Аналоговый мир бесплатное чтение

Всем рыжим, хвостатым, полосатым посвящается.

глава первая

День был солнечный и природа за окном радовалась этому весеннему солнцу, теплу, новой жизни… Рвануть бы сейчас на рыбалку, поваляться на горячем песочке, пока он просто горячий, а не превратился еще в расплавленное стекло. Я с тоской глянул на решетки, нельзя, сам ведь попросился сюда… На подоконнике развалился наглый рыжий кот. С чувством превосходства он взирал на мою обитель на высоте третьего этажа и лишь иногда отвлекался на досадливо орущих птиц. Как он добирался до моего окна, загадка, но появлялся он всегда точно после завтрака и не уходил до самого обеда. Внимательно вслушивался в мои слова, ни разу не перебивая, за что я ему был благодарен. Кусочки сосиски воспринимал с благородным спокойствием, но только если просовывал их левой рукой, правую он ненавидел. Честно сказать, правую было тяжело воспринимать спокойно, матовая стальная поверхность и тихо гудящие привода, есть отчего шерсти стать дыбом! В остальном кот был идеален, кот-призрак, тихо появляющийся и так же незаметно исчезающий. Я погладил пальцами левой руки, бок рыжего и продолжил рассказ.

– Ты наверное хотел бы знать когда все началось? В Великую Отечественную или Первую Мировую? Думаю еще раньше! – Я переместил пальцы в другие дырочки сетки, пытаясь почесать за ушком коту. – Все говорят о проклятии то ли Распутина, то ли Разина. Мол после него с карт империи исчезли река Яик и город Черкасск, а в казачьих родах стали рождаться видаки, видящие смерть. Тогда и на знаменах появились череп с костями, как знак готовности умереть и презрения оной смерти. Прости, это я из учебника цитировал.

Котяра перевернулся и подставил другой бок, прижавшись поближе к решетке.

– Во,во, я тоже думал сказки. Только, скажу тебе, все правда. Да какой там, самые страшные страшилки для кадетов всего лишь слабое подобие реальности. Моя первая медаль думаешь за храбрость? Когда из боя вышли я форму снаружи и изнутри отстирывал, в шлеме запах блевотины с запахом крови несколько дней держался, а лейтенант меня к медали… Потом следующий бой, следующий и еще, еще. Мясорубка, вот что такое война. Перемалывает тебя с дерьмом и страхом, пока не измельчит в порошок. Вот тогда и понимаешь что воюешь не с противником, с собой воюешь! Вот тогда и рвешься в бой, проверить жив ли еще… Я когда первого шашкой убил, такое ощутил… Эйфория, чувство всемогущества, да я равным Богу себя ощутил! Причем от убийств из револьвера такого не было! Это ведь не первый мой бой был, а в рукопашную сойтись все не приходилось, а тут… Сила рекой льется и ты рвешься вперед, туда где ее можно взять еще, еще и еще… Наверное именно так все мои предки и погибали. Прапрадед в первую мировую георгия посмертно получил. Он в экспедиционном корпусе был, во Франции. Российская империя в войну не вступила, послала казачков. Император сказал пока реформы не закончит, пока с зависимостью от саксов и англов не разберется, никаких войн! Еще он, правда позже, сказал что именно казачество нагайкой отогнало православную Русь от пучины революции! С тех самых пор казачий экспедиционный корпус и остался на службе лично императору. Что-то я увлекся историей, не надоело еще?

Кот приоткрыл глаз, подумал и снова закрыл, ну значит продолжу.

– Про предков можно и не говорить, каждый с георгием посмертно. Отец погиб мне и года не было, мама молодая совсем была, снова замуж вышла. Меня как сына героя на попечение в кадетский интернат, хорошо хоть отцово наследство мне оставила, не продала. Его правда восстановить еще пришлось, но все же. Конница ведь после северной войны кончилась, появились первые экзоскелеты и все… Великую отечественную уже во всю бронированные солдаты вели, вот мне такой от отца и достался. Семидесятого года, третье поколение, уже реактор на быстрых нейтронах. До пятого ему понятно как до луны, но я спокойно поступил в казачий полк. Хотелось конечно в юнкерское пойти, но для сирот там всего пара мест, так что решил сам себе дорогу прорубать.

Кот дернул ухом, открыл глаза и… пропал! Я всего на мгновение отвлекся на щелчок замка в двери, а этот уже смылся!

– Добрый день, Игорь Викторович!

Главный врач клиники неизменно ко всем обращался по имени отчеству. Рядом стояли врачи, а вокруг них толпились ординаторы.

– Здравствуйте Семен Лазаревич! Жалоб нет.

– Это хорошо. К вам посетитель просится, примете?

Посетитель? Клиника нейрофизиологии и психиатрии занимается обычно … Точно! Скорее всего это полицейский или следователь.

– Не переживайте, молодой человек. – Главный врач потрепал меня по плечу. – Вы точно никуда не выходили последние семь дней, это я смело подтвержу любому.

– Спасибо. – Настроение упало и даже солнце в окне уже не казалось радостным. – Конечно я готов принять. Простите.

Минут через двадцать санитарка принесла в палату легкий стул, таким не то что голову проломить, на нем сидеть страшно. За ней вошел сухой, жилистый мужчина с ярко зелеными глазами и седым ежиком волос на голове. Мундир и погоны референта первого класса, только непонятно какого ведомства. Полиция носит серый, а этот темно фиолетовый, почти черный.

– Ваше благородие. – Я встретил посетителя стоя, вахмистр не офицер, так что не ровня. – Господин референт первого класса.

– Добрый день, Игорь Викторович. Предпочитаю по старинке, коллежский секретарь, Нифонтов Сергей Павлович. – Чиновник с сомнением глянул на стул, но стоять видимо не собирался. – Давайте присядем.

Кровать скрипнула под моим весом, в палате другой мебели кроме стула, не было. Сергей Павлович подвинул стул к стене и аккуратно, чтобы не расшатать конструкцию, сел.

– Не буду тянуть время. – Чиновник открыл папочку и заглянул во внутрь. – Вы поступили в клинику девятнадцатого этого месяца, в беседе с врачом, Верещагиным И П, показали, что видели убийство молодой девушки, совершенное в будущем. Все верно?

На меня взглянули пронзительные зеленые глаза.

– Вы подробно описали это происшествие, указав орудие преступления и место, где будет сокрыто тело…

– Ее убили? – Этот вопрос для меня сейчас был самым главным. – Когда?

Сейчас для меня решался принципиальный вопрос, сошел ли я с ума, или нет? То видение, настигшее меня в парке, было настолько реальным, настолько… желанным, что я испугался. Это не был страх смерти, нет. В страхах я разбираюсь, пришлось научиться. До младшей группы кадетского училища я ничего не боялся, да и там по настоящему не боялся, так, мелкие обиды. Вот в старшей группе меня накрыло. Осознать что ты, единственный и неповторимый, ничтожная пылинка в огромной вселенной, что твоя жизнь или смерть ничего не изменят в течении времени, вот это… Это правда тоже не страх, с ним хоть бороться можно, это был всепоглощающий ужас. Ужас бессмысленности, бесполезности твоего существования. Победить его я не смог, просто научился отстраняться, не думать об этом. В корпусе батюшка меня выслушал, исповедал и посоветовал задуматься о своем призвании, профессионального воина, казака. Страх правда меня и в казачьем полку накрывал, как не бояться когда вокруг тебя люди гибнут, но благодаря дядькам научился бояться не за себя. В бой меня по первости не пускали, в рубку, оставляли на прикрытии, пока не показал себя. Тогда и получил медаль георгия… Черт! Опять ушел своими мыслями в сторону. Испугался я тогда в парке из-за другого, из-за того, что превращаюсь в монстра, ненавидящего людей. Ну, а что? Молодой парень, мне два десятка стукнуло едва, хочется любить и быть любимым, а тут такое уродство…

Очнулся я в санитарной палатке, где с меня пытались снять остатки экзоскелета. Санитар спокойно так у врача спросил, колоть обезболивающее или капеллана звать, все равно ведь не жилец? Сейчас я понимаю, что выжил благодаря тому уколу и сотне трупов, убитых в рукопашной, да еще трем смертям в вагоне поезда. Сила от умирающих пришла слабая, рваными кусочками, но и этого мне хватило. В московском клиническом сильно удивились, оторванные конечности с правой стороны, множественные переломы, а пациент еще жив, но за дело взялись. Быть бы мне колясочником, но мной заинтересовался Семен Лазаревич Коган и я стал обладателем прототипов нейронных протезов. Вроде сразу и не заметно, только кисть из под рукава выглядывает в перчатке, да на висках пластиковые блямбы. Да только девушкам едва передвигающийся инвалид и на фиг не нужен, вот я и озлобился. Год назад, когда меня из этой же клиники провожали, Семен Лазаревич сразу сказал, чтобы при любых обстоятельствах я появлялся в клинике. Кое как переставлять ногу и подымать руку меня научили, дальше требовалось разрабатывать, а где это лучше сделать, как не в реальной жизни? Вот за этот год я чуть и не возненавидел людей, а особенно молодых и красивых девушек. Именно этого я испугался, что не полюблю никогда и меня никто не полюбит, ну и пришел в клинику после церкви.

– Игорь Викторович! – Чиновник легонько тронул меня за плечо, левое. – Слышите меня?

– Простите, задумался. Ее убили?

– К сожалению. Детали совпадают почти до мелочей. У меня вопрос…

– Я ее не убивал. – Я надеялся, что охрана клиники знала свое дело и я никак не мог незаметно отсюда выйти.

– Знаю. – Чиновник слегка улыбнулся. – Семен Лазаревич уже просветил. У меня другой вопрос, вы видели убийцу?

глава вторая

Мы все учились ходить, правда в детстве и редко кто может похвастаться что это помнит. Вот и я не помнил детских стараний, зато знаю как учиться во взрослом возрасте. Тупо постоять секунд десять для меня стало результатом упорного труда, слез и мата. Как-то не ожидал, что движения, да в принципе любое изменение положения протезов, будет настолько болезненным. Объяснения врачей, что это должно со временем пройти, что надо перетерпеть, что это из-за новой системы управления, не совпадающей с нынешней нейронной картой в мозгу, все это мало уменьшало боль, а болеутоляющие мне запретили. Так что жил я и мои занятия проводили в звукоизоляционной комнате, чтобы не смущать криками, ночами от моих кошмаров, а днем от боли. Сейчас вспоминать и смешно, и стыдно. Перед медицинской сестрой, что ласково меня упрашивала продолжать, не сдаваться, манила меня к себе. Перед святым отцом, которого тоже матом крыл, а он убеждал смиренно переносить страдания. Боли и правда исчезли, но еще нужно было научить чувствовать рецепторы новых конечностей, без них ведь все равно ходить невозможно, не то что ложку в руку взять. Когда Семен Лазаревич убедился, что прогресс есть, но совершенно медленный, для полной адаптации могут пройти годы, меня и решили отправить на вольные, так сказать, хлеба. Научили обслуживать реактор и привода, да дали бумагу по которой мне обещано содействие.

Протезы действительно требовали навыка для ухода, но я ведь свой экзоскелет сам восстанавливал, так что ничего сложного не было, кроме всего одной своей руки. Реактор располагался в внутри трубчатой кости, плеча для руки и бедра для ноги. Разбирать их конечно не требовалось, да и заварены они намертво, но следить за температурой и контактами нужно, от греха. С приводами все проще и сложнее. Составляющие там попроще, а вот обслуживать их… Гидравлика вдруг потечет или насосы электрические сломаются, это не реактор, не на двести лет рассчитаны! Однако самым сложными в уходе были коннекторы. Причем их было два и не для руки и ноги отдельно, этим управлял один, а симметричные, на два виска. Один я понимаю зачем, а вот другой? Хотели четыре протеза ставить, но передумали? Может сначала правый поставили, потом осознали ошибку и вставили левый? Семен Лазаревич отмахнулся, сказав только что так надо, а другие и сами не знали. Так что мне приходится чистить и ухаживать, именно ухаживать, за двумя непонятными штуками на висках. Протирать спиртом, мазать кремом, почище какой девушки.

Вообще мне на Семена Лазаревича молиться надо, так мне одна санитарка сказала, он мне шанс на нормальную жизнь дал. В чем я убедился, когда обратился в мастерскую за помощью, потек один из гидравлических толкателей. Мастер долго осматривал, все языком цокал, да выпытывал чья работа, а я смотрел на протезы, висевшие на крюках по стенам. Протезы, просто имитирующие руки и ноги, просто подставки, делающие от силы пару движений, если остались соответствующие мышцы. Вот тогда меня и проняло, это ведь и правда шанс стать снова нормальным, обычным, стать вровень…

К чему это привело? Вернулся в клинику! Что с того, что я почти не хромал уже? Что научился сжимать резиновый мячик, не взрывая его, что могу теперь взять ложку, что кошмары вижу редко? Девушки смотрели на меня или с жалостью, или с опаской, а зачастую и с еле скрытым презрением. Стать таким как все, придумал тоже…

После того случая, когда в кадетском корпусе вплотную столкнулся со страхом, снились мне сны, не всегда страшные, но иногда пробиравшие до жути. В них я жил чужой жизнью, чаще всего последние мгновения и ощущал те эмоции, что испытывал тот человек. Конечно и я вместе с ними боялся, предавал, отчаивался, но были и другие, те которые боролись, шли на смерть не продав друга…

– Не побрезгуй, мил человек, купи!– Старушка, божий одуванчик, протянула мне калач. – Сама пекла, сама и торгую!

Мое знакомство с референтом первого класса Нифонтовым Сергеем Павловичем привело меня на эти улицы. На вопрос не видел ли я лица убийцы, я только промычал что-то нечленораздельное, что думал на себя… Зато в дальнейшем разговоре вспомнил странное ощущение, которое сейчас и искал. Чиновник из тайной канцелярии посоветовал походить по рынкам и другим людным местам днем, а вечерами в переулках, подобным тому где убили девушку. Надеялся что я встречу убийцу? Видимо совсем плохи дела у сыщиков, раз за такие соломинки хватаются.

– Всего полушечка, мил человек! Купи!

Вот же приставучая! Я уже потянулся за монетой в карман жилетки, как меня обдало холодом узнавания. Кто-то рядом недавно убивал, своими руками причем, не из огнестрельного оружия. Я закрутил головой и увидел дымок над одним из неприметных мужиков у стены какого-то кабака. Точно! Это от него идет этот холодок, от тумана вокруг него веет чьей-то смертью.

– Куда пошел? Да что же это делается! Деньги отдай!!!

Черт! Я дернулся к старухе и положил калач на прилавок, но бабка уже орала что я ей должен и товар попортил… Швырнул копейку и снова повернулся к стене, но там уже никого не было. Только тонкий ледяной аромат, нить силы еще витала над тем местом, где стоял убийца. Что делать? Бежать за околоточным? Что я ему скажу? Заслышал цокот копыт, может разъезд? Бросился на звук, слава Богу, казаки!

– Урядник! Помощь нужна!– Я бросился на перерез лошадям. – Вахмистер Смирновского полка Мытин!

Конечно, между черными сотнями и боевыми полками была не любовь, но это между собой, а вот при чужих станичники друг за друга обязаны были вступаться.

– Чего тебе, станичник? – Урядник был хоть и молод, но с гонором. – Денег на выпивку не хватило?

– Убийцу задержать требуется, да доставить куда следует. – Я уловил смену настроения у подобравшихся казаков и добавил. – Желательно без стрельбы и жертв.

Естественно никого мы не поймали, тонкая ниточка вилась вокруг квартала, ведя куда-то вглубь, а потом смешалась с несколькими еще и вдруг разделилась на почти десяток себе подобных, ведущих в разные стороны. Я застыл в ступоре, казачки недоуменно покрутились, а потом, добавив пару ласковых, отправились по своему маршруту. Уверенность в своей правоте вдруг исчезла, я представил как врываюсь с нарядом казаков на кухню, где потный повар рубит голову курице и приуныл. Какой из меня сыщик, потеха одна. Вполне возможно, что это Семен Лазаревич попросил своего знакомого подыграть мне, не дать забаррикадироваться в клинике. Мягко вытолкнул птенца из гнезда, учись орел летать. Только я не орел, а попугай, да еще с одним крылом и на одной ноге…

– Документы! – Хриплый голос околоточного раздался над самым ухом. – Лишних движений не делаем.

– В кармане, правом внутреннем, в пиджаке.– Руки я поднял едва увидел револьверы троих полицейских. – Я что-то нарушил, капрал?

– Правда вахмистер, глянь Семеныч, не обманули казачки.– Полицейский покрутил в руках армейскую книжку. – Чего здесь гуляем, а не в полку? Самовольничаем?

– На излечении. Еще вопросы есть?

Мне очень не хотелось говорить в какой клинике лечусь, психиатрия всегда неадекватно воспринимается, да еще протезы. В форменном кителе полицейского зазвонил телефон. Да, столичная полиция, хоть и старой столицы, это не ровня другим. Мобильный телефон мог себе позволить очень не бедный торговец или промышленник, а тут…

– Есть! Понял, господин капитан! Но ваше благородие, откуда… – Капрал, старший этой группы, побагровел и рявкнул на самого молодого. – Ты какого рацию не включил? Дебил!!! Вернемся, я тебя!!!

Остыв, он повернулся ко мне и протянул армейскую книжку.

– Приносим свои извинения. Поступил сигнал, мы должны были проверить. – Он помялся и продолжил. – Мне приказали доставить вас куда скажите, сопроводить так сказать.

– Спасибо господин капрал, если поможете с пролеткой, буду благодарен, а сопровождать не надо. – Я сам еще не решил куда ехать, в клинику или на съемную квартиру. Если полиция увяжется, то и там и там будет не удобно. – В принципе я и пешком доберусь, спасибо!

В этот момент снова зазвонил телефон и капрал с обреченным видом прижал трубку к уху. Мгновенно вытянулся, как будто собеседник мог его видеть и просипел в телефон.

– Есть ваше высоко превосходительство!

Несколько секунд еще смотрел на телефон, потом вытер пот со лба и рявкнул.

– Ерохин! Немедленно вызвать сюда служебный автомобиль! Выполнять! – Капрал обреченно смотрел на телефон, как будто держал в руке не статусную вещь, обладать которой желал каждый молодой человек, а ядовитую змею, готовую ужалить в любой момент.

– Так я пойду? У вас срочный вызов, да?

Моя попытка улизнуть вызвала приступ паники у капрала и он прямо взвыл.

– Ваше благородие! Не погубите! – Он даже руки сложил как-будто молился. – Приказано вас доставить, со всеми любезностями, не погубите…

– Да тут не далеко, пешком можно! Зачем служебный транспорт гонять? – Я еще надеялся избежать огласки моего места жительства. – Проводите меня до угла, а там я и сам спокойно дойду.

– Вас на Остроженку велено, в приемную…

Остроженка? Вроде улица где-то в центре, Москву я совсем не знаю. Чего он так испугался? Приемная… Интересно, чья приемная? Пока я думал как спросить куда это меня хотят доставить, как примчался закрытый автомобиль. Машин вообще-то много разъезжает по стране, но они все больше грузовые или коммерческие. Хоть они все на ядерных реакторах и никаких вредных выбросов от них нет, как утверждают даже по телевидению, в городах частные автомобили запрещены. Наверное закон приняли еще когда машины страшно чадили бензиновым выхлопом и не отменили до сих пор. Мы домчались до большого серого здания довольно быстро, там машина въехала в какую-то арку и затормозила у подъезда. Капрал сдал меня на руки дежурному, тот сверил мои данные со списком на экране компьютера и попросил подождать. Полицейские испарились, а я в изумлении рассматривал экран. Нет, телевидением меня не удивить, в каждом доме есть и даже цветной телевизор, но компьютер?! Нас возили на экскурсию в кадетском, пришлось ехать аж в Ростов, чтобы увидеть компьютер! Здание вычислительного центра высотой за пятнадцать этажей и шириной больше нашего всего кадетского корпуса впечатлило до изумления. Преподаватель долго объясняла нам перспективы и основы вычислительной техники, сыпала терминами, но больше всего поразил нас операционный зал. Там вот за такими экранами сидели люди и что-то печатали на клавиатурах. Всего десяток человек и такой огромный компьютер. Мы потом еще по компьютерам изложение писали, зачет по физике и литературе сразу. До сих пор помню как физик нам на уроке объяснял почему все вычисления проводят на лампах, а не кристаллических транзисторах, популярных до войны с Германией. Поднялся уровень радиации после применения урановых бомб и теперь кристаллы так фонят, что невозможно различить сигналы. Какие сигналы в кристаллах могут быть? В общеобразовательной школе на физике это не проходят, а в университет у меня средств все равно не было. Так что обнаружить здесь настоящий компьютер, да еще на входе, то есть у обычного караульного? Что же это за заведение?

глава третья

Кабинет, куда меня пригласил уже знакомый мне Сергей Павлович, окон не имел, зато потолки были высоченные, а на столе стоял еще один монитор компьютера.

– Кушать будешь? Извини, я без обеда остался, так что придется бутербродами… – Чиновник открыл панель на стене за которой обнаружился холодильник. – Зато чай горячий!

Живот предательски заворчал и мне пододвинули тарелку.

– Налегай, сейчас чайку сообразим.

Уже попивая горячий, ароматный чай, Сергей Павлович занялся расспросами.

– Значит почуял что-то? Опиши во всех подробностях. Мелочи не забывай.

Что описывать? Свои бредни про дымку или про аромат силы? Он тогда точно меня за сумасшедшего примет.

– Показалось… Почудилось, что убийца у стены стоит, ну и запаниковал…

– Почудилось значит. – Референт скинул форменный китель. – Как ты думаешь, Игорь, где ты находишься?

– На табличке написано Остроженка, шестнадцать. Приемная тайной канцелярии. Я так понимаю, она убийства расследует, то есть вы.

– От части ты прав, отчасти… – Сергей Павлович открыл еще одну стенную панель, за ней был сейф.– Так, это не пойдет, это тоже, вот!

Передо мной легла тоненькая папка с завязками, дело за номером…

– Прочти и скажи свое мнение, а я пока еще чайку заварю.

Папочка была занимательной, если не сказать пугающей. Донесения городовых и околоточных о происшествии на Болотной, где описывались не только то, что они видели или слышали, но и запахи, смутные подозрения, сны до и после происшествия. Отдельно были подшиты показания врача психиатрического диспансера для буйных о их поведении за несколько дней. Однако больше всего меня поразило описание очевидицы. Ледяной холод и тянущая за собой дымка, возбуждение и чувство голода, потери, когда дымка исчезла…

– Что скажешь? – Хозяин кабинета налил в мой стакан свежий чай. – Какое преступление было совершено?

Блин! Тут ведь и правда только описание места, а про жертву ничего не сказано. Жертву? Ну, а что еще может оставить такой след? Точно не воровство или кража.

– Убийство. Жертву по видимому куда-то унесли или увезли. – Я ощутил озноб, когда встретился глазами с Сергеем Павловичем. – Ту женщину вы тоже послали по базарам ходить?

– Нет. Особа истеричная, да к тому же довольно безграмотная, нам такие не подходят. Теперь поясняй свой вывод. Про то, что тело на месте преступления не нашли можешь не говорить.

– Та дымка, что она видела. – Я сглотнул, неужели я это сейчас говорю? – Это остаток силы когда душа из тела уходит. Она тянется за тем кто убил, если он ее не принял полностью. От нее ледяным холодом веет. Я на рынке увидел типа, у него эта дымка прям вокруг вилась, как будто совсем недавно, буквально сейчас убил. Пока за подмогой бегал, пока убедил, он скрылся. По следу, по нити от дымки пошел, а она вдруг в целый клубок свилась и в разные стороны, вот я и потерялся. Вдруг это курицу или барана зарезали, а я с казаками…

– Видок значит… – Папочка снова скрылась в сейфе. – Что почувствовал когда дымку эту увидел? Голод, чувство потери?

– Да нет, я просто ощутил присутствие врага… – Я вдруг понял почему та женщина не подошла. Жажда и голод не физически ведь ощущались, это жажда именно такой силы, убийства. – Та женщина что-то совершила уже?

– Хочешь сказать тебя Мара не звала? После того, что ты в бою сотворил? – Взгляд Сергея Павловича как раскаленной иглой уперся мне в глаза.

– Я воин. Убиваю, да… Врага государства, которое защищаю. Женщин да детей и в войну солдат не тронет, ну и врага, если он оружие сложил.

– Кто такая Мара хоть знаешь? – Взгляд хозяина снова стал мягким, а сам он улыбался. – Ладно вахмистер, к делу. Как ты посмотришь на перевод в мой отдел? Пока в том же звании, зато оклад в три раза выше.

– Какой из меня полицейский? Половина разве что, да и бегать мне еще трудно, до сих пор нога болит.

– Полиция? Ах, да! Ты же так и не понял где ты оказался. Тайная канцелярия занимается не только убийствами, на это следственные органы есть, прокуратура и следственный комитет. Мы за безопасность государства отвечаем, все забываю, что в казачьих частях нет особых отделов, вот и не знаком ты с фиолетовыми мундирами.

глава четвертая

Дежурный долго сверял документы, внимательно изучил предписание и наконец протянул мне их обратно в лоток под окошком. Пропускной пункт был как будто на сверх секретном объекте, а не в обычном учебном заведении.

– Третий корпус, второй этаж. Рота на обучении, так что дождетесь командира в расположении. По территории без пропуска нельзя, а пропуск только командир роты выдает, подписывает начальник курсов. – Дежурный что-то нажал у себя на пульте и появился солдат. – Проводи в третий корпус.

Ровная дорожка с белеными бордюрами, ярко зеленая трава, подстриженная и вычищенная, это точно какая-то военная часть. Мою уверенность подкрепили несколько патрулей, прошедших по территории и полное отсутствие праздно шатающихся. Дверь на втором этаже обычного трех этажного кирпичного дома отличалась только табличкой от двери обычной квартиры. Учебные курсы седьмого отделения. Значит сюда…

Контраст с идеальным порядком снаружи и обычным, холостяцким бардаком внутри, меня обескуражил. Какая же это к черту рота? Это просто толпа пацанов, живущая одним днем и не привыкших к дисциплине. Пока я рассматривал открывшуюся картину, появился дневальный.

– Тебе чего? – Парень лет восемнадцати, руки холеные, явно не из фермеров, да и на рабочего не похож.

– Дежурный где? – Я медленно сместился в сторону, контролируя руку у кинжала этого обормота.

Есть у кадетов любимое развлечение, утащить личное оружие у таких вот. Нас ведь с пеленок учат, зевака на посту смертельно опасен для всех кто ему доверился. Вот и сейчас кинжал тихо укрылся в моем рукаве, пока дневальный высматривал своего начальника.

– Василь! Ну, Василь! Тут к тебе пришли!

Здоровенный парень сонно тер глаза, шагая по проходу к нам.

– Чего тут? Новенький? – Он зевнул и кивнул в сторону кубриков. – Заходи, подожди ротного. Он скоро с развода придет…

Кубрики, как я по привычке называл взводные комнаты, были с двустворчатыми дверями, закрывающимися на замок с защелкой. Прямо квартира и только!

– Седьмой и шестой женский, туда не ходи, девки у нас крикливые, нанесете грязи, сходите помойтесь, ужас короче…

Сколько я уже не был в родной сотне? Года полтора? Однако даже за это время я не успел привыкнуть к пыли и беспорядку. Провел ладонью по тумбочке и кровати, пыль… Моя вахмистерская душа требовала немедленно покарать бездельников, виновных в беспорядке. Было бы это чужое расположение, может и закрыл бы глаза, но мне ведь здесь жить, пусть и всего год. Я пытался успокоиться и дождаться странного командира роты, допустившего такое, но стало только хуже. Ярость клокотала внутри и требовала выхода. Ладно, есть устав, значит надо его соблюдать. Я пока посторонний и не имею права тут сейчас распоряжаться, но скоро это изменится… Сейчас я жалел только об одном, не стал переодеваться в свою, казачью форму. Как мне пригодилась бы нагайка, положенная по традиции, с каким удовольствием я бы ей воспользовался!

– Лейтенант! Там во второй комнате новенький.

Лейтенант? Командир роты? Я встал и поправил костюм, штатский конечно, но все равно негоже растрепанным представляться.

– Вы новенький? – В дверь заглянул совсем еще мальчик, правда уже с погонами лейтенанта.

– Вахмистер Мытин, представляюсь по поводу прибытия, ваше благородие! – Шляпу держу в руках, поэтому просто стою на вытяжку.

– Это хорошо. Хоть кто-то понятие о дисциплине имеет. Вахмистер, вахмистер… Это прапорщик получается?

– Никак нет, ваше благородие! На ступень ниже!

– Замечательно! Назначаю вас заместителем командира роты! – Парень так обрадовался, что я понял, в войсках он не был, да и командовать даже в училище не приходилось. – Вы тут начните, а я сейчас за бумагами, быстро все оформлю…

Последние слова он уже говорил на бегу, допекли мальчишку, всего неделя как роту начали набирать, а уже допекли. Так, стоп. Должны быть ведь еще командиры взводов! Если ротный лейтенант, то кто командует взводами? Ладно, это по ходу дела выясним. Сейчас займемся нарядом.

– Дежурный! Подойдите. – Я сознательно говорил спокойно, не требуя немедленного повиновения. Этого не так надо добиваться.

– У вас осталось всего пятнадцать секунд до рапорта о неподчинении.

Я увидел изумленный взгляд, опешившего от такой наглости дежурного, и улыбнулся. Сам помню как бесит такой вот посыл, чего и добиваюсь!

– Да ты! Ну, сейчас…

– Приказом командира роты, я назначен его заместителем. – До здоровяка дошло сказанное когда он уже замахивался, но реакция у него оказалась хорошей.

– Слушаю. Чего надо?

– Лекций читать не собираюсь. Скажу только одно, наряд не для отдыха и вы скоро в этом убедитесь. Чем чаще будете попадать в наряд, тем меньше сил у вас останется на учебу, а значит получите неуд и вылетите с курсов, я ясно выражаюсь?

– Слушай, ты же тоже слушатель, и тебе тоже учиться надо. Думаешь если задницу рвать и лизать станешь, то тебе зачтут? Не боишься потом встретиться, за забором?

– Это вызов? Принимаю. Через двое суток, оружие по моему выбору. Не забудьте уведомить своего стряпчего о завещании. – Я снова улыбнулся, впавшему в ступор юнцу. – Сейчас займемся вашими непосредственными обязанностями.

Два паренька, одетые только в трусы и тапочки, отмывали коридор, четвертый раз взмыливая паркет, пытаясь оттереть черные полосы, оставленные подошвами. Дежурный на пару с дневальным проклинали чудовище, расхаживающее по расположению и тыкающего их носом в грязь. Ничего, мальчики, через месяц поймете, что чистота и порядок лучше бардака, когда у вас каждая минута будет на счету.

В расположение ввалилась толпа. Не понял, кто ими командует? Возбужденно голосящая толпа вдруг застыла, увидев двух раскоряченных парней. Раздался возглас, потом смех и вот уже толпа ржет в голос. Я не торопился, пусть поржут, поглумятся над своими товарищами, тем глубже в их головы смогу вбить мысль о дисциплине. Когда шум затих я вышел вперед.

– Командиры взводов построить взвода перед кубриками.

Люди стали переглядываться, потом неуверенно пошли к своим комнатам, только девчонки шустро выстроились и две девушки стали отдельно. Понятно, эти выбрали себе командиров. Что остальные?

– Понятно. Построиться в две шеренги по росту, перед своими кубриками. – Пришлось управлять процессом, пока не добился подобия строя.

Отошел и посмотрел на стоящих, слушателей?

– Господа, дамы. Я ваш сокурсник, Игорь Викторович Мытин. Воинское звание вахмистер, назначен заместителем командира роты. С этого дня и до момента когда этот приказ будет отменен, я буду руководствоваться уставом внутренней службы Российской империи, чего и буду требовать от вас. До восемнадцати ноль-ноль даю вам время выбрать себе заместителей командиров взводов, девушки, как видите, уже справились. Разойдись! Построение заместителей командиров взводов в восемнадцать ноль-ноль.

Лучше конечно назначить подготовленных урядников, но где их взять?

глава пятая

Дуэль не состоялась. Василия, как зачинщика, в любом случае исключили бы, это если без смерто-убийства все закончилось бы, и что потом? Так что пришлось ему извиняться и тянуть очередные наряды, проклиная армейскую дисциплину, придуманную дебилами. Это по его глубокому убеждению. На мою сторону, в наведении порядка, встали девушки и так содержавшие свои жилища в идеальной чистоте. Месяц, остававшийся до начала собственно занятий, проскочил незаметно, тянуть одному практически все хозяйство роты не сахар, да и времени ни на что не оставалось. Пришлось брать лейтенантика в оборот и с его помощью штурмовать штабных канцеляристов, на предмет каптернамуса, взводных, сантехников и электриков, посещения магазина с церковью и прочее, прочее… Если бы не опыт кадетства и год вахмистром в сотне, не представляю как бы справлялся. Зато теперь расположение сияло чистотой, а дневальный на посту нес дозор, боясь отвлечься. Стащить у дневального кинжал, приравнивалось к отработанному наряду, а бедняге его проворонившему, еще одному добавленному. Рота наконец набрала полный штат, в наряд теперь ходило четверо и я уже не тыкал носом в грязные места, а проверял как в полку, носовым платком. Конечно мне приходилось тратить свое личное время на контроль за ротой, но зато можно было учиться, не отвлекаясь на лампочки, трубы и внезапные пьянки, как в других группах.

Учиться… Я предполагал, что это будут курсы полицейских, ну или их подобие. Кодексы, делопроизводство и все такое, что понадобится может городовым. Какое же было изумление, когда мы на первом занятии пришли в класс нежитеведения! Мало того, что каждый учебный стол был с монитором, а значит соединен с компьютером, так и на стенах висели громадные мониторы, на которых нам показывали страшных уродов. Болотники, кикиморы, бородачи, пиявники, темницы и поганцы… Такого набора нежити начального уровня я себе и представить не мог, а нас заставляли их заучивать со всеми свойствами. С одной стороны понятно, давно ходят слухи, что на месте разрыва урановых бомб нечисто. Первая упала под Псковом, в болотах, от сюда и упор на болотную гадость. Вторую Германия сбросила недалеко от Архангельска, третью на Царицын, там тоже вода рядом. Зато Американские штаты в сибири только одну взорвали, точнее самолет над тайгой взорвался вместе с бомбой, наши сбили. Остальные они на Калифорнию и Аляску кидали. От Калифорнии ничего не осталось, выжженная пустошь, а Аляску смогли защитить, только в горах пару бомб и все. Мы конечно в долгу не остались, Германия сдалась после ответной бомбардировки, Соединенные Штаты до сих пор вроде как воюют, точнее не с кем оказалось договариваться, а зараженные территории никому не нужны. К чему я это, не от туда ли вся эта нежить взялась? Сведения оказались очень короткими, я практически не получил ответов на возникающие постоянно вопросы, только заучили монстров до третьего ранга, да методы борьбы с ними. Зачем девушек этому учат так и не понял, но учат, значит надо. Вообще как по мне, так толку от этих курсов мало. Как предлагалось бороться с этими тварями? Сабля или меч, кому как нравится, с серебром, да револьвер, опять же с серебром. Ни святой воды, ни распятия с молитвой, видимо не самые действенные методы. По мне, так лучше стрелять, да рубиться учили бы не по часу в день, а вместо заучивания этих самых монстров.

Первое увольнение всей ротой отпраздновали в ближайшем кафе. Парни меня сторонились, видно достал их с нарядами, а девушки решили разобраться до конца с моей персоной.

– Игорь, у тебя дома наверное идеальный порядок?

– Дома? В корпусе? – Я сразу даже и не понял о чем вопрос.

– Каком корпусе? – Девчонки тоже не сообразили.

– Кадетском. Я до полка в нем жил, так там порядок куда строже, я же понимаю, что учиться надо, поэтому и не сильно налегаю.

– Чего? Не сильно? – Тут уже и пацаны подтянулись, интересно им стало, видите ли! – Да мы в нарядах по четыре часа всего спали!

– Кто же вам виноват, что в наряд по наказанию попали? Если не заметили сами, расскажу. Те кто по графику идет, ночью по два часа работают, кто проштрафился по четыре. В наставлении сказано, сон дневального не менее четырех часов, так что все точно по уставу.

– Да ты же сам с нами ночами торчишь! Неужели не понимаешь как спать охота?

– Да?! Так какого черта ты на наряды нарываешься?– Пусть лучше за себя думает, а не про мой короткий сон от усталости, я тогда хоть кошмаров не вижу. – Может предложить ротному как в армии, после каждого занятия строиться и перекличку устраивать, чтобы приучить вас к дисциплине? Опять я дебилом армейским буду, да? Наряд вне очереди, это тебе сигнал, не тем ты занят, очнись!

– Мальчики, мальчики! Давайте потише. – Наши сокурсницы принялись успокаивать спорщиков.

– Вы чего его защищаете? Из-за того, что он вас в наряды не ставит? – Неспар, получивший уже несколько нарядов за вечные опоздания, завелся.

– Хватит слушатель! – Я рявкнул на юнца, добавив металла в голос. – Если вы по своему скудоумию не понимаете, почему женщинам не место в карауле, это не повод их оскорблять. Для всех сразу скажу один раз. Вы мужчины, защитники женщин, детей и стариков, именно для этого вам кинжал выдают, чтобы защищали! Позор , если вы этого до сих пор не поняли.

– Позор сортир драить, когда бабы спят! Тоже мне воин, инвалид, блин! – Одного похоже не убедил, но я не капеллан, и не батюшка. – Слышали мы ночью как ты мамочку звал и плакал!

– Ты дурак? – Девушки разом притихли и зашикали на правдоруба. – Зачем вот так, при всех. Ему же неприятно…

Мне и правда стало противно, за всеми этими делами как-то забыл о своих протезах, да и не спрашивал про них никто, а тут на тебе, инвалид. Расслабился, блин, забыл кто ты есть, инвалид… Я снял перчатку и пошевелил пальцами, ничего, прогресс есть, хоть и не быстрый. Писать правой еще не могу, точнее такие каракули выдаю, что и ребенок справился бы лучше, но ручку уже держу уверенно. Помню свой первый день в клинике, когда очнулся, а в голове картина моей измочаленной культи… Какие только мысли в голову не лезли, больше всего страха было, что я и правда без руки остался. Помню ту чудовищную смесь ужаса, радости и отчаянья, когда увидел полированную сталь протеза вместо своей руки. Улыбнулся, вспомнив как материл это железо, пытаясь пошевелить пальцами.

– Я вот все думаю, когда мальчики становятся взрослыми? Когда женятся? Не уверен, встречал я и таких женатых у которых младенчество в мозгах. Вот и кажется мне, что взрослеет мальчик, когда за слова свои готов ответить.

Я поднялся и взглянул в глаза парню на голову меня выше. В плечах мы вроде похожи, но я все же на пару лет старше выгляжу.

– Пойдем, здоровяк. Проведем занятия на свежем воздухе. – Я щелкнул протезом по протезу. – Железок не бойся, применять против тебя не буду.

Ничего так мальчишка, резвый. Ногами пару раз махнул, да двойку руками провел как на уроке, но в реальном бою не был, сразу чувствуется. Удар ногой под колено и крюк в челюсть, парнишка обмяк и я сразу поймал его на удушающий, еле успел сообразить, что шею ломать нельзя.

– Неудовлетворительно.– Я позвал заместителя взводного из взвода проигравшего. – Самохин! Взяли всем взводом и понесли в расположение, ваша увольнительная окончена. За плохую физическую подготовку. Остальных чтобы я через минуту не видел, увольнение до двадцати двух, нечего время попусту терять!

Угу, посидел с сослуживцами, расслабился…

Застрял я с учебой на химии, ну не врубился с ходу в валентности, да бензольные кольца! Две недели мучался, учебник вызубрил и на вопросы отвечал, но все равно не понимаю что говорю! Как написано в учебнике говорю, а картинка не складывается, как оно все в пробирке происходит! В корпусе химию и физику по минимуму давали, чтобы в розетку пальцы не совали, да кислоту с ядами не пили, ну и все. Некоторые сразу подшучивать стали, мол деревянный по пояс, с другой стороны железный, но я старался не обращать внимания и злость на шутниках не вымещать. Зато мои проблемы бросились в глаза преподавателю и как не странно, это помогло.

Женщина лет семидесяти, тонкая, седая, с такими яркими глазами, что казалось они должны светиться в темноте, Елизавета Михайловна Каро оставила меня после занятия и спросила на прямую.

– Игорь, ты же ничего не понял из того, что я даю, так?

Что я мог сказать? Обманывать? Зачем?

– Простите Елизавета Михайловна, я все заучил, весь учебник до конца курса выучил, но не представляю как это все происходит.

– А! Вот в чем дело! – Женщина, не смотря на возраст, называть ее по другому язык не поворачивался. – Ну ка…

Меня как будто ветром обдало и взгляд у нее… По спине пробежали мурашки, черт!

– Совсем юнец, сколько тебе, пара лет?

Что за бред? Про каких юнцов, нет, скорее младенцев малолетних она шепчет?

– Вот почему тебя сюда прислали, к этим оболтусам богатеньким. Давай знакомиться, молодой маг. Если еще не понял, я ведьма, по другому колдунья. Не страшно?

Честно? У меня мороз по коже прошел, сколько я в детстве про ведьм наслушался. Стоп! Маг?

– Видок, так вроде у нас, казаков говорят. Вы не ошиблись?

– Сам-то как думаешь? Небось про то как смертью питался никому не сказал? Да не смурней, колдуны все такие, чужую силу очень любят. Так вот, вернемся к химии и физике. Это все сила, нет частиц как твердых камней, это для простых людей. Есть сила, ее движение, притяжение и отталкивание. Вихри у заряженных, облака у нейтральных, увидел?

Помогла ли мне ведьма, так наглядно объяснившая процессы или что-то еще, но я вдруг увидел все реакции, ощутил напряжения сил и понял! Все вокруг наполнено силой, существует благодаря и вопреки силе, если есть собственная сила.

– Можно ли управлять течением реакции собственной силой? – Вопрос выплыл откуда-то из задворок сознания, но я вдруг понял насколько он важен.

– Вот это правильный вопрос! Только таким образом и можно приготовить настоящие, действенные зелья и снадобья! – Ведьма устало махнула рукой. – Все, на сегодня хватит, стара я уже, колдуна битый час учить.

– Спасибо, вам. – Я поклонился. – Могу я надеяться на продолжение урока?

Постаревшая на десяток лет сразу, женщина, только усмехнулась и снова махнула рукой на дверь.

Я вернулся в расположение и задумался, колдун значит? Сила вокруг, а я значит могу ей управлять? Взгляд опустился на руки, во мне как будто что-то открылось и я увидел как течет сила, кровь или еще что, по каналам левой руки. Как закручивается водоворотами и рассеивается там, где на правой раньше была живая плоть. Каналы там были, но для совершенно иной силы, электрической! Очень похоже, но эта сила была грубая, не живая. Черт! Может получится? Как нам про электрический ток говорили? Образует поле, если сделать витки, а еще может поглощать поле этими самыми витками…

Эксперименты я проводил под надзором Елизаветы Михайловны. Оказывается ничего нет сложного ни в физике, ни в химии, если они нужны в твоей жизни! Я рассчитал сечение провода и количество витков, исходя из первичных испытаний, и собрал конструкцию на протезе. Наверное я слишком многого ожидал. Ничего!!! Чувствительность не восстановилась, координация не улучшилась, только исчезли воронки, да немного сил прибавилось. Рассчитал подобное и для ноги, тут все прошло намного быстрее, но результат был тот же.

– Ха, ха, ха! Ничего не изменилось! Скажи ка мне юный колдун, сколько тебе лет? Ого! Двадцать один! Тогда конечно, взрослый. – Ведьма снова засмеялась. – Ты еще не научился копить силу, тратишь ее все время, вот и не чувствуешь разницы. Вспомни… ах да, ты же сразу увечье получил. Вот что! Рота ваша сплошь молодежь, эмоции через край. Вот тебе вопрос, сила это, эмоции? Если да, то что с ней можно делать? Только в этот раз обойдись без катушек.

Понял я ее намек только через пару месяцев, и то на фехтовании. Увидел выплеск эмоции при ударе. Еще месяц ушел, чтобы научиться их ловить так, чтобы самого не накрывало. Зато понял о чем говорил наставник меча. Спокойствие, пустота, черная дыра, поглощающая силу противника! Все было замечательно! Только одно но… Удержать полученную силу я не мог! Либо моментально использовать, либо она просачивается и исчезает. Я даже попытался рассчитать катушку с конденсатором, но благо ведьма учитель объяснила всю мою тупость.

– Это краткая сила, затухающая. Невозможно удержать, не в ее природе стоять на одном месте. Эх, наставник тебе нужен… Думаешь почему ведьмы и колдуны по разному зовутся? Разная в них сила живет! Вот жизненную силу мы все можем принять, потому как во всех нас она есть, кроме нежити конечно. Говоря научным языком, у нас разные схемы и разные частоты настройки. Про ваши мне много не ведомо, так, общие моменты. Потихоньку все расскажу, но еще раз скажу, много не знаю.

Конечно Елизавета Михайловна прибеднялась, до конца учебного года она меня нагружала по полной и не думаю, что это были все ее знания, но…

глава шестая

Сергей Павлович появился на выпуске и похоже поучаствовал в распределении, меня направили в Москву. Патрульно постовая служба седьмого отделения тайной канцелярии, жесть!!! Вот когда я понял зачем мы заучивали характеристики и признаки, последствия и следы присутствия всех этих пиявочников с темниками. Мы приезжали на происшествия, где замечали какие-то странности и начинали опрашивать, обнюхивать и вслушиваться, да всматриваться в следы, вдруг это по нашей части? Собирали остаточные следы всяких жидкостей и мазей, в общем выясняли, не присутствуют ли следы воздействия черных колдунов или нежити. Под надзором опытного эксперта-криминалиста мы пытались как бы самостоятельно составлять картины происшествий. Конечно большая часть выездов была не по нашей части, но в одно хмурое утро это случилось.

Убита была женщина, ничего не взято, даже кошелек в сумочке был цел. Удар был один, причем очень тонким каким-то инструментом, типа шила. Я все никак не мог понять, что мне не нравится, хотя странно это говорить про убийство, нравится. Что-то резало глаз, что-то кричало, здесь все не правильно!

– Господин секретарь. Ваше благородие! – Я подошел к эксперту наставнику. – Вот чувствую, что дело по нашему ведомству, но никак не соображу за что цепляется глаз.

– Ладно, даю подсказку. Орудие убийства. – Эксперт уже писал протокол, естественно не сообщая нам свои выводы.

Я отошел в сторону, тут же наткнувшись на вопросительный взгляд Кравцовой. Моя сокурсница, очень красивая девушка и с такими аристократическими манерами, что я робел от одного ее присутствия. Встретился с ней взглядом и снова покраснел! Да что же это такое! Давай думай над делом, что там эксперт сказал…

Орудие убийства? След в виде тоненькой дырочки с запекшейся кровью, под телом крови нет, что это значит? Да черт его знает, что это значит! Не натекла кровь под тело, она похоже вообще не вытекала… Как это? Женщина получила удар в грудь, должна была согнуться, упасть… Вот оно! Она аккуратно лежит, ноги и руки ровно, как будто сама легла… Лицо! Лицо спокойное, нет на нем следов боли! Проклятье, проклятье!!! Я подскочил к трупу и начал искать следы воздействия, прошло ведь не так много времени! Нить! Вот оно, куда ты ведешь? Тонкая нить тянется в подвал соседнего дома, я как гончая стал на след и пошел вперед. Спуск в подвал, обитая железом дверь. Замок просто кусок проволоки, вставленной в проушины. Дверь заскрипела, в нос ударил запах…

– А! А! А!!!

Меня вынесло мощное волосатое тело с высекающими искры когтями! Сознание было какое-то отрывочное, видимо здорово по голове прилетело! Почему я тогда жив? Рядом кто-то хрипит и булькает, нет, что-то говорит.

– Игорь… Любимый…

Может это меня? Вряд ли, меня любимым никто еще не называл. Картина резко меняется, я осознаю чье лицо вижу. Это Женя Кравцова из седьмого взвода, нас семеро, по одному из каждого взвода… Почему у нее красная пена на губах? До меня вдруг доходит, она умирает! Пытаюсь вскочить, но понимаю, что она лежит на мне…

– Любимый. Поцелуй меня, пожалуйста… – Девушка шепчет синеющими губами. – Дура была, надо было сразу тебе признаться. Поцелуй на прощание, мой любимый…

Я тыкаюсь своими губами в ее холодеющие губы и чувствую как волна силы вливается в меня. Нет!!! Гоню силу обратно в девушку и она открывает глаза.

– Это мой дар… Моя любовь…

Огненной волной в меня врывается сила, я вижу душу, ускользающую куда-то в неведомое…

Когда до нас наконец добрались, Женя была мертва. Ее тело пронзили когти, как она еще прожила те минуты, когда шептала мне. Гуль страшный противник и если бы не она…

– Помолись за нее, за душу ее светлую. Если бы она не кинулась, если бы не ударила гуля пулей… Все мы легли бы здесь. – Эксперт ожесточенно оттирал саблю от черной крови. – Что за сволочь темная нам ловушку такую расставила? Одного не учел гад, что пожертвует собой такая молодая девчонка… Тебя так практически из лап вырвала, собой закрыла…

Каждое слово эксперта капало раскаленным металлом в мою душу, выжигало все чувства, кроме боли. Женя, красавица, вокруг которой вся наша группа мальчишек ходила, распушив хвосты. Женя, тихая умница, одним взглядом ставившая на место любого расхрабрившегося юнца. Она любила меня! Меня, урода, инвалида, а я… Я не спас. Хуже, именно из-за меня она погибла, я ее убил…

Голову ожгло огнем и я открыл глаза. Врач внимательно смотрел мне в глаза.

– Сотрясение точно есть. Кожу на затылке шить надо, так что потерпи…

Боль физическая принесла хоть какое-то облегчение от боли душевной, я даже смог дышать, слегка расслабившись. Что эта боль, так… Неудобство для все еще живущего на этой земле инвалида… Она любила меня… Любила!!!

Перед глазами всплыла нить. След! Отпихнул врача и рванул по нити в подвал. Доктор только выругался, а я уже стоял перед лежащей у дальней стены спицей. Тонкая, блестящая, с камнем на одном конце. В камне чувствуется биение силы, вот значит как! Вот откуда все неясности! Этот камень собирал жизненную силу жертв, потому и нет практически следов аур, только тоненькая нить к камню.

Я вышел и подошел к доктору.

– Простите, плохо стало. Может закончите?

Ждать пришлось несколько дней, точнее ночей. Я конечно поступил неправильно, никому не сказав про спицу, но жажда мести перекрыла все доводы разума. Мальчик лет десяти, с дебильной улыбкой нырнул в подвал. Через пару минут выбежал и припустил к рощице, сжимая в руке спицу. Если бы не отчетливо видимая мной в темноте нить, точно упустил бы. Постарался незаметно проскользнуть на поляну, посреди которой развивалось действие. Дебил мальчишка уже лежал на земле, рядом лежала женщина, а над ними стояла фигура. Плащ с накинутым на голову капюшоном и сверкнувшая в свете луны спица.

– Вот и мой сладкий десерт, сам пришел! Какой молодец! – Ко мне повернулось старушечье лицо. – Совсем молодой колдунчик, а силы то, силы сколько! Что? Неудобно?

Черная ведьма оскалилась и медленно пошла ко мне.

– Думал прибежишь, бедную старушку побьешь… – Она захихикала. – А не тут-то и было! Рученьки свело? Ноженьки не ходят? Это же хорошо! Как я у вас силу забирала бы?

Тело онемело и было как деревянное, я силился сбросить чары… Правая рука работала! Пальцы свободно шевелились не только на руке, но и на ноге. Когда старушечье лицо приблизилось настолько, что на меня пахнуло гнилью изо рта, ударил. Стальные пальцы, сложенные копьем, прорвали ткань и вошли в солнечное сплетение. Стоило пальцам сжать сердце, как оцепенение спало и я отшатнулся, вырвав гнилое сердце из сползшей с руки ведьмы.

– Морана! Прими этот дар и позаботься о девушке Жене, она любила меня… – Я протягивал к луне руки, стоя на коленях.

Лунный свет осветил поляну, и я свалился без сил.

глава седьмая

Архангельская губерния встретила меня дождем, сентябрь месяц все таки. Я топал по асфальту, стараясь заранее найти обочину без луж, чтобы пропустить грузовики, проносящиеся мимо. Уездный центр был еще в семи километрах, если судить по указателям. Дожидаться целый день рейсового автобуса не захотел, поперся пешком, что там какие-то двадцать километров? Поезд высадил меня в три утра, осмотреть Архангельск не захотел, вот и решил отправиться к месту службы ногами.

Сергей Павлович просто выставил меня вон, когда я закатил ему сцену за погибшую девушку. Послал прийти в себя, в Архангельск. Я конечно хорош был, надрался в кабаке до свинского состояния и решил, что во всем виноват он, его благородие коллежский секретарь. После двух дней в общем вагоне остыл, даже стыдно стало, Нифонтов то в чем виноват? Если уж искать виноватого, то в зеркало смотреть надо! Но жалиться не пойду. Извинения пошлю обычной почтой, надо только подумать как написать, чтобы не решил, что я прошусь обратно. Мне и правда надо одному побыть, осознать все произошедшее и решить как жить дальше. Чин коллежского регистратора тайной канцелярии мне присвоили и теперь я должен отслужить при полиции уездного центра, либо до повышения, либо до пенсии.

Сигнал клаксона и я отпрыгиваю на обочину, рядом тормозит легковой автомобиль, полиция.

– Давайте в машину, господин хороший. Чего пешком то, даже не сказали городовому, негоже так!

В теплом салоне, кроме водителя, был еще грузный дядька в мундире капитана полиции.

– Прошу прощения, ваше высоко благородие.

– Ладно тебе! Тут не город, так сказать, все на виду, так что оставь благородия на светские рауты. Я уездный начальник, так сказать, полиции, Мирон Евсеевич Ковлун, считай почти твой начальник, так сказать.

– Игорь Викторович Мытин, колле…

– Знаю, знаю… На лошади сумеешь? Тут у нас дороги знаешь какие?– Мирон Евсеевич кивнул на уже порядком раскисшую дорогу.– Сначала на квартиру тебя определим, так сказать, а там и с транспортом разберемся. Для канцелярии автомобиля не жалко, но ты на нем только в Архангельск и сможешь добраться, так сказать.

Лошадь? Лошадка это хорошо, но где ее держать и чем кормить? Может у них ямские станции в деревнях?

– Квартира далеко от конюшен?

– Чего это ей далеко быть? При постоялом дворе, так сказать, и конюшни. Квартиру вам там выделили, бесплатно, так сказать.

– На постоялом дворе и бесплатно? – Я покосился на довольного полицмейстера.

– Так сказать, на благо общества! Гостиница у нас, так сказать, одно несчастье. То пожар, то, так сказать, потоп.

Мы въехали в небольшой городок, скорее большую деревню. Множество одноэтажных домов за резными палисадниками, встречаются и двух, даже попалось явно офисное трехэтажное здание, но все равно это была деревня. Куры, гуси, собаки гонят коров, да босоногие мальчишки прыгают по лужам.

– Тормози Михей! – Полицмейстер грозно высунулся из окна машины. – Почему, так сказать, не в школе?! Фамилии!!!

Пацанов как ветром сдуло. Резвые сорванцы, только не внимательные, пропустили машину полиции.

– Привыкли что я на пролетке обычно, так сказать. Присматривайтесь, так сказать, могут и по вашей части чего натворить. Один раз на кладбище, так сказать, ночевать удумали, костер запалили.

Что там произошло дальше не узнал, приехали на постоялый двор. Старинное здание желтого кирпича с полукруглыми сводчатыми окнами, создавало впечатление помпезности и одновременно запущенности.

– Ничего себе у вас постоялые дворы! Это целый дворец! – Я не смог удержаться от удивленного восклицания. – Кто тут хозяин? Из благородных?

– Здание лейб-гвардейского корпуса улан, так сказать, когда корпус переформировали, здание с конюшнями отдали городу. Так его содержать, так сказать, надо! Чего без дела стоять, пройдемте.

Мне показали вполне приличную квартиру на втором этаже и мы спустились в конюшни. Зимние конюшни были тут же, в здании, но сейчас лето, поэтому вышли на задний двор.

– Так как вы с лошадками? Есть, так сказать, вариант, но он только если вы уверенно в седле держитесь. – Полицмейстер придержал меня за плечо. – Поймите меня правильно, так сказать, дареному коню в зубы не смотрят, но… Сейчас сами увидите.

Мы вошли в конюшню и я не сразу разглядел что там происходит. Пока глаза привыкли к освещению, пока я с ориентировался где стойла, а где конюхи, ситуация полностью вышла из под контроля. Огромный, черной масти конь застыл над распластанным работником конюшни в позе, сейчас как дам! Работник лежал съежившись и закрыв глаза, а на деревянном брусе, перекрывающем стойло, сидел рыжий кот. Кот не просто сидел, он смотрел в глаза коню и всем своим видом как бы говорил, ну что за манеры? Порядочные четвероногие не прибегают к грубому насилию! Пользуйся головой, она не только для еды!

Я даже головой встряхнул, настолько явственно мне послышались эти слова. Мое движение головой или воздействие кота повлияло, но коняга смутился и отступил, давая конюху дорогу к выходу. Тот мгновенно воспользовался ситуацией и материализовался уже у выхода из конюшни.

– Ты Мирон как хочешь, но я к этой скотине больше не пойду!!! – мужчина был в возрасте и услышать от него фразу, произнесенную фальцетом, было неожиданно и смешно.

Я не удержался и фыркнул, а мужчина ткнул в меня пальцем и заорал.

– Смешно?! Сам попробуй с ним совладать!

Ничего не оставалось, как пойти к коняге.

– Как его звать?

Узнав, что трехлетку зовут Орлик, пошел знакомиться.

– Здравствуй Орлик! Ты что любишь, яблоки или морковку?– На меня воззрились сразу четыре глаза, одна пара оценивающе, а другая с сарказмом. – Давай так, если морковку, то подставляй левый бок, яблоки, правый. Как определимся, сразу пойду за лакомством. Сейчас держи соленую корочку.

Я протянул посоленный кусочек, остался после завтрака на дороге. Шумно обнюхав и подхватив краюшку, Орлик повернул голову ко мне сначала левым боком, потом правым. Мне даже послышался довольный хохот кота, от такого поворота. Где он, кстати? Рыжего уже не было.

– Уговорил! Сейчас пойду за гостинцами, ты ведь меня покатаешь когда я их принесу?

Погладив умного Орлика по носу, пошел на свет.

– Мирон Евсеевич, до базара далеко?

– Рынок рядом, да у нас тут все рядом, так сказать.

Прикупил еще и сметаны. Не магазинной, решил побаловаться домашней, аж желтоватой на вид, густой сметанкой в домашней крынке. Были здесь магазины упакованной продукции, но разве магазинная сметана сравнится с домашней? Прокатился на Орлике, правда пришлось самому его взнуздывать, но это дело в корпусе выучил так, что хоть сейчас в конюшенные. Конь застоялся и с удовольствием рванул по дороге, но я придержал, запалится еще. Свернул на выезд за город и пару километров сдерживал Орлика, потом позволил ему порезвиться. Довольные, вернулись обратно.

– Хочешь, будем вместе ездить? Мне часто придется по лесу, по травке…

Орлик внимательно глянул на мои руки, нет ли там чего?

– Будет, будет тебе и сладкое! Сладкоежка!

В квартире меня ожидал еще один сюрприз, кот. С важным видом он поднялся, выгнул спину, потянулся и с довольным видом пошел к холодильнику. Остановился подле закрытой дверцы и недоуменно обернулся, мол ты чего? Давай, открывай!

глава восьмая

В основном моя работа сводилась к инспекциям близ лежащих поселений. Приехал, провел замеры, поговорил со старостой, если есть то со знахарками. Сейчас эта деятельность редкость, фельдшерские пункты в каждом селе, а в некоторых и целые больницы есть. Однако до сих пор встречаются и лекарки со знахарями. Кто-то нормально относился к проверкам, кто-то возмущался, но везде понимали, я представитель власти. В квартиру провели телефон, мне выдали рацию, в общем если и глухие места, то с налетом современности. До самой зимы мы с Орликом посещали одно за одним все места жительства местного народа, накапливая материалы для зимней работы с документами. Зимой, пока не пробьют дороги по снегу, а это иногда, как поговаривают, только к апрелю бывает, останется только по городу прогуливаться, так что сейчас основное внимание на округу. В моей зоне ответственности было пять деревень, село, да один хутор, в который я и собрался наконец заехать. Это поселение находилось ближе всего к месту взрыва и соответственно дальше всего от моей штаб-квартиры в уезде. Так я свою квартиру стал называть когда в нее телефон с рацией установили, а уж когда с почты доставили останки моего экзоскелета… Одно слово штаб! Броню чинить зимой буду, сейчас надо карту замеров активности составить, как на курсах учили.

Хутор настораживал. Что-то витало в воздухе и когда я смог разобрать, что же такое прибито над воротами, то застыл. Есть поверье, что череп волка над въездом в поселение отгоняет зло, заодно с хищниками, но череп вурдалака?! Прошу не путать с волколаком! Вурдалак суть упырь-кровосос, нежить, а волколак оборотень, разумное, живое существо. Вот череп здоровенной нежити и был приколочен к балке над воротами. Причем закрытыми воротами!

– Эй! Живые есть? – Я привстал на стременах, стремясь заглянуть за забор.

– Кто таков будешь, мил человек?

В окошечко на меня глядел сквозь прорезь прицела седой человек. Седой, но отнюдь не старый, глаза только выдают возраст. Такие контрасты совсем меня сбили с толку.

– Секретарь я. Третьего класса.

– Так мы тут вроде все грамотные, сами если что пишем.

Шутка привела в чувство и я уже спокойно представился.

– Особая канцелярия, открывай.

Ворота мне конечно не открыли, калитку, только чтобы коня в поводу провести. За частоколом меня встретил целый караул из пяти мужчин с винтовками.

– Вы что, на осадном положении? Что-то произошло? – Я потянулся за рацией. – Может подкрепление вызвать?

– С чего ты взял? Мы всегда ворота стережем, тайга знаешь ли.

– Ага, тайга! Еще скажи череп собачий на воротах.

Седой мужчина подошел и взглядом отправил в сторону моего собеседника, молодого парня.

– Потап. С кем разговор веду? – На меня повеяло силой, да нет, мощью.

– Игорь. – Я встретил навалившуюся силу своей. Не лоб в лоб, а мягко принял и завернул, попытавшись усмирить.

– Ведьмак? – Мужчина удивился и отступил на шаг. – Хотя какой ты ведьмак? Больше на колдуна смахиваешь…

– Я уже говорил, седьмое отделение тайной канцелярии, секретарь третьего класса.

– Так что тебе колдун здесь надо? – Мужчина положил руку на нож в ножнах на поясе. – Разве твой наставник не говорил, что на чужую территорию опасно заходить без спросу? Здесь мои угодья, проваливай!

– Здесь земля Российской империи и я ее представитель. Ты против? – Во мне вскипела ярость и потянуло холодом. – Против Родины?

– Все, все колдун! – Потап поднял руки перед собой. – Верю что из тайников, успокойся. Должен же я был понять, кого к нам сила привела. Прошу в дом, гость дорогой. Коня примите и воды подайте.

Вот же! Понял он, а сам очередную проверку устроил. Я принял ковш у молодой красавицы, здоровенный, естественно полный до краев. По канону должен выпить до дна, но в этом и есть подвох. Попробуй литра три осилить! Я отпил самую малость, чтобы удобнее держать было и вынул из-за пояса флягу.

– Ох и сладка водица! Возьму в поход на добрую память. – Заполнил флягу и допил остаток. – Благодарствую, хозяюшка! Дай Бог достатка в дом!

Потап крякнул и хлопнул по плечу, по правому. Гул металла отразился недоуменным взглядом и вопросительно поднятыми бровями.

– Протез. – Я поднял рукав. – Под Варшавой заработал.

Больше проверок я не заметил. Может и устраивал их еще Потап, мне было не до того. Требовалось расставить датчики, расспросить население, причем каждого, от мала до велика. В общем обычная, привычная работа, занимающая время. Через два дня я собирался уезжать, дни становились короче, а задерживаться в этой глуши не хотелось.

– Игорь! – Ко мне подошел Потап. – Пойдем поговорим.

Я было собрался идти в его дом, но мы вышли за ворота и пошли по тропинке в лес. Остановились на полянке с большим валуном, уходящем в землю. Что-то в этом месте заставляло стать серьезным, неторопливым, основательным. Я ощутил что камень совсем не валун, а клык, уходящий очень глубоко в землю, как бы не до самого основания скальной плиты.

– Я не вижу на тебе знака наставника и узора активации. Когда в тебе пробудилась сила?

Сначала я не собирался что-то рассказывать, но внезапно на камень неспешно поднялся… Рыжий котяра!!!

Нахальные желтые глаза сощурились и котяра растянулся на вершине.

– Ты это видишь? – Я кивнул на кота.

– О! Дух леса пришел!

– Да какой там дух! Я этого кота где только не встречаю! В Московской клинике, в уездной квартире, а теперь здесь!

– Вот значит как. Все правильно, а то я сомневался, но теперь все понятно.

– За то мне ничего не понятно! – Мне было неуютно в этом месте, слишком много непонятной силы.

– Я, Потап Лесной, предлагаю тебе Игорь принять меня наставником.

Котяра потянулся и зевнул, показав неприлично большие клыки, меня аж передернуло, где он их до этого прятал? Потом вдруг превратился в огромный солнечный шар из которого на меня смотрели два ярких желтых глаза. Мне как будто заглянули во внутрь, желая знать, хочу ли я принять предложение или меня зря сюда тащили?

– Спасибо, Потап Лесной. Мне очень нужен наставник, но я ведь на службе, как с этим быть? – Мне очень хотелось понять, что за этим предложением стоит.

– Наставник, это не учитель. Приезжай когда возникнут вопросы, я постараюсь дать тебе как можно больше информации, но в целом ты будешь самостоятельно учиться. Мои ученики идут за мной, по моему пути, ты же выберешь свой.

– Спасибо вам, Потап. С чего мне начать?

– С оружия. Колдун, маг, ведьмак или заклинатель, все начинают с одного. Проводника силы, личного оружия. Ищи из чего ты его будешь делать и как, я например увидел это во сне. Как своему подопечному, разрешаю тебе ковать его здесь, на этом алтаре.

Когда возвращались на хутор, Потап добавил тихо.

– У тебя всего пара месяцев. Тревожно мне в последнее время, что-то идет из проклятого кратера, так что не тяни, ученик. Рацию держи под рукой, мимо нас оно не пройдет, чуть что сообщу.

Глава девятая

Я со вздохом отложил манипулятор экзоскелета, починить это? После взрыва, оторвавшего не только правый манипулятор с опорой, но и руку с ногой, экзоскелет дешевле было купить новый, чем ремонтировать. Что имеем в итоге? Станковый револьвер, поднять его и носить без приводов гидроусилителей нереально, обломок шашки. Шашкой это изделие называли по старой привычке, ни один казак не помашет семидесяти килограммовым клинком без экзоскелета. Еще действующий реактор и куча мятого хлама. Может все таки попытаться восстановить? Потихоньку закупать недостающее, лет за десять… Что потом? Вернуться в сотню? Кем, инвалидом? Я снова поднял обломок шашки, вот из него я выкую свой клинок, на этом все. Пора оставить прошлое прошлому. Еще батюшка в церкви достал, редко прихожу. Что ему отвечать? Что мотаюсь по лесам, пытаясь определить есть ли тут нежить с черными колдунами? Угу, смешно.

Сдал отчеты и карты в управление, как звучит, управление уезда! Нас там всего трое по штату, а по факту двое, я и пенсионер Дмитрий Михалыч. Тот больше по приказам да по отчетам, куда ему в свои семьдесят в леса? Места у нас совсем не курортные, вот и нет желающих задерживаться здесь надолго, на вакантном, вот уже месяца четыре, месте. Взял у Михалыча ведомость на боеприпасы и пошел к ювелиру. Да, да, к ювелиру! Где еще мне серебро закупать, да еще нужной чистоты? В год мне положено восемнадцать серебряных пуль, причем на каждую израсходованную составь рапорт или верни из собственного кармана. При моей зарплате в триста рублей в месяц серебром, сто восемьдесят стоят патроны! Ладно, это все лирика…

Уже октябрь, скоро может и снег лечь, значит если что и произойдет, то скоро. Нежить тоже кушать должна, а зимой дичи не напасешься, потому нежить зимой в норах спит. Потап уже весь на нервах, говорит зверье уже ушло, а ничего так и не происходит. Странный он, этот Потап. К клинку моему даже прикоснуться отказался, хотя ковать помогал, на револьвер ручной только хмыкнул с презрительной ухмылкой, хотя у него на хуторе все с винтовками. Учит правда основательно, травы, плетения и наговоры, амулеты, как в лесу ходить, да охотиться. Мне степняку, эта премудрость с трудом идет, но что поделать. Кот постоянно рядом оказывается, когда мне Потап что-нибудь объясняет, как будто проверяет, прилежно ли учусь?

Колокольчик звякнул и я вошел в дверь лавочки. Ювелир должен был насечку на клике по долу серебром выполнить, и законные восемнадцать пуль изготовить, серебряных в медной оболочке. Мне еще на них руны резать надо, но тут только самому, Потап это четко разъяснил. За прилавком никого, заработался Абраша? Да, ну? Чтобы лавку открытой оставил, а сам в мастерской работал?

– Абрам Моисеевич! – Я стукнул по колокольчику на стойке. – Эге-гей! Есть кто дома?

Старый еврей не любил новомодных штучек, типа электрических звонков, кроме конечно охранных. Я постоял, позвенел звонком, ладно, я все таки представитель власти, хоть и не цивильной. Громко топая и сообщая на всю округу, что я иду, пошел за прилавок. Скрипнула дверь, туго открываясь во внутрь. В нос шибанул запах крови и внутренностей. Свет не горел, выключатель где-то должен быть, но я не знаю где. Щелкнул фонариком, мать!!!

Разрубленное тело ювелира подпирало дверь, потому так тяжело она и шла. Сейчас оно лежало в луже крови лицом вниз, накрыв мой клинок. Схватил рукоять и выдернул оружие из под тела, теперь я не безоружен. Убийца все еще внутри, задний ход у Абрама всегда под сигнализацией, а она молчит. Мелкими тихими шагами крадусь дальше, тишина действует на нервы. Шорох! Успеваю нырнуть за угол как тишину разрывает грохот выстрелов. Да что же это такое! Я с одним клинком против вооруженного огнестрельным оружием, да еще в узком коридоре! Бежать обратно? Угу, увеличить дистанцию для лучшего прицеливания противника. Значит вперед! Снова крадусь, ожидая выстрелов, под ногами гремит металлом, револьвер? В этот момент срабатывает сигнализация задней двери, бегу туда, поздно! Вываливаюсь на улицу, пытаюсь увидеть убегающего убийцу, но вижу только бегущих ко мне полицейских. Они вдруг наставляют на меня свои револьверы и орут, визгливыми голосами, бросай оружие!

Черт! Как не вовремя, сейчас бы рвануть по нити… Стоп! Нити то и нет! Убийца вычистил все следы ауры и теперь ни один следователь седьмого управления не скажет кто убил. Что это значит? Мысль ожгла как плеть, значит вот он я, убийца… На клинке кровь несчастного ювелира, отпечатки на револьвере мои, следы на полу и двери? Может быть…

Наручники защелкнулись, меня поволокли в управление полиции, благо рядом все. Полицмейстер ошарашенно рассматривает мой клинок и револьвер, кстати, тоже мой! Мой револьвер! Из железного сейфа в квартире!

– За что? – Мирон Евсеевич тяжело сел на стул напротив меня. – Что тебе он сделал? Тихий, так сказать, скромный человечек, пусть немного наживался, но это же…

– Я его не убивал.

Моя история никакого эффекта не произвела, все преступники мастера сказки сочинять, а тут все на лицо. Орудие убийства и сам убийца, попался случайно включив сигнализацию. Что тут еще решать? Осталась только одна надежда, на родное седьмое отделение.

– Не надейся, так сказать, на своих. – Лицо полицмейстера стало жестким. – Пока твой Михалыч из Архангельска вернется, пока узнает. Ты же у нас герой войны, вот и не захочешь сидеть в камере. Я тебя за Абрашу сам пристрелю, при попытке, так сказать, к бегству!!!

Не понял, когда это Михалыч в Архангельск уехал? Я ведь у него документы на патроны утром получал!

– Что, думаешь меня инструкциями запугать, мол должен сообщить по рации в Архангельск? Так Михалыч сам из рации лампу доставал, так сказать, образец для заказа, когда машину у меня утром брал. Говори!!! За что убил? Ну!!! Золота захотелось? Не знал что Абрам его нам на хранение сдает?

Абрам Моисеевич и правда скупал золото у старателей, но оно же в сейфе, при мне ведь нет ничего. Допрос был недолгим, меня отконвоировали в камеру и оставили подумать. Подумать и правда есть о чем, почему Мирон Евсеевич, местный полицмейстер, вдруг переменил ко мне отношение? Пять месяцев назад был сама любезность, вроде нигде не пересеклись интересами, так с чего такая на меня злость? Ладно, спишем на шок от убийства ювелира, может дружили? В этом деле другое важно, следы аур. Кто настолько сильный, что смог их затереть? Причем быстро, за несколько коротких минут, без зелий, хотя это надо проверить. Все равно, достаточно сильный или знающий, хотя это равнозначно, да еще спокойно прошедший в подсобку вместе с Абрамом Моисеевичем… Честно говоря кандидатур мало. Я, Тихон, да ведунья из деревни Малюта, больше никого за это время не выявил, ни по фону, ни по проявлениям. Тихон? Возможно, но зачем это ему? Да и вряд ли его пропустил бы ювелир во внутрь. Это был человек хорошо ему знакомый… Значит городской? Блин! Городом Михалыч занимается, придется дожидаться его чтобы хоть что-то узнать. Угу, а тут мне при попытке к бегству! Справиться с охраной не проблема, особенно если они не всем отделением меня конвоировать станут, но зачем? Парализацию я никак не освою, все что могу так это плети силы, а ими только убивать… Нет, побег исключаем.