ЭгреГор бесплатное чтение

Рождение Справедливости.

Я падаю.

В темноте мелькают сполохи яркого огня, чтобы тут же умереть – это звёзды пробуждались и гасли вновь и вновь. Целые галактики проживали жизни, мириады далёких Солнц рождались и погибали, сжигая всё на своём пути, пока я нёсся в бездну. Я не знаю что такое время, но понимаю, что падаю уже очень давно.

Я как те звёзды – родился в какой-то миг падения, когда полный отчаяния крик прорезал всю Вселенную. В этом крике сгорали новые галактики, целые миры раскалывались на куски.

Эмоция? Это мне знакомо. Я есть эмоция.

Кто-то могущественный, сильнее меня – первые мысли. Может это мой господин?!

Господин. Да, я знаю. Это он, я подчиняюсь ему, хотя я и есть отколовшаяся часть его одновременно. Я рождён его болью. Моё тело – это его страдание.

Внезапно я понял, что падение кончилось. Я лежу на гладкой поверхности, распластав своё тело.

Робко встаю, озираюсь. Мой стремительный спуск окончился внутри ямы или в глубокой лощине. Вокруг меня темнота, ничего не видно, лишь впереди что-то яркое, от чего мне приходиться инстинктивно прикрывать рукой глаза. Сияние столь сильно, что физически ощущаю, как шерсть на моём теле начинает тлеть.

Каждый шаг отдаётся болью в теле. Ноги еле передвигаются, словно они отлиты из крепкой стали и не предназначены для ходьбы. Я знаю возможности своего тела, знаю, несмотря на то, что только что появился. Это аура моего Повелителя. Его гигантская сила давит на моё уродливое тело как многотонная плита, мешая идти, путая мысли в моём разуме. Шаг за шагом я бреду вперёд, зная, что могу сгореть в пламени Его могущества.

Где-то рядом я чувствую – не вижу, – как двигаются мои братья. Они тоже части воли и эмоций нашего Господина. Они слепы, напуганы. Как только что родившийся ребёнок, хватают глотками воздух, тонкие языки облизывают шершавые губы. Они пробуют жизнь на вкус, но каждый из них чувствует присутствие могущественного существа рядом, так что длинные уши поджаты от ужаса.

Они слабы и ничего не понимают. Лишь я знаю правду. Потому что я сильнее всех из Его эмоций. Я практически Он, лишь моё тело бренно, а сила – это слабый осколок от Его силы.

Сквозь пальцы я вижу огромную фигуру во много раз больше меня. Он сидит спиной ко мне, плечи понуры. Сквозь белоснежную тогу, опалённую огнём Солнца, порванную Ветром, видны изуродованные падением крылья. Тело Хозяина изредка содрогается, но не от физической боли, словно это великое существо рыдает. Я знаю, что это так. Его боль ранит меня ещё сильнее, чем аура Могущества. Я чувствую, что его боль рождает во мне новое чувство – Гнев. Его эманации ласкают меня, как любящая мать, обнимает своё чадо.

Я подошёл слишком близко, чтобы Повелитель почувствовал моё присутствие. Он обернулся, и яркий огонь из его глаз зажёг моё тело. Я закричал. Пламя принялось пожирать меня, превращая в пепел дохлое тело. Последнее что я услышал сквозь собственный крик чудовищной боли, было тихое:

– Это не справедливо.

Глава 1. Пожиратель Звёзд.

– И всё же, ты так и не сказал мне, Мифарес, почему принял моё приглашение. Не знал, что охота за звёздными червями тебя увлечёт.

– Ты иногда бываешь очень убедительным, мой друг. К тому же однообразие Пустоты заставляет иногда искать что-то необычное.

Я говорил с ленцой, дабы не обидеть своего собеседника. Признаться, я и сам не знал, зачем принял приглашение Ваалана. Мой воинственный друг любил всё, что было связано с охотой, войной или на худой конец просто дракой, для меня же это всё было несколько чуждо.

Вот и сейчас, сидя верхом на своём скакуне, которого я за его сходство с крысой – называл Раттусом, я в размеренном потоке мыслей пытался сам для себя понять – а зачем это мне? Мысли текли медленно и спокойно, словно методичный шаг наших с Вааланом скакунов.

Кто-то назвал бы это космосом, но в нашем мире – Пустоте, всё относительно. К примеру, ты видишь дорогу, утоптонную сотнями ног, копыт и прочим. Почему бы не проехать по ней? Пробуешь, а по правде, это стена и ты упираешься в неё, словно слепой натолкнувшийся на преграду. Наш мир – это мир духов, а значит и мы в ней живущие, относимся к ним.

Пустота постоянно менялась. Можно было побывать в одном и том же мире и вместо горы, что была раньше, обнаружить глубокое озеро, или вместо густого леса, увидеть раскинувшуюся на весь мир пустыню. Всё здесь было непостоянным.

Вот и сейчас, законы, которые подчиняют себе Проявленный мир, в Пустоте не работают. Наши скакуны ступают по черноте космоса – той самой пустоте и мы бредём к алеющей пока вдали звезде – цели нашего путешествия. Два всадника, наедине с молчаливым миром.

Со стороны, если бы кто-то сейчас наблюдал бы за нами, то его мимолётному взору предстала бы необычная картина. Два всадника, один верхом на волке, второй на крысе, бредут по безвоздушному космосу. Под лапами не видна опора, но от того это и мир духов. Опора возникает там, где и когда она важна тебе. Ты просто силой своего разума создаёшь её из ничего, но что это всё перед тем, что ты можешь создавать целые миры из ничего? Но об этом позднее.

Наше молчание продлилось недолго, но солнце к которому мы шли, стало на многие мили ближе к нам. Будь мы в мире оболочек, то не достигли бы его и за всю жизнь этих существ.

– Я сомневаюсь, что мы найдём здесь то, что ищём, – как можно более усталым голос проговорил я, разрывая тишину. – Это звезда – копия из мира оболочек. Здесь не может быть достойных червей.

Мой собеседник промолчал, лишь ещё внимательнее всматриваясь в алые всполохи на солнце. Протуберанцы возникали там, где черви откусывали огромные куски концентрированного эфира.

– Ваалан, послушай, – как можно более мягче начал я, памятуя о буйном нраве моего компаньона. – Мы обошли с тобой сотни, если не тысячи звёзд за сегодня. Осмотрели едва ли не миллионы звёздных червей. Десятки тысяч были достойными, чтобы пойти тебе на сапоги. Добрая сотня из них, клянусь, оказала бы честь самому магистру Справедливости. Но сейчас, признайся себе. Эта звезда не самая удачная, черви на ней самые заурядные, потому что она одна из самых мелких.

Волк Ваалана как-то странно задвигался под своим всадником, словно недовольный моими словами. Кошмарная морда повернулась прямо ко мне едва глянув алыми, будто кровь зрачками, при этом из глотки донеслось то ли бульканье, то ли короткий рык, который, видимо, должен был заменить ему презрение.

– Я знаю, Хайя. Почтенный Мифарес считает, что ты совсем потерял нюх. Но нет, мы не будем его за это есть. – Ваалан рассмеялся, нежно потрепав волка по загривку. – Мы лишь докажем ему, что он заблуждается.

Цаконийский профиль лица моего спутника, имел строгие и жёсткие черты, словно их обладатель сошёл с древних текстов Эллады. Могучие руки были словно куски расколовшийся скалы, обвитые тугими как канаты мышцами и жилами. Его практически совершенное тело мужчины-оболочки, было облачено в простые штаны, мятые от времени сапоги и расстёгнутую кожаную крутку, одетую на голое тело. Волосы у Ваалана были длинными и седыми, хотя лицо было молодо и красиво. Мыслеформа Ваалана была груба и прекрасна одновременно.

– Эта звезда скоро умрёт, – сказал Ваалан, наблюдая вместе со мной появления протуберанцев.

Для нас, эгрегоров, понятие времени несколько иное, чем, к примеру, для оболочек. Мы живём вечно, с самого зарождения Вселенной, выстроенной по воле Великого Архитектора, тогда как оболочки – лишь краткий миг в жизни своего мира. Именно поэтому мой сегодняшний партнёр по охоте говорил так безапеляционно – "мол, звезда скоро умрёт". На самом деле на планете оболочек, к примеру, прошло бы ещё достаточно времени, чтобы целые континенты стёрлись с её поверхности, уйдя под воду, неисчислимое количество поколений оболочек населили её поверхность и канули в землю, оставив после себя лишь голые кости, которые в скором времени превратятся в прах и исчезнут. Но Ваалан также был прав. Проклятые черви выгрызают из звезды божественную энергию, на миллионы лет сокращая её жизнь.

– Пока мы с тобой путешествовали по прорклятым самим Великим Архитектором подмирам, Мифарес, Хайя почуял сильное возмущение эфира. – голос Ваалана стал серьёзен.

– Насколько сильное?

Пока мы говорили, эгрегор вынул меч из-за спинных ножен. Гигантский клеймор с крестовидной гардой, заиграл гранями на солнце. Мой могучий собеседник принялся на вытянутой руке рассматривать его лезвие, любуясь отсветами.

– Хайя говорит, как будто родилась новая Чёрная Звезда.

Я посмотрел на волка. Конечно, Хайя был очень умным ездовым духом, но чтобы он умел общаться с эгрегором?! Иногда Ваалан представлялся мне ещё более безумным, чем был на самом деле… Хотя бывали случаи и мне казалось, что он не далёк от истины и эта форма в виде волка, будучи обычным обитателем Пустоты, являлась нечто большим.

– То есть ты знал, что здесь есть гигантский червь и ничего мне про это не сказал?

– Мы с Хайей подумали, что тебе пока рано про это знать. Мы хотели, чтобы ты немного размялся, а то проводишь много времени в мире оболочек. К тому же ты забавно смотрелся, когда убегал от Подпустотника!

– Он застал меня врасплох!

– Это точно, брат!

Я лишь кивнул на эту фразу. Формально, мы были с Вааланом братьями. У нас был один отец, что создал всю жизнь, что ныне населяла Двуединый мир. Но было и отличие от всех других существ, обитающих, к примеру, в его части – Проявленном мире. Мы были созданы лишь усилием мысли, волей настолько сильного и невероятно могущественного существа, что создал всё, что окружало нас. Видно частичка его силы передалась и нам, что почему-то не произошло с более низшими существами из мира Рождённых. Они появлялись после передачи друг другу генов разными способами. Этот низший по своей божественной природе способ зарождения жизни, всегда был призираем нами, эгрегорами. Мы, как и все сложные существа, были духами, а значит изначально не обладали презренной плотью. Наши тела это один лишь эфир – божественный материал, из которого состояли все миры, существа и все предметы в двух мирах.

Вспышка, рождённая звездой, на доли секунд заставила нас закрыть лицо руками. Раттус подо мной встрепенулся и жалобно заскулил, мотая мордой из стороны в сторону.

– Тихо Хайя,– видимо Ваалан столкнулся с такой же проблемой. – Это всего лишь вспышка.

– Как бы не так, – тихо проговорил я, всматриваясь в солнечный диск.

– А вот и наш новый друг!

Свет медленно рассеялся, явив нашим взорам необычную картину. На фоне чистого эфира, из которого в нашем мире состояла звезда, развернулась настоящая бойня. Огромный червь – самый большой из виденных мною, сейчас словно гигантский дредноут, заворачивался на правый борт. Эта тварь вела битву против своих сородичей, намеренно истребляя их. Могучие челюсти щёлкали, перекусывая более мелких существ; гигантский хвост, наносил хлёсткие удары, неся смерть своим нерасторопным сородичам.

– Это Пожиратель Звёзд! – воскликнул я в восхищении перед звериной свирепостью существа.

Когда-то давно я слышал о нём.

Король червей, а именно так его можно было назвать, был поистине легендарным существом. Он появлялся в разных мирах, всегда и везде неся разрушения и смерть и после пропадая на долгие века, уходя словно в спячку. Вторгнувшись в подмир Плиоцен этот зверь буквально растерзал местную звезду. Всего лишь несколько лет ему хватило, чтобы ядро звезды растеряло эфир, утоляя непомерный аппетит этого гигантского паразита. Ядро звезды не выдержав погибло в огне, забрав с собой лежавшее рядом миры. Куски безжизненных скал-астеройдов теперь парили в тишине, являя собой воспоминание о них. Спустя ещё огромное количество времени, Пустота содрогалась в эфирном крике, погубившем целое скопище населённых когда-то планет.

– Достойный противник! – радостно закричал Ваалан.

Едва я смог хоть что-то сообразить, как волк Хайя в стремительном прыжке понёсся на появившегося врага. Его седок пригнулся в предвкушении битвы, отведя клеймор за спину. Стремительный как молния удар, и спасающийся от гнева родича червь, судя по всему ещё детёныш, с громадной раной на брюхе, завалился на спину. Его силуэт теперь парил в невесомой темноте пустоты.

Ещё с десяток тварей пали под стремительным наскоком Ваалана, прежде чем он смог приблизиться к Пожирателю Звёзд. Его крохотный по сравнению со зверем силуэт, с трудом можно было различить на фоне туши Пожирателя. Эгрегор сейчас словно превратился в жнеца, вращая свои мечом и разя врагов со скоростью молнии.

Прыгнув со спины волка, Ваалан запрыгнул на тело ближайшего червя, попутно круговым ударом снеся ему голову. Только опустившись, эгрегор вновь поднялся в воздух. Изящное падение, взмах меча, капли эфира брызнули будто ихор, частицы тела, плывущие словно в безвоздушном пространстве и умелый мечник летит к новой цели.

С другой стороны к Ваалану приближался Пожиратель Звёзд. Его лоснящееся на солнце туша, переливалась сотнями оттенков, как хитиновый панцирь насекомого. Я с омерзением смотрел, как существо из кошмаров рвало на куски собственных сородичей, зная что подобное поведение у этого рода обитателей Пустоты не было характерным. Солнечные черви нападали лишь на чужаков, а здесь эгрегор и червь будто соревновались между собой, кто заберёт больше жизней.

"Я сам справлюсь."

Мысленное послание Ваалана, не могло не передать его возбуждение. Эгрегор приближался к своему противнику и сейчас лишь мгновения разделяли их.

Спасавшиеся бегством черви тем временем были уже близко от меня, окружая со всех сторон. Проклятые твари уже достаточно отдалились от своего собрата-переростка и их внимание вдруг переключилось на меня.

– Раттус, готовься.

Для эгрегора нет ничего не возможного. Сам мир Пустоты открыт для любых преобразований: хочешь, создавай из воздуха планеты, возводи дворцы, порабощай более слабых духов. Хочешь, сражайся с ними и только твоя фантазия или малое количество хизии, ограничивает твои возможности разрушать и созидать. Сейчас и фантазии и хизии у меня было с избытком, поэтому я приготовился к бою.

Секунды слились в одну, практически остановив время. Мой разум словно приподнялся над всей картиной боя, позволяя видеть всё в мельчайших деталях. Я называл это колдовским взором. Обозревая всё поле боя, мне было видно, как Ваалан уже сошёлся с Пожирателем Звёзд, разя чудовищного монстра своим мечом; с другой стороны левая рука воина была поджата к груди. Я осмотрел ближайших к себе врагов, видел ощерившиеся морды, будто тянувшиеся ко мне с надеждой разорвать моё тело.

"Надо было назвать этих тварей не звёздными червями, а змеями," – рассеянно подумал я.

Мой разум заскользил вниз, туда, где была моя мыслеформа. Застывший всадник в чёрном, поношенном, кожаном плаще. Простые штаны, на манер тех, что можно увидеть на доброй половине оболочек с мира Рождённых. Брюнет, с пухлыми губами, едва сломанным и чуть кривоватым носом. На вид ему было чуть за тридцать. Прекрасный возраст, когда оболочка мужского пола становится более мудрым, но с ещё юношеским задором и энергией. Даже небольшой животик – свидетельство прожитых лет и накопленного опыта. Всё это я позаимствовал у одного своего старого знакомого…

Но моей конечной целью был не я сам, а Раттус. Мой верный помощник был напуган. Я чувствовал эманации ужаса, что захлестнули его скудный разум.

Сперва я убрал страх, очистив все мысли существа. Добавил решимости и отваги.

Следующим этапом я подверг изменениям тело моего слуги. Несмотря на то, что родным миром Раттуса была Пустота, внешне его было сложно отличить от собратьев из плоти и крови. Мысленным взором я принялся подвергать изменениям его астральное тело. Растянул позвоночник. Под моим влиянием Раттус вдруг стал прямоходящим; с болезненным хрустом спина существа выправлялась, мой слуга встал на знадние лапы, что теперь были ему ногами. Щедро тратя хизию, я по капле вливал её в своего подопечного, делая его сильнее и смертоноснее.

Я был словно скульптор, в реальном времени изменяющий тело.

– Защищай, – закончив процесс трансформации, скомандовал я.

Эти слова прозвучали как сигнал к действию. Раттус внезапно пришёл в движение, могучим прыжком преодолев расстояние до ближайшего к нам червя. И без того чудовищные когти удлинились ещё в воздухе. Запрыгнув на своего врага, изменённый принялся яростно рвать его на куски. Ошмётки червя и эфир полетели в разные стороны.

Подобное поведение ущербно. Раттус должен действовать со смертельной эффективностью. Ярость берсерка и жажду крови, должны заменить холодный расчёт и точность ударов. Небольшие манипуляции и я с удовольствием отмечаю изменившийся стиль боя моего атлета. Два вынурнывших словно из ниоткуда червя один за одним клацнули пастями там, где только что находился крысолюд. Зато спустя доли секунд следует расплата. Раттус в воздухе запрыгнул на одного из своих врагов, вонзил ему в глаз своё оружие. Тут же одним движением взмыл вверх и нанёс снизу вверх удар апперкотом, снося голову второго червя. Оба червя поверженные поплыли безжизненными тушами в мою сторону.

Мысленно я перенёсся к тому месту, где оставил в прошлый раз Ваалана. Пробежался по всей местности, но эгрегора нигде не было. Вместо этого, я видел Пожирателя Звёзд, который медленно, можно сказать вольяжно плыл по направлению ко мне и Раттусу. Взгляд задержался на чудовищных ранах, нанесённых клеймором, опалённой шерсти, что покрывало монстра из самых мрачных пучин Пустоты. По всей видимости, ему достаточно сильно досталось, но зверь был ещё достаточно силён. Нигде не было видно эгрегора. Даже его тело исчезло, расстворившись в пасте Пожирателя.

"Не мыслимо!" – Проносились мысли. – "Эгрегор погиб в битве!"

Данный факт, признаться, меня поражал, но сожаления не было. Наш народ предпочитает одиночество, редко вступая в союзы и привязываясь друг к другу. Подобные чувства вредят Замыслу Великого Архитектора, которому мы служим.

Внезапно Пожиратель Звёзд, словно натолкнувшись на стену, развернулся резко вверх. Из нижней челюсти существа, словно жало скорпиона, вырвалось лезвие уже знакомой мне клейморы. Спустя секунды клинок заскользил вниз, к хвосту червя, с методичностью мясника разрезая тело червя.

Я отвернулся. Вид разлетающихся по всей Пустоте органов существа и море эфира мало меня не занимал, к тому же Раттус закончил свою бойню.

Вернуть крысе прежнюю форму, было ещё быстрее, чем создать новую. Тело существа хранило свою истинную суть, так что я не затратил большого количества хизии, возвращая Раттусу прежнее состояние.

На последних секундах трансформации, мой слуга повернул ко мне голову и как-то грустно на меня глянул, тоскливо поскуливая.

"Кажется, боевая форма нравится Раттусу куда больше, чем своя собственная".

Отвлёкшись от своего слуги, моему взору предстал Ваалан, ехавший верхом на своём волке по направлению ко мне. Улыбка свидетельствовала о прекрасном расположении духа, после славной победы. Лишь левая рука покоилась на наспех сотворённой перевязи.

– Эффектно, но не эффективно, как всегда. Можно было разделаться с ним уже давно.

– А ты всегда стоишь в стороне, – Ваалан сделал характерное движение, стряхивая кровь существа с клинка, после чего отправил его в ножны за спиной. Похоже, заляпанная одежда его мыслеформы, не очень беспокоила эгрегора.

– Любишь ты прятаться за своими слугами, Мифарес, – продолжил эгрегор. – Нет в тебе желания с кем-нибудь скрестить мечи, устроить добрую драку. Так ты закостенеешь. Перестанешь представлять опасность в драке, когда нужно сойтись один на один.

– Я предпочитаю интеллект грубой силе, ты же в курсе.

Мечник хотел ещё что-то сказать, но тут зарычал Хайя но не как в прошлый раз. Морду волк не повернул.

– К нам пожаловал посланник. От магистра Справедливости, – прокомментировал Ваалан.

Признаться, я не почувствовал возмущение эфира, которое сопутствовало переходу между мирами, хотя всегда отличался особым чутьём. Волк вновь меня удивил. Я даже почувствовал небольшой укол зависти.

Сквозь черноту Пустоты стали различимы очертания фигуры. Её обладатель мягкими шагами направлялся к нам, идя прямо по воздуху, если точнее – его отсутствию. Дух-посланник также как и мы преобразовывал пустоту под своими ногами в твёрдую для ходьбы дорогу.

На ярком свете, что давало горящее солнца, посланник выглядел как лоскуты белой ткани, неравномерно затянутые на фигуре. Приглядевшись, я заметил, что там где грязные тряпки отсутствовали, зияла чернота Пустоты, будто такая неряшливая одежда была надета на неведимку. Быстрым шагом силуэт достиг нас.

Глава 2. Чёрное Солнце.

Церемониально поклонившись, посланник сухим словно сама смерть голосом произнёс:

– Почтенные эгрегоры Ваалан и Мифарес. У меня есть к вам послание от достопочтенного магистра Справедливости.

Посланник протянул пергаментный свиток, скреплённый печатью на сургуче. Ваалан вскрыл печать быстрым движением и принялся читать, я же пробежался мысленным взором по самой сущности посланника, интересуясь кто стоит передо мной – простая проекция сознания магистра, или, к примеру, порабощенный им дух. К своему удивлению, я не смог пробиться во внутреннюю суть существа. Мне мешала какая-то защита; посланник представлялся как тёмное пятно, будто клякса, оставленная капнувшей с кисти чёрной краской.

Куски ткани, что обтягивали пустоту, находились в постоянном движении, будто невидимое тело под ними каждую секунду преображалось. Меняющийся. Один из преданных слуг Справедливости.

– Магистр ждёт нас на ужин. Зачем настолько копировать повадки оболочек? Мы же духи, нам не нужна еда!

Конечно, такое приглашение не означало, что нас с братом ждал званый приём. Подобным посланием, Справедливость маскировал своё желание нас принять. Скорее всего, встреча грозила стать неординарной, потому что ранее я помнил лишь неколько раз, когда он вызывал меня лично, а не объявлял, к примеру, созыв Круга Шести.

– Магистр не упоминал цель, по которой он нас ждёт? – задал я интересовавший меня вопрос.

– Нет, эгрегор Мифарес. Ничего подобного достопочтеннный не упоминал.

По всей видимости, дело было достаточно серьёзным, чтобы не сообщать детали. Плюс Старейший любил такие тонкости: посланник, пергаментный свиток, личная печать. И всё это доставляется туда, где бы ты ни был. Любимый почерк Справедливости.

– Каков будет ответ, почтенные?

– А передай-ка…,– начал Ваалан.

– …наше глубокое уважение к магистру. Мы отправимся к нему в ближайшее время.

– Да будет так.

Пустота за спиной посланника будто стала ещё более плотной и чёрной, чем мог быть сам космос. Его чрево разверзлось, обнажив гигнатскую воронку, мгновенно затянувшим в себя фигуру из белых лоскутов.

– Именно так я и хотел ответить, – немного обидевшись проговорил Ваалан, как только наш посетитель исчез.

– Знаю я тебя! В прошлый раз ты вообще разрубил посланника магистра пополам. И это тогда, когда магистр созвал Круг Шести!

– Так он явился в самый разгар боя! Я в горячке и подумал, что это подкрепление к моим противникам пожаловало.

Я больше не стал спросить. Если Справедливость решил, что ему нужно нас увидеть, то, скорее всего, это было важно.

– Давай выбираться отсюда. Старейший ждёт нас.

– Минуточку. Я же не зря ползал внутри этой твари, как глист какой-то!

Громила вынул из-за голенища сапога тесак и деловито направился к мёртвому Пожирателю Звёзд.

Спустя то время, что мой ситуативный спутник был занят, а я старательно отводил взгляд от его сомнительного дела, Ваалан вернулся ко мне довольный, закинув себе на спину большой кусок кожи червя, на манер плаща. Запрыгнув на спину Хайи он, скомандовал:

– Теперь нам пора.

Приторочив к боку Хайи свой трофей, мой брат довольно проговорил:

– Хорошие выйдут сапоги.

Очень сложно объяснить не духу, что такое эфир. Это невидимая простым существам энергия, что пронизывает миры подобно ветру, перетекая из одного в другой. Невидимая она для всех, лишь живущие в Пустоте могут чувствовать эфир и управлять им.

Эгрегоры чувствуют его едва ли не лучше всех других обитателей Пустоты. Он основная часть, что присутствует в каждой клетке астрального тела любого духа. Сам по себе эфир – это первородный материал, что Великий Архитектор использовал, для создания духов и рождённых существ. Его божественная природа, состоит в каждом предмете в любом из миров. Эфир – это строительный материал огромной вселенной.

Вообще, истинная природа эгрегоров была намного более удивительна, чем могло показаться на первый взгляд. В своём труде – Книге Знаний, магистр Справедливость дал чёткое описание нашему народу. Великий Архитектор задумывал нас как самых совершенных существ во всей огромной вселенной. Создав нас по-своему образу и подобию, он поселил наш народ в Пустоте, вместе с другими духами, дав нам завет наблюдать за оболочками. Одним из даров стала благословенная хизия, которая, как я уже говорил, давала нам возможности творить и изменять всё сущее в Пустоте. Вторым был наш незримый контроль над оболочками. Нам не требовалось разговаривать с ними, чтобы донести свою волю. Любой из их рода подчинялся нашему мысленному внушению, даже не подозревая, что подвергается манипуляции. Они и о существовании нашем не подозревали, что с оболочек взять?!

Здесь я хочу также процитировать Книгу Знаний, о которой уже ранее упоминал и к которой я буду также часто возвращаться. Досточтимый эгрегор Справедливость, создавший этот без сомнения сложный и очень важный труд, называет оболочек: “практически идентичными земному скоту, которого они научились приручать. Фактически люди сами являются для духов пищей. Самые утонченные – эгрегоры, или существа высшего порядка, питались хизией. Самые же простейшие обитатели Пустоты, не брезговали их анимой, что попадала в Завесу после смерти”.

Сейчас я видел, как проходящий сквозь меня эфир, подобно ласкому дуновению ветра, огибая моё тело, терялся где-то за моей спиной. Это означало, что совсем недалеко был разрыв в материи подмира, предполагающий возможность путешествия. Запрыгнув на спину Раттусу, я повёл его к аномалии. Бросив быстрый взгляд за спину, увидел что Ваалан закончил своё дело и верхом на Хайе отправился за мной. Небольшой укол ревности и недовольства, заставил меня с неудовольствием подумать о том, что даже слуги Справедливости – Хозяина Пустоты, как его не редко называли, могли путешествовать с большим комфортом – посредством индивидуальных кротовых нор, ведущих в подмир Старейшего.

Дыра в материи была похожа на воронку, в которую как в горловину затягивало эфир. Я схватил её рукой и потянул на себя, постепенно превращая из небольшой щели в тоннель, в который мог бы пройти сам верхом на Раттусе. Признаться, я мог всё сделать лишь мыслью – слабейшим импульсом, внутри своего мозга, но подобные механические действия были мне приятны. Они заставляли думать, что я прилагаю какие-то физические усилия.

– Темно и как всегда не уютно, – прокомментировал Ваалан увиденное.

Расширившийся коридор зиял чернотой червоточины. Из его округлённого чрева я слышал тихие голоса, что нашёптывали неразличимые моим слухом слова. Иной раз, будто вдалеке закричит ребёнок, где-то рядом ухнет сова или послышится рычание неведанного зверя. Все звуки сливаются в один и звучат раздельно, как будто это неведомый оркестр, непопадающий в общие ноты.

Магистр Справедливость, в своей Книге Знаний писал, что это отголоски сильных эмоций оболочек, отголоском разносившиеся божественным эфиром во все концы Пустоты. Я никогда не задумывался, так ли это на самом деле. Предлагаемый вариант объяснения меня вполне устраивал.

Войдя в переход, ты сначала чувствуешь, как тебя затягивает внутрь воронки. Астральное тело прокручивает по спирали, пока ты не привыкнешь к новым ощущениям. Тебя несёт вдоль коридора из полос пульсирующего света, иногда перекручивающиеся в причудливые узоры.

Внутри чревоточины ты не находишься слишком долго. Иной раз зайдя, ты почти сразу оказываешься там, куда держишь путь. Но не в этот раз. Зайдя вместе с Вааланом, я вдруг потерял своего спутника. Вернее, скорее всего я видел его размытый силуэт далеко позади себя, но в чревоточине нельзя доверять тому, что видишь. Это место даже для Пустоты жило по каким-то своим странным законам.

Спустя несколько минут блужданий внутри коридора, больше похожего на внутренности какого-то гигантского червя, я увидел выход. Круглые врата смотрели на меня как раскрытая пасть неведомого существа.

Подмир Стрикс, домашний подмир самой загодочной, но безусловно самой могущественной и опасной в Пустоте фигуры – магистра Справедливости. Председатель Круга Шести, легендарного собрания, осуществляющего управление Пустотой в целом и сообществом моего народа – эгрегоров, в частности. К своей гордости отмечу, что я у самых истоков Круга Шести и в меру своих сил, помагал Справедливости создать эту организацию, привлекая в неё своих братьев.

Вырванный словно неведомой силой из кошмара оболочки, подмир Стрикс являл собой пять островов, что парили в безвоздушном эфирном пространстве. Они были разной формы и размеров, вместе составляя форму гигантской совы. Каждая часть тела была отдельно. Голова, туловище с нижними лапами и два крыла. Это я знал, воспарив как-то из своей мыслеформы, желая осмотреть творение Справедливости.

Я сейчас находился на верхнем острове, на которой было размещено жилище магистра.

Сквозь врата я видел грязно-жёлтое от песочных масс небо. На его полотне, висело белёсое солнце, холодными лучами лизавшее безжизненную пустыню подмира Стрикс. В очередной раз отдав должное магистру, создавшему этот безрадостный пейзаж, я шагнул в портал.

С обратной стороны перехода между подмирами, я оказался сразу, едва переступил невидимый порог. И сразу Стрикс заиграл своими бесцветными красками. В мутных облаках проносились тени, словно души умерших путников. Возможно, это были птицы, что населяли этот безжизненный мир, но я никогда их здесь не встречал. Иногда весь мир содрагался от глухих ударов, будто невидимый великан опускал свой молот на хрупкую ткань мира. В такие моменты небо прорезали яркие вспышки, заслоняемые всё теми же волнами песка. Я не знал, что было источником этих звуков. Видимо очередные декорации Старейшего, чтобы подчеркнуть один ему понятный смысл. А может этот мир достался Справедливости в таком виде и он решил ничего не менять.

Чревоточина изрыгнула нас с Раттусом на тракт, что в мире оболочек мог бы служить торговым или иным целям. Дорога была выложена брусчаткой; вдоль неё тянулись песчаные барханы, обкуриваемые тяжёлым от испарений ветром.

Ваалана нигде видно не было видно, впрочем, как и его удивительного ездового волка. Честно говоря, я не сильно переживал, куда он мог запропаститься. Пустота была опасным местом, но эгрегор мог за себя постоять.

Спустя несколько минут моего молчания, яркая вспышка озарила пустыню. Раттус от неожиданности встал на дыбы.

Как только фантомное зарево спало, я увидел как проявилась статная фигура, наподобие оболочки, в кожаной куртке, одетой на голый торс, простых штанах и сапогах. В руках у обладателя прекрасного, мужского тела был уже знакомый мне меч.

– Спокойно, старая крыса! Или я тебе усы укорочу.

Голос Ваалана быстро привёл моего подопечного в чувство и он даже успокоился. Не знаю что подойствовало больше – знакомый тембр, с небольшой хрипотой или угроза мечника. Хотя, конечно, Раттус не понимал речь эгрегоров.

Кстати о речи. Любому читающему, будет интересно узнать, на каком языке говорят эгрегоры. По словам Справедливости, изначально, создавая вселенную Великий Архитектор оставил оболочкам и духам один единый язык. Но по прошествии времени, расселившись по своему миру, оболочки, возгордившись собой, придумывали свои слова, постепенно заменяя ими язык прародителя. По прошествии времени, когда в Проявленном мире сменились несколько поколений, они уже перестали понимать другу друга. Узнав про это, Великий Архитектор, опечалился. Но в своей безграничной доброте, он не стал наказывать оболочек, уничтожая их неблагодарный род. В Пустоту прибыл эмиссар от Всеотца, принеся с собой Его волю. Тогда совет Круга Шести не был собран – сообщение предназначалось самому Старейшему от Повелителя Миров.

Используя дар эгрегоров, Справедливость внушил вождям нескольких народов оболочек, что им нужно создать высокий зиккурат, дабы подчеркнуть величие Великого Архитектора. Принявшись за строительство, словно муравьи, оболочки стремительно возводили его пролёты. Но чем башня становилась выше, тем меньше между строителями было взаимопонимания. Они говорили на разных языках, практически не понимая друг друга. Дойдя до самой вершины, подпирающий сам купол неба, один из вождей самого крупного и богатого из тех народов, решил сам взойти на вершину творения. Достигнув его и потратив на это несколько дней, он приказал своему народу возвести там громадную, золотую статую, своим обликом напоминающую помесь быка и оболочки, где от парнокопытного была голова, а тело человека. Увидев это другой из вождей, захотел построить там храм, посвященный гигантской сове. Таким примитивным образом, каждый из них хотел посвятить священный зиккурат Великому Архитектору, так как они себе его представляли, несмотря на свои скудные знания о божественной природе создателя. Изначально их созидание было довольно скорым, каким-то образом два народа сумели то ли договориться между собой, то ли просто не лезли в дела друг друга. Но когда количество материалов и оболочек на вершине стало слишком большим, купол треснул и исполинский зиккурат стал падать. В его падении погибли тысячи строителей и животных, призванных помочь в возведении строения.

Так Великий Архитектор наказал гнусных оболочек, отвергнувших Его дар божественной речи, показав им, что выдумывая свой язык, они не будут понимать друг друга. А Справедливость, как и все эгрегоры, был вознаграждён способностью понимать любые языки и наречия.

– Я думал, что намного обогнал тебя, – засмеялся Ваалан, пряча меч в ножны за спиной. Перед этим он вытер его лезвие, стирая нечто голубоватое, словно это был эфир. Где громила нашёл себе противника в червоточине, мне было неизвестно. Но даже изнывая от интереса, я не стал спрашивать. Да и нужно ли было?!

– Странно, что тебя не выкинуло куда-нибудь к Мёртвому Озеру. Меня обычно туда отправляет, если не на тракт.

– Да, я терпеть не могу эти порталы. Старейший любит всё идеализировать в Пустоте, а как по мне, это не очень удобно. Никогда не знаешь, куда тебя выкинет. К тому же в этих порталах не знаешь, какую тварь встретишь.

– Не понимаю, о чём ты. Я редко когда встречал там кого-либо. А драться мне там ещё не приходилось.

– Правда? – задумался Ваалан. – А я постоянно с кем-нибудь схвачусь. То со слепнем, иногда с ануки. Несколько раз даже пришлось парочке коркамуртов урок преподать. Никогда не думал, что эти мелкие мерзавцы, могут напасть на эгрегора! Ты представляешь. Я только в портал зашёл, сам ещё от схватки с большим гипносом не успел отойти, а тут две волосатые кочки мне на встречу, борода до пояса! И нагло так прут прямо на меня. Я им крикнул, чтобы назад бежали, а они делают вид, что не слышат. Ну пришлось мне меч доставать, что поделать?! А те как клинок увидали, видимо, сразу спесь свою потеряли, трезво думать начали.

Я засмелся, представляя себе громилу, гоняющего по червоточине двух низкорослых существ из рода домовых:

– Брат мой! Ты как всегда излишне импульсивен. Может они и вправду тебя не заметили?

– Ну как я меч достал, заметили точно.

Пока мы ехали по тракту, то не сговариваясь решили развлечь себя историями, услышанными от магистра. Само собой все они были о Проявленном мире и конкретно – оболочках:

– Был один древний воин, что родом происходил из древнего города Гефа. – начал свою историю Ваалан – Он был столь огромен, что своим ростом превосходил любого воина той эпохи. Сила его была во сто крат больше. Огромным, двуручным мечом он разил каждого своего противника, снимая головы в битве, будто срезая колосья. Однажды, судьба свела этого непобедимого воина с оболочкой, что был намного ниже его ростом. Щуплый юнец, из оружия у которого был простой ремень, которым он метал во врагов обычные камни. Как такой справится с воином, что был грозен для более серьёзного и подготовленного воителя?

Две армии сошлись в битве, ведомые своими генералами. Волей судьбы встретились и наши герои. Тогда, видя, что силы не равны, тот малыш, что ещё был юношей, раскрутил своё не хитрое оружие и пустил камень прямо в гиганта. На удивление, снаряд щуплого мальчонки угодил гиганту прямо в лоб и как раз в то самое место, что не было закрыто массивным шлемом. Покачнувшись, он упал замертво, ещё в падении испустив дух. А герой наш отсёк ему голову и навьючил её на своего коня. Та армия, что шла вместе с гигантом-воином, бросилась во все ноги бежать. Вот так и умер один из легендарных воинов оболочек, а тот мальчуган стал героем и спустя некоторое время, даже царём своего народа. Вот такая история о воинской доблести и везении. Это моя любимая история, которую я вспоминаю, когда вижу, что не могу победить в битве.

– А мне нравится другая история. Правда, она ещё более фантастична, чем твоя. Мне поведал её сам Справедливость, когда мы обсуждали с ним оболочек. Так вот, в древности, когда этот народ ещё пас овец и только-только узнал что такое колесо, в дверь к одному мужчине постучали. Отворив её, он увидел на пороге двух воинов, в доспехах и с не хитрым оружием в руках. Мечи, щиты, может быть копья. Ты сам знаешь и любишь оружие той эпохи. Так вот пришедшие попросили приютить их. Хозяин дома принял их как гостей, хотя и видел, что они были какие-то странные. Не успели гости преломить с ними хлеб, как в его жилище вновь постучали. Причём теперь это были разъярённые жители города, которые потребовали выдать им прибывших воинов. Оказывается, жители этого города, следили как пришельцы пришли в дом к его хозяину. А выдать они их требовали, потому что умертвляли всех незнакомцев, что судьба посылала к ним в город. Кровожадные ублюдки! Но приютивший воинов оболочка, отказался их выдавать, сославшись на законы гостеприимства. Не пристало хозяину убивать своих гостей или потворствовать их убийству. Но вот утром, когда мужчины покинут его дом, то горожане могут подкараулить их где-нибудь в городе. Люди ушли, хозяин вернулся в дом, а воины отужинав ушли спать. Утром они собрались в дорогу, но перед своим уходом посоветовали доброму человеку, приютившему их, срочно покинуть город, потому что беда пришла к ним. И столько силы и уверенности было в их словах, что он им поверил и сумел убедить всех своих домочадцев, что им нужно срочно бежать из города. Уже только выходя из него, они увидели, как ручейки крови текли по его улочкам, а крики раненых и умирающих в бойне, были слышны ещё далеко за его пределами. Два воина, оказались не простыми оболочками – им не было равных в бою, а их сила и выносливость превосходила во много раз любого из самых сильных и выносливых. Увидев перед собой толпу горожан, которые, конечно, хотели их убить самым жестоким образом, эти мужчины не побежали, стараясь спасти свою жизнь, а вступили в бой, разя своих врагов. Начался пожар. Они были настолько поглощены яростью и гневом, что после того, как обратили в бегство жалких ублюдков, врывались в дома и вырезали женщин, беззащитных детей и стариков. Не жалели никого! Даже младенцев, что мирно спали в своих кроватках. К вечеру они уничтожили практически весь, город, а огонь прибрал тех, до кого они не успели добраться. Дым от пожарищ закрыл собой сначала солнце, потом звёзды и луну. Стихли крики и стоны несчастных. Так рухнул целый город, не устояв напору всего двух воинов.

– Исключительная жестокость, – восхищённо подчеркнул Ваалан. – И невероятная эффективность! Уничтожить целый город и всех его жителей. Я признаюсь тебе, что чувствую стыд, из-за того, что не слышал о таких прославленных воинах, хотя всегда интересовался темой воинской доблести. Удивительно, сколько знает Старейший подобных историй. У него их уже целая коллекция.

Ваалан потрепал Хайю по загривку, будто успокаивая волка, уставшего от размеренного пути и продолжил:

– Да он как целая библиотека. К тому же единственный, кто из эгрегоров видел Великого Архитектора. Как ты думаешь, как он выглядит?

Я задумался. Мерный топот наших ездовых животных, настраивал на размеренную беседу:

– Никогда об этом не задумывался. Насколько помню, у магистра в Книге Знаний написано, что: “Великий Архитектор создавал оболочек по своему образу и подобию”.

– Да, я помню. Хотелось бы самому увидеть.

– Сомневаюсь, Ваалан. Думаю такому совершенному существу хватает работы с вселенной. Его нисхождение с Небесного Царства в Пустоту маловероятно.

Прямая тракта вела нас никуда не сворачивая. Спустя несколько минут, во время которых мы молчали, сквозь песчаные тучи стали просматриваться очертания чего-то огромного впереди. При первом взгляде, можно подумать что это скала, выросшая из самой земли, но присмотревшись, станут видны сложно очерченные линии, которые могли быть только рукотворными. Очертания нависшего замка проступали из песчаного тумана словно могучий призрак материализовывался на наших глазах.

Сначала стали чётко различимы стены. Серые и безликие, они будто выражали отчаяние, что пронизывало неприветливый к страннику подмир.

Небо над замком затянуто тёмными тучами, которые кольцом обвили знаменитый в мирах духов Чёрный Шпиль. Многие верили, что мир Стрикс и замок Справедливости – это центр Пустоты. Внутри грозовых масс была сконцентрирована огромная энергия, что я чувствовал едва ступил в подмир. Воздушные массы буквально рвали воздух на куски, завиваясь в причудливые фигуры. Но несмотря на свои танцы, тучи сходились в высшей точке замка. Разглядеть что там, было практически невозможно, но концентрация энергии в этом месте была особенно сильна.

Верховный Чернокнижник – неофициальный титул, данный Справедливости духами Пустоты, при взгляде на его жилище, не казался таким уж преувеличением. В таком месте могло жить только существо, обладающее чедовищной разрушительной силы.

Замок медленно приближался, нависая скалой над пустыней. Когда его стены из размытых пятен стали хорошо различимы, слева от нас, после очередного поворота, стали видны силуэты. Они выступили будто из тумана. Это были фигуры, облачённые в чёрные рясы, без каких либо характерных особенностей. Их лица скрывали капюшоны. Я подозревал, что это были бестелесные фантомы, зачем-то созданные Справедливостью. Может быть, это отсылка к его бесконечным историям, о жизни оболочек? Не знаю, но это походило на магистра.

Незнакомцы бродили по пустыне, иногда было похоже что они разговаривали друг с другом. Некоторые из них делали непонятные пасы руками, будто проводили какой-то один им веданный ритуал. Я отсалютовал незнакомцам так же, как делал это сотни раз до этого. Это был мой собственный ритуал приветствия миру Стрикс.

– Видно я не был в курсе. Позволь полюбопытствовать, а когда ты подружился с “капюшонами”?

–“Капюшоны”? Так ты их называешь?

Эгрегор как-то странно вздохнул:

– Ну да. Я как-то попытался добежать до этих чудиков, – начал Ваалан. – Хотел их разогнать. Бежал полдня, потом ещё половину пытался дойти. Орал этим ненормальным, чтобы убирались отсюда. Ноль внимания. Ходят также, бормочут что-то себе под нос. Сумасшедшие какие-то.

Я с сомнением посмотрел на брата, волей судьбы путешествовавшего в последнее время со мной. Как по мне, сумасшедшим здесь был как раз он.

– Так почему не добежал? До них же рукой подать.

– Да понимаешь, – Ваалан задумался и совсем как делали некоторые оболочки, почесал затылок. – Они не становятся ближе, если ты идёшь к ним. Остаются словно на месте, сколько бы ты не шёл. Будто это ты стоишь и не двигаешься.

Я засмеялся:

– Это же Пустота! Здесь и не такое можно увидеть.

– Я это знаю. Пустота и мой родной мир. Но эти “капюшоны”… Они как будто не живые и живые одновременно, понимаешь? Как духи, оболочки, иллюзия и это всё сразу. В них есть всего понемногу. Хайе они тоже не нравятся.

Странный волк моего собеседника даже заслужил моё уважение. Загадочные силуэты на фоне домашнего мира Справедливости и вправду были пугающими по своей сути. С другой стороны феноменальное чутьё Хайи, могло быть плодом фантазии Ваалана.

Готичный замок, бывший пристанищем самому опасному существу в Пустоте, будто вынырнул из песчаной бури. Его крутобокие башни – древние часовые, безмолвно подпирающие неспокойное небо. Их шпили украшали белые полотнища с раскрытым глазом – эмблемой Справедливости. Многочисленные окна замка были пугающе безжизненны – ни света от свечи, ни движения, заметного глазу. Но весь наш путь до замка меня не покидало ощущение, что за нами следят сотни невидимых существ. И отнюдь это был не сам хозяин обители.

– Зябко здесь, жуть. Так, наверное, чувствуют себя оболочки, закопанные живыми в могилы. Холод, отчаяние и взгляды сотни существ из потустороннего мира, что хотят полакомиться твоей анимой.

Я лишь пожал плечами. Из всех мест Пустоты, в которых я побывал, Стрикс был именно тем миром, в котором лучше всего проявлялся контраст Пустоты. Небо, что практически каждую секунду рождало молнии, теряющиеся в грозовых облаках и давящая тишина, что сопровождала каждого, ступившего на землю мира Справедливости, монотонно разрушаемая неведомым молотом.

Тяжёлые многотонные ворота, бесшумно открылись, словно только и ждали, пока мы подойдём поближе. За ними, конечно, никого не оказалось. Я чувствовал невидимого духа, что был прикован к ним. Его единственной предназначением было впускать и выпускать гостей магистра, словно он немой дворецкий.

Я чувствовал страдания духа, его отчаяние и боль. Существо невообразимо страдало, связанное могущественным заклятием с домом. Ему нельзя было покинуть это место. Но помимо этого, я чувствовал и его животный голод. Дух, алчущей плоти и крови, желавший утолить голод в моих страданиях. Ему не терпелось разорвать меня.

Заметив мой интерес, тварь потянулась ко мне, словно забитый пёс, что просит ласки. Я знал, что он пытается усыпить мою бдительность. Мой ментальный удар, заставил всё существо духа сотрястись от мгновенной боли. Быстро осознав, что со мной ничего не получится, он скрылся где-то в чреве дома.

– Осторожней, некоторые из псов могут укусить, – засмеявшись проговорил Ваалан, почувствовав мою реакцию.

Подобное поведение было нормой для духов. Более сильные нередко пожирали более слабых. В иерархии духов можно было встретить только слова “хозяин” и “слуга”. Дружба или проявление симпатии не характерны для духов. Они возможны лишь у оболочек. Стать жертвой кого-либо или самому найти жертву – это норма. Сила – это главная добродетель Пустоты. Всё остальное это слабость.

Даже наши ездовые животные, были нами порабощены, не приручены. Хоть я во время своих путешествий в Пустоте, к примеру, начал испытывать симпатию к Раттусу, но в любой момент готов был им пожертвовать.

Крыса податливо опустилась, позволяя мне сойти на землю. Едва я это сделал, как существо с видом домашнего грызуна свернулось клубком и совсем по-разумному взглянуло мне в глаза, будто прося своего хозяина остаться.

– Жди меня здесь, Раттус, – властно ответил на это я.

Ваалан же напротив, спешился и ничего не говоря Хайе, отправился вслед за мной. Волк вновь удивил меня, послушно отступив в сторону Раттуса и заняв рядом с ним место. Было видно, что между Вааланом и его слугой была какая-то связь. Но какая? Может мой брат использовал мыслеречь? Не хочет, чтобы кто-то слышал его слов? Очевидно, что так.

Мы остановились у самых ворот замка, перед широкой в пять метров лестницей. Деревянный брус, из которого состояли створки, вдруг выгнулся навстречу нам, сотрясая пыль и песок, покрывавшие всё вокруг. Но дерево не ломалось. Было похоже, что дерево принимает другую форму, как пластелин. Спустя некоторое время, всё это стало внешне похоже и гигантский рот.

“Кто вы?”, – проговорило существо. Видимо такой же дух, дворецкий, что и то существо, пытающееся на меня напасть.

– Эгрегоры Мифарес и Ваалан. Пришли по приглашению магистра, – ответствовал я.

“Отриньте надежду, входя в сей дом”, – прозвучало в ответ традиционное приветствие.

– Как всегда, ни малейшего намёка на доброжелательность, – с улыбкой ответствовал ему Ваалан.

С весёлой учтивостью, мечник пропустил меня вперёд. Сделав вид, что не заметил, я просто прошёл мимо. Видимо юмор помогал эгрегору справляться с волнением. Признаться, я тоже был немного на взводе. Быть приглашёнными к магистру – такое происходило не часто – раз в добрые сотни лет. И всегда этому предшествовало что-то серьёзное.

Основная причина, это конечно визиты эмиссаров Строителя. Они прибывали с поручениями, визитами к магистру, любо по каким-то другим важным для Небесного Царства вопросам. Бывали случаи, когда Справедливость взывал к нам ради чего-то особенно важного. К примеру, в самом зарождении времён, он принял управление Пустотой от Великого Архитектора. Впитав Его мудрость, магистр в это время написал свой труд Книгу Знаний и созвал первый совет. На нём он учредил Круг Шести, с нашего согласия провозгласив себя его председателем.

Это был сильный ход. Величайшее существо во всей Вселенной после самого Всеотца, добровольно передало власть совету, оставив за собой лишь формальное управление ходом заседаний и отслеживание соблюдения правил и процедур эгрегоров. Передав нам знание, Справедливость отринул презренную для себя власть, оставшись для нас скорее старейшиной, что не вёл, а направлял свой народ в нужном направлении.

Тем временем створки ворот открылись бесшумно, открыв проход, дышавший старым, спёртым воздухом. Так, наверное, пахнет в могилах оболочек. Вдохнув полной грудью, я первым шагнул внутрь эпохального помещения. Едва мы преодолели порог, изменённые балки вернулись на место, вернув створкам изначальный вид. По-видимому дух, который заведовал открытием ворот и приёмом гостей, исполнял здесь роль дворецкого.

– Люблю запах разложения по утрам, – Ваалан после боя выглядел на удивление в хорошем расположении духа. Обычно мечник представлялся мне немногословным, но со взрывным характером. Если что-то шло не по его воле, проявлялось сумасшедшая сущность моего спутника, словно внутри него просыпался демон, способный разрушить саму Пустоту. Лишь вмешательство Справедливости некогда остановило чудовище, что сейчас я называл своим братом…

– С технической точки зрения, мы с тобой не представляем себе этот запах.

– Пустота многогранна, – возразил мечник. – В её дыры проникает всё, что рождается в других мирах.

– Понимаю. Но я говорю про то, что фактически запах разложения нам не знаком. В Пустоте тела просто так не разлагаются. Здесь другие законы.

– Мы способны всё понять и осознать, Мифарес. Эгрегоры – высшие существа, созданные Великим Строителем. Ведь так говорится в Книге Знаний? Мы совершенны, а значит нам всё доступно.

– Конечно, мой брат. Думаю, ты прав. Мы можем узнать, как пахнет разложение, выпив хизию оболочки, почувствовавшего тлен.

В могильной тишине переходов, такой эгрегор как я находил свои плюсы. Тишина благотворно влияла на мыслительный процесс, и я предался мыслям о своём спутнике, Ваалане.

Рассказывая свою историю, я как и чуть ранее, назвал его сумасшедшим, хотя из описанных мной поступков мечника, это особо не следует. Но для этого у меня было веское основание.

На заре зарождения нашей культуры, мы все были не более чем дикари. В отличие от Справедливости, приходя в Проявленный мир, каждый эгрегор лишь поглощал хизию, ничего не давая взамен оболочкам. Энергия использовалась для установления своего господства. Пустоту сотрясали губительные войны, что вели между собой представители моего народа.

Наиболее успешным в деле убийства своих родичей, был Ваалан. Доподлинно неизвестно, сколько погибло эгрегоров от его меча, но это количество было явно больше, чем у кого-либо. Даже после того, как появился Справедливость и явил нам Закон Эгрегоров, запрещающий убийства своих сородичей, Ваалан ещё долгое время противился ему, пока сам магистр не выследил мечника и не заставил его подчиниться. Но даже после этого, напитанная яростью и гневом Ваалана, Пустота ещё долгое время шептала его имя.

Это было тёмное время, когда каждый эгрегор думал над тем, как выжить. И я не был исключением. В те времена, эгрегор Мифарес предпочитал обитать в Проявленном мире, избегая не нужного насилия. Я никогда не был бойцом, таким как Ваалан. И именно поэтому я был рад появлению Закона. Мне было легче, чем кому бы то ни было подчиниться ему. Тем более мой личный счёт убийствам своих родичей был равен нулю.

Мы словно две тени, скользили по коридорам, проходя по залам, устланными великолепными коврами. Вдоль стен можно было встретить древние рыцарские латы в полный рост, с оружием в руках. Они словно безмолвные стражи, безразлично взирали на нас пустыми глазницами.

Навстречу нам никто не попадался, словно в замке никто не жил. Это было не правдой. Я лично чувствовал, как за нами следили буквально отовсюду. Существа, что были невидимы даже мне, я мог их только почувствовать. Они бесформенными массами проплывали где-то позади меня и Ваалана, прятались за мебелью или на огромных люстрах, висящих на толстых цепях.

Пользоваться хизией здесь было не разумно. Справедливость наверняка пришёл бы в бешенство, если бы такой страждущий знаний эгрегор как я, решил бы проучить его соглядатаев. Так что я умерил свою жажду знаний. А жаль. Здание было пронизано могущественными чарами. Дух, что их наложил, несомненно, это был магистр, обладал поистине разрушающей силой. Но его умение не ограничивалось только силой. Перейдя с обычного взора, на колдовской, я видел нити, обвивающие коридоры и уходящие то круто вверх, в потолок и пронизывающие многие этажи, то вниз, в многоуровневые подвалы и даже глубже. Их нити терялись в самих тканях мира. Несомненно, здание было просто испещренно заклинаниями и чарами, его словно паутиной опутывало огромное количество хизии, но истинное предназначение многих из них было далеко от моего понимания. Хотя, если бы у меня было время, как и уверенность что хозяин дома меня не раскусит, я бы с удовольствием разложил этот клубок потоков запредельных энергий на составляющие, чтобы понять их суть и узнать их предназначение.

Дом вызывал у меня восхищение и, признаться, зависть, ведь эта сила была мне пока недоступна.

В нишах стояли свечи, которые зажигались как мы подходили к ним и тухли сразу за нашими спинами. Без света мы видели старую мебель, всю покрытую пылью, затянутую сетями паутины. Но только появлялся свет и вся комната как будто преображалась. На стенах висели портреты не веданных мне оболочек. Я чувствовал, что как только мой взгляд переставал ощупывать их лица, как незнакомцы принимались следить мне вслед. В этом замке, казалось сами стены превращались в глаза, следя за его обитателями и их гостями.

Мой спутник напротив, шёл по коридорам с видом, будто всё ему было знакомо и мало интересно. Его шаги были уверенные, ноги сами вели по хитросплетению коридоров и мелькающих залов, безошибочно подбирая путь. Воистину, мы посещали обитель Старейшего уже целую вечность и его жуткий замок стал если не родным, то по крайней мере привычным и знакомым.

– Может ты всё-таки вылечишь свою руку? – спросил я мечника, который раз натыкаясь взором на его перевязь, окрасившуюся в голубоватый цвет эфира.

С точки зрения оболочки, можно было подумать, будто рана кровоточила, но строение астрального тела духа было несколько иным. Божественный элемент полностью покрывал нашу форму и изнутри и снаружи и для оболочки, попади она в Пустоту, была бы бесплотной. Но тонкие физические волокна, из которых мы состояли, могли быть нарушены таким же тонким воздействием. И тогда эфир мог ичстекать из наших тел, будто кровь в Проявленном мире.

– К тому же это не сложно. Если хочешь, Ваалан, я сделаю это за тебя.

– Вылечить?! Зачем, Мифарес? Это ведь рана, полученная в бою. Я заслужил её, как и новые сапоги, что пошью из шкуры червя! Хотя и жалею, что она не ссаднит от боли моё тело. Ты знаешь, Мифарес. Я иногда жалею, что мне уготована судьба бессмертного эгрегора, а не простой оболочки. Быть может тогда, я смог бы почувствовать боль физического тела?! Понимаешь?

Утверждения брата, о том что божественный эгрегор совсем не чувствует боли, мягко говоря не соответствовали действительности. Но наш болевой порог был несолько ниже и не замутнён боязнью повредить своё бренное тело.

– Честно говоря, не понимаю, – ответил я. – Мало того, что ты произносишь слова, очень близкие к ереси, да ещё и в стенах этого дома… Но как по мне, лучше уж управлять стадом, чем самому стать его частью. Астральное тело не знает болезней, не стареет и его трудно разрушить… Но разве рана, нанесённая самим Пожирателем Звёзд, не может быть опасна?..

– Каким Пожирателем Звёзд, Мифарес? Ты серьёзно думаешь, что это тот червяк меня укусил? В его пасть поместятся небольшие острова, не то что мы с волком…

– Тогда что случилось?

– Хайя меня укусил.

– Хайя?! Зачем?

– Он пытался укусить червя первым. Я подставил руку. Ты знаешь, этот волк куда более своенравен, чем ты думаешь. Хотел напасть на врага раньше меня! Так нельзя.

Дальше мы пошли молча, пока широкий коридор, не вывел нас к большим воротам, окованным металлом. Здесь также на створках присутствовал знакомый символ Справедливости – распахнутый зрачок глаза, как символ того, что хозяин следит за Пустотой. По обеим сторонам стояла внутренняя стража магистра. Два воина с телами, похожими на оболочку – прямостоящие фигуры с алебардами на перевес. Их головы были скрыты капюшонами, но там где должно быть лицо зияла лишь тьма.

Окованные створки отворились натужно и громко, открывая громадный зал, скрытый чернильной тьмой. Гулкое эхо понеслось куда-то вдаль, словно глашатай спешил известить своего господина о нашем прибытии.

Очутившись в подобном помещении, первой мыслью могло быть то, что здесь живут великаны. Но это не совсем так. Живущий здесь хозяин, любил броскость и громадность, подобным видом будто подчёркивая собственную значимость.

Формально Справедливость не был самым главным среди эгрегоров. У нас вообще нет предводителя, каждый сам себе хозяин. Но магистр был старейшим из нас и соответственно пользовался должным уважением. Сам Великий Архитектор создал магистра самым первым из всех существ обоих миров, потому что, как гласило предание, создавший жизнь предвидел не совершенство своих будущих творений без самого главного – справедливости. Вдохновлённый своей идеей, он создал первого эгрегора, который должен был донести и сохранить это важное понятие для всех существ двуединого мира.

И ведь правда. Насколько прав Великий Архитектор, своим гением создавший весь мир. Его творение – общая вселенная, состоящая из Двуединого мира, не могла существовать без справедливости. К примеру те же оболочки. Существа без каких либо понятий – практически пустые внутри. Потерянные ориентиры, отсутствие знание о сотворении вселенной. Насколько не далёки их помыслы?! Я знаю, я эгрегор, способный проникнуть в самые глубокие дебри их разума. Даже самые достойные из них, познавшие это важнейшее чувство, становились на порядок выше своих собратьев, неся свет благосного чувства в своей аниме! Это важное понятие – справедливость, – даёт силы, чтобы сразить любых врагов, преодолеть любые трудности.

Проявлением этого важного качества – был и сам Справедливость. Он чётко следовал ему, бесплотным астральным телом, воплащая его в себе.

Где-то наверху купола, вдруг загорелась небольшая звёздочка. Поначалу она горела словно робкий огонёк свечи, но постепенно становилась всё ярче и ярче. То, что я вначале принял за небесное тело, похоже двигалось в нашу сторону.

– Красиво, – искренне, будто с восхищённым выдохом произнёс Ваалан, как из темноты разгоревшееся пламя выхватило лицо и фигуру Справедливости.

Самим своим видом магистр мог разжечь в сердцах огонь. Его мыслеформа являла собой оболочку, пожилого мужчину, умудрённого грузом прожитых лет. На волевом лице особенно выделялись скулы. Мужественный профиль, обрамляли кустистые брови, которые словно живые, изменяли своё положение, в зависимости от настроения. Подвижное лицо, часто принимало благодушный и снисходительный вид, но в случае, когда магистр выходил из себя, оно сильно менялось, приобретая жестокое выражение, от которого становилось не по себе. Такое было редким, я лично лицезрел это всего два раза. Признаюсь, меня впечатлило.

Огонёк, который к тому времени освещал площадь сравнимую с небольшим домом, оказался навершием посоха, что магистр держал в руках. Нисходя по невидимой лестнице, он держал посох в правой руке, опираясь на него. Кажущаяся слабость. Магистр как физически, так и своей внутренней силой, представлял из себя самого грозного противника в Пустоте, если нашёлся бы смельчак, что бросил ему вызов.

– Мифарес, Ваалан. Как я рад, что вы прибыли так скоро.

Лицо древнего эгрегора, приняло доброе выражение, улыбка завораживала, как гипнотический танец кобры. Она являла собой противоположность сухому и лишённому эмоций голосу.

Величественная фигура сходила прямо с воздуха, становясь всё ближе к каменному полу зала. Теперь из темноты уже были видны детали гигантского помещения. Вероятно мы стоим в его центре. Колдовство Справедливости перенесло нас сюда, не иначе. Столько пройти мы не могли.

На специальном постаменте, выложенным из костей и черепов оболочек, лежал главный экземпляр – самого автора! – Книги Знаний. Такая книга была у каждого эгрегора, и каждый из нас знал её практически наизусть, по крайней мере я не сомневался в этом. Этот монументальный труд содержал все секреты о Двуедином мире, любых известных существ, а также включал в себя историю сотворения всего сущего и его устройства. Если ты что-то не знаешь, то это с высокой долей вероятности есть в книге.

На вид, было похоже, что обложка была обшита кожей неизвестного существа. Там был изображён главный символ Великого Архитектора – уже описанный мною глаз. Он служил напоминанием о том, что Повелитель – Великий Архитектор, следит и видит всё. От него не скрыть и не скрыться. По крайней мере в Пустоте.

– Ваалан! – Справедливость посмотрел на него с укором. – Как ты мог явиться ко мне в таком виде!

– А, ты про это, – воин посмотрел на рукава своей куртки, запачканные засохшим эфиром. – Не было времени переодеться.

– Иногда ты просто невыносим!

Освобождённая мощь Справедливости лишила бы воздуха, будь я оболочкой.

Внезапный порыв ветра словно выдул всю грязь с одежды мечника. Чёрная куртка, с молнией не застёгнутой до груди, да скроенные чтобы не сковывать движения во время боя брюки, стали на вид более свежими, чем были до того, как мы вступили в бой с червями.

– Ай! Это было неприятно, – возмутился Ваалан.

– Ничего страшного. Тебе это на пользу.

Мечник обиженно фыркнул, но промолчал.

– Братья мои, – продолжил Справедливость, впечатывая каждое слово. – Спасибо что так быстро явились на мой зов.

Справедливость сделал паузу, с доброй улыбкой посмотрев каждому из нас прямо в глаза.

– Признаться, я долго думал, над тем как донести до вас радостную весть! Верный слуга нашего господина, да пребудет в вечной славе Великий Архитектор миров, эмиссар Слово, сообщил, что скоро прибудет в наш мир.

– Эмиссар Слово? – заинтересовавшись, спросил Ваалан. – Он не появлялся уже много веков. Неужели сам Великий Архитектор его уполномочил?

– Наверняка, Ваалан.

– А в чём причина? Эмиссар не сообщал?

– Нет, Ваалан. Но можешь не сомневаться, это дело огромной важности, раз как ты уже отметил, эмиссар уже давно нас не посещал.

От меня не ускользнул неподдельный интерес Ваалана визитом эмиссара. Обычно эгрегор не проявлял должного внимания ничему подобному. Он всегда больше любил не скучные собрания, а действия, но здесь мой спутник весь подобрался, жадно ловя каждое слово Справедливости. Даже тонкие губы его мыслеформы стали ещё более узкой полоской от неподдельного напряжения.

– Эмиссар просит всех эгрегоров Круга Шести, собраться в моей скромной обители, – продолжал старейший. – Всех без исключения.

– Так что ты хочешь поручить нам, Старейший? – спросил я.

– Жаль, что в такой ответственный и светлый день мне приходится просить вас об этом, мои братья, но я уже начал волноваться. Мои посланники не смогли донести призыв прибыть ко мне до двух эгрегоров нашего круга. Фэа и Минги.

– Ты хочешь, чтобы мы их отыскали? Разве не проще отправить на поиски своих рабов, а не занятых важными для всей Пустоты делами эгрегоров?

Похоже тон Ваалана не очень понравился Справедливости, но он пока не подал виду:

– Рабы не могут правильно оценить ситуацию и принять верное решение, Ваалан. Для них то, о чём я хочу вас попросить, слишком сложно. К тому же я не знаю, где может быть Минги.

– А куда он мог пропасть? Этот эгрегор не очень любит путешествовать. Засел, поди, в своём логове, носа из него не высовывает. Он же тонкая личность, как никак.

– Это не так, Ваалан – Справедливость сделал паузу, словно наделяя свои следующие слова большей значимостью. При это магистр выразительно посмотрел на меня. И мне это не очень понравилось. – Эгрегор Минги удалился из своего домашнего мира. Куда – мне не известно.

Это было интересно. В Пустоте мало чего могло произойти без ведома Справедливости. Все духи, что населяли наш мир, были его глазами, а сама Пустота, словно живое существо, слушала его, помогая выстраивать пути каждого существа. Если Старейший не знал, куда направился Минги, это значит, никто в мире духов этого не знал. Вслух я произнёс:

– Он исчез вместе с Фэа?

– Нет. Фэа отбыла с моим поручением в Глубинные подмиры. Ваалан, я хочу, чтобы ты отправился за своей сестрой и передал ей то, что слышал здесь. К прибытию эмиссара Слово, вы должны оба явится в этот зал.

– Но это задание скорее для раба, нежели для эгрегора! – заартачился мечник. – К тому же во многих вопросах, у нас расходятся взгляды. Давай уж лучше, я разыщу нашего книжного червя.

Честно говоря, Фэа была ещё одним эгрегором со, скажем так, странностями. В теле эгрегора, жили две сущности, с диаметрально противоположными характерами. Одно альтер-эго называло себя Энгель. Вторую и насколько я мог считать главную звали Фэа и под этим именем мы и знали свою сестру. Она больше интересовалась отношениями между оболочками, для добычи хизии использовала звериные инстинкты своих подопытных, в основном всё то, что сами оболочки называли страстью и связанными с её прояалением особенностями. Энгель же обожала смерть и всё что было с нею связано. Самоубийства, жестокость и психопатия. Излюбленные чувства, внушаемые манипуляциями – отчаяние и безысходность. В этом своём обличии, эгрегор не редко наблюдала за падением своих оболочек, лишь немного подталкивая их к желанной смерти. Методы Фэа мне не нравились – её увлечение отношениями оболочек, я считал не здоровым и не правильным. Какая мне разница, как складываются отношения между быком и коровой, если в нужный момент я получу мясо или молоко?! А Ангел Смерти, одно из прозвищ Энгель, лично мне была противна. Я не видел смысла в таких избыточных мучениях оболочек, хоть это и давало при определённом правильном воздействии много хизии, называемой в мире духов тёмной хизией.

Ну а причина, по которой Фэа и Ваалан не ладили между собой, для меня была не понятна, хотя я знал о ней уже очень давно.

– Твоя безудержная любовь к сестре нам всем известна, Ваалан. Но в этот раз ты проявишь сдержанность, – в голосе Справедливости, я уловил властные нотки. Похоже, Старейший усилил его вложенной энергией чувств. – Я жду вас обоих и без ваших глупых разборок или брани.

Плечи старшего эгрегора расправились, осанка стала властной, как и всегда, когда он хотел показать своё превосходство.

– Теперь ты, Мифарес. Я хочу, чтобы ты нашёл Минги. Отправься в его подмир и найди хоть какую-нибудь зацепку, куда он пропал.

– Ты посылал за ним посланника. Что он обнаружил?

– Не знаю. Посланник не вернулся. Он развоплощён.

Я удивлённо вскинул бровь. Для духа, быть развоплощённым, означало нечто схожее, как для оболочки быть убитым. Прервать свой жизненный путь, если быть точнее.

– Именно поэтому я хочу попросить об этом тебя, Мифарес. Ваш брат не любит, когда кто-то приходит к нему без спроса, так что, полагаю, он защитил своё жилище от посторонних. Тебе, как никому другому, получилось бы пройти возможные ловушки или нечто подобное.

– Ты хочешь, чтобы я нарушил тайну жилища другого эгрегора? – день был богат на удивительные вещи.

– Я хочу, чтобы ты проник в обитель своего брата и выяснил, куда он отправился. В дальнейшем, я хочу, чтобы ты его разыскал и также как и Ваалан и Феа, вы вместе прибыли к моменту сошествия из Небесного Цартсва эмиссара Слово.

Перспектива лезть в логовище своего собрата не сильно мне улыбалась. К тому же бороться с его ловушками, так себе занятие. Но смерть посланника Справедливости была интересна. Какие заклятья использовал мой брат-затворник и что был намерен спрятать?

– И ещё, Мифарес, останься. Мне нужно кое-что тебе сказать.

– Конечно, Старейший.

– Ваалан, ты можешь идти.

Мы проводили взглядом удаляющегося Ваалана, казалось, в самой походке которого сквозило недовольство. Я понимал своего брата, поэтому для меня не было удивлением его раздражение. Старейший был единственным знакомым мне существом, которому он готов был такое простить.

Громадные ворота закрылись, скрыв моего недавнего спутника. Несколько мгновений Справедливость молчал, глядя на меня, словно раздумывая, стоит ли мне рассказывать что-то важное. Я медлил. Такое существо, как Стареший, был старше самого времени. Что для него какие-то секунды?

– Мифарес, брат мой. Ты знаешь, что из всех эгрегоров нашего круга, ты для меня самый ближний?! Глядя на тебя, я словно вижу себя, свои прошлые успехи и поражения.

Справедливость отошёл от меня, задумчиво отвернувшись:

– Я тоже в начале своего пути, дарованного Строителем, ошибался и мог делать не верные выводы. В конце концов, кто мы, по сравнению со своим создателем?

Пока Стареший говорил, меня не покидало чувство, будто первый из эгрегоров представлял себя на трибуне, как во время многочисленных собраний нашего круга. Начиная с тихой интонации, говорящий всё увеличивал напор и будто сам зал начинал сотрясать его голос, усиленный вековыми стенами зала.

– Ты слишком много времени проводишь в мире оболочек, Мифарес – слова звучали как обвинение. – Говорят, ты начал видеть в них не только хизию, но и признаки… Разума?! Равенства с эгрегорами?!

– Это не так, Старейший!.. – как можно более возмущённым тоном проговорил я, но Справедливость меня прервал.

– Подожди, я не закончил. Оболочки – это лишь хизия. Божественный нектар, что делает нас подобными Великому Архитектору. Но это не наделяет оболочек чем-то особенным. Они будто скот, что даёт нам мясо, если мыслить их ущербными категориями.

Магистр закончил, глядя на меня.

– Прости, Старейший, но мне не нужно это всё повторять. Я лишь инструмент в руках Всеотца, как и все мы.

– И ты готов сказать мне, что ни к кому не привязался?

– Конечно, нет, магистр. Это смешно. Как можно питать какие-то чувства к созданиям из плоти и крови?!

Справедливость ещё несколько мгновений смотрел на меня недоверчиво, но вдруг улыбнулся и шагнул мне навстречу, обнимая:

– Прости, Мифарес. Конечно, этого не могло быть. Ты самый талантливый из всех эгрегоров круга.

Справедливость сделал шаг назад, оставив кисти своих рук на плечах моей мыслеформы:

– Наверное, я сильно устал. Прибытие эмиссара слишком ответственное событие. Я думаю, ты понимаешь.

– Конечно, магистр. Это для всех нас радостное, но и хлопотное событие.

– Это очень верное определение, Мифарес. Не думаю, что кто-то из твоих братьев был бы способен на столь точное описание. Но это не то, ради чего я попросил тебя остаться.

Справедливость отошёл от меня, воздев руки к куполу зала. Потолок вдруг расстаял, став прозрачным, явив ночное небо, с яркими точками на небесной карте – звёздами. Они помигивали, будто стараясь что-то сказать мне в своём немом крике. И в самом центре обычного для оболочек ночного неба, я увидел алый шар почти прозрачного солнца, что слабо светилось будто призрак. Этот вид пьянил и разрывал мой разум одновременно. Долго смотреть я не мог, поэтому с большим усилием над собой, я повернулся к магистру.

– Я не стал говорить это при твоём брате, Ваалане, Мифарес. Но я верю, что пришествие в наш мир эмиссара не является рядовым. Великий Архитектор явит нам его устами свою небесную волю. Я чувствую, что скоро родится Чёрное Солнце!

Смешанное чувство страха и благоговения захлестнула меня словно волна. Это сродни ощущению, когда ты понимаешь, что скоро случится то, ради чего ты живёшь. В ближайшее время случится то, что заставляет тебя тратить свои силы, идя по жизненному пути. Но это также и пугает тебя, ведь ты не знаешь, что будет потом, когда все условия будут соблюдены.

Тут важно понять природу эгрегоров. Мы духи, как я уже пояснял, созданные самим Великим Архитектором. Наделив разумом Старейшего, величайший из всех живущих во всех мирах, хотел создать существ, которые станут поводырями для слабых разумом оболочек, обладающих ценным ресурсом – хизией. Поглощяя её и перенося с собой в мир Пустоты, тратя в битвах с другими духами, создавая свои дворцы и дома, порабощая более слабых мы напитываем этой энергией Чёрное Солнце, приближая его пробуждение. Это цель нашей жизни. Это апогей нашего существования и каждый эгрегор мечтал это не только приблизить, но и поскорее увидеть. Что такое вечность, если ты живёшь без цели?

Поражённый словами Справедливости, я казалось лишился дара речи. Его слова перевернули весь мой разум. Правда кое-что волновало меня не меньше:

– Но что будет, Старейший, когда это произойдёт? Чёрное Солнце пробудится, что будет потом?

– Ты знаешь, Мифарес. Ты читал Книгу Знания.

– Да, я читал. Там сказано, что родившееся Чёрное Солнце, станет символом начала конца всех миров. Жар его лучей поглотит Двуединый мир в Пожаре Миров. Божественный эфир, что составляет собой всё сущее, станет податливым будто воск. И тогда Великий Архитектор покинет свою обитель, чтобы пересоздать всё заново. Но что это значит? Ты видел Всеотца, даже говорил с ним и до и после создания Двуединого мира, впитав частичку его знаний и мудрости, написал Книгу Знаний. Скажи, какой замысел будет реализован нашим Господином? В чём его суть.

Справедливость как-то не весело улыбнулся задумавшись, словно мои слова что-то задели внутри его разума, надавили на те же ноты, коими играли его собственные сомнения.

– Я не видел Светлейшего слишком долгое время, чтобы знать всё. Для меня главное, что я и мои братья эгрегоры всё это время исправно служили ему, неся идеи в мир оболочек и собирая их божественный нектар, питая Чёрное Солнце. Я знаю, что чтобы не решил Великий Архитектор, он щедро наградит нас и найдёт достойное место в своих будущих планах.

Меня посетила мысль, что Старейшего самого волновал этот вопрос. Легенда гласила, что Великий Архитектор первым из живых существ создал Справедливость, но после сотворения всего сущего, он удалился в свою обитель – Небесное Цартсво, где по преданиям Пустоты находился до сих пор. Видимо, магистра тяготила разлука со своим господином, но ещё больше – отсутствие понимания его дальнейших планов и своего места в них.

– Теперь прости, мне нужно подготовиться к встрече с эмиссаром. Колео проводит тебя.

Из темноты шагнула молчаливая фигура, учтиво поклонившись.

Колео, верный слуга Справедливости, его охранник и вечный раб. Интересно, он прятался в темноте, слыша все слова своего господина или Справедливость в каой-то момент позвал его используя мыслеречь?

Это было существо лишь отдалённо напоминавшее оболочку. Омерзительное тело состояло из двух частей. Нижняя часть была более плотной и из неё росли две пары тонких как тростинки конечностей, которыми существо перемещалось, отталкиваясь от земли. Верхняя часть была меньше. Из неё выходили две тонкие лапки, в которых существо держало свою знаменитую алебарду. Пение Пустоты, кажется так она называлась. Больше всего, он походил на скоробея.

– Мой брат очень доверяет тебе, Колео. Ты служишь ему долгие столетия, – сказал я, пока мы шли по многочисленным залам замка.

– Несомненно. Ваш великий брат был очень щедр, когда принял меня на службу, магистр Мифарес.

У нас с верным слугой моего старшего брата, издавна были не лучшие отношения. Наверное, это потому что он мне не нравился, как бы это не прозвучало. Своим монструозным видом, будто чуждым даже самой Пустоте. Из-за моего высокого положения, Колео, конечно, вынужден был со мной мириться, ведь он имел статус обычного слуги, пусть и достаточно приблежённого. Но я чувствовал в каждом движении скарабея, что он ненавидит меня той лютой ненавистью, что может быть удовлетворена только с моим развоплощением. И я её постоянно поддерживал, с удовольствием наблюдая за его нелепыми попытками что-то сделать.

Именно поэтому, я скорее маскировал своим презрением ярое отвращение к этому существу.

– Хорошего Вам сбора божественного нектара, магистр Мифарес! -

Существо вновь поклонилось, поддерживая нормы этикета.

– И тебе удачной охоты, навозник.

Колео промолчал, хотя всем своим видом показал своё недовольство. Зубцы заскрежетали, будто с особым наслаждением перемалывали мою мыслеформу, вонзаясь в астральное тело.

Я вышел за ворота замка, спустился по ступеням и всё это время чувствовал на себе злой взгляд слуги Справедливости.

Что за отвратительное существо. Ужасная форма – скарабей. Нужно поговорить с братом, чтобы он поменял свои вкусы на более традиционные, что ли. Существует огромное количество духов, что будут верно служить такому могущественному существу как Справедливость.

Правда, поговаривали, что убийца мог путешествовать между мирами, при помощи своего аватара в Проявленном мире. Я не верил в это, потому что самим Великим Архитектором были заложены законы, на посещение миров его жителями. Духи могли являться к оболочкам, но не могли принимать там телесные формы. Бесплотными тенями мы путешествовали там, скрытые от посторонних глаз. Дышашие воздухом параллельного мира существа не могли попасть в наш мир, потому что их тела не были приспособлены к этому.

Стоя во дворе замка подмира Стрикс, я вдруг почувствовал, как новые проблемы навалились на меня. Признаться, грядущее пробуждение Чёрного Солнца пока волновало куда меньше, чем слова магистра, о моей чрезмерной пристрастии к оболочкам. Ведь в его словах было куда больше смысла, чем я хотел показать…

Но решать эту проблему нужно будет позже, пока следовало выполнить просьбу Справедливости. Тем более, зная Хозяина Пустоты, можно предположить, что его соглядатаи могут сейчас отслеживать мои передвижения. Посещать мир оболочек, либо Проявленный мир, как называли его проживающие в Пустоте духи, было бы сейчас безрассудным делом.

Глава 3. Масочник.

Вернувшись во двор, я нашёл Раттуса там же, где его оставил в прошлый раз. Ваалана уже нигде видно не было. Мой брат бросился выполнять задание магистра, не откладывая его ни на минуту. Или обидевшись в конец на хозяина замка, решил побыстрее покинуть его жилище. Это скорее всего, но, честно говоря, не точно. Разум мечника – как чёрный омут. Обиделся он или нет, однозначно можно только увидев в его руке обнажённый меч.

Мой верный слуга, как и обычно молча взглянул на меня своими глазами, полными печали. Мне представляется, если бы он мог говорить, то я бы услышал что-то вроде, как он устал меня ждать, а местная жара негативно влияет на самочувствие крыс. Вместо этого, я как будто бы его перебил:

– У нас есть цель, мой друг. Ты отвезёшь меня подальше и я отпущу тебя домой.

На это Раттус как я и ожидал ничего не ответил. Лишь как-то совсем уж обречённо отвернул от меня голову и посмотрел куда-то вверх, на стены нависающего замка. Совсем уж по-кошачьи крыса смотрела в одну точку, пока я не устроился на спине, натянув поводья и мы мерно побрели к воротам замка. Их створки распахнулись выпуская нас и я принялся размышлять о своём задании.

Подмир Минги не был мне знаком. Более того, я никогда там не был и даже не знал где он. Но для меня это не было непосильной задачей. Найти вход в подмир эгрегора?! Это лишь задача, интересная по своей сути, но вполне возможная.

На самом деле мой народ относится к числу существ, что ведут скрытный образ жизни и не любят вмешательство в свои дела. Жилища, или даже целые подмиры, скрыты от глаз других духов. Это основа выживания в Пустоте. Тем более подмир Минги.

С давних времён у меня было то, что в мире оболочек могло называться хобби. Я коллекционировал вещи, которые когда-то принадлежали моим братьям. Да, я понимаю, что в некотором роде это могло называться воровством, но это не совсем так. Червячок, гнездящийся где-то глубоко в моём мозгу, когда-то давно подсказал мне, что они могут мне пригодится, когда наступит время.

В любом случае, в прошлое своё пришествие в подмир Стрикс, я имел один немногочисленный и короткий разговор с Минги. Мы тогда поспорили о назначении хизии для самих оболочек. Затворник называл её “вдохновением” и во многом верил, что в исключительных случаях, некоторые представители из этого народа могут создавать интересные произведения искусств и без вмешательства эгрегоров. Конечно, это были весьма простые, можно сказать топорные работы, но они имели небольшую ценность. Я, исключительно желая позлить брата, жарко с ним спорил.

В разгар нашего спора, затворник яро жестикулируя и буквально брызжа пеной изо рта, с моей точки зрения напрасно, ослабил контроль над собой. Весьма не продумано, особенно если имеешь дело с таким любящим братом как я. Немного хизии и с пальца Минги аккуратно снялся перстень, который потом оказался у меня в кармане.

После собрания Круга Шести, Справедливость разослал сообщение всем присутствующим эгрегорам, о пропаже перстня Затворника. Я, конечно, дал ответ, что ничего об этом не знаю.

Как бы то ни было, но драгоценность теперь была у меня, а это давало ряд преимуществ. Одним из них, была возможность найти местоположение таинственного мира Затворника.

– Ты можешь быть свободен, Раттус.

Отправлять Раттуса домой, было достаточно не приятным решением. Ведь не понятно, сколько мне ещё предстояло пройти. Но и использовать своего слугу было не разумно. Я мог подставить себя, ведь существо увидит перстень, которого у меня быть не должно. Хоть Раттус и не умел говорить или как-то выражать свои мысли, в Пустоте найдутся способы разговорить и его…

Мой слуга окинул меня прощальным взглядом, в котором я вновь прочёл тоску, наверное, по своей несравненной боевой форме и вильнув хвостом, припустил по песчаным барханом с ловкостью пустынного жителя.

Пришло время перстня.

Каждый предмет в Пустоте, имеет свою память. Это может быть камень, дерево или вот даже песок. Это обусловлено свойством самого эфира, что принимает разные формы, становясь любым предметом, веществом или прочим. Моя задача была в том, чтобы пробудить эту память.

Я вынул перстень из рюкзака. На мой вкус ничего необычного. Золотая оправа, для заключённого внутрь бюста, изображающего молодого парня-оболочку. Судя по стилю отлитой драгоценности, её можно отнести к античному периоду Проявленного мира.

– Добрый день, Карвилий, – бросил я перстню первое пришедшее на ум имя, которое к тому же было из той эпохи, из которой появилась античная драгоценность. – Пришло время тебе рассказать секреты своего хозяина.

Золотая оправа заиграла на солнце, отражая лучики неприветливого светила мира Стрикс. Я бросил взгляд за спину, где резко контрастируя, громадные грозовые тучи, рождая вспышки голодных молний, поглотили шпиль замка Справедливости. Там, скрытое от посторонних глаз, рождалось Чёрное Солнце – погибель всему живому. Предвестник новых миров и смерти Двуединого мира.

В колдовском спектре моего зрения, перстень никак себя не проявлял. Он был молчалив, словно никаких магических свойств в нём не было. Меня это заинтриговало. Минги носил его для украшения?! Ну-ну.

Мои внутренние запасы хизии были уже на исходе, но мне не требовалось многого. Я усилием мысли направил небольшой поток своих сил в кольцо и с интересом принялся наблюдать.

Напитавшись божественной энергией, кольцо в мгновение ока заполыхало, будто миниатюрное солнце. Прекрасный лик Карвилия исчез, на его месте появился бюст странного существа с большими миндалевидными глазами, тёмными как тень. Длинные остроконечные уши, приоткрытая пасть с двумя рядами мелких и острых зубов. Незнакомая тварь озиралась внутри линзованного стекла, будто осматриваясь, кто призвал её из заточения. В воздухе Пустоты как будто начал витать запах смерти и разложения.

– С пробуждением, мой маленький друг. Меня зовут Мифарес. Я задам тебе несколько вопросов.

Существо в ответ зашипело.

– Я буду тебя звать Карвилием, ты ведь не против?! Так вот, Карвилий, я получу свои ответы в любом случае. Даже если придётся тебя развоплотить. Ты ведь знаешь кто я?

Миндалевидный уродец напрягся, вжав в плечи уши. Забавно это видеть от бюста. Видимо он знал о эгрегорах.

– Тогда я хочу знать, где живёт твой господин. Яви мне его подмир.

Существо всё так же с опаской смотрело на меня, не проронив ни слова. Может он немой?! Весьма возможно. Но как-то же он общался с Минги? Может мыслеречь?! Внутри тёмных как агат глаз моего нового знакомого, виден небольшой огонёк, похожий на разум. Теперь осталось понять, как с ним поговорить, а главное, получить нужную мне информацию.

Перстень с заточённым в него духом, вызывал неподдельный интерес, хотелось раскрыть его предназначение, но прежде всего было задание. Я изменил своё колдовское зрение на способное различать ауру духов и предметов.

Карвилий, впрочем, как и многие известные мне духи, окрасился в тёмно-серый цвет.

– Давай начнём заново. Ты знаешь, кто твой хозяин?

По ауре существа прошла мелкая рябь. Однозначно он знает Минги. И боится его. Значит выбранный мной способ поговорить с ним может сработать. Эх, мне бы побольше времени и я смог бы более детально изучить перстень и открыть его секреты.

– Отлично. Ты знаешь, как попасть в его дом?

Ничего не происходит. Аура осталась прежней. Может, Карвилий не в курсе, что такое дом?! Или он не знает, как его найти. Не важно. Загадочный узник перстня мне не поможет, ну да ладно. Сделаю всё сам.

Раз Карвилий не может мне быть полезным, то оставалось раскрыть память самого предмета.

Я вернул себе обычное зрение. Теперь перстень прекратил светиться и у меня в руке отныне покоилась самая обычная драгоценность. Вернулся даже прежний облик привлекательного молодого человека. Безмятежный бюст, оправленный золотом и горным хрусталём.

Память предмета пробудилась сразу, как только я мысленно её призвал. Для удобства я разделил её на события, которые предстали передо мной в виде длинной цепочке событий. Отдельным и самым большим, был временной кусок, в течение которого я владел предметом. Память перстня была по времени ограниченной, словно это память оболочки и постепенно угасала.

Но тюрьма Карвилия ещё достаточно чётко помнила Минги.

Чем больше я обращал внимание на картины прошлого, тем чаще я видел своего брата. Его чуть размытый образ как призрак возникал над драгоценностью, когда я открывал разные временные периоды. Я хотел посмотреть как был создан перстень и что было ещё более интересно, как был заточён в него дух Карвилия, но вовремя осёкся, вспомнив про задание. Да, в начале дело, потом собственный интерес.

Минги чаще всего использовал перстень, находясь внутри какой-то комнаты, чьи стены я не был в силах рассмотреть. Они исчезали из памяти предмета, постепенно стираясь. Но иногда на заднем фоне мелькали подрагивающие силуэты статуй, отдельные рамы картин или полки, заваленные книгами. Деталей я не мог рассмотреть.

Что ж, теперь я могу найти это место.

Время и расстояние, понятия весьма относительные для Пустоты. События, что должны произойти в будущем, уже давно произошли, а прошлое ещё не наступило. В мире духов своё течение времени, но эгрегоры схожи в своём ощущении времени с оболочками. Для нас – оно непрерывная река, что течёт из одной точки в другую.

Расстояние вообще не имеет смысла. Я мог в мгновение ока перенестись из одного края вселенной в другой. Посредством кротовых нор, или червоточин, кому какое название ближе.

Для поиска подмира Минги, мне нужно связать сам предмет с тем местом, которое он помнил. Комната, в которой был Минги. Я вывел её из своей памяти, подмечая все небольшие детали, что запомнил предмет. Вышло весьма не густо.

Затворник что-то говорит, но я не слышу слов, да они мне и не интересны. Пришло время проявить свою изобретательность. Я наполняю комнату предметами, создавая из размытых деталей интерьера, целые готовые куски. Невидимое пространство, заставляют книжные шкафы. На их полках появляются фолианты, с потёртыми, пожелтевшими от времени страницами. На стенах из ниоткуда возникают картины, изображающие неведомые пейзажи или диковинных даже для жителя Пустоты существ.

Здесь стоит статуя обнажённого оболочки, замахивающегося круглым диском. Его тело было словно готово чтобы выпрямиться, запуская свой снаряд.

Постепенно из полупрозрачного марева, проступили стены и детали интерьера кабинета Минги. Перстень так и покоился в моей руке. Сам Затворник склонился над ним. Было видно, что он шепчет какие-то заклятья, но слов всё равно не разобрать.

– А говоришь не знаешь, Карвилий.

Я усмехнулся, весьма довольный собой. Вот так вот буквально с нуля и при ограниченном запасе хизии, воссоздать помещение, в котором ни разу до этого не был, это свидетельствовало о большом таланте. Теперь мне необходимо накинуть на кабинет моего брата своеобразный аркан, чтобы определить червоточину, через которую нужно пройти.

Я раскинул руки, представляя в них самую обычную веревку. Податливый эфир буквально из воздуха создал нужный мне предмет. Мой внутренний счётчик хизии, отчаянно вопил – силы на исходе.

Из своего опыта работы с оболочками, я представлял что это похоже на чувство голода. Эгрегоры не нуждались в пище, подобно обитателям Проявленного мира. Хизия – это наш источник жизненной энергии и невероятной силы. Но на неё пока нет времени. Нужно закончить работу и найти подмир ещё одного брата.

В центре кабинета Минги стоял массивный пюпитр, вырезанный из кости неведомого мне существа. На нём лежала раскрытая книга гигантского размера. Я ступил с песка, в призрачную комнату, возникшую из воспоминаний Карвилия и моего мастерства, чтобы рассмотреть что там было.

Страницы манускрипта были не менее метра в высоту и около полуметра в ширину. Справа было изображение какого-то существа. Я с интересом взглянул на него.

С одной стороны, мне показалось, что его изображение это некая карикатура. Диковинные рога обрамляли то ли нарост, то ли корону. Лапы-руки воздеты к небу. Пальцы оканчиваются длинными когтями. Оскал, похожий на угрожающую улыбку, явил множество острых зубов. Но с другой стороны вид существа был мне смутно знаком, будто я его знаю.

Левая страница была посвящена сказочному городу, что располагался в несколько уровней. Над многочисленными постройками, виднелись шпили башен, соединёнными стенами из красного крипича.

Небесное Царство, это наверняка оно. Какой-то нелепый, но от этого только более прекрасный набросок. Будто автор хотел изобразить обитель Великого Архитектора, но обычными красками он не мог этого сделать.

В самом низу лежал оторванный кусочек самого обычного листа бумаги, на котором аккуратным почерком было выведено: “MS A 148”. Что это? Каталожный номер?

И всё-таки, какая великолепная работа! Конечно не без примитивизма в своих рисунках, но они смотрелись на страницах книги достаточно сочно и привлекательно. Я слышал, что Справедливость как-то поручал Минги какую-то важную работу с какой-то важной книгой, но её саму я видел впервые. Эх, если бы я мог потом узнать о ней у самого творца! Хотя, по моему замыслу, Затворник не должен был узнать о моём присутствии.

Налюбовавшись работой своего брата, я обвязал ножку пюпитра одним концом верёвки, второй обвязал вокруг своей левой руки. После этого я вновь ступил на песок. Как только я это сделал, верёвка перестала связывать пюпитр и мою руку. Теперь она вела куда-то в пустыню, аккуратно огибая неровные барханы.

То что происходит сейчас сложно представить жителю Проявленного мира. Веревка соединяла теперь не только меня и пюпитр в кабинете Минги, а проходило через всю Пустоту. По факту она была привязана мной во времени создания загадочного фолианта Затворником и тянулась в настоящее время.

Ещё раз пожалев, что рано отпустил Раттуса домой, я поплёлся по песку. Но к моему счастью и равно как и к изумлению, идти не пришлось далеко. Едва я обогнул очередной бархан с правой стороны, как увидел свою веревку торчащую прямо из земли. Вот она – червоточина подмира Минги! Но почему она в подмире Стрикс?! Загадка.

Я присел на колени, растянул рукой край червоточины, как и ранее по того. На меня смотрела бездна. Чёрная яма без малейшего просвета.

Я прыгнул, практически не опасаясь того, куда могу упасть. Наверняка мой брат делал так много раз да меня. Лететь не пришлось долго. Я будто спрыгнул в подвал с первого этажа дома. Словно подтверждая это, внизу было не типично для перехода темно.

В отличие от перехода в подмир Справедливости, здесь не было большого количества энергий, что буквально фонтаном врывались в обитель магистра. Ну и не удивительно, ведь в отличие от дома Минги, он был буквально сосредоточием всей Пустоты.

Но здесь я чувствовал себя будто внутри большой могилы.

Щёлкнув пальцами, я вызвал небольшой огонёк, чтобы можно было разобрать где я и главное, куда мне идти. Над моей правой рукой, сложенной в кулак, заплясал яркий огонь будто факел.

Удивительная червоточина. Здесь не слышно даже голосов, что нашёптывали при переходах между подмирами.

Было похоже, что я оказался в пещере. Неровное пламя выхватило из темноты необработанные каменные стены. Шаги гулко разносились внутри каверны. Где-то впереди еле слышно капала вода.

Затворник куда лучше спрятал свой подмир, нежели любой из нас. Он каким-то образом смог полностью его скрыть, не допустив даже проникновение энергий извне. В этом случае его не найти самому магистру Справедливости!

Теперь понятно, почему магистр поручил найти брата именно мне. Он знал о моей жажде познаний и не стандартном даже для эгрегора мышлении.

Мой недолгий спуск по неровным камням – и вот уже впереди замаячил небольшой огонёк. По-видимому выход. Надев перстень на безымянный палец левой руки, я как можно аккуратнее продолжил свой путь, выбирая перед каждым шагом куда наступить. Пол пещеры-червоточины шёл под углом вниз, ноги прямо норовили зацепиться за какой-нибудь заступ и уронить меня на камни. Перспектива расквасить нос, да ещё и кубарем свалиться в темноту меня не прельщала.

В этом месте, пожалуй, я вновь возьму паузу и поясню. Да, ежели я упаду, то вполне себе как и оболочка, могу поранить свою мыслеформу. Тут дело состояло в удивительной особенности Пустоты и её многообразия. В отличие от мира ранее упомянутых оболочек, в обиталище духов каждый подмир или его часть, был особенным. В большинстве астральные тела принимали вполне себе твёрдую основу. К примеру наша охота с Вааланом, когда его клеймор разил плоть Звёздных червей. В них действовали свои физические законы, которые могли отличаться от привычных в Проявленном мире или даже обратными им. Но в меньшенстве иных подмиров, мы принимали бестелесную форму.

Такой важной особенностью обладали духи и Пустота, в которой мы обитаем.

Чем ближе я становился к источнику света, тем сильнее в моих ушах звучал стук воды. Будто это не капля падала в уже собравшуюся лужу, а молот со звоном ударял по наковальне.

Звук сводил с ума. Я чувствовал, как разум буквально раскалывается. Астральное тело стало ватным, движения замедлились, будто я пытался пройти сквозь кисель.

Магия. Какое-то охранное заклятье. А сил-то почти нет ему противостоять.

Я попробовал перейти на колдовское зрение, но ничего не произошло. Взгляд заволокла пелена, как если бы я шёл через клубы пара. Отдалённый источник света стал ближе, но теперь он будто плясал передо мной или это я качался в безумном трансе. Волшебный рюкзак, что носил я на спине, тянул меня вниз как бетонная плита, хотя многочисленные предметы, спрятанные в нём не имели веса.

Стараясь сильно не удариться, я медленно сполз по стене на холодный камень. Обидно быть развоплощённым каким-то охранным заклинанием, хоть и созданным эгрегором. Я же не простейший дух какой-нибудь.

Я медленно открыл успевшие слипнуться глаза. Неожиданно, но взгляд был ясным, хотя прежние удары молота сводили разум с ума. Я постарался оглядеть стену, не знаю сам, что ища.

Всё тот же грубый камень. В правой руке так же горел огонь и я провёл ей вдоль стены. Опять ничего. В отчаянии, я отмахнулся, не метя куда-то прицельно. И тут краем глаза отметил, что единственный источник света в пещере, тот что я видел и посчитал за выход, чуть дёрнулся будто отпрыгивая. Так значит это дух!

Вот и охранное заклинание! Вернее охранник.

Собрав все остатки воли в кулак, я медленно приподнялся, хватаясь руками за стену. Ярость приглушила мою боль. Стараясь не смотреть на существо, я собрался для всего лишь одного удара, резко выкинув правую руку.

Бил я наотмашь, даже не представляя куда попаду или по кому. Передо мной могла быть стена или чего похуже, но я почувствовал что попал по чему-то мягкому.

Незнакомец с шумом упал и в ту же секунду я ощутил как его заклятье улетучилось. Ещё не совсем понимая, что происходит, я посмотрел туда, где предположительно должен был лежать мой противник. На меня уставились немигающие, светящиеся жёлтым светом глаза.

За миг до того, как существо припустило, я успел рассмотреть что оно было маленького роста. На голову накинута мешковина, в котором вырезаны отверстия под два глаза, которые как раз и светились дьявольским светом. Других подробностей рассмотреть не удалось, карлик скрылся в темноте, не издавая ни звука.

Вот так сюрприз! А ведь Затворник и вправду хорош. Существо, что сейчас получило от меня небольшую взбучку, было ни кем иным, как масочником. Духом, что питался страхом детей оболочек, приходя к ним в снах. Если он смог такого уродца поставить сторожить вход в свой подмир, то какие сюрпризы ждут меня на месте?!

– Пожалуй, Карвилий, нас ждут интересные дела!

Перстень тактично промолчал.

Остаток моего пути ничего интересного не происходило. Я всё также продолжил путь в каверне, спускаясь куда-то в неизвестность, всё ниже и ниже. Звук падающей капли исчез, впрочем и сам источник воды мне не попадался. Наверное, масочник использовал всё это, чтобы замаскировать своё заклинание. Если бы он использовал свою силу открыто, то я начал бы сопротивление сразу. А так наглец сумел меня почти сломить. Впредь надо быть осторожнее.

За обидными для себя мыслями о собственной беспечности, меня застал громкий металлический скрежет и последовавший после хлопок, будто кто-то резко закрыл давно несмазанную дверь. В эту секунду верёвка, привязанная к кольцу натянулась.

Чертыхнувшись, я бросился быстрее вниз, несколько раз больно ударив ноги о камни. Мой спуск быстро закончился, плавно перейдя в коридор метра в два диаметром. Бежать здесь было легко. Относительно ровный пол, показался благодатью и я быстро преодолел остаток пути, упёршись в самую обычную деревянную дверь.

В неё входила моя верёвка! Вот он, путь в подмир Минги.

Осмотрев новое препятствие, я ничего примечательного не нашёл. Лишь на уровне, где у нормальной двери должна быть замочная скважина, было небольшое округлое углубление.

Может нужно постучать и масочник, а это бьюсь об заклад был этот негодник, откроет мне дверь?

Как и следовало ожидать, существо, даже если что-то слышало, отворять дверь мне не спешило. Нужно как-то самому. Может огненный шар? Конечно нет. Деревянным моё препятствие лишь казалось. Наверняка оно магическое и сжечь или сломать его не получится. Придётся играть по правилам Минги.

И всё-таки мне не даёт спокойствия эта оригинальная замочная скважина. Какой ключ может быть таким округлым?

Неожиданная догадка, заставила меня улыбнуться:

– Так значит, старина Карвилий, ты ключ?!

Приложил перстень к скважине, послышался продолжительный скрип механизмов. Их было несколько десятков, не меньше и сейчас все они отпирали магическую дверь, которая после финального лязга медленно отворилась и застыла приоткрытой.

Я не почувствовал сопутствующего перехода из одного подмира в другой. Всё произошло так, будто Затворник устроил свой дом под землёй, но это было не так. Минги спрятал свой подмир, как я и предположил изначально. Он будто вырвал целый кусок Пустоты и изолировал его от неё. Из-за отсутствия эха хизии и остатков эфира, что обычно церкулировали между мирами, исключалась обычная для переходов иллюминация. Не было слышно голосов. Эта часть Пустоты была будто мертва.

Едва открыв дверь, мне в нос ударил солёный морской воздух. Переступив порог, я почувствовал сильную влажность. Кротовина, она же червоточина, перенесла меня на пустынный берег.

Нет, не совсем пустынный. У самой кромки галечного пляжа, стояла обычная рыбацкая лодка, со сложенным внутри парусом. Её заливали брызги накатывающих волн, со свирепостью разбивающихся о берег. Над ними плыли серо-коричневые туши грозовых облаков. Весь пейзаж сливался в одно, будто это была картина художника.

Я притворил за собой дверь, посмотрев за спину откуда вышел. Это была пещера. С обратной стороны она выглядела также – самая обычная деревянная.

От пляжа вела дорога, которая подымалась на холм и терялась где-то наверху. С противоположной от моря стороны, погода была иной. На безмятежном голубом небе, горело яркое солнце. Был приятный летний день.

Следовало осмотреться и понять где в этом подмире находится логово моего брата.

Дорога представляла собой обычную утоптанную тропинку. Идти по ней было легко и приятно, особенно после моих приключений внутри подземелья. Зайдя на равнину, я увидел широкое, до самого горизонта поле, на котором росла кукуруза. Что за ним скрывалось, не было видно. Будто неведомый художник-великан, ещё не успел написать.

Моя тропинка шла прорезая поле на две ровные половины.

– Да, Карвилий. Твой хозяин продолжает меня удивлять. Почему кукуруза, а не пшеница, к примеру?

Перстень не ответил. Лишь продолжал молчать, одетый на мой палец.

Какие-то странные стебли здесь растут. Около пяти метров в высоту, нереально толстые, с дерево толщиной. Едва я ступил под их тень, как обычные звуки стихли.

А ведь некоторые оболочки страдали боязнью высокой травы. Войдя в это царство обступающих с разных сторон испалинов, я вдруг понял эту природу страха. В подобном месте, можно было спрятаться и неожиданно напасть.

Но совершенно для себя неожиданно, я вдруг заметил вокруг себя стройные и твёрдые стебли. Теперь я пробирался внутри бамбукового леса. Таинственный подмир Минги, в который раз сменил одну картину на другую.

Масочника я заметил совершенно случайно. Сквозь стройные ряды слева от меня показалась его голова – мешковина и два светящихся жутковатых глаза. Было похоже, что этот карлик – чрезвычайно опасный, нужно добавить, сидел на коленях, будто медитировал. Как только я заметил его, он тут же вскочил на ноги и побежал прямо на меня.

– Я пришёл не для драки. Мне нужен твой хозяин! – крикнул я масочнику, но было уже поздно.

Я даже опешил от скорости, с которой коротышка двигался. Внутри своего подмира, он был ещё сильнее. К тому же здесь – всё было за него – бамбуковые стебли так и норовили оцарапать мне лицо, а некоторые будто лезли под ноги. Пару раз чуть не опрокинули меня.

Руки и ноги существа с высокой скоростью наносили удары. Масочник сражался без каекого-либо оружия, но от этого не менее эффективно. Несколько раз я не успел защититься и астральное тело пронзали вспышки боли.

Шуршание под ногами я скорее почувствовал, нежели заметил или услышал. Масочник вдруг прекратил свой натиск. Решил передохнуть или ждал, когда неведомый противник атакует меня, чтобы навалиться вместе. Я всё также глядя своему противнику в глаза, отступил на шаг назад и резко опустил руку вниз. Нащупав что-то твёрдое, рванул это вверх, метя масочнику прямо в голову.

Длинный бамбуковый стебель, а это оказался он, даже обломился посередине, когда удар достиг цель. Карлик взмыл в воздух и картинно, как выброшенная кукла, улетел на метров пять от меня. Улетел и исчез где-то в лесу.

Едва злой дух скрылся, как зашаталась земля, будто что-то огромное заворочалось под землёй. Бамбуковые деревья посыпались как скошенные косой. Упавшие стебли за секунды гнили, исчезая во вспучившейся земле. Весь многометровый лес оседал, бесследно исчезая. Видимо ударив масочника, я разрушил его заклятье.

Декорации сменились.

Теперь я стоял на самой кромке густого леса. Над моей головой нависли густолиственные шапки деревьев. Где-то вдали ухнул филин. Солнце и ясный день, сменила чернильная ночь и серповидная луна, разбросав на лоскутном одеяле небосвода маленькие огоньки звёзд.

Впереди высился дом. Серая масса, тускло освещённая в ночи серыми, могильными лучами месяца. Над его пухлой тушей, нависала башня, высились выходы дымоходов и даже одинокий, словно древний страж, крутился в разные стороны флюгер. В темноте я не видел, в виде кого он был.

Вот оно, логово зверя! И в этом плане Минги представлялся мне менее опасным нежели его слуга. Масочник. Этот противный коротышка сейчас был где-то рядом. Если бы он не был духом, то я бы даже сказал, что чувствую за спиной его промозглое дыхание. Определённо детский страшила наблюдал сейчас за мной. Если бы я был полон сил, то нашёл бы мерзавца и устроил бы ему взбучку. Но в этой ситуации, я вынужден заниматься делом. Да и Минги наверняка обидится, если лишится его.

С этой мыслью я продолжил путь к видневшемуся впереди особняку.

Теперь я припоминаю. Минги называл свой дом – домом мечты! Прямо так и называл пафосно. Ну что ж, мне оказана честь его увидеть. Пускай и без спроса хозяина.

Здание оставляло какое-то гнетущее впечатление. Мрачное, словно рождённое в кошмарном сне напуганного оболочки. Приглядевшись внимательнее, я заметил, что деревянные доски, которыми был обит фасад, изъело время. Краска облупиласи и местами пылью осыпалась рядом. Над входом одиноко помигивала электрическая лампа. Истинный дом мечты, ни дать ни взять.

Флюгер на крыше здания будто вспыхнул огнём, когда в темноте появились два жёлтых глаза и тут же исчезли.

А вот и масочник. Наверняка спустился в здание, будет ждать нарушителя, то есть меня, где-то внутри его чрева. Ну что ж, будем готовы.

ПОхоже это был не флюгер, а злобный дух, пугающий детей оболочек. Притаился, ожидая моего прибытия, как опытный охотник. Правда явил мне себя во всей своей красоте. Быть может специально, чтобы предупредить. “Не входи, дескать, я буду защищать владения хозяина”. Ну нет, не тому ты страху нагнать хочешь, коротышка. Иди детишек шариками надувными пугай!

С такими клокочущими внутри меня мыслями, я рванул железную ручку на себя, войдя в дом.

Я оказался в просторном холле. Широкая лестница прямо от меня, вела на второй этаж. В зале сразу вспыхнул свет, едва я переступил порог. Слуга-охранник Минги, был в курсе моего присутствия, так что особо скрываться не было смысла.

И тут я увидел свою верёвку. Её отрезанный кусок будто скрученный прилежным хозяином, был аккуратно уложен у основания лестницы. Масочник обрубил мою связь с пюпитром. Нашёл гадёныш аркан. И это удивительно, ведь спустя все эти годы, его не смог найти сам Минги! А ему это удалось сейчас, пускай и после того, как он увидел меня. Теперь придётся самостоятельно найти кабинет моего брата и ту таинственную книгу. Эх, если этот малорослый шкодник сейчас попадётся мне на глаза, то я задушу его этой верёвкой! И плевать что он дух.

Но масочник мне так и не подвернулся, наверное, прятался сейчас где-то в доме и ждал момента чтобы напасть. Зато в доме было много интересного, о чём нужно пояснить чуть больше.

Минги-затворник любил коллекционировать вещи оболочек. В его жилище полно было разного рода копий предметов созданных из податливого эфира – картины, скульптуры, книги, лежащие просто на полу и стоящие в шкафах-библиотеках бюсты и прочее, что оболочки называли предметами искусства. Я лично всегда холодно к этому относился, считал что рождённые под небом Проявленного мира, тратят на это слишком много драгоценного времени, но признаю, что это приносит много хизии, а значит может быть полезно для эгрегоров. Минги покровительствовал талантливым как считал сам оболочкам и возвышал их над другими, помогая вдохновением или идеями, воздействуя непосредственно на их мысли или поверхностно и постепенно внушая им желаемое. Это были тонкие манипуляции, на которые, признаться, лично у меня не хватало времени и терпения.

Вот это великолепие сейчас наполняло старые, обветшалые стены особняка, иногда, как мне казалось, скрывая дыры в стенах или другие недостатки. Деревянные половицы нет-нет, да поскрипывали от моих шагов, наполняя гнетущую тишину противным звуком.

Так я обошёл несколько самых обычных комнат. Спальни, с отдельными кроватями, застеленными пушистыми перинами. Никаких электрических приборов, кроме светильников на прикроватных тумбочках и люстр, что свисали как летучие мыши на потолках. Везде чинно и чисто, так что я даже забыл на минуту, что я в Пустоте, а не в Проявленном мире. Правда обилие произведений искусств рябило глаза и было присуще музею, а не дому, пускай и столь большому и необычному.

Обойдя первый этаж и не найдя ничего необычного, я поднялся на второй. Здесь существенно ничего не поменялось, кабинет моего брата отсутствовал. Лишь пустые комнаты, заправленные кровати, резная, роскошная мебель из красного дерева, да множество картин, скульптур, бюстов.

Чем больше я смотрел на внутреннее убранство дома, тем меньше я видел в этом порядка. Если первый этаж и все вещи на нём казались мне на своём месте, то здесь творился полный хаос. Иногда вещи были свалены в кучу где-то в углу, или на стенах висели две картины, одна закрывала другую. Будто на двух этажах жили разные хозяева, один прилежный и аккуратный, второй безумный гений, что плодил творения и захламлял ими своё жилище. Но смысл был в том, что это был один эгрегор. Я уверен, никто с ним не делил этот особняк.

Что-то случилось с Минги. Он изменился. Стал более… Беспокойным? Может это рождение Чёрного Солнца на него так воздействует? Тогда подвержен ли я этому? Нужно при встрече спросить у Справедливости.

Моя теория о невменяемости Минги, нашла подтверждение и в тех произведениях, что я видел на втором этаже. Если на первом всё больше встречались, так скажем, классические, то здесь можно было встретить весьма странные и необычные. К примеру, скульптура, а я был уверен что это была скульптура в Проявленном мире и я её даже где-то видел, в виде прозрачных лиц, собранная из тонкой проволоки. Или нечто, похожее на павлиный, распушённый хвост, на небольшом основании. Здесь все вещи пропитаны духом Пустоты, отсутствием привычной для мира оболочек логики. Минги изменился и менял своих подопечных.

Вот даже картина, на которой изображено некое подобие тела оболочки. Вернее, там была отчётливо видна только лысая голова, пара глаз и ухо. Торс представлял собой замытое нечто, совсем не похожее на настоящее. Дополняли произведение, непонятные линии, завитки и прочее. Не картина, а полный хаос и анархия.

Подписана она была: “Прометей”.

В памяти тут же всплыл персонаж из мифов, что во множестве наплодили себе оболочки. Конечно, не без нашего участия. Герой, что принёс в Проявленный мир знание об огне. Конечно, здесь тоже не обошлось без эгрегоров, ведь это мы стоим за самыми важными знаниями человечества.

Но картина была ужасна. Как по мне, пустая трата холста и красок, хотя было и в ней что-то притягательное. Само лицо изображено выразительно, а левый глаз, в отличие от обведённого кругляшка-правого, вообще как настоящий.

Я перевёл своё зрение в колдовской спектр и чуть не обомлел. С покрытого синим сиянием холста, на меня смотрели два сияющих, жёлтым светом глаза.

Хорошая маскировка, масочник. Дух ещё не знал, что я его раскрыл и смотрел на меня, будто ожидая нужный момент, чтобы напасть. Едва я отойду от картины, он бросится в атаку. Тогда было бы неплохо его опередить.

Я отвёл руки назад, будто сцепив их за спиной. Чуть наклонился вперёд, с видом знатока разглядывая понравившийся шедевр. При этом голова существа сейчас была прямо напротив меня. С удивлением я заметил, что мешковина быле не одета на голову существа. Она была его головой. По её поверхности проходили стяжки и строчки ниток, словно существо сшивали, как куклу.

Времени достать что-то из рюкзака не было. К тому же тварь наверняка нападёт, как только увидит, как я запустил в него руку. Тогда я, насколько это возможно сделать тихо, щёлкнул пальцами правой руки за спиной, вызвав огонёк и резко выпрямившись выкинул руку вперёд, выпуская огненный шар в картину.

Мой снаряд угодил негоднику прямо в голову. В молчаливом крике раскрыв свой рот – будто чёрный провал в бедну, – а теперь я рассмотрел и его, существо сошло с картины и принялось бегать по комнате с горящей головой, не разбирая дороги, сваливая картины со стен и опрокидывая бюсты со столов и комодов.

Масочник настолько был занят, что не видел меня я пропустил его когда он в очередной раз побежал в мою сторону. Где-то там он и исчез в коридоре, правда несколько минут оттуда доносились звуки падающих предметов, звон разбитой посуды и ваз.

Конечно, можно было напасть на проклятого духа сейчас и разом уничтожить его, но это было бы крайним неуважением к хозяину дома. К тому же, слуга проявил крайнее рвение, чтобы не допустить в дом незнакомца. А это было похвально. Не испугался эгрегора! Признаться, я лелеял надежду, что масочник наконец-то поймёт, с кем имеет дело и перестанет на меня нападать.

Но надежде не суждено было сбыться. Едва я покинул эту комнату, не найдя ничего интересного и вошёл в другую, я услышал как заскрипели половицы в коридоре. По издаваемому ими шуму, было похоже будто это идёт не карликовый дух, видом и ростом с дурную куклу, а взрослый медведь. В дверном проёме показалась знакомая фигурка. Карлик решительно сжал кулаки, губы рта-провала обиженно сжаты. Небольшой дымок над головой и пару подпалин на мешковине стали напоминанием о моём огненном шаре. Своим видом дух сейчас напоминал ребёнка-оболочку, которых пугал в их снах.

– Я дам тебе последний шанс, малыш. Мне нужен твой хозяин. Скажи где он, если знаешь, либо уходи. Я доложу, что ты с достоинством выполнял свой долг.

Молчит.

Но и не похоже, что мои слова возымели действие. Руки всё также плотно сжаты в кулаки, будто в каждой из них моё миниатюрное горло.

И тут масочник открыл рот и я, с удивлением для себя, как по-настоящему орёт это существо.

Звук был такой громкий и протяжный, что я упал на колени, в отчаянии закрывая голову от ужасных эманаций боли, что издавало существо. Где-то на границе сознания, я слышал плач и детские крики. Их были десятки или даже сотни. Измученных страшным, древним духом.

А ведь я думал, что карлик немой!

Едва существо прекратило орать и я попытался подняться, как был опрокинут чем-то тяжёлым и холодным. Уродец сбил меня с ног. Маленькие ручки стянули моё горло.

Масочник сидел на мне сверху. В пылу схватки я высвободил одну левую руку и тут же пропустил удар в скулу, но зато я нащупал ей что-то острое и полукруглое. Осколок! Видно от одной из ваз, что разбилась то ли от чудовищного крика, то ли от моего падения.

Третий за наши стычки взмах. Ничему его жизнь не учит. Мешковина, что служила существу головой, прорезалась в том месте, куда угодило остриё моего оружия. Из раскрывшейся раны посыпались разноцветные искры. Маленькие синие, красные и жёлтые огоньки. Запрокинув голову, существо ещё стояло так несколько секунд, не издавая ни звука. Странная иллюминация вдруг закончилась, будто это закончился мощный поток крови из перерезанной артерии и тело всё также беззвучно опустилось на землю.

Из масочника будто выпустили весь воздух, когда огоньки перестали вырываться из него. Теперь на полу лежал самый обычный мешок с отверстиями для глаз.

– Какой-то странный дом мечты, ты не находишь, Карвилий?! И как вы в таких условиях живёте с хозяином?

Мой невольный собеседник молчал как обычно, но я вдруг почувствовал слабый поток хизии, что начал исходить из перстня. Новый друг чувствовал, что где-то рядом находится то, ради чего его запечатали внутри драгоценности.

Такой слабый отклик хизии, я был уверен, не мог почувствовать никто из моих братьев. Я же отличался от них. Энергия чувств будто струилась в моих жилах вместо крови.

Это всё началось в те тёмные времена, когда эгрегоры будто дикари убивали своих же братьев. В те времена, как я уже говорил, я предпочитал проводить в Проявленном мире, избегая не нужного насилия.

Там во мне выработалась буквально звериное чутьё хизии.

Чувства обострились не только у меня. Карвилий, безмолвное существо живущее в перстне, похоже ощупывал пространство, в поисках своей цели. Его нетерпение становилось более явственным, и я решил идти туда, где оно нарастало. Будто это детская игра “горячо, холодно”.

Идти пришлось достаточно долго. Несколько раз перстень буквально “затухал” и мне приходилось всё начинать заново.

Так было до тех пор, пока я не решил идти в подвал дома. Дверь туда я нашёл буквально случайно. Она была под лестницей, что вела на второй этаж. Просто так увидеть дверь было практически невозможно. Она была замаскирована под обычную стену и признаться, если бы не перстень, я так и прошёл бы мимо. Изучив стену буквально наощупь, я заметил, что одна доска, если аккуратно на неё нажать, уходит вглубь стены. Послышался щелчок неизвестного механизма и показался дверной проём.

Банально. Подобное было свойственно старым замкам в Проявленном мире. С другой стороны это похоже на Минги. Он мне всегда казался именно таким. Если эгрегоры во многих аспектах копировали быт и привычки оболочек, то он представлялся мне эдаким консерватором, любящим старые вещи и традиционное искусство.

Но это не находило отражение на подопечных оболочках Минги. Отнюдь. Их отличало желание выделяться, создавать что-то новое. Новая музыка, разрывающая аниму, странные скульптуры, наводящие ужас и бессмысленные картины, отражающие пейзажи, невозможные даже для Пустоты. В этом был какой-то тайный смысл, известный лишь эгрегору Минги.

Я вошёл в потайную комнату и буквально обомлел. Ряды книжных полок заставляли стены или образовывали целые ряды. На резных стойках покоились разные, по-видимому, музыкальные инструменты. Их было великое множество, так что я терялся, узнавая лишь традиционные гитары, скрипки и прочее. Вдоль вделанных вглубь ниш стояли статуи оболочек или каких-то неизвестных мне существ. Стены были настолько увешаны картинами, что подымались к куполу потолка.

На нескольких столах разместились макеты зданий. Минги не только пил хизию своих подопечных, но и, как я говорил, помогал им воплощать свои идеи. Подобного я не мог увидеть в своём видении, что вызвал для закрепления аркана. Всё это помещалось в настоящем зале, а не просто в комнате, как предполагал я изначально. В его глубине, я увидел пюпитр и знакомую мне по видению книгу. С потолка исходило свечение, ярко подсвечивая её, будто приглашая взглянуть на неё поближе.

Проходя мимо книжных полок, столов и прочего многообразия, я чувствовал как перстень буквально напрягся, источая страх. Где-то здесь присутствовало что-то, что приводило заточённый дух буквально в ужас.

Возле постамента с гигантской книгой, стоял дубовый стол. На нём в беспорядке лежали какие-то исписанные бумаги. Неловким подчерком выведены диаграммы, графики. Всё это сделано разным подчерком и с разной степенью аккуратности. Будто здесь работал не только сам Минги, но и кто-то ещё.

Но не это привлекало внимание. Какая мне разница, над чем работает мой брат? Скорее всего, что-то важное для Пустоты и Справедливости. Главное что здесь прямо посередине стола стоял самый обычный фонограф. Минги наслаждался музыкой, в минуты покоя? Или диктовал что-то прибору?

– Давай-ка послушаем, Карвилий, что предпочитает твой хозяин.

Я покрутил ручку, взводя барабан. Тонкая игла прильнула к нему, воспроизведя записанный звук.

Это была песня. Обычная, ничем не примечательная. Тонкий, мужской голосок выводил какую-то унылую песню про лестницу или что-то подобное. Банальная ерунда. И что в ней нашёл Минги? Чем-то ведь она примечательна…

Отключив фонограф, я решил перевести своё внимание на книгу, но тут почувствовал, что Карвилий буквально забился в истерике, внутри своей тюрьмы.

Теперь понятно. По какой-то неизвестной мне причине, перстень проснулся не из-за ощущения своего предназначения. Карвилий испытывал животный страх, перед развёрнутой на пюпитре книгой.

Я вновь взглянул на неё, уже можно сказать в живую. Ничего не добавилось. Всё тот же странный город на левой странице и изображение неведомого существа на правой. Как по мне, повторюсь, ничем сильно не примечательного. Хотя и знакомого. Наверное, такое изображение должно произвести сильное впечатление на оболочек. Скорее всего, они испытывали бы к нему страх. Также как и Карвилий. Кстати, об энергии чувств. Мой голод становился всё сильнее и нужно было его как-то утолить.

И всё же, как понять, где искать следы Минги? До сих пор я не увидел его следа, будто и не жил он здесь совсем. Может быть книга мне может помочь разобраться, куда он пропал?

Листать страницы – было ещё тем занятием. Я старался это делать аккуратно, чтобы их не повредить, ведь их вес был достаточно большим. Потраченный на создание эфир, точно повторял свойства бумаги, созданной из кожи животного.

Перевернув страницы в самое начало, я с удивлением понял, что я не могу прочитать текст. Зная все языки Пустоты и Проявленного мира! Строчки просто сливались, знаки буквально на глазах покрывались замысловатыми закорючками, словно живые плясали на страницах.

Минги защитил книгу какими-то чарами, первое, что пришло на ум. Видно она хранила какие-то тайны, в которые эгрегор не спешил посвящать остальных. Жаль, фолиант меня манил к себе не меньше, чем яркий свет мотылька. А таинственное существо, подобного которому я не встречал во всей Пустоте, вообще заставляло моё воображение строить разные теории и догадки. Ведь автор, хоть и изобразил его в несколько карикатурной форме, по всей видимости видел оригинал.

Я вновь раскрыл страницы, на том самом месте. Существо смотрело на мир своими маленькими глазками, будто мечтая его сжечь вместе со всем живым.

Да, наверное, так и есть. Что-то у существа было безумного, так что я не сомневался, что его основная стихия – это уничтожение. Об этом свидетельствовали его когти. Такие нужны, чтобы рвать тело на куски, а не писать картины или создавать скульптуры, какие так любил Затворник. А ведь это существо чем-то похоже на эгрегоров… Но нет, я конечно, фантазирую.

А вот его корона, а это была всё-таки корона, как я теперь понял, была какой-то странной, неправильной, что ли. Чем-то напоминала тюрбан или чалму.

Я дотронулся до страницы. Никакого ощущения, что это бумага. Скорее холодная, могильная плита. Я думаю, оболочке так и показалось бы. От рисунка тянуло холодом. И хизией. Доведя палец до короны, я слегка надавил на страницу.

Это было скорее догадка, нежели я осознанно знал, что нужно делать. Но в эту секунду щёлкнул очередной хитрый механизм. Внутри стен захрустели невидимые мне цепи, поднатужились шестерни.

К дальнейшим событиям, я не был готов. Комната заходила ходуном, закружили стены, пол и потолок будто поменялись местами. Я понимал, что ничего опасного пока не происходило, но мой разум отказывался принимать действительность. Голова кружилась и было похоже, что скоро я могу потерять сознание.

– Почему бы не придумать обычный лифт? – с возмущением бросил я в пустоту, когда преобразования комнаты закончились и пол больше не норовил броситься мне навстречу.

Осмотрев комнату, я в начале не увидел изменений. Тот же пюпитр с раскрытой книгой, те же полки заваленные неизвестными мне произведениями, ничего нового. Но бросив взгляд на фолиант, я вдруг осознал всю глубину трансформаций. Комната стала зеркальным отражением себя самой!

Ну конечно, вот и страницы поменялись местами – город переместился вправо, а существо с когтями наоборот, влево. Это же касалось всех предметов в комнате.

Механизм перенастроил комнату, это понятно. Но что в итоге хотел этим добиться Минги?

Да нет, изменения были. Прямо за разложенной на пюпитре книгой, сейчас была видна дверь. Вернее дверная коробка, что как будто никуда не вела, а просто стояла посередине комнаты.

Вот это да! Потайная комната в удалённый уголок мира! Признаться в этот момент, я как-то по-особенному возгордился собой. Я раскрыл секрет своего собрата! Одного из высших существ самой вселенной. А это примерно так, если бы я сходу нашёл иголку в стогу сена. То есть почти невозможно. Конечно, мне повезло, но разве стоит обращать внимание на такие мелочи, в минуты триумфа?

Но вскоре меня постигло разочарование. Несмотря на свою находку, открыть её пока не представлялось возможным. Хитрый Затворник наложил на неё чары, оказавшие честь самому Справедливости. Подумать только, молчун-одиночка, оказывается был способным малым! Видимо он что-то понимал в своей природе, достойный представитель Круга Шести, я даже этим проникся.

Мысли-мыслями, а дела-делами.

По-видимому, с видом опытного старьёвщика, я начал осматривать нити, из которых состояли чары.

Они были интересны. Разного размера и даже цвета. Синие, красные, зелёные?.. Что это вообще такое? Колдовской спектр моего зрения, обычно как бы затемнял для меня окружающий мир, выделяя всё колдовское. Нити, из которого состояли чары, обычно были синего цвета. Но здесь, как я уже отметил, присутствовали разноцветные. Удивительно.

Я попытался понять закономерность. Выходило, что синих было больше всего. Они спиралями обвивали другие, как-то хаотично иной раз не совсем логично заходили с одного конца, чтобы не понятно для чего выйти из другого.

Красных и зелёных было меньше и они сами по себе были тоньше синих нитей.

Я ещё несколько минут смотрел на магическое творение, но мысли меня словно покинули. Было очевидно, что передо мной какая-то загадка. Причём связанная с разным цветом магических нитей. Но как эти знания связать между собой?!

Я осторожно ощупал магические чары. Ничего. Будто это не напитанные хизией нити, а что-то другое, не живое. Но нет. Вот мои прикосновения приносят результат. Синие начинают хаотично двигаться, будто я разворошил клубок змей. Красные и зелёные без изменений. Может быть разгадка в том, чтобы они все резонировали? Но не просто. Отгадка, могла быть куда хитрее, чем я думал. Нити разных цветов – это разные звуки, что в итоге должны составить какую-то мелодию, я уверен. Покровитель искусства в Проявленном мире и замки запирал своим особым способом.

А может наплевать на все эти нежности и разнести эту дверь на мелкие кусочки? Но нет, взломать дверь невозможно. Это я понял почти сразу. Даже если я поступлю так, то потеряется связь двери и того места, куда она ведёт. Значит, нужно искать разгадку. Я как и прежде обратил своё внимание на самый примечательный предмет в комнате – фолиант.

Беглый поиск ничего не дал. Искать отгадку на страницах книги, тоже не имеет смысла. Ключ, если он, конечно есть, скрыт где-то в другом месте. Или лежит в кармане одежды Минги.

Но нет, мой брат не таков. Он оставил ключ где-то здесь, я уверен. Но если ключ не в книге, тогда может под ней?

Пюпитр стоял на четырёх резных подножках-колоннах. Подножка, на которой лежала книга, была оформлена орнаментом из причудливых завитков в виде цветов. Прекрасное творение, что идеально подходило к мебели, что стояла в комнате – из красного дерева.

Озарение пришло неожиданно, так что я от досады на свою глупость, хлопнул себя по лбу рукой. Ну конечно же! Минги создал ключ, что представлял из себя мелодию. А единственный предмет в зале, что мог воспроизводить звук, был фонограф. Многочисленные музыкальные инструменты не в счёт. Не думаю, что мой брат для проникновения в свою секретное логово, наигрывал мелодию на гитаре, к примеру. Комната зеркально преобразилась, значит изменился и фонограф.

И вправду, ручка воспроизведения теперь была слева. В привычном понимании Минги был левшой. Так что не удивительно. Вот мой ключ.

Вновь я прокрутил ручку и приготовился слушать. На этот раз мелодии не было, лишь какая-то не связанная белиберда, к тому же звучащая короткими отрывками. Голос тоже пел, но слов я не мог разобрать. Лишь непонятное мычание. Минги зачаровал песню так, что я не мог её услышать.

Но этот прискорбный факт не повлиял на способность ключа открывать дверь. С протяжным скрипом давно не смазанных петлей, она открылась.

Вот и что-то значительное. Очередная потайная комната, в потайном подмире. Это приключение уже начинало меня утомлять. Минги был не только затворником, но и ещё параноиком. На кой ляд ему потребовалось так всё усложнять? А вдруг он исчезнет и Справедливость пошлёт кого-то из братьев на его поиски? К примеру, не такого талантливого как я! Что тогда? Ваалан, я предполагаю, сжёг бы его подмир вместе со всеми чудесами, что здесь успел наплодить наш брат. И дело с концом. А я тут как вор-домушник, аккуратно подбираю ключи, чтобы ненароком не сломать двери и замки…

С чувством глубокого возмущения, я прошёл дверной проём и очутился на крутой каменной лестнице. Здесь было темно, пахло сыростью, потом и кровью… Кровью? Как я понимаю, что это кровь, если никогда не был в Проявленном мире лично, только за Завесой?! Наверное, это память хизии, что поглощал я у оболочек, принесла мне это понимание.

Я напрягся. Неужели кто-то напал на моего брата?

Колдовское зрение не хуже ночного помогло мне увидеть массивные кольца с факелами, вделанные в перила. Усилием мысли я зажёг их все. Огонь восьми из них, осветил каменную лестницу и частично камеру, что была внизу.

Это была пыточная, не иначе. Характерные столы-дыбы, служившие для растягивания жертвы и фиксации в неподвижном состоянии. Вдоль стены свисали кольца, в которые помещали запястья и голени пленника. Эти стены впитали в себя мучения и они были одного существа. Неужели кто-то пытал моего брата?

Пытал эгрегора?! Этого просто не могло быть. Какое существо во всей Пустоте может на такое решиться?! Я таких не знал. К тому же эфир на стенах и орудиях пыток выглядели как-то не естественно, что ли. Я не большой специалист в этом деле, но разве может на стене появится пятно в виде круга? Скорее всего оно появилось рукотворно. Минги не просто пытали, а его неприкосновенной кровью для каждого существа Пустоты, потом неизвестный палач писал картины. Я уверен в этом. Но зачем?

Догадка пронзила меня словно заряд молнии. Тот, кто создал это творение, пытался изобразить Чёрное Солнце! Но откуда неизвестный мог знать о нём? Ведь я сам это узнал только от Справедливости. По его словам, о рождении столь эпохальной концентрации энергии, знал только я. На вряд ли во всей Пустоте сыщется существо, что сможет его подслушать… Помимо самого магистра, был ещё индивидуум, который с большой натяжкой мог хотя бы попробовать… И то он тоже был из нашего рода. Звали его Виртус, но о нём пока я не буду рассказывать, так как не видел его уже давно.

Нужно найти Минги скорее. Кто-то напал на него, пролил кровь моего брата и куда-то утащил астральное тело. Вероятно, его пытали. Зачем? Пока не понятно. Но кто бы это ни был, на него обрушится вся ярость моего народа. Я лично вырву из его груди сердце и скормлю его вендиго.

С мыслями о праведной мести, я уж было начал в голове перебирать варианты, кто мог напасть на Минги, как моё внимание привлёк потолок. Вскинув голову вверх, я прямо-таки обомлел.

Прямо под потолком висело голубое облако овальной формы. Ничего себе! Самый обычный дух!

Напрягая зрение, я вдруг разглядел на нём некое подобие лица, тонкий рот и картофелевидный нос.

– А ты ещё кто такой? – рявкнул я так, что мой голос многократно усилился кипевшей внутри яростью.

– Я? – несмотря на страх, в голосе существа послышались нотки обиды. – Я уважаемый дух по имени Мучитель, из великого рода Дарящих Боль! И я хозяин этой комнаты наслаждений!

– Это ты про это место так говоришь? – несколько обалдев от слов духа, произнёс я. – Тут никаких наслаждений быть не может, голубопузый. Раскрой глаза, эта комната пыток! И тут пытали моего брата. И если вдруг я узнаю, что к этому скверному событию имел отношение ты, то тогда тебе это жутко не понравится!

Существо медленно спустилось с потолка вниз, опустившись немного ниже уровня глаз моей мыслеформы, таким образом признавая моё более высокое положение в иерархии духов. Тем не менее, черты его “лица”, вдруг как-то по-особенному выделились, чётко очертив возмущённо наморщенный лоб и скулы:

– Как вы можете так говорить! Я никогда бы не посмел прикоснуться к благословенной астральной плоти, без его на то разрешения. Мой хозяин любитель тонких наслаждений!

Вот тут-то я уж чуть не присел. Минги не пытали, это всё было с его согласия. Причём, если верить духу, то для него, это было “тонкое наслаждение”.

А существо, между тем поняв, что сболтнуло что-то лишнее, как-то медленно осело почти на пол. Будто собираясь исчезнуть с моего взора. И ведь есть от чего. Эгрегоры, несмотря на то, что мы все друг другу братья, не чураются здорового соперничества. Любая тайна, может быть использована в своих интересах. Сам того не желая, мой облачный друг показал мне интересную сторону моего брата.

Практически сравнявшийся с полом облачнообразный истязатель эгрегора, по-видимому заметил перстень на моём пальце.

– О! Этот перстень! Он моего господина! Он его так искал! Где вы его нашли?

Я неопределённо пожал плечами:

– Там, наверху, – я намекал на подмир Стрикс, хотя указанное мной направление было весьма условным для Пустоты.

“Облако” наморщило лоб, будто пытаясь мне сказать: “не держи меня за идиота”. Но вслух произнесло другие слова:

– Вы, наверное, знаете, сколько он значит для хозяина. Он очень переживал о пропаже. В тот день даже приказал мне вдвое усердней растягивать себя на “колесе влечения”.

Я с отвращением взглянул на единственный в этом месте предмет, который можно было назвать “колесом”. Жуткого вида деревянное приспособление, на котором, по-видимому растягивали жертву. Такой механизм, был распространён в некоторых местах Проявленного мира, в эпоху, названную оболочками средневековьем. В те времена ковалось могущество Справедливости и его вклад в эти развлечения оболочек нельзя было переоценить. Сама Пустота впитала огромное количество тёмной хизии и менялась под её влиянием… Но какое от этого мог получить удовольствие Минги, сознательно подвергая себя пытки, для меня было загадкой.

– Я здесь не только ради кольца. Магистр Справедливость попросил меня проведать брата, но дома его не оказалось. Скажи мне, уважаемый Мучитель, из рода Дарящих Боль. Где он?

Дух как-то совсем как оболочка ели заметно фыркнул, но тут же ответил:

– Хозяин ушёл на поиски вдохновения. К сожалению, я не знаю куда.

На секунду мне показалось, что в глубине глаз духа пробежала скорбь. Отвернувшись в пол-оборота, он продолжил:

– В последнее время хозяин сам не свой. Раньше он весь сиял, постоянно что-то создавал. Вы ведь видели его коллекцию, в зале Искусства? Это только то, что создано всего за один век! Но сейчас что-то случилось с ним. Я чувствую. А ещё он стал разговаривать сам с собой. Я видел это несколько раз. Бывает, встанет за стеллажами с книгами и начинает. Всё твердит про какое-то солнце. Жуть какая-то.

– Солнце? – переспросил я. – Ты уверен, что он говорил именно про солнце? Может про звезду какую-нибудь?

– Нет, он говорил именно про солнце. И почему-то оно чёрное. Ерунда какая-то. Солнце ведь не может быть чёрным?! Оно горячее.

Вот те на. Братец и вправду откуда-то узнал про секрет Справедливости. Теперь раскрыта и тайна рисунка. В порыве своей страсти к собственной боли, он рисовал солнце, о рождении которого я так недавно узнал.

– Кстати, вы же знаете, что нельзя нажимать на камень на перстне и направлять его на духов?

Заслушавшись голосом существа, я невольно сделал так, как он говорил. Кольцо загорелось синим цветом, окутало мою руку сизым туманом, скрыв все, что было ниже локтя. Из этого марева выплыла копия моего знакомца Карвилия, но значительно большего размера. Чудовище открыло пасть, из которой показались зубы, размером с мои пальцы. Как в замедленном кино узник перстня подался вперёд.

– Карвилий, стой! – только и успел я прокричать.

С пугающим щелчком пасть чудовища сомкнулась. Несмотря на размеры, он не смог полностью проглотить хозяина “комнаты наслаждений”. Небольшая часть его нематериального тела, словно тряпка упала на пол. Из-под неё по комнате растеклась голубая жидкость, словно кровь. Чистый эфир, что когда-то составлял тело слуги моего брата.

Видимо так активировалось секретное предназначение перстня. Хорошая игрушка. Мелкий дух, заточённый в перстне и в нужный момент приходящий на помощь своему хозяину.

И всё же, вот это поворот. Как-то некрасиво получилось. Второй слуга Минги за короткий промежуток. Думаю Затворник, когда узнает о моих приключениях в своём подмире, будет просто в ярости. И ведь его секретик про “комнату наслаждений” нельзя будет использовать, чтобы заставить замолчать.

Но само по себе подобное “увлечение”, было достаточно странным для эгрегора. Одно дело, когда ты манипулируешь сознанием оболочки и заставляешь его пытать себе подобных. Тёмная хизия, поглощённая таким способом является, по мнению эгрегоров, абсолютно нормальной и пригодной. Но испытывать это всё на себе? Подобное хоть и не было чем-то наказуемым для нас, но заставляло меня испытывать крайнее удивление.

Хотя вспоминая позорную для эгрегоров так называемую Эпоху Длинных Ножей, можно было усомниться в исключительном превосходстве эгрегоров над оболочками. В те далёкие времена, Пустоту сотрясали братоубийственные войны. В некоторых эгрегорах просыпалась не присущая нам звериная сущность. Ещё не ведая о своей божественной природе, мои братья убивали себе подобных, борясь как звери за подмиры, рабов-духов и прочие атрибуты власти. В горниле той необъявленной войны, было перемолото множество моих братьев. Лишь мудрость Справедливости сумела остановить весь ужас. Явив Книгу Знаний, он сумел остановить Эпоху Длинных Ножей и привести братьев к цивилизованности.