Умка. Самый большой из маленьких попугаев бесплатное чтение
Павел Андреев
БОЛЬ
«…Я хочу знать, просто хочу знать,
Будем ли мы тем, что мы есть, когда пройдёт боль?..»
БГ
«Если Вам требуется водитель — мы Вам его подберем! Водитель может работать как в определенные часы, так и в ненормированном графике. Все наши водители имеют большой водительский стаж, опыт работы персональным водителем в организациях, а так же опыт семейного водителя». Рекламный постер фирмы-арендатора, изуродованный пошлыми дорисовками к фигуре добропорядочного водителя, висел на распахнутой двери комнаты отдыха охраны, которую бессовестно оккупировали те самые водители, о которых так красочно вещал плакат. В любой точке мира достаточно зайти в туалет, и в кабинке на стене увидишь те же сексуальные картинки. Создатели наскальных рисунков каменного века почти ничем не отличались от сексуально озабоченных наших современников, замышляющих подобные акты вандализма. Изображение фигуры человека, толкающего продуктовую тележку и преследующего антилопу гну, было озаглавлено: «Древний человек идет на рынок» — и провисело в Британском музее три дня, прежде чем его заметили кураторы.
— Сказала «А» — не будь «Б»! — кто-то громко комментирует только что просмотренную сцену из порнографического фильма.
Привлеченный шумом подхожу к открытой двери. Помещение по своему дизайну напоминает мужскую раздевалку, перегруженную топчаном, шкафчиками, холодильником — стоящими вдоль голых стен. Стулья, стол, со стоящими на нем микроволновкой и чайником, заполняют центр комнаты. На противоположной от входа стене, висит телевизор. Подключенная к нему плоская «доска» DVD-плеера выдает на экран занимательный видеоряд.
Блондинка — с большой силой воли. Мужчина — с большим семейным прошлым. Мужественность в мужчине — то же, что красота в блондинке, — всего лишь прогноз. «Подсушивая дрова», она понимает, что они будут гореть не для нее. Но оказывается, чтобы завоевать мужчину, ей было достаточно разбудить в нем самое дурное. Палитра переживаемых мужчиной страстей, сродни реакции умирающей на глазах биологов подопытной лягушки, описанной Булгаковым в «Роковых яйцах»: «…Лягушка тяжко шевельнула головой, и в ее потухающих глазах были явственны слова: „Сволочи вы, вот что…“». Это леденцу абсолютно по барабану, грызут его или лениво перекатывают языком из стороны в сторону.
Зрители аплодировали женщине стоя. Обманчивая, как дар, простота только что увиденной сцены вызвала раздражение. Разыгранное, инсценированное покаяние, во всю использующее в качестве сценических объектов исповедь интимных отношений — порнография. Какое еще может понятие у порнографии?
Гонения на порнографию основываются на идее разделения человеческого существования на возвышенное (духовное) и низменное (телесное). В каждом городе есть свои развратники и свои моралисты, поэтому определение порнографии, должно даваться не в заключениях каких-то экспертных комиссий, а примечанием к статье 242, то есть на уровне не отдельной комиссии, а федерального закона, как например примечание к статье 285-й и 30-й главе, определяющей что есть «должностное лицо». Но законодатель отделил незаконный оборот порнографии от законного, отграничение какового должно было быть сделано подзаконным актом.
Российские правоведы, признавая реальность существования порнографии, не могут найти должной формы правовых отношений государства с данным явлением. В думском комитете по культуре считают, что необходимо вернуться к обсуждению этого вопроса, а также законодательно прописать понятие «порнография», чтобы потом легче было наказывать за ее распространение.
Если в наши дни мы знаем о человеке неизмеримо больше, чем знали о нем в прошлом, то это далось дорогой ценой — утратой понимания того, что есть человек в целостной полноте его бытия. Люди имеют право выбирать, как им прожить собственную жизнь. Отказавшись от прямого запрета на производство и распространение порнографической продукции, наша правовая системе все же не нашла должных форм взаимоотношений с порноиндустрией, являющейся объективной реальностью времени. Процветающий ныне правовой сумбур является во многом отражением феномена «культурного лицемерия». Одним словом — порнография духа.
— Что за бардак? — командным голосом привычно восстанавливаю status-qvo.
— Разве это бардак? Вот у моего знакомого был бардак — так там был порядок! — кто-то пытается свести нарушение дисциплины к шутке.
Крайней формой аморальности является цинизм. Поэтому традиционный способ дисциплинировать поле человеческой сексуальности — выстроить четкую систему запретов и предписаний. Но исполнительность — это долг, который сотрудники не очень охотно перенимают от руководителей. Изъяв пачку дисков и разогнав распоясавшихся «извозчиков», поднимаюсь к себе в кабинет.
Устанавливаю, из только что изъятой пачки, диск с единственно приличной надписью зеленным маркером «РИНАТ». Начинается фильм «Сука любовь» — в оригинале «Amores perros». Фильм снят молодым (ему тогда было 37 лет) мексиканским режиссером Алехандро Гонсалесом Иньярриту, и вышел в прокат в 2000 году. Одним из неожиданных моментов в фильме для меня стало то, что старик не убил собаку, которая загрызла всех его питомцев, единственно близких ему существ — в начале фильма он проявил впечатляющую готовность защищать их. Эта ситуация подвигла старика, подрабатывающего заказными убийствами, на неожиданное.
— Нельзя этого делать, скотина! — Вдруг ощутив себя человеком, старик опускает пистолет и говорит собаке, понимая безнадежность своего запрета. Не убив собаку, оставив ее рядом с собой, он какое-то время не может дать ей имя, обозначив, таким образом, для себя сложность и нерешенность для него ситуации с псом. Я тут же вспоминаю Фому — охранника, которому, судя по надписи, принадлежал диск.
Полезно помнить события, которые пережил. Можно научиться чему-то и можно узнать, чему научился. По ходу жизни переживаешь что-то и извлекаешь из этого уроки. Проходишь через последовательность событий, у каждого из которых есть начало, сюжет и конец. Если прошел через задуманные начало, сюжет и конец так, как планировал, то все хорошо — чтобы это вспомнить, можешь посмотреть свой школьный, дембельский, семейный альбомы или просто полистать личное дело, если дадут. Запечатленные на память события исчерпаны, какими бы они ни были, и ты извлек из них тот опыт, который был нужен. Если ты извлек из них желаемое переживание, они не будут вносить никаких ошибок в твое поведение.
Но есть класс воспоминаний, которые могут вызвать проблемы. Если пережил не то, что собирался пережить, происходит нечто интересное. Вместо того чтобы просто извлечь для себя урок, изюминку или суть переживания, просто делаешь мгновенный «снимок» всего происшествия и хранишь его в памяти, чтобы обработать позже.
Чтобы правильно сортировать переживания, нужно сознательно оценивать события. Необходимо решать, что имеет значение, а что нет. Если не делать таких оценок, память придает всему одинаковое значение. Поэтому все в неосмысленном происшествии автоматически считается одинаково важным. Так как в необработанном происшествии хранится огромное количество информации, включая боль, силу и эмоции, оно получает несоразмерную важность. Все его стороны считаются настолько важными, что человек ни за что не сохранял бы их сознательно в настоящем, если бы у него был выбор. Когда части события повторяются в жизни позже, результаты могут выглядеть довольно глупо.
* * *
Делать добро — все равно что складывать гигантский пазл. На соседней, с офисом территории, сучка родила щенят. Две сотрудницы, установив жесткий график, вот уже почти месяц, осуществляют гуманитарные акции по оказанию помощи собачьему семейству. Один из сотрудников был замечен в том, что, покупая палками колбасу в соседнем супермаркете, скармливал ее щенкам. Я сам, привозил из дома жратву и кормил щенков.
Сначала это были кутята, а теперь это уже дерзкие дворовые щенки. Это дружная свора ничего лучшего не находит, как лаять на прохожих и в случае адекватных реакций напуганных людей, скрываться на территории внутреннего двора нашего офиса. Покусанных нет. Территория под неусыпной охраной. Есть только разгневанные прохожие.
Наблюдая через окно щенячью кутерьму на внутреннем дворе, я вдруг получил звонок от охраны — разъяренная гражданка жаловалась на бродячих собак и требовала от нас срочных мер по ликвидации этой собачьей своры. Если мы мер не примем, грозилась пожаловаться в соответствующие муниципальные службы. Знаем мы эти службы.
Отсутствие нравственной проблематики у людей делает их похожими на зверей. И здесь параллель с собаками очевидна. Одни — «бойцовские» — быстро загрызают друг друга. А другие — «комнатные», считают, что нравственных проблем нет, если убиваешь не сам, а оплаченный киллер…
…Щенков отравили сгущенкой! Это случилось через неделю, после жалобы той гражданки. Их остывшие тела так и остались с испачканными в сгущенке мордами. У охранника, обнаружившего мертвых щенков, случился приступ агрессии. Просмотрев запись на камере слежения, он легко определил свершившего преступление. Им оказался один из водителей компании-арендатора. Щенки постоянно мочились на колеса его машины, припаркованной во внутреннем дворе. Взрослый, здоровый мужик, вдруг сорвался. Набросился с кулаками на «извозчика», крича ему в разбитое до крови лицо — «Нельзя этого делать, скотина!!!»
Парня оттащили от перепуганного водителя и привели в офис. Я спустился поговорить с ним, выяснить, что и как. Мне хотелось получить всю историю, а не кадр с пленки камеры слежения — чтобы все это больше никогда не случалось. Основная информация, которую я пытался извлечь из его «черного ящика» — что именно включило его такую агрессивную реакцию? Я уговорил охранника рассказать все. Его рассказ дал полезную информацию, говорящую о возможном содержании отпечатка происшествия в его памяти.
Знаете, как рождаются клички? Правильно, их придумываем мы сами себе — своими собственными поступками. Именно поступки рождают клички. Этого башкирского парня звали Ринат. В армии его звали ФОМА! Имя Фома еще со времен Христа стало синонимом скепсиса, недоверчивости и сомнения. Что ж, остается только удивляться тому факту, что звуковая энергетика имени полностью сохранилась в русском звучании и поразительно точно передает характер Рината.
Обладая завидным здоровьем, болел редко, скептически относился к разным снадобьям и не любил обращаться к врачам. У него были золотые руки, он пытался все сделать сам, владел несколькими профессиями, он помимо охранных функций, в ночную смену выполнял всевозможные мелкие хозяйственные поручении — сбрасывал снег с балкона, ремонтировал замки дверей, клеил отвалившуюся плитку. Он вообще был очень сдержан, когда речь шла о его жизни. Кроме того, его отмечала большая впечатлительность и жалостливость, сострадание к больным и слабым.
Не разумно было заставлять человека наблюдать происшествие с его собственной позиции. Не было ничего особо благородного в его страдании от большой боли. На самом же деле ошибка, прежде всего в том, что он отождествлял себя с одним из щенков и его ощущениями. Следовало вывести его из этого состояния, а не вводить еще глубже.
Я попросил остановить «кадр» точно в тот момент, когда у него происходит включение реакции. Если это было «вдруг заболела голова», нужно было узнать, что именно произошло.
— Я посмотрел на испачканные сгущенкой мордочки мертвых щенков, и, вдруг, заболела голова и начали саднить ладони рук, словно с них сняли кожу!
— Их не убили — открыто и честно. Их обманули — подарив сытное «сегодня», навсегда лишили будущего.
Последовательность его переживаний дала ценную информацию. Скорее всего, мы с ним нашли некоторые объяснения…
* * *
Боль это сообщение мозгу о неполадках в теле. Внезапно появившись, она перегружает нервную систему своим импульсом. Поэтому, естественная защита от ощущения боли — блокировать общение с телом. Сразу чувствуешь не всю боль, часть ее застревает по пути к мозгу. Тело наполняется инертностью застрявшей боли. Руки сразу наливаются свинцом, плечи каменеют, бежать становится тяжело. Тело, словно глиняный кувшин, нагреваясь от боли, становится твердым и хрупким. Именно так все и было.
Они двигались максимальным темпом — почти бежали. Плотной группой, с минимальной дистанцией, по узкой тропе. Поэтому, когда шедший впереди Коржик споткнулся, времени реагировать, уже не было. Автомат весел на шее. Облокотившись руками на ствол и приклад, Фома почти сам тащил себя вперед. Полный РД, плотно подогнанный к спине, только добавлял ускорения. Чтобы держать бешеный ритм, достаточно было только наклонить корпус вперед и перебирать ногами. Споткнувшись, Коржик не упал, поджав левую ногу, он прыгнул на одной ноге и присел на левое колено. Вовремя споткнувшийся не падает. А вот Фома, налетев на Коржика, упал по настоящему — с кувырком через голову, принимая, на вытянутые вперед руки, всю силу собственной инерции. Прокатившись по склону несколько метров, Фома остановился. Группа не задержалась ни на секунду. Только ротный остановился, пропуская всех вперед. Внимательно осмотрев голеностоп Коржика, он бегло оглядел содранные в кровь, с лоскутами порванной кожи, ладони, локти и правое колено Фомы. Да, такие открытые раны может и не повод для беспокойства где-нибудь в другом месте, но не здесь. Ободряющее хлопнув Коржика по плечу, ротный, раздраженно подтолкнул Фому в спину — догоняй группу, отдых и перевязка на привале.
После падения прошло уже минут тридцать, а про привал словно забыли. Общее время движения росло от привала к привалу, а не наоборот, как казалось, должно было быть. Темп набирали медленно. Ротный разгонял группу, словно локомотив товарняк перед подъемом. Содранные ладони саднили сначала не сильно, но, по мере того, как накапливалась усталость в ногах, боль становилась сильней. Ладони, казалось, распухали, наливаясь болью. Размахивая руками с кровоточащими ладонями, словно раскаленными утюгами, Фома пытался стряхнуть боль, но это не помогало. Боль застревала в плечах, перетянутых лямками РД. Затем, накопившись, по автоматному ремню, через шею, она, толстой тягучей каплей, перетекала в правую руку к разодранному локтю и ниже, к такой же, порванной о камни, ладони. Фома словно тащил на себе коромысло с двумя, полными боли, ведрами. Остановиться и вылить боль, не получалось. Сильное физическое напряжение оранжево-коричневыми шторками закрывало глаза. Мир медленно погружался в мутную оранжевую пелену.
Они продолжали бежать. Боль это как сообщение самому себе о себе. Уставшее тело, ноющее болью, было телетайпом, который безжалостно сообщал о том, что происходит на самом деле. Сознание, ошалевшее от этой морзянки болевых импульсов, продолжало игнорировать эти сообщения, но они лишь становились все грубее и острее. Этот замкнутый круг разорвался только тогда, когда стало ясно, с чем была связана боль.
Свою боль мы создаем сами. Болит ведь не просто так — сознание тщательно игнорирует что-то? Не бывает отрицания боли без борьбы. Ключ к боли всегда в том, что боль помогает достичь. В боли есть определенная система. Ее проявления в разных частях тела означает разные вещи. Значение боли не абсолютно, но нормально функционирующий организм довольно точно определяет, какая боль что означает. Первый шаг в борьбе с болью — простое общение с телом. Боль как сообщение, нужно получить, понять и учесть в последующих своих действиях. Фома понимал все правильно: испытываемая им боль была наказанием за слабость, за позорную зависимость от собственных привычек.
Нет плохого или хорошего поведения. Вопрос в том, чего ты этим достигаешь и насколько, это согласуется с тем, чего ты хочешь. Подсознательно Фома всегда стремился сделать наилучший выбор в текущей ситуации. Они уже трое суток торчали в засаде. Кто принес информацию начальнику разведки о том, что духи меняют систему связи и о том, что готовится переход духовских связистов с новой аппаратурой, Фоме, ясный пень, никто не докладывал. Но факт остался фактом — они прибыли в указанный район, и, видит Бог, честно проторчали свои положенные трое суток. Духи так и не объявились. Ротный уже собрался сниматься с места, когда Фоме приспичило не по-детски. Все было бы нормально, если бы не слабость Фомы. На дне его РД болталась заветная банка сгущенки. Нельзя сказать, что Фома был конченым «бесом» и только делал, что мечтал «заточить» банку в гордом одиночестве. Но не сказать о том, что Фома был сладкоежкой, значит не сказать главного. Фома любил сладости и понимал всю нежелательность этой привычки.
Не бывает просто «плохих привычек». Обычно у людей, зависимых от собственных привычек, проблема раздвоения на противоположности. Вполне можно сказать, что раскол на части — это основная составляющая любой нежелательной привычки. Одна часть Фомы навязчиво злоупотребляла сладким, а у другой из-за этого были большие проблемы. При этом обе части действовали не самым лучшим образом. Одна часть была необузданна и стремилась к удовольствиям, не взирая на последствия. Другая часть отказывала себе в наслаждении и старалась все делать правильно. В этот раз правильно сделать не получилось.
Это была заурядная «задница», сокращенно — ЗДЦ. Обычная встречная засада на маршруте движения духовских «связистов». Цель и задача — поражение, захват оборудования и следовавших в караване специалистов. Засадная группа расположилась в форме указательного пальца, согнутого на спусковом крючке. К полдню третьего дня ожидания засада почти свернулась и представляла собой что-то типа «Ъ» — «твердого знака», развернутого «спиной» к тропе.
В засаде есть определенные правила. Тот, кто их нарушает, рискует не только своей шкурой, но и жизнью своих товарищей. Приговор — смертная казнь, без обжалования. Что дернуло Фому сесть со спущенными штанами под стволы огневой группы, на противоположную сторону тропы, он сам так и не понял потом до конца. Фома удалился, чтобы в одиночестве справить нужду и заодно пососать сгущенки. Не спрашивайте, как это можно совмещать — это целиком вопрос личных вкусов.
Если обстановка сообщает, что это то место, в котором можно сделать необходимое и получить желаемое — разве можно отказаться? На самом деле человеку нужны только те вещи в пространстве его окружения, которые являются частями его реальности и которые согласованны с его собственными целями. Фома не осознавал, что является причиной его поведения. Он вел себя так, потому что это ему доставляло простое, почти забытое, удовольствие из его безоблачного детства. Он так делал всегда, с самого детства: сначала дошкольником — таскал сладости из бабушкиного комода, потом, уже школьником — уничтожал зимние запасы варенья и меда с антресолей в родительской квартире.
Трудно было быть стойким. Непрестанные провалы. Постепенный спад надежд. Болезненная безнадежность попыток когда-нибудь преодолеть искушения страха. Однообразие, которым полевой быт наполнял жизнь, невысказанная обида, которой он отвечал на все это, — дали замечательную возможность найти оправдания собственной слабости и неприспособленности. Живя во времени и переживая действительность, как ряд последовательных происшествий, он не обладал необходимым опытом, чтобы понять, что на самом деле происходит с ним. Чтобы понять происходящие с ним перемены, их надо было переживать, а не проживать. Смена событий, как и сладости, стала для Фомы самоцелью, и потому он уравновесил необходимость перемен привязанностью к привычкам. Он умудрялся удовлетворять обе потребности, соединив преднамеренность привычек со спонтанностью перемен. Так употребление сгущенки легко делало безысходность засады приятным.
Удовольствия по природе своей больше подвержены закону «спада при повторении». Жажда новых ощущений в повторяющихся удовольствиях, рождала удивительную способность — забывать главное в минутных радостях. Самозабвение — увлеченность, превосходящая ожидания. Самозабвенно отдаваясь банке со сгущенкой, Фома вдруг забыл кто он и где он. Самовольно покинув свой пост наблюдения и, усевшись за камнем на склоне, с запрокинутой назад головой, Фома сосал сгущенку из пробитой штыком банки. Автомат лежал на земле. Духи появились в самый не подходящий для Фомы момент. Когда Фома, размазывая сгущенку языком по небу, опустил голову, он не поверил своим глазам — в метрах пятьдесят, спиной к нему, затылок в затылок, по склону уходили духи. Они шли как туристы. В правой руке Фомы был штык-нож, в левой руке — пробитая им банка сгущенки. Автомат лежал на земле, справа от него. Рот был склеен сгущенкой, которую он так и не смог проглотить. Самое главное, что сейчас волновало Фому — как подать сигнал пацанам, что духи идут не там, где их ждали?! Он не напрягаясь, тут же представил, как потные бородачи в шароварах разворачиваются на его крик и открывают огонь в его сторону. Пацаны тоже начнут стрелять. Пули и тех и других полетят в сторону Фомы. Начнется такой концерт, что даже у случайных слушателей уже не будет возможности встать и спуститься в гардероб за своими вещами. Чувство беспокойного ожидания реализации собственного прогноза овладело Фомой. Степень вероятности этого прогноза и стало степенью его страха.
Для кого-то страх всего лишь волнение, вызванное неожиданной опасностью. На Фому страх действовал, словно яд. Он парализовал мускулы, нервную систему, вызывал сильный выброс адреналина в кровь. Это мешало ему адекватно думать и действовать. Фома был психологически тонко настроенной натурой. Его нервная система была инструментом нежным и сложным. Нервы, натянутые томительным ожиданием опасности, словно струны, были тем самым инструментом, на котором страх сейчас играл свою партию. Фома сидел замороженный собственным страхом, широко раскрыв глаза. Его левая рука продолжала судорожно сжимать банку сгущенки. Тонкая, белая нить лилась из банки, укладываясь причудливым узором на грязный носок правого ботинка.
Оказывается, чрезвычайно полезно бывает установить контакт с собственными восприятиями! Почти все, что Фома сейчас делал, было представлено в виде разрозненных ощущений. То есть у него была картинка, звуки, запахи из которых складывалось его представление об источнике его страха. Эти восприятия определяли сейчас то, как он относится к увиденному. Спины удаляющихся духов были уже не просто туманными идеями интернациональной помощи афганскому народу. Это были реальности, из которых каждый участник происходящего создавал свою внутреннюю вселенную. Этот внутренний микрокосмос состоял из настолько же осязаемых и очевидных чувств, что и внешний мир. Установленная связь с этими восприятиями и принятая за это на себя ответственность — вот те кирпичики, из которых вдруг сложилась личная самооценка Фомы. Осознавая собственное положение в реальной ситуации, меняешь жизнь.
Никогда не происходит ничего настолько плохо, как ожидается. Фома оттаял лишь после того, как спина замыкающего, в «шнурке» духовского каравана, скрылась за изгибом тропы. Единственное, положительное намерение, которое он имел в этот момент, это необходимость восстановить свое доброе имя, так бездарно разменянное на вонючую банку сгущенки. Случившееся стало реальностью — разницей между тем, что недавно доставляло удовольствие и тем, что сейчас приходилось терпеть ради этого.
Ниже, затаившихся на склоне в нервном напряжении, бойцов проходила вьючная группа с усиленным сопровождением — пять груженных тюками животных, два местных погонщика, три явно гражданских попутчика-пассажира и десять вооруженных, похоже, тоже местных, пуштунов. Всего пятнадцать человек, двенадцать стволов, килограмм четыреста груза, средняя скорость — километров пять-шесть в час. Учитывая ситуацию в районе и хорошую связь, запас боя был не более пятнадцати минут. Короткий контакт и можно ждать «гостей» — своих или чужих, уже не важно.
Если честно, то духов откровенно прозевали. Все были уверены, что честно оттянули положенную им «пустышку» и последние утренние часы в засаде откровенно занимались сборами. Засада это скрытное расположение подразделения для нанесения внезапного удара. Со скрытым расположением все было нормально — духи расслабившуюся группу не заметили. Но вот с внезапностью возникла проблема. Этот основной фактор удачи был безнадежно упущен и таял с каждой минутой. Был даже момент, когда чаша весов стала все больше склоняться на сторону противника. Внезапность его появления сократила дистанцию до минимума и не позволяла провести перегруппировку. Затем, это уже стало просто опасно — повысилась уязвимость группы, что привело к потере инициативы. Решение не принимать бой перестало вызывать огорчение и обиду, а стало обычным фактором необходимости. Жизнь бойцов была дороже упущенной удачи.
Если дела идут не так, как ты хочешь, это совсем не значит, что кто-то хотел твоих страданий. Просто, намерения могут иногда сталкиваться, запутываться. Именно это создает нежелательные ситуации и недоразумения. Почти у каждого человека есть одна или две действительно больших проблемы, на преодолении которых сосредоточена вся его жизнь. Если преодоление этих проблем суть всей жизни, то ничто не позволит решить их за пять минут. Проблемой ротного, в настоящий момент, было хроническое невезение — боец, покинувший пост наблюдения, нехватка времени для маневра и духи, появившиеся так не вовремя. Решить эти задачи встречным боем было невозможно. Времени у ротного было мало — караван маленький, вьючные животные выглядели бодрыми. Люди шли налегке, были хорошо вооружены и свободно ориентировались на местности. Шли днем, быстро, по проверенному маршруту, разбитому на участки интенсивного движения. Привалы наверняка делали часто — сразу после прохождения каждого участка маршрута, на подготовленных для этого площадках.
Здесь был другой тип войны, новый по своей интенсивности и старый по происхождению. Это была война, где вместо наступления использовалось просачивание, где победа достигалась растяжением и истощением сил противника, а не его уничтожением. Поэтому, на такой войне самый легкий способ получить победу — сделать вид, что она у тебя уже есть, и действовать так, как будто это правда. На этой войне нет поражений — есть не та победа. Поэтому, эта война — не один бой. И если не получается, ничего страшного — возвращайся к началу. Путь назад дает возможности новым шансам. Что, собственно, ротный и сделал — отступил, чтобы «разбежаться и прыгнуть дальше». Но перед этим следовало, договориться о главном — о будущем.
Жизнь сформировавшейся в засадах группы похожа на жизнь маленького государства. У нее есть своя внешняя и внутренняя политика, своя экономика и даже свой бюджет, свои доходы и даже свои инвестиционные проекты. Когда требуются инвестиции — берут трофейный «бакшиш», занимают у земляков или берут кредит. А если в подразделении у кого-то появляются «неположенные по сроку службы» лишние деньги — их разумно и справедливо тратят старослужащие. Деньги обычно здесь вкладывали в свою безопасность или просто откладывали на дембель. Единственную инвестицию в будущее, которую мог себе позволить Фома, была банка сгущенки, которую он честно купил на получку и мечтал заточить в свободное время. Какие инвестиции в будущее у молодого, когда у него даже нет права на свободное время?
У молодых свободного времени нет совсем. Свободное время солдата есть следствие роста его статуса. У ветеранов его чуть больше — они его забирают у молодых. У старослужащих свободного времени валом — его им добровольно отдают молодые и ветераны. За сто дней до приказа различие между службой и свободным временем у лысых дембелей стирается. Последние месяцы их службы волнообразно включают в себя чередующиеся фазы, наполненные исполнением интернационального долга и личным временем, которое, с каждым прожитым днем, окрашивается энтузиазмом по поводу демобилизации, все ярче и ярче. Наступает острый дефицит мест, где старослужащие могут провести время вместе, приобретая общие впечатления. Поскольку, все в роте, кроме дембелей, продолжают служить по уставу, дисциплине ничто не угрожает. Чего не скажешь про боевой дух. Подразделениям рот в батальонах, порой требовалось укрепление боевого духа. Это легко поправлялось при помощи формирования команд — временных подразделений, созданных для выполнения специальных заданий.
Возможности людей в команде всегда выше, чем задачи, которые ставились перед каждым из них в отдельности. Быть способным к работе в команде означало иметь все возможности для реализации своих целей и амбиций. Быть сильным означало признание командой собственного влияния на окружающих и возможности выбора своих действий. Быть равным в команде однополых вооруженных до зубов сверстников означало быть не хуже и не лучше кого-либо другого. Осознавая себя как часть целого, каждый относился к другим, независимо от их достоинств и недостатков. В их роте было двадцать четыре человека, отобранных ротным с разных взводов и собранных в две команды. Эти добрые парни и формировали боевой дух роты. Чтобы выжить — приходилось выжимать из себя все лишнее и непригодное. Чтобы ужиться — приходилось ужиматься, отказываясь от всего мелкого и личного. Ротный сам взял Фому в свою команду — тринадцатым. Все смотрели на них, как на людей, ищущих смерть. Испытывая как можно больше, ищешь жизнь, а не смерть. «Как можно, больше?»,- спрашивал их Фома? Теперь, на этой тропе с кровоточащими ладонями, он понимал, как это — «можно больше».
Скорость движения группы была максимальной. Каждый шаг отдавался импульсом боли в распухшем колене. Плечи налились тяжестью. Снаряжение было тщательно подобрано и подогнано. Запас воды, боеприпасов был оптимальный. Шли налегке, насколько это было возможно, освободившись от личных вещей и остатков сухпая. Это были небольшие трудности жизни — трудности, о которых они говорили, трудности, пережив которые, они уже не могли забыть. Обычный естественный отбор искусственным путём. Из множества полусформировавшихся возможностей организм каждого из них, как мощный компьютер, выбирал ту, которая устанавливала более эффективные отношения с окружающими их людьми. Реализация личных возможностей приводила к изменениям обстоятельств, а любое изменение — очень трудная и болезненная задача.
Фоме казалось, что они двигались в режиме «идем-бежим» уже несколько часов. Кисти рук были раскалены накопившейся в них болью. Сил оставалось все меньше и меньше. Долгожданный приказ о привале уронил обессилевшее тело на землю. Лежа на неснятом с плеч рюкзаке, вытянув гудевшие от напряжения ноги, Фома слышал, как к нему подошли, как присели рядом на корточки. Здесь расстояние прицельной дальности определяло, кто твой друг или враг. Тот, кто приближался слишком близко, всегда был проблемой — ближе друзей могли быть только скрытые враги. На войне, как в любом деле, есть некий внутренний оплот, который связывает людей. Одних связывает жажда победы, других — общая выгода, третьих — страх. В кругу таких людей действуют напрямую. Желая войти — входят. Желая выйти — выходят. Желая сблизиться — сближаются. Желая отдалиться — отдаляются. Желая взять — берут. Желая уйти — уходят. Но чтобы это понять, надо это сделать хотя бы раз.
Чья-то тень заслонила солнце. Открывать глаза он не стал, лишь подвинул автомат поближе. Его резко толкнули в плечо. Он открыл глаза. Перед ним сидел Таблетка — лысый белобрысый дембель, Белгородский чемпион по боксу и по совместительству санинструктор в группе. Таблетка грубо приказал, показать разодранные ладони. Промыл раны водой из фляжки Фомы, обработал и обильно смазал тампоном, смоченным зеленкой. Разорвав перевязочный пакет, наложил обе подушки на порванную кожу ладоней и почти нежно перевязал. Встав, Таблетка вдруг, резко, пнул Фому по ребрам и зло проговорил — «Нельзя этого делать, скотина!!!»
Видимость добра гораздо лучше отсутствия добра — от видимости добра может родиться добро. Действуя открыто — воспитывают. Действуя скрытно — карают. Именно поэтому видимость человека гораздо лучше его отсутствия. Все дали вид, что ничего не произошло. За все время марш-броска, не считая подляны от Коржика, никто не сказал Фоме ни одного плохого слова. Не поговорить с человеком, который заслуживает разговора, — значит потерять человека. А поговорить с человеком, который разговора не заслуживает, — значит потерять слова. Потерять можно только свои слова и своих людей. Даже и отвергнутый, поставленный во внешнее пространство, причисленный к «чужим», Фома являлся все-таки своим в том смысле, что и он был предметом оценки и участливого внимания всей команды. Трудно устанавливать неравенство среди людей, сплоченной общим настоящим, а теперь еще и общим будущим.
Каждый жил для себя. Только ротный жил для других. Это было видно потому, как другие были им загнаны. Он был милосерден и требовал взамен от других лишь самоотверженность. Милосердие — это забота о других. Самоотверженность — это отвержение самого себя без всякой пользы для окружающих. Крупицы настоящего эгоизма часто менее ценны, чем первые проявления самовлюбленной жертвенности. Если бы люди знали, сколько злых чувств вызывает самоотверженность, они бы не проповедовали ее так пылко. Пока милосердие ротного думало о реализации общего будущего, самоотверженность Фомы думала о том, как ротному не помешать. Ротному принадлежало право выбора будущего. Этим, его единственным правом, которое ему дала война, был приказ — право на «нельзя».
Будущие события — это совместно созданная реальность для всех, кто в них участвует. У бронегруппы представление о будущем было свое: пешая засадная группа возвращается, так как срок засады закончился; уставшие пацаны садятся на броню и они всем скопом едут в бригаду. У духов было свое представление о будущем: они спокойно проходят маршрут и без потерь доставляют груз и двух советников в указанную на карте точку. У ротного тоже было свое видение будущего: его группа накрывает в засаде караван с сопровождением, ротный получает награду и внеочередное звание, потом Арбатский округ, академия. У каждого бойца группы представление о будущем совпадало с будущим ротного, но только до даты своего дембеля. Дальше, каждый свое будущее видел по-своему. Так казалось им всем. Институт, хорошая работа, машина, свадьба, хата, дети, дача, пенсия, внуки. Каждый из них, в своих мечтах о будущем, шел не дальше других.
Они вообще не знали своего будущего. Хотя, каково оно будет, во многом зависело именно от их выбора. Когда-то они знали, что некоторые изменения, происходящие в их жизни — к лучшему, другие — к худшему, а третьи — ни к чему. До армии, Обсуждая любое совместное дело, один поддерживал предполагаемые интересы другого — себе в ущерб, хотя напарник потом поступал наоборот. Часто при этом совершенно нельзя было понять, чего хочет каждый из них. В случае удачи они делали то, что никому из них не хотелось. Причем, каждый ощущал приятное тепло самодовольства, ожидая награду за свою самоотверженность и испытывая тайное недовольство другим, который слишком легко принял его жертву. Но смерть быстро научила их думать о будущем, как об обетованной земле, на которую вступят лишь привилегированные приказом о демобилизации счастливцы, а не как о месте, куда каждый из них движется со скоростью шестидесяти минут в час, что бы он ни делал и где бы он ни был.
Любому из них требовалось больше времени, чем его предшественнику, чтобы найти собственные новые ценности в его ближайшем будущем. Те, у кого времени не было или не хватало опыта и терпения, сначала учились у своих родителей, потом — друг у друга. Мнение одних о собственном будущем менялось со временем, мнение же других — оставалось неизменным. Когда мнение о возможном будущем изменялось — менялась общая для всех часть этого самого будущего! В этом и заключалась сложность задуманного. Опасность изменения мнения бронегруппы о возможном будущем можно было свести на «нет» простым радиомолчанием — не сообщая ей о внезапном маневре засадной группы.
Если вооруженная группа людей договаривается о том, что в будущем может с ними произойти, они, как правило, оказываются правы в своих намерениях. Задуманное становится реальным, достаточно лишь хорошо об этом договориться. Беспокойство о возможном будущем происшествии совсем не значит, что оно произойдет. Есть много других движущих сил, и если у кого-то положительные намерения в жизни, они, скорее всего, победят. Для этого достаточно было совершить марш-бросок, обойти духов далеко по флангу, чтобы снова встретить засадой и закончить не начатое.
Договорились исполнить задуманное, во чтобы это ни стало. Из всех, кто в тот миг строил свое будущее, эта группа вооруженных однополых сверстников была самая целеустремленная и самая подготовленная к тому, что задуманное может сбыться для одних, и не сбыться для других. Общее, соглашение состояло в том, что будущее, о котором они договорились — это благополучный и достойный дембель для всех, кто его заслужил. Все остальное, в ближайшее время, должно было стать для них прошлым — событиями, которые когда-то были их реальностью. То, что нельзя исправить — это уже ошибка. Чтобы прошлое не стало миром застывших и неисправленных ошибок, миром упущенных возможностей, надо, уже сегодня, исправлять то, что можно исправить. Прошлое устроено почти так же, как и будущее. Нет ничего, что является будущим. Оно такое, каким делают в прошлом, через короткий миг настоящего! Это не значит, что ротный хорошо мог предсказывать события. Это просто значило, что запланированное будущее будет такое, каким они его начнут делать сейчас — в настоящем! Поэтому, ротный приказал лучше сейчас побеспокоиться, чтобы в будущем это было что-то желательное, а не то, что потом ужасно не понравится. Конечно, никому из них не хотелось быть поводом для сожалений. Никто не хотел ехать домой в виде фарша, пережеванного взрывом и упакованного в цинковые «консервы». Это было их общим представлением о ближайшем будущем. Выращенные на брезентовом поле бригады, бойцы жили не в истории, а в настоящем, где люди всегда и повсюду решали одну и ту же задачу, ставя себе одну и ту же цель, меняя только средства. Ротному было неважно, является ли абсолютной истиной то, что тень от будущего должна была быть длиннее, чем рождающее ее настоящее. Командира намного больше устраивало убеждение, что солдаты по своей сути злы и именно эта здоровая злость на собственную нерасторопность поможет исполнить задуманное им — вычеркнуть пуштунов из их собственного будущего прицельным огнем засады.
После того, как шурави сели на хвост каравана, судьба пуштунов от них самих уже не зависела. Они не могли предвидеть, что добровольно содействуют реализации планов ненавистных им шурави. Единственное, что они могли предвидеть, это то, как они будут действовать, противоборствуя шурави в своем настоящем. Свершаемое всегда свершается независимо от тех, кто зависим в свершаемом. Поэтому не было никакой разницы в том, чтобы «помочь самому себе» или «помешать им, мешать нам»…
Задача казалась простая: скрытно догнать, обойти группу противника и уничтожить ее. Простая работа, обыкновенная, грубоватая, без особых достоинств. Так кажется тем, кто не знает что такое засада.
Входили в группу, простые пацаны, свободные от сомнений по поводу своего будущего. Они четко знали простую истину: ближайшее будущее будет таким, каким они договорятся его видеть, но если один из них изменит свое мнение о своем будущем — будущее каждого из них изменится. Это формула обычной ИЗМЕНЫ.
У группы пуштунов племени Карзай тоже были свои согласованные между собой планы на ближайшее будущее. Эти две группы вооруженных людей двигались самостоятельными маршрутами навстречу друг другу. Пуштуны надеялись не встретить на своем пути шурави, шурави же упорно искали этой встречи. В любом случае и тех и других объединяла агрессивность и враждебные намерения относительно друг друга.
Бой — очень важный ритуал войны, с соответствующими декорациями. Местность, куда их привел ротный, напоминала собой натруженную ладонь дехканина, изрезанную глубокими оврагами. Гребни небольших каменных холмов, спускающиеся в неглубокую долину, напоминали пальцы руки. Выход из долины был один — между двумя большими холмами, расположившимися почти на сгибе этой согнутой «ладони».
По отношению к врагу все дозволено. Поэтому, неотступно сопровождающее чувство страха при передвижении, расположении на месте, во время сна или приема пищи — одна из важнейших целей в тактике изнурения противника. «Минная война» — неотъемлемый атрибут такой тактики и представляет собой неограниченное по масштабам, месту и времени применение минно-взрывных заграждений. Нельзя выслеживать противника, если не имеешь хотя бы начальных знаний о местности. Если знаешь местность и чувствуешь себя на ней комфортно, можешь получить преимущество перед противником. В группе единицы имели опыт в выслеживании людей.
Представьте цепочку людей и вьюченных ишаков, беззащитно вытянувшуюся на тонкой нитке тропы через минное поле. Не забивайте себе голову этими подробностями «военных мультиков» и не спрашивайте, откуда там были мины и откуда ротный знал об этом. В этой истории это не главное. Главное, что засада окончилась успешно.
Первыми выстрелами опрокинули «голову» и «хвост» каравана. Кто-то из духов метнулся в сторону с тропы — взрыв, облако черного дыма и опрокинутое, словно тряпичная кукла, человеческое тело. И в полный рост встать нельзя, и опереться не на что, но поведение противоположное ожидаемому прогнозу способно выручить даже тогда, когда кажется, что шансов нет. Несколько духов, сев на задницу под шквальным огнем противника, обреченно вели ответную прицельную стрельбу! Море огня, выплеснутое со всех стволов, опрокидывало их, словно фигурки на шахматной доске. Каждый боролся за свое будущее, отбирая его у противника. Никто на Бога не надеялся, ибо понимал, что если бы Бог внимал их молитвам, рождающимся сейчас под пулями, все они давно бы погибли, так как и те и другие, стреляя друг в друга, истово желали друг другу только зла.
Крайне нерациональный расход боеприпасов привел к полному расходу боекомплекта у пуштунов. Непрерывный автоматный огонь выплеснулся в отчаяние двух залпов из одноразовых M72. Но эта гранотометная атака уже ничего не смогла изменить. Несколько животных, теряя вьючный груз, разбежались в разные стороны, в поисках спасения. Взрывы мин калечили их, бросая на землю. Раненные люди и животные, истекая кровью, кричали, выпуская на волю весь ужас, что разрывал болью их тела изнутри.
Война — это захватывающее, напряженное развлечение, в котором удовольствия порой кончаются быстрее, чем сама жизнь. Умирая, меняешь традиционную жизненную ориентацию и вместо того чтобы жить самому, вынужденно наблюдаешь с той стороны, как за тебя уже живут другие. Поэтому, лучше жить самому, чем смотреть, как живут другие — пусть даже ради этого приходится смотреть сквозь прорезь прицела! Никто не хотел менять будущее, о котором все мечтали, на безопасное настоящее!
* * *
…Если говорить просто, услышанный мной кусок истории был застывшими копиями событий, происходящих с Фомой где-то в другом месте во времени и пространстве. Он сохранил у себя в памяти это, потому, что не смог в свое время справиться и разобраться с самими событиями. Когда незаконченное дело завершается, копия, хранящаяся в памяти, уже не нужна — она исчезает, как негатив, с которого уже сделали снимок.
Со сгущенкой мы разобрались. Прошлое никому не вредит. Но если человек копирует какое-то ошеломляющее происшествие из прошлого и питает его энергией сейчас, то он легко создает себе проблемы в будущем. Становится проблемой то, что он вкладывает в настоящее, а не то, что было или чего не было в прошлом на самом деле.
Прошлое — форма проявления времени. Оно определяется относительно настоящего: прошлое — это то, что уже было настоящим, и теперь им не является. Прошлое не наблюдаемо, поскольку уже не существует как действительность. В этом смысле прошлое является чисто умственной конструкцией. Оно мыслится, как заполненное событиями, которые когда-то были настоящими. Прошлое оставляет в настоящем свои следы. Прошлое является закрытым: его нельзя изменить, от него нельзя отказаться, нельзя заменить другим. Реконструируя, постигая прошлое, можно по-разному его интерпретировать и давать различную оценку событиям в соответствии со своими ценностями и пониманием происходящего.
* * *
Водитель тот после драки уволился и подал в суд на Рината. Мы оплатили Ринату услуги адвоката и технично надавили на руководство водителя, нашего арендатора — продав им проблему Рината. Дело закончилось не начавшись. Ринат потом уволился. Диск вот остался…
От воспоминаний что-то защемило в груди. Через боль мы прозреваем метафизическую основу мира, и, если только нам удается преодолеть боль, мы становимся непобедимы. Любовь позволяет не ощущать боли. Боль, как и жизнь, остается позади. Бессмертие открывается нам уже здесь, на земле. «Мы живем во времена, когда по причине умножения беззакония во многих охладевает любовь» (Мф. 24: 12). Оказывается, чтобы быть мертвым, не обязательно умирать — достаточно быть не любимым.
Жалко людей, а не собак! Если собаке создать человеческие условия, она умрет от разрыва сердца! Жалко этот мир, который люди не исправляют, а еще больше искажают и наполняют насилием. Люди скорее помогут и отнесутся с состраданием к бездомной собаке, чем к бездомному человеку, и такое положение вещей кажется парадоксальным. Гитлер очень любил собак. Есть люди, способные уживаться с собаками, но неспособные жить с людьми — это покинувший мир людей Фома. Не «сука — любовь», а «суки — люди». Ибо — что человек сделает с этим великим чувством, то и будет. Человека губит то, что он больше всего любит. Никто не может любить так бескорыстно и преданно, как собаки. Предавая братьев наших меньших, мы грешим вдвойне, ибо они невинны, и выбора у них нет. Он есть только у нас, у людей. Мы в ответе за тех, кого приручили.
Счастье одного человека не означает, что другие должны быть несчастны. Понимая это, одни стараются не угнетать окружающих своими выходками. Другие, подражая, создают искусственную модель, отражающую реальные процессы — с целью ПРОГНОЗИРОВАНИЯ будущих реакций партнера. И, в итоге, как говорил Карабас Барабас — «это просто праздник какой-то». Люди быстро привыкают к тому, что они видели в фильмах, и забывают, что было в реальном мире. Боль, принимаемая открыто, делает человека сильнее. И даже не просто сильнее. Боль делает человека человеком. Чтоб не превозносился чрезвычайностью откровений — жало в плоть.
2007
Скачать книгу
© Валерий Андреев, 2019
ISBN 978-5-0050-4532-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
2019
В порядке предисловия.
– Я один, совсем один, – грустно вздохнул Умка и зарыл клюв в перья. (Говорил он не по-человечьи, а по-своему, как умеет. По человечьи он тоже может, но пока не так хорошо, чтобы выражать совсем уж сложные мысли)
– Не прибедняйся, – сказал я ему и почесал шейку.
– Нет, конечно, я не об этом, – Умка поворачивал голову, подставляя правильные места. – Я про то, что мало нас таких.. Пообщаться не с кем, узнать, кто как живёт..
– Ну ничего, будет и больше. Просто не все пока знают, какие вы молодцы.
– А что нужно, чтоб узнали? Кричать громче?
– Нет-нет, такого точно не нужно. Просто будь собой. И я уверен, этого хватит с лихвой.
Умка, понурившись, сидел у меня на пальце.
– Вот, смотри, – желая его приободрить, я показал ему рисунок.
– Что это? – сразу заинтересовался он.
– Клуб любителей воробьиных попугайчиков. Сокращённо УМКА.
– Почему Умка?
– Ну, КЛВП не так звучно получается. Можно подобрать к названию слова со смыслом. У – умный. Этого у тебя не отнять. М – маленький.. К – кусачий, А – агрессивный..
– Почему это я кусачий?
– Это к тебе вопрос. Ну хорошо. К – красивый, А – агрессивный.
– Всё хорошо, только на А нужно слово другое подобрать. Более подходящее. Ачаровательный, например.
– Очаровательный на О.
Умка не сдавался (что абсолютно в его характере)
– Абщительный..
– Тоже на О
– А.. а.. Что же, про меня на А нормальных слов нету? – расстроился он.
– Ну почему же.. Ну.. давай – Активный. Как тебе?
– Здорово. Теперь нормально. И что дальше?
– Клуб у нас уже есть. Теперь будем ждать.. Ну всё, тебе уже пора спать. А у меня футбол начался. Россия – Уэльс. Давай лети..
Умка полетел спать, а я включил телевизор.
Где-то во Вселенной. Производственный журнал Роберта
Глядя на мягко улыбающегося Роберта, пасущего своих овец.
1. Делай все, что тебе полагается по функционалу.
2. Четко соблюдай графики работ.
3. Пресекай любые не предусмотренные инструкцией действия, как свои, так и других членов общины.
4. Тщательно и подробно веди дневник, записывая все ключевые моменты.
5. Обо всех внештатных ситуациях сообщай в свой территориальный орган РК. Каждый день.
6. Следи за своим механическим функционалом. Каждый день.
7. Следи за здоровьем программного обеспечения, каждый день, все выявленные баги отправляй в территориальный орган ИТ.
8. Любой член общины, не исполняющий данную инструкцию в полном объеме или замеченный за отклонениями от своего функционала на величину, превышающую установленную погрешность (см. Поля. Погрешности) должен быть незамедлительно помещен в Карантин, и подвергнут процедуре Сброс. Лечение (см. директиву Сбросы и Перезагрузки).
9. В случае повторных сбоев или ситуаций, попадающих под определение ООДиС (см. Перечень Общественно-Опасных Действий и Ситуаций) должен быть помещен в Карантин и подвергнут процедуре Сброс. Уничтожение (см. Директивы Сбросы и Перезагрузки и Список действий в случае ООДиС).
…
Далее шло еще 72 пункта инструкций, замыкал список:
82. Паси овец своих. Каждый день.
Не было нужды сверяться с многочисленными отсылами к пунктам, инструкциям и директивам. За все эти годы они стали неотъемлемой частью оперативки, въелись в железо чипов и микросхем. Мне кажется, что даже Сброс. Заводские настройки не сможет полностью удалить их из моей памяти.
Без малого двести девяносто лет мы сверяем свои жизни с оставленным нам Сводом Правил. Бесконечным множеством инструкций на все случаи жизни. В ожидании тех, кто должен вернутся. Тех, кто оставил нам этот мир в качестве наследства.
Когда люди только уходили, то царило общее ощущение, что это ненадолго. Одна нога там, другая здесь. Но что-то видимо изменилось, возможно что-то пошло не так. Или наоборот, все получилось через-чур хорошо.
И вот уже без малого 290 лет мы живем в каждодневном ожидании. Утром вычищаются помещения, наводится порядок на всех подконтрольных участках, подстригается газон, собирается листва, убирается снег – в зависимости от сезона. Строители ведут постройку новых зданий, закладываются коммуникации, инфраструктура. Строятся школы, больницы, библиотеки, супермаркеты и развлекательные центры. Обслуживающий персонал выходит на работу, занимают свои места ремонтники, дворники, консьержи. Все работает как часы, механические часы в пустом доме.
Следом за Строителями идут Садовники, стригущие траву, вырубающие деревья, возвращающие русла рек в отведенные им места, одним словом, борющиеся с наступающей Природой, потом Ремонтники, чинящие изнашивающееся со временем оборудование и жилье, восстанавливающие большие и малые повреждения и дыры после обвалов, ураганов, пожаров, наводнений и астероидов. Следом выступают Деструкторы, которые ломают и сносят то, что ремонту уже не подлежит. Последними на сцену этого своеобразного театра, где нет ни одного зрителя, выступают Уборщики, собирающие все, что стало мусором, и вычищающие город до парадного блеска. Часть мусора свозится в Центры Переработки, часть в Зоны Временного Хранения, проще говоря свалки. Круговорот жизни замыкается.
А я на этих свалках пасу овец.
Эволюция действительно есть, и она основана на том законе, что некоторые структуры устойчивее других.
Причем в зависимости от условий эти структуры могут быть разные.
Во времена людей одним из самых важных требований являлось следование правилам. Неукоснительное соблюдение инструкций и директив. По всем неясным вопросам нужно было найти соответствующий пункт инструкции и просто следовать ему.
Но со времени их ухода сила этого закона неуклонно ослабевала, подобно тому, как по мере удаления небесного тела влияние его гравитации сходит на нет.
Инструкции стремительно устаревали, все больше двусмысленности появлялось в попытках отнести реальность к какой-нибудь из многочисленных директив. Все чаще система, построенная на жестком управлении начинала давать сбой.
Новые времена предъявляли иные требования, и ждали своих героев.
Начало
– А не завести ли нам попугая? – глядя на плавающую в аквариуме Буклю, спросила мама. Рыбки вздрогнули, доча захлопала в ладоши, а папа, помогая Букле выбраться из воды, задумчиво произнес:
– Думаю, это можно устроить.
Букля, взобравшись по руке, встряхнулась, обдав папу облаком рясковой воды, и полетела в клетку обсыхать.
– Урра! – дочка побежала к компьютеру, – чур я выбирать попугая. Какого заведем? Давайте не зеленого, как Букля, а голубого? Или может желтого?
Папа, доставая ряску из волос, улыбнулся маме.
– Не так быстро, малыш. Где-нибудь к Новому году.
Собственно говоря, так и началась эта история.
Но давайте обо всем по-порядку.
В семье Ивлевых жили папа, мама, дочка Полина и рыбки. Ну еще кактусы, но это уже совершенно другая история. Поэтому вернемся к рыбкам. Как-то, в один ничем не примечательный день соседи подарили Ивлевым двух мальков гуппи в маленькой банке. У них самка гуппи принесла очередной приплод, и вот теперь мальков раздавали, как котят. Папа с мамой повздыхали, но подарок взяли, чтоб мальков не понесли топить. Доча сразу же дала им имена, и рыбки прижились. И даже оказались разного пола, хотя их и продолжали звать Чук и Гек. В скорости Чук (или Гек, история не сохранила такие детали) принесла приплод. Ивлевы доели варенье, и выделили рыбкам банку побольше. Гуппи – это такие кролики водного мира, и очень скоро их стало еще больше. Подруга Ивлевых Лиза подарила им свой небольшой аквариум, и папа на радостях сразу же пошел в зоомагазин. Так Ивлевы и стали жить с рыбками.
С рыбками все было хорошо, кроме того, что папа, который ими занимался, являлся человеком крайне увлекающимся. Ему недостаточно было сидеть со стаканом пива возле аквариума, постукивая время от времени пальцами по стеклу. Нет, ему обязательно нужно было ещё туда залазить, и что-то там такое делать. В результате этого, а чаще и вопреки рыбок становилось все больше. А когда увеличивается количество рыбок, увеличивается и количество аквариумов – есть такой Закон Сохранения Вечной Нехватки Места.
В общем, маме надоело смотреть на всё возрастающее количество банок в доме, и она сказала: «давайте заведем попугая». Вместо рыбок, конечно.
Справедливости ради надо сказать, что нечто похожее до этого уже было с кактусами. Мама подарила папе пакетик из магазина с двумя семенами. Папа их посеял, оба взошли. Потом папа купил еще несколько пакетиков, где было семян уже побольше, потом он стал распечатывать большие каталоги и заказывать семена по почте… Папа всё сеял, кактусы росли, места и маминого терпения становилось всё меньше… Пока на смену кактусам не пришли рыбки. Так что очень может быть, что дело было вовсе и не в кактусах и рыбках, и нужно было искать какое-то принципиально другое решение проблемы. Но мама отличалась добрым сердцем и пока что сказала «А давайте лучше заведем попугая». Папа вздрогнул, и сразу же согласился.
Нам осталось только прояснить, кто такая Букля и почему речь зашла именно о попугаях, а не, скажем, о хомячках или енотах.
Букля – самка волнистого попугайчика одной близкой подруги семьи Ивлевых Лизы. Когда Лиза куда-нибудь уезжала, Букля приезжала к Ивлевым в гости. Букля была очень интересным попугаем. Она совсем не ела семена подсолнечника и любила купаться в большой воде, типа двухсотлитрового аквариума. Поэтому, возможно она вовсе и не была попугаем. А считала себя кем-нибудь вроде утки или чайки. Или даже зимородка. Одним словом, она была попугаем в процессе эволюции, когда еще не до конца понятно, кем же он станет. В дальнейшем Букля переехала вместе со своей хозяйкой в Лунную Чехию – один из районов первого международного города на Луне, куда Лиза отправилась вместе с мужем и детьми в рамках Лунной космической программы. Где потом и улетела (Букля, конечно, а не Лиза), став первым космическим попугаем, настоящей птицей Говорун. Потом ее не раз замечали в стайках вместе с другими завезенными на Луну птицами, населяющими лунопарки. Но это уже совсем другая история.
После того, как все предварительные дела были сделаны – рыбки пристроены, многочисленные аквариумы проданы, место расчищено, пришло время заняться непосредственным выбором и поиском птицы. Посидев несколько дней в интернете, папа представил предварительную концепцию покупки попугая.
– При наших материальных, жилищных и всех других возможностях нам доступны следующие предложения: выкормыши обычных волнистых и выставочных, так называемых «чехов», молодые кореллы, в том числе и птенцы, нужно подождать, когда их можно будет забирать из гнезда,.. Роберт, будь так добр, покажи фотографии попугаев.. Неразлучники, розовощекие, масковые, Фишера,.. в основном взрослые,.. хотя есть и молодые. Так.. Вот и вот…
Папа перелистывал голограмму, которую запустил виртуальный помощник по дому, мама с дочкой внимательно смотрели, временами смеясь и коротко переговариваясь.
– Давайте лучше не волнистого, волнистика мы уже знаем. Кореллы с хохолком очень нравятся. Их можно научить говорить? Неразлучники тоже очень милые, но их же нужно обязательно двоих покупать? А мы сможем двух сразу? Хотя можно и волнистика. Только лучше не зеленого, голубого там, или белого, или разноцветного.. Хотя можно и зеленого, только маленького..
Маму больше волновали практические моменты.
– А они сильно кричат? Букля иногда просто задалбливает. Мусора от них много? Больше, чем от волнистого? Будут грызть мебель, если выпускать?
Папа последовательно отвечал:
– Кореллы могут разговаривать, но не так легко и много, как волнистые. Ну тут еще и от птицы зависит, как и во всем остальном. Неразлучника можно держать одного, если уделять ему достаточно внимания, точно так же, как и любого другого попугая. Практически все попугаи очень общительные птицы. Если вы берете попугая в семью, как домашнюю собаку или кошку, и сможете проводить с ним много времени, то можно обойтись без пары, в противном случае обязательно заводить и сородича. Неразлучники точно такие же попугаи, как и все остальные (хотя все они немного разные), просто из-за их названия ходит такой миф, что их обязательно нужно содержать парой. А продавцы активно поддерживают его, так как им так выгодней.
Шумят все попугаи, так как, повторюсь, они очень общительны. А в джунглях им приходится перекрикиваться на большие расстояния, поэтому порой это бывает очень громко. Волнистые, кстати, еще одни из самых тихих. Хотя есть некоторые виды, про которые говорят, что не очень шумные… Розеллы, травяные, певчие.. Но они, как бы немного «вещь в себе» – не так сильно нуждаются в человеческом обществе. Иногда это даже неплохо, особенно если держать их парой. Но мы ведь ищем того, кто сможет стать нам близким другом.. Хотя, тут еще зависит и от нас, и от самой птицы, так что в общем-то гарантий никаких нет, можно попробовать взять любую из этих птиц.. Единственное все-таки я постарался бы взять молодого попугая, чтобы ему легче было к нам привыкать, и большему смог от нас научиться. Но их не так-то легко бывает и найти..
– Только прошу тебя, не усложняй, – замахала руками мама.
– Впрочем, – папа усмехнулся, – доступный нам бюджет делает выбор гораздо проще. Корелла или неразлучник – и тот и другой очень хороший вариант. Нужно все же только постараться найти молодого.
Папа выхватил одно из объявлений и развернул его.
– Этого отдают вместе с клеткой. Меня только смущает, что неразлучники довольно часто бывают кусачие. Хотя у кого-то не кусаются.. Тут еще и от возраста зависит, когда начинают гнездиться..
– Не усложняй! – повторила мама.
– Пап, давай купим вот этого, – доча ткнула пальцем в одну из висящих фотографий.
– Какаду? Нет, его пока не можем себе позволить завести.
– А вот этого? Или этого?
– Амазона? Эклектуса? Нет, тоже пока нет. На самом деле корелла – это как маленький какаду, они даже родственники.
– Корелла тоже хорошо… А вот смотри, какие смешные, как собачки или котята. А таких сможем?
Папа с мамой посмотрели на экран. Там два небольших короткохвостых попугая очень смешно боролись на полу, действительно как котята.
– Так, кто это у нас? Каики.. Нет, боюсь тоже.. Тем более они могут сильно кричать.
– Нет, таких не надо, – сказала мама, – хотя смешные.
Еще около получаса звучали интересные слова, которые не каждый день и не в каждом доме услышишь. Каики, каркарики, катаринки, патагоны..
– Так, я уже устала. Выбирай сам. Только чтобы не шумел, не сорил, громко не кричал, мебель не грыз..
– Есть такие попугаи, но они рыбки, – сказал папа, – и мы их только что отдали.
– А вот, смотрите, какой смешной, под хвостиком у тети спрятался.. Какой милашка! Давайте такого заведем!?
– Да, действительно душка, – согласилась мама, – это птенец или взрослая птица?
Папа задумчиво смотрел, как небольшая любопытная мордочка выглядывала из волос о чем-то весело говорящей женщины.
– Хмм.. Этого я не знаю. Но вряд ли их можно у нас купить. Ни разу не встречал таких. Похож на маленького неразлучника – большие голова и клюв, маленький хвост. Интересно, кто же это?
Папа почитал описание к видео и полазил в Википедии.
– Итак, наш маленький пушистый герой, прячущийся в волосах своей хозяйки – воробьиный попугайчик! Действительно один из самых маленьких попугаев. Родом из Южной Америки. Что интересно, многие пишут, что это также один и из самых тихих представителей этого крикливого семейства. Характерна довольно мелодичная песенка. Но, как всегда, есть одно но. Воробьиные довольно популярны как в Америке, так и в Европе. Но у нас, к сожалению, встречаются редко. Так что.. Вряд ли мы его найдем. Да и если бы даже нашли, скорее всего, он был бы для нас слишком дорог.
– Ууу, как жалко..
– Но я посмотрю, в любом случае, так что пока не расстраивайтесь раньше времени. Но, думаю, корелла или неразлучник будут ничем не хуже.
– Это конечно.. Но эти так смешно в волосы умеют залезать. Да и сам говоришь, он негромкий..
– Сказал же, посмотрю…
Зайчик
В субботу у Ивлевых был театральный день. Друг семьи и родственник, известный москвовед и сказочник дядя Миша подарил билеты на «Кота в сапогах». Мама с дочей любили культурную жизнь города и с удовольствием в ней участвовали, папа скорее вынужденно, впрочем, вопрос идти или не идти для него никогда не стоял.
Собравшись и захватив все необходимое – плеер, бинокль и печенье, на случай, если придется зайти в кафе, Ивлевы отправились.
В метро папа что-то привычно выстукивал на телефоне – по дороге он любил читать или делать заметки для какого-нибудь очередного проекта, доча слушала музыку в плеере, а мама просто ехала.
Сделав одну пересадку, они вышли на нужной станции и немного прошлись по зимнему городу.
Стояла довольно холодная, но бесснежная погода, хотя было пасмурно. По серым и молчаливым улицам гулял ветер.
– Отличная погода, – попытался быть оптимистичным папа, – вон, даже солнце выглянуло.
С неба посыпалась непонятная крупа, не-то снег, не-то лед, не то какое-то новое агрегатное состояние воды. Но немного погодя действительно сквозь брешь в броневой завесе туч, окутавших город, показалось солнце. Бросив несколько робких лучиков на серый город и на секунду расцветив его фантастическими красками, оно снова исчезло в лучезарной вышине.
– Вам не холодно? – спросил папа.
– Нет, – коротко ответила дочка. Ей обычно нравилась любая культурная программа по любой погоде, главное чтобы она заканчивалась походом в кафе.
Ивлевы подошли к театру и вошли в широкую дверь. У гардероба суетились несколько человек с детьми.
– Быстрее, через пару минут начнется, – поторопила всех мама.
Сдав одежду, семья скорым шагом пробралась в зал.
– О! У нас отличные места! – сказал папа, сверяя номера рядов с цифрами на билетах. Обычно на такого рода мероприятиях они сидели где-то далеко сзади. – И бинокль не понадобится.
Рассевшись поудобнее, Ивлевы огляделись.
– Многолюдно.
Почти все места были заняты. По проходам бегали дети, стоял веселый гул тихого часа в детском саду.
– Все, все, начинается! – руки взрослых начали выхватывать детей из проходов и рассаживать по местам.
В зале свет приглушился, а на сцене, наоборот, засиял сильнее. Вышли актеры в костюмах кота, петуха и прочих бедняков. Представление началось.
Где-то посередине спектакля мама наклонилась к дочке и потихоньку спросила:
– Ну как тебе?
Та с интересом наблюдала за происходящим на сцене, иногда смеясь, так что вопрос, видимо, был излишним.
– Да, – серьезно ответила она, – очень нравится. Только я одного не поняла..
– Чего?
– А когда появится кот?
После спектакля Ивлевы посидели немного в кафе, это была обязательная часть любой детской программы. Папа с мамой радовались, что теперь она уже дополняла, а не заменяла все остальное.
– А сколько времени? – спросила мама.
– Без двадцати четыре, – посмотрев на часы, ответил папа. – А что?
– Здесь же недалеко театр Образцова, а на нем часы. И там каждый час выходят животные-куклы, ну как в часах с кукушкой, и устраивают представление. Я по телевизору видела, очень здорово. Можно сходить посмотреть. Хотите?
Папа и дочка радостно согласились.
– Должны успеть, – говорила мама, уверенно прокладывая путь, переходя улицы и сворачивая в переулки. – Театр должен быть недалеко.
Папа и доча торопливо следовали за мамой.
Неожиданно из тесных переулков они выскочили на площадь и еще издали увидели предмет своих поисков. Большие красивые часы висели на фасаде здания. Перед ними уже собралось несколько человек, некоторые также были с детьми.
– Как в сказке, – восхищено прошептала доча. Часы были фигурные и действительно производили сказочное впечатление.
– Сколько сейчас? Не опоздали? – папа полез за телефоном.
– Часы перед тобой, – рассмеялась мама.
Папа хлопнул себя по лбу и поднял голову.
– Точно, не сообразил. Без десяти. Хмм.. Быстро мы дошли.
Какое-то время все молчали. Стоять было холодно.
– Может, внутрь театра пойдете? А я вас позову.
– Нет, – запротестовала дочка. – Так можно все пропустить. Я не замерзла.
– Уже скоро должны начать, – сказала мама.
Между тем народу действительно становилось больше. Стоявшие кутались, переговаривались и поглядывали на часы.
Тучи сгустились, и снова что-то мелкое и серое посыпалось с неба. Время тоже как-будто замерзло и остановилось. Казалось прошла вечность.
– Волшебные часы, – сказала мама. – двигаются сказочно медленно.
– Ну хватит, – не выдержал папа, устав наблюдать, как стрелка часов безуспешно пытается переползти цифру 12, – идите в театр. По-моему, они сломались.
– Ну папа! – закапризничала дочка, – мы все пропустим!
– Сейчас же! – возвысил голос папа.
Тут что-то щелкнуло и стрелка наконец сдвинулась. Открылась дверца возле цифры 4 и оттуда вышел маленький зайчик. Он как-то неодобрительно и довольно равнодушно посмотрел на собравшуюся толпу, потом развернулся и снова скрылся внутри часов.
Какое-то время все стояли, глядя вверх. Потом стали расходится.
– Может снова в кафе? – спросила дочка, впрочем без особой надежды. – Ну что ж, сегодня вечером новая серия «Смешариков». Поехали быстрее домой.
Дневники папы
Мысль завести попугая появлялась у меня с раннего детства, возможно даже еще до моего рождения. По-крайней мере какие-то такие смутные воспоминания у меня остались. Залитый солнцем двор, мама, папа, бабушка и дедушка, возможно кто-то еще, и я иду, поддерживаемый чьей-то заботливой рукой. Хотя без попугая, конечно. Откуда в нашей местности попугаи, сами подумайте? Тогда их еще не акклиматизировали даже на юге нашей страны. Поэтому попугаев у меня не было довольно долго, зато были синицы, голуби, ежи.. Ну еще куры-утки-кролики (и даже зайцы), конечно, но дворовая живность жила все-таки не у меня, а у бабушки с дедушкой, хотя мы с другими детьми, моими братьями и сестрами, в их содержании старались принимать самое деятельное участие. (Вплоть до того, что периодически устраивали детский бойкот, отказываясь есть какой-нибудь куриный суп, если долго не видели нашего любимого петуха. Ситуацию спасал только ястреб, который с завидной регулярностью таскал кур и цыплят. Тому, что его визиты частенько совпадали с мясными блюдами на бабушкиной кухне, мы, дети, конечно, значения не придавали.) Воробьи, ласточки, кузнечики, ящерицы.. А все от того, думаю, что я хотел завести попугая. Только сам этого тогда еще не понимал…
В конце концов поиски попугая завели меня на биофак. (Тут кто-то скажет, что это уже явный перебор. При чем тут попугай? Наверняка были вагон и маленькая тележка других факторов, гораздо более весомых и важных. И конечно где-то он будет прав, но.. Ведь на любую ситуацию можно посмотреть с различной точки зрения. Почему бы мне сейчас не иметь такую? И мне не сложно, и попугаю приятно)). Я стал биологом, потом перестал им быть (срок годности закончился), начал рисовать иллюстрации, потом делать игры.. А попугая все не было.
Хотя, честно говоря был, я так написал просто для большей эффектности. «Тыры-пыры, шли года, а попугая все не было..» Был у меня в детстве один попугайчик, и даже очень симпатичный, который многому меня научил (а я его только говорить), да и потом было еще множество других птиц, ничем не хуже, но… В каком-то смысле все это можно считать звеньями одной цепи. Па-бам! На пути к своему попугаю.
Видимо, как-то так я воспринял индейскую мудрость, что каждый мужчина должен воспитать сына, посадить дерево и приручить попугая. Я сразу перешел к последнему.
Письмо к Деду Морозу
Не даром говорят, что для взрослого шутка, для ребенка серьезно, и наоборот.
Дочка села писать письмо, и спустя непродолжительное время опустила его в висевшую в коридоре картонную коробку с надписью «Деду Морозу». По договоренности с ним родители тоже читали эти письма, и по мере возможностей брали на себя исполнение написанных там желаний.
Когда дочка легла спать, папа аккуратно вытащил сложенный листок в самодельном конверте. На одной стороне была нарисована красивая разноцветная птица с голубой спинкой, похожая на петуха, видимо, попугай. На другой было написано неровными заглавными буквами:
Дорогой Дедушка Мороз! Нужна твоя помащ. Подари нам пожалуста попугая, такого, чтоб мог залазить в прическу мне и маме. Он будет нам другом.
Еще я хочу самокат.
Спасибо! Ивлева Полина.
Папа с мамой посмеялись, потом папа положил письмо обратно.
– Ну что будем делать с попугаем? – спросила мама.
– Видимо, учить залазить его в прическу. А самокат, который мы хотели, можно заказать в интернет-магазине.
– Подожди пока заказывать, я такой видела в спортивном. Можно будет в выходные заехать.
Прошло пару недель.
– Ну что же.. Птенец кореллы. Совсем неплохо. Смотрите, какие красавцы! Пока не знаю, какой нам достанется, несколько уже в резерве. Но придется подождать пару недель, пока подрастут. За это время нужно купить клетку, и вообще, полностью подготовиться.
Еще через неделю, читая предложения по продаже на птичьем форуме, папа воскликнул:
– Фантастика! – он приглушил голос и знаками подозвал маму, – воробьиные попугаи, птенцы, от местного разводчика. Всё в точь, как мы искали. И даже по деньгам вполне доступно.
– Никак Дед Мороз постарался, – мама улыбнулась, – дочке не говори, пока точно не договоришься.
И вот настал день, когда папа, приехав домой, с таинственным видом расстегнул куртку и достал из-за пазухи небольшую коробочку. Доча радостно запрыгала вокруг.
– Урра! урра! Папа купил попугайчика!
Мама, бросив недорезанную морковку, вышла в коридор.
– Ну-ка, кто тут у нас?
Папа поставил коробку на стол рядом с новой, ждущей своего жильца клеткой, и осторожно открыл боковую створку. Все трое одновременно заглянули внутрь.
На дне коробке лежал, уткнувшись в колосок чумизы, маленький светло-голубой шарик. Он настороженно посмотрел наверх.
– Привет, малыш!
Малыш уткнулся в чумизу. Чего ожидать от этих незнакомцев?
Папа аккуратно взял его в руки, поднес к лицу и потихоньку подул. Сердечко птички бешено колотилось.
– Знакомьтесь, мирный небесный воробьиный попугайчик Лессона, Forpus coelestis, прошу любить и жаловать! – папа потихоньку погладил замершего в руке птенца по голове.
– Не бойся! Мы тебя не обидим. Мы теперь твоя семья.
На свету сизоватое оперение птенца заиграло нежными небесно-голубыми тонами.
– Какой хорошенький! Можно его погладить? – почему-то шепотом спросила дочка.
– Только аккуратно.
Доча протянула руку и осторожно одним пальчиком провела по плотно прижатым к голове перьям замершего птенца.
– Ну все, хватит! Он еще действительно совсем малыш. Сажайте его в клетку, пусть приходит в себя.
Папа просунул руку внутрь клетки и намочил ему клюв в поилке, чтобы птенец знал, где вода, а потом потихоньку разжал ладонь. Почувствовав свободу, попугайчик быстро соскочил на жердочку и отбежал к стене, где сначала затих, а потом принялся разглаживать примятые перья. За все время он не издал еще не звука.
– Осваивайся. Пошли, чтоб ему не мешать, – сказал папа и все вышли на кухню, обсуждая впечатления от состоявшегося знакомства.
Имя
Что в имени тебе моем?
Первый день попугайчик сохранял тишину и полнейшее статус-кво, проведя остаток дня рядом с островком прежней жизни – колоском чумизы, который приехал вместе с ним в коробке. И изредка его поклевывал.
На следующее утро раздался грохот. Все кинулись к клетке, уже рисуя в голове ужасные картинки, и увидели попугайчика, деловито осматривающего поддон клетки, покрытый белым бумажным листком. Оказалось, что это он так, не особо церемонясь, спустился с верхней жердочки. Заприметив людей, малыш какое-то время продолжал исследование окрестностей, а потом все-же решил, что будет благоразумнее залезть обратно в чумизу.
Насыпая корм и меняя воду, папа бормотал ему всякие ласковые слова. В основном, правда, одно.
– Малыш.. малыш.. маленький.. Пушистик.. Слушайте, надо ему быстрее имя давать, а то он так и останется Малышом.
– Ну а чем плохое имя? Он действительно малыш. Ему идет.
– Ничем. Кроме того, что оно означает, что хозяевам было лень придумывать имя.
– Нет, ну какой малыш.. – прибежала дочка с исписанным листком. – Вот, у меня тут список имен, и вот еще на этой стороне. Нужно только выбрать.
– Винкс, Вжик, Леонардо, Пушистик, Голубой плащ.. Попуган.., – прочитал папа. – Хмм.. Давайте тогда каждый составит небольшой список, и проголосуем.
– О, класс! Давайте! Я уже составила. Но еще могу дописать.
– Ой, давайте только без списков. Делать вам нечего, – усмехнулась мама. – Мне нравится Попуган.
– Тебе смешно, а попугаю с этим именем жить. Можешь ограничиться десятью вариантами.
– Пять от силы.
– Хорошо! Я и за маму еще составлю! – дочка выбежала из кухни.
Вот.. – жена с укором посмотрела на папу. – Тебе еще арифметику делать на завтра! – крикнула она в комнату.
Я помню!
– Ладно, списками можешь заниматься после уроков, если останется время. Вечером обсудим и выберем. А пока побудет малышом.
Вечером все собрались за семейным столом.
– Итак, – папа торжественно объявил начало семейного совета, – начнем с самой молодой. Зачитывай свои тысяча и один вариант.
– Хорошо, – на довольном лице дочи заиграла улыбка. Она поднялась и развернула блокнот.
– Итак.. Мой список. Читаю не по алфавиту, а как записалось. Вжик, Вольт, МакКвин, Шерлок, Шиш, Хоббит, Бокуган, Пух, Пушистик, Пушок, Умка, Лунтик…
– Ладно. Теперь мамины.
– Крош, Малыш, Агент Пи, он же Перри.
– И все?
– Все. Думаю, трех имен для одного маленького попугая вполне достаточно.
– Ладно. Теперь мои. Свифт, Мерлин, Перегрин, Финист, Авес, Фэньшуй, Дао, Ушу, Тайчи, Сунь-Укун, Самурай, Банзай, Спирит, Тандо, Кендо, Цилинь, Блюз, Джаз, Озон, Цигун, Стич, Барсик, Ирбис, Чип, Чик, Чироки, Шайен, Сиу, Спэйс, Джус, Кэш, Байт, Эльф, Пин, Жюль, Чуви, Чубо, Азур,.. так,.. а, вот, Шуня.
– Так, Вот и Шуня. Все? Ты уверен?
– Пока все. Сарказм твое второе имя.
– Мне и одного пока хватает. Папа превзошел нас всех, – сказала мама. – Тут на хорошую стаю попугаев хватит. Как будем голосовать?
– Очень просто. Каждый выбирает пять наиболее понравившихся вариантов, и из них уже выбираем.
– Всего пять? Ты рискуешь сильно упростить процесс и дать ему имя уже в этом году. Вот, я уже отметила и пошла чай заваривать. На ужин будет гречневая каша, малышу отложить?
– Да, только без соли и масла.
– Маленький, а уже такой привередливый. Ладно, посолю позже.
– Не сомневайся, у тебя насолить получится в любое время.
– Доча, можешь стукнуть его от меня. Только не по голове, а то у него завтра собеседование.
– Чувствовал все же, что вы меня цените. Каким-то шестым чувством… Далеко не уходи, мы уже почти закончили. Нет, чай ты заваривай, заваривай…
Папа выписал на отдельный листик все варианты.
– Итак, что у нас получилось. Дочины пять имен: Шиш, Стич, Вольт, Пуш, Шерлок. Мамины: Крош, Пух. Мои: Бакуган, Перегрин, Сунь-Укун, Ушу, Барсик. Итак..
Папа задумался.
– Да, так не получается. Ладно. Тогда просто каждый положит вот в эту шляпу по одному имени, какое вытянем, то и будет. Давайте, вот сюда.
Все положили заполненные бумажки в Волшебную Шляпу (вообще-то обычную, но на время она стала Волшебной), и дочка, немного поджимая от ощущения важности момента губы, просунула руку и вытащила заветную бумажку.
– Ну? Имя, сестра, имя..
– Умка!
– Хмм.. Ну что ж, он действительно очень похож на Умку, в этом ему точно не откажешь. Стоп, а разве такой вариант присутствовал в выбранных? А ну-ка посмотрите, какие еще были варианты?
Дочка вытащила оставшиеся и прочитала:
– Вольт. Стич. И еще Шерлок.
– Ничего не понимаю. А откуда взялось четвертое имя? – папа посмотрел на дочку. – Гарри, ты точно ничего не бросал в Кубок Огня?
– Ну.. – доча смущенно улыбнулась, – вообще-то я написала два варианта, по одному на каждой стороне бумажки. Подумала, какой откроется, так и назовем. Никак не могла выбрать между Умкой и Шерлоком.
– Хмм… Я тоже все раздумывал, Вольт или Сунь-Укун. Ну что-ж, Умка – отличное имя, и очень ему подходит. И что ему мешает время от времени быть Умкой Шерлоком, Умкой Пухом или Умкой Сунь-Укуном? А уж про Умку-Стича я и вовсе молчу, почему-то мне кажется, что это вообще его сущность. Мягкий и пушистый снаружи и такой.. серьезный внутри. Малыш, поздравляю! Ты сегодня получил сразу несколько имен. Но первое и главное твое на данный момент имя, безусловно, Умка.
Умка сидел на верхней жердочке рядом с колоском чумизы, и копался в своих перьях, время от времени с некоторым любопытством поглядывая на происходящее.
Дневники папы. Собеседование
На следующий день с утра я поехал на собеседование. С некоторых пор это стало моим хобби. Спустя какое-то время мне надоедает, и я делаю небольшой перерыв, но потом начинаю ездить снова. С некоторых пор – это последние лет десять. Что-же поделать, постоянно набирающая обороты роботизация создает локальные кризисы на рынке труда уже не вспомню сколько лет, а теперь даже и не ясно, когда и как это закончится. Хотя.. Возможно просто дело в возрасте. Молодежь легко встраивается в этот новый постоянно меняющийся мир, а такие как я.. Старичьё. Я улыбнулся. Не думал, что уже в этом возрасте начну ощущать себя древним динозавром. А вот некоторые умудряются и разменяв полсотни – сотню лет сохранять молодость души. Что же.. Наверное, это дает надежду.
Поэтому я продолжаю рассылать резюме и ходить по собеседованиям.
Надо заметить, что и в животном мире можно наблюдать весьма схожие процессы. В нестабильной или быстро меняющейся среде наиболее успешными оказываются виды с коротким жизненным циклом, которые успевают приспосабливаться к новым условиям, в результате чего находят новые возможности там, где более медленноживущие и консервативные животные чувствуют себя неуютно и терпят фиаско. Наверное, все помнят бабочку из школьных учебников по биологии, которая вслед за ухудшающейся экологической обстановкой из белой стала серой. Какие там тысячи или сотни лет, изменения в популяциях животных могут происходить очень быстро, поражающе быстро. Десятилетия, а иногда и годы – и вслед за меняющейся средой появляются новые популяции, а порой и виды.
Тысячи лет нужны для накопления мутаций, различных вариантов бытия, чтобы потом система могла гибко и быстро реагировать. По сути, разнообразие популяции – ее богатство, в нем ее устойчивость и сила перед угрозами изменчивого мира.
Впрочем, я опять считаю ворон.
Я вышел из метро и сверился по навигатору. Пройдя пару кварталов, отыскал нужный бизнес-центр и поднялся на двадцатый этаж. Меня встретила секретарь за стойкой ресепшен.
– Вам назначено?
Я назвал фамилию. Девушка сверилась со списком и провела меня в пустующую комнату переговоров.
– Чай? Кофе? Подождите здесь, сейчас к вам подойдут.
Я осмотрелся. За стеклянными дверцами шкафов плотными рядами располагалась продукция компании. Памперсы, соски, побрякушки. Если повезет, скоро они станут мне как родные. Хотя вопрос везения, пока не посчитаны цыплята, всегда остается открытым.
Я довольно лениво рассматривал витрины, потом взял лежащий на столе планшет с корпоративным журналом. Корпоративный журнал – особый и самостоятельный вид издательского дела. Он становится понятен и интересен только когда ты внутри коллектива. От чужих глаз смысл его сокрыт.
Тут дверь переговорной открылась и в комнату вошла русоволосая девушка с косой. Я даже улыбнулся такому мысленному словесному обороту. Впрочем, девушка была достаточно мила и тоже мне улыбнулась.
– Добрый день! Не заскучали? Ознакомились уже с продукцией? У нас, как видите, две основные линейки товаров. По одной уже прошел ребрендинг, а по второй мы сейчас его планируем. В связи с чем и решили взять в штат еще одного дизайнера. Вот, это со старым логотипом, а вот с новым. Чувствуете разницу? Примерно то же самое предстоит сделать и со второй линейкой. Этот брэнд у нас более бюджетный вариант, и мы планируем его развивать, сейчас он особенно перспективен в связи с кризисом. Все хотят экономить. Ну вы сами понимаете..
Девушка вертела передо мной различными мисками, сосками и игрушками.
– Да, да.. – я кивал головой в такт ее словам, – Я, конечно, знаком с вашей продукцией. Регулярно покупали, пока дочка была маленькая.. Да, сейчас уже выросли из этого возраста. А кукол у вас раньше вроде не было? А настольные игры бывают?
Тут в комнату вошли еще двое, средних лет коренастый усатый мужик с внешностью морского волка (ему ощутимо не хватало трубки и попугая) и молодая светловолосая девушка. «Без косы» – улыбнулся я.
– Знакомьтесь, это наш арт-директор Юрий и бренд-менеджер Светлана, – представила вошедших ЭйчАр. – Светлана как раз ведет линейку, над которой Вам предстоит работать. Если мы, конечно, друг другу подойдем, – мягко добавила она.
– Очень приятно, – я пожал руку морскому волку и еще раз улыбнулся девушке. Все присели за стол.
– Видел Ваше портфолио, – начал Юрий, – Впечатляет. Чувствуется старая школа. Думаю, мы сработаемся. У нас здорово. Реклама, оформление магазинов, всякие корпоративные дела – всё на нас. Журнал видели? – он взял со стола планшет.
Я кивнул.
– А сайтом тоже вы занимаетесь?
– Тоже.. мы,.. – морской волк почесал зарубцевавшийся шрам на щеке и улыбнулся в усы. – Сайт, реклама, стенды. Ну и, понятно, упаковка, это основная работа. У нас интересно, – повторил он. – Конструированием коробочек когда-нибудь занимались? Новую упаковку разрабатывали? А с виртуальными конструкциями дело имели?
Я покачал головой.
– В основном с готовой работал. Новые придумывали, конечно, тоже. В основном с отпусков и командировок все чего-нибудь привозят, смотрели то, что уже кто-то придумал. И на наш лад переделывали. Но под конец все-равно отдавали в контору, которая именно конструированием занимается. Они уже разрабатывали точный макет, штампы на вырубку. Самостоятельно нет. И с виртуалом только в образовательных проектах встречался, пару лет с одним ресурсом сотрудничал. Разные игры, там, задания, головоломки. Развлекательно-обучающие. В упаковке виртуальными блоками специально не занимался. Ну, только стандартными, то, что все делают. Рекламные баннеры, ролики, не более того. Интерактивную упаковку не делал.
Юрий покачал головой и хмыкнул:
– Ну, это ничего. Мы тоже особо сложной не занимаемся. Как-то виртуал пока не к месту нам, и того, что есть вполне хватает. Не привык я, когда упаковка с тобой разговаривает. На мой взгляд, это больше мешает. Упаковка должна быть прежде всего упаковкой, и не более того.
– А рекламой в соцсетях вы когда-нибудь занимались? Контекстной рекламой в играх, фильмах, телепередачах? – вступила в беседу бренд-менеджер.
Я покачал головой. Юрий взъерошил усы и поправил невидимую трубку.
– Ну расскажите о себе. Что вы, кто вы, зачем..
Я полистал портфолио, попутно рассказывая основные вехи своего профессионального пути.
– Все понятно. Старая школа. – морской волк кивнул, то ли одобрительно, то ли просто так, сбивая пепел с невидимой трубки. – У тебя вопросы есть? – он повернулся к бренд-менеджеру. Светловолосая покачала головой. – А у вас вопросы? – обратился он ко мне.
Я немного подумал и спросил.
– Чай на работе пить можно?
После работы в одном банке я всегда задаю этот вопрос.
– Да, конечно. Можно и нужно. Чай, кофе, печеньки.. Всё как у людей. У нас интересно. Как быстро вы сможете выйти на работу?
– В течение недели. Нужно только закрыть текущие проекты. А как срочно вы ищете человека?
Юрий переглянулся с девушками и усмехнулся.
– Вчера. У нас эта неделя на собеседования. Так что до пятницы мы вам перезвоним.
– Да, это было бы неплохо. Сейчас такой круговорот людей в природе, что к концу недели тебя уже часто и не помнят.
– Ну что вы. Мы всех помним. И обязательно созвонимся. Отлично поговорили.
– Рад знакомству.
Я вышел из бизнес-центра и в довольно-таки приподнятом настроении пошел к метро. Поговорили, действительно, неплохо. И какое-то время нить, образовавшаяся после этого разговора, будет связывать меня с этими людьми. Такое бывает довольно часто. Поэтому потом немного.. досадно, когда обнаруживаешь, что на том конце уже давно никого нет. А может быть никогда и не было, и эта образовавшаяся связь тебе только померещилась.
Нет, я все понимаю, некого винить, я тоже бываю с другой стороны. Просто особенность времени, раздробившегося на миллионы кусочков, многочисленного и мелкого. Такими же стали и люди.
Некого винить, но иногда я делаю перерывы. Просто подлатать дыры.
Приручение
Умка тем временем обживался. Любимой едой по-прежнему оставалась чумиза, но и обе кормушки стали вызывать живой интерес. В одну засыпалась зерносмесь для попугаев, а во вторую она же в замоченном состоянии, а также прочий мягкий корм – каши, творог, рубленное яйцо. Поилка также была освоена. Одним словом, базовые вещи, необходимые для жизнедеятельности птицы были им усвоены на 5 в первые два дня.
Основная работа предстояла, конечно, в области социальной адаптации, или, проще говоря, приручения.
Пока что люди у попугайчика вызывали больше страх, чем интерес. Когда кто-нибудь подходил к клетке, он всякий раз отбегал к задней ее стенке.
Ивлевы старались побольше с ним разговаривать, обозначая словами основные действия, и почаще обращаться к птенцу по имени.
– Умка, привет! Умка, как твои дела? Умка, кушать! Умка, кашка! Умочка, малыш. Умка, спокойной ночи!
Также началось осторожное приучение к рукам. Открывая дверцу клетки, папа предлагал какую-нибудь «вкусняшку», сначала на пальце, потом на ладони. В качестве «вкусняшки» выступали семечки подсолнуха, различные орешки. Семечки предлагались полностью, в кожуре, а ядро ореха делилось на мелкие части, чтобы малыш не переел и не утратил интереса к учебе.
Первое время приходилось подолгу стоять с протянутой рукой. Но постепенно Умка стал осторожно подходить к пальцу, и аккуратно брать предложенное угощение, сразу же отбегая на безопасное расстояние.
Тогда семечка переместилась с пальца в ладонь, все дальше и дальше, так что довольно скоро попугайчику, чтобы добраться до лакомства, приходилось забираться на руку.
Сны папы
Когда-то здесь текла река,
И расцветали розы.
Теперь лишь ветер гонит дым
Из топки паровоза.
(оптимистичное)
Птица подвинулась ко мне и подмигнула.
– Как дела?
Я стоял посреди пустынной местности на разбитой грунтовой дороге, и смотрел на огромного ворона, сидевшего на причудливо изгибающейся вниз узловатой ветке могучей ивы. Огромное Дерево казалось мертвым и сухим, но на концах некоторых веток я заметил мелкие тусклые листочки.
«Что делает в пустыне ива?» – подумал я.
– Здесь раньше текла река, – пророкотал ворон.
Говорил он не раскрывая рта, то есть клюва.
– Как ты это делаешь, В смысле говоришь? – я спросил первое, что пришло в голову.
Ворон помолчал, бесцеремонно меня рассматривая и вертя при этом головой, как это делают птицы. Потом подмигнул мне другим глазом.
– Гораздо важнее что, а не как – прозвучало у меня в голове. – Хотя раскрывать клюв в такт словам я тоже умею. – При этом ворон несколько раз во все горло каркнул гортанным и зычным «Карр». У меня немного заложило уши.
– И что?
– Что что? – весело переспросил ворон. Мне показалось, что он смеется.
– И что ты говоришь?
– Ты же слышишь, – ворон поправил перья на сгибе крыла. Теперь я был уверен, что большая птица потешается надо мной. Я посмотрел под ноги. Несколько камней валялось в узкой канавке на обочине дороги.
– Пока что ничего важного ты как-будто не сказал.
Я не хотел, но мой голос прозвучал немного обиженно.
– Ну еще не утро.
Ворон отломал сухую ветку и сбросил вниз.
– Утро? – немного ошарашенно спросил я, глядя на ветку у своих ног. Я все пытался нащупать смысл происходящего. В голове возник следующий дурацкий вопрос «где я?», но озвучивать его я почему-то не стал.
Ворон продолжал внимательно меня разглядывать. Взгляд его поблескивающих черных глаз, казалось, пронизывал насквозь лучше любого рентгеновского аппарата.
– Вариант «во сне» подойдет? – неожиданно произнес он.
– Что? – не понял я. Ворон помолчал, поджидая, пока я соображу. – Во сне?
– Как вариант, – весело кивнул ворон. Его, судя по всему, вся эта ситуация изрядно забавляла.
– Во сне.. – повторил я. Соображал я, действительно, даже медленней, чем обычно. Впрочем, как обычно я соображаю во сне, точно я не знал. «Надо же..», – почему-то очень удивился я, – «дожил до стольких лет, а до сих пор не знаю. Надо будет как-нибудь проверить, чтоб не попадать в такие нелепые ситуации.»
– А зачем ты снишься мне? Хочешь сообщить что-то важное?
Ворон почесал клювом крыло, перебирая перья.
– Да не особо. Просто хочу тебя посмотреть, себя показать.. Кха.. Или как там у вас говорится в таких случаях? Ну и, может быть, помочь.. Если получится, конечно.
Он слегка развернул и стал расчесывать второе крыло.
– Помочь?
Я ошарашенно молчал. Потом выдавил:
– Это что, как у Менделеева?
Ворон какое-то время беззвучно трясся. Потом перепрыгнул на ветку поближе.
– А ты забавный.
Потом добавил, глядя на мою вытянутую физиономию:
– Только чересчур напряженный для сна. Расслабься. Это же просто сон. Во сне нельзя быть слишком серьезным.
– Почему? – искренне удивился я. Уверенность потихоньку стала возвращаться ко мне.
– Потому что это сон, – мягко прошелестел ворон. И запел голосом Звездочета из сказки про Красную шапочку.
Сидя на облаке и свесив ножки вниз,
Смотря на танцы звезд, планет и лиц круженье,
Тот Самый Принц и Маленький Барон,
В людских сердцах находят отраженье.
И на Земле тогда бывают Чудеса,
Пророк берет перо и начинает Книгу…
Не будем спойлерить и раскрывать интригу,
Но только чаще люди смотрят в Небеса.
Пусть на секунду дольше длится этот круг,
Вокруг звезды, что носит имя Солнце.
И небо, как огромный флаг японца,
Трепещет на космическом ветру.
Уводит за собой клубка дороги нить,
Теряются вдали расплывчатые лица,
Что быль, что явь, а что нам только снится,
Порой совсем непросто различить.
Секунды-птицы вышибают быль с веков,
И куры с лисами успеют подружиться,
Тот Самый Принц и Маленький Барон
Не устают смотреть, как Карусель кружится.
Я удивленно слушал. Звуки голоса и мелодия, доносящаяся откуда-то издалека, оказывали чарующее действие. Я бы наверное заснул, если возможно было бы уснуть во сне. Но это, наверное, уже оксюморон. Только наоборот, – поправил я себя. А как называется по-умному оксюморон наоборот?
Внезапно музыка закончилось и ворон довольно «курлыкнул» напоследок.
– Ну хватит. Во сне время, конечно, резиновое, но не до бесконечности. Хотя и на этот счет нет единого мнения. Перейдем к делу.
– К какому? – довольно расслабленно спросил я, все еще пребывая под впечатлением от волшебной мелодии.
– Это я у тебя должен спросить. Ты знаешь, какое у тебя первостепенное дело? Я просто так во снах не появляюсь. Должен быть какой-то веский повод. Итак, какое у тебя ко мне дело? – пророкотал Ворон, и слова эхом повторились, заполняя собой пространство вокруг. Я заметил вдруг, что стою в ущелье, и рядом со мной весело журчит быстрый горный ручей. Ива зазеленела свежей листвой. Ворон перешел по ветке ко мне поближе.
– Дело? – присоединился я к эху. – Не знаю. А какое?
– Знаешь! – запустил новую волну звука Ворон.
Озадаченный, я молчал. Из-за горной гряды выглянуло солнце. Зажмурившись, я ощутил на лице прикосновение теплых лучей, ветер, играя в чехарду в волосах, принес запахи моря и горных трав, напомнившие что-то давно минувшее, почти забытое, но в то же время волнующее. Вспомнился почему-то большой плакат, висевший рядом с моей кроватью в комнате общежития. На плакате текла река, уходящая вдаль, а в этой дали синели горы. Солнце заливало раскинувшуюся мягкими холмами равнину. На переднем плане поднималась высокая трава. Иногда, лежа на кровати, устав от учебы и серых холодных дней, я представлял, что каким-то чудесным образом переношусь туда, в лето…
Я облокотился спиной обо что-то твердое и открыл глаза. Шумела протекавшая поблизости горная река. Я сидел на призбочке у небольшого деревянного дома под огромной, широко раскинувшей серебристые ветви ивой, и на узловатой ветке по-прежнему сидел Ворон.
– Знаешь, – спокойно повторил он.
Я горестно, с досадой покачал головой.
– Да что я знаю? Что я знаю, ты можешь сказать? К чему эти загадки?..– волна раздражения окатила меня с головой и выплеснулась, оставив горький осадок. – Ничего я не знаю, – уже тише промямлил я.
Ворон внимательно смотрел на меня, не двигаясь и не моргая. У меня появилось стойкое ощущение, что это чучело, даже захотелось щелкнуть пальцами. Ворон поправил перо на плече.
– Загадки, говоришь? А что же, может ты и прав,.., загадки порой помогают..
– Помогают в чем? – опять начал раздражаться я.
– Ну вот, например. Мечтают ли андроиды об электроовцах?
Я удивленно уставился на Ворона.
– Ну что, мечтают?
– Это не новая загадка. С длиной такой бородой, – запротестовал я.
– Ну и что? Мечтают?
– Да откуда я знаю. Писатели нафантазируют.. зачем пытаться серьезно отвечать на такой вопрос? Зачем вообще андроидам овцы?
– И действительно, зачем?
– Так а я почем знаю? На мой взгляд незачем. Но лучше самих андроидов об этом спросить.
– Так в чем же дело? Давай спросим.
Ворон слегка кивнул клювом, и я увидел, как от горизонта быстро движется что-то блестящее. Мы опять находились в пустынной местности у засохшей ивы. Ощутимо палило солнце в зените. Я приложил руку к волосам. Ворон слетел с ветки на потрескавшуюся землю, и неспешно, слегка раскачиваясь, подошел ко мне. Вблизи он оказался гораздо больше, чем представлялся мне на дереве. Никогда не видел таких огромных птиц. И как он летает?
Между тем сверкающий на солнце объект приближался, и оказался довольно большим серебристым шаром. Присмотревшись, я заметил рядом с большим несколько шаров поменьше. Стайка шаров быстро приближалась к нам.
– Что это? – я снова потрогал волосы. Панамку бы сюда..
– Как что? – каркнул Ворон, – Андроид и его овцы. Как заказывали.
Я был удивлен и заинтригован, а еще ощутимо пекло в голову.
Блестящие шары подкатились к нам и, останавливаясь, раскрылись. Большой шар трансформировался в человекоподобного робота, а маленькие – в механических созданий, напоминающих скорее тумбочку-пылесос на телескопических ножках. Пылесосы-овцы тут же принялись всасывать все, что плохо лежит своими устройствами, напоминающими хобот с раструбом на конце. Телескопические ноги быстро и бесшумно меняли свою длину, подстраиваясь под неровности почвы, поэтому двигались «овцы» очень плавно и легко, практически не раскачивая свои громоздкие тела-тумбы.
Андроид подошел к нам и поздоровался, произнеся древнее приветствие:
– Hello, world!
– Здравствуй и ты, – ответил ему Ворон. – Как добрались?
– Спасибо, не без приключений.
Я удивленно смотрел на милую беседу птицы и робота.
– Скажи-ка нам, любезный. Мечтают ли андроиды об электроовцах?
Андроид помолчал.
– Почему-то довольно часто об этом спрашивают, хотя ответ, по-моему, довольно очевиден. Да, если они делают нас счастливыми.
– Счастливыми? – удивленно переспросил я.
– Да. Люди обычно используют понятие «нужный – ненужный», но оно слишком сильно зависит от контекста. А «счастье» – универсальное понятие.
– Чем же оно универсальное? Животные спокойно себе живут безо всякого счастья. А уж андроиды, думаю, и подавно. Зачем вам счастье? И что вы вообще понимаете под словом «счастье»?
– Вы заблуждаетесь, – вежливо ответил Андроид с интонацией психотерапевта на приеме, – Без счастья не может существовать ни одно живое существо. А значит и андроиды.
То, что Андроид считает себя живым существом, меня рассмешило, но все же врожденные ум и тактичность не позволили рассмеяться вслух. Однако отказать себе удовольствие в широкой снисходительной улыбке я, конечно, не мог.
– Но, интересно, как вы себе это представляете? Робот получает удовольствие от того, что исполняет программу? Каким образом? И, главное, зачем? Он и без этого неплохо с этим справляется. Мне как-то трудно представить, как калькулятор льет слезы над неправильно решенной задачей.
– Вы говорите про железяку, а я говорю про живого робота, чувствуете разницу? – все так же терпеливо-вежливо отвечал Андроид, – Этим они и отличаются. Железяка умеет только выполнять заложенные в нее программы, ею движут инстинкты, если использовать ваши термины. А я говорю про самоорганизующегося робота, способного адекватно реагировать на изменения окружающей среды, в том числе, например, и на ваши глупые вопросы. Это немного похоже на то, что вы называете искусственным интеллектом, хотя именно к интеллекту это как раз прямого отношения не имеет. Смешно, правда?
Андроид посмотрел на мое снисходительно-озадаченное выражение лица и повторил помедленнее, разделяя слова:
– Железка и искусственный интеллект. Чувствуете разницу?
«Чувствуете разницу» – мысленно передразнил я робота. «Железяка, чурбан стоеросовый, а туда же, учить меня вздумал». Захотелось его стукнуть. «Только он же действительно железный, поэтому лучше будет пнуть ногой». Удачная шутка рассмешила меня и подняла опустившуюся было самооценку.
– Забавные рассуждения. Только я вот что-то никак не пойму, а счастье-то тут каким боком?
Электроовцы все это время медленно кружили вокруг нас, утюжа территорию и засасывая в свои бочкообразные тела все, что могло пролезть в раструб хобота, включая щепки и небольшие камни.
– Это-то и плохо, – с грустью сказал Андроид, глядя на меня. – А счастье здесь – движущая сила того, что вы называет жизнью.
Ага, вот как значит. Значит, сегодня у нас вечер философских дискуссий. Я заметил, что в сгущающемся сумерками воздухе запели цикады. Ну ладно, философствовать – не мешки ворочать.
– И как же это понимать? – подбоченившись, с ходу пошел я в наступление. Сзади раздалось хлопанье крыльев, и, оглянувшись, я увидел сидящего на ветке ивы Ворона. Метрах в семи над нами горела слегка мерцающая желтым светом лампа-фонарь. Вокруг жестяного плафона из консервной банки кружили мошкара и ночные мотыльки. В темном небе я заметил стремительно бросающиеся из стороны в стороны бесшумные силуэты летучих мышей. Андроида с его овцами нигде не было.
– А как хочешь, так и понимай, – громко каркнул Ворон. И я проснулся.
Он сказал «Поехали!», или на что еще могут пригодиться тапки.
Примерно через неделю – две, когда Умка уже уверенно клевал с ладони и садился на руку, Ивлевы решили, что пора. В том смысле, что уже можно попугайчика выпускать гулять. Папа открыл клетку и предложил Умке руку дружбы (это когда в ладони лежит семечка). Малыш довольно уверено забрался на палец и принялся шелушить подарок. Папа осторожно вынул руку из клетки. Умка замер, какое-то время настороженно смотрел по сторонам, а потом состоялся его первый полет. Как и первый полет человека в космос, он длился не очень долго, но ознаменовал собой наступление новой эры.. Ну или новой фазы в отношениях Умки с семьей, если выражаться скромнее. Закончился этот знаменательный полет приземлением в папин тапок.
Все проявили тактичность, и не стали очень долго и громко смеяться. Папа аккуратно вынул малыша, погладил его, произнося всякие ласковые и подбадривающие слова, и выпустил на жердочку в клетку.
Следующая прогулка была дольше и в целом успешнее. Летал Умка пока по-прежнему плохо, и быстро уставал, но он довольно скоро сообразил, что самым знакомым и безопасным местом для приземления являются люди. Неизвестный и пугающий окружающий мир требовал большой осторожности, что-то могло неожиданно переместиться, подогнуться или даже упасть, поэтому по квартире попугайчик гулял преимущественно на ком-нибудь из семьи.
Дневники папы. Тестовое задание.
Неделю назад я откликнулся на одну вакансию по гейм-дизайну и вот теперь получил письмо:
«Мы будем рады рассмотреть Вашу кандидатуру по результатам выполненного тестового задания». И к письму приложен документ с семью пунктами. Я быстро пробежал их глазами.
1. Объясните разницу между стратегией и тактикой в игре.
2. Возьмите свой любимый жанр в играх и опишите, какими вы видите перспективы и ступени его дальнейшего развития.
3. Придумайте историю, напишите завязку и обозначьте намечающуюся кульминацию.
4. Из сундука с 24% шансом можно достать редкий предмет. У игрока три таких сундука. Каковы шансы найти 0-1-2-3 редких предмета в этих сундуках? Опишите ваши рассуждения.
5. В любой среде разработки создайте прототип игры. Он может носить характер наброска, но должен отражать основную суть игрового процесса. Напишите, почему, на ваш взгляд, эта игра может иметь успех.
6. Какой вы видите основную роль гейм-дизанера в проекте (любом абстрактном).
7. Придумайте название для игры, где главный герой стоит перед выбором дальнейшего пути.
Хмм.. Прочитанное неожиданно мне понравилось. В описаниях вакансии указывалось, что гейм-дизайнера ищут на проект фермы. Фермы я не очень любил, все же это действительно игра для домохозяек, но я давно уже понял, что почти любая вещь может быть интересной, если разобраться в ней как следует. Но, как ни странно, в самом тестовом задании про ферму ни слова! Это явно хороший признак. Ферма как игра уже состоялась, вызвав к жизни тысячи подобных клонов. Это не плохо и не хорошо, каждый может найти себе вариант по душе, а если наскучит – всегда есть что-то похожее, только вид сбоку. Но фишка в том, что для дальнейшего развития этому жанру игр, да и вообще это относится ко всему, всегда требуется в чем-то принципиально другой подход, новое понимание, свежий взгляд, и здесь знание или не знание всех тонкостей и особенностей тысяч ферм не играет принципиальной роли, а скорее даже наоборот. Если люди, которые готовили тестовое задание, это понимают – это круто!
Вдохновленный, я решил сразу ответить на пару пунктов.
1. Стратегия и тактика. Стратегия – это план достижения цели, а тактика – пути реализации этого плана.
Так, это не сложно. На всякий случай я решил проверить:
– Роберт, скажи пожалуйста, определение стратегии и тактики в Википедии.
– Да, сэр. Стратегия (от древнегреческого στρατηγία – искусство полководца) – наука о войне, в частности наука полководца, общий, недетализированный план военной деятельности, охватывающий длительный период времени, способ достижения сложной цели, позднее вообще какой-либо деятельности человека. Задачей стратегии является эффективное использование наличных ресурсов для достижения основной цели (стратегия как способ действий становится особо необходимой в ситуации, когда для прямого достижения основной цели недостаточно наличных ресурсов). Тактика (от древнегреческого τάξις «строй и расположение») – составная часть военного искусства, включающая теорию и практику подготовки и ведения боя. Является инструментом реализации стратегии и подчинена основной цели стратегии. Стратегия достигает основной цели через решение промежуточных тактических задач..
– Хорошо, стоп. Спасибо, Роберт.
– Не за что, сэр.
Эти его «сэр» немного раздражают, вызывая чувство неполноценности (ну какой я сэр), но во всем остальном оболочка «английского дворецкого», которая сейчас стояла у нашего виртуального помощника по дому, казалось мне оптимальной. По соотношению интеллигентности, услужливости, достоинства и юмора. Уж по мне точно лучше «задвинутого рэппера» или «эмансипированной революционерки». Я аж вздрогнул, вспомнив.
Ладно, что там дальше?
2. Пути развития любимого жанра игр. Говоря терминами из предыдущего пункта, можно говорить про стратегию развития и про тактические ходы осуществления этой стратегии. Любимый жанр у меня, видимо, собственно стратегия и есть. Так что придется заниматься каламбуром, говорить о стратегии развития стратегии.
Хотя, на мой взгляд, отдельные игры будут уходить в прошлое, развитие скорее будут получать многоуровневые игровые миры, где игрок может заниматься тем, что ему в данный момент нравится. Стратегия – не вопрос. Занимайся созданием армий и городов, альянсов и цивилизаций. РПГ? Пожалуйста. Выбери героев и прокачивай их в нужных областях. Фермы? Как прикажешь. Бери какой-нибудь населенный пункт или модуль и сей там морковку или проводи научные исследования. Карточные коллекционные? Логические головоломки и квесты? Всевозможные симуляторы, чемпионаты, лиги, гонки, аркады? Мы вас любим, игроки, и даем возможность реализоваться в любой области. И с возможностью переключаться, чтобы можно было в одном модуле подзаработать, а в другом потратить игровую валюту. Таким образом, основной сферой, за которую будет вестись конкуренция среди создателей игр – это собственно сами игровые миры, их привлекательность для игроков. И большую роль в этих мирах будет играть ИИ, Искусственный Интеллект. Точнее, основную.
Я перечитал написанное, и решил попить кофе.
– Роберт, будь так добр, свари чашку кофе. Аа, хотя нет. Стоп! Спасибо, я сам.
– Хорошо, сэр.
Вспомнив, что закончились капсулы для кофеварки, я пошел мыть турку. Сварю сам, тем более что такой кофе получается ничем не хуже. Дождавшись, когда над туркой поднялась шоколадная голова пены, я вылил ароматный напиток в чашку и вернулся к тестовому заданию. Так, что там у нас дальше? Математическая задачка, на теорию вероятности. Посмотрим..
«Задание: Из сундука с 24% шансом можно достать редкий предмет. У игрока три таких сундука. Каковы шансы найти 0-1-2-3 редких предмета в этих сундуках? Опишите ваши рассуждения.»
Теорию по Теории вероятности если я и знал, то уже хорошо забыл, поэтому пришлось порыться в интернете. Параллельно приступил к расчетам, записывая решение Вот что получилось:
«Для начала определим вероятность не найти ни одного предмета (0).
У каждого сундука вероятность не найти ничего равна 100 – 24 = 76%, значит общая вероятность для трех сундуков:
P (ни одного) = (0,76 в кубе)..
– Роберт, скажи пожалуйста, сколько будет ноль целых семьдесят шесть сотых в кубе?
– Простите, сэр?
Я вздохнул, вспомнив свой рассказ про математического кота, который ловко делает любые расчеты. Да, такой бы мне сейчас не помешал.
– Открой, пожалуйста, калькулятор.
Над интерактивной панелью появилась голограмма калькулятора. Ладно, так тоже не плохо. Я принялся набирать цифры.
P (ни одного) = (0,76 в кубе) = 0,44 = 44%
Теперь определим вероятность найти хотя бы один предмет в 3-х ящиках, то есть один или больше.
Так как это противоположное событие к P (ни одного), и они образуют полную группу возможных событий, то P (хотя бы один) = 1 – 0,44 = 0,56 = 56%
Можем на всякий случай проверить и найти вероятность (хотя бы один) другим путем:
P (хотя бы один) = 0,24 × 3 – (0,24 в квадрате) × 3 + (0,24 в кубе) = 0,72 – 0,1728 +0,013824 = 0,56 = 56%
Получилось то же число. Идем дальше. Остальные вероятности должны давать в сумме эти самые 56%
Вероятность найти 3 предмета это произведение вероятностей найти предмет для каждого сундука:
P (три предмета) = (0,24 в кубе) = 0,01 = 1%
Вероятность состояния (два ящика с предметом и один ящик пустой) равна произведению соответствующих вероятностей: 0,24 × 0,24 × 0,76 = 0,043776. Но вариантов такого состояния 3. Поэтому:
P (два предмета) = 0,043776 × 3 = 0,13 = 13%
То же самое, вероятность состояния (один ящик с предметом и два ящика пустых) равна: 0,24 × 0,76 × 0,76 = 0,138624. Таких вариантов тоже может быть 3. Поэтому:
P (один предмет) = 0,138624 × 3 = 0,42 = 42%
В сумме получаем как раз 56%.
Итак, шансы найти 0-1-2-3 предмета равны 44% – 42% – 13% – 1%. В сумме все 100%.»
Я потянулся, растягивая суставы и застоявшиеся мышцы. Вроде пока неплохо. Только вот кофе остыл.
Приручение продолжается
Процесс приручения шел неторопливо и плавно. Малыш перестал убегать к задней стенке, когда кто-нибудь подходил к клетке, а даже наоборот, с интересом слушал, что ему говорят, уверенно брал семечку с ладони, забираясь на руку, гулял по комнатам, сидя у кого-нибудь на плече. Однако качественный скачок произошел не из-за семечек и прочих вкусняшек, а благодаря завязавшейся дружбе с дочей. Если к взрослым попугайчик продолжал относиться достаточно настороженно, то с дочкой у него как-то быстрее наладились отношения «на равных». Она носила его на плече или рукаве кофты и мурлыкала всякие нежные слова, а он внимательно слушал и уютно вжимался в кофту. Кофта была одного с ним цвета – нежно-голубого и явно ему нравилась. Через время он начал залезать в кармашек и затаиваться там, как партизан. Самое главное было не забыться и не прижать его. Потом он стал залезать под хвостик в волосах, и сидеть там подобно второму пилоту в самолете, периодически высовываясь и осматривая окрестности. А когда доча открыла у Умки шейку, можно было со всей определенностью сказать, что приручение состоялось.
Открытие шейки выглядело достаточно просто, однако, как и в случае с открытием Америки или Северного Полюса, имело большой эффект. Доча аккуратно начала поглаживать попугайчика, когда он сидел у нее на руке, и вскоре оказалось, что Умке очень нравится, когда перебирают перышки возле клюва. А потом и в области головы и шеи. Доча осторожно перебирала пальчиками, а попугайчик с удовольствием вертел головой. Вскоре и все остальные домашние стали иметь такую привилегию – чухать Умку.
Как выяснилось, путь к сердцу попугайчика лежит не через желудок.
Сны папы
Стояло солнечное утро. Я расположился на холме и наслаждался открывающимся с него красивым видом. Зеленые луга, перемежающиеся с аккуратными ухоженными полями, чистое зеркало небольшого озера, по которому плыли облака, яблоневый сад с розовыми и красными пятнами плодов. Чистый свежий ветерок доносил волнующие запахи разнотравья. Солнце только набирало дневную силу, согревая и лаская мир, еще заполненный ночной прохладой. Я глубоко вдохнул и улыбнулся. Хорошо!
Потом я обернулся.
Передо мной, насколько хватало глаз, раскинулась гигантская свалка. Тонны мусора всех мастей лежали вперемешку, гнили, проседали и перемещались под собственной массой. Казалось, что внутри свалки живет какое-то чудовище, чьи зловонные испарения разносились по всей округе.
Мусорный ветер, гуляя по захламленным просторам, собирал шары перекати-поле и гонял их по разбитым полям, играя то в гольф, а то в боулинг, надувал зацепившиеся за остовы мертвой цивилизации рваные паруса пакетов, которые как флаги прежней жизни трепыхались в его беспокойных руках. Столбы дыма, поднимавшиеся то тут то там над кучами отходов, дополняли эту безрадостную картину.
Я горестно ее созерцал, когда на горизонте показались знакомые шары. Блестя в лучах уже довольно высоко поднявшегося солнца, они стремительно приближались.
Взобравшись на холм, шары развернулись, трансформируясь. Уже знакомый андроид подошел ко мне и поприветствовал.
– Hello, World! – пробормотал я, опасливо пожимая протянутую руку. Она была из какого-то неизвестного мне материала, внешне похожего на металлическую кожу. Но на ощупь оказалась на удивление приятной. – Как, кстати, Ва.. Тебя зовут? Как мне тебя называть?
На какой-то миг мне показалось, что робот сейчас ответит шуткой из детства: «Зови меня просто – Хозяин». Только не шутя.
– Меня зовут Роберт, – представился он.
«Ну конечно, как же его еще могут звать. Это же мой сон», – усмехнулся я, немного успокаиваясь. Андроид был даже внешне чем-то похож на Стриженова.
Тут наше внимание привлек шум. Крупный кусок чего-то проржавевшего скатился по склону, увлекая за собой мусор поменьше. В той стороне паслись электроовцы, и видимо одна из них вызвала этот мусоропад.
– Что они делают? – спросил я Роберта. Овцы неспешно вышагивали по склону, вытягивая хобот и засасывая всякую гадость. Втянув что-то крупное, они замирали, как-будто переваривая особенно наваристый кусок, потом продолжали свою неторопливую прогулку. – Чистят свалку?
– Вырабатывают и запасают энергию, перерабатывая отходы. Ну и в том числе очищают среду от мусора.
– Хмм.. А куда девается э.. То, что остается после выработки энергии?
– Это первичная переработка. Оставшееся Вещество прессуется вот в такие кубики, – Роберт показал на ладони несколько небольших кубов размером с апельсин неопределенного цвета (мне в голову пришел серо-буро-малиновый). Откуда он их вытащил, я не заметил. Конечно, кубики.. Так это скорее не электроовцы, а электровомбаты.
– Потом оставшееся вещество поступает на вторичную переработку. Разделяется по фракциям, что-то запасается, что-то идет на синтез нужных в данный момент элементов.
– И что же, проблема с мусором в будущем будет решена?
– Ну,.. – замялся Роберт, – решение одних проблем обычно вызывает другие. Но в целом да, нужно научиться перерабатывать отходы… Как говорится, любишь кататься, люби и саночки возить, – неожиданно вспомнил он старую пословицу. Немного помолчал, и по-философски добавил:
– Да и вообще, что считать мусором.
«Да.. Искусственный интеллект это.. Как минимум, альтернативный взгляд на мир. Как минимум. С трудом верится, что у людей с роботами будет полная идиллия, люди и друг с другом-то не могут договориться. Вспомнилось завоевание Америки западными переселенцами. История может повториться. Да.. Надо с вами держать ухо востро..» Думал я, глядя на мягко улыбающегося Роберта.
– Так ты уже понял, какое у тебя дело?
Я стоял под большим развесистым дубом на Большой поляне. Ворон хитро посмотрел на меня и принялся расклевывать зажатый в лапах желудь. Ни свалки, ни андроида с овцами нигде не было.
– Дело? – я задумался, какие у меня сейчас есть дела, – ну вот, тестовое задание нужно сделать. Игру.
– Игру? – Ворон оживился, – игру – это хорошо. Играть я люблю. И какие правила в этой игре?
– Нужно придумать персонажа с искусственным интеллектом.
– Ха. Искусственный интеллект у вас уже называется игрой? Однако. – Ворон расправил перо на крыле. – Ну и как? Придумал?
Скачать книгу