Колокол и Канарейка бесплатное чтение

На завтрак надо было вставать в восемь утра, так как в столовой никого особо ждать не собираются.

Я встала, умылась и взглянула на себя в зеркало, как обычно тренируя улыбку «для постера». Мягкие углы лица, ямочка на подбородке (семейная), чуть поднятый кончик носа, ореховые глаза в кошачьем разрезе и короткая стрижка русых волос – ничего особо примечательного.

Я приехала отдохнуть в родной городок и поселилась в отеле «Зелёная корона» – милое белое здание с пляжем и прогулочной площадкой, уставленной скамейками. Рядом находился многоквартирный дом, за ним – улица коттеджей, а дальше – сосновый лес. Отличное место для отдыха, хотя особо тихим его нельзя было назвать – свадьбы по субботам и средам. Поэтому я на ночь уходила к сестре, живущей в спальном районе.

Я прошла к столовой. У двери стоял специальный проверяющий, записывающий все ли поели. Я назвала цифру своего номера и вошла в пахнущее кипятком и тушёной капустой (странно…) помещение.

Большие окна прикрывали прозрачные занавески, яркий утренний свет ещё не уставшего солнца опрокидывался на шведский стол посреди зала.

Я подошла к незанятому столу с подносом, чаем и булочкой. Мерное гудение переговоров, звяканье посуды и шуршание сидений оказывали умиротворяющее действие.

– Извините, тут не занято?

Я подняла голову, отвлёкшись высоким мужским голосом. Надо мной склонился парень лет пятнадцати с длинной чёлкой каштановых волос в чёрных полосах, чуть прикрывающей тенью глаза, под которыми залегли синие круги. Благородной широкой формы скуластое лицо чуть желтоватого оттенка и длинный узкий нос указывали на серьёзность этого субъекта. Телосложения он был стройного, с длинными тонкими ногами, но сильными руками и широкой грудью. Надета на нём была зелёная майка и серые шорты. Он выглядел как взрослый, я даже удивилась, когда он заговорил едва начавшим ломаться голосом.

Я осмотрелась. Кроме моего все столы были заняты.

– Конечно, садись.

Парень совершенно по-взрослому подтянул шорты, чтоб сесть. На его подносе была обычная вода в стакане, гречневая каша и так сильно разнящаяся со всем набранным тарелка яблочного мармелада.

«Разносторонний человек», – подумала я.

– А ты один отдыхаешь, что ли? – заметила я, не найдя с юнцом предков.

– Да. И мне не пятнадцать лет, – будто прочитал мои мысли он, украшая кашу мармеладками…

Гречку конфетками?

Я чуть не поперхнулась. Ну, какое мне дело до чужих вкусов…

– А сколько тогда? – поинтересовалась я.

Парень поднял голову и откинул чёлку. Глаза у него были большие, яркого голубого оттенка. Я даже залюбовалась.

– Тридцать четыре.

Я насмешливо ухмыльнулась, надкусывая булку.

– А ты не прибавил?

– Нет, – серьёзно ответил незнакомец, опуская чёлку и склоняясь над тарелкой. Мармелад расплавился от пара горячей гречки и потёк по тёмным зёрнам зелёными слизняками.

– Значит, я ошиблась… – его тон не оставлял сомнений, хоть я и пыталась внушить себе обратное.

– Многие сбавляют мне возраст из-за голоса. Так что можете быть спокойны, – с чуть усталым вздохом произнёс парень, мешая кашу вилкой.

– А что у вас с голосом? – назрел новый вопрос. Незнакомец оказался на одиннадцать лет старше меня, и эта аномалия связок меня немного пугала.

– Прививку от столбняка сделал, и он поломался, – будто смеясь над собой, ухмыльнулся паре… мужчина.

– Ох, печально…

– Я привык.

Мы ещё посидели без разговоров. Я, конечно, просто не могла смотреть, как он ест мармеладки с гречкой по двум причинам: я ненавижу этот вид крупы и страшно удивляюсь тому, как можно мешать кисло-сладкое с солёным. Но почему-то больше спрашивать не хотелось, хотя мужчина и оказался вполне общительным и весёлым.

– А вы любите птиц? – вдруг спросил незнакомец, ногтями сосредоточенно отскребая с последней конфеты сахар в стакан с водой и размешивая её обратной стороной вилки.

– Ну… – странный вопрос, но я ответила: – Да, они довольно милые.

– Не хотели бы вы сегодня вечером понаблюдать за чайками на пляже? Вдвоём не так одиноко, – предложил мужчина, беря стакан в руку и с надеждой подняв на меня глаза.

– О, я с радостью… А, за… зачем? – неуверенно решила всё же поинтересоваться я. Довольно странное предложение, как бы чего не случилось…

– Просто я орнитолог. Мне понадобятся наблюдательные глаза, а то я вчера не спал и всё плывёт… – он, видимо, злясь на себя, нахмурился и ожесточённо потёр пальцами переносицу. – Поможете?

– О, ну тогда конечно, – я согласилась без дальнейших расспросов. Просто буду сидеть на бережке, диктовать ему, что происходит… – Тогда я, наверно, должна знать ваше имя, если надо будет позвать…

– Зовите по фамилии – Колокол. Очень приятно.

Я чуть не прыснула, представив, как я бегаю по пляжу и зову его…

– А я Ксюша, – я, оптимистично улыбаясь, пожала его большую сухую руку, не чувствуя от этого человека особой опасности.

Но подозрение у меня всё равно было. Знала бы я, во что это обернётся…

Я сегодня решила полежать в еловой ванне.

Когда я легла на дно под зелёную бурлящую воду, моё тело будто немного взлетело и стало приятно. Тепло нежными пузырьками проскакивало по коже. Я зажмурилась от удовольствия, одновременно вцепившись пальцами в ручки, чтоб не скользнуть с головой в еловый чай.

Через двадцать минут зашла женщина в белом халате и подала мне полотенце. С некоторой опаской я заметила, что у неё зрачки странной формы, но решила выбросить это из головы. После этого мужчины с голосом и внешностью мальчика начинают всякие мысли в голову лезть…

В маленьком зале, в который я по коридору вышла, одевшись в коричневый халат, стояли чёрные кожаные кресла возле стеклянных столиков. За стойкой администрации девушка втыкала трубочки в розовый кислородный коктейль. Слева слышались плеск воды, перемешанный с детским визгом и музыка, наполненная низкими битами – там находился бассейн и спортзал.

Я с пластиковым стаканом вишнёвой пены села за стол и принялась рассматривать газеты, разложенные на полочке под столешницей.

На первой странице местного журнала писали новости. С чёрно-белой фотографии на меня смотрел известный актёр Шабашин, высокий мужчина средних лет с водянистыми глазами. В статье рассказывали, что он умер от черепно-мозговой травмы, сделанной явно топором, и что последний раз его видели на крыше собственного дома, откуда он кричал «Бегите от него! Спасайтесь!»

Странно, но эта статья у меня задела звоночек тревоги. Не знаю, с чего я вдруг это взяла, но мне показалось, что этот человек понукал опасаться Колокола…

– Чего читаешь?

Сердце ёкнуло и рёбра зачесались, когда я обернула голову на знакомый высокий голос. Чего я пугаюсь, это же просто орнитолог с чёлкой…

Колокол заинтересованно присел рядом на соседнее кресло и, повернув голову вбок, взглянул на статью, которую я читала. Его лицо на миг тягостно омрачилось – всего на миг! – но после приняло всё такое же скучающее выражение.

– А, Шабашин. Хороший был человек… Такой талант мир потерял…

Не сильно он печалился, судя по тону «ну ладно, скажу, чего уж там, я ж не робот…»

– А встреча ещё не отменяется? – у меня плохо получилось сдержать волнение, сердце до сих пор замирало, и по позвоночнику растекалась дрожь.

– Нет, конечно, – его улыбка показалась мне маньяческой, будто он прямо сейчас схватит топор и разрубит мне голову пополам… – Ты чего, испугалась? Не бойся, чайки без нас не улетят!

Тон последних слов стал более дружелюбным, но меня это не переубедило. Я не стала вести допрос, я ж не следователь, поэтому просто промолчала, пускай сам догадается, что меня гложет.

Колокол вместо того, чтоб заниматься поиском причин моего состояния, поднялся с кресла и протяжно зевнул, прикрыв рот двумя руками, а не одной…

Опять я странности выискиваю. Всё, хватит.

Вечером я ходила, как лошадь – скачками. Я даже подумывала взять с собой ножик из столовой, защищаться, если что. Но какой смысл?

Я начала себя успокаивать. Пляж – людное место, там никто меня не может убить, даже маньяк. Да и вообще, с чего я вдруг взяла, что Колокол – убийца? Да, предложение понаблюдать за птицами, ибо сам не выспался, довольно странное (так же, как и гречка с мармеладками), но это же не значит, что у него с башкой не в порядке и он убил Шабашина! Это вообще между собой не связано!

Отдышавшись с такими мыслями, я надела джинсы, майку и вышла. Всё же я прихватила стеклянную бутылочку воды, чтоб, если что, кого-нибудь прибить. Ну, на всякий случай.

На пляже было немного людей, многие просто сидели на жёлтом песке, смотря на грязно-голубую воду с разводами красноватого блеска солнца.

Я прошла по деревянному настилу мимо небольших резных беседок и направилась к мосту, поставленному над длинной полосой серых мокрых камней, о которые лениво крошились пузыри пены на мелких волнах.

– Привет, – первым поздоровался Колокол, одетый в голубые плавки. Я с уважением заметила, что он имеет завидный пресс и широкий таз, хотя от таких мыслей у меня даже румянец проступил на щеках.

– Добрый вечер, – ответила я и села на край в метре от мужчины.

– Видишь чаек? – будто в подтверждение своей усталости, он помотал головой и потёр глаза пальцами.

– Пока нет… – настороженно сообщила я, но, чтоб не думать о маньяках, решила сосредоточенно уставиться вдаль.

– Зато они видят тебя, – наставительно шепнул Колокол, подняв пальцем чёлку и взглядом доброго учителя смотря на меня. – Сядь поближе, мы как раз за тем валуном укроемся.

– По-поближе? Сейчас…

Меня аж передёрнуло. Я столько страху натерпелась, пока размышляла о его психологической нестабильности… Но ослушаться не подумала и пододвинулась на полметра.

Колокол чуть раздражённо вздохнул и, обхватив меня рукой за талию, придвинул вплотную к себе. Я чуть не завизжала, но вовремя спохватилась, хоть по вискам и ударило холодом, сердце зашлось в жутких конвульсиях.

– Так, смотри вон отсюда, видишь что-нибудь? – с азартом спросил полушёпотом мужчина. Его веки были чуть прикрыты, и он еле справлялся с дремотой.

Ветер нагнал тепла мне в волосы и чуть успокоил нервы. Я глубоко вздохнула, и чёрная пелена перед глазами отступила. Я тут же заметила на камешках белую птицу с серыми крыльями и длинным оранжевым клювом.

– Вижу чайку, – шепнула я.

– Ага, – казалось, Колокол даже вздрогнул, настолько он горел энтузиазмом и интересом. – А что она делает?

Он повернул голову в том направлении, куда смотрела я и поморщился, видимо, в ушах звенело.

– Сидит на камнях. А, нет, вот встала и пошла к воде… – казалось, аура, которая распространялась вокруг мужчины, задела и меня, я тоже начала проявлять интерес. Даже волнение, которое я испытывала десять минут назад, ушло, оставив только непонятное спокойствие и дрожь в грудине…

Походу, я увлеклась.

Небо уже становилось синим, чайки еле различались в темноте. Но наблюдать за птицами и их отношениями между собой стало так интересно, что я не заметила времени.

– Видишь, как интересно быть орнитологом! – язык у Колокола еле поворачивался, но он всё ещё пытался не заснуть. Мужчина глянул на наручные часы: – Мы целый час наблюдали, представь!

– А мне казалось всего минут десять… – удивлённо протянула я.

– Благодарю тебя за глаза, – Колокол с кряканьем поднялся на ноги и благодарно кивнул, – я пошёл спать.

– Хороших снов! – я почувствовала вину. Ну как я могла нормального человека подозревать в убийстве? Странная я.

Опять вспомнилось, как я сидела у его бока, мы соприкасались ляжками. Кожа у него на удивление прохладная.

Конечно, всё было без романтического подтекста, хоть он и обхватил меня за плечи рукой, мы просто сидели и смотрели на чаек…

Его-то и красавчиком не назовёшь – слишком тело непропорциональное в отношении ног и торса, а длинные носы тоже не самые привлекательные…

Хотя, наверное, я сейчас ищу причины оставаться к нему безразличной, но симпатия есть, и я это признаю.

Мыслей о маньяке у меня уже не было.

Когда я направлялась в номер после ужина в кофейне на первом этаже, то столкнулась нос к носу с приятной наружности молодым человеком примерно моего возраста.

– Извините! – лихорадочно попросил он, собирая остатки чашки на полу.

– Да ничего… – я смерила грустным взглядом мокрый от какао халат.

– Правда, извините, я просто задумался…

– Не оправдывайтесь, – я подняла с пола поднос, и белобрысый положил туда осколки.

– Ох, наверное, мне стоит… – он придержал меня, когда я собралась идти дальше по лестнице. Я не успела заметить, как с моих рук выпорхнул поднос, и по лестнице раздались торопливые шаги. Ха, ещё бы молодец с меня халат снял и в прачечную унёс. Не меня, конечно же.

Я повесила на крючок у входа испорченную одежду и пошла в душ.

Пока на меня лилась массажирующими струйками тёплая вода, заставляя вздрагивать от неги, я думала.

Молодой человек показался мне несколько странным. Помимо того, что он владеет какой-то супер-скоростью, он ещё и цвет глаз противоестественный показал, какой-то ярко-красный, а ещё мне показалось, что у него вместо ноги металлический протез… Тогда как он смог так быстро двигаться?

Эх, опять у меня глюки.

Или всё же тут что-то нечисто?

Лёжа в прохладной постели я размышляла о том, что могло вызвать во мне такие фантазии насчёт зрачков медсестры и радужки того парня, а может, даже и гречки с мармеладом…

Но скоро сон сморил меня, так ничего и не объяснив.

Мне снился Колокол со своими пронзительными голубыми глазами и огромным топором в руке. Вот он подходит к беззащитному актёру Шабашину и медленно, с маньяческой улыбкой одним движением отрубает ему голову… А голова катится по красной (наверное, от крови) черепице крыши и кричит, орёт очень громко, как молния в уши:

– Спасайтесь! Бегите от него!

А красноглазый парень с протезом ловит голову в разбитую чашку и на подносе несёт к женщине с козлиными зрачками, а та заматывает её в полотенце и кидает в зелёную еловую ванну…

Я проснулась в холодном поту и с быстро отбивающим ритм сердцем.

Не стоит мне больше думать о таком, а то и с ума сойти можно…

Утром я спустилась на нулевой этаж в прачечную – большую комнату с панельными серыми стенами и тучей работающих стиралок. Миловидная женщина с тугой косой приняла мой халат, показала, как пользоваться машинкой, хоть я это и сама не плохо знаю, и убежала за другими вещами.

Видать, стирать мне и правда придётся самой. Ну, было бы так же, если бы стиралки поставили в номерах в душевой, а так только вниз спускаться…

Я глупо сидела на корточках и смотрела, как вращается в окошке моё бельё. Тут меня тронули за плечо, и я обернулась.

Колокол, ну куда же без него.

Машинки шуршали и тихо гудели, шлёпали тапочки работницы, и мы тихо стояли, уставившись друг на друга.

Я заметила, что он вполне выспался. А ещё что его рубашка, которую он держал в руке, как тряпку, была в чём-то тёмно-красном…

Меня затошнило.

– Привет, – наконец произнёс он. – Пришла стирать вещи?

– Гляжу, ты тоже, – нервно хихикнула я, чуть не добавив «какое совпадение».

– Да вот – видала? – забор красить вздумали у пляжа, так я шёл туда на прогулку и упал прям на ведро с краской… – поморщившись от отвращения, объяснил он. Я, к своему облегчению, сквозь плохо запахнутый халат Колокола разглядела дугообразный синяк у него на груди. Хотя, кто ж знает, вдруг это не от ведра…

– Не повезло… – произнесла я задумчиво. – И мне не повезло…

– Смысле? – участливо спросил он, садясь рядом на синий кафельный пол.

– Мне кажется, что в этом санатории что-то неладно… – с отчаянным вздохом выложила я все свои опасения. Я надеялась, что он легко опровергнет этот страх…

– Тебе не кажется, – после короткого молчания серьёзно объявил он, уставившись в стену страшным взглядом голодного зверя.

На этом его слова и кончились.

Колокол встал и пошёл в противоположную сторону от меня.

Я поднялась и оперлась о машинку локтем.

То есть, пояснений не будет?

Ну, слава Богу, я не шизофреник. И тут реально что-то не так.

И тут голову мне прострелила одна жгучая мысль.

Колокол ведь мог просто не пойти вечером наблюдать за чайками, отоспался бы. И в чём соль, товарищи? Во мне? Мы познакомились случайно и с какого-то лешия он решил вдруг пойти со мной смотреть на птиц? Да и смотрела-то только я, значит ему просто хотелось показать мне животных так, чтоб я ещё и их действия комментировала? Зачем?

Я догнала его у самой стены, он сидел на стиральной машине с низко опущенной головой и что-то бормотал.

– Слушай, я ничего не понимаю, – начала я, резко схватив его за плечо. Я жаждала ответов на все мои вопросы и говорила совершенно серьёзно. – Чайки же не просто так были?

– Ну да, – отстранённо буркнул он, дёргая плечом, но я не отпускала.

– Зачем?

– На всякий случай. Чтоб понимала. Это единственный способ тебя защитить.

Эти мрачные слова, произнесённые с отсутствием интонации, явно были вырваны из контекста.

От непонимания я разозлилась. В груди нарастал колючий выпирающий клубок рычания, который я подавила, развернувшись и уйдя в свой номер.

Время чуть перевалило за полдень. Я спустилась выпить кофе на первый этаж. Там находился широкий зал с выходом-аркой на ресепшн. Плитки в виде шахматной доски, столики, покрытые коричневой скатертью, под высокой зеленью, росшей в отдельной грядке, насыпанной за мраморной стенкой впритык к окну под самый потолок. Слева от кассы, где за витринами стояли пирожные, а на столе, накрытом белой кружевной салфеткой, корзинки с булочками, находилась большая дверь с надписью SPA над ней. Из неё как раз выходил тот самый белобрысый парень, с которым я вчера столкнулась.

Я сидела в плетёном кресле и наблюдала за попугаями в клеточках, стоящих на мраморной стенке. Они свистели и трещали. Странно, что меня в последнее время начали притягивать птицы, мне иногда даже хотелось повторить их движения и звуки. Влияние Колокола? Эх, будем считать, я на него обиделась.

– Здрасте, – мимо меня прошёл красноглазый, но он был в тёмных очках, поэтому я не смогла удостовериться в цвете его радужки.

– И вам, – я кокетливо приложила палец к щеке. И правда, очень красивый…

Да, о вкусах во внешности не спорят, но я расскажу. У него бледное лицо с узкими, поднятыми вверх углами челюсти и чуть вздёрнутый нос. Волосы почти белые, в маленьком хвосте. Глаза лисьи, но от этого не становящиеся неприглядными. Брови как у меня, не выщипанные, постоянно в движении. Телосложение тощее, но плечи широкие, а на правой ноге и правда прикреплён металлический протез чуть ниже колена.

Молодой человек прошёл немного дальше и сел за столик.

Он наблюдал за мной. Зачем – непонятно, но это меня насторожило. Если в этом санатории водится всякая ересь, то лучше держаться подальше от неё.

Я всё-таки свистнула в ответ попугайчикам и пошла наверх к себе. Белобрысый тоже заторопился, встал и пошёл следом, немного отставая. Я прибавила шагу, но он сделал тоже самое, даже с протезом.

У меня сердце ёкнуло, а в позвоночник будто шурупов навтыкали, в горле отдавался настойчивый, рвущий гортань стук. Я побежала, поскальзываясь на ступеньках и с ужасом услышала, что и он тоже.

Влетела в номер я реактивным самолётом, но дверь закрыть не успела – белобрысый стоял уже позади меня.

Мне на шею капнуло что-то вязкое и тёплое. Я, дрожа, подняла голову и встретилась глазами с монстром.

Во рту у молодого человека ровными рядами желтели острые акульи зубы. С клыков размером в мой палец (причём, средний) капала розовая слюна. Глаза, с которых слетели очки, заполнились кровавой дымкой, на щеках появился больной румянец.

Монстр резко развернул меня к себе и начал с остервенением разрывать погрубевшими острыми ногтями мой джемпер.

Я стояла не дыша. Крик наткнулся на стенку ужаса в моём горле и давил в неё со всей силы, но я даже моргнуть не могла, глядя на вампира широко раскрытыми глазами, полными истерического страха.

Лифчик на мне скользнул вниз. Монстр шумно втянул ноздрями воздух и, до боли сжав мне плечи, чтоб не дёргалась, (а я и не могла), потянулся зубами к моей груди.

Я поняла, что если не закричу, то умру.

Думать было некогда, поэтому я позвала совершенно не нужного в этот момент человека:

– Колок…

Не успела я договорить, как мой голос превратился в птичий свист.

Лёгкое ощущение мягко сожгло меня внутри. Я почувствовала, что ноги укорачиваются, а руки наоборот – удлиняются. Нос слился со ртом и огрубел, из кожи начали вылезать щекочущие перья.

Эту странную метаморфозу сопровождало только одно – спокойствие и отрешённость от происходящего.

Я не поняла, что происходит, но в голове вспыхнули неоновой рекламой мои описания действия птиц, и я полетела.

Мир теперь казался просто огромным, глаза болели от старания уменьшить предметы. Я взмахивала крыльями и неслась к окну, ощущая лишь стеснение в сердечке, теперь бившемся в три раза быстрее человеческого.

Под телом вился воздух летнего вечера. Мимо проносились размытыми пятнами деревья, скамейки…

Я влетела в распахнутое окно поблизости, ибо меня туда что-то тянуло…

… и больно ударилась ляжкой об пол. Крыльев у меня уже не было.

Даже тоска по тем ощущениям появилась в сердце.

Я находилась в самом обычном номере, практически ничем не отличающимся от моего – белая двухместная кровать, тумбочка, коридор к выходу и дверь в ванную, стол. Всё в золотых и зелёных тонах.

Тут входная дверь распахнулась и туда влетел Колокол. Его предплечье было поцарапано, а глаза горели таким жестоким гневом, что я сжалась, как от удара.

– Всё нормально? – сразу же в волнении спросил он, резко сменив гнев на милость, но потом вскрикнул и зажмурился. – Господи, Иисус-Мария, ты бы хоть одеялом прикрылась!

Я спохватилась, что сижу совершенно голая, и натянула на себя одеяло с постели.

После умиротворения появилось жёсткое недоумение, даже сжавшее мозг. Потом испуг, который коготками прицепился к сердцу и теребил его. А после и злость, ударившая горячо в голову и руки, держащие одеяло.

– Что здесь происходит?! – взвизгнула я, выражая все эмоции разом.

Колокол открыл глаза и сосредоточенно выдохнул.

– Итак, если ты обещаешь мне внимательно слушать и не перебивать, то я смогу тебе всё рассказать так, чтоб ты поняла, – сурово ответил он и сел на кровать напротив меня. Я обрадовалась, что мне всё объяснят и села рядом, завязав одеяло наподобие тоги.

– Первое, что я скажу, может тебя удивить. Я – твой демон-хранитель.

Я знала, что перебивать мне нельзя, поэтому ограничилась поднятой вверх бровью. Может, он оговорился? Ведь обычно хранителями бывают ангелы! И они всегда находятся подле человека!

– Эх, дело в том, что ради искупления мы помогаем вам. Но нас не могут духовно привязать, поэтому дают физические тела и отправляют помогать человеку. Мне дали такое тело, я, конечно, не жалуюсь. И ещё мне вверили тебя. В последнее время я узнал, что из ада сбегают черти, тут вселяясь в людей. Ты правильно угодала, в этом санатории водятся всякие ереси. Теперь я обязан тебя от них защитить единственным доступным способом – превратить в канарейку. Для того, чтоб ты лучше понимала, как всё устроено, я отвёл тебя глядеть на чаек. И вот появилась возможность тебе помочь…

– Спасибо, – всё же перебила я. Мне хотелось плакать от того, что я могла умереть, а он меня спас…

– Да пожалуйста… – просто ухмыльнулся он. – Так вот, помнишь Шабашина?

Я нервно кивнула.

– Этот Шабашин был убит в своём доме топором. Это тоже сделали черти. Причём те же самые, что и находятся здесь. И я уверен, что они не остановятся только на нём, поэтому их надо уничтожить. Но один я не справлюсь, мне понадобится помощь…

– А гречка с мармеладками?

Колокол глупо поморгал, будто перед ним на дорогу его мыслей вдруг упала стена.

– Чего? А, это… О вкусах не спорят!

– Я так и знала… – вздохнула разочарованно я. Но он хотя бы не сумасшедший.

– Так ты согласна мне помочь? – настойчиво повторил свой вопрос демон.

– Да, конечно… – чуть неуверенно ответила я, ибо просто не могла сказать «нет».

– Тогда уезжай к сестре. Я разберусь с самым главным, а потом найду тебя.

– «С самым главным» – это с чем?

– С поимкой.

Суровый, Колокол поднялся и, кивнув мне, вышел.

Я и правда собрала вещи и уехала к сестре. Лучше сразу, чем поздно.

За Колокола я слегка волновалась. Ну, конечно, он демон, он меня в птичку превратил… Но он тоже смертен со своим телом.

Получается, про голос он мне соврал?

Но, тогда как его одного прописали?

Хотя, может быть, он просто невидимый для всех…

Я шла по асфальтированной дороге, по обеим сторонам которой на меня наступали разные заборы – кирпичные, деревянные, кованые. Из-за них выглядывали красивые крыши и блестели окна.

Опять вспомнился тот сон.

А ведь те люди были самыми обычными, пока в них не вселились…

Внезапно стало их жаль.

Я открыла калитку, обитую зелёным листом железа. Знакомый скрип разнесся по саду – огромному пространству трав с кое-где торчащими пушистыми деревьями. Яркий зелёный цвет радовал и успокаивал душу.

Сестра встретила меня и проводила в дом. Это была тревожная, но оптимистичная девушка, я её очень любила.

Одноэтажный большой коттедж из красных и жёлтых кирпичей создавал ощущение уюта и неприступности.

Я спала в своей родной постели и ни о чём не беспокоилась.

Утром мы с сестрой вышли в магазин за мороженым.

Слева на нас синей тенью наползал лес, справа находилась коричневая стена соседа, а если пройти немного вперёд, то можно было услышать лёгкую весёлую музыку, текущую из оздоровительного лагеря.

Солнце яркими жёлтыми лучами освещало дорогу, чётко очерчивая тени. Пыль светилась в них облачками, поднимаемая нашими кроссовками.

Впереди показалось белое панельное здание, где находились ресторан, продуктовый, аптека и зал с игровыми автоматами.

– Мариш, ты иди сама, я тут немного постою, отдышусь.

Сестра кивнула вошла в стеклянные двери магазина.

Я стояла и глубоко дышала. Воздух был обжигающий, пропахший пылью и тюльпанами, которые так любят высаживать местные бабушки.

В душе было умиротворение и спокойствие до тех пор, пока…

… пока я не увидела ту самую женщину с козлиными зрачками. Она теперь была без шапки, но даже через плотно взбитые кудри я видела небольшие рога.

Паника началась с крови, больно ударившей в голову тёмной пеленой.

Бежать? А как же сестра?

Странная коза в человеческом обличье широкими скачками (не шагами!) шла ко мне.

Я решилась на кодовое слово.

Это странно, но я была уверена в нём.

Я приготовила сумку, куда запихнула простыню на всякий случай, и отбежала вниз по лестнице, спускавшейся к сторожке перед открытым бассейном. Я притаилась за деревом и произнесла так тихо, как только было возможно:

– Колокол!

А ведь он специально себя так назвал, прохвост. Знал, что это слово активирует превращение.

Я взлетела на дерево и вжала головку в перья. Ярко-жёлтая птичка на фоне тёмно-зелёной листвы была хорошо заметна, но она уже не была мной.

Отсидевшись и подождав, я отлетела к лестнице и вгляделась вдаль. Нет, козлорогая ушла.

Я зацепилась лапками за веточку и вдруг поняла, что обратного слова я не знаю. Ещё большее волнение охватило меня, я слетела и заметалась по дорожке, думая, что мне делать, ибо навсегда остаться канарейкой как-то не очень хорошая перспектива.

В конце концов, промаявшись так минуты три, я крикнула на своём птичьем языке то же самое кодовое слово.

– Чего ж ты орёшь! – из-за стены, огораживающей площадь и лестницу, выглянул Колокол.

Господи, как же я обрадовалась!

– Там женщина с рогами, и я это, превратилась и не знаю, как обратно, а тут ты, и я…

– Ты чирикаешь, я ничего не понимаю.

Мне захотелось хлопнуть себя ладонью по лбу. Ну да, как же я не догадалась.

Я запрыгнула за дерево и услышала, как Колокол щёлкает пальцами.

Через пять минут я уже как ни в чём не бывало стояла возле магазина. Сестра вернулась с мороженым и предложила пойти домой, но я под каким-то предлогом осталась.

– Надо что-то делать. Они меня находят, – сообщила я, стуча ступнёй по асфальту от волнения.

– Я уже смог собрать их в одном месте, – воодушевлённо сообщил Колокол, – осталось только изгнать…

Внезапно он поморщился, притронувшись рукой к спине. Я зашла к нему сзади и чуть не заорала – вся футболка будто на войне побывала, кровь капает на землю.

– Ты как… Что… – у меня дар речи пропал.

– Что там? – взволнованно спросил Колокол, увидев мою отвалившуюся челюсть.

– Пошли ко мне, – вместо ответа предложила я и потянула его по дороге к нашему дому.

Сестра смотрела телевизор в зале напротив ванной, поэтому я встала в проходе и начала придумывать, что сказать, пока Колокол прошёл в ванную.

После того, как я отвязалась от Марины, я смогла проскользнуть за ним.

Мы вели себя предельно тихо. Я выливала в крестообразную рану на его спине перекись, пытаясь избавиться от дурноты. После этого я перевязала ему спину.

Колокол обернулся ко мне. Он был бледный, как зомбак, и еле держался на ногах.

– Думаю, придётся отложить… – он не договорил, сглотнул и резко выдохнул. Я чуть не умерла от тревоги, с надеждой вцепившись ему в плечи. – Собирайся, ко мне поедем.

– А зачем? – спросила я.

– У тебя оставаться нельзя, в санатории тоже. У меня они нас не достанут.

«Где ж они нас не достанут?» – проснулся у меня справедливый вопрос, но я лишь поинтересовалась:

– А это где?

– В городе, – ответил Колокол, садясь на край ванны. – Там у них будет слишком много целей. Они нападают только на людей с кровью, устойчивой к перевоплощениям, здесь с такой только ты, а там – пятьдесят тысяч. Так что собирайся, едем.

– Л-ладно… – я понимала, что так надо, но страх всё равно давил на виски. Я открыла дверь, и мы осторожно проскользнули в мою комнату.

Я начала собирать разложенные после похода в санаторий вещи обратно в чемодан. Колокол прикусил губу, чтоб не стонать, и сел на стул возле окна.

Я была верующим человеком, у меня на стене, противоположной от кровати, висела большая икона, которую я сама вышивала, когда было свободное от работы время. Кстати, работаю я сценаристом, это хорошая работа для людей с фантазией. Пожалуй, про свои нынешние приключения я бы даже фильм сняла…

Колокол прикрыл глаза и начал что-то горячо шептать, обратив голову к иконе. Я решила не смотреть, неприлично, когда люди молятся подглядывать.

Колокол уже бодрее поднялся со стула, принял у меня из рук чемодан и, умело проскочив мимо сестры, вышел на улицу.

Я объяснилась с Мариной, что я еду в город за вдохновением для нового заказа, на что она даже не обиделась.

Колокол ждал меня за калиткой.

– Превращайся давай, – нетерпеливо попросил он.

– Смысле? За-зачем? – поперхнулась воздухом я.

– Они могут нас на пути подловить, а так они тебя даже не увидят, – объяснил Колокол, готовя ладонь и локоть для одежды. – Когда приедем превратишься обратно.

Я вздохнула, соглашаясь с правдивостью его слов.

– И всё же… Зачем ты таскаешь меня за собой? Чем я могу помочь? – не выдержав, резко спросила я.

– Птицей.

Больше я от него ничего не услышала. Подавив злость от недосказанности, я произнесла слово и вот уже Колокол шёл по дороге к остановке, держа в одной руке чемодан и одежду, а в другой маленькую жёлтую птичку.

Мы входили в город из тишины в рычание, гудение, шипение, гвалт… У меня с непривычки даже уши заболели. Я сидела у Колокола на плече и смотрела по сторонам. Всё теперь казалось таким серым и мрачным, хоть и блестело.

Доехали мы без приключений, демон прятал меня в рукав кофты. Нас черти пока не нагнали.

Я вернулась в свой город, но это не принесло мне радости. Я всерьёз подумывала о том, чтоб переехать в пригород, к сестре.

Разноцветные машины проезжали мимо нас с Колоколом. Мы шли по узкому тротуару, чуть и не прижимаясь к магазинам на первых этажах высоток.

Однако, скоро мы вышли в более благоприятный район – две дороги, по сторонам деревья с обрезанными верхушками, но от этого не теряющие своей пушистой зелёной листвы. Дома приобрели оранжевый или просто тёмный кирпич, тротуар из чуть побитых плиток уходил вдаль, а прямо перед нами высилась многоэтажная парковка с пристройкой из красных панелей – домом быта.

Мы прошли мимо гиганта из чёрного стекла, в которого заезжали машины, и, перейдя короткую кривую дорогу, оказалась перед домом из блёклого жёлтого кирпича с несколькими подъездами, смотрящими на зелёный кованый забор, по которому раскинулась зелень. Справа шлагбаум вёл к ещё одному зданию, похожему на сурового серого профессора, раскинувшего свои руки по площади. Это была какая-то престижная школа.

На моё удивление мы зашли в средний подъезд и начали подниматься.

– Слушай, а ведь тебя никто не видит, как ты живёшь? – поинтересовалась я, забыв, что чирикаю. Но, походу, Колокол понял, что я хотела спросить.

– Одну квартиру никто уже давно не покупает, наверное, ты догадалась, почему – Бог нам выделяет и жильё так поворачивая стечение обстоятельств, чтоб ничто не могло нам помешать. Вот я и живу в этой квартире, правда она жуть мелкая, но я не придаю этому особое значение.

– А я в детстве жила в этом доме… – поведала я, опускаясь в воспоминания. По моей мордашке демон понял, о чём я, и, весело улыбнувшись, произнёс:

– Я знаю.

Я просто охренела с такого бардака, прошу прощения. Серьёзно, на что уж я не люблю убираться, так у Колокола тут будто апокалипсис случился. Темно, через узкое окно еле свет пробивается, выделяя пыль, которая сгустила неприятный воздух, а на полу, на столе, даже на шкафах валяется всякий хлам: одежда, посуда (частью разбитая), немного книг по колдовству с разметавшимися страницами, пакеты от приправ, коробочки со снотворным, бинокль, тряпки, штатив, ружья (целых три), ножи (на одном наже кровь засохла), выдвинутые ящики с разными прибамбасами для изгонения и с запасами патронов, ошмётки обоев, журналы с кроссвордами…

Язык устал перечислять эти горы всякой всячины. Единственное, что меня успокоило, что ничего нет на потолке, на голую лампочку невозможно что-либо повесить. А на стене над кроватью прикреплена единственная хорошо ухоженная вещь – икона с изображением Святой Троицы.

– О, Господи Боже… – у меня чуть глаза на пол не выпали.

– Давно я тут не убирался… – Колокол распинал ногами кучу одежды и два ружья, отодвинул ящик и смёл в сторону баночки с лекарствами. Он посадил меня в этот круг чистоты, я превратилась обратно в человека и начала быстро одеваться.

– Что ты тут такого делал?! – я просто несказанно удивилась, у меня был практически шок. Я отодвинула с окна тяжёлые шторы и на пол упал толстый луч света, разгоняя тараканов и мышь…

– Тараканы!!! – я взвизгнула и прыгнула на диван, но поскользнулась на бинокле и упала спиной к стене. Ох, как же я ненавижу насекомых! Тем более таких противных!

Ну, мышей-то я не боюсь, они милые.

– Так, у тебя есть пылесос? Или метла? – с готовностью навести тут порядок уверенно спросила я.

– Есть метла, а зачем…

Он не успел договорить – я уже начала обтряхивать от пыли и складывать в шкаф одежду.

На уборку ушло три часа. Даже с помощью Колокола. Теперь пол был чистый, одежда в шкафу, в мусорном мешке все не нужны пустые баночки и коробочки, ружья, штатив и бинокль разложены по полкам.

– Ну ты даёшь, – я вытерла пот с лица и включила свет. С треском запоздало вспыхнула лампочка, осветив жёлтым светом небольшую комнату.

– Я тут в последнее время не часто находился, – виновато пояснил Колокол.

– Тогда откуда бардак?

– Ну, не убирал, просто…

– Сложно. Ладно, давай будем думать.

Колокол сразу посерьёзнел и сел рядом со мной на кровать.

– Чего делать будем? – я сама понятия не имела, как мы поступим.

– Я заметил, что оба преступника-чёрта находятся в этом районе в последнее время по понятной причине, – сообщил демон, задумчиво схватив подбородок пальцами. – Будет сложно вычислить их следующую жертву, если это не ты. Можно попытаться призвать на помощь кого-нибудь из ангелов, хоть я и не уверен, что нам помогут…

– А что они могут сделать?

– Они способны легко вычислить чертей по описанию ауры, у демонов эту способность забирают. Можно попытаться вызвать светлого. Нам нужно пойти в церковь, здесь рядом есть церковь?

– Есть, – вспомнив, утвердительно кивнула я, – значит, мы найдём их и… И что сделаем?

– Я применю силу демона-хранителя и на них появятся специальные метки. По ним их определят Вверху и отправят обратно в Бездну.

– Значит, пойдём в храм? – обрадованно вскочила я и пошла к выходу.

Я до сих пор не понимала, зачем я ему, но приключение было хорошее. Теперь мы убийц найдём, и они перестанут людей мучить!

Храм оказался огромным, цилиндрической формы, состоял из красных кирпичей и накрывался золотыми куполами. Он был огромен. Дверь двухстворчатая, из сухого дерева, над ней прикреплён лик Иисуса.

Я с чувством перекрестилась и вошла в церковь.

Внутри акустика была потрясающая. Высокий потолок, сквозь окна в куполе выглядывает свет, на стенах нарисованы моменты из Библии, и висят огромные иконы. Прямо перед нами располагался огромный медный крест, на котором висел Иисус. Видимо, перед ним велись службы- по краям стояли скамейки.

Я подошла к иконе и, взяв бесплатную свечку из прибитого лоточка, зажгла её от другой, помолившись за упокой души Шабашина.

Колокол явно чувствовал себя здесь неуютно и неспокойно, в отличие от меня. Он ссутулился, голову опустил и прикусил губу. Мне даже на миг показалось, что у него блестят глаза. Он сунул руки в карманы джинсов и подошёл ко мне.

– Ты чего, всё хорошо? – мне стало чуть жалко его, но я сразу поняла, что не даёт ему покоя.

Он предал Бога. И теперь ему жутко стыдно и страшно.

Я не могла чувствовать то, что чувствует он, но понимала его.

– Я пойду посоветоваться, – вместо ответа на мой вопрос сипло шепнул он и встал прямо перед крестом, широко расставив ноги. Потом он с каким-то вызовом запрокинул вверх голову и заговорил на латинском.

Мне показалось, что контур его тела слегка засветился, как попавший под фонарь снег.

Вдруг, Иисус ожил. Ну, точнее, из него полился голос, который, видимо, только Колокол и слышал, моё ухо этого не воспринимало.

– Здравствуйте, – одухотворённо ответил на что-то Иисусу демон, – можете помочь?.. Да, можно ангела нам выслать, чертей искать?.. Ну да, вы уже сами всё знаете. Да, не прощаюсь, до свидания.

– Что? Дадут? – с энтузиазмом спросила я, чувствуя в душе непонятное счастье.

– Да, высылают, – демон вернулся ко мне, оперся о стену. Он выглядел более радостным, чем пять минут назад.

– А почему ты «спасибо» не сказал? Ты вообще никогда этого не говоришь, – вдруг поняла я.

– Ну так «спасибо» – сокращение от «спаси Бог». Как ты думаешь Богу говорить, чтоб он сам себя спас? Да и людей бог и так охраняет и любит, смысл большего просить.

Я осознала, насколько точные вещи он говорит.

Нас отвлёк лёгкий жужжащий звук. Колокол отлетел от стены, как ошпаренный – из картины Вознесения выходил высокий столб света, принимающий очертания человека, но он всё равно настолько ярко сиял, что я зажмурилась.

– Здравствуй, Лука, – поздоровался ангел с Колоколом, – вызывал?

Они общались на равных. Я даже немного сбилась с толку. А разве демоны и светлые не должны ненавидеть друг друга? А, точно, мой хранитель же на искупление пошёл…

– Да, Рафаэль, – Колокол-Лука всё равно поклонился в знак признательности и низкого статуса.

Я вспомнила, что Рафаэль – младший ангел-вестник. Он доносит о делах на Земле Богу, поэтому знает о людях совершенно всё. О чертях, наверное, тоже.

– Что ж, я готов слушать, опиши мне их, вместе пойдём искать, – кивнул ангел, сложив огромные лебединые крылья, в которых хотелось утонуть с головой.

– А ты разве не полетишь? – удивлённо поинтересовался Колокол.

– Нет, я слишком быстрый, вы меня не догоните, – совершенно без гордости, по-отечески заботливо произнёс Рафаэль.

Этот голос заставлял слёзы выступать на глазах. Он идеален, Боже, какой же он безупречный…

Колокол начал говорить непонятные описания, явно на нашем языке, но для меня это всё звучало набором букв, которые Гонец, впрочем, понимал.

– Я понял тебя. Пойдёмте.

Мы вышли из церкви и направились туда, куда вёл нас ангел.

Через полчаса ходьбы мы прошли через сетку забота и оказались в небольшом грязном дворе перед полуразрушеным домом из серых кирпичей. Рядом стояли обгорелые пеньки.

– Что тут случилось? – спросила я. Мне было интересно так, что тряслись руки.

– Восьмого января две тысячи двадцать третьего года в три часа ночи ровно по вашему «времени» в этом жилом здании произошёл взрыв.

Голос Рафаэля был спокоен, но моя фантазия изобразила всё в ярких красках. Даже страшно стало, будто я там была во время взрыва.

– А что взорвалось?

– Газ, – коротко объяснил ангел, садясь на низкий осколок стены.

Я поняла, насколько это была глупая смерть. Столько людей погибло из-за того, что кто-то забыл выключить плиту…

Колокол сел рядом с ним. Мне места не нашлось, поэтому он взял меня на колени.

– У нас есть план? – спросила я, чуть волнуясь. С ангелом в полую силу беспокоиться не получалось.

– Есть, – демон нахмурился, обмозговывая свои доводы, – я превращу тебя в птицу, когда ты будешь сидеть вон на той сосне.

– А я не упаду? – с сомнением поинтересовалась я, покосившись на дальнее дерево высотой этажей в восемь.

– Я держать буду, – успокоил меня ангел.

– … Они увидят, что ты там, на дереве, и полезут туда, в тот момент я смогу их коснуться, потому как они будут в одном месте, – продолжил составлять Колокол. – Потом ты станешь птицей и прилетишь ко мне, а Рафаэль их заберёт.

– Гениальный план, – согласилась я. Но на дерево лезть было всё равно страшно.

Вдруг мы втроём услышали звук шагов. Ступали три ноги и один протез.

– Это они! – шепнула я, вспомнив, как белобрысый упырь бегал за мной.

Мы нырнули за стенку.

– Пожалуй, стоит мне тебя на дерево отвезти, – решил Рафаэль и согнулся, дав мне возможность оседлать себя. Я обхватила руками его шею и почувствовала святые вибрации, от которых захватывало дух.

Мы взлетели и у меня в животе закружились мухи (не бабочки, в данный момент это слегка неуместно). Нет, я привыкла летать, будучи канарейкой, но если на ком-то…

Я видела под собой этих двоих. Один страшнее другой. У них будто даже лица почернели.

Тут меня шлёпнули на ветку. Я вцепилась в ствол и зажмурилась, стараясь не смотреть вниз. Но я чувствовала тёплые руки ангела и от этого мне было легко.

– Кричи, – посоветовал Рафаэль.

Я посмотрела на стену, которая теперь казалась ещё меньше. Из-за неё медленно выскальзывал Колокол, стараясь не попадаться двум монстрам.

– Эй! – нервно крикнула я. В горле сразу же пересохло. и я закашлялась. – Я… кхе, тут!!!

Звери подняли морды (лицами я ЭТО не могу назвать) и уставились на меня голодными красными глазами.

Я этого ожидала, поэтому ноги поджала раньше времени. Двое полезли на дерево, как белки, слава Богу, не с их скоростью.

Колокол геройски побежал за ними, одним пальцем поднял чёлку, а другой рукой коснулся протеза вампира.

Я сквозь стенку наступающего обморока едва услышала, как ангел пробормотал что-то на латинском и щёлкнул пальцами.

Парень с протезом упал с высоты двух метров на колени, а потом и завалился на бок, как тряпичная кукла. Он был без сознания.

Дело было за женщиной. Она уже доползла до середины дерева, ей ничего не оставалось кроме как схватить меня за ноги.

– Рафаэль! Я не дотягиваюсь! – снизу отчаянно кричал Лука.

Ангел поднял голову и шепнул одну непонятную фразу.

Мне казалось, что моё сердце сейчас вырвется из груди и пойдёт скакать с оленями. Перед глазами темнота никак не могла успокоиться и металась жучками, приближая к обмороку.

И я потеряла сознание.

Очнулась я легко, будто от щелчка.

Я лежала в квартире Колокола, которую мы недавно прибирали. Сам герой лежал на полу в позе звезды и подпевал какой-то песне в наушниках.

– Ты поёшь как Джигурда, – передразнила я его.

– О, очнулась? Здорово, – он поднялся, вытащил «капли» из ушей и сел в позе лотоса напротив меня. – Ну что, пора по домам?

– Погоди, а что случилось-то? – спросила я, чувствуя себя немного виноватой.

– Я превратил тебя в птицу, ты полетела мне в ладони, уже без сознания. А Рафаэль ту бабу спихнул с дерева, я её пометил и всё.

– Всё? – я почувствовала тёплое до мурашек облегчение.

– Так что, по домам? – оптимистично спросил он.

– Знаешь, что… Давай ты ко мне в квартиру переедешь? – с надеждой предложила я. – Я тут рядом живу, за парком.

– Да? – удивлённо переспросил демон, оглядев свои владения. – А знаешь… Я согласен.

– Здорово! – у меня в груди зажегся лёгкий комочек счастья. Я порывисто обняла Колокола.

– Только давай ты не станешь меня больше в канарейку превращать… – попросила я. Но потом вспомнила, что он хранитель и обязан защищать меня… – Ну ладно, только в крайнем случае.

– Что ж, хорошо, – он поднялся и пошёл собирать вещи с самым невозмутимым видом.

Разносторонний человек. Ничего не скажешь.

Также, как и про гречку с мармеладом…

Я была уверена, что мне стоит поведать эту историю. Я уже работала над сценарием, теперь я пишу эти строки тебе, неизвестный читатель.

В данный момент Колоколу дали нормальное тело, подходящее ему по внешности и по голосу, его видят все. Мы теперь одного возраста. Он успешно выдал себя за орнитолога и теперь стоит и наблюдает за воронами в окне. Нам вместе приятно живётся, у нас установились платонические отношения. Мы ходим в церковь по воскресеньям и сценарии на пару пишем. Лука жуткий выдумщик!

А ещё он временами превращает меня в канарейку. Я полюбила этих птиц от всей души и не злюсь, когда он так делает. Он же до сих пор остаётся моим демоном-хранителем…

Желаю вам тоже чувствовать защиту и полюбить птичек. Всегда ваша

КАНАРЕЙКА.

Теперь я расскажу вам историю, которая дала мне стимул начать писать. Она списана с реальных событий. Конечно, мне бы хотелось прибавить, что помогли мне в этом не только взрыв фантазии и случившаяся катастрофа (читайте ниже), но и моя семья- отец, который постоянно поддерживал меня и был готов претворить в жизнь все мои мечты, мама – человек, помогающий мне лучше понять этот мир, и, конечно же, сестра Мария, чудный и весёлый человек.

КАК МЫ ХОРОНИЛИ ПТИЧКУ (РАССКАЗ)

Я шла по тропинке до нашего дома, намереваясь позавтракать, и вдруг увидела возле двери летней кухни маленький комок. Когда я подошла, то удивилась сначала – это был воробей. Но потом я поняла, что мёртвый.

Я не ощущала никаких эмоций, кроме странного чувства долга перед природой. Я надела садовые перчатки и подняла птичку. Маленькая и пушистая. Живая душа. Наверное, она ударилась об стекло в двери, её шейка свободно двигалась. Но она явно околела, значит, лежала тут уже давно…

Я сначала постучалась в окно своей комнаты, чтоб не нести в дом животное. Но никто не открывал, поэтому я вошла в предбанник, раскрыла дверь и позвала:

– Девочки! Девочки!!

В тот день у нас были гости – наша троюродная сестра. У меня была и родная, Маша, добрая и милая, но, видать, не сегодня.

– Чего? – отозвалась Лера. Они с Машей подошли ко мне, и я с какой-то твёрдой и уверенной интонацией, доселе мне неизвестной, произнесла:

– Похороним птичку?

– Чего там у вас? – в коридор заглянул папа и, увидев у меня в руках бездыханный комок, сразу всё понял, хотя, наверное, смеялся. – Так вы возьмите лопату и идите в лесу закопайте.

Это была вполне себе хорошая идея. Егор (младший брат троюродной сестры) увязался за мной. Девочки сели на качели.

– Похороним её на родине. – с воодушевлением сказала я.

– А где она была? – спросил Егор, разглядывая птичку у меня в ладонях, пока мы шли до сарая.

– Возле двери беседки, наверное, ударилась, стекло не увидела… шею свернула, – пояснила я, отпирая дверь. – Клюв сломала, или шею.

– А где тут у вас лопаты? – поинтересовался Егор, ходя по пыльной полутёмной комнате.

– Вот тут, – показала я, подёргав за одну из них.

– Нет, это лопата для бетона, нам для земли надо, вот эту… – я придержала остальные приборы, пока он вытаскивал из-под них грязную лопату. Я подивилась его знаниям, я думала, лопаты все одинаковые.

Мы пошли к забору мимо качелей.

– Вы что, реально в лес пошли? – спросила с интонацией «вы дураки, что ли» Лера.

– Да, – твёрдо ответила я.

– Похороним её по всем правилам, – добавил с воодушевлением Егор. – Кстати, откуда ты знаешь, что это «она»?

– У самцов шапочка на голове, если её нет, то это самка, – пояснила я, приглядываясь к птичке. Один маленький чёрный глаз был закрыт, а крылья чуть расправлены. Явно ударилась. – Вы не идёте с нами хоронить?

– Нет! – сразу как-то брезгливо вскричали обе сестры.

– Да выбросьте её в мусорку! – попросил отец, появляясь на пороге.

– Ну… – я не могла этого сделать. Просто не могла. Чувство долга толкало вперёд. Выбросить когда-то живое существо…

В результате мы с Егором и лопатой вышли с территории дома и направились по асфальтированной дороге в лес, щербатый, стоящий рядом тёмными ветвями.

– Я назову её Фрида, – решила я, как в тумане.

– А что это за птица? – спросил мальчик. Ему всё происходящее казалось немного серьёзным приключением и поводом прогуляться вне дома, но, кажется, ое всё же понимал всю тяготу ситуации.

– Воробей. Самый обычный во-ро-бей… – задумчиво сказала я, как самой себе. На миг в голове родилась мысль «не глупо ли это?», но я грубо её стёрла из памяти. НАДО.

Егор там о чём-то бормотал, я отвечала, но не понимала, что происходит. Я просто ничего не ощущала. НАДО ЕЁ ПОХОРОНИТЬ. И ВСЁ ТУТ.

Мы вошли в лес. Я сразу заприметила милое плато из сухой лесной почвы, освещённое бледно-жёлтым солнечным светом. Оно находилось возле зелёного кованного забора оздоровительного лагеря.

– Вот тут, на освещённом месте.

Мы подошли. На песке, покрывавшем землю, был пальцами начерчен крест, видимо, кто-то играл в пиратов.

– Тут и крест есть, наверное, клад закопан, – вяло пошутила я.

– Копаем, – решил Егор, и лопата вгрызлась в почву. – Трудно копается… А, это корни.

Скоро на поверхность выпал кусок разбитой белой тарелки с розовой каёмкой. Вот и весь клад.

– Смотри, осколок тарелки! – удивлённо охнул мальчик.

– Вот и клад нашли, – весело ухмыльнулась я, продолжая поглядывать на птичку.

– Погоди, я сейчас до него докопаю… – прокряхтел Егор, умело делая ямку. – Сейчас их обрублю…

Корни отлетели в сторону, но некоторые всё равно торчали.

– Ты глубоко не копай, – предупредила я, – птичке маленькая нужна.

– Всё, – Егор отложил лопату, и я, подняв корешок, положила птичку на дно ямки.

– Корень пусть прикроет… Покойся с миром, – на большее меня не хватило, и так голос дрогнул, хоть я и не ощущала грусти.

– Закапываем, – мальчик лопатой начал сгребать серую землю обратно, я помогала ему рукой. – Прировняем…

Мы прихлопнули холмик лопатой.

– Надо покрестить могилу, – строго сказал Егор и сотворил крест над могилой птички.

– Надгробие ей поставим… – я оторвала от земли палочку с листочком и поставила в изголовье. – Пошли, лопату не забудь.

– Взял.

Мы повернули обратно. Странно, но легче не стало, поэтому я решила поделиться с Егором тем, что на душе.

– Мне кажется, что неправильно выбрасывать птичек… Их же Бог создал, и для чего-то они нужны… Каждая душа нужна! А если мы их как мусор… Ну да, они мёртвые, но они не мусор, они же когда-то живые были!

Егор поддакивал и кивал, везя лопату по асфальту с металлическим треском.

Мне вспомнилось, как отец рассказывал, будто выбросил тело нашей погибшей кошки в мусорный бак. Это не честно. Да, они животные, но это же не значит, что они не достойны уважения! Бог создал всех – и людей, и птичек… Поэтому у них равные права!

Всё же, чувство долга перед природой до сих пор в моём сердце.

Птички – не мусор.

Люди – не мусор, какие бы они не были.

(В оформлении обложки был использован графический рисунок, исполненный автором книги Никой Флайривер. Ссылка на источник: http://d.zaix.ru/mJjk.png)