Дневник Эвиладель бесплатное чтение

Глава 1

Когда я стану тыквой, хочу чтобы узнали, как так вышло

Меня зовут Эвиладель, я младшая дочь правителя сильфов, потомок гордого представителя древнего, правящего рода, веками обеспечивающего процветание своему государству умом, отвагой и магией. Мои взрослые родичи великие повелители воздуха и могущественные чародеи, поэтому слова с корнем «мал» в отношении сильфов в королевской семье не употребляли, пока не появилась я – не взрослеющая, трудновоспитуемая принцесса, ростом вполовину меньше чем все.

Вот такое проклятье на мою голову, а как так вышло, никто знает. Коротышками наша раса раньше не удостаивалась. Конечно, когда я родилась неправильно маленькой, родители дали мне шанс на лучшую жизнь, называя красивым именем Эвиладель, означающим «вера в великое чудо».

Моим воспитанием не запрещалось заниматься любому, у кого возникало такое желание, поэтому обычно я чувствовала себя невидимой. Взрослые в этом вопросе, полагаясь друг на друга, занимались не мной. Я не жаловалась. В незаметности много плюсов, например, она способствует свершению большого количества гениальных задумок… Хотя … затуплённые нашей шумной компанией и осуществлённые в детском запале, в большинстве своём эти забавы оказывались мелкими и средними шалостями, а разбор «залётов» заканчивался на выяснении моей причастности. Тогда старшие раздавали своим отпрыскам нагоняй, а сами гениальные идеи едва ли парой слов удостаивали:

– Тебе мозги отказали игронику без заморозки собирать? – потребовала ответа моя старшая сестра, выдёргивая своего сына из толпы жертв эксперимента, всхлипывающих и потирающих распухшие от укусов места.

«Не тому Гортензия вопрос адресовала», – подумала я, сомневаясь стоит ли прямо сейчас встревать в воспитательный процесс четвёртого наследника, ведь тот уже прошамкал раздувшимся языком что-то похожее на речь, ойкнул, когда она резко выдернула жало зкири из его щеки, позже ойкнул ещё раз, когда по осуждающему взгляду сестры в мою сторону все поняли, что раздосадованный неудачей племянник, как обычно, сослался на меня.

– Сидите здесь, ждите лекаря! – наказала она всем, и уже потом, возвращая строгий взгляд мне, добавила: Из комнаты не выходить, понятно?

– Понятно, – с горестным вздохом протянула я, подавляя порыв броситься за ней следом и сразу объяснить, что мы вовсе не по глупости пострадали, а ради открытий, коих давно в Чудесаде не было. Я все уголки волшебного сада, созданного для разностороннего развития детей, облазила в поисках чего-нибудь интересного. И вот, казалось, повезло. Нашла нечто новенькое – частично погребенный под песком корабль. Придумщики игры очень постарались с натуральностью: создали почерневшие доски обшивки, изломанные ракушки вдоль корпуса. Старый корабль, как беспомощная гигантская рыба, завалился на бок, пойманный серым песком с иллюзией отступающего вдаль моря.

Игра отличалась мрачностью цветов и звуков. Когда появились персонажи, активированные моим присутствием, я невольно попятилась назад. Неприятные типы с непонятными мне стремлениями, отраженными в гримасах на чумазых лицах вызвали естественное желание спрятаться. Их нечесаные головы на чистокровных человеческих телах в изношенных одеждах казались отвратительно мерзкими.

«Пираты» – догадалась я, когда один из них заголосил, что сокровище, спрятанное в хижине, принадлежит пиратскому братству, и они целым своим братством, отдавать ничего не собираются, при этом он сопровождал свою речь бранными словами витиеватыми до не слыханного неприличия.

Морской бриз ещё не остудил румянец моих щёк после услышанной брани, когда передо мной замелькали спины фантомов в военной форме, подмявших первую оборону пиратов. Я порадовалась, что являюсь здесь единственным игроком, и на мою решимость испытать себя в явно не девичьей борьбе с пиратством никто из друзей не повлияет, быстро пересекла зрительскую черту и присоединилась к атаке.

Три моих ежедневных попытки были истрачены почти сразу. Оказалось, игра тренировала физическую выносливость, а не магические способности. Помогли накопленные годами дары из прежних аттракционов, пройденных с первого раза, которые обеспечили мне с полсотни жизней.

Годами накопленное богатство спустила в этой игре за день. Успев достать все ключи, изучить расположение противника, повела свою команду в наступление по выгодной траектории, сделала кувырок, чтобы откатиться от пушечного ядра, неизменно ударяющего справа от кустов, растущих в тени хижины, поднялась на ноги, чтобы броситься к заветной дверце, когда неожиданно в проёме появился новый персонаж.

Миг и одноглазый капитан замахнулся. Уклониться я бы не успела. Свист клинка прошелся по воздуху, капитан победно ухмыльнулся, готовый стереть рукавом отсутствующую на лезвии кровавую краску. Подобная иллюзия предполагала зрелищное завершение моей последней попытки и ухмылка главаря, вытирающего так и не появившиеся кровавые следы, задумана, как яркий конец моего участия в игре, после чего меня, лишенную всех жизней, просто выбросило бы из Чудесада. Но игра, явно не рассчитанная на то, что к хижине пробьется какая-то мелочь, промахнулась, то есть промахнулся капитан, а я проскользнувшая под его рукой, оказалась в хижине с сундуком.

Достав ключи, добытые на выполненных этапах, я открыла три замка, откинула крышку и прошлась равнодушным взглядом по всему сверкающему и блестящему заполнившему нутро сундука. Мои глаза ухватились за бумажный листок, свёрнутый пополам. Быстро развернула, так как расслышала сигнал, означающий приближение вечера и скорое закрытие Чудесада на ночь.

«Не замораживай игронику», – сообщала единственная строчка в записке.

Неделю мы ломали голову над тем, как набрать достаточное для перехода количество игроники, не применяя знакомых всем нам заклинаний заморозки. Проблему представляли зкири – колючие листочки скрывающие чудо-ягоду. Вириолетка, дочка маминой подруги, предложила отвлечь зкири иллюзией запаха цветов, так как во время цветения листочки становятся нежными, покрываясь мягким пушком и поддерживая, выносят цветы повыше, привлекая пчел. Для верности мы надушились с головы до ног духами самолично нами приготовленными в одной из кладовок. Запах и впрямь шел как от поляны цветущей игроники, поэтому было вдвойне обидно, что зкири очень быстро почуяли подвох. Я проглотила всего несколько ягод, когда почувствовала первый укол, тут же послышались вскрики сотоварищей, и мы сорвались прочь. Нам всем здорово досталось. Длинные стебли ожили, ставя подножки, моментально отыскивали прорехи в одежде, обвивая голые руки, ноги и шеи упавших, а листья разворачивались колючей, ядовитой стороной, льнули и жалили нещадно. Повезло ещё, что Эландигар, мой младший кузен, не растерялся, произнёс замораживающее заклинание, и полянка застыла, покрываясь тонким льдом.

Так бесславно покрылся льдом тщательно спланированный поход за открытиями, после которого меня отправили на весь день сидеть в своей комнате.

Однако ещё больше меня расстраивает, когда виновного даже не ищут, а нравоучения начинают сразу с надоевшего всем вопроса:

– Сколько можно за малышкой хвостом ходить?! – Тогда я понимаю, что остаюсь для всех такой маленькой и жалкой, что ругать меня, видимо совсем, не хочется. А ответственность за моё наказание взваливается исключительно на плечи нашей драгоценной родительницы.

Мамочка, очень уставшая от воспитания многочисленных отпрысков, гладит меня по макушке и обещает самой себе, что моё поведение со временем придёт в норму. В худшем случае пугает отцом и только. А мной давно проверено, что эти угрозы пустые, потому что наша семья трогать папу по пустякам побаивается. Не удивительно. Его вся наша страна трогать побаивается. И слава Предвечным – мои проделки ему кажутся не существенными, против его-то важных, государственных дел.

Даже когда родственники уверены, что я их не слышу, они продолжают списывать мои внутренние недостатки на мою главную внешнюю «неприятность», не употребляя слово «карлик». Тут я с ними согласна, если бы я была как все, мне бы не приходилось прыгать выше головы. А так, словно боясь всеобщего забвения, я не могу допустить, чтобы обо мне совсем забыли, поэтому играю заклинаниями, подкидываю новые идеи детворе и лишние хлопоты маме, сёстрам и невестке. От рассвета до заката лезу с вопросами к брату, от заката до рассвета, если не спится, читаю, а ещё подслушиваю, подсматриваю, и успеваю помечтать, как бы меня зауважали, если б увидели на уровне глаз, а не пупка.

И хотя сильфы, как и другие добропорядочные эльфы, взрослеют, когда им заблагорассудиться, я постаралась повзрослеть как можно скорее и скоро выяснила, что мне это не светит вовсе.

Мальчики считаются взрослыми после Представления Хеймдаллю – ритуала, когда маг-проводник посвящает юношу служению хранителю древа всех миров. Девочкам ритуал не нужен, они должны беззаботно жить в доме отца, пока не вырастят красный цветок, а потом с не меньшей радостью улыбаясь перейти под защиту мужа. И вот незадача, мне цветок не дали, лекари сказали, что вырасти он в моих слабых руках не сможет, и посоветовали родителям смириться. Может они и смирились, я у них не спрашивала, меня ни сколько не расстраивала перспектива остаться дома навсегда. Тем более, что в отличие от старших отпрысков, которых обучали гувернёры прямо в замке, последышек воспитывался не так уж и строго и мои магические и житейские открытия, достигнутые опытным путём всё чаще обсуждались за обедом и веселили взрослых. Пока однажды, припомнив добрую половину моих мелких и крупных шалостей и утомлённые неуёмной энергией младшенькой, родители договорились о школьном обучение едва мне исполнилось пятнадцать. Небывало ранний возраст для обучения девочки, между прочим. Сейчас мне двадцать, но чуда, ни с поведением, ни с физическим ростом, так и не случилось.

В школе я самая способная. И как ни странно – это тоже беда. Пусть бы к этому звание «самая послушная», но куда там! Не так давно на уроке параменталистики я, заскучав за переписыванием давно усвоенных формул с доски, увлеклась рисованием схемы движения мыслеформул для усиления потока ветра и была поймана на невнимательности. Мне с огромным удовольствием поставили «громкий неуд», за вопрос который я просто не услышала, и оценка три дня бранила меня при каждом открытии портфеля. Несправедливо, ведь учителю господину Гильфриду прекрасно известно, что дома я получила образование, рассчитанное на десять следующих классов. Видимо, от того, что я по капле вычерпала все знания стихийников из бедных родственниц, а потом взялась за брата – дипломированного мага-универсала, теперь многим светила невесёлая перспектива. Мне, например, скучать или называться выскочкой, учителям опасаться моих сложных вопросов, а одноклассникам казаться глупыми на фоне малолетки, которая за год перешагивает по два класса.

Преподаватели пытаются сделать моё пребывание в школе полезным. В последний раз они позволили мне проявить свою активность в отношении одного из отстающих учеников, даже посадили с ним на последнюю парту, чтобы он там со мной перевоспитывался. Вот это оказалось очень занимательным.

Улеантеваль, со всем усердием, впитывал мои советы по усовершенствованию магии подчинения, на протяжении долгого времени применяемой им на школьных термитах. И термиты стали совсем послушными. В благодарность он великодушно позволил мне разделить его занятие, и мы урок за уроком делали малюсенькие дома, сады и улицы. Ссорились только пару раз, из-за того что управлять женской половиной населения никто из нас не согласился. Улеантиваль считал, что это не мужское дело – я из принципа. Когда он понял, что не сдамся, предложил всем термитам даровать мужской статус. Спор продолжился, пришлось доказывать, что без женщин общество существовать не может, и предлагать компромисс: термитов, уже раскрашенных более яркими пигментами, оставить женщинами, но придумать им интересные занятия, а не только кормление червячков, которые вылуплялись из прозрачных личинок. Друг о подобном слышать не хотел. Он считал противоестественным, что «женщины-термиты» будут там, где «термиты-мужчины», поэтому на городские улицы, где бледные, серые термиты уже вовсю дружили, дрались, ходили строем и по одному, ярких термитов так и не выпустил.

Не знаю, нравился ли насекомым возведенный на парте и заметный из любого места в классе город, в котором с понедельника по пятницу бурлила насыщенная жизнь. Но если город простоял всю четверть, я могу сделать вывод: учителя были довольны успехами Улеантеваля и моей занятостью. Когда же расплодившиеся термиты однажды ночью едва не сгрызли школу, вмешался директор, и нас рассадили. Я скучала по Улеантевалю и даже написала ему пару записок, но он не ответил, потому, что на его новой парте к тому времени вырисовывалась другая, увлекательная игра.

Моё обучение грозило вернуться к прежней, бесполезной форме, на что я откровенно была не согласна: я хотела, чтобы меня учили, если ни тому, что мне интересно, то хотя бы тому, что я ещё не знаю. Учителя уверяли, что вытравлению чистых кристаллов лазурита в форме октаэдра из фитоаквита при преобразовании иоллиновой руды для увеличения резерва амулетов и создания Эликсира Везения обучают только в академии и только мальчиков. Чувствуя себя ярким термитом, я сердилась такой несправедливости и шла доставать библиотекарей.

В книгохранилище мои поиски полезных знаний сильно ограничивались тремя секциями книг для школьников и учительскими полками, на которых в основном учителя оставляли методички к нашим учебникам.

К несчастью именно в это не слишком весёлое для меня время в классе появился Денрибемир. О том, что у него были проблемы в прежней школе, учителя почему-то говорили шепотом, и какие именно упоминать не смели. Так как других учеников было жальче, учитель практической магии посадил Денрибемира со мной на первую парту, поближе к нему и к выходу из класса. Последнее, тоже неспроста, я думаю, чтобы у каждого из нас троих, в случае чего, оставался шанс сбежать, ведь, господин директор открыто выразил сомнения в определении того, кто из нас с Денрибемиром на практических занятиях окажется ужасней.

Оказалось, Денрибемир любитель прогулять уроки, и парта у выхода его вполне устраивала. Я молча наблюдала, как он раз за разом, тихонько собирается и делает ноги, но надолго моего безразличия не хватило:

– Сейчас урок по основам бытовой магии, – сказала я ему, если вдруг он позабыл.

– Да хоть спецкурс, – ответил новенький.

– Ты куда? – Не отставала уже в коридоре.

– На кудыкину гору, – сказал он.

Я не знала, где находиться такая гора, а мне казалось, что я должна знать и это, поэтому тихонечко покинула стены школы и пошла вслед за ним.

Денрибемиру зачем-то понадобился лес. Леса я боялась, так как мама на том сильно настаивала. Приходилось идти осторожно, бесшумно… и очень долго. Пока, наконец, Денрибемир не скрылся у подножья горы в проходе между камней. Потерять его из виду, я боялась гораздо больше, чем описанных в маминых сказках страшилищ из леса, сильно захотелось узнать, зачем он убегает с уроков. Ступая по сырому, замшелому камню, я оказалась у входа в освещённую пещеру, служившую кому-то жильём: посредине остывшее кострище, в углу спальное место, какие-то вещи и большой сундук, стены украшены свежими, охранными символами. Я прочитала знаки Луны, Иллийского тетрагона и Хагалацу Тьмы, отправила общее приветствие, и меня признали другом даже те охранки, что были не совсем мне понятны.

Денрибемир нравился всё меньше и меньше. Закрадывалось подозрение: «Неужели одноклассник практикует запрещённую магию?»

Отвечать на не заданный вопрос и демонстрировать свои тайные возможности новенький не торопился. Из своей школьной сумки он вынул свёрток и фляжку, положил их в дальней части пещеры. Подошел к сундуку, вывел трёхконтактный открывающий символ, достал оттуда книгу и стал переносить формулы из книги на листок бумаги. В нетерпении, мне хотелось самой закончить за него рисунок (он выводил знаки медленно и неумело), но я дождалась, когда он прикоснулся к сундуку, нанося символы закрытия, быстренько отошла от входа и спряталась за камнем.

Денрибемир покинул пещеру и, не подозревая обо мне, пошел по тропинке вдоль горы.

Вернувшись, первое, что я сделала – создала защитную иллюзию темноты, чтобы свет от моего люмината не был заметен снаружи пещеры. Если бы за мной следили, меня, в отличие от новенького, скрыл бы полог невидимости. Времени было мало, я сразу открыла заветный сундук с книгами. Меня удивило несоответствие уровня сложности заклинаний в книгах и охране. Обережная магия, как я видела, была стандартной, мой брат лет пять назад от такой отказался. Теперь его секреты становилось все сложней и сложней распечатывать.

Книг подобным тем, что хранились в сырой пещере, я ещё не видела. Некоторые обтянуты дорогой тканью, другие мягкой кожей, они казалась тёплыми и живыми, с уголками и переплётами защищенными пластинами яркого металла. Написанные крупно, четко и красиво; в отделке заглавных букв доведённые до необыкновенной роскоши, эти монографии содержали одно магическое направление, хотя имена и почерк на рукописях принадлежали разным авторам.

У меня руки зачесались, когда я первый раз прочитала «трансформация». «Заклинания сферического преобразования плоскости», «Трансформация пространственного восприятия», «Уменьшение и увеличение размеров одухотворённых тел и предметов». Я нашла настоящую сокровищницу знаний. И когда на одной из страниц, увидела сочетание символов означавших увеличение размеров тела, я уже не думала ни о чём другом. Инструкция была вполне понятной:

«Встать под знаком Луны;

Произнести начальную формулу преобразования материи;

Начертить по образцу седьмой знак Аммо-Тамра на теле;

Провести усиление через первый знак Кхэта;

Произнести замыкающую формулу преобразования и разделить энергию, направив часть ее по живым потокам общего магического поля».

Магия меня слушается, словно Дика – Богиня Справедливости хотела этим компенсировать мои главные недостатки. Я подтянула магический поток воздушной стихии и легко преобразовала его по указанной схеме, влила каплю энергии жизни и с ликованием отметила, что количество, которое я потратила на ритуал, даже не сказалось на моём общем самочувствии.

Однако внутреннее ликование довольно быстро угасало, испорченное предчувствием неудачи, так как изменений по моим внутренним ощущениям не произошло.

«Может сделала что-то не правильно?» – подумала я огорчённо. Конечно, я так хотела стать большой, что колени до сих пор дрожат от волнения, но я очень старалась соблюсти все условия ритуала и надеялась, что не зря. И даже если бы за это потребовали всю мою магию, я бы, пожалуй, отдала.

– Уххх, – выдохнула я, осознавая, наконец, возможные риски. Хорошо, что потребовалась самая малость. Сложив все книги в прежнем порядке, произнеся очищающее заклинание, убиравшие остаточную энергию ритуала и полога невидимости, я поспешила прочь из пещеры, но от привычного предчувствия, что опять натворила бед, было не убежать.

Нагнать страха помог Денрибемир, который вынырнул из леса мне на встречу, когда азарт нового погас, и я вовсю предалась самобичеванию и переживанию возможных сценариев последствий ритуала.

– Ты что тут делаешь? – спросил он. Мы остановились, оба понимая, что ответ очевиден: гора с пещерой, в которой он скрывал книги, находилась позади меня.

– Ничего, просто заглянула в гости, чтобы выяснить цвет твоей магии.

– Я не тёмный, – заверил меня Денрибемир, и я ему поверила, потому, что сама убедилась – его магия не на крови.

– Уже поняла, но тогда почему ты здесь прячешься?

– Не твоё дело…

– Из-за этих странных книг тебя выгнали из прежней школы? – спросила с сочувствием, я не хотела ссориться, в конце концов, это я вторглась на чужую территорию. Новенький не успел ответить, замер, прислушиваясь. Мне тоже показалось, что где-то хрустнула ветка. Он схватил меня за руку и потянул за собой, срываясь на бег. Когда мы, наконец, остановились, он, не давая мне отдышаться, велел:

– Беги в ту сторону и не останавливайся. Никогда не возвращайся в пещеру. Поняла? На ней заклятие Монтебиля, скажешь кому-нибудь хоть слово и твоим воспоминаниям конец!

Я неслась домой, как угорелая и боялась ни леса, ни наказания за то, что ушла с урока, я боялась лишиться памяти. Не имея противодействия к незаконным заклинаниям, я впервые не знала, как мне выпутаться из этой истории. Я поверила угрозам Денрибемира и рассказывать о пещере поостереглась. Но что, если тот от кого мы бежали, увидел меня и запустил проклятьем? Моя память вскоре будет стёрта, как память непокорных адептов печально известного, преподобного злу Монтебиля.

Сидя в своей комнате, я долго перебирала разные воспоминания, проверяя свою память и записывая случившееся со мной в новенькую тетрадь – заговорённый, личный дневник, который явиться только тому, кто по воле Бога Истины Мнемоса должен знать правду.

Глава 2

Новый гардероб и прочие неприятности

Я проснулась мокрая от пота, словно всю ночь поднималась к вершине Кудыкиной горы. Ноги и руки болели, я очень устала, пока просто открывала глаза. Когда обеспокоенная горничная побежала за мамой, я опять провалилась в сон.

Мама разбудила, поцеловала в лоб и велела служанке переодеть меня в свежую ночную рубашку. Ещё она сказала, что я заболела и могу не идти в школу. Этот факт меня чуть не вылечил, я очень обрадовалась возможности не встречаться с Денрибемиром, что было неизбежно, если я бы пошла на уроки. Уж, лучше заболеть, тем более в это утро я оказаться на пике популярности. Ещё бы! Я первый сильфийский ребёнок, который подхватил какую-то заразу. Все дворцовые дети, по малолетству не посещавшие школьные занятия, прибежали ко мне, как только узнали, что я чудесным образом больна. И тут началось:

– А как заболела?

– А покажи язык…

– А дай пощупать лоб…

К их сожалению копыта у меня не выросли, я не пылала жаром, как им хотелось бы, и на завтрак я съела всё, что мне принесли. Поэтому, спустя какое-то время, найдя меня почти обыкновенной, они попросили им почитать. Я по привычке взяла стул, чтобы дотянуться до нужной полки, поставила его и поняла, что он мне как бы и не нужен – я смогла бы достать книгу без него. Моей радости не было предела. Недомогание было полностью забыто, я помчалась к маме, и даже когда она подтвердила очевидные изменения, продолжала сомневаться, не сон ли это.

Радовались всё утро. Невестка, конечно, отметила, что я по-прежнему не высокая, но малюткой я быть перестала, вместо низкорослой пигалицы теперь я настоящая сильфида, всего чуточку ниже моих сестёр.

– Как можно вырасти за одну ночь? – удивлялись родные, на что я молчала, как эфейрийский партизан. Загадочно улыбаясь, я купалась во всеобщем внимании, которое, к сожалению, иссякло слишком быстро: днём к папе прибыл посыльный из соседнего государства и сообщил, что их главный собирается нанести визит.

Ну, скажите, какой нормальный правитель так делает?! Сразу видно, что он правит недавно. Папочка, например, о таких вещах за полгода договаривается. Тем не менее, соседу, конечно, не отказали, но после этой новости все переключились на подготовку к встрече, а моё чудесное превращение в прекрасную нимфу отодвинули на второй план.

К тому же, как оказалось, мне высокого гостя встречать не в чем: я так и ходила всё утро в ночной рубашке и мамином халате, ни одно из моих платьев на меня не налезло.

К прибытию гостей лучшее, что успели придумать – обрядить меня в одно из платьев моей пятнадцатилетней племянницы, наспех ушитое в талии. Стоять у трона в этом платье я отказалась сразу. Хотя меня и раньше там стоять не заставляли. Обычно я рассматривала гостей, слушала гимны и речи из дальней части зала, за спиной церемониймейстера. Но сегодня, подошедший к нему эльф, глядя на меня, подмигнул глазом и спросил: «Чья такая красивая малышка?».

Это стало последней каплей.

«Малышка?!», – у меня глаза округлились. Обида на гостей, нагрянувших так не вовремя, и на наряд, из-за которого я осталась похожа на ребёнка, убили всякое желание здесь находиться. Надув губы, я выбежала прочь. Толпа незнакомцев, спешащих в зал, помешала убежать прямиком к себе на второй этаж. Я пробилась сквозь неё до центральной лестницы и сдалась. Лестница походила на поток яркого песка из разноцветных нарядов. Кое-как выбралась из этого потока и юркнула под лестницу, планируя позже тихонько подняться в библиотеку и там читать или страдать от несправедливости судьбы. Смотря чего больше захочется.

Высокопоставленные гости прибывали и прибывали, я слушала бесконечный топот ног поднимавшихся к гостевым комнатам и спускавшихся вниз. Пришлось начать страдания прямо под лестницей:

«Как же так получается, меня, к огромной радости совсем недавно подросшую, двадцатилетнюю сильфиду, в этом детском платье опять приняли за малышку?!»

Когда поток королевских ног со всех концов Содружества иссяк, я выглянула, чтобы уйти, но в это время кому-то понадобилось спускаться.

– Я не ослышался? Остаться?! И что вы мне прикажете делать?! – услышала я мужской голос, скованный покорностью он ломался нотками отчаяния. Видимо эльф был крайне раздражен, услышав новости и скорее негодовал, чем переспрашивал.

– Уверен, Вы сможете найти слова, чтобы объяснить решение его Светлейшества. Как я уже сказал, он намерен остаться здесь на ночь.

– И как можно объяснить его невесте, что он срочно решил навестить соседей и уехал за несколько часов до подписания брачного контракта? Самое лучшее, если он вернётся к ночи!

– Завтра, – настойчиво поправил паникёра второй эльф. – Мой брат не поступил бы так, не имея веских причин. На встречу глав содружества мы прибудем вовремя, вопросы личного характера он обсудит после…

Эльфы удалились, я поднялась по освободившейся лестнице, ещё больше расстроенная. Ведь, если их упрямый властелин к тому же окажется соней и не поторопится с отъездом, то я буду вынуждена прятаться ещё как минимум половину завтрашнего дня.

На следующий день ко мне прислали портниху госпожу Угвильду и она пообещала за неделю закончить мои настоящие, сильфийские наряды. Ещё она сказала, что гости сегодня уезжать не собирались. Это я и так поняла: суета усилилась, оживились иллюминации за окнами, зазвучала музыка, моя горничная Лиси, и та, была занята не мной. Видимо, ее постоянно дергали с поручениями, и у неё даже минутки не было, чтобы ко мне заглянуть.

Я нашла лишний повод на всех обидеться. Не уверена, но кажется, вчера утром ко мне приходила мамина горничная. Это была не Лиси. Единственную, родственную душу, которая меня вырастила, и ту себе заграбастали. За то чужаки ходили по коридорам, переговаривались, смеялись, и отвлекли от меня родных окончательно, в то время как я оказалась в ужасном положении. Я не взяла с собой ничего нового, чтобы почитать! Изнывая от безделья, я походила туда – сюда по комнате, отработала заданные на дом заклинания, села, записала несколько событий в дневнике и заскучала с новой силой. От такой вопиющей несправедливости я предалась слезам, но всю досаду выплакать не удалось. Можно было напроситься в гости к госпоже Кельде, она много лет работала учительницей, а недавно взялась подтянуть Улеантиваля по всем предметам. Мне нравилось слушать рассказы старой леди, за чашечкой ароматного, берглаотского чая. Вот кто мог бы оценить моё «взросление» по достоинству!

Зарёванная, я ещё разок шмыгнула распухшим носом и решила незаметно для всех улизнуть. Стены нашего дворца защищены от воздействия любой магии, кроме папиной. Выбираясь через окно первого этажа, я могла рассчитывать только на силу собственных мышц. Села на подоконник, вытянула руки, дабы обхватить ветку, как не раз уже делала, и прыгнула, в надежде спуститься склоняя ветку вниз. Но платье было не моё, я вообще кружево не носила. Оно зацепилось за каменный выступ, потянуло меня назад, и я повисла, с бесполезным, тоненьким кончиком ветки в руках, ногами вниз как сложенный зонтик на крючке с подолом треклятого платья, задранным выше головы. Магия близ стены предсказуемо не откликнулась. Я побрыкалась, поболтала ногами, нитки оказались крепкими, а пышная, нижняя юбка не давала оттолкнуться от стены. Попыталась выскользнуть из платья, лиф непривычно заполняли только вчера появившиеся «женские прелести» и, ещё минуту назад гордившаяся их приобретению, сейчас я выругалась с досады, понимая, что окончательно застряла.

– Фрукты на сильфийских деревьях бранятся как сапожники, – услышала я грудной, мужской голос, за которым последовали весьма сдержанные, не дружные смешки.

– Я бы даже, посмел заметить, на главном семейном древе, потому как с огромной уверенностью можно утверждать, что это ни кто иной, как младшая дочь Владыки Исильгарда – Эвиладель, – ехидный, заискивающий голос директора Тильвилиуса напомнил, что порчу школы мне ещё не простили.

Самое скверное, что толпа вокруг увеличивалась, я слышала шаги и любопытствующие возгласы. Вскоре я буду вынуждена увидеть лица тех, кто смеётся надо мной, как и тех, кто уговорил меня надеть это треклятое платье, а также лицо чужого дядьки, назвавшего меня фруктом. Он, легонько, словно я ничего не весила, снял «зонтик с крючка» и, отнеся навесу до ровной поверхности, отпустил. Подол упал, а я осталась стоять с закрытыми глазами и делать вид, что я «в домике».

В вознишей тишине, я перестала дышать от стыда и страха. Что скажут родные на такое неразумное поведение. Ну почему я не осталась сидеть в своей комнате?! Время шло, ничего не оставалось, как воочию принять всеобщее разочарование.

Мужчина стоял рядом, заслоняя остальных. Он был огромным. Мне показалось, что он закрыл собой весь мир и, не отрываясь, смотрел на меня. Если можно было назвать, написанное на его лице потрясением, то я готова была согласиться, он видел такое впервые. Я оглянулась, позади меня пустая стена. Не могла же она вызвать такой взгляд? Молчание продолжалось, я не знала, что мне и думать. Потрогала щёки, возможно, я испачкалась или поцарапала лицо. Он осторожно отвёл мою руку и положил её ладонью вниз на свою огромную ладошку. Мне было не по себе, к тому же я опять заболела, меня стало знобить. Он понял, что я собралась удрать, раньше, чем я успела развернуться и, схватив в охапку, понёс куда-то, прочь ото всех. Я бросила взывающий к помощи взгляд, но никто из присутствующих не спешил меня защищать, даже старшая сестра осталась стоять с открытым от изумления ртом.

– Сколько тебе лет? – спросил он, когда поставил меня, выбрав для этого одну из пустых аллей парка.

– Двадцать, – ответила я, поправляя злосчастное платье.

– И где тебя прятали эти двадцать лет? – задал он вопрос, на который продолжал искать ответ самостоятельно, изучая моё магическое поле и ауру. Так как ответа из моих уст не требовали, я возмущенно молчала, молясь богам, чтобы поскорее освободиться.

Магическое исследование продолжилось, и когда незнакомый господин по-хозяйски полез мне в голову, я поставила блок и даже послала встречный, откуда-то возникший во мне атакующий импульс.

– Что же в тебе особенного…неплохой резерв… есть потенциал к развитию, но ничего выдающегося не вижу… – размышлял он вслух.

– Отпустите меня, – попросила я, когда он вновь остановил мою попытку сбежать, схватив меня за руку. Он посмотрел на неё с осторожностью, словно я была вооружена ножом и, развернув, переплёл наши пальцы. Меня накрыло холодной волной, ледяные потоки незнакомой энергии, словно стянули меня и завязали в узел. Я вскрикнула, вырвалась и убежала, а незнакомец остался стоять в не меньшем потрясении.

Меня не искали… А если бы он меня убил? Обиженная на всех, я не пошла к госпоже Кельде! Почему-то меня продолжали «не искать» так долго, что я уже начала думать, пусть лучше убивают, а не то сама умру от старости здесь под кустом, скучающая и никому не нужная.

Стемнело. Ничего не оставалось, как пробираться в дом словно прислуга, чёрным ходом. Лазать по деревьям, до тех пор, пока не получу нагоняй за прошлый раз, я не решилась.

В моей комнате сидела мама и выглядела удивительно расстроенной.

– Эвиладель, присядь, дочка, – попросила она.

Села напротив неё, сгорая от стыда, согласная принять любое поучение, и вымолвила:

– Мам, я…

Она поцеловала меня в лоб, на миг прижала, обнимая, и, быстро отстранившись, предупредила:

– Сегодня вечером тебя ждут в тронном зале, – и добавила, вернув себе уверенное спокойствие, – Я поторопила портних. Твоё платье готово. Служанки помогут тебе с новым нарядом и бельём. Не убегай больше.

Вошла Лиси и две мамины служанки, такого раньше ни разу не было, чтобы мне помогали сразу трое. В ванной они скребли щетками мои руки и ноги, наверняка было щекотно, но пришибленная сообщением родительницы я против обыкновения ни разу не дёрнулась и оставалась безучастной пока меня вытирали, сушили, одевали и причёсывали. Я стояла, как кукла, и не сопротивлялась, даже когда меня затянули в платье, такое узкое, что стало трудно дышать.

– Расслабь чуть-чуть шнуровку, она бледная совсем, – велела Лиси, объясняя, – девочке впервые одели взрослое платье.

Белое, посеребрённое бликами тончайших, словно иней, нитей драгоценного диалина, длинное, облегающее фигуру платье расходилось от бедра книзу нежными волнами, словно ноги окутывали холодные воды Севера. Узоры спускались от лифа вниз, утопая в ткани этих волн по обеим сторонам, а на животе и под лифом ткань истончалась, казалось узоры легли на голое тело. Я провела по ним руками, узоры были гладкими, едва заметными на ощупь, такая же ткань была сверху, заканчивалась высоким воротом, как драгоценное ожерелье обхватывающим шею, шла по плечам, переходя к рукавам, тремя нежными волнами повторяющими крой шлейфа.

Я смотрела на прекрасную незнакомку в зеркале, и мне стало совсем не по себе. Трансформация тела не вписывалась в мои представления о проведённом ритуале увеличения роста. Я изменилась слишком разительно: лицо преобразилось, глаза сияли, губы, словно нарисованные краской, стали полней, а подбородок заострился, приближая меня к идеалам красоты, что демонстрировали лишь холсты художественной галереи нашего дворца. Даже волосы удлинились и посветлели, отливая серебром под стать платью. Из вечного ребёнка я превратилась в девушку, не зная как теперь себя вести: я никогда не задумывалась о своей походке, жестах – всё это было не важным, когда меня замечали, только чтобы пожалеть. Изменения оказались новой ответственностью – обязательством вести себя достойно этой внешности.

Мама умела ходить величественно, она даже в наши спальни входила как в тронный зал, а я привыкла лётать, сшибая всех на пути. Незнакомка в зеркале расправила нежные плечи, уверенно подняла голову, её губы слегка обозначили улыбку, когда она решила меня покинуть. Я пошла навстречу неизвестности, ещё не в полной мере ассоциируя себя с дивой, оставленной в зеркале.

Музыка смолкла, моё имя прозвучало на весь дворец, когда я только приблизилась к залу, обе створки главного входа распахнулись. Я не смотрела на гостей, готовясь принять недовольство отца, я хотела пробежать мимо всех прямо к нему, поцеловать его руки, чтобы вымолить прощенье, закрепив непреложной клятвой обещание быть отныне самой послушной. Но воспоминание о сильфиде из зеркала не позволило мне ускорить шаг, и я как во сне, поплыла сквозь расступавшуюся толпу.

«Да младшая дочь, – успевала мысленно согласиться с тем, что они шептали друг другу. Однако их удивлённый шепот вызывал у меня всё больше вопросов, – Кто красавица? Кому отдадут? Кого?»

В душе теплилась надежда, что папа не станет отчитывать меня в присутствии гостей, но внутренне я настроилась без слёз принять самое страшное наказание. Какое оно может быть, я понятия не имела, папа меня никогда не наказывал. Пройдя установленное этикетом расстояние, я поклонилась и осталась в поклоне ждать разрешения подняться.

– Подойди, Эвиладель, – разрешил отец.

Я поднялась на тронное возвышение и встала рядом с матерью, не глядя в сторону второго золоченого кресла, установленного для эльфа.

– Высокородные гости, – официальный голос церемониймейстера заполнил зал, – Принцесса Эвиладель ди ла Исиль Дасар дочь Исильфгарда получила личное приглашение. Отныне она почётная гостья Повелителя Зари Владыки Име-Эль-Риар Эльфирина Хранителя Светоча Гелиоса Главы Содружества Великой Элинии…

Голос оборвался и, тогда я заметила, что папа поднялся во весь рост.

– Приглашение нашей дочери – это огромная честь для нас всех, – произнёс он. Я папу всю свою жизнь знаю и, по тому, как он сказал, мне не поверилось, что моё приглашение в Име-Эль-Риар и, правда, огромная честь. – Моя дочь будет не просто гостьей, она станет представителем сильфийского народа на земле дружественного соседа, нашего верного союзника. Эльфирин встретит принцессу Исильфгарда, отправленную нами в качестве Гран Синта-Маат.

По залу прошлась очередная волна изумления. Я их понимала, высшего титула посла удостаивались мужи за большой вклад в развитие межгосударственных отношений. У нас он пропадал без хозяина пару сотен лет и вдруг его получает младшая принцесса. Но папу это обстоятельство, не смущало, значит, так можно. Он расположился на троне и взмахом руки подал сигнал музыкантам.

В моём направлении двинулась вереница подданных, многие сильфы были мне знакомы, но и они смотрели на меня, словно видели впервые. Эльфы, не смущаясь, выражали своё удивление, один даже пожал мне руку, как это принято исключительно между мужчинами. А мне это понравилось, больше, чем то, что после её обслюнявил какой-то тип в алом камзоле. Когда пожелания успешных начинаний на политическом поприще закончились, передо мной возник золотоволосый эльф с очаровательной улыбкой.

– Вы станете самым ценным бриллиантом Эльфирина, таинственная Принцесса Исильфгарда, – сказал он вместо того, чтобы представиться.

– Очень жаль, – ответила я, порядком уставшая от восхищений мной прекрасной. – Не хотелось бы гостить в подвалах сокровищницы Име-Эль-Риар.

Эльф продолжал улыбаться, хотя его глаза уже смеялись, он оценил мой юмор, никто всерьёз не верил слухам, что свои ценности золотые эльфы прячут под землёй, как гномы.

– Вы подарите мне танец? – попросил он.

– С удовольствием, – ответила искренне, так как вдруг поняла, что ругать меня никто не собирается. Наказали громким титулом, отправили в гости к эльфам – погощу и вернусь. Чего бы с эльфами не подружиться. Этот был просто очень мил. Моя природная весёлость вернулась сама собой, – А вы не подскажете имя бедняги, которому я согласилась оттоптать ноги?

Эльф рассмеялся в голос, при этом, когда он, всё ещё улыбаясь, глянул в сторону стайки незамужних дев в белых платьях, я услышала дружное «О-о-ох» полное восхищения и, голову даю на отсечение, звук падающих без чувств тел.

– Ноги второго принца Эльфирина в вашем полном распоряжении. Прошу Вас, зовите меня Арис.

– Эвиладель, – я легко перешла на «ты», отвечая на предложенное легкое рукопожатие.

Урокам танцев я предпочитала занятия магией. Всем было безразлично, умею ли я танцевать, до этого дня меня не обязывали посещать официальные приёмы и праздники. Мелодия сменилась, мы закружились по залу. Я с удовольствием отметила, что двигаюсь послушно музыке и партнёру, и ничьим ногам не угрожаю.

– Вы прекрасно танцуете, – отметил он.

– Ой, и не говорите, самой удивительно! – откровенно призналась, довольно улыбаясь, чем вызвала очередной приступ веселья у второго наследника престола золотых эльфов.

У нас с наследованием было гораздо проще – назначил дедушка преемника, и пошел отдыхать. Высшим или, как их называли из-за цвета магии Гелиоса – Золотым, повезло меньше. Ритуал «Выбор Светоча», по каким-то причинам, определил хранителем не первого сына, а второго, и бедняжка первый наследник там же и остался, «стоять» в очереди на престол. Третий принц, вальсирующий со мной по залу, естественно стал вторым, а их средний брат Даромир стал главой рода Риар, владельцем замка, древнейшего города Эльфирин, а после взял и объединил все эльфийские государства в содружество. Папа так удивлялся, когда узнал, что властелином будет военный, которого к управлению мирными эльфами даже не подготавливали.

Совершая обход на носочках вокруг Ариса, вставшего на одно колено, я глянула туда, где должен был находиться его сиятельный брат, и обомлела. На троне высокого гостя восседал тот самый дядька, что мучил меня в парке. Как я теперь понимала, жалуйся на него папочке или нет, эльфу за плохое поведение ничего не будет. Наш танец прервался. Видимо мой испуг был очевиден, так как Арис отреагировал на это оцепенение лёгким пожатием моих пальчиков и, шепнув, чтобы я не робела, повёл меня к трону своего брата. Суровое выражение лица Владыки Эльфирина показывало, что в новом платье, я нравлюсь ему не больше, чем в прежнем.

– Брат, когда ты такой серьёзный девушки готовы лишаться чувств от одного взгляда на тебя, – Арис продолжал шутить.

– Лишать дев чувств?!… Чему не научишься у младшего брата, просиживая дни во дворце, – это было похоже на упрёк, не мог же их властелин пытаться шутить с таким суровым видом. Но Арис только ещё шире улыбнулся.

– В моём присутствии девушки падают от восторга, а не от страха, – это Арис объяснил мне, и тем же доверительным тоном, обратился к правителю: Сделай лицо по проще, а то все разбегутся…

– Я дал ей время привыкнуть к моему…виду, – пообещал главный эльф и посмотрел на меня испытующе, словно спрашивал, понимаю ли я, о чём он. А я не понимала. Если он пошутил, то с таким лицом, едва ли, над его шутками посмеялись хоть однажды. Я растерялась, испытывая неприятное чувство, когда не знаешь, чего от тебя ждут. Шепотом произнеся извинения, я решила осуществить угрозу брошенную Арисом, то есть убежать. Немного резковато убрала руку с предплечья второго принца и, сделав поклон со всей почтительностью, которую в себе еле откопала, вернулась на место справа от трона отца.

Вечер был полон волнений: мой первый бал и высокий титул показались изматывающими. Танцы продолжались утомительно долго, у меня болела спина от необходимости держать «царственную» осанку и ноги от пируэтов, висков и телемарков. Арисгар тоже много танцевал, с эльфийками разными и сильфидами. В прочем, расовых предпочтений у нас в гостях никто не выказывает. Дважды, он одаривал меня красивой, открытой улыбкой. Первый раз я ещё смущалась, а второй – ответила ему тем же. Но видимо перестаралась, и свидетели подобного действа сбились с такта.

А другой, абсолютно неприветливый брат с равнодушным видом восседал на тронном кресле и кроме как с папой, ни с кем не разговаривал. И желающих его развлечь было не много. Да их, кроме папы, просто не было! Пусть даже новый правитель почитался как герой, спасший целый город от нападения демонов, но о нём слагали больше страшных небылиц, чем хвалебных песен.

Говорили, что рождённый вторым, он, без претензий на корону, посвятил себя военному делу, где не было ему равных, и возглавил эльфийскую армию ещё в очень юном возрасте. Тогда же произошло нападении демонов на город водников Омилсар. Вторжение столь сильного врага унесло много жизней в течение нескольких минут, но вестник с призывом о помощи достиг соседей. И будущий повелитель Зари бросился на защиту, не дожидаясь остальных. Открыл портал в чужие земли, принял на себя основной удар врага и удерживал до прихода своих воинов. Страшно представить, но есть свидетели, которые утверждали, что на обожженном магией теле принца не осталось целого куска кожи, и чтобы не травмировать окружающих видом изуродованного лица, теперь оно навсегда скрыто под личиной амулета Тефиатрана.

Этот артефакт использовали, чтобы придать облику правильные черты, скрывая любые дефекты. А еще с его помощью можно стать двойником любого человека и поэтому их обладателям требовались исключительные полномочия. Особенно по этому поводу страдали стареющие дамы, которые мечтали выглядеть как в лучшие годы.

Я смотрела на строгое лицо отважного воина и представляла, как оно должно быть изувечено, если ему не смогли помочь лучшие лекари, и приходится применять магию амулета. Не сразу заметила, что в ответ меня внимательно изучают. Я вспомнила, что совсем недавно тоже применила магию, чтобы избавиться от своего гномьего роста и подумала, а может и он прячется от нормальности окружающих за маской суровости, как я за образом маленькой девочки. Моё невольное сочувствие во взгляде было принято со вниманием, которое быстро сменилось равнодушием и, разорвав наш зрительный контакт, медноволосый правитель отвернулся, сжав пальцы, так что они, скорее всего, оставили вмятины на золочёном подлокотнике.

Уже за полночь, в полной убеждённости, что улыбчивый эльф мил ровно настолько, насколько страшен его венценосный братец, я испросила молчаливое разрешение мамы, и, смакуя в уме незабываемый танец с Арисом, покинула зал. От переизбытка впечатлений спать не хотелось, вместо своей кроватки я устроилась на кушетке в библиотеке и, стараясь не повредить острыми металлическими уголками книги узоры на платье, придвинула столик и углубилась в чтение.

– Вот ты где? Как знала, что не спишь. Сразу пошла в библиотеку, чтобы поговорить с тобой.

Я с усилием отодвинула тяжеленную книженцию о политическом строе Эльфирина и встала навстречу маме.

– Ты всегда знаешь меня лучше меня самой, мамочка, – улыбнулась её внимательному взгляду, обещая, что в душе я прежняя, её маленькая девочка, изменения коснулись только внешности. Она повела меня к дивану, потянула за руку, предлагая присесть.

– Послушай, Эдель, – мама непривычно использовала моё сокращённое имя. Я всегда хотела, чтобы у меня всё было «длинным», «большим», «высоким», и давно отучила семью от «Эдель» и «Дель». Мама продолжила:

– Завтра ты покинешь отчий дом и начнёшь самостоятельную жизнь. Это не просто – стать взрослой за пару дней, но у тебя нет выбора. Статус высокого посла твоя защита и ответственность передо мной и отцом, перед нашим народом.

– Мама, а зачем он мне? Разве не достаточно быть принцессой, чтобы меня защищали?

– Принцесса не скажет весомого «нет» Владыке Эльфирина, только Гран Синта-Маат другой страны, принятый Верховным Советом вправе отстаивать своё мнение перед властелином. А мы знаем, что времени не достаточно, чтобы научить тебя держать язык за зубами. Но помни, когда собёрёшься открыть рот, Исильфгард не развяжет войну из-за девичьей глупости. – Мама замолчала, словно сама испугалась строгости, которую до этого я не получала несмотря на все мои выходки. Она обняла меня и притянула к себе мою голову. – Этот амулет приглушит сияние силы пробудившейся в тебе, – застегнула со спины тонкую цепочку с кулоном и наказала: Носи его не снимая, пока не лишишься силы или не будешь в полной безопасности.

– Мамочка, а мне нужно уезжать, потому что папа сердиться на меня?

– Нет… Потому, что ты изменилась. Ты такая красивая Эвиладель, что случись это раньше, всё сложилось бы по-другому. С момента твоего рождения мы были уверенны, что ты навсегда останешься в роли нашей маленькой дочери. В силу твоего роста… – мама поправила себя, – из-за твоей необычной внешности тебя совсем не готовили к общению с малознакомыми людьми, я имею ввиду… с мужчинами.

– Что ты, мамочка! Если ты из-за этого расстроилась, можешь не переживать, – твёрдо уверила я, взявшись за руки и опустившись на пол перед её креслом, чтобы она привычно погладила мою голову. – Я же слышала, как Катриэлла объясняла Матильдине, что от поцелуев до бастардов один шаг. А ещё, Лиси говорила, если гулять с мужчиной по ночам, можно заразиться позорной болезнью. Так, что целоваться и гулять, как стемнеет, я точно не стану и тебя ни за что не опозорю.

Мамочкин вздох прозвучал полный безнадёжности.

– Мы с папой просим прощения за эту брешь в твоём воспитании. Я посоветую тебе одно: когда ты захочешь узнать больше, найди добропорядочную, замужнюю женщину и подружись с ней.

– Хорошо, мамочка, подружусь, – обещала я.

– Остаток ночи тебе придётся провести на ногах. Я созвала всех столичных портных, чтобы они успели закончить. У тебя не будет недостатка в красивых нарядах, часть будет готова завтра, другие перешлю тебе в Име-Эль-Риар.

Прошу, ни каким обстоятельствам не дай себя сломить, живи и сделай всё, чтобы остаться счастливой. Внешность – ценность важная для чужих глаз, магия – возможность лёгкой жизни, но это тоже не главное. Можно жить и без неё. А ты как никто умеешь приспосабливаться к ситуации и быть счастливой. Не растеряй покой терзаниями о несбывшемся и желаемом. Будь осторожна даже в мечтах. Гордись тем, кто ты есть, даже если нельзя будет говорить своё имя другим. Ты всегда будешь нашей дочерью, и ты первая женщина Гран Синта-Маат. Но гордясь, вспомни, как висела на стене, и все смеялись над тобой. И когда снова посмеются – вспомни, что висела на стене и мир после этого не рухнул. Пусть смеётся ханжа, мудрый задумается о причинах, добрый отнесётся с сочувствием, родной поддержит, находясь за тысячу лиг, а мнение прочих не важно.

– Мамочка, значит, я не смогу вернуться после?

На этот вопрос мне ответили мамины слёзы, которые она удержала, пропуская в библиотеку портных, и унесла с собой, не показав больше никому.

Глава 3

Мечты и сожаления об утраченном дефекте

Нашу малолетнюю «банду» к межпространственной переправе не пустили, мы шумно распрощались у дверей комнаты для общих занятий, и, помахав рукой на прощанье цвету будущей сильфийской аристократии, я наказала им папин дворец не разрушать. На что племянники, племянницы и отпрыски знатных семей, призванных ко двору, скорчили грустно-раставательные лица, а мой любимый братец, принц Далиантан сказал, что без меня дворцу точно ничего не угрожает и потрепал меня, как обычно взъерошив волосы на макушке. Довольно улыбнулась, нисколько не обижаясь, и глянула на него снизу вверх с обожанием верного пуделя, о котором он любил мне рассказывать. Далиантан всегда был моим объектом для подражания. Я сожалела, что я не мальчик и не могу пойти учиться, чтобы стать таким же сильным магом, каким наверняка будет он.

В его сопровождении я пошла к башне алонгационного порта, которая была открыта для отправки гостей с рассвета. Перед переходом меня ожидали несколько воинов, два мага из миссии, советник, моя тётя – леди Мединтун, направленная со мной в качестве дуэньи, и горничная Лиси. Брат обнял меня на прощание и наказал боевому магу, которого звали Гилихад, делать безопасным каждый мой шаг и многое другое, которое заключалось в том, чтобы я поменьше куда-либо шагала. Гилихад приступил к выполнению приказа незамедлительно и, как немощную, придерживая меня за локоть, повёл сквозь зеркальную рябь перехода и отпустил только когда убедился, что я твёрдо стою на ровной дороге.

Я с удивлением обнаружила, что мы прибыли не в Име-Эль-Риар, а в столицу тёмных эльфов, город Данхар. Грандиозный вид дворца Нари-Ран описывался в учебниках, как пример наследия могущественных предков менее одарёнными потомками. Это чудесное строение не поддавалось влиянию времени, трансформировалось под стиль современности и отвечало потребностям тёмного двора, которых так назвали не по цвету их чёрных волос, а из-за магии, запрещённой в других государствах. Хотелось верить, что тысячи лет назад, когда строилось одно из чудес эльфийского мира, дроу не были тёмными, и моя комната, в точности такая, как имеется дома, появиться здесь без магии крови.

Нас встретили у входа. Мужчина средних лет, представился личным камердинером сильфийского Гран Синта-Маат. Заметив смущение советника Баливаса, я не указала «моему» камердинеру на его ошибку, и он остался с мужчинами, после того как мне предложил следовать за его помощником. Мы пошли по коридору, когда я вспомнила, что не уточнила к какому времени мне явиться на занятие по «введению в профессию», обещанное накануне при разговоре у трона отца.

– Нужно вернуться, – сказала я. Гилихад и Лиси, как очень добросовестные слуги, игнорируя возражения провожатого пошли назад вместе со мной.

Эльфов в холле стало больше, они стояли группами, я подошла к той, где находился советник Баливас, и спросила, когда он сможет уделить мне время.

– Принцесса, идите, идите, – спешно отмахнулся он. – Думаю в ближайшие дни не получиться вовсе.

В этот момент объявили десятиминутную готовность до начала Совета.

– А разве Гран Синта-Маат не нужно присутствовать на Совете? – спросила я.

– Не приведи Великий Златодар! – воскликнул советник, взывая к высшим силам, покровительствующим трудолюбию и усердию.

– Господин Баливас, если принцесса послушает вас сейчас, неподтверждённый титул не защитит её даже в её собственных покоях.

– Но мужчины не потерпят присутствия…

– Плевать на их реакцию. Думайте о её судьбе.

Я не стала медлить, принимая решение. Моя судьба была мне очень дорога, я её никому кроме мамы с папой доверять не собиралась.

– Спасибо вам обоим, – поблагодарила я своего советника и доброго эльфа, который подтолкнул меня к смелому поступку. – Лиси, принеси мне темный плащ, который ты положила к деловой одежде, – моё твёрдое намерение присутствовать на Совете отразилось в голосе, и Лиси, до сего момента имевшая привычку меня останавливать и вразумлять, сразу бросилась исполнять распоряжение.

Нас пригласили в совещательную комнату похожую на большую аудиторию с трибуной в центре и креслами, расставленными для каждой делегации отдельно, и я еще больше восхитилась древней магией дроу: рядом с сиденьем советника находилось место с моим титулом. Я села и, без страха разоблачения, опустила капюшон простого, серого плаща, потому, что украшенные драгоценностями и сложными плетениями головы длинноволосых эльфов выглядели намного женственнее, чем моя с гладко расчесанными волосами, спускавшимися под плащ.

Сильфийская делегация была немногочисленной, нас объединили с водниками и объяснили, что проект резолюции Совета готовит каждая группа и озвучивает после всех выступлений.

Первым слово взял принц Акху-Лонд Этендальс из рода Айсинтуж. Дроу долго и восторженно рассказывал о важности их миссии в совместной борьбе со страшным злом. Оказалось, что мы на пороге войны с аватарами, а тут ещё на лесных эльфов вероломно напал никому не известный враг, и уже завтра каждое государство обязуется снарядить утвержденное количество магов, чтобы подготовить достойный отпор, в случае повторного вторжения. Я забеспокоилась, а наберет ли папа столько боевых магов и не придется ли ему отправить моего брата.

Затем лесовики сообщали, что описание малоизученной до сих пор угрозы было найдено в хранилище одного из их древних храмов. Согласно первоисточнику нечто подобное случалось далеко в прошлом и называлось Хаш-Арматом, что означало «враг внутри». Неделю назад пострадали эльфы самых крупных провинций Инитран и Дипритран, их дома опустели за одну ночь, нескольких выживших опросили и результаты представили сегодня.

Совещание было очередным и многое из того, что мужчины обсуждали, ссылаясь на ранее известные факты, для меня осталось непонятным. Когда умная комната явила нам рисунок в эльфийский рост, я слегка приподнялась, рассматривая амитай (так назвали отдельную особь Хаш-Армат), изображенную сидящей на полу. Смотреть было очень страшно. Голова казалась неестественно большой из-за нескольких костяных наростов не симметрично выраставших из черепа. Они срастались и расходились, образуя глубокие трещины. Наросты поменьше уродовали спину и руки. Под шеей наросты заканчивались гладкой серой кожей, которая покрывала два бугорка. Стоп! Тут я поняла, что все мужчины разглядывают грудь, шлёпнулась на сидение и опустила глаза, мгновенно став пунцовой от смущения. Особь, рисунок которой нам демонстрировали, была женской и полностью обнаженной.

Похоже, это задевало только мои чувства, и, более не глядя на рисунок, я постаралась взять себя в руки, с удвоенным вниманием запоминая названия атакующих формул и героические подвиги лесных эльфов, пытавшихся противостоять малоизученной напасти.

Один из них описывал неуязвимость тела амитай при поражении различными пульсарами. Демонстрируемые магические атаки осуществлялись на манекене и сопровождались подробным объяснением строения панциря, нахождения слабых мест и степеней поражения. Он подвёл к выводу, что магия земли для Хаш-Армат не губительна, выжить ему помогло лишь то, что он использовал потоки Гелиоса, вплетенные во все представленные заклинания. Вывод был довольно непонятный – страшилища не убиваемые всю ночь, бесследно исчезли, как только рассвело.

Прежде, чем заняться предложениями к резолюции, присутствующим предложили задать вопросы. Золотоволосый боевик из высших эльфов уточнил скорость огненного потока при атаке Долийским Копьём. К трибуне для заключительного слова вернулся верховный маг тёмного двора. Остальные по очереди склонялись над подписями к решению Совета.

Ну как же так?! Они не сказали того, что меня так сильно тревожило? Я дёрнула советника Баливаса за рукав, он не отреагировал, тогда я спросила тихонько:

– Скажите…а эти амитай… из Хаш-Армат… эльфов скушали? – мой вопрос, немного отставший от движений голосовых связок, многократно усиленный магией комнаты, нарушил тишину. Нужно было подумать об этом заранее, ведь в аудиториях всегда используется такая магия, иначе на дальних рядах не было бы слышно, что говорят с трибуны, а докладчик не понял бы вопросов.

Количеством не лестных комментариев я превзошла рисунок самки Хаш-Армат. Мужчины разве что открыто в меня не плевались.

– Юная сильфида хочет покормить Хаш-Армат? – с издёвкой спросил кто-то из другой части комнаты. Последовал смех. Смеялись многие, хорошо хоть не все. Сильфийцам, доброму эльфу, водникам и Повелителю Зари мой вопрос смешным не казался. Хотя, когда я вновь подняла взгляд, на лицах соотечественников читались осуждение и злость. А верховный маг заявил, что я перепутала комнаты из-за рассеянности, свойственной женскому полу, при этом сидящий рядом Гилихад опустил руку. Я увидела, что он приготовил для моих обидчиков сплетение какого-то заклинания и совсем притихла.

– Господин Модтанис, Вам следует ответить на вопрос Гран Синта-Маат сильфийской делегации, – просьбу главнокомандующего услышали бы и без помощи магического усиления. Мне показалось, что меня сильный голос владыки Эльфирина пришиб к месту. Оказалось не только меня.

– Прошу прощения у Гран Синта-Маат, – маг принёс извинение, и сделал это, обращаясь к кому-то, кого здесь явно не было, а потом продолжил являть своё высокомерие конкретной, надоедливой «мошке», залетевшей на закрытое собрание: Имеет ли смысл изучать физиологию Хаш-Армат, если наша главная задача при следующем случае истребить их всех до единого?

Меня задело его высокомерие, я вздохнула и, тщательней подбирая слова, ответила:

– Возможно, я неверно мыслю, господин Модтанис, и вы меня поправите, за что я буду вам искренне благодарна, но мои опасения вызваны непонятными моментами упомянутыми господами ораторами, присутствующими на собрании. В Песне Пфомура тоже говорилось о первых нападениях на людей и потере магии, а во втором куплете бард описывал кровожадность тварей погубивших правящую семью, поняв причины которой, удалось остановить зло без лишних жертв.

– Указанная связь построена на том, что первое нападение произошло в замке правителя мифической страны? – В голосе Модтаниса появилось неприкрытое раздражение.

– Не знаю… – я вконец растерялась под осуждающими взглядами. Когда я спрашивала у Баливаса, я не думала, что самой придётся отвечать и вот как вышло. Что же теперь было делать?

Я совсем сникла, когда услышала,

– Не смей плакать, они только этого и ждут, – голос звучал в моей голове, и я его узнала. Знакомый Баливаса – добрый эльф, который подсказал мне идти на Совет. – Просто расскажи, как ты думаешь и всё. Я тебя слушаю, а на остальных не обращай внимания.

Вместо того чтобы убежать в слезах, я подняла уже повлажневшие глаза на эльфа по правую руку от Повелителя Зари и ответила,

– Просто кажется важным выяснить, как действовали не только эльфы, но и амитай.

Возникла тишина, Модтанис замялся и, подавляя желание сказать какую-нибудь колкость в мой адрес, вынужденно согласился:

– Сведений собрано недостаточно, чтобы удовлетворить любопытство всех присутствующих.

– Тогда говорить о предотвращении следующих нападений слишком рано, – раздалось со стороны делегации водников. – Неизвестно почему и откуда амитай вообще появились. К тому же, только кажется, что удобнее уничтожать паразитов, используя магию, но есть пример, когда такие методы оказывались вредными для нас самих.

– Вы сейчас говорите о смерче в Ласидорнском ущелье? – Модтанис вскинулся. Я тоже слышала об этом. Бедствие, спровоцированное магией дроу при уничтожении мелкой нечисти наделало много шума, именно тогда прежнего верховного мага разжаловали и Модтанис занял его место. – Ничьей вины там нет, что очевидно всем. Жители Ласидорна, разбуженные ночью внезапным нападением, воззвали о помощи и мы были вправе использовать любые заклинания, чтобы защитить! – высказался, а сам сморщился, словно ему на мозоль наступили.

– Мы отклоняемся от темы, – вмешался принц Акху-Лонд. – Как я понял Вам нечего добавить к вышеперечисленным сведениям?

Модтанис отрицательно покачал головой и, кажется, сдался, в уме уже представляя свою отставку. После этой заминки, так и не найдя ответов, верховный маг дроу уступил место на трибуне выступавшему ранее боевику, который сказал:

– Жители двух провинций пострадали, и мы не знаем, будут ли новые жертвы. Я соглашусь с Гран Синта-Маат сильфов – в сопротивление должны входить не только боевики.

Ох, не помню, чтобы я высказывала подобное, но если они меня именно так поняли, я не возражала.

А вопросы, как выяснилось, назревали у многих:

– Почему не выжили те, кто был укрыт магией рода, самой сильной из возможных охранных заклинаний? Почему не сработала кровная защита?

– Как амитай обходили охранную магию дома?

– У вас есть предположения, где могут быть амитай в светлое время суток? – мой интерес подхватили, началась оживлённая дискуссия, что явно не ожидалось организаторами.

– Ни малейшего представления! Мы прочесали дома сверху донизу.

– Тогда почему провинции считаются опасными для жизни? – Вопрос был адресован кому-то другому, лесной эльф почтенного возраста поднялся со своего места на первом ряду и ответил:

– Наши сограждане были эвакуированы на случай повторного нападения, – объяснил он. Я его узнала, господин Дасинтуж был Синта-Маат лесного народа при сильфийском дворе. На моё первое десятилетие он привёз мне книгу лесных сказок, которую я потом зачитала до дыр. Захотелось сказать ему что-то доброе.

– Я разделяю ваши опасения и нахожу меры предосторожности вполне обоснованными, Синта-Маат Дасинтуж. – Взгляд старого эльфа потеплел. Теперь, можно задавать вопрос, – А как насчёт представителей других рас? До нападения на территории лесных эльфов они проживали с вами?

– Да, конечно. Мой советник в курсе, что с ними сталось.

Отвечать на мой вопрос пришлось здоровяку в сюртуке свободного кроя, чрезмерно украшенном фамильными регалиями, просматривающимися сквозь распахнутую мантию цвета правящего класса.

– Вопрос меня немного удивляет, – начал он снисходительно. – Мы помним, что нашей главной задачей является спасение собратьев…

У меня возник протест такому неприкрытому расизму, но добрый эльф мне рот открыть не дал, поясняя мои слова с тактом прирождённого дипломата:

– Без сомнения Вы с ней справились, господин Эринжас. Но наберитесь терпения, Гран Синта-Маат спрашивает, насколько реально выяснить, что стало с гномами, ограми и другими переселенцами, с давних времен ставшими вашими согражданами.

– Огры нам не сограждане! – лесной советник не скрывал возмущения, что подтверждало папины опасения, в других государствах очень нетерпимы к представителям неэльфийских рас. Значит, они тоже для них яркие термиты, запертые в домиках, необходимые для выполнения узконаправленных целей. Возможно, он понял что-то по выражению досады на моём лице или мои мысли прикрытые слабой ментальной защитой уровня школьного курса при желании легко читались любым из здесь присутствующих, но, смерив меня оценивающим взглядом, который я не моргнув выдержала, Эринжас вынужденно согласился: – Думаю это осуществимо, в течение двух дней пришлю ответ, чтобы не вызывать более сомнений в моей лояльности положению о равенстве.

– У Вас имеются вопросы, Гран Синта-Маат ди ла Исиль Дасар? – видимо, Хранитель Светоча Зари какое-то время наблюдал за мной, иначе как объяснить, его уверенность в голосе, я действительно хотела сказать ещё кое-что.

– Только, если совет… – я растерялась, они не просто слушали, меня восприняли вполне серьёзно. Я не могла опозориться в последний момент, уверенная, что следующая мысль будет полезной. – Когда моя горничная Лиси, хочет… (не нашлась сразу как обойти слово посплетничать) выяснить правду в нестандартной ситуации, она говорит не с гномками или гоблинками, а с людьми, рождёнными в незащищённых местах…

Я остановилась и, непроизвольно чуть не вжав голову в плечи, приготовилась к шквалу возмущений, услышала:

– Гран Синта-Маат права. Людям, рождённым вдали от магических источников, в большей мере свойственны как удивляющие до крайности черты характера, так и разнообразные пороки. Кроме того, что они не умеют справиться с телесными страстями, они не отличаются большой преданностью слову и готовы на всё, ради собственной выгоды и в плане источников информации с ними работать довольно выгодно.

Господин Модтанис, господин Дасинтуж, я предлагаю свою кандидатуру в составе исследователей. Как профессор человеческой магии и лингвистики, я могу оказаться полезен, – первый доброволец высказывался торопливо, словно, изучая пороки людей, сам разучился сдержанности.

– Я тоже имею желание предложить свою помощь… Запишите меня… – послышалось со всех сторон.

Желающих изучать Хаш-Армат, объявившихся в лесных владениях, назвали оперативной группой, а когда зачитывали решение Совета, добрый эльф улыбнулся мне, ведь мои предложения упомянули в решении дважды.

Вечером состоялся второй в моей жизни бал, на который нельзя было не пойти. Когда я вошла в свои покои, пришлось вытерпеть навязчивую заботу и причитания дворцовых служанок, выделенных мне хозяевами. Три девушки, соскочили с дивана и стали наперебой плакаться, как мало времени осталось до начала торжества и столь же мал шанс на то, что они теперь успеют сделать меня краше других.

В замке Нари-Ран существовала не писаная традиция для служанок соревноваться в услужливости, заботе и старании, так как заветный кошель с деньгами доставался тем, чьей гостье хозяева преподносили букет Королевы Бала. Темноволосые дроу не допускали мысли, что светлые волосы могут быть прекрасными, поэтому местная мастерица волос сдалась сразу, как только меня увидела. Награду за самую красивую причёску ей не получить.

– Может, стоит ярче раскрасить мне лицо? – предложила другая девушка, обладавшая другим, ненужным мне мастерством. При этом предложении я не сдержала смех, некстати вспомнила кучера, украшенного синяками после попойки. Мне тогда было лет шесть, науськанная мальчишками, я бегала за ним по хозяйственному двору, провоцируя всеобщее веселье среди слуг, когда вежливо спрашивала: «А кто Вам, господин Пакафин, так лицо раскрасил?» Кучер беспомощно отмахивался от назойливого дитя, как от мухи, коих было множество рядом с животными, я не отставала, а мальчишки так громко смеялись, что кони завидовали.

Это был последний раз, когда няня отпускала меня куда-либо с дворцовыми мальчишками.

Сквозь улыбку, вызванную воспоминаниями, я насилу убедила женщин, что это теперь не просто лицо, а лицо Гран Синта-Маат целой страны, и от «раскрашиваний» отказалась.

Единственное, чем они остались довольны, это моё платье и фигура, что опять вызвало во мне улыбку, так как я представила, что бы они сказали, одевая прежнюю, маленькую Дель в обычное, простенькое платье.

Танцы у тёмных эльфов энергичнее наших, когда станцевали традиционные, общеэльфийские вальсы, светловолосые музыканты на балконе встали и на их место уселись дроу, с незнакомыми мне инструментами.

После третьей, виртуозно исполненной мелодии, когда количество пар значительно поубавилось, и я окончательно поняла, что мне тоже подобные ритмы не осилить, объявили танец властелина Эльфирина и темной Принцессы. Наконец, наступил момент, когда геройской серьёзине пришлось оторвать свой важный зад от кресла. Красивый голос церемониймейстера тёмного двора объявил название танца, эльф подошел к принцессе Ингрис и повёл её в центр зала.

Я оценила выбор правителя высших эльфов: принцесса оказалась ему под стать. Как бы поделикатней сказать об этой дылде? А! Она отличалась неслабым телосложением, обладая которым можно смело заехать кулаком по светлейшему лицу, если обладатель этого лица посмеет копаться в её разуме, конечно. Тем более что рядом с любой другой он выглядел бы грубым дикарём. Его недлинные, тёмно-каштановые волосы с золотыми прядями смотрелись выгоревшими и неухоженными, на лице тоже волосы, что совсем не положено высокородному эльфу – бороды, пусть даже едва наметившиеся, носили только крестьяне.

Огромный как орк – смотреть страшно. Уверена, его камердинер вздрагивает всякий раз, когда помогает повелителю переоблачаться, чтобы явиться миру менее страшным. И весь он, как опасный зверь: идёт спокойно, а его бояться, как дамитранскую кошку – кайтши: сытую и довольную, но опасную даже в таком состоянии. И все притихли, потому, что кайтши убивает в один прыжок. По крайней мере, глядя на приближающегося Властелина, я почувствовала нечто подобное, но, быстро осознав абсурдность надуманных страхов (что он мне сделает в бальном-то зале), решила распрямиться, не уподобляясь толпе. Они же так дружно не кланялись, когда танец открывали другие особы королевских кровей. Гран Синта-Маат сильфов вообще не пристало пригибаться при виде «почти не танцующего» эльфа.

Он окатил толпу высокомерным равнодушием, и его бровь вопросительно изогнулась, когда взгляд скользнув мимо, немедленно вернулся к моему лицу. А я так и не успела опустить глаза и спрятать ухмылку от предвкушения приятности грядущего танцевального конфуза. В армии танцевать не учат. И раз глаз вовремя не отвела, то, по закону игры в гляделки, противника нужно было теперь переглядеть! Тем более, что вчера он перестал пялиться на меня именно после моего ответного взгляда. Я продолжала смотреть, игнорируя «кодовое» шиканье леди Мединтун, пока венценосный мучитель «случайно повисших на стене девочек», вынуждено удостаивая должным вниманием партнёршу, уже приступившую к первой танцевальной фигуре, мне не проиграл повторно.

Моё злорадство было не долгим, потому что довольно скоро пришлось признать, что танцевать эльф всё-таки умеет. Музыка, многократно отражаясь от зачарованных стен, звучала каноном со всех сторон, громкая, и такая ритмичная, что успеть за ней казалось нереально. Но только не для дроу и золотого эльфа. Их тела двигались грациозно, её платье красиво развевалось, добавляя плавности движениям. Пара, словно единое целое, выписывала рисунок волшебного танца, при этом темп увеличивался до тех пор, пока они, кружащиеся по залу, не превратились для зрителей в золотой поток света, узором музыки и танца перетекающий в цветок с полупрозрачными лепестками.

Это была магия не передаваемая словами, мастерство, которое мне не с чем сравнить. От чего же он так редко танцует? Я читала, что Повелители Зари должны в совершенстве владеть духом и телом. Теперь я своими глазами увидела, что это значит.

Музыканты исполнили финальные аккорды, казалось, даже им хотелось продолжения, и после благоговейной тишины зал взорвался аплодисментами. Принцесса дроу лучилась от удовольствия и переполненная впечатлений протянула повелителю руку для лобзаний.

Он стоял ко мне спиной, тем веселее мне было представлять вымученное лицо прижатого придворным этикетом грубияна в момент прикосновения его рта к протянутой руке. Благо фантазия у меня богатая, чего не вижу, понапредставляю. Хотя, на самом деле, он едва уловимым движением склонился к её руке и ушел еще до того как следующая мелодия подхватила нескольких смельчаков, бросивших вызов быстрому вальсу.

Всем им было далеко до повелителя Зари, даже принцесса Ингрис с новым партнёром танцевальным талантом так и не блеснула. Я, «от танцев подальше», протиснулась сквозь толпу к выходу. Давно дала бы дёру, если бы леди Мединтун не ругалась всякий раз, когда я собиралась уйти.

Вечер выдался долгим. Почему-то кавалеров ко мне словно магнитом притягивало: стоило одному отвести меня в сторонку, чтобы могла перевести дыхание от очередного танца, его оттеснял следующий. Раз десять, я не теряя надежды, пыталась им объяснить, что помру, если только подумаю танцевать. И хотя страдала я не одна, рядом толпа девушек осаждала Ариса, мне в отличие от него было не до веселья.

– Принцесса молода, чтобы умирать… – заявил дроу и сразу же оспорил следующий мой аргумент, – Да, как же можно не любить прогулки под луной в вашем возрасте?!… Я ослеплён вашей красотой…

«Да вы не ослепли, Принц Акху-Лонд – Вы просто тупой – раз не видите, что я сейчас расплачусь, потому что я не знаю какими вежливыми фразами вам ещё отказывать». Я отступала к стене от источника настойчивого приглашения, пока не упёрлась в неё лопатками. «Ночь за окном, режьте меня, но гулять я не пойду».

– Ваше Высочество, – услышала я знакомый, грудной голос, – я обещал Его Величеству отцу принцессы Эвиладель, что сегодня она сможет пойти к себе пораньше, у неё выдался непривычно трудный день.

Казалось, ничто не могло бы переломить решение упрямого дроу, увести меня в сад. Но набежавшее на лицо выражение злости быстро уступило гримасе сожаления проигравшего, и он повернулся к эльфу.

– Ваше Светлейшество, вы дали обещание, которое лишает нас самой прелестной девушки на этом празднике, – сказал он и развернулся ко мне: Обязанности хозяина не позволяют настаивать на моём предложении, остаётся выразить искреннюю надежду, что в скором времени Вы и Ваш родитель примете меня при сильфийском дворе, – принц дроу взял мою руку и прикоснулся губами к пальцам. За мгновение до того как оторвать губы Акху-Лонд зачем-то высунул язык и коснулся им ямочки между моими третьим и четвертым пальцами, закрепляя незнакомую магию на моей руке. Противно, конечно, но хоть не больно. И ещё, это определённо что-то значило, так как его лицо, выражавшее непонятную мне эмоцию, отразило озадаченность, а затем радость, когда далеко не сразу, но до него дошло то, что совершенно было не известно мне.

Я просто выдернула руку, как только он ослабил пожатие, и даже накрыла для верности второй рукой, чтоб снова не отобрал и не обслюнявил. Но из-за его выходки забыла предупредить, что меня в Исильфгарде не будет.

– Уверен, Вас со всеми почестями примут в Исильфгарде, Ваше Высочество, а теперь позвольте мне проводить Её Высочество к дуэнье, – голос повелителя звенел от едва сдерживаемого гнева.

И это было очень страшно. А ещё если моя тётя, которая три раза возвращала меня в зал, настоятельно рекомендуя веселиться, заартачится и не зная, что повелитель и без того разозлён спровоцирует скандал. Как оказалось, тётя была умнее, чем я думала. Один лишь строгий взгляд Его Светлейшества при попытке леди Мединтун остановить меня, и она послушно изъявила желание отправиться почивать.

Властелин Эльфирина оставил меня не раскланиваясь в положенных этикетом ответных пожеланиях, и лишь на мгновенье замедлил шаг, расслышав моё «спасибо», но не обернулся.

Следующий день выдался непростым с самого утра. Несмотря на то, что традиционный букет Королевы Бала вручили Аверии принцессе Великих Гор, потоки комплиментов лились в мои уши до завтрака, во время него и даже после. О, ужас! Кажется, я пресытилась обожанием меня прекрасной настолько, что пропал аппетит. Советы наставницы помогали не очень: она утверждала, что достаточно сказать «извините» и отойти, как поклонники отстанут. Но у меня были какие-то неправильные поклонники, неотстаючие совсем.

Я пряталась за спинами других леди, а они, неимоверно раздражая этих леди, находили меня и там. Разговоры, которыми меня почти доконали, были очень глупыми. Они описывали мою внешность какими-то высокопарными словами, называли глаза очами, а губы сравнивали… да с чем только не сравнивали, кажется, даже с лепестками каких-то редчайших роз. Интересовались, хороший ли праздник вчера состоялся, требовали подтверждения, что погода за окном прекрасная, словно сами забыли или ослепли. Ещё хотели знать какие пирожные и цветы я люблю. Какая им разница? Они, что пекари или садовники? Может всё не так просто в этом сложном, взрослом мире и вопросы были с подвохом? Я перебрала в уме каждый, вспомнила, что я отвечала и меня накрыла паника, скорее всего я говорила, что-то не то. Мне захотелось вновь стать маленькой и незаметной, как раньше. Трудно было понять, что их ко мне толкает, возможно, непомерно высокий для меня, мужской титул. Неужели они ко всем послам так пристают. Лучше уж мне никогда не быть Гран Синта-Маат!

Я скрылась за портьерой, чтобы хоть немного прийти в себя. Необходимость так долго «держать лицо» с непривычки оказалась обременительной. Отгородившись плотной тканью, уселась на подоконник и откинулась на каменный откос. Они приняли форму моего тела и стали удобными как кресло. Замечательная магия, дворец был сказочно внимателен к гостям.

Всё время, в течение которого я не видела нужды покидать своё укромное место, в моей голове пульсировала одна мысль: « Не о том я мечтала. Взрослая жизнь, «серого термита» очень сложна, если ты даже для себя самого ещё очень «яркий». От жалости к себе защипало глаза. И когда по удаляющимся голосам стало понятно, что эльфы уходят, я не смогла выйти, потому что откровенно плакала.

Одним движением меня взяли за руку и выдернули из-за шторы.

– Осталось немного, – пообещал властитель Эльфирина. Впервые он не выглядел устрашающе, его лицо выражало, что-то похожее на сочувствие, – к вечеру будешь дома. – Очевидно, я так обрадовалась, что ему пришлось уточнить, – в Име-Эль-Риар.

Он выпустил мой локоть и, подтолкнув меня к рассерженной дуэнье, удалился вслед за всеми. Я обиженно взглянула на леди Медингтун, которая почему-то решила достать меня из-за шторы с помощью главного эльфа, мало ей других желающих! Но мои взгляды её мало волновали. Выговаривая нелестные замечания в мой адрес и тяжело вздыхая, она сопроводила меня на финальное развлечение.

Они устроили пир под открытым небом, у дроу это называется «пикник». Когда дуэнья задремала в плетёном кресле, я велела Лиси принести мне свод законов Эльфирина и, отойдя подальше от прогулочных дорожек и компаний разгоряченных закусками и вином, которые развлекались играми и шутками, что вызывали лишь смущение, я села почитать в тени большого дерева. Чтение было не простым, я то и дело прерывалась, чтобы запомнить незнакомые термины и понятия, которые нужно будет обсудить с советником и не заметила, как поменяла позу для чтения на более привычную. Словно дома на ковре, я читала, лежа животом на мягкой траве, к тому же согнула ноги в коленях и скрестила туфельки, используя один из каблуков как закрепку в этом «плетении».

Тихий шелест сухой травы не мог предупредить о чьем-то приближении, чтение всегда захватывало меня с головой, и до того как я оторвала взгляд от страницы, Арис, извинившись за вторжение, попросил убежища под сенью «моего» дерева.

– Я был уверен, что Вы много читаете, – он присел рядом. – Нет, нет, не вставайте! Мы на природе, для этого и устраивают пикники, чтобы сбросить оковы общепринятых правил.

– Мне повезло, Ваше Высочество, что вы подумали именно так, потому как, если бы вы предположили иначе, например, что я читаю медленно, мне бы пришлось прямо на пикнике парировать вашему мнению, потому как я читаю быстро, просто текст довольно сложный, – пролепетала я. Взволнованная неожиданной компанией, перекатившись на спину, я села, подальше от непрошенного гостя.

– А вы собираетесь часто спорить?

– Что вы?! – мой голос обрёл обычную уверенность, и я заверила Ариса, что всей душой надеюсь, что под надзором его семьи, права сильфов в Эльфирине не ущемляются, и нам вовсе не будет нужды в дискуссиях.

– Мы можем обсуждать приёмы и театральные постановки, благо у нас их великое множество, – предложил он.

– Тогда, я вынуждена попросить пропуск в вашу библиотеку. В настоящий момент мои знания в данном вопросе могут вас разочаровать, – призналась я в ответ.

– Не могу поверить, что вы можете разочаровывать, пока я ловлю себя на обратном.

– Одни придают слишком большое значение единственному восхищенному взгляду. А другие стараются их в этом заблуждении поддержать, – процитировала я эльфийского классика.

– А вы привыкли черпать знания исключительно из книг? – лёгким комплиментом моей начитанности он вернулся к беседе о моём главном увлечении.

– Предпочтительно, – поправила я его. – Книги содержат законченные темы и как собеседники совершенно постоянны в своих мыслях. – Не менее умело, чем в танце, принц вёл меня в беседе. С ним я становилась настоящей принцессой, той, кем могла бы гордиться моя мама.

– В таком случае я покажу вам библиотеку, как только мы прибудем в Име-Эль-Риар, и вы сможете беседовать с книгами, когда вам вздумается.

– Благодарю, Арисгар, – голос повелителя эльфов раздался в тот момент, когда я была готова предаться мечтам о бесчисленных рядах книг эльфийской библиотеки. От неожиданности я подпрыгнула по стойке дасарского гвардейца из позиции «сидя», а он продолжил: Но я сам покажу ей библиотеку, – а потом подтянул меня к себе за пояс платья и сказал прямо в лицо: А знаешь, я даже поселю тебя рядом с книгами, чтобы не возникало нужды выпрыгивать в окно.

«Протухший, дохлый троль, – вспомнила я услышанное от нашего повара, обнаружившего, что я в свои неполные десять лет осваиваю в кладовой левитацию не только цыплят, но и туш покрупнее, – значит, в парке он всё-таки успел покопаться у меня в голове».

«Ну, какая я гордость мамы?!» – После того, как игнорируя вмешательство Ариса, глава эльфирийцев сказал, что я могу запихнуть свой титул куда подальше, так как ему плевать, как там меня называют, я сорвалась на бег, мысленно отправляя воззванье к Златодару с мольбой о двух мешках самого крепкого терпения, чтобы мне хватило на всё время пребывания у него в гостях.

Арис окликнул меня дважды, но я не повернулась.

Глава 4

Говорят, Гран Синта-Маат – думают, маленькая государственная неожиданность

Всем довольная Лиси болтала без умолку: в штате слуг её принимал батлер, на этаже встретил дворецкий, по её мнению это значит, что она рангом выше прочих служанок. Я не придавала особого значения её восторгам, в конце концов, если нас поселили на третьем этаже, а не на втором как других гостей, так это потому, что здесь находилась библиотека. Властелин так и сказал,

– Обещанная библиотека там. Загляну, как будет время, – и оставил меня на попечении дворецкого.

Меня устраивали апартаменты, которые начинались огромным будуаром с дверьми в мою спальню и комнату Лиси. Я согласилась со служанкой, всё необходимое для комфортной жизни у нас было: два больших окна давали много света, трюмо, две кушетки, два кресла, пуфик, мягкий ковёр под ногами, и даже буфет со всем необходимым для чаепития. Спальня мне понравилась меньше: белая дверь в ванную, большая, белая кровать и огромное зеркало в золочёной раме, которое отражало полкомнаты. На окне шторы, под ногами ковёр, всё светлое, огромное и безликое. Поэтому, когда Лиси продолжала охать над роскошью наших комнат, я с тоской вспоминала о ярких подушках и цветных ковриках оставленных мной в Исильфгарде.

Было не понятным, почему леди Мединтун поселили отдельно от меня на втором этаже, почему мне там появляться было не велено и что означало «загляну» Повелителя. Как можно, заглядывать в комнаты гостей? Или он имел ввиду библиотеку?

В размышления то и дело влетали обрывки беседы Лиси и доставившего нам ужин слуги. Слуга был словоохотлив, сыпал милыми шутками и покорил сердце моей служанки, сказав, что сам бы предпочел её смелое любопытство болтовне двадцати красавиц живущих на этаж ниже. Теперь, когда Светлейшество определился с выбором, несостоявшиеся невесты вскоре разъедутся.

Лиси слышала, что принцессы после личного знакомства со Светлейшеством, сразу стали посматривать на менее титулованных, но более приятных кандидатов, а дриада и вовсе нашла себе другого жениха. Морской принц заприметил Элладиану на балу у нас в Исильфгарде, а позже, на пикнике сделал предложение. Я слушала в пол уха, интересно конечно, но опасно: можно не заметить, как сделаешься сплетницей. Пришлось дважды одёргивать и себя и говорливых слуг.

– Это хорошо, что леди Мединтун поселили на втором. Она очень мрачная личность. Удел старой девы. Я слова не могу произнести, когда она рядом.

– Лиси, не следует так открыто выражать свои мысли. Это неприлично.

– Простите, Вашество Эвиладель, не буду больше. Но она с Вами так строга…

– Лиси, о чём я просила только что?!

– Поняла, поняла. Замолкаю… А на кухне служанка одной из принцесс сказала…

– Лиси!!!

– Ну, ни словом с вами не поделиться…

Он появился поздно вечером, когда я уже приготовилась ко сну. Просто вошел и велел выбежавшей навстречу Лиси побыстрее помочь мне вернуться в платье, а после того, как раздосадованная вторжением, я вышла в будуар, рявкнул, что служанка может идти.

«Заглянуть» в понимании Повелителя оказалось повторным, детальным исследованием моих магических способностей. Сидя на кушетке, я дёрнулась от мурашек, пока он со спины, почти не касаясь кожи, расстегивал замочек цепочки с кулоном и шептал незнакомые слова. Потом изо всех сил сопротивлялась вторжению в воспоминания о школе и Денрибемире. Это было не просто, но неудовольствие, растущее в словах мучителя, и новые попытки разрушить мою защиту говорили о том, что у меня получилось создать нечто очень прочное. Тогда он сграбастал мою руку, и не успела я сообразить, что он делает, как из небольшого пореза закапала кровь, собираясь в небольшой красный шарик, словно заполнила невидимый сосуд и тут же исчезла за границами захлопнувшегося портала. Я завизжала, но мой визг не достиг моих же ушей. Хотя с такими усилиями, что прикладывала, можно было перебудить весь этаж. Схватилась за горло, не понимая, что со мной.

– Убрал возможность распространения звука, только и всего. Уже вернул, можешь дышать.

– А как это? – вместо того, чтоб возмутиться его поведением, спросила я.

– Голосовые связки создают волну, уплотняя и разряжая воздух. В момент её создания воздуха вокруг тебя не было и только.

– Я же могла задохнуться?

– Нет, конечно. Как только ты самозабвенно закончила визжать, я его вернул.

– А как вы это сделали, вы же даже заклинание не произносили?

– Я научу накладывать матрицы заклинаний, если ты будешь меня слушаться, – предложил он.

Я задумалась. Без практических занятий и демонстраций, используя только книги, я не освою даже курс старшей школы, а я мечтала о невозможном, об академическом образовании, хотела подать заявку на выпускные испытания и получить звание квалифицированного мага. То, что правила не запрещали домашнее обучение для женщин, я узнала от брата.

– Ну что согласна? Научить тебя заклинанию вакуума?

– Не надо…

Он вопросительно заломил бровь, я съязвила:

– У Вас цена за уроки неподъемная.

Он хмыкнул, немного помолчал, а потом задал встречный вопрос:

– Тогда хотя бы объясни, почему о тебе соседям не рассказывали?

– А я обычно очень плохо себя вела, вот меня и прятали, – сказала и не соврала – это была одна из причин.

– Сначала я тоже так подумал, но потом побеседовал с твоим отцом и понял, что ты ему очень дорога, а это, как ты понимаешь, говорит о том, что он тобой доволен. Так почему тебя прятали?

Я промолчала, так как сказать мне было нечего. Меня никто не прятал, более того я нередко ходила среди гостей, но они просто меня не замечали.

«Не скажешь, ну и ладно. Сам узнаю», – услышала я ментальное послание.

«Ну и пусть!» – отвага нашлась в момент, когда он посмотрел на меня в упор, и я даже ответила вслух с вызовом в голосе:

– Как будет угодно, Его Светлейшеству… – затем склонила голову в полупоклоне, возвращая нас к соблюдению правил воспитанности, и подумала: «Пусть узнает, что я была гномиком, тогда к его грубости добавиться презрение, и он, чтобы не видеть меня, вернёт меня родителям!»

Я выжидающе уставилась на него, может, я напрасно поверила в прочность своих ментальных щитов, потому, что он опять усмехнулся, словно опровергая моё предположение, отрицательно покачал головой.

Смелость ушла также быстро, как и появилась, опять нахлынули терзания: «А вдруг проклятье Монтебиля сработает, даже если я просто начну думать о заклинании увеличения роста в его присутствии?» Я постаралась запрятать опасные мысли, как можно дальше.

– Спокойной ночи, Ваше Высочество, – процедил он сквозь сомкнутые зубы и вышел.

Первый вечер в гостях миновал, а планы на жизнь у меня были грандиозные. Вынужденная бодрствовать полночи, следующий день, тем не менее, я начала с раннего завтрака. Оделась как можно строже и заторопилась к лестнице, рекомендованной дворецким, как выход скрытый от лишних глаз. Она вела к тыльной стороне дворца, где меня должен был поджидать Гилихад, предупрежденный, что мы с рассветом идем в сильфийское посольство.

Дорогу преградили двое стражников, мастерски делавшие вид, что глухи и немы, до тех пор как я, утомленная уговорами, со вздохом не выругалась, представив и стражу и весь эльфийский двор не в лучшем свете. Округлённые глаза выдали их тут же, впрочем, как и мою невоспитанность, за что я после не забыла мысленно отругать уже себя.

– И за что это меня таким грубым способом должен обидеть троль? – гром и тот предупреждает о себе молнией, а голос прозвучал над ухом так неожиданно, что у меня коленки подломились. Я обернулась. На властелине Эльфирина был халат и тапки, всклокоченные волосы заложены за ухо. А я было начала думать, что ему сон не нужен, он же считается сильнейшим магом современности. Он что так и будет появляться, стоит мне только употребить пару крепких выражений?

– Ваше Светлейшество? – пролепетала я удивлённо. Расплата за сквернословие опять не преминула свершиться, но я и без этого успела дать себе слово, что подобное случилось в последний раз. – Доброе утро, – поздоровалась с наимилейшей улыбкой, и получила неожиданное:

– Надеялся на доброе… Да-а-а, – протянул властелин и продолжил, – надо было сносить к демонам твою ментальную защиту и не церемониться. Слишком быстро у тебя появились планы, о которых я не знаю…

Меня начинала раздражать его манера излагать мысли, не утруждаясь вежливыми формами. Однако сегодня я твёрдо решила стать настоящим дипломатом и от замечаний воздержалась.

– Я иду на занятие с господином Баливасом. Внизу меня ожидают Гилихад – мой охранник и моя тётя…– мне даже улыбку удалось повторно вылепить.

– Тётку уже отправили досматривать сны. А тебе я постараюсь донести основную мысль: «В такую рань?!» – грохнул он, злясь, что его подняли до рассвета. Оказалось, что мой милый вид на него не действует.

– Да, Ваше Светлейшество. Сильфу моего титула не пристало валяться в кровати…

– Сильфу?

– Да, я должна приступить к своим прямым обязанностям…

Он опять перебил меня:

– И что прикажете с этим сильфом делать? – спросил он, и, не предлагая мне поразмыслить над сказанным, хмыкнул: – Все обязанности сильфиды я мог бы тебе перечислить за минуту, а вот в случае с сильфом…

– Вы считаете, что у женщины так мало обязанностей? – ухватилась я за столь явную недоосведомлённость. Уж я-то много над этим вопросом думала, когда термитами играла.

Он уже собрался мне парировать, когда Арис и ещё один мужчина, постарше подошли к нам, приветливо улыбаясь. Я вовлечённая в неравное противостояние, так увлеклась, что до этого момента не замечала, что мы не одни, а повелитель, видимо, не собирался прерывать наш разговор на вежливые поклоны родственникам, хотел было сделать вид, что никого не видит, кроме одной раздражающей его с утра особы, но его перебили:

– Опять спорите? Как мило! – заявил Арис вполне искренне умиляясь, глядя на наши серьёзные .

– Так вот она какая – наша маленькая государственная неожиданность! – сказал второй мужчина. Я была уверенна, что услышала какое-то новое, изощренное оскорбление. Поэтому, когда Арис представил меня первому принцу, назвав мой посольский титул, я проигнорировала общепринятые для женщин нормы, не присела в реверансе, а протянула руку и со всем старанием потрясла её при рукопожатии, как это делали мужчины, ну может сильнее, так как очень старалась. – Вот даже как? – принц изумился, но вряд ли из-за неумелого рукопожатия, так как вопросительно уставился не на меня, а на среднего брата.

– Тебя это не касается, – бросил ему тот, совершенно непонятное мне объяснение.

– Правда? Вместо ожидаемой помолвки? – Фалентир уточнил с заметным укором.

Не знаю, чем бы закончился их «братская беседа», если бы Арис, как обычно, не попытался вывернуть ситуацию в шутку, на что властелин и вовсе был так груб, что велел обоим братьям проваливать.

– Никому не позволяй прикасаться к тебе, ясно? – Он дернул меня за руку, разворачивая лицом к себе, и вперился взглядом. – А что касается прерванного спора, то у тебя должна быть одна главная обязанность – следовать моим решениям и тогда возможно ты не будешь меня раздражать. Пока ты в последнем пункте преуспела, как никто!

«Возмутительное поведение!» – сделала я вывод, решив, что дипломатом я стану немного погодя, а сейчас напомню, что грубыми могут быть оба собеседника.

– Значит, я вас раздражаю?! – я изобразила лицом возмущение обманутой на рынке торговки и демонстративно высвободила свою руку.

– Намного больше, чем положено благовоспитанной принцессе, – напомнил мне о манерах косматый господин со свирепым взглядом, сам ничем не напоминающий повелителя целой страны и какого-то там артефакта. Ни меня нужно упрекать в том, что во мне не осталось и капли от принцессы. Мои уши и лицо пылали, едва контролируемая магия была готова сорваться проклятиями, но начала-то не я!

– И кто определил, сколько положить мне? – спрашивала с надрывом, и голос подтверждал глубину моего внутреннего несогласия.

– Природа, сделавшая тебя недодевицей, – от этих слов глаза защипало, и он мгновенно остыл. Неужели я выглядела такой потрясённой, что дала понять, как задеты мои не затянувшиеся раны? Я ещё не успела позабыть, как быть коротышкой без шанса на семью, обреченной оставаться вечным ребёнком в доме родителей, и вдруг ставшая такой, какой мечтала быть всегда, услышала, что и этого мало. Внутренняя буря поднялась, готовая затопить моё сознание. Я не могла смолчать. Обида подстегнула остатки себялюбия, я совсем недавно начала себе нравиться и так ждала уважения. Я больше не маленькая, и стараюсь быть Синта-Маат изо всех сил.

– Уверенны, что росли приятнее меня? И в двадцать лет уже знали, как всем нравиться? – вопросила и уставилась ему в глаза.

– У меня были другие приоритеты. Но достаточно мозга, чтобы быть достойным своего рождения? – я поняла, что этих гляделок мне не выдержать. Его взгляд казался пугающим, лишенным обычной эмоциональной наполненности.

– У меня есть мозги! Я умею вызвать дождь, увеличить всходы на полях, и знаю, как приманить пчёл для опыления цветков, – сказала я со всем достоинством, которое могла взрастить в себе за столь короткий срок.

– Пчелы? Как это важно для королевской дочки! – Восклицание с издёвкой, словно сказанное про себя, просочилось сквозь стиснутые зубы.

– А Вы справлялись с Арканским Вихрем в двадцать лет? – спросила я о том, что он не мог знать школьником, потому, что этому меня научил мой талантливый брат, учась в академии.

– В двадцать я знал, как голыми руками убить ауюку, стригоя и манангала.

– Этому я должна научиться, чтобы Вам нравиться? Убивать монстров? – я посмотрела в суровое лицо, пугающее безразличием, отсутствием живых, понятных мне эмоций. – Только я сомневаюсь, что в мире найдётся кто-то страшнее Вас! – не удержала нелестную правду. А когда это самое лицо оживилось чем-то сродни злости, я поняла, что перегнула и пора смываться. Быстрее ветра помчалась к ближайшей двери, пяткой чуя, что убьют и прикопают в эльфийском саду у треклятого, тайного выхода. Но меня гнал прочь не столько страх сколько слёзы. Только бы успеть спрятать их от властелина Эльфирина.

Не видела, как он перемахнул через тележку со свежим бельём, которую я толкнула, пробегая мимо горничной. Допускаю, что он мог вальяжно обойти разбросанное бельё, и тележку, и горничную, и не отстать от меня ни на шаг. Догнать меня тому, кто даже в танце превращается в ветер, было не сложно, и он это знал. Но вдруг дверь, словно сама, стала ближе, не помню, как успела её захлопнуть за собой, а когда развернулась на трясущихся ногах, сквозь пелену слёз, увидела гладкую стену.

– Эвиладель, прекрати это, слышишь? – голос властелина сквозь стену казался ещё страшнее. – Мелкая, верни дверь!

– Я не мелкая! – Всхлипнула и поспешила закрыть себе рот ладошками, чтобы не расплакаться навзрыд. Он видимо решил пройтись по всем моим «болевым точкам» в одно утро.

– Гилихад, твоя вредная хозяйка заперлась в гардеробной. Я так понимаю, без твоего участия она выходить не собирается.

– Гилихад, где я велела меня ждать? Уходи немедленно. «Нет» Властелину Эльфирина может сказать только Гран Синта-Маат.

– Значит, этому тебя отец научил? Отказывать мне?!

– Не отец – мама. Видите, как важна роль женщин!

Не достав меня угрозами, Властелин принялся расхаживать вдоль стены. Как я не без удивления поняла, портал в гардеробную у него почему-то не получился. Он выругался и затих, но я тоже не знала, что делать дальше.

Наконец я услышала:

– Ладно. Согласен, ты не так глупа, как я утверждал.– Похоже, счёт сравнялся, мы оба не знали, что делать дальше и были готовы пойти на компромисс. – Выходи. Не хочу громить собственный дворец.