Огненная волчица бесплатное чтение

Александра Волк
Огненная волчица

Часть 1. Сны

Пролог

Он стоял над пропастью и ничего не ощущал, кроме холодных порывов ветра и соленых капель на губах…

Никто не мог предположить, насколько ужасающей может быть тайна человека, скрывающаяся в потаенных недрах души.

Он видел страдания, сам мог приносить горе всем, если бы хоть раз позволил зверю поглотить свой разум… Но не сейчас.

Вечерний закат так прекрасен. Уже не жарко, но еще не холодно. Ветер обдувает лицо, брызги соленого океана пробирают до дрожи. Не греет даже горячая кровь. Это не первая ночь, приносящая покой повседневным мыслям и заботам, но первый закат, когда самое сильное существо на Земле испытывало чувство одиночества…

Это же нереально?

Глава 1

Мне приснился цветной сон, хотя многие говорят, они черно-белые. Проснувшись, я не смогла забыть, как и предыдущие подобные ему. Эти странные сны появились пару лет назад и снились не каждую ночь, но я выделяла их среди остальных. Не запоминала сюжет и место, что делала или чувствовала, кроме одной важной детали – человека. Хотя и его могла вспомнить с трудом, а вот чужие глаза, как наваждение, преследовали по ночам.

Этот сон так и хочется вспоминать снова и снова, пока он не ускользнул в бездну забывчивости. Я помню мерцающий горизонт, где сливаются в одну полосу небо и океан. Почему не море? Ведь никогда не видела океана вживую, а во сне была уверена, именно он бушует возле скалистого берега. Я стою над обрывом. Пробирает дрожь – не от холодного ветра и брызг, а от злости на одиночество, гложущее душу. И вот что-то меняется, и понимаю – это не мои ощущения, я всего лишь немой наблюдатель. И вновь вижу его: высокий (по крайней мере, для меня он точно высокий, я побаиваюсь мужчин такого роста, чувствую себя рядом с ними неуверенно), графитно-черного оттенка волосы спускаются до плеч.

Я любуюсь незнакомцем из сна и жду. Жду, когда увижу его глаза, загляну в серую животную бездну. От него исходит опасность, но этот взгляд приобрел значимость для меня, словно знаю его всю жизнь, а сны напоминают о чем-то давно забытом или утерянном. Кто он? И почему чувствую его боль?

На календаре 13 ноября 2005 года. Хорошо, не пятница. Я не суеверна, но в глубине души прячется древний страх. И что-то такое дергает меня внутри, шестое чувство о приближающейся беде.

День начался обыденно. Я с трудом заставила себя встать, приняла горячий душ, выпила чашку крепкого черного чая (такой любила бабушка и постоянно повторяла, что он вреден для ее здоровья), заглянула в холодильник, но так ничего и не выбрала на завтрак, бесцельно бродила по маленькой квартирке на окраине Сочи, размышляя о повседневных мелочах. На дворе ноябрь, непривычно теплый, я бы назвала его жарким. Все в округе давно сменило окраску, и многие деревья стояли полностью оголенные. Я наслаждалась мыслью о наступившем долгожданном отпуске. Лень что-либо делать или планировать. Настало время отдыха, и я с ужасом вспоминала рабочую суету. Но могу признаться (пускай только себе), любовь к хорошей жизни встает на пьедестал, поэтому я всегда готова рвануть в бой за новой прибылью, забыв об отдыхе и усталости. К счастью, мне повезло с выбором работы. И благодаря одному почтенному господину, отличному другу и по совместительству моему шефу, я попала в паутину именуемую рынком недвижимости. Нравится всё: график, финансовое вознаграждение, поездки, новые люди. Единственный недостаток – отсутствие полноценных выходных. Стоит на неделю выйти из колеи, и все хотят слопать тебя вместе с потрохами.

Но сегодня первый день долгожданного отпуска и вдобавок к этому – длительного. Шеф сжалился и преподнес шикарный подарок – месяц безделья. Я слегка растерялась от обилия свободного времени, поэтому и бродила из угла в угол в поисках занятия или своего места.

Рано. Хотя город уже гудит насыщенной жизнью и как будто забыл обо мне, дал передышку, стоит в стороне и ждет, когда сама вернусь в его разгоряченные каменные объятия. Выглянула в окно. Все оставалось по-прежнему: гул машин, детский смех в сквере напротив дома, бабульки на скамеечке возле подъезда. Улыбнувшись солнышку, я зажмурилась и чихнула – прямо, как в детстве, а затем отошла от окна и взглянула на деревянную тумбочку, заставленную фотографиями в стеклянных рамочках. На одной из них я с бабушкой – мое любимое фото. Бабуля в цветастом летнем халатике и белом платке, скрывающем седые волосы, улыбается и крепко держит за руку рыжую худенькую девушку в рваных джинсах и коротком топике. Мне тогда исполнилось пятнадцать. Росла хмурым, постоянно пререкающимся и бунтующим подростком. Бабушка называла меня огненным чертенком, за мои проказы и цвет волос, который я ненавидела до глубины души. А еще она говорила, что мои глаза – отражение обоих родителей, поэтому они у меня каре-зеленые.

Помню, как частенько лезла в драки с мальчишками, спорила со старшими, грозилась убежать из дома. И может так бы и поступила, если бы не бабушка. Я обязана ей многим, благодарна за ее любовь, терпение и наставления. Сейчас все ее уроки приобрели для меня бесценный смысл, помогая жить, но упрямый характер иногда толкает в водоворот проблем, застилая глаза пеленой неверных поступков.

Вспоминая прошлое, я нежно провела пальцами по стеклу, закрывающему фотографию от повреждений и пыли. Прозвенел входной звонок, вызвав своей пронзительной трелью неприятную дрожь во всем теле. До сих пор не привыкла к этому звуку. Пять лет живу на съемных квартирах и научилась моментально привыкать к новому жилищу, но невыносимое дребезжание может взбесить кого угодно.

– Доброе утро, сонька!

Я толком не успела распахнуть дверь, как, едва не снеся меня с ног, в квартиру ворвалась Марьям – единственная и неповторимая подруга. Ей прощаю многое: характер, эмоциональность, бестактность, наглое вмешательство в личную жизнь. А что поделать, у всех свои недостатки. Но у Марьям кроме непредсказуемости и наглости есть множество других бесценных качеств: душевная теплота, преданность всему и всем, кто ей дорог и интересен, бескорыстность. Она множество раз выручала меня из различных передряг и никогда не осуждала. И, вообще, она очень яркий представитель женского пола: всегда позитивная, любит необычные вещи и безделушки, художник в душе и отличный дизайнер интерьеров в реальной жизни.

Вот и сегодня это милое создание выглядело… Сложно подобрать верное описание. Как персонаж из фильма "Свадьба в Малиновке" – Попандопуло? Брючный костюм с мудреным узором из темно-синих линий на серой ткани, лимонного цвета шелковый шарфик, в тон ему огромная сумка и туфли лодочки. А на голове очередной шедевр – вздыбленные профессиональной рукой парикмахера пепельного оттенка волосы, словно колючки у ежика. Практически невозможно представить и, уж тем более, описать словами.

Я нечленораздельно пробурчала, выражая недовольство, но ее это еще больше развеселило:

– Красавица моя, ты едешь отдыхать и не смей отказываться! Я все продумала до мелочей.

От такого заявления любой бы опешил, но я вспомнила наш последний разговор о поездках за границу. Марьям давно знает о моей маленькой слабости.

– Что ты еще придумала?

– Садись и слушай внимательно, – она попыталась меня усадить в кресло, но я отмахнулась. – Ну, не хочешь сидеть, тогда слушай стоя. Значит так-с! Во-первых, отдыхаешь пару деньков, приводишь себя в божеский вид … – Марьям как-то скептически оглядела меня, даже стало немного стыдно. За что именно я и сама не поняла, просто от ее взгляда каждый бы поверил, пришла пора меняться и кардинально. – Затем я отправлю тебя… – выдержала паузу, от которой меня едва не бросило в дрожь. – Тебя. Куда же я тебя отправлю? – игра этой лисицы насторожила меня сильнее, чем прежде. – Туда! – и в ее пальчиках с кислотно-зеленым маникюром, как по мановению палочки, появилась кипа глянцевых листовок, которыми она замахала перед моим носом.

– Что это?

– О, это только начало. На самом деле я заготовила два плана.

Милее создания я еще не видела: длинные реснички интенсивно заморгали, голубые глаза засияли и улыбка Чеширского кота. Хотя нет. Скорее на уродца было бы похоже, а Марьям явно не уродец, хоть и чудаковатая, но очень привлекательная и сейчас изображала из себя не Чеширского кота, а нимфу соблазнительницу.

– Прекрати. Ты таким поведением добьешься обратного эффекта.

– Ну и ладно, бука, – личина нимфы исчезла, и подруга, посерьезнев, преступила к моральной обработке. – Ты же хотела хорошо отдохнуть?

Я неуверенно кивнула.

– Вот. А хорошо – значит так, чтобы запомнить.

– Ну, я не совсем согласна с подобным определением…

– Молчи! – проснулась новая Марьям – генерал в юбке; мне иногда кажется, что у подруги раздвоение личности или в ней одной уживается множество бесенят.

– Молчу.

– Сядь! – ее пальчик упрямо ткнул в сторону кресла.

Пришлось подчиниться.

– Слушаешь?

– А…– я хотела спросить, есть ли варианты, но она так зыркнула! И я посчитала лучшим вариантом – замолчать.

Передо мной на столе веером разложились глянцевые брошюры от туристических фирм, с разнообразными зазывающими и манящими образами отелей, пейзажей и достопримечательностей, все уголки мира. Бегло ознакомившись с информацией, я посмотрела на подругу. Ее аж распирало от энтузиазма.

– Ну?

– Я не лошадь и ты меня не запрягала. Объяснишь?

Она вздохнула и плюхнулась рядом, нагло заставив сдвинуться в сторону. Сидеть вдвоем в узком кресле неудобно, пришлось перебраться на подлокотник.

– Вот смотри. Я выбрала самые необычные места. Те, где нет нашествия наших туристов, и ты сможешь отдохнуть от родины на все сто. Ты же сама знаешь, где наших много, там полный атас.

Я согласно кивнула, в этом она была права.

– Выбирай.

Пришлось ознакомиться с листовками. Но сложно выбрать одно, когда не прочь увидеть все.

– А есть какие-нибудь туры, чтобы соединить несколько мест?

– Нет. Я тоже думала о таком варианте, но как видишь, многие не популярны и почти все расположены далеко друг от друга – туры финансово невыгодны. Но не переживай. Я же сказала, у меня два плана.

– И какой же второй?

– Намного круче. Вот увидишь. Ааа… – Марьям осмотрелась вокруг, – а где ноут?

– На кровати.

– Супер.

Через несколько минут, мы с ней смотрели на карту мира в интернете. Я ждала увидеть то место, которое припрятала подружка, а Марьям довольно улыбалась, предвкушая новый этап моих мучений.

Пауза затянулась и я, кивнув на ноутбук, поинтересовалась, чего ждем.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Закрой.

Я закрыла. А зачем сопротивляться, если все равно бой уже проигран. Послышался шорох, затем клацанье, снова шорох, и тут Марьям схватила мой указательный палец и потянула его. Я дернулась от неожиданности и открыла глаза.

– Не смей подглядывать и не сопротивляйся.

Я снова послушно зажмурилась.

– Покрути рукой по кругу, – я сделала то, что она просила, – теперь повиляй зигзагообразно… волной…. Сделай восьмерочку.

– Так, хватит с меня! – я дернула рукой в сторону.

Мое недовольство росло, а она девушка не глупая, поняла, что переиграла.

– Прости, прости, прости. Больше так не буду,– подруга притянула меня к себе и прижалась щекой к щеке, всегда так делает, если я злюсь. – Я хочу, чтобы твое путешествие запомнилось от начала и до конца. Выбери закрытыми глазами.

Я резко отстранилась:

– Ты рехнулась?

– Нет. Это же забавно.

– Ага. Очень. А если попаду в болото или джунгли? Замыслила скормить аллигаторам?

– Нееет. Я же не заставляю ехать в опасные места или глухие и безлюдные. Да это и не так-то легко будет.

– Тогда зачем все это?

Можно было и не спрашивать. В итоге я все-таки сделала так, как Марьям задумала, и мой палец указал на Канаду.

Глава 2

22 ноября 2005 года. Я стою с чемоданом в зале ожидания "Международного аэропорта Сочи", терпеливо ожидаю Марьям (она даже сегодня не смогла не опоздать) и вспоминаю то утро, когда по собственной глупости пошла на поводу у подруги. Судьба ткнула мой палец в крохотное местечко на востоке Канады в провинции Нью-Брансуик – резервация Редсити с населением меньше трех сотен человек, расположенная в графстве Нортумберленд недалеко от Атлантического океана. И теперь я отправляюсь в богом забытый городишко, где основным контингентом являются индейцы племени микмак. А если бы не Марьям, мой отдых проходил бы где-нибудь на Средиземном море или в Европе. В общем, меня ждал полный кошмар.

Наконец, увидела в толпе улыбающуюся подругу, и мне должно было немного полегчать, но в глубине души прочно засело чувство неуверенности, подпитываемое страхом неизвестности.

Час до посадки пролетел незаметно: за чашкой кофе и разглядыванием людей, снующих туда-сюда по аэропорту. Сил на разговоры не осталось, и я могла честно признаться, что боюсь, но хочу поехать. А спустя пару часов полета страх утих, сменившись легкой усталостью от напряжения, не отпускавшего все дни подготовки к путешествию. Все мои мысли, вероятнее всего, ничем не отличались от мыслей большинства пассажиров самолета, но в какой-то момент я вспомнила последний сон: парня на скале и его взгляд. Видение вновь ожило в голове (без какой-либо причины), а затем я отвлеклась на стюардессу и до конца полета не вспоминала сероглазого незнакомца.

Весь путь занял двое суток: самолетом по направлению Сочи – Москва – Торонто – Фредериктон и автобусом до города под названием Доктаун, где меня дожидался номер в частном отеле. К сожалению или к счастью, остановиться в резервации не вышло, а от города до Редсити около получаса на такси или часа два на местном автобусе, если верить непонятно откуда взявшимся у моей подружки знакомым, проживающим в Торонто. И именно этим знакомым я должна сказать спасибо за приглашение, иначе пришлось бы визу ждать ну очень долго.

Время пролетело быстро, и вот я сижу в самом конце двадцатидвухместного Мерседеса, подскакиваю на каждой кочке, мысленно проклинаю водителя и его «бережное» отношение к пассажирам и, мило улыбаясь, пытаюсь что-то ответить рядом сидящей попутчице. На соседних местах ехала молодая семейная пара – Аре́нго Мари и Лера́н, проживающие именно в той резервации, что подсунула мне судьба-злодейка. Смуглые, кареглазые, с иссиня черными волосами – они выглядели почти так, как и представляла себе современных индейцев. Не подумайте, что у меня скудная фантазия, и я сопоставляю людей с прошлым их дальних предков, никаких образов о традиционной одежде из кожи и вышивки, никаких томагавков или скальпелей вместо бус, я же не в тундре выросла. К тому же во внешних чертах молодой пары (особенно у парня) присутствовала выраженная доля смешанных генов.

Аренго помогли разыскать нужный адрес в Доктауне и проводили до отеля. А перед тем, как попрощаться, Мари предложила встретиться еще раз. Так началось мое путешествие.

Резервация Редсити – милое и комфортное на вид местечко, похожее на спальный район или пригород с частными крепкими каменными домами, садами и огородами, уютными кафе и небольшими магазинчиками. Я же представляла себе загороженную территорию, как поселок закрытого типа или общину, а встретила обычных людей со своими традициями, праздниками, местными новостями и живущих в цивилизованном мире. В основном разговаривали на английском (порадовало, единственный иностранный язык, которым сносно владею), кое-где слышалась французская речь и родной язык микмак, но для меня он, как китайская грамота.

Мари повсюду сопровождала нежданно свалившуюся на ее голову гостью, иногда к нам присоединялся ее муж. Я успела объездить ближайшие достопримечательности, побывать в заповеднике, на озере, съездить в Фредериктон за покупками и, конечно же, осмотреть всю резервацию. Меня знакомили с историей племени, рассказали о семье, представили друзьям и бабушке Мари – Варга́не. Я даже позавидовала семейному счастью новой знакомой, ведь у меня нет собственного дома, любимого мужа и семьи. Но у нас было и общее: Мари и Леран потеряли родителей в очень раннем детстве, как и я. Конечно, не та причина, что способна сблизить, а когда узнала об этом, то пожалела, что вообще спросила. Такие темы всегда заставляют чувствовать себя неловко, словно ты виноват в произошедшем. Я не расспрашивала, да и Мари в тот момент замолчала, погрузившись в свои мысли.

Но все ушло с прошедшими днями, до возвращения домой осталось намного меньше времени, чем было. Сегодняшний день провела в Редсити. Пообедали у Варганы, пофотографировались на природе, а когда стемнело, пошли к летнему кинотеатру. Собралось много народу, в основном подростки, но и нашего поколения предостаточно. Все что-то обсуждали, разговаривали, слышался смех. Я прислушивалась к голосам, но местное наречие давалось мне с трудом. Уже было поздно, последний автобус ушел часа полтора назад, и меня обещал отвезти в город Леран. Мы ждали его возвращения из Фредериктона.

И вот Мари заулыбалась и помахала кому-то возле дороги. Я обернулась и увидела ее мужа, а рядом с ним незнакомого парня. Они стояли возле машины, припаркованной возле одного из домов, и доставали из багажника вещи.

– Кто это с твоим мужем?

– Мой двоюродный брат. Сейчас вас познакомлю.

Я хотела вежливо отказаться, но не успела: Мари уже умчалась. Пришлось остаться на месте и ждать, пока она едва ли не силком притянет своего родственника, от чего смутила, по-видимому, не только меня, но и его, а заодно и Лерана.

– Аврора, познакомься с моим кузеном – Во́рен Алекс. Алекс, это наша знакомая из России, Аврора.

Я протянула руку для рукопожатия, но так и замерла, не успев ничего произнести. Парень сжал мою ладонь и заговорил на довольно сносном русском:

– Привет, иностранка, – в мужском голосе звучало явное удовольствие от произведенного эффекта. – Не ожидала услышать в такой глуши родной язык?

Я отошла от шока, улыбнулась и ответила, что да и неожиданно как-то. Он правильно подметил причину моего замешательства: встретить в резервации человека хорошо владеющего не английским или французским, а именно русским – это сюрприз.

– Но почему именно русский?

– Историей на первом курсе увлекался, особенно холодной войной. Знакомыми обзавелся из русской диаспоры. Вот как-то так и втянулся, – он быстро переглянулся с Мари и добавил. – Будет свободная минутка, обязательно пообщаемся. А то я уже подзабыл многое со времен учебы.

– Я только «За».

Но пообщаться нам так больше и не довелось.

Мы в тот вечер еще недолго оставались у летнего кинотеатра. Мари расспрашивала брата о поездке, а я не могла избавиться от необъяснимого ощущения, будто вижу его не впервые. И пока внимание Алекса принадлежало сестре, я пыталась тщательней рассмотреть его внешность: высокий, хорошо сложен, но одет безвкусно или как-то уж больно по-домашнему, в мешковатый спортивный костюм и кеды; брюнет, волосы собраны в хвост и, скорее всего, достают до плеч. Но больше заинтересовало лицо, именно оно казалось знакомым: красивый волевой подбородок и четко очерченная форма губ, заостренные скулы выдавали общие гены с Мари, нос с едва заметным посредине искривлением (я подумала, что в одной из драк он все же пропустил хороший удар) и глаза с прищуром, под аккуратными черными бровями. К сожалению, из-за скудного уличного освещения я не разглядела какого они цвета.

Вернувшись в Доктаун, я все никак не могла избавиться от навязчивой мысли, что брат Мари напоминает кого-то. Однако усталость взяла свое, и я уснула. Только сон продлился недолго и оставил после себя неприятное ощущение. Я проснулась от собственного крика и долго не могла прийти в себя. Увиденное казалось таким реальным.

Я бежала по темному лесу и чувствовала, как кто-то нагоняет меня. Споткнулась и упала, снова поднялась и собралась бежать, но не смогла, прикованная к месту взглядом волка. Его глаза светились в темноте, как два неоновых солнца.

Образ зверя не выходил из головы, темнота в комнате пугала, и я включила ночник на прикроватной тумбочке, надеясь, свет прогонит ночные страхи. Бабушка часто повторяла: «Свет – единственное спасение от ночных кошмаров, он приносит покой и уверенность».

До рассвета оставалось чуть меньше часа, и я уже не смогла уснуть. Хотелось увидеть, как первые солнечные лучи будут красться по деревьям и дорожкам в саду. Но белесая неполная луна не спешила уступать место солнцу, она притягивала, манила, напоминала ночи, когда бабушка еще была жива, а я, просыпаясь от собственного крика, прижималась к ней и успокаивалась под ласками родных ладоней. От нее всегда пахло травами, медом или вареньем – запахи детства. Как же всего этого не хватает. Я часто в детстве видела кошмары, просыпалась посреди ночи. Потом они исчезли, словно никогда и не снились. Сейчас не могла бы вспомнить, что именно пугало мое детское воображение, даже если бы захотела. И вот сны вновь вернулись – внезапно и без причины. Странные сны, непохожие на другие.

Глава 3

За день до отъезда Мари уговорила меня забрать вещи из гостиницы и остаться у них в доме для гостей. На календаре 2 декабря, а на улице холодная, ветреная, но солнечная погода. Остаток дня прошел возле океана, в бухте, закрытой со всех сторон лесом и остроконечными скалами, а вечером снова посиделки у кинотеатра. Сегодня народу пришло значительно меньше. Я спросила Мари, куда запропастились ее муж и брат, но она улыбнулась и сказала, что у них свои дела. Дела, значит так и есть. Мне незачем этого знать.

Когда наступила ночь, ветер усилился и, пригнав с севера первые всполохи зимы, разогнал людей по домам. Леран так и не вернулся, даже к ужину, но Мари не выглядела взволнованной, поэтому я не стала снова спрашивать о нем. Зато после полуночи услышала голоса – мимо дома шла толпа людей. Раздавался смех, возгласы, громкие разговоры. Полуночников не заботило позднее время, а у меня разыгралось любопытство, и я выглянула в окно.

Дом Аренго стоял на отшибе, до леса подать рукой. И именно из леса появились шумные любители ночных прогулок. Мелькали силуэты, звучали голоса, но в темноте сложно разглядеть лица. Заскрипела калитка, и в свете уличного фонаря я увидела вернувшегося Лерана, а с ним и Алекса. Они остановились и разговаривали, а толпа постепенно уменьшалась. Люди расходились. «Интересные у местных жителей пристрастия», – подобная мысль, наверное, посетила бы каждого, кто не привык к ночным сборищам в местах, где дикие звери не ограждены высокими решетками, а беспрепятственно передвигаются вблизи от человеческого жилья. Хотя, может, все намного банальнее, чем кажется. Ведь парни отсутствовали весь день, а походы в лес – это и охота, и рыбалка, да что угодно. Просто ночью, когда одолевает бессонница, многое выглядит мистическим и слегка жутковатым. За каждым темным углом мерещится призрак, за каждым поступком – тайна.

Но иногда в кажущемся проскакивает огонек истины, как например то, что парни, стоящие возле калитки, имели немного необычный вид: оба взлохмаченные, как будто довелось продираться сквозь густой кустарник; в легкой не по погоде одежде, а Алекс стоял босой и держал обувь в руке. Его явно не волновал холод, исходящий от промерзающей земли, и ветер, беснующийся, как полоумный.

Наутро я так и не решилась никого расспрашивать об увиденном ночью, хотя любопытство и распирало изнутри. Но времени не осталось, еще надо было успеть со всеми попрощаться, проверить вещи и не опоздать на автобус до аэропорта. А дома встретила любимая и шумная Марьям, и все сразу встало на свои места, а увиденные мной странности жителей резервации ненадолго спрятались на дне памяти.

Вскоре закончился отпуск, начались трудовые будни. Клиенты, недвижимость, редкие поездки за пределы Сочи. От отпуска остались фотографии, сувениры, приятное впечатление и номер заграничного телефона, сохраненный в контактах. На этом все. Я всего раз поговорила с Мари, а потом дела, дела и дела. И разница во времени тоже не способствовала поддержанию дальнейшего общения. Я собиралась на работу, а Мари в это время видела десятый сон; в Редсити четыре дня, а я валюсь с ног от усталости и нет ни малейшего желания на разговоры, особенно когда связь по цене полета в космос и по качеству «стучите в рельсу». Мог бы спасти интернет, но у них там что-то случилось с местным провайдером и обещали восстановить аж после праздников. Которые, кстати говоря, наступили очень быстро. Декабрь пролетел, не успела и проморгаться. Я спешно завершила последние проекты, и мы с Марьям на несколько дней уехали к ее родителям. А когда вернулись, жизнь снова подхватила и завертела. Но иногда я умудрялась ненадолго остановиться: выключала рабочий телефон, залезала с ноутбуком на кровать и смотрела кино, читала или рассматривала фотографии. И вот в один из таких спокойных дней (вернее уже вечер наступил) запищал скайп. От Мари пришло первое сообщение:

– Привет, красавица. Как дела?

Мы долго переписывались. Я хотела подключить камеру и поговорить по видеозвонку, но скорость интернета в резервации находилась на грани между «почти работаю» и «сейчас вырублюсь». После того вечера списывались еще раза три, а затем Мари куда-то пропала. Я выждала пару дней и позвонила, и меня не волновало, во сколько обойдется звонок. Я хотела услышать, что все нормально. Долгие гудки пугали, пока не раздался треск и голос Лерана:

– «Алло».

– Леран, привет. Это Аврора. Узнал?

– Да. Привет. Как дела? Извини, Мари сейчас нет… – прозвучала короткая пауза, – она уехала.

– А куда? И когда вернется?

Мне показалось, он не спешил отвечать, но, возможно, это перебои в связи притормаживали ответ.

– Примерно через две недели. Я тоже уезжаю. Вернемся, и она обязательно тебе перезвонит.

Разговор с Лераном успокоил. Я положила телефон на столик и призадумалась. Ничего ведь страшного не произошло. Мало ли почему Мари не предупредила о своем долгом отсутствие. Не успела или не посчитала важным. Зато голос ее мужа всколыхнул воспоминание о той самой ночи перед отъездом из Канады. И снова захотелось узнать, что же на самом деле тогда происходило в резервации. Звонить и расспрашивать Лерана я не осмелилась (ему и без моего любопытства есть чем заняться) – решила покопаться в Интернете.

Искала все, что связано с племенем микмак, нашла туристические сайты и краткие описания истории и быта коренных жителей Канады. А так надеялась найти хоть что-нибудь полезное, какой-нибудь праздник или традицию, которая помогла бы связать бессмысленное ночное происшествие и логическое объяснение. Я нуждалась в информации, а ее отсутствие всегда раздражает, и от этого чувствую себя неуверенно и начинаю выдумывать небылицы, потому что привыкнув к миру, в котором живешь, оберегаешь его, как хрупкое творение, а ведь довольно часто действительность на самом деле – это иллюзия, поэтому умудряешься напридумывать множество разнообразных версий и тут же испугаться собственных фантазий.

А когда Мари все-таки написала – спустя несколько дней после моего звонка – я уже и перестала думать о том, что меня так взволновало в тот вечер. Ощущение таинственности притупилось, приобрело нечеткий образ. И больше волновало то, где провела все это время моя канадская подружка и чем занималась, а не толпа людей шатающихся ночью по резервации. Как оказалось, Аренго навещали святыню племени – место, которое они называют Панакту́нк или «верхнее поселение». Закрытый поселок в двух днях ходьбы от резервации, с ним связана история микмак, история их предков. Есть семьи, которые следят за порядком в поселении, отправляясь туда чаще остальных, и Ворены одна из них. В Панактунк давно никто не живет, он словно дом покойных родителей, за ним присматривают и всей семьей наведываются по праздникам, но не водят гостей.

Наша переписка длилась до глубокой ночи, а перед тем, как попрощаться, Мари неожиданно вспомнила о своем брате и передала от него привет. Мы ни разу не говорили об Алексе, даже не упоминали его в разговорах, поэтому я не ожидала, что он все еще помнит заграничную гостью, которую видел лишь раз и мимолетно. Зато упоминание о двоюродном брате Мари, как и разговор с ее мужем, снова заставили вспомнить ночь и босые ноги парня на промерзлом тротуаре возле дома Аренго. И я, не удержавшись, написала:

– Помнишь ночь перед моим отъездом?

– Да. А что?

– Я не могла долго уснуть и видела возвращение Лерана и Алекса, – перед тем как продолжить писать, я ненадолго призадумалась, решая, стоит ли вообще спрашивать. А если лезу не в свое дело? Но лучше жалеть о сделанном, чем не делать и потом жалеть – во всяком случае, так говорят: – Что они делали в лесу? Ночью, в холод, и Алекс вернулся босиком.

– А, ты об этом. А я уж перепугалась. Вдруг призрак какой-нибудь померещился, – в конце смайлик. – На охоту ходили, задержались.

– Ясно. Так и думала. Но почему он пришел без обуви? Да и Леран оделся как-то уж слишком легко.

– Адреналин. Я сама их не понимаю. Говорят, что им очень жарко.

Ответ выглядел убедительно, но почему я не поверила? Возникло ощущение, что мне лгут или не договаривают всей правды. Вроде все сходится. Или нет? И я не единственная, кто засомневался в словах Мари. Я рассказала обо всем Марьям, а ее фантазия гуляет намного дальше, чем моя. Поэтому сумасшедшая подружка озвучила такую версию: «У микмак есть тайны и их необходимо раскрыть». Она тот еще Шерлок Холмс в юбке, и ее всегда влекут подобные вещи.

– Ты непременно еще раз поедешь туда. И я с тобой!

Глава 4

Дни проходили за днями, недели за неделями. Наступило долгожданное лето. Пора отпусков. Рынок недвижимости затих. Можно расслабиться и заняться своими делами. Я никогда не беру отпуск в жаркое время года – не люблю шум и гам, создаваемый огромным наплывом туристов. Предпочитаю работать, а так как работы мало, отдыхаю дома.

Общение с Мари не прекратилось, оно наоборот стало более частым, душевным и сближало нас, и я очень скучала по этой милой девушке с лучистым и мягким взглядом. Марьям же увлеклась новым проектом и ненадолго оставила в покое чужие тайны. Жизнь вернулась в знакомое русло. Но новый сон внес смуту в мой покой. Я хотела вздремнуть перед обедом, в квартире стояла дурманящая духота, и не ожидала, что усну так крепко, а проснулась с ощущением жуткого страха. Сон въелся в память, оставив очень четкий рисунок.

Ночь. Вокруг лес. Я стою возле дома с широким крыльцом, а над головой невообразимо черное небо и звезды такие яркие, как бриллианты под солнечным светом. Но самый прекрасный камень – луна, огромная и желтая, как золото, укрытое тюлью. Казалось, ей под силу ослепить. Я слышала ночные звуки и шорохи так ясно, словно и впрямь находилась в лесу. Что-то шелестело, пересвистывало, треск веток, стук, покатившегося камня. Я оглянулась. Темнота не отступала, и свет небесной царицы не мог ее победить. Во мне проснулся внутренний страх и желание поскорее спрятаться в доме или бежать, сломя голову и без оглядки!

Сны о человеке с серыми глазами или звере, рыщущем по лесу, пугали меня и снились достаточно часто, чтобы задуматься о своем здоровье. Могла так усталость влиять или, возможно, что-то или кто-то из моего детства – забытые воспоминания, рвущиеся наружу.

Я никому не рассказывала об этих снах, даже Марьям. Наверное, опасалась, что она испугается и заставит обратиться к врачу. Но мне не хватало поддержки, мнения со стороны, поэтому написала Мари. Не сразу. Я колебалась, обдумывала каждое слово, и вот оно сообщение перед глазами, осталось нажать Enter. Сомнение повисло в воздухе, как осязаемый предмет, я замерла с мышкой в руке, выбирая «Отправить» или «Удалить». Выбор был сделан, и письмо улетело в цифровое пространство. Секунды ожидания полетели.

И буквально через пять минут пришел ответ:

– Привет, подруга. Интересные тебе снятся сны. Ты случаем Спилберга не пересмотрела? – а в конце смайлик.

– Не смейся. Я серьезно. Никогда не верила в вещие сны, но эти слишком необычные и повторяются. Поможешь?

– Я во снах не разбираюсь, но поспрашиваю. И не волнуйся. Наверняка стресс или усталость.

Ее слова немного успокоили, но ненадолго. Несформировавшееся чувство все-таки гложило. И на следующий день я с нетерпением ждала письма, затем прошел еще день и еще, а Мари снова пропала. Я уж решила, она вновь куда-то уехала.

К вечеру я сбежала к Марьям, хотелось окружить себя шумом и красками, а подруга и ее квартирка как раз подходили для этой цели. Сколько лет знакомы, а до сих пор не привыкла к тому хаосу, который Марьям гордо именует интерьером. Огромная трехкомнатная квартира кажется меньше, чем есть на самом деле, и все из-за своей хозяйки, заполнившей каждый угол, стену, каждый метр жилплощади разнообразными предметами: от однотонных подушек и с вышивкой до ковриков, картин, фотографий, всяких висюлек и безделушек. Попадая в этот сумбур красок и звуков впервые, человек в какой-то степени сходит с ума, а мне только это и было сейчас нужно – сойти с ума от одного, чтобы избавиться от другого.

Я с радостью окунулась в чужой мир экспрессии, но ожидания не оправдались. Прошел час или дольше, и я снова почувствовала неприятное ощущение, когда ждешь важного ответа, а вместо него тишина. И Марьям, зная меня, как облупленную, сразу заметила мое унылое настроение.

– Что-то ты сегодня невеселая. Случилось что-нибудь?

– Нет. Все в норме.

– Слышу нотки неуверенности. Сознавайся, – она легонько толкнула меня ладошкой в плечо. – Я ж вижу тебя насквозь.

– Ну, есть немного, – я все еще сомневалась, рассказывать или нет, но уже замучила сама себя, поэтому не удержалась и рассказала о том, что жду звонка Мари и не просто так, а из-за своих снов. Потом пришлось рассказать о самих снах. Если сказал «А», то надо и закончить.

Марьям, как я и предполагала, не смогла выслушать спокойно: то перебивала, то переспрашивала, потом забросала вопросами и сама же на некоторые отвечала, предлагая непостижимые варианты, а я мысленно (и не только) хваталась за голову. Откуда в этой маленькой голове столько информации и бурной фантазии? Самое реальное из озвученного – мое легкое помешательство на почве переработки, а самое нереальное – установилась связь с инопланетянином. Ну, почему бы и нет, тоже неплохой вариант. Как раз прямиком в дурку.

Но самое интересное подружка приберегла напоследок.

– Кстати, а тебе эти сны ничего не напоминают?

– Что именно? Кошмары есть кошмары.

– Вспомни все фильмы и книги об ужасах. Вспомни, как описывают различных героев фэнтези.

– Баба Яга?

– Да причем здесь Баба Яга! Я о звере из твоих снов.

– И что?

– Ночь, луна, горящий взгляд… Ничего? Совсем ничего?

– Нет.

Марьям недовольно нахмурилась и посмотрела на меня так, словно перед ней несмышленое дитя.

– Оборотень.

– Оборотень? – я аж опешила. – Я?!

– Да уж, – ее губки разочарованно сжались. – Это маловероятно.

– Почему же? – я ухмыльнулась, мысленно смакуя образ, как обрастаю шерстью, вою на луну, бегаю не пойми где по ночам и ужинаю сырым мяском.

– Если бы ты превратилась в оборотня, то просыпалась бы не в своей кроватке, а где-нибудь в лесочке. Да и с таким идеальным маникюром, – Марьям подхватила мою ладонь и перевернула ногтями кверху, – по лесу не побегаешь.

Я хотела рассмеяться, но услышала писк скайпа и вздрогнула.

– Да не нервничай ты так, – подруга погладила меня по руке, видимо, истолковав мою реакцию по-своему.

– Да…Эм… Мари обещала сообщить, если что-нибудь придумает или узнает.

– Ну так включи свой скайп. Мне он сейчас не нужен.

– Не надо.

Но Марьям убедила. И как в воду глядела. От Мари висело сообщение:

– Привет, подружка. Я поговорила с бабушкой. Она ничего не может подсказать. Зато пригласила снова приехать к нам. Как тебе предложение?

Я быстро написала ответ:

– Я б с удовольствием, но сама знаешь, это проблематично в финансовом смысле.

– Знаю. Я ей сказала, но бабуля почему-то уверена в твоем скором возвращении.

Марьям заглядывала через плечо и молча читала переписку, я слышала ее сопение у себя над ухом. И стоило отключить скайп, как она выдала:

– Ты обязана вернуться в резервацию!

Я удивилась:

– Зачем?

– Пока сама не знаю. Но уверена, это верное решение.

Глава 5

Жара, поглотившая город, высасывала все соки, душила и сводила людей с ума. В этом году лето сорвалось с цепи и решило показать всю свою мощь. Я сидела на подоконнике в кухне Марьям, подставив лицо под вентилятор, и думала о вчерашнем разговоре. Подруга так и не сумела объяснить своего желания отправить меня снова в Канаду, зато пообещала, если все-таки уговорит (а это у нее почти вышло), то поедет со мной. Она успела познакомиться с Мари и даже с Лераном и по привычке сразу же занесла их в разряд друзей, хотя в реальности друг друга не видели. Любит она новые знакомства, и считает, пока человек тебе не напакостил, он твой друг или очень хороший знакомый.

Домой возвращаться не хотелось, там обитало одиночество, и я боялась остаться наедине со своими мыслями. Как сказал великий Уильям Шекспир: «Быть или не быть, вот в чем вопрос», а вернее сказать: «Ехать или не ехать». Любопытство манило заглянуть еще разок в чужую жизнь, желание увидеть Мари – лишь способствовало этому. И дело не во снах или бредовых привычках жителей резервации, а во мне. Я устала от обыденности и мечтала о переменах. А еще слова Мари и уверенность ее бабушки в моем скором приезде. Что она имела ввиду? Может, все-таки сны что-то значат, но она не хочет говорить без личной встречи? Очень часто люди, умудренные огромным жизненным опытом, видят скрытое от молодости и неопытности. И именно племена и народы, сохранившие свое прошлое не просто в памяти, а в рутине повседневной жизни, обладают различными знаниями и силами видеть намного глубже, чем современный человек. Или это иллюзия, придуманная писателями и шарлатанами для развлечения публики жадной до зрелищ? Как ни крути, а ответить смогут не здесь и не по интернет переписке.

Надо ехать. Легко сказать и трудно осуществить. Проблема заключается в свободном времени. Пусть и не пора для прибыльных контрактов, но и шеф за просто так не отпустит. Марьям же это не остановило. Любимая ее фраза: «Все в наших руках, а руки у нас дотянутся до любого выхода», – прозвучала, как сигнал к действию.

– О чем задумалась?

Я обернулась и посмотрела на подругу, стоящую позади меня. Марьям, хоть и была коренной южанкой в четвертом поколение, но и ее жара доканывала.

– О поездке.

– Так я тебя уговорила?

– Возможно… – я не хотела поспешно отказываться, иначе пришлось бы выдержать новый штурм на мою крепость.

– Замечательно, – она неожиданно оживилась, глаза интригующе заблестели. – Так, может, я тебя уговорю на еще один поступок?

Я уставилась на нее в немом вопросе.

– На выходных перевезем твои вещи ко мне.

– Какие вещи?

– Ты переезжаешь, – я вознамерилась возмутиться, но Марьям иногда сложно перебить, уж лучше позволить ей выговориться. – Моей квартиры хватит на двоих. Тебе надо экономить деньги на поездку, чтобы не трогать свой «золотой запас». Неизвестно как все обернется, и насколько застрянем в том чудесном захолустье.

– Не перегибай палку. Если и поедем, то ненадолго. Мы же в гости, а не на ПМЖ.

– Не загадывай. Жизнь – штука сложная.

– Ты точно уверена в своем решении?

– Точнее не бывает. Твоя аренда заканчивается через неделю?

Я согласно кивнула.

– Видишь, как все ладненько складывается, – Марьям рассмеялась и умчалась за телефоном.

А через некоторое время я услышала, как она кого-то уговаривает помочь «бедным барышням» с переездом. Я улыбнулась, мысленно представив физиономию бедолаги, который согласился помочь с парой коробочек, а в результате увидит целую гору. Но как можно отказать милому светлоглазому существу по имени Марьям.

И вот наступила суббота. Какое легкое и приятное на слух слово – выходной. Эти же выходные напоминали поле боя. За все годы проживания в Сочи собралось много ненужных, но дорогих душе вещей. Наши вещи – это наша память, воспоминания, но зачастую они висят мертвым грузом, принося больше неудобств, чем положительных эмоций.

– Совсем забыла о трудностях переезда. Столько всего. Куда девать?

– Заберем с собой, а потом решим.

Я оглядела опустевшее помещение с чувством легкой грусти, словно отрывала от себя кусочек чего-то важного или ценного.

– Не грусти.

– Я и не думала. Все мое упаковано в этих коробках.

Квартира опустела, но здесь гуляли воспоминания прошлого, потому что люди привыкли наполнять свои жилища не только вещами, но и эмоциями, создавая невидимый для окружающих маленький мир.

А спустя три дня после переезда коробки наконец-таки были разобраны. Я хотела избавиться от лишнего, хотела почувствовать себя свободной, как пять лет назад, когда приехала в Сочи: с одной спортивной сумкой и огромными амбициями на будущее. Я не золушка из сказки и благодаря накоплениям покойных родителей и бабушки была вполне обеспеченной девушкой. На счету лежала неплохая сумма, чтобы начать жизнь с нуля и не думать о насущных проблемах год-другой. А время, прожитое в Сочи, даром не прошло: я сумела приумножить семейный подарок до вполне приличного счета в банке и планировала в недалеком будущем приобрести пускай скромное, но собственное жилье в солнечном городке на берегу Черного моря.

Последняя вещь заняла свое место, последняя коробка сложена в общую кучку для утилизации. За окном безветренная и ясная ночь, город весь в огнях, и звезд практически не видно, зато сияет полная луна. Я устало вытерла тыльной ладонью лоб и ненадолго прикрыла глаза, голову давила тупая боль, появившаяся недавно и быстрыми темпами набирающая обороты.

– Аврора, тебе нехорошо?

– Голова разболелась.

Марьям дотронулась до моего лба прохладной ладонью, а меня словно током пронзило.

– Не трогай!

– Да ты горишь. Надо измерять температуру и давление.

На лице подруги читалось сильное беспокойство, но это лишь досаждало.

– Прекрати! Я не умираю… – слова давались с трудом, к головной боли прибавилась одышка и слабость.

Марьям засуетилась, заставила улечься в кровать и выпить таблетку.

– Попытайся уснуть, а если станет хуже, скажи.

Я устало кивнула и закрыла глаза. Боль потихоньку стихала, и я погрузилась в глубокий и беспокойный сон. Кошмары сменяли друг друга хаотично, не связанные между собой, темнота и огромное небесное светило преследовали в них. А на следующий день все исчезло, как будто ничего и не было. И затем дни снова потекли вперед.

Время то быстро улетучивалось, то медленно тянулось. Оно такое непостоянное, или это люди непостоянны в своих эмоциях, решениях и поступках, и время не может приспособиться к нашему ритму жизни? Лето подходило к концу, жара спала, прошел дождливый циклон, воздух стал мягче, а солнце нежнее. Марьям подготовила свой последний проект, сдала заказчику и полностью углубилась в подготовку к отъезду. Маленькие планы выросли в масштабное действие.

Основной проблемой осталось, что сказать моему шефу. На ум приходили одни банальности: болезнь, свадьба друга, семейные проблемы, но это не достаточно весомые аргументы, чтобы выпросить у Александровича отпуск. И подруга предложила абсурдную идею, от которой я вначале отказалась наотрез, а в итоге именно ее использовала: замужество с иностранцем. Не в прямом, конечно, смысле.

– Александрович не поверит.

Я была уверена в своих словах, потому что знала шефа не первый год. И он не просто мой начальник, а хороший друг – человек, который поверил в меня в тот момент, когда я уже находилась на грани самобичевания: высшее образование отсутствовало, опыт работы хоть в какой-нибудь отрасли тоже. В общем, в тот период жизни мое место под солнцем не определялось.

– А ты попробуй, – и Марьям заговорщицки подмигнула.

И я попробовала, нагрянув в кабинет шефа спустя два дня после нашего с ней разговора, и была очень удивлена.

– Эдуард Александрович, у меня к вам серьезный разговор.

– Серьезный насколько?

– Очень! – я затолкала поглубже рвущееся наружу сомнение. – Это касается моей личной жизни.

– Выходишь замуж?

– Что? С чего вы взяли? – я уставилась на начальника, а он вел себя, словно с ним о погоде заговорили: сидел в огромном кресле, перебирая бумаги, и лишь изредка поглядывал в мою сторону – эталон невозмутимости!

– Ну, а что может быть серьезней для молодой девушки без семьи, но с отличной карьерой?

Я пришла в замешательство. Все происходило настолько легко и просто, не особо и верилось.

– Да. Но есть важный нюанс. Он иностранец.

– В чем проблема? Надо помочь с разрешением на брак?

– Нет. Мне надо уехать на несколько недель.

Дальше я тараторила без передышки, боясь, что шеф прервет мой красноречивый монолог, сотканный из вранья. Необходимо было его убедить. Иногда человек ради собственного спасения проявляет виртуозность в том, что всегда считалось неприемлемым для его совести. Дорога назад закрылась, да я и не хотела возвращаться.

Глава 6

Вечность, что это? Космическое пространство? Или рождение ребенка? Все, что неподвластно объяснению – это вечность. Все, что передают из поколения в поколение – это вечность. Вечность есть во всем, и она всегда рядом с нами.

– О чем думаешь?

– Ни о чем. Вроде.

– Подруга, ты мне в последнее время не нравишься. Хватит себя мучить глупостями и переставай грустить. Завтра рейс, так что пошли упаковываться, – Марьям подмигнула и потянула за собой в спальню.

 А на следующий день пришлось погрузиться в суматошную атмосферу аэропорта. За стенами здания слепило сентябрьское солнце, расточая тепло, а на другом континенте, скорее всего, уже намного прохладнее и лето давно попрощалось с жителями тех странных и загадочных мест. Последняя проверка вещей, а то вдруг ненароком что-нибудь да забыли. Последний раз оглядываю огромное помещение с толпой спешащих людей. И вот мы с Марьям внутри комфортабельного салона самолета. Вышколенные стюардессы. Шорох располагающихся удобнее пассажиров. Что еще незаменимо для благополучного перелета? Конечно же, внутреннее спокойствие, коего как раз и не наблюдалось.

Перелет прошел без приключений, в аэропорту встретил Леран, а Мари осталась в резервации готовить гостевой домик к приезду гостей. Марьям пребывала в неописуемом восторге и нетерпеливо подгоняла Лерана вперед, упрашивая выжать из машины по максимуму. А я мысленно умоляла подругу не усердствовать с дружелюбием. Она и так едва не затискала парня, как плюшевого медвежонка, но он стойко выдержал, хотя по взгляду было видно, дается ему это с трудом и он готов сбежать при любом возможном случае. Что и сделал, как только высадил нас возле своего дома. Я успела подхватить чемодан и спросить где Мари, а Леран махнул на калитку, что-то тихо пробурчал и лихо стартанул с места.

– Куда это он?

Я не знала что ответить, но тут открылась калитка и на улицу выбежала Мари. Теперь ей пришлось отдуваться и за себя, и за мужа. Мне же осталось довольствоваться вторым планом, но лишь сегодня. Я слишком хорошо знаю подругу и могу с уверенностью сказать, уже завтра она переключится на кого-нибудь или что-нибудь другое, например, на местные достопримечательности, саму резервацию или лес. Здесь все для нее в новинку. Марьям – неугасаемый огонек, такой себе человеческий вечный двигатель, мало спит, много ест и эмоционально может задавить любого. Она, как фея из мультиков: миниатюрная, бойкая и неугомонная.

И я не ошиблась. Последующие три дня пролетели в разъездах по местным живописным уголкам графства Нортумберленд. Марьям взобралась на пик своих фантазий. Муза не отходила от нее ни на шаг. Она создавала новые образы будущих интерьеров, предоставив нам с Мари передышку для личного общения. Мы говорили обо всем и ни о чем, обсуждали мелочи, и даже не старались поспевать всюду за Марьям, потому что это просто нам не под силу. Пока мы сидели где-нибудь в кафе или на лавочке, подруга умудрялась залезть в какой-нибудь очередной подвал, закоулок или на стену. Миниатюрная фигурка в пестрой одежде мелькала то тут, то там, слышался ее смех и щелканье фотоаппарата, но нас еще ни разу ниоткуда не прогнали. Вот что-что, а находить общий язык для нее – проще простого, все, словно сговорившись, открывали для незнакомой девушки свои двери, приглашали на чай или рассказывали ей истории.

А сегодня почти весь день провели дома, сидели с Мари в гостиной или во дворе. Леран уехал рано утром, а Марьям уболтала одну из соседок научить ее готовить пару местных блюд. Становилось прохладнее, и Мари вынесла нам чай. Я с благодарностью приняла напиток и запахнула кофту поплотнее, спасаясь от прохладного ветра, норовившего вытянуть остатки тепла.

– Завтра пойдем к бабушке.

Я взглянула на Мари, но ничего не сказала, уже давно ждала этих слов.

– Она хочет услышать о снах лично от тебя. Хочет увидеть эмоции, когда будешь рассказывать.

– Так она все-таки что-то прочитала в них?

Мари улыбнулась и пожала плечами: мол, завтра сама все узнаешь.

– Ладно, я пошла ужин готовить, а ты долго не мерзни и Марьям пара забирать.

Мы переглянулись и рассмеялись, понимая, что наши мысли сошлись.

– Хорошо.

На этом разговор закончился, и Мари оставила меня наедине с мыслями, ветром и чаем. Вечер наступил довольно прохладный и тихий, зажглись уличные фонари. Я прислушивалась к окружающим звукам и нарастающему чувству то ли тревоги, то ли волнения, пока неподалеку от дома не заметила оживление. Людей внезапно что-то привлекло: кто-то, проходя мимо, останавливался, некоторые вышли с ближайших дворов. Я встала со скамьи и попыталась разглядеть столпившихся, но мешал забор и сгустившаяся темнота. Затем увидела машину Лерана, подъезжающую к дому, ворота открылись, и он въехал в гараж и через минуты три появился во дворе. Я помахала рукой, он в ответ улыбнулся.

– Привет. Где так долго пропадал?

– Привет. Встречал Алекса. Автобус задержался.

– Алекс? И где же он?

– А вон, разговаривает, – Леран махнул рукой в сторону толпы. – Скоро подойдет.

Я машинально посмотрела в указанном направлении. Все уже расходились, и к дому шел человек. Когда до калитки оставалось несколько метров, он поднял голову, и мне показалось – взгляд обращен именно на меня, а в глазах горят язычки пламени, но стоило ему поравняться с уличным фонарем и попасть под освещение, как видение исчезло. По телу побежали мурашки, как от холодного порыва ветра, но взбудоражил не холод.

Хлопнула входная дверь – Мари впустила в дом мужа и, заметив брата, крикнула:

– Ты чего остолбенел?! Заходи!

Калитка открылась и закрылась, Алекс прошел по дорожке и остановился в нескольких шагах от меня. Я немного растерялась и не сразу поприветствовала его.

– У нас гости? – он улыбнулся. – Ну, привет, иностранка.

– Привет.

Мари подошла к брату, поцеловала в щеку и, подхватив за руку, потянула за собой.

– За столом пообщаетесь. И Аврора в этот раз не одна.

Алекс хотел ответить, но снова открылась калитка и во двор влетела Марьям с кастрюлей.

– Ужин готов!

Мы все оглянулись. И по взгляду подруги, углядевшей, что оказывается, она еще не со всеми успела познакомиться, я поняла одно – вечер не будет спокойным.

А дальше ужин и разговоры. Я почти не участвовала в них, меня переполняли необъяснимые эмоции, особенно, когда сталкивалась взглядом с Алексом. Всем было комфортно, но не мне, поэтому не выдержала дольше и тихонько выскользнула из гостиной в прихожую, обулась и вышла на улицу. Ветер моментально окутал холодом, и я почувствовала, что на протяжении всего вечера мое лицо горело. Я сжала ладонями щеки, потерла их и зажмурилась. Мысли разбежались в голове, как тараканы по столу, и меня слегка качнуло, как от легкого недомогания. Так еще скрип неприятно ударил по нервам – позади открылась дверь. Я обернулась… И снова этот взгляд: пристальный и изучающий. Но в нем не отображалось ничего пугающего или мистического, поражал только цвет радужки – пепельно-серый. Неужели они и впрямь такие светлые? У индейца? Удивительно.

Во взгляде Алекса заискрились лучики смеха, и я на миг смущенно отвернулась, прежде чем снова посмотреть на него.

– Что ты во мне такого разглядела?

– Твои глаза…– я не договорила; побоялась, что могу ляпнуть глупость.

– А что с ними?

– Они серые. Ни у кого из племени не видела светлых глаз.

Алекс рассмеялся, и что-то родное проскользнуло в его голосе с легкой хрипотцой.

– По наследству достались от матери, но у тебя намного необычней цвет глаз, чем мой. Они похожи на тину.

– Комплиментами обменялись, – я заулыбалась, – официальные нормы этикета не нарушены. Все-таки намного легче общаться с человеком на родном языке, чем на чужом.

Он согласно кивнул и спросил:

– Надолго приехали?

– Еще не знаю. У меня длительный отпуск.

– Отпуск – это хорошо, но через несколько дней резервация опустеет. У нас начнется праздник. Мари тебе не говорила?

– Нет. А что за праздник?

– Традиционный для нашего народа и объяснить смысл парой слов проблематично.

Я заметила, как Алекс резко изменился, его взгляд похолодел. Я не вынуждала говорить, но, наверное, он посчитал, что сболтнул лишнего.

– Спокойной ночи, Аврора.

– Уходишь?

– Да.

– Тогда спокойной ночи.

Глава 7

На следующий день Мари отвела меня к бабушке. И когда я снова увидела старшую из семьи Воренов, отметила насколько они похожи с внуком, пусть цвет их глаз и отличался. У Варганы и Алекса проглядывалось очень сильное сходство во внешних чертах лица, особенно взгляд – резкий и наблюдающий, словно тебя проверяют; а если смотрят на тех, кто им дорог – он смягчается, появляется скупая теплота. Мари же более открыто смотрит на мир, как жизнерадостный ребенок.

Варгана встретила на пороге и, прежде чем расспрашивать, усадила за стол и накормила вкусным мясным рулетом. Мы помогли убрать дом и подготовить продукты для ужина, а затем расположились в беседке на заднем дворе.

– Ну что, девочки, поговорим о чужих снах, – хозяйка дома улыбнулась, а я кивнула в ответ. – Расскажи о самых интересных или важных на твой взгляд. И детали не имеют значения. Самое главное – твои ощущения, эмоции навеянные снами.

Я согласилась, но чувствовала себя неловко. Пришлось побеспокоить пожилого человека из-за пустяка. Но любопытно услышать чужое мнение. И боясь, что память подведет, я поспешила рассказать все, что могла вспомнить. Рассказ выходил путающимся, запиналась и останавливалась, а Мари, чтобы помочь, дополняла, насыщая образностью мой сухой монолог. Варгана не сводила серьезного взгляда и напомнила мою бабушку – особенно тем, как слушала, как мягко указывала направление в разговоре, ненавязчиво расспрашивала и заранее знала все, что я хочу сказать.

Когда мой сбивчивый и нескладный рассказ завершился, я приготовилась к расспросам или уже готовым ответам, но Варгана поднялась со скамьи и пошла к дому. Я замерла. Никакой реакции. Никаких объяснений. Что не так? Я растерянно посмотрела на подругу, а Мари, улыбнувшись, обняла и тихо прошептала:

– Дай ей время подумать. Позже она все расскажет.

Сказать, что расстроилась – это ничего не сказать, но не мне судить. Раз Мари уверена, надо лишь подождать, я подожду.

– Какой занимательный рассказ, аж заслушался.

Вздрогнув от неожиданности, я резко обернулась на голос, но не ответила. А Мари не растерялась:

– Братишка, ты подслушивал? Не хорошо.

Он ухмыльнулся и, не удосужившись зайти, как цивилизованный человек (через калитку), перемахнул через высокий забор. И мне что-то очень подсказывало, Алекс находился в дурном расположении духа.

– Подслушивал? Сестренка, не смеши. Я прогуливался, решил к бабуле заглянуть, а тут такие сказки. Ну как можно мимо пройти.

– Не хами.

– А я и не хамлю, – его тон резко изменился: с издевательского на злой. Алекс так посмотрел на сестру, что Мари пришлось замолчать, хотя и ее взгляд был не мягче; брат и сестра как будто мысленно спорили. Но борьба взглядами прекратилась, и он посмотрел на меня: – А ты талантливая сказочница, русская.

– Я не выдумала. И тебя это никаким боком не касается.

Мне не понравилось то, как он вел себя, как смотрел на меня, его агрессивный настрой. А особенно, явное отсутствие причин для его злости.

– Это мне решать… – он еще раз с недовольством взглянул на сестру и ушел в дом.

Вечер был испорчен. И как бы не старалась, что бы ни делала или ни говорила, постоянно натыкалась на сердитую физиономию Алекса. Даже когда к ужину пришел Леран, приведя с собой Марьям, и заговорил с другом о каких-то общих делах, его это не утихомирило. Поэтому я решила уйти, сославшись на головную боль. Варгана отпустила и пригласила навестить ее через два дня.

Я вышла во двор, поспешно пробежала до калитки, распахнула ее и сразу почувствовала холодное дыхание ветра в лицо. На улице стемнело, кое-где зажглись фонари, по опустевшей дороге двигались колышущиеся тени от окружающих предметов. Поежившись от сильного порыва ветра, едва не вырвавшего из моей руки калитку, я посмотрел в ту сторону, куда собиралась идти. В голове вертелись тоскливые мысли, такие же тоскливые, как и погода. Мне не давало покоя поведение Алекса. Надо было все же с ним поговорить, выяснить, в чем причина его недовольства. Неужели из-за моих снов?

– Аврора, подожди. Я проведу тебя.

Я не ожидала, что Алекс выйдет за мной и уж тем более захочет провожать. Появилось мимолетное паническое желание: нырнуть в ближайший проулок и бегом скрыться. Наверное, поэтому не остановилась и даже не оглянулась, а быстро ступила на тротуар и пошла по направлению к дому Аренго. Но Алекс не отступился и, нагнав меня, пошел рядом.

Я раздраженно огрызнулась:

– Сама дойду!

– Еще не заметила лес вокруг себя? А милые лесные создания иногда любят заходить на огонек.

У Алекса получилось напугать. Я встала на месте и боязливо огляделась по сторонам. Проведя столько дней в резервации, ни разу не задумалась о возможной опасности, а ведь она присутствовала и близко.

– Так и будем стоять?

– Нет.

Пришлось согласиться с замечанием и всю дорогу идти под сопровождением. Алекс молчал, да и я лишь изредка поглядывала в его сторону и быстро отворачивалась, если замечала ответный взгляд. Над резервацией стояла тишина: ни случайных прохожих, ни бездомных собак и котов, ни шумного смеха из подворотни – мир уснул. И я позволила себе расслабиться, буквально на минуту, пока не было нарушено молчание:

– Что ты хочешь узнать?

– Ты о чем?

– Твои сны и приезд.

– Не знаю. Пытаюсь ответить на вечные вопросы жизни: кто я и для чего появилась на этот свет?

Алекс на миг искривил губы в подобие саркастической ухмылки.

– Ясно! Но не ясно, почему ищешь именно здесь.

– Твоя бабушка хотела меня видеть. Ее заинтересовали мои сны.

– Варгана?

– Да. Она была уверена в моем возвращении.

– Интересно. Может, она права? – последнюю фразу Алекс произнес, перейдя на шепот. Не хотел, чтобы его услышали?

Мы прошли несколько десятков метров, и я решилась на вопрос:

– Так, ты не злишься?

– Злюсь. Но не на тебя, а на судьбу. Ты можешь поломать себе жизнь, но если судьбою предначертано, у нас остается выбор: принять или нет.

Поразившись услышанным словам, я впервые за весь вечер осмелилась посмотреть на него и не отвернуться. О чем он думает? Вряд ли расскажет, и догадаться невозможно. Алекс шел рядом, засунув руки в карманы джинсовых брюк. Лицо выглядело напряженным, хмурая складка пересекла лоб, и задумчивый взгляд устремлен только вперед.

– Ты тоже столкнулся с подобной дилеммой?

Он не сразу ответил, а я в это время думала о бессмысленности нашего разговора – каждый говорил о своем, не слушая собеседника.

– Мне не предоставили выбора. Стояла другая задача: справлюсь ли я.

– И справился?

– Пытаюсь.

Я не заметила, что мы подошли к дому, и проскочила вперед, но Алекс остановил, коснувшись пальцами моего плеча, и как-то уж поспешно отдернул руку, когда я обернулась. Хотя, может, это всего лишь моя фантазия.

Возле крыльца забыли включить освещение, а ночь наступила слишком темная. Небо скрыли облака, и последний работающий уличный фонарь остался за ближайшим поворотом – очертания предметов во дворе различались с трудом. Я неуверенно шагнула за калитку и замерла на месте, пытаясь привыкнуть к темноте.

– Почему не идешь?

– Я ничего не вижу вокруг.

Послышался вздох, затем почувствовала горячее прикосновение чужой ладони к моей.

– Держись. Доведу до двери.

Алекс потянул вперед: вначале резко, даже причинил боль, от которой я, поморщившись, охнула, но потом ослабил хватку.

Мы не спеша поднялись на крыльцо. Мою руку отпустили. И сразу же зажегся фонарь над деревянным козырьком. Яркий свет на миг ослепил, и я зажмурилась. А над головой раздался хрипловатый смех.

– Ты как слепой совенок. Ночью не видишь, а на свет жмуришься.

Я улыбнулась в ответ и решила, настал момент для разговора по душам.

– Зайдешь?

– Нет. У нас так непринято.

Оказывается, я многого не знала и не понимала о жизни племени. В Редсити ужилось стародавнее прошлое и современность – два разных столетия.

– Боишься опозорить? – я попыталась отшутиться, но по Алексу нельзя было сказать, что он не всерьез. Я даже слегка опешила, и улыбка сползал с моего лица. – Ты серьезно? Но на дворе двадцать первый век. Да и я вроде как… не ребенок.

– Ты многого не знаешь о наших правилах и традициях. И к тому же не замужем.

– Не замужем? – я удивилась и подумала, что практически не знаю Алекса, а он… Неужели интересовался мной? – Откуда тебе знать, замужем или нет? Да и кто сейчас на такое смотрит. Может, у меня серьезные неузаконенные отношения.

Алекс улыбнулся.

– Сестра часто о тебе болтает.

– Вот как, – меня немного расстроил его ответ. Но не так прям уж сильно, ведь, и сама им не интересовалась. – Подруга сдала все мои секреты? Но я не уверена, что ты такой уж правильный и соблюдаешь все запреты. Или соблюдаешь? – сощурившись, я ждала ответа на провокационный вопрос.

– Стараюсь. Особенно дома.

Сухой ответ дал понять, большего из него не вытянешь.

– Это ваши законы. И как говорят у нас: «Не лезь со своим уставом в чужой монастырь».

– Интересное выражение.

– Ну, а здесь можем разговаривать? Вынести сок?

– У тебя же голова болела?

– Уже не болит, – на секунду задумавшись, добавила: – Я сбежала от твоего недовольства.

Опустив голову и рассматривая деревянный пол под ногами, словно на темной поверхности сосредоточились все мои мысли, я не могла видеть, какие эмоции отразились на лице Алекса, но как бы нелепо не прозвучало, чувствовала, что он больше не злится.

– Не ожидал. Приехать в такую даль не побоялась, а испугалась чужого отношения к своим решениям?

– Людей надо опасаться.

– Особенно меня, – его тон резко изменился, став жестче.

Я оторвалась от «изучения» пола под ногами и уставилась на Алекса: «И как его понимать?» – у этого парня быстро меняется настроение, и я не поспеваю за ним.

– Я пойду. Спокойных снов, Аврора.

– И тебе.

Он скрылся в темноте, оставив меня в компании с моим же недоумением.

За тот короткий период нашего знакомства, я видела, как изменчиво его поведение. Он мог смеяться от всей души, а через секунду раздражался. Это в нем отталкивало. Но я все-таки умудрилась заинтересоваться.

Глава 8

Ночь для меня закончилась быстро, словно и не спала вовсе. Я проснулась с первыми лучами солнца, пробравшимися в комнату, а рядом сладко посапывала Марьям. Во сколько она вернулась вчера, я так и не заметила: или крепко уснула, или шумная подруга впервые вела себя тихо. За окном послышался галдеж, пока не громкий, но отчетливый. Вылезать из теплой кровати не хотелось, но любопытство пересилило. Я выползла из-под одеяла и, стараясь не потревожить чужой сон, прокралась на цыпочках к окну.

Двор покрылся тонкой пленкой утренней росы, крохотные капельки поблескивали там, где свет касался их своими нежными солнечными пальчиками. В сторону леса шла группа мужчин и молодых парней, возможно, среди них присутствовали и женщины или девушки, но я не видела тех, кто ушел вперед. Зато сразу узнала Алекса. Лерана не было, или он успел отойти дальше. Самыми последними шли Веркен и Своли и о чем-то бурно спорили. Веркен хмурился и даже пару раз пытался схватить неугомонного мальчишку за шиворот, но тот лихо уворачивался. И не удивительно, я успела познакомиться с обоими и примерно могла догадываться о том, что происходило. Скорее всего, Своли снова вознамерился вывести Веркена из себя, а тот, в свою очередь, старался изо всех сил не поддать малому по тощей заднице.

Насколько мне было известно, они не братья и даже не родственники, но очень близки. Веркен, как старший, оберегал Своли, а тот в ответ обожал его, но и постоянно норовил задеть.

С Веркеном меня и Марьям познакомили в день нашего приезда, он заходил к Лерану за каким-то инструментом. Парень старше меня всего на пять лет, но выглядит, как умудренный жизненным опытом наставник, только и слышно, как он подростков гоняет или с мужиками о чем-то спорит, но, на удивление, к нему прислушивались даже те, кто постарше. А еще мне рассказали о его недавней женитьбе, свадьбу сыграли в прошлом месяце.

А вот Своли запомнила с первого посещения Канады – этого восемнадцатилетнего улыбчивого мальчугана сложно забыть, он постоянно привлекает внимание старших своими необдуманными поступками. Например, наша с ним первая встреча началась с падения в ледяную воду океана. Хорошо, это произошло возле берега, а не где-нибудь с высоты птичьего полета. Но от промокшей одежды и чихания меня не спасло. Мальчишка заскучал, и тут ему на глаза попалась – я. Все началось с простенького заигрывания, или что там подразумевается под перемигиваниями и улыбкой во все 32 зуба у малолетних шалопаев. А когда нужного ему результата он не добился, решил, видимо, пойти ва-банк: «Ты же новая знакомая Мари? А я тебя сразу заметил. Такие офигительные волосы. Я тоже хочу рыжие. Как думаешь, мне пойдет?» – и снова улыбка от уха до уха. Могу заметить одно – он толком и слова вставить не давал. Малявка (хотя и повыше меня головы на полторы) и такой наглый, как танк. Мари тогда ушла за чаем, преспокойненько оставив нас вдвоем. Ведь никто не ожидал, что юному оболтусу стукнет в голову научить незнакомую (так еще и старше него на порядок) девушку делать сальто на песке. В итоге мы вдвоем рухнули в воду – не потому что я такая неумеха и что-то там не так сделала. Мне категорически не понравилась идея, и я наотрез отказалась от столь заманчивого предложения. Вернее, попыталась отказаться, но меня не услышали – и БАЦ! Не пойму как именно это вышло, но долго буду помнить ободряющее до судорог купание. Первым подскочил Своли и рывком поднял меня из воды. Если я выглядела, мягко выражаясь, удивленной, то он – явно испуганным и не на шутку. Смешно вспоминать. Мари мальчишку едва морально в песок не закатала, а Леран дал подзатыльник, оттянул за ухо и долго отчитывал, но Своли сложно остановить и вскоре он снова крутился рядом, только после того инцидента старается со мной вести себя прилично – насколько это возможно для его неугомонного нрава.

От подглядываний через приоткрытую шторку отвлекла проснувшаяся Марьям.

– Ты чего там затихорилась?

Я обернулась, но штору не отпустила.

– Кажется, охотники снова в лес ушли.

– И что с того? – подруга потянулась и залезла с головой под одеяло, из-под которого раздался приглушенный шепот. – Не занимайся ерундой. Иди спать.

Я молча отмахнулась от нее и снова выглянула наружу, но на улице уже никого не было видно. Разочарованно оглядев двор и дорогу, вернула край шторы на место, прислушалась к сопению Марьям и пошла заваривать чай.

Гостевой дом удачно спроектирован, как полноценное жилье, но занимает меньше площадь, есть кухня, санузел, прихожая, комната и даже каморка для верхней одежды и обуви. Помещения маленькие, зато отдельно от хозяйского дома, не приходиться лишний раз беспокоить, особенное в такую рань.

Марьям выползла из комнаты в районе десяти утра и все равно возмущенная ранним подъемом. Уж насколько я любительница поспать, а подруга – богиня долгого сна, двенадцать часов для нее это норма, которую нежелательно нарушать, иначе можно и под горячую руку мини-мегеры попасть.

Я миролюбиво пододвинула чашечку крепкого кофе и улыбнулась, а она вначале недоброжелательно послала всех жаворонков на юг, но вскоре оттаяла и уселась на соседний стул, забравшись на него с ногами.

– А ты чего вчера сбежала так рано? Уйму интересных историй пропустила.

– Голова болела.

– И у Алекса тоже? – Марьям хитро сощурилась.

– Нет. Он решил проявить галантность и сопроводить гостью, – ответила я в тон подруге.

– О, лямур.

Резко развернувшись на стуле, я всем своим видом показала, что глупее замечания не слышала и для убедительности добавила:

– Не говори ерунду, здесь кругом лес. Опасно одной по ночам шастать.

– Ну ладно, как скажешь, – интерес к моей личной жизни на этом исчерпался, и мне предоставили несколько секунд тишины, но от следующей фразы я чуть чаем не поперхнулась.

– А у нашей сладкой парочки скоро пополнение, – ляпнула и сидит себе преспокойненько на кофе дует.

Я не поверила своим ушам, на миг подумала, что, наверное, или не поняла, о чем идет речь, или это ну никак не о той парочке, у которой мы гостим. Такая новость кого угодно в ступор вгонит. Я не успела, как следует прийти в себя после услышанного, как в дом вошла виновница торжества.

– Спящие красавицы, вы соизволили проснуться?

Мари мило улыбалась, а я таращилась на нее, свыкаясь с новостью, пока меня словно иголкой не ткнули в самое мягкое место. Я подскочила со стула и ринулась тискать будущую мамашку.

– Почему молчала?! Какой срок?!

Я радовалась за Мари и за Лерана, они идеальная пара и все у них должно складываться, как в сказке – не знаю, почему так в этом уверена, но другой жизни для них просто не вижу. Красивая, нежная, отзывчивая хозяюшка и сильный, заботливый и спокойный «дровосек». Леран не дровосек, он мастер-краснодеревщик, перенявший профессию деда по материнской линии, и постоянно возится с деревом. В доме все изготовлено его руками, от мебели до полочек и деревянных рам с фотографиями. Поэтому и сложился у меня в голове такой своеобразный образ.

– Срок еще очень маленький, – Мари застенчиво погладила себя по животу.

– А где муж? Он в шоке? – я попыталась представить выражение на лице Лерана, когда ему сообщили о скором отцовстве, и засмеялась, продолжая обнимать подругу

– Поехал в город за подарком. Он тоже узнал только вчера. Как и я, – Мари заговорщицки подмигнула. – Бабушка заподозрила раньше всех, даже раньше меня. Начала расспрашивать, а потом объявила о своих догадках.

– Значит, врачу ты не показывалась?

– Нет. Я бы не успела. Позже поеду. Но и без врача могу предположить срок. Где-то около месяца.

– Как же я рада такой новости.

– Тоже хочешь?

– Я пока не задумывалась. Хочу… Наверное.

Мари улыбнулась на мое заявление так загадочно, словно знала то, чего я еще не могла осмыслить, но вслух ничего не сказала. Да и Марьям неожиданно вспомнила о том, что ее рано разбудили, но накормить не накормили, поэтому мы перебрались в основной дом.

А вскоре вернулся счастливый папаша будущего большого семейства, помешав нашей милой и не в меру шумной женской болтовне.

– Девчонки, чего шумим? Как у моей малышки настроение?

Леран кинул на стол сверток и, подхватив жену, закружил ее по комнате.

– Осторожней с моей сестрой, – в дверном проеме показался Алекс; весь взъерошенный и с парой пожелтевших листков в волосах, словно продирался сквозь заросли кустарников или пробежал стометровку против ветра.

– Все хорошо, Пакте́см.

Меня удивило прозвище, которым назвал Алекса Леран. «Пактесм – это же волк на языке племени? Или ошиблась?» – но мысль исчезла так же быстро, как и появилась, и я вновь переключила внимание на счастливых ребят.

Быть свидетелем семейного счастья и торжества, когда не имеешь никакого отношения к нему, сложно, а в моем случае – болезненно невыносимо. Эйфория исчезла, я почувствовала себя лишней, и жуткое ощущение усиливалось, оно не исчезало и не притуплялось, заставляя думать о том, чего уж точно не должно быть в голове. Вот он первый звоночек депрессии, кровожадной и подавляющей.

Мне необходим был глоток воздуха – другого, не переполненного утопической радостью. Я не хотела, чтобы в моей душе взрос росток негатива по отношению к друзьям, и решила на время уйти, а вернуться позже, когда мозги встанут на место и не будут подсовывать жутковатые образы моего не столь радужного будущего, как у Аренго.

Выскользнув из дома, я шла по улице, не замечая прохожих, не отвечая на их радушные приветствия. В сердце проникла тоска, и легкая зависть душила горло, пытаясь выжать скупую слезу. Но я не плакала, никогда не плакала, это непозволительная роскошь в мире, где каждый намеревается показать, что он выше тебя на две головы.

Здесь кипела жизнь. Родные узы пронизывали все, до чего можно дотронуться. Как мне этого не хватало. Ни родителей, ни собственной семьи, и бабушки давно нет на этом грешном свете. За свободу надо платить. Только кому нужна такая свобода? Все, что у меня было – это работа, Сочи, Марьям и узкий круг знакомых. Все твердят: «Все еще будет». Но тоска с каждым прибавляющимся годом не ослабевает. Хотя какие мои годы.

Послышался треск веток и шорох. Я замерла на месте и уставилась на зверя, стоящего от меня в нескольких метрах. Волк!

В другое время и в другом месте я любовалась бы грациозным хищником. Он намного крупнее овчарки, тело, покрытое блестящей на солнце серой шерстью, словно выковано из металла. Глаза хищника следили за каждым моим движением, контролировали каждый мой вдох. Еще мгновение молчаливого ожидания, и промелькнула мысль: бежать сломя голову и не оглядываться. Страх схватил в тугие оковы и вытолкнул наружу панику, заблокировав способность думать разумно.

– Стой. Не провоцируй его.

Я испугалась сильнее, услышав тихий голос. Медленно обернувшись, увидела, как Алекс, не сводя с волка напряженного взгляда, приближается к нам, и зверь, заметив непрошеного гостя, больше не обращает на меня внимания. В голове промелькнула сумасшедшая мысль: «Два хищника оценивают друг друга, и я уже не интересна им обоим?»

Три существа, слившись воедино на одно лишь мгновение, длившееся вечность, заключили в себя важный смысл: опасность, верность, выжить. Но волк зарычал, обрывая связь, и весь напрягся, готовясь к прыжку. Нервно дернувшись, я замерла, еле дыша, но не от страха перед хищником, а от неожиданности – послышался еще один рык, похожий на волчий, но его издавал Алекс.

– Уходи, – его голос изменился до неузнаваемости.

– Что? Оставить тебя одного?

– Я сказал, уходи!

Он резко обернулся. В глазах гамма эмоций: гнев, агрессия, сила, жестокость – меня аж бросило от них в дрожь. Я слепо повиновалась и, попятившись назад, бросилась наутек.

Возле калитки ноги предательски подкосились и, едва не рухнув на присыпанный дорожной пылью асфальт, я прошептала: «Помогите», – но почувствовав, как кто-то поддерживает за талию, посмотрела вверх. Леран прижимал меня к себе, Мари и Марьям стояли рядом и пытались выспросить, что случилось. От страха я не могла внятно объяснить, махала руками в сторону леса и, задыхаясь от напряжения, повторяла: «Там, там. Алекс, там. Волк».

Леран исчез сразу, как разобрал бред, что я несла, а подруги завели в дом. Через некоторое время шок прошел, остались воспоминания и страх. Ждать долго не пришлось, но это были самые мучительные минуты за последние несколько лет жизни. В прихожей раздался голос Лерана, и Мари вышла к нему, оставив меня с Марьям. Я дернулась, чтобы выйти, но подруга удержала за плечи. Послышались голоса и вопрос:

– Как она?

– Нормально, но не говорит, что видела. Молчит.

– Ничего не видела. Он догадался ее прогнать перед…

– Тише.

Хоть ребята и разговаривали шепотом, я слышала их, но не придала значения тому, как Мари остановила мужа на полуслове. Самое важное – услышать голос Алекса, увидеть его живым и невредимым, поэтому я сидела молча и смотрела на дверь, ожидая, когда она откроется.

Мари заглянула в гостиную и улыбнулась, а я не выдержала, вырвалась из объятий Марьям и вскочила с дивана.

– Где Алекс?

За жену ответил Леран. Мягко отодвинув Мари в сторону, он успокоил: «Во дворе»,– и спросил:

– Лучше скажи, зачем тебя понесло в лес?

– Не бурчи. Авроре и так страшно.

– Отделалась легким испугом, а могла пострадать.

Я прошептала:

– Извините меня, – не заметив, что говорю на русском.

– Ладно. Скажешь спасибо Алексу. Как он там только оказался?

Спаситель вошел в комнату с полотенцем на плече. Волосы мокрые, а выражение на лице уставшее, как у человека от физического или нервного перенапряжения. Я смотрела на него и боялась что-либо сказать, но затянувшуюся паузу прервала Мари:

– Все живы, здоровы. Пообедаем? Я, между прочим, ем за двоих.

Подруга хотела разрядить обстановку в комнате, но все наверняка понимали, что из-за моего безалаберного поступка могла пострадать ни одна я. На такое сложно закрыть глаза. А мне и так последние минуты дались трудно, я переживала и, виновато опустив голову, прошмыгнула мимо и выбежала во двор.

– Стой!

Алекс не дал даже опомниться: схватил за плечи, развернул к себе и встряхнул. По телу прокатилась боль.

– О чем ты думала?! Жить надоело?! Или до такой степени безрассудна?!

Он кричал и кричал, а я просила прощение, пока боль от его пальцев, сжимающих мои плечи, не стала невыносимой и я вскрикнула. Он сразу отпустил, но не успокоился. Такой взгляд нелегко выдержать, и я не выдержала. Уставилась на свои дрожащие руки и ждала приговора, как преступник перед судьей.

– В следующий раз думай, прежде чем отправляться одной в лес.

В ответ я смогла лишь кивнуть.

– Ладно. Ты молодец. Не побежала, а то было бы хуже. Я мог не успеть.

Как хотелось в эту минуту заглянуть в его глаза, увидеть, что чувствует. Зачем мне это было нужно? Благодарность за спасение вызвала такие эмоции или в сегодняшней подколке Марьям прозвучала правда, и Алекс приобрел более значимое место в моем сердце, чем просто брат подруги? Нет! Не может быть, я его совсем не знаю. Абсурд!

Глава 9

Холодный ветер, выдувающий последние жаркие всполохи осени, пригнал за собой вязкую сырость, накрыв землю туманом, а небо грязным покрывалом. Дождь периодически то ослабевал, то усиливался. Не хотелось выходить на улицу в такой день, но любопытство всегда останется слабостью человека, поэтому, закутавшись в непромокаемый плащ, я вышла из дома и пошла к старшей семьи Воренов.

Одноэтажное строение и каменный забор выглядели неприветливыми и размытыми под сплошной дождевой завесой, но уставший путник всегда найдет здесь приют. Варгана открыла дверь так быстро, словно поджидала меня. А внутри дома пахло выпечкой и травами – сладковато-пряным ароматом семейного уюта.

– Аврора, как себя чувствуешь? Вчерашнее приключение надолго запомнишь? – глаза пожилой женщины заискрились лукавой улыбкой, она уже знала о моем неудачном походе в лес, и мне стало за себя стыдно. – Не удивляйся. У нас новости передаются быстрее ветра.

Я смогла лишь улыбнуться в ответ, а Варгана пригласила погреться к очагу и поставила передо мной огромную чашку с травяным горячим отваром. Тепло постепенно разогнало кровь по венам, и напряжение от холода исчезло, сменившись сонливостью. Пока хозяйка занималась своими делами, позволив прийти в себя, я рассматривала убранство комнаты. Я уже приходила сюда, но в тот вечер из-за Алекса и его настроения боялась голову лишний раз поднять, толком ничего и не увидела вокруг себя. Огромный зал с деревянной мебелью, полки уставленные фотографиями и статуэтками (миниатюрные фигурки людей и зверей, вроде из глины, хотя не уверена), цветастые подушки с вышивкой, потрепанный временем плед, которым сейчас были укрыты мои ноги, и на полу выцветший ковер, но все еще красивый – на всем лежал отпечаток легкой потертости, но даже это не портило уюта, окружающего меня.

Вопрос Варганы застал врасплох. Я почти задремала, когда женщина села напротив и заговорила:

– Аврора, ответь не мне, а прежде всего – себе. Ты веришь в судьбу, в свое предназначение?

Я призадумалась, но лишь на мгновение.

– Иногда верю, иногда нет. Всегда есть выбор, только зачастую мы не знаем результата.

– Правильно думаешь. У тебя тоже есть выбор. Уехать и забыть о вопросах и своих снах, в надежде, что они когда-нибудь прекратятся, или, возможно, стать посвященной в чужую тайну.

– Мои сны могут значить так много?

– Не знаю. Но они необычные – в этом я уверена.

– Так что же они означают?

– Подсказки или направление. Можно истолковать по-разному. Тебе решать, – Варгана заметила, что я хочу поспешно ответить, и приподняла указательный палец в знак молчания. – Не спеши. Подумай и тогда дай ответ.

Наверное, я должна была скептически отнестись к ее словам, ну или хотя бы попросить пару дней на размышление. Чужие тайны редко доводят до добра, справиться бы со своими. Но какое-то внутреннее чутье подталкивало скорее узнать то, что знала эта женщина.

– Я согласна.

Варгана вздохнула с облегчением или мне показалось?

– Тогда слушай внимательно. Я не вижу будущего, не знакома с шаманством. Но огромный жизненный опыт позволяет делать определенные выводы раньше, чем будет что-либо известно. А мне лет не мало, – она улыбнулась, смягчив улыбкой серьезность разговора. – Еще важно верить. Вера бывает разная, и по-разному ее толкуют, но если веришь в благое, то стоишь на правильном пути. Также важно чтить традиции – они основаны на древних знаниях. Так вот. Если ты заметила, наше племя старается и в век технологий жить в согласии с природой. Не смотри на меня так, – Варгана правильно подметила мой недоверчивый взгляд, особенно, когда произнесла «век технологий», не привычно слышать подобные фразы от людей в преклонном возрасте. – Может я и стара, но родилась не во времена динозавров, умею и телефоном пользоваться, и даже немного компьютером.

Я улыбнулась в ответ на ее улыбку и подумала: «Иначе и быть не может, ведь любимый внучок крутой программист – если верить словам Мари».

– Но мы ведь не о моих навыках. Верно? – улыбка Варганы обезоруживала, заставляла меня чувствовать себя маленькой девочкой – я молча слушала и кивала. – Я хочу тебе рассказать о нашем тотеме. Многие народы выбрали себе священных животных: до сих пор поклоняются им или уважают и берегут, как часть природы. Мы чтим многих живых существ, почитаем природу, учим молодые поколения беречь окружающий их мир. Но именно для нашего племени важен один зверь – волк. Они очень сплоченные, выносливые, сильные. У нас есть одна поговорка: «Найди своего волка – найдешь свою душу».

– Так волк во сне – это я?

– Не совсем. Я предполагаю… Твоя родная душа потерялась и таким способом пытается тебя отыскать, или ты ищешь сама себя. Но в одном я точно уверена, если замешан волк и ты появилась в резервации, то твоя судьба здесь.

– И что мне делать?

Варгана улыбнулась и, легонько похлопав меня по руке, ответила:

– Вот поэтому я и ждала твоего возвращения. Есть один способ. И я надеюсь, он поможет раскрыть смысл твоих снов, – она на мгновение замолчала и посмотрела так, словно нежно касалась морщинистой ладонью моего лица, у меня аж мурашки по коже побежали, я ощутила тепло, исходящее от женщины, хотя сидела от нее в метре, а то и дальше. – Скоро мы соберемся в Панактунк. Там будет проведен ритуал «Сэнте́ко». Он помогает молодому поколению увидеть… – Варгана запнулась, видимо, не могла сразу подобрать простые и верные определения, но я не торопила ее. – Как бы это объяснить. Что-то вроде второй сущности.

– Волков?

– Ты права. Но я не могу посвящать тебя в детали. Сама все увидишь.

Я удивилась. Ведь в Панактунк не приводят чужаков, об этом упомянула Мари, когда рассказывала историю семьи и племени.

– Я иду с вами?

– Да… Если тебе нужны ответы. Многие уже отправились к дому предков, подготовить его. Мы идем группами, а с тобой пойдет сопровождающий.

На этом наш и так не очень продолжительный разговор закончился. И как бы я не хотела продолжить, Варгана дала понять, что большего мне пока знать не надо.

– Иди домой. И запомни, когда с тобой друзья, ничего не бойся.

Дождь поутих, но природа выглядела тоскливо и одиноко. Идя обратно, я думала о разговоре с Варганой. Она так и не ответила на мои вопросы и сильнее запутала, завязав глаза и подведя к неизвестности.

В дом Аренго я возвращалась нагруженная сомнениями. Пусть я и дала согласие на посвящение в чужую тайну, но вразумительных доводов не услышала. Могла бы со спокойной душой отказаться от заманчивого приглашения. К тому же я не знала, как объяснить Марьям, не раскрывая своих планов.

Но как оказалось, судьба и дальше включала зеленый свет. Подруга сообщила о пришедшем на ее почту письме с предложением о сотрудничестве, и фирма занимала не последнее место на мировом рынке. От такого не отказываются. Но требовалось приехать на собеседование как можно скорее.

– И как давно получила приглашение?

– Да, вот только сегодня. И не знаю, как поступить.

– Хочешь поехать?

– Придется тебя оставить одну здесь.

– Не думай об этом.

– Уверена? Может, уедем вместе?

Я, не задумываясь, ответила, что остаюсь, а она обязана поехать и рискнуть. Но об одном я умолчала: ее отъезд давал и мне шанс изменить жизнь, а заодно и сдержать обещанное Варгане.

– Точно?

– Да. За меня не беспокойся.

Марьям повисла на мне, оглушая воплями радости: «Спасибо, спасибо, спасибо!» – и целуя то в щеки, то в нос, то в ухо.

– Пожалуйста. Но не надо так кричать! – я высвободилась из ее цепких объятий и добавила, что она будет обязана обо всем мне писать.

– Непременно, и ты тоже. Кстати, а ты что-нибудь узнала?

Помедлив, я ответила отрицательно, и из-за этого внутри остался неприятный осадок. Я не привыкла ей врать, но возможно придет время, и я все расскажу.

А сегодня наступил второй день, как Марьям улетела, я проснулась на рассвете, за окном ясное утреннее небо, от мерзкой погоды остались лужи, влажная земля и прохладный воздух. В жизни подруги наступил тот самый переворот, когда необходимо броситься в омут с головой, оттолкнув прошлое, а мой переворот пока скрывался где-то в глубине леса.

Я сидела на нижней ступени крыльца, погруженная в тягостные мысли, но стоило скрипнуть калитке, и меня вырвало из мира размышлений в мир реальный. По дорожке шел Алекс и, о чем-то задумавшись, смотрел себе под ноги. Я бы поприветствовала, но привлекать внимание хмурого человека не стоит, можно нарваться на грубость. А Алекс именно так и выглядел. Он остановился посреди двора, слегка ссутулился и пнул носком мокасина камешек, лежащий на его пути, затем резко выпрямился и обернулся в мою сторону. Я аж дернулась от неожиданности. По телу пробежала дрожь от взгляда темных глаз, устремленных на меня.

– Аврора.

– Привет.

Алекс нахмурился сильнее, глубокая складка пересекла лоб, а прядь волос, высвободившаяся из стянутого на затылке хвоста, упала на лицо и из-за игры света и тени приобрела форму размытого черного шрама на смуглой коже. Ветер колыхнул ветви и, добравшись до парня, играючи подхватил эту самую прядь и махнул ею по его глазам, от чего тот сощурился и быстро завел непослушные волосы за ухо, а затем подошел к ступеням, где я сидела. Неловко смотреть снизу вверх – я поднялась и неуверенно улыбнулась. Нам с Алексом все никак не удавалось найти общего языка. Он мог выглядеть жизнерадостным, добрым и ласковым, но не рядом со мной.

– К сестре пришел?

– К тебе. Попросили передать о приглашении прийти в верхнее поселение.

– Ты о Панактунк?

– Да.

Странно было услышать об этом именно через Алекса.

– Хорошая новость. И кто мой гид? – я постаралась улыбкой смягчить его суровость, но вышло наоборот.

– Я! – он произнес «Я», как будто собрался пригвоздить меня к месту, впрочем, у него это неплохо вышло.

Прежде чем ответить, я стояла в оцепенение несколько секунд, собираясь с мыслями.

– Ты вроде, – даже губу прикусила перед тем, как спросить, – не очень доволен своей ролью?

– Я не доволен тем, что ты, вообще, туда идешь.

– Не тебе решать.

– Жаль.

Он отвернулся и собрался уходить, но я, не сдержав порыв негодования, остановила его:

– Перестань проявлять недовольство! Какое тебе дело до моей жизни?

Он обернулся, смерил меня взглядом с головы до ног и ответил:

– Себялюбие зашкаливает? Ты ни при чем. Я беспокоюсь о родных. Твое появление в нашей жизни ничего хорошего не принесет.

– Варгана думает иначе, так что тебе придется смириться.

– Возможно, придется, а возможно и нет.

Наш спор мог затянуться, и предвиделось всего два исхода: очередная ссора или уступка. Видимо, пришла пора вспомнить, что женщины более мудрые создания. Я взяла себя в руки и даже смогла еще раз заставить себя растянуть губы в улыбке, но его не растрогало, он явно не относился к уступчивым людям. Пришлось действовать по наитию. Я шагнула ближе (иными словами, в знак перемирия подошла к «противнику»), между мной и Алексом осталось расстояние ровно в один короткий шаг, и уже более мягко добавила:

– Давай не будем ссориться. Я не хочу спорить с тобой.

– Постараюсь себя вести прилично, – он съязвил, и я уже приготовилась ответить взаимностью, но Алекс неожиданно миролюбиво добавил: – Мы сегодня собираемся возле кинотеатра. Придешь?

Я не ожидала такой быстрой смены темы и немного растерялась:

– Сегодня? Да. Наверное.

– Тогда увидимся вечером.

И все? Несколько секунд назад мы не ссорились? Вот так просто? Пригласил и ушел! Если бы кто-нибудь поинтересовался, о чем я думала в тот момент, провожая взглядом Алекса, я не озвучила бы настоящих мыслей. А причина – в моем сомнении по отношению к тому самому парню, что так быстро и бесшумно, словно большой кот, удалялся от гостевого дома в сторону центральных улочек резервации. Он прокрался в мои мысли, взбаламутил сознание и скрылся. Хмурый индеец, чьи глаза имели свойство менять оттенок от серого до практически черного, в зависимости от настроения их обладателя, вызвал во мне бурю эмоций. Он мог и напугать, а мог так улыбнуться, что хотелось протянуть руку и коснуться его губ пальцами. Я хотела узнать Алекса лучше. И с каждым днем мой интерес рос. Но я не знала, чем это будет чревато для меня и какую вызову реакцию, поэтому держала дистанцию.

Глава 10

На площадке возле кинотеатра собралась небольшая компания, я знала не всех, но многих, например, Веркена и его жену, Своли и кое-кого из друзей этого малолетнего лоботряса. С некоторыми меня знакомили еще в первый мой приезд, но как-то еще не довелось пообщаться. Алекс и Леран пока не пришли, и мы с Мари сидели рядышком на поваленном стволе дерева, по-видимому, давно использующимся местными вместо скамейки. Подруга увлеченно болтала с друзьями о предстоящем походе в Панактунк, а я, слегка заскучав, смотрела на звезды, проглядывающие сквозь облака на ночном небе. Но неожиданно Мари толкнула меня плечом в плечо и спросила:

– Играть будешь?

– Во что? – я удивилась.

– Своли предложил в желания.

По-видимому, я заскучала сильнее, чем думала, раз совершенно не прислушивалась к разговору. Я пожала плечами, поискала мальчишку взглядом и нашла нашего любителя развлечений рыщущего возле стены.

– Что он ищет?

– Бутылку, – Мари улыбнулась. – У вас в бутылочку играют?

– На поцелуй. Вроде… Лично в подобном не участвовала. Это игры прошлых поколений, а нынешнее – предпочитает стрелялки, собиралки всякие на компьютере.

– Знаю, знаю. А мы вот иногда балуемся, – подруга озорно подмигнула. – И на поцелуй, кстати сказать, тоже можно попасть. Так что готовься. Своли не без причины всех уговорил, – Мари придвинулась ближе и, посматривая на мальчишку, усердно обшаривающего темные углы возле кинотеатра, прошептала. – Он минут пять пялился на одну из девочек вон в том уголке, – и она быстро ткнула пальчиком в сторону трех девушек, как раз возраста Своли.

Подружки сидели отдельно и, перешептываясь, посмеивались над зачинщиком забавы. Игру предложили для всех, но «причина» – в лице хорошенькой смуглой брюнетки лет шестнадцати – знала ради кого все затеяно.

Игра началась. Как большинство подобных развлечений, действие проходит забавно, по-детски наивно и легко. Желания придумывали простенькие и без фанатизма: рассказать смешной случай из своего или чужого детства, закричать, спеть, кого-нибудь изобразить, изредка появлялись храбрецы и тогда звучало: «На поцелуй». И Своли дважды промахивался, но на третий раз ему все-таки повезло, а после он сиял, как натертый до блеска таз. Нового никто не придумал, зато игра зашла в ту стадию, когда начинаешь хохотать без конкретной причины. Вроде взрослые люди, а вели себя как дети.

Желание загадывалось раньше, чем начинали крутить бутылку. И вот уже в третий раз пришла моя очередь. Испытав на себе весь азарт игроков, я морально приготовилась к любому капризу участвующих и попалась на банальный поцелуй, или вернее на желание, озвученное никем иным, как подружкой: «Поцеловать первого кто подойдет к нам». Но никто не спешил подходить, все приуныли в ожидании очередного всплеска эмоций, и я собралась заикнуться о продолжении игры, но не тут то было – поднялся гвалт. Все загалдели, подтрунивая надо мной и Мари. К нам приближался Леран.

Мило улыбнувшись подруге, я прошептала: «Не ревнуешь?» – в ответ получила многообещающую заговорщицкую улыбку.

Присутствующие затаили дыхание, но Леран остановился на полпути и, достав из кармана куртки телефон, ответил на звонок. Своли не выдержал и пробурчал, что такими темпами успеет состариться и пора давно этот ход пропустить. Кто-то его поддержал, а я вздохнула с облегчением и мысленно поблагодарила парнишку за предложение, прозвучавшее так вовремя. Но иногда, в тот самый момент, когда перестаешь ждать, происходит что-нибудь непредвиденное. Внезапная тишина насторожила, мне даже показалось, будто услышала стук собственного сердца. Обернулась, посмотреть на Лерана, и окаменела. Сейчас это самое сердце возжелало сбежать, причем так быстро, что едва не оглушило свою несчастную владелицу. Возле Лерана, разговаривающего по телефону, стоял Алекс. Он передал другу диск и, застегнув ветровку, направился к нам.

Со всех сторон зашептались, кто-то тихо рассмеялся и произнес: «Пактесм повезло». Я растерялась и не смогла отвести взгляд от приближающейся проблемы. Мари подтолкнула под локоть и тихо прошептала на ухо: «Дождались».

Ужасного в принципе не должно случиться. С одной стороны, мы не подростки, и это невинный розыгрыш. С другой, смутил сам факт, поцеловать Алекса у всех на глазах. Радовало одно, поцелуй в губы не оговаривался, и я вознамерилась схитрить и чмокнуть в щеку. Не вульгарно, ни о чем не говорит, да и на такое сумасбродство вряд ли можно разозлиться.

Алекс поравнялся с нами, и первым подал голос Своли:

– Долго же ты шел. Мы заждались.

– Меня? – он удивленно приподнял бровь и улыбнулся.

Отступать было поздно. Пришлось подняться со своего места и подойти к вновь прибывшему. Наши глаза встретились, и на долю секунды я засомневалась, но, собрав в кулак остатки воли, приподнялась на цыпочки и потянулась к щеке парня. В последний момент он развернул лицо, и я неуклюже уткнулась губами в мужские губы, а затем резко отскочила. Послышался общий смех и возгласы: «Аврора, Пактесм не кусается, не бойся».

– Я-то не кусаюсь, но надо бы предупреждать.

Улыбается и смотрит на меня, ни намека на недовольство. Как же все-таки стыдно, и, наверное, покраснела до кончиков рыжих волос. По крайней мере, щеки точно румянцем покрылись, я чувствовала, как они горят. Почему испугалась такого невинного поступка? Боялась разозлить? Кого вообще подобная шалость может разозлить? Он не растерялся, в отличие от меня, а я, словно девчонка, украла поцелуй и бегом прятаться.

Следом подошел Леран и, похлопав друга по спине, прошептал: «Я как чувствовал, кого отсылать первым». А Мари придвинула ко мне бутылку, напомнив, чья очередь продолжать игру, но я отказалась, сделав вид, что отвлеклась на телефон. Не нашлось сил, натянуть маску равнодушия. И наблюдая, как парни подтрунивают над товарищем, а он спокойно парирует каждый выпад, я завидовала Алексу и одновременно чувствовала разочарование. Ведь это значило только одно: я вряд ли интересна ему, а еще вдобавок вызываю в нем отрицательные эмоции.

Я долго стояла в стороне, удерживая телефон возле уха и тщательно изображая заинтересованность в выдуманном мною разговоре. Но пришлось вернуться в игру, иначе мое поведение лишь усугубило бы обстановку и дало бы лишний повод для шуточек. Но лучше бы ушла.

Бутылка вновь указала на меня, пришлось спеть куплет из любимой песни, и хотя я явно не из тех, кто наделен музыкальным слухом, но худшее осталось позади, поэтому прогорланила первое, пришедшее на ум, посмеялась со всеми и крутанула бутылку, озвучив свое желание:

– Хочу услышать страшную тайну.

Судьба и на этот раз сыграла по своим правилам: выбор пал на Алекса. Все затихли, ожидая ответа.

– Тайну?

– Да, – ответила вроде уверенно, но себя таковой не чувствовала.

– У меня нет от родных и близких тайн, а ты чужая, – каждое слово звучало, как удар молота, вытачивающего из камня искры.

Тишина затянулась, многие смотрели на нас, а кто-то, наоборот, отвел взгляд в сторону. Наверное, проявленная злость имела под собой вескую причину, и мой вопрос задел что-то важное не только для одного, но и для остальных.

На этот раз спас настоящий звонок. Марьям знала, когда пора прийти на выручку. Я выхватила телефон из кармана и, извинившись, отошла подальше. Подруга жаловалась на обслуживание аэропорта, медлительных стюардесс и недосыпание, но я слушала ее вполуха, все никак не могла забыть серые разозленные глаза и тишину, накрывшую нас, словно по чьей-то команде. Все снова смеялись и разговаривали, как будто ничего и не произошло. А ведь на самом-то деле ничего и впрямь не произошло. У Алекса может и есть причина так себя вести, но я ее не знала и не понимала его.

– Марьям. Марьям остановись! – у меня не было желания выслушивать ее нытье, и отпало желание на какое-либо общение.

– Ты чего? Что-то случилось? – голос подруги вздрогнул.

– Нет. Но давай не сегодня. Я наберу завтра и обо всем поговорим.

– Точно все нормально?

– Да.

Повесив трубку, я словила взгляд Мари и кивнула в сторону дома, прошептав, что ухожу. Она поняла и согласно кивнула в ответ. Но и сегодня мне не позволили идти по резервации одной. Алекс окликнул: «Постой!» – пришлось остановиться, он бы не отпустил. И хотя я бежала именно от него, в глубине души мне приятно его внимание. Проводить мог кто угодно, но это был именно Алекс.

– Опять сбегаешь?

– Нет. Марьям звонила, и связь прервалась. Хочу попытать счастье в интернете. Надеюсь, она в онлайне, – ничего лучше не придумала, как слегка переврать правду.

– Соскучилась?

– Да.

– Может, стоит вернуться домой?

Намек яснее некуда: я для него нежеланная гостья в Панактунк. Но упрямства мне не занимать. Я смерила Алекса недовольным взглядом под стать ему (пусть привыкает к взаимной «любви») и процедила сквозь зубы:

– Не заставляй повторять. Я уже сказала, что не тебе решать.

– А ты упрямая девочка. Главное, не заведи себя в тупик.

Ответив грубостью на грубость, хрупкое перемирие по обоюдному согласию нарушилось. Но даже из-за этого меня не оставили одну на улице. А когда мы поравнялись с домом, этот упрямец ушел, даже не попрощавшись, хотя лично я уже не злилась.

Я не стала окликать его или останавливать, нового исхода дальнейшее общение нам бы не принесло, особенно сегодня, поэтому последний раз взглянула вслед удаляющемуся парню и двинулась по дорожке к гостевому дому. Когда собралась включить свет на крыльце и протянула к включателю руку, бахнула калитка, неприятно взыграв на нервах – звук вышел оглушающим для тихой ночи. Я замерла и с опаской обернулась назад. Никого не было. Скорее всего, калитка неплотно закрылась и ветер ее потревожил. Но жутковатое ощущение не исчезало, будто кто-то наблюдает за тобой из темноты или смотрит в спину из-за угла.

Пустой двор не выглядел приветливо. Мрачные силуэты деревьев тянули теневые щупальца к узкой дорожке. А дом Аренго, погруженный в безмолвное спокойствие, выглядел отпугивающим, как хищник, поджидающий свою добычу. Любое здание в темноте приобретает ореол тайны, а окна, как пустые глазницы черепа, следят за каждым твоим шагом. В такое время пробуждаются детские страхи темноты. И люди, решающие днем самые трудные проблемы в жизни, становятся ночью беззащитными, словно дети. Страх управляет разумом из поколения в поколение и наделен силой сводить с ума.

Я мысленно отругала себя за малодушие, вызвавшее панический приступ, и с силой нажала на включатель, но свет не загорелся. В доме тоже света не оказалось и пришлось пробираться к комнате на ощупь. Не люблю темноту в помещении, стены давят на психику, ждешь, как из-за каждого угла к тебе потянутся чудовища из детских страхов, и с возрастом это не прошло. Достав телефон из кармана, я зажгла экран и посветила им на окно. Сквозь приоткрытую форточку ветер играл занавеской, и шелест ткани усилил и так беспокойное состояние до критического максимума. За окном померещилась мелькнувшая тень, и едкое ощущение, придавливающей к земле громадной глыбы, накрыло с головой. Застыв на месте, я смотрела на окно, пока не хлопнула дверь, и из прихожей не послышался голос:

– Аврора, ты где?

Морок исчез, но по телу пробежала мелкая дрожь, как остаточный след.

– Аврора?!

Я резко обернулась, и свет от телефона попал на лицо стоящего позади меня Алекса. Он зажмурился, прикрыл лицо тыльной стороной ладони и сердито произнес:

– Убери.

– Извини, – и я поспешно опустила телефон вниз.

– В резервации электричество отключили. Вернулся, проверить как ты.

– А, ясно.

Неловко, даже не знаю почему. Может, из-за своего недавнего беспричинного страха? Да. Наверное, именно из-за него, а не из-за парня, беспокоящегося все ли нормально у девушки в доме без освещения. Я подошла к окну и захлопнула форточку. На небе выглянула луна, осветив двор и придав предметам резких очертаний.

– Сестра скоро придет. Останешься здесь или пойдешь к ним?

– Не знаю пока. Дождусь, а потом решим.

– Ладно. Тебе с чем-нибудь помочь или подождать с тобой?

– Я не маленькая, но … – мне неожиданно пришла мысль в голову, ведь, мы можем поговорить. Обстановка располагала, никто не мешает, и темнота не всегда противник, она иногда способствует сближению абсолютно незнакомых друг другу людей.

Алекс понял мое молчание по-своему и собрался уйти, но я вовремя остановила его:

– Подожди, – он обернулся. – Пожалуйста. Я хочу поговорить с тобой.

– О чем?

Я отпустила занавеску, которой собиралась прикрыть вид из окна, и сжала обеими руками телефон.

– О тебе. То есть обо мне. Нет. Вернее, о нашем с тобой…

Я несла какую-то чушь, запнулась, недоговорив, и опустила взгляд в пол. А Алекс сделал шаг в мою сторону, затем еще один и еще, я видела приближение, неотрывно следя за мужскими ногами в кожаных мокасинах, но посмотреть «опасности» в лицо, осмелилась только, когда он остановился в полуметре от меня.

– Говори.

– Почему так относишься ко мне?

– Как? – ответил вопросом на вопрос и выглядел спокойным, но почему-то казалось, что его поведение обманчиво.

– Постоянно злишься и яростно отвергаешь мое желание узнать твой народ ближе. Это пугает. Что должно произойти в поселении?

– Не хочу отвечать. Варгана тебе уже все сказала. Или не прав?

– Да… Но почему стараешься отговорить?

– Хочу уберечь, – стала заметна его борьба с самим собой. – И не только семью…

В каждом его слове звучало намного больше, чем обычный смысл, в каждом движении, плавном и быстром, сквозила мужская сила. Между нами осталось крохотное расстояние. Серые глаза, укрытые пеленой ночи, заглядывали в душу. Мир наблюдал за нами, а во мне что-то сломалось, и вопросы исчезли, стали ненужными. Я погружалась в черную дыру, задыхалась от эмоций не подвластных мне, а хрипловатый голос усиливал иллюзию:

– Огненная Волчица – так прозвали тебя в резервации. Но я не желаю в это верить. Ты опасна и для моего народа, и для себя. Ты – словно воплощение прошлого. Но самое страшное, в этот раз не удастся отойти в сторону. Не могу позволить причинить вред тем, кого люблю. Старейшины говорят, предначертанное судьбой будет исполнено, и ты сама выбрала путь знания. Не захотела остаться в безопасном коконе обыденной жизни. Ты не понимаешь, какая угроза нависла над тобой.

Я вслушивалась, внимала каждому слову, смотрела в горящие глаза. Но все исчезло. В одно мгновение.

– Эй, ребята? Аврора? Алекс? Есть кто живой?

Мари шарила фонариком по двору, а я еще раз взглянула на ее брата, чтобы удостовериться в нереальности привидевшегося. Сейчас лицо парня пряталось в темноте и не напоминало облик зверя с магическим взором. Но холодок страха мерзко щекотал кожу, и я вновь отвернулась. Луч света от фонарика ударил по глазам, и я, прикрывшись ладонью, махнула подруге второй рукой. А обернувшись назад, не застала в комнате причудливого индейца. Алекс бесшумно исчез.

Ночью снился гостевой дом и горящие глаза, следящие из-за каждого темного угла. Раз за разом я просыпалась и вновь погружалась в кошмарные сновидения, не дающие покоя.

Глава 11

Безопаснее было бы не вспоминать неподдающееся логике видение прошлого вечера. Тихо и мирно дожидаться туманного будущего, плавно переходящего в настоящее. Но не для меня. Наметив цель, я упрямо иду к ней, не замечая тумаков и ссадин.

Алекс скрывает что-то очень важное и не обязательно ждать похода в Панактунк, надо всего-то подтолкнуть нужного человека в нужном направлении, и если разговоры по душам в спокойной обстановке не помогают, необходимо действовать жестче, лишить контроля и заставить сболтнуть лишнего. Хочешь узнать правду? Выведи человека из себя! Поэтому я и пришла к Алексу домой сразу, как наступил рассвет.

Каменный дом с гаражом стоял одним из первых на въезде в резервацию, похожий на недремлющего стража у входа. Я собиралась постучать, но дверь у ворот оказалась приоткрытой. Зашла во двор без приглашения и остановилась. Незнакомая обстановка чужого мира – это же так интересно. Хочется заглянуть в «замочную скважину» хоть одним глазком, пока тебя не обнаружили и не выставили взашей. Забор из белого кирпича с металлическими копьевидными вставками поверху и песчано-серого цвета массивные ворота скрывали за собой одноэтажный дом с гаражом, асфальтированную площадку, широкие деревянные качели и огромный стол, заваленный какими-то железяками и запчастями. Над крышей гаража свисали ветви огромного старого клена, листва приобрела насыщено-пурпурный оттенок и выделялась на фоне синего неба. Площадку занесло пылью с дороги, она же покрывала стол, а отполированные качели блестели. Я б не сказала, что это двор и дом холостяка, скорее уж семейное гнездо забывшее тепло женских рук. Мари говорила, дом построили родители Алекса, и он не жил в нем до двадцати лет, а потом за один день забрал вещи от бабушки и, никого не предупреждая, переехал. Жаль, что дом не мог рассказать мне то, зачем пришла.

Я двинулась к входу, но, не дойдя до него пары шагов, услышала скрип, а через мгновение заиграла гитара. Грустная мелодия успокаивала, лишая решимости, завораживала, как колыбельная. Я прислонилась спиной к стене и посмотрела на чистое небо, такого лазурного оттенка оно бывает только рано утром. Мысли утихали, принимали размытые образы, затуманивались. Наступило то мгновение, когда душа, окрыленная лаской спокойствия, видит мир иным: девственно чистым и лучезарным. Оттолкнувшись от стены, я прошла чуть дальше по двору, чтобы разглядеть в окне человека играющего на гитаре. Алекс сидел спиной ко мне, и я видела голову, склоненную набок, левую руку приподнятую вверх и удерживающую гитару за гриф, а правой он перебирал струны. Музыка поглотила исполнителя целиком, он не заметил непрошеную гостью, наблюдающую за ним. А я, растеряв весь пыл, присела на качели и слушала. Мысли кружились в голове, но определенно не те, с которыми шла сюда. Воспоминания сменяли друг друга. Кто я? Для чего пришла в этот мир? Смогу ли найти счастье здесь или опять сбилась с пути? Музыка успокаивала и нашептывала слова, давно канувшие в бездну прошлого, слова, принадлежащие одновременно каждому и никому в отдельности. И я не заметила, как уснула.

Сквозь сон услышала свое имя. Теплом окутало тело, и снова покой. Но резкий звук, похожий на скрип дверной петли, вырвал из мира Морфея. Шерстяной плед покалывал кожу рук и подбородок. Я приподнялась на локтях и огляделась вокруг. Светлая комната без излишеств: возле единственного окна стоит массивный письменный стол из темного дерева, за ним виднеется гриф гитары, на самом дальнем углу стола фотография в рамке, а в центре – огромный монитор и черная мышка без шнура, с нижней полки торчит край клавиатуры, на полу стоит прозрачный системный блок, выставляя напоказ свое нутро, кожаное черное кресло на колесиках стоит возле стены (видимо, куда откатилось, там и оставили), шкаф, пара полок с книгами и, конечно же, кровать (я лежала как раз на ней, рассматривая все вокруг с удивлением человека, еще не совсем отошедшего от сна) – вот и вся обстановка.

Пробуждение смутило, особенно место, в котором проснулась: «Я в доме Алекса или нет? Как меня угораздило уснуть?» – такое кого угодно удивит. Отодвинув плед в сторону, я спустила ноги на пол и почувствовала нежное прикосновение шерсти к голым ступням. На полу лежала темно-бурая шкура: старенькая, кое-где примятая и потертая, но красивая. Я непроизвольно опустила руку и провела пальцами по краешку. Все еще мягкая в тех местах, где сохранился ее первозданный вид, она словно хранила в себе былое величие зверя, погибшего, скорее всего, довольно давно, от рук охотника или более сильного хищника.

– Кто же тебя одолел?

Солнечный луч коснулся стекла, защищающего от пыли и повреждений фотографию в деревянной рамке, и отразился тонкой светящейся дорожкой по гладкой столешнице. На снимке запечатлены две молодые пары, стоящие по колено в воде, а за их спинами темная водная гладь и светлое небо без единого облачка. Радостные лица и сплетенные пальцы говорили о многом.

– Долго же ты спишь.

Я на миг позабыла о том, что нахожусь в чужой комнате и сижу на чужой постели.

Но вот он: гостеприимный хозяин дома, позаботившийся о гостье со странными наклонностями засыпать абы где. Аж стыдно. Серые глаза щурились, выдавая улыбку, которую прятали губы. Я не заметила, когда Алекс вошел в комнату. Но хотя бы догадки, в чьем же доме проснулась, благополучно подтвердились. Вот только хорошо это или нет?

– Извини, – сложно подобрать внятное объяснение, когда сама себя поставила в стесненное положение. – Я, наверное, заслушалась. Это же ты играл?

Алекс перевел взгляд с меня на гитару и улыбнулся:

– Да. Балуюсь иногда, – и снова вернулся к разглядыванию моей персоны, причем делал он это так… оценивал что ли? – Но ты первая кого я усыпил.

Наши глаза встретились, повисла минута молчания и … Мы рассмеялись: громко и в унисон. Ситуация забавляла.

Продолжая широко улыбаться, Алекс махнул рукой, приглашая последовать за ним, и вышел из комнаты. А я медлила, собирая себя в кучку. Смех помог скрыть неловкость, но не избавил от нее полностью. Раздался звон стекла и скрип, по-видимому, Алекс находился в кухне или гостиной, но я не уверена, есть ли в доме гостиная или даже кухня.

Умудрилась проспать всю экскурсию.

– Аврора, помоги с посудой. Скоро Мари и Леран придут.

«Мари? Леран? А они что здесь забыли? О Боже, неужели он рассказал о моем позоре?» – я и так мысленно провалилась сквозь землю. Осталось закопаться где-нибудь реально. Пришлось спешно придумывать сносную причину для своего визита, да еще и в столь раннее время, но перед этим зачистить следы своего пребывания в постели брата подруги, иначе улыбочками не отделаюсь.

Выровняв простынь и плед, я усердно пару минут взбивала подушку, ну и по ходу ее взбивания решала какие отмазки прозвучат реалистичнее. А потом осталось степенным шагом выйти из комнаты и не предавать значения произошедшему. С кем не бывает. Ну пришла – ни свет ни заря. Да, уснула. Что ж убивать? Я ж никому не мешала. Мог бы и не заносить в дом. Лучше бы он меня не заметил и делся куда-нибудь. Теперь изображай из себя весь день дурочку или блондинку из анекдотов.

Алекс стоял возле сушилки для посуды и складывал тарелки в стопочку. А я, переминаясь с ножки на ножку, как кисейная барышня, оглядывала помещение. Как оказалось, планировка напоминает квартиру-студию: ни прихожей, ни коридора, сразу попадаешь в гостиную-кухню, слева от входа дверь в какое-то небольшое помещение, возможно, это ванная или соединенный санузел, справа спальня (здесь я отметиться уже успела), правее от спальни плотно закрытая межкомнатная дверь с узорчатым стеклом.

– А у тебя уютно, – Алекс полуобернулся, и я поспешно отвела взгляд, изображая полную заинтересованность обстановкой. – Но немного непривычно для частного дома.

– Я привык.

– Поменять ничего не хочешь?

– Не вижу в этом смысла.

Я знала, что дом после родителей не переделывался, но надо же задать вопрос для поддержания разговора.

– Так чем помочь?

– Накрой на стол. Вот посуда, – и он кивнул на открытый шкафчик.

Стараясь не смотреть на Алекса, я обошла его и схватилась за ближайшую тарелку.

– Возьми глубокие.

Опустив тарелку на место, я достала четыре супницы.

– Что приготовил?

– Еще не приготовил. Поможешь?

Я не спец в кулинарии, особенно в «заморской», но согласно кивнула. Приготовить – не проблема, проблемы маячили впереди: встретить друзей и непринужденно беседовать о повседневности, надеясь, что случай с засыпанием во дворе не затронут в разговоре. И особенно не хочется портить завтрак очередной ссорой с Алексом о моем приглашение в Панактунк. Само нахождение в доме того, кто так рьяно пытается вытолкать меня из жизни племени – уже странно, но слышать, как он возится на кухне, наблюдать в домашней обстановке и не чувствовать на себе его недовольства – это чудо. И не хочется испортить минуты доброжелательного покоя. Алекс провел черту перемирия между нами, и сколько бы она не продлилась, я радовалась каждой секунде.

Вскоре пришли Аренго, и мой страх улетучился, как только сели за стол. Мари, может, и бросала на меня смущающие взгляды, но Лерану уж точно было не до похождений их гостьи. Он затянул друга в разговор о делах, которые не касались меня или его жены. А я позволила себе расслабиться и осмотреться.

Дом хранил свою короткую, но историю. Принадлежал счастливой семье, был наполнен любовью, нежностью, страстью. Когда-нибудь эти чувства вновь оживут в нем, а пока он был хранилищем воспоминаний. Варгана родила двух мальчиков, разницей в два года. Оба брата женились в один и тот же год, старший по праву наследия привел жену в родительский дом, а младшему достался кусок земли, и он строил семью с нуля. Затем у младшего сына появился первенец, а через год у старшего – дочь, так пришли в этот мир Алекс и Мари. Обе молодые пары прожили в семейной идиллии недолго. Трагедия, произошедшая много лет назад, оставила уродливые шрамы в сердцах их близких. В один миг ушли из жизни сразу несколько человек, в том числе и родители Алекса, Мари и Лерана. В тот злополучный день они собрались с друзьями отпраздновать вторую беременность матери Алекса на яхте. К вечеру начался шторм. Яхту отнесло на скалы и разбило практически в щепки. Спустя пару дней нашли несколько тел, остальных похоронил океан. Каждому из ребят тогда исполнилось чуть больше четырех, а Мари всего три, поэтому они мало что помнили, лишь тусклые обрывки воспоминаний, старые фотографии и рассказы старших в семье. Я потеряла родителей не в столь юном возрасте, помнила многое, но иногда думаю, что лучше бы забыла.

Но как за днем приходит ночь, а жизнь заканчивается смертью, так и за хорошим всегда приползает плохое. Спокойствие за столом прекратилось внезапно.

Бывает, ловишь себя на мысли, что все происходящее – поставленная на театральных подмостках пьеса, и люди, находящиеся рядом, лишь актеры. А после финала представления все снимут маски, смоют грим, переоденутся в серую повседневную одежду и расползутся по скучным и унылым квартиркам. Но не сегодня. Сегодня я жила настоящей жизнью, чувствовала каждой клеточкой своего мозга, что все сигналы принимаю в реальности, а не с экрана телевизора или со сцены театра. Что-то важнее, чем я сама, внедрялось в подсознание, постороннее ощущение доводило до эйфории, как музыка, которую слушала на пороге этого дома. Я словила на себе пристальный взгляд серых глаз и не смогла отвернуться. Алекс рассматривал меня так, будто видел впервые, и это слегка… даже не знаю, как описать. Смущало? Удивляло? Пытаясь справиться с незнакомыми ощущениями, я опустила голову, делая вид, что нет ничего важнее тарелки с остатками еды.

Но не от всех можно скрыть притворство, и Мари заметила, что я не участвую в разговоре, не смеюсь над шутками, и вообще не реагирую на присутствующих.

– Аврора, ты чего примолкла? Все нормально?

– Да. Задумалась о предстоящем походе.

Надо было сказать что-нибудь другое. Не знаю, почему подумала именно о нем, но, как говорят в народе: «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь». Так и произошло.

– Не переживай. Идти не так далеко, как думаешь. И Алекс поможет. Да, братец?

– Я-то помогу, но не понимаю, зачем ее туда вести. Наши предки из поколения в поколение охраняли дорогу в верхнее поселение от чужаков, а мы нарушаем запрет. Что дальше? Устроим платные экскурсии?– в его голосе засквозило негодование.

– Ты не прав. Никто ничего не нарушает. Гостей и раньше приглашали и есть разрешение старейшин. А вот почему ты так упрямишься приходу Авроры, я не понимаю. Ты же сам недавно говорил, что возможно бабушка права, и легенды рассказывают нам многое.

– Я переживаю.

– За кого?

– За всех. И за нее тоже.

Брат и сестра не повышали друг на друга голос, но в них бушевал протест и каждый отстаивал свою сторону, позабыв о «причине» перепалки, сидящей с ними за одним столом. Меня это удивило, затем разозлило.

– Хватит говорить обо мне без меня! Я все еще в комнате. И кто-нибудь объяснит о каких легендах идет речь?

Мари бросила на брата недовольный взгляд и произнесла:

– Позже расскажу, а то этот упрямец не угомонится, – под словом «упрямец» явно значился не ее муж.

Алекс же в долгу не остался, подтверждая определение, которым наградила его сестра:

– Я спокоен. Можешь рассказать. Но учти! Аврора делает выбор, не зная правды, и это приведет к непоправимому.

Меня снова позабыли, и я вознамерилась напомнить о своем присутствие, но Леран прекратил спор. У любого терпения есть предел: о стол ударилась ложка и стул с грохотом отодвинулся в сторону. Я и раньше наблюдала, как всегда спокойный, молчаливый и уравновешенный парень неожиданно преображается, превращаясь в сильного хозяина жизни. В Леране чувствовалась та же агрессия, что и в Алексе, но он высвобождал ее так редко, что многие забывали об этом.

– Хватит! Я устал слушать ваши споры. Мари беспокоиться сейчас вредно. Аврора давно решила, чего хочет, а тебе остается смириться.

Алекс не согласился со словами друга и не собирался спокойно наблюдать за происходящим. Он промолчал, но, выходя из дома, хлопнул дверью так сильно, что стаканы зашатались на столе. Как мать защищает дитя, так он защищал какую-то тайну. А я почувствовала не испуг или удивление, а злость, с которой с трудом справилась. Но эмоции, словно не принадлежали мне и были частью кого-то другого, кого я не контролирую.

Глава 12

Резервация почти опустела. В некоторых домах еще светился свет в окнах, но в основном улицы погрузились в темноту. Мари и Леран ушли сопровождать Варгану, оставив меня на попечение Алекса. Дом Аренго выглядел унылым и одиноким, темные окна и тишина усиливали эффект. Я весь день просидела дома, не знала чем себя занять. Ожидание не давало покоя. Пока в дверь не постучали. Звук произвел эффект взрыва и я вздрогнула, но поспешила открыть.

На крыльце стоял Алекс.

– Привет. Скучаешь?

Я улыбнулась и, пропустив парня внутрь, поинтересовалась о наших сборах, а он сообщил:

– Сейчас начнем. Завтра подъем в пять. Идти далеко, а я хочу успеть пройти весь путь за сутки.

– Так скоро? А я боялась, что завою от тоски на луну.

– Завыть можно и по другой причине.

– Спец в этом?

– Есть немного.

Разговор принял своеобразную форму, но не хотелось задумываться над не совсем понятным чужим юмором.

– Ясно. Лучше скажи, что брать с собой. В лесу холодно?

– Холодно в основном ночью, а днем сносно. Бери необходимое. Остальное есть в поселении.

Сборы заняли минут десять, и в результате передо мной на кровати лежал загруженный до самого верха рюкзак, позаимствованный у Мари. Я приподняла его в руке и нахмурилась. Все же ноша оказалась тяжеловатой.

– Не привыкла к походной жизни? – Алекс заулыбался.

– И чего смешного?

– Ты смешная.

– Замечательно. Я посмеюсь, когда твой рюкзак увижу.

– Я иду без вещей. Так что облегчу тебе задачу.

– Меня понесешь?

Я лукаво улыбнулась, ожидая ответной реакции, но не такой: меня обхватили за ноги, чуть выше колен, и приподняли вверх вместе с рюкзаком. От неожиданности я растерялась и крепче прижала вещи к груди, как будто самым важным было спасти от неминуемого падения именно их, а не себя.

– Мамочка.

– Испугалась? – в серых глазах играли бесенята, его это явно забавляло.

– Отпусти.

Он не стал спорить и опустил на пол, но ноги отказывались стоять ровно и руки нервно вздрагивали. Нет, я не испугалась какой-то там высоты в несколько десятков сантиметров, все намного проще – не ожидала столь непривычного поведения.

Алекс же отошел к стене и вновь надел маску холодного безразличия.

– Мой рюкзак перекочует на твои плечи?

– Да. Или против? Я хочу скорее разделаться со статусом сопровождающего.

Его слова кольнули, и не впервые. Или становлюсь слишком восприимчивой к чужому мнению, или только он вызывает во мне подобные эмоции? Всю жизнь идти против чужого мнения, улыбаться, когда о тебе говорят гадости или шепчутся за спиной, и сейчас так болезненно реагировать на каждое слово, взгляд или жест этого индейца – что со мной происходит? Нас ничего не связывало, даже друзьями не могли называться, скорее знакомыми, которых свело волею судьбы.

– Куда спешишь? Мари говорила, путь занимает пару дней.

– А как думаешь, куда могу спешить?

Я промолчала, хотя внутри и бушевала обида, но это его выбор. И как говорят у нас: «Насильно мил не будешь». Поступки, слова и то, как часто Алекс раздражался, находясь рядом со мной, ни о чем ином не говорили кроме как о презрении или ненависти. Хотела бы ошибаться, но пока все указывало на противоположное. Алекс проявлял недовольство, и это могло у любого отбить желание находиться несколько дней вблизи от него. А я уж точно о таком походе не мечтала, но иного выбора не предвиделось. Или я все еще надеялась растопить холод между нами?

– У тебя ужасающий характер. Тебе кто-нибудь говорил?

– Говорили. Взрываюсь с пол оборота.

– Волчья натура вырывается наружу?

– Волчья? Это намек?

Он так резко отреагировал на шутку, что мне стало слегка не по себе. Но ведь не я дала ему прозвище Пактесм. Еще мгновение, и хрупкое перемирие разлетелось бы на мелкие осколки. В такие моменты в голове что-то переключается, и делаешь то, о чем и не подумал бы раньше. Я отпустила рюкзак и подошла к Алексу, но он на мое приближение отреагировал, словно собрался защищаться: глаза потемнели, светлая радужка приобрела насыщенный темно-серый оттенок, а руки сжались в кулаки. И если бы инстинкт самосохранения сработал во мне как полагается, то бежала бы от него без оглядки, но я не отвела взгляда, не отшатнулась, а упрямо придвинулась ближе, не оставив ни себе, ни ему шанса на побег.

– Тебя так называют друзья. Когда услышала впервые, удивилась, а теперь думаю, что прозвище тебе подходит. Предан семье, друзьям. Говорят, ты один из лучших охотников в резервации. В тебе есть черты похожие на волчьи повадки, но ходишь, как кошка, – я улыбнулась, надеясь, что в мою искренность поверят. – Откуда взялось прозвище?

– Давно появилось. И ты права. Я похож на зверя. Слишком… И если не отступишься от своей идеи лезть в чужую жизнь, убедишься на собственном опыте.

Не вышло смягчить его гнев. Каждое слово Алекс произносил с еще большей злостью, чем раньше. Но я не привыкла сдаваться и резко изменила тактику, показав коготки:

– Я не лезу! Если бы все зависело от простого любопытства, то сразу бы отказалась!

Но он не отреагировал, как мне хотелось и, быстро сократив между нами остаток расстояния, заставил подвинуться.

– Бессмысленный разговор, – вышел в прихожую и произнес уже оттуда. – Ложись спать.

– Тоже идешь спать? – я выглянула из комнаты.

– Нет. Мне не привыкать к ранним подъемам.

– Давай кино посмотрим? Я не усну так рано, – остался последний шанс удержать его и дать понять, что меня так легко не испугать.– Ну, пожалуйста.

– Забыла о правилах нахождения в чужом доме?

– Алекс, мы взрослые люди. Или боишься за свою репутацию? – забавный получился вопрос.

И, кажется, я угадала. На его губах заиграла ухмылка:

– Ты рискуешь… Но думаю за один фильм не получу нагоняя. Что будем смотреть?

Лучшего ответа не стоило и ожидать. Последняя попытка спасти этот вечер шла почти к идеальному завершению. Я копалась среди кино-новинок и думала об угрюмом индейце, находящемся рядом со мной. Но идиллию прервал пронзительный вой, от которого по телу побежали мурашки. Я зависла над ноутбуком, боясь лишний раз вздохнуть. Что-то неестественное прозвучало в этом звуке. Окно зашторено, дверь заперта, но почему-то не успокаивает. Несколько секунд в полной тишине и наконец-таки я отмерла и посмотрела на Алекса, вернее туда, где он вроде как должен стоять, но увидела лишь тень, скользнувшую в прихожую. Он так быстро выскочил из комнаты, что едва успела опомниться и окликнуть его:

– Алекс, постой!

Он не вернулся обратно. Крикнул, чтобы не смела выходить за ним. В прихожей послышался скрип и громкий стук, когда дверь ударилась о косяк.

Страх усилился, но не за себя, а за Алекса. Он не возвращался, а я не привыкла сидеть сложа руки. Прокралась к двери, застыла возле нее и прислушалась. Снаружи раздавался свист разгулявшегося ветра. Сказать, что очень храбрая – себе же соврать. Я до жути трусила. А после той встречи с волком, сложно себя чувствовать уверенно даже в стенах дома. Но я переборола себя, приоткрыла дверь и выглянула на улицу. Во дворе ни души. Деревья шатали ветками из стороны в сторону. Я всматривалась в темноту, напрасно пытаясь увидеть хоть что-то. Желтоватый свет от фонаря накрыл мерцающей паутиной ступени и дорожку, ведущую к калитке, но до дороги не дотягивался, и там все было погружено в темно-серый полумрак, разрываемый кое-где светом из окон. Внезапный порыв ветра вырвал дверь из рук и громко ударил ею о стену. Я вздрогнула и, поежившись, обхватила себя за плечи.

Я не знаю, сколько так простояла. Успела закоченеть. Надо было вернуться в комнату и что-нибудь накинуть на себя или закрыть дверь и не стоять, словно статуя свободы в ожидании чуда. И я бы так и поступила, если бы луна, показавшаяся из-за туч, не осветила улицу. По дороге шел Алекс, а его догоняла девушка. Она махнула рукой и что-то крикнула. Алекс остановился, и они заговорили, но ветер заглушал голоса. Было ясно лишь то, что они спорят или ругаются, пытаясь перекричать непогоду.

Мне стало любопытно, так любопытно, что позабыла и о холоде, и о возвращение в дом. И чтобы рассмотреть незнакомку поближе, пришлось подойти. Иногда интересней наблюдать незаметно, так можно узнать намного больше, чем спрашивая в лицо. Да, это мелко, но эффективно, жаль доски под ногами не согласились со мной и предательски заскрипели, а ветер не скрыл. Спорящие замолчали и обернулись в сторону дома. Прошло некоторое время, пока мы с незнакомкой смотрели друг на друга. Скудное освещение не позволило разглядеть внешность девушки во всех деталях, но на первый раз хватило и этого: высокая, стройная, одета в облегающие брюки, вязанную светлую кофту с огромным капюшоном, скрывающим лицо, и высокие ботинки со шнуровкой.

Припозднившаяся гостья повернулась к Алексу, улыбнулась и, что-то произнеся, сделала шаг к калитке, но он ей помешал, схватив за локоть и резко притянув к себе. Теперь ничего не оставалось, как поскорее ретироваться обратно в дом. Желание, наблюдать за личной жизнью Алекса, моментально отпало. Я дернула дверь, пытаясь ее закрыть за собой, но ветер мешал, а пока воевала с разбушевавшейся стихией, меня, как игрушку, втолкнули в дом. От неожиданности налетела на тумбочку с обувью и ударилась коленкой, а Алекс хлопнул дверью и, не дав опомниться, заорал на меня прямо с порога:

– Я же сказал сидеть в доме! Хоть иногда слушаешь то, что тебе говорят?! Или тебе наплевать на себя?!

– Не надо так кричать, – я потерла ушибленную коленку. – Ты пропал, вот я и заволновалась.

– И что хотела сделать? Бежать на поиски? Спасать? Что ты можешь? – он задал вопрос и тут же на него ответил: – Ничего!

– Ничего же не произошло.

– Тебе повезло.

Мне надоело, что отчитывают, как школьницу. И коленка ныла. Испортила свиданку, так сразу бы и сказал. Зачем орать. Но вслух я своего предположения не высказала. Молча развернулась и похромала в кухню.

Возможно, Алекс и был прав: выходить ночью на улицу в резервации небезопасно, но сейчас это меньше всего волновало. Тем более я не одна, как оказалось, любительница ночных вылазок. Что эта незнакомка забыла в резервации в столь позднее время? И на нее он тоже орет или только на меня? Налив стакан воды, я грохнула его на стол. Вода расплескалась и тонкой струйкой потекла на пол. В этот момент снова бахнула дверь, я успела подумать, что, наверное, Алексу самому надоело свое поведение, и он свалил, но ошиблась. Снова «Бах» и в кухне появился мой мучитель. А я уж хотела с облегчением вздохнуть. Как же, дождешься.

– Аврора, ты понимаешь, что вокруг дикая природа, лес, звери, и они чувствуют, когда люди уходят.

Началось. Я раздраженно кинула тряпку на лужу и посмотрела на Алекса, морально приготовившись к очередной словесной баталии.

– Понимаю. Но и ты должен понять: я человек и переживаю. Между прочим, я волновалась за тебя. Да, поступила опрометчиво. Но неужели надо постоянно орать?

– Нет.

– Замечательно. Тогда давай отложим очередную дозу разбирательств на потом.

– Как скажешь.

Мне послышалось или в его голосе неожиданно появились нотки усталости? Раньше не замечала за Алексом подобного. Он опустил голову и выглядел выдохшимся и немного потерянным. Ну почему он так переменчив? То хочется его прибить, то … Обнять? Надо гнать подобные мысли прочь. Но сложно ругаться, когда оппонент не поддерживает противоборство. Поэтому я еще раз взглянула на присмиревшего парня, протерла стол и тихо спросила:

– Расскажешь, кто эта таинственная гостья? Я ее не видела в Редсити.

– Знакомая.

– Красивая, – я слукавила, а заодно хотела увидеть реакцию на лесть по отношению к приходившей барышне.

– Да. Очень. Генетика сделала свое дело. У Катрин с братьями бабушка и мать из Индии.

– Индия? Вот как. Тогда она, как принцесса из восточных сказок.

Алекс как-то неуверенно пожал плечами и посмотрел вначале на меня, потом на мою руку, прижимающую влажную тряпку к столу. А потом приблизился и уперся ладонью в столешницу рядом с моей рукой. У меня аж горло на миг сдавило, когда увидела наши пальцы в такой опасной близости. Смуглые и сильные – его, тонкие и бледные – мои. Стоит всего на сантиметр подвинуть ближе, и я дотронусь до его кожи, а если обнаглеть, пробегу ноготками по костяшкам и шраму на указательном пальце. Но наглеть могу в своих фантазиях, а в реальности, я поспешно убрала руку и, даже не взглянув на Алекса, отвернулась к раковине и спросила:

– Зачем она так поздно приходила?

– Приехала в гости.

– К тебе?

– Нет. Но знакомы с детства, и многое…

Слушать о настоящих, бывших или будущих пассиях? Увольте!

– Можешь не объяснять,– аккуратно сложив тряпку на край раковины, я обернулась и, улыбаясь, добавила. – Ваша «дружба» бросается в глаза.

– Ты о чем?

– Ни о чем. Мысли вслух.

Чувство горечи и разочарования в сочетании с ревностью – поганый коктейль. Да, я ревновала к той, что знала его всю жизнь, но ему точно об этом не скажу. Можно было бы завершить наш «идеальный» вечер, и я приготовилась сказать: «Пока. Увидимся утром», – но Алекс в очередной раз преподнес сюрприз. Вместо того чтоб бросить меня в одиночестве, спросил, выбрала ли фильм.

– Я? Нет.

– Тогда, наверное, пойду.

– Тебя ждут? Иди.

– Кто меня может ждать? В резервации почти никого нет.

– А как же подруга?

– Не знаю. И мне неинтересно.

Внезапно все изменилось, и вместо хмурого неба над головой я увидела радугу. Кем бы эта девушка для Алекса не являлась, он остался со мной. Но я не показала, как рада его решению и, надев на себя ту самую маску безразличия, которую он так любил использовать, прошла в комнату. А когда засыпала, загадала: «Хочу, проснувшись утром, увидеть тебя рядом».

Глава 13

Звон, как от разбившегося стекла, нагло влез в мой сон. Я посопротивлялась немного и приоткрыла один глаз. В комнате темно, за окном ночь. Но ведь не померещилось? Или это такой сон со звуковыми спецэффектами? Пошарив рукой по тумбочке, нащупала свой телефон и включила экран. На часах без четверти пять. Жуть. В голове спросонья полный кавардак. Но если звон приснился, то непрекращающееся шуршание – явно нет. Пришлось выползти из-под одеяла и выйти посмотреть, кто же хозяйничает в доме без моего ведома.

На кухне ожидала чудесная картина: полуголый и босоногий парень заметающий осколки стекла. Я аж залюбовалась. Но Алекс выпрямился и предоставил на обозрение свою спину: на ребрах красовались три шрама в форме параллельных полос, словно ему гризли спинку почесал, а на правом предплечье – один широкий и прерывистый, видимо, от рваной и глубокой раны. Если обладаешь взрывоопасным характером, без потасовок в жизни не обойдется, но чтобы настолько ужасно – мне и в голову не приходило. Сонное состояние улетучилось в миг.

Алекс обернулся и на этот раз не выглядел самоуверенно, очень уж было похоже на смущение.

– Доброе утро. Что-то рано ты начал все бить.

– Привет. Задел. Вот убираю следы побоища с посудой.

Никто не рассказывал о шрамах на теле Алекса, и я решила о них не расспрашивать. Мало ли как он отреагирует.

– Ладно. Все равно надо собираться. А во сколько ты пришел?

Алекс замер, не ответив, и слегка нахмурился. А я мысленно выругалась. Соображать надо быстрее. Он остался на ночь – должна была догадаться по внешнему виду.

– Или не уходил? – я улыбнулась, стараясь сгладить неудобную ситуацию.

– А это проблема?

– Нет. Но ты так яростно защищаешь ваши правила. Вот и удивилась.

– Я уснул.

– Ну с кем не бывает. Кушать будем или пойдем голодные?

Через полчаса после совместного завтрака мы покинули резервацию и пошли узкими тропами сквозь лесную чащу. Изредка попадались поляны, залитые ярким солнечным светом, но в основном весь путь шли под тенью густых крон. Ветер, бушующий всю ночь, к утру стих и баловал легкими дуновениями на открытых участках. В основном мы молчали или говорили о повседневных вещах: работа, друзья, развлечения. К наступлению ночи температура резко упала, я вся продрогла и из-за кромешной тьмы не видела дальше нескольких сантиметров, идти стало сложнее.

– Алекс, сколько нам осталось?

– Устала?

– Замерзла. Ног не чувствую. Все болит.

– Придется останавливаться на ночлег. Не подготовлена ты для длинных переходов.

– Останавливаться? Где?

– Через минут двадцать подойдем к дому, там переночуем.

– А чей он?

– Наш.

Многообещающий ответ. Чей наш? Воренов? Или всего племени? Иногда этот индеец разговорчивостью не отличался. Наверное, его надо чем-нибудь разозлить, тогда и подробности появятся. Но вскоре и вправду вышли к одноэтажному дому из деревянного сруба, с навесом перед входом, тремя широкими ступенями и крыльцом, окружающим половину строения. На конусообразной крыше возвышалась широкая труба печного отопления, окна закрыты металлическими ставнями. Дом в свете луны выглядел таинственно, но как-то уж слишком знакомо. А внутри сохранилось тепло и витал слабый аромат тушеного мяса и горелого дерева.

Алекс зажег две свечи, протянул одну мне и пошел в комнату, а я устало поплелась за ним. Не осталось сил даже разуться, а насчет осмотра жилья можно и вовсе не говорить. Все завтра. И вот он мой долгожданный берег в форме огромной кровати, накрытой двумя шерстяными пледами. Дайте до него добраться и оставьте в покое хотя бы на пару минут. Хочу ощутить под щекой мягкость ткани и забыть о вертикали.

– Аврора, не спи, – я почувствовала, как меня легонько тормошат за плечо, – Снимай обувь. Надо посмотреть твои ноги.

Я отмахнулась от назойливого голоса, но он не унимался. Пришлось открыть глаза, а ведь находилась уже на пороге в мир сладких снов, где никто тебя не заставляет подыматься, снимать обувь и …: «Что это?!» – я ошарашено уставилась на свои ноги, погруженные по щиколотку в таз с кипятком; Алекс не только нагло прервал мой сон, но и умудрился ошпарить: «Мама дорогая – это жутко больно!» На самом деле вода была едва нагретой, просто кроме усталости я еще и конечности отморозила. А пока тело отогревалось, я вспомнила и русскую речь, и не совсем культурную ее часть.

– Красиво выражаешься, русская.

– Да пошел ты…– и череда эпитетов.

Прилив адреналина иссяк слишком быстро, и новая волна усталости вырубила меня в прямом и переносном смысле. Не помню, как сняла с себя куртку и свитер, как залезла под плед, но один момент помню отчетливо: улыбка на его губах, тревожный взгляд и тепло мужских рук, растирающих мои покрасневшие ступни. Как же это приятно, а с утра еще и немножко неловко. Чуть-чуть.

Новый день ворвался в дом ярким светом через незашторенное и припылившееся окно. Я зажмурилась от «солнечного зайчика», скользнувшего по лицу, и, приоткрыв один глаз, улыбнулась пустой комнате. Потянулась и вспомнила момент с упоительно нежным массажем ножек. Ну вот о чем я думаю? Алекс спасал меня от угрозы слечь с температурой, а я лежу и мечтаю не пойми о чем.

Прозвучал скрип, и я перевернулась на бок, а мой «принц из грез» наблюдал за картиной пробуждения, стоя в дверном проеме и держа в руке чашку с ароматным и пахучим напитком. Подложив под щеку согнутую руку, я улыбнулась. Ну не удержалась. Прекрасное утро всегда должно начинаться с чашечки кофе в постель. На кофе, правда, рассчитывать не стоит, но сойдет и любая другая бурда. Важно же – как, а не что.

Разглядывая Алекса, я думала о том, что хочу заморозить это мгновение, остаться в нем, но не навечно, а ровно на столько, сколько выдержит мой разум. Находиться рядом с сероглазым индейцем и не думать о будущем – так заманчиво.

– Доброе утро. Как себя чувствуешь?

– Доброе, – я задумалась над ответом и, смутившись собственных мыслей, спряталась под пледом. – Нормально.

– Точно? Ничего не болит?

Заерзав под колючей тканью, я приоткрыла лицо и, довольно улыбаясь, ответила, что все супер.

– Тогда просыпайся. Тебе поесть надо, да и мне не помешает.

– А который час?

– Полдень.

Сказка исчезла в одно мгновение. Умудрилась проспать полдня, сбила весь наш график, а ведь должны были прибыть в поселение сегодня к вечеру. Откинув плед в сторону, я поспешно села и заозиралась вокруг в поисках рюкзака.

– Шутишь? Почему не разбудил?

– Ты перемерзла. Ждал, пока организм справится с охлаждением и усталостью.

И это он вчера и позавчера бурчал о нежелании сопровождать, о быстром избавлении своей персоны от меня? Глазам не верится!

– Ты же хотел как можно скорее дойти до Панактунк?

– Хотел, но твое здоровье дороже, чем мои желания.

Его поведение изменилось. Было трудно не заметить, что он волнуется за меня и это не банальная учтивость.

– Завтра пойдем.

– Но…?

– Никаких НО!

– Ладно. Но тогда задержимся в пути дольше, чем все.

– Не опоздаем. А за твое здоровье отвечать придется мне.

Я и не сопротивлялась. Перспектива остаться с Алексом наедине чуть дольше, чем предполагалось – заманчива. Почему я должна отказываться? Даже жаль, что это всего одни сутки. Он здесь вел себя иначе: улыбался, не бурчал, словно недовольный всем старик, не кричал, заботился, заботился и еще раз – заботился! Не жизнь, а мечта. Если бы еще разрешал за пределы дома выходить. Я каждый угол изучила (изучила – громко сказано; всего две комнаты, кухня, прихожая), все полочки, шкафчики, даже в погреб нос засунула, но все попытки осмотреть близлежащую территорию, хотя бы на несколько метров вокруг, заканчивались возле двери или на крыльце. Алекс не ходил за мной по пятам, как Марьям, но выражение на его лице отбивало любое желание перечить, и я покорно возвращалась обратно каждый раз, как сталкивалась с ним на крыльце или возле входной двери. А вечером не выдержала и обиженно пробурчала:

– Ты мне Марьям напоминаешь.

– Чем?

– Она не давала спокойно вздохнуть, когда я заболела. Хотя и болезнью трудно назвать то недомогание. Оно длилось то всего ночь.

– Ночь?

– Ну, да. Днем все было хорошо, а вечером жутко разболелась голова. Марьям уверяла, что я вертелась во сне и бредила до рассвета.

– Такое раньше происходило?

– Нет.

– А что еще чувствовала?

– Да вроде ничего такого. Наверное, обычные симптомы гриппа или перенервничала. Переезд, работа. Не слегла, слава Богу. Я не очень умею болеть, – я пожала плечами, добавить было нечего.

После моего ответа Алекс нахмурился. Вот уж точно: человек-загадка. И что ему снова не понравилось? Отвернулся. Стоит возле окна, уперся ладонью в стекло, вид грозный. Очередную проблему придумывает? Ну хотя бы не ругается. Правда и молчание мне его не нравилось. Я ждала, когда же он обернется, и смотрела на него. Смотрела и смотрела, и… Смотрела? Смотрят кино по телику, а я жадно разглядывала парня от макушки до пяток. Молчание затягивалось, и моя жадность видоизменилась на любование мужским профилем. Я мысленно провела пальчиком по высокому лбу и носу, хотелось бы подойти и коснуться его лица, кожи, заросшей колючим ежиком щетины, дотронуться до крохотного шрама в форме полумесяца – на шее, чуть ниже подбородка. Печально, но могу позволить себе подобные вольности лишь в своих мыслях. Глаза балуются, а рукам нельзя.

А Алекс, не догадываясь о шальных мыслях своей подопечной, смотрит на лес и сосредоточенно думает. Любопытно бывает наблюдать, как мимика на лице человека выдает его внутренние эмоции, скрытые желания, а иногда приоткрывает завесу человеческих мыслей.

– О чем задумался?

Он обернулся.

– Скажи, а когда это произошло?

– Когда переехала к Марьям. А если быть точнее, тооо…– я задумалась, прикидывая, сколько уже прошло с того дня, -… месяца за два до приезда в Редсити.

– Вспомни еще что-нибудь.

– Да не помню. Забыла, как страшный сон.

Разговор не имел для меня значения, скорее, болтовня ни о чем – я и не обратила внимания на то, как заинтересовался Алекс; отвернулась от него, хотела сложить в рюкзак воду и сушеное мясо с хлебом, даже потянулась за пакетом с едой, но остановилась, так и не взяв его. Огромная тень упала на кровать, накрыв часть рюкзака и мои руки. Алекс стоял рядом. Этот изучающий взгляд уже видела у него, словно пытается влезть в подкорку сознания и найти там все страхи и тайны. Меня аж передернуло от жутковатого ощущения.

– Хватит гипнотизировать. Не помню.

– А что снилось?

– Ничего. Лес, ночь. В общем, бред.

– Это не бред. Постарайся вспомнить.

Я задумалась, вспоминая ту ночь, но детали стерлись временем, лишь одно видение до сих пор имело отчетливый образ.

– Не знаю. Вряд ли имеет отношение к моему здоровью, но помню, какая красивая взошла на небе луна. Полная, яркая. Такую красоту редко можно наблюдать в городе, уличное освещение и реклама затмевают звезды.

Алекс посмотрел на небо, темной полосой виднеющееся за окном, звезды еще не показались.

– Да, она способна привлечь к себе внимание, – и тише добавил. – Неужели… правда?

– Ты о чем?

– Ни о чем. Это сейчас не важно.

– А что важно?

Он обернулся, но так и не ответил, смотрел на меня и думал о чем-то своем.

– Алекс, объясни, что происходит? Ваши тайны, недомолвки, какие-то легенды, ритуалы, волки. Почему ты против меня? И почему остальные думают, что моя жизнь связана с вашим племенем? – я хотела услышать объяснение, но он упрямо продолжал молчать. – Ваши байки о душах и волках означают что-то важное? Может, вы сами волки?

Зачем это сказала, сама не знаю, но вопросы вылетали, словно язык жил отдельной жизнью и что хотел, то и вытворял. Я не собиралась обижать и не верила в то, что говорила, даже не понимала, что, высказав глупое предположение, могу попасть в точку. Но серые глаза в одно мгновение налились злостью, потемнели, как грозовое небо, и Алекс прорычал сквозь зубы:

– Думай, прежде чем задавать вопросы. Иногда простые слова принимают реальную оболочку.

Испугавшись, что вывела его из себя окончательно, я попыталась смягчить обстановку:

– Я не серьезно. Вырвалось. Раздражает неизвестность, вот и все.

– Учись контролировать эмоции.

– Ты не сильно себя контролируешь, а меня упрекаешь?

– Мне приходиться контролировать каждое движение, каждое слово, каждый шаг. Ты еще не знаешь, на что я способен в гневе.

– Надеюсь и не узнаю.

– Я тоже на это надеюсь. Не хочу причинить тебе боль.

– Мне?

– Да. Ты единственная в последнее время, кто выводит до такой степени, что начинаю сомневаться в собственных силах.

– Извини. Не знала. Все так плохо?

– Твои поступки ни при чем. И так просто не объяснить. Все, что связано с тобой, ощущаю в десятикратном размере.

– Ого. Я персональный раздражитель? – Алекс ухмыльнулся в ответ, но как-то уж совсем нерадостно. – Не преувеличиваешь?

– Нет. И хватит разговоров. Ты же пытаешься выманить на ответы, которых добиваешься уже давно.

Он предугадывал мои решения наперед. Надо было этого ожидать. Я пока недостаточно хорошо знала Алекса, но верила, что за молчанием, раздражением и недовольством скрыто более важное, чем вредный характер. Таким своеобразным способом он защищался от постороннего вмешательства в личное пространство.

– Сдаюсь. Давай поужинаем и спать.

– Умница.

Поужинать то мы поужинали, но в полной тишине и избегая встреч взглядами. Я пару раз скосилась в его сторону, но Алекс не заметил. Он неустанно пялился в окно. Вот что он там хотел рассмотреть? О чем думал? Потом куда-то ушел и вернулся аж к полночи. А я успела бока себе намять, ворочаясь на кровати с боку на бок, в результате замерла, уставившись в пустоту комнаты. Когда же Алекс вернулся, стало ясно: ничего не изменилось, его выдали глаза и резкие движения. Он оттолкнул ногой таз с дровами, попавшийся на пути, а потом застыл на излюбленном месте, возле окна, и стоял так несколько минут. Молчание угнетало. Иногда лучше выкричаться, чем бушевать внутри себя, но не могу же я его учить жизни. Сама частенько веду себя подобным образом.

– Алекс, ложись спать.

Он промолчал, раздраженно повел плечами и плюхнулся в кресло возле огня.

– Собираешься спать в кресле? – а в ответ тишина, он еще тот упрямец. – Почему не пойдешь в соседнюю комнату?

– Огонь надо поддерживать. И там спать не на чем.

Да, он был прав, в соседней комнате стояла кровать, но даже без матраца. А мы с собой лишнего не брали. Мне стало совестно от того, что ему приходится ютиться в столь неудобном положении вторую ночь кряду.

– Ложись рядом. Тут места на роту солдат.

– Нет.

– Опять! – я стукнула кулаком по пледу. – Прекрати показывать характер. Я и так уяснила, что ты злишься. Спина не занемела от такого сна?!

– Нет. Спи.

– Как хочешь.

Уговаривать не собиралась. Алекс – взрослый мальчик, и справится с проблемами без посторонней помощи. Но не смогла заставить себя не думать о нем – долго ерзала, пока не уснула.

Мне что-то снилось, что-то плохое и пугающее, но сон стерся в тот момент, когда открыла глаза и увидела склоненное надо мной лицо.

– Ты чего?

– Тебе кошмар приснился. Закричала, вот и разбудил.

– Не помню.

Такое часто бывает, если резко вырывают в реальность и грань между сном и явью стирается, а ты хватаешься за ускользающую из памяти картинку и осознаешь, что сон исчез, не оставив и следа.

– Ты напугала меня.

– Тебя возможно напугать?

Алекс присел на кровать и положил на плед свой телефон, потушив экран. Комната снова погрузилась в полумрак, кроме угла, где горел огонь в печи.

– Да. Я же человек.

– Уверен? А я думала – волк.

– Опять?

– Хвост не вырос? – меня так и распирало от смеха, и я изо всех сил сдерживала улыбку.

– Отвалился.

Наши взгляды пересеклись. И через секунду, не выдержав, мы вдвоем рассмеялись.

Алекс заботился обо мне, и, как бы ни старался этого скрыть, я знала, что есть мгновения, которые принадлежат только мне и больше никому.

– Ладно. Спи.

Он встал с кровати и собрался уйти, но я успела схватить его за руку. И прошептала:

– Не уходи. Тебе же тоже надо отдохнуть. Ложись. Посмотри, места много, и это будет еще одной нашей тайной.

Но он промолчал, мягко высвободился из моей руки и пошел к креслу.

Ситуация складывалась абсурдная: взрослые люди, давно не по шестнадцать, а ведем себя как дети. Ради древних запретов и предрассудков жертвуем здоровьем и необходимым сном. Я даже собралась возмутиться и послать его лесом куда подальше. Не удерживать же. А этот наглец подхватил подушку и кинул ее на кровать.

Это как понимать?!

– Двигайся.

Я онемела от удивления. Алекс дважды нарушил, так рьяно хранимые им, традиции? Взбил подушечку, улегся, ножки вытянул, ручки за голову закинул – и все? Он что думает, я промолчу? Ага, сейчас!

– Наш правильный мальчик пошел против вековых запретов?

– Отстань. Думаешь в старом кресле спать удобно?

– Думаю, что нет.

– Спокойной ночи, Аврора.

– Нууу, спокойной.

Меня так и распирало от пускай маленькой, но победы. Я мысленно ликовала. Хотя, наверняка, и на лице это отпечаталось. Передо мной появился обычный человек, умеющий уставать и предпочитающий уют неудобствам. Так уж мы устроены: всю жизнь стремимся к чему-то великому, но при этом не забываем о благах цивилизации и простых обыденных мелочах, как сытная еда или мягкая постель.

Замотавшись в шерстяную ткань, как в кокон, я улеглась на бок, подложив под щеку обе ладони, и наблюдала за парнем, лежащим рядом. Алекс вроде не спал, но в темноте сложно разглядеть, открыты глаза или нет, поэтому я приподнялась, надеясь, что мое наглое вмешательство останется незамеченным. А он сразу повернул голову.

– Почему не спишь?

– Сон убежал.

– Мешаю?

– Нет. Что ты. Отдыхай. Намучился со мной, а о себе забыл.

Улыбнувшись, я сразу же улеглась обратно, только перевернулась на спину. На потолке играли отблески света от огня в печи, и я задумалась. Цвет глаз у Алекса менялся много раз: они то темнели от гнева, то блестели в темноте, то светлели, если улыбался. Верно подметили: наша душа отражается в бездне глаз и можно попробовать в нее заглянуть. А глаза этого индейца менялись так кардинально, что тот, кто захотел бы прочитать его душу, удивился бы, какая перед ним многогранная личность, сочетающая в себе хорошее и плохое.

– О чем думаешь?

– Ни о чем.

– А со стороны выглядит наоборот.

Продолжая наблюдать за игрой света и теней, я ответила, но не повернулась:

– О твоих глазах. Они имеют свойство резко менять цвет. От серых до почти черных. Или свинцовых. А иногда блестят в темноте, как у кота.

– Ты все-таки уверена, что я животное?

– Иногда думаю об этом.

– И так спокойно находишься со мной в одной… постели?

Алекс редко проявлял смущение – короткая пауза в вопросе не ускользнула от меня.

– И что с того? Я верю тебе.

– Веришь?

– Да.

В комнате повисла тишина, а я замерла и на мгновение затаила дыхание. Струсила! Испугалась увидеть его реакцию на свое откровение. Я продолжала неподвижно лежать на спине и смотреть в потолок, но уже не замечала играющих бликов над головой. Слушала стук собственного учащенно бьющегося сердца и треск догорающих поленьев. Может, я и молчала, но крик в голове оглушал. И Алекс мог бы подыграть, мог бы промолчать, отвернуться и сделать вид, что уснул, что его не тронули мои слова, но он неожиданно придвинулся ближе и прижался обветренными губами к моему виску, затем развернул к себе лицом и прижал к груди так крепко, словно боялся потерять. Или я боялась, что отпустит, и не отстранилась. Я не знала, как реагировать, что сделать, как ответить. Мысли, словно птички, потревоженные громким звуком, заметались в голове, а по телу пробежала волна мурашек.

– Спи, Волчица.

Наверное, его поведение должно было смутить, и оно смутило, взволновало, но стало тепло и легко. Я нашла приют среди многолетнего одиночества и хотела ощущать это всю жизнь. Большего и не надо в эту ночь, только чувствовать на себе согревающий жар, знать, что все же нужна, хотя он и сопротивляется, отталкивает, закрывает все двери.

Глава 14

Проснувшись рано утром, я не застала Алекса, а ведь хотелось увидеть его спящим. Ночь оставила нестираемое воспоминание, но такое короткое, что казалось – оно нереально. Интересно, смогла бы я связать свою жизнь с парнем из резервации, о котором знаю лишь то, что рассказывает его сестра? И что он на самом деле чувствует ко мне? Почему всегда отталкивает, а ночью повел себя так, словно сам себе противоречит? От этих мыслей и вопросов на меня накатило уныние. Я лежала, спрятавшись от мира под шерстяным покрывалом, загоняя себя в тоску, пока не вернулся объект моих сомнений и не сообщил, что пора собираться. Я радостно подскочила с кровати, надеясь, что вот сейчас встретимся взглядами и все решится, но Алекс вновь выглядел, как равнодушный чурбан и ничего не напоминало того, кто прижимал меня всю ночь к себе. Разочарование жестоко ко всем без исключения.

До поселения шли, практически не общаясь. Отстав от Алекса на несколько шагов, я наблюдала за ним, пытаясь догадаться какие же мысли роются в этой чудной голове, о чем думает этот человек именно сейчас. Думает ли обо мне? Или о том, чтобы поскорее от меня избавиться? А как же тогда прошедшая ночь? Как реагировать? Или то, что он потянулся ко мне – всего лишь краткий миг слабости?

На закате сумерки заполонили лес, и я услышала шум бегущей реки, а над кронами деревьев заметила белесый дымок, возносящийся к небу.

Алекс остановился и, махнув головой вперед, произнес:

– Смотри, – он указал в сторону тропы, поднимающейся на высокий холм. – За возвышенностью увидишь наш Дом. Поселение для родных душ. Там скрываются ответы на многие твои вопросы.

– Не издевайся.

– И не думал об этом.

Мы несколько секунд стояли на месте, словно остановили время, и смотрели в одном направлении. Алекс знал, что ждет его за холмом, а я предвкушала скорую встречу с друзьями и знакомство с Панактунк.

И вот он – таинственный уголок в самой гуще леса, где нет дорог, электричества и мобильная связь – это миф другого мира. Огромный поселок, огражденный высоким деревянным забором из плотно подогнанных толстых бревен с заостренными концами, располагался на ровной площадке. С холма можно разглядеть крыши домов и редкие деревья, растущие на самой территории. От чувства сладости, как перед встречей со старым знакомым, сил прибавилось, хотелось бежать вперед.

Высокие ворота, обитые с внешней стороны металлом, приоткрыты. Нас ждали? Деревянные дома, колодец и ярко горящий костер – это первое, что увидела, когда вошла на территорию Панактунк. Второе – Леран, идущий к нам на встречу.

– Где пропали? Почти все здесь.

Как же оказывается приятно видеть улыбающееся лицо другого человека – после двух суток наедине с сероглазым индейцем, чьи мысли заперты за тысячью замками.

– Лераааан! – я выхватила у Алекса свой рюкзак и ринулась навстречу к мужу подруги и даже собралась обнять его, но вовремя вспомнила о десятках пар чужих глаз, наблюдающих за нами. Неизвестно, как остальные воспримут сцену объятий женатого парня с чужеземкой. – Привет.

– Привет, – улыбка на лице Лерана стала шире. – Как добралась?

– Нормально. Но два дня с этим хмурым субъектом, – я бросила быстрый взгляд в сторону Алекса, застрявшего возле ворот и о чем-то задумавшегося, – перебор для меня. А где Мари?

– Вон тот дом с беседкой, – и он махнул в сторону рукой. – Иди. Она ждет.

Подруга сидела под навесом из металлической сетки, увитого тонкими стеблями какого-то растения, заполонившего всю беседку, и перебирала травы, но как только заметила меня, вся засияла и, отбросив в сторону засохшие пучки, кинулась обнимать.

– Аврора, почему так долго? Как добралась?

– Задержались в вашем доме в лесу. Замерзла и устала, пока шли.

– А где Алекс?

– С Лераном.

– Отлично. Тогда пойдем.

– Куда?

– Покажу, где поселим тебя.

Недалеко от дома, который занимали Ворены и Аренго, стоял чуть меньше домик, всего на две комнаты. Он предназначался для редких гостей. Туда Мари меня и отвела

– Располагайся. Места немного, но уютно и тепло. Дом в полном твоем распоряжении. Алекс позже принесет воды и покажет, как поддерживать огонь в печи. Раньше дом не пустовал, но сейчас мы редко приглашаем гостей. Доверие нынче – бесценный дар.

– Спасибо. Постараюсь оправдать ваши ожидания.

– Не переживай, все будет хорошо, – Мари ободряюще улыбнулась и погладила меня по плечу. – Я пойду помочь с ужином, а ты отдыхай.

Подруга ушла, а я осмотрела дом. Все равно заняться было нечем.

Прихожая и

Часть 1. Сны

Пролог

Он стоял над пропастью и ничего не ощущал, кроме холодных порывов ветра и соленых капель на губах…

Никто не мог предположить, насколько ужасающей может быть тайна человека, скрывающаяся в потаенных недрах души.

Он видел страдания, сам мог приносить горе всем, если бы хоть раз позволил зверю поглотить свой разум… Но не сейчас.

Вечерний закат так прекрасен. Уже не жарко, но еще не холодно. Ветер обдувает лицо, брызги соленого океана пробирают до дрожи. Не греет даже горячая кровь. Это не первая ночь, приносящая покой повседневным мыслям и заботам, но первый закат, когда самое сильное существо на Земле испытывало чувство одиночества…

Это же нереально?

Глава 1

Мне приснился цветной сон, хотя многие говорят, они черно-белые. Проснувшись, я не смогла забыть, как и предыдущие подобные ему. Эти странные сны появились пару лет назад и снились не каждую ночь, но я выделяла их среди остальных. Не запоминала сюжет и место, что делала или чувствовала, кроме одной важной детали – человека. Хотя и его могла вспомнить с трудом, а вот чужие глаза, как наваждение, преследовали по ночам.

Этот сон так и хочется вспоминать снова и снова, пока он не ускользнул в бездну забывчивости. Я помню мерцающий горизонт, где сливаются в одну полосу небо и океан. Почему не море? Ведь никогда не видела океана вживую, а во сне была уверена, именно он бушует возле скалистого берега. Я стою над обрывом. Пробирает дрожь – не от холодного ветра и брызг, а от злости на одиночество, гложущее душу. И вот что-то меняется, и понимаю – это не мои ощущения, я всего лишь немой наблюдатель. И вновь вижу его: высокий (по крайней мере, для меня он точно высокий, я побаиваюсь мужчин такого роста, чувствую себя рядом с ними неуверенно), графитно-черного оттенка волосы спускаются до плеч.

Я любуюсь незнакомцем из сна и жду. Жду, когда увижу его глаза, загляну в серую животную бездну. От него исходит опасность, но этот взгляд приобрел значимость для меня, словно знаю его всю жизнь, а сны напоминают о чем-то давно забытом или утерянном. Кто он? И почему чувствую его боль?

На календаре 13 ноября 2005 года. Хорошо, не пятница. Я не суеверна, но в глубине души прячется древний страх. И что-то такое дергает меня внутри, шестое чувство о приближающейся беде.

День начался обыденно. Я с трудом заставила себя встать, приняла горячий душ, выпила чашку крепкого черного чая (такой любила бабушка и постоянно повторяла, что он вреден для ее здоровья), заглянула в холодильник, но так ничего и не выбрала на завтрак, бесцельно бродила по маленькой квартирке на окраине Сочи, размышляя о повседневных мелочах. На дворе ноябрь, непривычно теплый, я бы назвала его жарким. Все в округе давно сменило окраску, и многие деревья стояли полностью оголенные. Я наслаждалась мыслью о наступившем долгожданном отпуске. Лень что-либо делать или планировать. Настало время отдыха, и я с ужасом вспоминала рабочую суету. Но могу признаться (пускай только себе), любовь к хорошей жизни встает на пьедестал, поэтому я всегда готова рвануть в бой за новой прибылью, забыв об отдыхе и усталости. К счастью, мне повезло с выбором работы. И благодаря одному почтенному господину, отличному другу и по совместительству моему шефу, я попала в паутину именуемую рынком недвижимости. Нравится всё: график, финансовое вознаграждение, поездки, новые люди. Единственный недостаток – отсутствие полноценных выходных. Стоит на неделю выйти из колеи, и все хотят слопать тебя вместе с потрохами.

Но сегодня первый день долгожданного отпуска и вдобавок к этому – длительного. Шеф сжалился и преподнес шикарный подарок – месяц безделья. Я слегка растерялась от обилия свободного времени, поэтому и бродила из угла в угол в поисках занятия или своего места.

Рано. Хотя город уже гудит насыщенной жизнью и как будто забыл обо мне, дал передышку, стоит в стороне и ждет, когда сама вернусь в его разгоряченные каменные объятия. Выглянула в окно. Все оставалось по-прежнему: гул машин, детский смех в сквере напротив дома, бабульки на скамеечке возле подъезда. Улыбнувшись солнышку, я зажмурилась и чихнула – прямо, как в детстве, а затем отошла от окна и взглянула на деревянную тумбочку, заставленную фотографиями в стеклянных рамочках. На одной из них я с бабушкой – мое любимое фото. Бабуля в цветастом летнем халатике и белом платке, скрывающем седые волосы, улыбается и крепко держит за руку рыжую худенькую девушку в рваных джинсах и коротком топике. Мне тогда исполнилось пятнадцать. Росла хмурым, постоянно пререкающимся и бунтующим подростком. Бабушка называла меня огненным чертенком, за мои проказы и цвет волос, который я ненавидела до глубины души. А еще она говорила, что мои глаза – отражение обоих родителей, поэтому они у меня каре-зеленые.

Помню, как частенько лезла в драки с мальчишками, спорила со старшими, грозилась убежать из дома. И может так бы и поступила, если бы не бабушка. Я обязана ей многим, благодарна за ее любовь, терпение и наставления. Сейчас все ее уроки приобрели для меня бесценный смысл, помогая жить, но упрямый характер иногда толкает в водоворот проблем, застилая глаза пеленой неверных поступков.

Вспоминая прошлое, я нежно провела пальцами по стеклу, закрывающему фотографию от повреждений и пыли. Прозвенел входной звонок, вызвав своей пронзительной трелью неприятную дрожь во всем теле. До сих пор не привыкла к этому звуку. Пять лет живу на съемных квартирах и научилась моментально привыкать к новому жилищу, но невыносимое дребезжание может взбесить кого угодно.

– Доброе утро, сонька!

Я толком не успела распахнуть дверь, как, едва не снеся меня с ног, в квартиру ворвалась Марьям – единственная и неповторимая подруга. Ей прощаю многое: характер, эмоциональность, бестактность, наглое вмешательство в личную жизнь. А что поделать, у всех свои недостатки. Но у Марьям кроме непредсказуемости и наглости есть множество других бесценных качеств: душевная теплота, преданность всему и всем, кто ей дорог и интересен, бескорыстность. Она множество раз выручала меня из различных передряг и никогда не осуждала. И, вообще, она очень яркий представитель женского пола: всегда позитивная, любит необычные вещи и безделушки, художник в душе и отличный дизайнер интерьеров в реальной жизни.

Вот и сегодня это милое создание выглядело… Сложно подобрать верное описание. Как персонаж из фильма "Свадьба в Малиновке" – Попандопуло? Брючный костюм с мудреным узором из темно-синих линий на серой ткани, лимонного цвета шелковый шарфик, в тон ему огромная сумка и туфли лодочки. А на голове очередной шедевр – вздыбленные профессиональной рукой парикмахера пепельного оттенка волосы, словно колючки у ежика. Практически невозможно представить и, уж тем более, описать словами.

Я нечленораздельно пробурчала, выражая недовольство, но ее это еще больше развеселило:

– Красавица моя, ты едешь отдыхать и не смей отказываться! Я все продумала до мелочей.

От такого заявления любой бы опешил, но я вспомнила наш последний разговор о поездках за границу. Марьям давно знает о моей маленькой слабости.

– Что ты еще придумала?

– Садись и слушай внимательно, – она попыталась меня усадить в кресло, но я отмахнулась. – Ну, не хочешь сидеть, тогда слушай стоя. Значит так-с! Во-первых, отдыхаешь пару деньков, приводишь себя в божеский вид … – Марьям как-то скептически оглядела меня, даже стало немного стыдно. За что именно я и сама не поняла, просто от ее взгляда каждый бы поверил, пришла пора меняться и кардинально. – Затем я отправлю тебя… – выдержала паузу, от которой меня едва не бросило в дрожь. – Тебя. Куда же я тебя отправлю? – игра этой лисицы насторожила меня сильнее, чем прежде. – Туда! – и в ее пальчиках с кислотно-зеленым маникюром, как по мановению палочки, появилась кипа глянцевых листовок, которыми она замахала перед моим носом.

– Что это?

– О, это только начало. На самом деле я заготовила два плана.

Милее создания я еще не видела: длинные реснички интенсивно заморгали, голубые глаза засияли и улыбка Чеширского кота. Хотя нет. Скорее на уродца было бы похоже, а Марьям явно не уродец, хоть и чудаковатая, но очень привлекательная и сейчас изображала из себя не Чеширского кота, а нимфу соблазнительницу.

– Прекрати. Ты таким поведением добьешься обратного эффекта.

– Ну и ладно, бука, – личина нимфы исчезла, и подруга, посерьезнев, преступила к моральной обработке. – Ты же хотела хорошо отдохнуть?

Я неуверенно кивнула.

– Вот. А хорошо – значит так, чтобы запомнить.

– Ну, я не совсем согласна с подобным определением…

– Молчи! – проснулась новая Марьям – генерал в юбке; мне иногда кажется, что у подруги раздвоение личности или в ней одной уживается множество бесенят.

– Молчу.

– Сядь! – ее пальчик упрямо ткнул в сторону кресла.

Пришлось подчиниться.

– Слушаешь?

– А…– я хотела спросить, есть ли варианты, но она так зыркнула! И я посчитала лучшим вариантом – замолчать.

Передо мной на столе веером разложились глянцевые брошюры от туристических фирм, с разнообразными зазывающими и манящими образами отелей, пейзажей и достопримечательностей, все уголки мира. Бегло ознакомившись с информацией, я посмотрела на подругу. Ее аж распирало от энтузиазма.

– Ну?

– Я не лошадь и ты меня не запрягала. Объяснишь?

Она вздохнула и плюхнулась рядом, нагло заставив сдвинуться в сторону. Сидеть вдвоем в узком кресле неудобно, пришлось перебраться на подлокотник.

– Вот смотри. Я выбрала самые необычные места. Те, где нет нашествия наших туристов, и ты сможешь отдохнуть от родины на все сто. Ты же сама знаешь, где наших много, там полный атас.

Я согласно кивнула, в этом она была права.

– Выбирай.

Пришлось ознакомиться с листовками. Но сложно выбрать одно, когда не прочь увидеть все.

– А есть какие-нибудь туры, чтобы соединить несколько мест?

– Нет. Я тоже думала о таком варианте, но как видишь, многие не популярны и почти все расположены далеко друг от друга – туры финансово невыгодны. Но не переживай. Я же сказала, у меня два плана.

– И какой же второй?

– Намного круче. Вот увидишь. Ааа… – Марьям осмотрелась вокруг, – а где ноут?

– На кровати.

– Супер.

Через несколько минут, мы с ней смотрели на карту мира в интернете. Я ждала увидеть то место, которое припрятала подружка, а Марьям довольно улыбалась, предвкушая новый этап моих мучений.

Пауза затянулась и я, кивнув на ноутбук, поинтересовалась, чего ждем.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Закрой.

Я закрыла. А зачем сопротивляться, если все равно бой уже проигран. Послышался шорох, затем клацанье, снова шорох, и тут Марьям схватила мой указательный палец и потянула его. Я дернулась от неожиданности и открыла глаза.

– Не смей подглядывать и не сопротивляйся.

Я снова послушно зажмурилась.

– Покрути рукой по кругу, – я сделала то, что она просила, – теперь повиляй зигзагообразно… волной…. Сделай восьмерочку.

– Так, хватит с меня! – я дернула рукой в сторону.

Мое недовольство росло, а она девушка не глупая, поняла, что переиграла.

– Прости, прости, прости. Больше так не буду,– подруга притянула меня к себе и прижалась щекой к щеке, всегда так делает, если я злюсь. – Я хочу, чтобы твое путешествие запомнилось от начала и до конца. Выбери закрытыми глазами.

Я резко отстранилась:

– Ты рехнулась?

– Нет. Это же забавно.

– Ага. Очень. А если попаду в болото или джунгли? Замыслила скормить аллигаторам?

– Нееет. Я же не заставляю ехать в опасные места или глухие и безлюдные. Да это и не так-то легко будет.

– Тогда зачем все это?

Можно было и не спрашивать. В итоге я все-таки сделала так, как Марьям задумала, и мой палец указал на Канаду.

Глава 2

22 ноября 2005 года. Я стою с чемоданом в зале ожидания "Международного аэропорта Сочи", терпеливо ожидаю Марьям (она даже сегодня не смогла не опоздать) и вспоминаю то утро, когда по собственной глупости пошла на поводу у подруги. Судьба ткнула мой палец в крохотное местечко на востоке Канады в провинции Нью-Брансуик – резервация Редсити с населением меньше трех сотен человек, расположенная в графстве Нортумберленд недалеко от Атлантического океана. И теперь я отправляюсь в богом забытый городишко, где основным контингентом являются индейцы племени микмак. А если бы не Марьям, мой отдых проходил бы где-нибудь на Средиземном море или в Европе. В общем, меня ждал полный кошмар.

Наконец, увидела в толпе улыбающуюся подругу, и мне должно было немного полегчать, но в глубине души прочно засело чувство неуверенности, подпитываемое страхом неизвестности.

Час до посадки пролетел незаметно: за чашкой кофе и разглядыванием людей, снующих туда-сюда по аэропорту. Сил на разговоры не осталось, и я могла честно признаться, что боюсь, но хочу поехать. А спустя пару часов полета страх утих, сменившись легкой усталостью от напряжения, не отпускавшего все дни подготовки к путешествию. Все мои мысли, вероятнее всего, ничем не отличались от мыслей большинства пассажиров самолета, но в какой-то момент я вспомнила последний сон: парня на скале и его взгляд. Видение вновь ожило в голове (без какой-либо причины), а затем я отвлеклась на стюардессу и до конца полета не вспоминала сероглазого незнакомца.

Весь путь занял двое суток: самолетом по направлению Сочи – Москва – Торонто – Фредериктон и автобусом до города под названием Доктаун, где меня дожидался номер в частном отеле. К сожалению или к счастью, остановиться в резервации не вышло, а от города до Редсити около получаса на такси или часа два на местном автобусе, если верить непонятно откуда взявшимся у моей подружки знакомым, проживающим в Торонто. И именно этим знакомым я должна сказать спасибо за приглашение, иначе пришлось бы визу ждать ну очень долго.

Время пролетело быстро, и вот я сижу в самом конце двадцатидвухместного Мерседеса, подскакиваю на каждой кочке, мысленно проклинаю водителя и его «бережное» отношение к пассажирам и, мило улыбаясь, пытаюсь что-то ответить рядом сидящей попутчице. На соседних местах ехала молодая семейная пара – Аре́нго Мари и Лера́н, проживающие именно в той резервации, что подсунула мне судьба-злодейка. Смуглые, кареглазые, с иссиня черными волосами – они выглядели почти так, как и представляла себе современных индейцев. Не подумайте, что у меня скудная фантазия, и я сопоставляю людей с прошлым их дальних предков, никаких образов о традиционной одежде из кожи и вышивки, никаких томагавков или скальпелей вместо бус, я же не в тундре выросла. К тому же во внешних чертах молодой пары (особенно у парня) присутствовала выраженная доля смешанных генов.

Аренго помогли разыскать нужный адрес в Доктауне и проводили до отеля. А перед тем, как попрощаться, Мари предложила встретиться еще раз. Так началось мое путешествие.

Резервация Редсити – милое и комфортное на вид местечко, похожее на спальный район или пригород с частными крепкими каменными домами, садами и огородами, уютными кафе и небольшими магазинчиками. Я же представляла себе загороженную территорию, как поселок закрытого типа или общину, а встретила обычных людей со своими традициями, праздниками, местными новостями и живущих в цивилизованном мире. В основном разговаривали на английском (порадовало, единственный иностранный язык, которым сносно владею), кое-где слышалась французская речь и родной язык микмак, но для меня он, как китайская грамота.

Мари повсюду сопровождала нежданно свалившуюся на ее голову гостью, иногда к нам присоединялся ее муж. Я успела объездить ближайшие достопримечательности, побывать в заповеднике, на озере, съездить в Фредериктон за покупками и, конечно же, осмотреть всю резервацию. Меня знакомили с историей племени, рассказали о семье, представили друзьям и бабушке Мари – Варга́не. Я даже позавидовала семейному счастью новой знакомой, ведь у меня нет собственного дома, любимого мужа и семьи. Но у нас было и общее: Мари и Леран потеряли родителей в очень раннем детстве, как и я. Конечно, не та причина, что способна сблизить, а когда узнала об этом, то пожалела, что вообще спросила. Такие темы всегда заставляют чувствовать себя неловко, словно ты виноват в произошедшем. Я не расспрашивала, да и Мари в тот момент замолчала, погрузившись в свои мысли.

Но все ушло с прошедшими днями, до возвращения домой осталось намного меньше времени, чем было. Сегодняшний день провела в Редсити. Пообедали у Варганы, пофотографировались на природе, а когда стемнело, пошли к летнему кинотеатру. Собралось много народу, в основном подростки, но и нашего поколения предостаточно. Все что-то обсуждали, разговаривали, слышался смех. Я прислушивалась к голосам, но местное наречие давалось мне с трудом. Уже было поздно, последний автобус ушел часа полтора назад, и меня обещал отвезти в город Леран. Мы ждали его возвращения из Фредериктона.

И вот Мари заулыбалась и помахала кому-то возле дороги. Я обернулась и увидела ее мужа, а рядом с ним незнакомого парня. Они стояли возле машины, припаркованной возле одного из домов, и доставали из багажника вещи.

– Кто это с твоим мужем?

– Мой двоюродный брат. Сейчас вас познакомлю.

Я хотела вежливо отказаться, но не успела: Мари уже умчалась. Пришлось остаться на месте и ждать, пока она едва ли не силком притянет своего родственника, от чего смутила, по-видимому, не только меня, но и его, а заодно и Лерана.

– Аврора, познакомься с моим кузеном – Во́рен Алекс. Алекс, это наша знакомая из России, Аврора.

Я протянула руку для рукопожатия, но так и замерла, не успев ничего произнести. Парень сжал мою ладонь и заговорил на довольно сносном русском:

– Привет, иностранка, – в мужском голосе звучало явное удовольствие от произведенного эффекта. – Не ожидала услышать в такой глуши родной язык?

Я отошла от шока, улыбнулась и ответила, что да и неожиданно как-то. Он правильно подметил причину моего замешательства: встретить в резервации человека хорошо владеющего не английским или французским, а именно русским – это сюрприз.

– Но почему именно русский?

– Историей на первом курсе увлекался, особенно холодной войной. Знакомыми обзавелся из русской диаспоры. Вот как-то так и втянулся, – он быстро переглянулся с Мари и добавил. – Будет свободная минутка, обязательно пообщаемся. А то я уже подзабыл многое со времен учебы.

– Я только «За».

Но пообщаться нам так больше и не довелось.

Мы в тот вечер еще недолго оставались у летнего кинотеатра. Мари расспрашивала брата о поездке, а я не могла избавиться от необъяснимого ощущения, будто вижу его не впервые. И пока внимание Алекса принадлежало сестре, я пыталась тщательней рассмотреть его внешность: высокий, хорошо сложен, но одет безвкусно или как-то уж больно по-домашнему, в мешковатый спортивный костюм и кеды; брюнет, волосы собраны в хвост и, скорее всего, достают до плеч. Но больше заинтересовало лицо, именно оно казалось знакомым: красивый волевой подбородок и четко очерченная форма губ, заостренные скулы выдавали общие гены с Мари, нос с едва заметным посредине искривлением (я подумала, что в одной из драк он все же пропустил хороший удар) и глаза с прищуром, под аккуратными черными бровями. К сожалению, из-за скудного уличного освещения я не разглядела какого они цвета.

Вернувшись в Доктаун, я все никак не могла избавиться от навязчивой мысли, что брат Мари напоминает кого-то. Однако усталость взяла свое, и я уснула. Только сон продлился недолго и оставил после себя неприятное ощущение. Я проснулась от собственного крика и долго не могла прийти в себя. Увиденное казалось таким реальным.

Я бежала по темному лесу и чувствовала, как кто-то нагоняет меня. Споткнулась и упала, снова поднялась и собралась бежать, но не смогла, прикованная к месту взглядом волка. Его глаза светились в темноте, как два неоновых солнца.

Образ зверя не выходил из головы, темнота в комнате пугала, и я включила ночник на прикроватной тумбочке, надеясь, свет прогонит ночные страхи. Бабушка часто повторяла: «Свет – единственное спасение от ночных кошмаров, он приносит покой и уверенность».

До рассвета оставалось чуть меньше часа, и я уже не смогла уснуть. Хотелось увидеть, как первые солнечные лучи будут красться по деревьям и дорожкам в саду. Но белесая неполная луна не спешила уступать место солнцу, она притягивала, манила, напоминала ночи, когда бабушка еще была жива, а я, просыпаясь от собственного крика, прижималась к ней и успокаивалась под ласками родных ладоней. От нее всегда пахло травами, медом или вареньем – запахи детства. Как же всего этого не хватает. Я часто в детстве видела кошмары, просыпалась посреди ночи. Потом они исчезли, словно никогда и не снились. Сейчас не могла бы вспомнить, что именно пугало мое детское воображение, даже если бы захотела. И вот сны вновь вернулись – внезапно и без причины. Странные сны, непохожие на другие.

Глава 3

За день до отъезда Мари уговорила меня забрать вещи из гостиницы и остаться у них в доме для гостей. На календаре 2 декабря, а на улице холодная, ветреная, но солнечная погода. Остаток дня прошел возле океана, в бухте, закрытой со всех сторон лесом и остроконечными скалами, а вечером снова посиделки у кинотеатра. Сегодня народу пришло значительно меньше. Я спросила Мари, куда запропастились ее муж и брат, но она улыбнулась и сказала, что у них свои дела. Дела, значит так и есть. Мне незачем этого знать.

Когда наступила ночь, ветер усилился и, пригнав с севера первые всполохи зимы, разогнал людей по домам. Леран так и не вернулся, даже к ужину, но Мари не выглядела взволнованной, поэтому я не стала снова спрашивать о нем. Зато после полуночи услышала голоса – мимо дома шла толпа людей. Раздавался смех, возгласы, громкие разговоры. Полуночников не заботило позднее время, а у меня разыгралось любопытство, и я выглянула в окно.

Дом Аренго стоял на отшибе, до леса подать рукой. И именно из леса появились шумные любители ночных прогулок. Мелькали силуэты, звучали голоса, но в темноте сложно разглядеть лица. Заскрипела калитка, и в свете уличного фонаря я увидела вернувшегося Лерана, а с ним и Алекса. Они остановились и разговаривали, а толпа постепенно уменьшалась. Люди расходились. «Интересные у местных жителей пристрастия», – подобная мысль, наверное, посетила бы каждого, кто не привык к ночным сборищам в местах, где дикие звери не ограждены высокими решетками, а беспрепятственно передвигаются вблизи от человеческого жилья. Хотя, может, все намного банальнее, чем кажется. Ведь парни отсутствовали весь день, а походы в лес – это и охота, и рыбалка, да что угодно. Просто ночью, когда одолевает бессонница, многое выглядит мистическим и слегка жутковатым. За каждым темным углом мерещится призрак, за каждым поступком – тайна.

Но иногда в кажущемся проскакивает огонек истины, как например то, что парни, стоящие возле калитки, имели немного необычный вид: оба взлохмаченные, как будто довелось продираться сквозь густой кустарник; в легкой не по погоде одежде, а Алекс стоял босой и держал обувь в руке. Его явно не волновал холод, исходящий от промерзающей земли, и ветер, беснующийся, как полоумный.

Наутро я так и не решилась никого расспрашивать об увиденном ночью, хотя любопытство и распирало изнутри. Но времени не осталось, еще надо было успеть со всеми попрощаться, проверить вещи и не опоздать на автобус до аэропорта. А дома встретила любимая и шумная Марьям, и все сразу встало на свои места, а увиденные мной странности жителей резервации ненадолго спрятались на дне памяти.

Вскоре закончился отпуск, начались трудовые будни. Клиенты, недвижимость, редкие поездки за пределы Сочи. От отпуска остались фотографии, сувениры, приятное впечатление и номер заграничного телефона, сохраненный в контактах. На этом все. Я всего раз поговорила с Мари, а потом дела, дела и дела. И разница во времени тоже не способствовала поддержанию дальнейшего общения. Я собиралась на работу, а Мари в это время видела десятый сон; в Редсити четыре дня, а я валюсь с ног от усталости и нет ни малейшего желания на разговоры, особенно когда связь по цене полета в космос и по качеству «стучите в рельсу». Мог бы спасти интернет, но у них там что-то случилось с местным провайдером и обещали восстановить аж после праздников. Которые, кстати говоря, наступили очень быстро. Декабрь пролетел, не успела и проморгаться. Я спешно завершила последние проекты, и мы с Марьям на несколько дней уехали к ее родителям. А когда вернулись, жизнь снова подхватила и завертела. Но иногда я умудрялась ненадолго остановиться: выключала рабочий телефон, залезала с ноутбуком на кровать и смотрела кино, читала или рассматривала фотографии. И вот в один из таких спокойных дней (вернее уже вечер наступил) запищал скайп. От Мари пришло первое сообщение:

– Привет, красавица. Как дела?

Мы долго переписывались. Я хотела подключить камеру и поговорить по видеозвонку, но скорость интернета в резервации находилась на грани между «почти работаю» и «сейчас вырублюсь». После того вечера списывались еще раза три, а затем Мари куда-то пропала. Я выждала пару дней и позвонила, и меня не волновало, во сколько обойдется звонок. Я хотела услышать, что все нормально. Долгие гудки пугали, пока не раздался треск и голос Лерана:

– «Алло».

– Леран, привет. Это Аврора. Узнал?

– Да. Привет. Как дела? Извини, Мари сейчас нет… – прозвучала короткая пауза, – она уехала.

– А куда? И когда вернется?

Мне показалось, он не спешил отвечать, но, возможно, это перебои в связи притормаживали ответ.

– Примерно через две недели. Я тоже уезжаю. Вернемся, и она обязательно тебе перезвонит.

Разговор с Лераном успокоил. Я положила телефон на столик и призадумалась. Ничего ведь страшного не произошло. Мало ли почему Мари не предупредила о своем долгом отсутствие. Не успела или не посчитала важным. Зато голос ее мужа всколыхнул воспоминание о той самой ночи перед отъездом из Канады. И снова захотелось узнать, что же на самом деле тогда происходило в резервации. Звонить и расспрашивать Лерана я не осмелилась (ему и без моего любопытства есть чем заняться) – решила покопаться в Интернете.

Искала все, что связано с племенем микмак, нашла туристические сайты и краткие описания истории и быта коренных жителей Канады. А так надеялась найти хоть что-нибудь полезное, какой-нибудь праздник или традицию, которая помогла бы связать бессмысленное ночное происшествие и логическое объяснение. Я нуждалась в информации, а ее отсутствие всегда раздражает, и от этого чувствую себя неуверенно и начинаю выдумывать небылицы, потому что привыкнув к миру, в котором живешь, оберегаешь его, как хрупкое творение, а ведь довольно часто действительность на самом деле – это иллюзия, поэтому умудряешься напридумывать множество разнообразных версий и тут же испугаться собственных фантазий.

А когда Мари все-таки написала – спустя несколько дней после моего звонка – я уже и перестала думать о том, что меня так взволновало в тот вечер. Ощущение таинственности притупилось, приобрело нечеткий образ. И больше волновало то, где провела все это время моя канадская подружка и чем занималась, а не толпа людей шатающихся ночью по резервации. Как оказалось, Аренго навещали святыню племени – место, которое они называют Панакту́нк или «верхнее поселение». Закрытый поселок в двух днях ходьбы от резервации, с ним связана история микмак, история их предков. Есть семьи, которые следят за порядком в поселении, отправляясь туда чаще остальных, и Ворены одна из них. В Панактунк давно никто не живет, он словно дом покойных родителей, за ним присматривают и всей семьей наведываются по праздникам, но не водят гостей.

Наша переписка длилась до глубокой ночи, а перед тем, как попрощаться, Мари неожиданно вспомнила о своем брате и передала от него привет. Мы ни разу не говорили об Алексе, даже не упоминали его в разговорах, поэтому я не ожидала, что он все еще помнит заграничную гостью, которую видел лишь раз и мимолетно. Зато упоминание о двоюродном брате Мари, как и разговор с ее мужем, снова заставили вспомнить ночь и босые ноги парня на промерзлом тротуаре возле дома Аренго. И я, не удержавшись, написала:

– Помнишь ночь перед моим отъездом?

– Да. А что?

– Я не могла долго уснуть и видела возвращение Лерана и Алекса, – перед тем как продолжить писать, я ненадолго призадумалась, решая, стоит ли вообще спрашивать. А если лезу не в свое дело? Но лучше жалеть о сделанном, чем не делать и потом жалеть – во всяком случае, так говорят: – Что они делали в лесу? Ночью, в холод, и Алекс вернулся босиком.

– А, ты об этом. А я уж перепугалась. Вдруг призрак какой-нибудь померещился, – в конце смайлик. – На охоту ходили, задержались.

– Ясно. Так и думала. Но почему он пришел без обуви? Да и Леран оделся как-то уж слишком легко.

– Адреналин. Я сама их не понимаю. Говорят, что им очень жарко.

Ответ выглядел убедительно, но почему я не поверила? Возникло ощущение, что мне лгут или не договаривают всей правды. Вроде все сходится. Или нет? И я не единственная, кто засомневался в словах Мари. Я рассказала обо всем Марьям, а ее фантазия гуляет намного дальше, чем моя. Поэтому сумасшедшая подружка озвучила такую версию: «У микмак есть тайны и их необходимо раскрыть». Она тот еще Шерлок Холмс в юбке, и ее всегда влекут подобные вещи.

– Ты непременно еще раз поедешь туда. И я с тобой!

Глава 4

Дни проходили за днями, недели за неделями. Наступило долгожданное лето. Пора отпусков. Рынок недвижимости затих. Можно расслабиться и заняться своими делами. Я никогда не беру отпуск в жаркое время года – не люблю шум и гам, создаваемый огромным наплывом туристов. Предпочитаю работать, а так как работы мало, отдыхаю дома.

Общение с Мари не прекратилось, оно наоборот стало более частым, душевным и сближало нас, и я очень скучала по этой милой девушке с лучистым и мягким взглядом. Марьям же увлеклась новым проектом и ненадолго оставила в покое чужие тайны. Жизнь вернулась в знакомое русло. Но новый сон внес смуту в мой покой. Я хотела вздремнуть перед обедом, в квартире стояла дурманящая духота, и не ожидала, что усну так крепко, а проснулась с ощущением жуткого страха. Сон въелся в память, оставив очень четкий рисунок.

Ночь. Вокруг лес. Я стою возле дома с широким крыльцом, а над головой невообразимо черное небо и звезды такие яркие, как бриллианты под солнечным светом. Но самый прекрасный камень – луна, огромная и желтая, как золото, укрытое тюлью. Казалось, ей под силу ослепить. Я слышала ночные звуки и шорохи так ясно, словно и впрямь находилась в лесу. Что-то шелестело, пересвистывало, треск веток, стук, покатившегося камня. Я оглянулась. Темнота не отступала, и свет небесной царицы не мог ее победить. Во мне проснулся внутренний страх и желание поскорее спрятаться в доме или бежать, сломя голову и без оглядки!

Сны о человеке с серыми глазами или звере, рыщущем по лесу, пугали меня и снились достаточно часто, чтобы задуматься о своем здоровье. Могла так усталость влиять или, возможно, что-то или кто-то из моего детства – забытые воспоминания, рвущиеся наружу.

Я никому не рассказывала об этих снах, даже Марьям. Наверное, опасалась, что она испугается и заставит обратиться к врачу. Но мне не хватало поддержки, мнения со стороны, поэтому написала Мари. Не сразу. Я колебалась, обдумывала каждое слово, и вот оно сообщение перед глазами, осталось нажать Enter. Сомнение повисло в воздухе, как осязаемый предмет, я замерла с мышкой в руке, выбирая «Отправить» или «Удалить». Выбор был сделан, и письмо улетело в цифровое пространство. Секунды ожидания полетели.

И буквально через пять минут пришел ответ:

– Привет, подруга. Интересные тебе снятся сны. Ты случаем Спилберга не пересмотрела? – а в конце смайлик.

– Не смейся. Я серьезно. Никогда не верила в вещие сны, но эти слишком необычные и повторяются. Поможешь?

– Я во снах не разбираюсь, но поспрашиваю. И не волнуйся. Наверняка стресс или усталость.

Ее слова немного успокоили, но ненадолго. Несформировавшееся чувство все-таки гложило. И на следующий день я с нетерпением ждала письма, затем прошел еще день и еще, а Мари снова пропала. Я уж решила, она вновь куда-то уехала.

К вечеру я сбежала к Марьям, хотелось окружить себя шумом и красками, а подруга и ее квартирка как раз подходили для этой цели. Сколько лет знакомы, а до сих пор не привыкла к тому хаосу, который Марьям гордо именует интерьером. Огромная трехкомнатная квартира кажется меньше, чем есть на самом деле, и все из-за своей хозяйки, заполнившей каждый угол, стену, каждый метр жилплощади разнообразными предметами: от однотонных подушек и с вышивкой до ковриков, картин, фотографий, всяких висюлек и безделушек. Попадая в этот сумбур красок и звуков впервые, человек в какой-то степени сходит с ума, а мне только это и было сейчас нужно – сойти с ума от одного, чтобы избавиться от другого.

Я с радостью окунулась в чужой мир экспрессии, но ожидания не оправдались. Прошел час или дольше, и я снова почувствовала неприятное ощущение, когда ждешь важного ответа, а вместо него тишина. И Марьям, зная меня, как облупленную, сразу заметила мое унылое настроение.

– Что-то ты сегодня невеселая. Случилось что-нибудь?

– Нет. Все в норме.

– Слышу нотки неуверенности. Сознавайся, – она легонько толкнула меня ладошкой в плечо. – Я ж вижу тебя насквозь.

– Ну, есть немного, – я все еще сомневалась, рассказывать или нет, но уже замучила сама себя, поэтому не удержалась и рассказала о том, что жду звонка Мари и не просто так, а из-за своих снов. Потом пришлось рассказать о самих снах. Если сказал «А», то надо и закончить.

Марьям, как я и предполагала, не смогла выслушать спокойно: то перебивала, то переспрашивала, потом забросала вопросами и сама же на некоторые отвечала, предлагая непостижимые варианты, а я мысленно (и не только) хваталась за голову. Откуда в этой маленькой голове столько информации и бурной фантазии? Самое реальное из озвученного – мое легкое помешательство на почве переработки, а самое нереальное – установилась связь с инопланетянином. Ну, почему бы и нет, тоже неплохой вариант. Как раз прямиком в дурку.

Но самое интересное подружка приберегла напоследок.

– Кстати, а тебе эти сны ничего не напоминают?

– Что именно? Кошмары есть кошмары.

– Вспомни все фильмы и книги об ужасах. Вспомни, как описывают различных героев фэнтези.

– Баба Яга?

– Да причем здесь Баба Яга! Я о звере из твоих снов.

– И что?

– Ночь, луна, горящий взгляд… Ничего? Совсем ничего?

– Нет.

Марьям недовольно нахмурилась и посмотрела на меня так, словно перед ней несмышленое дитя.

– Оборотень.

– Оборотень? – я аж опешила. – Я?!

– Да уж, – ее губки разочарованно сжались. – Это маловероятно.

– Почему же? – я ухмыльнулась, мысленно смакуя образ, как обрастаю шерстью, вою на луну, бегаю не пойми где по ночам и ужинаю сырым мяском.

– Если бы ты превратилась в оборотня, то просыпалась бы не в своей кроватке, а где-нибудь в лесочке. Да и с таким идеальным маникюром, – Марьям подхватила мою ладонь и перевернула ногтями кверху, – по лесу не побегаешь.

Я хотела рассмеяться, но услышала писк скайпа и вздрогнула.

– Да не нервничай ты так, – подруга погладила меня по руке, видимо, истолковав мою реакцию по-своему.

– Да…Эм… Мари обещала сообщить, если что-нибудь придумает или узнает.

– Ну так включи свой скайп. Мне он сейчас не нужен.

– Не надо.

Но Марьям убедила. И как в воду глядела. От Мари висело сообщение:

– Привет, подружка. Я поговорила с бабушкой. Она ничего не может подсказать. Зато пригласила снова приехать к нам. Как тебе предложение?

Я быстро написала ответ:

– Я б с удовольствием, но сама знаешь, это проблематично в финансовом смысле.

– Знаю. Я ей сказала, но бабуля почему-то уверена в твоем скором возвращении.

Марьям заглядывала через плечо и молча читала переписку, я слышала ее сопение у себя над ухом. И стоило отключить скайп, как она выдала:

– Ты обязана вернуться в резервацию!

Я удивилась:

– Зачем?

– Пока сама не знаю. Но уверена, это верное решение.

Глава 5

Жара, поглотившая город, высасывала все соки, душила и сводила людей с ума. В этом году лето сорвалось с цепи и решило показать всю свою мощь. Я сидела на подоконнике в кухне Марьям, подставив лицо под вентилятор, и думала о вчерашнем разговоре. Подруга так и не сумела объяснить своего желания отправить меня снова в Канаду, зато пообещала, если все-таки уговорит (а это у нее почти вышло), то поедет со мной. Она успела познакомиться с Мари и даже с Лераном и по привычке сразу же занесла их в разряд друзей, хотя в реальности друг друга не видели. Любит она новые знакомства, и считает, пока человек тебе не напакостил, он твой друг или очень хороший знакомый.

Домой возвращаться не хотелось, там обитало одиночество, и я боялась остаться наедине со своими мыслями. Как сказал великий Уильям Шекспир: «Быть или не быть, вот в чем вопрос», а вернее сказать: «Ехать или не ехать». Любопытство манило заглянуть еще разок в чужую жизнь, желание увидеть Мари – лишь способствовало этому. И дело не во снах или бредовых привычках жителей резервации, а во мне. Я устала от обыденности и мечтала о переменах. А еще слова Мари и уверенность ее бабушки в моем скором приезде. Что она имела ввиду? Может, все-таки сны что-то значат, но она не хочет говорить без личной встречи? Очень часто люди, умудренные огромным жизненным опытом, видят скрытое от молодости и неопытности. И именно племена и народы, сохранившие свое прошлое не просто в памяти, а в рутине повседневной жизни, обладают различными знаниями и силами видеть намного глубже, чем современный человек. Или это иллюзия, придуманная писателями и шарлатанами для развлечения публики жадной до зрелищ? Как ни крути, а ответить смогут не здесь и не по интернет переписке.

Надо ехать. Легко сказать и трудно осуществить. Проблема заключается в свободном времени. Пусть и не пора для прибыльных контрактов, но и шеф за просто так не отпустит. Марьям же это не остановило. Любимая ее фраза: «Все в наших руках, а руки у нас дотянутся до любого выхода», – прозвучала, как сигнал к действию.

– О чем задумалась?

Я обернулась и посмотрела на подругу, стоящую позади меня. Марьям, хоть и была коренной южанкой в четвертом поколение, но и ее жара доканывала.

– О поездке.

– Так я тебя уговорила?

– Возможно… – я не хотела поспешно отказываться, иначе пришлось бы выдержать новый штурм на мою крепость.

– Замечательно, – она неожиданно оживилась, глаза интригующе заблестели. – Так, может, я тебя уговорю на еще один поступок?

Я уставилась на нее в немом вопросе.

– На выходных перевезем твои вещи ко мне.

– Какие вещи?

– Ты переезжаешь, – я вознамерилась возмутиться, но Марьям иногда сложно перебить, уж лучше позволить ей выговориться. – Моей квартиры хватит на двоих. Тебе надо экономить деньги на поездку, чтобы не трогать свой «золотой запас». Неизвестно как все обернется, и насколько застрянем в том чудесном захолустье.

– Не перегибай палку. Если и поедем, то ненадолго. Мы же в гости, а не на ПМЖ.

– Не загадывай. Жизнь – штука сложная.

– Ты точно уверена в своем решении?

– Точнее не бывает. Твоя аренда заканчивается через неделю?

Я согласно кивнула.

– Видишь, как все ладненько складывается, – Марьям рассмеялась и умчалась за телефоном.

А через некоторое время я услышала, как она кого-то уговаривает помочь «бедным барышням» с переездом. Я улыбнулась, мысленно представив физиономию бедолаги, который согласился помочь с парой коробочек, а в результате увидит целую гору. Но как можно отказать милому светлоглазому существу по имени Марьям.

И вот наступила суббота. Какое легкое и приятное на слух слово – выходной. Эти же выходные напоминали поле боя. За все годы проживания в Сочи собралось много ненужных, но дорогих душе вещей. Наши вещи – это наша память, воспоминания, но зачастую они висят мертвым грузом, принося больше неудобств, чем положительных эмоций.

– Совсем забыла о трудностях переезда. Столько всего. Куда девать?

– Заберем с собой, а потом решим.

Я оглядела опустевшее помещение с чувством легкой грусти, словно отрывала от себя кусочек чего-то важного или ценного.

– Не грусти.

– Я и не думала. Все мое упаковано в этих коробках.

Квартира опустела, но здесь гуляли воспоминания прошлого, потому что люди привыкли наполнять свои жилища не только вещами, но и эмоциями, создавая невидимый для окружающих маленький мир.

А спустя три дня после переезда коробки наконец-таки были разобраны. Я хотела избавиться от лишнего, хотела почувствовать себя свободной, как пять лет назад, когда приехала в Сочи: с одной спортивной сумкой и огромными амбициями на будущее. Я не золушка из сказки и благодаря накоплениям покойных родителей и бабушки была вполне обеспеченной девушкой. На счету лежала неплохая сумма, чтобы начать жизнь с нуля и не думать о насущных проблемах год-другой. А время, прожитое в Сочи, даром не прошло: я сумела приумножить семейный подарок до вполне приличного счета в банке и планировала в недалеком будущем приобрести пускай скромное, но собственное жилье в солнечном городке на берегу Черного моря.

Последняя вещь заняла свое место, последняя коробка сложена в общую кучку для утилизации. За окном безветренная и ясная ночь, город весь в огнях, и звезд практически не видно, зато сияет полная луна. Я устало вытерла тыльной ладонью лоб и ненадолго прикрыла глаза, голову давила тупая боль, появившаяся недавно и быстрыми темпами набирающая обороты.

– Аврора, тебе нехорошо?

– Голова разболелась.

Марьям дотронулась до моего лба прохладной ладонью, а меня словно током пронзило.

– Не трогай!

– Да ты горишь. Надо измерять температуру и давление.

На лице подруги читалось сильное беспокойство, но это лишь досаждало.

– Прекрати! Я не умираю… – слова давались с трудом, к головной боли прибавилась одышка и слабость.

Марьям засуетилась, заставила улечься в кровать и выпить таблетку.

– Попытайся уснуть, а если станет хуже, скажи.

Я устало кивнула и закрыла глаза. Боль потихоньку стихала, и я погрузилась в глубокий и беспокойный сон. Кошмары сменяли друг друга хаотично, не связанные между собой, темнота и огромное небесное светило преследовали в них. А на следующий день все исчезло, как будто ничего и не было. И затем дни снова потекли вперед.

Время то быстро улетучивалось, то медленно тянулось. Оно такое непостоянное, или это люди непостоянны в своих эмоциях, решениях и поступках, и время не может приспособиться к нашему ритму жизни? Лето подходило к концу, жара спала, прошел дождливый циклон, воздух стал мягче, а солнце нежнее. Марьям подготовила свой последний проект, сдала заказчику и полностью углубилась в подготовку к отъезду. Маленькие планы выросли в масштабное действие.

Основной проблемой осталось, что сказать моему шефу. На ум приходили одни банальности: болезнь, свадьба друга, семейные проблемы, но это не достаточно весомые аргументы, чтобы выпросить у Александровича отпуск. И подруга предложила абсурдную идею, от которой я вначале отказалась наотрез, а в итоге именно ее использовала: замужество с иностранцем. Не в прямом, конечно, смысле.

– Александрович не поверит.

Я была уверена в своих словах, потому что знала шефа не первый год. И он не просто мой начальник, а хороший друг – человек, который поверил в меня в тот момент, когда я уже находилась на грани самобичевания: высшее образование отсутствовало, опыт работы хоть в какой-нибудь отрасли тоже. В общем, в тот период жизни мое место под солнцем не определялось.

– А ты попробуй, – и Марьям заговорщицки подмигнула.

И я попробовала, нагрянув в кабинет шефа спустя два дня после нашего с ней разговора, и была очень удивлена.

– Эдуард Александрович, у меня к вам серьезный разговор.

– Серьезный насколько?

– Очень! – я затолкала поглубже рвущееся наружу сомнение. – Это касается моей личной жизни.

– Выходишь замуж?

– Что? С чего вы взяли? – я уставилась на начальника, а он вел себя, словно с ним о погоде заговорили: сидел в огромном кресле, перебирая бумаги, и лишь изредка поглядывал в мою сторону – эталон невозмутимости!

– Ну, а что может быть серьезней для молодой девушки без семьи, но с отличной карьерой?

Я пришла в замешательство. Все происходило настолько легко и просто, не особо и верилось.

– Да. Но есть важный нюанс. Он иностранец.

– В чем проблема? Надо помочь с разрешением на брак?

– Нет. Мне надо уехать на несколько недель.

Дальше я тараторила без передышки, боясь, что шеф прервет мой красноречивый монолог, сотканный из вранья. Необходимо было его убедить. Иногда человек ради собственного спасения проявляет виртуозность в том, что всегда считалось неприемлемым для его совести. Дорога назад закрылась, да я и не хотела возвращаться.

Глава 6

Вечность, что это? Космическое пространство? Или рождение ребенка? Все, что неподвластно объяснению – это вечность. Все, что передают из поколения в поколение – это вечность. Вечность есть во всем, и она всегда рядом с нами.

– О чем думаешь?

– Ни о чем. Вроде.

– Подруга, ты мне в последнее время не нравишься. Хватит себя мучить глупостями и переставай грустить. Завтра рейс, так что пошли упаковываться, – Марьям подмигнула и потянула за собой в спальню.

 А на следующий день пришлось погрузиться в суматошную атмосферу аэропорта. За стенами здания слепило сентябрьское солнце, расточая тепло, а на другом континенте, скорее всего, уже намного прохладнее и лето давно попрощалось с жителями тех странных и загадочных мест. Последняя проверка вещей, а то вдруг ненароком что-нибудь да забыли. Последний раз оглядываю огромное помещение с толпой спешащих людей. И вот мы с Марьям внутри комфортабельного салона самолета. Вышколенные стюардессы. Шорох располагающихся удобнее пассажиров. Что еще незаменимо для благополучного перелета? Конечно же, внутреннее спокойствие, коего как раз и не наблюдалось.

Перелет прошел без приключений, в аэропорту встретил Леран, а Мари осталась в резервации готовить гостевой домик к приезду гостей. Марьям пребывала в неописуемом восторге и нетерпеливо подгоняла Лерана вперед, упрашивая выжать из машины по максимуму. А я мысленно умоляла подругу не усердствовать с дружелюбием. Она и так едва не затискала парня, как плюшевого медвежонка, но он стойко выдержал, хотя по взгляду было видно, дается ему это с трудом и он готов сбежать при любом возможном случае. Что и сделал, как только высадил нас возле своего дома. Я успела подхватить чемодан и спросить где Мари, а Леран махнул на калитку, что-то тихо пробурчал и лихо стартанул с места.

– Куда это он?

Я не знала что ответить, но тут открылась калитка и на улицу выбежала Мари. Теперь ей пришлось отдуваться и за себя, и за мужа. Мне же осталось довольствоваться вторым планом, но лишь сегодня. Я слишком хорошо знаю подругу и могу с уверенностью сказать, уже завтра она переключится на кого-нибудь или что-нибудь другое, например, на местные достопримечательности, саму резервацию или лес. Здесь все для нее в новинку. Марьям – неугасаемый огонек, такой себе человеческий вечный двигатель, мало спит, много ест и эмоционально может задавить любого. Она, как фея из мультиков: миниатюрная, бойкая и неугомонная.

И я не ошиблась. Последующие три дня пролетели в разъездах по местным живописным уголкам графства Нортумберленд. Марьям взобралась на пик своих фантазий. Муза не отходила от нее ни на шаг. Она создавала новые образы будущих интерьеров, предоставив нам с Мари передышку для личного общения. Мы говорили обо всем и ни о чем, обсуждали мелочи, и даже не старались поспевать всюду за Марьям, потому что это просто нам не под силу. Пока мы сидели где-нибудь в кафе или на лавочке, подруга умудрялась залезть в какой-нибудь очередной подвал, закоулок или на стену. Миниатюрная фигурка в пестрой одежде мелькала то тут, то там, слышался ее смех и щелканье фотоаппарата, но нас еще ни разу ниоткуда не прогнали. Вот что-что, а находить общий язык для нее – проще простого, все, словно сговорившись, открывали для незнакомой девушки свои двери, приглашали на чай или рассказывали ей истории.

А сегодня почти весь день провели дома, сидели с Мари в гостиной или во дворе. Леран уехал рано утром, а Марьям уболтала одну из соседок научить ее готовить пару местных блюд. Становилось прохладнее, и Мари вынесла нам чай. Я с благодарностью приняла напиток и запахнула кофту поплотнее, спасаясь от прохладного ветра, норовившего вытянуть остатки тепла.

– Завтра пойдем к бабушке.

Я взглянула на Мари, но ничего не сказала, уже давно ждала этих слов.

– Она хочет услышать о снах лично от тебя. Хочет увидеть эмоции, когда будешь рассказывать.

– Так она все-таки что-то прочитала в них?

Мари улыбнулась и пожала плечами: мол, завтра сама все узнаешь.

– Ладно, я пошла ужин готовить, а ты долго не мерзни и Марьям пара забирать.

Мы переглянулись и рассмеялись, понимая, что наши мысли сошлись.

– Хорошо.

На этом разговор закончился, и Мари оставила меня наедине с мыслями, ветром и чаем. Вечер наступил довольно прохладный и тихий, зажглись уличные фонари. Я прислушивалась к окружающим звукам и нарастающему чувству то ли тревоги, то ли волнения, пока неподалеку от дома не заметила оживление. Людей внезапно что-то привлекло: кто-то, проходя мимо, останавливался, некоторые вышли с ближайших дворов. Я встала со скамьи и попыталась разглядеть столпившихся, но мешал забор и сгустившаяся темнота. Затем увидела машину Лерана, подъезжающую к дому, ворота открылись, и он въехал в гараж и через минуты три появился во дворе. Я помахала рукой, он в ответ улыбнулся.

– Привет. Где так долго пропадал?

– Привет. Встречал Алекса. Автобус задержался.

– Алекс? И где же он?

– А вон, разговаривает, – Леран махнул рукой в сторону толпы. – Скоро подойдет.

Я машинально посмотрела в указанном направлении. Все уже расходились, и к дому шел человек. Когда до калитки оставалось несколько метров, он поднял голову, и мне показалось – взгляд обращен именно на меня, а в глазах горят язычки пламени, но стоило ему поравняться с уличным фонарем и попасть под освещение, как видение исчезло. По телу побежали мурашки, как от холодного порыва ветра, но взбудоражил не холод.

Хлопнула входная дверь – Мари впустила в дом мужа и, заметив брата, крикнула:

– Ты чего остолбенел?! Заходи!

Калитка открылась и закрылась, Алекс прошел по дорожке и остановился в нескольких шагах от меня. Я немного растерялась и не сразу поприветствовала его.

– У нас гости? – он улыбнулся. – Ну, привет, иностранка.

– Привет.

Мари подошла к брату, поцеловала в щеку и, подхватив за руку, потянула за собой.

– За столом пообщаетесь. И Аврора в этот раз не одна.

Алекс хотел ответить, но снова открылась калитка и во двор влетела Марьям с кастрюлей.

– Ужин готов!

Мы все оглянулись. И по взгляду подруги, углядевшей, что оказывается, она еще не со всеми успела познакомиться, я поняла одно – вечер не будет спокойным.

А дальше ужин и разговоры. Я почти не участвовала в них, меня переполняли необъяснимые эмоции, особенно, когда сталкивалась взглядом с Алексом. Всем было комфортно, но не мне, поэтому не выдержала дольше и тихонько выскользнула из гостиной в прихожую, обулась и вышла на улицу. Ветер моментально окутал холодом, и я почувствовала, что на протяжении всего вечера мое лицо горело. Я сжала ладонями щеки, потерла их и зажмурилась. Мысли разбежались в голове, как тараканы по столу, и меня слегка качнуло, как от легкого недомогания. Так еще скрип неприятно ударил по нервам – позади открылась дверь. Я обернулась… И снова этот взгляд: пристальный и изучающий. Но в нем не отображалось ничего пугающего или мистического, поражал только цвет радужки – пепельно-серый. Неужели они и впрямь такие светлые? У индейца? Удивительно.

Во взгляде Алекса заискрились лучики смеха, и я на миг смущенно отвернулась, прежде чем снова посмотреть на него.

– Что ты во мне такого разглядела?

– Твои глаза…– я не договорила; побоялась, что могу ляпнуть глупость.

– А что с ними?

– Они серые. Ни у кого из племени не видела светлых глаз.

Алекс рассмеялся, и что-то родное проскользнуло в его голосе с легкой хрипотцой.

– По наследству достались от матери, но у тебя намного необычней цвет глаз, чем мой. Они похожи на тину.

– Комплиментами обменялись, – я заулыбалась, – официальные нормы этикета не нарушены. Все-таки намного легче общаться с человеком на родном языке, чем на чужом.

Он согласно кивнул и спросил:

– Надолго приехали?

– Еще не знаю. У меня длительный отпуск.

– Отпуск – это хорошо, но через несколько дней резервация опустеет. У нас начнется праздник. Мари тебе не говорила?

– Нет. А что за праздник?

– Традиционный для нашего народа и объяснить смысл парой слов проблематично.

Я заметила, как Алекс резко изменился, его взгляд похолодел. Я не вынуждала говорить, но, наверное, он посчитал, что сболтнул лишнего.

– Спокойной ночи, Аврора.

– Уходишь?

– Да.

– Тогда спокойной ночи.

Глава 7

На следующий день Мари отвела меня к бабушке. И когда я снова увидела старшую из семьи Воренов, отметила насколько они похожи с внуком, пусть цвет их глаз и отличался. У Варганы и Алекса проглядывалось очень сильное сходство во внешних чертах лица, особенно взгляд – резкий и наблюдающий, словно тебя проверяют; а если смотрят на тех, кто им дорог – он смягчается, появляется скупая теплота. Мари же более открыто смотрит на мир, как жизнерадостный ребенок.

Варгана встретила на пороге и, прежде чем расспрашивать, усадила за стол и накормила вкусным мясным рулетом. Мы помогли убрать дом и подготовить продукты для ужина, а затем расположились в беседке на заднем дворе.

– Ну что, девочки, поговорим о чужих снах, – хозяйка дома улыбнулась, а я кивнула в ответ. – Расскажи о самых интересных или важных на твой взгляд. И детали не имеют значения. Самое главное – твои ощущения, эмоции навеянные снами.

Я согласилась, но чувствовала себя неловко. Пришлось побеспокоить пожилого человека из-за пустяка. Но любопытно услышать чужое мнение. И боясь, что память подведет, я поспешила рассказать все, что могла вспомнить. Рассказ выходил путающимся, запиналась и останавливалась, а Мари, чтобы помочь, дополняла, насыщая образностью мой сухой монолог. Варгана не сводила серьезного взгляда и напомнила мою бабушку – особенно тем, как слушала, как мягко указывала направление в разговоре, ненавязчиво расспрашивала и заранее знала все, что я хочу сказать.

Когда мой сбивчивый и нескладный рассказ завершился, я приготовилась к расспросам или уже готовым ответам, но Варгана поднялась со скамьи и пошла к дому. Я замерла. Никакой реакции. Никаких объяснений. Что не так? Я растерянно посмотрела на подругу, а Мари, улыбнувшись, обняла и тихо прошептала:

– Дай ей время подумать. Позже она все расскажет.

Сказать, что расстроилась – это ничего не сказать, но не мне судить. Раз Мари уверена, надо лишь подождать, я подожду.

– Какой занимательный рассказ, аж заслушался.

Вздрогнув от неожиданности, я резко обернулась на голос, но не ответила. А Мари не растерялась:

– Братишка, ты подслушивал? Не хорошо.

Он ухмыльнулся и, не удосужившись зайти, как цивилизованный человек (через калитку), перемахнул через высокий забор. И мне что-то очень подсказывало, Алекс находился в дурном расположении духа.

– Подслушивал? Сестренка, не смеши. Я прогуливался, решил к бабуле заглянуть, а тут такие сказки. Ну как можно мимо пройти.

– Не хами.

– А я и не хамлю, – его тон резко изменился: с издевательского на злой. Алекс так посмотрел на сестру, что Мари пришлось замолчать, хотя и ее взгляд был не мягче; брат и сестра как будто мысленно спорили. Но борьба взглядами прекратилась, и он посмотрел на меня: – А ты талантливая сказочница, русская.

– Я не выдумала. И тебя это никаким боком не касается.

Мне не понравилось то, как он вел себя, как смотрел на меня, его агрессивный настрой. А особенно, явное отсутствие причин для его злости.

– Это мне решать… – он еще раз с недовольством взглянул на сестру и ушел в дом.

Вечер был испорчен. И как бы не старалась, что бы ни делала или ни говорила, постоянно натыкалась на сердитую физиономию Алекса. Даже когда к ужину пришел Леран, приведя с собой Марьям, и заговорил с другом о каких-то общих делах, его это не утихомирило. Поэтому я решила уйти, сославшись на головную боль. Варгана отпустила и пригласила навестить ее через два дня.

Я вышла во двор, поспешно пробежала до калитки, распахнула ее и сразу почувствовала холодное дыхание ветра в лицо. На улице стемнело, кое-где зажглись фонари, по опустевшей дороге двигались колышущиеся тени от окружающих предметов. Поежившись от сильного порыва ветра, едва не вырвавшего из моей руки калитку, я посмотрел в ту сторону, куда собиралась идти. В голове вертелись тоскливые мысли, такие же тоскливые, как и погода. Мне не давало покоя поведение Алекса. Надо было все же с ним поговорить, выяснить, в чем причина его недовольства. Неужели из-за моих снов?

– Аврора, подожди. Я проведу тебя.

Я не ожидала, что Алекс выйдет за мной и уж тем более захочет провожать. Появилось мимолетное паническое желание: нырнуть в ближайший проулок и бегом скрыться. Наверное, поэтому не остановилась и даже не оглянулась, а быстро ступила на тротуар и пошла по направлению к дому Аренго. Но Алекс не отступился и, нагнав меня, пошел рядом.

Я раздраженно огрызнулась:

– Сама дойду!

– Еще не заметила лес вокруг себя? А милые лесные создания иногда любят заходить на огонек.

У Алекса получилось напугать. Я встала на месте и боязливо огляделась по сторонам. Проведя столько дней в резервации, ни разу не задумалась о возможной опасности, а ведь она присутствовала и близко.

– Так и будем стоять?

– Нет.

Пришлось согласиться с замечанием и всю дорогу идти под сопровождением. Алекс молчал, да и я лишь изредка поглядывала в его сторону и быстро отворачивалась, если замечала ответный взгляд. Над резервацией стояла тишина: ни случайных прохожих, ни бездомных собак и котов, ни шумного смеха из подворотни – мир уснул. И я позволила себе расслабиться, буквально на минуту, пока не было нарушено молчание:

– Что ты хочешь узнать?

– Ты о чем?

– Твои сны и приезд.

– Не знаю. Пытаюсь ответить на вечные вопросы жизни: кто я и для чего появилась на этот свет?

Алекс на миг искривил губы в подобие саркастической ухмылки.

– Ясно! Но не ясно, почему ищешь именно здесь.

– Твоя бабушка хотела меня видеть. Ее заинтересовали мои сны.

– Варгана?

– Да. Она была уверена в моем возвращении.

– Интересно. Может, она права? – последнюю фразу Алекс произнес, перейдя на шепот. Не хотел, чтобы его услышали?

Мы прошли несколько десятков метров, и я решилась на вопрос:

– Так, ты не злишься?

– Злюсь. Но не на тебя, а на судьбу. Ты можешь поломать себе жизнь, но если судьбою предначертано, у нас остается выбор: принять или нет.

Поразившись услышанным словам, я впервые за весь вечер осмелилась посмотреть на него и не отвернуться. О чем он думает? Вряд ли расскажет, и догадаться невозможно. Алекс шел рядом, засунув руки в карманы джинсовых брюк. Лицо выглядело напряженным, хмурая складка пересекла лоб, и задумчивый взгляд устремлен только вперед.

– Ты тоже столкнулся с подобной дилеммой?

Он не сразу ответил, а я в это время думала о бессмысленности нашего разговора – каждый говорил о своем, не слушая собеседника.

– Мне не предоставили выбора. Стояла другая задача: справлюсь ли я.

– И справился?

– Пытаюсь.

Я не заметила, что мы подошли к дому, и проскочила вперед, но Алекс остановил, коснувшись пальцами моего плеча, и как-то уж поспешно отдернул руку, когда я обернулась. Хотя, может, это всего лишь моя фантазия.

Возле крыльца забыли включить освещение, а ночь наступила слишком темная. Небо скрыли облака, и последний работающий уличный фонарь остался за ближайшим поворотом – очертания предметов во дворе различались с трудом. Я неуверенно шагнула за калитку и замерла на месте, пытаясь привыкнуть к темноте.

– Почему не идешь?

– Я ничего не вижу вокруг.

Послышался вздох, затем почувствовала горячее прикосновение чужой ладони к моей.

– Держись. Доведу до двери.

Алекс потянул вперед: вначале резко, даже причинил боль, от которой я, поморщившись, охнула, но потом ослабил хватку.

Мы не спеша поднялись на крыльцо. Мою руку отпустили. И сразу же зажегся фонарь над деревянным козырьком. Яркий свет на миг ослепил, и я зажмурилась. А над головой раздался хрипловатый смех.

– Ты как слепой совенок. Ночью не видишь, а на свет жмуришься.

Я улыбнулась в ответ и решила, настал момент для разговора по душам.

– Зайдешь?

– Нет. У нас так непринято.

Оказывается, я многого не знала и не понимала о жизни племени. В Редсити ужилось стародавнее прошлое и современность – два разных столетия.

– Боишься опозорить? – я попыталась отшутиться, но по Алексу нельзя было сказать, что он не всерьез. Я даже слегка опешила, и улыбка сползал с моего лица. – Ты серьезно? Но на дворе двадцать первый век. Да и я вроде как… не ребенок.

– Ты многого не знаешь о наших правилах и традициях. И к тому же не замужем.

– Не замужем? – я удивилась и подумала, что практически не знаю Алекса, а он… Неужели интересовался мной? – Откуда тебе знать, замужем или нет? Да и кто сейчас на такое смотрит. Может, у меня серьезные неузаконенные отношения.

Алекс улыбнулся.

– Сестра часто о тебе болтает.

– Вот как, – меня немного расстроил его ответ. Но не так прям уж сильно, ведь, и сама им не интересовалась. – Подруга сдала все мои секреты? Но я не уверена, что ты такой уж правильный и соблюдаешь все запреты. Или соблюдаешь? – сощурившись, я ждала ответа на провокационный вопрос.

– Стараюсь. Особенно дома.

Сухой ответ дал понять, большего из него не вытянешь.

– Это ваши законы. И как говорят у нас: «Не лезь со своим уставом в чужой монастырь».

– Интересное выражение.

– Ну, а здесь можем разговаривать? Вынести сок?

– У тебя же голова болела?

– Уже не болит, – на секунду задумавшись, добавила: – Я сбежала от твоего недовольства.

Опустив голову и рассматривая деревянный пол под ногами, словно на темной поверхности сосредоточились все мои мысли, я не могла видеть, какие эмоции отразились на лице Алекса, но как бы нелепо не прозвучало, чувствовала, что он больше не злится.

– Не ожидал. Приехать в такую даль не побоялась, а испугалась чужого отношения к своим решениям?

– Людей надо опасаться.

– Особенно меня, – его тон резко изменился, став жестче.

Я оторвалась от «изучения» пола под ногами и уставилась на Алекса: «И как его понимать?» – у этого парня быстро меняется настроение, и я не поспеваю за ним.

– Я пойду. Спокойных снов, Аврора.

– И тебе.

Он скрылся в темноте, оставив меня в компании с моим же недоумением.

За тот короткий период нашего знакомства, я видела, как изменчиво его поведение. Он мог смеяться от всей души, а через секунду раздражался. Это в нем отталкивало. Но я все-таки умудрилась заинтересоваться.

Глава 8

Ночь для меня закончилась быстро, словно и не спала вовсе. Я проснулась с первыми лучами солнца, пробравшимися в комнату, а рядом сладко посапывала Марьям. Во сколько она вернулась вчера, я так и не заметила: или крепко уснула, или шумная подруга впервые вела себя тихо. За окном послышался галдеж, пока не громкий, но отчетливый. Вылезать из теплой кровати не хотелось, но любопытство пересилило. Я выползла из-под одеяла и, стараясь не потревожить чужой сон, прокралась на цыпочках к окну.

Двор покрылся тонкой пленкой утренней росы, крохотные капельки поблескивали там, где свет касался их своими нежными солнечными пальчиками. В сторону леса шла группа мужчин и молодых парней, возможно, среди них присутствовали и женщины или девушки, но я не видела тех, кто ушел вперед. Зато сразу узнала Алекса. Лерана не было, или он успел отойти дальше. Самыми последними шли Веркен и Своли и о чем-то бурно спорили. Веркен хмурился и даже пару раз пытался схватить неугомонного мальчишку за шиворот, но тот лихо уворачивался. И не удивительно, я успела познакомиться с обоими и примерно могла догадываться о том, что происходило. Скорее всего, Своли снова вознамерился вывести Веркена из себя, а тот, в свою очередь, старался изо всех сил не поддать малому по тощей заднице.

Насколько мне было известно, они не братья и даже не родственники, но очень близки. Веркен, как старший, оберегал Своли, а тот в ответ обожал его, но и постоянно норовил задеть.

С Веркеном меня и Марьям познакомили в день нашего приезда, он заходил к Лерану за каким-то инструментом. Парень старше меня всего на пять лет, но выглядит, как умудренный жизненным опытом наставник, только и слышно, как он подростков гоняет или с мужиками о чем-то спорит, но, на удивление, к нему прислушивались даже те, кто постарше. А еще мне рассказали о его недавней женитьбе, свадьбу сыграли в прошлом месяце.

А вот Своли запомнила с первого посещения Канады – этого восемнадцатилетнего улыбчивого мальчугана сложно забыть, он постоянно привлекает внимание старших своими необдуманными поступками. Например, наша с ним первая встреча началась с падения в ледяную воду океана. Хорошо, это произошло возле берега, а не где-нибудь с высоты птичьего полета. Но от промокшей одежды и чихания меня не спасло. Мальчишка заскучал, и тут ему на глаза попалась – я. Все началось с простенького заигрывания, или что там подразумевается под перемигиваниями и улыбкой во все 32 зуба у малолетних шалопаев. А когда нужного ему результата он не добился, решил, видимо, пойти ва-банк: «Ты же новая знакомая Мари? А я тебя сразу заметил. Такие офигительные волосы. Я тоже хочу рыжие. Как думаешь, мне пойдет?» – и снова улыбка от уха до уха. Могу заметить одно – он толком и слова вставить не давал. Малявка (хотя и повыше меня головы на полторы) и такой наглый, как танк. Мари тогда ушла за чаем, преспокойненько оставив нас вдвоем. Ведь никто не ожидал, что юному оболтусу стукнет в голову научить незнакомую (так еще и старше него на порядок) девушку делать сальто на песке. В итоге мы вдвоем рухнули в воду – не потому что я такая неумеха и что-то там не так сделала. Мне категорически не понравилась идея, и я наотрез отказалась от столь заманчивого предложения. Вернее, попыталась отказаться, но меня не услышали – и БАЦ! Не пойму как именно это вышло, но долго буду помнить ободряющее до судорог купание. Первым подскочил Своли и рывком поднял меня из воды. Если я выглядела, мягко выражаясь, удивленной, то он – явно испуганным и не на шутку. Смешно вспоминать. Мари мальчишку едва морально в песок не закатала, а Леран дал подзатыльник, оттянул за ухо и долго отчитывал, но Своли сложно остановить и вскоре он снова крутился рядом, только после того инцидента старается со мной вести себя прилично – насколько это возможно для его неугомонного нрава.

От подглядываний через приоткрытую шторку отвлекла проснувшаяся Марьям.

– Ты чего там затихорилась?

Я обернулась, но штору не отпустила.

– Кажется, охотники снова в лес ушли.

– И что с того? – подруга потянулась и залезла с головой под одеяло, из-под которого раздался приглушенный шепот. – Не занимайся ерундой. Иди спать.

Я молча отмахнулась от нее и снова выглянула наружу, но на улице уже никого не было видно. Разочарованно оглядев двор и дорогу, вернула край шторы на место, прислушалась к сопению Марьям и пошла заваривать чай.

Гостевой дом удачно спроектирован, как полноценное жилье, но занимает меньше площадь, есть кухня, санузел, прихожая, комната и даже каморка для верхней одежды и обуви. Помещения маленькие, зато отдельно от хозяйского дома, не приходиться лишний раз беспокоить, особенное в такую рань.

Марьям выползла из комнаты в районе десяти утра и все равно возмущенная ранним подъемом. Уж насколько я любительница поспать, а подруга – богиня долгого сна, двенадцать часов для нее это норма, которую нежелательно нарушать, иначе можно и под горячую руку мини-мегеры попасть.

Я миролюбиво пододвинула чашечку крепкого кофе и улыбнулась, а она вначале недоброжелательно послала всех жаворонков на юг, но вскоре оттаяла и уселась на соседний стул, забравшись на него с ногами.

– А ты чего вчера сбежала так рано? Уйму интересных историй пропустила.

– Голова болела.

– И у Алекса тоже? – Марьям хитро сощурилась.

– Нет. Он решил проявить галантность и сопроводить гостью, – ответила я в тон подруге.

– О, лямур.

Резко развернувшись на стуле, я всем своим видом показала, что глупее замечания не слышала и для убедительности добавила:

– Не говори ерунду, здесь кругом лес. Опасно одной по ночам шастать.

– Ну ладно, как скажешь, – интерес к моей личной жизни на этом исчерпался, и мне предоставили несколько секунд тишины, но от следующей фразы я чуть чаем не поперхнулась.

– А у нашей сладкой парочки скоро пополнение, – ляпнула и сидит себе преспокойненько на кофе дует.

Я не поверила своим ушам, на миг подумала, что, наверное, или не поняла, о чем идет речь, или это ну никак не о той парочке, у которой мы гостим. Такая новость кого угодно в ступор вгонит. Я не успела, как следует прийти в себя после услышанного, как в дом вошла виновница торжества.

– Спящие красавицы, вы соизволили проснуться?

Мари мило улыбалась, а я таращилась на нее, свыкаясь с новостью, пока меня словно иголкой не ткнули в самое мягкое место. Я подскочила со стула и ринулась тискать будущую мамашку.

– Почему молчала?! Какой срок?!

Я радовалась за Мари и за Лерана, они идеальная пара и все у них должно складываться, как в сказке – не знаю, почему так в этом уверена, но другой жизни для них просто не вижу. Красивая, нежная, отзывчивая хозяюшка и сильный, заботливый и спокойный «дровосек». Леран не дровосек, он мастер-краснодеревщик, перенявший профессию деда по материнской линии, и постоянно возится с деревом. В доме все изготовлено его руками, от мебели до полочек и деревянных рам с фотографиями. Поэтому и сложился у меня в голове такой своеобразный образ.

– Срок еще очень маленький, – Мари застенчиво погладила себя по животу.

– А где муж? Он в шоке? – я попыталась представить выражение на лице Лерана, когда ему сообщили о скором отцовстве, и засмеялась, продолжая обнимать подругу

– Поехал в город за подарком. Он тоже узнал только вчера. Как и я, – Мари заговорщицки подмигнула. – Бабушка заподозрила раньше всех, даже раньше меня. Начала расспрашивать, а потом объявила о своих догадках.

– Значит, врачу ты не показывалась?

– Нет. Я бы не успела. Позже поеду. Но и без врача могу предположить срок. Где-то около месяца.

– Как же я рада такой новости.

– Тоже хочешь?

– Я пока не задумывалась. Хочу… Наверное.

Мари улыбнулась на мое заявление так загадочно, словно знала то, чего я еще не могла осмыслить, но вслух ничего не сказала. Да и Марьям неожиданно вспомнила о том, что ее рано разбудили, но накормить не накормили, поэтому мы перебрались в основной дом.

А вскоре вернулся счастливый папаша будущего большого семейства, помешав нашей милой и не в меру шумной женской болтовне.

– Девчонки, чего шумим? Как у моей малышки настроение?

Леран кинул на стол сверток и, подхватив жену, закружил ее по комнате.

– Осторожней с моей сестрой, – в дверном проеме показался Алекс; весь взъерошенный и с парой пожелтевших листков в волосах, словно продирался сквозь заросли кустарников или пробежал стометровку против ветра.

– Все хорошо, Пакте́см.

Меня удивило прозвище, которым назвал Алекса Леран. «Пактесм – это же волк на языке племени? Или ошиблась?» – но мысль исчезла так же быстро, как и появилась, и я вновь переключила внимание на счастливых ребят.

Быть свидетелем семейного счастья и торжества, когда не имеешь никакого отношения к нему, сложно, а в моем случае – болезненно невыносимо. Эйфория исчезла, я почувствовала себя лишней, и жуткое ощущение усиливалось, оно не исчезало и не притуплялось, заставляя думать о том, чего уж точно не должно быть в голове. Вот он первый звоночек депрессии, кровожадной и подавляющей.

Мне необходим был глоток воздуха – другого, не переполненного утопической радостью. Я не хотела, чтобы в моей душе взрос росток негатива по отношению к друзьям, и решила на время уйти, а вернуться позже, когда мозги встанут на место и не будут подсовывать жутковатые образы моего не столь радужного будущего, как у Аренго.

Выскользнув из дома, я шла по улице, не замечая прохожих, не отвечая на их радушные приветствия. В сердце проникла тоска, и легкая зависть душила горло, пытаясь выжать скупую слезу. Но я не плакала, никогда не плакала, это непозволительная роскошь в мире, где каждый намеревается показать, что он выше тебя на две головы.

Здесь кипела жизнь. Родные узы пронизывали все, до чего можно дотронуться. Как мне этого не хватало. Ни родителей, ни собственной семьи, и бабушки давно нет на этом грешном свете. За свободу надо платить. Только кому нужна такая свобода? Все, что у меня было – это работа, Сочи, Марьям и узкий круг знакомых. Все твердят: «Все еще будет». Но тоска с каждым прибавляющимся годом не ослабевает. Хотя какие мои годы.

Послышался треск веток и шорох. Я замерла на месте и уставилась на зверя, стоящего от меня в нескольких метрах. Волк!

В другое время и в другом месте я любовалась бы грациозным хищником. Он намного крупнее овчарки, тело, покрытое блестящей на солнце серой шерстью, словно выковано из металла. Глаза хищника следили за каждым моим движением, контролировали каждый мой вдох. Еще мгновение молчаливого ожидания, и промелькнула мысль: бежать сломя голову и не оглядываться. Страх схватил в тугие оковы и вытолкнул наружу панику, заблокировав способность думать разумно.

– Стой. Не провоцируй его.

Я испугалась сильнее, услышав тихий голос. Медленно обернувшись, увидела, как Алекс, не сводя с волка напряженного взгляда, приближается к нам, и зверь, заметив непрошеного гостя, больше не обращает на меня внимания. В голове промелькнула сумасшедшая мысль: «Два хищника оценивают друг друга, и я уже не интересна им обоим?»

Три существа, слившись воедино на одно лишь мгновение, длившееся вечность, заключили в себя важный смысл: опасность, верность, выжить. Но волк зарычал, обрывая связь, и весь напрягся, готовясь к прыжку. Нервно дернувшись, я замерла, еле дыша, но не от страха перед хищником, а от неожиданности – послышался еще один рык, похожий на волчий, но его издавал Алекс.

– Уходи, – его голос изменился до неузнаваемости.

– Что? Оставить тебя одного?

– Я сказал, уходи!

Он резко обернулся. В глазах гамма эмоций: гнев, агрессия, сила, жестокость – меня аж бросило от них в дрожь. Я слепо повиновалась и, попятившись назад, бросилась наутек.

Возле калитки ноги предательски подкосились и, едва не рухнув на присыпанный дорожной пылью асфальт, я прошептала: «Помогите», – но почувствовав, как кто-то поддерживает за талию, посмотрела вверх. Леран прижимал меня к себе, Мари и Марьям стояли рядом и пытались выспросить, что случилось. От страха я не могла внятно объяснить, махала руками в сторону леса и, задыхаясь от напряжения, повторяла: «Там, там. Алекс, там. Волк».

Леран исчез сразу, как разобрал бред, что я несла, а подруги завели в дом. Через некоторое время шок прошел, остались воспоминания и страх. Ждать долго не пришлось, но это были самые мучительные минуты за последние несколько лет жизни. В прихожей раздался голос Лерана, и Мари вышла к нему, оставив меня с Марьям. Я дернулась, чтобы выйти, но подруга удержала за плечи. Послышались голоса и вопрос:

– Как она?

– Нормально, но не говорит, что видела. Молчит.

– Ничего не видела. Он догадался ее прогнать перед…

– Тише.

Хоть ребята и разговаривали шепотом, я слышала их, но не придала значения тому, как Мари остановила мужа на полуслове. Самое важное – услышать голос Алекса, увидеть его живым и невредимым, поэтому я сидела молча и смотрела на дверь, ожидая, когда она откроется.

Мари заглянула в гостиную и улыбнулась, а я не выдержала, вырвалась из объятий Марьям и вскочила с дивана.

– Где Алекс?

За жену ответил Леран. Мягко отодвинув Мари в сторону, он успокоил: «Во дворе»,– и спросил:

– Лучше скажи, зачем тебя понесло в лес?

– Не бурчи. Авроре и так страшно.

– Отделалась легким испугом, а могла пострадать.

Я прошептала:

– Извините меня, – не заметив, что говорю на русском.

– Ладно. Скажешь спасибо Алексу. Как он там только оказался?

Спаситель вошел в комнату с полотенцем на плече. Волосы мокрые, а выражение на лице уставшее, как у человека от физического или нервного перенапряжения. Я смотрела на него и боялась что-либо сказать, но затянувшуюся паузу прервала Мари:

– Все живы, здоровы. Пообедаем? Я, между прочим, ем за двоих.

Подруга хотела разрядить обстановку в комнате, но все наверняка понимали, что из-за моего безалаберного поступка могла пострадать ни одна я. На такое сложно закрыть глаза. А мне и так последние минуты дались трудно, я переживала и, виновато опустив голову, прошмыгнула мимо и выбежала во двор.

– Стой!

Алекс не дал даже опомниться: схватил за плечи, развернул к себе и встряхнул. По телу прокатилась боль.

– О чем ты думала?! Жить надоело?! Или до такой степени безрассудна?!

Он кричал и кричал, а я просила прощение, пока боль от его пальцев, сжимающих мои плечи, не стала невыносимой и я вскрикнула. Он сразу отпустил, но не успокоился. Такой взгляд нелегко выдержать, и я не выдержала. Уставилась на свои дрожащие руки и ждала приговора, как преступник перед судьей.

– В следующий раз думай, прежде чем отправляться одной в лес.

В ответ я смогла лишь кивнуть.

– Ладно. Ты молодец. Не побежала, а то было бы хуже. Я мог не успеть.

Как хотелось в эту минуту заглянуть в его глаза, увидеть, что чувствует. Зачем мне это было нужно? Благодарность за спасение вызвала такие эмоции или в сегодняшней подколке Марьям прозвучала правда, и Алекс приобрел более значимое место в моем сердце, чем просто брат подруги? Нет! Не может быть, я его совсем не знаю. Абсурд!

Глава 9

Холодный ветер, выдувающий последние жаркие всполохи осени, пригнал за собой вязкую сырость, накрыв землю туманом, а небо грязным покрывалом. Дождь периодически то ослабевал, то усиливался. Не хотелось выходить на улицу в такой день, но любопытство всегда останется слабостью человека, поэтому, закутавшись в непромокаемый плащ, я вышла из дома и пошла к старшей семьи Воренов.

Одноэтажное строение и каменный забор выглядели неприветливыми и размытыми под сплошной дождевой завесой, но уставший путник всегда найдет здесь приют. Варгана открыла дверь так быстро, словно поджидала меня. А внутри дома пахло выпечкой и травами – сладковато-пряным ароматом семейного уюта.

– Аврора, как себя чувствуешь? Вчерашнее приключение надолго запомнишь? – глаза пожилой женщины заискрились лукавой улыбкой, она уже знала о моем неудачном походе в лес, и мне стало за себя стыдно. – Не удивляйся. У нас новости передаются быстрее ветра.

Я смогла лишь улыбнуться в ответ, а Варгана пригласила погреться к очагу и поставила передо мной огромную чашку с травяным горячим отваром. Тепло постепенно разогнало кровь по венам, и напряжение от холода исчезло, сменившись сонливостью. Пока хозяйка занималась своими делами, позволив прийти в себя, я рассматривала убранство комнаты. Я уже приходила сюда, но в тот вечер из-за Алекса и его настроения боялась голову лишний раз поднять, толком ничего и не увидела вокруг себя. Огромный зал с деревянной мебелью, полки уставленные фотографиями и статуэтками (миниатюрные фигурки людей и зверей, вроде из глины, хотя не уверена), цветастые подушки с вышивкой, потрепанный временем плед, которым сейчас были укрыты мои ноги, и на полу выцветший ковер, но все еще красивый – на всем лежал отпечаток легкой потертости, но даже это не портило уюта, окружающего меня.

Вопрос Варганы застал врасплох. Я почти задремала, когда женщина села напротив и заговорила:

– Аврора, ответь не мне, а прежде всего – себе. Ты веришь в судьбу, в свое предназначение?

Я призадумалась, но лишь на мгновение.

– Иногда верю, иногда нет. Всегда есть выбор, только зачастую мы не знаем результата.

– Правильно думаешь. У тебя тоже есть выбор. Уехать и забыть о вопросах и своих снах, в надежде, что они когда-нибудь прекратятся, или, возможно, стать посвященной в чужую тайну.

– Мои сны могут значить так много?

– Не знаю. Но они необычные – в этом я уверена.

– Так что же они означают?

– Подсказки или направление. Можно истолковать по-разному. Тебе решать, – Варгана заметила, что я хочу поспешно ответить, и приподняла указательный палец в знак молчания. – Не спеши. Подумай и тогда дай ответ.

Наверное, я должна была скептически отнестись к ее словам, ну или хотя бы попросить пару дней на размышление. Чужие тайны редко доводят до добра, справиться бы со своими. Но какое-то внутреннее чутье подталкивало скорее узнать то, что знала эта женщина.

– Я согласна.

Варгана вздохнула с облегчением или мне показалось?

– Тогда слушай внимательно. Я не вижу будущего, не знакома с шаманством. Но огромный жизненный опыт позволяет делать определенные выводы раньше, чем будет что-либо известно. А мне лет не мало, – она улыбнулась, смягчив улыбкой серьезность разговора. – Еще важно верить. Вера бывает разная, и по-разному ее толкуют, но если веришь в благое, то стоишь на правильном пути. Также важно чтить традиции – они основаны на древних знаниях. Так вот. Если ты заметила, наше племя старается и в век технологий жить в согласии с природой. Не смотри на меня так, – Варгана правильно подметила мой недоверчивый взгляд, особенно, когда произнесла «век технологий», не привычно слышать подобные фразы от людей в преклонном возрасте. – Может я и стара, но родилась не во времена динозавров, умею и телефоном пользоваться, и даже немного компьютером.

Я улыбнулась в ответ на ее улыбку и подумала: «Иначе и быть не может, ведь любимый внучок крутой программист – если верить словам Мари».

– Но мы ведь не о моих навыках. Верно? – улыбка Варганы обезоруживала, заставляла меня чувствовать себя маленькой девочкой – я молча слушала и кивала. – Я хочу тебе рассказать о нашем тотеме. Многие народы выбрали себе священных животных: до сих пор поклоняются им или уважают и берегут, как часть природы. Мы чтим многих живых существ, почитаем природу, учим молодые поколения беречь окружающий их мир. Но именно для нашего племени важен один зверь – волк. Они очень сплоченные, выносливые, сильные. У нас есть одна поговорка: «Найди своего волка – найдешь свою душу».

– Так волк во сне – это я?

– Не совсем. Я предполагаю… Твоя родная душа потерялась и таким способом пытается тебя отыскать, или ты ищешь сама себя. Но в одном я точно уверена, если замешан волк и ты появилась в резервации, то твоя судьба здесь.

– И что мне делать?

Варгана улыбнулась и, легонько похлопав меня по руке, ответила:

– Вот поэтому я и ждала твоего возвращения. Есть один способ. И я надеюсь, он поможет раскрыть смысл твоих снов, – она на мгновение замолчала и посмотрела так, словно нежно касалась морщинистой ладонью моего лица, у меня аж мурашки по коже побежали, я ощутила тепло, исходящее от женщины, хотя сидела от нее в метре, а то и дальше. – Скоро мы соберемся в Панактунк. Там будет проведен ритуал «Сэнте́ко». Он помогает молодому поколению увидеть… – Варгана запнулась, видимо, не могла сразу подобрать простые и верные определения, но я не торопила ее. – Как бы это объяснить. Что-то вроде второй сущности.

– Волков?

– Ты права. Но я не могу посвящать тебя в детали. Сама все увидишь.

Я удивилась. Ведь в Панактунк не приводят чужаков, об этом упомянула Мари, когда рассказывала историю семьи и племени.

– Я иду с вами?

– Да… Если тебе нужны ответы. Многие уже отправились к дому предков, подготовить его. Мы идем группами, а с тобой пойдет сопровождающий.

На этом наш и так не очень продолжительный разговор закончился. И как бы я не хотела продолжить, Варгана дала понять, что большего мне пока знать не надо.

– Иди домой. И запомни, когда с тобой друзья, ничего не бойся.

Дождь поутих, но природа выглядела тоскливо и одиноко. Идя обратно, я думала о разговоре с Варганой. Она так и не ответила на мои вопросы и сильнее запутала, завязав глаза и подведя к неизвестности.

В дом Аренго я возвращалась нагруженная сомнениями. Пусть я и дала согласие на посвящение в чужую тайну, но вразумительных доводов не услышала. Могла бы со спокойной душой отказаться от заманчивого приглашения. К тому же я не знала, как объяснить Марьям, не раскрывая своих планов.

Но как оказалось, судьба и дальше включала зеленый свет. Подруга сообщила о пришедшем на ее почту письме с предложением о сотрудничестве, и фирма занимала не последнее место на мировом рынке. От такого не отказываются. Но требовалось приехать на собеседование как можно скорее.

– И как давно получила приглашение?

– Да, вот только сегодня. И не знаю, как поступить.

– Хочешь поехать?

– Придется тебя оставить одну здесь.

– Не думай об этом.

– Уверена? Может, уедем вместе?

Я, не задумываясь, ответила, что остаюсь, а она обязана поехать и рискнуть. Но об одном я умолчала: ее отъезд давал и мне шанс изменить жизнь, а заодно и сдержать обещанное Варгане.

– Точно?

– Да. За меня не беспокойся.

Марьям повисла на мне, оглушая воплями радости: «Спасибо, спасибо, спасибо!» – и целуя то в щеки, то в нос, то в ухо.

– Пожалуйста. Но не надо так кричать! – я высвободилась из ее цепких объятий и добавила, что она будет обязана обо всем мне писать.

– Непременно, и ты тоже. Кстати, а ты что-нибудь узнала?

Помедлив, я ответила отрицательно, и из-за этого внутри остался неприятный осадок. Я не привыкла ей врать, но возможно придет время, и я все расскажу.

А сегодня наступил второй день, как Марьям улетела, я проснулась на рассвете, за окном ясное утреннее небо, от мерзкой погоды остались лужи, влажная земля и прохладный воздух. В жизни подруги наступил тот самый переворот, когда необходимо броситься в омут с головой, оттолкнув прошлое, а мой переворот пока скрывался где-то в глубине леса.

Я сидела на нижней ступени крыльца, погруженная в тягостные мысли, но стоило скрипнуть калитке, и меня вырвало из мира размышлений в мир реальный. По дорожке шел Алекс и, о чем-то задумавшись, смотрел себе под ноги. Я бы поприветствовала, но привлекать внимание хмурого человека не стоит, можно нарваться на грубость. А Алекс именно так и выглядел. Он остановился посреди двора, слегка ссутулился и пнул носком мокасина камешек, лежащий на его пути, затем резко выпрямился и обернулся в мою сторону. Я аж дернулась от неожиданности. По телу пробежала дрожь от взгляда темных глаз, устремленных на меня.

– Аврора.

– Привет.

Алекс нахмурился сильнее, глубокая складка пересекла лоб, а прядь волос, высвободившаяся из стянутого на затылке хвоста, упала на лицо и из-за игры света и тени приобрела форму размытого черного шрама на смуглой коже. Ветер колыхнул ветви и, добравшись до парня, играючи подхватил эту самую прядь и махнул ею по его глазам, от чего тот сощурился и быстро завел непослушные волосы за ухо, а затем подошел к ступеням, где я сидела. Неловко смотреть снизу вверх – я поднялась и неуверенно улыбнулась. Нам с Алексом все никак не удавалось найти общего языка. Он мог выглядеть жизнерадостным, добрым и ласковым, но не рядом со мной.

– К сестре пришел?

– К тебе. Попросили передать о приглашении прийти в верхнее поселение.

– Ты о Панактунк?

– Да.

Странно было услышать об этом именно через Алекса.

– Хорошая новость. И кто мой гид? – я постаралась улыбкой смягчить его суровость, но вышло наоборот.

– Я! – он произнес «Я», как будто собрался пригвоздить меня к месту, впрочем, у него это неплохо вышло.

Прежде чем ответить, я стояла в оцепенение несколько секунд, собираясь с мыслями.

– Ты вроде, – даже губу прикусила перед тем, как спросить, – не очень доволен своей ролью?

– Я не доволен тем, что ты, вообще, туда идешь.

– Не тебе решать.

– Жаль.

Он отвернулся и собрался уходить, но я, не сдержав порыв негодования, остановила его:

– Перестань проявлять недовольство! Какое тебе дело до моей жизни?

Он обернулся, смерил меня взглядом с головы до ног и ответил:

– Себялюбие зашкаливает? Ты ни при чем. Я беспокоюсь о родных. Твое появление в нашей жизни ничего хорошего не принесет.

– Варгана думает иначе, так что тебе придется смириться.

– Возможно, придется, а возможно и нет.

Наш спор мог затянуться, и предвиделось всего два исхода: очередная ссора или уступка. Видимо, пришла пора вспомнить, что женщины более мудрые создания. Я взяла себя в руки и даже смогла еще раз заставить себя растянуть губы в улыбке, но его не растрогало, он явно не относился к уступчивым людям. Пришлось действовать по наитию. Я шагнула ближе (иными словами, в знак перемирия подошла к «противнику»), между мной и Алексом осталось расстояние ровно в один короткий шаг, и уже более мягко добавила:

– Давай не будем ссориться. Я не хочу спорить с тобой.

– Постараюсь себя вести прилично, – он съязвил, и я уже приготовилась ответить взаимностью, но Алекс неожиданно миролюбиво добавил: – Мы сегодня собираемся возле кинотеатра. Придешь?

Я не ожидала такой быстрой смены темы и немного растерялась:

– Сегодня? Да. Наверное.

– Тогда увидимся вечером.

И все? Несколько секунд назад мы не ссорились? Вот так просто? Пригласил и ушел! Если бы кто-нибудь поинтересовался, о чем я думала в тот момент, провожая взглядом Алекса, я не озвучила бы настоящих мыслей. А причина – в моем сомнении по отношению к тому самому парню, что так быстро и бесшумно, словно большой кот, удалялся от гостевого дома в сторону центральных улочек резервации. Он прокрался в мои мысли, взбаламутил сознание и скрылся. Хмурый индеец, чьи глаза имели свойство менять оттенок от серого до практически черного, в зависимости от настроения их обладателя, вызвал во мне бурю эмоций. Он мог и напугать, а мог так улыбнуться, что хотелось протянуть руку и коснуться его губ пальцами. Я хотела узнать Алекса лучше. И с каждым днем мой интерес рос. Но я не знала, чем это будет чревато для меня и какую вызову реакцию, поэтому держала дистанцию.

Глава 10

На площадке возле кинотеатра собралась небольшая компания, я знала не всех, но многих, например, Веркена и его жену, Своли и кое-кого из друзей этого малолетнего лоботряса. С некоторыми меня знакомили еще в первый мой приезд, но как-то еще не довелось пообщаться. Алекс и Леран пока не пришли, и мы с Мари сидели рядышком на поваленном стволе дерева, по-видимому, давно использующимся местными вместо скамейки. Подруга увлеченно болтала с друзьями о предстоящем походе в Панактунк, а я, слегка заскучав, смотрела на звезды, проглядывающие сквозь облака на ночном небе. Но неожиданно Мари толкнула меня плечом в плечо и спросила:

– Играть будешь?

– Во что? – я удивилась.

– Своли предложил в желания.

По-видимому, я заскучала сильнее, чем думала, раз совершенно не прислушивалась к разговору. Я пожала плечами, поискала мальчишку взглядом и нашла нашего любителя развлечений рыщущего возле стены.

– Что он ищет?

– Бутылку, – Мари улыбнулась. – У вас в бутылочку играют?

– На поцелуй. Вроде… Лично в подобном не участвовала. Это игры прошлых поколений, а нынешнее – предпочитает стрелялки, собиралки всякие на компьютере.

– Знаю, знаю. А мы вот иногда балуемся, – подруга озорно подмигнула. – И на поцелуй, кстати сказать, тоже можно попасть. Так что готовься. Своли не без причины всех уговорил, – Мари придвинулась ближе и, посматривая на мальчишку, усердно обшаривающего темные углы возле кинотеатра, прошептала. – Он минут пять пялился на одну из девочек вон в том уголке, – и она быстро ткнула пальчиком в сторону трех девушек, как раз возраста Своли.

Подружки сидели отдельно и, перешептываясь, посмеивались над зачинщиком забавы. Игру предложили для всех, но «причина» – в лице хорошенькой смуглой брюнетки лет шестнадцати – знала ради кого все затеяно.

Игра началась. Как большинство подобных развлечений, действие проходит забавно, по-детски наивно и легко. Желания придумывали простенькие и без фанатизма: рассказать смешной случай из своего или чужого детства, закричать, спеть, кого-нибудь изобразить, изредка появлялись храбрецы и тогда звучало: «На поцелуй». И Своли дважды промахивался, но на третий раз ему все-таки повезло, а после он сиял, как натертый до блеска таз. Нового никто не придумал, зато игра зашла в ту стадию, когда начинаешь хохотать без конкретной причины. Вроде взрослые люди, а вели себя как дети.

Желание загадывалось раньше, чем начинали крутить бутылку. И вот уже в третий раз пришла моя очередь. Испытав на себе весь азарт игроков, я морально приготовилась к любому капризу участвующих и попалась на банальный поцелуй, или вернее на желание, озвученное никем иным, как подружкой: «Поцеловать первого кто подойдет к нам». Но никто не спешил подходить, все приуныли в ожидании очередного всплеска эмоций, и я собралась заикнуться о продолжении игры, но не тут то было – поднялся гвалт. Все загалдели, подтрунивая надо мной и Мари. К нам приближался Леран.

Мило улыбнувшись подруге, я прошептала: «Не ревнуешь?» – в ответ получила многообещающую заговорщицкую улыбку.

Присутствующие затаили дыхание, но Леран остановился на полпути и, достав из кармана куртки телефон, ответил на звонок. Своли не выдержал и пробурчал, что такими темпами успеет состариться и пора давно этот ход пропустить. Кто-то его поддержал, а я вздохнула с облегчением и мысленно поблагодарила парнишку за предложение, прозвучавшее так вовремя. Но иногда, в тот самый момент, когда перестаешь ждать, происходит что-нибудь непредвиденное. Внезапная тишина насторожила, мне даже показалось, будто услышала стук собственного сердца. Обернулась, посмотреть на Лерана, и окаменела. Сейчас это самое сердце возжелало сбежать, причем так быстро, что едва не оглушило свою несчастную владелицу. Возле Лерана, разговаривающего по телефону, стоял Алекс. Он передал другу диск и, застегнув ветровку, направился к нам.

Со всех сторон зашептались, кто-то тихо рассмеялся и произнес: «Пактесм повезло». Я растерялась и не смогла отвести взгляд от приближающейся проблемы. Мари подтолкнула под локоть и тихо прошептала на ухо: «Дождались».

Ужасного в принципе не должно случиться. С одной стороны, мы не подростки, и это невинный розыгрыш. С другой, смутил сам факт, поцеловать Алекса у всех на глазах. Радовало одно, поцелуй в губы не оговаривался, и я вознамерилась схитрить и чмокнуть в щеку. Не вульгарно, ни о чем не говорит, да и на такое сумасбродство вряд ли можно разозлиться.

Алекс поравнялся с нами, и первым подал голос Своли:

– Долго же ты шел. Мы заждались.

– Меня? – он удивленно приподнял бровь и улыбнулся.

Отступать было поздно. Пришлось подняться со своего места и подойти к вновь прибывшему. Наши глаза встретились, и на долю секунды я засомневалась, но, собрав в кулак остатки воли, приподнялась на цыпочки и потянулась к щеке парня. В последний момент он развернул лицо, и я неуклюже уткнулась губами в мужские губы, а затем резко отскочила. Послышался общий смех и возгласы: «Аврора, Пактесм не кусается, не бойся».

– Я-то не кусаюсь, но надо бы предупреждать.

Улыбается и смотрит на меня, ни намека на недовольство. Как же все-таки стыдно, и, наверное, покраснела до кончиков рыжих волос. По крайней мере, щеки точно румянцем покрылись, я чувствовала, как они горят. Почему испугалась такого невинного поступка? Боялась разозлить? Кого вообще подобная шалость может разозлить? Он не растерялся, в отличие от меня, а я, словно девчонка, украла поцелуй и бегом прятаться.

Следом подошел Леран и, похлопав друга по спине, прошептал: «Я как чувствовал, кого отсылать первым». А Мари придвинула ко мне бутылку, напомнив, чья очередь продолжать игру, но я отказалась, сделав вид, что отвлеклась на телефон. Не нашлось сил, натянуть маску равнодушия. И наблюдая, как парни подтрунивают над товарищем, а он спокойно парирует каждый выпад, я завидовала Алексу и одновременно чувствовала разочарование. Ведь это значило только одно: я вряд ли интересна ему, а еще вдобавок вызываю в нем отрицательные эмоции.

Я долго стояла в стороне, удерживая телефон возле уха и тщательно изображая заинтересованность в выдуманном мною разговоре. Но пришлось вернуться в игру, иначе мое поведение лишь усугубило бы обстановку и дало бы лишний повод для шуточек. Но лучше бы ушла.

Бутылка вновь указала на меня, пришлось спеть куплет из любимой песни, и хотя я явно не из тех, кто наделен музыкальным слухом, но худшее осталось позади, поэтому прогорланила первое, пришедшее на ум, посмеялась со всеми и крутанула бутылку, озвучив свое желание:

– Хочу услышать страшную тайну.

Судьба и на этот раз сыграла по своим правилам: выбор пал на Алекса. Все затихли, ожидая ответа.

– Тайну?

– Да, – ответила вроде уверенно, но себя таковой не чувствовала.

– У меня нет от родных и близких тайн, а ты чужая, – каждое слово звучало, как удар молота, вытачивающего из камня искры.

Тишина затянулась, многие смотрели на нас, а кто-то, наоборот, отвел взгляд в сторону. Наверное, проявленная злость имела под собой вескую причину, и мой вопрос задел что-то важное не только для одного, но и для остальных.

На этот раз спас настоящий звонок. Марьям знала, когда пора прийти на выручку. Я выхватила телефон из кармана и, извинившись, отошла подальше. Подруга жаловалась на обслуживание аэропорта, медлительных стюардесс и недосыпание, но я слушала ее вполуха, все никак не могла забыть серые разозленные глаза и тишину, накрывшую нас, словно по чьей-то команде. Все снова смеялись и разговаривали, как будто ничего и не произошло. А ведь на самом-то деле ничего и впрямь не произошло. У Алекса может и есть причина так себя вести, но я ее не знала и не понимала его.

– Марьям. Марьям остановись! – у меня не было желания выслушивать ее нытье, и отпало желание на какое-либо общение.

– Ты чего? Что-то случилось? – голос подруги вздрогнул.

– Нет. Но давай не сегодня. Я наберу завтра и обо всем поговорим.

– Точно все нормально?

– Да.

Повесив трубку, я словила взгляд Мари и кивнула в сторону дома, прошептав, что ухожу. Она поняла и согласно кивнула в ответ. Но и сегодня мне не позволили идти по резервации одной. Алекс окликнул: «Постой!» – пришлось остановиться, он бы не отпустил. И хотя я бежала именно от него, в глубине души мне приятно его внимание. Проводить мог кто угодно, но это был именно Алекс.

– Опять сбегаешь?

– Нет. Марьям звонила, и связь прервалась. Хочу попытать счастье в интернете. Надеюсь, она в онлайне, – ничего лучше не придумала, как слегка переврать правду.

– Соскучилась?

– Да.

– Может, стоит вернуться домой?

Намек яснее некуда: я для него нежеланная гостья в Панактунк. Но упрямства мне не занимать. Я смерила Алекса недовольным взглядом под стать ему (пусть привыкает к взаимной «любви») и процедила сквозь зубы:

– Не заставляй повторять. Я уже сказала, что не тебе решать.

– А ты упрямая девочка. Главное, не заведи себя в тупик.

Ответив грубостью на грубость, хрупкое перемирие по обоюдному согласию нарушилось. Но даже из-за этого меня не оставили одну на улице. А когда мы поравнялись с домом, этот упрямец ушел, даже не попрощавшись, хотя лично я уже не злилась.

Я не стала окликать его или останавливать, нового исхода дальнейшее общение нам бы не принесло, особенно сегодня, поэтому последний раз взглянула вслед удаляющемуся парню и двинулась по дорожке к гостевому дому. Когда собралась включить свет на крыльце и протянула к включателю руку, бахнула калитка, неприятно взыграв на нервах – звук вышел оглушающим для тихой ночи. Я замерла и с опаской обернулась назад. Никого не было. Скорее всего, калитка неплотно закрылась и ветер ее потревожил. Но жутковатое ощущение не исчезало, будто кто-то наблюдает за тобой из темноты или смотрит в спину из-за угла.

Пустой двор не выглядел приветливо. Мрачные силуэты деревьев тянули теневые щупальца к узкой дорожке. А дом Аренго, погруженный в безмолвное спокойствие, выглядел отпугивающим, как хищник, поджидающий свою добычу. Любое здание в темноте приобретает ореол тайны, а окна, как пустые глазницы черепа, следят за каждым твоим шагом. В такое время пробуждаются детские страхи темноты. И люди, решающие днем самые трудные проблемы в жизни, становятся ночью беззащитными, словно дети. Страх управляет разумом из поколения в поколение и наделен силой сводить с ума.

Я мысленно отругала себя за малодушие, вызвавшее панический приступ, и с силой нажала на включатель, но свет не загорелся. В доме тоже света не оказалось и пришлось пробираться к комнате на ощупь. Не люблю темноту в помещении, стены давят на психику, ждешь, как из-за каждого угла к тебе потянутся чудовища из детских страхов, и с возрастом это не прошло. Достав телефон из кармана, я зажгла экран и посветила им на окно. Сквозь приоткрытую форточку ветер играл занавеской, и шелест ткани усилил и так беспокойное состояние до критического максимума. За окном померещилась мелькнувшая тень, и едкое ощущение, придавливающей к земле громадной глыбы, накрыло с головой. Застыв на месте, я смотрела на окно, пока не хлопнула дверь, и из прихожей не послышался голос: