Идущий с мечом бесплатное чтение

Тимофей Полузимник – потомственный охотник, выходец с Оби, где у их семьи испокон веков были свои охотничьи угодья (далёкие предки пришли когда-то сюда, да так здесь и осели на века) – сейчас находился неподалёку от Пскова.

Приехал он в эти края по зову своего армейского друга Андрея Новикова: что-то странное стало происходить в их Богом забытой глубинке, и Андрей, зная об особых способностях товарища, не выдержал – позвал. Ничего конкретного он по телефону, конечно, не сказал, но из-за ерунды волноваться бы не стал.

Андрей был человеком сдержанным и вполне адекватным, должно было произойти что-то из ряда вон, чтобы он забеспокоился всерьёз и даже вызвал друга на помощь.

Тимофею уже минуло двадцать шесть, он отслужил в армии, в пограничных войсках, но на сверхсрочную службу не остался, хоть и звали – очень уж по родным местам соскучился.

До армии Тимофей успел окончить техникум и получить профессию егеря. Хотя чего там учить?! Он знал куда больше преподавателей, так что закончил учёбу с отличием.

Несколько лет отработал Тимофей по специальности в родных местах, проводя очередные отпуска здесь же.

Такая жизнь нисколько не тяготила Тимофея. Наоборот, – это было как раз то, к чему он стремился, чем дорожил больше всего на свете.

И вот теперь он ехал в отпуск в дальние края, потому что позвал армейский друг, с которым они не просто подружились в армии, а стали побратимами.

Тимофею даже в голову не пришло, что проблемы дальнего районного городка – никак не его проблемы, что можно отказаться от приглашения – пусть разбираются сами, он там ни с какого бока…

Он точно знал, что надо ехать.

Сейчас Тимофей подъезжал к маленькому районному городку на Псковщине, где жил его армейский товарищ.

Из автобуса он вышел первым, но Андрей уже стоял у раскрытой двери.

– Сегодня о делах не будем, – сразу предупредил Андрей, обнимая друга и радостно улыбаясь. – Столько лет не виделись! А у меня для тебя ещё сюрприз есть.

– Какой? – поинтересовался Тимофей, с такой же радостной улыбкой глядя на бывшего сослуживца.

Они уже отошли от автобуса и стояли возле старенькой машины Андрея. У него были «Жигули», шестёрка тридцатилетней давности, на которых ещё его дед ездил.

– Сегодня к вечеру Костя Иванченко с Матвеем Пришлым подвалят, – улыбка на лице Андрея стала ещё шире. – Снова будем вместе. Пусть недолго – но вместе.

Тимофей обрадовался – их бравая армейская четвёрка будет в сборе! У Матвея тоже фамилия говорящая. Пришлые – значит, не местные, что-то заставило людей тронуться с места в поисках лучшей доли. И, видать, нашли, раз род не сгинул, не исчез с лица земли, а остался. И фамилия осталась. Говорящая фамилия. Памятная.

Так что Тимофея и Матвея ко всему прочему сближали ещё и фамилии, и их немного устаревшие имена. Ну и конечно, необычные способности.

Друзья загрузились в машину, и та довольно бойко, несмотря на преклонный возраст, побежала по узким улочкам. Выглядела она на удивление неплохо для своих лет.

Тимофей высказал мысль о машине вслух, Андрей хмыкнул:

– Дед рукастый был, умелец. Из тех, о ком говорят – золотые руки. У него любой инструмент был ухожен и служил долго, что уж о машине говорить.

По пути они заскочили в магазин и затарились по полной программе.

К тому времени, как Костя с Матвеем явились на побывку, стол был накрыт по всем правилам и с нетерпением ожидал гостей.

– Ого! – восхитился Костя, усаживаясь к окну. – Тут у вас застолье на все сто. Но мы тоже не с пустыми руками явились: я вам мёду с дедовой пасеки привёз, а Матюха – коронной дедовой настойки на травах. Настойка – вещь, даже раны заживляет, как на собаках зарастает всё. Я уж не говорю об убойной силе и о способности задавить любую ангину, да чего там ангину – любую инфекцию! – в самом зародыше.

– Что б мы без дедов своих делали?! – весело изумился он. – Нынче ж молодёжь вся поголовно безрукая пошла – ни хрена не умеем! Словно руки не из того места растут. Помните анекдот: Мне работа нужна, у меня детей пятеро! А что вы ещё умеете делать? А ничего. Все в менеджеры подались, на производство и не заманишь. Про село и говорить нечего. Нету его. Подрубили под корень. Вот и выходит, что и мозгов, по сравнению с дедами, у нас явно поубавилось. Или разжижелись?!

– А мы что, к молодёжи уже не относимся? – поинтересовался Андрей, садясь с самого края, у двери, после того, как усадил всех гостей. – Или мозги у нас жидкие? Что-то мне показалось, ты на нас клевещешь…

– Не-е-е, я не о нас. Мы особенные, – продолжил Костя легкомысленным тоном. – Знаешь, как говорят: мы с тобой два дерева, остальные – пни.

И он весело расхохотался.

– Кончай трёп, – прервал избыточное веселье друга Матвей, но от улыбки не удержался. Костя всегда был заводилой, если требовалось похохмить. – Дай другим слово сказать.

– Потом, – махнул рукой Андрей, тоже широко улыбаясь. – Разговаривать будем позже. Сначала перекусим с дороги, а то мы с Тимохой пробегали весь день голодными, всё недосуг было перекусить. У меня желудок бунт устроил. Привередливый. Его разговорами не накормишь.

Андрей разлил купленный бальзам в крошечные рюмки и торжественно произнёс:

– Ну, за встречу!

– Не оригинально, зато искренне, – не утерпел Костя. Он вообще был самым говорливым в этой пёстрой компании и молчать просто не умел. Рассмотрел рюмки, ухмыльнулся шутливо:

– Мог бы и побольше посуду взять. Что за смешная тара?! Такие ёмкости дома грех и держать. Разве что, для самых неугодных гостей.

– Вот трепло, – усмехнулся Матвей, и Тимофей подтвердил:

– Всё в мире меняется, только характер нашего Кости – величина постоянная.

– Знаете анекдот? – Костя мог говорить и с набитым ртом. – Водка – мягкая, сок – добрый, сигареты – лёгкие… Так почему ж наутро так хреново?!

– Ну, это не о нас, – усмехнулся Тимофей, бросая на друга мимолетный взгляд.

Вскоре они насытились, легкомысленный трёп затих сам собой, и Матвей поинтересовался, обращаясь к хозяину:

– А теперь, Андрюха, выкладывай, что у вас тут стряслось? Зачем звал? Что за помощь нужна?

– В двух словах и не расскажешь, – задумчиво отозвался Андрей и на время умолк.

– А ты не в двух, – спокойно посоветовал ему Тимофей. – Всё – и по порядку. Мы не торопимся, так что давай поподробнее.

– А я и сам не понимаю, что происходит, – признался Андрей, – только чувствую, что что-то плохое. Так что и рассказать связно, наверное, не сумею. Лучше я вас завтра на место отведу, вы там скорее всё поймёте.

– Сегодня, – сказал Матвей. – Это ведь недалеко?

– Рядом, – машинально ответил Андрей и задумчиво посмотрел куда-то в пустоту. – Только вот стемнеет скоро.

– А нам без разницы, – успокоил друга Тимофей. – Сумерки не помеха, а до настоящей темноты ещё далеко. Ты ведь в лес нас собрался вести?

– Ну да, – согласно кивнул Андрей. – Там всё и началось. А лес этот сразу за городом начинается.

– Что всё –то? – не выдержал Костя. Он был обычным деревенским парнем и недомолвок друзей не любил, потому что ничего не понимал, когда они так между собой общались.

– Я по лесу люблю бродить в разное время года… ну там, грибы, ягоды, орехи – оно веселее, но и просто в межсезонье брожу. Для удовольствия, – начал тихо рассказывать Андрей. Он говорил медленно, словно для себя, вспоминая подробности и заново представляя себе события. – А сейчас… Страшно стало в лесу. И главное – непонятно, откуда страх берётся. Просто вдруг накрывает ужасом и всё. Без всякой видимой причины. Так страшно, аж столбняк находит. Не сразу и с места можешь тронуться. А потом бежишь, бежишь, не разбирая дороги, сердце колотится, а ты, как сумасшедший… А я ведь никогда леса не боялся. И на животных это действует. Я раз собаку соседскую с собой на прогулку в лес взял, так она в одном месте завыла и тоже бежать…

– Место помнишь? – деловито поинтересовался Матвей.

– А то! – вскинулся Андрей. – Такое не забудешь. Меня там ужасом так накрыло, что не помню, как и на дороге оказался. Чуть машину не забыл, так и попёр пёхом по дороге. Хорошо – обернулся…

– Пошли! – скомандовал Тимофей, обнаруживая явные признаки нетерпения. Загадку ему хотелось разрешить как можно скорее.

– Стемнеет через час-другой, – сказал вдруг Костя, озабоченно глянув сначала на часы, а потом и на небо. – Может, завтра?

– Сейчас, – глухо отозвался Матвей и предложил:

– Посиди, подожди нас. Мы быстро.

– Нет уж, – решительно отклонил предложение Костя. – Идти – так всем… Друзья цепочкой углубились в лес. Андрей шёл первым, потому что только он знал дорогу, за ним – Тимофей, внимательно оглядывавший окрестности, потом слегка приунывший Костя, а замыкал шествие Матвей – это была защита со спины, мало ли что.

Сначала они шли спокойно, потом Тимофей ощутил странные, неприятные покалывания в ладонях. Он посмотрел на Матвея и понял, что тот ощущает что-то похожее: глаза его приобрели настороженное выражение, он весь как-то подобрался и даже слегка ощетинился, перейдя уже не на шаг, а на скольжение.

– Вот здесь мне в тот раз стало не по себе, – тихо сказал Андрей, замедляя шаг и озираясь, – ужас налетел, и я рванул отсюда, только пятки засверкали.

Лес здесь был другим. Раньше они шли по возвышенности, на которой красовались ровные белоствольные берёзки, величавые сосны и заросли папоротника – орляк куртинами рос вокруг, – а теперь друзья пробирались по низким, сырым местам, поросшим осинами и неприветливыми корявыми елями.

– Да уж, зашли, – не выдержал Костя, опасливо озираясь по сторонам. – Отвратное местечко. Неужели по таким местам кто-то бродит добровольно?

Они успели сделать ещё буквально несколько шагов, как вдруг впереди, в нескольких метрах от них, в землю ударила чёрная молния. Никто не слышал раската грома, на небе не появилось ни облачка, но молнию видели все.

Друзья резко остановились.

– Бежим, – прошептал побледневший Костя.

– Тихо, – одновременно с ним произнёс Тимофей, схватил Костю за руку и замер.

Усилием мысли он снимал напряжение и страх со своих незащищённых пси-энергией друзей. За Матвея он был спокоен, а вот двое других…

Андрей сделал два неуверенных шага в сторону, но вдруг вскрикнул и бросился вперёд.

– Стоять! – заорал Матвей и кинулся другу наперерез.

Тимофей отправил дополнительный посыл в сторону Андрея, и тот стал как вкопанный.

Он не сводил взгляда с чего-то, лежащего на земле в шаге от него, и друзья торопливо двинулись в том же направлении.

Матвей уже нагнулся за находкой, когда Тимофей увидел у него под рукой золотой браслет в виде змеи, глаза которой сверкали, словно у живой. И были наполнены такой первобытной злобой, что ему на мгновение стало не по себе.

– Не брать! – крикнул Тимофей, подавляя чувство ужаса и отталкивая друга.

Матвей резко отдёрнул руку, выпрямился, снова по глазам ударила чёрная молния, и браслет исчез с тихим шипением.

– Что это было? – повернул к друзьям ошарашенное лицо Костя и растерянно забормотал:

– Я ж видел… Он же был… Браслет…Золотой… Змея… Как живая… И откуда опять молния? И почему чёрная?! В природе не бывает чёрных молний…

– Пошли отсюда, – устало сказал Тимофей и взял Костю за локоть. – По дороге расскажу. Знакомая штучка… Я про этот браслет от деда слышал, а тот от своего, но не думал, что он существует на самом деле. Принимал всё за сказку.

Они уже почти дошли до дороги, молчаливые, подавленные, когда Тимофей наконец заговорил:

– Были в нашем роду ведуны, умеющие бороться с тёмными силами, оберегающие род людской от нашествия тьмы. Порождения дьявола всегда по земле бродили, роду людскому вредили, свой род (дьявольский) укрепляли, усиливали.

Браслет в виде змеи – их тайное оружие. Страшное оружие. Кто к нему прикоснётся – навеки к тёмным примкнёт, им пособлять будет, все приказы выполнять, даже самые ужасные. Ничего, кроме мрака, не останется в душах тех, кто этого браслета коснулся.

Стоит только до браслета дотронуться, как он исчезает, а человек не помнит больше жизни своей прошлой, делает, что прикажут, не раздумывая.

Говорил мне дед, что уничтожить браслет можно только старинным мечом заговорённым – разрубить пополам. Да вот только где тот меч искать – никому неведомо.

Мы с вами этот браслет сегодня видели, а раз он здесь проявился, то и беды жди поблизости.

– Так что не зря ты, Андрей, меня вызвал, и хорошо, что Матвей здесь. Трудная борьба предстоит.

Тимофей умолк. Друзья стояли у машины, словно оглушённые. Ладно, Матвей, он о многом знал, о многом догадывался, так что отчасти готов был к услышанному, но Андрей с Костей…

Парни растерянно переглянулись, и Костя присвистнул от удивления:

– Слышь, мужики, а мы в каком веке живём?! У нас нанотехнологии… технический прогресс, одним словом… Космос весь перековыряли… В океан лазим на глубины немыслимые… Какие ведуны? Какие мечи заговорённые да браслеты змеиные? Ведь в психушку загремишь, скажи кому?!

– А мы не скажем, – спокойно перебил его Матвей. – И ты не говори.

– Иди ты со своими загадками, – обозлился вдруг Костя. – Я не понял: это чего тут сейчас было?

– Не психуй, – положил ему руку на плечо Андрей. – Помнишь, мы однажды вместе в наряде были? Всё было тихо, буднично, и вдруг Тимоха говорит: спокойно, мол, ребята. И командует: ложимся. На нас нарушитель идёт. Через двадцать минут выйдет. И что?! Ведь вышел. И как раз через двадцать минут. Взяли мы его. Тёпленьким. И без потерь. Помнишь?

– Ну, помню, помню, – буркнул Костя, глядя в землю, но заметно остывая. – Знаю я о Тимохиных способностях. Но там ведь граница, да и человека ловили, а тут… браслеты змеиные какие-то… то появляются, то исчезают… Молнии в землю ниоткуда… да ещё чёрные… Чертовщина какая-то… Того и гляди, крыша поедет…

Андрей открыл водительскую дверцу, но Тимофей отстранил его:

– Дай-ка я поведу. Дорогу помню.

Матвей остро глянул на Тимофея и чуть заметно пожал плечами. Тимофей ответил только взглядом. Они поняли друг друга. Остальные не заметили безмолвного разговора, погрузились в машину и поехали.

У Тимофея вибрировал каждый нерв. Он уже знал, что должно произойти, но знал также и то, что обязан выжить сам и спасти своих друзей.

Тимофей намеренно ехал едва ли не посреди дороги, освобождая себе пространство для маневра. Встречных машин было мало, за ними вообще никого не было, дорога была пустынна и гола, и это облегчало задачу.

Каждая клеточка его организма пронизывала пространство впереди, словно сканируя, и появление вылетевшего из-за поворота грузовика не стало для Тимофея неожиданностью.

Он легко ушёл в сторону за пару секунд до столкновения, но успел разглядеть пустые глаза водителя, нацеленные прямо на него, и понял: охота началась. И объект охоты – он.

– Ну, козёл, – выдохнул Костя, провожая взглядом уносящуюся вдаль машину. – Прёт не глядя, урод. И где эти гаишники, когда нужны?!

Остальные разговор не поддержали.

Ужинали молча и неохотно, лаже Костя не травил анекдоты, как обычно.

Андрей с Костей уже спали, а Тимофей всё сидел на кухне и смотрел перед собой. Тихонько скрипнула дверь, и в кухню вошёл Матвей.

Тимофей не удивился.

Матвей подвинул стул и сел рядом.

– Не дрейфь. Прорвёмся, – бодро произнёс он, и сам усмехнулся своим словам. Мог бы и не говорить, Тимоха и так понял.

– Это моя битва, – вздохнул Тимофей. За Матвея ему было страшно, хотя он был уверен, что друг встанет рядом в трудный момент и отговаривать его бесполезно, он всё же повторил, твёрдо глядя тому в глаза:

– Это моя битва, и ты…

– Ничего. Я в тылу, – усмехнулся Матвей, перебивая на полуслове, и у Тимофея потеплело на сердце. Они обменялись понимающими взглядами и одновременно встали – пора спать.

– Гремячая башня, – услышал вдруг Тимофей и проснулся. Слова прозвучали так явно, будто кто-то произнёс их прямо ему в ухо.

Было раннее утро, и друзья ещё спали. Тимофей резко повернулся, раскладушка под натиском его движения жалобно скрипнула, и Андрей тут же открыл глаза.

– Гремячая башня, – в раздумье повторил вслух Тимофей услышанное, Андрей удивлённо воскликнул:

– Ты что, раньше во Пскове уже был?!

– Нет, – откликнулся Тимофей, понимая, почему задан вопрос. – А эта башня что, во Пскове?

– Ну да, – ответил Андрей, вставая с кровати. – Восстановили недавно. К ней теперь туристы косяками ходят. С ней легенд много всяких связано, да только сказки всё это.

– А я люблю сказки, – улыбнулся Тимофей и тоже встал.

За завтраком Тимофей объявил:

– Скатаюсь-ка я в славный город Псков ненадолго.

Костя поперхнулся кофе:

– С чего вдруг?

– Да так, – улыбнулся Тимофей. – Блажь нашла.

Он посмотрел в растерянные лица друзей, снова улыбнулся и добавил:

– Я ведь человек лесной. Мне города в новинку. Мало где был, мало что видел. Посмотрю древний город. Вас не зову. Люблю в таких случаях одиночество. Не соскучитесь за день-то?

– Не соскучимся, – улыбнулся в ответ Матвей, играя глазами. Внезапно проснувшаяся у друга любовь к экскурсиям изрядно его развеселила. Остальные приняли слова Тимофея за чистую монету. – Нам есть о чём поговорить. Всё-таки четыре года не виделись.

– Машину возьми, – предложил Андрей озабоченно. – Хоть и неказиста на вид и стара моя ласточка, но надёжна и вынослива. Всё лучше, чем от автобусов зависеть.

– Спасибо, – искренне поблагодарил друга Тимофей. – Быстрее обернусь. А вы без меня в лес не суйтесь, лады?

– Чур меня, – буркнул Костя. – Я туда ни с тобой, ни без тебя соваться не желаю. Хрень всякая мерещится, словно обкуренный ходил. Ну их, эти ваши леса.

Андрей тем временем взял ручку и лист бумаги, написал доверенность на машину, подал Тимофею ключи и документы:

– Ты только поосторожнее, ладно?

– Не бойся. Всё будет в порядке.

– У нас тоже, – добавил на прощание Матвей, и Тимофей закрыл за собой дверь.

Теперь он был настороже. Прежде чем ехать, он поставил защиту и вокруг себя, и машину не забыл. Прозрачный, но абсолютно надёжный купол, сооружённый вокруг «Жигулей» был невидим и бесплотен, как дух, но пробить эту защиту было непросто.

Тимофей знал, что и для гаишников он будет невидим на дороге, и мог бы не брать документы и доверенность, но он знал ещё, что Андрею будет гораздо спокойнее, если все правила соблюсти.

Тимофей не знал, кто и зачем вызвал его срочно в древний город. Не знал, где находится нужная башня и что он там найдёт, но был уверен, что ехать обязан и что он справится.

Въехав в город, он остановился на берегу Великой.

Древний Псков – город-воин, сильный и независимый – расстилался перед его взором, и Тимофей смотрел на него с гордостью. Сильна Русь-матушка, пока есть в ней такие города, исполненные верности своей земле и готовые защищать её до последнего вздоха!

Все древние русские города отличаются своеобразием, но всё же Псков и здесь стоит наособицу. Он – истинное создание народа.

Город-воин, город-труженик ни разу по желанию граждан не сдался на милость врагу.

Мощные каменные стены с грозными боевыми башнями охраняли и центр города, и посад, населённый простыми тружениками, талантливыми и неутомимыми.

Не зря старинная русская пословица утверждает: что город – то норов. Тимофей, глядя на Псков, хорошо ощутил его норов, и город пришёлся ему по душе.

Словно воочию увидел Тимофей первых поселенцев – кривичей, пришедших с верховьев Днепра, прочувствовал их труды и заботы.

Ни немецкие рыцари-крестоносцы, ни поляки, ни шведы, ни литвины не смогли победить непокорных славян, прочно осевших на западных рубежах будущего Древнерусского государства. И Тимофей с гордостью подумал о тех, кто стоял у истоков великой страны – России.

– Я обязательно вернусь, – пообещал он Пскову мысленно и пошёл к машине.

Надо ехать к Гремячей башне и разбираться, кто и зачем позвал его туда.

До нужного места Тимофей добрался быстро. Сначала он взобрался на холм, где стояла башня, стал рядом с ней и прислушался. Людей нигде не было видно, кругом царила тишина, но она была обманчива.

Что-то страшное ощущалось в чистом, свежем воздухе, это он уловил сразу, незнакомое, опасное и чужеродное, но не настолько опасное, чтобы он мог испугаться и уйти.

Нож, спрятанный у пояса, безмолвствовал, значит, опасность была ещё далека или слаба, но недооценивать её всё равно не стоило.

У Тимофея не было другого оружия – только заговорённый прародителем старинный нож. Никто не знал, сколько веков этому оружию, но все знали ему цену: его невозможно было уронить в пылу боя или потерять, ни один противник не мог его выбить из руки хозяина – он словно прирастал к ней, становясь её продолжением. Рука и нож в бою были одним целым.

Если ножа украдкой касался кто-то чужой, он исчезал из поля зрения и проявлялся снова только под взглядом хозяина. Чужаку же на память оставался долго не заживаемый порез.

Этот символ рода отец передал Тимофею, когда тому исполнилось всего девять лет, рассказал историю оружия и научил им пользоваться.

Тимофей направился вниз, в сторону реки. Что его вело, он не знал, просто шёл туда, куда его звали. Зов был слабый, еле ощутимый, в нём чувствовалась тоска и какая-то безнадёжность, но он был, и Тимофей упорно к нему шёл.

Старый каменный «подлаз» – туннель, он нашел без труда с помощью чутья и ещё чего-то, что необъяснимо вело его всю дорогу.

Когда город брали в осаду враги, псковичи пользовались подлазом, чтобы набрать воды из реки Великой и не умереть от жажды. Для этого он и был прокопан. Теперь им пробирался Тимофей.

Было темно, но Тимофей мог ходить и с закрытыми глазами.

Он немного не дошёл до башни, когда вдруг увидел перед собой тонкий светящийся женский силуэт. Глаза распахнулись сами собой – силуэт не исчез. Он трепетал на ветру, как мотылёк, но не пропадал.

Тимофей остановился и замер в ожидании.

– Спаси меня, храбрый витязь, – услышал он рядом еле различимый шёпот. – Я, пленённая княжна, много веков не могу найти успокоения. Ведьма лишает меня сил и не даёт забвения. Требует душу. Я ослабла и больше не могу противостоять ей. Мои силы тают, тают…

Нож у пояса стал горячим и замерцал синими всполохами. Тимофей поторопился выхватить его.

Сейчас он был собран и деловит. Нож в его руке, хоть и продолжал полыхать так же сильно, был абсолютно холодным. Ножу он верил, как самому себе: горячие или холодные всполохи всегда предупреждали об опасности, но если всполохи были холодными, опасность не была смертельной.

Сейчас в воздухе явно веяло угрозой. И не только веяло – она стремительно приближалась.

С дальнего конца, от башни, на него наплывал тёмный силуэт, который вскоре принял облик мрачной женщины с чёрными волосами, распущенными по плечам, и горящими зловещим огнём глазами.

Резкие красные всполохи окружали всю её зловещую фигуру, глаза метали молнии, и бледная фигура княжны издала слабый вздох и забилась в угол.

– Берегись… – прошелестел рядом бестелесный голос княжны, и Тимофей едва успел уклониться от шаровой молнии, пущенной в него рукой ведьмы. Удар был молниеносным и незаметным для глаза, но Тимофей уловил его, и успел отпрянуть, взмахнув перед собой ножом и рассекая огненный шар на две половинки. С тихим шипением остатки смертоносного шара ушли в землю, не причинив никому никакого вреда.

Ведьма затряслась от ярости, выхватила из складок балахона огненный кинжал и бросилась на Тимофея.

Тимофей уклонился от направленного на него кинжала и нанёс ответный удар. Его нож никогда не промахивался с такого близкого расстояния (впрочем, и с более дальнего – тоже), не промахнулся он и сейчас.

Страшный крик, от которого дрогнули стены, потряс подземелье. Глаза ведьмы вспыхнули адским огнём. Тимофей почувствовал резкий удар, сильное головокружение, и вокруг него всё померкло.

Темнота, мрак и холод… Тимофей очнулся от своего короткого обморока и услышал чужие голоса кругом.

Где он?

Тимофей прислушался и вдруг понял, что башня ещё строится. Не зря ему показалось, что голова не просто кружится – его затягивает куда-то в провал.

Провал оказался временным. Он действительно провалился в прошлое. Голова гудела, словно колокола в набат, и Тимофей разобрал лишь отдельные слова строителей:

– Повелел князь поставити стрельницу каменную на Гремячей горе…

– Окольный город…

Тимофей помянул ведьму недобрым словом, но сильно отвлекаться не стал – у него сейчас были более важные дела, чем изучение прошлого Пскова. Он прикрыл глаза и сосредоточился на образе Матвея: силой двоих куда быстрее можно пронизать время.

Матвей не подвёл. И не только он пришёл на зов: вокруг Тимофея закружились многочисленные образы далёких предков, среди которых далеко не все были славянской внешности.

Ведя его через толщу времён и событий, они передавали его друг другу, как эстафетную палочку, сами растворяясь в небытие, и вскоре он услышал незнакомый тихий смех.

Он снова был внутри подлаза к Гремячей башне, каким он стал к двадцать первому веку, и снова увидел бледную тень княжны. Она приподнималась над полом почти в том же самом месте, где он её и оставил. Только стала ярче и гораздо прямее: не такая сутулая, унылая и поникшая, какой была совсем недавно. Или ему это показалось?