я смогу вернуть.

Звонкая пощечина заставила разжать руки.

— Распределяй энергию, Сашка! Неужели ты хочешь, чтобы она погиб зря? — зашипела Дарья, поддерживая мертвую подругу. — Хватит думать только о себе! Держи щит!

Александру хотелось бежать за партнершей, отобрать Раду и снова и снова вливать в нее силу. Но щит крепко держал на месте, не давая ему сдвинуться и на шаг.

Энергия, взбудораженная потерей одного носителя, терзала плоть. Казалось, вместо крови по венам бежала лава, сжигая изнутри. Рвались каналы связи, больше неспособные пропускать силу.

Больно.

Глаза щипало. Слезы текли по лицу, застилая обзор. Вольный судорожно восстанавливал щит, щедро вливая струящуюся вокруг энергию.

Сколько ее сейчас! Столько силы, пей, не хочу. Такой нужной и такой смертельно опасной.

— Ааа! Гады, сволочи, получайте твари! Ненавижу!!! Уничтожу, всех вас уничтожу! — вопила Дарья, оттягивая на себя силу лука, оставляя ему только защитную.

— Перестань, дура! — ревел Александр, насильно забирая у той излишки. — Тебя же разорвет! Дашка! Родная! Любимая…

Тщетно, меч, ослепленная болью и гневом, не давала ему ни малейшего шанса разделить энергию поровну.

— Все правильно! Держи щит, Сашка, только держи! Мы подождем тебя там! — кричала она.

Из натруженного горла раздавались хрипы, а Вольный все шептал и шептал:

— Не надо… Не надо… Зачем?

Тело Дарьи постепенно теряло очертания, менялось, превращаясь в живой факел.

— Приказываю! Не надо! Прошу… Дашка! Я не хочу оставаться один!!!

Слова потерялись в оглушительном взрыве. Нечто, кем когда — то был Дарья, разорвало миллионами вспышек. Смешанная сила меча и лука отбросила фламеров далеко от щита, а остатки энергии устремились в Александра, корежа, причиняя невыносимые муки.

Внезапно воздух зазвенел, окно переноса открылось, выплевывая на улицу помятую тройку Кузнецовой.

«Как поздно», — мелькнула и тут же пропала колючая мысль.

Вольный сумел увидеть, как огляделся Горислав, а потом, сдавленно охнув, метнулся к щиту. Как Петр взлетел к куполу, яростно сковыривая прилипшего фламера. И только Марьяна не ушла, опустившись рядом. Взяла за подбородок, заставив его посмотреть себе в глаза.

— Держись! — заговорила она. — Держись, ты меня понял?!

Вот только значения слов с трудом пробивались сквозь пелену боли.

— Я один, — прокаркал Александр и вновь застыл.

— Саша, говори! Не молчи.

Он в изнеможении закрыл глаза.

— Нет, ты меня выслушаешь, хранитель! — зарычала наставница, хорошенько его встряхнув. — Ты должен удержать щит!

Александр молчал.

— Держи этот чертов щит! — по слогам говорила она.

— Я не хочу… больно…

Картинка смазывалась, он практически ничего не видел, только лицо Марьяны ярким пятном выделялось на фоне подступающей темноты.

— Прости, мы опоздали, — вдруг всхлипнула она, не сумев больше сдерживать слезы. — Но, мы не справимся без тебя. Если они впитают ваши силы, это будет конец!

Вольный смутно ощущал отдельные части собственного тела. Лицо, губы, глаза, казалось, будто все превратилось в сплошной ноющий комок нервов.

— Не могу, — выдавил он с трудом. — Не могу…

— Я буду рядом, — шептала наставница, обнимая. — Я буду с тобой. Я помогу, подержу… до конца.

Ему пришлось согласно моргнуть. И терпеть.

А после потерялись и зрение, и слух, и голос. Ощущалась лишь бесконечная боль, да сжирал невыносимый страх.

Страх остаться одному.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Очнувшись, Александр долго не мог понять, где находился. Туманное нечто, изредка подсвечиваемое разрядами молний. Туман постоянно менял очертания, превращаясь то в невиданных существ, то принимал форму человеческих тел, то вдруг распадался, оседая каплями росы на коже. Странное, страшное место.

Впрочем, долго сидеть, замерев, уставившись на туман, ему не дали.

— Здравствуй, Александр.

От неожиданности он вздрогнул и заозирался, ища источник голоса. Хотя, в общем-то, хозяин и не прятался, представ перед ним во всей красе, появившись из ниоткуда, словно соткавшись из тумана.

— Марк?! Ты? — не веря своим глазам, воскликнул Вольный.

— Я. Не думал, что встречусь здесь с тобой так рано. Да что там, я надеялся никогда не увидеть тебя здесь.

Гембел криво улыбнулся, с состраданием глядя на Александра.

А Вольный неверяще смотрел на носителя.

Улыбнулся? Неправда! Глаза его обманывают! Марк не может улыбаться, он лишен возможности проявлять эмоции!

Тем временем, Гембел глубоко вздохнул и сказал:

— Прими мои соболезнования, Саша. Мне, правда, жаль твоих партнерш.

Жаль? Партнерш? Девочек.

И тут память вернулась. Воспоминания лавиной обрушились на Вольного, погребая остатки здравого смысла. Он рухнул на колени, вцепился в волосы и завыл. Боль в миллионы, в миллиарды раз сильнее, чем та, которая рвала тело, теперь терзала душу. Картины прошлого одна за другой калейдоскопом сменялись перед глазами, заставляя вновь и вновь переживать те дни. Видеть, чувствовать и понимать, что это уже никогда не вернется.

Они больше никогда не вернутся.

Сколько Александр бился в припадке, не известно. Время тут не имело значения. Ни солнца, ни луны, только туман. И он, уже ни человек, ни защитник, ни хранитель. Никто. Непонятное недосущество, вместилище воспоминаний и боли.

— Мы называем себя душами, — проговорил Гембел, заставив Вольного поднять голову. — Душами хранителей.

— Мы? — прокаркал тот, непонятно почему вцепившись в слово.

— Мы, мы, мы, мы, — со всех сторон послышались ответы.

Туман вновь расступился, позволяя Александру увидеть еще четыре человеческие фигуры.

— В мире всего шесть носителей, по числу материков планеты, — вдруг вспомнились слова Марьяны. — Шесть.

— Совершенно верно, новенький, — проговорила статная светловолосая женщина. На вид ей было лет тридцать, но глаза. Глаза! Из них смотрела вечность.

— Теперь ты шестой. Самый молодой из нас, — и чуть помолчав, добавила она. — Мне очень жаль. Правда.

Вот только жалости он не увидел.

У вечности глаза жестокие. В них нет места для жалости.

Александр на миг зажмурился, чтобы разорвать контакт, а потом взглянул на Марка. Тот смотрел себе под ноги и, казалось, ничего не слышал. Но вдруг он встрепенулся. Поднял голову и потянулся всем телом вправо. А затем и вовсе сделал несколько поспешных шагов в том направлении.

Вольный рванул за ним.

— Стой! — крикнула женщина. — Не мешай ему.

Но Александра уже было не остановить. В одно мгновение, догнав Гембела, он едва не врезался ему в спину, когда тот резко остановился. Туман, в который раз послушно разошелся, открывая обзор.

— Сущность! — воскликнул Вольный отступая.

Под ногами простиралась пропасть. Дна видно не было, как и края. Она тянулась и вправо, и влево, теряя очертания в тумане. Шириной метра три, но Александр почему-то знал, не перепрыгнуть. Как ни старайся. А, главное, сделай еще шаг, толкни случайно Марка, тот бы кубарем полетел вниз.

— Что это?

— Граница, — ответила женщина, успевшая подойти ближе.

— Граница чего?

— Наших владений и заодно наблюдательный пункт.

— Не понимаю! — закричал Александр. — Ничего не понимаю!

— Смотри, — просто сказала собеседница, протягивая руку. — За пропасть.

Он всмотрелся вперед и в ужасе застыл на месте. Чуть дальше от того края бушевал смерч. Черная воронка необъятных размеров. А рядом…

Он чудом остался на ногах. Ведь рядом стояли его воины.

— Дашка! Рада! — Александр бросился к краю. — Я здесь! Я здесь!!!

— Они не слышат. Не видят, не чувствую, не шевелятся. Не существуют.

— Дарья!!! Радка!!! — не хотел слышать он, не хотел понимать смысл сказанных женщиной слов, но пришлось.

Любимые, и вправду, были больше похожи на тени, чем на живых людей.

— Но как?! Почему?! За что?! — бессвязно шептал Вольный, упав на колени.

— Они тоже души. Души воинов, — продолжала говорить женщина. — Пустота не может всосать их в себя, пока мы здесь. Мы, словно якоря, не позволяем им унестись в пучину. Каждый миг смотрим на них и не можем переступить границу, боясь погубить. А еще ждем, когда время сделает это за нас, толкнув вперед рождением нового носителя.

Только после ее слов Александр заметил, что возле воронки болтались на ветру двенадцать теней. А еще едва видимые нити, которые тянулись от них в сторону носителей.

— После смерти защитники попадают сюда. Смешно, правда? — в голосе собеседницы послышалась горечь. — Сражаться с Пустотой и тварями, чтобы потом после смерти попасть прямиком к ней. Знаешь, для чего?

Вольный помотал головой.

— Чтобы тоже стать тварями.

— Почему? — прошептал он едва слышно. — Почему так происходит?

— Не знаю. Никто не знает. Даже самые древние из нас.

— И вы никогда не пытались перейти пропасть? Забрать их сюда, — Александр повернулся к собеседнице.

Она пожала плечами.

— Обойти ее невозможно. Она, словно кольцо на пальце. Без начала и конца.

— А перепрыгнуть? — не сдавался он. — Разбежаться и перелететь!

— На моей истории нет. Но древний Лок, тот, кого ты заменил, рассказывал, что однажды носитель попытался и…

— И?!

— И его затянуло в воронку вместе с воинами. Больше желающих не было.

— Прорыв! — вдруг заорал Гембел, до того спокойно стоявший у края.

Его тут же заволокло туманом. А после, когда клубы рассеялись, Александр никого не увидел.

— Куда он делся?!

— Ушел в мир, скоро вернется. Ты же знаешь, носитель не может долго находиться рядом с людьми.

— Знаю.

Так и произошло. Спустя некоторое время, Марк вернулся, немного постоял рядом и ушел. Потом пропала женщина, оставив Вольного одного.

Он смотрел на смерч, на своих воинов и не мог отойти. Минуту, час, а может быть, год. Или век. Просто сидел и глядел, не в силах закрыть глаза. А потом Александра потянуло вверх. И не успел он ничего понять, как оказался в новом месте. Ужасном месте.

Гора трупов возле небоскреба: переломанные, раздавленные, с оторванными конечностями, с ужасом, застывшем на лицах. И рядом с ними огромное неведомое существо, жадно пожиравшее плоть.

Перед глазами замелькали буквы и цифры, название города, улицы. Дата на экране телефона, время на циферблате часов. Чье-о рычание рвалось ему в голову вместе с криками и воплями обезумевших от страха людей. А после Александра вновь выплюнуло в другое место.

— Палмерстон-Норт, — зашевелились губы, которых он не чувствовал. — Тринадцатое мая этого года, в семь тридцать после полудня. Большое, давит, рвет. Когти, мясо, смерть. Поможет огонь.

Рот самостоятельно произносил слова, а Вольный не мог даже пошевелиться, застряв, словно в липкой паутине. Рядом с взволнованными лицами стояли трое: два парня и девушка.

Тройка. Защитники. Такие, какими не так давно были они.

Уже улетая обратно, Вольный бросил такие знакомые слова:

— Вернитесь, ребята! Вернитесь все.

И вновь оказался в туманном нигде.

А дальше время разделилось на бесцельное сидение возле края и такие вот всплески, когда приходили видения. Другие носители больше не появлялись, они не встречались, потерявшись в тумане. Впрочем, Александр и не ждал встреч, не хотел говорить. Да и о чем, они были слишком разные и одновременно одинаковые, чтобы были нужны слова.

— Александр. Саша! Сашенька!!! — кто-то настойчиво звал его по имени.

Имя — единственное, что осталось у Вольного от прошлой жизни. Хотя нет, еще память, терзающая каждое мгновение его нелепого существования.

— Саша! Сашенька, пожалуйста! Отзовись.

Приходили родители Рады, он видел в пропасти их призрачные лица. Мама Любимовой плакала, отец сгорбился и с тоской смотрел на него. А Вольный не мог сказать и слова, не мог пошевелиться, подать знак, что все еще существовал. Что и их дочь тоже застыла тенью в небытие.

А еще Александра навещали бывшие наставники. Они молчали, прекрасно зная, что он не ответит. И лишь потом, когда мужчины ушли, Марьяна прошептала:

— Прости, Сашка. Мне очень жаль.

И стрелой вылетела за дверь.

Все чаще и чаще он стал замечать, как чарующе пела пропасть. Страх тянул назад, побуждая вернуться, но грань становилась сильнее. Манила родными голосами, сулила исполнение желания. Всего один лишь шаг, и перестал бы существовать бывший хранитель тройки защитников Александр Вольный. Или то непонятное существо, которое осталось после него.

— Как ты можешь так жить? — давно, казалось в прошлой жизни, он задавал Марку вопрос.

Гембел тогда сгорбился, будто уменьшился в росте. Скривил рот, силясь выдавить улыбку. На щеке появилась ямочка, кажущаяся такой неуместной на фоне лишённых эмоций глаз.

— Разве я живу? — все же ответил он.

Александр ждал продолжения, но тот молчал, давая возможность передумать и уйти без ответа. Вот только настырный вопрошающий оставался на месте. И дождался.

— Если…

Гембел рванул вверх, призрачные одеяния взметнулись следом. На его лице задёргались мышцы, губы свело, будто судорогой, сжались в безмолвной борьбе кулаки. Увы, но он снова проиграл, сумев выдавить лишь несколько слов.

— Переступив порог, окончательно у… — Марк дёрнулся, словно получив удар в живот, и замолчал.

— Я не понимаю! — закричал Александр.

Вот только опять было слишком поздно, собеседник вновь превратился в бестелесное нечто, лишённое способности говорить.

Теперь-то Александр знал, что хотел тогда сказать Гембел. Знал и молчал. И все чаще приходило желание сдаться. Поверить обещаниям пропасти и сделать шаг вперед.

Да и ради чего ему сражаться? Терпеть бесконечные муки памятью и ждать освобождения из этой тюрьмы.

На протяжении веков защитники погибали в борьбе с Пустотой. Из-за напасти разрушились семьи, ломались характеры, мировоззрения, судьбы. Люди бросали на алтарь жизни, защищая Землю от тварей.

От тварей!

Да хоть кто-нибудь из них знал тогда, что такое Пустота? Кто такие твари?

Нет.

Теперь Александр знал и точно так же как и другие носители молчал. Потому что не мог сказать и слова по собственной воле.

Так зачем же ждать века, когда можно все решить уже сейчас. Протянуть руки навстречу любимым и без сомнений шагнуть вперед.

И вот перед глазами все закрутилось. Ветер рвал его энергетическую сущность, таща прямиком к воронке. Впрочем, Вольный лишь подгонял его, стремясь быстрее оказаться в объятьях своих воинов.

— Подождите меня! — кричал он в пустоту. — Подождите. Вы обещали ждать меня там!

Вот они, еще миг и Александр почувствует теплоту их тел. Но коварный ветер, вместо того чтобы выбросить рядом с воинами, понес его дальше. Прямо в черную глубину.

— Нет! Нет!!!

Возможно, он на некоторое время потерял сознание. Хотя, какой может быть обморок у души. Впрочем, это и неважно. Главное, Вольного вновь забросило непонятно куда. Вернее, непонятно в кого. Давая возможность видеть, чувствовать, знать.

Зима, как прекрасна она в своем величии! Волшебница укутывает саму Мать-Землю толстым снежным покрывалом, позволяя той отдохнуть от дел. Бесчувственность и равнодушие, приписываемые этой поре, далеко не то же самое, что под этими словами подразумевают люди. Разве буран и метель, резкий ветер и стылый мороз являются аналогом равнодушия. Нет, и еще раз нет. Это пора отдыха, переосмысления своих жизненных позиций и планов.

Сидя в крепкой теплой избе так приятно пить горячий отвар и слушать завывание ветра.

Он торопился домой. Туда, где давно ждали и предвкушали встречу. Морозное утро приносило лишь радость, ведь по его жилам текла горячая сила, дарованная самой Матерью-Землей. Странникам нипочем даже лютый мороз.

Насвистывая незамысловатую мелодию, Александр спешил вернуться к определенному сроку. Его любимая, самая лучшая на свете женщина, ждала ребенка. Малютку, один факт существования которого, наполнял жизнь смыслом.

Вдалеке уже виднелась кленовая роща. Главный ориентир, показывающий, что дом рядом. Увеличив шаг, он почти бежал, желая ускорить встречу. Но чем ближе подходил к поселению, тем медленнее приходиться идти. Вырванные с корнями деревья мешали. Земля, словно изрытая стаей гигантских кротов, была покрыта трещинами и ямами. Снега почти не было, лишь грязь и глина.

Достигнув, наконец, точки своего путешествия, Александр увидел картину, навсегда запечатлевшуюся в памяти. Поселения больше нет. Вместо него, поломанные искореженные строения, ничем не напоминающие прочные дома. Те же ямы и трещины покрывают землю. Около обломков бродят тощие собаки, разыскивая в кучах пропитание.

Сбежав с пригорка, он прогнал одичавших животных. Судорожно мечась по бывшему поселению, пытался найти свой дом. Отчаяние и страх затмевали рассудок, мешая соображать.

Вбежав в некое подобие дома, Вольный падает на колени. Ломая ногти, скребет руками о пол, не в силах справиться с болью. Ползет к лежанке, где, придавленная бревном, лежит его любимая. Глядя в застывшие навеки глаза, в ярости сбрасывает с тела балку. Упав рядом, стискивает ее в объятьях, и, качаясь из стороны в сторону, укачивает, будто ребенка. Из груди поднимается рык, сменяющийся воплем и глухими рыданиями.

— Будь ты проклята, Мать-Земля! — кричит он в небо, заливая разбуженной силой пространство вокруг себя.

Он. Он?!

Нет, это не его мысли, не его воспоминания и не его боль.

Но чья же тогда?

Александр судорожно оглядывается и находит ответ: Он так и продолжает сидеть на полу разрушенного дома, прижимая к груди умершую женщину. Сила по спирали выходит из его груди, преобразуясь в гигантскую воронку над головой.

Значит…

И тут Вольный все понял.

Значит, это Он причина Пустоты. Вернее, не так, сумасшедший Странник и есть Пустота. Пустая душа, пропитанная болью. Это его невыносимые страдания рождают не менее чудовищных тварей, и выпускает их в мир людей.

Сила к силе!

Умерев, защитники возвращаются к наисильнейшему носителю энергии, их души притягивает, словно магнитом, засасывает в воронку. А попав в смерч, они изменяются, и возвращаются в мир изуродованными, искалеченными его яростью.

Тварями, способными только уничтожать тех, кого защищали.

Дашка, Рада, значит, и они тоже?!

Нет, он не позволит!

— Сущность, прошу, помоги! — кричит в ужасе.

И не чувствуя больше ничего, кроме страха за любимых, бежит вперед. Вырывает женщину из рук Странника.

— Смотри на меня! — вопит, что есть силы. — Смотри!!!

И тот поднимает голову, а Вольный на миг жалеет, что приказал.

Глаза. Они безжизненны, пусты. Даже боли не осталось, вся ушла в воронку. Так может смотреть убийца — психопат, прежде чем начать разделывать свою жертву.

Александр дрогнул. Руки разжались, роняя тело. Соприкоснувшись с землей, оно разлетелось прахом, заслоняя все вокруг серым туманом. Но ненадолго.

— Ты! — рычит Странник. — Что ты наделал!!! Убийца!

Убийца! Он?! Александр? Нет.

Но не успевает додумать мысль, как взмах рукой относит его назад. Вольный прокатывается по земле. С трудом поднимается, чтобы через мгновение увидеть перекошенное от гнева лицо Странника.

— Уничтожу!

Водяной жгут бьёт, снова сбивая с ног. Уже даже не жгут — плеть, наносящая раны его душе.

— Уничтожу! — твердит ополоумевший Странник. — Уничтожу!!!

— Ты, итак, меня уничтожил! — кричит Вольный, срывая горло. — Я давно мертв, как и твоя жена!

Напор воды проникает в рот, в нос. Душит, не позволяя и вздоха. Александр оплевывается, харкает, но продолжает говорить:

— Мы все мертвы. Она — из-за нелепой случайности. Мои девочки и я — потому что ты не можешь простить себе ее смерть. Ты — потому что твое время давно прошло. Твоя ярость продолжает уничтожать жизни, из-за нее приходят в мир чудовища, страшные монстры. Твари.

Странник, кажется, не слышит, раз за разом, опуская руку, калеча его. Топя в своей силе.

— Ты, который обещал помогать людям, стал их убийцей!

Александр пытается растянуть щит, чтобы хоть немного сдержать стихию, но это не помогает. Силе Странника нипочем его нелепое сопротивление.

— Они невиновны! — задыхается Вольный. Не виноваты… в ее смерти! Пойми! Пойми… меня!!! Оглянись… вокруг… Пойми… Люди не виноваты. Никто не виноват!

Внезапно что-то меняется. Вода уходит, оставив обессиленного Александра на земле. Он с трудом поднимается и смотрит на странника. Пошатываясь, Странник тоже глядит на него.

— Я понял, прости, — успевает прочитать по губам Вольный, прежде чем случается невероятное.

Странник вдруг задирает голову и кричит. И столько боли слышится в этом вопле, что Александр падает на колени. А потом Странник прислоняет руки к груди, позволяя силе проникать в него. Дергается в агонии, сжираемый ею и, спустя мгновение, разлетается каплями воды.

Воронка смерча пропадает. А Вольный так и остается на земле, не в силах встать на ноги. Но этого и не требуется, неведанная сила поднимает его в воздух.

— Что ты хочешь, дитя? — слышит он тихий голос, который, кажется, обволакивает, словно пуховое одеяло.

— Кто ты? — с трудом говорит Александр, ощущая, что его куда — то несет.

— Земля. Так что ты хочешь за свою помощь?

Земля?! Сущность?!

— Правильно.

— Хочу, чтобы они жили! — не теряя и секунды на размышление, кричит он. — Хочу жить вместе с ними!

— Прости, я не могу вернуть души в прошлые тела. Вечности твоей души не хватит на троих.

— Не хватит на троих, — эхом вторит он. — Только на двоих.

Решение приходит мгновенно.

— Верни их, мне большего не нужно.

— Уверен, возможно, ты потеряешь возможность родиться снова.

— Все равно.

Ему одному вечность не нужна.

— Пусть будет так. Прощай.

А потом Сущность уходит, а Александр вдруг вспоминает, что не успел попросить.

— Забери память обо мне, — кричит мысленно, потому что говорить уже не может. — Им не нужно помнить…

И, проваливаясь в пустоту небытия, успевает услышать ответ:

— Твоя любовь огромна, я не могу дать ей умереть. Будь счастлив.

ЭПИЛОГ

По тротуару шли трое: два парня, отличавшиеся друг от друга как день и ночь и худенькая светловолосая девушка. Первый парень — мощный широкоплечий блондин с синими глазами, второй — длинный худощавый брюнет, высокомерно задиравший острый подбородок.

Не обращая внимания на возмущение прохожих, которым загораживали движение, они вполголоса беседовали. Иногда девушка шумно возмущалась, но, прислушавшись к словам светловолосого здоровяка, замолкала.

Третий спутник сосредоточенно выискивал что — то, известное только ему. Внезапно остановившись, он уставился на сквер. Зелёные кусты практически полностью скрывали детскую площадку, но, тем не менее, брюнет сумел рассмотреть главное.

— Нашёл?! — воскликнула девушка, привычным движением вцепляясь в рукав блондина.

— Похоже, что да. Поспешим!

Перейдя дорогу, молодые люди задержались у забора, ограждавшего территорию детских развлечений от шумной многолюдной улицы.

— Зайдём? — жадно вглядываясь в лица ребятни и родителей, шёпотом спросила блондинка.

Синеглазый без слов подтолкнул спутницу к воротам. Брюнет, едва сдерживая желание побежать, последовал за ними.

Мягкий августовский вечер выгнал из квартир многих. Как и тех, чьё присутствие привлекло внимание необычной троицы.

Пухленькая девчушка, поддерживаемая матерью, топала по дорожке. Дойдя до песочницы, она вырвала ладошку и уселась на землю. Мать, обернувшись назад, помахала рукой супругу.

— Саш, позови его!

Названный Александром, не дойдя до дочери пары метров, присел на корточки. Вытянув руки вперёд, улыбнулся ребёнку и позвал.

— Дашенька, иди ко мне!

Малышка посмотрела на мать. Потом неуверенно поднялась и замерла.

— Иди, милая, папа ждёт, — ободряюще улыбнулась женщина.

— Даша, иди к папе! — повторил отец.

Девочка лишь переступила с ноги на ногу.

— Она боится, Рада, — вздохнул мужчина, поднимаясь на ноги. — Видимо, пока рановато для таких подвигов.

— Да нет же, смотри!

Три пары глаз также неотрывно смотрели, как малыши делали первые самостоятельные шаги. Блондинка, не скрываясь, плакала. Длинный парень, надев солнечные очки, прятал слёзы. Здоровяк широко улыбался, сверкая глазами.

— Вот видишь, Марьяна, все у них хорошо, — хрипло сказал брюнет. — И у нас тоже всё будет замечательно.

— Будет, Петя, будет, — сквозь слезы улыбалась девушка. — Ты же знаешь, вечность на нашей стороне.

Вечность на нашей стороне.

КОНЕЦ

2014–2016