Ведьма-двоедушница 2 бесплатное чтение

Глава 1. Случайности не случайны

Старый диван громко скрипнул, настолько резко я проснулась. Кошмары были для меня, в общем-то, привычным явлением, но этот был столь жутким, что я покрылась холодным потом.

Немного успокоившись, я включила свет и вытерла влажный лоб рукой. Перед глазами всё ещё стояли картины из кошмара, и я содрогнулась.

Змеи. Мерзкие, скользкие, отвратительные создания.

Во сне я плыла в лодке. Вода, окантованая таким же тёмным, как и её густая гладь, лесом, окружала меня со всех сторон. Рассекая поверхность тихо и безмолвно, они подплывали ко мне всё ближе и ближе до тех пор, пока лодка не села на мель змеиного клубка.

Даже понимая, что всё происходящее абсолютно точно нереально, дрожь пробирала меня с головы до пят, и страх был сильнее рассудка.

Открыв окно настежь, я глубоко вдохнула ночную прохладу, сбрасывая с себя остатки сна. Визуально луна казалась полной, хотя полнолуние по календарю было только завтра.

Сбив пепел, я закрыла глаза, ещё раз прокручивая в памяти сон. Что же должен он значить? Что должно случиться?

В том, что что-то случиться, я была уверена так же, как и в своем имени. Мои сны (особенно такие сны!) всегда сбываются. И снятся мне они не просто так. Со мной вообще ничего просто так не происходит, и не происходило никогда. Возможно даже и сила (хоть это и слишком громкое слово для моих скромных талантов), бурлившая во мне, тоже дана мне не просто так, хотя и её происхождение мне неведомо.

Молния в меня не попадала, клинической смерти у меня не было. Обычная семья, обычная я. Была, по крайней мере, пока она сидела тихо внутри, спала, пока я росла и формировалась как личность.

Наверное, лет с четырнадцати стали происходить разные моменты – необъяснимые случайности, которые плавно перетекали в совпадения, а совпадения, в свою очередь, складывались в закономерности.

Что-то получалось само собой, что-то целенаправленно. Как-то я предсказала смерть своего дедушки. Когда его забрали в больницу, я просто знала, что домой он больше не вернётся.

Кто-то скажет, что это был очевидный вывод, сделанный на основании таких же очевидных фактов и предпосылок, что знание есть не что иное, как обобщенная информация, но я скажу, что знание есть чувство. Знать – значит чувствовать.

Вообще мне чаще всего удавалось предсказывать плохие вещи. Возможно потому, что я пессимист, и подход к жизни у меня, как у принтера – чёрной краской заправили, чёрный текст и получили.

Мама часто говорила, что живи я в средневековье, меня давно сожгли бы на костре. Возможно, так оно и было бы, кто знает?

Выбросив остаток сигареты, я с тоской посмотрела на луну. Хорошо ей там одной, свободной от кошмаров.

Звонкий лай собаки разбудил меня за пятнадцать минут до будильника. Кажется, я только-только сомкнула веки, прогоняя от себя сновидения, а тут уже и вставать пора.

– Ну, спасибо, Север! Удружил! – пробурчала я, сонно рассматривая телефон. Моя левая рука всегда просыпалась первой. Прерогатива отдирать всё ещё спящее тело от кровати всецело принадлежала ей.

Север был моим, так сказать, первенцем. Грязный и блохастый он жил возле супермаркета, пока я не забрала его к себе. Ласковое и очень умное животное стало моим лучшим другом, не предавшим моё доверие даже тогда, когда через окно ко мне залезла кошка, чтобы осчастливить меня воспроизведением на свет двух котят – чёрного малыша и чёрно-белой малышки. Так нас и стало четверо.

Выпустив Севера на улицу, я быстро позавтракала. По утрам он делал всё сам, пока я собиралась на работу, и возвращался, когда я уходила. Как я уже сказала: умное животное.

Серые джинсы, сапоги до колена, обычная чёрная майка, кожаные перчатки, куртка со всеми необходимыми защитными вставками и, конечно же, наколенники – всё это составляло мою повседневную экипировку. Завершающим штрихом был блестящий чёрный шлем. Рюкзак на спину и можно ехать.

Мотоцикл я держала в квартире, точнее подобии квартиры. Гостинка всего на восемнадцать квадратов находилась на первом этаже здания, построенного настолько косо и криво, что порой я задумывалась, не рухнет ли оно мне на голову. Просто сложится как карточный домик в один прекрасный день и всё. Зато именно поэтому, а точнее из-за отсутствия ступеней до первого этажа, закатывать и выкатывать мотоцикл не составляло особого труда, и экономило деньги на аренду гаража.

Добравшись до работы даже раньше, чем требовалось, я поставила байк на подножку и сняла шлем. Неспешно выпуская дым через нос, я смотрела на маленький магазин, который обеспечивал меня средствами к существованию, и вспомнила, как я туда попала. Забавная, кстати, история.

Мне едва исполнилось восемнадцать. Только закончилась зачётная неделя в универе, где я пыталась освоить, как говорили родители, «хлебную» профессию бухгалтера. Фу, даже звучит как-то кисло!

Короче, не помню, какой экзамен был первым, но точно помню, что я поехала к одногруппнице за конспектом. Попав на обратном пути под сильный ливень, я вся мокрая заскочила в тот самый магазин.

Маленький, но достаточно вместительный, он был полностью завален всевозможными товарами для мотоциклов – от защитной одежды до моторных масел и запчастей. Но не это привлекло моё внимание.

Слева от входа стройным рядом располагались мотоциклы. Перешептываясь между собой, они так и манили потрогать их, посидеть на них, завести их, купить…

В магазин как раз требовался продавец-консультант (с опытом, конечно!), и по удачному недоразумению, меня приняли за кандидата. Наверное, у меня был настолько безумный вид, что даже без опыта меня взяли на работу.

Университет я бросила, не задумываясь, за что отец неделю со мной не разговаривал. В своё оправдание скажу, что это всё равно бы случилось. Вся эта суета по поводу того, что нужно стать кем-то, добиться чего-то, на мой взгляд, была слишком наиграна и преувеличена. Всего лишь ярлыки и стереотипы, бытующие в обществе для того, чтобы абсолютно культурно тыкать в людей пальцами и кричать "Лузер!", или же наоборот снимать шляпу и кланяться, думая про себя "Эх! Далеко пойдет!".

Бред полнейший. Я уже была кем-то, с самого рождения, и чтобы найти своё место в жизни диплом был не так уж и нужен. К тому же через два месяца я получила права, и стала гордой владелицей красавицы Хонды на шестьсот кубов, что, между прочим, в некоторых местах было достойно уважения.

Рёв мотора спортивного Сузуки, на котором гонял Макс, мой напарник, вернул меня в реальность. Пора было открываться.

День обещал быть долгим и насыщенным. Надо было провести инвентаризацию. Мотосезон так или иначе клонился к своему завершению, и никто не знал, когда осень окончательно вступит в свои права и положит конец покатушкам.

Макс был сыном владельца – невысоким коренастым парнем с густыми блондинистымими волосами и, в общем, не плохим парнишкой, но когда дело доходило до сверхурочной работы, он не пренебрегал своим «особым» статусом.

– Слушай, Нина, солнышко, – как всегда сладко начал он.

– Я всё сделаю, только не называй меня так, – перебила я. – Катись уже, куда там надо тебе!

– Ты лучшая, – прошептал Макс мне на ухо, отрывая от земли.

– Иди уже!

Дважды повторять не пришлось, и вот я осталась одна – только я и инвентаризация. Что я могу сказать? Мне это нравится. Монотонная работа в тишине среди вещей, которые я люблю. Да, раньше десяти я не закончу, но сегодня же пятница, мой любимый день. К тому же дорога домой по ночному городу всё компенсирует.

Потеряв счёт времени, перебирая визоры, ошибочно сложенные вместе со свечами зажигания, я закончила лишь в половину одиннадцатого. Все дела были сделаны, отклонение в полчаса было приемлемым. Можно было и домой собираться.

Закрыв магазин, я подкурила сигарету. Предвкушая неспешную поездку в столь дивную, одну из последних летних, ночь, я проверила содержимое бензобака – немного больше четверти объёма не так уж и плохо.

Целясь сигаретой в урну, я прикидывала, где можно заправиться по пути домой, когда что-то врезалось в меня сзади и сорвало рюкзак, чудом сохранив мне руку.

Потеряв от неожиданности равновесие, я растянулась на асфальте, чуть не выбив себе передние зубы о проклятый мусорный бочонок.

– Что за чёрт?

Встав на ноги, я быстро поняла, что к чему – рюкзак с моим шлемом безмолвно кричал о помощи в руках вора, стремительно сокращающего расстояние между нами.

– Поехала домой, называется, – проворчала я.

Луна в окружении многочисленных звёзд уже висела в ночном небе. Лёгкие облака окрашивались её холодным жёлтым светом. Глядя на неё, я почувствовала прилив сил.

Дорога до перекрёстка, к которому, как я полагала, он так стремился, освещалась всего тремя фонарями, первый из которых он уже оставил позади.

Концентрироваться мне не было нужды. Как говорила старуха Шапокляк "Хорошими делами проявиться нельзя".

Лампы фонарей затрещали и с хлопком один за другим разлетелись, погружая улицу в непроглядную темноту. Через сотую долю секунды послышался грохот. Наверное, наступил на собственные шнурки. Какая досада!

Закурив ещё одну сигарету, я медленно направилась в его сторону.

– Так вот значит, как теперь знакомятся с девушками? Нападают на них и обворовывают?! – иронично заметила я. – Ты хоть знаешь, что украл, придурок? – Он ничего не ответил, продолжая сидеть на земле.

Подавив желание пнуть его ногой, я слегка отошла в сторону, чтобы свет пережившего вандализм фонаря за моей спиной падал и на него. Широкоплечий шатен хмуро смотрел на меня сквозь упавшие на глаза волосы, держа перед собой порезанные осколками лампочек ладони. Лицо его отдаленно показалось мне знакомым, да и в его глазах на секунду промелькнуло некое узнавание, но все же оно было слишком отдаленным. К тому же такие приличные девушки как я не водят знакомство с подобными персонами.

Задержав взгляд на окровавленных по моей вине руках, а затем на его старой одежде, я опустила глаза, почувствовав укол стыда. Конечно, жизнь на грани не оправдание его действиям, но разве мне судить его, и тем более наказывать!?

Достав из кармана куртки полтинник, я присела на корточки.

– Держи, в аптеке пригодиться, – бросая купюру, сказала я.

Подняв рюкзак с земли, я повернула назад к магазину. Ожидать ответа было глупо. Тем более, что шорох за моей спиной не оставлял сомнений в том, что парень удалялся, и вовсе не собирался вступать со мной в дискуссию.

Глава 2. Погадали, называется

На следующее утро мои ночные приключения развеялись как сон. Кошмаров не было, поэтому я чувствовала себя бодрой и выспавшейся.

К моему удивлению на работу Макс приехал вместе с отцом. Впрочем, ничего удивительного. Валентин Валентинович слишком хорошо знал своего единственного сына, чтобы поверить, что он хотя бы присутствовал при инвентаризации. Поэтому, составив список необходимых закупок на сентябрь, я была свободна на сегодня и завтра.

Я бы сказала, что сочувствую Максу, ведь ему придётся отдуваться одному два дня, но он уже взрослый мальчик (двадцать три года, как-никак!), и должен понимать, что наши поступки всегда имеют последствия. Положительные или отрицательные – это уже от поступка зависит. Так что, подавив улыбку во все тридцать два, и пожелав е удачи, я уехала домой.

Хоть и добросовестное, но всё же безделье, медленно, но верно делало своё чёрное дело, и очень быстро мне стало скучно.

Чтобы хоть как-то убить время, я отправилась в сигаретный киоск, стоящий на углу дома.

Екатерина Павловна, как и следовало ожидать, курила возле входа. На вид ей было лет шестьдесят, всегда с маникюром, причёской и макияжем – стильная тетка короче. Честно говоря, кем она была, я не знала, или скорее не до конца понимала. Точно не простой продавщицей.

В нашу первую встречу, её сменщица пыталась воззвать к моему здравому рассудку, когда я покупала блок сигарет, мол, вредно курить и всё такое. Екатерина Павловна же просто сказала мне, что такие, как мы от такой ерунды не умирают. Забавно, она так до сих пор и не объяснила мне, что подразумевалось под "такими, как мы".

Короче, с тех самых пор я заглядывала к ней время от времени, чтобы разогнать тоску то свою, то её.

– Так, так…– хрипло прокаркала она. – Кого ветром занесло!

Обменявшись последними новостями, я рассказала ей свой сон про змей и лодку. Вобщем-то, для меня и так было понятно, что если снитися плохое и неприятное, то чего-то такого и следует ожидать, но искусство трактования снов было гораздо сложнее, чем просто впечатления от увиденного. С подачи Екатерины Павловны, я ещё только училась этому.

– Лодка символизирует движение, а змеи – перемены. Я бы сказала, что тебя ждут перемены, или, может быть, даже испытания.

– Отлично! Только этого мне не хватало!

– Ниночка, ты только не обижайся, но ты такая скучная, как для своего возраста. Ни грамма авантюризма!

– Аванюризм тут не причём, просто я не люблю сюрпризы.

Пусть даже и скучная! Что плохого в том, что я стремлюсь сохранить нетронутым то, что у меня есть? Перемены, исходя из моего опыта, не сулили ничего хорошего, а мне слишком нравиться считать себя счастливым человеком.

– Слушайте, – вдруг осенило меня, – я ж вам забыла рассказать! Меня вчера возле работы ограбить пытались!

Вкратце рассказав про мои приключения, я вздохнула с облегчением. Чем не испытание было? Однако, Екатерина Павловна просто пожала плечами, оставив своё мнение при себе. Наверное, она не думала, что я так легко отделалась. У неё вообще была такая фишка – всё усложнять.

– А давай-ка я тебе погадаю, – предложила она, – всё равно делать нечего.

Честно говоря, сколько я наблюдала за этим процессом, никак не могла понять его принцип, и даже последовательность расклада запомнить.

– Так… Вижу короля, у него тёмные волосы.

– Да, – подтвердила я.

– Симпатичный? – задорно спросила она, выкладывая карты. – По глазам вижу, что да.

– Бегает хорошо.

– Ну, так профессия обязывает! – тоном осведомлённого человека, сказала она. Конечно, ловкость рук и прыткость ног – залог сохранения здоровья.

– Ну, что ж, похоже, что ваша встреча не последняя. Судя по картам, ты его ещё увидишь. Причём, скоро.

– Отличненько, – ухмыльнулась я, подумав про биту, давно скучающую в шифонере.

– Но вообще расклад интересный, – заметила Екатерина Павловна, постукивая длинными ногтями по столу.

– В смысле? – насторожилась я.

– В смысле, что вместе с ним выпала вся его масть, – сказала она так, словно я знала, что это значит.

– И что это значит?

– Дай-ка подумать. Семёрка – свидание, восьмёрка – разговоры. Вижу девятку, значит любовь. Десятка – интерес, валет – хлопоты, дама – надежда. Вот и его сердце, – ткнув пальцем в туз, объяснила она. – Да! Он важен! Думаю, что он важен для тебя и твоей судьбы!

От её слов во мне проснулся скептик. Такой уж характер. Даже зная то, что некоторые вещи из области сверхъестественного существуют, если мне об этом кто-то начинал говорить, я разводила руками, всё подвергая сомнению и критике.

Судьба! Что такое судьба? Слабаки и нытики, которые просто жить не могут без того, чтобы не свалить все свои невзгоды на кого-нибудь или что-нибудь, этим громким словом придают своей тупости и неспособности к самостоятельности определённой трагичности и театральности. То, как складывается наша жизнь не более, чем результат наших действий или бездействий, а вовсе не вмешательство Высших сил.

– Видишь ли, Ниночка, о существовании таких вещей, как судьба, рок, фатум, можно долго спорить. Как говорится, сколько людей, столько и мнений, но, – указательным пальцем останавив поток моих аргументов, она продолжила, – есть некоторые предопределённости, объясняемые свойствами нашего характера, стремлениями к тому или иному.

– В смысле, с нами случается то, какие мы?

– Именно! То, что мы считаем последствием, является, не чем иным, как причиной.

– Я не понимаю, – ответила я, совсем запутавшись, что она вообще имела в виду.

– Ты переехала сюда когда? Год назад?

– Плюс-минус.

– А ты когда-нибудь задумывалась почему? Почему именно сюда? – выкатив и без того огромные глаза, спросила она.

Что значит почему? Я уже работала тогда. Родители всё ещё пытались принять тот факт, что единственная дочка, умница-красавица, останется без профильного образования, да ещё и вполне возможно в ближайшем будущем разобъётся в лепёшку на своей новой двухколесной игрушке.

Тогда мамины родители, мои неподражаемые бабушка с дедушкой, предложили меня отселить: мол, поживет одна, хлебнёт грязи, и сделает то, что делают все послушные и умные девочки – вернёться домой к родителям или выйдет замуж.

Элементарная логика! Найти крайнего, сесть ему на шею, завуалировав это под вечную любовь, и всё – жизнь удалась. Как по мне, лучше быть дурой, да зато независимой.

Да, моя соседка решала любовные проблемы не совсем ординарными методами. По крайней мере, так о ней говорили. А судя по тому, что она была буквально вся обвешана бриллиантами, эти самые методы были весьма эффективными.

Да, мой второй сосед был азартным игроком, причем, весьма успешным. Почему? Да очень просто! У него был особый мешочек, заговоренный на удачу и работающий безотказно.

Кажется, я начинала понимать, что Екатерина Павловна имеет в виду.

– Хотите сказать, что…

– Твой переезд сюда не последствие твоего выбора, а причина, как и выпавший тебе король.

– Вот только причина чего?

– Вопрос на миллион, – подкуривая сигарету в мундштуке, ответила она. – Будущее крайне коварная и непредсказуемая штука!

Она бросила еще пару-тройку фраз в стиле Йоды, типа что будущее туманно, и на этом субботние посиделки официально объявились закрытыми.

Я и не заметила, как стемнело. Лунная дорожка, замысловато брошенная на землю, звала в путь, и я не стала противиться.

Судьба, причины, следствия – всё это не более, чем туманные образы, разводы на воде. Жизнь в любом случае всё расставит по своим местам.

Глава 3. У придурка есть имя

Воскресным утром меня разбудили неприлично ранним звонком. Насколько я смогла разобрать той половиной мозга, которая уже проснулась, вчера в магазине был завал, с которым Макс традиционно не смог справиться, а когда дело касалось вопроса «кто будет решать проблемы», звали почему-то меня. Вот и все прелести работы в мужском коллективе.

Как я и ожидала, в магазине был полный бардак. Не знаю, сколько вчера было людей, но выглядело это так, как если бы в магазин выпустили целый зоопарк.

Макс выглядел настолько смущённым и растерянным, что я не стала его отчитывать, а просто принялась за уборку.

К трём часам набежал народ, и про уборку пришлось забыть, и помогать Максу в зале. Как две белки в колесе, мы крутились до самого закрытия, не имея возможности даже в уборную отлучиться. Самое обидное, что всё в пустую, так как никто ничего так и не купил, а значит, на премию рассчитывать было бесполезно.

Кукольная блондинка, подружка Макса, срочно попросила его приехать (наверное, ноготь сломала, бедняжка!), поэтому он умчался быстрее, чем я успела запустить в него степлером. Закрывать магазин снова пришлось мне.

Включив сигнализацию и закрыв двери, я спрятала ключи во внутренний карман куртки, и так и застыла на месте: широкоплечий шатен в чёрных потёртых джинсах и белой спортивной толстовке с капюшоном и закатанными по локоть рукавами, стоял, опираясь на мой мотоцикл.

Покрепче прихватив шлем, на тот случай, если придётся проверять его прочность посредством человеческой головы, я направилась к нему.

– Привет, – не обратив внимания на мой воинственный вид, низким песочным голосом поздоровался он.

Я подошла ровно на расстояние удара. Высокий, со смуглой кожей и карими глазами, мускулистыми руками, покрытыми узором выпирающих жилок, и забинтованными ладонями, он даже не шелохнулся.

И тут меня как громом шарахнуло. Это же он посмел позариться на мой рюкзак с драгоценным японским шлемом.

– А ты наглый, – сказала я, скрипя кожаной перчаткой. – Думаешь, сегодня тебе повезёт больше?

Оторвавшись от сидения, он встал. Мне пришлось прилично поднять голову вверх, чтобы не потерять зрительный контакт. Блин! Ну и шкаф! Такую миниатюрную девушку, как я, этот громила не только может узлом завязать, но ещё и разобрать на мелкие запчасти без возможности дальнейшей эксплуатации.

– Меня Костей зовут, – улыбнулся он. Очень полезная информация. Так и напишу на его надгробной плите – Костя Придурок. – Ты всегда такая злая, или просто это мне так повезло?

Чётко очерченные скулы, мягко выступающий подбородок, аккуратные мочки ушей, такие тёплые карие глаза, а когда он улыбается, появляются такие очаровательные обезоруживащие ямочки на щеках.

Я бы соврала, сказав, что этот парень производит неприятное впечатление. Наоборот, он располагает к себе даже таких отпетых циников как я, и не только благодаря своей, без сомнений, привлекательной внешности, но и чем-то неуловимым, скрытым от взгляда.

А вдруг Екатерина Павловна была права? То есть, очевидно, что она была права, мы же встретились снова. Всё же интригующе звучало то, что он важен и всё такое.

Не то, чтобы я всерьёз это восприняла, но всё же определённая доля романтики и авантюризма в этом была. Ведь, несмотря на всю свою ироничность, а порой и грубость, в душе я была такой же, как и все девчонки – ищющей любви и прочего мармелада.

– Что ты тут забыл? – немного сменив тон на более миролюбивый, спросила я.

– Хотел отдать тебе вот это. – Он протянул руку с болтающимся на пальце брелком с фирменным логотипом Хонды. Было время, когда у меня практически всё было обвешано ими. Один из немногих уцелевших украшал мой рюкзак. Наверное, он оторвался во время бега.

Я взяла брелок и снова посмотрела на него. Какую ценность мелкий уличный вор мог представлять? Даже гипотетически?

Однако, пока я стояла с брелком в руке и решала про себя нелепую дилемму, мой новый знакомый, как и в первую встречу, не собирался обременять себя разговорами.

– Мне пора, – только и сказал он, растворяясь в сумерках.

Вот вам и судьба, ёлки-фиалки.

Глава 4. Прыжок веры

Обладатель карих глаз и прелестных ямочек произвел на меня куда большее впечатление, чем мне вообще хотелось признавать.

Хотя, разумная часть меня, была уверена в том, что это исключительно потому, что он продинамил меня и саму Судьбу, свалив вчера от греха подальше. По крайней мере, такая точка зрения определенно была здравой, и заслуживала право на существование.

Впрочем, она не спасла меня от зверской утренней мигрени, беспощадно сжимающей железными тисками мою голову. Кинув в стакан таблетки, я закурила, мечтая об облегчении, но не тут-то было. Достойная уважения кучка беззаботно лежала прямо возле моего мотоцикла.

Север! Ну, конечно! Я же вчера с ним не погуляла. Ну, что ж, ничто так не бодрит по утрам, как вот такие сюрпризы.

Выпив залпом лекарство, я насыпала несколько мисок корма, и, стараясь не думать о том, что держу в руке, облачённой в резиновую перчатку, понесла содержимое в туалет.

После горячего душа я была как новенькая, только миллион лопнувших сосудов, делавших мои глаза красными, напоминали о былом недуге.

Пора было собираться на работу, поэтому я решила последовать совету Скарлетт, и подумать обо всём завтра. Ну, или хотя бы вечером. Или поумнеть наконец, и вообще об этом не думать.

Однако времени на размышления в ближайшие четыре дня у меня не так и не появилось. Ажиотаж на работе вытягивал с меня все силы. Составленный список закупок приходилось обновлять дважды. С наступлением бархатного сезона мотоциклисты раскупали практически все остатки. Такими темпами уже к концу недели нам будет нечем торговать.

Касса наполнялась быстрее, чем мы с Максом успевали складывать купюры по номиналу. И вот он, долгожданный четверг, последний день моей смены. До конца недели можно будет отдыхать.

Макс, как я и ожидала, сразу умчался. Честное слова, когда-нибудь догоняется, что либо схватит чесотку на одно место, либо станет частью дорожного знака.

Осень не была моим любимым временем года. Никакого пушкинского очарования в том, что природа готовилась погрузиться в спячку, я не находила. Но этот вечер был сказочным. В воздухе стоял запах палёных листьев, такой бархатный и манящий. Небо было чистым и звёздным, и казалось, что волшебством было наполнено всё вокруг.

Замечтавшись о том, как было бы здорово проехаться без шлема, впитывая в себя остатки лета, я не сразу заметила Костю. Как и в прошлый раз, он стоял, облокотившись на сидение моего мотоцикла. Всё те же потёртые чёрные джинсы, та же белая толстовка с закатанными по локоть рукавами, тот же взгляд тёплый, загадочный, немного вопросительный.

Вечерний воздух пьянил и тело, и душу. Наверное, это был один из тех дней, когда управление попадало в руки к шалости, и море становилось по колено. Казалось, что у последствий настал долгожданный выходной, и всё было можно.

Его появление подлило масла в почти угасший костёр моего интереса. Предвкушая новые впечатления, а также пополнение копилки неадекватних поступков, я прыгнула в омут с головой.

– Когда-нибудь ездил на мотоцикле? – Я снова достала ключи от магазина. На работе у меня лежал второй шлем на всякий случай. Похоже, что сейчас именно он мне и пригодится.

Уже через четверть часа мы сидели в маленькой забегаловке, а на столе остывала пицца и две чашки кофе. Должна сказать, что для парня, который первый раз сел на мотоцикл, Костя держался очень уверено, хотя и крепче, чем следовало держал меня за талию. Возможно, боялся, что я сильно разгонюсь и потеряю его по дороге.

Чем больше я за ним наблюдала, тем сильнее меня интриговало происходящее. Он был старше меня одназначно, но на сколько определить было сложно. Морщины под глазами говорили о его зрелости, и я готова была поспорить, что повидал он больше, чем кто либо в его возрасте.

Жилистые руки были явно не от спортзала, хотя сквозь толстовку и проступали мускулы. Руки и ногти были чистимы и аккуратными, одежда тоже, культурно вел себя за столом, в общем, манеры были вовсе не уличные.

– Уже набралась смелости, чтобы спросить меня о том, о чём думаешь весь вечер? – обжигая меня горячим шоколадом глаз, спросил Костя. Я усмехнулась. Он определенно был не глуп.

– Звучит так, как будто ты знаешь, о чём я думаю.

– Догадываюсь, – улыбнулся он.

– Тогда может сам расскажешь мне то, что я хочу знать?

– Иногда с хорошими людьми случаються плохие вещи. Тогда приходиться делать то, что нужно делать, чтобы выжить.

Укрончивый ответ мне понравился. Честность была не доминирующей чертой его характера. Впрочем, как и моей. Лично я вообще считала ложь лучшим изобретением человечества.

– Воровство не самый плохой способ выжить, раз ты этим занимаешься. – Костя засмеялся так неожиданно, что я чуть не перевернула чашку.

– Я не вор. Просто тогда у меня был крайне неудачный день.

Ага! Сказал бы ещё, что мой рюкзак сам прыгнул к нему в руки.

– Для воровства точно неудачный, – заметила я. Он посмотрел на свои руки. Должно быть, они ещё болели.

– Да уж, но могло быть и хуже.

Что ж, если бы тогда у меня ничего не получилось, и он убежал, то хуже было бы мне – я осталась бы без очень дорогого японского шлема.

– Ну, а ты? Всегда бросаешься за обидчиками в погоню?

– Скажем так, тогда у меня был крайне неудачный день, – подхватив эстафету, ответила я и улыбнулась.

Было уже поздно. Коричневый напиток под названием "кофе" не бодрил, а бродил в желудке, и я попросила счет.

– Куда тебя подбросить? – застегивая куртку, спросила я.

– Никуда. Я живу тут недалеко.

– Как скажешь, – ответила я, пытаясь скрыть разочарование в голосе.

– Ты завтра работаешь? – словно прочитав мои мысли, спросил Костя.

– Нет, до конца недели я выходная.

– Тогда до понедельника. – И снова не давая мне шанса первой завершить встречу, он удалялся от меня с такой улыбкой, смысл которой был понятен ему одному. Ну и пусть. Так даже интереснее.

– Костя, – окликнула я, вспомнив, что не сказала ему своё имя, которое он, вообще-то, и не спрашивал. – А спросить, как меня зовут, ты не хочешь?

– Я это и так знаю, – засмеявшись, ответил он.

Глава 5. Притяжение

Выходные прошли в домашних хлопотах. За последние пару недель в доме накопилось огромное количество дел начиная от забитой грязной посудой раковиной и заканчивая пустым холодильником.

Я не жаловалась, стараясь делать всё с удовольствием. Это же для меня, а не для кого-то. К тому же, когда настроение хорошее, всё в руках споритсь и ладитсь.

Первым делом, конечно же, надо было запустить стирку, а пока машинка будет описывать виражи, можно будет и посудой заняться.

Пока вещи сохли на натянутой через всю комнату верёвке, я успела дважды сбегать в магазин, жалея о том, что у меня всего две руки, и вообще, что я не верблюд.

Официально пятница была закрыта погружением в вымытый до блеска холодильник всего того, что я приготовила себе на неделю. В субботу было уже проще, оставалось только убраться.

Воскресенье было моим самым нелюбимым днём недели, ведь за ним всегда шёл понедельник. По этой простой причине я весь день просто отдыхала дома, перелистывая одну книгу за другой.

Вообще, после моего мотоцикла самым ценным для меня был мой книжный шкаф. Сейчас, когда книги теряли свою актуальность, уступая место интернету, где можно было найти всё, что душе угодно, они приобретали для меня ещё большее значение.

Всего одна книга, даже самая маленькая и тоненькая, столько могла рассказать о своем владельце потёртой обложкой, залитыми чаем страницами с загнутыми краями.

В конечом итоге, вся эта книжная ностальгия наполнила мою голову разнообразными мыслями, а лучше всего мне думалось на свежем воздухе.

Мы с Севером гуляли почти четыре часа, обходя по кругу весь наш район. Погода стояла прекрасная, жёлто-зелёные листья золотом блестели на солнце, которое ласково грело всех желающих своим бархатным осенним теплом. От лёгкого дуновения ветра, ещё не облетевшие кроны деревьев шелестели между собой. Природа медленно готовилась к зимнему сну.

Пока Север представлял себя великим следопытом, исследуя землю вокруг зарослей шиповника, я сидела на лавочке и думала о Косте. Я бы соврала, если бы сказала, что за три дня это был первый раз. Возможно, что вся моя бытовая суета была отчасти для того, чтобы отвлечь себя от этих мыслей, но к ним я всё равно возвращалась.

Интуитивно я чувствовала, что опастности он не представляет. По крайней мере, для меня. Я вообще считала, что в людях разбираюсь хорошо. Да и не думаю, что в нём я ошиблась, как раз наоборот. Однако в его поступках присутствовала какая-то странная логика. Я, конечно, была привлекательной, но списать всё на это было как-то слишком просто.

Предположив на секунду, что он мог догадаться о том, что я сделала, в смысле фонарей и всего прочего, я сразу же откинула эту версию. Современным молодым людям, хоть и сомнительной репутации, было не свойственно всерьёз воспринимать такие вещи, как сглаз, порча или приворот, что, кстати, было большой ошибкой для любого.

Значит это было что-то другое, что-то связаное со всей этой его загадочностью, природа которой была мне непонятной, но манила меня сильнее, чем любой другой запретный плод, попробовав который, уже было невозможно остановиться.

Чёрт подери эту Екатерину Павловну с её судьбоносными предсказаниями! Вот умела же она так подобрать слова, чтобы ими потом ещё долгое время давились.

Вспомнив о том, что сказал мне на последок Костя, в понедельник утром я прихватила с собой второй шлем. Приехав на работу, я подсознательно надеялась, что будет наплыв людей, и день пройдёт быстро, но по закону подлости клиентов было очень мало, и минуты тянулись нереально медленно, что жутко раздражало.

Макс всё не замолкал, хвастаясь своей новой причекой в стиле "я упала с самосвала, тормозила головой". Честно говоря, я вообще удивлялась, как с такой гривой он умудрился надеть шлем. Сколько ж лака для волос он на себя вылил?

Борясь с желанием задушить его сантиметром и сказать, что так и было, я не заметила, как до конца рабочего дня осталось всего полчаса. Зато Макс заметил кое-что, кроме своего отражения в зеркале, точнее кое-кого.

– Смотри-ка, возле твоего байка крутиться какой-то типок.

Опрокинув резким скачком стул, на котором сидела, я в два шага оказалась возле витрины. Костя стоял всё в той же позе, которая уже стала его визитной карточкой, и махал мне рукой.

Я помахала в ответ, чувствуя как в животе словно узел развязали, такая легкость появилась. Бабочки. Чертовы бабочки.

– Я уйду пораньше, сам закроешь магазин, окей? – протрещала я, собирая рюкзак.

– Вот дела! Нина парня завела! А я думал уже, что ты по девочкам!

– Не забудь сигнализацию включить, балбес, – крикнула я уже выходя на улицу.

Поразительно, как обладатель карих глаз поглотил всё моё внимание быстро и незаметно. Какой бы конец не был у этой странной истории, какой бы не была его роль – мне это нравилось.

Глава 6. Человек из прошлого

Незаметно для всех пролетел сентябрь, летним эхом отдаваясь в каждом дне. Каждый день Костя встречал меня после работы, а в выходные мы просто встречались где-нибудь, и гуляли часами напролёт.

Мы маленькими детскими шажочкамит узнавали друг друга всё ближе и ближе, но не с помощью столь банальных способов, как вопрос-ответ. В самых обычных, а порой и нелепых разговорах, мы читали друг друга между строк, выводя особенности характера и жизненного пути тонкими линиями, дополняя образ собственными предположениями и ощущениями.

Как я и предпологала, Костя был очень обаятельным. Тонкое чувство юмора подчёркивало его лёгкое отношение к жизни и ко всему вообще. Мягкость его натуры уравновешивалась чёткими и непоколебимыми жизнеными принципами. Это, с моей точки зрения, лишь подтверждало мою версию про то, что ему пришлось рано повзрослеть, и лишиться юношеской беспечности, свойственной мне.

Сильный и надёжный, немного упрямый, добрый и сопереживающий, Костя принадлежал к редкой породе представителей сильного пола, которая, по моему мнению, была практически вымершей.

Комфорт, который я чувствовала, находясь рядом с ним, снимал с меня всю защитную броню, нарощеную за мою короткую жизнь. Мне даже казалось, что с ним я странным образом становлюсь лучше, чем я есть. Впрочем, это "лучше" касалось далеко не всего. От некоторых привычек было не так просто избавиться.

Например, официантка, которая решила подать мне десерт раньше основного блюда, испортив этим мне аппетит, уронила поднос с посудой. Количество осколков было не сосчитать.

А как-то раз у водителя, который решил подрезать меня на дороге, лопнуло целых две шины. Это вообще было моим коронным фокусом. Но Костя эти проишествия не замечал, а даже если и замечал, то этого не замечала я.

Вот так незаметно наступил октябрь, с первых чисел задав тон резким понижением температуры и серым небом, так и норовившем зарядить холодным дождём. Если пойдёт и дальше такими темпами, то мне придётся подумать про консервацию мотоцикла.

На календаре было второе октября, пятница – мой самый любимый день. Небо ещё только подёргивалось тучами, а воздух уже был наполнен сыростью. Мы с Костей договорились встретиться возле моего дома. Планировалось, что я загоню байк в квартиру, и мы пойдем в супермаркет, чтобы сэкономить время и не ходить в субботу под обещаемым синоптиками дождём.

Костя как раз застёгивал свою кожаную курточку, такую же потёртую, как и его джинсы, когда я подъехала. Оставив все ненужное дома, мы неспеша отправились за покупками.

Не смотря на позднее время в супермаркете было многолюдно. Наверное, не только я хотела в выходные греться дома и не думать о том, что бы поесть.

Костя в очередной раз подшучивал над тем, с каким сосредоточеным видом я выбираю овощи и фрукты. "Как будто бомбу обезвреживаешь" говорил он. Задор в его голосе не мог оставить меня равнодушной, и я смеялась громче, чем позволяли приличия.

Когда уже я почувствовала, что от смеха у меня начали болеть рёбра и щёки, а люди перестали обращать внимание на исходящий от нас шум, случилось то, что обычно называют "не к добру".

– Здравствуй, Костя. Давно не виделись.

Голос был не столько неприятный, сколько какой-то острый. Хотя в интонации незнакомца я не уловила открытой враждебности или вообще каких-либо эмоций, от его холода моя кожа под одеждой покрылась мурашками.

Первым, что бросалось в глаза во внешности обладателя голоса был контаст между очень белой кожей и чёрными одеждой и волосами.

Вобщем-то, я сама была белой как сметана, но руссый цвет волос это смягчал. У этого же парня, казалось, сама природа приложила руку к созданию столь отчуждённого и мрачного образа.

Дорогая одежда, часы с золотым браслетом, приятный запах явно не тройного одеколона – всё в нём кричало о статусе обеспеченного, ни в чем себе любимому не отказывающего, человека. Наверное, возле супермаркета была припаркована дорогая иномарка последней модели с ожидающим водителем. Хотя, нет. Такой, как он любит управлять сам и всем.

Впрочем, не смотря на мрачность, он всё же был весьма привлекательным, я бы даже сказала красивым: высокий, атлетически сложенный, стройный, немного костлявый на мой вкус.

– Что ты здесь делаешь? – грубо спросил Костя, даже не взглянув на протянутую руку. Выражение его лица резко сменилось с веселого на такое, что я ощутила себя мягко говоря между молотом и наковальней.

Столь грубая интонация и враждебный настрой были ему не свойственны. Не думала, что в Косте это есть. Впрочем, тёмная малоприятная сторона имелась у всех нас.

– То же, что и ты, – невинно показывая на корзину с покупками, ответил незнакомец и перевёл взгляд на меня. – Костя что-то сегодня не очень вежлив. Игорь, очень приятно. – Он протянул руку мне.

– Нина, – ответила я, ответив на рукопожатие.

– Нам пора, – безаппеляционным тоном не то мне, не то ему, заявил Костя и развернулся к выходу.

– Кстати, отвечая на твой вопрос, – словно не замечая нашего отступления, продолжил незнакомец. – Я приехал навестить могилу своей сестры. Помнишь её?

Последнюю фразу я расслашала с трудом, настолько быстро Костя увеличил расстояние между нами и столь неприятным для него знакомым.

Домой мы шли быстро, если не сказать бежали. В каждом Костином движении чувствовалось напряжение. По сторонам он не смотрел, только вперёд, но я готова была поспорить, что от него не ускользала ни одна посторонняя деталь.

– Мне стоит спрашивать или нет? – осторожно спросила я, закуривая сигарету. Костя неспеша раскладывал продукты. Тяжело выдохнув, он опустился на стул напротив меня.

– Я учился в старших классах с его сестрой. Перед самым выпускным произошел несчастный случай, и она умерла. В этом месяце ей испонилось бы двадцать один. Вот и вся история.

Вобщем-то мне было всё равно, но я не могла не заметить, что очень многие детали этой истории Костя спустил в унитаз. В этом я была уверена так же, как и в кубатуре своего мотоцикла.

Мы с Костей были не так давно знакомы, но я изучила его достаточно хорошо, чтобы не тратить время, задавая вопросы, отвечать на которые он не хотел. К чему было портить вечер и так омраченый неприятной встречей!?

В окна забарабанил дождь, решивший пойти внепланово раньше. Я пыталась уговорить Костю остаться на ночь. Как же он будет добираться домой так поздно, да ещё и под дождём? Но он отказался даже от такси.

Наша с ним взаимная симпатия уверенно возрастала и укреплялась. Мне нравилось думать, что это благодаря тому, что наши отношения были лишены межполовой вульгарности. Однако я соврала бы, если сказала, что определённые пошлые мысли не посещали меня. Гормоны и всё такое!

Впрочем, о гормонах думать было некогда. Собачий холод просто был не совместим с этим. На мотоцикле я всё ещё ездила на работу, но куртку пришлось сменить с кожаной на утеплённую. Лучше так еще поездить, чем на своих двоих, да еще и на общественном транспорте.

Костино поведение с той самой встречи, похоже, подверглось необратимым изменениям. Все выходные он проторчал у меня. Едва я успевала почистить зубы, как тут же раздавался звонок в дверь. И это было лишь вершиной айсберга.

Несмотря на нелётную погоду, он встречал меня с работы, гулял вместо меня с Севером, и уходил только тогда, когда я стелила постель. И так пять дней подряд. Пять дней! А как же личное пространство?

Терпением и сдержанностью я никогда похвастаться не могла. Мне и так можно было ставить памятик за то, что я так долго терпела его странное поведение. Все-таки привычка жить, держа ответ только перед собой, была сильнее симпатии и лояльности к нему. И почему я вдруг решила, что мы с ним чем-то отличаемся от других людей, связанных отношениями, какими бы они не были?

Последняя цепь, удерживающая меня от скандала, с треском лопнула, когда он проверял, закрыла ли я окно в комнате.

– Костя, что происходит?

Обернувшись, он раскрыл рот, наверное, чтобы скормить мне очередную порцию "лучшего изобретения человечества", но быстро понял, что этот фокус не прокатит. Сегодня ему предстояло познакомиться с моей тёмной стороной, и она врядли покажется ему очаровательной.

– Я жду ответа.

Его молчание меня просто взбесило. Я всегда говорила ему, что меня лучше не злить, но разве люди когда-нибудь прислушивались к предостережениям? Нет, конечно!

Свет моргнул, и на улице в разнобой завыли сигнализации. Сухая ветка растущей под окном абрикосы с остервенением принялась царапать стекло, издавая до боли неприятые звуки.

– Всё, что тебе надо знать, это то, что Игорь опасен. Таких, как он, ты ещё не встречала.

– С каких это пор ты решаешь за меня, что мне надо знать, а что нет?

Умом, конечно, я понимала, что сую нос не в своё дело. Костя чётко дал понять, что ему неприятно говорить про Игоря. Вот только это не меняло того, что его откровенная неприязнь оказывала влияние на мою жизнь, и мне это не нравилось.

Не хотел говорить, пусть так! Пусть не моё дело! Но если он не мог не сгонять это на мне, то ему лучше было хранить свои секреты подальше от меня.

– Думаю, что тебе пора, – повернувшись к нему спиной, сказала я. – Что-то сегодня у меня аллергия на тебя.

– Нина…

– Ничего не хочу слышать! Я могу постоять за себя!

– В этом я не сомневаюсь, – угрюмо ответил он, и ушёл, сильно хлопнув дверью.

Глава 7. Метаморфозы

Ветер в ту ночь долго не унимался. Сон был тяжёлым и беспокойным. Мне мерещились звуки шагов под окном, а около двух часов ночи я готова была покляться, что чья-то тень заглядывала в моё окно.

Снова приснился кошмар. Во сне я убегала от медведя, постоянно падая в грязь, поднимаясь и снова падая. Даже думать не хотелось, что это могло значить.

Утром, конечно, вчерашний эпизод уже не казался мне столь критичным. Позиции своей я не изменила, но всё же вести себя не должна была столь агрессивно. Я жалела, что не сдержалась, что упрямство, нетерпимость и эгоизм подтолкнули меня выгнать Костю, и, что хуже всего, гордость не позволяла мне извиниться перед ним.

Мне оставалось лишь ждать, когда Костя сам меня найдёт. Придёт, как обычно, встретить меня с работы, показывая, что инцидент исчерпан и забыт, поэтому, не придумав ничего лучше, я просто погрузилась в работу.

Ещё когда я только начала работать в магазине, я часто слышала, как мотоциклистов называли птицами. Я не понимала почему, пока Валентин Валентинович не объяснил мне.

Вся фишка была в том, что с наступлением холодов, байкеры, как и перелётные птицы, устремлялись на юг, где по возможности оставались до полного окончания мотосезона. Для нас это значило, что появлялся спрос на утеплённую защитную одежду, кофры и прочий хлам для поездок.

Мы с Максом составляли списки закупок, принимали доставку товара, внося его в учётные документы, устанавливая новые, более высокие, чем в прошлом году, цены, раскладывали в наиболее видные места. После работы я бесцельно нарезала круги по городу, прожигая бензин и резину.

Каким огромным казался мегаполис, каким ярким. Сколько возможностей он в себе таил. Солько людей ежегодно приезжали сюда, чтобы поймать удачу за хвост, а в конечном итоге поглощались илюзорным оазисом грёз и надежд, становясь ещё одними маленькими винтиками в большой системе.

Мне не было дело до этих людей, и города, ставшим мне домом. Наверное, подсознательно я искала Костю, и это меня злило, как и то, что он снился мне каждую ночь, что мне снился Игорь, и что куда бы я ни пошла и ни поехала, я везде чувствовала чью-то тень позади меня, чей-то взгляд, чьё-то присутствие, не отступающие даже во сне.

Дни пробегали незаметно, а Костя так и не появлялся. Как и ожидалось, после Покрова похолодало ещё сильнее. Через неделю синоптики прогнозировали первые заморозки на почве. Настало время и для моей консервации.

Сложив всё купленое в рюкзак, я с трудом его застегнула. Пожалуй, следовало и мне подумать про покупку кофра. Наверное, решение поехать через кольцевую, было не самым удачным, но мысли об окончании покатушек и приближении мотоксикоза, вгоняли меня в депрессию помимо всего прочего.

Дождь застал меня, едва я повернула на заветную ровную дорогу. Пока он еле моросил, но что-то мне подсказывало, что так долго не продлиться.

Вообще, езда по мокрой дороге, ровной или в ямках, было малоприятным занятием, требующим особого внимания и безупречных рефлексов, не говоря уже об опыте.

Я ползла на второй передаче, медленно догоняя едущую передо мной чёрную иномарку. Спортивное что-то, не могу точно сказать, в четырёх колесах я плохо разбиралась.

Водитель просигналил и высунул в окно руку, показывая, что пропускает меня. Надо же, были ещё нормальные люди.

Машин на встречке не было. Поровнявшись с машиной, я кивнула водителю в знак благодарности, и, набирая скорость, пошла на обгон, не обратив внимания на то, что он показался мне знакомым.

Уйдя в отрыв метров на двадцать, я почувствовала вибрацию. Фара начала моргать, а двигатель надрывно кашлять, угрожая заглохнуть в любую секунду. На такой скорости это не предвещало ничего хорошего, тем более на мокром асфальте. Нужно было сбавить немного, но как я сжимала рычаг, мотоцикл не замедлял, а наоборот набирал скорость. Заднее колесо завиляло и заскрипело, и я с ужасом поняла, что теряю контроль над мотоциклом.

Говорят, что процентов восемдесят мотоциклистов после первой аварии отсеиваются. Похоже, что сегодня мне предстояло узнать, из какого теста была сделана я.

Крепче прихватив руль, я наклонила байк вправо, пуская его за пределы трассы. Деревьев там не было, лишь грязь, она должна была смягчить неизбежное падение.

Резкий рывок задним колесом, и двигатель мотоцикла заглох, заваливаясь налево и увлекая меня за собой. В последний момент я успела разжать руки и выпустить руль.

Шлепнувшись в грязь, как мешок картошки, я по инерции продолжила скольжение. Сильный удар об землю пришёлся на всю левую сторону, и я была уверена, что мои ребра очень близко познакомились с булыжником. Голову тряхнуло так, что о сохранности извилин можно было поспорить.

Лёжа в грязи, я тяжело дышала, пытаясь понять, жива ли я, и что вообще только что произошло. Мотоцикл никогда раньше так себя не вел, и с технической точки зрения и не должен был.

Со стороны трассы хлопнула дверца машины. В свете ее фар обозначились очертания мужского тела. По мере приближения они становились чётче, и с каждым его шагом слова Кости все громче звучали в моей голове. Игорь опасен. Таких, как он, ты ещё не встречала.

Хотела бы я сказать, что в тот момент, когда многое из происходящего со мной за последнее время стало понятнее, я ощутила холодную решимость, но нет. Увы. Я ощутила лишь ярость.

Забыв про боль и вообще всё на свете, я поднялась на ноги.

– Да ты совсем страх потерял! – не своим голосом закричала я, сбрасыва шлем на землю.

Небо озарила вспышка молнии. Гром ударил так, что, казалось, земля сейчас расколиться пополам. Штормовой ветер острыми льдинками направил усилившийся дождь ему в лицо, но Игорь лишь самодовольным и изящным движением заправил растрепавшиеся волосы.

– Я впечетлен. Теперь мне ясно, почему мой старый друг так тебя оберегает. Талант на лицо. – Новый порыв обрушился на его голову, заставляя остступить назад. – Он ведь тебе не рассказывал ничего? – завернувшись в пальто, преспокойно спросил Игорь. – Судя по всему, нет. Ты знаешь, ведь не я здесь злодей.

– Умираю от желания узнать, кем же ты себя считаешь, – саркастично ответила я.

– Я – часть той силы, что вечно хочет зла, и вечно совершает благо, – театрально процитировал он. Я криво усмехнулась. Серьезно? Фауст? Да он псих!

– Вот и сделай благо: избавь меня от своего присутствия, – дотрагиваясь до бесполезно болтающейся левой руки, я скривилась от боли.

Силы быстро покидали меня. Ветер начал стихать, а дождь снова мелко моросил. С волос ручьем стекала вода. Действие адреналина заканчивалось, и моё собственное тело начало подводить меня.

– Неужели ты не видишь очевидного? Он не тот, за кого себя выдаёт! Ты совсем не знаешь Костю! Не говоря уже обо мне, и о том, что произошло!

– Знаешь, у каждой проститутки своя печальная история, – устало ответила я. Его лицо исказилось злостью. Схватив меня за косу, он с силой дёрнул и притянул к себе.

– Если тебе нравится себя обманывать, верить каждому его слову, считать меня мерзским типом – флаг тебе в руки! Но мы с тобой похожи больше, чем ты можешь себе представить, милая! Я, по крайней мере, стал таким в силу обстоятельств, а вот ты… Ты родилась такой!

Я пыталась вырваться, но он оказался гораздо сильнее, а мне было слишком больно. Сжав холодными пальцами моё лицо, чтобы я не отвернулась, он буквально впился в меня взлядом.

Краешек моего сознания зафиксировал, что один глаз у него жёлто-зелёный, а второй серо-голубой. Странно, что я только сейчас заметила это.

Мне казалось, что я упаду в обморок, но яркие образы из моего прошлого начали всплывать в моей голове: ссоры с мамой, когда я кричала, чтобы она не лезла в мою жизнь; школьная подруга, которая давно перестала со мной общаться; парень, который покончил собой…

Моё сознание проваливалось всё глубже в самые тёмные уголки моей души. Он выворачивал меня на изнанку, обнажая то, что я не хотела признавать даже самой себе, и я ничего не могла с этим поделать. Я просто падала, падала и падала в бездну собственной тьмы.

– Убери от неё свои лапы! – Костин голос вырвал меня из состояния овоща. Он стоял метрах в шести от нас, но увидеть с какой стороны мне мешали темные пятна так и танцующие перед глазами.

– А вот и наш герой, – усмехнулся он, похоже испытывающий большую, чем я радость от его появления. Игорь выпустил меня из рук, словно тряпичную куклу, лёгкую и невесомую.

Грязь неприятно чавкнула подо мной. Ноги в ней разъезжались, поэтому попытку подняться я быстро отбросила, сосредоточившись на почти востановившемся зрении и поисках Кости.

Темнота клубилась вокруг него, сгущаясь и преображая очертания его лица и тела, растягивая их в ширину и в высоту, добавляя недостающего объёма телу до тех пор, пока оно не перестало быть человеческим.

Глава 8. Карты на стол

– Давай, – смеялся Игорь, – покажи, кто ты есть на самом деле!

Звериное рычание сотрясло каждый камень, каждую лужу и каждую ветку дерева, как бы отвечая: я есть неизбежность. Вызов был принят, и огромный бурый медведь пошел в наступление.

Всё произошло быстро. Один взмах когтистой лапы, и Игорь отлетел за пределы моей видимости. Он даже не пытался защищаться.

Я сидела на земле, как сломаная игрушка, брошеная в грязь потерявшим интерес ребёнком. Перед глазами снова заплясали пятна, веки стали тяжелыми. Теплая рука приподняла мой подбородок. Карие глаза, человеческие глаза, с тревогой смотрели на меня, пока я не погрузилась в темноту.

***

Макс влетел в приёмное отделение больницы, когда я подписывала отказ от госпитализации. Ненавижу больницы. В одной из таких под зорким присмотром врачей ушли из жизни трое моих знакомых. Я лучше как-нибудь сама, дома, в собственной постели.

Его номер был последний в списке вызовов. Глупая фотка, где он держит меня на руках, сделаная на мой девятнадцатый день рождения, не заставила медиков усомниться в нашей близости. И вот он здесь: руки сжаты в кулаки, брови сдвинуты к переносице, сразу такой взрослый.

Он внимательно слушал диагноз и наставления травматолога: небольшое сотрясение, трещина в рёбрах, многочисленные ушибы левой стороны туловища; постельный режим, тоны обезболивающих, любовь и забота со всех сторон.

Купив в аптеке часть лекарств, мы вышли на улицу. На большее его самообладания не хватило, и мне минут пять пришлось слушать его вопли по поводу моей глупости, безответственности и всё в таком роде.

– Хорошо, что жива осталась, – подвел он итог.

– Теперь ты можешь отвезти меня домой, или мне прямо тут упасть?

Меня мутило. Не знаю, что за коктейль мне вкололи в больнице, но от него тело двигалось как на автопилоте. Немного клонило в сон, но не так, как когда ты устал. Никогда раньше я так не хотела домой.

Макс хотел остаться и помочь мне чем-нибудь, но больше всего мне было необходимо сейчас остаться одной. Он пообещал выяснить, что с моим мотоцилом, и, взяв с меня обещание, позвонить ему, если мне что-нибудь будет нужно, уехал.

Я вздохнула с облегчением, закрыв за ним дверь, но тут же пожалела, что не осталась в больнице. Костя стоял возле окна, перепачканый грязью, как и я.

Большая часть меня хотела верить, что всё случившееся мне просто померещилось, что мои воспоминания не более, чем попытка мозга абстрагироваться от факта аварии посредством воображения. Но другая часть – крошечная и на редкость крикливая – уже вовсю била тревогу.

– Я хотел сам позаботить о тебе, но водитель маршрутки уже вызывал скорую. Мне пришлось уйти. – Я не ответила. – Выслушай меня, пожалуйста. Я не причиню тебе вреда, ты же знаешь!

– Знаю? – хрипло ответила я. – Нет, я тебя не знаю! Я вообще ничего не знаю!

Возможно, правильно было бы выгнать его, и просто забыть обо всём, ведь я впустила в свою жизнь, в свой дом человека, о котором ничего не знала, который, возможно, даже и не был человеком.

Теперь же, по своей собственной дурости, я оказалась втянутой в историю, начало которой было мне не известно так же, как и роль, отведённая в ней мне.

– Я не хотел, чтобы всё так сложилось! Всё должно было быть по-другому! – сокрушался Костя.

– Что всё, Костя? Что всё? Твоё превращение? Или то, что твой знакомый чуть не вытряс из меня душу? – Голос сорвался. Всё это снова навалилось на меня, словно случилось буквально минуту назад, нанесло сокрушительный удар, выбивая почву из-под ног. Комната поплыла. Я прислонилась к стене, чтобы не упасть. Костя рванулся ко мне, но я жестом остановила его.

– Не подходи ко мне!

Спотыкаясь о собственные ноги, я направилась в ванную. Грязь хоть и засохла, но воняла как гнилой арбуз. От этого запаха меня ещё больше подташнивало.

– Я хочу тебе помочь, ты едва на ногах стоишь, – настаивал он. Подавив приступ рвоты, я посмотрела на него.

– Мне нужны ответы.

– И ты получишь их! Но как я смогу тебе их дать, если ты упадёшь в обморок?

Немного подумав, я согласилась. Тупо и не логично, но в сложившейся ситуации все уже и так было как в болоте: чем сильнее сопротивляться, тем глубже и быстрее затянет.

– Не бойся меня, – прошептал он, глядя мне в глаза. – Ты можешь мне доверять. Я всё тот же уличный бродяга, рискнувший тебя ограбить.

Его глаза излучали столько тепла, мольбы и искреннего беспокойства, что меня охватили противоречивые чувства. С одной стороны, конечно, хреново все оказалось. С другой же – наоборот что ли.

Протянув руку, я коснулась его щеки, пытаясь понять, что же на самом деле чувствую. Тепло его кожи передалось мне, и под грудой противоречий я почувствовала облегчение. Да, за один вечер всё изменилось и потеряло былое привычное значение, но давайте посмотрим правде в глаза – что именно изменилось?

Загадочность, окружающая его, развеялась, но я всё равно чувствовала притяжение. А всё потому, что манила меня не она, и вовсе не его секреты, а он сам: он, который всё это время знал, что осколки фонарного стекла, порезавшие ему руки, были моей работой, как и выпрыгнувший из рук официантки поднос с посудой, как и лопнувшие шины неугодившего мне водителя; он, который сегодня превратился в медведя, спасая мою шкуру. Вот так ирония.

Костя в ответ положил руку мне на лицо, и пальцем погладил по грязной скуле, словно разглаживая всё беспокойство, давящее на меня, и мне сразу стало так легко и спокойно. Да, это мой Костя. Я знаю его.

– Тебе нужно переодеться и смыть с себя всю эту грязь, – сказал он, снимая с себя куртку и толстовку, под которой была белая майка.

Я кивнула и позволила ему раздеть себя, кривясь от боли при каждом движении. Костя осторожными движениями отдирал с меня грязь, пока я стояла под горячим душем. Его волосы и майка намокли. Мне казалось, что он стал ещё выше и шире, чем раньше. Возможно, потому что я раньше не видела его настолько раздетым.

– Значит, ты всё время знал, что я…

– Ведьма? – с улыбкой закончил за меня вопрос Костя, подавая мне старую трикотажную тунику цвета травы.

Я поморщилась от этого слова. Ну, блин, все-таки странно все это.

– Скажем так, я сразу понял, что ты не такая, как все. – Костя усадил меня на стул в кухне и подал стакан воды, чтобы я могла запить таблетки.

– А что насчёт Игоря? Он тоже такой? – спросила я, закуривая.

– И да, и нет. Он сильный, но не во всем. Например, управлять погодой, как ты, он не может. Но вот эмпатия его стихия, где ему практически нет равных.

Эмпатия всегда казалась мне безобидной способностью. Но то, что Игорю удалось не просто почувствовать то, что я прятала очень глубоко, но и буквально вытащить это клешнями на поверхность, сделать это болезненным, доказывало обратное. Что ж, силен он. Очень.

– Надя, его младшая сестра, – не заметив того, как я скривилась, продолжал Костя, – была очень амбициозной. Она хотела большего и упорно верила в свой успех. Ситуация вышла из-под контроля, а когда мы спохватились, было уже поздно. Игорь винит меня в том, что случилось.

По его лицу пробегали тени эмоций и воспоминаний. Наверное, сам он тоже в какой-то степени винил себя в случившемся. Что ж, у каждого свой мешочек вины, мне ли не знать.

Картины, показаные мне Игорем, снова всплыли в памяти. Я зажмурилась. Нет, не хочу вспоминать об этом! Хочу забыть!

Резко встав, я тут же опустилась на стул. Глаза защипало то ли от стыда, то ли от боли. Костя присел на корточки возле меня и стал вытирать шершавой ладонью слёзы, которые я не смогла удержать. Дурочка!

Я не хотела плакать. Я даже не знаю, почему я расплакалась. Но я ведь всего лишь человек, с которым за последние сутки слишком много всего случилось.

– Тебе надо отдохнуть, – терпеливо дождавшись, когда я вылью десятилетнюю норму слёз, сказал он.

Костя разложил диван и, постелив постель, помог мне лечь. Потолок кружился, но мозг отказывался отключаться. У меня ещё была тысяча вопросов, а сколько информации необходимо было переосмыслить.

– Костя, что Игорь хотел от меня?

– Не знаю, – озабоченно ответил он. – Может, просто хотел насолить мне или спровоцировать. – Костя погладил меня по волосам. – Не думай об этом. Спи. Я буду рядом.

Теперь, когда стены из секретов рухнули между нами, как карточный домик, я, несмотря на всю дикость сложившейся ситуации, и неполного понимания всей свалившейся на меня информационной бравады, снова почувствовала связь между нами, даже ещё большую, чем прежде.

Промычав согласие, я стала засыпать. Последние, что пришло мне в голову, были слова Екатерины Павловны про причины и следствия.

Глава 9. Нестандартные способы

Помню, как впервые пригласила Костю домой. Минут двадцать Север не давал ему пройти в комнату, то рыча, то скуля, то повизгивая, и всё время нюхая.

Соня, как и принято, приличным кошкам, вообще не обратила на него внимания, а вот её бешеная малышня прыгала и карабкалась по нём, как по дереву.

Костя тогда сказал мне, что в тела животных вселяются души наших умерших близких, друзей или родственников. И всё это было абсолютно нормально, обычная болтовня двух друзей. Он так вписывался в обстановку моего дома, как будто всегда был его частью. Не то, что сейчас, когда всё перевернулось вверх тормашками.

Я проснулась от скрипа входной двери. Костя всю ночь провёл у меня, а сейчас вернулся с прогулки с Севером.

– Доброе утро!

– Разве оно доброе!? – сквозь зубы отозвалась я. Хотя, возможно, у ржавой трубы каждое утро доброе, потому что именно ржавой трубой я себя и чувствовала. Каждый квадратный сантиметр моего тела налился тяжестью, а каждая косточка при движении скрипела не хуже моей входной двери.

Подождав, пока я умоюсь, Костя попросил меня раздеться. Вчера я как-то так спустила на тормозах всю эту историю с душем и прочее, но сегодня это уже было как-то странно, что ли.

– У меня есть кое-что от боли, – пояснил он, показывая на небольшой свёрток у него в руке. – Это тебе поможет скорее поправиться.

Я прикрыла грудь волосами, стараясь не смотреть на синяки, которые, кроме как серобуропацарапаными, назвать больше никак нельзя было. Мне казалось, что только за вчерашний вечер я похудела килограмма на два.

От прикосновения его шершавых пальцев мне было щекотно и больно одновременно. Костя всё мазал и мазал меня чем-то холодным, скользким и вонючим, что я всё больше начинала сомневаться в эффективности его действий. Однако минут через десять, когда всё высохло и впиталось, я почувствовала просто райское облегчение.

– Что это? – спросила я, морща нос.

– То, чему тебе не помешает научиться.

На больничном я оставалась почти до конца октября, хотя стараниями моего личного врача, я поправлялась гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Вещи постепенно становились на свои места, хотя в душе я понимала, что так, как прежде уже не будет никогда.

Костя прикладывал титанические усилия для моего, так сказать, обучения. Параллельно он рассказывал мне о себе. Оказывается, он родился в Словакии, в месте под названием Новая Седлица.

Его родители работали в местном заповеднике, которому родители Игоря оказывали финансовую помощь. Их семьи дружили, поэтому и отправили Костю учиться вместе с Надей в частную школу сюда к нам. Игорь учился на старших курсах фармакадемии, и присматривал за ними.

Он говорил, что способности передаются по крови, иногда пропуская поколение или даже поколения. Значит, в моей семье тоже был кто-то, как я.

Иногда, слушая его, я старалась взглянуть на всё это со стороны – магия, способности, превращения. Полное безумство! Не то, чтобы я думала, что одна такая, просто людям было свойственно многие вещи воспринимать как данное, особенно эгоистам.

Читая фантастику, которой битком был набит мой книжный шкаф, я думала, что если мы не видим чего-то, или не можем объяснить, это вовсе не значит, что его не существует. В бога же верят и в силу молитвы тоже. Так чем оборотни и ведьмы хуже?

– А вампиры существуют? – как-то спросила я. Костя долго смеялся над этим, но так и не ответил.

– В мире много всего существует, – только и сказал он.

Макс звонил по два раза в день. Мне казалось, что он немного ревнует к Косте, с которым столкнулся через день после аварии, когда привёз мне гостицы от всего коллектива. Скажем так, химии между ними не возникло.

Он упорно не признавался, что с моим мотоциклом, прикрываясь тем, что много работы, и у него нет времени как следует его осмотреть.

Моих скромных знаний, впрочем, хватало, чтобы предположить про сломаное зеркало и подножку, погнутую лапку переключения передач, забитый до отказа грязью фильт бензонасоса, и огромное количество царапин.

Денег на ремонт у меня всё равно не было, поэтому думать об этом и об убытках в виде пропитаного маслами рюкзака, выброшеного на помойку, можно было не раньше марта.

Когда я могла уже более-менее ходить без нецензурных выражений, Костя вытаскивал меня на улицу в любую погоду. Он говорил, что я слишком эмоциональная, и именно к эмоциям мои способности и привязаны. Это, по его мнению, необходимо было исправить.

Если был сильный ветер, например, он хотел, чтобы я это изменила, или сменила его направление. В дождь он толкал меня в лужу, надеясь, что это поможет. Я злилась, и грязная вода фонтаном била ему в лицо, либо проезжающая машина обрызгивала его с головы до ног. В конечном итоге я немного простудилась, и наши занятия пришлось перенести в помещение.

– Знаешь, в чём твоя проблема? – сказал Костя, вытираясь полотенцем. Очередная бутылка пепси, которую он хотел, чтобы я сдвинула со стола, приговаривая при этом, что двигать надо не бутылку, а заставлять воздух двигать её, выстрелила крышкой в потолок, покрыв сладкой пеной всё вокруг. – Ты либо неуверена в себе, либо бросаешься в крайности, и дествуешь эмоционально.

– Какой ты проницательный! – проворчала я.

– Знаешь, когда ты говоришь, ты же не задумываешься, как это сделать, а просто делаешь это. Так и здесь: почувствуй её, придай ей форму, направь туда, куда ты хочешь.

– По-моему, пепси попала именно туда, куда я хотела, – сьязвила я, отказываясь принимать как его советы, так и конструктивную критику.

В пятницу, тридцатого октября, я весь день готовилась к выходу на работу. Отдыхать было хорошо, но всё должно было быть в меру, иначе наскучит. К тому же, мой потолок просто не выдержал бы ещё одной атаки пепси.

Вчера мы с Костей навели порядок в доме и сходили в магазин. Поэтому сегодня я решила посвятить день одежде. С тех пор, как похолодало, я толком и не достала тёплые вещи. Впрочем, доставать особо было нечего. На полке, отведёной ей, даже моль умерла от голода.

Костя молча наблюдал за процессом, внимательно слушая мои жалобы на то, что мне сниться Игорь, от чего по утрам меня тошнит. На руках у него примостились кошаки, покусывая его за пальцы, если он переставал их гладить.

– Думаю, что у вас с ним образовалась связь. Хотя, как именно это произошло, я не понимаю. – Я выронила из рук пару тёплых носков. Я так и не решилась признаться Косте в том, что именно тогда случилось. – Кстати, на завтра обещают сухую погоду, – как бы между протчим заметил он.

– И? – тупо спросила я, всё ещё думая про Игоря.

– Может, схожим куда-нибудь?

– На свидание зовёшь? – ляпнула я, и тут же почему-то покраснела. – То есть, я хотела сказать… В смысле…

– Пойдёшь со мной? – прерывая мои унылые попытки выкрутиться, серьёзно спросил он.

– Да, – ответила я без раздумий.

Глава 10. Посвящение

Достав из коробки, где я хранила старые вещи, своё выпускное платье, я поразилась, насколько всё-таки тогда было просто. Казалось, что весь мир может поместиться в ладонях. Проблемы решались как-то сами собой. Главное, чтобы были деньги на пачку сигарет, и что одеть на дискотеку. Всё!

С тех пор прошло два с половиной года. Время проскользнуло, как песок сквозь пальцы, оставив в руках лишь пыль последствий. Да уж!

Костя сказал, что нам предстояло посетить скромное мероприятие в честь Хеллоуина у каких-то его знакомых. Я отнеслась к этому скептически. Традиции древних кельтов, день почитания мёртвых – какое это имело отношения к нам, я не понимала. То, что это было навеяно голливудскими фильмами, вовсе не делало его обязательным.

Хотя, признаюсь, идея устроить небольшой маскарад была забавной. Жаль, что у меня не было остроконечной шляпы.

Выпускное платье было самым обычным: вырез лодочкой, приталеное, от середины бёдер оно расходилось до пола. Возможно, конечно, что при моих широких плечах и не самый удачный выбор, но на тот момент оно единственное подходило мне по цвету – чёрному. Не потому, чтобы казаться стройнее, просто чёрный был моим любимым цветом.

Я вообще предпочитала простые однотонные вещи, убеждённая, что в простоте было больше шика и стиля, чем во всех ярких разноцветных принтах и стразах вместе взятых.

Надев платье, я распустила узелок волос и расчесалась. Немного туши для ресниц, немного помады, осталось только надеть сапоги. Грубые и тяжёлые, на платформе, со шнуровкой ярко-малинового цвета, они не подходили к наряду.

– Под платьем всё равно не видно, – сказала я своему отражению в зеркале.

Раздался звонок. Вот и Костя. Под привычной потёртой курткой вместо белой толстовки пряталась бордовая рубашка, похожие по стилю на мои сапоги ботинки заменили кроссовки. Что-то такое бунтарское во всём. Мне нравилось!

– Бунтарский стиль тебе к лицу!

– Знал бы, что ты так оденешься, я бы выбрал что-нибудь более подходящее для спутника столь прекрасной дамы. Ты сегодня особенно красива!

– Спасибо!

– А куда мы собственно идём? – спросила я, когда мы уже вышли на улицу.

Не то, чтобы меня пугала неизвестность. Косте я доверяла. Просто не любила сюрпризы. К тому же перспектива оказаться среди незнакомых людей заставляла меня нервничать. Я давно отвыкла от таких вещей.

– Ты зря переживаешь. Тебе понравится там. Некоторых ты даже знаешь.

– Знаю? Откуда? – В ответ Костя лишь таинственно улыбнулся, а через две минуты мы были уже на месте.

Что-то в этом здании показалось мне знакомым. Кажется, это была заброшеная прачечная. Да, точно! Она самая! Мой сосед говорил, что старый сторож устраивал здесь игры в карты на деньги. Знакомым показался и человек, встречающий нас на входе.

– Екатерина Павловна? – удивлённо моргая глазами, спросила я. Как всегда безупречно накрашена и причесана, одета в серое платье, она стояла возле открытой двери.

– Вот ты и здесь, – торжественно произнесла она.

Я была в шоке! Или нет? В смысле, я же знала, что она не простая продавщица из табачного ларька, но чтобы настолько!

– Вы знали? – переводя взгляд с неё на Костю, спросила я. – С самого начала вы всё знали? – Последнее уже прозвучало не так вопросительно, а скорее утвердительно.

– Конечно! Разве, что слепой не заметил бы, что мимо тебя никто не может пройти спокойно, чтобы ты его не сглазила, – самым обыденным тоном ответила она, подкуривая мундтштук. – Не говоря уже о том, как Константину от тебя досталось.

– Так, что получается, это была постановка? Вы его ко мне подослали? – В этом я очень сомневалась, но обида всё же кольнула меня.

– Я и знать не знала, пока Константин не пришёл ко мне весь забинтованый, чтобы узнать, кто такой хулиганистый. Я сразу почему-то про тебя подумала, но не была уверена. А тут ты явилась! Ну, и всё стало на свои места. Всё-таки случайности не случайны, раз они привели тебя сюда, – с улыбкой подитожила Екатерина Павловна.

Она жестом указала нам на дверь. Костя взял меня за руку и ободряюще сжал, увлекая за собой туда, куда привела меня случайность.

Просторная квадратная комната мигала десятками разноцветных гирлянд, натянутых вдоль потолка. По перимерту в два ряда были раставлены большие и малые свечи, огоньки которых вместе с гирляндами плясали по всему помещению, окрашивая пёстрой иллюминацией всех присутствующих.

В каждом углу стоял стол с угощением в виде сухих и свежих фруктов, орехов, бутербродов и пряников. В центре комнаты на выложеных кругом камнях горел огонь, над которым в самом настоящем котле весело булькало нечто оранжевого цвета. Екатерина Павловна деловито разливала его по стаканам вместе со своей ассистенткой – по-детски худенькой девчонкой с розовыми волосами.

Я открыла рот, чтобы выдать шутку по поводу абсурдности происходящего, но Костя протянул мне высокий стакан с оранжевой жидкостью.

– Алкоголя здесь нет, но сильно не увлекайся всё равно.

– А что это? – нюхая странную жидкость, спросила я.

– Тебе лучше не знать, – рассмеялся он, видя моё подозрительное выражение лица. Ну, что ж, он сможет дотащить меня домой, если мне станет плохо.

Как и говорил Костя, некоторых из них я действительно знала. Например, моих соседей игрока Сашу и решающую любовные проблемы Таню, которые дружно помахали мне в знак приветствия. Несколько постоянных клиентов Екатерины Павловны тоже были тут, и я готова была поспорить, что не ошиблась, мой преподаватель теории вероятностей из института.

– Сейчас начнётся самое интересное. – Взяв меня за руку, Костя увлёк меня за собой в центр комнаты.

– Будут пожаривать друг друга на костре? – съязвила я. Он снова рассмеялся. Сегодня он вообще был на редкость в отличном настроении. Должна сказать, что новый Костя нравился мне даже больше, чем старый. Такой лёгкий и такой понятый теперь.

Сделав несколько глотков, я убедилась, что напиток действительно не имел ничего общего с алкоголем. Сладкий, слегка тёрпкий травяной настой приятно щекотал горло. Интересно, из чего он был приготовлен, что так легко пился? И, что самое главное, почему им нельзя злоупотреблять, если в нём не было алкоголя?

Я настолько увлеклась напитком, что не заметила, как вокруг меня и в частности на моём плече, уже вовсю что-то происходило. Я брезгливо попыталась смахнуть то, что щикотало меня за ухом, не понимая откуда оно взялось.

Виноградная лоза пробивалась сквозь трещины в стенах, потолке и даже в полу, заплетаясь в самые разнообразные фигуры – от маленьких жутковатых человечков, один из которых и сидел у меня на плече, до карликовых стволов деревьев с живыми ветками.

Я проследила за Костиным взглядом до кучерявого паренька в зеленом костюме напротив нас. Рыжий мальчишка поймал мой вопросительный взгляд и подмигнул мне одновременно с человечком, всё ещё сидящим у меня на плече и нагло заглядывающим мне в вырез платья.

В огонь, над которым уже не пыхтел котёл, медовый блондин в костюме мушкетёра бросил лепестки цветов, и каждая девушка, находящаяся в помещении, получила свой прелестный букет. Мне, например, достался букет из белой сирени и бутонов бархатных мальв с бардовыми лепестками и чёрной серединой.

Десятки самых невообразимых цветов в фантазийно подобраных сочетаниях наполнили комнату ароматом самых смелых и потаённых грёз и желаний.

Ещё одна вспышка незаметно подброшеных специй придала происходящему новый оттенок. Этот аромат мне был знаком. Корица. Древний афродизиак, пробуждающий один из семи грехов – похоть. Хотя, возможно, только для меня.

Кажется, я поняла, почему оранжевым напитком было лучше не увлекаться! Он пьянил быстрее и крепче обычного алкоголя, а я выпила уже три стакана, и начала четвёртый.

Я всё чаще посматривала на растегнувшуюся рубашку Кости, пытаясь внушить пугавицам расстегнуться ещё больше. Упс! Ещё одна растегнулась! Я победно рассмеялась.

Костины глаза горели ярче огня, пляшущего на камнях, мистически отражая окружающее нас волшебство. Его движения становились более плавными, а тело всё ближе придвигалось ко мне, пока я не почувствовала жар, исходящий от него.

Девчонка с розовыми волосами взяла меня за руку и увлекла за собой к костру, вокруг которого выстроились другие ребята. Подобно факирам, они выпускали хлопья искр, превращающихся в самых разнообразных животных.

Несколько мальчишек общими усилиями из угольков подняли в воздух целый рой жужащих насекомых, напугавших стоящих рядом девчонок. Впрочем, последние не остались в долгу, и огромная акула фонтаном выпрыгнула прямо из их стаканов и до нитки намочила ребят.

Наконец я поняла, в чем была суть всего этого. Дело было вовсе не в оранжевом напитке и котле, не в маскараде и даже не в кельтах. Это было что-то вроде посвящения в наш маленький мирок, так тонко и размыто граничащий с реальностью, и сейчас подошла моя очередь.

Вдохновлённая окружающим меня волшебством и Костиным взглядом, я почувствовала в себе столько силы, сколько не чувствовала никогда. Она разливалась по мне подобно обжигающей лавы, заполняя магией каждую клеточку моего тела.

Что-то треснуло внутри меня, то, что сдерживало меня от принятия моей настоящей сущности, а возможно даже и судьбы, в которую я всё ещё не верила. Барьер из неуверенности и скованости, наложеной на меня общественностью, вопреки моему желанию, пал.

Я синхронизировалась со всеми этими людьми, став частью коллективного сознания, сознания силы. Закрыв глаза, точно зная, что нужно делать, я даже не думая, а скорее представляя, расжала ладони.

Пламя вспыхнуло, с треском выпуская из моих рук рычащую кошку. Размахивая огненным хвостом, она описала круг почёта, и скрылась в углях.

Одобрительные возгласы раздались в толпе, окружающей меня, но всё это было не важно. Я видела только Костю. Только его глаза притягивали меня, как магнит. Даже на расстоянии я чувствовала его тёплое прерывистое дыхание.

Тяжёлый от пряностей и мночисленных цветов воздух сам вытолкнул меня из круга прямо в его раскрытые объятия.

Глава 11. Незваный гость

Мы покинули торжество, когда стены начали вибрировать, а свечи с гирляндами хаотично менять цвета.

Холодный ветер приятно освежал горячую кожу, разнося аромат корицы от моих волос. Я обхватила Костю за шею и встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. Он подхватил меня на руки и закружил. Окружающий нас мир со всеми проблемами отступал под давлением нашего желания друг друга, но счастье было не долгим.

– Интресно, мою сестру ты так же обработал?

Игорь стоял на углу прачечной в нескольких метрах от нас. Голос его был холодным и колючим. Безупречно одетый традиционно во всё чёрное, он плохо вписывался в трущобы этого заброшеного места в не самом благоприятном районе города.

Костя поставил меня на землю и, повернувшись к Игорю, так не кстати появившемуся, обдал его прохладным взглядом, но ответом не удостоил.

Игоря это не смутило. Засунув руки в карманы, он подошёл ближе на несколько шагов, и нагло стал рассматривать меня, особенно концентрируя взгяд на вырезе платья, который был в центре внимания весь вечер.

– Признаюсь, у тебя губа не дура, она красива. И талантлива, как я видел, – провокационно заявил он, сверкая глазами.

Напоминание о злополучной аварии попало в цель, и Костя отпустил мою руку, его тело начало подёргиваться, готовясь к перевоплощению.

Именно этого Игорь и добивался, так как его улыбка стала ещё шире. Мало он что ли получил в прошлый раз?

Я крепко схватила Костю за руку и потянула на себя. Моё прикосновение его немного успокоило, что явно разочаровало Игоря.

– Вижу медведь между вами не стал. Похвально! – не унимался он.

– Что тебе нужно? – сквозь зубы спросил Костя.

– От тебя? Ничего! А вот твоей подружке следует тщательнее выбирать маршруты своих снов, или мне придётся ещё раз вывернуть её наизнанку. В воспитательных целях разумеется.

Ситуация становилась, мягко говоря, взрывоопасной. В любую секунду всё могло выйти не просто из-под контроля, а вообще далеко за пределы мыслимого и немыслемого. Второй раз мне врядли удалось бы удержать Костю. Впрочем, как бы ему не пришлось удерживать меня.

Слова Игоря полоснули меня острым лезвием по свежей ране, и я завелась с полоборота. Больше никогда не позволю ему прикоснуться ни ко мне, ни к моим мыслям.

Воронка из пыли и листьев образовалась на земле, стремительно набирая обороты. Засасывая в себя заострённые ветки деревьев, разбросаные вокруг куски кирпича, она поползла к Игорю.

– Думаешь, этим меня можно напугать? – усмехнулся он.

Я толкнула воздух, направляя силу на воронку. На секунду её движение замедлилось, но только для того, чтобы развернуть своё сотканное из мусора полотно, и как из рогатки выстрелить всем своим содержимым в Игоря.

Большую часть он успел отбить, но самая большая ветка всё-таки попала в него. Удар был такой сильный, что его отбросило к мусорным контейнерам. Впечатавшись в один из них, он упал на колени, из носа потекла кровь.

Костя заслонил меня собой, ожидая ответного удара. На поднятый нами шум, из прачечной высыпался народ во главе с Екатериной Павловной.

– Немедленно покинь наш район! – В её голосе слышалась непоколебимая сталь и неприкрытая угроза.

Игорь поднялся на ноги. Численное превосходство было не в его пользу. Подраться он любил, но это была не та драка, на которую он расчитывал. Даже один процент собравшихся здесь людей смог бы развеять его на молекулы, даже не вспотев при этом.

– Я тебя предупредил, – сказал мне Игорь, вытирая кровь рукой, и исчез. Екатерина Павловна перекинулась с Костей взглядом, понятным только им двоим, и начала загонять внутрь всех ребят.

– Нечего тут стоять! Пора есть пряники!

– Пойдём, – сказал Костя и обнял меня. – Пора домой.

Пока Костя гулял с Севером, я налила молока кошкам, и приготовила две чашки кофе. Действие оранджевого напитка закончилось, меня начало клонить в сон, а он в мои планы не входил.

Пока я доставала печенье, Костя уже вернулся и снимал пальто. Сложив руки на груди, он с укором смотрел на меня.

– Как так получилось, что ты случайно забыла мне рассказать о вашем с Игорем маленьком секрете?

Я потупила взгляд. От Кости, естественно, не укрылись слова Игоря, и спускать он мне это не собирался.

– Это неважно, – как можно спокойнее ответила я.

– Ещё как важно, – громче обычного сказал Костя.

– Вообще-то нет, – вспылила я, подавив желание ответит не очень вежливо. Перспектива обнажать свои слабости и недостатки меня не радовала. Моё прошлое было только моим, и то, что об этом знал Игорь, вовсе не означало, что всем моим скелетам пора было тоже проветриться.

– Ты же знаешь, что можешь мне рассказать, – смягчился Костя.

Дело было не в том, что я могла или не могла, а в том, что всё сложилось так, что теперь я как бы должна это сделать. Вот вам и боролась за раскрытие секретов! Ирония в том, что напоролась на собственные.

Смирившись с неизбежным, я подошла к фотографии, висящей возле книжного шкафа. Юная девчонка, так мало похожая на меня теперешнюю, беззаботно улыбалась. Рядом с ней стоял такой же улыбающийся мальчишка.

Костя подошёл ко мне и тоже стал рассматривать фотографию.

– Ты не знал меня прежнюю, – тихо сказала я. – Ты никогда не спрашивал меня ни о чём: почему у меня мало друзей, и телефон звонит только по работе, почему живу я отшельником?

Сложно было подбирать слова, не говоря уже о том, как трудно было их произносить, выпускать наружу то, что я так старательно и долго прятала внутри даже от себя самой.

– Не пойми меня неправильно, это был мой выбор, – вздохнув, продолжила я. – Но иногда мне кажется, что не такой уж и мой.

– С ним что-то случилось?

– Его сбила машина, когда он выехал на велосипеде на дорогу. Его даже не успели довести до больницы. Травмы не совместимые с жизнью. Так сказали медики. Официальной версией было, что у него погас фонарик, и машина его просто не заметила. Но неофициально говорили, что он просто его не включил, что он…

Я не могла это выговорить. Да и не надо было. Костя всё понял без слов. Он обнял меня, и говорить банальностей вроде "ты в этом не виновата" не стал, за что я была ему очень благодарна.

Что ж, осмелюсь предположить, что этого Игорь и добивался – возвести между нами стену, сначала спровоцировав Костю раскрыться передо мной, а теперь раскрыть меня перед ним.

Пока я боролась с поступившим к горлу комком, погас свет.

– Это не я. – Костя выглянул в окно. Свет пропал не только у нас, но и в остальных домах.

– Снова ребята расшалились. У тебя есть свечи?

Когда с освещением моей убогой гостинки было покончено, я поймала себя на мысли, что у меня было гораздо уютнее, чем мне казалось. Хотя, наверное, всё дело было в свечах и их тёплом свете.

– Я где-то читал, что в Ночь всех святых принято зажигать свечи и ставить их на окна, чтобы заблудшие души наших близких могли отыскать дорогу к нам.

К горлу снова подступил комок. Меня тронули его слова и взгляд, ничуть не изменившийся потому, что для него не изменилась я. Я только сейчас поняла, что Костя принимал меня такой, какая я есть со всей темнотой, тайнами и недостатками.

Он протянул мне тонкую свечу. Я зажгла её и накапала немного воском в стакан, служащий подсвечником. Поставив её на окно, я подумала про Данила. Надеюсь, он найдет дорогу, хотя я сильно сомневаюсь, что она приведёт его ко мне.

Я повернулась к Косте. Он внимательно наблюдал за мной. Огни свечей снова загадочно засверкали, отражаясь в его глазах. Я заметила, что он так и не застегнул пуговицы на рубашке.

Ход моих мыслей замедлился. Игорь, его слова – всё снова отдалялось от меня, фокусируя моё внимание исключительно на близости мускулистого тела, которое мне так хотелось ласкать.

По телу побежали электрические разряды. Стало жарко. Я провела пальцами вдоль растёгнутых пуговиц, плавно переходя к мягким волосам на его груди. Оставшиеся пуговицы растегнулись сами. Рука опускалась всё ниже, лаская каждую родинку, каждый миллиметр его тела до самого пупка и ниже.

Касаясь шершавой ладонью моей кожи, он целовал меня одновременно растёгивая моё платье. От соприкосновения наших рагорячённых пылким желанием тел погасли свечи, и комната погрузилась в темноту, оставив лишь каплю света в виде свечи, тоскливо горевшей на окне.

Глава 12. Проникновение

Его пальцы виртуозно чертили замысловатые узоры на моей спине. На улице моросил дождь. Мы провалялись в постели до обеда. Под оделом было так тепло и уютно.

– Ты храпела ночью, – выводя новую завитушку, задумчиво произнёс он.

– Вместо того, чтобы спать, ты слушал мой храп?

– Он мешал мне уснуть, – наиграно сердито ответил Костя. Я расмеялась и ущипнула его.

– Дурачок!

Он встал, а я наблюдала за его прекрасным телом, пока он собирал с пола свою одежду. Поразительно, сколько нежности может скрываться в такой отнюдь не хрупкой оболочке. Ммм…

За завтраком или, точнее, обедом я витала в облаках, каждый раз глупо улыбаясь, когда ловила его взгляд, а взгляд он не отводил вообще.

Теперь, попробовав его на вкус, я хотела ещё, но, в отличии от меня, Костя был более серьёзным и рассудительным, поэтому мы вернулись ко вчерашнему разговору.

– Что именно тебе снилось про Игоря? – спросил он, после того, как я во всех крайне неприятных мне подробностях рассказала ему про то, что сделал со мной Игорь в ночь аварии.

– Я помню только, что было много снега вокруг. Думаешь, это важно?

– Я думаю, что это важно для него. Причём на столько, что он пошёл в открытую, – задумчиво ответил Костя после небольшой паузы.

– Хорошо, он что-то скрывает, и что? – Теперь Костя витал где-то, как-то отстраненно отвечая на мои вопросы.

– Ничего, но что-то во всём этом не так.

С этим я была согласна. Игорь не производил впечатление добрейшей души человека. Одно то, что только за последний месяц все наши с ним три встречи оказывались одна хуже другой, наводили на мысли минимум запереть его где-нибудь на необитаемом острове, как можно дальше от людей, максимум свернуть ему шею или посадить на электрический стул.

Интересно, был ли какой-нибудь способ всё узнать? Именно магический способ. Однако моё предложение Костя воспринял настолько плохо, что у него на висках запульсировали вены от возмущения и ужаса.

– К кошмарам мне не привыкать, – тут же заспорила я с ним.

– Причем тут кошмары?! То, что хочешь сделать ты, совсем другое.

– Если ты не знаешь, как это сделать, просто так и скажи! Я тогда сама что-нибудь придумаю!

– Достаточно того, что ты и так его видишь. Зачем ещё больше укреплять связь? Ты забыла, что она действует в обе стороны? Хочешь ещё поделиться чем-нибудь с ним? – В отчаянии ударил Костя ниже пояса.

– Не поминамаю, почему ты так реагируешь? Разве ты сам не хочешь во всём разобраться? Или предпочитаешь сидеть на бомбе замедленного действия? – возмутилась я, подавав желание навернуть его чашкой.

В конечном итоге, мне всё же удалось его уговорить. Точнее припугнуть тем, что если он не поможет, то я пойду к Екатерине Павловне.

– Хорошо, пускай будет по-твоему, – сдался он, – но потом не жалуйся!

На следующий день Костя попытался ещё раз отговорить меня, но безуспешно. Поэтому мы приступили к делу.

На полу стояли две белые свечки на подставках. На растоянии приблизительно сантиметра от вершины на них были сделаны разрезы до нитки. Своего рода мост, сплетёный из двух ниток тоже белого цвета, был натянут между ними. Под ним стояла глубокая тарелка.

– Когда я зажгу свечи, ты должна сосредоточиться и думать о том, к кому ты хочешь попасть. Когда загориться белая нитка, раздави яйцо.

Размышляя о том, к чему нужно яйцо, я присела на корточки. Костя протянул мне стакан с жидкостью.

– Выпей.

– Что это? – Запах был специфический, и напоминал лекарство.

– Беладонна.

– Прошу прощения, ты сказал беладонна? – переспросила я, не веря своим ушам. – Ты решил меня отравить?

– Она поможет расширить сознание, ты же этого хотела? – невозмутимо отрезал он. Похоже, что он сердился ещё, что я настояла на своём.

– Расширить сознание, а не кишечник, – продолжила возмущаться я.

– Не бойся, это слабый раствор. Погазуешь немного и всё.

Стараясь не думать о том, хватит ли мне туалетной бумаги для оптимистичного исхода, и о том, что покажет вскрытие в худшем случае, я залпом осушила стакан.

– Фу! Горько!

Костя поджёг свечи. Катая яйцо в руках, я попыталась сосредоточиться. Во рту пересохло. Тиканье настенных часов неприятно резало слух и вообще раздражало. Веки стали тяжёлыми, и я, закрыв глаза, стала думать про Игоря: вот я первый раз увидела его в супермаркете; вот он цитирует Фауста; вот он ударяется об мусорный контейнер, вытирает кровь с лица…

– Яйцо! Раздави яйцо!

Машинально повинуясь, я сжала кулак. Вылетев, как пробка из бутылки, я почувствовала, что уже не в своей комнате, а в другом месте, в другом теле.

Несколько людей забрасывают маленькое серое здание, похожее на старую городскую библиотеку, бутылками с жидкостью. Вспыхнувшее пламя молниеносно охватывает убогие стены. "Надя!" проносится у меня в голове.

Я бегу туда, но огонь не спешит пускать меня. Страх и отчаяние поедают меня изнутри, парализуя тело и мысли.

Разбивается окно. Какой-то человек выпрыгивает с ещё одним на руках. "Это Костик! Он спасет её, я знаю!"

Мы уже в больнице. Врачи говорят что-то про ожог дыхательных путей. Костик держится за голову. Я не верю! Мои руки сжимаются на его шеи.

– Почему ты её не спас? – кричу я.

Блестящий гроб медленно опускается в яму. Незнакомые люди бросают на него землю и цветы. Как же много цветов!

Родители поставили очень красивое надгробие. Ей бы оно понравилось. Она любила всё мрачое. Я ложу восемнадцать алых роз рядом.

– Я отомщу за тебя, сестрёнка! Клянусь, я всё исправлю! – шепчу я, сжимая в руке холодный камень.

Мой затылок коснулся пола. Я мотала головой, тщётно пытаясь стряхнуть с себя чужие воспоминания. По щекам катились слёзы.

– Нина, открой глаза! Нина! – Костя тряс меня за плечи. Я даже не заметила, что уже сидела на диване. Реальность, если это была она, выдавливала мой мозг изнутри.

– Кто… Кто это был? Кто убил ее? – прокричала я, отмахиваясь от несуществующего огня.

– Ваша связь сильнее, чем я думал, – Костя изменился в лице. – Ты смогла увидеть его воспоминания. Или он мог позволить тебе их увидеть, – через некоторое время добавил он.

– Зачем? – ощущение безграничной печали не покидало меня, словно это я похоронила сестру. Ужасно! Врагу такого не пожелаешь!

– Вот за этим! – Заплаканными глазами я непонимающе посмотрела на Костю. – Чтобы вызвать твою жалость и сочувствие, – ответил он. Я лишь развела руками. Костя встал с дивана и повернулся ко мне спиной.

– Знаешь, он ведь не всегда был таким. – Грусть скользнула в его голосе. – Когда-то Игорь хотел помогать людям. Чувствуя их переживания, он всегда старался их облегчить, поэтому и пошёл учиться на фармацевта. А Надю он вообще боготворил! Таких заботливых старших братьев было ещё поискать. Он был её лучшим другом!

Странно было слышать такое от Кости. Не в том смысле, что он так думал, а что смог сказать это вслух, признать это. Он ведь когда-то дружил с Игорем, с Надей, рос вместе с ними, был частью их жизни, так же, как и Игорь, оплакивал её.

– Ты любил её? – Столь логичный вопрос пришёл мне на ум только сейчас.

– Да. В какой-то степени.

– Кто поджег библиотеку, Костя? Что вообще тогда произошло? – У меня не было ни сил, ни желания сердиться на него за то, что он снова недоговаривал многое, но мне нужно было знать.

– Они зовут себя Хранителями. – Он тяжело опустился на диван, и провел руками по волосам. – Фанатики, объединённые навязчивой идеей поддерживать баланс. Когда-то это действительно было так, но зависть их меняла, а власть развращала, постепенно превращая в жестоких созданий, готовых на всё, чтобы не быть хуже таких, как они считали, аномалий, как мы. – Костя криво усмехнулся собственным словам. – Не знаю как, но они могут находить нас по следам от использования магии. Некоторые считают, что Хранителями управляет такой же, как и мы. Возможно, так оно и есть, не знаю, но в тот вечер они нашли нас, а дальше ты и так знаешь.

Видно было, что ему нелегко вспоминать об этом. В тот день он тоже мог погибнуть. Однако, побывав в воспоминаниях о том вечере, я поняла, почему Игорь его винил, как и поняла то, что Костиной вины в этом не было.

Стрелки часов давно перевалили за полночь. Разбитость в теле ощущалась так же сильно, как неумолимая тоска в душе. Что ж, если Игорь действительно хотел именно этого, то мои поздравления – ему это удалось на все сто.

Хотя я бы никогда не сказала, что он относился к тому типу людей, которым нравилось, когда их жалели. Мне казалось, что для этого он слишком гордый. Как и я.

Не смотря на усталость, я долго не могла уснуть. Отогнать от себя сцены пожара и кладбища было не так просто. Слушая размеренное сопение Кости, я постаралась переключить ход своих мыслей на что-нибудь другое. Например, на камень. Жаль, что мне не удалось его рассмотреть.

Что же он хотел или хочет с его помощью сделать? Насколько далеко готов зайти для этого? Он же не может воскресить свою сестру? Или может?

– Костя! Костя, ты спишь? – прошипела я в тёмное никуда. Ответом была тишина. Я пнула его ногой, но мой медведь спал очень крепко. – Ладно, спи! Завтра поговорим! – шепнула я, и повернулась к нему, чтобы обнять.

Глава 13. Облик

Утром я, конечно же, забыла обо всём, что хотела спросить. Память вообще уходила первая. Память и талия.

Зима стремительно приближалась. От ночных заморозков покрывавшие землю листья хрустели под ногами. Рабочие будни были невыносимо скучными, и бесконечно тянулись.

По вечерам мы с Костей грелись под шерстяным пледом, обсуждая разные глупости.

– Да ты что? – Я подпрыгнула на диване, когда Костя сказал, что Екатерина Павловна потомок Бабы Яги.

– Это всего лишь моё предположение, – закрываясь подушкой от моих ударов, смеялся он.

К Екатерине Павловне мы заглядывали почти каждый день. И каждый день она пересказывала нам новости как из нашего странного общества, так и из окружающего нас мира.

В основном это были многочисленные проишествия аварийного характера: падение дерева возле детской площадки, повреждение линий электропередач, масштабная автомобильная авария на кольцевой, в которой чудом обошлось без жертв, и всё в таком духе.

Лично я причиной всему считала человеческий фактор. Люди настолько обленились и разнежились, что плохо переносили малейшее понижение температуры. Думая только о том, как холодно, и как бы им скорее греться в тёплой квартире с горячим ужином на столе, теряли бдительность на работе и на дороге. Страшно было подумать, что же будет дальше, когда выпадет снег. Совсем головы потеряют!

Как-то раз Косте удалось вытащить меня в торговый центр, что с моей стороны было подвигом, так как шопинг я не любила. Утомительное хождение по многочисленным магазинам меня жутко раздражало. А ещё больше раздражали навязчивые продавцы, которые так и норовили натянуть на всех как можно больше безвкусных тряпок, дабы увеличить свой процент от продаж.

Хотя я и сама была продавцом, но солидарна с ними не была. Всё-таки была же разница в том, чтобы бездумно втюхивать платье для одноразового использования, или рекомендовать качественный шлем с хорошей аэродинамикой, съёмными подушечками внутри и противоударной защитой.

Пополнив свой гардероб лимонным джемпером и бежевым набором из шапки, шарфика и перчаток, я пришла к выводу, что этого было вполне достаточно для одного раза. В любом случае это было лучше, чем сидеть дома и лицезреть пустое место, где раньше стоял мотоцикл.

Подождав, пока я бережно разложила свои обновки на полочку, Костя привлек моё внимание небольшой книжечкой в кожаном переплёте. Когда я присела рядом с ним, он положил её мне на колени.

– Когда ты попала в аварию, я говорил, что научу тебя некоторым вещам. Помнишь?

– Лечить в смысле? – смутно припомнила я.

Без его помощи я, наверное, ещё долго сидела бы на таблетках. Хотя, этот факт не так уж и стимулировал мой интерес к травологии.

Вместо ответа он показал на книгу. Я открыла её, и начала листать: травы, коренья, снова травы, описания их свойств и действий в зависимости от пропорций.

– А где же традиционные ведьминские зелья, которые нужно варить в больших котлах, помешивая кочергой и приговаривая волшебные слова? – пошутила я.

– Ты как всегда в своём стиле! – Он тоже не смог сдержать улыбку. – Несерьёзная, как маленькая девочка!

– Я и есть твоя маленькая девочка, – прошептала я, проводя рукой по его волосам.

Мои мысли были далеки от травологии. Костя долго смотрел на меня, прекрасно понимая мой настрой и позволяя мне ласкать его дальше. Он протянул руку, как я думала, чтобы заняться тем же, что и я, но нет! Он перевернул ещё несколько страниц книги.

– Вообще-то я собирался показать тебе кое-что другое. Тебе должно понравиться. – Разочарованно убрав руку, я посмотрела на открытую страницу. Написано было реально куриной лапой. Ну, очень не разборчиво! Сразу было видно, что почерк мужской.

Как я поняла, это был список ингридиентов для чего-то под названием овлик. Нет, облик! Да, точно! Облик!

– Так… – вслух читала я, – Эхинацея (корень) – исцеление, гвоздика (бутоны) – быстрое восстановление сил, омела белая (перетёртая, свежая) – останавливает кровотечение, обезболивает, зверобой (сушёный) и ягоды Годжи (сушёные) – для общего заживления, – ниже было написано ещё кошачья мята, медвежьи ушки и асафетида, но что было нацарапано рядом, как я не старалась, так и не смогла разобрать.

Из всего вышеперечисленного можно было сделать вывод, что оно использовалось для лечения чего-то посерьёзнее синяков и трещин.

– То, что готовится из этих компонентов, называют ещё "Лицом ведьмы". Грубо, на мой взгляд, но оно наиболее точно подходит для него, – прокомментировал Костя.

– Что оно делает, кроме как исцеляет?

– Оно не просто исцеляет, а может спасти даже умирающего. Если вовремя его дать, конечно! – Костя встал с дивана и подошёл к окну, словно проверяя, никто ли нас не подслушивает. – Но, как любое мощное средство, оно имеет побочный эффект, который следует из его названия.

– Лицо ведьмы… – Весьма неприятные ассоциации стали приходить мне в голову – про выпавшие зубы, поседевшие волосы и бородавки. Много бородавок!

– Оно проявляет настоящую сущьность того, кто его принимает.

– В смысле? – не поняла я.

– В смысле то, кем является ведьма или ведьмак кроме человека. Для кого-то это одна из форм, принятых им в прошлой жизни. Для других – подсознательная тяга к более комфортной для них оболочке, или просто какое-то представление о себе в том или ином виде, которое соответствует характеру и силе, – будничным тоном пояснял он, пока у меня отвисала челюсть. Даже не знаю, что было хуже – это или бородавки. – Но здесь указано не всё, – не обратив внимания на мой брезгливый вид, продолжил Костя.

– Я заметила, что здесь отсутствуют пропорции, – отметила я, всё ещё думая про бородавки.

– Пропорции и не нужны, каждая ведьма или ведьмак любое зелье готовит скорее интуитивно. Это заложено в нас по умолчанию. Многовековой опыт наших предков, спрятаный в наших генах.

– Чего же тогда не хватает? – совсем запуталась я. Приготовь то, что не знаешь как! Стань тем, кем сам не знаешь!

– Последнего ингридиента. Видишь ли, наши предки, те, которые и создали это, подстраховали себя, скрыв его от всех. Передавая его только из уст в уста.

– Зачем?

– Тогда нас было больше. Семьи образовывали кланы, или что-то в этом роде. Наверное, таким образом, легче было выживать. Иногда кланы объединялись, иногда враждовали. Точно не скажу, кто конкретно, то есть какая именно семья это сделала, но они хотели иметь преимущество перед другими, поэтому и не внесли его в свои рукописи. Ты не догадываешься, что это был за последний ингридиент?

Я задумалась. Если это был очередной его урок, то весь рассказ был не для мистического эффекта.

– Кровь? – озвучила я первое, что пришло мне в голову.

– Точное попадание. Я уже думал, что ведьма внутри тебя уехала в длительный отпуск на Гаваи!

– Очень смешно, – фыркнула я. – Рада, что тебе весело!

– Собственно, сейчас это уже не секрет. После средневековых гонений все кланы настолько перемешались, пытаясь спастись, что секретом это уже не было. Жить все хотели!

– Но почему кровь? В смысле только своя или…

– Только твоя свежая кровь могла усилить действие всего остального. Без неё или с кровью другого человека зелье было не более чем средство от запора. – Я засмеялась, но сразу осеклась.

– Игорь хотел, чтобы ты дал его Наде?

– Я не мог спасти её, – поникшим голосом ответил он. – Как я уже сказал, даже такое сильное средство может помочь только, если его вовремя дать.

Я не говорила Косте, что с тех пор, как я буквально побывала в голове Игоря, я не переставала думать о том, что увидела. Горечь его потери постепенно бледнела, но вот его слова про отмщение и исправление не давали мне покоя.

Когда Костя спал, я шерстила интернет в поисках ответов. Какой был камень у него в руке? Какой камень вообще обладал силой сделать что-то подобное?

Не находя толком ничего по сути, я долго смотрела на своего мирно спящего медвежонка, и думала, не придёт ли за ним Игорь сегодня, или завтра, или когда меня не будет рядом?! И что тогда произойдет? Что произойдет, когда обезумевший от горя и обиды человек найдет возможность исполнить задуманое?

Глава 14. За что боролись, на то и напоролись

Зима подкралась незаметно, а Игорь всё не приходил. Разве, что в мои сны, которые постепенно наполнялись новыми подробностями.

Костя, как обычно, оказался прав. Моё вторжение усилило связь с Игорем, и теперь мне не было от него покоя.

Я тщательно анализировала всё происходящее во сне, пытаясь найти хотя бы малейшую подсказку про камень, но, как и раньше, безуспешно, и Игорь всё также стоял на снегу посреди неизвестного мне места. Два дня назад прибавился снегопад. Может он собирался засыпать город снегом?

Чтобы хоть как-то отвлечься и убить время, пока Костя не пойдёт спать, когда я снова смогла бы в сотый раз изучать магические свойства камней, я листала травник. Перечитывая страницу с "Обликом", мне стало интересно, принимал ли его сам Костя.

– Один раз, – ответил он, радуясь моей заинтересованностью его семейным трудом в кожаном переплёте. – Мне было десять лет. Как раз начались летние каникулы. Родители брали меня с собой в заповедник, чтобы не хулиганил с друзьями, а, так сказать, знакомился с природой, учился её понимать и черпать из неё силы и прочее неинтерсное для меня тогда. – Со странной улыбкой Костя погрузился в воспоминания. Должно быть, он был ещё тем мальчуганом!

– Единственным правилом было не уходить далеко. Но мне было скучно, и я зашёл очень далеко, и в итоге заблудился. Пытаясь найти дорогу назад, я набрёл на маленьких медвежат, чему их мать, очень крупная и свирепая самка, не обрадывалась. Родители прибежали вовремя, ещё бы один удар, и даже "Облик" не спас меня. Моя мама в отчаянии решила выбить клин клином, и добавила в него медвежьи ушки, руководствуясь больше названием, чем свойствами. Как видишь, я выжил! Даже шрамов не осталось!

– Значит твоим "лицом" стал медведь из-за ушек? Спасённый мочевым пузырём мальчик превратился в медведя! Хорошо звучит!

Меня просто распирало от смеха. Костя закинул меня на плечо, угрожая выбросить в окно, если я не прекращу так неуважительно отзываться о его мочевом пузыре и медвежьем альтер-эго, но всё было бесполезно. Я, наверное, ещё никогда в жизни так не смеялась!

Более-менее успокоившись через полчаса, я даже и не думала извиняться.

– Лично я думаю, что медведем я стал, потому что после этого случая любое упоминание о них, вызывало у меня панический ужас. И таким образом я поборол свой страх перед ними.

– Утешай себя, утешай, – хохотала я, уворачиваясь от кинутой в меня подушки. Насмеявшись от души, я уснула раньше обиженого до глубины души Кости.

Наутро выпал снег. Мы с Максом достали новогодние украшения. Для этого было ещё рановато, но делать всё равно было нечего.

Макс рассказывал о каком-то бестолковом знакомом, который, как я поняла, умудрился упасть на ровном месте и сломать себе обе ноги и левую руку. При этом он утверждал, что был абсолютно трезв. Просто сахар, мол, в крови понизился.

Сахар был всему виной, или зима, но я сама видела, как парень буквально прыгнул под машину, споткнувшись на ровном месте. Водитель чудом успел вывернуть руль и сбить урну вместо него.

Когда Макс ушёл купить чего-нибудь горячего нам к обеду, я закончила декорировать магазин просто подбрасывая вверх игрушки и дождик, чтобы они сами заняли любые понравившиеся места.

Вечером Костя тоже, заразившись предновогодней лихорадкой, поднял вопрос о праздновании, тонко намекнув, что у меня и украшений-то не было, да и места было очень мало.

– Можно было бы встретить Новый год у меня, – сказал он. – Поставили бы ёлку. Возле меня есть парковая зона, Северу бы понравилось там гулять.

Дело было не столько в празднике, сколько в моих жилищных условиях. С наступлением морозов мою гостинку можно было декорировать разве что сосульками и инеем, настолько было в ней холодно и неуютно.

Я не стала говорить Косте, что Новый год я традиционно встречала с родителями, поэтому, оставив вопрос открытым, мы пошли спать.

К моим ночным встречам с Игорем я уже давно привыкла. Однако этой ночью меня ожидали новые подробности.

Толстым снегом было покрыто всё вокруг. Крупные хлопья падали мимо него, словно над ним был невидимый зонтик, защищающий его от непогоды.

Игорь внимательно смотрел под ноги, когда шёл, как будто боялся на что-то наступить, или провалиться, ведь под ним был лёд.

Дойдя до нужного ему места, он остановился. Присев на корточки, он принялся разчищать снег, до тех пор, пока не добился идеальной формы круга. Оценив результаты своего труда, он достал из рукава длинный тонкий предмет, похожий на палку или прут.

Я так хотела увидеть поближе его, настолько сильно, что почувствовала хруст снега под ногами.

Игорь повернул голову на звук моих шагов.

– Ну, что? – спросил он. – Ты готова?

Я брыкнулась, как бешеная лошадь. Не в состоянии отличить сон от реальности, я жадно ловила ртом воздух, не сознавая вообще где я нахожусь.

– Нина! – Костя трусил меня за плечи, заставляя мою голову болтаться, как у одноимённой игрушки.

Я сидела на полу у себя в гостинке. Меня сильно знобило, а ноги посинели от холода. Костя быстро поднял меня на руки и замотал в одеяло. Он был не на шутку напуган. Что же тогда было говорить про меня?

– Я была там! Была там, Костя! – сквозь стучащие зубы, выговорила я.

– Где была? – Его голос от напряжения звенел, как натянутая струна.

– Не знаю, где-то с Игорем. Там, где… где что-то произойдет…

Это вырвалось само по себе. Слетело с языка и всё! Костю это ужаснуло ещё больше, но видя моё состояние, он не стал ничего говорить. И это было не нужно. Я и так знала, о чём он думает. Немой укор в его глазах кричал громче любых других способов общения.

Собственными руками запустив цепную реакцию, мне оставалось лишь надеяться, что водоворот последствий не накроет меня с головой, пока я буду разгадывать загадку, к которую так неистово стремилась.

Глава 15. Знамения

Про ночные исследования просторов интернета мне пришлось забыть. Костя не спускал с меня глаз после случившегося.

Каждый день перед сном он заваривал мне травяной чай, который, как он надеялся, если не закроет лазейку между моим сознанием и Игоря, то хотя бы избавит от сновидений.

Откровенно говоря, чай был вонючим и противным на вкус. Единственное, в чём он преуспел, так это в моих бесконечных походах в туалет, и я продолжала видеть этот сон снова и снова.

Посоветовавшись с Екатериной Павловной, Костя пришёл к выводу, что Игорь прекрасно знал о нашей с ним связи. Однако никто из них так и не мог с увереностью сказать, что конкретно ему было с этого, и что вообще он собирался с этим делать.

В конечном итоге, они сошлись на том, что было лишь вопросом времени, когда Игорь что-нибудь предпримет, поэтому они искали способы разорвать связь, и каждый день испытывали на мне всё новые, собственного изобретения, коктейли. Последний из их наконец-то сработал. До трех часов ночи я прообнималась с унитазом, буквально выворачивая содержимое желудка и всю душу целиком.

На этом моё терпение лопнуло. Походу, меня одну волновало то, что я видела и то, что мои сны могли дать нам возможность узнать о том, что Игорь собирался делать, и насколько это могло быть черевато последствиями хотя бы для нас. Я слишком хорошо помнила его обещание всё исправить и отомстить, чтобы пренебречь даже самой малой и незначительной деталью.

К тому же, стоило мне подумать о том, что намерения Игоря были направлены против Кости, у меня вообще волосы становились дыбом от его беспечности.

Зима, тем времен, не спала. Морозы крепчали. В новостях всё больше говорили о десятках аварий, происходившись ежедневно, о перекрытых упавшими деревьями дорогах, о рекордном за последние несколько лет скачке травматизма и простудных заболеваний. Валентин Валентинович и тот умудрился разбить голову, подсользнувшись возле собственного подъезда.

Макс волновался за него. Он говорил, что возле подъезда нет льда, что отец просто стал сдавать, и всё чаще хуже себя чувствовал.

Перед каталическим рождевством, после которого магазин закрывался на каникулы, мы с Максом собственными глазами увидели, чем заканчивалось противоборство человека с природой.

День был холодный и ветреный, срывался снег. Люди бегали туда-сюда, докупая подарки родственникам и знакомым. Водители спешили доставить оптовые заказы спиртных напитков на многочисленные новогодние корпоративы. Когда произошло столкновение, мы с Максом, не раздумывая, выбежали на улицу в чём были.

Пожилой водитель старенькой восьмёрки врезался в движущююся по встречке газель. К счастью, остальные машины успели вовремя отреагировать, и масштабной мясорубки удалось избежать.

Пока Макс звонил, куда нужно, я помогала несчастному старику с вылезти из машины. От волнения у него тряслись руки. Он плакал, всё повторяя, что не знал, как это получилось, что всего лишь на секунду у него потемнело в глазах.

– Как чёрт попутал!

По его просьбе я достала из его кармана нитроглицерин, а Макс принёс воды, чтобы запить таблетки. Владелец газели был агрессивен и кидался на старика с кулаками, хотя его повреждения были ничем по сравнению с восьмёркой, поэтому мы оставались там, пока все не разъехались.

Сразу после этого Макс ушёл в подсобку. Я слышала, как он звонил отцу. Неудивительно, что всё случившее, особенно пожилой водитель, напомнили ему о своих проблемах.

– Как он? – спросила я, когда он вернулся.

– Бодрится! Не понимаю, как батя мог так землю из-под ног потерять?

Забавно устроена человеческая память. Любой звук, запах, цвет или фраза, могут направить мысли в совершенно не связаные с этим воспоминания.

– И ты туда же! Тоже земля убегает? – Я споткнулась об собственную ногу, когда до меня дошёл смысл сказанного.

Он сказал что-то ещё, но я его уже не слушала. Все эти случаи с авариями, падениями, болезнями, которые списывали на погоду и прочее, сколько раз я сама лично слышала, как очевидцы, да и сами пострадавшие, говорили про потемнение в глазах, ушедшую землю, низкий уровень сахара в крови.

– Как чёрт попутал, – повторила я за стариком. – Как чёрт…

Когда я набрала Костю, то уже ехала в такси. Он был у Екатерины Павловны. Наверное, опять что-то варганили для меня. Его насторожил мой голос, но это в любом случае был не телефонный разговор, о чём я ему так и сказала.

Чуть не сбив соседку Екатерины Павловны, я буквально ввалилась в прихожую, глотая ртом воздух.

– Я знаю, что он делает! Ну, или собирается сделать!

Екатерина Павловна настояла, чтобы я выпила горячего чая с ромашкой, чтобы немного успокоиться. Заглотив чай залпом, я выложила им свою теорию.

– Я думаю, что он причина всех этих бедствий. Он что-то делает с людьми. Залазит им в голову, или не знаю как, но он забирает у них силы, энергию, – на одном дыхании протараторила я. Мои собеседники переглянулись.

– Что вы смотрите друг на друга? Я знаю, что я права! Я читала, что есть камни, способные поглащать энергию! – Меня взбесила их реакция, точнее ее отстутсвие.

– Нина, я думаю…

– Знаешь, Костя, думать вредно! – накричала я на него, не дав закончить. – И даже не смей говорить, что я одержима Игорем! В конце концов, это ты втянул меня в это, а теперь так спокойно ведёшь себя, словно ничего не случилось! Кошмарами моими он озабочен! – кричала я, размахивая руками. – Пока не случилось ничего! Но случится! И скоро! А вы меня не слушаете!

Повисла тишина. Я всё ещё дымилась от злости и негодования, но, похоже, что моя бравада всё-таки принесла плоды.

– Такие камни действительно существуют, – подкуривая, подтвердила Екатерина Павловна, – их много, и каждый из них, в той или иной степени, способен ослабить человека как сам по себе, так и направленым образом. А если знать, как их заговорить, то так можно и жизни лишить. Но почему ты так уверена в том, что Игорь к этому причастен?

– Сны, Еатерина Павловна! Сны! Я знаю, что права! Я это чувствую! Что-то приближается! И это что-то плохое!

Глава 16. Внутренний дефект

Костя, конкретно обидевшись на меня, почти со мной не разговаривал, но и не уходил, потому что каждую ночь я металась по кровати в поисках той заветной двери, через которую я снова могла попасть за грань настоящего.

Однако этого не происходило. Ничего нового мне не снилось. И это меня убивало! Что ж я за ведьма была, если пользы от меня было как от дырявого ведра?

Мой мозг, да и психика тоже, испытывали колосальную нагрузку и напряжение: дверцы буфета хлопали, печка зажигалась по своему собственному расписанию, посуда взлетала в воздух и билась, потёк кран. Это была катастрофа!

– Я не истеричка! – Я расплакалась, давая выход не только накопившимся эмоциям, но и токсинам. – И не параноик! Я знаю, что права!

– Я знаю, малыш, знаю! – Костя обнял меня. – Ты слишком близко к сердцу всё принимаешь, – успокаивал он. – Даже самым сильным из нас бывает очень сложно увидеть знаки, и правильно их трактовать. Ты и так многого добилась, сделай себе поблажку! – Я молчала, тупо уставившись в потолок. – Нина, посмотри на меня! – Я повернулось к нему. Его тёплый взгляд мягко обвалакивал меня, укачивая как колыбель. – Ты обязательно всё увидишь! И всё узнаешь!

– Когда? Когда уже будет поздно?

– Когда придёт время.

Прислушавшись к совету Кости, я отпустила свои накрученые страхи и опасения по поводу неизвестности. В конце концов, была ли моя связь с Игорем каким-то сверхъестественным средством упреждения чего-то плохого или нет, очевидно, что повлиять на неё я уже могла.

Оно или придёт само, как Костя говорит, в своё время, или не придёт вообще, и тогда я закончу свои дни в психушке с диагнозом "безумно самоуверенна, убийственно маниакальна".

Четвертого января уже нового года мы с Костей посетили заброшеную прачечную, чтобы отметить наступивший год с нашими друзьями. Снова увлёкшись оранжевым напитком, я чуть не забыла подарить Косте приготовленый для него подарок.

– Уж извини, это не кожа, – смущённо сказала я, доставая записную книжку формата А4. Внутри лежала наша с ним фотография, сделаная моим соседом на вечере посвящения. Сентиментально, конечно, а может даже и по-детски. Ну, что ж, вот такая вот я есть! – Я подумала, что здесь ты сможешь вести свои собственные записи и заметки, ведь в твоей семейной книге всего пара листов свободных осталось.

Костя долго смотрел на фотографию. Мы с ним никогда не говорили друг другу о своих чувствах. Как-то так у нас всё быстро закрутилось-завертелось, то одно, то другое.

– За это я и люблю тебя, – неожиданно сказал Костя. – За то, что в тебе удивительным образом сочетается столько всего противоположного. За это и за всё остальное. – Я растеряно заморгала глазами, не зная, что на это следовало ответить.

– Ты не обязана ничего отвечать, – поспешил он добавить, приложив палец к моим губам. – Не порти момент вежливостью! – Его голос подсел, став ещё более песочным, чем обычно. – Это кусочек стекла от уличного фонаря, который ты разбила в нашу первую встречу. – Тёмнокоричневый шнурок, на котором висела подвеска размером с большую монету, свесился с его ладони. – Видишь голубовато-серые линии, похожие на молнию? Это след от использования силы. Твоей силы!

Я вращала его в руке, мысленно возвращаясь в тот августовский вечер. Кажется, это было целую жизнь назад!

– Я немного обточил его и вставил в железную оправу от того же фонаря, чтобы ты не порезалась.

– Это самое прекрасное, что мне когда-либо дарили, – немного подумав, прошептала я.

В ту ночь мы почти не спали. Столько страсти жаждали передать друг другу наши тела, что от неё запотели окна в комнате. Забыв обо всём на свете, пребывая на седьмом небе от счастья, я уснула на его груди.

***

Снег хрустел под ногами, выдавая моё приближение, но Игорь этого не замечал. Он растирал в ладонях железный прут, от чего последний накалялся и становился красным. Запахло палёной кожей. Наверное, от его перчаток.

Игорь встал и выпустил прут из рук чётко под прямым углом. Пробив толщу замёршей воды, он застыл, и от высокой температуры лёд начал таять, но только до того места, где снежными бортиками заканчивался разчищенный им круг.

Из внутреннего кармана Игорь извлёк мешочек. Развязав его, он вытряхнул содержимое себе на ладонь. Конечно же, это был камень. Кристально чистый он формой напоминал пирамиду.

Игорь потёр вершину камня. Готова покляться, что я услышала шёпот. В самом сердце пирамиды было какое-то пятно, от которого заструился голубоватый свет, отбрасывая холодные блики на кружащие в воздухе хлопья снега.

Вода начала бурлить, под ногами чувствовалась вибрация льда, об который тёрлись струи воды.

Игорь повернулся ко мне лицом.

– Ну, что? Ты готова?

– Готова к чему?

– Изменить мир.

***

Я сидела на подоконнике, молча выкуривая сигареты одну за другой. Екатерина Павловна долго обдумывала рассказаное мною.

– Ты уверена, что в камне было пятно?

– Абсолютно, – безцветным голосом ответила я.

– Вы знаете, что это? – спросил Костя. Выглядел он уставшим и очень напряженным. Не знаю, что его пугало больше – то, что я всё-таки оказалась права, или то, что всё это могло значить.

– Камень, формой напоминающий пирамиду, скорее всего алмаз, а пятно дефект.

– К сожалению, мои знания в этой сфере очень ограничены. Может, объясните, что это значит. – Екатерина Павловна посмотрела на меня.

– Объяснишь?

– Вся энергия, которую поглощает алмаз, собираясь вокруг дефекта, достигает невероятной концентрации, которую, в свою очередь, можно настроить по своему желанию. Считается, что таким образом возможно управлять событиями.

– Не просто управлять, а искажать и даже изменять! Тем более, что алмаз пирамидальный! – Костя снова собирался уточнить, но я его опередила.

– Эта форма сама по себе может концентрировать и высвобождать энергию, быть её источником.

– Что же он собрался делать? – скорее у самого себя спросил Костя.

– Что его душе угодно! Как говорится, сила есть – ума не надо! – подтвердила мои худшие опасения Екатерина Павловна.

Глава 17. Куда подевались герои

По сравнению с тем, что мы знали раньше, это был прорыв. Кусочки пазла постепенно занимали свои места, открывая нам картину грядущего будущего – не Гаваи, точно не Гаваи!

Ещё много вопросов оставалось без ответов. Например, как именно Игорь собирал энергию? Тоже с помощью камней или другим способом? Коснётся это поглощение нас? Что будет Игорь делать с таким количеством силы, и когда?

Но самым главным вопросом было – что будем делать мы!

– Зависит, – лаконично ответил Костя, смотря на падающий снег за окном.

– От чего?

– От многого, – последовал ещё один исчерпывающий ответ.

– Ты нормально можешь ответить? – разозлилась я.

– А что ты хочешь, чтобы я сказал? – Костя повысил голос, и нервным движением смахнул со лба волосы. – Что мы соберёмся за круглым столом обсудить сложившуюся ситуацию? Соберём волшебную армию и пойдём брать штурмом дом Игоря?

– То есть, даже если Игорь будет высасывать силу каждого из нас по очереди, никто даже не почешится?

– Мы сможем восстановиться. Для нас это как простуда.

– Значит, просто переживём это, как стихийное бедствие?

– Не знаю, – огрызнулся он, выходя из квартиры.

После этого разговора между нами словно снова выросла стена. Костя всё время где-то пропадал, возвращаясь домой ко мне не раньше полуночи.

Раньше, когда он противился тому, чтобы я использовала свою связь с Игорем, мне казалось, что это правильно, что права именно я. В этом был смысл. Но увлекшись авантюрой, я упустила её кульминацию. А теперь… Что теперь?

Ночами я по-прежнему не находила места в кровати: снова снег, снова Игорь, какие-то священники с крестами в придачу.

Мне становилось тяжелее их выдерживать. Просыпаясь, я больше не могла уснуть. Я нервничала, и от этого ещё больше курила.

После рождества ударили сильные морозы. Общественный транспорт парализовало. Если бы не Макс, который забирал меня из дома и привозил назад на машине, я бы уже давно примёрзла где-нибудь.

В пятницу вечером, сидя возле обогревателя, я смотрела в интернете прогноз погоды. Синоптики обещали ещё большее понижение температуры к Крещению.

Костя вернулся раньше, и выглядел особенно измотанным. Я так устала за последнюю неделю от холода между нами. Сев к нему на колени, я накрыла нас пледом. Будет, как будет. Жизнь рассудит, Вселенная разберётся, а Игорь… А к чёрту его!

– Нам никто не поможет. Никто не верит, что Игорь сможет сделать нечто подобное. Придётся самим выкручиваться!

Смысл этой фразы дошёл до меня не сразу. Ласковые, почти извиняющиеся слова забыли куда шли и повернули обратно.

– Что? – переспросила я. – Ты думаешь, мы можем остановить Игоря? Ты и я? Костя, да ты бредишь! – Я отшатнулась от него, сбросив плед на пол.

Я встала и взяла сигареты. Где же проклятая зажигалка?

– Ты сильнее, чем думаешь!

– Знаешь, то что я постреляла искрами пару раз, и погоняла ветер, не сделало из меня Моргану! Да и ты не Мерлин!

– Не стоит раньше времени настраивать себя на поражение!

– Какое поражение? Костя, опомнись! – Я почти закричала, не в состоянии слушать его фантазии про спасение мира. – Нам повезёт, если Игорь умрёт от смеха при нашем появлении!

– Нина…

– Посмотри на меня! Внимательно посмотри на меня! Что я могу? Что, скажи мне? – психуя, я бросила пачку сигарет через всю комнату. – Блин, я даже сигарету не могу подкурить!

– К чему тогда ты так стремилась всё узнать? К чему изводила себя? – сорвался на крик Костя.

– Да ни к чему!

Он ушёл, хлопнув дверью так сильно, что мебель зашаталась, а я так и уснула не покурив.

Утром я по привычке хотела поделиться с ним своими соображениями по поводу Игоря. Мне казалось, что свой замысел он собирался воплотить в жизнь на Крещение, но Костя не появлялся все выходные, а мне вдруг вообще стало противно думать обо всём этом. Толку-то?!

В понедельник после работы я пошла в киоск, чтобы спросить у Екатерины Павловны, не видела ли она его. Но оказалось, что нет.

– Моя мама всегда говорила, что некоторыми церковными праздниками, не стоит пренебрегать даже атеистам, – добавила я после того, как всё-таки рассказала ей о своем предположении.

– Твоя мама очень умная женщина, как и ты! Действительно, Крещение весьма подходящий день для этого день, ведь вся вода считается святой. Если заранее сделать заговор на неё и выбрать для сбора особое освяченое место, то эффект будет что надо!

– Да уж… Что надо, – уныло повторила я. Екатерина Павловна взяла меня за руку и усадила рядом.

– Знаешь, когда я тебя впервые увидела, то сразу поняла, что ты не такая, как все, – ласково глядя мне в глаза, сказала она. – Ты была как маленькое деревце, за которым нужен был правильный уход. И вот ты сейчас передо мной – уже не деревце, но ещё и не дерево. Ты ещё растёшь, и только ты можешь определить для себя, какой именно ты вырастешь!

К горлу подступил комок. Екатерина Павловна видела меня насквозь. Как и Игорь!

– Что мне делать, Екатерина Павловна?

– Это знаешь только ты. Прошлое определяет наше будущее. От того, как мы оцениваем наши поступки, наши ошибки, зависит в какую сторону мы захотим себя скоректировать.

Обдумывая её слова, я долго не могла уснуть. Насколько всё-таки узнаёт себя человек, оказавшись в экстремальных условиях, как много он открывает в себе того, о чём раньше не подозревал, искрено считая себя хорошим.

Игорь был прав – я не святая! Всю свою сознательную жизнь я, если и не шла по трупам, то была к этому очень близка. Я холила и лелеяла свои недостатки и слабости, выращивая их с уверенностью в том, что это не я такая, а мир такой.

Гордая, эгоистичная, высокомерная, не желающая брать на себя ответственность – вот кем я являлась. И гори всё синим пламенем, лишь бы мой мыльный пузырь не лопнул! Чтобы мне, Особенной, ни в коем случае не пришлось доказывать эту самую проклятую особенность!

Глава 18. Алмазная полночь

Я стояла на снегу. Было так тихо, что я слышала собственное сердцебиение. Чей-то голос за моей спиной отчаянно звал меня по имени. Под ногами что-то треснуло, и в следующую секунду я провалилась.

Ледяная вода острыми льдинками колола глаза и обжигала горло, тёмной толщей смыкаясь надо мной.

***

Звук в дребезги разбившейся чашки разбудил меня. Наверное, я схватилась за неё, когда падала со стула.

– Аккуратней! Не порежься! Оп!

Макс поднял меня с пола, поддерживая как тряпичную куклу, пока ноги вспоминали, как держать тело в вертикальном положении.

– Что-то ты совсем плохо выглядишь, Нина. Тебя этот шкаф доводит, да? -Макс убрал с моего лица волосы.

– Не говори глупостей, – отмахнулась я.

– Ты вообще себя в зерало видела? – не унимался он. – Ты на себя не похожа! А он, как я вижу, даже и не появляется!

Выглядела я действительно ужасно: бледенее обычного, с глубоко запавшими глазами, с тёмными кругами под ними, похудевшая до такой степени, что свитер на мне висел, а без пояса джинсы просто сползли бы. Даже ногам было просторнее в сапогах, чем раньше. Едва передвигаясь, я буквально спала на ходу. Неудивительно, что я усула на работе.

– Давайка-ка я отвезу тебя домой, – предложил он, ловко поймав вторую чашку, которую я собиралась разбить в попытке сделать себе кофе.

– А магазин? Только три часа! До закрытия ещё…

– Людей всё равно нет, – отрезал он.

Заснеженная дорога до дома пронеслась незаметно. Удивительно, что я не уснула в машине, в ней было тепло и приятно пахло хвоей.

– Позвони мне обязательно, если будет нужно что-то или просто будет скучно, хорошо?

– Хорошо, спасибо. – Ответив то, что он хотел услышать, я закрыла дверь.

С раннего утра шёл сильный снег. Штормовой ветер яростно пытался смести с дороги отчаянных автомобилистов, рискнувших испытать удачу.

Погода неистово сотрясала землю всё новыми порывами ветра. Казалась, сама матушка-природа сопротивлялась намерениям Игоря надругаться над пространством и временем.

Я пыталась дозвониться Косте, но его телефон был выключен. Мысли одна страшнее другой мелькали в голове. Что если Костя решил сам разобраться с Игорем? Что если Игорь сделал с ним что-то? Как много всего, что было мне неизвестно, и могло пойти не так, или уже пошло не так.

Но время шло, а я всё так же сидела на полу, выкуривая сигареты одну за одной. Что же я делала?

Как часто прочитав фантастическую книгу, или посмотрев фильм, я представляла себя на месте главных героев, размышляла, что бы я сделала: была бы я сильной или слабой, смелой или трусливой, героем, способным пожертвовать собой ради других, или эгоисткой?!

– Ну, что? Довольна? В этом ты хотела убедиться? Что ты не на что не годишься?

Прошлое определяет будущее. Так сказала Екатерина Павловна. То, как мы усваиваем уроки, преподнесённые нам жизнью, не меняет нас, нет. Люди не могут меняться. Дикий зверь, запертый в клетке, своей природы не изменит никогда, он просто приспособится, адаптируется. Ну, или же выждет подходящего момента, чтобы показать, кто он и что может.

Значит будем адаптироваться? Действовать по ситуации?

Героем я быть не хотела. Да и какой из меня герой?! Я слишком хорошо знала себя и свои возможности, чтобы откликаться на злодейку, как на своё второе имя.

Увлёкшись Костей, я заигралась в приключения, но они не могли длиться вечно, и рано или поздно необходимо было их завершать, делая выбор. Но какой же выбор должна была сделать я? И в пользу кого? Это была не моя история, не мой сценарий, не моя битва. Не моя! Вот только так или иначе она меня коснется. Слегка или по полной – не важно. Этому быть. Я же эгоист, значит должна защитить свое и себя. И Костю. Конечно же Костю.

Время близилось к полуночи. Водитель такси не был счастлив гнать свою калымагу на край города, о чём всё время мне намекал, но другого выбора у меня не было. На общественном транспорте я бы не доехала. А если и доехала бы, то слишком поздно.

Это водохранилище наиболее точно подходило под то место, которое я видела во сне. К тому же, именно здесь этим крещенским утром купалось огромное количество людей, а значит оно уже было заряжено энергией. Если я ошиблась, то времени на план "Б" уже не было.

Забыв надеть шапку и даже не застегнув пуховик, я быстрыми шагами шла сквозь сугробы хрустящего от мороза снега, сама не зная куда. Пропаленые чёрные перчатки, выглядывающие как маяк, указали мне направление, и я прибавила шагу. Значит, я всё-таки не ошиблась.

Как и в моих снах, Игорь стоял спиной ко мне, держа на ладони алмазную пирамиду. Метрах в трех от него лежал Костя. Из разбитой брови текла кровь, но грудь поднималась и опускалась ровно.

– Я уже и не надеялся, что ты придёшь, – не удостоив меня даже взглядом, заметил Игорь. Удивлён он, конечно же, не был. В моих снах мы не один раз проходили этот сценарий, и моё появление действительно ничего для него не значило. Сегодня он был силён, как никогда, и его внимания был удостоен лишь алмаз, висящий в воздухе, готовый как удав вцепиться в свою добычу, как только Игорь даст команду.

До этого вот момента я реально не понимала, что вообще происходило, и, как мне теперь казалось, это вообще не имело значения: ни мощь, бурлившая подо льдом, ни безграничные возможности, которые она давала, а лишь человек. Человек, стоящий передо мной, загнанный в угол обстоятельствами, жизнью, самим собой, готовый идти до конца любыми путями, через любые преграды и жертвы; человек, которого на этом свете не держало ничего, кроме мести. И тогда мне стало страшно.

– Не делай этого. – Мой собственный голос показался мне тонким беспомощным писком, и Игорь засмеялся наконец-то повернувшись ко мне лицом.

– А то что? Ты, конечно, молодец, что пришла, но давай посмотрим правде в глаза: если бы ты могла, или хотя бы хотела меня остановить, то нас бы сейчас здесь не было.

Довольный, как кот, поймавший мышь, он сделал едва уловимое движение рукой, и алмаз, повинуясь его воле, плавно устремился к кругу, где бурлившия от нетерпения вода уже ждала его.

– Так ты свою сестру не вернёшь! – При упоминании сёстры, Игоря передёрнуло, и гримаса злобы исказила лицо до такой степени, что у меня зашевелились волосы на затылке.

– Не смей говорить о том, чего не знаешь! – зарычал он, и столб света за его спиной ударил в камень. – Ты так и не поняла ничего! Я показал тебе так много, но ты предпочла поверить ему, – Игорь ткнул пальцем во всё ещё лежащего без сознания Костю, – вместо того, чтобы думать своей головой и понять, кто настоящий враг!

Страх ли стал тригером, либо безумие, отразившееся на лице Игоря, но я ударила воздух со всей силой, как будто он был моим злейшим врагом.

Проворно увернувшись, Игорь ударил моим же оружием, и меня отбросило на несколько метров. Падающий снег показался мне стаей птиц, кружащей вокруг моей головы.

– Неужели ты ни о чём не жалеешь? – Подождав, пока я приподнимусь, Игорь ударил снова. Снег обжёг лицо, подбородок начало саднить, а в ушах появился неприятный звон. – Неужели нет ошибок, которые ты хотела бы исправить любой ценой?

– В отличии от тебя, я научилась жить со своими ошибками! – Я ударила кулаком по снегу, поднимая в воздух шары, размером с баскетбольные мячи, и направила их на Игоря.

Второй раз увернуться он не успел, и один из снежных шаров попал его в лицо. Потеряв равновесие, он упал, что дало мне небольшое преимущество. Алмаз уже был почти весь заполненый энергией. Времени у меня было мало, но я любыми путями должна была не дать Игорю заполучить его.

Сорвавшись с места, я побежала со всех ног, и когда меня отделяло каких-то несколько шагов от камня, невидимый барьер сбил меня с ног. Нос громко хрустнул, заливая лицо кровью. Подоспевший Игорь рывком поднял меня за волосы.

– Ты правда, дурочка, думала, что всё будет так просто!? – Забыв про нос, я ударила его локтём в живот. Он вскрикнул, ослабив хватку. Вырвавшись, я развернулась и ударила коленом ему в пах. Грубо, зато эффективно.

Игорь упал, и, оттолкнув его от себя ногой, я подошла к краю. Вода сильно бурлила, распространяя вибрацию от краёв круга по всему водохранилищу. Невидимый защитный барьер, поставленный Игорем, жжужал от напряжения. Как же мне было пройти через него?

Рука сама потянулась в карман. Исследуя содержимое, пальцы наткнулись на какой-то предмет. Я вытащила его. Это был самый обычный свисток. Я покупала его, когда только взяла Севера, хотя так и не воспользовалась им ни разу.

Безумная мысль пронеслась у меня в голове. Я ничего не знала ни про звук, ни про частоты, или как это там называлось, мне это было не нужно. Не нужно было тогда, не нужно было и сейчас. Магию способна разрушить только магия.

– Нет ничего невозможного, – прошептала я, вытирая рукавом кровь с разбитого носа.

Медленно втягивая воздух как можно глубже, я собирала всю достуную мне силу в лёгких, придавая ей форму. Поднеся свисток к губам, я выдохнула её, давая ей направление.

– Нет!

Свист заполнил всё вокруг, парализуя даже падающий снег. Когда воздух в лёгких кончился, и свист затих, казалось, что весь мир затих вместе с ним. Мгновение, и время возобновило свой бег, и ночь взорвалась ослепительной вспышкой.

Алмаз с дефектом рассыпался на глазах. Игорь, как ненормальный ползал на коленях, пытаясь поймать осколки своих разбившихся надежд.

Вода, вернувшая себе энергию всех тех несчастных людей, которую он так страстно жаждал, поднялась столбом и с довольным всплеском вернулась на место, разбивая в дребезги лёд под нашими ногами.

Я стояла на снегу. Было так тихо, что я слышала собственное сердцебиение. Чей-то голос за моей спиной отчаянно звал меня по имени. Под ногами мирно бежала вода сквозь узор трещин, и я едва балансировала на остатках льда. Через секунду я провалилась.

Ледяная вода острыми льдинками колола глаза и обжигала горло, пока тёмной толщей не сомкнулась надо мной.

Костя вытащил меня из воды. Перевернув на живот, он хлопал меня по спине, чтобы из лёгких вышла вода.

– Что же ты наделала!?

Мне не было больно. Не было холодно. Просто было тихо. Очень тихо. И так красиво падал алмазными хлопьями снег.

Если бы это было кино, то звучала бы печальная музыка, а голос за кадром произносил бы какую-нибудь философскую речь с непонятным для всех смыслом. Но это было не кино, и снег всё также падал на холодную землю.

Глава 1. Одна из девяти

Чёрная дыра нависала надо мной. Её водоворот затягивал меня, отрывая от земли, от моего тела.

Одна часть меня, слабая и надломленная, стремилась туда, но другая часть, которая была дочкой, внучкой, племянницей, любимой девушкой, и, возможно, даже подругой, всеми силами цеплялась за истощённое тело.

Три дня пробыв в состоянии за гранью жизни и вне досягаемости смерти, я наконец-то пришла в себя. Костя спас меня, дав мне славноизвестный "Облик". Всё это время он не отходил от меня ни на шаг. Глубокие тени залегли под его прекрасными карими глазами, смуглая кожа натянулась на осунувшемся лице, а голос совсем охрип.

– С возвращением, – прошептал он, целуя мои руки.

Почему я так долго не приходила в себя, он не знал. И, тем более, не знал, что будет дальше, что именно откроет во мне зелье, и какие у этого будут последствия.

А дальше… Дальше не было ничего. Я по крупицам собирала себя заново, раскладывала по местам всё то, что делало меня мной, хотя и не прежней. Уже нет.

Это сложно было описать словами. Скажем так, красное не стало розовым, а розовое – красным, просто у них появилось гораздо больше оттенков, чем я видела или даже допускала раньше.

Зелье исцелило все физические недостатки: позвоночник выровнялся, и я теперь была немного выше; голень, травмированая в детстве, больше не крутила; все шрамы и морщины, о которых мне всё время напоминала мама, разгладились; кожа стала чище, а волосы гуще и гораздо длиннее.

Но были также и неуловимые изменения. Когда я смотрела на себя в зеркало, мне казалось, что мои глаза, ставшие ещё зеленее, жили своей жизнью, словно что-то или кто-то поселился в них и молча наблюдал за происходящим.

В течение двух недель после пробуждения мне снилась та самая дыра. Снова чувствовуя её притяжение, я просыпалась. Костя вытирал мне лицо мокрым полотенцем, подавал стакан холодной воды, и даже подкуривал для меня сигарету. Натерев мои виски лавандовым маслом, он убаюкивал меня нежными поцелуями, пока я вновь не засыпала.

Серые полупрозрачные волки со светящимися глазами меня уже не беспокоили. Костя говорил, что они пришли вместе со мной с той стороны, и питались моей силой, но он был уверен, что они исчезнут, когда я окончательно окрепну.

Чем больше я пыталась понять, что же именно во мне изменилось, тем больше оно ускользало от меня. Каждый раз, когда мне казалось, что до ответа мне оставалось лишь сделать один шаг, или всего лишь протянуть руку, как я понимала, что это всего лишь мираж, и горизонт всё ещё был недостижим.

Оставив эту затею, я решила вернуться на работу, больничный всё равно не мог длиться вечно. Костя был категорически против, но решать было не ему. Он винил себя за случившееся со мной, хотя вслух этого не произносил, но этого было и не нужно. Перемены коснулись не только меня, но и его, и я это чувствовала.

Февраль был тёплым, дождливым и туманным. С каждым днём я всё быстрее набиралась сил. Магия тоже возвращалась: стоило мне о чем-нибудь подумать, например, намазать руки кремом или расчесать волосы, как всё необходимое тут же появлялось прямо передо мной.

Костя радовался вместе со мной, каждый раз отмечая, что я становлюсь сильнее, но мимолетная тень чего-то тревожного, скользившая в его глазах, меня беспокоила, как беспокоило и то, что он ко мне не прикасался.

Всё бы ничего, но близость его мускулистого тела, прикосновения шершавых рук будоражили все мои нервные окончания. Желание раскалёнными потоками разливалось по телу.

В конце февраля моё "понимание" Костных причин себя исчерпало. В конце концов я же одной ногой на том свете побывала, и должна же была после такого наслаждаться жизнью еще больше прежнего!

Костя как раз вышел из ванной. Капли воды стекали с его волос по упругому молодому телу. Ммм… Ведьма во мне отлично знала, что мне сейчас нужно, и бесприкословно выполняла мои желания.

Едва его ноги повернули в сторону кухни, шнурок на штанах, ловко развязавшись, крепко зацепился за спинку стула.

– Что за…

Проигнорировав его возмущение, штаны треснули по швам, и деловито поползли под стол.

– Ну, и что ты делаешь? – Костя повернулся ко мне абсолютно голый, сложив руки на груди в ожидании объяснений. Обласкав жадным взглядом каждый милиметр его тела, я встала с дивана, на ходу снимая с себя тунику.

– Нина… – начал причитать он таким тоном, будто был робкой девчонкой на первом свидании.

– Костя, выключи дурочка! – отрезала я. Сопротивляться он даже и не пытался, что было весьма мудрым решением с его стороны.

Наладив последний, так сказать, элемент, жизнь-река снова вошла в своё русло – работа, дом, Костя. Так незаметно пролетел февраль, и настала весна. Теплом она, конечно, сразу жаловать не стала, но весёлое журчание ручейков вдохновило меня даже отметить глупый женский праздник.

Сама, конечно, была в шоке от этого, потому что я праздники не любила вообще, но в этом году мне хотелось завести новые традиции, попробовать что-нибудь новое, начать новую главу своей жизни.

После двух бокалов шампанского и невероятно нудного и монотонного рассказа Кости про какое-то очень важное солнечное затмение, я пошла спать. Мой организм плохо переносил спиртное, поэтому в начале четвёртого утра я проснулась.

Голова была тяжелой, живот сводило. Не желая будить Костю, я наощуп прокралась к туалету, тщетно пытаясь нашарить в темноте выключатель и одновременно сдержать рвоту.

Мучительно скрипнула дверца шифонера, когда и я наконец-то нашла выключатель.

– Проклятые коты! – прошипела я, шире открывая дверь туалета, чтобы можно была рассмотреть, что же маленькие сволочи потрошили в этот раз.

Шифонер был приоткрыт, но кроме сонного Севера, недовольно приоткрывшего один глаз, в коридоре никого не было.

– Странно, однако, – прошептала я и потянулась к двери, чтобы закрыть её. – … Ааа! – Шелестящий пакет с изогнутым котом вывалился на меня с верхней полки. – А что б тебя! Ну, не животные, а сущее наказание!

От испуга я напрочь забыла про рвоту, а крик мой естественно разбудил Костю.

– Нина?

– Я здесь!

– Нина…

– Прости, что разбудила. Тут это… – Я закашлялась и повернулась к Косте. – Костя? – Бледный с круглыми глазами он смотрел на меня открыв рот, видимо пытаясь подобрать слова, но так и не смог, поэтому с всё тем же странным видом указал мне на зеркало.

Зеркало, высотой с человеческий рост, висело в прихожей возле шифонера. Я нахмурилась, не понимая, в чём вообще дело. А вдруг я поседела от испуга?

Лучше бы поседела. То, что я в нём увидела, ни больше ни меньше могло лишить рассудка: из зеркала горящими глазами на меня смотрела огромная кошка.

Изумрудно-зелёные глаза были подведены чёрным, и светились на фоне такой же чёрной шерсти с серо-зелёным отливом. Длинный хвост нервно бил из стороны в сторону. Уши были прижаты к голове. Размерами она, то есть я, могла тягаться с хорошим таким пони.

– О, Боже! – взвыла я.

– Нина, послушай меня! Тебе надо успокоиться! – Обретя дар речи, Костя попытался меня успокоить.

– Успокоиться? Какой там успокоиться! – рычала я.

Как ужаленая я металась по комнате, разрываясь между человеческим желанием стать снова собой, и животным инстинктом убежать как можно дальше отсюда.

А вдруг я останусь такой навсегда?

– Костя, помоги!

– Ты должна успокоиться, – присев на корточки, словно дрессировщик, повторил Костя. – У тебя получится!

Успокоиться? Да, успокоиться! Надо успокоиться! Так… Глубокий вдох, выдох. Вдох, выдох.

Через минуты две руки коснулись холодного пола. Мои руки!

– Всё хорошо, малыш! Ты справилась! – Костя, подхватил меня на руки и отнёс на диван. Я закуталась в плед и дрожащими руками потянулась за сигаретами.

Ощущение было такое, словно меня облили очень холодной водой, если вообще не заморозили. Как же такое могло со мной произойти? На меня же не могли навести порчу или проклясть? Или же это побочный эффект? Но от чего? Я могла вернуться с того света с мохнатым бонусом? Или же это… Разве что…

– Что ты туда добавил? – Вот говорят же, что хорошая мысля приходит опосля! Мохнатый-то бонус, но ноги его росли из другого места.

– Куда? – Костя захлопал ресницами так невинно, что просто плакать хотелось. Гад сразу ведь понял, что со мной.

– Дурочка выключи! В варево своё! – зарычала я, готовая удушить поганца. – И не вздумай врать! – угрожающе добавила я. Теперь мне стала понятна тень, скользившая в его глазах. – Что ты добавил?

– Котовник.

– Что? Котовник? Ко… кошачью мяту? Ты… Ты… – заикалась я от возмущения.

– А что мне оставалось делать? – Костя дёрнулся так резко, что я уронила пепел прямо на постель. Метаясь по комнате, он хрипел и энергично жестикулировал, вынуждая меня как идиотку мотать головой из стороны в сторону. – Ты умирала! Прямо на моих руках! Я должен был сделать всё возможное и невозможное! Должен был! И сделал, как видишь!

– Но котовник… Котовник! На что ты надеялся?

– На то, что это усилить зелье, что ты получишь хотя бы ещё одну жизнь! Хотя бы ещё одну! – Его голос хрипло сорвался, и он отошёл к окну и отвернулся.

Я почти ощущала пульсацию вен на его висках, и тут меня осенило: я снова была эгоисткой, думая лишь о себе. А каково было ему в ту ночь остаться один на один, я подумала? Каково ему было принять такое решение? И тут-то ругаться мне сразу расхотелось.

– В том, что случилось, нет твоей вины, – делая упор на каждом слове, ответила я. – Это было мое решение. Мой выбор.

– Я так стремился тебя защитить, но сделал всё, чтобы ты оказалась на передовой. Свой выбор я тоже сделал. Так что… – Он замолчал, устало глядя в окно.

Да уж, мы оба сделали выбор. Что ж теперь поделать? Назад пути нет. Вперед, и только вперед. Как-то да и сладится. На одно умение больше, на одно меньше. В конце концов, это не самое худшее, что могло произойти. Уж точно лучше, чем бородавки.

– Значит, девять жизней? – улыбнулась я, обнимая его за талию. – Не много для меня одной?

Костя повернулся и погладил меня по щеке.

– Для тебя одной и девятисот было бы мало!

Глава 2. Перемены неизбежны

Каждый день после того случая я старалась освоиться со своей новой ипостасью, в то время как она осваивалась со мной.

Ничего подобного я раньше не испытывала. Хотя, пожалуй, нам всем было знакомо в той или иной степени слышать другой голос в голове, но это всё же было нечто совсем другое. Это был не голос, а скорее чувства, все чувства моего тела, мышц, как будто у них был свой интелект, мысли и сила.

– Я могу рассказать, как было у меня, но ты совсем другая, – сказал мне Костя на следующий день. – К тому же твоё обращение произошло в солнечное затмение, во время которого выходит огромное количество энергии. Как оно повлияло на твои способности, узнать можно будет лишь со временем.

Я говорила себе, что всё придёт само собой. Проснувшись утром, я просто буду знать, что и к чему, а то, что я пыхтела, как самовар, приносило больше вреда, чем пользы. Поэтому я просто позволила себе плыть по течению.

Приятно было заметить, что Костя снова стал прежним. Весёлый и внимательный днём, он плавно становился страстным и неутомимым ночью. Разве это не было счастьем?

Однако, чем лучше и счастливее я себя чувствовала, тем больше мне казалось, что… Даже не знаю. Что-то не так, возможно. Или будет не так.

Я старалась не накручивать себя, и всеми силами гнала прочь от себя навязчивые мысли, но последние выходные марта подтвердили то, что перемены всё-таки были неизбежны.

Первым, что бросились в глаза, когда я вернулась от родителей, была небольшая спортивная сумка. Она стояла возле зеркала в прихожей, ожидая, когда о ней вспомнят.

Костя сидел за столом, кожаная куртка лежала на коленях. Когда я зашла, он встал. Мы долго смотрели друг другу в глаза, прежде чем решиться нарушить тишину.

– Ты не удивлена!? – первым всё же решился Костя. Я кивнула. – Так даже лучше. Ты поймёшь.

Обняв и шепнув на ухо "Люблю тебя", Костя поцеловал меня и ушёл.

Возможно, он хотел сказать о том, какая я особенная; о том, как многого я достигла за столь короткое время; о том, сколько всего удивительного ждало меня в будущем; о том, что теперь я должна была сама найти и себя и свой путь в жизни и прочую чепуху, которая, по его мнению, должна была всё объяснить, но не объясняла, и понять я не могла.

До самого вечера я так и просидела за столом, глядя в никуда. Я соврала. Я не была удивлена. Я была шокирована. Такое чувство было, что меня тошнило, только в желудке было пусто, а спазмы все не прекращались. Слёзы подступали всё время, и, решив не накапливать их в себе, а выплеснуть всё сразу, я дала волю чувствам.

Умом я понимала, что то, о чём не скзал Костя, было как катание на коньках: поначалу тебя поддерживали и страховали, но наставал момент, когда ты должен был начать кататься сам, или упасть, чтобы окончательно убедиться в том, что это не твоё.

Однако у сердца были свои понятия, которые рвали мою душу на куски, безутешным воем заглушая всё остальное в безуспешных попытках найти логику в его уходе и в боли, таившейся в глубине его глаз. "А как же любовь?" так и рвалось у меня из груди.

Поставив себе срок до конца выходных для того, чтобы покиснуть, я решила, что не хочу и не буду сопливой версией себя самой, уподобляясь девчонкам, ревущим за парнями. В этом мире были гораздо более весомые причины для слёз.

"Я не хочу и не буду жалеть себя, слушая депрессивную музыку, напиваться до потери пульса и рассказывать каждому, кто готов слушать, о том, какая я несчастная!" сказала я самой себе. "Я не хочу и не буду замыкаться в себе, днями и ночами, спрашивая себя "что я сделала не так?", "почему со мной это случилось?" и всё в таком духе.

Факт в том, что он ушёл, бросил меня. И в то, что мне стало бы легче, если бы я узнала причину, я не верила. По опыту знала, что не станет.

Я даже поймала себя на мысли, что вовсе не любила его. То есть, я испывала к нему сильные чувства, это бесспорно, но была ли это именно любовь во всех её смыслах и значениях, можно было проверить лишь временем, которого теперь у меня не было.

Хотя Костя был прав в одном – с ним или без него я должна была идти своей дорогой, какой бы она не была, и его уход заставил меня вспомнить о других вещах, почему-то хоть и важных, но всё же забытых. Например, о моём мотоцикле, который я так и не видела после аварии, и о том, сколько всего я не знала о своей силе и об искусстве магии в целом.

Жизнь, так или иначе, не стояла на месте. Наоборот, пускала всё новые витки. Открыв окна настежь, я вдохнула озорной весенний воздух, впуская в свой дом новую жизнь.

– Так значит, ты его бросила, или он тебя? – Макс никак не унимался с вопросами, и я начала жалеть, что рассказала ему. Ремонтировал бы мой байк молча, может тогда и пошло бы быстрее. С другой стороны, он всё равно догадался бы. Да и что тут такого, что нужно скрывать.

– Никто никого не бросал. Мы разошлись по обоюдному согласию, как взрослые люди, – всё же соврала я, подбрасывая отвёртку.

С момента аварии мы с ним очень сблизились. Под маской беспечного мачо прятался самый обычный парень. К моему удивлению, он замечал и понимал очень многое, просто не старался, как вот сейчас, например, выразить это нужными, или хотя бы нормальными, словами.

– Думаю, это к лучшему, – между тем заметил он, приподнимая мотоцикл скорее, чтобы покрасоваться и поиграть мускулами, чем из необходимости. – Честно говоря, я вообще не понимал, как ты можешь с ним встречаться! Ну, в смысле вы разные, понимаешь? Ты ведущая, он ведомый.

– Только не говори, что ты из тех мужчин, которые свято верят, что только они могут быть лидерами!?

– Для некоторых женщин это норма. Традиционные отношения и всё такое, – с видом знатока ответил он. Я удивленно посмотрела на него. – Я просто хочу сказать, что тебе ровня нужна. Мужик, а не щенок!

Я рассмеялась. Забавно иногда узнать, как тебя видят и оценивают другие. Интересно, себя он считал мужиком? Однозначно!

– Может, оставим мою личную жизнь в покое, и перейдем к делу?! Нам ещё зеркало надо заменить.

За две недели мы полностью восстановили мою девочку, даже установили на колёса подсветку. Последний штрих подвел Макс, покрасив её.

– Мне кажется, или она зелёная? – Макс выкатил мотоцикл на улицу, и меня едва не хватил удар.

– Я добавил немного зелёного, чтобы было поинтереснее.

– Спорить не буду, интереснее стало, – подумав, согласилась я, – но почему зелёный?

– Чтобы вы с ней были больше похожи. У тебя волосы тоже переливаются зелёным на солнце. Я этого раньше не замечал.

Наверное, это тоже был побочный эффект от зелья, думала я, рассматривая своё отражение в зеркале. Идея Макса меня вдохновила, поэтому включив режим "ведьмы", я зажмурилась и отрезала себе волосы. Не знаю, стало ли мне с чёлкой так уж лучше, но определённо стало интереснее.

Перемены действительно были неизбежны, но также многое мы могли менять и сами, собственными руками и по собственному желанию.

Глава 3. Цирк уехал, а клоуны остались

Долгожданное возвращение домой моей Хонды было торжественным, если не сказать триумфальным. Мы с Максом привезли её в пятницу вечером, и моей благодарности не было предела.

– Даже не знаю, как тебя отблагодарить!

– Уверен, что ты можешь быть очень изобретательной, если захочешь, – усмехаясь, заметил Макс. – Ай! – Вся моя благодарность поместилась в кулаке. – Я же не интим предлагаю! Хотя это тоже вариант! – мечтательно подняв брови, сказал он. – Ладно, ладно! Шучю! Не дерись!

Пока Макс жаловался, что у него будет огромный, совершенно не сексуальный синяк на плече, я разогрела в микроволновке две порции овощного рагу, и поставила чайник. Накормлю хоть, труженика!

– Я и не знал, что ты такая хозяйственная! И готовишь вкусно, – похвали он, пробегая глазами моё скромное жилище.

Теперь, когда я осталась одна, свободное время я действительно старалась тратить более эффективно, а готовить я любила всегда.

Перед уходом Макс предложил мне составить ему компанию в следующую пятницу на слёте.

– Это ещё не официальное открытие сезона, – сказал он, – но ребята уже собираются. Будет весело! Обновишь байк заодно!

– Знаешь… – задумалась я. – С удовольствием!

Проводив Макса, и проветрившись немного, пока гуляла с Севером, я пробежала глазами свою гостинку. Может, мне не помешало бы её тоже сделать интереснее?

– Может, нам растение какое-нибудь завести? Что скажешь, Север? Или аквариум с рыбками? – Север ткулся носом мне в руку и заскулил. – Думаешь, растение кошки погрызут? – Семейство лежало на диване, хищно облизываясь. – Мда… Сто процентов погрызут, а рыбок сьедят. Жаль!

Разложив диван и застелив постель, я заметила чёрную книжечку в кожаном переплёте. Она лежала возле лампы, с которой свисала стеклянная подвеска, подаренная Костей.

Обе эти вещи всё ещё пахли им. Открыв книгу, я в сотый раз прочитала надпись на первом листе.

Не забывай про пропорции!

С любовью от Кости!

Глаза защипало. Глупый медвежонок! Где же он был теперь? С кем был теперь? Думал ли обо мне? Или же это я слишком часто думала о нём?

Я обняла книжку так крепко, как если бы это был её прежний владелец, и залезла под одеяло. Быть может, этой ночью он придёт ко мне во сне и всё расскажет, но ночью мне приснился лишь безграничный лес и ветер, настороженно колыхающий кроны высоких деревьев.

Апрель стремительным танцем накрывал город теплом. Ещё вчера голые кусты с надувшимися почками, сегодня пестрили свежей зеленью на солнце.

Вечерами всё чаще были слышны звуки десятков оголодавших за зиму мотоциклов, послушно рассекающих улицы вместе со своими пилотами.

Макс крепко подсадил меня на посещение слётов. Ребята там собирались действительно очень весёлые. Многие из них были нашими постоянными клиентами. Шутки, хотя и не всегда приличные, сыпались со всех сторон, а сколько интересных историй они рассказывали про свои путешествия и дорожный опыт. Вобщем, скучать не приходилось.

Я была довольна тем, что смогла без страха снова сесть на мотоцикл, что падение не отбило у меня страсть к скорости, хотя я всегда подозревала, что инстинкт самосохранения у меня отсутствовал.

Возвращаясь домой после слёта, я решила заехать на заправку. Пока бак наполнялся, я с улыбкой вспоминала, как ловко Макс рекламировал новую коллекцию защитной одежды, обещая каждому сделать персональную скидку. Ловкач, блин!

– Никогда, если честно, не понимал, что так привлекает девушек в мотоциклах, и, тем более, что побуждает их самим водить.

Голос за спиной не показался мне знакомым, хотя и должен был, поэтому я лишь шире улыбнулась. Такие вещи я слышала чаще, чем хотелось, поэтому ответ не самый, должна сказать вежливый, был у меня всегда на подхвате.

Уже предвкушая реакцию моего неожиданного собеседника, я обернулась, продолжая улыбаться. Вот только слова так и не прозвучали, да и улыбка скисла.

Облокотившись на машину возле соседней колонки, в беспечной позе стоял Игорь. Отполированый до блеска, как и его машина, безупречно одетый и гладко выбритый – на нём не было и следа от нашей прошлой встречи. Надо же! У Кости шрам остался, а эта сволочь как новенький! И как только ему удалось выбраться живым?

– А тебя, смотрю, лопатой не добьёшь, – сквозь зубы ответила я, машинально ложа руку на так не кстати занывший живот.

– Как и тебя, – парировал он, сверкая улыбкой.

Вдоль позвоночника пробежала приятная дрожь, а кожа на теле начала зудеть. В отражении стёкол машины я увидела, как мои глаза начали светиться, и Игорь слегка насторожился.

Сжав кулаки, я задержала дыхание. Без поддержки Кости я боялась, что не только не смогу превратиться обратно, но и вообще потеряю себя. Игорь того не стоил.

Дрожь постепенно отступала, только живот еще немного сводило. И то уже хорошо.

– Пошёл ты! – Я как можно шире улыбнулась. Бак был полон, можно валить отсюда. Игорь же, поняв, что в бой идти я не собиралась, не хотел отпускать меня без подарка.

– На твоём месте, я бы не стал принимать близко к сердцу то, что Костя тебя бросил. Знаешь, некоторые мужчины не могут долго оставаться рядом с женщинами, которых, как ты выразилась, лопатой не добьёшь, да ещё и не утопишь. Но я рад, что ты жива! Правда!

Его слова застали меня врасплох. Откуда он знал? Шокированая столь неприятным известием, я снова повернулась к нему, но мой оппонент уже грациозно садился в машину, ядовито улыбаясь при виде моей реакции.

Видения окровавленного Игоря и рассыпающегося алмаза мучали меня всю ночь. Треск ломающегося льда, тяжесть мокрой одежды болезненным ознобом пробивали до самого утра. Впрочем, наивно было надеяться, что столь сильное потрясение всего моего Я так просто будет погребено подсознанием.

– Думаешь, он снова что-то замыслил? – спросила Екатерина Павловна на следующий день. Я стояла у неё на кухне, нервно теребя стеклянную подвеску.

– Не знаю. Хочется думать, что он усвоил урок, и нарываться не будет.

– В любом случае, будь внимательнее! Кто знает, какую обиду он мог затаить!

– Тоже верно!

– Не печалься, милая! Время всё покажет нам! Приходи лучше как-нибудь к нам в прачечную. Тебе ещё многому нужно учиться, а среди своих это будет намного проще!

Обучение, конечно, было моей первоочередной задачей, особенно теперь, когда Костя ушёл, а Игорь вернулся. В крайнем случае, если Игорь и задумал что-то, я об этом узнаю, так или иначе.

Глава 4. Вальпургиева ночь

Последовав совету Екатерины Павловны, я стала наведываться в прачечную почти каждый день. Мальчишки и девчонки самых разных возрастов кружили звонкими стайками вокруг неё.

Её подход к освоению искусства магии координальным образом отличался от Костиного, и больше напоминал игру. Она задавала её тему и устанавливала правила, суть которых заключалась в творческом подходе. Пределов не было!

В перерывах между играми она рассказывала увлекательные истории про места с особой концентрацией силы, в которых она побывала, про разных интересных людей с необычными способностями, которых она встречала, про использование самых обычных подручных средств в своих целях и многое другое.

Ей удавалось посеять интерес у каждого из учеников, и не оставалось сомнений в том, что они сами прочитают и изучат всё то, о чём она говорила, и даже то, о чём не говорила.

Травник у меня уже был, хотя и не мой, а вот для всего остального пришлось завести отдельную записную книжку. С камнями я была уже более-менее знакома, но Екатерина Павловна советывала всё равно выписать для себя хотя бы то, что я находила наиболее полезным.

– Просто почувствуй это интуитивно: будь то руны, металлы или что-нибудь другое. Ты теперь ведьма! Учись использовать свою силу во всём, даже в макияже.

Детские глупости на мой взгляд. Хотя, пожалуй, это был полезный навык, если в арсенале имелась всего одна помада, и та – с истёкшим сроком годности.

В школе моими самыми любимыми предметами были физкультура и иностранный язык. Когда-то я хотела повидать мир, не обременяя себя зависимостью от словаря. Я и сейчас этого хотела. Особенно увидеть все те места, про которые рассказывала Екатерина Павловна.

Ночами напролёт я самым тщательным образом конспектировала недостающие с моей точки зрения знания, но самой большой моей страстью было узнать своё происхождение, то есть вообще происхождение ведьм, их историю.

Как-то я наткнулась в интернете на один термин – «двоедушник». Согласно автору статьи, это было существо, способное совмещать в себе два естества, то есть две души – человеческую и демоническую. Ведьма-двоедушница могла принимать облик кошки, собаки, летучей мыши или любого другого животного.

– Так вот значит, кто ты такая, – обращаясь к своему альтер-эго, сказала я. – Моя вторая душа. Мило!

Далее было написано, что к двоедушникам также причислялись люди, способные управлять градовыми тучами и ливнями, контролировать урожайность и плодородие следующего года. Считали также, что обладание второй душой определялось судьбой или рождением под определенной звездой.

В субботу перед Пасхой у меня было много дел, поэтому встать пришлось неприлично рано – в семь утра. То, что я жила одна, вовсе не означало, что печь паски по традиционному семейному рецепту (конечно, взятому из интернета!) было пустой тратой времени. Просто ещё одна новая традиция в действии, а угостить всегда найдется кого, главное, чтобы было чем!

Пока тесто подходило, я поставила варить яйца для крашенок. Помимо Пасхи сегодня, а точнее сегодня ночью, был ещё один важный для меня, как для ведьмы, праздник – Вальпургиева ночь, или, как ещё её называли, Ночь ведьм.

В старину крестьяне проводили магические церемонии изгнания ведьм путем сжигания их чучел на костре, а также обходили с факелами вокруг своей деревни и домов, чтобы защититься от их чар. Ведьмы же, в свою очередь, праздновали и летали на, так называемую, Лысую гору.

Однако ценность этого праздника заключалась не в кострах и церемониях, а в том, что в эту ночь все травы обретали чудесную силу.

За моей любимой кольцевой дорогой находился небольшой лес. Именно туда я и собиралась сегодня заглянуть.

– Зайдя в лес, обязательно выкажи уважение к его хозяину Лешему, – наставляла меня Екатерина Павловна после того, как я сообщила ей о своих планах. – Гостинцев принеси ему. Варёные яйца, особенно крашенки, и сыр его любимые.

Собрав все гостинцы в оставшуюся у меня от цветов корзинку, я пошла на остановку ждать маршрутку. Я бы поехала на байке, но ехать на стритовом мотоцикле в лес было реально глупо. Кроссик бы подошел идеально, но не моя только-только отремонтированная девочка. В крайнем случае, можно будет позвонить Максу и попросить меня забрать.

Согласно Костиному травнику сейчас можно было собирать молодые побеги ели, крапиву, кору некоторых молодых деревьев, например дуба или берёзы и ещё несколько полезных трав.

Лично я собиралась рвать всё, на что глаз позарится, поэтому положив свои подарки для хозяина, я неспеша отправилась в чащу, стараясь не думать о том, что я до чёртиков боюсь темноты, а от каждого шороха у меня глаза от страха лезли на лоб.

– И почему все такие вещи всегда надо делать ночью!? – шёпотом возмущалась я.

В глубине леса было очень темно. Всё вокруг, включая темноту, казалось живым, следящим за каждым моим шагом. Пожалуй, это была не самая удачная из моих идей. Хоть бы не заблудиться!

– Так, – выйдя на освещённую лунным светом поляну с зарослями крапивы, прошептала я, – собрать крапиву и вон те чудесные цветочки, и нести свою глупую голову домой, пока она ещё на плечах!

Отсюда на многие киллометры от меня лес казался безграничным, диким и одновременно прекрасным, величественным, с самым упоительным ароматом, который когда-либо вдыхал мой нос.

Пока я, забыв о своих страхах и фобиях, увлеченно собирала молодую крапиву, ветер настороженно колыхал кроны высоких деревьев и шелестел листьями. Скрытая угроза висела в воздухе, окружая меня со всех сторон.

Прохладная тишина, нарушаемая лишь редкими тревожными криками ночных птиц, наконец, привлекла моё внимание, или, скорее, внимание моего альтер-эго.

Я настороженно огляделась по сторонам. Деревья вокруг поляны кружились в паническом хороводе. Я чётко слышала их напуганый шёпот. Чего же они так испугались? Или лучше было спросить кого?

– Беги, девочка! Беги! – прошептал мне на ухо старческий голос, но было уже поздно. Из-за деревьев на поляну выходили шестеро человек с блестящими от нетерпения глазами.

Мешочек с травами выпал у меня из рук. Я была окружена.

Глава 5. Атака

Все как на подбор были рослыми и крепкими мужчинами с непроницаемыми лицами, и с каждым шагом они приближались ко мне, сжимая кольцо.

Страх сжал каждый сосуд в моем теле, и кровь бешено пульсировала в висках. Бежать без боя было невозможно: как минимум один меня поймал бы. Помощи ждать неоткуда. Я была одна, в тёмном лесу, посреди ночи, в окружении шестерых горил, явно не планирующих устраивать чаепитие.

Ноги приросли к земле, а глаза отчаянно вращались в поисках выхода, но тщетно. Момент был упущен, и теперь каждого из шести отделяли от меня пара-тройка шагов.

Как по сигналу все шестеро бросились на меня, как голодные псы на кость. Я едва успела поднять с земли крепкую на вид палку, а толстые, как сардельки, пальцы уже тянулись, чтобы схватить меня за волосы.

Отбив руку, я припала к земле и стукнула палкой по земле. Земля со стоном отозвалась, встряхнув всех и вся в радиусе пяти метров. Потерявшие в буквальном смысле землю под ногами, мои противники оказались всё же крепче, чем я думала, и сразу стали подниматься.

Я смахнула влажную прядь с лица, переводя дыхание. Все, что произошло до было чистейшим везением, слепыми действиями. Однако теперь, глядя на серьйозность моих ночных знакомых, становилось очевидным, что мне придется проявить фантазию, чтобы выбраться из леса живой.

Сжав палку покрепче, я глубоко вдохнула и сосредоточилась. Корни близлезжащих деревьев поползли и обвили троих за ноги и подняли вверх. Раскрутив их, как следует, они метким броском закинули их прямо в колючую ловушку кустов малины.

Ствол упавшего дерева раскатал по земле ещё двоих, как скалка тесто. Спасибо Хозяину леса, он постарался. Чужаков никто не любит.

Теперь можно было и ноги делать. Подняв свой мешочек, я бросилась в сторону тропы, которая должна была вывести меня из чащи к дороге. В кармане завибрировал телефон. Я вытащила его, и в слабом свете экрана что-то мимолетно сверкнуло.

Один из нападавших, тот, который так спешил погладить меня по волосам, очюхался и снова рвался в бой. Мешочек в моей руке стал горячим, и я ткнула им прямо ему в рожу. Молодая крапива была не особо колючей, но подпитаная моей силой, она надолго, если не навсегда оставит ему напоминание обо мне.

Он схватился за лицо, покрывающееся волдырями. Я ударила его в пах, добавив еще и палкой. Потеряв равновессие, он упал прямо на камень, и отключился.

Убедившись, что больше нет желающих испытать меня, я начала листать список контактов в поисках номера Макса. Надписи на экране расплывались и казались если и реальными, то какими-то далёкими. Меня охватило чувство безисходности и бесконечной усталости. Наверное, я потратила слишком много сил.

Небольшой пень под старым ветвистым дубом показался мне заманчиво комфортным. Я сделала шаг к нему, и левый бок обожгло.

Пальцы коснулись чего-то влажного и тёмного, и я подняла футболку. Под левым ребром из маленькой колотой ранки сочилась кровь.

– Вот сволочь!

Кажется, на эти слова ушли если не последние, то уж точно предпоследние силы. В глазах потемнело. Колени начали подгибаться. Дойдя до пня, я почти рухнула на него. Жар от бока распространялся по всему телу. Мысли путались, как при опьянении, а во рту чувствовалась горечь. Зверь внутри меня протяжно завыл.

– Плохи дела наши, подруга, – заметила я. Мне снова стало страшно. Сил не было, а ситуация становилась пугающе хреновой.

Хрустнула ветка, и где-то совсем близко под осторожными шагами зашелестели сухие листья. Я подняла голову, безуспешно пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь темную пелену на глазах. К счастью обоняние, как оказалось, тоже могло сослужить верную службу.

– А я уже думала, что этот вечер хуже быть не может, – пробормотала я, узнав запах.

– Я бы на твоём месте не сидел здесь долго. – Игорь пропустил мимо ушей мою колкость. – Рано или поздно они начнут приходить в себя, и спасибо тебе не скажут.

– Как раз собиралась уходить, – ответила я, мысленно желая, чтобы он скорее убрался отсюда. Листья снова зашелестели. Должно быть, он пожал плечами и пошёл портить жизнь кому-нибудь другому.

Я почти вздохнула с облегчением, на сколько это было возможно в моём состоянии, но шаги вдруг зашуршали снова в моём направлении. Игорь возвращался. Я всё сильнее чувствовала его запах.

На расстоянии, наверное, шагов двух или трёх он остановился. Если он ещё не понял, что со мной что-то не так, то вот-вот поймет, и затаившаяся обида напомнит о себе в столько подходящий для него момент.

Из последних сил я толкнула воздух, но результатом были лишь несколько веточек, упавших на землю между нами, и подступившая рвота, вызвавшая стон.

Мгновение тишины, и его лицо оказалось настолько близко к моему, что я почувствовала на себе его дыхание. Он убрал мою руку с места ранения, уже успевшего пропитать кровью всю футболку.

Выдохнув, как от напряжения, он похлопал меня по щеке, как будто пытаясь привести в чувство. Лёгкий на первый взгляд хлопок адской болью отдался во всём теле, и я плотно сомкнула глаза, сдерживая крик.

Игорь что-то сказал, но я этого не расслышала. Закрыв глаза, я уже не могла их открыть, отключаясь от боли и вообще всего, что меня окружало.

Глава 6. Лицо ведьмы

Когда я проснулась, солнце пробивалось сквозь толстые шторы насыщенного золотистого цвета. Я лежала на огромной кровати с оббитой бордовой кожей спинкой, застеленной белоснежным шёлковым бельем.

Шёлк приятно заскользил по обнажённой коже. Тяжело встав, я схватилась за бок, который больше не кровоточил, что было приятным открытием в отличие от того, что кроме собственной кожи и стеклянной подвески на шнурке, на мне не было больше ничего, даже нижнего белья.

Рядом с кроватью стояла тумбочка. На ней, как будто специально для меня, лежала чёрная мужская рубашка. Я быстро надела её и, выйдя из комнаты в коридор, спустилась по лестнице на первый этаж.

По правую руку от меня находилась оранжерея, куда мне точно было не надо. Повернув в противоположную от оранжереи комнату, я с трудом открыла массивную полированную дверь.

Вдоль стен от пола до потолка распологались стеллажи с книгами. Одни были на русском языке, другие на иностранных, а третьи вообще были покрыты какими-то иероглифами.

Возле окна стоял такой же массивный, как и дверь, стол, возле которого тоже стоял стеллаж, но не с книгами, а травами в баночках, какими-то жидкостями в пузырьках и прочее.

Костя говорил, что Игорь учился на фармацевта, но всё это больше напоминало лабораторию безумного учёного, ведь в том, что я находилась именно в доме Игоря, у меня сомнений не было. Здесь всё пахло им, и даже я.

– Вот ты где, а я тебя ищу. – Я обернулась на голос. Вид у Игоря был помятый, будто он ночь не спал, но все же это был все тот же Игорь, в голосе которого сквозило неприкрытое удовольствие от происходящего.

– Где моя одежда?

– Стирается. Хотя футболка испорчена окончательно. Как ты знаешь, кровь плохо выводиться, – игриво ответил он, рассматривая меня своими безумными разноцветными глазами.

– Увидел что-то интересное? – Рубашка, хоть и была большой мне, но прикрывала далеко не всё.

Игоря моё замечание рассмешило, но таращиться он все-таки перестал.

– Я замедлил распространение внутренних повреждений и поверхностно залечил рану.

– В смысле?

– В смысле, что яд, которым было обработано лезвие, всё ещё в тебе, а я не могу дать тебе противоядие, не зная, какой именно это был яд.

– Прекрасные новости! – Я потрогала бок, и мне он показался несколько твёрдым.

– Я сказал, что я не могу вылечить тебя, но я не сказал, что это в принципе невозможно. – Игорь подошёл ко мне и поставил на стол не понятно откуда взявшийся дымящийся стакан. – Ты ведь знаешь что это? – Жидкость неописуемого цвета определенно была мне не знакома, но её ни с чем было не спутать. – Верно, это "Облик". Нужен только последний ингридиент. – Достав из кармана складной нож, Игорь ловко схватил меня за руку и резанул по пальцу.

– Придурок! – Он снова засмеялся. Видимо вся эта ситуация его здорово забавляла.

– Пей, – приказал он, и я, вытащив изо рта порезаный палец, взяла стакан.

Как происходило исцеление, я понятия не имела. Когда Костя дал его мне в прошлый раз, я была в бессознательном состоянии. Игорь же так беспристрастно наблюдал, что вместо этого я задалась другим вопросом.

– Зачем ты это делаешь? Зачем помогаешь мне?

– Пей! Все вопросы потом!

Задержав дыхание, я залпом выпила всё содержимое. На вкус оно было таким же отвратительным, как и на цвет: как будто я жевала засохший бутон цветка. Стараясь не думать о том, как бы мне хотелось всё випитое вернуть обратно в стакан, я стала ожидать, что же будет дальше.

Какое-то время ничего, кроме назойливого бурчания в животе, не происходило. Но стоило мне открыть рот, чтобы высказать Игорю своё предположение о том, что он что-то неправильно смешал, как острая боль, словно топором разрубила моё туловище пополам.

Я упала на колени и то ли захрипела, то ли зарычала, да так, что каждая баночка, каждый пузырек в комнате задрожал.

Мне казалось, что меня вот-вот разорвет изнутри, словно я проглотила гранату, но всё кончилось так же неожиданно, как и началось.

Я стояла на четвереньках, тяжело дыша. Пола касались волосы изумрудно-зелёного цвета. Длинные когти царапали гладкий керамогранит.

Держась за стол потными ладонями, я встала на ноги. От испытываемого мной облегчения, на глазах выступили слёзы. Однако моё отражение на полированной поверхности стола заставило меня ещё крепче схватиться за его края.

– Что ты наделал? – закричала я, с ужасом рассматривая свои изумрудно-зелёные кошачьи глаза и выглядывающие из-под волос уши с кисточками.

– Не переживай, через несколько часов это пройдет, – махнул рукой Игорь. – И хвост тоже.

Я подпрыгнула на месте, ощупывая свою лучшую черту, делющую пятую точку на две половины, но ничего к счастью не нащюпала.

– Ты такая наивная! – засмеялся он.

– Идиот!

– Пойдем, пора затракать.

Всё ещё возмущаясь, я последовала за ним в зал за лестицей. Очень светлый и официальный, он совмещал гостинную и столовую. Пройдя через него, мы оказались на небольшой кухне, оборудованной по последнему слову техники.

– Что будешь есть? – спросил Игорь.

– А ты умеешь готовить? – вопросом на вопрос ответила я.

– Кое-чем удивить могу. – Под "кое-чем" подразумевался омлет с тостами и фруктовый салат.

Странно было всё это. Я сидела у него на кухне в его рубашке, наблюдая, как он готовит нам завтрак, как будто мы провели бурную ночь вместе. Хотя наши отношения действительно были бурными, но совсем в другом смысле. Это напомнило мне о причине моего пребывания здесь.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, – напомнила я, но всё внимание Игоря было приковано к красному яблоку, которое он с хирургической точностью резал на дольки. – Игорь!

Посмотрев на меня своими жуткими разноцветными глазами, он молча встал из-за стола и вышел за дверь.

– Вот и поговорили!

Минути через две-три он также молча вошёл и, сев за стол напротив меня, положил передо мной блестящий предмет.

– Ты спросила, почему я тебе помогаю? Вот ответ.

Глава 7. Орден белой лилии

Предметом оказался тонкий трёхгранный клинок длиною сантиметров тридцать с деревянной рукоятью со сферическим камнем на конце. На рукояти имелась гравировка цветка внутри, как я предположила, какой-то руны – ромба с двумя удлиненными сторонами, похожего на человечка с ножками.

Клинок был изящным и очень красивым, но также в нем было что-то зловещее.

– Что это?

– Костя разве не рассказывал тебе нашу историю? Чем вы с ним занимались столько времени? – Я пожала плечами, мол, многим. – Это мезирикорд, более известный как кинжал милосердия. Его лезвие отлито из меди, рукоять вырезана вручную из берёзы, а камень на её конце обсидиант. Этот стилет найлучший выбор оружия для профессиональных убийц, которыми и являются напавшие на тебя в лесу люди.

Зловещий шёпот корчившихся от мук жерт этого стилета долетел до моих ушей, как только я догадалась, кого он подразумевал.

– Хранители? – Игорь хмуро кивнул

– В древние времена они были нашими союзниками. Одарённые целители, поделившиеся с нами бесценными на то время знаниями о травах и способах их приминения, они помогали нам выживать среди обычных людей.

– Костя говорил, что они поддерживали баланс, пока не пришли к выводу, что владеющие искусством магии люди аномалия.

– Баланс! – презрительно фыркнул он. – Баланса не было никогда! Был страх! И зависть! Последняя стала доминировать, когда наши союзники, наши друзья, каждый день наблюдали за нашими безграничными возможностями. Тогда и основался Орден белой лилии, – он показал на цветок внутри ромба. – Белая лилия была символом непорочности и чистоты, сострадания, правосудия и милосердия, пока эти изверги не превратили её в знак мракобессия. В средние века ею клеймили при подозрении в колдовском надругательстве над людьми. Хотя и недолго! Проще было пытать, резать и жечь!

– А ромб что значит?

– Это славянская руна. Она означает наследие. Этим они хотели подчеркнуть свою избранность в борьбе с колдовством, что только им открылась истинная сущность зла и способы его распознать, которые они передают из поколения в поколение.

Кухня наполнилась беспросветным мраком средневековья. Даже солнечные лучи не могли его прогнать. Значит, всё дело было в его сестре? Он помог мне из-за неё? Из-за ненависти к ним?

В памяти всплыли сцены из прошлого: больница, слова врачей, блестящий гроб, алые розы у надгробия. Сердце сжалось от былой горечи, хотя и не моей, и уж точно не былой для Игоря.

– Да, – тихо сказал он, – не былой…

Тоска в его голосе заставила меня посмотреть на него в новом свете – любящего и заботливого старшего брата, готового на всё ради младшей сестрёнки.

– Ну, всё! Хватит! Расплачься ещё! – Игорь скорил гримасу и снова принялся кромсать несчастное яблок. Я и забыла, что он эмпат. И придурок по совместительству.

Когда уши приняли человеческую форму, а волосы стали немного светлее, Игорь объяснил мне, где лежала моя одежда, и где я могла привести себя в порядок.

– Я бы сам тебя отвез, но няньчить тебя ночью было безумно утомительно. Знаешь, ты храпела, как трактор, – сказал он, провожая меня до такси. – А у меня ещё дела на сегодня. Рубашку оставь себе. Она тебе к лицу.

По дороге домой я устыдилась своей наивности. Может, конечно, дело и было в его сестре, но только частично. Это же Игорь, кравший энергию у людей, чтобы изменить мир, а я теперь была у него в долгу.

Что ж, время покажет, что из этого получиться. Как не крути, а все-таки он мне жизнь спас. Такой долг вернуть полагалось на сто процентов.

Кое-как отойти от всего произошедшего удалось лишь на работе, и в этом была заслуга Макса, который днями напролёт смешил меня изобретением всё новых безумных идей для празднования моего не столь отдалённого дня рождения – двадцать второго мая.

– Тебе же двадцать стукнет! Значит, двадцать бутылок должно быть на столе! Это святое и нерушимое правило для всех!

– Двадцать бутылок? Да ты после трёх уже не отличишь собственный мотоцикл от собаки! – урезонила я.

– И не надо! Я заночую у тебя!

– Ага! На коврике в подъезде!

Прекрасным субботним утром, сидя на подоконнике, я грелась в ласковых лучах майского солнца. День был настолько чудесный, что даже мысли о Косте не вызывали былой грусти, а раздавшийся звонок в дверь не насторожил.

– Привет! – Игорь бесцеремонно проталкнулся в дверь. От неожиданности я даже не нашлась, что сказать. – Как ты можешь здесь жить? – брезгливо спросил он, рассматривал моё скромное жилище.

– Я минималист, – не желая вступать в дискуссию о материальных ценностях и классовой определённости, ответила я. – Ты что-то хотел?

Оценив степень изношенности моей любимой туники, Игорь кинул на диван два бумажных пакета.

– Это тебе, – сказал он, – по размерам должно подойти. Ты же вроде не толстая, – улыбнулся он, намекая на то, что видел мои формы.

Совершенно не понимая о чём он, я заглянула в один из пакетов. В прозрачном чехле на плечиках висело платье цвета горчицы с глубоким декольте, очень дорогое и, наверное, шёлковое.

– Ну, и что мне с ним делать? – тупо спросила я.

– Надеть, конечно! Я заеду за тобой в половину седьмого, так что будь, пожалуйста, готова к этому времени. Я очень не люблю ждать!

– А тебе и не придётся, потому что я с тобой никуда не поеду, – скрестив руки на груди, ответила я.

– Я надеялся, что мне не придётся напоминать тебе, что ты мой должник, но, похоже, я ошибся!

Ну, вот! Всё, как я и думала! За ним не заржавело, однако. Только вот платье с вырезом наталкивало на мысли о прелюдии. Долг долгом, но не так же все-таки!

– Детка, ты не в моём вкусе, – охладил меня Игорь, улыбаясь так, словно я сделала ему самый лучший комплимент в мире.

"Ещё как в твоём!" подумала я, но озвучивать не стала.

– Хотя бы обьясни, куда мы поедем?

– Скажем так, Костя водил тебя в трущобы нашего мира, а я покажу тебе наше высшее общество.

– Всю жизнь мечтала об этом! – пробурчала я. Впрочем, если быть его спутницей всё, что от меня требовалось, то, пожалуй, я легко отделалась.

– Да… Нина, – Игорь остановился возле двери, – побрей ноги, пожалуйста!

– Знаешь, что, Игорь! А не пошел бы ты в жо… – возмутилась я, одновременно краснея.

Окончание фразы потерялось в звуке хлопающей двери, но смех Игоря, эхом отдающийся в подъезде, подсказал мне, что моё пожелание было услышано.

Глава 8. Высшее общество

– Побрей то! Побрей это! – ворчала я в ванной. – Сам побрей!

Отутюжив челку, чтобы она лежала ровно, а не торчала, куда ей вздумается, я собрала волосы в пучок. Синяки под глазами пришлось затушевать, а чтобы хоть как-то выглядеть менее бледной, воспользоваться румянами. Последнее получилось, мягко говоря, неудачно, и я стала похожа на матрёшку. Хоть ресницы мне удалось накрасить, не ткнув себе щёточкой в глаз.

Когда подобие макияжа было завершено, я смогла рассмотреть ближе свой наряд. Шёлковое платье горчичного цвета длиною было чуть выше колена, и сделано "карандашом". Его дополняли золотистые шпильки и такого же цвета клатч. Что ж, вкус у Игоря был хороший, и с размером он не ошибся.

– Ладно, попробуем влезть. – Под окном требовательно засигналила машина, напоминая мне, что её владелец не любил ждать. – Чёрт!

Остановившись перед зеркалом, я достала свою единственную помаду. Розовая с сиреневым оттенком она абсолютно не подходила к наряду, но, к счастью, её унылый цвет не стал сопротивляться преобразованию в красный.

На каблуках было очень непривычно, но кое-как мне всё-таки удалось вывалиться из подъезда, не переломав себе ноги. Игорь был в чёрном костюме со слегка заужеными брюками и белой рубашке под чёрный галстук.

– Удивительные вещи делают макияж, дорогая одежда и эпиляция, – отметил он, открывая мне дверь.

– Заткнись! – огрызнулась я, чуть не подвернув ногу.

Когда мы прибыли на место, Игорь заблокировал двери машины, и я недовольно вздохнула, предвкушая его наставления.

– Веди себя прилично, – строго сказал он, – никого не бей и не проклинай, понятно? Вообще не отходи от меня, и без острой необходимости не открывай рот! А лучше вообще его не открывай!

– Я тебе не ручная обезьянка!

– Просто сделаем это по-быстрому и уйдем!

– Сделаем что?

Игорь даже и не собирался отвечать. Взяв меня за руку, он потащил меня в дом, напустив на себя маску беспечности с оттенком гламура, от чего меня сразу же затошнило.

В доме было почти пусто, вся тусовка "высшего общества" проходила на заднем дворе, и там уже было негде яблоку упасть. Женщины самых разных возрастов и видов пластики лучезарно улыбались Игорю, помахивая отманикюренными пальчиками. На вид все они были обычными, но я ощущала исходящую от них магию.

– Они такие же, как и мы? – спросила я, когда Игорь принёс два бокала с шампанским.

– Как же я забыл, что от вас, ведьм, ничего не скроешь, – закатывая глаза, ответил он. – И да, и нет, но по большей части да. – Что это значила, я вникать не стала. Все они настолько отличались от знакомых мне, как он выразился, трущоб, что хоть да, хоть нет, мне здесь было некомфортно.

– С ума сойти! – хохотнула я.

– Держи свои дурные манеры при себе! – зашипел он, оттаскивая меня в сторону.

– Разве тебя не предупредили о том, что мои дурные манеры идут в комплекте с платьем? Нет? Сюрприз! – веселилась я. Игорь закипел от злости. Чтобы не раздавить бокал, он поставил его на столик возле нас.

– Ладно! – сквозь зубы выдавил он. – Чего ты хочешь?

– Я хочу знать, что я тут делаю! – Мы пробыли здесь едва ли четверть часа, а я так и не могла найти ни одной весомой причины для моего присутствия, и это меня настораживало.

– Как же с тобой сложно! Не удивительно, что Костя сбежал от тебя! Как он вообще так долго тебя терпел?! – зашипел Игорь, опасливо косясь по сторонам, но я пропустила его колкое замечание мимо ушей. – Ладно, будь по-твоему! Мне здесь кое-что нужно!

– А мне что с этого? Или такие пижоны, как ты без сопровождения не ходят? Не смог найти свободной ботоксной швабры?

– Говори тише! – Его глаза чуть не полезли из орбит, что натолкнуло меня на не очень хорошую догадку.

– Ты хочешь украсть что-то, да? А я здесь, как прикрытие, отвлекающий манёвр! Думаешь, свалить всё на меня, если дело обернётся плохо! Мерзский инвалид!

Бокал, который Игорь поставил на стол, лопнул. Несколько человек с подозрением посмотрели в нашу сторону.

– Нина, пожалуйста, – с нотками мольбы зашептал он, даже не отрицая обвинения в его адрес, – потише! Мне действительно может пригодиться твоя помощь, но не в том смысле, в котором подумала ты! Обещаю, что больше тебя не побеспокою, только сделай всё как надо! Прошу тебя!

Перспектива вернуть долг и больше никогда его не видеть сделали своё дело, и я отступила. Мне не нравились все те люди, и ещё больше не нравился Игорь, но раз уж я была здесь, то с удовольствием посмотрела бы, как они его мутузят.

– Что я должна делать?

– Ничего! Просто побудь здесь, поговори с кем-нибудь, а я пока всё сделаю, окей!

– Блин, Игорь! Ну, о чём я могу разговаривать с ними? – Игорь пожал плечами.

– Импровизируй.

В нескольких шагах от нас стояла пышная блондинка лет двадцати пяти с серебристой шалью, небрежно наброшеной на одно плечо. Ветра сегодня не было, но, тем не менее, это не помешало ей соскользнуть с плеча.

– О! Какая я невнимательная! – надувая щеки, затарахтела она. Я успела подхватить шаль до её соприкосновения с травой.

– Разве я могла позволить такому изысканому аксессуару запачкаться, – ответила я. Комплимент пришёлся ей по вкусу, и она уже во всеобщее услышание повествовала мне о том, как купила её в Милане.

Игорь, поймав мой взгляд, благодарно кивнул и в мгновение ока растворился в толпе.

Прошла, наверное, целая вечность, а Илона, владелица шали, всё ещё повествовала о всякой ерунде, и я начала беспокоиться.

"Кинул меня, сволочь! Точно кинул!" подумала я, но стоило мне нарисовать себе мрачную картину ближайшего развития событий, как чья-то рука коснулась моей.

– Илона, ты плохо влияешь на мою девушку! Я уже предчувствую, что завтра (если не сегодня!) она будет уговаривать меня полететь в Милан, – укоризненно заметил Игорь, не обращая внимания на мой удар локтём на фразе "моя девушка".

Обменявшись ещё парой любезностей, ему наконец-то удалось без подозрений оторвать меня от неё.

– Ну? Успешно? – Игорь не ответил, но его рука невольно коснулась внутреннего кармана пиджака. – Теперь мы можем идти? Я уже ног не чувствую в этих туфлях! – проворчала я, направляясь к выходу из дома, который я бы с большим удовольствием разнесла, чем задержалась бы здесь ещё на минуту.

Проходя через отполированный хол к выходу, моя нога предательски заскользила. Благодаря молниеносной реакции Игоря, нам удалось завершить наше триумфальное шествие не позорным падением, а своеобразным па.

– Ну, в самом деле, ты не можешь потерпеть ещё немного?! – зашипел он. Я открыла рот, чтобы ответить ему не очень вежливо, но слова застряли в горле, волосы зашевелились на затылке, а сердце с такой силой ударилось о грудную клетку, что я думала она треснет.

– Что не так? – насторожился Игорь, уловив изменения в моём настроении.

– Это он! Тот парень, что был в лесу! – Я вцепилась в его пиджак, вытаращив глаза на человека с повязкой на руке, спускавшегося со второго этажа.

– Ты уверена? – Игорь проследил за моим взглядом, оценивая степень угрозы.

– Да! Это я ему руку сломала!

Игорь хмыкнул то ли в знак сомнения, то ли одобрения, и стал пробегать глазами помещение в поисках лазейки для отступления, но кроме как вернуться во дворик вариантов не было.

Развернувшись, мы стали отступать в противоположном от выхода направлении, когда Игоря окликнули, и он машинально обернулся, увлекая меня за собой.

Я вздрогнула как от удара током, и кровь в миг отлила от лица. Как же я была слепа и глупа! Игорь был знаком с ним, и то, за чем он сюда пришел, была платой за мою доставку, за мою смерть. И всё это было не более чем ловушкой.

Глава 9. Кошачий глаз

Лицо человека с повязкой на руке исказилось. Красные пятна, оставленные на лице крапивой, побагровели.

– Ты!

Я толкнула воздух с такой силой, что его вынесло вместе со стеной, где располагалась дверь. На заднем дворе поднялась паника. Женские визги слышались, наверное, далеко за пределами коттеджа.

– Предатель! – закричала я, оттолкнув Игоря. – Ты продал меня!

По стенам и полу бежали трещины. Я дрожжала от ярости, и дом содрагался вместе со мной.

– Я не…

Люстра упал с потолка прямо между нами. Игорь успел отпрыгнуть в сторону к лестнице, всё ещё что-то крича мне, но я уже не слушала. Шум и безумие, царившие вокруг, таяли, движения окружающего мира замедлялись. Разряды силы проходили через меня, как ток по проводам, и внутри меня всё клокотало.

Платье треснуло на мне, и лапы коснулись грязного пола, покрытого кусками штукатурки. Бросив взгляд на Игоря, лежащего возле лестницы, я взяла клатч в зубы и исчезла в облаке поднявшейся пыли.

В наступившись сумерках, скрывших моё нечеловеческое тело от посторонних глаз, я быстро добралась домой. Выплюнув клатч возле дверей своей квартиры, я обратилась в человека, отметив про себя, что превращение туда и обратно прошло легко и просто.

Грязными пальцами с ободраным на ногтях лаком, я открыла замок и заскочила внутрь. Интуиция подсказывала мне, что сегодня за мной вряд ли придут, слишком всё произошло неожиданно. Разве что Игорь мог. Может, и не за мной, так за вещью, которую мои ловкие пальцы успели извлечь из внутреннего кармана его пиджака.

Быстро сбегав в душ и одевшись, я села возле окна на кухне и закурила. Ночь предстояла долгой и бессонной. Веник в углу кухни зашелестел, и из него послышался тоненький голосок.

– Чайку бы тебе, да поесть чего-нибудь, – пропищал Федя, мой домовой. Он жил у меня давно, а объявиться решил только после ухода Кости, чтобы мне не так грустно было.

– Кофейку было бы лучше, – ответила я, потирая уставшие от косметики глаза.

После непродолжительного тарахтения передо мной появилась чашка ароматного кофе и два бутерброда с колбасой и сыром.

– Спасибо, ты мой спаситель, – поблагодарила я.

– Всегда рад помочь!

Немного подкрепившись, я достала украденный мешочек из синего бархата.

– Там что-то очень ценное, – пропищал Федя, снова шурша в венике.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую. А ты разве нет?

Я задумалась. Теперь, когда он об этом сказал, пожалуй, что-то определённо я чувствовала.

Содержимым мешочка оказался толстый перстень с круглым камнем цвета морской волны. Из-за узкой полосы по центру он напоминал глаз – живой, следящий за мной.

– Хризоберилл, – завороженно пропищал Федя. – Это ко… – Сильный удар в дверь сопроводился вспышкой света, и она со скрипом открылась.

– Поди прочь! – запищал веник Фединым голосом. Игорь, грязный и растрёпаный с рассечённой скулой ввалился в комнату. Север ощетинился и зарычал, в один прыжок, оказавшись между нами.

– Нина, послушай, я тебя не предавал! Ты всё не правильно поняла! Вы вообще с Костей всё не правильно поняли!

– Что всё? – Я встала на ноги, крепко сжимая перстень в руке.

– Это сейчас не имеет значения! Собирай вещи, ты должна пойти со мной!

– Дудки! Я уже сходила с тобой, и чем мне это вышло!

– Я не знал, что они будут там! Чёрт! Я вообще не знал, что они уже здесь, пока не наткнулся на тебя в лесу! Я думал, что у меня есть ещё время!

Устало опустившись на пол и ухватившись за голову, Игорь не был похож на себя прежнего: слишком уязвимый, слишком слабый. Я могла добить его одной сковородкой, даже Федя сейчас мог прибить его своим веником.

"Они могут находить нас по вспышкам силы и их следам" зазвучал у меня в голове Костин голос.

– Они здесь из-за тебя, – догадалась я, – из-за того, что ты сделал на Крещение! – Игорь поднял на меня затравленный взгляд.

– Что мы сделали, Нина! Мы вместе! Твой магический след и вывел их на тебя тогда в лесу!

Дурацкий перстень начал светиться, разноцветными бликами отражаясь в глазах моего нежеланного гостя.

– Надень перстень, – сказал он, вставая с пола. – Он твой по праву! Он защитит тебя!

Когда Игорь ушёл, Федя тут же показался из веника. Маленькое сморщеное как печёное яблоко личико пылало румянцем.

– Он прав, надень его. – Я поднесла перстень поближе. Казалось, он так и просился ко мне на палец. Поддавшись магическому зову, я надела перстень на безымянный палец левой руки. Тепло распространилось от перстня по всему телу. Мои волосы позеленели, а глаза засветились, пока перстень уменьшался до размеров моего пальца.

– Что это было? – растерянно моргая, удивилась я.

– Кошачий глаз признал свою хозяйку!

Глава 10. Союзник

Пока я подбежала к столу, где лежала моя записная тетрадь, последняя как раз открылась на нужной мне странице.

"Кошачий глаз создает защиту и оберегает от смерти, добавляет терпимости, привлекает и сохраняет взаимную любовь; учит доверять интуиции, слушать и видеть знаки" гласила она моим неразборчивым почерком.

– Доверять интуиции и видеть знаки, – повторила я вслух последнюю фразу. Что же подсказывала мне интуиция сейчас? Какие знаки я должна была увидеть или услышать?

Как под гипнозом, я закурила и подошла к окну. Открыв его, я выглянула на улицу. Была тихая майская ночь. Где-то вдалеке лаяли собаки, загнавшие кошку на дерево. "Вот оно! Кошка на дереве!" пробило меня.

– Федя, собирайся!

Сложив кое-какие вещи, включая Костин травник и мою записную тетрадь, я кинула сверху старенький ноут, и застегнула сумку. Соня, Бублик и Булка даже не сопротивлялись, когда я запихивала их в переноску.

Пару раз я бывала в Костиной квартире. Она перешла ему по наследству от бабушки с дедушкой, и находилась в старом доме недалеко от моей работы. Возле дома росла огромная акация, на которую выходили окна квартиры. Нелепая была догадка, конечно, но у себя нельзя было оставаться. В этом, как ни странно, я была согласна с Игорем.

Было уже два часа ночи, но мой сосед ещё не спал, когда я постучала в дверь.

– Привет! Чем могу помочь? – Саша окинул меня подозрительным взглядом.

– Слушай, тут такое дело… Короче, мне нужен человек с машиной, надёжный, не задающий лишних вопросов и, желательно, посторонний. И как можно быстрее!

Через двадцать минут, за которые я успела выкурить три сигареты, к дому подъехала тёмная машина. Перекинувшись парой слов с водителем, Саша загрузил сумку и живность в машину, пока я выкатывала мотоцикл и закрывала дверь.

– Он мой должник, – сказал Саша, подходя ко мне. – Не из наших, как ты и просила. Просто скажи ему адрес и всё.

– Спасибо, в долгу буду, – поблагодарила я, надевая рюкзак.

– Что мне передать Екатерине Павловне? – осторожно спросил он.

Я задумалась. Обо всём рассказывать было ещё рано. Мне нужно было больше информации, больше времени. Однако кое-что всё-таки стоило передать. Молодец Саша, что подумал об этом!

– Попроси её разузнать всё, что можно про кошачий глаз.

Устроив хвостатых товарищей в одной из комнат, и поставив Федин веник в почётном углу на кухне, я поняла, что просто валилась с ног от усталости.

Здесь всё так пахло Костей, что казалось, что он совсем рядом: выйдет сейчас из-за шторы, обнимет, поцелует, и всё плохое развеится как мираж. К горлу подступил комок, но раскисать сейчас было не время, поэтому, скинув обувь и куртку, я легла спать.

Проснулась я только к вечеру. Голова болела жутко! Мне снилось, что я снова была в том коттедже. Каждый мой шаг сопровождался злобным шепотом "Ведьма! Ведьма!". Игорь стоял в самом конце дворика и жестом показывал на моё платье, которое было вместо горчичного кроваво-красным, оставляющим за собой такой же кровавый шлейф.

– С меня банка сгущенки, – я взяла стоящий возле меня стакан с растворяющимися таблетками. – Даже две, – добавила я, когда боль начала отступать.

– Что будешь делать? – спросил Федя.

Я курила возле окна, выходящего на акацию, и думала о том же. Забавно, что история повторялась: снова было больше вопросов, чем ответов; снова был Игорь, только теперь в роли непонятно кого; снова я была в центре непонятных событий.

Раньше я бы сказала себе, что это не моя битва, но едва не став одной из жертв безумных фанатиков, и будучи спасённой человеком, которого я чуть не убила, вынужденой покинуть собственную квартиру, я должна была хотя бы выяснить глубину свалившихся на меня неприятностей.

Кошачий глаз таинственно сверкал на моём пальце, словно соглашаясь со мной, но не зная, что делать так же, как и я. Единственный, кто мог бы оказаться полезным в этой ситуации, был Игорь, но меньше всего мне хотелось снова с ним пересекаться и тем более просить его о помощи. И Костя мог бы, но его не было рядом, и как его найти я не знала, а может и не хотела искать.

Мне было необходимо за что-то зацепиться, и первым, что приходило в голову, было вернуться в лес. Если Хранители могли находить нас по следам от магии, то и я могла с помощью магии найти их следы.

Злополучную поляну я нашла без проблем. Положив сыр, купленный для Хозяина леса, на дряхлый пень, я стала исследовать землю, и, конечно же, ничего толком не нашла. Дурацкая вообще была затея!

Присев на пень, я заметила, что сыра уже не было, и от этого почувствовала себя ещё глупее.

– Спасибо за угощение, – послышалось где-то над моей головой.

Задрав голову, я увидела стройного юношу с волосами цвета соломы, сидевшего на ветке дуба. На вид ему было лет семнадцать, но голос был как у старого человека.

– Рада, что тебе понравилось, – скучно ответила я, уже ничему не удивляясь.

– Как тебя зовут? – спросил Хозяин леса, спрыгивая на землю.

– Нина.

– Ты пришла сюда в поисках того, чего тут нет.

– А что есть? – с надеждой спросила я.

– Только то, что ты видишь!

– А что я вижу?

– Зависит от того, на что ты смотришь!

Я погрузилась в размышления. Если это была загадка, то правильно было предположить, что я смотрела, но не видела, то есть не замечала очевидного. Единственное, что реально было очевидным так это то, что я зря приехала.

Стая птиц, взлетевших с дерева, напугала меня, но горазда больший эффект это произвело на Лешего: меняясь в лице, он покрывался травой, врастал в землю. Быстрее, чем я сообразила, что что-то случилось, он бесшумно исчез в чаще.

Я побежала за ним, но быстро потеряла его из вида. Пробежав ещё немного наугад, я зацепилась ногой за торчавший корень дерева. Приземлившись на кучу листьев, я выругалась и убрала волосы с лица. Лешего нигде не было видно, но в нескольких метрах от места моего падания среди деревьев стояло двое мужчин.

Один из них крепко держал за руки миниатюрную девчонку с ярко розовыми волосами. Второй же был с повязкой на правой руке, а в левой руке поблёскивал кинжал. Он поигрывал им, улыбаясь и предвкушая то, чего он лишился со мной, а именно смерти.

Я знала эту девочку, Это была Варя, юная помощница Еатерины Павловны на посвящении, совсем ещё ребёнок.

Я поднялась на локтях, упирая колени в землю. Я не могла позволить им убить её.

Глава 11. Откровения

По горлу поднялось рычание, но холодная рука зажала мне рот. Чье-то тело навалилось на меня всем весом и с силой прижало к земле. В нос ударил знакомый запах.

– Лежи тихо!

– Отпусти! – промычала я.

Я стала яростно сопротивляться. Следовало отдать Игорю должное: не смотря на костлявое телосложение, силы в нём было хоть отбавляй.

Я дёргалась и вырывалась до тех пор, пока не выдохлась. Беспомощно лёжа на земле, не слыша ничего, кроме своего собственного дыхания, я была не в состоянии отвести взгляд от происходящего, и, как в замедленной съёмке, я видела всё: как блеснул кинжал, как трёхгранное лезвие вошло в тонкую шею с боку, как булькая, потекла кровь изо рта хрипящей в предсмертной агонии жертвы.

Её хрупкое бездыханное тело отбросили, как мусор, заботясь лишь о том, чтобы не испачкаться кровью. Вытерев кинжал Вариной одеждой, они удалились.

Игорь встал и перевернул меня на спину. Я едва различала его сквозь пелену слёз.

– Уведи её отсюда, – сказал Леший, вышедший из-за деревьев, – а я позабочусь об остальном.

Как и в прошлый раз, Игорь легко поднял меня на руки. Я крепко вцепилась в его шею, уткнувшись лицом в рубашку. Сжимая до боли челюсти, я сдерживала крик.

Когда Игорь опустил меня на диван в Костиной квартире, плакать было уже нечем. Часть меня всё ещё не верила в случившееся, но я видела то, что видела, и вырвать это из головы было невозможно.

Игорь протянул мне стакан, и я послушно выпила всё содержимое залпом. Алкоголь неприятно покалывал горло, но через несколько минут мне стало гораздо теплее. Я и не заметила, как сильно замёрзла. Сам Игорь выпил, наверное, стакана два.

– Прости, что не поверила тебе, – сипло прошептала я, вытирая вновь выступившие слёзы.

– А ведь я тебе никогда не врал тебе.

– Так не ври мне сейчас и расскажи всё. – Игорь присел рядом, и устало положил голову на спинку дивана.

– Знаешь, ты очень похожа с ней, с моей сестрой. Думаю, что вы бы подружились даже. Она тоже была очень вспыльчивой. Родившись эмпатом, как и я, ей было гораздо сложнее справляться с тем, что она улавливала каждый день. На каждую крупицу боли её сердце реагировало тем же, но вспыльчивость оказывала ей дурную службу, толкая её в сторону безрассудства. Когда она умерла, наши родители разъехались в разные стороны, каждый по-своему пытаясь справиться с горем. Я не мог понять, почему они пришли за ней, и долгое время думал, что дело было в Косте, поэтому я ездил по городам и странам в поисках информации про таких, как вы.

– Таких, как мы?

– Двоедушников.

– И тебе удалось узнать что-нибудь? – Игорь пожал плечами, поднося бутылку выпитую уже наполовину к губам.

– Кроме того, что им без разницы, кого из нас убивать, ничего нового. Слишком много слухов и домыслов.

– Например?

– Например, про камни. Ходят слухи, что глава Ордена ими просто одержим. Он ищет их и двоедушников, которым они принадлежат. Говорят, что у него их целая коллекция.

Мы одновременно посмотрели на перстень, светящийся на моей руке. Я вспомнила слова Феди про то, что камень признал свою хозяйку. Значит, перстень был бесполезен для всех, кроме меня и таких же, как я. Так, где же тогда была логика?

– В них же не могут быть души, наши вторые души? В этом их сила? В ней что ли всё дело?

– Всегда всё дело в силе и в том, у кого её больше! И всегда так было! Ты вообще понимаешь, сколько силы требуется для того, чтобы из пятидесяти килограмм сделать триста? В любом случае, мне плевать, чем это кольцо особенное, но мне гораздо спокойнее, что теперь оно не у них!

Закурив очередную сигарету, я открыла окно и сняла куртку. Сила была преимуществом, а преимущество давало власть, кружившую голову до такой степени, что уже невозможно было отличить свои потребности от потребности в её постоянном проявлении и приумножении. Как же это было типично для людей!

– Тогда зимой вы с Костей всё не так поняли, – икнув, продолжил Игорь. – Я хотел уничтожить Орден, а не то, что вы там себе нафантазировали.

Опьянение придавало его голосу гнусавость, а разноцветные глаза вообще зажили собственной жизнью каждый в своём углу.

– Надвигается война, Нина! Это факт! Остаётся лишь решить, что нам делать – принять бой и понести потери, или стать истреблённым видом, упоминания о котором сохраняться только в фольклоре.

Я хотела возразить, но когда повернулась, он уже отключился, и я забрала у него из рук пустую бутылку из-вод виски.

Глядя на его освободившееся от всех проблем лицо, я позавидовала ему. Жаль, что мне не удастся так же быстро отключиться от всё ещё стоящих у меня в голове предсмертных звуков малышки Вари.

Глава 12. Слёзы богов

Проснувшись около десяти, я не стала будить Игоря, похрапавшего не хуже трактора всю ночь. Похмелья ему было всё равно не избежать, так пусть хоть выспится.

Тихонько выскользнув из комнаты, я прикрыла дверь, и пошла в спальню. Приняв душ, и надев чистые джинсы и футболку, я взяла рюкзак и вышла из квартиры.

Екатерина Павловна не заставила меня долго ждать, и сразу же ответила на звонок.

– Ниночка! Слава Богу! Что там у тебя происходит?

– Екатерина Павловна, я всё объясню при встрече, – ответила я. – Только можно я приведу друга? – На последнем слове я чуть не подавилась, но другого быстро подобрать как-то не получилось.

Договорившись о встрече, я заскочила в ближайший магазин за сгущёнкой и ещё парочкой продуктов, а потом в аптеку.

Когда я вернулась, Игорь уже проснулся. Он выглядел как голодный вампир – бледный, с тёмными кругами под глазами, лохматый, небритый и, откровенно говоря, плохо пахнущий.

Пока он приводил себя в порядок, я отдала Феде обещанную сгущёнку и приготовила несколько бутербродов с ветчиной и кофе.

– Я договорилась встретиться с Екатериной Павловной, – сказала я, подождав пока Игорь выпьет лекарство. – Тебя разрешили привести.

– Рад слышать, что меня повысили до уровня ручной собачки, – сухо заметил он, демонстрируя своё дурное настроение.

– Ну, на собачку ты совсем не похож, скорее на игуану. Очень большую игуану.

– Если будешь и дальше так хлопать дверью, то домой пойдёшь пешком! Это же Ауди, а не запорожец!

– Да хоть Мяуди! – огрызнулась я, выходя из машины возле заброшенной прачечной. Продолжая ругаться, мы зашли вовнутрь. Екатерина Павловна обняла меня, с искренним беспокойством рассматривая нас обоих.

– Гарик, приятно видеть, что ты вернулся к свету, – одобрительно сказала она Игорю. – Я знала его ещё маленьким мальчиком, – пояснила она, заметив моё удивление. – Долгая история, как-нибудь расскажу, – подмигнула она.

Сморщившись, я отогнала от себя мысли про маленького злобного Игоря, надеясь, что "как-нибудь" не наступит никогда. Мы коротко рассказали ей о своих приключениях, о догадках и домыслах.

– Да, ужасная трагедия, – высморкавшись, прогнусавила она. – Варя было чудесной девочкой Уверена, что Леший достойно провёл её в последний путь. – Я сама едва сдерживала слёзы. Она снилась мне всю ночь, только в своих снах я спасала её снова и снова.

Игорь положил мне на плечо руку, хмурым взглядом напоминая, что мы были не на поминках. Время оплакать Варю у нас будет вдоволь после того, как мы разберёмся с виновниками.

– Екатерина Павловна, вы узнали что-нибудь о камне?

– С ним и с другими подобными камнями связано много легенд и историй, но, позвольте спросить, откуда у вас взялись эти вопросы?

Мы с Игорем переглянулись. Он украдкой кивнул, и я вытянула левую руку, безымянный палец которой украшал перстень цвета морской волны.

– Мать моя женщина! – Екатерина Павловна до такой степени вытаращила глаза, что мне казалось, что они сейчас вылезут из орбит.

– Полагаю, Костя не говорил вам, что добавил в "Облик"?!

Выпив стопочку чего-то смутно напоминающего по запаху коньяк, Екатерина Павловна достала мундштук.

– Ниночка, ты должна понять, что Костя действовал исключительно в твоих интересах!

– Интересно, в чьих интересах он действовал, когда сваливал?! – несдержалась я. Игорь засопел, не одобряя ход моих мыслей. Екатерина Павловна сочувственно погладила меня по руке.

– Что за легенды вам известны? – вернулась я к цели нашего визита. Глотнув ещё стопочку, она крепко затянулась.

– Начиная с I века славянские племена боролись с войсками Римской империи. Во второй четверти VI века начальником охраны на реке Истр стал некий Хильбудий, который ежегодно переправлялся на левый берег Дуная, уничтожая всё и всех на территории славян. Согласно легенде женщины, потерявшие мужей, детей, братьев, отцов никак не могли найти утешения в своём горе. Днями и ночами они проливали слёзы, молясь всем своим богам, чтобы их мёртвые были отомщены, а живые оставались живыми. Боги услышали их молитвы, и все пролитые ими слёзы превратились в камни, каждый из которых обладал необычайной силой, наделяющей своего обладателя способностями обращаться в зверя или птицу. Последнее, собственно, и дало каждому из них название – бычий глаз, совиный глаз, волчий глаз и так далее. В 534 году славяне выступили против Хильбудия. Битва была жестокая, пало много ромеев, в том числе и их начальник. Женщины верили, что виновные были наказаны именно благодаря камням. С тех пор эти камни передавались из поколения в поколение.

– Красивая история, – иронично заметил Игорь. Его легенда не впечатлила. Для него она была не более, чем подтверждением тому, что людям всегда нужно было верить во что-то, внушать себе и другим, что простой кусок камня мог решить все проблемы, и я была с ним согласна.

– Зачем они понадобились Ордену?

– Глазковые камни служат сильными оберегами. Этот, например, – Екатерина Павловна указала на мой перстень, – оберег влюблённых. Он способен не только сохранять любовь, но и способствовать поиску второй половинки, притягивать её.

– Таким образом, у нас появилось ещё больше вопросов, чем ответов, если, конечно, Орден не ищет любовь, – подитожила я.

Глава 13. В шахматном порядке

Покинув прачечную, я не могла отделаться от мысли, что мы что-то упускали. Вот, к примеру, все тот же перстень: со мной он связан крепко, мой домовой утверждал, что я его хозяйка, а Игорь сказал, что он мой по праву. Отсюда следовало, что вовсе не котовник, добаленный Костей в зелье сделал меня двоедушницей, а такой я была изначально. Но тогда почему Костя мне не сказал? Или он сам не знал? А вот Екатерина Павловна должна была догадаться, что к чему, но тоже решила промолчать. Почему?

Игорь всю дорогу хмурился и думал о своём. Возможно, он тоже разделял моё мнение.

– Ты уезжаешь? – удивилась я, когда Игорь высадил меня возле подъезда Костиного дома.

– А ты уже соскучилась? – усмехнулся он. Я пропустила это мимо ушей. Мне, в отличие от него, было не до шуток.

– Я думала, мы поговорим, обсудим, что будем делать дальше. – Игорь потирал виски, отстранённо глядя куда-то вдаль.

– Я не знаю, – устало ответил он.

– Тот человек в доме, откуда ты его знаешь? – спросила я, не теряя надежды на разговор. Игорь перевёл рассеянный взгляд на меня.

– Нина, давай поговорим потом. Мне нужно съездить на работу. Я заеду к тебе позже, – весьма плохо соврал он. Допрашивать его я не стала, он бы всё равно не сказал, что задумал, а я даже и не была уверена в том, что хотела это знать.

– Игорь! – Я поймала его за руку. – Будь осторожен!

Мне было так же странно говорить это, как и, наверное, ему слышать, но за последнее время всё снова перевернулось вверх тармашками: Костя ушёл, мы с Игорем… Не знаю, кем мы с ним были. Кем-то были.

– Ты тоже, – ответил он без привычных колкостей, глядя мне в глаза долгим взглядом.

Я подождала, пока его машина скроется за поворотом, и направилась домой. Однако меня ждал приятный сюрприз: под старой акацией грелся на солнышке мой мотоцикл, о котором я как-то позабыла.

– Подумал, что он тебе ещё понадобиться, – прошептал мне на ухо старческий голос.

Игорь так и не заехал ни вечером, ни на следующий день. Я не знала, что и думать. Что-то подсказывало мне, что с ним всё хорошо, но всё-таки было бы лучше, если бы он дал о себе знать.

Мне не нравилось испытывать волнение из-за него, ведь мы с ним вовсе не были друзьями. Нас связывало не самое душевное прошлое, но я всё чаще ловила себя на мысли, что моё отношение к нему изменилось.

Я этого не хотела, но прошлое говорило само за себя: кем бы ни был Игорь для меня и вообще, он спас мне жизнь дважды, не смотря на то, что из-за меня сам зимой чуть не лишился своей.

В четверг после обеда мы с Максом коротали рабочее время, играя в морской бой. Я, конечно, выигрывала, но после третьего проигрыша Макс отказался продолжать, утверждая, что я положила ему очень тонкую бумагу, сквозь которую был виден весь его несчастный флот.

Само собой, я была возмущена столь наглой клеветой, и спорила с ним с пеной у рта, пока дверной колокольчик не прервал бессмысленный спор.

Я сидела спиной к двери, но что-то в звуках шагов показалось мне знакомым. Лёгкий холодок пробежал по спине, заставляя волосы на затылке шевелиться.

Когда я обернулась, Игорь улыбался в своей привычной манере, хотя и чуточку дружелюбнее, чем раньше. Голубая рубашка удачно подчеркивала его яркую внешность. Томный взгляд разноцветных глаз из-под угольных ресниц хитро смотрел на меня.

– Привет! Соскучилась?

– Ночами не спала! – фыркнула я, краснея.

– Симпатичное местечко, – заметил он, оглядываясь по сторонам.

Макс не сводил с нас глаз, от чего мне стало некомфортно, и я вытолкала Игоря на улицу, что весьма его позабавило.

– Где ты пропадал?

– Не кипятись! Я был занят важными делами, так что после работы заедь ко мне, разговор есть.

– И это всё, зачем ты приехал? – разочаровалась я, но он лишь засмеялся и уехал.

Должна была заметить, что в этот раз его дом выглядел гораздо приветливее и уютнее, чем в мой прошлый визит. Женщина средних лет открыла мне дверь и провела в гостиную, где уже был накрыт стол для ужина.

Игорь помог мне снять курточку, и галантно придвинул для меня стул. Всё та же женщина подала нам две порции паэлья с мясом птицы и овощи гриль со сметанным соусом. Десерт, Игорь сказал, что принесёт сам, и отпустил её домой.

После возмутительно маленького пирожного с карамелью и крошечной чашечкой натурального кофе мы, наконец, перешли к делу.

– О чём ты хотел поговорить? – Я закурила, проигнорировав его просьбу не портить воздух в доме.

– Человека, которым ты выбила дверь на пикнике, зовут Николай. Ты ведь спрашивала, откуда я его знаю?

"Надо было ему голову оторвать, когда была возможность!" подумала я.

– Так вот, мои аптеки обслуживаются в одном банке вместе с его фирмой. Пару раз я пересекался с ним на корпоративах. Короче, я навёл справки о нём и узнал, что он возглавляет экспортно-импортную кампанию, но поговаривают, что за ниточки его дёргает некий теневой партнёр.

– Думаешь, этот партнёр за всем стоит? Костя предполагал, что Хранителями управляет кто-то из наших.

– Это многое объяснило бы, – согласился он, – но, даже если это и так, то у этого ферзя ещё есть полная доска фигур, о которых мы не знаем.

– Что ты задумал? – Что-то в его голосе меня насторажило.

– С чего ты взяла, что я что-то задумал?

– Игорь, не вешай мне лапшу на уши! Меня бы здесь не было, если бы тебе не нужно было что-то от меня. – Кинув оценивающий взгляд, он засунул руки в карманы и облокотился на стол.

– Что бы ты сделала, если бы я сказал, что человек, стоящий за всем этим, вместе со своими пешками, будет находится в одном месте?

Я задумались. Звучало, конечно, заманчиво разделаться с ними за один раз, но для этого нужно было нечто большее, чем энтузиазм.

– Не знаю. Честно! В смысле, драки я не избегаю, но это слишком напоминает миссию по самоубийству. Нас двое, а их может быть целый легион.

– Согласен, но разведка лишней не будет.

Я внимательно посмотрела на него. Естественно, что то, что он называл разведкой, было ни чем иным, как вилянием красной тряпкой перед быком. В бою Игорь был проверен лишь в раскладе один на один. Если что-то пойдёт не так, можно ли будет на него положиться? Я-то знала, что, не смотря на мои противоречивые чувства к нему, я прикрою его и не брошу, но вот что сделает он?

– Другой такой возможности может не представиться, а твою очаровательную спину и всё остальное я прикрою, – улыбнулся он. – Не зря же я тебя спасал два раза!

Глава 14. Осиное гнездо

На следующий день после работы я снова поехала к Игорю. Чем больше я думала о его предложении, тем меньше мне нравилась эта идея в целом.

– Ты уверен, что информация точная? – в третий раз спросила я, доводя этим Игоря до кипения.

– Честное слово, Нина, если ты ещё раз об этом спросишь, я за себя не отвечаю! Как Костя тебя выдерживал? Ты мёртвого достанешь! – ругался он.

– Будешь распускать свой раздвоенный язык, сам станешь мёртвым! – огрызнулась я. Игорь налил себе коньяк, и залпом выпил. – Не злись, я просто беспокоюсь! В прошлый раз мой опрометчивый поступок чуть не стоил нам жизни. А в этот раз? Кто придёт за нами? Никто! Кстати, а кто тебя вытащил тогда? – вспомнив, что я давно хотела это узнать, спросила я.

– Екатерина Павловна. – Игорь поставил стакан на стол и сел напротив меня, положив ногу на ногу, а я только и открыла шокировно рот.

Интересно получалось: тогда она и словом не обмолвилась, что была знакома с ним, а не успела меня напутствовать, как тут же побежала его спасать.

– Кем она тебе приходиться?

– Никем, она просто была близка с моей семьёй ещё, когда тебя и в планах не было, – ответил он, недовольный моим любопытством.

Разговор не клеился, мы оба нервничали перед завтрашнем мероприятием, поэтому я стала собираться домой. Игорь провёл меня до двери. Выглядел он виноватым, но извиняться было не в его стиле.

В Костной квартире было тихо и спокойно, но спать мне не хотелось. Лёжа в кровати, я прокручивала в голове план, который вобщем-то был предельно прост: придти, посмотреть, позаглядывать. Среди толпы людей нам ничего не угрожало там, в чём, собственно, и была вся перчинка.

Однако мне не было понятно, как нам было узнать, кто из всех людей, присутствующих там, состоял в Ордене. Красная стрелочка с надписью "Опасно для жизни" над ними же висеть не будет, а шарахаться от каждого, держа на готове единственное наше оружие – шпильки и галстук, было по меньшей мере малоэффективно.

Возможно (и очень даже вероятно!), что Игорь что-то от меня скрывал. Возможно, он задумал расправиться с ними там, или ещё что-нибудь в этом роде. В любом случае, мне было его не остановить, и я могла лишь пойти с ним, игнорируя своё очень нехорошее предчувствие.

Заснув только на рассвете, я решила не рисковать и поехать на такси. Чувство беспокойства меня не отпускало, а в таком состоянии за руль лучше было не садиться.

Встретив меня у двери, Игорь отправил меня наверх, а сам куда-то ушёл. Я приняла душ и помыла волосы, с прискорбием признав, что выглядела немного лучше гнилого банана.

Забыв, что находилась не дома, я не взяла полотенце, и на выходе из ванной столкнулась с Игорем, беспардонно нарушившим моё личное пространство.

– Стучаться не пробовал?

– Брось! – отмахнулся он, игнорируя мои возмущения по поводу его манер. – Всё это я уже видел!

Он поманил меня за собой к кровати, на которой лежало платье, хотя слово "платье" было черезчур скромным для того произведения искусства, что открылось передо мной.

Цвета спелой черешни с длинными рукавами и полностью открытой спиной оно было присобрано на груди, обтягивая талию и бёдра и плавно расходясь цветком до самого пола. Чёрный клатч и чёрные шпильки были завершающим штрихом.

– А где нижнее бельё?

– Сейчас тепло, как-нибудь обойдёшься, – ответил Игорь, и, смеясь, вышел из комнаты.

Заколов волосы на бок, я задумчиво смотрела на своё унылое отражение в зеркале. Придя к выводу, что настало время воспользоваться советом Екатерины Павловны и создать себе вечерний макияж с помощью магии, я щёлкнула пальцами: цвет лица стал ровным и менее бледным, глаза были подведены, а ресницы густо накрашены, губы сверкали в тон платью. Очень ярко, конечно, получилось, но желания исправлять у меня не было.

Надев платье и туфли, я спустилась вниз к Игорю, безупречно одетому, как и в прошлый раз, в чёрный костюм с галстуком и белоснежную рубашку.

– Что? – спросила я, чувствуя себя не уютно под его взглядом. – Что не так?

– Всё так, – ответил он, не отводя взгляд. – Красиво. Очень.

Когда мы подьехали к дому, дождь, мелко моросивший весь вечер, усилился. Игорь подал мне руку и помог выйти, а не выпасть, из машины.

– Готова? – спросил он, чувствуя мою тревогу, усилившуюся вместе с дождём. Я сделала глубокий вдох и взяла его под руку.

– Готова.

Старинный особняк, если мне не изменяла память, когда-то был исторической памяткой, пока несколько лет назад его не выкупили, и теперь это была частная собственность, служившая в основном для проведения благотворительных мероприятий.

Людей было много, но меня не отпускало ощущение, что мы попали в осиное гнездо. Но это было не самым худшим, так как за все полчаса нашего пребывания в особняке мы так и не увидели ни одного из тех людей, ради которых сюда пришли.

Мне становилось всё сложнее выдерживать напряженную атмосферу. Она въедалась в меня, проникая сквозь кожу, отправляя меня своим ядом, затуманивая рассудок, и желание всё здесь разнести, начинало преобладать над терпением, которое, с моей точки зрения, ошибочно называли благодетелью.

Однако Игорь оставался спокоен, и в конечном итоге именно его терпение и окупилось – на противоположной стороне зала нарисовался Николай.

Лицо его снова выглядело нормальным, а повязка с руки исчезла. Заметив нас почти сразу, он поднял бокал с шампанским в знак приветствия и отвратительно улыбнулся.

Напрочь забыв про то, что у меня было плохое предчувствие на счёт этой затеи, и того, что я считала этот поход самоубийством, я позволила ярости заполнить меня, и прозрачный стеклянный купол, разделяющий особняк на два крыла, вздрогнул от раскатов грома и ослепительной вспышки молнии.

Мне было наплевать, что Игорь всё сильнее сжимал мою руку, я жаждала мести, крови и разрушений.

– Ты совсем сумасшедшая!? Думаешь, я до бесконечности буду тебе новые платья покупать, пока ты будешь кидаться на всех подряд?!

– Он убийца! – зарычала я. – Он заслуживает смерти! – Бокал Николая треснул, порезав ему руку.

– Я знаю, поверь! Знаю! И хочу того же, но ещё рано действовать! Все тузы пока у него!

Николай прекрасно понимал, что преимущество было на его стороне, поэтому свой порез он принял с улыбкой, как подтверждение своей маленькой победы. Перевязав руку платком, он стал подниматься по лестнице, ведущей в правое крыло.

– Стой здесь и не делай глупостей! Посмотрю, куда он идет, и сразу вернусь, – прошептал мне Игорь, и в обход толпы последовал за ним.

Взяв бокал с шампанским, я принялась отгонять от себя желание рвать и метать, и хотя то, что Игорь пошёл за Николаем, противоречило нашему первоначальному плану по-тихому осмотреться, я была слишком взбешена, чтобы думать об этом.

Сделав несколько глубоких вдохов, я сосредоточилась на Игоре. Чтобы он не задумал, я была его единственной страховкой, а месть блюдо холодное. Сочтёмся ещё!

Остановившись в нескольких шагах от лестницы, я принялась ждать, нервно покручивая на пальце кольцо. Внезапно все звуки в зале затихли. Голоса доносились слабо, как из-под толщи воды, кроме одного: одного единственного Костиного голоса, доносившегося из левого крыла.

Глава 15. Трофеи

Позабыв обо всём на свете, я ринулась к лестнице, ведущей в левое крыло. Ведомая Костиным голосом таким молящим, уставшим и измученным, я взлетела по ступенькам и остановилась возле высоких двойных дверей.

Распахнув их, я пробежала глазами комнату. Обстановкой она напоминала рабочий кабинет: возле окна стоял стол с высоким креслом, напротив располагалось два дивана, стоящих перпендикулярно к камину с горящим, несмотря на тёплую погоду, огнём. Кости нигде не было, но я ещё чётче различала голос, хотя теперь мне казалось, что это скорее был гул голосов.

Я ещё раз, только внимательнее осмотрела комнату. Взгяд остановился на стене над камином, и сердце судорожно сжалось, а горле застрял крик. Головы лисиц, быков, оленей, волков, пум и других животных висели вокруг самого крупного и от того центрального трофея – головы бурого медведя.

Я никогда не видела ничего более отвратительного. Едва не потеряв равновесие на высоких каблуках, я схватилась за первое, попавшееся под руку. Мягкое оперения лесной совы, украшающей стол, которого я коснулась, стало последней каплей.

Я опустилась на пол, закрывая уши. Хор отчаянный голосов, источником которых и были все эти некогда животные и птицы с их человеческими глазами, закружил меня вместе с жуткой комнатой.

Двоедушники! Ведьмы-двоедушники! Вот кем они когда-то были, пока не стали украшение этого мерзского дома, боевыми трофеями в зале славы охотника, хищника, убийцы.

Крики и стоны доносились от каждого из них, их застывшие глаза молили о прекращении их бесчестного существования. Мне казалось, что мои барабанные перепонки не выдержат и вот-вот лопнут.

– Так и знал, что ты их найдешь. – Голоса и стоны резко оборвались. Комната завершила свой круговорот. – Правда, они прекрасны? Такие величественные!

Мужчина аристократической внешности лет за сорок с небольшим по-хозяйски сидел в кресле за столом. Чёрные, как смола, волосы местами были подёрнуты сединой, придавая моложавому лицу мягкость, противоречащую с холодными бездушными серыми глазами убийцы.

– Ты меня не помнишь, конечно. – Я затравленно смотрела на него. – Меня зовут Витольд, я хозяин этого дома, – представился он. – Хотя раньше ты знала меня под другим именем, да и тебя звали по-другому.

Ореол силы, окружавший этого человека, заполнял всё пространство. Таких могущественных ведьмаков, как он, я ещё не встречала, и врядли могла бы встретить более чудовищного создания, способного собственноручно убить стольких своих и повесить их головы на стену, чтобы любоваться ими.

Глаза невольно метнулись к медвежьей голове, и сердце сжалось от боли. Он проследил за моим взглядом до медвежьей головы и улыбнулся.

– Это не он, – сверкнув глазами, он медленно встал, – но ты права, всех этих двоедушников убил я.

Меня словно хлыстом ударило. Вдоль позвоночника пробежала приятная дрожь. Когти вцепились в мягкий пушистый ковёр.

Металлический ошейник щёлкнул на моей шее, обжигая кожу, и тем самым остановливая трансформацию. Я схватилась за горло, но чем больше я пыталась снять его, тем сильнее он сжимался.

– Не пытайся снять его, если не хочешь, конечно, лишиться головы, – стоя надо мной, как хозяин над рабом, он властно улыбался. Эти сети были расставлены ловко и незаметно, и я попалась в них без особого для него труда.

– Убийца! – Ошейник скрипнул, и тонкое лезвие, находящееся внутри, полоснуло меня по горлу. Кровь заливала мою грудь и спину, стекая по рукам и распустившимся волосам.

– Ты совсем не изменилась, – почти ласково сказал он, взяв в руку прядь моих всё ещё изумрудных волос. – Тебе так идут эти цвета, красный и… – Двери слетели с петель и пронеслись над нами, выбив окно. Огненный столб вырвался из камина, вынудив Витольда отпрыгнуть к столу.

Игорь подбежал ко мне и рывком сорвал с меня ошейник. Таким я его ещё не видела! Лицо его пылало яростью, жестокостью и несокрушимой решительностью.

– Идти сможешь? – спросил он, поднимая меня на ноги, и я кивнула.

Внизу уже царил хаос. Люди разбегались кто куда. Николай с несколькими людьми бежал к лестнице, отрезая нам путь. Игорь коснулся перил, и лестница, ведущая в левое крыло, рассыпалась как карточный домик.

Взяв меня за руку, он увлёк меня в правое крыло. Пробежав весь коридор, мы остановились возле распахнутых дверей, за которыми находились запертые железные. Хранителями с кинжалами наготове уже дышали нам в спины.

Не выпуская мою руку, Игорь вцепился свободной в железные решётки.

– Пригнись! – Прутья одно за другим полетели в наших преследователей.

За ними находилась ещё одна лестница, ведущая в плохо освещённый подвал. Спустившись по узкой винтовой лестнице, я почувствовала ток свежего воздуха сквозь решётку на открытом окне. Игорь выбил окно вместе с ней, и мы наконец-то оказались на улице.

По мокрой от дождя траве мы побежали через двор, но проклятые шпильки подвели меня, и я упала. Поймав занесённую с кинжалом руку подоспевшего хранителя, Игорь ударил его кулаком с такой силой, что я услышала хруст ломающегося носа.

Добежав до дороги, мы сели в Ауди. Вдавив педаль газа в пол, Игорь, круто развернувшись, повёз нас на полной скорости сквозь неистовую майскую грозу, как можно дальше от этого проклятого места.

Глава 16. Импульс

Включив настольную лампу, Игорь направил её луч на меня. Вытерев засохсую кровь, он внимательно осмотрел мою шею. Порез был не глубокий, поэтому он просто промыл его перекисью и, покрыв слоем мази, забинтовал.

Всё это время он не проронил ни слова. Костяшки на правой руке были сбиты, но, похоже, его это беспокоило гораздо меньше, чем меня.

Минут пять он простоял ко мне спиной, не спеша наливая себе из бутылки стакан за стаканом. Наконец он повернулся ко мне. Лицо его пылало бешенством.

– О чём ты только думала? Что не понятного было в том, что я сказал? Просто стоять и не делать глупостей!

– Голос, – опустив глаза, тихо ответила я. – Костин голос звал… – Стакан полетел прочь, разбившись где-то в углу библиотеки, и я взрогнула.

– Ты, наверное, шутишь?! – закричал он, быстро преодолевая расстояние между нами. – Какая же ты дура! – Схватив за плечи, Игорь стал трясти меня, как тряпичную куклу. – Неужели ты думаешь, что он просто так ходил ободраный, как бомж?! Он всё это время знал про Орден, и просто прятался от них, как крыса!

– Ты делаешь мне больно! – Я попыталась вырваться, что взбесило его ещё сильнее.

– Думаешь, он сделал тебе добро, открыв для тебя магию и наш мир? Да это из-за него ты чуть не умерла зимой! И посмотри, что теперь! Он бросил тебя, как только понял, что ты двоедушница! Потому что жареным запахло! А ты всё нюни распускаешь! Он что так хорош в постели? Или ты думаешь, что ты так хороша, и он вернётся к тебе?

Всё-таки вырвавшись из его цепких рук, я ударила его по лицу. Игорь замер, видимо не ожидав такого, и я замахнулась ещё раз, но, опомнившись, он перехватил второй удар. Зажав мои руки у меня за спиной, он прижал меня к столу.

У Игоря была мёртвая хватка, а моя шея болела, как и многие другие части тела, поэтому сопротивляться я не стала, и мы просто так и стояли, оба тяжело дыша.

Через какое-то время он ослабил хватку, опустив руки мне на бёдра. Я чувствовала сладкий аромат его туалетной воды, смешаный с потом. Его взгляд блуждал по мне, становясь всё более туманным, а дыхание прерывистым.

– Если ты только попробуешь, клянусь, я тебя убью! – предупредила я.

– Ты не в моём вкусе!

– Тогда почему твои руки всё ещё на моих бёдрах?

Во время стремительного побега мне чудом удалось не сломать ни ноги, ни даже каблуки, но вот платью повезло меньше: покрытое пятнами от травы и кровью, оно обновилось ещё и косым разрезом от низа до паха.

Капельки пота проступили у Игоря над верхней губой. Он опустил глаза на свои, живущие отдельной жизнью на моих бёдрах, руки. Фыркнув, он убрал их и отошёл к окну, снова повернувшись ко мне спиной.

– Переночуешь здесь, – сказал он. – Твой домовой позаботиться о твоих животных.

Спорить я не стала и молча поднялась наверх в уже, наверное, ставшую моей комнату. Кое-как приняв душ и ополоснув волосы, я смыла размазаную косметику. На кровати уже лежала чистая рубашка из личного гардероба хозяина.

Я не злилась на него. Частично, конечно, он был прав. По крайней мере, со стороны это действительно так выглядело. Любой бы на его месте предположил бы тоже самое.

Переодевшись, я легля в постель. Как же я устала! Но, не смотря на это, заснуть я не могла. Мне не было стыдно за то, что я чуть не погубила нас с Игорем. Я действительно не могла поступить иначе, не могла проигнорировать даже сомнительное подозрение, что Костя мог быть там и нуждаться в помощи.

Однако то, что сделал сегодня Игорь, то, что он был вынужден сделать ради меня… Я уже никогда не смогу смотреть на него так, как раньше, и мне было неприятно, что он считал меня неблагодарной, потому что именно так я себя и повела.

Этот гнетущая мысль подняла меня с кровати. Обойдя все комнаты в поисках его, я спустилась вниз. Нашла я его там же, где и оставила: он сидел на диване, закрыв рукой лицо, воспаленная правая рука держала полупустой стакан, пиджак и галстук валялись на полу.

В полумраке библиотеки он казался таким одиноким и уставшим, словно вся тяжесть мира лежала на его плечах. Почувствовав моё присутствие, он убрал руку от лица и поднял на меня разноцветные глаза.

Извиняться было совершенно не в моём стиле, поэтому, поддавшись импульсу, я просто подошла и села ему на колени.

Поглаживая его растрёпанные волосы, я чувствовала всю ту психологическую нагрузку, которую он испытывал, из-за которой, вопреки физической усталости, не мог спать.

Аккорды моих эмоций медленно перетекали в него, раслабляя тело и согревая душу. Понимание того, что он не был один против всего мира, разглаживало хмурые морщинки на его лице.

Выпустив стакан, который послушно опустился на пол без единого звука, Игорь обнял меня обеими руками, и в полумраке комнаты наши губы встретились.

Майская гроза бушевала всю ночь, чтобы утром отступить под натиском яркого солнца и весёлого щебета птиц. Я сонно потянулась в кровати, сбрасывая с себя остатки ночи.

Следуя за ароматом кофе, я спустилась вниз и прошла на кухню. Игорь нарезал свежую зелень для остывающего омлета.

– Доброе утро! Выспалась? – Намёк застал меня врасплох, и я споткнулась.

– Кстати, об этом… – замямлила я, то бледнея, то краснея.

– Надеюсь, ты голодная, – перебил он, самодовольно улыбаясь, пока я силилась подобрать правильные слова, – а то я тут увлёкся немного, – он показал на гору яичных скалруп.

Что ж, наверное, было разумнее всего не обсуждать то, что случилось ночью, ведь оно уже случилось, и этого не изменить. Мы оба поддались мимолётной слабости, пытаясь разгрузить тело и мысли хотя бы на несколько часов. И я была рада, что Игорь не собирался делать из этого событие месяца и напрягаться по поводу того, что всё это значило. Взрослые же люди, в конце концов!

– Позвони Екатерине Павловне, предупреди, что мы приедем. – Я сначала удивилась его просьбе, однако быстро поняла, с чем это было связано.

– Они не будут помагать, – сухо заметила я. Мы с Костей это уже проходили, и, не смотря на то, что сейчас угроза была катастрофически серьезнее, я сильно сомневалась, что это что-то изменит.

– В любом случае, они должны знать, что происходит, – ответил Игорь, – а там пусть уже каждый для себя сам решает, что делать.

Глава 17. Лесное забвение

К полудню мы были уже возле прачечной. Наших там собралось много. Большинство я знала: моих соседей, например, Сашу и Таню; нескольких учеников Екатерины Павловны.

Добившись всеобщего внимания, Игорь посвящал всех и каждого в сложившуюся ситуацию: в то, что случилось с его сестрой; что он узнал в ходе своих путешествий; в то, что случилось в лесу, и что мы видели в особняке.

Многие из его слов шокировали окружающих и вызывали обеспокоенность. Однако не одно лицо не выражало иной готовности, кроме как взять ноги в руки и бежать, куда глядели глаза.

– Я знаю, кто ты! – Перекрикивая шум, один из присутствующих вышел вперёд. – И то, что именно твои действия навлекли такие последствия на наши головы, тоже знаю! А теперь ты хочешь, чтобы мы за тебя разгребали всё это? Так вот моё мнение: сам заварил кашу – сам и ешь!

Одобрительные возгласы поднялись в толпе, но Игорь даже глазом не моргнул, видимо, готовый к такому раскладку.

– Нина, – обратилась ко мне Екатерина Павловна, – ты молчишь всё время, хотя пострадала в этой ситуации больше других. Что ты думаешь по поводу этого всего?

Я теребила стеклянную подвеску, всё это время стоя в углу возле двери. Слушая Игоря, и анализируя про себя реакцию аудитории на его слова, я невольно приходила к выводу, что это была тупиковая ситуация: каждый из этих людей обладал силой, но она не была решающим фактором, и я была тому более, чем ярким примером. Впрочем, слабость и трусость тоже не были приговором. Всё ведь в наших руках!

Но я так же не могла игнорировать то, что в желании не участвовать во всём этом тоже был смысл. Посудите сами: в любой войне, красочно описаной историками, вопреки заключениям про победителей, по факту последних не существовало, а всё, что было это погибшие, семьи погибших, калеки и бесконечные покрытые кровью руины.

– Я думаю, что уже не важно, кто виноват в том, что так сложилось. Есть, как есть, – сказала я, повернувшись ко всем. – Они убили Варю и дважды чуть не убили меня. Я не знаю, сколько среди здесь присутствующих, таких же, как я, но будьте уверены, что ваши головы вместе с моей в скором времени станут украшением гостинной, если мы это не предотвратим. Орден придёт за каждым из нас, хоти мы того или нет. – Не дожидаясь реакции, я вышла за дверь, чтобы покурить. Игорь вышел следом.

Солнце светило так ярко, что даже мне после всего случившегося не хотелось верить в то, что за любым деревом или кустом могла скрываться смертельная опасность.

– Домой? – спросил он.

– Нет, – поразмыслив, ответила я, – отвези меня в лес.

Под молодым клёном на поляне выступал небольшой бугорок, поросший одуванчиками. До недавнего времени здесь можно было услышать смех Вари, собирающей травы и цветы, но теперь это место было её усыпальней.

Игорь молча стоял позади меня. Я не просила его идти со мной, но и он не спрашивал разрешения. С полчаса мы бродили по лесу, в поисках того, чего я сама не знала.

– Что ты хочешь здесь найти? – не выдержав, спросил Игорь.

– Не знаю! – ответила я и остановилась. Игорь с сомнением поднял брови.

– Расскажешь, что тебя беспокоит?

– Он кое-что сказал мне, – рассеянно ответила я, обходя по кругу каждое дерево. – Витольд, я имею в виду.

– Почему ты вообще думаешь об этом?! – фыркнул Игорь.

– Потому что в том, что он сказал, что-то есть.

– В смысле?

– Он сказал, что мы с ним были знакомы раньше, – ответила я. – Мне кажется, что он имел в виду прошлую жизнь.

– Допустим, – немного поразмыслив, ответил Игорь, – но причём тут лес?

– Это не совпадение, что они дважды нападали в лесу. И особняк рядом находится. Может, здесь есть что-то важное?!

Леший говорил, что я смотрела, но не видела. Возможно, он имел в виду, что мне нужно посмотреть другими глазами. Я подошла к Игорю и сняла одежду, сунув её ему в руки.

– Пикантно, конечно, – заметил он, – но немного неоригинально. – Я пропустила его слова мимо ушей и попыталась сосредоточиться. Тёплый ветерок приятно обдувал тело, но с каждой секундой я чувствовала себя всё глупее.

– Возможно, тебе стоит станцевать боевой танец или издать какой-нибудь клич, – посоветовал Игорь, не скрывая насмешки.

– Знаешь, Игорь, ты совсем не помогаешь! Ай! – закричала я. Гигантское крылатое спикировало прямо мне на грудь. Я даже не успела опомниться, как лапы коснулись земли.

– Кошка испугалась букашки! Забавно! – иронично констатировал Игорь.

Я зарычала на него, и, дёргая хвостом, пошла в чащу. Улавливая сотни миллионов мельчайших деталей и звуков, я брела по лесу, надеясь хоть что-то обнаружить, но, кроме густо заросших травой просевших холмиков, попадавшихся на каждом шагу, ничего больше не было.

Наверное, это были могилы других ведьм, но почему они были здесь, и почему их было так много?

– Потому что все они погибли именно здесь, – ответил на мой вопрос молодой парень с волосами цвета соломы. – Более чем четырёхсот лет назад на этом самом месте закончилась последняя битва между Орденом и нашим народом. Ты тоже здесь была. Твой холм восточнее отсюда. Ранней весной он поростает подснежниками.

– Что ты ещё знаешь об этом? – заинтересовавшись, спросил Игорь.

– Увы, но больше ничего. Этот лес высадили уже после в память о павших смельчаках, рискнувших бросить вызов могущественному ведьмаку, возглавлявшему тогдашний орден. Я в нём лишь смотритель.

Игорь отвёз меня в Костину квартиру. Всю дорогу он то и дело бросал на меня тревожные взгляды. Ну, что ж, не каждый день выпадает возможность узнать, где собственные старые кости нашли последние пристанище.

– Может, тебе лучше не оставаться одной?! Переночуй у меня. – Слишком заботливый Игорь мне не нравился. Мы всего лишь переспали, а не стали лучшими друзьями.

– Обещаю не делать глупостей, – пообещала я, закрывая перед ним дверь, пока он не предложил ещё чего-нибудь.

Больше всего мне сейчас хотелось остаться одной и попытаться как-то переварить очередную порцию информации, которая, как и раньше, порождала ещё больше вопросов, чем ответов.

Впрочем, я не могла сказать, что не верила в реикарнацию и прочие похожие вещи. После всего того, через что я прошла, и что я видела, это было меньшее из всех моих впечатлений, но всё же мой мир в очередной раз подвергся сверхьестественному вмешательству, что совсем меня не радовало.

Устроившись на кровати со своим зоопарком, я быстро уснула, но всю ночь мне снились кошмары: бескрайное поле, люди и животные, живые и мёртвые, звон стали, скрещённой в ожесточённой битве.

В свободные минуты на работе я думала о том, что нас ждало. Всех нас. Сейчас мы стояли на перекрёстке, и все возможные варианты будущего видились мне в разных цветах и оттенках. Объединяло их то, что какой бы отрезок пути мы не решим пройти, через каждый шаг нам придётся оглядываться через плечо, проживая каждый день с мыслью о том, что он может стать последним. Все. Кроме одного.

В среду вечером, убаюканная мерным постукиванием стиральной машинки, я мирно дремала в кресле, утомлённая собственными мыслями. Мобильник зазвонил одновременно с дверными звонком.

– Да! – сонно ответила я, открывая дверь Игорю. Его хмурый и встревоженный вид насторожил меня, но не так сильно, как голос в трубке.

– Нина… – заплаканным голосом проговорила Екатерина Павловна. – Танечки больше нет! Её убили!

Глава 18. Последний чертог

Телефон выпал из рук. В ушах зазвенело. Судорожно глотая ртом воздух, я качала головой, отказываясь верить в услышанное. Нет! Это был сон! Это всё мне снилось!

Игорь успел подхватить меня прежде, чем ноги мне отказали. Усадив на кровать, он прижал меня к себе, успокаивающе поглаживая по голове.

– Как это произошло? – с трудом узнавая свой голос, спросила я.

– Они ждали её возле дома.

Ждали возле дома! Нашего дома, где должно было быть безопасно, но безопасных мест не существовало. Больше не существовало!

– Ты же понимаешь, что, скорее всего, они приходили за тобой? – Я молча кивнула, хотя было бы лучше, если бы он этого не говорил. – Я сейчас соберу твои вещи, и мы поедем ко мне. Там тебе будет безопаснее, чем здесь.

– Нет! – вскрикнула, хватая его за руку. – Не уходи! Я… Я не хочу оставаться одна!

Я думала, что хуже того, что случилось с Варей, быть не могло, но правда оказалась в том, что даже если ты не видел чего-то ужастного, это вовсе не значило, что ты не почувствуешь произошедшего ужаса.

Я проявила слабость, показав Игорю свой страх, попросив его остаться, но я не могла оставаться одна. Только не сейчас. Только не сегодня. Только не в этой могильной тишине чужой квартиры, когда суровая реальность пряталась в каждом углу.

Разноцветные глаза Игоря засветились чем-то новым – знакомым, но в то же время непонятным, а может просто мне сейчас вовсе не хотелось это понимать.

– Ты и не останешься.

Утром, собирая свои скромные пожитки, я поймала себя на мысли, что это уже был мой второй переезд за этот месяц, что не могло не шокировать.

Моим питомцами пришлось по вкусу новое жилице, и они расползлись каждый на своё выбранное место в просторной гостиной рядом с кухней. Я радовались за них. Вот если бы мне было так же просто реагировать на перемены, и сбросить с себя вчерашнее оцепенение.

Макс не обрадовался моему раннему звонку. Мне пришлось соврать ему про семейные проблемы, чтобы как-то покрыть отсутствие на работе до конца недели. Работа сейчас меня волновала меньше всего.

Близилась полночь. Цокот часов из гостиной доносился даже в мою спальню. Обычно это помогло бы мне уснуть, но не сегодня.

Игорь дремал в кресле. Он хотел подождать, пока я усну, но отключился первым. С первого этажа донеслось шуршание. Меньше всего мне хотелось, чтобы мой зоопарк испортил что-нибудь в доме, поэтому мне пришлось встать.

Дом у Игоря был очень красивый. Всё было со вкусом подобрано и выдержано в одном стиле. Хотя, признаться честно, ночью в нём было жутковато: шаги эхом отдавались по всему дому, а причудливые тени бегали по обшитым деревянными панелями стенам.

– Этого ещё не хватало!

Спустившись вниз, я остановилась напротив открытых дверей в оранжерею. Гадкие животные к утру могли превратить её в кладбище домашних растений.

Пол в оранжереи был холодный, а воздух сырой, но кроме экзотических обитателей, представительно сидящих в керамических горшках, там никого не было.

Было не исключено, что во всей этой суматохе Игорь сам забыл её закрыть, однако на всякий случай я решила ещё раз всё проверить.

Свет фонарей у подъездной дорожки криво ложился на пол через витражное окно, за которым мелькнула тень. Подойдя ближе, я не смогла рассмотреть ничего, кроме собственного испуганного отражения. Прижавшись лбом к холодному стеклу, я зажмурилась, усмехаясь над собственной глупостью.

– Дурочка, – с облегчением выдохнула я. Темноты бояться было глупо. Бояться следовало того, что в ней скрывалось.

Я открыла глаза, и волосы на затылке зашевелились: лаковые туфли стояли по ту сторону стекла. От страха моё сердцебиение стократно ускорилось, но мы испытывали страх только для того, чтобы учиться его побеждать, раз за разом преодолевая оцепенение, пока не избавимся от него навсегда.

По крайней мере, я в это очень хотела верить, потому что уже знала, кому принадлежали эти туфли. Прерывисто дыша, я подняла голову и встретилась взглядом с холодными бездушными серыми глазами Витольда.

Я оттолкнулась от окна с такой силой, что упала на пол вместе с кусками вдребезги разбившегося стекла.

– Нина! Нина! – Игорь ворвался в оранжерею. Я молча показала на окно. Оно было целым и невредимым. На улице никого не было, но на месте, где секунду назад стоял Витольд, одиноко лежала белая лилия.

Игорь посмотрел на меня долгим тревожным взгядом. Он думал о том же, о чём и я: последний чертог был пройден, фигуры были выставлены, бросая нам вызов. Теперь был наш ход.

– Нашёл что-нибудь?– спросила я, входя в библиотеку. То, что Витольд так открыто появился, говорило о многом. Он не пытался нас напугать или предостеречь, хотя и жест с белой лилией был достаточно жутковатым.

На самом деле это было лишь демонстрацией его могущества, констатацией того факта, что равных по силе ему не было и нет, и что в любой момент он мог щёлкнуть пальцами, и наши головы упадут с плеч.

Однако я думала, что именно это и можно было обратить против него, ведь самоуверенность – штука подлая. Сегодня она помогала подкорять вершину за вершиной, а завтра затмевала разум, доказывая, что дорога вниз имеет очень мало ступеней.

Возможно, зная подробности упомянутого Лешим сражения, мы смогли бы предугадывать его действия, и в конечном итоге сокрушить его же оружием.

– Нет, извини, – сухо ответил Игорь, захлопывая книгу. Я разочаровано вздохнула. Если бы всё было так просто, то эта история была бы точно не про нас. – Будешь кофе? – Мы не спали всю ночь, а сейчас уже вечерело.

– Не просто буду, а очень буду! Принесу и тебе.

Когда Игорь вышел, я посмотрела на груды книг, лежащих на столе. Одна из них привлекла моё внимание. Обтянутая красным бархатом, она не имела названия, только римские цифры XVI на корешке.

Внутри книги закладкой лежала сухая веточка полыни. Я открыла её и начала читать. Это было описание сражения, вошедшего в историю как Битва на Багровом поле.

"Морозное небо, затянутое тучами извергало молнии. Гром сотрясал землю далеко вокруг покрытого прошлогодней травой поля. Остатки белолилейников забирали раненых и убитых. Отдельные группы по два-три человека добивали ещё живых ведьм и ведьмаков. Покидая эту холодную весеннюю землю, они оставляли за собой лишь десятки тел на багровой от крови траве".

– Игорь, смотри, кажется, я нашла… – Позади меня хлопнула дверь, но подкрался он тиши мыши. Тонкая игла незаметно вошла мне в шею, и Игорь надавил на поршень. – Что ты…

Я покачнулась, всё ещё не понимая, зачем он держит в руках пустой шприц. Разноцветные глаза смотрели на меня с бесконечной тоской.

– Прости, я знаю, ты будешь сердиться, но ты поймёшь, почему я это делаю! – Он подхватил меня и аккуратно опустил в кресло. Голос его был такой ласковый, такой прощальный.

– Игорь, нет… – застонала я, противясь холоду, который расползался от шеи по всему телу.

Едва коснувшись ладонью моей щеки, он быстро отдёрнул её, словно боялся, что ему не хватить сил вот так просто уйти. Закрыв глаза и глубоко вздохнув, Игорь быстро вышел за дверь, оставив меня одну.

Глава 19. Один за всех, и все за одного

Нарастающее безумие было единственным, что я чувствовала кроме холодного огня, пылающего в моем теле и лишившего меня подвижности. Я даже не могла моргать, поэтому слёзы просто стекали по лицу сами по себе.

Он знал, что взял билет в один конец. Он даже и не надеялся, что вернётся. Я убью его! Задушу собственными руками! Я ему покажу, какой из него герой! Вот только надо встать. Я должна встать, но я не могла, и чувства не было хуже, чем это бессилие, замкнутость в собственном теле.

Не знаю, сколько прошло времени, но за окном уже садились сумерки. Чем быстрее опускалась ночь, тем меньше оставалось шансов, что меня кто-нибудь найдёт, а стрелки на часах неумолимо отмеряли время, оставшееся у Игоря.

Не в состоянии больше плакать, мысленно я звала, умоляла о помощи, умоляла хоть кого-нибудь появиться здесь и сейчас, и помочь мне спасти того, кому я была обязана жизнью.

В холе послышались шаги. Я думала, что у меня уже начались галлюцинации, но в библиотеку вбежал Костя.

– Ты пришёл! Ты услышал меня!

– Мы все услышали тебя, милая! – Екатерина Павловна с несколькими учениками, которые были постарше, зашла следом за Костей. Даже Саша, мой сосед, был здесь.

– Игорь мне вколол что-то, и я не могу двигаться. – Костя поднял шприц, но Екатерина Павловна остановила его.

– Нет времени разбираться, Костя!

Карие глаза сканировали меня, шершавая ладонь коснулась моего лба. Сила вихрем ворвалась в меня, заполняя энергией моё тело.

– Давно он ушёл? – спросила Екатерина Павловна, когда Костя помог мне подняться на ноги.

– Слишком давно, – подавив ком в горле, ответила я.

– Что мы должны делать?

Заглянув себе глубоко в душу, я задала себе тот же вопрос. Что я должна делать? На что я готова ради Игоря, ради Вари и Тани, которых с нами уже не было?

– Всё, что потребуется!

Чем ближе мы подходили к особняку, тем отчётливее были заметны следы грубого вторжения. Земля была покрыта ямами, деревья повалены, из окна левого крыла валил дым, а погнутые ворота валялись в нескольких метрах от забора.

Возле особняка стояло человек пять, и я предположила, что их задачей было охранять вход, а значит, Игоря там не было.

– Я возьму их на себя, – сжав кулаки, Саша пристально всматривался в их спины. – Среди них убийца Тани. Я видел, как он уходил в ту ночь.

– Возьми с собой несколько человек, но дом не трогай, – ответила я. – Там ждут достойного погребения наши предшественники.

Саша понимающе кивнул, и вместе с двумя ребятами пошёл по направлению к дому. У него было право отомстить за свою подругу, и права запрещать ему это сделать, как и желания, у меня не было.

– Костя, надо прочесать лес. Возьми с собой Рыжика, его навыки тебе пригодяться, – сказала Екатерина Павловна.

Костя хотел возразить, но прогремел взрыв, алым зонтиком дыма накрывая кромку леса. Вслед за взрывом донеслись крики.

– Перекройте дорогу в лес! Они не должны туда попасть! – Я подалась вперёд, но Костя поймал меня за руку. Я посмотрела ему в глаза, но сказать мне было нечего.

Я была уже не той ведьмой-аматоршей, которую он оставил. Ни его, ни чьи-то ещё наставления и поучения мне были не нужны. Теперь я знала, на что способна, и запачкать руки я не боялась.

Я перевела взгляд на Рыжика. Я помнила его на посвящении. Это он создавал нахальных плетёных человечков. Что ж, я не завидовала тем, кто с ними столкнётся.

– Будь осторожнее! – Выдернув руку, я побежала на крики.

Взрыв оставил после себя воронку приличных размеров. В ней и возле неё лежали тела. Кто-то был ещё жив, кто-то нет. Метрах же в двадцати от места взрыва шла ожесточенная битва.

Хранителей было человек тридцать. Хлестая огненными плетями во все стороны, Игорю удалось разбить их на две группы, одну из которых он теснил к лесу. Но даже отсюда было видно, что он почти выбился из сил.      К сожалению, видела это не только я, но и Хранители. Те, которые не были прижаты к лесу, выстраивались полукругом. Каждый из них был вооружён трёхгранным клинком, и любой из них мог поразить метким броском столь лёгкую мишень.

Гром ударил раньше, чем тучи, гонимые порывами ветра, затянули небо. Вспышки молний сверкали, отражаясь в моих светящихся зеленым пламенем глазах. Темнота сгустилась надо мной, я впитывала её, формируя в руке темнее ночи стрелу. Я подняла её, и она послушно взвилась вверх и выстрелила.

Едва она коснулась земли, последняя со стоном дрогнула, и волна прокатилась по ней, отбросив Хранителей прочь от Игоря.

Поднявшись на ноги, они сразу же бросились к нам, обезумевшие от ненависти и желания убивать. Толкая воздух, я сбивала их с ног снова и снова. Ученики Екатерины Павловны сыпали на них проклятия, и ноги бегущих на нас людей завязывались узлом, а сломанные кости прорывали кожу вместе с одеждой, стаи лесных птиц выклёвывали им глаза.

Те, которым хватило ума не вставать на нашем пути, бросились в лес, как загнанные крысы. Огромный бурый медведь уже ждал их там вместе с Рыжиком и его плетёной армией жутких человечов.

Я отыскала глазами Игоря. Его плети давно погасли, и к нам он прорывался в рукопашную. Позади него, поджидая подходящего момента, крался Николай. В руках поблёскивал мезирикорд.

– Иди! Мы здесь закончим, – пробасил крепкий мужчина по имени Толик с дубиной с шевелящимися ветками на конце наперевес. Надо же! А ведь это именно он громче всех кричал на собрании, чтобы Игорь сам разгребал свою кашу!

Я благодарно кивнула и побежала к Игорю, на ходу сбрасывая с себя платье. Оттолкнувшись от земли как можно сильнее, я приземлилась уже на четыре когтостые лапы. Игорь заметил меня, и это придало ему сил. Ещё немного, и он будет рядом, под моей защитой.

Уложив последнего врага, он остановился и, встретившись со мной взглядом, улыбнулся. Тут Николай и нанёс удар.

Всё произошло как в замедленной съёмке: рука Николая сомкнулась на плече Игоря, а вторая вонзила кинжал ему в спину. Игорь опустился на колени, и Николай победно отступил назад.

Я прыгнула на него и прижала к земле. Челюсти сомкнулись на его горле, и я почувствовала тёплый вкус крови во рту. Николай испустил крик и замер навсегда. Никогда не думала, что убивать так просто.

Я разомкнула челюсть и увидела Витольда. Стоя метрах в пятнадцати, он наблюдал за мной. Поймав мой взгляд, он зааплодировал, словно на спектакле, финал которого его удовлетворил.

Оскалив окровавленную пасть, я зарычала. Прижавшись к земле, я приготовилась к прыжку.

– Нина! Нина! – Екатерина Павловна пронзительно закричала, и я обернулась. Игорь лежал на земле, и Екатерина Павловна бледная, как смерть, держала его голову у себя на коленях.

Исчезая в темноте, Витольд смеялся. Я бросила на него последний взгляд и побежала к Игорю.

Глава 20. Половинки

Как мы оказались дома, я не поняла, да и мне было всё равно. Всё моё внимание было приковано к Игорю.

Костя с Толиком уложили его на бок на диван. Кинжал вошёл под левую лопатку по самую рукоять. Вытаскивать его я боялась, слишком глубоко он был. Игорь истечёт кровью за считаные секунды.

– Екатерина Павловна, вы можете…

– Я приготовлю зелье, – ответила она, спешно выходя из гостинной.

Потухший взгляд Игоря терялся в запавших глазницах. От поднявшийся температуры на лбу выступил пот, а губы побелели. Яд распространялся по телу быстрее, чем мы ожидали.

– Ребята, на кухне наверняка есть, что пожевать, – обратился Костя к переминающейся с ноги на ногу молодёжи. Я благодарно посмотрела на него. Зрители нам сейчас не были нужны.

– "Облик" может не помочь ему, – осторожно сказал он, когда Рыжик вместе с Толиком вывел всех в кухню. – Его состояние критично, яда слишком много…

– Он сильнее, чем ты думаешь, – ответила я, проглатывая подступивший комок. Но я боялась, что он мог оказаться прав.

Когда Екатерина Павловна принесла стакан с зельем, Игоря начало сильно знобить. Наверное, он даже не понимал, где находился.

Мы с трудом влили ему половину, но ничего не происходило ни через пять минут, ни через тридцать, только дыхание его становилось тяжелее и прерывистее.

Я опустилась на колени возле дивана и взяла его за руку. Она была такая холодная. Безисходность давила на меня. Мой мозг усиленно пытался найти выход, отвергая очевидное, и слёзы ручьем катились по щекам.

– Этого не может быть! Не может быть! – шептала я. Костя опустил глаза, а Екатерина Павловна положила мне руку на плечо, как и я не сдерживая слёзы. Она ведь знала его ещё ребёнком.

Звенящая отчаянием тишина в гостиной нарушалась лишь неровным дыханием Игоря и моими вслипами. Неужели это был конец? Его грудь просто перестанет подниматься, а сердце остановится? Он просто замрёт? Как… Как сейчас…

– Игорь! Нет! Всё не может так закончиться! Не может!

Забавная вообще-то штука любовь! Она появляется из ниоткуда, как оазис посреди пустыни, стирая все грани между противоположностями, переплетаясь крепкой лозой из самых удивительных чувств и эмоций, на которые только способен человек, становится пусковым механизмом и двигателем одновременно.

Перстень с круглым глазковым камнем цвета морской волны соскользнул с моего пальца. Поднявшись высоко над нашими головами, он осветил комнату калейдоскопом мерцающего сияния.

Увеличившись в размере, он разломился надвое, осыпая Игоря и меня золотистой пыльцой самого божественного аромата на свете.

Кинжал вылетел и застрял где-то в стене. Из раны с шипением вылилась белая жидкость, и её края гладко затянулись. Кольцо с камнем в форме полумесяца вернулось на мой палец, а второе заняло место на пальце Игоря.

Он дёрнулся так, словно по нему пронеслась волна, смывая с него всю бледность, усталость и боль. Разноцветные глаза снова смотрели на меня сквозь густые чёрные ресницы.

– Привет. Кто умер, что ты так горько плачешь?

Вцепившись в него мертвой хваткой, словно он может растаять или рассыпаться, я расплакалась ещё сильнее. Екатерина Павловна издала громкий вопль, закрыв лицо руками.

Совершенно сбитый с толку, Игорь посмотрел сначала на шокированного Костю, а потом на рыдающую Екатерину Павловну.

– Я что ли? Но как? В смысле, почему я…

– Нина отдала тебе половину своей души, – ответила Екатерина Павловна, не переставая рыдать только теперь уже от радости.

Посмотрев на левую руку, безымянный палец которой украшало кольцо с камнем цвета морской волны в форме полумесяца, Игорь перевёл взгляд на меня.

Я отвернулась, пряча заплаканные глаза. Я почувствовала это. Почувствовала её отделение, и то, как она вошла в него, чтобы навсегда там остаться.

Игорь аккуратно взял меня за подбородок. Мы были не готовы сказать друг другу то, что стояло за нашими последними действиями, а возможно, что мы просто не хотели говорить это при других людях, ведь это было только между нами, между двумя так похожими эгоистами и гордецами, нашедшими друг друга при столь необычных обстоятельствах.

***

Солнечным воскресным утром я проснулась от холодных капель, упавших на мою обнажённую спину с мокрых волос Игоря.

– Ммм… – недовольно замычала я.

– Пора вставать!

– А что-нибудь приятнее этого ты сказать не можешь?

– Могу и сказать, и сделать приятно, – хитро улыбнувшись, ответил он, – но нас будут ждать к половине одиннадцатого.

При напоминание об этом, я быстро встала и пошла в душ. После того, как Игорю стало лучше, Екатерина Павловна вернулась в особняк. Вместе с Сашей она забрала оттуда все магические книги и предметы, чтобы никто ими не воспользовался из чужих.

Всех убитых Витольдом двоедушников, которых он хранил как трофеи, они тоже забрали, и сегодня мы собирались для того, чтобы оказать им должное уважение и провести их в давно заслуженное упокоение.

Все были уже в сборе, когда мы подошли. Церемония была простой и тихой. Леший подобрал для них прекрасное место под высокой берёзой. Земля приняла их в свои объятия, и тут же насыпалась холмиками, чтобы больше никто их не беспокоил.

Костя всё время смотрел то на меня, то на Игоря. Когда ребята стали потихоньку расходиться, Игорь дал нам возможность поговорить.

– Ты изменилась. – Мы сели на поваленное дерево.

– Это хорошо или плохо?

– Ожидаемо, я бы сказал, но если станет плохо, Игорь будет рядом.

Костя говорил легко и бодро, но печаль сквозила между строк. Я хотела объяснить ему, что для меня это было так же странно и неожиданно, как и для него. После всего, что было между мной и Костей, мне бы не хотелось, чтобы между нами остались обиды или недопонимание.

– Я рад за вас, – не дав мне объяснить, продолжил он. – Вы с ним очень подходите друг другу. Действительно как две половинки одного целого. – Я улыбнулась и обняла его. Мы снова расставались, и мне было так же паршиво, как и в прошлый раз, но Костя был прав в одном – у меня теперь был Игорь, и мы буквально были с ним едины.

Стоя вместе с Игорем над давно просевшим холмиком, под которым вот уже более четырёхсот лет покоились кости моего прошлого воплощения, я думала, что обязательно должна узнать о той жизни как можно больше, определило ли то прошлое моё будущее, или только повлияло на настоящее?

– Мы обязательно найдём все ответы, – пообещал Игорь.

– Обещаешь?

– Обещаю! А теперь пойдём праздновать твой день рождения! У меня не было возможности подготовить всё заранее, поэтому выбор за тобой!

– Кстати, об этом, – вспомнила я. – Учитывая тот факт, что я вернула тебя к жизни, и теперь твоя жалкая шкурка всецело принадлежит мне, в отместку за то, что ты посмел так поступить со мной, я познакомлю тебя со своими родителями, и если я не буду удовлетворена тем, как ты пресмыкаешься, я познакомлю тебя ещё и со своей бабушкой!

– А вдруг я им понравлюсь? – засмеялся он.

– Никаких "вдруг"! – отрезала я.

Тёплый майский ветер мирно качал траву и листья, пока мы отдалялись от накрывающего лес и многочисленные холмики послеполуденным сном вечного покоя.

Глава 1. Сквозь время

Пористые облака, сквозь которые струился холодный лунный свет, караваном пробегали по небу. Ограждение кладбища №6 было высоким. Года три-четыре назад я бы подумала, что это прикольно таким образом пощикотать себе нервы, но сейчас мне хотелось стукнуть себя чем-нибудь за то, что позволила Игорю позволить мне пойти на такое безумие.

– Ну, и долго мне ждать? – нетерпеливо спросил Игорь. Он стоял согнувшись возле ограждения, чтобы я могла взобраться по нему наверх как по ступеньке.

– Ровно столько, сколько мне нужно времени для того, чтобы выбрать место, где я сломаю себе шею, – спокойно ответила я. – А у тебя точно в машине случайно не завалялась стремянка?

– Залазь уже!

Собрав волю в кулак, я вскарабкалась на него. Не слушая его возмущения по поводу испачканой рубашки, я крепко вцепилась в острые пики ограды и перекинула сначала одну ногу, а потом другую. Теперь самое интересное: мне же надо спрыгнуть!

– Отлично! Просто замечательно! – Луна подло выглянула из-за облаков как раз в тот момент, когда я приземлилась в лужу.

Игорь спрыгнул следом за мной, но, конечно же, не в лужу. Честное слово, если ещё раз услышу фразу "после вас", я кого-нибудь задушу.

Несмотря на то, что кладбище давно было закрытым, свежие могилы попадались то тут, то там. Вокруг памятников и надгробных статуй ореолом кружились сумеречные тени. Одни были более светлыми, другие более тёмными. Последние враждебно заметались, перебирая тёмными кольцами энергии. Навредить нам они не могли, так как уже не принадлежали нашему миру, но я всё равно старалась держаться от них подальше.

Перекошенная табличка, указывающая на 7-й ряд, выглянула из-за дерева. Мы повернули налево и неспеша подошли к изрядно поржавевшей калитке.

Четыре могилы моих родственников, самая свежая из которых появилась здесь три года назад, уныло смотрели на нас. Да уж, как же мало оставалось от нас после смерти.

– Только по прямой линии, – напомнил Игорь.

– Помню! Посвети мне!

Игорь направил луч фонарика на то место, куда я указала. Опустившись на колени, я достала садовую лопатку и принялась копать. Земля была мокрой и холодной после утреннего дождя. Я старалась копать не глубоко, но нескольких жирных червяков всё-таки вырыла.

Собрав по несколько жменек от прабабушки и прапрабабушки, я сложила свою добычу в мешочек, и крепко завязала его, чтобы не рассыпать. Второй такой прогулки мои нервы не выдержали бы.

– Всё, можем уходить, – выдохнула я, вытирая об себя руки.

Когда мы добрались до ограждения, Игорь отказался меня подсаживать, молчаливо указав на мои полные грязной воды кеды. Страх остаться одной ночью на кладбище среди его мрачных обитателей буквально подбросил меня вверх, хотя и не спас мои джинсы от приличных размеров дырки.

– Сними обувь.

– Зачем? – удивилась я.

– Затем! Или хочешь ехать в багажнике?

Ловко увернувшись от кинутых в него мокрых кед, Игорь сел в машину и завёл двигатель.

– Садишься или как?

Я села на заднее сидение и намерено сильно хлопнула дверью. Поймав его хмурый взгляд в зеркале заднего видения, я обижено скрестила на груди руки.

– Всё сказала?

Дворники энергично принялись бегать по стеклу. Ремень безопастности щёлкнул, и сидение поехало вперёд, уменьшая расстояние между Игорем и рулём.

– Теперь можно ехать? – тоном человека давно привыкшего к таким вещам уточнил он.

Удовлетворив свою уязвлённую натуру, я кивнула, и мы поехали домой. Действительно, за месяц, который мы были вместе, это был далеко не первый (и уж точно не последний!) инцидент.

Любовь любовью, но два упрямых и своенравных характера совмещать было сложно. Что бы там не говорили про то, что чувства ломают все преграды, на практике всё было не так просто.

Мы стабильно ругались один-два раза в день, но я находила это нормальным, считая, что гораздо хуже, если люди молчали и не говорили то, что думают, ведь такой подход в отношениях только отсрочивал неизбежное. С другой стороны, если люди не подходили друг другу, то ни молчание, ни даже ссоры не могли этого изменить. Тяжело было отпускать, но порой намного тяжелее было удерживать.

– Устала?

– Физически нет, скорее психологически. – Я примостилась рядом с Игорем на кровати.

– Ты сама захотела поехать на кладбище ночью. Мы могли сделать это и днём.

– Дело не в этом, – вздохнула я.

– А в чём?

– Ты знаешь в чём.

– Ты же знаешь, что я всё для тебя сделаю, только скажи, – ласково прошептал Игорь, убирая пряди непослушной чёлки с моего лица.

– Знаю, но я должна сделать это сама! Понимаешь?

Игорь понимающе кивнул и продвинулся ко мне ещё ближе. Я завернулась в его руку, как в одеяло, целуя каждый сантиметр его груди, до которого только могла дотянуться губами.

– Спи, родная! Всё будет хорошо!

На следующий день после работы я сразу же поехала к Игорю. В своей гостинке я почти не появлялась. После убийства Тани всё там теперь было другим. Не то, чтобы мы с ней были подругами, но без неё дом, да и вообще район, стали для меня чужими.

Мне нравилось жить у Игоря. После майских событий его дом преобразился. Ребята, ученики Екатерины Павловны, тянулись к нему, как к старшему брату. Как и я, они чувствовали под его холодной оболочкой жаркий огонь доброго сердца, широкой души и самоотверженной натуры.

Они забегали к нам-то под одним предлогом, то под другим, и в конечном итоге Игорь сдался и предложил Екатерине Павловне проводить занятия у него. Он даже разрешил им пользоваться его личной библиотекой и оранжереей в учебных целях, конечно.

Толик, басистый мужчина, вместе с Сашей, моим бывшим соседом, построили прекрасную беседку на заднем дворе дома, чтобы детвора могла проводить занятия и на свежем воздухе. Близняшки, Юля и Оля, высадили вокруг неё вьющиеся розы, дождиком свисавшие с крыши и наполнявшие воздух нежным благоуханием лета.

К счастью у Игоря было заговорено абсолютно всё в доме, поэтому ущерба практически не было, а его соседи никогда не жаловались на шум, стоящий в доме с раннего утра и до позднего вечера.

Сегодня было летнее солнцестояние, то есть самый длинный день и самая короткая ночь. Именно сегодня я собиралась сделать то, что планировала последние две с половиной недели.

Первую неделю после того, как мы изгнали Хранителей из особняка, я каждый день наведывалась туда. Раз за разом проходя коридоры и комнаты, касаясь вещей, которых касался Витольд, вдыхая воздух, которым он дышал, я надеялась, что это запустит цепочку сновидений, что прошлое откроется мне не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра, но этого не происходило, и я устала ждать.

– Гарик, ты должен очень крепко держать её за руку, и всё время быть готовым вернуть её.

Пока Екатерина Павловна уже, наверное, раз в шестой инструктировала Игоря, я смешивала в глиняной миске землю с кладбища с землёй, взятой с моего холмика в лесу за окружной дорогой. Игорь тихо подошёл сзади и протянул мне пакетик с сушёным лютиком, который я тут же высыпала в миску.

– Солнце уже садится. Пора, – сказал он.

Любой посторонний сказал бы, что Игорь был безразличен, но я знала, что за маской спокойствия скрывалась тревога. Да, он поддержал мою идею, и на моём месте он поступил бы так же, но от понимания моих мотивов ему легче не было, ведь он знал, что путь, выбранный мною, мог оказаться безвозвратным.

Мы вышли во внутренний дворик, половина которого уже находилась в тени наступающей ночи. Мой план заключался в том, что земля с могил моих бабушек должа была выступить проводником между мной в этом времени и мной в прошлом. Собственно для этого и нужна была земля с холмика из леса. Лютик выступал же в качестве катализатора для перемещения моего сознания во времени.

Как именно это должно было сработать, никто точно не знал. Баловаться таким, мало кто решался, поэтому мне оставалось лишь гадать.

Заняв позицию на границе сумеречного покрова и дневного света, я поставила на траву миску.

– Нина, ни в коем случае не отпускай руку Игоря. Он твой якорь. Твоя часть души в нём будет тебя страховать. Держись за неё, если почувствуешь, что что-то не так.

Я кивнула. Игорь взял меня за руку со стороны дневного света. Сделав глубокий вдох, я посмотрела на глиняную миску, из которой тут же поднялся столб дыма, окутывая меня с ног до головы.

От резкого запаха едкого лютика заслезились глаза, кашель душил раздражённое горло, меня отрывало от земли, кидало из стороны в сторону, пока не закружилась голова. Ощущения были странными, словно я находилась в двух местах одновременно, но в то же время нигде конкретно.

Когда дым рассеялся первым, что я почувствовала, был запах. Приторно сладкий он тяжёлой завесой висел в воздухе, несмотря на свежий морозный ветер.

Было холодно. Я сидела на земле, покрытой прошлогодней травой. Вокруг меня в лужах застывшей крови лежали изувеченные тела людей и животных, но сладкий запах шёл не от них, а от тела, лежавшего у меня на коленях.

Ещё не до конца остывшая кровь ручьём стекала из разорванного туловища на мою одежду и руки. Красивое смуглое лицо было неестественно спокойным, а безжизненные карие глаза смотрели в небо.

– Костя! – закричала я. Нет! Нет! Нет! Это была какая-то ошибка!

– Ты сделала свой выбор, и смотри, к чему это привело, а ведь всё могло быть по-другому. – Витольд сидел на корточках напротив меня с окровавленным кинжалом в руке. Я подняла на него заплаканные глаза. – Но ничего, у тебя ещё будет возможность сделать правильный выбор, – с улыбкой добавил он, прокалывая трёхгранным лезвием мягкую кожу между моими ключицами.

Глава 2. Лучшее изобретение человечества

Захлёбываясь горячей кровью, фонтаном хлестающей из раны, я опустилась на землю рядом с Костей. Пытаясь сделать хотя бы ещё один вдох, окровавленной рукой я в панике рыла землю. "Это не происходит на самом деле! Это не реально!" проносилось у меня в голове.

Сквозь звенящую тишину столь близкого, хоть и не реального конца прорвался голос Игоря. Его рука, крепко державшая мою, потянула меня назад.

Я вихрем ворвалась в реальность. Меня тут же вырвало остатками ужина и кровью от прокушенной губы. Отдышавшись и собравшись с мыслями, сквозь мокрую от пота чёлку я посмотрела на Екатерину Павловну. Она прекрасно знала, где я побывала и что увидела. Знала не потому, что видела вместе со мной, а потому что знала всё ещё задолго до меня.

– Как вы посмели? – со злостью выплюнула я.

– Я не могла тебе рассказать. Не имела права вмешиваться в…

– Где он? – перебила я.

– О чём вы вообще? – Игорь, придерживавший меня за плечи, чтобы я не упала в собственную рвоту, вмешался в разговор.

– Где он? – Я повторила вопрос, повысив голос. Екатерина Павловна тяжело опустила веки.

– Углич, – тихо ответила она. – Он в Угличе. Но ты…

– Вон отсюда! – закричала я. Екатерина Павловна поджала губы и удалилась. Я слышала, как хлопнула за ней входная дверь.

– Помоги мне, пожалуйста, встать, – обессиленно попросила я. – Я тебе потом всё расскажу, хорошо?!

После пятнадцатиминутного душа и чашки крепкого кофе, я легла в постель. Игорь присел рядом, терпеливо ожидая моего рассказа. Он чувствовал то же, что и я, но не знал, как это интерпретировать. Я и сама этого не знала.

Я снова ходила по замкнутому кругу, всё повторяя и повторяя собственные ошибки, снова чувствовала себя дурой, поверившей отпетому лжецу, обманывавшему меня неоднократно.

– Я понимаю, почему он тебе не рассказал, – ответил Игорь, немного обдумав рассказанное мною. – Я бы на его месте поступил бы так же.

– Я видела его смерть! Я оплакивала его! И умерла рядом с ним! Думаю, я имела и имею право об этом знать! – возразила я.

– Имела, конечно, и с этим никто не спорит. Но и он имел право об этом умолчать.

– Я что-то не пойму, ты на его стороне или на моей?

– Я всегда на твоей стороне, но ты часто судишь строго и упрямо не признаёшь, что на всё есть причины.

– Плевать я хотела на его причины! – огрызнулась я. Кто бы мог подумать, что Игорь, мой Игорь, примет сторону Кости. Это что была мужская логика, том второй? – Вообще я спать хочу! Потуши за собой свет, когда будешь уходить!

Отвернувшись от него, я закрыла глаза. На самом деле я не хотела спать, а просто хотела остаться наедине со своими мрачными мыслями. Мне не хотелось признавать, что Игорь был прав. Поставив себя на место Кости, я и представить себе не могла, как бы я смогла о таком рассказать.

К тому же мне было стыдно, что я так повела себя с Екатериной Павловной. Она же не была виновата в том, что Костя так поступил. Была ли она участницей тех событий, или сам он ей рассказал, но это было только между мной и им. Она всего лишь старалась в это не вмешиваться.

Следующие несколько дней я всё время только и думала о том, что теперь делать с тем, что узнала. Я видела свою смерть, чувствовала, как кровь вытекает из меня вместе с жизнью. Это не испугало меня в отличие от чувства безысходности и бессмысленности в таком пустом конце. Да, я боролась, но я проиграла, и это не давало мне покоя.

Но больше всего мне не давали покоя слова Витольда про то, что у меня ещё будет возможность сделать правильный выбор. Они подобно плесени въелись в меня, направляя все мои мысли на поиск этого заветного выбора.

В пятницу вечером я украдкой собрала пару вещей в рюкзак и тихонько спустилась в гараж. Игорь вернулся из командировки очень уставшим. Пока он принимал душ, у меня было небольшое окно для побега. Врать любимому человечку было, конечно, не хорошо, но я и не врала, а просто подло и трусливо решила всё сделать за его спиной.

Застегнув шлем, я села на мотоцикл и повернула ключ. Раздался щелчок, но двигатель не завёлся даже после четвёртой попытки.

– Что ж такое? – пробормотала я, снимая шлем.

– Должно быть свечи барахлят. Ты давно их проверяла?

Выйдя из-за машины, Игорь показал зажатые у него в руке свечи зажигания. Мокрые волосы небрежно были зачёсаны назад, а футболка влажной.

– Далеко собралась? – как бы между прочим спросил он, перебирая в руке мои свечи.

– Хочу смотаться домой ненадолго, – соврала я.

– Могла бы и постараться. Ты умеешь врать лучше. – Сделав несколько шагов ко мне, Игорь остановился и скрестил руки на груди. – Ну что? Попробуешь ещё раз?

– Отдай свечи! Ты меня задерживаешь! – потребовала я, разозлившись.

– Зачем тебе свечи, если у тебя пустой бензобак?! – ответил он, указав на разливающийся по полу гаража бензин. Я подбежала к мотоциклу, но бак был уже пуст.

– Ах, ты ж маленький… – Игорь сверкнул глазами, и шины на моём мотоцикле лопнули.

– Прекрати! – закричала я.

– А ты прекрати делать что-то за моей спиной! Мы теперь единое целое и по твоей воле, кстати говоря! Или ты забыла?

Напоминание об этом охладило меня до минусовой температуры. Игорь был уязвлён, и мне стало стыдно. Я приняла решения для себя, совершенно не подумав про него, и это после всего, через что мы вместе прошли.

– Прости, – опустив глаза, прошептала я, удивив больше себя, чем его. – Я сглупила! Я не хотела… Не знаю!

Пристыжено покраснев, как подросток, я прислонилась к мотоциклу. Устало выдохнув, Игорь прислонился рядом. Небрежным движением руки он заправил уже подсохшие волосы назад.

– Я улажу дела на работе, и мы вместе поедем, договорились? – Я кивнула, всё ещё просверливая взглядом дырку в мокром от бензина полу. – А теперь идём спать, – взяв меня за руку, Игорь потянул меня в дом. – Кстати, я оценил твои извинения, – хитро добавил он.

Я засмеялась. Игорь был эмпатом, поэтому он всегда чувствовал всё, что и я. С одной стороны, это было удобно, когда объяснять было сложно или просто лень. Но с другой стороны, это делало меня уязвимой перед ним, открытой книгой в свободном доступе, что далеко не всегда мне нравилось.

Игорь, как и говорил, закрыл все рабочие вопросы в ближайшую неделю, а я выпросила отпуск, но накануне отъезда мы традиционно поругались: видите ли он собирался ехать на машине, оставив мой мотоцикл дома.

В этом он, конечно, был прав, но для меня было жизненно необходимо поспорить с ним. В конечном итоге, оказавшись в постели, спор решился в его пользу. Банально, конечно, но так уж мы были устроены, наверное.

Любуясь каждым изгибом его стройного тела, я в который раз восхищалась его красотой, достоинством каждого движения, задумчивостью разноцветных глаз, внутренней силой. Если бы я была художником, то рисовала бы его днями и ночами.

– О чём думаешь? Судя по выражению лица, о чём-то приятном. – Я улыбнулась и закурила. Игорь уже давно смирился с тем, что я везде разбрасывала пепел и окурки.

– Просто наслаждаюсь моментом, – окидывая его томным взглядом, ответила я, и он нахмурился.

Знаю, что он хотел сказать: что я пессимист, что слишком близко всё принимаю к сердцу и прочее в таком роде. Но я видела далёкое прошлое, видела чучела двоедушников в особняке и смерть невинной Вари в настоящем, похороны Нади в воспоминаниях Игоря и его скорбь по ней, и если будущее мерещилось мне в мрачных тонах, то на это у меня были причины.

– Не говори ничего, – прошептала я, не желая думать и говорить о чём-то серьёзном или неприятном. – Давай помолчим! Просто обнимай меня крепко-крепко!

Глава 3. Правда и ничего кроме правды

Углич – небольшой провинциальный городок в Ярославской области, являлся одним из городов Золотого кольца. Дорога до него была не столько долгой, сколько скучной. Игорь выгнал меня на заднее сидение, потому что, как он выразился, от моих вонючих сигарет у него глаза вылазили из орбит.

Север всё время скулил и лаял. Его пришлось взять с собой, так как Федя, мой домовой, и так был перегружен хлопотами по новому дому и заботой о кошках.

Игорь же вообще говорил, что мои питомцы все были в меня и так же профессионально выносили ему мозг. Однако, несмотря на это, он оборудовал для кошек место под лестницей всякими драпками и лежанками. Даже поставил там для них большое искусственное дерево, чтобы им было веселее. Но веселее всего для них всё равно было драть диван и вообще всю мебель в доме.

Пока Игорь заселялся в двухэтажную мини-гостиницу, я осматривала местность. Красивое, конечно, было местечко, много достопримечательностей, но ни одного отпечатка магии я не чувствовала. Что же Костя мог здесь делать?

Комната была уютной, в старорусском стиле, как и полагалось. Север от души обслюнявил мою кофту, поэтому мне пришлось сменить её на красную футболку. Игорь так часто говорил, что красный цвет мне к лицу, что я решилась её купить. Вот, носила теперь, наслаждалась!

– Я есть хочу. Пойдёшь со мной?

– Нет, останусь тут и буду питаться святым духом, – сьязвил Игорь. – Или позаимствую у твоей собаки чёрствую корку хлеба. – Север выплюнул хлеб и зарычал, словно понял, что Игорь только что сказал.

– Ага, так он тебе её и отдаст! – ответила я, выталкивая Севера за дверь.

Едва мы отошли на несколько шагов от гостиницы, как Север стремительно кинулся с лаем вперёд. Став передними лапами на Костю, он тыкался ему в лицо и облизывал шею.

– Привет, бродяга! – Лаского теребя пса по загривку, он смеялся.

Всё тот же Костя, всё те же потёртые чёрные джинсы, только белая футболка была вместо старой толстовки. Он ждал нас. Наверное, Екатерина Павловна предупредила его о нашем приезде.

– Честно говоря, я был удивлён твоему звонку, – пожимая Игорю руку, сказал он. – У вас всё хорошо?

Игорь скосил на меня глаза, но я промолчала. Выяснять при Косте отношения было как-то неуместно. Устрою ему "тёмную" потом!

Никто из нас не ответил, поэтому Костя перестал улыбаться. Подозрительно окинув Игоря настороженным взглядом, он посмотрел на меня, ожидая ответа.

Я собиралась накинуться на него с упрёками, высказать всё, что я думала о его очередном благороднейшем обмане, но слова застряли в горле.

– Она всё знает, – ответил вместо меня Игорь.

– Что знает? – Костя снова улыбнулся, но и этой улыбке так же было не суждено задержаться на его лице. Она растворилась в тот момент, когда он догадался, о чём шла речь. Я с укором смотрела на него, но даже намёка на вину не заметила.

– Ты вообще собирался мне рассказать? Как ты это вообще себе представлял? Думал, что я никогда не узнаю правду?

– Я не знаю, что тебе на это сказать, – рассматривая свои кроссовки, ответил он.

– Как насчёт того, чтобы начать с начала?!

– Это сложно!

– А никто и не говорил, что будет легко! Мне вот легко не было умирать рядом с тобой!

Костя, оторвавшись, наконец, от своих кроссовок, поднял на меня глаза. В них была такая боль, такая горечь, что я почти пожалела о том, что сказала. С другой стороны, а какой у меня был выбор? Он ведь сам же мне его и не оставил.

Мы заняли столик в самом дальнем углу небольшой летней кофейни. Собравшись с мыслями, Костя начал свой рассказ.

– Когда мы впервые встретились, ты собирала яблоки в монастырском саду. Тебе было лет шестнадцать, и выглядела ты так же, как и сейчас, только волосы были каштановыми. Монахи приютили тебя после смерти твоих родителей. Впрочем, не только тебя! В то время количество осиротевших детей росло с геометрической прогрессией. Как ты уже знаешь, Витольд тогда стоял во главе Ордена. Откуда он пришёл и кем он был, никто не знал, да и не хотел знать. Его преданность миссии всё затмевала. Молодые солдаты сотнями шли к нему на службу без вопросов, проглатывая каждое его слово и выполняя любую его команду. Владеющих искусством магии и так боялись, но с его помощью этот страх перерос в одержимость, которая не знала преград на своём пути – пути полного истребления таких людей.

– Ты тоже был сиротой?

– Нет, не был.

– Кем же тогда ты был? – Костя мрачно усмехнулся. Игорь напряжённо засопел, положив мне руку на колено. Он, в отличие от меня, уже догадался, кем был Костя в той жизни.

– Я был молод и наивен, воспитан в лучших религиозных традициях того времени. Я искренно верил, что искоренение магии первоочередная задача, что с её уничтожением наступит мир.

Меня обдало холодом, и кожа на руках покрылась мурашками. В глубине сознания уже шевелилось чудовищное видение Кости с белой лилией, нашитой на груди. "Нет, мой Костя не мог… Не мог быть…" сопротивлялась я, но тщётно. Он был! Был одним из них!

Мыльный пузырь по имени Костя лопался на глазах. Как в тумане я встала из-за стола. Даже не глядя, куда иду, я заплетающимися ногами брела как можно дальше от него.

– Нина, стой! Подожди! Дай мне объяснить! – Я остановилась и повернулась к нему. Слёзы уже вовсю текли по моим щекам.

– Ты врал мне с самого начала. Снова и снова, и снова! Но я всё спускала! Ты сказал, что любишь меня, но ушёл тогда, когда я в тебе больше всего нуждалась. Но я и это спустила, потому что доверяла тебе, а теперь ты порвал в клочья моё доверие, мою веру в то, во что сам учил меня верить!

Костя скривился как от самой невыносимой боли на свете. Он бы принял от меня в наказание любые удары и даже смерть, он мог жить с тем, что я люблю другого, но мою ненависть не смог бы.

Он с мольбой протянул ко мне руки, но Игорь, всё время стоявший возле меня, вышел вперёд.

– Тебе лучше уйти, – угрожающе сказал он. Костя на него даже не взглянул – Немедленно!

– Тебя это вообще не касается! – зарычал Костя.

Очень нехорошо усмехнувшись, Игорь сделал шаг вперёд. Я взяла его за руку, слегка потянув на себя. Бросив убийственный взгляд на Костю, Игорь отвернулся от него, и мы пошли домой. Север обиженно потрусил за нами. Наверное, он тоже чувствовал себя преданным.

– Зря приехали. Я тебе давно говорил, что он совсем не тот, кем ты его считаешь!

– Не подливай масла в огонь, мне и так дурно без твоих комментариев! – Я устало плюхнулась в кресло возле окна и закурила.

Дурно это ещё было мягко сказано. Я была убита! Просто убита! Разочарование даже рядом не стояло с тем, что я чувствовала.

Значит, я не правильно трактовала увиденное мною в прошлом. Возможно, что именно я его и убила тогда, его же мезирекордом вспорола ему живот, наблюдала, как он умирает, наслаждаясь сладким запахом его смерти. Я зажмурилась, прогоняя прочь мысли об этом.

– Иди ко мне, – позвал Игорь, снимая обувь и ложась на кровать. Я выбросила остаток сигареты в окно и легла рядом, даже не сняв кеды. Рядом с Игорем мне стало как-то спокойнее. Шок незаметно сменился усталостью, погрузившей моё сознание в царство сна.

Вязкая грязь упрямо сопротивлялась, тормозя наше бегство. Запястья саднили, растёртые толстой верёвкой. Он разрезал её как только мы вышли из замка, но я всё ещё чувствовала её болезненное жжение.

– Нужно спешить, у нас мало времени! – тихо сказал он, срывая с одежды нашивку с белой лилией.

Север ткнулся мне в лицо мокрым носом, и я открыла глаза. Игорь крепко спал, время от времени похрапывая. Я убрала его руку с себя и потянулась за мобильным.

Север спрыгнул с кровати и побежал к двери, виляя хвостом. Я тихонько встала и вышла из номера. Ночной воздух был упоительно сладким и свежим, а звёзды ярко светили. Север потрусил в кусты, а я закурила.

– Привет. – Костя вышел из-за дерева. – Дурной сон приснился?

Я хотела позвать Севера и уйти, но слова о дурном сне заставили меня передумать.

– Твоя работа?

– Я лишь подтолкнул, а всё остальное твой отклик.

Я отвернулась, обдумывая его слова. Забавно, но сейчас я смотрела на всю эту ситуацию, возникшую между нами, иначе. Мой бурный нрав сослужил мне дурную службу, сначала побудив меня зарыться с головой в поиски правды, а потом разбить себе голову об то, что правда оказалась не такой уж белой и пушистой, как я представляла. Но задавая вопрос, нужно быть готовым к тому, что ответ может оказаться далеко не таким, как мы ожидаем, а я этого не учла.

Однако, правда – коварная штучка. Разгадав кусочек, ты уже не можешь остановиться. Как бы больно не было, назад дороги нет.

– Я видела, как ты сорвал нашивку с белой лилией. Ты помог мне бежать.

– Да, помог.

– Но почему? – Костя тяжело вздохнул. Засунув руки в карманы, он подошёл ближе.

– Разве ты ещё не поняла? Потому что я любил тебя! Всегда любил!

Глава 4. Сказка ложь, да в ней намёк

– Правильно ли я понял: вместо того, чтобы ночью спать, здесь, рядом со мной, ты потащилась встречаться с этим проходимцем? – яростно сверкая глазами, уточнил Игорь. Он, как и ожидалось, плохо воспринял мою ночную прогулку, разолившись скорее на себя самого, потому что не слышал, как я ушла.

– Ну, извини, что я не осталась любоваться твоей позой звёздочки! – сьязвила я. – У меня были дела поважнее твоего храпа!

– Надо было набить ему морду ещё вчера, чтобы не заглядывал по ночам к чужим девушкам, – пробурчал он себе под нос.

– Не обижайся, но я бы на тебя не поставила, честно говоря. Он всё-таки медведь.

Быстро захлопнув дверь, я выбежала из номера, не дожидаясь того, как до Игоря дойдёт смысл сказанного, и в меня полетит что-нибудь тяжёлое.

– Игорь к нам присоединится? – вежливо уточнил Костя. Он ждал нас возле летней кофейни.

– Эм… Нет! У него небольшие проблемы с… речью. Да!

Костя подозрительно покосился, но ничего не сказал. Наверное, отсутствие Игоря в какой-то степени его порадовало. Впрочем, ненадолго. Последний мрачнее тучи подошёл к нам, едва мы сели за стол.

Игнорируя испепеляющий взгляд Игоря, я собиралась с мыслями. Тема прошлого была исчерпана, по крайней мере, для меня. Были, конечно, некоторые расплывчатые моменты, но я склонна была считать их не существенными.

На данный момент меня больше интересовало, что Костя здесь делал. Не в отпуск же приехал! Значит, была причина.

– Что ты знаешь про Бабу Ягу?

Я поперхнулась от столь неожиданного вопроса. Он, наверное, пошутил. Однако Игорь воспринял вопрос Кости противоположно. Выражение его лица с обиженого сменилось на крайне неодобрительное.

– Что ты задумал? – спросил он Костю.

– После того, как мы разбили Орден, я отправился следом за Витольдом. Я хотел проследить за ним до его логова…

– И как? Успешно? – ядовито перебил Игорь.

– Нет, – сухо ответил Костя, – но знаешь, как говорят, что-то теряешь, что-то находишь. Вобщем, до меня дошли слухи, что Витольд рекрутирует новых людей.

– Это ожидаемо, – сказала я. – Наивно было бы думать, что он так просто отступит.

– Это само собой, но меня заинтересовало то, что, согласно слухам, он привлекает в Орден не простых людей, как раньше.

– В смысле? Ты хочешь сказать, что в Ордене теперь будут такие же, как и мы? – с сомнением спросила я.

– Если верить слухам, то да.

Игорь вступил с Костей в какой-то нелепый спор. Я закурила, переваривая услышанное. Как бы мне не хотелось верить в эти слухи, но должна была признать, что в этом был смысл. Я сама бы так поступила на месте Витольда. Вот только было одно "но". Даже два, пожалуй.

– Он владеет искусством, вполне логично, что в союзниках он хочет иметь таких же. Но у меня такой вопрос – если он ведьмак, то как мог быть лидером Ордена тогда и сейчас? И с какой стати представители магического мира присоединяться к нему, чтобы охотиться и уничтожать себе подобных?

– Никто в Ордене не знал о том, кто он, – ответил Костя на первый вопрос, – пока не появилась ты. Но тогда уже ему не было смысла это скрывать, и он просто наложил заклинание подчинения на тех, кто отказался идти за ним. А сейчас он просто начал всё с начала – новая ложь, новый Орден и так далее.

– А охотиться и уничтожать себе подобных будут те, кому Витольд предложит то, от чего они не смогут отказаться. Купит их, проще говоря, – ответил Игорь на второй вопрос.

Это навело меня на мысли о том, что от простых людей мы ничем не отличались: такие же жадные, подлые, корыстные, мстительные. А ведь кто-то реально мог присоединиться к Витольду из жажды мести. Мало ли кому и кто когда-то перешёл дорогу!?

– Поэтому я и здесь, – подвёл итог Костя. – Некоторые из местных обитателей могут представлять для него особый интерес. Правдивы слухи или нет, выяснить, на чьей они будут стороне, не помешает.

Спустя несколько часов мы с Игорем вернулись в гостиничный номер. Меня беспокоила Костина зарождающаяся одержимость поисками союзников. Она проступала в каждом его слове, в каждом жесте. Такое поведение было скорее в стиле Игоря. Впрочем, последний меня тоже беспокоил, так как я не могла понять, о чём он думает. Его молчание говорило мне лишь о том, что что-то не так.

Наливая себе в стакан что-то сильно отдающее алкоголем, Игорь хмуро смотрел через окно на заходящее вечернее солнце. Я подошла к нему и ласково погладила по затылку.

– О чём думаешь?

– Скажи мне, ты ему веришь?

– Не знаю, – ответила я, – боюсь, что я могу быть не объективной. Но я знаю, что ему верит Екатерина Павловна. А это что-то да и значит!

– Да, что у Екатерины Павловны свои мотивы и цели.

– Что ты хочешь этим сказать? – Игорь поставил пустой стакан и повернулся ко мне. Запустив длинные пальцы мне под футболку, он повёл ими вдоль позвоночника, от чего по мне побежали мурашки. Разноцветные глаза засветились лучами уходящего солнца. Хитро улыбнувшись, он поцеловал меня в шею.

– Не бери в голову! У меня есть для тебя более приятное занятие!

На следующий день мы за завтраком встретились с Костей всё в той же кафешке. Я пребывала в сладких воспоминаниях "приятного занятия", поэтому всю трапезу откровенно тупила. Игоря это весьма забавляло. Похоже, что вчерашние волнения, какими бы они не были, его отпустили, и он пребывал в отличном настроении.

Костя нашего глупого поведения не замечал. Изучая карту, он сам мысленно находился в другом месте. Однако спустя полчаса всем нам всё-таки пришлось спуститься на землю, так как было необходимо обсудить наши дальнейшие действия.

– Нина, тебе Екатерина Павловна рассказывала про Бабью Выгороду? – спросил Костя.

– Нет, но я читала про неё. Это одно из мест с особой концентрацией силы, отмеченное Русальичьим камнем, или, как его ещё называют Бабьим. Незамужняя девушка, прикоснувшись к нему, получает ответ на мучающий её вопрос или исполнение заветного желания.

– Это выдумки! Камень не что иное как место обитания Мудрой Женщины, имя которой никто не знает, но в нашем фолкльоре она известна под именем Баба Яга.

Я фыркнула. Половая дискриминация во всей своей красе! Если не знаете имени женщины, или она вам не нравится, назовите её Бабой, да ещё и Ягой, и всё сразу станет понятно! Впрочем, мои размышления по поводу женоненавистников и шовинистов никого не интересовали, поэтому я оставила их при себе.

Игорь недовольно засопел и снова стал мрачнее тучи при умоминании Мудрой Женщины. Изначально я думала, что он считает эту историю бредовой, но теперь мне казалось, что его реакция вызвана другой причиной, и я не ошиблась.

– Если ты думаешь, что твой замысел гениален, то ты идиот, – процедил сквозь зубы Игорь. – Во-первых, она никогда не принимала чью-то сторону, и не примет сейчас. Могущества ей хватит, чтобы аргументировать это. Во-вторых, никто в здравом уме не сунется к ней даже при смерти, так как цена даже за одно её внимание слишком высока для любого из нас.

– Идиот ты, если думаешь, что я хотя бы допускаю мысль о том, чтобы предложить ей выбрать сторону!

В сжатом кулаке Игоря щёлкнула искра. Разговор стремительно угрожал превратиться в мордобой. Судя по всему, Игоря зацепили мои слова о том, что Костя сильнее его, и он теперь был не против доказать, что я ошиблась. Меня же такая перспектива не устраивала.

– Немедленно прекратите! – стукнув кулаком по столу, зашипела я. – Даже не надейтесь, что я буду вас разнимать! Я просто прибью обоих, и дело с концом! Понятно? – Игорь с Костей обменялись убийственными взглядами, но замолчали. – Вот и отлично! А теперь я хочу знать, почему нам надо к ней идти, и что за цену нужно ей платить!?

– Как я уже сказал, она Мудрая Женщина, – ответил Костя, – она многое знает и ещё большее видит. Она должна знать зачем Витольду глазковые камни, почему он так одержим тобой и двоедушниками вообще, зачем ему армия и так далее.

– Хорошо, это всё понятно, – сказала я. – А цена? Это же не деньги, верно?

– Для каждого она своя, но это всегда самое ценное, что есть у человека, включая жизнь.

После этого разговора у меня остался неприятный осадок. После майских событий я и так практически каждый день находилась словно в подвешенном состоянии из-за того, что Витольд покинул город, оставив после себя лишь ложное чувство безопасности. Хотя я и знала, что это вопрос времени, когда он снова объявится или ещё что-нибудь случится, но жизнь брала своё, и так или иначе вопросы, оставшиеся без ответов, забывались. По крайней мере, так было до сегодня.

Однако это нелепое тестостероновое противостояние между Игорем и Костей заставило меня почувствовать себя не только маятником, но и в какой-то степени запутавшейся, заблудившейся между мнением Игоря и мнением Кости. Меня угнетало чувство, что я как бы должна выбирать между ними. А где же была я? Где было моё мнение? Где и когда оно потерялось, и было ли вообще?

Думаю, что Костя был прав. Слухи, которые до него дошли, были слишком тревожными, чтобы ими пренебречь. Но его план был достаточно, скажем так, радикальным, и откровенно отдавал паникой. А паника означала непродуманные импульсивные поступки, которые по определению могли быть обречены на провал для нас всех.

Игорь не был командным игроком, поэтому для него была дикой одна только мысль о поисках союзников. Тем более, что в мае он уже предпринимал такую попытку, и вряд ли он захотел бы повторить столь унизительный для него подвиг.

Его с Костей отношения давным-давно дали трещину, и я сильно сомневалась, что он изменил своё мнение о нём даже после того, как Костя помог спасти его. Я бы прибавила сюда ещё ревность, но она была здесь неуместна. К тому же я слишком уважала Игоря, чтобы такое даже предполагать.

Но тема всё ещё оставалась открытой. Я должна была решить, что делать конкретно сейчас. Интуиция подсказывала мне, что дыма без огня не бывает. Такие слухи не могли возникнуть сами по себе. Возможно, что о нашей маленькой потасовке в особняке узнали и другие ведьмы и ведьмаки далеко за пределами нашего города, а то и страны. Возможно, мы были не единственными пострадавшыми из-за Ордена в то время.

Так или иначе, они все могли и сами начать процесс разделения по лагерям. Крайне не разумно было бы пустить это на самотёк, учитывая тот факт, что нашим противником мог оказаться не посредственный человек с кинжалом в руке, а равный по силе.

Раз мы всё равно уже были здесь, то почему бы не воспользоваться случаем? Всё оно лучше, чем висеть в воздухе и тупо ждать, когда нам даст поддых собственная недальновидность.

Глава 5. Шерше ля фам

Когда я вернулась в гостиничный номер, уже смеркалось. Игорь сидел на кровати и кормил Севера печеньем. Он выглядел уставшим и обеспокоенным. Ему не было стыдно за ссору с Костей, но всё же было немного неловко, что я стала свидетельницей того, что он себя не сдержал.

– Тебя долго не было.

Я присела рядом с ним и откусила кусочек печенья. День был долгим, и я тоже устала, но нам нужно было ещё о многом поговорить.

– Игорь, как именно Костя получил силу? Он ведь не был таким раньше?

– Ты же и так уже догадалась, так зачем спрашиваешь?!

Я вздохнула и легла, устало глядя в потолок. Да, я догадалась. Костя был уверен в могуществе Мудрой Женщины не потому, что слышал об этом, а потому, что на себе испытал её силу, точнее с её помощью приобрёл свою.

Я и раньше замечала, что кроме превращения в медведя, Костя мало, что мог, но тогда я просто думала, что ему так больше нравилось, и что дело было не в неумении, а в нежелании использовать силу иначе. Однако теперь всё стало понятно. Мне страшно было представить, какой была цена за такую способность.

– Ты поэтому не хочешь к ней идти?

– Не только поэтому, – устало ответил Игорь. – Я не могу отделаться от мысли, что он снова пытается втянуть тебя в неприятности. Да, намерения у него благие, но его путь не твой путь, а он этого не понимает. Но ты ведь всё равно решила пойти, верно?!

– Да, и я надеюсь, что ты понимаешь, почему!? – Игорь улыбнулся. Посмотрев на меня сквозь густые чёрные ресницы разноцветными глазами, он потрепал меня по макушке.

– Глупая! Кто же, как не я, тебя лучше всех понимает?!

Вот так просто, без лишних слов и ненужных объяснений на свет выглянула его лучшая половина. Только моя и только для меня!

Утром Игорь с трудом отодрал меня от кровати. Выдвигаться следовало как можно раньше, чтобы до темноты успеть вернуться. Едва взошедшее солнце уже успело раскалить до упада самую драгоценную (после меня, конечно!) для Игоря вещь – его Ауди. Даже при открытых окнах в салоне было невыносимо жарко. У Бабы Яги, наверное, в печи и то было бы комфортне!

К северо-востоку от села Учма, где речка Учемка впадала в Волгу находилась Бабья Выгорода – место с особой концентрацией силы, где и находился Бабий камень. Дорога к нему лежала через заболоченное поле, окружённое заболоченными лесами.

Мы оставили машину недалеко от часовни, построенной на месте монастыря, взорванного при затоплении Рыбинского водохранилища. Далее нам предстояло передвигаться исключительно на своих двоих.

Любуясь яркими красками лесной природы приблизительно первые километра два, каждый последующий метр я уже проклинала. Вслед за правым лёгким мне хотелось выплюнуть и левое, печень на пару с апендицитом растворялась где-то между почками, а мозги таяли, как желе на солнце. Глядя на счастливого Севера, бодро семенящего впереди, я завидовала наличию у него четырёх лап, и всё чаще думала последовать его примеру.

Чтобы хоть как-то отвлечь себя от до тошноты однообразного леса, я поймала Игоря за руку, чтобы поговорить с ним, но висеть на нём было гораздо приятнее и менее утомительно, чем разговаривать.

– По-моему, тебе пора бросать курить, – тонко намекнул он, заметив мою отдышку.

– Кстати, об этом! – вспомнила я, доставая сигареты. – Мне нужен глоток свежего воздуха!

– Ты уже продумала, как будем действовать? – спросил Игорь, отмахиваясь от сигаретного дыма.

– Пыталась, – ответила я, – пока ничего в голову не приходит. Я думала, что почувствую что-нибудь, но в этом лесу глухо, как в танке! Ничего уловить не могу!

– Я это тоже заметил, – хмуро ответил, оббегая глазами заросли, – скачки силы я имею в виду. Ты ничего не чувствуешь, потому что мы реально сейчас в глухом месте. Здесь другие правила и законы.

Его слова мне не понравились. Открыто он этого не сказал, но между строк сквозило его неодобрение. По его мнению, мы не должны были быть здесь и делать то, что собирались. И я боялась, что он мог оказаться прав.

Время близилось к полудню. Мы сделали небольшой привал возле нескольких тощих молоденьких берёзок, чтобы утолить жажду и немного перевести дух.

– Долго нам ещё идти? – спросил у Кости Игорь.

– Нет, мы почти подошли к острову, а от него уже рукой подать до Выгороды.

Что ж, звучало обнадёживающе! Чем скорее дойдём туда, тем скорее уйдём обратно. Однако моя надежда на скорейшее достижение цели гасла с каждой пройденой нами лесной просекой.

Их было бесконечное множество, и после каждой мне становилось всё тревожнее. Тропинки петляли, уводя нас всё глубже в неизвестность, дышать становилось всё тяжелее из-за возрастающей влажности. Мы спотыкались об каждую кочку, натыкались на кусты клюквы и, преодолев очередную просеку, наконец-то вышли на берег болота.

Когда-то здесь было озеро, а теперь на небольшом островке среди черники и ольхи покоился гиганский булыжник, по форме напоминающий медвежью лапу. Место вобщем-то было живописным и даже казалось светлым, но в то же время что-то скрытое и определённо враждебное окружало его и нас в том числе.

Я подошла поближе к камню, чтобы рассмотреть его, но чем дольше я на него смотрела, тем больше мне казалось, что не я на него смотрю, а он на меня, что он живой и дышит в унисон со мной.

– Чувствуешь что-нибудь? – спросил Игорь, подойдя сзади.

– Только возрастающую параною, – ответила я. – Надо торопиться! Мне всё меньше и меньше здесь нравится!

Мы побрели прочь от этого места, но колющее ощущение на затылке намертво прилипло ко мне. Запах мокрой шерсти, который я почувствовала там, пробудил моё альтер-эго, и теперь все доступные мне инстинкты, как человеческие, так и звериные, подсказывали мне, что здесь мы были не одни.

Игорь тоже это чувствовал. Его желваки не переставали ходить туда-сюда, а брови срослись прямой напряжённой линией, рассекаемой глубокой складкой хмурого взгляда. Кажется, что даже до Кости начинало доходить очевидное. Он всё чаще бросал взгляд на Севера, чьё чутьё так же безошибочно подсказывало ему, что здесь было опасно.

Световой день незаметно ускользал, неумолимо опуская ночь в глухую чащу чужого леса. Тишина нарушалась лишь нашими уставшими ногами, ступающими по сухим веткам скорее по инерции, чем по инициативе. Никто из нас не решался высказать вслух, что наш поход обернулся полным провалом по всем параметрам.

– Ты, наверное, шутишь! – несдержался Игорь, когда мы снова оказались на берегу высохшего озера. – У меня в голове не укладывается, как можно быть таким дураком!

– Ничего не понимаю, – пробормотал Костя, игнорируя Игоря. – Мы же правильно шли, и уже должны были быть на месте!

Игорь сказал что-то про то, что нельзя найти того, кто не хочет быть найденым, но я уже не слушала. Абстрагировавшись от бессмысленного спора, я старалась засечь того, за чьим передвижением последних минут пять вздыбившись наблюдал Север.

Для моих человеческих глаз было слишком темно, но я скорее ощущала, чем видела, что темнота в радиусе метров двадцати от нас шевелилась силуэтами десятков крупных нечеловеческих тел, подступающих к нам со всех сторон.

Осторожно коснувшись кончиками пальцев головы Севера, я накинула на него золотистый кокон. Он не должен был пострадать, а это его защитит.

– Ребята, – позвала я, не сводя глаз с силуэтов. Лёгкое свечение кокона отражалось в глазах обступающих нас врагов. Запах мокрой шерсти усилился, а до ушей начало доноситься рычание. – Ребята! – закричала я.

Огромная туша сбила меня с ног, плотно прижав к земле. Зловонное дыхание из пасти удушало. Волосы, покрытые вязкой и не менее вонючей слюной, прилипли к глазам.

– Нина! – закричал Игорь.

Невероятным усилием мне удалось оттолкнуть своего противника. Увернувшись от когтей, со свистом рассекающих воздух, я попыталась отползти в сторону, но зверь вонзил когти мне в ногу и потащил назад.

Боль от разрывающейся плоти была невыносимой, и я закричала. Крик перерос в рык, и вдоль позвоночника пробежала приятная дрожь. Тело налилось небывалой силой, а глаза уже нечеловеческие зажглись зелёными огнями. Я выпустила острые как лезвие когти и нанесла удар. Брызнула тёплая кровь и мой противник упал на землю.

Костя, как и следовало ожидать, тоже обратился. Возле него уже лежало двое поверженных им огромных волосатых тел. Игорь, переняв идею у Толика, массивной дубиной с развевающимися от неё огненными плетями сражался сразу с четырьмя, стоя спиной к лающему Северу внутри золотистого кокона.

В два прыжка я одолела расстояние между нами и повалила на землю ещё одного зверя. Беглая тень облегчения скользнула по лицу Игоря, но тут же сменилась на прежнюю ожесточённую гримасу.

Языки пламени искрили во все стороны от соприкосновения плетей с землёй, удерживая зверей на одном месте, пока мы с Костей рвали зубами и когтями всё, что только можно было. Но убитых и раненых тут же заменяли другие.

Костя пропустил несколько ударов и едва не упал. Он слабел так же, как и я, хотя моё тело было более лёгкое и поворотливое, чем его. От жара огня по лицу Игоря градом стекал пот, правая рука покрылась волдырями и, казалось, вот-вот выронит его единственное оружие.

– Как бы мне не было неприятно это говорить, но, по-моему, нам пора бежать, – тяжело дыша, выкрикнул Игорь. Теперь уже и его лицо начало покрываться ожёгами.

Как бы мне не было неприятно с ним соглашаться, но к сожалению он был прав. Силы наши были не безграничны, а врагов было слишком много. Я могла бы обратиться и попытаться покончить с ними более эффективными магическими способами, но эти волосатые твари лезли, как тараканы, и обращение просто было невозможным.

– Бежим к болотам, – прорычала я. – Там у нас будет… – Два зверя одновременно прыгнули на меня. Тяжесть их тел оказалась неподъёмной, и я взвыла от боли.

Костя бросился ко мне, но был сам повален на землю. Где-то рядом слабо потрескивали плети Игоря. Помощи ждать было не откуда.

Глава 6. Бабий камень

Пламя вспыхнуло неизвестно откуда. Неистовые языки танцевали по земле, оттесняя от нас врагов. Они злобно ревели, отступая туда, откуда пришли.

Костя всё-таки пробился ко мне и скинул с меня двоих тварей. Вся его голова была покрыта кровью.

– Скорее туда! – Игорь показал на образовавшийся в огне коридор, ведущий в лес в противоположную сторону от валуна.

Выронив свою дубину, он подхватил золотистый кокон с возмущённым от того, что ему не дали принять участие в потасовке, Севером и побежал. Мы с Костей последовали его примеру.

Несмотря на раны, мы бежали так быстро, как только могли, даже не разбирая дороги, пока не упали на землю совершенно обессиленными. Минут пятнадцать мы просто лежали тяжело дыша. Костя принял человеческий облик. Его одежда осталась на нём не повреждённой. Я же покрытая отчасти засохшей кровью и гарью скрючено лежала под кустом.

Игорь подполз ко мне и стал осматривать меня в поисках ран. Как ни странно последних не обнаружилось даже после моего превращения. Судя по всему, порез на ноге затянулся, пока я была в виде кошки.

Он достал из чудом уцелевшего рюкзака, висевшего у него за спиной футболку, предусмотрительно взятую им на всякий случай, и двухлитровую бутылку прохладной воды.

– Пей! – приказал он, и я послушно сделала несколько глотков.

– Кто-нибудь успел рассмотреть, кто это были? – хрипло спросила я. В пылу борьбы мне как-то и в голову не приходило обратить на это внимание.

– Медведи, – каким-то странным голосом ответил Костя. – Это были медведи. Такие же перевёртыши, как и я, только чистокровные.

– Я думал, медвежий культ уже не существует, – отозвался Игорь. Тоже сделав несколько глотков, он передал бутылку Косте.

– Культ не существует, но они остались. И, как мы видели, их здесь очень много.

Позади нас хрустнула ветка, прервав разговор. Игорь с Костей вскочили на ноги, готовясь к очередной бойне, но никаких медведей мы не увидели, только белокурую девочку в голубом льняном сарафане лет шести, стоящую напротив.

Большие фиалковые глаза смотрели на нас с интересом, но в то же время как-то безучастно. Толстая коса растрёпанно свисала до самой земли. Маленькие изящные ручки вертели жёлтенький цветочек. Не девочка, а просто ангелочек. Но что же такой маленький ребёнок делал один в лесу посреди ночи?

– Как тебя зовут, принцесса? – ласково обратился к ней Игорь.

Его реакция меня очень удивила. Конечно, девочка очень миленькая, но откуда она здесь взялась? Аллё! Только мне это казалось чрезвычайно подозрительным?

Девочка ничего не ответила, только робко улыбнулась ему, игриво склонив голову набок. Игоря такое поведение расположило ещё больше, и он тоже улыбнулся ей. У него в руках появился плюшевый зайчик. Присев на корточки, Игорь протянул его ей.

– Не бойся, мы тебя не обидем!

Девочка подошла к нему и взяла зайчика, продолжая улыбаться и невинно хлопать ресничками. Подарок ей пришёлся по вкусу, как и сам даритель. Она протянула Игорю свой цветочек в знак благодарности.

Север, всё ещё находившийся в защитном коконе, залаял тоже желая подружиться. Игорь немного отклонился, чтобы она смогла рассмотреть ещё одного кандидата в друзья.

– Хочешь погладить? Он не кусается!

Свечение от кокона, в котором находился Север, отбрасывало тени. В тени же девочки не было ничего человеческого. По три лапки с каждой стороны шевелились за её спиной как у насекомого. Мешковатое туловище имело ещё и что-то на подобии клыльев.

– Игорь, отойди от неё! – вскрикнула я.

Игорь отшатнулся от неё как ударенный током и неулюже сел на землю. "Очаровательное" создание открыло рот и зашипело. На секунду мне даже показалось, что её глаза стали совсем чёрными.

Мускулистые медвежьи лапы тяжело опустились на землю. Костя, судя по всему, решил не терять время на догадки, а сразу перейти к конструктивным действиям, пока девочка, кем бы она не была, не решила нас опередить.

– В этом совершенно нет необходимости, – раздалось из темноты.

Женщина лет шестидесяти в таком же, как и у девочки, только белом сарафане, неспеша вышла к нам из-за деревьев. Став рядом с ней, она властным взглядом по очереди посмотрела на каждого из нас.

– Аннушка не представляет для вас угрозы, – продолжила она, покровительственно положив руку на плечо ребёнка.

Эта женщина казалась мне знакомой, хотя это в принципе было невозможно. Но всё-таки что-то в чертах её лица, в манерах, во взгляде и прочем напоминало мне о ком-то, о ком-то другом, о ком-то хорошо знакомом.

– Долго же мы вас искали, – с видимым облегчением сказал Костя, уже успевший принять человеческий облик. – Нина, знакомся, это Евгения Павловна…

– Сестра Екатерины Павловны, – закончила я за него, – я догадалась. Это вы нас вывели? – Она кивнула.

– Пойдёмте в дом, на вас больно смотреть! И освободите, в конце концов, собаку, ему бедняге уже дурно там совсем!

Как только защитные кольца кокона спали, Север побежал поливать кусты, а мы последовали за Евгенией Павловной.

Я могла лишь догадываться, в каком плачевном состоянии мы находились, не говоря уже о том, как мог выглядеть её дом в лесу.

Однако все мои предположения и близко не стояли с реальностью. Никакого дома, конечно же, не было. Был только огромный булыжник. Ещё один огромный булыжник чудаковатой формы с неприлично выпирающими отдельными элементами. Вот значит, как выглядел Бабий камень.

Аннушка коснулась его ладонью и тут же исчезла. Следом за ней тоже самое проделал и Костя с Евгенией Павловной. Мы с Игорем переглянулись. Я взяла его за руку, а Севера за ошейник, и мы растворились в камне.

Ощущения при переходе были странными, словно мы с ветерком прокатились на канатной дороге. Однако внутри действительно был дом, самый обычный деревенский дом. В круглой гостиной комнате весело потрескивал огонь в камине, и пахло травами, которыми было обвешано всё вокруг. Из неё выходило несколько слабо освещённых коридоров, которые, как я поняла, вели в другие комнаты.

– Ты, – обратилась она к Игорю, – подойди!

Столь фамильярная форма обращения ему не очень понравилась, но он всё же подчинился и подошёл к стоящей возле камина хозяйке. Она внимательно осмотревала его руки и лицо всё время что-то нашёптывая. Когда она закончила, на нём уже не осталось и следа от ожёгов.

Поставив для Севера, который расположился на коврике напротив камина, мисочки с водой и какой-то кашей, Евгения Павловна отправила меня с Игорем налево, а Костю направо, чтобы мы могли умыться и отдохнуть в отведённых для нас круглых комнатах.

Отсутствие душа, конечно, было ожидаемым явлением, а вот огромная бадья, наполненная до краёв горячей водой, была приятным открытием. Игорь насыпал в воду немного сушёных листьев мяты, пока я снимала футболку.

Не знаю, как у него, но у меня каждая даже самая незначительная мышца реально родилась заново. От мятного пара на щеках у Игоря проступил румянец, хотя его лицо всё равно выглядело очень уставшим и задумчивым.

– Я так соскучилась, – прошептала я, лениво наблюдая, как стекают капли по его распаренной коже.

– Мы же не разлучались!

– Я не об этом, – улыбнулась я. – По дому! По нашей с тобой спальне, по Соне с малышнёй, по Феде и близняшкам, даже по Рыжику! А больше всего… Больше всего по моему мотоциклу!

– Ну, конечно по мотоциклу, – засмеялся Игорь. – Ты же его больше всего любишь! После меня, конечно!

– После тебя, конечно, – согласилась я.

Мы уснули, едва наши головы коснулись щедро набитых пухом подушек. День был очень долгим, и его хотелось как можно скорее закончить.

О наступлении нового дня нас известил Север настойчивым повизгиванием под дверью. Игорь что-то сонно пробурчал, прежде чем открыть свой левый голубой глаз. Окон здесь не было, а до мобильника тянуться было лень. Впрочем, Север никогда не будил нас раньше десяти, так что уже пора было вставать.

Пройдя через коридор, мы вошли в гостиную. Костя с Евгенией Павловной и Аннушкой уже ждали нас, чтобы позавтракать свежеиспчёнными пирогами с черникой и крепким чаем с молоком. Кофе, судя по всему, здесь не водился.

– Ну что ж, – начала Евгения Павловна, – поели, а теперь можно и поговорить! – Игорь нахмурился, а я кинула взгляд на Костю, прикидывая, что он успел ей рассказать. – Что б вы знали, я в курсе того, что произошло, – продолжала она, – начиная от событий далёкого прошлого по сегоднейшний день. Я знаю, зачем вы пришли и что хотите знать. Так с чего начнём?

Костя потупил взгляд, видимо предполагая, что вопросы будут касаться его, но меня с учётом последних событий, он мало волновал.

– Расскажите нам всё, что вы знаете про Витольда, – попросила я. – Где он сейчас? – Евгения Павловна криво усмехнулась, словно я сказал какую-нибудь глупость.

– Он здесь! Он давно уже здесь!

Глава 7. Не живой, не мёртвый

Кровь разом отхлынула от моего лица и застыла в жилах. Такого ответа я меньше всего ожидала.

– Он появился здесь ещё за неделю до вас. Мне визит вежливости он не нанёс, но и не особо старался скрыть своё присутствие. Те слухи, о которых говорил вам Костя, правдивы. По крайней мере сюда он прибыл как раз для того, чтобы провести переговоры с перевёртышами, с которыми вы уже успели познакомиться. Думаю, что вы и так догадались, чем они закончились.

Я продолжала молча сидеть, бестолково то открывая рот, то закрывая. Евгения Павловна видимо приняла это за добрый знак. Лучше так, чем свалиться под стол и, в приступе панической атаки, подражать страусу и пытаться головой проделать дырку в полу.

– Как давно вы его знаете? – взяв инициативу в свои руки, спросил Игорь.

– Я знаю Витольда, – сощюрив один глаз, задумались она, – столько, сколько себя помню, так же и моя мама, и моя бабушка и так далее. Вы, – кивнув на меня и Костю, – знаете и помните его из своих предыдущих жизней, но с ним всё немножко сложнее.

– Сложнее в плане? – уточнил Игорь.

– Сложнее в плане жизни. Его непрерывной жизни.

– Хотите сказать, что он бессмертный? Я не говорю, что это невозможно, но всё же…

– Почему? Потому что он выглядит нормальным? Человекообразным? Не сумасшедшим? Хотя последнее, конечно, спорно! Но ты не правильно понял, дорогой. Витольд не бессмертный, он не живой и не мёртвый.

– Это ещё что значит? – вспомнив наконец-то, как пользоваться голосом, выпалила я.

– Только то, что я сказала! Не живой, потому что давным-давно он умер, не мёртвый, потому что ходит, дышит, ест, спит, живёт. Что пошло не так можно только догадываться. Возможно, он был проклят при рождении матерью, или другой ведьмой. Возможно, он совершил какой-то непростительный поступок, за который таким образом расплачивается. Возможно даже, что он сам это сделал с собой.

– Если он хочет умереть, то мы с удовольствием ему в этом поможем! – острым, как бритва голосом произнёс Игорь.

– Милый мой, – засмеялась Евгения Павловна, – ты молод, силён и самоуверен, но не думай, что ты будешь первым, кто попытался это сделать, потому что ты не будешь последним, кому это не удалось! Спроси хотя бы у своих друзей, чем для них закончилась подобная затея!

Игорь раздражённо засопел, нахохлившись как сова. Уверена, что у него уже было минимум двадцать самых разнообразных способов убийства. Однако это натолкнуло меня на кое-какие мысли.

– Ты был с ним в Ордене, – обратилась я к Косте, – ты говорил, что верил, что наступит мир, когда магии не будет, что в это верили все хранители. Но не это ведь было конечной целью, в смысле остаться единственным кто владеет искусством!?

– Я знаю только то, что он искал двоедушников, в частности тебя. Тобой он был просто одержим! И я думаю, что дело было не только в твоей силе!

Стул под Игорем скрипнул, а камин полыхнул таким неуправляемым пламенем, что я испугалась, не сгорим ли мы здесь все из-за его огненной страсти. Наверное, нам просто необходим был перерыв.

Мы с Аннушкой помогли Евгении Павловне прибрать остатки завтрака со стола. Игорь, не знавший куда деть энергию, испарился из вида, как только Евгения Павловна объяснила нам как выйти из дома и предупредила, что её владения простираются на несколько километров от камня, но дальше километра лучше не заходить.

Я застала его за колкой дров метрах в ста от камня. При каждом ударе топором от расколовшихся надвое брёвен разлетались искры. Не став его отвлекть, я старалась как можно ярче и надольше запечатлить в памяти столь несвойственное ему занятие. Игорь вовсе не был неженкой, каким он мог показаться, что он многое умел делать руками, просто не хотел, поэтому для меня поймать его в образе дровосека было на вес золота.

– Уже фантазируешь? – Высказав несчастным брёвнам всё, что хотел, он бросил топор и убрал с лица влажные от пота волосы.

– Самую малость, – засмеялась я. Он обнял меня и поцеловал.

– Я увлёкся тут немного и даже не спросил как ты, – в своём фирменном антиизвинительном стиле извинился он.

– Да никак, – выдохнула я, присаживаясь на бревно. – Всё пытаюсь сказать себе, что то, что мы узнали, не существенно, что всё так же есть мы, есть он и есть это противостояние между нами. Но мне всё больше кажется, что мы не владеем своей жизнью даже наполовину, что играем по его правилам, предсказуемо совершая те или иные ходы. И мне это не просто кажется, я могу только сейчас привести тебе с десяток аргументов в пользу этого.

– Мы можем изменить правила.

– Можем ли? Даже наш приезд сюда его продуманный ход, а не наш! Даже смерть не смогла его одолеть, так что же в нашей власти?

– Мы обязательно что-нибудь придумаем. Он тебя и пальцем не тронет, я эму этого не позволю! Обещаю!

На этой оптимистичной ноте тема была закрыта. Дома мы тоже к ней не возвращались, так как Евгения Павловна развлекала нас историями из её с сестрой детства. Екатерина Павловна бы этого не одобрила, но так как её здесь не было, мы смеялись от души.

Они были во многом похожи, но также во многом отличались. Очевидно, что авантюристом в семье была именно Екатерина Павловна. Наверное, ей было тесно в этом доме, в этом лесу, в этой пожизненной роли хозяйки этого места. Но глядя на её сестру, я замечала тоску, спрятанную за её улыбкой. Осмелюсь предположить, что Екатерина Павловна, покидая дом, не особо замарачивалась по поводу того, чего хотела и о чём мечтала её сестра.

Всласть перемыв косточки Екатерине Павловне, мы пошли спать достаточно поздно. Мне посчастливилось уснуть до того, как Игорь начал имитировать трактор, но ненадолго. Эротические сны Игоря проэцировались в мои с точностью до мелочей, что вызвало перезагрузку моей нервной системы и, в конечном итоге, я проснулась. Походу фантазии про дровосека больше пришлись ему по вкусу, чем мне.

Вид у него был настолько мечтательный и довольный, что я передумала его бить, но заснуть так и не смогла.

Время близилось к часу ночи. По ногам тянул холодный лесной воздух. Евгения Павловна тихо сидела в гостиной, задумчиво глядя на тлеющие в камине головешки.

– Не спится?

– Неа! – Я присела рядом. Аннушка тихонько посапывала в кресле в обнимку с плюшевым зайчиком, которого ей подарил Игорь.

– Кто она?

– Аннушка лесной сильф, – взглянув на спящего ребёнка, ответила Евгения Павловна. – Она сирота, кроме меня у неё больше никого нет. И, отвечая на твой следующий вопрос, родители её умерли. Нелепый несчастный случай.

Кто такие сильфы я не стала уточнять. Какая была разница! Достаточно было того, что я видела, чтобы сделать предположение.

– Ты не выглядешь напуганой после того, что узнала про Витольда.

– Легко не выглядеть напуганной, находясь здесь, среди друзей, в безопасности.

– То, что ты сделала, – сказала она, рассматривая моё цвета морской волны кольцо в форме полумесяца, – по силам очень немногим. Ты, конечно, думаешь, что всё дело в хризобериле и в той магии, которая сокрыта в нём, но это не так.

Хризоберил, или кошачий глаз, камень предначертанный мне по праву согласно легенде, мой по наследию, потому что я могла обращаться в чёрную кошку с зеленоватым отливом шерсти. Вторая его часть, второй полумесяц цвета морской волны, теперь принадлежал Игорю, ради спасения которого я разделила свою душу на две части.

– Пусть я и не знаю, какую цель преследует Витольд, и какая роль в этом отведена тебе, но я более чем уверена, что ты ключ ко всему. Это значит, что ты не слабее его, как ты думаешь, а гораздо сильнее и могущественнее.

– Зачем вы мне это говорите?

– Затем, что настанет время, когда тебе придётся принять решение, которое повлечёт за собой глобальные последствия. И в момент его принятия ты не должна будешь сомневаться ни в себе, ни в людях тебя окружающих.

Глава 8. Незабудка из лилий

По инициативе гостеприимной хозяйки мы решили остаться у неё до конца моего отпуска. Что-то особенное было в этом отдалённом от городской суеты месте, пленившее нас сладкой илюзией тишины и покоя.

Игорь много времени уделял Аннушке. Он очень привязался к ней, и эта привязанность была взаимной. Мне это было не понятно, но общение с ней его радовало, и я перестала об этом думать.

С Костей я общалась редко и без особого удовольствия. Я больше не сердилась на него за то, что он сделал, или лучше сказать чего не сделал, но продолжить наши отношения с той же ноты, на которой они прервались, я пока была не готова. Мне нужно было время на то, чтобы многое переосмыслить, и я надеялась, что он это понимал.

Евгения Павловна пошила мне сарафан такой же голубой и лёгкий, как у них с Аннушкой, чтобы мне было удобнее ходить в жаркие летние дни. Я чувствовала себя в нём ещё глупее, чем в платьях, подаренных Игорем, но ему нравилось до безумия, и я просто не могла сдержать улыбку, каждый раз ловя его взгляд, полный восхищения от моего нового образа.

Тягостное чувство осталось у меня после слов Евгении Павловны. Америку она мне, конечно, не открыла, в глубине души я и так знала, что легко не будет, но всё же из её уст это звучало намного тяжелее и сложнее, чем мне бы хотелось.

Началась вторая неделя нашего пребывания в Бабьей Выгороде. День был солнечный и очень жаркий. Утренняя дымка ещё не развеялась, и холодная роса благоухала лесным нектаром, стекая на землю.

Аннушка увязалась за мной собирать незабудки для Евгении Павловны. Это были её любимые цветы, как и вообще всё голубого цвета. Я была уверена, что девочку надоумил Игорь составить мне компанию, чтобы я тоже воспылала к ней нежностью.

Прогнать её я не могла, она всё-таки была ребёнком (хоть и жутким, но всё-таки ребёнком!), поэтому, взвесив все "за" и "против", я решила хотя бы присмотреться к ней. Ведь даже если ей удалось влюбить в себя Игоря напускным детским очарованием, то вот обмануть Севера подобным трюком она бы не смогла, а значит, всё было не так плохо.

Бабья Выгорода простиралась на несколько километров от камня вплоть до Чёртового острова, где была территория наших "друзей" медведей. Каждый раз, покидая дом, я помнила, что дальше, чем на километр отдаляться не стоило, но с каждым разом я уходила всё дальше от камня. Не потому что мне нравилось себя испытывать, нарываясь на неприятности, а потому что чувство расстояния у меня напрочь отсутствовало. И этот раз тоже не был исключением.

Забывая, что я не одна, я шла вперёд, вспоминая про свою маленькую компаньёншу лишь, когда она начинала напевать ту или иную мелодию. Это меня пугало, так как обычно Аннушка не разговаривала и вообще не издавала никаких звуков, хотя Евгения Павловна утверждала, что говорить она умела.

Слух у неё был хороший, насколько я могла судить по мелодичному мычанию. Вот только глаза у неё при этом увеличивались в размерах и становились ещё даже безумнее, чем у Игоря. Поэтому она, наверное, ему и приглянулась. Рыбак рыбака!

Улыбаясь самой себе совершенно без причины, я периодически ловила себя на мысли, что этот нелепый голубой сарафан и длительное отсутствие кофеина плохо влияли на меня вплоть до личностного отупения.

Продолжая тупо улыбаться, я собирала унылые голубые цветы в уже наполненную до краёв плетёную корзину. У Аннушки была такая же корзина, только наполненная какими-то жёлтыми, но однозначно такими же унылыми цветами.

Я давно не слышала, как она напевает, поэтому опять забыла про неё, сосредоточившись на монотонном процессе бессмысленного уничтожения местной флоры.

Она неслышно подошла сзади и стала настойчиво дёргать меня за край сарафана. Без особого рвения я обернулась, чтобы узнать, чего она от меня хотела. Что-то в её лице меня меня насторожило, оно словно утратило всё детское, что в нём было. В больших глазах читалось предупреждение – предупреждение о том, чего я не замечала, но что было важно и главное опастно.

К счастью для нас обеих моё отупение не коснулось инстинктов, которые большей частью являлись заслугой моего альтер-эго. Прислушиваясь к звукам, я параллельно осматривала окружающий нас лес. В промежутках между щебетом птиц и шелестом листьев сквозило чьё-то присутствие.

За нашей спиной еле слышно хрустнула ветка. Стая птиц, потревоженная чьим-то приближением, взлетела вверх. Аннушка взяла меня за руку, крепко прижимая к себе плюшевого зайчика, словно ему нужна была защита. Я слышала её испуганное шипение.

Незаметно наступила тишина, и белая мгла в считанные секунды поглотила солнечный свет непронцаемым куполом.

Лай собаки едва пробивался сквозь звон в моих ушах вместе с другими голосами. Густое белое облако рассеивалось, и солнце снова тёплыми лучами падало вокруг меня и лежащей подо мной Аннушки.

Голос Игоря был громче остальных, и его руки первыми коснулись меня. Следом за ним подбежал Костя с незамолкающим Севером. Евгения Павловна подошла последней. Лица всех были напуганными и очень бледными, если не вообще белыми. Такими же белыми, как и тысячи лилий, которыми была устлана земля вокруг нас.

Содранная во время падения кожа на правой руке сильно саднила. Игорь слишком туго завязал повязку, и от этого было ещё больше не комфортно. Он кипел от злости, сбивая на пол всё, что попадало под руку или ногу. Пару раз он даже врезался в Севера, который не отходил от меня с тех пор, как мы пришли домой. Я молчала, терпеливо ожидая, когда он успокоится. В таком состоянии даже я не решалась его трогать.

– Ты хоть представляешь себе, что я испытал, когда потемнело?! – Разбросав по комнате ещё несколько предметов, Игорь, наконец, остановился, направляя всю накопленную им злость в голос.

– А ты хоть представляешь, что испытала я?! – заведясь с полоборота, перебила я. – Что испытала Аня?!

Вскочив с кровати, я направилась к выходу из комнаты. Игорь перехватил меня за руки, разворачивая к себе. Вид у него был виноватый.

– Извини…

– Извени что? – снова перебила я. – Что ты отпетый эгоист? Что я не подумала о тебе, отправляясь собирать грёбаные цветы? Что я не предвидела то, что случилось? Что вместо голубых незабудок я притащила домой корзину долбанных белых лилий?

– Извини, что ты эгоистка и безтактно перебила меня, не дав мне сказать, что я чуть с ума не сошёл, пока искал тебя, что неизвестность меня убивала, а страх потерять тебя вообще был даже хуже смерти! Но если тебе принцпиально важно всё перевернуть и выставить меня эгоистом и злодеем, то пусть будет так! Главное, что ты жива!

Подавив желание моей вредной натуры спорить дальше, я обняла его всё ещё дымящееся от негодования сильное тело и лаского поцеловала в шею. В конце концов, мы оба эгоисты, и каждый из нас по-своему прав.

Преодолев упрямое сопротивление, мои чувства всё-таки пробились к его эмпатическому обонянию, и он немного расслабился. Обхватив меня за талию и поцеловав в ответ, Игорь устало выдохнул.

– Давай больше не ссориться! И вообще не разлучаться!

– Будешь ходить за мной хвостом? – улыбнулась я.

– Ну, хвост у тебя уже есть, а вот вторая голова не помешает!

– Смешно до ужаса!

Мы вышли в гостинную, где Евгения Павловна колдовала над Аннушкой, запихивая в неё плитку шоколада с орехами. А мне вот шоколадку не дали!

– Как она? – спросил Игорь.

Хитрая девчонка тут же захлопала ресничками и потянула его за руку, чтобы он сел рядом с ней. Ладно, я признаюсь! Мне она тоже начала нравиться! Самую чуточку! Хотя она всё равно жутковатая!

– Этот ребёнок крепче нас всех вместе взятых, – ответила Евгения Павловна, протягивая мне кусочек шоколада.

– Нам очень жаль, что так вышло, – сказал Игорь. Я поддакнула, выковыривая языком кусок ореха, застрявшего в зубах.

– Вашей вины в этом нет. Рано или поздно это или что-нибудь похожее всё равно случилось бы.

– А мы вообще уверены, что это был Витольд? – спросил Костя, вошедший в комнату.

– Уверены, – ответил Игорь. – Такое уже было, хотя и в меньшем масштабе.

Сомнения Кости меня не удивили. К тому времени, как заварилась вся эта каша с Орденом, он уже ушёл. О том, что Витольд уже оставлял мне белую лилию, я ему не рассказывала.

– Так это просто было послание или что? И что он хотел этим сказать?

– То же, что и в первый раз, – ответила я. – Что он знает, где мы и в любой момент может застать нас врасплох.

Последующие несколько дней мы почти не выходили наружу. Для всех было понятно, что наше пребывание здесь подходило к концу, поэтому мы всеми силами старались выжать максимум из оставшегося.

Если у кого-то из нас и оставались сомнения в том, что слухи по поводу потенциального союза Витольда с представителями магического мира были всего лишь слухами, то теперь после произошедшего они развеялись. Всё, что Евгения Павловна знала про него, она уже рассказала, но теперь на передний план выходили другие вопросы – кого он будет рекрутировать, и кого следует рекрутировать нам.

Я в этом была валенком, но вот её знания в купе со знаниями Игоря и Кости могли сыграть немаловажную роль. Исходя из этого предположения, до позднего вечера мы обсуждали всевозможные варианты будущего с различными участниками нашего предполагаемого альянса. Да, бредого звучало, но, как говорится, с волками жить – по волчьи выть.

Евгения Павловна любезно составила для нас список с приблизительными координатами тех, кто мог нас заинтересовать, или скорее кого мы могли заинтересовать. Игорь забрал список себе, даже не позволив мне в него заглянуть, аргументировав это тем, что с моим вздорным характером мне лучше было вообще не касаться переговоров.

Я лишь скептически оценила его дипломатические способности, преувеличенные его завышенным самомнением, и молча осталась при своём мнении. Последнее слово всё равно было за мной.

В последний день нашего пребывания в Бабьей Выгороде Костя ошарашил нас своим решением остаться здесь в целях, как он выразился, безопастности Евгении Павловны и её воспитанницы.

Лично я видела в его решении совершенно другие мотивы, но озвучивать их не было смысла, как и вообще моё вмешательство в его дела. Как я уже говорила, наши отношения сейчас переживали не лучший период.

Я вышла из дома, чтобы насладиться упоительным ароматом закатного вечернего леса. Мне и хотелось и не хотелось покиндать это место. Скучая по дому, я часто ловила себя на мысли, что в такой отчуждённой от всего жизни было своё очарование. Но мне казалось, что если бы я её выбрала, то это была бы совсем другая история с совершенно другим сюжетом и совершенно другой мной.

Присев на поваленное дерево рядом с камнем, я любовалась всем тем, что мне предстояло завтра оставить позади. Игорь присел рядом и накинул мне на плечи кофту, прохлада в лесу садилась очень быстро. Говорить было лишним, поэтому мы просто молча наблюдали, как садились сумерки на Бабий камень, в котором каждый из нас твёрдым отпечатком хотел бы оставить частичку себя.

Глава 9. Дом, милый дом

Утро было серым и промозглым. Ночью прошёл сильный ливень. Евгения Павловна посчитала это хорошей приметой для путешествия, и поэтому решила провести нас до федеральной дороги, но Костя её отговорил.

Большая часть вещей осталась в гостинице, брать с собой нам практически было нечего. Игорь заверил Евгению Павловну, что его машина подъедет прямо туда, где мы выйдем из леса, и необходимости в двух корзинах печёных пирожков не было. Однако из вежливости всё-таки пришлось взять одну из них.

Когда настало время прощаться, я думала, что Аннушка не только заговорит, но и расплачется, но Евгения Павловна была права, эта девчонка была по крепче всех нас вместе взятых. Хотя её глаза всё же смотрели очень печально, особенно на Игоря.

Честно говоря мне и самой подступало пустить слезу. Удивительно, как крепко мы стали связаны с почти незнакомыми людьми, так незапланированно ворвавшимися в нашу жизнь, и в последствии заняв достойное место среди близких и дорогих.

Матёрый бурый медведь ждал нас снаружи камня. Он уже успел проверить близлежащую территорию, пока мы прощались.

– Ниночка, передавай привет Катюшке! И не забывай, что я тебе сказала! – Евгения Павловна меня крепко обняла и повернулась, чтобы обнять Игоря. – Игорюша, чуть не забыла, тебе может пригодиться! Свои кинжалы Орден обрабатывает вытяжкой из бобов Святого Игнатия.

Я знала, что эта информация была для него важна. Ещё тогда, когда он лечил меня после ранения, он ломал голову над тем, какой яд используют Хранители. Теперь он это знал.

Пора было отправляться. Наобнимавшись с каждым ещё раз, мы кинули последний взгляд на Бабью Выгороду и её хозяйку, так не справедливо прозванную Бабой Ягой, и скрылись за деревьями.

Вопреки нашим ожиданиям встречи с перевёртышами, на пути к федеральной дороге кроме обычных обитателей леса нам больше никто не встретился. Я была рада этому, но в то же время где-то в глубине души я подозревала, что это было не благоприятное стечение обстоятельств, а всего лишь ещё один хорошо продуманный ход Витольда.

Чёрная Ауди, как и говорил Игорь, уже ждала нас, когда мы подошли к трассе. Бурый медведь внимательно посмотрел на меня, а потом на Игоря. Слегка кивнув косматой головой, он удалился в обратном направлении.

Я долго смотрела ему вслед, жалея, что ничего не сказала. Была ли я к нему слишком строга? Возможно, и даже весьма вероятно! Но что сделано, то сделано, у нас будет ещё возможность всё исправить. Если ад, конечно, не замёрзнет!

Почти всю дорогу я проспала. Даже когда Игорь забирал наши вещи из гостиницы, я спала на заднем сидении в обнимку с Севером, и проснулась только, когда мы въехали в город.

Было уже темно. Горящие фонари мелькали один за другим, сумеречным отблеском ночной жизни мегаполиса напоминая мне по чём именно я скучала все две недели нашего отсутствия.

Двухэтажный коттедж в элитном районе города приветливо светился окнами. Нас уже ждали.

В открытых настеж дверях стояла Екатерина Павловна с пищащим веником в руках. Возле её ног длинными хвостами обшивались мои кошки, а из-за спины выглядывали улыбающиеся лица Саши, Толика, близняшек Юли и Оли и, конечно же, веснужчатая физиономия кучерявого Рыжика.

– Неужели мой дом ещё стоит целым и невредимым?! – засмеялся Игорь, крепко пожимая Толику руку.

– Стоит, – улыбаясь в ответ, прибасил Толик, – но о целостности лучше промолчать! Но я всё отремонтирую! – поспешил заверить он.

Я подошла к Екатерине Павловне, виновато опустив глаза. Спустя две недели наша с ней тёрка казалось такой мелочью, и всё, чего мне сейчас хотелось это почувствовать себя дома по настоящему, без обид и задержавшихся извинений и прощений.

– Вам привет от сёстры, – робко сказала я, не решаясь посмотреть ей в глаза.

– Иди сюда, глупая! – засмеялась она, раскрывая объятия.

Даже не умывшись как следует с дороги мы принялись накрывать праздничный ужин. Хорошо, что стол в просторной гостиной Игоря был большим, и мы все за ним поместились.

Особых излишеств на столе не было – обычные котлеты, обычное пюре, простая овощная нарезка и свежий хлеб, но мне казалось, что никогда раньше в жизни я не ела ничего вкуснее и не проводила время лучше, чем здесь и сейчас.

Мы делились новостями, конечно, в основном нашими. Рассказывая про скитания по лесу, про стычку с медведями-перевёртышами, про пламенный привет от Витольда в виде белых лилий, мы неожиданно для себя открывали в этих ситуациях комичные стороны.

Например Игорь рассмешил всех тем, как я таскала за собой несчастного Севера в защитном коконе, пока у последнего чуть не лопнул мочевой пузырь. Толик сразу после этого вспомнил несколько неприличных анекдотов на соответствующую тему. Лично я не думала, что с таких вот естественных потребностей можно было смеяться, пока не услышала их. Чесное слово, Толику следовало стать комиком, он бы целое состояние заработал!

Незаметно от смеха у нас заболели животы, а уши начали скручиваться трубочкой от пошлых уже Сашиных анекдотов. Пора было закругляться. Не смотря на наши уговоры остаться на ночь у нас, народ решил отказаться. Толик вызвался сопроводить близняшек и Рыжика домой, а Саша провести Екатерину Павловну. Последняя заверила Игоря, что завтра нас никто не побеспокоит, и мы можем отдыхать спокойно и в тишине.

Не было места лучше дома! Хотя это и не был мой дом, но всё же вода в душе была горячее, мыло ароматнее, зубная паста вкуснее, кровать мягче, даже Игорь симпатичнее, чем обычно! Нет, в смысле он у меня и так был красавчиком, но всё же было к чему стремиться! Вобщем, дом, милый дом!

Игорь отключился едва дополз до кровати. Наверное, ему опять снилось что-то эротическое, потому что он глупо улыбался, немного приоткрыв рот. Я даже подумывала, не пойти ли мне спать в другую комнату, но тоже отключилась.

Когда я проснулась, было ещё темно. Игорь мирно пускал слюни в подушку, наслаждаясь ночными видениями. Мне показалось, что я спала очень долго, но часы показывали половину первого, а значит, я спала всего лишь полчаса.

Где-то было открыто окно, и по полу тянул холодный воздух. Ну, конечно, Игорь оставил открытым окно в спальне! Вечно ему было то холодно, то жарко! Сам спал, завернувшись в одеяло, как червяк, а я отдувалась!

Я спустилась вниз попить воды. На кухне тоже было открыто окно.

– Да что ж такое! Когда он только успел их пооткрывать? Споткнувшись о кошачью миску, я чуть не разбила голову о дверцу холодильника. Пожалуй, надо было не лениться и включить свет.

Перстень на пальце засветился зеленоватым светом, что показалось мне странным, однако свет от него не позволил мне вступить в разлитое по полу молоко. Хоть какая-то была польза от него.

У самой двери, ведущей в гостиную, я услышала звуки, напоминающие шаги. Потянувшись к дверной ручке, я остановилась, ещё раз взглянув на перстень. Больно всё это было знакомо мне – и звуки шагов, и холодок по коже.

Поверну ручку сильнее, чем она того заслуживала, я толкнула дверь. В тёмной гостиной насколько я могла видеть, никого не было. Я прошлась до стола и оглянулась. Звук повторился, но это уже не похоже было на шаги, скорее на треск.

В этой комнате так трещать мог только камин. Он был пуст, так как мы им давно не пользовались. Лето же всё-таки. Может, Федя там решил навестить порядок?!

– Твою ж мать!

Я едва успела отклониться в сторону от вырвавшегося из камина огня. Рукав моей рубашки загорелся.

Вырвавшийся огонь с рёвом вернулся в камин. Наставшую темноту гостиной серебристым мерцанием осветил дым, водопадом стекающий от вазы с семнадцатью белыми лилиями, появившейся на столе.

К цветам была прикреплена записка. Я дрожащими руками развернула её. Красными чернилами калиграфическим почерком была выведена всего одна фраза: "С возвращением!"

Глава 10. Семнадцать

Когда заскрипели половицы и зажёгся свет, я даже не шелохнулась. Сжимая в руках плотную белую бумагу с красными, как кровь чернилами, я всё сильнее чувствовала нарастающий приступ рвоты.

Бегло осмотрев комнату, Игорь хмуро взглянул на записку и вазу с лилиями, но ничего не сказал. Закатив обгорелый рукав моей рубашки, он побледнел. Вместо ожёга на коже остался багровый отпечаток ладони.

Мы прошли в библиотеку, где хранились лекарства и травы. Игорь заварил листья вишни и наложил мне на руку компрес, всё также не говоря ни слова. Наверное, он просто не хотел показывать насколько был зол и обеспокоен, но это и так было видно.

Я же молчала, потому что боялась закричать, боялась, что он увидет, как мне на самом деле было страшно, что почувствовав то, что чувствовала я, он выкинет какую-нибудь отчаянную глупость, которая непременно приведёт его к гибели. Я бы этого не пережила.

Почти сразу мне удалось уснуть. Хотя я скорее приказала себе уснуть, сбежать от реальности, отключиться от чувств, которые бушевали во мне. Игорь вряд ли спал вообще. Умом он понимал, что если бы Витольд хотел нам что-нибудь сделать, то он бы уже непременно это сделал. Лилии были всего лишь одним из способов психологического давление, а может просто извращённым проявлением его больных фантазий. Но не в характере Игоря было подставлять вторую щёку и сидеть, сложа руки.

Это пугало меня. Я видела, на что был способен Игорь в гневе, как далеко он готов был зайти ради того, что ему было дорого и что он считал правильным. Но ещё больше меня ужасало то, что было бы с ним, если со мной что-то случилось бы, что было бы с моими родителями, моими питомцами. Ведь если отбросить мой эгоизм, я вполне осознавала, что любое моё решение или действие, так или иначе, окажет влияние на других.

Отсюда вытекал вполне логичный вывод: мне нужно было собраться с силами, отключить эмоции и мыслить беспристрастно, не раскисать, как окурок в луже, и сделать всё, чтобы решить сложившуюся ситуацию раз и навсегда.

Но сказать это было легче, чем сделать. Как перекатиполе я каталась из стороны в сторону, от одной мысли к другой. Каждый вечер я говорила себе, что я должна быть сильной и сделать то, что нужно сделать, а утром просыпалась лишь с одним желанием – чтобы всё это происходило с кем-нибудь другим, а не со мной.

Я всё думала, что может мне стоит разозлиться как Брюсу Беннеру, позеленеть и всё, дело в шляпе. Развивая эту теорию, я во всех подробностях вспоминала, как я оказалась втянутой во всё это, ведь было время, доброе время, когда я спокойно жила в своей маленькой уютной консервной банке, гоняя на байке и делая всё, что мне хотелось. Пока не появился Костя.

Да, именно с него всё и началось! Его секреты, вражда с Игорем, каким-то образом переросшая в попытку последнего изменить мир посредством уничтожения десятков (а, возможно, и сотен) людей, звавших себя Хранителями. Потом небольшой перерыв и снова заварушка, снова Игорь, снова Костя с новой порцией секретов, снова Хранители и прочие люди и события вплоть до этого момента, до этой проклятой вазы с семнадцатью белыми лилиями.

И вот я была зла! Нет, я была в ярости! И что? И где? И кто? Ни Игорь, ни Костя, ни Екатерина Павловна, ни даже Орден не были виноваты в том, что я была в опасности, что на моей спине была мишень, что я была нужна какому-то психу не понятно для чего. Но даже если и были виноваты, то только в том, что стояли между мной и Витольдом.

После того случая с цветами Игорь с головой погрузился в изучение списка, который составила для нас Евгения Павловна. Несколько дней в неделю он посвящал решению различных вопросов, связанных с его работой, а всё остальное время проводил, закрывшись в библиотеке.

Я же была рада вернуться на работу. Только она и моя Хонда сейчас были для меня избавлением от проблем, хоть и временным. За время моего отсутствия, как ни странно, Макс не сжёг магазин, и даже произвёл кое-какие перестановки товара. С моей точки зрения они были совершенно не существенными, но ему я не стала об этом говорить.

– Возвращение блудного продавца! – приветствовал меня Макс. Я немного опоздала на работу, с трудом отодрав себя с кровати. – Народ по тебе скучал!

– Конечно, скучал! Им надоело видеть твою самодовольную физиономию, – ответила я. Макс засмеялся и крепко обнял меня.

Не теряя ни минуты, он погрузился в пересказ всего того, что я пропустила, включая все аварии, побитые байки и сломанные конечности. К счастью, городские кладбища не пополнились новыми постояльцами, зато многим понадобились новые экипы и расходники, а некоторым новые байки на замену достойно и верно отслуживших свой срок двухколёсных товарищей.

За две недели отпуска, хоть он не проходил на золотом песка возле моря, я отвыкла от работы. Хотелось скорее добраться домой, принять душ и спать, спать, спать. Но в жизни не всегда получалось так, как нам хотелось бы. Жизнь она вообще была, как зебра: чёрная полоса, белая полоса, чёрная полоса и полная "Ж".

Макс уехал сразу после того, как мы закрыли магазин. Похоже, моё отсутствие пошло ему на пользу в плане ответственности, а может он просто хотел сделать мне приятное.

Я выбросила остаток от сигареты в урну и надела перчатки. Достав ключи, я подошла к мотоциклу, на сидении которого меня ждала белая лилия, ядовито испускавшая тошнотворный аромат.

Записки в этот раз не было, но красные чернила так и плясали у меня перед глазами. Каким бы не было значение этого послания, оно попало прямо в яблочко. Ноги приклеились к асфальту, и мне потребовалось немало времени, чтобы заставить себя сдвинуться с места.

Игорь не должен был об этом узнать, но в таком состоянии, в котором я находилась, скрыть это было проблематично. Скомкав цветок, я отбросила его как можно дальше от себя. Надев шлем, я завела байк, взяв курс в противоположную от дома сторону.

С того дня я получала по цветку каждый день. Без записок, без малейших следов присутствия Витольда лилии ждали меня на сидении в конце рабочих дней. В выходные я находила их в гараже под чехлом от мотоцикла или в ящике для инструментов. И каждый раз я успешно скрывала их от Игоря, скрываясь самой из его поля зрения.

В будние дни я возвращалась не раньше полуночи и кроме сильной усталости Игорь не мог ничего почувствовать. В выходные приходилось уезжать вообще на весь день под видом визита к родителям или к Екатерине Павловне, но инстинктивно он всё же подозревал о чём-то, а может просто лгунья из меня была не такая безупречная, как я считала.

Может быть даже, что я и не старалась так уж тщательно прятать признаки моего намеренного отстранения, подсознательно желая, чтобы Игорь обо всём догадался и сделал что-нибудь, чтобы эта цветочная пытка прекратилась.

Но в одном я была уверена на сто процентов – что-то во мне менялось. С каждой новой лилией, с её приторным запахом что-то происходило. Не ломалось, нет. Трескалось. Надрывалось. Подтачивалось. Повреждалось плотно упакованное вместилище для чего-то не хорошего.

Иногда я заезжала на свою старую квартиру. Серые полупрозрачные волки теперь были там единовластными хозяевами, хотя и вид у них был не очень счастливый. Без меня им было сложнее находить себе пищу, но раз они всё ещё были здесь, значит, чьей-то энергией питались.

На семнадцатый день моего цветочного бытия я даже рассмеялась при виде белой лилии, традиционно ожидающей меня после работы. Я бы с радостью сказала, что у меня начиналась истерика, но, увы! У меня был "Ленинград", и я была сделана из мяса!

Решение поехать в особняк, некогда бывшим пристанищем Ордена, пришло само в голову, и привелось в действие быстрее, чем я успела его осмыслить и взвесить. Проехав погнутые ворота, я остановилась на дорожке из гравия напротив центрального входа.

Заросший газон и клумбы, потерявшие форму кусты, выжженое изнутри левое крыло – налицо были все признаки запустения. Я не заметила ни одного изменения с момента моего последнего посещения.

Битое стекло противно хрустело под ногами. В доме всё так же пахло гарью. Наверное, этот запах ещё долго будет выветриваться, уж Игорь постарался.

Прилив безосновательной решимости проходил. Из мяса я была или нет, но, похоже, что истерика уже колотила кулаком в дверь.

– Совсем крышу снесло у тебя! – Я присела на кусок разбитой лестницы, истерично хохотнув.

Погрузившись в не самые радужные размышления по поводу своей вменяемости, я тупо высверливала взглядом дырку в потрескавшемся полу. Пыли и мусора в этом полуразрушенном месте было предостаточно, и я не придала значение упавшей мне на плечо штукатурке. По крайней мере, первый раз. Но вот третий кусок, упавший в непосредственной близости от моей ноги, всё же привлёк моё внимание. Я подняла голову вверх, собираясь выругаться, но передумала.

Сверху на меня смотрел босой бородатый мужчина, напоминающий бомжа. Но главная печалька была вовсе не в грязных ногах, зачуханой длинной бороде в стиле Деви Джонса, и даже не в том, что он был не один, а в запахе – удушающем запахе мокрой шерсти и множественного зловонного дыхания.

Меньше секунды ушло на размышление. Резко встав, я ударила со всей силы по лестнице, ведущей в правое крыло, точнее в то, что от него осталось. Волна воздуха прокатилась подобно торнадо, раскрошив вместе с лестницей всё, что находилось за ней.

Подхватив шлем, я бросилась к выходу, но перевёртыши уже были там и преградили мне путь. В отличие от обычных медведей, эти охотились стаей, стаей диких зверей, вооружённых человеческим разумом.

С огнём я управлялась плохо, но молния была моей стихией. Создав вокруг себя электрическое поле, я толкнула его от себя. Такого я раньше никогда не делала, но эффект был что надо. Разряды поразили больше половины медведей, и в первую очередь тех, кто заграждал мне выход.

Вибрация от толчка была настолько сильной, что стены особняка задрожали. Пол раскололся, и я потеряла равновесие, так и не добежав до выхода. Перекрытия потолка не выдержали нагрузки и градом посыпались вниз.

Обломок балки приземлился мне на правую руку. Боли я не почувствовала, количество адреналина в крови зашкаливало, но вот звук дробящейся кости я слышала отчётливо, как и предсмертный треск моего японского шлема.

Выход силы был колоссальный, но губительный для меня. Я была обессилена. Мне казалось, что ушла целая вечность на то, чтобы освободить руку. Вывалившись из дома, я рухнула на колени. Сплюнув несколько сгустков белой пыли и откашлявшись, я поползла к мотоциклу.

Едва я посмела понадеяться, что мои мучения закончились, как следом за мной из дома вышел перевёртыш. Покрытый пылью, он в упор смотрел на меня глазами налитыми злобой и жаждой убивать.

Я закрыла глаза, мысленно оплакивая свою экипировку. Вдоль позвоночника пробежала приятная дрожь, сломанная рука заныла, трансформируясь в кошачью лапу. Бросив взгляд на свой байк, я со всех лап побежала прочь.

Глава 11. Никто не любит сюрпризы

Я бежала так быстро, как могла. Игнорируя адскую боль в лапе и визжащий голос отпетой мотоциклистки, предавшей свою железную веру и бросившую свой байк, я могла думать лишь о том, как я буду зла, когда вернусь домой, и как будет зол Игорь, когда я вернусь домой.

Впрочем, сейчас я была в горе и в наростающей ярости, а значит, плевать я хотела на Игоря и его реакцию. Я бы на него посмотрела, если бы ему пришлось бросить на растерзание врагам свою драгоценную Ауди!

Зайдя со стороны заднего дворика, я с разгона попыталась перепрыгнуть забор, но не расчитала расстояние и просто тупо его снесла. Ну, и ладно! Игорь всё равно хотел его заменить!

Дверь была приоткрыта, и я просунула в неё морду, принюхиваясь к вкуснейшему запаху еды. Стол был празднично сервирован, и вся гостиная светилась ярким теплом от огромной люстры. За столом спиной ко мне сидело двое незнакомцев.

Стараясь не терять их из вида, я тихонько протолкнулась в дверь, но сломанная конечность подвела меня, зацепив горшок с искусственной пальмой. Они обернулись, и мужчина зажёг огонь в руке, угрожая сделать из меня шашлык.

Скрипнула кухонная дверь, и в гостиную вошёл Игорь с запечённой курицей на подносе.

– А вот и она, – будничным тоном произнёс Игорь. – Мама, папа! Это Нина!

Упс! То есть блин! В смысле засада! Даже мой хвост от неожиданости перестал дёргаться!

– Тю, сынок! Что ж ты раньше не предупредил! – Потушив огонь в ладоне, его отец виновато улыбнулся.

– Да! Что ж ты, сволочь, раньше не предупредил! Я ведь могла превратиться в не менее запечённую, чем эта курица, кошку! – Издав рык, я бросила испепеляющий взгляд на Игоря.

– Игорюша, – ласково улыбнулась его мать, – в самом деле, мог бы нас предупредить! Мы вовсе не такое впечатление хотели произвести!

Ха! Забавное было бы впечатление, если бы я ввалилась в дом голой, грязной и лохматой! Такое знакомство с родителями история бы надолго запомнила!

– Ну, вы сходите привести себя в порядок к ужину, – продолжила его мать, – а мы вас тут подождём!

Отличная идея! Чуть не сбив с ног Игоря, я потащилась наверх. Когда он поднялся в спальню, я уже принимала душ. Пока я вытиралась, он достал для меня светлосерое платье, наверное, заранее купленное им для сегодняшнего вечера.

Игорь молчал, яростно сверкая разноцветными глазами. Зря я думала, что присутствие его родителей внизу спасёт меня от его гнева.

– Где ты была? – зашипел он, дымясь от злости.

– Каталась, – соврала я.

– Врёшь! Знаешь, откуда я знаю? Когда ты врёшь, у тебя приподнимается левая бровь, вот точно как сейчас. Поэтому я спрашиваю ещё раз. Где ты была?

Как сказал бы мой дедушка, поздно пить "Боржоми", когда почки отказали. Пришлось всё рассказать.

– Позволь уточнить: ты получила семнадцать лилий? То есть ровно семнадцать дней ты это скрывала от меня?

– Угу, – подтвердила я, желая провалиться под землю. Игорь засопел так громко, что ещё чуть-чуть и из его ноздрей вырвалось бы пламя. По шкале от одного до десяти его ярость тянула минимум на двадцать. Если бы к нам сейчас завалился Витольд, то битва бы закончилась, не успев начаться.

– За мной, – тоном не терплющим возражений произнёс он и вышел из спальни.

В таких состояниях я видела его несколько раз, и по личному опыту знала, как опастно было ему противоречить, поэтому я просто потащилась за ним.

В библиотеке воцарился хаос, едва он открыл дверь. Баночки с травами летали с места на место, колба с кипящей водой висела над столом, ловко подставляя своё горлышко для прыгающих из баночек трав.

Безцеремонно схватив меня за левую руку, Игорь быстро скользнул ножом и выдавил из моего пальца несколько капель крови.

– Может, не надо? – пропищала я, морща нос. Рука, конечно, чертовски болела, но не ужинать же мне с его родителями зелёной!

– А тебя никто не спрашивает!

Сунув мне стакан с ещё тёплой жидкостью неописуемого цвета, Игорь отошёл к окну и выжидающе сложил руки на груди. Взглянув на свою давно посиневшую руку, я залпом выпила "Облик". Жаль, что закусить было нечем!

Желудок возмущённо булькнул, и секунд через пять кость в руке затрещала, словно она ломалась и крошилась снова и снова. Зажав рот ладонью, чтобы не закричать, я зажмурилась, но боль прошла так же резко, как и началась.

Как и следовало ожидать, мои волосы позеленели, глаза засветились, а кончики ушей заострили кисточками. Правда в этот раз не было когтей на руках, так что и на этом спасибо.

Игорь молча вышел из библиотеки, и я, вытерев выступившие от боли слёзы, так же молча вышла за ним. Родители Игоря ждали нас в гостиной. Его отец деловито читал в очках газету, а мать безуспешно пыталась научить Севера подавать лапу. Мой нынешний зелёный вид их ни сколько не отпугнул, а вызвал такой интерес, что я почувствовала себя редким экспонатом на выставке. Неужели двоедушники столь редкое явление?

Игорь был очень похож с матерью, Анжелой Григорьевной. У неё тоже были разноцветные с хитрым огоньком глаза, чёрные волосы и очень светлая кожа. Однако по характеру, мне казалось, он пошёл в Юрия Максимовича – гордого, независимого и сильного мужчину.

Пока я меняла цвет с зелёного на свой привычный русый, Анжела Григорьевна не переставала делиться со мной подробностями детства Игоря: каким он был пухленьким мальчиком, прилежным учеником, всегда точно знающим, чего он хочет, и как этого добиться.

Игорь и Юрий Максимович терпеливо слушали её не перебивая. Они просто, наверное, давно привыкли к таким словесным атакам, и многолетний опыт подсказывал им, что проще было пересидеть молча и без сопротивления.

Когда мы перешли к десерту, направление ветра изменилось, и разговор от детских глупостей готовился перейти в более серьёзное русло.

– Игорь, ты, наверное, уже понял, что мы с твоей мамой приехали не только повидаться с тобой. – Игорь с должным вниманием придвинул стул ближе к отцу.

– Я вас оставлю, – воспользовавшись паузой, сказала я, вставая из-за стола. Им явно предстоял семейный разговор, и мне здесь было делать нечего.

– Вообще-то мы хотели поговорить с вами обоими, – остановил меня Юрий Максимович.

Я удивлённо взглянула на Игоря, но он лишь едва заметно приподнял брови.

– Ты только не сердись, милый! Мы понимаем, что ты уже взрослый и у тебя своя жизнь, и что отчитываться нам ты не обязан, – перехватила эстафету его мать, – но до нас доходили самые разные слухи, включая слухи о твоей смерти. Мы не знали чему верить, а чему нет.

На фразе про смерть, его отец немного побледнел, а мать быстро заморгала, как будто смахивая с ресниц слёзы. Они уже потеряли дочь, и кроме Игоря у них больше никого не было.

– Вобщем, мы позвонили Екатерине Павловне.

Чай пошёл не в то горло, и я закашлялась. У Игоря же ни одна мышца не дрогнула.

– Это правда? То, что она рассказала? – дрожащим голосом спросила Анжела Григорьевна.

Задумчиво положив ногу на ногу, Игорь отвечать не спешил. Но ему было сложно уйти от прямого вопроса родителей, как и сложно прямо на него ответить.

– Да, это правда, – выдохнул он.

Больше его родители вопросов не задавали. Они проделали столь длинный путь сюда из разных уголков земли не для того, чтобы подтвердить ужасающие слухи и свои страхи, а чтобы их развеять. Теперь же им предстояло многое переосмыслить, остаться ночью один на один с пугающими домыслами по поводу будущего своего сына, навсегда оставшегося для них маленьким мальчиком, которого они хотели защитить от всего и всех.

Глава 12. Слова и поступки

Я валилась с ног от усталости. Тело крутило даже в тех местах, о существовании которых я не подозревала. Но это было ничто по сравнению с тем, что я испытывала при мыслях о моём мотоцикле. Как же я могла так поступить со своей девочкой?

– Нина, что такое? – забыв про былые обиды, Игорь бросился ко мне. – Не плачь! Я на тебя не сержусь!

– Мой… – всхлипывала я. – Мой мотоцикл… Мне пришлось его бросить… – ещё больше разрыдалась я. Вслух признавать это было ещё больнее.

Игорь растерялся. Он ожидал другого ответа, но, как и большинство мужчин при виде женских слёз, он не придумал ничего лучше, чем просто промолчать, и дать мне спокойно выплакать своё горе.

Однако минут через десять досада на то, что я растроена всего лишь каким-то мотоцилом, а не тем, что обидела его, взяла верх. Раздражённо меряя комнату шагами, Игорь снова начал злиться, накручивая себя самыми невероятными теориями, объясняющими столь неуважительное с моей стороны отношение к его выдающейся персоне.

– Ну, всё, хватит ныть! Ты сама виновата, что так вышло!

– Прошу прощения, я виновата? – в миг, забыв про необходимость лить слёзы, возмутилась я. – Ну, прости, что не дала порвать себя на сотню маленьких котят!

– Тебе вообще не нужно было туда ехать!

– А куда мне нужно было ехать? Домой? Я не знала, что приедут твои родители и устроят смотрины!

– Знала, если бы слушала, что я тебе говорю или хотя бы чаще дома бывала, а не прохлождалась, где попало!

– Так вот где собака зарыта!? – Теперь настала моя очередь злиться. – Ты думал, что я собираюсь тебя бросить!?

Вот это да! Значит, вот какой он меня считает! И это после всего того, через что мы вместе прошли, и что я для него сделала! Неблагодарный мерзавец!

– Так вот, что я тебе скажу, милый мой, – закричала я, швыряя в него всё, что попадало под руку. – Хотела бы бросить, давно бы бросила!

К его счастью я быстро выдохлась. Да, и мелких предметов под рукой больше не оказалось. Хорошо, что в доме была хорошая звукоизоляция, иначе его родители уже давно бы задались вопросом, что же здесь такое страшное происходит.

Убедившись, что буря закончилась, Игорь подошёл ко мне и погладил по щеке. Вид у него был немного напуганный и сбитый с толку моей столь бурной реакцией, но, в конце концов, он сам на это напросился. Сказал же такое! Прохлождалась! Капец!

– Никогда больше во мне не сомневайся, – строго сказала я. – Мы с тобой половинки одного целого, и мне не комфортно от того, что я на тебе так срываюсь. Для тебя я хочу быть лучше, чем есть, поэтому просто люби меня, понимай меня, уважай мои решения, какими бы они не были и больше никогда не сомневайся во мне!

Я не знаю, почему я сказала то, что сказала. Все эти сопливые разговоры были как-то не по мне. К чему были слова, если они улетят, как ветер, и забудутся, в то время как поступки запомнятся, расставят все точки и запятые, открыв завесу истинных чувств.

Однако всего несколько часов назад я была на волосок от смерти, и в перерыве между метанием вазы и мобильного телефона мне пришло в голову, что Игорь сомневался во мне как раз потому, что я молчала. Молчала о том, о чём не должна была молчать.

Переменчивость моего характера часто создавала у людей ошибочное мнение обо мне. Я так стремилась спрятать себя от других, что позволяла им воспринимать себя совсем другой – иногда дурой, иногда стервой, иногда бесшабашной гулякой и кто знает, кем ещё.

Если бы сегодня я не вернулась домой, то какой бы Игорь меня запомнил? Какой бы фальшивой информацией он бы заполнял пробелы? Нет, я так не хочу! Больше не хочу!

Игорь очень странно на меня посмотрел. Наверное, он решил, что у меня поехала крыша, но его чувства, чувства моих чувств к нему, не лгали, говоря об обратном.

– Я люблю тебя, – только и сказал он.

– А я люблю тебя, – только и ответила я.

Наверное, это и было взросление. В смысле учиться говорить вслух то, что чувствуешь, познавать глубины себя и того другого, кого любишь, и для кого хочешь быть лучше, чем ты есть на самом деле. Удивительное чувство!

Утро было полно сюрпризов, но уже более приятных, чем знакомство с родителями. Игорь принёс мне завтрак в постель, а комната, едва не убитая мною накануне, была убрана. Но самое приятное ожидало меня в гараже.

– Мой мотоцикл! – подпрыгнула я на радостях. – Но как?

– Это не моя заслуга, – засмеялся Игорь. – Ты звала его ночью, и он приехал как раз, когда я сам собирался за ним съездить.

Чудо-чудное, диво-дивное! На нём не было ни царапинки! Что ж, можно было с уверенностью сказать, что день начался очень даже удачно! Жаль только, что удача не коснулась моего шлема и экипировки, беспощадно уничтоженных.

И вот так вот жизнь снова вроде пошла своим чередом. Ненавистных белых лилий я больше не получала, и мы с Игорем погрузились в илюзорный мыльный пузырь более менее простой жизни.

Тихие семейные вечера с историями из детства Игоря переплетались с шумными пикниками на заднем дворике с Екатериной Павловной и ёё неугомонными учениками, так и норовившими что-нибудь поджечь, взорвать или каким-нибудь другим способом изменить интерьер дома.

Периодически Игорь, конечно, терял терпение и грозился сварить их в котле, но "мастер на все руки" Толик тут же оказывался рядом и быстро устранял нанесённый ими ущерб.

Родители Игоря ходили за мной хвостом при каждой выпавшей им возможности. Особенно его мама. Меня это, честно говоря, до ужаса раздражало, хотя бы потому, что она тоже была эмпатом, как и Игорь, и я боялась, что она почувствует моё раздражение. Но, похоже, её это совсем не волновало, так как её основной заботой было впихнуть в мою голову как можно больше информации об Игоре.

Хотя признаюсь, кое-что меня всё-таки заинтересовало. Не долго думая, я решила уточнить некоторые детали, так сказать, у первоисточника.

– Твоя мама сказала мне, что ты никогда раньше не встречался с ведьмами. Это правда? – поймав благоприятный момент, когда Игорь был в распологающем для разговоров настроении, спросила я.

– Конечно же, она тебе сказала! – заворчал он. – Да, не встречался! Правило было у меня такое. И нет, я не скажу почему!

Оу! Вот это он зря! Выбросив окурок через окно, я легла сзади него. Слегка касаясь кончиками пальцев, я медленно проводила рукой от шеи вдоль туловища, опускаясь всё ниже и ниже.

– Почему? – прошептала я, языком касаясь мочки уха.

– Ты знаешь, что ты подлая?! – прерывисто дыша, ответил он. – Привыкла получать всё, что душе угодно?!

– Просто хочу узнать тебя поближе, – улыбаясь, ответила я.

– Учитывая, где находятся твои руки, ближе уже некуда! – Игорь повернулся ко мне лицом. – Что мне будет, если я тебе расскажу?

– Лучше спроси, чего не будет, если не расскажешь, – парировала я. Взвесив все "за" и "против", Игорь сдался красиво и достойно.

– Назовём это инстинктом самосохранения. Сложно с вами ведьмами. Ваша магия иная, восприятие тоже. Связь с вами как океан – может накрыть волной, а может вынести на берег.

Я задумалась над его ответом. Крупица правды в этом была. Взять хотя бы меня и Костю. Волной хоть и не накрыло, но на берег швырнуло очень круто.

– Но ты, ты не океан, – продолжил Игорь. – Ты ураган, сотрясающий землю, а я всего лишь волшебник, заброшенный тобой в необитаемую местность.

– Красиво сказано! Спасибо!

– Спасибо? И всё? – Сменив пассивность на активность, Игорь улёгся на меня сверху. – А где же обещанное поощрение?

Я расхохоталась, уворачиваясь от его поцелуев. Если он сдался мне, то почему же я оказалась снизу? Несправедливо было как-то! Впрочем, мне было грех жаловаться! Победа или поражение, как не назови, оказалось весьма занимательным и приятным процессом.

Я уже давно перестала сравнивать Игоря с Костей. Типично женское занятие, и если кто-нибудь из представительниц слабого пола утверждал, что таким не занимается, то это было чистым враньём. У нас это в ДНК заложено. И по-другому никак!

В случае с Костей и Игорем это было сравнение между шоколадным бисквитом и фруктовым суфле, то есть каждый был хорош по-своему, в зависимости от того, что нравилось, и на что было настроение.

– Даже не знаю, как лучше завтра поступить, – пожаловалась Анжела Григорьевна за вечерним чаепитием. Её муж задумчиво ковырял пирожное, стойко игнорируя три кошачьи лапы, с разных сторон пытающиеся придвинуть несчастное пирожное к себе. – Столько всего нужно успеть сделать до понедельника, – продолжала она. – Ниночка, ты уже решила, что надеть?

– Куда? – спросила я, думая о пирожном, спрятаном мною в холодильнике. Игорь отвлёкся от стакана с коньяком, заменяющим ему и чай и пирожное (которое как раз я и спрятала в холодильнике), и с любпытством посмотрел на меня.

– Разве Игорь тебе не сказал? – удивилась она. – Вобщем мы решили, что будет лучше отметить его именины вне дома. Мы с папой уйдём пораньше, чтобы вы могли вдвоём посидеть, а подарок можно будет и утром вручить, согласна?!

Проследив за траекторией моей левой брови, побившей свой собственный высотный рекорд, Игорь хрюкнул в стакан, пытаясь скрыть смех.

– Отличная идея! – согласилась я, забыв о спрятанном пирожном, и теперь мечтая лишь о том, чтобы моя нога оказалась достаточно длинной, чтобы дотянуться под столом до Игоря, и как следует его стукнуть.

Глава 13. Затишье перед бурей

Игорь смеялся как ненормальный, пока мы не пошли спать, но даже во сне мне казалось, что я слышала его смех. Ладно, я соврала! Да, я забыла про его день рождения! То есть, какой кошмар! Я забыла про его день рождения! Позор! Позор!

Само собой все мои планы на воскресенье пришлось отменить. Не то, чтобы они были, но теперь уже точно появились, так как первую половину дня мне пришлось таскаться по магазинам в поисках приличной одежды и подарка, по поводу которого мне вообще не приходило в голову ни одной идеи.

Поддавшись отчаянию, я позвонила маме, чтобы спросить её мнение, но, как и следовало ожидать, её мнение оказалось бесполезным, и только ещё сильнее меня разозлило, так как комплекту женского белья Игорь вряд ли нашёл бы достойное применение.

Августовское солнце жарило беспощадно. Оставшись без своей привычной экипировки, мне пришлось передвигаться на своих двоих в дурацком платье, которое я надевала на встречу с родителями Игоря.

Вообще, если подумать, то это был просто капец, что они вот так неожиданно приехали, и тут я типа жила с их сыном, которого каких-то полгода назад чуть не убила (ну, или он меня!), и всё вроде такое нормальное у нас, если не считать, конечно, всей этой заварушки с Орденом. Вобщем, как я уже сказала, просто капец!

Я остановилась возле витрины цветочного магазина. Не смотря на то, что люди то и дело жаловались на мизерные зарплаты, в магазине весьма активно разбирали орхидеи. Да и вообще на каждом углу, вмещающем в себя поразительное количество магазинов с товарами на разный вкус и карман, толпились люди, обсуждая свои новые приобретения.

Может, мне тоже стоило купить Игорю орхидею? Идея, конечно, была гениальная, вот только орхидея и рядом не стояла с той экзотикой, которая росла у него в оранжерее, но за старания спасибо!

– Убейте меня! – пожаловалась я своему запаренному отражению в стекле витрины, но кроме меня, к сожалению, в стекле было и другое лицо.

В нескольких шагах от меня стояла невысокая девушка с ребёнком. Когда-то мы с ней вместе учились в институте. Забавно, она осуждала меня за то, что я бросила учёбу, а сама, как я видела, продержалась не дольше моего. Так я хоть ушла, чтобы работать, а она ушла замуж и размножаться. Жесть!

Поймав в отражении её взгляд, я, забыв про витрину, про орхидеи и вообще про чьи бы то ни было именины, рванула в противоположную от неё сторону.

– Куда спешишь, красавица? – Выбежав из-за угла, я врезалась в идущего мне на встречу человека, чуть не упав на землю при этом. Голос мне показался знакомым, и я придержала ругательства.

– Костя? Костя! – Я повисла у него на шеи. При одном взгляде на него под летним зноем растаяло всё, что стояло между нами.

Мы согнали детвору с единственной лавочки в тени ветвистых деревьев парковой зоны и принялись жадно поедать холодное мороженое. Я прямо чувствовала, как от меня шёл пар.

– Давно приехал? – Я всматривалась в его лицо, пытаясь определить, привез он хорошие или плохие новости.

– Несколько дней назад.

– Несколько дней? А почему я узнаю об этом только сейчас? – обижено спросила я. Костя потупил взгляд, как делал всегда, если что-то недоговаривал. – Игорь тебе всё рассказал? – догадалась я.

– В смысле?

– В смысле сегодня ты врёшь. Колись! – Усмехнувшись над моей проницательностью, он закинул руки за голову и потянулся.

– Игорь рассказал Екатерине Павловне, а она уже мне, – признался он.

Ожидаемо! О чём ещё говорить, как не о дожде из белых лилий в разгаре лета?!

– Без обид?

– Без обид, – отмахнулась я. Какая уже разница?

Костя попросил ещё раз рассказать всё по порядку. Слов было мало, а вот "приятных" воспоминаний много. Вникая в каждую мою фразу, он всё больше прятал хмурый взгляд в волосах, свисающих на лоб. Мне же становилось дурно от звуков собственного голоса, столь отчужденно повествующего обо всём этом безумии.

Одна часть меня всё также отказывалась верить в то, что мы были вовлечены в игру, правила которой были нам неизвестны, а может даже и не подвластны. Хотя в последнее мне всё же не верилось. Безвыходных ситуаций не бывало, а значит, был выход и из этой, просто мы его пока не нашли.

Оставив своё мнение при себе, и даже не поинтересовавшись моим, Костя тактично сменил тему, переключив всё моё внимание на другую нерешённую проблему.

– Значит, ты так и не нашла ему подарок?

– Неа, – промычала я, подкуривая сигарету. – На данный момент наиболее креативным вариантом является комплект женского нижнего белья, но я открыта для предложений! – Костя рассмеялся. Наверное, представил Игоря в том самом креативном варианте.

– Евгения Павловна просила меня передать тебе кой-чего, – Костя протянул мне неизвестно откуда взявшийся большой прямоугольный свёрток и добавил: – но думаю, что для Игоря здесь тоже что-нибудь найдётся интересное.

– Как они там?

– Скучают! Вы с Игорем произвели неизгладимое впечатление на них. В хорошем смысле, разумеется!

Я тоже скучала, и Игорь. Особенно за девчонкой. Его симпатия к ней оставалась для меня загадкой, даже после того, как я его об этом спросила. Впрочем, это было и неудивительно, ведь кроме осуждающего взгляда и мнения об отсутствующем у меня материнском инстинкте, исчерпывающего ответа я так и не получила.

Может быть, Аннушка напоминала ему Надю, его младшую сестру, хотя с моей точки зрения они были похожи приблизительно как пятка с пальцем, но ему было виднее.

Костя провёл меня домой, но попав в поле зрения откровенно скучающих родителей Игоря, остался у нас до конца дня. Как хозяин дома, Игорь не мог оставить Костю на растерзание, поэтому оставался внизу со всеми. Воспользовавшись подвернувшимся случаем, я поднялась в спальню.

Развернув свёрток, переданный Евгенией Павловной, я внимательно осмотрела всё, что там было: сушёные листья черники и малины, мята, мать-и-мачеха, какие-то грибы и, о чудо, бобы Святого Игнатия! Вот и подарок для Игоря нашёлся, хоть и ядовитый!

И вот настал долгожданный понедельник, восьмое августа, двадцать восьмой день рождения Игоря! С гордостью могла сказать, что я была первой, кто его поздравил, и первой, чей элегантный ядовитый подарок он оценил по достоинству.

После обеда начало парить. С востока надвигались тяжёлые грозовые тучи, и чем ближе они наступали, тем сильнее электризовался застывший раскалённый воздух, и у меня появилось неприятное чувство затишья перед бурей.

Макс, боясь попасть под дождь, уехал на своём Сузуки за полчаса до закрытия магазина. Зато я теперь могла спокойно переодеться. Чёрная юбка-карандаш с высокой талией до колена, белоснежная шёлковая блуза с коротким рукавом, чёрный клатч и чёрные мученические шпильки сидели идеально. Игорю должно понравиться, а я уж как-нибудь потерплю.

Распустив волосы, и немного повоевав с торчащей чёткой, я накрасила губы красной помадой. Бросив тоскливый взгляд на блестящие мотоциклы, я вышла на улицу, где меня уже ждал Игорь с букетом бордовых роз.

– Дурачок, разве у меня сегодня праздник?! – рассмеялась я, принимая букет.

– Разве мне нужен особый повод, чтобы порадовать тебя такой мелочью, как цветы?! – крепко, сладко и горячо целуя меня в губы, промурчал он.

Когда мы вышли из машины возле ресторана, уже накрапывал дождь. Порывистый ветер сыростью обдавал ещё не остывшее от дневного солнца тело, снова возвращая меня к неприятным ощущениям приближающегося чего-то.

Скорее всего, это было обычное дежавю. В такую же погоду мы с Игорем шли на благотворительный вечер Витольда, который обернулся для нас крупными неприятностями, чуть не стоившими нам жизни.

– Всё в порядке? – спросил Игорь, уловив мои колебания.

Напомнив себе, что сегодня мир не должен вращаться вокруг меня и моих ощущений, я заверила Игоря, что всё отлично. Проигнорировав тревожное покалывание внутри, я взяла его за руку, и мы вошли в здание.

Из вежливости Игорь пригласил Костю присоединиться к нам, но из вежливости Костя отказался, и я понимала почему. Ему здесь не было места, как и мне. Этот красиво накрытый стол с множеством столовых приборов, большинство из которых я вообще впервые видела, люди, поедающие возмутительно маленькие порции – всё это было как-то примитивно и илюзорно.

Тем не менее я была здесь и как все улыбалась, старательно пытаясь получить удовольствие от чего-то под названием "кассуле". Когда подали десерт, у меня громко и настойчиво зазвонил телефон.

– Извините, я на минутку. – Я отошла к уборной. В зале было шумно, а я и так была немного глуховатой.

– Да, Костя! Решил всё-таки присоединиться к нам?

– Где ты сейчас? – натянутым, как струна голосом спросил Костя. – Ты с Игорем?

– Да, – ответила я, чувствуя, как тревожное покалывание в груди перебивает сердцебиение. – Что-то случилось?

– Я на улице напротив ресторана. Здесь около дюжины перевёртышей и…

Голос Кости отдалялся, в то время как звук шагов позади меня нарастал. Убрав телефон, я оглянулась через плечо на владельца лаковых туфель, остановившегося позади меня.

Глава 14. Человек в отражении

Раньше, чем я успела впустить в своё сознание мысль о том, что Витольд находился так близко ко мне, что я чувствовала его дыхание на коже, я перевела взгляд на зал.

Пристально всматриваясь в каждое лицо присутствующего здесь человека, я искала угрозу среди них, но паника была плоха тем, что угроза виделась во всём.

С моей позиции открывался хороший обзор. Игорь с родителями сидели за столом в центре зала. Я с ужасом осознала, что они были как на ладоне, любой мог напасть на них с любой стороны, а они этого даже не замечали.

Дыхание перехватило. В ушах зазвенело, как после взрыва. Я должна была их предупредить!

– Не переживай, их никто не тронет, – сказал Витольд спокойным уверенным тоном человека, контролирующего ситуацию. – Я пришёл поговорить, но это сложно сделать, когда ты стоишь ко мне спиной.

Вопреки собственному желанию, я развернулась лицом к нему. Он пристально смотрел на меня сверху вниз. Я никогда не встречала людей с настолько пустыми глазами, а его были именно такими – безжизненными, бездушными, холодными и пугающими. Пустота, абсолютная пустота, скрывающаяся за ними, бросала меня в дрожь, и мурашки раз за разом, словно в бесконечной гонке, пробегали по коже.

– Нам не о чем говорить, – едва слышно сказала я. – Ты убил моих друзей. Ты чудовище!

– Признаюсь, мне льстит твоё мнение, – Витольд рассмеялся, – но ведь ты такая же, как я.

– Я и близко не такая …

– Брось, – перебил он, – я видел, как ты перегрызла горло Николаю. Знаешь, что ещё я видел? Тебе это понравилось! Если бы не предсмертные стоны твоего парня, ты бы и дальше рвала всех на куски! Кстати, мне интересно, как он смог выжить?

Моя услужливая память во всех подробностях, вплоть до вкуса тёплой крови во рту, тут же проиграла у меня в голове майскую схватку между нами и Хранителями. От этих воспоминаний меня затошнило.

– Вот, посмотри, – в зале громко скрипнул стул, и Витольд снова рассмеялся. Я обернулась и встретилась глазами с Игорем. Бледнее обычного, он вставал из-за стола.

Витольд небрежно махнул рукой, и весь зал замер: люди застыли на месте, наверное, даже не ощущая этого.

– Он так хочет тебя защитить, сберечь, – продолжил Витольд, как ни в чём не бывало, – из кожи вон лезет. Он не понимает, даже мысли не допускает, что тебе это не нужно. Ты охотник! Хищник! Убийца! А он всего лишь обычная игрушка в твоих руках!

– Нет! – Я затрясла головой.

– Когда будешь смотреть в зеркало, присмотрись, кого именно ты видешь в отражении – того, кого хочешь видеть, или того, кем ты на самом деле являешься!?

Его голос эхом застучал в ушах. Вернувшееся на свой естественный ритм время волной нарастающего гула окатило меня. Игорь схватил меня за плечи, оттаскивая назад, но необходимости в этом не было, так как Витольда уже и след простыл.

– Ты в порядке? – От волнения его голос охрип, а глаза неустанно искали угрозу.

Я молча кивнула во избежание столь неуместного сейчас проявления моей собственной левой бровью вранья. Нет, я не была в порядке. Я даже и близко не была в порядке!

До сегоднешнего инцидента я не отдавала себе отчёта в том, насколько сильный страх внушал мне этот человек, страх способный полностью парализовать меня, одновременно переварачивая всё внутри, взрывающий каждую часть мозга, нейрон за нейроном, страх заставляющий моё сердце болезненно биться о грудную летку.

Вопреки утверждениям окружающих про мою силу, способности и прочее, этот человек разбивал это одним своим появлением, заставляя меня уменьшаться до размеров безпомощной божьей коровки, слабой и не способной ни на что.

Вот только этот страх был лишь вершиной айсберга. То, что он сказал, то, что он заставил меня вспомнить в чистом виде без примесей зефирного оправдания – оно было стержнем. Глубоко внутри меня жила темнота – та, которая трескалась, надрывалась, подтачивалась, повреждалась под плотно упаковкой во вместилище для того, кем я была частично или временно, или кем могла бы быть целиком и полностью.

И это меня убивало. Медленно, но верно. И каждый раз, когда я смотрела в зеркало, я всё больше сомневалась в том, что видела, в том, кого я видела, и в том, как я это видела.

Родители Игоря уехали на следующее утро. Я не знала, что они видели и поняли в ресторане, что им сказал Игорь, и куда они направились. Мне было всё равно. Здесь становилось всё жарче, и им было безопаснее покинуть город.

Костя не видел, как Витольд исчез, но смог проследить за перевёртышами. Они, как верные псы, вернулись в разрушенный особняк, а уже через неделю мы узнали, что дом начали восстанавливать.

Игорь всё больше напоминал мне того майского парня – много пьющего, мрачного и крайне опасного. То, что случилось, замкнуло нас обоих и отдалило друг от друга. Меня беспокоило, что это было началом конца, и история могла повториться вот только уже без чудесных спасений, исцелений и прочего хепиенда.

Снова и снова оказываясь в патовой ситуации в борьбе с собственными "я" и "не я", моя голова настолько наполнялась всевозможным сомнительным мусором, что буквально была готова лопнуть. Решив пойти проверенным путём, я обратилась за помощью к Екатерине Павловне, чтобы хотя бы излить ей душу.

– Ниночка, милая, ты зря себя так изводишь, – задымив меня вишнёвым ароматом сигареты в мундштуке, она покачала головой. – Ты пойми, мы все убийцы в той или иной степени. Каждый день мы убиваем десятки муравьёв, случайно наступая на них, комаров, достающих нас, мух, тараканов.

Я фыркнула. Совет, конечно, не деньги – можно и дать, но ничего более абсурдного я от неё ещё не слышала.

– Так что вы предлагаете, просто забить на это? Убила и убила?

– Да нет! Конечно нет! Просто ты должна для себя чётко уяснить, что ты сделала то, что сделала, чтобы спасти Игоря. И можно, конечно, спорить дальше правильно это было или нет, но всё же ты не хотела этого.

– А если бы хотела?

– Тогда, пожалуй, у нас была бы проблема, – спокойно ответила она. – В любом случае, раз ты об этом думаешь и беспокоишься, значит, всё не так плохо!

– Или всё ещё хуже, – прошептала я себе под нос.

Я покинула Екатерину Павловну, всё равно занимаясь самокопанием, но всё же мне стало немного легче. Может, потому что я выговорилась, а может это просто было свойство Екатерины Павловны успокаивающе влиять, не знаю. Легче, так легче! Вопрос был в том, надолго ли?

Наплевав на безопастость, я ездила на байке без своей привычной экипировки. Хоть экип и не гарантировал ничего, всё-таки при объятиях с машиной, или дорожным знаком, или даже асфальтом любая суперская экипировка могла и не сохранить ни конечности, ни жизнь, однако самовнушение плюс комфортная езда равнялось лучше, чем ничего.

На календаре было уже двадцатое августа. При мысле, что лето заканчивалось, просто плакать хотелось. Тем более, если было принять во внимание тот факт, что оно пролетело бестолково и хаотично. Однако это был факт, то есть два факта – унылое лето и его унылое окончание. Да здравствует осенняя депрессия!

Игорь позвонил, когда я уже вышла от родителей. Трещина в наших отношениях немного замедлила свой бег, в основном благодаря его стараниям, одним из которых было предложение сегодня встретиться в небольшом парке недалеко от моего старого района и прогуляться там, как самые обычные влюблённые вместе с Севером.

Успокоительный эффект от разговора с Екатериной Павловной ещё действовал, и я приняла эту идею на «ура». Проезжая мимо своего старого дома, я немного сбавила скорость. Да уж, старый дом, старая гостинка, старая жизнь. Иногда я по ней скучала. Чёрт, да последнее время я только и делала, что скучала по ней в перерывах между самокопанием и самобичеванием.

Назад вернуться нельзя было, но всё же должно же было быть что-то впереди такое же мирное, простое и комфортное без разрушений, боли, хаоса!? Или всё же путь к благополучию был тернистым, и лежал через мясорубку?!

Я заглушила двигатель возле чёрной Ауди и закинула шлем в салон.

– Привет, красавчик! – Я чмокнула Игоря в губы. – И тебе, малыш! Рад вернуться в наш старый добрый район? – спросила я у Севера, ласково трепая его по загривку. Север завилял хвостом и подпрыгнул от радости. Как же мало ему нужно было для счастья!

Мы обошли район по кругу, терпеливо следуя за инстинктами животного, требующими понюхать и пометить каждый дохлый кустик и каждое чахлое деревце. Впрочем, мы не жаловались, а просто шли, болтая не о чём, смеясь над глупыми шутками друг друга, держась за руки как самые обычные влюблённые.

Проходя заброшенную прачечную, мы вспоминали то время, когда находились по разные стороны.

– Ты был в чёрном и смахивал на вампира, – вспоминала я.

– А ты была выскочкой в чёрном платье, – вспоминал он.

– Я тебя уделала тогда, – рассмеялась я, вспомнив, как отправила Игоря полетать до мусорных контейнеров. А если бы он попал прямо в контейнер, было бы прикольнее!

– Я потерял бдительность, рассматривая твои формы, чем ты и воспользовалась, – не согласился он.

– О, да! Формы всему виной! Отмазывайся!

Сочиняя всё новые подробности той потасовки, мы подошли к концу аллеи. Ещё только смеркалось, но людей уже почти не было на улице, а оставшиеся торопливо шли каждый в сторону своего дома.

Мне показалось это странным, вечер-то был прекрасный, к тому же субботний. Впрочем, райончик этот был не самый благополучный, и допоздна лучше было не шататься.

Игорь резко остановился и потянул меня назад, едва перед нами показалась дорога с припаркованными возле бардюра чёрной Ауди и зеленовато-чёрной Хондой.

– Что там? – Я выглядывая из-за его плеча. Возле наших транспортных средств крутилось человек шесть подозрительной внешности. Они чем-то напоминали готов, но что-то в их заторможенных движениях настораживало. – Кто это? – Магия, исходившая от них, была мне не знакома.

– Некроманты, – в полголоса ответил Игорь. – Пришли за нами.

Глава 15. Лич

Некроманты, отшельники магического мира, стоявшие на границе между живыми и мёртвыми. Ведьмы и ведьмаки их сторонились, считая, что их магия была пропитана смертью и вообще отвратительна, не смотря на то, что "мёртвое" искусство было самым древним и могущественным.

– С чего ты взял, что они пришли за нами? – тоже в полголоса спросила я. Игорь не ответил. Он продолжал следить за ними, судя по всему потерявшими интерес к улице, к дороге и всему прочему. Как только они вышли из поля зрения, Игорь спешно направился к машине.

– Нужно как можно скорее попасть домой и предупредить всех, – заталкивая Севера на заднее сидение, сказал он. – Что бы они тут не делали, это не к добру.

Спорить с ним я не стала. Их появление действительно вызывало опасения. Однако некромантию нельзя была назвать ни тёмной, ни светлой. Она просто была другой, как и сами некроманты, не вникающие в вопросы власти, борьбы и прочего. Но всё же они были здесь, и какая бы у них не была для этого причина, я всё же склонялась к версии Игоря.

Игорь петлял как ненормальный. Ехать за ним было сплошным "удовольствием", особенно когда он безцеремонно нарушал правила дорожного движения и управлял светофорами, как ему было угодно.

На одном из многочисленных перекрёстков, оставленных нами позади, я просто не успела проскочить до красного.

– Чёрт! – выругалась я.

Считая секунды по постукиванию цилиндров, я рванула вперёд, как только включился зелёный. Свернув на проспект, ведущей к нашему дому, я увидела огни задних фар, петляющие впереди. Машина резко затормозила. Даже в шлеме я слышала скрип плавящихся колёс от вдавленного до упора тормоза.

Миг и машину подбросило как на трамплине и крутануло. Север в золотистым коконе вылетел через заднее стекло, и чёрная Ауди с треском упала на землю.

Скрежет металла был душераздирающим. Я сбросила скорость, рискуя сделать стоппи. До лежащей искрёженной машины было рукой подать, но мне казалось, что я бежала к ней целую вечность.

Игнорируя осколки разбитого стекла, впившиеся в мои колени и ладони, я заглянула во внутрь лежащей на крыше машины. К счастью, Игорь был пристёгнут, но это единственное, что было хорошо. Вся подушка безопасности была в крови, как и лицо Игоря. Из придавленного рулём бедра торчала кость, и кровь заливала всё вокруг.

– Игорь! Игорь, ты меня слышишь, родной? Любимый мой, открой глаза! – Проверив пульс, я крепко сжала его руку.

Глазковые камни на наших перстнях засветились. Игорь слабо зашевелил пальцами и закашлял. Взгляд хоть и мутный, но был вполне осознанным.

– Милый, я тебя сейчас освобожу, ты только держись! – Игорь кивнул.

Больше всего я боялась сделать ему больно, но деваться было некуда. Торчавшая кость была не проблемой, и не с таким справлялись, но вот алая кровь, говорившая об артериальном кровотечении, вызывала сильнейшую тревогу.

– Ты можешь снять ремень? Игорь! Не отключайся! Слышишь меня? Сними ремень и наложи жгут!

Дрожжащими руками, которые едва слушались, Игорь снял ремень и затянул его выше перелома.

– Умничка! – Я вдохнула как можно глубже и ударила по рулю. Вместе с приборной панелью и двигателем он отлетели прочь. К черту машину, ей уже ничего не поможет!

Игорь потянулся отстегнуть ремень безопасности. Я подхватила его за плечи и потянула на себя. От боли он застонал.

– Прости, родной! Знаю, тебе и так очень больно, но нужно немного потерпеть! – Я достала телефон и набрала Екатерину Павловну. – Екатерина Павловна? Игорь ранен. Долго объяснять. Можете нас забрать? Мы…

– Уходи… – Игорь потянул меня за руку, державшую телефон. – Уходи отсюда… Это они…

Битое стекло захрустело за моей спиной. Понадеевшись на подоспевшую помощь, я обернулась, но человек, шедший к нам, был один.

Крючковатый нос с горбинкой, пожалуй, был его единственной приметной чертой, не считая готовского прикида и запаха смерти, шлейфом следующего за ним.

– Мерзский урод! Какого чёрта тебе надо? – закричала я.

– Тебе привет от нашего общего знакомого, – невозмутиво ответил он. – Кстати, он был крайне огорчён, узнав, что ты так раскидываешься свой душой, отдавая её кому попало.

– Пусть засунет своё горе в одно место!

– Он засунет, не переживай, – всё так же спокойно ответил лич. – Но только после того, как этот, – он кивнул на Игоря, – покинет наш земной мир.

На считанные доли секунды моё сердце остановилось. Я посмотрела на измученное окровавленное лицо Игоря, однажды умершего у меня на руках.

Моя любовь к Игорю была безгранична вопреки всему и всем, но не это светлое чувство подняло меня на ноги. Нет, это были безграничная ненависть, ярость, самые тёмные из самых тёмных чувств, на которые только был способен человек.

Земля под ногами задрожала. Ветер остервенело завыл, ломая деревья и вырывая с корнями кусты, поднимая вверх осколки стёкла и куски металла. Гром ударил одновременно с молнией. От её косой стрелы от асфальта выбилась искра, и пламя разлилось невысокой полукруглой стеной между мной и некромантом.

– Тебе со мной не справится, ведьма! – расхохотался он.

– Конечно, нет, придурок, – холодным, как лёд голосом ответила я. – А вот моей тёмной половине очень даже под силу!

Самодовольная ухмылка сползла с его землистого лица. Я улыбнулась наступившему во мне мраку, принимая его всего до остатка. Лич поднял сжатые в кулаки руки, и тогда я нанесла удар. Выпустив всё, что так долго во мне копилось, я толкнула его вместе с ветром, огнём и всем тем, что поддалось моему воздействию.

Некроманта разорвало на куски. Обугленным дождём они устелили всё вокруг.

– Всего лишь мясо, – отметила я, отбрасывая от себя обгорелый кусок плоти. – Плюнуть бы в лицо тому, кто утверждал, что некроманта сложно убить. Может, отправить ему по почте немного мертвечинки?!

Звук подъезжающей машины отвлёк меня от размышлений. Старенький бежевый москвич остановился рядом с моим байком. Екатерина Павловна вышла из машины, а следом за ней с водительского места Саша. Конечно же, это была его рухлядь! Только его мешочек с удачей мог заставить её ездить!

– Что здесь случилось? – испуганно разглядывая землю, спросила Екатерина Павловна. Саша побежал к Игорю.

– Некроманты в гости заглянули, – ответила я. – Не самый хороший день у них сегодня! По крайней мере, у того, что здесь валяется!

Облокотившись на перевёрнутую машину, я закурила. Ах, свежий воздух! Екатерина Павловна встревожено переглянулась с Сашей.

– Ну, что вы так на меня смотрите? Да, я его убила! Туда ему и дорога! И остальным тоже!

– Посмотри на себя! – Она протянула мне небольшое зеркало в позолоченной оправе. – Ну же!

– И что я должна в нём увидеть? – рассмеялась я, скорчив рожицу, и взяла зеркало. – Свет мой, зеркальце, скажи…

Как только я поднесла зеркало к лицу, слова застряли в горле. Лицо в отражении было моим, то есть те же губы бантиком, маленький нос, брови домиком, но не глаза. Глаза… Глаза нечеловеческие переливались как морские волны под ярким солнцем, вот только солнце было чёрным, и в глубине той морской пульсировала тьма.

"Убийца" – смехом отдался у меня в голове голос Витольда.

Глава 16. Горькое, солёное, сладкое

Антикварные часы на прикроватной тумбочке в спальне показывали половину четвёртого дня. Игорь тихо посапывал. Толик вправил ему кость сразу же, как мы привезли его домой. Этот жуткий звук ещё долго мерещился мне в тишине ночи. Пережитая им травма и боль отступали под действием "Облика", и хоть он всё ещё находился без сознание, уже не стонал во сне и выглядел намного лучше.

Второй раз я наблюдала за ним после принятия " Облика", и второй раз не наблюдала изменений в его лице. Странно, но ничего кроме привычных чёрных волос, аккуратных ушей и длинных пальцев, никаких видимых метаморфоз, никаких проявлений его другого лица. Не знаю, может у мужчин это было по-другому, или же в отличие от меня у него не было других форм и обличий. Счастливчик!

– Может, пойдёшь поешь? – шёпотом спросила Екатерина Павловна, тихонько просунувшись в дверь.

– Я не голодна, спасибо, – так же шёпотом ответила я.

Когда она ушла, я поправила сползающее одеяло и уже, наверное, в сотый раз погладила Игоря по волосам и лицу. Как же больно было снова видеть его в таком состоянии! Как же больно было осознавать, что это снова произошло по моей вине, хоть и косвенной, но всё же моей!

Вчера я могла его убить. Разорвать на мелкие кусочки так же, как и некроманта, просто поддавшись темноте, живущей во мне. Я говорила себе, что никогда не поступила бы так с ним, но в глубине души я знала, что вчера я могла поступить так и не только с ним. Темнота пришла, и я приняла её с распростёртыми объятиями, войдя в раж от той свободы, которую дала мне необузданная дикая сила, власть и могущество.

Если бы это случилось, если бы я позволила этому случиться, я бы убила себя. Если это случится, если я позволю этому случиться, я убью себя! Нет! Я убью себя раньше, чем наврежу Игорю или кому бы то ни было ещё!

Игорь зашевелил пальцами, щюрясь отвыкшими от света глазами.

– Родной, – прошептала я, прижимая его ладонь к своей щеке, – ты вернулся ко мне!

– Я тебя и не оставлял, – запустив пальцы в мои волосы, ответил Игорь. – Даже во сне я был с тобой, родная!

– Мне очень жаль твою машину, – сказала я.

– Она же тебе даже не нравилась, – улыбнулся он.

– В её нынешнем состоянии она нравится мне ещё меньше, – улыбнулась я в ответ.

Его разноцветные глаза светились такой нежностью и любовью. Как же я смогу рассказать о том, что случилось? Даже при одной мысли об этом у меня сжималось сердце!

Игорь привстал, и я тут же спрыгнула со стула, подкладывая ему подушки под спину, чтобы ему было удобнее сидеть. Всё же он был ещё слаб.

– Не вставай, родной! – Я поспешила убрать его одежду, к которой он потянулся. – Я принесу тебе всё, что ты хочешь!

– Нина, я не инвалид, и вполне могу сам…

– Нет! Пожалуйста, Игорь! Позволь мне поухаживать за тобой! Пожалуйста! – взмолилась я.

Игорь растерянно посмотрел на меня. Беспокойство и подозрение скользнули по его бледному лицу, но всё же он согласился. Приоткрыв немного окно, чтобы пустить свежего воздуха, я вышла из спальни, закрыв за собой дверь, чтобы его никто не беспокоил.

Спустившись на кухню, я быстро сделала салат из свежих овощей и пожарила омлет на сливочном масле. Обед был, конечно, так себе, но парочка тостов с вареньем и крепкий чёрный кофе без сахара, как Игорь любил, немного улучшат его, а вечером можно будет заказать что-нибудь из ресторана, если он захочет.

Съев всё скорее из вежливости, чем из-за голода, Игорь всё-таки встал и направился в душ. Я хотела и там ему помочь, но его аргументы в пользу самостоятельности и недопущения столь детского отношения к его зрелой мужественной персоне всё же были приняты мной, и я отступила, оставив его одного.

Перед уходом Екатерина Павловна всё-таки ухитрилась пропихнуть в меня немного еды. Скрестив пальцы, чтобы не вырвать, я отправилась искать Игоря. Естественно он был в гараже, тоскливо осматривая то, что ещё вчера было блестящей чёрной Ауди.

– Она была достойной и верной немкой, – попыталась пошутить я, ожидая в ответ что-то вроде "Ага! Ты не любила её, потому что она была немкой! Рассистка!", но ничего подобного не было, и когда Игорь повернулся ко мне, я поняла, что его тоска была не по машине, а по мне.

Я опустилась глаза. Не знаю, может, мне нужно было сказать, что мне стыдно, или, что я напугана, или просить прощение за то, что сделала, ведь это была я, не одержимая кем-то или чем-то, а именно я. Но мне почему-то казалось, что сейчас должен говорить он. Принимет ли он меня такой, или же нет? Сможет он любить меня такой, или же это слишком сложно для него?

– Ты знаешь, что происходит с теми, кто пытается уничтожить некромантов? – задумчиво спросил Игорь и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Они сходят сума. Энергия, которой питают свою магию некроманты, взрывается в момент их смерти, тем самым вызывая страшное проклятье. Оно и сводит сума.

– К чему ты мне это рассказываешь?

– К тому, чтобы ты знала, чем всё могло для тебя закончиться.

– Но не закончилось же!

– Да, не закончилось, и мне страшно представить почему. Страшно, потому что я могу только догадываться о том, на что ты способна, в то время как Витольд уже об этом знает. Страшно, потому что тогда он не остановится не перед чем, чтобы добраться до тебя. Страшно, потому что я боюсь, что не смогу тебя уберечь.

Я отвернулась, пряча слёзы. Вот значит, какая на вкус была безысходность – горькая от признания правды и солёная от слёз, потому что я поняла, что Игорь решил сражаться. Решил давно, окончательно и бесповоротно.

Я вроде как должна была вздохнуть с облегчением и радостью, что он не отвернулся от меня, но разве я могла радоваться тому, что придёт следом?

Чем больше я об этом думала, тем больше в этом убеждалась. Тогда в мае, когда Игорь накаркал нам войну, что мы имели? Мы имели Орден, столетиями уничтожавший всех, кто владел искусством магии; мы имели их лидера, по слухам одержимого двоедушниками и коллекционировавшего их лохматые головы.

А что мы имели теперь? Теперь мы имели просто психа и могущественного ведьмака по совместительству, одержимого сделать мою голову венцом своей коллекции или ещё чего похуже, убивающего любого на своём пути, имеющего в союзниках медведей-перевёртышей и некромантов.

И пусть я была законченным пессимистом, если не верила, что кто-нибудь в здравом уме захочет к нам присоединиться кроме тех, кто уже и так был обречён из-за знакомства с нами. Игорь, однако, не желал об этом слушать.

– Ты ставишь вопрос ребром, – сказал он, когда мы все собрались в гостиной за столом, и я озвучила свой воодушевляющий прогноз. – Конечно, если предлагать всем умереть, то переговоры обречены на провал.

– То есть лучше соврать?

– Ниночка, врать нам не нужно, – вмешалась Екатерина Павловна. – Нужно просто грамотно преподнести сложившуюся у нас ситуацию, чтобы те, с кем мы будем говорить, смогли увидеть, что дело гораздо сложнее, чем кажется. В конце концов, каждый преследует свои цели, а альянс с нами может быть полезен для кого-нибудь.

– И некроманты, и перевёртыши поступили так же, приняв предложение Витольда, – вставил Костя.

Пренебрежительно фыркнув, я вышла покурить во двор. Значит, никто не разделял моё мнение. Ну и пусть! Это было не существенно, потому что моя цель была только моей, и то, на что я была готова пойти, чтобы достичь её, было только моей заботой.

– Непривычно видеть Игоря в роли дипломата, правда? – Костя вышел следом за мной. Его старания я оценила, но шутка вышла так себе. – Это так забавно наблюдать, как вы спорите по каждому пустяку, – продолжал он. – Выглядит так, будто вы танцуете, периодически меняясь партиями.

– Да уж, – улыбнулась я. – Точнее и не скажешь.

– Я так не спросил, кстати, как ты держишься после всего произошедшего.

– Нормально, – соврала я.

– Нина, я тебя знаю, и нормально у тебя никогда не бывает!

Костя действительно хорошо меня знал, причём знал ещё, когда я была весьма и весьма далека от магии в том виде, в котором знала и владела ею сейчас, не говоря уже о прошлой жизни.

– Не знаю, – выдохнула я. – Много всего в голове: плохого, очень плохого, ещё хуже. Я всё жду, когда все начнут шарахаться от меня, избегать, вообще смотреть по-другому…

– Но по-другому смотришь только ты на себя, – перебил он. – И я не буду даром тратить время и воздух, пытаясь переубедить тебя, а скажу лишь то, что по моему опыту монстры, к которым ты себя причисляешь, бывают разными, и среди них тоже могут быть хорошие.

Я внимательно посмотрела на Костю, впечатлённая его словами. Забавно вообще, как у нас с ним всё сложилось. Помню, было время, когда мне казалось, что рядом с ним я странным образом становилась лучше.

Конечно, он правильно делал, что не пытался меня переубедить, но его слова натолкнули меня на одну мысль, и я просто не могла не провести параллель между той аварией, которую мне устроил Игорь ещё в самом начале нашего с ним знакомства, и аварией, в которую попал сам Игорь благодаря некроманту.

В первом случае Костя сделал то, что должен был, чтобы мне помочь, то есть превратился в медведя. Я ведь тогда тоже в какой-то степени посчитала его монстром. Во втором случае уже я стала монстром, чтобы не дать убить другому монстру Игоря. Так, может, я утрировала?

Если темнота была частью меня, возможно, что я могла использовать её для того, чтобы предотвратить войну, убить не живого, не мёртвого, и закончить всё.

– Спасибо тебе! – Загоревшись своей идеей, я чмокнула Костю в щёку. Да, оправдывать свои намерения правильностью или безисходностью было немного отвратительно, пожалуй, но в то же время это приносило сладкое как мёд облегчение, ведь убийство одного, так или иначе, спасло бы жизни многим.

Глава 17. Если только

И снова небо стало голубым, и солнце засветило ярко! Настолько ярко, что я не увидела Игоря, подозрительно наблюдающего за нами через окно. Наверное, они уже пришли к консенсусу, и нам с Костей следовало возвращаться.

– Ну, что? Какой план? – весело спросила я, избегая хмурого и полного подозрений взгляда Игоря. – Как я понимаю, у ведьм, к которым вы хотите обратиться, нет тематической группы в соцсетях, где можно оставить сообщение типа "Привет! Нужна помощь! Требуется замочить одного негодяя!". – Рыжик с близняшками засмеялись. Даже Толик с Сашей слегка улыбнулись.

– К сожалению, нет, – неодобряя мои слова, сухо ответила Екатерина Павловна. – Но есть и другие способы с ними связаться.

– С кого начнём? – спросил Костя, нетерпеливо потирая руки. Кроме обращений, у Кости почти не было магических способностей, но со способами, о которых говорила Екатерина Павловна, он был знаком.

Саша принёс из кухни большую корзину красных яблок и все ножи, которые имелись у Игоря, а их имелось у него много.

Игорь взял бутылку воды и, сняв крышечку, начал сливать воду. Прозрачная спираль мелодично заполнила невидимый сосуд, парящий в воздухе на уровне колен.

Все, кроме Толика, сославшегося на не приспособленные для такой работы пальцы, расселись вокруг и начали чистить яблоки. Екатерина Павловна объяснила, что чистить их надо было так, чтобы кожура была целой с каждого яблока, то есть, чистить вкруговую.

Реально была скотская работа! Я даже позавидовала Толику и его похожим на сардельки пальцам. Но увидев, как ловко и быстро чистит яблоки Игорь, я поддалась азарту и даже почти превзошла саму себя. Почти!

Когда, наконец, проклятые яблоки закончились, и Игорь заклеил мне двойным слоем пластыря большой палец на правой руке, мы приступили к следующему этапу.

Аккуратно сложив перед собой все яблочные обрезки, Екатерина Павловна достала список, который нам дала её сестра, и внимательно его изучила. Видимо она была согласна далеко не с каждым пунктом, так как её выражение лица менялось, как погода весной. Однако времена настали тёмные, и особо крутить носом не приходилось.

Вода в невидимом сосуде забурлила, когда Екатерина Павловна бросила в неё первую закрученную кожуру, шёпотом называя имя того, кому она предназначалась. Кипящий водоворот зашипел, и через миг яблочной кожуры уже и след простыл.

– И что дальше? – спросила я, походу единственная не знающая, что будет дальше. – Как мы узнаем ответ?

– Яблочко вернётся к нам обратно, – довольно ответила Екатерина Павловна, кидая в воду ещё одну шкурку.

Когда все послания были отправлены, Игорь погрузил сосуд в сферу и отправил в дальний угол гостиной, чтобы она не путалась под ногами, пока мы будем ждать ответов.

Когда все разошлись, и мы с Игорем остались вдвоём, я почувствовала непреодолимую безумную тягу к нему. Трещина между нами смылась "Обликом", и теперь была только нежность и жажда ласки любимого родного тела.

Конечно, если бы Игорь знал, что я собиралась сделать, он бы, помимо того, что сделал бы всё, чтобы меня остановить, принял бы мой настрой за женские штучки с целью усыпления его бдительности. Но он знал только то, что я хотела, чтобы он знал, и мой настрой был абсолютно искренним, ведь я любила его больше всего на свете, хоть и стеснялась ему в этом признаться.

Через два часа, Игорь засопел в две дырочки уставший, но довольный, и я тихонько спустилась вниз. Сфера неприлично булькала в углу, но моим интересом была не она.

Достав из ящика на кухне две свечи, я взяла из холодильника яйцо. Нужна была ещё нитка и тарелка.

– Это плохая идея! – зашелестел веник, напугав меня до чёртиков. Это чудо, что я не выронила яйцо!

– О, Федя! У тебя ниток случайно нигде не завалялось? – шёпотом спросила я. Катушка с чёрными нитками прыгнула мне в руки.

– Спасибо! – поблагодарила я, вспоминая, имели ли значение цвета ниток и свечей для ритуала. Кажется, нет.

– Это очень плохая идея! – снова зашелестел веник.

– Да! Да! Да! Все великие дела начинаются с плохих идей! – ответила я. – А теперь не мешай мне!

Некоторое время веник ещё шуршал недовольством и возмущением, но совсем недолго. Когда настала тишина, я поставила свечи на стол. Сделав разрезы, я натянула нитку и поставила под ней тарелку.

От зажжённых свечей по комнате разбежались причудливые тени. Мне стало как-то не по себе. Возможно, это действительно была плохая идея, но если бы только у меня получилось, если бы только я смогла найти слабое место Витольда, то я смогла бы убить его раньше, чем он навредит кому-нибудь ещё.

– Блин, была, не была!

Я закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на Витольде, его волосах слегка поддёрнутых сединой, его голосе, шагах, манерах. Окружающие меня звуки постепенно стали затихать. Удары сердца медленно отмеряли секунды, отделяющие меня от желанного. Стук, стук, стук, треск раздавливаемой скарлупы…

Это вовсе не было похоже на погружение в сознание Игоря. Тогда я чувствовала, что покинула своё тело, а сейчас я переместилась вся целом, полностью физически, и когда я открыла глаза, уютная обстановка гостиной уступила место серым тонам.

Здесь было холодно и сыро. Шершавый пол под ногами создавал неприятное ощущение, словно я шла по чему-то давно стёртому, высохшему и изношеному.

Это место соответствовало моим представлениям о Витольде, по крайней мере, частично. Но почему же здесь было так пусто? Это вовсе не то, на что я расчитывала!

Забив на всё нарастающее разочарование, я упрямо продолжала идти вперёд. Воздух становился всё более спёртым, а окружающие меня серые пространства размывались то теряя свой объём, и становясь прозрачными, то снова наливались густотой и вязкостью.

Что что-то здесь было не так, я поняла только когда холодный шершавый пол стал ещё и скользким и липким, а воздух со спёртого сменился на какой-то гнойный и мёртвый.

Я замедлила шаг, заметив небольшой просвет. Серое пространство словно раздвигалось для меня, жаждя показать мне то, что в нём было. Я уже не хотела этого. Всё моё нутро сопротивлялось этому, но то, что находилось там, тянуло меня к себе, и я не могла остановиться.

Серые тона отступали по мере моего приближения. Пространство приобретало всё более размытый землистый цвет, пока не замерло вокруг рваной дыры, по краям которой стекал серовато-зелёный гной. От одного его запаха и вида можно было умереть, не говоря уже о незримой клубящейся чернильной пустоте внутри того, где когда-то была душа.

Казалось, её вырвали грубой силой, или она просто прогнила, не выдержав поступков, совершённых её владельцем, а может, их даже было две, как у меня, и обе они превратились в это гниющее, мёртвое и отвратительное нечто.

Я зажала рот рукой, чтобы не закричалать. Запах воска от почти сгоревших свечей вернул меня к реальности. Я открыла глаза. Голубоватое свечение сферы в углу гостиной едва освещало сморщенное личико Феди, тревожно выглядывающего из своего веника.

– Ты был прав, Федя! Это была очень плохая идея!

До рассвета я просидела в беседке на заднем дворе дома, выветривая запах гноя, который, как мне казалось, буквально въелся в мою одежду, кожу и волосы.

Игорь так и нашёл меня спящей в беседке. Однако моё состояние он принял за волнение по поводу сферы, пока так и не получившей ни одного ответа, и мне не хотелось портить ему настроение.

У меня ещё было два выходных до моей смены в магазине. Игорь уехал решать какие-то вопросы, связанные с его бизнесом, и мне стало как-то тревожно без него одной в доме.

Глядя на забитые книгами стеллажи в его библиотеке, я всё думала, что не удивительно, что некроманты приняли сторону Витольда. Не живой, не мёртвый, без души, он был для них, наверное, произведением искусства в некотором роде.

Через полчаса моего бессмысленного таскания по дому в поисках занятия, зазвонил мобильник. Макс спешил сообщить, что прибыла экипировка, которую я заказывала, и что я могла подъехать и забрать её после обеда, а заодно и помочь ему с уборкой.

– Ага! Уже бегу! – ответила я, повесив трубку.

Наконец-то хоть одна хорошая новость! Новый экип и новый шлем благополучно вытеснили из моей головы все другие мысли. Фальшиво напевая детскую считалочку, я отправилась в гараж готовить мотоцикл к прогулке.

Глава 18. Небо в огне

Выехав из дома около шести, я позвонила Игорю с заправки, чтобы он не волновался. Вдали от дома чувство тревоги вернулось. Где-то прошёл дождь, и свежий ветер нагонял чувство чего-то неизбежного, что должно было случиться.

В таких случаях я всегда полагалась на свои сны, но после путешествия в чужую тёмную пустошь, мне не приснилось даже гнойного кошмара.

Подъехав к магазину, я быстренько покурила. Макс выглядел жалко на фоне беспорядочно разбросанных коробок и пакетов с новыми поступлениями. Я лишь покачала головой, что другого и не ожидала.

С видом приговорённого человека он потащился в подсобку за моим заказом, а я пока рассматривала наклейки на поступивших товарах. Странное было ощущение, как будто я давно не видела это место, или больше не увижу впредь.

Дурацкий дверной колокольчик зазвенел, нарушая тишину. Макс перевернул табличку на "Закрыто", но я забыла закрыть дверь на замок.

– Мы закрыты, – машинально ответила я, всё ещё погруженная в собственные противоречивые ощущения.

– Я не отниму у тебя много времени.

Меня обдало и жаром и холодом одновременно. Магазин, коробки, новый экип, шлем – всё потеряло значение, кроме этого голоса, этих шагов, этого вернувшегося ощущения чего-то неизбежного.

– Хотел поздравить тебя лично с достигнутым успехом. Убить некроманта и остаться после этого невредимым может далеко не каждый. Можно смело утверждать, что ты достигла нового уровня. – Витольд улыбался, и с каждым произнесённым словом его улыбка становилась всё шире. – Я хотел даже преподнести тебе цветы, но вовремя вспомнил, что ты не любишь лилии, особенно белые.

Я молчала, с горечью осознавая, что его голос снова действовал на меня как огнетушитель. В голове проносились мысли и воспоминания о той пустоше, которую я видела в нём, и вместе с горечью я почувствовала подступающую рвоту.

– Однако моя радость и гордость за тебя самым неприятным образом была омрачена минувшей ночью. Но я зла не держу, – поспешил он заверить, – просто я совсем иначе себе представлял день, когда ты обо всём узнаешь.

Гордость. Это слово он произнёс с особой интонацией, такой ласкающей, что у меня внутри всё перевернулось. Воздух со свистом вырвался из лёгких, и ненависть сменила страх. Я зря искала в нём слабости внутри, все они были на поверхности.

– А как ты представлял себе день, когда ты умрёшь? – спросила я. Темнота с ураганной силой высвобождалась во мне.

– О, этот день будет прекрасен! – рассмеялся он. – Ведь я буду лежать на телах твоих друзей и любовников!

Пелена тёмной морской поверхности заслонила мои глазницы. Прогремел гром. Ветер распахнул дверь магазина, злобно теребя колокольчики. Густые щупальца мутного тёмно-зелёного дыма вонзились в Витольда, поднимая его в воздух.

– Давай! – хохотал он. – Покажи, на что способна! Покажи мне себя настоящую!

Щупальца рвали и ломали его изнутри. Я слышала плеск крови из раздавленных органов, треск раздробленных костей. Но даже захлёбываясь кровью, он продолжал хохотать.

– И это всё? Всё, что ты можешь?

Под болтающимися ногами Витольда вспыхнуло пламя. Я подошла ближе и коснулась рукой огненных языков.

– Горячо, – ледяным голосом сказала я, склонив голову набок. Его пустые бездушные глаза фанатично светились. – Хочешь знать насколько?

– Нина! – Я обернулась на звук голоса. За стеклом витрины стоял Игорь. Ветер бешено трепал его волосы. На фоне его испуганного лица в стекле отражалась я, то, кем я стала, а в его разноцветных глазах была невыносимая боль и страх.

– Что тут такое? – испуганно закричал Макс, выходя из подсобки. Макс! Я совсем забыла, что он был здесь! Что же я делала?!

Светящиеся глаза замигали, как у робота, теряющего заряд батареи. Щупальца поблекли, я едва успела среагировать, чтобы не уронить свою жертву во всё ещё горящий огонь. Но момент уже был потерян, как и мой контроль над ситуацией.

– Ты ещё не готова, – уже не улыбаясь, констатировал Витольд, взмахом руки отгоняя тёмно-зелёный дым. – И за это ты будешь наказана!

На секунду всё вокруг затихло и замерло. Отблески возрастающего огня мстительно плясали в его серых глазах. Я в ужасе повернулась к Максу, протягивая ему руку. Пакет с моим заказом медленно и беззвучно опускался на пол, уже охваченный пламенем.

Взрывной волной меня выбросило через витрину магазина. Моё тело даже не почувствовало удара об землю. И только глаза ещё долго видели небо в огне.

***

Сухая глинистая земля легко рассыпалась в руке, и падала в яму. Она ещё только пропитывалась слезами многочисленных людей, скорбящих за тем, кого хоронили в закрытом гробу.

Я тоже хотела плакать. Я хотела кричать! Но не могла. Просто не могла…

Колона байкеров, сопровождавшая Макса в последний путь от дома до кладбища, постепенно разъезжалась. Каждый из них по-своему отдал ему дань уважения, и каждый из них теперь по-своему его помянет.

Врачи сказали, что мне повезло. Кожа обгорела только на лице с левой стороны, чудом оставив глаз целым, но они сказали, что со временем его можно будет исправить с помощью пластики.

От волос осталось лишь жалкое воспоминание. Они теперь едва доставали до плеча, и висели неровными подпалеными перьями бледного цвета. Забавно, я часто хотела их обрезать, и вот теперь моё желание исполнилось.

– Хочешь, поедем с ними? – Игорь взял меня за руку. Я повернулась к нему и отрицательно покачала головой. – Тогда домой? – спросил он, аккуратно касаясь моего изуродованого лица.

Боже, как же мне будет не хватать его прикосновений! И запаха кожи! И густых чёрных волос! Разноцветных глаз и мягкого тенора!

– Я не вернусь домой, – взяв его руку в свою, я убрала её от своего лица. Встретившись с ним взглядом, я заметила ту же самую боль, которую видела перед взрывом. Как же это было тяжело!

Игорь украдкой посмотрел на кофр, прикреплённый к мотоциклу. Да, всё верно. Я уже собрала свои вещи, точнее те крохи, что были моими, а не купленны им.

– Надолго? – спросил Игорь, сдерживая дрожь в голосе. Родители без лишних слов согласились взять к себе Севера и кошек. При моём нынешнем виде мне было сложно отказать, так что время для меня теперь ничего не значило.

– Не знаю.

Я знала, что ему было больно. Почти физически я чувствовала, как сильно он хотел меня удержать, не отпускать никуда и никогда. Но он лучше других должен был знать и понимать, что я пережила в том огне, и что даже сейчас чувствовала запах горящей плоти и волос, бензина и моторных масел.

Мы запутались. Я запуталась! Я думала, что сделала шаг вперёд, решающий шаг вперёд, но вместо него я сделала два шага назад, и пустота, которую я чувствовала раньше, не шла ни в какое сравнение с тем, что было у меня внутри сейчас.

Наше с ним лето подошло к концу, и настало время прощаться. Я не могла просить его ждать меня, как и он не мог просить меня остаться. Мы могли лишь продолжать любить друг друга на расстоянии, и надеяться, что время излечит раны и даст нам новое начало и новое направление.

Я отпустила его руку и направилась к мотоциклу. Заведя двигатель, я медленно отъехала, оставляя позади всё, что было моей жизнью.

Глава 1. Назад к истокам

Беспощадное солнце выжигало листву на кронах деревьев. Ветер-бродяга сбрасывал их на землю, устилая трассу жёлтым ковром. Мне следовало поехать поездом, но от запаха вагона мне всегда становилось плохо, а на душе и так кошки скребли.

Мотоцикл мягко мчался по ровной дороге, оставляя километр за километром позади. Вот только тяжёлый чемодан со всем тем, от чего я так стремительно хотела убежать, тащился за мной следом.

Несколько раз мне приходилось заправляться, а пока бак наполнялся, сверяться с картой. Каждый раз, когда я снимала шлем, то чувствовала облегчение. Кожа на лице саднила из-за трения об подушечки, а бинт, закреплённый пластырем отклеивался.

Да, я могла випить "Облик" и вылечить ожёги, но когда я видела, как на меня смотрели люди, я понимала, что ожёг был моей меткой, напоминающей мне о том, кем я была и что сделала, а так же о том, что как я не старалась, убежать от себя я не могла, а значит, я должна была носить её. По крайней мере пока.

Проделав путь почти в четыреста сорок километров, я выехала на Лесную улицу, точнее, если верить моей маме "вонючую" улицу Лесную, в "вонючей" Тамбовской области, в "вонючем" посёлке Сосновка, где жил мой крёстный Серёжа. Отец так настаивал, чтобы я поехала именно сюда, что я согласилась. Мне было всё равно.

Его дом находился в самом конце улицы, а сам он работал на кирпичном заводе и жил, что называется, бабылём. Я его практически не помнила, так как не была здесь лет пятнадцать. Впрочем, кто считал?!

Во дворе его старого дома горел свет, а он сидел на крыльце. Я выключила двигатель и, сняв шлем, подошла к нему. Угрюмый и не приветливый мужчина оценивающе рассматривал меня, особо придавая вниманию проступающую из-под бинта расплавленную кожу.

– Батя твой велел ни о чём тебя не расспрашивать, – сказал он, сплюнув на землю. – Но я всё же спрошу. Мне ждать от тебя неприятностей?

Что ж, с уверенностью можно было сказать, что контакт с крёстным, в вонючей Тамбовской области, в вонючем посёлке Сосновка, на вонючей улице Лесной состоялся. Не думала, что день, когда я признаю, что мама была права, наступит так скоро. Старею я, пожалуй.

– Я не за этим приехала, – сухо ответила я, подавив желание ответить что-то типа "Неприятности моё второе имя".

Больше не говоря ни слова, Серёжа провёл меня в дом и показал комнату, где я могла располагаться во время своего пребывание здесь. Покрытая пылью и дохлыми насекомыми, я так устала, что даже не стала умываться и переодеватся, а просто легла спать.

– Оу! Моя спина! – застонала я. Это было первым, что пришло мне в голову утром. Как же она болела! Вибрация от мотоцикла при длительной поездке плюс самая отвратительная кровать в мире равнялось ужасное утро!

Запах пота вперемешку с бензином заполнил всю комнату, и я открыла окно. Чёрт, как же я воняла! Выбравшись из комнаты в поисках уборной, я отметила про себя две вещи: первая – Серёжи в поле зрения не было; вторая – глядя на этот дом, мне во всё горло хотелось кричать песню "Проклятый старый дом", хотя и не в том прекрасном исполнении, как у КиШа.

К моей великой радости уборная оказалась вполне приемлемой, и я с превеликим удовольствием смыла с себя всю грязь и немного привела в порядок экипировку, до такой степени запыленную, что на ней можно было рисовать. Я спустила на неё все свои сожранные инфляцией деньги, так что она была для меня на вес золота.

Переодевшись в джинсы и футболку, я достала мазь, которую мне выписали в больнице, и аккуратно обработала лицо. Чёрт, как же было неприятно! Смотреть в зеркало тоже было неприятно, особенно если было пускать в своё сознание воспоминания о событиях, предшествующих моему уродливому преображению.

Я присела на ванную и шморкнула носом. Достав из кармана телефон, я начала просматривать наши с Максом фотографии. Мне всё ещё не верилось, что его больше не было в этом мире. Но как бы больно не было мне видеть его улыбающееся лицо, я не должна была забывать его, забывать его смех, и даже рёв его спортивного Сузуки.

Серёжа вломился в дверь, как медведь в кусты малины. Я смахнула слёзы и спрятала телефон назад в карман.

– Доброе утро. – Его взгляд был прикован к моему лицу. Мазь уже впиталась, и я отрезала пару полосок пластыря, чтобы приклеить бинт.

– Не клей. Пускай дышит, будет быстрее заживать, – посоветовал Серёжа. Интересная точка зрения, но я всё же заклеила. Рано ещё. Мне только инфекции какой-нибудь не хватало.

На протяжении всего завтрака Серёжа не сказал ни слова, только водил густыми бровями то вверх, то вниз, словно взвешивая что-то в уме.

– Вобщем так, – начал он. – Мне завтра на работу, так что няньчиться будешь сама.

– Нянька мне не нужна, – ответила я, восхищённая его добротой и тактичностью.

– Само собой не нужна, – хмыкнул он, – но раз уж ты будешь предоставлена сама себе, займись полезным делом и наведи лад в доме. Ну, чтоб не скучно было!

Конечно, что же могло быть веселее, чем гонять пыль, вшей и блох в этой развалине! Впрочем, чего-то подобного можно было ожидать, ведь даром кормить никто не будет, даже крёстный.

П.С. Обязательно нужно будет напомнить себе поблагодарить отца за столь шикарный совет поехать именно сюда.

С другой стороны, какая разница. Я вообще собиралась тупо колесить по дорогам, а здесь хоть крыша над головой есть.

На вторую ночь моего пребывания в гостях у крёстного мне приснился сон. Дурной сон, конечно. Сон-воспоминание, другими словами. Взрыв. Ласковые, но смертоносные касания пламени. Запахи. Звуки. Сквозь цепную реакцию разрушений в месте, наполненном огнеопасными веществами, я слышала крики. Душераздирающие крики Макса, попавшего в огненную ловушку.

Я проснулась в слезах и с колющей мыслью, что я могла его спасти, могла предотвратить всё это, могла предвидеть всё это, могла… Могла не ехать в тот день в магазин! Могла не лезть к Витольду в душу! Могла не быть эгоистичным чудовищем! Могла быть умнее! Могла… Не могла…

Здравый смысл подсказывал мне, что путь, на который меня забросило, не мог быть другим, без жертв и разрушений. Но мой мозг, сознание, душа (обе души!) отчаянно искали подтверждение иного.

Ночь за ночью я видела в страшных кошмарах свою жизнь как на киноплёнке, медленно отматываемой назад, и фокусирующей моё внимание на ключевых моментах. За взрывом последовала авария Игоря и смерть некроманта. За аварией вскольз пронеслась встреча в ресторане и моя стычка с медведями-перевёртышами в особняке. За этим последовало поле с лилиями и наши блуждания по лесу, воспоминания о моей и Костиной смерти, майские события и так далее вплоть до того дня, когда умер Данил. Назад к истокам так сказать.

Просыпаясь в холодном поту, я видела скрюченную белую фигуру, слонившуюся надо мной, но она исчезала раньше, чем я успевала моргнуть. Какое-то время я думала, что у меня были галлюцинации, но вспомнив про серых полупрозрачных волков, я склонялась к тому, что эта фигура была чем-то подобным.

Возможно она питалась моей болью или сомнениями, а возможно именно она посылала мне все эти кошмары. Но кем бы она не была и с какой целью не посещала меня, я была уверена в том, что моё подсознание искало ответы, всё те же ответы на вопросы, которые так часто меня мучали: кем я была, кем я стала, какой я могла бать, какой я хотела быть?

Оглядываясь назад, я видела ошибки, неудачи, противоречия моей натуры, оказывающие влияния на мою жизнь и жизни людей меня окружающих. Я не видела себя целостной, и если бы кто-нибудь составил график моих поступков или даже настроения, то это была бы абсолютная кривая изломанная линия. И это меня убивало, ведь если я не могла быть однородной, то мой жизненный путь был обречён петлять.

Оптимист бы сказал, что надежда умирает последней, но я ответила бы, что моя смерть случится раньше, чем я поседею. И даже если бы я хотела поверить в само существование надежды, то как я могла это сделать, если не доверяла самой себе и всему, на что раньше я всегда полагалась и опиралась?!

Глава 2. Тамбовский волк

Дни летели за днями, пылинки за пылинками, вши за вшами, обрывая листочки на сентябрьском календаре. Прислушавшись к совету Серёжи, я перестала бинтовать ожёг. Когда же чувствительность на левой стороне стала стабильной, я забросила и мазь.

Смирившись с молчаливостью моего крёстного, я уходила на улицу, когда он был дома. По домашним обязанностям ко мне претензий не было, так что я спокойно могла погружаться в одиночество и собственные переживания. В редкие минуты просветления я думала об Игоре и о нашей с ним связи.

Возможно, ему тоже снились кошмары только с моим участием. Возможно, он тоже карил себя за те или иные поступки. Хотя и, в отличие от меня, он научился справляться с ними способами, не имеющими ничего общего с бегством.

Двадцать третьего сентября, в мною любимую пятницу (ещё одно "любимое" сменившее свою полярность и пополнившее список смазанного), дождь застал меня в дороге, когда я ехала из захудалого отделения банка, где получала высланные родителями деньги.

Вообще было унизительно, конечно, в моём возрасте попрошайничать у родителей, но если бы я этого не делала, то пришлось бы просить милостыню на бензин и сигареты. Голос вобщем-то у меня ничего, но вот со слухом не повезло, а просить у родителей было проще, чем лечиться после "вежливых" просьб заткнуться.

Я вытерла байк насухо настолько, насколько это было возможно, и накрыла его чехлом. У Серёжи сегодня был выходной, поэтому я застала его за неожиданным занятием.

– Дядь Серёж, вам жить надоело? – удивлённо спросила я, наблюдая как он перебирает грибы.

– Я между прочим в этом разбираюсь, – побурчал он. – Не мешай! Иди, куда шла!

Чудненько! Если он травонётся и дуба врежет, меня могут и пришить к этому (с моей-то внешностью тем более). Может, следовало свалить, пока деньги были и на байке ещё можно было проехать по трассе?

Я ещё раз внимательно посмотрела на него, оценивая его физические характеристики. Та не! Крепкий, не врежет! Таких и мышьяк не возьмёт! Сто процентов!

Пожав плечами, я пошла к себе. Дождь не прекращался всю ночь, то стихая, то снова усиливаясь. Спала я как обычно плохо. Мало мне было кошмаров, так ещё и по всему дому сквозил ветер и скрипели половицы.

Честно говоря, последние скрипели часто по ночам, я даже думала, что в доме жил кто-то ещё. К тому же Серёжа упорно не разрешал мне даже подходить к одной из комнат, что только подтверждало моё предположение.

Я много раз ночью подходила к запертой двери, откуда, кстати, больше всего и доносился срип, но ничего кроме тянущей из-под двери вони, подозрительного не было, поэтому я оставила эту затею. Серёжа всё равно не признался бы, а мне вобщем-то плевать на это хотелось.

Однако этой ночью скрип был сильный и громкий. Складовалось впечатление, что в той проклятой комнате метался дикий зверь. Представив на минутку, что это Серёжа буянил, приняв немножко (ну, или множко!) своих волшебных грибочков, я даже улыбнулась, но когда дом наполнился звуком вдребезки разбившегося стекла, стало не смешно.

Я выбежала из комнаты в чём была. Запертая дверь была нараспашку, а окно в ней было разбито изнутри, впуская в дом пробирающий холодом ночной воздух. Под струями дождя во дворе мелькала чья-то тень. Я нахмурилась и настороженно подошла ближе. Что-то тут было явно не так, и мне это совсем не нравилось.

– Кто здесь? – крикнула я в ночь, но ответом была тишина.

Я всё ещё видела чью-то тень, хотя она уже больше не двигалась, а просто стояла в самом тёмном закутке во дворе. Очередной приток воздуха принёс новый запах. Вонючий запах…

– Псины, – сказала я вслух, – запах псины.

Что-то в моей голове зашевелилось. Заржавевшие шестерёнки некогда живого интелекта быстро заработали, напоминая мне о существах с похожим неприятным запахом, существах магического мира, в котором я была ведьмой-двоедушницей.

Из тёмного закутка донеслось глухое рычание. Кроваво-жёлтые глаза светились на уровне метра от земли. Трансформация произошла быстрее, чем моя человеческая часть успела вмешаться. Моё преображённое гибкое тело прыгнуло в окно, отвечая дерзким рычанием зверя, на территорию которого вторгся посторонний.

Мы сцепились в воздухе. Крепкие челюсти вцепились в мягкую плоть, и мой противник зарычал ещё сильнее. Я успела увернуться от ударов массивных лап, и вцепилась снова, но задние лапы перевёртыша ловко и сильно отбросили меня в грязь. Я быстро перевернулась, готовясь к новой атаке.

– Прекратите немедленно! – закричал Серёжа, размахивая палкой со светящимся треугольником на конце. Её мощьности было достаточно, чтобы осветить двор, и она явно имела магическое происхождение. – Вас же увидят, идиоты! Немедленно в дом!

Я замерла на месте, не зная как поступить. Такого я не ожидала! Передо мной мало того, что стоял гигантский чёрный волк, так ещё и Серёжа в своём новом амплуа ведьмака.

– Твою ж мать! – прорычала я. – Тамбовский волк!

– Я сказал немедленно в дом! – повторил он, угрожающе сжимая свою палку. – Больше повторять не буду! Загоню как овец!

Чёрный волк хромая на заднюю левую лапу потрусил в дом. Я поплелась следом. Вернувшись в свою комнату и обратившись в человеческий вид, я быстро оттёрла грязь и переоделась. Вне себя от злости и возмущения, я ещё раз напомнила себе поблагодарить отца за столь дивную путёвку. Кому-то предстояло много чего объяснить!

Серёжа уже поставил чайник и вовсю крутился возле предмета мебели, который разве что с натяжкой можно было назвать диваном.

– Ну, что? Довольна? – сурово спросил он, вытирая запачканные в крови руки об полотенце.

У меня перехватило дыхание. Растерянно выкатив глаза, я подошла ближе. На диване лежал голый гигант с прокушенным бедром. И под гигантом подразумевался супергигант!

Если Костя был шкафом, то этот был двумя шкафами и тумбочкой сверху. К слову сказать, гигантским у него было абсолютно всё. Абсолютно гигантское всё!

Сильно ущипнув себя так, чтобы никто не видел, я взяла себя в руки. Моего повышенного внимания требовала рана, и только рана. Я нагнулась над парнем и осмотрела укус. Ожидаемого рвотного рефлекса не последовало. После открытого перелома у Игоря, меня уже было таким не взять.

Да уж, глубоко я прокусила. Я слегка надавила на рану, и из неё закапала алая кровь. А вот это было не хорошо! Парень кремень, даже звука не издал, только брови свёл.

Серёжа, всё это время пристально наблюдающий за мной, крепко сжал парню плечо. Что ж, хорошая новость была в том, что укус можно было вылечить в два счёта "Обликом". Плохая же новость состояла в том, что у нас могло не быть необходимых ингредиентов.

– Что у вас есть из трав? – спросила я Серёжу.

– Только асафетида и омела, – ответил он.

– Это хорошо, – ответила я, – но этого не достаточно.

Что же было делать? Как я поняла, в больницу его, конечно же, нельзя было везти, но если у него задета артерия, или начнётся заражение, или ещё что-нибудь, в лучшем случае он лишится ноги.

– Кто он? – спросила я, заметив кольцо на большом пальце парня. Глазковый камень янтарного цвета был оправлен серебром. – И не вздумайте мне врать!

Серёжа переменился в лице. Что-то в моём голосе и интонации заставило его отбросить своё обычное поведение. Впрочем, в сложившейся ситуации вообще не было ничего обычного!

– Он мой племянник, Матвей, – ответил он. – Двоедушник.

Это, безусловно, упрощало ситуацию для него, но не для меня. Всё это время, что я пребывала здесь, я не использовала магию вообще, по понятным причинам разумеется. Однако сейчас без магии мне было не обойтись, если я хотела помочь парнишке, а я хотела.

Я устало потёрла глаза, настраивая себя. Мне нужна была эхинацея, гвоздика, зверобой и ягоды Годжи. Ещё давно, в начале моего более детального знакомства с магией, Костя говорил мне, что хоть в магии и не было ничего невозможного, но всё же в некоторых вещах существовали ограничения и главным образом физические.

Это был как раз такой случай. Все необходимые мне травы можно было материализовать с помощью визуализации, но для этого необходимо было иметь связь физическую с тем местом, где они точно были.

Я могла позвать их из запасов Игоря, но при мысли о том, что мне нужно было хоть и мысленно вернуться в его дом, у меня перехватывало дыхание. Другим вариантом была гомеопатическая аптека, которую я видела в посёлке. Там должны были быть все необходимые мне травы. Ну, а о том, что это вообще-то было воровство, думать не будем!

Мысленно представив, как могли выглядеть коробочки с травами, я забросила невидимую нить в аптеку. Далее я представила, как нить сачком подхватывает коробочки, и потянула на себя.

Четыре коробочки со специфическими ароматами материализовались мне на колени. Серёжа быстренько организовал кружку с кипящей самой по себе водой, где мы всё и смешали. Когда жидкость неописуемого цвета немного остыла, я добавила в неё немного крови из раны.

– Пей до дна. – протянув кружку голому гиганту, приказала я. Он выпил всё залпом даже не поморщившись, только отрыгнув после последнего глотка. Очаровательные манеры.

Теперь оставалось только ждать. Мне любопытно было посмотреть, как всё это будет проходить, ведь Матвей был первым двоедушником, которого я встретила. Усилием воли я заставила себя смотреть исключительно на его верхнюю часть, ежесекундно напоминая себе, что вести себя надо было прилично.

Ровно через две минуты и шестнадцать секунд у Матвея громко забурлило в животе. Его коротко стриженные тёмноруссые волосы встали дыбом и почернели. Кроваво-жёлтые глаза засветились, а нижняя часть лица покрылась густой щетиной.

Глава 3. Семейное дерево

Острые загнутые когти вцепились в диван, и хриплый волчий рык поднялся по горлу. Инстинктивно я отступила на несколько шагов назад.

– Тише, девочка! Тише! – запричитал Серёжа. – Одной драки с нас на сегодня хватит!

Пропустив мимо ушей то, что он разговаривал со мной как с лошадью, я немного успокоилась. Побочный эффект от зелья уже сходил с лица Матвея, что меня возмутило: я так часами ходила зелёной, а он за несколько минут уже нормальный. Особенности породы, наверное.

– Может пусть ваш племянник оденеться? – намекнула я, снова заставляя себя отводить взгляд от голого гиганта. – А мы пока поговорим о семейных скелетах.

Матвей хмуро глянул на Серёжу. Последний кивнул, и он соизволил покинуть комнату царственной походкой. Я проводилала его взглядом, но устыдившись своего поведения, вернула своё внимание к крёстному.

Серёжа тяжело выдохнул. Жестом указав на стол, где уже стояли две чашки горячего кофе, он опустился на стул. Да уж, ночь будет долгой!

– Когда твой отец позвонил и сказал, что ты приедешь, я и ухом не повёл, даже обрадовался, – начал свой рассказ крёстный. – Я помнил тебя ещё совсем маленькой девчонкой, которая и секунды не могла спокойно посидеть на одном месте. Мне было интересно посмотреть, какой ты стала, – Серёжа отхлебнул кофе, а я закурила. – Когда он попросил не приставать к тебе с вопросами, я понял, что что-то не так, но когда ты приехала, и я увидел тебя, твоё лицо, я понял, что передо мной загнанный побитый зверь, насквозь пропитанный магией и отчаянием.

У меня медленно зашевелились шестерёнки. Как же так? Отец знал, получается, кем я стала, то есть, кем родилась? А мама тоже знала? Что ж за семья у меня такая была?

– Так мой отец тоже…

– Двоедушник? Нет, но он потомок, носитель волчьей крови, – ответил Серёжа. – Но ты явно пошла в материнскую линию. Её кровь оказалась сильнее.

Круговорот новой шокирующей информации закружил меня. Но как же во всё это вписывалась моя прошлая жизнь в том же обличии и той же ипостаси двоедушницы? Одно противоречило другому! И как мне было спросить Серёжу об этом, не углубляясь при этом в историю с Витольдом? Вопрос на миллион!

Матвей присоединился к нам к счастью одетым. Бесцеремонно випив мой кофе, он громко отрыгнул. Деревенское очарование во всей красе!

Глядя на его кольцо, я невольно крутила на пальце своё. Как же всё закрутилось! И как закрутиться ещё больше, если я задам свой следующий вопрос! Но точку невозврата я давно прошла, и, не смотря на то, что последние трагические события меня обнолили, назад пути не было. Однако мне почему-то казалось, что сейчас гораздо важнее был другой вопрос.

– Тебе лучше? – спросила я у Матвея. Он кивнул. – Надеюсь, ты зла не держишь? – Матвей слегка улыбнулся и отрицательно покачал головой. В его глазах отчётливо светился намёк на то, что при другом раскладе на его месте была бы я. Спорно, впрочем! – А зачем ты разбил окно? – сощюрившись, спросила я. Матвей бросил вопросительный взгляд на Серёжу. – Нет, Матвей, ты на меня смотри! – я наклонилась к нему, заподозрив неладное. – Зачем ты разбил окно? – Матвей нахмурился и явно занервничал.

– Он не скажет тебе, – вмешался Серёжа. – Он немой.

Вот так поворот! Так значит передо мной был один из представителей идеальных мужчин, точнее один из типов идеальных мужчин. Немые и глухие – как не печально, но всё же имели свои плюсы.

– Сочувствую, – выдавила я. Матвей только пожал плечами. Привык уже, наверное. – Но вы можете мне ответить, – я перевела взгляд на Серёжу, показывая, что сбить меня с толку ему не удалось.

– Тебе не понравится ответ, – предупредил Серёжа.

Неприятная догадка о возможном ответе украдкой забралась мне в голову. Господи, только не это! Но, как я уже сказала, точку невозврата я уже прошла. Они всё-таки семья, и я должна была знать, что происходит, даже если мне совсем не хотелось об этом слышать.

– Мне и так уже всё это не нравиться, – ответила я. Серёжа посмотрел на Матвея, который только хмуро кивнул и отвёл взгляд в сторону.

– Где-то с полгода назад до нас стали доходить слухи о повышенной активности Ордена, – на этом слове меня передёрнуло. – Мы и раньше знали, что он проявляет особый интерес к двоедушникам, но когда слухи перестали быть слухами, все только и говорили о том, что надвигалась буря. Мы, волки живём в стае, даже в человеческой форме, но в стае произошёл раскол, – понизив голос практически до шёпота, продолжал Серёжа. – Мнения разделились по поводу того, что следует делать дальше. Многие из нас считали, что не должны стоять в стороне и встретить бурю на передовой, но были и те, кто предпочитал не вмешиваться.

Что ж, это мы уже проходили! Желание сохранить свою шкуру целой было вполне нормальным желанием, своя-то рубашка всегда ближе к телу. Но это всё не объясняло агрессивное поведение Матвея и разбитого окна. Ещё раз прокрутив в голове кадр за кадром, мне удалось найти в памяти недостающий кусочек истории.

– Во дворе был ещё кто-то, – догадалась я. – И этот кто-то пришёл сюда… – я пыталась отгадать конец фразы по выражению лиц моих собеседников. – Они же не ко мне приходили? – с сомнением спросила я.

– К тебе, – подтвердил Серёжа немного разочарованный тем, что я догадалась. – Хотели украдкой подсмотреть, но не вышло, – сухо сказал он.

– А зачем было на них кидаться? – удивилась я.

– Тю! Так Матвей не признал их с просоня, вот и…

– Короче, всё с вами понятно ребята, – зевая, сказала.

– Куда ты? – удивлённо спросил Серёжа, когда я встала из-за стола.

– Три часа ночи, дядь Серёж! Я спать, продолжим утром, – закрывшись в своей комнате, я села на кровать обхватила голову руками. Конечно, я соврала: спать мне хотелось. Я просто больше не могла сдерживать слёзы и отчаяние. Слушая то, что они мне говорили, я понимала, что Орден и всё то, от чего я убегала, настигло меня даже в этой глубинке.

Вся боль, всё отчаяние, которое мне удавалось плотно зажать внутри себя в течение дней, гейзером прорвалось наружу, накрывая меня дополнительным слоем горечи.

Что здесь, что дома так часто употребляли слово "война", упорно забывая, что её синонимом являлась "смерть", груз которой я несла на себе во множественном размере.

Мне было ясно, что Серёжа умолчал о том, с какой целью приходила стая. Да я и не спросила об этом. Какая разница, если смотреть было не на что.

Серёжа правильно сказал, я была загнанным зверем: ведьма-неудачница, прогнувшаяся под сложной ситуацией в сторону отнюдь не её решения, приехавшая сюда, чтобы скрыть это, а не выставлять на всеобщее рассмотрение.

В моём семейном дереве я дала осечку как ружьё, попавшее в воду, поэтому я собиралась сделать то, что уже делала – сесть на байк и уехать куда глаза глядели. Мне никак было не остановить грядущего и не повлиять на него, так пусть каждый сам для себя решал, что ему было делать. Я в этом плане была крайне неудачным примером.

Как только рассвело, я собрала свои вещи. Совершенно себя не уважая, я вылезла через окно на улицу и направилась в сарай. Хорошо, что деньги были, а то мне пришлось бы катить мотоцикл по трассе как велосипед.

Сняв чехол и сложив его вместе с остальными пожитками в кофр, я подавила приступ отвращения к самой себе и достала ключи.

– Твой отец будет недоволен твоим отъездом, – Серёжа заслонил собой выход из сарая.

– Мой отец ничего не знает обо мне, – ответила я. – А если бы знал, то был бы в ужасе.

– Что ты знаешь об ужасе? – сказал он тоном человека, поучающего бунтующего подростка.

– А что вы об этом знаете? – сорвалась я. – Вы знаете, какого видеть и слышать последние вздохи своих друзей? Какого провожать в последний путь того, кому сами этот путь и проложили? Какого знать, что история повторяется, и что смерть идёт по пятам? Какого осознавать своё бессилие перед участью близких и хотя бы на секунду допускать, что именно ваша рука к этому приложится? – последние слова я прохрипела, борясь с подступившими слезами.

Вот так вот легко и просто всё то, что меня грызло и мучало, поместились в нескольких предложениях. Наверное, я впервые признала это вслух, от чего у меня перехватило дыхание, а сердце на очень долгую секунду перестало биться. Я устало опустилась на землю, закрывая лицо руками.

– Останься, – Серёжа присел на корточки и положил мне руку на плечо, – и мы тебе поможем.

– Поможете в чём? – опустошённым голосом спросила я.

– Увидеть свет в темноте.

Глава 4. Парадокс

И я осталась, поверила, даже не знаю, почему. Может, мне хотелось поверить, а может, просто мне больше было некуда идти.

Дождливыми осенними вечерами мы вели разговоры, больше напоминающие мотивационное нечто, целью которого было типа при весе в сто килограммов говорить себе "Ты супер, детка!". Я относилась к этому, мягко говоря, скептически, но приняв решение остаться здесь, я как бы потеряла право голоса.

Серёжа говорил, что я сделала первый шаг, признав вслух свои проблемы, и теперь, достигнув нолевого уровня, я должна была сделать второй шаг – разрешить помочь себе.

Кто-то сказал, что побеждает тот, кто смог преодолеть неуверенность в себе и свои страхи. Мне же предстояло не просто преодолеть страхи и неуверенность, а и победить себя саму, заставив себя рассказать обо всём.

И я рассказывала, ломая каждую косточку в своём теле, разрывая каждую мышцу, связку, сухожилие, разбирая себя на мелкие кусочки, разливаясь подобно киселю, и каким-то образом формируясь заново.

Папаллельно я анализировала свои действия. Решив, что точкой отсчёта была школьная трагедия с Данилом, я строила вектор, всё время спрашивая себя, почему я поступила так, а не иначе.

В случившемся с Данилом моей вины не было, просто так сошлись звёзды на карте двух молодых людей. Признать, что я пришла на водохранилище вовсе не для того, чтобы спасти мир, было проще простого. Меня привела туда моя внутренняя борьба, целью которой было доказать себе, что я могла быть лучше и сильнее.

Когда же я сорвалась спасать Игоря в далёком мае, я руководствовалась любовью. Игорь бросал мне вызов при каждой нашей встрече, покоряя меня снова и снова, заставляя испытывать сильные чувства, на которые я только была способна.

Пожалуй, это был единственный раз, когда я реально не думала о себе, и даже перегрызая глотку Николаю, я думала только о том, как не дать ему навредить Игорю, а не мне.

Убийство некроманта было импульсивным поступком. Меня вела злость и ненависть, смешанные с беспомощьностью, слабостью и страхом. Они же и стали причиной того, что случилось в магазине. Я сделала именно то, чего от меня ждал Витольд, и невинный человечек расплатился за мою ошибку жизнью.

Я спрашивала себя "Могла ли я поступить иначе?", и сама себе отвечала, что нет. Что-то подобное могло произойти в любой другой день и в любом другом месте, а на месте Макса мог оказаться любой другой человек. В любом случае, мне пришлось бы жить с этим.

Погоде же всё было ни по чём. Осень только и делала, что набирала обороты. Дождь моросил сутками, и всё вокруг пропахло прелыми листьями.

Делая одну затяжку за другой, я думала про Игоря. Он любил осень. Особенно период, когда под одеялом ещё было жарко, а вот под пледом было самое то, когда ещё не все листья облетели с деревьев, и небо было такого удивительного оттенка голубого, который бывает только осенью.

Кошмары мне больше не снились, теперь их место занял Игорь, его разноцветные глаза, густые чёрные волосы. Я могла поклясться, что чувствовала аромат его лосьёна после бритья на своей коже даже утром, наступавшем так скоро, что я не успевала насладиться пьянищими ночными видениями.

Когда мы прощались, я была уверена лишь в том, что он знал, почему я уезжаю, почему оставляю его. Но, Господи, как же я была не права!

Зациклившись на том, что мы оба пережили подобное горе, я упустила важную деталь – путь саморазрушения, который следовал за этим, путь, на который стал Игорь, и который привёл его ко мне.

Наша с ним встреча, наша любовь спасли его, дали новое направление, заставили стать таким, каким он был раньше. Он бы сделал для меня то же самое, останься я с ним, но уехав, я его просто растоптала. Сама того не осознавая, я показала ему, что он для меня ничего не значил. И это меня убивало!

Мне казалось, что я сделала так много, но на самом деле это была капля в море. Серёжа как-то спросил меня, боялась ли я темноты. Тривиальный вопрос всего лишь с двумя вариантами ответа, но тривиальным, пожалуй, он был бы для обычного человека, но не для меня, хотя я и боялась темноты.

– Здесь нет правильного ответа, – сказал мне Серёжа. – Бояться абсолютно нормально, так же как и сомневаться. В противном случае мы были бы машинами.

– Но если я всё время боюсь и сомневаюсь, – спросила я, – то, что это говорит обо мне?!

– Ничего плохого и ничего хорошего, – ответил он. – Знаю, ты считаешь себя чудовищем и убийцей, но идеальных решений не существует, как и идеальных людей. Существуют лишь поступки, но даже они нас не определяют.

– А что тогда определяет?

– Наши стремления, принципы, понятия о добре и зле, о морали, о любви и ненависти. Пока ты не определишь их для себя, ты не поймешь, кто ты есть, а без этого ты не сможешь идти дальше и развиваться.

– И как же мне это сделать, дядь Серёж?

– Будь двоедушницей, это и есть твоё начало и твоё истинное "я".

В течение многих, очень многих дней я долгими часами обдумывала его слова, но чем больше я думала, тем больше приходила к выводу, что это был парадокс: именно моя вторая сущность и дала мне ту чудовищную силу, подтолкнувшую меня стать убийцей. И как же мне тогда было принять это, если именно от этого я и хотела избавиться?

Я никогда не верила, что люди могут меняться, тем более кардинально, но гоняя на мотоцикле и наслаждаясь свободой, я так же и никогда не думала, что передо мной когда-нибудь станет такой вопрос. Я нравилась себе именно такой, какой я была, и меняться я не хотела.

Да, я бывала жестокой. Да, во мне не было величия. Да, я была чрезмерно гордой и эгоистичной. И да, противоречивой, но именно противоречия моего характера позволяли мне покрывать плохие поступки хорошими, они давали мне гармонию. Я знала, что в отличие от большинства людей свои недостатки я признавала и даже не скрывала, я была честна, и это делало меня лучше остальных.

Тогда где же я ошиблась? Где свернула не туда? Привычка быть самой по себе погубила меня? Паника и страх завели меня в тёмный угол? Или же я сама загнала себя в ловушку в тот момент, когда позволила течению смыть меня, когда стала играть по чужим правилам, когда стала предсказуемой и недальновидной?

Значит, это ещё один парадокс: я переступила черту чудовищности, потому что перестала быть собой, то есть чудовищем. Отсюда следовало, что я переступила черту, когда стала жить чужой жизнью, а не своей.

Такой вывод стал для меня настолько шокирующим, что просто в голове не укладывался.

– Всё гениальное просто, – с умным видом сказал Серёжа. – Люди слишком много думают, хотя ответ часто лежит на поверхности.

– Да уж, много думать вредно, – согласилась я, подозревая, что крыша могла поехать не только у меня, но и у него.

Однако никакой другой ответ мне в голову больше не приходил. Более того мой мозг отказывался думать в другом направлении и даже вообще думать, и просто вырубил питание. Кошмар какой-то!

Той ночью я ещё долго пыталась растармашить извилины, но сдавшись, просто уснула. Мне снилась узкая извилистая дорога, ведущая неизвестно откуда и неизвестно куда. Я проезжала поворот за повором, и дорожные знаки мелькали один за другим. Я ехала домой.

Проснувшись, как от толчка, я открыла глаза. Белая скрюченная фигура стояла возле моей кровати. Давненько я её не видела! У фигуры не было лица, но я была уверена, что она смотрела на меня.

– Кто ты? – спросила я сонным голосом.

– Я это ты, – ответила она. От неожиданности я едва не свалилась с кровати, резко приняв вертикальное положение. Отличненько! Можно было меня поздравить! Моя крыша поехала окончательно и бесповоротно!

– Как ты можешь быть мной? – тупо спросила я.

– А как ты можешь быть мной? – вопросом на вопрос ответила она.

– Зачем ты здесь? – снова спросила я, совершенно сбитая с толку собственным поведением.

– Затем, Нина, – ответила фигура, – что тебе пора домой!

Холодный осенний луч солнца прорвался в мою комнату из-за открытой двери, в которой стоял Серёжа.

– Долго ты ещё спать собираешься? – возмущенно заворчал Серёжа.

– Что? – промычала я, не понимая, что вообще происходит.

– Обед скоро! Вставай! – Серёжа грюкнул дверью. Я потянулась за телефоном. Капец, был уже полдень!

– Ничего не понимаю, – сказала я себе под нос. Сон внутри сна. А такое бывало вообще?! Хотя, чего у меня только не бывало!

Навязщивый шёпот "Пора домой!" преследовал меня весь день. Серёжа сказал, что такое часто бывало у Матвея, и поэтому беспокоиться о моём психическом состоянии нужды не было, как и о том, что сонным безумием меня заразили они.

Однако с того дня я реально стала задумываться о возвращении домой. Ноябрь заканчивался, и приближающаяся зима всё чаще напоминала о себе мокрым снегом.

– Когда планируешь ехать? – спросил Серёжа, когда я сообщила ему о своих намерениях. Он вовсе не был удивлён моим решением, даже наоборот как-то рад.

– Не знаю, – ответила я, глядя в окно. – Завтра смотаюсь на станцию, узнаю насчёт билетов.

– Не надо, – сказал Серёжа. – Я обо всём договорюсь, и тебя довезут с комфортом.

– Спасибо, дядь Серёж, – поблагодарила я.

– Это меньшее, что мы с Матвеем можем для тебя сделать.

Это, конечно же, была не правда. Они сделали для меня так много, что мне быть в долгу у них не менее десяти лет, но спорить я не стала. Возможность их отблагодарить у меня обязательно появится.

– Нина, только ты это… Ну, в порядок себя приведи что ли! А то выглядишь как зачуха!

Я засмеялась. Впервые за долгое время я засмеялась! Даже странно было!

– Кошки-матрёшки, я действительно зачуха! – рассматривая себя в зеркало, чего я уже давненько не делала, смеяться уже не хотелось.

Волосы отрасли, но выглядели блеклыми и пожёваными. От чёлки осталось лишь название. Ожёги по большей части зажили, но шрамы были просто отвратительными, и вообще девушку в зеркале я с трудом узнавала.

Я знала, что что бы я не сделала, как бы не смирилась с прошлым, прежней мне не стать никогда. Раны затянулись не зависимо от моего желания носить их как печать своих ошибок и вины, однако теперь я не испытывала потребности это показывать.

– Пора домой! Пора домой! – бросая последний взгляд на старую себя, я залпом выпила жидкость неописуемого цвета.

Глава 5. Новое начало

Аккуратно подстриженная, вымытая и одетая не по сезону в кожаную мотоэкипировку, я вышла из комнаты со шлемом в руках. Мои жалкие пожитки были сложены в кофр. Серёжа договорился со знакомым водителем газели, чтобы он отвёз меня и мою Хонду в Москву.

– Ну, давай! Береги себя! – сказал Серёжа, сунув мне в руки слишком крупную, чтобы я могла её принять, купюру. – Позвони, как будешь дома!

Дома! Это слово ласкало слух и в то же время заставляло моё сердце панически биться. Я крепко обняла его, а потом Матвея, незаметно положив ему в огромную ладонь Серёжину купюру. Матвей понимающе кивнул и спрятал её в карман.

– Расскажите всё вашим, – попросила я после кратких слов моей бесконечной благодарности. – Конфликт это не загладит, но всё же им лучше знать.

Они обняли меня ещё раз, прежде чем я, стуча зубами от холода, залезла в машину. Уезжать было тягостно, но ещё тягостнее было наблюдать за узкой извилистой дорогой, дорожными знаками, мелькающими один за другим вместе с поворотами.

Закрывая глаза, я видела тот же путь, только отделяющий меня от дома, и теперь, возвращаясь после долгого отсутствия, я мучалась вопросом, достигла ли я цели.

Багаж прошлого, который я привезла в Сосновку, остался там, но удалось ли мне ответить на свои вопросы, увидеть свет в темноте, понять себя и то, что мне необходимо было сделать, чтобы вернуть себе гармонию, могло показать лишь время.

Дрожащими руками я повернула ключ. Замок поддался без вопросов, и дверь в мою старую гостинку со скрипом открылась.

– Вот мы и дома, – сказала я самой себе и закатила мотоцикл внутрь.

Кроме серых полупрозрачных волков, всё ещё проживающих здесь, жилище обзавелось ещё и пауками, пылью и отвратительным запахом давно не проветриваемого помещения.

Ни воды, ни электричества, ни отопления, ни газа, конечно же, не было. Я даже не помню, когда последний раз за что-то платила. Да уж, когда-то это место знало лучшие времена! Откопав в памяти те самые "лучшие времена", я мысленно спроецировала их в это время.

Яркий свет лампочек моментально разогнал всю пыль и грязь. Окно в комнате открылось, впуская свежий воздух, пока чайник на плите весело закипал. Так-то лучше!

Я приняла горячий душ и переоделась. Здесь осталось много моих тёплых вещей, что сейчас было как нельзя кстати. Перекусив остывшими чебуреками, взятыми мною из Сосоновки, и выпив две чашки горячего чая, завалявшегося на полочке в кухне, я с тоской посмотрела на пустые миски своих питомцев.

– Ничего, завтра я вас увижу! – эта мысль меня согрела, и я быстро уснула, даже не разложив диван.

Новый день начался рано и стремительно. Дел было много. Быстренько позавтракав пирожком с капустой и кофе в забегаловке за углом, я помчалась к родителям.

– Мои малыши! Как же я скучала! – Всё моё внимание было направлено на Соню с её бешеной малышнёй и Севера. Последний, кстати, очень вырос за время моего отсутствия, что, скорее всего мне просто казалось, потому, что я очень долго его не видела.

Обменявшись с отцом долгим взглядом, наводящим на такой же долгий разговор, я решила, что сегодня было бы проще начать тридцатилетнюю войну, чем поговорить о том, о чём рано или поздно всё равно придётся.

Маме пришлось наврать, что у моего крёстного были уникальные способности к лечению народными средствами, что собственно и стало причиной удивительного заживления ожёга на моём лице. Хотя это было не совсем так: небольшой едва заметный след всё же остался.

Первым после родителей о моём возвращении в город узнал Саша, мой давний сосед. Мы столкнулись в супермаркете, как раз когда я пускала слюни на свежую выпечку. Пригласив его попить чая с купленым по случаю встречи маленьким бисквитным тортиком, я нервно скрипела стулом в ожидании новостей, но Саша сказал, что после моего отъезда не происходило абсолютно ничего связанного с Орденом, разве что некроманты и перевёртыши попадались на глаза, то в одном конце города, то в другом.

Про Игоря я не стала спрашивать, хотя и видела, что Саша ожидал такого вопроса. Я промолчала не потому, что язык не поворачивался, а потому что это было только между мной и Игорем, и если и спрашивать, то только у него самого.

Вечером мы с Севером пошли навестить Екатерину Павловну, прихватив остатки тортика. Её сменщица в киоске сказала, что у неё выходной, и я решила прогуляться до прачечной. Ребята, судя по всему, уже разошлись, и она наводила после них порядок со своим новым помощником Костей.

Я зашла тихо, поэтому они меня не заметили. Так странно было видеть их, наблюдать, как они ставят на место старый котёл, собирают разбросанные угольки. Сразу столько воспоминаний нахлынуло, я даже улыбнулась. Кажется, я совсем недавно была здесь с Костей на посвящении. Даже странно, что было это более года назад.

Север вломился в дверь весь в снегу и с громким лаем побежал к Косте. Он тоже скучал за ним.

– Дружище, а ты здесь откуда? – засмеялся Костя и оглянулся. Встретившись с ним взглядом, мне на секунду показалось, что сейчас он перестанет улыбаться, но его улыбка стала ещё шире, и появились ямочки на щеках, а глаза засветились теплотой.

Два широких шага, и я уже была в крепких жилистых руках Кости. Приятно-то как! Екатерина Павловна не смогла сдержать слёз, а я только чудом удержала свои. Тишины едва хватило, чтобы попить чая, потом посыпались вопросы. Мне, наверное, раз сто пришлось повторить, что у меня было всё более менее хорошо.

После того, как они подтвердили слова Саши про затишье в городе, я рассказала им про стаю двоедушников, о которой узнала во время своего пребывания в Сосновке. Эта новость их весьма впечатлила, хотя и встревожила немного, ведь если слухи о том, что у нас происходило, распространялись всё дальше, значит, происходящие начинало приобретать глобальный характер.

– Ты уже виделась с Игорем? – осторожно спросила Екатерина Павловна, когда тема стаи была исчерпана.

Я со свистом втянута в себя воздух, что-то мне стало как-то его мало. Потянувшись за сигаретами, я поджала губы.

– Ниночка, да ты что? – ахнула Екатерина Павловна. – Он даже не знает, что ты вернулась?

– Я же только вчера приехала! – я пошла в оборону, разводя руками в стороны и пряча глаза.

– Ты должна ему позвонить!

– Екатерина Павловна, не надо! – вмешался Костя. – Нина лучше знает, что ей делать!

Екатерина Павловна возмущённо выкатила глаза, но промолчала. Наверное, пришла к тому же выводу, что и я: у Кости были свои причины поддерживать меня в не столь быстром воссоединении с Игорем.

Однако реакция Екатерины Павловны заставила меня задуматься о том, всё ли у него было хорошо. Я, конечно, была уверена в том, что я почувствовала бы обратное через мою с ним связь, но в то же время я так долго и успешно блокировала её последние три месяца, что уже не могла с уверенностью это утверждать.

– Как он вообще? – сипло спросила я.

– Лучше, чем был, – ответила она. – Когда ты уехала, в нём что-то погасло. Он стал снова хмурым и угрюмым, молчаливым и практически не общался с нами. Я даже начала беспокоиться за него, но он как-то справился и более менее снова пришёл в себя.

Её слова меня огорчили, хотя, если признаться, чего-то подобного я ожидала, вот только это всё равно было больно слышать. И умом и сердцем я понимала, что наша с ним история будет написана заново, потому что продолжить с того же места, где мы остановились было просто невозможно. Но так же я и понимала, что история могла быть уже совсем другой.

Всю дорогу домой от прачечной я мучалась вопросом, что ждало нас с Игорем впереди, но лучшим способом это узнать, было встретиться с ним, поэтому я завела Севера домой и вызвала такси.

Едва машина отъехала от моего дома, мои коленки начали трястись, а тортик в желудке описывать круги, решая, куда ему лучше пойти – вверх или вниз. Да, не так я хотела это сделать! Я думала как-то всё спланировать, продумать, но в любви отсутствовала логика и мозги вообще.

Я попросила таксиста подождать меня возле дома и негнущимися ногами пошла к двери. От волнения сердце периодически забывало сокращаться, и несмотря на холод, мне стало очень жарко.

Нет, пожалуй, сегодня был не подходящий день для нашей встречи, но противные пальцы уже потянулись к звонку, а инерция, как мы знаем, гадкая штука, и звонок уже трещал громче, чем могли выдержать мои барабанные перепонки, не говоря уже о нервах.

Глава 6. Единицы измерения

Шесть секунд, ровно шесть секунд и замки щёлкнули, дверь открылась, и тортик тяжело булькнул в желудке. Игорь застыл в дверях как статуя, с той лишь разницей, что статуя, в отличие от него, не была одета во всё чёрное.

Он немного отрастил волосы, и они были безупречными вороньими перьями зачёсаны назад. В разноцветных глазах эмоции сменяли друг друга со скоростью света. Так… Удивление, если не шок. Радость. Обида. Злость и снова обида. Желание закрыть передо мной дверь. И наконец, равнодушие.

Мне следовало быть благодарной, что он не дал мне под зад, хотя я на его месте ещё бы дала направление к стоматологу, офтальмологу и пластическому хирургу.

– Привет, – выдавила я, выдержав театральную паузу. Он не ответил, но отошёл в сторону, пропуская меня в дом. Я зашла, внимательно глядя под ноги, чтобы не растянуться. В доме было тепло и пахло кофе и древесным ароматом его духов.

– Когда ты вернулась? – безразличным тоном спросил он, закрыв входную дверь.

– Вчера вечером, – я повернулась к нему. Игорь вскользь пробежался по моему лицу с едва заметными шрамами. Я пыталась поймать его взгляд, но он успешно убегал от меня.

Мне так хотелось коснуться его, провести пальцами по шелковистым волосам, обнять, поцеловать, но четыреста тридцать шесть километров всё ещё были между нами, и три месяца разлуки были слишком долгим сроком.

– Ты пришла за домовым? – нарушил молчание Игорь, едва я открыла рот, чтобы спросить, как были у него дела.

– Нет, – поспешила ответить я, но Федин веник уже был у него в руках, который он отдал мне с таким видом, словно боялся ко мне прикоснуться.

– Я не… – Я хотела сказать, что пришла не за веником, про который, честно говоря, я вообще забыла, но Игорь с такой силой открыл входную дверь, что я растерялась.

– Рад был повидаться, – жёстко произнёс он, намекая, что мне было пора уходить. На автопилоте я вышла за дверь, и она моментально закрылась, щёлкая всеми замками. Холодом обдал меня декабрьский ветер, но он и в сравнение не шёл с низкой температурой слов Игоря.

Я потёрла глаза, не давая слезам вырваться. Что ж, мои худшие опасения не подтвердились, но и до лучших было ещё четыреста тридцать шесть километров.

Не оглядываясь на дом, я села в машину, спрятав Федин веник за пазуху. Мне было горько от того, что наши отношения разбились как хрустальный бокал на миллион несовместимых кусочков. И можно было долго переводить стрелки в стороны виноватых, но факт был в том, что Игорь мне больше не доверял. Он просто не мог позволить себе такой роскоши, как допустить хотя бы на минутку, что я больше не уйду от него.

Перед своим отъездом в Сосновку я спросила Костю, почему он оставил меня в марте. Он ответил, что в какой-то момент он понял, что мы не двигались вперёд, а шла только я, только я развивалась, в то время как он был не более, чем баластом.

– А я слишком сильно любил тебя, и не мог позволить себе тормозить тебя, и тем более просить чем-нибудь пожертвовать ради меня и нас.

Забавно, я тогда подумала, что любовь это и есть жертва, это выбор, который мы делаем, когда принимаем одно, отпуская другое. Наверное, Игорь сделал выбор в пользу того, чьё место заняла я в его жизни, но свой выбор сделала и я – не сдаваться, сделать всё возможное и невозможное, чтобы вернуть его доверие, уважение и любовь.

Мелкий снег начал садиться на лобовое стекло, и водитель включил дворники, нецензурно выругавшись в адрес машины, обогнавшей нас на высокой скорости и круто свернувшей в мой двор.

Я заплатила таксисту больше, чем могла себе позволить, и вышла из машины. Дверцы чёрной иномарки, преграждающей мне дорожку к подъезду, открылись. Снег мягко падал на шелковистые волосы Игоря, как и в день, когда на водохранилище наши жизни крепко переплелись, даже не подозревая об этом.

– Я не должен был выгонять тебя. – Его голос дрожжал от шторма эмоций, бушующих у него внутри. – Я должен был… Чёрт! Я не должен был тебя отпускать! Должен был удержать, даже если бы ты меня возненавидела за это! – кричал он. – Но тебя не было восемьдесят девять дней! Две тысячи сто тридцать шесть часов! Сто двадцать восемь тысяч сто шестьдесят минут! И… – Игорь устало облокотился на покрытую снегом машину, горящими от безумия глазами глядя в никуда.

– Четыреста тридцать шесть километров от тебя и четыреста тридцать шесть километров до тебя, – сделав шаг к нему, продолжила я. – Я знаю, родной, но теперь я здесь, – обнимая его, шептала я, – я с тобой!

Игорь обнял меня в ответ и прижал так сильно, словно хотел, чтобы я стала его частью, а он моей. Глупый, мы и так были едины не смотря на восемьдесят девять дней, две тысячи сто тридцать шесть часов, сто двадцать восемь тысяч сто шестьдесят минут и четыреста тридцать шесть километров.

К утру снег прекратился, и выглянуло солнце. Федя высунул сморщенное личико всё в слезах радости, как только мы с Игорем помирились, и сейчас, весело пища, помогал ему на кухне готовить секс-завтрак.

– Секс-завтрак? – переспросил Игорь и засмеялся. – Это всего лишь омлет и тосты.

– Вот я и говорю секс-завтрак, – повторила я, заматываясь в тёплую кофту.

– Ладно, пусть будет секс-завтрак, – смирившись с названием, он налил мне свежесваренный кофе.

В моей гостинке на удивление было тепло, даже пол был тёплым. Я подошла к батареи, от неё прямо жарило. Ясно, Игорь похозяйничал! Наверное, ему всё ещё было неловко и стыдно за своё вчерашнее поведение, вот и заглаживал вину.

Мне самой было как-то неловко. То есть, я была рада, что мы так легко преодолели все единицы измерения между нами, но я переживала, что поддавшись притяжению, мы просто закопали все проблемы, так и не решив их.

Весть о том, я вернулась, разнеслась по средствам БиБиСи, то есть баба бабе сказала (уж простите за грубость!), и когда мы приехали к Игорю, не прошло и пяти минут, как народ стал подтягиваться.

Поначалу, конечно, все осторожничали, не зная чего ожидать от меня и главное от Игоря, который, судя по всему, успел в моё отсутствие добавить к своей репутации ещё и непредсказуемость. Но, как выразилась Екатерина Павловна, над нами с Игорем буквально кружила аура бесконечного счастья и покоя.

Однако далеко не все были этому рады. Костя улыбался вместе со всеми и радовался, но я слишком хорошо его знала, чтобы не заметить отблеск разочарования и тоски в его глазах. Что ж, сердцу не прикажешь.

В поисках отвлечения от Костиных тоскливых карих и счастливых разноцветных глаз Игоря, я блуждала по дому, открывая всё новые перемены, которые Игорь внёс в интерьер, очевидно не зная, куда себя деть после моего отъезда.

Например, кожаный диван он переставил из гостиной в библиотеку, а на его месте появилось два чёрных дугообразных в восточном стиле с множеством красивых декоративных подушек.

Оранжерея превратилась в зимний сад с плетёной мебелью и небольшим столиком, а на витражном окне появились ролеты. Только голубоватая сфера так и осталась нетронутой в углу.

– Неужели не пришёл ни один ответ? – удивлённо спросила я, не отводя взгляда от сферического свечения. Игорь обнял меня сзади и тоже посмотрел на сферу.

– Некоторые вещи требуют больше времени, – задумчиво произнёс он.

– Куда ж ещё больше? – возмутилась я. – Даже в Сосновке уже созрели!

– Кто? – настороженно спросил он. Я совсем забыла рассказать ему о стае со всеми этими примирениями!

– Стая волков-двоедушников, – ответила я и коротко рассказала о том, что я узнала от крёстного.

– Так это же отличная новость! – обрадовался Игорь, пристально глядя на меня таким своим фирменным взглядом, не означающим вобщем-то ничего отличного, особенно для волков, но я оставила своё мнение при себе.

Ребята постепенно разошлись, и Игорь отвёз меня домой. Мне нравилась его новая машина марки "Лексус", а особенно то, что она была японской. Всё-таки немцы во многом уступали японцам по надёжности, по крайней мере, с моей точки зрения, и я была рада, что Игорь теперь её разделял.

Мы немного прогулялись с Севером, чей восторг от снега было не передать словами. Наверное, он так и останется вечным щенком из супермаркета, умеющим наслаждаться моментом и радоваться малому.

– Тебе нужна моя помощь? – спросил Игорь, пропуская меня и Севера в двери моей гостинки.

– В чём? – отозвалась я, думая о своём.

– Собрать вещи, – я споткнулась об Соню, сонно вылезшую меня встречать. Так, вот и откопалась одна проблема!

– Да… Об этом… – замямлила я, думая с какого бока лучше было зайти. – Думаю, что это плохая идея!

– В смысле плохая? – теперь настала очередь Игоря спотыкаться.

– В смысле, что я не хочу снова спешить, – начала объяснять я. – Давай не будем повторять наши прошлые ошибки. Я хочу, чтобы мы были последовательны в том, к чему стремимся, и постепенно двигались в этом направлении. Я люблю тебя и хочу быть с тобой, но моя жизнь разрушена, и я не хочу, чтобы твоя жизнь стала для меня спасательным кругом. Это было бы не правильно.

Я действительно так думала. Более того, мне казалось, что во мне словно призошёл откат к себе прежней – более независимой, самостоятельной, только с учётом последних событий взрослее и опытнее. И теперь мне было необходимо построить свою жизнь с ноля, а потом уже стоить совместную жизнь с Игорем.

К счастью, Игорь смог это понять, преодолев прежние свои страхи и сомнения. Он понял, что это было важно для меня, а значит, важно и для него, поэтому он дал мне самое ценное, что мог на тот момент – время, и своё терпение.

Глава 7. Красный снег

Соединение с интернетом было препаршивым, не говоря уже о том, какие паршивые вакансии предлагались на сайте по трудоустройству.

Я натянула горло свитера на нос, мечтая скорее лишиться глаз, чтобы не видеть эти предложения, чем отморозить себе нос. Да уж, начинать с ноля оказалось не так круто, как я себе это представляла.

Блин, как люди вообще устраивались на работу? Через знакомых, наверное. Класс, моя телефонная книга так и была забита номера "друзей", которые спали и видели, как устраивают меня на работу.

– Эх, жизнь моя жестянка… – простонала я.

– Разговаривать с самим собой очень плохой симптом, Нина, – пропищал веник Фединым голосом. Отлично, меня теперь будет собственный домовой учить, что такое хорошо и что такое плохо!

– Север, – позвала я, вставая из-за стола, – пойдём гулять!

Мы бродили по району почти два с половиной часа, жалобно заглядывая в витрины магазинов, которые уже начали украшать новогодней мишурой. Проклятые праздники! Проклятые подарки! Проклятая безработица!

– Я же тебе говорил, что это дохлый номер, – сказал через неделю моих тщётных поисков Игорь, – но ты же, как всегда не послушала!

– Спасибо, дорогой! Ты меня так утешил! – сьязвила я. И зачем я только сказала ему о своём намерении устроиться на работу?

Впрочем, родители сказали мне тоже самое, и ещё добавили, что шансы на мой успех снижало отсутствие у меня высшего образования. Более подходящего времени для того, чтобы мне об этом напомнить, они конечно же не придумали.

И всё быть может ничего, если бы Костя не принёс, как сорока на хвосте, новость про перемещение перевёртышей. Куда они направились, он так и не понял, но точно был уверен в том, что Москву они покинули вместе с частью некромантов.

Единогласным решением мы пришли к выводу, что это была новость всё же тревожная, особенно учитывая тот факт, что весточки о помощи мы разослали как раз за пределы Москвы, а вероятность того, что они уехали праздновать Новый год в кругу семьи была смехотворно низкой.

Вслед за ними уехал и Костя, взяв курс на Бабью Выгороду. Екатерина Павловна хоть и поддерживала связь с сестрой и уверяла, что там пока всё тихо, Костя всё же решил перестраховаться.

Я же видела в его отъезде желание сбежать от меня, и это меня огорчало и заставляло как бы чувствовать себя виноватой. С другой стороны, Костя действительно грустил, и смена обстановки могла пойти ему на пользу, поэтому я поддержала его решение, отправив с ним Толика и его дубину на всякий пожарный.

В предверии праздников мне пришлось забросить поиски работы. Я всё больше допускала, что необходимость в высшем образовании всё же была, и это ещё больше портило мне настроение, которого и так не было, ведь у денег, которые у меня были исключительно потому, что потратить родительские переводы в Сосновке было реально неначто, имели нехорошое свойство заканчиваться.

Известие от Кости и Толика не заставило себя долго ждать. К нашему общему облегчению в Бабьей Выгороде действительно было всё хорошо, и они решили встретить там Новый год. Аннушка передавала пламенный привет Игорю и очень надеялась, что он тоже приедит её навестить.

Игорь, конечно же, распустил сопли по этому поводу, и мне пришлось невероятным усилием воли сдержать свою левую бровь и сказать ему, что как-нибудь мы обязательно её навестим, за что мне совершенно не было стыдно.

С каждым днём я всё больше поддавалась уверенности в том, что мне удалось восстановить себя. Хотя и не совсем, конечно. Мне всё ещё была невыносима мысль съездить к Максу на кладбище. Он любил говорить, что то, что нас не убивает – делает нас сильне, но я вынуждена была признать, что для визита к нему я ещё даже и близко не накопила сил.

Мысли о Максе возвращали меня в реальность того, что помимо бытовых и социальных проблем, у нас ещё были проблемы с Орденом и их лидером. Меня очень тревожило отсутствие Кости и Толика, таинственное исчезновение перевёртышей и некромантов в неизвестном направлении, а также Серёжа и Матвей.

Я звонила им каждые два дня, и каждые два дня я слышала один и тот же ответ "У нас всё спокойно", но я опасалась, что "спокойно" могло закончиться в любую минуту и обернуться полной противоположностью.

– Не паникуй раньше времени, – успокаивал меня и моего вновь проснувшегося параноика Игорь.

– Я не паникую, – ответила я, дёрнув бровью. – Ладно, я паникую, – под пристальным взглядом Игоря, я призналась. – Просто мне всё это не нравится!

Я знала, что ему это тоже не нравилось, но жизнь брала своё, и мы жили дальше, ожидая и параллельно готовясь к новогодним праздникам. Я настолько нервничала, что с большим, чем от меня можно было ожидать, энтузиазмом взялась за украшение дома и установки огромной пушистой ёлки в гостиной.

Должна заметить, что это отлично сработало, и даже слишком отлично. Настолько отлично, что Игорю пришлось силой оттаскивать меня от несчастной ёлки, которая уже просто не могла вместить на себе ещё хотя бы один шарик или гирлянду.

Тридцатого декабря я съездила к родителям, чтобы помочь с приготовлениями и предупредить их, что в этом году они будут сами встречать Новый год, и мы с Игорем заедим к ним уже первого января. Они, конечно, не обрадовались, да и мне было, честно говоря, не по себе, но всё же такого было моё желание, и им пришлось с ним смириться.

Утром тридцать первого я с удивлением обнаружила себя лежащей в постели с хорошим настроением. Я приняла душ и помыла волосы. Игорь, вопреки моему желанию, купил мне белое вязаное платье с отворотом, которое превосходно смотрелось с моими новыми замшевыми серыми ботфортами, подаренными родителями.

Я была бы и рада рассердиться на него, но не смогла. Я знала, что он сделал это из любви и таким образом проявлял заботу, потому что по-другому просто не мог, и мне вовсе не хотелось его обидеть. Проявление заботы и любви было таким же важным и приятным, как и принятие их.

Надев платье, я в который раз убедилась в том, какой у Игоря хороший вкус. Оно сидело просто идеально, и, что самое главное, даже не кусалось. Я уложила чёлку и заплела французскую косу, даже немного накрасила ресницы, хотя и была уверена, что пожалею об этом, когда придётся отдирать тушь от ресниц перед сном, что было очень утомительным занятием.

– О, привет! А я и не слышала, как ты вошёл. – Игорь молча наблюдал, как я вдеваю серёжки перед зеркалом.

Сегодня он был красив как никогда. Однотонный голубой гольф ему очень шёл, не смотря на то, что делал его внешность ещё холоднее.

– Вижу, ты уже готова. – Он обнял меня и поцеловал в шею. – Жаль! Я надеялся застать процесс одевания.

– Обещаю, процесс раздевания ты сто процентов застанешь, – расмеялась я.

Всю мою живность мы забрали к нему домой на праздники. Я даже хотела приманить серых полупрозрачных волков, чтобы они тоже поехали с нами, но они походу меня игнорировали.

Север нанёс в салон машины много снега, но Игорь отнёся к этому снисходительно. Бедолашное животное ведь не было виновато в том, что началась метель.

Пессимист во мне во всю кричал, что это не к добру, но оптимист, опьянённый праздничной лихорадкой утверждал, что более сказочной новогодней ночи было не придумать.

Игорь с Сашей перенесли стол, поставив его между дугообразными диванами в гостиной, а близняшки, Оля и Юля, украсили его живыми цветами. Рыжик тоже внёс свою лепту, соорудив плетёных снеговиков, оленей, зайцев и, конечно же, же символами уходящего и наступающего года – обезьяны и петуха.

Они бегали вокруг нас мигая гирляндами совершенно не стесняясь хватать нас за ноги, но по крайней мере молча, а не ругаясь нецензурно, как изначально хотел Рыжик.

Без четверти двенадцать мы проводили старый год, оставляя каждый свой список невзгод и ошибок в уходящем времени. Нам не хватало Кости и Толика, но под бой курантов мы желали им всего самого лучшего, хоть и вдали от нас.

Вспоминая так же и о тех, кого с нами уже не было, мы представляли, что они были рядом, кружили метелью вокруг, оставляя напоминания о том, что они всегда в наших сердцах и душах. И, не смотря на то, что многие из нас витирали слёзы от этих мыслей, эта ночь была нашей самой лучшей.

Метель хозяйничала до рассвета. Набив животы до отказа, мы уснули, где сидели. Мне, можно сказать, повезло, так как Игорь обнимал меня, каждый раз щёлкая искрами, если к нам приближался кто-нибудь плетёный. А вот Оля с Юлей не переставали отбиваться от них даже во сне. Что-то мне подсказывало, что Рыжуку это ещё аукнится.

К часу дня народ потихоньку начал шевелится. Игорь заварил на всех кофе, и мы неспеша запивали им остатки праздничных угощений. Север как ненормальный рвался на улицу, и Рыжик, давно заинтересованно поглядывающий на полутораметровые сугробы снега, вышел с ним на залитую зимним солнцем площадку заднего двора.

– Совсем совести нет, – возмутились Екатерина Павловна, поеживаясь. – Хоть бы дверь прикрыл, холодно же!

– Эм… Ребята, идите сюда, – позвал Рыжик. Голос у него был странный, но кроме ожидающих нас снежек, я другого подвоха не почувствовала.

– В чём уже дело там? – раздражённо спросила Екатерина Павловно, тоже почуяв неладное.

Накинув пуховик, я поспешила во двор. Сначала я подумала, что мне просто кажется, что солнце просто так отражается от снега, но, сколько я не трусила головой, пытаясь развеять этот мираж, снег так и не сменил свой кроваво-красный цвет.

– Мне же это мерещится, да? – спросила я, выронив дымящуюся сигарету. Игорь вышел первым, но с первого взгляда на него я поняла, что не мерещится.

– Гарик, что там? – нетерпеливо спросила Екатерина Павловна, но увидев бардово-красный снег тут же побледнела. – Игорь, сфера!

Игорь молнией бросился обратно в дом, а мы с Екатериной Павловной за ним. Голубоватое мерцание сферы в дальнем углу гостиной уже не было голубоватым. Вода в ней бурлила таким же кровавым цветом, как и снег, а на поверхности плавали давным-давно брошенные нами яблочные шкурки.

– Что это значит? – испуганно спросили в один голос близняшки.

– Это значит, что все они мертвы, – загробным голосом ответила всё ещё бледная Екатерина Павловна. – Все ведьми мертвы!

Глава 8. Дороги сходятся

Когда я была маленькой, то любила зиму, любила снег и холодные красные закаты, предупреждающие нас об усилении мороза и ветре. Но так же в детстве я не любила снегоуборочные машины. Да, что там не любила! Я боялась их до смерти! От одного их звука или вида мне хотелось прятаться!

Забавно, что сейчас среди всех механических звуков только звуки работающих цилиндров и вращающегося винта вертолёта ласкали мне слух.

Мы были растроены столь неожиданным известием. Не плакали, конечно, мы ведь не знали всех этих ведьм лично, они не были нашими друзьями, а были всего лишь чернилами на бумаге. Но они могли стать чем-то большим. Кем-то большим! Они были нужны нам!

"Нет человека, который был бы, как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши… Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством, а поэтому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе" – писал Эрнест Хемингуэй. И мы прекрасно понимали, что колокол, прозвонивший двадцать один раз, так или иначе, прозвонил и по нам.

Что ж, теперь стало понятно, куда отправились перевёртыши и некроманты. У бедолаг не было шансов. Я всё думала, что вина лежала на нас: мы позвали их, мы повесили над их домами красный флаг, мы… Мы не хотели…

– Давай лучше я, – Игорь успел перехватить у меня горячий чайник прежде, чем я залила кипяток в сахарницу вместо чашки с пакетиком чая. Что-то руки меня сегодня совсем не слушались. Это и неудивительно, мыслями я была в другом месте.

– Объяснишь мне, в чём дело? – Игорь уже с полчаса переминался с ноги на ногу, пытаясь уловить в моём настроении хоть намёк на тревожащии меня мысли.

– Я не могу дозвониться Косте, – ответила я.

– Давно?

– Три дня уже.

– Это ничего не означает. В любом случае он может за себя постоять, – небрежно фыркнув, ответил Игорь. – К тому же он не один!

– Ты сама чуткость! – обиженно сказала я. Честное слово, я ожидала от Игоря большего участия. Антипатия, хоть и абсолютно не обоснованная с моей точки зрения, не должна была влиять на его объективность, но всё же влияла, а сейчас это было совершенно неуместно.

– Прости, – прошептал Игорь, обнимая меня за плечи. – Я просто не вижу повода для беспокойства. Ты же помнишь, что представляет из себя Бабья Выгорода?! Там тоже зима, и может быть метель, а значит, может быть плохая связь, – успокаивал меня он.

– Просто ты не понимаешь, – ответила я задумчиво, – что для меня значит Костя, и как мы связаны.

– Ах, да! Как же я мог об этом забыть! – Игорь убрал руки с моих плеч, обиженно поджав губы. – Ваша прошлая жизнь, его вечная любовь к тебе, и прочая ваша ерунда!

– Не злись, но ты действительно не понимаешь, – начала объяснять я. – Это нельзя так просто отбросить, понимаешь? Я видела, как он умер, и мысль о том, что это может повториться, сама по себе убийственна!

– Ты же понимаешь, что это всё равно может случиться? Он в любом случае не будет жить вечно!

– Я знаю, – ответила я, – но мне от этого не легче!

Забавно, что я только сейчас поняла, насколько мне действительно был дорог Костя. Игорь же был не прав: дело не в нашей с Костей прошлой жизни и даже не в смерти. Просто между нами была связь, не такая, как с Игорем, а скорее духовная. Мы родственные души, нашедшие друг друга спустя века.

Жаль, что Игорь упрямился это понять и принять, но я была уверена, что со временем он примет это. И пусть это случится не сегодня, и не случится завтра, но такой день настанет.

Больше мы эту тему не поднимали, но я всё равно не оставляла попыток дозвониться Косте. Номера Толика у меня не было, и честно говоря, я вообще сомневалась в том, что у человека столь древней закалки он вообще мог быть.

Интуиция подсказывала мне, что повод для беспокойства был, но в то же время я чувствовала, что у них было всё терпимо. По крайней мере, пока.

В сочельник, вопреки печальным событиям, с которыми теперь ассоциировались у нас праздники, мы всё же собрались у Игоря. Не знаю, может быть, в праздничные дни острее ощющалось одиночество, и никто из нас не хотел быть один, даже Саша, мой сосед. А может, всё дело было в предчувствие того, что нам было необходимо быть всем вместе.

Для разнообразия мы накрыли стол в оранжереи, ставшей теперь настоящим зимним садом. Рыжик с близняшками безуспешно пытались развлечь народ всевозможными фокусами, но улыбки, если и скользили по лицам, то исключительно из вежливости.

Около восьми вечера мы с Игорем вышли прогуляться с Севером. Вечер был безветренный, мороз слегка покалывал щёки. Мы молча шли по раскатанному машинами снегу за Севером, нервно вынюхивающим чьи-то следы. Резко остановившись, он ощетинился и зарычал.

Я подошла рассмотреть то, что привело его в боевую готовность: наверняка, сто лет назад засохшая какашка другой собаки, но причиной такого поведения была вовсе не она, а крупный и глубокий отпечаток медвежьей лапы.

– Игорь, смотри, – позвала я, но Игорь уже мчался следом за Севером, быстро бежавшим назад к дому. – Чёрт! – выругалась я, и кинулась со всех ног за ними.

Игорь распахнул входную дверь и столкнулся с Сашей со стопкой полотенец и двумя пледами из гостевой спальни. Я пробежала мимо них сразу в гостиную, где возле потрескивающего камина грелась белокурая девочка.

– Аня! – вскрикнула я. Девочка подскочила и прыгнула мне на руки. Она была холоднее льда. – Игорь, скорее неси плед!

Игорь был уже рядом и укутывал замёрсшего ребёнка в шерстяной плед. Она так сильно дрожжала, что я прижала её так крепко к себе, что чувствовала удары её крошечного детского сердечка.

Маленькое тельце быстро переняло от меня тепло, и знобить её стало меньше. Тогда я и обратила внимание на остальных прибывших – Костю, Толика, Евгению Павловна и короткостриженную девушку, чьё лицо мне было не знакомо.

Все они выглядели порядком потасканными и очень уставшими. Игорь с Сашей укутали каждого и нанесли огромное количество горячей еды и напитков на стол между дугообразными диванами.

Игорь принёс Ане, всё ещё сидящей у меня на руках, чашку горячего какао и присел рядом. Когда путники окончательно согрелись и удовлетворённо облокотились на спинки диванов, мы начали разговор, в первую очередь, интересуясь личностью девушки.

– Это Рита, – уставшим голосом представила нам её Евгения Павловна. – Она одна из тех, к кому вы обратились за помощью.

– Я думала, что все те ведьмы мертвы, – сказала я, как можно тише, чтобы не разбудить своим противным голосом уже спящую Аню.

– Некоторым удалось спастись, – подала голос Рита. – Когда мы получили ваш зов, то предполагали, что такое может случиться, поэтому подготовились.

– Кстати, а почему вы так и не ответили? – спросила я.

– А ты бы на нашем месте поспешила бы с ответом? – вопросом на вопрос ответила она.

– А ты бы на моём месте ждала бы его пять минут? – раздражённо сказала я. Что-то эта Рита мне не нравилась! Уж больно острый язык! Укоротить не помешает!

– А ты… – Рита походу вошла во вкус и хотела продолжать перепалку, но Игорь решил вмешаться.

– Что вообще произошло, вы можете рассказать? – обратился он к Евгении Павловне.

– Да что случилось? Врасплох нас застали, вот что! Тихо всё было, спокойно. Мы с Аннушкой дров вышли принести, а тут эти сволочи появились! Что б они, гады, скисли! – выругалась она.

– Жень, ты что с перевёртышами не смогла управится? – укоризнено посмотрела на сестру Екатерина Павловна.

– Да где там перевёртыши?! Некроманты! Что б они ноги себе переломали! – снова выругалась она. – Я хотела переместиться сразу сюда, но они ж свои поля "мёртвые" поставили и всё заблокировали! Если бы не Рита, мы бы до вас не добрались!

Что ж, разумный ход было послать в Бабью Выгороду некромантов. Снимаю шляпу! За ведьмами же приходили Хранители с отравленными мезирекордами, а значит, старая гвардия у него ещё была в ходу и даже очень.

Дороги сходились, и мы были в самом их центре. Однако оставались ещё перевёртыши, и я знала только одно место, куда он мог их отправить – в Сосновку.

Глава 9. Старая гвардия

Вопросов было ещё много, но наши гости больше всего сейчас нуждались в отдыхе. К счастью, дом у Игоря был большим и вместительным, так что мы без проблем разместили всех присутствующих без исключения.

Разве что Толик, уснувший вместе со своей дубиной прямо на диване в гостиной, так и остался там, так как никто не рискнул его тормашить и тем более перемещать.

Аня, видимо не привыкшая спать одна, притащилась к нам с Игорем, крепко прижимая к себе плюшевого зайчика. Игорь долго наблюдал, как мне казалось за ней, но на самом деле за мной.

Это был какой-то новый взгляд, более глубокий, взгляд мужчины на женщину, рядом с которой лежала девочка, ни капли не похожая ни на неё, ни на него. Странное было ощущение, как и мой взгляд – такой же какой-то новый и глубокий.

Рождественское утро было полно хаоса, раздоров и склок, не смотря на то, что сейчас для этого было совсем не подходящее время. В перерыве между мыслями и попытками оттаскать Риту за её три волосины, я позвонила Серёже, чтобы рассказать ему последние новости и предупредить, чтобы они с Матвеем и стаей были предельно осторожны.

Игорь же связался со своими родителями. Они, естественно, уже были в курсе, но приезжать не собирались, сказав лишь, что время для стягивания всех сил в Москву ещё не наступило. Как я поняла, они тоже были заняты поисками новых, так сказать, друзей.

Своё скептическое мнение по этому поводу я оставила при себе. В конце концов, Рита была права в одном – никто не будет спешить отозваться нам. Но, как я уже сказала, об этом я промолчала. Мне бы и самой было необходимо позаботиться о безопасности своих родителей. Вот только как, я понятия не имела. Не нанимать же для них ведьм-телохранителей!?

– Можно заговорить их квартиру, и поставить защиту, – предложил Игорь.

– А их самих поместить в кокон? Они не Север, и спокойно сидеть там не будут, – ответила я.

– Что-нибудь придумаем, не переживай, – Игорь чмокнул меня в макушку и ушёл, оставив меня наедине с мрачными мыслями. Всё-таки его предложение хоть и казалось мне малоэффективным, но всё же было лучше, чем ничего. И даже настолько лучше, что я готова была снова посетить городское кладбище.

Игорь поехал покупать для Ани одежду. Бедный ребёнок так и был в одних потёртых сапожках, голубом сарафане и вязаной кофточке. Это было чудо, что она не схватила воспаление лёгких.

– Костя, составишь мне кампанию? – он играл с Севером в снегу на заднем дворе. Мне всё ещё казалось, что он как-то меня избегал, поэтому я думала, что смогу с ним побыть наедине и как-то сгладить острые углы.

– Конечно, – немного натянуто улыбнулся он. – Что нужно делать?

– Парочку мертвецов потревожить, – обрадовавшись его согласию, ответила я.

– На кладбище собралась? – вклинилась в разговор Рита. – Сто лет не бывала на городских кладбищах!

– Решила место себе присмотреть? – ядовито заметила я.

– А ты решила себе подружку откопать или друга? – парировала она. Костя растерянно моргал, переводя взгляд с меня на неё.

– Девочки, вы здесь?! А я вас ищу по всему дому, – во двор вышла Екатерина Павловна в цветастом фартуке. – Собрались прогуляться?

– Они на кладбище собрались, – вставил Костя, тем самым вытащив себя из взрывоопасной ситуации.

– На обратном пути зайдите тогда в магазин, – сказала она. – А то готовить еду с помощью магии просто ниже моего достоинства!

Не дожидаясь возражений, она удалилась. Костя же продолжил играть с Севером. Ну, а надокучливая Рита всё ещё стояла в поле моего зрения. Я закатила глаза, не веря в то, что мне придётся её терпеть.

– Ладно, собирайся, – выдавила я. – Только быстро, я терпеть не могу ждать!

Дорожки вдоль рядов с могилами были хоть и расчищены, но подошва обуви так и скользила. Больше всего я боялась упасть, ведь тогда мне пришлось бы схватиться за свою спутницу, что было недопуститимо. Однако я была уверена, что я успела бы отойти достаточно быстро, чтобы она не схватилась за меня. Ей падение вообще с моей точки зрения пошло бы на пользу.

– Мне понравился твой байк, – решила Рита прервать молчание, пока я тщетно пыталась раздолбать замёрсшую землю.

– Ты что трогала мой байк? – В миг забыв, зачем я здесь, я встала на ноги, сжав кулаки. Ну, сейчас я научу её, как трогать чужие вещи! Мерзавка маленькая!

– Не кипятись, не трогала, – как ни в чём не бывало ответила она. – Я как никто другой понимаю, что такое верный железный конь. У меня же тоже есть байк!

– Игрушечный или малолитражка? – сьязвила я, снова вернувшись к копанию-долбанию.

– Не, – Рита пропустила мимо ушей мою колкость, – у меня красавец Кавасаки на шестьсот с лишним кубиков. Почти, как твой.

Капец! От горшка два вершка, а уже думала, что знаток!

– Во-первых, не мой, а моя, – я снова встала на ноги, угрожающе сверкая глазами, – моя Хонда! А во-вторых, – обращаясь скорее к самой себе, – ею разве что сейчас кинуть можно было вон в тех нехороших людей.

– Каких людей? – непонимающе спросила она прежде, чем её взгляд рассеялся. – В тех, что у тебя за спиной?

– Ну, или в тех, что у тебя за спиной, – спокойно ответила я, не сводя глаз с дюжины Хранителей, вооружённых своими верными мезирекордами. За моей спиной, наверное, их было не меньше. Что ж, местечко для засады было выбранно не худшее.

– Что будем делать? – с не прикрытой паникой в голосе спросила Рита. Евгения Павловна, наверное, из жалости сказала, что без её помощи они бы не прорвались к нам.

– Ты спрячешься, и будешь тихо сушить штанишки, – сказала я. – Взрослые разберуться!

Забавно, но Рита спорить не стала. Отойдя в сторону лавочки, она присела на корточки и крепко схватилась за оградку, словно ожидая землетрясения.

Я растегнула пуховик, чтобы он не стеснял мои движения, и, не сводя глаз с противников, зачерпнула по жменьке мёрзлой земли в каждую руку. Хранители замерли, но хороший солдат всегда выполнял приказ командира, а каждый из них был лучшим из лучших.

Они кинулись в бой одновременно. Вытянув руки перед собой, я разжала ладони. Мёрзлая земля поднялась в воздух и десятками острых пик полетела им навстречу. Даже если не все они попадут в цель, это их немного задержит.

Я повернулась на сто восемьдесят градусов и толкнула воздух. Как я и предполагала, позади меня Хранителей было около двенадцати или тринадцати человек, но это было уже не важно, так как все они падали в снег, как сбитые сосульки.

– Нина, сзади! – завизжала Рита. – Они возвращаются!

Она была права, Хранители возвращались, причём буквально. Те, кого достали острые пики, с каменными лицами просто вытаскивали их из глаз, туловищ, ног, причем ран на них не было, и продолжали наступать. Их защищала очень сильная магия, источник которой должен был быть неподалёку.

Я пробежала глазами заснеженое кладбище, пока не наткнулась на тёмное пятно за деревьями слева от нас. Некромант! Мерский маленький гоблин! Ему сегодня повезло, что я занята его коллегами!

– Нина, – визжала Рита, – они уже близко! – Проклятый лич отнял у меня столько бесценных секунд, за которые Хранители успели перегруппироваться и взять нас в кольцо.

– Что б тебя гонорея задавила, придурок! – злобно закричала я, вырывая корни близлежащих деревьев.

Корни отбрасывали Хранителей в стороны, но недостаточно быстро. Минимум половина из них продолжала идти вперёд, сокращая расстояние между нами.

Топнув ногой, я в отчаянии возвала к снегу, к его холодной силе. Конусообразные, толщиной с человеческое тело ледяные фигуры выросли метрах в двух от нас, но тут же рассыпались. Мы были не просто в кольце, а в двойном кольце из-за металлической оградки, лишающей нас возможности свободно прорываться.

Ситуация становилась всё горячее и горячее. Корни ещё сдерживали часть Хранителей, но наносили при этом колоссальный ущерб кладбищу, разбрасывая могильные плиты во все стороны.

– Смотри на меня! – Я ещё раз с силой толкнула воздух. Присев на корточки, я схватила Риту за руку и развернула к себе. – Когда я подам знак, беги со всех ног! Рита, ты слышишь меня? Со всех ног!

Мезирекорд просвистел в сантиметре от моего уха, и, выкатив ещё больше глаза, Рита кивнула. А, может, мне показалось, что она кивнула, но трансформация уже началась, изменяя черты моего лица, деформируя тело. Чёрные подушечки лап коснулись снега и, выпустив когти, с силой оттолкнулись от земли.

Я перепрыгнула оградку, сбив с ног двух Хранителей, ещё двое упали на землю от удара передней лапы. Брешь в кольце была проделана, но долго сдерживать их я не могла.

– Беги, дура! Беги! – зарычала я, почему-то уверенная, что Рита поймёт. Она-то может и поняла, только вот продолжала, тупо вытаращившись на меня сидеть на месте, даже не замечая, что у неё за спиной уже был занесен смертоносный клинок.

Сбив с ног ещё одного, я прыгнула к ней. Наверное, я была так зла на неё, что это придало мне сил, а может у меня просто открылось второе-третье-пятое-десятое дыхание, но от моего рычания затряслось всё вокруг, включая Хранителей и ржавую оградку. Последняя вырвалась из земляных оков и полетела прочь, унося с собой всех, кого могла.

– Перенести нас домой! – зарычала я.

– Я не знаю как! Я не умею! – захныкала Рита.

– Так учись! – рычала я, перебегая глазами от одного Хранителя с каменным лицом встающего на ноги к другому. – И побыстрее!

Глава 10. Новый уровень

Наконец-то до Риты дошло наше плачевное положение. Подпрыгнув, как на пружинах, она вытерла мокрое лицо рукавом, и прежде, чем я успела выругаться за то, что она вцепилась в мой хвост, снежный пейзаж перед глазами сменился на отличный обзор отполированного зада чёрного Лексуса у Игоря в гараже.

– Оу! Мои почки! – завыла я. Рита всё ещё держала меня за хвост. Плакать она, к счастью, уже перестала, но бледнее лица я ещё не видела.

Обратившись назад, я с удивлением отметила, что моя одежда осталась на мне целой и невредимой. Подняв Риту на ноги, я потащила её в дом.

– Игорь! – громко позвала я, кинув Риту на кожаный диван.

– Что случилось? – влетев в библиотеку, он уставился на нас с Ритой.

– Где у тебя вискарь? – спросила я, не обращая внимание на его вопрос. – Впрочем, неважно, – стакан, наполненный на треть, появился у меня в руке. – Пей до дна! – приказала я, протянув Рите стакан. Она подчинилась и залпом выпила всё, долго кашляя после этого.

Я плюхнулась на диван, визуализировав стаканчик ароматной жидкости и для себя.

– Кто-нибудь мне объяснит, что случилось? – сердито сказал Игорь.

– Хранители случились, – ответила я, кривляясь после выпитого виски. Ну и гадость! – Старая гвардия, усовершенствованная некромантом, поджидала нас на кладбище.

– А на кладбище вы что делали? – ещё сердитее спросил Игорь.

– Кости разминали! – огрызнулась я, забирая из дрожжащих рук Риты мезирекорд, который, судя по всему, она подобрала с земли перед нашим перемещением. – Держи, – я бросила его Игорю, – для коллекции!

Выйдя из библиотеки, я отправилась на кухню. Раздача слонов ещё была не закончена!

– Не поняла, а где продукты? – спросила Екатерина Павловна, одетая в цветастый фартук.

– Это я не поняла! – закричала я, воинственно упирая руки в боки. – Вы сказали, что без помощи Риты не добрались бы до нас, – обратилась я к Евгении Павловне, сидящей рядом с сестрой в таком же фартуке. – Она что своими истерическими воплями отвлекала некромантов? – Сёстры непонимающе уставились на меня.

– На них напали Хранители, – объяснил Игорь, вошедший на кухню. Он аккуратно положил перед ними кинжал. – Судя по всему, от Риты было мало толку.

– Мало толку? – я возмущённо закричала. – Да она только и делала, что визжала! Она вообще ведьма или как?

– Она ведьма, конечно же, – ответила Евгения Павловна, – но, скажем так, для ближнего боя она не подходит.

– Это я уже и так поняла, – фыркнула я.

– Прости, Ниночка! Надо было тебя предупредить, – начала извиняться Евгения Павловна, – что она…

– Трусиха? – перебила я.

– Я не трусиха, – Рита стояла в дверях кухни, нервно перебирая пальцами, – просто я растерялась, вот и всё! У них столько всего было в мыслях, что я не могла сразу их понять.

– Рита телепат. Она читает мысли и может упредить действия, но это требует времени, которого нет при ближнем бое, – объяснила Евгения Павловна прежде, чем я снова начала ругаться. Какие все сразу стали знатоки военного дела!

– Я очень хотела тебе помочь, – снова плача, сказала Рита, – но некромант блокировал меня, и я не могла различить ничего в их мыслях, что бы тебе помогло. Пожалуйста, не сердись, я…

Я всё ещё злилась, но она плакала, стоя передо мной такой маленькой и хрупкой, как воробушек, что я просто не смогла и дальше пилить её, поэтому просто ушла.

Нет, мне не было её жаль. Жалость – это то, что ей как раз меньше всего было нужно, а больше всего ей было необходимо сейчас осознать тот факт, что её мыльный пузырь лопнул, и так, как раньше уже никогда не будет.

Если она не сможет адаптироваться к условиям, когда её собственная сила, на которую она так привыкла полагаться, не работает, и нужно быстро предпринимать что-то другое, то её песенка спета, так как рано или поздно рядом с ней может не оказаться никого, кто сможет её защитить.

– Ты была слишком строга с ней, – тихо сказал Игорь, когда Аня уснула в нашей кровати, традиционно свернувшись клубочком между нами. – Она же всё-таки вытащила вас.

– Знаю! Спасибо, что напомнил! – раздражённым шёпотом ответила я.

– Что уже не так? – хмуро спросил Игорь, как обычно рассмотрев в моём тоне что-то ещё помимо злости на Риту.

– Ничего, – прошипела я, отворачиваясь от него. – Устала просто. Спокойной ночи! – Игорь ничего не ответил, только возмущённо засопел, наверное, представляя себе мой внутренний конфликт, которого просто не существовало, и отгадывая его причины, которые, собственно, тоже не существовали.

Хотя тут, пожалуй, я немного слукавила. Конфликта не было, конечно, но беспокойство всё же присутствовало. Сегодня я, не раздумывая, применила силу и трансформировались. Я встретила некроманта и Хранителей, которых не убила. И это было хорошо, то есть я не колебалась, не думала, что снова стану чудовищем, а сделала то, что нужно было сделать без чудовищных последствий.

Но беспокоило меня то, что я всё-таки не могла с уверенностью сказать, что так будет и дальше, что я смогу себя контролировать, не теряя при этом боевой готовности и способности действовать по ситуации. К тому же то, что я смогла использовать магию, пребывая в теле животного, и то, что смогла сохранить одежду, говорило о том, что моя сила выросла, вышла, как выразился Витольд, на новый уровень. И это, в свою очередь, возлагало на меня дополнительную ответственность и необходимость в контроле.

С этими мыслями я и уснула тяжёлым сном, пока проклятые антикварные часы на прикроватной тумбочке не разбудили меня своим противным цоканьем. Если бы они не были подарены Игорю его любимой бабушкой, ныне покойной, я бы давно погладила их молотком.

– Привет, – раздалось из темноты. Я открыла глаза и повернулась на голос.

– О, нет! – застонала я, увидев перед собой скрюченную белую фигуру без лица. – Опять ты!

– Ты хотела сказать, что опять ТЫ! Разве ты забыла, что я это ты?

– Зачем ты пришла? – спросила я, надеясь услышать в ответ, что она мне мерещится, так как я сильно ударилась головой во время приземления в гараже.

– У тебя есть вопросы, а у меня есть ответы, – ответила она. Я тупо уставилась на неё. Почему все такие создания всегда отвечали подобным образом, то есть не отвечали нормально?

– Что серьёзно? – фигура обиженно скрестила руки на груди. – Мне всё придётся делать самой?

– Ладно, не кричи, – зашипела я, вставая с кровати. Сейчас ещё весь дом перебудит мне. – Я подиграю! Зачем Витольд раз за разом пытается меня убить? Разве я не нужна ему живой?

– Он тебя испытывает, – довольная тем, что добилась от меня вопроса, ответила фигура. – Наблюдает за твоим развитием и ждёт, когда ты созреешь.

– С созреванием он опоздал лет так на пять, – сострила я.

– Ты совсем себя не знаешь, ведьма, – неодобрительно качая безликой головой, ответила фигура. – Ты двоедушница, а это значит не только превращение в зверя, но и владение магией в форме зверя. Ты ещё только начинаешь этим овладевать.

– А то я сама не догадалась, – проворчала я.

– Ну и вредная же ты! – возмутились фигура. – Зачем я вообще с тобой разговариваю?

– Мне вот тоже это интересно, – я хотела съязвить, но вместо этого фраза прозвучала с оттенком рвотного рефлекса. – Что такое? – простонала я, но скрюченная белая фигура уже растворилась в темноте. Живот свело, а вдоль позвоночника пробежал отнюдь не приятная дрожь.

– Нет, я сплю, – стонала я. – Это сон!

Сделав глубокий вдох, я почувствовала, что вместо воздуха вдыхаю холодную воду. Брыкнувшись, как бешеная лошадь, я больно ударила локоть об ванну.

– Это самый не романтичный поступок, который для меня совершали! – откашливая и отплёвывая воду, выпалила я.

– А ты в курсе, что ты начала обращаться прямо в кровати? – сердито сказал Игорь. Аня, стоявшая за его спиной, покачала головой в подтверждение его слов.

– А ты в курсе, что ты идиот? – огрызнулась я.

– Я бы сказал, кто ты, но воспитание не позволяет мне оскорблять девушек, – сухо ответил он, поднимаясь на ноги. Я устало положила голову на спинку ванной и смахнула капли воды с лица.

Блин, что это такое было? Сон? Или я не спала? К новому уровню что ли приятным бонусом шли галлюцинации и всякие другие странности?

– Вылазить будешь? – спросил Игорь.

– Нет!

– А если вытащу?

– Получишь в бубен!

– Тогда может, расскажешь, какая птица тебя клюнула? – теряя терпение, спросил Игорь.

– Ни какая! Я сама себя походу клюнула, – ответила я, закрывая глаза рукой. Игорь шумно вдохнул и на свой страх и риск всё-таки вытащил меня из ванны. Аня подала мне полотенце.

– Ну, что? Мне и дальше угадывать таинственную причину твоего странного поведения? – он растирал меня полотенцем, как маленького ребёнка, которого боятся простудить.

– Мне снился сон, – неуверенно сказала я, – или я вовсе не спала, не знаю, но я видела фигуру без лица, которая была мной.

– И эта фигура тебе что-то сказала? – очень странно посмотрев на меня, спросил Игорь.

– Она сказала, – я нахмурилась, вспоминая сон, – что началось моё вознесение.

Глава 11. Приблуда

Вознесение. Какое громкое слово. Оно совершенно не вязалось со словом "созревание", которое употребила белая фигура, но я использовала именно его. Какая странная случайность! Случайность из области, где случайности вовсе не случайны, где всё имеет причины и следствия.

– Давно ты начала видеть эту фигуру? – уточнила Екатерина Павловна, задумчиво сводя брови к переносице.

– С осени, – ответила я, нервно грызя ногти. Это проклятое слово завело в тупик не только меня, но и всех остальных, которые слышали об этом, но никто толком не знал, что именно оно значило.

Белая фигура, как мне объяснили, действительно была мной, то есть не именно мной, а моей магической проекцией, тем зерном, которое передавалось мне из одной моей жизни в последующую. Это, собственно, напомнило мне о вопросе, который я так и не задала своему крёстному Серёже по поводу того, как это вообще всё происходило.

В смысле, моё семейное, кровное дерево было таким же, как и я в той или иной степени: мать носитель кошек, отец носитель волков и так далее. То есть я была истинным наследником своего рода, что противоречило тому, что более четырёхсот лет назад я была такой же, как сейчас. Как же я тогда могла быть наследницей? Самой себя что ли?

– А это, моя милая, есть вечная цикличность, – ответила Евгения Павловна. – Мы рождаемся, живём и умираем, оставляя после себя новые веточки, чтобы потом родиться опять и всё начать с начала.

– То есть мои родители не более чем носители?

– Твои родители – твоя кровь, твоё подобие. Или наоборот, ты их подобие. Ты бы не родилась у них, если бы они были чужими для тебя или просто другими, не такими, как ты.

– Что касается вознесения, – сказала Екатерина Павловна, – то это лучше спрашивать у двоедушников. Даже если бы мы достоверно знали что это, вряд ли мы смогли бы объяснить это тебе так, как они.

Вобщем было понятно, что ничего не было понятно. Моя собственная проекция, обидевшись на меня, больше не появлялась, и мне не оставалось ничего другого, как позвонить Серёже.

– Где ты об этом услышала? – прошипел в трубку крёстный таким тоном, словно я сказала что-то неприличное.

– Это как-то связанно с созреванием? – на последнем слове я немного замялась, оно уж точно по неприличности было ближе, чем предыдущее.

– Это не телефонный разговор, – отрезал Серёжа. – Никому пока об этом не говори! – Он бросил трубку раньше, чем я расшифровала его намерения по интонации. Вот и поговорили!

Так или иначе, это был не тот вопрос, который можно было загуглить, поэтому я постепенно перестала ломать себе голову. Рано или поздно моя проекция перебесится и вернётся, чтобы всё мне рассказать, как бы дико это не звучало.

Январь тем временем почти закончился, а с ним и праздничные дни. Народ вернулся к своим делам, а Игорь на свою проклятую работу, почему-то именно сейчас требующую его постоянного отсутствия дома.

Мы с Ритой и Аней остались предоставленные сами себе, но в отличие от Ани, которая в силу детской незаурядности всё время находила себе занятие, я на пару с Ритой маялась, меряя шагами коттедж.

Топор войны, как и былые обиды, мы зарыли, и сейчас ладили намного лучше, чем раньше, но веселее от этого не становилось. Я всё ещё не оставляла попытки найти работу, отказываясь смиряться с ролью содержанки, но не смотря на все мои старания, эта роль прилипла ко мне конкретно.

Я бы соврала, если бы сказала, что к обеспеченной жизни, которую мне давал Игорь, я испытывала отвращение. К хорошему быстро привыкаешь, но всё же мне было некомфортно от того, что мне было некуда себя деть. Я привыкла стремиться домой, а не из дома, уставать и отдыхать, а не уставать и отдыхать от безделья.

Впрочем, миру было абсолютно наплевать на это, и я всё чаще задумывалась о том, чтобы применить магию и заставить взять меня на работу хоть куда-нибудь, а пока я думала, Рита подсадила меня на рукоделие.

По несколько часов в день мы тратили на создание славянских кукол-берегинь, или, как я их называла, кукол-рванок. Каждую из них мы наделяли особыми полномочиями, заряжая их своей силой и энергией.

Признаюсь, меня это даже увлекло, хотя от процесса создания кукол у меня жутко болели пальцы, но этого всё равно надолго не хватило, и мне снова захотелось лезть на стену от скуки. Вот и построила свою жизнь, сидя на шеи у Игоря!

В начале февраля пришло настолько сильное похолодание, что даже Север не хотел дольше двух минут находиться на улице. В доме было очень тепло, и мне маниакально необходимо было сохранить это тепло, поэтому я всё время бегала по дому, проверяя, плотно ли закрыты окна и двери, и горит ли камин.

В один из особо суровых вечеров, я проверяла дверь в гостиной, ведущую на задний двор. Бублик, мой маленький чёрный принц, с остервенением тарабанил по стеклу на подоконнике.

– Что там, малыш? – спросила я, подходя к нему. – Снежок пошёл? – Я выглянула в окно, но снега не было.

– Мяу! – протяжно завыл Бублик. Прямо под нашим забором сидел маленький котёнок. Даже в темноте было видно, что он очень замёрз. У меня сжалось сердце, и я выскочила во двор, даже не накинув пуховик.

– Нина, ты совсем сума сошла? – крикнула мне с порога Рита. – Холодина же!

– Не ной, – крикнула я в ответ, – а лучше иди сюда и помоги мне!

Аня соорудила возле камина небольшой шалаш из старых одеял, куда мы с Ритой и уложили маленького кремового приблуду с рыжими пятнышками на мордочке. Игорь был в командировке, поэтому мы просидели с ним всю ночь, каждый час давая ему тёплое молоко.

К полудню приехал Игорь. Котёнку было уже намного лучше, мы успели вовремя забрать его с улицы, и теперь собирались его кормить.

– Это ещё что такое? – Игорь удивлённо замер в дверях. – Откуда?

– Привет! – Я подошла и поцеловала его. – Приблудился вчера вечером к нам во двор, – самым жалостливым голосом ответила я под синхронное кивание Риты и Ани. – Мы не могли его не взять!

Игорь прекрасно знал мою слабость к таким вот бедолагам и бездомным животным вообще, поэтому я надеялась, что он не будет сердиться. Дом ведь большой, и места всем хватит!

Игорь хмуро переводил взгляд с меня на Риту, с Риты на Аню, а с Ани на новичка, скромно ожидающего еды. Поджав губы, он с видом давно сдавшего свои позиции человека, достал из кармана пальто несколько пачек кошачьих консервов, не дешёвых, кстати, и положил перед нами на стол.

– Купил их для наших, – скосив глаза на Соню и её малышню, сказал он, – но, думаю, для него тоже хватит, – он погладил найдёныша за ушком.

Если бы я могла засветиться от радости, то стала бы светить ярче солнца. Я любила Игоря за очень многие достоинства и черты характера, и особенно за его способность увидеть вещи моими глазами, принять то, что ему не нравилось, и со временем тоже полюбить, как, например, этого бездомного малыша.

Аня подошла к нему и долго смотрела на него счастливыми фиалковыми глазами, прежде чем обнять. Честное слово, у меня самой слёзы на глаза наворачивались. Я запомню этот момент, как один из самых прекрасных в нашей с Игорем истории.

– Да, ладно вам! – смутился он. – Неужели вы думали, что я буду против, и скажу, чтобы вы унесли его туда, откуда принесли?!

– Конечно, нет, – ответила я, присоединяясь к объятиям. – Мы знаем, что ты добряк. – Игорь крепко прижал нас с Аней к себе.

Это было так приятно прижиматься к нему, зная, что мы с ним единое целое, что он понимает меня, как никто другой, и что, несмотря на то, что свою жизнь я так и не построила, у меня было нечто гораздо большее – наша с ним жизнь, наш мир, который мы создали из кусочков самих себя, впустив в него Аню и найдя место даже для Риты.

Мы были так рады сейчас и счастливы, наслаждаясь нежным моментом, что не заметили, как открылась дверь, ведущая во внутренний дворик.

Глава 12. Прайд

Лоснящееся тело проскользнуло в дверь незамеченным, но совершило ту же ошибку, что и я когда-то – задело горшок с искусственной пальмой.

Вдоль позвоночника пробежала приятная дрожь, едва я встретилась взглядом с желтовато-зелёными глазами чёрной пантеры с серой подпаленой на груди. Рита взвизгнула и испуганно схватила котёнка. Игорь отошёл в сторону, закрывая собой Аню.

Названный гость был почти моего размера, но что-то мне подсказывало, что в драках он был более тёртым, иначе уши у него были бы целыми. Я зарычала на него, пригнувшись в ожидании подходящего момента для нападения, но двое его друзей, вошедших следом за ним, заставили меня передумать. Такие же матёрые, как и он, дымчато-серые ирбисы хоть и не рычали, но выглядели не менее опасными.

– Нина, отойди, – с угрозой в голосе сказал Игорь. Огненный шар в его руке уже был готов к запуску, и ирбисы обратили свой сверкающий взгляд на него и хрипло зарычали.

Со стороны парадной двери раздался звук разбившегося стёкла. Чёрный волк со светящимися кроваво-жёлтыми глазами, постукивая острыми, как бритва когтями, ощетинившись, занял место слева от меня. Матвей!

Пантера с подпаленой нетерпеливо переминалась с лапы на лапу, недовольная тем, что мы уравняли шансы, но всё же не нападала. Складывалось впечатление, что эта троица ждала чьей-то команды.

– Мальчики, – раздался женский голос с хрипотцой, – достаточно!

Женщина лет сорока с неестественно седыми для её возраста волосами зашла в гостиную. Каждый её шаг, жест, взгляд были полны достоинства и лёгкого смущения из-за поведения своих спутников.

Котёнок, которого мы приютили, спрыгнул с рук всё ещё испуганной Риты на пол и трансформировался в светловолосую девочку с веснушками, наверное, ровестницу Ани, которая подбежала к седоволосой женщине. Ирбисы отступили к ней и трансформировались в молодых парней, как мне показалось, братьев.

Не знаю, что почувствовал Игорь, но это его успокоило, и он убрал огненный шар. Я же, не смотря на то, что передо мной были представители, так сказать, моего рода, прятать когти и обращаться не спешила, как и Матвей, в котором вообще могла быть от природы заложена нелюбовь к кошкам.

Я не знала кто они, откуда и зачем пришли. Сейчас было не то время, чтобы доверять даже себеподобным, поэтому я изогнулась ещё больше, нервно мотая хвостом и не сводя глаз с чёрной пантеры, отвечающей мне взаимностью.

– Марк, – власно обратилась женщина к пантере.

– Друг, тебя что кастрировали? – прорычала я. Марк от возмущения забрызгал слюной, но поймав строгий взгляд седовласой женщины, отступил и обратился.

Его человеческий облик был не менее, скажем так, эффектным. Высокий брюнет с ярким от волнения румянцем на щеках и желтовато-зелёными глазами.

– Меня зовут Фаина, – сказала женщина, когда я тоже приняла человеческий (к счастью, не обнажённый!) вид. – Это мой прайд – Марк, Валера и Семён, – представила она нам своих спутников, – а это моя дочь Вера.

– Думаю, что, учитывая тот факт, что вы пришли к нам, представлять нас будет лишним, – холодно заметила я. Фаина улыбнулась, ничуть не обидевшись.

– Игорь, родители слали тебе привет.

– Так это они вас направили к нам? – удивился Игорь.

– Скажем так, порекомендавали, – внимательно рассматривая меня, ответила она.

– Так это всё спектакль был? – вернув себе способность говорить, спросила Рита. – С замёрзшим котёнком?

– Без обид, но я должна была проверить вас, – как ни в чём не бывало ответила Фаина. – Слухи-то разные ходят!

– То есть вы здесь из-за слухов? – не скрывая разочарования в голосе, спросила я.

– Мы здесь потому, что именно здесь должны быть, – хрипло ответила она. – Именно здесь, где всё началось, и где всё закончится!

Ого! Сказать, что такой ответ прямо взорвал наши мозги, было не сказать ничего. Однако мне импонировала её прямолинейность. Умение говорить прямо и вслух о таких вещах, как надвигающаяся война, требовало смелости и заслуживало уважения.

– Мама, я есть хочу, – пропищала Вера. – У них ведь не только консервы для кошек есть? – спросила она, скосив глаза на Игоря.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – засмеялся Игорь, вызывая на помощь Федю, моего, или уже, наверное, нашего домового. Матвей мотнул головой, показывая, что нам нужно поговорить, что, собственно, было сложно, ведь он был немой.

Отойдя к лестнице, Матвей достал из внутреннего кармана куртки письмо и протянул его мне. Я развернула листок бумаги и начала читать. Оно было от Серёжи, и, к сожалению, не содержало той информации, которую я ожидала, но носило не менее важный характер.

– Аня, – позвал Игорь, когда все уже поели, – может, покажешь Вере свою комнату? – Аня кивнула и протянула руку маленькой гостье, приглашая пойти с ней.

– Иди, поиграй, – ответила Фаина на вопросительное выражение лица дочери, и наградила Игоря благодарной улыбкой.

– Что такое вознесение? – спросила я Фаину, когда девочки ушли. Марк ядовито усмехнулся, как будто я сказала какую-то суперсмешную глупость. Ясненько, у меня, походу, появился новый объект для раздражения.

– Вознесение это когда душа твоего звериного воплощения достигает того же уровня, что и твоя ведьминская сила, то есть когда магия становится доступна тебе в любом твоём воплощении, когда твои души и магические способности становятся едиными и равными, – ответила Фаина, кинув неодобрительный взгляд на Марка.

Значит, моя проекция сказала мне правду. Разве что, обидевшись, забыла упомянуть, что меня оказывается можно и расфаршировать как двоедушницу на составляющие. Супер!

– У тебя оно уже началось, как я понимаю, – продолжила она, и я кивнула. – Что ж, это очень важный процесс в жизни каждого двоедушника…

– Процесс? – перебила я, обменявшись с Игорем тревожным взглядом.

– А ты думала, в сказку попала? – вставил свои пять копеек Марк. – Твой лохматый товарищ тебе не рассказывал, как это у нас происходит? – вкладывая в слово "лохматый" вызов, поддел он Матвея.

– Матвей немой, но уверена, что на любой твой вопрос он с радостью ответит языком жестов, – сухо заметила я. Матвей с каменной готовностью посмотрел на Марка, разминая огромные ладони.

– Фаина, – вмешался Игорь, – вы сказали, что здесь всё началось, то есть вы были там? Принимали участие в битве на Багровом поле четыреста с лишним лет назад?

– Да, я и мой прайд, кроме Веры разумеется. А ты не помнишь? – удивлённо спросила у меня Фаина.

– Мне удалось восстановить в памяти некоторые обрывки, но далеко не все, – ответила я, не вдаваясь в подробности.

– Ничего, – успокаивающим тоном сказала она. – Ты всё ещё вспомнишь, просто ты ещё молода!

Фаина терпеливо восполняла пробелы, отвечая на мои нескончаемые вопросы. То, что она не знала, что нужно лидеру Ордена от меня, было очевидно, иначе она бы сама об этом сказала. Зато она объяснила мне, почему то, что я двоедушница проявилось позже, чем, например, у её дочери.

– У всех это по-разному происходит: кто-то готов к этому в пять лет, кто-то в десять, а кому-то, как тебе, например, может понадобиться триггер. Возможно, это связано с тем, как закончилась предыдущая жизнь, или с характером, ведь нельзя же всех мерить под одну линейку.

Моим триггером, как мы с Костей предположили, было затмение. По крайней мере, именно оно стало точкой отсчёта, хотя особой логики я в этом не видела. Такое утверждение было таким же абсурдным, как и то, что Матвей мог превращаться в волка исключительно в полнолуние.

Впрочем, всё это было абсолютно не существенным, так как весть о новоприбывших (не побоюсь этого слова) союзниках разнеслась со скоростью света, и Игорю неоднократно приходилось заказывать еду на дом, потому что на такое количество людей даже при желании приготовить хотя бы что-то простенькое было невозможно.

– Да у вас тут целый зоопарк собрался, – ёрничал Марк, испытывая моё терпение.

– Ты просто ему нравишься, – смеялась Рита после очередного моего красочного пожелания набить ему морду. – Ну, знаешь, как мальчики дёргают девочек, которые им нравятся, за косички. Так и он проявляет свою симпатию, только по-другому!

– Пусть подёргает себя знаешь за что! – возмутилась я, опасаясь, чтобы Игорь не пришёл к тому же выводу, что и Рита, иначе мордобоя будет не избежать. Он и так едва сдерживал себя, чтобы не вышвырнуть его за хвост.

Матвея, казалось, совсем не утомляла наша разношерстная банда. Он целыми днями неустанно таскал Аню и её плюшевого зайчика по дому на плечах. А Толик, по-моему, вообще был безума от него, не переставая восхищаться тем, как Матвей умел без слов передать то, что он думал.

Сколько он собирался у нас пробыть, я не знала и даже не спрашивала, только дала ему ключи от своей гостинки на случай, если ему захочется уединиться и побыть в тишине, особенно когда он мысленно переносился назад в Сосновку, думая и гадая, как там обстояли дела. А дела там обстояли не очень.

Согласно письму от Серёжи, Витольд добрался и туда. Перевёртыши предпринимали несколько попыток напасть на стаю, но последняя успешно их отражала, хотя и никто не знал, долго ли так продлиться. Пока, по крайней мере, стая уходить не собиралась, и Матвею, как я думала, хотелось быть с ними.

– Попробуй посмотреть на это с положительной стороны, – успокаивал меня Игорь после того, как я показала ему письмо. – Зато теперь в стае больше нет разногласий, а значит, и нет сомнений в том, к кому они присоединяться, когда придёт время.

– Если к тому времени ещё будет, кому присоединяться, – прошептала я себе под нос.

Глава 13. Находка

Как бы там ни было, а дни летели вперёд, и страсти по поводу присоединившегося к нам прайда затихали, сменяясь гораздо более весомыми темами.

То и дело, проходя по дому, я слышала разговоры по поводу нашего будущего. Дороги наших союзников сходились, и вопрос о присоединении стаи был лишь временным. Никто из нас не забыл, что произошло с ведьмами, к которым мы обращались ранее, поэтому естественно, что мы задумывались о том, каким будет следующий ход Ордена.

Игорь много времени проводил с Фаиной, пытаясь узнать как можно больше о вознесении, и чего следовало ожидать. Я видела, что она ему нравилась, но также мне казалось, что он подозревал её в том, что она что-то скрывает, но каждый раз, когда я хотела поговорить с ним об этом, обязательно что-то меня отвлекало.

Как правило, это были братья Валера и Семён, страстью которых были близняшки, Оля и Юля. Я говорила им, что за развращение несовершеннолетних много дают, но они лишь разводили руками, что, мол, ничего такого даже в мыслях не имели, а близняшки кокетливо хихикали. Детский сад, короче!

Игорь снова продолжал уезжать по делам иногда на целый день, а иногда на несколько. Вообще, после появления Фаины и её прайда, он стал вести себя с каждым днём всё страньше и страньше, постоянно пребывая в каком-то задумчивом состоянии. Я не могла отделаться от мысли, что он тоже что-то скрывает, но от допроса его спасали собеседования, на которые я продолжала ходить, даже заведомо зная, что это не увенчается успехом.

Иногда мне казалось, что к моим неудачам приложил руку Игорь, что именно это он и пытался скрыть. Наверное, он слишком привык, что я всё время была дома, а может всё ещё боялся, что я могла уйти.

Возможно, мне следовало поступить хитрее и попросить Риту выяснить, были ли у меня основания накручивать себя, но каждый раз, когда я обращалась к ней, она безумно таращила на меня глаза и быстро находила предлог, чтобы свалить куда-нибудь. Может, у таких, как они был кодекс какой-то или что-то вроде политики конфиденциальности.

С первых чисел марта все как один утверждали, что на улице пахло весной. Не знаю, чем там им пахло, но я, самый большой в мире любитель весны, этого не чувствовала. Впрочем, мечтать было не вредно!

Прайд наконец-то подискал себе отдельное жильё, и я лишилась раздражителя Марка, что оказалось вовсе не так классно, как я думала, ведь теперь мне приходилось искать другой способ избавления от накопившейся энергии и дурного настроения.

В канун самого, самого, самого галимого дня в году, именуемого днём всех влюбленных, чтобы хоть как-то развеять скуку, я решила провести ревизию и избавиться от всего лишнего.

Рита, Аня и Федя помагали мне во всех помещениях, кроме нашей с Игорем спальни. Это было исключительно моё святилище, поэтому они просто сидели и наблюдали, как я поочерёдно выбрасываю вещи из шкафа.

– Честное слово, – ругалась я, – Игорь, наверное, в прошлой жизни был женщиной! Разве можно столько всего покупать?! Вот зачем ему столько галстуков? А платьев мне столько зачем? – Вытащив из шкафа шёлковое платье цвета спелой черешни, я села на пол. Неужели Игорь его сохранил?

– Что это? – спросила Рита.

– Это платье номер два, – ответила я, погружаясь в воспоминания. Да, это было второе платье, которое Игорь мне купил. В нём я была с ним на благотворительном вечере в особняке. Забавно, я даже не поитересовалась тогда, на что собирались деньги.

– Судя по твоему выражению лица, с ним связана очень интересная история, – улыбаясь, заметила Рита. – Расскажешь?

– Ммм… Лет через двадцать, возможно, – засмеялась я, складывая платье, чтобы уложить его назад. – Ой! А это что? – Я подняла с колен бархатистую коробочку и покрутила её в руках. – Откуда ты здесь взялась?

Прямоугольная коробочка с крышкой обтекаемой формы была красивого синего цвета. В похожих шкатулках моя мама хранила украшения. Украшения… От этой мысли у меня перехватило дыхание, и похолодевшими пальцами я открыла коробочку.

– Может, лучше не надо?! – умоляюще простонала Рита, но я уже не слушала её. Всё моё внимание было сосредоточено на кольце, величественно лежащем внутри.

Оно было прекрасным. Толстое из белого золота или, может быть, даже из платины, оно было усыпано дорожкой из розового александрита, в центре которой был большой изумруд. Сама я камни не определила, в этом помог Федя.

Моя мама сказала бы, что это не самые дорогие камни, но всё же они смотрелись изумительно.

– Ты знала об этом? – спросила я, не сводя глаз с кольца. Очевидно, что знала, поэтому и избегала разговоров по поводу странного поведения Игоря.

– Я обещала ему не говорить ничего тебе, – призналась Рита. Она сползла на краюшек кровати, готовая в любой момент дать стрекача. Даже Аня, очевидно тоже знавшая об этом, настороженно принимала к себе плюшевого зайчика, а Федя высунул сморщенное личико из веника.

– Если расскажешь ему, что я нашла кольцо, – резко захлопнув коробочку, я завернула её назад в платье, – я тебя убью!

Я просидела на полу ещё какое-то время, разматывая клубок собственных эмоций, в котором уверенно лидировало удивление.

Хоть и редко, но я всё же задумывалась о том, до какого этапа будут развиваться наши отношения. Мне было двадцать с небольшим, ему двадцать восемь с хвостиком, вместе мы были всего ничего, но я была уверена и в нём, и в нас. Однако брак!? Серьёзно? О чём он только думал?

Я никогда не думала, что Игорь из тех, кто имеет список из трёх пунктов: построить дом, посадить дерево, вырастить сына. Первые два пункта можно было смело вычёркивать, а вот третий… это было не ко мне.

Дети для меня были чем-то вроде упакованного подарка – красивый снаружи, но внутри могло быть что угодно, включая то, что одназначно могло не подойти мне. Да и какая из меня получилась бы мать?! Да и жена тоже!

Эта роль, даже роли были не для меня. По крайней мере, не для меня теперешней, находящейся одной ногой в могиле или кто знает, где ещё. Но может быть именно поэтому Игорь и решился на столь важный шаг, ведь наша жизнь и наше будущее были настолько хрупкими и шаткими, что другой возможности узнать, как это могло бы быть, может и не представиться.

Впрочем, много думать было вредно, и как бы мне не хотелось повернуть время вспять и не находить кольцо, отсрочить его находку и прочее, дело было сделано, а за окном фарами мигнул чёрный Лексус, оповещая меня о приезде Игоря.

Рита, сославшись на мигрень, отказалась есть вообще, а Аня, предусмотрительно забрав с собой Федин веник, сразу после ужина пошла к себе. Умная девочка!

Игорь, покручивая на столе стакан с коньяком, беспристрастно наблюдал за моими нелепыми попытками вести себя, как обычно. Да где ж там обычно, если столовые приборы упорно отказывались держаться у меня в руках, куриная ножка то и дело старалась убежать с тарелки, а хлеб явно пытался попасть не в то горло. Вобщем, это была катастрофа!

– Ты себя хорошо чувствуешь? – Игорь постукивал пальцами по столу, не сводя с меня глаз. Ему, пожалуй, сегодня не нужно было быть эмпатом, чтобы понять, что со мной было что-то не так.

– Вполне, – закашляла я, наклонившись за упавшей ложкой. Лучше бы мне было сквозь землю провалиться.

– Так… – выдержав театральную паузу, протянул Игорь. – Ты его нашла!

– Кого нашла? – перевернув чашку с кофе на стол, выдохнула я. Разноцветные глаза обожгли меня с головы до ног. У меня было такое ощущение, что в дикую кошку обращалась не я, а он и сию минуту.

– Рита призналась, – допрашивал он, – или сама нашла?

– Сама, – ответила я, чувствуя, как у меня вспотели ладони.

– Ну, и зачем ты туда полезла? – сердито спросил он, оттолкнув от себя стакан.

– А зачем ты его туда положил? – рассердившись на то, что он сердится, спросила я.

– Наверное, чтобы ты не нашла!

Мда, неловкая сложилась ситуация. Наверное, только у нас предложение руки и сердца могло обернуться ссорой.

Игорь взял стакан и залпом выпил его содержимое. Встав из-за стола, он с самым безумным видом, который я когда-либо видела, подошёл ко мне.

– Я совсем не так это планировал сделать, – глядя на меня сверху вниз начал он, – но раз уж ты всё испортила, как и говорили твои родители, то пусть будет так! Ты выйдешь за меня замуж?

Я думала, что сейчас просто умру! Он ждал ответа, а я… я искала ответ у себя внутри. К чёрту разум, к чёрту логику! Сердце решало всё, и свой ответ у него был давно.

– Да, я выйду за тебя замуж!

Глава 14. Тыква, платье и хрустальные туфельки

С того самого дня, когда Игорь задал мне вопрос, а я ответила, что-то изменилось. Я изменилась. Или скорее начала меняться. Мне казалось, что согласившись стать его женой, я отпустила детство и подростковое бунтарство. Наверное, это и было взросление, последняя, так сказать, ступень до полного и окончательного завершения формирования меня как личности.

Игоря эти перемены тоже коснулись. Возможно, он не ожидал, что я соглашусь (в чём он, конечно же, никогда не признается), но всё же в какой-то степени для него это тоже была ступень во что-то большее.

Мы решили не говорить остальным ничего, пока не решим бюрократические вопросы с подачей заявления и определением даты. Однако мне казалось, что, несмотря на незнание, окружающие нас друзья и близкие, так или иначе чувствовали, что с нами что-то происходило.

Я думала, что ждать придётся не менее трёх месяцев, но нашу роспись назначили на четырнадцатое апреля, и я была уверена, что это Игорь постарался. Кто бы мог подумать, что на этот раз терпения не хватит именно ему.

Впрочем, терпения не хватило не только ему: Рита, чей язык реально нуждался в подрезании, разболтала обо всём нашей шустрой компании, и пока мы с Игорем наивно полагали, что заветную дату самого счастливого дня в нашей жизни, знали только мы, все вокруг уже не могли сдерживать эмоции.

– Они меня пытали, Нина! – оправдывалась Рита, пользуясь тем, что я была занята обнимашками и просто физически не могла настучать ей пару-тройку шишек. – Честное слово, ребята!

Игорь счастливый и даже немного смущённый махнул на неё рукой. Нам было не до этого, ведь, как оказалось, нас ждали не только поздравления, но и скромный банкет, продуманный с целью выудить у нас все подробности предложения руки и сердца.

Игоря атаковали вопросами со всех сторон, но он успешно лавировал и отшучивался, желая оставить эту историю только в нашей с ним памяти. Я же не сводила взгляда с Кости, одиноко сидящего в самом дальнем углу гостиной. Он поймал мой взгляд, и, кисло улыбнувшись, вышел во двор.

Холодный воздух приятно покалывал раскрасневшиеся от волнения щёки. Костя задумчиво смотрел вдаль, засунув руки в карманы потёртых джинсов. Я стала рядом с ним, не решаясь начать разговор первой.

– Почему? – сипло спросил он. – Почему ты выбрала его? – Я плотнее завернулась в пуховик, всматриваясь в изогнутый серп мартовского месяца.

– Я не выбирала его, Костя, – ответила я, – просто я нашла его, а в нём всё то, что искала. Выбор между тобой и Игорем передо мной никогда не стоял.

Мне был неприятен его вопрос. Когда-то я любила Костю, и, встретившись вновь спустя века я, наверное, смогла бы полюбить его снова, но время, наш злейший враг, не дало мне такой возможности. Он ушёл из моей жизни, а Игорь появился, и чувствовать себя виноватой за чужие ошибки я не должна была.

Мне жаль было, что Костя было больно и обидно, что меньше всего он хотел находиться здесь с нами среди атмосферы счастья и восторга, и, если бы он ушёл сейчас, я бы поняла и зла не держала, хотя мне и было бы грустно.

Забавно, что после разговора с Костей, мне пришло в голову, что даже если сейчас всё было хорошо, а завтра всё стало бы плохо, важно было понять, что плохое с хорошим шли по жизни рука об руку, что не делало её менее хорошей или более плохой. Лишь мы могли её улучшить или ухудшить, а мы с Игорем однозначно выбирали первый вариант.

Вопреки иллюзии, что времени у нас ещё был вагон и тележка, мы решили всё же не откладывать всё на последний момент. Игорь взял на себя хлопоты по организации самого праздника, пообещав, что не будет приглашать тамаду.

– Меньше всего мне нужен на свадьбе человек, не дающий гостям ни выпить нормально, ни закусить, – объяснила я. Весельчаков у нас хватало, скучать не придётся!

Мне же предстояло заняться покупкой платья, и как бы мне не хотелось разделить это важное событие с мамой, обстоятельства сложились против меня, и она заболела, но одной мне не пришлось мучаться и мучить продавцов, так как вся женская часть нашей компании за исключением Фаины, даже и не сомневалась в том, что их помощь пригодится.

– Убейте меня! – застонала я, едва мы зашли в магазин. В дурацком журнале я прочитала, что это был рай для невест, и большего выбора свадебных платьев на любой вкус было не найти во всей стране. – Или лучше убейте её! – добавила я, увидев блондинку, направляющуюся к нам.

Впрочем, уже скоро она и сама хотела, чтобы её убили, потому что кроме самой невесты, то есть меня, все точно знали, какое именно нужно было платье, что подразумевало только одно – перемерять всё.

Они громко спорили, заталкивая мне в примерочную десятки платьев, критикуя едва я отодвигала шторку, и открыто намекали на некомпетентность блондинки, не способной подобрать ни один нормальный вариант.

Выскользнув из примерочной, пока мои ассистенты особенно громко спорили, я прошлась вдоль рядов, пытаясь понять, что именно я хотела бы надеть в столь важный день.

Все платья были прекрасны и ослепительны, но все они также имели и недостатки: слишком пышные, слишком белые, слишком блестящие, слишком ажурные, слишком узкие, слишком… не мои. Разве что, кроме одного, скромно висящего на самой последней стойке среди пернатых коллег.

Я подошла, чтобы рассмотреть его поближе: длинное, но без шлейфа; оттенка, напоминающего цвет жемчуга; пышное, но на одном стуле сидеть можно будет; вырез круглый, но не очень глубокий; короткие, как у футболки, кружевные рукава и, что самое главное, без убийственного корсета.

Я надела его прямо там, бросив на столик то, что было на мне. Мне не нужно было зеркало, чтобы увидеть, что сидело оно идеально, мягко подчёркивая всё то, чем меня одарила природа, и что в его простоте была самая яркая изюминка.

– Что скажете на это платье? – спросила я, выйдя к остальным. Все как один замолчали. Я знала, что они увидели то же, что и я.

– Идеально! – просопливила Екатерина Павловна под дружное кивание остальных.

– А какое платье будет у Ани? – спросила Евгения Павловна.

– Как какое? – улыбнулась я. – Такое же, как и у меня, – ответила я, и Аня просияла в ответ.

Рита, удостоенная чести быть моей свидетельницей, выбрала для себя платье в стиле Чикаго приятного персикового цвета. Блондинка-продавщица чуть не упала в обморок от радости, что мы, наконец, выбрали платья и ушли. Уверена, что нас она запомнила надолго как синоним кошмара.

Примеряя платье ещё раз для родителей, я с удивлением ловила себя на мысли, что я очень спокойна. Просто нереально спокойна. Может быть, до меня ещё не дошло, что я выходила замуж, а может так бывает, когда ты уверен в своём выборе, в человеке, выбранным тобой, в будущем, на которое взят курс. Не знаю, мне сравнить было не с чем.

Вычеркивая из списка дел по одному пункту, я каждый раз благодарили своих бесценных помошниц, без которых я бы и не вспомнила про подвязку, не додумалась бы купить новый комплект белья под платье и туфли, и сделать ещё огромное множество вещей, которые делают невесты. И хотя я искренно наслаждалась всеми этими хлопотами, но всё же эпиляция была перебором. Серьёзно, не пытайтесь повторить в реальной жизни.

В конце марта, незаметно прошелестевшего миллионом свадебных складок, Матвей решил съездить в Сосновку. Стае удалось оттеснить перевёртышей к озеру Луки, но утверждать, что обстановка там стабилизировалась всё же было рано.

– Буду ждать вас с Серёжой к свадьбе. – Мне было тревожно отпускать его, ведь я так привыкла, что он был здесь. Однако ещё больше меня обеспокоило решение Кости поехать с ним.

– Чего-то подобного можно было ожидать, – спокойно заметил Игорь. – Я бы вообще на твоём месте не расчитывал, что он вернётся.

– Звучит так, словно тебя это радует, – ответила я, недовольно посмотрев на него.

– На все сто процентов, – не стал отрицать Игорь, – его кислая мина достаточно портила всем настроение.

С этим я поспорить не могла. Костя, в самом деле, ходил сам не свой, повсеместно избегая меня. Возможно, для него действительно было правильно уехать, развеяться немного, но всё же я отказывалась верить в то, что он не приедит на свадьбу и тем более в то, что так даже будет лучше.

В любом случае, как я уже говорила, чувствовать себя виноватой у меня причин не было. Решение было за ним, и каким бы оно не было, я должна была его уважать.

Глава 15. Как по маслу

За неделю до свадьбы мне пришла в голову идея устроить девишник. Не знаю, может моё неестественное спокойствие начинало менять полярность, или же мне просто захотелось сделать ещё одну нормальную вещь, то есть напиться в хлам, провожая свою старую жизнь одинокой наездницы.

Игорь отнёся к этому неодобрительно, сказав, что пьяная толпа ведьм – худшее, что может случиться в городе за всю его историю, но лично я бы на его месте больше опасалась Толика и Саши, твёрдо решивших устроить мальчишник, даже если сам жених откажется на нём присутствовать.

– Нервничаешь? – спросила Екатерина Павловна. Мы разливали оранжевый напиток уже полтора часа, сидя у меня в гостинке. Рита глупо хохотнула. Её глаза уже давно косо жили каждый в своём углу.

Мне самой уже всё виделось в оранжевом цвете, но как я не пыталась вспомнить сколько стаканов я уже выпила, у меня получалось лишь с уверенностью сказать, что после пятого я перестала считать.

– Да, нет, – ответила я, роняя пепел от сигареты на пол.– Вроде бы! – Рита снова хохотнула. Пожалуй, ей больше не стоило наливать.

– А я вот нервничаю, – Екатерина Павловна плеснула себе ещё стаканчик. – Вы с Игорем такая красивая пара, через столько прошли вместе и заслужили хотя бы день без проишествий!

– Угу, – промычала я, снова роняя пепел.

– Не слушай её, милая, – включилась Евгения Павловна. – Всё пройдёт как по маслу!

– Как по маслу, – повторила я, провожая взглядом Риту, с невразумительным бормотанием падающую на пол.

Вобщем, по маслу или нет, но девишник удался. По крайней мере, если было считать удачей жуткое похмелье.

– Ну и как? – поддразнивал Игорь в перерывах между моими животными спазмами в туалете. – Провела старую жизнь?

– Отстань! – еле выговорила я, стараясь не смотреть на остатки оранжевой попойки. И как это так получилось, что дурно влияющие на всех и каждого Толик и Саша не споили Игоря в хлам, а интелигентная Баба Яга со своей сестрой уничтожили за один вечер минимум половину моей печени?! – Фу, гадость!

Сохраняя устойчиво тошнотворное самочувствие последующие несколько дней, я начала задумываться, не было ли оно психосоматическим. А вдруг во мне проснулся синдром сбежавшей невесты? Да, нет! То есть в таком случае мне нужно было бы бежать очень быстро и долго, иначе Игорь меня просто задушил бы голыми руками.

Свадьба выпадала на Страстную пятницу, поэтому весь Чистый четверг мы с Ритой только и делали, что мылись, брились, маникюрились и педикюрились, пока Евгения Павловна на пару с сестрой подгоняла наши платья по длине.

В ночь перед свадьбой мне приснился кошмар. Нет, не тот, где Игорь отменяет свадьбу, или я не влажу в платье, ничего подобного! Я просто тонула. Снова и снова, и снова, пока меня не разбудил будильник.

– Значит, дату он выбрал, какую хотел, а время нормальное назначить не додумался, – ворчала я своему сонному отражению в зеркале. Серьёзно, роспись в двенадцать часов дня это очень рано, учитывая, сколько мне ещё всего нужно было успеть.

Рита вызвала такси, даже не дав мне допить свою утреннюю дозу кофеина, и мы понеслись на визаж и укладку. Хорошо, что я отказалась от фаты, а то мой скальп просто не выдержал бы. Казалось, самая обычная причёска, которую я вообще могла и сама сделать, потребовала шпилек больше, чем зубов у акулы.

Девушка-визажист долго спорила со мной по поводу того, что образ невесты должен быть нежным, но я сказала "К чёрту! Хочу красную помаду!", и ей пришлось смириться.

По дороге к родителям, я размышляля насколько всё это было необходимо. Свадебные фотографии всё равно так отфотошопят, что я сама себя не узнаю. С другой стороны, если сказка про Золушку и учила чему-то, так это тому, что всё должно было быть идеальным.

Так странно было вернуться домой к родителям в ипостаси невесты, видеть свадебное платье, висящее в чехле на двери, папу, нервно перебирающему отвертки на балконе, не говоря уже о маме и бабушке. Сразу столько воспоминаний приходило в голову о моём детстве, юности, о том, как я покинула этот дом, о людях, которые уже были не со мной и не могли разделить моё счастье, увидеть, какой я стала спустя всего ничего.

Внимательно рассматривая себя в зеркале, я видела красивую молодую девушку в красивом свадебном платье, с руссыми локонами, подведенными глазами, красной помадой и подвесках, которые мама дала мне вместе со своим благословением.

Когда я впервые привела Игоря к родителям, он им не особо понравился, но я не обиделась, ведь у них была такая работа – всегда считать, что их ребёнок достоин лучшего. Но всё же я была уверена, что инстинктивно они чувствовали, что Игорь моя половинка, которая никогда не причинит мне вреда, по крайней мере, намеренно.

– Ты не передумала? – спросила мама, всё это время наблюдавшая за мной. – Мы с папой поддержим любое твоё решение! А что сказать гостям, мы придумаем. Все поймут!

– Прямо камень с плеч! – улыбнулась я.

– Гора с плеч, – поправила мама.

– Без разницы. Я не передумала.

Во дворе засигналили подъезжающие машины. Рита со скоростью пули кинулась к окну. По-моему она нервничала больше, чем полагалось мне.

– Приехали! – радостно закричала она.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем замок на старой входной двери щёлкнул. Раз, два, три… Ручка повернулась, и Игорь зашёл в комнату.

Я так и стояла лицом к зеркалу, только теперь рассматривая его безупречное и элегантное отражение: чёрный костюм и галстук, ослепительно белая рубашка, замшевые чёрные туфли, как всегда зачёсанные назад шелковистые волосы и яркие, яркие, яркие разноцветные глаза мужчины, держащего букет из алых роз, который вот-вот станет моим мужем.

Движение вокруг меня замедлилось. Как во сне я повернулась к нему. Он медленно подошёл ко мне и коснулся рукой моего лица. Я чувствовала аромат его духов, смешанный с ароматом роз. Удивительное сочетание!

Игорь не говорил ни слова. Молчала и я, просто растворяясь в его глазах таких глубоких, необьятных и немного сумасшедших.

– Ребята, пора, – Саша, удостоенный чести быть у Игоря свиделем, переминался с ноги на ногу, – а то на роспись опоздаем!

Я засмеялась, принимая букет. Ничего, у нас с Игорем впереди ещё много секунд, минут, часов для молчаливого разговора, понятного лишь нам двоим.

Бабушка накинула мне на плечи бледную серую шаль, сверхъестественным образом не погрызаную молью, как все остальные её вещи, и мы спустились к машинам, божественно украшенным всевозможными цветами.

Родители Игоря, близняшки, Рыжик, Аннушка с Екатериной Павловной и её сестрой, прайд полным составом, Матвей с Серёжей – все они были здесь. И даже Костя, всё-таки приехавший на наш с Игорем праздник, улыбался мне, придерживая Севера за ошейник.

Евгения Павловна была права, сегодня всё шло как по маслу. Движение машин было мягким и свободным. Казалось, все другие машины уступали нам дорогу. Переменчивая весенняя погода радовала солнышком и свежим ветром перемен вплоть до порога комнаты, которая изменила мою жизнь навсегда.

Я коряво расписалась в книге рядом с аккуратным автографом Игоря. Рита вообще выронила свой букет, споткнувшись на подходе к столу, и перепутала строки, расписавшись вместо Саши. Саша же, в свою очередь, разыграл нас, сказав, что потерял кольца.

Игорь надел мне на палец кольцо, которое, как он признался мне потом, помогала ему выбирать моя мама. Дрожащими руками, боясь уронить, я надела ему толстое кольцо из того же белого золота, что и моё.

– Вот и всё! – пошептал Игорь после долгого поцелуя, скрепляющего наш союз. – Теперь ты моя жена, – и под громкие аплодисменты и ещё более громкое "Горько!" Игорь поднял меня на руки и закружил.

Глава 16. Мост для новобрачных

После бесконечных позирований фотографу, рассматриванию нашего с Игорем свидетельства о браке и восхищений по поводу непринуждённой обстановки, я поняла, что шума стало слишком много.

Сегодня мы все, конечно, совершили подвиг, поженив двух столь своеобразных людей, как я и Игорь, но последние, то есть мы, теперь хотели немного приватности перед вторым раундом.

– Командовать парадом буду я! – Рита вызвалась организовать доставку гостей в ресторан, но с этим были не все согласны.

– Только через мой труп! – Саша походу воспринял свою роль свидетеля намного серьёзнее, чем просто ношение костюма и дурацкой ленты с надписью "Свидетель". – Ты же даже не местная, – аргументировал он. – Куда ты их заведёшь?!

Рита, оскорблённая до глубины платья, возмущённо стала спорить с Сашей, делая упор на то, что она первоклассная ведьма в отличие от него, и что его мешочек с удачей всего лишь дешовый фокус, который она при первой же возможности спустит в унитаз.

Мы с Игорем отошли на безопастное расстояние и переглянулись: нам нужен был Толик.

– Толик, – Игорь подошёл к нему, жестом показывая на нарастающую проблему. – Разберёшься?

– Не вопрос, – похрустывая костяшками, ответил он и направился в сторону уже практически катающихся по земле Риты и Саши. – Так! Это что за ясли здесь? А ну быстро по машинам! И чтоб без звука! – не дожидаясь конца воспитательного процесса, мы сели в машину.

– Куда поедем? – спросил Игорь, заводя двигатель.

– Удиви меня, – улыбнулась я, закрыв глаза.

Доехав до набережной, мы зашли через башню и под любопытные взгляды окружающих поднялись на открытую смотровую площадку моста Бастион.

Отсюда открывался прекрасный вид, и, не смотря на прохладный весенний ветер, трепающий мою причёску, мне было тепло. Вглядываясь в водную гладь, я пыталась рассмотреть наше с Игорем отражение. Неужели мы это сделали? Так странно, я думала, что почувствую что-то, но мне было так же спокойно, как и раньше.

Игорь обнимал меня сзади, и я, поглаживая его руку с обручальные кольцом, вечной печати его принадлежности мне, я думала, что между нами ничего не изменилось и уже не измениться никогда. Мы буквально прошли через смерть и разрушения мира, и ближе, чем мы, две половинки единого целого, уже были, больше стать не могли.

– О чём думаешь? – прошептал мне Игорь на ухо.

– О том, что я хотела бы быть птицей, – задумчиво ответила я, – парить высоко в небе и быть свободной, как ветер, и чтобы ты был рядом. А ты?

– А я думаю о том, что я самый счастливый женатый мужчина в мире, – серьёзно ответил он. Я засмеялась. Действительно, какой пассаж! – И что, увидев тебя, я больше не смог забыть твоё лицо, не смог больше смотреть на других женщин. Ты самая удивительная из всех, кого я встречал, и я жалею, что не встретил тебя раньше!

Я повернулась к нему лицом, не зная как сказать ему, что это он изменил меня, изменил мою жизнь и представления о многих вещах, но мужчина с разноцветными глазами, стоящий передо мной, уже знал это, потому что чувствовал то же, что и я.

– Я люблю тебя! – прошептала я. Игорь ласково улыбнулся и взял мои руки в свои.

– А тебя боготворю! – ответил он.

Мы могли стоять так целую вечность, держаться за руки и, неспеша растворяться в глазах другу друга, но нас ждали голодные гости, недовольные нашим длительным отсутствием. Я так и слышала надоедливое ворчание у себя в голове.

– Пора уходить, – прошептала я, целуя его руки. – Нас уже заждались! – Игорь хитро улыбнулся. Да, знала я эту улыбку, как и то, что она в данном случае значила – первую брачную ночь. Я засмеялась, поддаваясь настроению Игоря, и провела рукой по галстуку.

– На это у нас ещё будет время, – игриво сказала я и потянула его за руку в сторону выхода.

– Уже уходите? – раздался женский голос, и я обернулась. – А я так спешила сюда, чтобы вас поздравить!

Перед нами стояла красивая девушка модельной внешности лет двадцати пяти с ярко рыжими волосами, как языки пламени развивающимися по ветру. Она пристально рассматривала меня, словно оценивая или даже сравнивая.

– Мы знакомы? – спросила я. Что-то в ней мне не нравилось: может, буфера размером с мою голову, или то, что она была намного выше меня и крепче; может, её колкая улыбка и взгляд, словно она что-то задумала; а может неприятное ощущение того, что она была здесь вовсе не для поздравлений.

– Злата, что тебе нужно? – холодным и острым голосом спросил Игорь.

– Ты её знаешь? – я повернулась к Игорю в ожидании объяснений.

– Милочка, конечно же, он меня знает, – сладко улыбаясь, ответила она. – И очень близко! – она лукаво подмигнула Игорю. – И, отвечая на твой вопрос, – она перестала улыбаться, угрожающе сверкнув глазами, – я пришла подправить твоей сучке причёску!

Игорь отреагировал быстрее меня, но медленнее, чем Злата. Она взмахнула рукой, отбрасывая его в сторону. Ведьма! Скотина! А говорил, что с ведьмами не встречался до меня! Однако высказать это вслух я так и не смогла: эта рыжая гадюка вцепилась мне в волосы мёртвой хваткой.

– Сейчас я тебя такой красивой сделаю, милочка, – приговаривала она, – что зашатаешься!

Я визжала как резаная, пока она трясла меня как йойо. В своё оправдание скажу, что женские таскалки за волосы очень неприятная вещь, опыта в которой у меня раньше не было. Даже не знаю, должно ли мне было льстить, что бывшая девушка-ведьма моего мужа пошла на меня врукопашную.

Она отпустила мои волосы и, схватив за плечи, развернула к себе. Я вырвала руку и ударила её в силиконовый буфер в надежде, что она улетит, как лопнувший шарик. Не тут-то было! Они оказались натуральные! Сучка крашеная!

Злата встряхнула меня, чуть не оторвав от земли, и ударила кулаком в нос. Я упала на колени, руками закрывая лицо. Оу, как же это было больно!

Нет, я не верю своим глазам! Эта швабра разбила мне нос! Эта сучка разбила мне нос в день моей собственной свадьбы!

– Ах, ты дрянь! – вставая на ноги, прошипела я. – Я тебя сейчас в порошок сотру! – Злата расмеялась и снова подняла кулак.

Ветер усилился. Зеркальная гладь Москвы-реки зарябила, собираясь волнами. Чёрные грозовые тучи сгустились над нашими головами, громыхая. Кучки зевак, желающих понаблюдать за дракой, стали разбегаться в предчувствии бури.

– Мерзавец! – завизжала Злата Игорю, не уверенными шагами идущего ко мне. – Ты женился на ведьме?! – она взмахнула рукой, но меня обдало лишь прохладным бризом. Моя очередь!

– Он женился не просто на ведьме, – я подняла её вверх, как щуку, пойманную на крючок, – а на двоедушнице, – сказала я, зажигая глаза зелёным огнём. – А ты, швабра, меня сегодня разозлила!

– Только не в воду, Нина! – закричал Игорь, но было уже поздно. Я толкнула воздух, зарядив его парочкой молний, чтобы ей было веселее остывать в речке.

– А тебя я сейчас четвертую! – крикнула я, поворачиваясь к Игорю, но мост задрожал, и я упала прямо на него. – Что за..?

– Злата водная сильфа, – прокричал Игорь. – Она этот мост к чёртовой матери сейчас разнесёт!

Мы с трудом поднялись на ноги и, пошатываясь от вибрации, подошли к перилам площадки. Вода в реке бушевала, с силой ударяясь о крепления моста с разных сторон набережных. С каждым ударом волны поднимались всё выше, протягивая мутные клешни к нижнему уровню моста. Если они его достигнут, мост рухнет в воду вместе с нами и всеми остальными, кто здесь находился.

Вокруг царила паника. Люди с воплями разбегались, сбивая друг друга с ног. Я попыталась сбить волны, но вода мне не подчинялась, а только ещё яростнее тянула смертоносные клешни к нам.

Игорь схватил меня за руку, хмуро вглядываясь в толпы людей, проталкивающихся к выходу. Даже если бы мы попытались последовать их нему примеру, мост, скорее всего, рухнул бы раньше, чем мы бы достигли земли.

– Надо им помочь! – перекрикивая шум воды, я показала Игорю на пробку в дверях.

– Бесполезно! – прокричал он в ответ. – Мы должны убраться с моста, тогда она отстанет от него!

– Отличная идея! Сейчас только свистну свою метлу!

Я перегнулась через перила ещё раз. До воды было не менее метров пятнадцати. Даже если бы мы рискнули прыгнуть, то попали бы прямо к бешеной подружке Игоря.

– Прыгайте! – прожжужала мне над ухом белая скрюченная фигура.

– Ты сума сошла? – прокричала я, едва удерживаясь на ногах от очередного толчка.

– Вы не сможете переместиться! Прыгайте! – настаивала она. – Это единственный выход!

Я посмотрела на Игоря, чей безумный взгляд показывал, что прыгать он по своей воле не собирался.

– Ты обезумила! – закричал он, когда я схватила его за руку так крепко, как только могла. Выбив перила, я подтащила его к краю. Белая фигура протянута мне руку, и я, ухватившись за неё, прыгнула вниз, увлекая за собой Игоря.

Глава 17. Хранилище мёртвых душ

Никогда не понимала самоубийц, не верила, что для прекращения жизни могут быть причины. Возможно, я просто была мазохисткой, или всё дело было в тонкой кишке, не позволяющей мне совершить нечто подобное.

Прыгнув с моста, я закрыла глаза. Плевать, что плавать я умела только топориком! Сейчас я была слишком зла, чтобы волноваться по поводу таких мелочей, как утопление! Об этом пусть Игорь волнуется!

Я приземлилась как мешок карточки. В ушах звенело, а на зубах скрипел песок. Песок… Я открыла глаза, ничего не понимая. Мы же в воду прыгали. Откуда здесь было столько песка? И почему он был чёрного цвета?

Я огляделась по сторонам в поисках Игоря. Наверное, я отпустила его руку, иначе он был бы рядом, но его нигде не было. Только песок, чёрный песок в месте, где не было солнца.

– Да что ж за день такой! – Я встала на ноги. Надо было найти Игоря и подругу мою по несчастью. Хотя что-то мне подсказывало, что последней уже и след простыл.

Я брела вперёд и громко звала Игоря. Путаясь в собственном платье, я несколько раз падала, но, вставая, шла дальше. Солнца хоть здесь и не было, но жара стояла невыносимая, а свет неизвестного происхождения был настолько ярким, что мне казалось, что мои глаза просто не выдержат.

Белые ботильены на каблуке я давно сняла, как и прорвавшиеся белые чулки, но даже без них идти было очень сложно. Упав уже, наверное, в седьмой раз, мои ноги отказались поднимать меня, и я так и осталась сидеть на песке, перебирая в голове все известные мне ругательства.

– Нина, слава Богу! – Игорь подбежал сзади и упал на колени рядом со мной. – Я уже отчаялся тебя найти! Ты в порядке, родная?

– Родная? В порядке? – зашипела я, отстраняясь. – Маленький лжец! – Игорь выставил руки перед собой в защитной позиции.

– Я же не врал, Нина… – Я встала на ноги и замахнулась на него ботинком. – Она же не ведьма!

– Конечно, не ведьма! Просто любительница таскать за волосы и топить людей! – кричала я. – Хороший же ты мне подарок сделал на свадьбу, родной! Посмотри, где мы из-за тебя оказались!

Запал кончился вместе с кислородом. Я задыхаяясь опустилась на песок, проклиная его за то, что он такой горячий.

– Прости, я… – начал Игорь, придвигаясь ко мне.

– Ты знаешь, где мы? – перебила я. Будет просить прощения у пола в гараже, где будет спать этой ночью, если мы выбиремся вообще отсюда!

– Мы там, где быть не должны, – вытирая пот со лба, ответил он. – Это, если я не ошибаюсь, хранилище мёртвых душ.

– Как же мы здесь оказались? – спросила я.

– А это у своей проекции спроси!

Спросила бы, если бы она была здесь, но кроме нас здесь больше никого не было. Хранилище мёртвых душ было не особо посещаемым местом. Наши души попадали сюда после смерти и пребывали здесь вплоть до перерождения, а чёрный песок, на котором мы сидели, был тем, что оставалось после душ, которые по тем или иным причинам не смогли переродиться.

Я предполагала, что мы всё ещё живы только потому, что оба уже умирали в той или иной степени, но всё же это не объясняло того, как мы сюда попали. Если только мы не умерли, конечно, в чём я, собственно, сомневалась, так как не чувствовала себя такой уж мёртвой.

Мы шли в никуда, как мне казалось, часами. Обливаясь потом, я всё думала, что должна была быть причина нашего пребывания здесь. Я уже давно поняла, что с такими, как мы подобные вещи не происходили просто так. Значит, появление моей проекции и то, что она перенесла нас сюда тоже имело смысл. Должно было его иметь.

Однако, измученые жаждой и отчаявшиеся найти хоть что-то в этом мёртвом месте, мы устало опустились на песок, накрывшись, как зонтиком, пиджаком Игоря.

– Не может такого быть, что здесь нет выхода, – размышляла я вслух. – Это же хранилище! Где же души? Разве может быть, что все они уже переродились?

– По теории вероятностей минимум одна должна ещё быть здесь, – ответил Игорь. – Но без магии ты её не найдёшь, а магии, как ты, наверное, уже заметила, здесь нет.

– Ей! – я сбросила с себя пиджак и встала на ноги. – Есть здесь кто-нибудь?! – кричала я, отказываясь принимать тот факт, что мы здесь застряли. В любом другом месте на земле и за её пределами мы были нужнее, чем в этом проклятом месте. – Ей!

Звуки моего голоса повисали в раскалённом воздухе. Я даже не была уверена, что вообще кричала, шипела скорее, настолько пересохло в горле. Обессиленно упав на колени, я отчаянно колотила песок кулаками.

– Не хочу! Не хочу! Не хочу! – шептала я, нанося удар за ударом, вкладывая в них все остатки силы, которые у меня были. Умом я понимала, что вела себя глупо, поддаваясь панике, но я настолько была взбешена, что не могла заставить себя остановиться.

– Перестань! – Игорь схватил меня за руки и прижал к себе. – Ты только поранишься, – я обмякла в его объятиях, растирая мокрые ладони.

– Игорь, смотри, – сказала я, удивлённо рассматривая свои руки, – они мокрые. Мои руки мокрые!

В том месте, где я мстила песку за свои неудачи, песок начал подходить водой. Постепенно проваливаясь в невидимое сточное отверстие, он исчезал, и лужа, в которой мы сидели, становилась всё обширнее и глубже. Когда уровень воды дошёл нам до груди, нас с силой дёрнуло вниз.

Вода, стремительно хлынувшая в нос, прошла через меня. Босые ноги коснулись влажной от росы травы. Пить больше не хотелось, а моё платье снова сверкало чистотой.

– Добро пожаловать! – поприветствовал нас пухлый мужчина в монашеской одежде. Из-за его спины выглядывала часовня с небольшой колокольней.

– Где мы? – спросил Игорь, осматриваясь вокруг. Аккуратный сад слева от нас благоухал жасмином и дикими розами, следом за ним располагались не менее аккуратные овощные грядки. Справа от нас играли в футбол дети, чьи радостные возглясы перекрикивались ещё одним монахом, каждые пару секунд умоляющего их не попадать мячом по фруктовым деревьям.

– Я знаю это место, – напрягая память, сказала я. – Я была в похожем.

– Верно, – монах улыбнулся мне, – но и не совсем, – двусмысленно ответил он, жестом приглашая нас пройти в часовню. – Это одно из немногих мест, походих друг на друга, созданных для таких, как вы, хотя и не в твой форме, в какой вы сюда явились.

– Тогда, что мы тут делаем? – раздраженно спросил Игорь, пока я переворачивала наизнанку все свои воспоминания.

– Сегоднейшний день и все его события были предопределены давно, – ничуть не обидевшись, ответил монах. – Предопределены для того, чтобы вы оказались именно здесь и именно сейчас, когда война уже стучиться в двери каждого из нас. – Игорь с сомнением посмотрел сначала на него, а потом на меня.

Война! Ну, конечно же! Это место было похоже на то, которое описывал Костя в своём рассказе про нашу с ним первую встречу. По крайней мере, именно так я себе его и представляла.

– Так это и есть пристанище? – спросила я, когда мы вошли в прохладную часовню. Монах кивнул в знак согласия. – А то, другое место, похожее на это…

– Тоже, хотя и назначение у него другое, – ответил монах, присаживаясь на деревянную скамью. Мы с Игорем присели на скамью напротив.

– Вы так и не сказали, зачем мы здесь, – напомнила я.

– Твоя проекция перенесла тебя сюда, потому что началось твоё вознесение, а значит, тебе пришло время узнать то, что ты уже знаешь, но не помнишь, и то, что не знаешь вообще. В первом случае, ты вспомнить сама, а во втором – тебе расскажу я.

– Вы имеете в виду Орден? Витольда? – спросила я, чувствуя, как сердце с силой ударяется о грудную клетку. Монах внимательно посмотрел на меня, и, отведя взгляд в окно, начал свой рассказ.

– Много веков назад, ещё задолго до того, как он возглавил Орден, Витольд был двоедушником, как и ты. Сильный, смелый, красивый, он не ведал страха ни перед чем. Жажда жизни в нём была настолько сильна, что даже пав в битве, имя которой не сохранилось в истории, он отказался умирать. Его вторая душа, коснувшись той стороны, повредилась. Подчиняясь исключительно законам магии, она не могла оставаться в его теле долго, но удерживаемая им, она постепенно прогнивала, пока не превратилась в то, что ты видела.

Удушающий запах гноя мигом заполнил моё сознание вместе с воспоминаниями о той зияющей дыре на месте души. Такое сложно было забыть!

– Он стал не живым, не мёртвым, – продолжал монах, – но своё второе воплощение стал терять. Наращивая с годами могущество, он отчаянно стремился вернуть потерянное и стать прежним, но чем больше он старался, тем дальше заходил за пределы разумного, погружаясь в темноту.

– Так вот почему он одержим двоедушниками, – сказала я, вспоминая его трофеи в особняке. – Но разве возможно вернуть душу?

– Возможно, – ответил монах, – но его душа уже давно стала чёрным песком. Поэтому он искал двоедушников, чтобы завладеть их душами, но ни одна из них не могла существовать в нём и попросту умирала вместе с её прежними владельцами. Но ты, Нина, твоя душа, она безупречна! Они обе безупречны!

– Чем? – спросила я. – Тем, что я кошка? Девять жизней это же миф! К тому же не я одна такая!

– Ты не просто кошка, – восхищённо ответил монах, – ты пантера! Твоя шерсть и шкура обладают безграничной силой!

Скамья под Игорем тревожно скрипнула. С каждым словом монаха, с каждым прояснением всех тех вопросов, которые нас мучали, он всё сильнее сжимал её край. Его худшие опасение оказались ещё хуже, и мне страшно было представить, что сейчас творилось в его голове.

Я же чувствовала лишь холод, сковывающий холод, но не от тех отвратительных вещей, которые нам рассказал монах, а от того, что это была лишь одна сторона монеты. Вторая же крылась в моих воспоминаниях, в словах на поле боя четырёхсотлетней давности.

"Ты сделала свой выбор, и смотри, к чему это привело, а ведь всё могло быть по-другому!" – так сказал Витольд. Тогда я не поняла, что он имел в виду, да и не стремилась к этому, сосредоточив внимание на Костиной лжи. Однако сейчас я была уверена, что именно в них и находился ключ к разгадке того, что я и так уже знала, но слишком боялась себе в этом признаться.

Глава 18. Двери в будущее

– Я этого не допущу, слышишь!? – Игорь перевернул скамью, стоящую рядом. Ярость клокотала в нём со страшной силой, безумный взгляд разноцветных глаз мог убить на месте любого, кто рискнул бы подойти ко мне хотя бы на шаг.

– Игорь! Игорь, успокойся! – Я взяла его за руки. Его тело было настолько напряженно, что я с трудом усадила его на скамью рядом с собой. – Тише, родной, – прошептала я, поглаживая его по лицу, – всё хорошо!

– Что ещё нам нужно знать? – Игорь хрипел, устало закрыв глаза. Я бросила предостерёгающий взгляд на монаха. Воспламеняющих историй на сегодня было достаточно.

– Пока Нина не пройдёт вознесение, вам нечего опасаться, – едва заметно кивнув мне, ответил он. – Но сказать точно, сколько у вас есть времени, я не могу.

– Что мы можем сделать? – спросила я, всё ещё поглаживая Игоря по волосам. Не для того же моя проекция закинула нас сюда, чтобы нам сказали, что наша песенка спета!?

– История повториться, Нина, – серьёзно ответил монах. – Война придёт, и вы встретитесь там, где расстались. Но ты будешь сильнее, чем прежде, и если ты не повторишь прошлые ошибки, то сможешь сделать то, что должна – убить Витольда!

После ухода монаха, мы ещё долго сидели в часовне. Игорь постепенно приходил в себя, но мне тяжело было видеть его мучения. Я чувствовала, как его любящее сердце рвётся на куски, как крепко он сжимает мои ладони, боясь отпустить их.

Я всё целовала его и целовала, нашёптывая, что всё будет хорошо, но в глубине души я знала, что до этого "хорошо" ещё было очень долго идти.

Время в этом месте летело незаметно. Мне даже казалось, что его здесь вообще не было, что оно существовало вне времени и пространства в вечном лете и вечном цветении жасмина и диких роз.

Мы вышли из прохладной часовни согреться в солнечных лучах. Монаха нигде не было видно, и мы просто бродили по саду, размышляя каждый о своём. Игорь всё ещё не отпускал мою руку.

Детвора, весело гоняющая по полю, без присмотра старших всё чаще и дальше отбивала мяч в сторону посадки. Их озорной смех успокаивающее действовал на уставшую от вечного напряжения психику. Мне казалось, что даже Игорь поддавался их беззаботному очарованию.

Цветущая ветка дикой яблони треснула от удара мяча над нашими головами и упала вниз, осыпая нас пыльцой и лепестками. Девчонка с ярко-розовыми волосами смеясь побежала за ним.

– Варя? – Я выронила поднятый мяч. К горлу подступил комок от воспоминаний о дне, когда я видела её в последний раз. Маленькое личико засветилось радостью.

– Нина! Игорь! – Варя по очереди обняла нас. – Я так рада видеть вас!

Я с трудом сдерживала слёзы. Мне так много хотелось ей сказать: о том, как я виновата перед ней, что не спасла её тогда в лесу; о том, как мы горевали по ней и скучали, каждый день, вспоминая её смех и улыбку; о том, как нам её не хватало.

– Нина, не плач, – увидев мою печаль, она снова меня обняла. – Мне здесь хорошо! Совсем скоро я смогу пойти дальше! Я начну новую жизнь и обязательно вас найду!

Она была такая счастливая, такая светлая, добрая и невинная! Я больше не могла сдерживать слёзы, и хотя я и говорила себе, что это были слёзы радости, но менее горькими от этого они не становились.

– Вы такие красивые! – Варя восхищённо рассматривала моё обручальное кольцо, платье, поглаживала мои локоны. – Ребята, мы так за вас рады!

– Мы? – переспросила я. По Игорю пробежала дрожь. Его взгляд был прикован к черноволосой девушке с разноцветными глазами, идущую к нам.

– Привет, братец! – тоненько прощебетала она. – Обнимешь меня или как? – рассмеялась Надя. Она была так похожа с ним.

Игорь протянул к ней дрожащую руку, словно боялся, что она вот-вот раствориться в лучах солнечного света. Надя прыгнула ему на шею, весело смеясь, а он неловкими движениями прижал её к себе. Мне казалось, что он сейчас расплачеться. Никогда не видела его таким растеряным и маленьким, как будто они оба сейчас были детьми.

– А это твоя Нина? – смеясь, Надя повернулась ко мне. Игорь так и не смог выговорить ни слова, и просто кивнул. Она обняла меня как родную, давно знакомую подругу, сестру, и я снова не смогла сдержать слёзы.

Мы сидели в тени фруктовых деревьев и рассказывали им о том и о сём. Надя долго ругала Игоря за его выходку с алмазной пирамидой, но тут же радовалась тому, что именно благодаря его глупости он встретил меня. Они обе в один голос заверяли нас, что каждую минуту нашего пути они были с нами, наблюдали отсюда за всем тем, что уже было им недоступно.

Мне было грустно от этого. Мне казалось, что это было жестоко и несправедливо по отношению к ним позволять им видеть жизнь, которой они лишились и не иметь возможности помочь, предупредить или просто связаться с близкими и дорогими людьми.

Однако, наверное, в этом и был смысл существования этого места: они должны были пройти через эти муки, чтобы смириться с концом и отпустить то, над чем они были уже невластны, иначе они не смогли бы двигаться вперёд и стали бы чёрным песком в пустыне.

Игорь любовался Надей, не отпуская её руку, как и мою. Он впитывал её в себя, запечатлял в памяти каждую смешинку в её разноцветных глазах, каждую жизнерадостную морщинку на щеках, каждый её вдох, каждый жест.

Пухлый монах, вышедший из-за деревьев с корзиной яблок, поставил её возле нас. Взьерошив волосы Вари, шаловливо скорчившей ему рожицу, он повернулся к нам.

– Время истекло, – промолвил он немного печально, но всё же неумолимо. – Вам пора возвращаться!

Я думала, что Игорь будет спорить, умолять, если придётся, но в его глазах читалось смирение. Взрослый мужчина возобладал в нём, понимая, что мы не могли находиться здесь вечно, что эту дверь в прошлое необходимо было закрыть, как бы тяжело это не было.

Взявшись вчетвером за руки, мы пошли следом за монахом к старому каменному фонтану. Он объяснил нам, что мы вернёмся в то же место и то же время, так что мягкой посадки ожидать не стоило.

– Ничего не бойтесь! – сказала Надя, обнимая нас с Игорем по очереди. – Вы вместе, и в этом ваша сила!

– Передавайте всем привет, – добавила Варя, вытирая мне слёзы. – Мы вас всех очень любим! Помните об этом!

– Пора, – сказал монах, направляя струю зеркально чистой воды из фонтана на нас. Игорь, так и не сказавший ни слова, обхватил меня за талию. Прежде чем вода захлестнула нас, мы разжали руки, отпуская девочек навсегда.

Игорь помог мне выплыть из реки. Мы были чистыми и сухими, но грязная вода минут пять выходила из меня вместе со спазмами и слезами. Мы ушли слишком быстро, слишком резко, слишком… тяжело. И если бы не запах жасмина и диких роз от моих волос, я бы сомневалась, что мы вообще были там, где были.

Игорь выглядел бледнее обычного и очень уставшим. Я не знала, что сказать и чем помочь ему, поэтому просто обняла его. Несколько секунд он просто стоял, но потом обнял меня в ответ, зарываясь лицом в мои волосы.

– Я люблю тебя! – прошептал он. – Ты мой мир! Моя жизнь!

Мы вернулись к машине и поехали в ресторан. Поднявшись на второй этаж, где на полуоткрытой веранде нас ждали гости и атмосфера праздника. Никто из этих улыбающихся лиц не знал, что с нами произошло, где мы побывали, что узнали, что испытали. И так всё и должно было оставаться. По крайней мере, пока.

Я посмотрела на Игоря, и он кивнул, поняв меня без слов. Вот и хорошо! Пусть это пока будет нашим маленьким секретом.

Закрыв двери прошлого, мы открывали двери в будущее. Мы ели и пили вместе со всеми, смеялись и танцевали со всеми, фотографировались и снова танцевали, а под вечер, не замечая смущённые взгляды, мы целовались крепко, сладко и долго.

Под подбадривающие возгласы, я бросила букет прямо в руки близняшкам Оле и Юле, которые тут же принялись громко делить его. Игорь же плавным броском закинул мою подвязку Саше, явно не ожидавшего такого счастья и оказавшейся тут как тут Рите, развязно подмигивающей ему. Интересненько это будет!

На этой пикантной ноте четырнадцатое апреля завершилось ровно в полночь. Какой же это был длинный день! Счастливый и печальный, радостный и грустный, долгожданный и быстротечный!

И пускай мы едва стояли на ногах от усталости и даже не представляли, что ждёт нас впереди, мы были абсолютно счастливы, не смотря ни на что, и абсолютно уверены в том, что даже смерть не разлучит нас.

Глава 1. Девушка заходит в бар

Колёса мотоцикла зашуршали по гравию. Забавно, я столько раз проезжала это место и никогда не думала, что его могли посещать представители магического мира.

Со дня нашей с Игорем свадьбы прошло чуть больше месяца. Проведя два сладких медовых дня вдали от города и его суеты, мы вернулись, чтобы снова с головой окунуться в возрастающую с наступлением тепла активность Ордена.

Открытых стычек не происходило, но сведения о перемещениях перевёртышей, некромантов и прочих подозрительных личностей разносились ветром с разных уголков города, напоминая о висевшей угрозе каждой тенью в ночи, каждой хрустнувшей веточкой в кустах и каждым шорохом за спиной.

– Информация точная? – спросила я, вешая шлем на руль. Если верить Марку, то в этом захудалом баре у чёрта на куличках собирались быки, одни из самых сильных представителей двоедушников, некогда завоевавших себе славу несокрушимых воинов.

– Точнее не бывает, – ответил Марк своим фирменным самоуверенно-оскорблённым тоном. Его чёрный с красным БМВ со спортивным глушителем остановился в полутора метрах от моей Хонды.

Я с сомнением посмотрела на моргающую, как подбитая фара, вывеску над байкерским баром. Ну, если точнее не бывает, то кто я такая, чтобы спорить?!

– Ну, что? Я пошла? – Рита парконула свой дохлый жёлтый Кавасаки косо и криво позади наших с Марком байков. Честное слово, не понимаю, как можно было быть таким корявым пилотом?!

– Давай! Смотри, не попались раньше времени! – ответила я, всё больше убеждаясь в том, что отправлять её в разведку была крайне неудачная идея.

Проследив за ней взглядом до густых зарослей сирени, растущих под окном бара, мы с Марком закурили.

– Думаешь, она справиться? – не сводя глаз с кустов, он нервно теребил в руках ключи.

– Она же телепат, – фыркнула я, отгоняя от себя дурные мысли, – это её работа. Разве она может облажаться?!

Зря я так сказала. Буквально через семь-десять минут из бара донеслись крики и звуки бьющихся бутылок.

– Разве она может облажаться! – перекривлял меня Марк, и выбросив окурок, направился к бару.

– Чёрт! – выругалась я и пошла следом.

Бледнее мела с глазами полнейшего ужаса Рита вжималась в барную стойку в окружении байкеров, недовольных её появлением, но предвкушающих разборку с названным гостем.

– Эй, жирдяи! – крикнула я. – Обижая маленьких, вы не похудеете!

В зале наступила тишина. Все угрюмые взгляды обратились к нам. Нэйкеды или спорты были далеки от круизеров, как запорожцы от лимузинов. Только за одни наши шлемы-интегралы можно было получить в зубы, не то, что за оскорбления.

– Повтори, что сказала! – прорычал толстяк, сидевший за столом напротив Риты. Должно быть, он был лидером, так как за его спиной началось движение, готовое по команде надрать нам все мягкие и твёрдые места.

– Я сказала, что ты жирный, и что, обижая маленьких, ты не похудеешь, – очень медленно и чётко произнесла я. Марк скрипнул кожаными перчатками, сжимая кулаки.

Грязный пол заскрипел под ногам озверевших байкеров. Марк схватил бутылку с дешёвым пивом и замахнулся, но упитаный байкер с сальными волосами его опередил и ударил Марка в лицо. Удержавшись на ногах, Марк выронил бутылку, но от удара коленом в живот согнулся пополам.

Толстяк, которого я на свою беду обозвала жирным, схватил меня за грудки и уложил на грязный бильярдный стол. Рита подбежала сзади с кием, который разломился надвое о крепкую голову толстяка.

– Я тебя, как букашку прихлопну, – зарычал он, поворачиваясь к перепуганной своей смелостью Рите. Воспользовавшись моментом, я оттолкнула его ногами, и очень близко познакомила со своим кулаком. Блин, кажется, я сломала руку.

Марка мутузили одновременно трое, и мы кинулись к нему. Рита, открывшая в себе инстинкт убийцы, оседлала коротышку в косынке. Я же, ударом с ноги, откинула с Марка ещё одного.

Толстяк, не забывший о своей обиде, весьма прытким для его габаритов манёвром охватил меня сзади за шею. Его не менее любезный товарищ ударил меня в живот, от чего мне захотелось забыть о существовании минимум селезёнки, желудка и парочки рёбер. В глазах потемнело от хука влево, и я рухнула на пол.

Мы договаривались не использовать магию в переговорах, но этот мордобой мало напоминал переговоры. Вдоль позвоночника пробежала приятная дрожь. Трансформация прошла быстро, и, повалив с ног ударившего меня байкера, я в один прыжок оказалась возле Марка. Закрыв его собой, я зарычала что было сил, сметая прочь мебель, бутылки и людей.

– А раньше сказать, что вы свои, нельзя было? Или охота было подраться? – прокашлял толстяк, вытаращив на нас маленькие глазки. Рита подняла Марка на ноги, и он сплюнул на пол выбитый зуб.

Байкеры быстренько восстановили всю поломаную мебель и убрали битые бутылки. Сдвинув несколько столов вместе, мы сели за переговоры.

– Да знаем мы о происходящем! – сказал Ден, тот самый толстяк, одним глотком осушив половину бутылки. – И слышали, и видели, и на себе попробовали! Эти сволочи только месяц назад двоих моих парней завалили. Гады! – Сопроводив этот печальный факт несколькими ругательствами, Ден прикончил бутылку и начал новую.

Мы старались не отставать, особенно Марк, хотя и пил он вовсе не из вежливости или жажды, а чтобы как можно скорее заполнить те опозоренные места, которые ему подмяли байкеры.

– Мы потеряли больше двух десятков, земля им пухом, – сказала я, – но вопрос не в этом! А в том, как вы собираетесь решать проблему с Орденом!

– Ты вокруг да около не ходи, – громко стукнув по столу пустой бутылкой, сказал Ден. – Говори чего предлогаешь!

Я кинула взгляд на Риту в надежде, что, в конце концов, она использовала свою славноизвестную телепатию, и могла подсказать мне верное направление в диалоге, но она лишь пожала плечами.

– Ничего такого, чего они не делали с нами, – ответила я.

– То есть ты предлогаешь пойти на них войной?

Война! Снова это слово! Как же оно мне не нравилось!

– Я предлагаю уничтожить их всех до одного! Всем вместе! Раз и навсегда!

По бару пробежал шепоток. Глаза каждого обратились к Дену, лидеру и вожаку, не сводившего глаз с меня. Я звала его в бой, агитировала его людей присоединиться к нам, дабы повторить историю, не имея никаких гарантий, а может быть, даже и надежд на то, что её финал будет иным.

– Вы красиво говорите, – выступил один из байкеров, – но что вы сами можете нам предложить?

– Если вам нужно что-то взамен, то мы пришли не по адресу, – холодно заметила я. – Возможно, Орден мало ваших товарищей убил, поэтому до вас ещё не дошло, что надвигается буря. А впрочем, – отодвинув от себя бутылку, я встала, – места в заднем ряду ещё не заняты, вам всем хватит! – Рита встала следом и потянула Марка за руку.

– Ну-ну! – заворчал Ден. – К чему так утрировать?! Мы всегда шли впереди, – обращаясь уже ко всем, продолжал он, – и если завтра мы станем пушечным мясом, то так тому и быть, – толпа байкеров одобрительно зашумела, – и сегодня мы будем пить и кутить, как в последний раз! – заключил он под звонкое чоканье десятков бутылок.

Глава 2. Семейная жизнь

Петляя и спотыкаясь, мы ввалились в гостиную. Игорь молча провожал наши побитые физиономии взглядом, пока мы с Ритой волокли отключившегося Марка до дивана, надеясь, что его не стошнит прямо там.

– Прошу прощения, но я вынуждена вас покинуть, – едва ворочая языком, оповестила нас Рита прежде, чем удалиться, – у меня важная встреча с бледнолицым. – Пошатываясь, она отправилась наверх, бормоча что-то себе под нос.

– Как всё прошло? – с издёвкой спросил Игорь, рассматривая мой синяк на скуле.

Ему изначально не понравилась идея остаться дома, пока мы с Марком, крутые двоедушники, будем вести переговоры. Мы и Риту прихватили с собой разве что из двухколёсной солидарности.

– Напряжённо, – ответила я, потирая ноющую руку, – но результативно!

– Да уж, результаты на лицо! – Со второго этажа донеслись стоны Риты. – Мда! Жаль, что я не видел, как ваш "результат" ехал по городу на мотоциклах. Или вы переместились сюда?

– Знаешь, Игорь, – хмуро ответила я, – пойди ты с нами, лежали бы мы все сейчас в реанимации!

– Очень в этом сомневаюсь. – Самодовольно улыбаясь, он забросил меня на плечо и понёс наверх.

– Что за фамильяности? – возмутились я. – Не хочу!

– Я разве спрашивал, чего ты хочешь!? – отрезал Игорь.

Мда… Вот вам и семейная жизнь! Может кто-то наивно и полагал, что мы будем заканчивать друг за друга предложения, но точно не я!

Впрочем, Игорь вжился в новую роль куда лучше меня. Он не снимал обручальное кольцо, даже когда шёл в душ или ложился спать. Я же наоборот – вообще забывала его надевать. К перстню с хризоберилом я кое-как привыкла, а вот изумруд давался мне сложнее.

Исключительно благодаря алкоголю ночь прошла тихо. Мои неконтролируемые превращения, активизировавшиеся две недели назад, происходили всё чаще. Игорь пытался методом наблюдения уловить связь между ними и тем, что могло их провоцировать, чтобы предвидеть следующий скачок, но в магии не было научных подходов или объяснений, поэтому его попытки были безуспешными.

Я не говорила ему, что каждый трансформационный скачок я предчувствовала. Каждый раз это было по-разному и описать словами это было сложно.

Иногда я чувствовала, как по мне катились волны, словно я была песочным берегом, а иногда мне казалось, что я существую отдельно от своего тела. Каждый раз это начиналось внезапно, и так же внезапно заканчивалось, чтобы вновь напомнить о себе внезапной трансформацией.

Помочь мне он не смог бы в любом случае, да и в этом не было необходимости. Вознесение не было болезнью с видимыми и невидимыми симптомами. Оно было, наверное, похоже по своей природе на ураган или цунами, его можно было только переждать.

Возможно Игорь думал, что я испытывала боль при каждом обращении, и поэтому так стремился облегчить мои страдания, но его догадка была верна лишь отчасти. Боль я испытывала не во время трасформации в зверя, а во время превращения обратно в человека.

Фаина всё твердила, что я должна принять как должное вознесение и всё, что с ним связано, что его начало так же знаменательно, как и его кульминация.

– Когда вознесение закончится, ты будешь совершенна, – говорила она, и я ей верила, вот только восторга не разделяла, ведь кроме меня, это событие было важным ещё для одного человека – Витольда.

Моя проекция сказала, что он испытывал меня, наблюдал и ждал моего созревания, а после нашей с Игорем экскурсии в Хранилище, где нам подробно объяснили, чего хочет от меня Витольд, моё вознесение означало только то, что в скором времени он сможет это получить.

Мой шаткий мир раскачивался с каждым днём всё сильнее, и ветка, на которой я отсиживалась, вот-вот должна была сломаться. И когда это произойдёт, когда последнее препятствие будет пройдено, ничто уже не будет иметь значение, кроме как кто из нас двоих получит желаемое – я или он.

"Ты не будешь одна!" говорили мне все, но разве это могло меня утешить, придать мне сил или храбрости? Неужели их поддержка и готовность пожертвовать собой будут той ценой, которую я заплачу за свою жизнь, за свою душу?

Нет! Я отказываюсь это принимать! Так быть не должно! И так не будет, потому что я этого не допущу! Я не могу этого допустить!

Все эти мысли оставались при мне, плотно укореняясь в мозгу с каждым новым всплеском активности Ордена. То тут, то там мы находили всё больше следов использования магии, ведущие в особняк Витольда. Он как бравый полководец выстраивал свою армию в нужном порядке, и чем больше тянулось затишье, тем сильнее оно угрожало штормом, если не концом света.

На следующий день после посещения бара Рита практически не выходила из своей комнаты. Вид у неё был не очень. С её зелёным цветом лица могли конкурировать лишь синяки Марка, достойно украшающие его физиономию.

– Не парься, – сьязвила я, – до свадьбы заживёт! А если надеть шлем, то вообще ничего не видно!

– Думаешь, тебя фонарь украшает? – огрызнулся он. – Скажи спасибо, что я принял весь удар на себя, и он у тебя только один!

– Принял ты на грудь, дорогой, – парировала я, – а удар ты пропустил! И не один раз! Но я могу одолжить тебе тональную пудру, если ты комплексуешь по поводу своей внешности!

– Язычок-то у тебя острый, – угрожающе наступая на меня, ответил Марк. – Удивительно, как тебе его до сих пор не укоротили!

– Единственное, что действительно удивительно, – заметил Игорь, тихо вошедший в гостиную, – так это то, что я до сих пор не вышвырнул тебя за шкирку.

– Счастливо! – крикнула я Марку. Дымясь от злости, он развернулся и чуть ли не бегом покинул дом, громко хлопнув дверью.

– Как рука? – присаживаясь рядом, спросил Игорь.

– Болит, – ответила я, положив ему голову на плечо.

– Ты можешь отказаться от поездки. Мама это переживёт!

Ой-ё! Я совсем забыла! Я же обещала Анжеле Григорьевне составить ей кампанию в шопинге! Блин!

– Только не говори, что забыла, – улыбнулся он, поймав мой затравленный взгляд.

– Забыла, конечно, – призналась я. – Но я пойду! Я же обещала! – В следующий раз надо будет прикинуться глухой, или прикусить язык, прежде чем соглашаться делать то, что я не люблю, вместо того, чтобы заниматься тем, что люблю.

Я неохотно встала с дивана, прикидывая, чем мне замазать синяк. А может просто щёлкнуть пальцами, и он исчезнет, словно его никогда и не было? Но как бы мне не хотелось сохранить как можно на дольше результаты успешно проведённых мною переговоров, в таком виде идти нельзя было однозначно.

Задаваясь вопросом "Что мне надеть?", я минут пятнадцать перебирала в шкафу свои обновки, купленные под чётким руководством Анжелы Григорьевны в прошлый наш поход.

– Есть идеи? – спросила я у Ани. С видом знатока она внимательно посмотрела в окно, оценивая температурный режим, потом так же внимательно изучила содержимое шкафа. Её маленький пальчик коснулся сначала бежевых скинов, затем малиновой безрукавки. Мда, ребёнок однозначно шёл по стопам Игоря!

– Хочешь с нами? – спросила я, и так зная, каким будет ответ. – Тогда одевайся. И чтобы в тон с моей одеждой было! – крикнула я ей вслед, радуясь своей гениальной идеи взять Аню с собой. Гениально было бы ещё не забыть надеть кольцо!

– Умно! – отметил Игорь, наблюдая, как Аня деловито подаёт мне ключи.

– Что? – не понимая, о чём он, спросила я.

– Использовать ребёнка, как буфер, – ответил он. – Не стыдно?

– Неа! – ответила я, на лету чмокая его в щёку. – Раньше ужина нас не жди! Люблю тебя!

Глава 3. Чужими глазами

День был отличный. Погода стояла тёплая, но не жаркая. Майский ветер весело гонял крылатки с клёнов, осыпая их на землю.

Анжела Григорьевна опаздывала как всегда. Пунктуальность не была ей свойственна, поэтому я позволила Ане уговорить меня купить ей мороженое.

– Смотри, если будет болеть горло, – строго сказала я, – винить будешь себя! Понятно? – Вместо ответа Аня показала мне язык. Чудный ребёнок!

– Какие мы строгие! – насмешливый голос за моей спиной принадлежал моей бывшей одногруппнице Алине, чьи раздражающие манеры свалились на меня как раз тогда, когда мне это было совершенно не нужно.

– Привет! – натянув улыбку, я повернулась к ней. – Какие люди в Голливуде! Как дела?

Как были её дела, меня волновало приблизительно так же, как мои её, если не меньше, но Алина не была бы Алиной, если бы избавила меня от своего присутствия, даже если бы я вообще ни о чём её не спрашивала.

– Нормальненько, – ответила она в своей привычной манере. – Вот, к сессии готовлюсь. А ты что? Уууу! Замуж вышла? – Она схватила меня за руку и с завистью стала рассматривать кольцо. Блин, честное слово, не понимаю вот я этого! Это же не достижение какое-то! – Молодец! А мы думали, что ты пропадёшь, а ты вот как пристроилась, – намекая на то, что кольцо не из дешёвых, сказала она. – Сколько ему лет и кем он работает? – засыпала она вопросами мой скромный ум.

– Игорю двадцать девять будет, – ответила я, – у него сеть аптек…

– Вау! Ну, ты везучая! – перебила она. – А я вот никак не решусь, хотя мой меня зовёт каждый день! Хочу сначала карьеру сделать!

А как же! Прямо каждый день! И со слезами на глазах! А под карьерой она, наверное, подразумевала профессиональное лизание задниц, в котором она поднатарела в деканате. Что ж, удачи!

– Так ты не работаешь, да? – утверждая, а не спрашивая, сказала она. – А ребёнок чей? – Аня демонстративно бросила ей под ноги палочку от мороженого и взяла меня за руку.

– Эм… – к моему счастью, на горизонте нарисовалась Анжела Григорьевна, а то было бы как-то неловко разубеждать Алину в том, что Аня не моя рождённая в подростковом возрасте дочка, которую я тщательно скрывала всё это время. По глазам видела, что именно так она и думала.

– Бабушка! – выкрикнула Аня и помахала ей рукой. Я удивлённо выкатила на неё глаза. Первое слово, которое она сказала за всё время нашего с ней знакомства, было "бабушка", и сказано оно было под давлением раздражающей нас обеих дуры с большим самомнением. Я была в шоке!

– Рада была повидаться! Передавай всем привет! – Не дожидаясь ответа, я потянула Аню навстречу с " бабушкой".

Мой отец всегда говорил "Пять минут позора, и ты президент", намекая на то, что всё можно пережить. Я в этом не сомневалась, ведь сама (увы!) неоднократно переживала многое, но неприятный осадок от этой встречи у меня остался на дольше, чем я ожидала.

В который раз я поразилась человеческой поверхностности и любви к поспешным выводам. Алина, только увидев меня, сразу сделала вывод, основанный на её походу низком мнении обо мне, и каждое моё слово переворачивала в его пользу, создавая таким образом совершенно иную меня.

Забавно то, что меня это задело, хотя это вовсе и не забавно. Однако почему-то её чужой взгляд такой уверенный в том, что именно она видит во мне, уколол меня и заставил испытывать, даже не знаю… стыд, злость, неудовлетворение – всё вместе, пожалуй.

– С каких это пор тебя волнует чужое мнение? – фыркнул Игорь, когда я ему рассказала о том, что произошло.

– Оно и не волнует, просто… Не знаю! – рассердилась я, не сумев подобрать нужных слов, чтобы описать то, что я чувствую.

– Ну, даже если бы она тебе в лицо сказала, что считает себя лучше тебя, и что ты вообще дура, это что-то изменило бы?! – Игорь сел рядом, в который раз теряясь в попытке понять женскую, то есть мою, логику.

– Это изменило бы минимум её белозубую улыбку! – грозно заявила я.

– Вот! – протянул Игорь, улыбаясь. – А теперь представь себе это во всех красках секунд на пять, и забудь об этом! Давай! Пять, четыре, три, два…

– Ладно! Ладно! Всё! Проехали! – прекратив его издевательства надо мной, сказала я. – Кстати, Аня назвала бабушкой твою маму, – отвлекая больше его, чем себя от дурных мыслей, добавила я, сделав эту тему главной до конца дня.

Аня быстро уснула. Странным образом храп Игоря её убаюкивал. А может она просто устала от тасканий с "бабушкой" по бесконечным магазинам. Я же уснуть не могла, поэтому спустилась в гараж. Мой мотоцикл всегда меня успокаивал, может и сейчас поможет.

– Ну что? Всё ещё занимаешься самокопанием? – белая фигура присела рядом со мной на пол.

– Ты всегда приходишь, когда и так погано? – спросила я, поглаживая спицы.

– Работа у меня такая, – ответила она, ничуть не обидевшись. – Так что, поговорим?

– Да не о чем говорить. – Подкурив, я неспеша выпустила дым. – Просто мысли бродят разные в голове.

– Например? – не отставала она.

– Знаешь, когда я переехала от родителей, я так радовалась. У меня появилась возможность сделать свою жизнь такой, какой я хотела, и мне это даже удалось: у меня была работа, мотоцикл, жильё, может даже какой-то смысл в жизни. Потом появился Костя, придав нотки авантюризма. А теперь…

– А теперь у тебя есть Игорь! – Я кисло улыбнулась. Да! Игорь!

– И теперь я жена, домохозяйка, мать в какой-то степени для Ани, а Костя… Что ж! Костя со мной практически не разговаривает, – сухо подитожила я.

– Так ты жалеешь, что не осталась с Костей? Что вышла замуж за Игоря? – продолжала допрашивать меня моя проекция.

– Конечно, нет! – поспешила ответить я, возмущённая таким предположением. – Просто стараюсь посмотреть на свою жизнь чужими глазами, и то, что я вижу, мне не нравится! – Может и "не нравится" было не подходящее выражение, скорее многое в моей жизни меня беспокоило.

Я никогда не стремилась стать врачом или правоохранителем, банкиром или преподавателем, переводчиком или конструктором, хотя я и завидовала немного людям, которые горели самой идеей, целью, путём достижения её, и достигнув, жили только этим, наслаждаясь каждым моментом, будь он даже сложным или неприятным.

И вообщем-то для меня это было нормально избегать общепринятых правил, идти против системы, или, по крайней мере, думать, что я шла против неё. И вот куда я пришла – у меня не было ни образования, ни работы, ни цели, кроме как остаться в живых.

И я всё думала, что может я согласилась выйти замуж за Игоря, потому что подсознательно не верила в то, что мы победим, что я сделала то, что никогда раньше не думала, что сделаю, потому что эта жизнь не продлится долго, и я отчаянно спешила вкусить всё, что только можно.

Нет, Игоря я, конечно, любила. Я отдала бы за него свою жизнь, не раздумывая, но… Что если я ошиблась? Что если мы оба просто применили на себя киношный образ идеальной пары в стиле "Мистер и миссис Смит"? Что если мы поспешили?

– Дура ты! – сердито сказала белая фигура.

– Ну, спасибо, – ответила я, не ожидая от неё чего-то другого. Она же я!

– Вот в этом вся ты! – продолжала она. – О чём ты горюешь? Ты жила в своей раковине, убеждённая в своей особенности и в том, что тебе никто не нужен, но на самом деле это ты не была нужна никому! А теперь, когда ты, настоящая ты, любима и желанна, окружена друзьями, готовыми за тебя умереть, ты скулишь! – размахивая руками, ругалась она. – Неблагодарная! – Я вытаращила на неё глаза, не зная, что и ответить. – Перестань бояться! Живи! Радуйся! Люби и будь любимой! Гавно случится не зависимо от твоего желания, так что наслаждайся, пока можешь! – На этой заключительной ноте она испарилась, оставив меня сидеть с отвисшей челюстью на полу гаража.

Глава 4. Старый друг

Я просидела в гараже до рассвета, обдумывая её слова. И чем больше я в них вникала, тем сильнее испытывала стыд. Конечно же, она была права! Ну и чего я стонала? О чём сожалела? О том, что мои представления о себе самой в очередной раз оказались не такими, как я себе рисовала? Вот так новость!

Ну, вышла я замуж! Ну, не работала! Ну, выбросила я свои амбиции, которых у меня никогда и не было, на помойку! И что? Что? Я стала от этого несчастной? Ущербной? Лузером? Нет!

Да, меня пугало то, что сейчас всё было хорошо, слишком хорошо! Меня пугало, что завтра счастье может лопнуть, как мыльный пузырь, что мою жизнь могут охватить не подвластные мне разрушения! Но разве не я всегда говорила, что судьбы не существовало, что наша жизнь складывалась исключительно под действием наших рук?!

Значит, грош мне была цена, если я сама не верила в свои принципы и убеждения, если мои слова шли в разрез с моими поступками! Сомневаться было нормально, но махать кулаками после драки было глупо и бессмысленно.

Утреннее небо было хмурым, как и моё настроение. После почти бессоной ночи болела голова. Игорь принёс мне таблетки вместе с завтраком прямо в постель. Капец! И мне ещё хватало наглости на что-то жаловаться!? Он же просто золото!

– Ты меня балуешь, – поморщившись после выпитого лекарства, сказала я.

– Баловал, если бы купил тебе машину, – возразил он, – но ты не умеешь водить. Кстати, я думаю, что тебе стоит записаться на курсы.

– У меня слишком сильно болит голова, поэтому я соглашусь, – ответила я, – но, возможно, позже я всё-таки поспорю.

– Договорились, – рассмеялся Игорь и чмокнул меня в губы перед тем, как уехать на свою ненавистную работу.

Когда мне стало лучше, я приняла горячий душ, смывая с себя остатки ночи и дурных мыслей. Вот если бы и свою глупую часть можно было так же легко спустить в канализацию.

После обеда пришла Екатерина Павловна со сворой шумной детворы во главе с Рыжиком, и мне пришлось ретироваться, чтобы избежать новой головной боли. Уж слишком все радовались приближающимся летним каникулам.

К вечеру передавали дождь, что совершенно не смущало ласточек. Они недавно прилетели, но уже заполнили всё воздушное пространство своей несмолкаемой одой жизни. Слушая их, моя грусть отступала, и я решила не тратить время даром и навестить старого друга.

Заехав по пути в супермаркет за куском голландского сыра, я выехала на кольцевую. Свежая зелень деревьев быстро промелькала, и я уже погружалась в прохладную тень раскидистых деревьев, углубляясь в лес.

Природа здесь была осквернена лишь людьми, бессовестно оставляющих после себя горы мусора, но чем дальше я шла, тем чаще замечала и другие отпечатки постороннего присутствия, а именно магического. Местами они были слабее, а местами настолько сильными, что я могла уловить их запах, мёртвый и гниющий.

– Проклятые некроманты! – выругалась я, склонившись над выжженным стволом старого дуба. Он был ещё жив, но стоило мне коснуться его, как я почувствовала его боль и безмолвные стоны. – Сволочи!

– Этот дуб стоял здесь с давних времён, охраняя мир на этой земле, – старческим голосом промолвил Хозяин леса, тихо появившийся рядом со мной. – Такого он не заслужил!

– Как ему помочь? – спросила я, продолжая поглаживать пораненный ствол.

– Ты уже помогла! Смотри! – он указал на зелёные змейки, скользящие спиралью по необъятному дубу от моей ладони и скапливающиеся в месте повреждения. Когда они впитались, я почувствовала вздох облегчения, исходящий от гиганта.

– Сколько ещё таких? – обратилась я к Хозяину леса.

– Много, – ответил он.

– Покажете мне их? – Он жестом указал на тропинку, и я последовала за ним.

К моему облегчению больше столь сильных повреждений не было, но всё же деревья молодые и не очень через одного нуждались в помощи. Я отдавала им всю себя, попеременно ощющая то боль, то облегчение. Леший от меня не отставал, хотя я и была уверена, что он проделал гораздо большую работу, чем я.

Когда мы закончили, начал накрапывать дождь. Мы присели на траву под карликовой сиренью, но, не смотря на райский аромат леса, я не могла отвести тоскливый взгляд от небольшого холмика неподалёку от нас, густо поросшего весенними цветами. Я знала, что Варя была счастлива там, где стояло вечное лето, но всё же она была не здесь, не с нами, и это было невыносимо.

– Часто они сюда приходят? – Я протянула Хозяину леса угощение.

– Время от времени, – размыто ответил он, предложив мне кусочек сыра. Я отрицательно покачала головой, устремив взгляд в сторону особняка. Интересно, кто ещё принял из наших сторону Ордена?!

Находясь сейчас здесь среди старых и относительно новых холмиков, мне казалось, что сколько бы мы не находили союзников, у него всё равно их было больше. И как бы ни была сильна наша воля, жажда жизни и страсть к свободе, их фанатизм и слепая вера перевесят.

Дождь усиливался, но мне не хотелось уходить и тем более ехать домой. Мне нужно было что-то сделать. Я ощущала потребность что-то сделать. Сделать что-то, время для чего подходило к концу.

Капли воды стекали с меня, пока я поднималась по ступенькам. Остановившись у знакомой двери, я отдышалась и настойчиво нажала на звонок. Мне показалось, что целую вечность ничего не происходило, и ещё одну вечность шаги приближались к двери.

– Нина?! – Костя растерянно стоял в дверях в старых джинсах с полотенцем на плече. Должно быть, он был в душе, и поэтому так долго, как мне показалось, не открывал дверь. Волна воспоминаний о нас захлестнула меня бурным потоком, а обручальное кольцо с изумрудом, которое я забыла снять перед поездкой, сдавило палец.

– Привет! Можно войти? – Я стряхнула эмоции былого. Я пришла не за этими воспоминаниями.

– Да, конечно. – Костя пропустил меня в квартиру, и я не снимая обуви, прошла на кухню.

– Чая хочешь? – спросил он. Я кивнула, и он сразу же засуетился. Всё можно было бы сделать гораздо быстрее с помощью магии, но это был его дом, и не мне было здесь хозяйничать.

Я повесила мокрую курточку на стул и на него же положила шлем, а сама присела на соседний. Наблюдая за Костей, его простыми и такими обычными действиями, я задавалась вопросом, зачем он стал перевёртышем, хотя ответ я и так знала, просто отказывалась в этом себе признаваться.

Мы молча пили чай с жасмином и морковным печеньем. Костя избегал моего взгляда, хотя я готова была поспорить, что смотреть на меня ему хотелось больше всего на свете, даже больше, чем узнать, зачем я приехала к нему в дождь и в такое позднее время.

У меня в голове проносились самые разные мысли, самые разные вопросы, догадки, предположения, чувства. По-моему, я только сейчас заметила у него шрам над левой бровью. Он похудел, особенно на лице. Я так давно не было с ним наедине, что совсем забыла его жилистые руки, забыла его задумчивый взгляд карих глаз, забыла, что когда-то он был дорог мне, и что меня волновало, как у него дела.

– Как ты? – спросила я, стараясь вложить в свой голос как можно больше тепла и заботы, но Костя лишь сухо улыбнулся. Он тоже забыл, что когда-то был мне дорог.

– Нормально, – ответил он, всё так же игнорируя мой взгляд. Его интонация не была враждебной, но в ней сквозила плохо прикрытая обида, словно мой вопрос или само моё присутствие его обижало и делало ему неприятно. Может, я действительно зря приехала?!

Но как бы мне не хотелось поступить благородно и справедливо по отношению к нему, уйти и оставить его в покое, события текущего времени не позволяли нам обоим такой роскоши.

– Я была в Хранилище, Костя, – закурив, сказала я. – В Хранилище мёртвых душ. – Чашка с недопитым чаем перевернулась на стол. Я небрежно махнула рукой, восстанавливая порядок. – Я видела Надю, Варю, монаха, – продолжала я, глядя прямо в глаза Кости. – Он многое мне рассказал и объяснил.

– Как это произошло? Когда? – сипло спросил Костя. Мы с Игорем решили не рассказывать никому о нашем путешествии. Хотя оно и несло в некотором роде добрые вести, но так же это было и тяжкое бремя, которое мы не захотели перекладывать на других.

– Это неважно, – ответила я, погасив окурок прямо в чашке. – Важно то, Костя, что я хочу вспомнить, и ты мне в этом поможешь!

Глава 5. Не опять, а снова

Я прекрасно понимала, что поступала жестоко, но я и так слишком долго шла на поводу у Кости, давая ему время и свободу, но так же я понимала, что только с его помощью я могла восстановить недостающий фрагмент пазла. Сейчас мне казалось, что он должен был это понять. Этот наш танец секретов пора было прекращать.

– Не сейчас, – ответил Костя, обдавая меня прохладой разочарования.

– Здесь и сейчас! – потеряв вдруг терпение и дружелюбие, ответила я, стукнув кулаком по столу. Если бы Игорь сейчас был здесь и уверял бы меня в том, что Костя мне совсем не друг, и мои представления о нём очень далеки от истины, я бы охотно поверила.

Костя неоднократно обманывал меня, скрывал многие вещи, подрывая тем самым моё доверие. И вот теперь, когда я снова нуждалась в нём, он вот так вот поступал. Может быть, он действительно был мне не другом?! Может быть, чувства неразделённой любви и возрастающей уверенности в том, что все его жертвы ради меня были напрасны, будили в нём желание отомстить?!

– Сейчас, Костя! – немного спокойнее повторила я. – Мне нужно сейчас!

– Сейчас это невозможно, – отрезал он.

– Почему? – спросила я, снова теряя терпение.

– Потому что я не могу помочь тебе вспомнить без остальных участников истории, понимаешь?

Ложь! Снова ложь! А если не ложь, то полная чушь! Всё, на что хватило фантазии, но только не правда!

– Знаешь, что, Костя?! Пошёл ты! – Встав со стула, я на ходу надела куртку. Я просто не могла в это поверить! Он должно быть меня полной дурой считал! Хотя, я такой и была, раз допустила хотя бы на секунду, что в этот раз всё будет иначе, и мы сможем поговорить начистоту!

– Нина, стой! – Он пытался меня удержать, но ирония была в том, что это я удерживала себя, чтобы не дать ему как следует в глаз.

Может, он и любил меня когда-то на многое был готов ради меня, но это было слишком давно. Да и одной любви было мало. Её всегда мало. Если, кроме неё больше нет ничего, ни уважения, ни понимания, то она обречена.

Игорь встретил меня в гараже. У него прямо нюх был вот так меня подлавливать, когда мне и так было плохо, но сегодня он промолчал. Старый Игорь не упустил бы возможности поязвить, но новый Игорь просто молча набрал мне горячую ванну с лавандавым маслом.

– Не знаю, чего я ожидала?! – жаловалась я, сидя в ванной и вспоминая все вздорные отмазки, которые были использованы Костей за всё время нашего с ним знакомства. – Ведь он уже не раз проделывал со мной такие фокусы, но я опять повелась, как дура!

– Может, он в этот раз не соврал, – задумчиво ответил Игорь, вращая мою влажную ладонь, словно желая её открутить.

– Даже если и не соврал, то к чему всё так усложнять? Почему нельзя нормально объяснить? Он же меня достаточно хорошо знает! Специально что ли накручивает меня?

– Не бери в голову, родная, – успокаиваще сказал Игорь. – Будет, как будет! Ты и без него всё вспомнишь!

От аромата лаванды меня начало клонить в сон. Тело больше не болело и не крутило, но двигаться всё же охотно отказывалось. Игорь уложил меня на кровать, а сам ненадолго присел рядом. Его ещё ждала какая-то работа в библиотеке.

– Игорь, у нас ведь не будет так? В смысле мы не разрушим друг друга? Будем любить друг друга, понимать, уважать и поддерживать всегда? Не смотря ни на что?

– Конечно, родная, – нежно улыбаясь, ответил он. – Мы же две половинки одного целого!

– Тогда, может быть, моя половинка останется со мной? – прошептала я, положив его руку себе под голову. – Работа ведь никуда не денется?

– Хорошо, – засмеялся Игорь, раскусив мою хитрость. – Работа подождёт, и весь мир подождёт ради тебя!

– Люблю тебя! – прошептала я, крепко обняв его.

– Больше своего мотоцикла?

– Больше своего мотоцикла! Больше всего на свете! – Игорь снова засмеялся.

– Я тебя тоже люблю, родная! Больше всего на свете!

Я уснула в его объятиях крепким сном без сновидений, выбросив из головы весь хлам, включая Костю. Последний, впрочем, не объявлялся в течение двух дней. Не то, чтобы меня это волновало, наоборот только подтверждало моё мнение о нём.

Однако, вопреки нашему упрямству и слепой веры в собственную правоту, люди, в чьей надёжности мы сомневались, всё же могли удивлять нас честностью и открытостью.

В случае с Костей именно так и случилось. На третий день после нашего с ним "продуктивного" разговора он объявился у нас на пороге.

Я пошла на принцип и отказалась с ним видеться, но после длительного общения с ним в библиотеке, Игорь поднялся в спальню, и к моему удивлению стал уговаривать меня хотя бы выслушать Костю.

Доверившись Игорю, я наступила себе на горло и согласилась дать Косте ровно две минуты на то, чтобы убедить меня в своей хотя бы минимальной полезности.

И вот передо мной в библиотеке снова стоял незнакомый и чужой Костя, мягким голосом просивший прощение, тут же упрекавший меня в излишней вспыльчивости и нетерпимости и вешавший мне лапшу на уши про то, что всё расскажет и всё объяснит. А как же!

– У тебя осталось меньше минуты, – заметила я, открыто показывая свою нерасположеность к его обществу. Костя раздражённо вздохнул и почесал затылок в поисках новых сверхъестественных аргументов против моей агрессии. Удачи!

Как же мне всё это уже было знакомо! Один в один как в тот вечер, когда мы впервые поссорились из-за Игоря. "Всё, что тебе нужно знать это то, что он опасен!". Так он решил за меня тогда, и так же решил и сейчас. И за это я должна была сказать " Спасибо!"? За такую любовь? Нет, это не любовь! Это контроль!

– Ты мне не веришь, – с горечью в голосе заключил Костя, грустно глядя мне в глаза. Я отвернулась. Грустно то, что он сам сделал многое для этого. – Но я докажу тебе, что не врал! – С этими словами он схватил меня за руку, и в мгновение ока библиотека сменилась густым лесом.

Костя поддержал меня, чтобы я не упала. От столь неожиданного перемещения у меня кружилась голова. Когда звёздочки перед глазами рассеялись, я осмотрелась вокруг.

Мы перенеслись в лес за окружной, в этом я была уверена. Я столько раз бросила по нему, что узнала бы его с закрытыми глазами. Но помимо очевидного вопроса, зачем он сюда нас переместил, мне было гораздо интереснее, как он смог это сделать.

– Я не совсем магический инвалид, – словно прочитав мои мысли, сказал Костя. – Пойдём! Нам туда, – он указал на северную часть леса и пошёл вперёд. Я молча пошла за ним, хотя идти мне и не хотелось. Мне вообще не нравилось, что я была с ним одна. Зачем только я позволила Игорю себя уговорить!?

Мы шли совсем недолго. Спустя минут десять показалось небольшое каменное строение похожее не то на избушку, не то на развалины от избушки. Костя замедлил шаг, осторожно обходя каменное нечто, пока не вышел на полукруглую поляну с одной стороны плотно закрытую каменной стеной дома, а с другой крутым холмом, густо поросшим сосновыми деревьями.

Возле стены дома крепкий молодой парень мастерил навес из досок, которые ему приносил другой не менее крепкий парень. Ещё один крепыш спускался с холма с двумя брёвнами на плечах. Он и увидел нас первым.

– Эй! – закричал он, бросая брёвна на землю. – Привет! – Его друзья тоже побрасали свои дела, и все трое пошли к нам на встречу.

Их лица казались мне знакомыми, как и голоса, но я не могла точно припомнить, где я могла их видеть раньше.

– Вот, ребята, и она, – сказал Костя, показывая на меня, – наша старая боевая подруга!

Глава 6. Четыре ниточки назад

– Ты же была рыжей! В груди была попышнее! Мне казалось, была выше! – одновременно затараторили они, рассматривая меня со всех сторон.

– Теперь её зовут Нина, и она замужем, так что руки прочь! – Костя перехватил руку одного, тянущуюся ко мне.

– Вы поженились? Молодцы! Это надо отметить! – снова затараторили они.

– Нет, не поженились, – с трудом перекрикивая ребят, ответил Костя. Ему стоило отдать должное, то, как он это произнёс, почти не отдавало грустью. Почти!

– Как? Что? – загудели они, и мне стало неловко. Этих несколько минут, проведённых с ними, мне хватило, чтобы понять, что эти ребята близкие друзья Кости, и они были хорошо осведомлены об очень многих вещах, и что-то мне подсказывало, что не только настоящих, но и далёких прошлых.

– Так, – Костя наградил каждого предупреждающим взглядом, – отставить вопросы! Она здесь, чтобы вспомнить прошлое, а не удовлетворять ваше любопытство!

Авторитет Кости в этой компании был неоспоримым, и три молодца "отставили" вопросы, переключив своё внимание на другое, и через каких-то десять минут мы уже сидели на брёвнах возле недостроенного навеса. В маленьком костре потрескивали сухие палки, и запекалась в фольге картошка, а возле ног у каждого из нас на салфетке лежало по бутерброду и стояло по бутылке безалкогольного пива.

Пока ребята всё это готовили, мне удалось отвести Костю в сторону и разузнать о них. Антон, Андрей и Алексей, как и он, в своё время были Хранителями при правлении Витольда, который более четырёхсот лет назад носил имя Лев, и чьи жизни я изменила так же, как и Костину.

Забавно было слышать такое. Изменила жизнь! Даже жизни! Я этого вообще не помнила. Да, и откровенно говоря, считала это преувеличением. Я свою жизнь изменить не могла, что же было говорить про других!

– Так ты вообще ничего не помнишь? – спросил Андрей. Картошка была съедена, бутерброды тоже, а маленькие глотки прохладного пива не настолько занимали рот, чтобы откладывать разговор, ради которого мы собрались.

– Я помню, как Костя помог мне бежать, – ответила я, погружаясь в те крохи, которые мне удалось восстановить в памяти. – Помню поле залитое кровью, помню смерть… – На последнем слове я запнулась, отводя глаза в даль. Ребята понимающе переглянулись. – А как вы можете помнить? – вдруг осенило меня. – Вы же не ведьмаки.

– Некоторые вещи забыть невозможно, – с горечью произнёс Костя. – Вот тот шрам, – он показал на глубокую линию от правого виска Антона до подбородка, – он получил в той битве от своего наставника из Ордена. Та рана его убила, но оставила вечный след не только на лице, но и на душе.

– Мы бы и рады были забыть, – сказал Антон, грустно улыбаясь, – но каждый раз вспоминали.

Да уж! Это чувство мне было знакомо! Я бы и рада была забыть смерть Вари, забыть про Таню, мою соседку, про боль от колотой раны, нанесённой мне мезирекордом, про вкус ещё тёплой крови Николая во рту, про Игоря, умирающего у меня руках, про отвратительный запах из пасти перевёртышей, про чувство, которое я испытала, убив некроманта, про жар огня и запах горящей плоти, волос и бензина, про крики отчаяния и, конечно же, про тупую пульсирующую боль при воспоминаниях об этом.

Вот только я, в отличие от них, не хотела всё это забывать. Да, прошлое мы уже не изменим, но его уроки помогут нам изменить будущее. По крайней мере, мне хотелось в это верить.

– Тёмные были тогда времена, – задумчиво произнёс Алексей.

– И сейчас так же темнеет с каждым днём, – добавил Антон, невольно касаясь шрама на лице.

На лес садились сумерки. Я не отводила взгляда от костра, отбрасывающего призрачные тени вокруг нас, вслушиваясь в каждое слово, произнесённое моими собеседниками, переносясь в то далёкое мрачное время и события, сгубившие так много жизней.

Ребята, так же, как и Костя, не знали, откуда взялся Витольд. Они говорили, что он просто появился в рядах верхушки Ордена, медленно и верно захватывая власть и придавая миссии всё более ожесточённый и фанатичный характер.

С его подачи любой, кто позавидовал соседям, что их свинья упитаннее, а молоко не скисшее, мог смело обвинить их в колдовстве, и тут же, как по мановению волшебной палочки, появлялся отряд Хранителей и уничтожал всю семью и сжигал дом.

Уверенность в правильности таких действий и безнаказанности приводила к тому, что люди сами устраивали суд и выносили приговоры всем, кто хоть как-то выделялся. Это побуждало целые семьи не только владеющих искусством магии, но и обычных людей покидать свои дома и скрываться.

Та же участь постигла и меня. Родители помогли мне бежать, но сами не смогли, и были убиты вместе с моим младшим братом. Говорили, что дым от горящего дома был виден далеко за пределы нашего посёлка.

Я, как и многие другие, нашли убежище в монастыре, где меня и нашёл Костя и его отряд, состоящий из Антона, Андрея и Алексея. Им было приказано найти меня и доставить лично к главе белолилейников.

Костя говорил, что им повезло поймать меня, потому что на тот момент вознесение я уже прошла, и силы во мне было хоть отбавляй. Позже он понял, что я позволила им это сделать, чтобы беспрепятственно попасть в логово Льва и убить его.

Но всё пошло не по плану, и приключения, застигшие нас по пути, заложили крепкий фундамент не менее крепкой дружбы между нами, а так же глубокой пропасти между тем, чему их учили в Ордене и тем, что было на самом деле.

То, как Костя помог мне бежать, я помнила, а вот что было дальше…

– Дальше был раскол в рядах Хранителей, – ответил Алексей. – Некоторые успели сбежать, некоторым хватило смелости восстать, но участь их была хуже смерти. Подчинив их с помощью магии, Лев превратил их просто в куски мяса, которые могли только выполнять его приказы и больше ничего.

– Когда разнеслась молва, – продолжил Антон, потирая шрам, – про то, что творилось в Ордене на самом деле, мы и опомниться не успели, как армия ведьм и ведьмаков уже стояла под стенами нашего былого штаба, и началась бойня.

Ночные тени лесной чащи отражались в глазах каждого из ребят. Языки пламени, завороженные их рассказом, плясали как кобры под дудочку, окрашивая небольшой участок исходящего от них света в кроваво-красный цвет.

– Небо почернело от сотен стрел, летящих в гигантских соколов-двоедушников, – сипло сказал Андрей. – Белолилейники рубили и резали всех, кто попадался на пути, и тут же падали замертво от рук ещё живых ведьм, пока не осталось почти никого, кто мог сражаться или хотя бы стоять на ногах. Под стоны умирающих этот изверг шёл по багровому полю как под аплодисменты. Я видел, я… Я ещё был жив, когда он… Когда он подошёл к вам…

– Нет! – перебила я, закрывая руками лицо. – Не продолжай! Я… Я помню… – Видение ворвалось в моё сознание подобно ледяному ветру, уносящему меня прочь от костра, от леса, от этого времени.

Приторно сладкий запах тяжёлой завесой висел в воздухе, несмотря на свежий морозный воздух. Было холодно. Я сидела на земле, покрытой прошлогодней травой, а вокруг меня в лужах собственной уже застывшей крови лежали изувеченные тела людей и животных. Но сладкий запах шёл не от них, а от тела, лежащего у меня на коленях.

Ещё не до конца остывшая кровь ручьём стекала из разорванного туловища на мою одежду и руки. Красивое смуглое лицо было неестественно спокойным, а безжизненные карие глаза смотрели в небо.

– Ты сделала свой выбор, и смотри, к чему это привело, а ведь всё могло быть по-другому! – Лев присел напротив меня с кинжалом в руке. Я подняла на него заплаканные глаза. – Но ничего, у тебя ещё будет возможность сделать правильный выбор! – с улыбкой сказал он, медленно прокалывая трёхгранным лезвием мягкую кожу между моими ключицами.

Нет! Нет! Нет! Нет! Это было не видение! Это была не игра бурного воображения! Это было воспоминание! Я помнила это, я чувствовала это, я пережила это!

Меня затошнило. Сильные и болезненные спазмы скрутили живот, а вдоль позвоночника пробежала вовсе не приятная дрожь. Я обращалась, и контролировать это я не могла.

Бревно, на котором я сидела, откатилось в сторону, когда одежда порвалась на мне. Яркие огни зелёных глаз смотрели в лес, а мускулистые лапы несли меня прочь от человеческой сущности.

Глава 7. Выбор

Я бежала та быстро, как только могла. Всё дальше и дальше в лес. Как можно дальше в лес, прочь от людей, прочь от всего человеческого.

Очередной инцидент проклятого вознесения спас меня от проникающего горького яда давно минувшего прошлого, чувство от которого было настолько реальным, что мне казалось, что это происходило сейчас: сейчас пахло кровью и весной; сейчас со свистом пролетали стрелы над моей головой: сейчас умирали мои друзья и любимые; сейчас… умирала я.

Когда я впервые узнала об этом, то говорила себе, что меня не испугала смерть, что её вообще было глупо и бессмысленно бояться, но я не была честна с собой до конца. Может быть, она и не пугала меня, но её хоть поздний, хоть ранний приход означал, что всё, что было дорого моему сердцу, я буду вынуждена оставить.

В той жизни у меня не было ничего и никого: родителей и брата убили, мой возлюбленный умер у меня на руках, а я… Что ж, я умерла зазря. Мы все тогда умерли зазря, что бы там не говорили про свободу и героизм.

И вот история повторялась, и мы снова были готовы положить свои жизни в великой битве во имя свободы, во имя чести и справедливости и прочих громких лозунгов. Вот только в этот раз мы не должны проиграть, не должны пасть в надежде на ещё одну попытку, оставив после себя скорбь и пепел. Не должны!

– Не должны! – Я ударила лапой по холмику, густо поросшему весенними цветами. Уже давно стемнело. Лесную тишину нарушало лишь уханье совы и шуршание падающих листьев. Я устала от бега и прилегла возле холмика, тоскливо вглядывая в темноту.

Сколько я так пролежала, точно не знала. Рассвет ещё не наступил, значит, не так уж и долго я твердила себе "Не проиграем! Не должны проиграть!", но твердила бы ещё, если бы не голос, ворвавшийся в моё сознание.

– Нина! – тихо позвал Игорь, выходя из-за деревьев. Хризоберил цвета морской волны светился на его безымянном пальце. – Так и знал, что найду тебя здесь. Ты в порядке? – Он ласково заглянул мне в глаза и протянул ко мне руку. Я потёрлась об неё головой, как бы говоря, что с его приходом мне стало уже намного лучше. – Пойдём, родная, домой!

Я перевела уставший взгляд со своего холмика на него. Какой же он красивый! Какой сильный! Я услышала бы его нежный голос где бы не находилась, и только ему могла отозваться моя душа сейчас, потому что в нём она и жила. В нём и ради него!

Мы перенеслись домой в нашу спальню. Приняв душ, я легла в кровать и завернулась в его объятия. Под его ровным сердцебиением все ужасы, царившие у меня в голове, отступали, кроме одного.

– Мне так страшно, – прошептала я, поворачиваясь к нему лицом. Ночник на прикроватной тумбочке холодными бликами скользил по его волосам, плавно переходя на тревожно очерченные складки нахмуренных бровей.

– Не бойся, родная, – прошептал он в ответ. – Прошлое тебя не настигнет, я этого не позволю!

– Неужели ты не видишь, что оно уже меня настигло?! Настигло нас!

– Что именно тебе рассказали друзья Кости? Тебя это напугало? – Игорь привстал и посмотрел мне в глаза, словно там были все мои страхи и тревоги. Я долго не отводила взгляд, позволяя ему читать меня, как открытую книгу.

Наблюдая, как эмоции пробегали по его бледному лицу, сменяя друг друга, я думала, как ему, наверное, сложно было так сильно любить меня, делить со мной душу, и каждый день мучительно ожидать меня потерять.

– Я боюсь тебя потерять, – прошептала я, – потерять наш дом, наш мир. Я боюсь, что наша жизнь будет разрушена этой немыслемой борьбой с Орденом, и что после её окончания не останется ничего и никого.

– Я останусь с тобой! Я никуда не денусь! – Уверенности в его голосе хватило бы на нас двоих, если бы не моё знание того, чего не знал Игорь: борьба развернётся не только за наши жизни, за мою душу, но и за моё тело – за меня, как за женщину.

Я прекрасно понимала, что со временем, которого с каждым днём становилось всё меньше, Игорь догадается обо всех намерениях Витольда, и тогда я никак не смогу остановить его, спасти его, удержать…

Вспыхнувший в нём огонь поглотить его, и, как бы глупо и банально это не звучало, я потеряю смысл своей жизни, потеряю жизнь свою вообще, и всё происходящее уже будет несущественно, так как я больше не смогу быть прежней.

Той, кем я была, кем я считала себя – её уже не было, она была не настоящей. Настоящая вот я – любимая жена, дорогая подруга, единственная дочь, не одна, не сама по себе, и по-другому я бы уже не смогла.

И вот уже в который раз жизнь привела меня на перекрёсток, поставив перед выбором, судьбоносным выбором, хотя я всё ещё не верила в судьбу. Но эти события были предопределены в тот самый день, когда я умерла на Багровом поле, когда я сделала не правильный выбор, стоивший мне не только собственной жизни, но и жизни десятков других людей.

Теперь же мне снова предстояло сделать выбор, вот только в этот раз я не могла ошибиться, я не имела права ошибиться. Замкнутый круг необходимо было разорвать, и то, что началось более четырёхсот лет назад, должно было закончиться нашей победой, то есть смертью Витольда.

Однако понимание этого вовсе не означало, что на перекрёстке загорится стрелка, указывающая мне верное направление. Я была далека от него, и не просто далека, но ещё и в потёмках. Да, в прошлый раз я сделала не правильный выбор, но мне это ни о чём более не говорило. По крайней мере пока.

В тот вечер перед костром ребята своими рассказами запустили цепочку воспоминаний, скрытых у меня где-то очень глубоко. Практически каждый день то во сне, то наяву обрывки тех или иных сцен из моей прошлой жизни всплывали в памяти, восстанавливая картину кусочек за кусочком.

Некоторые из них были приятными, а некоторые более менее полезными, но большая часть были тёмными и тяжёлыми, оставляющими после себя горький привкус во рту и очередную рваную рану на сердце.

Воспоминания из прошлой жизни изматывали меня. Бывали моменты, когда мне сложно было отличить видения от реальности, но хуже всего приходилось, когда эти вспышки совпадали с трансформациями. Честно говоря, если бы не помощь Марка так вовремя открывшего в себе отзывчивость, я бы, наверное… даже не знаю. Сошла бы сума как минимум.

– Знаешь, что говорят про свечу, которая горит ярче других? Она сгорает в два раза быстрее, – умничал Марк, когда очередное превращение застало меня врасплох. Куда меня несли лапы, я понятия не имела, но он успел перехватить меня прежде, чем меня кто-нибудь заметил.

– И что это значит? – спросила я, застёгивая джинсы. Одежду я порвала естественно, но в отличие от Кости, значение своей наготе не придала, поэтому меня удивило, что он вышвырнул Марка за дверь, пока я одевалась. Забавно было!

– А то значит, что ты слишком много на себя взвалила, – ответил Марк из-за двери.

– Она же тебе говорила, что не контролирует это, – подал голос Костя.

– Вознесение не контролирует, а остальное? – не унимался Марк. – Горит что ли?

– У памяти своё расписание, Марк. – Я открыла дверь и вышла из комнаты. – К тому же это тоже очень важно для меня, как и вознесение. Я же тебе уже говорила.

– Ты хоть что-нибудь полезное вспомнила? – с сомнением спросил он.

– Зависит от того, что ты считаешь полезным, – спокойно ответила я, входя в библиотеку уже даже не помня зачем. Игорь был сегодня на работе, так что Костя с Марком могли беспрепятственно ходить за мной по пятам и выедать мой мозг чайной ложечкой. Хотя последнее в основном касалось Марка. – Тебя, например, я вспомнила.

– Серьёзно? – заинтересовался он.

– Ага! Ты был такой привлекательной девушкой! Уухх! – присвистнула я. Костя не сдержался и засмеялся так громко, что пузырьки на столе зашатались.

– Юмористка, блин! – рассердился Марк, но подскользнувшись, сел на пол тем местом, где приблизительно начиналось его самолюбие. – Откуда здесь вода? – возмутился он.

Действительно по полу была разлита вода и не мало. Странно, может, потекла одна из бесценных эссенций Игоря. Блин, нам тогда не сдобровать! Надо было срочно найти источник, и я протянула руку к луже в надежде хотя бы определить, что именно это разлито.

– Не трогай! – в один голос закричали Костя с Марком, хватая меня с разных сторон, но было уже поздно. Вода в луже затянула нас целиком и полностью.

Глава 8. Кнут и пряник

Кап… Кап… Кап… Капли грязной воды стекали мне на лицо, настойчиво призывая меня проснуться. Свою работу они сделали даже лучше, чем удушающий запах тины, стоящий в воздухе.

– Ммм… – застонала я, открывая глаза. Вокруг всё расплывалось. Возможно таким образом шишка, саднящая у меня на лбу, давала о себе знать, а может всё дело было в полутьме этого вонючего места.

– Нина, ты в порядке? – прошипел откуда-то Костя. Я повернула голову на звук его голоса и сфокусировала взгляд. Он и Марк были привязаны к старому поросшему плесенью колодцу, который судя по всему и был источником и вони и воды, утащивщей нас сюда.

– Бывало и лучше, – ответила я, рассматривая свои туго сязаные лодыжки и запястья. В отличие от ребят я не была привязана к колодцу, а просто опиралась на него, сидя на холодном мокром полу. – Где мы? Что вообще произошло?

– Не знаю, вода принесла нас сюда, это всё, что мы знаем, – ответил Костя. Я подняла голову вверх, чтобы лучше рассмотреть трещину, сквозь которую пробивался лунный свет. Уже стемнело, значит мы здесь находились минимум несколько часов.

– Вы выбраться не пробовали? – Я начала крутить руками, чтобы проверить на сколько крепко затянуты верёвки.

– Нет, Нина, не пробовали, – отозвался Марк, – тебя ждали! Конечно же пробовали! И, как видишь, безуспешно!

– Превратиться тоже не получилось? – я пропустила его слова мимо ушей. Ругаться сейчас не то, что нам было нужно.

– Нет, – ответил Костя, с сомнением наблюдая как Марк в приступе гнева дёргается из стороны в сторону пытаясь хотя бы ослабить узлы. – Верёвки покрыты берёзовой смолой, она и мешает нам трансформироваться.

– Ты же не веришь в эту чушь, Костя, – фыркнула я. – Мы же не в средних веках!

– Абсолютно с тобой согласна! – ответил мне женский голос. – Но знаешь, в старых методах есть свой шарм, разве нет?! – Рыжая грыва, аккуратно лежащая на пышном бюсте, приблизилась ко мне.

– Злата! Мерзская выдра! – злобно прошипела я, узнав обладательницу форм, обтянутых чёрным платьем. Злата ядовито улыбнулась в ответ.

– Да, – промурлыкала она. – Я тоже рада тебя видеть! Хотя я надеялась, что наша встреча произойдёт раньше, но, сама понимаешь, дел много было!

– Не сомневаюсь, – ответила я. – Столько свадеб нужно было испортить своим появлением! Всех бывших навестила? – Злата рассмеялась. Виляя задом, она прошлась вдоль колодца, хищно рассматривая Костю и Марка.

– Не то, чтобы всех, – задумчиво ответила она. Присев, она схватила Костю за лицо. – Но должна заметить, твои бывшие очень даже ничего, – Костя мотнул головой вырываясь из её рук, чем вызвал её смех.

– Что тебе нужно, Злата? – сухо спросила я, копируя манеру Игоря. Это мы уже проходили! Она скажет "Подправить тебе причёску, милая!", а я типа " Хрен тебе на воротник!", и сотру её в порошок. – Я тебе не по зубам, рыжуля! Берёза меня долго не удержит!

– Верно, – сладенько улыбнувшись, ответила она. – Поэтому я привела вот этого джентльмена. – Злата жестом, словно мы были в театре, пригласила человека, вышедшего для большего эффекта медленными шагами из тени прямо на сцену. Некромант! Мерзский полудохлый лич! – Знаешь, что у вас общего? – спросила она, глупо наматывая огненный локон на палец. – Его брат. Ваше с ним знакомство было кратким, – продолжала она, отступая назад к стене, чтобы освободить некроманту место, – и, увы, закончилось его смертью.

– Я голыми руками оторву тебе голову! – Костя резко дёрнулся вперёд, натягивая верёвки до упора.

– Ах, да! – засмеялась Злата. – Верный рыцарь! Наслышана я о вашей истории, но знаешь, я думаю, что твоя маленькая неблагодарная дрянь на все сто заслужила то, что с ней сейчас произойдёт, так что попробуй получить удовольствие, ведь с тобой она тоже поступила плохо!

– Витольд запретил её трогать! – в отчаянии закричал Костя, но она лишь снова засмеялась, наблюдая за его попытками разорвать вместе с Марком путы, связывающие их.

Костя молодец, он догадался раньше меня, что обиженная бывшая в поисках мести примкнула к Ордену. "Враг моего врага – мой друг!" – рассудила она, и, найдя единомышленника среди некромантов, пришла за мной.

Самой убить меня ей не хватало сил, но лич был силён. Я ощущала потоки тёмной энергии, хлестающей из него, как только он вышел из тени. Не сводя с меня мёртвого взгляда, он кружил возле меня, как стервятник. Вот только я была живой добычей. Ещё живой!

Костя и Марк испуганной смотрели на нас, не в состоянии помочь, и это меня взбесило. Рыжая сучка посмела придти в мой дом, притащить меня и моих друзей сюда, угрожать мне. Неужели она реально думала, что ей это сойдёт с рук, что я и второй раз отпущу? Дура!

В трещинах старого поросшего плесенью колодца и оплетённых лозой дикого винограда пронизывающе завыл ветер. Диск убывающей луны заслонили грозовые тучи, раскатами грома заставляя пол дрожать.

– Знаешь, как умер твой брат? – Я поднялась на ноги. Изящные стрелы молнии прожгли узлы на моих лодыжках и запястьях, и я отбросила их от себя. – Я разорвала его на мелкие жареные кусочки. Должна тебе сказать, что пахло не очень вкусно.

Зелёное пламя вспыхнуло во мне из самых глубин, стоило мне только вспомнить о том, как это было тогда. "Ммм! Привет подруга!" – пронеслась у меня в голове.

– Ты сегодня умрёшь! – взвизгнул некромант. Я засмеялась, накидывая золотистую сеть на Костю и Марка, она их защитит даже от меня самой.

– Уверена, ты постараешься, – ответила я и с силой толкнула воздух. Некромант отпрыгнул в сторону и ударил по мне тёмной энергией. Я укрылась за стеной земли, поднятой мною, но острый сгусток всё-таки зацепил моё левое плечо.

Боль была немыслимой, и я потеряла равновесие. Кровь молниеносно покрыла всю руку и потекла на пол. Кровная магия была самой сильной и самой опасной из всего, что я знала, так как мощь она черпала именно из крови, из самой жизни, вытекающей вместе с ней.

Ранение ослабило меня, и некромант это прекрасно понимал. Кровь была моим "живым" преимуществом над его "мёртвой" магией. Поймав напуганный взгляд Златы, я улыбнулась и вдавила окровавленную руку в землю.

– Кнутом и пряником, родная! – выдохнула я, вкладывая в руку всю оставшуюся во мне силу. Молния ударила во влажную от крови землю, и ключ ослепительного изумрудного света поглотил некроманта вместе с его тёмной энергией.

Изумрудный свет погас одновременно с пламенем внутри меня, и наступила темнота лунной ночи. Я выдохлась вся без остатка. Мне не следовало прибегать к такой магии, а поступить с некромантов так же, как и с его предшественником, как я, собственно, и собиралась. Но в последний момент страх так долго спавший во мне, проснулся, и я испугалась, что не смогу остановиться.

Впрочем, цена всегда была высока. Слишком была высока тогда и слишком была высока сейчас. Я едва могла оставаться в сознании, не говоря уже о руке, которую я вообще не чувствовала.

– Нина, вставай! – закричал Костя. – Вставай! – Я подняла голову. Злата шла ко мне с кинжалом в руке. Как в тумане я смотрела на неё. Надо было её первой развеять в прах.

Отдалённые шаги нарушили тишину. Злата замерла с занесённым кинжалом. Резкий хруст, и её изящная шея, усыпанная огненными волосами, согнулась под углом, и она упала на землю.

Витольд переступил через её бездыханное тело и подошёл ко мне. Присев на корточки, он коснулся ладонью моего лица и провёл рукой по моей шеи, переходя к раненому плечу.

– Мне очень жаль, любовь моя, – тихо сказал он, встретившись со мной взглядом. – Этого не должно было произойти! – Костя с Марком напряжённо засопели за его спиной. – Мне очень жаль, – повторил он извинительным тоном и надавил на рану на плече.

Глава 9. Чудовищная любовь

Острая боль взорвала все мои нервные окончания. Окружающий мир расплылся перед глазами, уступая место темноте, хотя и всего лишь на несколько секунд.

Когда я открыла глаза, Витольда уже не было, как и старого колодца, покрытого плесенью и тела с огненными волосами. Костя с Марком сидели на траве возле меня. Боль в плече исчезла, и я смогла встать без их помощи.

– Что это вообще было? – хрипло спросил Марк, потирая надавленные верёвкой руки. Я бросила на Костю предостерёгающий взгляд: из нас двоих он гораздо лучше был осведомлён в том, что именно это было, а из нас троих Марк должен был знать ещё меньше, чем я.

– Как твоя рука? – спросил Костя. Марк, словно вспомнив о чём-то кроме себя, посмотрел на засохшую кровь на мне.

– Жить буду, – ответила я, почему-то разозлившись. – Давайте валить отсюда! Марк, сможешь нас перенести домой? – На последнем слове я запнулась. Я была вся покрыта кровью из раны, которую исцелил Витольд одним прикосновением. Он пришёл и спас меня, спас нас. Что же мне было сказать Игорю?

– Марк. – Я подошла к нему вплотную. – О том, что сегодня произошло, никто не должен знать.

– Не понял? – переспросил он, вытаращив глаза от удивления. – Тебя чуть не убила бешеная рыжая девка и её дружок, а ты хочешь это скрыть? Или ты хочешь скрыть другое? – вкладчиво сказал Марк, сощюрив один глаз.

– Просто делай то, о чём тебя просят! – вмешался Костя.

– А то что? – огрызнулся Марк.

– А то я перегрызу тебе глотку, – холодно, но уверено шепнула я ему. Марк переводил задиристый взгляд с меня на Костю и обратно.

– Что б вас! – сдался он, видимо поняв, что мы с Костей не шутим. – Я ничего не скажу! Честное пионерское!

– Ничего не скажешь о чём? – Голос Игоря из темноты леса обдал меня жаром. Сердце, пропустив пару ударов, с силой влетело в грудную клетку.

– Твоя бывшая…

– Я не тебя спросил! – перебил Игорь Костю, поспешившего мне на помощь. Медленно подойдя ко мне, он скользнул взглядом по моей грязной одежде и посмотрел мне в глаза. – Ты ранена, – не поведя даже бровью, заметил он. – Покажи мне руку. – Я сделала шаг назад, не дав ему коснуться себя. Его глаза метнули молнии, и в следующую секунду мы уже находились не в лесу, а в его библиотеке. – Покажи мне руку, – с угрозой в голосе повторил он, снимая пиджак и вешая его на спинку стула.

Я покорно протянула ему руку. Свой шанс выкрутиться я растоптала в тот самый момент, когда решила скрыть от него то, что произошло.

Игорь закатил рукава и тщательно осмотрел не только руку, шишке на голове тоже не удалось спрятаться. Само сабой он не нашёл ничего, кроме засохшей крови и слабо выделяющегося пятна в том месте, где меня задело тёмной энергией некроманта.

– Скажи, ты думаешь, что я дурак? – Едва сдерживаемая ярость сквозила в каждой произнесённой им букве. – Ответь мне, пожалуйста!

Я промолчала, но не из страха и не из-за того, что мне было нечего сказать, а потому, что никакие мои слова не смогли бы сейчас исправить нанесённый урон, или хотя бы замедлить бурю.

– Он был там? Он тебя исцелил? – Я кивнула. – Когда я нашёл тебя в лесу, умирающую, я подумал, что тебе крупно повезло. Когда я нашёл тебя в ошейнике у него в кабинете, я подумал, что он не убил тебя сразу, потому что хотел поиграть. Но когда Надя в хранилище прошептала мне, что я должен бороться за тебя, я понял, что монах сказал не всё, и что ты была нужна ему живой не только из-за твоей души. И я молчал, ждал, когда ты будешь готова узнать это, но я ошибался! Ты уже это знала! – закричал он, вцепившись в спинку стула.

– Почему? – охрипшим голосом спросил он, спустя очень долгую минуту. – Почему ты молчала? – Игорь посмотрел на меня такими уставшими глазами, такими грустными и всё равно такими любящими, что я расплакалась.

Глупо, наверное, это выглядело: девчонка расплакалась, так как её из бедной жертвы превратили в лгунью. Но я плакала вовсе не поэтому, просто мне так было горько! Я словно увидела всё это глазами Игоря, прочувствовала так, как чувствовала он за нас обоих, и мне стало так жаль его, и так больно, что я снова причинила ему боль, заставила испытывать страх и мучаться в догадках о том, о чём я молчала.

Я закрыла лицо руками и отвернулась, давая волю слезам. Буря улеглась, и Игорь, в два шага оказавшийся рядом, уже крепко прижимал меня к себе и целовал, целовал, целовал.

– Прости, – сквозь слёзы сказала я, – мне следовало… Я должна была тебе сказать…

– Это ты меня прости, родная, – шептал Игорь, не переставая целовать меня. – Прости, я такой дурак! Я идиот просто! Я так тебя люблю!

Наступившая ночь была длинна. Под мирное потрескивание поленьев мы долго сидели перед камином, передавая огню всю пустоту, наступившую после слёз и поцелуев, обвинений и раскрытых секретов.

Вопреки бытующему мнению о том, что иногда выговориться было полезно, облегчения мы не чувствовали. Напряжение и опустошение после очередного всплеска легло с одного уставшего плеча на другое давящим бременем и усталостью от вечного круговорота событий, над которыми, как не старались, мы были не властны.

– Знаешь, он убил Злату даже не моргнув, – нарушила я молчание, уткнувшись лицом в грудь Игоря. – Просто сломал ей шею как-будто это самое обычное дело.

– Не думай об этом, Нина, – сказал Игорь. – Он чудовище, и того, что произошло, ты не изменишь.

– Знаю, – ответила я. – Но она этого не заслуживала. Просто ещё один человечек, в порыве эмоций принявший неверное решение и расплатившийся за это жизнью.

– Злата убила бы тебя без сожалений, – заметил Игорь. – Если бы он не сломал ей шею, это сделал бы я!

Однако мне не давало покоя другое: Витольд спас меня и остальных и предстал передо мной в новой ипостаси влюблённого мужчины – мягкого сильного, защищающего, желающего.

Я думала, что любовь такого человека, как Витольд, должна была вызывать во мне отвращение, ведь он был чудовищем и хладнокровным убийцей, но осознание этого вызывало во мне только новые вопросы. Я всё ещё так многого не помнила.

Я знала, что все ответы находились во мне, и так слабо ко мне возвращались воспоминания потому, что я их каким-то образом блокировала. Не знаю, может, это был страх или просто желание оставить всё как есть. В конце концов, даже знание не могло уберечь меня от повторения моих собственных ошибок.

Ярким примером было то, что вопреки тому, что я прекрасно понимала то, что играла по правилам Витольда, была предсказуемой, я всё так же продолжала идти этим путём. Да, мой предыдущий опыт показывал мне, что мои попытки действовать против его правил привели к смерти Макса, но я не могла отделаться от мысли, что кроме пассивной позиции, то есть игры по его правилам, и активному им сопротивлению, был более верный путь.

И я всё думала, что успех Витольда, да и Ордена в целом, заключался в том, что они верили в своё дело и не боялись делать то, что для этого было необходимо, и что-то мне подсказывало, что никто из них не мучался потом ни сомнениями в оправданности своих поступков, ни чувством вины.

В этом я отличалась от них. Взять хотя бы моё бегство после смерти Макса. Вобщем-то мне следовало бы скорее волноваться, если бы я ничего не чувствовала в связи с этим, но как же я тогда собиралась выиграть войну, если боялась собственной силы, не говоря уже о необходимости в радикальных действиях?!

Если я была не готова выступить открыто, понести потери и принять весь риск и ответственность, то получается, что я была обречена повторить историю, лишь с тем отличием, что в этой жизни я проиграю из-за собственной неуверенности и слабости, а не от отчаянной глупости, как в прошлой.

Глава 10. Осколки прошлого

После той ссоры с Игорем я дала себе торжественное обещание больше не скрывать от него абсолютно ничего. В конце концов, кого я пыталась обмануть – его или себя?! Ведь если я не говорила что-то ему, значит, я не произносилась это вслух и, таким образом, просто игнорировала тот или иной факт, и значит, обмануть я пыталась всё-таки себя, снова и снова вступая в противоречие с самой собой.

Уединяясь по вечерам в беседке на заднем дворе нашего с Игорем дома, я ловила себя на мысле, что вся эта история с Орденом напоминала старое одеяло, на которое мы приделывали заплатки каждый раз, когда что-то происходило, вместо того, чтобы избавиться от него раз и навсегда.

Здравый смысл подсказывал мне, что время полумер, если и не прошло, то неумолимо приближалось к концу, вынося на повестку дня необходимость принятия решения, от которого будет зависить наша будущая жизнь.

Пробегая кончиками пальцев по едва заметным следам от ранений и ожегов, я ощущала в каждом из них болезненные кусочки минувших сражений. Во впадине между ключицами, где вошёл мезирекорд, следа не было, но иногда я ощущала боль и там, словно осколок клинка был во мне.

Евгения Павловна сказала мне, что в некотором роде это была фантомная боль, и что у Кости было то же самое, когда воспоминания возвращались к нему.

– Как это было? – спросила я Костю. Мы гуляли по лесу за кольцевой, собирая разные травы и одновременно наслаждаясь упоительным ароматом леса.

– Неожиданно, – ответил он, заправляя волосы назад. Взгляд карих глаз слегка затуманился. – Первый раз, когда я начал вспоминать, мне казалось, что я долго спал и видел странный сон. Когда же я понял, что это был не сон, воспоминания стали проявляться чаще и ярче, добавились ощущения. Иногда, – он непроизвольно коснулся живота, – всё внутри болело так сильно, что я думал, что сейчас умру.

– В каком году это было? – спросила я, присаживаясь на поваленное дерево. – В смысле, сколько ты прожил жизней после той?

– Эта четвёртая, – улыбнулся Костя. Я выронила сигарету от столь неожиданного ответа. Неужели он переживал весь этот кошмар так много раз?!

– Первая жизнь ушла на осознание того, что было до неё, – продолжал Коста, устремив туманный взгляд куда-то вдаль. – Во второй жизни воспоминания вернулись ко мне ещё раньше, и я начал искать тебя, следуя за своими чувствами и воспоминаниями. Мне казалось, что я видел тебя в толпе сотни тысяч раз, но каждый раз это была не ты. Тогда я понял, что без магии мне не отыскать тебя, поэтому всю свою третью жизнь я искал именно её. Так я и познакомился с Евгенией Павловной. Она помогла мне понять, что именно мне нужно, и каким путём мне удастся этого достичь, и когда я умер снова, то родился уже таким, каким я есть сейчас.

Я долго думала над его рассказом. Раньше я даже не задумывалась о том, через что ему пришлось пройти. Я позволяла своему егоизму концентрировать моё внимание исключительно на его недостатках, которые вовсе ими и не были, в то время как рядом со мной находился такой сильный, преданный и волевой мужчина, достойный уважения.

Меня до глубины души поразило то, что он пронёс свою чистую любовь ко мне через столетия не смотря ни на что, смирился с тем, что я стала женой другого, спустил мне все мои дурацкие выходки и наезды на него и, что самое главное, всё так же непоколебимо был готов стоять со мной плечом к плечу, идти в огонь и воду, сражаться за меня и умирать вновь и вновь.

Мне было больно от этого и очень грустно, потому что я, как и Костя, прекрасно понимала, что он был обречён, и ни какие мои слова или действия не могли повлиять на его вот такую вот любовь, и это меня убивало.

– Твоя жизнь не является тождеством его смерти, – пытался достучаться до моего здравого рассудка Игорь, что, кстати, нереально раздражало.

Я крутилась на кухне, как юла. Сегодня был важный вечер, так как на ужин к нам должны были придти все наши друзья, чего, должна сказать, давненько не происходило, так как не каждый день Игорю приходило в голову отметить два месяца со дня нашей свадьбы.

– Режь, пожалуйста, помельче, – попросила я, придирчиво проверяя каждую порезанную им редиску. Мне очень хотелось, чтобы сегодня всё было идеально. Я ради этого даже надела красивое белое платье, а чтобы его не запачкать сверху нацепила фартук.

Нервничая по поводу и без, я придиралась ко всему и всем. Даже Федя и его веник попали под мою горячую раздачу. Не знаю, может, дело было в полнолунии, которое, как точно подметил Игорь, странным образом действовало на меня, а может быть в том, что вознесение замедлило свой ход, заставляя меня думать, что следующий его всплеск будет ещё более неожиданным и болезненным.

– Нина, это всего лишь салат, – ответил Игорь, – а не художественная резьба по дереву!

– Игорь! Не спорь со мной, пожалуйста, сегодня! – Вырвав у него из рук нож, я стала сама нарезать овощи. – Достань лучше скатерть. – Игорь вздёрнул бровями, вполне возможно сомневаясь в правильности брака с такой, мягко говоря, чудной девушкой, как я, и вышел из кухни, застёгивая рукава идеально сидящей на нём голубой рубашки. – Игорь, серую скатерть! – крикнула я ему в след.

Вообще, конечно, собрать всех у нас было отличной идеей, хотя и весьма утомительным процессом. В вопросе приготовления еды я была на сто процентов солидарна с Екатериной Павловной, использовать для этого магию было недостойно и непозволительно.

Аня помогала мне, как только могла, подавая то одно, то другое. Рита же была не допущена даже к пустой посуде в целях её (посуды, конечно же) целости и сохранности, но зато была удостоена чести составить Игорю кампанию и съездить за тортом.

Когда начало смеркаться и задний дворик нашего дома засиял гирляндами, народ постепенно стал подтягиваться: Екатерина Павловна с сестрой, Толик с моим бывшим соседом Сашей, близняшки Юля и Оля, Рыжик, Костя с Антоном, Алексеем и Андреем, прайд полным составом во главе с Фаиной – все с цветами, какими-то мелочами нам в подарок и, конечно же, с улыбками на лицах, разгоняющими моё дурное настроение.

Звон бокалов, поднятых за нас с Игорем, заполнял всё пространство, а еда испарялась в перерывах между тостами и поздравлениями. Складывалось впечатление, что мы отмечали не два месяца, а двадцать лет совместной жизни.

Несмотря ни на события прошлого, ни события грядущего, атмосфера была лёгкой и волшебной. Наверное, так и следовало воспринимать жизнь – сегодня хорошо, а завтра будет завтра. Когда-то я тоже так могла, хотя это и было очень давно.

Но всё же я радовалась, наслаждаясь близостью Игоря, как никогда ранее чувствуя свою частичку в нём, и наше единство в целом; наслаждалась его лучезарным взглядом разноцветных глаз, тёплой руке, сжимающей мою; наслаждалась аурой влюблённости, окружающей Риту и Сашу; чистым смехом близняшек и Рыжика, Ани и Веры и слегка грубоватым, но искренним флиртом Толика по отношению к Фаине.

И хотя я и чувствовала всем сердцем печаль, глядя на смеющегося Костю, мне как-то становилось спокойнее, словно мир со всеми проблемами и заботами остановился в этом конкретном счастливом вечере, словно осколки прошлого взяли выходной, чтобы не беспокоить меня до самого утра. Разве что кроме одного.

– Игорь, сделай кое-что для меня, – попросила я тихо, чтобы никто не слышал.

– Всё, чего пожелаешь, – ласково ответил он, целуя мою ладонь. Чтобы не привлекать внимания, мы тихо вышли из-за стола и перенеслись туда, где царило безмолвие.

Кладбище было не очень старым и совсем мне не нравилось. Оно напоминало поле – без единого деревца или кустика, лишь кресты и надгробия, охраняемые нестихающим ветром. Здесь не чувствовалось умиротворения, и в ветре мне слышался тысячный вой беспокойных душ.

Могила Макса уже просела. Газонная трава, аккуратно посаженная его родителями, равномерно проростала в пределах бордюра, а в красивой амфоре возле памятника стояли искусственные цветы. Да уж, долго же я набиралась сил и смелости навестить его!

Я долго не могла отвести взгляда от его фотографии, весело смеющейся на чёрной плите памятника. Кажется, это фото было сделано для школьного выпускного альбома, но я не была уверена. Тогда мы ещё не были знакомы, а рассказывать о той своей жизни Макс не любил. "Она была не настоящей!" говорил он, шутя.

Думаю, что вся его жизнь, вся его сущность была вложена в его спортивный Сузуки, только это было важным и настоящим для него. Забавно, когда-то я тоже в это верила.

Запретив себе плакать, я просто стояла, прижимаясь к Игорю. Представляя, каким бы мог стать Макс лет через десять, я вслушивалась в песню ветра отдалённым рёвом двигателя спортивного Сузуки, отвечающего мне.

Глава 11. Бархатный зной

"Слишком холодно, слишком темно, я… Я так устала бежать! Мне никогда не выбраться из этого леса!" – в отчаянии думала я. Споткнувшись о корень сухого дерева, я упала. За последний час это произошло уже в третий раз. "Мне нужно встать! Нужно идти вперёд!"

Я поднялась на ноги, вытерев грязной рукой выступившие слёзы. Правое колено опухло, и я не прошла и двух шагов, как снова оказалась на земле. Замотавшись в покрытую засохшей грязью накидку, я заползла в неглубокую яму с сухими лестьями под тремя близко растущими сухими елями.

Вращая в руках вырезаную из дерева фигурку кошки, я думала о доме: о шершавых маминых руках, заплетающих мне косу перед сном, о настойчивых просьбах моего брата рассказать ещё одну историю перед сном, о грубой одежде отца, которую я спешила зашить. "Я вернусь к вам обязательно! Вернусь!".

Облокотившись на ствол ели, я встала на ноги. Если пойти сейчас, то к рассвету я, возможно, доберусь до монастыря. Вот только с таким коленом я до рассвета не доберусь даже до соседнего дерева, а днём идти было рискованно даже через лес. Ночь была моим единственным преимуществом, и я должна была его использовать.

Вдоль позвоночника пробежала приятная дрожь, и вспышка бледно-зелёного света завершила моё превращение. Я встряхнула головой, принюхиваясь к холодному воздуху, и двинулась на восток.

Я не знаю, сколько прошло времени. Животные инстинкты работали не так, как у людей, и понятие о времени ограничивалось лишь дневным светом и ночной темнотой. Но рассвет был близок, так же, как и монастырь.

Серая полоска приближающегося рассвета становилась всё ярче. Лес поредел, и в воздухе отчётливо различался запах спелых яблок. Странно, ведь сейчас был декабрь. Какие же яблоки могли быть в начале зимы?

На опушке леса я остановилась. Здесь запах усиливался, но ни яблок, ни монастыря нигде не было, только полуразрушенный фонтан посреди покрытой снегом просеки.

Осмотрев окружности, я подошла к фонтану. Ему было здесь не место, но судя по следам, оставленных на нём временем, стоял он здесь очень давно, что само по себе было странным.

Вообще всё в этом месте было странным, словно оно существовало здесь, но в то же время и не здесь. Я могла смотреть как на фонтан, так и сквозь него. Это была магия, причём очень сильная.

Я отступила назад, но что-то уже начало происходить: снег подо мной начал таить, фонтан исчез, а на его месте посреди яблоневого сада появился монастырь с крошечной часовней. В тени ветвистого дерева стоял высокий худощащий монах, возле ног которого на траве лежал огромный чёрный кот с серой подпаленой на груди. Меня ждали.

– Тимофей, хватит лодерничать! – строго сказал монах. – Принеси нашей гостьей воды!

Огромный чёрный кот с серой подпаленой на груди лениво встал, и уже темноволосый парень немногим старше меня протянул мне кружку с водой. Я обратилась в человека и, жадно выпив всё до последней капли, попросила ещё.

– Пойдём, дитя, – ласково позвал монах. – Ты, наверное, голодна. Да и умыться и переодеться тебе тоже будет не лишним.

– Благодарю, но сначала мне нужно отправить весточку родным, что я добралась, – монах бросил косой взгляд на Тимофея, и тот нахмурился.

– Александра, – как можно мягче произнёс монах, – к сожалению, это невозможно. – Я растерянно перевела взгляд с него на Тимофея. – Белолилейники добрались до них, твоих родителей и брата больше нет.

Я долго не могла понять, что значила фраза "их больше нет". Как "нет"? Что значит "нет"?

– Нет? Нет! Нет! Нет! Нет! – Я бросилась бежать назад к фонтану, но его нигде не было. – Нет! Нет! Нет! – кричала я. – Отпусти! Отпусти меня! – Тимофей железной хваткой обхватил меня за талию. – Мне нужно домой! Я хочу домой! – Глаза наполнились слезами, и я уже ничего не видела перед собой.

Два дня я отказывалась от еды и воды, едва осознавая, где я нахожусь. И ни солнечный свет, ни пение птиц, ни мольбы монахов сделать хоть глоток воды не производили на меня никакого эффекта.

Мой мир рухнул. Всё, чем я жила прежде, исчезло безвозвратно. Мне не зачем было есть, пить, дышать, жить. Если бы я могла повернуть время вспять, я бы не оставила их, не ушла бы, я…

– Лучше бы я умерла вместе с ними, – охрипшим голосом сказала я монаху, не теряющему веры в то, что хотя бы крупица здравого рассудка вернётся ко мне. Монах устало вздохнул.

Половицы заскрипели под тяжёлыми сапогами. Тимофей схватил меня за руки и выволок во двор. Я даже не сопротивлялась.

– Посмотри! – приказал он, кидая меня на траву. – Посмотри вокруг! – Я подняла голову и посмотрела на группу детей самых разных возрастов, играющих в салки. – Думаешь, ты одна такая? Только ты осталась сиротой? Посмотри, сколько их здесь! Знаешь, сколько лет самому младшему? Шесть! И он не плачет, не рыдает! Только ты истеришь, как дура!

– Тимофей, достаточно! – прикрикнул на него монах, а я снова расплакалась. – Дай ей покой!

И покой мне дали. До позней ночи я так и просидела на траве пустым взглядом смотря куда-то вдаль. Спала я бы тоже на улице, если бы всё тот же Тимофей не отнёс меня в мою комнату, в которой едва помещалась кровать.

Однако, не смотря на истощение, уснуть я не смогла. Грубые и жестокие слова Тимофея эхом отдавались в каждом моём вдохе, неминуемо приближая смирение и что-то другое, другое чувство, другое желание – желание отомстить.

Когда взошло солнце, я встала с кровати и принесла из колодца воды, чтобы привести себя в порядок. Под удивлённые взгляды монахов, я прошла к столу, накрытому для завтрака на улице, и взяла себе немного свежеиспечённого хлеба и кружку молока. Я подсела к Тимофею и отщипнула кусочек хлеба.

– Спасибо, – тихо сказала я, и, встретившись с ним взглядом, поняла, что желание отомстить мы делили на двоих.

***

– И что было дальше? – Игорь сидел на диване в библиотеке, задумчиво покручивая в руке пустой стакан из-под коньяка.

– А дальше… Дальше была долгая зима под бархатным зноем вечного лета, – ответила я, крепко сжимая Костину подвеску. Дождь неустанно барабанил в окна уже второй день. Когда я была маленькой, мой прадедушка говорил, что гром гремел от того, что Бог гневался, и сейчас, вслушиваясь в раскаты, я раздумывала о том, что могло быть его причиной.

– Думаешь о нём?

– Думаю о многом, – уклончиво ответила я, отходя от окна. Обтянутая красным бархатом книга с римскими цифрами XVI на корешке лежала на столе. Я вытащила закладку из засушеной веточки полыни и пробежала глазами описание Битвы на Багровом поле.

Единственное, что, на мой взгляд, соответствовало правде, было слово "багровое". Сделано это было намерено, дабы скрыть тот ужас, или автор просто не смог подобрать слов, чтобы описать произошедшую бойню, не имело значения.

В моей памяти те события были свежи, словно произошли вчера, и я сама не была уверена в том, что смогла бы их описать. Слишком тяжело. И слишком ужасно.

– Значит, ты уже всё вспомнила?

– Не совсем. – Я подкурила сигарету и приоткрыла окно. – Кое-какие моменты всё ещё мне неизвестны.

– Касательно Витольда?

– Касательно моего знакомства с ним.

– Думаешь, это важно?

– Думаю, что оно может быть ключом ко всему.

– Я думал, что ключом было твоё решение, твой выбор. – Игорь встал с дивана и поставил пустой стакан на стол. – Разве нет?

– Не знаю, – ответила я. – Может быть, и нет.

Скорее всего, нет. Мой выбор, моё решение было не более чем следствием, я же была самой причиной, но в промежутке между причиной и следствием, как мне подсказывала интуиция, было что-то ещё – что-то не менее важное.

Глава 12. Выходка

Холодный февральский ветер дул в лицо. Мне завязали глаза, наивно полагая, что это защитит их от моих чар. Неотёсанные сопляки даже не понимали, что я позволила им себя схватить.

Они так гордились белой лилией, нашитой на их груди, так верили в святость своей миссии, в то, что Бог закроет глаза на то, что их руки были по локоть в крови и вознаградит их за героизм. Фанатики!

– Здесь сделаем короткий привал. – Белолилейник натянул поводья и спрыгнул с лошади. Мы были в дороге уже сутки, ни разу не остановившись с того момента, как покинули монастырь. Для меня всё ещё было загадкой, как они смогли проникнуть на территорию монастыря, места, которого не существовало для простых смертных, но это было и не важно.

– Роман, лошади на пределе, – возразил один из белолилейников. – Им нужен отдых. И не короткий. Да, и нам тоже. Ведьма нас хорошенько потрепала. – Я едва заметно улыбнулась. Это было необходимо, они должны были поверить, что поймали меня.

– Ладно, – немного поразмыслив, ответил Роман, – переночуем здесь, но с рассветом выезжаем без промедлений.

Они засуетились, привязывая лошадей и разводя огонь. Кто-то из них стащил меня на землю и усадил, как я догадалась, под деревом. Через какое-то время запахло едой, и их бестолковые разговоры затихли.

– Роман, может не стоит?!

– Я сейчас сниму повязку и дам тебе поесть, – обладатель низкого песочного голоса обратился ко мне, – но если ты что-нибудь выкинешь, то останешься голодной. Это понятно тебе? – В животе забурчало, и я кивнула.

Свет от костра ненадолго ослепил меня. Темноволосый парень со смуглой кожей и карими глазами протянул мне кружку с горячей похлёбкой. Его руки, едва коснувшиеся моих, были тёплыми, а взгляд настороженный, изучающий, с глубоким отблеском чего-то противоречащего его нашивке белой лилии на груди.

***

Колона байкеров дугообразно пересекла парковку возле супермаркета в моём бывшем районе. Грузный байкер, ехавший во главе, слез с байка и пошёл ко мне на встречу.

– Где он? – Ден кивнул назад на хмурого Костю, который сидел с широкоплечей байкершей, не дающей ему упасть на землю. Запах алкоголя я уловила сразу же, и он же, судя по всему, был причиной рассеченной скулы.

– Кого-нибудь зацепил?

– Не, он больше сам с собой ссорился, – ответил Ден.

– Я в долгу, Ден, – протягивая Косте руку, сказала я.

– Всё путём, – усмехнулся Ден, мол, бывает с каждым. – Бывай! – Колона уехала по своим делам. Пошатываясь, Костя облокотился на мой байк и с вызовом посмотрел на меня. Мда, пьяный Костя это что-то новенькое.

– Ну, и зачем ты это сделал? – спросила я, даже и не надеясь получить ответ. Костя засунул руки в карманы и отвернулся. Я нагнулась и протянута руку, чтобы осмотреть его скулу.

– Не трогай, – дёрнулся он, отталкивая меня. Ясно, пьяный и упрямый!

– У меня мало бензина, так что поедем на мою старую квартиру. Или ты и этого мне не позволишь сделать? – Костя чуть скривился и отошёл от мотоцикла, уступая мне место. По крайней мере, на это ему мозгов хватило согласиться.

Он ввалился в прихожую, как самый настоящий медведь, и на непослушных ногах прокавылял к дивану, разгоняя по углам серых полупрозрачных волков. Я быстренько закатила байк и достала аптечку. Положив её рядом с ним, я сняла курточку.

Костя в упор посмотрел на меня, давая понять, что по доброй воле он не даст мне к себе прикоснуться. Что ж, сам напросился! Он скривился, словно выпил стакан лимонного фреша и, схватившись за живот, побежал в ванную. Я прошла следом, чтобы убедиться в том, что всё сработало как надо.

Минут пять его выворачивало наизнанку, выкручивало и знобило так, что я уж подумала, что перестаралась, но отдав последнюю честь унитазу, Костя устало опустился на пол.

– Выйди, мне нужно умыться. – Костя укоризненно посмотрел на меня, и я оставила его одного.

После душа зеленоватый оттенок лица сменился на нормальный, и пока остывал кофе, я осмотрела его боевое ранение. Сам порез был не глубокий, кожа просто лопнула от удара, зато синяк будет просто шикарный.

– Не надо, я сам, – воспротивился Костя.

– Сам ты уже наделал, – отрезала я и схватила его за подбородок, разворачивая порезом к свету. Без мази и пластыря можно было обойтись, но хотя бы перекисью было необходимо обработать.

Он молчал, молчала и я, изредка перехватывая его взгляд, такой уставший с глубоким отблеском на дне глаз чего-то противоречащего его злости и раздражению.

– Роман, – прошептала я, проводя рукой по его густым волосам. Он удивлённо поднял на меня глаза.

– Ты помнишь?

– Помню. И ты бы знал это, если бы не избегал меня, – укорила я. Костя закрыл глаза и откинулся на спинку дивана.

– Я не избегал тебя, – устало возразил он, словно тысячу раз говорил это самому себе. – Просто у меня были важные дела.

– Какие? Распитие спиртных напитков до умопомрачения и задирание к байкерам-двоедушникам, которые могут тебя одной левой уделать? – съязвила я. – Так это не серьёзно! – Костя взял чашку с кофе и сделал несколько глотков.

– Я видел его, Нина, – сиплым голосом сказал он. Я вздохула и отошла к окну, закуривая.

– Зачем ты это делаешь? Зачем ходишь к особняку? Зачем мучаешь себя?

– Затем, что он здесь, в этом городе, ходит, дышит, ест и пьёт в своё удовольствие, наслаждается своим могуществом и властью, и готовится…

– Готовится к чему? – перебила я, роняя пепел на пол.

– Не знаю, – устало ответил Костя. – Придти за тобой, я думаю, со всей своей армией. Конец твоего вознесения близок, и он это знает.

Костя ещё с полчаса смотрел пустым взглядом в никуда, пока не уснул. Я открыла окно и залезла на подоконник, выкуривая одну сигарету за другой, как в старое доброе время, когда я мучилась решением нелепой с моей теперишней позиции проблемы.

Мы давно уже были осведомлены о том, что к Витольду примкнули некроманты и перевёртыши, хотя и в каком количестве нам было не известно. Десятки, по моим скромным подсчётам. Плюс десятки рядовых хранителей. Итого их число было почти сравнимо с нашим.

Однако весы могли качнуться в любой момент. Не сегодня, так завтра затишье могло закончиться, и неизбежное столкновение могло уменьшить наши ряды. Для Витольда же потери были не существенны при любом раскладе.

Ему одному по силам было пропустить нас через мясорубку, даже не вспотев при этом. Армия, как выразился Костя, была всего лишь декорацией. К тому же я бы не была ни удивлена, ни шокирована, если бы у него ещё и оказался туз в рукаве, что само по себе вызывало опасения.

Что бы ни увидел Костя в том проклятом особняке, я должна была увидеть это сама. Прикрыв окно, я надела курточку и пнула спящего Костю ногой.

– Вставай, бесполезное животное! Хватит хандрить, надо проехаться кое-куда! – Костя сердито пробурчал что-то невразумительное и потёр виски.

– Ты же сказала, что у тебя мало бензина.

– Костя, не говори глупостей! – Мой бензобак наполнился до отказа в тот самый момент, как я пожаловалась на его пустоту.

Подъехав со стороны леса за окружной, мы оставили байк возле кустов, и по уже хорошо знакомым тропинкам пошли в сторону особняка.

Глава 13. Вся королевская рать

Выйдя на опушку леса, мы остановились. Было уже темно, и особняк гостеприимно светился яркими окнами, как самый обычный дом, где жили самые обычные люди.

– Дальше что? – спросил Костя.

– Останешься здесь, а я пойду осмотрюсь, – ответила я, отключая звук на телефоне и пряча его во внутренний карман курточки.

– Сама ты не пойдёшь! – Костя преградил мне дорогу, в миг забыв про своё дурное настроение и головную боль.

– Прости, дорогой, но права голоса у тебя нет, – отрезала я. – К тому, же от тебя так воняет алкоголем, что я вообще удивляюсь, как нас до сих пор не учуяли! – Я оттолкнула его с пути, уже чувствуя, как приятная дрожь вдоль позвоночника распространяется по всему телу.

Должна была отдать Витольду должное, домик он отремонтировал очень даже не плохо, хотя и не так, чтобы он суперски отличался от своего прежнего вида.

Вместо уничтоженых Игорем ворот, стояли новые кованные с золотистыми пиками сверху. Забор, как мне показалось, стал чуточку ниже, и я прошла вдоль него в поисках затемнённого места, где можно было его перепрыгнуть.

Звуки голосов, долетали до меня непосредственно из самого дома, но, перепрыгнув через забор в тени ветвистой берёзы, я всё же осмотрелась по сторонам, чтобы убедиться, что никто раньше, чем я сделаю то, зачем пришла, меня не обнаружит.

Газонная трава бесшумно пружинила под лапами, пока я кралась к торцу дома. Под окнами росло огромное множетство белых лилий, что было предсказуемо и уныло. Они бы ещё табличку здесь поставили с надписью "Убийцы с цветочной манией"!

Над входной дверью была выгравирована руна "Наследие". В темноте ночи она светилась ярче окон красноватым блеском. Отвратительное зрелище.

Я бы с большим удовольствием вытоптала все проклятые лилии, но, к их облегчению, только они могли хоть немного скрыть моё большое тело, иначе к окну мне было не подобраться.

Жалкое, наверное, зрелище я сейчас представляла, но мне было плевать, и я продолжила ползти на полусогнутых лапах. Витольда, судя по всему, не было дома, так как в холле, битком набитом грязными бородатыми перевёртышами, царил хаос.

Стараясь не прислушиваться к нецензурной лексике его зверушек, я присмотрелась к двум лестницам, ведущим в правую и левую часть особняка. На ступеньках сидели некроманты. Некоторые из них вращали в воздухе тёмные сгустки энергии, похожей на ту, которая ранила меня у старого колодца.

Что ж, четыре десятка перевёртышей и девятнадцать личей не так уж было и много. Но где же была старая гвардия?

Звон металла напугал меня, и я прижалась к земле. Он больше не повторился, и, ведомая скорее глупостью, чем интуицией, я вылезла из зарослей лилий и пошла на звук.

За домом как минимум под двадцатиметровым шатром в несколько рядов стояли Хранители с мезирекордами в руках. Как оловянные солдатики в коллекции капризного ребёнка, они смирно ожидали, когда им отдадут приказ.

Скрип открываемого окна вывел меня из ступора. Я отступила в тень дома и, переждав немного на всякий случай, бросилась бежать назад той же дорогой, что и пришла.

Дверь в библиотеку была открыта. Игорь с Марком горячо спорили о чём-то, ежеминутно тыкая пальцами в книгу с римскими цифрами XVI на корешке, лежащую на столе, но при виде нас сразу же замолчали.

– Где ты была? Уже ночь на дворе! – накинулся на меня Игорь, бросив косой, но не менее убийственный, взгляд на Костю.

– У нас плохие новости, – игнорируя его воинственный настрой, сказала я. Коротко поведав об увиденном, я устало опустилась на диван и закурила, давая возможность Игорю и Марку осмыслить новую информацию.

– О чём ты только думала? А если бы тебя заметили? – Игорь, казалось, вообще не слышал, о чём я только что говорила, и метал молнии уже в мой адрес.

– Ты что не слышал, что Нина сказала? – задался тем же вопросом Костя. По лицу Игоря пробежала ярость, и он повернулся к нему.

– А ты, смотрю, никак не можешь смириться, – обратился он к нему. "Ну, вот! Начинается!" – подумала я.

– С чем?

– С тем, что Нина больше не твоя! – злобно ответил Игорь.

– А с чего ты взял, что она твоя? – с лёгкой насмешкой в голосе парировал Костя.

– Нина моя жена! – растягивая каждое слово, Игорь сделал шаг по направлению к Косте, но последний даже и не думал отступать.

– Но тебе она не принадлежит! – Костя говорил спокойно, но черты его лица начали понемногу расплываться.

– Ребята, сейчас не время соревноваться, у кого больше! – вмешался Марк. Идиот! Кто и что бы ни сказал, этой драки было суждено произойти!

– Ты не более, чем ещё один несчастный, кого Нина пожалела, и кому спасла жизнь! – продолжил Костя.

– Стало быть, ты и этой чести не был удостоен. Напомни-ка мне, ты ж ведь умер, да?! – ядовитые слова Игоря попали прямо в цель. Костю передёрнуло, и последнее самообладание исчезло вместе с человеческим обличием, и перед Игорем уже стоял бурый медведь, готовый к атаке.

Игорь рассмеялся, словно только и ждал этого. Вспыхнув, как факел, он заискрил огненными плетями по всей библиотеке. Одна из искр попала на Марка, и он поспешно ретировался, прячась за массивный деревянный стол.

Капец! У нас тут вся королевская рать вот-вот в дверь постучит, а они тестостерон гоняют! Идиоты!

Бурый медведь взревел от боли при соприкосновении с плетью, и встал на задние лапы, заполняя всё пространство библиотекой своим телом.

Запах подпаленой шерсти ударил мне в нос, возрождая в памяти события, забравшие жизнь моего друга.

Желудок скрутило, и вдоль позвоночника пробежала знакомая дрожь. Вспышка зелёного света преобразила моё тело в новое могучее чёрное и лоснящееся. В зелёном спектре я видела каждую деталь в библиотеке чётче и ярче, чем когда-либо ранее.

В наступившей тишине только огненные плети Игоря шипели, раздражая мой острый слух. По горлу поднялось хриплое рычание, и волна звука накрыла библиотеку. Огненные плети исчезли, и Игорь погас, как спичка, опущенная в воду.

Костя обратился на лету, с силой ударившись об стену, где стоял стеллаж с книгами. Игорю повезло больше. Его отбросило на диван, который смягчил падение, перевернувшись вместе с ним. Бедолагу Марка, так не кстати попавшего под раздачу, накрыло треснувшим пополам столом.

– Придурки! – зарычала я. – Оба!

Покинув библиотеку, я едва осознавала, что произошло. Вознесение близилось к своему завершению, и сила становилась доступна мне в неограниченом количестве во всех моих формах. Я могла лишь гадать, сколько ещё у меня оставалось времени до полной магической трансформации, которую так ждал Витольд.

Как ушёл Костя и Марк я не слышала. Закрывшись в спальне, я вышла только когда антикварные часы на прикроватной тумбочке пробили полночь.

Где был Игорь, я понятия не имела. Может, всё ещё разбирал погром в библиотеке, а может, спал в одной из гостевых комнат. Мне было всё равно, я ещё слишком злилась и на него, и на Костю и вообще на всё и всех.

Закурив, я села на ступеньки дома. Лоза на беседке, посаженная близняшками, сильно разрослась. Не знаю, может, её следовало подрезать весной.

– Сердишься? – Игорь присел рядом, откатывая рукава рубашки. Всё-таки наводил порядок в своей библиотеке.

– А ты как думашь?

– Думаю, что мне следует как минимум неделю приносить тебе завтрак в постель, стирать и гладить твою одежду и заправлять твой мотоцикл, – пристыжено улыбаясь, ответил он.

– А разве ты и так этого не делаешь?! – фыркнула я.

– Извини меня, пожалуйста…

– Ты вообще поимаешь, что говорил обо мне, как о какой-нибудь вещи?! – перебила я. – Вы оба говорили! Это просто возмутительно!

– А то, что ты няньчишься с бывшим парнем не возмутительно? – предпринял он попытку переключить моё внимание на Костю.

– Ты тему не меняй! – отрезала я, и Игорь разочаровано засопел. – Тебе это не поможет!

– А что поможет? – начал поясничать он. Я встала и потушила остаток сигареты в пепельнице, стоявшей на перилах.

– Время, Игорь, – ответила я, глядя на него сверху. – Время, которое на исходе.

Глава 14. Время на исходе

Звуки шагов тяжёлых сапог эхом отскакивали от стен зала. Роман шёл впереди меня. После всего того, через что мы прошли вместе с ним и его ребятами, он не стал ни завязывать мне глаза, ни связывать руки.

Чувства и доверие, зародившееся между нами, обнадёживало его и совершенно беспочвенно позволяло ему думать, что моя дальнейшая участь будет решена с учётом смягчающих обстоятельств, ведь я спасла ему и его друзьям жизнь.

Глупец! Моя участь была предрешена задолго до его прихода в монастырь. Я видела это по глазам того животного, к которому меня вели.

Человек, имя которого было Лев, с моложавым лицом и чёрными с проседью волосами был главным среди белолилейников. Именно по его приказу десятки детей остались бездомными сиротами лишь потому, что владели искусством магии. Именно его улыбающийся уста приказали сжечь мой дом дотла и убить моих родителей и младшего брата.

– Прекрасно! – восхитился он, обращаясь к Роману и его людям. – Ваша служба будет вознаграждена по достоинству!

– Что с ней будет, господин? – хрипло спросил он. Лев оценивающе посмотрел на него.

– Тебя это волнует? – с интересом спросил он.

– Она спасла нам жизнь!

– Полагаю, поэтому она не связана?

– Господин, она… Она другая! Не такая, как все! – уверенно и с надеждой заявил Роман. Лев перевёл холодный взгляд пустых серых глаз на меня и улыбнулся.

– Я знаю! – ответил он. Сложив руки за спину, он подошёл ко мне. – Я знаю, что она особенная!

Это был мой шанс! Всё, что я так долго в себе держала, хранила и наращивала, холила и лелеяла как раз для этого момента, закипело и забурлило во мне с невиданной, необузданной силой.

Время пришло, и зелёная вспышка света накрыла весь зал. С диким рёвом, отшвыривающим всех белолилейников прочь, я обратилась. Моё тело было больше и сильнее, чем ранее, и сила била через край.

Я бросилась на него, но ошейник, появившийся, словно из воздуха, щёлкнул у меня на шеи. Толстые цепи от него натянулись, и я взревела ещё сильнее. Высокий потолок задрожал вместе со стенами. Казалось, сооружение вот-вот посыпется. Но, чем сильнее я билась и рвалась, тем глубже врезались в шею тонкие, но смертельно острые лезвия, выходящие из ошейника.

Лев хохотал, как сумасшедший, наслаждаясь зрелищем. Потолок сыпался прямо на него, но ни один из огромных кусков не касался его, пролетая мимо, словно его защищал невидимый, но очень прочный щит.

Я металась из стороны в сторону, забрызгивая зал кровью, пока совсем не выбилась из сил. Последним, что я увидела, падая на пол, был испуганный взгляд тёплых карих глаз.

***

– Я так устала, Макс! – я сидела на земле, покручивая в руках крошечный игрушечный мотоцикл.

Конечно, это было глупо разговаривать с могилой, хранившей остатки смертного тела, в то время как душа человека была совсем в другом месте, но, как я слышала, люди так делали, когда скорбили.

– Устала скучать за тобой, – продолжала я, – жить с мыслью, что я могла спасти тебя. Устала сражаться, бояться, оглядываться через плечо, вспоминать… Знаю, если бы ты мог мне сейчас что-нибудь сказать, то сказал бы что-то вроде "Что нас не убило – ещё об этом пожалеет!". – Я улыбнулась. – Но это так сложно! Вообще всё сложно, Макс! – Я вытерла слёзы. – Мне так тебя не хватает!

Я опять глупо улыбнулась. Так много существовало разных слов, способных описать чувства и передать мысли, что я терялась в них, испытывая так много всего и сразу.

Время заканчивалось, рассыпалось, как песок сквозь пальцы. Его неумолимый бег было никак не остановить и даже не замедлить. Ирония была в том, что со дня похорон прошло почти десять месяцев, но мне казалось, что этого времени не было, и всё случилось только вчера.

С того рокового дня, повернувшего мою жизнь в другое русло, столько всего случилось, и каждое событие знаменовало ход. Будь то ход Витольда, или мой, но это было движение. И да, каждый раз, принимая то или иное решение, я сомневалась, боялась, или просто вела себя глупо или импульсивно. Однако теперешнее затишье выбивало меня из колеи, путало и утомляло не хуже, чем вознесение и возвращающиеся воспоминания.

– Но почему? Почему, Макс? Почему он молчит?

– Он тебе не ответит, – спокойно заметила белая скрюченая фигура, склонившись над памятником. Старая подруга снова пришла как нельзя вовремя.

– Я знаю, – тихо ответила я. – Знаю, что не ответит! Ему уже всё равно!

– Нет, – возразила она, – не всё равно. Он твой друг, ему не может быть всё равно. Просто это уже не в его власти. Его жизнь закончилась, а твоя продолжается.

– Да уж! Продолжается! – Я поставила игрушечный мотоцикл возле амфоры с искусственными цветами. – Висит в воздухе скорее!

– Это потому что ты ждёшь чего-то плохого вместо того, чтобы предпринять что-нибудь.

– Это ещё что значит? – устало спросила я. Вот опять она за старое взялась! Ну просто не могла нормально сказать то, что было у неё на уме!

– Только то, Нина, что сейчас твой ход, – ответила фигура, исчезая. – И он будет решающим.

Как бы мне не хотелось, чтобы её слова прошли мимо моих ушей, этого не произошло, и они надолго застряли в голове. Конечно, она была права. И если бы я меньше тратила времени на самокопание и прочий понос, которым я страдала в процессе разбирания никчемной себя на детали, то пришла бы к этому сама и намного раньше.

Но тогда на кладбище я не врала: я действительно устала. Однако причина моей усталости была во мне самой. По крайней мере, в большей степени. Я устала от самой себя, от своих противоречий и сомнений, от своего мнения о себе, вообще устала быть уставшей.

Оглядываясь назад, я, положа руку на сердце, могла смело утверждать, что все мои размышления о том, почему я то, почему я это не приносили абсолютно никакого результата, кроме того, что вводили меня в депрессивное уныние и понижали мою и без того низкую самооценку.

Смысла не было ни в чём, а если он и был, то кому какое до этого было дело? Все мы проживали свою жизнь, делаю то, что должны были делать, чтобы выживать. Так было проще хотя бы потому, что каждый подбирал для себя сам меру своих возможностей, исходя из своего образа жизни и того, что его окружало.

И даже если периодически люди и задумывались о том, что можно было поступить по-другому, то это скорее было исключеием из правил, и ничего всё равно не меняло.

Время, отведённое для этой игры, истекло. Настал мой черёд сделать ход, и завершить шахматную партию. Кроме меня этого больше никто не мог сделать.

Фаина прикладывала Игорю компрес со льдом, когда я вернулась домой. Аня с Верой сидели на диване в гостиной с виноватым видом. Заигравшись в мяч, они умудрились зафутболить им Игорю в лицо, и возле губы с правой стороны у него теперь красовался свежий кровопотёк.

– Привет! А мы тут гадали, куда ты запропастилась… – Игорь убрал компрес от лица, забыв что собирался сказать дальше. – Что случилось? – встревожился он.

Стоя посреди гостиной, я смотрела в его разноцветные глаза и думала, как сказать то, что собиралась. Слова никак не хотели слетать с языка, и я перевела взгляд на Фаину.

Тревога, на две секунды вспыхнувшая в глубине её глаз, сменилась спокойствием. Лицо разгладилось, и она улыбнулась. Сев на диван к девочкам, она крепко обняла свою дочь, и снова посмотрела на меня, одобрительно качая головой.

Я подошла к Игорю и взяла его за руки. Я так и не могла сказать ни слова, поэтому старалась придать своим чувствам менее хаотичный характер, чтобы он смог понять меня.

Долго всматриваясь в моё лицо, он опустил веки всего лишь на секунду, а когда поднял их, то его разноцветные глаза светились тем же спокойствием, что у Фаины.

– Иди ко мне, – прошептал он и обнял меня крепко-крепко. – Всё будет хорошо.

Глава 15. Общий сбор

Расправив складки на покрывале, я придирчиво осмотрела спальню на предмет каких-либо других нарушений идеального порядка. И когда я успела стать такой перфекционисткой, помешаной на чистоте и порядке?

Солнечный свет, отражаясь от рамок со свадебными фотографиями, стоящих на комоде, поигрывал зайчиками, подразнивая Булку и Бублика, наблюдающих за ними с подоконника.

– Нина! – позвал Игорь с первого этажа. – Они здесь! – Я сняла с футболки прилипший клок шерсти и поспешила вниз.

Стая полным составом во главе с моим крёстным Серёжей и его племянником Матвеем стояла у нас в холле, непроницаемыми взглядами оценивая всех и каждого из нас. Я почувствовала их колкий полный сомнений взгляд ещё на ступеньках.

– Привет! – По очереди обняв Серёжу и Матвея, я перевела взгляд на новоприбывших. Их было меньше, чем я рассчитывала. но всё же одиннадцать таких же крепышей, как и Матвей. было лучше, чем вообще никого.

– Вот, собственно, и мы! Егор, – Серёжа жестом указал на светловолосого парня, стоящего впереди, и тот кивнул, – Кирилл, Юра, Гена и Дима…

– Значит, ты и есть та самая Нина, из-за которой весь сыр-бор?! – перебил Егор.

– Это мой муж Игорь. – Я пропустила замечание мимо ушей. Игорь сверкнул глазами в знак того, что на следущее замечание он ответит сам и пинком под зад. – Пройдёмте в гостиную, познакомитесь с остальными.

Во-избежании массовой рвоты, я, опустив вступительную речь, наполненую полным бредом про выживание и поносным пафосом про наши великие цели и громкие стимулы, перешла сразу к делу.

– Какая расстановка сил? – спросил Серёжа, пересчитав всех в комнате.

– Четыре десятка перевёртышей и девятнадцать некромантов, – ответил Костя. – Это не считая белолилейников.

– А их сколько? – Костя перевёл взгляд на меня.

– Тех, что я видела около пятидесяти, – ответила я. – Может больше.

– Проще пареной репы, – усмехнулся Ден, похрустывая костяшками. – Да, парни? – Байкеры зашумели, соглашаясь.

– Я бы не был так уверен. – Игорь хмуро отошёл от дивана. – В них больше силы, чем когда-либо.

– В смысле? – продолжая усмехаться, спросил Ден.

– В смысле они накачаны магией некромантов по самые уши, – ответил Игорь.

– Они неузвимы, – добавила Рита. – Мы сами видели. – Усмешки байкеров смыло с лица.

– Это, конечно, проблемка, – просопел Ден. – Идеи-то хоть есть?

– Кроме той, что нужно в первую очередь вывести из игры некромантов, нет, – ответил Игорь. – Нина убила двоих, но я не уверен, что мы сможем последовать её примеру.

– Ребята, да вы бредите, наверное! – Егор встал с дивана. – Неуязвимые хранители, некроманты, которых может убить только она, – он ткнул пальцем в меня. – Цирк какой-то!

– Что ты этим хочешь сказать? – Игорь с вызовом посмотрел на него из-под опущенных век. – Что делу труба?

– Я хочу сказать, что вам пора включить мозги и перестать делать вид, что вы здесь ради высшего блага! Я знаю, что Ордену нужна ты, и что мишени на наших спинах по твоей вине! Так может пора взглянуть правде в глаза и признать, что это не наша битва?

Серёжа густо покраснел, явно не ожидавший такого поворота. Толик и Ден встали наготове, не зная кого удерживать от драки Матвея, Игоря или Костю. Я же лишь улыбнулась. В отличие от Серёжи, я была готова к такому. Было бы до чёртиков странно, если бы чужаки, не знающие нас и нашей истории до конца, легко и просто приняли нашу сторону со всеми вытекающими из этого последствиями.

– Думаешь, ты самый умный? – Жестом останавливая ребят, я в упор подошла к Егору. – Думаешь, здесь все сидят из-за моих красивых глаз? Так вот, дорогой мой, я тебе скажу, что ты не прав! Каждый из них только за последний год потерял друзей и близких по вине Ордена больше, чем у тебя волос на голове, так что закрой рот и катись со своими блохастыми шавками туда, откуда пришёл, раз у тебя кишка тонка идти с нами! У нас нет времени на твоё тявканье!

Со свистом выдохнув, Егор сжал кулаки, а ребята из его стаи тут же поднялись на ноги. Позади меня раздалось рычание: ощетинившись, Север вышел вперёд, и серые полупрозрачные волки со светящимися даже при дневном свете глазами встали рядом с ним. Они появились здесь сегодня утром, и я приняла это за добрый знак.

Егор выкатил от удивления глаза, и в поисках поддержки, стал крутить головой из стороны в сторону, но даже его собственная стая предпочла не связываться с представителями той стороны, на которую раньше времени никто попасть не хотел.

Посчитав инцидент исчерпанным, Екатерина Павловна предложила взять тайм-аут и пообедать. Несмотря на то, что вопрос о некромантах остался открытым, а наши приготовления закончились, не успев начаться, атмосфера за столом всё же была дружественной. Егор всё ещё хмурился, но стая всё же не ушла, и даже более менее искренно предпринимала попытки влиться в общие разговоры.

Однако, вяло ковыряя еду на тарелке, я в который раз убеждалась в том, как умно поступил Витольд, когда привлёк на свою сторону некромантов. Что бы он им не предложил, но поставив на них, он одним махом отбросил меня не то, что назад, а вообще под плинтус. Я же, как всегда, догадалась об этом слишком позднно, и сегодня столкнулась с последствиями своей недальновидности.

Конечно, я предполагала, что кто-нибудь поднимет вопрос о том, что, как выразился Егор, весь сыр-бор реально был из-за меня, и к этому я была готова. Однако собрав всех, даже понятия не имея, как избавиться от некромантов, я не только не укрепила свой авторитет, но ещё и выставила себя в глупом свете.

– Исключено! – Голос Игоря вырвал меня из задумчивости.

– Мы идём с вами, – громко кричали близняшки и Рыжик. Игорь сверлил их троих сердитым взглядом, потирая левый висок и, очевидно, прикидывая кого вышвырнуть из-за стола первым. – Мы же не подвели вас в прошлый раз, не подведём и в этот, – аргументировали они. – Нина! Ну, скажи! – все взгляды обратились ко мне, и я выронила вилку, пытаясь сообразить, чего от меня хотят.

Судя по всему, они хотели идти с нами, что и вызвало гнев Игоря. Тем не менее, ребята почему-то решили, что именно мой голос будет окончательным.

Конечно, они были правы в том, что в прошлый раз их помощь оказалась бесценной, но это было тогда. Они были ещё детьми. В сентябре их ждал выпускной класс. Чёрт, у них ещё была вся жизнь впереди!

Однако интуиция подсказывала мне, что дома нам их всё равно не удержать, так или иначе они ослушаются. Значит, необходимо было найти компромисс.

– Хорошо, пойдёте с нами, – ответила я. Поднялся неодобрительный гул вперемешку с радостными криками близняшек и Рыжика, и мне пришлось буквально перекрикивать всех. – Лесному хозяину пригодится ваша помощь!

Я пристально посмотрела на Игоря. Хозяин леса присмотрит за ними и не даст наделать глупостей. Игорь это понял и сразу же расслабился, как и все остальные. Хоть с этим разобрались!

После обеда дискуссия продолжилась, но ничего конструктивного из неё так и не вышло, и народ разошёлся по домам. Серёжа с Матвеем расположились у нас, а вот Костя предоставил стае свои двухкомнатную квартиру на время их пребывания в городе. Сам же он перебрался в мою гостинку.

Неприятное чувство после фактически провального сбора крутило и вертело меня в кровати до полуночи. Игорю тоже не спалось, и он сидел в библиотеке, листая одну книгу за другой, но судя по раздражённому захлопыванию, ничего полезного или хотя бы стоящего внимания он не находил.

Мои же знания ограничивались исключительно личным опытом, суть которого сводилась к тому, что мне скорее всего несказанно повезло сохранить рассудок после убийства некромантов.

– Кто такие некроманты? – Спустившись к Игорю, я закурила и стала размышлять вслух.

– В смысле? – Игорь оторвался от ветхой книги и туманным взглядом посмотрел на меня.

– В смысле они же такие как мы, да? То есть ведьмаки!

– Ну и?

– Их магию называют мёртвой потому что они черпают её от мёртвых? – Игорь свёл брови и слегка наклонил голову, осмысливая мои слова.

– Частично да…

– То есть, – перебила я, – если заблокировать доступ к ней, они…

– Мы сможем их уничтожить. Нина, это гениально!

Глава 16. Гримуар

Ровно через двадцать минут мы уже тарабанили в дверь Екатерины Павловны. Вежливость требовала от нас хотя бы позвонить ей и предупредить о своём приезде, не говоря уже о том, чтобы спросить разрешения нанести ей визит посреди ночи, но мы были слишком возбуждены и просто продолжали стучать в дверь.

– Вы что сума сошли? – заворачиваясь в халат, сердито просопела Екатерина Павловна. – Время сколько, знаете?! – Из-за её спины выглядывала сонная Евгения Павловна.

– Это не может ждать! – Игорь протолкнулся в дверь, проигнорировав испепеляющий взгляд хозяйки.

– Чувствуйте себя как дома, – провожая нас недовольным взглядом, пробурчала она. Её сестра заварила на всех кофе, и мы расселись за стол на кухне.

– В буддизме выделяют шесть миров или шесть реальностей, – Игорь залпом выпил горячий кофе, – то есть шесть возможных перерождений в сансаре. Это мир дэвов, то есть богов, мир асуров, то есть демонов или полубогов, мир людей, животных, мир претов – голодных духов и мир нараков – адских существ. Грубо говоря, двоедушники живут в двух мирах одновременно: в мире людей и в мире животных. Некроманты же разделяют жизнь в мире людей с жизнью в мире духов, то есть мёртвых. Если двоедушники будут лишены мира животных, то они потеряют свою животную форму и станут обычными ведьмами.

– То же самое произойдёт и с некромантами, – продолжила я, – если у них не будет доступа к миру духов. – Екатерина Павловна потёрла покрасневшие глаза и, допив кофе, закурила.

– Гениально! – саркастично заметила она. – И что вы от нас хотите? – Игорь раздражённо скрипнул зубами.

– Не изображайте из себя дурочек!

– Молодой человек, не забывайтесь! Вы… – рассерженая таким неуважительным поведением, Екатерина Павловна упёрла руки в боки, но Игорь даже и не собирался отступать.

– Я знаю, что она у вас есть, даже не думайте отрицать!

– Кто? – невинно хлопая ресницами, в один голос спросили сёстры.

– Книга ведьминская, – ответил Игорь. – Гримуар, или как он там у вас называется! – От его громкого голоса воздух на кухне зазвенел, как-будто он произнёс вслух что-то запретное.

О ведьмиских книгах я естественно слышала не раз. Их называли по-разному, в том числе и гримуаром. В давние времена такие рукописи заводились в семьях и передавались из поколения в поколение, каждое из которых вносило в книгу свою бесценную магическую лепту.

Считалось, что большинство из них были потеряны либо уничтожены во время охоты на ведьм, но некоторым всё же удалось их сохранить, хотя и они явно этим не афишировали.

– У вас правда есть гримуар? – спросила я.

– Мудрые женщины передавали её своим дочерям, а те своим, и да, в ней много занимательных страниц с текстами, способными поразить даже самого искусного ведьмака, и именно по этой причине мы его не используем, – ответила Екатерина Павловна, наливая себе ещё кофе.

– Давно? – спросила я, закуривая. – Полагаю, в последний раз книга использовалась по просьбе Кости?! – Сощурив глаза, я посмотрела на Евгению Павловну. Две старые выдры мёртвой хваткой держали свои секреты при себе.

– То, о чём говорите вы, абсолютно не похоже на ситуацию с Костей, – ответила Евгения Павловна, отгоняя от себя сигаретный дым. – Это магия совершенно иного уровня со своей ценой и последствиями.

– Но это возможно!? – не унимался Игорь.

– Нам надо подумать, а вам пора уходить!

Игорь был зол и разочарован, но спорить не стал. Взяв меня за руку, он молча повёл меня к двери, и мы покинули квартиру сестёр даже не попращавшись.

Всю обратную дорогу домой я думала про гримуар и про все таинства магии, заключённые в нём. Моё вознесение подходило к концу, и можно было смело говорить о достижении определённого мастерства в искусстве, но до совершенства или даже до малипусенькой способности создать что-то своё, достойное занять место в подобной книге мне было приблизительно как до Китая на четвереньках.

– Думаешь, они согласятся? – спросила я у Игоря, когда мы вернулись домой.

– Думаю, что обратной дороги нет, и они это понимают, – устало ответил он. – А ты сомневаешься?

– Думаю, что они сомневаются во мне, иначе они бы сами нам предложили этот вариант, – ответила я, подкуривая сигарету. Это был очевидный вывод. Даже в глазах Игоря, не говоря уже о других, я видела тот же отблеск сомнения, что и в глазах сестёр.

Что тут можно было сказать: я и сама в себе сомневалась. Если бы речь шла только обо мне и Витольде, то я бы уже сейчас была в особняке. Он не подпустил бы ко мне никого из своих прихвостней, чтобы самому всё сделать, в этом я была уверена.

Однако, хотя противостояние всё равно было между мной и ним, за каждым из нас тянулась вереница других людей, принявших ту или иную сторону. Разница была только в том, что его сторона не сомневалась в нём, как и он в себе.

Утро после бессоной ночи было солнечным, что полностью противоречило моему самочувствию. От напряжения я не могла спать. Провалившись в подобие забытья, я слышала каждый шорох простыней, каждый скрип кровати, каждое вздрагивание Игоря во сне и прочие звуки в доме.

Выпив настойку пиона, мне с трудом удалось затолкать в себя завтрак. Поминутно проверяя мобильник, я нервно бродила по дому, мысленно занимаясь тем, что в последнее время у меня получалось лучше всего – самокопанием.

Задаваясь вопросом "что я сделала не так", я зашла в библиотеку то ли в поисках ответа, то ли в поисках Игоря. С момента моего первого посещение библиотеки в ней практически ничего не изменилось: те же стеллажи вдоль стен, тот же массивный стол, те же запасы сушёных трав и бутылочек со странными жидкостями.

В одном из ящиков стола Игорь хранил два мезирикорда, одним из которых была ранена я, а второй притащила Рита с кладбища, когда на нас напала старая гвардия. Он давно собирался найти этим боевым трофеям достойное место на стене здесь или в гостиной, но всё руки как-то не доходили.

Ладони обожгло холодом, кода я взяла их в руки. Тонкие и изящные трёхгранные клинки с лезвиями, отлитыми из меди и рукоятями вырезаными из берёзы с обсидиантом на конце. Сколько же мук принесли эти красавцы!

– Сволочи! – прошипела я, проводя пальцем по гравировке лилии внутри руны "Наследие". Движение воздуха за моей спиной отвлекло меня от стилетов, и я обернулась.

– Доброе утро! – поздоровалась Екатерина Павловна. Рядом с ней стояла её сестра. У обеих вид был вообщем-то обычный, но в то же время немного загадочный.

– Вы приняли решение? – не ответив на приветствие, спросила я, укладывая мезирикорды обратно в ящик.

– Да, мы сделаем то, о чём вы просили, – ответила Екатерина Павловна. Я кивнула и направилась к двери, чтобы позвать Игоря, но Екатерина Павловна остановила меня. – Ниночка, ты не сердись на нас, – ласково сказала она, – мы в тебе ни капельки не сомневаемся!

– Мы с тобой до конца! – добавила её сестра.

– Приятно это слышать, – сухо ответила я. Слова, слова! Что ж, время покажет!

Когда Игорь присоединился к нам, сёстры плотно закрыли массивную дверь библиотеки и положили на стол толстую книгу форматом не менее А3, завёрнутую в чёрный материал. Я сразу почувствовала исходящие от неё потоки энергии настолько сильной, что у меня зашевелились волосы на затылке.

Магия, заключённая в книге, имела разные оттенки: от пряных любовных до дымных и горючих оттенков чего-то очень тёмного и зловещего. Книга казалась живой, она словно звала меня, и мне хотелось к ней прикоснуться.

– Чувствуешь её? – с нескрываемым любопытством спросила Евгения Павловна.

– Да, – ответила я, склоняя голову на бок. – Она живая?

– Она, – Екатерина Павловна задумалась, подбирая необходимое слово, – разная, в зависимости от того, кто и как её использует. В любом случае, когда я склею ласты, она перейдёт к тебе!

– Екатерина Павловна! – возмущённо сказал Игорь, но она лишь отмахнулась.

– Никто не вечен, дорогой! Давайте лучше приступать!

Она развернула материал и вытащила самую старую и потасканую книгу, которую я когда-либо видела. Костина тетрадь и в сравнение не шла. Страшно было даже прикинуть её возраст.

Различные формулы, таблицы соотношения, рунические и астрономические карты – это было лишь четвертью от половины, которые мне удалось увидеть, прежде чем книга открылась на нужной странице.

– Значит, в чём суть, детишки, того, что вы хотите совершить, – потирая руки, учительском тоном произнесла Екатерина Павловна. – Чтобы лишить некромантов магии мира духов, мы должны создать заслон, и перенаправить магию, которую они черпают оттуда, в другое место, используя магический мост.

– А почему нельзя просто поставить заслон? – спросила я.

– Если мы просто поставим заслон, то получим что-то вроде шарика, который всё надуваю и надувают, и который вот-вот лопнет, и тогда мы получим взрыв в десять раз мощнее атомного.

– А с помощью моста мы сможем использовать их же оружие против них, – добавил Игорь, рассматривая ветхую страницу с практически выцветшими чернилами.

– Именно!

– И сколько у нас будет времени, прежде чем они поймут, что что-то не так? – спросила я, предчувствуя последующее "но".

– Они сразу это почувствуют, – ответила Евгения Павловна, озабоченно вращая глазами. – Магия, полученная через мост, будет не родной для других, поэтому долго баловаться ею будет черевато. Нужно будет сразу нанести сокрушительный удар.

Ожидаемое мною " но" в полной мере не прозвучало, однако то, что действовать необходимо было быстро, являлось не менее существенным минусом.

Мы вобщем-то так и планировали сразу вывести некромантов из игры, но чем больше условий необходимо было соблюдать при сжатом времени, тем сложнее это становилось на практике, ведь ни перевёртыши, ни хранители не будут ждать, пока мы разберёмся с некромантами, и нам придётся разрываться на два-три фронта.

Впрочем, я старалась мыслить позитивно. Некромантов было всего лишь девятнадцать, а это было не так уж много. К тому же я расчитывала, лишившись большей части своих сил, некроманты растеряются, а значит, станут лёгкой добычей для нас. Главное, чтобы мы действовали слаженно, тогда всё получится.

– А кому вы собираетесь передать энергию? – спросила я.

– Тому, кто уже умирал, конечно, – ответила Екатерина Павловна, посмотрев на перстень цвета морской волны у Игоря на руке.

Глава 17. Обещание

В течении ещё приблизительно часа мы прорабатывали кое-какие детали нашего плана, оттачивая его и шлифуя прежде, чем снова собрать всех и посвятить во все тонкости.

Мне стало немного спокойнее, и в каждом своём слове и жесте я ощущала всё больше решительности и уверености, что не утаилось от окружающих и даже в какой-то степени, наверное, передалось им.

Рита нашла в интернете старые чертежи особняка, и настойчиво добивалась внимания к этому ценному с её точки зрения факту.

– Рита, я не собираюсь искать там потайные коридоры и комнаты, – бегло глянув на ноут в её руках, ответила я, – а хочу стереть этот проклятый дом в… – на последнем слове я поперхнулась. Мир со всеми его красками померк. Теряя равновесие, я схватилась за скатерть на кухонном столе. Звук вдребезги разбившегося графина с водой затерялся в моём рычании.

– Нет! Только не сейчас! – Всеми силами я пыталась сдержать трансформацию, но моё тело разрывалось изнутри тысячами снарядов. Сквозь пелену зелёного спектра я видела испуганное лицо Риты и Марка, оттаскивающего её от меня подальше.

– Не трогай её. Она сейчас непредсказуема, – сказал он, не спуская глаз с меня.

Вознесение шло к завершению, и приступы становились болезненнее. Даже если бы я не сопротивлялась, легче не было бы, но сегодня мне нельзя было позволить этому произойти, только не здесь, только не сейчас, только не при всех.

Ещё немного и я бы не выдержала, но приступ начал стихать. Дрожащей рукой я вытерла кровь, капавшую из носа. Марк помог мне подняться, а Рита поправила нанесённый мною ущерб. Она всё ещё была напугана.

– Тебе нельзя в таком состоянии никуда идти, – сказал Марк. – Ты себя не контролируешь!

– Глупости, – тяжело дыша, ответила я.

– Нина, твоя сила велика: я видел, на что ты способна сейчас и на что была способна в прошлом. Но мы тогда проиграли, Нина, а ведь тогда ты прошла уже вознесение!

– Мы были детьми тогда…

– А кто мы сейчас? – сердито перебил он. – Посмотри мне в глаза и скажи, что уверена в успехе, скажи, что тебе хватит сил довести дело до конца?!

Я посмотрела на него в упор: не ему было учить меня, и не перед ним мне отчитываться.

– А тебе сил хватит? Или это я тоже должна решить за тебя? – Марк изменился в лице и отшатнулся от меня как ошпареный.

– Дура ты, Нина, если действительно так думаешь, – обижено ответил он и вышел из кухни.

Голоса, доносившиеся из гостиной, напомнили мне о том, что меня ждали. К счастью, никто не заметил, что произошло, и я была этому рада. Однако, присоединившись к остальным, я долго чувствовала неприятный осадок после разговора с Марком, подкреплённый его колким взглядом.

"Хватит ли мне сил довести дело до конца?" спрашивала я себя, рассматривая лица своих друзей – уверенные, решительные, воинственные, сильные, мужественные, и в то же время за каждым из них прятались и тревога, и страх за тех, кого они любили и за кого переживали.

Хватит ли мне сил довести дело до конца, или же я вела их на верную смерть? Для себя я давно решила, что должна сделать, но должны ли это делать они со мной, за меня, из-за меня? В конце концов, Егор по-своему был прав, упрекая меня в том, что я собственными руками нарисовала мишени на спинах своих друзей.

Сняв полотенце с мокрых волос, я надела халат и протёрла запотевшее от горячей воды зеркало. Забавно, моё отражение говорило мне, что я всё та же, но той же я себя уже не чувствовала. Не знаю, может мы могли всё же меняться, если хотели?

Аккуратно приоткрыв дверь, я тихо зашла в соседнюю от нашей с Игорем комнату. Аня уснула, так и не потушив свет. У неё в ногах колачиком пригрелось кошачье семейство, а на коврике лежал Север, охранявший её сон.

Белокурые волосы были разбросаны по всей подушке, а в руках как всегда был крепко зажат плюшейвый зайчик. На прошлой неделе по её просьбе я его постирала, и теперь он выглядел как новенький.

– Давно здесь стоишь? – шёпотом спросил Игорь, бесшумно вошедший следом, и обнял меня, переплетая свои пальцы с моими.

– Не знаю, – прошептала я. – Просто не могу отвести от неё взгляд. Она такая красивая.

Игорь развернул меня к себе лицом. Его разноцветные глаза заглядывали мне прямо в душу, словно спрашивая "Мы правда завтра это сделаем?". "Правда!" безмолвно отвечала я.

Было ещё много чего, что я вроде как должна была сказать того, что было, наверное, принято говорить в подобных ситуациях: что-то типа "я люблю тебя", "я буду любить тебя не смотря ни на что" или "мы всегда будем вместе", "мы всё преодолеем вместе" и прочую чушь, от которой не то слёзы подступали, не то рвота.

Я чувствовала всё это в себе, но говорить это необходимости не было, ведь Игорь был эмпатом, и он давно уже приспособился улавливать почти всё, что я чувствовала.

Ну, а я ограничивалась тем, что видела в его глазах, что могла ощютить руками, касаясь его обнажённого тела, чувствуя его прикосновения к моему обнажённому телу – силу, твёрдость, непоколебимость, безоглядное стремление сделать для меня всё возможное и невозможное. И это было прекрасно. Всё прекрасно, кроме последнего.

– Я могу задать тебе один вопрос?

– Конечно, – улыбнулся он, проводя рукой по моему бедру.

– Если бы Кости не было в тот день с Надей, ты бы пошёл за ней в горящее здание, даже если бы знал, что, скорее всего вы оба погибнете? – Его улыбка погасла, а рука соскользнула с моего бедра.

– К чему такой вопрос? – настороженно спросил он, приподнимаясь на локте. Действительно, к чему? Я же и так знала ответ. – Нина, не ходи вокруг да около! – Игорь пристально наблюдал за мной, пока я избегала его взгляда.

– Я не знаю, что будет завтра, Игорь, – сказала я, вставая с кровати и подходя к окну. – Уверена, что наши представления очень далеки от реальности, и всё пойдёт совсем не по плану, но… – я замешкалась, стараясь придать голосу максимально мягкое звучание, но он всё равно прозвучал холодно и жёстко, – что бы ни случилось завтра, я не хочу, чтобы ты шёл за мной.

Простыни зашуршали, и когда я обенулась, Игорь уже стоял рядом, глядя на меня как на ненормальную и ожидая, что я сейчас рассмеюсь и скажу, что пошутила.

Вот только я не шутила, и как объяснить ему своё решение, я не знала. Для меня всё было достаточно просто: завтра я должна буду закончить историю, начатую слишком давно. Я верила, что могу это сделать, но если всё же мне это не удасться, то Игорь не должен будет пытаться, не должен будет мстить, не должен будет умирать.

"Почему?" спросит он, и я скажу "Это бессмыслено!". Я скажу ему про Аню, о которой он должен будет заботиться, о его родителях, о моих, и он поймёт, он пообещает.

– Обещай мне, Игорь, – шептала я, глядя ему в глаза, – обещай! Обещай мне, что не пойдёшь за мной, что бы ни случилось! Обещай жить! Обещай! Обещай мне!

Слова срывались с губ, и Игорь закрыл глаза, чтобы не видеть, как жестоко я их произносила. Он крутил головой из стороны в сторону, стараясь отогнать их, не дать им впиться в него, не дать им заставить себя пообещать, но он пообещал. Всё-таки пообещал. Большего мне и не надо было.

Без четверти пять колона байкеров подъехала к нашему дому. Они были последними, кого мы ждали. Забавно, все сегодня были в чёрном, и это, пожалуй, было бы смешно, если бы не было так грустно.

Самое ценное, что было у меня кроме Игоря, я доверила Серёже. Долго думая, что ему сказать, я решила, что ему будет проще, если над ним не будет висеть чужая воля, и промолчала. О девочках он позаботится, если всё совсем полетит в тартарары, а это было самым главным.

Екатерина Павловна ещё раз проверила гримуар и, ласково улыбнувшись девочкам, вышла на улицу. За ней потянулись и остальные, пока не остались только мы с Игорем и Фаина. Вера крепко обняла её.

– Вы вернётесь? – спросила Аня, когда мы с Игорем подошли её обнять. Игорь отвёл глаза, пряча горечь, накрывшую его с головой и лишившую голоса.

Я присела на корточки и взяла её за маленькие ручки. Фиалковые глаза смотрели на меня слишком зрело, чтобы им можно было соврать.

– Слушайся дядю Серёжу, – тихо сказала я, – и просматривай за Верой, поняла? – Она кивнула, и, отпустив её руки, я вышла за дверь.

Вечернее солнце устало пробивалось сквозь листву в лесу за окружной дорогой, куда мы переместились. Костя, облокотившись на ствол высокой берёзы, нервно покусывал губы. Его взгляд, прикованный ко мне, был тяжёлым и болезненным, наполненным воспоминаниями из прошлого и мыслями о том, как сложится будущее теперь: повторим ли мы историю, или положим начало новой.

Странно, но я ничего не чувствовала. В тот момент, когда за мной закрылась дверь, у меня внутри всё словно замерло, замерзло, застыло. Казалось, что даже сердцебиение моё замедлилось ровно на столько, чтобы я ничего не чувствовала, кроме жизненнонеобходимой потребности быть сильной и бороться из всех сил.

Ночью мне снился сон. Солнце в нём светило даже ярче, чем сейчас. Мы с Игорем провожали Аню в первый класс, такие счастливые. Мы все!

Это было видение – будущее, за которое я должна была сражаться, и глядя вдаль на поле, прозваное некогда Багровым, я перебирала в памяти всех тех, кого мы потеряли, чье присутствие я чувствовала в себе. Ради них мы тоже должны были сражаться. Мы должны были победить.

– Нина, – позвал Игорь, – все готовы.

Он раздал каждому по маленькому пузырьку с "Обликом", который ему удалось, так сказать, модифицировать, добавив в него противоядие для отравленных бобами Святого Игнатия кинжалов.

Посмотреть на него я не смогла, не смогла встретиться со страхом в его глазах, только взяла его за руку и крепко сжала. Игорь сжал мне руку в ответ, и я направилась к особняку.

Глава 18. Наступление

Вдоль позвоночника пробежала приятная дрожь, и в глазах вспыхнул зелёный огонь. Грозовые тучи, закрывшие солнце, засверкали молниями. Ветер, спешивший к стенам особняка, срывал землю со своего пути. Я хотела, чтобы Витольд знал, что я иду за ним.

Чем ближе мы подходили, тем отчётливее слышался запах мокрой шерсти и смрад из зловонных пастей перевёртышей. Они шли нам навстречу, и на их рычание из-за моей спины отвечали рычанием волки и ирбисы.

Огненные плети Игоря вспыхнули слева от меня, и я перешла на бег, трансформируясь. Одновременно с прайдом я врезалась в перевёртышей, и первая кровь орошила мою грудь. Мы рвали их плоть зубами и когтями, уворачиваясь от их ударов.

Вооружённые арбалетами белолилейники выступали вторым фронтом. Они стреляли как по нам, так и по своим, и смертоносная сталь свистела над головами со всех сторон.

Огромные быки проносились мимо меня, разбрасывая хранителей в стороны. Антон, Андрей, Алексей и Толик с топорами и дубинами, покрытыми кровью, сражались с ними, прикрываемые бурым медведем и чёрным волком с кроваво-жёлтыми глазами.

Метрах в двадцати от них стояли некроманты, невидящими глазами управляя хранителями, заставляя их изувеченые тела подниматься вновь и вновь.

Я отыскала глазами Игоря. Он был бледнее обычного, ярость, накопленная им, переливалась по лицу неистовыми волнами, а плети всё ещё горели и искрили. Рита за его спиной накрывала серебристым щитом сестёр, склонившихся над гримуаром. Земля вокруг них клубилась, заслон должен был вот-вот появиться.

Игорь поймал мой взгляд, и на секунду его лицо преобразилось: ярость сменилась любовью и непередаваемой мукой. Больше всего на свете он хотел пойти вместо меня, закончить всё здесь и сейчас, но в жизни далеко не всегда получалось так, как мы хотели.

Его место было здесь с остальными, а моё было там, где за каменными стенами началась моя история, и где сегодня она должна была закончиться так или иначе.

Встряхнув головой, я заставила себя отвернуться. Он делал меня слабой, а слабость означала смерть не только для меня, но и для тех, кто сражался за моей спиной, а я должна была быть сильной хотя бы раз, хотя бы сегодня.

Не встретив сопротивления на своём пути, я подбежала к дверям особняка и с силой толкнула её. Внутри было темно. Стук когтей по мраморному полу эхом отскакивал от стен, прерываясь лишь отдалёнными криками с улицы и моим прерывистым дыханием.

"Слишком просто!" пронеслось у меня в голове. Я остановилась посреди зала, осматривая лестницы, ведущие в левое и правое крыло. Где-то наверху гулял сквозняк, я слышала хлопонье открытых окон.

"Почему так темно? Почему так тихо?" думала я. Что-то было не так. Его не могло здесь не быть. Великий и ужасный он должен был быть здесь, наблюдать за тем, как его прихвостни мрут, как я иду за ним, чтобы убить, как приводится в действие мой план. Мой план! Мой…

Моим он не был никогда. Всё это было его: поле вместо шахматной доски, мы вместо фигур и я в шаге от него по собственной воле, по собственной глупости.

Двери особняка за моей спиной закрылись, щёлкнув замками. С лестницы левого крыла донеслись шаги: медленные, царственные, наступающие. Спускаясь по ступенькам, он улыбался мне, словно ждал этого момента всю жизнь.

Надя, Варя, Таня, Макс, ведьмы, чьих имён я не знала – эти мысли вытеснили из моей головы все другие: их яркая жизнь, оборваная так рано, их смех, наша тоска по ним, горечь слёз, всё смешалось воедино, и сила внутри меня заклокотала, яростно пульсируя в каждой клеточке моего тела.

Всё чего мне сейчас хотелось это узнать, какая на вкус была кровь у того, кто был не живым и не мёртвым. С диким рычанием оттолкнувшись от пола, я прыгнула в темноту.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я снова открыла глаза. Во рту был привкус крови, голова болела, а из разбитого виска сочилась кровь.

Тщётно пытаясь вспомнить, что же произошло, я параллельно пыталась восстановить ход времени, но эта комната была напрочь глухой, словно существовала вне пространства и времени. Тишина и потеря ориентации давили на меня тяжёлым предчувствием, что всё уже могло закончилось, что все уже… Нет, я отказывалась в это верить!

Я хотела встать и подойти к окну, но кроме усилившегося сверления в висках и раздражающего звона тяжёлой цепи от ошейника ничего не добилась.

– Снова ошейник? Серьёзно? – подёргав массивную цепь, сказала я. – Ничего нового придумать не могли?

– Уж прости, я весьма консервативен. – Витольд появился из ниоткуда, и его голос так же, как и мой прозвучал как-то неестественно.

– Думал меня впечатлить этим фокусом? – стараясь скрыть в голосе дрожь, ответила я. – Не получилось!

– Ты совсем не изменилась. – Провести мне его не удалось. Витольд подошёл ко мне и улыбнулся.

– Не правда, – ответила я, и он засмеялся.

– Ты можешь обмануть себя, но не меня, – ответил он. – Я знал, что ты придёшь, Нина, потому что я знаю тебя.

– Нет, не знаешь!

– Конечно, знаю. Ты эгоистка, Нина. Обручальное кольцо на твоём пальце не более чем украшение, а любовь мужа – всего лишь средство достижения цели. – Стены содрогнулись от мощного удара извне, но Витольд не обратил на это внимание. – Четыреста лет назад желая отомстить за свою семью, ты повела своих друзей на верную смерть, и сегодня ты поступила так же. Ты могла придти одна, но взяла их с собой, потому что они для тебя лишь мясо.

– Нет…

– Да, Нина! Да! За тобой тянется кровавый след. Всё, к чему ты прикасаешься, разрушается или умирает. Разве не это произошло с твоим другом Максом? Это ты его убила!

"Ты убила! Ты убила!" зашептали стены. Перед глазами всё расплылось. Мне казалось, что я сидела не на полу, а парила в воздухе, что я была прозрачной и невесомой.

– Я помню день, когда впервые встретил тебя, словно это было вчера, – продолжал он, мечтательно прикрыв глаза. – Твоё тело трансформировалось, и ты испытывала боль. Последний этап вознесения вообще самый болезненный и тяжёлый, но ты справилась, – ещё один удар, и стены снова содрогнулись, но он проигнорировал и это, – и, увидев, какой ты на самом деле была, я понял, что моему отчаянию, моим бесконечным поискам пришёл конец. Ты была идеальна! Идеальна для меня во всех отношениях!

Сверление в висках усилилось, и я закрыла глаза рукой. Сильный спазм неожиданно сдавил рёбра с такой силой, что я едва удержалась от крика.

– Что ты со мной сделал? – простонала я. Витольд присел на корточки, задумчиво рассматривая веточку растения у него в руках.

– Знаешь что это? Это амброзия. Очень неприятная вещь для аллергетиков. – Он бросил веточку мне на колени, и меня тут же затошнило. – На двоедушников она действует немного по-другому, хотя и тоже достаточно неприятно, особенно для тех, кто близок к концу вознесения. – Я согнулась пополам, дыхание перехватило от нового болезненного спазма.

Раздался ещё один удар, и пыль посыпалась с потолка в том месте, где образовалась небольшая трещина. Витольд нервно дёрнул бровью и смахнул с плеча пыль.

– Когда твоё вознесение закончится, твоя душа будет моей, как и твоё тело. Ты станешь той, кем тебе суждено быть: могущественной ведьмой, для которой не будет преград. Мы с тобой были созданы друг для друга, и сегодня мы станем единым целым в буквальном смысле. – Фанатичный огонь светился в его глазах, и с каждым моим стоном он горел всё сильнее.

Левое ребро сломалось, не выдержав толчков изнутри. Кость выперла, и я закричала так, как не кричала никогда.

– Не сопротивляйся, любовь моя, – ласково шептал он. – Прими это, и больно больше не будет, обещаю… – Мощный взрыв отбил половину потолка и кусок стены. Запах дождя ворвался в комнату вместе с криками. Игорь!

– Прости, – простонала я, – у меня уже есть половинка! – Витольда передёрнуло, но он тут же взял себя в руки и улыбнулся, обжигая меня своими пустыми буздушными серыми глазами.

– Ненадолго, – ответил он и исчез.

Глава 19. Прах к праху

Я кинулась за ним, но вбитая в пол массивная цепь от ошейника вернула меня на место. Лезвия скользнули по коже, словно целуя её, и кровь из порезов потекла по груди.

Конвульсии с остервенением терзали моё тело, и в глазах потемнело. Меня рвало кровью, кружило и вертело, ломало и резало, и казалось, что этому не будет конца и края, как и бесконечному шёпоту, витающему надо мной.

Всё, к чему ты прикасаешься, разрушается или умирает! Ты его убила! Ты убила Макса! Ты не спасла Варю, бросив её умирать в лесу! Ты любишь только себя! Все твои друзья умрут по твоей вине! Ты чудовище! Ты убийца! Убийца! Убийца!

Звуки с улицы отдалялись, и шёпот нарастал, погружая меня в бездну нечеловеческих мучений: левая ногу обожгло как кислотой, и она отказала; следом за ней отказала и правая. Постепенно я перестала ощющать даже пальцы на руках и тело вообще.

Я переставала существовать в физическом мире, теряя силы и сохраняя лишь сознание, но и это, скорее всего, было ненадолго. Мне казалось, что в тот момент я была близка к смерти как никогда. Хотя я и сильно сомневалась, что для меня было возможно умереть сейчас, когда Витольд был так близок к своей цели. Он бы этого не позволил. Ну, а всё это было испытанием.

Когда боль ненадолго отступала, я прислушивалась к звукам снаружи, но я была слишком слаба, чтобы различить хоть что-то, что дало бы мне подсказку о том, что стало с моими друзьями: добрался ли этот монстр до них, или они ещё сражались, держались из последних сил, ведь они были бойцами сильными телом и ещё сильнее духом.

Прохладные капли дождя, принесённые ветром, упали мне на губы. Дождь так хорошо пах, а я так хотела пить, что слизала их. Они были такими сладкими, даже странно, ведь это был всего лишь дождь. Всего лишь летний дождь.

Вознесение достигло своей финальной точки, и я поняла, что происходило на самом деле: подловив меня тогда, когда я оказалась из-за вознесения наиболее уязвимой, Витольд расчитывал, что я сломаюсь, что мой страх стать чудовищем будет помогать мне сопротивляться своей сущности, что позволит ему забрать мою душу, а моё исковерконное тело будет готово на всё, лишь бы боль прекратилась, и тоже в итоге будет принадлежать ему.

Но битва ведь никогда не шла за мою душу, она шла за моё сознание. Да, я боялась себя и своих способностей, своей темноты и её глубины, но я это я, и не важно, что я могу или не могу. Важно лишь то, чего я хочу или не хочу, а я хотела жить не как чья-то марионетка, и не в страхе, что кто-то придёт за мной. Я хотела жить будущим, а не повторять в настоящем сценарий прошлого.

Неожиданно я вновь почувствовала себя: своё тело целое и невредимое, своё сознание светлое и беспристрастное, свою душу, одну и другую, совсем не страшные и не чудовищные, а просто мои.

Сделав глубокий вдох, я открыла глаза, и мир засверкал в зелёном спектре. Никогда раньше я не видела так чётко, как сейчас. Никогда раньше я не чувствовала в руках столько силы, чтобы сорвать ошейник. Никогда раньше я не чувствовала столько магии вокруг.

Она была везде: в старых камнях, из которых были возведены стены, в ветре, колыхающем паутину под потолком, в дожде, мелко моросящем на улице, зовущем меня коснуться босыми ногами влажной травы.

Ржавые петли заскрипели, и дверь, пролетев через всю комнату, выпала через разрушенную взрывом стену. Игорь, едва держась на ногах, весь покрытый кровью подбежал ко мне.

– Родная моя, – прошептал он, крепко прижимая меня к себе.

– Ты не сдержал обещание, – прошептала я в ответ, прижимаясь щекой к его шеи. Игорь улыбнулся и поцеловал мою макушку.

– Прости, я не мог иначе. – Снаружи донёся рёв полный боли: кто-то страдал.

– Он там, – сказала я, всматриваясь за стену. – Я должна идти. – Игорь вцепился в меня изо всех сил.

– Нет! – с мукой в голосе, сказал он. – Нет, Нина! Некроманты уничтожены, белолилейников почти не осталось, мы можем…

– Отпусти, – прошептала я, глядя ему в глаза. Сколько же в них было всего! – Отпусти, Игорь! Отпусти меня! Ты должен меня отпустить! – Скривившись как от самой мучительной боли на свете, он медленно расжал руки. Погладив его по щеке, я подошла к разбитой стене и спрыгнула вниз.

Мокрая трава приятно холодила подушечки лап. Пахнущий дождём ветер ерошил шерсть. Моё тело было крупнее и сильнее, чем раньше, и земля вибрировала под моей поступью. Я слышала её стоны из самых недр, и чувствовала силу, которую она давала мне.

Проходя мимо лежащих тел, я старалась не смотреть на их лица: они уже не принадлежали нашему миру, и моя, как и ничья вообще, помощь им была уже не нужна.

У кромки леса шла ожесточённая борьба: Хозяин леса, принявший своё истинное обличие Зелёного Бога, сражался с некромантом. Весь лич был уничтожен Игорем, и волчье тело, сотканное из листвы и коры, добивало последнего. Его конец был предрешён, и я пошла туда, где над серебристо-белым телом ирбиса, клубился чёрный дым.

Он не имел формы и объёма, очертаниями напоминая огромную летучую мышь. Пустые глазницы безразлично смотрели на неподвижное тело.

– Любовь моя, как ты прекрасна, – восхищённо промолвил он. Его рот был неподвижен, но я знала, что он улыбался.

– Ты был прав, – ответила я. – Мне не стоило бояться.

Дождливая июльская ночь на Ивана Купала озарилась молниями, очерчивающими высоким зелёным пламенем круг, отделяющий нас от остального мира.

– Ты этого не сделаешь! – Витольд рассмеялся, и из его чёрных ноздрей посыпались искры. – Ты не убьёшь меня! Мы созданы друг для друга!

– Мне не нужно тебя убивать, – ответила я, втягивая воздух. – Ты уже мёртв давным-давно.

Достигнув высочайшей концентрации в лёгких, воздух вышел из меня вместе с оглушительным рыком, сдувая чёрный дым с бездушного создания. Зелёное пламя прошло сквозь меня, сужаясь вокруг Витольда, принявшего человеческий облик.

– Маленькая дрянь! – злобно закричал он, тщетно пытаясь вырваться из огненных оков. – Ты не посмеешь! Тебе не хватит сил!

Я снова зарычала, и земля задрожжала: огненная ловушка закружила зелёными кольцами, поднимаясь вверх до воронки тяжёлых грозовых туч. Серые полупрозрачные волки, создания не нашего мира, вышли из-за моей спины и рысью побежали к Витольду.

– Прах к праху, – выдохнула я.

– Нет! – заревел он. Они прыгнули прямо в кольцо, и волна зелёного света прокатилась по изрытому битвой полю.

Когда земля и пыль осели, и на небе засияли звёзды, на том месте, где стоял Витольд, остался лишь пепел и чёрный песок. Не живой, не мёртвый, человек без души исчез, поставив жирную точку в истории, взявшей своё начало более четырёхсот лет назад в этом самом месте.

***

Стоял тёплый сентябрьский день. Подъездная дорожка к дому была усыпана золотым листопадом, поблёскивая в лучах яркого утреннено солнца.

Игорь безуспешно подгонял меня и девочек собираться быстрее, но девочки есть девочки, и всё у нас должно было быть идеально.

– Аннушка, милая, зайку лучше оставить дома, – сказала Евгения Павловна, когда мы втроём спустились вниз. – В школе ему будет скучно! – Аня скорчила недовольную гримасу и нехотя отдала плюшевую игрушку Игорю.

– Так-то лучше, – улыбнулась Евгения Павловна, поправляя ей бантики.

– Вера, золотко, что случилось? – спросила у неё Рита, заметив слёзы на худеньком личике.

– Мама… – неуверено начала она, хлюпая носиком. Рита бросила на меня озабоченный взгляд. Я присела на корточки и вытерла ладонями детские слёзы.

– Мама бы тобой очень гордилась, – тихо сказала я. – Она тебя очень-очень любила, помни об этом!

– Теперь ты моя мама? – спросила Вера, заглядывая мне в глаза.

– Родная, мама у тебя только одна, – ответила я, переглянувшись с Игорем, – даже если её с тобой нет сейчас. Но я обещаю, что буду любить тебя и заботиться о тебе, как она.

– Мы все будем заботиться! – добавил Игорь и погладил её по головке. – А теперь нам пора, иначе опоздаем на линейку.

Сегодня мы провожали девочек в первый класс, хотя и не все. Фаина, Толик, Екатерина Павловна, Андрей, Алексей, большая часть стаи и несколько байкеров так и остались на поле возле леса за окружной дорогой. Они уже не были в нашем мире, но каждый день мы чувствовали их присутствие.

Костя… Костя тоже ушёл. Смерть его не была лёгкой, но последний вздох он сделал уже после Витольда, и сделал он его с улыбкой. Его ждал покой и новая жизнь только уже более простая и без меня.

Иногда я приезжала туда: ходила по руинам, оставшимся от особняка, проходила через поле, заходя в лес, где были похоронены наши друзья.

Не знаю, возможно, я хотела убедиться в том, что дом не возник там заново вместе с его хозяином, а может мне просто было необходимо сказать себе и остальным, что все жертвы были не напрасны, и цена, которую мы заплатили за уничтожение Ордена была оправдана, ведь я-то знала, что смерть не была концом.

Просиживая часами возле свежих холмиков в лесу, я часто представляла всех их там, где было вечное лето, наполненное яблоневым ароматом, смеющихся над нашей грустью в лучах бархатного солнца. Я знала, что наступит день, когда все мы встретимся вновь, и это меня утешало.

Серёжа с Матвеем и оставшейся стаей вернулись в Сосоновку, взяв с нас обещание навещать их как можно чаще. Саша сделал предложение руки и сердца Рите, но она ему отказала, заявив, что слишком молода для таких обязательств.

В тот день было много криков и споров, но Сашин мешочек так и не смог помочь ему получить желаемое, так что ему пришлось смириться и продолжить таскаться за Ритой, выполняя все её каризы. Забавно было, однако.

Я же, получив в наследство гримуар Екатерины Павловны, так и не смогла заставить себя его изучить. Времени для этого у меня ещё было много.

На деньги с продажи своей гостинки и скромного вклада от Марка, мы с ним открыли свой магазин мототоваров, внутри которого висели в рамках фотографии тех, кого уже с нами не было, включая Макса.

Я понятия не имела что и как у нас всех сложиться дальше, но одно я знала наверняка – будет весело, ведь у нас впереди была целая жизнь и даже жизни, в каждой из которых было закреплено место для тех, кто шёл с нами по тернистой дороге до самого её конца.

Для оформления обложки были использованы следующие материалы:

–1- https://live.staticflickr.com/2286/2240595375_af75337a3b_z.jpg;

–2- https://www.publicdomainpictures.net/pictures/170000/velka/hood-without-face-1463040516IWo.jpg;

–3- https://i.freepik.com/free-photo/sexy-young-brunette-woman-with-her-hair-posing-white-bikini-studio_155003-134.jpg;

–4- https://cdn.pixabay.com/photo/2018/07/18/17/59/werewolf-3546899_960_720.jpg.