Хрустальный город бесплатное чтение

© Евгения Шилянская, 2020

ISBN 978-5-4498-6558-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хрустальный город

Предисловие

Главная забота творца-стремиться к совершенству. На его условиях, не на чьих-то еще. Совершенные линии, совершенное слово, совершенные звуки.

Живописцы, композиторы, поэты, которые имеют репутацию создателей великого и изящного искусства, сами имеют очевидные изъяны, как личности: чрезмерная эгоистичность, явный недостаток в характере или глубокая травма, зависимость от мнения толпы, жажда публики!

Творец без толпы-ничто! Он живет от творения до творения. Конец одной истории всегда перерастает в начало другой. Трагедия в том, что он ничего не может с этим поделать. Как не может хищник стать травоядным, так и он не может стать хоть наполовину нормальным, обыденным.

Творчество становится его религией, а главным кошмаром-стать пленником своего творения.

Нормальность переоценена. Нормальный человек, у которого есть нормальная семья, нормальная работа, нормальные друзья, еще со школьной скамьи изучает и пытается понять труд чудаков, алкоголиков, наркоманов, психов. Изучает то, что выплеснуло из себя воспаленное сознание, несогласное с несовершенством мира. То, что творца спасает от самого себя, у нормального человека вызывает восторг и даже катарсис.

Глава 1

Темная улица. Тусклые, пыльные, облепленные мошкарой фонари. Воздух рябит помехами от моросящего дождя. Я иду по вымощенной галькой улочке. Ноги замерзли. Пальцы онемели. Но уже значительно легче. Пять минут назад было больно даже дышать. Словно в воздухе кто-то распылил стекловату.

Что это за звуки? Кто-то царапает стекло. Нет… Эти звуки издают дома! Все здания вокруг построены из маленьких разноцветных стеклянных кубиков. При малейшем дуновении ветра они позвякивают и отвратительно скрежещут. Где я?

Молодой человек стоит, облокотившись на фонарный столб, нервно курит. На голове у него вместо волос гнилой торт с опарышами. Фу, какая мерзость!

Темно и мрачно. Не хватает только музыки из какого-нибудь ужастика по Стивену Кингу и выбегающего из-за угла маньяка с бензопилой.

– Жизнь-это тьма, которая воняет тухлой рыбой! -мимо пронесся мужчина, голову его наполовину поглотила огромная рыба. Почему он просто не снимет ее? Следом за рыбоголовым вприпрыжку пробежала девочка! О, нет, что она делает в этой дыре?! К тому же такая миленькая, с цветами и бабочками на голове. Единственное радостное существо в этом городе?

Вдалеке пошатывается высоченный маяк. Надо подняться посмотреть на город с высоты. Хотя бы пойму где я.

Сквозняк завывает не хуже голодного волка. Зубы стучат. Холода не существует, есть только недостаток тепла. Тепло, тепло, тепло… ох, если бы сейчас помогло просто попрыгать или пробежаться! Тело можно обмануть и разогнав кровь согреться, а как быть, если замерзает душа? Если смолкает в ней музыка, затухает трепет перед прекрасным? Нет, надо точно выбираться от сюда! Маяк близко!

Изящные, хрупкие дома, приглушенный свет фонарей оставляет отблеск на стенах. Они из хрусталя? Да, при ближайшем рассмотрении сомнений нет, это хрусталь! Целый город из хрусталя! Невероятно! Темные узкие улочки то сходятся в перекрестке, то разветвляются в противоположном направлении. Красота этого города, не смотря на его некоторую мрачность, завораживает. Наконец-то я подошла к маяку – хрустальной симфонии архитектуры. Каждый кирпичик его украшен резными узорами тонкой работы: лилиями, розами, птицами.

Маленькая худощавая старушка кормит книги какой-то пылью и причитает:

– Кушайте, мои хорошие! Совсем зачахли без интереса!

На голове у старушки клубки и коты. Ее морщинистые руки с распухшими суставами горстями кидают на землю пыль, а книги робко склевывают. Они не воркуют, как голуби. Их урлыканье состоит из цитат: «Жить полной жизнью можно лишь ценой собственного „я“1; Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи2; Будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться.3» Чудачество какое. Тот, кто с таким трепетом относится к книгам не может быть плохим человеком. Наверняка она знает, что происходит и где мы находимся.

– Подскажите, пожалуйста, что это за город и как мне от сюда выбраться?

– Ох, миленькая, не уж-то тебя не встретили? Во времена моего прибытия новичков встречали. Ах, что это было за время! Пойдем, детка, наверх. Расскажу все, покажу.

Старушка открыла тяжелую стеклянную дверь. Мы поднялись по узкой винтовой лестнице на самый верх и зашли в комнатушку. Повсюду лежат обломки хрусталя, посреди комнаты медвежья шкура и большое зеркало у стены. Из единственного небольшого окна открывается вид на море. На его черных смоляных волнах покачиваются маленькие круглые светильники. Вода в нем кажется густой, волны лениво облизывают берег, оставляя еле заметные тонкие борозды на песке.

– Так-с, посмотрим кто ты у нас? Подойди, не бойся. Я бабушка знающая. Подходи, подходи. Это зеркало все покажет. А я расскажу. Слушай меня, бабушка Ностальгия плохого не скажет.

Я увидела свое отражение в старом массивном зеркале. Отражение мне улыбнулось. На моей голове аккуратной горкой лежат булыжники. Мало поводов для улыбки.

– Ну что ж, приступим. Присмотрись внимательнее к отражению, что ты видишь?

Я повиновалась. Ведь это просто сон! А значит, когда я проснусь, все мои действия не будут иметь значения. Отражение ухмыльнулось.

Как фильм на повторном просмотре пронеслись кадры из жизни. Мне пять лет. Я с бабушкой сижу на ее работе, в музее и плачу, глядя на последний день Пампеи. Мне 8 лет. Мои занятия музыкой. Я разучивала «Актрису» Весняка. О, этот полет нот! Даже сейчас щекочет под ложечкой. Мне 15 лет. Первая любовь… он талантливый танцор, его движения страстны и гармоничны, он – бог танца! Но как личность разочаровал меня уже спустя 3 месяца. Мне 21. Я учусь в университете на кафедре мировой художественной культуры и дома продолжаю заниматься музыкой, пишу песни, стихи. Я окутана творчеством и искусством. Самое сладостное время! Мне 27. Неделя до моего дня рождения. Я реставрировала фреску в храме. Высота семь метров, одно неловкое движение, несколько секунд, хлопок и темнота.

– Так, так, так… Катарсис! Определенно, твое имя – Катарсис! В мое время это не было редкостью, но сейчас… Ах, какие были времена!

– Но меня зовут…

– Не важно, как тебя звали раньше. Здесь ты – Катарсис!

– И как вы узнали мое имя?

– Зеркало! -скрюченный палец коснулся резной рамы. – Оно отражает сущность, кем ты была при жизни. А точнее какое чувство ты в себе взращивала.

– При жизни…

– Да. Ты умерла. И как видишь нет ни ада, ни рая. Ад или рай каждый продолжает носить с собой в душе, как и при жизни. Какого это вечность пробыть в гневе или страхе? Мало приятного, не правда ли? Кого ты встретила по пути сюда?

– Мужчина с гнилым тортом на голове, рыбоголовый и маленькая девочка.

– Первый-Разочарование. Ему было пять лет, когда умер его отец. Первое разочарование было в Боге. Его отец был пастором, но бог позволил ему умереть в ужасных муках. Мальчик обозлился на него. Он рос и разочарование росло вместе с ним. У него был живой интерес к искусству, философии, книгам, он рано начал писать. В юности Разочарование пережил войну. Чувство его росло и становилось все более явным. Надежда на спасение появилась, когда он влюбился. Но это было не взаимно. Вскоре после того, как его чувства были отвергнуты, он пишет свой шедевр. Он попал в ряд величайших людей своего времени и почитается до сих пор. Но жизнь закончилась его в психбольнице. Причина его слабоумия так и не раскрыта. Но мы-то с тобой понимаем почему так произошло. Рыбоголовый-всю жизнь прожил в страхе. Он был младенцем, когда потерял мать и сестру. Воспитывал его отец, который превращал жизнь мальчика в последовательность мрачных, наполненных горем дней. Он воспринимал жизнь, как череду уходящих от человека любимых вещей, как реку, которая уносит все самое дорогое, но не пополняется новыми водами, и в конечном итоге, она высыхает, заканчивается. И ужас перед этой неумолимостью и быстротечностью, он выплескивал в своих картинах. Он стал художником, но жизни боялся больше, чем смерти. И теперь он-Паника. Малышка, моя любимица… Она умерла совсем крошкой и сохранила искреннюю светлую радость. Я даже вспоминать не хочу, что ей пришлось пережить. Позволь мы это оставим за пределами нашего разговора. Поверь бабушке на слово, у девочки мало было поводов для радости. Но все же случилось так, что именно это чувство было в ней сильнее всего.

– Сюда после смерти попадают только в воплощении эмоции?

– Расскажу все по порядку. Так будет понятнее. Видишь ли, мы являемся клетками головного мозга высшего организма. Помнишь, тебе еще в школе рассказывали, что правое полушарие отвечает за творчество, левое за логику? Так вот у высшего мозга больше активных и развитых отделов, чем у человека. Наш город-это лишь малая его часть, отвечающего за эмоции. За морем-Железный город, там живут люди логических мыслей. Животные после смерти отправляются в отдел мозга по работе с инстинктами. Живые существа с разных планет и галактик находят пристанище в верхних слоях. Никто из нас не знает цель высшего организма и почему в нем происходят те или иные процессы. Мы подпитываемся тем, что включаемся в людях и пока они в нашей власти, мы набираем силу. Ох, ты ж беднушка, моя! Рождение забирает много энергии. Тебе надо научиться подключаться.

– Мне надо пережить и осознать все, что я сейчас услышала.

– Что ты! Что ты! Так и уйти в лес не долго. Те, кто истощаются, заглушенные и задавленные, уходят в лес. Бесследно и не возвращаются. И только им известно, что таится в этих дебрях. Сейчас я тебя научу. Тебе надо расслабиться, сосредоточься, отпустить все и просто почувствовать себя. Попробуй для начала присесть или прилечь, закрой глаза и настройся. Обязательно есть человек, который сейчас в тебе нуждается, почувствуй его.

– Нить! Я вижу нить! Она светится, мерцает.

– То, что надо! Держись за нее покрепче.

Как электрический ток я пробежала по нити. Вдох! Открываю глаза и вижу рукотворное чудо – колоссальная статуя! Я слышала о ней, но никогда не видела. Просто невероятно! Это самая высокая статуя, что была сотворена. Святой, стоящий в позе благородной и спокойной, в одной руке держит книгу, а другой, кажется, благословляет край, который он защищает, и который простирается у его ног. Как ничтожны и как велики люди! Я плачу?

– Вернись! Ты должна вовремя уметь возвращаться! Слишком большая доза эмоций может свести с ума человека или даже убить! Знай меру. Посмотри, как похорошела! Сразу видно, что подпиталась. Не забывай об этом, это важно.

– Да… Кто эти люди, к которым мы подключаемся?

– Просто люди. Человек ежеминутно переживает целый спектр эмоций. Одни разрушают его, другие возвышают. Но, я хочу тебе сказать, что у нас тут нет плохих или хороших. Эмоции разрушения, такие как страх, гнев, страдание, жалость, своего рода-«санитары леса», добивают слабых, чтобы дать больше воздуха тем, кто способен выстоять. Иными словами, те кого они не сломали, становятся сильнее. И знаешь, в них чувства возвышения более яркие.

Глава 2

Темное полотно морской глади слегка колышется. Ночное небо покрыто облаками, на нем не видно звезд, но чем дальше к горизонту, тем светлее оно становится. В облаках летают книги, совсем как земные чайки и жалобно выкрикивают цитаты. Слышит ли их кто-нибудь еще? На том берегу виднеются очертания города с множеством труб и башен. Берега соединяет подвесной мост вдали от маяка.

Я – часть чего-то огромного и бесконечного? Или бесконечное – это часть меня? Все настолько необычно и ново, что теперь уже просто невероятно интересно что же будет дальше. Я на столько обыденных вещей посмотрела по-другому! Это все равно, что перепрыгнуть пропасть… прочувствовать страх опасности, предвкушение неизведанного, того что находится по ту сторону пропасти; весь экстрим и радость того, что выжила! И вот теперь находясь здесь, я изучаю каждый миллиметр. И в новых и необычных обстоятельствах не всегда знаю даже как себя вести.

Ко мне подошла девочка:

– Никогда не понимала, как можно оставаться несчастной на берегу моря! Задумчивой можно, а несчастной нет. Такой простор! Море-это свобода, к которой можно прикоснуться. – она села рядом и с блаженной улыбкой подставила лицо ветру. Потом вдруг подскочила и обняла меня.

– Я так рада тебя видеть! Меня нельзя назвать хорошенькой… это все из-за веснушек! Хотя бабушка Ностальгия говорит, что они прелестны, как цветы на лугу во времена ее молодости!

– Мне нравятся твои веснушки, они милые. Похожи на поцелуи солнца.

– Правда? Никогда не думала об этом! Как здорово! – девочка принялась вприпрыжку бегать возле меня.

– Тебя так легко обрадовать! Просто удивительно!

– Это все игра «умей радоваться».

– И что это за игра?

– Я стала играть в нее, когда захотела куклу, а в посылке пришли детские костыли. Так вот игра заключается в том, чтобы находить чему можно порадоваться в любой ситуации.

– И что радостного в костылях?

– Это же элементарно просто! То, что они мне не нужны!

– Какая хорошая игра!

Девочка что-то защебетала, но я заметила, что на волнах покачивается плот и он завладел моим вниманием. На плоту кто-то лежит. Я стала присматриваться, но Радость, менее осторожная, сразу ринулась в воду.

– Глупая, ты же можешь утонуть!

Без раздумий я бросилась за девочкой. Вдвоем с ней мы вытащили плот на берег. На нем лежит молодой человек. Он отличается от местных жителей: на голове у него волосы, одет он в белую рубашку и брюки, из-под рукавов видны орнаменты татуировок. Я присела рядом, и рука сама потянулась к его лицу. Он спит? Как он прекрасен…

Вдруг гулкий удар по голове отключил свет. Темнота… Больно. Я открыла глаза и тут же закрыла. Больно. Очень. Я попыталась сесть. Что-то нежное и шелковое коснулось моих плеч, рук. Я дотронулась до головы. Волосы? У меня длинные светлые локоны вместо камней.

– Очнулась! Как ты себя чувствуешь? – резво прыгая спросила Радость.

– Голова болит. Что произошло?

– Я разбила твои камни, они мне не нравились.

К нам подошел спасенный нами парень, протянул руку и помог мне встать:

– Вектор, я из Железного города.

– Я-Катарсис. Это его очертания виднеются на том берегу?

– Да.

– А что ты тут делаешь?

– Я бежал.

– Почему?

– Я – сбой системы. В городе где правят алекситимисты, нет места эмоциям. Я почувствовал себя призраком, отголоском того что делало меня когда-то живым. Это заметили другие и так я стал отступником.

– Алекситимисты? Кто это такие?

– Они лишены эмоций. Для каждого жителя города определен идеальный порядок существования, и никому не приходится выбирать шаг, мысль, цвет. Все следуют правилам и жестким алгоритмам. Механический муравейник.

Радость подошла к нему и с сочувствием спросила:

– Они не умеют радоваться?

– Нет. Они заложники эгоцентричных теорий, умных слов, бесцветных реалий повседневности.

– Как хорошо, что ты от них сбежал! – сказала Радость и обняла его.

Это то, о чем говорила бабушка Ностальгия – Железный город, город мыслей. Как же он красив! Надо поддержать диалог. Соберись, тряпка. Спроси что-нибудь.

– Как же у вас идет распределение? Кто дает имена? – ничего лучше выдумать и не смогла? Он же наверняка не хочет говорить об этом.

– Машина. Она считывает код успешной деятельности и направляет в соответствующую фракцию.

Девчушка, которая непрестанно вприпрыжку бегала вокруг нас, вдруг остановилась и сказала:

– Надо придумать где будет твой дом. Ты же не будешь слоняться по улице? Тем более подпитываться лучше именно дома. Как насчет шалаша на берегу моря? Здорово я придумала, да? Сейчас поищу из чего можно построить, – и тут же довольная своей идеей, она упорхнула к маяку.

Молчание. Не молчи, поговори с ним!

– У тебя татуировки на руках. Что они означают?

– Это не совсем тату. Они появляются по прибытию в город. Своего рода схематическая запись жизни. Представь музыку, записанную математическими обозначениями. Хотя лучше я покажу тебе.

Он подошел к морю, закрыл глаза и опустил руку в воду. Ноты, скрипичные и басовые ключи, плавающие в черных водах, вдруг стали выстраиваться в схему и проплывать мимо ажурной лентой. Зазвучала музыка.4 Она словно доносится из глубин, волны перекатываются в такт. Музыка прекрасна до слез. Внутри все сжалось, мне захотелось его обнять и больше не отпускать никогда. Слезы невозможно сдержать, рука машинально ухватила его руку. Дух перехватывает. Постепенно, словно медленный удар молнии, меня наполнила энергия. Мелкая дрожь пробежала по телу и защекотало где-то в груди. Разве такое чувство может возникнуть между мыслью и эмоцией?

Музыка стихла. Его рука вытерла мои слезы. Я открыла глаза и увидела его лицо совсем близко к моему. Ближе, еще ближе…

Не вовремя. Совсем не вовремя подбежала к нам Радость:

– Вектор! Я была у бабушки Ностальгии, она сказала, как можно быстрее прийти к ней!

Мы поспешили к маяку. Бабушка Ностальгия встретила нас встревоженным взглядом:

– Быстрее! Быстрее! Если вас заметят, у нас могут быть неприятности!

Мы поднялись по холодным ступеням и зашли в комнату. Бабушка Ностальгия закрыла за нами дверь:

– Слушайте оба внимательно! То, что вы затеяли хорошо не кончится. Не могут общаться жители разных городов без последствий. Один из вас будет глушить второго и в конце концов он исчезнет. Совсем! Навсегда. И в городе твое появление, Вектор, вызовет недовольство. Тебе лучше вернуться обратно, пока тебя никто не видел.

Радость, которая все это время прыгала возле нас и что-то напевала себе под нос, вдруг замолчала, поникла на миг и сказала:

– Но Вектор не может вернуться обратно. Он соединяет в себе эмоцию и разум. Его не ждут в Железном городе. Неужели он застрянет где-то между?

– Не может быть! Этого просто не может быть! Вектор, посмотри в зеркало, дорогой. Что ты видишь?

Вектор стал всматриваться в свое отражение. Ничего не происходит, зеркало не показывает фильм, а ведет себя как самое обыкновенное.

– Вот видите? Он все-таки принадлежит к Железному городу, зеркало не видит его, как эмоцию, – бабушка Ностальгия уже подошла к лестнице, чтобы спровадить Вектора, как вдруг зеркало зашипело, затрещало и покрылось помехами. Очень быстро, иногда смешиваясь в цветное месиво, замелькали картинки – отрывки из жизни.

– Невероятно… Ты действительно принадлежишь и к эмоциям, и к мыслям, – взгляд бабушки стал настороженным и испуганным. Она озадаченно посмотрела на Вектора, будто увидела в нем что-то новое и замерла.

– Значит Вектор останется с нами? И я построю ему шалаш? – вскрикнула Радость.

– Исключено! Это опасно! Для нас, для него и для всех, – бабушка обреченно вздохнула, подошла к окну и продолжила. – Эмоции и разум существуют соперничая, стремятся заглушить друг друга. Очень трудно удержать баланс. Между ними может возникнуть очень тесная связь. Но… но тот, кто окажется слабее просто исчезнет, когда исчерпает себя. Вектор, ты бы хотел, чтобы исчезла Катарсис? Или может быть ты, Катарсис, желала бы вечного забвения Вектору? Нет? Значит вам нельзя даже находиться близко друг к другу, – бабушка отвела взгляд и вздохнула. – После одной истории, мы перекрыли мост и поддерживаем связь с другими городами только отправляя искры. Если присмотреться, то можно увидеть, изрезанное яркими огоньками небо над Железным городом, – она снова посмотрела в окно, куда-то вдаль, сквозь горизонт. – Здесь нет понятия времени, поэтому не смогу сказать, как давно это было. Тогда мы могли свободно гулять по мосту, контактировать с жителями Железного города. Никто не исчезал, существовал баланс. Беда приходит незаметно, крадется, бьет исподтишка! Мы думали, что это больше, чем просто связь между эмоцией и разумом, что это способно перерасти в нечто высшее, но мы ошиблись. Эмоция поглотила разум. А исчезновение одного жителя было распознано иммунной системой, как вирус. И стали исчезать другие, здоровые жители. Остановить это казалось невозможно, словно кто-то запустил программу самоуничтожения. Никто не знает, как это прекратилось. Прошлого не исправить, но его можно не повторять.

Я невольно посмотрела на Вектора, и мы встретились взглядами. Нет, так не может быть! Это не справедливо! Не успела я обрести счастье, как у меня его отнимают.

– Я обустроюсь сам под мостом. Обещаю в город не заходить. Благодарю вас за все. – Вектор развернулся и направился к выходу.

– Стой! Может есть способ стать тебе или чистым разумом, или эмоцией? —Радость вцепилась в его рукав и взглянула влажными глазами на бабушку.

– Таких случаев я не помню. Его переход на следующий уровень как эмоции может быть заблокирован рациональной частью и наоборот.

Трагикомедия какая-то! Уж лучше исчезнуть, чем продолжить существование в шаге от счастья и невозможности его постижения.

Я не помню, как выбежала и очутилась на берегу моря. Воспоминания… Как стереть их? Надо отвлечься! Как учила бабушка Ностальгия: расслабиться, сосредоточься, отпустить все. Боль от переживаний по факту длится пятнадцать минут, остальное мы себе накручиваем. Соберись тряпка!

Море. Оно дышит. Оно дышит свободой. Глаза закрылись сами собой, снова появилась нить. Без подпитки меня ждет лес и неизвестность. В городе будет прокрадываться надежда на возможность что-то поменять. Раньше я мне трудно было сделать выбор, потому что боялась того, что будет потом. Теперь я знаю, но от этого не легче. Медлить нельзя.

Я ухватилась за нить и включилась в человеке. На сцене выступает балерина. Она такая нежная, грациозная. А скрипка… как играет скрипка! Прекрасное слияние балерины со скрипкой! Просто невероятно!

Резкий толчок, еще и еще! Меня вытиснили из сознания. Какой-то дурной мальчишка растряс человека, к которому я подключилась и все закончилось. Хм… Но я могу наблюдать за тем, что тут происходит, это забавно.

– Ева, опять спишь с открытыми глазами? Я не сомневался, что ты единственная из класса придешь на балет и действительно будешь смотреть его. Из-за таких как ты классуха и тащит нас то в театр, то на балет, то еще на какую-нибудь нудятину!

– Леша, оставь меня в покое!

– Фляров! Веди себя прилично! Ты в театре, не забывай! – возмутилась женщина в конце ряда, видимо та самая «классуха».

– Книжная крыса! – сквозь зубы процедил мальчишка.

На глазах у девушки накатывали слезы. Глупые и жестокие подростки! Вдруг большие голубые глаза округлились и уставились на меня. Она меня видит! Как это возможно?

Щелчок. Я снова на берегу смолистого моря.

Глава 3

Я могу связаться с миром живых! Она меня видела! Я уверена, что видела! Бывают минуты, когда невозможно удержаться и не начать делать глупости. Самое время! Надо повторить нашу с ней встречу!

Нить, где же эта нить? Вот она! Хор, оркестр… Не то! Совсем не то! Сосредоточься, надо вспомнить детали. Голубые глаза, светлые волосы, маленькая, хрупкая и одинокая… очень. Вот она, читает. Хм… Гессе «Степной волк». Не удивлена. Как странно, но я вижу каждую прожилку ее эмоций. Такая же нить, с помощью которой я к ней подключалась, она протянута от головы к сердцу. Как мило. А что, если тронуть ее?

– Привет! Ты кто?

– Ты меня видишь? Я-Катарсис, эмоция. Я не знаю, как….

– Я тебя не слышу. Попробуй объясниться жестами.

Голубые глаза с удивлением смотрят на меня. Именно на меня, сомнений нет! Осталось жестами представиться ей.

– Ты любишь? Чувствуешь? Летишь?

Так мы долго будем играть в шарады. Что же делать? Что же делать… Как-то бабушка Ностальгия рассказывала, что между людьми и нами есть ноосфера, в которой мы можем случайно столкнуться. Надо сделать это не случайно. Ей нужно уснуть!.. Точно! Это проще объяснить.

– Ты ложишься спать? Нет? Мне надо лечь спать? Попробую…

Любая форма жизни непременно помещена в свое замкнутое пространство, а человек старается выйти за его пределы, чтобы узнать, что существует за горизонтом. Евой движет любопытство или отчаянье от одиночества? Не испугало ведь ее мое появление.

Ева заворочалась в постели, будто пытаясь одолеть нерешительность. Пальцы девушки, сжимавшие подушку, начали постепенно расслабляться. И наконец она позволила себе забыться во сне.

Я вижу, как в мозге сплетаются нейроны, образуя кружева красных волокон и кустов. Крохотные разряды электрического тока превращают сигналы, полученные сетчаткой, тимпанами, обонятельными и осязательными рецепторами, в идеи. Идеи становятся мыслями, мысли – воспоминаниями, а воспоминания отправляются на хранение в височные доли головного мозга. Просто невероятно! Я вижу уменьшенную версию Хрустального города!

Дыхание и сердечный ритм еще более замедлились: теперь тело девушки напоминает тряпичную куклу. Ева достаточно погрузилась в сон, чтобы мы смогли встретиться в ноосфере. Пора!

По нити я перенеслась в сон Евы.

Старый парк, между деревьев струится густой туман, приглушая утренние лучи. Пошарпанные лавочки, под ногами шуршат опавшие листья, пронзительная тишина так настораживает слух, что даже слышно биение сердца. Сердце… оно бьется! Ко мне подошла Ева:

– Я сплю или схожу с ума?

– Спишь, но и второе не исключено.

Девушка усмехнулась:

– Рассказывай, кто ты и почему тебя вижу?

– Я – Катарсис, эмоция. Почему ты меня видишь, я не знаю. Возможно, твое нежелание жить в той реальности, в которую тебя закинула жизнь поспособствовало.

– Возможно. Я часто думаю о том, что родилась не в то время, не в том месте.

– Точно не те мысли на которое стоит тратить время. Если бы была возможность прожить жизнь заново, я бы ничего не изменила: ни одного решения, ни одной встречи. Но я бы впитывала каждую секунду жизни здесь и сейчас, смаковала, как дорогое вино.

– Ты раньше была человеком?

– Да.

– Только не рассказывай, что ждет меня после смерти. Я не хочу знать. Рано или поздно я все равно умру, и сама все узнаю

– Или рано, или поздно. Это никогда не бывает вовремя. Ну, да не будем об этом. Мы сейчас в мире снов, а здесь можно все. Эта реальность как пластилин! Ты знаешь, мне вдруг вспомнился один стих:

Сон-это мир, где легенды, сказки, да все что угодно реально! Но реальны и кошмары, а потому давай думать о хорошем. Что бы тебе сейчас хотелось увидеть?

– Хм… Лисенка!

– Просто представь его!

Появился рыжий маленький лисенок. Испуганно и настороженно понюхал руку Евы и убежал в гущу леса.

– Ой! Какой хорошенький!

– Давай полетаем… как Питер Пэн! Думай о хорошем! Ой!

В секунду мы взмыли над облаками. Невероятно! Фантазия-это карманное чудо, которое всегда при нас.

Мы летим, не произнося ни слова. Да и какие слова могут быть, когда от вида залитых светом холмов захватывает дух? Они только поломают этот прекрасный момент, приземлят его.

Мы летим навстречу ветру. И потоки воздуха… я их вижу, я их чувствую! Они словно полотна тончайшего шелка струятся красками рассвета.

Облака – огромные шары мягкой, пушистой ваты. Невозможно удержаться! Я щучкой ныряю в них. Вся пряная свежесть осени в огромном, многотонном сгустке водяного пара. Внизу виднеются поля, похожие на шахматную доску, устремленные к горизонту дороги, морщины и складки гор… Я лечу! Я лечу! Переполняет чем-то жгучим и щекочущим, дрожь по телу! Я жива!

Под облаками показался лес. Он мерцает и переливается голубым свечением. Но не смотря на его красоту, мне не по себе от холода, который он источает. Думать о хорошем… Ева смеясь танцует на облаке. Как гимнастка с лентами она танцует с потоками воздуха. От куда это ощущение, что мы с ней чем-то связаны, будто две части целого? Она подлетела ко мне: