Сказки кота Зайца бесплатное чтение

ЦВЕТОЧНЫЙ САД

В этом году Машенька пойдет в школу. Она уже умеет читать и писать, считает до ста, знает много английских слов и очень любит танцевать и петь. Она подвижная, гикая, как обезьянка, и большая лакомка.

Бабушка знает, что Машенька сладкоежка и часто прячет от нее варенье и конфеты, заставляя есть каши, салаты и твороги. Машенька терпит и ест, но потом, когда бабушки нет дома, она, как заправский сыщик, облазав все закутки, непременно найдет сладкую бабушкину заначку и начнет брать оттуда 1-2 конфетки, чтобы не сразу было заметно и подольше хватило. А когда, наконец, бабушка обнаружит, что ее закрома пустые, наступает расплата.

Бывает это по субботам, когда бабушка делает генеральную уборку. Она стирает пыль, пылесосит, промывает все уголки, а потом, уставшая, ставит на плиту чайник, заваривает свой любимый чай       с бергамотом и лезет проверять сладкую заначку. Не тут-то было! Хорошо, если там осталось несколько конфет, в большинстве же, это просто фантики, свернутые под конфеты, и бабушка быстро обнаруживает обман. Она немедленно лезет проверять другие места, где было сладкое – пастила, зефир, пряники. Увы! Все обнаружено, все вскрыто и почти все съедено!

Машенька знает, что ей попадет: бабушка будет ругаться, поставит в угол, все расскажет домашним. Она будет плакать, просить прощения, ей станет очень стыдно, она искренне раскается, но в следующий раз все повторится, и Машенька ничего не может с собой поделать.

– Вот жулик, – кричит бабушка, – куда бы я ни спрятала, найдет повсюду! Ну, что мне с тобой делать?

У Машеньки уже давно готов совет, но она боится предложить его бабушке, такой он дерзкий. На этот раз, завидев разгневанную бабушку, она решается:

– А ты купи мне целый килограмм моих любимых конфет и заставь съесть все сразу. Я объемся и больше не буду у тебя воровать.

Бабушка опешила от такого нахальства, а затем, взглянув на сосредоточенную мордашку Маши, затряслась от смеха.

– Ноу-хау в педагогике, – сказала она. – Что ж, вечером обсудим все вместе. А пока иди и встань в угол. Сегодня не будешь смотреть телевизор, играть на компьютере и рано ляжешь спать!

Машенька молчит, но от обиды по ее щекам градом текут слезы. Молча она идет в свою комнату в угол для наказаний. Так он называется с легкой руки мамы.

Три года назад, когда Маша была совсем маленькой, черным толстым фломастером она нарисовала в этом углу на обоях их любимого кота Зайца. Зайцу портрет не понравился, и он, злобно зашипев на Машу, с громким мяуканьем стал когтями сдирать обои. На шум прибежала мама и, увидев ободранный угол, отшлепала Машу за художества. Заяц же проворно забился под Машину кровать и не выходил оттуда, пока страсти не улеглись.

– Теперь стой здесь и любуйся, – сказала мама. – В следующий раз не будешь рисовать на стенах.

Машу выручил папа. Он взял Машу на руки, вытер ее слезки и сказал:

– Ничего, малыш, заклеим!

Но мама настояла, чтобы все осталось, как есть.

– Пусть это будет ей напоминать о том, как нельзя делать, возразила она. – В этом углу она будет стоять за провинности.

Так в Машиной комнате появился угол для наказаний. Машина комнатка совсем маленькая. Здесь стоит Машина кроватка, столик, стульчик и шкаф, где лежат Машины вещи.

Маша встала в угол, в очередной раз разглядывая свой изодранный рисунок, и зашмыгала носом. Приплелся кот, бухнулся на Машину кровать и, хитро щурясь, стал смотреть на нее, будто говоря: «Ну, что? Опять попало?». Маша любит своего кота: он большой, пушистый, теплый и добрый. У него огромные клыки, ярко-зеленые глаза, розовый нос, лапки с кисточками и серебристый пушистый хвост, который развевается, как веер. На правой передней лапке у него большое серое пятно, а задние ноги как будто в штанишках. Он всеобщий любимец и баловень. Ему прощают все, не то, что Маше. Все, кто приходит к ним в гости, ахают и восхищаются его красотой, а он, барственной походкой проходя из комнаты в комнату, как бы говорит: «Я здесь самый главный, я хозяин!». Единственный его недостаток, который скрывает вся семья, это то, что он трусоват, за что и получил кличку Заяц. Но кот не в обиде. Он и впрямь чем-то напоминает длинноухого. Когда вечером все собираются вместе, и, поужинав, разбредаются по квартире, Заяц по кругу ходит от одного к другому, держа всех под своим неусыпным контролем. И только когда все лягут спать, самый последний подваливается под Машин бок и начинает громко урчать, как их старый холодильник на даче…

Маша слышит телефонный звонок и голос бабушки. Она разговаривает с мамой. Сегодня вечером после работы все они поедут на дачу. Лето кончается, и мама хочет, чтобы Маша еще несколько недель побыла на природе. У бабушки и дедушки начался отпуск, и Маша до самого сентября пробудет с ними на даче. Она уже была там, ела клубнику, пила парное молоко, а потом с папой и мамой ездила к другой бабушке в Крым, где много купалась и загорала.

Бабушка закончила разговор, а потом просунула голову в Машину комнату.

– Выходи, проказница, – улыбнулась она, – давай собираться на дачу.

– Бабушка, милая, – закричала Машенька и захлопала в ладоши, – как хорошо!

– Ладно, ладно, подлиза, – притворно заворчала бабушка. – Иди уже, помогай.

На кухне у бабушки весело шкворчали сковородки и булькали кастрюльки. Сейчас придут дед, папа и мама. Все быстро поужинают и поедут на дачу. В корзинках и сумках у бабушки припасено всякой снеди. На свежем воздухе у всех них прорезается просто волчий аппетит. Даже Машенька с удовольствием ест шашлык и печеную картошку из костра, которые готовят дедушка и папа. А бабушкины разносолы, пироги и фирменный флотский борщ разносят аромат по всему участку на зависть окружающих.

С приходом дедушки и родителей в квартире становится тесно и весело. После ужина бабушка еще раз обходит весь дом, проверяя, все ли выключено, последний раз поливает цветы и, прихорошившись, спускается к машине, где все уже ждут ее с нетерпением. Заяц не любит ездить на дачу. Он вырывается из рук, выпучивает глаза и противно вопит. Когда все рассядутся, он забирается за заднее сиденье на полочку и сердито хлещет хвостом.

Дача находится под Москвой. Воздух там терпко пахнет травами, цветами и медом. Еще совсем тепло и светло, хотя уже август. Машина весело шуршит колесами по дороге, и вскоре за окошком уже мелькает знакомый деревенский пейзаж.

Пока взрослые распаковывают свою поклажу, Маша бежит в огород, где красными капельками светятся ягодки земляники. Она рвет одну, другую, и вдруг – среди мокрых от росы кустиков видит маленькую кукольную фигурку. Это гномик в желтом камзольчике и красном колпачке.

Маша внимательно посмотрела на него. Глазки у гномика были закрыты, как будто он спал. Накануне прошел дождь, и гномик был грязный и мокрый. Машенька заботливо стала вытирать его и увидела в его левом боку дырочку, словно раньше он был к чему-то прикреплен, а теперь отломился.

– Бедненький, – подумала Маша, – откуда же ты здесь взялся? Кто тебя бросил?

Гномик молчал, и глазки его были по-прежнему закрыты, но Маше показалось, что он улыбнулся.

Маша подняла глаза и у забора увидела соседку.

– Здравствуйте, – сказала она. – Это ваш гномик? Он валялся здесь у забора в траве. Может быть, это вы потеряли его?

– Не знаю, может быть, – ответила соседка. – Оставь, я спрошу своих проказников.

Маша просунула руку через забор и поставила гномика на стол.

– Вот возьмите, а то еще мальчишки станут плакать, они еще маленькие!

Соседским сорванцам было три и четыре года, и Маша считала себя по сравнению с ними уже очень взрослой. Она быстро забыла про своего найденыша и бегала по дачному участку, радуясь теплому солнышку и свободе. Она вспомнила, что на их участке растут грибы и подумала, нет ли их и сейчас. В осиннике она нашла большой крепкий подосиновик и чуть поодаль увидела еще один, поменьше с еще не развернувшейся шляпкой. На полянке краснела сыроежка, и возле нее, вогнув шляпку внутрь, торчала большущая свинушка. Машенька вскрикнула от радости и тут же побежала показывать свои находки взрослым.

– На суп набрала, – одобрил дед, оттачивая косу, чтобы выкосить заросший участок.

– Надо же, – придирчиво рассматривая каждый гриб, удивилась бабушка, – ни одного червивого, молодец!

Маша тут же возобновила свои поиски, окончательно забыв про свою прежнюю находку. И только кот Заяц как-то загадочно глядел на нее и сверкал своими изумрудными глазами с порога кухни, мяукая и скребя лапкой. Он нетерпеливо потерся о ее ноги. Маша погладила его, Заяц выгнул спину и распушил хвост. Затем он спрыгнул с порога и побежал по траве, оглядываясь и увлекая Машу за собой.

Кот привел Машу к краю огорода, где у бабушки росли цветы. Каких тут только не было! И розы, и гвоздики, и гладиолусы, и многие другие, названия которых Маша даже не знала. Все здесь цвело, благоухало и радовало глаз разноцветьем. Кот сел рядом с георгинами и фыркнул. Шапки георгинов были большие, с Машину голову. Они были такие разноцветные, что рябило в глазах. Заяц пристально глядел на Машу и не двигался.

– Ты что, Машенька? – Спросила бабушка, подойдя к ней. – Хочешь нарвать букет? Подожди немного. Скоро ты пойдешь в школу, и мы срежем самые красивые цветы, чтобы ты могла подарить их своей учительнице. Какие тебе нравятся больше?

Машенька растерялась. Она совсем не хотела срезать цветы, они ей нравились здесь, на грядке. Ей казалось, что они все красивые, и Маша смущенно пожала плечами.

– Ладно,– бабушка обняла Машу за плечи, – еще есть время, мы подумаем.

Все сели пить чай из расписного самовара, который подарили дедушке на юбилей. И Маша, прихлебывая из чашки, радовалась, что бабушка забыла про сегодняшнее наказание и не вспоминает о съеденных конфетах. Она придвинула к себе вазочку с вареньем и с удовольствием зачерпывала ложечкой рубиновые ягоды клубники. Это варенье они варили вместе, поэтому Маше оно казалось особенно вкусным.

Постепенно начало темнеть. Вечер был теплый, и все окна в доме были распахнуты. Каждый занимался своим делом. Бабушка вязала, мама вышивала узор для своей кофточки, а папа с дедушкой ладили удочки для завтрашней рыбалки. И только Заяц, лениво вытянувшись на полдивана, урчал и зевал перед телевизором. Маша тихонько следила, как ловко вяжут бабушкины руки, и незаметно заснула, уткнувшись в валик носиком. Она не слышала, как папа отнес ее наверх, в спальню, и положил в кроватку, как бабушка рассказывала всем про ее совет о конфетах и как все смеялись, а дедушка восклицал, хохоча:

– Да купи, купи! Что там килограмм, мелочь! Может быть, девчонка права! Вот шкода, додумалась! Купи, попробуй!

Папа тоже смеялся, но молчал. Он любил Машеньку, всегда заступался за нее и тайком от мамы и бабушки частенько баловал свою сластену.

– Плутовка, – ворчала мама, – какая Машка стала плутовка! Что будет в школе, она такая непоседа!

– Ничего, справится, – заступалась бабушка. – Машка не хуже других! А с конфетами… надо подумать…

Поздним вечером дом погрузился в сон, и только хруст веток да шум листвы нарушал тишину. Над домом и деревьями круглая и желтая, как лимон, висела луна. Она светила ярко, и ее лучик-ножка через окно падал прямо на кроватку Маши. Заяц проснулся первый. Он вытянул под лучик лапку, как будто хотел загрести его. Но лучик скользнул мимо и вытянулся прямо возле Машинного личика. Кот мяукнул и взъерошился.

– Мяуша, Мяуша, – законючил он, тыкаясь мордочкой в Машино лицо. Маша сердито махнула на него рукой и отвернулась. – Мяуша, Мяуша, – опять заныл кот.

Маша открыла глаза и хотела прогнать его, но вдруг увидела, что кот показывает ей лапкой на луч. По нему, как по лесенке, спускался гномик в желтом камзольчике и красном колпачке с бубенчиком. Тот самый, которого Маша отдала соседке. Он опустился вниз и заковылял к Маше.

– Как ты сюда попал, и кто ты? – Спросила она, протягивая ему ладошку. Ей было любопытно и совсем не страшно.

– Я Дюйм, – ответил гномик,– я потерялся. У меня есть братик Тайм, но нас разъединили, и теперь я один. Мы дружим с пространством и временем, мы можем творить чудеса. Ты хорошая девочка, добрая, ты подняла меня и не выбросила. Я спал, но все слышал. Меня уронили те два малыша. Я нашелся, а Тайм нет… – Гномик грустно вздохнул. – Я непременно должен к нему вернуться. Мы ночные жители. Днем мы спим, и вы нас не видите. А ночью мы совершаем чудеса и дарим детям и взрослым цветные сны. Сегодня я хочу подарить тебе одно чудо. Его я могу сделать один, без Тайма. А когда мы с Таймом снова будем вместе, мы отведем тебя в прошлое и будущее, если ты захочешь дружить с нами. Вставай и одевайся, сейчас мы пойдем в сад.

Маша быстро натянула платьице, сунула ноги в сандалии и сказала:

– Я готова. Но мы можем всех разбудить, когда пойдем в сад, и там темно.

– Ничего, – успокоил гном, – это не страшно.

Он зазвенел бубенчиком на своем колпачке, и Маша стала такой же маленькой, как он.

– Теперь, – продолжал Дюйм, – залезай на спину Зайца, он отвезет нас на место.

На спине у кота было мягко и тепло. Его пушистый хвост окутывал Дюйма и Машу, а Заяц, сверкая в темноте своими изумрудными глазами, как фонарями, бесшумно затрусил к выходу. Входная дверь оказалась запертой, и кот остановился. Гномик опять зазвенел бубенчиком, и дверь тихо отворилась.

В саду было темно. Ветер шевелил листву, и луна висела так низко, словно хотела упасть в сад. Заяц заскользил по траве и подошел к цветнику. Дюйм и Маша спрыгнули с его спины и уселись рядом возле его лап. Теперь Маше казалось, что Заяц такой же огромный, как тигр, и лапы у него большие и когтистые, как у этого зверя.

– Смотри и слушай, – сказал гномик и опять зазвенел бубенчиком.

И Маша вдруг услышала тоненькие голосочки, раздававшиеся откуда-то сверху.

– Что это? – Прошептала она. – Кто это?

– Тс-с-с-с! – Дюйм приложил пальчик к губам. – Это цветы разговаривают. Я сделал так, что теперь ты понимаешь их язык. Послушай их, это интересно.

– Это очень интересно, – поддакнул кот, – просто мур-р-р-рашки по коже!

– Зайка! – Всплеснула Маша руками. – Ты тоже заговорил?

– Я всегда разговаривал, – возмутился кот, – но вы, люди, такие бестолковые, что диву даешься оттого, что вы ничего не понимаете!

– Замолчите! – Рассердился гномик. – Какие вы болтуны! Послушайте лучше других, у вас еще будет время наговориться.

Кот сердито фыркнул, а Маша прикрыла рот ладошкой и взяла Дюйма за руку. Он опять приложил пальчик к губам, и они притихли.

– Слыхали? – Раздался откуда-то сверху тоненький пронзительный голосок. – Маша скоро пойдет в школу, а мы все можем удостоиться чести попасть в ее букет. Давайте выберем среди нас самых красивых и любимых.

Маша подняла голову кверху и увидела, что голосок принадлежал белой высокой лилии, которая размахивала своими длинными зелеными листиками, как дирижер, руками.

– Это большое событие, – отозвался кто-то. И Маша увидела, как георгин махнул своей пушистой головой и согласно закивал.

– Мы все хотим попасть в букет, – затрещала турецкая гвоздика. – Нечего выбирать, надо брать всех!

– Это невозможно, – отозвались гладиолусы и взволновано закачались на своих длинных ногах.

– Почему, почему, почему? – Зашушукались глазастые ромашки.

– Потому что Маша не сможет унести такой большой букет, – важным голосом сказал ирис и задрал голову кверху.

– Ах, как жаль, как жаль, – печально вздохнули астрочки и грустно повесили головки.

– Ну, жаль, не жаль, а выбирать придется, – надменно ответил ирис. – Я предлагаю себя. Я высокий, стройный и красивый.

– Что? – Возмутился георгин и так затряс своей огромной головой, что Маше показалось, что сейчас у него облетят все лепестки. – Он красивый! Посмотрите на него – Дон Кихот на ножке! Всего три лепестка и тычинки, а туда же – красавец!

– Ну, знаете ли, – отпарировал ирис, – это вы от зависти, потому что ваша голова похожа на лохматого ежа!

– Сам ты лысый ежик! – Завопил георгин. – У меня роскошная шевелюра! У тебя в жизни такой не было и не будет!

– Глупцы! – Вмешался гладиолус. – О чем тут спорить? Вы лучше посмотрите на меня: сколько у меня бутонов, как я хорош, благороден, разноцветен!

– Удивил! – Закричали ирис и георгин, объединившись против очередного соперника. – Он разноцветный! Палка с колокольчиками!

– По-по-по-позвольте! – Заикаясь, завизжал гладиолус. – Это возмутительно! Как палка!..

– Конечно палка, – поддакнула роза. – Он разноцветный!.. Можно подумать, что мы все серые, и только он один на все цвета радуги!

– Вот именно, вот именно! – Радостно закивали все остальные.

– Палка, – продолжала роза, – на которой колокольчики внизу быстро вянут, а наверху еще только собираются распуститься! Вот я – это да! Я хороша во всех отношениях! Я просто королева, а что за чудесный запах! Из моих лепестков делают духи! Я самая, самая, самая…

– …самая колючая! – Вступила в перепалку садовая гвоздика. – Чем я хуже розы? Да ничем! Я тоже хорошо пахну и из моих лепестков тоже делают духи. Кроме того, у меня нет колючек! Она королева, – гвоздика ехидно усмехнулась розе, – какое самомнение!

– Уж не себя ли вы считаете королевой? – Зашипела роза, и все ее колючки встали в боевую стойку.

– По крайне мере, я ничем не хуже вас, – парировала гвоздика, – и никого не пугаю своими иголками!

– Ну, знаете ли, это просто нахальство! – Звонким голосом закричала лилия. – А я? Разве я хуже гвоздики и розы?! Да ничуть! Вы посмотрите, как я нежна, чиста, как я благоуханна. Я нравлюсь не меньше вас! У меня вообще редкая красота!

– У вас редкая наглость! – Взвизгнула роза и отвернулась.

– Вот именно, – согласилась гвоздика. – Редкая красота… – она хмыкнула. – Хворостина с кружкой наверху!

Все ехидно засмеялись.

Лилия подняла свои листики к головке и замолчала, из-под них тихонько закапали капельки, очень похожие на слезы.

– Вы забыли про нас, – нарушили тишину астры. – Ведь мы такие веселые, задорные, улыбчивые. Мы так долго стоим в воде и не вянем!

– Что мы слышим! – Разом возмутились все остальные, только что ссорившиеся цветы. – Ну, куда вы лезете! Вас даже сравнивать с нами нельзя! Вторсырье!

– Мы не вторсырье! – Дружно закричали астры. – Астры в переводе с английского, значит, звезды!

– Потухшие звезды, – съязвила роза, и другие цветы противно захихикали.

– Прекратите обзываться! – Заступились за астры ромашки. – Это некрасиво. Неужели вам не стыдно?

– Кто это вздумал нас здесь воспитывать?! – С высоты своего роста рявкнул георгин.

– Это мы, ромашки, – бесстрашно глядя вверх, ответили они хором.

– Деревенские простушки, а туда же! – Закачался гладиолус на своей длинной ноге. – Вас все равно не возьмут!

– Это неважно, – зашелестели ромашки, – мы не в претензии. Нам просто обидно, что вы не замечаете других. Ведь здесь еще столько красивых цветов! Посмотрите: вот глазастые анютины глазки, похожие на бабочек. Вот веселые беззаботные маргаритки, а вот ноготки, бархоточки и всякие другие цветы, которых не счесть.

– Все это – мелюзга! – Важно проговорил георгин. – Даже не стоит обращать внимание на такую мелочь!

Маша слушала всю перепалку с широко раскрытыми от ужаса глазами. Она дернула гномика за руку и тихо прошептала:

– Дюйм, сделай что-нибудь, они совсем перессорились. Мне теперь вовсе не хочется брать их в свой букет. Я не знала, что цветы могут так ссориться!

– Мяуша права, – заурчал кот. – Пора вмешаться!

Но гном отрицательно закачал головой.

– Не надо, они разберутся сами. Мы можем только испортить дело, – сказал он. – Наберитесь терпения и дождитесь конца.

– Кхе, кхе, кхе, – закашлял кто-то наверху. И трескучий голос проговорил. – Замолчите все! Как вам не стыдно! Ведь вы цветы, вы все красивы, вы несете радость и улыбки людям, вы дарите им хорошее настроение, вы дарите им праздник!

– Кто это? – Тихо спросила Маша.

– Это старый репей, – отозвался кот.

– Вы все нужны им, – продолжал репей, – и каждому человеку нравятся свои цветы, любимые. На вкус, на цвет товарищей нет! – Закончил он и снова закашлялся.

– Не слушайте его, – взвизгнул ирис, – этот старый репей никому не нужен! Он всегда и ко всем цепляется, противный! Отвернитесь от него все, иначе он вцепится в кого-нибудь своими липучими колючками и будет таскаться за нами повсюду!

– Эх, глупый, – вздохнул репей. – Ну, зачем мне за вами таскаться? Мое место на лугах, в лесу, среди травы. А мои колючки – это семена, которые таким образом расселяются по другим местам. И дети мои прорастают в землю и дают новые всходы, так я продолжаю свой род. Они вырастают, цветут, и все повторяется сначала. А букеты не для меня. Я для них слишком неказист. – И репей глухо по-старчески закашлялся.

– Но нам нужно выбрать для букета самые красивые цветы, – подала голос роза, – как же нам это сделать?

– Успокойтесь, – ответил репей. – Люди сделают это сами. И пусть не обижаются те, кого не возьмут. Это вовсе не значит, что кого-то не любят. Просто, может быть, вы понадобитесь в другой раз. А если и нет, то здесь, в саду, нисколько не хуже под солнышком и ветром, чем дома в тесной хрустальной вазе.

И все цветы согласно закивали, потому что всем здесь нравилось, у всех здесь было свое место, никому не было тесно, всем хватало солнышка, воздуха, все одинаково купались под дождем и пили сладкую прохладную росу, и всем сияли далекие серебристые звезды, как сейчас. Стало тихо, и только ветерок колебал стебельки цветов.

– Помиритесь, – продолжал старый репей, – и никогда больше не ссорьтесь!

– А как это сделать? – Спросила лилия, ведь это она затеяла спор среди цветов.

– Очень просто, – проскрипел репей, – скажите друг другу что-нибудь приятное и улыбнитесь.

– И все? – Удивилась лилия.

– И все! – Ответил репей. – Добро делать очень просто и приятно. Попробуйте, и вы убедитесь в этом сами.

– Милый цветы, – засеребрился голосок лилии, – вы все такие красивые, разноцветные, я вас всех так люблю! Вы все достойны быть в букете!

И все цветы сразу заулыбались и стали говорить друг другу комплименты. А Маша, гномик Дюйм и кот Заяц сидели и тихо радовались, что цветы помирились, и все закончилось хорошо.

Небо начало сереть, и гномик забеспокоился: до рассвета он должен был быть на своем месте, и пора было уходить. Он подал знак Маше, и они быстро забрались на спину Зайца. Кот поднялся и так же бесшумно заскользил по траве к дому. Взбежав по лестнице на второй этаж, кот вошел в машину комнатку и остановился у ее кровати. Дюйм и Маша слезли с его спины, и гномик зазвонил в бубенчик. Маша опять стала большой, и Дюйм скомандовал:

– А теперь быстро спать! Мне пора к себе. В следующий раз я приду к тебе с Таймом, и мы совершим путешествие в далекую страну Времени.

– А когда это будет? – Спросила Маша, укладываясь в постель.

– Я не знаю, – грустно вздохнул Дюйм. – Но это непременно будет. Ты жди нас. А в память о сегодняшней ночи я оставляю тебе свой серебряный бубенчик. Он будет напоминать тебе обо мне. Не люблю расставаться… – добавил он и умолк.

– Мы будем ждать вас, – ответила Маша, и кот мяукнул в знак согласия. – Ты очень добрый, Дюйм, мы любим тебя, приходите же скорее!

Гномик кивнул, закрыл глаза, и Маша увидела, как он побежал по лунному лучику, спустившемуся в окно, как по лесенке, верх и исчез из вида.

Маша легла на бок, зажмурилась и крепко уснула. Ей снилось что-то непонятное, радостное и звонкое, как урчание ее кота Зайца, ей было хорошо, легко и приятно, как бывает только в детстве, когда все еще впереди.

Утром бабушка пришла будить Машу.

– Ты что так долго спишь сегодня, – сказала она. – Вставай, солнышко на дворе! Беги умывайся и быстро завтракать. Я сырников напекла и сварила твое любимое какао.

Маша вскочила и чмокнула бабушку прямо в ухо.

– Ой, бабуля, – закричала она, – какой чудесный сон приснился мне!

– Ладно, ладно, – проговорила бабушка, освобождаясь от машинных рук. – Потом расскажешь.

Она вышла, а Маша быстро стала одеваться. И тут на столике у кровати она вдруг увидела серебряный бубенчик. Девочка взяла его в руки, и бубенчик тихо зазвонил.

– Значит, это был не сон, – подумала Маша, – и мы с Зайцем были ночью в саду, и гномик Дюйм живой, и он был с нами?

Кот мяукнул, а потом фыркнул. Он посмотрел на Машу своими изумрудными глазами и направился к выходу. На боку у него, крепко вцепившись в пушистую шерсть, торчало несколько репьев. Маша звонко рассмеялась, потому что сразу вспомнила старого репейника. Бедный Заяц, вот кто стал его жертвой!

– Ничего, Зайка, – Маша погладила своего любимца по спине, – потом выстрижем.

Кот благодарно лизнул ей руку и замигал глазами. Ему очень хотелось поговорить с ней, но у него получалось только урчание и мяукание, которого Маша не понимала. А за окном буйствовал август!

«Как хорошо сегодня! – Подумала она. – День теплый, солнечный, звонко поют птицы. И цветы давно проснулись и кивают мне своими головками, как старой знакомой!».

Маша подошла к цветнику и, глядя на это разноцветье в капельках росы, счастливо засмеялась. Впереди ее ждали новые приключения и новые друзья.

ПУТЕШЕСТВИЕ В СТРАНУ

ДАВНЫМ-ДАВНО

Машенька поступила в первый класс. Она уже отучилась одну четверть и стала настоящей школьницей: она сама ходит в школу, готовит дома уроки внимательно и серьезно слушает свою учительницу Веру Васильевну. Вера Васильевна добрая и красивая, она знает много интересных вещей. Когда она рассказывает, Маша забывает про все и ловит каждое ее слово. А дома Маша старательно вспоминает все, что она слышала, и повторяет про себя, чтобы запомнить надолго.

1 сентября вся семья сопровождала Машу в школу. За спиной у нее был новенький рюкзачок с тетрадками и пеналом, а в руках она несла огромный красивый букет, составленный бабушкой из многих цветов, выращенных на их даче.

Маша смотрела на букет и ей казалось, что цветы счастливо и приветливо улыбаются ей, кивая своими головками. Маша помнила, как они ругались и спорили за место в ее букете, но теперь они мирно и радостно топорщились в ее руках, как будто говоря: «Ты самая красивая из всех, и мы самые красивые у тебя, и сегодня очень счастливый день!».

Всех учеников и их родителей построили во дворе школы. И пожилая седая директриса поздравила их с началом учебного года. Потом первоклассники под звон школьного колокольчика побежали к своим учителям, сбиваясь вокруг них с большими букетами цветов. Маша оглянулась и увидела, как все машут ей руками и улыбаются. Ей как будто говорили: «Не волнуйся, все будет хорошо!». И Маша знала, что все обязательно будет хорошо, потому что у нее есть папа, мама, бабушка, дедушка и кот Заяц, которые ее очень любят и ждут. А в кармане ее юбочки лежит серебряный бубенчик гномика Дюйма, который тихонько позванивает, как будто тоже принимает участие в общем празднике, перекликаясь со школьным звонком.

Учительница повела всех в класс и рассадила по партам. Дети дарили ей цветы. Вера Васильевна каждого благодарила и целовала в щеку, а ученицы старших классов помогали ей ставить цветы в вазы, банки и ведра с водой. Цветов было так много, что Маше показалось, что учительница сидит прямо посредине клумбы. В классе приятно пахло свежим ароматом сада. Вера Васильевна начала знакомиться с учениками, называя каждого по имени и фамилии. Дети вставали и громко отвечали: «Я!». Потом Вера Васильевна поздравила всех с началом учебного года, рассказала, что они будут изучать и как надо себя вести в школе, и отпустила домой.

Ребятишки побежали во двор, где, волнуясь, их уже ждали родители. Они так целовали своих детей, как будто не видели их очень долгое время, и наперебой спрашивали:

– Ну, что вы там делали, как тебе понравилось в школе, как учительница? О чем она вам рассказывала?

И ребята весело и звонко принимались рассказывать о первом в их жизни уроке.

А дома Машу ждали праздничный обед и подарок, приготовленный ей к этому дню. Это был новенький ноутбук. Его купили заранее. Но Маше ничего не говорили.

И вот теперь папа распаковывал большие и маленькие коробки, что-то подсоединял и подключал, и вскоре в Машиной комнате на столе появился чемоданчик, похожий на телевизор с колонками и клавиатурой, на которой можно было работать уже без «мышки» своим пальчиком. Папа включил его, вставил диск, и экран ноутбука засветился разными картинками.

– Ну вот, – сказал папа, это очень умная машина. Она будет помогать тебе учиться, общаться с друзьями и играть, С ее помощью ты сможешь найти себе друзей в разных уголках мира. Но сначала надо хорошо ее изучить. И этому тебя будут учить в школе, а я буду помогать тебе дома. Ты способная, Машка, ты справишься. – Папа обнял Машу, взял ее на руки и закружил по комнате.

Она ткнулась носом ему в шею и неловко поцеловала прямо в ухо.

– Обедать! – Закричала бабушка из большой комнаты, где она вместе с мамой сервировала праздничный стол.

Войдя, папа и Маша прямо посредине стола увидели огромный красивый торт с розами и шоколадом, а дедушка вертел в руках бутылку шампанского и шутливо грозил:

– Держитесь, сейчас будет выстрел!

Раздался хлопок, и шампанское заструилось в подставленные бокалы. Было весело и шумно. Машу поздравляли с началом учебного года, желали ей здоровья и успехов. А она, потягивая из своего бокала лимонад, каждый раз отвечала всем: «И вам того же!». Так прошел ее первый школьный день…

А теперь Маша настоящая ученица. Вера Васильевна очень ею довольна и часто ставит в пример другим ученикам, но Маша не задается. Она знает, что для того, чтобы чего-то добиться, нужно много и упорно работать, не отчаиваться, если что-то сразу не получается, не бросать начатое дело, а доводить его до конца и обязательно помогать тем, кто нуждается или просит о помощи. Когда Маша делает уроки. Заяц тихо сидит за ее спиной и, щуря свои изумрудные глаза, внимательно смотрит на нее.

С той памятной ночи, когда кот и Маша были в саду, она по-другому стала относиться к своему пушистому другу. Девочка разговаривала с ним, гладила его мягкую шерстку и вздыхала. Она помнила обещание гномика Дюйма и ждала его. А кот, заговорщически подмигивая, как бы говорил: «Понимаю-понимаю, уже скоро, подожди еще капельку!». Но время шло, гномик не появлялся, и Маша стала потихоньку забывать о нем. И только маленький серебряный бубенчик изредка напоминал ей о ее друге своим хрустальным перезвоном, не давая забыть его совсем.

Вот и сейчас Маша сделала все свои дела, сложила тетради и учебники в рюкзачок и уже хотела побежать во двор, где гомонила детвора, как вдруг услышала тихое и нежное «тили-бом».

Маша взяла бубенчик в руки, и ей показалось, что он блестит как-то по-особенному, ярче, чем обычно. Кот тряхнул головой, мяукнул и прыгнул Маше на колени. Бубенчик звякнул сильнее, и кот замяукал еще громче. Он поднял переднюю лапку, уперся ею в Машину грудь и потерся о нее головой, как будто хотел сказать:

– Я знаю, что это значит. Это гномик Дюйм обещает прийти к нам в гости.

Маша ласково погладила кота по голове, и тот, довольный, затянул свое привычное «мурр-рр-рр».

Дома пока никого не было. Обычно бабушка приходила с работы раньше всех и, завидев во дворе Машу, звала ее домой. Но сейчас Маше почему-то расхотелось идти на улицу. Она задумчиво смотрела на бубенчик и спрашивала сама себя: «Когда же все-таки придет Дюйм, ведь он обещал и просил непременно его дождаться. Может быть, вот сегодня, сейчас…». Но ничего не происходило, и Маша со вздохом направилась в прихожую.

Взглянув на себя в зеркало, Маша скорчила рожицу и начала гримасничать, как обезьянка. Она стала подпрыгивать и повизгивать, словно щенок перед прогулкой, и так расшалилась, что Заяц, прибежавший на шум, протестующе замяукал и выгнул спину.

– Ай-яй-яй, – услышала вдруг Маша чей-то надтреснутый, но мягкий голос. Как нехорошо ведет себя эта девочка! Уже такая большая и умная шалит, как несмышленыш! Ай-яй-яй-яй!

– Кто это? – Испугалась Маша, и глаза ее широко распахнулись от ужаса.

– Не бойся, – проговорил тот же голос. – Это я, Тайм. Я родной брат гнома Дюйма, ты разбудила меня, противная девчонка, я встал раньше времени, что нехорошо. – И маша услышала недовольное сопение.

– Где вы? – Спросила Маша, оглядываясь вокруг себя.

– Я здесь, – опять услышала она. – Здесь, за зеркалом, подойди ближе и протяни мне руку.

Маша подошла к трюмо, стоявшему в прихожей у стены, и вытянула правую руку. Кроме своего отражения в зеркале она не увидела ничего, но вдруг откуда-то сверху и сбоку, как по какой-то невидимой паутинке, прямо к ней на ладонь проворно спрыгнул маленький толстенький человечек в зеленом камзольчике и красном колпачке с бубенчиком. Он был очень похож на Дюйма, только казался чуть моложе и задиристее.

– Ну вот, – сказал он, немного запыхавшийся, – и я собственной персоной. – Позволь представиться тебе, – Тайм – младший брат Дюйма. Сколько сейчас времени?

Маша посмотрела на часы.

–Три часа дня, – сказала она.

– Как! – Закричал гном. – Всего три часа! Так рано! Я недоспал целых восемь часов! Как же я теперь буду работать ночью, ведь мы с Дюймом всю ночь напролет трудимся, не покладая рук, даря большим и маленьким добрые цветные сны.

– А где же Дюйм? – Спросила Маша, разглядывая расстроенного человечка. Его добродушное пухленькое личико с ямочками на щеках и пышными розовыми губами было не на шутку озабочено.

– Он еще спит, – ответил Тайм, – набирается сил. Он проснется вечером. А я… – И из глаз гномика потекли слезы.

– Ну стоит ли так расстраиваться из-за таких пустяков? – Удивилась Маша. – Хочешь я угощу тебя чем-нибудь вкусненьким, а потом ты сможешь до вечера еще поспать.

Гномик оживился, и маленькие глазки на пухлых щеках ласково заблестели.

– Гномы любят сладкое и фрукты, – заявил он. – А что есть у тебя?

– У нас много вкусного, – сказала Маша, – и конфеты, и пастила, и варенье. Еще есть бананы и орехи, – добавила она.

– Вот здорово! – Взвизгнул гномик и подпрыгнул на Машиной ладошке. – Давай же не будем терять время. Я ужасно проголодался

Маша быстро направилась к кухне и принялась хлопотать, как заправская хозяйка. Она усадила гномика на подоконник и поставила на плиту чайник. На столе быстро появлялись вазочки с вареньем и конфетами, печенье и пастила, сахарница и плетеные корзиночки с красными яблоками и большими желтыми бананами.

Гном прыгнул на стол и вскарабкался на корзину.

– Не спеши, – серьезно, как это делала бабушка, сказала Маша, – я еще не заварила чай. А из чего ты будешь его пить, – всплеснула она руками, – ведь ты такой маленький, а чашки у нас все большие?

– А нет ли у тебя игрушек, – спросил Тайм, перебегая от одной вазочки к другой, – может быть, среди них найдется кукольная посуда? Она бы мне очень подошла.

– Есть, конечно, есть! – Радостно закричала Маша и побежала в свою комнату. Она открыла шкаф и увидела там коробку с игрушечным кофейным сервизом. Шесть чашечек, шесть блюдечек, кофейник, молочник, сахарница – все было на месте. Маша вытащила одну чашечку и побежала на кухню к Тайму.

– Вот, – замахала она ею над своей головой.

– Отлично! – Гном довольно хмыкнул. – Заваривай чай и приступим.

Ел Тайм много и аппетитно. И чем больше он ел, тем лучше становилось его настроение. Он так объелся, что даже перезастегнул ремешок на своем костюмчике на несколько дырочек влево. И, перепробовав все, наконец тяжело вздохнул и сказал:

– Все, нужно сделать перерыв, кажется, я чуточку объелся. Посмотри, сколько сейчас времени, и я, пожалуй, немножко посплю.

Маша посмотрела на кухонные часы, был пятый час дня.

– Скоро придет бабушка, – сказала она гному. – Тебе лучше уйти до ее прихода.

– Да, ни к чему лишние разговоры и вопросы, – подтвердил Тайм. – Мы, гномы, не очень любим выставляться напоказ, шумиха нам не нужна. Главное вовремя успеть к тем, кто в тебе нуждается, и помочь. Став взрослыми, многие забывают, что они когда-то были детьми и перестают верить в чудеса. А чудеса бывают, и мы, гномы, помогаем им происходить.

Тайм с трудом съехал по ножке стола на пол и заковылял к зеркалу. Но прямо навстречу ему важной барской походкой шел кот, сверкая на него зелеными глазами и вытянув вперед ярко-розовый нос.

– Мяу, – фыркнул кот и тронул гнома пушистой лапой.

– Ой, – охнул тот и замер от ужаса.

– Ничего страшного, – раздался сверху голос Маши. – Это Заяц. Он очень добрый, он не сделает тебе ничего плохого. Дюйм уже знаком с ним, а теперь познакомься и ты.

Маша опустилась на корточки рядом с котом и гномом и продолжала:

– Заяц, это младший брат Дюйма, его зовут Тайм. Он хороший и смешной, не обижай его. И не болтай лишнего, – строго прибавила она.

Гномик спрятался за зеркало и притих. А Маша стала быстро убирать со стола: ведь скоро придет бабушка, и нужно, чтобы все было в порядке.

Девочка заторопилась во двор, никто не должен ни о чем догадаться. Она понимала, что сегодня вечером ей предстоит встреча сразу с двумя гномиками. И кто знает, какие чудеса ждут их впереди…

Вечер прошел как обычно: ужинали, обменивались новостями, потом смотрели телевизор. Маша отказалась от ужина, она волновалась, и ожидание предстоящей встречи мешало ей сосредоточиться. Первой странности в ее поведении заметила мама:

– Что случилось, малыш, – ласково спросила она, – тебе нездоровится или ты устала? Может быть, стоит пораньше лечь в постель?

Маша и сама уже подумывала об этом, и предложение мамы было ей на руку.

– Мы много занимались сегодня, – неожиданно для себя соврала она, – Голова что-то разболелась.

«Какая я врушка», – подумала про себя Маша.

– Сходи умойся и спать, – вмешалась бабушка. – Ты переутомилась, завтра утром все будет хорошо. А сейчас – отдыхать, спокойной ночи!

– Спокойной ночи, – ответила Маша и чмокнула бабушку в щеку.

Умываясь, Маша слышала, как мама и бабушка жалели «бедного ребенка» и ей стало совсем стыдно. Но не могла же она сказать им, что сейчас она отправится куда-то очень далеко с двумя своими новыми друзьями.

Маша легла в кровать и стала смотреть в окно на светящиеся огни домов. Они то вспыхивали, то гасли. Там, в домах, люди жили своей жизнью и своими заботами. Приплелся Заяц и, придвинув усатую мордочку к ее лицу, завел свою баюкающую песенку. Маша не помнила, как она уснула. Разбудил ее тихий звон бубенчиков над ухом. Девочка открыла глаза и совсем рядом на подушке увидела двух гномиков. Они звонили в свои бубенчики и тихо улыбались.

– Вставай, Маша, – сказал Дюйм. – уже ночь. Нам много нужно успеть. Сегодня мы пришли к тебе вдвоем, и я выполню свое обещание. Мы с Таймом откроем тебе тайны времени и пространства. Ты сможешь увидеть то, что было давным-давно, и узнаешь много интересного.

Сон сразу слетел с Машиных глаз. Она быстро натянула джинсы и свитер и сунула ноги в кроссовки.

– Я готова. – сказала она.

– Вот и прекрасно, – ответили гномы. – Возьми нас за руки и зажмурься. – Они опять зазвонили бубенчиками.

– Мяу! – Вдруг заорал кот.

Маша открыла глаза и увидела Зайца, вцепившегося ей в свитер когтями. Она вопросительно посмотрела на гномов.

– Не надо его брать, – сказал Дюйм.

– С ним слишком много хлопот, – поддержал его Тайм.

– Но он мой друг, – возразила Маша, и он помогал нам, – она посмотрела на Дюйма.

– Ладно, – сказал Дюйм. Держи его крепче и дай нам руки.

Маша прижала кота к груди, взяла гномиков за их маленькие ручки и закрыла глаза. «Тили-тили-бом, тили-тили-бом», – услышала она мелодию бубенчиков и вдруг почувствовала, что какая-то сила подняла и закружила ее в воздухе. Маша приоткрыла глаза и увидела, что они кружатся в воздушной воронке, которая засасывает их куда-то вниз.

– Эй, – гневно закричали гномы, – сейчас же закрой глаза! – Маша зажмурилась, но уши ее слышали какие-то странные звуки – свист, обрывки слов и фраз чьих-то голосов, как будто кто-то хотел докричаться издалека и не мог. Она чувствовала, что вокруг нее кружатся непонятные предметы, подхваченные вихрем, и то теплые, то холодные волны воздуха окутывают все ее тело.

Внезапно звон бубенчиков прекратился, и Маше разрешили открыть глаза.

Она стояла посреди цветущего луга, пестреющего разнотравьем красок, окруженная белеющими шпилями гор, поросших яркой зеленью лесов, а сверху сияло яркое солнце на синем без единого облачка небе. В ее плечо, обезумев от ужаса и страха, вцепился Заяц, дико сверкая глазами. А оба гномика цепко держали ее за обе руки, зависнув в воздухе.

– Где мы? – Спросила Маша, одной рукой придерживая Зайца, а другую подставив гномам.

– Кажется, в Гималаях, – сказал Дюйм, – а что думаешь ты, – обратился он к Тайму.

– Похоже, что так, – подтвердил тот, – я повернул бубенчик на Китай.

– Ой, – охнула Маша, – как далеко, а где же люди?

– Глупая, – ответили гномы, – мы находимся во втором веке нашей эры. – Здесь никого нет, только животные и снежный человек, которого вы так упорно ищите и не можете найти. Иди вперед и не бойся.

Маша опустила кота на землю, и он, осторожно принюхиваясь, двинулся за ней. Странно, Маше казалось, что она точно плывет по лугу, не ощущая своего тела. Гномы забрались ей на плечо и, позвякивая бубенчиками, подсказывали, что нужно делать, и куда идти.

Маша удивлялась тому, что ни птицы, ни животные совсем не боялись их. Они доверчиво и с любопытством сновали туда-сюда и бежали совсем рядом. Но стоило протянуть руку, как что-то незримое преграждало путь, как призрачная стена, отделяющая этот мир от не прошеных гостей.

– Что это? – Изумилась Маша. – Я не могу прикоснуться к цветам и животным, как будто что-то мешает.

– Это пространство и время, – ответил Тайм. – Нас нет там, мы еще не родились. Там не видят и не слышат нас. Это уже было давно и ушло в небытие. А мы внутри энергии времени и можем перемещаться там, как невидимки. Мы как бы в параллельном мире.

– Не понимаю, – сказала Маша.

– Видишь ли, – начал объяснять Дюйм, – время это концентрация всех видов энергии – солнечной, тепловой, магнитной и других, которые еще не открыли люди. Время как бы сплавляет и прессует всю энергию в себе, втягивая предметы, вещи, людей и все, что нас окружает, и сжимается до ничтожно малых размеров, сохраняя в себе все предшествующее и продолжая поглощать все приходящее. Чтобы проникнуть в прошлое, нужно заставить энергию времени раскрутиться в обратном направлении. Но полностью войти туда мы не можем, мы защищены Законом Пространства и Времени. Нарушать его нельзя. Мы даже не имеем права пересечь параллельны мир, ибо это может так же иметь непредсказуемые последствия. Поэтому не шали и слушай нас внимательно.

Маша с Зайцем между тем уже стояли на узенькой горной тропинке, и Маша слышала хруст и треск веток и сучьев. Вдалеке показалось огромное бурое, волосатое существо, похожее на лохматый ком. Оно катилось прямо на Машу, и ей стало не по себе. Маша присела на корточки и замерла. Существо приближалось, сопровождаемое шумом ломаемых веток и запахом кислой лежалой шерсти. Это был великан 3-4 метров, заросший густой рыжей щетиной. Лицо его было сплющено, а челюсть резко выдавалась вперед, и из-под синих тонких губ свисали вниз желтые острые клыки. Глаза чудища скрывались в глубине под нависающими бровями, а лоб его был узким и широким.

Туловище, длинное и толстое, напоминало обрубок какого-то могучего дерева, а руки больше походили на лапы с огромными кистями, словно это были лопаты. Ноги чудища, кривые и косолапые, казались несколько короткими для его роста. Он шел, тяжело ступая и дыша, и Маша слышала гул его шагов. Ноздри волосатого великана раздувались, а в приоткрытой пасти Маша увидела красный мясистый язык.

Кот, подпрыгнув на лапах, выгнул спину, и шерсть на нем встала дыбом. Он шипел и боком двигался на чудище.

Маше трудно было понять, человек это, обезьяна или медведь. Ступни его оставляли следы, похожие на человеческие, но гортанный рык и длинная шерсть выдавали в нем зверя.

Маша схватила Зайца на руки и, прижав к груди, проговорила:

– Не бойся, дружок, он не сделает нам ничего плохого, мы вне опасности. Это йети, снежный человек. Нам здорово повезло, что мы увидели его, ведь так много людей хотели бы посмотреть на это существо.

Гномики зазвонили своими бубенчиками и, наклонясь к самому уху Маши, зашептали: «Пойдем за ним».

Маша почти побежала следом, чтобы не отстать от йети. Он шел напролом, никого не опасаясь. Молодые и сочные ветки он ел, хрустя ими, как морковкой.

Странно, Маша бежала, но нисколько не чувствовала усталости. Она во все глаза смотрела на снежного человека и пыталась запомнить все до мельчайших подробностей. Йети привел ее к своей берлоге, и Маша увидела самку, ниже и мельче его, на спине которой, обхватив ее шею руками, висел их малыш. Мать понюхала большого йети и издала вопль. Большой йети ответил ей и вытянул лапу в сторону Маши. Маша похолодела. Ей показалось, что сейчас своей огромной рукой-лапой он схватит их всех и бросит прямо себе под ноги. Но йети оторвал молодую ветку и протянул ее самке.

– Пожалуй, хватит с нас, – обратилась Маша к гномам. – Нельзя ли куда-нибудь в другое место?

– Сейчас мы отправимся в древнюю Индию, – сказал Тайм и дернул Дюйма за колпачок. Оба гномика зазвонили в бубенчики, а Маша снова закрыла глаза.

На этот раз все прошло очень быстро. И, открыв глаза, Маша увидела красивый храм и множество людей в белых одеждах и тюрбанах. Они вошли в храм, и Машины глаза удивленно распахнулись. Весь храм был расписан картинами, на которых пели, танцевали, трудились и умирали древние люди. Боги их были раскрашены и наряжены, как куклы, и индусы кланялись им, сложив ладони перед собой. Все они были загорелые и босые, а в ушах, в носу и на руках – множество украшений. В углах храма стояли сосуды, в которых жгли благовония.

В центре Маша увидела огромную статую сидящей скрестив ноги женщины. В руках она держала младенца, а к ее ногам с поклонами люди несли цветы и жертвоприношения. Больше всего к ней подходило женщин и детей.

– Это храм Матери, – шепнул ей Дюйм. – В Индии издревле почитается женщина-мать. Видишь, как почтенно все обращаются к богине!

Девочка тоже сложила руки перед грудью и почтительно поклонилась статуе. Тайм молча показал ей на выход. Маша медленно спустилась со ступенек храма.

– Сейчас этот храм почти полностью разрушен, – услышала она голос Дюйма.

Рядом с храмом росли пальмы, папоротники, какие-то длинные растения, похожие на веревки и другие удивительные деревья и кустарники, о которых Маша даже не знала. Здесь было много цветов, и они поражали своей величиной и яркостью. Повсюду Маша видела шоколадно-смуглых людей с красивыми лицами и иссиня-черными волосами. Они были худы и малы ростом, и одежда их состояла из кусков материи, обмотанной вокруг тела.

Маша двинулась по тропинке вниз и увидела деревушку с тростниковыми стенами и крышами. В них кипела работа: женщины мололи зерно, пекли рисовый хлеб, ткали и раскрашивали друг другу лица и руки. За деревней Маша разглядела поля, залитые водой с проросшими зелеными всходами, и согнутые спины женщин, что-то делающих в воде. Тощие маленькие коровенки бродили тут и там, и никто их не трогал и не прогонял. А в кронах деревьев шумели, галдели, кричали тучи разноцветных птиц и вездесущие обезьяны. Эти плутовки дразнили людей и бросали вниз плоды и фрукты. Иногда они спускались на землю и широкими скачками прыгали между хижин, норовя что-нибудь стащить. Люди смеялись и шикали на них, а обезьяны в ответ скалились, гримасничали и издавали пронзительные гортанные звуки. Возле одной из хижин Маша увидела большой столб с цепью, врытой в землю.

– Это для слона, – шепнул ей Тайм.

Заяц обежал вокруг столба и принюхался. Этот толстый обжора давно был не прочь перекусить. Но Маша сердито шикнула на него, и он покорно поплелся следом. Поодаль они увидели делянку и слона с погонщиком на спине, таскающего бревна и толстые сучья. Одна из задних ног слона была обвита толстой цепью с кольцом, за которое, наверное, его приковывали к столбу. Маше стало жаль это доброе и сильное животное. Она видела слонов только в цирке и зоопарке, и там им жилось легко и беззаботно. А здесь…

«Как должно быть, трудно, скучно и голодно живут здесь люди, – подумалось ей. – Ни радио, ни телевизоров, ни телефонов с интернетом, ни моих любимых конфет и других лакомств!».

– Да, жизнь здесь тяжелая, – как будто услышав ее мысли, проговорил Тайм. – Что поделать, в те времена люди жили совсем по-другому… Впрочем, вечером у них будет праздник, может, останемся посмотреть?

– Что вы, – испугалась Маша, – мне нужно вовремя быть дома, иначе папа и мама не на шутку всполошатся, ведь они не знают про вас. И утром мне надо быть в школе…

– Смешная девчонка, – захихикали оба гнома, – сколько тебе объяснять, что ты находишься в прошлом и не можешь опоздать в свое время! Закон Времени и Пространства не позволит тебе этого. Ты просто еще очень мало знаешь и не можешь многого понять. Ты должна долго и упорно учиться, чтобы тебе стало все ясно. А пока запоминай, что ты видишь и слышишь, и внимательно слушай наши объяснения.

Маше стало стыдно за себя, и она густо покраснела. Вот если бы с ней сейчас были папа или дедушка, или хотя бы мама с бабушкой… А Машка пока еще маленькая и знает мало. «Эх, поскорее бы вырасти и стать большой и умной», – подумала она, а вслух добавила:

– На праздник, пожалуй, останемся!..

Вечер наступил незаметно. Как только закат отполыхал своим красным заревом, на черном низком небе прямо над головой зажглись крупные яркие звезды. И луна, как кружок желтого сыра, повисла между ними.

В деревне разожгли костры и фонарики в плошках с водой. Фонарики были цветные и над каждым курились ароматные травы. Посредине деревни зажгли самый большой костер, и вокруг него стали собираться люди. Зазвучали барабаны и бубны, и мужчины заиграли на дудочках и каких-то незнакомых странных инструментах, похожих на скрипку и гитару, выводя жалостливую заунывную мелодию. К музыкантам одна за другой стали подходить девушки, увешанные серьгами, бусами и браслетами. Они начал плавно разводить руками и притопывать ногами, отчего браслеты на их руках и ногах весело зазвенели в такт мелодии. Потом девушки встали вокруг костра и запели, взявшись за руки. Маше стало очень весело, и она начала подтанцовывать вместе с ними, а гномики подпевали своими тоненькими голосками и тренькали бубенчиками.

Но вдруг в середину круга ворвался мужчина, одетый в широкие цветные юбки. На его голове возвышалась огромная маска, раскрашенная разными цветами, и конусообразная шапка с колокольчиками и камешками. Ноги его были босы, а на щиколотках, как у всех девушек, надеты браслеты из бубенцов. Каждый раз, когда он попрыгивал и притоптывал, они вызванивали мелодию, а он бил в барабан. Потом мужчина стал хватать девушек за руки. а они, смеясь, стали поливать его водой…

Костер постепенно догорал, и музыка стихала. Люди потихоньку начали расходиться. Праздник кончился.

Маша вздохнула и обратилась к Дюйму и Тайму:

– Все пошли спать, а что же будем делать мы?

– Не хочешь ли ты побывать в Древнем Египте? – Спросил ее Тайм. – Мы можем отправиться туда сейчас же.

– Мы покажем тебе самую красивую женщину того времени – царицу Нефертити, – подхватил Дюйм. – Поверь, это стоит посмотреть.

У Маши загорелись глаза. Она видела профиль царицы на мамином кулоне, который она иногда надевала.

– Да-да, конечно, – согласно закивала Маша головой. – мне очень хочется увидеть эту легендарную женщину, о красоте которой столько веков складывают легенды.

– Кроме того, – продолжал Дюйм, – Египет – родина кошек, там эти животные считаются священными и особо почетаются, как коровы в Индии. Думаю, что Зайцу приятно будет посетить эту страну.

Кот сощурился, обмахнулся своим пушистым хвостом и утвердительно мяукнул. Маша закрыла глаза, и вихрь времени подхватил всю компанию. Через несколько мгновений все уже стояли около подножия огромного камня. Маша разглядела, что камень этот состоял из множества других камней, притертых своими гранями друг к ругу. Кверху камень сужался и своим острием упирался прямо в небо.

– Я знаю, – сказала Маша, – это пирамида. Я видела ее по телевизору. Там похоронен фараон.

– Правильно, – кивнул Тайм, – ты абсолютно права. Таких пирамид будет построено несколько. Мы покажем тебе, как это делалось.

– А как же царица? – Спросила Маша, – Очень хочется увидеть ее, ведь она такая красивая!

– Не волнуйся, – утешил ее Тайм. – Все успеем. Мы же с тобой. А, значит, все будет в порядке!

Маша и глазом не успела моргнуть, как все они очутились на дне како-то впадины, где стоял невообразимый грохот. Здесь множество людей, снующих вверх и вниз, как муравьи, вырубали огромные каменные плиты. Затем на них накидывали веревки и цепи и волоком, по настилам и столбам, тащили вверх. Веревки были перекинуты к каменному кругу, вращавшемуся на толстых каменных столбах, похожих на огромные ворота, и множество людей крутили его, цепляясь за специальные выступы. Было пыльно, жарко и душно. По черным спинам людей текли струи пота.

– Какой ужас, – воскликнула Маша, – это такой тяжелый труд! А что это за ворота?

– Эти люди – рабы, – тихо сказал Дюйм. – Их используют на самых тяжелых и грязных работах. А ворота… ну, как тебе объяснить… это такой древний подъемный механизм.

Наверху другие рабы шлифовали камни и подгоняли их друг под друга. Потом эти блоки грузили на огромные деревянные настилы с деревянными колесами и медленно везли к подножию пирамид. А затем эти блоки в строгой последовательности укладывались один на другой. Камни так же на веревках и цепях при помощи множества людей и лестниц тащили вверх на предназначенное им место. Иногда камни срывались вниз, придавливая людей и обрывая веревки и цепи. Тогда множество изуродованных тел уносили прочь, а на смену им становились другие, и все повторялось сначала.

Маша закрыла глаза руками и сказала:

– Прошу вас, друзья, уйдемте отсюда! Мне жаль этих людей!

– Да зрелище не из приятных, – согласно закивали оба гнома. – Но что же делать, Маша, жизнь это не только праздник, но и боль, и кровь, и смерть. И нужно знать это и не бояться смотреть правде в глаза. Сейчас вы, люди, приезжаете в Египет, смотрите на эти пирамиды, карабкаетесь на их стены и даже не представляете, каким титаническим трудом все это сделано!

– А сфинксы? – Маша указала на огромные статуи львов с человеческими головами.

– Это тоже огромный труд древних мастеров, – ответили гномы. – Смотри! – И Маша увидела, как тысячи людей при помощи несложных приспособлений превращали каменные валуны в лапы, туловище и голову сфинксов.

– Прошло уже много веков, – сказал Тайм, – и эти статуи были немыми свидетелями расцвета и падения многих цивилизаций, но до сих пор они восхищают и удивляют твоих современников техническим совершенством древних мастеров и многими загадками, не разгаданными до сих пор.

– Все это очень интересно, – проговорила Маша, – но, милые Тайм и Дюйм, где же царица и знаменитые египетские кошки?

– Сейчас, сейчас, – засуетились гномики и зазвенели бубенчиками.

И тотчас Маша увидела большой дворец с колоннами, у входа которого стояли два стражника с копьями. Они были рослые и мускулистые, в шелковых набедренных повязках и головных уборах, похожих на платок. Лица их были раскрашены узорами, и вид их был грозен.

– Кто это? – Опять спросила Маша.

– Это стражники царицы, проходи, не бойся, ведь они не видят нас, – ободрил ее Тайм.

Все вместе они прошмыгнули во дворец, и Маша стала разглядывать внутреннее убранство дворца. Здесь горели масляные светильники с благоуханиями, и все стены были расписаны фресками, изображающими сцены из жизни фараонов. Пол был выложен цветной мозаикой, а потолок расписан золотым орнаментом. Кругом стояли напольные вазы с цветами и блюда с различными экзотическими фруктами. На мраморном ложе, устланном шелками и пуфами, возлежала женщина, около которой суетились рабыни-служанки. Все они были молодые, стройные и белокожие. Даже тени загара не было на их лицах, а шелковые одежды струились теплыми воздушными волнами, оставляя обнаженными руки и грудь.

Они одевали и причесывали лежащую женщину, и Маша стала с любопытством рассматривать ее. Женщина лежала совершенно голая, и две служанки нежно и трепетно втирали в ее тело благовония. Она была стройная, длинноногая, с узкими плечами и бедрами, и маленькими, почти детскими, ступнями. Кожа ее была белая и тонкая, с едва различимым розовым отливом, говорившем о ее хорошем здоровье. Две другие служанки колдовали над ее черными с сизым отливом длинными волосами, медленно и ласково расчесывая их и укладывая на голове. Умасленную благовониями царицу обтерли затем ароматной водой из сосуда, где плавало множество цветов, и завернули в широкую материю, как ребенка.

Маша подумала, что царица похожа на мальчика-подростка, так хрупка и изящна была ее фигура. Но больше всего Машу поразила очень длинная, с каким-то лебединым изгибом, шея царицы, на которой гордо и даже надменно возвышалась голова. Брови царицы подчернили черной краской, а глаза от переносицы до самых висков подвели по верхнему и нижнему векам зеленым. Отчего они стали казаться огромными и загадочными. Тонкие, но четко очерченные губы, ей подкрасили ярким кармином, и глаза ее сразу будто заполыхали тысячами огней. Лицо царицы было узкое и продолговатое, а нос несколько длиноват. Но все вместе составляло какую-то необъяснимую гармонию, притягивающую взгляд.

Слуги принесли ей широкое, похожее на балахон, полупрозрачное, белое шелковое платье и широкий красный пояс. Царица облачилась в него и перехватила тонкую талию поясом. Служанки торопливо начали поправлять собравшиеся веером складки ее платья. Ноги ей обули в сандалии с золотыми пряжками, а на голову надели высокую шапку с отворотом и золотыми бляхами. В последнюю очередь царица облачилась в золотое монисто, покрывшее ей плечи, грудь и часть спины и больше похожее на воротник.

Затем она встала и направилась к выходу, следом за ней двинулись слуги. В следующем зале ее ждали шестеро мужчин в белых до пола одеждах со свитками и четками в руках. Это были жрецы, одни из самых уважаемых и почитаемых людей Древнего Египта. Нефертити проследовала мимо них к трону и молча села. По бокам трона расположились стражники. Жрецы почтительно поклонились царице и стали ей что-то говорить.

Маша во все глаза наблюдала за происходящим.

– Эти жрецы – большие хитрецы, – услышала она голос Дюйма. – Они много знают, имеют большое влияние на народ, но не всегда честно употребляют свою власть.

– Не будем лезть в их дела, – заворчал Тайм, – это дела давно минувших дней. Посмотрите лучше на эту прелесть, – и он указал рукой на голое ушастое существо с острой мордочкой и голым крысиным хвостом

Заяц сразу ощетинился и зашипел. Весь его внешний вид выражал невероятное презрение к этому страшному тощему соплеменнику.

– Фу, – сморщилась Маша, – это и есть знаменитые египетские священные кошки? Какие некрасивые! По сравнению с Зайцем они просто уродцы!

Между тем кошка забралась царице на колени и сощурила свои желто-янтарные глаза.

– Не говори зря, – возразил Тайм, – это очень умные и грациозные животные. Не забывай, что здесь очень жарко и здешним кошкам не нужен пушистый, теплый мех.

Кошка терлась о руки царицы, и Маше показалось, что она понимает все, о чем там говорили: взгляд ее был пронзительный и осмысленный.

– Здесь очень много кошек, – продолжал Тайм, – они почитаются священными животными и им очень неплохо живется. Кошки сопровождают своих хозяев всю жизнь и их хоронят, как людей.

– Заяц тоже везде сопровождает меня. – засмеялась Маша, глядя на своего пушистого друга. Заяц утвердительно мурлыкнул и потерся о ее ноги.

– С кем ты еще хотела бы встретиться? – Спросили Машу гномы. – Еще есть время, и мы можем успеть сделать парочку визитов.

– Я хочу домой, – серьезно сказала Маша, – ведь у нашей России такое интересное прошлое!

– Ты права, – согласился с ней Дюйм. – Россия – великая страна с великим прошлым. Куда же нам тебя отвезти?

– Давай покажем ей живого Пушкина, – предложил Тайм, – и пусть, когда она будет учить его стихи, это путешествие будет помогать ей.

– Я знаю Пушкина, – воскликнула Маша, вспомнив книжные полки в их квартире, в которых рядом с книгами стояли портреты Пушкина, Лермонтова и Есенина. – Пушкина очень любит дед, а мама – Есенина.