Оскал фортуны бесплатное чтение

1

6 день Цапли, 955 год Сына Неба

С самого утра жители Кувами-но-Токого-но-Канаго ждали нового господина. Затерянная среди холмов и лесов северо-запада сегуната Канаго, деревня без особых потрясений пережила гражданскую войну. Пятеро парней ушли в войско Самозванца, да два года спустя отряд армии Сына Неба сжег третью часть домов и, оставив за собой десяток кольев с умиравшими сельчанами, помчался дальше за бунтовщиками.

Крестьяне безропотно заплатили барону Годуцо Токого оброк за два года и всю зиму питались рыбой и дикими корешками. Из-за чего умерли все дети младше десяти лет и несколько стариков. Господин поступил справедливо. Другие землевладельцы содрали с крепостных недоимки за четыре года. Управитель барона не забывал напоминать об этом жителям деревни. И вот теперь у них будет новый господин. Будет ли он так же справедлив, как барон Токого? Было над чем задуматься бедному крестьянину.

Сын Неба, да продлится его жизнь десять тысяч раз по десять тысяч лет, после победы над Самозванцем и южными варварами возвел в бароны и рыцари множество воинов, повелев сегунам выделить новым землевладельцам полагающиеся их титулу имения. Больше всего новых землевладельцев пришлось разместить на своих землях сегунам, так или иначе поддержавшим Самозванца в его недолгом царствовании. Сегуны, в свою очередь, потеснили слишком строптивых баронов. Установка границ новых землевладений и оформление соответствующих грамот – дело не быстрое. Нужно внести изменения в регистры баронств и книги учета сегунатов. А тут еще император даровал право мелким землевладельцам жаловаться на своих господ. Вновь возведенные землевладельцы и те, кому волей сегунов пришлось потесниться, забросали Канцелярию Сына Неба жалобами. Кое-где чиновничьи проволочки тянулись годами.

Годуцо Токого не стал жаловаться. Сегун Канаго отнял у него земли Кувами, чтобы отдать Одо Гатомо, его же соратнику, отличившемуся в битве у Змеиных озер и в Пустынном походе. Барон был согласен с тем, что этот воин вполне заслуживал посвящения в рыцари.

Управитель Токого давно освободил просторный дом за крепкой оградой и ждал только приезда нового хозяина деревни, чтобы покинуть ее навсегда. Согнанные на встречу нового землевладельца крестьяне уже устали стоять под мелким моросящим дождем, когда на дороге показался конный отряд и обоз из трех повозок, запряженных волами. Первым на темной от воды лошади ехал соратник, держа в руке копье с поникшим от сырости флажком.

Управитель поправил меч. Он узнал Гатомо, одетого в блестящие лакированные доспехи поверх нового кимо. Латы двенадцати соратников рыцаря выглядели значительно беднее. Слуга подхватил под уздцы лошадь нового землевладельца. Гатомо легко спрыгнул на мокрую землю.

– Кто ты и что тебе нужно? – после поклона произнес управитель ритуальную фразу.

Гатомо снял с пояса лакированный футляр и протянул ему сложенный лист бумаги. Увидев печать Токого, управитель низко поклонился.

– Теперь это ваш господин, – сказал он крестьянам. – Отныне ваша деревня называется Кувами-но-Гатомо-но-Токого-но-Канаго.

Селяне грохнулись на колени. Они обрели нового хозяина.

Дом Гатомо не понравился. В двух из четырех комнат пол не обогревался. Крошечные окна хранили тепло, но пропускали мало света. Старший соратник Румото Макао разделял мнение господина. Рыцарь вышел на крыльцо.

– Разгружайтесь.

– Забор-то жидковат, Гатомо-сей, – проговорил за спиной Макао.

– Будем строить замок! – ответил свежеиспеченный землевладелец. Подгоняемые соратниками крестьяне бросились разгружать повозки, таскать вещи в дом и кладовую. Прежний владелец оставил их в идеальном порядке. На дощатом полу амбара не было ни одного зернышка.

Из повозки, крытой кожаным пологом, выбралась толстая немолодая женщина в застиранной юбе[1].

– Где будет комната госпожи Сайо, Гатомо-сей? – поклонившись, спросила она у рыцаря.

– Выбери сама, – разрешил Гатомо. – Только смотри, чтобы там было тепло.

Весь день он обустраивался и устраивал соратников. Четверо поселились в доме, остальные у наиболее зажиточных крестьян. Вместе с рыцарем приехал помощник мастера-строителя. Не теряя времени, он с двумя соратниками стал выбирать наиболее подходящее место для постройки замка.

Пока Гатомо назначал старосту и объезжал окрестности, строитель уже отыскал три места, где можно построить маленький замок. Рыцарю осталось выбрать одно из них. Новый землевладелец потихоньку обживался в Кувами.

Между тем воспитанница Гатомо – трехлетняя Юмико Сайо, заболела. Видимо, сказались дальняя дорога и слабое здоровье крошки. Два дня нянька пыталась лечить ее всеми известными ей способами, а на третий – решила побеспокоить господина.

Рыцарь, наконец, выбрал место для своего замка. Крестьяне начали копать ров. Вместе с помощником мастера-строителя Гатомо до вечера составлял список необходимого инструмента. Он прекрасно разбирался в фортификации и несколько раз указывал начинающему строителю на недостатки в проекте замка.

– Я учту замечания, – поклонился тот. – Но последнее слово за моим хозяином.

– Вонг Бок – знаменитый мастер, – кивнул рыцарь. – Я думаю, он меня поддержит.

Он приказал подавать ужин. Молоденькая племянница старосты, взятая в дом служанкой, стала раскладывать по фарфоровым тарелочкам куски мяса и рыбы, когда в дверь, низко кланяясь, вошла нянька.

– Что случилось? – недовольно спросил Гатомо. – Ты мешаешь мне есть!

Женщина упала на колени:

– Госпожа Сайо больна, Гатомо-сей.

– Так лечи ее!

– Госпожа болеет уже два дня, – ответила нянька, не поднимая головы. – Я не знаю, как ей помочь.

Гатомо нахмурился.

– Иди к ней.

Девочка лежала в самой теплой комнате на толстом матраце, закутанная в меховое одеяло. Бледное лицо с мокрой челкой пылало, в зеленых глазах поселилась боль. Мягко ступая, Гатомо опустился у постели Сайо.

– Что с тобой, моя девочка? – спросил он, положив ей ладонь на огненный лоб.

– Мне плохо, мой господин, – слабым голосом ответила Сайо. – У меня ножки болят.

– Ты поправишься, – чуть улыбнулся рыцарь. – Обязательно. А няня сошьет новое платье для куклы.

– Шелковое? – спросила девочка.

– Шелковое, – пообещал Гатомо.

Соратники приволокли трясущегося от страха старосту. Выхваченный из теплой постели крестьянин не ждал для себя ничего хорошего.

– Есть в деревне лекарь? – хмуро спросил рыцарь.

– Нет, господин, – не вставая с колен, ответил староста. – Я иногда лечу.

– Ты должен вылечить маленькую госпожу!

– Не могу, господин, – заскулил крестьянин. – Твоя служанка уже спрашивала меня. Я не знаю, как помочь маленькой госпоже.

Гатомо кивком отпустил старосту. Он плохо спал и весь день не мог найти себе места. Когда они подъехали к стройке, рыцарь почти не слушал пояснения строителя. Сочувствуя, тот сказал:

– Я знаю, кто может помочь вашей дочери, Гатомо-сей.

– Она мне не дочь! – оборвал его Гатомо и, тут же спохватившись, спросил: – Кто?

– В Мусимо-но-Тонго живет лекарь Лихак. Говорят, нет болезни, от которой он не знал бы лекарства.

– Девочка не переживет дальней дороги, – покачал головой рыцарь.

– Прости мою смелость, господин, – вмешался соратник, – можно привести сюда лекаря. Мы все равно поедем за мастером Вонг Боком.

– Мусимо – небесный город, – сказал Гатомо. – Этот лекарь запросит кучу денег.

– Да, – согласился строитель. – Он дорого берет.

Вечером рыцарь первым делом поинтересовался здоровьем девочки.

– Жар спал, – ответила нянька, щуря красные от недосыпания глаза. – Но она слабеет на глазах.

Утром Гатомо собрал воинов во дворе дома.

– Я еду в Мусимо, – сказал он. – Со мной Макао и семеро соратников. Четверо останутся в Кувами. Ждите нас через три дня.

Выстроившись в шеренги по шестеро, соратники коротким поклоном ответили на слова господина.

Сайо опять впала в забытье. Нянька вытерла пот с бледного лба девочки. Когда-то у нее тоже были дети: двое мальчиков и девочка, радость матери. Господин ее мужа пошел за Самозванцем. Как подобает жене воина, она терпеливо ждала супруга, воспитывала детей, вела маленькое хозяйство. Муж не вернулся. Вместо него с юга пришло войско Агарито Тонго. Вместе с женами и детьми других соратников она наравне с мужчинами защищала стены замка. Детей убили, а ее вырвал из рук разъяренных воинов Гатомо. Ему нужна была нянька для годовалой девочки. Гатомо никогда не говорил, кем ему приходится Сайо, а она никогда не спрашивала.

В обозе сегуна Канаго она прошла от Нагаси-но-Хайдаро на севере, до Фамлао-сегу на юге. Теперь судьба занесла ее на северо-восток, где Гатомо стал рыцарем. Женщина стала надеяться на спокойную старость где-нибудь в уголке господской кухни, но Сайо заболела. Она искренне любила девочку. Пережив своих детей, она перенесла на малышку всю нерастраченную нежность.

Четвертую ночь нянька не смыкала глаз, подавая девочке травяной настой, меняя пропотевшее белье, уговаривая маленькую госпожу съесть хотя бы ложечку кашки с медом.

Соратники, оставленные Гатомо в деревне, ночевали в доме управителя, охраняя имущество господина. Семеро вооруженных до зубов оборванцев решили не тревожить господский дом. Благородные воины за крепким забором – слишком серьезный противник для этих шакалов. Проще пройти по деревне, запастись продуктами и скрыться в лесу.

Война с Самозванцем закончилась два года назад, но до сих пор империя кишела шайками бунтовщиков, беглых крестьян и просто разбойников, торопливо ловивших рыбку в мутной воде. Жители Кувами безропотно отдавали последнюю курицу, последний прогорклый рис. Не брезговали бандиты и жалким крестьянским тряпьем.

Лай собак насторожил соратников Гатомо. Один из них отправился на разведку и у первой же хижины столкнулся с тремя разбойниками. Опытный воин, он не стал отступать и выхватил меч. Его противники тоже не были новичками в драке. Одному из них удалось оцарапать бок соратника, но воин Гатомо вторым ударом разрубил ему грудь. Второй разбойник получил меч в брюхо. Третий, изловчившись, попал копьем в ногу соратника, распоров ляжку. Обливаясь кровью, воин упал и тут же погиб от удара в шею.

Не дождавшись посланного на разведку товарища, трое соратников стали спорить между собой. Один предлагал пойти в деревню и разузнать, в чем дело. Другие возражали. Неизвестно, столько врагов в Кувами. Вдруг с минуты на минуту они нападут на дом.

Узнав о гибели товарищей, разбойники не загорелись жаждой мести, а, покидав добычу в мешки, скрылись в лесу.

Гатомо вернулся в полдень. С ним приехал строитель замков Вонг Бок и пришел большой обоз с припасами и рисом. Узнав о нападении на деревню, рыцарь пришел в ярость и едва не бросился в бессмысленную погоню. Старший соратник осторожно напомнил господину, что с ночи прошло слишком много времени и вряд ли удастся отыскать следы разбойников.

Вместе с ним приехал и Лихак. Известный лекарь осмотрел девочку и поспешил к Гатомо. Тот стоял во дворе с мастером и разговаривал с коленопреклоненным старостой. Врач смиренно ждал, когда же на него обратят внимание. Получив необходимые распоряжения, мастер со старостой отошли.

– Что с маленькой госпожой? – наконец спросил Гатомо.

– У нее огненная лихорадка, Гатомо-сей, – опустив глаза, ответил лекарь.

– Ты ее вылечишь?

– Да, Гатомо-сей, – Лихак поклонился. – Но девочка не сможет ходить.

– Как не сможет ходить?

– Эта болезнь поражает ноги человека, – пояснил лекарь. – Я спасу ей жизнь. Она доживет до старости, но ходить не сможет никогда.

– И ничего нельзя сделать?

– Я бессилен, Гатомо-сей, – развел руками Лихак.

Рыцарь замолчал.

– Лечи! – подумав, приказал Гатомо. – И без ног люди живут.

Лекарь поклонился и, подхватив полы халата, поспешил в дом.

Жители Кувами были довольны своим старым господином Токого, но поступок нового хозяина поверг крестьян в шок. Купленным на свои деньги рисом рыцарь приказал кормить не только приезжих мастеров, но и жителей деревни, работавших на строительстве замка. Впервые за многие годы крестьяне искренне благодарили небеса за произошедшие перемены. Между тем дело было не в доброте Гатомо. Просто он знал, что предыдущий землевладелец обобрал жителей его деревни до нитки. И если не накормить их, то работать на него скоро будет некому.

Вечером, уставший до изнеможения, Гатомо ужинал со старшим соратником и мастерами-строителями. Вдруг в комнату вошел соратник, охранявший ворота.

– Господин, – поклонился воин. – Пришел староста с каким-то парнем. Они просят выслушать их.

– Пусть приходят завтра, – махнул рукой рыцарь. Он только что выпил и теперь думал только о том, как скорее оказаться в постели.

– Речь идет о разбойниках, Гатомо-сей.

Рыцарь вскочил.

– Пошли, Макао-сей.

У ворот на коленях стояли староста и молодой паренек.

– Что ты хотел сказать, старик?

– Мой господин, – ответил староста. – Сим говорит, что знает, где прячутся разбойники.

– Кто этот Сим?

– Это я, мой господин, – страшно шепелявя, ответил паренек.

– Встань и расскажи, что знаешь.

Крестьянин поднял голову.

– Вчера ночью я пошел за хворостом… – заговорил Сим.

– Почему ночью?

– Весь день мы копали ров для твоего замка, – ответил за парня староста.

– Я спрашиваю не тебя! – оборвал его Гатомо. – Рассказывай дальше.

– Я увидел каких-то вооруженных людей с мешками. Они бежали от деревни. Я испугался и спрятался в кустах. Хвала Вечному Небу, они меня не заметили. Я слышал, как они говорили о заброшенной шахте у горы Осенних Дождей…

– Так прямо и говорили? – удивился Гатомо.

– Нет, господин. Они стали спорить. И главный пригрозил одному, что бросит его в шахту. А шахта в округе только одна. У горы Осенних Дождей.

– Давным-давно там добывали серебро, – робко пояснил староста.

– Ты знаешь туда дорогу? – спросил рыцарь.

– Да, мой господин.

– Завтра с восходом солнца будь здесь.

Гатомо и Макао вернулись в дом. Соратники выжидательно смотрели на господина.

– Всем спать! – приказал он. – Завтра мы отомстим разбойникам!

Обменявшись радостными взглядами, воины покинули комнату.

Опираясь на крепкую сухую палку, староста бодро шагал по лесу. Гатомо приказал одному из соратников зорко наблюдать за крестьянином и убить при малейшей попытке предать. Лошадей оставили в деревне. В лесу от них толку мало.

Рыцарь рос в сегунате Хайдаро, где тоже немало лесов. Бесшумно ступая по опавшим листьям, он привычно отмахивался от докучливых насекомых, осматриваясь вокруг. Вдруг он заметил на склоне холма коричневое пятно.

– Господин, – негромко сказал старший соратник. – Похоже, там человек.

Отряд остановился.

– Кто это, старик? – спросил Гатомо у старосты.

– Это и есть гора Осенних Дождей, – пояснил тот.

– Я спрашиваю, кто это?

– Монах-отшельник, – торопливо заговорил староста. – Преподобный Кимцзы. Он живет в пещере много лет.

– Если его видим мы, то он может видеть нас, – сказал Макао. – Вдруг он предупредит разбойников?

– Нет, Макао-сей! – заверил староста. – Он святой и не вмешивается в дела людей.

– Мимо этой пещеры можно пройти к шахте?

– Да, только дорога будет длиннее.

– Веди к монаху, – приказал старосте рыцарь.

По еле заметной тропинке, петлявшей по заросшему кустарником склону, отряд Гатомо вышел на площадку перед пещерой, вход в которую закрывала бычья шкура. Неподалеку на плоском камне сидел одетый в коричневый балахон монаха лысый старик с редкими усами на морщинистом лице. Гатомо многое повидал в жизни и давно избавился от трепетного отношения к священникам и монахам. Стараясь быть вежливым, он слегка поклонился:

– Здравствуй, преподобный. Ты не видел здесь разбойников?

Монах оторвался от созерцания горизонта.

– О чем ты спрашиваешь, воин?

– Ты плохо слышишь, старик! – крикнул Макао.

– Я говорю о вооруженных людях! – повысил голос Гатомо. – Они напали и ограбили мою деревню!

– Ты тоже вооружен, мой господин, – ответил монах.

Рыцарь почувствовал в словах отшельника оскорбление. Быстрым движением он выхватил меч. Сталь зазвенела о камень, где секунду назад сидел монах. А он спокойно стоял рядом и внимательно смотрел на Гатомо.

– Ты хочешь посмеяться надо мной? – свистящим шепотом спросил тот.

– Я никогда ни над кем не смеюсь, – возразил отшельник, спокойно глядя в наливающиеся гневом глаза рыцаря. – И я не сказал ничего, что могло бы оскорбить тебя, мой господин.

Стоявший рядом староста со страхом вслушивался во все более напряженный разговор.

– Где разбойники?

– Ты же знаешь, – невозмутимо ответил монах. – Разве этот почтенный крестьянин ведет тебя не туда?

Неизвестно, чем бы закончилась их беседа, но тут из пещеры послышался глухой шум. Сейчас же Макао и двое соратников бросились туда. Из-за бычьей шкуры донеслись негромкие возгласы, глухие удары, звуки борьбы. Продолжая сжимать меч, Гатомо внимательно наблюдал за стариком. Морщинистое лицо отшельника оставалось бесстрастным. Соратники выволокли из пещеры изможденного бледного мужчину, одетого в рваное кимо.

– Ты кто? – спросил рыцарь, разглядывая незнакомца.

– Гейцо Мирамо.

– Разбойник?

– Я ратник!

– Ты воевал за Самозванца?

– Я воевал за господина.

– Кто был твоим господином?

– Барон Дзиро Бамоко.

– Бамоко – бунтовщик.

– Мой господин храбро дрался у Змеиных озер и с честью погиб у стен Хайдаро-сегу! – ответил воин.

Спорить с этим Гатомо не стал.

– Что ты делаешь у старика?

– Преподобный Кимцзы лечил меня от болотного дурмана.

– Ты лекарь? – удивленно спросил Гатомо у монаха.

– Нет, – покачал головой отшельник. – Я лишь помогаю человеку изгнать болезнь из своего тела.

Рыцарь пристально взглянул на ратника. Тот старался твердо держаться на ногах, но было видно, что это дается ему нелегко. Мелкие капельки пота выступили на высоком лбу. Чисто выбритое лицо усиливало впечатление бледности. Вряд ли он мог участвовать в налете на Кувами.

– А ты, Мирамо-сей, видел разбойников? – спросил он у ратника.

– Да, мой господин, – Мирамо поклонился. – Они были здесь вчера. У них двое раненых. Преподобный Кимцзы дал им мазь.

– И ты не пошел с ними?

– Я не разбойник, мой господин, – с достоинством ответил Мирамо. – Я воин!

– Я еще вернусь сюда, – сказал Гатомо, убирая меч в ножны. – Не вздумайте предупредить разбойников.

Отряд спустился с горы и вступил в густые заросли. Когда-то здесь бушевал пожар. Лесные великаны выгорели, уступив место молодым деревцам. Несмотря на все старания, бесшумно идти не получалось. Соратники обнажили клинки. К счастью, заросли кончились, и они вновь вступили в старый лес.

Макао первым заметил среди деревьев поросшие лишайником стены. Когда-то это был большой, срубленный из толстых бревен дом, служивший жильем охране шахты и складом серебра. Сейчас от него остались лишь три стены, утопавшие в зарослях папоротника и волчьих ягод. Разбойники набросали сверху веток, и получился просторный навес, под которым можно укрыться от дождя.

Никто из них не услышал, как соратники Гатомо обкладывали их со всех сторон. Один из бандитов сидел у потухшего костра и точил меч, второй неумело штопал рваную куртку, трое спали, укрывшись тряпьем.

Драка получилась стремительной и кровавой. Все пятеро не успели оказать серьезного сопротивления. Тела разбойников порубили на куски и побросали в шахту. Взяв оружие и остатки захваченной в деревне добычи, Гатомо с соратниками вернулся к пещере отшельника.

Монах с тем же отрешенным видом сидел на знакомом камне и смотрел в сторону горизонта. А Мирамо стоял с котомкой за плечами, явно поджидая отряд. Едва они приблизились, ратник поклонился Гатомо и сказал:

– Мой господин Гатомо, я предлагаю тебе свою руку и меч, доставшийся мне от предков.

– Ты хочешь стать моим соратником? – спросил рыцарь.

– Да, Гатомо-сей.

– Я не так богат, чтобы платить очень щедро, – сказал Гатомо.

– Зато ты храбрый воин и благородный человек, – Мирамо открыто взглянул в глаза рыцаря.

– Я приму тебя с одним условием.

– Я согласен, мой господин.

– Ты еще не знаешь, что я от тебя потребую! – нахмурился Гатомо.

– Я уверен, что это не заденет мою честь.

Рыцарю особенно понравились эти слова.

– В бою с разбойниками погиб мой соратник. У него остались жена и две дочери. Стань им отцом, а ей мужем.

– Да, Гатомо-сей.

Мирамо встал на колено и протянул Гатомо меч рукояткой вперед. Рыцарь обнажил клинок на ширину ладони, полюбовался затейливым узором, потом поцеловал холодную сталь и вернул меч Мирамо. Новый соратник поднялся.

– Моя правая рука, старший соратник Румото Макао, – сказал Гатомо, указав на Макао. Мирамо поклонился непосредственному начальнику. Покончив с процедурой найма, Гатомо обратился к монаху, так и не оторвавшему взгляд от горизонта.

– Ты можешь вылечить от огненной лихорадки?

– Я не лечу, – поправил отшельник рыцаря. – Я лишь помогаю человеку изгнать болезнь из своего тела.

Рыцарь не позволил себе разозлиться.

– Ты сможешь помочь маленькой девочке изгнать из тела огненную лихорадку? – по-другому спросил он.

– Когда она заболела?

– Восемь дней назад.

– Ее лечили?

– Я привез из Мусимо лекаря. Он сказал, что вылечит ее, но она не сможет ходить.

– Такое случается после огненной лихорадки, – согласился Кимцзы. – А ты хочешь, чтобы она ходила?

– Конечно! – ответил Гатомо.

Отшельник задумался, не отрывая взгляда от горизонта. Рыцарь терпеливо ждал, не решаясь нарушить молчание монаха. Вдруг он сможет сделать то, что не под силу лучшим лекарям. Память Гатомо услужливо подсказывала многочисленные рассказы о чудесах, творимых святыми отшельниками.

– Сколько ей лет? – спросил Кимцзы.

– Три года.

– Это плохо, – нахмурился монах. – Я попробую помочь ей изгнать болезнь. Но на это могут уйти годы.

– Годы! – вскричал рыцарь.

– Дети редко болеют огненной лихорадкой, – пояснил отшельник, отрывая взгляд от неба и посмотрев на Гатомо. – Выживают еще реже.

– Я согласен, – поспешил согласиться рыцарь. – Пусть годы, лишь бы ходила.

– Тогда привози девочку.

– Куда привозить? – опешил Гатомо. – Сюда? В сырую пещеру? Преподобный Кимцзы, может быть, лучше ты переедешь в мой дом? Я сделаю все, чтобы тебе там было хорошо.

– Нет! – решительно отказался монах. – Когда жар спадет, ты привезешь ее сюда. Я попробую помочь ей.

Гатомо слегка растерялся.

– Но почему ты настаиваешь на этом?

– В другом месте ничего не получится. Здесь недалеко целебная грязь озера Арива, полезные травы, живой воздух, – стал объяснять монах. – Но главное, тут ничто не помешает ей сосредоточиться на упражнениях, воспитывающих волю, укрепляющих тело и дух.

Гатомо взглянул на старшего соратника. Вдвоем они вошли в пещеру отшельника. Пол застилали сухие травы, от запаха которых запершило в горле. В углу поблескивал гаснущими углями очаг, дым от которого уходил в узкую расщелину. Вдоль стены на веревках висели пучки трав, на полках теснились деревянные и глиняные плошки. Рыцарь окинул жилище монаха быстрым внимательным взглядом. Осмотревшись, они вышли на воздух.

– Если жар уже спал, я пришлю девочку с нянькой.

– Без няньки, – монах опять уставился на горизонт.

– Она же совсем маленькая! – повысил голос рыцарь, скулы его побледнели. Соратники, давно знавшие господина, видели, что он едва сдерживает себя. Одно его слово, и они изрубят старика. – Чем тебе мешает нянька?

– Исцеление потребует полной отдачи и строгой дисциплины, – ответил Кимцзы.

– Но кто будет ухаживать за ней?

– Я, – спокойно ответил отшельник.

– Я совсем не знаю тебя!

Монах взглянул на Гатомо.

– Если не доверяешь, зачем просишь помочь?

Рыцарь не нашел, что ответить. Отшельник перевел взгляд на горизонт.

– Пришли с ней любого, кому доверяешь. Но это должен быть мужчина.

Гатомо отвернулся.

– Уходим, – громко скомандовал он.

Вернувшись в деревню, он раздал отнятые у разбойников продукты тем крестьянам, у кого в домах жили соратники. Потом навестил Сайо. Девочка спала, посапывая во сне. Лихак, растиравший в ступке какое-то лекарство, поклонился рыцарю. Прикорнувшая у постели девочки нянька проснулась и упала на колени.

– Жар спал, мой господин, – шепотом проговорил лекарь.

– Как ее ноги? – понизив голос, спросил Гатомо.

– Увы, – развел руками Лихак.

– Их можно вылечить?

– Мне такие средства не известны, – ответил лекарь. – Дети редко болеют этой болезнью…

– Знаю! – оборвал его рыцарь. – А выживают еще реже.

– Я оставлю лекарство, – поспешно заговорил Лихак. – И скажу, как им пользоваться.

– Оставляй, – согласился Гатомо. – Что от тебя еще ждать.

– Мне жаль, что я не всесилен, – ответил с глубоким поклоном лекарь.

Утром рыцарь расплатился с Лихаком и приказал трем соратникам проводить его до Мусимо. Отчасти ему было жаль уплаченных лекарю денег. Жизнь он девочке спас, но она осталась калекой. А это значит, что ей не удастся создать семью. Когда-то Гатомо дал клятву устроить ее жизнь, а он привык отвечать за свои слова. Исчерпав все средства, придется воспользоваться последней возможностью.

Проводив взглядом повозку Лихака, он взглянул на Макао. Старший соратник привычно стоял за правым плечом.

– Я решил отправить Сайо к монаху, – вполголоса сказал рыцарь. – Возьми соратника и запас еды на неделю для двоих.

– Да, Гатомо-сей, – поклонился Макао.

– И тебе придется остаться с ней.

– Как это? – не понял верный соратник.

– Ты останешься у монаха, – пояснил Гатомо. – Ты единственный, кому я могу доверить жизнь Сайо. И мою честь.

Макао молчал. Господин пытливо взглянул ему в глаза.

– Ты помнишь, что я поклялся сделать все для счастья девочки?

– Да, Гатомо-сей.

– И ты помнишь, когда и кому я дал эту клятву?

– Да, мой господин, – старший соратник застыл в глубоком поклоне.

– Ты останешься с ней и будешь оберегать ее.

Макао выпрямился.

– Я буду хранить ее как свою дочь.

Гатомо и старший соратник поклонились друг другу.

На следующее утро Гатомо проводил маленький отряд до опушки леса. Новый старший соратник почтительно молчал за правым плечом. Когда Макао с соратником и двумя крестьянами, несшими маленький паланкин, скрылись среди деревьев, рыцарь почувствовал в сердце сосущую пустоту. Сколько лет придется провести девочке в лесной пещере, знает только Вечное Небо. И будет ли от этого толк? А ему нужно тропиться. Закончить строительство замка, жениться, родить наследника и навеки закрепить Кувами за своим родом.

2

20 день месяца Оленя, 964 год Сына Неба

– Деревня называется Кувами-но-Гатомо, – проговорил ученик. – И дальше еще много всего.

Он раскладывал на широком листе лопуха свежие куриные яйца, лепешку, миску с вареным рисом и вымытые в ручье молодые морковки.

«Значит, до горы Осенних Дождей всего два перехода», – подумал Ротай, молча взяв одно из яиц.

– Там теперь новый хозяин, – продолжал Анмин. – Рыцарь Гатомо.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Что ты, учитель, – обиделся подросток. – Я же ученик самого Мастера Теней!

– Даже здесь в лесной чаще не стоит говорить такое, – нахмурился Ротай.

Анмин побледнел и, упав на колени, ткнулся лицом в прелую листву:

– Прости, учитель, я виноват!

– В наказание будешь молчать, пока я не разрешу.

Молодой человек кивнул, не поднимая головы.

Ротай знал, что вокруг поляны, где они остановились, на сотни шагов нет ни одного человека, но счел своим долгом напомнить мальчишке о соблюдении тайны.

Слишком многие охотились сейчас за его головой. Мастер Теней – единственный из совета братства, уничтоженного по приказу Сына Неба. Он уже очень стар, мышцы давно потеряли упругость, глаза зоркость, а слух остроту. Осталось только великое искусство, вколоченное долгими годами тренировок, лишений и послушания.

– Встань, – тихо проговорил Ротай. Юноша тихо поднялся.

Мастер выпил два яйца, съел лепешку и рис, протянул ученику последнее яйцо и кусок лепешки.

– Ешь. Идти еще далеко.)

Вокруг поднимались к небу высокие сосны. Внизу была тишина, а верхушки еле слышно отзывались на робкую ласку ветра. Вот уже много дней они шли на северо-восток от столицы Тонгойской империи. По пятам, дыша в затылок, гнались ищейки Тайного Ока Сына Неба, а они не бросали взятый след.

Опираясь на посох, мастер бесшумно скользил среди деревьев, безошибочно выбирая самую легкую дорогу. Под его старческими ступнями не хрустнул ни один сучок, не зашелестела потревоженная трава.

Пристыженный Анмин шел сзади, вовсю стараясь подражать походке учителя. Несмотря на разнос, устроенный ему, юноша был необычайно горд собой. Еще бы! Ему нет и четырнадцати лет, а он уже ученик самого Ротая. Последний ученик последнего Мастера Теней. Он уже научился открывать замки и засовы, карабкаться по стенам, бесшумно убивать кинжалом, удавкой и даже голыми руками. По пути из Тонго он воровал им еду и деньги и ни разу не попался ни стражам императорских наместников, ни соратникам владельцев земель, через которые приходилось пробираться. Анмин не знал, куда держит путь его великий учитель, по закону Братства Теней послушник подчиняется наставнику безмолвно, «как труп». Но чувствовал, что не просто так они забрались в дебри сегуната Кувами.

Путники вышли на поляну, впереди показались поросшие лесом невысокие горы.

– Еще день, другой, и мы будем в гостях у преподобного Кимцзы, – тихо сказал мастер.

Анмин открыл было рот, но вовремя вспомнил, что ему еще не разрешили говорить.

Ротай искоса посмотрел на ученика и спрятал улыбку в уголках морщинистого рта. «Способный ученик, вот только слишком глупый, – подумал старый мастер. – А может, и хорошо. Умного было бы жаль».

Когда солнце коснулось края леса, Ротай распорядился становиться на ночлег. Анмин бросился собирать хворост. Мастер сам разжег крошечный бездымный костер под нависшими ветками ели и с наслаждением уселся, вытянув натруженные ноги. Ученик быстро, но без суеты принес охапку мягкой травы, повесил над огнем закопченный маленький чайник и стал насаживать на прутики собранные по дороге грибы.

Не торопясь выпив чашку горячего ароматного чая, Ротай расслабился и, протянув пустую чашку ученику, сказал:

– Выпей и можешь говорить.

Анмин, обжигаясь, выхлебал горячий напиток.

– Спасибо за урок, учитель.

– Я рад, что ты понял, – благожелательно кивнул мастер. – Спи, завтра у нас важная встреча…

– Отдыхай, учитель, – склонил в поклоне голову Анмин. – Я буду охранять твой сон.

– Ты должен спать! – проворчал Ротай. – Ты словно позабыл все, чему я тебя учил! Сон очищает сознание и дает силы! Но он должен быть чутким, как у лесного кота! Без этого никогда не стать Братом Тени.

Ученик вновь ткнулся лицом в землю.

– Прости, учитель! Я лишь хотел проявить заботу…

Лучше бы он этого не говорил! Мастер почувствовал, как его разум охватывает гнев на глупого молокососа. Ни один мускул не дрогнул на морщинистом лице, голос продолжал звучать так же спокойно и благожелательно.

– Я еще не нуждаюсь в такой заботе. Поэтому спи!

Утром Ротай безошибочно узнал среди вершин гору Осенних Дождей, хотя не видел ее ни разу, лишь слышал от старых мастеров ее подробное описание.

Примерно через час им попалась едва различимая в траве тропинка.

– Что это? – спросил ученик, указывая на поросшие кустарником развалины небольшого сооружения.

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Ротай, его мысли занимала приближающаяся встреча с легендарным человеком.

Тропинка, извиваясь, вползла на гору и привела путников к входу в пещеру, завешенному старой бычьей шкурой. Кругом не было никаких свежих следов пребывания человека.

– Осмотрись тут, – приказал старик, отодвигая тяжелую шкуру. На полу толстый слой пыли. Она покрывала расставленные на полках миски и широкую лежанку в каменной нише. По углам висят пучки обвешенной паутиной травы. Все говорило о том, что здесь уже давно никто не живет.

– Учитель! – раздался негромкий голос Анмина.

Мастер вышел. Ученик стоял возле продолговатого холмика, обсыпанного ярко-желтыми цветами, явно посаженными чьей-то заботливой рукой.

– Не дождался меня преподобный Кимцзы, – вздохнул Ротай и вдруг почувствовал себя старым, больным и ни на что не годным.

– Там есть очаг, – приказал он. – Растопи его, сегодня мы переночуем здесь, и сходи в лес, нам надо подкрепиться.

– Да, учитель, – кивнул Анмин.

Братья Тени должны уметь находить еду даже там, где обычный человек умрет с голоду. Молодой ученик еще не овладел в совершенстве этим искусством, но сумел поймать пару куропаток.

Вечером путники сытно поужинали. Ротай сам приготовил чай и, смакуя каждый глоток, стал рассказывать:

– В этой пещере жил монах, все его знали как преподобного Кимцзы. И только Мастера Теней знали его истинное имя. Тебе ни к чему его знать. Это был самый молодой Мастер за всю историю нашего Братства. Не было такого дела, с которым бы он не справился. Я горжусь тем, что когда-то знал его. Однажды на него снизошло просветление. Он решил отречься от мира и посвятить себя самосовершенствованию и молитвам Вечному Небу, где обитают десять тысяч богов.

Слушавший его с открытым ртом Анмин завозился.

– Ты хочешь что-то спросить? – благожелательно поинтересовался учитель.

– А разве можно покинуть Братство? – спросил он испуганным шепотом.

– После клятвы на крови нельзя! – ответил Мастер и, отложив в сторону опустевшую чашку, продолжил: – Когда он доложил совету Братства о своем желании, многие напомнили ему о клятве и хотели тут же лишить дерзкого жизни. Но другие Мастера сказали, что служение монаха – так же священно. Совет долго спорил, пока самый старый Мастер не примирил всех. Ему разрешили стать монахом, но приказали поселиться именно здесь, в сегунате Касато. Кимцзы, как его стали называть, сторожил путь к Тайне Тайн Братства Теней.

– Так она есть? – с горящими глазами чуть слышно спросил Анмин. Жгучее желание прикоснуться к тайне заставило забыть обо всем. Неужели то, о чем тайком шептались ученики Мастеров и младшие Братья, существует на самом деле? Нечто чудесное и настолько запретное, что одно упоминание об этом могло стоить жизни.

Ротай прикрыл глаза и погрузился в молчание. Ученик напряженно ждал ответа, но Мастер сделал вид, что задремал, и молодой человек, разочарованно вздохнув, стал наливать себе остывший чай.

Утром Мастер устроил своему спутнику еще один экзамен. Под строгим взглядом учителя тот привел пещеру в первоначальный вид. Теперь никто сразу не определит, что здесь недавно побывали люди.

Так же придирчиво он проверил и то, как ученик заметал следы, оставленные на траве возле пещеры. Указав на некоторые огрехи, Мастер Теней в целом оказался доволен и даже похвалил парнишку за старание. Поклонившись могиле Кимцзы, путники отправились дальше.

Раздувшийся от гордости юноша с собачьей преданностью смотрел в спину наставника, шаг за шагом углублявшегося в чащу. Деревья тут росли так близко друг к другу, что у земли царил вечный полумрак, нарушаемый бледным светом редких грибов, облюбовавших стволы упавших от старости гигантов. Казалось удивительным, как в такой мешанине деревьев, густо переплетенных колючим кустарником, Ротай безошибочно находил дорогу, неутомимо переставляя старческие ноги в заплатанных башмаках.

Анмин устал, его руки были исцарапаны колючками, на потное лицо липла противная, жирная паутина, но он молчал и ни разу не сбился с дыхания. Если мастер Ротай, разменявший седьмой десяток, может идти, то уж он ни за что не станет просить об отдыхе.

Возле очередного рухнувшего дерева наставник остановился и перевел дух.

– Еще немного. Мы должны выйти из леса до темноты. Ночевать тут слишком опасно даже для нас.

– Веди, учитель! – громко и, как ему казалось, спокойно проговорил Анмин.

Мастер Теней отцепил от пояса сушеную тыкву, служившую флягой, и, сделав глоток, протянул ее юноше.

– Только один глоток! – строго сказал он.

Но что такое один глоток для иссушенного длительным переходом горла? Однако Анмин сдержался.

Принимая тыкву обратно, Ротай одобрительно хмыкнул.

«Учитель опять похвалил меня!» – обрадованно возликовал юноша.

Лес кончился, и они вышли на крутой склон, поросший низким кустарником. Мастер поднял руку, призывая к вниманию.

– Слышишь?

Анмин замер, где-то рядом слышался неясный звук.

– Вода? – вполголоса проговорил он.

Вскоре они отыскали небольшой ручеек, с журчанием кативший свои воды вниз по склону.

– Уже скоро, – облегченно вздохнул Ротай, в изнеможении опускаясь на землю.

Ученик мысленно поблагодарил Вечное Небо и всех обитающих там богов за то, что учитель решил остановиться на отдых. Юноше казалось, что он не сможет сделать больше ни шагу.

Вот только ему пришлось еще развести небольшой костер и вскипятить чай.

– Мне добыть еду, учитель? – дрогнувшим голосом спросил Анмин.

– Нет, – покачал головой Ротай. – Сегодня мы ляжем спать голодными.

Ученик с облегчением растянулся на траве.

Настоящий Брат Тени мог спокойно выспаться и на голых камнях, но Анмин был еще только учеником, поэтому ему не спалось. Он закрыл глаза и пытался добросовестно делать вид, будто он спит. Однако сон не шел. Мастер Ротай мирно похрапывал с другой стороны костра, а юноша все никак не мог заснуть. Ночной ветер шелестел кустарником, а ему казалось, что это кто-то шепчет невнятные, но полные тревоги слова.

«Неужели здесь кто-то прячется?» – подумал Анмин, поднимая голову. Но наставник спал как ни в чем не бывало, а уж он-то давно бы почувствовал присутствие рядом хоть зверя, хоть человека.

Чтобы прогнать тревогу, юноша начал вспоминать свою жизнь. Мать, которую он почти не помнил. Стайку вечно голодных ребятишек, собиравших милостыню и копавшихся на свалках на окраине Тонго. Как один за другим погибали его друзья. Кто от болезни, кто от кулаков старших и сильных обитателей воровского квартала.

Все изменилось шесть лет назад, когда он попытался вытащить кошелек у неприметного старичка, похожего на лавочника или небогатого крестьянина. Конечно, он попался. Ведь это был сам Мастер Теней Ротай. Но тот не стал убивать неудачливого воришку и не сдал его стражам в надежде на медный грош, полагавшийся за поимку малолетних преступников. Нет, великодушный Ротай взял его в ученики.

Уже тогда Братство Теней переживало не лучшие времена. Отступники, перешедшие на службу в Тайное Око Сына Неба, беспощадно расправлялись с бывшими братьями, и общество тайных убийц теряло одного члена за другим. И вот остались только один – последний – Мастер и он – последний ученик. Душу юноши переполняло чувство любви и преданности к учителю.

К входу в пещеру они подошли примерно через час после рассвета. Неприметная дыра в скале, полускрытая кустарником.

Ротай посохом отвел в сторону колючие ветки и прислушался. Анмин тоже замер, прижимая к груди приготовленные факелы – смолистые еловые ветки.

– Пошли, – проговорил учитель.

Внутри было тесно. С потолка свисали длинные каменные сосульки.

Анмин с трудом смог скрыть свое разочарование. Его наставник, казалось, совсем забыл об ученике. С напряженным вниманием он осматривал стены пещеры, кое-где покрытые незамысловатыми рисунками. Наконец, видимо что-то вспомнив, он решительно направился в угол, где среди мусора белели кости и полусгнившие обрывки шкур. Видимо, в пещере когда-то обитал крупный хищник. Ротай сунул руку в щель и надавил на камень.

Юноша замер, ожидая чего-то необыкновенного. Но ничего не произошло. Мастер подождал немного и, подойдя к торчащему возле стены каменному столбику, наклонил его к земле.

Послышался негромкий шум падающей воды, и часть стены плавно отъехала в сторону, открыв прямоугольный проход, пахнувший на людей холодом и опасностью.

– Учитель, – благоговейно прошептал Анмин.

– Пойдем, – махнул рукой Ротай. – Только не наступи на порог, если хочешь жить.

Юноша быстро-быстро закивал.

Путники вошли в темноту коридора.

– Зажги факел, – приказал Мастер.

Повозившись с кресалом, Анмин запалил смолистую ветку и высоко поднял ее над головой.

Люди шли по каменным плитам, затаив дыхание. Юноша разглядывал гладко отшлифованные стены коридора: никаких рисунков или орнаментов, глухая темная чернота.

Шагов через двадцать они вошли в просторное помещение. Взяв из рук ученика факел, Ротай поднес его к стоявшим у входа чашам. Ровное синее пламя осветило куполообразный потолок, блестящий пол с металлическим кругом посредине и барельеф на противоположной от входа стене комнаты. Прекрасное лицо девушки или, скорее, девочки грустно смотрело на вошедших.

– Кто это? – шепотом спросил Анмин. Открывшаяся картина так его заворожила, что ученик напрочь забыл о правилах поведения.

– Богиня радуги, – тихо ответил Ротай. – Стражница перехода.

Он подошел к нише, где лежало нечто аккуратно закрытое шелковым покрывалом.

– Ты думаешь, наш мир единственный во вселенной? – проговорил он, стряхивая с шелка мельчайшие пылинки, осевшие за долгие годы.

– Есть еще Вечное Небо, обитель богов, – не задумываясь, ответил юноша и, поколебавшись, добавил: – Еще тайный мир духов.

– Нет, мой ученик, миров великое множество, – возразил Ротай, рассматривая разложенные в нише золотые браслеты, обсидиановый нож, чашу из голубого нефрита и маску из неизвестного металла с большими черными рубинами вместо глаз.

– В одних живут люди подобные нам, в других нет ничего кроме смерти, третьи полны странными существами, для которых нет названия на человеческом языке.

Мастер Тени застегнул браслеты на руках.

– Когда-то боги и некоторые из людей свободно бродили по пространствам разных миров. То было время великих героев, злодеев и магов. Никто из живущих не помнит те времена. Не сохранились они ни в сказаниях, ни в летописях владык и монастырей. Слишком давно это было.

Юноша завороженно слушал речь учителя, а богиня на барельефе с тихой грустью смотрела на него, казалось, ее большие глаза стали наполняться слезами.

– Потом что-то случилось, – продолжал монотонно бубнить Ротай. – Одни говорят, что это была война богов, едва не погубившая саму жизнь, другие – что из неких пространств прорвались твари столь свирепые и могучие, что испугали даже богов… Никто не знает, но с тех пор дорога между мирами закрыта.

Учитель повернулся к Анмину.

– Но не для всех. Есть силы, в чьей власти провести человека в другой мир. Где его не достанет даже гнев Сына Неба, где он вновь будет молод и силен.

– Мы пойдем туда? – догадался ученик. – В другой мир?

– Да, – улыбнулся наставник. – Этот ритуал никто не совершал уже три сотни лет, даже не все члены совета нашего братства знают о нем. Теперь я единственный, кто владеет тайной, – тихо закончил он, подходя к юноше и глядя ему в глаза. – Таковым и останусь.

Молниеносными движениями он ткнул железными пальцами в грудь, живот и шею ученика.

Юноша захрипел и мешком рухнул на каменный пол, закатив глаза.

– Не притворяйся, – брезгливо скривил губы Ротай. – Ты не умер.

Анмин открыл наполненные ужасом глаза.

– Проход между мирами подобен радуге, – продолжил мастер, направляясь к нише. – Так же прекрасен, невесом и мимолетен. Именно поэтому его сторожит Асиона – девочка-богиня.

Юноша судорожно дышал, чувствуя, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело словно одеревенело, стало чужим, и только глаза еще оставались в его власти.

– Но она не нарушит волю богов. Только Тантос может привести человека в другой мир…

Анмин почувствовал, как по штанам медленно потекла теплая струйка. «Давно забытый демон разрушения, насильственной смерти, владыка проказы и других смертельных болезней!» Сотни лет никто не слышал о его адептах. Лишь в страшных сказках остались упоминания о кровавых обрядах и жутких церемониях.

– Когда боги закрыли проход между мирами, они изгнали Тантоса из нашей вселенной, – Ротай вернулся к распростертому телу ученика. В одной руке он держал обсидиановый нож, в другой – нефритовую чашу. – К счастью, я знаю, как вызвать его.

Старик аккуратно вскрыл вены юноше и подставил чашу под струю крови.

– Ты боишься, ученик, – одобрительно и жестоко заметил он. – Это хорошо. Тантос любит страх.

Оставив истекающего кровью ученика, Ротай подошел к барельефу.

– Уйди! – громко сказал он, гладя в печальное лицо богини. – Освободи место для истинного владыки портала!

Зачерпнув из чаши кровь, Мастер Теней стал наносить ее на лицо Асионы, бормоча при этом какие-то непонятные слова. Вскоре весь барельеф был покрыт толстым слоем крови, красными ручейками стекавшим по стене.

– Заклинаю тебя! – взвыл Ротай, воздев обагренные руки.

И тут по камню пробежала дрожь, словно туманная дымка окутала барельеф, и прекрасное лицо стало превращаться в отвратительную морду.

Старик рухнул на колени.

– Спаси, о великий Тантос! – тонким голосом закричал он. – Проведи меня по радуге в другой мир!

Каменные уста разомкнулись:

– Ты знаешь, что надо делать?

– Да, мой бог!

Старик засуетился. Он затащил еле живого Анмина в бронзовый круг и перерезал несчастному горло. Когда кровь пролилась на металлический круг, из-под него поднялась яркая световая колонна, упиравшаяся в центр свода храма.

– Ты попадешь лишь в тот мир, куда я смогу открыть проход, – прогрохотал голос демона.

– Я знаю! – закивал Мастер Теней. – Я готов уйти куда угодно.

– Ты должен как можно быстрее принести мне там достойную жертву, – продолжал Тантос. – Иначе твоя душа навсегда останется в бесконечном ничто между мирами.

– Я принесу тебе жертву, мой бог, – Ротай надел маску и, сделав шаг, вступил в колонну света.

Вначале он ничего не мог различить в сплошной мешанине цветных пятен и даже потерял ориентацию, окончательно запутавшись, где верх, а где низ.

Но постепенно Ротай стал различать какой-то смутный силуэт.

– Убей ее! – раздался в голове скрежещущий голос демона. – Закрепи портал!

Но оказалось, что в этом сверкающем яркими красками мире он, лучший убийца Клана Теней, беспомощен как новорожденный котенок. Ротай не чувствовал ни рук ни ног, все его попытки приблизиться к отдалявшемуся силуэту ни к чему не привели.

– Придется тебе помочь, человечек, – вновь заговорил демон.

Краски перед глазами Мастера Теней словно сгустились, и он четко разглядел перед собой низкорослого человека, отступавшего к черной стене. Он не различал ни лица, ни одежды, но это было не важно. Теперь старый убийца наконец-то смог увидеть жертву. У него даже появилось ощущение рук и ног. Правда, они казались деревянными и словно бы чужими.

Поэтому Ротай решил просто свернуть жертве шею и вытянул вперед расставленные руки.

Жертва заметалась, по её силуэту бегали огненные сполохи, казалось даже, что он различает жалобные крики.

– Убей! – проскрипел демон.

И тут нестерпимая боль пронзила все существо Ротая. Его безмолвный крик ужаса и боли смешался с воплем демона. Мир стремительно свернулся в яркую точку и, вспыхнув, исчез, словно погасшая звезда.

3

13 июля 20.. года от Рождества Христова

Ее звали Дрейк. Александра Дрейк. Но она не имела никакого отношения к знаменитому капитану корсаров и любимцу Елизаветы Английской.

Своей странной фамилией она была обязана отцу – Федору Ивановичу Дрейку. При рождении Феденька носил незвучную и пошлую фамилию – Хомяков. Неудивительно, что она никогда ему не нравилась. Ну сами посудите, не может умный, образованный, воспитанный человек иметь такую грызуновскую фамилию. Конечно, при первой же возможности он ее сменил. А поскольку он был человек начитанный, то избрал себе фамилию более знаменитую – то есть Дрейк. Просто в молодости Федя Хомяков зачитывался книгами о пиратах, сокровищах и приключениях. Он и сейчас частенько «зависал» с интересной книгой. Просто удивительно, как такой человек, имевший кроме громкой фамилии выдающуюся близорукость и толстые очки, смог заполучить в жены умницу, красавицу и т. д. Плодами столь «противоестественного» союза стали сын Евгений и дочь Александра. Старший брат пошел в мать. Целеустремленный, энергичный, он закончил заочно школу экономики и стал торговым представителем одной известной фирмы. Кроме зарабатывания денег Евгений увлекался альпинизмом, никогда, впрочем, не смешивая два этих занятия.

Но если сын получился в целом нормальным современным молодым человеком, то на дочери природа отыгралась вовсю. В то время как интеллигентный папочка только мечтал о подвигах и приключениях, перечитывая очередной потрепанный том, Александра их целеустремленно искала на свою… шею!

К пятнадцати годам она уже имела своеобразную репутацию. Первым событием в списке её «славных дел» стоял привод в милицию. Девочка на спор угнала машину, но все же вернула ее владельцу. Только – побитой. Вторым значительным событием стала жестокая драка в классе. Девочка поссорилась с Витькой Терминатором, крутым школьным авторитетом, который прославился самыми продвинутыми гаджетами и который занимался в секции дзюдо. Во время драки Александра откусила ему кусочек мочки уха, после чего получила прозвище «Кровавая Мэри». Родители Виктора были людьми далеко не бедными, и, чтобы замять историю, Дрейкам пришлось выложить значительную сумму. После этого в школе с Александрой предпочитали не связываться. Третья история была связана с занятием дайвингом на местном озере. Вот только, как и остальные ее «увлечения», оно также окончилось не вполне удачно. Девочка чересчур много времени провела под водой, после чего ее пришлось откачивать, и очнулась она только в реанимации. Однако это не охладило боевого пыла однофамилицы знаменитого пирата. И это лишь самые громкие из ее историй.

Не совсем верно считать Сашу обычным трудным подростком, хотя поводов для этого предостаточно. Все ее безобразия не имели меркантильного интереса или желания кого-то унизить. Просто окружающая жизнь казалась ей скучной и пресной без приключений и подвигов. Отвечая на родительские упреки, девочка демонстрировала свой дневник, где тройка была явлением достаточно редким. Отец гордо смотрел на маму сквозь очки: «Моя кровь!» На это супруга лишь сокрушенно качала головой: «Наличие образования не означает наличие ума!»

Неизвестно, куда бы завела Александру неуемная тяга к приключениям: на скамью подсудимых или в Государственную Думу. Кто знает, что могло бы случиться? Если бы не новое увлечение Саши. Вот уже целых три месяца она по макушку погрузилась в таинственный мир паранормальных явлений. Посидев пару ночей в Интернете, Дрейк с грустью поняла, что тема эта столь же велика, как вселенная или русская душа. Даже ей не под силу объять необъятное. Скрепя сердце пришлось выбрать более узкое направление для исследования. Экстрасенсорику, эзотерику, полтергейстов сразу пришлось оставить в стороне. Саша решила осчастливить мировую науку исследованием аномальных зон. Вот где поле деятельности для ее пытливого ума и беспокойной натуры! Ведь именно в этих местах случаются таинственные происшествия, появляются летающие кастрюли и их лягушкоподобные пассажиры.

Сказано – сделано! Первым делом «народный академик в первом поколении» решила составить список всех загадочных мест в радиусе пятидесяти километров. Более дальние исследования были затруднены отсутствием собственных средств передвижения.

Используя строго научный подход, поиски Дрейк начала с районной библиотеки, где осчастливила пожилую заведующую скромной просьбой позволить ей поработать с материалами, собранными местными краеведами. Женщина даже прослезилась от умиления, глядя на скромную девочку в аккуратном платьице, белых носочках (Саня была сама себе противна в таком виде, но наука требует жертв!) и с короткой косой.

– Очень хорошо, что наша молодежь интересуется историей родного края, – с чувством проговорила она и приказала хмурой библиотекарше выдать просительнице все имеющиеся материалы.

Усевшись в читальном зале, Дрейк достала мобильник, вставила наушники и, включив Rammstein, принялась бегло пролистывать написанные и машинописные страницы. Ни разоренные дворянские усадьбы, ни купеческие династии, ни разрушенные церкви её не интересовали. Даже местные промыслы и ремесла не удостоились внимания девочки. Глаза Дрейк загорелись, когда ей попалась работа какой-то учительницы начала семидесятых годов прошлого века, посвященная местным легендам. Разбойничьи клады, утопленные красавицы, – девочка тяжело вздохнула. Вдруг ее взгляд зацепился за знакомое название.

«Тряпишкина пещера возле села Елизаровка, – прочитала она и улыбнулась. – Там же бабка Маринкина живет! Вот здорово!»

Судя по легендам, в этой пещере еще при царе Горохе пропал купец Тряпишкин. Причём все его добро осталось нетронуто. Более того, старожилы рассказывали, что в древние времена в этой пещере было языческое капище, уничтоженное еще то ли самим Всеволодом Большое Гнездо, то ли Юрием Долгоруким. Чем тебе не аномальная зона?

От села до пещеры всего пять километров! Ура! Она уговорит Марину отправиться в гости к любимой бабушке, а по пути завернуть в Тряпишкину пещеру. Класс!

Выйдя из автобуса, девочки вскинули на плечи рюкзаки. До Елизаровки нужно было пройти еще два километра по остаткам шоссе. Когда-то многолюдная деревня в последние годы опустела. Теперь там постоянно жили только четыре старушки, да на лето приезжали несколько дачников.

Марину родители довольно часто возили к бабушке. Неугомонная старушка таскала внучку с собой по грибы и ягоды. Так что окрестности деревни девочка знала довольно хорошо. В самой Тряпишкиной пещере ей, правда, бывать не доводилось. Но до Глухого оврага, прямо за которым, если судить по записям, располагалась пещера, они с бабушкой доходили.

Поэтому сразу за остановкой подруги углубились в лес. Высокие ели вперемежку с осинником, ароматный лесной воздух – все это быстро подняло Саше настроение, которое после долгой тряски в автобусе было на уровне городской канализации.

– Алекс? – спросила Марина, – так подруга любила называть Сашу. – Там наверняка никакой пещеры нет!

– Почему? – спросила Дрейк, ударом кроссовки отправляя в полет шляпку попавшегося на пути мухомора.

– Помнишь землетрясение в прошлом году? Когда дом на Краснопервовской трещинами пошел, а у вас картины попадали.

– Ну и что? – пожала плечами Саша.

– Засыпало твою пещеру, вот что, – огрызнулась Марина.

– Тогда пойдем к твоей бабушке, – жизнерадостно сказала Дрейк. – Навоз у козы убирать или еще чего. Помочь надо старушке.

Марина поморщилась.

Ей с самого начала не нравилась эта поездка: потратить целый день на бессмысленное хождение по лесу, потом еще к бабке придется заходить, а она на огород пошлет. «Помоги внучка бабушке, водички наноси». Девочка поморщилась. И мобильник в этой дыре не ловит.

Но Дрейк приспичило взглянуть на эту нору, и подружке пришлось согласиться. Она почти никогда не спорила с Александрой. Многим казалось, что Саша чересчур нагло ведет себя по отношению к Марине, но это было обманчивое впечатление. Девочки никогда не ссорились, деля поровну радости и печали «переходного» возраста. Мягкая на первый взгляд Марина умела настоять на своем и не всегда принимала участие в авантюрах Дрейк. Но всегда помогала подруге из них выпутываться. К тому же всякий, рискнувший ее обидеть, имел дело с Кровавой Мэри.

Заваленный валежником лес производил впечатление сказочных дебрей. Трещали под ногами сухие ветки, влажно зеленел папоротник. Часа через полтора уставшие девочки устроили привал. По словам Марины, до Глухого оврага оставалось чуть больше километра. Солнце привычно карабкалось по ясному светло-голубому небу. Здесь в тени густого ельника воздух прогрелся, стал густым и вязким.

– Ну, и где твой овраг? – спросила Саша, вытирая со лба пот и налипшую паутину.

– Глаза разуй, – буркнула подруга, отряхивая штанину. – Мы уже по нему идем.

Присмотревшись, Дрейк увидела пологие склоны, густо заросшие березняком и орешником. То тут, то там мелькали шляпки грибов.

– На обратном пути можно грибов набрать, – попыталась поднять настроение подруге Дрейк.

Но та только безнадежно махнула рукой. Постепенно склоны стали круче, запахло сыростью. Стали попадаться рухнувшие деревья.

– А тут звери водятся? – запоздало поинтересовалась Саша.

– Угу, – мрачно кивнула Марина. – Барсуки, волки, лоси. Ты не бойся, тебя они не тронут.

– Почему?

– Отравятся!

Так переругиваясь, они шли до тех пор, пока овраг не превратился в узкую щель в земле с практически отвесными стенами.

– Вон твоя пещера, – устало проговорила Марина.

Слева, высоко над дном оврага, виднелась черная дыра.

Усталость Дрейк как рукой сняло. Цепляясь за кусты орешника и торчавшие из земли корни, она полезла наверх со скоростью таракана.

– Эй! – крикнула Марина. – А я?

Саша забралась на торчавшую почти под прямым углом березу и раскрыла рюкзак. Кроме всего прочего, там лежали веревки и прочее альпинистское снаряжение. Которое Александра, выражаясь словами Марины, «стащила у брата и после у нее будут проблемы». Но сама Саша предпочитала говорить «взяла на время попользоваться, только Женя об этом еще не знает».

Дрейк сбросила вниз веревку с поясом.

– Держи!

Пока Марина возилась с застежками, Саша пыталась заглянуть в пещеру, но до ее края оставалось еще около метра. «Интересно, как туда попал тот купец? – подумала она. – Или овраг тогда был поменьше, или Тряпишкин был скалолаз».

– Тяни! – крикнула подруга.

Вспомнив пару уроков брата, Саша легко втащила Марину на дерево.

– Держись крепче и не падай! – наставительно проговорила она и вновь стала карабкаться наверх.

Вот, наконец, и пещера! Неровная, черная дыра чуть выше человеческого роста.

Саша села, вытащила из рюкзака большой фонарик. Проход шел прямо шагов на двадцать и оканчивался завалом.

Когда Дрейк помогала вскарабкаться Марине, вдруг подул резкий холодный ветер. Они подняли головы. Откуда-то с запада стала стремительно наползать темно-синяя туча. В мрачной глубине облаков раздавалось многообещающее ворчание.

– Ну вот! – плаксиво проговорила Марина. – Теперь дождь будет! И что делать?

– У меня есть палатка, – жизнерадостно ответила Саша. – Переночуем в ней. А утром пойдем к твоей бабушке.

– Мать меня убьет, – вздохнула подруга, потом посмотрела в черный проход. – Ну и что тут интересного?

Первоначальный осмотр показал, что в пещере нет ничего кроме сухих листьев, мелких веток и прочего мусора. На одной из стен отыскались какие-то надписи, относящиеся, правда, уже к двадцатому веку.

Пока Дрейк с увлеченностью щенка обследовала пещеру, Марина, с тоской посмотрев на потемневшее небо, стала распаковывать рюкзаки.

Крик, похожий на боевой клич папуасов-людоедов заставил сердце девочки болезненно сжаться. Термос рухнул на землю и жалобно тренькнул.

– Тут трещина! Маринка! Да тут точно трещина!

Девочка бросилась к подруге.

Оказывается, Дрейк не теряла времени даром. Саша оттащила от стены пару камней, как она выразилась – «посвежее». И обнаружила в стене длинную трещину, толщиной примерно в сантиметр…

Поддавшись настроению подруги, Марина тоже нацепила на лоб маленький фонарик и попыталась туда заглянуть. Там явно было пустое пространство. Девочки звонко стукнулись головами.

– Ты куда? – удивленно вскричала подруга, глядя, как Алекс галопом несется к рюкзаку.

– За молотком! Будем долбить!

Однако скала не спешила поддаваться разрушению. Только когда Саша вставила в трещину короткий ломик, взятый как средство археологических раскопок и самообороны, и стала понемногу раскачивать, по стене побежали новые трещины, обозначив неровный контур. После того как Саша от души ударила в его центр ногой, камень не выдержал и рухнул внутрь. Словно в ответ на это раздался первый удар грома. Однако увлеченные девочки не обратили на это никакого внимания.

В воздух поднялось облако пыли. Оно быстро улеглось, и глазам подруг представился темный ход. Из мрачной глубины вырвался порыв холодного ветра, заставивший девочек поежиться. Марине показалось, что это был чей-то вздох, словно от тысячелетней спячки проснулось какое-то огромное существо. Стало жутко.

– Алекс, – жалобно попросила она. – А может, не полезем туда, а?

Но подруга бросила на нее взгляд, означающий: «Чтобы я и не пошла? Ты издеваешься?» – и стала протискиваться в узкий лаз. «Одарила же меня природа формами», – думала она, пыхтя и стараясь не порвать одежду о камни. Ну вот, Александра полностью пролезла, встала и тут же ударила лбом в нависший потолок. Не выдержав такого обращения, фонарик погас.

– Вот гадство! – от души выругалась Саша.

– Ты чего? – в дыре показалась голова Марины.

Воспользовавшись светом ее фонарика, Александра огляделась. Внутри было пыльно и грязно. Пол покрывали песок и мелкие камешки. Вслед за подругой полезла и Марина. Ей это было сделать гораздо проще. При бледном свете фонарика было видно, что проход имеет прямоугольную форму. Ну разве может в любой уважающей себя пещере быть прямоугольный ход? Мама Марины сказала бы: «Нет». Она когда-то занималась живописью и говорила: «В природе нет прямых линий». Но ведь откуда-то они тут взялись? И её дочь просто обязана узнать откуда.

Чем дальше ползли девочки, тем выше становился проход. Вскоре они очутились в небольшом квадратном зале с полом, засыпанным пылью и песком.

– Марин, давай здесь заночуем, – обратилась к подруге Алекс. – Подальше от грозы.

– А может, не надо? Жутко здесь как-то, – тихо сказала Марина.

Саша в ответ громко засмеялась.

– Да ладно. Я сейчас быстренько за вещами! – деловым тоном проговорила Александра и исчезла в проеме.

Подруга утащила фонарик, стало темно так, что девочка ничего не видела. В тот же миг, сквозь доносившийся снаружи шум дождя, ей послышалась чье-то тяжелое дыхание. Марина почувствовала, как шевелятся волосы на голове. Нет, вроде бы показалось. Девочка перевела дух и даже нашла в себе силы улыбнуться. И тут раздался жуткий удар грома, отсвет молнии на миг осветил противоположную от входа стену. Марине вдруг показалось, что из черноты скалы на нее смотрит, скривившись в усмешке страшное, уродливое лицо… или морда. Тут нервы ее не выдержали, и она завопила:

– А-Алекс!

– Ты что? – удивленно спросила Саша, ворвавшись в комнату и обнаружив подругу, прижавшуюся к стене. – Что случилось? Чего орешь?

Сощурившись от света фонарика, Марина пришла в себя и выдохнула:

– Почудилось просто, – и быстро спросила: – Домой звонила?

– Здесь же сети нет. Забыла? И вообще, что тут тебе такое почудилось?

Вместо ответа девочка зябко поежилась.

Алекс с трудом вытаскивала палатку из рюкзака.

– Где ставить будем?

– Зачем? – удивилась Марина. – Нас же здесь не замочит?

– Что, я ее зря тащила, что ли? – вопросом на вопрос ответила Александра и решительно заявила: – Посередине.

Естественно, поставили палатку там, где захотела Алекс. Как только они это сделали, им сразу стало скучно. Марина сумела убедить себя, что все ее страхи лишь плод разыгравшейся фантазии, и спокойно валялась на спальнике, копалась в телефоне. А вот Александра еще не так устала, чтобы просто сидеть без дела. Посмотрев на подругу, она жалобным тоном попросила:

– Так, давай чем-то займемся! Скучно так сидеть.

– Если тебе так хочется, наведи здесь порядок, а мне не мешай, – раздраженно ответила подруга. Она всегда предлагала Александре заняться уборкой, если та начинала ее уж очень сильно доставать. Дрейк всей душой презирала это «бессмысленное занятие» и на какое-то время оставляла ее в покое. Но сейчас Саша догадалась, что с Мариной что-то не так. Девочка выключила телефон и отвернулась, уткнувшись лицом в матерчатую стену палатки. Она все никак не могла решить: видела она ту морду или испугалась собственной фантазии. Тут девочка почувствовала, как что-то больно врезалось ей в бок. Зашипев, Марина стала шарить рукой в песке. Саша в тот же миг села на корточки и спросила:

– Эй, что сегодня с тобой происходит?

– Со мной все нормально, – странным тоном ответила подруга. – Алекс, по-моему, я нашла что-то интересное.

Она вытащила предмет, который так мешал ей спокойно лежать, и начала его отряхивать от песка.

При ближайшем рассмотрении это оказался обруч из красно-желтого металла, украшенный рельефом в виде переплетенных цветков, напоминавших лилии.

– Какой тяжелый, – проговорила Марина, разглядывая находку. На обратной стороне обруча, оказавшегося толщиной в палец, были выбиты столбцы странных знаков, напоминавших пляшущих пауков.

– Это же золото! – вскричала Дрейк, выхватывая находку.

С одной стороны кольцо расширялось, и на круглом медальоне яркими красками был изображен анфас портрет девушки с печальными глазами на вытянутом лице.

Подруг охватило странное чувство. Несколько минут они молча смотрели друг на друга круглыми от удивления глазами.

– Марин, ты тоже это видишь? – взволнованно спросила Саша.

– Ага, – странным тоном ответила подруга.

– Ты понимаешь, что это значит?

Та отрицательно помотала головой.

– Мы нашли неизвестное сокровище! Ты понимаешь это?! Настоящий клад!!!

Марина смотрела на раскрасневшуюся подругу и ничего не понимала. Откуда в скале спрятан клад? С другой стороны, откуда здесь ход прямоугольной формы?.. Из раздумий ее вывел возглас Саши:

– А здесь еще есть! – Оказывается, она нашла еще несколько золотых и серебряных монет с чеканкой в виде каких-то китайский иероглифов и два браслета из серебристого металла. Теперь все это вместе с кольцом лежало на спальнике подружки.

– Другого места найти не могла? – раздраженно спросила она и бросила все обратно в песок. – И верни мне обруч.

– Ты чего? – изумленно спросила Саша и начала подбирать сокровища и повторно их отряхивать от песка. – У тебя сегодня какое-то обострение нервозности.

Марина надулась. Она опять взяла в руки обруч и начала его разглядывать, поворачивая так и эдак.

– А ведь это корона! – воскликнула она. – Точно!

Но едва она собралась водрузить ее себе на голову, вновь то же чувство опасности, что преследовало девочку в этом подземелье, заставило Марину замереть. Кольцо, кажется, стало холоднее, словно по гладкому металлу пробежали легкие разряды непонятной энергии. Девочка вновь поднесла кольцо к глазам. Цветы орнамента затрепетали, словно живые. Марина взглянула на портрет девочки. Или ей показалось, или скорбные морщинки в углу рта стали глубже, а глаза заблестели, словно от слез?

Саша, не церемонясь, выхватила из рук Марины корону, говоря:

– Дай-ка, – и водрузила себе на растрепанные волосы. – Ну, как мне? – попыталась позировать Алекс. Подруга фыркнула, в этот момент Саша чуть не упала.

– А она тяжелая, – пробормотала Дрейк с затуманенными глазами.

– Алекс! – взвизгнула Марина, глядя, как подруга стремительно бледнеет, медленно опускаясь на песок. – Что с тобой?! – Девочка бросилась к подруге и схватила ее за руку.

И тут корона вспыхнула ярко-синим светом, цветы орнамента почернели и покрылись шипами.

Марина завизжала. Алекс резко вдохнула. Открытыми невидящими глазами посмотрела она на подругу и открыла рот.

– Свершилось! – прогремел в пещере скрипучий нечеловеческий голос. – Открылась дверь между мирами! Невинное дитя обрело корону Владык Перехода! Я не зря ждал…

Ослепленная ужасом, Марина отпрянула и бросилась к выходу. Но зачарованная Александра нечеловеческим прыжком преградила ей путь.

– Твоя никчемная жизнь должна закрепить портал, – мертвенно-бледные губы подруги скривились в злобной усмешке, обнажив зубы.

– Саша, очнись! – закричала девочка. – Это же я, Марина! Очнись!

Вдруг она перевела взгляд на корону. Портрет девочки с грустными глазами исчез. Вместо него на Марину, злобно усмехаясь, смотрела перекошенная морда… Именно та, которую она видела при вспышке молнии.

Девочка рванулась в сторону, пытаясь обойти Дрейк, но зацепилась ногой за мешок со снаряжением и едва не упала. Александра надвигалась на нее, хрипло хихикая и выставив вперед руки с растопыренными пальцами.

Марина схватила подвернувшийся под руку предмет и на четвереньках бросилась прочь от монстра, в которого превратилась подруга.

В тесной пещере далеко не уползешь. Ткнувшись лбом в стену, девочка поднялась на ноги.

– Не прячься! Смирись, прими свою судьбу! – рокотал голос.

И тут Марина увидела, что сжимает в руке молоток, которым Алекс так неосмотрительно разбила стенку пещеры.

Монстр приближался. Только сейчас девочка окончательно поняла, что ее лучшей подруги уже нет, а если она промедлит, то не станет и ее.

Горевшие за спиной Алекса фонари делали фигуру девочки каменно-огромной. Синий, излучаемый короной свет освещал мертвенно-бледное лицо и пустые глаза. Теперь даже лицо ничем не напоминало лучшую подругу Марины. Морда на короне издевательски хихикала.

«Корона!» – молнией пронеслось в голове девочки.

– Умри!

Но прежде, чем руки Александры сомкнулись у нее на шее, Марина из всех сил ударила ее по голове.

Родители всегда говорили, что Марина счастливчик и ей всегда везет.

Острие из титановой стали ударило прямо в центр портрета, пробив мягкое золото и… череп Александры Дрейк.

Нечеловеческий вой заполнил пещеру. Тело девочки, охваченное черно-синим сиянием, рухнуло на пол. Окончательно потеряв голову, Марина, не разбирая дороги, бросилась вон из пещеры. Ей было уже нечего терять, кроме своей жизни. Алекс не вернуть.

Окончательно она пришла в себя от жуткой боли в ноге. Лил дождь. Она лежала на дне оврага, рядом падали каменные глыбы. Скорее всего, произошел обвал. Попытка встать привела к новой вспышке боли.

«Сломала ногу», – в отчаянии подумала Марина, и тут крупный камень ударил ее в плечо. Хватаясь за раскисшую от дождя землю, девочка поползла прочь от падавших со скалы камней.

Марину нашли только через два дня. Двойной перелом, двустороннее воспаление легких, многочисленные ушибы и полная амнезия о последних двух днях. Вот и все, что осталось на память ей об альпинистских опытах лучшей в мире подруги – Александры Дрейк.

– Что, братец, плохо? А все потому, что ты опять нарушил запрет Создателя!

– Тебя же считают доброй, сестра. И вдруг ты радуешься тому, что моя сущность так сильно пострадала!

– Создатель запретил нам вмешиваться в судьбы людей этого мира. Ты сам виноват, братец!

– Нет, не я! Ты виновата, сестра. Ты ушла со своего места, открыв Мост радуги.

– Ты же знаешь, что я не выношу крови.

– Конечно! Ты у нас вечная девочка, сестра!

– А ты вечный негодяй!

– Таким сделал меня Создатель. Вини его.

– Создатель безгрешен! Лучше подумай о том, что две души попали в ничто между мирами по твоей вине!

– Одна, сестра. Только одна. Другую еще можно вернуть в свое тело.

– Какой же ты мерзавец! Чистая невинная душа останется в вечном холоде и мраке, без надежды на новое перерождение, а черная душа предателя и убийцы вернется в свой мир, чтобы как должно завершить свой путь!

– Но тот человек жив, и портал открыт только туда! Второе тело умерло, а воскресить мертвых под силу только Создателю!

– Я, конечно, не Создатель, но не допущу такой несправедливости! Я отправлю безгрешную душу в тот мир, а своего адепта можешь забрать себе!

– Ха, ха, ха! Тело старика с душой девчонки – такое могло прийти на ум только тебе, Асиона, вечная девочка!

– И тем не менее я сделаю это! Я упряма, и ты со своей ослабленной сущностью не сможешь мне помешать!

– Тому телу осталось жить совсем немного, даже по меркам людей.

– Я позабочусь об этом.

– А как же запрет Создателя вмешиваться в судьбы людей?

– Я не вмешиваюсь! Я лишь исправляю твою ошибку, братец.

Глава I. Куда можно вылезти с Земли

Прошла целая вечность и еще полвечности, пока Александра смогла приподнять налитые свинцом веки. Но окружающая действительность все никак не хотела проявляться. Перед глазами в бесконечном хаотическом хороводе кружились темные и светлые пятна. Девочка стиснула зубы, пытаясь сфокусировать зрение. В голове огненным пожаром разлилась боль.

«Ну уж нет!» – в бешенстве подумала она и с запредельным усилием наконец собрала взгляд в одну точку, разглядев куполообразный, темный потолок, освещенный неровным, колеблющимся светом.

Алекс приподняла голову и увидела, что лежит на спине в просторной комнате с каменными стенами. В голове стало проясняться. С хриплым стоном она попыталась встать, опираясь рукой о пол, но ладонь скользнула по заляпанному чем-то липким металлу.

«Что за фигня!» – мысленно выругалась Александра и тут заметила, что она в комнате, но не одна. Рядом, нелепо выгнувшись, лежит еще кто-то и не двигается. Странная одежда этого кого-то была густо залита кровью. Почему-то девочка сразу поняла, что этот человек мертв. Она мгновенно (как ей показалось), на самом деле очень медленно вскочила и огляделась вокруг.

Зал освещался синеватым пламенем, горевшим в двух глубоких чашах у входа.

На противоположной стене помещения был изображен барельеф – портрет девочки, показавшийся ей странно знакомым. Каменный пол под портретом блестел от свежепролитой крови. Почувствовав тошноту, Алекс бросилась к двери, ведущей в темный коридор. Спотыкаясь, то и дело хватаясь за стены, чтобы не упасть, она вбежала в пещеру, ярко освещенную лучами солнца. После затхлой, пропитанной смертью атмосферы зала здешний воздух показался ей живительным, словно глоток газировки в жару. Александра с шумом вздохнула и вытерла взмокший лоб. Но что-то было не так! Она посмотрела на свои руки. Ее маленькие с грязными ногтями пальцы исчезли! Теперь на их месте были руки старушки: с пигментными пятнами, синими венами да вдобавок покрытые толстой коркой засохшей крови. Девочка удивленно икнула и, закрыв глаза, замотала головой, прогоняя страшное наваждение. На лоб упали длинные слипшиеся пряди. Машинально Алекс пригладила волосы и замерла.

Кошмар не исчез! Он стал еще кошмарнее! У нее всегда были короткие волосы, которые еле-еле собираются в конский хвост… А сейчас перед глазами висели мокрые от пота, сальные СЕДЫЕ космы длиной почти до носа. Александра провела ладонью по лицу. Кошмар сгущался! Мало того что лицо покрывали глубокие морщины, у нее появилась БОРОДА! Вернее, бородка или бороденка, но от этого не легче.

Стремглав выбежав из пещеры на вольный свет, Алекс внимательно осмотрела себя. Вместо старого, любимого спортивного костюма на ней была какая-то жестоко потрепанная куртка на завязках, грязно-серые штаны до середины икр, подвязанные веревочкой, а место привычных кроссовок – заняли допотопные САНДАЛИИ! Скуля от подступавшего ужаса и путаясь в многочисленных шнурках, девочка сбросила куртку и оказавшуюся под ней вонючую рубаху с короткими рукавами. Лишившиеся поддержки штаны слетели сами. И только тут Александра окончательно поняла, чего она лишилась и что приобрела.

Дикий, режущий уши вой нарушил безмятежное спокойствие горного пейзажа.

Словно в ответ из пещеры за ее спиной раздался скрежет камней, напоминающий злобный нечеловеческий смех.

Схватив в охапку куртку и поддерживая спадающие штаны, обезумевшая от ужаса… девочка?.. бросилась вниз по склону к темневшему невдалеке лесу.

Первая же встреча с колючим кустарником вернула ей микроскопическую долю самообладания. Во всяком случае, у Александры хватило ума подвязать штаны и накинуть куртку.

«Стоп, – размышляла она, то и дело спотыкаясь о корни и сухие сучья. – Я – это я. Меня зовут Саша Дрейк, я девушка, мне пятнадцать лет, у меня есть папа, мама и вредный старший брат, я живу…»

И тут опять длинная прядь седых волос упала на глаза.

«Ага, а поседела я от страха перед ЕГЭ, и волосы у меня выросли и… кое-что еще. Дура!»

Она ткнулась лбом в ствол дерева и заревела.

– Это сказки, сон, кошмар, я сплю! – с отчаянной злобой кричала она, стуча кулаком по шершавой коре лесного великана, и… не узнавала своего голоса. Старческий, надтреснутый, визгливый… противный!

Исцарапав лицо и руки о кору, она в изнеможении прижалась к дереву спиной и громко всхлипнула. Ей приходилось смотреть пару американских фильмов о переселении сознания и даже несколько серий нудного отечественного сериала на эту тему. Было забавно наблюдать за приключениями героев, ставших в одночасье из девушек парнями и наоборот. Вот только в жизни все оказалось очень даже не смешно! К тому же рядом с главным героем всегда оказывалась верная подруга, помогавшая ему выпутаться из самых запутанных ситуаций, и действие в фильмах всегда происходило в нормальном городе. Александра огляделась вокруг.

А глядеть-то оказалось особенно не на что. Вокруг был лес. Причем не какой-то там веселенький лесок, куда ее иногда затаскивала мама за грибами или за ягодами, а что называется – дебри. Высокие сосны, переплетенные колючим кустарником с мелкими сине-зелеными ягодами, толстые, гнилые стволы, валявшиеся тут и там.

Теперь наряду с вопросом «кто я?» актуальность приобретал и другой – «где я?». То, что это не окрестности их города, и ежу понятно. Там и лес пожиже, и горы пониже. Тогда что это за место?

Столь насущный и своевременный вопрос на какое-то время переключил мысли Александры. Вытерев рукавом слезы и сопли, она (или он?) поднялась и решила идти. Для начала вниз с горы, а там будет видно.

Дорога оказалась нелегкой, ноги то и дело проваливались в полусгнивший бурелом, сучки цеплялись за одежду, мелкие злые колючки больно царапали ладони и голые икры, а висевшая на ветках паутина липла к потному лицу. Несколько раз на пути попадались прогалины, напоминающие тропинки, Александра прошла по одной из них и вышла к зарослям ягод, подозрительно похожих на малину.

– Ну, тут явно не грибники ходили, – проговорила она, с опаской оглядываясь по сторонам. Сквозь щебет незнакомых птиц иногда слышались крики, принадлежавшие явно не безобидным пернатым.

– Тайга какая-то, – бормотала она, раздвигая ветви, – или джунгли.

Но джунгли в ее представлении стойко ассоциировались с обезьянами и попугаями. Здешние птицы на попугаев не походили. Серенькие такие пичужки с хохолками то и дело мелькали среди деревьев.

Алекс не представляла, сколько времени она уже продирается сквозь эти дебри, наверняка не один час. Постепенно деревья стали редеть, кусты с ягодами куда-то подевались, и девочка перевела дух. Идти стало гораздо легче, и лес вокруг уже не напоминал декорации к фильмам ужасов. Александра взглянула на ясное голубое небо и впервые улыбнулась: она все-таки выбралась из той страшной чащи.

Но тут судьба вновь напомнила девочке о ее очень… необычном и даже плачевном положении. Ей захотелось… Ну, в общем, в туалет. Не умирать же, в самом деле, от разрыва мочевого пузыря!

Обычная вроде бы процедура вновь ввергла ее в мрачное уныние, грозящее вот-вот перейти в очередную истерику.

Опять некстати вспомнился российский сериал. «Хорошо было Маргоше, – с раздражением подумала Алекс, – у нее хоть унитаз был. И Сомова для консультаций!»

Она застыла. «Стоп машина! Ведь если я здесь в теле этого старпера, то его сознание сейчас в моем!»

Девочка едва не задохнулась от ужаса. Где-то там, в мире Александры, какой-то старикашка будет пользоваться ее путь и не прекрасной, но такой любимой тушкой! И он будет жить в ее доме с ее родителями!

«Нет! – решительно возразила она сама себе. – Я же не знаю ничего про этого старика, значит, он не знает ничего про меня!»

От такой догадки стало чуть легче, но, с другой стороны, было очень неуютно от мысли, что в ее теле будет жить душа старого убийцы. Александра вспомнила залитый кровью пол в зале, мертвое тело, и поежилась.

– Марина! – вскричала она. – Там же была Марина! А что, если он, то есть я, ну… то есть тот старик во мне ее прибьет!

Эта мысль показалась девочке столь ужасной, что она схватилась за голову, крепко сжав виски и застонав от бессилья.

И тут словно легкая пелена проплыла у нее перед глазами. Александра зажмурилась. Пещера, свет электрического фонаря, испуганный крик Марины, она… Причем себя Алекс видела как бы со стороны. Деревянно вышагивающая фигура с широко разведенными руками, с дурацкой короной на голове и стеклянными глазами. Потом были блеск металла в руке подруги и дикая боль в мозгу.

Она сделала пару шагов и грохнулась лицом в землю.

– Она меня убила! – поняла Александра. – Маринка меня убила! Мое тело там… дома мертвое!

Непонятно почему, но она знала это абсолютно точно! Взвизгнув, девочка вырвала из своей новой шевелюры изрядный клок волос. Брезгливо отряхивая ладони, девочка пробормотала:

– И что же? Теперь мне не в кого возвращаться!

От очередного приступа саможаления ее избавил треск сучьев, раздавшийся где-то сбоку. Алекс моментально обратилась в слух. Треск повторился. Среди деревьев мелькнуло большое темно-бурое тело.

«Медведь!» – едва не заорала она, прячась за дерево. Косолапый это был или другой зверь, к счастью, осталось неизвестно. Животное удалилось по своим делам, то ли не почуяв человека, то ли не обращая на него внимания.

«Нет, отсюда определенно надо сматываться как можно скорее! – подумала Александра. – Вот только куда?»

Как ни размышляй, но путь у нее был только один – продолжать спускаться с горы. По дороге она машинально подобрала длинную палку и стала опираться на нее, как на посох.

То, что это не ее мир, было понятно без шпаргалки. Но вот где она? Возможно, это далекое прошлое и она в каком-нибудь неолите, или палеолите, или как там назывался каменный век? Невесело, думала она, шаг за шагом спускаясь в долину. «Нет, в каменном веке не было рубах из ткани, там все в звериных шкурах рассекали».

Вечерело. У нее уже гудели от усталости ноги, в горле пересохло, и еще очень хотелось есть.

«Видимо, этот противный старикашка как следует не позавтракал», – то ли думала, то ли бубнила она себе под нос, не забывая, однако, оглядываться по сторонам, прислушиваться к звукам леса. «Нет, ну не могли меня забросить в женщину или хотя бы в тело помоложе, что ли, лет на пятьдесят, у него, наверное, куча всяких болячек: гайморитов с геморроями и прочих ревматизмов».

Других претензий к тем, кто так нагло переселил ее сознание, Александра высказать не успела. Ей показалось, что где-то журчит вода.

Крошечный, терявшийся среди травы и камней ручеек смог, наконец, увлажнить иссохшее горло. Она помнила, как в одной из книг учили находить дорогу в незнакомой местности. Надо идти вниз по текущей воде. Рано или поздно ручеек вольется в реку, а возле реки всегда живут люди. Вот только как они ее встретят? Кажется, этот старикашка был еще тот живорез. Как бы за его приключения не пришлось отвечать Александре. Девочка поежилась. В любом случае жить в лесу ей не хотелось. Значит, надо идти к людям!

Приятно провести ночку у костра в хорошей компании, развлекая друг друга веселыми историями и страшилками, а под утро спрятаться от холода в палатке.

Здесь у Александры не было ни палаток, ни костра, ни компании. Зато страшилками эта ночь обеспечила ее по полной программе.

Не найдя подходящего укрытия, она забралась на дерево, заставив себя «позабыть» про диких кошек, от которых таким образом уберечься невозможно. После долгих усилий Александре наконец удалось устроиться в развилке ствола. Солнце закатилось, и лес погрузился в темноту и прохладу. Подул ветерок, холодя тело под грубой курткой. Где-то резко ухнула сова или филин. Словно в ответ раздался противный крик какой-то другой ночной твари. Всю ночь Алекс просидела тараща глаза в темноту и лишь на короткое время впадая в легкую дрему, прерываемую то криком какого-то существа, то шумом прямо у подножья ее дерева. Тогда она замирала, крепче сжимая в руках палку.

Даже премьеры последней серии «Властелина колец» она не ждала с таким нетерпением, как того утра. Когда над горами появился край солнца, она не выдержала и пару раз хлюпнула носом. «Думала, не доживу».

С трудом распрямив затекшие ноги и еще раз обругав поганого старикашку, Александра спустилась с дерева и отправилась дальше, не теряя из виду ручей. Ручей себе тек, лес тянулся, а есть хотелось все сильнее. Она не знала, когда ее тело «кушало» в последний раз, но чувствовалось, что очень давно.

Девушка от души напилась, стараясь заглушить чувство голода, но это плохо помогало. Все мысли Алекс были только о еде, как ни старалась она прогнать мучительные воспоминания. Эскимо и пирожные, копченая курица и яблочный пирог, колбаса и бананы продолжали мелькать перед ее воспаленным взором.

– Да что же это за хрень такая! – в сердцах вскричала она, после того как ей вспомнился торт «Наполеон», приготовленный мамой на ее четырнадцатилетие.

Совсем рядом в кустах раздался шорох, и мимо ее лица что-то промелькнуло. Тело Александры резко дернулось, свистнула палка, и на траву упала… сбитая птичка. Серенькая, размером чуть крупнее голубя, она поджала лапки и, вывернув головку, в последнем вздохе раскрыла клюв. Рот моментально наполнился слюной. «Мясо!» – плотоядно облизнулась девушка (или старик).

Вот только что с ним делать? В своей прошлой жизни Александра встречала птиц либо в живом виде на улицах и в небе, либо в мертвом на прилавке и в холодильнике.

Но там они уже были почти «готовы к употреблению», а что делать с этой добычей, она не представляла.

Голод – лучший учитель! Через минуту у ручья легким облаком кружились перья. Александра с ожесточением драла несчастную, устраивая птичке принудительный стриптиз.

Перемазавшись в пуху, перьях и крови, она прополоскала добычу в проточной воде. Величиной с два кулачка, с крошечными остатками крылышек, свернутой головой и обломанными ногами ее трофей представлял жалкое зрелище. Теперь встал вопрос об огне. Разумеется, спичек в карманах куртки не оказалось. У нее вообще не было карманов. От идеи добыть огонь трением Алекс отказалась сразу. Слишком долго. В конце концов, мучимая голодом, она умяла птичку сырой! Да так, что только за ушами трещало! Зубки у старичка оказались что надо!

Наконец, получив хоть какое-то занятие, желудок примолк, занявшись перевариванием дичи.

Александра сытно рыгнула и посмотрела на свои (теперь свои) руки, перепачканные кровью и жиром. Да и лицо не мешало бы сполоснуть.

Зачерпнув холодной воды из ручья, она с наслаждением умылась, уже не впадая в ступор от морщин и дряблой кожи. А когда вытерла рукавом глаза, увидела пучки волос, прилипшие к пальцам.

– Что за фигня! – забеспокоилась Алекс и еще раз ощупала лицо. – А борода где? – Ответ прилип к мокрым рукам. То недоразумение, что росло на подбородке старика, вернее теперь уже у нее… вылезло!

Это заставило Александру всполошиться. Схватившись за противную шевелюру, она с ужасом убедилась, что и на голове волосы лезут длинными седыми клоками.

– Ну ни… чего себе! Я что, еще и радиации хватанула? И теперь буду не только старой, а еще и лысой!

Вчерашняя истерика с новой силой вцепилась в многострадальную душу девушки. Вопль и ругательства огласили лес. Теперь ей уже было абсолютно неважно, слышит ее кто-то или нет! Даже хорошо, если услышит. Алекс страшно захотелось кого-нибудь убить! Отомстить хоть кому-то за свою загубленную юность, пропавшую зрелость и паршивую старость. И вдруг она остановилась. Потом попыталась еще раз поругаться. Знакомые любому русскому слова звучали как-то странно, словно бы с чудовищным акцентом.

– Это что? Язык местный, что ли? – громко и четко произнесла она. Пришлось сильно поднапрячь порядком перегруженные мозги, чтобы окончательно убедиться – Александра говорит на местном наречии, которое не походило ни на что, слышанное ранее.

Новое открытие на какое-то время заслонило проблему выпадения волос. Связав все, что осталось от волос, в пучок, она подхватила палку и отправилась дальше.

Немного погодя Александра наткнулась на настоящую тропинку, еле заметной змейкой исчезавшую среди низкорослых деревьев и кустарников. «Первые следы человека», – подумала она, глядя на потемневший от времени пенек тонкого деревца. Справа показались развалины какой-то постройки.

«Посмотрим», – решила Алекс, сворачивая с тропинки. Однако она не прошла и десяти шагов, как земля под ногами провалилась, и Александра рухнула в темноту. Девочка завизжала, а тело, изогнувшись, крепко вцепилось в торчащий из стены корень.

– Ух ты! – пробормотала Алекс, но тут корень, хрустнув, обломился, и она полетела дальше. Приземлившись на полусогнутые ноги, Александра перекатилась через голову и замерла, сжимая обломок корня. Сверху лился веселенький солнечный свет, освещая уходящий вверх сруб.

«Колодец? – первым делом подумалось ей. – А где вода?»

Через минуту, когда глаза привыкли к темноте, она различила темнеющие туннели, уходившие в обе стороны от места ее приземления. Пол был усыпан мелким щебнем, пылью и обломками камней.

«Шахта, – догадалась Александра и прокомментировала: – Говорила сыну мама – ходи там, где люди ходят! Не послушался и стал шахтером».

Смех смехом, но надо было как-то выбираться. Вначале она попыталась вскарабкаться по срубу. По ее расчету, до земли было метров пять. Удивительно, как она себе шею не свернула, чебурахнувшись с такой-то высоты.

Однако дерево под ногами было насквозь трухлявым и скользким. В третий раз сорвавшись и больно ударившись копчиком, Алекс бросила это занятие. Потирая ушибленное место, она решила обследовать один из тоннелей.

Больше всего Александра боялась свалиться в какой-нибудь колодец или штрек (так, кажется, он правильно называется).

Прощупывая пол впереди обломком корня, она долго шла в кромешной темноте, пока не услышала шум падающих капель. По одной из стен струился ручеек.

– По крайней мере, от жажды я не умру.

Вода оказалась довольно вкусной, хотя заметно холодила горло. Да и вообще, с самочувствием девочки (или, вернее, ее нового тела) было явно что-то не в порядке. Ее знобило, откуда-то прорезался мерзкий сухой кашель, в носу щекотало.

– Три русских буквы, – печально вздохнула Александра, вытирая мокрый нос. – ОРЗ.

Заслезившиеся глаза помешали ей заметить, что впереди замаячил какой-то свет. И только когда она перешагнула через короткое полено, до Алекс дошло, что стало заметно светлее. С чувством высморкавшись в рукав куртки и протерев глаза, она разглядела впереди свет.

Самочувствие моментально улучшилось.

Стали различимы серые неровные стены тоннеля с попадавшимися то тут, то там низкими, в полметра проходами. Впереди показался неровный прямоугольник света. Похоже, ее подземное путешествие завершается! Но чем ближе она к нему приближалась, тем большие сомнения зарождались в душе девушки… Свет шел сверху. А в двух шагах от выхода кучей лежали какие-то… ветки.

– Ни фигасе, – только и смогла пробормотать Александра, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. – Так и инфаркт заработать можно.

Она оказалась на дне точно такой же шахты, через которую попала в эту… задницу. А ветки были кучей костей. Чуть в стороне улыбался безгубой улыбкой череп с остатками волос, и рядом еще один.

Алекс почувствовала тошноту. Несмотря на всю крутизну, ей еще ни разу не приходилось видеть столько человеческих останков. Однако она сумела взять себя в руки и даже подойти поближе. Судя по всему, людей просто порубили на куски. Там рука, там нога, тут грудная клетка с ребрами, прикрытыми остатками плоти и полусгнившей одежды.

– Ну и порядочки тут, – проговорила Александра, поднимая голову и с тоской глядя на синеющий в вышине неровный прямоугольник.

Придя в себя, она и здесь попробовала вскарабкаться наверх. И с тем же результатом упала, только ударилась еще больней. Потирая ушибленные бока, она обошла страшную кучу и зашагала дальше по тоннелю. Не пройдя и двадцати шагов, она уперлась в тупик. От пола до потолка высилась куча здоровенных обломков, пересыпанных мелким щебнем.

– Приехали.

Будет сильным преувеличением сказать, что Александра почувствовала себя плохо. Нет, ей стало мерзко – от боли во всем теле, от голода и жестокого разочарования.

Возвращаясь, она уже с полнейшим равнодушием взглянула на кости несчастных и уже собиралась пройти мимо, когда заметила у стены прямую палку, толщиной сантиметра три и в ее (бывший) рост длиной. Скорее всего, когда-то это называлось копьем. Наконечника не было, но дерево еще не сгнило. Отбросив ненужный корень, Алекс взяла палку и, опираясь на нее, зашагала обратно. Другая сторона тоннеля могла вывести ее наружу или могла закончиться таким же тупиком.

Когда она вернулась на место своего «приземления», в окошечке наверху весело мигали звезды. Александра в изнеможении села, прижавшись спиной к холодной стене. Идти дальше просто не было сил. Болело все тело, голова, суставы выворачивало наизнанку, в животе творилось черт знает что, отдаваясь в спине.

«Надо отдохнуть, хотя бы чуть-чуть», – с трудом подумала Алекс, закрывая глаза и проваливаясь в забытье. Там вновь подралась с Витькой Терминатором. Только на этот раз она не стала кусать его за ухо. Согнув пальцы, Алекс стремительно ударила одной рукой в горло, другой в печень. Записной красавец и сердцеед школьного масштаба захрипел, схватившись за сломанную гортань, и стал падать.

– Ты его убила! – завизжал кто-то, выталкивая Александру из кошмара.

Кругом царили кромешная тьма и тишина, нарушаемая только негромким звуком падающих капель. Опираясь на палку, она с трудом встала на дрожащие ноги.

– Надо идти, – приказала она себе. – Или ты хочешь сдохнуть здесь, вместе с телом этого старикашки! Сама вляпалась, сама и выбирайся!

Подстегивая себя другими ласковыми словами и опираясь на посох, Алекс сделала первый шаг. С каждым следующим идти становилось все легче.

«Второе дыхание открылось, – подумала Александра. – А там будет третье, четвертое…»

Уперлась посохом, шагнула. Уперлась посохом, шагнула. В голове шумело, с носа капало, спину ломило, исчезли все мысли кроме одной – идти вперед, в неизвестность и темноту. Она забыла о провалах и колодцах, о том, кто она была и кто есть. Мрак, неизвестность, камни под растрескавшимися сандалиями и дикая боль во всем теле. Время перестало существовать. Казалось, в мире не осталось ничего кроме темноты, боли и посоха в руках. Вечное движение закончилось. Александра грузно упала, расцарапав лицо о камни, с глухим стуком укатился куда-то посох. Выступившая на лице кровь «прочистила» мозги, вместе с мыслями пришло отчаянье, хлынули слезы.

«Я здесь сдохну!» – взвыла она, втягивая воздух истерзанным носом. И вдруг почувствовала легкий, на грани восприятия поток свежего воздуха. Так пахнет летом перед грозой. Зашарив в темноте руками, она поняла, что грохнулась возле одного из низких лазов, разбросанных то тут, то там по стенам тоннеля. На четвереньках, раня руки об острые камни, она заползла в нору. Как ей показалось, запах усилился. Вперед, теперь только вперед за призраком новой надежды. Неровные стены и низкий потолок рвали куртку, штаны превратились в лохмотья, острые камни до крови царапали колени, но Александра с упорством бульдозера перла вперед, не обращая внимания на то, что проход явно начал сужаться. Казалось, каменные челюсти скалы медленно, но неотвратимо сдвигались, стремясь разжевать ползущего между ними червяка – человечка.

«Еще хорошо, что у меня нет клаустрофобии», – подумала Алекс и тут больно ударилась головой. Проход закончился тупиком!

– Да что это за день сегодня! – провыла она сквозь стиснутые зубы и зашарила в темноте руками, но не нащупала ничего кроме какой-то ржавой железяки с острыми концами. Пришлось вновь задействовать обоняние. Освободив ноздри от пыли, Александра втянула воздух. Ну явно пахнет грозой! Прижав лицо к камню, стала лихорадочно обнюхивать стены.

В узкую длинную щель ощутимо тянуло свежим воздухом. Вот только пролезть туда могла разве что кошка. Неужели это конец? Спасение, казавшееся таким близким, вновь превратилось в мираж.

– Ненавижу! – захрипела Алекс и ударила в стену зажатой железякой, сразу отколов порядочный кусок. – Ненавижу!

Помогая себе проклятиями и воя от злости, она била и била, разбивая в кровь пальцы, высекая снопы искр, отбрасывая за спину отвалившуюся породу. Александра почувствовала, как порядочный кусок скалы зашевелился. Ухватившись за край, она потянула на себя, чувствуя, как трещат мышцы в запредельном усилии. Камень дрогнул и отошел, свалившись ей на руку. Но такие мелочи уже не имели значения. Она сунула голову в открывшуюся дыру. Отчетливо чувствовался запах мокрой травы и деревьев.

– Я великий шахтер! – пробормотала она, протискиваясь в нору. Ползти пришлось на пузе, отталкиваясь от земляных стен коленками и локтями, словно огромный дождевой червь.

Силы давно закончились, только непоколебимое упорство, унаследованное от древних предков, с помощью плотницкого топора, Бога и такой-то матери создавших великое государство от Карпат до Камчатки, не давало ей остановиться и застрять в этой земляной кишке. Вытянутые вперед руки ткнулись в рыхлую землю, и Александра стала копать, срывая ногти и раздирая пальцы до костей.

Со стороны зрелище явно походило на сцену из классического фильма «Ночь живых мертвецов». Из стены оврага вдруг вылезла окровавленная рука, раздвигая недавно осыпавшуюся после дождя землю, показалась лысая, в обрывках волос голова с выпученными глазами. Голова распахнула пасть и вздохнула.

К счастью, единственным свидетелем подобного ужаса была белка, от неожиданности выронившая орех и поскакавшая прочь от столь страшно появившегося существа. Прочие тварюшки – червяки, насекомые и лягушки, населявшие покрытое грязью дно овражка, – не обладали достаточно развитым интеллектом, чтобы чему-то удивляться.

Не видя ничего кроме светлого пятна, Александра со стоном вылезала из плена рыхлой земли. Живительный свежий воздух наполнял истерзанные легкие, вызывая удушающий кашель. Она попыталась встать, но не удержалась на склоне и плюхнулась в грязную лужу, распугав лягушек.

«Не, на ноги пока рано», – подумала Алекс, выползая на сухое место и в блаженстве растягиваясь на траве.

«Yes! Я это сделала! Я выбралась, я жива, я дышу, тут небо и солнышко», – Александра разревелась, размазывая слезы по грязному лицу.

Короткий отдых не принес облегчения. Она вновь попыталась встать. Нет. Слишком сильно кружится голова. Лучше пока на четвереньках.

Здесь судьба вновь подложила ей бяку. Овражек был неглубоким, но имел крутые и скользкие стены. Будь Александра в добром здравии даже в теле этого старпера, она бы птицей взлетела наверх. Но сейчас она раз за разом срывалась и падала.

– Твою дивизию! Из шахты выползла, а из ямы никак! – в бессильной злобе зарычала Алекс.

У нее уже совсем не осталось сил. Тело не просто болело, оно как бы существовало отдельно. Истерзанное снаружи и изнутри, оно вытащило хозяйку из пекла и тем исчерпало все свои резервы.

В отчаянии Александра закричала:

– Помогите! Пожалуйста, помогите мне!

Ей казалось, что она орет во все горло, но с губ срывался только хриплый сип.

«Дура! – с обреченной усталостью подумала Алекс. – Кто тебя тут услышит? Одни волки да медведи кругом».

Едва она успела подумать это, как ясно услышала рядом голоса. Это были люди.

– Помогите! – на исходе сил выкрикнула Александра и провалилась в благодатное забытье.

– Глянь, Римхо, тут кто-то лежит.

– Кто там, Бигун?

– Человек, только грязный, будто из земли вылез.

Глава II. Как получаются красивые мальчики

– Кто это, Римхо? Я такого у нас в Кувами не видел.

– Его сейчас мать родная не узнает, – проворчал приятель, вытирая руки пучком травы.

Рим наклонился над телом, с немалыми трудностями извлеченным из грязного оврага.

– Эй, ты кто?

Человек с трудом разлепил заросшие грязной коркой веки. На крестьян смотрели два серых мутных глаза. Потрескавшиеся губы дрогнули.

– Бигун, принеси из моей корзины фляжку.

Тот кивнул. И, покопавшись в высокой корзине, вытащил из-под грибов сушеную тыкву, служившую фляжкой.

– У него жар, – сказал Римхо, вытаскивая кожаную пробку. – Горячий, как печка.

Вода размыла грязь на губах, найденыш дернулся и, сделав судорожный глоток, открыл глаза.

– Ты кто? Откуда ты? – в один голос спросили крестьяне.

– Алекс, – прошептал человек.

Это слово оказалось единственным. Неизвестный вновь впал в беспамятство.

– Может быть, он из людей барона Токого? – предположил Бигун.

– От Токого-маро дорога есть. Чего его в лес да горы понесло? – возразил Римхо и встрепенулся: – Неужели беглый?

– Сбежал от Токого? – уточнил Бигун.

– Может, и не от него. Мало ли людей бегает от господ.

Приятели знали, что со времен войны с Самозванцем Сын Неба так и не отменил Закон о беглых крестьянах. По нему смерти предавались не только беглецы и их семьи, но и все, кто им помогал.

Правда, они уже давно не слышали, чтобы где-то ловили беглых.

– Может, бросим его, а, Римхо?

Бигун всегда предпочитал доверять решение сложных вопросов приятелю.

– Нет, – решительно возразил тот. – А вдруг это честный человек, попавший в беду?

– Мало ли честных людей в беду попадает, – повторил слова приятеля Бигун, пряча глаза.

– Я больного человека в лесу не брошу! – решительно пресек трусливые рассуждения Римхо.

– Что же с ним делать?

– Понесли к шалашу, там посмотрим.

Крестьяне срубили два шеста, натянули на них куртки, навалили веток, чтобы найденыш не измазал одежду, и положили на них бесчувственное тело.

– За грибами потом придем, – решил Бигун.

У низкого шалаша стоял длинный навес, под которым на веревках сушились древесные грибы. Гатомо-сей назначил каждой семье сдать в замок определенное количество грибов, ягод и орехов.

После двух хороших ударов по щекам Александра с трудом вынырнула из забытья. Над ней (ним) склонились две круглые физиономии.

– Кто ты? – спросила одна из них, украшенная длинными вислыми усами.

«Хохол, что ли?» – подумала она. В голове звенели пасхальные колокола. Голоса неизвестных раздавались словно сквозь толстый слой ваты.

Второй, помоложе, приложил к ее губам странного вида сосуд с водой. Александра сделала пару глотков, промыв забитое грязью горло.

– Я Алекс, – ответила она первое, что пришло на ум.

– Откуда ты?

Спросил второй мужчина. Александра не знала, что ответить аборигену, и решила просто закрыть глаза.

– Странное какое-то имя, – пробормотал Римхо. – Аль Екс.

– Не благородное, – добавил Бигун.

– Значит, точно беглый.

– Может это фамилия? Алексо? – предположил Бигун.

– Он сказал Аль Екс, – возразил приятель. – Наверняка беглый.

– Беглый, не беглый, – раздраженно проворчал Римхо. – Пойди за корзинками сходи, пока до них олени с белками не добрались!

Обиженный Бигун надулся, но перечить не стал.

Римхо стащил с неизвестного остатки куртки и сандалий. Все тело покрывали многочисленные раны, царапины и грязь, особенно толстый слой был на голове.

Оставив раненого в шалаше, крестьянин взял кожаное ведро и отправился к ручью за водой.

Александра чувствовала, как мужчина ее раздевает, но не могла пошевелить и пальцем. Вначале это ее слегка напрягло, но вспомнив, что она сама сейчас мужик, Алекс успокоилась. Тем более что он ограничился курткой и сандалиями, не покусившись на остатки штанов.

Пробурчав что-то себе под нос, мужчина вышел.

Александра открыла глаза и попыталась сосредоточиться. Она лежала на сухой, приятно пахнущей траве в шалаше, собранном из жердей и веток. Повернув голову, Алекс разглядела вторую кучу сена, покрытую какой-то одежиной.

«Имя свое я им выболтала, – думала Александра, стараясь не провалиться в забытье. – Тут еще спрашивали, откуда я? И что отвечать? Допустим, из России с планеты Земля. Дурдом».

Мужик куда-то зашагал. Алекс облизала вновь пересохшие губы.

«И откуда я? Да не знаю!»

Ответ нашелся сам собой.

«Будем играть в потерю памяти. То есть совсем ничего не помним, кроме имени. Эх, жаль, его ляпнула».

Решив этот принципиальный для дальнейшего существования вопрос, она с облегчением отключилась.

Под вечер приятели напоили незнакомца целебным отваром из запасов Римхо и смыли с бесчувственного тела грязь. Человек по-прежнему не приходил в себя, он оказался страшно худым и изможденным, с лысой головой и ввалившимися глазами. Римхо попытался накормить его сырной лепешкой, но тот смог проглотить только пару кусков.

– Помрет он здесь, – вздохнул Бигун. – Зря только из грязи вытаскивали. Его в деревню надо.

– Не донесем, – покачал головой Римхо. – Это весь день идти, да еще с носилками и с грибами. Не успеем, умрет.

– Значит, такова его судьба, – пожал плечами Бигун. – Так угодно Великому Небу, святому жилищу богов.

– Отнесем его на озеро Арива. Там живет госпожа. Пусть она решает, что с ним делать дальше.

– Стоит ли беспокоить больную, – засомневался Бигун.

– У нее там служанки и двое соратников. А Симара в болезнях понимает, уже давно лечит Шанако-ли, – решил Римхо, подумав про себя: «Вот только толку нет».

Александра стоически перенесла водные процедуры. Когда ее довольно небрежно затащили обратно в шалаш и прикрыли рваным одеялом, она с блаженством перевела дух. «Чистота – залог здоровья». К своему удивлению, она чувствовала себя лучше. Звон в голове уменьшился, не так выворачивало суставы. Один из мужчин принес кружку травяного чая и кусок жесткой, как пластмасса, лепешки. Чай она выпила, а от лепешки смогла откусить крошечный кусочек. У Алекс почему-то заломило зубы. Причем сразу все. Боль была терпимой и не мешала дремать. «Может быть, это цинга?» – подумала Александра, пробуя десны языком. Они слегка припухли, но сами зубы сидели как влитые.

Когда ее спасители, расположившись рядом, заснули, она провела более тщательный «личный досмотр». Результат оказался неутешительным. Волос не было нигде. «Значит, все-таки радиация». Кожа казалась сухой и какой-то натянутой. Все остальное вроде присутствовало там, где надо. Александра вспомнила где-то прочитанное: «От лучевой болезни умирают не всегда, все зависит от дозы облучения».

«Может быть, еще поскриплю годик. Интересно же, куда меня занесло».

С такой оптимистической мыслью она закрыла глаза и впервые за последнее время не провалилась в забытье, а просто заснула.

Утром неизвестный чувствовал себя гораздо лучше. Он подтвердил, что его действительно зовут Аль Екс. Прежде чем задавать другие вопросы найденышу, они решили позавтракать. Алекс выпил пару чашек травяного настоя, а вот от лепешек отказался.

– Зубы болят, – пожаловался он приятелям. – Кусать больно.

Крестьяне переглянулись. Отправляясь в горы на пару дней, они не взяли ни рису, ни сладких клубней, чтобы не возиться с готовкой. Лепешки из рисовой муки с сыром да горячий чай. Кусок вяленой рыбы, что захватил Бигун, они съели вчера в обед.

Проблему, как всегда, решил Римхо. Он поломал лепешку на куски и залил ее горячей водой.

– Кто ты? – не справившись с любопытством, спросил Бигун, глядя, как Аль Екс, почти не жуя, глотает полужидкую кашицу.

– Алекс.

– Аль Екс? – уточнил Римхо.

– Просто Алекс, – вытирая губы, проговорил неизвестный.

Приятели переглянулись.

– Он, наверное, с побережья? – предположил Бигун.

– Не знаю, – пожал плечами Алекс. – Может, и с побережья.

Александра глядела на своих спасителей чистыми глазами главных героев рекламы подгузников. Сегодня ей было гораздо лучше, и она даже приподнялась на локте, чтобы поесть.

Мужчины переглянулись. Алекс продолжала работать ложкой, походившей на маленькую совковую лопату, и исподтишка рассматривала своих спасителей.

Их одежда походила на ту, что была на старике. У усатого куртка казалась поновей, и выглядывавшая из-под нее рубаха – почище, чем у безусого, щеголявшего большой заплатой на боку.

– Может, ты беглый? – осторожно спросил безусый. Он был немного постарше, но держался не так уверенно, как его приятель.

– Может, – пожала плечами Александра.

– Ты, случайно, не благородный? – задал вопрос усатый, заметно насторожившись. – Может быть, ты ратник? Или чей-то соратник? Откуда ты взялся в этих горах.

Александра отложила опустошенную чашку. Впервые за долгое время она почувствовала себя сытой.

– Не помню я ничего. Ни кто я, ни откуда. Я даже не помню, кто такие благородные или ратники с соратниками.

Приятели переглянулись.

– Такого не бывает, – покачал головой безусый.

– Бывает, – авторитетно возразил другой. – Помнишь, на свадьбе сына старосты Лусако-сей рассказывал про случай на войне с Самозванцем, когда соратник барона Малышо потерял память после ранения в голову. Он тогда не мог вспомнить даже собственное имя.

– Мало ли чего спьяну не наболтаешь. Лусако-сей любит за бутылкой языком трепать.

Слушая их перебранку, Александра не понимала ровным счетом ничего и решила взять беседу в свои руки.

– Спасибо, что не дали мне пропасть, добрые люди, – проникновенно поблагодарила она умолкших от неожиданности мужчин. – А как вас зовут?

– Я Римхо, – представился усатый.

– Я Бигун.

– Мы крестьяне рыцаря Одо Гатомо из деревни Кувами-но-Гатомо-но-Токого-но-Канаго.

«Оба-на! Да тут, кажись, феодализм! – подумала Алекс. – Благородные рыцари, прекрасные принцессы и я – старый стручок с сознанием девочки. Похоже, будет весело».

Она усмехнулась и вытерла пот. Беседа здорово утомила Александру, но прекращать ее она не собиралась.

– Расскажите мне, добрые люди, где я? Кто такие благородные, кто такие ратники? Может, после ваших слов я сама что-то вспомню.

Поняв, что проговорилась, Алекс закашлялась.

Римхо обратил внимание, что Алекс говорит о себе в женском роде, но решил, что это от усталости и потери памяти. Бигун, похоже, не заметил ничего.

– Мы в великой Поднебесной, иначе Тонгойской империи! Благородные – это воины. У них есть право носить оружие, они не занимаются простой работой. Это роняет их честь. Самые благородные – сегуны! Выше них только Сын Неба, да продлится его жизнь десять тысяч раз по десять тысяч лет!

– Да продлится, – поддержал Римхо. Он решил не прерывать разговорившегося друга. Все в деревне знали, что Бигун любит поболтать. Только слушать его пустые разговоры мало кому нравилось. Поговаривали, что дома даже жена и дети старались поскорее уйти или заняться чем угодно, только не слушать его нудные речи.

– Ниже сегунов стоят бароны, потом рыцари. Все они владеют землей, а значит, и всем, что на ней находится.

– И людьми? – уточнил Алекс.

– Разумеется! – подтвердил Бигун. – Мы принадлежим рыцарю, господину Гатомо-сею! Как и наша деревня Кувами.

– Кувами или Кувами-но… чего-то там? – переспросил Алекс.

– Кувами – это название деревни, – стал терпеливо объяснять Бигун. – А остальное просто значит, кому она принадлежит. Рыцарю Гатомо, который является вассалом барона Токого. А тот – вассал сегуна Канаго.

– Ого! – присвистнула Алекс. – Как вы только все запоминаете?

– Не забивай себе голову, – махнул рукой Римхо. – Кувами и Кувами. А с баронами да сегунами пусть господин разбирается.

– Одо Гатомо? – уточнил собеседник.

– Он благородный. У них есть имя и фамилия. Мы простые люди, – ответил Римхо. – У нас только имена да прозвища.

Человек помолчал, видимо запоминая услышанное, и продолжил расспросы:

– Тогда кто такие ратники или соратники?

Бигун вздохнул, собираясь обстоятельно ответить, но Римхо заметил, что их собеседник явно устал, и прервал его:

– Соратник – это благородный воин, который служит господину – владельцу земли, а ратник – благородный воин без господина. Отдохни, Алекс.

– Спасибо тебе, Римхо-сей, – поблагодарил тот.

– Ты явно ничего не помнишь! – всплеснул руками Бигун. – «Сей» говорят только благородному господину, а госпоже говорят – «ли». Понял?

– Понял, спасибо, Бигун. Ты очень умный.

Польщенный крестьянин гордо посмотрел на приятеля, а Алекс откинулся на спину и закрыл глаза.

– Вот бедняга, – покачал головой Бигун, – совсем ничего не помнит.

Они с Римхо сооружали новые носилки. Идти далеко, а у Алекса после долгого разговора опять поднялся жар.

– Он совсем лысый, – проговорил приятель, глядя на него. – Голова гладкая, как куриное яйцо.

– Болеет.

После того как Алекс назвал его «очень умным», Бигун проникся к нему искренней заботой и без обычного ворчания пер носилки до озера Арива, где доживала свой век тяжело больная жена их господина Гатомо.

Вначале Александра почувствовала себя как древнеримский патриций, путешествующий по Вечному городу на паланкине. Однако её носильщиков удобство транспортируемого, казалось, совсем не интересовало. Теперь она представляла себя сильно раненным бойцом, которого верные друзья-однополчане очень-очень торопятся доставить в санчасть. Мысли Алекс вдруг приняли неожиданное направление. «И с чего это парни обещают девушкам, что будут их на руках носить? Ничего хорошего. Если мне кто так скажет – пошлю на фиг! – думала она сквозь боль во всем теле. – Болтаешься туда-сюда, как… В общем, плохо болтаешься».

Потом она вспомнила, что у нее сейчас за тело, и поняла всю неактуальность таких мыслей.

Правда, шли ее спасители быстро, так что, возможно, мучительное путешествие долго не продлится. Кстати, как их там зовут? Ах да, Римхо и Бигун. Надо запомнить.

Целебные грязи озера Арива применялись жителями окрестных деревень для лечения всех и всяческих заболеваний. Болей в спине и груди, в руках и ногах. Если страждущий выздоравливал, это служило дополнительной рекламой чудодейственной грязи, если умирал – что же, такова воля Вечного Неба. Когда жена рыцаря Гатомо так и не смогла оправиться после родов, произведя на свет мертвого мальчика, муж вспомнил о целебных грязях Арива и отослал ее из замка. А чтобы младшая сестра барона Кирохо не чувствовала обиды, Гатомо приказал построить на озере приличествующий жене рыцаря дом с хозяйственными постройками, выделил ей пару слуг, трех служанок и двух соратников для охраны.

Воинам нравилась эта служба. В замке старший соратник Мирамо неустанно гонял их, заставляя выполнять воинские упражнения. А на озере – благодать! О разбойниках в этих местах лет пять никто не слышал. Всех дел, что приглядывать за слугами, чтобы в конец не разбаловались. Госпоже Гатомо, судя по всему, жить осталось недолго. Она уже почти не встает с постели. Соратник Досимо Кирибуцо покачал головой: личная служанка госпожи Симара вчера ночью рассказала ему, что никакие настои не унимают рвущий грудь кровавый кашель, а спит госпожа, только приняв опий. Воин отвлекся от грустных мыслей и орлиным взором окинул тропинку на Кувами и окружающий лес. Тропинка была пустынна, но из леса шли двое знакомых крестьян, неся что-то на носилках. Соратник встрепенулся.

Александра с облегчением увидела, как среди деревьев блеснула широкая водная гладь. Ее спасители шли к невысокому частоколу, за которым поднимался двухэтажный деревянный дом и виднелись крыши еще двух построек. У открытых ворот стоял невысокий приземистый дядечка в длиннополом халате с глубокими вырезами по бокам. Сквозь них проглядывали заправленные в сапоги мешковатые темно-зеленые штаны. За широким поясом мужчины был длинный меч в черных ножнах, с длинной рукоятью, и два кинжала. Воин хмуро глядел на приближавшихся, скрестив на груди руки. Не доходя пяти-шести шагов до него, Бигун и Римхо опустили носилки и низко поклонились.

– Здравствуй, господин Кирибуцо-сей.

Воин важно выпятил подбородок и вразвалочку сделал пару шагов. Его широкое бритое лицо с густыми нахмуренными бровями походило на мордочку мопса. Вот только глаза были не по-собачьи холодными. Алекс заметила, что халат на нем надет поверх белой рубахи с завязками у шеи. И вообще, в одежде местных жителей она не заметила ни одной пуговицы.

– Что это вы притащили, Римхо? – спросил он.

– Вот человека нашли в лесу, Кирибуцо-сей, – поклонился простолюдин.

У рыцаря Гатомо было не так много крестьян, и соратники многих из них знали по именам.

– Кто такой? – грозно рявкнул воин.

Неизвестный был покрыт старым рваным одеялом, из-под которого торчали худые ноги. Голубые глаза смотрели из глубоко запавших глазниц, кожа плотно обтягивала совершенно лысый череп с маленькими аккуратными ушами.

– Алекс, – негромко ответил он и тут же заработал пинок под ребра.

– Он ничего не помнит, уважаемый Кирибуцо-сей! – вскричал Бигун. – Он забыл, как надо разговаривать с благородными господами.

– Так напомни ему! – рявкнул воин, взмахнув широким рукавом.

У Александры от удара сперло дыхание и в глазах потемнело. «Лежачего больного бьет! Козел!»

– Надо добавлять «мой господин», – быстро затараторил Бигун.

– И имя благородного господина, – вступил в разговор Римхо. – Этого благородного господина зовут Кирибуцо-сей.

Римхо поклонился.

– Я все понял, – закивала Алекс, с трудом восстанавливая дыхание. – Мой господин Кирибуцо-сей.

– Откуда ты?

– Не помню, мой господин Кирибуцо-сей.

– Беглый?

– Не знаю, мой господин Кирибуцо-сей.

– А чего вы его притащили сюда? – спросил воин у Римхо. – Несите в замок к господину Гатомо.

– Горячка у него, мой господин, – ответил тот. – Боялись, не донесем. Пусть Симара его полечит, если, конечно, госпожа Гатомо-ли разрешит.

Воин сорвал с Александры одеяло, брезгливо посмотрел на торчащие ребра и впалый живот.

– Ладно, несите.

И носилки с Алекс торжественно вплыли на широкий, засыпанный песком двор. Громкий разговор у ворот привлек внимание обитателей усадьбы. Из дверей стали появляться мужчины и женщины. Александра прикрыла глаза и стала изображать раненого эльфа. Сложенные на груди руки, скорбно поджатые губы, задранный нос. Столь печальное зрелище не могло не вызвать отклик в бесхитростных сердцах аборигенов. Её (вернее его) поместили в доме для слуг, с деревянным полом, обмазанной глиной печкой и окошком, затянутым тонким полотном. Специально для Алекс освободили топчан у стены, постелили свежей соломы, принесли теплое одеяло. Устраивая ее поудобнее, служанки и слуги хлопотали вокруг, словно радуясь бесплатному развлечению. Пришел еще один воин. Высокий, широкоплечий, с увязанными в пучок на затылке черными волосами. В таком же халате, но отороченном по краям широкой зеленой лентой. «Как им только не мешают такие широкие рукава», – подумала Александра.

Воин тоже задал пару вопросов. На этот раз она не сплоховала и честно отыграла роль поттеровского Добби, смиренно добавляя «мой господин Конзимо-сей».

Полная женщина лет тридцати – тридцати пяти, бегло осмотрев его, принесла в чашке противный горький и очень горячий отвар. Алекс глотала его мелкими глоточками, разглядывая одежду женщины. Светлая кофта, поверх нее платье с длинными рукавами, запахнутое наподобие банного халата. Пояс с кокетливым бантом, затянутый почти под грудью. Несмотря на то что одежда сильно напоминала земную китайско-корейско-японскую, в лицах аборигенов почти не было ничего азиатского. Нормальные европейские физиономии, только кругловатые.

Появление таинственного Алекса стало грандиозным событием для жителей Озерного дома, хоть на какое-то время разогнавшим царившую там унылую скуку. Даже госпожа Гатомо заинтересовалась необычной находкой и распорядилась оказать больному необходимую помощь. Не отстали от хозяйки и прочие обитатели поместья. В дом слуг за день не один раз забегали все служанки. Слуги-мужчины пытались разговорить Алекса, расспрашивая его о самых обычных вещах. Но тот только горько вздыхал, разводя руками. Не рассказал он ничего и соратнику Конзимо. А вечером к больному пришла сама госпожа Шанако Гатомо. Заглушив боль чашкой опиумной настойки, поддерживаемая под руки двумя служанками, она впервые за много дней спустилась из своих комнат на втором этаже. Усевшись на раскладной стульчик, Гатомо стала разглядывать незнакомца.

Худой, неопределенного возраста, лысый. Алекс не производил приятного впечатления, вот разве что голубые глаза, так редко встречавшиеся у жителей-тонган, казались красивыми.

– Моя госпожа Гатомо-ли, – проговорил он. – Спасибо тебе за то, что приняла меня в своем доме и не дала погибнуть.

– Что с ним, Симара? – спросила госпожа.

– Горячка, – поклонившись, ответила служанка. – Он сильно отощал. Наверное, долго пробыл в горах.

– Ты помнишь, откуда ты? – спросила Гатомо.

– Нет, моя госпожа, – вздохнув, ответил Алекс. – Я не помню ничего кроме имени.

– Он поправится?

– Конечно, Гатомо-ли. Я напоила его жаропонижающим отваром, вечером прикажу Кикуре приготовить ванну с травами…

– Постой, – сморщилась госпожа. – Не части. У тебя еще остался настой золотого корня?

– Да, Гатомо-ли.

– Дай ему, путь быстрее поправляется.

– Но он нужен тебе, госпожа…

– Мне уже ничего не нужно, – резко оборвала ее Гатомо. – И не заставляй меня повторять дважды!

– Слушаюсь, моя госпожа. – Симара низко поклонилась.

– Все, я устала, пойдемте отсюда. Душно тут.

Оплывшую женщину с болезненно-бледным лицом подхватили под руки две служанки и с трудом подняли на ноги. Александра проводила взглядом выходивших из домика женщин. Даже ей стало понятно, что дни местной хозяйки сочтены. Ее глаза напомнили Алекс взгляд Витьки – торчка, наркомана с их улицы. Такие же пустые, бессмысленные и одновременно лихорадочно-блестящие. Этот визит оставил тягостное впечатление. В остальном все пока шло неплохо. С помощью одного из слуг она (в данном случае скорее – он) впервые самостоятельно посетила местный туалет типа «сортир», приятно поразивший чистотой и тщательностью отделки.

На ужин ей принесли чашку риса с овощами, политыми соусом, кусок пшеничной лепешки и кувшинчик козьего молока. Потом пришла служанка Кикура, пожилая серьезная женщина в переднике, надетом поверх платья.

– Пойдем, Алекс, Симара велела тебе ванну с травой сделать.

Александра с трудом поднялась, держась за стену.

– Эй, Чикут! – крикнула Кикура одному из слуг. – Помоги проводить Алекса до бани.

Невысокий толстячок с постно-ехидной физиономией обиженно проворчал:

– Почему я?

– Потому что все еще заняты, а ты уже кверху брюхом лежишь! Или мне Симаре сказать?

Очевидно, служанка госпожи обладала здесь непререкаемым авторитетом.

В просторной бане, освещенной тремя масляными фонарями, Алекс уложили на скамью и вывалили на спину ведро теплой, дурно пахнущей грязи. Женщина развезла ее по ногам и спине Александры ровным слоем и, проговорив: «Лежи», – занялась ванной, которая представляла собой большую деревянную бадью, наполненную горячей водой. Служанка сыпала туда какие-то травы из глиняных горшков, помещение наполнилась острым, пряным ароматом. Как следует перемешав воду, женщина вернулась к Алекс и счистила грязь деревянным скребком, потом помогла встать и залезть в бадью. От жара перехватило дух.

– Горячо! – взвизгнула Александра.

– Сиди! – рявкнула служанка. – Не сваришься!

Алекс сцепила зубы. В той жизни она не особенно любила мыться.

– Вариться-то нечему, – продолжала ворчать старая женщина. – Кожа да кости! Где только тебя носило…

Александру так распарило и развезло, что выбраться из ванны удалось только с помощью Чикута. Она не помнила, как надела новые, чистые штаны и рубаху, как слуга провожал ее обратно, не давая свалиться по дороге. Последнее воспоминание того вечера – это Симара с бутылью из толстого синего стекла в руках.

– Пей, Алекс, – велела она, поднося к ее рту ложку с рубиново-красным лекарством. – Настой золотого корня. Дорогой, не каждого благородного так лечат. Госпоже спасибо скажи.

Уже не чувствуя вкуса, Александра проглотила драгоценный продукт местной фармацевтики и провалилась в глубокий и спокойный сон.

Обыкновенно Одо Гатомо обедал либо в одиночестве, либо в обществе старшего соратника или преподобного Макао, если тот гостил в замке, но сегодня рыцарь пригласил к столу Сайо.

Девочка уважала и побаивалась своего покровителя и опекуна, поэтому неожиданный вызов в верхние покои ее не обрадовал.

Преподобный Кимцзы не только вылечил ей ноги, но и обучил приемам управления своим телом и эмоциями. Поэтому, когда она, поклонившись, взглянула на опекуна, лицо ее не выражало ничего кроме почтительного внимания.

– Присядь, Сайо-ли, – приказал Гатомо, указывая на место справа от себя. – Я решил, что с сегодняшнего дня ты будешь есть со мной за одним столом.

– Благодарю, Гатомо-сей, – поклонилась Сайо, тревожась все сильнее.

Расторопные служанки внесли подносы с блюдами. Рыцарь налил себе и Мирамо рисовой водки, после чего все принялись за еду.

– Гатомо-сей! – встрепенулся старший соратник. – В дом госпожи на озере принесли неизвестного человека!

Рыцарь отложил в сторону недоеденный кусок рыбы. Мирамо, конечно, искусный воин и не дает расслабляться его соратникам, но вот соображения у него нет никакого. Разве он не знает, что господин не любит вспоминать об умирающей супруге?

– Кого принесли, кто принес?

– Принесли наши крестьяне. Нашли в лесу, назвался Алексом, говорит, что больше о себе ничего не помнит.

– Почему понесли на озеро, а не в замок?

– Сказали, что он очень болен и они просто боялись не донести его до Гатомо-фами.

– Где нашли?

– Недалеко от бывшей шахты.

– А не один ли это из тех, кого ищет Тайное Око Сына Неба? – Гатомо мгновенно забыл о мелких неприятностях. – Недавно была какая-то грамота от наместника.

– Это та, в которой за их поимку объявлена награда? – уточнил старший соратник.

– Да.

Рыцарь встал.

– Надо отыскать грамоту с приметами преступников. А ты, Мирамо-сей, завтра же утром поезжай на озеро и посмотри на этого неизвестного.

– Хорошо, мой господин, – поклонился старший соратник.

Забыв о еде, рыцарь поспешил в кабинет. Если повезет, он станет богаче на пять тысяч золотых. Большие деньги для хозяина маленького замка.

С утра Александра чувствовала себя значительно лучше. С двумя остановками она самостоятельно добралась до кухни, где ее накормили вкусным завтраком: тот же рис с овощами и молоко с лепешкой. Кухарка сказала, что молоко Алекс дают по распоряжению Симары. Коз в озерном доме держали для Гатомо-ли, но госпожа уже давно почти ничего не ест, и из молока теперь делают творог, а потом отправляют в замок.

Александра с аппетитом уминала сдобную лепешку, внимательно слушала словоохотливую женщину и разглядывала убранство кухни. Ничего из ряда вон выходящего. Очаг с вертелом, плита, бронзовые чайники, сковородки, толстостенные котлы.

На полках красовалась «парадная» посуда из расписного фарфора.

Забежала Симара и напоила ее волшебным настоем. А после еды Алекс занималась тем, что положено делать больному человеку: спала и выздоравливала. Ей снился какой-то хороший сон о прежней земной жизни, когда его бесцеремонно оборвали громкие голоса и ржание лошадей.

Мирамо не особенно торопился на озеро Арива, справедливо полагая, что если неизвестный болен, то никуда он оттуда не денется. Проверив посты и с разрешения господина захватив с собой пару конных соратников, он прибыл в дом на озере ближе к обеду. Стоявший на посту у ворот Кирибуцо доложил непосредственному командиру о всех происшествиях. Мирамо отправился навестить больную госпожу, а соратники получили приказ к его возвращению подготовить неизвестного Алекса к беседе.

Дверь с шумом распахнулась, и перед Александрой предстал хмурый воин в пластинчатом панцире. Из-за спины которого выглядывала мопсовая физиономия Кирибуцо.

– Вот он!

– Встать! – рявкнул незнакомый соратник.

Алекс вскочила и едва не упала от головокружения, вовремя схватившись за стену.

– Ты назвал себя Алексом?

Александра перевела дух и вновь «включила» Добби.

– Да, мой господин.

– Выходи!

Подхватив куртку, Алекс вышла из дома.

«Кажется, пришел толстый пушной зверек», – подумала она, с тревогой оглядываясь по сторонам. Воин в доспехах о чем-то беседовал с соратником Конзимо. В стороне слуги привязывали к забору лошадей.

На широкой веранде господского дома появился еще один воин. Его доспехи украшали желтые финтифлюшки, на вытянутом лице темнела полоска усов и бородка как у мушкетера.

Решив, что лучше перебдеть, чем получить по шее, Александра склонилась в глубоком поклоне. «Насяльника присла», – вспомнилась ей «Наша Раша».

– Ты кто?

– Алекс, – ответила она, не поднимая головы.

Начальник сам взял ее – его – за подбородок и взглянул в лицо.

На Мирамо смотрели безмятежные голубые глаза, только на самом дне их что-то шевелилось. Хотя воин мог и ошибаться. Будет он еще вглядываться в зенки всякого быдла.

– Беглый?

– Не знаю, мой господин.

Мирамо повернулся к соратнику.

– Подай письмо наместника из сумки.

«Что за письмо? – с тревогой подумала Александра. – Явно не любовное».

Воин в доспехах протянул начальству сложенный листок плотной бумаги, и тот погрузился в чтение, то и дело поглядывая на нее. Потом вновь взял ее за подбородок и несколько раз повернул голову туда-сюда. «Описание примет! – догадалась Александра. – Старикашка здесь здорово наследил. Вот и хотел сбежать в наш мир. Ну, Сашка, кажись, все – приехали». Внезапно она почувствовала небывалый прилив сил. Ноги сами собой слегка согнулись, плечи развернулись. Алекс вдруг поняла, что если захочет, то убьет этого воина голыми руками! Но тут начальник отпустил ее лицо.

– Беглый?

– Не знаю, мой господин, – поклонилась Александра. – Я ничего не помню кроме моего имени.

– Рубаху сними, – внезапно приказал воин.

Алекс выполнила приказание.

– Руки подними!

Она сделала и это.

Нисколько не смущаясь, воин осмотрел ее подмышки.

– Одевайся и иди.

Александра не заставила себя упрашивать. Натянув рубаху, куртку, она все же решилась спросить.

– Куда, мой господин?

Потерявший к ней интерес воин оглянулся.

– Лечись.

Не задерживаясь больше ни минуты, он вскочил на лошадь и вместе с двумя другими воинами выехал за ворота.

– Кто это был? – спросила Александра у подошедшего Дакута.

– Сам Мирамо-сей, старший соратник нашего господина.

«Пронесло», – подумала она, вытирая пот с шершавой головы.

«Почему с шершавой?»

Алекс бросила взгляд на Дакута, но тот уже скрылся куда-то по своим делам. Она заскочила в дом для слуг и провела ладонью по лысине. Всю ее покрывали маленькие пупырышки.

– Кажется, прическа у меня все-таки будет, – усмехнулась она, заваливаясь на солому.

Обитатели Гатомо-фами живо обсуждали необыкновенное происшествие на озере Арива. Сопровождавшие Мирамо соратники не стали держать язык за зубами, и вскоре все, от их жен до последних слуг, знали про странного человека, найденного в горах. Учитывая, что появление новых людей в их глуши было большой редкостью, предположения по поводу личности Алекса строились разнообразнейшие. Таинственности добавляла полная потеря памяти. Это открывало небывалый простор для измышлений.

Сайо почему-то думала, что это благородный воин, бежавший от врагов и заблудившийся в горах, или тут замешана любовь.

Преподобный Кимцзы обучил ее чтению и письму. Вот только в пещере у него были только скучные богословские трактаты. А в замке у Гатомо нашлось несколько любовных романов, забытых госпожой Шанако. Фантазия Сайо сочиняла истории одна романтичнее другой.

Сам хозяин Гатомо-фами хмуро слушал доклад старшего соратника.

– Он не подходит ни под одного из разыскиваемых. Трудно определить его возраст, он болен и очень худ. Но ему гораздо меньше пятидесяти.

– Там есть приметы и молодого, – напомнил рыцарь.

– Да, Гатомо-сей, – поклонился Мирамо. – Но в грамоте сказано о татуировке под мышкой в виде дракона. Ее нет. И главное – у этого Алекса голубые глаза, а это не подходит под описание никого из грамоты наместника.

– Ты виделся с госпожой?

– Гатомо-ли не узнала меня. Её душа готовится к встрече с Вечным Небом.

Рыцарь вздохнул.

– Что делать с этим Алексом? – старший соратник решил прервать затянувшееся молчание.

– Пусть выздоравливает. Работы в замке много.

Очевидно, визит старшего соратника оказал на Александру благотворное влияние. Вечером, вылезая из ванны, она обратила внимание, что пигментные пятна на руках исчезли, вены уже не тянутся канатами поверх кожи, да и сил заметно прибавилось.

Когда слуги укладывались спать, она уже приняла живейшее участие в разговоре, задавая кучу всяческих вопросов.

Большинство из них вызывали у собеседников смех. Александра меньше всего стеснялась показаться смешной. Ей как воздух нужна была информация. Под конец ее – его – просто грубо попросили заткнуться и дать уставшим людям поспать.

Через два дня Алекс посчитали достаточно здоровым, чтобы припахать помогать кухарке. Александра без энтузиазма мыла овощи и рис, чистила золой посуду.

«Тоже мне, Cinderella[2] влопалась!» – бубнила она, протирая пучком травы толстостенный чугунный котел, не замечая, как налилось силой тело, окрепли мышцы и куда-то делись морщины на лице.

Получив отповедь от кухарки за грязную рубаху, Александра еще больше разозлилась: «Ну никакого уважения к старшим. Отчитала как пацана». Кипя от раздражения, она отправилась в баню отмыть руки и сполоснуть рубаху.

– Хорошо хоть, хватило ума куртку снять, – похвалила она себя, наклоняясь над широкой кадушкой, и замерла. Там отражалось изможденное худое, но совершенно незнакомое и молодое лицо. Алекс закрыла глаза и услышала… девчоночье хихиканье.

Она оглянулась, продолжая держаться руками за края бочки.

– Я здесь, – раздался мелодичный голосок.

Александра вновь взглянула в воду.

На нее смотрела девочка в золотом платье с переливающимися разными цветами радуги волосами. Алекс хотела отпрянуть, но руки словно приросли к бочке.

– Это не глюки, Саша! – сердито возразила девочка.

– Ты кто? – прохрипела Александра.

– Вообще-то меня зовут Асиона, – обстоятельно ответила девочка, потом отвела глаза и смешно шмыгнула носом. – Так получилось, что я не смогла помешать тому старику занять твое тело…

– Ты волшебница? Маг?

– Волшебников и магов в этом мире нет, – разъяснила Асиона. – Я простая богиня. И не перебивай меня, пожалуйста!

Ошарашенная Алекс только закивала.

– Саша, никакая тут не фэнтези!

– Я молчу, – пробормотала Александра, но не удержалась: – Значит, тот старик хотел занять мое тело, а меня переселить в свое?

– Зато думаешь! – заворчала богиня и грустно вздохнула. – Нет. Все еще страшнее. Твоя душа должна была вечно скитаться в пустоте между мирами, не находя дорогу ни в один из них.

– Значит, это ты меня… посадила в это тело.

– Я, – кивнула хорошенькой головкой Асиона. – Я всего лишь девочка-богиня, у меня нет… большого могущества. Но я вывела тебя из подземелья, куда ты влетела по собственной глупости. Еще я сделала твое тело вновь молодым. Теперь тебе столько же лет, сколько на самом деле.

– А нельзя сделать меня…

– Ну, вы люди наглые! – не на шутку обиделась Асиона. – Я для нее… А она…

– Прости меня, – испугалась Александра. – Прости, пожалуйста, милая Асиона.

– Ладно, прощаю, – как и все маленькие девочки, она не умела долго злиться. – Теперь тебе придется жить самой. Я больше ничем не смогу тебе помочь. Все, что было в тебе хорошего – смелость, пытливый ум, жажда нового, – все это у тебя осталось. Только теперь ты стала юношей.

– Да… уж, – проворчала Алекс.

– И довольно симпатичным, – хихикнула Асиона. – Прощай, Саша.

Вода подернулась рябью, и Александра – или Александр – рассмотрела свое новое лицо. Оно казалось слегка вытянутым, скорее овальным, чем круглым, как у большинства встретившихся аборигенов. Прямой нос, резкие скулы, острый подбородок. По сравнению с прошлым теперь у нее (нет, уже точно у него!) был высокий лоб, на котором появились, пожалуй, чересчур аккуратные для юноши узкие брови. Небольшой рот с тонкими, плотно сжатыми губами. И тем не менее что-то неуловимое в нем было и от Александры Дрейк. Может быть, задорный блеск голубых глаз?

– Красивый мальчик получился, – согласилась с богиней Алекс и хихикнула. Она впервые подумала о себе как о мужчине.

Глава III. Уроки и история

Весть о кончине супруги не застала рыцаря врасплох. Все необходимые распоряжения были отданы заранее. Соратники отправились со скорбной вестью к ближайшим соседям и в монастырь Небесного Спокойствия к преподробному Макао. Гатомо помнил: Шанако хотела, чтобы погребальную церемонию над ее телом совершил именно он.

Замок кипел как растревоженный улей, всюду сновали озабоченные слуги, соратники в траурных белых одеждах стояли у ворот.

На поляне у кладбища крестьяне расставляли скамьи для гостей, а плотники собирали навес, под которым должны были поставить для прощания гроб с телом хозяйки Гатомо-фами. Жены и дочери соратников украшали навес цветами и гирляндами.

Вечером носильщики принесли с озера лакированный гроб, который запасливый Гатомо отправил туда уже давно. Тело внесли в замок, всю ночь возле него горели свечи и стояли в последнем карауле соратники с обнаженными мечами.

Первым еще на рассвете в Гатомо-фами появился преподобный Макао.

– Я знал, что ты не бросишь меня в столь скорбный час! – поблагодарил его рыцарь.

– Вечное Небо часто отнимает у нас самое дорогое, – утешил его монах.

– Ты не откажешься позавтракать со мной?

– Конечно, Гатомо-сей. Я вышел из монастыря еще затемно и проголодался.

– Почему нет Сайо-ли? – хмурясь, спросил рыцарь у склоненной служанки.

– Она украшает гроб госпожи цветами, – пробормотала женщина.

Гатомо нахмурился, но ничего не сказал. Когда за ней закрылась дверь, он обернулся к монаху, с преувеличенным вниманием разглядывавшему картину на стене.

– Не одобряешь?

– Кто я такой, чтобы что-то одобрять, – ответил Макао, пряча глаза. – Но она совсем девочка, ей только тринадцать.

– Я собираюсь соблюсти траур по моей супруге, – усмехнулся рыцарь. – Нужно уважать память дочери барона Кирохо. А Сайо тогда будет уже пятнадцать.

– Тогда зачем ты сажаешь ее за свой стол уже сейчас?

– Пусть все знают, кто будет хозяйкой в Гатомо-фами.

Монах вздохнул и придвинул к себе чашку с рисом.

Рыцарь был доволен тем, как прошли похороны. Приехал его господин – барон Токого с женой, детьми и многочисленной свитой. Прикатили соседи-рыцари со своими семьями.

Гатомо хвалил себя за предусмотрительность: лавок хватило для всех благородных гостей.

Жители Кувами уселись прямо на траву.

Макао громким чистым голосом читал молитву Вечному Небу и просил богов принять новую душу в райские чертоги. Потом пришло время прощаться.

Первым к гробу подошел Гатомо, потом Сайо, за ней другие благородные обитатели замка и гости.

Поклонившись и бросив быстрый взгляд на восковое лицо Шанако, Сайо отступила, не поднимая глаз. Люди кланялись, отходили в сторону, а кое-кто из приглашенных с нескрываемым любопытством глазел на тонкую, хрупкую девочку в белом шелковом платье.

Сайо кожей чувствовала нездоровое любопытство гостей. Ей казалось противным, что в такой печальный день их головы заняты посторонними непристойными мыслями.

Получившие по медяку жены крестьян исправно их отработали, когда пришло время прощаться с Гатомо-ли. Плач, вопли, исцарапанные в горе лица: все говорило о том, как жители деревни любили добрую и заботливую госпожу.

Гости съели по ритуальному рисовому пирожку, пустыми словами утешили вдовца. Многие при этом многозначительно поглядывали на юную воспитанницу, которую тот впервые представил местному благородному обществу.

Рыцарь кланялся, сохраняя скорбный вид, вздыхал, мысленно подсчитывая убытки, и ждал, когда же это кончится.

Наконец, последним отбыл в свой замок барон Токого, взяв с хозяина обещание непременно его навестить. Гатомо перевел дух, и тут подошел старший соратник:

– Что делать с озерным домом, Гатомо-сей?

Ну никакого соображения у человека! Рыцарь мысленно плюнул.

– Ничего. Все что можно – вывезти, слуг тоже. Завтра же прикажи старосте отправить туда людей.

– Да, господин, – поклонился Мирамо, чувствуя, что опять чем-то не угодил.

Александра не принимала никакого участия в скорбных хлопотах. Ее, как «слабосильную команду», опять отправили в распоряжение кухарки. Хотя сама себя она уже таковой не считала. Сказалось то ли вмешательство богини, то ли чудодейственный бальзам, но Алекс чувствовала себя почти нормально. Однако сообщать об этом пока не спешила.

Тяжеленный лакированный гроб понесли в замок восемь человек, в помощь слугам из деревни прислали пятерых крестьян. Вместе с ними ушли все служанки и соратник. Второй воин, кухарка и Алекс остались в усадьбе на озере. Ей поручили накормить коз, кур, кроликов и почистить клетки. Возясь со скотиной, Александра думала об этой женщине, которую видела раз в жизни, и испытывала к ней чувство благодарности. Умирая, та позаботилась о больном и истощенном незнакомце.

Подметя в доме слуг, она уже собиралась спать, когда в дверь ввалился пьяненький соратник. Очевидно, они с кухаркой уже начали поминать госпожу.

– Иди сюда! – рявкнул он, пошатываясь.

Алекс поклонился.

– Возьми палку вон там у ворот.

Она взяла длинный, гладко оструганный шест.

– Будешь сторожить! – приказал воин, заметно покачиваясь. – Если что, зови меня. Понял?

– Да, мой господин Кирибуцо-сей, – почтительно поклонилась Александра, добавляя про себя множество эпитетов, характеризующих любовные пристрастия соратника.

– По пустякам не тревожь! – продолжал инструктаж соратник. – Горе у нас. Ик.

– У всех горе, мой господин, – поддержала Александра.

– Вот именно! – воин гордо поднял палец. – Большое горе.

Судя по величине корзины со снедью и размеру бутылки, что пронесла в дом кухарка, поминать Гатомо-ли собрались долго и добросовестно.

Алекс закрыла ворота и стала обходить усадьбу, помахивая шестом и размышляя о превратностях судьбы и о том, как бы скоротать ночь. Понемногу начал подкрадываться сон.

«И оно мне надо, шататься всю ночь? – подумала она после очередного сладкого зевка. – Нужно что-то делать».

Усевшись на скамеечку возле крыльца, Александра попробовала подремать, нежно обнимая шест, однако ночная прохлада упорно прогоняла сон.

– Так не пойдет, – буркнула она, передергивая плечами. – Надо хоть какое-то пальтишко отыскать.

Поиски подходящей одежонки на кухне и в доме слуг закончились неудачей. Тогда Александра решила наведаться в господский дом.

Сняв сандалии, она осторожно вошла с веранды в дом. Пол был сделан из плотно подогнанных досок, покрытых чем-то вроде лака. Мебели имелось немного: шкафчики на высоких ножках, низкие приземистые сундуки, один из которых оказался открытым. Алекс прислушалась. Из комнаты соратников доносился богатырский храп вперемешку с тонкими взвизгами кухарки. Сочтя это добрым предзнаменованием, она осмотрела сундук.

«Это я удачно заглянула!» – с удовлетворением подумала Алекс, вертя в руках толстый стеганый халат. Даже при тусклом свете фонаря вещь казалось старой, на локтях выделялись большие заплаты. В общем, то, что нужно.

Можно бы вернуться на улицу и предаться сну. Но интересно же глянуть, как живут местные феодалы.

Лестница на второй этаж даже не скрипнула. Делали на совесть. Тот же голый лакированный пол, кое-где покрытый жесткими циновками, та же мебель – вычурная, на гнутых ножках, богато украшенная резьбой.

Александра заглянула в первую комнату. Такая крошечная, что едва убираются две низкие узкие кровати со скомканным бельем. В маленькое окно с открытыми ставнями печально смотрит луна. На стенах полочки с кувшинчиками и коробочками, гребни с длинными редкими зубьями, длинные заколки для волос, клубки ниток с воткнутыми иголками.

В комнате хозяйки стоял устойчивый запах болезни. Большие окна, затянутые тонким полотном, были закрыты. Большая с резными спинками кровать аккуратно заправлена. Стопка подушек пирамидой высилась на расшитом покрывале.

«У госпожи прибрались, у себя не успели», – сделала вывод Алекс. На стенах, обтянутых материей, висели картины на шелке. Горные пейзажи, водопады, птицы, женщины в развевающихся на ветру плащах с длинными косами или затейливыми прическами.

Возле окна стояло вытянутое длинное кресло с горкой вышитых подушечек, рядом стол с выдвижными шкафчиками. На столике стопкой несколько книг, листы бумаги, чернильница и пучок перьев.

Александра подошла к креслу. Ее внимание привлекла одна из подушек с выцветшей вышивкой. Подойдет, решила она и, еще раз оглядев комнату, тихо спустилась вниз.

Возле комнаты соратников Алекс остановилась.

«Надо подстраховаться!»

Один из столиков был аккуратно придвинут к самой двери, тут же разместилась и складная ширма, до этого мирно стоявшая в трех шагах.

Завершив необходимые приготовления, Александра удобно устроилась в тени веранды. Халат был теплый, подушка мягкая.

Разбудили ее грохот и брань. Секунда понадобилась, чтобы сунуть вещи под лавку. Когда разъяренный соратник, опираясь на стенку, вышел из дверей, Алекс уже бежала к нему, держа фонарь высоко над головой.

– Что-то случилось, Кирибуцо-сей? – с материнской заботой спросила она, глядя в мутные глаза воина.

– Ты где шляешься! – прошипел тот, держась за коленку.

– Двор обходил, мой господин.

– Все в порядке?

– Конечно, Кирибуцо-сей! – отрапортовала Александра, стараясь, чтобы тусклый свет фонаря не падал на ее заспанное лицо. – Если бы что случилось, я бы предупредил.

– Лучше смотри, – напутствовал соратник и, хромая, поплелся в уборную.

Когда бравый воин вернулся с чувством выполненного долга, Алекс взглянула на небо и, увидев первые признаки зари, решила, что пора «сдавать постели». Подхватив халат, она взялась за угол подушки и почувствовала под расшитой тканью не только слежавшуюся вату.

Кирибуцо блаженно храпел, но Александра торопилась, кухарка всегда просыпалась с первыми лучами солнца, вряд ли она сильно изменит своей привычке.

В комнате служанок она еще раз внимательно осмотрела подушку. Так и есть! Короткий участок шва явно был свежим, а в набивке что-то прощупывалось! Безусловно, это никак ее не касалось, именно поэтому Алекс и решила выяснить, в чем дело.

Отыскав ножницы, она как можно аккуратнее распорола шов и достала сложенный лист мягкой бумаги. Поднеся его к фонарю, Александра увидела строчки букв. Вот только в слова они складываться никак не хотели.

«Буду учиться читать!» – решила Алекс, пряча находку.

Еще несколько минут ушло на то, чтобы придать подушке прежний вид. При этом она умудрилась исколоть себе все пальцы. Шипя от боли, Александра вернула вещь на место и едва успела спуститься со второго этажа, как в комнате соратников послышались сонные голоса.

Она на цыпочках пробежала мимо, натянула сандалии и встретила хмурую растрепанную кухарку злобным взглядом всю ночь не спавшего человека.

– Вот, Гатомо-сей, письмо, что моя госпожа написала брату незадолго до смерти. – Симара с поклоном протянула рыцарю сложенный лист плотной бумаги.

– А вот вещи, что она просила ему отправить.

Гатомо положил на стол письмо, стопку книг и, встав, подошел к корзине.

– Здесь ее свадебное платье, – не поднимая головы, поясняла служанка. – Украшения и кое-какие вышивки.

Не перебирая тряпок, рыцарь открыл шкатулку. В ней не было ничего из его подарков. Шанако хорошо знала обычай. Брат получит только те ценности, что сестра привезла с собой из родительского дома.

– Я уже отправил гонца в Кирохо-маро, – сказал он, вернув шкатулку в корзину. – Можешь идти.

Симара упала на колени.

– Мой господин, можно ли мне спросить тебя?

– Спрашивай, – удивленно разрешил тот.

– Что будет со мной, о Гатомо-сей?

Рыцарь задумался, глядя в окно на солнечный свет, пробивавшийся сквозь тонкую материю.

– Ты верно служила старой хозяйке замка, – проговорил он. – Через два года здесь будет новая госпожа. Я назначаю тебя служанкой к Сайо-ли!

– Благодарю, Гатомо-сей! – ткнулась лбом в пол женщина.

– Моя воспитанница еще очень молода и не понимает, какая честь будет ей оказана, – продолжал рыцарь, глядя на нее сверху вниз. – Я хочу, чтобы ты помогла ей это понять. Встань.

Служанка подняла голову и посмотрела в лицо хозяина.

– И еще, я хочу знать не только что она говорит и что делает, но и что она думает! Ты справишься с такой работой?

– Я приложу все усилия, чтобы оправдать доверие господина, – Симара опять ударилась лбом в лакированный пол.

– Иди, найди Сайо-ли, и приходите сюда обе… Через час.

Пятясь и кланяясь, служанка вышла из кабинета.

Гатомо подошел к столу и взял письмо.

«Мой любимый брат. Вот и пришло мое время дать ответ Вечному Небу за свою жизнь. Мне очень жаль, что нам так и не довелось встретиться после смерти отца. Посылаю тебе мои любимые книги. Среди них том стихов Ману Нороно. Я знаю, что твоя уважаемая супруга очень любит ее творчество. Драгоценности отдай дочерям как подарок от тети, которую они никогда не видели и не увидят. И еще две просьбы к тебе, уважаемый брат. Обязательно передай спасибо за науку мастерице Юдаше. Именно вышивание помогало мне бороться с тоской и болезнью. Мое свадебное платье отдай ее дочерям, они уже взрослые и скоро будут выходить замуж. Посылаю тебе вещи, вышитые моей рукой. Пусть Юдаша сделает из них красивые панно. Повесь их где-нибудь в замке как память о своей ушедшей сестре».

Рыцарь сложил бумагу и взялся за книги. Он никогда не понимал любви бывшей жены к литературе. Чтение бессмысленных романов или глупых стихов всегда казалось ему пустой тратой времени.

Из верхнего, самого потрепанного тома выпал засушенный цветок. Гатомо смял его и выбросил в окно. Больше ничего среди страниц не оказалось. В корзине было то, о чем Шанако написала в письме. Свадебное платье, вышитые подушки.

В дверь кабинета постучали.

– Войди, – разрешил Гатомо, усаживаясь за стол.

Вошли Сайо и Симара.

– Вот эти вещи моя супруга хотела отправить брату, – сказал рыцарь. – Уложите их так, чтобы не стыдно было отправить к барону Кирохо. Проследи, Сайо-ли.

– Да, Гатомо-сей, – поклонилась воспитанница.

– И с завтрашнего дня Симара станет твоей служанкой.

– Да, Гатомо-сей.

– Отец твоей служанки давно просил разрешения выдать ее замуж за богатого торговца из земель барона Токого, – рыцарь все же решил объяснить воспитаннице причину своего решения.

– Пусть ее новая жизнь будет счастливой, – так же бесстрастно проговорила Сайо.

Озадачив женщин, Гатомо отправился проверить состояние дел в замке. Во двор въезжали запряженные волами повозки, нагруженные мебелью из озерного дома. Рыцарь уже давно сговорился с одним богатым купцом, который обещал забрать все оптом. Гонец уже уехал, теперь вещи нужно как следует сохранить до приезда торговца.

Мимо господина то и дело сновали крестьяне со шкафчиками, столиками и прочей мелочью, которую он решил сложить прямо в большом зале главной башни.

Приглядевшись к крестьянам, сгружавшим тяжеленную кровать, которую было решено упрятать на конюшне, Гатомо заметил незнакомого юношу – почти подростка.

– Кто это? – вполголоса спросил он.

– Тот самый Алекс, – ответил из-за спины Мирамо.

– Пусть подойдет.

Невысокий, хорошо сложенный молодой человек со щетиной вместо волос глубоко поклонился.

– Звали меня, мой господин?

– Ты Алекс? – нахмурил седые брови Гатомо.

– Это мое имя, Гатомо-сей.

– Ты меня знаешь? – удивился рыцарь.

– Я знаю уважаемого Мирамо-сея, – ответил Алекс. – Он стоит за вашей спиной. Значит, ты – господин этого замка и всех земель.

Ответ Гатомо понравился.

– Ты кто?

– Не помню, мой господин.

– Что умеешь делать?

– Не знаю, мой господин.

– Иди к ключнику Чжанчолу, пусть отведет тебя к плотникам. Будешь им помогать. И скажи, что я приказал определить тебе место для ночлега.

– Благодарю, Гатомо-сей, – поклонился Алекс, впервые на долю секунды взглянув в глаза Гатомо.

Рыцарю показалось, что в них мелькнуло что-то неуловимое. Неужели усмешка? Но Алекс уже уходил, мелко кланяясь и бормоча благодарности.

Сайо не терпелось взглянуть на загадочного Алекса. Узнав, куда его направили на работу, она, выбрав подходящий предлог, пошла на задний дворик замка. Девочка сразу увидела незнакомого молодого человека, помогавшего плотникам в ремонте курятника. Зрение у Сайо было превосходным, она еще издали разглядела приятный овал лица, маленькие уши, голубые глаза под узкими густыми бровями. Но тут он, видимо, попал себе молотком по пальцу.

«Благородный человек никогда не станет употреблять такие слова», – моментально вспыхнула Сайо и величественно проследовала мимо склонившихся в поклоне плотников, гордо вскинув хорошенький носик.

Среднего роста красномордый человек с выпирающим брюшком и связкой ключей на поясе провел Александру в один из коридоров трехэтажной каменной башни.

– Спать будешь здесь, – брызгая слюной, сказал он, указывая на пол в углу.

– А постель? – само собой вырвалось у Алекс.

Ключник отодвинул деревянную панель, за которой оказалась маленькая ниша со сложенным тюфяком и цилиндрической подушкой.

– Вот это твое, запомни, – указал Чжанчол. – Здесь спят все слуги, кто ночует в замке, так что не перепутай.

– Понял, – без энтузиазма кивнула Александра.

– Обращайся ко мне «почтенный Чжанчол», – наставительно проговорил ключник. – Я самый главный слуга в Гатомо-фами!

– Конечно, почтенный Чжанчол, – чуть поклонилась Алекс. – Самый главный.

Ключник либо не заметил иронии в ее словах, либо не захотел заметить.

– Пошли, – хмуро буркнул он, взяв Александру за рукав.

Обойдя главную башню, они оказались на хозяйственном дворе. Блеяли козы, хрюкали свиньи, кудахтали и гоготали птицы. Несколько человек в потрепанных куртках возились возле кучи досок.

– Эй, Джихон! – еще издали крикнул ключник. – Я тебе помощника привел.

Высокий старик с венчиком седых волос и неприятной порослью под носом оторвался от разговора со вторым плотником.

– Кого, почтенный Чжанчол?

– Помощника! – рявкнул ключник, подходя ближе. – Это тот самый Алекс, которого нашли в горах без памяти.

– Ага, – кивнул старик.

Плотники – Джихон, мужчина средних лет, и парень годов восемнадцати с противным угрястым лицом – стали бесцеремонно разглядывать Александру.

– Что ты умеешь? – брезгливо оттопырив нижнюю губу, спросил угрястый.

– Не знаю, – включила старую пластинку Алекс.

Джихон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его опередил Чжанчол:

– Ты просил помощника – вот тебе помощник! Больше никого нет! И поторапливайтесь, чтобы к вечеру было готово.

– Сделаем, почтенный, – усмехнулся Джихон. – Дел-то, сараюшку сколотить.

Ключник хмыкнул и одернул полы зеленой безрукавки, надетой на синюю рубаху. Подобные жилеты, надеваемые через голову, носили все слуги-мужчины. Очевидно, эта деталь одежды являлась отличительным признаком их социального статуса.

Александру, что называется, поставили на подхвате, то есть «принеси – подай – пошел на фиг – не мешай». Занятые возведением фундаментального сооружения для замковых пернатых, старшие плотники мало обращали внимания на нее, только парень норовил поддеть новичка. То одно ему не нравилось, то другое. Александра почувствовала, как у нее начинают чесаться кулаки. Еще немного, и она подправила бы ими угрястую физиономию. Этого удовольствия ее лишил Джихон, доверив молоток и три здоровенных кованых гвоздя. Лихо размахивая орудием производства, Алекс уже вколотила один из них, когда заметила двух женщин, вышедших из-за угла главной башни.

Впереди с важным видом торопилась куда-то девочка лет двенадцати-тринадцати в голубом платье, с широким узорчатым поясом и голубым шелковым платком, накинутым на плечи. Большущие зеленовато-карие глаза на слегка вытянутом бледном лице смотрели куда-то в космическую даль. За ней, что-то бубня, шла Симара.

И надо же было случиться, что именно в этот момент молоток соскользнул со шляпки гвоздя и пребольно съездил Александре по пальцам.

Не глядя на плотников, девочка презрительно скривила губы. Симара, взглянув на них, выразительно покачала головой.

– Силен же ты ругаться, Алекс, – задребезжал стариковским смехом Джихон, когда важные люди скрылись из глаз.

– На Сайо-ли засмотрелся! – подхватил молодой. – Глазеть на девчонок много ума не надо.

– Было бы на что глядеть! – огрызнулась Александра, посасывая окровавленный палец.

– Кому что нравится, – усмехнулся Джихон.

– А эта Сайо, она – дочь нашего хозяина? – спросила Алекс.

Плотники переглянулись.

– Воспитанница, – кривовато улыбаясь, ответил угрястый. – Дочь кого-то из друзей. Он ее с войны привез.

– Ты, Алекс, лучше о ней не спрашивай, – наставительно проговорил Джихон. – Голова целее будет. Понял?

– Как не понять, – кивнула Александра, решив про себя разузнать все, что только можно, об этой Сайо.

– А если понял, сходи к Чжанчолу и скажи, что я тебя за кожей для навесов прислал.

К вечеру они закончили незатейливое сооружение. Ключник остался доволен и прислал кухарку с корзиной еды.

– Вот, почтенный Чжанчол прислал за работу.

– Не откажемся, – обрадовался Джихон, принимая чашку с рисом и маленький кусочек мяса. Старик присел на корточки, прислонившись спиной к курятнику. Другой плотник завернул свою порцию в лист лопуха и убрал в сумку на поясе.

– Домой я пойду, – проговорил он. – Жена приболела, отнесу еду ребятишкам.

Старик кивнул, пережевывая рис беззубыми челюстями.

– Иди. А вы садитесь, поужинаем после хорошей работы.

Александра и молодой плотник уселись рядышком и принялись уминать рис.

– Не забудьте посуду на кухню занести, – кухарка положила два кусочка мяса на свежеструганый насест и ушла.

Алекс не успела взять свою порцию, как парень, вскочив, сграбастал оба куска.

– Жирно тебе будет, соплив больно.

– Отдай, Вонгыр! – прикрикнул Джихон, вытирая губы. – Алекс не меньше тебя работал.

– Пусть сначала молоток научится держать! – нагло усмехнулся тот, глядя на Александру.

– Злой ты, Вонгыр, – вздохнул старик, отворачиваясь. – Мальчишка, можно сказать, себя не помнит, не поправился еще толком, а ты…

– Вот когда вспомнит, тогда пусть мясо и ест! – заржал парень.

Прежняя Саша Дрейк уже махала бы кулаками или вцепилась бы ногтями в наглую морду.

Но Алекс вдруг почувствовала, как откуда-то из глубин сознания поднимается пугающая, темная волна.

Не торопясь, она облизала ложку, глядя, как Вонгыр рвет крепкими зубами жесткое мясо.

– Животик не заболит? – участливо спросила Алекс, снизу вверх рассматривая обидчика.

– Чего? – не понял тот.

– Я говорю, брюхо не треснет?

Вонгыр был выше ее ростом и гораздо шире в плечах. Уперев руки в бока, он грозно возвышался над сидящей Александрой.

– Захочу, мое брюхо и тебя переварит, понял, придурок!

Дальше все случилось словно бы помимо воли Алекс. Пальцы правой руки согнулись, образовав нечто напоминавшее клюв и стремительно, как бросок кобры, ударили в живот наглеца.

Лицо Вонгыра побледнело так, что красные пятна образовали на круглой физиономии затейливое созвездие. Александра не торопясь встала и отошла в сторону.

Парень все никак не мог вздохнуть.

– Эй, Вонгыр, – обернулся к ним Джихон. – Ты чего?

Угрястого вырвало. Мутный поток вывалился на свежий пол.

– Съел чего-то не то, – ответила Алекс на безмолвный вопрос старика.

Сайо чувствовала, что со смертью Шанако в ее жизни начался новый этап. Если раньше она рассчитывала, что опекун выдаст ее замуж за кого-то из соратников соседей или найдется младший сын какого-нибудь землевладельца, который согласится взять ее в жены, то теперь девочка твердо знала, что никуда ей из этого замка не деться. Жизнь Сайо обречена пройти в его стенах замужем за старым Гатомо.

Грустные размышления прервал шум на дворе. В ворота въезжали вооруженные всадники. Впереди ехал воин в белом траурном кимо. «Соратники барона Кирохо», – догадалась Сайо.

Рыцарь встретил дорогих гостей на крыльце главной башни. На нем тоже была белая траурная одежда, а на лице – соответствующее скорбное выражение.

Соратник Кирохо поклонился.

– Как только мой господин получил от тебя печальную весть, мы сейчас же выехали из замка, чтобы помолиться от его имени на могиле сестры.

Гатомо возвратил поклон.

– Предлагаю вам смыть дорожную пыль, поесть, а после я провожу вас на кладбище.

– Благодарю за гостеприимство, Гатомо-сей.

В то время как посланцы барона мылись в бане, конюхи рыцаря занялись их лошадьми. Направленный им помогать Алекс никак не мог снять седло.

Хозяин замка поморщился и приказал конюху показать новичку, как это делается.

– А то он до вечера возиться будет.

– Гатомо-сей, – обратился к нему старший соратник. – Может, спросим у людей Кирохо об Алексе?

Рыцарь удивленно посмотрел на Мирамо.

– Зачем?

Они давно знали друг друга, и господин вполне доверял начальнику своих воинов. Зная это, старший соратник высказался откровенно:

– Не нравится он мне, Гатомо-сей.

– Чем?

– Не знаю, – отвел глаза воин. – Странный он какой-то.

Рыцарь взглянул на Алекса, уже возившегося возле другой лошади.

– Пока на него никто не жалуется. И что могут знать воины барона?

– Наши крестьяне нашли его в горах, – стал торопливо объяснять Мирамо. – По ту сторону перевала – владения вассалов Кирохо. Что, если он сбежал от кого-то из них? Соратники барона вполне могли слышать такое редкое имя.

– Если его, конечно, зовут Алексом, – проворчал рыцарь.

– Они могут знать его приметы, – продолжал настаивать Мирамо. – Ведь канцелярия наместника рассылает описание только врагов Сына Неба, а не беглых крестьян…

– Потом, – оборвал его Гатомо, заметив выходящих из бани гостей.

Согласившись привести себя в порядок после дальней дороги, гости, однако, от еды отказались, сразу направившись на кладбище. Там они зажгли привезенные с собой свечи и, опустившись на колени, стали молиться о светлой душе сестры их господина. Само собой, Гатомо тоже пришлось присоединиться.

Наконец старший из посланцев барона счел главную часть миссии выполненной, и благородные воины решили подкрепиться.

– У тебя хороший замок, Гатомо-сей, – сделал он комплимент хозяину, когда они вошли в ворота.

– У твоего господина, Имитумо-сей, куда больше, – вернул похвалу рыцарь.

– Кирохо-маро уже пятьдесят лет, а твой замок совсем молод, – возразил соратник барона. – Уверен, что через полвека и он станет не хуже.

За приятным разговором они поднялись на третий этаж главной башни. У дверей большого зала их встретили Сайо и Симара. Не обращая внимания на склонившихся в поклоне женщин, Гатомо указал на обтянутый синей материей короб.

– Здесь то, что моя супруга просила передать брату.

Соратник барона смешался.

– Прости, Гатомо-сей, мы торопились и не взяли повозки. Нельзя ли переложить вещи в сумки, чтобы мы могли приторочить их к седлам?

Рыцарь мысленно обругал себя за недогадливость.

– Конечно, Имитумо-сей! Надеюсь, вы не торопитесь?

– Нет. Мы хотим выехать завтра с рассветом.

В главном зале их ждал накрытый стол. Усадив посланца барона на почетное место, Гатомо стал расспрашивать его о здоровье благородного Кирохо-сея, о новостях. Вошел Мирамо. Склонившись к уху господина, он проговорил:

– Вещи уже перекладывают.

– Хорошо, – похвалил его рыцарь.

– Может быть, покажем Алекса, пока…

Соратник красноречиво взглянул на большую бутыль водки, гордо возвышавшуюся в центре стола.

Гатомо раздраженно поводил седыми усами. И в который раз подумал: не сменить ли ему старшего соратника?

– Скажи, пусть приведут, – сквозь зубы буркнул он.

Мирамо, поклонившись, вышел.

– У нас тут интересная история приключилась, – проговорил рыцарь, обращаясь к гостю. – Мои люди нашли в лесу человека, который ничего о себе не помнит…

Симара со служанкой торопливо вытаскивали из короба заботливо уложенные вещи Шанако, когда мимо них прошел озабоченный старший соратник. Семенящий за ним Чжанчол принес новенькие мешки.

– Вот, – проговорил он, вытирая пот. – Самые лучшие выбрал.

– А нитки с иголками? – спросила Сайо.

– Не забыл, Сайо-ли, – ключник подал Симаре кожаный мешочек с торчащими иголками.

Тут дверь в зал открылась, и вышел Мирамо.

– Чжанчол, – скомандовал он. – Найди Алекса и приведи сюда. Господа хотят на него взглянуть.

– Слушаюсь, мой господин, – поклонился ключник.

– Поторопись!

«Зачем соратнику барона Кирохо смотреть на какого-то Алекса?» – недоумевала Сайо.

Смешно шлепая босыми ногами по гладкому полу, Алекс поклонился госпоже, потом старшему соратнику, при этом бросив странный взгляд на разложенные вещи Шанако.

– Звал меня, Мирамо-сей?

Гатомо разливал уже по второй, когда, постучавшись, в комнату вошел старший соратник.

– Вот это Алекс, – проговорил он.

Молодой человек низко поклонился.

– Взгляни, Имитумо-сей, – попросил хозяин.

Соратник барона поднялся и, подойдя вплотную, взглянул парню в глаза.

– Нет, Гатомо-сей, эту морду я никогда не видел. И не слышал, чтобы у кого-то из соседей сбежал крестьянин с таким именем.

– Иди, – разрешил рыцарь, недовольно взглянув на Мирамо.

Когда старший соратник вышел из зала, Сайо заметила у того на лице красные пятна. Алекс едва успел поклониться, как Мирамо схватил его за шиворот и почти сбросил с лестницы.

Внизу послышались грохот и ругань кого-то из соратников. Бросив взгляд на удивленную Сайо, старший соратник перевел дыхание.

– Что там? – спросил он.

– Этот болван опрокинул столик, – донесся со второго этажа голос Кирибуцо.

– Разбил чего?

– Нет.

– Двадцать палок, – бросил Мирамо. – Пусть лучше под ноги смотрит.

Успокоившись, старший соратник вернулся в зал, чтобы присоединиться к трапезе и помочь господину развлечь гостя приятной беседой.

После разборки с Вонгыром Александра ждала новых наездов. Однако ее никто не тревожил. Вечером она спокойно достала из шкафа постель, расстелила на полу тощий матрас и улеглась, прикрывшись заплатанным одеялом.

Как вскоре выяснила Алекс, в замке существовала четкая иерархия. Хозяином всего и вся, вещей и людей являлся рыцарь Одо Гатомо, чьи покои располагались на третьем этаже главной башни. Там же жила и Юмико Сайо, чье положение было несколько неопределенным, но гораздо выше остальных обитателей Гатомо-фами. На втором этаже жили соратники и их семьи. Старший соратник Мирамо по существу являлся вторым человеком в замке, не только командуя воинами, но и отвечая за текущие хозяйственные вопросы. Ниже по служебной лестнице располагались соратники, их жены и дети. То есть все благородное население замка.

У слуг была своя табель о рангах. Здесь элитой считались личные слуги рыцаря и его воспитанницы. После них шли ключник, кухарка, кузнец и прочие «узкие специалисты», каждый из которых имел в замке свою каморку. Александра попала в самый низ этой пирамиды. Она и еще пятеро разновозрастных парней выполняли самые простые работы: от погрузочно-разгрузочных на складе и в амбаре, до уборочнонавозных в хлеву и на конюшне.

Если учитывать тот факт, что с лошадьми Александра близко не общалась никогда, гнев конюха, обрушившего на нее громы и молнии, был вполне объясним.

– Вот, развяжи этот ремень, потом седло снимай, понял?

– Понял, – вздохнула Алекс и почувствовала на себе чей-то неприязненный взгляд. Старший соратник стоял возле крыльца главной башни и что-то говорил Гатомо.

Александра поспешила удалиться с начальственных глаз.

– А кто это приехал? – спросила она, когда конюх успокоился и вручил ей лопату для уборки навоза.

– Соратники барона Кирохо, – охотно ответил тот. – Наша умершая госпожа ему сестрой приходится, вот он и прислал воинов помолиться на могилке.

– А почему он сам не приехал на похороны Шанако-ли?

Конюх сердито плюнул.

– Ты совсем тупой? Неужели не помнишь, что первый месяц после смерти нельзя называть покойника?

Он понизил голос почти до шепота.

– А по имени благородных людей могут звать только близкие родственники. Все остальные только по фамилии. Как ты мог даже такие мелочи позабыть?

– Забыл вот, – удрученно ответила Алекс и уточнила: – Почему сам барон не приехал?

– А зачем? – удивился конюх. – Путь до Кирохо-маро не близкий, а он уже не молод. Прислал соратников, навестят могилку, помолятся, и довольно.

Александра помолчала, обдумывая очередную порцию информации о местных реалиях.

– Скажи, пожалуйста, – вновь заговорила Алекс. – Почему наш замок называют Гатомо-фами, а замок брата… умершей жены нашего господина Кирохо-маро?

– Да, с памятью у тебя совсем плохо. Замок рыцаря – «фами», замок барона – «маро», ну а замок сегуна – «сегу».

Они еще о многом переговорили, пока Александра протирала шкуры лошадей жесткой тряпкой.

Познавательную беседу бесцеремонно прервал Чжанчол:

– Алекс, тебя старший соратник зовет. Пошли быстрее.

Александра скинула фартук и поспешила за торопящимся ключником.

– Куда прешь, – брызнул слюной Чжанчол. – Разувайся, бестолочь!

Алекс скинула сандалии на крыльце главной башни.

– Скорее!

Они почти бегом поднялись на третий этаж по крутой деревянной лестнице. Возле резной двери стоял мрачный старший соратник, кроме него в комнате находились Сайо, Симара и еще две женщины. Вокруг них прямо на чистом лакированном полу были разложены вещи, среди которых Александра узнала вышитую подушку из озерного дома. Она низко поклонилась госпоже, потом старшему соратнику.

– Звал меня, Мирамо-сей?

Тот открыл дверь и кивком велел заходить.

За накрытым столом сидели Гатомо и один из гостей.

Александра низко поклонилась, громко приветствуя господина.

– Вот это Алекс, – проговорил рыцарь. – Взгляни, Имитумо-сей.

Как и следовало ожидать, процедура опознания завершилась провалом. Соратник барона ее – его – не узнал.

Когда Александра вышла из комнаты, взгляд опять «споткнулся» на подушке, в недрах которой она отыскала какое-то послание. Симара как раз зашивала ее в мешок.

К сожалению, как следует рассмотреть Алекс ничего не успела. Шагавший следом старший соратник, ни слова не говоря, швырнул ее вниз по лестнице. И опять тело Александры словно действовало отдельно от впавшего в панику мозга. Сделав сальто, она колесом прокатилась по крутым ступеням, не заработав даже серьезного синяка. Этот акробатический номер завершился бы вполне благополучно для исполнителя, если бы внизу у лестницы не стоял маленький столик.

Александра случайно задела его рукой и опрокинула. Стоявшая на нем бело-голубая фарфоровая ваза устремилась навстречу с полом. Алекс пребольно ударилась плечом, но сумела спасти творение прикладного искусства. При этом ее куртка оказалась залита водой и засыпана живыми цветами.

– Что там? – раздался грозный голос Мирамо.

Стоявший на посту соратник крикнул:

– Этот болван опрокинул столик!

– Разбил чего?

Алекс показала Кирибуцо целую и невредимую вазу. Соратник усмехнулся:

– Нет.

– Двадцать палок. Пусть лучше под ноги смотрит!

Услышав приказ старшего соратника, Александра опешила. Двадцать палок ни за что ни про что! Её рука крепко вцепилась в вазу. «Да меня мать с отцом пальцем не трогали, а тут какие-то феодалы пороть собрались!» Уже знакомое темное, жуткое чувство стало стремительно подниматься из глубины сознания.

– Алекс! – вскричал Кирибуцо, хватаясь рукой за меч. – Не дури!

Александра жутко усмехнулась, пристально глядя на медленно приближавшегося воина. Она уже представила, как вазон вдребезги расшибается о его бритый лоб. Потом столик в руки – и никто ее не остановит! «Дорого вам моя порка обойдется! Перебью всех, кто на пути встанет! – думала она. – Вырвусь из замка – и на волю, в пампасы!»