Похищенный воин бесплатное чтение

Глава 1

Я проснулся от нестерпимой вони и духоты. В помещении было довольно светло. Бледным фосфорическим светом светились стены пещеры. Я лежал на куче мягкого вещества, внешне похожего на торф, а по запаху на куриный помёт.

– Ты очнулся, дорогой, – услышал я незнакомый голос. Я протёр глаза, не теряя надежды, что ещё сплю.

– Ну, вставай. Поговорим. Я так давно не встречал живого человека, к тому же соотечественника.

В противоположном углу комнаты, на куче шкур и тряпок, возлежал юноша в короткой полупрозрачной тунике. Я сел и отряхнул пыль с рукавов куртки.

– Какой же сейчас год на Земле? – спросил он.

– Две тысячи третий год.

– Ах! Боже мой! Как быстро летит время! – Воскликнул собеседник. Говорил он, с пафосом хватаясь то за голову, то за сердце, как неудавшийся актёр.

– Был бы тебе очень благодарен, если бы ты мне объяснил, где я нахожусь и как сюда попал?

Я пытался вспомнить, что было вчера. Ну да, кажется, вспомнил. Я поехал с компанией в Танаис. Мы разбили лагерь недалеко от раскопок. Поужинали и легли спать прямо под открытым небом. Мне снилось море, сосновый бор. Потом вдруг – яркое солнце, сильный удар о землю и пикирующая прямо на меня зубастая пасть. Дальше я не помнил ничего.

– А ты герой, – сказал хозяин пещеры. Он соскоблил со стены светящейся слизи, с полминуты разглядывал, после чего отправил в рот. Человек этот был очень высокого роста, худощавый, бледный, с вытянутым длинноносым лицом и светлыми кудрями. – Не зря тебя сюда забросили.

– Кто забросил? 3ачем?!

– Узнаешь, может быть. Впрочем, цель твоя здесь – выжить и убивать всех, кто попадется на пути. Неплохо ты огрел эту тварь топором. Жаль, правда, что она унесла твой рюкзак. Может, в нём была земная пища, я так соскучился по ней.

–Я не собираюсь никого убивать! Я хочу знать, где я и как мне попасть обратно! Говорил я, наверное, очень громко, потому что из коридора появились две дюжины существ и стали между мной и юношей. Существа были похожи на людей лишь тем, что ходили на двух ногах. Очень маленького роста, покрытые густой белой шерстью, с глазами жёлтыми и круглыми, как у совы. Каждый держал в руках лук и стрелу. Юноша захохотал и надел на свою голову венок из золотых лилий. Он что-то свистнул, и существа разбежались. Я был в шоке от увиденного.

–Ты хотел знать моё имя? Я Иоганн – император подземелья белых пупсов, король навозников и троглодитов, – произнёс он наигранно и надменно, жестикулируя, как на сцене. – Я смогу помочь тебе, коли ты поможешь мне. Кстати, ты можешь называть меня просто – Иван.

– Что за придурок, – подумал я и вдруг внезапно услышал звон цепи и звук, похожий на мурлыканье кошки: из двери, спрятанной за ложем, появилось существо настолько странное, что даже белые пупсы были в сравнении с ним чем-то обычным. Передвигалось животное на четырёх ногах. Голова и туловище его были подобны женским, только тело покрыто густой чёрной шерстью, как у пантеры. Конечности тоже кошачьи и длинный пушистый хвост сзади. Иван схватил её за шкуру на холке, бросил на кровать и, погрузив руки в густую шерсть, занялся со зверушкой любовными играми. Я отвернулся, а после и вовсе решил убраться из этой комнаты.

Обнаружив позади себя ещё один выход, я шагнул в него, и сразу же наткнулся на стену вылупившихся на меня белых пупсов.

– И что теперь?

Какое то время пупсы неподвижно таращились на меня, потом вдруг как по команде расступились.

Пройти мимо них? Но что на уме у этих странных существ? Может они набросятся на меня и сожрут? Из «спальни Иоганна» доносились мяукающие стоны. Возвращаться туда было противно, а уходить дальше страшно. Я сел на пол прислонившись к стене, и закрыл глаза.– Я сплю. Это всего лишь сон. – Убеждал я себя, больно щипая за ногу. – Сейчас открою глаза и окажусь дома. Но перед глазами выплыла круглая пучеглазая морда. Приблизившись почти вплотную пупс рассматривал моё лицо. Я заорал как резанный. Пупс отпрыгнул в сторону и вместе с остальными исчез в коридоре.– Проклятье! Я наверно сдох!? Отравился консервами, или грибами, что я ещё вчера ел?, и теперь в аду. Вот они какие – черти! Господи! – Лихорадочно я ощупал свою шею. Мой серебряный крестик оказался на месте. – Как же меня сюда пустили то – с крестом? Да и вообще, на тот свет, принято считать, попадают голяком. А на мне мои: куртка, джинсы, кроссовки, на руке часы, в карманах фонарик и складной нож. Хотя кто знает?, с того света никто не возвращался.

Появление хозяина пещеры прервало мои размышления. Поправляя тунику Иван выплыл из своей «опочивальни».

– Ты, что ж это, сбежать замыслил?! Зря!

– Нет. Просто решил, что ты хочешь побыть наедине со своей…(с минуту я подбирал слова) – девушкой.

– Девушкой?! – Иван расхохотался. – Ну ты и ляпнул! Кошкой!, пантерой!, но девушкой эту тварь никто ещё не называл. Это сфинкс!, одна из самых опасных здешних тварей. Когти как ножи, из них два ядовитых кинжала на задних лапах. Некоторые из сфинксов обладают парализующим взглядом. Смотрит тебе в глаза, и не можешь двинуться с места.

– Это демон?

– Что?! Сам ты демон ,деревня! О небо! Двести лет прошло, а немытая Россия всё ещё живёт поповскими сказками и верит в чертей! Ты подумал, что умер и попал в ад? Нет никакого ада, рая! Нет никакого Бога, ангелов, святых! Есть лишь величие человеческого разума и прелесть чувственных ощущений. – Пустился в полемику император белых пупсов.

– И, где же я нахожусь? – Прервал я его монолог.

– Ты находишься на другой планете. – Ответил Иоганн успокоившись. – Она похожа на Землю, но очень далека от неё. Называется планета «Ирий», что на древнеперсидском означает рай. Хотя теперь, благодаря тысячелетней войне добра со злом, больше походит на пустыню. Я такой же человек как и ты, только попал сюда раньше, и до сих пор жив. Здесь другие законы природы. Здесь нет старения, смерти!, если тебя конечно не убьют. Ты не представляешь даже, как тебе повезло! Вечная жизнь! Вечное блаженство!

– Вот, опять его понесло. – Подумал я.

В комнату вошла женщина-кошка и села у ног хозяина.

– Вечное блаженство? – Кивнул я в сторону сфинкши.

– Ну нет здесь женщин! В древние времена их тоже похищали, но люди быстро плодились, переходили на сторону зла, а самое страшное стали рождать отвратительных монстров вместо детей. Вот и приходится довольствоваться теперь местными тварями. Пожми ей лапку. – Иван ласково улыбнулся глядя на свою любимицу. – Эта киска не опасна. Я ей когти и зубы повыдёргивал, – чтобы пупсиков не жрала.

Сфинкша протянула мне лапу, и я её взял. – Интересно, лапа как у кошки, только огромная, но большой палец наподобие человеческого. Такая лапа вполне может брать и удерживать предметы.

Неожиданно прервав мои мысли сфинкша сжала мне руку и принялась облизывать блаженно урча.

Иоганн сразу же отвесил зверушке размашистого пинка. Женщина-кошка взвыла и удрала в опочивальню.

– Похотливое животное! Сука! – Орал перекосившийся от злости Иван.

– Я не при чём. Ты сам сказал пожать ей лапу.

– Помню, не идиот! Ладно. Иди за мной, кое-что покажу. Заодно обсудим условия твоего пребывания в моём дворце.

Длинный сумрачный коридор вывел нас в обширную довольно светлую пещеру. Свет пробивался сквозь щель в стене. И хотя после полутемного тоннеля от него болели глаза, меня нестерпимо тянуло увидеть солнце и вдохнуть свежего воздуха.

– Подожди немного. – Остановил меня Иван. – Пусть привыкнут глаза.

Я сел рядом с щелью, напротив Иоганна. Из щели тянуло свежим ветерком, столь приятным после спертого, вонючего воздуха подземелья. Я уже не сомневался, что не сплю, и не умер, но все еще не верил, что не на Земле. – Возможно меня похитили. Но кто?, и зачем? И если это так, то к чему такой маскарад? А как-же тогда пупсы? Ну допустим, кто-то нанял две сотни карликов, нарядил их таким нелепым образом, но «леди кошку» тогда должна играть гениальная актриса, да и гримёр должен быть гением. Родственников миллионеров у меня нет. А если бы и были, не проще ли было обойтись наручниками, пистолетом, ну и добрым словом конечно? Может на мне испытывают какой-то наркотик?

– Ладно. Можешь смотреть. – Сказал Иоганн.

Снаружи млела выжженная солнцем пустыня. Метрах в пятистах, на вершине кургана стоял автомобиль.

– Значит все-таки я на Земле. – Мелькнула радостная мысль.

– Видишь эту повозку?

– Машину.

– Пусть будет машину. В ней были солдаты. Их убили очень быстро, они даже не успели взяться за оружие. Оно всё осталось в карете. Новое оружие, земное, которое стреляет далеко, часто, быстро заряжается. – Зелёные глаза Иоганна загорелись огнём. – Ты должен принести его мне.

Машина была американским армейским джипом. Она совершенно сливалась с желто-красной пустыней, скорее всего из за толстого слоя пыли.

– Давно она здесь стоит?

Иван задумался. – Если в земном времени, то лет двадцать.

– Лет двадцать!? Да он выглядит ненамного старше двадцати! – Подумал я и задал Ивану вопрос. – А почему ты не взял оружие раньше?

– Я бы мог отправить пупсов, но они притащат ,что попало, а нужные вещи могут и не взять – пупсы не очень умны, к тому же ночные животные. Они плохо ориентируются под ярким солнцем: потеряются, замешкаются и погибнут.

– А ночью?

– А ночью погибнут ещё быстрее. Над нашей скалой гнездо гарпий, а под курганом змеиное логово. И те и другие тоже ночные твари. Да и повозка мне также нужна.

– А я не подвергаюсь риску?

– Ну а теперь поговорим о тебе. Ты, обязан мне жизнью! Я спас тебя, поэтому твоя жизнь и ты сам принадлежат теперь мне! Спас потому что ты свалился с неба в десяти шагах от пещеры! Окажись ты дальше, я не стал бы рисковать даже навозниками! Я двадцать лет ждал, когда мне попадётся засранец умеющий управляться с новыми ружьями и каретами! Не будь этой машины, тебя постигла бы та же участь, что и парней из неё! Мне незачем спасать дармоеда! Если ты откажешься пригнать мне повозку, я выкину тебя вон, и твоя участь будет решена ещё до захода солнца.

– Я понял. Ну а что будет, если я пригоню машину?

– Ты поможешь мне – я помогу тебе. – Благодушно ответил Иван.

– Вернёшь меня домой?

– Этого я не могу. Но я научу тебя местным языкам, поделюсь с тобой оружием, и выпущу на все четыре стороны в безопасном месте. Может быть ты найдёшь тех, кто тебя сюда притащил, и убедишь их вернуть тебя на Землю.

– Хорошо. Я согласен. Только у меня сильно болит спина и рука, наверно ушиб при падении.

– Тебя никто не торопит. Восстанавливай свое здоровье. Я ждал долго, подожду ещё несколько дней. В моём королевстве есть целебный горячий источник, мои слуги сегодня тебя туда проводят. Ну а сейчас пора обедать. Пойдём, ты теперь мой гость.

Обед подали в той же комнате ,где я впервые встретил Иоганна. Угощение оказалось довольно скудным: какие то сырые грибы.

– Не очень то рацион для стола императора, пусть даже и белых пупсов. – Подумал я. Заметив мою кислую физиономию Иоганн усмехнулся.

– Ешь, ешь, привыкай, другой пищи ты здесь не получишь.

Сам хозяин пещеры разнообразил свой рацион каким то варёным корнеплодом, похожим на брюкву, несколькими крупными ягодами ,пучком зелени и чашкой светящегося киселя. Подружка Иоганна сидела под столом, и жрала какого то маленького кровавого зверька. Обстановка и запах за обедом вызывали у меня что угодно, только не аппетит. Присолив один из грибов из латунной, как мне показалось, солонки я положил в рот. Соль отдавала серой и золой, а гриб навозом. Ощущение – будто ем сырой шампиньон только, что сорванный на старой навозной куче, приправленный дымным порохом. С большим трудом я заставил себя проглотить эту гадость.

– А если их сварить, или пожарить, наверное вкусно будет. – Предложил я.

– А глупее ты ничего сморозить не мог? – Съязвил Иван.

– Почему это глупость!? Разве на Земле ты ел грибы в сыром виде!?

– На Земле не было проблем с топливом, чтобы тратить его на стряпню, и не было тварей способных выследить тебя по запаху дыма. Экономия и осторожность вот два качества, благодаря которым я живу здесь так долго.

Вместе с ротой солдат гвардии Литовского полка Иоганн попал на Ирий в самом конце войны 1812 года. Рота погибла в течение первого дня. Но два человека все-таки выжили. Иван попал в плен к каким-то хищным гуманоидам и был продан в рабство в огромном городе, называемом Новым Римом. О своём товарище и командире он не слышал более пятидесяти лет. Город был основан выходцами из Римской империи. Цивилизация в нём мало изменилась с тех времён. Кроме людей, населяли его и другие разумные существа разных видов. Иван сменил множество профессий: плотника, гончара, писаря, и даже газетчика. В конце концов он получил свободу и стал удачливым коммерсантом. Своего товарища – поручика, по имени Евгений – он встретил случайно во время коммерческого путешествия в другой великий город Ирия – Новый Вавилон. В пути каравану встретилась огромная армия, вооруженная и обмундированная по образцу начала 19 века. Но самым странным было то, что все её солдаты и офицеры были как один копиями Евгения. В тот же день Иван встретил и самого поручика – командующего этой ратью. Солдаты называли его великим золотым королём. Евгений предложил Ивану стать своей правой рукой. И тот охотно согласился. Армия короля вела весьма успешные войны. Ее солдаты дрались так храбро и самоотверженно, как ни одни воины ни одной армии Земли. Жизнь Ивана стала похожа на сказку. Нигде он ещё не видал такой роскоши. Король не ограничивал его в потребностях, не требуя ничего взамен. «Правая рука» даже не обязан был присутствовать на сражениях. Но вскоре такая жизнь стала его раздражать. Король не делился с ним планами сражений. Не говорил, откуда он взял эту рать. А также не пускал в какое-то подземелье, строго охраняемое. Туда он спускался один, но возвращался с новыми солдатами. Ещё больше Ивана раздражала гордыня короля. Его самопровозглашённые титулы. Его планы захватить всю планету и установить на ней свой порядок. А ещё он мечтал вернуться на Землю и тоже покорить ее. Иван втайне завидовал и ненавидел своего покровителя. Он чувствовал себя придворным шутом. А ведь он был не простым мужиком, а разорившимся мелким дворянином, сосланным в армию за антироссийскую деятельность. Иван стал пытаться вербовать солдат и офицеров в тайное революционное общество. Но у него ничего не получалось. В конце концов об этом стало известно Евгению. Король был милостив. Он не стал убивать предателя, а отпустил на все четыре стороны в безопасном месте с оружием и запасом еды.

– Эти солдаты бесконечно преданны мне, – сказал он на прощанье. – Они не просто воины. Они мои дети, часть меня самого.

Через месяц скитаний изгой попал в подземелье белых пупсов, где безвылазно пребывал до моего появления.

– Ну ладно. Я вижу – ты не голоден. – Сказал «император». Он свистнул три раза. Прибежали несколько пупсов. Существа убрали со стола и разбежались, кроме одного. – Этот пупс отведёт тебя в баню. Следуй за ним.

Идти пришлось очень долго по довольно узкому светящемуся коридору, и ещё дольше ползти на четвереньках по какой то тёмной норе. Целебный источник находился в просторной круглой пещере. В её потолке зияло небольшое отверстие, и лучик света проникая в него освещал бассейн с горячей водой. Пол и стены пещеры были покрыты желтоватым налётом серы. Эта пещера напомнила мне провал в Пятигорске. Здесь было гораздо приятнее, чем в опочивальне Иоганна. Из расщелины веяло свежим воздухом, и струился хоть и маленький, но солнечный свет.

Пупс ушёл, а я разделся и вошел в воду. В теплой ванне я расслабился и заснул, не заметив как наступила и закончилась ночь.

Утром за мной зашёл сам «император».

– Как самочувствие? – Спросил он с приветливой улыбкой.

– Отлично. – Я сам был удивлён. Даже синяки и ссадины прошли. А ведь ещё вчера я опасался, что приобрёл не только ушибы, но возможно и переломы одного-двух рёбер.

– Ну если отлично, то вот и отлично! Вчера я долго размышлял, и пришел к умозаключению, что сегодня ты обязан выполнить свой долг. Следуй за мной. – И его величество встало на четвереньки и гордо вползло в нору.

Пещера из которой Иоганн показывал мне вчера машину, закрывалась огромным гранитным колесом. В полу пещеры была выдолблена канавка, по которой катался этот «жернов». Заходя в пазы в стене и потолке над входом колесо надёжно запирало пещеру. Снаружи открыть эту дверь было невозможно, а разбить разве-что из гранатомёта. Изнутри же она открывалась с помощью рычагов, лебёдки и нескольких сотен пупсов.

– Скоро полдень. Готовься. Не хотелось бы, чтобы ты погиб. – Сказал Иван.

Его подданные вовсю пыхтели отодвигая камень. Я снял верхнюю одежду оставшись в спортивных трусах майке и кроссовках. Бежать придётся быстро, лишняя одежда будет только мешать. Ещё вчера я продумал свои действия. Если в машине есть, пусть даже разрядившийся аккумулятор, а в бензобаке хоть немного бензина, я смогу её завести разогнав с бугра.

– В случае чего, я тебя прикрою. – Сказал Иван беря в руки кремневое ружьё. Второе ружьё и саблю держал в руках пупс оруженосец.

– Дай мне хоть саблю. – Попросил я хозяина пещеры.

– Если тебя сожрут, как я её верну? А если добежишь до машины, – там полно оружия, надеюсь. Ну ладно! Хватит трусить! Мужчина ты, или нет!? Вперёд!

Ни одну эстафету я так не бегал, даже в армии. Через минуту я был уже на холме. Солнце жгло нещадно. Сердце стучало как мотор. В джипе и правда, было оружие. Но куда-же делись люди? Противоположный склон оказался более крут. Взглянув вниз я увидел огромную нору у подножья кургана. Кучи костей валялись вокруг норы, среди них были и человеческие.

У меня потемнело в глазах. Метнувшись к джипу, я повернул ключ; он к счастью оказался в замке; снял машину с тормоза и начал толкать с горки. Разогналась она отлично, но завелась уже внизу. Отъехав от холма и почти остановившись всё-таки она завелась. И тут метрах в двухстах справа из-за скалы появился тираннозавр. Да-да, именно тираннозавр, ибо ни на что другое приближающаяся к автомобилю тварь похожа не была. Сзади с кургана послышался жуткий визг.

– Без паники! – Выжав педаль газа на всю я развернул машину к пещере. Прав у меня не было. Ещё не закончив курсы вождения, ездил я отвратительно, но в пустыне не было ни встречных машин, ни столбов. Главным было попасть в пещеру. Переборов страх я сбросил скорость, понимая, что иначе, если даже каким-то чудом не врежусь в скалу, то разобьюсь в лепёшку о заднюю стену пещеры. Зеркало разлетелось в дребезги, весь левый бок смялся в гармошку, я всё-таки припарковался. За такую парковку следовало выгонять с курсов, но я был рад как никогда. Огромная дверь захлопнулась перед самой пастью ужасного ящера, раздавив тварь поменьше наполовину вползшую вслед за джипом. Страшный удар сотряс всю пещеру, но гигантское колесо не сдвинулось. Иван что-то свистел и кричал. Пупсы и навозники укрепляли дверь бревнами. Другие били копьями и дубинками извивающуюся толи змею, толи сколопендру. Прибежавшие троглодиты принялись рвать чудовище своими жуткими зубами. Я встал из за руля. Ноги подкашивались, руки тряслись. Единственное, чего мне хотелось, это поскорей убраться отсюда, и я отправился к горячему источнику.

Сколько я лежал в тёплой воде? Наконец успокоившись, я погрузился в сон.

Разбудил меня Иоганн. Притащив в баню ужин, свечи, свою «кошку», несколько придворных пупсов он решил устроить тут торжество. Сегодня в меню были: варёные грибы и овощи, (С голоду они показались мне очень вкусными.) ягоды напоминавшие алычу, только без косточек, и какая-то зелень, не то шпинат, не то черемша. А ещё был горьковатый, но всё же приятный отдалённо напоминающий чай отвар, поданный в золотом чайнике.

– Видишь, какая тебе оказана честь. – Хвалился Иван. – Есть из золотых приборов. – Хочешь, возьми их себе. Отвезёшь на Землю, станешь там богаче короля. Мне же оставишь за них свои ненужные вещи и тряпки.

Я вежливо отказался. Другой посуды, кроме золотой у Иоганна не было, а вот с одеждой и прочими вещами наблюдался дефицит, может быть золото как раз здесь ничего и не стоит.

На столе была даже выпивка: половина бутылки виски найденная в бардачке джипа. Но её император выпил сам, после чего вырубился, и чуть не утонул в собственной ванне.

Джип и правда оказался собственностью армии США. Вместе с ним Иоганну досталось 15 помповых ружей, десяток автоматических винтовок и по два ящика патронов к тем и другим. Мне предстояло проверить всё оружие, обучить Ивана обращаться с ним. А ещё разобрать по винтику весь автомобиль, ибо хозяин пещеры, хоть и не без сожаления, решил, что железо полезнее машины с почти пустым баком, на которой, к тому же негде кататься. Между тем Иоганн усиленно взялся за обучение меня местным языкам. Здесь использовались два земных: латынь и праславянский. Первый я немного знал – изучал в техникуме и институте. Второй, как ни странно дался мне очень легко, что совсем не удивило моего учителя.

– Это дар Стрибога. – Сказал Иван.

– Кого?

– Стрибог – бог ветра. Он всегда помогает славянам, а ещё: иранцам, немцам, кавказцам, индусам, ну в общем всем кому ни попадя.

– Ты ведь не веришь в Бога.

– Не верю. Да это и не такой бог, как у попов на Земле. Местных божков говорят можно увидеть, и даже убить. Я ещё не разобрался в природе этих паршивцев, но когда разберусь,… – сам стану богом! – Произнёс Иоганн надменно.

– И останешься у разбитого корыта. – Подумал я. – Мало ему быть царём вонючей пещеры?! Бога ему подавай!

– Вот тогда-то! – Иоганн мечтательно закрыл глаза.

– И как же Стрибог это делает? – Прервал я его размышления и мечты.

– Ну, ты спишь на сквозняке, а он нашептывает тебе прямо в мозг.

– Так мне выходит знание языка – в голову надуло? – Усмехнулся я.

– Вроде как-то так. – Ответил Иван.

Ещё на этой планете практиковался язык свиста – общий для всех людей и животных. Ибо далеко не все разумные существа, населяющие Ирий, могли издавать членораздельные звуки. Этот язык мне не давался никак. Свистел я очень плохо, и полностью передать нужный тембр не мог вообще. В конце концов мой учитель махнул на меня рукой, сказав, что с меня хватит и человеческих языков. Сам же Иоганн оказался гораздо более способным учеником. Очень быстро выучился обращаться с современным оружием. А по меткости он давал мне сто очков вперёд. Ибо тренировался почти каждый день, стреляя всевозможных тварей на корм своей подружке из двух старых кремнёвых ружей, собственноручно отлитыми золотыми пулями. Порох Иван тоже делал сам. Серу брал в горячем источнике, селитру в старых залежах навоза, а запасы древесины для угля у «императора» были ещё с прежних времён.

– Когда я попал сюда,– Говорил он мне. – всюду были леса. Но вот уж двадцать лет ни одного дождя, только туманы время от времени. Деревьев теперь очень мало.

Пещеры Иоганна простирались на многие километры в разные стороны. Экономика в этой «стране» основывалась на навозе. Пупсы выращивали грибы, которыми кормились все жители пещер. Навозники – коричневые пупсы с перепончатыми лапами – собирали «сырьё» в пустыне и доставляли в пещеру скатывая как жуки в шары. Хищники редко охотились на этих пупсов, из за их отвратительного запаха. Ещё в пещерах живут троглодиты – существа с телом пупса и головой крота слепыша. Эти существа не смотря на свой ужасный вид довольно дружелюбны.

Глава 2

У Иоганна я прожил два месяца земного времени. Наблюдать восход, либо закат солнца мне не приходилось , но у меня были часы с календарём. Хотя Иван говорил мне, что это совершенно никчёмная вещь. Сутки на Ирии, по его словам, длятся дольше , чем на Земле, а год короче. Времён года, как таковых, не существует, ибо планета движется вокруг солнца по круглой орбите. В свою очередь вокруг планеты вращается целых четыре спутника, и раз в 4 дня происходит полное затменье солнца. Вернее на четвертый день солнце просто не всходит, и ночь длится полторы сутки. Это время называют чёрными сутками, или високосной ночью. Два периода затмений( 8 местных суток) равны примерно десяти земным. Каждая тридцатая високосная ночь длится двое с половиной местных суток, из за парада лун. За год происходит два таких парада. Год по времени составляет чуть более трехсот земных дней. Но здесь живут полугодиями. От одной тридцатой високосной ночи до другой.

Покидая пещеры, я подарил Иоганну свои часы, вместе с фонариком и швейцарским ножом, – которые Иван также постоянно называл бесполезными игрушками. Император белых пупсов так обрадовался, что в добавок к ,обещанному, одному из пятнадцати помповых ружей( самому ненадёжному) дал мне в дорогу 15 патронов, напомнив, что от их количества зависит моя жизнь. Просить больше патронов я не стал. Иван итак считал, что слишком много для меня сделал. Покидать его пещеры было опасно, но оставаться дольше невозможно. Ивану я надоел. Машина была разобрана. Я уже несколько раз рассказал «соотечественнику» историю России от войны с Наполеоном, до развала Советского Союза. В азартные игры я не играл, тем более, что Иоганн предлагал поставить на кон мои оставшиеся вещи, и даже свободу. А ещё я начал побеждать Ивана, несмотря на его превосходство в росте, в тренировочных фехтовальных поединках. Мои занятия пятиборьем в школе, и увлечение историческим фехтованьем в институте оказались здесь весьма кстати. Также Иван ревновал ко мне свою сфинкшу, подозревал меня в заговоре, и сетовал, что я слишком много ем (хотя от одних сырых грибов меня уже мутило). Иван был неприятным человеком, повстречайся он мне на Земле, я не стал бы общаться с ним так долго. А останься я в его владениях ещё немного, неизвестно чем бы это кончилось.

Безопасный выход из пещеры был в другом месте, и пробираться к нему пришлось ползком по узкому зловонному коридору. Сам Иван провожать меня не стал. Но зато, к моему негодованию, собрались почти все пупсы и навозники. Вся эта толпа забила и без того низкий и узкий проход. Надышала жарче, чем в сауне, прыгала через меня и подбадривала истошными воплями всякий раз, когда я останавливался отдохнуть. С какой-же радостью я наконец покинул туннель, ползком по пластунски буквально вылетев на свежий воздух.

Было светло, на небе горели аж две луны, да и солнце ещё не село. Чтобы не привлекать внимание своим светящимся от слизи костюмом, я вывалялся в пыли и, взяв в руки оружие, двинулся в путь. За всю ночь я никого не встретил. Я слышал хрюканье, рычанье, тяжёлые шаги в чаще колючих кустарников вдоль дороги, каждый раз вздрагивая и крепче сжимая ружьё. Всю ночь я провёл на ногах, а утром встретил того, кто проложил эту дорогу. Сметая на своём пути всё, поднимая облака пыли, навстречу мне двигалось огромное стадо броненосцев. Я еле успел скрыться в зарослях, когда оно пронеслось мимо. «Что же могло испугать такую громадную силу?» – подумал я и вдруг увидел шестилапого монстра, похожего внешне на ядозубого ящера из Америки, но размером не меньше пассажирского корабля. Огромными скачками сотрясая пустыню, он догонял стадо. Я не стал смотреть, что будет дальше, а бросился бежать. Какой ненужной вещицей казалось моё оружие в мире, где существуют такие звери! Я бежал и бежал, не обращая внимания на боль от ран, нанесенных колючками, не чувствуя усталости. И остановился лишь с наступлением вечера.

Пустыня была позади. Я стоял на вершине невысокого горного отрога, за которым тянулись джунгли. Ирийское солнце садилось за далёкие снежные горы, оставляя меня и весь мир вокруг стремительно надвигающемуся сумраку. Успокоившись и восстановив дыхание, я попытался спуститься вниз, но вскоре пожалел об этом. Из джунглей навстречу мне двигалась целая стая монстров. Они были двуногими, но выше людей. Их глаза горели зелёным огнем, да гладкая кожа отливала фосфором в лунном свете. Я бросился назад, но твари бегали быстрее меня. Оставалось одно – отстреливаться. Я прицелился и нажал на спусковой крючок, когда первое чудовище было уже в десяти шагах. Чудовище упало, но это не остановило других. Они упорно бежали на меня, и я еле успевал перезаряжать ружьё. Неожиданно я услышал хлопанье крыльев. Несколько огромных летучих мышей вылетели из-за горы и принялись кружить надо мной, с каждым кругом спускаясь всё ниже. Я видел их морды, похожие на черепа с огромными клыками и горящими злобными глазами. Я выстрелил в одну и спрятался в случайно подвернувшейся пещере. Но опасность подстерегала меня и там. Лишь только вскочив, я встретился с четырьмя парами красных глаз. Я выстрелил. Глаза отбросило вглубь пещеры. Я выстрелил ещё и ещё. Вспышки осветили что-то круглое, мохнатое, кувыркающееся. В пещеру протиснулась омерзительная голова летучей смерти. Я встретил её выстрелом в упор. Оба монстра были мертвы. Я опустился на дно пещеры. Пока вход заткнут крылатой тварью, можно считать себя в безопасности. Я перезарядил ружьё. Осталось всего шесть патронов. Вспомнил напутствие короля белых пупсов и усмехнулся. – Недолго мне жить, по-видимому.

Яркий свет струился в открытый вход. И когда ж это я заснул? Слава Богу остался жив! В глубине пещеры происходила какая-то возня,– пара ящеров размером с дога дожирала красного мохнатого паука. Ещё с десяток возились над двумя летающими и четырьмя двуногими монстрами. Так как ко мне ящеры не проявили никакого интереса, я осмотрел пещеру. Она оказалась совсем не большой. В её конце находилась огромная куча разных тряпок и костей, среди которых, к своей великой радости, я нашёл парабеллум с патронами и саблю русского офицера первой мировой войны. Так везет только раз в жизни. Но в этот день мне повезло дважды – спустившись с горы, я нашел свой рюкзак. Он висел на дереве, зацепившись лямкой за корявый сук, прямо над дорогой. Топор лежал под деревом, глубоко застрявший в обглоданном черепе какой-то твари. Все вещи оказались целы и на месте: шерстяное одеяло, запасная одежда и бельё, нож, спички, средства гигиены, медикаменты и земные продукты.

– Теперь можно жить!– Я воспрянул духом. А вспомнив Иоганна порадовался вдвойне. – Попади мой рюкзак к нему вместе со мной, добрый король объявил бы все мои вещи ненужными, и вынудил бы меня их отдать. Может для этого оставил бы меня ещё на какое-то время. Ел бы сейчас мои продукты, глядя, как я давлюсь его поганками.

Дальше я решил идти через джунгли. Хотя их и джунглями назвать было нельзя. Так, лесочек. Это ночью он казался непроходимой чащей. Но вокруг росли самые настоящие деревья. После пустыни это радовало глаз. Среди деревьев то тут, то там торчали скалы. Солнце только вставало, озаряя вдали заснеженные вершины гор. Деревья цвели прекрасными цветами, напоминающими земные орхидеи. Маленькие зеленые птеродактили пели в листве.

Я услышал шум ручья и направился на него. Следовало набрать воды и вымыться. Вдруг до меня донёсся стук копыт. Я замер и через минуту увидел создание, удивительней которого мне не приходилось видеть до сих пор. У существа были стройные ноги, как у лошади арабской или чистокровной верховой породы, широкая мощная грудная клетка, красивая спина, и в целом оно напоминало лошадь. Но там, где у лошади должна быть шея, начиналось человеческое туловище. Существо было женского пола. Её человеческая часть не уступала в красоте лошадиной: тонкая талия; высокая, словно из мрамора точённая, грудь; густые, слегка вьющиеся волосы спадали на великолепные плечи. Её мраморный торс настолько сочетался с белоснежным конским телом, что трудно было заметить, где кончается девушка и начинается лошадь. Красавица подошла к ручью, низко склонилась над ним и, осторожно набирая воду пригоршнями, принялась пить. Напившись, она умылась и стала расчёсывать свои роскошные волосы.

Было просто невозможно оторвать взгляд. Вдруг кентаврисса вскочила и, оглянувшись на меня, в один прыжок перенеслась через ручей. Топот копыт смолк в чаще на другом берегу. Вода в ручье оказалась прохладной и необыкновенно вкусной. Утолив жажду и наполнив все пустые ёмкости, я выкупался, постирал в ручье грязную одежду, и надел чистую рубашку и брюки. Купаться было, несомненно, очень опасно. В воду я зашёл не глубже щиколоток и не расставался с пистолетом всё время, пока мылся. Пообедав и отдохнув, я отправился вниз по течению ручья. И он вывел меня к неширокой реке с каменистым дном. Растительность на берегах была скудная: редкие высокие деревья, похожие на сосны, но с голыми, как у эвкалиптов, стволами.

Вечером я сделал привал. Разжег костер и первый раз на чужой планете решил сварить себе горячую пищу. В рюкзаке был кулек гречневой крупы. А Иван дал мне в дорогу маленькую корзинку с грибами, часть которых я уже съел в сыром виде. Вместо кастрюли я использовал старую немецкую каску, найденную в пещере паука. Аромат грибного супа приятно щекотал ноздри. Предвкушая вкусный ужин, я вдруг услышал отчаянный крик. Схватв ружьё я бросился в сторону звука. За невысокой скалой я увидел знакомую белую кентавриссу. В ужасе она забилась в угол. С трёх сторон её окружали каменные стены, а с четвёртой подкрадывался дикий зверь.

Ничего «умнее» мне не пришло в голову, чем крикнуть, причем на родном языке: – Стой, стрелять буду!

Стрелять я не собирался. В армии, слава Богу, стрелял только по мишеням. Охотой я также не увлекался, и даже отказался от мясной пищи по гуманным соображениям. И хотя вчера я пристрелил несколько живых существ, все они были уродливы, опасны, и хотели меня убить. Зверь же намеревавшийся напасть на кентавриссу был похож на подругу Ивана, разве что крупнее. И хотя король навозников и троглодитов предупреждал, что сфинксы очень опасны, я хотел только напугать хищницу. Я и подумать не успел, так быстро она развернулась и прыгнула на меня. Рука сама нажала на спусковой крючок, когда пантера почти достигла цели. Выстрел отбросил хищницу назад. Издав предсмертный вопль, зверь рухнул на камни, а кентаврисса, бросив на меня короткий взгляд, исчезла в зарослях. Я осмотрел убитого зверя. Такая же кошка жила у короля белых пупсов, только у этой когти и клыки не отпилены.

Существо было красивым и в то же время отталкивающим. Из полуоткрытого, слишком большего для человека рта торчали острые зубы с длинными клыками. Ещё не потухший взгляд горел нечеловеческой ненавистью. Но больше всего меня поразили когти. Просто огромные, они были на всех пальцах, кроме больших пальцев передних лап. Но их отсутствие с лихвой компенсировалось двумя кривыми кинжалами на задних лапах. Пуля попала сфинкше в грудь, убив почти мгновенно. И хотя мне было жаль хищницу, я понимал, что лишь случайно избежал смерти.

За время моего отсутствия суп успел превратиться в кашу и подгореть. Я выругался, поел немного и улёгся спать. Я так устал за время пути, что не принял никаких мер предосторожности. И лишь пистолета не выпускал из руки.

Глава 3

Легкое прикосновение к плечу прервало мой сон. Я резко открыл глаза и поднял оружие. Два огромных голубых глаза, полные испуга, глядели на меня.

– Не убивайте меня, пожалуйста! – воскликнула кентаврисса. Она стояла в метре от меня, опустившись на колени. Казалось, что это прекрасная девушка, обнаженная по пояс, склонилась передо мной.

В близи её лицо показалось мне самым красивым из всех когда-либо увиденных: яркие пухлые губы, большие сияющие глаза, аккуратный, слегка вздернутый носик. А сногсшибательно роскошная грудь просто привела меня в смущение.

– Я!?, я и не собираюсь Вас убивать! – Дуло парабеллума опустилось вниз вместе с моим взглядом. Мы молчали несколько секунд, поглядывая друг на друга украдкой. Я заметил, что кентаврисса также поглядывает на каску с кашей.

– Вы голодны? – спросил я.

Кентаврисса кивнула.

– Мне больше недели непрерывно приходится убегать от хищников. Я уже два дня ничего не ела. А ближайшие фруктовые деревья в сутках пути отсюда. Вы не могли бы дать мне немного вашей пищи? Она так вкусно пахнет.

Вид у красавицы был и, правда, несчастный и уставший. Я протянул ей свою «кастрюлю».

– Кушайте, пожалуйста, сколько хотите.

Ела кентаврисса медленно, искоса поглядывая на меня. Мы молчали оба. Она ела и молчала, я разглядывал её и молчал. Скоро каска опустела.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Оли, – она, казалось, была удивлена.

Неожиданно удивление на её лице сменилось ужасом. Оли вскочила и с диким криком бросилась прочь. Я обернулся и увидел трёх тварей, выходящих из реки. Чудовища были похожи на людей и ящеров одновременно. Скользкие, зелёные, покрытые чешуёй и с ужасными пастями. Ко всему прочему они были вооружены. Двое несли длинные копья, а третий секиру, как будто из стекла. Я выстрелил. Одно из чудовищ, самое ближнее ко мне, выронило копьё и упало, схватившись за живот. Другому пулей снесло полчерепа. Монстр ещё не вышел на берег. Течение подхватило его и понесло прочь. Третья тварь подняла секиру. Я снова выстрелил, но это не остановило монстра. Огромный топор просвистел над моей головой и попал в дерево, срубив его, как соломинку. Чудовище покачнулось, посмотрело на свой живот, где появилась рваная рана. Видя, что промахнулся, монстр собрал остаток сил и бросился на меня. Я выстрелил, когда тот в гигантском прыжке был уже надо мной. Чудовище сбило меня с ног, но было уже мертво. Пуля попала ему в голову. Я поднялся, сбросив с себя мёртвого монстра.

Прямо на меня неслись два кентавра. Они были ниже Оли. Их конская половина – скорее от лошади Пржевальского. У кентавров мчащихся ко мне, были большие заострённые уши и клыки во рту. Оба вооружены копьями и мечами. Я прицелился в первого и выстрелил. Кентавр рухнул на скаку. Его кровь залила камни вокруг и обрызгала второго. Вероятно, сердце этих существ находилось в человеческой груди. Второй кентавр остановился в нерешительности. Он метнул копье и отбежал на несколько шагов назад. Копьё было брошено издалека, и я успел отскочить в сторону. Но в дробовике не осталось ни одного патрона. Вдали я увидел ещё двоих кентавров, гнавшихся за Оли.

Бросив бесполезное ружьё я вытащил пистолет. Увидав это, противник поднял палаш и с боевым кличем стремительно ринулся в атаку. Как назло пистолет заклинило. Потом я разобрался, что просто не снял оружие с предохранителя, на Земле ведь мне случалось видеть парабеллумы только в кино, да на картинках, но тогда времени на раздумья у меня уже не было. Как вихрь налетевший кентавр едва не сбил меня грудью. В последний миг мне удалось отпрыгнуть в сторону, и каким-то чудом увернуться от просвистевшего в миллиметре над головой смертоносного клинка. Обдав меня жаром зловонного тела кентавр пролетел мимо.

– Не возись я так долго с пистолетом, успел бы полоснуть его по боку или заду. – Мелькнуло в голове, когда я вытаскивал саблю.

Проскакав по инерции метров пятнадцать, кентавр остановился и развернулся. Увидев саблю в моей руке, он видимо подумал о том-же, что и я. Его следующая атака была уже более осторожной, но от этого, не менее страшной. Меч моего противника был тяжелее и длинней офицерской сабли. Сам кентавр намного быстрее и сильнее меня. А поднимаясь на дыбы, он вкладывал в удар весь свой огромный вес. Но я оказался изворотливее и всякий раз уходил от ударов сверху. Несколько раз я пытался подсечь его передние ноги, но безрезультатно. Мои руки уже переставали слушаться меня, когда сабля под ударом палаша разлетелась пополам. С радостным криком, предвкушая скорую победу, кентавр поднялся на дыбы, готовясь нанести последний удар. Если бы я продолжал оборону, погиб бы неминуемо. Но подталкиваемый неведомой силой, я с ещё более диким криком метнулся к противнику и, вложив в удар всю силу и вес, вонзил обрубок в его живот обеими руками. Кентавр не устоял и рухнул на спину. Он отчаянно кричал и старался сбросить меня. Двое его товарищей спешили на помощь. Один был вооружён лишь коротким широким мечом, а второй ещё и копьём. Я вскочил. Мой обрубок был около полуметра длиной, прямой и острый. И я собрался отбиваться им. Я даже и не думал о нелепости своего положения. Шанс был один из ста, и он выпал мне. Копьё отлетело в сторону, отбитое моим оружием, как теннисной ракеткой. В следующую секунду я швырнул обрубок сабли в метавшего. К своему удивлению и радости, я увидел, как противник падает на колени, схватившись за рукоятку, торчащую из середины его груди.

Второй кентавр был совсем близко. Я нырнул под его руку с мечом, и пока мой враг разворачивался, успел подобрать копьё. Развернувшись, кентавр практически сам налетел на него. Он рухнул, чуть не придавив меня, отброшенного на землю столкновением. Главарь поднялся с палашом в руке. Но в этот раз я сумел подсечь его ноги мечом одного из убитых кентавров. Враг упал. Ещё удар – и голова его покатилась по камням. Я стоял над его телом, удивленный и жутко уставший. Подошла Оли. Она опустилась на колени и разрыдалась, уткнувшись в моё плечо, и обняв руками. Я положил руку на голову кентавриссе.

– Не плачь, малышка, всё уже позади.

Но она не успокаивалась. Горячие слезы промочили мою рубашку. И тут я заметил кровавый след, тянувшийся за Оли. В правом бедре кентавриссы

торчало копьё.

– Успокойся, – сказал я. – Стой смирно, я постараюсь тебе помочь.

Копьё вошло ниже седалищного бугра на всю длину наконечника. Я попытался вытащить его, но не смог сдвинуть. Было похоже, что оно воткнулось в кость.

Оли вскрикнула.

– Потерпи! Пожалуйста!

Взявшись за древко обеими руками, я дёрнул изо всех сил, и чуть не упал вместе с копьём. Кентаврисса застонала от боли. Кровь хлынула из раны, но не фонтаном.

– Слава Богу бедренная артерия и вена не задеты. – Подумал я прижимая к ране клок выты пропитанный перекисью водорода. – Теперь бы наложить повязку.

Аптечка у меня была богатая. Зная, что я закончил ветеринарный техникум, и учусь в медицинском институте, друзья поручили мне собрать медикаменты на всю туристическую группу, в которой кроме десяти человек предстояло участие стольких же лошадей, и двух собак. Но даже всех моих бинтов не хватило бы, чтобы наложить тугую повязку на кентавриссин круп. Я нашел выход заклеив рану, с новым тампоном, целым листом пластыря.

Оли стояла молча опустив голову, пока я обрабатывал ей бедро. Передние ноги кентавриссы тоже пострадали, хотя и не так сильно. На обеих ссадины, ушибы и растяжения. Наверное она упала, когда копьё вонзилось в её плоть. Окончив лечебную помощь, я опустился на землю. Оставаться здесь было нельзя. Идти дальше означало бросить Оли на верную смерть. Я вспомнил о расщелине, где спас кентавриссу от пантеры с человеческой головой. Можно было укрыться там. Крупным хищникам туда не пролезть, а для мелких у меня ещё найдётся парабеллум.

– Ты сможешь идти? – спросил я.

Кентаврисса посмотрела на меня глазами, полными боли и слез, и покачала головой. Потом закрыла лицо руками и снова заплакала.

– Как больно, я не хочу умирать, – только и говорила она.

До ущелья было совсем недалеко. Но как её дотащить?

– Ну, пожалуйста, попытайся встать.

Оли попыталась, но, вскрикнув, вновь рухнула на колени. В отчаянье я подлез под неё и, упёршись ногами, поднял кентавриссу на своих плечах. Тяжесть была ужасная, ноги подгибались и проваливались в гальку по щиколотку, спина, казалось, вот-вот треснет, но я не останавливался, пока не донес Оли до ущелья. Там я положил свою ношу и рухнул сам. Только когда закат зарозовел на горизонте, я встал, чтобы забрать свои вещи и оружие. По возможности я замёл следы. А над кентавриссой соорудил нечто вроде шалаша из веток дерева, срубленного монстром на берегу. Дерево напоминало можжевельник и так сильно пахло, что я подумал: оно отобьёт наши запахи. Ночь выдалась на удивление очень длинная. Мне показалось, что продолжалась она не менее трёх суток. В темноте сотни невидимых тварей проносились над ущельем. Огромные монстры бродили совсем рядом. У кентавриссы был жар. Лицо горело, губы пересохли. Она ничего не воспринимала и только твердила:

– Не убивайте меня, пожалуйста, не надо.

– Похоже, что копьё было отравленным. – Думал я. – Но как мне помочь Оли? У меня были лекарства для людей, и для лошадей, но вероятнее всего жительница другой планеты имела родство с теми либо с другими не более чем люди и лошади с крокодилом. Но если кровь у неё красная, и питается кентаврисса тем же чем и я, значит химический состав организма, скорее всего, такой же как у земных млекопитающих(В том, что она относится к последним сомнений не возникало.).

Я решил поставить кентавриссе капельницу. – Только куда? Лошади поставил бы в шейную вену, у человека нашел бы на руке. Но у больной не лошадиная шея, а колоть в руку я побоялся, решив, что в безсознательном состоянии Оли выдернет иглу. В конце концов мне повезло, и почти в полной темноте, при свете свечи, удалось найти вену на передней ноге кентавриссы. Капельница текла быстро. Через толстую иглу в вену пациентки вливалось два литра физ. раствора, по двести миллилитров концентрированной глюкозы и хлористого, по десять спазмолитика, анальгина, и витаминов. Оли расслабилась и заснула. Её дыханье стало ровным. Пластырь на ране кентавриссы окрасился в красный цвет, разбух и еле держался. Но когда я его снял – понял, что кровотечение остановилось. Я положив в рану заживляющую мазь, и заклеил чистым пластырем. Потом обработал и забинтовал передние ноги. Спать мне не хотелось. Несколько раз я выходил за водой. Благо, ручей был недалеко. Я мочил полотенце и обтирал свою пациентку. Когда тело Оли перестало гореть, я укутал её торс шерстяным одеялом. Разжечь костёр я не решился.

Глава 4

Рассвет застал меня, уткнутым в тёплый «лошадиный» бок. Сама кентаврисса не спала, полулёжа она смотрела на меня взглядом полным нежности и благодарности, синими и глубокими, как два горных озера глазами.

– Какая же она прекрасная! – Подумал я. – И какая огромная! – Вчерашние кентавры-враги, наверное в два раза меньше. Их человеческий торс начинался с талии, и окаймлялся в месте соприкосновения с конским телом лохматой рыжей гривой. Такая же грива росла у них вдоль позвоночника от холки до затылка. У Оли спина была ровная и гладкая. Торс был длиннее, он начинался не с талии, а с середины таза(хотя эта часть кентавриссы не являлась тазом, и имела совсем другие функции в теле инопланетянки). Это выглядело очень эффектно., ибо «таз» был широким под стать «лошадиной» грудной клетке, а талия тонкая, (стан кентавриссы имел форму песчаных часов). Никакой «юбки из гривы» у Оли не было. Бархат «лошадиных» плеч переходил в шелковую кожу девичьих «бёдер» и плоского живота. А холка сливалась с мышцами похожими на ягодичные(их верхней частью). Если и были кентавриссы у хищных, то уж точно не годились они Оли и в подковы. (Подков у неё правда тоже не было.) Я был просто счастлив, что смог спасти красавицу.

– Привет! – Алый рот Оли расцвел белозубой улыбкой. – С добрым утром!

– Привет. – Улыбнулся в ответ я.

Я поднялся, и Оли – тоже.

– Ты рисковал жизнью ради меня! И не бросил меня больную! Теперь моя жизнь и я сама принадлежат тебе. Я буду твоей служанкой, рабыней, кем захочешь. Я буду готовить тебе обед, возделывать твой сад, возить камни для твоего дома. Я жила у людей и умею всё это. Если тебе захочется меня как женщину, я не буду препятствовать.

– Ничего себе сюжет!, – подумал я. – Это последствия отравления, или обычаи здесь такие? Если второе, то я легко отделался. Слава Богу, Иоганну нравились кошечки, а не парни.

– Это всё лишнее, но я с удовольствием приму твою дружбу.

– Я согласна, но ты можешь требовать большего. Мы уже друзья, если спали рядом, и охраняли друг друга. Только другу можно доверить свой сон.

– Дружба и есть самое ценное. Скажи лучше, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

Я осмотрел бедро кентавриссы. Рана зажила полностью. Лишь розовый участок голой кожи напоминал о её недавнем существовании.

– Фантастика! Неужели такое возможно!?

– Что возможно? – спросила Оли, повернув ко мне лицо.

– Такое быстрое исцеление.

– Наверное, ты очень хороший лекарь. А вообще раны всегда заживают за два дня.

– Ты сможешь ходить?

– Не знаю.

Кентаврисса размяла ноги и спину, потягиваясь с хрустом.

– Ноги не болят, – констатировала она. Оли сделала несколько шагов. Прошлась взад и вперёд. Потом резко пустилась в галоп, описала два широких круга и лёгкой красивой рысью повернула ко мне. Как заворожённый я смотрел на неё. Волосы развевались сверкая на солнце, прелестная грудь упруго покачивалась в такт шагов. Сияя белоснежной улыбкой красавица остановилась передо мной.

– Ходить смогу! – Откинув с лица пряди волос, Оли весело засмеялась. Встретившись взглядом со мной, кентаврисса слегка смутилась.

– Что-то не так? Ты так смотришь? – Спросила она с улыбкой.

– Ничего. Никогда не видел раньше кентавров. Никак не привыкну.

– Я тоже никогда раньше не видела таких красивых людей. – Ответила Оли.

Я поспешил перевести разговор в другое русло.

– Как твоя нога? Чувствуешь какие-нибудь неприятные ощущения?

– Чувствую себя превосходно. Вот только есть хочется, – призналась Оли.

– Это хорошо. – Улыбнулся я. – У нас говорят: Аппетит признак выздоровления. Сейчас я разведу костер.

– Может не надо костер. – Предложила кентаврисса. – Трогладитские грибы, можно есть в сыром виде.

– Пусть их троглодиты едят в сыром виде! У меня сырые грибы уже поперёк горла становятся!

– Я понимаю. – Кивнула Оли. – Они не очень вкусные. Но это место не безопасно. Дым наверняка привлечёт врагов. Нам придётся убегать, так и не позавтракав. И неизвестно получится ли поесть потом.

– У меня есть ещё гречка! – Я вспомнил, что ночью залил крупу в пакете водой. – Её тоже можно есть в сыром виде!

Я пересыпал разбухшую кашу и остатки грибов в свою «кастрюлю» и воткнул шлем пикой в землю. Ложки и галеты положил рядом, на камень.

– Прошу к столу.

Оли легла поджав под себя ноги. Даже полулёжа она возвышалась надо мной, сидящим на земле. Наклоняясь над каской, Оли едва не касалась меня то своими прелестями, то волосами которые то и дело поправляла. Ела кентаврисса медленно, очень аккуратно. Хотя было видно, что ложку держит в руке первый раз, ни крупинки каши, ни гриба она не проронила.

Съев немного каши и пару галет, я отложил ложку. Оли вопросительно взглянула на меня.

– Доедай всё, я уже наелся.

– Так мало?

– Я меньше тебя раз в десять, мне и пищи нужно меньше.

– Я не виновата, что такая большая. – Оли надула губки. – Мой вид вообще – самые крупные кентавры на Ирии. Нас другие за это ненавидят, или просто насмехаются, уродами считают.

– Ну что ты! Я считаю тебя очень красивой. И мне нравится, что ты такая высокая.

– Правда?! Спасибо! Я ещё подросту!

– Вот и молодец. Кушай кашу, будет ещё десерт.

– Что такое десерт?

– Сладкое.

– Фрукты или мёд? Я люблю сладкое. Ты не подумай, что я обжора. Мы не много едим. Хищные кентавры нас вдвое меньше, а едят втрое больше. Мы просто нашу пищу усваиваем лучше, чем они свою. Хищники только и делают, что жрут и гадят!, жрут и гадят! Ой! Извини. Болтаю за столом всякие гадости, глупости. – Я ещё и дура!

– Не переживай. Ничего страшного. Мне приятно, что есть с кем поговорить.

– Мне тоже очень приятно. Я вообще очень давно ни с кем не разговаривала.

Оли почти доела кашу. Я разлил по чашкам теплый компот из термоса, поломал на куски плитку шоколада и открыл банку сгущёнки.

Брови кентавриссы удивленно поднялись.

– Зачем ты портишь железный сосуд?

– По другому его не открыть.

– Это наверное, что-то очень ценное, раз его так закрывают? На Ирии из железа делают лишь дорогое оружие.

– Это сгущёнка.

– Сгущёнка? Что такое сгущёнка?

– Лакомство. Сладкое молоко.

– Молоко!? В железной крынке!? Ты наверное король в своей стране!?

– Нет. – Мне стало смешно. – У нас это может позволить себе любой бедняк.

– А у нас лишь некоторые богачи. Какая мать захочет отдавать своё молоко, кому-либо, кроме своих детей?

– Ну, в моём мире, для производства молока, держат специальных домашних животных.

– Ага. – Помрачнев Оли взглянула на свою грудь. – Меня чуть не сделали таким животным. Уроды! Потом решили не ждать пока выросту и вообще убить!

– Извини. Я не хотел тебя расстраивать. Если нельзя сгущёнку, попробуй шоколад, его из фруктов делают.

Кентаврисса взяла кусочек плитки, положила в рот и застыла с изумлённым выражением лица.

– Ну как? – Мне было интересно: является ли Оли сладкоежкой, как земные девушки?

– Восхитительно! – Воскликнула Оли. – Никогда ничего подобного не ела! И это тоже может позволить себе каждый?

– Да.

– Возьми меня в свою страну!

– Я не из другой страны, я с другой планеты.

– А. – Лицо красавицы вновь стало грустным. – Я слышала, что все люди с другой планеты. Кажется она называется Гея или Земля.

– Ты знаешь как туда попасть?

– Нет.

– Жаль. Ну ешь шоколад. Что-то ты совсем загрустила.

– А можно я попробую молока?

– Конечно! – Я протянул кентавриссе банку.

Сгущёнка произвела почти такой-же восторг, как и шоколад. Я отдал Оли всю банку и почти всю плитку. Запив десерт компотом, мы двинулись в путь.

Дорога с каждым часом становилась всё круче, мы поднимались в горы.

– К сожалению, мне некуда идти. Я недавно попал сюда. – Сказал я. – Ты говорила, что жила у людей. Ты могла бы отвести меня к ним?

– Я бы могла, но мне не хочется возвращаться к ним. И я думаю, что тебе они тоже не понравятся. Эти люди отличаются от тебя. Они плохие.

Редкие деревца сменились довольно густым лесом, в основном состоящим из тех же соснообразных эвкалиптов и можжевельника высотой с добрый тополь. Колючие кустарники почти пропали. Оли отлучилась на несколько минут и вернулась с какими-то плодами, похожими на алычу только гораздо крупнее. Она несла их, прижимая к груди обеими руками.

– Всё-таки хорошо иметь проводника из местных, – подумал я. – Хоть буду знать, что можно есть.

Фрукты оказались довольно вкусными. Я пошёл вместе с Оли, чтобы набрать их, и мы заполнили плодами мой сильно полегчавший за последние дни рюкзак.

– Давай я понесу твой мешок. – Предложила кентаврисса.

– Спасибо. Он не тяжёлый. – Мне было неловко грузить на такую красотку свой рюкзак.

Мы прошли ещё довольно много, когда Оли спросила с легкой обидой.

– Может ты не доверяешь мне? Если так, можешь связать мне руки, а мешок придерживать за лямку.

– Ещё чего! – Возмутился я. – У нас на Земле неприлично, чтобы девушки таскали тяжести, а мужчины прогуливались налегке!

– У людей!? Неприлично?! На Земле!? Никогда бы не подумала! – Изумлялась кентаврисса. – Ой! Спасибо! Так приятно, что ты обо мне заботишься! Но с другой стороны, я ведь не с Земли, не человек, и мешок для меня вовсе не тяжесть! Мне хоть десять таких мешков на спину взвалить – не тяжело будет! Могу и тебя повезти если захочешь!

Вдруг Оли остановилась.

– Впереди люди, – сказала она насторожившись.

Дальше мы двинулись осторожнее, и вскоре я услыхал громкий визг и вопли.

На лужайке посреди леса находилось грязное болото. В нём от полуденного зноя спасалось с два десятка существ, своим видом и поведением напоминавших свиней, но с рогами как у баранов. Среди этих свиней и грязи двое дюжих парней, совершенно голых, пытались то ли побороть друг друга, то ли поиметь. Третий, маленький, сидел на берегу и радостно кричал, подбадривая их. Он так был увлечён, что не заметил, как я подошел сзади.

– Здравствуйте, – обратился я к нему. Речь застряла у меня в горле, когда паренёк повернул ко мне своё лицо. Низкий лоб с массивным надбровным валиком, мощная челюсть и довольно крупные клыки во рту заставили меня усомниться в том, что передо мной человек. Ещё секунда – и малыш с диким воплем прыгнул в зловонную жижу. Приземлившись рядом с борющимися, он погрузился в грязюку по уши. Верзилы прекратили свою возню и уставились на нас.

– Травоядная, – сказал один из них, указывая на

Оли. – Он украл нашу кобылу!

– Накажем вора и вернём скотину себе! – крикнул второй.

– Из-з-н-насилуем обоих! – вопил самый маленький .

Я не успел ничего возразить, когда один из них подбежал ко мне со зверским выражением лица. Совершенно машинально моя нога поднялась и ударила громилу в пах. Второй вцепился в мою одежду. Я ударил его по рукам, после чего мощным апперкотом в челюсть отправил обратно в болото. Но третий, маленький, оказался гораздо ловчее и, как ни странно, был очень силен. Напав сзади, он сдавил моё горло и повалил меня на землю лицом вниз. Я пытался вырваться, как вдруг мой противник завизжал, как резаный, и, отпустив меня, бросился обратно в грязь. Когда я встал, он был уже на том берегу. Громко воя, он вытирал ладонью кровь с ягодицы и слизывал ее. Это Оли, подойдя сзади, уколола его копьём. Стадо свиней, вспугнутое его воплями, подняло в луже настоящий шторм и скрылось в зарослях. Двое громил тоже поспешили ретироваться. Теперь все трое стояли на другом берегу и поливали нас грязными ругательствами.

– И это люди?! – подумал я.

Из кустов появилось весьма тщедушное существо, неравномерно покрытое редковатой серо-бурой шерстью, с длинными обвисшими грудями и огромным животом. Оно как будто сошло с картинки в учебнике по антропологии. Питекантропша была маленького роста, ещё меньше проворного свинопаса. Она сгибалась под тяжестью огромной кипы хвороста. Увидав её, малыш кинулся жаловаться.

– Мама! Мама! Больно! – кричал он, демонстрируя раненый зад.

Женщина бросила свою ношу и угрожающе засвистела, размахивая руками. Жесты значили одно – убирайтесь вон. Парни присоединились к ней.

– Пошли вон!, убирайтесь! Кыш отсюда! – кричали они.

– Вот и вступил в контакт, – подумал я.

Нам оставалось убраться подобру-поздорову. Впрочем, мне что-то расхотелось идти к этим людям. А Оли даже не скрывала радости. И ещё, она была под впечатлением от своей смелости.

– Ловко я уколола этого паршивца! Никогда не думала, что смогу так сделать!

– У них все женщины питекантропы? – спросил я.

– Пяти… кто?

– Ну, страшные такие, волосатые?

– Гибриды посимпатичней. Почти без шерсти.

– А нормальные есть? Как я, или те двое громил?

– А разве такие бывают?

– Ясно. Значит, мужчины здесь спариваются с питекантропами?

– Нет. В основном с мужчинами. Женщин очень мало. Они считаются рабынями. Спариваться с ними грех. Это неприятная обязанность всех вновь прибывших мужчин. Так называемая дань младшего брата.

– А есть какая-нибудь приятная обязанность?

– Есть. Когда новый мужчина приходит в деревню, всё племя должно его познать на главной площади.

– Фу, какая гадость! Почему ты мне сразу не сказала?! У меня бы и мысли не возникло идти в эту гнусную деревушку!

– Я говорила, что эти люди плохие.

– Да, но настолько плохие!?

– Не обижайся, пожалуйста. Я не видела раньше других людей. А так как ты два раза спас меня, я должна выполнять все твои желания.

– Перестань говорить глупости. Ты мне ничем не обязана. Мы ведь друзья. Просто надо было объяснить, почему тебе не хочется возвращаться к людям.

– Хорошо, я расскажу.

Оли попала к людям ещё подростком. Она отбилась от своего племени, и не знала, остался ли кто из него в живых. Люди поймали её сетью у ручья. Жила она у них в хлеву вместе с мордюшами (овцерогими свиньями). С утра до ночи кентаврисса делала очень тяжёлую работу. Люди били её каждый день. Мужчины иногда приставали к ней, а женщины и дети кидали в нее камнями. Однажды Оли узнала, что люди хотят подарить её хищным кентаврам. Она развязала верёвку, которой её привязывали на ночь, выломала дверь сарая и сбежала. Уже два года она жила на свободе. Что касается людей, то поселились они в деревне ещё, по-видимому, до нашей эры. Деревня называлась «Содоморой». Она была надёжно защищена скалами и ущельями и находилась весьма высоко в горах, что делало её недоступной для крупных хищников. Давным-давно в ней жили только существа, подобные женщине, встреченной нами в лесу. Люди вторглись в их владения. Уничтожили мужчин и поработили женщин. Нынешние жители Содоморы – «содомиты» или «содоморцы», в основном их потомки. Мужчин гораздо больше, чем женщин. Это потому, что от современного мужчины и полукровной женщины рождаются только мальчики. В деревне процветает гомосексуализм. Оли это было на руку. Когда кто-нибудь пытался её изнасиловать, она поднимала крик. Прибегали другие соплеменники и начинали разборки.

– Серьёзно попортить они меня все равно бы не смогли, но так приятно, когда эти сволочи грызутся между собой, – говорила она.

Провинившегося могли сурово наказать, вплоть до низвержения в младшие братья и даже изгнания. Однако бить кентавриссу не запрещалось даже женщинам. Последние же её особенно не любили и всегда пытались изуродовать или хотя бы испачкать.

– Содомиты могут послать за нами хищных кентавров, – сказала Оли.

– Пусть только сунутся.

– Нам лучше запутать следы.

Умывшись в небольшой горной речке, мы поднялись по воде около километра, а потом еще долго петляли по лесу.

– Ну вот, теперь нас не найдут, – Оли вздохнула с облегчением.

Я задумался: наверное, глупо спрашивать мою спутницу об огнестрельном оружии, да и пистолет всего один. Но, может, она умеет пользоваться копьями или мечом?

– Оли, ты можешь пользоваться оружием? – спросил я.

Кентаврисса отрицательно покачала головой.

– У моего народа не было оружия, – сказала она, – лишь только у верховного жреца был жезл с каменным набалдашником. А люди мне оружия не давали.

– Ну что ж, придётся тебя обучать.

– А у меня получится?

– Конечно.

– Я боюсь.

– Не надо бояться. Вот тебе копьё.

– Не это ли копьё торчало во мне?

– Не это. Этим ты уже пользовалась, – ранила в зад того содоморыша.

– Да прямо! Ранила я его! Оцарапала чуть-чуть. А он и разорался как новорожденный пупс. Мамочке жаловаться побежал! Как меня эти «люди» колотили, ему и в кошмарном сне не снилось – места живого не было! Кстати этот, мелкий, из содомитов самый злой. Всё время меня чем ни будь острым тыкал, и смеялся. Так ему и надо теперь! Будет знать что такое – копьё в заднице! Глядишь поумнеет, и перестанет других обижать!

– О да! – Засмеялся я. – Копьё в заднице замечательный метод воспитания доброты и справедливости, как и стимул к развитию ума!

– Я не была, до вчерашнего дня злой и глупой! – Обиделась Оли. – Хватит с меня, такого стимула к развитию! У нас вообще говорят, что слишком умную кентавриссу никто замуж не возьмёт, а у слишком доброй, – муж будет с рогами!

– Про земных девушек тоже так шутят. – Улыбнулся я.

– Когда такое верховный жрец произносит, – совсем не смешно! А, разве бывают рогатые люди? Никогда не видела!

Я подумал, что люди бывают как рогатыми, так и козлами, но только лишь в переносном смысле. Чего наверное не скажешь о кентаврах, мало ли каких видов этих сказочных существ может обитать в этом странном мире. Впрочем обсуждать с Оли особенности анатомии и фольклора обитателей Земли и Ирия не было ни времени, ни желания, мы итак далеко отклонились от нужной темы.

– Оли, ты в меру умная, достаточно добрая, и очень красивая. – Сказал я спутнице. – Уж у кого точно не будет проблем с замужеством, так у тебя. А метод воспитания копьём, подходит только для содомитов. А также для других злобных дураков, – которым незачем замуж, просто они этого ещё не понимают, из за недостатка ума. И чтобы быть готовой всегда преподать им урок, нужно уметь пользоваться оружием. Смотри. Вот это большое дерево – это…как называются те твари, что напали на нас из реки?

– Урпы. – Надутые губы кентавриссы расплылись в счастливой улыбке. Оли взяла копьё, как будто это букет. – Спасибо, я буду очень стараться!

– Вот. Это дерево – урп. Его надо пронзить.

– Дерево не урп.

– Ну, мы представим, что это урп.

– Мы представим, а дереву будет больно.

– Ну, хорошо. Что ты можешь представить урпом?

– Вон тот корявый пень. Он мёртвый, ему все равно.

– Ладно. Сначала несколько раз ткни его острием. Вот так. Сильно не надо. Молодец, уже лучше. Локоть выше. Старайся попасть в эту отметину на коре. Это его глаз. Не спеши. Сильно не бей, только обозначь удар. Кентаврисса улыбалась. Обучение казалось ей забавной игрой.

– Теперь отойди на несколько шагов назад и метни копьё. Вот на столько достаточно. Ну!

– Ура! – Оли запрыгала на месте, хлопая в ладоши от радости. – Я попала! Я попала! – кричала она.

Я почесал затылок. – Вот так постаралась! – Попала Оли хорошо – прямо в "глаз урпа". Только копьё теперь, наверное, придётся выкинуть.

– Ты недоволен? Я плохо кинула? – улыбка медленно сползла с лица кентавриссы.

– Вовсе нет. Ты метаешь замечательно. Вот только… – Копьё насквозь пронзило огромный пень, выйдя с противоположной стороны. Настоящий урп лишился бы не только глаза, но очевидно и башки! – Я задумался. – Какая сила у моей новой знакомой?! Хотя, при её росте – около метра восьмидесяти только в холке, а до макушки, наверное, выше трёх – чего ещё можно ожидать?! Пожалуй можно согласиться на её просьбу – нести мой рюкзак.

– Ну, на сегодня урок окончен. Завтра продолжим. – Сказал я отломив наконечник копья. Древко осталось торчать в пробитом пне.

В дупле огромного дерева мы расположились на ночлег. Из веток, коры, навоза падальщиков и мха Оли соорудила дверь так мастерски, что дупла не было заметно снаружи даже вблизи. Солнце уже садилось, и в лесу было почти темно. Я закрыл дверь, подперев копьём. Кентаврисса улеглась на куче сухих листьев, сложив под себя ноги. В дупле она помещалась с трудом. Я тоже лег, прислонившись к противоположной стене.

– Послушай, Оли, – спросил я, – а ты не знаешь такого места, где нет ни хищников, ни людей-извращенцев? Или ты знаешь, кого-нибудь кто поможет мне попасть домой?

– Кто сможет отправить тебя домой, я точно не знаю. Но в детстве мама говорила мне, что за горами находится страна, где нет хищников. Там всегда тепло и полно фруктовых деревьев.

– И ты не пыталась туда попасть? Может быть, там твои родители?

– У меня только мама, сестры и маленький брат, если они живы, конечно. Я пыталась, но в горах очень холодно. Я всегда возвращалась обратно.

– Завтра я попробую перейти через горы, – сказал я, – ты присоединишься?

– Я пойду с тобой, – ответила Оли.

– Ну, вот и отлично. Давай спать. Утро вечера мудренее.

Но сон никак не шёл ко мне. Какой-то предмет под подстилкой давил спину, мешая мне спать. Снаружи доносились звуки ночного леса. А воздух наполнился приятным ароматом, похожим на запах жасмина, ванили и ночной фиалки одновременно.

– Оли, – тихо позвал я.

– Я здесь, – не замедлил последовать ответ. В полной темноте кентаврисса казалась расплывчатым светлым пятном.

– Почему ты не спишь?

– Я слушаю дерево. Оно говорит мне, что здесь погибли люди.

– Ты можешь говорить с деревьями?!

– Все кентавры моего племени могут это.

Я не стал больше задавать вопросов на эту тему. Мало ли, что ещё бывает возможно здесь, если, конечно, у моей спутницы не галлюцинации.

– Ты не чувствуешь запах? – спросил я.

– Какой?

– Очень приятный. Как будто какими-то цветами пахнет.

– Наверное, это запах моего тела, – ответила Оли после непродолжительной паузы.

– Запах твоего тела?! Земные девушки много отдали бы за такую способность.

– Спасибо. Мне приятно слышать это от тебя. Хорошо, что ты не видел меня два года назад. От меня так воняло, что близко пройти нельзя было. Я была тощей, совершенно плоской. А ещё я была лысой – женщины зачем-то брили мне голову.

– Бедная.

Я поднялся и, приблизившись к собеседнице, погладил её по голове.

– Разве можно стричь такую красоту?

В ответ Оли потёрлась о мою руку.

– Ложись рядом со мной, я мягкая. – Сказала она.

Утром я обнаружил предмет, мешавший мне спать. Им оказался противогаз 1933 года выпуска. В его брезентовой сумке, вместо фильтра, лежали копытные клещи, рашпиль и нож, завёрнутые в лист бумаги. «Под этим древом, и не где, геройски пал энкаведе, из конницы Будённого, отряд Сруля Говённого!» – было написано на нём.

– Значит, Оли не фантазировала вчера, – изумился я. – Здесь действительно погибли люди. Посмертную записку, судя по подписи, оставил сам командир., хотя слагать стишок о трагедии – причём дурацкий – мне показалось неуместным. И когда же у автора нашлось время на поэзию?

Я переворошил всю сухую листву в дупле и вокруг дерева, но больше ничего не нашёл. Даже гильз и осколков не было.

Оли с любопытством наблюдала за мной. Она проснулась первой. Осторожно, чтобы не разбудить и не раздавить меня, поднялась, и пока я спал, насобирала полный рюкзак орехов.

– Оли, а ты права! Здесь действительно был бой.

– Бой!? Нет, убийство! Людей убили спящими! Перегрызли шеи и выпили всю кровь.

Я решил, что кто-то из двоих соврал: Или дерево кентавриссе, или «поэт» грядущим читателям. Зачем это дереву – непонятно. Но если сражения не было, то скорее всего было предательство бойцов своим командиром.

– Что ты ищешь? – спросила Оли.

– Какое-нибудь оружие, потерянное людьми.

– И нашёл?

– Это не оружие, это противогаз.

– Противно что…?

– Противогаз. Маска. Вот смотри, – и я напялил его на голову. Я даже и не подумал, что реакция кентавриссы может быть подобной. Оли завизжала. С места попятилась назад. Загребла ногами, упершись в дерево, и села на землю, схватившись за грудь. Я резко сорвал маску.

– Оли, не бойся! Это всего лишь маска, игрушка, – я потрепал резину руками, бросил на землю и под футболил.

– Я уж было подумала, что ты оборотень, – прошептала кентаврисса. Ее лицо побледнело, губы дрожали.

– Сердце в копыта ушло, – пожаловалась она, – а второе (у кентавров её вида сердец было два: в человеческом и в конском теле) – в задние копыта.

– Прости меня, пожалуйста. Я никогда больше не буду так шутить, – сказал я. Мне было стыдно. Надо же быть таким дураком?! Два дня как познакомился с «девушкой», и уже чуть до смерти не напугал!

Оли поднялась.

– Ты стал похож на урпа в этой маске, – сказала она.

Осторожно ступая, кентаврисса подошла к противогазу. Легонько толкнула его копытом.

– Зачем людям такие маски? – спросила она.

– Для войны.

– Чтобы пугать врагов?

– Нет. Для защиты дыхания. Как тебе объяснить? Вот если бы ты сидела в хлеву с мордюшами в этой маске, ты бы не почувствовала их вони.

– Если бы я…? Бедные мордюши! – кентавриссе стало смешно. – Они бы так навоняли с перепугу, что и сами бы задохнулись. – Знаешь что, – сказала Оли, – давай возьмём с собой эту «кожу урпа».

Позавтракав, мы собрались и отправились в путь.

Глава 5

До ледников мы дошли довольно быстро. В этом месте гора была не очень высокой. Оли остановилась. Сломав веточку и подняв левую переднюю ногу, кентаврисса принялась ковырять в копыте. При этом низко наклонясь, и поддерживая ногу правой рукой.

– Жутко неудобно наверное. – Подумал я.

– Камешек в стрелке застрял, – пожаловалась Оли.

– Давай помогу, – предложил я и достал инструменты для ковки.

– А это не больно?

– Нисколечко.

Я вычистил мякишные хрящи копытным ножом и подровнял форму копыт, устранив рашпилем заломы. Впрочем, работы было не много.

– Ну вот, теперь идеальные копыта, – сказал я, складывая инструмент.

– Спасибо! – Оли сделала что-то вроде реверанса. – Так гораздо удобнее.

Я протянул ей брезентовую сумку.

– Возьми, это теперь твоё. Косметичка и педикюрный набор у тебя уже есть, осталось раздобыть расчёску и зеркальце.

– Моё?! Ты даришь мне эту прекрасную сумочку с такими чудесными, нужными вещами!? – Выражение лица Оли стало как у земной девушки, награждённой сумочкой из кожи какого то очень редкого крокодила, украшенной бриллиантами, золотом, платиной, рубинами и изумрудами, сшитой собственноручно Коко Шанель. Непонятно было, что она сейчас вытворит: завизжит и заскачет на месте, или разрыдается? Но не исключено, что и в том, и другом случае, исполненная благодарности задушит меня в объятьях, – перспектива чего, меня испугала.

– Ну, что ты Оли! Не такая уж она и прекрасная. И лично для меня не представляет ни ценности, ни надобности. Зачем мне она!? Я ведь не девушка, и копыт у меня нет.

– У меня никогда ещё не было личных вещей! – Глаза Оли сияли от счастья. – Мне никто никогда ничего не дарил! Спасибо!

– Я постараюсь исправить эту несправедливость. На Земле принято дарить друг другу подарки, особенно мужчинами девушкам.

– Какой ты добрый! Как же мне повезло встретить тебя!

Попросив Оли наклониться, я надел на неё свою шерстяную кофту – в горах всё – таки прохладней. Рукава оказались коротки, живот не прикрыт, а на груди кофта еле сошлась оставив очень глубокое декольте.

Весь день ярко светило солнце. Было тепло, и мы прошли большое расстояние. Но с наступлением сумерек резко похолодало. Оли вся дрожала. Шерстяная кофта ее совсем не грела. Мне пришлось укутать торс кентавриссы одеялом, а самому надеть кожаную куртку. Скорость нашего продвижения заметно снизилась. Хотя мы не делали остановок, да и наш путь был прекрасно виден в свете звёзд и одной за другой появившихся на небе трёх лун, за всю ночь мы прошли вдвое меньше, чем за день. Копыта кентавриссы пробивали корку наста, и ноги глубоко проваливались в снег. Но главные неприятности, как оказалось, ждали нас впереди. Неожиданно, хотя и сильно замёрзшая, моя спутница стала как вкопанная. Прямо передо мной из сугроба вынырнуло чудовище. Оно было покрыто густой белой шерстью, совершенно сливавшейся со снегом. Встав на задние лапы, оно возвысилось надо мной чуть ли не на метр. Я выставил навстречу огромным рукам и оскаленной пасти копьё и едва успел увернуться от падающего монстра. Тварь попыталась подняться, но я успокоил её палашом. Оли подскочила ко мне и подала ещё два копья.

Убитый мной хищник был не единственным. Их было множество, и мы оказались окружены ими. Я метнул копьё в одно из чудовищ, и оно рухнуло. Другое подскочило совсем близко. Я подсёк палашом его ноги, а когда тварь упала, добил её ударом в грудь. Но и сам я был повален на снег третьим монстром. Чудовище навалилось сверху. Его маленькие красные глазки светились огнём ненависти. Если бы не огромные острые клыки монстра, можно было бы принять за гориллу-альбиноса. Я сжал его шею, стараясь держать как можно дальше его страшную пасть. Вдруг монстр дернулся и обмяк. Глаза его потухли. Это Оли воткнула копьё в затылок чудовища. Я отбросил мёртвую тушу и встал. Ещё одна тварь упала рядом с перерезанным горлом. Третью кентаврисса огрела древком по голове с такой силой, что, очевидно, проломила чудовищу череп. Древко тоже разлетелось в щепки. Я выхватил пистолет и открыл огонь, целясь в головы саблезубых обезьян. Пятеро упали, остальные бросились бежать.

Как глупо я ошибся, подумав, что испугал их своим парабеллумом! Огромная лавина мчалась вниз, вызванная моими выстрелами. Она подхватила нас, и дальше я уже не помнил ничего.

Придя в себя среди снега и трупов снежных монстров, я к счастью оказался цел и невредим. Туша одной из застреленных «обезьян» смягчила мое падение. Пистолет остался при мне, я успел убрать его в кобуру. Рюкзак и одеяло валялись рядом. Прочие вещи и оружие я нашёл довольно быстро. Но своей спутницы я не видел нигде. Внизу простиралась цветущая долина с небольшими озерцами, над которыми клубился пар. Но я не решался спускаться. Долго бродил вокруг и звал Оли, но так и не нашёл её. Отчаявшись, я уже собирался уйти, как вдруг увидел зверя, роющего снег в стороне. Внешне он напоминал чёрного леопарда, только размером не меньше быка. Валявшиеся вокруг обезьяны его не интересовали.

– Значит, он нашёл нечто другое, – подумал я.

Зарядив новую обойму я двинулся к хищнику. Я боялся опоздать, и прицелился на ходу., но в тот же миг зверь обернулся ко мне. Грянул выстрел. Зверь прыгнул. Он расставил в воздухе длинные лапы, шкура натянулась между ними, как у белки летяги. Но на снег летун упал уже мёртвый. Вторым выстрелом я попал ему в глаз. На месте, где рылся «тигр», из-под снега торчал белый лошадиный хвост. Через несколько минут я откопал Оли полностью. Как я обрадовался, узнав, что она жива! Оли потеряла в лавине кофту и одеяло и сильно замёрзла. Я растер её снегом. Когда она очнулась, напоил коньяком из фляги. Помог подняться и довел до ближайшего озера с тёплой водой. В горячей ванне кентаврисса согрелась окончательно.

Глава 6

Тигр-летун был не единственным обитателем долины. Племя странных существ, что-то радостно свистя и хлопая в ладоши окружило нас, нежащихся в термальной источнике. Существа были похожи на вставших на задние лапки сусликов. Только очень больших. Особенно выделялся из них один. Он был выше других, весь вылинялый, горбатый, с длинной, но редкой бородой. Его голову украшала шляпка с какого-то гриба, очень похожая на шляпку мухомора. «Суслик» опирался на кривой сук, как на посох. Все замолчали вокруг, когда он принялся что-то торжественно свистеть. Я толкал кентавриссу в бок. Но её разморило от спиртного и тёплой воды, и на мои тычки она не обращала никакого внимания.

– Оли! Оли!, что он говорит?!

Вот когда я пожалел, что так и не выучил язык свиста. Я понимал, что нас приветствуют и за что-то благодарят. Но что им ответить?

Пьяная кентаврисса поднялась и, просвистев что-то в ответ, вылезла из озерца. Ее ноги заплетались. Она рухнула на песок и снова заснула. А зверьки бросились в рассыпную.

– Оли, что ты сказала им?!

– Чтоб шли в задницу. У меня голова раскалывается от их дурацкого свиста – пробормотала она с закрытыми глазами.

– О Господи! Ну и переговорщика же я себе приобрёл!

Но кентаврисса уже отключилась и не слышала ничего.

В долине некогда жили люди. Невдалеке я заметил несколько заброшенных строений. Одни были разрушены до основания, у других еще сохранились стены. Я выбрал одно наиболее целое. Оно стояло рядом со скалой, в которой была пещера, размером с дверной проём. Пещера оказалась заброшенным медным рудником. Из веток поваленного недалеко гигантского можжевельника я соорудил навес над входом в пещеру. После встречи с летающим тигром я уже не верил в сказки мамы кентавриссы. Рудник показался мне наиболее безопасным убежищем.

Оли проснулась. Чувствовала она себя совершенно нормально. Ее лишь слегка штормило после коньяка.

– Я! Послала пупсов в задницу?!

– Ага.

– Так и сказала? – Идите туда, – Оли кивнула в сторону крупа. – Под хвост?

– А есть где-то ещё? – Сострил я.

– Нет. Видно же, что нет! Ты смеёшься!? Где ты видел двупопых кентавров!?

– Извини. Вообще-то я никаких кентавров, до встречи с тобой не видел. Да я и не понял, что ты просвистела пупсам, но они бросились на утёк сломя голову.

– Значит то самое и просвистела. Какой ужас!

– Моя вина. Я и не ожидал, что тебя так развезёт с полулитра коньяка.

– Это от того противного лекарства?

– Уж если, что и было противным в моём коньяке, – Подумал я. – то только его цена. Но обсуждать это с кентавриссой было бессмысленно, и я утвердительно кивнул.

– Да. От него. Побочное действие. Пупсы наверное страшно обиделись?

– Испугались. Это огородники. Они всё буквально понимают.

– Глупость какая! Слова конечно не приятные, но как их можно принимать всерьёз? У них, что совсем нет чувства юмора?!

– Это для нас неприятные слова, или неумная шутка, а для маленького всего боящегося зверька, ужасная угроза. Меня они видели впервые. Что если я ненормальная? Вдруг я действительно начну бедолаг ловить и,…– Как бы это назвать по приличнее?, – глумиться?!

Я не выдержал и рассмеялся. Кентаврисса тоже.

– Ну что-ж, надо мириться. – Выдавила Оли сквозь смех.

– Это будет сложно?

– Нет. Извинюсь, возьму свои слова обратно.

Мы подкрепились печеными орехами, после чего я отправился спать.

Оли помирилась с пупсами. В долине, кроме них, жило несколько видов разумных животных, мечтавших заручиться нашим покровительством. Застреленный мною тигр был самым крупным из местных хищников. Он держал в страхе всех, кроме огромного шерстистого носорога, пасущегося на горных лугах, и гигантского ленивца, обитающего в лесу. Были здесь и другие хищники: где-то на западе долины жили гигантские пауки. Они охотились в лесу, а в горы обычно не поднимались. Ночные гремлины – мелкие хищники. И роща плотоядных деревьев, на самой границе с пустыней. Иногда с гор спускались саблезубые гориллы, но долго здесь не жили.

Обитатели долины пришли к нам в надежде, что мы избавим их от всей этой нечисти. Сразу после долинных, нас посетили представители горных пупсов. Вернее, всего один пупс, а двое других и вовсе непонятные зверушки. Горные, или скальные, пупсы отличались от долинных, или огородных – как их называла Оли. Они были выше, более поджарые, и шкура у них была пятнистая – белые круглые пятна на сером фоне. Жили они в пещерах с ящерами и буревестниками. Скальные ящеры похожи на игуан или гаттерий. Но ходят на задних лапах. У этих рептилий развито три глаза. Буревестники, скорее, напоминали пингвинов. Это разумные нелетающие птицы, достигающие в высоту до одного метра. Их крылья трансформировались в трехпалые руки. Оперение этих птиц было белоснежное. В одной норе всегда селятся трое: пупс, ящер и буревестник. Они женятся, заводят детей и дружат семьями. Наверное, каждая нора похожа изнутри на коммунальную квартиру. Этот симбиоз очень хорошо помогает им в борьбе за существование.

Все трое отлично говорили на обоих принятых здесь человеческих языках. Они рассказали мне, что раньше жили в обширных пещерах на западной границе долины, но поселившиеся там исполинские пауки заставили их искать другое жильё. Первой появилась огромная самка. Всё население пещер в ужасе бежало от неё. Она дала потомство, и долину ожидала ужасная участь. Но нашлись трое героев, уничтожившие жуткий приплод. Пока буревестник, притворившись раненым, водил паучиху за собой по лабиринтам пещеры, пупс и ящер добрались до яиц. Они разгрызали жесткие оболочки, высасывали содержимое. Их животы раздулись до невозможных размеров, но герои продолжали есть. Уничтожив всю кладку, они упали без чувств. Поймавшая птицу паучиха вернулась к своим яйцам, но вместо них нашла неподвижных ящера и пупса. Паучиха сожрала героев, зато долина была спасена. К сожалению, шесть яиц просто не влезли в переполненные животы, и из них вылупились паучата. Сейчас они превратились в огромных мохнатых монстров. Если они дадут потомство, погибнет всё вокруг. Еще в долине жили тихари, плюши и древесные ленивцы. Последние только внешне похожи на земных ленивцев. Эти звери крупнее, проворные и, вооружены острыми когтями. Они вполне могли за себя постоять, и потому не спешили знакомиться с нами. Тихари чем-то напоминали кошек, мишек и мартышек одновременно, а плюши – медвежат и коал. Их безжалостно уничтожали твари, которых те называли ночными гремлинами.

– Не так уж и много врагов. – Подумал я. – Может получится как-нибудь с ними ужиться?, или перебить их всех к чёртовой матери пупсам на радость!?

К дальнейшему путешествию по Ирию, я пока не был готов. – Да и куда идти?: Позади ледник с саблезубыми гориллами, справа и слева отвесные скалы, прямо пустыня, до который ещё надо добраться, через рощу деревьев-людоедов. Может стоит временно поселиться здесь. Обзавестись новыми друзьями и союзниками, изучить местную природу и культуру, и собирать сведения о правителях планеты, или ком либо кто может вернуть меня домой.

За своё недолгое пребывание в этом мире я семь раз чуть не лишился жизни и решил, без необходимости не искушать судьбу снова.

Поселившись в долине, первым делом я смастерил себе лук. Его я сделал из ветки поваленного ветром огромного дерева, похожего на кипарис. Древесина оказалась подходящей – очень прочной и гибкой. Тетиву я сплёл из сухожилий летающего тигра. Стрелы – из длинной красной травы, похожей на камыш. А наконечники – из меди. Их я отковал в кузнице, которую устроил прямо под навесом возле рудника. Оли принесла огромный камень, ставший мне наковальней. А скальные пупсы сделали мне кремневый молоток. Лук получился отличный. Мощный, длинный. Такими вооружались в средние века английские стрелки. Пусть им труднее пользоваться, зато бьет далеко. И с первой стрелы может свалить любую из нападавших на меня тварей. Мне предстояло обучаться постоянно, чтобы стать настоящим лучником, ибо патронов в пистолете осталось мало.

– Не хочешь попробовать? – я протянул лук наблюдавшей за моей тренировкой кентавриссе. – Только перчатку надень, а то пальцы отобьёшь. Я уже пришиб себе их слегка, после чего смастерил перчатку с кожаными щитками на запястье и пальцы.

Оли взяла лук.

– Всегда хотела попробовать, – сказала она.

Кентаврисса опустилась на колени, чтобы стать ближе ко мне. Я объяснил ей как нужно держать лук и стрелу, натягивать тетиву и целиться. Первая попытка получилась неудачной. Лишь только Оли отпустила тетиву, раздался щелчок и крик кентавриссы. Нет пальцы Оли не пострадали, тетива ударила по её левой груди. К счастью, обошлось небольшим синяком. Я с перепугу сразу приложил к ушибленному месту мокрый платок.

– Очень больно?! Вот идиот! Как я не додумался!? Тебе наверное вообще из лука стрелять нельзя.

– Думаю можно, только лук держать по-другому. Или привязать перчатку на грудь.

Тут до меня дошло на чем лежала моя ладонь. Я одернул руку едва не уронив платок. Судя по испуганному лицу Оли, я наверное покраснел как рак.

– Тебе плохо!-Воскликнула кентаврисса.

– Нет. Вовсе нет, просто…

– Тогда приложи еще пожалуйста. Боль почти прошла, и синяк проходит.

Вновь намочив платок, и стараясь не смотреть на Оли я аккуратно положил его на ее упругую крепкую округлость, и уже собирался убрать руку, но Оли перехватила ее и прижала к себе.

– Подержи сама. – Сказал я после неловкой паузы. – Мне надо посмотреть мишень.

Оли отпустила мою ладонь слегка надув губы.

Оли! А попала ты просто классно! У меня не всегда так получается! – Крикнул я подойдя к мишени.

Кентаврисса засияла улыбкой.

– Я попробую еще?! – Крикнула она. Вновь подняв лук, Оли натянула тетиву к середине груди и отпустила. Стрела попала точно в цель, и прелести моей подруги не пострадали.

–Ну как?!– Крикнула начинающая лучница.

– Прекрасно! – Я развел руками.

В дальнейшем у неё стало получаться ещё лучше. Оли воспринимала упражнения как игру. А после того, как я смастерил ей защиту на левую грудь стала стрелять гораздо лучше меня. Наверное, у неё был врождённый талант. Она просто чувствовала лук, как чувствовала деревья.

Кентаврисса оказалась прекрасной помощницей. За один день она восстановила стены дома. Балки и двери мы сделали из веток можжевельника, а крышу покрыли красным камышом (Оли называла его кровохлёбкой. Корень этой травы очень ядовит.) Внутри я сложил камин из камней и сделал деревянный стол. В доме было теплей, чем в пещере. А ночи были прохладные. Я закрывал на ночь бойницы каменными затычками и растапливал камин. Себе я сделал ложе из веток и шкуры летающего тигра. Оли спала обычно стоя, склонив голову на грудь, или положив торс на конскую спину. Только когда сильно уставала за день, кентаврисса укладывалась на мягкие можжевеловые ветки на полу.

Глава 7

Однажды рано утром мы проснулись от оглушительного стука в дверь, воплей и свиста.

– Просыпайтесь!! Выходите! Мы поймали паука!

Буревестник тарахтел, как дятел. Пупс отчаянно свистел, и что-то шипел ящер. Я резко открыл дверь, и птица долбанула меня в коленку. Запрыгав на одной ноге, я принялся вспоминать разными «добрыми» словами проклятого дятла и его маму.

– Он уже второй день вас выслеживает, а мы его поймали, – радостно прошипел ящер. В ста шагах от дома была лужа смолы. Жители долины всегда обходили ее стороной. Я использовал это вещество вместо угля для плавки меди, и чтоб быстрее разжечь костёр. В луже смолы паук напоминал муху на липкой бумаге. И как эти три товарища умудрились его сюда заманить? Оли подняла здоровенный валун и швырнула в насекомое с такой силой, что брызги оранжевой крови паука полетели во все стороны, к великому восторгу пупса, ящера и буревестника. Это происшествие натолкнуло меня на мысль. Я сшил из кусков шкур чучело пупса. Набил его сухой травой и листьями и вымазал смолой.

– Что ты будешь делать с этой куклой? – спросила Оли.

– Буду ловить пауков, – ответил я.

К западным скалам мы двинулись вдоль самой кромки снегов. Все пупсы и буревестники повылазили из своих норок в снегу и приветствовали нас. Многие из них отправились с нами, вооружившись кольями, копьями с костяными наконечниками и каменными молотками. В одном месте наш путь проходил мимо огромной пещеры. Меня предупредили, что нужно идти как можно тише. Здесь было настолько мощное эхо, что сильный шум мог вызвать обвал. В полдень мы подошли к логову пауков. В это время солнце палит очень сильно и почти все хищники спят. Пещеры были видны ещё издали. Их новые хозяева оплели входы паутиной. Я привязал к кукле верёвку и бросил в ближайшую нору. Верёвка натянулась почти сразу и потащила меня следом. Оли схватила её, и скоро огромный паук был извлечён из своей норы. Как просто! Таким способом мальчишки ловили тарантулов у меня на родине. Орава пупсов и буревестников налетела на паука. Они били его молотками, кололи копьями, кусали и клевали, пока совсем не разорвали на куски. Привлечённая шумом, огромная самка (ее размеры втрое превышали человеческие) выскочила наружу. Мелюзга бросилась врассыпную. Я выхватил пистолет. Но Оли опередила меня, швырнув громадный камень в голову паучихи. Раздался хруст. Насекомое перевернулось и вытянулось. Оно было мертво. Я отцепил куклу от остатков паука и кинул её в следующую нору. В этот раз пришлось подождать. Я даже подёргал за веревку, после чего паук осмелился клюнуть. Его ждала та же участь, что и сородичей. Смола с куклы стёрлась почти совсем, да и сама она превратилась в подобие половой тряпки. Мы решили вернуться домой.

По дороге я придумал ещё одну ловушку. – А, что если набить шкуру саблезубой гориллы горячей глиной из грязевого вулкана, обмазать смолой, и поставить перед дверью? Оли говорила, что пауки хорошо видят в темноте, и теплокровных. Возможно у них развито инфракрасное зрение. Если они явятся сюда ночью, то могут принять горячую глину за теплую кровь, и прилипнут. Вечером я принялся мастерить чучело. Оли помогала мне переступив через свою брезгливость. Мертвых кентаврисса боялась, едва ли не больше, чем хищников. А тут и мертвец и хищник – два в одном. Когда же я начал набивать куклу глиной противно стало мне. Саблезубая обезьяна имеет специфический запах – сравнимый, разве что, с букетом из запахов год не мытого человека и псины. Если жил на Земле Маугли, то пах он, наверное, как-то так. От тепла вонище усилилась многократно. Чтобы закончить работу, мне пришлось завязать нос и рот мокрой тряпкой. Наконец набив и зашив куклу я отошел на несколько шагов назад разглядывая свой труд. Ящер, пупс и буревестник стояли рядом восхищённо вытаращив глаза на чучело.

– Ну как? – Обратился я к ним и Оли.

– Великолепно! Здорово! Как живой! – Закричали друзья.

– Прошу знакомиться: – наш новый друг – Вонючка Гарри. Будет жить у нас, надеюсь, что не долго.

Скальные друзья захихикали. Оли скривилась – шутка ей не понравилась.

– Привет Гарри старина!!! – Крикнул буревестник восторженно разведя руки. – Как же ты воняешь!? – Птица покачала головой, после чего закатилась смехом вместе с ящером и пупсом. Если можно назвать смехом кудахтанье, кваканье и писк.

– Воняет и правда жутко. – Сказал я.

– Как все снежные монстры. – Пожала плечами Оли. – Хотя ты прав. Пауки не клюнут на запах хищника. Но это легко исправить.

И не дожидаясь вопроса как, Оли повернулась к чучелу задом, и обписала с головы до ног.

– Теперь они будут думать, что это кентаврисса. – Ответила Оли на удивлённое выражение моего лица.(Раньше она никогда так себя не вела, хотя понятия стыда у кентавриссы отличались от людских.)

– Бедняга Гарри, за что его так унизили. – Трагически произнес пупс шмыгнув носом.

– Замочили средь бела дня. – Покачал головою ящер.

– Гарри!!! Так ты теперь Оли?! – Крикнул буревестник.

Друзья снова расхохотались. Оли пропустила их шутки мимо ушей.

– Не очень то похоже на кентавриссу. – Пробормотал я.

– Пауки не особо сообразительны. – Ответила Оли. – Пупс тоже не был похож на настоящего.

– Да он и не пах как настоящий! – Возрозил пупс.

– Дубина! Он же к пауку в нору полез! – Одернул приятеля ящер. – К тебе в дом влезут, ты сильно принюхиваться будешь!?

Кентаврисса повернулась лицом к чучелу.

– Ну вот. – Сказала она с довольным видом. – Обсохнет, и можно смолить. Теперь хоть не так воняет.

В тот же вечер я вынес, от греха, из дому шкуру летучего тигра. Не знаю, догадалась ли о причине моего поступка Оли, но обрадовалась очень сильно, и обещала соткать мне кучу мягких циновок. Скальные друзья тоже остались довольны, забрав мою постель в свою нору.

Ночью я не зажигал огня в камине и почти не спал. Сжав палаш, я сидел около двери, готовый к нападению. В конце концов сон все же сморил меня. Но очень скоро я проснулся от громкого шума. Снаружи что– то тарахтело, шуршало. Я так и не решился выйти ночью, но и сомкнуть глаз до утра тоже не смог. Утром мы обнаружили улов. Аж два паука прилипли к чучелу. По – видимому, второй принял попытки первого освободиться за схватку и пришёл на помощь. Оли затоптала их обоих копытами. Последнего скальные жители поймали без меня и кентавриссы. Но смерть его ждала совсем не такая, как других. Связанного паука пупсы и буревестники дотащили до своего нового места обитания. Там его обмазали смолой, обложили сухими ветками и подожгли. На казнь собрались все пупсы и буревестники, даже ящеры пробудились от спячки. Явились любопытные из огородных пупсов. Я присутствовать не стал. Сжигание живого существа не представлялось мне интересным зрелищем. Оли тоже не пошла. Ее жалостливая душа не выдерживала вида страданий беззащитной жертвы.

Уничтожение пауков принесло нам славу, и добавило забот. Долинные пупсы постоянно подвергавшиеся набегам ночных гремлинов стали умолять меня и Оли избавить их от этой напасти. Я обещал помочь, но и представить не мог, как это сделать. Гремлины нападали в основном ночью, а днём прятались в скалах, колючих зарослях и роще плотоядных деревьев, приближаться к которой Оли строго-настрого мне запрещала. Со слов кентавриссы – деревья испускают запах, который привлекает и сводит с ума людей, и многих других существ, делая легкой добычей хищных растений. Оли считала, что именно роща стала причиной исчезновения в долине людей.

– Пупсы наверняка это знают! – Возмущалась кентаврисса. – Подло с их стороны отправлять тебя в логово гремлинов! Пусть сами стерегут свои огороды и хижины, раз такие бессовестные!

– Оли! Да ты просто умница! Отлично ты придумала! – Воскликнул я осенённый внезапной идеей.

– Правда!? Я умница!? Спасибо! – Умилилась осчастливленная похвалой кентаврисса. – А, что я придумала?

– Чтобы пупсы сами стерегли свои огороды. Надо вооружить и обучить сражаться пупсов, тогда они сами смогут защитить себя в любой момент.

– Здорово! – Оли было обрадовалась, но сразу осеклась. – Только, где мы оружия столько возьмем, да ещё и для пупсов размеров?

С того дня я почти безвылазно работал в кузнице, изготавливая наконечники для копий и топоры. Именно это оружие наиболее подходило как огородникам, так и скальным жителям умевшим обращаться с заострёнными палками и каменными молотками. По началу у меня выходило лишь несколько топоров за день. Мне пришлось выковать множество необходимых кузнечных инструментов, сделать из глины литейные формы. Мои кузнечные навыки были весьма посредственными – помощь кузнецу в армии. А познания в литье сводились к отливке в детстве свинцовых грузил. Поэтому инструменты и формы приходилось переделывать несколько раз. Зато когда производственный процесс наконец наладился, количество наконечников и топоров выросло до сотни. Качество оружия тоже стало лучше, ибо я научился делать бронзу. Получив новое блестящее оружие пупсы ходили гордые и счастливые.

Соплеменники им завидовали. Оли говорила, что пупсы называют меня своим королём. Правда сам я чувствовал себя их рабом. Ещё затемно я начинал работу, и оставлял когда солнце уже пряталось за горы и долину освещали одна или более лун. Моим «подданным», кроме оружия, срочно понадобились керамические горшки, кувшины, чашки и тазы. В долине было много глины разных сортов. Из одной получалась отличная посуда. Другая шла на формы для отливки наконечников стрел и копий. Третья, застывая, держала камни не хуже цемента. Отдыхая от кузнечной работы я брался за гончарную. Уставал я ужасно и те несколько часов, что выпадали мне на сон спал как убитый. Слава Богу у меня была помощница. Что бы я делал без Оли!? Сказать, что кентаврисса работала как лошадь, было-бы не только некорректно(лошадь для кентавров слово нецензурное), но и неправильно., – как лошадь вкалывал я, а Оли как взвод стройбата и средних размеров трактор. Ещё она убедила огородных пупсов снабжать нас продуктами и металлом, чем весьма сэкономила наше время. Скальные жители вызвались помогать сами. Они изготавливали древка копий и ручки топоров. Добывали для меня медь, серебро, олово и золото. Обучала стрелять пупсов Оли. Она же сама мастерила для них маленькие луки. А драться – тройка неразлучных друзей – буревестник, ящер и пупс, научившихся владеть новым оружием первыми.

Высыпался я лишь високосными ночами. Поначалу правда я порывался работать в кузнице, что очень огорчало и нервировало Оли. Даже прогулка ночью в кусты вызывала у кентавриссы панику. – Не ходи! Не ходи туда! Можно же до утра потерпеть!

– Ага. Потерпишь тут, когда утро через полтора суток!

Выходить ночью я перестал после того как однажды во время работы в кузнице мне чуть было не прилетело в голову гремлинское копьё брошенное из кустов. Пришлось оборудовать в доме ночной горшок – в углу за ширмой. А время в високосную ночь посвещать плетению верёвок и работе с деревом.

За двадцать лунных циклов мы вооружили почти всех долинных пупсов и скальных жителей. Идея оказалась верной. Оснащённые новым оружием, огородные пупсы выдержали нападение на деревню. Убитых и раненых среди них было вдвое больше, чем у гремлинов, но последним пришлось отступить.

В тот же вечер крупный отряд скальных пупсов, ящеров и буревестников столкнулся с гремлинами недалеко от бывших паучьих нор. Встреча была неожиданной для тех и других, но бой получился нешуточный. Гремлины сильнее пупсов и буревестников, проворнее ящеров. Они созданы для убийства. Но скальных жителей было в три раза больше, они были лучше вооружены и настроены решительно. Потери были равные с обеих сторон. Под утро к полю боя пришёл огромный носорог. Гремлины разбежались, побросав раненых, которых победители уничтожили, увеличив число убитых врагов вдвое. Моя настоящая профессия тоже пригодилась. Всех раненых приносили ко мне для оказания помощи. У местных жителей иммунитет очень хороший. Кровь останавливается быстро, раны не гноятся (здесь, наверное, просто нет гнилостных и болезнетворных бактерий). Пришитые хвосты и лапы прирастают на третий день. Приходилось делать и полостные операции.

После победы скальных жителей все разумные существа в долине захотели приобрести луки. От ленивцев, размером почти с человека, до тихарей не крупнее кошки. Луки делала в основном кентаврисса. Она стала настоящим мастером. Знала, какое дерево лучше подходит и как его обрабатывать. По её словам, деревья сами говорили ей это. Я тем временем решил разделаться с последним врагом в долине. В самом ее низу на границе с пустыней росла большая роща хищных деревьев. Они отравили всю растительность возле себя, кроме колючих кустарников и красного ядовитого камыша. Первое, что я сделал – это перекрыл все речки и ручьи, питающие рощу. Одну речку я развернул к западным скалам. Теперь у их жителей появилось много воды для полива.

Для строительства дамб мне пришлось сделать тележку. Ну и трудное же это было дело! Колёса я делал из ствола гигантского можжевельника. Пришлось рубить ствол топором, а затем придавать кускам нужную толщину бронзовой стамеской и ножом. Зато потом кентаврисса возила мне сразу по тонне камней, которые оставалось только сложить. Вместо цемента я использовал смолу и глину из грязевого вулкана. Уже через две високосные ночи после завершения последней дамбы листья хищных деревьев засохли и осыпались без воды. Вместе с Оли и толпой скальных жителей я отправился вечером в сторону рощи. Мы подожгли заросли кровохлёбки, разделявшие хищную рощу с остальной долиной. Сухая трава вспыхнула, как порох. Ветер с гор раздул пламя с большой скоростью, и вскоре оно объяло всю рощу. Мы ушли подальше от пламени. Считалось, что дым кровохлебки ядовит.

Утром следующего дня я отправился посмотреть на результат пожара. Кровохлебка и колючий кустарник выгорели дотла. Хищные деревья обгорели. Они не погибли, а впали как бы в оцепенение. Их голые обугленные ветви безжизненно повисли. Чтобы они не ожили больше никогда, я стал сдирать кору со стволов деревьев с помощью топора. Оли и скальные жители принялись мне помогать. Пришли на помощь и огородники. За несколько дней мы расправились со всей рощей. Мёртвые деревья были свалены, порублены на куски и сожжены на уголь. В роще я впервые увидел гремлинов. Мертвые, они валялись то тут, то там среди голых стволов. Пупсы насчитали пятьдесят трупов. По – видимому, плотоядный лес был последним прибежищем мелких монстров. По размеру гремлины не больше пупса, но длинные когти и пасть, усеянная острыми зубами, делали их опасными противниками. К тому же у многих нашли топоры и копья.

– Они погибли от дыма, – сказала мне Оли.

Ещё мы обнаружили в роще огромное количество скелетов людей и животных, оставленное после пиршества деревьев. Скальные пупсы собрали их в кучу. По традиции Ирия, останки всех нехищных разумных существ должны предаваться огню. Кости обложили хворостом и подожгли, предварительно обмазов смолой и маслом из плодов красного цветка. Масло этого растения горит, как керосин. Само растение в сухом виде тоже хорошо горит. Смешав его масло с селитрой, я получил довольно мощную взрывчатку. Изготовить порох я не смог, не найдя серы. Но селитры было полно в старых навозных кучах пупсов. Это я заметил ещё у Иоганна. Среди останков нашлось много личных вещей. Большинство из них были бесполезны. Ну зачем, например, может понадобиться пожеванное седло или лоскутк мундира?! Но для пупсов весь этот хлам представлял большую ценность. Они собирали его и тащили в свои норы. Мне удалось найти зеркальце от автомобиля и жестяную коробочку из-под чая. В последней оказалось действительно настоящее сокровище: жемчужное ожерелье, каждая бусинка которого с вишню величиной.

На Земле этого хватило бы лет на сто безбедной жизни. Но зачем оно мне здесь? Я гораздо больше был бы рад, окажись в коробочке патроны к парабеллуму. Свои находки я решил подарить Оли. Вид огромного количества останков расстроил кентавриссу, и она удалилась домой. Я нашел её в огороде. Еще одним следом человека в долине были земные растения. Вокруг дома росли яблони, апельсины и грецкий орех. Я также посадил здесь семена из сухофруктов, кедровые орехи и фундук. Правда, ничто посаженное мною еще не проросло, зато местные культуры, посаженные Оли, уже начали давать первые урожаи. Пользу от дружбы с кентавриссой просто невозможно было оценить. Она переносила грузы, которые были не под силу нескольким людям, работала в кузнице, в огороде, да еще и неплохо готовила. А в доме Оли ходила так осторожно, что, несмотря на свои размеры, не задевала ни посуды, ни нехитрой мебели, сооружённой мною. Постепенно я привык к необычности своей подруги. Хотя знал о ней ещё очень мало. Тяжелый ежедневный труд и нервное напряжение почти не позволяли нам общаться.

Иногда мне кажется, – как-то раз сказала Оли, – что раньше я была человеком.

Да. Если бы она была девушкой на Земле, у меня никогда не хватило бы духу не то чтобы познакомиться с ней, но даже заговорить. А если бы была лошадью, в жизни не хватило бы на неё денег. Я подозвал кентавриссу и попросил наклониться и закрыть глаза. Оли удивилась, но выполнила просьбу. Я надел ожерелье на её шею. На роскошной груди кентавриссы оно смотрелось просто великолепно. Уныние на прекрасном лице сменилось восторгом. Я протянул Оли зеркальце, чтобы она лучше могла себя разглядеть. Кентаврисса улыбнулась ослепительной улыбкой, сияющей ярче жемчуга. Опустившись на колени, она обвила меня руками и поцеловала.

– Ты часто говоришь, что хочешь вернуться домой, – сказала она. – Если ты отправишься туда, возьмёшь меня с собой?

– Я не знаю, когда попаду туда. К тому же на Земле совсем нет кентавров.

– Ну и хорошо. Хищных хоть бы и вовсе не было. А вегетарианцы тупые, как мордюши, и трусливые, как тихари. Никто не заступится, если тебя будут убивать. Её глаза снова стали печальными, из уголка одного покатилась слезинка. Я обнял Оли за талию.