Полярные краски. Сердце ледяного великана бесплатное чтение

Иллюстратор Анна Жандарович

Корректор Ольга Рыбина

© Тамара Гильфанова, 2023

© Анна Жандарович, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0050-6657-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Меня заинтересовали традиции и обычаи народов Севера, когда я писала рассказ о миграции серых китов. Чем глубже я погружалась в изучение быта и истории эскимосов и чукчей, тем больше очаровывалась краем и влюблялась в людей, боготворящих природу и почитающих предков.

Я постаралась включить в книгу имена, названия, слова на языках малых народов Крайнего Севера России и Аляски. Мне хотелось передать читателю красоту, тембр звучания практически утерянных языков.

Надеюсь, и вам захочется побывать в тундре, увидеть полярное сияние, оленей и настоящих людей…

Глава 1

Куйнапу разбудили приглушённые необычные звуки. Яркий свет изумрудно-зелёного сияния проникал в иглу сквозь ледяное окно. Быстро скинув оленьи шкуры, девочка вскочила с настила на полу: брошенной на снег сухой травы, мха, шкур тюленей и оленьего меха, нежно погладила по плечу спящую бабушку. Старушка крепко спала у очага – небольшой каменной чаши с догоравшими остатками нерпьего жира.

– Бабушка Апая, что это? – испуганно спросила Куйнапа.

– А-а, внученька? – не поняла старушка спросонья.

– Музыка? Небесное пламя? – уточнила взволнованная девочка.

– Эх, милая, я же слышу плохо, выйди да посмотри.

Куйнапа старательно согрела дыханием заледеневшую подошву камгытов1, чтобы отогреть её. Без тепла человеческого тела подошвы из кожи лахтака замёрзли и стали жёсткими. Затем девочка надела меховую рубашку без ворота (кухлянку), сшитую, по традициям инуитов рода Кыйота, из птичьих шкурок перьями внутрь, широкие меховые штаны из шкуры белого медведя, накинула на голову капюшон, украшенный лисьим и беличьим мехом. Девочка с усилием вытолкнула снежную задвижку и выползла через узкое отверстие из иглу.

Перед ней раскинулась привычная взгляду бесконечная снежная пустыня. По тёмно-синему небу растекались яркие всполохи: зелёное пламя искрилось у самого горизонта, фиолетовые и голубые ленты вились над верхушками гор, ещё выше мерцали жёлтые волны, а звёзды были залиты алым светом.

Куйнапе недавно исполнилось девять лет, но полярное сияние она видела впервые. Девочка заворожённо любовалась волшебным свечением, пытаясь запомнить цвета, оттенки и переливы. С высоты доносился мелодичный женский голос, но разобрать слова никак не получалось.

– Это ж надо! Унук вновь рисует на небесах цветными огнями! – К взволнованной Куйнапе подоспела бабушка. – Последний раз я видела полярное свечение в ночь твоего рождения, Куйнапа! Много лет подряд люди наслаждались сиянием почти каждую ночь, а потом… – бабушка Апая на миг замолкла и, глубоко вздохнув, продолжила: – Никто не может угадать, когда загорится небо и как долго будет мерцать. Бывает, несколько минут, а бывает, несколько ночей подряд! Это настоящее чудо.

Оглянувшись, девочка заметила, как жители стойбища суетливо выбирались из ледяных жилищ, со страхом и трепетом наблюдая за сиянием.

– Расскажи, пожалуйста, про Унук, – попросила Куйнапа.

– О-о-о, Унук – царица полярной ночи и хранительница снов. Когда она рисует на небесах, шаманы могут общаться с духами предков. Я не знаю, почему столько лет царица не радовала нас сиянием. Поговаривали, злой дух Махаха наслал на людей проклятье, похитив волшебные краски Унук. И вот снова Унук танцует в изумрудных волнах света. Я уверена, это хороший знак. Может, наконец, в нашем стойбище появится новый шаман, и тогда мы снова услышим волю духов, сможем управлять погодой, исцелять недуги.

– Новый шаман?

– У каждого рода должен быть шаман – человек, который знает язык животных, птиц, язык Солнца и Луны, языки Ветра и Звёзд. Только он может помочь людям, успокоить разгневанных духов, отвести прочь несчастья и непогоду. Твой отец был последним шаманом, но он пропал незадолго до твоего рождения… Где же мой мальчик, где ты, Кавак? Видишь ли ты, какая у тебя умница дочь?

Куйнапа внимательно всматривалась в небо, покачивающееся в чарующей сияющей зыби, и не заметила слёз на добрых бабушкиных морщинках.

Апая, несмотря на почтительный возраст (сама Апая сбилась со счёта после своего восьмидесятилетия), была коренастой и крепкой старушкой. Она редко болела и слыла лучшей рассказчицей рода. Поговаривали, что она помнила более сотни песен и легенд об истории инуитов.

С громким тявканьем из иглу выскочил непоседливый пушистый комочек, он подбежал к девочке и потёрся о ногу.

– Ану! И ты тут? Разве ты забыл, что таким крохам нельзя быть долго на морозе? – Куйнапа взяла любимца на руки и, ловко изогнувшись, посадила щенка в меховой мешок на спине. Ану, отогрев озябшие лапы, в благодарность лизнул хозяйке ухо. От щекотки девочка громко засмеялась.

– Фу! Ану, нет.

Апая, сцепив руки за спиной, слегка наклонившись вперёд, стремительно направилась к иглу вождя Ататы. Издали её силуэт напоминал огромную морскую чайку.

– Ох, того гляди начнётся метель. – Рваный ветер подхватил обрывки бабушкиных слов, Куйнапа их уже не услышала.

«Отец был шаманом? И бабушка верит, что он жив? Мама говорила, он погиб на охоте. Так странно», – мысли метались и путались, словно испуганные оленята. Размышления девочки прервал неугомонный щенок. Ану изо всех сил завыл на луну, задрав мокрый чёрный нос вверх. Правда, вместо воя у крохи получился лишь надрывный писк. Маленькая хозяйка потрепала любимца за ушко. «Тихо, тихо, Ану!» – успокаивала она питомца.

Куйнапа сильная, проворная девочка, она часто помогала дяде с оленями не меньше старших братьев. А вот вышивать на шкурах и шить одежду она не любила. Родные терпеливо пытались её научить, но шитьё у Куйнапы никак не выходило. «Ох, иди к оленеводам, от тебя там больше толку!» – в сердцах говорила мать, скрывая огорчение.

У Куйнапы овальное лицо, смуглая кожа, широкие скулы, приплюснутый нос, большие раскосые карие глаза, пушистые чёрные ресницы, толстые длинные косы. С первого взгляда – обычная инуитская девочка. Куйнапе нравилось разглядывать узоры, которые мороз рисует на ледяных корочках, часами следить за мерцанием звёзд, любоваться снежинками на рукавичке, искрящимся блеском снега в лунные ночи. Но больше всего её радовало смотреть, как сосульки, пропуская солнечные лучи, сами начинают светиться… Волшебно!

Стойбище находилось посреди арктической пустыни. Далеко на севере возвышались синие горы, острыми пиками вонзающиеся в небо. На западе – холодный неприветливый океан. Рыбаки часто ездили к большой воде за рыбой и морским зверем. Но зимой прибрежная часть океана покрывалась льдом и до кромки иной раз приходилось ехать несколько дней. На востоке – снег… снег… снег… всё вокруг белое-белое.

Куйнапа мечтала, чтобы у северных людей было больше цветов, она верила, что яркие краски дарят радость.

Глава 2

– Знаю, знаю, знаю! Небесный огонь – проклятье. Унук требует жертву. В прошлый раз после её цветных огней пропал Кавак! Все эти годы я жила в страхе, что небо вспыхнет и вновь несчастья падут на наш род! А у нас даже нет шамана, чтобы увести прочь беды.

Куйнапу разбудил беспокойный шёпот матери. Ила не находила себе места, топталась по кругу, переступая с ноги на ногу, и тревожно бубнила себе под нос.

– Не говори так, Ила, – ласково успокаивала невестку бабушка Апая, – твой муж сам принял решение, он спас тебя и ваших детей. А сейчас… Непогода разыгралась. Метелью тут никого не удивишь. Унук любит людей, она посылает цветные сны, дарит человеческим душам счастье! Не бойся, родная. Я верю, Кавак жив и он защитит нас.

Ила упала на колени, в тусклом свете пламени очага её хрупкое тело беззвучно содрогалось от рыданий. Казалось, Куйнапа от волнения разучилась дышать, в ушах раздавался лишь стук сердца. Отец жив?! Так вот почему бабушка Апая никогда не упоминала его имени во время обряда кормления предков…

У Куйнапы было два старших брата, Паналык и Уйагалык. Паналык усердный, трудолюбивый семнадцатилетний юноша. Один из лучших охотников в селении, сильный и выносливый. И пусть Паналык немногословен, все уважали его за искренность и прямоту.

Уйагалыку исполнилось тринадцать, мальчик с лёгкостью освоил премудрости оленеводства, хитрые секреты этого непростого дела. Уйагалык приветлив и добр к старикам и детям, люди и животные беззаветно любили его.

Табун у рода Кыйота небольшой, считать оленей по головам не принято – дурная примета. Инуиты освоили оленеводство недавно, несколько поколений назад, когда Найвак, прадед нынешнего вождя, женился на красавице Сюи – дочери вождя соседствующего народа. Земли народа Сюи находились юго-восточнее, уходя вглубь материка, дальше от моря. Люди рода Чутыкта слыли лучшими оленеводами севера, их табунам не было счёта. Они всегда были добрыми соседями. Инуиты часто выменивали мясо и мех оленей на шкуры лахтаков, мясо китов, рыбу и ножи из моржовых бивней.

Сюи привела с собой оленей, и род Кыйота, помимо морского промысла, стал осваивать и пастушьи навыки. Правда, теперь в поисках пастбищ Кыйота приходилось чаще кочевать и зимой уходить гораздо южнее, чем привыкли инуиты. Их земли раскинулись на сотни миль вдоль побережья Холодного моря – от Вечного леса до Ледяных гор.

Братья души не чаяли в сестрице, терпеливо учили её всему, что умели сами, с удовольствием брали с собой на охоту и рыбалку. Разве с Куйнапой заскучаешь?

– Если б не твои косы, сестричка, мы бы звали тебя брат, – подшучивал Уйагалык.

– Ты отважная и ловкая. С тобой бы я рискнул и на медведя пойти! – часто хвалил Куйнапу Паналык.

На зимней стоянке братья обычно строили два иглу рядом – одно для себя и второе для женщин: бабушки, матери и Куйнапы. Оба жилища соединялись небольшим коридором, сделанным, как и иглу, из снежных кирпичей. Чтобы даже в сильные метели можно было навещать друг друга, не высовывая носа на мороз.

Разговор матери и бабушки никто, кроме Куйнапы, не слышал. Девочка сообразила, что с исчезновением отца связана страшная тайна. И ей не терпелось расспросить братьев.

Три дня бушевал жуткий буран, невозможно было разглядеть ничего вокруг и на шаг, снег валил стеной, а порывистый северный ветер мог сбить с ног. Собачий вой сливался с тоскливым напевом ветра в бесконечную песню Крайнего Севера. В такие дни люди не уходили далеко от стойбища. Питались припасами из мясной ямы. Но с каждым днём мороз усиливался, наполняя душу Илы страхом и тревогой. И даже бабушкины морщины, которые всегда улыбались, сникли, а в глазах старой женщины поселилась печаль.

– Ещё два оленя пали от голода, – сообщил Уйагалык с порога, насупив брови. Его щёки пылали от мороза багряным румянцем, ресницы и чёлка покрылись инеем, но в глазах по-прежнему искрилась лихая удаль неудержимой молодости. – Пастухи поведут стадо на южные пастбища, как только буран утихнет.

Ила, причитая, резкими движениями затянула в крепкие узлы завязки кухлянки и выбежала из ледяного жилища. Мальчик поспешил за матерью – ведь ей наверняка понадобится помощь, но Куйнапа задержала его, крепко ухватившись за рукав: «Уйагалык! Подожди!»

– Ты знал, что наш отец был шаманом? – спросила девочка.

– Я был маленьким, когда он пропал. Но хорошо помню его магический бубен. «В нём большая сила! – повторял отец. – Настанет день, и ты, Уйагалык, услышишь голос бубна», – как-то шепнул он мне. Это всё, что я могу сказать тебе, сестра. Вечером заходи в наше иглу, мы спросим Паналыка.

Уйагалык поспешил за матерью, он чувствовал её беспокойство и надеялся как-то её утешить. На морозе инуиты работали молча и скоро, а дел хватало каждому: с павших от голода оленей снимали шкуры, беловали их, затем раздавали людям свежее мясо и складывали остатки в мясную яму. Стадо гоняли по кругу, чтобы в движении животные немного согрелись. Ослабших оленят заводили в жилище и кормили подогретым молоком.

Глава 3

Световой день зимой на Крайнем Севере очень короткий. Солнце, едва показавшись на горизонте, тут же исчезает вновь. И так до тех пор, пока весь край не проглотит полярная ночь – долгая и холодная. Бабушка Апая рассказывала, что за Горой великана в Вечных льдах ночь длится полгода и полгода длится день.

Стемнело, и долину вновь, словно огненной простынёй, накрыло волшебным сиянием. В иглу люди развели огонь, и шарообразные человеческие жилища изо льда светились изнутри, как фонарики. Старейшины стойбища собирались в иглу на окраине, у вождя Ататы, они долго обсуждали и спорили. Тем временем Куйнапа попросила братьев разжечь костёр под открытым небом, чтобы любоваться разноцветными всполохами. Ночь была ясной, безветренной, и братья охотно согласились.

– Расскажешь про папу, – Куйнапа умоляюще взглянула на старшего брата.

Паналык кивнул и глубоко задумался. Полная луна мягко светила на бесконечные просторы Севера, отражаясь жёлтой искоркой в каждой снежинке. У костра дети сидели молча, сосновая кора трещала от огня, смола шипела, и сладковатый запах хвои и дыма возрождал забытые воспоминания. Куйнапа и Уйагалык задумчиво смотрели на пламя, Паналык сидел неподвижно, напоминая каменное изваяние, его взгляд устремился к горизонту, юноша был глубоко погружён в свои мысли, и никто не осмеливался прервать его.

– Отец… – наконец Паналык решился рассказать брату и сестре тайну, – перед исчезновением хотел помочь Унук найти её краски. Он обещал вернуться, когда небо вновь засияет.

Глаза Куйнапы и Уйагалыка расширились от удивления.

– Почему ты ничего не говорил? – возмутилась сестра.

– Говорил когда-то взрослым, только никто мне не поверил! Мать сказала, это выдумки или дурные сны, ни одному шаману не под силу добраться до духов. Но я отчётливо помню! Отец твердил: «Запомни! Когда вновь Унук раскрасит ночное небо, ударь в мой бубен, и вы с братом услышите духов!»

– Братом? А я?! – Куйнапа обиженно выпятила губу.

– Ты мала ещё. Если придётся идти за отцом, мы с Уйагалыком отправимся одни. Тебе нельзя покидать мать и бабушку, – командным тоном отрезал юноша.

– Ык, – фыркнув, сестра толкнула локтем в бок старшего брата и ухмыльнулась. – Без меня вам не справиться! А где бубен?

– Бубен надёжно спрятан у царицы сосен в Вечном лесу. Отец оставил бубен у Анылги на хранение от злых духов и людей с недобрыми помыслами.

– Мама думает, что Унук наслала на нас несчастья. Если мы найдём отца, он сможет помочь. Ведь он шаман, а значит, знает, как умилостивить духов, пославших проклятья, верно? – медленно, смакуя каждое слово, высказался Уйагалык.

– Мы попробуем… После сна мы отправимся на юг за бубном отца. Я возьму самых быстрых и сильных оленей. Матери скажем, что едем охотиться на зайцев и лис.

– И я с вами! – резко приподнявшись со шкур, разложенных у огня, заявила Куйнапа. Сестричка выкатила грудь колесом, подбоченилась и топнула ногой для убедительности.

Братья переглянулись, быстро сообразив, что спорить с этой упрямой девчонкой нет смысла, снисходительно кивнули.

– За бубном можно! Но только за ним! – уточнил Паналык.

Куйнапа широко улыбнулась, пританцовывая на месте. Она подпрыгивала то на пятках, то на носках, размахивая руками.

– Что вы тут задумали? – Паналык сразу узнал звонкий голос дочери вождя Кавихак.

Девушка подошла бесшумно, так что заговорщики, поглощённые секретными планами, заметили её не сразу.

По древней традиции дочерей вождей часто отдают в жёны вождям соседних стойбищ. Нули́к – мать Кавихак – из самого северного рода Сакыят. В их владения входит длинный скалистый полуостров Клык, омываемый с трёх сторон холодными морями, и северная часть материка, где кончается земля, а океан на зиму заковывается толстыми льдами.

У Нулик широкие острые плечи, по силуэту её легко можно принять за мужчину. Издавна у Сакыят чаще рождаются девочки, женщины этого рода ни в силе, ни в стойкости не уступают мужчинам. «Там, откуда я родом, ветром сносит горы, ничего не разглядеть широкими глазами, их бы тут же залепило снегом!» – объясняла Нулик ребятне, когда они спрашивали про её узкий разрез глаз. Долгими зимними вечерами Нулик рассказывала легенды о своём народе, и в одной из них упоминалось, что люди Сакыят произошли от китов. А люди рода Кыйота, по преданиям, были созданы из костей нерпы.

Говорят, Нулик не хотела покидать родные края, но не посмела ослушаться наказа родителей. А когда она встретила Ататы, духи предков подожгли в ней огонь любви, и своевольная женщина смирилась.

Нулик злилась, что Кыйота связались с оленеводством: «Мы привязаны к пастбищам, нет свободы, присущей инуитам, скорости перемещения. Как можно было породниться с родом Чутыкта? Разводить оленей? Что за глупость? Обременять людей оленьими нуждами? Ведь можно охотиться на диких оленей или выменивать мясо и шкуры. Разве нет?» Но старейшины Кыйота и вождь Ататы были непоколебимы. «О чём ты споришь? Пастухи ходят пасти стада и возвращаются в стойбище, охотники и рыбаки заняты своим делом. Наша земля дарит нам возможность жить так! И мы прислушиваемся! Конечно, олени почти никогда не заходят во владения Сакыят, но ваши края даруют вам китов. Как бы вы были свободны, если бы ваши земли не окружал океан? Свобода перемещения всегда ограниченна, лишь свобода духа истинна!» – убеждал жену Ататы.

Кавихак была совершенно не похожа на свою мать Нулик. Тонкая, изящная и гибкая, слишком высокая для широкоплечих, коренастых инуитов. Светло-серые гладкие волосы переливались на солнце, как шерсть нерпы. На смуглом лице светились широкие тёмно-синие глаза. «Чему тут удивляться? Люди Сакыят – предки китов! А у китов глаза синие, как глубины океана, на которых они плавают!» – поясняла гордая Нулик.

– Кавихак? – лицо Паналыка залилось румянцем.

– Паналык, кажется, потерял дар речи, – пошутила Куйнапа. Шаловливый щенок Ану высунулся из капюшона девочки и громко тявкнул.

– Вы что-то задумали, – подозрительно сощурила свои прекрасные глаза Кавихак.

– Даже не мечтай, похищать невесту2 мы не собирались! – съехидничала Куйнапа.

Даже под вуалью ночи можно было разглядеть, как зарделись бархатные щеки Кавихак.

– Я и не думала… – смутилась дочь вождя.

– Мы обсуждали свечение! Почему долгих девять лет не озарялось небо? – выручил Уйагалык, он бросил укоризненный взгляд на невоспитанную сестрицу.

– А что? – прошептала она сквозь зубы.

– Куйнапа, кажется, ты собиралась спать. Я тебя провожу до дома, – Уйагалык подхватил сестру под локоть и поторопился её увести, пока девочка не ляпнула очередную глупость.

У входа в иглу, когда Куйнапа пригнулась, щенок выскочил из мешка-капюшона. Уйагалык подхватил Ану, погладил его густую жёсткую шерсть. А затем передал в руки Куйнапе. Щенок поджал хвост и мордой потёрся о мех рукавиц.

– Да все знают, разве это новость? – проворчала Куйнапа. – Паналык давно влюблён в Кавихак! И разве Кавихак сможет найти достойнее жениха, чем наш брат?

Уйагалык покачал головой.

– Какая ты маленькая… Разве ты не знаешь, что дочерей вождей обычно отдают в жёны в другие стойбища? – сдерживая досаду, возразил мальчик.

Куйнапа нахмурила брови и замолкла.

Тем временем Паналык присыпал снегом пепел от потухшего костра. Неожиданная робость, которая всегда сковывала его разум и тело в присутствии красавицы Кавихак, не давала подобрать юноше нужных слов.

– Не бери в голову, моя сестра ещё совсем дитя, – наконец извинился Паналык. – Завтра мы собираемся на охоту за лис… – юноша запнулся, Кавихак и означало «лисичка», – за зайцами мы завтра отправляемся!

Юноша виновато улыбнулся.

– Удачи на охоте, и пусть духи щедро наградят вас дичью, – пожелала девушка на прощание.

Глава 4

Ребята, как и задумали, отправились за бубном отца сразу после сна. Трудно разделять время там, где ночи и дни могут длиться месяцами. В языках северных народов не существуют слов «вчера» или «завтра». Время незримой рекой течёт по холодной пустыне, и люди веками живут в ладу с окружающим миром…

Ила с головой погрузилась в переживания, и материнское чутьё её подвело. Она отпустила детей без малейших подозрений. Ей бы и в голову не пришло, что они затеяли поиски шаманского бубна.

Паналык ездил со взрослыми за дичью с шести лет. Инуиты – прирождённые охотники, бесшумные и быстрые. Ведь мясо и рыба – единственная пища для людей, где лёд в земле никогда не тает, а промёрзшая почва скупа. За короткое лето тундра покрывается зелёным ковром трав с яркими узорами цветов и ягод. Каждое растение старается успеть вырасти, расцвести и оставить семена, перед тем как его вновь укроет от лютых морозов пышная снежная перина.

Возмужав, Паналык часто ездил охотиться на мелкого зверя или рыбачить один, иногда он брал с собой и младших. Их дневные поездки не вызывали у матери опасений. Ила собрала детям немного еды в дорогу. Паналык – опытный охотник, мать была уверена, им не придётся голодать. «Если вас настигнет метель и вы собьётесь с пути, следуйте за звёздной медведицей», – пошептала Ила. Паналык хорошо ориентировался по звёздам, и Ила это тоже знала, наставлять перед дорогой было доброй традицией. Первенец обнял мать, и они, постояв немного, молча попрощались.

«Уууууаааапэээ ке нэе, куууу а дэ уэк сеууу…» – песня о подвигах первого вождя Нанука летела за нартами. Звонкий голосок Куйнапы больше напоминал крики птиц. Девочка пела и плела защитные амулеты из оленьих жил. Пальцы от холода покраснели, отогрев их дыханием, Куйнапа возвращалась к работе: аккуратно, не торопясь, вплетала в браслеты бусинки из рыбьих позвонков.

Снег громко хрустел под полозьями, от мороза он был сыпуч, как песок. И совершенно не скользкий. Чтобы нарты скользили, Паналык растопил снег, облил полозья водой перед поездкой. Теперь сани парили легко и быстро.

Это первые нарты, которые Паналык смастерил сам. Сколько любви и труда в них вложено. Не торопясь вождь Ататы, который остался ребятам за отца, учил юношу, как правильно выбрать дерево, выстругать и скрепить части воедино. На их изготовление ушло несколько месяцев.

Пар клубами валил из ноздрей бегущих оленей, ветвистые рога искрились от инея. Яркие лучи далёкого светила, слегка коснувшись долины вечного снега, окрашивали её в нежно-розовые и пастельно-лиловые цвета, передавая далёкий привет от недосягаемого в Заполярье солнца.

– Я люблю снег, – восхищалась Куйнапа. – Он белый и может отражать небо, меняя оттенки.

– Из тебя получилась бы отличная ученица Унук. Ты всегда тонко чувствуешь красоту, – Уйагалык гордился сестрой. – Иногда мне кажется, что ты волшебница. Ещё крохой ты часто складывала льдинки различных форм, да так ловко у тебя получалось, будто всегда льдинки-кусочки были осколками единого мозаичного узора.

Куйнапа добродушно улыбнулась: приятно услышать похвалу от старшего брата. Девочка, поёжившись от холода, закуталась потеплее в мех и детские воспоминания.

Тяжёлое солнце, едва приподнявшись над горизонтом, торопливо сползло вниз. Снежная пустыня, приобретая блёкло-жёлтый оттенок, ненадолго посветлела. Паналык насторожённо всматривался в горизонт, выискивая взглядом макушки елей и сосен. К его удивлению, даль слепила белоснежной пустотой, ни единой тени… Юноша был уверен, что до леса всего несколько часов езды, но путников по-прежнему окружала ледяная пустыня. Что-то здесь не так. Поездка могла занять больше времени, старший брат встревожился, но старался не подавать виду.

Олени тянули нарты легко и плавно, мороз привычно пощипывал щёки, порывистый ветер сдувал с кожи губ последнюю влагу. Но Уйагалык и Куйнапа беззаботно беседовали, смеялись и пели детские песенки.

Наконец дети приблизились к чёрным выжженным плешам – остаткам сгоревшего леса. Куйнапа ужаснулась от ошеломляющего вида разрушений. Чёрные корявые обгоревшие стволы могучих древних деревьев торчали из земли сгорбленными безжизненными призраками. Уйагалык представил мощь дикого огня, и на спине засуетились колючие мурашки.

– Серый снег? – не поверила своим глазам Куйнапа.

– Нет, это сугробы сажи и пепла, – прошептал Паналык.

– Пожар? Кто же поджёг этот лес? – удивилась девочка.

– Здесь начиналась тайга. Но я верю, что царица сосен и Вечный лес уцелели. – Уйагалык стряхнул снег с капюшона. Отгоняя грустные мысли, он принялся распрягать оленей. – Надо строить иглу для сна. Будет обидно возвращаться ни с чем: бубен – наша единственная зацепка и память об отце. Мы отдохнём и продолжим поиски.

Братья приглядели подходящее место для ночлега, длинными ножами из моржовой кости слажено и скоро вырезали кирпичи плотного снега, сложили их по кругу, сужая каждый следующий уровень. Куйнапа залепила снегом щели. Умелые строители быстро управились с постройкой. Затем собрали обгоревшие ветки для костра. Древесина горит ярче, чем мох, но в тундре её не так просто встретить. Озорная искра, отскочив от камня на облитый жиром нерпы ягель, тут же разожгла пламя.

– Олени устали, – понуро сказал Паналык.

У огня дети согрелись. Скованные от холода и напряжения мышцы расслабились, тело стало мягким и непослушным. Куйнапа достала из мешка сушёную рыбу, отрезала голову и бросила её в огонь, чтобы умилостивить местных духов и угостить предков.

– Ыкату сэ, Мэиэ… Нгээээ, – старательно исполняя носовые звуки, пропел Уйагалык, голос у него ломался и так неудачно подвёл хозяина, сорвавшись на последнем слоге.

После ритуала кормления духов дети принялись за рыбу, которую запили водой из растаявшего снега в каменной чаше. Куйнапа загребла ладонью чистый снег и запихнула комочек в рот. Снег тут же прилип к верхнему нёбу, от холода оно слегка занемело, а талая вода прохладным водопадом стекла в горло. После вяленой рыбы с морской солью вода показалась невероятно сладкой. Девочка поелозила языком по холодному нёбу, чувствительность ещё не вернулась, забавные ощущения. Завершив скромный ужин, Паналык встал, небрежно отряхнул кухлянку от пепла и снега.

– После долгой поездки хорошо бы пройтись. Да, брат? – подмигнул Паналык. – Ты, Уйагалык, иди на юго-восток. Посмотри, не осталось ли следов или подсказок от людей, что сожгли лес. Надо узнать о них больше! Ведь враги Севера – это и наши враги. Всё живое связано прочной цепью жизни. Уничтожение леса – дома грызунов, птиц, корма для оленей и других зверей – вскоре отразится и на нас.

– Бабушка Апая говорила, что царице сосен более четырёхсот лет, её ствол не обхватить и десятерым, а макушка касается небес. Не зря же предки назвали лес Вечным. Он должен был спастись, – уверяла братьев Куйнапа.

Паналык одобрительно кивнул:

– Я пойду на юго-запад, вдруг удастся подстрелить завтрак. Куйнапа, ты останешься здесь, – велел старший брат. – Только без затей, сестричка! Береги огонь, чтобы он не потух, хищники боятся запаха дыма. Это поможет сохранить оленей от волков. Без них возвращаться к стойбищу дольше и опаснее. Поняла?

– Да-да, – закивала Куйнапа. Она знала, как важно слушать старших, ведь мелкая оплошность на Крайнем Севере может стоить жизни.

– Подождите, – Куйнапа стянула рукавицу, на её ладони поблёскивали браслеты: тоненькая плетёная нить с бусинами из рыбьих позвонков. – Наденьте обереги, чтобы Амарок не тронул вас! Помните? Бабушка Апая говорила, Амарок, дух огромного волка, всегда выслеживает и нападает на того, кто в одиночку отправляется ночью на охоту.

Уйагалык поблагодарил сестру лучезарной улыбкой и ласково погладил её по голове. Паналык с почтением относился к традициям, но с тех пор как не стало в стойбище шамана и была потеряна связь с духами, молодые люди втихомолку считали некоторые обряды суеверием. Юноша протянул руку сестре, Куйнапа накинула оберег на запястье, старательно завязала два узелка.

Звёздная ясная тихая ночь словно затаила дыхание, луна освещала огромным круглым глазом долину, пуская по белоснежной равнине тусклую дорожку света. Старший брат наказал младшему следить за алой звездой и не уходить далеко от лагеря. Уйагалык оголил руку до локтя, потряс кистью, бусинки на браслете задорно постучали, оба брата добродушно улыбнулись и спешно разошлись в разные стороны.

Глава 5

Уйагалык шёл широкими шагами. Сугробы становились глубже, пробираясь через них, мальчику приходилось поднимать высоко колени. От движений стало немного теплее. Но руки всё же мёрзли, он вытащил их из рукавов внутрь кухлянки, обхватил живот, согревая онемевшие от холода конечности. Внезапно небо вновь озарилось от северного сияния. В матовой темноте заиграли разноцветные переливы, а у самой земли мальчик заприметил жёлтый маячок – это огонь лагеря с тоненькой струйкой дыма.

«Разве можно привыкнуть к такому чуду?» – подумал Уйагалык, заворожённо глядя на небо. Его глубокие мысли о прекрасном вдруг прервал тихий писк. Неужели эти звуки от сияния? Нет! Мальчик отчётливо расслышал тоненькие голоса: «Мы знаем, знаем, знаем, что ты ищешь, Уйагалык. Это мы – мыши, мыши. Тут мы, тут!» Уйагалык присел, внимательно вглядываясь в землю. Действительно, прижавшись друг к дружке пушистыми бочками, сидели две крошечные мышки. «Ой! И правда, мыши!» – сказал он вслух. «Злые люди пришли с юга и сожгли лес. Люди! Да-да-да! Злые-злые. Но ты не волнуйся, мы знаем, где царица сосен! Да-да-да! Знаем! Покажем! Покажем! Конечно, покажем! Угости, угости орехами и сушёными ягодами. Мы их чуем. Ой-ой-ой, как вкусно пахнёт. Здесь всё сгорело, нет еды, нет… Грызём угольки да корешки, больше нечего!» Мыши тараторили без умолку, перебивая друг друга. Уйагалык замер от изумления, затем сунул руку в карман, сгрёб в кулак сушёные ягоды. Он хранил их для оленей, мальчик любил, когда животные бархатными губами втягивали с ладони сласти, согревая влажным тёплым дыханием пальцы человека, а потом всегда благодарно фыркали и с надеждой смотрели на юного оленевода, не даст ли ещё. Но на севере не забалуешь, рассчитывать на добавку сладких ягод зимой не приходится. Мальчик высыпал оленье лакомство мышам, и те, попискивая от удовольствия, принялись грызть.

«Бррррр! Я что, понимаю мышиный язык?» – засомневался мальчик. «Как вкусно! Как вкусно! Понимаешь! Понимаешь! Хорошо, что понимаешь. Это значит, бубен шамана близко, Уйагалык. Близко-близко. Да-да-да! Близко! Вот и понимаешь языки зверей».

Послышался приглушённый шорох крыльев, мыши бросились врассыпную, прячась в норках под снегом, прихватив последние крошки угощения. Уйагалык поднял голову и увидел ворона размером с человека. Крупная чёрная птица, широко расправив крылья, зависла в воздухе и затем медленно опустилась перед мальчиком. «Приветствую тебя, Уйагалык, сын Кавака. Меня зовут Инира, я хранительница звёзд, дух света и мудрости!» Уйагалык разговаривал с мышами, склонив одно колено, теперь в знак уважения к духу мудрости он проложил руку к сердцу и прижал подборок к груди. «Для меня большая честь, Инира, – не решаясь больше смотреть на птицу, почтительно произнёс мальчик. – Скажи мне, пожалуйста, как я смог услышать тебя? И понять мышей?» – «Мышей… – ухмыльнулся ворон. – Я знаю, зачем вы пришли сюда, но царица сосен Анылги заковала свой лес под волшебный ледяной купол. Лес спасён, но как вам попасть туда, мне неведомо. Бубен твоего отца у неё, ты уже близок. Возвращайся к брату, и на рассвете попробуете найти вход в Вечный лес. Дождитесь солнца, оно вам поможет…» – Инира сощурил круглые чёрные глаза, хищно завертел головой, блики тусклого лунного света скользнули по острому клюву. Взмахнув широкими крыльями, он взлетел, и лишь тогда Уйагалык осмелился взглянуть на птицу. Мальчик успел разглядеть тысячи звёзд на её крыльях… а иссиня-чёрные перья и в темноте переливались, словно шёлк. Ещё мгновение, и магическая птица слилась с небом.

Уйагалык отправился в лагерь, как велел ему дух мудрости. Но его собственные ноги начали предавать, отказывались шевелиться, становясь ватными, и управлять ими с каждым шагом было всё труднее. Веки отяжелели, глаза слипались. Уйагалык усиленно растирал лицо снегом, чтобы не уснуть, но, увы, это помогало ненадолго. Из последних сил мальчик ускорил шаг, наконец, вдали замелькал знакомый костёр. Но он уже не в состоянии выбраться из сугроба, ноги увязли и окаменели.

В ночной темноте один за другим по кругу загорелись факелы. Заслышав тихое пение, мальчик собрал последние силы и пополз на знакомый голос. Да, это Куйнапа, он узнает её песню из тысячи. Уйагалык гулким рыком выдохнул скопившееся волнение и тревогу и упал без чувств лицом в снег…

Глава 6

Куйнапа сидела у костра. Озорное пламя, потрескивая, скакало по обгоревшим веткам, выпуская густой дым. Девочка собрала достаточно дров, чтобы поддерживать огонь до возвращения братьев. Теперь она не спеша пила чай и зачарованно смотрела на огонь, ей мерещились танцующие по кругу человечки, в центре которого крохотный шаман бил в круглый бубен и ритмично топал то правой, то левой ногой. Взлетающие от порывов ветра частицы пепла напоминали испуганных птиц, вспархивающих ввысь.

Снег искрился зелёными переливами. Унук вновь разлила на небесах волшебные краски. Девочка услышала уже знакомую мелодию. Не удержавшись, Куйнапа встала и начала танцевать, неосознанно повторяя шаги и взмахи людей огня. Поначалу движения у неё выходили скованными и неловкими. Но потом девочка закрыла глаза, запрокинула голову, пропуская через себя музыку небес, и танец овладел её телом. Куйнапа кружилась, динамично хлопая и топая. Кожаные нити головной повязки с нанизанными деревянными и костяными бусинками маятниками качались, вторя ударам сердца и хлопкам.

Рваные геометрические движения придавали танцу мистическое очарование. Куйнапа потеряла чувство времени, позабыв обо всём, кружилась вокруг костра. Танцовщицу постепенно одолела жажда. Девочка набирала чистого снега в каменную чашу и подвесила её над огнём. Но ожидание показалось невыносимо долгим, Куйнапа сжала в ладони немного рассыпчатого снега и торопливо забросила комок в рот. Сладкая жидкость холодком стекла в живот. Девочка громко засмеялась, она почувствовала себя очень счастливой.

Олени, зарывшись в снег, дремали, прижавшись друг к другу, уткнув мягкие носы в пушистую густую шерсть. Куйнапа мечтала, как разрисует ледяные иглу в яркие цвета и люди устроят большой праздник. Разноцветные льдинки будут переливаться на солнце. И даже Унук залюбуется праздником красок.

Огонь снова приковал её взгляд, возвращая девочку из мира грёз. Ветерок колыхнул пламя, и длинные тени ожили. Но вдруг олени вскочили, озабоченно зафырчали и застучали копытами. «Волки», – метнулась страшная мысль в голове Куйнапы. Девочка напряженно всматривалась в темноту, перед ней мерцала бесконечная снежная равнина, укутанная густым мраком. С другой стороны – мёртвый обгоревший лес. «Странно… Волков здесь быть не может: они наверняка ушли из этих вымерших лесов. Стада диких оленей в это время года обитают гораздо южнее, и хищники обычно волокутся за ними. Из-за чего же всполошились животные?» – рассуждала Куйнапа. Она выхватила горящую палку из костра и побежала зажечь заготовленные ею факелы, воткнутые в снег вокруг лагеря. Тряпицы, пропитанные жиром, вспыхнули.

Куйнапа бросила палку в сугроб, та, зашипев, тут же потухла. Девочка подошла к оленям. Поочерёдно погладила каждого по шее, пальцы оставляли узкие бороздки в мягкой шерсти. Девочка тихо напевала старинную оленеводческую песню. Эту песню на языке Чутыкта оленеводы всегда пели встревоженным оленям, чтобы успокоить. Куйнапа не понимала значения всех слов, но она знала, это песня о Первом олене, спустившемся на землю с самой высокой вершины, чтобы согреть и накормить человека.

Внезапно хранительница лагеря замерла от ужаса. Чёрная сгорбленная тень медленно ползла по снегу. Куйнапа, пятясь, осторожно приблизилась к саням, достала охотничье копьё, другой рукой нащупала кинжал, который всегда висел у неё на поясе. Если метко метнуть копьё, то можно избежать близкой схватки с диким зверем. Куйнапа находилась в напряжении и даже не заметила, что продолжала напевать тихим спокойным голосом. Олени стояли смирно, девочка, не сводя глаз с загадочной тени, проверила узлы, достаточно ли крепки, удержат ли испуганных животных от побега? И тут она узнала кухлянку брата. «Это же Уйагалык!» Девочка бросилась на помощь. Брат лежал в снегу, не двигаясь. «Уйагалык! Что с тобой?!» Сестра приложила голову к груди брата, прислушиваясь к дыханию, осмотрела его, нет ли ран, приложила губы ко лбу, проверяя, нет ли горячки. Мальчик выглядел здоровым, дыхание ровное, будто он крепко спит. Куйнапа взвалила брата на спину и потащила к иглу. Заботливая сестра попыталась напоить брата тёплым чаем, но мальчик так и не пробудился.

Куйнапа с опаской оглядывалась по сторонам: «Где же Паналык?»

Глава 7

Уйагалык проснулся в иглу, полной грудью вдохнул освежающий морозный воздух, наполненный запахом талого снега. Под мягкими шкурами было тепло и удобно, сквозь снежную кладку рассеивался бледный лазурный свет.

Куйнапа заваривала на огне аюк – чай с травами. Тонкая струйка душистого пара, слившись с дымом в парном танце, поднималась ввысь прозрачной нитью, упираясь в снежный купол и выбираясь наружу через дымовое отверстие.

Мальчик вспомнил встречу с Инирой прошлой ночью: не приснилось ли ему это всё? Мыши, ворон? Может, это злые духи сыграли с ним злую шутку? Уйагалык покрутил между пальцами бусинки на браслете. Ему захотелось уехать отсюда поскорее.

– Где Паналык? – опомнившись, спросил он у сестры.

Куйнапа лишь пожала плечами…

– Он ещё не вернулся. С тобой всё в порядке? Ты меня очень напугал! – беспокоилась девочка.

Уйагалык глупо улыбнулся в ответ.

Когда братья расстались, Паналык быстрым шагом шёл на юго-запад. Мысленно он перебирал обрывки детских воспоминаний об отце.

«Запомни, сын. Ты – воин! Твой долг защищать родных людей, заботиться, помогать, кормить. Ты должен быть сильным и смелым. Наступит день, и ты почувствуешь, что способен на многое!» – звучал в голове голос отца.

«Уйагалык – твой брат. У него особенное сердце, он умеет им слышать людей, чувствует и переживает за них. Такое чуткое сердце способно понять многое. Доверяй брату!»

Незадолго перед исчезновением отец сказал: «У тебя скоро родится сестричка, радость – Куйнапа. У неё прекрасная душа, и она подарит людям красоту!»

«Откуда же ты знал? Как ты подметил наши особенности и характер, когда мы были ещё совсем маленькими? Где же ты теперь, отец?!»

Резкой вспышкой небо осветилось полярным сиянием. Паналык остановился. Когда воздух бесцветен, трудно представить, как велико небо, и вот сейчас Паналык почувствовал себя на дне бесконечного воздушного океана, где разноцветными волнами над ним бушует стихия. Внезапно шагах в тридцати перед юношей возник огромный ледяной купол. Гладкие ледяные стены сооружения отражали сияние, словно выгнутое зеркало. Разглядеть, что же под куполом, юноше не удалось.

Паналык снял рукавицу и осторожно коснулся стены, холод обжёг кончики пальцев, а на голубой поверхности остались отпечатки, которые мгновенно разгладились, лёд вновь стал ровным и гладким, как прежде.

Юноша попытался согреть замёрзшую руку дыханием, потёр о мех капюшона и снова надел варежку. Теперь он попробовал ударить по стене, но она оказалась очень прочной. Тогда Паналык снял кинжал с пояса и постарался отколоть кусок льда. Но после нескольких ударов лезвие раскололось пополам, оставив на льду небольшую царапину.

Паналык догадался, что царица сосен и Вечный лес спаслись от огня за ледяной стеной. После неудачных попыток проломить стену палкой он развёл костёр, и поначалу показалось, что стена немного подтаяла. Паналык собрал обгоревшие палки, принёс несколько стволов, пламя разгорелось. Но стена перестала таять, наоборот, она ещё крепче заледенела, а огонь посинел и погас. «Конечно, здесь крепкая магия! Как же ещё защитить лес от пожара?»

Паналык пошёл вдоль стены на восток. «Если Уйагалык наткнулся на этот купол, то мы встретимся», – подумал он. Паналык шёл и не верил своим глазам, то и дело проводил рукой в рукавицах из тёплого оленьего меха по ледяной стене. Он был так взволнован, что совсем не ощущал ни голода, ни усталости. Вдруг рука юноши наткнулась на воткнутую в лёд прекрасную резную рукоятку кинжала. Паналык схватил его. Остриё легко поддалось, выскользнув из стены, и молодой охотник рода Кыйота вытащил из магического льда великолепный кинжал. Юноша удивился. Рукоять была выполнена из бивня моржа, и на ней петляющими узорами и неизвестными символами вырезаны какие-то знаки. В центре высечена схватка мужчины с белым медведем! А лезвие из необычайно редкого в холодных краях металла. Паналык попробовал снова вонзить клинок в лёд, и кинжал вошёл мягко. Парень опять вытащил его, стянув рукавицу зубами, приложил гладкую блестящую сталь к ладони, и она оказалась тёплой. Паналык повертел кинжал, разглядывая удивительную находку, сталь переливалась серебристо-розовыми бликами. Первые лучи солнца блеснули вдоль острия, подчёркивая его остроту. Паналык спрятал ценную находку за пазуху и поспешил в лагерь. «Куйнапа и Уйагалык, наверное, волнуются», – подумал юноша.

Глава 8

Куйнапа и Уйагалык дружно варили густую похлёбку из потрохов и сушёных водорослей. «Паналык!» – вскрикнула сестра, подпрыгивая от радости. Ночь была тревожной, а к утру девочка уже сильно переживала за брата. Северяне знают, как много жизненных сил расходуют эмоции. Куйнапу учили сдерживать чувства, но как же это бывает порой трудно.

Только сейчас Паналык полностью ощутил голод и усталость.

– Даже не знаю, с чего начать, но со мной произошли очень странные вещи! – признался Паналык, торопливо помешивая наваристую похлёбку ложкой.

– И со мной, – приободряясь, выпалил Уйагалык, признание брата придало ему уверенности.

– А у меня всё спокойно было, – Куйнапа не желала сознаваться братьям, как сильно напугало её появление Уйагалыка.

– Ох, и напугал ты нас, Уйагалык, этой ночью, мы приняли тебя за медведя!

– Да, рычал жутко, да ещё на медвежьем, хорошо, что мы сразу по запаху тебя узнали!

Уйагалык перестал дышать, холод пробежал по спине. Мальчик бросил испуганный взгляд на брата, потом на сестру, слышали ли они эти фразы, оглянулся, за ним стояли олени. Животные преданно смотрели на людей, медленно двигая челюстями. Уйагалык поёжился от нестерпимого жара, захотелось сбросить кухлянку. От сильного волнения у мальчика пропал аппетит.

– Брат, если ты наелся, запрягай оленей, по дороге всё расскажу, – прожёвывая кусок вяленого мяса, попросил Паналык.

Уйагалык подошёл к оленям, аккуратно взял упряжку, у каждого оленевода есть условный язык, с помощью которого он общается с подопечными. Например, разные типы свиста, покрики, улюлюкания. В основном они нужны, чтобы управлять табуном, но и когда запрягают оленей в упряжки, оленеводы издают специальные звуки, чтобы подготовить животное. После этого олени обычно послушнее. Вот и сейчас Уйагалык кротко трижды присвистнул.

– Мы готовы, Уйагалык, ставь Йакату первым, я вчера потянул заднюю ногу, – вдруг совершенно отчётливо произнёс серый олень Йотака.

Уйагалык сглотнул, по шее потекла струйка пота, ладони мгновенно стали влажными. Мальчик уставился на брата и сестру: Куйнапа как ни в чём не бывало собирала посуду, тёрла её чистым снегом и складывала в походный мешок. Паналык тушил костёр.

Уйагалык провёл ладонью по спине Йотака, присел на корточки, осторожно приподнял правую ногу животного, растёр связки от копыта до тыльной стороны колена.

– Здесь? Так лучше? – тихо спросил он.

– Да, хозяин. Спасибо.

Уйагалык наклонился к морде животного и прошептал:

– Почему я понимаю тебя, брат? Почему раньше не мог? Не схожу ли я с ума? – Юркие глаза-угольки мальчика беспокойно метались.

– Нет, отчего?! Каждый шаман понимает языки зверей и птиц. Значит, родовой бубен рядом, и ты нас понимаешь. Мой дед Сывый был вожаком табуна, он рассказывал, что твой отец всегда спрашивал совета, где пасти стада и где ставить лагерь.

– Спасибо, Йотака, ты меня успокоил, – облегчённо выдохнул Уйагалык.

Когда нарты были готовы и все наконец уселись, Паналык рассказал о своих ночных приключениях и показал найденный кинжал. Уйагалык и Куйнапа были в восторге, впервые они видели кинжал такой красоты, и тут же в их головах закопошились вопросы: откуда он? чей он? магия? из чего сделан? кто его сделал? как он оказался в ледяном куполе? Но факт остаётся фактом: кинжал – доказательство, что всё, что произошло этой ночью с Паналыком, – правда. И тогда Уйагалык решился признаться, что теперь он понимает языки зверей. Куйнапа звонко засмеялась, она привыкла, что средний брат часто шутит, но, поймав серьёзный осуждающий взгляд мальчика, тут же осознала – Уйагалык не соврал.

– Теперь я понял, что имел в виду отец: он всегда говорил, что твоё сердце умеет слушать и сможет понять любого. – Паналык положил руку на плечо Уйагалыку и по-дружески похлопал.

Старшего брата переполняла гордость, ведь он всегда старался быть примером для младших. В одно мгновение дети почувствовали, как крепко их связывают семейные узы и что в них течёт кровь шамана, а значит, эти приключения – только начало их увлекательного пути.

– Купол! – закричала Куйнапа.

Днём он выглядел иначе: издали его было трудно заметить, он зеркально отражал снежную пустыню, курганы, но вблизи же больше походил на огромный холм.

– Попробуем объехать, вдруг где-то найдём вход. – Паналык лихо развернул оленей.

Подъехав к куполу вплотную, они продолжили путь вдоль стены. Уйагалык чинил снегоступы: ловко стягивал и связывал порвавшуюся сетку из жил. Вчера он пожалел, что не надел их. Глубокие сугробы – редкость, от низких температур снег не слипался, и ветра старательно выравнивали поверхность. Но в лесу без них точно не обойтись.

Куйнапа удивлённо разглядывала купол: он был покрыт ледяными узорами, мороз искусно вырисовал каждый элемент витиеватого рисунка.

В полдень солнечные лучи пронзили купол и узоры засветились. Куйнапа сразу же заметила надпись, ей показалось, что в удивительных ледяных картинках скрыт некий смысл.

– Смотрите! – девочка указала братьям на символы.

На стене переливались неизвестные знаки. У Кыйота не существовало письменности, дети не умели читать и писать, но что-то им подсказывали, что светящиеся закорючки хранят в себе что-то очень важное. Они остановили оленей, подошли к стене, Куйнапа провела рукой по льду, касаясь надписи. Слово потухло, но спустя мгновение проявился рисунок, символизирующий человека. Девочка коснулась следующего слова, и нарисованный человек достал из кармана кинжал, а символы погасли.

– Кажется, я начинаю понимать, как разгадать значение этих символов! – Девочка провела рукой по словам, строчка за строчкой.

И дети увидели изображение кинжала, похожего на тот, что нашёл Паналык прошлой ночью. Старший брат приблизился, чтобы разглядеть движущиеся картинки, осторожно прикоснулся к ледяной поверхности купола. Лёд не обжёг пальцы жгучим холодом, как в прошлый раз, а слегка подтаял, оставляя капли воды на коже. На поверхности ледяных стен магического купола перед изумлёнными детьми проявились створчатые двери почти до самого свода.

Куйнапа восхищалась великолепием расписных узоров на воротах, совершенно не похожих на рисунки от мороза, они напоминали изображения героев эпосов. Она узнала в одном элементе рисунка отрывок из легенды о поющем Пывакаэ, которую рассказывала бабушка, и другие рисунки по сюжетам мифов и преданий северных народов. Взгляд Куйнапы зацепило изображение дерева и человека, преклонившего колено и протягивающего бубен с силуэтом белого медведя по центру. Сердце замерло: Нанук3 – символ рода Кыйота, неужели это об их отце?

Тем временем Паналык провёл рукой по последнему слову, и нарисованный человек вставил кинжал в замочную скважину и медленно повернул его. Надписи мгновенно исчезли, остались лишь кружевные очертания двухстворчатых дверей. Дети молча любовались ими.

Паналык снял кинжал с ремня, вставил его в замочную скважину. Лёд зашипел, выпуская клубы жёлтого пара, кинжал плавно углублялся в твёрдый лёд. Паналык повернул его, словно ключ, – ворота в магический купол с хрустальным звоном приоткрылись. Юноша что есть силы толкнул дверь, и она медленно поддалась.

За ледяными воротами детей встретил сосновый лес, и узкая тропинка заманчиво манила в чащу. Сладкий аромат хвои с непривычки щекотал нос. Куйнапа расчихалась, а потом ещё долго хихикала. Волшебство! Им всё-таки удалось проникнуть в Вечный лес.

Куйнапа сорвалась первая, уверенно вбежала в глубь, за ней проследовал Уйагалык, с восхищением разглядывая своды купола изнутри, под уздцы он завёл оленей. Паналык вытянул кинжал из небольшой скважины, двери тут же стали плавно закрываться, юноша, торопясь, заскочил под купол последним. Через прозрачные стены было хорошо видно заснеженную долину и мрачное пожарище. Внутри же лес был густой и свежий, радовал пышной зеленью. Дети не могли налюбоваться: как приятно смотреть на то, что наполнено жизнью. Впервые в жизни Куйнапа видела такие высокие деревья. В тундре росли лишь кустарники, карликовые берёзы. Даже Паналык, который бывал со старшими у таёжной границы, поразился толщине стволов и размеру деревьев.

– Мы оставим вас здесь, – отвязывая оглобельки нарт, сказал Уйагалык оленям.

– Столько свежей травы! Будь спокоен, хозяин, мы подождём вас здесь, – ответила Йугымык, молодая прыткая олениха.

– Ох, сейчас комары налетят, – засуетился Йотака.

– Не волнуйся, комары не волки, не съедят. – Юный оленевод потрепал шерсть между ушей оленя.

В лесу оказалось гораздо теплее, дети скинули верхние шубы и аккуратно сложили их на нарты. Куйнапа схватила братьев за руки и вприпрыжку побежала в самую чащу леса. Её распирало от неудержимой радости и любопытства. Они попали в сказочный мир, прикоснувшись к тайнам и магии. Рядом её братья, с ними она ничего не боится.

Глава 9

Тропа уводила детей в самое сердце леса. Вдоль неё росли удивительные сияющие цветы, напоминающие ромашки. Их бледное свечение освещало путь, и даже в глубинах чащобы, где столетние сосны макушками касались свода купола и заслоняли собой солнце, благодаря цветочным огонькам невозможно было сбиться с пути. Да и звёзды через купол сияли в тысячу раз ярче, пронзая тонкими лучами густые хвойные лапы.

– Как же нам найти царицу? – спросила Куйнапа.

Уйагалык озирался в поисках зверя или птицы, он хотел спросить их о том же. Но казалось, что вокруг ни души. Пышные сосновые ветви, как тяжёлые плотные кулисы, закрывали собой весь лес справа и слева от тропы, свернуть с неё путники не решались.

Тропинка становилась уже и уже, завершившись в центре небольшого луга, по краям которого, упираясь ветвями друг в друга, словно обнявшись, теснились гигантские сосны. Лёгкий ветерок покачивал кроны, и дети слышали тоскливый скрип вековых стволов. Воздух дурманил липким ароматом смолы и лесных трав.

Нижние ветви самого огромного дерева медленно раздвинулись. И путники увидели женщину, вросшую в дерево, или скульптуру, искусно вырезанную в стволе. Невероятно пышные юбки её платья охватывали весь диаметр дерева, а оборки сливались с корнями.

Длинные пышные ресницы хвойных иголок учащённо захлопали, веки приподнялись, и сквозь древесную кору на детей смотрели два светящихся янтарных зрачка. Никаких сомнений, это была Анылги – царица Вечного леса. Губы древа-женщины не шевелились, но все услышали тихий певучий голос:

– Приветствую вас, дети моего друга. Кавак был смелым и добрый человеком. Он ни раз спасал мой лес от южан. Отчего и я решила ему помочь. Когда Кавак пришёл в последний раз и попросил сохранить бубен для вас, я не знала, на какую опасность обрекаю себя и своих подданных. – Нижние ветки царицы сосен немного приподнялись, указывая на соседей, и деревья бесшумно закачали ветками.

Дети, переполненные трепетным благоговением, молча стояли перед царицей. Не смея произнести ни слова, они почтительно поклонились Анылги и остальным деревьям в знак приветствия и уважения.

– Злой дух Махаха пришёл с людьми с юга, он требовал бубен и грозился сжечь весь лес. Они подожгли северные границы и стали дожидаться, что огонь уничтожит и нас. Тогда я взвыла от горя и отчаяния и призвала огромного ледяного великана Вендиго на помощь. Он согласился помочь и воздвиг магический ледяной купол. Но, уходя, он похитил мою дочь Напак. Я прошу вас, помогите мне вернуть её, освободить из плена великана. Вендиго забрал Напак к себе на вершину горы, что на самом севере. У него ледяное сердце, он не знает ни любви, ни радости, поэтому ледяной стужей убивает всё живое на своём пути.

Крупная полярная сова слетела с верхних веток царственного древа. В цепких когтистых лапах она держала мешок.

– Лови, Уйагалык! – проухала сова, разжимая сильные пальцы, и её ноша стремительно понеслась вниз. Мальчик протянул руки и ловко подхватил мешок.

– Спасибо, – прокричал Уйагалык по-совиному.

Паналык и Куйнапа переглянулись, они впервые слышали, как человек разговаривал на птичьем языке.

– Примите в дар от меня и эти орехи. Они смогут утолить даже самый сильный голод. – После слов царицы вторая сова с небольшим ситцевым кульком в когтях спустилась к детям и положила его на землю перед Паналыком.

– Благодарим тебя, царица Анылги, за помощь и дары. Мы ищем нашего отца и, если встретим твою дочь, сделаем всё, что в наших силах, чтобы освободить её, – пообещал Паналык.

– Спасибо, я буду ждать от вас вестей, – глухим голосом, уходящим по корням глубоко в землю, сказала Анылги, и пушистые густые ветки сомкнулись, скрыв царицу. – Прощайте…

Паналык молча кивнул, подавая знак брату и сестре, застывшим от изумления.

– Идём, нам пора! – прошептал он сквозь зубы.

Куйнапа вздрогнула, огляделась, убеждаясь, что всё это не сон.

– До свидания, спасибо, – улыбаясь, помахала рукой Куйнапа на прощание.

Дети поспешили по знакомой тропе обратно к оленям. Они шли молча, каждый думал о своём. Внезапно купол озарился нежным розовым светом. Как парное молоко он растекался по стенам.

– Рассвет! – обрадовалась Куйнапа.

Лес редел, и вот уже показались оставленные нарты. На мгновение сердце Уйагалыка сжалось от страха, он тревожно вглядывался в даль. Глаза, научившиеся за долгие зимы различать сотни оттенков белого, никак не могли привыкнуть к яркой зелени. Вскоре мальчик всё же увидел копытных друзей, и тревога сменилась неудержимой радостью.

– Олени на месте! Вьит, – лихо присвистнул юный оленевод.

– Уйагалык, невероятно, ты знаешь языки птиц и зверей, – восхитилась Куйнапа. – Ты шаман?

– Не знаю, – задумчиво произнёс мальчик и развязал мешок. Уйагалык достал отцовский бубен, и взгляды детей устремились на семейную реликвию.

– Сягуякъ! – торжественно произнёс он. – Бубен.

– Бабушка Апая рассказывала, что обод шаманского бубна сделан из ветки Космического Древа, которую первый шаман нашего рода подобрал в Середине Мира. Только самые могущественные шаманы могут отыскать туда дорогу.

Бубен был идеально круглым, по краям обода обшит белым мехом.

– Неужели медвежий? – засомневалась Куйнапа.

Уйагалык скривил губы в ухмылке и пожал плечами.

К ободу за плетёные кожаные нити были подвязаны перья, по форме и цвету напоминающие совиные, только гораздо крупнее. Шириной бубен был не меньше вытянутой руки мальчика. Уйагалык медленно провёл ладонью по обтяжке.

– Похоже на кожу желудка моржа. – Он вопросительно посмотрел на старшего брата.

Паналык одобрительно кивнул. Верхняя сторона обтяжки была полностью покрыта рисунками. На одной части бубна изображены Отец Солнце и Мать Земля, птицы и звёзды. В центре – огромное дерево, уходящее корнями в тёмный мир, где можно распознать силуэты волков, медведей и магические символы. Некоторые из них показались девочке знакомыми. Не их ли она видела на воротах ледяного купола? В центральной части изображены люди, собаки и олени.

Несмотря на свой внушительный размер, бубен был почти невесом. На внутренней его стороне вырезаны остриём ножа знаки, означающие воду, снег, землю, – их знал каждый инуит.

– Тут что-то ещё! – Уйагалык заглянул в мешок.

Мальчик вытащил деревянную колотушку, обмотанную цветной тряпицей. По способу изготовления колотушка сильно отличалась от бубна. Палка немного изогнута, а ударная часть выполнена из неизвестного мягкого материала.

– Наши люди никогда не используют ткани, – пояснил юный шаман.

– И правда, странно! – согласился Паналык.

– Надо торопиться в стойбище! Мама скоро начнёт волноваться! – начала переживать Куйнапа.

– Расспросим её об отце, даже если ей это не понравится. Оставим оленей, пополним запасы еды. Возьмём собачью упряжку и поедем к высоким горам на север, – планировал старший брат. – Ты, Куйнапа, останешься с мамой и бабушкой.

– Нет! Ни за что! – возмутилась девочка, для убедительности вытянув из-за пояса кинжал Паналыка, потрясла им перед носом брата. – Ага! Это видел? Ты обронил его! И что? И не заметил! Что бы ты без меня делал? Я пойду с вами, я тоже хочу помочь найти отца и освободить царевну Напак.

Паналык беспомощно похлопал себя по поясу. Инуиты с малого возраста всегда держат при себе, повязав на ремне, нож. Откусить вяленое или сырое мясо сложно, они захватывают маленький кусочек зубами и отрезают его ножом прямо перед ртом, а потом жуют.

Климат на Севере суровый, зимы долгие, нет растительной пищи с витаминами и минералами, нужными человеку. Морепродукты и сырое мясо богаты витаминами, это помогало людям выжить и не болеть от нехватки полезных веществ, к тому же отпадала нужда добывать соль. Нож – очень важный предмет для инуита. Найти такой кинжал – большая удача. Но, потеряв оружие, охотник может навлечь на себя беду.

Люди Кыйота и другие народы Крайнего Севера убеждены, что дух человека не возвышается над духами животных. Поэтому охотники всегда выполняли ритуалы после поимки дичи. Они считали, что добыча сама приходит к человеку, чтобы спасти его от голодной смерти. А после охоты люди должны выпустить его дух: для этого они бросают часть добычи обратно в море, лес или просто на снег.

«Весь ужас состоит в том, что наша пища целиком состоит из душ!» – эту поговорку знал каждый инуит с рождения. Для охотника было очень важным расположение духов. Паналык не спорил с сестрой, выхватил кинжал и сквозь зубы выдавил из себя слова благодарности:

– Спасибо! Ладно, если так хочешь – поедешь с нами. Только я не за себя беспокоюсь! Вендиго – дух голода и стужи, это ледяной великан высотой с гору. Я не знаю, как мы сможем найти отца или вызволить дочь царицы сосен Напак. Вендиго может заморозить нас насмерть своим дыханием. В этом ли твоё предназначение, сестрёнка? Обещай, ты подумаешь в дороге над моим предложением: остаться с матерью и бабушкой.

– Посмотрим, что они нам расскажут, – добавил Уйагалык.

Куйнапа расплылась в победной улыбке.

Глава 10

Всю дорогу до дома Куйнапа, укутавшись в шкуры, дремала, опираясь на плечо среднего брата. Нарты бесшумно скользили по белоснежной глади. Паналык-погонщик стоял на подножке, держась за рулевую дугу. Полной грудью он вдыхал холодный влажный воздух. У юноши не получалось сдержать улыбку, он любил эту бесконечную снежную пустыню, ветер, простор. Край земли, край его предков, символизирующий свободу и силу воли его народа, и сейчас с каждым вздохом Паналык ощущал это сильнее.

Уйагалык выяснил, что олени немногословны и совсем не любят разговаривать на бегу.

– Начинаю жалеть, что ты заговорил на оленьем, Уйагалык, – фырчала Йугымык – молодая олениха с обрубленным правым рогом. – Мы говорим редко и коротко – оттого больше понимаем друг друга!

Погода выдалась чудесная, воздух, пронизанный ласковым лунным светом, звенел морозной свежестью. Олени, сытые и отдохнувшие, бодро и скоро везли нарты. Вскоре путники узнали знакомые очертания рельефа. Стойбище скрывалось от холодных северных ветров за невысоким курганом в форме полумесяца. Но иглу выглядели тусклыми и опустевшими. Снег вокруг поселения испещрён множеством суетливых отпечатков ног и копыт. Следы людей, собак, оленей и нарт небрежно смешались на белом холсте снега, вытягиваясь в длинную цепочку, уходящую на восток.

– Они уехали без нас? – не могла поверить Куйнапа.

– Что-то случилось, – заволновался Паналык, соскакивая с нарт.

Олени жадно вдыхали запахи сородичей: мочи, экскрементов и… крови. Люди уходили в спешке.

– Как бабушка и мама могли уехать без нас? – в отчаянии закричала Куйнапа.

– Олени стали погибать от голода и холодов, они отправились на восток. За холмами находится Долина Тишины, там должен быть корм для животных, – предположил Уйагалык.

– Думаю, ты прав, брат! Не переживай, сестра, мать знает, что с нами ты в безопасности.

Куйнапа, пригнувшись, зашла в иглу, в центре, на огневом месте, стояла каменная чаша с жиром и лежала небольшая горстка мха для розжига! Нет, её не забыли, её заботливо оставили им, чтобы согреться после путешествия и выспаться в тепле обжитого иглу. Было заметно: вещи собирали наскоро, но мать оставила детям вяленой рыбы и замороженных ягод.

– О! Наши старые кочевые нарты! – раздался громкий голос брата. Паналык заполз в иглу через небольшой туннель, вход располагался ниже уровня пола, чтобы в помещении не скапливался ядовитый газ. Следом за ним появился неунывающий Уйагалык.

– У нас есть всё необходимое, отдохнём и поедем за ними. – Паналык был абсолютно спокоен, ни тени волнения, ни капли суеты.

Дети уселись на ледяной пол, покрытый сеном и шкурами. Куйнапа развела огонь, растопила снег и заварила чай. Когда бабушка Апая готовила, пусть даже только чай, она всегда исполняла горловое пение. Считалось, что песней и паром с ароматом трав и еды она угощает духов, пролетающих мимо. По традициям Крайнего Севера нельзя оставлять одинокого странника без угощения и приюта, пусть даже ты его не можешь увидеть. Девочка запела. У Куйнапы был удивительно красивый голос, братья слушали её с восхищением и гордостью. Уйагалык достал из мешка отцовский бубен и ударил по нему колотушкой. Звенящие звуки наполнили иглу, отразились от каждого ледяного кирпичика, показалось, что воздух завибрировал. Куйнапа едва заметно задрожала, её голос и звуки бубна слились. Девочка приподнялась и начинала танцевать. Паналык низким голосом издавал глубокие носовые звуки. Протяжные завывания слились с ударами бубна, заполняя тишину безлюдной тундры.

Куйнапа танцевала, кружилась и подпрыгивала, и вот она ощутила невесомость, оторвалась от земли, выше и выше. Девочка будто увидела себя со стороны. От учащённого дыхания, огня и танцев в иглу становилось жарче.

Куйнапа светящимся облаком струилась сквозь ледяной потолок, взлетела высоко над опустевшим стойбищем. В небе заиграла изумрудная змейка авроры4. В цветных переливах и каскадах света полярного сияния девочка отчётливо разглядела красивую грациозную царицу снов. Унук тоже танцевала, и при каждом её взмахе рукой растекались яркие разноцветные полосы. Куйнапа попыталась повторить её движения.

Вдруг резкий удар бубна вернул девочку в иглу, Куйнапа очнулась от прекрасного видения, у неё закружилась голова, ноги подкосились, и девочка упала на снежный пол.

– Сестра, ты в порядке? – испугался Уйагалык.

– Да, а что такое? – неуверенно ответила девочка.