Письма той, что ждет бесплатное чтение

Слова её были точно снежинки, легки, холодны и красивы, и так же быстро исчезали в теплоте этого мира.

Сон первый

Мне снился сон. В нём был неизвестный ночной город. Казалось, что эти улочки и дома знакомы, но такого сплетения не было нигде и никогда. Шёл дождь, ездили машины, ходили люди, спрятавшись за цветными зонтами. Обычная пасмурная ночь в городе. Даже во сне чувствовался запах влаги и раздавленных дождевых червей. Эти маленькие тоненькие ниточки всегда выползали в такую погоду и отправлялись куда-то в неизвестность. Их совершенно не пугало, что их могут раздавить, затоптать, разорвать или втереть в мокрый тротуар. Поэтому очень часто в подобные вечера можно было увидеть на асфальте их истерзанные тела, а воздух наполнялся этим странным запахом земли и влаги.

По моему лицу стекали холодные капли, я стояла посреди тротуара и смотрела в чернильное, пасмурное небо. Неожиданно меня подхватили какие-то девушки и, щебеча, куда-то потащили. Кто они? Не важно, это сон. Бесполезно пытаться запомнить их лица или имена, ведь они постоянно меняются. И вот мы уже внутри тёплой квартиры, пьём имбирный чай, едим пряники. Волшебная атмосфера, хочется смеяться и радоваться вместе с ними, уже не важен дождь за окном и его холодные капли.

Изменение сюжета. Такое бывает, когда один сон переходит в другой, иногда резко, иногда медленно и почти незаметно.

Тёмная комната, диван, плотные шторы, тишина. Мы сидим на полу, обнявшись. Я и какой-то парень. Мне он не знаком, но рядом с ним так тепло, спокойно. Его объятья так приятны, не хочется выскальзывать из сна, его серый свитер, тёмные волосы и лицо, которое я так и не смогла запомнить…

Проснувшись утром, всё моё естество испытывало тоску до ломоты в костях. В реальном мире меня уже давно никто так не обнимал. Но хватит об этом, время вытаскивать своё бренное тело из кровати и радоваться новому дню. Наверное. Реальность встретила меня промозглым утром и туманом, нависшим вплоть до моего десятого этажа. Мир будто утопал в молочной дымке, красота, ничего не скажешь.

Наскоро позавтракав и поцеловав вредное животное, а именно кошку, в нос, я умчалась на свою волнительную и увлекательную учебу. Правда мысли раз за разом возвращались к объятиям того неизвестного мне человека.

Моя жизнь крепко обосновалась вокруг трёх основных сфер: учёба, дом и родные. Изредка я вырывалась на какие-то мероприятия или тренировки. Спокойное, неспешное существование в далеком от фэнтези или мистики мире. Мой город был простым, тихим, как болото, в котором постепенно тонут мечты, стремления и желания, только рутина и остается на плаву.

Не сказать, что я не мечтала сбежать отсюда, были мысли, но они всегда куда-то девались спустя какое-то время. Также нельзя было утверждать, что мне не нравится здесь, в этом небольшом городке было своё очарование. В нём тебя накрывало такое чувство, словно ты где-то в далекой деревне, сидишь на террасе в кресле-качалке, под тёплым пледом и попиваешь горячий глинтвейн. Ощущение защищённости, спокойствия и полной отрешённости от мира…

С того самого дня прошло достаточно много времени, но мысли о том человеке всё не покидали моей головы. Жизнь словно зациклилась. Я тонула в мыслях и догадках о нём. Но никаких идей, подсказок, встреч – полная неизвестность.

– Почему ты не спишь, Эйра? – прошелестела темнота за спиной однажды под вечер. Мне бы закричать от страха, да только ужас свел скулы, а тело пробила дрожь. – Не бойся, я не причиню тебе зла, – голос приблизился, и из темноты вышел мужчина в чёрных одеждах, с длинными волосами и бледной кожей, его глаза светились тёмным серебром. Он приблизился к моему лицу и положил свою холодную руку на мое дрожащее плечо. Собственно, после этого разум покинул моё тело, а то, в свою очередь, отправилось в забытие. Проще говоря, меня спас обморок, или нет.

Открыв утром глаза, я уже успела обрадоваться, что всё это был лишь сон, игра моего воображения, но нет. Рядом с моей кроватью сидел вчерашний гость, вальяжно облокотившись на комод.

– Оклемалась? – прошелестел он голосом опавших листьев, совсем не эстетично почесав нос костяшкой большого пальца. По-хорошему, отправиться бы снова в забытье, в сон, вдруг поможет. Но мужчина точно угадал мои мысли: – Даже не пытайся, это тебе не поможет.

В приступе неконтролируемой злобы, паники, страха – всего в одном флаконе, я выхватила подушку и послала её прямо черноволосому в лицо. Собственно, следующие события вызвали у меня истерический хохот, потому как в обморок упасть уже не получалось.

Моя чудесная мягкая подушка просвистела через загадочного мужчину и ударилась об комод, неся собой разрушения для мироустройства на его поверхности. Черноволосый рассеялся от такого отношения к его персоне, впрочем, появился снова через пару секунд. Подняв подушку-путешественницу с пола, он отправил её прямо мне в лицо. Жизнь удалась.

Мы сидели уже второй час, – я на кровати, призрачный мужчина на полу – и играли в гляделки. Мне уже неимоверно хотелось посетить заветную комнатку, так как мочевой пузырь был уже на пределе. Но путь туда лежал мимо черноволосого, а он всё не спешил исчезать или что-либо объяснять. Пришлось поставить всё на кон:

– Кто ты? – спросила я дрожащим, чуть хрипловатым с утра голосом.

– Видимо, тот, кого ты боишься, – довольно сухо и слегка обиженно ответил призрак. Потом он встал с пола, отряхнул невидимую пыль и начал медленно испаряться. – Наверно, ты ещё не готова меня принять, жаль. Я пришёл на зов, но… – последние слова потерялись в тишине комнаты и растаяли вместе с ним. Мир, казалось, потерял краски на секунду, однако, сразу вспыхнул красной лампочкой, напоминая о насущных проблемах и требованиях организма. Блаженство…

Сон второй

Глаза её светлее дня, но взгляд был тёмен, словно ночь.

День сменялся днём, жизнь продолжалась. Попытки понять, кто же тот темноволосый, медленно обращались в прах. Вопросы множились. Кто они: этот мужчина из снов и темноволосый призрак? Почему появились?

Но всё же приходилось не забывать о реальности. А она была таковой, что началась осень и на первых же порах моя ясноглазая персона умудрилась простыть. Накручивая сопли на кулак, шла на пары и вдумчиво, стараясь не чихать на всю аудиторию, писала лекции. Температура почти постоянно держалась на уровне 37.4, что совершенно не придавало мотивации. Хотелось зарыться в плед, смотреть слезливые фильмы и думать о вечном.

– Эйра, дорогуша, не могли бы вы пойти домой и болеть там? – строго сказала мисс Стилберг, после моего очередного сморкания в салфетку. – Ещё немного и вы всех нас тут позаражаете! – в подтверждение её слов с задней парты раздался добротный чих. Делать было нечего, тем более голова, скованная болью, всё сильнее тяжелела.

– Хорошо, мисс Стилберг, я сейчас же отправлюсь лечиться домой.

– Постарайтесь выздороветь к следующей лекции, там будет важная тема, – кивнув, я покинула аудиторию, сдерживая тело от обессиленного шатания из стороны в сторону.

Время текло как ватное, но всё же добралась до дома. Со второго раза попав в замочную скважину, открыла дверь, и вошла. Как закрыла её, не помню, в глазах промелькнула вешалка, тумбочка, тапочки, пол… С последним мой нос не встретился, как я могла бы ожидать. Остатком рассудка, уплывающим в неизвестные дали, отметила ощущение чьих-то рук и лёгкое покачивание моего бренного тела.

Открывать глаза было как-то страшно. По ощущениям, я лежала в кровати, накрытая одеялом по самый нос, на лбу покоился прохладный и влажный компресс. Где-то рядом мурлыкало моё чудовище. На теле была совсем не уличная одежда, а скорее домашнее платье или рубашка. Всё в купе это было странно.

Начнем с того, что живу я одна, с кошкой. У которой, собственно, лапки, и переодеть меня она не в силах, также как и перенести в кровать, да ещё и менять компрессы на лбу. Ключи от квартиры имели всего несколько человек и то, никто из них не мог быть здесь.

– Раз начала хмуриться, значит, уже очнулась, Эйра? – прошелестел до боли знакомый голос откуда-то сверху. Простонав что-то неразборчивое, начала сворачиваться в клубок. На что меня быстренько ухватили и предостерегли: – Тебе бы не двигаться пока. Температура до конца не спала. Станет хуже, сама потом страдать будешь. Не упрямься! – против правды не попрешь, пришлось подчиниться.

– Так и не расскажешь, кто ты? – приоткрыв один глаз, спросила, наблюдая за странным призрачным человеком, который сейчас был не менее материален чем кошка. Парень тяжело вздохнул и растаял в воздухе, так и не ответив. А на меня влажной ладонью надвинулся сон, унося в другие миры…

По горному ущелью протекал ручей. Звук его потока был словно мелодия старой, забытой песни. У воды сидели дети, мальчик и девочка. Посмеиваясь, они стирали старые вещи, но кажется, были счастливы в этот момент. Солнечные лучи отражались в воде и разбегались бликами по скалам, придавая месту волшебный окрас. Где-то вдалеке раздался охотничий рог, вой псов, топот лошадей. В тот момент я была кем-то из них, страх сковал моё тело и разум. Но через пару секунд мы уже бежали куда-то в лес, взявшись за руки. Запах весны ударил в нос, еловые ветки царапали кожу щек, а ноги скользили по мокрой почве.

Почему мы бежим, не знаю, от кого – тоже. Карабкаемся вверх по скалам, по еле заметным тропам. И вот уже в тёмной пещере, до боли обняв друг друга. Тело дрожит, зубы стучат в такт сердцу, пытающемуся выбиться из грудной клетки. Кто-то зовет меня, но я не слышу имени… Вспышка.

Светлое помещение огромный зал, чья-то рука сжимает мою. Звуки вальса. Поднимаю глаза, передо мной мужчина, с тёмными волосами, тёплой улыбкой. Не могу запомнить лицо. Его ладонь скользит по щеке, приятно. Он склоняется к моим губам, и я утопаю в нежном поцелуе. Хочется кричать о любви, петь о прекрасном. С губ срывается лишь лёгкий стон. Мир вокруг меркнет.

Открывать глаза по-прежнему не хочется, как и вырывать себя из ощущения сна. Но телефон, орущий где-то очень далеко, настойчиво требовал от меня пробуждения. Тяжёл мой взгляд с утра, как, собственно, и поступь, вернее эпичное падение с кровати и поползновение на звук дребезжащего устройства.

Сон третий

Она скиталась по дорогам вечности и несла в руках лишь лиру с порванными струнами.

Дни сменялись днями. Выпал первый снег. Простуда прошла, сменившись унынием. Близилось то самое время года, когда мир постепенно затухал. Люди возвращаются домой после долгих путешествий. Родственники всё чаще встречаются за чашечкой тёплого напитка перед сном, согревая друг друга разговорами. Сам город, словно гонит людей с улиц, и лишь некоторые не спеша идут домой под сплошной стеной снегопада. Такие, как я.

Снег огромными хлопьями слетал с серых, а под вечер кажущихся коричневыми, облаков. Причём этот цвет присущ только городским пейзажам. В далеких от дорог и фонарей лесах небо в снегопад тёмно-синее, а бесчисленные снежинки, точно звёзды, медленно кружатся и падают вниз. Вокруг воцаряется полная тишина. Снег ещё не скрипит под ногами, это будет завтра, а пока он лишь заносит город и приближённые к нему районы и леса.

Мне больше не снились такие яркие сны, не приходил и черноволосый. Я брела в этой обыденности как бы по привычке. Единственное, что грело моё существо, так это предстоящий концерт. Раз в год к нам в город приезжает моя любимая группа. Она привозит к нам праздник, что сотрясает души и кипятит кровь пришедших. Прийти туда и просидеть весь концерт невозможно. Какая-то неистовая сила заставляет нестись в танце, быть здесь и сейчас частичкой бушующей массы фанатов.

Вот и сейчас, вспоминая прошлогодний концерт, я словно окунулась в бешеный танец, а в ушах заиграли волынки и барабаны. Мне до боли захотелось снова увидеться со всеми теми людьми, что были на каждом концерте. Мы точно стали единой семьёй, встречаясь там из года в год. Размышляя об этом, пришла к выводу, что и сейчас я мечтаю танцевать с ними в диком угаре под гул волынок.

Подавив тяжёлый вздох, пошла дальше, переключив своё внимание на белые хлопья снега, медленно падающие с неба. Дома меня ждала лишь голодная кошка и тишина, какая только может быть в городской многоэтажке. Где-то лаяли собаки, скрипели стулья, мимо по трассе пролетали автомобили. И даже снегопад не мог полностью заглушить этот шум.

Когда до концерта оставались считанные дни, он всё же появился:

– Снова хочешь очутиться в той сказке, да? – тихо спросил темноволосый, скрестив руки на груди. По моей коже моментально пробежали мурашки. Набрав воздуха в лёгкие, ответила:

– Даже если и так, что с того? Что плохого в том, чтобы вырваться из повседневной жизни? Побывать с помощью музыки в других мирах? – что-то меня раздражало в его вопросе, однако пока я не понимала что.

– Снова попытаешься доказать себе, что нужна кому-то? Сбежишь от одиночества, в которое сама себя загнала? – слова его болью отдавались в груди, добивая осознанием. – А потом жить воспоминаниями? Может, хватит жалеть себя? Стоит что-то менять в этой жизни, не думаешь? – голос его дрожал от злости, лицо побледнело и словно светилось изнутри белизной. Его руки, скрещенные на груди, жадно впились в плечи побелевшими костяшками пальцев. Ему, казалось, было больно физически от собственных сказанных слов. Как и мне. Но что я могла ему сказать в ответ?

– Даже если так, там я чувствую себя живее, счастливее, свободнее.

– Ты можешь быть ещё более счастлива, если…

– Если что? – перебила его я, злость вскипела. Мне было жаль этого призрака, на лице черноволосого было столько боли в тот момент, но никто не заставлял его давить на мою больную мозоль. – Если я вспомню, кто ты? Или разобью свои розовые очки? Я буду счастлива, если встречу близких мне людей и того, кого смогу полюбить, и это будет взаимно.

Мужчина грустно вздохнул и, не прощаясь, исчез. На его лице точно застыла невысказанная фраза: «Бойся своих желаний, девочка». Но я решила проигнорировать этот посыл.

Перед концертом мне не спалось, сон то приходил, то уходил, оставляя невнятные обрывки. Моё тело словно лихорадило. Время текло ужасно медленно. Ближе к утру я всё же уснула, забывшись сном. Отчего-то мне было страшно идти на концерт. То ли слова того мужчины меня так потревожили, то ли я волновалась как обычно. Возможно, что-то должно было произойти там. А пока день только начинался. Вещи летели из рук, я опоздала на автобус, села на попу в снег, поскользнувшись на льду. Стабильность, вот что радует.

Но всё же в клубе я оказалась почти вовремя, опоздав лишь на первую песню. А дальше всё пошло как по нотам. Настроение ушло из минора в мажор. Улыбки, радость, объятья встречи с близкими людьми. То, что можно назвать счастьем, возможно. Сердце билось чаще, в такт барабанам, душа точно летела в след со звуком волынок куда-то на острова, затерянные в северных морях.

И в этом порыве я наткнулась взглядом на одни глаза, серые, как лёд океана и улыбку, что греет жарче солнца. Этот человек искренне радовался тому, что находился там, как и я. Остаток выступления я искала среди толпы эти глаза, а после мне удалось поймать его на пару секунд. Сказать, что он зацепил моё сердечко – это ничего не сказать. Меня не волновали ни мысли о снах, ни слова черноволосого. Я брела домой, пиная свежевыпавший снег, улыбаясь как влюблённая дурочка. Всем телом ещё ощущала теплоту его объятий.

– Довольна? – спросил темноволосый, когда моя персона вернулась домой.

– Более чем! – язвительно, но радостно ответила я, потягиваясь как кошка.

– Ты же знаешь, к чему это приведёт, глупая! – простонал мужчина, скрываясь в тени. Ещё какое-то время, было слышно его бурчание из угла, но меня это абсолютно не волновало.

Это был странный сон, после которого я проснулась в холодном поту и тихим криком на грани шёпота. В носу до сих пор стоял запах дыма и горелой плоти. Там я была ведьмой, которую послали на костёр. Одно дело читать или смотреть об этом, а другое испытать на собственных ощущениях.

Сон был таков:

– … за сим приговор принять к исполнению, – прогремели слова главного инквизитора. Палач поднес горящий факел к подножию столба и поджёг хворост, сложенный там. Огонь с яростью набросился на сухие ветки, они трещали, погибая в бушующем пламени.

Девушка прикусила губу. Она не боялась смерти, её не страшил рёв костра под ногами. Виэрра (так меня звали в этом сне) оглядела присутствующих сквозь завесу дыма. Девушка не видела лица, не различала их. Но на каждом из них была мерзкая ухмылка. Они ждали, когда она начнет кричать от боли, взывать о помощи, вырываться из пут, извиваясь, как то пламя, что ревёт под ногами.

Виэрра плотнее сжала зубы. Огонь раздвоенным языком лизал её ноги, сжигая кожу и путы. Вот только предусмотрительные палачи использовали тонкую полоску металла, чтобы закрепить ведьму на столбе, а сверху повязали верёвку, для пущего эффекта. Поэтому как бы девушка не вырывалась, все попытки освободиться были бы тщетными.

Платье из серого льна охватил огонь. В груди Виэрры застрял кашель, дым проникал всё глубже. Глаза слезились и болели. В один попала искра, вызвав вспышку боли. Девушка бы закричала, но из горла вырывался лишь кашель.

Как она оказалась здесь? Кто бы знал.

Огонь обжигал каждую клеточку её бёдер, живота. Платье сгорало на глазах, вспыхнули волосы, брови ресницы. Кашель разрывал грудную клетку, норовя выплеснуть остатки её органов в пламя. Слёзы уже не текли, они испарялись, не успевая даже начать движение по обожжённой коже. Металл на скобах начал вплавляться в запястья рук и щиколотки ног, однако последнее Девушка не чувствовала. Всё её тело было одной сплошной болью, каждая частица её кричала от страданий, дым не давал дышать, а кожа ног начала обугливаться.

Виэрра не ждала чуда, не желала смерти этим… людям, что ещё вчера радушно принимали её отвары для лечения, а сегодня спокойно смотрят на казнь. Травница всегда говорила быть аккуратнее с такими существами, никогда не знаешь, когда получишь от них нож в спину. Или, как показала практика, огонь в ноги. Виэрра начала мысленно молиться всем богам, чьи имена знала. Девушка просила лишь скорой смерти, закончить её страдания, прекратить эту боль, что сжигала тело ярким пламенем.

Зрители и сам Сэр Инквизитор ждали, когда она, наконец, закричит. Но ведьма продолжала молчать, также как и тогда, когда её брали солдаты на полу темницы, до синяков сжимая груди и вминая под собой бёдра. Это выводило инквизитора из себя, и он нервно стучал пальцами по ножнам.

И тогда сквозь рёв костра, бешеный стук сердца и неугомонный кашель, девушка услышала краем уха свист звонкой стрелы. А через секунду мир её померк, освобождая дух.

Последнее, что я увидела в этом сне, было синее оперение, охваченное яростным пламенем… А потом меня вырвало из этого моря огня непрекращающимся кашлем. Кошка, перепуганная моим поведением, начала лезть в лицо, мурча успокаивающую песню. Неожиданно, мои плечи обняли холодные руки, прижав к своей широкой груди. Это был черноволосый, странно, но его присутствие сейчас не раздражало, скорее утешало.

– Прости, я… Меня не было тогда. Прости… – тихо шептал он, убаюкивая меня на своих руках. Так я снова упала в сон, в этот раз без сновидений.

С тех пор прошёл уже месяц, жизнь текла размеренно, подводя к эпичному началу сессии. Общение с улыбчивым парнем, которого звали Ноэль, медленно сходило на нет, а моя влюблённость давила всем своим существом на мои бренные мозги. Приходилось сдерживаться от неуместных фраз и шуток на грани иронии.

В какой-то момент на меня накатила грусть, согнув меня почти пополам, когда я спускалась от друзей по тёмной лестнице. На третьем пролёте меня и поймало это чувство. По щекам потекли неуместные слёзы. Темноволосый вынырнул из тени и обнял за плечи. Я как никогда была рада его появлению.

– Ты же знала, что так и будет.

– Знала, но хотела верить, что в этот раз получится.

– Получится, обязательно получится, не сейчас, но скоро. Ты всё сможешь.

В этот момент так хотелось его обнять, словно он был очень близким человеком, который знал обо мне больше, чем я сама. Но я понимала, что стоит мне поднять руки и коснуться его, как он исчезнет. В какой-то момент пришлось это сделать, потому что надо идти вперед. И я подняла руки…

Ветер со снегом больно кололи лицо. Щёки щипало, а из носа текло как из крана. Отвратительное состояние. Где же, где ты мой родной дом. Как я устала пробираться через эту непогоду. Как хочется спать… Скрип снега, скрежет тормозов, удар…

– Эйра!!!…

Тишина. Пустота.

Здесь не было ни звуков, ни света, ни запахов, абсолютно ничего. Только мысли, бесконечные потоки историй.

В какой-то момент, я вспомнила, кто я. Как долог был мой путь. Кто он. Что нас связывало. Как же он был одинок…

А потом знание ушло, его сменил яркий свет. В нос ударили запахи, а уши прорезали сотни звуков.

Путь первый

Никогда не знаешь, где увидишь знакомый силуэт, пляшущий в огне.

Как бы глупо это не звучало, но именно в этот момент в моей голове возник лиловый пушистый малыш неизвестного происхождения. И я мысленно простонала, сдерживая смех. Наверное, даже в новой жизни будет невозможно забыть этот возглас… «Я родился!».

Собственно, едва моё маленькое тело покинуло утробу матери, его почти сразу начало разбирать смехом. Это вызвало на лицах присутствующих полное недоумение. У одной явно читалось на лбу: «Нормальные дети орать должны и плакать, а не ржать, как кони!». Но удержать смех сил не было.

Я родился! Точнее родилась. Снова. В новом и неизведанном (пока) мире. От него немного пахло средневековьем, прокисшим молоком и капустой. Но присутствовало что-то ещё, неуловимое носом, только нутром. Так как пока голову я держать не могу, то о попытках что-то исследовать не было и речи. Зато была отличная возможность обдумать всё произошедшее. Особенно меня волновало последнее событие.

Темнота, что окружала меня как бесконечное полотно, где не было никого, но при этом чувствовалось присутствие огромного числа различных сущностей. Всё бездействовало, но при этом неуловимо двигалось. А я в какой-то момент превратилась в одно сплошное воспоминание. Жизни и события запестрели, как калейдоскоп. Вот тут юноша с орочьми клыками кидает копьё. Тут девушка в северном наряде оплакивает умершего воина. Маленький котёнок мантикоры играет у дороги. Эльфийский охотник натягивает лук. Девушка обнимает юношу как в последний раз, пряча горькие слёзы. Одинокий пастух с верной собакой идет по горам. Девушка протягивает подростку лук с синими стрелами, и тот прижимает его к себе слабой рукой. Маленькая девочка, бегущая с братом по скалам. Юноша, бегущий по тёмному лесу. А потом я увидела себя такой, какой была в своей последней жизни.

В этот момент осознание пришло ко мне. Я прожила не одну жизнь, и всегда рядом был кто-то дорогой мне. Но в этот раз мы не встретились, как и в прошлый. Где же он сейчас, в каких мирах…

«Нет!» – прозвучало где-то в бесконечности пространства, а может даже и во мне. Голос этой мысли, пронзившей пустоту, был настолько знаком и близок всему моему существу, что всё остальное перестало волновать меня. Он был рядом.

Теперь я видела другие жизни. Эльф стоит спиной к спине с юным орком против вооружённого войска. Вот тут воин умирает на руках любимой, стирая непослушной рукой слёзы с её круглого лица. Взрослая мантикора присматривает за своими котятами, прячась от мага. Юная эльфийская дева принимает от охотника дивный белый цветок. Брат провожает сестру в дальний путь через пески. Собака скачет по горам за своим человеком. Юноша, глотая слёзы, натягивает лук дрожащей рукой и пускает стрелу в охваченную огнем фигуру. Брат укрывает свою сестру своим одеялом, чтобы согреть зимней порой. А потом как от третьего лица я увидела юношу, бегущего по лесу, и себя. Тот самый момент, когда машина вылетает из-за поворота, её заносит, и она сбивает женскую фигурку, словно кеглю в боулинге.

А потом свет, запахи, крики, охи, шум жизни. Я так отвыкла от всего этого в том пространстве, что испугалась. Но потом моё подсознание выхватило увиденный мной когда-то мультик, и страх сразу же прошёл, сменившись неудержимым весельем. Шлепки по попе я не забуду никогда.

Своё отличие от других я поняла сразу. Иначе стали бы так все охать и причитать в день моего появления? Мать так вообще упала в обморок, когда увидела мою улыбающуюся мордашку. А дальше всё как в тумане: еда, отрыжка, сон, еда, смена пелёнок, из которых я благополучно выбиралась, как бы сильно меня не связывали, и так по кругу.

Меня нестерпимо тянуло на изучение мира вокруг, но за прошедшие три месяца из дома меня почти не выносили. Однако в какой-то местный праздник, мама взяла меня в свои тёплые руки и, укутав в тёплый плед, вынесла на улицу. Радости не было предела. И первое, что я увидела это, конечно, был снег, он белыми огромными хлопьями падал с тёмного неба. Уличные фонари горели естественным светом, а вдоль дороги тянулся ряд из разноцветных огоньков, висящих в воздухе.

Я так извертелась, что в какой-то момент лицо мамы начало выражать некоторую скорбь. На нём словно читалось «Зачем я вообще её взяла с собой, лучше бы дома посидели!». Но мы всё продолжали идти вперед. Народа вокруг становилось всё больше. У каких-то людей были большие остроконечные уши, наверное, это были эльфы, какие-то были по пояс маме, гномы, кто-то был с шевелюрой из зелёных листочков и корой вместо кожи.

Больше всего меня поразило то, что мы увидели в самом конце пути. Это было огромное дерево всё в ослепительных огнях, кружащихся вкруг него. Люди и другие существа сновали на площади перед Древом, бегали мальчишки с разноцветными лотками, играли музыканты, кто-то пел, пахло корицей.

– Смотри, Сирин, это Древо жизни, – неожиданно обратилась ко мне мама, повернув меня к кроне. Она была немного странной. Несмотря на зиму, половина пестрела свежими зелёными листочками, а вторая была пуста, как, собственно, ей и положено быть зимой. – В давние времена его посадили Ритрих, Забирающая Жизни, и Атрах, Дарующий Жизни. Поэтому часть его жива, а половина мертва. Это настоящее чудо, – на лице у неё заиграла улыбка, а глаза наполнились безграничной теплотой.

В этот день и ночь я познакомилась с религией этого мира и главным её атрибутом, а также некоторыми её представителями. Той же ночью ко мне пришли двое: Маэрит, Плетущая Узоры и Атрах, Дарующий Жизни. Они коснулись моего лба и улыбнулись.

– Тебя ждёт удивительная судьба, Сирин, из рода Катри. Трудности будут, но только до того момента, пока ты не примешь то, что потеряла. – Пропела Маэрит, улыбаясь. Атрах, стоял сзади и не сводил с меня взгляда.

– Тебя ждут препятствия и потери, – неторопливо сказал он. – Но в тебе есть сила преодолеть это. Будь смелой, Сирин из рода Катри, как твой отец. Однажды, ты его встретишь.

– Всему своё время, – проговорила Маэрит, поглаживая меня по волосам. – Засыпай, утром начнётся твоя новая жизнь. – Плетущая Узоры поцеловала меня в лоб, а дальше, всё как в тумане.

Осознала себя я где-то к трём годам. Вернее сказать вспомнила. Теперь я поняла, почему дети до определённого момента ведут себя немного иначе, это потом к трём годам у них появляется личность, желания, осознанность.

Я стояла у пыльного зеркала и рассматривала свою круглую мордашку, по-детски наивную. У меня были абсолютно белые волосы, серые, как лёд глаза, чуть заостренные ушки, а в довершении незабываемого образа были ярко рыжие пряди у висков. Они выглядели как два пёрышка. Наверное, поэтому мама и назвала меня Сирин. Девушка-птица. На всякий случай я решила поискать по телу ещё метки, вдруг у меня где-то есть и перья. Собственно, за этим занятием меня и застала мама.

Это была высокая, чуть пухлая женщина с добрыми глазами солнечного отлива и рыжими волосами. Она вытерла руки об фартук и, смеясь, подняла меня на руки.

– Что ты делаешь, Сирин?

– Ищу пёрышки! – Честно призналась я, касаясь рыжих прядок. Мама засмеялась и, подняв меня над головой к потолку, сказала:

– Моя ты птичка! Но у тебя только два перышка и ты их уже нашла. Не расстраивайся, хочешь, мы найдем во дворе красивых перьев и вплетём тебе в волосы? – и я естественно согласилась.

О том, что у меня есть магия стало понятно всем и сразу на пятый мой день рождения. Когда я нарядная и красивая шла к бабуле с огромным пирогом. От него безумно вкусно пахло яблоками, корицей и свежей сдобой. Идти было недалеко, всего три дома вниз по дороге, поэтому мама доверилась мне и моим словам, что я точно справлюсь и не вляпаюсь ни в какие дела. Н-да.

На первом же повороте, выходя из калитки, я споткнулась, но свою ношу удержала. Я же уже взрослая, целых пять лет! На втором защитила пирог от уличного пса. А вот с третьим не сложилось. Путь мне преградили парни лет по четырнадцать. Одежда на них была довольно грязной, а на лицах явно читался нездоровый интерес к моей поклаже.

– Отдай пирог и иди дальше, – сказал один ломающимся голосом.

– Мы не причиним тебе вреда, малышка полукровка, – усмехнулся второй. Но вот это они зря. Ох я и разозлилась, кровь забурлила по венам.

– Пошли прочь, гадкие мальчишки! – закричала я во весь голосок, а он у меня был не тихий, звонкий. Вот только в этот раз что-то пошло не так, начали биться стёкла в окнах, заорали коты и загавкали собаки. Парни же упали на колени и накрыли руками головы. Один, правда, убежал сверкая пятками, крича что-то про смесков и чёрную магию.

Бабуля мне, конечно, потом пояснила, что это никакая не чёрная магия, а вполне обыкновенная. Просто злить магов не стоит, даже если они очень маленькие. Собственно, в этом мире их не сжигали, а обучали и привечали. Были, конечно, когда-то тёмные времена, когда ведьм отправляли на костер, но по одной легенде всю инквизицию убрали.

Бабуля Эдит рассказала мне её. В давние времена жила одна знахарка, травница, у неё была ученица. Жили они вместе, лечили больных и всячески помогали деревне, рядом с которой проживали. Всё бы ничего, но травница, отжив своё, покинула мир, и ученица осталась одна. Она продолжала дело своей приёмной матери. В деревне жил мальчик больной телом, и юная дева часто помогала ему справиться с недугом. Так они сдружились. Его мать была не очень рада их общению, но ничего поделать не могла, ведь без лекарств травницы, её единственный сын мог умереть.

Однажды в деревню пришел инквизитор и, увидев на базаре травницу, решил её сделать своей. Однако та была молодой и гордой, поэтому отказала ему. За что тот послал её на костер, предварительно надругавшись в темнице.

Когда девушка горела на главной площади, её друг пытался пробраться к ней, но мать заперла его в доме. Тогда он, взяв руки лук и стрелы, выломал окно, он был слаб, но что-то заставило его мчаться вперед, приложив все силы. Когда юноша увидел свою подругу в огне, сердце пропустило удар. Словно во сне он натянул лук, что она подарила, и отправил в полёт стрелу с синим оперением. На площади взревел ураган, инквизитор погиб на месте, его придавила какая-то балка. Многие из зевак пострадали, но что-то они поняли.

Позже стрелы с синим оперением стали символом защитников магов. Волна сорванных сжиганий ведьм прокатилась по всем уголкам старого мира. Много было спасено, и не мало пролилось крови. Тогда короли издали законы об упразднении системы инквизиторов. А тот юноша стал первым придворным магом. Через него прошло много учеников, чьи имена до сих пор записаны в истории с великими делами.

– С тех пор минуло много лет, Магия прочно вошла в наш мир и уже не является чем-то плохим и пугающим. Только такие старики как я помнят то, что скрывается за флагом гильдии Синих перьев. Собственно, даже они уже забыли, с чего началось, и давно сменили род деятельности. – Бабуля тяжело вздохнула и, обняв меня, радостно провозгласила: – Ну, раз ты у нас будущий маг, то пора тебе и школу магии идти!! Чтобы больше не разбрасываться энергией направо и налево.

Вот так и изменилась моя жизнь в этом мире.

Путь второй

Каждое движение её танца было пропитано дикостью,

резкостью и неукротимым желанием жить, закручиваясь в вихре сегодняшнего дня.

«Сегодня важный день» – говорили они. «Ты должна вести себя хорошо и показать себя умной девочкой» – предупреждала мама. «Это будет самый счастливый день!» – говорила бабуля.

А теперь я сижу вся в слезах, в осколках стекла с фонарем под глазом и разорванном новом платье. Красота. Шмыг. Неописуемая.

Как же я к этому пришла? Банально и просто. Но всё по порядку.

Утро началось довольно рано, потому что в нетерпении я проснулась до петухов, собственно, за активной побудкой сонных птиц меня и застали первые лучи солнца. Грилли обвёл окружающую обстановку, а вместе с ней, двор и моё сияющее личико, после обозрения последнего, в голове у него что-то щёлкнуло. Петух подорвался с места и заорал на три горла громкое и нервное «КУУУУУУ-КААА-РЕ-КУУУ!». После чего двор наполнился мёртвой тишиной. Спустя секунду, с разных сторон послышались крики других петухов и подозрительные шумы. Город потихонечку просыпался.

– Сирин!! – с таким криком мама выбежала во двор с огромной чугунной сковородкой в руках. Волосы ещё были спутаны после сна, а ночная рубашка сползла с плеча, на щеке виднелся отпечаток складок подушки. Однако в глаза потихонечку наполнялись тихой яростью. Видимо, весь мой вид показал ей, что я всё осознала, испугалась и сейчас куда-нибудь побегу. Поэтому она сказала, выставив вперед одну руку: – Стой. Я не сержусь. Почти. Мамочка просто испугалась, что что-то произошло, а твой любимый петушок пытался тебя защитить.

Дальше мы начали собираться, но я всё ещё с лёгким испугом посматривала на огромную чугунную сковородку. Бабуля это заметила и естественно спросила за завтраком:

– Дорогая, а почему наша малышка всё утро пристально смотрит на сковородку? – щёки мамы заалели, и она смущённо отвела взгляд.

– Сирин рано проснулась и пошла будить Грилли… – начала она неуверенно.

– А когда он закричал как дурной, мама вылетела из дома со сковородкой в руках! – влезла я, изображая стойку родительницы. – Глаза её пылали огнем! Я даже испугалась, честно-честно.

– Я испугалась, что кто-то на неё напал, а петух встал на защиту…

Бабуля рассмеялась, и, сказав, что-то вроде «Да, наша малышка сама кого хочет, обидит!», потащила нас всех собираться. Ведь сегодня особенный день.

– Сегодня наша Сирин пойдет в школу магии. Надо будет постараться в первый день и хорошо себя вести. Ты же справишься? – я радостно закивала. С моего пятилетия прошёл уже год, и я с огромным нетерпением ждала, когда же наконец-то поступлю в школу магии, о которой так много слышала.

Ради этого дня, мама с бабушкой постарались и купили мне новое платье с красивым воротничком и бантом из тонкой голубой ленты. Я стояла перед зеркалом и не могла насмотреться на себя в зеркале. Ни у кого на нашей улице не было такого платья. Я действительно гордилась собой. Меня даже не особо заботила ссадина на коленке, которая светилась красным пятном на белой коже среди кружев платья.

– Ну, всё, малышка, пора идти, иначе опоздаем, – сказала мама, заканчивая мою причёску, косу с чудесной голубой лентой, в цвет платья.

На улице было на удивление много людей и все куда-то спешили. Многие были с детьми, наверное, они тоже шли в школу магии. Я шла и смотрела по сторонам, разглядывая всё вокруг, словно

в первый раз. Внутри всё ликовало, кипело, заставляя прыгать и приплясывать на ходу. Это естественно нервировало маму, но она сдерживалась, как могла, а бабуля лишь улыбалась, загадочно отводя взгляд.

Перед школой магии, на большой мощёной жёлтым камнем площади собралось огромное количество детей и их родителей. Каждый из них надеялся, что именно его чадо войдет в то количество мест, что имеет это заведение. А оно было не маленьким. Из разноцветных окон выглядывали ребята постарше нас, в их глазах было море любопытства. Впрочем, одна пара мне почему-то не понравилась. Сиреневые глаза с презрением следили за нами с высоты падения хорошенького яблока. Мальчик лет восьми наблюдал с третьего этажа, и всё его лицо выдавало надменность. Чуть заострённые уши и миндалевидные глаза в купе с золотистыми волосами выделяли его из привычного образа мальчишек. Однако, его внешность и тот факт, что он старше, абсолютно не давали ему права смотреть на нас свысока!

Грянули яркие салюты, музыка, и я совершенно забыла об этом происшествии, погрузившись в поистине волшебное представление. Потом была церемония, где каждый ребёнок подходил к камню и прикладывал к нему ладонь. После чего детей разбивали на четыре группы. В последнюю попадали те, у кого не было магических сил, или они ещё не проснулись. Эти ребята, понурив голову, уходили с площади, а некоторые обещали вернуться в следующем году. В третьей были дети с низкими способностями, во второй – со средними, а в первой – с высокими.

Когда подошла моя очередь, сердце было готово выпрыгнуть из груди, но я его придержала левой рукой, чтобы не убежало. Правую же положила на камень и стала ждать. А тот в свою очередь начал менять цвет и показывать какие-то знаки. Учителя немного зависли.

– Мастер Фейир, у девочки сила выше среднего, но недостаточно для первой группы. Что будем делать? Во второй ей будет скучно, а в первой сложно. – Проговорил мужчина, который на вид был моложе всех. Он обращался к седовласому мастеру, который медленно переводил взгляд то на меня, то на камень. Потом мастер Фейир посмотрел на меня в упор, как будто что-то спрашивая.

– Я справлюсь! – вырвалось у меня. Мама будет мной гордиться, если попаду в сильный класс! – Честно-честно! – бабуля не редко говорила, что мой просящий честный взгляд не раз растапливал её сердце. Видимо и тут произошло то же. Мастер улыбнулся и показал мне рукой в сторону первой группы. Я была безумно счастлива, когда шла, гордо подняв голову к будущим одноклассникам. Но счастье моё длилось ровно до тех пор, пока до моего уха не донеслось:

– Подлиза.

Оглядевшись, наткнулась на пару сиреневых глаз, надменных и смеющихся. Этот парень всем своим видом показывал, что выше всего этого, и что мой поступок был низок, и сама я ничто. Это он зря. Сейчас я, конечно, промолчу и проигнорирую тебя. Но при нашей встрече, синяками не отделаешься. Поэтому с самым гордым видом, моё королевское высочество повернулось к площади и продолжило наблюдать за происходящим там, мысленно придумывая месть.

А вокруг случалось невообразимое и чудесное. Учителя показывали то, чему они нас будут учить, и чего мы сможем достичь в будущем. На стенах величественного здания плавали невиданные звери. Неожиданно, над площадью появился лиловый дракон, фырча и трепеща маленькими крыльями в розовый горошек. Дети вокруг сначала испугались, а потом начали смеяться, когда это чудо начало извергать радугу, которая падала на жёлтый камень маленькими цветными капельками. А потом волшебное создание с громким «пуф» превратилось в сизый туман.

Когда закончилось представление, наши группы повели в корпуса на первое вводное занятие. Мы вошли в высокую арку, с замысловатыми рельефами, где были запечатлены какие-то сцены с магами и разными существами. Я чуть не отстала от группы, разглядывая её, но учитель, улыбнувшись, подтолкнул меня дальше. Внутри здание школы казалось ещё более огромным, а высокие потолки с разнообразными картинами только дополняли ощущение. И тут учителю снова пришлось ловить зазевавшихся, в том числе и меня.

Оказывается, эта школа была построена самым первым магом. На закате своей карьеры он решил открыть школу для малышей, которые только-только открыли в себе магию. Король Интариул Пятый поддержал инициативу и нанял самых лучших архитекторов и магов. В постройке этого комплекса зданий участвовали и эльфы, и гномы, и дварфы. Говорят, некоторые ради помощи в этом деле пересекали моря и страны. Учитель сказал, что кирпичи обжигали огнём дракона с Зелёных гор, а деревья и парк специально высаживали и выращивали дриады и нимфы.

– Это было дело, которое объединило страны и многих живых существ. И мы, учителя и ученики такой величественной школы продолжаем эту традицию. Не важно, какой ты расы, крови или цвета, каким богам веришь и сколько монет у тебя в кармане, если есть талант к магии – Школа Волшебства и Науки готова принять тебя.

Слова учителя грели душу, что-то внутри меня откликнулось на его слова. Оглядывая коридоры и залы здания, я чувствовала гордость. Улыбка светилась на всё лицо, а в голове крутились бабулины истории. Особенно про Синие перья. В одном из коридоров на стене висел портрет пожилого мужчины, сжимающего старый лук. На его груди была эмблема с синими стрелами. Он мне показался настолько знакомым, что я остановилась как вкопанная, уставившись в потускневшие глаза.

– Да, малышка, это именно наш основатель, мэтр Старот. На этой картине он изображен в последние годы своей жизни. Великий был человек. – Учитель вздохнул и повёл нас дальше.

Вступительное занятие прошло быстро, нам рассказали, что ближайшие пять лет мы проведём в стенах школы. По выходным можно будет сходить к родителям. Жить мы будем в восточном корпусе, где так же находятся комнаты старших курсов. Это было сделано для того, чтобы старшие помогали младшим, а те в свою очередь им. После нас всех разведут по комнатам и поселят в комнаты по четверо: две девочки и два мальчика —чтобы нам было проще жить. С завтрашнего дня нас ожидает первый учебный день, перед которым надо будет подготовиться. Учитель раздал всем по небольшой стопке книг и по конверту с формой.

– И я очень вас прошу, ведите себя хорошо, слушайтесь старших, это вам только поможет скорее понять свои силы и научиться ими пользоваться. А сейчас, пойдёмте в восточный корпус. Общежитие нашей Школы.

Когда расселили всех кроме меня и ещё одной девочки, учитель озадаченно почесал лысый затылок. Потом достал откуда-то из-под мантии тонкую тетрадь и начал что-то в ней листать. Затем, оторвавшись от какой-то страницы, смерил меня взглядом, глубоко выдохнул и пробормотал что-то вроде «сойдёт».

– Пойдёмте, девочки. Поселить вас вдвоём я не могу, да и комнаты для первой группы закончились, а смешивать вас с другими нельзя. Поэтому вы какое-то время поживете с ребятами из второго класса. Мальчики живут вдвоём, так что вы вместе образуете нужную четвёрку.

Где-то внутри шевельнулся червячок подозрения, но я закопала его поглубже. Постоять за себя смогу. Вот только про девочку, которая робко шла рядом, я ничего такого сказать не смогла. Она была тоненькая как тростиночка, золотисто-медные волосы были заплетены в самую обычную косу ниже пояса, а простенькое платье висело на ней как на вешалке. В карих глазах плескался тихий страх, а руки чуть подрагивали.

– Я Сирин, – сказала я, сжимая ладонь девочки, та аж подскочила.

– Ликоника, – пролопотала она, однако потом добавила, вцепившись в мою руку: – Но ты можешь звать меня Кони, Сирин.

– Что ж, девочки, – прервал нас учитель, останавливаясь. – Вот тут будет ваша новая комната. Проходите.

Он толкнул дверь с номером пятнадцать на третьем этаже, и мы вошли. Внутри стояли две двухэтажные кровати, четыре стола и большой шкаф, на полу лежал ковер, почему-то выкрашенный на половину в забавные облачка, а вторая его часть была словно овита плющом. На кроватях слева сидели двое мальчишек, один светленький, другой тёмненький. Я уже успела обрадоваться новым друзьям, но тут одна из фигур повернула к нам лицо и насмешливо произнесла:

– О, Подлиза и Пугало пожаловали. Учитель, вы пришли показать нам новые «игрушки для битья»?

Это он зря, ох зря. Тут меня понесло. Ладно я, но Кони уже начала лить слёзы. Учитель не успел среагировать и что-то сказать, а лицо златовласого уже неслось на встречу с моим кулаком. Бам. Собственно, он тоже оказался тормозом. А потом понеслось…

Парень вцепился в меня, и мы начали крутиться по полу орущим клубком. Я уже не слышала ни слов учителя, ни плача Кони, меня интересовал лишь этот гадкий мальчишка, у-ух, оттаскаю за острые уши! Послышался звон стекла, в глаз прилетел кулак, но я не отставала! Мои ноги пинали везде и всё, куда только доставали, а руки могли не только защищаться. Отрезвил меня поток холодной воды, собственно, как и моего противника.

Вот тут начало потихоньку приходить осознание. Н-да. Оглядевшись, я поняла, что всё очень плохо. На полу валялись осколки стекла, платье было изодрано, из носа текла кровь, и это только малая часть. У дверей стояло несколько учителей, любопытные детишки выглядывали из-за их спин. Перепуганная Кони стояла, плотно прижавшись к стене, прикрыв уши руками. Тёмный паренёк обнаружился под кроватью с синим глазом, видимо, хотел нас разнять. Учитель, загадочно потирал бедро, скорее всего тоже пытался.

Мой противник начал рыдать, размазывая сопли и кровь по лицу, жалуясь всем, что я какая-то бешеная, накинулась на него сразу, а он только поприветствовал нас.

– Он всё врет! – начала я, чувствуя, как потекли слёзы. – Учитель, вы же слышали, что он первый начал обзываться! Довёл Кони до слёз…

Вот так мы оба и сидели, рыдая в три ручья. Потом учителя, взяв нас на руки, отнесли к доктору, который вылечил наши ранки и ссадины, даже мою коленку подлатал. Тем не менее, синяки под глазами нам оставил, симметричные, чтобы помнили и не думали больше драться. Мальчика, кстати, звали Олеус.

После помощи в лазарете нас отвели к директору, где прочитали долгую лекцию против насилия. Мы должны уважать друг друга, кем бы ни были, здесь каждый брат и сестра по силе. А разве в семье можно распускать руки и обзываться? В общем, от нас добились торжественного «мы так больше не будем!» и «мы всё поняли» и отпустили в комнату. Вечерело.

Олеус молчал всю дорогу, но по его лицу было ясно, что он жутко злится. Я шла за ним следом, опустив голову, размышляя о своём поведении. Мне стало так горько, в первый же день и так опозориться перед всем корпусом. Наверное, со мной больше никто не будет дружить, и будут считать бешеной. Пока я размышляла о нелёгкой своей доле, медленно плетясь по коридорам, Олеус куда-то исчез.

И вот, набегавшись, и так и не найдя свой корпус, я села под кустом сирени и начала рыдать. Подралась, порвала новое платье, потерялась в школе и вынуждена спать на улице, потому что вокруг не было ни души, и не у кого было спросить дорогу. Я так устала, что свернулась калачиком под кустом, всхлипывая и пытаясь согреться.

Вокруг шумел ветер, где-то пели сверчки, птицы, точно в лесу. Эти звуки постепенно меня убаюкали. Уже где-то на грани сна я почувствовала, как кто-то берет меня на руки и куда-то несёт. Моего носа коснулся сладкий аромат мёда и корицы, а телу стало так тепло…

В эту ночь мне снились удивительно яркие и добрые сны. А утром, я проснулась в своей новой комнате, укутанная в тёплое одеяло на кровати. Я хотела было удивиться, но мой взгляд упал на стул, где висело моё голубое платье, целое, без единой зацепочки и пятнышка. Оно ещё хранило слабый аромат мёда и корицы.

Путь третий

А потом она открыла глаза в тёмной комнате воспоминаний.

Следующие пять лет пролетели незаметно. Не скажу, что это были простые годы. Олеус был тем ещё забиякой, и хоть мы и жили в одной комнате четыре года, отношения у нас так и не изменились. Учителя устали от наших вечных драк и в последний год просто закрыли на это глаза.

Кони за это время набралась смелости и уже не дрожала от любого крика. Моя школа. Девочка научилась постоять за себя и дать сдачу, но получала за это почему-то я. Учителя всё никак не могли нарадоваться, что в нашем потоке есть такая умная девочка как Кони. Причём они были уверены, что я на неё плохо влияю! Но мне нравилось с ней учиться, и я была искренне рада её успехам.

Что до меня… Сорванец, он и на другой стороне мира будет собой. Моё поведение оставляло желать лучшего, что неоднократно повторяли учителя. Но ведь я не виновата, что вокруг столько всего интересного! Кто знал, что в подвал ходить нельзя? Что, если дверь старая, пошарпанная, со странными надписями и заперта, то её нельзя открывать? Что не стоит разговаривать с призраками и подговаривать их на шалости? Но ведь им так скучно и одиноко, никто почти не видит и не разговаривает с ними! А Шейри достал мне интересную книгу, и мы вместе читали чей-то дневник. Правда, потом его у меня отобрали, и мы так и не узнали, что случилось с этим мужчиной.

На выходных я возвращалась домой, и мама каждый раз удивлялась, почему школа ещё стоит.

– Просто она волшебная, – каждый раз отшучивалась я. На самом деле, помимо меня в школе было ещё три таких сорванца, и это только в моём потоке! Мы часто встречались у дверей директора и получали вместе свои порции нравоучений. Несколько раз вместе мыли полы в качестве наказания, но после третьей сломанной швабры учителя передумали насчёт этого способа.

Тогда нас отправили к местному мастеру фехтования и военной подготовки. Впрочем, после второго занятия мы втянулись, а после десятого учитель взвыл, но продолжал выполнять свои обязанности.

Таки промчались эти пять лет, и настал день выпуска. Счастливая пора. Учителя плакали больше, чем сами дети. Они махали белыми платочками, пускали разноцветные шары и танцевали джигу. Мне наговорили столько приятных слов, что у меня закрались подозрения, мол они счастливы наконец-то избавиться от моей милой персоны.

Кони стоически пыталась не разреветься, но к концу мероприятия разрыдалась у меня на плече.

– Я тебя больше никогда не увижууу! – шмыгала она носом. Я честно, успокаивала её словами, что никогда её не забуду. Впрочем, через месяц нас ждала новая встреча в башне волшебства. О, это легендарное место. В школе нас только готовили, давали базу, учили языкам и символам. А вот в самой башне мы будем практиковать магию. От нетерпения у меня загорелись глаза, мастер Фейир, случайно заметивший это, вздрогнул, начертив в воздухе знак, отгоняющий злых духов.

Но учиться в Башне означало распрощаться с родными на ближайшие пять лет. Мама очень переживала, но всё же согласилась, спустя четыре дня после моего выпуска. Оставшееся время мы готовились, тщательно, чтобы не было ни одной свободной минутки. А всё почему? Потому что в моих силах было разнести дом по камушкам за полчаса без дела.

В город, рядом с которым находилась башня, мы поехали с бабушкой вместе, оставив маму на хозяйстве. Можно было, конечно, воспользоваться школьными вратами, порталами, но все почему-то пришли к выводу, что нужно этот путь проделать именно на телеге или пешком. Наверное, потому что это занимает несколько недель, а переход через портал всего пару минут. У учителей с бабулей явно был какой-то сговор, но я не стала этим заморачивать себе голову.

Путешествовать мне понравилось, мы ночевали под открытым небом, присоединялись к разным караванам, тряслись в телегах и шли пешком. Я раньше не замечала, как может быть приятна мягкая кровать и тёплая вода, а то, какой вкусной может быть еда в тавернах, стало целым открытием. Каждый день был словно чудо, полный новых открытий.

И вот, до города оставалось всего два дня пешком. Мы остановились недалеко от реки Сиита вместе с караваном, идущим в Доуэл через Тиас. К нему наша скромная компания присоединилась в таверне день назад. Поговаривали, что в этих местах могут попасться лихие люди и нелюди, и их следует избегать, или ходить там большой группой.

Вот только нам это не помогло. Ночью на наш лагерь напали. Дядя Риол ещё два часа назад рассказывающий мне о том, как отличить хорошую ткань от подделки, падал на землю, утыканный десятками стрел, точно ёж. Стражники и наёмники бросились на защиту простых людей, примкнувших к каравану на время пути. Однако враг окружил нас и начал отстреливать по одному то с одной стороны, то с другой. Бабуля спрятала меня под телегу, укрыв шкурой какого-то зверя.

Больше я ничего не видела. Только слышала. Топот ног, крики воинов, бросающихся в бой. Крики женщин, плач детей, хрипы, оглушительно громкий смех. Не помню, когда, наконец, всё стихло. За пределами моего укрытия было тихо, холодно, темно и пахло металлом, смешанным с кислым запахом браги.

Я шла по разорённому лагерю, по скользкой траве, периодически обо что-то спотыкаясь. Уже покидая пределы лагеря, упала, зацепившись за что-то. В темноте на меня уткнулись безжизненные глаза, которые ещё днём светились любовью и заботой. Бабушка… Я протянула руки и поняла, что от неё осталась только голова с растрёпанными, влажными волосами.… Наверное, с криком из меня вырвались последние капли рассудка.

Я шла вперёд, подальше от того места, глаза высохли от слёз, руки устали, но ноги упорно продолжали двигаться. Всё как в тумане, в голове была только одна мысль: «надо уйти как можно дальше». Мне казалось, что рядом кто-то есть, но мне не было страшно, не это волновало меня.

Когда ночь второй раз сменила день, я уткнулась во что-то и остановилась. Подняв глаза на преграду, увидела мужчину с чёрными волосами, свисающими почти до пояса. За ним высилась странная серая громадина. В этот момент на меня накатила усталость за последние несколько дней. Воспоминания ударили под дых так, что я, качнувшись, упала, так и не выпустив из рук свою ношу.

Мне снились сны, странные, смутные, кто-то плакал, кого-то утешали, всё двоилось. Периодически меня выбрасывало из полудрёмы, но неведомая сила, раз за разом отправляла назад в этот нескончаемый бред.

Когда я всё же могла разлепить глаза, то оказалась в совершенно незнакомом месте. Было темно, и лишь маленький магический огонёк еле светился у потолка. Я попыталась встать, но получилось лишь сесть. Кровать предательски громко скрипнула подо мной в звенящей тишине. Безмолвие комнаты давило хуже жерновов, что молят зёрна в муку.

Я опустила взгляд на свои руки, они белыми приведениями светились в темноте и слегка подрагивали, меня бил озноб. В нос ударил запах крови, а из глаз хлынули реки слёз. В тот момент я вспомнила, что произошло. Бабуля.… Перед взором стояли мёртвые, стеклянные глаза, заляпанные кровью. Что мог ребёнок в этой ситуации?

Что я могла сделать тогда? Рыдания не прекращались ни на минуту. За окном шёл дождь, словно оплакивая со мной Бабулю.

– Но-но, малышка, – Послышался голос со стороны, и мои плечи обняла крепкая рука. Подняв глаза, поняла, что уже давно не ночь, это раз, два – в комнате я не одна. Мужчина с лёгкой проседью сидел рядом и пытался меня успокоить. Он ни о чём не спрашивал, но мне это было и не нужно, слова сами собой полились из меня потоком. Больше не помню ничего.

– Покушай, – Просил мужчина в синей мантии, протягивая тарелку бульона и небольшой кусочек хлеба. Но я не хотела есть, вообще ничего не хотелось. Не знаю, сколько дней так продлилось, в глазах всё чаще темнело, и моё сознание проваливалось в спасительную темноту.

Однажды меня разбудили активные толчки в плечо и всхлипы:

– Сирин! Открой глаза, прошу тебя! – это была Кони. Я смотрела на неё и не узнавала, она была будто бы из другой жизни, где бабуля была жива. А девочка продолжала трясти меня и плакать вместе со мной. – Это и вправду ты! Я так переживала, когда узнала, что тебя ещё нет! Но мастер Гриндо сообщил, что нашёл какую-то дикую девчушку перед башней, всю в крови и грязи. Представь, как я удивилась, увидев тебя здесь в таком состоянии!

Девочка прижалась ко мне всем телом, точно пытаясь согреть своим теплом. Наверно, я потихонечку начала оттаивать, потому как мой живот издал победоносный Бррр, скрутив болью желудок. Словно по волшебству появился тот мужчина в синей мантии и начал кормить меня тёплым бульоном с ложки. Наверно, чтобы не передумала.

Через несколько дней под присмотром Кони и мастера Гриндо я смогла самостоятельно подняться и немного пройтись по коридорам башни. Она была огромной, а по этажам носилось огромное количество ребят в разноцветных мантиях. Я ещё мысленно возвращалась к разговору с бабулей, как бы рассказывая ей всё. Трудно было принять то, что произошло, что её больше нет, что она не расскажет мне истории на ночь, не подбодрит и не посмеётся над моими шалостями.

Спустя неделю я уже смогла начать посещать занятия, однако Кони странно на меня поглядывала, а преподаватели смотрели с опаской. Они не верили, что та самая Сирин из Школы Магии, которую боялись местные учителя, это я. А мне на это было абсолютно всё равно. Я приехала сюда учиться. Бабуля бы хотела этого.

Пару раз мы встречались в коридорах с Олеусом, он пытался меня задеть, но получив от Кони в глаз, а от меня в нос, передумал и больше нас не трогал.

– Ты сильно изменилась. – Сказал он как-то, оглядев меня печальным взглядом. – Стала скучной и взрослой, такой ты мне не нравишься.

Меня задели его слова, но не настолько, чтобы что-то изменить. Кони обняла меня, сказав, что все мальчики грубияны и вруны, что я ни капельки не изменилась. Мастер Гриндо лишь качал головой на всё это.

Однажды, он взял меня в город и отвел в один квартал. Раньше там жили брошенные старики, обманутые или же потерявшие всё. Но много лет назад всё начало меняться. Город восстановил дома в этом квартале и дал возможность этим людям жить, а не дожидаться своей смерти в старых лачугах.

Здесь были действительно счастливые лица, они занимались любимым делом, обучали чему-то молодых, пели песни и были все точно одна большая семья. Там я, наверное, впервые за последнее время улыбнулась, горько, легко, но всё же.