Тихий Омут и его обитатели бесплатное чтение

Тихий Омут и его обитатели

Большое болото подступало к деревеньке давно, зря люди когда-то поселились в этой сырой местности. Ещё и взбрыкнула речка Тихая: засорила ниже по течению своё русло и принялась широко разливаться, затапливая из года в год окрестные луга.

Разведя жуткую мокроту, речка через десяток лет русло поменяла и потекла себе дальше, ну а стоячие воды заилились и заросли густой ряской. Вместо лугового разнотравья везде теперь рос камыш, рогоз да мох, а рядом с деревенской околицей, тоже ставшей топким местом, принялись по ночам хороводиться блуждающие огоньки. То ли горючие болотные газы, то ли светящиеся глаза обнаглевшей нечисти, выживающей людей с насиженного места.

Впрочем, жители деревеньки теперь и сами за родовое гнездо не держались. Поднявшиеся грунтовые воды навсегда затопили погреба, а у домов, сплошь деревянных, прогнили нижние венцы. Огороды тоже не просыхали и, смирившись с неизбежным, народ стал постепенно разъезжаться кто куда.

Последние люди сбежали, когда с болота стали ясно слышаться то девичий хохот, то горький плач, а ещё странные вздохи вместе с громким причмокиванием. Не испугалась и осталась в пропадающей деревушке одна только баба Нюра, родня которой если и существовала, то давно где-то затерялась. Односельчане, в ужасе от решения пусть и самостоятельной, но всё равно не молодеющей бабушки настойчиво звали её с собой, обещая пристроить в какой-нибудь интернат для престарелых. Но упрямица отказалась категорически! Так и осталась единственной обитательницей медвежьего угла, всё больше погружающегося в болото и в забвение. Но на карте области деревенька всё ещё существовала, именуясь, как и встарь, Тихий омут.

***

Официант ресторана Матвей — чаще просто Мотя, — остро переживал кризис среднего возраста. Или не среднего, ведь рубеж, после которого пора начинать себя жалеть где-то сорок-сорок пять? Моте же было всего тридцать шесть, но это только по паспорту. Внушительная ранняя лысина и сутулость прибавляли лет эдак десять, а вечно унылое и какое-то помятое лицо с печальным фактом не только соглашалось, но и подкидывало годков пять ещё от себя. Дошло до того, что новый менеджер по персоналу вдруг стал выспрашивать Матвея, не тяжело ли тому уже бегать с подносом? Но и это ещё не всё: с недавних пор посетители ресторана, будто сговорившись, стали величать бедного парня весьма обидным словом хмырь.

"Где этот хмырь с нашим заказом?! — вечно орал кто-нибудь из гостей, хотя в задержке были виноваты только повара. Или: "Девчонки, кто-нибудь догадался дать официанту чаевые? Почему сама не дала? Да я этого хмыря невзрачного в лицо как-то не запомнила…". И это при Мотиной-то угодливости и расторопности!

Страшно неудовлетворённый качеством своей нынешней жизни, парень подумывал уволиться из официантов, одновременно осознавая, что решится на это тяжело. Приличного образования или дефицитной специальности у него не было, сильной родни, как у детдомовца, тем более. Значит, в любом другом месте придётся начинать с нуля, возраст для тех начинаний у него критический, а нынешняя профессия хотя бы "хлебная".

Но ещё больше чем иметь хорошую работу, Мотя желал бы переменить свою внешность. Не просто подкачаться, скажем, в спортзале, а кардинально, до неузнаваемости. Другая внешность, другое к нему отношение, а значит новая судьба! И эта идея фикс, вопреки логике, нравилась наивному парню всё больше. Всего-то поменять тощую поникшую спину на гору мускулов, лысину — на шикарную шевелюру, ну а новое лицо Мотя навоображал себе мужественное и волевое, но с располагающей улыбкой из сплошь здоровых, не подверженных кариесу зубов.

В реальности из всего перечисленного официанту светили только приличного вида вставные зубы, на которые ещё следовало накопить. Все остальные изменения в плане улучшения внешности были выполнимы разве что по рецепту Конька-Горбунка. То есть с помощью какой-нибудь магии, которую в обычной жизни Мотя как-то не встречал. Пока однажды вдруг не сообразил — существует же всесильный интернет! Надо просто поискать в сети сайт магических услуг и пообщаться с его владельцем!

Кинувшись к ноутбуку и сделав в поисковике запрос, ошарашенный Мотя понял — во всемирной сети затаился всемирный же шабаш! Колдуны, маги, чародеи вместе с ведьмами всех мастей просто жаждали осчастливить любого клиента, выполнив практически любое его желание!

Шаман Ыйгычин, к которому официант закинул первую пробную удочку, немедленно клюнул и посулил покамлать хорошему человеку аж из самой Сибири. Только сразу предупредил, что капризные духи оплату криптовалютой не переносят, а также не одобряют монгольские тугрики и вьетнамские донги. Оценив «продвинутость» духов и боясь прослыть на их фоне лохом, Мотя уклончиво пообещал подумать, а сам продолжил эксперимент и тут же постучался к следующей оккультной личности.

Экстрасенс Высшего Энергетического Уровня Апостолина Диамантовна тоже была рада помочь. Особо качественный мыслесгусток, на скорое богатство и на любовь женщин, готова была сформировать немедленно! Но озвученный гонорар, целых двести тысяч рублей, поверг жадного Мотю в шок!

Не задумываясь о последствиях, официант чисто автоматически послал экстрасенсихе свой собственный мыслесгусток в форме оттопыренного среднего пальца, после чего оказалось — обмен мыслями на расстоянии действительно возможен! Апостолина Диамантовна помрачнела, гневно запыхтела и немедленно отключилась, а негодующий Мотя принялся искать варианты подешевле.

Пронзительно-рыжая тётка, называющая себя какой-то фейри, и сивый ушастый молокосос, представившийся потомственным индийским магом озвучили суммы уже вполне терпимые, но закусивший удила Мотя продолжал азартно экономничать. В конце концов, он торкнулся к деревенской ведьме Степаниде, разумно рассудив, что бабуся "от сохи" сильно капризничать не будет.

И точно! Сладко улыбающаяся с экрана старушонка, услышав о скромном гонораре в пять тысяч рублей, даже глазом не моргнула. Сделалась словно ещё приветливей, только попросила перевести ей деньги немедленно и деловито продиктовала номер банковской карты. И ровно через секунду после того как перевод ушёл, нахально помахала Моте ручкой и просто отключилась.

Ужасно расстроенный парень, разом потерявший веру в добрую сказку со счастливым концом, повздыхал-повздыхал, повертелся на диване с боку на бок, а потом взял и уснул, даже не отключив ноутбук. И уже не видел, как в самую полночь ему пришло сообщение от Степаниды.

"Имеется вариант по изменению судьбы в пределах присланной суммы! Берёшь, мил человек? Или доплатишь и поищу другой?» — прочитал на следующий день проснувшийся в плохом настроении Мотя.

"О чём, собственно, речь, жду подробных разъяснений. Оплачивать повторно отказываюсь!" — раздражённо выстучал он в ответ, пристроив после своего сообщения гневный смайлик. Обогащать интернетовских мошенников резко поумневший Мотя больше не собирался.

До его ухода на работу ответ с разъяснениями так и не пришёл, а смена в ресторане в этот день выдалась особенно тяжёлой.

Завсегдатаи капризничали и все как один глупо шутили, уверяя, что оставят в этот раз чаевые надкусанными котлетами (узнать бы, кто из кухни проговорился, что Мотя забирает недоеденное домой!).

Понтующая «золотая» молодёжь загоняла официанта как бобика до взмыленной спины. Потом один перепивший идиот подставил Моте подножку, в результате дорогой заказ оказался на полу и как же орал на неповинного сотрудника администратор ресторана! Развопилась и вызванная для наведения порядка уборщица. Обозвала бедолагу при всех неуклюжим хмырём, вызвав в зале смешки и утвердительные кивки.

В довершении ко всем неприятностям тренькнул, прислав сообщение, телефон, и задёрганный Мотя понял — судьба к нему слишком жестока. Хозяйка съёмной квартиры, ни с того ни с сего, подняла со следующего месяца квартплату!

Серый от усталости и ещё более сутулившийся официант, вернувшись в пятом часу утра в своё неуютное жилище, выпил стопку водки и лёг поскорее отдыхать. Но расслабиться мешало острое раздражение, перешедшее потом в растерянность и досаду. Отношение к нему на работе всё больше походило на травлю, а защитить себя Мотя не мог. Никогда не умел, ещё с детдома, проще было перетерпеть и приспособиться, видимо поэтому не было и настоящих друзей. Ещё и девушки в его сторону не смотрели, оставалось вести скучнейшую жизнь одиночки-затворника…

Устав от душевных метаний, парень включить ноутбук и сразу наткнулся на новое сообщение от ведьмы Степаниды. Набранное крупным красным шрифтом, оно буквально кричало почти рекламным слоганом: "ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПО ИЗМЕНЕНИЮ СУДЬБЫ! ПОСЛЕ СОГЛАСИЯ И ВЫПОЛНЕНИЯ НЕСЛОЖНЫХ УСЛОВИЙ КЛИЕНТ ОБРЕТАЕТ ПОЛНУЮ НЕЗАВИСИМОСТЬ, ЖЕЛЕЗНОЕ ЗДОРОВЬЕ И ВЕСЬМА МУЖЕСТВЕННУЮ ВНЕШНОСТЬ. ТЕРРИТОРИЯ РАССЕЛЕНИЯ НА СВОЙ ВЫБОР, КОЛИЧЕСТВО ЛЮБОВНИЦ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ СЕЗОНА".

Ниже виднелась приписка уже шрифтом обычным: "Я тут поворожила, мил человек, и разыскала до кучи твою собственную бабку по матери, так что ты, парень, выходит не сирота. Зовут родственницу баба Нюра, к ней-то, в деревню Тихий омут и поедешь. Коли согласен, вот тебе адресок и ссылка на карту как добираться. Ну а не согласен — живи тварью дрожащей и дальше!».

Прочитав всё это, Мотя обомлел. И сразу безоговорочно Степаниде поверил. Он ведь ни словом не обмолвился ведьме, что всю жизнь считал себя круглым сиротой. И про «тварь дрожащую», про его жалкий характер старуха тоже угадала, но сердиться за явную насмешку взволнованный парень не стал.

— У меня теперь есть бабушка! — пробуя это прекрасное слово на вкус, громко произнёс он ликующим голосом. — Стоп, а вдруг бабушка Нюра при встрече меня не узнает? Она вообще в курсе о моём существовании?

Мотя торопливо выстучал на клавиатуре и отослал Степаниде этот самый важный для него вопрос, и на этот раз ответ пришёл практически немедленно. «Нюра давно тебя ждёт и обязательно признает, не сомневайся, — писала ему ведьма. — Отправляйся, мил человек, за своей новой судьбой, ну а мы теперь в расчёте. Бесплатно больше не беспокой!».

Конечно же Мотю тут же начало мучить любопытство и про "территорию расселения", и про "количество любовниц в зависимости от сезона", которых Степанида ему так щедро наобещала. Однако благоразумная бережливость любопытство победила. Дорога к только что обретённой бабушке предстояла дальняя, отпуск в ресторане придётся брать за свой счёт, опять же следовало привезти родственнице подарки. Поэтому Мотя вздохнул, отключил свой ноутбук и постарался уснуть, хотя после таких новостей сделать это было нелегко.

Зато сон потом пришёл самый любимый. Разлилось и потянулось до самого горизонта зыбкое и прекрасное в своём уединении пространство. Заиграли солнечные блики на поверхностях водных оконцев, раскрывшихся посреди травы или пушистого мха, замелькали в воздухе стремительные синие и красные стрекозы, охотившиеся за комарами и мошкой. Но Мотя, вдруг ставший маленьким мальчиком, на тех стрекоз не смотрел. Его очень занимали высокие жёлтые цветы, растущие в тёмной воде, подходить к которой было боязно.

— Тот цветок зовётся водяной касатик, — объясняла Моте-мальчику очень бледная молодая женщина, погружённая в тёмную воду по пояс. — А я твоя мама. Принеси мне цветок, и мы всегда будем вместе.

Женщина принималась манить к себе маленького Мотю, обещая приласкать и поцеловать, из-за этого Мотя-большой всякий раз просыпался в слезах. Дотянуться во сне до прекрасного жёлтого цветка не получалось, и всё равно сновидение было любимым из-за свидания с мамой.

***

Поездка к бабушке в деревню обернулась настоящим путешествием. Полных двое суток Мотя ехал на поезде, не отлипая, как ребёнок, от окна и, наконец, сошёл на богом забытом железнодорожном километре, где не было даже платформы. Зато совсем рядом обнаружилась старая, уже сильно заросшая травой дорога, уводившая в практически голую, с редкими кустами и деревьями пустошь. И Мотя отшагал по этой дороге немало часов, лишь раз увидев какое-то разрушенное строение, выглядевшее особенно дико на фоне безлюдных просторов.

Меж тем обширная пустошь всё понижалась, скатываясь в широкую низину. Дорога под ногами уже еле угадывалась и в какой-то момент словно растворилась, поглощённая признаками болота. Земля то пучилась травяными кочками, то сыро проминалась, а кое-где и хлюпала, превратившись в топкую грязь, но городской житель Мотя, удивляясь самому себе, всё шёл и шёл вперёд, чувствуя вместо усталости непривычную бодрость.

Не испугался Матвей и густого тумана, который возник ниоткуда и быстро разлёгся по низине с болотом. Как только глаза парня перестали видеть дальше собственного носа, в голове словно включился уверенный навигатор, предложивший продолжить путь. И Мотя, радостно хохотнув, бодро пошлёпал сквозь молочную пелену, ощущая особый восторг, когда почва под ногами принималась колыхаться, как батут.

Выйдя, наконец, из тумана, парень обнаружил себя уже не на болоте, а на кривой замшелой улочке тихой деревеньки.

Поздние сумерки перешли, оказывается, в ночь, но в старых домиках местных жителей не светилось ни одно окно. Не лаяли во дворах собаки, не бормотали за стенами жилья телевизоры и приёмники, и это парня опять же не озадачило, а отчего-то восхитило. Видимо его уши и нервы требовали такой вот ласковой тишины.

Чтобы насладиться ею, а заодно передохнуть, Мотя присел на первую попавшуюся лавочку. Но не пробыл в одиночестве и пяти минут, как на улице стали появляться и прогуливаться девушки.

Источающая сладкое томление луна осветила их бледные, до прозрачности, лица, длинные распущенные волосы и странные наряды, состоявшие из цветов, листьев кувшинок и травы.

Девушки плавно дефилировали вдоль улицы туда и обратно, и ни одна из деревенских красавиц так и не заговорила. Зато каждая бросила на парня до того призывный, полный чувственной тоски взгляд, что весьма смущённый Мотя вдруг почувствовал в собственных штанах восставший столбик.

— Девоньки наши очень уж по ухажёрам скучают, — прошелестел вдруг за спиной парня умильный голосок. — Вот и не утерпели, понабежали. Правда ведь хороши?

— Все как одна! — горячо подтвердил Мотя, поворачиваясь на голос.

Позади лавочки стояла сухонькая и очень морщинистая, но с живыми весёлыми глазами старушка, которая светло ему улыбнулась и заговорила опять:

— Коли бы дочь мою увидел, совсем бы ты, парень, сомлел. Только не придёт сюда дочка, на меня сильно сердится.

— Бывает, — посочувствовал старушке Мотя. И тут же вернулся к разговору о девушках. — У вас в деревне фольклорный праздник?

— С чего так решил?

— Ну так девушки очень странно одеты… раздеты, — пролепетал Матвей, внезапно обнаружив, что под травяными юбочками обольстительниц нет белья.

— А как ещё одеваться болотным девкам? — сильно удивилась старушка. — Кстати, парень, а ты кто? Откуда взялся?

— Понимаете, ищу деревню Тихий омут. По карте она где-то в этих краях.

— Так нет больше деревни! — всплеснула руками старая женщина. — В самой трясине оказалась. А люди, что жили, давным-давно разъехались.

— Обманула всё-таки ведьма из интернета! — Стукнул кулаком по лавочке обозлившийся парень. — Нет деревни — не существует и бабушки Нюры! А я так мечтал увидеть собственную бабушку!

— Как ты сказал?! — вдруг вскрикнула и даже пошатнулась старушка. — К бабе Нюре шёл? Мотенька, ты?!

— Да, а вы откуда знаете… Так это и есть Тихий омут?

— Он! Он, внучок ты мой дорогой! — заголосила в голос старушонка и бросилась обниматься, а красавицы застыли и принялись жадно прислушиваться.

— Вы меня не путайте! Вы только что сказали, что та деревня провалилась в трясину, — не поверил Мотя, вскакивая с лавочки и раздражённо отцепляя от себя довольно ухватистую бабусю.

— Что ты, милый, я имела в виду — вокруг нас сплошная трясина, — принялась та объяснять дрожащим от волнения голоском. — Последняя тропка исчезла, когда тебе в детдоме исполнилось пять годков. Поэтому, бедный мой, не смогла тебя больше уже навещать!

— Отправили, значит, заранее из глуши в цивилизацию? — буркнул, поняв по-своему Матвей. Однако знающей его имя и упомянувшей детдом старушке он начал верить. — Ну, допустим. А точно вокруг трясина? Я вон сегодня свободно прошёл!

— Отчего же не пройти, коли родня болотнику или, скажем, болотному хмырю, — понесла полную ерунду его бабушка, и Мотя негодующе фыркнул, услышав неприятное для себя слово. — Только я, внучок, до последнего надеялась вырастить тебя не нечистью, а человеком. Оттого в детдоме и прятала, спасала от твоей собственной матери.

— Ничего не понимаю!

— Погоди, родной, сейчас всё расскажу. Только присяду, ноженьки мои от этой сырости давно отваливаются.

Старушка нетвёрдо шагнула к лавочке и не села, а словно обвалилась рядышком с Мотей, который успел заботливо её поддержать. За это бабуля любовно погладила внука по спине и опять возбуждённо зачастила:

— Так вот. Поганка эта, дочка моя, обычными деревенскими парнями, вишь ли, брезговала. Зато повадилась бегать к болотной нечисти, видать те кавалеры по мужской части искусней. От одного из них тебя и заимела, хорошо хоть родила дома, а не в мочажине, в которую полюбовник её, в конце концов, и затащил! — Всхлипнула бабушка Нюра, но тут же слёзы утёрла и продолжила свой рассказ. — В общем, сделалась твоя мать, как вон те несчастные девки, болотницей. И начала тебя, милого ребятёнка, тоже к себе на дно заманивать! Не младенца, конечно, а когда чуть подрос и стал от меня убегать.

— Кажется, я немного маму помню. Она показывала мне красивые цветы, вроде их называют водяные касатики, — признался и веривший, и не веривший в происходящее Матвей. — Нужно было тот цветок сорвать и маме принести…

— Вот-вот, в самый болотный омут! Утоп бы ты, бедняжечка, и стал на радость мамочке новеньким болотным хмырём! А теперь скажи, внучок, как на духу — ты в нашу трясину своей охотой пришёл? Может быть, нестерпимо потянуло?

— В основном, бабушка, пришёл я сюда из-за тебя. И, заодно, поменять свою судьбу… так вот что имела в виду ведьма из интернета! — окончательно прозрел Матвей. — Мать меня всё-таки бы утопила, и заимел бы я «новую мужественную внешность» какого-то там хмыря! А ещё «территорию расселения по своему выбору»! — процитировал Мотя по памяти обещания ведьмы. — Осталось выяснить, что означает «количество любовниц в зависимости от сезона». Ты, бабушка, случайно не знаешь?

— Так девки-болотницы в суровые зимы промерзают, словно лягушки. И засыпают до весны.

— Брр, — передёрнуло парня. — Хотя, как выяснилось, мне на болоте очень даже неплохо, поищу-ка я лучше девчонок среди теплокровных. Не буду больше их стесняться и сторониться. И официантом больше работать не пойду, может стать проводником на болота для экстремалов? Или спасателем МЧС, а мышцы я и в спортзале подкачаю!

— Делай, мой родной, как будет лучше тебе, а я уже бога благодарю, что свиделись! Пошли теперь в дом, буду кормить с дороги. Любишь ли жареную утицу?

— Кстати, бабушка, ты чем тут столько лет питалась?

— Девоньки болотные меня не бросают, дичи и рыбы всегда полным-полно. Ещё и клюкву в сезон для меня собирают, тьфу, кислятина, глаза бы не видели! Знал бы ты, Мотенька, как мне охота съесть обычную печеньку. Или любую карамельку!

— Я шоколадных конфет привёз. А ещё фрукты и, только не смейся, копчёную рыбу, кто же знал. Съесть нужно всё, когда будем отсюда уходить, руки у меня должны быть свободные.

— Возьмёшь такую никчемную старуху с собой? На закорках через трясину понесёшь? — догадалась и вся просияла бабушка Нюра.

— Ну, ты же спасла меня от участи болотного хмыря, — тоже весело усмехнулся и стал от этого вполне симпатичным бабушкин внук. А потом вдруг шутливо щёлкнул сам себя по лысине, — А такое украшение у настоящего хмыря имеется?

— А то! Ещё и хвостик, небольшой такой, колечком. Ручищи аж до земли, зубищи в четыре ряда…

— Всё-всё, теперь точно превращаться в папину родню и не подумаю! Завтра же уходим, даже не желаю видеться с маман. Какой-то у неё дурной вкус.