Восхождение короля бесплатное чтение

Глава 1

Видимо, так уж завернулся хвост судьбы, а может и хвост вселенной. И вроде не было причин, почему это произошло, почему я вдруг оказался там, где оказался. Заснул я, как и в предыдущие двадцать три года своей жизни, на планете Земля, в родном городе Москва и на своей кровати (последние два пункта не были такими незыблемыми и варьировались в зависимости от разных обстоятельств). А вот проснулся уже в вонючем сарае на соломе, руки и ноги сковывали кандалы. На мне были непонятного цвета оборванные грязные лохмотья, из которых выглядывали тощие загорелые ноги и руки. Внимание привлекли ступни, дело было не в том, что они были покрыты толстым слоем грязи, а в том, что ногти мои (а мои ли?) были толстыми заостренными треугольниками. Это не были мои ноги. Это не было мое тело!

Я вскочил, шагнул к двери, но цепь натянулась, не пуская меня дальше. Если это сон, то слишком уж реалистичный.

Но не успел я задуматься, что я вчера мог выпить, чтобы впасть в такое состояние, как дверь распахнулась. В дверях появились двое мужчин, одеты они были во что-то странное, будто играли в ролевую игру. На обоих были шлемы, железные нагрудники, в руках алебарды. Но все это я не успел толком разглядеть. Один подошел к цепи и, открыв ключом замок, отцепил её от вделанного в пол кольца.

– Кто вы такие? – спросил я его. – Что за маскарад?

Но он даже не глянул на меня, а зашагал к двери, дернув цепь, отчего я невольно последовал за ним, словно собака на привязи. Я оказался во дворе какого-то огромного замка. Булыжник покрывала солома. Люди были одеты в старинные средневековые одежды. Похоже, это были слуги. Где-то прокукарекал петух. Заржали кони. Всходившее солнце все освещало слишком ярко, после темного сарая приходилось щурить глаза.

– Где это я? – спросил я, обернувшись ко второму стражнику, но он лишь подтолкнул меня алебардой, отчего я почувствовал жгучий укол в спину.

– Шевелись, – рыкнул он.

Мы прошли мимо хозяйственных построек и попали во двор побольше. Меня подвели к деревянному столбу, рядом с которым прямо на земле сидел здоровяк. Лицом он был страшен, клыки торчали поверх губы, глазки были маленькими, уши заостренными, а когда он, кряхтя, поднялся, он оказался выше охранников раза в полтора. Это был явно не человек.

Столб, цепи, этот урод, в руках которого была палка, меня тут не чествовать собирались. Я заорал:

– Вы меня точно не за того приняли. Я свободный гражданин демократической страны. Это уголовщина!

Я кричал в панике все что придет в голову, пытался выскользнуть, ударить кого-то, но все это было бесполезно: когда этот уродливый молодец приковывал меня к столбу, он даже не почувствовал моих попыток высвободиться.

– Ну чего ты, как малышок, – прошептал он мне, – из-за каких-то двадцати палок вопишь. Не будь червяком.

– Да хоть три палки! – воскликнул я. – Я этого не заслужил! Отпустите! Я Кирилл Васнецов! Честный офисный труженик. Я не нарушал никаких законов…

И ту по спине будто горячим полотенцем шлепнули.

– … хорошо, признаюсь, это я помял крыло машины босса! И те десять тысяч из фонда…

Опять удар, и еще. Я вдруг замолчал. И ясно увидел, что вокруг нет зрителей, площадь была пустой. Откуда-то выскочила кухарка в большом белом переднике, но глянув на меня, с испугом юркнула обратно. Только курицы лениво выискивали в соломе зерна, рядом с сараем лежала огромная лохматая собака и сбоку вполоборота стояли двое стражников, переминаясь с ноги на ногу.

Это не может быть правдой. Какой-то бред. Но боль от палочных ударов отрезвляла, и я вдруг отчетливо понял, что это настоящая жизнь, а не подделка какая-то, не сон и не чья-то безумная подстава. И не от боли, а, кажется, от этих мыслей я и лишился чувств.

Очнулся я в том же сарае, что и до этого, но на руках уже не было кандалов. Рядом стояло ведро с водой. Спина чесалась и слегка ныла, но не больше. Странно, если бы меня избили в моем мире, да бил бы такой бугай, у меня уже и ребра были бы переломаны и навряд ли бы я смог так легко встать на ноги, как сейчас – если бы вообще смог встать. Наклонившись над ведром, чтобы выпить, я оторопел. Из воды на меня глядело уж точно не мое лицо. Это был юноша лет восемнадцати или чуть старше. Широкие скулы, раскосые глаза, короткий ежик темных волос и… клыки, кончики которых лежали на нижней губе. Прям как у того здоровяка палача. Я улыбнулся, показались крупные белые зубы и клыки не хуже чем у волка. Интересно, тут что – все такие? В голове мелькнули неясные образы уж точно не из моего прошлого, какие-то дворцовые палаты, грязные задворки… Кажется, это были воспоминания существа, в теле которого я оказался.

Дверь сарая была открыта, я вышел беспрепятственно, не понимая, пленник я или нет.

И тут же какой-то высокомерный мужчина видной наружности и в одежде слуги вручил мне метлу.

– Долго же ты прохлаждался, весь двор уже по колено в грязи из-за твоих выходок. Ну что ты стоишь, ну, пошевеливайся.

– Какого черта, – возмутился я, – я не нанимался. Я здесь вообще проездом.

– Опять палок захотел? Не надоело постоянно шкуру обновлять из-за своей дерзости?

– Я что тут – раб? – спросил я.

Но тот вместо ответа посоветовал мне пошевеливаться и ушел. Но даже если бы он ответил: «Да», я бы мириться с этим не стал. Хорошо, я по злой шутке или коварной ошибке судьбы попал в другой мир, где обитают дикие, похожие на огров или орков существа, и где царит средневековье с его невеселыми и малоприятными наказаниями. Но кем бы я тут ни был, с этим я мириться не буду.

Да, я взялся за метлу и принялся мести этот облагороженный скотом и снующими птицами двор, потому что палок и кандалов мне уже было достаточно. Я смотрел по сторонам, слушал и думал. Когда я стал задуматься, как что здесь устроено, воспоминания парнишки, в теле которого я очутился, стали пробиваться откуда-то из темноты, будто вчерашний сон, который вроде и возможно вспомнить, но только смутные образы остались от него.

К обеду я бросил свое тоскливое дворничье занятие и направился на кухню. Кухня скорее походила на зал или столовую: напротив окон располагался огромный двухметровый камин, в котором на вертеле коптился целый кабанчик, вертел поворачивал приставленный к камину мальчишка. На главном центральном столе три кухарки что-то крошили, мяли и мешали. На втором столе, поменьше, у окна, сидели двое слуг и, о чем-то переговариваясь, пили вино, закусывая холодным мясом. Эти слуги, как и мужик вручивший мне метлу, тоже были приятны лицом. Как я с удивлением услышал, они себя называли эльфами. У них, и правда, была утонченная внешность и чуть заостренные уши. В этом замке, как я уже понял, жили эльфы, и эльфы же были слугами, и только на самые грязные и низкие работы ставили уродливых увальней огров. А я, что же, тоже огр? Хотя, если поглядеть на их детишек, игравших во дворе у кухни, таких же толстоногих и большеруких коряг, я вообще-то был скорее эльфом, ну, или человеком, который просто еще не был у дантиста и не носил скобок.

Только сейчас, впервые, меня назвали по имени. Толстая кухарка-огр, похожая лицом на того палача, кивнула на миску, поставленную на углу стола, и сказала мне:

– Поди за эти дни наголодался. Ну ничего, Ивейн, я тебя откормлю.

Я буркнул слова благодарности и взялся за миску. И вправду, есть хотелось так, будто я неделю не ел. Может, так оно и было. Похлебка на вид была простой, и я боязливо зачерпнул суп и кусок картошки. Но похлебка оказалась в тысячу раз вкуснее, чем какой-нибудь суп-пюре в итальянском ресторане. И я проглотил ее за пару минут, так же стоя у стола. Кухарка подлила мне еще порцию и кивнула на кусок хлеба. Взяв, что мне полагается, я отправился за большой стол и сел недалеко от слуг, они кинули на меня мельком взгляд и с презрением отодвинулись подальше. За кого они держат этого Ивейна?

Я прислушался к разговорам. Главное было понять, что здесь и к чему. Все-таки вдруг я здесь застрял надолго, на год, или даже на два или три. Про то, что это может быть навсегда я и думать не хотел. Так что пока я здесь, влачить жалкое существование я не собирался. Потому что в родном мире я привык жить хорошо. Конечно, то была заслуга моего папашки. И все мне только и твердили, что благодаря ему я и институт закончил и место хорошее в офисе получил. Все пытались мне доказать, что сам я по себе ни черта не стою. А вот хрен вам. Я не слабак. Я выживу. Даже с ошейником на шее выберусь из этого дерьмового положеньица.

Поэтому первые дни я приглядывался и прислушивался, чтобы во всем разобраться. К тому же память этого чужого тела тоже подсказывала многое. Оказалось, этот огромный белый замок принадлежал королю эльфов Диадуэйду восьмому. Он стоял на берегу залива. Обширные земли, начинавшиеся от этих приморских скал были его королевством – королевством южных эльфов.

В замок приезжали и послы, и придворные, вот только когда я сунулся к воротам, стражники мне преградили дорогу. Я был странным пленником здесь. Разрешалось передвигаться только внутри двора замка. В сам замок меня пускали лишь на кухню, где в углу находилась моя постель. Слуги-эльфы презирали меня и считали ниже своего достоинства даже сказать мне что-то, не говоря уже о придворных эльфах, которые иногда появлялись на конюшне. Огры отчего-то тоже избегали общения со мной. Вопрос, кто же такой был этот гонимый всеми отщепенец Ивейн, все время преследовал меня. Я чувствовал в нем, то есть теперь уже в себе, какую-то странную особенность, но пока что не мог сообразить, что это.

Как я понял по воспоминаниям этого парнишки Ивейна, он был в таком рабском положении в этом дворце уже восемь лет, а до этого с малолетства жил в замке эльфийского князя, там ему жилось полегче, его не держали как раба и никогда не наказывали, как здесь. Потому мысли о побеге стали посещать голову Ивейна все чаще. И двадцать палок, которые достались не ему, а мне, были даны в наказание за то, что он пытался перелезть стену замка.

И теперь я тоже принялся планировать побег. Так как служить этим господам эльфам не собирался. Но прошла неделя и другая, а я только скрипел зубами да огрызался, и на меня все злобней глядели мои тюремщики. К сожалению, и друзьями я здесь обзавестись не мог. И это я – душа компании! Потому что, как я и говорил, эльфы меня презирали, огры избегали. Оставались только лошади, за которыми я присматривал, вот им было действительно все равно, кто я.

Итак, план постепенно нарисовался. Помогло то, что я вспомнил, зачем Ивейн полез на эту стену. На высоте нескольких метров над землей он заметил в стене брешь, он полез разведать, можно ли удрать через нее. Если стоять под стеной, ее не было видно. Ивейн заметил ее издалека. Но главное было не покинуть замок, главное было – куда деваться потом. Как я понял, с одной стороны степь упиралась в безжиненные, пустынные горы, с другой стороны были леса, за которыми опять же жили эльфы. И вот наконец-то, спустя месяц пребывания в этом скучном холодном замке, мне предоставился счастливый случай.

В замок прибыл посол людей. Он пробыл здесь всего день и уже поздним вечером должен был отплыть восвояси.

Я боялся упустить момент, когда посол уйдет из дворца. К счастью, он пробыл до позднего вечера. Стемнело, в замке зажгли факелы. Я видел, как посол с тремя своими сопровождающими вышел из замка. Они направлялись к пристани. Мне уже следовало перелезть через стену и пуститься бегом к пристани, но, как назло, двое охранников застряли возле стены, где находилась та самая заветная брешь. Время уходило, через минут пять-десять посол достигнет берега и взойдет на корабль. И я точно не успею добраться до корабля, не успею укрыться на нем и, соответственно, не смогу сбежать из этой тюрьмы.

Но вот охранники отошли, и я, даже не дожидаясь, пока они скроются за угол, подбежал к стене и стал карабкаться на верх. Не пришлось даже долго карабкаться наверх: секретный лаз располагался где-то в трех метрах от земли. И вот я уже спустился на холм и бросился бежать по нему со всей силы молодых ног Ивейна, которые оказались невероятно быстрыми. Холодный ветер, дувший с моря, радовал, и я ощутил вкус свободы. Сбоку на горе высилась громада эльфийской крепости, но она уже отдалялась.

Вот только бы успеть прибежать на пристань раньше, чем посол короля людей взойдет на корабль. Дорога стала пологой и мягкой от травяной поросли. Тропинка побежала вниз к причалу. Словно нарочно из-за туч вышла полная желтая луна, и я оказался на этом холме, будто на сцене, освещенной софитом. Меня легко могли увидеть эльфийские дозорные с башен замка.

До пристани оставалось не больше трехсот шагов. И тут я увидел, что на людском корабле поднимали сходни, корабль уже отчаливал!

Черт побери, неужели я упустил шанс вырваться из эльфийского плена?! Но сдаваться я не собирался. К отчаливающему кораблю я не успевал, да и незамеченным теперь туда не пробраться.

Я решил бежать наперерез кораблю. Благодаря памяти Ивейна, которой я мог пользоваться все больше и больше, я знал, что стены, защищавшие пролив, тянулись с двух сторон и соединялись огромными железными воротами. В движение ворота приводил усыплённый магией гигантский спрут, который, к тому же, охранял боязливых эльфов от опасностей из внешнего мира.

Кораблю понадобится минут десять, чтобы достигнуть этих ворот, ведущих из залива в Изумрудное море, так как придется маневрировать среди многочисленных боевых кораблей эльфов. Тут-то я его и перехвачу, спущусь по внутренней лестнице прямо к воротам и проберусь на корабль никем не замеченный.

Я свернул к крепостной стене. С холма можно было попасть на стену, но только через сторожевой пост. К счастью на посту стоявший охранник следил сейчас за чужеземным кораблем. Стена была где-то метра три шириной. Сбавив шаг, почти на цыпочках прокрался за спиной охранника и, не разгибаясь, поспешил вперед, пока стена не повернула и можно было опять разогнуться и пуститься по ней во всю мощь молодых ног Ивейна. Но только я пробежал большую половину стены, как заметил на следующем повороте другого сторожевого. Дальше только прямая дорога, и охранник, если только не слеп, точно увидит меня и тогда… Смерть! за побег может быть только это. Но и находиться в плену я был больше не намерен, как не намерен был и сдаваться.

И в голову мою, или не мою, пришел простой, но смертоубийственный план. Я решил прыгнуть в море. Я знал, что тут были случаи, когда с этих стен падали эльфы и это были либо самоубийства, либо замаскированные под них убийства. Но выбора у меня не было. Не замедляя бега, я повернул к краю стены, что уходила своей каменной кладкой в море, и прыгнул. Я летел долго вниз к черной бездонной воде. Глубокий вздох, и вытянутые стрелой руки вспороли каменную толщу воды. Я ушел далеко под воду. А потом, отчаянно работая руками и ногами, стал всплывать вверх. Когда вынырнул, заметил, что на верху стены только что показалась, а потом исчезла голова стражника. Видимо, услышав громкий всплеск, он посмотрел вниз, но, ничего не увидав, решил, что это большая рыбина. Отсюда стена казалось такой высокой, что я диву дался как я еще оказался жив, все-таки парнишка Ивейн оказался не обыкновенно силен, хотя и был небольшого роста и худощав по юношески.

Но до свободы было еще далеко, следовало доплыть до ворот до того, как их пересечет корабль. И я заработал лопастями, махал рукам словно пловец на какой-нибудь чертовой олимпиаде, вот только впереди меня ждала не золотая медаль, а свобода. Я быстро приближался к воротам, которые уже со скрипом медленно раскрывались. Вот показался нос корабля, факелы на нем ярко освещали людей. Я подплыл достаточно близко, нырнул, чтобы не попасться в круг света, и вынырнул как раз у кормы корабля, который уже весь очутился в свободных водах Изумрудного моря. Я схватился за трос и подтянулся. Поднявшись по канату, достиг основания перил, припал к смоляным доскам своего спасителя, чтобы перевести дыхание и уже незамеченным перелезть через перила и проникнуть на корабль. Корабль уже вышел за пределы эльфийского королевства, а значит, да здравствует свобода!

И вдруг в шею мне уперлось острое холодное жало. Я поднял глаза и увидел, что направил на меня меч посол людей, он был в парчовом камзоле, поперек груди шла атласная лента с орденами.

– Прошу, – тихо проговорил я, – пустите на корабль. Спасите!

Он кивнул, чтобы я ступил на борт. Я перелез через перила, хотел было сказать слова благодарности, но посол опять наставил на меня меч.

– Кто ты такой? Слуга – огр? – спросил он с неприязнью глядя на меня и мои лохмотья.

– Я такой же человек как и вы! И я был в рабстве у эльфов.

– Ложь, эльфы не держат рабов, – посол с презрением глядел на меня. – И ты вовсе не человек. Он с отвращением глянул, на мои клыки, достающие до нижней губы, большие стопы с острыми и длинными когтями. – Уж точно не человек. – И кивнул кому-то за моей спиной: – Взять его!

– Нет! – я хотел кинуться обратно к борту корабля, чтобы спрыгнуть в воду, но меч преградил мне путь. – Не хотите брать на корабль, так хотя бы отпустите!

– Чтобы испортить отношения с самым могущественным королевством?

Двое матросов кинулись ко мне и связали веревкой руки. Посол приказал остановить корабль, и сигнализировать эльфийской страже.

– Как вы можете, сдавать своих же, эльфам?! – воскликнул со злостью я. Было обидно, я-то думал, что сбежал от эльфов с ограми под защиту своих сородичей, людей.

– Своих? У нас ничего общего с такими чудовищами как ты нет, – поморщился посол и отступил на шаг.

Прибыла эльфийская стража, меня скрутили веревками еще крепче, по ногам и рукам и как куль кинули на дно лодки. Начальник стражи сухо поблагодарил посла и пожелал ему спокойного моря.

Я был опять в плену. Было до невозможности обидно, что люди к чьему роду я принадлежал предали меня, но не это злило меня больше всего, и не то, что снова оказался в рабстве, не как не мог я принять того, что для людей я был чудовищем!

Лодка причалила к берегу, и стража повела меня в портовые доки. Там меня кинули в какой-то подвал, запиравшийся на решетчатую дверь. Оставшись в темноте наедине с крысами, шебуршавшими по углам, я приуныл. На душе было мрачно. От того что все попытки покинуть эту тюрьму не удались. Странно, но я перенял не только воспоминания Ивейна, но и его ощущения этого мира. Пусть это был мой первый побег, но чувствовал я, может потому что помнил, все его неудавшиеся побеги, а их было девять.

Ивейн всегда мечтал увидеть земли которые простираются там за крепостной стеной эльфийского замка, хотел жить среди существ, которые относились бы к нему как к равному.

Последние годы он жил на кухне среди огров, прислуги эльфов. Эти здоровенные, с ограниченным умом существа, чьи женщины похожи на мужчин, а мужчины на лесных зверей, были отчасти добры, но какой-то отчужденной медвежьей добротой. Тем более они, зная, что Ивейн пленник, словно боялись его и потому всегда отстранялись от него. Для всех он здесь был чужой и презренный.

Он лет с пяти или шести был пленником эльфийского короля, а до того… как подсказывала мне чужая память, Ивейн и сам толком не помнил где он жил. Те неясные воспоминания Ивейн бережно собирал, пытаясь составить хоть какую-то картину жизни, которая прошла вне стен тюрьмы. Например, как он бегал по скрипучим половицам большого деревянного дома, ужасно ненавидел кашу, но ел, так как мечтал допрыгнуть до верхушки дерева, а папа ему это обещал. Еще в саду у маленького прудика он ловил лягушек и ящериц и составлял из них свою особую армию. Но больше всего он любил сбегать в поле, и чтобы его искали и звали родители. Жаль только, что среди всей этой чепухи он никогда не мог разобрать лиц отца и матери. Единственно что осталось от той светлой жизни, так это небольшой с косточку персика простой морской камушек, на котором была вырезана руна. Этот серый невзрачный камушек весел на веревке на шеи у Ивейна и он больше жизни дорожил им.

Я знал, что Ивейну после того как он пытался с обозом покинуть крепость, пообещали, что больше ему поблажек не будет и за побег его будет ждать уже не наказание, а казнь. Я глянул вверх на оконце расположенное под самым потолком и закрытое решеткой. Ночь уже таяла, вот– вот должно было взойти солнце. А значит, лишь час жизни был у меня.

И как только взошло солнце, стражники повели меня во дворец. И пусть эта земля была не моей родиной, и не понятно на каких слонах стояла, но я с теплотой и горечью попрощался с морем, улыбнулся изженному южным солнцем холму. Когда мы вошли в мощеный двор замка, я понял, что ворота замкнулись за мной навсегда.

К тюремным охранникам присоединились дворцовые и, будто я и был чудовищем, а не худым парнишкой восемнадцать лет, повели меня в восемь остро заточенных пик в королевский зал суда.

Меня завели в зал, где длинные, словно стволы кипариса, колонны упирались в стеклянный цветной потолок, являвшийся единственным источником освещения. На возвышении, в кресле судьи я увидел короля Диадуэйда Восьмого, идеальной красоты лицо которого было бесчувственно мертво. Впереди него за столом сидел министр и двое судейских. Судейские были обычными эльфами, то есть неопределенного возраста, они были будто всегда юные и при том старчески уставшие. Лишь первый министр вызывал недоумение. Он был полноват, выше на голову всех остальных, хотя как я слышал он являлся отпрыском древнего эльфийского рода, от которого почему-то не получил ничего привлекательного и величественного, что всегда отличает эльфов от всех остальных. Видимо, старое древо рода Терне собрало свои последние силы, чтобы породить этот экземпляр.

Министр, даже не подняв взора, сипло произнес:

– Подвергается казни через отсечение головы.

И хотя я знал, что меня ожидает казнь, но дыхание при этих словах перехватило. Я даже не почувствовал, как пики охранников уперлись в бока, подталкивая к выходу из зала.

– Предлагаю еще раз рассмотреть приговор, – сказал чистым, словно серебряным голосом эльфийский король. Но на лице его так ничего и не отразилось.

– Применить перед казнью пытки? – тихо, повернувшись вполоборота и слегка склонив голову, спросил министр.

– Скорее заменить казнь небольшим наказанием, – бесстрастно произнес король.

Министр кивнул и опять развернулся. Губы его так плотно сжались, что посинели. Ему стоило много сил собраться и произнести:

– Милостью короля Диадуэйда Восьмого, казнь заменяется двадцатью ударами раскаленной железной плетью.

– Какого черта! – воскликнул я. – Это же та же казнь, только еще и с пыткой. Уж лучше рубите голову!

Я смотрел на короля, ожидая, что тот поправит своего министра, но тот час же понял что этого не будет. Очень уж хитро построил фразу первый министр, чтобы король опять вмешивался в назначение приговора, это бы уже являлось признанием неподчинения собственного министра.

– Приговор совершить завтра в полдень, – сказал громко министр.

Но хотя казнь была назначена на завтра, меня уже сейчас провели на цепи через замковый двор и вывели за ворота. Сразу за задними воротами, за рвом, лепились хижины огров, обслуживавших замок. И там, рядом с хижинами был установлен помост. Я знал, что тут наказывались огры за проступки. Так эльфы держали их в страхе и повиновении. Что до самих эльфов, проявивших неподчинение или оплошность по отношению к королю или соплеменникам, их выдворяли из общества, и они не имели права жить среди своих, и большего позора для них не было. Такие эльфы строили домики в горах.

Эльфы с презрением смотрели на меня. Так вели здесь только провинившихся огров. На помосте с меня сняли рубашку и привязали к позорному столбу. Значит я так буду стоять до завтрашнего дня. Огры, выйдя из хижин, поначалу смотрели на меня и мне даже показалось в их маленьких черных глазках сквозит печаль и боль, будто я был из их племени.

Словно нарочно сегодняшний день выдался особенно жарким. Солнце раскаляло макушку и прогревало спину. Но к удивлению моему ни головокружения, ни прочих обмороков, которые должны появиться от стояния на таком солнцепеке у меня не было, даже пот не выступил.

Вечер принес прохладу и избавил от мух. Чернота укутала меня. Иногда нападала дремота, и я на несколько минут смыкал глаза. А утром пришел палач.

Я знал, что железная плеть вспорет не только кожу, но и сломает ребра. Как-то Ивейн видел, как особо провинившегося огра приговорили к десяти железным плетям. На казнь Ивейн бросил лишь один взгляд, но эта картина отчетливо отпечаталось в его мозгу – вспоротое до костей мясо на широкой огровой спине. После казни огр промучился неделю, и так и не встав, умер.

А от раскаленной плети мук можно было ожидать в тысячу раз больше. Странно было родиться в одном мире, а умереть совсем в другом. Может быть даже не на своей планете. Я посмотрел вверх, в синее прозрачное небо. Все-таки солнце было все тоже земное. Но я тут же забыл кто я и где я. С первым ударом плети меня пронзила невыносимая боль, но если честно, я ожидал, что она будет намного ужасней. Со вторым ударом слезы брызнули сами собой. Но вот что странно: я слышал, как плеть опускали в шипящие угли, но в прикосновении ощущал лишь холодное колючее железо. Я решил, что боль настолько сильна, что я стал путать все чувства. Палачом был все тот же огр и более тяжелую руку трудно было себе представить. Я ожидал, что отброшу копыта, с пятым ну или в лучшем случае с седьмым ударом, но когда я сосчитал до четырнадцатого, я похвалил себя за мужество и выносливость, а со следующим ударом потерял сознание.

Я очнулся в темном, все том же пахнущим сыростью и плесневелым сеном, сарае. Я хотел было перевернуться, но боль тут же тысячью иголками впилась в спину. Опять перевалился на живот. Кандалы на руках и ногах звякнули. Я вздохнул полной грудью и понял, что ни одно ребро не сломано. Что было просто удивительно и означало, что этот Ивейн, толстокож получше огра. И все-таки ныло и болело все нещадно, хорошо бы принять сейчас всяких анальгинов и прочих обезболивающих. И чем дольше я лежал наедине со своей болью, тем все больше злился на министра Тенре. Потому что именно он был виноват в моих теперешних муках. Я вспоминал с какой радостью назначил он мне эту экзекуцию, да и вообще хотел чтобы я умер, но шиш тебе, я остался жив, и я еще отомщу тебе за свои страдания.

Из заточения меня освободили на удивление рано, через три дня. И даже сняли кандалы. Когда охранники ушли, остался лишь Энс – главный конюх. Конюхами могли быть только эльфы, так как лошади боялись огров и шарахались от них, как от диких зверей.

– Возвратишься в каморку на кухню, – сказал Энс.

– Это с чего вдруг такая милость?

– Этот сарай нужен для лошадей, – ответил конюх.

– Король приобрел себе еще пару копытных?

– Это тебя не касается, – проворчал эльф.

– Если это наровистые скакуны, то стойла надо укрепить, а если мулы для работы… – специально стал я рассуждать, чтобы эльф разговорился.

– Не в этом дело, – прервал меня конюх и принялся неохотно объяснять: – Прибывает король Элимтиа – правитель северного народа эльфов и для него отдают королевскую конюшню, ну а некоторых королевских лошадей разместят в этом сарае. Так что ничего здесь не переделывай.

– Все равно им здесь будет неудобно, уж поверьте, – хмыкнул я.

– Вот чтобы было удобно, приготовь поилки и, – конюх вручил мне вилы, – вычисти все это прошлогоднее сено и навоз.

Энс ушел. И я был рад, что он не остался здесь, присматривать или следить за моей работой. Я заметил, что Энс ненавидел, когда я помогал на конюшне, но другого выхода у Энса не было, так как конюхов было мало и ему приходилось подключать к работе этого странного пленника.

А мне понравилась эта работа. Лошадей я люблю, удивительно, что и Ивейну нравилось всегда находиться на конюшне, ему нравилась их чуткость и дружелюбие. Интересно как мы во многом с ним были схожи.

Получив прежнюю «свободу», я вышел из сарая и сощурился от слепящего полуденного солнца. Даже здесь, на задворках замка, стало оживленно. Прачки бежали с огромными корзинами, на которых горами возвышались пыльные шторы и простыни. Садовник спешил с тележкой, в которой пестрели всевозможные цветущие саженцы, видимо, он хотел подсадить их в клумбы во внутренних дворах замка. Кухарка с топором шагала к курятнику. И еще куда-то спешило множество незнакомых придворных слуг – эльфов в заморских одеждах.

Я осторожно стянул с себя рубаху. Вся спина у рубашки была в дырах да еще испачкана кровью. Надо будет попросить новую одежку. Но пока пришлось натянуть эту, чтобы не ходить голышом.

Вдруг раздались крики, визг и топот лошадиных копыт. Я увидел, что прямо по дороге мчится взмыленный конь и в седле еле держится юная эльфийка. Я кинулся на перерез, конь вздыбился, но я смог схватить его под уздцы и, приложив все силы, попытался удержать взбесившееся животное. Конь еще продолжал брыкаться, дергал головой, но я, притянув голову ниже, другой рукой стал гладить по шее, и конь, еще пару раз взбрыкнув, присмирел.

– Вы в порядке? – спросил я насмерть перепуганную девушку, на вид ей было как моему аватару Ивейну, лет восемнадцать. Хотя кто этих вечно молодых эльфов разберет.

Та лишь кивнула в ответ.

– Ну а с тобой что такое? – ласково спросил я у коня. Я заглянул ему в глаза, черные большие зрачки были странно мутны.

Откуда-то прибежали разодетые придворные и поспешили снять с коня эльфийку.

– Этот конь взбесился, ваше высочество, его придется умертвить, – сказал один из придворных.

– Тут дело не в коне, – возразил ему я, не обратив внимания, с каким титулом обращается придворный к девушке. Я принюхался к морде коня и почувствовал резкий запах какой-то странной травы. – Коня чем-то опоили, это временно отравило его разум.

– Что? – эльфийка возмутилась. – Это сделано специально?! Меня хотели убить?!

– Ваше высочество, этот недостойный врет…

Я, наконец, внимательно глянул на эльфийку, гордую, в роскошных одеждах и понял, что к ней обращаются с таким высоким титулом.

– О, простите, ваше королевское величество, за мой недостойный вид и простые слова, – сказал я, пытаясь изобразить из себя какого-то придворного, хотя на самом деле мне было наплевать, как я сейчас выгляжу.

– Я не королева, – она улыбнулась, – а принцесса, – и добавила, – Лайне.

Я хотел было поклониться шаркнув ножкой, но конь мотнул головой и заржал. Придворные вздрогнули, а кто-то даже тихо взвизгнул.

– Прошу вас, принцесса, – сказал один из них, – вам лучше уйти от этого опасного зверя.

– Это не зверь, а моя Ласточка, – принцесса погладила по шелковой гриве коня. – Оставьте меня! Когда нужно было остановить коня, вас никого не было! – она гневно глянула на придворных.

Те стали что-то бормотать и, откланявшись, разошлись кто куда.

Я остался с принцессой наедине, если не считать коня. Принцесса была удивительно красива, и дело было даже не в обычной для эльфов тонкости черт и расшитом золотом платье. Она не походила на эльфов, которые жили в замке, кожа её была намного белее, на щеках розовел легкий румянец, глаза были чисто голубыми – таких я никогда не видел.

– Вы забыли представиться, – сказала мне принцесса Лайне.

– Ивейн, – я низко поклонился.

– О боже! – вскрикнула принцесса. – Что с вашей спиной? Вся ваша рубаха разодрана и в крови!

Мне стало неловко, что я не занялся своим гардеробом раньше.

– Это наказание за побег, – пробормотал я.

– Побег? – удивилась она. – Разве вас держат в плену? Но почему?

– Не знаю, уже несколько лет я в этом замке, вроде и не раб, и не слуга огр, и не пленник, и в тоже время все это вместе.

Принцесса Лайне погладила коня и отвлеченно, словно еще думая о другом, спросила:

– Значит Ласточка поправится?

– Да, видите, уже сейчас действие травы все меньше.

Она замолчала и вдруг спросила:

– А где вы были до того, как попали сюда?

– Я с детства жил в замке эльфийского князя Илигаса, что в северных скалах. Меня подселили в семью тюремщика, и опять же жил я там не как его сын и не как слуга. Провел я там несколько лет. Когда князя призвали в военный поход, он собрал всех своих людей, и в замке осталось всего лишь несколько слуг. Меня тотчас же привезли сюда. И вот уже лет восемь я живу здесь.

– Вы же вроде бы человек? – она пристальней поглядела на меня.

– Ну да! – воскликнул я, почему-то боясь, что она примет меня за какое-то чудовище.

– Ваше положение более чем странно, – сказала она. Опять замолчала, потом очень сухо сказала: – Позаботьтесь о нем, – принцесса похлопала коня по шее и, развернувшись, пошла в сторону главного входа в замок.

Я взял коня под уздцы и повел в конюшню. Как легко эта юная эльфийка всколыхнула все мои чувства и я, видя её впервые, запросто рассказал о себе, чем видимо и оттолкнул ее от себя. Ну не глупо ли с такой биографией и набиваться в друзья к принцессе.

Она поразила красотой и заставила почувствовать себя самым отверженным человеком на земле. Отведя коня в королевскую конюшню, я возвратился в сарай и взялся за вилы. Но оказавшись один в полумраке, вдруг прикрыл глаза и стал вспоминать каждую черточку её лица. Я все еще помнил легкий пьянящий аромат полевых цветов, шедший от неё. Я вдохнул глубоко, словно надеясь еще уловить его. Но здесь пахло только затхлым подгнившим сеном.

Я принялся разгребать сено и вдруг услышал легкий шорох. Обернулся, но успел заметить только мелькнувшую тень. Кто-то заглянул ко мне в сарай и сразу же сбежал. Недалеко от входа стоял пузырек. Я подошел, взял его. К пузырьку была привязана записка. Странно видимо благодаря памяти оставшейся мне от Ивейна, я мог не только понимать речь эльфов, но и читать то что написано на их языке, все эти витьеватые закорючки сами собою складывались в понятные для меня слова. Поэтому я прочитал: «Эта мазь волшебна и поможет вам быстро поправиться». Я улыбнулся и прошептал:

– Принцесса Лайне.

Я и голову ломать не хотел над тем, является ли это простой заботой о больном или проявлением дружбы, главное, она это сделала, думая обо мне, а большего мне не надо было.

Глава 2

У меня опять стало столько же прав, как у самых низших дворовых слуг огров, которым тоже нельзя было покидать стен замка или входить во внутренние королевские покои. Я продолжал работать в хлеву и конюшне и жить в каморке за кухней.

Как-то вечером я шел из прачечной обратно в свою каморку, и вдруг почувствовал донесшийся с легким ветерком тонкий душистый аромат цветов и чего-то еще неуловимо-весеннего. Я, конечно же, сразу узнал его, но не мог поверить своему носу, подумав, что ошибся, так как уже несколько дней только и думал о прекрасной принцессе. И все же изменил свой путь и завернул за угол.

В помещении, еще недавно никем не занимаемом, из окна лился свет. Я подошел ближе и через открытое окно увидел эльфа в кожаном фартуке, сидящего перед глыбой мрамора, а напротив эльфа принцессу Лайне. При свете многочисленных свечей она была словно одним из летних эльфийских богов – с сияющими золотыми волосами и искрящимися голубыми глазами. Речь её была подобна журчанию ручья. А когда она переливисто засмеялась, я и вовсе забыл себя. Несмотря на её божественную сущность, она запросто говорила со скульптором. Я прислушался.

– Вот увидишь, Биар, я здесь буду счастлива. Конечно, я здесь всего неделю, но мне ужасно все нравится, и принц Фьялвид очень мил.

– Мне показалось, он резок на слово и дело.

– Он не такой, – она вздохнула, а потом, слегка наклонясь, доверительно сказала: – свой следующий визит сюда я совершу уже как невеста Фьялвида.

– Я рад за вас, принцесса, – улыбнулся ей Биар.

Я смотрел, как странно ковыряется скульптор, почти не изменяя статую, но усердно делая вид, что он что-то там подправляет и счищает.

– Да, и ведь бывает же так: чего хочет отец ради мира, того, кажется, хочет и моё сердце. А сердцу здесь очень мило находится. Здесь не то, что у нас на севере, здесь столько солнца и моря! Меня поселили в западной башне, и я не могу пройти мимо окна, чтобы не полюбоваться на залив. Только сегодня я ужасно огорчена.

– Чем же?

– Биар, ты снова забыл о своей должности? – нахмурила брови она.

– Я не в том возрасте чтобы гоняться за зайцем по всему замку! – проворчал недовольно эльф.

– Двадцать пять лет для тебя уже старость? – удивилась принцесса.

Эльф словно бы спохватился и быстрей заговорил:

– То есть, дело в этой статуе, я спешу закончить её в срок.

– Но твоя наивысшая должность, – чуть подняла голос Лайне, – это Хранитель Волшебного Зайца Ирри!

– Да-да, – ворчливо заявил эльф. – Но только, смею заметить, ваше высочество, что как я уже говорил, никакой волшебной способности в этом зайце я не заметил, разве что сбегать когда нужно и ненужно.

– Он мне приносит удачу, – отрезала Лайне.

Принцесса поджала губы, словно говоря этим, что больше не намерена спорить. Потянулись минуты тишины. А вскоре принцесса встала, заявив, что уже слишком поздно. Скульптор взялся проводить ее, и они вышли из студии. Я еле успел спрятаться. Когда они обошли угол и вошли в дверь черного входа замка, я не сдержал любопытства и зашел в студию скульптора. На полу валялись белые куски мрамора и будто алмазная пыль, покрывала немногочисленную мебель. А посредине на невысоком постаменте стояла прекрасная эльфийка, словно наполовину лишь освобожденная из камня. Казалось вот-вот и девушка вздохнет. Я бывал и в Третьяковке и в Эрмитаже и видел прекрасные статуи, но эта была просто божественным дыханием по сравнению с теми мертвыми, каменными изваяниями.

– Тебе нравится? – спросил голос за моей спиной.

Я вздрогнул и обернулся. В комнату вошел эльф в кожаном фартуке.

– Так что же? Ты так разглядывал её, словно большой знаток скульптуры. И теперь молчишь.

– Мне кажется, вам не нужна оценка вашего творчества. – «Судя по вашему самодовольному виду, – хотел добавить я, но промолчал». Все-таки мне хотелось бы разузнать что-нибудь о принцессе Лайне, а потому сказал с лестными нотками, но в общем-то правду: – Судя по вашей работе, вы необыкновенный мастер, и я преклоняюсь перед вами больше чем перед всеми королями.

Эльф улыбнулся.

– Благодарю. И позвольте представиться. Биар, скульптор северного эльфийского короля Элимтиа.

– Ивейн. Раб южного эльфийского короля Диадуэйда.

Эльф на это лишь хмыкнул.

– Может, вам нужна помощь в вашей мастерской? – спросил я, подумав, что так я бы смог каждый день приходить сюда и видеть Лайне.

– Вообще-то, я просил о служанке, чтобы убиралась тут и приносила обед. Но с такой суматохой во дворце слуг не хватает. Но ты… – эльф как-то с недоверием оглядел меня с головы до ног.

– Я могу быть очень полезен, – с энтузиазмом начал я, будто набивался на самую высокооплачиваемую работу в офисе. – Могу делать все что угодно. Вон у вас сколько тут мусора. И таскать глыбы служанка вам не поможет.

Но эльф явно не торопился дать согласие, и тут я с горяча, слишком уж хотелось мне быть поближе к красотке принцессе, выпалил:

– Я могу поймать вам зайца!

– Разве я говорил о нём? – поднял бровь эльф.

Черт, я точно спятил из-за этой эльфийки, позабыл об осторожности.

– Я шел мимо, – замялся я, – и услышал горькое сетование принцессы о потерянном зайце.

Ну вот, теперь-то уж эльф точно не возьмет меня в слуги.

– Острый слух химеры. Что ж, для окружающих это неудобно, зато для владельца…

– Что? – уставился я на эльфа, – вы обо мне? Но я ведь человек!

И это было не только мое, Кирилла Васнецова мнения о моем недавно приобретенном теле, так всю жизнь думал и сам Ивейн.

– Бедный малыш, – пробормотал Биар, – ты о себе даже этого не знаешь.

– Даже этого? – насторожился я. Кто ж я такой на самом деле? – О чем вы говорите?

Я был взволнован, я-то остался здесь, чтобы узнать что-нибудь о Лайне. И вдруг говорят обо мне, и такое! В голове всплыли слова, когда-то слышанные Ивейном от эльфов. «Мерзкие, звероподобные существа», – так отзывались эльфы о химерах. И что-то мне совсем не хотелось быть такой вот кровожадной тварью.

– Род химер ужасный, – проговорил я. – Они силой и обманом захватили власть в Ефлаите. Злость и коварство, низость и предательство…

– Так говорят эльфы, – кивнул Биар. – Но они химерам исконные враги. Кто запер эльфов на этом полуострове и отгородил их от мира Великим горным Хребтом? Король из рода химер! Почему бы теперь эльфам не клясть и порочить их направо и налево.

– Я не знал этого, – сказал я.

– А кто любит говорить о своем поражении? Все только молчат о нем.

Но я все еще не спешил менять своего мнения о химерах, пусть даже оно сложилось со слов эльфов.

– Но почему вы меня назвали химерой? – спросил я.

– Я приехал неделю назад и видел казнь. Тебя били каленными железными плетьми, а у тебя только кожа ободрана. Только и понадобилась, что мазь. Кстати не надо, не благодари за нее, – хмыкнул Биар.

А я уже, идиот, решил, что мазь принесла Лайне.

– Знаешь ли ты, – говорил Биар уже серьезно, – что никто на свете не выживет после такого. Да и ручаюсь, в жизни у тебя было много таких моментов, которые ты не мог себе объяснить.

Я кивнул, вспомнив, что прыгнул с высоченной стены в воду и остался жив.

– Ты видишь в темноте, – стал перечислять эльф, – хорошо различаешь запахи…

– Да? – удивился я. И задумался о себе. – Мне кажется, я такой же простой человек.

– Человек? – в ответ еще больше удивился Биар. – На всё это способно только одно существо в мире, это – химера.

– Нет, – закачал головой я упрямо, – вы ошибаетесь.

– Посмотри на свои уши, – Биар кивнул на кусок мутного зеркала, висевший на стене.

Я сделал шаг к нему.

– Слегка островатые, ну и что?

– Твои клыки, – продолжал Биар.

– Может и чуть больше, чем следовало, но и у эльфов я видел неважнецкую улыбку, – я впервые толком рассматривал себя в зеркало, оскал у парнишки и вправду был волчий, клыки легли на нижнюю губу.

– Тебе только восемнадцать. А кровь химеры самая медленная, но и самая мощная сила и вот-вот взорвется в тебе всей своей красой. Редкий хищник сможет сравниться с тобой и зрением, и невероятной выносливостью, когтями и клыками, которые станут еще острей…

– И все-таки маловато аргументов, чтобы сравнивать меня со зверем, подумаешь улыбка не голливудская.

– Чья? – не понял Биар.

Я на это лишь отмахнулся. А Биар продолжил:

– Твой хребет, скоро на нем начнут расти шипы.

– Вот это уже хуже, – я с опаской пощупал шею и спину, кажется с позвонком и правда творилось что-то не очень ладное.

– Но это хорошо, что ты сам не знал, что ты из рода химер. Секрет своей крови ты пока должен держать в тайне. Поверь, так будет лучше для тебя.

Еще бы! самому разбалтывать о своем позоре? Меня же тут же эльфы на рудник какой-нибудь сошлют, если прежде камнями не закидают. А прекрасная Лайне? Да если принцесса узнает, что я из рода химер, не то что говорить, в сторону мою взгляд не бросит.

За окном послышались шаги охранников. Я отпрянул от окна, но, к счастью, охрана прошла мимо.

– Я пойду, – поспешно сказал я. – Иначе заметят, что меня долго нет.

– Мне надо тебе многое сказать. Но хорошо, поговорим, как ты сможешь, – улыбнулся Биар. – Да и меня работа еще ждет немалая, – он похлопал статую по макушке. – А тебя я жду завтра.

Я кивнул и выскочил вон. На душе было тоскливо. Но, несмотря на разочарование в себе, желание увидеть Лайне у меня не прошло, а даже с каждой минутой становилось все сильнее. Но что я мог сделать, чтоб увидеть её? И тогда я вспомнил о зайце, которого мог самолично вручить принцессе. Уже наступила ночь. Замок, хотя и был освещенный кое-где факелами, но был погружен в темноту. Но мне темнота не помешает отправиться на поиски Волшебного зайца Ирри. Я стоял, оглядываясь вокруг, и с радостью отмечал для себя, что черноты больше для меня не существовало, она превратилась в легкую серую дымку, окружающую предметы.

Зайцы больше всего любят траву и норы. Замок же, построенный на скале, имел очень мало зелени. Лишь во внутренних дворах садовники постарались разбить красивые, вечноцветущие сады, и это им стоило ужасно много сил. Туда-то я сразу и отправился.

Во внутренний двор пробраться было несложно. Тем более я знал, когда меняется стража и где она сейчас может находиться.

Это был большой двор с множеством скамеек и цветущих кустарников. Я быстро нашел зайца по его следу. Зверь сидел под кустом в углу двора. Но только я протянул к нему руки как…

– Не трожь, – злобно прошипел заяц.

– Ух ты, – удивился я, но все же схватил беглеца. – Ты умеешь говорить?

Но заяц высокомерно молчал.

Я решил идти к западной башне, про которую говорила Лайне, но для этого надо было пройти через залу первого этажа. Я надеялся, что ночью там никого не будет.

Только я зашел в коридор, как заяц, словно назло, забился у меня в руках, пыхтя, отчаянно сопротивляясь, он так и выскальзывал из рук. И при этом даже что-то произносил, то ли «чурок» то ли «придурок», а то и «козий окурок». За этой борьбой я и не заметил, как ко мне со спины кто-то подошел.

– Куда это ты идешь? – раздалось позади меня.

Я обернулся. Передо мной стоял Фьялвид, сын короля Диадуэйда. Ему было лет двадцать, и он был наголову выше меня. Он смотрел свысока и с презрением, от чего портились его тонкие эльфийские черты лица. Фьялвид перевел взгляд на зайца.

– Так это ты украл зайца?! Бесстыжий выродок. А ну отдай, – и он выхватил зайца из моих рук.

– Бережнее относитесь к животным, – продекламировал заяц.

– Тебя не спросили, – огрызнулся принц и вдруг закричал: – Стража! Стража!

– Я только что его нашел, – сказал я в бешенстве.

Я бы точно врезал этому смазливому эльфу, подпортил бы ему носик, но послышались слоновьи шаги постового огра и спустя минуту он уже вытянулся перед принцем.

– Вывести этого смерда. И чтобы ноги его не было на внутренних плитах замка! Дворовым собакам место во дворе.

Страж пикой подтолкнул меня.

– И накормите его палками, чтобы больше не смел пачкать дворцовые полы, – принц развернулся и величаво пошел прямиком к винтовой лестнице, что вела на верх западной башни.

Я пробормотал ругательства вслед принцу. Огр хоть и был рядом, но сделал вид что не слышит меня, хотя сам пугливо улыбнулся, явно сам бы хотел наградить пару ласковыми этого придурка.

Страж вывел меня за воротца и уставился на меня хмуро своими маленькими глазенками. Я видел, что страж не знает, как со мной поступить, ведь приказ принца был – побить ослушника. Но огр только проговорил:

– Раз запрещено, не ходи, – и закрыл перед моим носом ставню воротец.

Мне не нравилось в ограх их глупое раболепие, но их неожиданная, диковатая доброта огорошивала.

Уже светало, а я и не увидел Лайне, и не успел поспать. Пришлось идти в конюшню. А еще я напросился в слуги скульптору, но весь день так и не смог попасть к нему. Только поздним вечером я освободился от работы и, прежде чем идти к Биару, отправился на кухню, чтобы хоть чем-нибудь перекусить. Кухарка проворчала, что слишком много остолопов вертится тут и не то что каши, уже и очистки все кончились. Но все же маленькая тарелка жидкого супа, как всегда, для меня нашлась.

Съев суп, я взял ломоть хлеба и, чтобы не мешать, устроился в углу за шкафом. Трещала печь, горело несколько свечей, и кухарка продолжала что-то резать, видимо, делая заготовки на следующий день. Рядом на табурете сидел её маленький трехлетний сын.

– Ночь на пороге, иди спать, – проворчала кухарка сыну. И тут же ласково добавила: – В чулане за печкой тепло.

Огры всегда мерзли, даже в теплую погоду, и поэтому любимое их место было у печки. Мальчишка упрямо покачал головой.

– Говори сказку, – буркнул он.

Еще немного препираний и огриха сдалась:

– Ладно, расскажу. Случилась эта история давным-давно, даже раньше самой великой битвы, что перевернула все с ног на голову. Жил был Огр и был он очень силен и огромен, когда он шел, земля содрогалась…

Сказка была ужасной, только такие и любили огры. Головы в них летели направо и налево, появлялись злые кровожадные духи, ужасные привидения.

Я сидел в своем углу, хлеб был давно доеден, глаза мои слипались, но я все еще слышал голос кухарки. Вскоре глаза сами собой закрылись, и я уснул.

Глава 3

Проснулся я только утром, когда на кухне работало уже несколько кухарок. Я встал и поплелся в конюшню, сожалея, что так вчера и не попал к Биару.

Мне было неудобно и на второй день не прийти к скульптору, ведь я сам набивался в слуги. И я направился к нему, как только главный конюх Энс ушел.

Я пришел к Биару и, открыв дверь, зашел. В мастерской никого не было, но из соседней комнаты доносился храп. «Не может быть, – подумал я – чтобы эльф храпел как лошадь». Я заглянул в маленькую комнатку и обомлел. То что я увидел, было Биаром только наполовину. Биар, но с пузом и обвислыми старческими щеками. И волосы вместо светлых стали седыми. Я обомлело глядел на него. Биар же так громко всхрапнул, что сам проснулся от этого.

– Что… что, – заморгал он, глядя на меня. – Какого черта! – Биар вскочил с кровати.

Даже глаза его вместо голубых стали коричневыми, и над ними нависали толстые седые брови.

– Вы изменили как-то облик, – я не понимал что с ним произошло.

– Ну вот, забыл с утра выпить зелье, – хлопнул себя по лбу Биар и сделал шаг к зеркалу, чтобы посмотреться.

Я же, чисто инстинктивно, отступил назад.

– Да не бойся ты, – махнул рукой Биар. – Ладно, придется тебе все рассказать раньше. Только прошу, никому ни слова, иначе не носить мне больше головы.

Скульптор закрыл дверь, потом закрыл ставни, наконец, обернулся и сказал тихо:

– Весь этот маскарад я устроил ради тебя. Только чтобы попасть сюда, в эльфийский дворец.

– Что? – я недоверчиво смотрел на него.

– Я искал тебя и вот наконец-то нашел!

– Зачем это я нужен скульптору северного эльфийского короля?

– На короля Элимтиа я работаю всего пару недель, и все для того, чтобы попасть в этот замок. Я ищу тебя уже четыре года.

Я посмотрел на этого старика, проступающего сквозь облик молодого красивого эльфа, и с сомнением спросил:

– Но зачем? Вы мой отец?

– Нет, – улыбнулся тот. – Я лишь друг тебе. И я здесь, чтобы помочь тебе обрести свободу.

– Друг… свободу… – с подозрением пробормотал я. – С чего бы это?

Не могло не настораживать то, что вдруг неизвестно кто и откуда предлагает за просто так исполнить самое заветное желание. Это было очень странно.

– Так зачем вам это нужно? – вслух спросил я.

– Ну, лично мне это не нужно. Я здесь по воле судьбы.

Туманный ответ насторожил меня:

– Ну и что это все значит?

Биар помолчал, в упор глядя на меня, а потом спросил:

– А готов ли ты выслушать правду?

Я кивнул и Биар продолжил:

– Ты не знаешь о себе ни-че-го: ни откуда ты, ни кто твой отец, ни чья кровь течет в твоих жилах.

Я навострил свои острые уши. Я знал, как Ивейн чуть ли не каждый день мечтал узнать, кто его родители и где находится его дом. Может, и вправду, сама судьба послала этого человека?

– Все это долгая история, но я непременно расскажу тебе о ней, чуть позже. А пока нужно готовиться к побегу. Гуляя здесь, я понял, как устроена эта крепость и какова её охрана… – Биар вдруг услыхал шум на улице и кинулся к столику: – Где мое зелье… мое превратительное зелье…

Бутылёк он обнаружил внутри чайника, и быстрей выпил сразу половину. Лицо его тут же побагровело и стало отекать.

– Тебе лучше уйти, – прохрипел Биар. – А как сможешь прийти, приходи скорее. И закрой за собой дверь.

Я поскорей вышел. Биар продолжал корчиться, и представлял зрелище не из приятных.

Интересно что же расскажет Биар? Кто Ивейн такой, откуда…

Проработав на конюшне до позднего вечера, я наскоро перекусил и отправился шататься по замку. Ушел с заднего вечно шумного двора, мимо прачечной и казармы, располагающейся у северных ворот замка, прошел через арочную галерею.

Вечернее солнце раскрашивало золотым и розовым каменные колонны и скалистые выступы. Я ступил в маленький дворик и хотел было вернуться обратно, но тут вдруг у фонтана заметил сидящую на скамье Лайне. Рядом с ней была служанка, и я скользнул за колонну. Лайне глядела задумчиво в фонтан, где плавали золотые рыбки, а я глядел на неё из-за колоны. Я проклинал служанку, торчащую рядом, которая не давала подойти к принцессе. Но когда служанка ушла, Лайна тоже встала, собираясь уходить, но этот ничтожный шанс я упускать не собирался и выскочил из укрытия. Принцесса вздрогнула, но потом улыбнулась:

– Вижу вам намного лучше, раз вы предприняли такое путешествие по замку? Эта мазь меня тоже часто спасала. Я часто попадаю в происшествия, – заулыбалась она.

– Значит, эту мазь принес не Биар, а вы? – голос мой невольно дрогнул.

– Биар снабдил меня этой мазью, он хоть и скульптор, но мне кажется, еще и маг, – шепотом добавила она.

Еще б не маг, вон какие коленца выделывает со своей внешностью.

– Благодарю, что отнеслись к моей ничтожной персоне с такой добротой, – я попытался галантно поклониться, но Лайне на это лишь рассмеялась.

– Церемонии вам не идут, – сказала она.

Я замялся, мысли в голове спутались, хотя в жизни, в той Московской прежней жизни, никогда не робел перед девушками, тут же со мной творилось что-то странное, будто передо мной явилась настоящая Арвен из кино. Наконец, я сказал первое, что пришло на ум:

– Надеюсь, вам здесь нравится.

– О да, здесь так тепло и столько моря, – она вздохнула, – но, к сожалению, мне этим не дано наслаждаться, наверное, завтра я уже отсюда уеду.

– Как?! – оторопел я. – Завтра? Но почему?

– Потому что, – зашептала она, – министр делает все, чтобы я уехала.

– Министр? – я был удивлен. – Но что он имеет против вас?

– Тсс,– заговорщически прошептала Лайне и чуть ближе шагнула ко мне, отчего у меня даже закружилась голова. – Он боится потерять свое влияние на принца, будущего короля, и поэтому не хочет, чтобы наша свадьба состоялась, – принцесса отвернулась, пряча слезы. – Как я только что узнала, он клевещет на меня!

– Каков подлец!

Хотя я всем сердцем был против этой свадьбы, я в то же время понимал, что принцесса не для меня в любом случае. Но чтобы завтра уже её не видеть – я этого не мог и представить. А знать, что этот эльфийский толстяк чернит Лайне, было просто невыносимо. Я сказал:

– С ним надо хорошенько разобраться, чтоб больше не смел грязнить ваше честное имя.

– Я здесь чужая и меня некому защитить, – вздохнула она. – И то, что случилось с моим конем… думаю, министр решил убить меня.

– Я вас спасу от этого негодяя!

Лайне улыбнулась. Протянув руку, она сказала:

– Спасибо.

Я сделал шаг и поцеловал эту белоснежную кисть. Я словно прикоснулся губами к лепестку ромашки, настолько кожа принцессы была нежна и сама являлась источником удивительного тонкого аромата.

– Вы опять хотите спасти меня! – восторженно прошептала она.

Я вспыхнул, но побоялся показать свои чувства.

– Вы ведь не человек, – вдруг сказал она.

Я вздрогнул. Она продолжала:

– Эти острые уши и такие большие раскосые глаза… есть в вас что-то эльфийское, – она улыбнулась.

Как же её предположения были противоположны реальности!

Я промолчал, и тогда Лайне, решив сменить тему, сказала:

– Только не подвергайте себя опасности из-за меня.

– Я готов умереть ради вашей улыбки, – прошептал я, чувствуя, что краснею еще больше.

– Что может быть лучше отчаянных действий, – тихо сказала она, сверкнув глазами.

И ушла. А я остался стоять, глядя ей вслед. Принцесса доверила мне свою горесть и свою жизнь, это кружило голову сильнее, чем брага огров.

Я отправился обратно к себе и задумался, как остановить министра в его злых умыслах. Убить министра ради Лайне?

Я, задумавшись, шел с этой страшной мыслью, и вдруг меня окликнули.

– И где это мы бродим? – сказал с улыбкой конюх Энс. Улыбка напоминала змеиную.

– Время уже к ночи, работа завершена, – пожал плечами я.

– Может, ты забываешь, что ты не дворцовый слуга, ты раб, и работа твоя заканчивается не с наступлением темноты, а тогда, когда захочет твой хозяин.

– Не ты, не кто-либо другой не может быть моим хозяином, – четко, с расстановкой произнес я.

– Неужели? А если я доложу кое-кому, что ты шатаешься по замку как по своему дому? – пропел Энс.

Я почувствовал как на загривке волосы встали дыбом. Как же я ненавидел этого Энса, но не мог ничего против него предпринять, и это ужасно мучило.

– Да-да, я знаю, где ты был, и с кем говорил. И это ой как не понравится принцу…

Я зарычал, длинные клыки обнажились, и Энс, вздрогнув, отступил.

– Порки захотел или подвала на месячишко? Сразу остудишься, как посидишь в каменном мешке! – выкрикнул Энс, но опять отступил на шаг.

Но мне было на все плевать, ненависть вдруг застлала глаза и разум. Тело химеры взяло вверх над умом просвещенного менеджера Кирилла. И я сделал один, второй шаг, готовясь на третий кинуться на мерзавца, даже не думая, что уже нацелился зубами на горло противника. Энс это понял и даже побелел от страха и рванул со всех ног. Я хотел побежать за ним, но тут за спиной раздалось:

– Стой, Ивейн, стой! – властно, но в тоже время тепло и по-отечески приказал голос.

Я обернулся, мой разум затмевал гнев, и я готов уже был кинуться на скульптора, помешавшему мне разделаться с противником.

Биар подошел и сказал без упрека и унижения:

– Не нисходи до зверя.

Меня это окатило как холодной водой, сердце еще бешено колотилось, но руки с выпущенными острыми когтями уже опустились.

– Идем ко мне, выпьешь чаю, успокоишься, – сказал Биар.

Я покорно пошел за ним. Сейчас, зайдя в освещенную множеством свечей мастерскую, я понял, что еще чуть-чуть и я бы убил эльфа-конюха. Я содрогнулся от этой мысли. Значит, правы эльфы: кровь химеры злобная и звериная.

– Я напросился в слуги, а у вас как было мусора и пыли, только еще больше и стало, – я оглядел куски мрамора и белую, уже толстым слоем лежавшую пыль на всем.

– Неважно, до этого каждый из нас преследовал свои цели.

Я устало уселся на табурет. Биар поставил на столе тарелку, на которой горой высилось холодное копченное мясо и хлеб. Взял чайник, пошептал над ним что-то, и вдруг из носика пошел пар.

– Идем, выпьем чаю, глядишь и полегчает.

Я подсел к столу, соорудил двойной бутерброд но, не донеся его до рта и до половины пути, сказал:

– Почему все так? – я посмотрел на Биара. – Почему я так ненавижу эльфов и так стремлюсь к Лайне, почему я ненавижу их спесь и хотел бы быть в их высшем обществе?

– Тебе не нравится, что ты ненавидишь их или что ты любишь? – спросил Биар, уписывая огромные куски мяса.

Я удивленно застыл, откусил бутерброд и задумался.

Через несколько минут Биар вывел меня из задумчивости, сказав:

– Тебе здесь не место. И сейчас тебе нужно думать лишь о том, как совершить побег.

– Да разве можно отсюда сбежать?! – сказал я уныло. – Помнится Ивейн…, то есть я, пробовал спрятаться в деревенском обозе, но меня изловили в воротах. А аккурат до вашего приезда ночью я изловчился спуститься по крепостной стене и по краю холма достиг залива. Думал, что выберусь отсюда на корабле, но меня и тут схватили, – я вздохнул.

– Ты прав, замок этот построен очень уж в хитром месте. Даже если и выйти из него, далеко не убежишь. Восточная его стена сливается со скалой и уходит отвесно в море. За задними воротами после хижинок огровской прислуги начинается каменная степь, упирающаяся в Великий горный Хребет. Тут ни патрулей, ни эльфовых застав нет, да и зачем, там живому не выжить. Как ты и сказал, от главных ворот идет дорога в порт, закрытый высоченной крепостной стеной, защищающей как и флот, так и замок от проникновения с моря. Ну а вторая дорога от главных ворот ведет в поля и леса и эльфийские деревни. Тут военных эльфийских патрулей как грибов, так как эльфы боятся шпионов Мортьярда, да и других тоже. Ведь теперь Диадуэйд сам по себе, а в нынешней военной обстановке это чревато. Да, я вижу ты храбр и перепробовал все доступные дороги, и в море, и с обозом в деревню. Но ничего, у меня есть план, и где-то через пять дней мы его осуществим.

– Это какой? – не удержался я.

– Возьмем их неожиданностью, – улыбнулся Биар.

Я с недоверием посмотрел на скульптора.

– Просто прорвемся через задние ворота, что ведут в горы. Но вечером ворота закрываются в девять, ты же, как я назначу день, чтобы был у меня точно ровно в восемь! – строго сказал Биар. – А то я вижу, ты любитель куда-нибудь деться, прям как заяц Лайне. Ведь всю дорогу от гномов сюда он от нас сбегал. И кому ловить? Конечно мне! – Биар сердито покачал головой, все еще видимо злясь на навешивание на него должности «Хранитель волшебного зайца Ирри».

Мы сидели всю ночь, продолжая разрабатывать план Биара. Потом скульптор сообщил, что ему к тому же нужен еще один день, чтобы сварить зелье – особое одурманивающее пиво. Чтобы стража стала не только вялая, но еще и плохо слышала. Только надо будет подкинуть бочонок этого особого пива в казарму.

Глава 4

Несколько дней прошли как обычно. Я ухаживал за лошадьми или помогал на кухне кухарке, которая, не успевая скрутить головы и ощипать кур, поручала это мне. А для меня, городского жителя, это была ужасно неприятная работа.

Я заглядывал к Биару, но только чтобы проверить, не появляется ли там Лайне. Но ее все не было. И тогда, спустя несколько дней, я решил сам увидеть её.

Я слышал, что говорила принцесса о комнате, в которой её поселили, и решил забраться в ту часть замка по водосточной трубе и пусть на миг, но увидеть прекрасную принцессу. А за это и наказание перенести не жалко было. Тем более осознание своей химерской силы окрыляло.

Когда стемнело, я сначала пополз вверх по стене, потом прошел галерею, где чуть не столкнулся с солдатом, поднялся по балкончику выше, наконец, долез до карниза башенки. Устроился за зубцами, чтобы перевести дух. Так как Лайне говорила, что её окна глядят на залив, оставалось перелезть через крышу и очутиться на другой стороне замка. Я понял, что цепляться за черепицу придется всеми когтями. Я разулся и был рад, что когти на ногах у Ивейна не хуже чем орлиные. Опять с удивлением глянул на странные длинные узловатые пальцы ног.

Я уже хотел взобраться на крышу, как услышал из окна голос, и тут же узнал в нем голос короля Диадуэйда. Любопытство заставило придвинуться ближе и прислушаться. Сквозь открытое окно я услышал и другой, каркающий голос, говоривший:

– Вы забыли пригласить на свой совет Западного Эльфийского короля – Ингстольфа. И все же он прислал меня, своего слугу и советника. Говорите со мной так, будто говорите с ним.

– К чему Ингстольфу вмешиваться в наши дела? – ровно сказал Диадуэйд.

Я подтянулся ближе к окну и глянул в щель между стеной и ставней и увидел невысокого полнолицего эльфа в богатой королевской мантии, накинутой на одно плечо. Этот эльф мягким голосом возразил Диадуэйду:

– Когда-то мы были единым эльфийским народом…

– Элимтиа, ты первый предал нас, – сказал каркающим голосом худой эльф в черном длинном плаще, – продавшись с потрохами гномам.

– Осторожней, советник Тиарнор, – Диадуэйд, сидевший в кресле, высокомерно глянул на эльфа в черном плаще, – вы говорите с эльфийскими королями.

– Повторяю, я здесь на правах короля Ингстольфа, – рыкнул Тиарнор, и плащ его всколыхнулся будто живой.

– Гномы приютили нас, – сказал мягко Элимтиа, он пухлой рукой брал виноградинки и, не спеша, ел их, – и научили видеть свет.

Советник тихо выругался на неизвестном мне языке.

– Как бы вы не называли гномов, это неправильно и … – опять спокойно начал Элимтиа.

– Мы здесь собрались, напомню я вам, чтобы решить, что делать и чью сторону принять, – сказал Диадуэйд. – Мортьярд у границ Адальгарда, людского государства. Уже полсвета завоеваны им. Пал и восточный Син, и купеческие острова уже пять лет платят ему дань. Теперь и степи варваров Греоданов попраны его черной пятой. Так на чьей же стороне быть нам, эльфам?

– Разве вы забыли, что мы в родстве с Мортьядом? Мы «дети» его. Мы народ его, – прокаркал Тиарнор.

– В том-то все и дело, что сейчас мы сражаемся с его союзниками – Ефлаитами, – сказал Диадуэйд. – И уже одно это он сочтет за предательство.

Неприятно кольнула мысль, что Ефлаит, родина Ивейна на стороне Зла. Но тут же я утешил себя, что это не моя игра, я здесь временный подселенец.

– Вы освобождаете народы от Зла, – сказал Элимтиа. – Все вы правильно делаете, Диадуэйд.

– Правильно? – поднял голос Диадуэйд. – Если правильно, то почему ни одного солдата, ни одного лучника вы не прислали к нам?!

– Вот потому мы и решаем этот вопрос, – невозмутимо сказал Элимтиа.

– Если вы перейдете сейчас на сторону Мортьярда, он примет вас, – сказал советник Тиарнор.

– Вроде вы только от лица Ингстольфа говорите, – заметил Диадуэйд.

– Хотите сказать Ингстольф уже с Мортьярдом? – сказал удивленно Элимтиа.

– Ингстольф, в отличие от вас, никогда не отрекался от своего господина! – советник вскинул голову.

– У вас отличная память, – хмыкнул Диадуэйд, – сколько сотен лет назад это было?

– Я не о каком господине говорить не буду. Для меня таких нет, – сказал Элимтиа, вытирая платочком пальцы. – Эта война гремит далеко за Великим горным Хребтом.

– Пока я сдерживаю всю эту нечисть с моря! – вскочил Диадуэйд.

– Мортьярд и до вас с гномами доберется, – вместе с Диадуэйдом выкрикнул и Тиарнор в сторону Элимтиа.

– Я готов помочь, – растерялся Элимтиа. – И помогу… людям.

– Помогать людям за то, что они изгнали и истребили почти всех Эльфов?! – рыкнул Тиарнор.

– Таково мое решение.

– Я же не присоединюсь ни к кому, – гордо заявил Диадуэйд и обратно опустился в кресло.

Советник короля Ингстольфа подошел к самому окну и остановился, словно большая черная тень. Я отступил на шаг, чтобы меня не заметили.

– Все ясно, северный король будет делать вид, что помогает страждущем. А южный эльфийский король будет бороться лишь за себя. Что ж, к союзу мы не пришли, но теперь каждый знает, за каким кустом будет сидеть, – в словах советника была желчь.

И тут Тиарнор развернулся и, перешагнув окно, ступил на карниз. Он повернул голову в мою сторону и посмотрел прямо мне в глаза. Этот советник был странным эльфом: с серой кожей, с удлиненными ушами и черными глазами и волосами. У южных эльфов исключительно были светлые волосы и глаза, а судя по слугам и по Лайне с её отцом, таковыми были и северными эльфы.

Лицо эльфа исказила гримаса презрения и негодования и вдруг он прыгнул в темноту. Тут же захлопали огромные крылья, и черная фигура взмыла в небо. Не черный плащ был у него за спиной, а крылья! Я был удивлен. Не ожидал что бывают летающие эльфы. Из раздумий меня вывел голос из комнаты.

– Мало ли что было три тысячи лет назад, – словно утешая себя, сказал Элимтиа. – Уже сколько королей сменилось на наших тронах – тридцать – сорок? Мы уже стали другие. И власть тьмы нам давно не ведома. Ведь так?

– Да-да, – поспешил сказать Диадуэйд.

– И со следующим королем и королевой наше южное и северное королевство объединятся, – улыбаясь, сказал Элимтиа. – Мы правильно сделаем, если наш союз скрепится союзом наших детей.

– Да конечно, – задумчиво произнес Диадуэйд. – Идем в трапезную: мой сын Фьялвид хотел по этому поводу обсудить кое-что с тобой.

Дверь открылась и вскоре захлопнулась. Наступила тишина. Из разговора элфийских королей я с трудом что-то понимал. Надо бы расспросить об этом всем Биара. Я, сунув башмаки за ремень, пополз по крыше. С легкостью поднялся и спустился уже на другой её стороне.

Как я помнил спальня Лайне была в башне и, пройдя по карнизу дальше, я слез на балкон. Прозрачная занавеска вздымалась от морского ветра, долетавшего до крыш замка.

– Заходи, незваный гость, – улыбчиво прозвучал голос Лайне.

Я быстрей напялил башмаки и в нерешительности слегка отодвинул занавеску. Лайне с кресла глядела на меня. На коленях у неё лежал белый заяц, а в руке она держала свиток.

– Простите, я не хотел нарушить ваш покой, – пробормотал я. Проклятая неловкость опять сковала меня.

– Я могла бы рассердиться, но все-таки вы мой спаситель. Так что в этот раз… – она сделала приглашающий жест. – Ну как поживает мой мститель? – улыбнулась она.

Я виновато посмотрел на неё.

– Не думайте, я не хвастун и не кидаюсь словами. Просто мне ничего не пришло еще в голову.

Принцесса нахмурилась и тогда я вдруг сказал:

– Кроме убийства, – и я тут же пожалел о своих словах, и что вообще мне на ум пришла эта киношная фраза, вот только я был не в кино.

– Вы всерьез? – подняла брови Лайне, но я не понял, с упреком она это сказала или с одобрением.

– Ну, не знаю, но так или иначе я уберу его с вашего пути.

Вдруг где-то далеко раздались пушечные выстрелы, им ответили залпы с замка. Лайне встала, пересадив белого зайца на стул, и подошла к окну. Заяц молчал и только как-то подозрительно косился на меня.

– Корабли возвращаются, – тихо сказала Лайне.

Я тоже подошел к окну, почтительно встав подальше от принцессы.

– Откуда? – спросил я.

– Вы что, в бочке живете? – хихикнула она.

– Почти, – насупился я.

– О, простите, благородный пленник, – и, перестав улыбаться, добавила: – Я и вправду думаю, что ваше положение здесь похоже на политическое заключение, и не удивлюсь, если вы являетесь заморским принцем, – она опять рассмеялась.

Я промолчал, если бы это было так, я бы стал на равных с ней, а сейчас она делает большую милость, разговаривая со мной.

– Это возвращается из сражения флот вашего короля Диадуэйда.

– Он не мой король, – буркнул тихо я.

Она же словно не услышала.

– Они одержали победу над эфлаитским флотом и освободили от зла остров с древним народом, поставщиком лучшей керамики и стекла.

– А правители Эфлаита, Химеры ужасные на вид? – спросил я с замирающим сердцем.

– Нет, они такие же, как люди, только жестокие сердцем и черствые душой, – она сморщилась. – Своей жестокостью они не уступают ограм, территорией которых они владеют.

– А где находится их государство?

– Удивительно, что вы ничего не знаете о мире, в котором живете.

– Кому меня было просвещать? – пожал плечами я.

Лайне подошла к столу, взяла чистый лист пергамента и, обмакнув в чернила перо, стала что-то рисовать.

– Вот смотрите. Этот круг – земли, на которых живут эльфы. На севере этого круга живем мы, еще севернее у самых льдин обитают гномы. На юге царство Диадуэйда.

– Ну да, а на западе круга эльфийский король Ингстольф.

– Да. Справа этого круга от севера до юга тянется Великий горный Хребет. За ним идут земли людей, эти земли называют Адальгардом. Но Горный Хребет такой широкий, и устрашающе высокий, и щелистый, что не то что человек, птица будет лететь неделю – не перелетит. Поэтому ни людей – здесь, ни эльфов – там никогда не видели, и боюсь, в существование друг друга ни те, ни другие уже не верят, – улыбнулась она.

Лайне дорисовала к хребту справа прямоугольник и подписала его «Адальгард».

– Вот Изумрудное море, что омывает южные берега эльфийских земель, и чьи воды плещутся за этим окном, – она пририсовала овал внизу круга. – На другой стороне моря огромные земли диких огров. Очень давно морское побережье земель огров захватили химеры. Истребив огров с побережья, они захватили все их земли, основав государство Эфлаит. И мне даже срашно представить, что творится в этом паучьем эфлаитском гнезде, – она передернула плечами от отвращения. Мне от этих слов стало не очень то приятно, но я промолчал и продолжал слушать. – Ну а ниже Адальгарда, то есть восточнее, простираются: острова купцов, варварские земли Греоданов, царство Син, – начиная от гор, она начертала снизу прямоугольника «Адальгард» небольшие овалы. – Оконечное же море, омывающее края земли Син и Адальгард, нами еще не исследовано.

Увидев своими глазами, что царство Син, варвары и острова занимают почти полмира – и все их подчинил Мортьярд, – я перестал удивляться, почему могущественные эльфы всполошились. А если учесть что и эфлаиты с ограми на стороне этого злобного Мортьярда, то оставались лишь эльфы с гномами, и люди. Да им совсем не позавидуешь. Вести борьбу против такого грозного и могущественного, как Мортьярд, врага. Только мне было все равно, в этом мире не было у меня дома и переживать мне было не за кого, и не нужно раздумывать, на чьей стороне быть.

Лайне закончила рисовать и отложила перо.

– У меня был отличный учитель по географии, он сам исплавал не только Изумрудное море, но и обошел все эльфийские земли и пришел по Северному морю в людские владения, чуть не застряв на подводных рифах Великого горного Хребта, который тянется даже под водой, – она улыбнулась. – А я совершила лишь одно путешествие – сюда, и послезавтра я уже точно уезжаю обратно, сразу после охоты.

– Вам не придется этого делать, по крайней мере не так скоро, – заверил её я.

– Не знаю, верить ли вам… Пора уже хоть на что-то решиться, – и она протянула руку для прощального поцелуя.

Я припал к ней, но слишком пылко, Лайне от смущения отдернула быстрей руку, и мне пришлось пробормотать прощание и скрыться на балкон, а оттуда и на крышу.

Красота Лайне, и то что она доверила мне свою судьбу вскружили мне голову. Я всю ночь не мог заснуть и думал лишь о том, чтобы не дать Лайне уехать. Поэтому надо было думать, как избавиться от министра в прямом или переносном смысле. Я думал о нем и так и этак и понял, наконец, что слабая сторона министра – это его тщеславие, и он денно и нощно печется о собственном величии.

Но прошло много времени, прежде чем я набрел на нужную мысль. Мне вдруг вспомнился зал суда, и этот четко различимый для Ивейна запах шедший со всех сторон. Я впервые применил память своего удивительно тонко чувствующего носа. И сейчас только осознал, как точно могу вернуть все те ощущения от запахов, которые вдыхал в зале суда.

Вот едкий пороховой и маслянистый запах охранников. Само пустое помещение тоже источало запах мрамора и легкой уличной пыли, вдувавшейся сквозь щели. Как и внешне, так и по запаху судейские были непримечательно серы: чистый запах эльфа и легкая чернильная примесь канцеляриста. Король был тоже еле ощутим, но не потому, что сидел дальше всех, а потому что на его мраморно идеальной коже даже поту не было места – как и чувствам на его лице, – лишь легкий налет цветочного аромата.

Но вот особое пятно запаха, который источал министр, настолько особое, что я никак не мог его определить. Что-то тяжелое, неприятное и природное – «запах лешего» – улыбнулся я. Единственное, что я точно понял, что этот запах был не приобретенным, а шел от всех пор министра. Я стал вспоминать другие запахи, когда-либо слышанные мной здесь, и сравнивать с этим, но ничего похожего не находил.

Я знал, что в замке иногда появлялся один охотник – Футиарн. Прославленным, удивительным тонким нюхом он за милю чувствовал, где и на каком дереве сидит куропатка и что она ела на завтрак. Вот бы у него спросить, что собой представляет министр? И вдруг я четко понял, что это за тяжеловатый, лесной запах. Это же всего лишь запах огра! Я в удивлении сел. Это же означало, что один из родителей министра ОГР! И это у эльфов, которые больше всего пекутся о чистоте крови.

Сердце мое подпрыгнуло от радости. Я помогу Лайне, и она останется в замке.

Теперь оставалось придумать, как подать эту правду и постараться сделать это прилюдно. Я улыбнулся, представив как свалиться со своего воображаемого трона министр и притом у всех на глазах!

Глава 5

Ранним утром я заглянул в мастерскую к Биару. В комнате стучал молоток, летела пыль, но к удивлению, там никого не было. Тогда я взглянул на статую и обомлел. Вокруг статуи сами по себе плясали молоток с резцом и выбивали складки на платье принцессы. За ними следовала кисточка и сметала пыль.

– Вот это да! – я был удивлен таким чудом.

– Вот черт, – раздалось за моей спиной, – опять дверь забыл закрыть!

В комнату вошел Биар и запер поскорей за собой дверь.

– Значит, не ты сделал эту статую? – воскликнул я.

– Нет, конечно, я же тебе сказал, что я не скульптор. Эти волшебные инструменты даны мне гномами, на время миссии.

– Миссии?

– Для того, чтобы я вызволил тебя из плена.

– За вами стоят гномы? – фраза прозвучала как из какого-то шпионского фильма… где были к тому же гномы.

– Они только помогают мне. Идем в другую комнату, я задыхаюсь от этой пыли.

Мы прошли в комнату поменьше, где стоял стол, кровать и пара стульев.

– Но кто я такой, чтобы мне помогали и вы, и гномы?! – я был удивлен.

– Хм, мне, наверное, как-то надо было тебя подготовить к этой новости или торжественно обставить такое важное заявление, – сказал Биар, – но я так не умею. Дело в том, что ты эфлаитский король-химера, – спокойно заявил Биар.

– Я? – выпучил глаза я.

– Да, по крови. Но без трона. В Эфлаите, как ты слышал, есть свой король, и он никуда уходить не собирается. Так что ради блага своего и сохранности жизни своей, еще раз прошу, все, что ты узнал о себе, да и обо мне, держи в тайне.

Я не поверил словам Биара. Эльф увидел это и приказал:

– Сними рубаху.

Я подчинился и стянул грубую льняную рубаху.

– Шипы химеры уже проступили по позвоночнику, – сказал он.

Я положил ладонь на шею, ощупал позвоночник. И правда, позвонки стали острее и, как зубы, прорезали кожу.

– Когда они полностью проступят, – сказал Биар, – ты обретешь и всю силу Химеры, и сможешь именоваться королем эфлаитов. Такой позвоночник бывает только у короля, так как только в нем течет кровь Химеры.

Биар принялся заваривать чай. И, пока вскипала вода, я думал о невероятном для себя открытии. Странно было вдруг оказаться королем, пусть даже и химерой. Так вот почему я в замке на странном положении.

– Я вчера тебя искал, но вечером ты как в воду канул. А днем ты не выходишь из конюшни. Время же уходит. Может, скоро поздно будет для побега. Так что послезавтра вечером мы должны совершить прорыв, – Биар налил в кружки чай и протянул одну мне: – Ты что, не хочешь отсюда сбежать?!

– Да больше жизни! – воскликнул я.

– Почему тогда ко мне не заходишь? Не доверяешь? – испытывающе глянул Биар.

Как мог я сказать, что голова у меня кругом пошла из-за Лайне, что Лайне даже затмила мое самое сильное желание – свободы! Но ведь я знал, что без свободы я никто, а Лайне принадлежит другому. И правда, нужно было сосредоточиться на побеге.

Но когда я вспомнил о Лайне, нежное чувство всколыхнулось во мне, вместе с желанием оберегать её ото всех и вся. И ведь я обещал! И я мог это сделать, у меня были еще целые сутки впереди.

– А я слышал, – сказал я, вспомнив слова Лайне, – что химеры выглядят как люди.

– Ну да. Дело в том, что род химер, что правит Эфлаитом, постепенно смешивался с другими народами и только одна ветвь в нем является королевской, и только в ней течет чистая сила химеры. Давным-давно на севере Адальгарда существовал народ – бранты, их вождь связался с Химерой и родился у них сын, с тех пор в этом роду течет кровь Химеры. Бранты, под предводительством своих королей-химер побеждали врагов, становились сильнее. Потом на наш мир обрушились темные силы Зла, возглавляемые Мортьярдом. Химеры сражались яростнее львов, и они победили, но от народа почти ничего не осталось, а города их были выжжены, и тогда они отправились в лучшие земли. Пересекли пустынные земли Греоданов, переплыли Изумрудное море и осели на побережье огрового материка.

– Истребив прибрежных жителей? – хмуро спросил я.

– Нет. Они воздвигли мощную страну – Эфлаит. Они дали ограм знания, научили их лепить из глины, строить дома, держать скот и сеять пшеницу. Огры были зверьми и род химер сделались их добрыми господами. Даже сейчас узнай они или пойми, что ты химера, они будут трепетать перед тобой, раболепствуя и преклоняясь, как перед божеством.

На это я лишь хмыкнул. А потом ко мне вдруг пришла печальная мысль:

– Если я король, что же стала с моим отцом, дедом?

– Твой дед, Илиадор, умер тридцать четыре года назад. И родители твои мертвы уже как двенадцать лет.

– Как же все случилось? – спросил я.

Биар глянул в окно, полуприкрытое ставней.

– Нам не следует долго сидеть вместе, как бы чего не заподозрили, – сказал он, – вот завтра ночью, будем далеко отсюда, тогда наговоримся вдоволь.

С утра в конюшню пришел Энс и приказал почистить лошадей.

– Неужели король Элимтиа уезжает? – с упавшим сердцем спросил я.

– Нет, завтра охота и лошади должны быть готовы для всех придворных, – ответил эльф.

Уже вечером ужасно уставший я отправился к скульптору. Но зато пока я чистил лошадей у меня возник план: явиться на охоту и объявить прилюдно, что министр наполовину огр – позора ему будет немеренно. Жаль, что доказательств нет. Да и план был никакой, но зато если заручиться поддержкой охотника Футиарна, то может что-то и получится. Вот для этого и нужен был мне Биар.

Стараясь быть никем незамеченным, я пробрался к Биару. Биар отпер дверь, и молотки тут же смолкли – именно в таком порядке, а не как у обычного скульптора сначала стихает стук молотка, а потом открывается дверь.

– У меня к вам одна просьба, – сказал я.

– Слушаю, – кивнул Биар, даже не удивляясь.

– Завтра будет охота, и я хотел бы, чтобы там присутствовал один эльф, охотник Футиарн.

– И не скажешь, зачем тебе это?

– Вы боитесь, что за этим будет что-то плохое? – по-ребячьи улыбнулся я. – Да разве не уместно, чтобы охотник присутствовал на охоте? Я бы и сам наведал его, но… – я развел руками.

Биар задумался.

– Ладно, к охотничьему сбору он будет на месте.

Скульптор помрачнел, но мне ничего не сказал.

Я поблагодарил его и ушел к себе.

Я проснулся за час до восхода солнца и пробрался к прачечной. Выкрал себе одежду и шляпу с полями пошире. Куртка была, конечно, не новой, но и заплат и многочисленных зашивок не было.

Надев куртку, которая была слегка великовата, я помчался к Биару, но того на месте не было.

Солнце уже взошло. Значит вот-вот и королевский выезд тронется в путь. Ждать больше было нельзя. Даже если Биар и не приведет охотника Футиарна, я все равно попытаюсь опорочить при всех министра, пусть и без авторитетной поддержки.

Прибежав к воротам, я увидел, что за ними уже собралась порядочная толпа придворных. Тут прозвучал голос трубы, заржали лошади, уколотые в бока шпорами, и процессия медленно тронулась с места.

Я смешался с толпой и покинул замок, но выйти из замка было нетрудно, а вот дальше уже было не убежать – как и сказал Биар, всюду были эльфийские стражники.

Придворные и два короля во главе их, так медленно и чинно ехали на конях, словно боялись, что слуги, шедшие позади них пешком, не поспеют за ними. Я шел среди слуг придворных, а потому оказался позади всех и так еще и не увидел ни короля, ни министра.

На открытой поляне уже были расставлены многочисленные шатры. Псари еле сдерживали своих гончих. Лесничий в своем лучшем камзоле стоял поодаль и, как только короли въехали на поляну, сделал жест рукой и собаки тут же перестали огалдело лаять, лишь продолжили дрожать, словно в лихорадке.

Так же сильно сейчас билось сердце и у меня. И тут до меня донесся слабый, но так искомый мной запах огра, и это был не министр, а его отец. Я чуть не подпрыгнул на месте от счастья. Стал искать источник этого запаха то среди далеко стоящих слуг огров, то оборачивался в сторону далекого леса.

Пока наконец нечаянно не повернул голову в сторону королевского лесничего. И понял: вот то, что я искал. Лесничий являлся отцом министра, и он был огр! Кстати, для огра он был удивительно миловидным, но все-таки являлся огром!

Теперь оставалось только объявить всем эту новость. Лучше всего было бы очутиться перед королями и выступить с речью. Но как это было сделать?! Впереди множество слуг и придворных. А возле королей охранники. До взмаха королевской перчатки времени было чуть. А когда все ринуться за несчастным оленем, с речью будет выступать некогда и не перед кем.

Я обвел взглядом толпу. Биара и охотника видно не было. Кажется, весь план рушился, и ничего нельзя было поделать.

Я стоял посреди толпы и глядел в глаза несравненной принцессы. И то, что я сейчас сделаю, поможет завоевать её большее расположение. Может, и глуп мой план, но я все равно его осуществлю.

Я побежал сквозь ряды слуг и придворных. Достиг охранников, выхватил у одного охранника алебарду и ударил тупым концом по его шее, второго вырубил ударом в живот и тот, скрючившись, упал под ноги придворных. Секунда, и я в два диких, нереально длинных прыжка оказался на валуне позади двух королевских семейств. Десятки лучников личной охраны короля нацелились мне в голову, и их пальцы готовы были отпустить тетиву, но я успел выкрикнуть:

– Не унижайте короля ложью.

Диадуэйд взмахнул рукой, приказывая охране остановиться.

– Что это значит? – ровным голосом произнес король.

– Первый министр рожден от огра, – крикнул я во всю глотку.

Толпа ахнула. Но придворные все же недоверчиво глядели на меня, верить рабу, да еще то ли человеку, то ли…

– Схватить и повесить, – первый министр кивнул охране.

Я соскочил с камня и выбежал перед королями на поляну.

– Спросите у отца министра, лесничего Лиссета.

Лесничий задрожал мелкой дрожью.

– Это ложь, – пролепетал он.

– А как же огр из низшего сословья получил должность, которую могут занимать только эльфы? – спросил его я.

– Мне даровала её сестра короля, – лесничий побелел.

– Которая была лучшей подругой матери министра, – радостно воскликнул я, вспомнив, что говорили про королевскую семью.

– Что за спектакль, – прошипел злобно министр, – уведите.

Охранники схватили меня под руки.

– Где ваш нюх, – воскликнул я, – от министра же разит обезьяньей шкурой огров!

Министр при этих словах побагровел. Я понял, что жить мне осталось минут пять и спасения ждать неоткуда. Кто мог поверить рабу, окольцованному железным ошейником?

И тут сбоку от лесничего раздалось:

– Я подтверждаю!

Все взгляды устремились на знаменитого охотника. И тот демонстративно подошел к министру. Словно тонкий гурман, вдыхающий запах кислого вина, потянул носом и сказал, повернувшись к королю.

– Ровно половина крови принадлежит огру, а конкретно лесничему Лиссету.

Губы короля сжались. Его народ еще не видал, чтобы презрение так явно выражалось в чистых чертах короля. И тут все, кто стоял рядом с министром, отступили от него на несколько шагов. Министр из багрового стал синим, казалось вот-вот, и он околеет от злости.

– Взять! – он резко крикнул, с каким-то особым свистом, и сделал жест в мою сторону.

Свора собак, словно случайно спущенная лесничим, кинулась на меня. Охранники в ужасе отступили от цели этих злобных тварей. Еще бы несколько секунд и собаки скопом накинулись на меня, но я не стал дожидаться этого и рванул со всех ног.

Никто не пошевельнулся или не попытался остановить собак. Министр же развернулся и, вскочив на лошадь, которая под ним осела, потрусил в сторону замка.

Я бежал не оглядываясь, но чувствовал, что собаки с каждым прыжком все ближе, все-таки это были лучшие гончие королевства. Они шумно дышали и радовались, что охота для них началась раньше времени. Стая разделилась на три части и стала обходить меня с боков.

Мне оставалось пробежать еще несколько метров, чтобы очутиться в лесу, и уж тогда я смогу от них хотя бы спастись на дереве. Но тут самая шустрая гончая сделала гигантский прыжок и сбила меня с ног. Она раззявила пасть, чтобы хватануть за шею, но я откинул её в сторону. Но не успел встать на ноги, как другая псина вцепилась мне в ногу и повисла на ней. Жуткая боль пронзила ногу, но не успел я что-либо сделать, как еще одна собака кинулась мне на грудь и вцепилась в плечо. Третья пасть защелкала у самой шеи.

Еще пару секунд и на меня бы накинулись все остальные чуть отставшие собаки. И тогда даже хоронить будет нечего.

Я, не в силах сдержать руками натиск собаки, вгрызся ей в горло и отбросил её в сторону, со второй, вцепившейся в плечо, поступил также. Третью ударил со всего размаху рукой, словно бойцовый кот, выпустивший когти, и собака отлетела далеко к деревьям.

Миг, и остальные собаки напали на меня всем скопом. Я уже не чувствовал боли, я боролся. И спустя некоторое время куча собак, повисшая на мне, была раскидана во все стороны.

Я с тихим рычанием перевел тяжелый взгляд на пятившихся от меня собак, и те припустили обратно в сторону ловчих. Я хотел встать, но правая нога жутко заболела, собака куснула до самой кости. Я сам не понимал, как мне удалось справиться с такой большой сворой. Я глянул на место побоища, на пятна крови на траве, и сплюнул кровавой слюной. На языке еще оставался вкус псины. Жаль я не в состоянии бежать, а то только бы меня и видели, и плевать бы мне было на все патрули. Но ко мне уже спешили несколько охранников.

Я глянул дальше на толпу придворных, как далеко они ни были, но чувствовалось, в каком шоке и отвращении они прибывают. Я вздохнул, наверное, я и есть чудовище, как и говорила про химер Лайне. Я боялся даже взглянуть в сторону принцессы, страшась прочесть на её лице ужас и отвращение.

Охранники подхватили меня под руки и поволокли в замок, обходя толпу придворных. Принцессы, к счастью и ужасу своему, я так и не увидел.

Глава 6

Меня заперли в темнице замка. Тут я еще не сидел. Темница находилась в самой скале и была сырой и холодной. Я перевязал рубашкой ужасно болевшую ногу. Из маленького оконца сверху лился дневной свет. Прошел день, но никто даже не открыл темницу, чтобы дать мне еды.

Когда вечер перешел в ночь, дверь открылась и вошли двое стражников. Они повели меня по коридору и оставили в подземельной комнате, не лучше той, где находился до этого я. Только в ней был стол и напротив один стул. Меня усадили на этот стул. Стражники остались у дверей.

Через некоторое время вошли двое эльфов в черных мантиях и сели за стол. Они велели стражнику обыскать меня. Стражник доложил, что ничего не нашел.

– Итак, презренный, – заговорил старый эльф, – что ты знаешь об Гвеохире?

– А кто это? – спросил я.

– В замке он именовал себя Биаром, скульптором, – хмыкнул второй эльф. – Ты общался с ним?

– Я был у него, любопытствовал насчет статуи, – сказал я.

Отпираться смысла не было, конечно же, меня видели, когда я входил к Биару.

– О чем вы говорили? – медленно протянул старый допросчик.

– Да ни о чем, – пожал плечами я.

Я уж точно не ожидал, что будет допрос о Биаре.

Моложавый эльф кивнул охраннику. Охранник выглянул в коридор и через минуту в комнату вошел огр, неся перед собой ящик, в котором позвякивало железо.

– Не будешь говорить правду, применим эти инструменты. Что там у тебя, Морти?

Огр медленно начал вытаскивать по-одному ржавые здоровые инструменты.

– Зуботащилка, кистедробилка, ушизажималка, ногтетаскалка…

– Достаточно, – перебил его старый эльф. – Итак, презренный, о чем говорил тебе Гвеохир, то есть Биар?

– О своей скульптурной работе.

– А с каким именем обращалась к скульптору принцесса Лайне?

Я вздрогнул, испугавшись, что из-за нас с Биаром пострадает и принцесса.

– Биар, – поспешно сказал я.

– Говорил ли Биар о продовольственных складах, о кораблях?

– Нет.

– Значит, ни о чем вы не говорили?

– Абсолютно так.

– Морти, надень на него перчатку.

Огр вздохнул, вытащил из ящика железную грубо сделанную перчатку, только без кончиков пальцев, подошел и надел её на мою левую руку.

– Теперь надобно зажать, – пробормотал огр. Он пошел опять к ящику и стал там что-то искать.

– Да кто этот Гвеохир такой?! – не выдержал я.

– Этот человек, – подчеркнул последнее слово эльф, – шпион и преступник. А об Охотнике Футиарне он что-то говорил?

– Ничего.

– Охотник Футиарн к вам приходил?

– Нет, – я понял, что это охотник признал в Биаре человека. Значит, я сам накликал на себя и друга беду. – Это я подсказал, где ему найти охотника. Но не сказал, что использую его как доказательство, что министр огр.

Эльф тут же заторопился с другим вопросом.

– Где твой камень?

– Что? – я не ожидал такого вопроса.

– Камень в виде красного граната.

Я вдруг вспомнил про камень, что всегда с самого рождения был на шее у Ивейна, вот только я не был Ивейном, не в прямом конечно смысле, поэтому выкинул этот камень. И этот камешек должно быть так и валяется в углу конюшни. Да только вроде тот был не гранатом, а как мне показалось простой серой галькой. Если эльфы из-за него устроили допрос, то надо бы к нему повнимательнее приглядеться.

– Я не знаю о чем вы, – сказал я.

– Морти, что вы там возитесь?! – рыкнул на огра молодой эльф.

– Я болты потерял, – виновато сказал Морти и исподлобья поглядел на эльфа.

– Примените что-нибудь другое, – процедил угрюмо эльф.

Огр опять закопался в ящичке.

– Значит, вы и видать не видывали такого камня? – прищурясь, спросил молодой эльф.

– Нет, – сказал я.

– Охранник тюрьмы нам сообщил другое.

Врут. Даже охранник, воспитывавший Ивейна с пяти лет, никогда не видел этого камня. Кто же сообщил, что у меня есть эта вещь? А может, все это лишь догадки моих тюремщиков?

– Какие могут быть каменья у раба? – пожал плечами я.

– Морти!!!

– Я болт нашел! – победоносно заявил огр и подошел ко мне. Он продел с одной стороны моего мизинца болт и крутанул его. – Ну, больно? – спросил он безучастно.

– Вы же видите, Морти, что нет, – сказал раздраженно эльф. – И почему у вас только один болт, где остальные?

– Как говорила моя бабушка, боль можно одновременно чувствовать только в одном месте, – огр вздохнул, – остальное было бы лишнее.

– Все-таки министр не прав, не тот мы народ, чтобы у нас прижились пытки, – тихо сказал один эльф второму.

– И где теперь сам министр? – совсем тихо хихикнул в ответ ему молодой эльф. Они и не подозревали, что мой тонкий слух позволяет слышать их.

– Крутите дальше, Морти, – сказал старый эльф громко.

Огр крутанул на пару оборотов и у меня на глазах сами собой выступили слезы, палец словно дверью прищемили. Я дернулся, чтобы освободить руку, но огр положил свою тяжелую ладонь мне на плечо, придавив к стулу.

– Ну, так где этот камень?! – громко спросил эльф.

– У меня его нет, – сквозь стиснутые зубы сказал я сущую правду.

– А где подрыватель спокойствия Гвеохир?! – спросил его второй эльф.

– Он велел мне вечером быть у себя в каморке, чтобы…

– Чтобы что? Крутите Морти.

Огр крутанул немножко, палец взорвался болью, но казалось это трещит уже вся рука.

– Чтобы помочь мне сбежать.

– А зачем помогать такому презренному сбегать? – осторожно спросил эльф.

– Потому что я химера, король Эфлаита! – рявкнул я.

Эльфы переполошено посмотрели друг на друга.

– Батюшки святы! – огр заморгал и уставился на меня и вдруг, словно узнав во мне знакомца, заторопился, стянул перчатку, чуть окончательно не оторвав мизинец. Стал извиняться, кланяться и, пятясь к двери, своим огромным задом уронил ящик, стукнулся о стол и в ужасе выскочил за дверь, чуть не зашибив охранника.

– Надо сообщить королю, что у Ивейна нет этого камня, – тихо сказал старый эльф, но я опять его услышал.

– И быстрей искать этого Гвеохира, пока он не наворотил у нас дел.

Они уже были у входа, как я услышал от них:

– Не говори, что я спрашивал о принцессе.

– Что ты, – пугливо сказал второй, – это накануне-то их свадьбы?!

Вскоре охранники увели меня обратно в темницу.

– Итак, – вслух рассуждал я, – значит Биар, то есть Гвеохир сбежал. И во всем этом переполохе виноват я. Зато я помог Лайне избавиться от первого министра, «чтобы она вышла замуж за другого», – ехидно перебил я себя сам. – Но все это политические расчеты, она не любит этого козла принца, это же очевидно.

Я вспомнил наш разговор у неё в комнате, как подала она искренне и нежно руку. Ясное дело на чьей стороне были ее симпатии.

Мечтать о Лайне было приятно, но как только заныл мизинец, я подумал, что теперь то после допроса меня точно казнят. Но не это мучило, а то что я предал Биара, рассказав о побеге. Теперь единственный мой друг в этом мире в опасности и все из-за этого необъяснимого чувства злости, вдруг напавшего на меня при пытках. С этим ужасным чувством вины я, к удивлению своему, смог заснуть.

Глава 7

Мне не удалось толком поспать, я задремал лишь на час. Проснулся где-то в полночь, тьму рассеивал призрачный свет луны. До утра еще было далеко. Еду так и не приносили, но не это мучило, а мысли о моей участи.

Вдруг о решетку что-то шоркнуло. Я поднял голову и увидел, что через окно пролетел большой кленовый лист и теперь, кружась, падал. Странно, откуда он, ведь судя по звуку волн, я находился на утесе. Я подхватил лист и тут увидел, что на нем что-то написано. Острое зрение помогло разобрать в темноте слова: «До тебя теперь не добраться, но ящерка поможет тебе. Только попроси. Действуй сейчас, завтра тебя казнят. Биар».

Казнь завтра! Меня пробрал холодный пот ужаса. Но что значили слова о ящерке? Биар точно спятил. Но все же я встал и, подойдя к внешней стене, подтянулся вверх, ухватившись за край подоконника. Потом лег животом на каменный выступ и ухватился за прутья.

Я увидел просторы синего моря, черное звездное небо и желтый круг луны, только всходящей на небосклон. Потом глянул вниз на скальные выступы. Никаких ящериц не было. Словно смеясь над собой, я произнес:

– Ящерка, ты где?! Ящерка! – подождал и хотел уже спрыгнуть с каменного подоконника, как сбоку по отвесной стене что-то прошуршало, и рядом возле меня остановилась изумрудная ящерка и уставилась круглыми глазами.

– Ящерица, прошу, помоги мне, – сказал я и, к удивлению, увидел, что ящерица мотнула головой, а может мне показалось? Но все же я продолжил: – Ящерица, принеси мне ключ от моей темницы.

Ящерица постояла с секунду, развернулась и потопала за каменный выступ. Я вздохнул. С чего это я поверил в такой бред? С того, что выхода другого не было и оставалось жить только последний день.

Я аккуратно, не наступая на больную ногу, спрыгнул на пол и принялся ждать, как бы смешно это не выглядело, свою посыльную – ящерку. Прошел час, но она не появилась. И еще один час прошел. Я задремал и в полудреме мне мерещилось зловещее хлопанье огромных крыльев, и черные тени пролетели мимо. И снова тишина.

Вдруг, сквозь сон я услышал за окном не просто шуршание лапок по камню, а добавившееся к ним тихое позвякивание. Я встрепенулся, я уже и не ожидал такого чуда и был ужасно удивлен. Я поспешил встать и посмотрел в окно. Я увидел на каменном подоконнике ящерку, ту самую, изумрудную, хвост её был задран вверх и им она держала связку ключей. Я взял ключи и погладил пальцами по спине ящерку.

– Спасибо тебе, – прошептал я ей.

Ящерка в ответ кивнула и уползла, как ни в чем не бывало, обратно за окно. О таких чудесах я раньше и не слышал. Может, это Гвеохир-Биар прислал эту ящерку? Ведь не зря Лайне называла его магом.

Теперь в моих руках были ключи от темницы. Оставалось незаметно выбраться. Небо уже золотило восходящее солнце. Но не корить же было ящерку, что она так долго добывала ключи от свободы.

Прислушавшись, я понял, что в коридоре, где-то далеко, посапывает охранник. Стараясь не производить шума, я отпер дверь и вышел.

В темном коридоре не горел ни один факел, но для меня это было лишь как для простого человека полумрак, и я быстрой походкой, насколько позволяла раненная нога, поспешил в правую сторону коридора, откуда тянуло свежим ветерком. Поднялся по винтовой лестнице на следующий этаж и остановился у двери. За ней слышались голоса нескольких эльфов, потом раздалось чоканье кружок и хор эльфов проголосил: «За флот! За короля».

Я понял, что другого выхода нет, как лезть напролом, тем более момент замечательный, когда охранники держаться не за мечи и арбалеты, а за пивные кружки. Распахнув дверь, я сиганул аршинными шагами через стол, уронив бутылки. Спрыгнул с него и вылетел в противоположную дверь, толкнув её плечом.

Я оказался в коридоре и наугад свернул налево. И тут только услышал, как с грохотом отодвинулись стулья, и эльфы после минутного ступора кинулись к своему оружию. Но к этому времени я уже добежал до другой лестницы. Потом пробежал еще один коридор и тут остановился. Преследователи были где-то далеко.

Я огляделся. Коридор был устлан красными ковровыми дорожками. У стен стояли статуи и рыцарские доспехи. Я понял, что нечаянно попал в королевскую часть замка. Сердце защемило, ведь я мог бы встретиться с Лайне! До того, как сбежать отсюда, я должен её увидеть. Ведь после того, как меня увели охранники, она могла переживать о том, что со мной произошло. Быть может, после того случая на охоте она думала обо мне?

Я шел по коридору, определяя по иногда встречавшимся окнам, где бы могла находиться комната Лайне. И вдруг за одной из дверей услышал голос короля, который вдруг произнес мое имя.

– Так причем тут этот оборванец Ивейн? – сказал король Диадуэйд.

– У вас короткая память, ваше величество? – хрипло проговорил Тиарнор.

Я легко узнал голос темного эльфа, его невозможно было перепутать ни с кем другим.

– Пятнадцать лет назад, – продолжал советник Тиарнор, – в тот памятный и великий для всех нас день, когда Мортьярд восстал, победив саму смерть, мы все явились приветствовать его воскрешение. И я слышал, как Мортьярд отдал вам приказ убить сына Эллара. И вы кинулись это исполнить.

– Я прекрасно помню тот день, – сухо сказал Диадуэйд, – и это напоминание излишне.

– Правда? – преувеличенно удивляясь, воскликнул Тиарнор. – Тогда как же так произошло, что именно у вас я вдруг столкнулся нос к носу на этом вот балконе с этим самым мальчишкой, химерским отродьем?!

– Что за чушь!

– Нет, нет, мой нос, и мои глаза меня не обманывают. Это была истинная химера.

– Указывать мне, что делать в моих владениях, я не позволю ни вам, ни Мортьярду.

– Ну да, ну да, это гномы для вас указ, я забыл, – смиренно-слащаво проговорил Тиарнор. – Но мне было бы плевать на этого мальчишку, но Мортьярду нужен этот камень. И я вдруг подумал, ну и что, что Эллар был убит. Ведь Истинные Химеры и после смерти не то что… живы, но очень активны, – хмыкнул элгл. – А значит, есть вероятие, что отец смог как-то передать весточку сыну о камне или даже сам камень…

– Напрасно Мортьярд боится мальчишку, у которого лишь рабские наклонности и руки по локоть в навозе.

– Вернувшемуся с того света бояться больше нечего, – сказал советник Тиарнор.

– Камня у него нет, обыскан он был не раз. А тебе я обещаю, что в следующий раз лучники не промахнутся, когда увидят такую ощипанную ворону.

Послышался шум, точно такой же как в тот раз когда советник сиганул через окно.

Я хотел уже пойти дальше, но тут вдруг услышал еще одно имя.

Диадуэйд раздраженно произнес:

– Фьялвид? Ты что прятался в каморке? Подслушиваешь как слуга?

– Ты не хочешь вводить меня в курс государственных дел, хотя я будущий король! Конечно же, мне приходится прибегать к уловкам.

– Я умирать еще не собираюсь, так что ты еще успеешь во все вникнуть и узнать.

– Но могу я сейчас узнать, это меня давно мучает? Зачем ты держишь этого выродка-химеру в замке? Он что, так дорог тебе? И кто он, в конце концов, такой?!

Король прошептал что-то.

– Что?! – воскликнул пораженный Фьялвид. – Он король?

– Тихо! – шикнул Диадуэйд. – Молчи об этом. Ни он, ни кто-либо другой в этом замке не знает его истинной сущности. Представь, что случится с ограми, если их ушей достигнет этот слух. По меньшей мере, – с легкой улыбкой произнес Диадуэйд, – мы лишимся всех слуг, или получим восстание.

– Но почему ты держишь его живым? Зачем?

– Пленник может быть козырной картой, – сказал король. – А теперь избавь меня от дальнейших расспросов.

Послышались шаги, и я поспешил прочь от двери. Я был так удивлен и растерян услышанным, что завернув за угол и увидев идущую куда-то в богатом платье девушку, хотел было спрятаться за статую, но тут же признал в изящной фигурке принцессу Лайне.

Я догнал её и воскликнул радостно:

– Как хорошо, что я встретил тебя!

Она вскрикнула и отшатнулась.

– Помогите! – она отступила в ужасе к стене.

– Лайне, мне жаль, что ты видела сцену в лесу. Но ведь я защищал свою жизнь.

– Ты чудовище! Чудовище, – с отвращением сказала она.

– Я же спасал тебя от министра! И ведь это сработало! Ты осталась здесь.

Кто-то бежал по коридору, я обернулся и увидел принца Фьялвида.

– Отойди от принцессы, тварь! – Фьялвид выхватил меч.

– Я думал, между нами есть чувства… – сказал я Лайне.

Фьялвид уже замахнулся на меня мечом. Лайне, вскрикнув, отвернулась. Но я отклонился, меч просвистел у самого уха. Я выхватил у доспехов на стене копье и стал им отбивать следующие удары меча.

Но Фьялвид был уже воином, а я впервые взял в руки оружие. Мне помогала лишь моя верткость. Отбив удар, я направил меч по скользящей, и рука тут же окрасилась кровью.

– Какие чувства могут быть у ящерицы? – хохотнул Фьялвид и со следующим выпадом поддел полу куртки и разорвал её по спине.

Лайне вскрикнула, увидев шипы на позвонке.

– Зверям во дворце не место! – Фьялвид вдруг ударил рукояткой меча мне по лицу. Что-то хрустнуло в челюсти, и я повалился словно куль с песком. Я сидел посреди коридора, кровь капала с губы. Фьялвид хохотал, он кивнул куда-то на пол и воскликнул:

– Ну вот, мы тебя наполовину и очеловечили. Раб.

Я посмотрел на пол, там валялся белый острый клык. Ярость вскипела во мне, я вскочил на ноги с рыком, Лайне взвизгнула и попятилась прочь, Фьялвид презрительно, но уже с испугом глядел на меня.

– Я не раб, я король! – секунда и я бы не посмотрел на его острозаточенный меч, кинулся бы на него и это уж точно для меня ничем хорошим бы не кончилось, но тут вместе с топотом и лязгом в коридор ворвалась моя охрана, все-таки нашли меня.

– Схватить раба! – Фьялвид отступил к стене, освобождая дорогу охране. И мне ничего не оставалось делать, как рвануть со всех ног прочь.

Я кинулся к лестнице. И хоть злость еще туманила мой разум, я знал, куда мне бежать.

Но сильнее этого жгла боль в сердце и застревала в горле слезами. От того что Лайне отвернулась от меня как от зверя.

Я добежал до другой лестницы. Охранники чуть поотстали. Я, скатившись по ступеням, оказался в прачечной. Проскользнул мимо толстых прачек-огрих и очутился, наконец, в знакомом дворе. Я кинулся к своему сараю, хотя и слышал опять топот по лестнице охранников и вопли Фьялвида:

– Охрана, схватить беглеца!

Хорошо что никто не заметил, как я юркнул в конюшню. Я принялся искать заброшенный камень, ругаясь на себя, что так беспечно его выкинул. К счастью я нашел его, все-таки не зря чертов эльфийский конюх меня здесь заставлял убираться, иначе бы в прошлогодней соломе я бы этот камешек искал до скончания века. Повесив на шею этот невзрачный камешек, я выбежал из сарая. И вдруг на меня что-то налетело сверху и сбило с ног. Я вскочил и увидел перед собой элгла – серая кожа, черные крылья за спиной и лицо, больше похожее на мордочку летучей мыши. Советник Тиарнор, выхватив меч, угрожающе двинулся на меня.

– Камень, отдай его и, может, тогда останешься жить.

Я инстинктивно запахнул рубашку, чтобы элгл не заметил камня. Но получилось наоборот, элгл понял, что на шее у меня камень.

– Даже искать не придется, – проговорил он и размахнулся, явно собираясь снести мне голову с плеч.

Я прижатый к стене конюшни – даже деться некуда было – лишь зажмурил глаза, понимая, что не элгла, а саму смерть я встретил здесь. Но в эту же секунду что-то огромное сбило с ног советника. Это был огр Морти, он выкрикнул:

– Бегите, король Ивейн!

Но Тиарнор увернулся и ловко перерезал горло огру. Хлынувшая кровь затопила черные крылья, элгл вскочил, но я уже улизнул от него и кинулся через двор к казармам.

Я вспомнил Биара-Гвеохира, который говорил, что бежать надо нахалом через задние ворота замка, где охрана должна была испить особый напиток. Я побежал туда.

Возле ворот находились по обе стороны казармы воинов. Но чтобы воину собраться, нужен хороший генерал, а тут горланил лишь принц – «Хватай, Держи!» – и только некоторые, поняв, в чем дело, кинулись мне наперехват. И то бежали они, странно петляя и что-то ловя руками в воздухе.

Другие же не знали, что делать с элглом, вдруг оказавшимся среди них. Элгл тоже бежал к воротам, и охранник кинулся ему наперерез.

Странное поведение одних охранников и сумятица вокруг элгла отвлекли преследователей от меня, и лишь несколько солдат кинулись за мной.

Но вдруг всадник на всем скаку остановил передо мной лошадь, которая аж вздыбилась, чуть не уронив седока.

– Залезай скорей! – скомандовал всадник.

Это был Биар. Я вскочил на коня, мимо просвистели стрелы. Конь резво рванул с места.

– Закрывай ворота! – кричал Фьялвид.

Колесо закрутилось, решетка стала опускаться. А до ворот оставалось еще далеко. Со всех сторон полетели стрелы.

– А ну пошла, – Гвеохир стеганул коня больнее.

Конь дьяволом взвился, поскакал как укушенный. И проскочив охрану, ушами задел опускавшуюся решетку. Погоня из-за опущенной решетки приостановилась, задержав самих преследователей. А Гвеохир пустил коня к горным тропам и вскоре, петляя, мы скрылись совсем от глаз преследователей.

Глава 1

Горы были неприветливы и безжизненны, словно созданы для того, чтобы умерщвлять. Коня, раненного в бок, пришлось бросить. Гвеохир теперь выглядел намного старее и рыхлее, чем эльф Биар, которым он притворялся. Он объяснил это тем, что зелье, которое он изготовил для принятия облика эльфа, пить больше не требуется, вот он и приобрел свой обычный вид.

Я шел позади Гвеохира. Хотя старик карабкался по кручам медленно, я делал вид, что, как и старик, думаю только о том, чтобы не оступиться. На самом деле я все не мог забыть позор тех минут, когда Фьялвид показал Лайне, что я существо с хребтом динозавра, и тут же в насмешку выбил мне клык. Злость и жажда мести не отпускала меня, и я все воображал, что было бы будь у меня хотя бы минут пять, чтобы расквитаться с этим ушастым принцем.

Как только мы с Гвеохиром оторвались от погони, мы занялись своими ранами. Точнее, ими занялся Гвеохир, у которого в котомке было много чего нужного. У Гвеохира была лишь царапина от стрелы. Больше всего мази и трав ушло на меня: на укушенную собакой ногу, раненое мечом плечо, сломанный пытками мизинец. Когда же Гвеохир увидел, что теперь я одноклыкий, он лишь крякнул и промолчал. Ни слова сожаления или утешения. Я лишь кивнул и подумал: «Вот и ладно, чего не воротишь, того не воротишь».

Закончив перевязку и выпив по глотку воды, мы пошли дальше. Солнце стало припекать. Через час жара стала накатывать все сильнее, будто горы спускались в самое адское пекло.

Гвеохир сел в небольшое углубление в скале и сказал:

– Я больше не могу идти, жара невыносима, – с него и вправду пот лился в три ручья и рубашка промокла насквозь.

– Да, жарковато, – сказал я, отдуваясь, – но не жарче, чем в июльский полдень.

– Это твоя шкура химеры тебя защищает, – сказал Гвеохир, – поверь мне, были б здесь мухи, они бы уже валялись дохлые.

– Не понимаю, – я уставился на небо, – куда все тучки пропали. И солнце раздулось, будто взорвется вот-вот над нашими головами.

– И это в феврале! – неожиданно взвизгнул Гвеохир. И вдруг засмеялся.

Я подумал, что старику совсем напекло голову, но тут Гвеохир встал и сказал:

– Надо идти. И чем быстрей, тем лучше, – тут же поднялся и стал карабкаться по валунам.

– Куда так спешить? – удивился я. – Не лучше подождать ночи?

– Ночи? Да еще час и мы поджаримся, как яичница на сковороде. Разве ты не заметил, даже в тени прохлады нет. Хотя куда тебе такое почувствовать.

– Разве такое может быть?

– Конечно. Все это: и ужасная жара, и раздувшееся солнце, все это проявление магии. Очень древней эльфийской магии. Какой смысл им пускать погоню по горам? Они решили изжарить нас.

– Им такое под силу? – удивился я.

– Ты не знаешь, насколько могущественны эльфы, – вздохнул Гвеохир, – но и их магия имеет свои границы. Навряд ли у Диадуэйда хватит сил направлять огненный жар на очень большое расстояние.

– Так это не солнце нас спаляет?

– Солнце, – хмыкнул Гвеохир, – они ж не боги, чтобы воздействовать на солнце.

Гвеохир отдышался от крутого подъема и сказал:

– Найти бы дорогу, тогда мы бы легче побежали.

Я поглядел на седого упитанного Гвеохира и подумал, что передвигаться в темпе бега он может, лишь сидя на лошади.

Дорога, на которую вывел Гвеохир, была лишь козлиной тропой, зато не надо было вскарабкиваться и спускаться, петляя то вправо, то влево. Теперь мы действительно пошли быстрее. Лицо и руки у Гвеохира стали темно коричневыми и даже местами покрылись волдырями.

– Хоть бы какой ручеек, – жаловался Гвеохир. – Не зря эти горы зовутся Дьявольским Хребтом.

Прошел еще один час, и я почувствовал легкое дуновение ветерка и услышал легкий шум.

– Надо свернуть вправо, – сказал я.

– Это еще зачем?

– За этими валунами небольшой грот.

– О-о! – воскликнул радостно Гвеохир и, несмотря на заплетающиеся ноги, довольно быстро поспешил в указанном мной направлении.

Мы обогнули валуны и вправду увидели небольшой грот и ручей, наполнявший углубление в скале, словно ванну.

– Небесная благодать! – воскликнул Гвеохир и принялся жадно хлебать воду, он стал брызгать на свою одежду и от одежды пошел легкий пар. – Чуть не спек нас эльфийский выродок.

Воздух становился действительно по-горному прохладным. Совершив достаточно омовений чтобы остудиться и привести себя в чувства, мы расселись и принялись за еду.

– Это путешествие иссушило не только меня, – ухмыльнулся Гвеохир, достав вместо свежего хлеба, которым он снабдился утром в кухне эльфов, иссушенные сухари.

– Умираю с голоду, – сказал я, заглатывая один сухарь за другим.

– Неправда, – сказал Гвеохир.

– Да я два дня не ел, – возмутился я.

– И что? Ты можешь не есть и не пить неделю, – пожал плечами Гвеохир.

– А вот и не могу, – я запил из ручья и опять принялся за сухой хлеб.

– Твой прародитель химера, не забывай это, – внушительно изрек Гвеохир, – и ты можешь неделю не чувствовать ни голода, ни жажды. Прислушайся к себе.

Я скорее с насмешкой перестал жевать и навострил свои острые уши, спустя минуту сказал:

– Что я должен услышать?

– Себя, шут гороховый, – хмыкнул Гвеохир, – желаешь ли ты на самом деле есть? Хотя после стольких съеденных сухарей ты навряд ли что-то услышишь. – Он покачал головой и, растянувшись поудобней на валуне, продолжил: – Тебе ежедневно внушали огры и эльфы, что есть необходимо каждый день, иначе погибнешь. Но это они погибнут, не ты. Ты другой. Запомни – ТЫ ДРУ-ГОЙ, – по слогам повторил он. – И поэтому слушай только свои внутренние, истинные желания… – Гвеохир уже закрыл глаза и стал мирно посапывать, как через некоторое время…

– Я слышу! – воскликнул я.

Гвеохир подскочил на месте.

– Великолепно, – равнодушно заявил он, зашарив вокруг себя, – собирайся, хватит отдыхать. В этих горах засиживаться опасно.

Я собрал вещи и мы пошли дальше.

Наступил вечер, небо оставалось ясным. Гвеохир приказал отдохнуть часа три, а ночью пуститься в путь. Так что после продолжительного карабканья мы опять устроили привал.

– Лазить ночью по этим горам? Ты же переломаешь себе все ноги, – удивился я.

– Чтобы путь нам указали звезды. Иначе мы будем плутать тут вечно и сдохнем от голода, точнее я сдохну.

– Чего же мы поплелись в горы, если ты здесь троп не знаешь? – хмыкнул я.

– В северной части хребта я как у себя дома, – гордо заявил Гвеохир.

– Но мы в южной!

– А в южной я тоже знаю одну тропку, главное её найти, – Гвеохир уставился в темнеющее небо.

Я тоже стал туда глядеть. Орел делал круги, спускаясь все ниже.

– А разве эльфы могут летать? – спросил я.

– Эльфы нет.

– Но я видел! – воскликнул я, – когда двое напали на меня во дворе.

Я не стал рассказывать Гвеохиру, что летающего эльфа я видел еще и ночью, когда пробирался к Лайне, и подслушал по пути королевские разговоры.

– Эльфы разучились летать, как только расстались с черной магией и прошлыми злодеяниями. Ведь до этого, три тысячи лет назад, когда Мортьярд сотни лет сжигал землю войнами и истреблял целые народы, он и его народ звался черными элглами. Ты, наверное, слышал эти сказки от огров?

Я кивнул, вспомнив страшные легенды, что рассказывала кухарка.

– Но когда элглы проиграли в войне, та крупица, что их осталась, была взята гномами под присмотр и, как я уже сказал, черные элглы, расставшись в душе со злом, которому они подчинялись, стали просто эльфами. А вчера, когда я увидел во дворе замка элгла, это стало для меня большим и страшным известием.

– Но почему?

– Это означает, что зло живо и что оно, не показываясь тысячу лет, накопило силу, чтобы разрушить весь наш мир.

– Я слышал, что этот мир уже и так наполовину в огне, – Я вспомнил подслушанную склоку двух королей эльфов, мечущихся между подчинением Мортьярду и помощью царству Адальгард.

– Да ты прав. Но благодаря моей миссии мир может и устоять, – хитро улыбнулся Гвеохир.

– Опять эта миссия. В прошлый раз вы говорили и не досказали о ней.

– Конечно, я изучал тебя.

– Причем тут я? – я весь напрягся, я понимал что просто так Гвеохир за красивые глаза меня спасать бы не стал, прячась под личиной какого-то скульптора и расхаживая запросто во вражеском лагере. – Хотите посадить меня на трон Эфлаита? – подумал тут же вслух я.

– Вот уж нет, – фыркнул Гвеохир, – плевал я на всех королей и их законные права. Пусть сидят где хотят.

– Тогда что?

– Я расскажу тебе одну историю. И пусть это не обременит тебя, но и не пройдет мимо твоего сердца, – Гвеохир поглядел на звездное небо, словно ища в нем вдохновения для своей истории. – Итак, двенадцать лет назад в горах царства Син восстало зло. И имя было ему Мортьярд. Сначала никто о нем и не знал, и оно втихаря набирало силы. Прошло шесть лет, и силы зла завели смуты на земле, и пало царство Син от предательства и крови. У Мортьяда появилось войско, но он сидел тихо и набирал мощь. Другим государствам это царство на востоке никогда не нравилось, и никто даже ухом вести не хотел на чужие беды, – Гвеохир был мрачен, он словно открывал самую больную свою рану. – Кто пытался говорить о восставшем из пропастей ада зле, был осмеян или просто выкинут из дворцовых покоев соседних государств. И вот Мортьяд набрал силу и три года назад обрушился со всей мощью на соседние мелкие государства. Некоторые он брал силой, другие, как трусливые островитяне или хитрые эфлаиты, стали его союзниками. Но остальным государям и дела до всего не было и нет. Они по-прежнему пекутся за свои границы, не думая ни о ком! – Гвеохир взорвался, но тут же хитро улыбнулся. – Но кое-кто не сдается. После всех моих попыток что-то сделать я стал понимать, что пусть даже не много таких, как мы, подрывателей и проповедников. Никто из еще свободных государей не сподвигнется на борьбу со злом, пока их не поведет Мессия. Но кто он? Я не знал, и тогда я отправился за ответом к гномам.

Я при последних словах усмехнулся.

– Что? – нахмурился Гвеохир.

– Ничего, – отступил было я, но все же потом сказал, – я только подумал, что гномы могут знать лишь, где найти сокровища и как их ото всех уберечь. Вот кто будет думать только о себе.

– Эльфийская брехня, – опять фыркнул Гвеохир, – хотя и не лишенная правды. Да, гномы не согласны вступать ни в какую войну, как и три тысячи лет назад, когда Мортьярд впервые разрушил весь мир. Но гномы владеют не только несметными сокровищами, им подвластны тайны, от которых не только кровь застынет в жилах, но и от которых с ума сойти можно в один миг. Ну вот, я спросил, что спасет этот мир от Мортьяда, а они мне назвали имя, – Гвеохир серьезно глядел на меня.

– Мое, что ли? – я недоверчиво смотрел на старика. Не хватало мне быть к тому же и избранным.

– Эх, – сказал Гвеохир, оглядывая черные горные просторы, – не в том мы месте, чтобы я говорил тебе такое. Но раз раскрыл рот… – Гвеохир подвинулся ближе и на ухо – не то что прошептал, а просто без звука, губами проговорил, полагаясь на мой чуткий слух: – Только король-химера сможет убить Мортьярда и победить зло. Но кроме тебя этого пусть никто не знает, иначе убьют тебя раньше времени.

Гвеохир отклонился и вопросительно поглядел на меня.

– Может оно и так, – сказал я, – но не хотите ли вы для этого поискать другого короля-химеру или другую зубастую зверушку?

– Как я сказал, твой дед умер уже с полвека назад. И тебе не убежать от своего предназначения.