Голос вечности. Полночь бесплатное чтение

Полночь

Посвящается Вселенной моей души, бесконечно полной прекрасных открытий.

Глава 1. Лунный свет

Огромный бледный диск луны настойчиво заглядывал в окно, будто прося удостоить его хотя бы взгляда. Причудливые тени ветвей голых деревьев украшали стены спальни. Сквозь приоткрытое окно в комнату проникал приятный морозный октябрьский воздух.

Я поднялась с кровати и подошла к окну. Опустившись в высокое кресло, я остановила взгляд на идеальной форме круга, представляющего собой спутник Земли.

Сейчас, должно быть, почти полночь.

Тишина и умиротворение целиком заполняли меня. Игнорируя холод, я открыла окно и принялась созерцать лунное небо.

Я всем сердцем любила такие моменты. Наверное, во всем мире меня понимала только тихая ночь. Луна была для меня солнцем, она вызывала у меня те же положительные эмоции, что у остальных людей жаркая дневная звезда.

Казалось, черное небо поддерживает меня, обещая вновь и вновь радовать красотой созвездий и луны, непременно вытесняя с небосвода скучное солнце.

Лунный свет лился в окно как бальзам на душу. Он сглаживал все раны, нанесенные глупым миром, успокаивал отчаявшееся сердце, вселял надежду. Лишь под покровом ночи я чувствовала себя настоящей. Посредственная маска срывалась и забрасывалась далеко в пыльный чулан. Не перед кем было притворяться, изображать из себя «нормального» человека. Можно было просто побыть собой.

Целый час просидев перед окном, погрузившись в фантазии и мечты о несбыточном мире, я закрыла его, лишь окончательно окоченев. Задернула шторы, оставив маленькую щелочку, чтобы не прощаться с луной. Легла в кровать, покорно ожидая наступления следующего дня, когда вновь придется открыть старый чулан, протереть маску от пыли и натянуть на свое лицо.

Школу я проспала. Намеренно проигнорировав будильник, прозвонивший в семь утра, не стоило удивляться тому, что два урока уже были пропущены.

Через полчаса поспешных сборов я оказалась возле зеркала, надевая верхнюю одежду. Оттуда на меня смотрела голубоглазая девушка со светло-оливковой кожей, натянутой на высокие скулы. Нос усыпан дюжиной бесцветных, едва заметных веснушек. Идеально прямые темно-русые волосы струятся вдоль длинной шеи, по хрупким плечам до конца ребер. Они скрывали в себе медный оттенок, наличие которого обозначить могли лишь лучи солнца. Пухлые губы – верхняя чуть тоньше нижней – невольно растянулись в самодовольной улыбке: я любила свое отражение.

«Хорошо выглядишь, Аня», – пронеслось у меня в голове.

Мельком бросив взгляд на часы, я устремилась вон из квартиры: было уже без двадцати десять, а значит, только что начался третий урок.

Октябрьская прохлада слегка успокоила мои взвинченные нервы и остудила пылающие щеки. Под ногами приятно шелестел пестрый ковер листвы. Легкий ветерок забирался в волосы и, поиграв с ними, уносился прочь. Пожалуй, октябрь – один из моих любимых месяцев.

Я обрадовалась, обнаружив, что небо затянуто серыми облаками. Ночные душевные терзания уже не ощущались так ярко и насыщенно, но я знала, что это лишь на время. Что ж, в ближайшие дни, пока тоска не накатила вновь, будет легче погрузиться в обычную человеческую рутину и гораздо проще придавать смысл ерунде, волнующей сердца людей.

Как только я оказалась в школе, все умиротворение, вызванное осенним пейзажем, сошло на нет. Меня всегда слегка трясло, когда я находилась в этом заведении, из-за вечного давления со стороны учителей, а сейчас меня прямо-таки подбрасывало на месте.

До конца третьего урока оставалось минут десять, и я решила не испытывать судьбу и, дабы не попасться на глаза нашему вечно разъяренному завучу, направилась в довольно тихий уголок школы.

Сложив вещи на подоконник, я, наконец, позволила себе немного отдышаться. Услышав за спиной шаги, я приготовилась объясняться перед идущим морально уничтожить меня учителем. Ничего так и не придумав в свое оправдание, я решила обернуться, потому что шаги звучали уже в паре метров от меня. Надо быть уверенной в себе и не бурчать под нос, тогда на меня не будут хотя бы повышать голос…

С этой мыслью я резко развернулась, убежденная в том, что готова дать отпор любому инквизитору нашей школы. Но передо мной оказался совсем не тот, кого я ожидала увидеть.

– Какая у тебя тяга к знаниям… – моментально подняв мне настроение, проговорил человек напротив.

– Столь же сильная, как и у тебя, – радостно ответила я и заключила в объятия парня.

Влад Строганов – мой лучший друг с тех пор, как я перевелась в эту школу из другой. Мы учились в параллельных классах с четырнадцати лет и общались каждый день. Итогом этого общения стала сильная духовная, почти родственная связь.

На лето Влад уезжал с семьей в Москву, но вернулся не к началу сентября, а к середине октября. Мы не виделись четыре месяца, хотя и поддерживали связь. Конечно, телефонного звонка нам обоим было недостаточно, и мы безумно друг по другу скучали.

Насладившись объятиями лучшего друга, я отстранилась и оглядела его с головы до ног, чтобы убедиться: это все тот же Влад, который уезжал в Москву в июне.

Зеленые с малахитовым оттенком глаза гармонировали со смуглым тоном кожи. Мой взгляд заскользил ниже: прямой нос, тонкие губы, выдающиеся скулы. Затем я обратила внимание на прическу. Волосы находились в огромном беспорядке, что окончательно убедило меня: передо мной мой старый добрый друг.

– Обе руки, обе ноги, – заулыбался Влад. – Не волнуйся, я цел и невредим, – парень развел руками.

Я по-дружески стукнула Влада в плечо.

– Тебя не было сто лет, – объяснила я свой пристальный осмотр. – Почему ты не предупредил, что приезжаешь?

– Я знал, что так ты больше обрадуешься, – я картинно закатила глаза. Влад знал обо мне все. – Только что был у классного руководителя, сообщил, что с завтрашнего дня снова посещаю школу. А вот у тебя нет причин прогуливать историю, – Влад знал и мое расписание.

– Есть, – Влад внимательно ждал ответа. – Я проспала.

– О, да это сверхуважительная причина! – начал шутить Влад. – Почему проспала?

– Ну знаешь, занималась своими странными штучками: смотрела на луну и звезды, – шутливо объяснила я причину опоздания.

Веселье исчезло с лица друга. Теперь он улыбался печально. Влад знал… почти обо всем, что происходит в моей голове. Знал, что значило мое разглядывание ночного неба.

– Как ты? – заботливо спросил друг. Он так же знал, как тяжело мне справляться со своими терзаниями.

– Уже лучше. Сон помогает, – честно ответила я.

– Мне жаль, что пришлось так надолго тебя оставить. Не хочу, чтобы ты была одна, – Влад обнял меня за плечи и чмокнул в макушку.

– Все в порядке, – я растянула губы в улыбке. – У меня есть Оксана и Марина.

– Но они не знают… – Влад не договорил, заметив, как я замотала головой.

Забота друга была мне очень приятна. Хотя он по-настоящему никогда не понимал сущности моих душевных дефектов, потому как понять их мог только тот, кто был таким же (наверное, уже понятно, что таких я не встречала), но он старался изо всех сил поддерживать меня. За это я его сильно любила.

– Уже все нормально, – я решила перевести тему: – А когда ты мне расскажешь о своей поездке?

– Сегодня же и расскажу, – поняв, что я больше не хочу обсуждать свои терзания, ответил Влад. – Увидимся вечером?

– Конечно, – обрадовалась я.

Прозвенел звонок с урока, и я взяла вещи с подоконника.

– Любимая геометрия? – издевательски спросил Влад.

– Единственная и неповторимая, – скиснув, ответила я. Я ненавидела все, что связано с математикой.

Позже, после геометрии, я встретилась в столовой с Оксаной.

– Что такое?

– Геометрия, – простонала я, потирая виски. – Мозг сейчас взорвется, мне срочно нужно съесть что-нибудь сладкое, – я чувствовала, как раздражение во мне нарастает с каждой секундой.

– Забери ее, – Оксана отдала мне только что купленную булочку, посыпанную сахарной пудрой. – Только меня не ешь.

Оксана – моя близкая подруга. Мы знакомы с десяти лет, и она мне как сестра.

Оксана на год младше меня. Шестнадцатилетняя девушка невысокого роста. Смуглая кожа и карие – почти черные – глаза являлись, на мой взгляд, самой привлекательной чертой ее внешности. Густые темные волосы, ниспадающие до груди, сегодня были просто распущены, что выглядело не хуже прически. Оксана всегда была хорошо одета, а туфли на шпильке являлись постоянной деталью ее образа.

Мы направились к свободному столу; я на ходу начала поглощать сладкую булочку и немного расслабилась.

– Все, монстр усмирен? – пошутила Оксана.

Я улыбнулась.

– Ненадолго. Ненавижу все, что связано с цифрами, мой мозг просто не воспринимает этот огромный поток неясной информации.

– Урок кончился. Успокойся.

– У меня пара. Так что сейчас я снова отправляюсь в ад.

– Прогуляй, – Оксана пожала плечами.

– Уже…

Я объяснила подруге, что поздно легла, не обозначив причину: я ничего не скрывала от Оксаны, но и не обсуждала с ней свои странные чувства – только в крайних случаях.

– Хотя вы и дружите столько лет, – перебила меня Оксана, услышав о нашем с Владом чувственном приветствии, – я до сих пор не могу понять, как один из вас не влюбился в другого.

Я закатила глаза.

– Очень просто. Общение противоположных полов всегда должно сводиться к романтическим чувствам?

– Да, – тут же ответила Оксана.

– Ну, тогда я и мой шестидесятилетний учитель биологии – идеальная пара, – съязвила я.

Оксана заулыбалась, подняв перед собой руки в знак того, что моя странная логика победила еще более странную ее. Затем лицо подруги приобрело озабоченное и слегка недовольное выражение. Я тут же это заметила. Вспомнив причину волнений Оксаны, занимавшую все ее внимание в последнее время, я коснулась руки подруги и ласково спросила:

– Как с Ярославом?

Слава – парень Оксаны, на пару лет старше ее. Мое отношение к Ярославу варьировалось от «что за придурок» до «я терплю его только ради тебя, Оксана». Не то что бы он мне совсем уж не нравился, скорее, мне не нравилось его отношение к Оксане. Слава был достаточно самолюбив, эгоистичен и заносчив. Да, у него были чувства к Оксане, но гораздо в меньшей степени, чем к самому себе.

Мы не особо ладили с Ярославом, но при Оксане я этого старалась не показывать. Она-то была по уши влюблена в Славу и не обращала внимания на его значительные отрицательные стороны.

– Все хуже и хуже… – поморщилась подруга.

В последние две недели Ярослав стал странно себя вести – еще более странно, чем обычно. Совершенно забросил учебу в университете, почти всегда сидел дома и выглядел как оголодавший зверь.

Все это я видела своими глазами. Мы с подругой подозревали его в наркотической или алкогольной зависимости и потому перерыли всю квартиру Славы, пока он отсутствовал. Но никаких доказательств нашей теории не обнаружилось.

Я настоятельно попросила Оксану меньше видеться с парнем, потому что он стал слишком подозрительным. Вообще, Ярослав всегда был сам себе на уме. С Оксаной по большей степени лишь развлекался. Я давно смирилась с тем, что подругу подобное отношение устраивает: ее все время привлекали недоступные парни. Поскольку игнорирование Оксаны входило в список ежедневных дел Ярослава, трудно было понять, насколько ситуация усложнилась.

– Вчера он напугал меня до чертиков, – Оксана понизила голос и наклонилась ближе ко мне. – Я решила проверить, как у него дела. Когда подошла к квартире Славы, увидела, что у него дверь нараспашку открыта. Захожу в прихожую, а он сидит на полу и смотрит в одну точку. Даже как будто не заметил меня. Я пыталась его растормошить, а он начал нести нескончаемый поток бреда. Я даже не уловила смысла его высказываний. Я пыталась успокоить Славу, но ничего не выходило. Так и пришлось уйти, было уже поздно. Не знаю, сколько он там в итоге просидел. Мне так страшно… – на лице Оксаны отразилась безысходность.

Мне, признаться, тоже было не по себе, но Оксане я этого не сказала.

– Мы во всем разберемся, – пообещала я.

– Мы? – с надеждой спросила подруга.

– Конечно. Я сегодня вечером иду в кофейню с Владом. Давай с нами? – прибавив голосу энтузиазма, предложила я. Ни к чему Оксане было оставаться наедине со своими страхами.

– А я не помешаю?

– Разумеется, нет.

Заметное облегчение отразилось на лице подруге. Я знала, как тяжело было Оксане принимать чью-либо помощь, и то, что она не стала отговаривать меня помогать ей разобраться в ситуации с Ярославом, означало, что дела идут совсем плохо.

Когда уроки закончились, я с облегчением шла домой, укутавшись в теплое серое пальто. Все мои мысли были заняты Оксаной и Владом. Я переживала за подругу и радовалась возвращению друга. Вновь увидев его спустя четыре месяца, я не могла поверить, что когда-то он не был таким красавчиком.

Усмехнувшись своим мыслям, я невольно погрузилась в воспоминания о нашем знакомстве.

9 октября, 2013 г.

Четыре года назад.

Тогда мы только начали здороваться с Владом на школьных переменах. Это произошло после того, как парень не позволил мне заблудиться во тьме деревьев. Сейчас я совсем не хотела воспроизводить в голове то страшное воспоминание, так что сфокусировалась на том, что было после. Сполна хлебнув ужаса в дождливый вечер, в лес меня больше не тянуло. Но расставаться с природой я не собиралась.

Между коттеджами и лесом стояли несколько лавочек и что-то вроде беседки. Раньше я не осмеливалась там сидеть, ведь строения могли принадлежать кому-то из жителей домов. Но сейчас я решила рискнуть.

Захватив с собой тетрадку и ручку, я отправилась в сторону леса. Добравшись до цели, я присела на краешек лавки цвета корицы и огляделась по сторонам. Дом Влада находился в поле моего зрения, и мне показалось, что занавеска в комнате парня шевельнулась.

Я прикрыла глаза и попыталась проникнуться атмосферой уходящей осени. Решив попробовать описать пейзаж вокруг себя, я настолько погрузилась в работу, что не заметила, как ко мне кто-то подошел.

– Привет.

Я оторвала глаза от тетради, поспешно захлопнула ее и улыбнулась:

– Привет.

Передо мной стоял Влад. Все так же немного смущенный, но сгорающий от любопытства.

– Можно я посижу с тобой? – спросил парень и поспешно добавил: – Пока гуляю с Бимом.

Из-за угла беседки показалась счастливая морда и галопом кинулась к Владу.

– Конечно, – ответила я на вопрос Влада.

Парень присел рядом со мной. Бим – огромный лабрадор со светлой шерстью – прохаживался вдоль лавки, раздумывая, как себя развлечь.

– Хочешь спросить, зачем я хожу в лес? – предположила я. Обычно мне запросто удавалось угадать мысли и чувства человека, и в этот раз я тоже не ошиблась.

– Мне просто интересно, ради чего ты идешь на такую опасность, – попытался оправдать свое любопытство Влад.

Раньше бы я непременно попыталась объяснить мотивы своего поведения, но ситуация с предыдущими одноклассниками многому меня научила.

– Люблю природу, ищу вдохновение, – небрежно ответила я, представляя, как звучал бы правдивый ответ: «Пытаюсь понять, как сбежать из этого серого мира. Лес вселяет в меня ощущение, что то, чего я жажду, реально».

– У тебя нет инстинкта самосохранения? – вновь поинтересовался парень.

– Сказал тот, кто пошел искать меня в ливень, – парировала я, не желая раскрывать душу.

– Честно говоря, я сам от себя этого не ожидал. Обычно я избегаю всяких неприятностей. Просто я так испугался за тебя, что не успел подумать о возможных опасностях, – признался Влад. Его слова тронули меня.

– Почему тебе было так важно спасти меня? Я, конечно, очень благодарна за это, но все же не каждый решился бы подвергнуть себя опасности.

– Просто… ты мне показалась не такой, как все, и я не хотел, чтобы что-нибудь случилось именно с тобой.

Слова Влада вызвали у меня противоречивую реакцию. С одной стороны, было приятно знать, что я не похожа на серую массу. С другой стороны, это была тайна, которую я тщательно скрывала.

– И что же во мне… необычного? – осторожно, пытаясь придать голосу небрежности, спросила я.

– Ни разу не видел, чтобы ты кого-то задирала или смеялась над кем-то, – слегка покраснев, ответил Влад.

Так, видимо, для парнишки тема насмешек была близка к сердцу. Я расслабилась, поняв, что моя «особенность» для Влада заключается не в том, о чем я подумала.

– Над тобой… смеются? – аккуратно спросила я.

Влад поднял с земли пожухлый листочек и принялся рвать его на мелкие части.

– Ага… – пока я соображала, что ответить, парень решил продолжить говорить: – Ну знаешь, из-за того, что я толстый, – Влад снова раскраснелся. – И очкастый… А еще у меня брекеты.

Мне стало так жаль мальчишку, что я решила немного пожертвовать своими секретами.

– Я знаю, каково это. Из-за этого я и перевелась в другую школу, – в которой, как оказалось, все равно дразнили, хоть и не меня. Внешних особенностей, казавшимися дефектами малолетним придуркам, у меня не было, а в душу я никого не пускала.

– За что тебя дразнить? Ты не толстая, со зрением все нормально, и зубы не кажутся черными от железок, – не понимал Влад.

– Меня не любили за другое… – я тщательно подбирала слова, боясь ляпнуть лишнего. Влад с интересом смотрел на меня, ожидая продолжения. – Моим одноклассникам не нравилось то, как я думаю, – парень нахмурился, не понимая, о чем идет речь. – Мне нравились странные вещи, странная музыка, книги, фильмы. Я была очень увлечена всем этим, и им это показалось смешным.

– «Странные» это какие? – уточнил Влад, оказавшийся очень наблюдательным.

– Ну… Книги, например, жанра фэнтези, – назвала я самую безобидную из странностей, хотя сейчас я откровенно не понимала, почему меня дразнили за это, ведь многим людям нравился этот жанр.

– Ух ты! Я тоже обожаю фэнтези. Мне нравится «Гарри Поттер», особенно вторая часть, где… – Влад оборвал себя на полуслове. Я подумала, что это из-за того, что он не знал, нравится ли мне эта книга.

– Мне тоже нравится «Гарри Поттер». Но третья часть самая лучшая, – улыбнувшись, ответила я.

Влад расплылся в улыбке, выбросил искромсанный листочек, и мы пустились в долгое обсуждение деталей любимого произведения. Впервые за очень долгое время я почувствовала, что мне не приходится напрягаться, думать, что сказать, и притворяться. Я могла побыть самой собой.

Сумерки медленно поползли из леса на город. Бим давно заскучал и, положив голову на лапы, лежал у нас в ногах. Понимая, что скоро нужно будет расходиться по домам, Влад переключился с обсуждения произведения на тему, которая привела нас к книге.

– Не понимаю, что в этом смешного. Кажется, твои одноклассники были полнейшими идиотами, – искренне изумился Влад.

Понимая, что парень не знает многого, я попыталась аккуратно показать ему ситуацию с нужного ракурса:

– Они считали, что я слишком сильно погружаюсь в нереальные миры, – помолчав пару секунд, я тихо добавила: – Возможно, они были правы…

– Не совсем понимаю, о чем ты, но мне кажется, это не делает тебя плохим человеком, к тому же…

– Влад! – позвал парня грубый голос.

Из окна дома Строгановых виднелась мужская голова, обросшая нечесаными вихрами. Сначала я подумала, что это отец Влада, но затем поняла, что мужчина слишком молод.

– Это мой брат, – подтвердил мою догадку Влад. – Мне пора домой.

– Было здорово пообщаться с тобой, – искренне произнесла я.

– Надеюсь, мы еще увидимся, – заулыбался Влад.

– Быстро домой! – завопила кудрявая голова. Старший брат показался мне не очень приятным.

– Увидимся, – пообещала я.

Все еще улыбаясь, Влад побежал в сторону дома, сопровождаемый сонливым Бимом.

– Итак, ты собираешься влить в себя еще пол-литра кофе или начнешь наконец рассказывать о поездке? – шутливо возмутилась я, ткнув пальцем в огромную кружку, стоящую перед Владом.

Время близилось к полуночи, а мы и не думали расходиться, игнорируя тот факт, что нам завтра в школу. Кофейня работала круглосуточно. Помимо нас троих (как я и планировала, Оксана пошла с нами), в помещении находилось еще четверо человек, а все остальные столики пустовали.

Я весь вечер чутко следила за эмоциональным состоянием Оксаны. Поначалу она односложно поддерживала разговор, мысленно все еще витая в проблемах с Ярославом. Но постепенно подруга вовлеклась в беседу и ожила.

Они с Владом спорили о персонаже неизвестного мне фильма. В порыве эмоциональных рассуждений Оксана очаровательно раскраснелась, в ее глазах снова засверкали искорки. Меня забавляло, как легко Влад поддавался обаянию Оксаны и соглашался с ее мнением. А настроение Оксаны, в свою очередь, стремительно повышалось, ведь она обожала внимание. Особенно внимание парней. Особенно таких симпатичных, как Влад.

Эти двое редко виделись: только когда их связующим звеном была я. Но их взаимодействие всегда было таким теплым и дружелюбным, что я таяла в комфортной атмосфере.

Хотя я и не испытывала к другу никаких романтических эмоций, я не могла отрицать очевидное: он был хорош собой. Лишний вес, очки и брекеты он оставил в детстве. Влад привел себя в форму, посещая тренажерный зал и следя за питанием. Очки сменились контактными линзами. А брекеты сняли, и теперь у парня была прекрасная улыбка.

Мой взгляд упал на окно, с высоты которого виднелся лес. Где-то за ним восходила луна, подсвечивая деревья сквозь глубь их крон. Зрелище расшевелило в груди комок эмоций, задремавших на время светлого времени суток. Именно сейчас очень не хотелось чувствовать себя так же, как прошлой ночью, потому я и прервала спор друзей просьбой рассказать о поездке.

– Ладно, – Влад с улыбкой откинулся на спинку стула, не сразу оторвав взгляд от Оксаны, и завел длинный рассказ о маленьком путешествии.

Он рассказывал, как они с Евой (его пятнадцатилетней сестрой) гуляли по ночной Москве, полной огней и движения, как они посетили все достопримечательности столицы, как завели новые знакомства, как наслаждались закатом, стоя на набережной, и многое-многое другое.

Я завороженно слушала, мысленно погружаясь в эмоциональный рассказ друга.

– Похоже, у тебя было просто замечательное лето, – заключила я, когда Влад закончил рассказ.

– Так и есть, – друг пожал плечами. А затем, увидев мое опечаленное выражение лица, прочитал мои мысли и продолжил: – Мне просто повезло, что Димы не было рядом, он бы все испортил, – Влад говорил о своем старшем брате. Заметив, что этого аргумента недостаточно, друг привел еще один: – Эй, следующее лето точно наше. Нам же придется поступать в университет, так что мы еще наездимся.

Оксана картинно надулась: она-то только еще пойдет в одиннадцатый класс.

Я улыбнулась. Да, только что прошедшее мое лето было не таким уж впечатляющим по сравнению с летом Влада, но следующее и вправду должно было быть лучшим, потому что меня ждет окончание школы и первые шаги в новую жизнь. Все это меня не пугало, потому что уже давным-давно мы с Владом договорились, что и после школы будем присматривать друг за другом. И, вопреки словам Оксаны, это было исключительно проявлением крепкой дружбы.

Домой я вернулась во втором часу ночи. Переодевшись и умывшись, я легла в кровать и накрылась одеялом. В лицо светила луна. Я поспешно отвернулась: вчерашние терзания эмоционально вымотали меня.

Жутко было ночевать в полном одиночестве. Моя старшая сестра Ангелина сегодня снова осталась у своего будущего мужа Кирилла. Понятное дело, ей уже двадцать пять, и идея быть нянькой для младшей сестры Ангелине не особо нравилась, хотя родители и просили ее об этом.

Я редко их видела. Если быть точнее, отца не видела вообще, они с мамой развелись, когда мне было десять. Мама вышла замуж за другого мужчину – Олега. С Линой они отлично поладили, а вот младшая сестренка Аня была слишком странная, чтобы пытаться найти к ней подход.

Мама обеспечивала меня материально, решала проблемы, которые я просила решить, но моральная поддержка ограничивалась вопросом: «Как дела?». Она не знала ничего о моем душевном состоянии, ей были чужды глубинные эмоции. Лина пошла в нее. Они были абсолютно «нормальными», я была дочерью с тараканами в голове, которые «пройдут со временем», – так говорила мама.

Сейчас она и Олег живут в Нижнем Новгороде из-за работы отчима. Изредка они приезжают сюда, в Киров, повидаться со мной и Ангелиной. В мои десять мама решила, что я уже достаточно взрослая, чтобы оставить меня на едва ставшую совершеннолетней сестру и приезжать по выходным (а то и реже).

Мама говорила, что это необходимо для того, чтобы улучшить наше материальное положение. У нее это получилось. Но стоит ли объяснять, чего я стала лишена?

Спустя десять минут осознав, что в голову все равно лезут разные неприятные мысли, я включила телевизор, надеясь под бормотание ведущего новостей погрузиться в сон. Убавив звук до минимума, я повернулась на бок и накрылась одеялом.

Из приятной дремоты меня вырвал обеспокоенный голос репортера, описывающего подробности ужасного события.

– …было найдено тело местной девушки, ученицы старших классов. Полиция утверждает, что это убийство. Тот, кто совершил преступление, нанес девушке длинный глубокий порез на шее, а затем оставил ее умирать. Единичный случай, или стоит приготовиться к серии убийств?

«Единичный случай, или стоит приготовиться к серии убийств?» – звучал в моей голове голос репортера, пока я в ужасе ворочалась в кровати.

Глава 2. Туман

Я только начала дремать, опустив голову на руки, сидя за партой, как голос, раздавшийся над моим ухом, вернул меня в рутинную реальность.

– Чего спишь? – спросил Денис.

Денис Смирнов – мой одноклассник. Единственное, что нас объединяло – школьная парта. Мы вполне ладили, но даже приятелями нас нельзя было назвать.

– Пытаюсь отвлечься от сборища приматов, – я кивнула в сторону парней из нашего класса, занимающихся какой-то ерундой и издающих раздражающие звуки, – но ты лишил меня этого удовольствия.

– Я разбудил тебя на цирковое представление, так что, скажи спасибо, – ответил Денис нарочито громко, так что надоедавшие одноклассники замолчали. В нашем классе это было нормальным явлением – одни были задирами, другие терпели их выходки.

Денис усмехнулся. Я проигнорировала его выпад в сторону парней. Пусть он и был не прав, задирая ребят, я в такое никогда не вмешивалась: хватило мне быть в центре внимания в прошлой школе.

Денис опустился на соседний стул и уже хотел продолжить высмеивать «приматов», как в класс вместе со звонком зашла наша классная руководительница. Анастасия Викторовна – пожилая полная женщина, на которую, казалось, однажды упал груз какой-то эмоционально травмы, и теперь эта женщина всегда выглядела уставшей. Учительница вела русский язык и литературу, и у нас сейчас как раз был ее урок. Но, взглянув на нее, я поняла, что нас ожидают какие-то новости.

Анастасия Викторовна, не дождавшись, пока все рассядутся по местам, с ходу начала говорить:

– Конечно, сейчас не начало учебного года, но так получилось, что с сегодняшнего дня в нашем классе станет на одного ученика больше, пожалуйста, отнеситесь к этому с пони…

Дверь распахнулась, заставив учительницу замолчать.

В класс вошла девушка. Ее полностью скрывала тень, и все, что удалось разглядеть: шла она размеренно, важно. В этой едва ли не ленивой походке узнавались превосходные манеры. Девушка вышла из тени.

Тут-то все чуть не попадали в обморок.

Я не преувеличиваю. По классу прошлось дружное «ах!». Женская половина класса заплыла от зависти (включая меня). Мужская – от переизбытка эмоций.

Она казалась миражем, творением великого художника, которого вдохновило что-то неземное. Первое, на что я обратила внимание: жесткий взгляд, дополняемый идеальными темными острыми бровями. Лазурного цвета глаза так и манили не отрываться от них. Девушка бегло осмотрела класс, конкретно ни на ком не задерживаясь. Вообще, складывалось впечатление, будто она не считает меня и моих одноклассников за людей. Новенькая закончила свой презрительный осмотр и повернулась в профиль к Анастасии Викторовне.

Такой ракурс незнакомки был ничуть не хуже. Клянусь, на купюрах давно пора было печатать именно этот профиль. Прямой нос, чуть вздернутый к кончику, что придавало лицу шарм. Губы, складывающиеся в идеальную, желанную форму. И цвет лица такой нежный: цветочно-белый. Кожа без единого изъяна, туго натянутая на выточенные скулы. Аккуратные, легкие волны цвета воронова крыла струились по плечам.

– Добрый день, – звучно промолвила незнакомка, глядя в глаза учительнице.

Я заметила, что высокомерия у нее не поубавилось, а голова ее держится все так же гордо и высоко.

Анастасия Викторовна сначала что-то проворчала себе под нос, затем тяжело вздохнула и встала со своего места.

– Дети… – начала учительница, но это больше было похоже на карканье помирающей вороны, поэтому Анастасия Викторовна откашлялась и начала заново: – Дети, это… ваша новая одноклассница Волкова Катерина. Надеюсь, вы все подружитесь с ней, а теперь перейдем к Булгакову. Катя, займи свободное место.

Катя мило улыбнулась учительнице – парни уже, должно быть, в отключке – и заняла свободную парту.

Фигура у этой Волковой тоже была хороша. И сильно походила на мою. Она казалась совсем хрупкой из-за ярко выраженных ключиц, соединяемых ямкой формы полукруга. Рост под метр семьдесят. Широкие бедра не гармонировали с едва выраженной грудью, но это выглядело личной особенностью тела девушки и совершенно не убавляло привлекательности, а наоборот – создавало уникальный образ. Талия была такой тонкой, что страшно было представить, как можно обнять Катю, не сломав ей при этом позвоночник. На длинной шее висел небольшой кулон, отливающий то ли бордовым, то ли рубиновым цветом. Украшение привлекло мое внимание. Оно представляло собой серебряную цепочку, держащую неизвестный мне овальный камень. Дорогая, наверное, штука.

Я невольно поежилась, когда Катя проходила мимо меня. Ну вот, она была уже мне неприятна, так что мой разум внушил себе, будто от нее исходит нечто отталкивающее. А может, просто стоило меньше завидовать.

Новенькая села за последнюю парту, и Анастасия Викторовна перешла к ведению урока.

– Я всего лишь легла на пару часов позже обычного, а у меня ощущение, будто я вчера напилась и сегодня получила похмелье, – жаловалась мне Оксана на большой перемене между третьим и четвертым уроком. Мы столкнулись в одном из коридоров.

– А у меня ощущение, что год будет крайне веселым, – хмурясь, перевела я тему, добавив чересчур много сарказма в последнее слово.

Оксана потерла виски.

– В чем дело?

Я слегка прикусила нижнюю губу, раздумывая, в чем действительно дело. В зависти? Немного поразмыслив, я отбросила это занятие и выпалила, что было на уме:

– У меня в классе новенькая. Ты бы видела ее, – я инстинктивно сложила руки на груди – жест, означающий, что я сердита. Готова поспорить, щеки мои слегка надулись.

Оксана вмиг встряхнулась.

– Так значит, это правда… – пробормотала она себе под нос.

– Правда что?

Оксана молча взяла меня за руку и потащила через всю школу. Я, как ребенок, шла за ней по этажам. Я на голову выше подруги, и зрелище того, как она ведет меня за руку, было довольно забавным.

– Пришли, – объявила Оксана после минутной ходьбы за ручку по школе.

Я оглянулась по сторонам. Третий этаж. И что?

– Не туда смотришь, – ответила Оксана на мой последний вопрос, который я, оказывается, произнесла вслух, и повернула меня лицом совершенно в другую сторону. Я снова хотела начать возмущаться, но закрыла рот, потому что… Уже не могла ничего сказать.

Он пересекал бесконечно длинный школьный коридор, и все, включая меня, восхищались им. Высокий парень, стройный, но крепкий, одетый во все черное, был похож на нечто возвышенное даже без присутствия должной атрибутики.

Моя челюсть встроилась в ряды остальных челюстей и так же отвисла.

Что касается остальной внешности парня, я могла видеть лишь его профиль, но и этого мне хватило. Во-первых, меня пронзило легкое чувство дежавю. Мне показалось, что где-то я это лицо видела. А во-вторых, внешность этого человека ослепляла. Тонкий прямой нос указывал на некую аристократию в его обладателе. Заметно выдающиеся скулы подчеркивали образ возвышенного создания. Гладко выбритая светлая кожа лица. Черные, как уголь, волосы образовывали незамысловатую прическу, что ничуть не придавало простоты ее носителю.

– А это новенький, – сообщила Оксана одурманенным голосом, тоже разглядывая парня.

До меня что-то вот-вот должно было дойти. Только что?

– И? – тупо спросила я.

– Включи мозги. Новенький, новенькая. Посмотри, как выглядит этот красавец, – в этом не было нужды: я и так пялилась. Поняв, что я не дам никакого ответа, Оксана завершила: – Его зовут Роман Волков.

Меня будто молнией ударило, в голове, наконец, все сошлось.

– Близнецы? – пробормотала я, хотя ответа на вопрос не требовалось, ведь сходство между парнем и девушкой было налицо.

Между тем, Рома скрылся из нашего с Оксаной поля зрения, и мы стали разговаривать внятно и глядя друг на друга.

– Именно так, – вздохнула Оксана. – Школа на ушах стоит от одних Волковых. Хотя я не понимаю их: какой смысл в выпускном классе переводиться в другую школу да еще и в октябре? Кстати, Рома в твоей параллели.

– Лучше бы он с сестрой поменялся местами, – снова принялась жаловаться я. – Не знаю, как на самом деле, но с первого взгляда эта Катя кажется такой высокомерной.

Оксана захихикала.

– Ты себя-то со стороны видела?

Я удивленно посмотрела на подругу. Та принялась мне объяснять, какое впечатление я произвожу на ее одноклассниц, и так мы провели остаток перемены.

Когда уроки кончились, мы с Оксаной решили посидеть в школьном дворе и поговорить. Нам ведь было что обсудить… Погода стояла не по-осеннему солнечная. Вокруг сновали дети, играя в догонялки. Взрослые ученики не теряли возможности и, как и мы с Оксаной, наслаждались последними солнечными деньками.

– Аня… Я кое-что придумала… – осторожно начала Оксана. Я внимательно посмотрела на нее. – Помнишь, я говорила, что Ярослав почти не выходит из дома – я кивнула. – Я узнала, что сегодня он куда-то собирается. Мне ничего не говорит. Я проверила его телефон – там все пусто. В общем, я решила: за ним нужно проследить.

Оксана внимательно всматривалась в мое лицо, ожидая реакции.

– Я с тобой, – обнадежила я подругу. Оксана всегда была рядом, когда мне нужна была помощь, поэтому у меня не возникало сомнений, помочь ли ей в ответ.

– Вот только… У меня такое предчувствие… – Оксану передернуло. Ее глаза были наполнены тревогой. – Будто случится что-то плохое.

Плотное облако закрыло солнце, и я поежилась от нахлынувшей прохлады.

– Все будет в порядке, – попыталась я переубедить подругу, хотя и у самой внутри все отчего-то сжималось.

В нашей чувствительности мы с Оксаной были очень похожи.

– Ты смотрела вчера новости? – резко сменила я тему, осознав, что из моей головы совсем вылетело вчерашнее событие, оглашенное телевидением.

– Их кто-то вообще смотрит? – скорчила гримасу Оксана.

– Нашли мертвую девушку, – проигнорировала я иронию подруги.

– Что?! – Оксана округлила глаза.

– Она умерла из-за того, что ей перерезали горло, – бесцеремонно объяснила я.

Подруга ошеломленно смотрела на меня. Я разглядела на ее руке мурашки и их же ощутила на собственной коже

– Может, нам не стоит никуда идти? – испуганно предположила Оксана.

– Решать только тебе, – пожала я плечами. После того, как я вспомнила ужасные новости, тревожность внутри меня возросла. Но если Оксану это не остановит, я не позволю ей идти одной.

– Что ж, надеюсь, мы успеем до темноты, – набравшись храбрости, подытожила Оксана. – Хочу побыстрее во всем разобраться.

Солнце вновь вышло из-за облака, прогнав страх и холод и вселив надежду. Подруга откинулась на спинку лавки и подставила лицо лучам. Я, разомлев на солнце и щурясь, словно кошка, лениво разглядывала окружающих.

Дети, разумеется, меня мало интересовали: я разглядывала старших. Напротив меня, по другую сторону школьного двора, на лавочке расположились мои одноклассники. На соседней от них скамье разместились незнакомые мне личности. Далее сидели две девушки. Приглядевшись, я поняла, кем они были, и на меня моментально нахлынул рвотный рефлекс.

Одну из них звали Алисой Стрельцовой. Глядя на Алису, меня охватывало отвращение. Алиса – моя одноклассница, полная девушка невысокого роста, обладательница серо-голубых маленьких глаз, носа картошкой и бесформенного рта. Алиса носила короткую стрижку, у нее были грязно-рыжие волосы, которые она, судя по всему, сожгла дешевой краской или чем-то еще.

Что касается характера Стрельцовой – ничего особенного. Стандартный набор черт выскочки: чрезмерная самоуверенность, желание стать лидером «элиты» (которой, как таковой, даже не было в нашей школе), извращенное поведение по отношению к противоположному полу и, конечно, полное отрицание всех этих качеств со стороны Алисы, прячущейся под маской милой девочки, которая вовсе не скрывала ее истинного лица.

Моя неприязнь к Алисе имела основания. Она постоянно лезла не в свое дело, собирала обо всех сплетни. Едва познакомившись, мы с ней сразу не поладили. И с тех пор наши со Стрельцовой отношения лишь принимали хроническую форму обоюдного презрения.

Такие, как она, в прошлом знатно подпортили мне жизнь. Но ни к чему было думать об этом… Все давно позади.

Я поспешила отвести взор.

– Эй, смотри! – затормошила я Оксану, едва дверь школы открылась. – Смотри, кто выходит из школы.

Подруга моментально оживилась. Сцена выглядела довольно забавно: нам с Оксаной только не хватало попкорна в руках – столь внимательно мы приготовились наблюдать за разворачивающимся зрелищем.

Из школы вышел Роман Волков и галантно придержал для сестры дверь. Он артистично склонил голову и жестом руки пригласил Катю выйти. Девушка не растерялась и высокомерно миновала школьный порог.

– Ты ребенок, Рома, – закатив глаза, сказала новенькая, но затем ее лицо просияло, и она добавила: – Хотя спасибо.

Рома остался доволен и предложил девушке руку, за которую она его тут же взяла.

– Черт… – сорвалось с губ Оксаны.

– Поддерживаю, – промямлила я.

Эти двое идеально дополняли друг друга, будто две половины одного целого. Ясно, что они были близнецами, но это… это не описать словами. Они двигались в унисон, будто плывя. Для них, казалось, никого не существовало вокруг. Они действительно будто были артистами. Все люди, присутствующие на школьном дворе, разглядывали их – кто украдкой, а кто прямо, – но они не обращали на нас внимания.

Сколько же в них высокомерия и себялюбия, ведь они и вправду нас не замечают, другое дело, если бы они лишь делали такой вид.

Брат что-то сказал сестре, и она засмеялась. Смех ее был прекрасен, но напоминал бьющееся стекло – как, впрочем, и все в ней. Двое чертей, выглядящих, как ангелы, являлись зеркальными отражениями друг друга. Оба высокие, стройные, подтянутые. Темноволосые синеглазые бестии.

Между тем, я нашла у них еще одно сходство: кулон, висящий на шее Кати, в точности копировал кольцо на левой руке Ромы. Тяжелый красный камень поблескивал на солнце.

Волковы изящно выплыли со школьного двора и остановились напротив шикарнейшей машины. Рома потянул ручку передней дверцы и, естественно, помог забраться сестре в салон, а затем и сам сел на водительское место. Автомобиль легко тронулся с места и вскоре скрылся за поворотом.

Постепенно все начали приходить в себя: зашептались, обмениваясь завистливыми замечаниями; принялись обсуждать и сплетничать. Меня поражало, что появление двух новичков произвело такое масштабное впечатление на толпу. Хотя их внешность, кажется, именно столько и стоила: всеобщего внимания.

– Этот Рома, конечно, чертовски красив, но давай впредь не будем так пялиться – много чести, – буркнула Оксана, обращаясь ко мне.

– Ага, – промямлила я в ответ, хотя была зачарована не только Ромой.

Стряхнув с себя наваждение, я выдавила еще пару слов: – Их лоск даже пугает.

– Идем домой. Нам еще домашнее задание делать, – Оксана состроила страдальческое лицо.

Мы направились к выходу со школьного двора. Затем тепло попрощались и разошлись в разных направлениях, условившись встретиться в пять часов у дома Славы.

Как уже сказано, погода стояла далеко не осенняя. Воздух был пропитан теплом, солнышко ласкало кожу. Но настроения, как такового, не было. Оно не испортилось от того, что со случайной девушкой произошла такая трагедия. Да, это было ужасно, но это не касалось меня настолько, чтобы грустить. И уж, конечно, я была подавлена не из-за двух красивых людей – слишком глупо. Покопавшись в себе, я не нашла причины, по которой мое настроение было пасмурным, и бросила это дело. Думая непонятно о чем, я не заметила, как оказалась дома.

Квартира снова был пуста, хотя Ангелина побывала здесь в мое отсутствие. На столе меня ждала записка.

«Обед в холодильнике.

Не скучай.

Лина.»

– Веселюсь как могу, – проворчала я записке и отправилась в свою комнату.

Перед встречей с Оксаной мне предстояло заняться уборкой, что делать я ну просто ненавидела. Мне было жалко затраченного времени, которое можно было бы посвятить чему-то более интересному.

Я оглядела свою комнату, намечая задачи по уборке. Возле левой стены, под окном, стояла кровать с разворошенной постелью. Я перевела взгляд вправо. Письменный стол ломился от учебников и тетрадей. Всюду валялись листы, исписанные моим торопливым, но элегантным почерком. Это я так выражала свое вдохновение, набрасываясь на бумагу и создавая различные отрывки, чаще всего с описанием пейзажа. Из-под кровати торчала пара гантелей – когда-то я решила, что неплохо позаниматься спортом, но быстро сочла это бесполезным занятием и снова погрузилась в писательство и чтение.

Глубоко вздохнув, я шагнула за порог комнаты прямо в лапы нудной уборки.

Смеркалось. Шел всего шестой час, а тени упрямо сгущались, поглощая все больше и больше пространства. Холодным светом загорались фонари. Воздух становился другим на вкус. Вечером он всегда меняется, включая в свой аромат нотку тьмы. Было нечто чарующее в сумеречной атмосфере, нечто, побуждающее желать остаться в этом промежутке времени навечно.

Мы с Оксаной расположились в тени дерева перед домом Ярослава. Я видела, как сильно переживает подруга. Она нервно постукивала каблуком сапога и кусала губу, не отрывая взгляда от подъезда Славы. В один момент глаза ее расширились, она дернула меня за рукав и пальцем указала на открывающуюся дверь.

Слава вышел из подъезда и быстрыми шагами направился в неизвестном направлении. Нас с Оксаной он не заметил. Мы быстро последовали за ним. Я думала, что Оксане сложно будет заниматься слежкой на каблуках, но она опровергла мои ожидания: я почти не слышала ее шагов, а скорости она совсем не сбавляла.

Мы старались держаться чуть поодаль на случай, если Слава решит обернуться, но он двигался решительно. Мне даже показалось, что он в любой момент готов сорваться с места и побежать, лишь бы быстрее достичь цели.

Стемнело. Мне стало страшно. Желание бросить это, как мне начало казаться, гиблое дело, росло во мне с каждой секундой. Я хотела убедить Оксану развернуться и пойти в обратном направлении, пока помнила дорогу. К тому же, мое почти безразличное отношение к убийству девушки угасало, сменяясь опасениями и тревогой. Но, бросая взгляд на лицо Оксаны, я видела на нем отчаяние и решимость одновременно. Ее доставала неизвестность. А меня беспокоил тот факт, что поведение Ярослава может угрожать подруге. Поэтому мы шли дальше.

Поднялся ледяной ветер. Дороги было уже не разобрать, ночь стремительно захватила город. Чем дальше мы шли за Славой (еще ни разу не потеряв его из виду), тем меньше в домах становилось окон, в которых горел свет.

Тут-то мое львиное сердце окончательно обволокла трусость, и я решила, что немедленно возвращаюсь домой.

– Это была плохая идея… – шепотом обратилась я к Оксане.

– Я уже тоже так думаю, – испуганно ответила подруга. Ее глаза метались из стороны в сторону: ей было очень страшно. – Ладно, идем обратно.

Я с облегчением развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы направиться в сторону дома, но не ступила и шагу. Мы с Оксаной в изумлении осматривались по сторонам.

Оглядевшись вокруг, я осознала ужаснейшую вещь: я понятия не имела, где мы находимся. И судя по лицу подруги, ее мучала та же проблема. Тьма сделала свое дело, и мы не могли разобрать даже название улицы, написанное на разваливающейся пятиэтажке кривыми буквами. Да что уж тут говорить: мы никогда не бывали в этом районе ранее.

Раздался звук бьющегося стекла и голос пьяного мужчины, произносящего такие бранные слова, каковых я даже никогда не слышала. Похоже, даже если мы сумеем найти дорогу домой, мы до него просто не доберемся.

Мы застряли в самых что ни на есть трущобах, и ничего хорошего ждать не следовало.

Я поискала глазами Ярослава: он был нашим единственным спасением. Мой план теперь заключался в том, чтобы догнать Славу и попросить его проводить нас до дома. Отчаянно и жалко, учитывая, с какой целью мы его преследовали. Но у нас больше не оставалось выбора.

Ярослав едва не растворился прямо на моих глазах в следующем дворе, но, к счастью, я успела выловить из тьмы его силуэт и бегом, схватив за руку Оксану, уже не боясь, что он нас увидит, а лишь надеясь на это, понеслась к нему.

– Я сейчас позвоню Владу, и все будет хорошо, – я попыталась обнадежить Оксану. Подруга лишь кивнула.

По пути я достала из кармана телефон и увидела, что заряд батареи близится к нулю. Но это не голливудская кинокартина, и мне должно было хватить на звонок. К тому же, телефон был и у Оксаны, так что паниковать не стоило. Набирая номер лучшего друга, я не сводила взгляда с единственного маяка в непроглядной тьме – с мужской фигуры.

Слава уходил дальше и дальше, быстрее и быстрее, мимо домов, которые, казалось, вот-вот рухнут. Да что он там забыл?

Местность наводила на меня ужас. Казалось, что данную часть города ночь окутала основательно, ее не разбавлял даже свет горящих окон, потому что он попросту нигде не был зажжен. Мурашки ползли по коже не только оттого, что холод окутывал меня с ног до головы, но и когда я едва бросала взгляд на окружающие предметы. Пятиэтажный дом, выложенный кирпичом цвета костей, молчал. Такое ощущение, что здесь все вымерло. Наполовину дырявая крыша отбрасывала на верхние этажи мрачную тень (насколько это было возможно ночью).

Да здесь самое место для ночных чудовищ!

Качели на детской площадке, прямо как в фильме ужасов, противно скрипели. Детский домик давно развалился, и сейчас, при внезапно потемневшем небе, казалось, что он вот-вот растворится в земле. Бордюры, некогда белые, были похожи на выросшие из-под земли булыжники. Картину довершало высоченное дерево. Серое, пожухлое, без листьев, раскинувшее свои острые корявые ветви, похожие на щупальца, во все стороны.

Когда панический ужас во мне достиг апогея, я услышала родной голос и чуть не подпрыгнула на месте.

– Алло? – отвечал Влад из моего телефона.

– Наконец-то, – мой голос странным образом брал высокие ноты, оттого что изнутри меня колотило. Я отпустила руку Оксаны и полностью погрузилась в разговор с другом.

– Что случилось? – насторожился Влад, услышав интонацию моей речи.

– Забери нас, пожалуйста. Мы с Оксаной очень далеко и не можем найти дорогу домой, мы…

– Называй адрес, – перебил меня Влад.

– Сейчас попытаюсь отыскать его на каком-нибудь здании. Да черт подери, тут ни одного указателя с номером дома и улицы! – заскулила я в трубку и отошла от Оксаны, чтобы лучше рассмотреть надписи на домах.

– Аня, ищи, – наставлял меня друг. – Просто ищи, смотри внимательнее, – я слышала, как Влад сам впадает в панику.

«Смотри внимательнее». И я увидела. Но не то, что требовал Влад. А то, для чего мы с Оксаной сюда пришли.

Слава остановился возле развалюхи, ранее бывшей лавочкой, в том самом дворе из фильма ужасов. Парень сделал еще пару шагов, открыв мне новую деталь разворачивающейся ситуации.

Ярослав был не один. К нему лицом, ко мне спиной стояла девушка. Вглядываясь сквозь кромешную тьму, я смогла разглядеть лишь силуэт и ничего не значимые мелочи внешности девушки: высокая, в сером пальто, с пучком темных волос на голове. Это все.

Таинственная встреча закончилась поцелуем (или им началась?). Слава обнял девушку и приблизился к ее лицу. Вот так просто.

Я медленно развернулась к подруге, чтобы кинуться ее успокаивать, ведь она наверняка тоже все разглядела. Но каково же было мое удивление, когда перед собой я увидела лишь пустоту.

– АНЯ! – орал мой телефон голосом Влада. – Не молчи! Ты нашла что-нибудь?

– Оксана… Ее нет… – это были все слова, что я смогла из себя выдавить.

– Что?! Что ты…

Друг замолчал, и я тут же поняла почему.

Да, мне бы хватило зарядки на звонок. Но лишь в том случае, если бы я позвонила и назвала адрес, а не ходила пять минут в его поисках.

Телефон жалобно пропищал и продемонстрировал черный экран. У меня не было время на раздумья и сокрушения, появилась проблема более значительная.

Я потеряла Оксану.

Мало того, что я совершенно не понимала, куда пропала подруга, я еще и не могла осмотреться, чтобы найти ее. Вокруг меня расстилалось подобие тумана. Я не очень разбиралась в синоптике, но, кажется, тумана сейчас быть вообще не должно.

– Оксана! – позвала я подругу, начиная поддаваться панике. Честное слово, я держалась из последних сил.

Ответа не последовало. Сердце заколотилось, желудок скрутило. Очень хотелось забиться в уголок и ждать, пока кто-нибудь придет и спасет меня. Но нужно было взять себя в руки, найти подругу и вытащить нас обеих из кошмара, в который мы сами себя завели.

Я позвала снова. Никакого ответа.

Обернувшись посмотреть, не привлекла ли я внимания противной сладкой парочки, я обнаружила на их месте лишь пустоту. Они тоже исчезли.

Теперь можно было паниковать.

Снова подул ветер, раскачивая во дворе дряхлые ржавые качели. Они принялись издавать ужасный, едва не доводящий до сумасшествия скрип. Было настолько тихо (не считая изредка поскрипывающих качелей), что я слышала, как ветер свистит в щелях меж кирпичами дома, как он гуляет по пустым квартирам и забирается под крышу.

Искать Ярослава с просьбой помочь найти Оксану и проводить нас до дома теперь граничило с безумием, и я, сжав в кармане ключи как единственное оружие, быстрым шагом направилась в противный туман, намереваясь разыскать подругу. О пьяницах и наркоманах, которые могут попасться мне на пути, я старалась не думать.

Туман странно расступался передо мной: он все равно был рядом, но ни одна его капля меня не касалась. Я будто была окутана непроницаемой оболочкой с водоотталкивающими свойствами. Данная особенность не сильно удивила меня: мне было настолько страшно, что какие-то причуды природного явления не занимали моего внимания.

Паника нарастала во мне: из-за дурацкого тумана не представлялось возможным найти подругу, оставалось только идти наугад. Просто идти хоть куда-то.

Меня ждала развилка. Я силилась вспомнить, проходили ли мы мимо нее, но все выглядело таким однотипным, что оставалось только надеяться на удачу. Наугад выбрав дорогу, я продолжила движение.

У меня вырвался смешок. Я завернула за угол, дошла до конца, рассчитывая повернуть еще раз, ибо было ощущение, что в конце начнется нужная мне улица. И каково же было осознать, что это точно не то, что я ищу… Надо мной, вокруг меня, передо мной – везде был кирпич. Что за ерунда? Для чего, ответьте мне, кто-нибудь, строить такой переулок?

«Может, это вход на платформу 9¾?» – закралась истерическая мысль.

Судя по всему, стоило выбирать другой путь.

Не медля ни секунды, я развернулась и… снова остановилась.

Противный туман застлал выход из переулка. Я не видела дальше вытянутой руки. Маленькие белые щупальца отсоединились от общей белой массы и поползли к моим ногам. Едва они коснулись щиколоток, я ощутила легкое онемение в ступнях.

Издав жалкий всхлип, я попыталась пошевелить ногами – безуспешно: я будто вросла в асфальт. Между тем, подобие тумана принялось лизать мои колени, медленно поднимаясь все выше и выше. Страх ударял в меня почти ощутимыми волнами.

Пошевелиться я по-прежнему не могла.

Я бросила жалкие попытки сдвинуться с места и устремила взгляд вперед с целью увидеть того, кого начала ощущать. Всегда чувствуешь, когда кто-то находится рядом с тобой. Так произошло и сейчас. Но как я ни убеждала себя, что здесь никого нет, потому что по прямой виднелся только дурацкий туман, я чувствовала, что на этот раз я не одна.

– Оксана? – с надеждой позвала я. Может, подруга сама нашла меня? Мой голос разнесся эхом по тупику, и, естественно, мне никто не ответил.

Подсознание коварно подсовывало картинки из новостей, голос репортера, и разговоры об убийстве.

«Надо взять себя в руки и срочно убраться отсюда», – мелькнуло в голове, наряду с опасениями столкнуться с убийцей. Но возможности уйти уже не было. И сейчас причина была посерьезней склизкого дыма.

Метрах в трех от меня начало образовываться нечто… нечто живое? Я не знаю. Я не могла раздумывать над тем, что происходит и что я должна делать. Я просто смотрела вперед, где в тумане вырисовывалась… человеческая фигура.

«Оксана?» – на сей раз я не осмелилась произнести имя вслух.

Силуэт словно появлялся из тумана, будто кто-то лежал на земле и теперь поднимался на ноги, но ясно было, что это не так. Фигура передо мной – на голову выше Оксаны, и телосложение было мужским (что напугало меня еще больше). Я не могла разобрать деталей, только силуэт. Как будто сзади светили лампой, чтобы я ничего не могла рассмотреть.

Туман стелился у ног мужчины, ласково обвивая их, подобно тому, как кошка трется о только что пришедшего домой хозяина, но не трогал его самого. Через секунду белый дым покинул ноги силуэта и принял форму кольца вокруг него.

Меня ударило волной адреналина, разлившейся по телу, ведь передо мной наверняка находился тот, о ком говорилось в новостях.

«Ей перерезали горло», – услышала я собственные слова.

Страх стучал в голове, ноги сделались ватными (хотя туман и без того отлично парализовал их). Я понятия не имела, что мне делать. На месте стоять нельзя, но (если бы я могла) убежать все равно не получится – мужчина закрывал дорогу.

Будто прочитав мои мысли, темная фигура приняла расслабленную позу и скрестила руки на груди. Я сглотнула ком, подступающий к горлу. Кто-нибудь напомнит мне убить Ярослава? Не имей он никаких интрижек, я бы здесь не стояла.

Туман никуда не делся, он обвивал мои ноги и подбирался к кончикам пальцев рук, поднимаясь все выше и выше, закрывая мне и так никудышный обзор.

Не успела я подумать, что можно сделать (кроме как хлопнуться в обморок), как мужчине, по-видимому, надоело ждать, и он сделал большой шаг вперед.

Я вскрикнула, напуганная столь резким движением, и вжалась в стену, облокотившись на нее верхней частью туловища, не лишенной подвижности. Расстояние между мной и мужчиной стало таким же, как и раньше, но вот в чем проблема: мне больше некуда было отступать. Если бы я могла двигаться, то сумела бы спастись, ударив незнакомца. Так, чтобы он чуть отступил с дороги, и я смогла убежать отсюда и никогда впредь не возвращаться. Но все это делалось невозможным, ведь ног я совсем не чувствовала.

Силуэт снова двинулся в мою сторону, сделав большой шаг и сократив расстояние между нами, которым я так дорожила, чуть ли не на метр. Цепляясь пальцами за щели меж камнями холодной противно-мокрой стены, я подумала, что смогу ударить мужчину, если поймаю равновесие. Может, у меня это получится, когда туман отступит, ведь он явно связан с персоной напротив меня.

«Это твой шанс!» – заорало подсознание, когда я принялась колебаться.

Мысли в голове неслись вскачь, но не решали одной проблемы: я никогда не дралась. И меня никогда не били. Я понятия не имела, как нанести удар и с какой силой. Поэтому действовала наугад.

Наверное, стоило врезать либо между ног, либо в живот, но ноги-то у меня не двигались, так что оставался только удар по лицу. Бить стоило посильнее. Я сжала пальцы в кулак, вдохнула-выдохнула и, оттолкнувшись руками от стены, подалась вперед. Размахнулась и… упала. Чертов туман! Я не могла двигаться, не чувствуя ног.

Я инстинктивно выставила руки вперед и благодаря этому не повредила лицо. Чего не сказать о ладонях. Битое стекло больно вонзилось в мягкую кожу рук, вызвав кровотечение.

Я услышала звонкий смех прямо у себя над ухом. Конечно, убийцу (ведь без сомнений – это был он) позабавило мое «храброе» нападение.

Я вскинула голову, чтобы посмотреть на мучителя, но… Не на кого было смотреть. Он исчез.

Сначала меня захлестнула волна облегчения. Но сразу за ней – недоверие и страх. Это, должно быть, какая-то игра. Сейчас я встану, побегу прочь отсюда, а убийца схватит меня, появившись из-за угла.

Пусть все эти возможные будущие действия казались предсказуемыми, я должна была поступить именно так, просто потому что другого выхода не было.

Понятия не имею, что бы я делала дальше, если бы в движение не пришло кое-что другое. А именно тот самый «туман». До этого он намеревался поглотить меня с головой, а сейчас становился более прозрачным, похожим на сигаретный дым. Стелясь все ниже и ниже, он… рассеивался. Я, вытаращив глаза, наблюдала за ним. Туман покинул мои ноги, вернув им былую подвижность, и медленно таял. Миллиметр за миллиметром, он оставлял меня одну. Признаться, такое одиночество меня не тяготило.

Я медленно и тихо поднялась с земли, восстановила равновесие, поправила одежду и, затаив дыхание, прислушалась. Тишина ударяла по ушам сильнее, чем барабанная установка, и – парадокс – именно из-за этой тишины я ничего не слышала. Было ощущение, что мне в уши засунули вату, и я ничего не могу разобрать.

Но на самом деле здесь было просто убийственно тихо.

Черт, я действительно только что подумала «убийственно»?

Заработавшая интуиция подсказывала мне, что опасность миновала, но логика противилась. Почему бы убийце все еще не стоять там, за углом? Если исчез зловещий туман – не значит, что исчез и маньяк. Или кто он?

Ладно, у меня просто не было выбора.

Выйдя из мрачного закоулка и не наткнувшись ни на какого убийцу, я добежала до ближайшего поворота и…

Крик сорвался с моих губ. На холодном асфальте лежала Оксана.

– Нет, нет, нет… – шептала я, протягивая к подруге трясущиеся руки. – Ты жива… Нет…

Я развернула голову Оксаны к себе лицом и принялась трясти девушку за плечи.

Подруга медленно разлепила темные глаза и уставилась на меня пустым взглядом.

– Ты жива! – я сжала девушку в объятиях, давясь при этом слезами.

– Что происходит? – пролепетала Оксана непослушным языком.

– Нам нужно выбираться отсюда. Где твой телефон?

Оксана приподнялась, держась за голову. Выглядела она так, будто была тяжело больна. Нащупав в кармане пальто телефон, Оксана протянула его мне.

На экране высветилось уведомление о пяти пропущенных звонках Влада. Да, они с Оксаной общались нечасто, но номера друг друга имели. Следующим уведомлением (тоже от Влада) было сообщение: «Скоро буду, ждите меня там».

– Откуда он знает, где мы? – я показала подруге экран телефона.

Девушка открыла переписку с Владом. Предпоследним сообщением в диалоге был адрес, отправленный Оксаной.

– Ты смогла отыскать адрес на доме? – снова спросила я.

– Аня… – я видела, как на лицо Оксаны легла тень ужаса. – Я ничего не отправляла.

– Тогда кто отправил?

Интуиция подсказывала мне правильный ответ. Но он был до невозможности безумным. Ну не мог мужчина, загнавший меня в угол, в итоге помочь нам отсюда выбраться.

– Я не знаю…

До наших ушей донесся шум приближающейся машины. Издалека было видно: это такси. Машина остановилась в соседнем дворе, из нее тут же выскочил парень и сумасшедше огляделся по сторонам.

– Влад! – позвала я друга, узнав его силуэт.

Парень обернулся на звук и в считанные секунды оказался рядом с нами.

– С вами все хорошо? Что случилось? На вас напали? – Влад быстро осыпал нас вопросами, помогая встать Оксане и неосознанным защищающим жестом закрывая нас руками, оглядывался по сторонам.

– Все нормально… – только и сумела выдавить я.

Друг посадил нас в машину, назвав водителю адрес моего дома.

Всю дорогу Влад сидел в пол-оборота, не спуская с меня и Оксаны глаз. Я прижимала к себе дрожащую подругу и дрожала сама. От холода или страха – не могла разобрать.

Оказавшись у меня дома, мы все позволили себе немного расслабиться. Сегодня меня радовало, что сестра ночует у Кирилла, иначе допроса было бы не избежать.

– Что произошло? – спрашивал Влад, отпаивая нас с Оксаной зеленым чаем.

Я не знала, с чего начать, и решила рассказывать все по порядку.

– Ты не против, если я все расскажу про Ярослава? – обратилась я к подруге.

Та кивнула.

Я начала объяснять Владу все, что случилось, от начала до конца. Закончив на том моменте, где я нашла Оксану, меня перебила подруга:

– Я почти ничего не помню. Последнее, что я видела – как Ярослав целовал какую-то девушку, а дальше я очнулась от того, что меня тормошит Аня.

Сердце пропустило удар на моменте, когда Оксана говорила о поцелуе. В своем рассказе я упустила это событие, решив поговорить о нем потом.

– Так ты все видела? – осторожно спросила я.

– Да, – равнодушно ответила Оксана.

Я не понимала реакции подруги. Оксана, которую я знала, уже бы давно плакала и проклинала Ярослава. Но лицо подруги отдавало лишь несвойственным ей равнодушием.

– И… все нормально? – уточнила я. Влад деликатно удалился заварить еще чаю.

– Да, – повторила Оксана. – Подумаешь, на идиота меньше в моей жизни, – подруга безразлично пожала плечами. – Уверена, что совсем скоро найдется тот самый прекрасный парень, который будет обращаться со мной подобающим образом, – Оксана улыбнулась.

Честно говоря, поведение подруги заставляло меня недоумевать. Всегда эмоциональная и импульсивная – сейчас она была спокойнее удава. Разумеется, я не стала озвучивать свои мысли. Пусть она и ведет себя странно – это лучше, чем если бы у нее было разбито сердце.

– Единственное, чего я не видела: тумана и мужчину, – вернулась к событиям Оксана. – Не знаю, что со мной произошло. Просто в один момент очнулась на асфальте.

– Что нам теперь со всем этим делать? – обратилась я к друзьям, совершенно не понимая, что произошло сегодняшним вечером.

– Не ходить по неизвестным местам, когда в городе появился убийца, – укоризненно ответил Влад, вновь оказавшись в комнате.

Я знала – он был зол, потому что волновался.

– Думаете, это действительно был убийца? – поежившись, предположила я. – В таком случае разве он не должен был нас убить? – возразила Оксана.

– Кто бы это ни был – вас он больше не тронет, потому что вы не будете заниматься подобной ерундой. Ладно? – настойчиво говорил Влад. Мы с Оксаной молча кивнули.

Втроем мы остались ночевать у меня дома: нам с Оксаной было страшно оставаться поодиночке, а Влад вызвался нас охранять.

Хотя все закончилось благополучно, меня не отпускало ощущение, что случилось нечто ужасное. Некое шестое чувство било тревогу, подсказывая, что кошмар только начался. Меня никогда не подводила интуиция.

Глава 3. Мир, которого не существует

Я прогуляла целый учебный день: никак не могла прийти в себя после блуждания в туманных трущобах. Оксана все же пошла в школу. Я удивлялась тому, что подруга была не так напугана, как я. Казалось, даже Влад боялся больше.

Рано утром Оксана заявила, что отправляется домой (подруга жила в соседнем дворе), чтобы собрать вещи и пойти в школу. Сколько она ни старалась убедить меня пойти с ней, я отказывалась. Мне страшно было даже вылезти из-под одеяла.

Влад остался со мной. Он не очень-то любил нарушать правила: поворчал, что ему влетит за прогул, но все равно никуда не пошел. Заметив, что я не спешу вылезать из постели, друг приготовил завтрак и принес его прямо в кровать.

– Как романтично, – усмехнулась я. – Спасибо.

Хорошо, что Оксана этого не видела. Опять бы заговорила о том, что мы с Владом не можем быть просто друзьями.

В четвертом часу Влад вытащил меня из дома погулять по осеннему парку. Друг в точности знал, какую обстановку создать, чтобы я расслабилась.

Парк преимущественно состоял из берез. Основная часть пожелтевшей листвы давно легла ковром на холодную землю, но на нижних ярусах деревьев все еще шелестели оранжевые листочки.

Неширокая асфальтная дорожка уходила далеко вперед, теряясь в пучине горизонта темно-мандаринового цвета. Пахло мокрой листвой.

На меня нахлынули воспоминания из детства. Из тех самых лет, когда я пару раз в неделю ходила в лес, который являлся неким местом моей силы. Сердце сжалось от тоски, навеянной тенью прошлого. Я в очередной раз порадовалась, что спустя три года научилась жить со своими душевными изъянами и мне не так тяжело, как тогда.

– Как ты справлялась летом? – спросил друг, заметив мой меланхоличный взгляд.

Мы медленно пошли по бесконечной дороге.

– Нормально, – неопределенно ответила я и, немного помедлив, решила дать более развернутый ответ: – Меня приободряют мысли о том, что это последний учебный год. Потом мы поступим в университет, я буду жить отдельно от мамы и попытаюсь наконец разобраться, что со мной не так.

– Аня…

Влад всегда поддерживал меня, готов был оказать моральную помощь. Но друг страшно боялся того, сколь глубоко в мою душу пустило корни безумие. Он надеялся, что я просто в один день справлюсь со своей ненормальной манией.

– А если не разберешься? – Влад умоляюще посмотрел на меня. – Что ты вообще собираешься делать?

– Разберусь, – твердо ответила я. – Психология – далеко продвинувшаяся наука, знаешь ли…

– Ты все-таки идешь на этот факультет, да? – расстроенно спросил друг. Я кивнула. – Но, Аня, ты же прекрасно пишешь. Тебе самое место на этой специальности.

Комплимент друга был приятным, однако плохо скрывал свое назначение.

– Напомню, что я начала писать, не зная, куда деть свои неуемные идеи. Проза – лишь способ ненадолго утихомирить разбушевавшееся сознание. Направление психология поможет мне получить именно те знания, неимение которых приводит меня к писательству, – объяснила я лекционным тоном.

– Хорошо, Анна Дмитриевна, – хохотнул Влад. Я тоже улыбнулась.

Влад прекрасно знал, что со мной не все в порядке. Знал с тех самых пор, как мы познакомились. Разница лишь в том, что тогда он был ребенком, и не понимал, насколько серьезна моя проблема

– Ты… ты… Ты уже записала себя в отряд психически больных, да? – дрожащим голосом спросил друг.

– Ну… пока нет, – неопределенно ответила я.

Влад застонал.

– Не обманывай меня. Ты так зациклилась на мысли о том, что с тобой что-то не так, что в итоге пропускаешь всю свою жизнь. И вместо того, чтобы перестать считать себя белой вороной, ты планируешь изучать психологию с целью понять, в чем же твой дефект. Которого, на мой взгляд, абсолютно нет! Ты так ищешь ответ на вопрос, почему ты отличаешься от общества, а я считаю, что ты совершенно нормальная, такая же, как все мы, – выдал друг эмоциональную тираду.

Я сделала глубокий вдох. Что ж, Влад в корне не понимал мою проблему.

– Понимаешь, в том-то и суть: я не хочу быть как все! Меня раздражает тот факт, что наша (ладно, моя) жизнь предопределена. У моего организма есть набор определенных функций и признаков, на которые если я и могу повлиять, то в незначительной степени. Я знаю, что однажды я умру от старости или от какой-нибудь болезни. Что примерно к тридцати пяти годам я замечу, как мое тело начнет увядать, и все, что мне позволено с этим делать: наблюдать. Что касается духовной части, меня тошнит от всего человечества. Я люблю тебя, люблю Оксану и Марину, но я никогда еще не встречала человека, мыслящего, как я. Все такие… одинаковые. Все мое нутро отторгает этот мир.

– И все это тянется с детства… – напомнил Влад.

– Да. Когда я была подростком, я думала, что эзотерические учения помогут мне уйти в мир, который мне подходит. Я ничего не понимала, потому что, согласись, двенадцать-тринадцать лет – очень мало, чтобы уметь проводить качественный самоанализ и выяснять, откуда у меня такие желания. Все, что занимало мою душу и разум, это мания получить тайные знания, потому что они могли бы сделать меня такой, каким не сможет стать никто другой.

– Почему так важно отличаться? – спросил Влад.

– Я не знаю. Все, что я помню – у меня однажды возникло стойкое отвращение к реальному миру. Он давал мне только боль. И это не проходит с годами. Я чувствую себя… сломленной. Как будто меня по ошибке забросило не туда, и я, ослепленная дезориентацией, вынуждена лишь существовать, – увидев выражение тоски на лице Влада, я поспешила объяснить: – Так не всегда. Но оно постоянно где-то здесь, на фоне…

– Ты говоришь, что тебе не нравится этот мир. А какой нравится? – с трудом скрывая дрожь в голосе, цеплялся за ниточку оптимизма Влад.

– Такого нет, – я удрученно вздохнула. – Знаешь, мне нравятся миры, в которых нет границ, в которых ты можешь выражаться как тебе угодно, быть, кем хочешь. Из-за этого я так любила – и люблю – фэнтези, – я немного помолчала и добавила: – Но, к сожалению, я вынуждена довольствоваться предлагаемой мне серостью.

– Но ведь все, о чем ты говоришь, можно осуществить и в нашем мире.

– Ты прав, – ответила я, и Влад округлил глаза. – Но я не хочу. Не здесь. Я вынуждена выбирать из того, что дают. Например, отсидеть полдня на уроках, суть половины из которых до меня совершенно не доходит, и слушать замечания туповатых одноклассников, либо прогулять и поругаться с мамой. Учиться в университете, потом работать или стать отбросом общества. Выйти замуж за посредственного идиота или остаться одной на всю жизнь.

– Но…

– Нет, Влад! – внутри меня плескалось отчаяние. – Я не могу. Не могу довольствоваться этими границами. Если ты хочешь сказать, что все может быть лучше, чем я думаю, я не соглашусь. Я вижу, как живет моя старшая сестра, вижу, какие люди меня окружали по мере моего взросления, вижу, какой у меня выбор из потенциальных кандидатов на «вместе и навсегда» и все это – просто полный отстой!

Я часто и глубоко дышала, на глазах появились слезы. Ну зачем Влад разворошил это осиное гнездо?!

– Это все из-за детства, да? Из-за того, что над тобой издевались? – неожиданно спросил друг.

Внутри меня все сжалось. Я ненавидела говорить о детстве. – Что ты имеешь в виду? – огрызнулась я.

– Ну… – Влад понял, что выразился слишком грубо, и уже сделал тон более дружелюбным. – Тебя обижали, и обычных человеческих сил тебе не хватало, чтобы за себя постоять, вот ты и стала думать о том, что этот мир – лишь мусор, в котором не может быть ничего хорошего.

– Такие мысли у меня мелькали и до того, как меня начали дразнить. Может быть, это прошло бы со временем, я бы просто об этом забыла. Но когда началась травля, я пряталась в книгах о людях с магическими способностями. И что я там видела? Что у них-то достаточно сил постоять за себя. Короче говоря, обидчики лишь закрепили во мне желание радикально отличаться от людей.

– Но никакой магии не существует! – простонал Влад.

– Я и так это знаю! – рявкнула я. – Потому и считаю, что в моих мозгах дефект, ведь я не могу довольствоваться тем, что предлагает мне этот мир. Но, раз уж ты заговорил о чем-то необычном, я бы отдала многое, лишь бы существовало что-то большее, чем просто люди.

Последние слова я выговорила дрожащим голосом – так сильно кипели во мне эмоции. Я ощутила, как резво колотится сердце.

– Тебе нужен психолог, – бесцветным голосом сказал Влад.

Сначала я чуть не взорвалась от злости, но потом заметила выражение лица друга: он был ужасно напуган. Вся моя бравада испарилась.

– Я знаю, Влад… Потому и собираюсь изучать эту науку.

– Ты не понимаешь, – друг покачал головой. – Ты не сможешь помочь сама себе. Тебе нужен специалист, который вытащит тебя из этой тьмы.

– Пока я живу с мамой, ничего не выйдет. Она не поймет.

Друг крепко обнял меня, я почувствовала, что вот-вот расплачусь.

– Как только поступим в университет, найдем деньги и возможность помочь тебе.

Я крепко зажмурилась, чувствуя себя ужасно уязвимой. Влад мягко отстранился и хотел сказать еще что-то, но у него зазвонил телефон. Друг закатил глаза, увидев на экране имя «Дима».

– Это минут на десять, не меньше, – извиняющимся тоном объяснил Влад и немного отошел от меня, чтобы ответить на звонок.

Обдумывая только что разыгравшийся диалог, я вспоминала, с чего все начиналось. Пока два брата препирались по телефону, я погрузилась в давние воспоминания.

16 сентября, 2013 г.

Четыре года назад.

С тех пор, как я сказала маме, что хочу учиться в другой школе, я твердо решила: никто больше не узнает мою тайну. Я должна научиться вести себя как обычная девчонка подросткового возраста. Иначе ситуация повторится.

После предательства одноклассницы по имени Диана, которую я считала своей лучшей подругой, я все же не осталась одна. У меня всегда была Оксана. Маленькая очаровательная Оксана, с которой мы познакомились, когда мне было десять, а ей девять.

Оксане я не рассказывала все свои мысли так, как Диане. Мы были хорошими подругами, но с Дианой я общалась дольше – потому и доверить ей могла больше. Оксана знала, что я другая, но сама она никогда не поднимала эту тему. Особенности моего характера оставляли ее равнодушной: она не считала меня ненормальной. Мнение о моей «дефектности» сложилось у Оксаны только с моих слов. Если бы я не говорила об этом, наверное, она бы вообще никогда не указала мне на мое мировоззрение.

Дело было не в том, что Оксана не замечала моих глубоких переживаний, которых ей было не понять – она деликатно обходила эту тему, никак не расставляя на ней акценты. Она любила меня такой, какая я есть, полностью принимая мои причуды, но не задавая о них вопросов.

После того, как Диана предала меня (о подробностях самого предательства я упорно не хотела думать), я больше не ходила в школу. Оксана поддерживала меня каждый день.

«Это же просто твоя особенность, что в этом такого?!» – сердито рассуждала тринадцатилетняя подруга, возмущенная несправедливостью.

Оксана училась в другой школе – туда я и перевелась. Сердце ныло от предательства Дианы, с которой я была знакома годами, которой я доверяла как себе. И в этот момент больше всего мне хотелось залечить раны поддержкой и теплом.

После того, как за мной гурьбой бежали одноклассники, словно за ведьмой в Средневековье, я больше ни разу не посетила школу. Маме я сказала, что надо мной издеваются, и я хочу пойти в другую школу. Мама никогда особо не вникала в мои школьные проблемы, она не знала о том, как я себя чувствовала внутри – я не хотела ее пугать.

И вот она – новая жизнь.

Я так не привыкла к адекватным одноклассникам, что в первое время думала, будто меня обманывают. Дружелюбные попытки познакомиться вызывали у меня приступы недоверия.

«Будь нормальной», – напоминала я себе и мило отвечала новым одноклассникам на их вопросы.

«Почему ты перевелась?» – этот вопрос часто звучал в мою сторону.

«Мы с мамой переехали, в эту школу ближе добираться», – врала я, надеясь, что никто не замечает, насколько фальшива улыбка на моих губах.

Каждый вопрос о моей прежней школьной жизни вызывал у меня легкий приступ паники. Я все еще не могла поверить, что наконец я в безопасности. Никаких подруг я больше не заводила: хорошо общалась со всеми, но в душу не пускала.

У меня появилась другая проблема: моя неудовлетворенность этим скучным миром все больше росла, не находя выхода. Раньше мне помогали разговоры с Дианой – теперь их не было. Оксане я не хотела рассказывать, что творилось у меня внутри.

Незачем было загружать ее такой информацией.

Все еще не зная, схожу ли я с ума или имею редкий дар видеть мир по-другому, я отчаянно искала, как выплеснуть копившиеся эмоции. На одном из уроков биологии, быстро выполнив контрольную работу, я завороженно смотрела в окно слева от себя: оно выходило на школьный двор. Прямо за ним располагались маленькие пестрые коттеджи, вслед за которыми виднелся оранжево-зеленый лес. Хвойные деревья разбавляли лиственные, и пейзаж был такой красочный, будто я попала внутрь картины, писаной маслом.

Спустя несколько дней, дочитав очередную книгу, гласящую о приключениях, глубокой привязанности между людьми и свободе, я почувствовала такую пустоту внутри, что больше не могла ее сдерживать. Я читала книги совершенно различных жанров, но, доходя до фэнтези, я добровольно позволяла автору надавить на самое больное – на ощущение того, что я не в том мире.

Тоска поглощала меня, одиночество давило. Я так устала все это ощущать. Мне непременно следовало понизить напор негативных эмоций, и я выбежала на улицу, сказав маме, что пошла гулять с Оксаной.

Шумный город действовал на нервы, и я инстинктивно отдалялась от него, направляясь к школе. Достигнув ее, я миновала коттеджи и оказалась перед вожделенным лесом. Дух чащи манил меня, обещая зализать пульсирующие раны.

Я была далеко не бесстрашна, а иногда даже труслива. Но решила довериться внутреннему чувству, ведущему меня к природе, и пообещала себе не заходить глубоко.

Лес принял меня приятным шепотом опадающих листьев. Охровая тропинка, осыпанная хвоей и шишками, ручьем уходила в даль горизонта. Я осторожно двигалась вперед, прислушиваясь к окружающим звукам. Страх заглушил страдания, но я понимала, что они вернутся, как только я покину лес. Но не зря же он так меня манил – стоило зайти поглубже.

Спустя четверть часа я набрела на золотую поляну. Маленькие елочки хаотично усеяли ее вдоль и поперек, между ними росли кусты папоротника, сменившие зеленый цвет на медно-коричневый.

Я ощутила подобие умиротворения внутри израненной души. Вся моя плоть желала единения с природой, и я легла в холодный папоротник, глядя на отчужденное пыльно-серое небо.

Мои мысли сосредоточились на извечной проблеме: что со мной не так?

Рациональность была далеко не моим коньком, но я попыталась с ее помощью хоть немного разобраться в себе.

Что я чувствую?

Одиночество, отчуждение, непонимание, отрешенность, скуку… Возможно, с моей стороны казалось эгоистичным чувствовать себя одиноко, ведь у меня была Оксана. Но я ничего не могла с собой поделать – я так чувствовала. Нет, я ничуть не принижала значимость подруги для меня, я любила и ценила ее, но ощущение «не в своей тарелке» никуда не девалось.

Тогда чего же я хотела? Какую жизнь?

Я хотела чего-то необычного: приключений с самыми близкими людьми, отсутствия ограничений в возможностях, выбрать нестандартный жизненный путь, иметь в своей жизни людей, которые всегда будут рядом.

Меня одолевала смертельная скука при мысли о том, что вся жизнь заключается в окончании школы, университета, устройства на работу, создании семьи и скоропостижной смерти. Все люди казались такими обычными и идентичными: подавляющее большинство устраивала их жизнь. Никому не хотелось раскрывать потенциал мозга и тела, искать новые возможности, изучать жизнь с других ракурсов.

А если кому-то и хотелось, то они махали на этой рукой, приговаривая:

«Невозможно…».

А я хотела, чтобы было возможно. Чтобы превосходить простых смертных, чтобы никогда не бояться, чтобы жить в два раза насыщеннее.

«Начиталась книжек».

«Сумасшедшая».

«Займись делом!»

Такими были самые заурядные ответы на мои рассуждения. Что ж ладно, я лучше буду сумасшедшей, чем участником стада.

Небо стало графитового цвета. За своими мыслями я не заметила, как стремительно наступили сумерки. Страх снова завладел мной, и я поспешила покинуть поляну, обещая себе вернуться сюда вновь: это место вселяло в меня уверенность и давало сил.

Покинув лес и пробираясь сквозь коттеджи, я заметила пару пристально следящих за мной глаз из окна дома, стоящего прямо напротив чащи. Я поспешила уйти.

– Прости, мне надо домой, – вырвал меня из задумчивости Влад. – Дима приехал погостить, – друг закатил глаза, – хочет видеть меня.

– Все в порядке, иди, – улыбнулась я, стараясь сделать невозмутимое выражение лица.

– Ты останешься здесь? – с сомнением спросил Влад. – Вся эта природа… Ты же будешь сидеть и думать о…

Сначала я хотела ответить, что останусь в парке, но уже смеркалось. А вчерашняя ситуация с «туманом» хорошенько напугала меня, и больше я не планировала находиться на улице одна после захода солнца.

– Не волнуйся, идем домой.

Покидая парк, я решила, что не хочу сегодня оставаться одна. Позвав Оксану вновь переночевать у меня, я обрадовалась положительному ответу.

Закапал противный дождь, назойливо теребя детское воспоминание об ужасной прогулке… О той, что случилась вскоре после того, как я нашла поляну. Думать об этом совершенно не хотелось.

Оксана пришла ко мне в восьмом часу, прихватив с собой только что испеченные пирожные и бутылку шампанского. Сама я готовить не любила да и не прочь была расслабиться с помощью шипящего напитка, поэтому вдвойне ценила жест подруги.

Пока мы пили чай (и не только), я внимательно наблюдала за Оксаной: она, как обычно, много и воодушевленно говорила, ни разу не вспомнив ни о тумане, ни о неизвестном мужчине, ни о подонке Ярославе. Я вновь изумилась – не было это похоже на подругу. Но ее щеки были румяны, глаза метали хитрые искры, улыбка не сходила с лица – и я вновь решила, что лучше уж безосновательная радость, чем горе.

– Зря ты сегодня не пошла в школу, – подруга интригующе коснулась моей руки и мило захихикала. Не поддаться ее шарму было невозможно: я тоже заулыбалась. – Помнишь Рому Волкова?

– Его забудешь! – я закатила глаза и тоже засмеялась. Оксана так легко согревала своим позитивом.

– Он взял мой номер телефона, – подруга хитро глянула на меня из-под черных ресниц.

– Что?! – искренне удивилась я.

– Я случайно уронила учебники в коридоре, и он тут же бросился собирать их. Так мы познакомились, и он предложил встретиться где-нибудь за пределами школы. Видела бы ты лицо Стрельцовой! Она, по-моему, поперхнулась собственной желчью, – самодовольно отметила Оксана и откинула волнистые волосы за спину.

Я была очень рада за подругу: Волков был, несомненно, красавцем, да и ей не помешало бы отвлечься от Славы. Только вот складывалось впечатление, что Оксана совершенно не грустила. Я не удержалась от вопроса:

– Это все прекрасно, но… разве ты ничуть не расстроена из-за Ярослава? – аккуратно спросила я.

– Не-а, – лицо Оксаны приняло безразличное выражение, будто я говорила о ком-то, с кем она не общалась уже очень давно. – Мне надоели его проблемы и его безразличие ко мне. Все это слишком долго действовало мне на нервы, – хмурясь, подруга допивала чай.

Что же, если внезапно Оксана все переосмыслила и поняла, что Ярослав не стоит ни единого ее волоска, то это было просто отлично. Но слишком неестественно…

Глава 4. Дыхание смерти

Меня разбудили шорохи в коридоре. Повернув голову направо, там, где должна была спать Оксана, я обнаружила ее постель пустой. Решив, что подруга пошла на кухню попить или что-то в этом роде, я почти вернулась ко сну.

Хлопнувшая входная дверь заставила меня резко сесть на постели. Прислушиваясь к окружающей обстановке, я не уловила ни одного звука.

Быстро выбравшись из кровати, я выбежала в коридор, зажгла свет и обнаружила, что верхняя одежда Оксаны по-прежнему висела на вешалке, а ботинки стояли в прихожей. Посмотрев в глазок, я увидела лишь пустоту лестничной площадки.

Я кинулась к окну, выходящему во двор, где был вход в мой подъезд. С высоты четвертого этажа я различила маленькую женскую фигуру, идущую по улице в одной длинной футболке. Выходит, Оксана вышла из дома прямо в том, в чем спала.

С ужасом я накинула пальто на полуголое тело, сунула ноги в ближайшие ботинки, схватила одежду и обувь Оксаны и выбежала из квартиры.

Выйдя на улицу, я оказалась ослепленной. Прищурившись, я разглядела источник света. Луна. Она, по всей видимости, убывала, потому как была похожа на круг неправильной формы, правую сторону которого слегка потерли ластиком.

Краем глаза я успела выхватить из тьмы женский силуэт, тут же исчезнувший за домами соседнего двора. Со всех ног я мчалась за подругой, не позволяя себе впадать в панику.

Легко догнав Оксану, я схватила подругу за руку и повернула к себе лицом.

Увиденное заставило меня содрогнуться.

Это была все та же Оксана, только лицо ее было лишено любых эмоций, словно она все еще спала, а черные глаза подернуты серой пеленой. Она смотрела на меня так, будто не видела.

– Что происходит? – дрожащим голосом спросила я, накидывая на плечи подруги пальто.

Оксана грубо выдернула обледеневшую руку из моих пальцев и отвернулась, скинув при этом с себя пальто.

– Оксана!

На этот раз я предприняла более решительные действия и преградила подруге путь, вцепившись в ее плечи. Я старалась не замечать ужаса, который в меня вселял взгляд Оксаны.

Подул ветер, растрепав черные кудри девушки, и подняв футболку, обнажив кожу, покрывшуюся мурашками. Я прижала бесчувственную подругу к себе, пытаясь охватить каждую часть ее маленького тела.

Тогда Оксана вцепилась ногтями в мои запястья и, издав дикий звук, вновь оттолкнула меня. Я взвыла от боли. Из пяти полукруглых царапин на каждой руке проступила кровь.

Я решила, что смогу насильно затащить подругу в дом, ведь по физическим параметрам я превосходила ее. Но затем в голову мне закралась идея, казавшаяся жестокой, но, должно быть, действенной.

Я размахнулась и шлепнула Оксану ладонью по щеке. Не так сильно, чтобы оставить значительный след, но и не слабо.

Сработало. Подруга моргнула и недоуменно распахнула глаза.

– Наконец-то! Что с тобой? – спросила я, протягивая Оксане пальто.

– Сколько времени? – непонимающе спросила подруга.

– Два.

– Ночи? – озираясь по сторонам, уточнила подруга.

Оксана жутко замерзла: все ее тело тряслось. Я все еще смотрела на лицо подруги, потому и не смогла пропустить в нем перемену. Ее глаза распахнулись, обратив взгляд куда-то за мою спину.

– Что там? – я не осмелилась обернуться. Мое сердце бешено заколотилось.

– Это… дым? – недоумевающе спросила Оксана.

Я все же обернулась. В десятке метров от нас располагался дом, аркой соединяющий два двора. В этой-то арке и творилось нечто необъяснимое.

Все, что мне нужно было увидеть, дабы понять, что пора уносить ноги: знакомый противный туман.

Я забыла, как дышать. Мое тело будто парализовало от страха. Без сомнений: это был тот самый злосчастный туман, в котором сама я недавно тонула. К счастью, его поползновения были направлены в противоположную от нас с Оксаной сторону, и, справившись с оцепенением, я прошептала:

– Быстро уходим отсюда.

– Что это, Аня? – Оксана была напугана так же, как и я, но, если меня страх гнал прочь отсюда, подругу он приковал к месту.

– Идем же! Это тот самый туман!

Я потянула Оксану за руку. Подруга поспешно прыгнула в ботинки, и я уже готова была с облегчением вздохнуть, но Оксана уверенным шагом направилась далеко не в сторону дома. Она пошла прямо к туману.

Я не верила своим глазам.

– Какого черта?! – сорвавшимся голосом прошептала я. – Оксана!

Я бросилась за подругой, игнорировавшей мои возгласы. Хотя она была не в том лунатичном состоянии, в котором я ее обнаружила, все же ее решение идти в лапы тумана было далеко не разумным.

Я видела, как клубящийся туман растворялся с каждой секундой, и во мне шевельнулась надежда, что ничего страшного не случится. Догнав Оксану, я вновь потянула ее за рукав.

– Там что-то есть… На земле, – прошептала девушка, высвобождая руку.

– Не смей… – но Оксана уже направилась к тому, что увидела.

Конечно, я не могла стоять на месте и смотреть, как Оксана отдаляется от меня, поэтому медленно пошла следом, оглядываясь по сторонам в поисках какой-либо опасности.

Оксана замедлила шаг. То, что она пыталась разглядеть, полностью скрывала тень, и я видела лишь очертания чего-то, соразмерного нам с подругой. С каждой секундой нашего с Оксаной молчания и обоюдного громкого дыхания, мое тело дрожало все сильнее. Меня колотило от страха. Всегда чувствуешь, когда вот-вот произойдет что-то ужасное.

Так и случилось. Оксана споткнулась о неизвестный предмет и упала прямо на то, что пыталась разглядеть. Я ринулась к подруге. Последующая картина была кошмарной.

Оксана подняла голову и столкнулась взглядом… с чужими глазами. Они смотрели прямо на нее. Неподвижно и пристально. Подруга пронзительно закричала и попыталась перекатиться на спину. Ей это не удалось, потому что ее длинные локоны запутались в похожем на цветок кулоне лежащей на земле девушки. Я тут же помогла подруге подняться и почувствовала, как кончики моих пальцев испачкались в чем-то теплом. Я посмотрела на собственные руки, выпутывающиеся из волос Оксаны. На своих пальцах я обнаружила то же липкое и горячее вещество, что было и на кудрях подруги (от них я и испачкалась).

– Кровь… – произнесла я вслух то, что вертелось у меня на уме.

Истерика подкатила к горлу, рыдания начали вырываться наружу. С Оксаной происходило то же самое. Последним, что я смогла сделать прежде, чем окунуться в панику с головой, посмотреть туда, куда упала Оксана.

Неподвижно лежащая девушка с приоткрытым в немом крике ртом остекленевшими глазами смотрела вверх. Ее светлые волосы окрасились в бурый оттенок. Это кровь растекалась вокруг нее.

Из-под тела едва заметно исходила ненавистная мне дымка, тут же растворяясь в воздухе. Девушка была мертва.

Мой разум вновь вернулся в тот вечер, когда мы с Оксаной повстречались с тем же мерзким веществом, похожим на туман. В голове мгновенно сложились два события.

На месте девушки могли быть мы с Оксаной.

– Вам знакома эта девушка? – мягким голосом спросила сотрудница полиции, протягивая нам с Оксаной фотографию.

Мы дружно склонились над изображением. Молодая девушка, на вид наша ровесница, смущенно улыбалась и прижимала к себе охапку желтых кленовых листьев. По коротким светлым волосам я догадалась, что это та самая мертвая девушка, которую мы обнаружили пару часов назад.

– Это ее тело мы нашли, – ответила Оксана, по-видимому, не совсем соображая, о чем именно нас спрашивают.

– Но раньше мы никогда с ней не встречались, – дополнила я ответ подруги.

Женщина, опрашивающая нас, забрала фотографию. Сотрудница полиции – она представилась нам как Ирина – вызывала доверие и не внушала страха. У нее были длинные платиновые волосы, собранные в идеальный хвост, и серые глаза. Кажется, ей было где-то под тридцать, но светящийся мудростью взгляд говорил о том, как много она повидала, работая в полиции.

– Хорошо. Вы сказали, что нашли тело, проходя мимо места преступления, – Ирина внимательно посмотрела на меня, затем на Оксану. – Почему вы находились на улице после наступления комендантского часа? Вы же знаете, что несовершеннолетним это запрещено?

Сердце в груди подпрыгнуло. Я покосилась на Оксану; та едва заметно покачала головой, видимо, не желая говорить правду. Ирина все это время не спускала с нас глаз и заметила жест Оксаны. Я решила, что нет смысла лгать.

– У Оксаны… проблемы со сном, – сказала я.

Подруга уронила голову на руки. Ирина сощурила глаза.

– Какого рода проблемы?

– Мы точно не знаем. И раньше, кажется, такого не было. Но этой ночью у Оксаны был приступ… лунатизма, что ли, – неопределенно выражалась я.

Ирина округлила глаза и посмотрела на Оксану.

– Оксана, ты обращалась к психиатру?

Подруга застонала и исподлобья взглянула на женщину.

– Мы же сказали: раньше такого не было. Я не знаю, что произошло. Проснулась от того, что Аня дала мне пощечину.

– Я не могла ее по-другому разбудить, – объяснила я.

– Ладно, каждая из вас сейчас в мельчайших подробностях расскажет мне о том, что произошло сегодняшней ночью, – тоном, не допускающим возражений, сказала Ирина.

Спустя полчаса детального обсуждения ночных приключений, в комнату вошел мужчина в полицейской форме, протянул Ирине полупрозрачный пакет и посмотрел в нашу с Оксаной сторону. Ирина коротко кивнула, мужчина удалился.

– А сейчас, девушки, скажите мне, видели ли вы когда-нибудь это?

Ирина натянула на правую руку медицинскую перчатку, извлекла из пакета содержимое и положила его перед нами. Оксана охнула и зажмурилась. Я сморщилась от ужаса, но взгляда не отвела.

Передо мной лежал нож. Длинное тонкое острие было запачкано багровой жидкостью – кровью; рукоять такой же длины была увенчана завитками, обрамляющими букву «Н». Я понимала, что это орудие убийства.

– Нет, – непослушным языком ответила я.

– Оксана? – мягким голосом спросила Ирина.

Тело подруги сотрясалось в беззвучных рыданиях.

– Не может этого быть… – пропищала Оксана, всхлипывая через каждое слово.

– Ты когда-нибудь видела этот нож? – с легким нажимом Ирина повторила вопрос.

– Я не… Это похоже на семейную реликвию Назаровых, но это, должно быть, просто совпадение… – на одном дыхании выпалила Оксана.

Назаровы? То есть…

– Кто такие Назаровы, Оксана? Ты знакома с кем-нибудь из них? – продолжала спрашивать Ирина.

В глазах подруги застыл ужас. Я крепко сжала ее руку, и это помогло ей справиться со ступором.

– Ярослав Назаров, он… Он… Он мой парень… Точнее, был им. Очевидно, я больше не буду с ним встречаться после того, как он поцеловал ту девушку, – как-то истерично говорила Оксана.

– Оксана, – Ирина прервала словесный поток подруги, – успокойся. Как связаны Ярослав Назаров и этот нож?

Оксана судорожно сглотнула.

– Ну… Отец Славы коллекционер, и самая его любимая вещь – этот нож. Ярослав говорил, что он передается из поколения в поколение от самого первого Назарова. Кажется, он стоит уйму денег. Не знаю, правда это или просто байка, чтобы затащить меня в постель, но это его нож…

Я поняла, что Оксана сболтнула лишнего.

– Затащить в постель? – Ирина выгнула бровь дугой. – У вас уже была близость?

– Ну… – Оксана нахмурилась. – Какое это имеет значение?

– Незаконно – совершеннолетнему человеку вступать в половой контакт с партнером, которому меньше шестнадцати лет.

– Все нормально, мне как раз шестнадцать.

– И ваш первый раз…

– Хватит! – прервала я Ирину. – Это, действительно, не имеет никакого отношения к делу. Думаете, Оксане сейчас легко? Какая разница, спала она с Ярославом или нет, если сейчас мы обсуждаем убийство?!

Ирина, на мое удивление, промолчала и вернулась к теме:

– Значит, это, предположительно, нож Ярослава Назарова.

– Или его отца.

– Это мы с легкостью выясним, – Ирина захлопнула папку с документами и убрала нож обратно в пакет. – Итак, Оксана, я настоятельно рекомендую тебе посетить психиатра, так как ты, скорее всего, страдаешь сомнамбулизмом, возможно, состоишь в отношениях с опасным для общества человеком и, очевидно, увидела труп, – Ирина перевела взгляд на меня. – Тебя, Аня, это тоже касается.

– Вы говорите так, будто мы на самом деле не имеем выбора, идти ли к психиатру, – нахмурилась Оксана.

– Ну, я собираюсь позвонить вашим родителям и директору вашей школы и сообщить обо всем, что я сегодня узнала. Решение, посещать ли врача, останется за ними.

Мы с Оксаной ошарашенно уставились на Ирину.

– Пожалуйста, не делайте этого, – подала голос Оксана. – Мои родители с ума сойдут.

– А мои запрут меня дома, – добавила я, не уточняя, что это сделает старшая сестра, а не мама.

– Это ради вашего же блага, – пожала плечами Ирина. Внезапно она перестала казаться мне доброй. – Соблюдайте осторожность и не встречайтесь с Ярославом Назаровым, – Ирина посмотрела на Оксану. – А теперь, пожалуйста, дайте мне контакты ваших родителей.

Ангелина неустанно отчитывала меня почти всю дорогу домой. Вместе с Кириллом они приехали за мной в полицейский участок, где уже подняли панику родители Оксаны. Андрей Павлович – отец подруги – устроил целый скандал по поводу того, что нас допрашивали незаконно, ведь обязаны присутствовать родители. Ирина лишь хитро улыбалась, нисколько не отрицая правоты Андрея Павловича. Она прямо сказала, что сомнительная половая жизнь Оксаны (что, по-моему, вообще никого не должно касаться), нарушение комендантского часа и тот факт, что мы, очевидно, выпивали, позволяют ей пренебрегать своими обязанностями. Андрей Павлович едва не лопнул от злости, но согласился закрыть глаза на выходку Ирины, если та сделает то же самое относительно Оксаны. Единственное, что сотрудница полиции отказалась забывать – настоятельные рекомендации о посещении психиатра.

Моя сестра предпочла вообще не спорить с Ириной, не вникая, законно ли со мной обращались, и просто впихнула меня в машину. Вообще-то, обычно Лина ненавидит несправедливость и нарушение правил, но в этот раз она решила, что я поступила гораздо хуже, чем Ирина, и на меня стоит вылить ушат осуждений.

– Допустим, Оксана действительно «лунатила», это объясняет, почему ты оказалась на улице после десяти вечера, но откуда взялся алкоголь, Аня?!

За рулем сидел Кирилл, так что сестра могла отчитывать меня в полную силу, не боясь врезаться в дерево.

– Марина дала нам с Оксаной бутылку шампанского, – соврала я, не желая отвечать на вопрос, как Оксана купила алкоголь. – Мы же хотели переночевать у меня, вот и решили немного развлечься.

– Тебе нет восемнадцати! Какое шампанское? – глаза Ангелины округлились.

Я едва сдержала смех. Сестра была настолько правильной, что не могла с пониманием отнестись к тому, что в семнадцать лет я уже пробовала алкоголь.

– Может, тебе не стоит общаться с этой Мариной, раз она спаивает своих малолетних подруг? – продолжала сестра, не дожидаясь моего ответа.

Теперь я действительно расхохоталась, что на секунду заставило Лину замолчать.

– Спаивает? Мое совершеннолетие совсем скоро, и, если честно, я не думаю, что какие-то пять месяцев кардинально подготовят мой организм к принятию спиртного, – не удержалась я от язвительного замечания.

– Суть не в этом, – взорвалась Ангелина. – А в том, что это не-за-кон-но! – отчетливо произнося каждый слог, возмущалась сестра.

– Знаешь, что самое смешное? Что тебя волнует вовсе не мое здоровье, а соблюдение не таких уж важных правил.

– Не таких уж важных? Но…

– И я говорю не только о здоровье моей печени, – я уже не могла остановиться и перебила сестру. – Что насчет моего душевного здоровья? Я вообще-то труп увидела!

Ангелина опешила. Она будто действительно только сейчас вспомнила об этом.

– Но ничего бы не… – нахмурившись, вновь начала сестра, но внезапно замолчала.

– Хватит, Лина, – властно пробурчал Кирилл, бросив серьезный взгляд на невесту. – Ты не права.

Ангелина сурово смотрела на Кирилла, затем еще пару секунд сверлила взглядом меня, но в итоге просто отвернулась и больше не сказала ни слова. Я удивилась, какой властью обладали лишь несколько слов, сказанных ее женихом. Кирилл вообще-то редко разговаривал в моем присутствии, но, видимо, с Линой он был совсем другим.

Остальную часть пути до дома мы провели в молчании. Я пыталась переварить тот факт, что, возможно, Ярослав – убийца. Вообще-то, это было вполне логично по многим причинам. По словам Оксаны, Ярослав стал очень странно себя вести, будто забыл про свою жизнь. Когда мы следили за ним в трущобах, надо мной издевался мужчина в тумане, а Оксана оказалась нетронутой. И, найдя труп этой ночью, мы с подругой вновь стали свидетельницами противного тумана. А теперь еще и нож Назаровых – орудие убийства.

Все очевидно. Ярослав сделал это.

Мурашки колючей россыпью покрыли все мое тело, желудок скрутило, внезапно захотелось спрятаться от всего происходящего в самом надежном месте в мире, лишь бы быть в безопасности.

Я лихорадочно прокрутила в своей голове порядок событий, произошедший после того, как мы с Оксаной наткнулись на труп.

Подруга была в истерике. Ее рыдания разрывали ночную тишину, а я никак не могла ее успокоить. Мне тоже было страшно, но рассудок остался при мне. Я понимала, что столь громкими звуками мы можем лишь привлечь внимание убийцы или еще кого-нибудь подобного.

Я тянула подругу в сторону дома, но она будто оцепенела и не слушалась меня, лишь кричала и плакала. В один момент Оксана забыла о крови на своих руках и вытерла слезы с лица. Когда до нее дошло, почему лицо стало намного более влажным, она завопила еще громче. Тогда я схватила ее за руку и изо всех сил потащила прочь.

Оказавшись дома, мы обе отмылись от крови и вызвали полицию. Все остальное было как в тумане ровно до того момента, как нас начали допрашивать.

– Приехали, – безэмоционально произнесла Ангелина, прерывая мои воспоминания.

Я выбралась из машины и проследовала домой в сопровождении сестры и Кирилла. Часы показывали 4:38. Ужасно хотелось спать, но я не могла отделаться от ощущения дыхания смерти на своей коже и быстро приняла душ.

Выключив воду, я услышала громкий разговор Лины и Кирилла.

– Почему ты так поступаешь с ней? – говорил Кирилл. – Ей всего семнадцать, а она уже столкнулась с таким ужасом.

– Вот именно, Кирилл! Ей всего семнадцать, а она совершает вещи, запрещенные ей законом, – резко отвечала Лина.

– Да как ты не понимаешь?! – взорвался Кирилл. – Какая разница, выпила она или нет, устроила она посиделки с подругой перед учебным днем или нет, нарушила она комендантский час или нет? Ты как робот! Только и твердишь о правилах и нормах. Твоей сестре нужна поддержка и забота, а ты лишь демонстрируешь ей свое раздражение.

– Такое впечатление, что ситуация с Аней – просто предлог, чтобы высказать мне все это, – стальным голосом произнесла Лина.

– Мне действительно жаль твою сестру, но да, это не единственная причина, почему я так зол. Просто ты… Ты какая-то неживая, Ангелина. У нас скоро свадьба, а вместо того, чтобы испытывать радость и счастье, ты зарываешься в детальное планирование.

– Хочу, чтобы все было идеально. По-твоему, свадьбу планировать не надо?

– Я не об этом. Ты будто пытаешься найти наиболее подходящий алгоритм для своей жизни и с удовольствием следуешь каждому пункту, вместо того чтобы просто… жить, – последнее слово я едва расслышала, Кирилл с трудом произнес его.

– Прекрасно. Уходи, – надменно произнесла Лина.

– Но…

– Просто уйди.

– Давай поговорим, – произнес Кирилл.

– Нет! – закричала сестра. – Убирайся.

Я вздрогнула, когда входная дверь с грохотом захлопнулась. Вслед за этим послышались быстрые шаги Лины и еще один хлопок дверью – в ее комнату. А затем я услышала то, с чем не была знакома ранее – сестра плакала.

Глава 5. Дефект

Казалось, что ужаснее моя жизнь стать уже не может, но я поняла, что глубоко ошибалась, когда в десять утра наступило землетрясение. Ну, так это ощущалось. На самом деле, Ангелина просто слишком сильно тормошила меня, стараясь разбудить.

– Что, я должна идти зубрить химию даже после того, как легла в пять утра? – взорвалась я. Вообще-то, посещение школы не входило в мои сегодняшние планы.

– Звонила директриса. С ней связалась полиция и все рассказала. Тебе срочно нужно идти в школу, – сухим голосом пояснила сестра.

Я застонала, разлепила глаза и сердито посмотрела на Лину. Ее бледное лицо покрылось красными пятнами, а веки опухли от слез. Я открыла рот, чтобы выразить сочувствие, но сестра умчалась к себе прежде, чем слезы вновь затопили ее серые глаза.

Мне было безумно жаль Ангелину, но я все еще сердилась на нее за вчерашнюю выходку, да и у самой меня горестей было предостаточно. Я чувствовала себя разбитой и вымотанной. Пяти часов сна будто и не было.

Превозмогая головную боль, я вытащила себя из постели, посетила ванную комнату, оделась и, позабыв о завтраке, отправилась в школу.

Мир встретил меня ливнем. Ледяные струи дождя так больно били по лицу, что вся сонливость тут же испарилась. Я уже хотела наплевать на все и вернуться домой, как темно-синий автомобиль привлек мое внимание, подъехав прямо к подъезду. За рулем я разглядела Кирилла и с облегчением села в машину.

– В школу? – спросил мужчина.

Я кивнула и вгляделась в лицо Кирилла. Он выглядел плохо. Одежда была вчерашняя, волосы взъерошены, лицо уставшее.

– Ты был здесь всю ночь? – предположила я.

– Формально, нет. Мы поругались с Линой в пять утра. Думаю, ты все слышала.

Я робко кивнула.

– Мне жаль, что вы поссорились, – заговорила я. – И спасибо, что заступался за меня.

– Так было правильно.

– У нас вроде бы Лина отвечает за правильность? – пошутила я, но тут же решила, что не стоило этого произносить: все-таки ребята поругались именно из-за «хорошести» моей сестры.

– Да уж, – Кирилла, видимо, не обидела моя шутка. – Как она там?

Я подумала, стоит ли соврать парню и сказать, что достоинство Лины ничуть не ущемленно, ведь так, наверное, должна поступать сестра. Но в итоге решила, что врать я совсем не в настроении.

– Плохо. Плакала, кажется, всю ночь. Я такого никогда не видела, – честно сказала я. Кирилл нахмурился. – А ты, я думаю, не ради своего удовольствия провел пять часов в машине под нашими окнами? Разве вы не о-о-очень сильно поругались?

Кирилл вздохнул.

– Это не важно. Когда по-настоящему любишь человека, как бы вы не ссорились, ты все равно будешь думать лишь о том, как с ним помириться.

– Но это же она тебя обижает своими «алгоритмами», – не понимала я.

– Это тоже не важно, – Кирилл как-то странно улыбнулся. – Не хочу говорить: «Вырастешь – поймешь», – но не могу придумать что-нибудь столь же мудрое.

Я засмеялась.

– Как скажешь.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось увидеть… такое, – помолчав какое-то время, вновь заговорил Кирилл.

Я помрачнела. Страх вновь зашевелился внутри.

– Все нормально… Вроде бы… – ответила я.

Кирилл бросил на меня полный сочувствия взгляд, по которому я догадалась, что он не верит моему «нормально». К счастью, мы уже добрались до школы, так что откровенничать с новым родственником больше не было времени.

– Спасибо, – коротко сказала я и под проливным дождем побежала в школу.

Мне повезло: я не попала на перемену. Совсем не хотелось видеть людей. Я направилась прямо в кабинет директрисы, около которого обнаружила Оксану. Подруга бросилась мне навстречу. Ее лицо напоминало лицо Ангелины: такое же красное и опухшее.

– Ты как? – охрипшим голосом спросила Оксана.

– Не считая того, что сестра буквально вытащила меня из постели, а потом я десять минут по душам говорила с мужиком, который ранее мне называл лишь свое имя, все нормально.

– Каким мужиком? – нахмурилась Оксана.

– Я про Кирилла. Не важно, – я отмахнулась от своих шуточек. – Как у тебя дела?

Оксана прикусила губу.

– Кажется, все плохо. Папа сейчас разговаривает с Валерией Сергеевной, ты как раз вовремя, нас вот-вот вызовут туда же.

– Погоди, твой папа? Надо было приходить с родителями? – уточнила я, но тут же поняла всю абсурдность своего вопроса: конечно, родители должны присутствовать.

– Ангелина разве сейчас не подойдет?

Я покачала головой и быстро описала сегодняшнюю ночь и утро после полиции. Оксана лишь успела посочувствовать мне и только собиралась рассказать, что ждало ее дома, как дверь в кабинет директрисы открылась и секретарь Максим пригласил нас внутрь.

Войдя в кабинет, я почувствовала себя еще более паршиво, чем ранее. Андрей Павлович поманил Оксану к себе, усадил на стул и положил руки на ее плечи. Я заняла место рядом с подругой, но у меня поддержки не было.

– Анна, ваши родители подойдут? – Валерия Сергеевна вопросительно изогнула брови.

– Нет, они не могут, – неопределенно ответила я.

На самом деле, я понятия не имела, почему Лина не пошла со мной. Наверняка, ей сообщили о необходимости присутствия родителей или совершеннолетнего родственника. Что, она действительно винит меня в их ссоре с Кириллом?

А что насчет мамы? Она вообще в курсе происходящего? От нее не было ни звонка, ни смс. Во всей этой суете я даже не знала, сообщила ли ей Лина последние события.

Валерия Сергеевна лишь неодобрительно покачала головой и вперила в нас с Оксаной пристальный взгляд жабьих глаз. Вообще, вся директриса напоминала маленькое толстое земноводное. Конечно, она не истекала слизью, но ее манера общения и отношение к ученикам легко позволяли думать о ней, как о достаточно скользкой личности.

– Итак, девочки, как вы посмели впутаться в такое? – поучительным тоном заговорила директриса.

Мы с Оксаной ошарашено переглянулись. Посмели? Подруга уже открыла рот, чтобы защититься, но ее опередил Андрей Павлович.

– Валерия Сергеевна, не заигрывайтесь.

Голос отца Оксаны звучал грозно, примерно так же, как вчера в полицейском участке в беседе с Ириной. Я взглянула на Андрея Павловича. Невысокий мужчина с округлой фигурой, облаченной в костюм в клеточку. Лицо отца Оксаны, видимо, побагровело задолго до того, как мы с подругой вошли в кабинет. Очки с прямоугольными стеклами сползли на самый кончик короткого носа, копии носа Оксаны.

Валерия Сергеевна недовольно хмыкнула, но тон сменила.

– Ладно, перейдем сразу к делу. Женщина из полиции мне много чего наговорила, – директриса многозначительно посмотрела на Оксану. – Она настоятельно просила меня позаботиться о том, чтобы вы посещали психиатра, – Валерия Сергеевна вновь посмотрела на Оксану дольше, чем на меня. – Оксана, мы обсудили с твоим отцом этот вопрос. Два раза в неделю ты будешь посещать специалиста, которого тебе найдет отец, и предоставлять мне сведения о посещении, – директриса перевела взгляд на меня. – С тобой, Аня, как я поняла, проблем меньше, так что тебе вполне подойдет наш штатный психолог. Твои беседы с ним состоятся так же два раза в неделю.

Повисла тишина. Мы с Оксаной уставились друг на друга, не в силах поверить в происходящее. Не то чтобы я была против психолога, ведь еще только вчера мы с Владом обсуждали, как сильно мне нужен такой специалист. Но не школьный же! Очень не хотелось, чтобы эта информация расползлась в виде слухов, да и этот их «штатный психолог» как-то не очень внушал доверия, хотя я его даже не видела.

А что касается Оксаны, я понимала, что психиатр – специалист, решающий вопросы гораздо более серьезные, нежели психолог. Неужели у подруги действительно такие проблемы? Хотя, как могло быть иначе? Парень – убийца. Объятия с трупом. Сомнамбулизм.

Будущее вырисовывалось слишком мрачными красками.

– А теперь, девушки, идите сдавать кровь на анализ. Лаборанты скоро уедут, а материал должны сдать все, – сообщила директриса.

– Какой еще анализ? – нахмурился Андрей Павлович.

– Школа заказала бесплатную проверку на распространенные заболевания. Мы заботимся о наших учениках, – гордо заявила Валерия Сергеевна.

– Ладно. Идите, – обратился к нам Андрей Павлович.

К моему великому сожалению, после неприятной процедуры мне не позволили идти домой, а отправили досиживать два последних урока химии. Всю перемену между уроками я изучала поверхность стола и размышляла о предстоящих событиях. Ближайшим из них намечалась встреча с Мариной – нашей с Оксаной общей подругой.

Я как раз продумывала, с чего лучше начать рассказывать Марине произошедшие события, когда мои размышления прервались аккуратно брошенным мне на парту листком бумаги.

Это был список.

Я подняла глаза на того, кто положил мне листок.

– Что это?

Алиса – та самая неприятная одноклассница – постучала длинным красным ногтем по листку и плюхнулась толстым задом на соседнюю парту.

– Мы с девчонками решили завтра сходить в ресторан. Ты пойдешь? – интонация Алисы явно давала понять: она спрашивает меня только из вежливости.

С одноклассницами у меня были нормальные отношения. Подруг я среди них не имела, но и врагов тоже. Была лишь парочка недолюбливающих меня девчонок типа Алисы. Но меня мало трогала их неприязнь: виной всему были их комплексы, а не моя персона.

На самом деле, я не хотела никуда идти с «девчонками», но всегда соглашалась на подобные мероприятия, чтобы поддержать статус «нормальной» и не выделяться своими отказами. Сейчас, конечно, вероятность того, что одноклассники заподозрят во мне семена «сумасшествия», была близка к нулю. Но не вызывать подозрений у меня уже вошло в привычку. Да, в свете последних событий мне было вообще не до ресторанов. Но дряблое, ужасно размалеванное лицо Алисы, на котором явно читалась надежда на мой отказ, так и подмывало испортить ей настроение.

– Конечно, – я расплылась в приторной улыбке и старательно вписала в конец списка свою фамилию.

Алиса недовольно хмыкнула и поднялась с парты, обнулив риски сломать своим задом мебель. Она нерешительно переминалась с ноги на ногу возле меня. Я вопросительно подняла брови. Девушка склонилась ко мне и принялась шептать:

– Представляешь, даже Волкова пойдет, – ядовито говорила девушка, дыханием разнося запах гадкой помады на ее губах. – Всего пару дней в нашем классе и даже не стесняется. Наверное, думает, что она круче всех. Ну-ну, пусть пойдет, мы ей там устроим.

С этими словами Алиса отстранилась от меня и, злорадно подмигнув, направилась к группке девочек, сидящих у учительского стола.

Я перевела взгляд на Катю, чье имя в списке ускользнуло от моего взгляда. Вспышка зависти, возникшая во мне в первый день ее прибытия в класс, погасла сразу же, как я оказалась возле зеркала. У меня были некоторые проблемы с оценкой важности внешности в жизни. Причем это распространялось только на меня саму, не на окружающих. Мне просто важно было быть красивой. Может показаться, что ничего плохого в этом нет, но ощущение чрезмерного самодовольства, возникавшего во мне от взгляда на свое лицо и тело, явно было не совсем здоровым.

В общем, к девушке я относилась равнодушно. Она сидела одна за последней партой, уткнувшись в учебник. Мне стало ее искренне жаль. Она не сделала ничего плохого, а завистницы типа Алисы уже ненавидели ее просто за то, что она существует. Разумеется, немаловажную роль играла красота Кати, которой Алиса злостно завидовала, потому и хотела как-нибудь опозорить Волкову, чтобы возвыситься на ее фоне.

Меня затошнило от осознания того, что меня окружали все те же люди, что и в прошлой школе. Они бы сожрали меня живьем, если бы я ежедневно не играла роль заурядной ученицы одиннадцатого класса.

Без пятнадцати четыре мы с Оксаной шли в сторону кофейни, в которой традиционно встречались с Мариной. Мы обсуждали, как лучше рассказать подруге о вчерашнем происшествии, и в итоге решили пустить все на самотек.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.

– Ну-у… Даже не знаю. Не припомню у себя лунатиков в роду, да и сама никогда во сне не ходила. Надеюсь, это был единичный случай. Хотя, кого это волнует, ведь психиатр мне все равно обеспечен. А что касается убийства… – голос Оксаны сошел на нет.

Едва подруга вспомнила об окровавленной девушке, по моему позвоночнику побежали мурашки. Кислород застрял где-то посередине дыхательных путей. Я прикрыла глаза в надежде успокоиться.

Вместо нормализации состояния, на внутренней стороне век заиграли ужасающие образы. Все они были подернуты красной пеленой, олицетворяющей кровь. Мертвый, леденящий душу взгляд девушки; ее волосы, залитые собственной кровью; мои окровавленные пальцы; локоны Оксаны, пропитанные липкой влагой.

Я открыла глаза и невольно покосилась на волосы Оксаны, стараясь сделать это так, чтобы подруга не заметила.

– Я обрежу их, – твердо сказала Оксана, даже не взглянув на меня.

– Не могу поверить, что все случившееся ночью – правда. У меня такое чувство, будто руки все еще в крови…

– Я мыла голову три раза. Не помогает. Не могу избавиться от ощущения, что все волосы окровавлены, – Оксану передернуло.

Мы добрались до кофейни, зашли внутрь и взглядом поискали Марину. Мой взор остановился на белокурых волнистых волосах. Это она.

– Привет, – мы с Оксаной по очереди чмокнули Марину в щеки. Подруга ответила легкой улыбкой: она была не очень-то чувствительна.

Мы с Оксаной сели рядом, Марина оказалась напротив нас. Она мило улыбалась, разглядывая нас.

Помимо белокурых волос, у Марины были прекрасные глаза ирландского зеленого цвета. Охровые вкрапления вместе с зеленой основой придавали взгляду таинственности и загадочности. Ее кожа напоминала цвет слоновой кости, а светлые волосы подчеркивали избыточную бледность лица Марины.

В руках девушка держала кружку с кофе и водила кончиками изящных пальцев по ее ручке.

– Вы выглядите так, будто случилось что-то ужасное, – озадаченно заметила Марина.

Я нервно хохотнула.

– В чем дело? – настороженно спросила Марина. Подруга была не особо проницательна, но если даже она поняла, что что-то не так, должно быть у нас с Оксаной на лбу написано: мы вляпались в неприятности.

Мы с Оксаной переглянулись.

– Давай ты начнешь, – уступила подруга.

– Итак… – я принялась рассказывать с самого начала.

Марина была старше нас с Оксаной, ей было двадцать лет. Она была умна, голодна до знаний (это нас с ней очень сближало), сдержанна, всегда руководствовалась логикой и верила только фактам. Марина получала два образования параллельно: очно училась на третьем курсе медицинского факультета в местном университете, заочно – на втором в МГУ изучала историю и археологию. Не знаю, как подруга успевала совмещать учебу, личную жизнь, сон и при этом не сойти с ума. Несомненно, для меня она являлась образцом для подражания. А Оксана закатывала глаза каждый раз, когда приходилось думать о дальнейшем обучении.

Вот и сейчас Марина слушала нас с таким видом, словно два пострадавших пациента описывают ей симптомы заболевания. Ее лицо не выражало никаких эмоций, кроме легкого ужаса и задумчивости.

Закончив долгое повествование, я вновь ощутила, насколько ужасно все произошедшее.

– Туман, говорите? – неодобрительно спросила подруга.

Я решила описать явление более подробно:

– Ну, очевидно, что это не настоящий туман. Природные явления себя так не ведут. Он выглядел как что-то среднее между густым сигаретным дымом и паром. Такой холодный и будто липкий. Парализует почти мгновенно.

Лицо Марины выражало усталость и угнетенность. Как всегда, было сложно понять, к чему это относится, хотя мы с Оксаной были мастера читать человеческие души.

– Ты не веришь нам? – попыталась истолковать реакцию Марины Оксана.

– Верю, – обреченно сказала зеленоглазая подруга, глядя на узоры столешницы. Мне показалось, что она впала в ступор.

Взгляд Оксаны упал на мои руки. Я поспешно повернула их тыльной стороной вверх, но подруга не оставила это без внимания.

– Аня, мне так жаль, – не первый раз за день принялась извиняться Оксана за нанесенные ею увечья.

В вечер, когда мы преследовали Ярослава, я упала на асфальт под воздействием тумана незнакомца и сильно поранила ладони. Теперь к этим болячкам добавились следы ногтей Оксаны, неприятно пощипывающие при каждом движении руками.

– Ты не виновата, – в очередной раз ответила я подруге.

Марина будто нас не слышала и даже не взглянула на мои раны.

– О чем ты думаешь? – обратилась к ней Оксана.

– Думаю, что все произошедшее ужасно. Мне очень жаль, что с вами произошло подобное, но если нож действительно принадлежит Ярославу, то скоро с ним разберутся, – Марина внимательно посмотрела на Оксану. – Ничего страшного нет в консультациях психиатра, особенно если он будет использовать психотерапию, а не только пичкать тебя таблетками. Это к лучшему, – к моему удивлению, Оксана кивнула, а Марина вновь перевела взгляд на свою чашку. – Надеюсь, что по своей воле ни одна из вас не станет видеться с Ярославом.

– Разумеется! – тут же ответила я. Но Оксана задумчиво прикусила губу. – Эй, ты чего?! Он же угрожал нашим жизням.

– Это еще не доказано. Может, его отец использовал нож.

– Его отец даже не в городе, – я закатила глаза. – Оксана, я понимаю, тебе тяжело, но есть ведь более интересные и безопасные парни… – я хитро улыбнулась, намекая подруге на Рому.

Оксана, кажется, уловила мои мысли и тоже заулыбалась.

Марина, пребывавшая в раздумьях, пока мы обсуждали Ярослава, откинулась на спинку стула, отпила немного кофе и спросила:

– Что собираетесь делать в выходные?

– Умирать от скуки, учась решать задачи по генетике, – застонала Оксана.

– Я помогу, – охотно отозвалась я. Сидеть дома одной не хотелось. – Только нужно управиться до семи вечера – встречаюсь с одноклассницами, – кривя лицо, вспомнила я.

– Зачем ты туда идешь, если так не хочется? – поинтересовалась Марина.

Эта подруга ничего не знала о травмах моего детства, с ней мы познакомились пару лет назад, в городском бассейне, и я не сочла нужным посвящать ее в маленькую безумную деталь моей личности. Марина не знала, почему я из осторожности поддерживаю приятельские отношения с одноклассниками, и я назвала другую причину, не так уж далекую от истины:

– У нас новенькая в классе. Наши стервы задумали что-то нехорошее против нее, не хочу, чтобы она сидела с этими паршивками в одиночку. Мне ее жалко, – объяснила я.

Оксана издала смешок.

– Катя не выглядит так, будто нуждается в покровительстве.

Я пожала плечами.

– Катя?.. – уточнила Марина. На ее лице было такое выражение, будто вот-вот случится что-то ужасное.

– Да. Они с братом перевелись в нашу школу…

– Рома такой красавец… – томно прошептала Оксана.

– Ну вот, я же говорила, есть и другие парни, которые…

– Катерина и Роман?! – холодно переспросила Марина, прерывая мои убеждения.

– В чем дело? – настойчиво спросила темноволосая подруга. – Вы знакомы?

Марина, видимо, осознала, что ее поведение слишком участливое и, слегка тряхнув головой, надела маску невозмутимости.

– Их фамилия Смолины? – уточнила девушка.

– Не-а. Волковы, – ответила Оксана.

– А-а-а… – безразлично протянула Марина. – Значит, я перепутала. И вообще, по-моему, девушку звали Карина.

Поведение подруги показалось мне странным, но мой мозг и так до отказа был забит странностями и проблемами, так что я решила не придавать этому значения.

– В воскресенье пойдете со мной в клуб? – неожиданно предложила Марина.

Мы с Оксаной удивленно вытаращились на нее.

– Ты ненавидишь тусовки, – напомнила я.

– Ну, это особенный клуб.

– «Полночь»? – восторженно воскликнула Оксана.

Я пару раз слышала, как подруги говорили об этом месте, но не вникала. Вечеринки и клубы – удел Оксаны, я к ним относилась спокойно.

– Да. Пойдете? – настаивала Марина.

– Конечно! Но неужто ты пренебрегаешь своим расписанием, составленным на год вперед? – пошутила Оксана.

– Не беспокойся. Я уже давно спланировала этот вечер, – подмигнула ей Марина.

Вечером я наконец смогла дозвониться до Влада, с самого утра он не брал трубку и не пришел в школу.

– Извини, Дима, видите ли, очень захотел провести время с семьей и глубоко оскорблялся каждый раз, когда кто-то хотя бы смотрел в сторону своего телефона, – ворчал Влад.

– Это он тебя в школу не пустил?

– Ага. Говорит, соскучился по брату.

Я засмеялась. Дима был тот еще гад, в детстве любивший поиздеваться над Владом и младшей сестрой Евой. Его внезапная привязанность казалась очень неискренней.

– Не хочешь подышать свежим воздухом? – предложила я.

– С удовольствием, – исполненным благодарности голосом ответил Влад.

Через двадцать минут мы с другом уже прогуливались вдоль кустов шиповника, растущих неподалеку от моего дома. Я рассказывала ему о событиях вчерашней ночи, и Влад внимательно слушал меня, но в один момент его будто прорвало:

– ПОЧЕМУ ОНИ ДОПРАШИВАЛИ ВАС? – друг заорал так, что я чуть не свалилась в колючий шиповник.

– Да без разницы, главное, что так мороки меньше… – поморщилась я.

– Что за люди там работают? – продолжал возмущаться друг. – Даже я знаю, как правильно проводится допрос, его нельзя организовать за пять минут.

Влад планировал связать свою жизнь с юриспруденцией и хорошо разбирался в этой сфере. Неудивительно, что он так злился. Я бы тоже злилась, если бы меня убеждали в том, что антибиотики убивают вирусы.

– Да, это паршиво, – согласилась я, – но это волнует меня меньше всего.

– Хорошо, что у тебя наконец-то будет психолог, – как-то странно сказал Влад.

– Объясни, – напрягшись, потребовала я.

– Просто, как мы уже с тобой выяснили, давно пора обратиться за помощью.

Внутри меня забилась обида.

– Чего ты так зациклен на этом? С такой, какая я есть, слишком сложно дружить?

– Нет, но очевидно же, что ты как раз не можешь быть полностью собой из-за своего дефекта в восприятии мира.

Я замерла на месте. Принялся капать дождь.

Я поверить не могла, что Влад сказал такое. Да, я и сама бы хотела жить без перманентной тоски на душе и готова была обратиться к специалисту. Но это лишь потому, что я просто не знала, как привнести в свою жизнь то, чего требует сердце.

Если бы это было возможно, я бы ни за что не считала свое видение мира дефектным.

Почему мне стало обидно? Да потому что Влад всегда убеждал меня, что принимает мою странную натуру, а сейчас он звучал так, будто только и ждет, когда меня «починят».

Что ж, может он этого не имел в виду, но мое уязвленное чувство индивидуальности было уже не заткнуть.

– Дефект значит? Ну извини, что я родилась с пониманием того, какой гнилой и скучный весь этот мир, и не хочу быть частью однотипных людишек, которые его населяют. Сами вы все дефектные!

Я развернулась так резко, что случайно ударила Влада взметнувшимися с плеч волосами, горько ухмыльнулась и направилась в сторону дома.

Да, я противоречила сама себе. Ведь сама недавно говорила о том, что у меня дефект в мозгах. Но совсем по-другому ощущается, когда об этом тебе заявляет близкий человек.

Дождь все капал и капал, назойливо теребя в голове непрошенное воспоминание о нашей с Владом первой встрече. Я с трудом отогнала его.

Друг вел себя очень раздражающе. За все время нашего общения у нас никогда не было таких конфликтов. Видимо, Влад тщательно скрывал свое непреодолимое желание сделать из меня нормальную подругу.

Постепенно гнев и решимость отступали на второй план, их место занимали слезы и сожаление о содеянном. Я сбавила шаг, хотя дождь лишь усиливался и уже промочил мою одежду. Мы с Владом никогда не ссорились так сильно…

Я обреченно опустилась на лавку возле дома. В квартиру идти не хотелось – там меня поджидала желчная сестра.

Я прекрасно понимала, что не просто так разозлилась на Влада, но у меня была одна ненавистная черта – когда я ссорилась с близкими, едва утихал гнев, я ощущала только горечь и сожаление, желая лишь примирения. Не то чтобы у меня не было чувства собственного достоинства. Просто больше всего на свете я боялась одиночества и непонимания. Со вторым я более-менее примирилась, но с первым… В моменты ссор с дорогими людьми главный страх занимал собой все пространство в моей голове и не отпускал до самого примирения.

В довершении страху одиночества прибавилось чувство вины. Моей рациональности хватало лишь на то, чтобы осознать, что в моем исполнении это чувство не всегда было здоровым, но как с этим бороться, я не знала. Воспоминания снова рвались наружу. Я уступила.

3 октября, 2013 г.

Четыре года назад.

Я возвращалась в лес пару раз в неделю, когда одиночество грозилось поглотить меня с головы до пят. Там, среди густого папоротника, я поддавалась самоанализу, силясь понять себя и свои желания.

Не скажу, что мне стало лучше. Но улучшением для меня было и то, что не становилось хуже. Кукурузно-желтый лес с вкраплениями темно-зеленых сосен и елей воссоздавал атмосферу моих любимых книг и фильмов. Казалось, деревья понимают меня больше людей.

Часто, возвращаясь из леса, я бросала взгляд на дом, из окна которого на меня однажды смотрели любопытные глаза. Нередко мне удавалось обнаружить, что наблюдатель снова следит за мной. Это вносило хоть какое-то разнообразие в мои серые будни и добавляло нотку загадочности к походам в лес.

Наступил октябрь; стремительно холодало. Золото деревьев переместилось на землю. Лес постепенно обнажал свои ветви для снега, непоколебимыми оставались лишь сосны и ели.

Я понимала, что вскоре буду вынуждена прекратить посещать любимую поляну, но пока что не могла лишить себя такого удовольствия. В один из четвергов нас задержали в школе до трех часов, из-за этого выйти на прогулку я смогла лишь в четыре часа. Достигнув кромки леса, я отметила, что небо из серого становится бледно-синим – близился закат.

«Я всего на полчасика», – пообещала я себе не задерживаться до темноты и быстрым шагом погрузилась в чащу.

Легко обнаружив любимую поляну, я с горечью отметила, что утренний дождь оставил на ней след – все промокло: папоротник уныло гнул к земле чернеющие вайи; с шелушащихся ветвей берез монотонно падали капли; опавшая хвоя смешалась с землей и шишками и превратилась в вязкую грязь.

Осознав, что сегодня мне не полежать на земле в такой грязи, я присела на камень под сосной и созерцала открывающийся сверху вид – поляна была чуть в низине.

Уже не в первый раз во время моего визита в лесную местность я ощущала мощный прилив вдохновения, и в мою голову закрадывались мысли о том, как можно снизить стресс от постоянно давящих на меня мыслей. Я подумывала о том, чтобы делать краткие наброски собственного произведения. Я пока не знала, о чем конкретно оно будет, но сама идея звучала как очередной побег от самой себя – а значит, стоило непременно ей воспользоваться!

Мне уже не терпелось узнать, каково это: сочинять собственную историю. Интересно, сильно ли отличаются ощущения от чтения? Больше ли я буду отстраняться от окружающего мира? Станет ли мне легче?

Во мне загорелась надежда, и я уже продумывала, как для начала опишу пейзаж, расстилающийся прямо сейчас перед моими глазами. Полная энтузиазма, я поднялась с камня, решив возвращаться домой. Кобальтово-синее небо с каждой секундой становилось все темнее.

Я отвернулась от поляны, готовая быстрым шагом покинуть лес, и снова замерла на месте.

В глубине деревьев, метрах в десяти от меня промелькнули три тени. Я не поняла, каким существам они принадлежат – уже было слишком темно. Не осмеливаясь даже дышать, я панически обдумывала, что мне делать.

Тени таинственно шелестели опавшими листьями. Я медленно пятилась назад, дрожащими ногами ступая в хлюпающую грязь. Недолго мне пришлось двигаться со скоростью улитки.

Из-за деревьев раздалось низкое рычание, показались очертания собаки (или волка?), а вслед за ней еще двух. Животные медленно двигались на меня, издавая утробные звуки.

Я не знала, как следует вести себя в таких ситуациях. Поблизости не было ни одного дерева, пригодного для того, чтобы на него залезть. И все, что мне оставалось: бежать.

Я изо всех сил рванула вниз по склону, в сторону поляны. Позади себя я услышала лай и мягкие удары массивных лап. В панике я так и не разобрала, собаки это были или волки, но, наверное, это было не так уж и важно.

Оказавшись по пояс в грязном папоротнике, я беспощадно продиралась сквозь заросли, панически выискивая глазами на другом конце поляны дерево, на которое можно было забраться. Но даже найдя такое, я понимала, что от собак мне, скорее всего, не убежать.

Не сбавляя скорости, я обернулась и ужаснулась: животные легким галопом бежали в пяти метрах от меня. Я приготовилась закрыть глаза и смириться с судьбой быть истерзанной тремя мордами, но случилось чудо. Две собаки были значительно больше третьей, и они немедленно решили разобраться, кому из них предстоит напасть на меня первой. Та, что изначально возглавляла погоню – лохматая и бурая – величественно скалилась на вторую – пепельно-серую. Последняя, в свою очередь, исподтишка покусывала бурую за лодыжки.

Я надеялась, что обо мне забудут, и не шевелясь стояла на месте. Собака поменьше опустилась на задние лапы и вывалила язык – ее вообще не особо интересовала моя персона. Меня слегка успокоил тот факт, что как минимум одно из животных – не волк: кажется, у волков не бывает висячих ушей и такой короткой шерсти.

Две большие собаки злобно лаяли друг на друга, распушив загривки. Бурая собака не выдержала столь оскорбительного поведения в свою сторону и напала на серую. Шерстяной комок из двух животных со страшными звуками катался по земле.

До выбранного мной дерева оставалась еще половина поляны. Я снова медленно попятилась назад, наблюдая за реакцией маленькой собаки. Она с интересом переводила взгляд с дерущихся сородичей на меня. Мое отдаление, похоже, ее совсем не волновало.

Я снова побежала. С облегчением отметив, что звуки борьбы не прекратились, я добежала до края поляны, оттолкнулась от торчащего сучка и забралась на ветку повыше. В этот момент я была невероятно благодарна себе за худощавое телосложение – ветка была достаточно тонкой.

С высоты трех метров я бросила взгляд на поляну; собаки не спеша шли по моему следу – серая теперь хромала. Небо наливалось чернотой, словно клякса растекалась по бумаге. На лицо мне упали капли дождя.

Собаки приблизились к моему дереву, и бурая закинула передние лапы на ствол, пытаясь достать до меня мордой. Я с облегчением отметила, что ей это не удается. Спустя несколько тщетных попыток, собака сдалась и принялась возиться с двумя другими.

Стемнело. Морось превратилась в набирающий силу дождь. Собаки со скукой на мордах ходили взад-вперед под деревом. Они стремительно теряли ко мне интерес и отходили все дальше, обратно в папоротник, периодически возвращаясь проверить, не покинула ли я свое убежище.

Я дождалась, пока они окончательно скроются во тьме деревьев на противоположном краю поляны, откуда изначально и появились, и аккуратно слезла с дерева.

Больше всего на свете я сейчас хотела попасть домой. Идти по известной дороге нельзя – со стопроцентной вероятностью я снова наткнусь на собак. Тогда я принялась двигаться по лесу, стараясь держаться параллельно городу. Телефона у меня с собой не было, я редко брала его на прогулку, хотя стоило бы подумать о своей безопасности. Надеяться оставалось только на себя.

Быстро пробираясь сквозь заросли голых кустов, я начинала впадать в панику. В такой темноте невозможно было заранее разглядеть опасность. Все, что я видела – деревья, кусты и бревна, валяющиеся под ногами. Одной рукой я раздвигала ветви, второй прикрывала лицо: кусты навязчиво старались достать меня своими иссохшими пальцами.

Слышимость тоже была никудышная. Каждую секунду мне казалось, будто я здесь не одна. То слева, то справа слышались шаги – плод иллюзии, навеваемой дождем, который тяжелыми каплям шевелил листья. К тому же, мои ноги слишком громко топтали землю, то хлюпая по грязи, то спотыкаясь о бревна и торчащие из земли ветки.

Продрогшая до костей, я решила наплевать на собак и просто побежать в сторону дома. Полная решимости, я развернулась, но тут же остановилась. Я не знала местности, в которой находилась.

Я заблудилась.

Дождь становился все сильнее и сильнее. У меня почти не осталось сил продираться сквозь кусты, да и в какую сторону нужно было идти, я теперь тоже не знала. Но сдаваться я не собиралась.

Присев под бесконечно высокой сосной, я решила отдохнуть пару минут, постараться успокоиться и непременно найти путь домой.

Все мои надежды оборвало горячее сопящее дыхание на моей щеке. Я в ужасе повернула голову вправо и столкнулась взглядом с огромными черными глазами.

Собачья морда кремового цвета не сводила с меня взгляда.

Это была не одна из тех собак, от которых я убегала. Но это не означало, что она не сможет меня съесть.

Я подскочила на месте, когда собака громко залаяла, задрав морду кверху.

– Ты нашел ее, Бим? – раздался неподалеку взволнованный мальчишеский голос.

Хрустя ветками, ко мне вышел владелец собаки.

Я глазам своим не поверила: передо мной стоял парень из параллельного класса. Я не знала, как его зовут, лишь видела пару раз в школьном коридоре.

Парень был невысокого роста, немного пухлого телосложения. Копна каштановых волос промокла от дождя и свисала на зеленые глаза, казавшиеся огромными из-за круглых очков.

– Э… с тобой все нормально? – неуверенно спросил парень.

Я осознала, что все еще сижу на земле с лицом, вероятно, передающим эмоцию ужаса. Поднявшись на ноги, я немного смутила парня: он был ниже меня на полголовы.

– Ага… Ты что здесь делаешь? – задала я логичный вопрос.

– Надо уходить, по дороге объясню, – парень неуверенно протянул мне руку, я без колебаний взяла ее. – Бим, пошли домой.

Пес отвлекся от обнюхивания мокрой земли и, послушавшись хозяина, весело побежал вперед, неустанно виляя хвостом. Паренек следовал за ним, крепко держа меня за руку. Спустя примерно пять минут плутания в кустах, мы вышли на узкую тропинку.

– Нам сюда, – парень указал на дорогу и неуверенно отпустил мою руку. Бим уже вовсю скакал по тропе. – Тебя зовут Аня, верно? – я кивнула. – А меня Влад Строганов, – объяснил Влад, избавляя меня от неловкого вопроса о его имени. – Я учусь в твоей параллели.

– Да, я знаю, видела тебя. Как ты нашел меня? И что вообще здесь делаешь? – сыпала я вопросами. Диалог с Владом отлично отвлекал меня от наводящей жуть обстановки.

– Я… В общем, ну… Гулял с собакой, – даже в темноте я различила, как густо покраснел парень.

Я ждала продолжения, но, по-видимому, Влад решил оставить историю незавершенной. Ну уж нет.

– Таких случайностей не бывает. Расскажи правду, – мягко попросила я.

– Ну ладно, – нехотя согласился Влад. Впереди замаячил выход из леса. – Я знал, что ты опять пошла гулять в лес. Уже стемнело, а ты все не возвращалась и не возвращалась. Я, конечно, мог подумать, что ты ушла другой дорогой, но до этого ты так не делала. Тогда я выпросил у мамы погулять с Бимом. Мы отправились в лес, и я попросил его поискать тебя.

– Попросил? – уточнила я.

– Бим очень умный пес, – объяснил Влад. Питомец, бежавший впереди, будто понял его и задорно тявкнул. – Пошел сильный дождь, и я уже хотел возвращаться домой, но Бим так упорно двигался в одном направлении, что я решил еще тебя поискать. Нашел… – закончил свое повествование Влад.

Тем временем мы дошли до конца леса и остановились возле коттеджей.

– А откуда ты узнал, что я гуляю в этом лесу и когда из него ухожу? – недоумевала я. Влад опять покраснел. Но ответа уже не требовалось: я узнала дом, возле которого мы стояли. – Это ты постоянно таращился в окно?! – воскликнула я.

Влад лишь сдавленно кивнул, рассматривая свои ботинки. Я подумала, что напугала его, и смягчилась:

– Спасибо, что нашел меня. Я могла заблудиться, или меня бы съели собаки, – Влад снова кивнул. Отчего-то ситуация была очень неловкой.

– Мне пора домой, – сказал парень, глядя, как Бим неугомонно терся у забора.

– Мне тоже.

Я улыбнулась Владу на прощание и побрела в сторону дома. Дождь стихал.

Глава 6. Доказательства

– Лучше тебе вообще больше не выходить из дома! – озабоченно говорила Ангелина, параллельно забрасывая вещи в стиральную машинку. – Неизвестно, на кого в следующий раз нападет этот маньяк. Кирилл вообще меня больше никуда не пускает одну.

– Я заметила, – пробормотала я, протирая глаза.

Я все еще спала, когда Лина ворвалась в квартиру и принялась судорожно наводить порядок и паниковать по поводу маньяка. Вышеупомянутый Кирилл с самым суровым лицом потягивал горячий чай, расположившись в моем кресле. Видимо, он боялся, что на Ангелину выпрыгнет маньяк из стиральной машины.

К слову, вернувшись вчера вечером домой, я обнаружила Лину, сидящую на коленях у Кирилла и мило воркующую с ним. Примирение с женихом смягчило поведение сестры, но никаких извинений она мне не принесла. Просто делала вид, что ничего не произошло.

– Аня, почему у тебя такой бардак? Мне сказать об этом маме? – в дверном проеме показалась возмущенная русая голова Ангелины.

Лина была чрезмерно помешана на порядке и чистоте. Если на меня перфекционизм нападал изредка, она была его приверженицей до мозга костей.

Мы с сестрой были не очень похожи друг на друга. Ее волосы были более бесцветными, глаза серыми, губы тонкими. Ее тело также отличалось от моего: не было чрезмерной худобы и торчащих костей. Наше родство виднелось в форме подбородка, цвете кожи, прямоте волос и прочих неочевидных деталях.

– Думаю, после новостей о маньяке она не вынесет моей неряшливости, – съязвила я.

Как оказалось, Лина рассказала маме обо всем произошедшем, на что та ответила, что скоро приедет. И все. Лично со мной мама не связывалась.

– Просто… прибирайся хотя бы иногда, – смягчилась Ангелина и продолжила запускать стиральную машину.

Кирилл все это время невозмутимо пил чай, не сводя взгляда с двери ванной.

– Может, нам с Кириллом пожить с тобой какое-то время? – вновь появившись в моей комнате, предложила Ангелина. – Меня очень волнуют эти преступления.

– Нет! Все нормально, правда, – тут же запротестовала я.

Перспектива ежесекундного сестринского надзора навевала на меня ужас. Особенно, учитывая, сколько раз за последние дни моя квартира становилась единственным местом, где можно остаться на ночь с друзьями, сестре тут точно делать было нечего.

Кирилла идея невесты тоже, похоже, не обрадовала: он нахмурился и стал пить чай чуточку агрессивнее. Видимо, тогда в машине он исчерпал весь свой словарный запас и сейчас вернулся к предыдущей стратегии общения со мной: молчанию.

– Ладно, – неохотно согласилась сестра. – Но теперь я буду звонить два раза в день.

Незаметно для Ангелины я закатила глаза, но возражать не стала: звонки сестры не хуже, чем ее вечный надзор. Заметив, что я все еще в постели, сестра выпроводила Кирилла на кухню и вытащила меня из кровати, принимаясь яростно сдирать с нее постельное белье.

Решив, что Лина успокоится нескоро, я принялась заниматься своими делами. Умывшись и позавтракав, я устроилась в кресле у окна, сквозь скрежет зубов стараясь совладать с физикой.

Мне нравились немногие школьные предметы: русский язык, литература и биология. Но и по всем остальным я умудрялась получать хорошие оценки. Я всегда была отличницей, как и Ангелина. Но если сестра сухо зубрила учебники и не ощущала особой страсти ни к какому предмету, я погружалась с головой в интересующие направления, не прилагая усилий к остальным. По химии я, например, была полным нулем, но меня спасали хорошие отношения с учительницей, поэтому в аттестате все равно будет стоять «пять».

Нет, совесть меня не мучила.

Заучив формулы по физике, я принялась за биологию и с интересом погрузилась в параграф. Предмет настолько захватил меня, что я не заметила, как Ангелина подошла ко мне сзади и тронула за плечо.

– Я закончила с уборкой. Сейчас схожу за продуктами и приготовлю тебе поесть.

Я обняла сестру.

– Спасибо. Я, наверное, сейчас пойду гулять, так что меня не жди, – пока я читала параграф, мне в голову взбрела одна мысль.

Ангелина округлила глаза.

– Аня, там маньяк!

– Лина, он не охотится конкретно за мной!

Хотя это было неправдой. В полиции нам с Оксаной пришлось рассказать не только о том, как мы нашли труп, но и о наших приключениях в трущобах. Ирина скептически отнеслась к «парализующему туману» и списала все на шок. Я и не ждала, что нам поверят. Но факт оставался фактом: Ангелина знала все, о чем мы говорили Ирине, а значит, знала и то, что Ярослав уже однажды преследовал нас.

– Конечно-конечно. Никуда ты не пойдешь, – сестра сложила руки на груди и уперлась в меня взглядом.

– А вы с Кириллом можете отвезти меня к Марине? Домой она меня доставит на своей машине, – пошла я на компромисс, надеясь, что подруга не рассердится из-за внепланового визита.

– Ладно, – согласилась в итоге Лина, решив больше не обвинять Марину в спаивании несовершеннолетних подруг. – Но, если с тобой что-нибудь случится, я сама тебя прикончу.

Квартира Марины вся была пропитана минимализмом, выраженным черным и белым цветами. У подруги была роскошная трехкомнатная жилплощадь, хотя пользовалась ей только Марина – ее мама погибла, когда она была младенцем, а папа был влиятельным бизнесменом и сейчас находился, кажется, в Израиле. Мебель была расставлена так, что в квартире оставалось много пространства: мне это было по душе.

В будущем я бы хотела жить в подобной обстановке.

Панорамные окна выходили на сквер, усеянный хвойными деревьями – он был таким большим, что казалось, будто смотришь на лес. Над сквером стоял легкий туман, поглощающий макушки деревьев и скрывающий очертания города на горизонте.

Действительно, как в лесу…

Я вздрогнула, ощутив страх неизвестного происхождения, и поспешила отвернуться от окна. Мои ноги утопали в пушистом ковре цвета слоновой кости (прямо как кожа Марины), и это было настолько приятно, что я хотела нырнуть в ковер с головой.

– Держи, – подруга протянула мне кружку чая, ее собственная отдавала запахом кофе.

– Спасибо, – я схватила горячую чашку, ощущая, что все еще дрожу.

Марина жестом пригласила меня в комнату, которую я про себя именовала «библиотекой». Это помещение служило подруге чем-то вроде личного кабинета. Массивный дубовый стол был систематически заполнен различного рода принадлежностями: ручки, карандаши, стикеры, скрепки, стопка бумаг. Вдоль стен, свободных от окон, тянулись от пола до потолка шкафы, плотно набитые книгами. Я знала, что и они были тщательно отсортированы. Мне только мечтать о таком порядке.

Окна «библиотеки» выходили на суетливый город. Сейчас виднелся только белый туман, прячущий в себе суматоху. Выглядело странно, но все лучше, чем суета.

Мы с Мариной опустились в мягкие кресла. Подруга отпила немного кофе и задала вопрос:

– Что ты хотела спросить?

Читая параграф по биологии, я осознала, как сильно хочу получать расширенные знания о всевозможных науках. В приоритете у меня стояла, как и всегда, психология. Но я не была уверена, что хочу поступать именно на это направление. Я подумала, что подруга, знающая многое о высшем образовании, сможет помочь.

– Вас в институте как-нибудь знакомят с психологией? – спросила я.

– Нет. Нам рассказывают о психиатрии. Это, конечно, разные направления, но общего у них тоже немало, – ответила Марина.

Я расплылась в улыбке.

– Не могла бы ты рассказать, чему вас учат? Я не могу понять, действительно ли хочу познавать эту профессию.

Я боялась, что Влад был прав. Вдруг я хочу заняться психологией лишь из-за собственных проблем, и мое место вовсе не там? Может, я обманываю себя и совершаю большую ошибку?

– Расскажу. И покажу, – улыбнулась Марина.

Первым делом подруга продемонстрировала мне свой новый медицинский халат, в котором выглядела так, будто была рождена для того, чтобы стать врачом. Затем Марина показала учебники по психиатрии, и я тут же принялась завороженно листать страницы, цепляясь за знакомые термины и разглядывая причудливые картинки. Потом подруга нашла свои конспекты, созданные идеальным почерком, и я не могла оторваться от всевозможных схем и таблиц, написанных рукой Марины.

– И ты еще сомневаешься? – мило посмеялась подруга.

– Что? – я оторвала взгляд от тетрадного листа.

– Сомневаешься в том, что тебе это нужно? Да у тебя глаза горят!

Я обратила внимание внутрь себя и осознала, что сердце колотится от предвкушения, а в животе растекается приятное ощущение интереса.

– Надеюсь, что это не обманчивое впечатление, – сказала я и не смогла сдержать улыбки, представив себя, изучающую различные аспекты личности человека.

Примерно еще полчаса мы с Мариной просматривали материалы из ее института, а затем разговор плавно перетек в другое русло.

– Как ты успеваешь учиться и заниматься личной жизнью? – спросила я.

Мы лежали на ковре, и Марина перекатилась на бок, подперев голову рукой.

– Моя личная жизнь строится только с медициной, – засмеялась подруга.

– Но разве тебе не надоедает постоянная учеба? – спросила я. Марина покачала головой. – Что, даже ни разу не хотела забросить книги, когда начинала интересоваться каким-нибудь симпатичным парнем?

– Ну, я… Мне это не очень интересно, – призналась Марина. Мы с ней редко говорили об отношениях, так что я почти ничего не знала о личной жизни подруги. – Просто никто не нравится.

– Ладно, а как ты отказываешь поклонникам? Не поверю, что никто не пытался завоевать твое внимание.

Марина наклонилась поближе ко мне, состроила озорную мордашку и прошептала:

– Они боятся, что я изменю им с наукой.

Я рассмеялась.

– Похоже, это неизбежно.

У меня зазвонил телефон.

– Да?

– Аня… – пролепетала Оксана срывающимся голосом.

– Что случилось? – мгновенно отреагировала я. Из телефона начали доноситься всхлипывания. – Оксана…

– Просто приходи. Я у Славы. Пожалуйста, как можно быстрее. И позвони Марине.

– Какого черта ты там забыла?

– Быстрее, я прошу тебя, – Оксана положила трубку.

Я даже не успела поздороваться: Оксана втянула нас с Мариной в помещение, едва открыв дверь.

Мы стояли, глядя друг на друга. Все молчали, и немая сцена начала меня доставать.

– Что случилось? И почему ты вообще здесь? – наконец произнесла я. – Разве Ярослав не главный подозреваемый в убийстве?

– Знаю, но я просто… Не могу до сих пор в это поверить, – как-то бессвязно говорила подруга. – И как парень он меня уже особо не интересует, но я волнуюсь, что с ним…

– Давай ближе к делу, нам опасно здесь находиться, – прервала подругу Марина, которая заметно нервничала.

– Я не знаю, как сказать. Лучше вы сами посмотрите, – Оксана указала рукой в направлении комнаты Славы.

Мы с Мариной проследовали в конец коридора и налево.

– И? – недоуменно спросила я. – Вполне себе обычный бардак.

– Просто… смотрите внимательнее, – прикрыв глаза, сказала Оксана.

И тут я увидела. На столе Ярослава в груде хлама лежали разбросанные фотоснимки. Я подошла ближе и тут же в ужасе отпрянула. Там были мои фотографии, фото Оксаны и двух других девушек: одну из них мы нашли мертвой, а другая, должно быть, была первой жертвой, о которой мы узнали лишь из новостей. Была и пятая фотография. Девушка на ней сногсшибательно улыбалась прямо в камеру. Черные волосы блестели от вспышки, голубые глаза сияли радостью. Это была Катя Волкова.

– Какого черта? – будто не своим голосом спросила я и непроизвольно потянулась к снимку.

Марина перехватила мою руку.

– Лучше не трогать. Неизвестно, была ли здесь полиция. Впечатление такое, будто нет.

Поведение Марины было каким-то странным, но я была столь шокирована обстановкой, что просто проигнорировала это.

Кресло, стоящее слева от стола, было скрыто под мятой одеждой. На самом верху валялись рваные джинсы и куртка, рукава которой были испачканы… кровью. Сначала я подумала, что, возможно, ошибаюсь, но характерный запах соли и железа подтвердил мою догадку.

Я едва сдержала рвотный позыв.

– Это еще не все. Идите сюда, – Оксана поманила нас за собой в соседнюю комнату. – Здесь отец Славы хранит свою коллекцию…

Жемчужиной маленькой тесной комнатушки являлась витрина, стекло которой было разбито. Пол был усыпан осколками, поэтому мы как можно осторожнее подошли ближе. Внутри витрины нетронутыми стояли разнообразные ножи; в глаза моментально бросалось отсутствие самого важного экспоната – поскольку место в середине пустовало.

– Тут раньше был тот самый нож, – озвучила Оксана очевидную вещь.

– Нам стоит уйти, – хладнокровна объявила Марина.

Так мы и поступили.

Оказавшись на улице, мы прошли пару дворов и заняли первую попавшуюся беседку. Всем телом я ощущала дрожь, язык не поворачивался. Молчание прервала Марина.

– Зачем ты пошла туда? – обратилась она к Оксане.

– Я же объяснила, не верится мне…

Губы Оксаны задрожали, глаза увлажнились. Трясущимися пальцами я сжала ладонь подруги.

– Почему здесь еще не была полиция? Разве это не первое, что они должны были сделать после наших показаний? – совладав с речью, спросила я.

– Я мало что понимаю в этой сфере, но, очевидно, все как-то странно, – нахмурившись, говорила Марина. Она, как всегда, сумела сохранить самообладание.

– Если только они уже не арестовали Ярослава.

– То, что мы там увидели… Это же очевидные вещи, указывающие на виновность Славы, – пробормотала Оксана.

Я вновь вспомнила о фотографиях. Мое собственное изображение напугало меня, но его наличие в доме Ярослава можно было объяснить: если убийца он, то он и пугал меня в тумане. Оставил в живых только ради Оксаны?

А вот Катя… Он планировал сделать ее своей следующей жертвой? Или все еще планирует? Мы ведь не знаем, где сейчас этот псих…

– Вы… Вы видели все фотографии? – обратилась я к подругам.

Оксана с сожалением закивала.

– Он и ее хотел убить? – озвучила мои мысли подруга.

– Возможно, Катя до сих пор в опасности, – добавила я, поясняя, о ком мы говорим, для Марины: – На одном из фото была моя новая одноклассница. К слову, через несколько часов я ее увижу, и что мне делать? – я развела руками.

– Скажи ей правду! Пусть будет осторожна, – отозвалась Оксана.

– Да… – подала голос Марина. – Скажи ей правду. Ярослав Назаров, видимо, решил строить из себя убийцу-коллекционера. Нужно предупредить твою одноклассницу.

– Наверное, мне стоит рассказать обо всем папе, чтобы он позвонил в полицию и выяснил, в чем дело, – Оксана уронила голову на руки. – Но он тогда точно меня из дома не выпустит, а мы же завтра собирались в клуб!

Я удивленно посмотрела на подругу – как она вообще вспомнила про какой-то клуб? И почему она все еще хотела в него пойти? Мне, например, хотелось закрыться дома и никуда не выходить.

– Звони ему, а когда вы встретитесь, я буду с тобой и смогу убедить твоего отца, что мы устроим у меня невинную девичью ночевку, – предложила Марина.

– Ага, во время последней такой я «лунатила»… – Оксана скривила губы. – Но давай попробуем. Меньше всего мне хочется торчать дома.

Я проверила время. Было уже пять часов.

Проблемы с маньяком Ярославом были ужасны, но добавлять себе излишнего внимания одноклассниц из-за отсутствия на встрече мне не хотелось.

– Мне нужно вернуться домой и собраться на встречу с одноклассницами.

Марина странно дернулась: видимо, не понимала, как я могу куда-то хотеть идти после полученной информации.

– Все нормально. Я хочу отвлечься, – успокоила я подругу. – Держите меня в курсе происходящего, ладно?

Мы тепло попрощались с подругами, и я поспешила домой.

Видимо, я переоценила важность встречи с одноклассницами. Поедая пиццу и пончики и запивая все это лимонадом, девчонки обсуждали шмотки и парней. Я переключилась в «режим ожидания» и ковырялась в своем любимом греческом салате, погрузившись в раздумья.

Адреналин давно сгорел в моих венах, и теперь мне вновь стало панически страшно за свою жизнь. Я чувствовала себя дезориентированной и сбитой с толку. Улики, которые мы обнаружили в квартире Ярослава, должны убедить полицию в его виновности, но почему никто до сих пор не озаботился обыском квартиры Назарова? И где он сам? Сидит за соседним столиком и наблюдает за моей новой одноклассницей как за следующей жертвой?

Вскоре Оксана прислала смс, сообщающую мне самые важные, по мнению подруги, новости: Андрей Павлович позвонил в полицию, но Оксане пока что ничего не сказал, а затем отпустил на ночевку к Марине. Было что-то успокаивающее в том, что, несмотря на весь хаос вокруг, Оксана все равно беспокоилась о походе в клуб.

Мои размышления прервал взрыв хохота. Алиса, конечно, смеялась громче всех. Она что-то шептала сидящим рядом с ней девочкам, и все они, косясь в конец стола, сдавленно хихикали. Только Алиса ржала как конь, при этом ее огромная грудь тряслась так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из откровенного декольте.

Я перевела взгляд туда, куда смотрели одноклассницы. Там сидела Катя Волкова. На ее лице было отсутствующее выражение. Она лениво пила содовую через трубочку и смотрела прямо перед собой. Не одной мне здесь было скучно.

Одноклассницы вновь засмеялись. Катя делала вид, что не слышит.

Внутри меня загорелся огонь, глаза будто налились кровью. Я отлично знала все эти приемчики задир. Тыкать пальцами и смеяться над жертвой издевательств, совершенно не скрывая своих действий, а наоборот, надеясь, что она увидит. А еще я знала, что делала Катя. Конечно, она понимала, что над ней глумятся, это было очевидно. Волкова делала вид, что не слышит, потому что их больше, чем она. А ведь она только перевелась в наш класс, наверное, не хотела портить со всеми отношения.

Я все это прекрасно знала, потому что именно так поступали со мной. И я знала, каково Кате.

Когда Алиса снова взвизгнула от хохота, пошутив над размером груди Кати, Волкова встала с места и направилась в сторону выхода из пиццерии – в глубь гипермаркета. Вещи она с собой не взяла, что означало: она вернется.

Мне захотелось проткнуть лицо Алисы вилкой. Та, в свою очередь, принялась рыться в сумочке и достала оттуда маленький пакетик с двумя таблетками.

– Это еще что? – прорычала я, больше не в силах сдерживаться.

Алиса изумленно посмотрела на меня. Я ощущала смешанные чувства: страх и злобу. Я столько времени старалась не провоцировать конфликты, не ставить себя в оппозицию большинству, а теперь рисковала всем этим, пытаясь заступиться за Катю.

Я ненавидела себя за страх, который испытывала. Я понимала, что одноклассницы ничего мне не сделают. Никогда не повторится то, что произошло со мной в седьмом классе. Но подсознание отказывалось понимать, оно хотело, чтобы я затаилась и не высовывалась.

Детская травма никак не хотела отпускать меня.

– Слабительное, – ответила Алиса на мой вопрос. – Волковой не в новинку, наверное, его принимать, иначе почему она такая тощая?

Алиса протянула пакетик застенчивой девочке Камилле, сидящей рядом с Катей.

Та неуверенно взяла его.

– Клади в ее бокал, иначе я расскажу Морозову, как ты сходишь по нему с ума, – приказала Алиса Камилле.

Вновь раздался хохот одноклассниц, от которого меня тошнило. Камилла подавила всхлип и дрожащими руками бросила две таблетки в стакан Кати. Они быстро растворились в прозрачной воде.

– Упс. Забыла. Я ведь уже ему рассказала! – едва не хрюкнула от удовольствия Алиса.

Камилла заплакала, схватила сумку, пальто и умчалась в том же направлении, что и Катя. Прихлебательницы Алисы сгибались пополам от веселья.

Я резко отодвинула свой стул и вышла из-за стола.

– Романова! – окликнула меня Алиса. – Только попробуй сказать Волковой – тоже накормлю чем-нибудь.

– Да ты разве поделишься… – прошипела я.

Алиса поняла мой намек на ее лишний вес и подняла нарисованные брови так, что стала похожа на Пеннивайза. Я пошла вслед за ушедшими одноклассницами, взяв с собой свои вещи.

– Платить кто будет? – писклявым голоском спросила блондинистая подруга Алисы.

– Я еще не ухожу, – ответила я.

Выйдя из пиццерии, я накинула пальто и оглянулась по сторонам в поисках Камиллы или Кати. Первая как раз покидала гипермаркет, и я уже собиралась побежать за ней, но в последний момент заметила Волкову, идущую прямо ко мне, и решила, что ей помощь нужна больше.

Не раздумывая об угрозах Алисы, я пошла навстречу Кате. Издалека мне показалось, что она вовсе не выглядит грустной, но вблизи поняла, что ошибалась. Ее лицо выражало обиду и скуку.

– Они подсыпали тебе в бокал слабительное, – выпалила я, приблизившись к Кате.

Стоя лицом к лицу с Волковой, я вновь оценила ее красоту. Лазурные глаза в обрамлении длинных ресниц внимательно изучали меня. Волосы блестели в свете ламп, словно черный янтарь. От тонкой шеи исходил приятный цветочный аромат.

Я невольно начала сравнивать себя с одноклассницей, почувствовав, как во мне снова просыпается зависть.

– Эта Алина? – спросила Катя.

– Алиса, – поправила я.

– Без разницы, как ее зовут, – отмахнулась Катя.

Сейчас она выглядела так, словно никакая защита ей вовсе не нужна. Может, это только я такая слабая, что боюсь унижений глупых одноклассниц?

– В общем, не пей из своего стакана, – подытожила я.

– Пойдем, – Катя тряхнула черными волосами, взяла меня за руку и повела обратно в пиццерию.

Я ощущала страх. Подсознание вопило спрятаться в уголок и не нарываться, но я велела ему заткнуться. Сколько можно бояться канувшего в прошлое детства?

Заметив наше приближение, одноклассницы притаились, ожидая, когда Катя примется за свою содовую. Волкова с самой прекрасной улыбкой на губах потянулась к своему стакану и подошла к изумленной Алисе. Та бросила на меня убийственный взгляд.

– Ну, Романова, зря ты… – начала было Алиса, но внезапно ее речь превратилась в визг.

Катя, все еще мило улыбаясь, одним резким движением выплеснула в грязно измалеванное лицо Алисы содержимое бокала. Я не сдержала смешка. От Алисы внезапно запахло спиртным.

– Как ты смогла заказать алкоголь?! – тоже почуяв запах, возмущенно пропищала блондинка Вика.

Катя мило засмеялась и подмигнула не сводящему с нее похотливого взгляда официанта, стоящего в другом конце пиццерии.

– Ты! Ты! – заорала Алиса. – Ты! Гадина! Знаешь, что я с тобой сделаю?!

– Что? – издевательски спросила Катя. – Съешь меня?

Волкова бросила на стол пару купюр.

– Это за меня и Аню, – пояснила она. – Но остатка хватит на новую блузку, которая сможет удержать твою эталонную грудь, – «эталонную» Катя сказала таким тоном, что было ясно: это издевка и месть за смешки над ее маленьким бюстом.

Оставив Алису, лицо которой блестело от спирта, стекающего по трем подбородкам прямо в лифчик, мы покинули пиццерию.

– Не стоило за меня платить, я отдам тебе…

– Не нужно, – прервала меня Катя. – Это моя благодарность за твою честность.

– Ну… Тогда спасибо, – улыбнулась я.

Мы вышли на улицу. Уже стемнело, легкий морозец пощипывал лицо, ночной воздух забирался через ноздри под кожу. Мне стало намного легче.

– Погуляем? – предложила Катя.

Я изумилась такому предложению, но отклонять его не хотела. Мне стоило рассказать Кате об опасности, да и, похоже, чары девушки распространялись и на меня.

– Конечно.

Мы отошли от гипермаркета на менее оживленную улицу и медленно пошли вдоль деревьев, украшенных гирляндами.

– Они всегда такие? – спросила Катя. Я поняла, что речь идет об одноклассницах.

– Нет. В смысле, да, они всегда ведут себя как сгустки желчи, но сегодня их просто прорвало, – Катя непонимающе посмотрела на меня. – Чем красивее человек, тем они злее, – я подмигнула Волковой.

– Значит, ты их злишь не меньше меня, – засмеялась Катя, и я покраснела. – Зависть людей не имеет границ. Иногда я просто не понимаю, почему я должна жить в таком мире, – Катя вздохнула. – Тебе там тоже было не особо весело. Ты зверски мучала салат.

Я засмеялась.

– Я… не люблю все эти встречи, – призналась я.

Зачем?! Зачем? Зачем я сказала это? Я должна делать вид, что я обычная, что я нормальная. Что меня привлекают разговоры о парнях и сумочках, иначе все снова повторится. Я не должна выделяться.

– Зачем тогда ходишь на них? – задала логичный вопрос Катя.

Мне будто рот заклеили. Руки, которые я держала в карманах, затряслись. Я чувствовала, как цепенею.

– Аня, – позвала меня Катя, удивленная моей реакцией, – что с тобой?

Я начала дрожать еще сильнее и зажмурилась, силясь подавить приступ паники. А когда открыла глаза, обнаружила перед своим лицом глаза Кати, в темноте кажущиеся сапфировыми.

– Ты можешь мне довериться, – Катя погладила меня по плечу, продолжая смотреть в глаза.

Я почувствовала, как удав по имени Страх ослабляет свою хватку. Я возвращалась к реальности и осознавала, что действительно могу не притворяться перед Катей. Она только что подверглась насмешкам.

– Извини… Просто я…

– Над тобой раньше издевались? – догадалась Катя.

Я лишь кивнула.

– Знакомая история, – горько усмехнулась Волкова. – Моим вторым именем часто было «чокнутая».

– Поэтому ты перевелась к нам в школу? Тебя травили в предыдущей? – предположила я, исходя из своего опыта.

– В школу? – фыркнула Катя. – Мне пришлось сменить город.

В голове у меня не складывались две вещи.

– Извини, но ты не похожа на того, кто запуган задирами, – я снова вспомнила разлитый по лицу Алисы алкоголь.

– Больше нет… – пробормотала Катя. В ее глазах заиграла меланхолия. Внутри меня проснулось адское любопытство.

– Как ты… перестала бояться? – спросила я, одновременно выдавая тот факт, что мне все еще жутко думать о возможных стычках с одноклассницами.

– Боюсь, мой метод тебе не подойдет, – с горькой усмешкой сказала Катя. Любопытство орало во все горло, но я решила, что лезть в душу не стану.

– А почему тебя считали чокнутой? Если, конечно, тебе не тяжело об этом говорить.

Катя пожала плечами.

– Раньше я выглядела не так. Я думаю, ты знаешь, как людей вроде Алисы веселят прыщи, сальные волосы и прочие причуды.

– Тогда она целыми днями должна смеяться над собой, – отметила я.

– Точно, – заулыбалась Катя. – В общем, моя внешность очень веселила одноклассников. К тому же, я была застенчива, всегда сама по себе. За это меня тоже дразнили, ведь их много, а я одна. Но больше всего их смешило кое-что другое, – Катя сделала паузу и, вздохнув, продолжила: – Я до дрожи в пальцах любила рисовать. Могла делать это целыми днями напролет. В школу тоже брала свой маленький альбом с рисунками. Рисовала я разные вещи. В тот момент мне было четырнадцать, я влюбилась в самого крутого парня в классе, – Катя закатила глаза. – И рисовала его днями и ночами. Разные картины… Иногда пририсовывала себя…

Катя замолчала. Я понимала, к какому концу придет эта история.

– Эти звери отняли у меня альбом и разбросали рисунки по всему классу.

– Ты перевелась в другую школу?

– Нет. Моя мама любила только Рому и нашу двоюродную сестру, которая в силу обстоятельств жила с нами. Я для мамы была слишком странной и слишком сложной. Когда я попросила перевести меня в другую школу, она отмахнулась, сказав, что это слишком большая морока, а я преувеличиваю проблему.

Я слушала Катю и ощущала, как щемит сердце. Кажется, я наконец-то встретила кого-то, кто прошел примерно через тот же ужас, что и я.

– Так жаль, что все вышло подобным образом, – сказала я. – Ты сказала, что в итоге тебе пришлось сменить город. Что ты имела в виду?

– Мы жили в очень маленьком городе. Многие знали друг друга. Я сталкивалась с унижением, куда бы ни пошла. За мной закрепилась репутация извращенки, рисующей обнаженными людей из моего окружения. Любой парень, который мне нравился, отвергал меня. Девчонки сторонились, боясь вдруг и их я стану рисовать, – Катя вздохнула. – Когда мы с Ромой закончили девятый класс, я ушла на домашнее обучение. Этой осенью мы переехали в Киров, и теперь я здесь. Знаешь, я не рисовала уже года три. Но очень хочется снова попробовать, – на устах Кати мелькнула улыбка.

– Это замечательно! – я легонько тронула Катю за руку. – А все, что с тобой произошло, просто отвратительно. Я надеюсь, что этих уродов накажет судьба.

– Не накажет, – безразличным голосом сказала Катя. – Не стоит надеяться, что правосудие восторжествует. Ничего такого не будет, если собственноручно это не организовать.

Меня пробила дрожь.

– А что насчет тебя? – спросила Катя. – Какова твоя история?

Слушать я умела прекрасно, эмпатии у меня было хоть отбавляй. Но как только пришло время рассказывать о себе, я снова замолчала.

– Эй, – Катя мягко потрепала меня по плечу, – меня же сожрет любопытство.

Мы обе засмеялись. Я посмотрела на Катю. Ее лицо светилось дружелюбием и открытостью.

– Ты можешь мне доверить эту историю, – столь же ласково, как и ранее, сказала Катя.

Слова едва не начали срываться с моих губ, но в последний момент я потрясла головой и ответила:

– Прости. Сегодня я не готова этого сделать, – искренне надеясь, что Катя не обидится, ответила я.

На лице девушки мелькнуло непонимание. Она будто думала над какой-то загадкой.

– Хорошо, – в итоге согласилась она.

Я искоса разглядывала Катю и не удержалась от комментария.

– Не могу поверить, что ты когда-то была не такой красивой.

– Мои черты лица были такими же. Я просто не знала, что означает фраза «ухаживать за собой», – объяснила Катя.

– А сейчас ты даже не накрашена… – восхищенно вздохнула я, заранее рассмотрев абсолютное отсутствие макияжа на лице Волковой.

– Ты тоже, – подмигнула мне Катя.

Я улыбнулась.

– Надеюсь, Алиса успокоится на этом. Кажется, ты ее достаточно напугала, – заговорила я о том, что меня волновало.

– Что бы она ни делала, мы с тобой справимся.

Катя взяла меня за руку. В голове эхом билось ее слово «мы». Мне срочно нужно было кое-что сказать ей…

– Катя, ты знаешь, у нас в городе убийца… – как-то нелепо произнесла я.

– Да.

– Ты можешь быть в опасности, – глубоко вдохнув, сказала я и принялась начистоту выкладывать все, что знала сама. Может, я и сболтнула много лишнего по поводу взаимоотношений Оксаны и Ярослава, но это было необходимо, чтобы Волкова увидела взаимосвязь всего происходящего.

Когда я закончила свое повествование, Катя как-то отстраненно смотрела вдаль.

К моему удивлению, я не заметила на ее лице страха.

– Ты не веришь мне? – предположила я.

– Верю, – задумчиво сказала Катя. – Просто все это… очень странно. Что такое этот «туман»?

Я пожала плечами.

– Понятия не имею. Я стараюсь не думать об этом, потому что голова и так кругом идет.

– Но я даже не знаю этого парня, почему он интересуется моей жизнью?

«Скорее, смертью», – едва не ляпнула я, но вовремя сдержалась.

– Не знаю, но будь очень осторожна, полиция, кажется, еще не арестовала его.

Катя потрясла головой, возвращаясь из своих раздумий в реальность, и слегка улыбнулась:

– Тогда нам лучше покинуть этот переулок, пока маньяк не сцапал нас обеих, – подмигнула мне девушка.

Абсолютное отсутствие страха в реакции Кати долго не давало мне покоя. Скорее всего, она просто мне не особо доверяла.

Глава 7. Волчья охота

Марина уверенно остановила свой белый «мерседес», от которого Оксана была просто в восторге. Мне тоже нравилась машина Марины, но материальные ценности мало что для меня сейчас значили.

Из теплого салона мы выбрались в холодную октябрьскую ночь.

Оксана едва не прыгала от радости, постукивая десятисантиметровыми шпильками. Я все еще не понимала, как подруга не сломала себе ноги. Сама я тоже была в туфлях на каблуках, но они были адекватной длины.

Моросил противный дождь, от которого очень хотелось спрятаться в теплом помещении. Но Оксана ни за что не позволила бы мне остаться дома.

– Это там?! – восторженно спросила подруга, указывая куда-то влево.

Я проследила за ее жестом. У подножья непримечательного магазина для представителей различных субкультур кроваво-алым светился асфальт. В свои тринадцать лет я бывала в этом магазине под названием «Пандемониум», покупала в нем один амулет…

Я отогнала прочь самое ужасное воспоминание о детстве.

Так вот, когда я бывала здесь ранее, то не замечала никакого свечения.

– Там, – ответила Марина на вопрос Оксаны. – Пойдемте.

Оксана в припрыжку направилась к алому свету. Казалось, ее раздражает, что мы идем слишком медленно.

– Я раньше не видела, чтобы тут светился асфальт, – сказала я Марине.

– Этот клуб, соответствуя своему названию, открывается ровно в полночь. Тогда и включается неоновый свет.

Да, позже полуночи я здесь никогда не бывала.

Подойдя поближе, я обнаружила, что светился не сам асфальт. На цокольный этаж магазина вела винтовая лестница, выложенная черным мрамором и окаймленная неоновой лентой.

Едва я оказалась внутри, мой разум будто бы отключился. Я почувствовала, как в области сердца ликовало безумие. Оно во весь голос вопило: «Это то, что мне нужно!».

Я будто оказалась внутри пульсирующего сердца. Огромное помещение, по форме являющееся квадратом, стены которого выкрашены в красный цвет и осыпаны какой-то блестящей пылью. На потолке бордового цвета держался огромный светодиодный диско-шар. По всей остальной площади потолка были расположены софиты, свет которых имел ярко-алый цвет. Пол из того же материала, что и лестница.

Вдоль стен располагались роскошные круглые столики из черного дерева. Все остальное место занимала танцующая публика. Возле левой стены находилась барная стойка.

В клубе играла музыка неизвестного мне жанра. Она мне понравилась. Хорошо, что здесь звучала не надоевшая всем попса.

Публика, на первый взгляд, была самой посредственной. Но тщательнее разглядывая посетителей, я поняла, что ошиблась. Почти все были одеты просто, но со вкусом. На лицах мужчин и женщин читались самые разнообразные эмоции: печаль, драйв, горе, безумие. Каждый человек в этом клубе был уникален. Сюда, по-видимому, не приходили люди без глубоких душевных конфликтов.

– Как первое впечатление? – сияя, спросила Марина.

– Будто в преисподней, – ответила я, зачарованная окружающей обстановкой.

– Я знала, что тебе понравится.

Марина, прищурившись, вглядывалась в глубь помещения, явно кого-то выискивая.

– Веселитесь. Я скоро вернусь, – видимо, обнаружив того, кого искала, сказала Марина.

– Куда ты? – недоуменно спросила Оксана.

– Нужно кое с кем поговорить. Не скучайте.

Я давно не видела Марину такой довольной. Она выглядела так, словно предвкушала что-то очень интересное. Странно, ведь подруга редко радовалась всевозможным тусовкам.

Марина запорхала в неизвестном нам с Оксаной направлении. Складки ее платья выглядели изумительно в свете прожектора. Она была одета в зеленое платье выше колен. Пышная юбка в большую складку соответствовала прическе девушки – элегантно уложенным редким кудрям. А нить черных камней на ее шее отлично гармонировала с сапогами того же цвета.

Оксана схватила меня за руку и потащила к барной стойке.

– Нам нет восемнадцати, – напомнила я, но не сопротивлялась.

– Марина рассказывала, что здесь тебе нужно всего лишь быть привлекательной, и этого достаточно.

Оксана заказала нам по бокалу шампанского. Молодой симпатичный бармен действительно не спросил ее возраста, лишь с приятной улыбкой поставил перед нами напитки.

– Хорошего отдыха, – пожелал бармен.

Оксана кокетливо подмигнула ему.

– И что будем делать дальше? – спросила я у Оксаны, пробуя шипящий напиток.

– Пить, пока не опьянеем. Потом идем танцевать. А сейчас рассказывай, что у тебя случилось, – потребовала подруга. Я вопросительно взглянула на нее. – У тебя все на лбу написано. Что-то не так.

Ничего нового, на самом-то деле, не произошло.

Вот только когда я вернулась домой после прогулки с Катей, на меня нахлынул весь ужас происходящего. Тревога буквально захватила мой разум. Затем позвонил Влад, пытался извиниться, но я не стала говорить с другом. О чем сейчас сильно жалела: мне его дико не хватало.

– Чувствую себя ужасно, – призналась я подруге, рассказав о произошедшем.

– Мне очень жаль, милая, – Оксана накрыла мою ладонь своей. – Слава всем нам испортил нормальную жизнь. И, думаю, Влад не хотел обидеть тебя, просто ляпнул, не подумав.

– Знаю… Просто… – я глубоко вздохнула. – Чувствую, будто тону во тьме, – осознав, что вновь начинаю погружаться в негатив, я слегка сменила тему: – Что твой папа узнал от следователя?

– Ничего особенного. Славу разыскивают, а обыск был запланирован на сегодняшний день. Думаю, они нашли все, что хотели… – произнесла Оксана, рассматривая свое шампанское.

– Как ты справляешься? – спросила я.

– Нормально, – честно ответила Оксана. – Просто хочу, чтобы все это закончилось.

Подруга постоянно повторяла эту фразу. Честно, я не понимала хода ее мыслей и ее поведения. Оксана, которую я знала, не смогла бы так безэмоционально реагировать на подобную ситуацию. Она была очень чувствительной, а когда сильно грустила, становилась злой и жестокой. Сейчас я не замечала за ней никаких эмоций, кроме безразличия.

– Не пойми меня неправильно, – аккуратно начала я, – но как ты так просто реагируешь на весь этот кошмар?

– Видимо, в моей голове что-то наконец щелкнуло, и я поняла, что такой урод, как Ярослав, не стоит ни капли моего внимания, – Оксана пожала плечами.

Ее рассуждения были правильными, но все равно пугали меня, пусть я и не могла до конца осознать, чем именно.

– Ты рассказала Кате о..? Ну, ты знаешь… – спросила подруга.

– Да, только отреагировала она чересчур спокойно. Может, не поверила мне. Мы же не так давно знакомы.

– Думаю, что у всех нас в голове сейчас каша, так что, не стоит придавать этому значения, – поморщилась подруга. – Надеюсь, ее брат не обозлится на меня за то, что мой бывший угрожает жизни его сестры, – Оксана прикусила губу.