Господин мой, рыцарь бесплатное чтение

1

Примерно недели через две путешествия на горизонте показался парус. Он – то появлялся, то исчезал в дымке. Потом приблизился и отчетливо нарисовался на фоне неба. Началось преследование.

– В этом месте Внутреннего моря воды обычно довольно пустынны, – рассказал Люку шкипер, – а берега, которых сейчас не видно, практически не заселены. Нужно быстрее добраться до проливов. Там берега обжиты людьми. Есть портовые города и какая-то защита от пиратов. Далее за проливами вновь простирался океан, и там – полно опасностей. На просторе – больше шансов встретить пиратские суда. Здесь во Внутреннем море промышляют довольно редкие и не самые опасные из морских разбойников.

Видимо, он так себя успокаивал. Через два дня и две ночи преследования, пиратское судно приблизилось настолько, что стало возможно рассмотреть лица матросов на мачтах. Два судна сближались в тиши, подгоняемые легким ветерком. У быстроходного и легкого корабля пиратов была возможность догнать груженую «Черную чайку» до того момента, когда они приближутся к цивилизованным берегам.

– Придется защищаться, – сказал шкипер, когда в борт их судна впилась первая проверочная стрела. Очень скоро в них должны были полететь, кроме стрел, еще и кошки с веревками и затем их ждал абордажный бой.

– Твои люди владеют оружьем? – спросил его Люк. Тот пожал плечами:

– Не все.

– Я мог бы помочь вам, – предложил Люк шкиперу.

– Конечно, – отозвался шкипер с довольно рассеянным видом. Он был бледен, явно напуган, хотя и держал себя в руках.

– Десять талеров, – назвал свою цену Люк, заплативший за рейс, всего лишь три золотых.

– Десять? – переспросил шкипер. – Значит десять…

До него постепенно дошло, о чем с ним пытается договориться Люк. Он даже рассмеялся горестным смешком:

– И что? Что я получу за эти десять талеров?

В его голосе звучало: «Да, у тебя есть меч. Но у пиратов – у каждого по мечу или сабле. Их этим не удивишь. Ты один, а их множество!»

– Возможность доехать до места назначения, – спокойно ответил Люк на вопрос.

Его голос подействовал на шкипера успокаивающе. Дольф еще раз внимательно глянул на Люка и сказал:

– Хорошо. Десять так десять. Но – в ближайшем порту.

Люк кивнул, спустился в трюм, насыпал коню в ясли овса, взял из подсумков шлем, щит, короткий меч и арбалет с полным колчаном острых черных болтов, а плащ снял и накинул на луку седла. Когда он вышел на палубу, вражеский корабль был уже совсем рядом и кренился на ближний к ним борт из-за обилия свесившихся на нем улюлюкающих пиратов.

Наконец в сторону «Черной чайки» полетели крючья. Матросы пытались обрубать привязанные к ним веревки, но это было опасно, так как с пиратского судна летели меткие арбалетные стрелы.

Люк внимательно присмотрелся к нападающим. В их толпе он заметил самого энергичного, шумного человека в красном кафтане. Он явно руководил штурмом. Люк вложил первый болт в желоб арбалета, спокойно, не торопясь прицелился. Можно было нажимать на спусковой крюк. Однако слишком уж гладким выглядел кафтан на командире. Сукно натянуто на панцирь? Люк не стал стрелять в здоровяка, а прицелился в полуобнаженного пирата рядом с ним и нажал спусковой крючок. Пират вздрогнул, и, захлебываясь собственной кровью, стал лихорадочно вытягивать из себя зазубренный болт. Не справившись с этой задачей, он без сил повалился на спину, корчась от боли.

– Раз, – произнес Люк.

Через несколько мгновений пираты, сначала сблизив, затем так притянули борта судов, что стало возможно перескакивать. Люк, находившийся по правому борту, ближе к корме, оценил густой железный дождь летящих с пиратского корабля стрел, и помедлил немного, укрываясь за бортиком, дожидаясь окончания обстрела или хотя бы его ослабления. Потом он взял щит в правую руку, так он был больше защищен, а меч – в левую и ринулся на пиратов.

– Два, – Люк снес мечом неудачно подвернувшуюся пиратскую голову на жилистой шее. Третий нападавший упал с раздробленным углом щита черепом. Каждый шаг рыцаря по палубе заканчивался чьей-то смертью или тяжелым ранением. Он разил острием, рубил руки и шеи, при этом с опаской посматривая и на вражеский корабль с арбалетчиками на нем, и за перескакивающими на «Черную чайку» пиратами. Люк так же успевал сквозь прорези своего шлема следить за неумело, но упорно защищающейся командой Черной чайки».

Предводитель абордажа в красном был в самой центре схватки. Но он сам не спешил рубиться, лишь только размахивая кривым ятаганом, и направляя своих бойцов на скучившуюся команду торгового судна.

Расчистив себе проход к вражескому командиру, Люк подрубил ему сзади жилы на ногах – спереди защищенных поножами. Громила с воплем рухнул назад, а Люк произнес:

– Одиннадцать.

Двенадцатого и тринадцатого обездвижить, уложив на палубу, оказалось легко, потому что они были молоды, неопытны, уже ранены и очень испуганы. Люк тут же обернулся в сторону пиратского корабля, присел на колено и закрылся щитом, в который мгновенно воткнулось несколько стрел. Команда «Черной чайки» вновь бросилась к борту, обрубая лини, удерживающие два судна в связке.

Люк примостился у трапа, ведущего на верхнюю переднюю палубу, и снова стал рассматривать вражеский корабль: рулевой – тот повалился с простреленным его стрелой животом. Марсовый – пират полетел с грот-мачты вниз, сбитый другим железным болтом.

Наконец он разглядел капитана в роскошном шлеме с плюмажем и в золоченой кирасе, который подскочил к опустевшему рулю. Стрелять в него было практически бесполезно. На неподвижной площадке и если бы человек стоял неподвижно, Люк смог бы попасть ему в глаз, но на двух движущихся с разной амплитудой судах, посреди схватки стрелять куда-то кроме корпуса бесполезно, а у капитана грудь и живот – в кирасе.

Капитан пиратского судна оказался благоразумным человеком. Он не стал возглавлять очередную атаку, направив командовать абордажем двух своих офицеров. На этот раз пираты избрали другую тактику, нападая двумя группами по всей длине судна. Но Люку от этого было только удобнее продолжить свой кровавый счет. Он перевесил щит с правой руки на левую, и пошел работать мечом, прилежно считая свои жертвы, на этот раз от носа до самой кормы.

Почти половина пиратской команды легла на палубе торгового судна убитыми и умирающими. Пираты обнаружили, что, а точнее – кто является причиной их неудач. Они стали методично стрелять по Люку, но безуспешно, короткие острые болты в лучшем случае лишь скользили по его латам. Однако он счел за благо снова укрыться за мачту и принялся выковыривать из своего щита железные стрелы.

– Мастер шкипер, – услышал Люк с пиратского судна, – на пару слов.

– Да, мой господин, я весь внимание, – отозвался Дольф, шкипер «Черной чайки».

– Вы очень недружелюбно приняли гостей, – съязвил капитан, – и теперь должны мне тысячу золотых. Заплатите и мирно разойдемся.

– Моя старая галоша вся столько не стоит, – ответил шкипер. – И груз дешевый – пшеница. Если у вас ко мне появились какие-то претензии – обратитесь в гильдию судовладельцев.

– Значит, вы не хотите разойтись мирно и полюбовно, – сказал капитан с разочарованием в голосе. Потом он обратился к Люку:

– Эй, воин, переходи к нам, ты получишь вдвое больше.

– Я барон Людовик из Сендера, – ответил Люк. – И у меня уже есть договор со шкипером.

– О, Ваша Милость, для меня большая честь, – крикнул капитан разбойников. – Тогда назначьте вашу цену: втрое?

Люк ничего не ответил, только переглянулся со шкипером. На третий штурм пираты пошли с длинными пиками и алебардами. Люк понял, что так морские разбойники пытаются расправиться лично с ним. Положение становилось угрожающим, ведь если взбешенный капитан атакующего корабля догадается пойти ва банк и бросить на абордаж весь свой недобитый экипаж, Люка могут просто задавить и затоптать.

Ощетинившийся ёж алебардистов перебрался на палубу торгового судна и стал продвигаться среди снастей, разыскивая Люка. Команда во главе со шкипером Дольфом стреляла по ним из арбалетов, но без серьезного урона, так как пираты были в шлемах и кирасах.

Люк выглянул из-за мачты и понял, что на этот раз нужно действовать еще быстрее, чем прежде. Очень быстро. Он зарядил арбалет и выскочил из-за мачты. Сначала рыцарь, рубанув слева направо, отрубил одно древко, махнув справа налево, оставил еще одну алебарду без наконечника. Потом он почти в упор выстрелил из арбалета, который был привязан к руке державшей щит, в глаз одному из пиратов, вклинился между ними и принялся протыкать их мечом в зазоры между латами: он целил острием своего меча в прорези шлемов, в шеи, подмышки и низ животов. В течение нескольких мгновений он поразил так пятерых пиратов из числа наступавших с пиками и алебардами, разрушив безопасный для них, как им казалось, штурмовой порядок.

Его действия не остались незамеченными остатками команды торгового судна, моряки были весьма воодушевлены и тоже хотели разить нападавших, подобно Люку. Пираты стали отступать на свой корабль, а те, кто там еще оставались, рубили лини и последняя группа, участников абордажа, едва успела перескочить на свой борт. Пиратский корабль повернул направо и стал медленно удаляться.

– Хорошая работа, – сказал шкипер, подходя к Люку, его глаза воодушевленно блестели.

– Привычное дело, – ответил Люк. Он немного преувеличил, сегодня он положил мечом больше соперников, чем за всю свою предыдущую жизнь.

На палубе «Черной чайки» лежали убитые и умирающие – больше полусотни пиратов. Когда корабль морских разбойников скрылся вдали, снова превратившись в одинокий парус, Люк почувствовал необычную сонливость. С ним никогда такого не было. Это походило на действие сонного зелья. Он долго с нею боролся, а потом спустился в трюм к своему коню, и примостился в самом углу на соломе, намереваясь совсем немного отдохнуть…

Пока он спит рядом со своим конем, можно рассказать в двух словах о том кто он и откуда. Итак, две недели назад Люк подъехал верхом к приморскому городу, осмотрел окрестности и стал спускаться к побережью. На город это место было похоже мало, скорее несколько деревень, раскинувшихся подле порта. Там теснились у причала множество парусников.

На плече рыцаря Людовика, в особом кожаном кошеле на длинном ремешке, находился важный пергамент. Письмо, полученное им от некоего короля, о котором он прежде слыхать не слыхивал. Этот пергамент вручила ему одна кавалерственная дама, занимающаяся, по ее словам, освобождением страдающих в заточении пленников. Она же дала пять золотых на дорогу. И теперь Люк спешил на ближайшее судно, которое могло отвезти его на остров Небулос, владение того короля.

Подъехав к пирсу, рыцарь перевернул свой плащ с серой стороны на малиновую, и, не мешкая, принялся объезжать суда, спрашивая: которое направляется к Небулосу. Таковых оказалось несколько. Но когда шкиперы узнавали, что пассажир намеревается ехать вместе со своим конем, они начинали недоуменно разводить руками, пожимать плечами и спрашивать: чем же так ценен его конь и почему рыцарь не хочет продать скотину здесь, а на острове купить другого коня?

Конечно же, Люк не собирался им рассказывать о том, что коня ему подарил могучим маг, а в его широкой груди, по словам волшебника, бились сердца трех рыцарей.

Наконец один из шкиперов согласился на перевозку коня. Это был бородач с умным красноватым лицом северянина. Его звали Дольф, а принадлежащая ему двухмачтовая бригантина называлась «Черная чайка» и следовала с грузом зерна…

Спустя пару дней они отчалили. Море было спокойным, ветер – попутным и путешествие проходило довольно приятно. Столовался Люк у шкипера, они обедали и ужинали в кают-компании в обществе шкипера и двух его старших помощников. Люка расспрашивали о том, кто он и откуда. Он все подробно рассказал за исключением того, что его мать происходит из народа эльфов, отец гном, а на ногах у самого Люка всего по четыре пальца. На руках – по пять, как у людей и это помогало избегать настороженных взглядов.

Спал рыцарь в гамаке рядом со своим конем. Ему вызвался помогать ухаживать за скакуном юнга, которому он дал за это серебряную монету. Но Люк и сам не брезговал убирать за конем и подсыпать ему соломы. Он привык этим заниматься с самого детства.

Кроме того, Люк каждый день упражнялся с мечом и кистенем с тремя шиповатыми гирьками. Некоторые матросы, засмотревшись с мачт на его кульбиты едва не падали оттуда. Иногда ему приходила охота помочь им управляться с парусами и он, с разрешения шкипера, забирался на мачты. Ну, а потом… вдали показался парус…

Ему показалось, что он отключился только на минуту и тут же почувствовал сильный толчок. Оказалось, что их судно уже в порту, причаливает к пирсу. Люк услышал шум, голоса снаружи. В трюме громоздилась, поблескивая куча пиратских мечей, пик, шлемов и лат.

Выбравшись на палубу, он обнаружил шкипера, готовящегося разгружать судно. Палуба была пуста и тщательно вымыта, почти никаких напоминаний о встрече с пиратами и коротком бое не осталось. Дольф встретил его обрадовано:

– Ты проспал три дня, господин мой рыцарь, я уже начал беспокоиться.

– Мне нужно выгулять коня, – ответил Люк.

– Это сколько угодно. Мы простоим в этом порту с неделю, – ответил шкипер. – Но только тебе следует немного почиститься.

Люк осмотрел себе и понял, что он весь в застарелых черных пятнах. Это были высохшие следы крови. Он снял доспехи и обнаружил, что рубаха и подштанники – тоже в засохших пятнах крови. Переодевшись и почистившись, он засунул окровавленную одежду в свою переметную суму в надежде как-нибудь, при случае отдать их прачке.

Потом он оседлал коня и отправился на прогулку. Когда же он вернулся, вдоволь наскакавшись по окрестностям, шкипер спросил его:

– Что ждет тебя на туманном острове?

– Я надеюсь устроиться при дворе тамошнего монарха Талорка Второго, – ответил Люк.

– Неужели ты в наше беспокойное время не нашел где-то поближе применение своему мастерству? – удивился шкипер.

– Мне сказали, что там щедро платят, – пояснил Люк…

В портах у шкипера было едва ли не больше дел, чем во время морских переходов. Там команда знала свое дело. Тут ему нужно было найти заказы, разузнать насчет попутных судов. В этот раз еще и продать часть пиратской амуниции, доставшейся ему стараниями Люка.

– Откуда у тебя столько мечей? – удивлялись друзья шкипера, когда они сидели, поцеживая теплое пиво в портовой таверне.

– Отбился от пирата, – пояснял он с улыбкой.

– Дольф, я знаю тебя много лет, ты самый мирный законопослушный шкипер из всех, что ходят между островами и материком, – отвечал один сотрапезников Дольфа, кучерявый носатый коротышка с серьгой в ухе. – И команду ты подбираешь себе под стать. Твои парни меньше других замечены в пьяных драках. И вот у тебя куча трофейных мечей. Ты что наткнулся на корабль с мертвецами?

– Были живыми, пока я на них не наткнулся. Точнее они на меня. Это, кажется, был Его Милость капитан Брук. Он был в золоченом панцире, – сказал Дольф.

– Его скотиность капитан Брук, – стукнул кружкой об стол другой собеседник, высокий худощавый бородач. – Пять лет назад забрал у меня товар и судно.

– Одномачтовую «Удачу»? – переспросил Дольф. – Помню этот случай. Твои парни вернулись в порт на шлюпке. Зато живые.

– С тех пор они больше не мои парни, – отозвался бородач. – Но ты-то как от него отделался.

– Я взял с собой рыцаря, – пояснил Дольф. – До Туманного острова.

– Одного рыцаря? – не понял коротышка.

– Не совсем одного, – хитро подмигнул Дольф, – с конем!

Собеседники, посмотрев на него, некоторое время оценили шутку и заржали на разные голоса: коротышка раскатистым басом, а худощавый – блеющим тенорком:

– Он что скакал по палубе на коне и разил их пикой? – со смехом спросил коротышка.

– Конь стоял в трюме, – сказал Дольф делаясь серьезным. – Но этот Людовик из Сендера. Он словно заколдованный. Ни одна стрела в него не попала. У меня больше десятка матросов были ранены. Ну правда он был в латах.

– Из Сендера? – переспросил высокий. – Где этот Сендер?

– Где-то на материке, – ответил Дольф. – Во владеньях Эмпера. Он сел ко мне на судно на востоке…

Из порта «Черная чайка» вышла в составе конвоя из нескольких торговых судов – так следовать к острову Небулос было безопаснее. Ветер дул попутный, и торговая армада дошла до пути следования быстро и без всяких приключений…

В порту места назначения, после долгого путешествия в трюме, конь по кличке Лось тряс головой и испуганно подрагивал. Этот месяц стал для коня и его хозяина большим испытанием. Люку приходилось ежедневно выводить Лося на палубу, по которой они проходили: двадцать шагов в одну сторону, двадцать в другую. Иначе конь начинал беситься в своем темном закутке.

Люк тепло распрощался с Дольфом. Он, как договаривались, получил при расставании мешочек с десятью золотыми монетами. Начало оказалось совсем неплохим: Людовик еще не доехал до своего нового синьора, а уже успел неплохо заработать.

Пока Люк перебрасывал с руки на руку мешочек с золотыми, Дольф протянул ему еще золоченую цепь, на котором висел небольшой кинжал в ножнах:

– А это на память о нашей встрече.

Люк взял и вынул кинжал из изящных поблескивающих ножен. Это оказался острый треугольный стилет. Один из множества оставленных пиратами во время их неудачного нападения.

– В бою бесполезен, – оценил изящный подарок Люк. – Но пригодится чинить упряжь – вместо шила.

– Посмотри, что там написано на рукоятке, не иначе по-эльфийски, – сказал Дольф, рассмеявшись шутке Люка. – Сколько живу, не видал такой тонкой работы.

Люк тоже улыбнулся ему на прощанье и повесил красивый клинок себе на шею наподобие медальона. Затем он, не оглядываясь, поскакал проч.

Портовый город, один из множества на острове Небулос был похож на все другие приморские города. Вот только на выходе из порта стояла стража – несколько человек в желтых куртках с красными полосами, и в красно-желтых штанах. Они требовали от въезжающих мзду. Люк назвал свое имя и титул командиру, показал ему королевскую печать на сургуче, прикрепленном к ленте, которая связывала пергамент с письмом, в котором он, Людовик Георг Пэт Максимилиан вон Эдзель второй барон Сендера приглашался посетить Его Величество короля Талорка Второго и остаться у него на службе.

– Большая честь для меня приветствовать вас на острове, – сказал командир портовой стражи, тучный, неопрятный человек со злобным взглядом. – Мы бы рады были выпить за ваше здоровье, но, к сожалению, уже полгода как не платят жалованье.

Люк достал из кармана несколько серебряных монет и вложил их в руку начальника команды, ставшего сразу чуть добрее.

– Как мне проехать к королевскому замку? – спросил рыцарь.

– По западной дороге, миль тридцать. Но королевский штандарт не развивается над замком, – ответил стражник. – Его Величество отбыл на север.

Конь хорошо отдохнул за время путешествия по морю и весело несся по городу, мимо лачуг и лавок, потом по пригороду, и, наконец, всадник выехал на простор. Примерно через двадцать-тридцать миль Люк подъехал к королевским охотничьим угодьям. Об этом свидетельствовала табличка, прибитая к столбику. Дорога, по сути, широкая тропа, вилась мимо опушки этого леса. Заходить в него не возбранялось, но срубив сук, можно было лишиться руки.

Довольно часто, раз в полчаса или даже чаще Люку встречались или он нагонял каких-нибудь путников. Либо пеших, либо в повозках. Как правило, это были простые люди, низко кланяющиеся при его приближении. С редкими встреченными всадниками он здоровался и сдержанно раскланивался.

На склоне очередного пологого холма Люк повстречал каких-то бледных поселян с круглыми от ужаса глазами. При его приближении они не просто поклонились, а упали на колени, демонстрируя свое к нему почтение.

2

Миновав вершину холма, он увидел вдалеке какую-то конструкцию и шевелящихся подле нее людишек, больше похожих издали на муравьев. Подскакав ближе, он обнаружил, что это застава или пост дорожной стражи. Здесь же стояла большая повозка, а выпряженные кони паслись неподалеку.

Справа располагалась добротная старая виселица, на которой болтался, раскачиваемый легким ветерком, мужчина, явно свежеповешенный. То, что он отдал богу душу совсем недавно, вот только что, можно было понять по эрекции. Его гульфик сильно бугрился, хотя лицо уже посинело.

Внизу под этой виселицей двое стражников, в таких же желтых куртках, как он видел в порту, на пару насиловали одну женщину. Рядом стояла совершенно голая, прикрываясь руками, другая, помоложе. По всей видимости, это были мать и дочь.

Двое других свободных от секса стражники небрежно направили на Люка арбалеты. Рыцарь остановился, медленно достал из кожаного кошеля на перевязи пергамент – письмо короля, и, показав его, возгласил:

– Да здравствует король!

Никакой реакции не последовало. Видимо жалование давно не платилось не только портовой страже. Еще только приближаясь к этой заставе, Люк примерно понял, что тут происходит и определил отношение стражников к нему – подъезжающему одинокому всаднику. Если бы конных было несколько, дорожная охрана, скорее всего, прервала бы свою повседневную деятельность и как-то подобралась, стараясь придать себе почтенный вид. Но всадник был один и не в одежде цветов королевского флага.

Начальник стражи, стоявший спиной у нему, облокотившись на повозку, обернулся, подошел и лениво поприветствовал проезжающего, небрежно коснувшись забрала своего шлема. На нем была довольно нарядная красная куртка, расшитая золотыми позументами. Скользнув глазами по письму, даже не взяв его в руки, он очень внимательно осмотрел самого Люка: его коня, упряжь, поклажу, и, подумав, сказал:

– В добрый путь, господин рыцарь!

– Пусть твой человек разрядит свой арбалет! – ответил ему Люк, не спеша трогаться с места.

– Эй, ты, слышишь, что говорит господин рыцарь! – вальяжно распорядился начальник стражи.

Проехав немного, лишь несколько саженей, Люк услышал отчетливый звук спущенной тетивы арбалета. Он тут же вскинул свой арбалет, спрятанный за щитом, и, почти не целясь, выстрелил в стражника. Затем он развернул коня на месте, чуть коснулся его тугих боков шпорами, и, выхватив меч из ножен, снес голову второму солдату, сидевшему на повозке и попытавшемуся слезть. Затем, быстро соскочив с коня, Люк в два взмаха снес головы двум частям шестиногой фигуры под виселицей.

Оставшийся в полном одиночестве, без своих подчиненных, от которых остались только окровавленные судорожно шевелящиеся тела, начальник стражи вытаращил на него глаза:

– Проклятье! В чем дело! – закричал он. – Как ты смеешь убивать моих людей! Мы служим королю.

– Я услышал звук спущенной тетивы, – пояснил Люк.

– Но в тебя не стреляли, – тяжело дыша и наливаясь дурной кровью, зарычал теперь уже бывший начальник стражи… перебитой Люком.

– Я этого не знал… К тому же, твои люди не проявили должного почтения к особе короля, – пояснил свои действия Люк. На самом деле ему очень не понравилось то, что не достаточно почтительно встретили его самого.

Рыцарь развернул коня и не спеша поскакал дальше, но не успел проехать и мили, как услышал сзади какой-то слабый крик. Оглянувшись, увидел бегущую за ним девушку. Он придержал коня, который с большим удовольствием перешел на шаг.

Вскоре раскрасневшаяся, тяжело дышащая девушка догнала его и упала на колени под самые ноги коню. Она была босая, в одной юбке и наскоро накинутой кофте, и, видимо, что-то хотела сказать, но не могла произнести членораздельного звука. Люк остановился и подождал, когда она отдышится.

– Моя мать послала меня к вам… – наконец произнесла девушка. – Возьмите меня к себе в услужение.

Девушка была очень мила, свежа, с правильными чертами лица. Ее светлые, пепельные волосы растрепались, но это ее ничуть не портило.

Сердце Люка сжалось, конечно, юная особа была очаровательна, но знакомство с нею не входило в его планы. Он отчетливо понял, что поступил так непродуманно, попросту глупо во многом из-за ее обнаженных прелестей. Но дальше продолжать эту глупость не следовало:

– Мне не нужны слуги, – ответил он и попытался осторожно объехать девушку. Та вскочила и бросилась к нему, ухватилась за стремя, за ногу и принялась целовать его железный сапог.

Он опять остановился и оглянулся назад. Люк смутно различил, что на виселице, как будто что-то происходило: то ли там теперь было уже два висельника, то ли кто-то взобрался на перекладину. Потом рыцарь посмотрел вперед, где милях в двух-трех вился дымок.

– Что там дальше? – спросил Люк девушку.

– Постоялый двор, – ответила она. – Там они встретили нас… в первый раз.

– Наверное, вы с ними плохо расстались? – предположил Люк.

– Стражники ехали на свой пост, – сказала девушка. – Начальник предупредил Бруйда, что бродяжничество запрещено законом. И если он встретит нас еще раз, то повесит.

– А твой отец решил, что он пошутил? – спросил Люк.

– Мы шли в порт, чтобы убраться с острова, – сказала девушка. И это единственная дорога.

– Значит нам не по пути, ведь вам надо в противоположную сторону? – переспросил Люк, кивнув на постоялый двор.

– Теперь уже все равно, у нас больше нет денег перебраться через пролив, – ответила девушка.

Люк снова оглянулся назад. Теперь виселица была пуста, а от нее к ним навстречу двигалась какая-то фигурка. Девушка, прищурившись, посмотрела назад и сказала:

– Это мама.

– Ты можешь ее здесь дождаться, – предложил Люк, – а мне пора ехать.

Девушка опять вцепилась за его ногу и принялась целовать заляпанный кровью сапог. Люк, не долго думая, наклонился над ней, схватил под мышку и, перекинув через седло, поскакал дальше. Вскоре он приближился к постоялому двору и шагов за сто пятьдесят опустил девушку на землю. Затем рыцарь подскакал к самому дому, слез с коня. Девушка бежала за ним.

Здесь все было приспособлено для приема путников: конюшня, большой дом и навес, под которым стояли грубые столы с чурбаками.

– Коню сена, мне мяса и пива, – приказал Люк подошедшему хозяину, крупному человеку с длинными волосами, перетянутыми шнурком. На нем были белая рубашка и серый фартук – символ его профессии.

– Добро пожаловать милостивый государь рыцарь, – сказал хозяин, приглашая Люка жестом войти в дом.

– Я сяду здесь, на свежем воздухе, – сказал Люк. Он вынул серебряную среднего размера монету и бросил ее хозяину. – А ты поторопись, сено должно быть свежим, а мясо горячим.

Хозяин ловко поймал монету, и, широко улыбнувшись, засеменил выполнять приказание. Вскоре на столе появились пиво, вино, хлеб и зелень, а через некоторое время большая сковорода с мясом.

Пока Люк и его конь Лось ели и отдыхали, девушка стояла и смотрела на него. Люк предложил ей кусок хлеба, но она отказалась, что совсем его не удивило: «После происшедшего с нею, у нее может быть еще неделю не будет аппетита», – подумал он.

Девушка все время оглядывалась на дорогу. Наконец вдали показалась путница, впряженная в ручную тележку. Девушка побежала ей навстречу. Когда они подъехали поближе, Люк увидел, что на тележке лежал снятый с виселицы труп мужчины.

Усталая женщина рука об руку со своей дочерью подошли к грубому парапету из жердей, у которого сидел Люк и встали перед ним на колени:

– Добрый рыцарь, помоги мне похоронить моего мужа…

– Пошли прочь, или я натравлю на вас собак, – крикнул показавшийся из дверей хозяин постоялого двора.

– Мы под защитой господина рыцаря, – в отчаянии проговорила женщина. Хозяин вопросительно посмотрел на Люка, тот, продолжая есть, неопределенно пожал плечами.

– Добрый рыцарь… – снова обратилась к нему женщина, но Люк, поставив кружку, перебил ее:

– Если бы я был добр, то лежал бы сейчас рядом с твоим мужем.

– Боже, милостивый! – из дверей показалась хозяйка постоялого двора, дородная баба под стать своему мужу. Она подошла к стоящей поодаль тележке и наклонилась над трупом:

– Они его повесили! – победно констатировала женщина, удовлетворившая свое любопытство. Потом она подошла к стоящим на коленях матери с дочерью:

– А ведь я говорила ему не ехать туда.

– Куда же нам было ехать, дорога тут одна, – устало произнесла мать. – По лесу с тележкой не проедешь.

– Хотели спасти свои ничтожные пожитки, – проворчал трактирщик. – Ну и где они теперь?

– Стражники забрали, – сказала девушка. Ее мать, казалось, уже была не в силах что-то говорить. Но она пришла в себя и опять взялась за свое:

– Добрый рыцарь, прочти над Бруйдом молитву праотцу и праматери. Наш старый хозяин, тоже рыцарь, барон Регед никогда не отказывался благословлять родившихся, и провожать в иной мир умерших.

– А священники в храмах? Это ведь их работа, – возразил Люк.

– Где-то в городах они есть, а у нас только лесные друиды, – сказала женщина, – они сожрут тело Бруйда. Я не хочу, чтобы его тело глодали звери, клевали птицы или зажарили на своем костре лесовики.

Люк знал об этом странном предубеждении простых людей против друидов, но удивился, что оно так же сильно здесь на острове как и за сотни миль отсюда, в его родных краях.

– Есть там кладбище? – спросил Люк хозяина харчевни, махнув в ту сторону, в которую лежал его путь.

– Да, – ответил тот равнодушно, – за нашей деревней. Если постучите в крайний дом, то старый Муйрхол за монету поможет вам со своей лопатой.

– У меня есть заступ, – возразила женщина. – Это все, что осталось.

Люк наполнил остатками вина свою флягу и, попросив хозяина завернуть остатки его обеда, отправился в путь. Его недоеденный обед положили на капустные листья и обернули куском рогожи. Люк дал кулек женщинам со словами:

– Это будет тризна по вашему мужу и отцу.

Он сел на коня и не торопясь поехал дальше. Женщины поплелись за ним. Вскоре они добрались до бедной деревни, состоящей из нескольких домов и амбаров, которую пересекала насквозь дорога. Храма в этом скромном поселении не было, но за околицей располагалось кладбище – плохо огороженный пустырь, поросший бурьяном. Две его стороны составляли пирамидальные тополя, посаженные очень густо, почти прижимающиеся один к другому.

Люк слез с коня, который тут же принялся щипать траву, особенно густую и сочную в этом месте. Женщина вопросительно посмотрела на рыцаря. Он, оглянулся по сторонам, а потом показал ей на понравившееся ему место – где две аллеи тополей сходились:

– Копайте вон там.

Несчастная вдова вытащила из-под тележки привязанный там заступ и пошла в указанное место. Она размахнулась и воткнула железный наконечник в поросшую травой землю. Потом с трудом вынула его и рубанула дерн еще раз. Она работала упорно, но не очень умело. Не женское это дело, копать землю заступом.

Посмотрев некоторое время на ее старания, Люк подошел, взял заступ и показал, как им следует пользоваться. Когда он углубился по колено, взял свой помятый щит и острым концом вытащил остатки земли. Женщины там временем сволокли с тележки труп, и положило рядом с ямой. Так общими силами они выкопали яму по пояс.

– Глубже не надо, – остановил их Люк. – Трудно будет опускать тело вниз.

Вдова наломала зеленых веток и устлала ими скорбное ложе повешенного. Люк подошел к разверстой могиле и произнес речь. Это было нетрудно, он слышал их множество после сражений, в которых ему пришлось поучаствовать:

– Праотец и праматерь, – сказал он. – Примите этого честного труженика в своем лучшем мире, так как в этом он оказался не нужен. Его прогнали с насиженной земли и лишили самого дорогого, что у него было – жизни…

– А на языке священников ты можешь, – тихо спросила вдова.

– Легко, – ответил Люк и заговорил на смеси эльфийского и гномьего языков, немного знакомых ему с детства, с вкраплением словечек из языка амазонок, изученного им пока он жил в их стране. Кроме того, он вставлял выражение на древнем богослужебном языке: «в прошлом, сейчас и всегда», которое, как он хорошо знал, употребляют священники. Вторая часть его спича, таким образом, не имела к покойнику никакого отношения и представляла собой набор общеупотребительных слов: «Здравствуйте, добрый день, дай хлеба, хороший мальчик, иди сюда, уходи отсюда». Но женщины слушали его очень внимательно, и были довольны.

Когда они собрались опускать покойника в могилу он предложил:

– Его одежда. Ее ведь можно продать…

Вдова посмотрела на Люка, потом на куртку, шапку и башмаки покойного и стала раздевать труп. Вещи связала в узелок. Затем они сволокли тело вниз. Тут у женщины навернулись на глаза слезы, она сняла свой довольно нарядный дорожный плащ и накрыла им тело.

Выбравшись наружу, мать и дочь забросали могилу землей и постарались придать образовавшемуся холмику правильный вид. Потом они сидели и робко ели остатки обеда, искоса, поглядывая на Люка. Наконец он сказал:

– Нам пора.

Женщины закрепили заступ на опустевшей тележке, положили на нее узелок с вещами повешенного и, стараясь не отставать, поспешили за всадником. Люк мог бы пустить коня вскачь и очень скоро мать и дочь остались бы одни на дороге. Они не были ему нужны. Он не собирался их спасать, во всяком случае, осознанно. Эти женщины просто повстречались ему на пути.

Ему вспомнились юные маленькие гномы, которых он однажды подобрал в лесу, спасая от гиены. До сих пор ее шкура служила ему в качестве перекидной сумы, а ведь она тогда была сшита на скорую руку. И вот теперь – новая такого рода встреча.

Они прошли очередное селение. Тут народу было побольше и встречавшиеся люди с удивлением осматривали странную процессию: конный рыцарь в латах и две пешие женщины, волокущие тележку. Многие посмеивались. Когда они снова оказались в чистом поле Люк посоветовал:

– Думаю, тебе будет проще в мужской одежде.

Женщина не стала перечить, и, тут же развязав узелок, надела штаны, потом скинула платье и натянула рубаху и куртку, напялила на голову выгоревший засаленный колпак. Она переобулась в грубые мужнины башмаки, а всю свою одежду связала в узел. Вид у нее получился странный, но уже меньше привлекающий внимание. Люк осмотрел своих попутчиц критическим взглядом и сказал, обращаясь к юной девушке:

– А ты надень чепец и кофту матери, прикрой свою красоту. Потом тебе тоже стоит переодеться парнем.

Темный женский чепец немного скрыл прелестное девичье личико, и до королевского замка процессия добралась без задержек и приключений.

Его башни показались издалека. Замок стоял на возвышении, и вокруг него располагалось довольно много домов кузнецов, портных, пекарей и прочих мастеровых людей. Были тут и всевозможные лавки. В одной из них Люк заприметил пергаменты. Он остановился, вытащив из кошеля еще одну монету, и послал девушку купить лист для письма. Она быстро вернулась с листом и пригоршней медных денег на сдачу.

Люк взял лист, а мелочь, махнув рукой девушке, предложил оставить себе. Та просияла и снова бросилась целовать ему ноги.

Ему показалось на миг, что ее искренние эмоции – явно стоят дороже этих медяков. Они прошли еще несколько сот шагов и остановились у придорожного трактира. Люк слез с коня, порывшись в переметной суме, достал старую шкатулку и расположился за пустым столиком. К ним тут же подошел работник, высокий юноша в сером фартуке.

– Можете себе заказать что-нибудь, – предложил своим спутницам Люк, доставая из шкатулки перо и пузырек с чернилами. Женщины растерянно переглянулись.

– Попозже, – сказал Люк прислужнику. Тот кивнул и стряхнул тряпкой со стола невидимые крошки.

– Как тебя зовут? – спросил Люк старшую женщину.

– Хорса, – ответила она.

– Этим именем называют как мужчин, так и женщин? – уточнил он.

Женщина робко кивнула, потом любопытно вытянула шею, наблюдая его манипуляции с пером и пергаментом.

– Ты знаешь грамоту? – спросил он. Хорса в ответ помотала головой и смущенно улыбнулась.

Люк обмакнул перо в чернила и написал:

«Сим подтверждаю, что Хорса направляется мною для закупок инвентаря и провианта совместно с работником. Рыцарь, владетельный барон Регед».

Когда чернила высохли, Люк свернул пергамент, перевязал его обрывком бечевки и протянул Хорсе:

– Этим письмом барон Регед подтверждает, что вы не бродяги, – пояснил Люк.

Женщина взяла свиток и растерянно сказала:

– Но ведь его милость барон больше не наш хозяин…

– Ты ведь не хочешь на виселицу, – резонно заметил ей Люк. Женщина посмотрела на него, на письмо, на дочь. Видимо что-то решила для себя и решительно сунула пергамент за пазуху. А Люк сел на коня и сказал своим спутницам на прощанье:

– Я поехал в замок. Вы свободны и можете располагать собой. А можете снять тут комнату, отдохнуть и дождаться меня.

Он тронул поводья, и его конь Лось понесся к замку.

3

Подъехав к воротам замка, Люк опять вытащил из кожаного кошеля письмо короля. Привратника он заметил не сразу, тот спал в нише у раскрытых ворот. Рыцарь заехал внутрь, спешился и, проведя ладонью по мощной шее коня, велел Лосю ждать. Люк не стал привязывать коня, в этом не было необходимости, ведь это был рыцарский, специально обученный конь. Затем он снял шлем, и, держа его в руке, поднялся по высокой, крутой лестнице.

В просторном, но темном зале оказалось совершенно пусто. Люк прошелся осматриваясь. Увидел справа дверь, потянул ее на себя, поднялся по лестнице на второй этаж. Там, за очередной дверью, он услышал голоса, женский смех и вошел.

В богато убранной просторной комнате сидели двое, молодой человек и девушка. Они расположились в одном кресле: она у него на коленях, и – любезничали.

Люк подошел к ним и со словами: «Я должен увидеть короля» – показал письмо. Девушка нехотя слезла с коленей молодого человека, а тот посмотрел на письмо, на Люка. Встал со вздохом и сказал:

– Короля нет. Он уехал на север.

– С кем я имею честь говорить? – спросил Люк юношу.

– Я королевский паж, – ответил тот.

– Отчего вы не с королем? – поинтересовался Люк.

– Мой конь захромал, – ответил тот, скривив губы, эта гримаса должна была означать его огромное расстройство по этому поводу.

– Доложите обо мне, – сказал Люк.

– Кому? – спросил паж.

– Канцлеру, – предположил Люк наугад. Юноша кивнул и вышел в другую дверь. Девушка снова присела в кресло, на этот раз в одиночестве. Люк уставился на нее – она была и сама красива, и одета в красивое платье, ее вьющиеся волосы на вид небрежно, но изящно перетянуты лентами и убраны шелковой сеточкой с блестящими камешками.

– Вы приехали издалека? – спросила она. Он кивнул и попытался приветливо улыбнуться. Тут и она стала смотреть на него или словно бы сквозь него. Проследив за её взглядом, он определил, что её заинтересовал стилет в виде золотого креста, висевший в золоченых ножнах, на золоченой цепи у него на груди.

Вернулся паж и разведя руки сообщил:

– К сожалению канцлер не может вас принять. Вам следует ехать к королю.

– Как я его найду? – спросил Люк. – По какой дороге мне лучше добраться?

– Вы легко найдете короля в его владеньях, – ответил паж. – Просто поезжайте на север.

Тут в приоткрытом окне раздался резкий крик. Юноша и девушка подошли и посмотрели вниз. Люк догадался из-за чего шум. Он вышел не прощаясь, спустился по лестнице прошел зал и вновь оказался в узком мощеном камнем дворике, между крепостной стеной и палатами.

Рядом со своим конем он увидел лежащего на земле человека, оборванца с размозжённым лицом. Другой, согнувшись и стеная, сжимал одной ладонью другую. Из его руки хлестала кровь. Лось злобно храпел и переступал ногами. Люк подошел к коню, и, прикоснувшись к его шее, успокоил его. Он вынул из перекидных сумок кусок хлеба с солью, покормил своего верного четвероногого друга. Рядом с конем он заметил на камнях откушенные пальцы.

– Господин мой рыцарь, – услышал Люк откуда-то сверху и поднял глаза. Из окон второго этажа на него смотрели три человека. Двух из них он уже видел, это были паж и его подругу. А третий оказался постарше. Люк вежливо поклонился.

– Подождите меня, – сказал этот мужчина с бритым лицом и скрылся. Вскоре он торопливо спустился во дворик к Люку. Это был человек зрелых лет, богато разодетый в парчу и бархат. Невысокого роста, он мог бы сравняться с самыми крупными из гномов, например, с отцом Люка. Так же как девушка, мужчина смотрел и на грудь Люка, и словно бы сквозь него.

Люк сделал несколько торопливых шагов ему навстречу, опустился на одно колено, почтительно склонил голову и протянул письмо короля. Канцлер взял пергамент и пробормотал:

– Ну да, ну да. Это писал мой писарь. Госпожа Лилия рекомендовала вас… Откуда у вас этот предмет? – спросил он, приподнимая Люка с земли так, что висящий на шее рыцаря стилет-медальон оказался перед его глазами.

– Его подарил мне шкипер судна под названием «Черная чайка». Его имя Дольф, – ответил Люк.

– Вот как? – произнес канцлер, глядя Люку прямо в глаза. – А за какие услуги?

– Я помог ему отбиться от пиратов, – ответил Люк, не отводя своих честных глаз, ведь правду, как известно, говорить легко и приятно. Он протянул руку, чтобы забрать письмо.

– Нет, нет, – возразил канцлер. – Вам дадут другую сопроводительную депешу. К тому же, я отправлю королю гонца с вестью вашем прибытии.

Люк подумал: стоит ли поставить канцлера в известность о происшествии на дорожной заставе. Решил, что не стоит: рыцарь убил четырех грубиянов, это мелочи. На его родине жизнь кнехта обходится в один золотой. Едва ли здесь она ценится дороже.

– Завтра утром, с рассветом к королю отправляется обоз, – сказал канцлер, – вы могли бы к нему присоединиться. Он отбудет прямо от ворот замка.

– Я мог бы сегодня присоединится к гонцу, – предложил Люк. Но канцлер улыбнулся и замахал на него руками:

– Нет никакой спешки, – ответил он, – у короля много рыцарей и воинов, вы успеете послужить Его Величеству.

Канцлер протянул ему ладонь как для поцелуя. Люк подставил свою руку в железной перчатке тыльной стороной и просто склонился над пальцами, на которых красовались крупные перстни, не касаясь своими губами крепкой, маленькой и уже немного сморщенной ладошки.

Перед тем как уйти канцлер прикрикнул на покалеченных конем Люка оборванцев:

– Ступайте вон.

Два неудачника в старых желтых куртках поковыляли проч. Люк нахлобучил шлем, вставив ногу в стремя, уселся в седло, и не спеша выехал в ворота. Вскоре он подъехал к постоялому двору, у которого совсем недавно расстался со своими спутницами. Предстояло расседлать и накормить овсом коня. Расторопный служитель показал ему место под навесом.

– Будьте осторожны с конем, – предостерег его Люк. – Он так обучен, что кусается и бьет копытами если к нему подходит чужак.

– Тогда Вашей Милости придется самим насыпать ему овса, – сказал парень немного недоверчиво. Люк так и сделал. Он снял с коня седло, уздечку, переметную суму, а также щит и подсумок, в котором лежали арбалет со стрелами, составное копье и кистень, взгромоздил все это себе на плечи и пошел в дом.

– Позвать вашего слугу? – спросил юноша прислужник.

– Не надо, я справлюсь, – отказался Люк. – Проводи меня в комнату.

Услужливый юноша, показывая усердие, попросил понести подсумок, но эта задача оказалась для него непосильной, и Люк, сжалившись, через пару шагов освободил его от полупудовой ноши.

Они поднялись на балюстраду второго этажа, где располагались комнаты, сдающиеся внаем. Люк, пригнувшись, вошел и увидел большую пустую кровать, окно, выходившее во двор с конюшней, это было очень кстати, а в углу на покрытой тканью соломе лежали рядышком и крепко спали Хорса в мужской одежде и её дочь.

– Они заплатили? – спросил Люк служку.

– Да, за одну ночь, – ответил тот.

– Разбуди меня перед рассветом, – попросил его Люк. – Получишь на выпивку.

Парень, поклонившись, ушел, а Люк принялся развешивать на прибитые под потолком толстые гвозди свою поклажу.

Затем он прошелся по комнате, погромыхивая латами и звеня шпорами. Лучше было бы расположиться в конюшне, на сене. Здесь, на постоялом дворе, легко можно было набрать полную одежду насекомых. Хорошо, что на судне этой пакости не было. Но с другой стороны, снять доспехи и выспаться на мягкой, чистой постели было так заманчиво.

Он осмотрел дверь, она казалась прочной. Засов надежен. Люк задвинул его, снял шлем, повесил на спинку стула. Сел на кровать, снял железные перчатки, отцепил шпоры, снял с ног железные сапоги, а также замшевые сапожки, пошевелил своими восемью толстыми волосатыми пальцами. Отстегнул и снял поручи. Снял наплечники, нагрудник. Стянул через голову кольчугу. Попытался положить её на стул, но тут она, подобно змее, соскользнула и шлепнулась на пол, а вслед за нею другие части его лат. Раздался грохот.

Люк оглянулся через плечо. Хорса проснулась, подняла голову и ошарашено оглядывалась по сторонам.

– Спи, в нашем распоряжении целая ночь, – сказал ей Люк, а сказав подумал, что фраза звучит двусмысленно. Но он не стал ничего уточнять, в конце концов, она простая крестьянка и может не понимать таких куртуазных намеков. Он продолжил разоблачаться. Сняв ножные латы и ремень, кожаные штаны и куртку, он остался в одном холщевом исподнем. Откинув одеяло, Люк забрался под него, лег на спину и сладко зевнул.

– Я могла бы лечь с вами, – сказала Хорса, робко подходя к его постели и теребя завязки на куртке. Люк посмотрел на нее и ответил:

– Ты красивая женщина, я ведь видел тебя под виселицей, не возжелает тебя только мертвец, но у меня – есть дама сердца.

– А моя дочь? Может вы хотите с ней? – не унималась Хорса.

– Твоя дочь просто нежный цветок. От нее невозможно глаз оторвать. Но сейчас не время. К тому же она спит, – ответил Люк.

– Мы можем ее разбудить, – сказала Хорса, бросившись к постели дочери. Люк предположил, что женщина не совсем его понимает:

– Хорса, – сказал он строго и медленно, – слушай внимательно. У меня… есть враги. Помнишь, я убил двух твоих дружков?

– Они мне не дружки, – ответила Хорса, скривив губы, округлив глаза и брезгливо дернув головой, так словно по ее телу пробежала судорога.

– Я понимаю, – сказал Люк. – Ты им предложила себя вместо дочери. Хотела защитить ее. Но… только отложила неизбежное. Так всегда бывает, поверь мне. Они бы непременно изнасиловали ее тоже, попозже, если бы… не показался один чудак с мечом.

– Чудак это ты? – спросила Хорса. – Это не так. Ты – славный добрый рыцарь.

– Совсем как твой прежний хозяин, – продолжил ее мысль Люк. – Как же его звали… а да Регед.

Хорса опустила голову, потом снова подняла, и ее глаза, на которых навернулись слезы, были устремлены куда-то вдаль:

– Рыцарь барон Регед, – сказала она. – Наш милостивый хозяин. Он – отец моей дорогой дочери.

– Он что, воспользовался правом первой ночи? – спросил Люк. Хорса быстро помотала головой:

– Нет. Не совсем, – ответила она, вытирая слезы. – Он был женат, но однажды увидел меня в поле. У него возникло ко мне чувство. Он стал заезжать к моему отцу. Делать подарки.

– А потом ты забеременела? – понял Люк.

– Да, – подтвердила она. – А в это время у Бруйда умер отец – задрали волки. Его мать с горя помешалась, и барон выдал меня за него замуж, помог с приданым: две коровы и мула. Корова вскоре принесла теленочка… Его Милость очень хотел, чтобы на его земле люди жили счастливо. Он мне так и сказал: «Нужно помогать друг другу».

– Хорошие были времена, – сказал Люк сквозь сон.

– Да, очень, – она вытерла слезы и даже улыбнулась вспоминая.

– Быть может эти времен еще повторяться, – предположил Люк. – Но для этого нам, как минимум, нужно пережить эту ночь. Мой визит в замок оказался довольно удачным. Я повидал канцлера. Завтра отправляюсь с обозом к королю. Но… не обошлось без происшествий. Мой конь Лось ранил двух типов. Они подошли слишком близко. Кстати, как он там?

Женщина подошла к окну, посмотрела и сказала:

– Жует свой овес.

– Так что никому не открывай дверь, не разбудив меня, – сказал Люк. Хорса кивнула, и посмотрела на свою спящую дочь.

– Можешь присесть, – предложил Люк, похлопав по своей широкой кровати. Она явно была рассчитана на двоих-троих. Женщина деликатно пристроилась на краешек.

– Значит твоя дочь бастард, – сказал Люк.

– Она дочь барона, – ответила Хорса. – У нас с Бруйдом рождались дети, но долго не жили, умирали в младенчестве. Только один Мурхол дожил до девяти лет, но однажды зимой в кошару опять пришли волки. Они с Бруйдом вышли их прогнать. Убили одного, но он успел укусить мальчика за ногу. Не сильно. Но нога покраснела и распухла, он проболел с неделю и… умер.

– Надо было отрезать ногу, – проговорил Люк почти засыпая.

– О-ох! Мы не смогли проделать это со своим ребенком, – сказала Хорса.

– Все просто, – пробормотал Люк, перед закрытыми глазами которого поплыли какие-то странные образы, предшествующие сну. – Накладываешь жгут, чтобы задержать кровь, режешь по хрящу. Потом прижигаешь. Хотя… все равно, выживают не все.

– В том то и дело, – печально сказала Хорса. И еще что-то добавила. Но Люк уже не слушал её. Он видел сон, в котором он скакал с копьем наперевес за маленьким канцлером. Потом канцлер превратился в дятла, взлетел на дерево и стал в него долбить своим клювом. Тук-тук…

Люк открыл глаза. В дверь стучали, и в щели можно было угадать блики от язычка свечи. Люк быстро встал, беззвучно вынул из ножен свой меч и подойдя к двери спросил:

– Кто?

– Вы просили разбудить вас, – ответил знакомый голос вчерашнего прислужника. Люк внимательно прислушался затаив дыханье: похоже, за дверью находился только один человек, и Лось за окном оставался спокоен, не ржал. Люк медленно отодвинул засов, держа меч наизготовку, на уровне плеча, острием вперед и вниз. Служка был один. Люк раскрыл дверь и сказал:

– Заходи.

Когда парень зашел, Люк, на всякий случай еще раз выглянул наружу. Похоже, все было как обычно, волноваться пака что не стоило. Но он привык к осторожности.

Слуга поставил свечу на специальную полочку и осмотрел комнату. На кровати спала Хорса в мужской одежде. На соломе в углу посапывала её дочь. Собираясь, Люк мельком глянул на его лицо и сообразил, что парень разочарован. По всей видимости, ему было чудно не обнаружить в комнате совсем никаких следов ночного веселья.

Экипировка Люка заняла две минуты. Он натянул кожаную одежду, которая вместе с исподним смягчала удары, обулся, нацепил ножные латы, поножи. Натянул кольчугу, потом защиту рук, нагрудник, перепоясался, водрузил на голову шлем, натянул перчатки.

Он повесил на шею перевязь мечом в ножнах, а что касается золоченого стилета, то в этот раз нацеплять не стал, а осмотрев, бросил в подсумок. Достал из кошеля серебряную монету, дал парню.

– Счастливого пути, – сказал тот, осматривая монету.

Люк потряс за плечо лежащую на кровати женщину. Она, просыпаясь, сказала:

– Я сейчас Бруйд…

Потом открыла глаза, вскочила и уставилась на одетого, и полностью экипированного Люка:

– Я уезжаю, – сказал он. – Ты со мной?

– Да, ваша милость, мой добрый рыцарь,– отозвалась она.

Люк снял со стены уздечку, седло, перекидную суму с подсумком, щит и пошел вниз. Во дворе было темно, хоть глаза выколи. Вечером он не успел рассмотреть много ли в конюшне коней. Какие-то были, и они дышали и переступали ногами в темноте. Лось узнал его по шагам. Люк на ощупь взнуздал его, оседлал, прицепил подсумок и закрепил щит. Взял за повод и повел коня на улицу.

Перед воротами его ждали спутницы со своей тележкой. Их глаза чуть поблескивали в темноте, в них отражалась едва зарождавшаяся заря нового дня.

Они прибыли к воротам замка чуть ли не первыми. Постепенно на площадке появилось с десяток груженых телег и фур. Наконец из ворот замка вышел канцлер. Он словно бы кого-то высматривал вокруг. Люк подъехал к нему и снял шлем, из-под которого тут же рассыпалась в разные стороны копна его светлых волос, цвета осенней соломы.

– А, рыцарь Людовик, – обрадовано произнес канцлер. – Вот обещанное письмо. И в добрый путь!

Люк наклонился и взял из маленьких рук перетянутый тугой лентой и запечатанный сургучом кусочек пергамента. Раздалась команда и колонна тронулась. Люк и его спутницы дождались когда все проедут и двинулись в самом конце, сейчас в утренней прохладе, по росе можно было идти где угодно. Но постепенно, с восходом солнца дорога могла просохнуть и тогда поднимется пыль.

4

Когда солнце взошло, Люк на коне обогнал последний фургон, двигавшийся со скоростью торопящегося пешехода. Повозкой управлял какой-то немолодой мужчина в старой, порванной и выгоревшей солдатской куртке некогда желтого, а теперь скорее серо-коричневого цвета. Тот скользнул по нему глазами, а затем перевел взгляд на своих лошадей. Хорса в мужской одежде с ручной тележкой и ее дочь поспешали за конным рыцарем.

– Вам нужно либо избавляться от этой тележки, либо подыскать для нее ослика, – предложил им Люк оглянувшись. Женщины недоуменно посмотрели на него.

– Это что-то вроде маленькой лошадки, с большими ушами, – пояснил Люк. – А на хвосте кисточка.

– Ты имеешь в виду нага? – переспросила Хорса, – у нас на ферме был такой. Но его забрал за недоимку новый барон. Вот только уши у него… маленькие, аккуратные и хвостик самый обычный.

Они обогнали еще один фургон. Этим управляли два парня в блеклой одежде простонародья. При появлении Люка они поснимали шапки. Один из них был по виду старше и повыше ростом, другой более смазливый и улыбчивый.

– Привет, ребята, – поздоровался с ними Люк. – Что везете?

– Мешки с зерном, – ответил один из кучеров, тот, что постарше.

– Возьмете попутчиков? – спросил Люк.

Парни осмотрели спутниц Люка и, ничтоже сумняшеся, согласились. Дочь Хорсы им сразу понравилась:

– Красавица может сесть с нами, а мужик с тележкой устроиться сзади, на подножке фургона и держать свою тележку, – предложил кучер помоложе.

Девушка не стала себя долго упрашивать, быстро забралась к парням на облучок, а Хорса, выждав, когда задняя часть фургона поравняется с нею, уселась на подножку и, вздохнув, проводила взглядом Люка, который поскакал дальше, вперед по ходу движения обоза. Он состоял примерно из десятка фургонов. Задние – везли зерно и другие припасы, на передних – ехало больше народу, кроме того, рядом с ними шли, держась за борта кнехты. А впереди неторопливо скакали больше дюжины всадников.

Приблизившись к конным, Люк быстро определил, что это три рыцаря со свитами: пажами, оруженосцами и телохранителями. Он снял шлем и приблизился к ним. Люди из свит пытались не пропускать его, но его крупный конь, твердый взгляд и малиновый плащ с серебряными рунами, некогда бывший темно-бордовым, но посветлевший от времени, позволили ему преодолеть этот движущийся, храпящий и чертыхающийся заслон. Вынимать же мечи никто не решался, возможно, кто-то из людей видел, как Люк разговаривал с канцлером перед отправлением обоза.

Он поднял руку и громко поприветствовал ехавших в ряд рыцарей, дружно оглянувшихся в его сторону:

– Салют и мое нижайшее почтение.

Ближайший к нему рыцарь, ничуть не уступал Люку ростом. К тому же он ехал на очень крупной лошади, пальца на три-четыре выше Лося в холке. Посмотрев на подъехавшего и, чуть помедлив, оценивая всадника, он ответил с достоинством:

– Приветствую тебя, мой… брат.

Двое других приложили руки в дорогих кожаных перчатках к своим головным уборам. Все трое ехали без доспехов, в нарядных кафтанах.

– Я барон Людовик из Сендера, – представился Люк.

– Барон Брис из Одилона, – назвался самый высокий, ехавший рядом с ним. – А эти славные рыцари барон Джиннот из Ролэйнда и маркиз Илберт Модестайн.

– Вы путешествуете один? – спросил Джиннот из Ролэйнда.

– Совершенно один если не считать двух… богомольцев, которых я сопровождаю, – ответил Люк.

– Охрана паломников это почетная миссия, – кивнул головой Брис из Одилона.

– …но мало кто этим занимается, если только паломники не очень бедны, – продолжил его мысль маркиз Илберт. – Наверное, вы член какого-то ордена?

– Десять лет назад я отучился в школе Могунилус при монастыре рыцарского ордена Лесного мха, – ответил Люк, пожав плечами, – но никаких обетов на этот счет не давал.

– Вы учились в Могунилусе? – удивился барон Джиннот из Ролэйнда. – Мой отец учился там лет тому тридцать назад.

– Отчего орден назван в честь Лесного мха? – спросил Брис из Одилона. – Там что лес?

– Боюсь, что даже тридцать лет назад никакого леса там не было, – ответил Люк. – Его там нет уже много столетий: большой город, замок императора. За городскими стенами, конечно, стоят леса. Насчет названия, разумеется, придумана красивая поучительная легенда. Но все объясняется просто: там, рядом издавна торгуют мхом.

– Отчего вы без оруженосцев и кнехтов? – спросил Джиннот из Ролэйнда.

– Одни погибли, другие разбежались, – соврал Люк, у которого, если не считать короткого периода его жизни в стране амазонок, никогда не было никаких оруженосцев. – Других пока не набрал.

– Я могу дать вам одного в помощь, – предложил Джиннот. – Эй, Хуп. Ты поступаешь в распоряжение барона Людовика.

– Благодарю, – сказал Люк, посмотрев в открытое приятное лицо Джиннота. К ним подъехал слуга его нового знакомого, статный парень со смелыми, внимательными глазами, одетый в голубую с белым куртку, цветов своего патрона. У него были длинные, почти до плеч, черные, растрепанные волосы. Люк отцепил свой тяжеленный подсумок и осторожно переложил на холку коня своего временного оруженосца. Тот с трудом удержал тяжелый подсумок.

– Золото? – пошутил Брис из Одилона.

– Увы, только железо, – ответил Люк. – Копье, арбалет с запасом стрел и кистень.

– Предлагаю отметить знакомство кувшином вина,– предложил Брис из Одилона и сделал знак своему слуге, который быстро подъехал к нему и протянул кувшин, бывший при нем, в переметной суме. Брис откупорил крышку, сделал большой глоток и протянул кувшин Люку. Тот тоже сделал глоток, оценивая напиток. Потом выпил по большому глотку за каждого из рыцарей и передал кувшин им.

– Вы похожи на моего соседа, лицом и статью,– сказал Люк Брису, немного к нему присмотревшись, – не знаю, жив ли он. Не видел лет двадцать.

– А, между тем, я сегодня в первый раз услышал слово Сендер. Никто из моих предков вообще никогда не посещал Восточную империю. Но если вы были дружны со своим соседом, то в моем лице дружба будет продолжена, – ответил любезный Брис.

–… Его единокровный брат, Рик как-то раз подстрелил из арбалета мою лошадь на охоте, – вспомнил Люк.

– И вы ему свернули за это шею? – предположил Брис, возможно сам того не желая попав в самую точку, да так, что Люк невольно бросил на него удивленный взгляд. Его новый знакомый заметил это его замешательство, расхохотался и похлопал его ладонью по руке.

– Наверно и с вами случалось что-то подобное? – предположил Люк.

– И не раз, – ответил Брис смеясь. Впрочем, его смех был вполне дружелюбным. Люк вспомнил тот давний случай на охоте и прискорбное происшествие с его соседом потому, что это было одно из первых необычных, запоминающихся событий в его судьбе, событий, повлиявших на всю дальнейшую жизнь. Про то, что было потом, про его побег к гномам он не стал рассказывать, хотя возможно это насмешило бы его новых знакомых еще больше. Но, как оказалось, у них имелся и без того еще один повод для веселья:

– Барон Людовик, – сказал Брис, поглядывая на своих попутчиков. – По дороге сюда у нас случилась презабавная встреча, которая нас очень, очень развлекла. Мы прибыли на остров утром. Сразу из порта выехали к королевскому замку. Ближе к обеду прибыли на дорожную заставу. Представьте себе, что мы там увидели?

– Понятия не имею, – ответил Люк, – прекрасно догадывающийся, о чем, и о какой заставе идет речь.

– Начальник стражи оплакивал свих солдат, – сказал Брис с выражением комического горя на своем лице. – Какой-то путник, по его утверждению странствующий рыцарь, убил четверых его молодчиков, до сей поры храбро… обиравших всех, кто проходит мимо.

– Может они были пьяны и подрались? – только и нашелся, что ответить Люк.

– Точно! – согласился Брис. – Но мы-то до сих пор так и не выпили за упокой их душ. Это большая ошибка.

Кувшин с вином снова пошел по кругу. Так с прибаутками они продолжали свой путь, становившийся все менее и менее обременительным. Люк расспрашивал своих новых знакомых об их родине, о том, где им довелось побывать, и о том, что их может ожидать в будущем. Они, отхлебывая из кувшина, все более оживлялись и наперебой рассказывали обо всем, что видели и что увидеть предполагали. А предполагали они участвовать в осаде города. Король отправился проучить своего вассала, по крайней мере, он считал таковым соседнего северного монарха этого острова…

Когда они остановились в селении, где проводники запланировали ночевку, дружеская попойка продолжилась в местной харчевне. Закончилось все тем же, что Люк наблюдал многократно: его собутыльников слуги унесли спать по их шатрам. Что касается его самого, то от вина у него теплело в груди, но на голове и ногах – это никак не отражалось. В этом он был похож на своих предков по материнской линии, белых эльфов. Чем больше он выпивал, тем благопристойнее становился. Так он не забыл послать своего нового временного слугу Хупа помочь опекаемым им «паломникам» найти себе ночлег. Что тот и сделал, приведя Хорсу с дочерью в харчевню, которая была и местным постоялым двором.

Сам же Люк снова поставил своего коня Лося в стойло, насыпал ему овса. Зайдя в харчевню, он осмотрелся. Постоялые дворы в этих местах оказались сделаны по одному образцу: зал со столами и наверху за балюстрадой комнаты. Он поднялся на чердачный второй этаж. Солнце еще не село, внизу в харчевне шумело за столами много народу, а двери комнат постояльцев стояли раскрытыми на настежь. Заглянув в одну из них, он увидел Хорсу с дочерью, а также своего нового слугу Хупа и двух парней, которые подвозили спутниц Люка. Они все о чем-то весело беседовали и вожделенно любовались юной красавицей. Когда рыцарь зашел, они замолкли и почтительно встали:

– Вы останетесь на нашу вечернюю молитву? – спросил Люк собравшихся парней. Те переглянулись и с поклонами удалились.

– Я вам нужен? – спросил его временный оруженосец Хуп.

– Найди прачку, которая постирает мне исподнее, – предложил Люк. Хорса встрепенулась:

– Я могу постирать, – предложила женщина, поправляя сползающую на глаза мужскую шапку.

– Спасибо… братец, – ответил ей Люк. Он вытащил из переметной сумы скомканное бельишко, светлосерое от ветхости и грязи, и сплошь покрытое темно-коричневыми, почти черными пятнами высохшей застарелой крови.

Хорса прижала скомканное белье к груди и со словами: «Схожу на кухню, попрошу горячей воды», вышла в дверь. Хуп тоже ушел пятясь. Люк и девушка остались одни:

– Я так и не узнал, как твое имя, – сказал Люк, неторопливо принявшись за процедуру разоблачения.

– Меня зовут Альпин, – представилась девушка.

– А я Людовик,– назвал себя Люк. – На всякий случай.

– Я знаю, – сказала она. Он не понял:

– Откуда?

– Там у виселицы вы громко назвали себя, – пояснила она, – Людовик вон Энзель второй барон Сендера.

– Как ты могла запомнить заморское имя рядом с трупом твоего отца и, глядя на надругательство, творимое над твоей матерью, – удивился Люк.

– Оно всегда будет звучать в моей голове, как и шепот мамы «главное выжить», – сказала Альпин. Она подошла к Люку и попыталась помочь ему снимать латы, расстегивая крепления. С одной руки он снял сам, на другой – она. То же самое с ножными латами.

– Сколько тебе лет? – спросил Люк.

– Четырнадцать, – ответила Альпин, кряхтя, отволакивая его нагрудник к стене. Люк вспомнил времена, когда ему было столько же сколько и ей, и тихо произнес:

– В этом возрасте я очень мечтал заиметь такую подружку как ты.

– Нашли? – спросила девушка. Он отрицательно покачал головой:

– Нет, моя первая подружка была меня старше лет на десять. Это была молодая жена нашего старого фермера. Другая, старше на двадцать… – вспоминал Люк, вглядываясь в даль своей памяти.

– Ничего себе, – прыснула и прикрыла лицо рукой Альпин. Люк посмотрел на нее, улыбнулся и подумал: «Знала бы ты, дуреха, что это была гномиха и выглядела она по человеческим меркам как семилетняя, хорошо откормленная девочка, с очень-очень крепким телом».

Когда Люк остался в своем кожаном облачении, в коротких по колено штанах и куртке, с мягкими замшевыми сапогами-чулками на ногах, Альпин присела рядом с ним. Дверь в их комнату была раскрыта настежь и из харчевни доносились громкие голоса, звук двигающихся стульев, грохот кружек и тарелок, а так же невнятное треньканье лютни. Кроме того, с кухни поступал аромат готовящихся кушаний.

Девушке нравилось сидеть рядом с великаном рыцарем с добрыми, чуть прищуренными, то ли улыбающимися, то ли печальными глазами. Это было трудно понять, если вообще возможно, всему виной – его широкий курносый нос и заросшие почти до самых глаз золотистой бородкой щеки. Набравшись смелости, она взяла его за руку. Так они и сидели, улыбаясь, и рассматривая друг друга.

– Хотите, я причешу вам волосы, – предложила Альпин.

– В сумке есть гребень, – ответил Люк. Она вскочила, подбежала к его переметной суме, сделанной из шкуры лесной гиены, покопалась там, нашла на самом дне небольшой гребешок с двенадцатью толстыми зубьями:

– Ого, он золотой, – сказала Альпин.

– Серебряный, – поправил Люк. – Покрыт позолотой.

Она подошла к нему и попыталась расчесать его жесткие волосы, неправильно кудрявящиеся и извивающиеся в самом случайном, хаотическом беспорядке. Это были не веселые мелкие бараньи кудряшки, не дивные локоны, а перепутанная солома, торчащая жесткой копной.

– Ох, – Альпин старательно морщилась и охала, у нее мало что получалось. Люк взял из её рук гребень и быстро и ловко навел порядок в своих волосах, потом отдал гребень девушке, снял со своей шеи синюю шелковую ленту и перевязал свои волосы сзади коротким тупым хвостом:

– Ты тоже можешь причесаться, дитя, – предложил он ей. Девушка покрутила гребень в руках и сказала:

– Никогда не видела таких волос как у тебя, гребень может потеряться в этом золоте… с серебром.

– Раньше было только золото, – ответил Люк, подумав: «Ты еще не видела моих четырехпалых ног», но сказал другое:

– Теперь появилось серебро…

Альпин отошла к окну и стала, глядя наружу, причесываться. При этом она принялась напевать какую-то песенку. Потом, сделав свое дело, положила гребешок обратно в суму и подошла к Люку, который по-прежнему сидел на кровати, широко расставив ноги. Она опустилась перед ним на колени и, обвив его торс руками, прижалась к нему. Он подумал, что в следующий раз она должна обнять его со спины, ей нравилось быть с ним со всех сторон. Хотя с теми парнями, что везли ее сюда в фургоне, наверное, ей тоже понравилась бы.

Он положил свою широкую ладонь ей на спину, она в ответ на это прижалась к нему еще сильнее. А между тем дверь была по-прежнему распахнута настежь. Когда она так обнимала его за торс и прижималась к его ногам своей небольшой грудью, его гульфик становился ему все более и более тесен.

– Закроешь дверь? – спросил он. Юная девушка подняла на него глаза, встала, закрыв дверь на щеколду, быстро приподняла юбки, показывая свои стройные ноги, и залезла к нему на кровать. Он тоже устроился там поудобнее, и снял свою куртку. Альпин, глядя на него как завороженная, сбросила мамину кофточку, напяленную ею по его просьбе, и стала расслаблять шнурки на своей блузке.

– Давай я помогу тебе, – предложил он, – ты помогала мне снимать латы, а я помогу тебе развязывать шнурочки.

Она посмотрела на его огромные как у великана ладони с толстыми пальцами и прыснула смехом. Помощи не потребовалась, она скинула свою блузку, выскользнула из юбок и, оставшись безо всего, принялась стягивать с него рубашку, жадно глядя на открывающиеся широченные плечи, заросший жесткими золотистыми волосами торс и рельефные мышцы на животе.

Она быстро-быстро разобралась с его ремнем, и кожаными штанами. Но когда появился, выскользнув из под снимаемых кальсон, огромный член, она уставилась на него широко открытыми глазами. Девушка только и смогла произнести удивленно:

– Ничего себе!

– Возможно, тебе предстоит с этим иметь дело, – предупредил Люк. – Так что сначала как следует подумай.

Отвлеченная его огромной, как обелиск частью тела, она стянула с него остатки одежды и обувь так невнимательно, что даже не заметила, что у него по четыре пальца на ногах. Он протянул к ней руки, она вошла в его объятья, и блаженно утонула в них, отказываясь далее что-то предпринимать.

Помедлив немного, Люк поцеловал Альпин в нежные юные неопытные губы, поласкал ее между ног и обнаружил там влажную готовность. Она не отпрянула от его прикосновения, ей сразу понравилось, хотя так у него бывало не всегда и не со всеми.

Опытному в любовных играх Люку не стоило труда отложить расставание Альпин со своим единственным богатством – девственностью. Он навис над ней как дрессированный слон над бесстрашным человечком и принялся аккуратно водить своей мощной блестящей булавой у девушки между ногами, при этом то поглаживая её бедра, то проводя ладонью по груди. Ей понравилось это рискованное занятие, но только она попробовала вникнуть в несложный порядок этих волнообразных движений и соразмерить их со все возрастающей собственной нежностью, как большой парень обрызгал её фонтанчиком теплого перламутра, скопившегося в нём за время долгого путешествия.

5

Обоз должен был прибыть к осажденному королем городу через неделю. Всадник, не загоняя коня, мог бы добраться туда за пару дней. Об этом путники узнали во время дневного перехода, когда поближе познакомились с проводниками, управляющими первым грузовым фургоном. Один из них спал, второй – упитанный малый, живот которого выпирал из его желтой суконной куртки, с небрежно нашитыми красными шнурками – с удовольствием рассказал, что их ждет впереди и сколько, где и каких придется сделать остановок:

– В город этот Эйдиндун, или попросту Эйдин, можно ехать двумя или даже тремя дорогами. Мы сейчас едем по западной, вдоль, значит западного побережья. А можно было ехать и вдоль восточного или вообще по центру острова.

– А по какой дороге ехал король? – спросил его барон Брис, ехавший рядом с фургоном, вместе с тремя другими рыцарями.

– По западной, – ответил кучер проводник. – И вы, наверное, сразу подумали: «А почему же этот дурень везет нас по восточной дороге!»

– От тебя ничего не скроешь, – подтвердил Брис, с улыбкой взглянув на Люка.

– Король шел с войском, – веско и резонно заметил проводник. – Там на западе, целый день пути, дорога идет вдоль моря…

– Пираты, – догадался Люк.

– В точку, Ваша Милость, – подтвердил проводник, посмотрев на него. – Они высаживаются на берег и устраивают засады.

– Отчего же тогда эта дорога не заросла травой, если места такие опасные? – спросил Брис. – Кто-то же по ней ездит.

– Так местные ездят, – сказал проводник. – И зимой, когда море штормит, можно по ней без страха проехать.

– А местные не боятся пиратов? – спросил Брис.

– Они с ним в сговоре, – пояснил проводник, давая вожжи коням.

– Господа, – сказал маркиз Илберт Модестайн, обращаясь к трем рыцарям, – предлагаю оставить повозки и с запасными лошадьми скакать вперед, на помощь королю.

Его предложение было встречено молчаньем. Если бы Люк был один, он заинтересовался бы инициативой Илберта, но после вчерашнего вечера, проведенного с Альпин, ему уже не так хотелось спешить на битву. Что касается баронов Бриса и Джиннота, они при словах маркиза переглянулись и Брис, подумав, ответил:

– Сиятельный маркиз, мы все рвемся душой помочь королю, но давайте узнаем: насколько безопасна дорога, по которой мы сейчас едем. Скажи любезный, – обратился он к проводнику. – Здесь на западном пути, не будут ли подстерегать караван какие-то опасности?